Казан-мазан бесплатное чтение

Скачать книгу

Предисловие

Всё, что изложено ниже – реальные события из нашей жизни в Туркмении в 80-90-е годы. Не удивляйтесь, мы – биологи, и этим всё сказано. В 1981 году мы уехали в Туркмению работать в пустынном заповеднике на границе Кара-Кумов и Южного Устюрта сразу после окончания Уральского госуниверситета им. Горького в Свердловске. После распада СССР мы вернулись на родину, но Южный Устюрт и Каракумы навсегда останутся в наших сердцах. Потом мы ещё несколько раз возвращались по отпускам в пустыню, пока Туркмения совсем не стала закрытой страной.

Идея воспоминаний давно обсуждалась в нашем тесном научном коллективе Капланкырского заповедника, который в большинстве и состоял из выпускников биофака УрГУ. Но никто не решался начать. Лишь волшебный пинок моей подруги однокурсницы сдвинул дело с мёртвой точки. Однажды я получила от неё по почте целую пачку писем, которые аккуратно хранились более сорока лет. Это мои письма ей из Туркмении. Постепенно пробираясь по листочкам через свой молодой почерк, я и начала…

Почему казан-мазан? Кто жил в Туркмении знают эту присказку. Но мы в первый выезд в пустыню, когда начальник попросил выгрузить казан-мазан, тщетно искали в кузове ГАЗ-66 ещё и мазан. А это не что иное, как всё, что прилагается к казану. И у всякого хозяина это приложение разное: от крышки до съедобного наполнения казана и хорошего настроения от вкушения пищи. Моя книга – как большой казан, который два года наполнялся воспоминаниями о нашей туркменской молодости. Помимо моих рассказов в книге присутствуют письма для лучшей подруги. Не было раньше ни смартфонов, ни электронной почты, и общались мы в 80-х на расстоянии посредством простых писем на бумаге. В них – дух того времени, нашего оптимизма и азиатского колорита

А для начала – смешной случай с нашим научным коллективом.

Как мы летели в отпуск с кучей змей

Когда в июле в пустыне устанавливается жара за +40, живность там впадает в спячку. Работа у нас в это время останавливалась. Поэтому каждое лето руководство заповедника отправляло нас в отпуск. И летели мы на родину, на Урал. Почти все мы были из Свердловска. Прямых рейсов из Ташауза не было, и в Уфе надо было делать пересадку.

Рис.0 Казан-мазан

Под ферулой. Наши дети в пустыне

Кто берет в отпуск своих детей, а герпетолог Андрей Затока взял и своих питомцев: кобру, варана и несколько удавчиков и сцинков. Он не нашёл в городе человека, который бы ухаживал за ними на время отпуска. Безвыходная ситуация была. Гады были упакованы надежно по мешкам и мешочкам. Но ждать следующего самолета в Уфимском аэропорту надо было часов пять. И тут Андрей решил своих зверей покормить и напоить. Прямо в зале ожидания. Нас было четверо взрослых и четверо детей от 2 до 4 лет. Ещё куча багажа, места с трудом нашли, и то не всем хватило. И вдруг я замечаю, что рядом со мной освобождается местечко, сажу туда дочку. С другой стороны тоже место опустело вдруг. Ну классно, муж отдохнёт. Но скоро в секции, где мы сидели и стояли, не стало никого. Только одна женщина сидела и печальными глазами смотрела на Затоку. Ну а что? Андрей занимался привычным делом: доставал по очереди из кармана курточки удавчиков и поил их. Мы то знаем, что это неядовитые змеи, сами сколько раз с ними фотографировались. Но у пассажиров явно была паника.

Рис.1 Казан-мазан

Восточный удавчик не может удавить, даже забравшись на шею. Фото автора

Жена Затоки Женя пожалела обездвиженную женщину, сидевшую напротив Андрея, и подошла к ней, чтобы успокоить. И та сказала, что ушла бы, но ноги онемели. А в это время малышня наперебой просила подержать красивых удавчиков. Так весело и в комфорте мы провели оставшееся время до рейса на Свердловск.

Перед досмотром на посадку все удавчики были аккуратно уложены по карманам болоньевой курточки Андрея под молнии. Варан засунут в мешок и в рукав этой курточки. А вот кобру пришлось нести Жене в детском горшке. На досмотре тогда сканировали только чемоданы. А про горшок было сказано, что там детская неожиданность. Открывать крышку горшка никто не стал.

