Рассказы. Волшебный полёт бесплатное чтение

От автора

Данный сборник составлен из рассказов, написанных много-много лет назад, как говорят, «в стол». Недавно, перебирая свои записи, я наткнулась на рукописи и решила, что они имеют право увидеть свет. Здесь представлены жанры фэнтези, фантастика, мистика. Я надеюсь, что этот сборник найдёт своих читателей. Приятного чтения!

Ваша Libra Tenmanth.

Обложка1

ВОЛШЕБНЫЙ ПОЛЁТ

В этот вечер мне было особенно грустно.

В такие моменты я люблю выходить на балкон и смотреть на звёзды, но сегодня звёзд не было: ещё с обеда небо затянуло серыми тучами, и рассеиваться, по всей видимости, они в ближайшее время не собирались. Тогда я решила пройтись.

Одевшись, вышла на улицу. Город уже спал. Жёлтый свет уличных фонарей уныло освещал мой путь, но мне было не до них. Погружённая в думы, я не заметила, как забрела в тупик. Старая серая кирпичная стена поперёк переулка, преградившая мне дорогу, была сплошь испещрена граффити. Кто-то словно знал, что я сюда приду, нарисовал на ней звёздное небо. Картинка была столь реалистичной, что, казалось, нарисованные звёзды светились, мерцая в иссиня-чёрной глубине. Они манили, завораживали, притягивали. Я так увлеклась зрелищем, что не заметила, как сзади ко мне кто-то подошёл.

– Когда-то я так же стоял и смотрел на звёзды, – тихо сказал мягкий вкрадчивый голос.

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась и увидела его: чёрный силуэт на более светлом фоне переулка, словно нарисованное в воздухе граффити. Он стоял неподвижно, и, казалось, от него исходит безмятежность и умиротворение. Наверное, поэтому мне не было страшно.

– Тебе тоже бывало грустно? – спросила я незнакомца.

– Бывало, но у меня всегда есть звёзды.

Я долго пристально смотрела на него, пытаясь угадать черты лица, но тень, падающая от дома, надёжно скрывала его от меня.

– Кто ты?

– Я знаю, почему тебе грустно, – сказал он вместо ответа.

– Я разучилась летать.

– Нет, ты просто забыла, я помогу тебе вспомнить. Закрой глаза.

Я закрыла.

Сначала ничего не происходило. Потом лёгкий тёплый ветерок коснулся моего лица, словно чьё-то дыхание, и я услышала музыку. Это была самая прекрасная музыка, воистину божественная музыка сфер. Она звучала всё ближе и ближе, окутывая своими магическими сетями, и, когда я полностью подчинилась ей, моих рук коснулись его горячие ладони; мы оттолкнулись от земли и взлетели.

Солнечные ветры подхватили нас и увлекли за собой в бесконечное пространство. Мимо проплывали звёздные системы, туманности, астероидные поля, вся вселенная лежала пред нами как на ладони; протяни руку – и ты прикоснёшься к неведомым мирам, узришь, как они прекрасны. Космические течения, потоки энергии протекают сквозь тебя, даря тепло и неописуемое ощущение свободы. Ты находишься везде и одновременно нигде, являя собой всеобъемлющее сознание.

– Я вспомнила! – кричу я, задыхаясь от восторга вновь обретённого полёта. – Я вспомнила!!!

Я открываю глаза. Ничего не понимая, оглядываюсь вокруг: всё тот же тёмный переулок, поперёк него серая старая кирпичная стена, испещрённая граффити, и среди нарисованных звёзд я вижу тёмный силуэт – это он, мой загадочный незнакомец!

Подойдя к стене, я протянула руку и коснулась кончиками пальцев граффити. Оно было тёплым.

– Спасибо, – шепчу я, потом поворачиваюсь и ухожу.

…В этот вечер мне было особенно грустно. В такие моменты я люблю смотреть на звёзды, но сегодня звёзд не было: ещё с обеда небо заволокло серыми тучами, которые в ближайшее время рассеиваться не собирались. Тогда я одеваюсь и выхожу на тёмную улицу. Город уже спит, лишь жёлтый свет унылых уличных фонарей освещает мне дорогу.

Отыскав знакомый переулок, я сворачиваю. Впереди темнеет стена. Я делаю шаг ей навстречу, отталкиваюсь от земли и начинаю свой волшебный полёт…

Обложка2

ПРОТИВ ФОТОННОГО ВИХРЯ

Морис лежал на жёсткой кушетке медицинского отсека и с надеждой смотрел на сновавших вокруг него врачей, поминутно переглядывавшихся между собой. Сидящие чуть поодаль друзья и начальник станции напряжённо наблюдали за их действиями, стараясь не смотреть туда, где раньше у Мориса было туловище. Теперь это было месиво из кровавых лохмотьев мяса, костей и лоскутов одежды.

