С друзьями по Санкт-Петербургу. Я к Таврическому саду… бесплатное чтение

Кирочная улица

В XVIII веке по Кирочной улице проходила условная граница между Литейной слободой (она же Артиллерийская) и территорией, отведённой для дислокации Преображенского полка. В те времена улица называлась 4-я Артиллерийская. На этой и других близлежащих улицах проживало немалое количество иноземных мастеров, в основном, немцев, занятых на Литейном пушечном дворе. Построенная для них лютеранская церковь (кирха) и дала название улице – Кирочная, но официально оно было закреплено только в 1826 году.

Во второй половине XIX – начале XX века Кирочная застроились многоэтажными жилыми домами в модных стилях эклектики, модерна и неоклассики. Они и сегодня выглядят весьма достойно, и продолжают служить горожанам.

В советское время улица носила имя писателя Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. По мнению многих петербуржцев топоним «улица Салтыкова-Щедрина» органично звучал в окружении улиц Чайковского, Жуковского, Некрасова, Чернышевского, Чехова и необходимости менять его не было никакой. Но, что сделано, то сделано.

В этой прогулке мы познакомимся только с той частью Кирочной, которая заключена между Литейным проспектом и Потемкинской улицей, а начнём от проспекта Чернышевского, поскольку встречу друзей удобно назначить у одноименного метро.

Расположимся напротив дома 24 и по нечетной стороне улицы прогуляемся в сторону Литейного.

Дом 24 был построен в 1904-1905 годах по проекту архитектора Бориса Ионовича Гиршовича в стиле модерн с элементами барокко. Домовладельцем этого громадного здания был инженер-путеец Юлиан Борисович Бак – сподвижник П.Н. Милюкова и В.Д. Набокова, основатель и главный пайщик газеты конституционных демократов «Речь».

На первых трех этажах были роскошные 10-15-комнатные квартиры с зеркальными окнами и лепными плафонами, выше – более дешевые, а на шестом этаже – совсем недорогие (в соответствии с этим делением ступени лестниц до третьего этажа – мраморные, а с третьего до шестого – из известняка). От нелицеприятных бытовых сюжетов во внутреннем дворе обитателей дома охраняли красочные витражи на окнах лестничных клеток.

Кирочная, 24

Но главной особенностью дома были переходы-галереи в уровне второго и пятого этажей, придуманные Гиршовичем для «подключения» жильцов дворовых флигелей к парадным лестницам лицевого корпуса, что увеличивало стоимость аренды.

В этом доме была мастерская Леона (Льва) Самойловича Бакста – известного художника, участника объединения «Мир искусства», неизменного сценографа театрально-художественных проектов С. П. Дягилева.

Настоящее имя Леона Бакста – Лейб-Хаим Израилевич Розенберг. Псевдоним появился на первой персональной выставке в 1889 году (по одной из версий: Бакстер –девичья фамилия его матери). Интересный факт: в 1903 году в Варшаве он принял лютеранство ради брака с Любовью Павловной Третьяковой, дочерью П. М. Третьякова, а также обратился с прошением на высочайшее имя, чтобы получить вместо фамилии Розенберг фамилию Бакст.

С 1900-х он уже являлся признанным виртуозом в книжной иллюстрации и театральной декорации (16 спектаклей Русского балета Дягилева), в которых произвёл настоящую революцию. Стилизации Бакста создали в Европе моду на тюрбаны, шаровары, кимоно, персидскую вышивку и орнаменты. Кисти Бакста принадлежат портреты многих деятелей искусства: Сергея Дягилева, Вацлава Нижинского, Иды Рубинштейн, Михаила Фокина, Андрея Белого, Зинаиды Гиппиус и других. Дважды – в 1914 и в 1924 годах Бакст был удостоен ордена Почётного легиона.

В 1913-1914 годах здесь жила Софья Исааковна Чацкина, издательница журнала «Северные записки», печатавшая Анну Ахматову и Марину Цветаеву, первые переводы Самуила Маршака и стихотворения Ивана Бунина, статьи университетских профессоров и политических деятелей, молодых филологов и ветеранов революционного движения народников. Свою квартиру Софья Исааковна превратила в литературный салон, открытый и днём, и ночью.

Марина Цветаева вспоминала о салоне Чацкиной: «Дом «Северных Записок» был дивный дом; сплошной нездешний вечер. Стены книг, с только по верхам приметными темно-синими дорожками обоев, точно вырезанными из ночного неба, белые медведи на полу, день и ночь камин, и день и ночь стихи, особенно – «ночь». Два часа. Звонок по телефону: «К вам не поздно?» – «Конечно, нет! Мы как раз читаем стихи». – Это «как раз» было – всегда».

В марте 1914 года Софья Исааковна устроила банкет по поводу освобождения из заключения народовольцев, среди которых был и Герман Лопатин – первый переводчик «Капитала» на русский язык, просидевший в Шлиссельбургской крепости 18 лет.

