Подростковые истории бесплатное чтение

Часть первая

«Сафари на двойника»

1

«…Называй меня ветер, называй меня воздух…»

Эта песня точно про меня. Текст подходит идеально. Уже несколько лет я мотаюсь по разным городам, и нигде не могу найти дом. Действительно, дом, а не временное пристанище на пару месяцев. Эх, была бы моя воля!.. А то все всегда решают без меня. Я даже не ветер, а перекати-поле какое-то. То здесь, то там, всегда в пути, дороге, разъездах. Еще недавно в одном городе, а тут посмотришь – а я уже уехала за тысячу километров. Хотя, почему же, уехала. Увезли, так будет правильнее. Обидно даже, только приедешь, обоснуешься, заведешь новых друзей… И все по новой.

Не знаю, вспомнит ли кто из моих еще вчерашних приятелей и подружек милую и скромную девочку Аню Молотову? Меня, то есть. Мне пятнадцать, почти шестнадцать лет и ни одной подруги.

Очень сильно сомневаюсь, что кто-то меня помнит. Я всегда оставляю всем свой новый адрес и телефон, а толку? Еще никто и никогда мне не звонил, никогда я не получала ни одного письма. Представляете? Ни одного! Я уже не говорю про открытки на День рождения. Справлять этот праздник в одиночестве мне не в новинку, даже привычно. Ведь сколько я себя помню – всегда было так.

А причина только одна. Мой папа – военный. Он постоянно переезжает туда, куда его направляет руководство, по приказу и без промедления. Ну а мы с мамой следуем за ним, всегда и везде. Маленькая собственная армия…

Надоело!

На сей раз без меня! Ах, если бы все зависело только от моего желания! Но кто-то сверху услышал, наконец, мои молитвы, и страдания подошли к концу.

Все дело в том, что папу отправляют на какую-то северную, закрытую базу. Есть там какой-то засекреченный город… Хотя, я просто не имею права об этом говорить! Ну, вы поняли, да? Так вот, мама, как обычно едет с ним, а мне там делать совершенно нечего. Там даже школы нет!

По такому счастливому случаю, посовещались родители и решили, что я уже подросла. Ничего страшного не случится, если теперь я некоторое время побуду без их строгого надзора. Правда, полной свободы мне, конечно, никто не даст. Но проживание под присмотром бабушки – тоже ничего.

В общем, отсылают меня к бабушке в Питер. Чтобы я в частной школе с математическим уклоном поучилась эти два года: восьмой и девятый класс. Освоилась, пригляделась пока, куда дальше – идти в десятый-одиннадцатый или в колледж поступать.

Вообще-то, я считаю опыт большого города очень полезным. За эти два года я сумею адаптироваться, не буду чувствовать себя белой вороной, приезжей, к моменту поступления. Ну, там, шарахаться от метро или во все глаза смотреть на большое скопление людей. Можно подумать, я на метро не каталась! Мы и в Новгороде какое-то время жили, и к бабушке несколько лет назад в гости приезжали.

Не знаю, как на моем месте чувствовала бы себя любая другая девчонка, но по поводу переезда в другой город, пусть даже такой мегаполис, я щенячьего восторга не испытываю. Как-то все равно.

Другое дело, что мне наконец-то удастся где-то осесть! Завести друзей или хотя бы одну подругу, не на месяц или два, а на долгий промежуток времени. И даже, может быть, познакомится с хорошим парнем.

Мечтательница… Реалисткой надо быть, как мама говорит. Только от взгляда на эту реальность хочется нацепить розовые очки не только на глаза, но и на уши, нос и так далее.

Впрочем, теперь наступает новый период моей жизни! Документы уже оформлены, вещи собраны. В ожидании поезда я коротаю часы, забравшись с ногами на кровать, прижав к груди плюшевого мишку, нежно абрикосового цвета. Это единственная игрушка, которую мне подарил друг. Даже не на День рождения, а просто так, по случаю расставания. Грустный такой подарок, без надежды на встречу.

Просто в одном городе посчастливилось мне познакомиться с парнем. Мы гуляли, общались и виделись ежедневно, в течение двух месяцев. Пусть бы кто только попробовал оторвать нас друг от друга! У нас было так много общего! Огромное количество тем для разговоров, один взгляд на мир, общие интересы – все это крепко связывало нас. Но папе снова пришлось уехать, и этот мишка – все, что осталось мне от недолгого знакомства. Не знаю, может, это была первая любовь?

А еще, этот забавный медвежонок – моя единственная игрушка за последние несколько лет, которую выпустили с конвейера завода, продали в магазин. Дело в том, что от тоски и одиночества я когда-то освоила одно интересное дело. Приобрела хобби на несколько лет вперед. Не знаю, надоест ли мне это занятие когда-нибудь? Я шью мягкие игрушки. Получается весьма неплохо. Отличить магазинные от моих самодельных можно только по ярлыкам и биркам. Обычно все это добро раздаривается новым знакомым, когда я только переезжаю в следующий город. Ведь мне так хочется сделать приятное людям, чем-то порадовать их.

Все эти мягкие собачки, кошки или зайцы могут поднять им настроение, или утешить в минуту печали, как всегда это делает мой абрикосовый мишка. Стоит лишь прижать его к себе покрепче, спрятать лицо в мягкую шерстку, и все беды пройдут, грустные мысли улетучатся. Кто еще может помочь мне так, кроме него? Кто еще слышал от меня признания, жалобы или радостный смех? Я, вообще-то не замкнутая, нет. Просто никогда рядом нет человека, способного выслушать и понять.

И мне так хочется верить, что хотя бы одна игрушка, сшитая моими руками, не пылится на антресолях или в шкафу, а тоже сочувствует своей хозяйке. Ведь я вложила в этого пушистого зверька кусочек своей души. Пусть хоть так я буду рядом с этими ребятами!

Все-таки жаль, что мы не успели стать друзьями.

– Аня, ты все собрала?

– Да, мама. – Неужели опять? По пятому или шестому разу? Да все я собрала, все! Что тут брать-то? Зубную щетку, расческу или носки? Все уже готово и упаковано в большую наплечную сумку. Я уже подходила к ней, примеривалась, как буду тащить ее на себе. Будет трудновато, если учесть, что я даже поднимаю ее с трудом.

Наверное, она весит столько же, сколько и я. Но ведь я не муравей, чтобы носить такие грузы! Родители это понимают, конечно, но стараются из благих побуждений. Чтобы первое время мне не пришлось напрягать бабушку покупкой необходимых вещей.

– …Паспорт и другие документы, смену белья, деньги… – Оказывается, мама уже несколько минут перечисляет все мои вещи, а я киваю на автомате. Конечно, будешь тут отвлекаться, ведь эта процедура уже не один раз повторяется. Потом минут десять перерыва и все по новой.

Мама просто волнуется. Но этим своим настроением еще пытается и меня заразить! А я отвлекаюсь, как могу, ухожу в свои размышления, далеко-далеко, чтобы никто не достал.

Спросите, страшно ли мне? Конечно, страшно! Новая школа, чужой город. Один только факт того, что я там задержусь больше, чем на несколько месяцев, заставляет относиться более серьезно к процессу знакомств.

Ладно, что сейчас об этом думать? Будем надеяться, что на сей раз мне повезет. Это словно лотерея: вытащил билет, но еще не стер фольгу. Стоишь, гадаешь, выиграл что-нибудь или нет, а на самом деле просто тянешь время.

– Аня, ты слышишь меня? – Ой, да что опять случилось? Почему бы всем именно сейчас не оставить меня в покое?!

– Да, мама. – Я пытаюсь изобразить смирение на лице.

– Тогда иди на кухню, поешь сейчас и приготовь несколько бутербродов в дорогу.

– Хорошо, мама. – Я тяжело вздыхаю и сползаю с кровати. Сползаю в прямом смысле – ноги затекли – нечего было в «позе лотоса» сидеть.

Мишка, ты видишь? Даже от тебя, моего единственного друга, и то отрывают! Ладно, будешь сидеть на сумке – караулить вещи. Не знаю от кого, правда, но, по крайней мере, так я тебя не забуду. Потому что без тебя мне будет совсем тяжело, хоть волком вой.

– Аня, ты взяла… – Опять! Даже слушать не хочу. Взяла я все. Поскорее бы поезд!

Раньше, узнав об одной примете, я всегда оставляла одну – две мелкие монетки по углам своих комнат. Но, то ли на меня подобные суеверия не действуют, то ли время еще не пришло, но я никогда не возвращалась. А ведь, наверное, собрав всю эту мелочь в копилку, можно было бы уже купить что-нибудь. Не знаю, правда, что, но весьма существенное.

Сегодня я ничего по углам оставлять не буду. Не хочу возвращаться. Ведь я еду надолго, еду домой!

Есть я, конечно, не стала. Кусок в горло не лезет – волнуюсь. Так, попила чаю. Если меня и унесет ветром, то не из-за не съеденного супа. Просто я худенькая по строению, и такой останусь надолго. В папу пошла. Зато в этом есть и определенные плюсы – могу есть сладкое, сколько влезет, мороженое, например, или крем.

Но что самое обидное, я никогда не была сладкоежкой! Даже здесь мне не повезло.

На настенных часах без пятнадцати девять. Всего каких-то полчаса, и я уже буду в дороге, по направлению к своему новому дому. А уже вечером смогу обнять бабушку. За несколько лет, которые мы не виделись, я не сильно изменилась, но вдруг? Интересно, узнает ли она меня?

Нет, правда, интересно! Решено, не буду признаваться сразу – посмотрю на ее реакцию. Вообще-то папа все время отправляет ей наши фотографии, но на снимках я всегда получаюсь неудачно. Не зря же когда паспорт проверяют, несколько минут присматриваются к моему хмурому лицу на фотографии и жизнерадостной, веснушчатой мордашке в жизни. Наградили родители внешностью, спасибо. Вся такая «тонкая, звонкая», как мне знакомые твердят. Волосы русые, прямые, сколько не завивай. А как порой хочется копну пышных кудрей!

А, веснушки! Караул!

Наверное, поэтому первые, «титулованные» красавицы всех тех классов, где я училась, никогда не доставали меня своими придирками. Им, в моем лице, ничего не грозило. Мальчики на меня не обращают внимания. Ну, а я сама и не набиваюсь. Подумаешь! Да и какой смысл? Влюбишься по уши, а потом уедешь, и, как поэтично говорят, «оставишь свое сердце в другом городе». Как потом без сердца жить будешь?

Я представила себя с дыркой в груди. И просвечивающие сквозь нее стены. Тьфу, ты! Глупости всякие в голову лезут. Просто в ожидании поезда надо чем-то занять не только руки, но и голову… Жалко, что мы живем так близко к вокзалу, – сейчас бы уже вышли заранее. Все лучше, чем дома сидеть, вещи пересчитывать и ерундой заниматься. А так время тянется бесконечно. Перестук проходящих мимо товарных поездов, доносящийся со стороны вокзала, уже медленно, но верно начинает действовать на нервы.

– Аня, собирайся. Выходим. – Команды отца по-военному четкие. Я подпрыгиваю с табуретки. Вот он и наступил, этот момент! Старт к путешествию дан.

2

Как думала, так и получилось – в Питер я прибыла вечером. Еще около часа мне понадобилось, чтобы добраться до Васильевского острова и найти на Большом проспекте бабушкин дом. Язык куда хочешь доведет, это точно, а еще толстый и подробный атлас, которым меня снабдили родители. Кстати, ориентируясь именно по картам с его страниц, я узнала, что, оказывается, недалеко от бабушкиного дома находится церковь святой Екатерины и дом Г.Э. Боссе. Кто такой этот Боссе? Надо бы узнать при случае.

Прогибаясь под тяжестью сумки, я шла со скоростью улитки, и только мечтала, наконец, добраться до места. Но все же, несмотря на трудности с багажом, не уставала смотреть по сторонам. Не знаю, слишком ли я впечатлительная или действительно все вокруг создано, чтобы поражать людей. Но красоты архитектуры и разного там зодчества мало меня трогают, на самом-то деле. В этот раз, если и зацепило, то только самое из ряда вон выходящее. Зато я в полном восторге от другого. Эти дворы – колодцы, это что-то! Никогда не думала, что подобные замкнутые пространства могут так впечатлять. Они – словно соты, отдельные маленькие миры. Не знаю, может, многих они и пугают, но меня – просто очаровывают.

Я вообще, наверное, часто поступаю нелогично, не так, как остальные. Но мне это нравится.

А еще появилось слабенькое, но настойчивое чувство.

«Я дома».

Словно после долгого и утомительного путешествия возвращаешься туда, где тебя ждут и любят. Потрясающе! Словно стараясь поверить, что это не сон, я подошла к углу дома. Поставила сумку на асфальт и, ничуть не заботясь о том, что подумают обо мне окружающие, провела ладонью по кирпичной кладке. Такое странное ощущение, словно я сейчас общаюсь с городом, пытаюсь с ним подружиться. Не знаю, получиться ли? Но попробовать стоит. По крайней мере, я его чувствую, словно живое существо.

Фантазерка.

Пообщалась и хватит. Еще будет время, а сейчас нужно идти. Я оторвалась от стены, взвалила сумку обратно на плечо и, покачиваясь, пошла дальше.

Вот что интересно. Мне всегда рассказывали, что в этом городе самые добрые, отзывчивые люди. Охотно верю – не могут подобную красоту заселять плохие, злые существа! Но все-таки большой город накладывает печать равнодушия на людей. Я это ощутила на себе, как ни странно.

К примеру, в любом другом месте, с населением раза в три поменьше, мне предложили бы помощь прохожие. Просто так, не желающие смотреть, как загнется под непосильным грузом девочка-подросток. Здесь я так и не дождалась помощи, а самой просить кого-то неудобно.

Что ж, справлюсь. Привыкайте, барышня, Анна Молотова. Теперь только так. Пора уже быть самостоятельной!

Такими нелегкими размышлениями была забита голова, пока я добиралась до бабушки. Преодолев, наконец, последние ступеньки по лестнице, я с трепетом замерла перед массивной дверью с нужным номером. Отдышалась, подождала несколько минут, когда уляжется дрожание коленок, и нажала кнопку звонка.

Дзынь.

Какое мелодичное звучание. Опять же в тему! Настолько четко прослушивается мое «второе» имя! Просто из-за определения «тонкая – звонкая», ко мне прицепилась кличка «Дзынь». Накрепко прицепилась, не отдерешь.

Ну и хорошо, ну и ладно. Я отношусь к ней даже с гордостью. Мне приятно, когда так зовут меня знакомые, даже взрослые люди, а не только сверстники. Даже мама иногда нет-нет, да и назовет меня Дзынь. Ласково так, нежно.

В квартире послышались быстрые, шаркающие шаги, и тотчас, без извечного вопроса «кто там», дверь открылась. Поражаюсь я бабушке! Глазка на двери нет. Спрашивать – не спрашивает. А если бы это была не я? Если бы это были бандиты?!

– Здравствуй…те, – произнесла я, вспоминая, что хотела проверить себя на узнаваемость. Ага, еще бы плакат на спину повесила: «Вы не знаете этого человека?».

– Ну, здравствуй, Аня, здравствуй. – А бабушка совсем не изменилась, с тех пор, как я ее помню. Только паутинок у глаз добавилось, да еще, кажется, ростом ниже стала. Или это я подросла? – Что же ты к бабуле на «вы»?

– Бабушка! – Радостно, во все горло, заорала я. Теперь я действительно поверила, что это не сон. Я в Питере! Я надолго! Я дома!!!

– Проходи – проходи. Что на пороге-то стоять? – Я, в последний раз взяв на абордаж сумку, шагнула в коридор квартиры. Пока бабуля хлопотала на кухне, придумывая, чем меня угостить, я попыталась объяснить ей свое «вы».

– Я ведь тебя проверить хотела. Ну, узнаешь – не узнаешь. – Говорить приходилось громко. Я все еще была в коридоре, снимала обувь и куртку. Кроме того, бабуля все-таки не девочка. Может слух подводит, откуда я знаю?

– Как же я тебя, красотульку, не узнаю! – Голос раздался прямо у моего уха – я даже вздрогнула. Это бабуля незаметно для моего бокового зрения, вышла из кухни и стояла в проеме двери.