– Я успел? – спрашивал Морис, с надеждой заглядывая в глаза товарищей. – Да? Я успел?

– Да, Морис, ты успел, – отвечал кто-то из них.

На космической станции «Орбитрон» был обычный будний день. Ожидалось прибытие экспедиции из туманности Лошадиная голова, которая должна была сделать краткосрочную остановку, а затем отправиться к Земле. Космический корабль типа ФПУ (фотонно-подпространственный ускоритель) должен был материализоваться ровно через двадцать минут, когда вдруг обнаружилась неисправность маяка ФПМ (фотонно-подпространственный материализатор).

На первый взгляд, поломка была пустяковой, всего-навсего обрыв контактных проводов у основания маяка, но чтобы произвести ремонт, нужно было войти в инерционные вихревые потоки, неизбежно возникающие вблизи передающей антенны, а это было небезопасно: соскользнувшего в вихревую воронку потоки выбрасывали из нашего измерения в неизвестность, и несчастный исчезал, растворившись в бездне пространственно-временного континуума. Чтобы избежать столкновения с вихрями, нужно было полностью обесточить маяк и ждать несколько часов, пока угаснут инерционные возмущения, но сейчас этих нескольких часов у персонала станции не было, каждое мгновение на счету. Ситуация становилась критической, все это понимали, но никто не спешил становиться героем посмертно. И всё-таки нашёлся человек, вызвавшийся добровольцем, – это был Морис.

Через пять минут вся станция, затаив дыхание, следила через смотровые иллюминаторы, как фигура, облачённая в скафандр и обвязанная десятком страховочных тросов, медленно продвигалась к маяку. Порой его отрывало от моста, и он повисал на одной руке на поручнях, с трудом сжимая пальцы в задервеневших перчатках. Несколько раз рядом с ним сверкали молнии статических разрядов, оставляя на сверхпрочной ткани скафандра палёные отметины, но Морис упорно шёл к своей цели.

Наконец он достиг маяка, устранил поломку и отправился в обратный путь, но не успел сделать двух шагов, как вдруг возникла очередная молния, ударив в то самое место, где Морис только что заделал прореху. В шлемофоне разрывался голос начальника станции, приказывающий возвращаться на базу, но Морис не обращал на это внимания. Вернувшись к антенне, он снова соединил злосчастные контакты и почувствовал, что проваливается в темноту: помимо контактов молния повредила портативный кислородный резервуар, и воздух стремительно заканчивался. Морис поспешил привязать себя страховочными тросами к поручням и покрепче ухватился за них руками. Последнее, что он видел перед тем, как потерять сознание, была ещё одна молния, ударившая в поручень, как раз туда, где были привязаны страховочные тросы.

Когда спасатели добрались до него, его уже почти полностью втянуло в воронку, и лишь один-единственный, чудом уцелевший трос не давал ему окончательно сгинуть в незнакомом измерении…

Дыхание сбивалось, тело сотрясали судороги, заставляя из груди вырываться болезненный стон.

– Я успел? – снова повторял он вопрос, с надеждой заглядывая в глаза товарищей. – Я правда успел?

– Да, Морис, ты успел, – отвечал кто-нибудь из них.

О том, что это была ложь, что ему не хватило всего каких-то несколько секунд и корабль затерялся в неизвестности, Морис не узнал никогда.

Обложка3

ГРИПП

– Каждый раз, когда провожу исследования, нахожу что-нибудь новое. Эти гаплоиды сведут меня с ума, – космобиолог Серж Манков отодвинул свои дневники.

– Не обращай внимания, – махнул рукой связист Рид Боркинс.

– Определённо, мы проторчим здесь не меньше года, – продолжил Серж после короткой паузы.

– Если останемся в живых, – хмыкнул геолог Торинс Веркс.

Серж посмотрел в окошко палатки.

– О! Кажется к нам гости…

Двое его собеседников разом бросились к окошку. Рид присвистнул.

– Советую вооружиться, они настроены недружелюбно.

– Ты прав, – Торинс пристегнул кобуру с бластером. – Идём встречать.

"Делегация", состоящая из трёх серо-голубых существ, остановилась метрах в десяти от палатки. Серж хотел было поприветствовать их, но не успел и рта раскрыть, как электронный переводчик, встроенный в серьгу на левом ухе, перевёл:

– Вы должны покинуть нашу планету, земляне.

Трое людей опешили. Рид издал несколько нечленораздельных звуков.

