Вы не авторизовались

Непростой выбор бесплатное чтение

Ангелина Ширяева
Непростой выбор

Пролог

Кромешная тьма прерывается яркими кратковременными вспышками и снова заполняет пространство. Воздух тяжелый, он давит на грудь своей широкой стопой. Продолжать дышать, несмотря на сдавившее горло. Продолжать верить в то, что скоро в груди разольется чистейший воздух, в котором слышно падение звезд. Туман в голове не хочет растаять, он окутывает сознание, держа его в запертой комнате, где можно ладонью коснуться боли и отчаяния. Сердце замедляет ход и словно вовсе желает прервать дорогу. Удар, снова удар, мелкими шажками оно неуверенно продолжает путь, медленно, обдуманно, словно боится оступиться. Стены в тёмной комнате, где страх почти задушил надежду в светлую действительность, постепенно сужаются, вытесняя все чувства и сумбур в остатках сознания. Дышать становится всё труднее. Несмотря на отсутствие контуров жуткой комнаты, есть ощущение, что она сузилась до размеров грецкого ореха. Протягиваю лёгкую, почти невесомую руку, не видя её перед собой в чернилах пространства. Она провалилась во что-то тёплое, воздушное. Мыслей нет, страх покидает сознание. Пытаюсь поднять ногу и не ощущаю её, она словно соткана из тончайшей паутины, направляюсь в тёплую, воздушную стену. Она манит своим уютом, притягивает, словно, обещая вечный покой. Не чувствуя тела, передвигаюсь в мыслях, вливаясь в ощущение воздушности. Не знаю для чего это, не знаю, что там меня ждёт, просто двигаюсь, чтобы не остаться в маленькой чёрной комнате, с размером в грецкий орех, наполненной страхом и отчаянием.

Впереди, словно в густом молочном тумане появляется огонёк. Он дрожит, словно вот-вот потухнет, продолжаю движение, не касаясь поверхностей, не чувствуя тела и пространства. Он стал гореть ярче, призывая не останавливаться, но не прекращая дрожать, намекая на то, что скоро совсем исчезнет и снова наступит кромешная удушающая тьма. От огонька не много света, но он даёт надежду. На что? Не знаю. Просто не так страшно, он успокаивает, не позволяя утонуть в море печали. Огонёк совсем близко, он обретает контур. Очертание его напоминает что-то до боли знакомое, но в сознании пустота. Я остаюсь рядом, завороженно глядя на него. Он говорит со мной бесшумно, не представляясь и не прекращая дрожать. Я не слышу слов, не понимаю его, все сливается в один сплошной звук. Силюсь разобрать хоть что-то в его непрерывном бормотании. Закрываю глаза. Снова кромешная тьма. Но мне не страшно, я разбираю отдельные слова. Огонёк просит идти, двигаться куда-то. Он не говорит куда, он просто просит.

Снова открываю глаза, исчезли звуки, тот самый спасительный свет, дающий надежду, всё исчезло. Паники нет, нет страха и боли. Больше нет ничего. Я не хочу уходить, боюсь никогда не увидеть тот самый огонёк, что наполнил меня светом и оставил уголёк надежды. Я остаюсь здесь, я обязательно его дождусь.

Глава I. Знакомство с Морем

— Знаешь, я всегда была очень правильной, с детства поиграв, складывала игрушки на свои места, не разбрасывая по полу. В школе училась хорошо, учителя не уставали хвалить меня, ездила по городским олимпиадам, занималась баскетболом и выигрывала в соревнованиях. Хотя в детстве у меня не было недостатка в друзьях, став старше, я осознала, что не каждого можно назвать другом. И настоящих друзей можно было пересчитать по пальцам одной руки. После этого осознания моими лучшими друзьями стали книги, их я прочла несчетное количество. С мальчиками отношения не заводила, они мне были совсем не интересны в подростковом возрасте. Позже, когда поступила в университет, я встретила свою первую любовь, он был моим однокурсником, очень популярным на нашем потоке, играл на гитаре на всех мероприятиях, занимался профессионально футболом. Отношения наши длились несколько лет, я готова была ради него на всё. Если бы нужно было ради него умереть, я бы умерла, не раздумывая. — я задумчиво, бесцельно водила по запотевшему боковому стеклу машины указательным пальцем. — Это было настоящее чувство, и по закону жанра, моя первая любовь меня чуть было морально не убила. Отношения были сложные, болезненные, встречались долго, впрочем, как и расставались, тоже болезненно и долго. Я думала, что не переживу разрыва, несмотря на то, что была его инициатором. — перестав водить по стеклу пальцем, только сейчас заметила, что вывела на стекле имя своей первой любви. — Но я не умерла, вопреки всем моим ожиданиям. Я научилась дышать без него. Думать, радоваться, мечтать. Я училась всему заново. Преодолевала сложности шаг за шагом, не замечая, как в кровь разодрала голые ступни, не привыкшие к ходьбе в одиночку. Я долго не могла научиться не думать о нём. — палец на стекле выводил уже другое имя. — И знаешь, если бы не один человек, я бы, наверное, потеряла веру в лучшее, в чистый воздух, в детский смех, в запах дождя на пыльном асфальте. Он спас меня от депрессии, вырвал из омута страданий и разочарованности. И я благодарна ему была за это. Я окунулась в новую любовь с головой, стараясь забыть о прошлом. Ты, наверное, думаешь, что я эгоистично поступила, забывшись в другом человеке, растворяя в новых отношениях боль и разочарование прошлого?

— Ты поступила так, как велело тебе сердце. Кто знает, быть может, не столько он тебя спас, сколько ты его? — любимый коснулся моей холодной ладони, обжигая кожу прикосновением. Я посмотрела на его большую ладонь, на фоне которой моя казалась такой детской.

— Не знаю. Я всегда стремилась поступать правильно, боялась причинять близким людям боль, хоть и неосознанно делала это. Это невероятно, но ты — мой единственный безумный поступок за всю мою жизнь.

— Безумный поступок? — он засмеялся, заставляя сердце бежать быстрее.

— Принципы, от них не убежать. У одних есть принципиальные позиции в жизни, другие не привыкли копаться в себе и живут хаотично, не задумываясь. У меня до встречи с тобой были принципы, от которых я и не думала отступать, только вот все изменилось, когда я обрела своё Море. — я плотнее закуталась в куртку.

— Ты замёрзла, мышка? — он включил печку в машине, притянул меня к себе. Я сидела, не шелохнувшись в его объятиях, зажмурив глаза, вдыхая аромат его одеколона, смешанный с запахом его тела, и боялась открыть глаза. Меня сковал страх, что всё, что сейчас есть вокруг меня исчезнет. Этот страх не покидал меня никогда, когда я была с ним.

— Нет ничего приятнее дышать тобой. — я не открывала глаз.

— Нет ничего приятнее касаться твоих волос. — вторил он мне — Чувствовать тепло твоего тела и стук сердца, мышка. Но ты не договорила, я тебя перебил. — он чуть отстранился, и на мгновение на душе стало пусто.

— Да что, собственно, рассказать ещё, Море, я была счастлива совсем недолго. Он был моей тихой гаванью, моим островом в море страхов, разочарований и боли. С ним я чувствовала себя так уютно и спокойно… Спокойствие — вот, что его рознило с моей первой любовью. Я упивалась его спокойствием, оно меня исцелило от ран, что нанес Ураган. Я снова стала мечтать, чувствовать. Это так важно человеку, научиться снова дышать, убрав колено разочарований с груди. Но потом пришло насыщение спокойствием, я как, усталый обезвоженный путник, укрывшись в тени редкого дерева, напившись вдоволь ключевой воды, обрела силы идти дальше по своему пути. Жестоко звучит?

— Нисколько. — ответил он.

— Я не жалею ни о чем. — продолжила я после небольшой паузы. — Знаешь, это ведь дорогого стоит! Я не жалею о том, что было, что ушло. Что тогда забылась в объятиях другого. Теперь я могу с уверенностью сказать, что я исцелилась, благодаря ему тогда. Исцелилась от болезненных первых отношений. И я благодарна тому, что у меня теперь есть.

— Ты говоришь так, словно сама себя успокаиваешь. Ты счастлива с ним? — было видно, что ему тяжело дался этот вопрос. Он никогда не спрашивал меня об этом, но сегодня решился, видно, от того что наш вечер наполнен откровениями.

— Я счастлива с тобой. С ним — я просто есть. Просто живу, дышу, хожу на работу, ращу нашего сына, на выходные езжу с ним к моим родителям, делаю в доме ремонт и вечерами засыпаю в постели. С ним настоящее, каким бы хорошим или плохим оно не было.

— Ты первую любовь забыла с мужем, мужа пытаешься заменить мной? — в его голосе прозвучали ревнивые нотки, чего не было никогда. Многого не было никогда, до сегодняшнего вечера.

— С тобой я чувствую сердцем, я вижу мир настолько ярким, что хочется обнять его и крикнуть унылым прохожим, как я люблю тебя!

— Мышка, то, что чувствуем мы друг к другу не имеет счастливого конца. Ты же понимаешь? — в его голосе я услышала надежду, страх, отчаяние и что-то ещё неуловимое. — Мы с тобой встретились тогда, когда уже сложно что-либо изменить.

— Я понимаю, что не хочу, чтобы заканчивался этот вечер. В этот вечер я счастлива. — ушла я от ответа. Мне больно думать, что мы не сможем быть вместе.

С моих уст сами собой слетели слова любви. Но любовь слишком пошлое и банальное слово для наших с Морем чувств. То, что я испытываю к нему я не смогу описать одним словом "любовь". Я боюсь проснуться однажды утром и осознать, что всё закончилось. Закончились наши редкие встречи, которые мы пытаемся улучить и провести вместе. Закончились ещё более редкие совместные поездки, где мы безумно счастливые бегали по набережной босиком, где с разбега неслись в водную гладь, и вода принимала меня и моего любимого, вбирая нас в себя, и унося в другую реальность, где были только мы вдвоём. Я боюсь, что вечерами, когда муж на работе, я не смогу позвонить моему Морю и сказать, как мне тяжело без его прикосновений и как хочу я стать ветром, касаться его лица, целуя ресницы, забираться к нему под куртку и греться у горячего тела. Я боюсь, что не смогу редкие выходные провести с ним валяясь в постели, читая Асадова и Бродского и жуя мандарины, вытирая кисло-сладкий сок с подбородка. Боюсь, что мы с ним больше не выйдем на балкон, любоваться звёздами и придумывать им имена. У нас есть «наша» звезда. Даже, когда Море не со мной, я ищу на небе эту звезду, мы назвали ее «sevgi», что по-турецки означает любовь. Выходит, что мои чувства к Морю идут рука об руку со страхом потерять всё то немногое, что я с ним приобрела. Ведь я так долго жила, не ощущая полноту жизни, что сейчас, обретя это, я до дрожи страшусь всё это утратить.

Я боюсь, что однажды у меня всё это исчезнет и не останется ничего кроме воспоминаний. Но я не буду говорить ему об этом. Он чувствует колебания моего настроения и без моих слов понимает, что со мной происходит. Он знает, что мы оба жаждем быть вместе, и жалеем только об одном-что встретились так поздно. Кто-то может скажет, что не бывает поздно? Если люди любят друг друга, то им всё ни по чем? Любая преграда-не преграда? Это юношеский максимализм, не более того. У обоих за плечами семья. И мы оба не покинем то, что так тщательно строили. Так случилось, что наши пути пересеклись только теперь. И нам суждено быть лишь узниками в собственных судьбах.

Мой телефон неожиданно зазвонил в кармане куртки, возвращая нас в реальность. На дисплее высветился номер мужа. Скорчив недовольную гримасу, я ответила на звонок.

Море касался моей руки своей тёплой ладонью, придавая мне сил. Я благодарно посмотрела ему в глаза. Всегда завидовала тем, кто мог лгать, не краснея и не чувствуя угрызений совести. Для меня всегда это было проблемой. Ирония судьбы, я патологически не переношу вранья, но живу в омуте лжи каждый день, она меня засасывает и, кажется, скоро накроет с головой. Я всегда презирала изменщиков, но теперь сама превратилась в одну из них. Пообщавшись с мужем и нажав на кнопку «отбой», удрученно покачала головой.

— Пора? — его голос был таким родным и словно обволакивал меня.

— Да.

Море обнял меня крепко, и в этом объятии угадывалась вся боль и тяжесть нашего положения.

— Наша история — как сюжет для дешёвого сериала. Они любят друг друга, но не могут быть вместе, потому что у каждого есть семья и дети. — я злилась от того, что нам предстояло сейчас вновь разлучиться. В горле стоял ком, от невыплаканных слез. Было одновременно так хорошо рядом с моим человеком, но так печально от того, что по факту он никогда не был и не будет «моим человеком».

— Мышка, я не хочу, чтобы однажды это закончилось. Но наступит день, и ты уйдёшь навсегда, хлопнешь дверцей машины, поцеловав на прощание, и больше не появишься в моей жизни. Ты стала моей зависимостью. Я просыпаюсь, думая о тебе, день проходит в делах и заботах, но я вспоминаю, как накануне ты обнимала меня, как шептала нежные слова на ухо. Вспоминаю твой звонкий смех, с которого всё началось, и сердце сжимается от боли.

Море вернул меня этой фразой мысленно назад в прошлое, где шумел прибой, зазывая в свои объятия, где звезды сверкали так ярко, где не давили на нас обязательства перед семьей.

«Мандарины всем навевают запах Нового года… — бархатистым голосом проговорил мужчина и присел рядом со мной на скамью. Я удивлённо посмотрела на него, ожидая продолжения, но вместо этого он протянул мне мандарин цвета солнца, даже не взглянув в мою сторону. Я приняла его из рук, едва коснувшись кончиками пальцев его горячей сухой ладони. В бульварных романах, когда встречается такой момент, описывают искру, которая пробежала по телу героев, я не знаю, что там чувствуют в воображении авторов герои, но у меня словно сердце замерло на пару мгновений, и испуганно встрепенувшись, помчалось галопом в груди. Часто задышав, я взглянула на него, силясь увидеть те же эмоции, которые испытала я секунды назад, но его лицо было непроницаемым. Он сосредоточил внимание на цитрусе, с которого счищал кожуру. Разочарование, оно настигло меня внезапно, как ведро воды, что ленивая хозяйка вылила с крыльца. Уже отводя от него взгляд, заметила, как дрогнула его ладонь, к которой я недавно прикоснулась. Мы сидели молча, как два старых друга, которым не обязательно озвучивать мысли, чтобы понять их ход. Проплывали мимо облака в форме корабельных парусов, проезжали редкие велосипедисты, шагали бодро, не замечая нас отдыхающие в купальниках, пробегали псы, в глазах которых читалась тоска. Никто из нас не смотрел на часы, не отмерял ход времени, не заговаривал первым. Мы наслаждались вместе тёплым ветром, который заигрывал с подолом моего цветастого платья. Любовались морем, волны которого ласкали песчаный пляж.

Он заговорил только когда солнце опустилось над морем так низко, что, закрыв глаза, можно было услышать, как оно шипит, касаясь кромки воды на горизонте. Его бархатный голос почудился родным, он вывел меня из сладкого состояния задумчивости.

— За что ты любишь лето? — Не было между нами наигранной вежливости, мы перешли сразу на «ты». Вопрос показался вполне невинным. Мне не над чем было размышлять, ответ был ожидаемым:

— За море.

— Тогда для тебя я буду Морем. — Это показалось таким логичным. Нет имен, нет прошлого, нет будущего, только то немногое, что у нас есть, наше настоящее.

Я тогда прилетела на курорт без мужа и сына, они уехали в отпуск к бабушке, пожелав проводить дни на речке, любуясь как туман оседает на высоком камыше, внимая песням раннего соловья и погружаясь в загородную жизнь с головой. Я же мечтала отдохнуть на море, один вид которого вселял в меня чувство приближающихся перемен, непременно к лучшему. На семейном совете решили, что нам не повредит отдохнуть с мужем врозь. К тому моменту в жизни нашей ячейки общества наступил небольшой кризис и предполагалось, что разлука расставит всё по местам. Она и расставила, когда на моей скамье оказался он…, мужчина, перевернувший мой внутренний мир, и подаривший надежду, не меньше моря…

Воспоминания одно за другим мелькали в моей памяти, возвращая моё сознание туда, с чего всё начиналось.

Набережная открывала бесчисленным отдыхающим прекрасный вид, заглушая морской прибой льющейся из динамиков музыкой. Повсюду стояли аттракционы, катающие за символическую плату визжащий народ. Мы шли рука об руку по цветной плитке, обсуждали открывающиеся виды и места, где бы мы хотели побывать.

— Мечта моего детства так и не осуществилась до сих пор, хотел уехать в Индию, в седьмом классе на этой волне стал изучать индуизм, углубился в брахманизм, религию, которая была предшественницей и главным идейным истоком индуизма, всерьёз решив принять его как религию. Бабушка отговаривала меня как могла, потом, очевидно, осознав, что я перерасту это — оставила попытки что-то доказать глупому маленькому мальчику, хмурившему лоб над толстыми книгами, повествующими о религии, климате и населении Индии. Через пару лет мой запал прошёл, и я стал увлекаться историей Китая. Хотя в Китае я умудрился даже пожить немного, когда работал на одну фирму, пару лет назад. А вот Индия так и осталась для меня несбывшейся мечтой.

— Ты обязательно там побываешь, ведь тот, кто всем сердцем мечтает, обязательно достигнет своей вершины. Мы проводим свою жизнь в мечтах. В детстве всё достаточно невинно, велосипед, новые ролики, поездка к морю, тамагочи — предел, за который фантазия не заходит. Вырастая, меняются желания, потребности возрастают и мутируют вместе с мечтами. Нам уже не интересны те самые ролики, колёса которых стёрлись от асфальта. Нас не привлекает велосипед, раму которого мы погнули, когда пытались катать полную девочку из соседнего подъезда.

И только море… — оно в наших мечтах неизменно. И даже тот, кто сетует на него, говоря, что оно недостаточно чистое, недостаточно тёплое — лукавит. Мы рады морю не столько от того что оно нам даёт физическую удовлетворённость. Сколько от того, что дарит нам внутреннюю гармонию. Мы мечтаем каждый год поехать туда, где плещется прибой. Закрывая глаза, сидим на берегу, пытаясь вобрать его в себя, впитать, как губка и увезти с собой его запах. Мы готовы часами гулять у его кромки, касаясь голыми ступнями тёплой воды, ласкающей нас, игриво стремящейся намочить выше того, где мы позволяем. Море дарит каждому своё. Я мечтаю о море, живя в городе Непогод целый год. Ведь только возле него я могу верить, что все трудности, происходящие именно сейчас пройдут, их смоет волной времени и унесёт в океан памяти. Вдыхая его аромат, осознаешь, что всё, что вокруг тебя так мелко, да собственно, как и ты. Оно пережило много людей, видело много человеческих драм, поглотило несчетное количество монеток тех фантазёров, что мечтали к нему вернуться снова. Ты всего лишь один из великого множества душ, кто пытался найти в море гармонию и обрести душевные силы.»

Воспоминания о тех далёких днях не покидают меня, они словно кадры кинофильма, всполохами возникают на просторах сознания.