Во время отпуска в Свердловске мы зашли в гости к Затокам. Андрей выгуливал в заросшем палисаднике среди хрущёвок своего варана. Как всегда в полном одиночестве.

Начало начал

1 октября 1981 года, аэропорт Кольцово, Свердловск. "Одумайтесь, куда ж вы попёрлись. Это не Узбекистан, не Казахстан, и даже не Таджикистан. Это же Туркмения…" Такими словами провожал меня на рейс Свердловск-Ашхабад мой научный руководитель и самый лучший декан биофака УрГУ Сергей Васильевич Комов. Случайно столкнулись в зале ожидания аэропорта. Нашу группу поддержки трудно было не заметить. Кроме родственников с десяток знакомых лиц: биофаковцев, которые приехали проводить наш первый туркменский заповедный десант. Втроём мы уезжали поднимать заповедное дело в отдельно взятой советской республике.

В 1981 году я закончила биологический факультет Уральского государственного университета им. А.М. Горького в городе Свердловске Свердловской области. Это столица Урала, кто не в курсе, и называется ныне Екатеринбург.

Во времена СССР было распределение выпускников ВУЗов. Всех после учёбы трудоустраивали. Наш биофак лояльно относился к этому процессу, обязаловки не было. Если ты сам находил себе место будущей работы, то с радостью туда и направляли. А уж если не находил, то путь лежал в среднюю школу учителем.

Поскольку я с первого курса работала в Дружине по охране природы (ДОП) и обучалась на кафедре "Биогеоценологии и Охраны Природы", то искала место себе в заповеднике. А тут как раз в Туркмении открывался новый заповедник, Капланкырский, с десятком ставок научных сотрудников. Обещали не только работу, но и жильё. А в двадцать с небольшим лет очень интересно пожить самостоятельно, посмотреть на другой мир, другую природу. И по сути неважно , где охранять и изучать природу, в лесах, тундре или пустыне. Ну вот мы и собрались в пустыню. Я конечно была не одна. Согласились поехать в далёкий край ещё два орнитолога с нашего курса: Сергей Антипов и Владимир Шубенкин. А в самой Туркмении была надёжная поддержка московских ДОПовцев во главе со Святославом Забелиным. Они уже жили и работали в Сюнт-Хасардагском заповеднике на самом юге республики. А мы ехали на самый север, где Туркмения граничит одновременно с Казахстаном и Узбекистаном.

Письмо от 02 октября 1981 г.

"Здравствуй, моя милая Вакуоля! Телеграмму ты небось уж получила. Я отсылала её в Ашхабаде, а теперь мы в Ташаузе. Думали, нас встретят на машине, а потом накормят бараниной, но фигу с маслом. Директор с окружением умотал в заповедник (200 км от города).

Сижу я теперь в номере единственной в Ташаузе гостиницы и пишу тебе. Только что мы набузгались ( как говорит Серёжа Антипов). Помнишь, как мы с тобой ели фрукты в Евпатории, так и здесь. Но по сравнению с тобой ребятам слабо съесть 2 кг винограда и дыньку (кг 7-8) за один присест. Теперь они ушли в свой номер спасть, а остатки лежат предо мной на столе (смотреть на них не могу). Ваш Пух действительно пухнет. И штаны, подаренные вами и рассчитанные на усыхание, придется видимо натягивать с мылом.

Теперь, как в любой светской беседе, о погоде. В Ашхабаде было +25-27, я бегала в белом костюмчике (боже, сразу вспомнила проводины, тортик "3-й друг", всех вас, мюмзики…) В Ташаузе светит солнце, но не греет, всего +15 и ветер. Но замечателен тот факт, что за 5 дней мы не видели ни тучки. Наш Гутлы прикатит только в воскресенье или понедельник. So мы знакомимся с городом. Побывали сегодня в торговом центре и восточном базаре. Везде и всюду одни местные…

Универмаг здесь большой, много хороших импортных тряпок, обувь – исключительно из соц. стран, лежит польская косметика (крем, молочко), французская тушь и болгарский лак. Много импортных детских игрушек, очень красивые – прямо глаз радуется. Если тебе и Наташке что-либо необходимо, то пишите подробно, что. Так просто это нельзя оставлять.

Ну, есть ещё вещи более солидные, как то сервизы, мебельные гарнитуры, хрусталь и ковры. Но это интересует больше, по-моему, людей с тысячами в кармане. Наташке передай, что здесь из кассетных магнитофонов есть "Тоника-310 стерео" и "Протон". Наташа, дай характеристику этим вещам.

