За гранью видимости бесплатное чтение

Всё вокруг было чёрным. Каждый день Алон спускался в этот мир и хотел выдрать себе глаза, только бы не видеть мрачной картины обычного ноябрьского утра. Тяжёлые серые тучи нависали над головой, изливая мелкими каплями непрекращающийся дождь. Слякоть дни напролёт стекала с неба и разбивалась о чёрные шляпки зонтов.

Всё. Было. Чëрным. С детских лет Алон обладал синестезией. Это редкая способность видеть цвета в музыке или перебирая в голове числа. Собственно, именно работу с числами он и выбрал для своей жизни. Пять дней в неделю он считал, заполнял бланки, рассовывал цифры по клеточкам и по ячейкам, сводил дебет и кредит, наблюдая радужные переливы в своей голове. И это совершенно ему не мешало. Даже наоборот, он гораздо лучше запоминал последовательность цифр по цветному следу и легко переносил еë с места на место без ошибок. Двойка – красный, тройка – жёлтый, четвёрка – голубой, пятёрка – синий, шестёрка – оранжевый, семёрка – светло-зелёный, восьмёрка – тёмно-зелёный, девятка – коричневый. И только ноль и единица были невзрачными чёрно-белыми, будто созданными для двоичного кода компьютера.

Когда же он выходил на улицу, то весь мир состоял из единиц и нулей. Чёрные зонты, чёрные пальто и куртки, чёрные сапоги, чёрно-белые машины и почти чёрный мокрый асфальт. Ну есть ли ещё цвет в реальном мире?

Сегодня было чёрно-желтое ноября, и жёлтый цвет остался, к сожалению, только в дате. Листья давно опали, дождь вымыл из них яркие краски, и волшебный осенний ковёр превратился в мерзопакостную безжизненную грязь. Алон прошлепал по лужам к полосатому переходу, ожидая, пока светофор засветит ему восьмёркой. Народ толпился, с чужого зонта скатилась капля воды и попала ему прямо за шиворот, от чего он невольно чертыхнулся на «слепого» прохожего.

Тут запиликал сигнал. Толпа ринулась через переход, срывая в поток и самого Алона, но тот прохожий, что облил его, почему-то совсем не спешил. Он шёл размеренно и осторожно с каким-то странным выражением пустоты в глазах. «Да он же реально слепой!» – пронеслось в голове у Алона. Светофор отсчитывал последние секунды: голубой, жёлтый, красный; а незрячий успел преодолеть только чуть больше половины дороги. Алон подбежал к нему, схватил под локоть и молча потащил его на тротуар. Пока шокированный инвалид пытался осознать, что сейчас произошло, Алон отправился на остановку. Слепой быстро сориентировался, развернулся налево и пошëл вслед за Алоном. «Похоже, он тоже куда-то поедет».

Мимо проносились и гудели машины, дождь продолжал проглатывать горизонт, и Алон в ожидании автобуса решил осмотреться. Люди собрались разные: высокие и низкие, юные и возрастные, брюнеты и блондины. Но объединяло их всех одно: кислые и угрюмые лица людей, которые всем своим существом не хотели сегодня отрывать тело от постели. Выделялся только один. Его слепой попутчик был совсем не такой чёрный, как все остальные. Его лоб был расслаблен, веки спокойны, скулы опущены, и даже прослеживалась едва заметная улыбка. «Чему он радуется? Тому, что незрячий, или тому, что его чуть не задавила машина?»

Раздумья Алона прервал приехавший автобус.

– Это тридцать второй? – запылали яркими красками в голове слова инвалида.

– Тридцать второй, – ответил Алон, поняв, что слепой поедет с ним вместе.

Раздражение постепенно сменилось любопытством. Чистый выглаженный костюм выглядывал из-под новой куртки незрячего попутчика. Алон размышлял: «Кто за ним ухаживает? Ведь не может же он гладить вещи сам. Кольца нет, наверное, живёт с мамой. Бедный. Она всегда отпускает его одного?»