«— Боюсь проснуться. Боюсь, что всё это исчезнет, стоит мне открыть глаза. Это лето, наше море, ты…, всё не навсегда, всё временно. — я лежала на его плече, рассыпав ярко-рыжие волосы повсюду. Он перебирал прядь за прядью, накручивая их задумчиво на палец.

— Ты же знаешь, что наступит день нашего расставания. — с болью в голосе проговорил Море. — Как бы прекрасно нам не было друг с другом — всё закончится.

— Это не простой курортный роман, я не хочу ставить на наших отношениях этот банальный пошлый ярлык.

— Ярлыки — удел максималистов. Всё многогранно, нельзя приписывать всем то, что происходит каждый раз иначе. Мы с тобой переживаем сейчас прекрасное время, но оно непременно кончится. Ведь за пределами этой чудесной страны нас ждут те, кто зависит от нас, кто нас ждет.

— Неужели ты так просто сможешь всё забыть и жить дальше? Той жизнью, которой жил до меня? — я села, чтобы лучше видеть выражение его лица.

— Ты же знаешь, что для меня всё так же непросто, как и для тебя. Но мы не должны обманываться и ожидать того, чего никогда не случится.»

Я вспоминаю, как мы гуляли по городу. Море чистил яблоки, отправляя кожуру в рот, делил его на дольки и по одной скармливал мне. Я смеялась, чувствуя себя счастливой, не помня, когда ещё испытывала подобные эмоции. Мы обсуждали вкусы и предпочтения, делились фантазиями и рассуждали о вечной жизни так, словно бывали по ту сторону. Затем забредали на рынок Махмутлара и, гуляя вдоль бесконечных рядов, набирали столько фруктов, сколько могли унести с собой. Мы весь месяц, проведённый в Турции питались исключительно фруктами и кофе. А ещё очень много курили. В квартире, которую я арендовала, всегда стоял запах сигарет и кофе.

Вспоминаю, как он поделился со мной своей фантазией, которая тронула моё сердце:

— Однажды мы встретимся «там» и уже не расстанемся. Уверен, что ты будешь так же потрясающе хороша, на тебе будет белоснежное платье, и оливковый зонт, «там» обязательно будет идти в этот момент грибной дождь и ты будешь выставлять ладонь из-под него, ловя капли.

— А ты улыбнешься мне при встрече, и я обязательно тебя узнаю по этой улыбке, ни на кого не похожей, улыбке чеширского кота.

— Мы станем гулять под пышными шапками деревьев, с которых будут сыпать крупные капли, они с грохотом будут разбиваться о наш зонт, и оттого будет весело у нас на душе. Я буду читать тебе стихи, цитируя моё любимое:

Лёгкой поступью ступая,

Ты приблизишься ко мне

Взглядом чёрных глаз сверкая,

Отдаваясь тишине

Ты теперь совсем другая,

Но надеюсь в глубине

Всё такая же родная

Близкая моей душе

Я страдал тебя теряя

Видел образ твой везде

Но потом всё понимая

Покорился злой судьбе

Сквозь года пройдя не зная

Где ты ходишь по земле

Миг прощанья проклиная

Потерял тебя во мгле

Теперь гляжу в глаза твои дотла сгорая

А ты напротив и во всей красе

Ты вроде та же, но совсем другая

Стоишь красивая в белой фате

Сегодня ты невеста, но чужая

Переплетенье лент в твоей косе

Я обниму тебя, за всё прощая

И отпуская с миром насовсем…

— Ты обязательно, подняв на меня свои прекрасные зелёные глаза, грустно скажешь о том, какое печальное стихотворение. А я поцелую краешек твоего носа, ответив, что наша история будет обязательно доброй. Там будет шуметь прибой, и пенная шапка будет разбиваться о берег, крики чаек будут не столь печальны как в жизни, и наши дети будут бегать вокруг нас, весело смеясь… И «там» мы никогда не расстанемся.

— Чудесная картина… — я сползла с подоконника, за которым шумела вечерняя жизнь курортного города. С окна открывался прекрасный вид на море, так любимое мной, оно чернело в ночи, волновалось, обещало грозу, но пока небо не соглашалось с шумным морем, оно было чистое, с россыпью бриллиантов на чёрном плаще. На мне были джинсовые короткие шорты и облегающая футболка в тон глаз. Я прошла мимо него на кухню, он лежал на подушках, разбросанных на полу. Мы принципиально не ложились на старенький диван квартиры, которую я сняла на время отпуска. Этот диван хранил слишком много чужих воспоминаний. Когда он первый раз пришёл в мое временное пристанище, окинул взглядом комнату, в которой было минимум мебели, только письменный стол, шкаф, фортепиано с потрескавшейся крышкой и этот продавленный диван. Единственное, что Море сказал тогда:

— Мы не станем спать на нём. В нём много ненужной энергии, много эмоций, что помещали в себя люди, жившие здесь до нас. Он оценил лишь огромное окно на пол стены. Из него открывался великолепный вид, захватывающий и набережную, и площадь внизу, и часть парковой зоны.

Чайник закипел на плите, огласив комнату громким свистом. Двери в комнату, где Море лежал были открыты настежь. Заварив ароматный чай с кусочками фруктов, я вышла к нему в комнату, прислонившись к прохладному дверному косяку.

— Море, всё в наших руках, не обязательно для достижения мечты ждать иной жизни. Мы можем всё устроить здесь. — шла третья неделя нашей сумасшедшей истории любви. Он вошел в мою жизнь так естественно, хоть и внезапно, что у меня было ощущение, словно мы всю жизнь жили в этой старенькой квартире вдвоём, а иной жизни у нас будто и не было.

— Ты права, можем. Но у каждого из нас свой груз ответственности. — он не любил говорить о нашем будущем, зная, что его не будет, а я не навязывала ему этот разговор. Хоть и страстно мечтала провести с этим человеком остаток жизни, несмотря, на то, что мы познакомились пару недель назад.

— Каждый выбирает для себя. — я прошла на кухню, разлила чай по кружкам, села за небольшой круглый столик, и задумчиво взглянула в окно. Там город жил своей вечерней бурной жизнью, где людям не было дела до одинокой девушки, глядящей на них из окна третьего этажа.

Одиночество — вещь непредсказуемая, можно быть в шумной компании, но чувствовать себя безгранично одиноким. Можно иметь семью, но не получать того человеческого тепла, которое растапливает любое одиночество в душе. Я была одним из тех узников одиночества, что имеют семью, друзей, знакомых, но в душе зияет дыра, размером с океан. Да, у меня есть муж, друзья, но никто из них не может дать мне чувства теплоты в душе, полноты чувств. Лишь маленький сынишка дарит моей душе теплые лучи. А в остальном, я, словно, искала что-то и не находила. Люди, находящиеся вокруг меня, не могли мне компенсировать этого. И вот уже будучи прочно замужем и родив малыша, разменяв четвертый десяток лет, я обрела то, что так долго искала, то, ради чего стоило столько ждать. Человека, рядом с которым чувствуешь цельность души, без которого не можешь представить свою жизнь, ради которого готов на все подвиги мира.

Беда в том, что повстречал ты его слишком поздно. Я была готова на рискованный шаг, бросить всё и кинуться в омут любви с головой. Конечно, мне было жаль своего мужа. Я понимала, что у сына не будет перед глазами модели полноценной семьи, но и жить врозь с человеком, которому теперь принадлежало моё сердце, я тоже не могла. Навязывать ему что-то я не хотела, прекрасно понимая, что он непреклонен и не сможет оставить свою семью, даже ради меня. Но и смириться с нашим грядущим расставанием было невероятно сложно.

— Мышка моя, ты расстроилась? — он подошёл ко мне, присел рядом с моим стулом на пол, положив голову на мои колени. Вся нежность, что годами сидела глубоко в недрах души волнами стала подниматься к горлу, образовывая комок. Мои глаза наполнились слезами. Они, слегка замирая на ресницах, непроизвольно стекали по бледным щекам.

— Не плачь, прошу тебя… — Море прижался ко мне ещё сильнее. — Мне больно видеть твои слезы.

— Не плачу. — упрямо проговорила я. Не в силах больше сдерживать эмоции, что годами жили в душе, не находя выхода, я расплакалась, как ребенок. Ощущая собственную беспомощность, безвыходность нашего положения. Как я могла сказать человеку, который был прочно женат, что безумно, до беспамятства в него влюблена? Как сказать ему, что не могу и не хочу представлять жизнь без него? Что хочу чувствовать его рядом, касаться его, слышать его дыхание, смеяться с ним вместе и вместе грустить? Как глупо это, должно быть со стороны, но для меня это была действительность. Я полюбила незнакомца. Как всё это сказать тому, с кем стал близок за последние недели и на кого не имеешь никаких прав? Эти слова застревают в горле и вырываются хрипами вместе с рыданиями. Я с упоением жалела себя, Море гладил меня по спине, крепко обняв. Спустя какое-то время, мы, стараясь не бередить свежих ран, вновь отдались во власть чувств.

— Ты знаешь, я верю в то, что на жизненном пути нам попадаются те, кого можно назвать своей судьбой. — Море задумчиво потягивал виски, глядя как в вечернем небе оставляет белый след самолет. — Встречаются не каждому, не всем. Кому-то посчастливилось найти такого человека, а кто-то проживает жизнь преимущественно не с теми людьми. Мне дважды повезло. Я повстречал двоих людей, кто послан мне судьбой. Я знаю это наверняка. Нет, ты можешь сказать, что это иллюзия, моя особо бурная фантазия посылает мне ложные сигналы? Нет, мышка, я твёрдо знаю, что ты моя судьба. Это очень громкие банальные слова, но суть от того не слишком меняется. Ты послана мне небесами. Было много знаков, пока я осознал это. — самолет растворился в небе, стал расплываться след от него, а Море всё так же задумчиво глядел, подняв голову вверх и чему-то загадочно улыбаясь.

Я молчала, слушая его и не слыша. Это со мной всегда происходило, когда я была рядом с ним. Я старательно внимала каждому его слову, но слышала только биение собственного сердца, чувствовала только лишь, как пульсировала кровь в висках от напряжения, ощущала лишь только тепло от его прикосновений. Я, сама того не заметив, начала жить им. Бороться с этим было бессмысленно. Я всеми силами старалась не думать о нашем скором расставании, не хотела впускать в мой, воспалённый от мыслей о нём мозг, думы об отсутствии совместного будущего. Я, как могла, старалась не углубляться в философию, которую он сейчас мне хочет поведать. Мне хотелось крикнуть ему, что он моя судьба. Что я это поняла при первой встрече, когда достаточно было просто молча сидеть рядом на скамье, и чувствовать его не телом, а душой. Хотелось прокричать о своих чувствах, о переживаниях, разрыдаться снова у него на груди, прижимаясь всё крепче к любимому телу, сквозь слёзы пытаясь передать то отчаяние, что охватывает меня, стоит лишь подумать о нашем будущем. Но я не могла озвучить всё это. Не могла свалить на его плечи эту тяжесть, никому не нужную правду, которая лишь отяготит. Я подсознательно ощущала, что это его отдалит от меня. Я молча слушала Море, периодически, поднося к губам стакан с апельсиновым соком. Боялась взглянуть в полюбившиеся мне глаза небесно-голубого цвета. Стоило ему внимательнее взглянуть на меня, он бы увидел предательскую дрожь рук, уловил бы преданный взгляд.

Я мысленно отчитывала себя, не позволяя своим чувствам приходить с огромными чемоданами в мою душу. Но, потом поняла, что эти чувства уже стоят на перроне моей души, с теми самыми потертыми чемоданами и приветливо мне улыбаются. Да, я знала, о чём он говорил. Прекрасно осознавала, что мы оба повстречали свою судьбу, будучи уже женатыми, только это ложилось тяжким грузом на наши сердца. Не всякая любовь окрыляет, я это поняла наверняка. Чувства, которым не суждено развиваться, приносят лишь тяжесть усталому сердцу. В умных книжках авторы пишут, что нужно получать удовольствие от каждого вдоха, от любого мгновения жизни, только этим мудрым авторам невдомёк, что мгновения эти имеют свойство заканчиваться и тогда наступает полнейшее разочарование…

Ещё одно яркое воспоминание:

— Самую большую боль может доставить только любимый человек, — изрекает Море в один из наших совместных счастливых дней. Мы сидим на полу, оперевшись о старый зелёный диван. Он играет с моими волосами, я пью глясе, заглядывая в такую же зелёную кружку с нарисованными на ней божьими коровками. — Только любимый человек знает тебя, как никто другой, и может причинить боль, точечно нажимая на самые болезненные раны. И только в нём ты так сильно нуждаешься, что стоит ему исчезнуть из твоей жизни, как сердце твоё уже рвется от отчаяния и потери.

«Не пропадай тогда из моей жизни!» — молча кричу я Морю, не глядя в любимые глаза, боясь обнаружить всю глубину своих чувств. Я прекрасно осознаю, что показывать ему свои эмоции глупо. Он не нуждается в этом. У него всё есть. Теперь есть еще и я. Но он даёт понять, что я есть только на время. Наша связь недолговечна, как цветы, срезанные в палисаднике. Она так же красива, с таким же волшебным ароматом, но через время завянет, растворившись в серых буднях. Я боюсь открыто говорить с Морем о любви, о чувствах, что съедают меня изнутри. Мне кажется, если я обнаружу всю глубину своей влюбленности, он отвернется от меня. Я покажусь ему глупым подростком, а не взрослой женщиной, способной контролировать свои чувства. Он либо сочтёт меня незрелой дурочкой, либо отдалится. Ведь от влюблённой женщины много проблем. Почему-то я даже в смелых фантазиях не предполагаю, что, открывшись ему, я встречу ответные заверения в любви.

Мы с ним словно фотография, закованная в рамку. Не можем перешагнуть её, не можем выйти за её пределы. Нас придавило стеклом безнадежности. И вроде стекло прозрачное, лёгкое, сдвинь его- и ты на свободе. Но на деле тебя прижали совсем не лёгкие обстоятельства. Душа рвётся на части. Так много в ней эмоций, что, лишь выпрыгнув из окна небоскрёба и летевши вниз, обдуваемый ледяным ветром, режущим тело, можно объяснить глубину моего отчаяния. Внутри меня горит огонь, я совершенно нестабильна. Мне хочется кричать и плакать оттого, что день нашего с Морем расставания неминуемо близится. Но в то же время я готова обнять весь мир от переполняющей меня любви.

И если внутри я сгораю от буйства эмоций, то на деле мы всего лишь сидим на прохладном полу, и каждый из нас находится в своем мире. Море — в мире, где повсюду растекаются философские рассуждения, он плывет по этой реке на плоту, не опуская в воду даже ладони, боясь углубиться в этот мир и лишь озвучивает свои мысли, пробуя их на вкус. Я — в мире, где цветёт любовь к нему. Где хочется кричать, забравшись на гору, выпуская боль и отчаяние, посещающее меня всё чаще, когда остаются считанные дни до нашего расставания. Я сейчас в мире, где хочется запереться с ним в хижине у озера в глубине леса и жить там, пока в реальности забудут о нас. Мы сейчас бродим в разных мирах, но это не мешает нам касаться друг друга, в комнате, что прятала нас столько дней от действительности, бушующей за её окнами.

Мы заперты в клетке своих сомнений, находимся в плену у своих страхов. Они не дают нам насладиться жизнью, делая нас заложниками и потешаясь над нами. Ведь именно страх порождает сомнения в лучшем исходе. Мы боимся менять жизнь, боимся двигаться навстречу своей мечте. Ведь есть вероятность того, что, дойдя до конца, мы не получим удовлетворения от воплощения мечты. И есть ещё больший страх не достигнуть того, о чём мы так грезим. Как это относится к нам с Морем? Всё очень просто. Мы боимся изменить наши жизни, боимся вернуться в свои родные города и продолжить нашу связь. Ведь «там» есть семьи, дети. Находясь здесь, так легко не думать о том, что придется возвращаться в серую реальность, к нелюбимым, к непониманию с их стороны, возвращаться туда, где не будет нас в полной мере, где будут лишь наши оболочки. Души же будут тянуться сюда, к морю, которое объединило нас раз и навсегда.

Всполохи воспоминаний о нашей первой встрече, о коротком совместном отдыхе, с которого все началось, оставляют меня, когда его машина останавливается у моего дома. Он довез меня до парадной, чего никогда не было прежде. Боясь того, что нас могут обнаружить, я всегда выходила за квартал до дома, но сегодня всё было иначе. Он тоже устал скрываться, наступила обречённость. И мы уже не боялись, что нашу связь обнаружат. Даже, как будто, хотели этого. Все лучше, чем играть в прятки с теми, кто этого не заслужил. Я вернулась из мира воспоминаний нашей первой встречи, забрав оттуда частичку той надежды, что теплилась тогда в моей груди.

— Мышка, можно я попрошу тебя? — Он касался моих пальцев губами, не желая их отпускать. — Никогда не бросай меня. — я думала, мне послышалось это. Море был нежным со мной, очень чувствительным, но он будто боялся показать свою слабость и выдать свои переживания. Глядя в его глаза, я поняла, что совсем пропала. Моя жизнь никогда не будет прежней.

«Как же страшно остаться без него, как дика мысль, что однажды он исчезнет из моей жизни. И это любимое лицо с изученными давным-давно морщинками в уголках глаз и губ, этих ласковых рук с тонкими пальцами пианиста, этих глаз по кошачьи-хитрых, этой улыбки чеширского кота больше не будет рядом со мной… Мы никогда не обсуждали наш возраст, но я думаю, ему около сорока лет. Он был красив в этом возрасте. Некогда смоляные чёрные волосы подёрнулись сединой на висках, но это придало его образу шарм. Двадцать лет назад, я готова была поручиться, он сводил с ума всех женщин контрастом чёрных густых волос и небесно-голубых глаз. Боже, сделай так, чтобы мы всегда были вместе… Я просто не смогу жить без него».