В эти же дни вышел из печати сборник стихов Анны Ахматовой «Чётки», в один миг, принёсший ей признание и славу. «Мы оказались на банкете в честь только что выпущенных из Шлиссельбурга народовольцев – вспоминала позже Анна Андреевна. – Я сидела с Лёней Канегиссером [племянник Чацкиной, который вошёл в историю как убийца председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого в августе 1918 года – В. П.] против Германа Лопатина. Л. Канегиссер сказал: «Если бы мне дали «Четки», я бы согласился провести столько времени в тюрьме, как наш визави».

В этом доме в 1930 году после переезда в Ленинград поселился друг Сергея Есенина, Анатолий Мариенгоф, жена которого, актриса Анна Никритина, получила место в Большом драматическом театре.

Кирочная, 22

Соседний доходный дом под номером 22 был построен в 1911 году для горного инженера Алексея Павловича Мещерского по проекту архитекторов Василия Васильевича Шауба и Ипполита Александровича Претро. Оба мастера, создавшие немало зданий в стиле модерн, на этот раз обратились к неоклассике (о модерне напоминает, разве что, гранитная облицовка первого этажа).

Мансардный этаж «спрятан» за террасой, отгороженной кованой решеткой.

Следующий дом (Кирочная, 20) был сооружён в советское время и предназначался для инженерно-технических работников завода синтетического каучука. Дом был новаторским – в монолитном бетоне была воплощена новая сотообразная конструктивная схема здания. В наши дни этим никого не удивишь, но для 1936-1937 годов это был технологический прорыв, не получивший тогда, в силу разных причин, дальнейшего распространения.

Шеренгу шестиэтажных зданий прерывает трёхэтажный особняк архитектора Цезаря Альбертовича Кавоса (Кирочная, 18), возведённый им по собственному проекту.

Цезарь Кавос – сын строителя Мариинского театра, архитектора Альберта Катариновича Кавоса и внук дирижера и композитора Катарино Кавоса, ставшего в Петербурге «директором музыки» императорских театров.

Племянник Цезаря Альбертовича – художник-архитектор Александр Николаевич Бенуа, писал: «Дом дяди Сезара представлялся мне чуть ли не самым изящным во всем Петербурге. Сам дом был полуособняком в два этажа на высоком подвале, но можно было с натяжкой за третий счесть мансарды. Как раз слуховые окна, люкарны [оконный проем в скате кровли с вертикальной рамой, закрытой по бокам и сверху] барочного стиля, этого мансардного этажа придавали дому дяди заграничный, парижский характер».

Кирочная,18

В 1890-х дом купила баронесса Варвара Ивановна Икскуль фон Гильдебрандт – председатель и попечитель общины сестер милосердия Красного Креста. Замечательный портрет баронессы кисти Ильи Репина, известный как портрет «Дамы в красном платье», является экспонатом Третьяковской галереи.

В советское время мансарда была перестроена в полноценный этаж и в таком виде бывший особняк дошёл до наших дней.

Пропустим несколько малоэтажных строений, не представляющих интереса, и остановимся напротив дома 12.

Перед нами доходный дом гласного городской думы, купца 2-й гильдии Д. А. Дурдина, построенный в 1894 году по проекту архитектора Петра Ивановича Гилёва в стиле эклектики.

Кирочная, 12

Декоративное убранство здания обильно и разнообразно.

В этом доме жила Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, правнучка актёра Михаила Семеновича Щепкина, поэтесса, драматург, переводчица, мемуаристка. Её квартира была местом встречи интеллигенции, у неё часто бывала и подолгу жила подруга – революционерка Александра Коллонтай. Видимо это обстоятельство стало причиной проведения здесь партийных совещаний, на которых Ленин разъяснял апрельские тезисы (об этом напоминает мемориальная доска).

Трёхэтажный дом по-соседству (Кирочная, 10) в 1790-1792 годах построил для себя архитектор Фёдор Иванович Демерцов. Позже здание перестраивали другие владельцы, но в целом оно сохранило черты, так называемого, безордерного классицизма.

Между двумя безликими домами 8А и 8Б в глубине участка за деревьями виднеется лютеранская церковь святой Анны – Анненкирхе (Кирочная, 8). Ее мы рассмотрим на обратном пути с близкого расстояния, а пока обратим внимание на высокий дом в стиле модерн (Кирочная, 6), построенный в 1909 году для строительного подрядчика потомственного почетного гражданина И. М. Екимова по проекту архитектора Вильгельма Ивановича Ван-дер-Гюхта. Портал парадного входа обрамлён трехчетвертными колоннами, капители которых украшают ромашки. Над входом архитектор поместил идиллическую скульптурную композицию из женских и детских фигур.

Кирочная, 6

В 1925-1937 годах в доме проживал изобретатель и руководитель Особого технического бюро Владимир Иванович Бекаури, расстрелянный в 1938 году за «шпионскую деятельность в пользу Германии». Под его руководством были разработаны радиофугасы «БеМи» (В.И.Бекаури и В.Ф.Миткевич), принятые на вооружение в 1929 году и успешно применявшиеся партизанами в годы Великой Отечественной войны.

