Куриный бульон для души. Не могу поверить, что это сделала моя кошка! 101 история об удивительных выходках любимых питомцев бесплатное чтение

Как Бандит украл котенка

Где одна кошка – там и другая.

ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ

Пережив тяжелое расставание после четырех лет отношений, я сбежала из города в старый дедушкин дом. Все мое имущество составляли лишь несколько картонных коробок, а еще – накопленные страхи, дурные предчувствия и кот по кличке Бандит.

В этом доме меня всегда любили. Хотя бабушки и дедушки давно не стало, дом все еще хранил их тепло. Именно здесь я собиралась начать новую, полную неопределенности жизнь.

Бандит бродил по комнатам, потерянно мяукая, а я распаковывала одежду и раскладывала ее по шкафам. В отличие от меня, коту явно больше нравилась наша старая просторная квартира. Наконец он прижался к моей ноге и глянул на меня снизу вверх, как будто спрашивая: и ради чего ты выдернула меня из моего привычного мира?

Я наклонилась. Почесала Бандита за ухом.

– Все хорошо. Мы будем здесь счастливы. Вот увидишь.

От внезапного стука в дверь мы оба вздрогнули. На пороге стояла молодая женщина с самыми ярко-рыжими волосами и ярко-рыжими веснушками, которые мне когда‐либо доводилось видеть. Она улыбнулась и протянула мне тарелку с пирожными:

– Привет, я Брэнди, твоя соседка.

Я ощутила исходящий от пирожных аромат шоколада и вдруг поняла, насколько проголодалась. Да и завести друзей на новом месте тоже не мешало. Я приняла тарелку:

– Мне нужен перерыв. Проходи. Я приготовлю кофе, и мы поболтаем.

Брэнди колебалась не дольше секунды.

– Я ненадолго, – на всякий случай сообщила она и наклонилась, чтобы почесать Бандита под подбородком. – У меня тоже есть кошка, у нее только что родились котята. О, ты должна прийти посмотреть на них: они такие милые! Скоро буду их пристраивать.

– Мне нужен только Бандит, – сказала я, понимая, что за этим последует.

Брэнди улыбнулась:

– Имя идеально ему подходит.

Кот был белый с черными «очками» вокруг глаз.

Прошло несколько дней. Однажды утром, когда я сидела возле одной из бабушкиных клумб, пытаясь понять, как за ней ухаживать, Брэнди окликнула меня.

– Приходи посмотреть на котят. Обещаю, что не буду тебя уговаривать взять себе хотя бы одного. Тем более что они еще слишком маленькие.

Мы поднялись на веранду.

– Перчинка выбрала для родов именно это место, – объяснила Брэнди.

Она устроила кошку с детенышами в мягком гнезде из покрывал. Два котенка были полностью черными, как и сама Перчинка, один – черно-белым, и последний – трехцветным. Я взяла трехцветного котенка на руки и позволила Бандиту обнюхать его.

Кот замер на несколько секунд, а потом шагнул вперед и легонько ткнул малыша носом. Тот еле слышно пискнул. Бандит отступил, но не сводил с котенка глаз, пока я возвращала его матери.

Много лет назад бабушка сделала на кухне своего дома кошачью дверцу. Бандиту потребовалось несколько дней, чтобы оценить всю степень неожиданной свободы, которую давала эта дверь. Теперь он не ждал от меня милостей, а прорывался сквозь нее, как ракета, на полной скорости вылетая в сад.

Спустя еще несколько дней я стирала белье и вдруг услышала, как Бандит тихо плачет. Забыв о белье, я поспешила на кухню.

– Бандит! Что ты наделал?

Кот виновато смотрел на меня, а крошечный трехцветный котенок шарил вокруг, тщетно пытаясь найти сосок на его животе.

Я взяла котенка на руки. Кот страдальчески взвыл.

– Он должен вернуться к своей маме, – сказала я. – У тебя нет того, что ему нужно.

Прижимая котенка к груди, я постучала в дверь Брэнди. Увидев нашу делегацию, она рассмеялась:

– Передумала? Но он должен оставаться с Перчинкой еще хотя бы неделю.

– Бандит принес его на кухню через кошачью дверь. Похоже, он хочет завести собственного питомца.

Брэнди забрала котенка.

– Скажи ему, чтобы зашел на следующей неделе.

– Ты не поняла. – возразила я. – Бандиту не нужен котенок. И мне тоже.

Прошло еще какое‐то время, и однажды вечером я увидела, как Бандит крадется через кошачью дверь с трехцветным котенком в зубах. Я бросила резать салат. Кот смущенно посмотрел на меня и осторожно опустил малыша на пол. Я вздохнула.

– Нельзя красть котят, – строго сказала я. – Кроме того, ты кот. У котов не бывает котят.

Не знаю, слышал ли меня Бандит: он был занят тем, что вылизывал крошечную мордочку котенка шершавым языком.

Вздохнув, я забрала малыша:

– Он должен вернуться домой. Нам не нужен котенок.

В следующую субботу Бандит не вернулся домой после утренней прогулки. Он никогда не оставался на улице надолго. В десять часов я вышла на улицу и позвала его, но вместо кота мне ответила Брэнди.

– Ты ищешь Бандита? Пошли.

Озадаченная, я поднялась вместе с ней на веранду.

Бандит сидел рядом с логовом Перчинки и ревниво наблюдал, как она нянчит своих котят. Он перевел взгляд на меня – клянусь, в тот момент мне показалось, что кот недовольно сморщился. Всем своим видом он показывал, что останется здесь, если я не позволю ему взять малыша домой.

– Да ладно, – не поверила я.

– Он будет красть трехцветного котенка, пока я его не пристрою, – объяснила Брэнди. – А когда котенок исчезнет, очень расстроится.

Она положила свою ладонь на мою руку:

– Я думаю, Бандиту одиноко. Тебе никогда не было одиноко?

Я проглотила комок в горле, вспомнив о долгих ночах, которые проводила в старой бабушкиной кровати с балдахином.

– Так что же?.. когда мы сможем его забрать?

Брэнди подхватила котенка:

– Думаю, сейчас – самое подходящее время.

Мы несли трехцветного котенка домой. Бандит шагал впереди, торжествующе задрав хвост. А я думала:

– Пусть будет так. Однажды я тоже найду свое счастье. И не захочу с ним расставаться.

Элизабет Этуотер

Нет никого честнее

Кошка абсолютно искренна: человеческие существа по тем или иным причинам могут скрывать свои чувства, но кошка – никогда.

ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ

Когда я возвращаюсь домой, моя кошка по имени Пискетт встречает меня у двери. Затем мы обе отправляемся на кухню, где Пискетт исполняет свой неизменный счастливый танец вокруг миски.

Так было и сегодня. Я позволила себе расслабиться и забыть все тревоги дня, играя с кошкой. В конце концов, Пискетт утомилась и свернулась клубочком на диване.

– Хорошо, – сказала я себе. – Теперь можно спокойно репетировать.

По правде говоря, с моими вокальными данными меня вряд ли приняли бы в Джульярдскую школу[1]. Но и двух лет обучения на факультете музыки в местном колледже оказалось достаточно, чтобы я осмелилась присоединиться к церковному хору.

– Единственное время, когда ты можешь позволить себе не тренироваться, – сказала моя преподаватель по вокалу, – это дни, когда ты не дышишь.

По ее меркам, я не дышала больше четырех лет.

– Я еще не совсем готова, не так ли? – спросила я Брайана, руководителя хора, на первой репетиции.

– Ты справишься.

Он задумчиво улыбнулся и поставил меня в секцию сопрано, но поближе к альтам. Возможно, мой тембр находился где‐то посередине.

За шесть недель до Рождества Брайан раздал партитуры к одному из произведений Джона Раттера.

Спустя еще некоторое время он подарил нам кассеты с записью оркестра, чтобы мы могли репетировать самостоятельно.

И вот я дома. Пискетт мирно дремлет на диване за моей спиной.

Я вставляю кассету в магнитофон и усаживаюсь, скрестив ноги, на полу посреди гостиной. Разумеется, я понимаю, что нарушаю таким образом одно из важнейших правил пения. Партитура лежит передо мной, я двигаю по ней указательным пальцем. Когда приходит время партии сопрано, я делаю глубокий вдох и вытягиваюсь. По крайней мере, другое правило, которому меня научил мой преподаватель по вокалу, я помню: высоко подниматься и затем опускаться с каждой нотой.

Свои лучшим сопрано я пропела на латыни:

– Gloria in excelsis, Deo.

Пискетт тут же проснулась и бросилась на меня с мяуканьем.

– Не сейчас, Пискетт. Мне нужно репетировать.

Я погладила ее и продолжила петь.

Она перелезла через мои ноги и, наступив передней лапой мне на грудь, другой закрыла мой рот. Ее уши прижались, глаза превратились в янтарные щелочки. Она нахмурилась, сморщилась и стала похожа на грустного арлекина. Я и не знала, что кошки умеют хмуриться.

– Пискетт, ты пытаешься мне что‐то сказать?

Я перемотала пленку. На этот раз, как только я попыталась взять высокую ноту, Пискетт укусила меня за локоть. Это был скорее предупредительный укус, чем травмирующий. После чего закрыла мне рот теперь уже обеими лапами.

Я остановила пленку и потянулась, похлопывая по полу рядом с собой. Пискетт успокоилась.

Я представила себе газетный заголовок: «КАРЬЕРА ОПЕРНОЙ ПЕВИЦЫ РАЗРУШЕНА КОШКОЙ». Смешно.

– Думаешь, стоит сказать Брайану, что я не могу репетировать дома, потому что моя кошка кусает меня?

Что ответила бы Пискетт, если бы кошки умели разговаривать? Возможно, она попросила бы меня не бросать основную работу ради пения.

Но пока она лишь замурлыкала и потерлась о мою руку. Возможно, однажды я спою так, что даже Пискетт понравится.

Джанет Рамсделл Рокки

Эдвард-освободитель

Свобода заключается в способности быть смелым.

РОБЕРТ ФРОСТ

На тринадцатый день рождения моей племянницы Дженны ее мать Гейл (более известная в семейных кругах как Матушка Гусыня) решила, что Дженна уже достаточно взрослая, чтобы ей можно было доверить домашнее животное. Она нашла идеального котенка сиамской породы, с кремово-коричневой шерсткой и голубыми глазами. Его звали Эдвард.

Эдвард прибыл в клетке. Когда дверцу открыли, он высунул наружу голову и принялся оглядывать комнату. Дженна была в неописуемом восторге. Они быстро подружились.

– Нам нужно оставить его на ночь в клетке, пока я не верну всех животных, которых мы одолжили для церковной программы, – сказала Гейл.

В городе моя сестра была известна благодаря своим визитам в дома престарелых, сиротские приюты и школы. Обычно она приезжала туда не одна. Оглядывая сейчас ее гостиную, я заметила барахтающихся в пластиковом бассейне цыплят и нескольких кроликов, жизнерадостно поедающих траву. Тихое блеяние привлекло мое внимание: в углу комнаты на куче сена лежал ягненок.

«Похоже, Матушка Гусыня взялась за старое и вновь берет на прокат животных с фермы», – подумала я.

Дженна же гладила Эдварда, пока тот не замурчал, как моторная лодка.

К ночи все стихло. Проведя долгие часы в компании Дженны, Эдвард вернулся в клетку.

Через пару часов меня разбудил звук возбужденных голосов.

– Этого не может быть! Где мой котенок? – в панике кричала Дженна.

– Что случилось? – зевая, спросила Гейл.

– Эдвард пропал! – зарыдала в ответ Дженна.

Я подбежала к клетке – она была пуста.

Весь день напролет мы искали Эдварда. Но он как сквозь землю провалился.

После ужина, решив отвлечься, мы уселись, чтобы поиграть в «Скрэббл». Внезапно дверца шкафа тихо отворилась и из нее показалась тонкая, машущая в разные стороны лапа. Эдвард вылез из шкафа и принялся оглядывать комнату. Наконец, он заметил миску с кошачьим кормом.

– Мяу! – закричал он, бросаясь через гостиную наперерез.

На ночь Эдварда снова положили спать в клетку.

– Мама… Иди сюда сейчас же!

Это было первое, что я услышала на следующее утро. Подхватив халат, я тоже быстро спустилась вниз.

Цыплята бегали по ковру, радуясь свободе. Кролики резвились у балконной двери, а ягненок жевал диванную подушку.

– Кто выпустил их из клеток? – Гейл сердито подбоченилась.

– Не смотри на меня! – воскликнула Дженна. – Скажу только, что Эдвард поскребся в мою дверь и разбудил меня. Он снова гулял по дому!

– Что‐то здесь нечисто, – с сомнением произнесла Гейл. – Но ничего, сегодня мы отыщем виновника!

Вечером она попросила своего мужа установить видеокамеру в углу комнаты. До самого сна мы играли в настольные игры, а затем разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.

К утру мое любопытство достигло предела. Может быть, это чья‐то шутка?

Гейл сварила крепкий кофе, мы включили камеру, и в моей голове немедленно зазвучал саундтрек из фильма «Розовая пантера».

Эдвард, сиамский кот нескольких недель от роду, медленно просунул длинную лапу через проволочную дверь, отпирая замок на клетке. Очень тихо он выбрался наружу и медленно, крадучись, пересек комнату. Добравшись до кроличьей клетки, Эдвард опустил петлю, удерживающую ее дверь плотно закрытой. Освобожденные кролики запрыгали по гостиной. Затем настал черед цыплят и блеющего ягненка.