На остановке подсели новые пассажиры, утрамбовав и без того сплющенных людей. Всюду нависали чёрные фигуры, а гомон и грохот вокруг сдавливали голову Алона, будто вырывая из этой реальности. Он чувствовал себя затягиваемым сверхмассивной чёрной дырой. Внезапно стал кончаться воздух, и всё закружилось. Алон нащупал в кармане наушники, надел их и включил на максимальную громкость «Queen», погружаясь в разноцветное сияние, порождаемое звуками музыки. «Так-то лучше», – пронеслось в голове. Чтобы не проехать свою остановку, пришлось считать. В любом случае, в окне было мало что видно, а водитель сонно жевал названия остановок. «Три (жёлтый). Четыре (голубой). Пять (синий). Пора выходить».

Заставить себя открыть глаза было непросто. Прямо перед ним оказался чей-то чёрный портфель, вызвав секундный приступ клаустрофобии. Раз, два, три… Вперё-о-о-од! Словно продираясь через стан воинов, он метнулся с победоносным рвением покорять вражескую стену. Стену дождя. Тучи наконец-то перестали сдерживать свои эмоции и теперь выливали воду вёдрами, чтобы ни один зонт не выдержал напора. А выдержит ли его Алон? Он прыгнул под козырек остановки переждать ноябрьский апокалипсис и увидел, как слепой «приятель» пытался сообразить, куда ему идти. «Кажется, я сегодня его телохранитель», – подумал Алон и быстро метнулся к незрячему, затягивая его под козырёк.

– Дружище, сегодня не лучший день для прогулок.

– Здравствуйте, я не гуляю, я еду на работу, но вот шум дождя очень сильно мешает ориентироваться, – он остановился и, как будто, прислушался. – До этого позади меня была дорога, теперь, я так понимаю, я стою под крышей остановки. Здесь есть зебра? Я не слышу сигнала светофора.

– Здесь есть переход, но он нерегулируемый. Мне тоже туда, я помогу перейти, – Алон взял собеседника под руку и развернул в сторону дороги. – А где же ты работаешь?

– Не нужно помогать, лучше дайте знать, где зебра, а дальше я справлюсь. Я работаю в «Дженерал Сайнс». Точнее, это мой первый рабочий день, поэтому я ещё не очень хорошо знаю дорогу.

– Ну, нам в любом случае по пути. Пойдëм, туда.

Мужчины побрели по пешеходному переходу, разбрызгивая только что побывавшие на небе лужи. Дождь понемногу утихал.Алона несколько раздражала медлительность будущего коллеги, но одновременно его забавляло серьезное выражения лица незрячего, пока тот вслушивался в отражение звуков в пространстве и тут же громко хлюпал по лужам, как ребенок.

– На какой должности ты будешь работать?

– Я устроился сотрудником колл-центра. Буду вести продажи.

– А ты умеешь продавать-то?

– Я ещё не пробовал, только недавно окончил университет, но я уверен, что моих навыков хватит.

– Ну, удачи…

Алон проводил собеседника к офис-менеджеру. Отходя, он услышал, как слепой представился: «Здравствуйте, меня зовут Аини Фор». Алон чертыхнулся, виня себя за то, что, как всегда, забыл познакомиться.

Пройдя молча мимо офисов с чёрными стульями коллег по белому коридору, Алон наконец-то сел в своё удобное кресло, поставил прихваченный по пути кофе, надел очки для компьютера и погрузился в мир цифр и договоров, окрашиваемых его непослушным подсознанием. День бежал быстро, как и числовая радуга. Алон делал перерывы только на чёрный кофе и обед, состоящий из супа с лапшой, картофельного пюре и поджаристой котлеты. Как обычно.

Вечер уже опустился на офисное здание, когда Алон засобирался домой. Пройдя в фойе-прихожую, он увидел Аини, стоящего у шкафа с верхней одеждой.

—Тебе помочь?

– А, это Вы.

– Меня зовут Алон.

– Я Аини, что, по иронии на арабском означает «глаза». Спасибо, мне не нужна помощь, я уже нашëл и куртку, и зонт.

– Дружище, как ты ориентируешься?? Вот честно, здесь висит с десяток одинаковых чёрных курток, и я, имея зрение, не смог бы сразу найти свою. А уж зонты! В чем твоя фишка?