Соседнее изящное здание (Кирочная, 4) было создано в 1901 году для Александровского комитета о раненых по проекту гражданского инженера Николая Дмитриевича Цвейберга.

Комитет был основан в годы войны с Наполеоном императором Александром I с целью оказывать попечение увечным воинам и их семьям. Председателем комитета являлся военный министр, членами –15 генералов и все командующие военными округами и генерал-губернаторы.

В советское время его перепланировали и использовали для проживания офицеров командного состава Ленинградского военного округа.

Угловое строение (Кирочная, 2 / Литейный, 18) напоминает о мрачных временах «аракчеевщины» – в 1822 году его построили для Штаба Корпуса военных поселений (Аракчеев создал новую систему организации войск в России – военные поселения, в которой военная служба сочеталась с сельскохозяйственным трудом). В 1832 году Штаб преобразовали в Департамент военного министерства.

Здание Офицерского собрания

Пересечем Литейный проспект и, немного отдалившись в сторону Невы, рассмотрим грандиозное сооружение в псевдорусском стиле, облицованное фигурным кирпичом, с высокой угловой башней, шатровая кровля которой в царские времена завершалась двуглавым орлом. Главный вход со стороны Литейного проспекта оформлен мощной гранитной аркой. Это здание Офицерского собрания армии и флота, построенное в 1895-1898 годах по проекту архитектора Александра Ивановича фон Гогена и военного инженера Виктора Михайловича Иванова (Кирочная, 1 / Литейный, 20). Внутреннее убранство не уступало наружнему: парадная лестница была выполнена из белого эстляндского мрамора, а интерьеры обильно украшены лепкой.

Офицерское собрание в царской армии было введено в начале 1870-х годов. Новое здание стало важным центром петербургской культурной и общественной жизни. Там проходили концерты, лекции, выставки, работали различные кружки, устраивались балы. Библиотека была доступна для всех желающих.

Значительную часть здания занимала гостиница. Имелись буфеты, ресторан, биллиард, магазины «Экономического общества офицеров гвардейского корпуса», а также «обмундировальная» и сапожная мастерские.

В 1924 году здесь был открыт Дом Красной Армии, при котором в годы Великой Отечественной войны формировались концертно-фронтовые и агитационные бригады. В их составе работали Клавдия Шульженко, Николай Черкасов, Юрий Толубеев, Аркадий Райкин.

В 1950 году в этих стенах проходил судебный процесс по, так называемому, «Ленинградскому делу». Через четыре года в том же зале прошел другой процесс. На этот раз на скамье подсудимых находились бывшие сотрудники Госбезопасности, которых обвинили в организации «Ленинградского дела».

Снова пересечем Литейный проспект и, пройдя 200 метров по чётной стороне Кирочной улицы, остановимся за домом 8 перед зданием Анненкирхе.

Церковь святой Анны появилась в этих краях практически одновременно с образованием Литейного пушечного двора для иноземных мастеров лютеранского вероисповедания.

Аннекирхе

Первоначально деревянная, она в 1735-1740 годах по проекту зодчего Петра Еропкина была заменена на мазанковую. Средства на сооружение храма выделила императрица Анна Иоанновна. В 1775-1779 годах по проекту архитектора Юрия Матвеевича Фельтена было возведено каменное строение, обращенное сразу к двум улицам. Выходящий на Фурштадскую улицу северный фасад решён в виде полукруглой ротонды с колоннами ионического ордера (в прогулке по Фурштадской мы рассмотрим его более пристально). Выходящий на Кирочную южный фасад представляет собой пилястровый портик. Ионические колонны оформляют и интерьер церкви – они поддерживают просторные хоры и разделяют основной молитвенный зал на три нефа.

При церкви действовали училища, попечительство о бедных, богадельни, детский дом, приют для девочек, больница, земледельческий приют «для падших женщин». Новая церковь вмещала около полутора тысяч человек.

В советский период церковь приспособили под кинотеатр, который получил название «Спартак».

Обратимся к нечетной стороне Кирочной улицы, застройка которой представляет собой, в основном, добротные дома в стиле эклектики, но без видимых, запоминающихся примет.

За протяженным фасадом Офицерского собрания (Кирочная, 1) следует доходный дом некоего К. В. Силича, построенный в 1878 году по проекту архитектора Николая Фёдоровича Беккера (Кирочная, 3).

Кирочная, 3

Несколько выделяется дом 9, возведённый в 1898 году на узком участке видным архитектором Александром Сергеевичем Хреновым, много работавшим в стилистке модерна. В центре массивного эркера архитектор поместил геральдический щит в окружении растительного орнамента, на котором изображён жезл-кадуцей с маской Меркурия. Видимо, домовладелец, имя которого не сохранилось, принадлежал к купеческому сословию.

Кирочная, 9

Огромное по размерам строение занимает сквозной участок вдоль улицы Маяковского от Кирочной до Манежного переулка, к которым оно обращено боковыми фасадами. (Кирочная, 13 / Маяковского, 54-56 / Манежный, 12). Здание сооружено в 1882 году по проекту техника Михаила Андреевича Андреева.