— Я не брошу тебя, Море, ведь я живу тобой. — поцеловав его в щеку, я спешно вышла из машины, никак не ожидав этого разговора. Я не знала, как реагировать на эту неожиданную откровенность. Но всё же я страшилась, что для него всё не так серьезно, как я могу себе надумать, что это какая-то игра. Забежав в парадную, сильнее укуталась в плащ. Осенняя прохлада пробирала до самых костей. Преодолев несколько лестничных пролётов, встала у своей двери в нерешительности. Я не могла больше лгать всем. Мужу, что задержалась на работе и сдавала несуществующий отчёт. Сыну, что мы с его отцом всегда будем вместе. Маме, что скандалы в нашей семье из-за того, что муж не вылезает из командировок, а не из-за того, что больше его не люблю. Устала бороться за свое счастье в одиночку, приходя домой, улыбаться неискренней улыбкой, выходя из дома — прятать слёзы от всего мира. Моя душа стремилась к единственному человеку — моему Морю. Он всё ещё сидел в машине у моей парадной, не желая возвращаться к нелюбимой жене, надеясь, что я снова выйду к нему. Но я не могу. Не сегодня, не теперь…

Я стояла сейчас у входной двери собственной квартиры, не решаясь войти внутрь, где меня ждал муж. Устало прижалась лбом к прохладному железу дверного полотна. Мне нужно было немного времени, чтобы привести свои чувства в порядок, перед встречей с мужем. Быть может, Море сейчас сидит и курит в машине возле моей парадной, тоже не решаясь сразу ехать домой? Я невольно вспомнила время, когда я вернулась в город Непогод из Турции, где встретила самого необыкновенного мужчину в своей жизни. Мужчину, который смог окунуть меня в мир взаимной любви и душевной полноценности. Мужчину, который огласил себя Морем. Я вернулась в родной город с тяжёлым сердцем. Когда мы прощались там, где плещется прибой, то договорились с ним, что оставляем в этой стране всё, что было между нами. Я улетала на один день раньше него. Мы стояли в аэропорту, повсюду стаями проносились люди, обтекая нас, словно река обтекает пороги. Я не отрываясь смотрела в его, ставшие уже такими родными за этот месяц, глаза. Он держал мою ладонь возле сердца и с грустной, прощальной улыбкой смотрел на меня, будто хотел навсегда запечатлеть мой образ в своей памяти. Мы молчали. Слова были нам не нужны. Каждый из нас понимал, что это конец. Когда наши руки разомкнутся, мы исчезнем из жизни друг друга навсегда. Накануне, в той самой квартирке, которая приютила нас на этот месяц, мы договорились, что не станем называть свои имена, не будем озвучивать в какой части нашей Родины каждый из нас живет и куда возвращается. Я была слабее его в этом решении. Мне хотелось обменяться с ним номерами, узнать из какого он города, как зовут человека, который стремительно вошел в моё сердце. Но он был непреклонен. И в итоге я согласилась с тем, что для нашей истории любви — это только на пользу. Забрать это всё домой будет невыносимо тяжело. Там наши семьи, реальность, которая отрезвляет лучше ледяного ушата воды. А оставив здесь всю нашу историю, развеяв её по ветру, мы будто логично всё завершаем и даём нашей истории красиво раствориться, когда её ничего не опошлило и не омрачило. Это была наша персональная красивая сказка. То, что мы обрели за время этого отпуска, мы пронесём через всю оставшуюся жизнь. Прощание было болезненным, но ещё более болезненным было ощущение потери, стоило мне подняться в самолет. Моя душа рвалась из груди, я хотела выбежать из самолета и бежать за моим Морем, как бы далеко он уже ни был от меня. Я не могла усмирить своё кровоточащее сердце, не могла унять ощущение, что я потеряла часть себя.

С таким тяжёлым сердцем я ещё никогда не возвращалась домой. В зале для встречающих меня ждал сын и муж. На душе немного потеплело, когда я увидела своего ребенка, который за этот месяц, казалось, совсем стал взрослым. По приезде домой дни потекли однообразно и уныло. Это был долгий год тишины и апатии. Тёмное время для меня. Я вышла на работу после своего продолжительного отпуска, но и она не принесла мне радости и покоя. Я каждую ночь засыпала в слезах, мысленно желая добрых снов своему Морю, где бы он ни находился.

День сменялся ночью, один сезон другим, я не могла забыть этих небесно-голубых глаз, этой улыбки чеширского кота, ощущения его кожи под своими пальцами. Я изо всех сил пыталась вырвать из своей памяти воспоминания о тех сладостных днях, когда мы были словно другими людьми, когда упивались новыми чувствами и казалось, что только теперь мы живем. Старалась забыть всё словно и не было ничего, да только это было гораздо сложнее, чем мне представлялось при расставании с ним… Чем больше я желала всё забыть, тем сильнее воспоминания окутывали меня. Я жила с этим каждую секунду своей жизни. С мужем отношения совсем разладились, то, что я могла выносить до встречи с Морем, теперь больно отражалось на мне. Его безразличие царапало душу хуже колючей проволоки. Теперь я точно знала, чего была лишена все эти годы в браке с ним. То, что мне дал Море за месяц, мой муж и за сто лет не смог бы восполнить. Я стала отдаляться от него, а он, казалось, даже был этому рад. Если раньше я думала, что не способна на такие эмоции, которые испытала с Морем, и считала, что все живут так, как мы с мужем, то теперь я точно понимала, что теряю, живя под одной крышей с этим человеком.

Год прошёл в полусне, я стала осознавать, что уже ничего не изменить и не вернуть. Я поняла, что мне ничего не остается, как только принять свою потерю. После этого я всё чаще стала включаться в эту жизнь. Как старый телевизор с помехами, то совсем отключалась, то изображение появлялось и порой даже отчетливо и ярко. В основном это были моменты, когда мой ребенок был со мной рядом. Наступило лето, мы с ним стали чаще бывать на улице, проводить время на природе. Прятались от солнца в тени парков. В один из таких дней, гуляя с сыном в сквере, недалеко от дома, я услышала знакомый смех. Сердце моё мгновенно сжалось. Я присела на скамью, почувствовав слабость в ногах, закрыла глаза, убеждая себя, что мне почудился этот до боли знакомых смех. Но вот он снова зазвучал в моей голове. Я тряхнула головой, рыжие пряди волос разметались по плечам. Тишина. Да, мне всё это показалось, я схожу с ума, без сомнений. Но тут я услышала его голос! Оглянувшись на его звук, я увидела Море. И после не могла оторвать глаз, наблюдая, как он дурачится со своими детьми. Мы, по иронии судьбы год назад встретились за тысячи километров от дома, а дома наши оказались в одном городе, даже более того, как позже выяснилось, мы жили всю жизнь в одном районе и никогда не встречали друг друга прежде. Он был с дочерью и сыном, они беззаботно смеялись, по очереди пиная мяч. Голубое поло и белые брюки молодили его. Я неподвижно сидела на скамье, не сводя глаз с Моря и его детей, боясь, что эта картинка мне лишь мерещится. Мой сын катался рядом на качели, и я была рада, что ему я сейчас не была нужна. Я боялась отвести взгляд от мужчины, который для меня, казалось, был навечно потерян. Они так здорово втроём играли, так естественно это выглядело, видно было, что они часто проводят время вместе. Я не могла вспомнить, когда последний раз мой муж так играл с нашим сыном. Сын Моря споткнулся и упал, его отец сразу подсел к нему, что-то ему говоря, успокаивая. Его младшая дочь оглянулась, увидела меня, и какие-то мгновения смотрела мне в глаза. Потом отделилась от их компании, и направилась ко мне. Я с улыбкой заметила, что у неё много его черт, такие же небесно-голубые глаза, те же брови, пухленькие губы, которые в будущем наверняка сведут с ума немало мужчин.

Она забралась на скамью и деловито откинулась на спинку. Я отвела от неё взгляд, продолжив наблюдать как Море отряхивал с шорт сына пыль, мальчик уже успокоился и только изредка всхлипывал. Через пару мгновений дочь Море обратилась ко мне ангельским голосом:

— У меня красивый папа, правда?

— Конечно. — только и ответила я.

— Я тебя знаю. — её голубые глазки заглядывали, казалось, в самую душу.

— Откуда?

— Твои фотографии папа часто смотрит по вечерам. — просто ответила она, сердце моё замерло где-то в горле, я никак не могла его проглотить вместе с комом, что не давал мне дышать.

— Ты, наверное, ошиблась. — постаралась я взять себя в руки.

— Нет. Он рассказывал мне о тебе. — его дочь, была умна не по годам. С его слов я помнила, что ей в прошлом году было пять лет, соответственно, сейчас ей шесть. Но в глазах была не детская мудрость, а в голосе печаль.

— И что он говорил?

— Что ты хорошая и подарила ему счастье. — девочка во все глаза смотрела на меня. — ты красивая и даже добрая. — она не договорила, увидев, что он направляется к нам. Удивление на его лице сменилось счастливой улыбкой. Встретившись тогда в парке, мы не расставались дольше, чем на три дня.

Сейчас уже с улыбкой вспоминаю, как я волновалась перед нашим первым полноценным свиданием, после встречи в сквере. Дрожь волнения прокатывалась по телу, всё валилось тогда из моих рук. Чего боялась, ведь мы месяц прожили в одной квартире, спали в одной постели и разделили однажды чувства. Не знаю…, просто тогда в отпуске всё вышло спонтанно словно мы всю жизнь были знакомы, и не было у нас свиданий, нас объединило море, а сейчас я собиралась на самое настоящее свидание, примеряя то одно платье, то другое и терялась в догадках, будет ли эта встреча оправдана. Но я зря тогда волновалась, он встретил меня у метро, прижал к себе крепко, и я ощутила, что этих месяцев разлуки словно не было. Да, странно всё между нами было с самого начала. Мы встретились так будто всю жизнь были вместе, после этого потеряли друг друга, и вот волей судьбы, вновь обрели. Мы часто после этого гуляли все вместе с детьми. В такие моменты я представляла, что мы одна большая семья, и у нас общие трое детей. Наши дети удивительно быстро сдружились, мой сын был младше его детей, но, похоже от того-то он и вошёл в их маленькие сердца так быстро. Море украдкой целовал мою ладонь, а я во все глаза влюбленно смотрела на него, желая, чтобы этот миг длился вечность. Мы словно ходили по краю пропасти, получая удовольствие от риска быть обнаруженными, ведь нас в любой момент могли увидеть общие знакомые, мой муж, его жена. Да и дети случайно в разговоре дома могли обмолвиться об этих прогулках. Но если сначала и был какой-то страх, то чем больше мы виделись, чем прочнее становилась наша связь, тем больше хотелось, чтобы нас всё же раскрыли.

Я снова обрела себя, тогда, когда уже, казалось, всё было совершенно потеряно. Надолго ли мы снова вместе? Кто знает…

Анализирую свою жизнь, сидя на верхней ступени лестницы возле двери собственной квартиры. Я не хочу заходить внутрь и как могу, оттягиваю этот момент. За этой дверью совсем другая жизнь, тоже моя, но блеклая, будто выцветшая. Муж, как моя личная гавань, ждёт меня «с работы». Сейчас я войду в теплую, уютную квартиру, по которой распространился уже аппетитный аромат грядущего ужина, который он нам приготовил. Я сниму туфли на высоком каблуке с ног, повешу плащ на вешалку, ключи брошу на тумбочку возле телефона. Пройду на кухню, где только и горит свет в квартире. Муж мой будет стоять у плиты, на нём будет повязан фартук, а в руке его будет половник. Сын будет сидеть за столом и цветными карандашами неаккуратно заштриховывать раскраску. У них будет идиллия, которую не захочется нарушать. Я тихонько, чтобы они меня не заметили, пройду в спальню, переоденусь в любимые рваные джинсы и майку цвета спелого апельсина, завяжу длинные волосы в хвост, сяду на кровать и уткнусь лицом в согнутые колени. Так происходит практически каждый вечер, когда муж не в командировке. Меняются лишь раскраски и блюда, что он готовит, а в остальном удивительное завидное однообразие. Я буду сидеть так, уткнувшись в колени, и вспоминать его, моё Море, его теплые сухие ладони, привычную улыбку на лице, его глаза. Буду сидеть так до тех пор, пока не зайдет муж в эту чёрную комнату и не включит свет, разгоняя тьму по углам, не присядет на постель и не обнимет меня за плечи. На какой-то миг мне станет легче. В его объятиях я найду привычный покой. Забудусь на мгновение. Но совсем скоро меня станет терзать совесть, ведь я обманываю собственного супруга. Который, по сути, не виноват в том, что не в состоянии мне дать то, что я так жажду. Всё, что он может, он делает. Работает для нас с сыном, готовит ужины, даёт ощущение семьи. Любая женщина была бы счастлива, находясь в таком положении. Положа руку на сердце, я тоже была довольна своей жизнью, пока не встретила Море. Он за короткое время показал мне, что мир не серый, он наполнен буйством красок. Любовь, затронувшая моё некогда спящее сердце, придала смысл всему моему существованию. Но, возможно, если бы моё сердце было полно любовью до краёв, до встречи с Морем, то тогда, встретившись в чужой стране с ним, я бы просто не заметила его, не припала к нему, как к прохладной воде припадает обезвоженный путник. Но сейчас уже неважно, почему наша связь с Морем стала реальной. Это свершилось. Теперь остаётся разбираться с последствиями. Как бы я не силилась, как бы сейчас не терзала меня совесть, я не смогу выдавить из себя признание в собственной измене. И мы так и останемся сидеть с мужем на холодной постели. Он будет обнимать меня за плечи, а я всё так же буду сидеть, уткнувшись в колени…

Наша жизнь пронизана чередой однообразных событий, пропитана ставшим уже таким знакомым разочарованием. Создавая семью, мы ещё какое-то время боремся за разнообразие будней, разукрашивая их неаккуратно цветными карандашами. Но вскоре быт разбивает все наши стремления и желания, безжалостно и хладнокровно втаптывает спонтанные порывы и велит не выделяться. Все так живут. Нас будто приучают к этой мысли с детства. Семья равно стабильность, колоссальный труд и нечеловеческое терпение. И только в книгах и фильмах семью строят на фундаменте любви, который с годами не рассыпается. А в жизни из любого утюга кричат о том, что любовь живет три года. Что на любви далеко не уедешь. Испокон веков семьи создавали по расчёту. Но не по большой любви. А я, как человек, невольно проживающий по этому сценарию, могу сказать одно: без любви семья пустая, все равно что мёртвая.

Я встала со ступенек, когда услышала, что кто-то спускается с верхнего этажа. Не очень хотелось, чтобы кто-нибудь застал меня одиноко сидящей под собственной дверью. Город, ты безжалостен и скуп. Скуп на эмоции и чувства окружающих. Ведь всем по большому счету наплевать на меня, сидящую на пыльных ступенях в кромешной тьме. Соседи не знают, кто я и чем живу. Прохожие абсолютно безразличны к тем, кто падает средь бела дня на серый асфальт без чувств. Каждый спешит по своим делам. Всем хочется обойти чужое горе стороной, чтобы не замараться. Мы живем в этом мире, не задумываясь, что то, что происходит сейчас с кем-то на улице, может произойти с тобой через мгновение. Мы живем одной минутой, одним днем, радуясь прожитому, а порой и не задумываясь о прожитом дне. Важно научиться делать выводы, научиться быть добросердечнее к окружающим, научиться и научить своих детей эмпатии. В этих мыслях, под звуки шагов, доносящихся с верхнего этажа, я открыла дверь ключом и вошла в квартиру к нелюбимому мужу, утешаясь тем, что сегодняшний день подарил мне встречу с тобой, моё Море.

Глава II. Знакомство с Ветром

Осень принесла с собой проливные дожди. За окном то и дело яркими вспышками озарялся небосвод. Стекла, по которым, как слёзы, стекала ручьями вода, царапали ветви деревьев, просясь в тепло квартир.

— Ветер, я думаю, ты поймешь меня правильно. Но порой меня посещают страшные мысли. Я не могу найти в себе силы жить. Ищу и не нахожу смысл утром открывать глаза. Я продолжаю лежать, притворяясь спящей. Для кого притворяясь? Не знаю, скорее для себя. Или, быть может, для всего мира? Я лежу, ещё окутанная туманной дымкой сна, надеясь, что за меня забудут все. Лежу и стараюсь разобраться в собственных чувствах. Уговариваю себя не думать о плохом, не поддаваться этим негативным мыслям, которые удушают, обвиваясь вокруг тонкой белой шеи змеей отчаяния и страха. Когда понимаю, что мне не удастся так легко себя убедить, что всё не так плохо, отчаянно вздыхаю и поднимаю своё расслабленное тело с постели. Я начинаю заниматься привычными делами. На автомате отвечаю на звонок, разрезающий хрустальную тишину квартиры. Ставлю чайник на плиту, забыв включить конфорку, находясь в паутине своих мыслей, которые гонят меня прочь из этой квартиры, этого города, этой страны, туда, где было хорошо. Невидящим взглядом устремляюсь в окно, за которым сереет утро, и продолжаю искать то, ради чего стоит жить. И, конечно, спустя какое-то время я нахожу это что-то. Я стыдливо вспоминаю, что ответственна в этой жизни за своего сына. Осознаю, что, имея ребенка, очень эгоистично допускать мысль о смерти. Ведь душевное состояние меняется ежесекундно, а жизнь одна. И вот в итоге, найдя то, ради чего стоит продолжить дышать, верить, жить, я снова по крупицам собираю себя. Вдох, ещё один, и я медленно обретаю утраченные душевные силы. Они восстанавливают треснувшую гармонию в душе. Проходит какое-то время, и мне становится страшно от того, в каком состоянии я недавно пребывала. И ведь с каждым хотя бы раз происходило нечто подобное, когда мысли о смерти посещали светлую голову. — я устало потёрла глаза. Это состояние меня посещает периодически, потому я знаю, о чём говорю. После встречи с Морем я осознала, что проживаю не свою жизнь. Глаза открылись на то, что моя прежняя жизнь была лишена любви и радости. И, казалось бы, теперь я должна ликовать. В моей душе пышным цветом расцвела любовь. Но нет, я не ликовала. Напротив, именно теперь у меня периодически случаются приступы, о которых я только что поведала Ветру. Эти приступы возникают оттого, что я не вижу выхода из ситуации, в которую себя вогнала. Я жена, мать, я не могу всё это изменить. Как бы сильно не хотелось мне быть с Морем, я не могу исправить свою жизнь и ждать, что он ради меня сделает тоже самое. Тогда накатывает это мое депрессивное состояние.

— Я понимаю, о чём ты говоришь. Но очень опасно поддаваться на провокации собственного разума. Он подкидывает тебе эти негативные мысли, лишает тебя воли к жизни. Необходимо прикладывать усилия, чтобы игнорировать эти подавляющие мысли. Мы же сами пишем свою судьбу. У кого-то это триллер, у кого-то детектив, а кто-то богат детской сказкой. Но абсолютно каждый из нас выбирает для себя свой сценарий. Я давно уже выбрал свою дорогу в жизни, свою философию, которой до сих пор верен.

— Хорошо бы смочь не допускать эти мысли в голову, но всё не так просто. И ведь я всё время анализирую свою жизнь, разбираюсь, от чего возникают те или иные переживания. Я бесконечно веду работу над собой. И понимаю, что появилось последнее время так много вещей, которых я опасаюсь. Вещей, над которыми я совершенно не властна. Не говоря уже о том, что я сейчас так часто мучаюсь угрызениями совести. Мою душу словно обнажили, и она будто обдувается ветром отчаяния. И этот вечный вопрос: как поступить? Как хочется или как правильно?