– Знаю, зрячих часто удивляют такие простые вещи. Куртки же все совершенно из разных материалов: тонкая плащёвка, эта дутая куртка из очень скользкого материала, а это драповое пальто…

«Слово-то какое знает», – отвлекшись подумал Алон.

– …а моя прошита квадратами, и ткань шершавая. А зонт у меня самый большой, я специально такой выбирал. Трость удобно вешать на вешалку, а на верхушке есть специальный рельеф. Легко найти и не перепутать.

– Ну ты даëшь, Холмс! Домой собираешься? Мы, вроде, где-то рядом живём. Ты из четвёртого квартала?

– Да, на прошлой неделе с девушкой переехали.

– Да ты у нас ловелас.

Аини поморщился от этого замечания.

– Ну почему же «ловелас»? Мы с Марией уже четыре года встречаемся и хотим создать семью.

– А её не смущает, ну… это… твоё зрение?

– Она тоже крот.

– Что?

– Слепая.

Аини бодро зашагал по коридору, будто наличие зрения было необязательным атрибутом для уверенной походки. Алон расправил грудь и поднял взгляд, чтобы не выглядеть замкнутым и неуверенным в себе на фоне Аини. Он никак не мог понять, откуда в этом человеке столько желания жить, и всё больше тянулся к тому, кого знал всего несколько часов, как корабли тянуться к маяку сквозь непроглядную темень.

Они вышли на улицу, уже накрытую ночью. Дорогу освещали яркие жёлтые фонари, окутывающие атмосферой уюта. Алон шëл за своим новым знакомым, не торопясь, наблюдая за его шагом и способностью ориентироваться. Как это вообще возможно? Он только один раз был здесь сегодня утром и вот летит обратно без палочки для слепых и без тормозов.

– Алон, подскажите, далеко ли остановка отсюда?

– Ты прямо перед ней. И, дружище, давай без выкания, все-таки соседи почти и коллеги.

Алон всмотрелся в тёплый цвет фонаря. Тот прорезал тьму и раскрывался мягким кругом, образуя островок света. Его тянуло на этот свет, как мотылька, и даже жалко стало Аини, который не видел таких простых вещей.

– А что у тебя перед глазами? Всё чёрное?

– Я не могу тебе ответить на этот вопрос.

– Почему?

– Потому что я не знаю, что такое «чёрное». Я не понимаю цветов. Знаю, что трава – зелёная, небо – голубое, но как это – даже не представляю, так как никогда не видел.

У Алона как-то неожиданно защемило в душе. Как в детстве, когда он резко расстраивался, и ему хотелось плакать. Чувства стали такими траурно-чёрными, будто он сам потерял возможность различать цветовой спектр. Это неожиданно. Но Аини был совсем не тронут тем, что он был лишён возможности лицезреть красоту жизни. Стоит себе спокойно, отвечает обыденно, будто уже тысячу раз ему задавали этот вопрос. Хотя, может и задавали…

– А ты с рождения слепой?

– Да. Говорят, родовая травма.

– И тяжело тебе было расти?

– Нет, меня семья поддерживала, друзья, спорт очень помогал.

– Какой спорт?

– Разный… Самый любимый, пожалуй, дзюдо.

– Ну ты и сорвиголова!

Алон чувствовал, что ему нужно переварить информацию. В голове кружили образы Аини в чёрной маске ниндзя, бегающего по городу и раскидывающего преступников боевыми приёмами. Ему было смешно от собственных фантазий, но они оказались интереснее всего, о чëм он думал за последние пару месяцев.

Сквозь поток сознания донеслось: «Это тридцать второй?». Желто-красные всплески вывели его из череды мыслей. «Чëрт, даже не заметил, как подъехал автобус».

Они сели в довольно заполненный салон, но, всё же, по сравнению с утром, сейчас Алон мог спокойно дышать. Аини быстро уступили место в проходе, а через пару остановок Алон и сам сел у окна напротив. Оранжевые, красные и жёлтые огни прорывали темноту вечерних улиц. Алон отметил, что яркие краски гораздо сочнее на фоне чёрного. Проехав свои пять остановок, коллеги вышли.

– С тобой прогуляться?

– Если обещаешь не дёргать меня каждые две минуты за руку, говорить, куда идти или толкать, я согласен.

– Да разве я так делал?