Ну, что я могу сказать на эти слова? С родственниками о своей внешней привлекательности не поспоришь. Для них ты все равно самая обаятельная и привлекательная. Их не переубедить даже тысячам молодых людей, что отказались бы пойти со мной на свидание.

– Кроме того, – продолжила бабуля невозмутимым тоном, – звонили родители и предупредили, что ты приедешь.

Так вот, значит, как? Даже нет желания обижаться. За что я, все-таки, люблю свою бабушку, так это за честность. Она всегда говорит людям в лицо – что о них думает, и никогда не обманывает, даже не утаивает правду! Может, кто и думает о ней, как о несдержанном или грубоватом человеке, но только не я. Уж я-то знаю, что за этой, порой неуместной, прямотой скрывается живой ум и настоящая доброта. За одни только эти качества я люблю ее без памяти.

– Рада, что ты ничуть не изменилась. – Я улыбаюсь, а она смеется в ответ.

– Ты тоже, только подросла. Но все такая же егоза. – Показалось, или она мне подмигнула. И этой, с позволения сказать, бабушке – за шестьдесят?! Не верю.

– Ты тоже, – я даже запнулась, выговаривая эти слова, – егоза.

– Спасибо. Идем чай пить?

– Идем.

Такие у нас отношения. Два человека, разделенных опытом десятилетий, легко, по-простецки, общаются между собой. Говорят, используя одни жаргонизмы, прекрасно понимают друг друга, несмотря на разницу в возрасте. Как там говориться, «что стар, что млад»? Пожалуй, что так. Как можно говорить о конфликте поколений? Каком конфликте, с кем?

3

Кто-нибудь ходил в школу в августе? Что-что? Нет, я не оговорилась – именно в августе.

Нет, скажете вы? Точно: нет?

А вот и неправда. Ходили точно, так же, как и я сейчас. Только не учиться – а для уточнения расписания и для того, чтобы получить учебники. Ага! Я же говорила, что ходили!

Заодно с учебниками, у меня появилась возможность посмотреть на свою новую школу, еще до первого сентября. Чтобы, значит, хоть немного ориентироваться: знать, где располагается столовая, учительская и, простите за подробности, туалет. Ага, как же.

Смотрю. Оцениваю.

Только снаружи. Потому что у входа дежурит охранник и именно меня, он не горит желанием пускать. Почему? Просто в списках зачисленных на этот год меня не оказалось. Вот уж не знаю почему. Может, что-то с документами напутали, или просто обо мне забыли? Надо идти к директору, объясняться. Только как пройти, если не пускают?

Я этому охраннику уже все глаза намозолила. Он мое приближение, должно быть, по запаху чует. Только два шага в его направлении – и прямо мне в переносицу втыкается внимательный, суровый взгляд.

Почему все так строго с пропусками? Просто школа-то частная. Дети крутых родителей, можно сказать. Здесь и охрана солиднее, и учителя – высший класс.

Родители мне за эти несколько дней все уши прожужжали положительными сторонами учебного заведения. Может, этот «шкаф три на три метра» и должен защищать своей грудью проход в школу для всяких там бандитов и террористов, но от учеников-то зачем?! Для них ведь школа работает.

Как только моим родителям удалось меня сюда пристроить? Даже не догадываюсь, и знать не хочу. Подумаешь, частная школа, охрана, специальные предметы – какая мне разница, если так посудить? Интересно, в списке факультативов и дополнительного образования есть кружок мягкой игрушки? Или это детство, которое здесь не приветствуется? Понимаю, конечно, что информатика или экономика в жизни важнее, но все равно не смогу отказаться от своего хобби, даже в ущерб свободного времени.

Э-эх. Что же делать? Стою теперь в сторонке. Наблюдаю, как множество парней и девчонок стекаются к школе, щелкают по терминалу пропусками на входе и просачиваются вовнутрь. Надеюсь, что количество учебников в частной школе положительно отличается от обычной. Иначе мне просто их не достанется! Разберут же все, пока я здесь на улице кукую!

Все-таки рисковать не стоит. Надо что-то придумать и пройти. Я и так уже незаметно заходила за спину охраннику, надеясь выйти из его поля зрения, но у него словно глаза на затылке.

– Привет. – Какая-то девчонка, на вид моя ровесница, поравнялась со мной и двинулась по направлению к школе. Может, она даже моя будущая одноклассница? Не знаю, но вполне возможно. Должно быть, просто приняла меня за кого другого, поэтому и поздоровалась.

Отлично, этим надо воспользоваться. Обычно я не влезаю в подобные авантюры, но на сей раз следует сделать исключение.

– Привет. – Я набираюсь решимости, и загораживаю ей дорогу. – Слушай, ты не могла бы мне помочь?

– В чем? – Я замечаю ее заинтересованность.

Теперь она смотрит на меня более внимательно. Должно быть, только сейчас понимает, что мы раньше не виделись. Она меня не знает, и знать, конечно, не может. Но я заинтриговала ее, это точно.

– Я новенькая в вашей школе. Буду учиться в восьмом, уж не знаю, какая тут у вас нумерация и все такое. Но в списке меня почему-то нет. А этот, – Я кивнула в сторону «шкафа», – меня не пускает. Мне учебники получить надо. Да и вообще…

Под «вообще», я понимала визит к директору или завучу. Надо же разобраться с этим списком, а то так на 1 сентября и в школу не попаду!

Впервые я решала подобные вопросы сама. Раньше со мной всегда была мама – она утрясала конфликты и решала проблемы. Я была так далека от этих бытовых мелочей.

Но теперь все по-другому. Я почувствовала себя сильнее, осознав эту самостоятельность. Такая ответственность, и полностью на мне! Даже какая-то решимость появилась, сродни упрямству.

– Сейчас уладим, – Мой напористый характер, видимо, пришелся по вкусу новой знакомой. Она с нескрываемым удовольствием ввязалась в эту интригу. – Пошли.

– Опять ты! – Терпение охранника достигло такого уровня, что он даже заговорил. В повседневной жизни, по всей видимости, он делал это крайне редко. Кстати, это он мне. – Что ты тут крутишься, все вокруг да около. Проваливай.

– Потрудитесь обращаться к нам на «вы». – Незнакомая мне девчонка перешла в наступление.

Я даже подивилась, откуда только взялся этот пренебрежительный тон, словно с высоты своего полета она снизошла до кучи… Она же об него сейчас ноги вытрет, да так, словно это в порядке вещей. Вот что значит отпрыски своих родителей!

– Произошло весьма досадное недоразумение – мою подругу не занесли в список по чьей-то оплошности. Чьей – нам еще предстоит выяснить и хорошенько с этим разобраться. А пока необходимо сообщить об этом директору.

Охранник сдулся, как проколотый футбольный мяч, с тихим свистом из ушей. А я, открыв рот, смотрела как девчонка, такая же, как и я, легко ставит его на место.

– И, – моя новая знакомая сделала эффектную паузу в своем выступлении, – чем скорее это произойдет, тем больше шансов, что о вашем ужасном поведении никто не узнает!

Все. Поставлена жирная точка в виде трех секунд молчания, после которых «шкаф» судорожно кивает. Вот это да! Кому рассказать – не поверят.

– Идем, – девчонка берет меня за руку, и мы чинно исчезаем в проеме школьной двери. Медленного, гордого шага хватает ненадолго. Громко расхохотавшись над нелепым охранником, мы бежим подальше от входа. Наконец, у лестницы на второй этаж, я останавливаюсь.

– Здорово ты его. – Мне хочется как-то выразить свое восхищение.

– Ага, мне и самой понравилось. – Девчонка хихикает, – Меня Аленой зовут.

– Аня. – Я улыбаюсь. Боюсь сглазить, но, кажется, именно сейчас я нашла подругу, о которой мечтала. –Или можно просто Дзынь.

– Пошли, Дзынь. Узнаем, в каком классе ты будешь учиться. Если не в нашем, – я порву директоршу, как Тузик тряпку.

Это она преувеличивает, естественно, но настрой у нас сейчас боевой, больше всякой меры. А еще мне приятно, что о моей судьбе переживают. Я бы очень хотела попасть именно в ее класс.

По пути до кабинета директора мы разговариваем. С Аленой легко, словно встретились две подруги после месяца разлуки. Ой, уже даже стихами заговорила. Все, точно хороший день сегодня. Без вариантов.

– А сколько в вашей школе всего восьмых классов? – Хотелось узнать шансы, хотя бы примерно.

– Два. – Алена поняла, зачем я спрашиваю. – Жаль, что у нас нет разделения на мальчиков и девочек. Тогда вопрос был бы решен. Но, – Она опять сделала паузу и чрезвычайно загадочное лицо, – Согласись, что без мальчиков учиться было бы скучно!

Я хмыкнула. Кажется, она имеет в виду кого-то конкретного. Интересно, кого?

Мне так хотелось расспросить у нее все. О том, чем она занимается в свободное время, куда ходит отдыхать, с кем общается. Да и вообще еще много-много всего. Какие есть неписанные законы в этой школе? Над каким преподавателем привыкли подшучивать, а кто нравится? Есть ли сплоченный коллектив класса со своим лидером или все держаться маленькими группами?

В общем, вопросов была уйма, но мы уже пришли.

– Я здесь тебя подожду. – Шепнула Алена, – Бог с ними, с учебниками. Успеем.

Я постучала в дверь и вошла. Попала, конечно, не в сам кабинет директора, а в комнату, где сидела секретарша – молоденькая девушка с ярко накрашенными губами и алым лаком в тон помады.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Чем могу помочь? – Мне понравился ее голос, манера общения. Внимательная, без пренебрежительности, и не скажешь, что с пятнадцатилетним подростком общается. Хотя, ей, наверное, лет двадцать.

– Я новенькая в школе. Но меня, почему-то, нет в списке. Хотелось бы узнать, почему. – Из-за какого-то дурацкого желания пошалить, я вдруг, неожиданно для себя, скопировала тон Алены – именно таким она отчитывала охранника. Как-то по-барски, что ли, получилось.

– Конечно. – Секретарша чуть напряглась и заулыбалась интенсивнее.

Ну вот, напугала человека. А ведь у меня никаких оснований для подобного обращения нет.

Во-первых, это всего лишь мелкое недоразумение – нечего тут возмущаться. Подумаешь! А во-вторых, я здесь вообще случайно. Нет у меня крутых родителей, и не было никогда, что же я тогда пальцы загибаю?!

– Простите мою вспыльчивость… – Я нашла в себе смелость извиниться, но, по всей видимости, даже этот поступок был воспринят девушкой как-то по-своему. Улыбка алого рта растянулась на все лицо.

– Что вы, что вы, не переживайте, я все сейчас исправлю. Сию секунду. – Ее длинные пальцы нервно защелкали по клавиатуре компьютера, – Как ваша фамилия?

Ну, все. Сейчас поднимет какое-нибудь дело с документами, посмотрит на профессию отца и поймет, что я слишком вольно себя веду. Ладно. Я что, еще своих родителей стыдиться буду?! Не будет такого.

– Молотова. Анна Васильевна. – Я сглотнула тугой комок в горле.

Не прошло и минуты, как, по самым жарким заверениям секретаря, все было в порядке.

Странно, что ее мнение обо мне, как о важной персоне, не изменилось. Может, я чего не знаю, а? Может мой папа какой-то крутой военный? Да, собственно, какая разница! С этими противоречивыми мыслями я и вышла из кабинета.

– Уже все. – Выдохнула я. – Цифры 8-2 и буква «А» тебе о чем-то говорят?

– Это мой класс, – Алена облегченно улыбнулась. У меня в душе все возликовало. Супер! Здорово! Мы будем учиться вместе! А, значит, со временем это знакомство перерастет в дружбу, не может не перерасти! Я уверена!

– Ты что-то быстро, Дзынь. Директоршу нашу видела? – Я отрицательно покачала головой.

Алена хмыкнула

– Какая странная должность. Все знают, что директор есть. Знают, что она женского пола. Но никто ее не видел. Как суслика.

Что-то я не поняла последнюю фразу.

– А причем здесь суслики? – Я не удержалась от вопроса. Пусть я покажусь дикой, не знающей простейших вещей, но надо же их когда-то узнавать.

– Ты не знаешь этой старой шутки? – В голосе Алены не было иронии, и это меня порадовало. – Ты суслика видела когда-нибудь?

– Нет.

– А он есть! – Столько пафоса в этой фразе, что я невольно расхохоталась.

И тут же прикрыла себе рот рукой, все-таки у кабинета директора стоим. Конечно, может там и звуковая изоляция – в такой школе я могу предположить даже сигнализацию в каждом классе. Но все-таки подобным способом проверять не стоит.

А то еще учебный год не начался, а я уже наживаю себе проблемы с поведением. Хороша самостоятельность! Мне, например, будет стыдно, если бабушке пожалуются на мое хулиганство.

Она, конечно, перед учителями и директором за меня заступиться, но потом со мной будет сама разбираться. Не знаю, что хуже: слышать выговор от чужих людей, или от родного и близкого тебе человека.

– Классно. Жаль, что я не слышала этой шутки раньше. Теперь ее уже никому не перескажешь – слишком бородатая.

– Что же мы стоим? Пошли за учебниками?

– Пойдем. – Мы, то и дело, переходя на бег с прыжками, словно молодые газели или горные стрекозы, двинулись в сторону школьной библиотеки. Или где там происходит эта «раздача слонов»? Алена ориентируется прекрасно, а мне еще предстоит первое время ходить здесь, словно Минотавр в лабиринте и оглядывать свои новые «владения».

…Мороз воевода дозором обходит владенья свои…

Это так, к слову.

4

А-а-а. Помогите кто-нибудь!

Эта извечная проблема меня замучила. Я не знаю, что надеть! Просто теряюсь и нахожусь в полной прострации. Ведь, Первое сентября – дело ответственное. Особенно, если ты встречаешь этот праздник в новой школе, и показать себя надо в полной красе.

Где ее, красоту эту, только взять?!

С собой в Питер я взяла одни повседневные вещи, в основном джинсы и брюки. Ножки у меня хоть и стройные, но тоненькие – что их демонстрировать лишний раз? Да и удобнее в дороге в брюках. В дороге – да, а на праздник как?

Вот и пришлось мне за покупками отправиться. Я не дочь Креза, денег мне родители дали не миллиарды, поэтому походы по бутикам с покупкой всего и вся пришлось отложить до лучших времен. Если будут они, эти лучшие времена. Хотя, что я прибедняюсь?! Не в секонд-хэнд же иду! Просто на рынок. В Апрашке, говорят, можно, как в Турции, найти все. Поясняю, для тех, кто не знает: место называется Апраксин двор – там рынок большой есть.

А чтобы меня там «турки» не украли или я не заблудилась с непривычки, со мной пошла бабушка. Если честно, я этому несказанно рада. Во-первых, мне просто нравиться с ней общаться, и взаимное общество нам не надоедает.

Кроме того, я впервые за много лет провожу так много времени с человеком, с которым можно поделиться всем. Это так здорово! Ну, а во-вторых, как я уже говорила, она всегда говорит правду. Ходить с ней, покупать вещи, очень полезно. Она никогда не скажет, что тебе идет платье, если оно висит на тебе, словно на вешалке.

Правда, и относиться к этому надо спокойно, иначе от ее слов «плохо» или «ужасно» все нервы растеряешь. В общем, у кого завышенное самомнение и болезненная реакция на критику – просьба не беспокоить.

Путем долгих, упорных поисков, мы все-таки обнаружили то, что надо. К платьям я, вообще-то, отношусь очень насторожено. На то есть причины. По какой-то подлой особенности (и кто ее придумал?!) платья лучше сидят на пышных, состоявшихся формах. Девочке, склонной к полноте гораздо легче подобрать себе наряд, чем такой, как мне – худышке. Мало мне того, что я вечно с покупкой сапог мучаюсь! Ну, что ж поделаешь? «Аристократическая кость». Это когда лодыжки у самого подъема и руки у кистей можно двумя пальцами перехватить, даже еще место останется. Ужас. Ладно, еще руки – но с ногами это беда. Захочешь сапоги – чулки, ан нет, фигушки. Они по ноге гармошкой съезжают.