Сестра схватила меня за руку.

– За все годы заботы о Божьих созданиях я никогда не видела ничего подобного…

– Мда, – ответила я и подумала о клетках, в которые мы запираем себя добровольно.

Мэри З. Смит

Кто вы, мистер Грей?

Коты принадлежат не людям, а местам.

РАЙТ МОРРИС

– Нет, – сказал отец. – Мы не оставим себе этого кота! Любой другой на нашем месте услышал бы то, что услышал, однако мы с сестрой истолковали папины слова так: «Мне нужно еще немного времени, прежде чем мы заберем этого кота домой». Ничего страшного. Мы знали, что этот кот идеально нам подходит.

Бродячий кот тигрового окраса с отсутствующим уголком левого уха однажды был найден спящим на заднем сиденье катафалка. Полуденное солнце грело его спину.

Нашему отцу принадлежало похоронное бюро, расположенное неподалеку. У кота быстро вошло в привычку приветствовать его на крыльце нашего дома. Затем он провожал папу на службу, где они оба усердно работали – и папа, и кот. Кот взял на себя сложнейшие обязанности по изгнанию белок, собак и других кошек с парковки. Посетители видели в нем молчаливого друга, в котором так нуждались.

В конце каждого дня кот провожал папу домой. Иногда папа говорил: «Давай больше не будем кормить этого кота», и мама интерпретировала эту фразу по-своему: «Пожалуйста, подожди, пока я усну, прежде чем отдать ему остатки фрикаделек».

Случалось, что во время похорон люди спрашивали папу о коте. Если папе казалось, что они любят кошек, он отвечал:

– О, это мистер Грей.

Если нет, то называл его «просто бродячей кошкой из соседнего района».

Мистер Грей был смышлен. Он осознал, что негласных обязанностей сопровождающего, охранника и официального встречающего недостаточно, чтобы обеспечить ему новый дом. Поэтому он стал принимать деятельное участие в выпуске рекламных листовок. Папа печатал их в гараже на станке 1880‐х годов, а мистер Грей наблюдал за процессом с верхней полки.

Когда моего отца избрали президентом местного Ротариклуба, репортер одной из газет пришел в похоронное бюро, чтобы взять у папы интервью и сфотографировать его. Пару дней спустя он позвонил, чтобы уточнить имена всех, кто есть на снимках.

– Там не было никого, кроме меня, – ответил папа, но затем внезапно вспомнил: – Впрочем… Нет ли случайно на фотографии серого кота тигровой расцветки?

Репортер подтвердил его предположение, и папа заявил:

– Это мистер Грей. Он сотрудник похоронного бюро.

Когда эта фотография появилась в газете, мы были в восторге. В тот же вечер, вернувшись с работы, папа сказал:

– Ну, если вы собираетесь оставить этого кота себе, лучше отвезти его к ветеринару на осмотр.

И мы услышали следующее: «Добро пожаловать, мистер Грей. Ты своего добился».

Келли Бойер Сэйджерт

Джетро

Никто по-настоящему не умрет, если сможет оставить о себе воспоминания.

КРИС СЁРЕНСЕН

Джетро вошел в мою жизнь много лет назад. Помню, как вечерами грелась у камина, держа на коленях свою любимую кошку Дейзи, которая, кажется, тоже была вполне довольна. Это была полная гармония, уютное времяпрепровождение вдвоем.

Иногда, пока мы сидели, прижавшись друг к другу, Джетро запрыгивал на наружный подоконник и заглядывал внутрь, пытаясь привлечь наше внимание. Он был бездомным котом.

Я выходила на улицу, чтобы отнести ему немного еды. Гладила и пыталась уговорить зайти в гараж, чтобы согреться. Случалось, что он принимал мое предложение, но по всему было видно, что он предпочел бы коротать вечера вместе с нами.

Дейзи реагировала на незнакомца с предсказуемой яростью. Стоило коту появиться из темноты, как она принималась шипеть и рычать. При этом она еще била лапой по стеклу, давая понять, что гостей здесь не ждут.

Кончилось тем, что я стала запускать Джетро в дом тайком, пока Дейзи спала в другой комнате. Казалось, он знал, что надо вести себя тихо, и не издавал ни единого звука.

Кот ел, а потом удовлетворенно лежал на большом диване, счастливый и уверенный в том, что тоже является частью этого прекрасного мира.

Разумеется, Дейзи вскоре все поняла. Она чувствовала запах Джетро даже после того, как он уходил. И тогда я начала впускать его в открытую, полагая, что скоро она полюбит его так же, как полюбила я.

Через некоторое время Джетро стал полноправным членом семьи и обрел все положенные ему по статусу права. К моему большому удивлению, этот кот обожал Дейзи. Он ходил за ней из комнаты в комнату, спал настолько близко, насколько она позволяла, и никогда не упускал ее из виду, как бы сильно она ни протестовала. Дейзи не разделяла энтузиазма пришельца. Она отмахивалась от него, если он подходил слишком близко, свирепо смотрела, когда он проходил мимо, и вообще относилась к нему с тем презрением, какое кошки умеют демонстрировать с таким успехом.

В конце концов, Дейзи привыкла и, хотя и не полюбила Джетро, но все же соглашалась терпеть его присутствие.

Жизнь продолжалась. Я пару раз переехала, вышла замуж и родила сына. Однако, несмотря на все перемены в жизни, мои любимые коты сопровождали меня везде и всегда. Их отношения тоже не менялись: Джетро продолжал обожать Дейзи, а она продолжала его терпеть.

Когда Дейзи исполнилось девятнадцать лет, у нее развилась почечная недостаточность. Я перепробовала все возможное, чтобы спасти ее, но она была слишком измотана. Тогда мне пришлось принять ужасное решение и усыпить Дейзи.

До сих пор помню, как выходила с ней из дома, наклонившись, чтобы позволить Джетро в последний раз понюхать ее. Когда я вернулась одна, Джетро растерялся. Пару дней он обыскивал дом, а затем впал в настоящую человеческую депрессию. Лежал в углу гостиной, спрятавшись за большим креслом, почти ничего не ел и не пил. Я пыталась уговорить его выйти, но он не слушал меня.

Лишь через несколько недель кот начал понемногу приходить в себя. Он стал меньше изолироваться от других и в конце концов стал вести себя как обычно. Я была уверена, что он справился со своим горем и забыл о Дейзи.

Спустя примерно год, разбирая ящик стола, я нашла несколько старых кассет. На одном из видео была Дейзи: мы сняли, как она лежит на кровати нашего сына, пока я читаю ему сказку на ночь. Время от времени Дейзи поворачивалась на бок и мяукала, а мы с сыном смеялись.

Вдруг я услышала, как Джетро на полной скорости сбегает вниз по ступенькам. Он услышал свою Дейзи и искал ее. Я не могла поверить своим глазам. Этот кот, который никогда раньше не обращал внимания на телевизор, встал на задние лапы, касаясь экрана и мяукая в ответ. Так он и стоял, будто загипнотизированный, пока я не выключила телевизор. Только тогда я в полной мере осознала глубину тоски Джетро по своей подруге и его неумирающую любовь к ней.

Позже я попыталась показать мужу реакцию Джетро. Я воспроизвела запись, но он не отреагировал. Видимо, понял, что на самом деле Дейзи в комнате нет.

Джетро умер почти через два года после Дейзи. Их прах теперь лежит в одной маленькой урне. Наверняка Дейзи, как обычно, лишь терпит его, зато Джетро наконец‐то счастлив.

Линн Роджерс

Короткая история Нахалки

Кот всегда остается немного за пределами тех границ, которые мы наивно пытаемся установить для него.

АНДРЕ НОРТОН

Моим соседям было за семьдесят, они всегда вели здоровый образ жизни. Каждый день они отправлялись гулять – пропалывая цветы, я видела, как они проходят мимо ворот моего дома в своих сине-белых спортивных костюмах.

Однажды весенним днем соседи принесли мне котенка. Сказали, что он бежал за ними от самых общественных садов – а это довольно далеко. В садах водилось много диких кошек, и мои соседи резонно полагали, что малыш скоро сдастся и вернется к матери. Однако этого не произошло. В конце концов они решили, что должны вверить заботу о котенке мне.

В те времена я часто бывала в разъездах. Мне не нужен был еще один кот. Но моя дочь сказала, что поможет. Со своей стороны, соседи тоже пообещали иногда брать малыша к себе, чтобы с ним могли пообщаться их внучки. Я согласилась.

Котенок (это была кошечка) оказался совсем крошечным. Но это не помешало ему сразу показать всем обитающим в доме животным – моим старым котам и собаке хаски, – кто здесь главный. Первое, что сделала эта нахалка, – подошла к собачьей миске и принялась поглощать еду. Мы посмеялись. Имя для котенка нашлось сразу.

На следующий день мы отвезли Нахалку к ветеринару. Осмотрев ее, ветеринар сообщил нам плохие новости: у Нахалки вирус иммунодефицита (ВИК). Она нуждается в особом уходе. Независимо от сделанных прививок, любая инфекция может прикончить ее. Ветеринар советовал усыпить Нахалку и не подвергаться стрессу и расходам в попытках сохранить ей жизнь. Посоветовавшись, мы с дочерью решили, что найденыш стоит того, чтобы рискнуть. Нахалка боролась, когда искала себе семью, и теперь мы не собирались ее бросать.

Это была необычная кошка. Она обожала будильники и особенно – таймер на плите. Любимым ее развлечением было запрыгнуть на плиту, передвинуть шкалу таймера на задней стенке и ждать. Таймер срабатывал, кто‐то из нас мчался на кухню. Нахалка была счастлива. В конце концов мне пришлось заклеить циферблат скотчем.

Когда соседские внучки приезжали погостить, кошка отправлялась навестить их. Между ними сложились самые нежные отношения. Помимо всего прочего, пребывание с девочками научило Нахалку лучшему трюку из всех имеющихся в ее арсенале.

Пришел день, когда мы с дочерью заметили, что Нахалка стала избегать лотка. Он неизменно оставался чистым, и это не могло не насторожить нас. Мы принялись искать и вынюхивать по всему дому и вскоре выследили ее. Нахалка пользовалась туалетом в нашей ванной комнате.

Разумеется, я знаю о людях, приучающих кошек к унитазу, но никогда не слышала, чтобы кошка приучила себя сама. Однако так оно и было: Нахалка делала свои дела, после чего изящно обходила стульчак и совершала несколько «закапывающих» движений.

Однажды я зашла в ванную и спустила воду, полагая, что это отпугнет кошку. Но я добилась только того, что с этого дня она сама хваталась за рычаг и дергала его до тех пор, пока кто‐то не приходил ей на помощь. Лоток перестал для нее существовать. Если дверь оказывалась закрытой, кошка проявляла чудеса настойчивости, чтобы все‐таки проникнуть в ванную.

Кто знает, какие еще сюрпризы преподнесла бы нам Нахалка, проживи она долгую кошачью жизнь? Она умерла, когда ей исполнилось семь лет – смерть оказалась единственным, с чем у нее не хватило сил сражаться.

Джойс А. Лэрд

Словно кошка с собакой

Некоторые люди говорят, что человек – самое опасное животное на планете. Очевидно, они никогда не встречали разъяренную кошку.

ЛИЛЛИАН ДЖОНСОН

Мисс Голди была вовсе не рада, когда в нашей семье появился Счастливчик. Возможно, по прошествии стольких лет она просто забыла, что и ее мы когда‐то тоже забрали с улицы. Мисс Голди отказывалась проявлять великодушие. Ее шерсть всегда стояла дыбом.

Счастливчик – черный мягкий пес, помесь ротвейлера, лабрадора и чау-чау – тоже неохотно доверял кому‐либо с тех пор, как его вытолкнули из грузовика и оставили на обочине дороги на произвол судьбы. На то, чтобы прижиться у нас, ему понадобилось время.

Мисс Голди шипела на беднягу при каждом удобном случае, а он только смотрел на нее проникновенным взглядом. Когда пес сидел рядом, положив голову мне на колени, кошка прижимала уши, словно говоря: «Даже не пытайся, Счастливчик. Ты здесь ненадолго».

Спустя несколько месяцев страсти улеглись. Теперь Мисс Голди просто игнорировала Счастливчика. Но ее шерсть вставала дыбом, когда он подходил ближе, чем ей бы того хотелось.

– Они наконец поладили? – спросила как‐то моя подруга Натали. Мы сидели в саду, и Натали поглаживала мягкую шерстку Голди. Та, закончив вылизываться, потоптала подушку и уже собиралась вздремнуть, но не могла отвести глаз от Счастливчика, который безмятежно скакал по траве.

– Сомневаюсь, что мы станем семьей. Думаю, в лучшем случае мисс Голди научится терпеть Счастливчика, – ответила я и добавила: – Но ему нравится быть с ней рядом. Он – нежный песик.

В этот момент в сад приковыляла большая соседская лабрадорша по кличке Молли. По собачьим меркам Молли была уже настоящей пенсионеркой – ей недавно исполнилось тринадцать. Однако почтенный возраст не мешал Молли иногда играть со Счастливчиком. Вот и сейчас она приближалась, хлопая ушами.