– Если вы не покинете нашу планету, вас ожидает смерть!

Первым очнулся Торинс.

– В чём причина? – спросил он.

– Ваше присутствие губительно для нас. Вы излучаете чёрную энергию. Ваши биополя не соответствуют нашим стандартам.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Торинс как можно вежливее.

– Чтоб вы убирались к чёртовой матери!

«Процессия» существ развернулась и ушла.

Ребята переглянулись.

– Весёленький денёк, – Рид потёр щёку, как будто только что получил пощёчину. – Я знал, что это добром не кончится.

Он повернулся к палатке и замер.

– Рид!… – обернулся Серж и застыл в онемении.

Торинс тоже уставился туда, куда смотрели его товарищи. Палатка и все их вещи были упакованы.

– Похоже, выбора у нас нет, – Серж сел на собранную палатку. – Я понял, в чём наша промашка. Они правы. Для них мы зло.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Рид.

– Они гаплоид каждый в отдельности и вместе взятые. Каким образом они воссоединяются в единый организм, нам не узнать никогда. Они не такие как мы…

Рид и Торинс смотрели непонимающе.

– Как вы себя чувствуете, когда болеете гриппом? – спросил Серж.

– А причём здесь это? – удивился Торинс.

– Ответь на мой вопрос.

– H-ну… – Торинс на секунду задумался. – Ломота… Голова болит… Что ещё? Дискомфорт…

– Вот именно, дискомфорт, – подтвердил Серж. – Так вот, мы для них вирусы. Они сейчас все болеют. Разом. Излечение придёт, когда нас здесь не станет.

– Почему? – не понял Рид.

– Что ты делаешь, когда болеешь?

– Таблетки пью, – пожал плечами Рид.

– Зачем? Чтобы вирусы уничтожить, так?

– Так.

– А раз так, забирай пожитки и уматываем, пока они не применили таблетку.

Обложка4

ВЫПИСКА ИЗ ДНЕВНИКА В.Н.Т.

Я не могу найти объяснение произошедшему, но знаю лишь, что, когда мне снится этот сон, не хочется просыпаться.

Всё началось с шаровой молнии. За окном бушевала июльская гроза. Я очень боюсь грозы, и поэтому всякий раз, когда сверкала молния, невольно вздрагивала и сжималась в комок. Чтобы было не так страшно, я попросила мужа включить свет, но оказалось, что электричество отключили, и нам пришлось сидеть в потёмках.

Стихия бушевала не на шутку. Молнии сверкали всё чаще, а гром гремел всё сильней. Стекла в окнах жалобно звенели под напором льющих с неба потоков воды.

Краем глаза я заметила свет в соседней комнате и сказала мужу, что включили электричество. Он поднялся, чтобы зажечь светильник, да так и застыл на месте, глядя на двери спальни. Я посмотрела туда, и моё сердце замерло: из дверного проёма медленно выплыл жёлтый светящийся шар. Тихо потрескивая, он вылетел на середину комнаты и остановился, плавно покачиваясь вверх-вниз. Муж приказал не шевелиться. От страха я вжалась в спинку дивана ни жива ни мертва. Шар ещё какое-то время повисел, а потом вдруг двинулся ко мне и остановился в нескольких сантиметрах от моего лица. Не знаю, что заставило меня это сделать, но я протянула руку и дотронулась до шара. Он заскользил вверх, завис у меня над головой и начал расти, делаясь прозрачным. Вскоре надо мой висело искрящееся облачко, которое окутало меня с ног до головы, будто коконом, и я почувствовала, как по всему телу разливается щекочущее тепло, несущее спокойствие и умиротворение. Всё это продолжалось несколько секунд, после чего облако сжалось, вновь превратившись в светящийся шар.

Дальше я ничего не помню. Муж говорит, что я потеряла сознание и, как только я упала, молния тут же исчезла, словно не бывало. Через пару недель мы совсем забыли о грозе и об этой молнии и никогда бы не вспомнили, если бы через месяц всё не повторилось точь-в-точь, только на этот раз я уже не боялась. А на следующий день мне приснился странный сон: я стою на асфальтовой дороге, по обочинам которой – огромные фонарные столбы. Вместо электрических лампочек в плафонах светятся шаровые молнии. Свет выхватывает из тьмы лишь небольшой отрезок дороги и маленький клочок земли вокруг самих столбов. Что находится по ту сторону границы света, не видно, всё сокрыто тьмой, словно кто-то задёрнул чёрные непроницаемые шторы. Я смотрю вперёд и вижу там ту же тьму, смотрю вверх – и снова тьма.