— Это сложный вопрос. Если ты поступишь так, как хочется, но это принесет боль другим, то это не выход. Если поступишь так, как правильно, и это принесёт боль тебе, то и это не вариант. — развел руками друг. — А вообще, существует лишь иллюзия важности наших поступков. Нам кажется, что от наших решений меняется всё, что слишком много от нас зависит. Но это не так. Есть высшая материя, существует что-то, что ведет нас по вечной дороге. Мы совершаем поступки, которые должны совершить. Всё заранее спланировано и записано до нас. А мы выполняем лишь роль. — Ветер вытянул длинные ноги, диван обречённо скрипнул под ним. Я наблюдала за бокалом красного вина в его ладони. Оно облизало прозрачные стенки, но не пролилось на белое покрывало, вопреки моим ожиданиям. Однажды далёкой морозной зимой я назвала его впервые Ветром. На удивлённый взгляд единственного друга ответила смехом и простым объяснением: «Ты как Ветер. Тебя не удержать, не обнять. Ты просачиваешься сквозь ладони. Ты появляешься и можешь закружить всё вокруг тогда, когда того захочешь. Тебя не приручить…Ты ветер, такой же безумно бушующий, и в то же время ты можешь быть ласковым, но никогда прирученным. Ты играешь по своим правилам, и никто не может тебя заставить играть по их нотам. Когда пытаешься тебя остановить, задержать, ты бушуешь…Ты мой ветер, дерзкий, своевольный, вечно свободный…». Он поднялся с дивана, под жалобные скрипы старых пружин, одним глотком осушил бокал вина. Сегодня пятница, и у нас традиционный вечер с бутылкой красного полусладкого, после которого мы всегда пьем турецкий кофе. Я сидела у круглого обеденного стола, допивая уже второй бокал. Ветер мягкой поступью прошёл к плите, разлил свежесваренный, ещё дымящийся кофе по кофейным чашкам. Молча достал из моей холодильной камеры мороженное, ложкой зачерпнул немного и добавил в ароматную жидкость. Мою чашку пододвинул ко мне поближе, сел напротив меня, задумчиво взглянул в глаза и задал вопрос, который, похоже, давно его беспокоил:

— Ты счастлива? — его глаза, казалось, заглядывали в самую душу. Я не сразу нашлась с ответом. Я уставилась невидящим взглядом в чашку с ароматным кофе, сделала несколько глотков, не замечая, что оно обожгло губы и горло. Была ли я счастлива сейчас? И что можно назвать счастьем? Ведь это достаточно сложный вопрос. И для каждого счастье исключительно своё. Нет меры, по которой можно определить степень счастья. То, что для одного является вершиной бытия, для другого — обыденность. Я покопалась в закоулках замутнённого алкоголем сознания, пытаясь отыскать ответ на этот вопрос. И не найдя его, меня постигло разочарование.

— Я не знаю…, возможно…

— Нет, лучик, человек, ощущающий себя счастливым, точно может сказать об этом. Значит, ты не счастлива. — подвёл он итог. — Ты не думала, что сама можешь изменить свою жизнь. Не сиди на месте, сокрушаясь о несбывшихся мечтах и планах, не стой истуканом перед тысячью дверей! Они все подвластны тебе. — наши беседы практически всегда имели философский характер. Каждую пятницу мы сидели в моей гостиной и обсуждали то, что произошло за неделю. Часто затрагивали политические темы, религиозные и неизменно в самых тяжёлых вопросах сходились в одном едином мнении. Не обходилось и без споров, но нам хватало благоразумия быстро остывать и не доводить до конфликта. — Сколько знаю тебя, ты словно лучик света, но в последнее время я тебя не узнаю. Что с тобой творится? — Я посмотрела на Ветра, на его нахмуренные густые чёрные брови. Похоже, он беспокоится не на шутку за меня. Это видно по лицу, слышно в голосе. Но что я могу ответить ему? Как рассказать своему другу, который обо мне хорошего мнения, что его мнение обо мне ошибочное? Что я не та, за кого себя выдаю? Я не порядочная жена, я обычная изменщица. Хоть я знаю своего друга достаточно долго, чтобы быть в курсе всех его дел, всех девушек, с которыми он когда-либо встречался, всех планов на жизнь, радостей и разочарований. Пусть знаю его ровно столько, что мы, не стесняясь, ходили друг перед другом в пижамах, не боясь быть непонятыми. Как бы долго я его не знала, как бы хорошо мы не дружили, я пока не могла найти в себе мужество признаться ему в своих грехах.

Ветер уже больше пяти лет живет на одной лестничной клетке со мной. Я часто слышу, как он играет на гитаре и что-то напевает. Тогда я перехожу со своего балкона на его. Захожу в комнату, где он поет и ничуть не удивляется моему приходу. Мы сдружились очень крепко с ним. И я настолько привыкла, что у меня есть друг, с которым я могу обсудить всё, что угодно, что не могу уже представить свою жизнь без него. Муж не был против нашей дружбы, отчего-то не принимая Ветра всерьез. Да и я не рассматривала его как мужчину. Он просто был рядом.

В одну из таких бессонных ночей, сын оповещал всех вокруг, что он снова не спит, пронзительным плачем. Я, исхудавшая, с темными кругами под глазами, с безжизненным потухшим взором укачивала ребенка. Слёзы усталости, зависая на ресницах на мгновение, срывались вниз по щекам. Уговоры, песни, ходьба с малышом на руках не могли его плачь унять. Я присела на пол, крепко держа сына на руках, целовала его лобик, давясь слезами. Вдруг услышала, сначала тихо, так тихо, что уже было подумала, что мне показалось. Затем всё отчетливее до нас доносились звуки гитары за стеной. Сквозь крик сына я услышала песню. Человек, поющий за стенкой, пел всё громче и громче. Слов я не могла разобрать, только голос, и мне казалось, что песня, которую пел сосед, была грустной. Заслушавшись этой музыкой, я не сразу заметила, что сын затих на руках и внимательно прислушивается к голосу, к песне. Мы просидели с ним на полу, пока звучала одна, затем другая композиция. Сын уже крепко спал, когда закончилась последняя песня. А я всё сидела на полу, держа на руках своего новорождённого сына, и не могла поверить в это чудо. Всё повторилось и на следующую ночь. Сын уснул лишь после того, как услышал пение за стеной и звуки гитары. Так продолжалось каждую ночь. И вскоре мой ребёнок стал засыпать под первые аккорды гитары. Однажды соседа не было дома, и нас с сыном снова встретила бессонная ночь. Не помогал магнитофон с песнями известных групп, не помогало ничего. Я всю ночь думала о соседе за стеной. Что с ним, почему его нет сегодня и как же плохо без него. На следующий день я случайно столкнулась с ним в лифте.

Мы часто гуляли с ним вместе, выручали друг друга из разных ситуаций. Он сидел с моим сыном, когда мне нужно было отлучиться из дома. Ребенок с детства в нём души не чаял. Я же помогала Ветру, отвечала на звонки, отшивая особо назойливых его девушек, представляясь его женой. Мы готовили по очереди, забирали почту друг друга и просто жили одной семьёй. Могли часами обсуждать разнообразные темы, вступать друг с другом в спор, слегка повышая голос, и просто сидеть молча, думая каждый о своём. Нам было комфортно вместе, спокойно и гармонично. Мы оба ценили такую дружбу, и никто из нас не переступал черту, разграничивающую дружбу от чего-то большего.

Ветер всё ещё ожидал ответа на свои вопросы. Он испытующе смотрел на меня. А я не знала, что ему сказать. Ну что тут ответить на его вопрос всё ли у меня в порядке и что со мной творится. Это долгий и очень неприятный для меня разговор. Возможно, если бы я с ним поделилась своей постыдной тайной, мне бы стало легче. Но на это нужно решиться. Я пока не готова это сделать. Но и молчать в ответ на его вопросы я тоже не могу. Так, что он ещё говорил? Я прокрутила наш разговор у себя в голове. Он говорил о счастье и что всё в наших руках, мы можем всё изменить. Да, это более безопасная тема. — решила я. — Ты наверняка прав, но что я могу поделать, если я не ощущаю себя счастливой. Да что уж там, я не ощущаю себя полноценной!

— Что ты имеешь в виду? — легкая улыбка тронула губы Ветра.

— Вот ты зря улыбаешься. Это грустная история. — я не сдержалась и тоже улыбнулась. Уж слишком трагично и пафосно звучали мои слова о неполноценности. При том, что руки и ноги были при мне. — Пойми правильно то, что я скажу сейчас. Я часто вижу на улице счастливые парочки. Они целуются, либо идут, держась за руки, и мне становится так тоскливо. Ты не подумай, я рада за людей, за то, что у них есть чувства и всё такое. Но я ощущаю себя в это время за бортом жизни. У меня так не будет. Вот что я думаю, когда вижу это. Я перестала смотреть мелодрамы по этой причине. Когда я вижу чьё-то счастье, я отчетливее ощущаю собственное несчастье. И то, что я сейчас это озвучиваю тебе, меня немного удручает. Стыдно признаваться в собственной зависти.

— Ты человек, не забывай это. Ты можешь испытывать негативные эмоции, можешь завидовать и злиться. Это нормально. Ты просто человек. Хорошо, что ты проговариваешь это.

— Есть ещё кое-что. Что-то, что я пока не могу озвучить тебе. Придёт время, и я поделюсь с тобой. Это что-то даёт мне ощутить себя на короткий миг счастливой. Но когда это заканчивается, наступает ещё большее разочарование, чем если бы и не было вовсе этого кратковременного счастья.

— Ты меня заинтриговала на самом деле. — Ветер задумчиво вертел в руках пустую кофейную чашку. На город опускались сумерки. Мы не включали свет, оттого хотелось откровений. Я была близка к тому, чтобы поделиться с моим другом тем, что в моей жизни появился мужчина, делающий меня наконец-то счастливее и живее. Но я боялась раскрыться, боялась, что он не поймет меня и осудит. Я сама, наверное, себя бы осудила, но старалась изо всех сил не думать о том, насколько ужасно поступаю по отношению к мужу. И потому я молчала, а Ветер не настаивал и не давил на меня, за что я была ему безмерно благодарна. Я посмотрела на часы, ещё немного, и муж с сыном вернутся домой.

— Да ну, какие интриги. Просто пока не готова обо всем рассказать. Мне нужно разобраться в себе. Тебе сварить ещё кофе? — я встала, пошла к плите и включила подсветку на кухонном гарнитуре. Мрак отполз и спрятался по углам комнаты.

— Да, пожалуйста. Ты не думала от него уйти? — Ветер не поднимал глаз от маленькой чашки кофе в руках.

— Ох, вот уж не ожидала сегодня такого вопроса. — я пыталась засмеяться, но получился сдавленный, неестественный смех. Я продолжала заниматься кофе. Когда мы были в Турции с моим Морем, в тот самый месяц, когда мы стали так близки, я полюбила кофе. Мы пили его часто, то в кафе, то варили сами на нашей маленькой кухне в съёмной квартире на берегу Средиземного моря. И это так отпечаталось в моей памяти, что я до сих пор, когда пью кофе уже в городе Непогод, на душе становится так тепло и приятно. Словно прямо сейчас, обернувшись, я увижу за столом моего любимого мужчину. Но, обернувшись, я увидела затылок Ветра. Его спина была очень напряжена, и я понимала, что он терпеливо ждёт ответ. — Я думала об этом, очень часто думала. — поставила чашку с дымящемся ароматным кофе на стол перед другом, присела напротив него. — Но каждый раз, когда я об этом думала, перед моими глазами возникал образ сына. Я понимала, что он не поймет меня, когда вырастет. Мне будет трудно объяснить ребенку, что нам с ним гораздо лучше будет вдали от его отца, к которому он привязан. Ты же знаешь график работы моего супруга. Две недели он в командировках, две недели дома. И когда он дома, они неплохо общаются с сыном. Не хочу из-за своих внутренних терзаний лишать его этого.

— Ты думаешь, не заметно, что ты несчастна? Когда ребенок был младше и требовал твоего постоянного внимания, ты, растворяясь в заботах о нём, не задумывалась о собственном счастье. Теперь же, когда он стал старше и у тебя освободилось время для того, чтобы подумать о своей жизни, ты не выглядишь радостно или хотя бы удовлетворённо. Ты последнее время вовсе мысленно будто не здесь.

— А я и не здесь. — честно ответила я. Послышался звук открывающегося замка из коридора, и следом, через минуту, едва сбросив свои ботинки, вбежал в кухню сын. Увидев Ветра, он кинулся сразу к нему и обвил шею своими маленькими ручонками. Тот обнял его и посадил себе на колени.

— Как твои дела, наследник престола? — Ветер взъерошил волосы ребенка. Мне всегда нравилось, что они легко находят общий язык.

— Я был в саду, а потом папа отвёз меня есть сладкую вату в торговом центре. — радостно заявил ребенок.

— А маму целовать уже не надо? — я шутливо прищурилась, сделав вид, что собираюсь обидеться. В этот момент муж зашёл в кухню, поздоровался с Ветром и тут же ушёл в ванную.

— Ой! — сын спрыгнул с коленей Ветра и в два шага преодолел расстояние до моего стула, обнял меня и звонко чмокнул в щеку. — Мама, мы все вместе будем ужинать?

— Нет, я пойду к себе. Мне нужно ещё много дел переделать, а вы ужинайте. — Ветер встал из-за стола и, строго посмотрев на меня, сказал одними губами — Мы не закончили. — и удалился через балконную дверь.

— Он не станет ужинать с нами? — муж уже переодевшись и вымыв руки зашёл в комнату.

— Нет. — я понимала, что слишком сухо ему отвечаю, но не могла с собой ничего поделать.

— Если хочешь, завтра я могу после работы забрать тебя, и мы втроём поедем в торговый центр, проведём время вместе? — я осознаю, что муж ни в чём не виноват. Он, напротив, является жертвой обстоятельств, и я должна во что бы то ни стало стараться сделать его жизнь не такой ужасной. Раз уж я не могу изменить того, что люблю другого мужчину, я могу хотя бы общаться с мужем так, как он заслуживает.

— Да, конечно, дорогой. — он удивлённо поднял брови, не ожидав ласкового обращения к себе, но промолчал.

Утром я проснулась от того, что солнечный луч нашёл щель между занавесками и аккурат светил в левый глаз. Я с головой укрылась одеялом, полежала немного и поняла, что уже не могу уснуть. Высунув нос из-под одеяла, я взглянула на часы. До будильника оставалось пару минут. Нужно уже вставать, ребёнка вести в детский сад. За две недели первый раз вышло утром солнце, недаром мы живём в городе Непогод. И как же я люблю дни, когда всё же солнце появляется на небосводе. Настроение поднимается вмиг. Я встала, вышла из комнаты, заглянула в детскую. Сын всё ещё сладко спал, и я решила, что ещё не буду его будить. Оставлю себе немного времени, чтобы сварить и выпить кофе. Зайдя в кухню-гостиную, машинально отметила, что муж уже встал и ушёл на работу. Диван, на котором он последние годы спал, был собран. Постельное белье и одеяло с подушкой было уложено на нём же стопкой. Я подошла к плите, взяла турку, засыпала туда ароматный молотый кофе, залила воды и поставила на плиту. Рассеяно вспоминая, почему муж стал спать на диване. Насколько я помнила, это произошло пару лет назад. Я часто жаловалась на то, что он храпит, и он принял решение уйти на диван. Тем более, что у нас были разные привычки, и он любил засыпать под звук телевизора, а у меня всегда были проблемы со сном, и я просто не могла так уснуть. Думаю, это как нельзя лучше характеризовало нашу семейную жизнь с ним. Мы спим в разных комнатах, практически не общаемся из-за того, что его практически никогда не бывает дома. Да и в целом у нас разные интересы. Да, что-то невесёлые мысли у меня с утра, я усмехнулась, наливая кофе в чашку.

— С чего смеёшься? — голос Ветра так меня напугал, что я вскрикнула и дёрнула рукой. Горячий кофе пролился и обжёг её. — Ну, ты чего? Испугалась? Больно? — он подошёл ко мне, посмотрел на ладонь. Пальцы и часть ладони уже покраснели и наверняка покроются вскоре волдырями.

— Ты что, прятался, чтобы меня напугать? — я недовольно смотрела на свою рану.

— Ну конечно, я там всю ночь стоял, ждал, когда же ты выйдешь. — он подул на пальцы и, взяв меня за локоть, подвёл к раковине. Включил кран. — Сейчас будет чуть легче. — подставил мою обожжённую ладонь под струю прохладной воды. — Я не думал, что ты так испугаешься, прости меня. Я знаю во сколько ты встаёшь и решил зайти поздороваться.

— Да ничего, я просто была вся в своих мыслях и совсем тебя не слышала.

— Ну как, ещё болит? — он вытащил мою руку из-под воды, осмотрел её и снова подставил под струю воды. — Не так всё страшно, как я боялся, даже волдырей не будет.

— Ты сегодня дома? — я выключила кран, убедилась, что с рукой всё нормально, вытерла пролитый кофе на стол.

— Да, у меня законный выходной, в который я, как всегда, поеду на работу. Мы близки к открытию, через пару недель запускаем ресторан. — Ветер присел на стул, вытянул ноги. Он уже несколько лет трудится шеф-поваром то в одном ресторане, то в другом. И вот наконец-то ему подвернулся хороший проект с интересной для него концепцией, и его наняли для нового модного ресторана. Он горел этим делом и всё своё время проводил теперь на работе. Всё там требовало его присутствия. А мне так нравилось, что он увлечён этим, что у него горят глаза. — Вот сейчас вы соберетесь, я закину вас с малышом в сад, дождусь тебя. Мы съездим на мою работу, и я привезу тебя домой. Как тебе такой план? — он выглядел очень довольным, и я не смогла сдержать улыбку, но, поднеся к губам чашку кофе, я постаралась её спрятать.

— Думаю, что твой план не так плох, как твоя рубашка. — тут уже не могла скрываться больше и засмеялась, потому что у Ветра было такое удивлённое и потерянное лицо от моих слов. — Я шучу, всё с твоей рубашкой нормально, кроме цвета. — заверила я его. И пошла собираться, оставив его с этим в одиночестве.

Через сорок минут мы втроём уже ехали в машине по пути в детский сад. Солнце по-прежнему ярко светило, и на душе от этого было так радостно, что я всю дорогу довольно улыбалась.

— Хочешь, вместе отведём его в группу? — Ветер припарковался возле ворот. Он не в первый раз нас с сыном привозит в сад, и мы даже вместе отводили его в группу. Потому я и сейчас согласилась, вместе веселее. Да и ребенок рассказывал Ветру, как они вчера с отцом ходили в торговый центр и что они там делали. И судя по рассказу, там до логической развязки было далеко. Я так рада была, что он пошёл с нами. Мне с ним всегда было невероятно легко. Солнце ярко светило, белые кучевые облака то тут, то там появлялись на небосводе, изредка прикрывая солнце и нагоняя тень на город. Настроение от такой солнечной погоды было непривычно приподнятым. Мы отвели ребёнка в группу, передали его воспитательнице и, весело болтая, пошли к машине. Спустя пять минут мы отъехали от детского сада в сторону центра, где скоро откроется новый ресторан. А вечером меня ждёт вечер в кругу семьи, где я буду очень стараться показать мужу всё своё доброе отношение.

Мы подъехали к роскошному ресторану в самом центре города Непогод. Ветер припарковался и помог мне выйти из машины. Меня это всегда в нём умиляло. Это было так старомодно, но одновременно выделяло его среди большинства мужчин. Вздох восхищения сорвался с моих губ, когда я рассмотрела здание, в котором вскоре откроется ресторан, где Ветер будет шеф-поваром. Здание было современным, но построенным в античном стиле. Фасад был выполнен под мрамор с колоннадами над центральным входом.

— Здание удивительной красоты. — я одобрительно подняла палец вверх.