Не знаю, что именно не поделили собаки на этот раз, однако внезапно возле крыльца началась самая настоящая драка. Счастливчик залаял. Молли зарычала. Счастливчик попытался укусить Молли за ухо. Та взвизгнула и, в свою очередь, сама укусила Счастливчика. Он оскалил зубы. В конце концов оба покатились по земле, вцепившись друг в друга. Шутливая потасовка переросла в полноценный бой.

– Счастливчик, – закричала я. – Молли! Прекратите!

И вдруг мисс Голди взлетела в воздух. Мы успели услышать ее разъяренный вой, прежде чем кошка приземлилась между Счастливчиком и Молли, выгнула спину и принялась бить ошеломленную лабрадоршу по носу короткими двойными ударами. Молли взвизгнула и понеслась домой.

Я даже лишилась дара речи на мгновение. Тем временем мисс Голди повернулась к Счастливчику. «Все в порядке, – как будто сказала она. – Я здесь, чтобы защитить тебя».

– Не могу поверить, что Голди это сделала, – пробормотала я.

– Это было невероятно – согласилась Натали.

Вечером мисс Голди уже лежала, свернувшись калачиком, на спине Счастливчика. Похоже, мы все‐таки стали семьей.

Дебра Айерс Браун

Лебедь и Блестяшка

Каждый кот – особенный.

САРА ДЖЕЙН КЛАРК

Однажды, много лет назад, я решила отправиться в двухнедельный круиз по озеру Онтарио на своей семиметровой яхте. В это время дома у меня жили три кошки: Пылинка со своей дочерью, черно-белой Блестяшкой, и еще одна, амбарная, по кличке Поросюшка. Приглядывать за кошками во время отпуска было некому, поэтому я взяла их с собой.

Вчетвером на яхте было тесновато. В один из вечеров мы с Блестяшкой сели в шлюпку и поплыли в сторону острова, чтобы немного прогуляться.

Сначала все было хорошо: я налегала на весла, и мы уже почти добрались до берега, когда из зарослей тростника появился огромный лебедь-шипун. Он оставил самку и выводок птенцов и теперь скользил по воде в нашу сторону, растопырив крылья.

Я развернула лодку. В ответ лебедь набрал скорость. Он заставил нас убегать. Я гребла все быстрее и быстрее, но он все равно приближался.

Я подтолкнула Блестяшку к носу шлюпки. До яхты оставалось всего несколько метров.

Увидев, что мы вот-вот сбежим, лебедь расправил крылья, яростно замахал ими и, шипя, побежал по воде в нашу сторону. Я схватила весло и поднялась на ноги в своей маленькой лодке, чтобы сразиться не на жизнь, а на смерть. В памяти промелькнули истории о том, как такие лебеди ударом крыла ломали людям запястья, о перевернутых каноэ и тонущих детях.

Заметив, что я стою на ногах, лебедь замедлился. Я надеялась, что смогу отбиться веслом. Потом решила снова попытаться сбежать, села и принялась судорожно грести. И в этот момент Блестяшка прыгнула.

Вероятно, она хотела сразу оказаться на борту яхты, но промахнулась и упала в воду как раз тогда, когда шипящий лебедь поравнялся с нами. Я попыталась ее перехватить, но опоздала. Она уплыла за корму лодки.

Я была уверена, что лебедь схватит кошку и попытается утопить ее. Взобравшись на борт яхты, я прихватила с собой весло. И тут увидела Блестяшку: она обогнула лодку за какие‐то четыре секунды, и теперь я могла дотянуться до нее.

Я наклонилась, схватила скользкую мокрую кошку и бросила ее через открытый трап в каюту, а затем повернулась с веслом наперевес.

Лебедь остановился. Он качался за кормой, шипя, будто котел, и принимая угрожающие позы.

Я до сих пор виню себя в случившемся. Что за странная идея пришла в мою голову? Даже спустя много лет, когда все три кошки уже нашли последнее пристанище на краю моего сада, я с содроганием вспоминаю это приключение.

Но надо отдать должное Блестяшке: она боролась за жизнь как могла.

Сьюзан Питерсон Гейтли

Я присмотрю за тобой

Смерть оставляет сердечную боль, которую никто не может исцелить; любовь оставляет память, которую никто не может украсть.

НАДПИСЬ НА МОГИЛЕ В ИРЛАНДИИ

Снежинка досталась мне в качестве рождественского подарка, когда мне исполнилось семь лет. Она была необыкновенно красивой кошкой: белой, с лимонно-желтыми глазами. Однако не только исключительно привлекательная внешность делала ее уникальной. Когда вы растете рядом с домашним животным, это создает между вами особенную связь.

Снежинка была со мной целых двадцать лет. Когда я училась в начальной школе, она почти каждый день проходила со мной весь долгий путь: я шла по тротуару, а она пробиралась сквозь кустарники. Из окна своего класса я видела, как она играет на школьном дворе. Вечером мы шли домой – вместе.

Всякий раз, когда я расстраивалась или болела, Снежинка приходила ко мне и сидела рядом, не двигаясь с места, пока мне не становилось лучше. Если я навещала друзей, она следовала за мной, садилась на их подоконнике и ждала меня. Позже, в старших классах, когда я начала ездить в школу на машине, она точно так же ждала меня на крыльце.

Она узнавала мою машину и подбегала, чтобы поприветствовать меня у обочины.

В нашем городке Снежинка прославилась тем, что любила кататься в корзине у руля велосипеда и всегда сопровождала нас, когда мы с друзьями ходили собирать конфеты на Хэллоуин. Иногда она решала отдохнуть и сидела, безмятежно греясь на солнышке, посреди нашей улицы, в то время как соседи терпеливо ее объезжали.

И еще Снежинка была удивительно смелой. Мы глазам своим не могли поверить, когда она выгоняла с нашего двора чужих собак, вцепившись им в холки когтями. В такие моменты она становилась похожей на отважную наездницу родео.

Со временем Снежинка стала преданной матерью для двух пометов котят, и я была единственным человеком, которому она доверяла ухаживать за ними сразу после рождения.

Когда я выросла и переехала на другой конец страны, я взяла Снежинку с собой. Даже в возрасте девятнадцати лет она была настолько полна энергии, что лихо гонялась за ящерицами во внутреннем дворике моей новой квартиры.

Эта кошка прожила долгую жизнь, но даже теперь, вспоминая о ней, я плачу. Потеря родственной души опустошила меня. Еще долго я не могла избавиться от ощущения, что она где‐то рядом.

Я так и не смогла похоронить Снежинку, потому что не знала, где буду жить годы спустя. Ее пепел до сих пор хранится у меня в жестянке из-под чая.

Через два года после смерти Снежинки родился мой первенец, Николас. Он всегда был уникальным ребенком. К тому времени, как ему исполнилось два года, стало ясно, что он обладает экстрасенсорными способностями. Например, когда я составляла список покупок и вспоминала, что мне нужна клубника, мой сын ковылял ко мне и говорил: «Мамочка, не забудь клубнику!»

Однажды Николас играл в моем шкафу. Я спросила:

– Ники, что ты там делаешь, милый?

– Мамочка, я играю с красивой белой кошкой! – ответил Николас.

Признаюсь, это застало меня врасплох. Я никогда не рассказывала ему о Снежинке.

– И что эта кошка делает в моем шкафу, Ники?

– Она сказала, что присматривает за тобой, мамочка, – просто ответил сын.

Лиза Войчик

Если умеешь лазать по деревьям

Трудности создают героев.

ЛУИ ПАСТЕР

Ранним морозным октябрьским утром я стояла на веранде своего дома и дрожала. Последние две ночи температура опускалась ниже нуля, что было необычно для орегонской осени. Впрочем, погода на этот раз вполне соответствовала моему настроению.

Днем ранее моего шестнадцатилетнего сына Нейта поймали за курением возле школы. Они с другом забрались на дерево, чтобы их никто не увидел, но это не помогло. Теперь Нейта отстранили от занятий на неделю.

Я засунула руки в карманы куртки, стиснула челюсти. Поверить не могу! Как же стыдно.

В этот момент десятилетняя Алисса потянула меня за рукав.

– Мам, – сказала она, – я не могу найти Оливера. Он пропал!

Речь шла о котенке, которого мы за несколько недель до этого забрали у соседей. Те держали целую стаю беспризорных животных, и Алиссе пришлось использовать все свое обаяние, чтобы уговорить меня сделать такой шаг.

Поскольку котенок был сиротой, мы назвали его Оливером и надели на его тоненькую шейку ярко-красный ошейник.

– Мы должны найти его, мама! – Алисса была на грани отчаяния. – Я не могу идти в школу, пока Оливер не окажется дома, в безопасности!

И она разрыдалась.

На веранду вышел Нейт. Он был весь в черном, волосы уложены в ирокез, на шее – собачий ошейник с шипами. Собачий ошейник! Вообще‐то Нейт хорошо учился, однако в последнее время явно пытался быть бунтарем. Почему дети не могут всегда оставаться милыми?

Нейт взъерошил сестре волосы:

– Что случилось?

– Олли пропал! – простонала она. – Верни мне Олли, хорошо, Нейт?

– Ты шутишь? Где я его найду? – Нейт пожал плечами, но потом встретил мой взгляд и громко вздохнул. – Ладно. Я постараюсь.

Постарается! Если бы он усерднее старался в школе, вместо того чтобы попадать в неприятности, я была бы намного счастливее.

В конце концов, взяв с нас обещание прочесать все окрестности, Алисса отправилась в школу. Нейт, которого в качестве наказания мы заставили убирать гараж, тоже ретировался. Я смахнула листья с веранды, осмотрела горизонт и прислушалась.

И вдруг… заметила что‐то красное на самой макушке огромной ели. Похоже, это был ярко-красный ошейник Олли. Но как мог котенок забраться так высоко?

– Оливер! – позвала я. От холодного ветра мои глаза щипало, пока я вглядывалась в темные ветви. Наконец сверху донеслось слабое мяуканье. Сомнений не осталось: Олли застрял на самом высоком дереве в нашем районе самым холодным утром в году. Бедный котенок вцепился в ветку, расположенную, по меньшей мере, на высоте пары десятков метров.

Я забежала в дом и попыталась вызвать пожарных.

– Извините, – сказала диспетчер, – мы не спасаем котят с деревьев. Это все выдумки телевизионщиков. Обратитесь в коммунальную компанию.

Олли мяукал каждый раз, когда я выкрикивала его имя, но теперь он был на дереве не один: несколько ворон со зловещим карканьем кружили вокруг. Я набрала номер коммунальной службы.

– Вы находитесь за чертой города, мэм, – ответили на том конце провода. – Мы не обслуживаем ваш район. В любом случае, наши лестницы поднимаются всего на пятнадцать метров.

Я старалась не заплакать.

Неужели никому нет дела до бедного котенка?

Я представил себе Олли, съежившегося от ужаса на ветке.

К полудню выглянуло солнце, но больше ничего не изменилось. Что бы я ни делала, Олли не двигался с места. Ситуация осложнялась еще и тем, что ель росла на огороженном заднем дворе нашего соседа. Сосед уехал на работу, оставив на свободе двух весьма свирепых собак. Я все больше сомневалась, что котенок, без воды и еды и в окружении вороньей стаи, сможет пережить этот морозный день.

Три часа спустя мой голос понизился до хриплого шепота. Я кричала на ворон и пыталась подбодрить Олли, чье ответное мяуканье становилось тише с каждой минутой.

Похоже, у ворон было гнездо рядом с тем местом, где он висел, потому что они тоже не унимались. Их черные блестящие крылья сверкали, они клевали беднягу, и Олли каждый раз взвывал от боли.

Наконец сосед вернулся домой. Занятия в школе тоже закончились, так что Алисса могла появиться с минуты на минуту. Я позвала все еще работавшего в гараже Нейта, и мы вместе бросились на соседский участок. Сосед привязал своих собак и достал свою самую высокую лестницу, однако ее верхняя ступенька оказалась примерно на шесть футов ниже веток.

Благодаря скандалу в школе я знала, что мой сын отлично умеет лазать по деревьям. И сейчас мне было не до чтения нотаций.

– Не волнуйся, мам, – сказал Нейт. Он поднялся по лестнице, ухватился за нижнюю ветку и подтянулся. Я улыбнулась ему.

В конце концов, Нейт взобрался на огромное дерево, держа в руке наволочку с рисунком «Клубничной Печеньки» [2], чтобы поместить туда беднягу Оливера. Вернулась Алисса. Мы хором молились за Нейта, а Алисса приказывала воронам оставить котенка в покое.

Через некоторое время Нейт спустился. В его руках была наволочка с извивающимся внутри комочком.

Алисса бросилась к нему на шею.

– Ты мой герой! – повторяла она.

Каким‐то чудом Оливер отделался лишь парочкой порезов – в тех местах, где его клевали вороны. Он страшно замерз и проголодался, но сил его хватило лишь на то, чтобы проглотить немного еды и воды. После чего котенок забрался к Алиссе на колени и заснул.

Я зашла в гараж. Внутри было прибрано и подметено, а Нейт стоял в стороне, положив подбородок на ручку метлы. На голове у моего сына все еще красовался ирокез, но собачий ошейник исчез.

– Сынок, – произнесла я, – я надеюсь, ты не будешь продолжать курить. Сигареты убивают.