Но нет в этом городе стирального порошка, шампуня (хотя импорт. немецкое мыло есть в Ашхабаде), и единственная баня закрыта на ремонт. Да, нет тут ещё утюгов и электронагревателей. Мороз придёт, чай, хана нам будет. Через 2 дня нас пнут из гостиницы. Хотя, конечно не жалко такой жилплощади, но где жить без прописки – не ясно.

В Ташаузе есть русские. Они на нас и мы на них смотрим, как на диковинку, т.к. количество -1-2%.

Оля, банку кофе растворимого я тебе выслала, только не индийского, а советского, т.к. иностранное уже – йёк. А чай чёрный – теперь есть, местные берут всё зелёный.

Соображаем тут, на чём можно сделать бизнес в этих краях. Серёжа предлагает закупить партию меховых мужских ушанок, они, местные, в этих уборах даже летом ходят, а в магазинах их нет. Также неплохо завезти сюда контейнер картошки(на рынке она по рублю), а обратно отправить его с дынями (шутка).

Мне так хочется, чтобы вы все оказались тут хоть на денёк и наелись фруктов – их тут изобилие! Мы ещё не привыкли к этому, и глаза разбегаются. Правда, всё это на рынке, но не такое уж дорогое, в пределах наших гос. цен и дешевле. Жалко, что персики уже отошли.

Ну вот и всё. Крепко всех вас обнимаю и целую. Привет всем-всем.

Ваш Пух! Пишите! P.S. Могу выслать финские Mallboro, они тут лежат…

Рис.2 Казан-мазан

Туркменская семья в посёлке Казанлы Ташаузской области, куда мы уехали

Пишите пока на казенный адрес: 746300 Туркменская ССР, г. Ташауз, ул. Ильялинская, д.29, Каплан-Кырский заповедник, Самаркиной Елене Юрьевне"

Жильё молодых специалистов

Когда мы прилетели из Ашхабада в Ташауз, то прибыв в контору к месту распределения обнаружили, что директора заповедника нет. А именно он обещал мне и Володе Шубенкину жилплощадь, когда мы ездили сюда на разведку в феврале. Бухгалтер предложил нам пожить в гостинице, пока директор не вернется из поездки на территорию заповедника. Естественно оплата гостиницы за счет предприятия.

Но прошла неделя, и счета за проживание в двух номерах выросли в неприличную сумму. Директор всё же решил искать нам жильё. И оно нашлось. Заместитель по научной работе, узбек по национальности, привёз нас в частный дом в узбекскую семью. Со словами: "Пока тут поживите, а когда квартиры будут распределять, мы вам выделим".

Честно говоря, такой вариант мы ожидали. Так что возмущаться не стали. Комнаты были большие, дом теплый, с газовыми голландскими печками. Разве что удобства на улице. Но и зиму мы ожидали южную. По незнанию.

Дом был четырехкомнатный, кухня в большом коридоре, соединяющим комнаты. Хозяйка дома Тазыгуль, примерно сорока лет, работала на железнодорожной станции и растила одна пятерых детей. С замом по науке они были то ли родственники, то ли хорошие знакомые. Поэтому оплата квартирантов стала дополнительным доходом семьи.

И комнаты нам выделили самые просторные. Я жила в комнате около 25 кв.метров, а у ребят комната была проходная (в мою) ещё больше, метров тридцать. А вот печка была одна, только у ребят. И стол был только один, там же. Из конторы мы привезли три стула. Так что завтракали, ужинали и писали письма вот за этим единственным столом.

В моей комнате была высокая железная старинная кровать. А на ней ворох матрасиков, почти до потолка. Когда в доме собираются гости, то вокруг скатерти с яствами на полу раскладывают эти вот матрасики, примерно 2-3 см толщиной. Чтобы гостям было удобно сидеть на полу. Мне разрешили убрать эту груду с кровати. И ещё в комнате был буфет из 60-х годов. Там хранились чайники и пиалушки в неимоверном количестве. Видно большие застолья были раньше в этой семье или так положено.

А вот ребятам пришлось спать на полу. Правда и матрасы им привезли нормальные, толстые ватные, в качестве экспедиционного снаряжения. И ещё спальники выдали какие-то военного образца. Зато подушек у них в комнате было много. Полы в доме все были покрыты настоящими туркменскими коврами. Это мы потом узнали, что в Чарджоу есть ковровая фабрика, и ковры там делают шерстяные, а не синтетику.