Я делаю шаг, потом другой, третий. По мере того как я продвигаюсь вперёд, из тьмы мне навстречу выплывает новая пара фонарей, а граница тьмы отдаляется, и над всем этим звенящая тишина, нарушаемая лишь звуком моих шагов. Я хочу посмотреть назад, но в ушах беззвучный голос повторяет одну и ту же фразу: «Не оглядывайся! Не оглядывайся! Не оглядывайся!» И я не оглядываюсь. Я иду вперёд и смотрю на фонари. Мне легко и хорошо, и я иду, иду, иду, иду… А потом вдруг просыпаюсь и вижу за окном голубоватый свет, медленно уплывающий вверх.

Этот сон повторяется изо дня в день в одно и то же время вот уже столько лет. Иногда мне кажется, что когда я просыпаюсь, то, наоборот, засыпаю и вижу сон, в котором у меня есть дом, семья, а дорога и фонари – это и есть реальность, настоящая реальность. И тогда мне становится страшно.

Не знаю, может, это моё бурное воображение, а может, я просто схожу с ума. Но я знаю одно: когда я вижу этот сон, мне не хочется просыпаться.

Обложка5

ТАЙНА ХРУСТАЛЬНЫХ ГОР

Утро было просто великолепным. Солнце было неяркое, но тёплое. Огромный розоватый диск его, проглядывавший сквозь дымку, медленно плыл над хрустальными горами Доамѝна. Нагревающийся хрустальный камень тихо потрескивал, расширяясь под действием тепла. Розовый свет светила окрашивал горные вершины, делая их прозрачными и блестящими. А̀жжио стоял на тропинке, вьющейся среди скал, любуясь на эту красоту, и восторгался. Он проделал свой путь, чтобы увидеть рассвет в хрустальных горах своими глазами, и теперь его сердце замирало от трепетных чувств.

Дымка постепенно рассеивалась, солнце набирало силу. По горам изредка проносилось звенящее эхо падающих хрустальных сосулек, и Ажжио поспешил покинуть ущелье. Неожиданно звякнуло где-то совсем рядом, и на тропинку упали несколько сверкающих осколков. Ажжио инстинктивно втянул голову в плечи. Он нагнулся и подобрал упавший ему под ноги кусочек хрусталя и положил его во внутренний карман куртки. Хрустальный осколок был тёплым, приятно согревая грудь с правой стороны. От этого тепла Ажжио почувствовал себя бодрее и ему захотелось петь. Звук его голоса, многократно отражаясь от хрустальных скал, разнёсся по всему ущелью и заполнил его, словно вино чашу.

Выйдя в долину, Ажжио оглянулся назад, на горы. Хрусталь переливался всеми цветами радуги и разбрасывал брызги золотых бликов. Hа них было больно смотреть, да и солнце уже припекало изрядно. Ажжио вздохнул и продолжил свой путь навстречу чернеющему проёму ожидающего его протоплана. Больше он сюда не вернётся. Все жители Доамина, кто видел хрустальные вершины, видели их только один раз. С тех пор, как в горах бесследно исчезло множество доамѝнцев, было установлено, что порода излучает особый вид энергии, которая при единичном посещении не наносила вреда, но при повторном убивала. Поэтому горы провозгласили опасными, а свободное посещение их запретили. Никто из ныне живущих не рисковал нарушать запрет. Если доаминец всё же изъявлял желание посетить хрустальные горы, он получал специальное разрешение, которое давалось на ограниченное время, и это время у Ажжио заканчивалось.

Усевшись поудобней в пилотском кресле, Ажжио грустно вздохнул. Теперь он вернётся в рутину своей обыденной жизни и будет сидеть в пыльной конторе на трёхсотом этаже подземного корпуса компании с сокращённым названием КерМОнБРек. Что это означало в переводе на нормальный язык, могли сказать лишь единицы из служащих этой организации, и Ажжио к ним не относился.

Дотронувшись до правой стороны, где во внутреннем кармане лежал заветный хрустальный осколок – маленький сувенир на память о хрустальных горах – он снова вздохнул, потом завёл двигатели, включил светофильтры и поднял протоплан в воздух…

Прошла неделя после того, как Ажжио побывал в хрустальных горах. С того дня он потерял покой и аппетит, на работе не мог сосредоточиться, а по ночам его мучили кошмары. Он не мог думать ни о чём, кроме хрустальных гор, и с каждым днём становился всё мрачней и мрачней. Окружающие замечали настроение Ажжио, но никто не понимал, что с ним происходит. В конце концов один из его друзей не выдержал и спросил, в чём дело.

– Я был там, – ответил Ажжио. – Я снова вернусь в горы.

– Ты с ума сошёл! – выдохнул Кю̀сман.

