Палестина и Израиль. От начала XX века до 7 октября 2023 года бесплатное чтение

Рождение современного Ближнего Востока. Тайное становится явным

Третьего января 1916 года в Лондоне два дипломата средней руки, британский Марк Сайкс и французский Франсуа-Жорж Пико, подписали соглашение, согласно которому на политический свет появился современный Ближний Восток, таким, каким мы знаем его сегодня. Как могло случиться, что два мелких чиновника из Европы определили дальнейший ход истории огромного и крайне важного региона на планете, разделав его, как пирог на обеденном столе, между Англией и Францией? Естественно, не эти два никому не известных европейских бюрократа, Сайкс и Пико, решили судьбу миллионов людей и провели границы полудюжины государств в самом центре Ближнего Востока. Это сделали правящие элиты двух крупнейших колониальных империй того времени, Великобритании и Франции, а имена двух никому не известных чиновников использовали позднее политики, чтобы обозначать историческое соглашение в своих трудах.

Первая мировая война была в полном разгаре, причем исход ее по состоянию на начало 1916 года еще был никому не ясен, но воюющие стороны активно строили планы насчет того, как они будут делить послевоенный мир. Самым крупным предметом послевоенного территориального дележа для стран Антанты являлась Османская империя. Колонизировать немцев или даже будущих поляков с чехословаками было по меркам того времени в цивилизованной Европе делом неестественным, а потому территориальные претензии будущих победителей к Германской и Австро-Венгерской империи были совсем иного рода, нежели аналогичные претензии к Османской империи. Ее планировали разобрать на части в территориальном плане чуть ли не полностью. Хотя участвовать в османском грабеже намеревались четыре страны – Англия, Франция, Россия и Италия, – без всякого сомнения первую скрипку в этом колониальном оркестре играла Великобритания на правах самой могущественной империи того времени. Россия должна была получить Константинополь с окрестностями и проливы, дающие Петрограду выход из Черного моря в Средиземное. Это было давней российской мечтой, заполучить лоно православия – Константинополь, а также получить проливы, дававшие выход в Средиземное море. На этом российские притязания, однако, не заканчивались. Петроград также требовал Западную Армению, составлявшую треть Анатолии. Англо-французские интересы находились в основном на юге Османской империи и если обозначить их кратко, то это были арабы и анатолийское побережье. Османскую империю Антанта намеревалась разобрать на части, оставив туркам лишь территорию их компактного проживания – Анатолию. Но даже в Анатолии у турок намеревались отобрать Константинополь, западное побережье, где проживали греки, и восточную часть, где проживали армяне. Все ближневосточные османские арабские провинции, на чьих территориях сегодня расположены Сирия, Ирак, Ливан, Израиль, Палестина, Иордания, Саудовская Аравия, государства Персидского залива и Йемен, все эти земли Лондон и Париж намеревались у турок отобрать. Таким образом, согласно договоренностям союзников, христиане Османской империи (греки, ассирийцы, армяне) с их землями отходили русским и итальянцам (Петрограду доставались армяне на востоке, Риму – греки на западе), арабы же передавались англичанам и французам. Забегая исторически вперед, отметим, что все пошло совсем не так, как соглашались в 1916 году страны Антанты. Ни Россия, ни Италия, ни Греция (вмешавшаяся в османский передел уже после окончания войны) ничего в Анатолии не получили. Мустафа Кемаль начал «Войну за независимость», которую выиграл, и вся территория Анатолии осталась в турецких руках. Практически все проживавшие в Анатолии христиане вынуждены были бежать, чтобы спасти свою жизнь. Армяне бежали в советскую к тому времени Армению, либо куда глаза глядели, по всему миру, греки в подавляющем своем большинстве бежали в Грецию. Из Греции в Анатолию бежали жившие веками в Греции турки. Все это сопровождалось морем крови и волной взаимной ненависти, которая кипит по сегодняшний день.

В отличие от резни, случившейся в Анатолии, англо-французские политические игры с арабами после окончания Первой мировой войны прошли практически бескровно. Лишь несколько незначительных, быстро подавленных и плохо вооруженных выступлений – вот практически и все кровопролитие, случившееся в бывших южных провинциях Османской империи, оказавшихся под управлением новых, европейских хозяев. По сравнению с сотнями тысяч убитых в Анатолийской мясорубке, жизнь в Багдаде и Дамаске казалась тогда верхом спокойствия. Даже в странах Центральной Европы, где в то время воевали за соседние территории новообразованные государства, ситуация была куда более напряженной, чем на Ближнем Востоке, само название которого в наши дни является символом главной политической напряженности на планете. Однако послевоенное ближневосточное спокойствие зиждилось на циничном империализме, за который англичанам придется впоследствии очень дорого заплатить и за который приходится платить по сей день всему коллективному Западу… и всем тем, кто живет на Ближнем Востоке сегодня.

Подполковник Сайкс сыграл в соглашении главную роль. Увидеть результаты своего труда ему, однако, не довелось: он умер от «испанки» зимой 1919 года

Столь известный сегодня термин «Ближний Восток» появился в его современном виде в конце 1950-х годов. Его ввели в геополитический оборот американские дипломаты, когда начали всерьез работать в регионе. Именно они стали преемниками британцев и основными игроками на ближневосточной политической сцене после почти сорокалетнего здесь английского присутствия. Главных трактовок термина две. Основная включает в себя бывшие османские владения, отобранные Лондоном и Парижем в 1918 году, а также соседние Египет, Турцию и Иран. Вторая трактовка шире и включает в себя также арабские государства Северной Африки к западу от Египта – Ливию, Тунис, Алжир и Марокко. Сердцем Ближнего Востока, однако, принято считать те самые бывшие османские провинции, поскольку именно там происходит львиная часть всей региональной напряженности и именно там добывается большая часть ближневосточной нефти. Кстати, об арабской нефти. В действительности она стала важным фактором международной политики лишь после Второй мировой войны. После окончания Первой мировой войны главной региональной ценностью являлся Суэцкий канал, соединявший Индию с метрополией и вообще Азию с Европой. В период между двумя Мировыми войнами две трети нефти на планете добывалось в США, на Ближний Восток приходилось меньше 5 % мировой добычи.

Подготовленное в конце 1915 года соглашение Сайкса – Пико было подписано британским правительством 9 мая 1916 года, французским – 16 мая 1916 года. Последняя дата – 16 мая 1916 года – считается официальной, а потому именно она фигурирует во всех исторических, политических и дипломатических источниках. Западные политики стыдливо об этом соглашении всегда умалчивают, стараются его нигде не упоминать и вообще всячески о нем забыть. В результате редко кто на Западе, за исключением серьезных политических деятелей, вообще знает, о чем идет речь. На Ближнем Востоке, наоборот, об этом соглашении написано в каждом учебнике истории как о циничном заговоре англо-французских империалистов против всего арабского народа. Такое вот серьезное геополитическое между Западом и Востоком происходит разночтение столь важного соглашения, породившего современный Ближний Восток со всеми его непримиримыми разногласиями.