Он поднял руку:

– Знаю, это было глупо. Мне жаль, что я расстроил тебя.

– Я просто хочу сказать, что твой поступок сегодня был героическим. Ты спас Олли. Я люблю тебя и очень горжусь.

– Серьезно? – Что‐то похожее на покаянную улыбку промелькнуло в его глазах.

– Просто не лезь на деревья, когда это не нужно, ладно? – попросила я, и мы рассмеялись.

Линда С. Клэр

Прыжок

Игра – это начало познания.

НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР

Лео получил свое имя из-за цвета своей шерсти. Этот кот пятнистой масти попал к нам в дом шести недель от роду.

В целом Лео мало чем отличался от других котов. Он точно так же грелся на солнышке, будил нас по утрам и не пропускал ни одной коробки, которая оказывалась в поле его зрения.

Нежная любовь котов к коробкам давно стала притчей во языцех. Этой страсти нет рационального объяснения. Лео не был исключением, и нам оставалось только посмеиваться. Пока однажды не выяснилось, что гораздо больше коробок Лео любит… моего папу.

Дело было так. Однажды жарким летним днем у дверей нашего дома затормозил фургон. Водитель из службы доставки вручил нам большую картонную коробку: мама заказала для отца пару теннисных туфель. Она сказала мне оставить коробку рядом с любимым папиным креслом, чтобы он смог открыть ее тем же вечером.

В положенный час отец открыл большую коробку для транспортировки и извлек из нее другую, обувную. Ему не терпелось опробовать свои новые туфли, поэтому он поскорее скомкал оберточную бумагу, сунул одну коробку в другую и принялся разгуливать по гостиной, разглядывая обновку со всех сторон.

Все то время, пока папа примерял туфли, маленький Лео сидел чуть в стороне. Но потом вдруг припал на задние лапы и стал готовиться к прыжку. Мы ни минуты не сомневались, что его целью является прекрасная двойная коробка, набитая оберточной бумагой. У маминого подарка явно был не один получатель.

Все произошедшее дальше не могли предсказать ни мои родители, ни я. Лео-младший понесся к коробке. Однако вместо того чтобы запрыгнуть в нее, оттолкнулся и, совершив головокружительное сальто через голову, приземлился точно в объятия моего отца!

Вряд ли это было случайностью. Лео идеально рассчитал траекторию полета, скорость, высоту и собственную массу.

Не поверив своим глазам, отец убедил нас попробовать еще раз. Он поставил коробку на пол и для убедительности пошуршал бумагой. И снова Лео ринулся вперед, перекувырнулся через голову и, минуя коробку, прилетел точно по назначению.

Кажется, любовь иногда бывает сильнее привычки. Даже если речь идет о самой лучшей коробке на свете.

Лиза Киркпатрик Мюллер

Путешествие Скубера

Всеми движут одни и те же побуждения. Но у кошек хватает смелости жить в соответствии с ними.

ДЖИМ ДЭВИС

Нашему коту Скуберу нравилось кататься на машине. Хотя иногда он проделывал это не совсем обычным способом.

Помню, как однажды он поехал на работу с моим отцом. Когда коллега объявил, что по офису разгуливает кот, мой папа пошел посмотреть.

– Это мой кот! – воскликнул он.

В другой раз Скубер отправился на машине моей мамы в дом бабушки и дедушки. Мама ничего не знала об этом, пока, уже собираясь в обратный путь, не услышала с другой стороны улицы настойчивое «мяу». Она подняла глаза и увидела Скубера, который отчаянно сигнализировал ей из соседского дворика.

Но нашу любимую историю о Скубере можно было бы озаглавить «Скубер и дедушка», или, еще точнее, «Скубер и дедушкин автомобиль».

Как‐то раз дедушка приехал к нам погостить. Когда пришло время прощаться, он поцеловал всех нас, завел машину и выехал на шоссе. Уже на полпути к дому с ним поравнялся другой автомобиль с двумя молоденькими девушками.

Девушки махали ему и улыбались. Дедушка помахал в ответ и тоже улыбнулся, полагая, что они просто проявляют дружелюбие или, возможно, восхищаются его новым фирменным темно-синим «Lincoln Town Car». В конце концов, в середине восьмидесятых он считался самым роскошным автомобилем в округе: с кожаным салоном, электрическими стеклоподъемниками и дополнительной брезентовой крышей, придававшей ему сходство с кабриолетом.

Удовлетворенный таким вниманием, дедушка вновь попытался сконцентрироваться на дороге, однако боковым зрением видел, что девушки по-прежнему продолжают махать ему. Немного смущенный, но польщенный, он ответил им кивком головы. И только тогда заметил, что они не только жестикулируют, но еще и произносят что‐то беззвучно, одними губами.

Приближался съезд с шоссе, так что дедушка решил воспользоваться им и осмотреть машину. На крыше, вцепившись когтями в брезент, сидел Скубер. Шерсть его стояла дыбом, и сам он имел немного потрясенный вид, однако в остальном остался невредим. Дедушка подхватил его на руки, осторожно посадил на заднее сиденье и поехал обратно к нашему дому.

Воистину, если страсть к путешествиям овладела тобой, нет тех границ, что тебя остановят.

Джейн Бэррон

От земли до неба и обратно

Коты – это назначенные друзья.

НОРМАН КОРУИН

Предложив бездомной кошке кусочек чизбургера в ресторане быстрого питания «Krystal», я и подумать не могла, что с этого дня она станет моей соседкой по офису, моей второй тенью и моим лучшим другом.

Я назвала ее С.К. – сокращенно от «Сумасшедшая Кошка».

С.К. была очень разборчива в выборе своего окружения. В этой жизни она предпочитала иметь только одного компаньона, и этим компаньоном была я. Больше С. К. никого к себе не подпускала: шипела и нещадно кусалась.

С.К. обожала порядок. Помню, как однажды в течение нескольких дней подряд я находила под дверью своей спальни маркеры. Их приносила кошка. Коробка с маркерами рассыпалась в кабинете, и С.К. таскала их по одному, пытаясь обратить мое внимание на это безобразие.

В другой раз произошла еще более странная история. Однажды утром я красилась в ванной, собираясь на работу. Разумеется, С.К. была рядом: сидела на краю ванны, не сводя с меня глаз. Я нанесла на лицо тональный крем, тронула веки тенями и подкрасила ресницы. И только тогда вдруг поняла, что С.К. исчезла. Одновременно из кабинета донесся какой‐то шум, а затем – сдавленное мяуканье.

Никогда не слышала, чтобы кто‐то издавал такие звуки: словно человек, пытающийся говорить с набитым ртом.

Спустя несколько минут в коридоре появилась С.К. В зубах у нее что‐то блестело.

Я испугалась: может, кошка чем‐то подавилась?

– С.К., милая, что случилось? – спросила я.

Кошка подошла ближе, уселась напротив и выплюнула на пол… тюбик моей губной помады. Это была именно та помада, которую мне оставалось нанести – я по рассеянности оставила ее вместе с другими на столе в кабинете. Самое забавное, что из всех оттенков С.К. выбрала правильный.

С.К. прожила долгую жизнь и умерла несколько лет назад. Напоследок она оставила мне еще одно воспоминание, которое я до сих пор храню в своем сердце.

Помню, как частенько посылала своей Сумасшедшей Кошке воздушные поцелуи. Незадолго перед смертью она стала копировать меня: поднимала подбородок и слегка кивала, глядя мне в глаза. Кто знает, может, теперь кошачья душа С.К. посылает мне воздушные поцелуи из тех миров, куда она переместилась. Так или иначе, я помню ее и всегда кладу помаду на место.

Лиза Керкпатрик Мюллер

Объятие для Гарри

В жизни мало что может быть более трогательным, чем приветствие кошки.

ТЭЙ ХОХОФФ

– Миссис Гамильтон, меня зовут Гарри. Бюро по сдаче квартир прислало меня установить ваш потолочный вентилятор.

Как только незнакомец появился за сетчатой дверью квартиры, кошки бросились врассыпную. Орео и Печенька не слишком жаловали посторонних. К тому же в их жизни и без того в последнее время хватало стресса: поездка через всю страну на машине в клетке, заваленные коробками комнаты, непонятные, новые деревья и птицы… А теперь еще и этот чужой человек в униформе цвета хаки.

– Если вам нужно забраться на чердак, в шкафу есть выдвижная лестница, – между тем инструктировала я техника.

Гарри снял кепку и почесал лысину, осматривая фронт работ. Кошки осторожно высунулись из-за двери.

– Я принесу из грузовика вентилятор и лестницу – сказал Гарри и добавил: – Симпатичные кошки.

В этот момент Орео нырнул за диван, а осмелевшая Печенька вскарабкалась на вершину коробочной горы.

Орео и Печенька были из одного помета, их мать принадлежала моей коллеге из Теннесси, а отец, если верить слухам, был питомцем известного исполнителя кантри.

Котятам едва исполнилось несколько дней, когда мы впервые увидели их. Моя дочь выбрала имя для Орео из-за его черно-белого окраса. В то время как палевая кошечка с хвостиком-обрубком вполне предсказуемо стала Печенькой. Оба оказались весьма покладистыми, хотя и разными по характеру.

– Гарри, я ухожу на работу. И должна предупредить вас о кошках, – сказала я, роясь в нераспакованной коробке в поисках пары туфель. – Палевая кошка по имени Печенька в душе альпинистка. Если будете подниматься на чердак, пожалуйста, уберите лестницу. Кто знает, сколько времени нам потребуется, чтобы спустить Печеньку обратно.

– Без проблем, – усмехнулся Гарри.

– Черно-белый кот – это Орео, – продолжила я, предвидя предстоящую реакцию. – Это может показаться странным, но он, вероятнее всего, скоро попытается обнять вас. Не беспокойтесь: у него нет передних когтей, так что он не причинит вам вреда.

Гарри остановился как вкопанный и с сомнением посмотрел на меня. Потом открыл дверь и вышел. А через несколько минут – вернулся.

И я тут же услышала его крик.

Я заглянула в гостиную. Как и ожидалось, Орео прыгнул и теперь цеплялся за Гарри, обхватив его лапами за шею и головой уткнувшись ему в подбородок. Это было самое гостеприимное объятие на свете.

– Он действительно это делает! – изумленно выдохнул Гарри, поглаживая мурчащего Орео.

– Он хочет сказать, что вам здесь рады, – просто ответила я.

Mарианна Гамильтон

Большой побег

Превратите свои раны в мудрость.

ОПРА УИНФРИ

Однажды моя сестра Дженни позвонила мне из Общества защиты животных, чтобы рассказать о крошечном, печально мяукающем рыжем котенке. Его мать погибла под машиной.

– Других котят уже разобрали. Остался только он, – сказала Дженни и, помолчав, добавила: – Он совсем один.

Потом она замолкла, не решаясь провести параллель между бездомным котенком и мной.

В то время я действительно была одинока.

Я совсем недавно переехала в Портленд, штат Орегон, и устроилась постоянным консультантом в закрытое лечебное учреждение для девочек-подростков, которые боролись с психическими заболеваниями и зависимостью от наркотических веществ. Работа была изнурительной. Порой я оказывалась в ситуациях, к которым меня не смог бы подготовить даже самый лучший факультет колледжа. Однако с еще большим трудом давались мне попытки восстановиться после болезненного расставания, которое предшествовало моему переезду.

– Я могу подарить тебе этого котенка на день рождения, – между тем предложила Дженни.

Я всегда мечтала завести кота, и Дженни это знала. У моего бывшего парня была сильная аллергия, но после того, как мы расстались, никаких причин откладывать больше не было. Если не принимать во внимание тот факт, что я все еще сохраняла надежду на примирение.

Сомнения не покидали меня, однако я вняла просьбам сестры и поехала в Общество защиты животных. К котенку меня потянуло сразу. Я дала ему имя Джимми и забрала с собой.

Мне предстояло многому научиться. Джимми слишком рано потерял маму. Ему было трудно понять, как самостоятельно есть, вылизываться и ходить в туалет. В первый месяц мне приходилось кормить его с помощью пипетки и обтирать губкой.

Джимми позволял ухаживать за собой, но это не мешало ему жестоко кусаться и царапаться. Иногда мне казалось, что я могу диагностировать у него те же психологические расстройства, с какими боролись девочки-подростки на моей работе. Сможет ли Джимми хоть когда‐нибудь почувствовать себя комфортно рядом со мной? – спрашивала себя я.

Спустя некоторое время несовершеннолетние пациентки заметили царапины на моих руках. Начались расспросы. Не секрет, что многие девочки в прошлом наносили себе увечья или резали кожу, чтобы справиться с воспоминаниями о травмирующем прошлом: абьюзивных отношениях, скитаниях и насилии. Теперь они смотрели на мои царапины с беспокойством и подозрением.

И тогда я стала рассказывать им истории о Джимми и своих усилиях по его воспитанию. Целый год я приносила им фотографии взрослеющего Джимми, который к тому времени уже вырос и превратился в огромного полосатого кота. Честное слово, он был крупнее некоторых маленьких собачек.

Одни девочки цеплялись за мои истории о Джимми. Другие пропускали их мимо ушей. Многим из них реабилитация в нашем центре заменила реальные тюремные сроки, однако они продолжали яростно сопротивляться персоналу и самому процессу лечения. Те из них, кто больше других хотел вернуться к своей прежней жизни на улице, объединялись и разрабатывали тайные планы побега. Обычно эти планы предполагали ночное нападение на сотрудника и кражу ключей, которые мы все носили с собой.