Хотя, надо признать, ножки у меня стройные и длинные – коротких юбок я не боюсь. Посему выбрали мы с бабушкой совсем коротенькое платье. Цвета тумана, предрассветного облака, легкого полупрозрачного дыма. Эх! Буду я, как Тургеневская девушка, ей богу! Или как героини Есенина и Блока. Действительно, смотрится здорово! Я в этом платье вся такая воздушная, а материал, словно истинный шелк, буквально струится по коже, обтекает ноги и руки, подчеркивает формы и в то же время слегка скрывает их.

Я – в восторге даже от ощущений, которые испытываю в момент примерки. Ну, а когда принесли зеркало – у меня пропал дар речи. Я мгновенно представила себя в таком наряде перед своими одноклассниками, перед Аленой, прочими девчонками и, главное, парнями. Сердце мое забилось чаще, словно множество молоточков, иногда все же, пропуская редкие удары, от волнения.

Так увлеклась и думать забыла о том, что к этому платью нужно еще что-то. Хорошо, бабушка напомнила мне об этом, и мы, забрав самый ценный предмет гардероба, продолжили поиски туфель и аксессуаров. Кажется, у моей бабушки имеются вполне четкие предложения на этот счет. Я знаю, что у нее прекрасный вкус, поэтому и доверяюсь ее выбору.

В результате мы покупаем босоножки на невысоком каблуке. Без платформы и всех этих наворотов, что так популярны в последнее время. Из украшений – только серебряные вставки по краям.

Бижутерия – тоже серебряная, все-таки это мой любимый металл. Не люблю золото, не знаю почему – оно для меня слишком вычурное, помпезное. На шею – тонкая цепочка со стеклянным крупным шариком. Сережки разные – в одном ухе только шарик, в другом – еще и дымчатое перышко, словно украшения индейцев или папуасов, только на современный манер.

Когда мы вернулись домой, я просто не могла налюбоваться на свой завтрашний наряд. То и дело брала его в руки, расправляла на кровати, вешала на вешалку и снова снимала. Перед зеркалом в этот вечер крутилась так долго, как никогда в жизни. А потом вспомнила еще об одной досадной мелочи.

– Что же мне сделать с волосами?

И здесь бабушка пришла на помощь. Поскольку волосы мои все равно не завиваются, хоть плачь, она предложила их подстричь – немного, только до плеч. Зачесать гладко назад и сделать эффект «мокрых волос». А для усиления производимого впечатления, мы еще и несколько прядок в дымчатый цвет выкрасили.

В общем, подготовка к первому сентября была основательная. Постарались на славу, и сделали все, что могли.

Надеюсь, наши усилия не пропадут даром.

5

Ночью я проснулась оттого, что в окно с силой бил дождь. Крупные, как горошины, капли сталкивались с поверхностью стекла и обреченно стекали вниз, так и не проникнув в комнату. Еще не очень хорошо соображая, что к чему, я испугалась. Вдруг весь завтрашний, а точнее уже сегодняшний, день будет таким. К чему тогда старания, укладка волос и макияж?

Дождь такой, что даже зонтик не спасет. Холодно. Да и мокро в босоножках идти.

В общем, все мои планы готовы были рухнуть из-за какой-то там погоды. Я, чуть не расплакалась навзрыд, закрыла глаза и попыталась заснуть – утро вечера мудренее. Проснусь – и все окажется просто дурным сном. Будет ярко, по-летнему, светить солнышко, которое вдруг вспомнит, что на улице «бабье лето», а у школьников – праздник.

Как ни странно, заснуть удалось быстро. Все страннее и страннее, потому что почти сразу я почувствовала, что кто-то пытается меня разбудить. Неужели уже утро?!

Действительно, сквозь цветастые занавески проникает в комнату солнечный свет, ложится робко на одеяло и растекается дальше по комнате. На краешке кровати сидит бабушка. Давно, наверное, сидит.

– Вставай, Анюта. Я тебя пораньше разбудила. Ведь нам же надо довести начатое до конца? – Это она про мой внешний вид. Здорово! Значит, проблема действительно решилась сама – собой? На улице солнышко? И я смогу пощеголять в своем праздничном наряде?

– Мне приснилось, что шел дождь. – Я приподнялась на подушках, с недоверием всматриваясь в зашторенное окно. Но все было именно так, как я и надеялась. Может это специально в праздник тучи над городом разогнали? Хотя, разве первое сентября – это праздник? Масштаб не тот.

Умывшись и наскоро позавтракав, я и бабушка продолжили мое украшательство на том месте, на котором остановились. В ход пошла косметика и лаки для волос, ногтей и прочих частей тела. В общем, через сорок минут суматошных сборов я взглянула в зеркало и не узнала себя.

Супер!

Так классно я не выглядела никогда, за все пятнадцать лет своей жизни. Если зеркало не врет, я выгляжу просто сногсшибательно. По моим меркам, конечно, но я не думаю, что мой вкус разительно отличается от общепринятых понятий о красоте.

Мне даже стало как-то неуютно, что ли. Словно я впервые осознала, что нет никакой необходимости в подобном марафете. Вдруг заметит кто из одноклассников язвительным словом, что я из кожи вон лезла, чтобы прихорошиться.

И еще: если мне это не сниться, и я действительно, благодаря бабушкиным стараниям, напоминаю модель с обложки журнала, то это привлечет ко мне чуть больше внимания, чем обычно. Кого я обманываю? Я не привыкла, чтобы на меня пристально смотрели, как на манекен в витрине магазина. Это внимание будет меня смущать, может даже раздражать. В общем, напрягать оно меня будет.

Ладно. Будем надеяться, что другие девочки не придут в рваных полушубках и валенках. Тогда на фоне их стараний я буду смотреться органично, даже практически не выделяться. Надеюсь.

С одной стороны очень хочется, чтобы при моем появлении все окружающие потеряли дар речи, а с другой, готова ли я сама к такому? Не захочется ли мне спрятаться за чужими спинами, чтобы не слышать восхищенных свистов и восклицаний?

Посмотрим. Скромность, конечно, хорошее чувство. Но не для того я долго и упорно воспитывала в себе смелость и дерзость, чтобы сейчас стушеваться. Как там, по правилам аутотренинга? «Я – самая обаятельная и привлекательная…»

Спасибо бабушке. Вне зависимости от того, приятно мне будет постороннее повышенное внимание или нет, она сделала все, чтобы превратить меня из Золушки в прекрасную принцессу.

О! А это мысль!. Может моя бабушка – волшебница? И дождь прекратился по ее желанию? А я просто не заметила процесса превращения в прекрасную незнакомку? Совсем иную, нежели девочка Дзынь. Иную, чем Аня Молотова. Красивую, уверенную, обаятельную.

Отлично, я не против. Где только тыква? Вернее карета, запряженная мыш… лошадьми. О, мысль! Фиг с ней, с каретой! Главное, это зачем именно я еду во дворец. Принц! По сказке (а ведь я почти в нее поверила) должен быть принц. Без него все эти наряды и старания бессмысленны.

Что ж, отличная возможность проверить свои догадки. Если я встречу своего «принца», значит моя бабушка – волшебница. Пусть и на современный лад: с покупкой наряда для бала на рынке, с такси вместо кареты. Если же нет… Значит, не судьба. Кстати, о такси.

Оно бибикало уже трижды. И только сейчас эти звуки дошли не только до ушей, но и до мозга.

– Такси приехало! Я побежала, бабушка! – Я, что есть прыти, кинулась к выходу.

– Ни пуха! – Отлично. У меня есть небольшое суеверие – давно сформировавшееся, еще со времен первых контрольных в школе. Если кто-то пожелает мне в спину «ни пуха», значит, все будет хорошо. Нет, просто замечательно!

А еще здорово, что бабушка все-таки меня прекрасно понимает. На ее месте мама непременно пошла бы со мной. Ну, там, новая школа, я волнуюсь, меня поддержать и все такое.

Это добавило бы мне неуверенности, ведь когда ты одна – ты словно взрослеешь. Да, тебе страшно и волнительно, но зато ты ощущаешь себя более уверенно, что ли. Потому что сама отвечаешь за свои поступки, все решаешь сама, ты и только ты.

Бабушка это понимает. То ли сама такой была, то ли каким-нибудь восьмым чувством определяет мое настроение. А оно сейчас, несмотря на отголоски неуверенности, было более чем боевое.

Задор. Это можно так назвать. Ничем не обоснованный, бесшабашный задор. Радость оттого, что жизнь меняется, может даже рушиться, но под звуки фанфар и барабанов.

«Весело, с улыбочкой…»

6

Мое появление не вызвало всеобщего фурора. Не в последнюю очередь потому, что я попросила таксиста высадить-остановить недалеко от школы, и оставшееся расстояние прошла пешком. Мой приход не был замечен массами – они слушали официальное выступление завуча по учебной части. Эта милая, страдающая излишней полнотой, женщина поздравляла всех с началом учебного года. От ее восторженных, но однообразных фраз, бодрость духа сохранялась лишь первые несколько минут. Когда они прошли, меня, как и всех остальных вокруг, страшно потянуло в сон.

Я еще как-то разнообразила эти мгновения, – просто протискиваясь сквозь, нарядно одетых, парней и девчонок, я пыталась найти Алену, а значит и весь мой новый класс. Но на глаза попадались только таблички с другими номерами. Все до одного улыбающиеся лица были чужими и незнакомыми.

И только когда учеников попросили собраться классами и, строго по списку, пройти в школу, для того, чтобы провести классный час в своих кабинетах, – только тогда я услышала номер 8-2А! Конечно, поспешила подняться на крыльцо школы – туда, где уже собрался весь мой новый класс.

Молодая, приятная женщина крутилась вокруг здоровенных ребят, на голову ее выше, словно курица с цыплятами. Видимо, классная руководительница. Меня она заметила сразу.

– Аня?

– Да. – Я попыталась вспомнить, как ее зовут. А знала ли я это вообще?

– Валентина Васильевна. Приятно познакомиться. – С этими словами она легонько подтолкнула меня к остальным, – Давай быстрее. Все разговоры потом.

Надо сказать, на такое обращение я не обиделась. Вижу ведь, что ей тяжело. С каждым нянчиться, особенно с такими великовозрастными «детишками», как мы, ей просто некогда. А надо еще каждого в списке отметить. Новеньким – представиться, стареньких приструнить заранее или подбодрить кого. И всех, всех до единого человека, привести в класс! Что, с учетом нашей непомерной самостоятельности, задачка не из легких.

Как и в обычных школах, в которых я училась раньше, на разные уроки (ну, там, физика, математика) мы ходили в разные кабинеты. Ведь у каждого предмета свои приборы, необходимые инструменты. Чтобы учителям не таскать их по всей школе, сделана эта «миграция учеников», то есть на перемене ты просто со всем классом кочуешь из кабинета в кабинет.

Тем не менее, кто не знает, у каждого класса, будь то 8-2А или 3-15Ю, есть своя классная учительница. Она берет шефство над учениками. И ее кабинет является классным – используется для проведения всевозможных дружеских посиделок, будничных летучек, в общем, «классных часов». Бывает еще и для закрытых праздников, конкурсов, когда празднует только один класс, а не вся школа.

В самом деле, что нам в количестве двадцати человек делать в огромном спортзале? В баскетбол играть, что ли?! Гораздо проще и удобнее собраться в классе, в своей закрытой компании. Посидеть-поговорить или потанцевать.

Валентина Васильевна оказалась учительницей географии. В нашем классном кабинете гордо красовалась карта России на всю стену, а также множество глобусов, картинок с животными и прочих наглядных пособий. Я чуть задержалась при входе, пока рассмотрела на третьей парте у окна Алену. Искренне понадеялась, что все ее слова о «попадании в мой класс» были не пустыми разговорами, и что она ждала моего появления.

Увидев меня, Алена замахала рукой. Мол, сюда. У меня отлегло от сердца. Значит, место рядом с ней пустует – она действительно ждала, что я приду.

Все-таки, мы будем подругами «не разлей вода», я в этом уверена. Только не надо торопиться.

Я села рядом и не смогла скрыть улыбки.

– Рада тебя видеть!

– Ты отлично выглядишь, – Алена оказалась первой, кто заметил и оценил мои старания. – Я искала тебя на улице. Ты опоздала?

– Да, немного. – Я бросила осторожный взгляд на то, что твориться вокруг. Мои новые одноклассники рассаживались по местам. А те, кто уже сделал это, с любопытством смотрели в мою сторону.

– Кажется, Дзынь, ты привлекла всеобщее внимание. – Алена тоже заметила заинтересованные взгляды. Еще бы! Кажется, я была единственной новенькой в этом классе.

Ой, неудобно-то как. Опять! Сколько можно?! На повестке дня, наверняка, будет знакомство с классом. Официальное, с выходом к доске и рассказом о своих интересах. Как надоело, если честно!

В каждой школе, в каждом новом классе, я всегда проходила через эту процедуру. За это время совершенно потеряла к ней всякий интерес, то есть, уже ни капли не волнуюсь перед выступлением.

Даже в привычной, почти заученной наизусть, речи начинаю импровизировать и шутить. В общем, то, что другие проходят раз, от силы два раза в жизни (а некоторые – никогда), для меня стало уже привычным и обыденным.

Когда шум улегся, и в помещении воцарилось спокойствие, слово взяла Валентина Васильевна. Вернее, это даже был диалог, так как ученики не стеснялись задавать вопросы, поздравлять ее с праздником или интересоваться здоровьем классной. Было видно, что они с ней, как говориться, «на короткой ноге». Но без панибратства. Просто у них хорошие отношения, доверительные и простые в общении. Здорово. Мне это нравится!

После нескольких ее слов и всеобщего дружного ликования от радости встречи, Валентина Васильевна перешла к вещам более насущным. Поговорили и о новых предметах, и о распределении дежурств. Наконец, добрались и до заветной темы.

– У нас в классе новенькие! – Радостно произнесла классная. Все дружно посмотрели на меня, а я, в свою очередь, на Валентину Васильевну.

– А почему во множественном лице?  – Не удержалась я от ответного слова, и окружающие загудели, поддерживая. Алена (я видела краем глаза) повернулась назад, туда, где сидели две девчонки-близняшки. Заявляя во всеуслышание, что мы уже знакомы. Рекламу мне делает, тоже мне, мастер пиара.

– Потому, что по программе у нас два новеньких. Но второй опаздывает…– Классная еще раз сверилась со списком.

– Передумал! – Заорал кто-то с последней парты. И класс загудел, разразившийся дружным хохотом и новыми шутками.

– Напугали его чем-то! – Продолжил шутку парень перед нами. Говорил он тихо, и, похоже, только для Алены. Та расцвела пунцовым пионом. По всей видимости, это и есть ее объект обожания? Я попыталась понять, что же в нем особенного, но не смогла. Ей виднее.

– Что ж. За отсутствием второго претендента на растерзание тебе, Анна, придется отдуваться за двоих. – Классная улыбалась. В ее голосе не было ехидства, но все равно это был своеобразный вызов.

Мне. Кому же еще? По крайней мере, я так его поняла и приняла. С достоинством демонстрируя себя в полной красе, встала со своего места и прошла к доске. Замерла, внимательно осматривая одноклассников. И со мной замерли все, наступила тишина – ожидание моего слова. Я нашла глазами Алену, подмигнула ей и начала свой рассказ.

– Зовут меня Аня Молотова. Друзья зовут меня просто Дзынь. – Я улыбнулась. Знаю, что это прозвище вызовет много вопросов. Но потом. – Я очень много путешествовала в последние лет десять. Да и всю свою жизнь. Просто мой папа – военный, и мы часто переезжали из города в город. Но теперь я приехала сюда и приехала надолго. Что еще интересно аудитории?

– Вопросы потом, – Классная вовремя остановила поток расспросов. Меня бы просто смыло им. – Расскажи еще немного о себе. О своих интересах, о своем хобби. Чем ты увлекаешься? Какие фильмы, книги любишь?

– Мое хобби – мягкие игрушки. Я шью их сама. – Почему-то увлечение всегда казалось мне немного детским, и я всегда ожидаю легкое пренебрежение в этот момент рассказа о себе. Но никто не реагирует, не язвит по этому поводу. – Люблю детективы, особенно Агату Кристи. Смотрю комедии, в основном старые, русские.