Сквозной участок за перекрёстком с улицей Маяковского в середине XIX века был отведён для размещения жандармского дивизиона. В 1858-1860 годах архитектор Рудольф Богданович Бернгард застроил его по периметру, создав казарменный комплекс для «нижних чинов» (Кирочная,15 / Маяковского, 45 / Манежный, 15). Достаточно строгий лицевой корпус, выходящий на Кирочную, архитектор оформил мелкой рустовкой, внеся, тем самым, мотивы неорессанса.

Соседний дом 17, перестроенный в начале XX века по проекту гражданского инженера Иосифа Ивановича Носалевича, отмечен памятной доской, повествующей о проживании здесь в 1924-1942 годах архитектора Льва Владимировича Руднева.

Вся творческая биография архитектора Руднева связана с возвеличиванием в камне и бетоне нового советского строя. Первая известная работа – мемориал памяти жертв революции на Марсовом поле, был сооружен в 1919 году. Мало кто знает, что конкурс на этот памятник был проведён после Февральской революции в марте 1917 года по указанию Петроградский Совета. Большевики, придя к власти, использовали готовый проект.

Самая примечательная архитектурная работа Руднева – ансамбль МГУ на Ленинских горах в Москве (1948-1953 годы). Позже, в той же стилистике был построен Дворец культуры и науки в центре Варшавы (1952-1955 годы).

Кирочная, 19

Угловой дом 19, созданный в 1915 году по проекту гражданского инженера Владимира Фёдоровича Иванова, выходит боковым фасадом на улицу Восстания. Здание отличает видимый издалека массивный купол и фигурные фронтоны сложного рисунка.

Среди пяти домов, занимающих следующий квартал между улицами Восстания и Радищева, представляет интерес обычный доходный дом под номером 23, построенный в 1881 году по проекту техника Михаила Андреевича Андреева. Здесь в 1880-1890 годах эпизодически проживал известный художник Валентин Серов.

Одну из квартир этого дома занимал Яков Миронович Симонович, супруга которого – Аделаида Семёновна – была родной сестрой матери Валентина Серова. Проживая в квартире тётки и рисуя карандашные портреты членов семьи, он увлекся приемной дочерью Симоновичей – Ольгой Трубниковой, которая, по прошествии времени, стала его женой.

Кирочная, 23, 21

Мемориальная доска свидетельствует о проживании здесь выдающегося советского хирурга Владимира Андреевича Оппеля.

Общепризнанно, что после Николая Ивановича Пирогова Оппель – крупнейший российский теоретик и организатор военно-полевой хирургии (этапное лечение раненых, приближение активной хирургической помощи к полю боя, специализация военно-полевых госпиталей).

Он блестяще владел пером (автор многочисленных научных работ) и был бесподобным лектором.

В личности хирурга поражали две ярко выраженные черты: педантизм и постоянная, неистощимая работоспособность.

Когда у него обнаружилось онкологическое заболевание, грозившее потерей глаза, Оппель в течение нескольких месяцев оперировал, завязывая левый глаз непроницаемой повязкой, пока не убедился, что сможет делать это уверенно.

Через некоторое время после операции был изготовлен сложный протез, и неугомонный Оппель снова начал оперировать, читать лекции, выступать с докладами на заседаниях хирургического общества. Но через год болезнь вернулась.

Когда-то Владимир Андреевич написал об одном из хирургов: «Умирая, он продолжает учить потомство…». Собственно, его собственная жизнь закончилась на подобной ноте.

На ходу отметим и дом 27, построенный в 1898 году по проекту архитектора Александра Сергеевича Хренова. Здание имеет такое же украшение в виде геральдического щита с жезлом-кадуцеем и маской Меркурия, как и на доме 9, который, кстати, возводился в то же время. Вполне возможно, что у этих двух зданий был один хозяин.

Кирочная, 27

За улицей Радищева (до 1858 года – Госпитальная, затем Преображенская, современное название с 1935 года) на обширной территории, ограниченной улицами Кирочной, Радищева, Парадной и Виленским переулком, в начале XIX века был построен комплекс казарм и полковых сооружений Преображенского полка. Проект комплекса был разработан архитектором Фёдором Ивановичем Демерцовым в 1797 году с использованием «образцовых» проектов солдатских и офицерских казарм архитектора Федора Ивановича Волкова.

Фасады полковых зданий были решены в стилистике классицизма – центральная часть выделялась шестиколонным портиком в виде пилястр тосканского ордера, завершенным треугольным фронтоном.

На протяжении XIX и ХХ веков казармы Преображенского полка неоднократно перестраивались. В 1812 году в строениях, выходящих на Госпитальную улицу, разместился только что сформированный лейб-гвардии Саперный батальон.

В советский период все строения передали военной электротехнической школе, преобразованной, в дальнейшем, в училище, а затем – в академию.

Кирочная, 31

В постсоветское время, в 2004 году, территорию отдали под жилую застройку, сохранив здания вдоль улиц Кирочной и Радищева, являющиеся памятниками истории и культуры федерального значения (Кирочная, 31, 33, 35, 37 и Радищева, 41).