Мне посчастливилось: за все время работы на меня не напали ни разу. Однако я всегда очень беспокоилась о беглянках. Чаще всего девочек находили и возвращали в учреждение. После этого некоторые из них полностью меняли свое отношение к судьбе.

Однажды апрельским вечером я вернулась домой после особенно трудного рабочего дня. «Привет, Джимми!» – крикнула я в пустоту квартиры, не особенно рассчитывая на ответное приветствие. Джимми никогда не приходил, если его звали, так что весь ритуал состоял скорее в том, чтобы произнести его имя.

Я пересекла комнату и села на узкий подоконник, который тянулся вдоль всей стены. Я любила отдыхать здесь после работы, потому что могла наблюдать за людьми на улице. Джимми тоже частенько запрыгивал на подоконник. Сестра оказалась права: этот кот утешал меня, когда я чувствовала себя одинокой.

Джимми? Я обвела взглядом комнату, на этот раз внимательно присматриваясь ко всем углам. Трудно было не заметить рыжего кота в столь небольшом пространстве. Я слезла с подоконника и принялась искать его в тех немногих местах, где он действительно мог спрятаться. Однако квартира была пуста.

Узжая на работу, я оставила окна открытыми. Получается, что Джимми сбежал и просто выпал, поскольку стал слишком крупным для подоконника. В ужасе я подбежала к окну и посмотрела вниз.

Все кошки приземляются на четыре лапы, но мог ли Джимми пережить падение с третьего этажа на цементную дорогу? И даже если ему это удалось, то сможет ли он жить на улице? Несмотря на свой младенческий опыт, Джимми все‐таки был домашним котом.

И вдруг я увидела котенка, съежившегося в кустах. Его шкурка сияла ярко-оранжевым светом, словно аварийный рожок. Он был жив, но трясся от страха.

Я выбежала на улицу босиком и подхватила его на руки. На этот раз, вместо того чтобы начать царапаться, Джимми расслабился, прижался ко мне и сидел очень тихо, пока я поднималась по лестнице. Он не издал ни звука, даже когда я повезла его к ветеринару на осмотр, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Меня удивило даже не то, что Джимми выжил при падении, а то, что он не убежал в тот же момент, когда его лапы коснулись земли. Видимо, что‐то все же удержало его. Может, он наконец научился доверять мне? Теперь я знала, какую историю рассказать девочкам на следующий день.

Иногда мы понимаем, что падаем, но не можем объяснить, как это произошло. Жизнь – это не только умение твердо стоять на ногах. Мы должны знать, когда следует оставаться на месте и принимать помощь от людей, которым доверяем.

Салли Десуза

Эта рыба уплыла слишком далеко

Коты по натуре должны совершать определенное количество прогулок без сопровождения.

АДЛАЙ СТИВЕНСОН

«Fisk» в переводе с датского означает «рыба». Так, во всяком случае, утверждал один наш приятель уже после того, как узнал, какое имя мы дали коту.

Мы нашли его на на пороге нашего дома. В первый день мы угостили кота молоком. Назавтра он явился снова, а потом – еще и еще раз. Мы тоже уже не ограничивались молоком и ставили перед ним миску с мясным фаршем.

– Похоже, этот кот хочет жить здесь, с нами, – сказала я.

– Но для начала мы должны развесить объявления по всему району на случай, если он потерялся, – предложил мой муж Барни.

Мы так и сделали, но никто не позвонил, и Фиск остался.

Мы играли с ним в пятнашки во дворе, и еще он любил гоняться за перышком. Теперь Фиск стал членом нашей семьи. Поэтому мы надели на него кошачий ошейник и написали на маленькой бирке нашу фамилию и номер телефона.

Фиск часто уходил гулять один. Мне постоянно звонили соседи и просили за ним приехать. Явившись, мы находили Фиска мурчащим у кого‐нибудь на коленях.

Однажды железнодорожники сообщили, что он бродит по вокзалу.

Несколько месяцев спустя после появления в доме Фиска родился наш первенец. Я была очень занята заботой о сыне и по этой причине уделяла коту гораздо меньше внимания, чем обычно.

Наступил декабрь. Помню, как однажды вечером у нас в очередной раз зазвонил телефон.

– Здравствуйте, у вас есть кот по имени Фиск? – спросил мужской голос.

– Да, – ответила я.

– Что ж, черно-белый кот с вашим номером телефона на ошейнике только что запрыгнул в мою машину. Я нахожусь на парковке у вокзала в Хэтфилде.

Хэтфилд был следующей железнодорожной станцией.

– Невероятно, – ахнула я. – Мы живем в Уэлвин Гарден Сити! Я, конечно, знаю, что Фиск любит гулять, но как, черт возьми, он попал в Хэтфилд?!

– Я видел, как он выпрыгнул из поезда, – ответил мужчина. – И шел за мной до парковки. Когда я открыл дверь, кот залез внутрь.

Я не знала, смеяться мне или плакать. Фиск ехал на поезде??

– Я запер его в машине ради безопасности и только потом позвонил вам, – тем временем продолжал мужчина. – Послушайте, я привезу его обратно к вам домой. Где вы живете?

– Ну что вы, – запротестовала я, – зачем вам ехать в такую даль? Почему бы нам не подождать, пока мой муж вернется домой, и тогда он сможет съездить за Фиском.

– Не волнуйтесь, это не проблема. Я сейчас его привезу. Можете назвать свой адрес?

Происходило что‐то невероятное.

Я назвала адрес и стала ждать. Потом раздался звонок в дверь. Фиск сидел в объятиях этого доброго человека, и у него еще хватало наглости барахтаться, пытаясь освободиться.

К этому времени Барни уже был дома. Мы оба горячо поблагодарили незнакомца.

– Может, вы зайдете и поужинаете с нами? – предложила я. Подумать только, на какие неудобства этот человек пошел ради чужого кота!

– Нет, все в порядке, мне нужно вернуться домой, пока снегопад не усилился, – ответил он.

Помахал на прощание и исчез в темноте.

Кэролайн М. Браун

Хадааш и пудель

В древние времена кошкам поклонялись как богам; они не забыли об этом.

ТЭРРИ ПРАЧЕТТ

Хадааш всегда требовал внимания. И неудивительно: он, несомненно, был самым величественным, привередливым и, осмелюсь сказать, утонченным котом из всех, кого я когда‐либо видела.

Мейн-кун с длинной шоколадного цвета шерстью и таким великолепным хвостом, что ему позавидовал бы любой павлин. Он шел через комнату, принимая восхищенные вздохи. И терпеть не мог нашего коричневого пуделя по кличке Дымок. Этот факт, без всякого сомнения, объяснялся тем, что Дымок был одной из самых тупых собак, которые когда‐либо жили на этом свете.

Хадааш властвовал над внешним миром, в то время как этот внешний мир властвовал над Дымком. Когда открывалась входная дверь, он пулей вылетал на улицу, снося все на своем пути и сбивая с ног Хадааша, который за это время успевал сделать лишь один величественный шаг. В такие моменты кот смотрел на Дымка с плохо скрываемым презрением.

Однажды вечером муж наполнил миски свежей водой и с удовольствием наблюдал за аккуратными движениями Хадааша, который подошел, чтобы утолить жажду. В эту минуту в кухню ворвался пудель.

Оттолкнув Хадааша в сторону, он принялся шумно лакать воду. Кот поколебался всего мгновение. Потом поднял лапу и сунул голову Дымка в миску.

Тот стряхнул воду со своих каштановых кудрей и ошеломленно уставился на обидчика. Хадааш спокойно выдержал этот взгляд и вдруг поднял глаза на моего мужа. Если бы он мог, то, наверное, пожал бы плечами, чтобы доказать свою невиновность. По всему получалось, что это муж макнул Дымка в воду.

О, как пожалели мы тогда, что не держали наготове видеокамеру! Этот короткий сюжет мог стать прекрасной иллюстрацией победы интеллекта над необузданным идиотизмом. Даже если обладатель интеллекта коварен, как мейн-кун.

Хана Хаатайнен Кей

Манна небесная

Иногда обругаешь кошку, взглянешь на нее, и возникает неприятное ощущение, будто она поняла все до последнего слова. И запомнила…

ШАРЛОТТА ГРЕЙ

В тот вечер семейный ужин прошел без происшествий. Ну или почти без происшествий. Мы уже приступили к десерту, когда над нашими головами послышалась какаято возня, а потом из-под потолка стал сыпаться кошачий корм. Он запутывался у нас в волосах, тонул в шоколадном соусе и в стаканах с молоком. Вслед за кормом прилетела пустая миска – ударилась о середину стола и, закачавшись, остановилась. Как по команде, мы посмотрели наверх. На первый взгляд, там никого не было, но мы‐то знали, кто является виновником безобразия.

– Туки! – хором закричали мы.

Над краем подиума показалась кошачья голова.

Мы решили не судить строго бедную Туки – кто знает, возможно, бедняжка просто неловко повернулась. Однако той, похоже, понравился переполох, который она устроила.

Объясню в двух словах, каким образом кошачья еда оказалась на подиуме. Дело в том, что несколько месяцев назад мы переехали в лесной домик вместе с кошкой Туки и молодым псом-боксером Джейком. Эти двое были полной противоположностью во всем, и особенно – в еде.

Джейк всегда ел на кухне. Он набрасывался на миску, толкая ее носом по всей комнате. Он вылизывал ее до блеска и затем переворачивал – на случай, если что‐то пропустил. Покончив с этим, Джейк отправлялся на поиски десерта. Кошачий корм!

Туки была привередой и предпочитала ковыряться в своей тарелке медленно, в свободное время, смакуя каждый кусочек. Это было возможно до тех пор, пока мародерствующий Джейк не находил ее еду. Тогда он просто отталкивал кошку и съедал все, что оставалось в миске, а Туки сидела в сторонке и беспомощно смотрела.

Преисполнившись сочувствия к бедной кошке, мы стали искать место, где она могла бы спокойно поесть. Вариантов было немного.

Зная, что Джейк боится лестницы, мы начали ставить тарелку Туки на площадку наверху. Какое‐то время это работало. Однако, к сожалению, страх Джейка перед лестницей был не так силен, как его любовь к кошачьему корму. Забираясь на площадку в первый раз, Джейк был похож на плавающую черепаху. В конце концов, он одолел лестницу. И снова еда Туки оказалась под угрозой.

Потом у меня появилась новая идея. С лестничной площадки выступал подиум шириной около шести дюймов, с которого открывался вид на обеденный стол. Туки любила сидеть там, наслаждаясь теплым воздухом, поднимавшимся от дровяной печи. К тому же Джейк не смог бы пройти по подиуму. Одним словом, это было идеальное место.

Уверена, Туки наслаждалась едой гораздо больше, зная, что Джейк сидит неподалеку, корчась от разочарования.

И вот однажды вечером, когда мы ели картофельный суп со сливками, она снова это сделала. Быстрое движение – шлеп! – и кошачий корм плавает в наших тарелках. Утолив голод, Туки толкнула миску, и та прилетела ровно в центр стола. Очевидно, реакция семьи позабавила кошку, потому что теперь она повторяла свой трюк всякий раз, когда ей того хотелось.

Не сказав ни слова, папа решил сам заняться проблемой Туки. Однажды вечером мы сели ужинать. Туки, как обычно, жевала под потолком. Затем что‐то ударилось о стол – только это был не корм, а сама Туки. В безумной попытке хоть как‐то восстановить равновесие и достоинство, она быстро огляделась вокруг, а потом стремглав выскочила из гостиной.

– Что произошло? – удивились мы.

– Посмотрите наверх. Ее тарелка все еще там, – ответил папа.

Он заменил старую тарелку Туки одной из деревянных салатниц моей мачехи и прибил ее гвоздями к подиуму. Затем наполнил ее кормом. Отец знал, что Туки не сможет сбить миску с лестничной площадки, но ему и в голову не приходило, что, ударив по миске, она упадет сама.

Это случилось только раз. Туки не пострадала, но быстро усвоила урок и больше никогда не пыталась швырнуть в нас миской.

Спустя годы после смерти Туки я все еще вижу дырку на том месте подиума, где гвоздь удерживал ее тарелку. Эта кошка была настоящей занозой, но я всегда грущу, вспоминая о ней.

Тереза Амборд

Великое Переселение Котят

Если кошка что-то делает, мы называем это инстинктом; если мы сами делаем то же самое по той же причине, то называем это интеллектом.

УИЛЛ КАППИ

В середине мая погода в Арканзасе может меняться буквально каждый час. Сегодня так и было.

День начался с голубого неба, облаков на горизонте и температуры, все еще находящейся в терпимом диапазоне. Я занималась своими обычными делами, когда заметила нашу кошку по имени Цветочек, марширующую по комнате с котенком в зубах. Я осторожно забрала у нее котенка и отнесла его обратно в корзину, к другим малышам. Однако не прошло и пяти минут, как Цветочек повторила свой трюк. Я снова забрала котенка, но на этот раз отругала ее и даже легонько шлепнула. Несмотря на это, Цветочек снова вернулась.