Американский крейсер «Олбани» в Суэцком канале, 1910 год. Построенный в османские времена на французские деньги Суэцкий канал к концу XIX века попал в британские руки. По сегодняшний день он остается важнейшей транспортной артерией человечества

Что же тогда в действительности произошло? Когда Первая мировая война только началась, большинство ее участников были уверены, что она будет для них победоносной и короткой, от силы несколько месяцев. Однако уже к началу 1915 года, когда война стала окопной, стало понятно, насколько такой оптимизм был неуместным. В Лондоне начали лихорадочно думать, что предпринять, дабы выйти из создавшегося тупика. Решение нашлось быстро: разгромить самую слабую из Центральных держав – Османскую империю. Ничего противопоставить немцам на европейском театре боевых действий англо-французские войска были не в состоянии, наоборот, они с трудом держали фронт с Германией. Но вот нанести поражение слабой в военном плане Турции, имея самый сильный флот в мире, англичане считали возможным. Под командованием Первого лорда адмиралтейства Уинстона Черчилля была проведена десантная операция на полуострове Галлиполи, которая, однако, закончилась полным фиаско. После ожесточенных многомесячных боев на полуострове союзникам пришлось отступить. Тогда за дело взялись британские дипломаты. Им удалось договориться о сотрудничестве с шерифом Мекки Хусейном ибн Али аль-Хашими. Шериф Мекки являлся уважаемым политическим и религиозным деятелем среди арабов Османской империи, а должность хранителя святейших мест ислама Мекки и Медины делала его одним из самых почитаемых лидеров всего мусульманского мира. Считавшийся прямым потомком пророка Мухаммеда шериф принадлежал к роду Хашимитов, правившему Меккой с начала X века. Хусейн аль-Хашими сделал в 1916 году политическую ставку на англичан и проиграл, поскольку они его обманули. Арабский национализм в Османской империи стал серьезной политической силой еще перед началом Первой мировой войны, обострившись после прихода к власти в 1908 году младотурков. К середине войны шериф Мекки решил возглавить арабское национальное движение и создать на руинах Османской империи единое Арабское государство, в которое бы вошли все османские территории, населенные арабами: Месопотамия, Сирия, Аравия. Дело оставалось за малым – разрушить Османскую империю и договориться о будущем с победителями из Европы, с англичанами. Для Лондона в такой тяжелый момент сотрудничество с влиятельным арабским и мусульманским лидером в глубоком турецком тылу было серьезным военно-политическим прорывом, куда бо́льшим, нежели даже запланированный Черчиллем десант на Галлиполи. Естественно, что в 1916 году, когда положение союзников на фронте с немцами было катастрофическим, англичане пообещали шерифу все, о чем он их попросил: то есть они пообещали ему единое Арабское королевство, в котором он стал бы королем. За это Хашимиты должен был поднять в тылу турок восстание. О том, что Лондон уже подписал с Парижем тайное соглашение о разделе арабских земель, англичане, естественно, шерифу не сказали. Войну ведь еще требовалось выиграть, что в 1916 году выглядело делом крайне сложным, и кто знал, на каких условиях она закончится, а потому британское правительство без малейших сомнений подписывало тайные взаимоисключающие соглашения со всеми подряд сторонами, лишь бы одержать победу. Затем разберемся, очевидно, думали в Лондоне в столь сложное для империи время.

Шериф Мекки Хусейн ибн Али аль-Хашими. В 1916 году шериф перешел на сторону англичан, поверив их щедрым обещаниям. Они его обманули

Арабское восстание началось 10 июня 1916 года. Его центром стала Мекка. В городе дислоцировался османский гарнизон численностью около тысячи солдат и офицеров. У шерифа под ружьем было 5 тысяч человек, однако, несмотря на столь значительное численное превосходство и эффект неожиданности (на турок напали ночью, когда они спали), восставшим разгромить противника не удалось. Начались затяжные уличные бои, которые продолжались три недели. Лишь 4 июля последний очаг турецкого сопротивления в городе прекратил сопротивление. Боевыми действиями в Мекке руководил непосредственно шериф Хусейн, в чем ему помогал старший сын Али. Два других сына шерифа возглавили восстание на западе и востоке Аравийского полуострова. Самым успешным в военном плане оказался младший сын Фейсал, о подвигах которого известно больше всего, поскольку о них писал великий английский разведчик Лоуренс Аравийский. Судьба этих двух людей, эмира Фейсала и Лоуренса Аравийского, чиновника из британского штаба в Каире, оказалась тесно переплетена в одно из самых невероятных достижений пропаганды XX века, ставшее затем великим литературным и кинематографическим материалом, пользующимся успехом по сей день. Фейсалу удалось захватить большую часть аравийского побережья Красного моря, в результате чего именно ему довелось больше всего контактировать с англичанами, которые стали оказывать помощь восставшим, посылая им оружие, деньги и военных советников. Англо-французский флот полностью контролировал акваторию Красного моря, а потому между аравийской территорией, захваченной восставшими, и британским Египтом на противоположном берегу немедленно была установлена связь через Красное море. Дислоцированные в Аравии турецкие силы и арабские повстанцы вели упорные, но безрезультатные позиционные бои. В руках Хусейна и его старшего сына оказалась Мекка. Младший сын Фейсал захватил побережье Красного моря, а средний сын Абдалла вел партизанскую войну на востоке Аравийского полуострова. Оплотом турецкой армии стала Медина, откуда они пытались атаковать Фейсала, отбить у него побережье, чтобы перерезать линии снабжения повстанцев с англичанами. Туркам это не удалось, потому что арабы еще раньше сумели перерезать главную линию османского снабжения – единственную в Аравии железную дорогу, соединяющую полуостров с империей. Эта гениальная мысль – атаковать железную дорогу, а не саму Медину, пришла в голову именно Лоуренсу Аравийскому, что вызвало уважение у Фейсала, когда успех такой стратегии стал очевиден.

Томас Эдвард Лоуренс к началу войны был ничем не приметным молодым человеком, коих в Британии были тысячи. Он изучал в университете историю и археологию, после чего несколько лет работал на раскопках в Египте, Месопотамии и Аравии. В 1914 году в возрасте 26 лет его призвали в армию в чине лейтенанта. Поскольку у него было слабое здоровье и он был очень маленького роста, Лоуренса определили служить в штаб, а поскольку он знал арабский язык, его определили в штаб Египетской экспедиционной армии, находившийся в Каире, где он абсолютно незаметно просидел два года, перекладывая бумаги с одного штабного стола на другой. Его звездный час пробил осенью 1916 года, когда Лоуренса отправили в восставшую Аравию в качестве британского офицера связи. В действительности различных офицеров, и не только английских, но и французских, а также из Индии, Судана и Египта, служивших в качестве военных советников, у восставших арабов было великое множество. Причем среди них были куда более опытные в военном плане специалисты, нежели молодой и слабый здоровьем английский археолог. История Лоуренса Аравийского скорее миф, как любая пропаганда, но определенные факты, естественно, имели в ней место. Да, он прибыл в Аравию в качестве всего лишь офицера связи. Да, каким-то образом ему удалось привлечь внимание Фейсала и занять при нем пост главного английского военного, а затем и политического советника. Да, по его или еще чьему-то совету Фейсалу удалось провести успешную военную компанию против турецких войск.