Между домами 31 и 37 находится сад Салтыкова-Щедрина, куда мы и направимся, перейдя на другую сторону Кирочной улицы.

Сад был разбит в 1864 году и изначально назывался садом Преображенского полка.

Трехэтажное здание бывшего госпиталя, расположенное в глубине сада (Кирочная, 35), украшает величественный портик из восьми колонн. На фризе в орнаменте лепных венков помещены изображения вензеля Петра I – две перекрещивающиеся латинские буквы «P»(Petrus Primus). Здание было построено в 1802-1804 годах зодчими Волковым и Демерцовым. В 1811 году на первом этаже разместили полковую библиотеку, книги для которой закупили офицеры полка. Денежные средства дополнительно выделил и Александр I.

Кирочная, 35

В 1910 году в центре сада на деньги, собранные по подписке среди чинов Преображенского полка, был воздвигнут памятник Петру I, отлитый по модели скульптора Марка Антокольского. Надпись на пьедестале гласила: «Державному основателю преображенцы».

Марк Антокольский работал над статуей Петра I в Риме. Активную помощь ему оказывал замечательный критик и искусствовед Владимир Васильевич Стасов, с которым скульптора, несмотря на разницу в возрасте, связывала многолетняя дружба. Благодаря стараниям Стасова удалось добыть из костюмерной Императорских театров мундир офицера Преображенского полка. Художник Иван Крамской, также по просьбе Стасова, сделал рисунки головы Петра I с его маски в профиль. Мундир и рисунки были отправлены Антокольскому в Рим.

В 1872 году статуя была завершена, переведена в гипс и представлена в Москве на первой Политехнической выставке, организованной к 200-летнему юбилею со дня рождения Петра Великого. В памятнике воплотились характер царя-реформатора и эпоха подъема России, «мужавшей с гением Петра». Работа Антокольского тринадцать лет являлась лишь музейным экспонатом, но с 1884 года началось ее «триумфальное шествие» по России: Петергоф (1884), Таганрог (1903), Шлиссельбург (1903), Санкт-Петербург у Сампсоньевского собора (1909) и на Кирочной улице (1910), Архангельск (1914).

Этот памятник изображён на банкнотах Банка России достоинством 500 рублей.

В 1930 году памятник был демонтирован и передан на хранение в ленинградский Центральный военно-морской музей, где он и находится в настоящий момент.

Выход из сада Салтыкова-Щедрина находится в створе Потемкинской улицы, всю правую сторону которой занимает зелёный массив Таврического сада.

Где-то здесь, спасаясь от мочалки, перепрыгнул через ограду мальчик-грязнуля – герой сказки Корнея Чуковского «Мойдодыр». Помните:

А потом в саду произошла его встреча с Крокодилом, в корне изменившая отношение грязнули к гигиене. Мы тоже обязательно заглянем сюда, когда будем прогуливаться по Таврической улице (как знать – может и Крокодила встретим).

Продолжим нашу прогулку по Кирочной улице к проспекту Чернышевского, рассматривая здания на противоположной стороне.

Пропустим несколько обычных домов рядовой застройки и остановимся напротив трехэтажного строения под номером 40, построенного в 1910 году для видного общественного и политического деятеля, члена Государственного совета, действительного статского советника Алексея Борисовича Нейдгардта. Автор проекта, архитектор Иван Ильич Бургазлиев, создал представительный особняк в стиле неоклассицизма: рустованный цокольный этаж, полуциркульные окна второго этажа, изящные колонны коринфского ордера. Декоративные элементы фасада отлиты в бетоне, имитирующем серый гранит. Поражает очень большая высота этажей – карниз трехэтажного особняка находится на высоте соседнего 5-ти этажного жилого дома (Кирочная, 38).

Кирочная, 40

Внутри сохранилась великолепная мраморная лестница, выполненная по оригинальным рисункам архитектора. По ней посетители особняка попадали в анфиладу парадных комнат, отделанных, в соответствии с модой, в разных стилях. Интерьеры, к сожалению, до наших дней не дошли.

Авторству Бургазлиева принадлежат и особняки, построенные им для брата владельца – Дмитрия Нейдгардта на Захарьевской, 31 и для сестры Ольги, супруги приемьер-министра Столыпина, на Гагаринской, 5.

Кирочная, 32-34

Оставим без внимания безликое строение под номером 36-38, рядом с которым следующий дом (Кирочная, 32-34) выглядит пышным дворцом. Это бывший доходный дом камергера и действительного статского советника Анания Владимировича Ратькова-Рожнова, который был сооружён в 1899-1900 годах по проекту архитектора Павла Юльевича Сюзора.

Ананий Владимирович – один из сыновей городского головы Владимира Александровича Ратькова-Рожнова, владельца особняка на Дворцовой набережной и обладателя несметного состояния.

Сюзор одновременно возводил для Ратьковых-Рожновых два доходных дома, схожих по композиции (оба с «триумфальными арками») – этот и дом на Пантелеймоновской (ныне улица Пестеля), 13-15 для другого сына – Якова Владимировича.