Такая настойчивость разбудила мое любопытство. Я оставила кошку в покое и стала наблюдать. Цветочек вместе с котенком зашла в спальню и решительно направилась к прикроватной тумбочке.

Здесь, держа котенка за шиворот, она приподнялась на задних лапах и пыталась уложить его в нижний ящик. Учитывая тот факт, что Цветочек – коротколапая кошка, выглядело все это довольно мило: она буквально стояла на цыпочках, и глаза ее светились настоящей решимостью.

Догадавшись, наконец, чего она хочет, хотя и не совсем понимая почему, я очистила нижний ящик и положила в него мягкое одеяло. Затем я перенесла ящик в комнату брата, где жили котята. Пока я осторожно перекладывала котят из корзины в ящик, Цветочек пристально за мной наблюдала.

Когда Великое Переселение Котят завершилось, Цветочек запрыгнула в ящик и принялась их кормить, громко мурлыча. А я вернулась к своим делам, размышляя, что, пожалуй, прикроватная тумбочка и правда лучше подходит котятам: благодаря твердой деревянной столешнице и боковинам она защищена от сквозняков и случайно упавших предметов.

Вечером разразилась буря. Мы смотрели по телевизору трансляцию баскетбольного матча «Оклахома-Сити Тандер», когда снаружи раздался первый раскат грома. В небе сверкнула молния. Подул ветер, полил дождь. Хорошая гроза! Мы оставили входную дверь открытой, чтобы насладиться свежим воздухом и понаблюдать за бурей.

Потом погода изменилась еще больше. Ветер усилился с тридцати двух до девяноста пяти километров в час. Дождь теперь лил практически горизонтально, залетая на полтора метра в дом. Мы изо всех сил пытались закрыть дверь, и когда наконец захлопнули ее, я ахнула: снаружи все превратилось в одно сплошное размытое пятно. Раздался громкий треск, хлопок, и свет погас.

Прошло еще минут пятнадцать, и шторм закончился так же внезапно, как и начался. Ветер стих, дождь превратился в тихую дробь. Мы вздохнули с облегчением. Когда мы ложились спать, электричества все еще не было, но мы были уверены, что к утру все починят.

На следующий день мы вышли на улицу, чтобы оценить последствия бури. Огромные деревья возле дома были вырваны с корнем. Земля вокруг большого дерева на переднем дворе поднялась и потрескалась.

Соседка не могла открыть дверь, пока домовладелец не прислал кого‐то с бензопилой на помощь. Часть ее крыши мы нашли на церковном дворе через дорогу. При этом два мусорных бака, стоявшие у обочины, даже не покачнулись.

Электричества все еще не было. Столбы электропередачи валялись на земле, будто сломанные зубочистки.

По городу поползли слухи: вчера по нашей улице прошел торнадо, и о его приближении нас никто не известил. Никто, кроме маленькой кошечки по имени Цветочек. Уж она‐то знала, что нас ждет нечто посильнее обычной грозы, и хотела, чтобы ее дети были в безопасности.

В память о той ночи тумбочка с отсутствующим ящиком, в которой с тех пор жили еще три помета котят, стала известна как «Убежище от шторма». А Цветочек заслужила звание самой умной кошки на свете.

Линда Сабурин

Настоящий Макс

Коты приходят и уходят, но никогда нас не покидают.

МАРТА КЁРТИС

Макс был красивым длинношерстным котом. Я всегда могла различить его в кошачьей толпе благодаря яркой полосатой расцветке. Это было все равно что в холодный зимний день узнавать своего закутанного до самой макушки ребенка среди группы детсадовцев.

Макс родился на улице, но это не мешало ему с нежностью относиться к нашей семье. Целыми днями он бродил по своим кошачьим делам, но неизменно приходил домой, когда его звали, – обычно после третьего крика.

Однажды вечером Макс не ответил на мой третий окрик, и мы забеспокоились. Это было слишком на него не похоже. Может, его украли? Мы сказали детям, что Макс, вероятно, забрел слишком далеко и заблудился, а сами напечатали листовки с его фотографией и расклеили по всем окрестностям. Казалось, весь штат Нью-Джерси знал, что Макс потерялся. Соседи помогали нам прикреплять листовки к деревьям и телеграфным столбам, а потом звонили, чтобы узнать новости.

Прошла неделя. Однажды вечером раздался телефонный звонок: владелец местной пиццерии, расположенной примерно в шести кварталах от нашего дома, сообщил, что Макса сбила машина перед витриной их ресторана. Сердце мое было разбито. Я не могла представить, как сообщить эту новость детям.

Мы с мужем поехали в пиццерию, чтобы забрать останки нашего дорогого Макса.

– Он в коробке из-под пиццы, у обочины, – сказал владелец. – Мы подобрали его лопатой и положили в коробку. Сожалеем о вашей потере.

Коробка из-под пиццы? Максу бы это понравилось: он всегда любил слизывать с пиццы соус.

Заглянув внутрь коробки, мы увидели мертвого расплющенного кота.

Да, это было похоже на Макса.

Мы отвезли коробку домой и оставили ее в гараже. Теперь нам предстояло рассказать обо всем детям и похоронить кота в цветнике во дворе.

Однако все случилось не совсем так, как мы ожидали.

– Мамочка, мамочка! Ты что, забыла принести пиццу в дом?

Посреди кухни стоял наш старший сын Стивен, держа в руках коробку с мертвым Максом внутри.

Не зная, смеяться мне или плакать, я выхватила коробку и велела детям сесть и приготовиться услышать печальные новости. Разумеется, мы все плакали, хотя и вынуждены были признать, что смерть была быстрой и Макс не страдал. Поскольку в тот вечер я была слишком расстроена, чтобы готовить ужин, мы действительно заказали пиццу.

На следующее утро муж вырыл в саду большую яму, и мальчики сделали крест из палочек от эскимо. Мы все сказали несколько добрых слов о нашем любимом Максе и опустили его в землю. Наша дочь Вики засыпала могилу цветами из сада. Уверена, такие похороны сделали бы Макса счастливым.

Прошел еще месяц, и однажды утром Макс появился у нашей двери – грязный, худой, голодный. Без всяких сомнений, это был он – я узнала его, как узнала бы ребенка в толпе других детей. Получается, что наша семья обеспечила неизвестному бездомному задавленному коту четырехзвездочные похороны.

Дети целовали и расчесывали Макса. А я думала: «Интересно, какую из своих девяти жизней он потратил на путешествие домой?»

Чтобы отпраздновать это событие, мы заказали пиццу. Максу в этот раз досталось много соуса.

Ирэн Маран

Обмен

Я бдителен, как кот, который хочет полакомиться сливками.

УИЛЬЯМ ШЕКСПИР

– Подожди секунду, милая, – сказала я, закрывая дверь ногой. – Позволь мне сначала поставить эти сумки, а потом я тебя поглажу.

Луна плела восьмерки вокруг моих ног, изо всех сил стараясь привлечь внимание. Я бросила ключи на стол. Кошка вскочила следом. Отлично. Может быть, теперь мне даже удастся отнести продукты на кухню, не споткнувшись об нее.

Бам! Я оглянулась через плечо. Луна сбросила ключи и теперь держала их в зубах. Она выглядела такой милой… Подождав несколько мгновений, кошка развернулась и удалилась по коридору, переваливаясь с лапы на лапу. Ключи волочились по полу у нее под животом.

Я покончила с продуктами и пошла искать Луну. Она была в гостиной – играла с игрушечной мышкой. Ключи пропали. Я искала их повсюду, но так и не смогла найти.

– Что ты, черт возьми, сделала с моими ключами? – спросила я Луну. Она посмотрела на меня своими большими зелеными глазами, потерлась об ногу и замурчала. Потом пришел мой сын. Вдвоем мы буквально разобрали дом по кирпичику в поисках пропажи.

Мы заглянули под диван, под кровати и за холодильник. Под плиту и во все шкафы. Ключи как сквозь землю провалились. Луна спрятала их в очень надежном месте.

В конце концов я сдалась и заказала новые ключи.

Месяц спустя я сидела дома и плела длинную кожаную бечевку. Луна была очарована ею. Она хваталась за противоположный конец и пыталась убежать.

– Нет уж, – сказала я. – А то получится, как тогда с ключами…

Луна вышла из комнаты, задрав нос. А через несколько минут вернулась и бросила связку потерянных ключей к моим ногам. Пока я приходила в себя от изумления, негодяйка запрыгнула на стол, цапнула кожаный шнурок и умчалась.

Что ж, должна признать, это был достойный обмен.

Кимбер Крохмал

Зов природы

Кошка – единственное животное, которое принимает комфорт, но отвергает оковы домашней жизни.

ЖОРЖ-ЛУИ ЛЕКЛЕРК ДЕ БЮФФОН

Недавно мы со своими тремя кошками переехали в новый дом в Алабаме. Двое из них, Куджо и Лазер, быстро оценили все преимущества застекленной веранды: запахи и звуки природы плюс полная безопасность. Теперь они целыми днями радостно бездельничали, наблюдая за белками, птицами и бурундуками. Однако Пушистик – самая старшая и предприимчивая из нашей троицы – хотела большего.

Эта кошка постоянно искала способ улизнуть в большой мир, так что каждый раз, открывая дверь на улицу, мы тщательно проверяли, не прячется ли она где‐то рядом. Однако рано или поздно это должно было случиться.

Как‐то вечером мой муж вышел к грилю, неся провизию в обеих руках. И тут из ниоткуда выскочила Пушистик, обежала его ноги, юркнула за дверь и в мгновение ока скрылась в лесу.

Мы взяли Пушистика из приюта, когда ей было всего девять недель. За пять лет своей жизни она ни разу не была на улице. Целый день мы звали и искали ее, но безрезультатно: всем известно, что невозможно найти кота, пока он сам этого не захочет.

Когда стемнело, нам оставалось только вернуться домой и надеяться, что Пушистик сама найдет дорогу обратно. Я приходила в ужас, думая, как она она встретится с другими животными, попадет под машину или просто заблудится.

Поспать мне почти не удалось. Примерно в четыре утра я решила, что лежать дальше нет никакого смысла. Может, если я сейчас выйду на улицу, то смогу услышать Пушистика?

Я включила наружный свет и выглянула в окно. К моему великому облегчению и радости, на заднем тротуаре сидела Пушистик. Дальше все происходило как в низкосортном фильме: я распахнула дверь, а Пушистик бросилась мне навстречу что было сил.

Однако, когда я уже готова была раскрыть беглянке свои объятья, она на полной скорости пронеслась мимо, взлетела вверх по лестнице и ринулась к своему лотку.

И правда: никто никогда не говорил этой кошке, что можно справлять нужду на улице.

Следующие двадцать четыре часа Пушистик спала. Какие бы приключения ни были у нее в ту ночь, они определенно вымотали ее. Наверное, поэтому за все последующие тринадцать лет она больше никогда не предпринимала попыток выбраться наружу, чтобы пообщаться с природой.

Нэнси Кусик

Ужас Топанги

Она вцепилась когтями в мое сердце и не отпускала.

МИССИ АЛТИДЖ

Полосатая кошка по имени Сэйди Уилсон была маленькой, но сильной духом. Сладить с ней было нелегко. Сколько раз я пыталась удержать ее дома, однако, в конце концов, смирилась с ее правом регулярно гулять на улице. Разумеется, я беспокоилась, но спорить с Сэйди было бесполезно.

Сначала мы жили в Лос-Анджелесе, в районе под названием Топанга. Топанга – это километры широких открытых пространств и поросших кустарником холмов, среди которых водятся собаки, койоты и гремучие змеи.

Я любила Топангу, но я боялась собак, которые стаями бегали по каньону. Несмотря на то, что эти собаки были одомашнены, иногда они вели себя непредсказуемо. Например, пару месяцев назад они растерзали соседскую кошку. Я застывала, когда собаки окружали меня у почтового ящика.

Однажды днем мы с Сэйди сидели на крыльце. Внезапно на подъездную дорожку выбежала собачья стая. Я услышала шипение: шерсть на спине у Сэйди встала дыбом. Через секунду она уже летела вниз по лестнице.

Я была в ужасе. Звала ее, умоляла остановиться, однако Сэйди лишь увеличила скорость. Наверное, мне следовало побежать за ней, но я была так напугана, что вместо этого закрыла глаза и затаила дыхание. Потом раздался отчаянный визг. Выглянув сквозь пальцы, я увидела, как собаки спасаются бегством, а Сэйди марширует по дорожке с победным видом.

Однако эта кошка не всегда вела себя как герой. Иногда она бывала довольно злобной. Ветеринарам приходилось с ней нелегко. Единственным человеком, который мог с ней справиться, был наш самый первый врач, да и то лишь благодаря тому, что него тоже были «темпераментные дети» и он знал, как их успокоить.

Помню, как однажды привела Сэйди на плановый укол, но нашего постоянного доктора не было на месте. Я сказала администратору, что, возможно, нам следует зайти в другой раз, поскольку Сэйди – не самая приятная в общении кошка.

– Наш новый ветеринар отлично справляется с трудными животными, – ответила она.

И все же я посчитала нужным предупредить незнакомого врача о возможных последствиях. Женщина посмотрела на меня как на сумасшедшую.

– Послушайте, я ежедневно занимаюсь ротвейлерами, доберманами и питбулями, так что ваша кошка вряд ли сможет чем‐либо меня удивить. Для начала давайте измерим ей температуру.