Главным в военном плане во время восстания стал сын шерифа Фейсал. Затем он стал главным и в политическом плане, в немалой степени благодаря усилиям Лоуренса Аравийского

В то время как шериф Хусейн, провозгласив себя королем Хиджаза, отсиживался со старшим сыном в Мекке, а средний его сын Абдалла вел мало что значащую партизанскую войну в Аравийской пустыне на востоке полуострова, вся тяжесть основных боевых действий против турок легла на плечи Фейсала. Ключом к победе действительно стало стратегически правильное решение тревожить неприятеля на его линиях снабжения – Хиджазской железной дороге, – а не штурмовать сильно укрепленную Медину. Англичане прислали специалистов по минному делу и все необходимое саперное снаряжение, после чего это было лишь делом техники – постоянно минировать протянувшуюся в пустыне почти на тысячу километров узкоколейку. Отряд бедуинов на верблюдах с английским сапером мог неожиданно ночью появиться в любом месте, заложить мину и через несколько минут уже быть далеко от дороги. Утром на мине подрывался очередной турецкий состав, и снабжение войск останавливалось. По-другому обеспечивать свои войска в Аравии всем необходимым, кроме как по этой железной дороге, Константинополь не мог. В результате турецкому командованию ничего не оставалось кроме как сосредоточить основные свои силы для охраны железной дороги. Однако настоящим переломом в ходе арабского восстания стала операция по захвату порта Акаба, имевшая место в начале июля 1917 года. Эта операция считается главным подвигом Лоуренса Аравийского. С небольшим отрядом бедуинов под командованием шейха Ауды он совершил многокилометровый марш по пустыне и нанес туркам удар там, где они его совершенно не ожидали. Правда, многие современные историки полагают, что план был разработан опытным в военном деле шейхом Аудой, который к тому же великолепно знал эти места, а не бывшим археологом Лоуренсом, но это было не важно. Немедленно после взятия Акабы именно капитан (к тому времени уже капитан) Лоуренс отправился в Каир лично доложить в штабе британской армии о невероятном успехе арабского восстания, о взятии Акабы, что соединяло теперь британский Египет с восставшей Аравией по суше. В плане пропаганды взятие Акабы стало событием поистине мирового масштаба, хотя в действительности по меркам войны, бушевавшей тогда в Европе, это было не больше чем мелкая партизанская вылазка. Две тысячи бедуинов разгромили турецкий гарнизон численностью в 700 человек, большинство из которых были даже не регулярная армия, а полевая жандармерия. Однако именно после захвата Акабы британская армия вышла из Египта на оперативный ближневосточный простор и начала наступление в глубь османской территории при поддержке арабских повстанцев. Уже к ноябрю 1917 года британские войска были на подступах к Иерусалиму, а в первых числах декабря взяли Святой Город, что стало большим событием во всем мире. Англичане, вероятно, быстро, в первой половине 1918 года, могли завершить разгром оставшихся на Ближнем Востоке турецких войск, но такому ходу событий помешала немецкая армия. В марте 1918 года Германия начала решительное наступление против союзников на Западном фронте, намереваясь успеть разгромить их до прибытия на европейский театр военных действий основных американских сил. После подписания Брест-Литовского мирного договора с советской Россией в феврале 1918 года Германия смогла перебросить около 50 дивизий с востока на запад и пыталась успеть до лета выиграть войну. В результате британскому командованию на Ближнем Востоке пришлось отдать значительную часть своих сил на Западный фронт и ожидать дальнейшего развития событий в Европе. Немецкие войска не успели разгромить англичан и французов, в самый последний момент прибыли американцы, и в августе началось «Стодневное наступление» уже союзников, закончившееся поражением Германии. Британские силы на Ближнем Востоке получили подкрепление и в августе 1918 года также начали последнее наступление, разве что перед ними находился куда более слабый противник, развалившийся меньше чем за три месяца. Первого октября был взят Дамаск, а 30 октября Османская империя капитулировала.

Командующий британским Египетским экспедиционным корпусом генерал Алленби входит в освобожденный Иерусалим 9 декабря 1917 года. Международное значение города в христианском мире было настолько огромным, что генерал вошел в него пешком, а не въехал на коне, каким был военный обычай того времени

Первые сложности между арабами и англичанами начались в ноябре 1917 года. Пришедшие к власти в Петрограде большевики опубликовали в газете секретные договоренности царского правительства со странами Антанты. Среди них было и соглашение Сайкса – Пико. Король Хусейн был в шоке, как, впрочем, и все человечество, узнавшее содержание циничных договоренностей союзников поделить мир между собой, в то время как официально войну англичане и французы вели за свободу и демократию.

Первые сложности между арабами и англичанами начались в ноябре 1917 года. Пришедшие к власти в Петрограде большевики опубликовали в газете секретные договоренности царского правительства со странами Антанты. Среди них было и соглашение Сайкса – Пико. Король Хусейн был в шоке, как, впрочем, и все человечество, узнавшее содержание циничных договоренностей союзников поделить мир между собой, в то время как официально войну англичане и французы вели за свободу и демократию. Шерифа Хусейна, однако, интересовали исключительно обязательства, выданные ему британским правительством, касаемо того, что арабские провинции Османской империи превратятся после окончания войны в единое арабское государство под его руководством. Такое политическое двуличие не умещалось в его сознании. Обратившись за объяснениями к англичанам, шериф получил от них заверения в крепости данных ему обещаний. Естественно, он им не поверил, но шел конец 1917 года, уже больше года как шейх пребывал с союзниками в одном политическом лагере, а их совместные войска стояли на подступах к Иерусалиму. Менять лошадей шерифу было уже поздно, да и менять их было не на кого, Османская империя находилась при смерти. Соглашение Сайкса – Пико являлось, конечно, вопиющим вероломством, нарушающим англо-арабские договоренности, но оно было не первым знаком того, что у Великобритании на Ближнем Востоке имеются свои интересы, в корне отличающиеся от арабских национальных интересов. Второго ноября 1917 года в Лондоне был опубликован документ, вошедший в историю под названием «Декларации Бальфура», в котором говорилось: «…о создании в Палестине национального очага для еврейского народа…». Этот документ сегодня куда более известен на Западе, чем соглашение Сайкса – Пико, также он известен повсюду и в исламском мире. Декларация Бальфура вызывает ожесточенные споры между противоборствующими на Ближнем Востоке сторонами по сегодняшний день, то есть уже больше 100 лет. Однако тогда в ноябре 1917 года и на протяжении нескольких последующих лет этот документ не имел такого уж большого в политическом мире хода, который бы вызывал столь серьезные противоречия, кои он вызывает в наши дни. Дело заключается в территориальной сути англо-арабских договоренностей, имевших место в 1916 году. Столь важные договоренности между арабским и британским народами ведь были заключены по большому счету двумя чиновниками, одним британским, другим османским. С британской стороны это был Верховный комиссар Египта Артур Макмагон, с арабской это был Хусейн ибн Али аль-Хашими, занимавший в османской иерархии пост эмира Мекки.