– Думай, что хочешь, – отмахнулся Ажжио.

– Но ведь ты умрёшь!

– Я знаю.

Кюсман с сожалением посмотрел на друга.

– Ты точно спятил, – заключил он, подпирая одной из четырёх рук голову, а другой потёр зачесавшийся правый третий фасеточный глаз. – Как ты выберешься? Твой пропуск уже недействителен.

– Ночью, когда сменяются патрули, проход на несколько минут остаётся свободным, – сказал Ажжио.

– Когда летишь?

– Сегодня.

Кюсман немного помолчал, задумчиво глядя на своего товарища, потом широко улыбнулся и сказал:

– Удачи тебе.

Ажжио ждал, когда наступит время смены патрулей, и нервно подёргивал нижней парой рук. Хотя протоплан и был надёжно сокрыт в нише, образованной в обрыве водой, доаминец всё же нервничал. Если его заметят, прощай горы, прощай свобода и здравствуй каторга.

Хронометр на браслете пикнул. Ажжио включил ночные фильтры и стал высматривать патруль. Прошло довольно много времени, но никто не появился. Неужели он их пропустил? Ах, вот слева показались сигнальные огни патрульного протоплана. За ним тянулся пузатый шлейф светящейся голубыми силовыми нитями сетки, в которой жалобно горели зрачки огней летающей машины такого же рискового смельчака, как Ажжио. «Не повезло бедняге», – подумал он и приготовился стартовать.

Протоплан мягко выскользнул из ниши и крадучись понёсся в направлении гор. Только когда аэрометр показал более трёх тысяч единиц расстояния, Ажжио позволил себе расслабиться. Свобода! Он свободен! Он скоро увидит хрустальные горы! Сердце трепетно забилось, и Ажжио ощутил ободряющее тепло на груди с правой стороны. Он дотронулся до хрустального осколка и счастливо рассмеялся.

Доверив управление автопилоту, Ажжио открыл баночку тоника и не спеша потягивал напиток хоботком, любуясь окрестностями. До хрустальных гор оставалось около часа полёта. Он хотел немного вздремнуть, но возбуждение от предвкушения предстоящей встречи с гордостью и страхом Доамина не давало ему заснуть. Тогда Ажжио включил приёмник, но вместо ожидаемой музыки услышал оглушительный треск помех. Поспешив убавить звук, Ажжио покрутил ручку настройки, но на всех частотах было одно и то же. Что-то создавало непроходимый экран для радиоволн, и это что-то было очень большое. «Неужели это горы?» – подумал Ажжио.

Впереди показалась маленькая точка, светящаяся мягким голубовато-фиолетовым светом. Происхождение этого свечения стало ясным через несколько минут, когда горизонт опустился вниз, обнажив долину, в которой расположились хрустальные горы. Свет исходил от самих гор; он шёл из самой их сердцевины, подсвечивая верхние слои, и рассеивал вокруг них бархатный ореол колючих искр. При виде этого у Ажжио захватило дух. Когда он был здесь в прошлый раз, горы уже не светились. Вероятно, к утру они исчерпали всю энергию, саккумулированную днём.

Ажжио решил полетать над горами и полюбоваться этой красотой сверху. Пролетая над светящимися вершинами, он с восхищением жадно всматривался в сверкающие пики и старался не пропустить ни малейшей детали. Неожиданно его взору открылась ровная площадка. На ней свободно могли бы разместиться десять протопланов. Ажжио сделал вираж и опустил машину прямо в её центре. Покинув кабину, он вздохнул полной грудью и закричал:

– Здравствуйте, горы!

И горы ответили ему звонкими переливами эха.

Ажжио рассмеялся. Смех его поднялся вверх и разлетелся по горам, отражённый от хрустальных вершин.

Краем глаза слева Ажжио уловил пятно света. Повернув голову, он посмотрел в ту сторону. Странно, что не заметил его раньше, ведь пятно было очень ярким. Немного поразмыслив, Ажжио пошёл на свет. Подойдя к нему вплотную, он остановился. Хотя свечение было мягким и не слепило глаза, было невозможно увидеть, что находится за ним. Как и любой доаминец, Ажжио испытывал страх перед неизвестностью, но любопытство оказалось сильней, и он шагнул вперёд. За ореолом рассеянного света оказался вход в арку. Высокие своды поднимались над головой сверкающими палитрами и отражали свет, идущий из сердцевины гор, выбрасывая его наружу. При взгляде на стены, складывалось впечатление, что здесь приложил руку разум, ибо природа, какие бы сюрпризы она ни любила преподносить, не смогла бы сотворить такое совершенство.