На кухне стояла газовая четырехконфорочная плита с духовкой. Нам разрешили готовить на ней в любое время дня и ночи. Сами хозяева ужинали почти в темноте. Хоть у Тазыгуль и было три дочери, но чаще готовила она сама, а с работы возвращалась поздно.

Письмо от 20 октября 1981 г.

"Здравствуй, незабвенная Вакуоля. Как же я по тебе соскучилась! Сижу я сейчас в комнате полной узбекских ребятишек. Это Володя изучает узбекский язык. Сначала он долго пытался выговорить: я тебя не понимаю (естественно по-ихнему). Но так и не смог (я, кстати, тоже не могла). Детишки веселились от души. Потом они предложили ему поиграть в рулетку. Это такая игра, выпускаемая в Таллине. Вообще-то она детская. Но вполне можно играть на деньги. Но мы до этого ещё не докатились. Сейчас Вова объясняет им (детям), что такое чётные, а что такое нечётные числа.

Ну что ж. Ему можно простить такие шалости. Мы сегодня под мухой… сегодня мы пили пшеничную водку. Естественно такую гадость – только из уважения к хозяину дома, где мы опять заправлялись на обеде, как верблюды. Подавали на пол плов, виноград, арбуз, дыню. Но в таки-и-и-х количествах. Точно, тут живут (вернее жуют, едят) по принципу верблюда. Только вместо горба откладывается на пузе и во втором подбородке. Где откладывается у меня, ещё не разобрала, то ли на корме, то ли на шее. Штанишки из вьетнамского хлопка пока лезут (представь, даже без мыла). Сегодня я в них собирала хлопок. – Сельхозработы!

Рис.3 Казан-мазан

Мешок хлопка наполнили. Слева стоит м.н.с. с сумкой для сбора хлопка. Такие выдавали всем.

У нас морковка и др. овощи, а тут – хлопок. Посадили нас на автобус и отвезли на поле. Норма – 10 кг на душу. Хотя колхозники собирают по 80-120 кг. Весь день на солнце и ветру. Лицо теперь горит… Счас буду мазаться кремами. Да, приобщились, как говорится. Растёт этот хлопок, как наша картошка, длинными рядами на огромных полях. Но тут рабочая психология иная, чем у нас на Урале. У нас всё делают на ура!. Убрал – и гуляй Вася. А тут коробочки раскрываются в течение месяца. Вот и утюжат это поле десять раз (и более) по принципу тише едешь, дальше будешь; что не собрал сегодня, соберут завтра… Короче, сбор хлопка выливается в культурно-массовое мероприятие. С обедом у сотрудника, живущего в этом колхозе…

Рис.4 Казан-мазан

Сбор хлопка проходит весело. Слева направо: бухгалтер, с.н.с., егерь. Фото из семейного архива

Скоро ночь. Опять на небе включит аллах луну. Опять будет выть под окном собака на куче сорго. И я опять засыпая вспомню всех вас, Сергу…

Спокойной ночи. Целую тебя крепко-крепко. Всегда твой Пух."

Научный отдел с азиатским колоритом

Ну мы конечно знали, на что шли. Вернее, ехали в туркменский город Ташауз, чтобы работать в научном отделе Капланкырского заповедника.

К нашему приезду заповеднику было уже два года. Там был полный штат. И даже был научный отдел в лице одного начальника. Не хватало только научных сотрудников. Тех, кто будет собственно и работать, исследовать территорию, вести учеты, создавать ежегодную Летопись природы заповедника. Постепенно мы познакомились со всеми сотрудниками, но первые месяцы в основном общались с заместителем директора по научной работе. Это был узбек с обычными узбекскими ФИО: Атамурадов Сабур Атамурадович. Он не имел биологического образования. Да и высшего образования не имел. Но он был коммунистом. И возглавлял партийную организацию заповедника.

Рис.5 Казан-мазан

Научный отдел в 1982 году в пустыне. Начальник в форменной фуражке. Я – справа от него.

Поскольку в Министерстве охраны природы в Ашхабаде в наш приезд работали и даже руководили отделом заповедников европейцы с научными степенями, то с нашего заповедника требовали отчёт о проделанной работе. Главным отчетом была Летопись природы. И мы даже получили в руки летопись за прошлый год. Целый рабочий день мы веселились в конторе, читая про китообразных в пустынном заповеднике и другие плюшки. Это был переписанный учебник зоологии для шестого класса. Видно у Сабура Атамурадовича был школьник подходящего возраста из его многочисленных детей.