Фасад шестиэтажного здания сплошь покрыт рустом, глубина которого уменьшается снизу-вверх. Монотонность протяженного дома нарушают четыре эркера, каждый из которых поддерживается двумя поясными фигурами бородатых атлантов. Большой двор-курдонер раскрывается на улицу высокой аркой, украшенной скульптурными композициями.

Кирочная, 30

Соседний дом 30 также построен по проекту Сюзора, но гораздо раньше, в 1881 году. Владелец участка – военный инженер, генерал-лейтенант Генрих Станиславович Войницкий вошёл в историю, как автор проекта вентиляции в Николаевском инженерном училище (Михайловский замок) и водяного отопления в Зимнем дворце. В 1900 году Войницкий, уволенный в запас «с мундиром и пенсией», переехал в Вильно и здание приобрело Санкт-Петербургское городское общество взаимного страхования от огня, после чего дом был расширен.

Кирочная, 30, фрагмент

Фасад в стиле эклектики, украшенный скульптурными композициями и лепным декором, сохранился без потерь. В том числе и загадочный предмет, помещенный на фронтоне в месте, традиционно отводимом для вензеля владельца.

Наша прогулка близка к завершению и, напоследок, обратим внимание на здание школы (Кирочная, 28), которая находится сразу за коротким и узким Мелитопольским переулком. Эта школа, построенная в 1936 году по проекту архитектора Андрея Андреевича Оля, не столь интересна, как то, что ей предшествовало.

Кирочная, 28

Сегодня уже трудно представить, что приблизительно посередине квартала, ограниченного современными улицами Кирочной, Фурштадской, проспектом Чернышевского и Мелитопольским переулком находилась церковь Святых Космы и Дамиана при лейб-гвардии Сапёрном батальоне. Она была сооружена в 1879 году по проекту архитектора Максимилиана Егоровича Месмахера в византийском стиле без купола и больше походила на жилой дом. Это объяснялось тем, что вначале предполагалось соединить в этом здании манеж для пехотных частей и домовую батальонную церковь. В 1885-1886 годах по проекту архитектора Модеста Александровича Иванова церковь перестроили, придав ей вид традиционный для русских православных храмов. Теперь её купол замыкал перспективу Знаменской улицы (ныне ул. Восстания).

В храме бережно сохранялись знамена и памятные доски с именами погибших офицеров, а в 1911 году там был перезахоронен прах командира Саперного батальона инженер-генерала Карла Андреевича Шильдера, погибшего в 1854 году в Румынии.

Сохранилось высказывание Николая I: «Потеря Шильдера меня крайне огорчила; такого второго не будет, и по знанию, и по храбрости».

Многое из созданного этим талантливым человеком было создано впервые в мире, а некоторые изобретения значительно опередили современное ему состояние техники.

Он сконструировал и построил металлическую боевую субмарину, приводимую в движение специальными гребками в виде утиных лапок; создал подводную мину с электрическим запалом, опередив американца Сэмюэля Кольта на 7 лет и впервые вооружил ею подводную лодку; осуществил запуск из подводного положения пороховых ракет; попытался реально применить перископ для наблюдения за водной поверхностью; изобрел разборный канатный мост и разборный мост на плашкоутах; буровое устройство для подземной проходки штолен и это не весь список.

На площадь между зданием церкви и Кирочной улицей в 1896 году перенесли памятник героям сапёрам – на основание из грубо отесанного светлого гранита установили бронзовое изваяние двуглавого орла.

В 1853 году по личному указанию Николая I был создан памятник подвигам Саперного батальона на месте летнего лагеря неподалёку от дворца Бельведер (вблизи Петергофа). На гранитный валун внушительных размеров водрузили бронзовую фигуру двуглавого орла на полусфере, отлитую по модели скульптора барона Петра Клодта. На боковой части валуна была установлена табличка «Подвигам лейб-гвардии Саперного батальона».

Императора связывали с саперами особые отношения – во время восстания декабристов Саперный батальон первым присягнул Николаю I, поэтому именно сапёрам он передал под защиту своего сына Александра (этот эпизод запечатлен на горельефе «1825» памятника Николаю I).

В 1870-е годы летний лагерь переместили в Усть-Ижору и памятник остался бесхозным. И только в 1896 году орла и табличку перенесли на Кирочную улицу, установили на новое основание, а тот гранитный валун до сих пор на месте и любознательные краеведы могут попытаться его отыскать.

В 1930-е годы на бывшем церковном участке были построены две школы, обращённые фасадами на Фурштадскую и Кирочную улицы. Памятник сапёрам демонтировали, но церковь, зажатая между школами, служила для обеих спортивным залом. Однако в самом начале 1950-х при сооружении наклонного хода станции метро «Чернышевская» снесли и её.

По Фурштадской и Чайковского

Фурштатская – одна из улиц Литейной слободы, изначально имевшая четвёртый номер, как линия от Невы, а затем ставшая 3-й Артиллерийской. В начале XIX века она получила название Фурштатская по полковому обозу Преображенского полка (фура – нем. большая телега, повозка для клади).