Артур Бальфур был министром иностранных дел в правительстве Ллойд Джорджа. Его подпись стоит под декларацией о создании еврейского национального очага в Палестине, спор о сути которой идет уже больше 100 лет

Вся англо-арабская территориальная договоренность уместилась в их тайной переписке размером в десять писем, по пять с каждой стороны, ведшейся с июля 1915 года по март 1916 года. Причем если Макмагон еще представлял интересы Британской империи, поскольку его письма были продиктованы Лондоном, то Хусейн представлял не столько всех арабов Ближнего Востока, сколько самого себя, и руководствовался в первую очередь своими личными интересами и амбициями. В Османской империи проживало перед началом войны 10 миллионов арабов, но их национальное – арабское – самосознание находилось тогда на низком уровне. Эти люди в первую очередь считали себя мусульманами, затем идентифицировали себя со своим родовым кланом, который у каждого был свой, причем часто очень небольшой, размером в деревню, где они проживали. Лишь затем они осознавали себя арабами, часто очень слабо они это осознавали. Албанец-мусульманин, проживающий за две тысячи километров, мог быть им ближе, нежели араб-христианин, проживающий по соседству. В 1913 году все политические кружки и организации Османской империи, находившиеся на позициях арабского национализма, вместе взятые, насчитывали от силы триста человек. Возвращаясь к территориальной сути договоренностей 1916 года между Хусейном и его британским визави, стоит упомянуть, что в них имелся ряд моментов. Во-первых, за англичанами оставалась в Палестине Хайфа, необходимая им для обеспечения выхода к Средиземному морю из Ирака, где они собирались добывать нефть. Лондон повсюду оставлял за собой портовые города, с помощью которых затем контролировал торговые потоки, а, следовательно, и экономику региона. Такими были Шанхай, Сингапур, Кувейт, Аден. Иерусалим также попадал под управление Великобритании, поскольку обладал колоссальным значением для всех христиан на планете. Также в руках европейцев оставалась и значительная часть сирийского средиземноморского побережья (в основном территория современного Ливана), где проживало много христиан, а также где имелось большое французское экономическое присутствие. Появление в ноябре 1917 года декларации Бальфура было неприятной для Хусейна новостью, но на то время незначительной. Отношения между арабами и евреями по состоянию на 1917 год были ничем еще не омрачены. Они столетиями жили друг рядом с другом без каких-либо трений на территории всей Османской империи. В отличие от христиан, мусульмане никогда не преследовали евреев, а наоборот, дали им убежище, после того как евреев изгнали из Испании. В 1919 году Фейсал аль-Хашими даже заключит договор с лидером сионистов Хаимом Вейцманом о том, что арабы не против еврейского национального очага в Палестине, но при условии, что сначала будет создано арабское государство. Обо всем этом речь пойдет ниже, а пока стоит заметить, что как декларация Бальфура, так и новости, опубликованные большевиками о тайных англо-французских договоренностях поделить Ближний Восток, встревожили шерифа Мекки и его сыновей не на шутку. По мере приближения окончания войны они стали готовиться к решающей политической схватке, на этот раз с англичанами.

Лидер сионистов Хаим Вейцман и лидер семьи Хашимитов Фейсал аль-Хашими. Фото сделано в Сирии, в конце 1918 года. У семьи Хашимитов сразу наладились хорошие отношения с сионистами, такими они остаются и по сегодняшний день

Король всех арабов

Первый шаг в большое политическое будущее шериф Хусейн сделал 30 октября 1916 года, когда объявил себя королем Хиджаза, а также королем всех арабов. Большого эффекта из этого, однако, не вышло, поскольку в самый разгар войны мало кто обратил на такое громкое заявление серьезное внимание. Союзники прислали письменное признание, что шериф Мекки теперь является также королем Хиджаза, однако для большинства арабов, проживающих на просторах Османской империи, новость эта осталась в значительной степени незамеченной. Лишь одна ближневосточная политическая сила в октябре 1916 года обратила на символическое заявление шерифа Хусейна серьезное внимание. Эта политическая сила новоиспеченного короля Хиджаза затем и похоронила, выбросив из Мекки, из Аравии, из арабского мира, из политики вообще. Речь идет о правителе соседнего Неджда Ибн-Сауде. Огромный по площади, но малонаселенный Аравийский полуостров был на то время местом крайне сложным, где уже много лет шла ожесточенная борьба между различными кланами. Главных кланов было три: Хашимиты, Саудиты и Рашиды. С Рашидами к концу Первой мировой войны все было ясно, поскольку они являлись ставленниками Османской империи, дни которой были уже сочтены. А вот с Саудитами ничего не было ясно. Они умело лавировали среди внешних сил, будь-то британских или османских, но главное – они были самой крепкой военной силой на самом полуострове. Когда Хусейн заключил союз с англичанами, он подумал, что грозный сосед Ибн-Сауд ему больше не опасен, а потому смело заявил 30 октября 1916 года, что теперь он король всех арабов, и, естественно, в первую очередь всех арабов в Аравии. Саудиты враждовавшие с Хашимитами не первое столетие, на некоторое время затаились, но выводы для себя сделали в отношении Хашимитов смертельные. Хусейн намеревался играть роль патриарха арабского мира. Объявив себя королем всех арабов, он оставался в Мекке, как и положено хранителю святыни. Главным представителем Хашимитов и основным игроком на международной политической сцене стал младший сын Фейсал. Его выбрал на эту роль английский разведчик Лоуренс Аравийский, который к моменту окончания войны стал одним из главных британских специалистов по арабским делам. В своих мемуарах Лоуренс писал, что из всех сыновей шерифа именно Фейсал обладал наибольшими лидерскими качествами. Англичанин провел встречи со всеми сыновьями шерифа в самом начале своей ближневосточной миссии, пытаясь понять, с кем ему и Британии будет проще всего в будущем работать. Естественно, затем он написал, что Фейсал был из всех сыновей самым выдающимся, но дальнейший ход истории этого не подтвердил. Второй по счету сын шерифа Абдалла добился в будущем куда большего, и при намного более сложных обстоятельствах. Именно его род вот уже сто лет держится на троне Иордании, пребывающей все время в самом эпицентре ближневосточных сложностей. В начале октября 1918 года Фейсал первым вошел в освобожденный Дамаск. С этого момента события стали разворачиваться с невероятной быстротой. Всем было ясно, что война закончится со дня на день и пришло время хватать свое. В этой схватке, однако, арабы оказались лицом к лицу с политическим противником куда более хватким, нежели развалившаяся Османская империя.

Темным цветом вдоль побережья Красного моря выделена территория королевства Хиджаз (автор карты Martin Collin)

По состоянию на октябрь 1918 года военно-политическая ситуация на Ближнем Востоке выглядела следующим образом. Англичане заняли большую часть Месопотамии и явно собирались удерживать эти земли под своим контролем, поскольку еще до войны разведали здесь крупные запасы нефти. Крупные британские нефтеприиски находились в соседней Персии, и Лондон, вне всяких сомнений, готов был на все, чтобы удержать контроль над ближневосточной нефтью в своих руках. Это в наше время всем известно, что черное золото на Ближнем Востоке добывают во многих местах, а в 1918 году мировая нефтяная картина выглядела совершенно иначе. Большую часть нефти добывали в США. Вторым по масштабу производителем нефти был российский (затем советский) Баку. Персидская нефть была в то время единственной на Ближнем Востоке. Англичане знали о нефти в соседней с Персией Месопотамии и считали ее естественным продолжением своих персидских нефтяных интересов. Чтобы создать Арабское государство, Хашимитам требовалась столица – такой город в регионе, который бы имел для людей, здесь проживающих, центральное значение. Больших арабских городов в бывшей Османской империи было два – Багдад и Дамаск. Иерусалим, имевший огромное символическое значение для христианской Европы и считавшийся среди христиан мифическим «Градом на холме», на то время был небольшим провинциальным городком с населением чуть больше 40 тысяч человек, из которых лишь треть составляли мусульмане. Для мусульман в начале XX века Иерусалим не имел совершенно никакого значения. Совсем другим делом был Дамаск. В Дамаске проживало почти 300 тысяч человек, в Багдаде около 250 тысяч. Дамаск для Хашимитов являлся наиболее подходящим вариантом, где могла бы расположиться столица будущего Арабского государства. Именно здесь на средиземноморском побережье в то время проживало подавляющее большинство арабского населения Османской империи. Здесь была давняя цивилизация, плодородные земли, торговые связи по морю с Европой, дороги и все остальное необходимое, чтобы построить полноценное государство. Чем дальше на восток, тем меньше было дорог, людей и воды. Сирийская пустыня начиналась уже в паре сотен километров от Дамаска к востоку. Багдад и Месопотамия были не только далеко на востоке, но в религиозном и этническом плане для создания центра Арабского государства являлись совсем неподходящим местом. Большинство проживающих здесь людей были шиитами, в то время как подавляющее большинство арабов являлись суннитами. Разногласия между двумя ветвями ислама были фундаментальными. Духовным центром шиитов всегда была Персия, и шиитская часть населения Месопотамии тяготела поэтому больше к Персии. На севере Месопотамии проживали курды, которые хоть и были суннитами, этнически тяготели к Турции, где проживало большинство курдов. И главное англичане дали неоднозначно всем к этому времени понять, что у них здесь нефть, а потому это их территория. Исходя из сложившихся к октябрю 1918 года обстоятельств, Хашимиты решили строить Арабское государство на территории Великой Сирии и Аравии со столицей в Дамаске, оставив Багдад и Мессопотамию англичанам.