Кажется, мои «вкусовые» пристрастия пришлись им по душе. Хотя, если так разобраться, я, наверное, настоящий мамонт. В свой век компьютеров и Интернета шью мягкие игрушки. Во времена «Матриц» и «Властелинов колец» смотрю «Кавказскую пленницу». Или «Приключения Шурика». А вместо Мураками или Пелевина читаю Агату Кристи.

Аборигенка. Динозавриха.

А-а, ладно.

– Кто-нибудь хочет что-то спросить у Ани? – Поинтересовалась Валентина Васильевна.

Класс зашептался, готовясь к штурму. В этот короткий момент тишины, затишья перед бурей, свой тихий, вкрадчивый голос подал «обожатель» Алены – парень со второй парты.

– Молодой человек у тебя есть?

Такого вопроса я не ожидала, если честно, и почему-то, прежде чем ответить, взглянула на свою подругу. На ее лице была написана полнейшая растерянность. Еще бы! Такой интерес и именно от ее парня. Ну, не совсем от «ее», или от «ее», но в будущем, должно быть. В общем, неприятная ситуация.

Заметив, что молчание затянулось, я поспешила ответить.

– Нет. Сейчас нет. – Пусть уж лучше с эпитетом «сейчас» – как-то солиднее звучит.

Мол, временно свободна, а не «одинока». Хотя, последнее все–таки ближе к правде.

Больше ничего у меня спросить не успели. В дверь класса постучали, она распахнулась.

И вошел Он.

7

Как объяснить, что чувствуешь, как выразить ощущения словами? Это непросто, даже невозможно. Я как заглянула в эти голубые, бездонные, словно небо, глаза, так и все. Поняла, что если не утонула, то улетела – точно.

Сердце настолько болезненно екнуло, что я даже испугалась. Так и инфаркт можно заработать! Из-за какого-то мальчишки!

Ничего ведь в нем нет особенного. Подумаешь, еще один симпатичный на мордашку парень! А ведь цепляет чем-то, словно где-то я уже его видела. Может, во сне? В каком-нибудь сне о заветной любви… Ой, что-то я расчувствовалась, а ведь в обычное время я совсем не склонна к сантиментам. Да что это со мной? Да ладно, со мной! Что с остальными-то твориться?!

По классу прошел тихий гул и, ударившись о стены, словно волна, потихоньку улегся на полу. Да что же это такое? Ведь ничего особенного этот парень собой не представляет! Но все девчонки смотрят на него, широко открыв глаза и даже рты. Свой я уже успела закрыть, и теперь оглядывалась по сторонам. Обо мне, так одиноко стоящей у доски, все, конечно же, забыли. Ну и, пожалуйста! Не очень-то и хотелось.

Парень неловко потоптался на месте и занял место у доски, рядом со мной. Улыбнулся сочувственно. Оперся о доску, поставив руку в трех сантиметрах от моей головы. Он что, никогда не слышал о личных границах человека?! Только очень близкие люди сокращают это расстояние до минимума. В остальных случаях пятнадцать сантиметров – это норма для нормального общения и самочувствия.

Меня от такой близости к этому парню даже в жар бросило. Люди добрые, да что же это такое?! Вообще, кто его просил к доске выходить? Его что, вызывали?

Пришел тут, понимаете, зажал меня почти в углу на глазах всего класса. Этого мне еще не хватало! Очень надо. Я на этой «Камчатке» вольготно чувствовала себя в одиночестве. Опоздал – так иди и садись на свое место. Или на любое другое, раз своего еще нет.

– А вот и наш второй новенький. Познакомьтесь, это Павел Баранов. Надо сказать, Паша, твое появление произвело на присутствующих неизгладимое впечатление. – Валентина Васильевна хитро улыбнулась.

Кажется, она ведет себя так, словно ей известна великая тайна. Да что происходит-то? Подумаешь, принц, какой, нашелся. Прическа ежиком, губки бантиком, ушки торчком. Худощавый, по-мальчишески сложенный паренек. Черты лица неправильные, и вообще не идеал. Что они все с ума посходили?

Вон, достаточно только на Алену взглянуть. Она уже просто легла на парту, о своем ухажере – предателе забыла совсем. На меня только изредка коситься, с видом хищницы, на добычу которой посягают. Словно я виновата, что рядом стою!

Правда, если я сейчас спокойно сяду – никто даже и не заметит – настолько все увлечены новеньким. О, это мысль! Сесть и таким образом держаться подальше от этого задавалы. Он, конечно, мне сразу понравился. Не красавец писаный, но очень симпатичный молодой человек. Я бы с таким согласилась встречаться. Но остальные? Нельзя же настолько совпадать во вкусах! Да еще со всеми девчонками класса.

– Надо представиться, да? – После ободряющей фразы классной, Павел довольно заулыбался. Самодовольный павлин! Мне он уже совсем разонравился. Как все-таки обманчиво первое впечатление! – Зовут меня Паша. Мне шестнадцать лет. Занимаюсь спортом. Но плавать не умею, если кого интересует.

По классу прошел томный вздох. На лицах парней было написано желание убить новоявленного выскочку. Я бы тоже присоединилась – не люблю таких типов. Только я не поняла, причем здесь плаванье?

Постояв еще, минут пять, столбом, рядом с предметом всеобщего обожания, я решила все-таки сесть. Надоело. Мое терпение кончилось.

Я сделала один небольшой шаг в сторону, внимательно проследив за реакцией. Ага, все заняты новеньким. Можно вообще выходить на улицу, и никто не заметит. Можно румбу танцевать или лезгинку – ноль внимания. Хотя, ребята, наверное, заметят. Им-то что так на новенького пялиться? Если у них с ориентацией все в порядке, конечно.

Я бы уже ушла, просто не удобно как-то. Я – новый человек и не знаю, как здесь принято. Классная, между прочим, могла бы сказать. Или она считает, что стоять столбом рядом с этим парнем, пока он разглагольствует о себе – это счастье? Ой, неужели она и правда так думает?!

Слава богу, пока я колебалась в решениях, прозвенел звонок. Странно. Когда я ходила в обычную школу, (вернее даже в обычные) так вот, там классный час длился столько, сколько скажет учительница. А здесь даже он, как урок, по звонку. Чистота, порядок, расписание… «Точность – вежливость королей». Тоска.

Все дружно устремились на выход. Интересно, а на выходе нас тоже проверяют по списку? Или нужен пропуск, которого у меня нет? Бред. Тогда это не школа, а тюрьма какая-то. Не охрана учеников от террористов, а наоборот, окружающего мира, вместе с теми же террористами, от учеников.

Нет, не проверяют, слава богу – просто выходишь и все.

8

Уже на улице Алена поймала меня за локоть.

– Даже не думай. Он мой. Я сразу на него глаз положила! – Это она о чем? А! Об этом парне? Новеньком? Да, пожалуйста, мне-то что.

– Бери и пользуйся. – Ответила я весьма грубо. Но на это есть причины: не люблю, когда кто-то начинает присваивать людей. Это же не раб чернокожий! А такой же, как и все мы, обычный парень. С правами человека и личности, так сказать. – Подумаешь, красавец, какой, выискался!

– Ой, девочки! – К нам подбежала еще одна девчонка. Я видела ее в классе – она сидела рядом с дверью, на первой парте. Значит, «своя», одноклассница. Что, тоже помешана на этом мальчишке? Бред, какой. – Новенького видели? Чур, мой!

– Разбежалась! – Алена выпятила вперед грудь, намереваясь, словно носорог или другое дикое животное, сбить и затоптать соперницу. Но их дуэль бесцеремонно прервали.

– Девочки-и-и! – В наш круг со всего размаха врезалась еще одна девчонка с диким взглядом. Интересно, как их всех зовут? Я так и не успела познакомиться. – Мо-о-ой!!!

Алена с «соперницей» переглянулись. По всей видимости, эти двое объединятся, чтобы отмутузить нового противника, а уже потом будут разбираться между собой. Умно.

– Мой! Мой! Мой! – Только и слышится со всех сторон.

Они что, все, белены объелись? Или я чего-то не понимаю? Может у них всегда такое посвящение для мальчиков?

Я не нашла ничего умнее, как выдернуть из общего спора Алену. Также, за локоть, не слушая никаких возражений. Кстати, в этот момент я даже рисковала собственной жизнью. Потому что Алена в гневе – это страшно.

– Пусти! Они же его сейчас без меня распределят! – Она рвалась так натурально, что я чуть не выпустила ее. Но это означало бы ожидать конца «раздачи слонов» в полном неведении. А может, я от этого что-то потеряю? Хотя, нет уж. Я далека от таких вещей. Просто меня съест любопытство!

– Да в чем дело-то?! Что вы все с ума посходили?! Из-за обычного парня!

– Из-за обычного?! Вы слышите, девочки, она сказала «обычного»! – Алена привлекла внимание остальных. Хотя я думаю, она сделала это специально, чтобы спор на время приостановился, пока она занята и не может в нем участвовать. – Представляете?!

– Ты что, Дзынь, его не знаешь?

– Что, правда, так и сказала?!

– Во дает!

– Дзынь, ты не шутишь над нами? – Еще раз переспросила Алена.

А я уже совсем не шутила. Я разозлилась. Почему они тыкают носом в мою серость! Прекрасно ведь знают, что я новенькая и без понятия об их правилах, законах и общих темах для разговоров.

– Нет, не понимаю, о чем вы. – Я постаралась лицом показать им все, что о них думаю. Но, кажется, они не заметили, – настолько были удивлены моим ответом. А потом начался всеобщий мозговой штурм. Они принялись говорить все вместе, перебивая друг друга.

– Неужели не смотрела?!

– Ну, похож ведь, как две капли!

– Никогда не думала, что такое возможно!

– Он мой! – Услышав эту фразу, я поспешила отвлечь подруг от дележа. Успеют еще, никуда парень не денется. Главное, попытаться понять, о чем они все дружно толкуют. Я постаралась вычленить из плевел – зерна, а из возмущенных и растерянных фраз – крупицы информации. И, наконец, нашла то самое слово.

– На кого похож? – После этого вопроса меня закидали возмущениями еще больше. Да меня просто разорвали на части! Причем каждая из этих девчонок одновременно пыталась объяснить мне, дуре недалекой, кто это такой. То есть, на кого похож этот парень и насколько похож. При этом все они ругали меня за отсталость. Думаете приятно?! Но они так искренне возмущались, что я даже не могла на них обидеться! Ведь от всего сердца, и до слез. – Джек? Какой Джек? Который Воробей? Нет? Джек Доусон? Какой актер? Ди Каприо? Да не знаю я такого.

Ой, что тут началось! Мне перечислили все фильмы, в которых он снимался. Одна девочка даже предложила сгонять домой за фотографией. Хорошо, что далеко живет, а то ведь и побежала бы, дуреха!

Вот, значит, как? Совсем отстали вы от жизни, Аня Молотова! А ведь этот самый Ди Каприо снимался в «Титанике», с тех пор правда, повзрослел, постарел и потерял в привлекательности. А тут бац! И его молодая версия! Популярный, оказывается, и любимый до безумия.

Ага, безумие я сейчас лицезрею во всей красе, и по полной программе…

Я даже, под воздействием момента и давлением девчонок, вспомнила того самого, которые на корабле тонул. То-то я думаю, он про плаванье говорил! Что?

– Стойте! Но ведь этот Паша – не Джек Доусон. Он нигде, никогда не снимался. Понятно? Он просто на него похож! – Я попыталась воззвать к голосу разума. – Это – не он! Это просто очень похожий парень! Слышите?! Эй, кто-нибудь!

Думаете, получилось? Не тут-то было! Они смотрят только на оболочку, картинку, и процесс необратим. Для этих девчонок Паша и есть Ди Каприо. А скорее даже парнишка Джек, который был влюблен в свою Роуз. Красивый, влюбленный. Н-да. Что-то я такого в новеньком не заметила. Он точно знает о своей схожести с актером, и очень гордиться внешностью. Пользуется ей! Конечно, у такого не бывает отбоя от поклонниц! У доски от гордости и важности чуть ли не лопался.

Фу-у!

– Теперь понимаешь? – На меня воззрилось четыре пары влюбленных глаз. Что я им могу сказать? Понимаю. Но это, к счастью, не для меня. – По-твоему, с кем он будет?

Теперь еще и судьей этой глупой перепалки назначили. Хотя, как назначили, так и сняли, по причине «необъективности».

– Она с Аленкой дружит. Вот и скажет, что с ней. Так нечестно! – Одна из девчонок, самая полненькая, по всей видимости, надеялась только на чудо. Надеялась, что именно ей повезет, и она не только выиграет эту борьбу, но еще и сам избранник согласиться с этим выбором.

– Хорошо. Тогда давайте все по-честному! – Заявляет Алена. При этом так хитро подмигивает мне, словно соучастнице глобальной и очень прибыльной аферы. – Объявляю сафари! Кто поймает на этой охоте всем известного, хищного зверя, заманит его в свои сети и предоставит остальным неоспоримые доказательства… – Девчонки азартно заулыбались, нет, даже оскалились! Хищницы, блин. – Например, шкуру. Тому и достается чучело зверя, в качестве сувенира и «военного» трофея. Все согласны?

Раздался дружный хор одобрительных голосов. Я прикрываю глаза, и не только потому, что их нещадно слепит солнце – светит прямо в лицо, словно стараясь из последних сил. Конечно, ведь впереди зима и больше ни солнышка, ни тепла не будет.

Уф, я отвлеклась на погоду, на солнечные лучи сквозь прикрытые веки. И заставила себя поверить, что не слышу: ни радостных, азартных воплей, ни сильных хлопков ладоней, которыми такие милые и славные девушки скрепляют договор. Договор о «поимке зверя».

Глупости, какие! Детство! Объявить сафари на человека! Только потому, что он похож на известного актера! Нет, слава богу, что я в этом не участвую, и впредь постараюсь держаться от этой истории в стороне. Пусть это сразу вводит меня в статус отщепенки. Ну и ладно! Но я не пойду против своих принципов ради того, чтобы «влиться» в этот коллектив.

– Срок – неделя. Если никто не успевает, охота продолжается, но в дальнейшем она пойдет в более затяжном и мягком режиме. За этим буду следить не только я. Зато сейчас все средства хороши! Сафари, как война. Кто не успел – того съели. Ну, что? По рукам?

– По рукам!

– По рукам!

– По рукам! Расходимся.

После этих слов каждая из участниц тайного заговора поспешила в своем направлении. На пятачке асфальта, где мы стояли, осталась я одна. Обо мне даже забыли, в запале событий.

Ну и ладно. Все лучше, чем участвовать в сафари! Я не охочусь на людей. Это не честно и даже подло!

Чувствую, к сегодняшнему вечеру об этом сафари будут знать все девчонки школы. Тогда «зверю» не поздоровится!

Что-то бабушка, ты перемудрила насчет принца. Или так все и задумано? Чтобы за принцем охотилась целая толпа девчонок? Да зачем он нужен-то такой! Хотя…

У этой сказки должен быть счастливый финал – соперничество множества поклонниц ни к чему не приведет. Иначе не понадобилась бы туфелька? Так? Ну, может быть.

Все может быть.

9

Домой я вернулась в растрепанных чувствах. Не знаю, какое именно из них преобладало над остальными. Надо подумать и разобраться в себе…

Сидела в комнате, в полном одиночестве. Подумала. Даже честно попыталась разобраться…

Расстроилась ли я? Наверное. Скорее да, чем нет. Взволнована? Безусловно. А еще я очень разозлилась. Единственный раз, когда нравиться парень, сразу, с первого взгляда. И что? И ничего. На него сразу набрасывается целая толпа девчонок, а он чувствует себя среди них, как рыба в воде. Конечно, его все устраивает. Думаю, что, если бы его лицо не было точной копией этого актера, как там его, Ди Каприо, он повесил бы на себя табличку с его именем, чтобы его сразу все замечали.

Интересно, как бы я себя вела на его месте? Ну, или, например, была бы очень похожа на известную актрису. Например… Например, на Шэрон Стоун. Или на Миллу Йовович. Не знаю. Это сейчас мне кажется, что я поступила бы иначе, по-другому. Не стала бы задаваться, бравировать своей внешностью. Ну, а на самом деле? Не стала бы?