Чтобы расположить к себе человека, в Средней Азии приглашают в свой дом, кормят пловом, угощают чаем с лепёшкой и конфетами. Понятно дело, наш начальник представлял, что ничего научного он не сотворит, в поле не поедет работать, но начальником надо остаться. Поэтому как-то раз пригласил в гости. Мы сидели на полу веранды на кошмах, а из дверей дома то и дело выбегали ребятишки, и их было не меньше десятка разного возраста. Атамурадов щедро раздавал детям конфеты. Тогда Володя спросил: "Сабур Атамурадович, это всё Ваши дети?" . Тот ответил: "Тут и мои, и старшего сына." "А как вы их не путаете, ведь их так много". "Я их знаю, вот этот мой, этот тоже мой, этот старшего сына, а этот… А! Жена знает".

Перед подачей плова Сабур-ага всегда выставлял руки вперёд ладонями вверх и делал вид, что молится. Потом махал рукой и восклицал: "Ай, так сойдёт!" И приглашал всех к поеданию плова. Порой он оправдывался перед нами: "Вы не подумайте, я коммунист, но у нас так положено".

Плов подавали всегда после чая. Поскольку плов готовится часа полтора, то мы полтора часа заполняли желудки жидкостью. Чай в Средней Азии обычно пьют зелёный, каждому гостю выдавали маленький заварочный чайник примерно на 300 мл и пиалу. Во время чаепития положено разговоры разговаривать. Так наш начальник узнал, кто на какие должности рассчитывает и не покушается ли на его пост. Мы не претендовали. Главное, чтобы нас вовремя и с оборудованием и обмундированием вывозили в пустыню. Мы согласны даже на младших научных сотрудников. Сабур Атамарудович успокоился и заверил, что машины всегда в нашем распоряжении. А к полевому сезону к весне он организует нам вагончик и цистерну для воды.

Ну и ещё мы договорились, что в ближайшие дни он отвезёт нас на территорию заповедника для поиска места для полевого стационара.

Письмо от 15 ноября 1981 г.

"Здравствуй, милый дружочек! Здравствуй, родная Вакуолька!

Как ты думаешь, откуда я шлю тебе это послание? Из аэропорта г. Ашхабада. До самолета целый час. Я только что зашла в магазин, запаслась мясом (в виде сосисок и окорока), благо оно здесь есть. А то у нас в Ташаузе одна картонная колбаса. Ну, это ладно.

А в Ашхабад мы летали по делу. Дела были в Министерстве, дела были в Копетдагском заповеднике, дела были в библиотеке АН. А дней было мало. Всего пять. Вообще-то тем людям, которые не сачкуют, времени хватило. Я успела всё и даже больше, чем намечала. Познакомилась с товарищами из Института ботаники и Института пустынь. Милые люди. Отзывчивые. (Сделаю сноску: русские).

В библиотеке переворошила кучу книг и журналов. Узнала о территории заповедника всё, что было возможно. За последнее время, впервые после написания диплома, испытываю некое моральное удовлетворение. Узнала, вернее познала, много нового и интересного про Каракумы, про их мужественных исследователей.

Жалко только, что не смогла поговорить (с глазу на глаз) с работниками из Управления заповедников. Эти дела проворачивали ребята. Я бы не постеснялась сказать им прямо, что пока у руководства в заповеднике будут те, кто есть, заповедника как научного серьёзного учреждения не будет.

Сегодня утром позвонила Наталье, – настроение поднялось до небес!… Ну вот, краткое послание на сём кончаю заверениями в том, что скоро прилечу к вам, мои мюмзики. Держите хвост пистолетом. А я иду на регистрацию и посадку в АН-24. Целую тебя крепко! Пух!"

Письмо от 17 ноября 1981 г.

Письмо составлено после неудачного похода в горисполком по поводу выделения нам отдельных квартир, как было и обещано директором заповедника при распределении. Эти попытки мы предпринимали периодически целый год…

"Здравствуй, милая Вакуоля! Спешу отослать тебе ещё один экспонат в коллекцию "Восточный вариант". Это не шутка, это вполне серьёзный документ, который сообщает (горисполкому), что мы работаем, а не дурака валяем. Кстати, и вы теперь можете быть осведомлены об этом официально (смотри подпись и печать). Весьма недурственно было бы после фамилии Байрамов поставить дефис…Но не стала портить докУмент.

Скачать книгу