Иерусалим в начале ХХ века был пыльной большой деревней, которая будоражила умы разве что христиан в Европе, которые считали Иерусалим божественным «Градом на Холме». В граде том, однако, не было даже таких простых вещей, как водопровод и канализация. Воду и мусор возили на ослах за плату

Фейсал аль-Хашими, въехав в Дамаск после взятия города, немедленно занялся государственным строительством, но тут же политически столкнулся с Антантой. В конце октября 1918 года, когда боевые действия на Ближнем Востоке закончились, командующий британскими силами генерал Алленби поделил захваченную османскую территорию на три части – английскую, французскую и арабскую. Французам досталось средиземноморское побережье Сирии, англичанам – Палестина, арабам – большая по территории, но малонаселенная, экономически неразвитая, огромная пустыня на востоке. Союзники также выпустили совместную декларацию, полную демагогии и пропаганды, в которой говорилось о свободе, демократии, национальном самоопределении и окончании османского ига. Все это было, однако, лишь первым, хотя и крайне многозначительным шагом в деле послевоенного устройства Ближнего Востока. Деление, сделанное генералом Алленби, было не больше чем временной военной администрацией. Окончательное решение о ближневосточном государственном устройстве должны были принять на Парижской мирной конференции – этой гигантской ярмарке по переделу мира, устроенной победителями через два месяца после окончания войны. Арабскую делегацию на Парижской конференции возглавил Фейсал аль-Хашими, в нее также входил Лоуренс Аравийский. Да, именно так: британский разведчик являлся частью арабской делегации на переговорах с англичанами по сложнейшему территориальному спору, причем играл в этих переговорах чуть ли не главную роль. Фейсал, представлявший арабский народ, в действительности также представлял его довольно странным образом, поскольку в первую очередь был озабочен интересами своей семьи. Англичанам не составило большого труда заставить Фейсала поменять интересы арабов на интересы Хашимитов, хотя Фейсал, конечно, и попытался бороться за свободу и независимость всего арабского народа, как было написано в воззвании союзников, распространенном по всему Ближнему Востоку месяцем ранее. Фейсал въехал в освобожденный Дамаск в первых числах октября 1918 года, а уже 17 ноября отправился на британском военном корабле во Францию для участия в Парижской мирной конференции. Официально он представлял крошечное королевство Хиджаз, но переговоры намеревался вести о создании единого Арабского государства, о создании которого в 1916 году объявил его отец.

Парижская мирная конференция официально начала свою работу 18 января 1919 года, но неофициально во Францию ринулись политики со всех уголков мира еще в ноябре 1918 года, как только Германия подписала перемирие с союзниками. Поляки, чехословаки, сербы, китайцы, японцы, итальянцы, румыны, арабы, сионисты и даже будущий лидер Вьетнама Хо Ши Мин, работавший тогда во Франции поваром, все требовали национального самоопределения или территорий. В Париже творился невообразимый закулисный политический хаос, коего еще не знало человечество. Политические элиты, старые и новые, делили мир абсолютно диким, нечеловеческим образом. В Центральной и Восточной Европе уже стреляли друг в друга вчерашние австро-венгерские соотечественники, ставшие теперь поляками, чехословаками, судетскими немцами, силезскими немцами, украинцами, румынами, венграми, югославами. Сын шерифа Мекки из крошечного Хиджаза на краю Аравийской пустыни был в этом парижском сумасшедшем доме явно не в своей тарелке. Его никто не замечал, арабской делегацией по большому счету никто не интересовался… кроме англичан. Политической вакханалией в Париже заправляли американцы, англичане, французы. Фейсала англичане в Париже взяли под свое крыло, из-под которого он так никогда и не смог выбраться. Арабскую делегацию во Франции встречал господин Лоуренс – уже в звании полковника. Под его де-факто руководством делегация в Париже и работала. Лоуренс провел сначала экскурсию по полям сражений Первой мировой в Северной Франции, представлявшим собой кошмарное зрелище. Сюда в те дни возили политиков со всего мира, чтобы показать ужасы войны и зверства германской военщины. Затем, однако, непосредственно перед началом работы Парижской конференции они отправились в Англию на переговоры, суть которых никому не известна по сегодняшний день. О чем Фейсал говорил в Лондоне, неизвестно, но вся его последующая политическая жизнь вплоть до странной смерти в 1933 году оказалась неразрывным образом связана с Великобританией.

Пребывание арабской делегации на Парижской мирной конференции закончилось ничем, и в мае 1919 года Фейсал вернулся в Дамаск. В городе бурлила политическая весна. Сотни общественных деятелей самого разного толка, деловая элита, вожди племен, руководство муниципалитета и многие другие – все окунулись с головой в бурную деятельность, разглагольствуя о Великой Сирии, в состав которой они, ни о чем не задумываясь, включили земли на которых в наше время находятся Сирия, Ливан, Иордания, Израиль, Палестина. В мае 1919 года новая «великосирийская» социально крайне активная общественность избрала Сирийский национальный конгресс – некий прототип парламента. В Дамаске царила в те дни атмосфера национально-освободительной эйфории. Все были уверены, что создание независимого арабского государства является уже решенным вопросом и дело осталось за малым – разрешить административные неурядицы, определить границы. О том, что в будущей Великой Сирии проживает множество разных народов, имеющих серьезные этнические и религиозные противоречия, дамасская политическая интеллигенция, пребывающая в экстазе национального самоопределения, даже не задумывалась. Эти люди весной 1919 года были в политическом плане совершенно наивны, они еще не знали англичан, не знали французов, они были уверены в том, что настало время свободы и демократии, как ежедневно писали тогда газеты. Лето 1919 года Сирийский национальный конгресс и окружающая его политически активная арабская общественность провели в бурных дебатах о том, как строить новое государство, утонув, как и положено любой демократии, в океане демагогии. Из Парижа Фейсал вернулся с комиссией Антанты, которой предстояло разобраться в том, что на Ближнем Востоке происходит, дабы сделать свои рекомендации. Изначально запланированная как четырехсторонняя, комиссия быстро превратилась в одностороннюю – американскую. Французы, итальянцы и англичане из нее вышли, ведь они-то знали, что с Ближним Востоком произойдет, а потому не хотели устраивать фарс, поскольку через несколько месяцев Лондон и Париж намеревались устроить в регионе совсем иное политическое шоу. Американцы, естественно, также знали об англо-французских планах, но могли себе позволить такой циничный обман, ведь они появятся на Ближнем Востоке лишь через полстолетия, а вот выяснить реальное положение дел в столь непростом регионе никому в Вашингтоне не помешало бы. Фейсал летом 1919 года, очевидно, также знал, что ожидает Ближний Восток, но виду никакого никому не подал, а активно принимал участие в бурлящей политической жизни Дамаска. В конгрессе уже сформировались даже фракции тех, кто был за Фейсала и тех, кто был против него, были радикалы, требовавшие включить в состав Великой Сирии также Месопотамию, хотя она и была так далеко от Дамаска. Появились первые борцы с сионизмом, обвинившие Фейсала в том, что он подписал с Вейцманом соглашение в Париже. Конгресс писал американской комиссии, разъезжавшей по окрестностям, одно воззвание за другим, даже не задумываясь, почему не приехали англичане с французами. Иными словами, Дамаск счастливо бурлил в потоках общественной жизни, пока в один прекрасный день Антанта это состояние либерально-демократического экстаза не прекратила. После многообещающей «арабской весны» пришла мрачная англо-французская демократия.