Ходила бы, задрав нос. Носила бы такие же платья, делала такие же прически. Есть же культ личности Мэрилин Монро. Там похожие на нее девицы даже повторяют всю жизнь актрисы. Бедные, мне их жалко.

А так ли это приятно, когда любят не тебя, а актера, на которого ты похож? Встречаются не с тобой, а, как бы, с Ним. Целуются тоже не с тобой, представляя на твоем месте Его. Равняют плакаты и постеры – с фотографиями близкого человека.

Конечно, есть повод похвастаться перед друзьями и подругами, но «двойнику», в таком случае, каково? Ведь он все видит, все понимает и сознательно идет на это, так? Ужас! Как-то я раньше не задумывалась об этом. Может он действительно переживает? Паша, в смысле. Я ведь о нем рассуждаю.

А вдруг, эта его бравада – всего лишь средство защиты и реакция на повышенное внимание? Ведь он таким родился, и вовсе не виноват, что очень похожий внешне человек добился популярности во всем мире.

А может, я слишком хорошо о нем думаю? Вернее, не так. Я стараюсь хорошо о нем думать – что он лучше, чем на самом деле. Вполне возможно, что Паша вовсе не переживает, как я себя обманываю, а наслаждается вниманием. Крутит романы направо и налево, кружа головы незадачливым поклонницам. Р-р-р.

А если это так, почему я пытаюсь его обелить?

И вообще, почему я думаю о нем? С чего это вдруг? Размышляю, защищаю, обвиняю? Зачем? Как он попал в мои мысли, да еще и обосновался в них?! На правах долгожданного гостя, еще не хватало. Кыш! Кыш из моей головы! Прочь. Уходи и не возвращайся!

Но ушла я.

Пошла в магазин за продуктами. На самом деле идти собиралась бабушка, но я отговорила ее – в таком возрасте таскать тяжелые сумки – непозволительная роскошь.

На самом деле, я немного покривила душой. Конечно, я действительно хочу помогать бабушке, по крайней мере, так, как только могу. Мне искренне неприятно, когда я, здоровая и молодая, валяюсь на диване вся в слезах и эмоциях, а бабуля тащит продукты из магазина.

Но дело еще как раз в этих самых эмоциях. Просто я решила отвлечься, уйти на улицу, заняться простыми бытовыми проблемами. Магазин, покупки. Колбаса, хлеб, овощи. Это поможет мне забыть о злополучном первом сентября, хоть и ненадолго. Завтра еще вспомню, куда я денусь? Будет день, будет и пища.

Кстати о крылатых выражениях! Я вспомнила фразу легендарной Скарлетт: «Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра». Что ж, в тему. Буду придерживаться этого правила.

Махнув на прощание пакетом, я выбежала на улицу. Бабушка только посмотрела мне вслед, и ничего не сказала. Странно, что она вообще меня ни о чем не спрашивает! Ни как день прошел, ни о новом классе и одноклассниках. Может, ждет, что я все сама расскажу? Наверное.

Так и надо сделать, обязательно, но только не сейчас. Сейчас я еще не разобралась сама, что со мной произошло и продолжает происходить.

А вообще, мне кажется, она уже о чем-то догадывается – вон как улыбнулась мне на прощание. Может у меня на лице написано, что я… Что я «что»? Ничего.

Или я обманываю себя?

Признаваться очень сложно. Ты видишь себя насквозь, ощущаешь до кончиков пальцев. Но признание – как принятие трудного решения. Я пока не готова к этому решению, потому что за ним последуют другие. Так можно и до действий дойти, и до определенных, не очень утешительных выводов.

Что же теперь? Бороться вместе с остальными за этого самодовольного павлина? Никогда! Выкинь его из головы, Анна Молотова! Выкинь сейчас же! Или по этой самой голове получишь!

Я так задумалась, что чуть не вписалась в фонарный столб у тротуара. Действительно, так можно и по голове получить. Прямо-таки, знак какой-то!

Хотя все это суеверия, а я в них не верю…

Только подумав об этом, я оглянулась по сторонам: не заметил ли кто моей оплошности? А то неудобно даже – не пьяная, а столбы головой считаю! Повернулась и встретилась взглядом с предметом моих размышлений.

Паша. Голубые глаза смотрят насмешливо. Какие чертенята пляшут в этих зрачках, а ведь голубой цвет должен означать невинность! Не тут-то было! Я почувствовала, как краснеют мои щеки.

Но, вместе с тем, возросло и мое возмущение. Я, вообще-то, быстро прихожу в себя, и на сей раз мое стеснение тоже длилось недолго. Да как он смеет? Да какое ему дело?! Подумаешь, чуть в столб не влетела. Моя голова – хочу и стукаюсь!

Гордо вскинув подбородок, я пошла дальше, и как только знакомая фигура оказалась за спиной, перевела дух, вернула на место обычное, приветливое выражение лица.

А тут еще меня мысль осенила! Фиг с ним, с этим столбом. Видел и ладно. Что он тут делает?! Это, конечно, вопрос на засыпку – ответа я точно не знаю.

Следит? Глупости. За кем, за мной? Да нужна я ему больно.

Может просто совпадение? Хотя, где-то я слышала, что совпадений не бывает и все, что происходит – так и должно быть.

Эх, бабушка, не зря ты так хитро улыбалась. Если я узнаю, что это твои волшебные проделки!.. Хотя, с чего бы это? Что за ерунда лезет мне в голову? Просто я растерялась, не на шутку. Какие принцы, какие туфельки?! Ты живешь в реальном мире, Аня Молотова! По его реальным, серым, будничным законам. И оттого, что тебе нужна сказка, этот мир не изменится.

Сзади послышались торопливые шаги. Павел Баранов, собственной персоной, поравнялся со мной, топающей по тротуару бодрым шагом. От него топающей, между прочим! В любую противоположную сторону. Тем более что пока направление совпадает с нужным – я иду в магазин. Зачем же он меня догнал?

– Не ожидал тебя здесь встретить. Я Паша, может, помнишь такого? Твой одноклассник, новый. – Он попытался заглянуть мне в лицо, но я прибавила ходу. Теперь мы почти бежали, а не шли. А он все не отставал.

– Помню. – Только и буркнула я в ответ. Да что он прицепился? Житья от него нет! То в голове постоянно, то на улице. Безобразие! Я требую одиночества! Уединенности! Покоя!

– Ты ведь тоже новенькая, да? Я опоздал на знакомство и теперь не знаю, как тебя зовут.

– Ну и не надо. – Я покосилась в его сторону. Он такой смешной! Весь запыхался, чувствует себя неловко, но все равно бежит следом, словно собака на поводке.

Да что ему надо-то? Другой на его месте давно бы отстал. Понял бы, что с ним не хотят разговаривать, и отстал. А этот – нет. Упрямый. Я едва сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться.

– А как мы будем общаться? Если я не знаю твоего имени?

– Никак. – Я остановилась так резко, что он еще несколько шагов пролетел вперед. Вернулся, встал рядом. – Кто сказал, что мы будем общаться?

– Мне бы очень этого хотелось. – Я все пыталась найти в его тоне приторно-слащавые нотки. Или заметить интонации, с какими в фильмах великие сердцееды и обольстители разговаривают с наивными девушками. Но этого не было, и, признаться, меня такой расклад даже удивил. – Ты – единственная нормальная девчонка, не только в нашем классе, но и во всей школе. Поэтому я бы и хотел с тобой общаться.

– А остальные что, ненормальные? – Я хотела съязвить, но, кажется, этим своим замечанием попала именно в точку. В яблочко.

– В том-то и дело! Может, ты скажешь, что происходит? Они как с ума посходили. Каким-то образом узнали мои данные: телефон, адрес, электронную почту, и теперь дежурят на лестнице, сидят под дверью квартиры. Звонки не смолкают ни на минуту. Сервер уже повис, передавая мне мыло. Под окнами скандируют мое имя. На асфальте написали белой краской признания в любви.

Я хмыкнула. Вот что значит «все средства хороши». Классное сафари!

– А одну я вообще нашел у себя под кроватью!

– Как она туда попала?! – Мне стало интересно. Я даже забыла о своем отношении к этому человеку. Хотя, кажется, мое мнение уже начало меняться.

– У меня первый этаж. Должно быть, через окно влезла – теперь все форточки пришлось закрыть. Собственно, я именно так из дома и сбежал. Хожу вот кругами по ближайшему району. Тебя когда увидел – подумал: опять начинается. Но тебе до меня и дела нет. Ведь так? Значит, ты не такая, как они. Посоветуй! Я не знаю, что теперь с ними делать! Как выйти из этой ситуации?

«Выбрать одну», – хотелось сказать мне, но я сдержалась. Конечно, его беды на этом закончатся, но как я себя почувствую при этом? Даже не знаю. Точно только одно – мне будет неприятно. Очень.

– Ты знаешь, что происходит? – Кажется, он спрашивает это уже не первый раз. Что прицепился?! Возьму, и не буду отвечать! Не мое это дело, а то девчонки еще и предательницей назовут – взяла и рассказала ему все. Дичь не должна знать об охоте. О ней она может только догадываться по поступкам участниц «сафари».

– А то ты не знаешь? – В моем голосе была вся ирония, на которую я только способна. – На кого похож, не знаешь? И не ты ли подчеркнул этот факт? Причем специально! Даже не отрицай – сам заикнулся о плавании. Еще бы с айсбергом на урок пришел. Расхлебывай теперь женскую любовь и популярность, как можешь, без моей помощи. – Отчитав его, я развернулась спиной.

И только через пару шагов поняла, что двигаюсь в другую сторону – обратно к дому. Мне не туда надо, а жаль. Я повернулась. Павел все еще стоял с ошарашенным видом на том же месте и растерянно смотрел на меня.

– А ты почему злишься? Что я тебе сделал? – Спросил он, и сердце мое екнуло второй раз за сегодняшний день. Так сладко, что сбилось дыхание.

Стоп-стоп-стоп. Я не принимаю участия в сафари. Мальчик-звезда, самовлюбленный герой-любовник, мне даром не нужен.

Так и только так. Если не хватает силы воли, накручивай себя мысленно, не торопись с ответами и решениями. Все просто – не только его двойник, но и сам Павел неплохой актер. Изображать застенчивость и растерянность, когда ты строил глазки и распускал сладкие флюиды на целый класс – это у него неплохо получается.

Вся беда в том, что он мне нравиться. В этом я уже себе призналась. А значит, будем удалять ростки влюбленности самым жестоким, грубым методом. Не идти на контакт и держаться от него как можно дальше. Никаких сантиментов! Он этого не заслуживает. Пусть сейчас мне больно, но это мелочи по сравнению с тем, что я почувствую, если поддамся эмоциям –  он поиграет со мной и бросит.

 Просто я его заинтересовала. Тем, что за ним не бегаю. Я не такая – он сам сказал – вот и вся причина, почему ОН бежит за мной.

– И не надо мне ничего делать! Отстань от меня. Что прицепился, как пиявка?! У тебя целый рой поклонниц, тебе их мало? Иди к ним.

Обогнув парня, даже слегка задев его плечом, я пошла дальше к своей цели, собственно, в магазин. Больше он догонять меня не стал. Подумал, наверное, что я истеричка или что ненавижу этого Ди Каприо. Кстати, скорее всего, он так и решил. Ведь, по его мнению, я уверена – он так и думает, есть девочки, умирающие от любви, и есть такие редкие исключения, вроде меня – сумасшедшие, нелогичные, которых он бесит. Все. Больше никаких категорий не существует. Равнодушных просто нет.

Наивный.

Ну и пусть. Пусть думает все, что хочет. Свои мозги не подаришь.

Что-то действительно у меня с нервами не в порядке – разозлилась не на шутку. А ведь не на него, на себя. За то, что чуть не поддалась этим ласковым и внимательным словам, этому бархатному голосу, не повисла на его шее, как тысячи поклонниц. Глупо-то как!

А ведь мне этот актер на фиг не сдался – кто бы поверил из этих восторженных почитательниц! Мне нравиться именно Паша. Простой парень, без похожих актеров, певцов и так далее.

Только он об этой симпатии никогда не узнает!

Черт. Он еще и живет где-то по соседству, на соседней линии, должно быть. «Гуляю вокруг дома» – так он сказал?  Этого еще мне не хватало! Ехать вместе с ним в метро!

Ведь сегодняшнее такси было исключением, а на обратном пути, после праздника, мне захотелось прогуляться пешком. Поэтому мы с ним и не столкнулись еще раньше, на эскалаторе или при выходе из метро.

Теперь столкновения будут происходить чаще, ежедневно. Ко всему прочему, мы еще и в одном классе! Хоть из школы беги!..

Да что это со мной? Страх какой-то. Спокойнее. Признайся, что бегаешь ты не от него, а от самой себя.

Так. Признаюсь.

Его появление только усугубляет ситуацию, осложняет внутреннюю борьбу с собой.

Это правда. Но что же делать?

Ответ прост, как дырка от бублика. Подождать. Просто подождать.

Он выберет себе девочку из верных поклонниц своей «великолепной» внешности, а мои эмоции завянут, как сорванные цветы.

А ведь так и будет. Это симпатии всего лишь одного дня – особенного, волнительного дня. Чувства яркие, отчетливые, удушающе сильные, но пройдет немного времени, и все успокоится. Не бывает, чтобы ураган длился вечно, и за жарким, томным летом придет холодная зима. Все наладится!

И я, повторяя эти слова, словно заклинание, медленно шла вперед. В магазин.

10

Странно, что эту ночь я провела без сновидений.

Вообще-то мне часто снятся красивые и цветные сны. Но не сегодня.

Я, на самом-то деле, этому только рада. Просто уже могу предположить, что бы мне приснилось. Вернее, кто.

Ой, лучше не надо! Вечером, перед тем как лечь, я пожелала себе действительно «спокойной ночи» – просто закрыть глаза, посмотреть в темноту и проснуться уже утром. Мой мозг и нервные окончания нуждаются в отдыхе! Переживаний и эмоций мне теперь с лихвой хватает в жизни!

А завтра опять идти в школу. И послезавтра. И на следующий, после послезавтра, день.

Караул! Еще никогда до этого школа не ассоциировалась у меня с таким необузданным страхом, с такой бурей ощущений. Наверное, поэтому, несмотря на сомнения и метания, собираться утром стало легко.

Я быстро умылась, позавтракала и покидала учебники, тетрадки и всякую необходимую мелочь в сумку. Единственное, с чем у меня возникли проблемы, это, конечно, одежда. Хотелось, как и вчера, блеснуть ослепительной внешностью, поразить всех и особенно Его. Но я сдержалась.

Праздник кончился и пора приниматься за учебу. Обычные джинсы, тоненький свитерок, ботинки на толстом каблуке. Правда от браслета, состоящего из деревянных «косточек», я все же не смогла отказаться. Ведь это не роскошь, он совсем не бросается в глаза, а ощущать, что он есть, приятно.

С жалостью я посмотрела на остальную бижутерию – и покупную, и даже самодельную. Столько милых фенечек, красивых сережек и подвесок на браслетах. Чудом сдержалась, чтобы не надеть еще хоть что-то. Только браслет – и на этом все. Хватит украшательств!

Я ни перед кем не собираюсь принаряжаться! Повышенной красоты от меня не дождетесь!

Приняв это решение, я почти совсем отказалась от косметики. Воспользовалась лишь тушью и блеском для губ. Максимум естественности. Минимум приукрашивания. Теперь это мой девиз. А кому не нравиться – пусть едет обратно в… Кстати, я так и не знаю, из какого города он приехал. Алена что-то говорила, но я прослушала. Видимо, в том городе его совсем замучили поклонницы. Ха, бедняжка. Замучили его, как же.

Н-да. Питер – город большой, но здесь от этого не легче. Уж если тебя на улицах незнакомые девчонки с просьбой об автографах тормозят, то все – туши свет и сливай воду, ведь их здесь – миллионы. И все они смотрели «Титаник»! Подумать страшно.

Ему надо было в Африку поехать. Хотя, вдруг там тоже есть телевизоры? А аборигенки церемониться не будут – возьмут силой.

Опять я ему сочувствую! Аня Молотова! К вам обращается ваш разум, прислушайтесь!