— Да, мне тоже очень нравится место, где будет ресторан. — Ветер взял меня под руку и повёл к величественному входу.

— О, здесь так красиво! — воскликнула я, когда мы вошли через высокие двери будущего ресторана. Я с нескрываемым восхищением смотрела на его интерьер. Все было сделано со вкусом. Ещё оставались кое-какие недоработки, где-то не хватало светильников, где-то из стены торчали провода, но в целом уже сейчас мне нравилось то, что из себя будет представлять ресторан.

— Нравится? — было видно, как Ветру приятна моя похвала.

— Спрашиваешь! Конечно, нравится! — я осматривалась внутри с любопытством ребёнка.

— Пойдем, я покажу тебе самое главное, сердце этого места — кухню. — мы прошли мимо рабочих, которые устанавливали столешницу на барную стойку. Молоденькая славная девушка подошла к нам с какими-то бумагами, обратилась к Ветру, и в её взгляде, обращённом на него, я увидела восхищение и безмерную симпатию. Он отдал какие-то указания, и мы пошли вглубь ресторана.

— Ты ей нравишься. Она так на тебя смотрела, словно хотела съесть. — я усмехнулась, одновременно обходя кучу строительного мусора вслед за ним.

— Ой, не выдумывай. — отмахнулся он. А ведь он и вправду даже не обратил на это внимания и даже не замечает, как на него с восхищением смотрит девчонка. Скромность Ветра поражала. Мы зашли в кухню, и я потеряла дар речи. Если в основном зале были видны какие-то недоработки, то здесь всё словно сошло со страниц глянцевого журнала. Казалось, она даже сияла. Новая техника, новые разделочные столы. Светлый пол, стены, я осматривала всё с неподдельным интересом. И мне нравилось то, что я видела.

— Как же всё здорово вы здесь сделали! Я в восторге! Какое будет удовольствие работать поварам на этой кухне! Уверена, что ресторан будет пользоваться популярностью и произведет фурор! — я провела ладонью по новенькой столешнице.

— Я рад, что ты оценила. Мне хотелось тебе всё показать до открытия, на которое я официально тебя приглашаю. Ну и, конечно, твоего мужа тоже. — поспешно добавил он. — Я сейчас отлучусь на несколько минут, и мы можем ехать. Если ты не против, пока такая чудесная погода, давай прогуляемся вдоль канала. Не так часто мы с тобой вместе выбираемся куда-то.

— Я с удовольствием пройдусь с тобой. — расплылась я в улыбке.

— Отлично. — Ветер улыбнулся в ответ и удалился, оставив меня наедине с помпезностью новой кухни.

— Ты думала, что я забыл, о чем мы с тобой вчера разговаривали? — Мы вышли из ресторана и пошли в сторону канала Грибоедова. Я держала его под руку, и, хотя солнце уже практически не грело, оно всё так же ярко светило, несмотря на осень. Я щурилась от него, жалея, что забыла солнцезащитные очки дома.

— Ну вот, всё же было так хорошо. Но нет же, тебе обязательно надо испортить моё хорошее настроение. — я вздохнула. — Может, не будем об этом разговаривать? — умоляюще попросила я.

— Если настолько тебе эта тема неприятна, то, конечно, не будем об этом разговаривать. — его голос звучал ровно, но я всё же посмотрела на него снизу-вверх, пытаясь понять, обиделся он или нет.

— Ну хорошо, давай поговорим. — сдалась я.

— Спасибо. — также ровно ответил он, не глядя на меня. — Мне не нравится то, что ты выглядишь несчастной. Тебя обижает муж? — я почувствовала, как напряглись мускулы его руки под моей рукой.

— Нет! Ты что?! Он не обижает меня, ты же знаешь, он очень спокойный человек, он не кричит никогда, не пьёт, не бьёт. — я нервно засмеялась.

— Ты же знаешь, что можешь всегда ко мне обратиться в случае чего? — продолжал Ветер, не глядя на меня. Но я ощущала, что он напряжен.

— Конечно. Но он не обижает меня, тут уж скорее я его обижаю. — тихо добавила я.

— Что ты имеешь ввиду, Лучик? — он остановился и пристально посмотрел на меня. Он звал меня ласково лучиком едва ли не с момента знакомства. Говорил, что я как лучик света для него. Меня это умиляло, и я не была против этого прозвища.

— Я пока не готова тебе рассказать всё. Дело не в тебе. — поспешно добавила я. — Просто хочу разобраться в себе и набраться моральных сил, чтобы открыть эту страшную для меня тайну. — он всё ещё стоял среди тротуара и смотрел на меня изучающе. Мимо сновали люди, обходя нас.

— Хорошо. Я всегда рядом, помни это. И готов тебе помочь в любое время дня и ночи, ты же знаешь. — он взял мою ладонь и положил на свою согнутую в локте руку. Мы продолжили гулять дальше, говоря уже о чём-то не столь остром для обоих. Но на душе у меня отчего-то стало так спокойно. Я увидела то, что Ветер беспокоится обо мне. Почувствовала его поддержку. И хоть мне всё ещё было страшно ему признаваться в совершённых грехах, я осознала, что он будет изо всех сил стараться меня понять.

Глава III. Знакомство с Мужем

На город опустились сумерки.

Я забрала сына из детского сада и теперь ожидала, когда приедет муж с работы. Он предложил вчера провести время вместе в торговом центре. И сегодня я гадала, отчего он это сделал. Мы в последний раз вместе ездили только к моим родителям. И я не могу припомнить, когда мы выбирались куда-то ещё втроём. Я надела красное платье в мелкий горошек, заплела волосы в косу. Умыла сына и переодела его в праздничный комбинезон. С минуты на минуту должен приехать супруг. Можно ли расценивать его предложение как желание наладить наши отношения? Не знаю, возможно. Но я должна сегодня постараться ради нашей семьи, ради сына. Я буду с ним предельно вежлива и открыта. Он заслуживает лучшую жену, чем я. Мне тяжело стало с ним общаться. Совесть сдавливает моё измученное сердце. Я пребываю всё время в состоянии стресса. С одной стороны, я безумно страшусь того, что он узнает обо мне с Морем. С другой стороны, я в тайне жажду этого. Потому как на моих плечах угнездилась такая тяжёлая ноша, что я не в силах её уже выносить. Как другие люди изменяют? Что они при этом ощущают? Мучаются они, как я или для них это как сходить в магазин? Я невыносимо устала от этой вереницы лжи, в которой живу. В которой запуталась уже как в липкой паутине.

Телефон снова зазвонил, прервав мои размышления. Я ответила на звонок. Муж сказал, что уже ожидает нас возле парадной. Надев куртку на сына, набросив на свои плечи плащ, я последний раз взглянула на себя в зеркало. По моему внешнему виду не скажешь, что внутри меня звенят осколки души, что совесть сковала сердце, и я ежесекундно ощущаю тревогу.

Мы с сыном вышли из квартиры, спустились по лестнице вниз и, выйдя из парадной в осеннюю прохладу, сели в машину.

Муж молча вёл автомобиль, даже не взглянув на меня, когда я села внутрь. Что и говорить, он никак не отреагировал, когда сын, сидя в детском кресле, стал ему рассказывать, как провел день в детском саду. Супруг как таксист довез нас до торгового центра. Мы вышли из машины и пошли ко входу.

Торговый центр был полон людей. Нам приходилось часто останавливаться, пропуская людей с тележками, пакетами. Шум стоял, как на привокзальной площади. Мы дошли до большой игровой площадки. Молодая девушка увела нашего сына с собой, а это значит, что у нас появилось немного свободного времени, чтобы побыть наедине.

Мы нашли кафе, из которого видно было всю игровую площадку и можно было наблюдать за ребенком. Заказали кофе, есть обоим не хотелось. Муж достал телефон и уставился в экран, ожидая заказ. Я не знала, с чего начать разговор. Но и сюда мы приехали не для того, чтобы ребенок поиграл на площадке.

— Как день прошёл? — я улыбнулась мужу, который оторвал взгляд от телефона и вопросительно посмотрел на меня.

— Нормально. Работал много. — и снова отвел взгляд от меня.

— Ты так много работаешь, опять же постоянно не бываешь дома, ездишь в командировки каждый месяц на две недели. Может тебе нужно сменить работу или перейти на должность попроще? — я заполняла пустоту в нашем разговоре.

— Нет. Эта работа приносит нам деньги. И меня на работе уважают, другой не справится с этой должностью. — он отложил телефон, когда официант принёс нам кофе.

— Но ты же справляешься с ней, почему другой не сможет? Мы совсем не видимся, ты не бываешь дома.

— Вопрос решённый. Оставим этот разговор. — холодно ответил он.

— Хорошо. — я едва не плакала, не понимая, зачем он предложил совместный отдых, если всё равно общаться не планировал? — у сына в детском саду собрание на этой неделе. — я снова предприняла попытку завести разговор, но уже на более безопасную тему.

— Ты же сходишь сама? Я это не очень люблю. — он огляделся.

— Ты думаешь, я люблю ходить на собрания? — я чувствовала, что начинаю закипать.

— Я думал, тебе это нравится. Ты никогда не жаловалась. — ответил он.

— Кого ты высматриваешь? — не выдержала я. — Как мы приехали, так твоя голова крутится туда-сюда!

— Никого. Просто смотрю. Мне что, уже по сторонам смотреть нельзя? Или я должен смотреть только прямо?

— Нет. Не должен. — я почувствовала, что еще немного и я взорвусь. Надо сменить тему, иначе вместо того, чтобы наладить общение, мы только поругаемся. — У Ветра открытие ресторана выпадет на время, когда ты будешь в городе. Ты пойдешь? — я допила кофе и уже мечтала о том, чтобы мы уехали домой. Вечер явно не задался.

— Я не знаю, ближе к открытию спроси меня. Как можно соглашаться на что-то настолько заранее? — он пожал плечами, взял телефон в руки и снова замолчал надолго. Прошло минут двадцать, проведенных в молчании, не выдержав, я попросила официанта рассчитать нас. Муж не протестовал. Через десять минут мы забрали ребёнка с игровой площадки и направились к выходу. Я была в полнейшем замешательстве. Лавируя между людьми, я размышляла о том, что совершенно не понимаю собственного супруга. Для чего он вчера предложил нам провести вместе вечер, если я сегодня из него выдавливала ответы на свои вопросы? Может быть, вчера он предложил это из вежливости, не ожидая, что я соглашусь? Все мои планы быть нежной и ласковой женой разбились о холодную стену, которой себя окружил муж.

Прошло три недели с нашей вылазки с мужем в торговый центр. Отношения ни на миллиметр не продвинулись в лучшую сторону. Я старалась быть к супругу внимательнее, в ответ встречала всё тот же ровный бесцветный взгляд и тон.

— Ты завтра пойдешь со мной на открытие ресторана? — Я стояла у открытого шкафа и выбирала, что же мне надеть завтра. Муж в это время лежал в кровати и смотрел телевизор. Сын играл рядом на полу. Ответом мне было молчание. Я обернулась на мужа. Он, не отрываясь, смотрел в экран. Волна гнева начала подниматься во мне. Была у него одна особенность, которая выводила меня из себя. Он никогда не вникал в то, что смотрел по телевизору. Это был для него своего рода белый шум. Но при этом телевизор работал очень громко, и муж игнорировал все, что происходило вокруг. — Ау, ты идешь на открытие?

— Я не знаю еще, не хотел вообще идти. Да и с кем ребенка оставить? — наконец последовал ответ.

— Я договорилась, родители завтра заедут и заберут его. Если хочешь, пойдем вместе. Там так красиво в этом ресторане, тебе должно понравиться. — Я выбрала платье, в котором пойду завтра, и довольная закрыла шкаф.

— Ты же знаешь, что мне это не интересно. — он продолжал лежать и смотреть какую-то нудную передачу. «А что тебе интересно? Одно большое ничего»? — хотела я спросить, но не стала нагнетать. За эти годы скопилось столько невысказанных претензий, что стало все труднее сдерживаться в подобные моменты. Ему всегда все было неинтересно. Совместные мероприятия, дни рождения наших друзей и родных, куда нам ехать в отпуск, чего не коснись, ему все было неинтересно. И если он и бывал где-то со мной, то его как будто насильно туда приводили. Везде он был с несчастным видом, ни с кем не общался и в основном сидел в телефоне. Это меня сначала расстраивало, потом стало выводить из себя. Не желая с ним ругаться, я просто перестала с ним посещать какие-то мероприятия и уже давно отпуска мы проводим врозь.

В другой комнате зазвонил мой телефон. Я пошла на его звук. На дисплее высвечивался номер Моря. Я не записывала его в контакты, помня наизусть все цифры. Закрыв дверь в гостиную, я ответила на звонок. Мы сейчас стали реже общаться. Он был в бесконечных разъездах по работе. Когда звонил он, я не могла с ним говорить. А когда я звонила, ему было неудобно разговаривать.

— Алло, мышка? — его голос медом растекся по моей душе.

— Да, это я. Как ты? Где ты сейчас?

— Я вернулся в город вчера. Хочу тебя увидеть, очень соскучился. — в груди ёкнуло, и в горле не проглатывался ком. Я тоже по нему скучала. Мы так давно не виделись с ним, что я уже не могла вспомнить, когда это было в последний раз.

— Я завтра буду на открытии ресторана в центре. Если хочешь, можем увидеться там. — Я услышала себя словно со стороны. Ну и зачем я предложила встретиться на открытии ресторана Ветра? Совсем забыла, что только что звала туда мужа.

— Скинь мне адрес, я приеду. В восемь вечера найду тебя там. Мне надо бежать, целую. — и он положил трубку. Я стояла посреди гостиной и невидящим взглядом смотрела в окно, за которым кружились в танце первые снежинки. Я пыталась понять себя и свои чувства. Я так рада была слышать его голос. Но всё равно не могла отделаться от мыслей, что я совершаю ошибку, и ощущала полную разрозненность в душе.

Я не понимала себя, запуталась в этом клубке эмоций и чувств. И совсем не узнавала себя, кто я, изменщица, жена, мать, любовница, обманщица? Или просто женщина, отчаянно мечтающая о том, чтобы меня любили. Чтобы любили так, как никого и никогда, и чтобы это было непременно взаимно.

У меня был законный супруг. Любил ли он меня? Думаю, что по-своему любил. Какой-то своей тихой и бесцветной любовью. Он не говорил слов любви, нежных слов от него дождаться было сложнее, чем снега в мае. Где бы мы ни были, он держался немного поодаль, не брал за руку, не выражал эмоций. Он был таким всегда. Я после эмоционально тяжелых первых отношений сначала даже рада была, что теперь рядом со мной человек, который практически не выражает свои эмоции, не кричит, не выводит на скандал. Но шли годы, и его безэмоциональность становилась все более раздражающей и гнетущей. Я пыталась ему говорить о своих ожиданиях, что мне хотелось бы больше теплых слов. Просила обнять меня, но спустя пару вымученных раз все становилось на круги своя. Он был таким не только со мной, но и с нашим сыном. Порой мне казалось, что он и не любит вовсе. Будто он жил по заранее придуманному плану. Встречались год, далее он сделал предложение, женились. Через два года появился сын. Он не говорил, что хочет ребенка. Он всегда говорил, что нам уже пора завести детей. Пора. Кто придумал то, что человеку нужно делать все по времени? И почему всем непременно нужно жениться и рожать детей в определенные временные рамки? Женился он в тридцать пять лет, потому что уже было пора. Ребенок появился тоже, потому что нужен был наследник. Словно это не от любви все, а потому, что так положено. Я в первые годы семейной жизни очень старалась угодить ему, хотела, чтобы наша семья была образцовой. Спустя годы я понимаю, что для окружающих наша семья таковой и являлась. Но вот чувств в этой семье не было. Был один лишь фасад, а за ним ничего. Завидовала ли я женщинам, чьи мужчины целуют их при встрече? Да. Хотелось ли мне ощущать себя любимой и желанной? Да. Желала бы я, чтобы мой муж восторженно смотрел на меня? Безусловно. Но рядом со мной был словно манекен. Я устала быть одинокой рядом со своим мужем. Для него счастливый брак — это два человека, мирно сосуществующих на одной жилплощади, не более того. Романтика, нежность — это не про него. Скорее практичность, удобство. Мне кажется, для нас любовь означала совершенно разные вещи. И то, что для него любовь равнялась удобству нахождения друг с другом, для меня было особенно печальным.

Я мирилась с этим очень долго, слишком долго. Настолько, что уже почти смирилась с тем, что до конца дней не испытаю сладкого чувства любви. Задавалась ли я вопросом, для чего я терплю такие отношения и стоит ли уйти от него? Ответ на эти вопросы находился сразу, стоило взглянуть на нашего сына. Я не хотела, чтобы мой ребёнок в будущем затаил обиду на меня. Ведь именно я готова была разрушить брак с его отцом из-за собственной неудовлетворенности. И потому я годами существовала, а не жила. Я потеряла надежду изменить своего супруга, но и уйти от него не могла. Это был тупик. Я понимала, что мы можем превратиться в ту самую семью, где ждут, когда ребенок вырастет, чтобы развестись, не нанося психологических травм на неокрепшую детскую психику. Я была заложницей в собственной семье. А еще я годами несла это всё в себе. Родителям я не могла рассказать, что хочу развестись со своим супругом, потому как они были консерваторами. Для них брак — это когда один раз и навсегда. И поддержки и помощи в этом вопросе я бы не получила. Единственная подруга много лет назад вышла замуж и переехала жить в другую страну. И общение с ней постепенно прекратилось. Ветру я тоже не могла рассказать о своем несчастливом браке. Боялась, что он станет осуждать меня, испытывая к моему супругу мужскую солидарность.

Но нести это бремя одной было невыносимо тяжело. Я не чувствовала вкуса жизни, и моё будущее представлялось мне очень печальным. Именно в этот момент, когда я совсем отчаялась, в мою жизнь ворвался Он. Человек, рядом с которым я ощутила саму жизнь, будто я пробудилась ото сна. Любовь оглушила нас, пришла неожиданно и осталась жить в наших сердцах. Я не гнала ее, потому что очень долго ждала это чувство. Как обезвоженный путник, я припала к этому живительному источнику и не могла напиться. Моя жизнь стала более запутанной, но в ней появился смысл. Сначала я наслаждалась тем, что любовь поглотила меня, окутала и пропитала, как сухой корж. Но вскоре мне становилось мало моего Моря, мне хотелось чаще и дольше видеться. Ночами, лежа в постели, я грезила, как разведусь с амебным мужем, заберу сына и убегу в закат вместе с моей любовью. Но спустя мгновение я понимала, что это лишь мечты. Стоило более реально посмотреть на ситуацию, и мне становилось жалко супруга. Я понимала, что сын будет расти без отца, да и в конце концов, что Море не бросит жену и детей, я тоже понимала. Я запуталась. Окончательно и безоговорочно.

Спустя пару часов мы собрались всей семьёй за столом, чего не было очень давно. Мы перестали вместе есть после рождения ребенка. Точнее со времен, когда он научился ползать, а потом и ходить. Он был очень активным малышом, и полноценно поесть у меня просто не получалось. Я обедала и ужинала обычно стоя, всегда готовая подхватить, удержать, защитить малыша. Ребенок подрос, а желание есть всем вместе уже не возникало. После разговора с Морем я чувствовала свою вину перед супругом, потому решила, почему бы нам в коем-то веке не поужинать вместе.