Фейсал аль-Хашими и Лоуренс Аравийский, 1918 год. Эти два человека являлись на тот момент времени ключевыми арабскими политическими фигурами

В ноябре 1919 года англичане неожиданно вывели свои войска из Сирии, а 18 ноября в Бейруте высадилась 100-тысячная французская армия под командованием генерала Гуро, которая начала немедленно развертывать свои силы вдоль всего средиземноморского сирийского побережья и в долине Бекаа между Бейрутом и Дамаском. Неожиданным такой поворот событий стал разве что для большинства новой сирийской общественности, заседавшей в национальном конгрессе и вокруг него. Для Фейсала и его окружения ничего неожиданного не произошло. Он еще в сентябре ездил в Париж и вел там переговоры как с англичанами, так и с французами. Номинально Фейсал требовал арабской независимости, о чем же в действительности шла в Париже речь, неизвестно. Судить о сути тех переговоров можно разве что по ходу дальнейших событий. После высадки в Сирии столь внушительного французского воинского контингента и его стремительного продвижения в глубь страны, после того, как французы грубо стали брать под контроль один город за другим, всем в Сирии стало ясно, что соглашение Сайкса – Пико было не большевистской пропагандой, не чьей-то выдумкой, но абсолютной правдой. Их поделили без какого-либо согласия и задолго до того, как люди на Ближнем Востоке вообще даже задумались о своей судьбе. Соглашение Сайкса – Пико стало несмываемым пятном на репутации Великобритании и Франции именно потому, что было претворено в жизнь столь циничным и грубым образом. Оно стало доступно мировой общественности в 1917 году, после чего Лондон и Париж уверяли всех на протяжении двух лет, что такого соглашения они не заключали, а затем, укрепившись на Ближнем Востоке, одним рывком сделали на глазах у всего мира так, как и было написано в соглашении. Англичане и французы сумели успешно претворить соглашение Сайкса – Пико в жизнь, но успех этот оказался недолгим. Все прошло в 1919 году довольно гладко. Однако уже через четверть века договор, ставший образцом колониального цинизма, расползется по всем швам, после чего войдет в историю в качестве примера того, как не стоит иметь с определенными политическими силами никаких дел.

Фейсал аль-Хашими на Версальской конференции, 1919 год. Справа от Фейсала стоит Томас Эдвард Лоуренс (Лоуренс Аравийский)

После высадки французских войск Фейсал подписывает с Парижем один договор за другим, пытаясь сменить покровителя. Он обещает свою лояльность теперь уже Франции, но в действительности Фейсал всегда оставался английской ближневосточной политической фигурой, поскольку он был в игре не один, за ним ведь стояла семья, отец, братья, и все они оставались в британской сфере интересов. К тому же согласно соглашению Сайкса – Пико ведь кроме французской зоны имелась также и британская зона – не меньше по территории и населению, правда, она была более сложной и менее арабской, но все же довольно большой. Главным интересом Фейсала, его отца и братьев было стать королями, для чего им требовалось королевство, причем каждому свое. В 1916 году, когда они начали Арабское восстание, на всю семью имелось лишь одно крошечное королевство – Хиджаз. Для одного патриарха и четырех сыновей этого было совсем мало. Полковник Лоуренс, сделавший на Хашимитах фантастическую карьеру, придумывал самые различные планы того, как сделать их всех королями, ведь успех Хашимитов был также и его успехом. Они друг от друга сильно в карьерном плане зависели. Британское руководство не раз получало от Лоуренса, считавшегося одним из главных специалистов по арабским делам в Лондоне, различные планы касаемо того, как правильно разделить Ближний Восток на несколько королевств, в которых неизменно в качестве королей фигурировали представители клана Хашимитов. В некоторой степени так оно в конце концов и вышло.

Три хашимитских короля: Али (король Хиджаза), Абдулла (король Иордании), Фейсал (король Ирака). Четвертому сыну шерифа Хусейна, Зейду, трона не досталось, он служил в Ираке принцем при брате Фейсале

Если бы правящая англо-французская элита была в те годы не столь самоуверенной и более дальновидной, то в их интересах было бы как раз помочь арабам Ближнего Востока создать демократическое жизнеспособное государство, что в корне бы изменило ход всей истории не только в регионе, но и во всем мире.

Вернемся, однако, к событиям в Сирии. После высадки французских войск и понимания, что соглашение Сайкса – Пико становится реальностью, Сирийский национальный конгресс решил действовать. Восьмого марта 1920 года конгресс провозглашает создание Королевства Сирия во главе с королем Фейсалом I. Его брата Зейда провозглашают регентом Месопотамии, но все эти провозглашения и заявления – не больше чем политический театр. Реальной военной или какой другой силы у ново созданного королевства нет. В середине апреля в Италии, в курортном городишко Сан-Ремо проходит заседание руководства стран Антанты, на котором в спешном порядке принимается окончательное решение касательно бывших арабских османских провинций. Именно здесь на конференции в Сан-Ремо и была поставлена последняя точка в деле претворения соглашении Сайкса – Пико в ближневосточную жизнь. Представители европейских держав заявили, что местное население было еще не в состоянии самостоятельно управлять этими территориями, а потому управлять этими территориями предстояло Франции и Великобритании по мандату Лиги Наций до тех пор, пока на Ближнем Востоке не возникнут условия для создания независимых государств. Получив решение конференции о мандатах, французы в Сирии стали форсировать события. Решение о французском мандате было встречено в Дамаске бурей возмущения со стороны либерально настроенной общественности, требовавшей независимости, но в действительности они составляли очень небольшую часть населения. В некотором смысле британские и французские чиновники были правы – местное население было в значительной мере политически еще незрелым для создания столь сложного государства, каким могла стать Великая Сирия. Подавляющее большинство проживающих здесь людей были бедными неграмотными крестьянами, далекими от высоких политических материй. Кроме того, здесь имелся, пожалуй, один из самых запутанных этнических и религиозных клубков на планете, бескровно распутать который молодой демократии могло оказаться не под силу. Франция и Великобритания, конечно, могли помочь юной арабской демократии стать на государственные ноги, но в колониальную эпоху об этом в Лондоне и Париже даже не задумывались. После окончания Первой мировой войны британская и французская колониальные империи достигли своего апогея, а потому Ближний Восток без дальнейших промедлений и размышлений цинично колониально поделили, прикрыв позорную сделку фиговым листком мандата Лиги Наций. Если бы правящая англо-французская элита была в те годы не столь самоуверенной и более дальновидной, то в их интересах было бы как раз помочь арабам Ближнего Востока создать демократическое жизнеспособное государство, что в корне бы изменило ход всей истории не только в регионе, но и во всем мире. Затем они бы смогли контролировать такое государство. Однако предела высокомерию в Лондоне и Париже того времени не было видно. Эти люди были уверены, что они будут править миром вечно. Сирийский национальный конгресс метался в судорогах, не понимая, что делать. Фейсал ставший всего месяц назад королем в существующем только на бумаге королевстве, добавил сумятицы в происходящее. Вначале он возмущался случившимся наравне со всеми, но когда в июле французы выдвинули молодому сирийскому правительству ультиматум с требованием сдаться, он его подписал. Затем начался хаос, закончившийся через неделю полной оккупацией Сирии французами и бегством Фейсала к англичанам в Хайфу, откуда он всего через несколько дней отправился в Европу.