Этот парень наслаждается вниманием. Он в восторге от любви поклонниц. Просто набивает себе цену или, как в твоем случае, давит на жалость, когда плачется на их поведение. Наверняка, ему без разницы, что это не к нему, за какие-то заслуги, а к двойнику актера стремятся все эти девочки.

Что бы ни было, я не войду в их число. У меня еще есть гордость и капля разума, по крайней мере.

Я раздраженно отбросила в сторону расческу – все равно лучше не будет. Волосы, как должны лежать, так и будут это делать. Природа, ничего не попишешь, и не пытайся соорудить на голове прическу, оставь все так, как есть.

Все. Пора.

– Я ухожу в школу, бабушка. Пока!

– Пока, моя хорошая. – Бабуля вышла в коридор меня проводить. Оценила мой внешний вид ненавязчивым взглядом и, кажется, осталась довольна.

Ну, хоть кого-то мой прикид устраивает! Спасибо, а то хоть паранджу надевай! Что-то я в последнее время не жалую зеркало. Самая дурацкая вещь в доме, я вам скажу. Эх, если бы от него что-то зависело! Разлетелось бы оно мелкими осколками.

Все-таки бабушка догадывается, что со мной происходит – я уверена. Понимает мое состояние едва ли не лучше, чем я сама. За всю жизнь она повидала многое, и теперь прекрасно разбирается в людях. Конечно, не видит их насквозь, как рентген, но и на мои натянутые улыбки, и на радостные интонации не купится, это точно.

Я поспешила скрыться от ее пронзительных глаз. Знаю, что она и слова мне не скажет, пока я сама не захочу поговорить. Но одного такого взгляда мне уже достаточно, чтобы почувствовать себя смущенной. Может быть, когда-нибудь, я решусь с ней посоветоваться – и бабуля, как всегда правдиво и честно, скажет мне все, что она об этом думает.

Может быть. Но только не сейчас.

Да я, вообще-то, даже догадываюсь, что именно она мне скажет.

«Наплюй на все и живи так, как хочешь. Влюбилась – не бойся, иди вперед к своей мечте. Не обращай внимания на то, что вокруг множество желающих получить твое – добивайся. А если не получиться – начинай все с нуля».

Ага. Как в известном стихотворении. Я когда-то их собирала и записывала в специальную тетрадку, вместе с интересными вырезками и четверостишьями собственного сочинения.

«Если надо за дело – бей.

 Если влюбишься, не робей.

 Если дверь заперта – стучи.

 Если трудно молчать – кричи.

 Тяжело на душе – пой.

 Только будь сама собой!»

Все верно, все правильно. Только я так не могу. Я не уверена, что объект борьбы в погоне за счастьем выбран правильно. А, значит, как я могу бороться?

Нет. Этот парень, избалованный вниманием и любовью, не для меня. Я так решила и теперь сделаю все, чтобы сталкиваться с ним поменьше. Свести все контакты к минимуму – моя новая цель. Все получиться, если конечно, опять не вмешается Его Величество Случай.

Я уже начинаю подозревать заговор с его стороны, против себя любимой. Ну не может быть столько случайностей, право слово!

Стоило мне подойти к школе, как я увидела Его. Паша. Ну и кто здесь самодовольный индюк? Беру свои слова обратно. Мне его даже жалко. Он стоит один и с таким несчастным видом. Может я, конечно, преувеличиваю, но Паша и, правда, чем-то расстроен.

Есть из-за чего, как мне кажется. Парни этой школы не приняли его в свой круг, из-за большой популярности у девочек, должно быть. «Большой» – это еще мягко сказано! Сейчас Паша тоскливо озирался по сторонам, словно действительно ожидал, что из каждой щели полезут поклонницы. Ох, здорово они его достали, раз так реагирует.

Но на любовном фронте заметно затишье. Перемирие? Перекур? Я тоже осмотрелась по сторонам. Никто не падал с крыши на голову своего кумира, не вылезал из канализационного люка у него под ногами, и в ближайших метрах ста не было видно ни одной засады.

Участницы сафари отсыпаются после безумной ночи? А, судя по синякам под глазами Павла, ночь была действительно сумасшедшая. Или девчонки, словно кошки, всю ночь проорали под его окнами. Или кто-то из них все-таки достиг своей цели и не давал спать «герою-любовнику».

От этой мысли мне стало не по себе. Пусть это не мое дело, но надеюсь, он плотно закрыл форточки на ночь?!

– Привет. – Опять он не дает мне пройти молча, погрузившись в свои мысли.

– Привет. – Я подняла на него глаза. Ну что за наказание! Вся моя защита, моя уверенность, рушатся под одним только взглядом. Давит на жалость? Что ж, вполне удачно – сейчас мне его действительно жалко. Он такой усталый, измученный.

Все-все-все. Никаких взглядов и разговоров! Только строгий обмен приветствиями. Я тряхнула головой, словно отгоняя навязчивый морок, и прошла мимо.

С сегодняшнего дня начинается учеба в полном смысле этого слова. Первый урок – литература. На стенде, расположенном на втором этаже висит расписание. Я протиснулась сквозь толпу ребят помладше – года на два. Поближе, чтобы посмотреть номер кабинета. Так, двенадцатый. Теперь еще неплохо было бы узнать – где этот кабинет. Все-таки я еще новенькая здесь, и мне пока приходится бродить по этажам, заглядывая на дверные таблички.

Нашла. До звонка еще минут пять – хорошо, что заранее вышла. Опоздать в первый день – полное безобразие. Вообще-то не в моих правилах опаздывать, просто так получается в последнее время, что я не могу правильно рассчитать сроки и дистанции. Большой город – здесь все расстояния умножены на три. А со временем вообще непонятки. То приходишь за час и потом ждешь, то опаздываешь. Хоть бы раз вовремя! Ладно. Привыкну, адаптируюсь.

В классе все ученики в полном составе. Я приветливо улыбаюсь и сажусь рядом с Аленой. Третья парта, все, как и должно быть. Все, как в первый день. Только все девчонки как ленивцы в период спячки – сонные, буквально лежат на партах. А еще я успеваю порадоваться, что сегодня не принарядилась. Все одноклассницы – накрашенные, нарядные, словно матрешки, даже смотреть страшно.

– Привет. – Я осторожно начинаю разговор с Аленой. Она поднимает на меня, щедро подкрашенные с большими стрелками, глаза. Они красные от недосыпания. Жуткое зрелище. Надо все-таки узнать, в чем причина повального сна. Мне же любопытно! – Как успехи?

– Никак. – Алена громко вздыхает. – Мы по очереди, а потом все вместе брали штурмом квартиру – ничего не вышло. Соседи даже полицию вызывали. – Я хихикнула. Представляю, как обалдели служители правопорядка! Такого на их памяти, наверное, не было, чтобы на квартиру нападали не грабители и душегубы, а фанатки никому не известного, обычного парня Паши Баранова. Представляю и реакцию Пашиных родителей, если они, конечно, дома были…

Караул!

– Тебе не кажется, что это неверная тактика? Идти напролом всем женским коллективом просто бессмысленно. Если конечно, вы хотите добиться чувств, а не просто схватить этого парня и изнасиловать. – Я искренне пытаюсь вразумить подругу. Не знаю, поймет ли она меня. Уж если решили устроить сафари, то не надо превращать его в травлю.

– Кажется. Он принял нас за истеричек, представляешь? – Алена все же улыбается. Ну, хоть кто-то сообразил, что такие действия не привлекают, а наоборот отталкивают парня. – Мы сменили тактику. Теперь будем действовать более тонко, и каждый сам за себя.

Ну, наконец-то до них дошло! Может, теперь кто, и сумеет обратить на себя внимание Паши? А хочу ли я этого? Не знаю, не решила еще. Прямо собака на сене – и сам не ам, и другим не дам. Вот такие пироги.

– Что ты собираешься делать? – Она не успевает ответить – звенит звонок. И вместе с учительницей в класс осторожно проникает Паша. Все еще озирается по сторонам, ждет подвоха, глупышка. Теперь тебя будут обхаживать более гуманно. Рано или поздно, в зависимости от искусства очарования, ты попадешься на крючок.

Ему бы неделю продержаться, рассуждаю я про себя, и тут же откидываю подобные мысли. Все, хватит. Сколько можно себя одергивать?! Просто не обращай внимания. Тебя это совершенно не касается.

Занятия отвлекают меня, пусть и ненадолго. А вообще-то интересно – никогда не думала, что от отношения учителей к своим подопечным так много зависит. И литература, и математика, и даже химия несказанно заинтересовали меня. Нам так подробно и с примерами объясняли эти предметы, что понятно было все до мелочей. И никто не отвлекался, не болтал – это меня порадовало.

Я просто помню, что оболтусы из моих прошлых классов устраивали на уроках. Обидно, когда ты по чьей-то вине выпадаешь из материала, а потом весь оставшийся урок пытаешься понять – о чем речь.

День пролетел незаметно. Вообще-то он короткий – сегодня, для того, чтобы войти в учебный режим – всего три урока. Поверить не могу, но впервые за все девять лет учебы я не хотела так рано уходить из школы. Да и что мне делать в остальные полдня? Дома сидеть? Или по улице бродить?

А вдруг я опять с Пашей столкнусь? Вероятность, конечно, минимальная, но предательница Фортуна, сговорившись со Случаем, делают мне только гадости. Вот и на этот раз, как я могу быть уверена в чем-то?!

– У тебя время есть? – Алена задала мне этот вопрос, когда мы выходили из школы. Я как раз подумывала о том, куда податься, когда она спросила. – Может, ко мне сходим?

Алена уже говорила мне, что живет недалеко. Минут десять пешком по Лиговскому проспекту, а потом по Свечному, в сторону рынка и Ямских бань. Я одна не решилась бы забраться так далеко. Хоть и центр, а потерялась бы точно. Бегай потом, спрашивай у прохожих, как дойти до метро. А с Аленой можно и прогуляться, даже познавательно выходит – она еще полдороги моим гидом подрабатывала. Мол, посмотри туда, посмотри сюда. Это улица Достоевского, а если дальше по ней идти, то будет его музей. Достоевского, кого же еще, недаром недалеко станция метро и памятник. А если свернуть на Марата, то можно прогуляться до музея истории профессионального образования. Когда в своих разглагольствованиях она дошла до музея Арктики и Антарктики, мне пришлось ее прервать, и поговорить о более насущном.

– Так все-таки, как ты намерена действовать? – Почему-то я считала Алену главной претенденткой на сердце Павла.

А что? Она – девочка красивая, ухоженная, даже холеная и, вместе с тем, не избалованная. У нее есть характер, воля, упорство. Их вполне может хватить для достижения цели. Если бы не столь сжатые сроки, я бы не сомневалась в ее победе ни на секунду.

– Знаешь, Дзынь, тебе я могу довериться. У меня есть план. – Она скорчила забавную гримасу, призванную убедить меня в чрезвычайной важности происходящего. Блин, какая таинственность!

– Ну?

– Что «ну». Не гони. Сейчас придем, и все расскажу. – Я тяжело вздохнула. Обязательно так меня мучить? Неужели не понятно, что я просто изнываю от любопытства.

– Может, ты его прямо сейчас, по дороге придумываешь? – Я попыталась задеть ее самолюбие. Теперь-то уж точно расколется, я уверена.

– Думай, как знаешь. – Кажется, Алена обиделась. Но не сильно – слишком ей хочется поделиться своими планами. Так в чем же дело, а? Я слушаю. А она уже почти бегом бежит к дому и меня за руку тянет, так, что я только успеваю ногами перебирать. Можно подумать, что за нами гонится кто-то, так мы несемся. Всех окрестных голубей и старушек перепугали.

Как две ракеты, мы влетели на третий этаж. Алена принялась судорожно нащупывать ключи в сумке. А когда открыла дверь, то, буквально, втянула меня вовнутрь. Едва мы разулись и разделись, как она увлекла меня за собой в одну из комнат. Я даже толком коридор не успела рассмотреть.

– Рассказываю! – Торжественно объявила Алена, плюхаясь на кровать. Я последовала ее примеру. Пока она беспокойно ерзала и устраивалась на месте, собираясь с мыслями, я рассматривала комнату. Ничего, уютненько. Множество плакатов на стенах, открыток и фото в рамочках. Сплошные звезды Голливуда кругом. Есть пара мягких игрушек, несколько книг. Все это легко помещается на небольшой полке над письменным столом. Зато огромное пространство комнаты занимает шкаф – гардероб. Н-да, хорошие духовные ценности у девочки. Пожалуй, в моей комнате, несмотря на всего неделю проживания, книг побольше будет.

Я повернулась посмотреть на стену за своей спиной, и ахнула. Как я не заметила этого сразу?! На стене у кровати висел огромный постер, и на нем во весь рост красовалось знакомая личность. Те же глаза, те же губы, нос, волосы. Одинаковое телосложение, если можно объективно судить об этом через одежду.

– Похож. Очень.

– Согласна. – Алена гордо посмотрела на меня. И вольным жестом провела по плакату, словно погладила. Меня бросило в краску.

Черт, а ведь я ревную! Невероятно!

–Давно он у тебя? – Мои глаза то и дело косились на плакат. Против воли! – В смысле висит?

– Этот – со вчерашнего дня. Я сразу купила. А уже потом мы пошли штурмовать квартиру, – Воспоминания напомнили Алене о событиях этой ночи, и она зевнула. – Спать охота. Сейчас только с тобой посоветуюсь и лягу.

Я поняла, что мне тонко намекают на то, чтобы я не задерживалась. Ладно. Я и сама не собиралась.

Спать, может, я и не хочу, зато вчера я начала шить забавного тигренка – хотела подарить Алене. Но сейчас, почему-то, передумала. Лучше я ей журнальчик какой-нибудь с фотографиями знаменитостей прикуплю. А тигренок – найду ему применение. Есть у меня одна мысль, бабушка в случайном разговоре подсказала.

Интересная идея, как и все у бабушки. И ведь она права! Тогда, если осуществить задумку, дел у меня – невпроворот. Это же замечательно! Ведь я буду занята, и отвлекусь от ненужных мыслей.

– План действительно есть. – Продолжала Алена, – и для его осуществления мне понадобиться твоя помощь. Поможешь?

– Смотря с чем. – Я насторожилась. – Что от меня потребуется?

– Видишь ли. Мы все, я имею в виду участниц сафари, допустили грубейшую ошибку. – Алена говорила неспешно и очень обстоятельно. Пока я с ней полностью согласна. – Мы сразу объявили о своих намерениях, и открыли свои чувства. Такая тактика могла сработать при общении один на один. Но из нас получилась толпа влюбленных фанаток.

Интересно, как давно она это поняла? Ночью, когда приехала полиция?

– Теперь надо действовать мягче. – Алена покосилась в мою сторону. Достаточно ли я заинтригована? Да говори уже! – Не надо идти нахрапом. Будем действовать через дружбу.

– Дружбу? За неделю? – Я удивлена. – Кстати, при чем здесь я, собственно?

– А мы вот как поступим. Джек, ой, то есть Паша, сейчас отвержен всеми и одновременно в эпицентре внимания. Я договорюсь с кем-нибудь из парней – уломаю хотя бы Витьку. – По ее тону я поняла, что Витя – это тот самый «бывший ухажер». Как все-таки трудно в новой компании – о стольких вещах не знаешь, и приходиться догадываться прямо на ходу. Но я стараюсь все схватывать на лету. – Пусть он с ним пообщается день-два, подружится, а потом подговорит позвать нас на свидание.

– Эй, кого это «нас»?! – Я поспешила прервать ее, – Это твой бывший парень и твоя новая любовь! Причем здесь я?!

– Паша после всех этих событий ни за что не согласиться пойти со мной на свидание. А так – это просто встреча друзей. Ну и, соответственно, пара на пару. У каждой из нас будет свой мальчик. – Алена попыталась втолковать мне свою мысль, но я не желала ее слушать.

– Значит, мне ты этого Витю навязываешь?! А зачем он мне нужен? Кто вообще сказал, что мне кто-то нужен?! – Я даже вскочила с кровати и принялась ходить кругами. Голос дрожал от волнения.

– Ну, Дзынь, ты как маленькая. Не нужен и ладно – никто не заставляет тебя с ним встречаться! Просто сходи за компанию и все. Это просто завуалированное свидание. А ты – единственная, кому я могу довериться. Кого прошу о помощи!