Пока наш сын увлеченно рассказывал нам, чем он завтра будет заниматься у бабушки с дедушкой, я внимательно посмотрела на мужа. Он осунулся и явно потерял пару килограмм. Ему это совсем не шло. Муж был человеком худосочным, и каждый потерянный им килограмм был очень невыгодно заметен на его фигуре. Черные волосы отрасли и были спутаны. Ему явно необходимо было постричься. Я давно не смотрела на него пристально. Последние месяцы я его вовсе не замечала. При своем высоком росте в метр девяносто он сутулился, имея комплекс с юности. Я рассматривала своего мужа, не боясь быть обнаруженной. Если я на него не смотрела в упор несколько месяцев, то он уже больше пяти лет не замечал никаких изменений во мне. Я меняла прически, цвет волос, наряды. Ему словно не было до этого дела. И когда я спрашивала, нравится ли ему моя новая прическа, он отвечал неизменно «да» даже не смотря на эту самую прическу. Я сначала обижалась, говорила ему, что мне хочется видеть его интерес ко мне и слышать от него комплименты. Но в ответ слышала лишь одно, что мне всегда все идет и он все замечает. Сейчас же я задумалась, а было ли когда-нибудь иначе? Проявлял ли он эмоции и интерес ко мне хотя бы в начале отношений? И поняла, что не особенно. Резонный вопрос: почему я, видя, какой он безэмоциональный, не рассталась с ним на начальном этапе отношений. На это ответить можно так: кто хоть раз был в нездоровых, высасывающих душу отношениях, когда каждый день были эмоциональные качели, тот оценит тихую гавань, которая была как глоток свежего воздуха. Но спустя время эта тихая гавань стала напоминать дешевую театральную постановку. Где моя задача была сосуществовать на одной жилплощади с человеком, который меня не замечал и не слышал вовсе. Я устала от того, что он всегда был словно равнодушен ко всему. Было ощущение, что его уже ничего не может удивить и тем более поразить. Как будто он проживал эту жизнь уже много сотен лет подряд. За все годы наших отношений было два события, вызвавшие эмоции у моего мужа. Это день нашей свадьбы и рождение малыша. Все. В остальное время он одинаково безэмоциональный. Раньше это злило и хотелось его встряхнуть, чтобы он проявил хоть какие-то эмоции. Но сейчас мне даже на руку его спокойный нрав.

— Я на следующей неделе уезжаю в командировку, меня не будет две недели. Справишься здесь без меня? — муж сидел напротив меня и с удовольствием поглощал ужин, не отрывая глаз от тарелки. Я всегда удивлялась его аппетиту, при своей худобе он очень много ел.

— Ну конечно, как и всегда. — я не понимала, почему он спрашивает меня об этом. За годы совместной жизни я привыкла в одиночку справляться со всем. Он всегда был в командировках. Он работал в головном офисе крупной фирмы, и ему приходилось ездить по филиалам с проверками, а я в это время оставалась одна с маленьким ребенком. В месяц стабильно две недели он был в командировке. Даже когда он был в городе, возвращался всегда поздно. И все бытовые трудности лежали на мне. Будь то поломанная стиральная машина и поиски человека, который мог бы ее починить. Будь то платежи за коммуналку или сбор документов для приема ребенка в сад. Собственно, что касалось ребенка, по умолчанию лежало на моих плечах.

— Как у тебя дела на работе? — неожиданный интерес к моей жизни вызвал моё легкое недоумение. Я удивленно посмотрела на мужа, но он по-прежнему не отрывал взгляда от тарелки. Ага, как обычно. Мне кажется, я могу корчить ему рожицы, размазать по лицу шоколад, и он этого не заметит, ибо совсем не смотрит на меня.

— Да ничего, все хорошо. — бесцветно ответила я.

— Ну и отлично. — все, интерес к моей работе у него пропал.

— Так в итоге ты пойдешь завтра со мной на открытие ресторана? — я встала, собрала тарелки со стола, загрузила их в посудомоечную машину, обернулась на мужа, напряженно ожидая ответа.

— Так и быть. Пойду. Ты же хотела, чтобы я пошел. Я думаю, что выдержу эту вечеринку. — Ну почему именно сегодня он решил прислушаться к моей просьбе?! Как было бы просто, если бы он, как всегда, отказался со мной идти. И я бы спокойно встретилась завтра с Морем в ресторане Ветра. Но начать его переубеждать туда идти будет слишком подозрительно. Я решила раньше времени не расстраиваться. До завтрашнего дня все может измениться, и он, вполне возможно, передумает ехать со мной.

Утром к нам приехали мои родители. Они очень часто брали внука к себе погостить. Порой я просила их об этом, а еще чаще они сами настаивали на том, чтобы мы привезли ребенка к ним. Они трепетно и беззаветно любили нашего сына, нередко обижались на меня, когда мы неделями не приезжали к ним в гости. Вот и сегодня они первым делом затискали внука, а потом уже поздоровались со мной. Но я была очень рада тому, как мои родители любят моего сына. Это была отрада для материнских глаз.

— Ты ешь хоть что-нибудь? Снова похудела сильно. — мама дотронулась до моих щек. — Куда они делись?

— Ну да, ем, а как же, почему нет? — тихо промычала я. В последнее время у меня совсем не было аппетита. Я вчера заметила, что супруг похудел, но, похоже, это и меня коснулось.

— Тебе не идет излишняя худоба, сегодня в ресторане поешь за троих. — пошутила мама и пошла на кухню.

— Па, ма, хотите кофе? У меня есть вкусные пирожные, Ветер принес вчера.

— О, пирожные, это я люблю. — папа удобно устроился на кухонном диване, улыбаясь, ожидая угощения. Папа у меня любитель всего вкусного, а я и рада, что могу отдать им пирожные, которые я не ем. Я, если честно, последнее время совсем не ем. Слишком много мыслей, слишком много переживаний и о том чтобы поесть я просто забываю.

— А где твой муж? — папа поглощал пирожные с таким удовольствием, что я даже улыбнулась.

— Спит еще, сегодня у него выходной. — равнодушно ответила я.

— Ну надо же ему когда-то отдыхать, а то он все время пропадает на работе. — мама отказалась от пирожных.

— И не говори. Но он старается нас обеспечить. — я не хотела обсуждать мужа. Вот просто не хотела и всё тут. — Я завтра заеду к вам, заберу сына. Спасибо, что согласились взять его к себе. — я действительно была благодарна своим родителям за то, что они всегда меня выручали и продолжают это делать. Я всегда знаю, что могу на них положиться. Это дорогого стоит.

— Ты что, это нам только в радость, когда в доме звучит детский смех, дом не кажется пустым. — мама улыбнулась широко, когда в комнату забежал ее внук с наполовину надетыми штанами. Я помогла ему одеться, поцеловала в ароматную щеку, поблагодарила еще раз родителей и закрыла за ними дверь.

В это время в коридоре появился супруг. Не глядя на меня, он бросил через плечо:

— Родители приезжали?

— Да. Уже уехали.

— Угу.

— Ты не передумал ехать в ресторан? — всё ещё моя надежда теплилась, что он откажется.

— Нет, я поеду. — он в одних семейных трусах чесал спину, стоя у открытого холодильника. Я отвернулась, испытывая к нему раздражение. Занялась уборкой со стола, продолжая злиться на него из-за того, что за ночь он не передумал со мной ехать на открытие ресторана Ветра.

— А ты не видела, куда делись пирожные? Хотел ими позавтракать. — он продолжал стоять перед холодильником.

— Нет, не видела. — солгала я и даже не моргнула глазом. Наверное, всё же, когда любви между людьми нет, на ее место не может прийти взаимное уважение. С течением времени скорее появляется раздражение. Меня всё чаще стали посещать мысли о разводе. Пока между нами хоть какие-то человеческие чувства есть. Но я гнала эти мысли, как стаю бродячих псов. Я должна сохранять семью ради ребёнка, который не виноват, что у него такая непутёвая мать.

Вечер наступил быстро. Я с нетерпением ждала встречу с Морем. Надела черное платье с открытой спиной, в уши вставила сережки кольцами. Волосы распустила, они изрядно у меня отрасли и теперь доходили до поясницы. Слегка подкрасила ресницы. Муж надел неизменные джинсы и рубашку, сверху пиджак, который на нем висел. Мы прибыли в ресторан на такси. На парковке ресторана был коллапс, не было ни единого свободного места. Возле входа стояли люди группками и курили, громко смеялись. Мы приехали в пол восьмого, а мероприятие началось в шесть. Пробки города Непогод в любой момент могли испортить все планы его жителей. Они появлялись внезапно и также внезапно исчезали.

Я оценила, что вход в ресторан был нарядно украшен живыми цветами. Пройдя внутрь, нас поглотил уютный полумрак ресторана. Людей было много, но внутри было не шумно. Играла приятная инструментальная музыка, и повсюду были радостные лица. Я бегло осмотрелась в поисках Моря. Но его еще не было здесь. К нам подошел молодой приятный парень и, услышав нашу фамилию, провел за дальний столик, который был несколько скрыт от посторонних глаз. Но одновременно с этого места был виден вход, где я могла бы видеть приход Моря.

Через короткий промежуток времени к нам подошел Ветер и следом принесли разные блюда и вкусное шампанское. Супруг ел и смотрел в телефоне какое-то видео. Я встала, когда Ветер собрался уходить обратно на кухню, немного постояв возле нашего столика.

— Постой. — я тронула его за рукав белоснежного кителя шеф-повара. Он обернулся на меня, и его губы тронула легкая улыбка. Он был очень красив в этом кителе: стройный, высокий, с аристократически ровным носом, чертами лица, подходящими для модельного агентства. — Спасибо, что позвал на открытие, тут очень…

— Пойдем, здесь мы не поговорим нормально. — он кивком головы показал на моего супруга, у которого на всю громкость было включено видео, которое он, казалось, равнодушно смотрел. Я кивнула.

Мы прошли в кухню, а из нее в белую дверь справа. На самой кухне удивительно вкусно пахло. На сковородах что-то шипело, пар клубами шел из кастрюль, и в целом было шумно. Но все повара были собранными, и их лица, несмотря на открытие ресторана и очень напряженный вечер, были сосредоточенными, но спокойными. За белой дверью оказался небольшой кабинет, там помещался только стол, стул и маленький, совсем крошечный диван.

Ветер закрыл за мной дверь и прислонился к ней спиной. Я видела его уставшие глаза, тени под ними. Он определенно устал. Накануне открытия он напряженно и не жалея собственных сил, трудился. Теперь состоялось долгожданное открытие, и это требовало очень напряженной работы и энергии.

— Спасибо, что позвал нас. У тебя очень красиво. Я не успела попробовать блюда, но выглядят они просто волшебно. — я убрала упавшую на лицо прядь волос.

— Я надеюсь, тебе понравится их вкус. — он улыбнулся и вокруг глаз появились мелкие морщинки.

— Тебе очень идет этот китель. — тут уже я улыбнулась. — В первый раз вижу тебя в рабочей форме.

— А ты выглядишь просто потрясающе! — кроме усталости в его глазах появилось что-то еще, но я не смогла распознать что это. — Это платье тебе невероятно идет.

— Спасибо, я же знала, куда иду. — я неловко засмеялась. Мы виделись практически каждый день уже много лет, дружили крепко и ходили друг перед другом и в повседневной одежде, и в пижаме, но неловкости при этом не испытывали. А сейчас, стоя в тесном кабинете ресторана, когда на мне было коктейльное платье, а на нем рабочий китель, словно между нами напрягся сам воздух. Он, казалось, тоже это ощутил, отодвинулся от двери и в пол шага подошел ко мне. Молча наклонился и убрал непослушную прядь волос, которая скользнула на лицо. Спустя мгновение я осознала, что перестала дышать. В этом жесте было столько нежности, что в груди сердце замерло и тут же пустилось в галоп.

— Ты просто невероятно красива. — Его горячее дыхание обожгло мою щеку.

— Шеф, вы нужны нам. — Дверь открылась, и в проеме показалась голова молодого парня азиатской наружности. — Ой, извините. — увидев нас двоих посреди кабинета, в опасной близости друг от друга, он прикрыл за собой дверь. Магия между нами ушла. Я отпрянула, а Ветер виновато улыбнулся.

— Прости, мне надо идти. Сегодня самый тяжелый день за последнее время, ты же понимаешь. — и он, открыв дверь, пропустил меня и вышел в кухню сам.

— Ты зайдешь после работы? — Я обернулась на него в дверях кухни.

— Будет слишком поздно, ты будешь уже спать. — в его взгляде была нежность.

— Я дождусь тебя. Нам надо поговорить, хотя…, наверное все же не сегодня. Разговор долгий и сложный. Но все равно я тебя дождусь. — и получив его реакцию на мои слова, я вышла из кухни и пошла к нашему с супругом столику. Дойдя до него, я поняла, что он даже не заметил моего отсутствия, все также продолжал есть и смотреть видео на телефоне. Я молча села за стол, но к еде не могла прикоснуться. Внутри меня все дрожало. Волнение, которое я испытала в кабинете Ветра, то напряжение между нами… Нет, мне стоит выкинуть это из головы. Всему виновато шампанское, которое я выпила перед этим. Мне нужно не пропустить Море. Достала из сумочки телефон, увидела, что он не звонил мне. На часах уже было начало девятого, а мы договаривались в восемь встретиться. Я выглянула из-за куста с фикусом, который стоял возле нашего столика, Море в поле видимости не увидела. Посмотрела на необычную подачу блюда, которое стояло передо мной, решила, что не прощу себе, если не попробую его, ведь команда Ветра так старалась для нас.

Хоть блюда в ресторане невероятно аппетитно выглядели, я не могла от волнения заставить себя проглотить и кусочек. Люди все прибывали и вот в дверях я увидела Море. Он появился там, казалось, заняв собой весь дверной проем. На плечах его кашемирового пальто блестели снежинки. Он оттряхнул их, обвел взглядом ближайшие столы. Не увидев меня, прошел вглубь ресторана. Я встала из-за стола, посмотрела на супруга, он никак не отреагировал. Не говоря ни слова, пошла к Морю. Он стоял у барной стойки уже без пальто. Я заметила, что волосы его, кажется, еще больше подернулись сединой. Широкие плечи были напряжены, он стоял ко мне спиной. Я пока шла к нему, могла беззастенчиво его рассматривать. Барная стойка находилась слева от входа в ресторан, и она не просматривалась с нашего с супругом столика.

— Привет. — я коснулась пальцами его плеча. Он обернулся. Улыбка чеширского кота преобразила его лицо.

— Прости, я опоздал. — он не выглядел виноватым. Скорее это слова, сказанные из вежливости.

— Я не могу долго быть здесь с тобой. Я приехала с мужем.

— Сколько у нас есть времени, пока он не заметит твоё отсутствие?

— Пять, десять минут, может пол часа. Я не знаю. — вот в моём голосе звучали виноватые нотки.

— Тогда давай выпьем, пока у нас есть время? — бармен поставил перед нами два бокала шампанского, сказав, что это за счет заведения. — Мышка, ты неплохо сегодня выглядишь. Это платье тебе идёт. — мы соприкоснулись бокалами, у Моря был тост. — За нас, пусть наши встречи случаются все чаще.

— Хороший тост. Мы не виделись больше месяца, что у тебя нового произошло за это время? — я сделала глоток из своего бокала, все время борясь с желанием оглянуться, переживая, не идет ли мой супруг.

— Много работал, а так, в принципе, ничего нового. Ну, разве что свозил детей в горы покататься на лыжах. Ах да, и я все же забрал проект дома, который хочу построить. — он сделал глоток шампанского.

— Проект дома? — я не понимала, о чём речь.

— Я хочу загородом построить дом. Мне сделали проект. Весной начну грандиозную стройку.

— ммм. — я почувствовала, как от ревности кольнуло внутри.

— Мышка, ты какая-то другая сегодня. — он, не отрываясь, смотрел мне в глаза.

— Да нет, просто устала. А как же квартира? — я пыталась унять свои чувства.

— В квартире будем жить зимой, а в тёплое время года будем жить в загородном доме. — он действительно не понимал, что мне неприятно это слышать. Я видела по его глазам и расслабленной позе, что он совсем не видит, как его слова ранят меня.

— Ммм. — снова промычала я в ответ, не зная, что тут ещё сказать.

— Нам надо бы с тобой на выходных следующих встретиться. Как думаешь? Я бы показал участок, который мы купили под строительство.

— Мне надо идти. — Я слезла с барного стула, поправила платье.

— Как уже? Ты же всего пять минут со мной посидела! — он, правда, не понимал, что со мной происходит. Да я и сама не совсем себя понимала. Для меня же не было секретом, что у него есть жена и двое детей. Мы обговаривали, что у каждого своя жизнь и не можем претендовать на что-то большее. Но одно дело думать, что у него с женой ничего нет, и он сохраняет семью ради детей. А другое дело понимать, что у него есть совместные планы с женой. Такое семейное дело, как стройка нового дома. Меня оглушила ревность, я старалась её унять, но это было выше моих сил.

— Муж сидит буквально в десяти метрах. Я не могу долго отсутствовать. — голос дрогнул.

— Может, скажешь, что встретила знакомого и посидишь ещё со мной? — он выглядел таким своим, таким родным. Глядя в его ясные глаза, хотелось все бросить и так и сделать. Но душу еще сжимала своими ледяными руками ревность.

— Все же мне надо идти. Ты извини, что я тебя вырвала сюда.

— Ты все-таки сегодня не такая, как всегда. Точно ничего не случилось за этот месяц, что мы не виделись? — он прищурился, глядя на меня. — Мы только встретились с тобой, и ты уже убегаешь. Про себя даже не успела ничего рассказать.

— Мне правда надо бежать. — я, не попрощавшись, развернулась на каблуках и пошла прочь от Моря. Мне нужно было время. Все в моей душе запуталось, я уже не понимала себя вовсе. В моей жизни был муж, который меня не замечал много лет. И рядом с которым я ощущала, что увядаю. Был Ветер, который уже как моя третья нога или рука. Мы с ним так сроднились, что я не представляю свою жизнь без него. Но то, что сегодня было в его кабинете вызвало больше вопросов и ещё больше запутало меня. Есть Море, но он как призрак в моей жизни, редкие встречи, отсутствие совместного будущего. Мне иногда казалось, что я придумала себе его, что его на самом деле не существует. Этот вечер я провела целиком погруженная в свои мысли и переживания. Супруг меня вовсе не замечал, он съел всё, что было предложено официантом. Затем, видя, что я не притронулась к своей тарелке, доел всё у меня и сидел, смотрел футбольный матч на телефоне. Я ждала, что Ветер ещё раз подойдет к нам, но понимала, что ему совершенно некогда и он руководит сейчас кухней. Со своего места я видела, как Море вышел из ресторана и исчез за, красиво украшенными цветами, дверьми. От чего-то захотелось плакать, я чувствовала себя потерявшимся ребенком. В моей жизни было трое мужчин, а по факту не было ни одного.