– На переходе утром. Может я путаю, но запах от руки, когда меня тянули, был похож.

– Ты всех запоминаешь?

– Приходится на многое обращать внимание, чтобы ориентироваться. Подглядеть не получится, – со смешком добавил Аини.

– Обещаю не дёргать тебя больше. Наверное, задавать тупых вопросов про жизнь без зрения тоже не стоит?

– Нет, стадия вопросов обязательна при знакомстве, я к ней уже привык. Чем быстрее мы её пройдем, тем лучше, так что начинай! – улыбнулся Аини.

–Далеко живёшь?

– Нет, ближайший двор. Специально выбирали, чтобы долго не плутать от и до остановки.

– Как тебе район?

– Очень удобный: светофор со звуковым сигналом, общественный транспорт, классный двор: нет дороги, парковка с внешней стороны, магазин в соседнем подъезде. И парк хвойный недалеко. Мне так нравится запах сосен!

– А я давно к нему привык, даже и замечать перестал. А как ты попал к нам на работу?

– Отправил резюме, как и все.

– А кто тебе его составил? Ты же сам писать вряд ли умеешь?

– Алон, двадцать первый век на дворе! Ты что, резюме писал от руки? Сейчас благодаря телефону можно сделать что угодно: и доставку заказать, и книгу прочитать, и голосовым навигатором воспользоваться, и на работу устроиться.

– Допустим… но не освоить дзюдо?

– Да, для этого нужен тренер.

– И ты занимался в обычной группе? Меня сможешь уложить на лопатки?

– Ну, давай посмотрим… Ты говоришь примерно на уровне моего уха, значит рост у нас…

И тут Аини быстрым движением схватил Алона за руку, потянул к себе и опрокинул, оставляя его лежать на своей руке и коленке. Повисла секундная пауза, которая растаяла в смехе знакомых.

– Ладно, про дзюдо вопросов нет… А что ещё ты умеешь, супермен? Летаешь? – сказал Алон, стирая с глаза слезу, проступившую от смеха.

– Пока только падал. Прыгал с парашютом.

– И как, страшно? Наверное, проще, когда не видишь, с какой высоты летишь.

– Тогда попробуй походить с закрытыми глазами целый день, будешь чувствовать уверенность? А если из самолёта выйти в неизвестность?

– С нашей экономической ситуацией примерно так себя и чувствую каждый день. Что ещё? Летал в космос?

– Нет, но я погружался с аквалангом.

– Рыбок посмотреть?

– Смешно. Нет, на глубине испытываешь совершенно необыкновенные ощущения, некую нирвану. Советую, даже если равнодушен к рыбкам.

– Понял. Вода, воздух… Осталось покорить землю и огонь.

– С огнём туго, а вот землю я периодически покоряю.

– Например?

– Не так давно упал с лошади.

– Воевал за сердце прекрасной дамы?

– Просто надеялся воспользоваться лошадиными глазами, а она зажала зрение. Решил бросить эту затею, а то без ног будет сложнее.

– Это факт. Ты хочешь попробовать все виды спорта?

– Нет, но это своеобразная проверка своих возможностей. Когда ты уверен в том, что можешь, никто не собьет тебя с цели.

– А какая у тебя цель?

– Хочу открыть свою спортивную школу для незрячих и слабовидящих людей. Я запрашивал грант, но не прошел конкурс. Решил, что можно самому накопить и начать работать на коммерческой основе.

– Что ж, вызываешь восхищение.

Аини засмущался и ничего не ответил. Они подошли к его дому с милым двором, где гуляли ребятишки. Все горки были мокрые, поэтому дети играли в догонялки, бегая по лужам вокруг разноцветной площадки.

– Похоже, мы пришли. Площадка справа, значит мы у моего подъезда.

– Рад знакомству, дружище. Увидимся завтра.

– До завтра.

Алон брëл по дорожкам, внимательно вглядываясь в пол и обходя лужи. В них отражались фонари и тени деревьев на фоне серого неба. Одно приближение носка Алона заставляло колебаться весь мир, глядящий сквозь эти лужи. Вдруг ему захотелось пробежать по ним, разбрызгивая в стороны капли воды. Секундный импульс Алон тут же подавил: ботинки были довольно дорогими, чтобы шлёпать в них по грязи. Тут же сзади послышались всплески из-под резиновых сапожек детей, бежавших по тротуару.