События той недели, с 18 по 25 июля 1920 года, разворачивались с молниеносной быстротой. Фейсал подписал ультиматум, но документ потерялся в пути… или по крайней мере так заявили французы, что они не получили на него ответ вовремя, а потому начали наступление на Дамаск. У молодого Сирийского королевства имелась армия, но в сравнении с французской армией генерала Гуро она была игрушечной. Часть сирийских вооруженных сил и некоторое количество добровольцев из числа жителей Дамаска решили защищать город и дали французам бой на подступах к столице. Это было трагическое зрелище, продлившееся всего несколько часов. Около трех тысяч защитников города, вооруженные винтовками и несколькими пулеметами – против 12 тысяч французских солдат, действовавших при поддержке танков, артиллерии и авиации.

Само название Палестина было сугубо европейским, арабы им не пользовались, они называли все эти земли Сирией, Южной Сирией, Великой Сирией, просто Сирией, но никогда ранее они не называли в политическом плане эту территорию Палестиной. Это название – Палестина – мифическое, историческое, символическое, библейское и вертелось на устах европейской христианской политической элиты уже второе тысячелетие.

Трагичность ситуации дополнялась тем, что с обеих сторон воевали арабы, поскольку французские войска были колониальными, это были алжирские и марокканские части. Фейсал со своим кабинетом в сражении не участвовал, а наблюдал за ним со стороны из деревни, расположенной на возвышенности неподалеку. После того как исход битвы стал ясен, он отправился сперва на юг, затем, однако, вернулся через день в Дамаск, пытаясь выяснить, имеются ли у него какие-либо перспективы при новой французской администрации. Французы захватили Дамаск 25 июля. Через день они окончательно покончили с предыдущим режимом, заявив, что Фейсал своими действиями чуть не разрушил Сирию, после чего неудавшемуся королю не оставалось ничего иного, кроме как спешно покинуть территорию своего несостоявшегося королевства, превратившегося во французский мандат.

После бегства Фейсала из Сирии в июне 1920 года на ближневосточной политической сцене появился его брат Абдалла. В ноябре 1920 года он выдвинулся из Хиджаза с отрядом в 300 бедуинов на север, заявив, что идет на помощь захваченной французами Сирии. Фейсал с конца августа по конец ноября находился в Италии, ведя переговоры с англичанами, которые, однако, держали его на расстоянии от Лондона, пытаясь упорядочить тем временем свои дела на Ближнем Востоке. У них проблем после получения мандата оказалось не меньше, чем у французов. В доставшейся им по соглашению Сайкса – Пико Месопотамии местное население восстало всего через пару недель после волнений в Сирии, причем беспорядки в долине Евфрата оказались в военном плане более серьезными, нежели в Сирии. Местные шиитские племена были куда лучше вооружены и представляли собой хорошо организованную военную силу по сравнению с парой тысяч дамасских либералов, самоотверженно бросившихся под французские танки с голыми руками. К тому же у англичан не имелось в Месопотамии столь крупных воинских сил, какие французы высадили в Сирии. Им пришлось спешно перебрасывать подкрепления из соседней Персии, причем в основном это была авиация. Чтобы сэкономить финансовые средства, колониальные британские власти решили, что бороться с повстанцами лучше всего, используя самолеты. Эффект от авианалетов был колоссальным, потерь практически никаких, стоимость такой войны ничтожна. Поделать с английскими самолетами восставшие шииты, естественно, ничего не могли. Проблемы начались у Лондона и на восточном берегу реки Иордан, хотя и менее значительные. Здесь начался хаос, вызванный вакуумом власти, который грозил перерасти в более серьезные беспорядки, если возникший вакуум власти в срочном порядке кто-нибудь не заполнил бы.

Территория на восточном берегу реки Иордан входила в королевство Сирия, как считало арабское правительство в Дамаске, но королевство было разгромлено, правительство прекратило свое существование, а по соглашению Сайкса – Пико эта территория подпадала под британский мандат, и потому французская администрация сюда не входила. В конце лета 1920 года здесь царили полный хаос и тотальная неразбериха, ведь старая власть разошлась, а новой не прислали. Англичане крепко держали ситуацию под контролем только на западном берегу реки Иордан, особенно в Иерусалиме, поскольку здесь находились святые для христиан библейские места, а вот территория, находившаяся на другом, восточном, берегу реки Иордан их интересовала куда меньше. Там ведь почти ничего не было, огромная пустыня и 200 тысяч жителей, в основном бедуинов. Будущая столица Иордании город Амман в 1920 году имел население чуть больше 10 тысячи человек. Еще имелся оазис Маан на самом юге в пустыне, где проживало от силы 2 тысячи человек. Вот такая была в 1920 году Иордания. Даже названия такого на тот момент не существовало, поскольку политики все эти земли называли Палестиной и не делили Палестину на ту, что находилась на западном берегу реки Иордан, и на восточном. Причем надо отметить, что само название Палестина было сугубо европейским, арабы им не пользовались, они называли все эти земли Сирией, Южной Сирией, Великой Сирией, просто Сирией, но никогда ранее они не называли в политическом плане эту территорию Палестиной. Это название – Палестина – мифическое, историческое, символическое, библейское, и вертелось на устах европейской христианской политической элиты уже второе тысячелетие.

Вот и весь Амман в начале ХХ века

Прибытие Абдаллы с его отрядом в эти места осенью 1920 года многие современные историки трактуют по-разному, также как и действия его брата Фейсала. Трактовки случившегося сильно зависят от гражданства историков и занимаемых ими политических позиций. Арабские историки монархического толка пишут одно, в то время как историки-панарабисты излагают ход событий совершенно по-другому. Не меньшие различия имеются и в западном историческом лагере, где историки левого и правого толка расходятся в своих оценках самым радикальным образом. Иными словами, реальные договоренности англичан и Хашимитов, имевшие место в конце 1920 – начале 1921 года, покрыты по сегодняшний день густым туманом истории. Абдалла с его отрядом в несколько сот аравийских бедуинов, вооруженных разве что винтовками, не представлял никакой военной угрозы регулярным частям французской армии, дислоцированной в Сирии. Одной эскадрильи французской авиации хватило бы, чтобы перестрелять и разбомбить весь его отряд в пустыне, где от самолетов не имелось ни малейшего спасения. По крайней мере, англичанам хватило двух эскадрилий, чтобы проделать такое с повстанцами в Месопотамии, а те представляли собой куда большую военную силу, нежели отряд Абдаллы. Нет, скорее всего, второй сын шерифа Мекки прибыл в Палестину, на восточный берег реки Иордан – по договоренности между англичанами и Хашимитами, но под лозунгом борьбы с французскими оккупантами ради приобретения престижа среди возмущенного арабского населения. Абдалла вначале расположился на самом юге в Маане, заявив, что вскоре отправится на север в Сирию бороться с французами, однако дошел только до Аммана, где и остался… по сегодняшний день. Причем начиная с конца ноября 1920 года братья Фейсал и Абдалла совершали все свои политические движения почти одновременно: странное для столь бурного времени совпадение. Фейсал, просидевший почти три месяца в Италии на курорте в ожидании британской аудиенции, в конце ноября 1920 года отправился в Лондон, куда прибыл 1 декабря, а уже 4 декабря его принял Его Величество Георг V. Начались напряженные переговоры между Хашимитами, которых представлял в Лондоне Фейсал, и британским правительством, продолжавшиеся до марта 1921 года. Абдалла прибыл со своим отрядом в Маан 21 ноября 1920 года приблизительно в то же время, когда Фейсал появился в Лондоне, а затем оставался в Маане до конца марта 1921 года, пока переговоры с англичанами не закончились.