Было уже четыре часа утра. Муж спал в спальне сына, пока тот ночевал у моих родителей. А я разместилась на диване в гостиной. Мне не спалось. Я ждала Ветра, выключив основной свет. И только торшер мягким светом обнимал комнату. В квартире было так тихо, что было слышно, как о стекло разбиваются снежинки. Поздняя осень принесла первый снег. Я размышляла о собственной жизни и о том, как она так успела запутаться. На самом деле я уже давно поняла, что вышла замуж по глупости, не прислушиваясь к своему сердцу. Ошибочно полагая, что к созданию семьи надо подходить рационально и не опираться на столь непостоянные чувства.

Вспомнился день свадьбы. Я была сама не своя. Меня лихорадило. Я понимала, что у меня последний шанс остановить этот ржавый поезд, несущийся на всех парах в семейную жизнь. Отчаянно боролась тогда с желанием сбежать. Кожей ощущала, как свобода покидает меня. И совершенно безуспешно успокаивала себя тем, что это обычное волнение невесты перед свадьбой. Тревога не отступала, а лишь плотнее зажимала меня в своих объятиях безысходности. За пару часов до росписи я, опустошенная и растерянная, хотела позвонить жениху и закончить эту агонию совместно с нашими отношениями. Но, едва набрав его номер, не успев отправить вызов, я подумала о своих родителях и о том, как они долго готовились к этой свадьбе, как они волновались и стремились сделать её идеальной. Представила, как я буду им говорить, что я передумала выходить замуж, и в душе разлилась горечь от осознания собственной никчемности. Затем я представила моего будущего мужа и поняла, что просто не могу с ним так поступить. Он ждал этого дня, для него это было событие. Он часто говорил, что для человека очень важны всего несколько моментов в жизни. Это свадьба, рождение детей и похороны. Для того, чтобы расстаться, время ушло. Мне нужно было прервать наши отношения задолго до того, как всё станет так серьёзно. Я виновата сама была в том, что допустила эту свадьбу. И не могла теперь сойти с этого поезда. Не следовало начинать отношения до того, как боль от прошлых отношений не отступила. А я начала. И к моменту, когда я исцелилась от предыдущего токсичного опыта, я поняла, что прочно увязла в новых отношениях. Я словно впервые увидела человека, с которым уже год встречалась. Им оказался спокойный и знающий, чего он хочет, мужчина. Он расписал мне свой жизненный план и сказал, что хочет, чтобы я в нём участвовала.

Помню, как я собирала вещи, переезжая к нему. Как сидела долго на кровати и не знала, с чего начать сборы. В такие моменты, наверное, должны другие эмоции расцветать в душе, возможно, какое-то приятное возбуждение. А у меня было равнодушие с примесью горечи. Не было сил бороться с этим напором, с которым мой будущий муж настаивал на воплощении его жизненного плана. А я была марионеткой в руках опытного кукловода, в роли которого выступала собственная безвольность. Если бы я была более жесткой и решительной, я бы себя не загнала в эту ситуацию с грядущей свадьбой. Помню, как зашла тогда в комнату мама и, присев рядом со мной на кровать, пыталась со мной серьезно поговорить. И как она, старательно подбирая слова, сказала о том, что я могу никуда не ехать. Но как же сложно человеку, стоящему перед судьбоносным выбором, определиться. Я сидела на кровати, руки безвольно лежали на коленях. Я собиралась с мыслями, силясь понять, чего я хочу, и не могла ответить на этот вопрос. Помню, как встала и стала медленно собирать свои вещи, а в душе была пустота. Да, меня никто не принуждал к сожительству и позже к семейной жизни. Но, положив руку на сердце, могу сказать, что по-настоящему мне этого не хотелось. К этому времени все мои одноклассницы и знакомые вышли замуж и завели детей. Я понимала, что мне тоже нужно определяться в жизни и лучшего варианта все равно у меня нет. Мужчин, которые хотели со мной отношений, было немало, но никто из них мне даже не нравился. Я мечтала о любви, сколько себя помню. Но любовь причинила мне недюжинные страдания в предыдущих отношениях, и я твёрдо решила, что лучше жить без любви, но с добрым отношением друг к другу. В итоге наша свадьба состоялась. А вскоре всё понеслось по накатанной. Одно событие повлекло за собой другую череду событий, которые я тоже не в силах была остановить. Сегодня же я осознала, что если бы мне тогда, несколько лет назад, не встретился Море, то совершенно очевидно, в моей жизни появился бы все равно кто-то. Потому как человек не может жить без любви. Он будет ее искать везде и любое внимание противоположного пола воспринимать как предложение. Если бы не Море, то сердце бы моё всё равно, как компас, указало стрелкой на кого-то ещё. Моё отчаянное желание любить и быть любимой в любом случае кинуло бы меня в объятия другого мужчины, будь то Море, или Ветер, или еще кто-нибудь. Как же это печально и противно. Но ничего с этим не поделать. Человек без любви может завянуть не хуже цветка. Дверь балкона в кухне, соединенной с гостиной, приоткрылась, и в проеме показался Ветер. Он был в пижамных штанах, которые я ему дарила, и в старой футболке. Выглядел он очень уставшим, но мне было так приятно, что он все-таки пришел, несмотря ни на что.

— Не спишь? — он подошел к дивану, на котором я лежала, поднял мои ноги, присел и положил на свои колени мои ступни.

— Я жду тебя, уснуть не получилось. Ты все же пришел, хоть и устал очень. — с благодарностью проговорила я.

— Я хотел лечь спать, но боялся, что ты ждешь и не будешь спать из-за меня. Что, собственно, и произошло. — он усмехнулся. — Сегодня был очень напряженный день, но я так рад, что ты пришла на открытие.

— Ты большой молодец, все было чудесно и вкусно.

— Но ты даже не попробовала, верно? — он с прищуром посмотрел на меня.

— Ну да. Я не ела, но я уверена, что все было вкусно. — мне стало стыдно, что я так и не попробовала ничего в ресторане. Его команда вместе с ним так старались, а я, получается, просто поступила по-свински.

— Почему ты не ела? — он прикрыл уставшие глаза, но стал разминать длинными пальцами мои ступни.

— Внутреннее волнение какое-то. — я замялась, он промолчал. — Я хотела с тобой поговорить, но лучше этот разговор отложить. Вы только открылись, сейчас у тебя будет много работы, а этот разговор достаточно сложный и долгий.

— Угу, ты меня интригуешь или пытаешься запугать? — он продолжал массажировать мои ноги, но уже не так интенсивно. Было ощущение, что он вот-вот заснет. — Я тебе принес контейнеры с едой из ресторана, чтобы ты дома в спокойной обстановке поела вкусной еды. Они, правда, лежат в моём холодильнике. Приди, забери их и поешь. — я улыбнулась, мне очень была приятна его забота обо мне.

— Тебе надо поспать, ложись прямо здесь, на диване. Я тебе постелю. — я приподнялась, но он, удержав в своих ладонях мои ступни, не дал мне встать.

— Не нужно стелить, я подремлю прям так. Не уходи, пожалуйста. Расскажи что-нибудь, пока я засыпаю. — и он откинулся на спинку дивана, под голову подложил подушку и пока я думала, что же ему такое рассказать, уснул.

Я тихонько лежала и смотрела на профиль своего друга в полумраке комнаты, желая разобраться со своими эмоциями и чувствами. То, что произошло между мной и Ветром сегодня в ресторане, мне точно не померещилось. Но мозг отказывался давать этому определение. Я и так стояла перед непростым для себя выбором. С одной стороны, была моя семейная жизнь с её сложностями и нелюбимым, но привычным мужем. С другой стороны, был Море, который так полюбился моему сердцу, но всё равно не был всецело моим. А теперь и так этот непростой выбор осложнился неизвестными доселе чувствами к Ветру. Да, у меня сегодня не было возможности поговорить с ним и рассказать всю правду о Море. И тем более разобраться в том, что же такое произошло между мной и Ветром в ресторане. Но я обязательно со всем разберусь в ближайшее время…

Глава IV. Касаясь Моря

Зима вовсю набирала обороты. Снег окутал мой город Непогод белоснежным покрывалом. На улице стало меньше прохожих, а те, кто вынужден был выйти из тёплого укрытия домов и офисов, торопливо спешил по улице, закутавшись в тёплые одежды. Торговые центры напротив кишели народом, каждый спешил купить подарки своим близким. Через пару недель наступал Новый год. Я любила этот праздник. Мне, как и другим, казалось, что с нового года жизнь непременно изменится к лучшему и все невзгоды останутся в минувшем году. Но, как правило, наступал новый год, и тебе начинало казаться, что предыдущий по сравнению с этим был ещё очень даже неплохим. Прошло несколько недель после открытия ресторана Ветра, а я так с ним и не поговорила. Сперва потому, что он работал без выходных, и мы стали непростительно редко видеться. А потом прошло время, воспоминания о том вечере в ресторане и искре, возникшей между нами, стали уже не такими яркими, и в итоге я решила, что виной всему было шампанское. В те редкие короткие встречи, что мы с Ветром могли себе позволить, он тоже не заговаривал о той ситуации. И я вконец уверилась, что мне всё померещилось. Подходящего времени для откровенного разговора и моего постыдного признания тоже не было. Я терпеливо ждала, когда Ветер станет свободнее и мы сможем возобновить хотя бы нашу традицию собираться по пятницам и делиться всем, что только взбредёт в голову.

Ну а с Морем после нашей встречи в ресторане виделась всего один раз. Я столкнулась с ним на выходе из детского сада. Сын очень обрадовался Морю, он раньше любил с ним проводить время и особенно любил его детей. Вот и сейчас, увидев его, он кинулся расспрашивать, как поживает его подруга и по совместительству дочь Моря. Тот, смеясь, подхватил на руки моего сына. А я молча смотрела на то, как они тепло общаются друг с другом и думала, как было бы в моей жизни радостно и просто, если бы это был бы наш сын и мы бы с Морем были вместе.

— Что ты здесь делаешь? — я была в недоумении, наши дети ходили в разные детские сады.

— Моя фирма собирается строить новый корпус в вашем саду. Хотел приехать днём обсудить с директором все тонкости, но время появилось только теперь. — ему так шло классического кроя кашемировое пальто, в нём он выглядел таким деловым. — Это буквально на пол часа, не подождёте меня? Я бы вас отвёз домой? — глядя в его глаза небесного цвета, моё сердце замирало. Я соскучилась по нему, хоть и последнее время мы несколько отдалились друг от друга, так как редко удавалось встретиться и даже поговорить по телефону.

— Что ж, мы не особенно спешим. — я замялась. Он был всё таким же родным, но долгий перерыв в общении сказывался, я не совсем понимала, как себя вести с ним.

— Машина не заперта. Присядьте, чтобы не замёрзнуть, сегодня мороз. — Мы с сыном сели в машину, прошло буквально пятнадцать минут и Море вновь показался в дверях детского сада. Он шёл по дорожке в направлении машины, где сидели мы с сыном, и я, глядя в боковое окно, невольно залюбовалась им. О таких мужчинах снимают фильмы, определённо. Крупный, коренастый, широкоплечий, тёмные волосы, подёрнутые сединой, но при этом на контрасте, эти голубые ясные глаза, которые просто сводили с ума. Он сел в машину, а вместе с ним меня окутал шлейф его парфюма, один аромат которого будоражил мою память. Море провернул ключ в замке зажигания, запустил двигатель, обернулся на моего сына.

— Ты не торопишься? — он подмигнул ему.

— Нет! — задорно ответил тот и звонко рассмеялся.

— Вот и здорово, думаю, твоя мама не будет против, если мы съездим, покатаемся и поедим чего-нибудь вкусного. — я промолчала, не соглашаясь и не возражая. Я счастлива была с ним ехать куда угодно.

Детский сад находился в спальном районе, во дворах многоэтажек. Мы медленно двигались вдоль них. Море умело лавировал между припаркованными машинами и редкими замёрзшими пешеходами. Спустя пару минут, выехав на проезжую часть, наша маленькая компания немного повеселела. Я по-прежнему молчала, но Море с моим сыном что-то активно обсуждали. Я не слушала их, уносясь в своих мыслях далеко-далеко в те дни, когда мы с Морем, не боясь быть обнаруженными, беззастенчиво наслаждались обществом друг друга в другой стране, соединившей наши сердца.

Мы были тогда в нашей съёмной квартирке, выходящей окнами на море, я мыла персики, Море курил в окно.

— Я стал часто думать о том, что мы могли не встретиться с тобой здесь. — он выпускал клубы дыма изо рта. — Как-то однажды представил себе, что каждый из нас мог улететь в другую страну, в другой город. Мы могли в день нашей встречи идти по разным улицам и не встретиться вовсе. — он сделал паузу, а я не перебивала, лишь выключила кран. Из-за журчания воды я не так отчетливо слышала его. — Что было бы, если бы мы не встретились три недели назад? — он оглянулся, вопросительно посмотрев на меня. Я молчала, затаив дыхание, ждала, что он сам продолжит мысль. — Я ведь мог прожить остаток своей жизни без тебя, ты понимаешь? — он потушил сигарету в чашке, где было множество таких же окурков. — Я мог продолжать просыпаться каждый день с пустотой в душе, которая словно прописалась внутри меня. Мне уже так давно нет дела ни до чего. — устало потёр седеющие виски. — меня будто не трогает ничего. Все приелось, надоело и не вызывает эмоций. Жизнь течёт, дети растут, на работе проект за проектом, а меня это не трогает. Ощущение, что я смотрю фильм, наблюдаю со стороны за этой жизнью. И я мог жить так дальше. — он подошёл ко мне, провёл костяшками пальцев по щеке. — Ты меня разбудила от глубокого сна. Встреча с тобой для меня самое важное событие последних лет. И я знаю, что этот сладкий миг, длящийся месяц, закончится. Каждый из нас вернётся в свою действительность, но я никогда не забуду и не потеряю то, что приобрёл здесь.

— Помни, что в моей душе есть отдельная комната для тебя. Навсегда. И там всегда будет гореть пламя свечи. — я обвила его шею руками, приподнявшись на носочки. Он крепко обнял меня в ответ. Без пошлых фраз мы признали чувства, объединяющие и греющие нас.

Яркими картинками всплывают в памяти моменты радостных дней отпуска с моим Морем. Стараюсь не вспоминать, так легче, но память настойчиво предлагает окунуться в те дни, когда мозг не был окутан дымкой отчаяния, и когда я не ощущала муки совести так сильно, что хотелось наложить на себя руки.

Воспоминания поглощают разум, вытесняя иные мысли, доселе бродившие в сознании. Непроизвольная улыбка, слабая, едва заметная улыбка появляется на моём лице при воспоминании, как мы с Морем в лето нашего знакомства решились воплотить нашу общую, как потом оказалось, мечту-прыжок с парашютом. Все было спонтанно и оттого особенно захватывающе. Мы шли по набережной, вокруг нас не спеша прогуливались отдыхающие, я тихо напевала песню, любимый шел впереди с фотоаппаратом, ища подходящие объекты для фото. И тут неожиданно налетел тёплый ветерок. Мгновение, и я вскрикнула от неожиданности. На лицо моё прилетела листовка и распласталась по нему. Я замерла как вкопанная. Море, обернувшийся на мой крик, сфотографировал меня в этот момент. У меня до сих пор стоит эта фотография на рабочем столе, напоминающая мне о незабываемом времени, когда я была счастлива, когда эмоции были включены на максимальную мощность, когда не было запретов и блоков, когда чувства не нужно было скрывать. Я отлепила листовку от лица, прочла её и передала в руки моему спутнику. Он, пробежав глазами по листку, понимающе улыбнулся. Яркий текст приглашал всех желающих совершить прыжок с парашютом.

Это был знак, пришло время исполнения наших желаний. Это был наш первый прыжок. Подобного восторга я не испытывала прежде. Оцепенение перед прыжком, дикий, но тихий, парализующий страх. Ну а когда вдруг понимаешь, что летишь, тебя охватывает просто невероятный восторг, эйфория, хочется и плакать, и смеяться, только воздух распирает лёгкие. В тот самый первый наш прыжок даже не успели осмотреться, как следует полюбоваться землёй с высоты, потому что всецело были отданы во власть эмоций. А сквозь них пробивается страх приземления. Кажется, неправильно подвернёшь ноги, сломаешь чего-нибудь, отнесёт ветром на деревья. И это сочетание дикого восторга и страха непередаваемы и неповторимы. После приземления хотелось лечь на зелёную траву и просто чувствовать её прикосновения к телу, вдыхать её запах, ощущать себя в безопасности и просто выдыхать эйфорию через лёгкие. Мы долго молчали после прыжка. Обессиленные и довольные, мы сидели в такси, которое везло нас в наше временное пристанище, где не нужно было притворяться, где каждый из нас обрёл свою гармонию и свою часть души. После, сидя на полу возле старого зелёного дивана, мы рассуждали о нашей жизни, о мечтах, которым всё же суждено сбыться.

«Я мечтаю о домике где-нибудь в лесу, где будут горы, озеро с чистой водой, засыпать с песнями сверчка и просыпаться с щебетом ранних птиц, мечтаю об этой гармонии, уединении, спокойствии, только я, мой сын, природа и любимый человек.

— И ты не заскучаешь там? Чем ты будешь днями заниматься? — Море допил остатки кофе и теперь вертел в руках кружку, рассматривая рисунки на дне, оставленные гущей.

— Ты что, ведь у меня столько будет дел там! Я буду обустраивать наше жилище, и наконец, займусь тем, что мне доставляет удовольствие — я буду рисовать, прочту столько произведений, которые мне вечно некогда читать в суете жизни. Я буду ловить рыбу с сыном, посажу на маленьком огородике овощи и буду за ними ухаживать, заведу кошку, и мы будем с ней играть. Я буду счастлива там, занимаясь тем делом, которое доставляет мне радость. Живя в большом городе, вдыхая смрадный воздух выхлопов, ощущая себя частью муравейника, я не чувствую себя счастливой. Я двигаюсь по инерции, тороплюсь жить, хожу на работу, ращу сына и ношу ярлык примерной жены и матери, но не ощущаю внутреннего удовлетворения и покоя. Хочу сбежать, уехать, найти нужный лес с бревенчатой избушкой и поселиться там. Я всё время будто нахожусь в иллюзии. Я проживаю не свою жизнь, не с теми людьми, не там, где хотелось бы.

— Всё будет, стоит только захотеть, мышка. Ты заслужила лучшую жизнь. Если говорить о себе, то меня устраивала моя жизнь. Всё, что у меня было, казалось самым логичным и единственно нужным. Я добился многого. Семья, дети, открыл собственную строительную фирму, много путешествовал. Я думал, что у меня всё есть. Пока не встретил тебя. Как бы банально и пошло это не звучало, но только повстречав тебя на своём пути, я ощутил то самое душевное спокойствие. Я будто, наконец, оказался дома. Всё, что было до тебя, теперь кажется таким далёким, таким искусственным. — я понимала, о чём он говорит, понимала, что это не пустые слова.