– Вы собираетесь измерить ей температуру? – переспросила я. – Вы действительно этого хотите? Может, просто сделаем ей укол?

Но ветеринар настаивала, и тогда я отвернулась и сказала:

– Извините, я не могу на это смотреть.

В следующую секунду раздалось низкий, глубокий рык, переходящий в шипение. Я развернулась. Сэйди смотрела на ветеринара снизу вверх, а у той с кончика носа стекала тонкая струйка крови. Надо ли говорить, что после этого случая нам пришлось искать другую клинику?

И все же был один-единственный раз, когда сила моей воли сравнялась с силой воли Сэйди. В то время мы с ней жили в кондоминиуме в Саут-Бэй. Пол в нашей квартире, от стены к стене, покрывал огромный белый ковер. Стирать этот ковер шампунем было слишком дорого, так что мы с соседкой только раз в год чистили его.

Помню, как однажды, в один из таких особенных дней, я пришла домой и восхитилась великолепием белого ковра. Стараясь не дышать, оставила обувь у двери и на цыпочках пошла в душ. У двери ванной сидела серая кошка. На мгновение я замешкалась: в нашей квартире жила только одна кошка – Сэйди, но она была не серой, а полосатой.

Но потом я разглядела цепочку маленьких следов, ведущих через весь свежевычищенный ковер, и все поняла: Сэйди залезла в камин, выпачкалась в золе, а затем прошлась по мокрому ковру, оставляя на нем отпечатки своих лап.

Я схватила кошку за шкирку:

– Вам нужно принять ванну, юная леди, и я не хочу слышать от вас ни звука.

Видимо, она поняла всю серьезность моих намерений, потому что позволила мне запихнуть себя в ванну и вымыть с головы до хвоста. А после этой экзекуции забралась под кровать и в течение трех часов наблюдала, как я ползаю по ковру, счищая сажу.

А потом мы с Сэйди познакомились с Томом. Он приносил мне цветы, а Сэйди – игрушки. Разумеется, мы обе его обожали.

В конце концов, мы с Томом поженились. К моему невероятному изумлению, он сделал невозможное и приручил Сэйди. Когда она сворачивалась калачиком у него на груди, мы шутили, что из «Ужаса Топанги» она превратилась в «Лапочку Саут-Бэй». Она позволяла Тому расчесывать ее и часами сидела с ним в его музыкальной студии, пока он записывал песни. Вне всяких сомнений, Том завоевал уважение Сэйди, а она украла его сердце.

Сэйди Уилсон было уже четырнадцать лет, когда у нее отказали почки. Нам пришлось усыпить ее. Помню, как нежно обнимала ее и шептала: «Мама любит тебя», пока ветеринар делал смертельную инъекцию. Том сидел рядом и плакал. Так исчез «Ужас Топанги», и вместо него осталась лишь маленькая полосатая кошка, которую мы все никак не могли выпустить из рук.

Ребекка Хилл

Путешествие Эсси

Вам всегда будет сопутствовать удача, если вы знаете, как подружиться со странными кошками.

ПОСЛОВИЦА

Мы с Томом поженились совсем недавно. Том в то время готовился к поступлению на медицинский факультет, а я, его новоиспеченная жена, смотрела на мир ясными глазами. Жизнь казалась нам волнующим путешествием, и мы решили начать его с небольшой вылазки на остров Сент-Томас.

Помню, как мы сидели на балконе арендованной квартиры с видом на Коки-бич и пили вино. Момент был почти идеален. И, видимо для того, чтобы довести его до совершенства, на балкон, пронзительно мяукнув, запрыгнула кошка.

Мы оба читали о диких островных кошках, поэтому замерли в тревожном ожидании. Кошка вытянула длинные лапы и с удовольствием зевнула, обнажив довольно крупные клыки. Я взвизгнула и подтянула колени к груди.

Но кошка вовсе не собиралась на нас нападать. Сначала она уселась рядом с Томом, словно заявляя на него права. Затем запрыгнула на стол и сунула голову в его бокал с вином. Том оттащил ее и усадил ко мне на колени. Я приготовилась к самому худшему, однако кошка неожиданно принялась мурчать и «месить» лапами мои ноги. Еще через пару минут она улеглась, устроилась поудобнее и прикрыла глаза. На моем колене образовалась маленькая лужица слюны.

Мы смеялись, гадая, не было ли у нее бешенства или еще какой‐нибудь болезни. Что это за кошка, которая подбегает к случайному незнакомцу, сует голову в его бокал с вином и пускает слюни?

И все же эта дикая пятнистая кошка заинтриговала нас. Она определенно нас не боялась, и мы поняли, что тоже не должны ее бояться.

Достав из морозилки немного рыбы, мы нарезали ее небольшими кусочками и вынесли на балкон. Кошка, которую мы про себя уже назвали Эсси, съела все до последней крошки, вылизала крыльцо и, в качестве благодарности, позволила нам себя погладить.

В тот день мы провели восемь часов, ныряя с маской и наслаждаясь океаном, а по возвращении застали Эсси лежащей на балконе. Завидев нас, она с энтузиазмом вскочила на ноги.

В течение следующих двух недель у нас установился свой особый ритуал общения. Эсси составляла нам компанию за обедом, а мы щедро угощали ее рыбой и кусочками мяса.

Когда до конца отпуска оставалось несколько дней, Том, наконец, сформулировал то, о чем мы оба давно думали.

– Может, возьмем Эсси с собой?

– Заметь, это ты предложил, – ответила я.

Я все еще оставляла себе пути к отступлению, хотя мысль о том, чтобы привезти домой нового члена семьи, мне нравилась.

– Признайся, ты тоже думала об этом, – с улыбкой сказал Том.

В ту ночь мы долго не могли заснуть, размышляя о предстоящем авиаперелете в компании Эсси. Откровенно говоря, мы не знали, как все это организовать.

Наутро кошка не явилась. Мы забеспокоились.

– Что, если ее сбила машина? Что, если ее забрали люди из службы контроля за животными?

Мы обыскали все местные пляжи и обочины дорог, но не нашли никаких признаков Эсси. Оставалась слабая надежда, что она ждет нас дома, но и там кошки не оказалось. Похоже, какие‐то высшие силы были против переезда Эсси.

И лишь поздним вечером, когда мы сидели на балконе, оплакивая нашу потерю, раздалось знакомое пронзительное мяуканье. Описать не могу, как мы с Томом были счастливы! Мы кричали и прыгали, а потом унесли Эсси в дом и проспали рядом с ней всю ночь.

Утром мы позвонили в авиакомпанию, чтобы узнать, как доставить кота из Сент-Томаса в Мичиган. Процесс оказался на удивление простым. После того как местный ветеринар подтвердил, что Эсси здорова, и убедился, что она бездомная, мы посадили ее в переноску.

Так дикая островная кошка отправилась в путь. Она нашла нас, выдержала изнурительный двенадцатичасовой перелет и затем еще долгие годы была нашим верным попутчиком в этой жизни, полной приключений и неожиданных встреч.

Айша Шредер

Три совета от Наоми

Она всегда давала себе хорошие советы, хоть следовала им нечасто.

ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ

– Эй, осторожнее, ты помнешь мне бумаги!

Наоми только что забралась ко мне на колени, несколько раз помяла лапами лежащие на них документы и уже была готова устроиться поудобнее.

– Прости. Это очень важно, – я опустила ее на пол и попыталась разгладить поврежденные листы. Это был скан оценки плотности костной ткани. Врач предупредил, что если я не приму меры, то почти точно заработаю остеопению [3]. Я уже представляла себе полный шкафчик лекарств и будущее, в котором мне придется постоянно следить за тем, чтобы не упасть.

Похоже, пришло время действовать.

Наоми снова запрыгнула ко мне на колени.

– Серьезно, кошка. Прекрати трогать бумаги, – на этот раз я перегнулась через подлокотник и пересадила ее на диван.

Наоми повернула голову.

– Мяу, – сказала она.

Я начала читать лабораторный отчет в десятый раз.

– Мяу.

Кошка придвинулась ближе и обняла мою руку обеими лапами. Признаюсь, для Наоми такое поведение было нетипичным. Что, если она пытается мне что‐то сказать?

– Мяу, – кошка разомкнула объятья, ушла на другой конец дивана и как ни в чем не бывало принялась вылизывать себе спину.

– Это и есть твой совет?

Мне ни за что не вылизать себе спину. А если бы даже я и смогла, то какое отношение это имеет к моим костям?

Тем временем Наоми перестала приводить себя в порядок и пристально посмотрела на меня. В ее взгляде я уловила легкий оттенок презрения.

Я задумалась.

– Ох, поняла! Гибкость.

Я положила лабораторный отчет на тумбочку, поднялась с дивана и сделала то, что откладывала годами: позвонила в студию йоги, которую посещала моя подруга, и записалась на еженедельные занятия. Кроме этого, я решила также посещать занятия по физкультуре в нашем местном центре.

Потом я еще раз взглянула на бумаги и отправилась на кухню готовить ужин. Но для начала надо было набраться сил. На столешнице, в блюдце, меня ждал кусочек трехслойного шоколадного торта, оставшийся со дня рождения внучки. Я взяла вилку и уже занесла ее над тортом, когда почувствовала, что Наоми трется о мою ногу.

Новое дело: эта кошка вообще не умеет тереться обо что бы то ни было! Я наклонилась, подхватила Наоми на руки и почесала белое пятно на ее грудке.

– Что все это значит? Надеюсь, ты не положила глаз на этот торт?

– Мяу, – ответила она.

– Ладно, значит, он вреден и людям тоже.

– Мяу.

– Мы говорим о диете для меня?

Ну разумеется, я тоже читала о пользе цельного зерна и зеленых листовых овощей.

– Я же не должна отказываться заодно и от клюквенноапельсиновых маффинов и мокко, не так ли?

Какое она имела право советовать мне такое? С другой стороны, стоит признать, что ее вес оставался стабильным в пределах трех с половиной килограммов в течение последних пятнадцати лет. Наоми отказалась от всех кошачьих вкусняшек и, даже находясь в преклонном возрасте, могла запрыгнуть на любой стол в доме. Могу ли я сказать то же самое о себе?

Я поставила Наоми на пол и накрыла шоколадный торт перевернутой миской, чтобы не поддаваться искушению.

Кошка потянулась и прошлась по кухне.

– Мне нужно приготовить ужин. У тебя есть для меня еще какой‐нибудь совет?

Она дернула хвостом и повела меня к спальне.

– Иду-иду.

Кошачьи игрушки хранились в крышке от обувной коробки. Наоми подошла, выудила из коробки потрепанную мышь и швырнула в мою сторону.

– Мяу, – сказала она. Уверена, это означало примерно следующее: «Посмотри, как хорошо просто расслабиться и повеселиться!»

Я покачала мышью у нее перед носом. Она поймала ее и отбросила в сторону.

Я рванулась вперед и швырнула мышь обратно так быстро, что та пролетела над головой Наоми. Думаю, в будущем нам стоит попытаться попасть в олимпийскую сборную по игре в кошки-мышки.

Я всегда любила конкуренцию, но стоит признать, что эта возня с мышью утомила меня. Пожалуй, придется сделать такие тренировки ежедневными.

Незаметно подкравшись к Наоми, я схватила ее и притянула к себе.

– Ты мотивировала меня лучше, чем любая научная статья, – сказала я. – И если ты еще когда‐нибудь захочешь дать мне совет, я с удовольствием его выслушаю.

Саманта Дюклу Уолтз

Прикосновение

Друг – самое приятное, что вы можете иметь, и самое лучшее, кем вы можете быть.

ДУГЛАС ПЕЙДЖЕЛС

– Я ненавижу, когда они так делают! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Эверетт только что с размаху хлопнул дверью и теперь, насупившись, сидел на диване в гостиной. Его лоб вспотел, на щеках цвели красные пятна.

– Делают что? – спросила я.

– Ничего.

– Ох…

Я попыталась погладить его по волосам, но Эверетт сердито стряхнул мою руку. А затем и вовсе повернулся ко мне спиной, обняв колени руками.

– Тебя сильно расстраивает это «ничто».

– Я не расстроен, – невнятно пробурчал он.

– Может, ты злишься?

– Нет! Можешь оставить меня в покое, мам?.. Пожалуйста.

– Хорошо, – вздохнула я. – Я дам тебе время прийти в себя. Но если тебя что‐то мучает, надо обсудить это хотя бы с кем‐то.

Я надеялась, что он меня услышал.

– Хорошо?

Эверетт хмыкнул. Когда мой десятилетний сын не в настроении, он предпочитает молчать. Расценив его хмыканье как утвердительный ответ, я вернулась на кухню.

И все же состояние сына беспокоило меня. Поэтому спустя некоторое время я положила в большую тарелку шоколадное печенье: всем известно, что это лучшее средство от всех невзгод.

Когда я заглянула в гостиную, Эверетта на диване не было. Сначала я подумала, что он вернулся на улицу, чтобы уладить свое «ничего» с другими детьми. Но затем услышала его шепот.

Мой сын стоял на коленях возле кресла-качалки – так, что его лицо находилось прямо напротив нашей кошки по имени Софи. Руки Эверетт запустил в ее густой мех. Из обрывков фраз, которые я могла расслышать с другого конца комнаты, было ясно, что он делится с кошкой переживаниями по поводу ссоры с соседями.