Уинстон Черчилль, Лоуренс Аравийский и будущий эмир Абдалла в Иерусалиме во время секретных переговоров по созданию эмирата Трансиордания. 1921 год (фото Eric Matson)

В середине февраля 1921 года на ближневосточной политической сцене появился новый игрок, тень которого еще много лет будет заметной в тех событиях, которые трагически развернутся в регионе. Британское правительство назначило министром по делам колоний Уинстона Черчилля, поставив ему при этом задачу серьезно сократить расходы министерства, поскольку бюджетных средств после войны катастрофически не хватало. Господин Черчилль порубил все гордиевы ближневосточные узлы самым решительным образом всего за один месяц, избавив, таким образом, британский бюджет от очень внушительных колониальных трат. Это ему принадлежала мысль бороться с повстанцами на юге Месопотамии, активно используя авиацию, вместо того чтобы задействовать дорогостоящие пехоту и танки. Он еще требовал, чтобы английские самолеты применили против восставших горчичный газ, дабы совсем уж не тратиться на ведение боевых действий и быстро все завершить. Черчилля назначили на должность 14 февраля, а уже 22 февраля он встречается с Фейсалом, после чего события принимают стремительный оборот. Новый министр созывает конференцию по Ближнему Востоку в Каире. Конференция начинает свою работу 12 марта 1921 года. Незадолго до этого, в конце февраля, Абдалла выдвигается из Маана в Амман и 2 марта занимает город, после чего в Аммане начинаются активные консультации со всеми имеющимися на восточном берегу реки Иордан политическими силами. Сам Абдалла тем временем отправляется в Иерусалим, куда в рамках Каирской конференции также прибывает Уинстон Черчилль. Они проводят в конце марта несколько встреч, после чего мировую общественность ставят в известность о создании эмирата Трансиордания во главе с эмиром Абдаллой. По результатам Каирской конференции было также принято решение о создании Королевства Ирак во главе с королем Фейсалом. Таким вот образом в марте 1921 года Великобритания завершила колониальную игру, начатую в 1916 году подписанием соглашения Сайкса – Пико. Палестина оказалась под полным контролем англичан, королевство Ирак и эмират Трансиордания получили автономию. Французы разделили Сирию на несколько марионеточных образований по этническому принципу, чтобы ими было легче управлять, и ввели на всей территории жесткий колониальный контроль. Несмотря на все косметические и политические меры, принятые как Лондоном, так и Парижем, чтобы скрыть империалистическую суть произошедших на Ближнем Востоке изменений, ни у кого в регионе не имелось ни малейших заблуждений касаемо того, что Ближний Восток стал еще одной колониальной добычей Великобритании и Франции. А соглашение Сайкса – Пико, если бы его не вытащили в 1917 году на свет божий советские большевики, осталось бы, вероятно, таиться где-нибудь на дне империалистических архивов, где таится еще много других таких гениальных документов.

Пропаганда на марше. 67 исторических слов

В отличие от соглашения Сайкса – Пико другое знаменитое британское ближневосточное дипломатическое достижение – Декларация Бальфура – являлось документом не тайным, а наоборот, максимально декларативным, таким, чтобы о нем услышал весь мир. Это не единственное отличие двух важных дипломатических документов, во многом определивших судьбу современного Ближнего Востока. Соглашение Сайкса – Пико было крупномасштабной всеобъемлющей договоренностью между двумя правительствами, британским и французским, о разделе территории Османской империи. Декларация Бальфура по форме своей являлась письмом министра иностранных дел Великобритании лорда Бальфура одному из лидеров британских сионистов барону Ротшильду. По сути своей декларация эта была одним из самых громких пропагандистских инструментов, который Лондон использовал в ходе Первой мировой войны, дабы победить своих противников. Письмо было написано 2 ноября 1917 года, а стало доступно мировой общественности через неделю, 9 ноября 1917 года. Стоит напомнить читателю, что 7 ноября 1917 года в Петрограде к власти пришли большевики, коих многие историки считают теми самыми людьми, к которым в первую очередь и была обращена Декларация Бальфура. Однако давайте опишем все имевшиеся тогда обстоятельства по порядку.

Вот так, совсем просто, выглядела Декларация Бальфура в день своего появления на свет, 9 ноября 1917 года: небольшая заметка в газете «Таймс»

К началу ноября 1917 года положение британских дел на фронтах Первой мировой войны было крайне тяжелым. Соединенные Штаты Америки, объявившие в апреле 1917 года войну Германии, не прислали на фронт ни одного солдата. Вашингтон явно намеревался отсидеться в американском тылу, посылая истекающей кровью Британии оружие, боеприпасы, продовольствие за ее же, кстати, деньги, но никак не живую американскую силу. Однако куда большей катастрофой для союзников было российское предательство, которое обещало со дня на день обернуться полной катастрофой. После февральской революции русская армия, превышавшая британскую армию в полтора раза по численности, трещала по всем швам, и осенью 1917 года Восточный фронт мог рухнуть в любой момент. К началу ноября в Лондоне знали, что переход русской власти в руки большевиков вопрос практически решенный. Англичанам также было хорошо известно, что большая часть большевистского руководства являются евреями по национальности. Именно таким образом посредством сионизма британское руководство хотело наладить отношения с руководством русского коммунизма, чтобы те продолжили войну против германского империализма в союзе с англо-французским империализмом. Вообще это представление о невероятном всемирном еврейском могуществе, которым так часто пользовался мировой антисемитизм, серьезно затронуло и британское руководство того времени. В Лондоне считали, что с помощью сионизма они привлекут на свою сторону американских евреев, которые в свою очередь подтолкнут Вашингтон к более активным действиям, и вообще евреев всего мира. Мировая еврейская реальность на тот момент времени, однако, была совсем иной. Во-первых, представления о могуществе как американских, так и русских евреев были очень большим преувеличением. Во-вторых, мысль о том, что все евреи являются сионистами, была еще бо́льшим заблуждением, нежели мысль о том, что евреи правят миром. Из 3 миллионов евреев, проживающих в США на то время, только 13 тысяч состояли в каких-либо сионистских организациях. Что касается русских евреев из числа коммунистического руководства, то их политическое кредо по национальному вопросу заключалось в интернационализме, а не еврейском национализме, коим являлся сионизм. В действительности наибольшей поддержкой сионизм пользовался у немецких и австро-венгерских евреев.