В советское время улица носила имя Петра Лаврова – идеолога народничества, автора «русской Марсельезы» («Отречёмся от старого мира…»).

Пётр Лавров ещё с 1857 года начал сотрудничать с герценовским «Колоколом» и другими зарубежными изданиями. После побега из ссылки поселился в Европе, познакомился с Марксом, вступил в I Интернационал и начал публицистическую деятельность. Лавров считал, что исторический прогресс – это, в первую очередь, прогресс культурный, а значит, главным носителем прогресса является интеллигенция. Диктатуру пролетариата Лавров признавал только как временную меру на переходный период. Зрелый социализм, полагал он, не будет нуждаться во власти как инструменте насилия одной личности над другой. Он был категорическим противником революционного авантюризма и «подталкивания» революции.

В этой прогулке мы пройдем по Фурштатской от проспекта Чернышевского до Литейного, а затем вернёмся по улице Чайковского. Встретиться с друзьями будет удобно у станции метро «Чернышевская».

По оси Фурштатской ещё в 1930-е годы проложили бульвар, прогуливаясь по которому мы будем рассматривать дома по обеим сторонам улицы.

Фурштатская, 36

Угловое здание под номером 36 (Фурштатская, 36 / Чернышевского, 15) внешне обычное, каких сотни в нашем городе, приобрело существующий облик в 1960-е годы, когда для нужд родильного дома оно было надстроено на два этажа. Тогда же скругленный угол украсили тосканскими пилястрами.

В настоящее время здесь по-прежнему «Роддом на Фурштатской», однако, здание интересно не этим. С 1882 по 1904 годы здесь размешалась частная гимназия Марии Николаевны Стоюниной – одна из лучших женских гимназий России.

Гимназия Стоюниной отличалась нестандартным подходом к учебному процессу, сочетая передовую по тому времени педагогику с индивидуальным отношением к учащимся. Все учебные предметы были разделены на четыре группы: общеобразовательные предметы, языки, занятия по искусству и физические упражнения. С Марией Николаевной тесно сотрудничал Петр Францевич Лесгафт, работавший в гимназии без вознаграждения. Помимо своей службы в Медико-хирургической академии он взял на себя руководство физическим, нравственным и умственным воспитанием учащихся, а на уроках гимнастики всегда присутствовал лично. По предложению Лесгафта было решено заменить оценки аттестацией, полностью исключить наказания, воздержаться от поощрений.

В 1918 году гимназия была национализирована. Мария Николаевна Стоюнина скончалась в эмиграции в возрасте 93 лет.

Ещё одно здание на том же угловом участке с асимметричным фасадом было сооружено в 1898-1899 годах по проекту архитектора Николая Фёдоровича Беккера. Это последняя работа зодчего, создавшего 37 зданий за 30 лет строительной практики. Николай Фёдорович подчеркнул угол дома массивным эркером-ризалитом, украшенным в уровне третьего этажа изящным балконом с порталом из коринфских колонн. Эркер завершен треугольным фронтоном и пологим куполом и потому напоминает башню.

Угловое здание с другой стороны улицы занимает участок вдоль проспекта Чернышевского и выходит на Фурштатскую боковым фасадом (Фурштатская, 27 / Чернышевского, 17 / Кирочная, 26). Оно было возведено в 1864 году по проекту архитектора Карла Карловича Циглера фон Шафгаузена и в дальнейшем неоднократно перестраивалось. В 1930-е годы дом был надстроен пятым этажом и в таком виде дошел до наших дней.

Фурштатская, 25, 23

Соседний дом (Фурштатская, 25) был построен в 1898 году для Карла Августовича Шрейбера пр проекту архитектора Василия Фёдоровича фон Геккера в стиле эклектики.

В этом доме прошли последние годы жизни Петра Петровича Вейнера – издателя и редактора журнала «Старые годы», публиковавшего материалы по искусству и коллекционированию предметов старины.

Русские журналы, издававшиеся в начале XX века, навсегда вошли в золотой фонд русской и мировой культуры – «Аполлон», «Мир искусства», «София», «Русский библиофил“. К их числу, несомненно, относятся и «Старые годы».

В журнале активно сотрудничали выдающиеся историки, искусствоведы, музейные работники, художники, литераторы, библиофилы, коллекционеры. Список огромен, назову лишь некоторых: Александр Николаевич Бенуа, Василий Андреевич Верещагин, Игорь Эммануилович Грабарь, Николай Константинович Рерих, Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский. Особое внимание журнал уделял охране памятников культуры, описанию дворцов и старых дворянских усадеб. Всего за 1907–1916 годы вышло 120 номеров журнала, тексты занимают около 7500 страниц.

Пётр Петрович Вейнер после 1917 года был председателем Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины, вице-президентом Общества поощрения художеств и одновременно заведовал художественной частью Гатчинского дворца. Ещё он вёл научную работу в Академии материальной культуры, состоял членом Совета Эрмитажа, служил хранителем Историко-бытового отдела Русского музея. Кроме того, Вейнер постоянно читал лекции, давал экспертные заключения, участвовал в работе ряда издательств. В 1925 году последовали арест и ссылка, а в 1931 году за участие в несуществовавшей контрреволюционной монархической группировке – расстрел.