«А, к чёрту», – подумал Алон и со всей силы пнул лужу. И ещё. И снова, и снова, играя небесными «слезами», словно мячом. Ему стало так смешно от своего безрассудного поведения, что последний прыжок приземлил его прямо в центр огромной лужи у собственного подъезда. Мимо прошла мама с двухлетним малышом и смерила презрительным взглядом Алона. Ну что ж, все мы неидеальны.

Алон поднялся домой и зашëл в прихожую, остановившись у зеркала. Ботинки совершенно промокли, а штаны были заляпаны почти до ягодиц, но он выглядел гораздо лучше, чем обычно благодаря своей широкой улыбке с ямочкой. Алон закинул вещи в стирку, переоделся и выбрал для дома тëмно-зелёный костюм, который два года пылился в шкафу. Желудок решил сыграть симфонию, поэтому следующим пунктом стал холодильник, где его ждали невзрачные сосиски с рисом. Поставив еду в микроволновку, Алон принялся искать какое-нибудь видео на фон. Перед глазами мелькали любимые блогеры, обещающие увлекательные рассказы о путешествиях, лучших десертах мира, интересных технических новинках, и комедийные шоу. Алон уже хотел выбрать влог о гастрономическом туре по Италии, где призывно крутилась тарелка пасты с томатом… И тут ему стало обидно. Зачем он смотрит, как кто-то другой наслаждается путешествиями и яркими блюдами, а сам день за днем жует сосиски, рис и макароны.

Он убрал телефон, вернулся к холодильнику, взял красный сочный помидор, зелёный хрустящий огурец, ароматную зелёную петрушку, жёлтый сладкий перец, белую капусту, розовую горькую редиску, смесь разноцветных приправ и любимое оливковое масло с ароматом “Сорренто”, которое он привёз когда-то из отпуска. Салат получился аппетитным. Он закрыл глаза и тщательно разжевал каждый кусочек своего блюда, разделяя вкусы, а потом погружаясь в их взаимодействие, игру оттенков, борьбу и усиление ярких нот продуктов. Нет, он явно не сомелье: одних вкусовых качеств ему не хватало. Алон открыл глаза. Аппетит мгновенно усилился, и тарелка стала достаточно яркой деталью, чтобы ей не нужен был никакой фон.

«Как можно жить и радоваться, когда ты не видишь цветов?» – не понимал Алон, подойдя к окну и вглядываясь в черноту вечера, перебиваемую фонарями. Он оперся рукой на своё старое пианино, которое не один год думал продать. Мысль опередила привычный анализ и толкнула его к действию. Алон открыл крышку, сел за чёрно-белые клавиши и стал играть «Богемскую рапсодию», затем «Времена года» Шопена, заполняя комнату вокруг себя всеми оттенками красок. Нет, он видел не золото шопеновской осени, он видел фиолетовую печаль, голубую надежду, оранжевую радость и пурпурный взрыв, а за этим всем бесконечное далёкое синее небо…

***

Будильник. Снова. Кажется, сегодня даже что-то снилось.

Алон сел на кровати и стал усиленно тереть глаза, практически вдавливая их внутрь. За зрачками на фоне сплошной темноты показались калейдоскопные зелёные узоры, которые Алон любил вызывать ещё со времён детского сада. Сделав этот неосмысленный утренний ритуал, он заставил себя медленно поднять веки. Новый день. Опять.

Кружка кофе добавит радости в движения. Алон приготовил чёрный эспрессо и полез на верхнюю полку за порцией маршмеллоу. Он любил подзаряжаться по утрам белыми “батареечками”, так он называл зефир, а ещё любил, как они таяли и пенились во рту. Алон сел за стол, посмотрел в окно и отхлебнул кофе. На улице то ли повис непроглядный туман, то ли снова сыпался мелкий дождик. Кусочек маршмеллоу нежным кремом растекался по языку, и Алон поймал себя на мысли, что давно не замечал этого вкуса, хотя маршмеллоу завтракал почти каждый день. Кажется, будто последний месяц он сам был в тумане, а не только город.