Я прекрасно слышала ее слова. И все понимала тоже прекрасно. Но ничего не могла с собой поделать. Значит, я не только отступилась от борьбы за этого человека, но еще должна помочь своей подруге завоевать его?! Самолично передать его в чужие руки. Хотя, он никогда и не был моим, конечно. Но на это я пойти не могу. Не могу, хоть режьте меня!

Может, прямо сейчас признаться, что он мне нравиться? Алена поймет, и не будет настаивать на своем плане. Более того, она почувствует во мне соперницу, скрытую угрозу ее счастью, и постарается держать меня подальше от Паши. Правда, в наших отношениях произойдет разрыв – дружба не терпит соперничества в любви. Я потеряю подругу. Единственную подругу!

Нет, на это я тоже пойти не могу.

Придется страдать молча. А для нее придумать другое объяснение, и отказать. Непременно отказать!

– Я подумаю над этим, хорошо? – Отсрочка приговора уже праздник. Может, я и струсила, но кто меня в этом обвинит? – Ладно. Спи, не буду тебе мешать. Пока.

– Пока. Спасибо, Анюта. Ты самая лучшая!

Как после этих слов можно в чем-то признаться? Я загнала сама себя в угол и не вижу из него выхода. Тут два варианта: или я страдаю сама, или причиняю боль окружающим. Нет, только не последнее! Я сделаю все, что смогу.

А боль, что боль? Придется потерпеть. Ведь жила ты без него как-то все это время, Аня Молотова. Теперь тебе придется вспоминать: как?

11

Последующие несколько дней мало, чем отличались друг от друга. Утром – в школу, днем – со школы. Видимость разнообразия только в смене предметов, и в неожиданно наступившем выходном. Все-таки в воскресенье мы отдыхаем! Слава богу, а то даже интерес к учебе стал угасать, настолько все одно и то же. Надоело!

Хотя были волнительные для меня моменты, которые создавали настойчивые участницы сафари. Они теперь сменили тактику и действовали осторожно, издалека. То одна девочка присядет рядом с Пашей – мило поболтать, то другая нечаянно столкнется с ним на перемене. Если бы не было того штурма в первую ночь, он ни за что не догадался бы, что за ним ведется охота и тотальная слежка. Однако, наученный горьким опытом, кумир держался подальше от своих поклонниц.

Меня эти мелочи волновали мало. Нет, конечно, тонкие иголки ревности впивались в сердце. Но, судя по реакции Паши, все усилия были бесполезны.

И я успокоилась.

Видимо, его сильно напугала бурная реакция девчонок. Он даже вел себя, как монах в келье – ни разу не воспользовался ситуацией! Ни взгляда, ни слова, ни флирта. Хотя виной тому страх, мне все равно приятно.

Другое дело, что Алена все-таки решила воплотить в жизнь свой план, и приступила к его осуществлению на следующий день, после нашего разговора. Я видела, как на одной из перемен она увлекла в актовый зал несчастного Витю, который от радости прыгал на одной ножке. Бедняга. Совсем она про него забыла. А в понедельник он опять ходил счастливый – они снова шептались о чем-то в коридоре. Интересно, как Алена будет объяснять ему, что на свидание, по сути, иду с ним я?

Стоп, а будет ли она это объяснять?!

В мои мысли закрались очень нехорошие подозрения. Они подтвердились, когда по пути к метро меня догнала Алена.

– Подожди, Дзынь! Куда ты летишь-то так?! – Она остановилась, задыхаясь. Н-да, спортом моя подруга не увлекается. Вон как дышит надрывно, хотя не так уж быстро я и хожу. – Разговор есть! Я тебя в раздевалке ждала, а ты уже умотала.

– Извини, я тороплюсь. Родители должны позвонить. И бабушка просила в магазин забежать.

– Хорошо, тогда сразу по существу. Ты сегодня что делаешь? – Я поняла по сверкающим глазам Алены, что «момент истины» пришел. Она договорилась о встрече, и горит желанием вытащить на нее меня.

– Странно. Как-то быстро Витя уговорил Пашу на это свидание… – Я с подозрением посмотрела на подругу. Она меня «обрадовала».

– По словам Вити, когда Паша узнал, что ты придешь – вопрос был решен. – Промямлила Алена нерадостно. Я чуть не села на асфальт.

– Что ты сказала?!

– Ну… Мне пришлось сказать Вите, что мы идем пара на пару. Только в целях конспирации, я – с ним, а ты с Пашей. Иначе, он ни за что бы не согласился. Я попросила от твоего имени помочь… – Алена опустила глаза. Притвора! Я уверена, что своей вины она не ощущает! «Все цели хороши», ничего себе! То я на свидание с Витей, то с Пашей! Она что, совсем рехнулась?!

– Обалдела?!

– А что мне было делать? Не обижайся, Дзынь. Просто, мы пойдем куда-нибудь вчетвером, а потом я сделаю так, чтобы я и Павел потерялись. Все, твои проблемы решатся! Хочешь – останешься с Витей, хочешь – пойдешь домой. – Эх, если бы так просто решались мои проблемы!

– Черта с два! – Мне хотелось ругаться. Сильно и крепко. Но я не привыкла произносить такие слова – у меня язык не поворачивается сказать что-нибудь такое, хотя и хочется. Сейчас – очень сильно.

– Ну, Анечка, я же знаю, на какие жертвы ты идешь… – Алена заговорила жалобно. А я вздрогнула, когда до меня дошел смысл слов. Она все понимает?

– Какие жертвы?

– Я же вижу, что ты Пашу на дух не переносишь. Признайся, он тебя просто бесит. Правда, я не понимаю почему, он – такая душка, – Моя подруга мечтательно вздохнула, а я расслабилась. Надо же, насколько неправильно могут понимать окружающие мое стремление держаться подальше. От искушения, от страданий, от соперничества.

Меня разобрало нездоровое любопытство.

– Слушай, а как ты переносишь то, что Паша согласился пойти на свидание со мной? – Мне кажется, она старалась не думать об этом, а я, вполне возможно, этим вопросом причинила ей боль. Но удержаться просто не смогла. Любопытство меня погубит! Как кошку в английской поговорке.

– Да все понятно. – Алена скорчила равнодушную гримасу. Совсем-совсем равнодушную, по-моему, даже до судорог в челюстях. – Просто ты не участвуешь в сафари, не штурмуешь его квартиру, не умираешь от неразделенной любви. – Я подавилась и надрывно закашлялась. – Он всего лишь хочет отдохнуть от нас, сумасшедших, в твоей компании. Или…

– Или?

– Или для него покорить твое сердце – дело принципа. – Подруга поморщилась. – Знаешь, такое часто бывает. У людей особенно популярных, которые привыкли, что все сами падают к их ногам. Штабелями. Уязвленное самолюбие и все такое.

– Но зачем? – Все я прекрасно понимала, и вопрос «зачем» был риторическим. Но я, все-таки, остаюсь при своем мнении, считаю, что подобные игры – это подло. Если тебе кто-то нравиться, то будь с ним, а если не нравиться – зачем?! Ему что, поклонниц мало? То-то я смотрю, он, как специально, мне на глаза попадается. Мы и домой в одном вагоне метро едем, и за партой он сидит всегда в пол-оборота – ко мне лицом.

– Непреложное правило настоящей, не игрушечной охоты: выслеживание самого опасного зверя. Он действует так же. Все девчонки вешаются ему на шею – с ними весело, но не интересно. Совсем другое дело, когда одна из них воротит нос…

– Хочешь сказать, что если бы я, как и вы, штурмовала квартиру и расписывала подъезд признаниями в любви, он бы даже не посмотрел в мою сторону? – Я была немного растеряна, потому что все мои самые худшие опасения подтверждались. Чем больше я узнаю Павла Баранова, тем отвратительнее он внутри, словно конфета с ядовитой начинкой. Неужели я даже переоценила этого самодовольного индюка?! Я-то думала, что он действительно страдает от излишнего внимания и пытается найти поддержку в моем лице. А он всего лишь поставил перед собой новую планку!

– Конечно. Теперь я собираюсь обратить этот факт себе на пользу – постараюсь изобразить равнодушие. – Алена потирает руки в предвкушении, – буду обращать внимание только на Витю. А потом, когда пойму, что фрукт созрел – мы и убежим.

– Ладно, Алена, делай, как знаешь, а я точно побежала. Звони. – Мне очень не хотелось продолжать эту тему разговора. Я, наскоро попрощавшись, понеслась к метро.

Да что же это такое! Мания преследования, не иначе! В вагоне я снова ощутила на себе чужой пристальный взгляд. Ничуть не удивилась, заметив знакомую фигуру у последней двери. Стоит, прислонившись к стеклу, пустыми глазами по рекламным щитам водит. Ха! А на стекле как раз надпись «не прислоняться». Забавно.

Демонстративно отворачиваюсь. Пусть не думает, что ему легко досталась победа. Если я и иду с ним на свидание, то только по просьбе Алёны, и я сделаю все, чтобы он это понял. Индюк. Скоро закончится эта пытка?! Когда я смогу вздохнуть свободно и перестану замечать этого парня в принципе?! Все-все, хватит об этом! Сейчас для меня важнее другое – звонок родителей.

Быстро забежала в магазин за молоком. Еще быстрее добежала до дома. Когда я вернулась, ворвалась в квартиру, словно ураган, бабушка уже разговаривала с мамой по телефону. Я запрыгала вокруг, привлекая внимание и одновременно разуваясь.

– Да-да, я сделаю, – лицо у бабули было серьезное. И я даже подумала, не случилось ли чего? Но нет, вроде все в порядке. Просто бабушка очень ответственно подходит к маминым пожеланиям относительно меня. Интересно, что там опять мне предписано делать? Кушать и спать вовремя? – Хорошо. Нет, у нас все нормально. Да, купили. Да. Только что вернулась. Кругами бегает, – Бабушка все же улыбнулась, протянула мне трубку. – На, егоза, говори.

– Алло, мама? – Я почувствовала, как предательски задрожал голос. Подумать только! Пока не слышала ее, даже не думала о том, что они с папой так далеко, что я еще долгое время их не увижу. А тут как прорвало. – Мамочка, я так соскучилась! Как вы там?

– Да у нас-то все хорошо. Как твои дела? Как новая школа, нравиться? – Голос мамы казался чуть приглушенным, и то и дело прерывался из-за помех на линии. Но я угадывала окончания слов и понимала, что именно она спрашивает.

– Очень! У меня появилась подруга. Мы с ней в одном классе учимся.

– Я так рада за тебя, Дзынь. Будь умницей. – Мне показалось, что и мама на другом конце провода вот-вот расплачется. А мне так много надо ей сказать. Так много!

– Мама, я…

И тут в трубке раздались пикающие сигналы. Я знала, что они означают: заканчивается время разговора. Ох, лучше бы и не знала! Значит, мама звонит не из дома, а откуда-то, где связь строго по минутам. Почта? А есть ли почта и телеграф там, на далекой военной базе? Впрочем, не все ли мне равно, а?!

Мы с мамой только успели пожелать друг другу всего-всего, когда в трубке раздались короткие гудки. Связь прервалась, а я еще минуту вслушивалась в частые звуки. Чего я жду? Не знаю, в любом случае продолжения не будет. Этот звонок оставил горький след в душе! Не думала, что что-то может вывести меня из себя больше, чем сегодняшний разговор с Аленой. Но факт – это свершилось.

Никогда не могла предположить, что так сложно расставаться с родителями. Я так радовалась этой поездке, гордилась своей самостоятельностью – и тут готова разреветься от одного звонка.

Бабушка все поняла по моему лицу. Посмотрела внимательно и обняла, аккуратно и успокаивающе поглаживая по голове, словно маленькую. Я прижалась щекой к ее колючей вязаной кофте. Но так и не заплакала.

– Знаешь, бабушка, это очень тяжело, когда ты теряешь близких. Легче, когда знаешь, что не навсегда. А если это не так? Если ты, еще совсем маленький, один. Никто о тебе не заботиться, никто не читает сказок на ночь и не водит гулять в парк. Представляешь? – Мы сидели на кухне, пили чай с молоком и малиновым вареньем. Я подняла тему, о которой мы говорили на днях.

– Ты это о том, что я тебе посоветовала?

– Да. Я все думаю об этих детях. Как они живут? Без родителей, без близких людей! Им очень, очень тяжело. – Недавно мы с бабушкой обсуждали тему интернатов и приютов. Разговор зашел после просмотра передачи по телевизору. Меня больно задели кадры маленьких детей, которых бросили родители. Их в приютах кормят, поят, одевают, конечно. Но…

– Я обязательно нашью как можно больше игрушек и отнесу этим детям! – Вот тогда я начала все свободное время использовать для шитья. Очень стараюсь делать не только быстро, но и хорошо, качественно. Шью меховых питомцев и складываю в пакет. Когда в нем наберется хотя бы двадцать игрушек, то их уже можно будет относить. Я стараюсь, но процесс шитья и собирания чрезвычайно медленный, как назло.

– Только тебе надо сходить не в какой-нибудь образцово-показательный интернат. Там дети и так имеют все. А лучше знаешь куда… – Бабушка достала мой атлас и начала перелистывать страницы. Почти на каждой, начиная с девяностой (когда пошли карты не центра, а отдаленных районов) находила или школу-интернат, или приют, или детский дом. – Здесь, на Проспекте просвещения, почти рядом с метро, а есть еще на Гражданском проспекте…

Черная речка, Площадь мужества, Пискаревка, проспект Солидарности, проспект Шаумяна, Народная улица… И это только малый список всех тех мест, где мы нашли подобные дома!

– Как их много. – Только и смогла проговорить я.

Теперь моя уверенность в том, что я должна сделать хоть что-нибудь окрепла и приобрела невероятную силу. Должна. Обязана. Подарить этим детям немного домашнего тепла. Нет, двадцать игрушек – это капля в море. Сто, не меньше. А, значит, никаких гулянок и опозданий после школы, никакого телевизора по вечерам. Надо постараться изо всех сил!

Решительным жестом вырубаю сотовый телефон. Какой-то трусливый поступок, знаю, но…

– Как было бы хорошо, если бы таких чувствительных и неравнодушных людей как ты, было бы больше! – Только и произнесла бабушка.

Тут раздался телефонный звонок. На домашний! На сей раз не такой долгожданный, как когда звонили родители. Я даже вздрогнула. Эти переливчатые трели выдернули меня из своих приятных фантазий в суровую действительность.

– Анюта, это тебя.

Я уже и так поняла, что звонит Алена. Кто же еще? Бабуля мало с кем общается. А у меня, кроме Алены, больше подруг нет. Дома нам с бабушкой хватает взаимного общества, и нам вовсе не скучно вдвоем. Мы все воскресенье провели за долгими разговорами и рукоделием. Она вязала, я шила, вот и все занятия. Скучно, думаете? Ни капельки.

– Алло. Слушаю. – Я собралась с мыслями. Главное теперь сказать то, что хочешь. Ведь это очень тяжелое, не один раз осмысленное решение.

– Дзынь. У тебя сотовый разрядился, что ли? Только что звонил Витька. Мы собираемся в восемь на Невском. На выходе из метро к каналу Грибоедова. Тебе недалеко, давай быстрее! – Слушая сбивчивую речь подруги, я набрала воздуха в легкие.

– Я не приду.

– Дзынь, что ты сказала? Хватит шутить. Сейчас некогда. Я тебя жду…

– Повторяю, я не приду. – На другом конце провода воцарилась тишина. Минут пять Алена просто дышала в трубку, осмысливая услышанное.

– Почему? Почему ты сейчас меня бросаешь?!

– Потому, что я считаю неправильным: обманом и предательством очаровывать парня, который тебе совсем безразличен. Просто из-за того, что он на кого-то похож. – Я сглотнула ком в горле. Сколько горечи, что она даже выливается в слова. – Я считаю то, чем я сейчас занята, в десятки раз важнее всех этих глупых свиданий и поцелуйчиков.

Тишина стала гробовой.

– Как знаешь. – Сплошной длинный гудок оборвал ее слова.