На другой стороне улицы обращает на себя внимание дом 28, построенный в 1901 году по проекту архитектора Карла Валериановича Бальди. Асимметричный фасад украшают «грустные девы с травянистыми прическами», растительный орнамент и другие приметы стиля модерн, которому Бальди неизменно следовал в своей строительной практике.

Рядом дом 26, построенный в 1935 году для инженерно-технических работников Металлического завода в переходном стиле от конструктивизма к «сталинскому неоклассицизму».

Фурштатская, 24

Заметно выделяется дом 24, созданный в 1908-1910 годах по проекту архитектора Романа Федоровича Мельцера в стиле модерн. Это особняк князя Виктора Сергеевича Кочубея, который являлся внуком видного деятеля «дней Александровых прекрасного начала» Виктора Павловича Кочубея и не менее знаменитого деятеля эпохи правления Николая I – графа Александра Христофоровича Бенкендорфа.

В советское время в здании располагались медицинские учреждения, не способствовавшие сохранности внутренней отделки, но в настоящее время интерьеры залов в стиле «изящного Петербурга» начала XX века полностью восстановлены.

На противоположной стороне улицы находится дом под номером 19, который дошел до наших дней в сильно искаженном виде.

Фурштатская, 19

Он был построен в 1886 году по проекту архитектора Петра Сергеевича Самсонова для богадельни и приюта Сергиевского братства, содержавшего на частные пожертвования «дом трудолюбия», столовую для бедных и школу. В 1891 году архитектор Василий Агатонович Пруссаков встроил домовую церковь, которую в 1902 году гражданский инженер Владимир Владимирович Гейне дополнил надстройкой в виде звонницы с главкой, а в 1904 году гражданский инженер Валериан Васильевич Гусев пристроил эркер с тремя маковками для Голгофы. К сожалению, звонница и маковки эркера сохранились лишь на старинной фотографии.

Фурштатская, 15

Дом 15, как и дом 25, который мы уже миновали, принадлежал К. А. Шрейберу и был построен одновременно с ним, в 1898 году. Заказчик доверил оба проекта архитектору Василию Фёдоровичу фон Геккеру, который и на этот раз обратился к пышной эклектике. Здание украшают каннелированные коринфские полуколонны, балконы, атланты. В картушах, разорванных сандриков – монограмма «S» (начальная буква фамилии – Schreiber), в круглых нишах на уровне третьего этажа – мужские бюсты.

В 1913-1915 годах здесь проживала семья известного в то время депутата Государственной думы Владимира Митрофановича Пуришкевича, лидера монархической фракции, одного из участников убийства Григория Распутина.

С 1910-х годов в доме последовательно квартировали дипломатические миссии: Мексики, Сербии, Италии. В 1960-х годах дом был расселён, здесь разместилось генеральное консульство США.

Фурштатская, 20

Остановимся напротив дома 20, фасад которого украшают плетёные бордюры, стилизованные орлы, растительные орнаменты. Это здание, построенное в 1875-1877 году по проекту архитектора Ивана Семёновича Богомолова, стало первым в Петербурге, созданным в русском, или правильнее сказать в неорусском стиле. О его архитектуре одобрительно отзывался известный искусствовед Владимир Васильевич Стасов. В 1883 году архитектор В. Кене надстроил пятый этаж, и дом приобрёл существующий поныне облик.

А в начале XIX века на этом месте стоял дом титулярной советницы Алымовой, в котором с мая по декабрь 1832 года жил Александр Сергеевич Пушкин вместе с молодой женой. Здесь у них родилась старшая дочь Мария. Во дворе дома стояла статуя Екатерины II, которую Пушкин получил в качестве «компенсации» за приданное Натальи Николаевны.

Историю «медной бабушки», закрученную как хороший детектив, изложил Дмитрий Геогиевич Панфилов – профессиональный военный хирург и фанат творчества А.С. Пушкина. Его очерк «Приданое Натальи Николаевны» я привожу с сокращениями.

Прапрадед Натальи Николаевны Гончаровой-Пушкиной, Афанасий Абрамович Гончаров был одним из организаторов бумажного и полотняного производства в России. Первая Калужская полотняная мануфактура была заложена в 1718 году по указу Петра I. Через 60 лет под парусами этого завода ходил весь Российский флот, а на бумаге этого завода с золотым обрезом и с водяными знаками двуглавого орла писались все императорские указы.

В 1775 году Полотняный завод посетила Екатерина II. В память об этом событии 76-летний Афанасий Абрамович заказал в Германии бронзовую статую императрицы. В 1788 году монумент высотой 4,5 аршина, изображавший императрицу в короне и в римских доспехах с наброшенной на плечо тогой был готов. Витиеватая готическая надпись указывала на известнейших немецких мастеров: «Артисты Берлинские работали: Мейер слепил, Маукиш отлил, Мельцер отделал».