Благодарность наполнила меня. Какое счастье, что мой сын мог поговорить хоть с кем‐то – пусть даже это была всего лишь маленькая полосатая кошка породы сноу-шу. Софи оказалась тихой, терпеливой слушательницей: она сидела и мурчала, пока он гладил ее и тихо шептал.

Однако в этой схеме все равно чего‐то не хватало.

Кто‐то должен был отвечать Эверетту. Ему нужен был тот, кто погладил бы его по волосам или по спине, кто бы отвечал на его нежные прикосновения.

Я отложила печенье и сделала несколько осторожных шагов, стараясь не потревожить мальчика и кошку. Опустившись на колени позади Эверетта, я уже протянула к нему руку, когда увидела это: Софи лизала лоб и волосы Эверетта, отвечая взаимностью на его нежность и прикосновения.

Я поднялась и так же тихо вышла, позволив этим двоим разделить свой момент наедине. Я слышала, как Эверетт прошептал:

– Софи, ты самый лучший друг на свете.

Несколько минут спустя он уже играл в мяч с детьми на улице. «Ничто» было стерто без следа маленькой сноу-шу, которая умела слушать.

Мэри К. Чейс

Правление Клеопатры

Не смысла советовать кошкам, как им следует хорошо проводить время. В этом отношении они гораздо более изобретательны.

ДЖЕЙМ МЕЙСОН

Когда мне было десять лет, я обожала животных. Помню, как завидовала друзьям, у которых дома жили кошки – я могла часами сидеть у них в гостях, гладить мягкую шерстку и слушать довольное урчание. Стоит ли удивляться, что, когда мама одной из моих подруг предложила мне в течение недели за небольшое вознаграждение приходить и ухаживать за Цезарем и Клеопатрой, я ухватилась за такую возможность обеими руками? Признаюсь честно, мне и денег‐то никаких не надо было ради такого немыслимого счастья.

Как вы уже поняли, Цезарь и Клеопатра были котами. Вернее, котом был серый полосатый Цезарь, а Клеопатра – сиамской кошкой. Все, что мне нужно было делать при каждом посещении, – это насыпать им еду, следить за тем, чтобы вода в миске всегда была свежая, убирать лоток и играть.

С первого же дня мы подружились. Я волновалась, репетировала лучшее из всех возможных «кис-кис!», но все оказалось гораздо проще. Стоило только мне открыть дверь своими ключами, как Цезарь тут же вышел мне навстречу и принялся тереться о мои ноги. Клео же появилась только после того, как услышала жужжание консервного ножа.

Работа моей мечты завершилась через семь дней. Благодаря ей я обрела двух новых друзей, и теперь каждый визит к соседям включал еще и обязательные кошачьи нежности. Я чувствовала себя укротителем кошек. Несомненно, я была рождена именно для этого.

И вот однажды нам позвонила соседка: Цезарь умер, а ей надо срочно уехать из города на несколько дней. Могу ли я попросить свою маму разрешить Клео пожить в нашем доме?

Когда моя мама сказала: «Хорошо», я была на седьмом небе от счастья. Пусть Клео не была моей кошкой, но ей у меня понравится. Рассказать не могу, как я ждала ее приезда.

И вот Клео явилась. Я раскрыла ей объятья, однако она, к моему великому удивлению, на этот раз не ответила мне взаимностью.

До самого вечера кошка как угорелая носилась по всему дому. Несколько раз я пробовала позвать: «Сюда, киса. Сюда, Клео», похлопывая по дивану рядом с собой, но Клео не только не сбавляла скорости, но даже не глядела на меня. Я утешала себя тем, что ей просто нужно время, чтобы привыкнуть к новому месту.

Так продолжалось еще несколько часов. Вверх и вниз по лестнице, вверх и через спинку дивана, всегда в движении и всегда вне досягаемости. Эта кошка и раньше была гораздо менее дружелюбной, чем Цезарь, однако в итоге все‐таки позволяла почесать себя за ушком. Но в тот день я ее так ни разу и не погладила.

Мы уже закончили ужинать, когда я вдруг поняла, что в доме наступила подозрительная тишина.

– Клео! Сюда, киса! – позвала я.

Она не удостоила нас вниманием, лишь ответила своим царственным: «Мя-а-а-у-у!» откуда‐то сверху.

Я подняла вгляд и увидела кошачью голову, просунутую сквозь перила лестницы. О боже, неужели она застряла?

– Осторожнее, Клео! – в панике закричала я. А что, если она потеряет равновесие и упадет, а мне придется объяснять, как я убила свою подопечную?

– Все в порядке, Клео. Я здесь…

Я использовала свой самый сладкий, самый успокаивающий голос, одновременно шагая на одну ступеньку выше.

И в этот момент Клео прижала уши к голове, прыгнула, пронеслась по воздуху, точным движением приземлилась мне на спину, а затем отскочила в гостиную. Что это было? Спустя мгновение она уже спокойно сидела, чистя свою шерстку, как будто не произошло ничего необычного.

Я рассказала о нападении маме.

– Она такая быстрая, – попыталась утешить она меня. – Ты, наверное, просто не заметила, как она спускалась с верхней площадки.

Но потом все повторилось. И еще один раз, и еще. Для Клео охота на меня превратилась в игру. Я была вынуждена помнить об этом, когда подходила к лестнице.

Однажды, когда кошка уже взвилась в воздух, я сделала один лишний шаг и поднялась на две ступеньки вместо одной. Клео почти промахнулась: ей пришлось использовать когти, чтобы оттолкнуться от моей головы. В тот же день кошка еще пару раз приземлилась на голову к маме. Игра зашла слишком далеко. Теперь это было больше похоже на самое настоящее нападение.

Застенчивая Клео превратилась в хищницу. Возможно, причина заключалась в резкой смене обстановки. Или ее так возбудила лестница, с которой она имела дело впервые в жизни. Если это так, то надо признать, что Клео освоила ее в кратчайшие сроки и из начинающего пользователя выросла в продвинутого лестничного ниндзя.

Не знаю, были ли мы «добычей» или просто частью шутки сумасшедшей кошки, но все остальное время, пока Клео оставалась в нашем доме, нам приходилось держать книгу над головой, чтобы подняться по лестнице. Клео пряталась в тени и больше никогда не промахивалась. Она никогда не уставала ждать, даже если к лестнице долгое время никто не подходил, и была всегда готова перехитрить, пережить и переиграть нас.

Я больше не была укротительницей кошек. С первого дня и до самого своего отъезда в доме царствовала Клео. К счастью, эпоха ее безраздельного правления скоро закончилась.

Венди Гринли

Моя Глория

На руке, дарящей розы, всегда остается их аромат.

ВОСТОЧНАЯ МУДРОСТЬ

Несколько месяцев назад мы потеряли нашего шестнадцатилетнего кота, и эта боль до сих пор не притупилась. В таких случаях обычно советуют как можно быстрее завести другого питомца, однако мы почему‐то медлили.

Однажды наш друг рассказал нам о кошке, которая, по его мнению, так же отчаянно нуждалась в любви. «Дизайнерская порода», – пояснил наш друг: кошка оказалась помесью рэгдолла и сиамки. Мы назвали ее Глория.

Глория легко вписалась в наше пустое гнездышко. Казалось, она давно была лично с нами знакома.

Она подстроила свой распорядок дня под наш. Каждый вечер сворачивалась калачиком на диване, пока мы смотрели нашу любимую передачу. Перед сном шла перекусить в то же время, что и мой муж. Она любила людей и ненавидела пустые комнаты. И еще она понимала нас лучше, чем мы сами.

Помню один особенно тяжелый день. Мне стоило большого труда пережить его, и, как будто этого было мало, я еще и застряла в пробке. Добравшись, наконец, до порога своего тускло освещенного дома, я поняла, что вымотана до предела. Заходить внутрь я не спешила: мой муж попал в больницу в третий раз за этот год, и я просто боялась встретиться лицом к лицу с тишиной.

Постояв на крыльце несколько минут, я все же открыла дверь, бросила куртку и ключи на стол и, не зажигая электричества, упала в кресло.

Я совершенно забыла про Глорию! Каково же было мое удивление, когда она явилась, держа в зубах… розу. Кошка гордо прошествовала по коридору и положила розу к моим ногам. Специальная доставка, которая мигом изменила мое настроение. Могла ли она знать, что это значило для меня?

Я всегда любила получать цветы, но никогда так сильно, как в тот одинокий день, когда Глория преподнесла мне розу.

Верна Боумен

Словарный запас

Многие люди разговаривают с животными, но немногие их слушают – вот в чем проблема[4].

БЕНДЖАМЕН ХОФФ

Наконец‐то я была дома одна и могла почитать! Забравшись с ногами в кресло, я раскрыла книгу Мэри Хиггинс Кларк «Притворись, что не видишь ее…» [5]. И в этот момент меня окликнули.

Здесь, наверное, самое время уточнить: я сказала, что дома, кроме меня, никого не было, но это не совсем так. Наша кошка по имени Милая Марта пряталась под кроватью в комнате для гостей.

Эту кошку мы взяли в дом всего пару дней назад. Человек, который пытался стать ей приемным родителем до нас, в качестве причины для расставания указал, что эта кошка «слишком разговорчивая». «Я бы оставил ее себе, – написал он, – но у меня уже есть четыре кошки. А эта слишком много болтает».

Понимая потребность Милой Марты в уединении, мы разместили все, что могло ей понадобиться на первых порах, рядом с кроватью. За все время, проведенное в нашем доме, кошка пока не издала ни единого звука. И вот теперь я слышу, как кто‐то произносит голосом актрисы Джоан Риверс: «Хал-ло!»

Я вздрогнула от неожиданности и посмотрела вниз. Рядом с креслом сидела Милая Марта и таращила на меня глаза. Я попыталась было усадить ее к себе на колени для долгого разговора, но кошка сбежала и снова спряталась.

Весь день я провела как на иголках, сгорая от нетерпения. Мне так хотелось поскорее рассказать мужу о говорящей кошке! Я уже представляла, как он в ответ спросит, не объелась ли я кошачьей мяты. Но Милая Марта отняла у меня все лавры. Едва мой муж Сэм появился на пороге, она встретила его еще одним «Хал-ло!».

Сэм наградил ее ложкой взбитых сливок, которые она проглотила с явным удовольствием. Я позвонила нашей дочери Сьюзен, которая жила в соседнем городе.

– Послушай, Сьюзен! У нас новая кошка, и она разговаривает! Мы с папой оба слышали ее!

– Здорово, – только и ответила она.

Снисходительный тон, которым она это произнесла, говорил сам за себя: Сьюзен только делала вид, что верит мне, но на самом деле начинает сомневаться в состоянии моего рассудка.

– Я сейчас очень занята, но приеду, как только смогу, чтобы познакомиться с твоей… – она деликатно кашлянула, – говорящей кошкой.

Однако вернемся к Милой Марте.

Поскольку кошка не могла выговорить букву «с», она называла Сэма «Эм». Мое имя, Элис, звучало как: «Аи-и-и», хотя вообще‐то «л» она выговаривала.

Этот скудный словарный запас не смог убедить Сьюзен.

– Значит, ты и есть та самая говорящая кошка? – спросила она, наклоняясь, чтобы погладить Марту.

Та увернулась и ответила громким «Хал-ло!».

Сьюзен удивилась:

– Она говорит точь-в‐точь как Джоан Риверс!

Мы пытались заставить Марту сказать «Сьюзен», но она ушла, давая нам понять, что не желает выступать по первому требованию.

Несмотря на то, что словарный запас Марты по-прежнему состоял из трех английских слов, она явно презирала нас за полное отсутствие лингвистических способностей. Думаю, она считала нас самыми глупыми существами на земле, потому что мы не могли достойно ответить на ее приветствия.

Каждое утро Марта выпрашивала свою порцию сливок, а затем выходила в свет.

В нашем городе кошкам запрещено свободно разгуливать по улицам. Мы боялись, что кто‐нибудь из соседей может вызвать службу по отлову бездомных животных. Но Милая Марта умудрилась подружиться со всеми в нашем глухом переулке. Она стала любимицей соседских детей и получала приглашения на каждое первое причастие и вечеринку по случаю дня рождения в квартале. От большинства из них она отказывалась, предпочитая появляться где и когда ей вздумается с непрерывным потоком своей кошачьей болтовни. Некоторых соседей она приветствовала своим фирменным «Хал-ло!», но в основном приберегала эту фразу для нас и наших друзей.

Если Марта не была в гостях, то охотилась на птиц и превосходящих ее по весу белок. Мы пытались отговорить ее от этого занятия, но она упорно оставляла утренние подношения на нашем крыльце.

Однажды весной весь район пережил нашествие полевок. Люди оставляли на лужайках ловушки с нафталином, арахисовым маслом и жевательной резинкой, но ничто не могло отпугнуть мышей. Тогда Марта взяла дело в свои лапы. Она начала приносить мертвых полевок не только на наше крыльцо, но на крыльцо к соседям. В результате даже те, кому до сей поры не слишком нравилась болтливая маленькая кошечка, стали ее поклонниками.

Многие вызвались приютить Марту, когда мы переезжали из Миннесоты в Южный Техас, но мы не могли оставить ее. Во время авиаперелета Марта вежливо молчала.