Все. Нет у меня больше подруги. Да и не было, наверное. Слишком разное понимание жизни, разные интересы. Хотя и говорят, что на вкус и цвет товарищей нет, но все-таки друзья должны общаться на одном языке, как-то понимать друг друга. Ведь главная составляющая дружбы – это именно общение. Как главная составляющая настоящей любви – все-таки дружба и уважение. Страсть – это минутное. Это не надолго. И это не любовь.

Я знаю, мои родители всегда пытались донести до меня эти простые истины. Я впитывала их с самого раннего детства, словно губка. Поэтому я и не поддаюсь искушению встретиться с Пашей. Стараюсь держаться от него подальше. Это просто увлечение, это не любовь.

«Счастье – это когда тебя понимают».

Люблю этот фильм.

12

На следующий день место рядом со мной пустовало. Алена не только не села рядом – это я еще понимаю. Могла бы понять, по крайней мере, то, что она обижена. Но Алена вообще не пришла в школу! Витя опоздал на первый урок и пришел такой понурый, что учительница биологии даже справилась о его здоровье. Творилось что-то странное.

Паша сидел чем-то расстроенный и прятал глаза. От девчонки, попросившей у него карандаш, отшатнулся, как от чумной. А на перемене между вторым и третьим уроком вообще обнаглел! Подошел ко мне и предложил сесть рядом.

– Нет. Это место Алены.

– Вы с ней подруги, да? – Как будто он не знает! Смешно. Лучше бы сказал, что с ней произошло – из-за чего она не появилась в школе. – А почему ты вчера не пришла? Алена ведь передавала тебе приглашение?

– Не было желания. – Я еле сдержалась, чтобы не показать ему язык. Ну и дурак. Неужели не понятно, что я не хочу даже слышать о нем. На свидание, кстати, тоже не хочу идти.

– Я тебя раздражаю? – От этого вопроса я даже закашлялась. В десятку! Если бы он знал, каким раздражающим фактором является, только не в том смысле, как думает.

– Безумно.

Все, на этом тема была исчерпана. Павел вернулся на свое место. Только сейчас я поняла, что в классе слышно как бьется мое сердце. Я не преувеличиваю – все вокруг замерли, прислушиваясь к нашему разговору. Судя по побелевшим лицам девчонок, они даже дышать перестали.

Кстати, я только что, кажется, подняла свой авторитет в глазах парней и заработала репутацию больной на голову среди одноклассниц. Ну и ладно, ну и, пожалуйста. Лучше быть ненормальной, чем ходить стадом в указанном направлении. Я читала у кого-то из великих, что человек перенял главные и неприятные черты своей натуры от трех животных. От волка – агрессивность, от свиньи – любовь к грязи, а от барана – стадность. Жестко кто-то из классиков высказался, жаль не помню – кто. Но, собственно, верно. Если не пытаться себя обмануть, то можно без труда обнаружить в себе подобные качества. Как только я узнала об этом, начала их изживать. Неприятно ведь, когда тебя сравнивают со свиньей или бараном!

Н-да, нехорошо так получилось. Ведь в том, что вчерашний вечер не сложился, виновата именно я. Надо обязательно зайти к Алене – спросить, что случилось. А то у меня уже какие-то нехорошие мысли появляются. Я ее бросила в компании двух парней, одного из которых никто не знает, откуда он приехал и чем раньше занимался – тоже. Может он маньяк?

Парни-то, вот они, пришли. А Алены нет.

Не случилось ли чего?

Весь день я сидела, как на иголках. Перед последним уроком у меня даже возникла идея – сбежать, но я не успела. Учительница зашла в класс раньше, чем я успела даже приподняться со стула. Теперь уйти незамеченной стало просто нереально.

Когда прозвенел звонок, я вскочила, как на пружинах, покидала все тетрадки в сумку и понеслась в гардероб. Есть такое выражение «язык на плече». Именно оно мне сейчас больше всего подходит. Хорошо, что со спортом все в порядке – я не пью, не курю и иногда даже бегаю по утрам. Поэтому, несмотря на приличную скорость, которую я развила от школы до Аленкиного дома, сердце работает как мотор. Дыхание быстрое, но не сбивчивое. И цветными пятнами по коже недостаток кислорода не расползается.

В дверь я звонила несколько раз. Мне не открывали, но я продолжала давить на кнопку, с упорством осла, ведь я так не отступлюсь. Дело даже не в любопытстве – я действительно уже начала беспокоится за подругу. Не на шутку. Если она там, за дверью, но не открывает, то ее терпение должно кончиться раньше.

Так и случилось. Сначала послышались шаги, в глазке двери стало темно. А потом защелкал, открываясь, замок.

– Чего тебе? – Я почти не видела Алену в темном проеме. Она, кажется, именно этого и добивалась. Маленькая щелка между косяком и дверью позволяла только слышать друг друга. – Уходи. Я не хочу никого видеть.

– Мне надо с тобой поговорить. – Я никогда еще не была такой наглой и бесцеремонной. Сама себе поражаюсь!

Я толкнула дверь и протиснулась в темную прихожую. Алена отступила назад, а потом, понимая, что я не отстану, повернулась спиной и ушла в комнату. Я быстро разделась и двинулась за ней. В комнате тоже царил полумрак – шторы задернуты, лампы выключены. Ну и обстановочка! Словно похоронили кого…

Первое, что бросается в глаза, пусть даже и при слабом свете, это разодранный на куски плакат. Тот самый. Разорванный, истерзанный и проделано это не ножницами, а «по старинке» – ногтями. Н-да, у кого-то настроение – настоящий караул и праздник жизни…

– Рассказывай. Что такое вчера было, что ты в школу не пришла?! – Я не садилась, нависла над кроватью, куда с ногами забралась Алена, для усиления эффекта. Да, я давлю на человека и делаю это осознанно. Но мне нужно знать: в чем дело, и я не уйду, пока все не услышу. Думаю, Алена это уже поняла. – Ну?

– Что ну? Что ну?! Не было ничего. Совсем. – Я плохо видела ее лицо, но, судя по голосу, она недавно плакала. Может, даже проплакала всю ночь?

– Тогда в чем дело?! Ты не приходишь в школу. – Как пластинка снова завела я, – Витька ходит убитый. Этот… – Я попыталась подобрать слово, но не смогла, – Шарахается от девчонок. А потом вообще подкатывает ко мне.

Тут я прикусила язык – об этом мне не следовало говорить. Язык мой – враг мой. И порой говорит такие вещи, что и в сторону врага не бросишь, не то, что друга! Так и есть, эта фраза была, словно контрольный выстрел в упор. Алена, уже не стесняясь, заревела в голос. Однако я еще больше разозлилась – теперь уже на себя. А еще – лопнуло мое терпение.

Что было-то, мне расскажет кто-нибудь?!

Я решительным шагом подошла к окну и раздвинула шторы. В комнату потоком хлынул солнечный свет. Мы с Аленой обе зажмурились, как после месяца в подземных катакомбах. Когда, наконец, я обрела способность видеть, оценила вид подруги по достоинству. Зареванная, с красными глазами и отекшим лицом, она представляла собой жалкое зрелище.

– Аленка! Если ты мне сейчас не расскажешь в чем проблема, я тебя пытать буду. – На эти слова подруга слабо улыбнулась.

– Сказала же, не было ничего. – Она исподлобья посмотрела на меня, но в ее глазах не было злости. Уже не было, по крайней мере. – Я пришла. Они тоже. Когда я сказала, что ты не появишься, что ты отказалась, Паша сразу ушел. Я попыталась его догнать и поссорилась с Витей. Все.

– Точно все? – Я облегченно вздохнула.

Господи, а я так переживала! А оказалось – такая ерунда.

– Точно все. – Передразнила меня Алена. – Я думала дело только в твоем равнодушии. Что ты его отталкиваешь, избегаешь, а это, в свою очередь, его очень задевает. Но, нет, ты ему нравишься. Просто нравишься и все.

– Стоп-стоп-стоп. О ком ты говоришь?!

– Да о Паше, о ком же еще! Он даже разговаривать со мной не захотел, когда узнал, что тебя на этом свидании не будет. – Алена громко шмыгнула носом. – Если бы ты пришла…

– Ну, прости, Алена. Я не хотела в этом участвовать…

– Если бы ты пришла, то он все свое внимание уделил бы тебе. Так что, это в любом случае для меня это – дохлый номер. По любому, ничего не получилось бы.

Я начал понимать, о чем она говорит, и сердце заныло радостно, так сладко! Мне хотелось танцевать, бегать кругами и скакать по комнате. Но я еще не сошла с ума, чтобы делать подобные вещи в доме своей подруги. Сердце которой, (кстати!) разбито и наполнено болью несчастной, безответной любви.

– Тебе плохо? – Я осторожно положила руку ей на плечо.

– Я чувствую себя полной дурой. Но ты знаешь, – Алена вытерла слезы, – Даже не потому, что Паша выбрал тебя, и не потому, что я так глупо вела себя эту неделю и проиграла сафари.

– А почему? – Мне казалось, что именно все вышеперечисленное расстраивает подругу до слез. Неужели я ошиблась? Тогда в чем проблема?!

– Из-за того, какой дурой я была, когда бежала за ним. А я бежала, и даже кричала про свои чувства! А Витя все это слышал, понимаешь? Он так разочаровался во мне. Сказал, что думал про меня намного лучше, чем я себя веду. Сказал, что хотел со мной встречаться, а я… – Алена опять разревелась. Теперь мне с трудом удалось ее успокоить.

– Так ты поняла, что тебе нужен Витя?

– Конечно, Дзынь. Это мальчик моей мечты. Я уже несколько лет мечтаю услышать от него такие слова… И тут он их говорит, а я… Ну, а Паша, что Паша? Просто похож на актера и все. Кроме того, ему нравишься ты…

– Забудь об этом. – Я прервала ее на полуслове. Не хочу говорить и даже думать об этом сейчас. У меня еще будет на это время. А пока надо решить, что делать с Витей и Аленой. – Хочешь, я поговорю с Витькой? Объясню ему все, как есть. Да, ты увлеклась, с кем не бывает! Если любит, то поймет.

– Хочу. – На том и договорились.

– Только ты в школу приходи. Не вздумай пропускать!

13

Алена действительно послушалась, и на следующий день, как настоящая пай-девочка, пришла. В сторону одноклассников, правда, старалась не смотреть. Наверное, ей было стыдно перед Пашей и Витей. А еще она боялась, что кто-нибудь из них расскажет о неудачном «свидании», и о нем будет судачить вся школа.

Как ни странно, этого не произошло. Почему «странно»? Потому что парни – самые ужасные болтуны и сплетники на свете! А ведь еще про нас, девчонок, говорят. Но конкретно этот случай стал исключением, и на то есть причины. На месте Вити я бы тоже промолчала – кому хочется рассказывать про свои неудачи и предательство любимой девушки?! Ну а Павел вообще мало с кем общается. Что ж, я рада, что он не поспешил рассказать «по секрету всему свету» об Аленином унижении.

В целом наблюдается всеобщее, повальное затишье. Неделя сафари подошла к концу. Дичь осталась не плененной, и страсти вокруг новенького улеглись. Ослепленные его внешностью девчонки постепенно приходили в себя.

Тетради с фотографиями Ди Каприо были исписаны, а на их место пришли другие, с иными персонажами и звездами на обложке. Мордашку Джека сменили физиономия Шамана и котики. Как я и говорила, время стирает самые яркие эмоции и заставляет разум работать там, где раньше трудилось только сердце. Ну, или в данном случае, меняет одних кумиров на другие – в погоне за новыми привязанностями и сильными чувствами.

Так-то оно так. Только я все никак не успокоюсь. Уже давно должно было пройти увлечение, уже давно я должна была махнуть рукой на этого человека – не краснеть под его взглядами, или когда нас вместе вызывают к доске, не задерживаться или наоборот сбегать пораньше из школы, чтобы не ехать в одном вагоне метро.

По всем признакам и приметам, уже давно пора забыть о нем! Срок увлечения вышел, все, баста! Так в чем же дело? Мне что, самой нравиться такое состояние души? Страдалица. Сама же говорила: нравится – встречайся, не нравится – не встречайся. Да, нравится. Но я не уверена в этом человеке, несмотря на то, что своим поведением в последнее время он доказал, что не страдает нарциссизмом, не стремиться к популярности и не пользуется собственной внешностью.

И вообще, как оказалось, нормальный парень – без загибания пальцев и задирания носа. И, самое главное, вроде, я действительно ему нравлюсь, а не просто задеваю его гипертрофированное самолюбие! Теперь об этом твердят даже мальчишки нашего класса, только я затыкаю уши. Нет, только не надо меня ни к чему подталкивать – если и решусь, то сама!

Но я еще в себе не разобралась. Как я могу ответить взаимностью парню, про которого ничего не знаю? Уж чего только я про него не напридумывала за эту неделю! И обелила, и очернила, и даже маньяком сделала.

Хватит жить от встречи до встречи. Почему меня должна волновать его персона?! Я выбрала себе позицию невмешательства? Да, успокойся на этом, Аня Молотова! Поддерживай ее, как можешь. «Моя хата с краю, ничего не знаю».

Ладно. Это все мелочи. Главное – Витю с Аленой помирить, и игрушек побольше наделать. Все остальное, лишь плод моего больного воображения и искусственное накручивание себя.

– Вить, постой. Мне надо с тобой поговорить. Вить, ну постой. – Я догнала его у раздевалки.

Он согласился, и мы отошли в сторонку. Одноклассники и знакомые с параллельного класса с удивлением смотрели на нас, когда проходили мимо. Холодным льдом обожгли нашу пару голубые глаза. Паша. Но мне все равно – пусть думает, что хочет. Может у меня роман – какое ему дело, а?! Не зря же я от него так долго бегала – может мне Витя нравится! Впрочем, кого я обманываю?!

Только Алена взглянула на нашу пару с надеждой. Она-то знала, что именно я сейчас пытаюсь сделать.

– Вить. Ты понимаешь, что очень сильно обидел ее, когда задал мне вопрос о парне. Ну, когда мы знакомились. – Эх, придется немного перевернуть факты с ног на голову, придать им особый смысл. Это даже не ложь во спасение – просто свое суждение чужих поступков. Подумаешь, что неправильное, главное, чтобы он поверил. – Поэтому, из-за обиды, она и решила поучаствовать в охоте на Пашу, чтобы проучить тебя. Все девчонки играли в эту игру…

– Она перед ним плакала, признавалась в любви, унижалась. Это ты называешь «проучить»?! – Витя сделал вид, что уже почти не слушает меня – смотрит в окно пустым, отрешенным взглядом. Мол, просто стою у раздевалки, и совершенно не слушаю чужих разговоров…. Разве можно кого-то обмануть таким показным равнодушием?! Меня – точно нет!

Эх, Витя. Вижу ведь, что слышишь, впитываешь каждое слово, и очень хочешь мне верить. Ну так верь, я на это и рассчитываю!

– Она это делала не перед ним, а перед тобой. Действительно добилась твоей ревности, только перестаралась немного, недооценила свой актерский талант. Да и заигралась, не спорю. Если бы я на ее месте в окружении девчонок бегала за парнем, то тоже ненадолго забыла бы, что он мне нафиг не нужен. Стадное чувство, ты должен знать.

– Я знаю. – Витя задумался. – Что мне, по-твоему, теперь делать? Чего она хочет?

– С тобой она хочет быть, болван. Иди к ней. Извинись – и вы будете вместе.

Я буквально толкнула его в сторону Алены. А он даже не поинтересовался за что, собственно, ему-то извиняться. Самая лучшая защита – нападение. Вот он и растерялся.

Фу-у. Все, работа выполнена. Что ж, это было не так сложно, как могло показаться. Теперь – второе дело в моем списке.

Сегодняшнюю ночь я почти не спала, зато сделала много игрушек. Не сотню, конечно, но у меня кончился мех, а его поиски могли затянуться – я ведь не знаю, где его в Питере продают. Поэтому, сколько сделала, столько сделала – все надо отнести детям. Пусть мало, но зато от души.

Я только забежала домой, прихватила пакет и поехала на станцию «Черная речка». Там, по пути, на Торжковском рынке накупив конфет, добралась до детского дома. Вообще, удивительный район – сплошные гимназии и школы. Я почти (а можно сказать и без «почти») потерялась, пока мне не подсказали дорогу местные ребятишки.