Воспоминания всплывают неуверенно, смутными картинками прошлого, одно за другим мелькают в голове, не задерживаясь, словно старый поезд со ржавыми вагонами без машиниста. Они оглашают своё появление, но не останавливаются на твоей станции, а идут транзитом, и ты успеваешь лишь ухватить взором отдельные надписи, картинки. Я вспомнила, как мы с ним однажды выехали за город, уже вернувшись на Родину. Сгустились сумерки, мы подъехали к небольшому озеру, вышли из машины и любовались звёздами. Из магнитофона в машине доносились едва различимые мелодии, и Море стал увлекать меня в танце. Мы танцевали ночью под одобрительно мерцающими звёздами. Это было так здорово, будто мы были на другой планете. Только он и я.

Затем я вспомнила, как мы гуляли с ним на побережье, как ходили по рынку и торговались с продавцами шелковых платков, как ели немытые персики и веселились словно дети, когда Море купил воздушного змея. Позже каждый вечер мы запускали его в небо, наблюдая, как он лавирует между деревьями. У него оказался талант по части воздушного змея. Он мастерски уводил его от веток, то отпускал леску, то вновь наматывал катушку. Леска ранила его ладони, разрезая кожу, но он не жаловался и даже не замечал крови, капающей на асфальт, настолько азартным был полет ярко-оранжевого змея. Мы хохотали, когда в китайском ресторане нам подали совершенно несъедобных кузнечиков и каких-то личинок. Я морщила нос, а он меня в этот момент фотографировал. Со стороны, наверное, мы казались идеальной парой, но на самом деле мы-то с ним знали, что стоит за этой фанерной стеной лжи. Мы не принадлежали друг другу никогда, ни раньше, ни теперь. Он искренне относился к своей семье, жене, несмотря на то, что ему приходилось терпеть изо дня в день. Он уже давно не испытывал к ней чувств, но у него были обязательства. Он нечасто говорил о своей жене. А когда это происходило, каждый раз упоминал о том, что ее он давно не любит, но и уйти не сможет, потому что на нем обязательства, которые он взял на себя уже очень давно. У него дети от нее, за которых он отвечает и которые должны расти в полной семье. Я понимала его, но лишь отчасти. Я ведь была в том же положении, что и он, я так же не любила своего мужа, у меня тоже был от него ребенок, и я тоже считала, что дети должны расти в полной семье. Но я, наверное, была более эгоистичная, нежели он. Я думала и о себе, а может это от того, что я была моложе его на четырнадцать лет, и мне еще был присущ авантюризм. Мне хотелось сбежать с ним куда глаза глядят. Хотелось провести с ним остаток своей жизни. Но как это не было печально, я понимала, что нам не выбраться с ним из этой паутины.

Пока воспоминания туманили мой разум, мы подъехали к открытому катку. Море припарковал автомобиль и обернулся ко мне.

— Ты давно каталась на коньках? — в его невероятного голубого цвета глазах плясали веселые искорки.

— Если скажу тебе правду, ты все равно меня потащишь на каток? — я засмеялась.

— Конечно, мне кажется, мы сможем весело провести время. Как думаешь? — он обратился к моему сыну, который во все глаза смотрел на огоньки, освещающие залитую площадку, где катался народ.

— Мам, ну пойдем! Смотри, как там здорово! — я поняла, что мне придется уступить им, но я никогда не стояла на коньках, и мне кажется, что уже поздновато начинать.

— Тогда вы, возможно, в первый раз в жизни, в твоей уж точно — я посмотрела на сына и серьезно продолжила — увидите корову на льду. — они еще секунду смотрели на меня, переваривая сказанное, и дальше залились оба хохотом.

Мы прекрасно провели вечер. Я не думала, что мне так понравится стоять на коньках. Хоть у меня не совсем получалось, я поскальзывалась, Море поддерживал меня. Пару раз я едва не сбила его с ног. Мой сын встал на коньки более уверенно в отличие от своей матери. Море был, словно, профессиональный фигурист. Он ловко помогал мне, не забывая следить за ребенком. Мы много смеялись, и я на эти мгновения забыла о том, что по Божьим и человеческим законам мы не можем быть вместе. Забыла я и о собственном муже, который в этот час ждал нас дома. Я забыла обо всем, и как же я была счастлива в своем забытье. Вечер был волшебным, в воздухе разливалось веселье, и мы втроем беззаботно проводили время. Позже, погрузившись в тепло машины, после мороза у сына стали слипаться глаза, он задремал в кресле на заднем сидении. Я же сидела спереди, рядом с Морем. Его ладонь лежала на рычаге переключения передач в опасной близости от моей ноги. Я не смотрела на Море, но всем своим существом ощущала его рядом с собой, вдыхала его парфюм, и у меня кружилась голова от воспоминаний, нахлынувших на меня во время этой встречи.

— Спасибо тебе за этот вечер, я давно не был так счастлив. — голос Моря вывел меня из задумчивости. — Мы стали так редко видеться, но это не значит, что я не думаю о тебе. — он легким движением коснулся моего колена. Мой взгляд устремился на его руку, покрывшую колено, затем на его лицо. Оно было таким родным. И вместе с тем между нами будто что-то изменилось.

— Я тоже не забывала о тебе все это время. Я понимаю, что тебе не до встреч со мной. Ведь ты строишь дом вместе с женой. Нелегко найти время для меня. — как только я произнесла эту фразу, тут же укусила себя за язык, жалея, что нельзя вернуть слова назад. Он молчал. Я подняла на него глаза, все еще ожидая реакцию на свои слова. Он смотрел на меня тяжелым взглядом.

— Если бы я не считал, что ты выше всего этого, то подумал бы, что ты ревнуешь меня к моей жене. — в его голосе появились доселе незнакомые мне жесткие нотки.

— Я знаю только одно, так жить очень сложно. Мы с тобой знали, что тот отпуск должен был завершиться расставанием, но мы встретились здесь, на Родине, и наши чувства не закончились. Только мы всё ещё продолжаем обманывать свои семьи, строя иллюзии, которым не суждено воплотиться в жизнь. — я не думала, что такой хороший вечер может закончиться таким тяжелым разговором.

— Я чувствую, что ты обижаешься на меня, мышка. Но я ведь с самого начала был с тобой честен. Я признался тебе, что у меня есть жена. — после долгого молчания начал Море. — У меня есть обязательства. Я не живу полноценной жизнью со своей женой. С ней я ради детей, ты должна это понять. Я не хочу, чтобы они воспитывались чужим мужчиной, когда у них есть отец, который их любит. Помнишь, я тебе говорил очень давно, что, если бы я не встретил тебя тогда, я бы до сих пор жил во тьме. Ты как глоток свежего воздуха для меня. Да, я понимаю всю избитость этих фраз, но все так и есть, мысли о тебе не дают мне сойти с ума.

Я молчала. Не знала, что ему сказать. Он, видя, что я не отвечаю, продолжил:

— Я расскажу тебе одну историю. И прошу поверить в те слова, что я тебе сейчас скажу, потому что всё, что я скажу — правда. Я увидел тебя тогда, в чужой стране, издалека и ощутил, как сердце сдавило словно оно попало в тиски, кровь скорее побежала по венам, пульсируя в висках, я глядел на тебя, не в силах оторвать взгляд.

Мне казалось, что вот-вот и видение исчезнет. Но вот я моргнул, а ты по-прежнему была перед моим взором. Я шёл к тебе сквозь поток людей, видя только тебя, не замечая никого вокруг. Присел рядом с тобой на скамью и замер. Боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть тебя ненароком. Сидел на скамье, как школьник, трепещущий от страха, что его вызовут к доске. Только этот страх был гораздо глубже. Я боялся, что спугну тебя, и ты исчезнешь, будто не было тебя вовсе. Набравшись смелости, я заговорил тогда с тобой, и время остановилось. Ты вошла в мою жизнь, стремительно заполнила все мысли собою. У меня появилось ощущение, что наша встреча была предначертана. Иначе отчего, встретившись тогда на морском побережье, мы, как два погибающих от жажды путника, упивались друг другом? Будто мы долгие годы ждали этой встречи. Я не помню себя более счастливым, чем в тот месяц, проведенный рядом с тобой. С человеком, которому принадлежит отныне моё сердце. Ты особенная, не с этой планеты, дитя другого времени. В тебе есть стержень. Я ощущал твою силу всегда. С самого знакомства, ты напоминаешь мне сирень, ствол которой кажется таким тонким и хрупким, но на поверку оказывается, что ни один ветер его не сломает. Он может гнуться, заворачиваться, приобретая узловатую форму, но все же не сломим. Так и ты, мое видение, которое мне посчастливилось удержать возле себя короткое время. Не было мгновения, когда я не думал бы о моменте неизбежного расставания с тобой в дни, когда мы жили в другой стране, в квартире с этим старым зелёным диваном. Смотрел в твои яркие зеленые глаза и не понимал, как буду жить без их блеска. Впервые за сорок лет понял, что означает фраза «горящие глаза». Они будто освещали мне путь в темноте будней. Ты была нежной, как цветок магнолии, которую обожала. Твоё сердце было мягким, а душа ранимой. Я не могу забыть даже спустя несколько лет, как мы проезжали по парковке торгового комплекса уже в городе Непогод. Стояли зимние морозы, и ты, замолчав на полуслове, прижалась к боковому окну машины, сжавшись на сидении. Я тогда не понял, что произошло, пока не увидел лежащую на тротуаре большую бродячую собаку. Срывающийся снег покрывал ее косматую шерсть, окутывая, словно одеялом. Я до сих пор помню, как ты обернулась на меня. В твоих всегда таких ясных и улыбающихся глазах стояли непролитые слезы, как дрожал твой голос, когда ты просила меня остановить машину. И как я мог сопротивляться тебе? Хотя остановка была затруднительна, машина в случае остановки мешала движению по парковке, но я повиновался твоему умоляющему взгляду. Едва машина остановилась, ты выбежала из нее, открыв заднюю дверь, порылась в беспокойно шуршащих пакетах, достала мясную вырезку, которую мы купили для ужина, и побежала к лежащей, замерзшей на морозе собаке. Свет фар освещал твоё светлое пальто. Сумерки не позволяли разглядеть твоего лица, но я знал, что на нем отпечатана боль за всех бродячих животных. Сзади скопившиеся, не имеющие возможности проехать машины стали нервно сигналить, моргать светом фар, желая поскорее сменить неприветливый холод улицы на уютное домашнее тепло. Я помню, как ты негодующе обернулась на них, как в последний раз погладила пса, благодарно жующего вырезку, и уже спокойная, вернулась в машину.

Я не сказал тебе тогда ни слова. Всё было так естественно, твоё желание помочь ближнему, пусть даже бродячему псу. Все было так правильно, что я просто молча повел машину на съемную квартиру, где в городе Непогод мы могли быть лишь вдвоем. Но я часто вспоминал твою доброту. Она для меня всегда была примером добродетели и справедливости. — Море устало прикрыл глаза, казалось, ему тяжело давалось это признание. — Кто придумал, что мужчинам нельзя плакать? — он ухмыльнулся, не открывая глаз. — Наверняка тот, кто просто не способен чувствовать, у кого черствая душа. Ведь мужчины тоже люди. У нас есть эмоции которые порой достигают невообразимого накала. Но в обществе не привыкли к мужским слезам. Это всегда было признаком слабости. Я готов поспорить с этим фактом, ведь сердце мужчины так же может болеть, как и сердце женщины. Но лично я с детства привык держать все чувства в себе и уже даже если бы захотел, не смог бы расплакаться, как дитя, хоть и понимаю, что это наверняка принесло бы хоть небольшое утешение. Потому мужчины топят свою печаль в алкоголе. Им так проще. Это по-мужски. Во всяком случае, нам так кажется. — он замолчал на какое-то мгновение. Затем, открыв свои небесно-голубые глаза, проговорил: — Мышка, я взрослый мужчина, который как мальчишка влюбился в чужую жену. Но я не могу ничего изменить. Я не лгал тебе никогда. Ты моя душа. Но у меня есть обязательства. Я не могу отказаться от них.

Я невидящим взглядом смотрела, как снежинки падают на лобовое стекло и таят, превращаясь в ручейки, стекают на капот. Я была оглушена его признанием. Я не была разбалована чувственными речами мужчин. И не знала, что ему на его слова ответить. Что я хотела бы, чтобы мы не были обременены семьями, а жили вместе? Что я готова была бы воспитывать всех наших детей, не разделяя на его детей от первого брака и на наших общих? Что я с каждым днем все больше понимаю, что не могу жить на одной территории с собственным мужем? Что я, в конце концов, ревную Море к его жене и поэтому отдаляюсь от него самого? Что я с каждым прожитым днем все больше злюсь на него из-за его благородного желания растить детей в семье? Ведь я, похоже, не столь благородна, я уже не вижу в себе сил сохранять семью ради ребенка. Все эти мысли я не могла озвучить, ведь это могло осложнить наши и без того сложные отношения.

— Ты благородный человек, и я тебя очень уважаю за твою позицию. Ты действительно не лгал мне никогда. За что я тебе очень благодарна. — только и смогла я выговорить. Я не поднимала на него глаз, но чувствовала, что он сверлит меня взглядом.

— Всё, что я тебе только что сказал — истинная правда.

— Спасибо тебе за признание. — едва слышно я произнесла.

— Что тебя беспокоит?

— Ничего. — проговорила я.

— Мы будем сидеть в этой машине, пока ты не скажешь мне правду.

Я помолчала, обдумывая сказанное им. И решила, что уже терять нечего, я не могу хранить все это в себе дальше.

— Мы не сможем это долго продолжать. Меня тяготит моё положение. Я испытываю чувство вины перед мужем и твоей женой. Но при этом невыносимо хочу быть с тобой. Дешевый роман. Даже грустно как-то от того, что я оказалась в эпицентре этого.

— Я понимаю, но что мы можем изменить? Я же говорю, что не могу бросить жену. У тебя тоже семья, наша ответственность перед ними-быть с ними до конца. Хотя бы пока дети не вырастут. Мышка, ты просто устала. Давай запланируем отдых где-нибудь загородом? Отдохнем, расслабимся, снова погрузимся в наши романтические отношения? Мы так давно не были наедине друг с другом, что я и не помню, сколько времени прошло с тех пор. Естественно, у тебя появились эти мысли, но стоит нам провести время вместе, ты снова успокоишься. — уверенно заговорил Море.

— Я не думаю, что после совместных выходных что-то изменится. — медленно начала я. — Скорее, я еще больше буду чувствовать утрату после того, как мы разъедемся каждый в свою семью.

— Я настаиваю всё же на том, что нам нужно провести время вместе. Ты отдаляешься от меня, я это чувствую. Давай на этой неделе? Я улажу дела со своей работой и конец недели освобожу для нас. Только представь ты, я и единение с природой? — как же он ловко заманивал меня в свои сети, как умело он вел меня по моим же страстям. Я уже чувствовала, что не могу сопротивляться.

— Муж уезжает в командировку в пятницу, я могу отвезти сына к родителям. — мой тихий голос был ему ответом. Я шла, словно по тонкому льду. Вот-вот и он треснет под моим весом, и я провалюсь в ледяную реальность, где у моего Моря нет для меня места. Где есть его семья, жена и дети, где я разлучница и просто любовница. А пока я медленно и неуклюже ступала по тонкой корке льда в надежде, что по нему я смогу добраться до того места, где мы с Морем будем вместе и будем непременно счастливы.

— Вот и договорились, мышка. — Море заметно повеселел, когда услышал моё согласие. Мне надо ехать домой, давай я малыша отнесу к квартире хотя бы? — он кивнул на сладко спящего сзади ребенка.

— Да нет, мне надо его разбудить. К тому же, если ты его понесешь, мы можем встретиться случайно с мужем или моим другом, и тогда сложно будет объяснить это все.

— Я тебе позвоню ближе к выходным, чтобы подтвердить наши планы.

— Хорошо, я буду ждать.

Я вышла из машины. Мороз крепчал. Я застегнула пальто на все пуговицы и открыла заднюю дверь машины. Не без труда разбудив сына и дождавшись, когда он вылезет из машины, направилась к парадной, держа в руке ладошку малыша.

Поднимаясь медленно по лестнице, ведя за руку сонного сына, я прислушивалась к собственным ощущениям. Силясь понять, что пробудила во мне сегодняшняя встреча. Сперва мне казалось, что мы отдалились с Морем, и я даже не знала, как себя с ним вести. Но по мере того, как проходил вечер, сердце в моей груди теплело к нему. Затем произнесённое им признание выбило почву и под моих ног. Он был так открыт сегодня, так откровенен. Мы всегда с ним были осторожны в признаниях. Но сегодня он как никогда поразил меня своей честностью и силой своих чувств. Что побудило его признаться? То, что я стала отдаляться? Или то, что стала озвучивать своё неудовольствие нашим положением? Кто знает…, но я до сих пор оставалась оглушенной его словами. Он не лукавил, когда напомнил мне, что был с самого начала честен со мной, признавшись, что он женат, что не бросит свою жену. Он обо всём предупредил меня заранее. Но я так сильно была в него влюблена, что ничего и слышать не хотела.

Я помню, как сегодня момент, когда Море признался мне в своей маленькой тайне. Мы сидели в нашем любимом уютном кафе. Был жаркий полдень. Альтан, хозяин кафе, с которым мы в итоге за месяц проживания в его стране очень сдружились, успел принести нам две чашечки ароматного кофе, кюнефе, (в нем сочетается нежное тесто, щербет и сыр, который и придает блюду необыкновенный вкус) и блюдо с ванильным рахат-лукумом, как комплимент от кофейни и самого Альтана прекрасной Meleğim — так он называл меня с нашего самого первого посещения его кофейни.

— Что означает слово Meleğim? — спросила я после ухода Альтана.

— Это означает «мой ангел».

— Прекрасное слово, надо завести блокнот и записывать все новые слова, которые я здесь слышу. — проговорила я, подхватив пальцами рахат-лукум. — Эти турки знают, чем порадовать женщину. — я улыбнулась.

— А по мне, так лучше бы у Альтана была тарелка борща или блюдо домашних пельменей с жирной сметаной. Вот тогда бы я их заведение действительно зауважал. — ответил он, отпив кофе, и от неожиданности прикрыл глаза, испытав прилив наслаждения. — А вот кофе у них потрясающий, надо признаться. — произнес он. — Не могу разобрать вкуса. Мне кажется, здесь есть алкоголь, корица и ваниль. — он снова отпил кофе и закрыл глаза, наслаждаясь запахом и вкусом.

— Я ощущаю нотки пряного кардамона, имбиря, и… — я поднесла чашку к кончику носа, вдыхая аромат — конечно, мускатного ореха.

— Потрясающий вкус, я удивлен. — После он сказал, что не столько вкус кофе его поразил, сколько порадовала возможность маленькой передышки перед его признанием. Я с упоением ела восточные сладости, запивая невероятно вкусным кофе, и не догадывалась, что в его душе скребутся когтями тысяча кошек.

Он потянулся через небольшой столик, коснулся моей ладони, привлекая внимание к себе. Ответом ему был взгляд, полный нежности.

— Я должен тебе кое-что сказать… — начал он неуверенно. Я удивленно подняла левую бровь, ожидая продолжения.

— Не хочу тебя обманывать, не хочу давать ложную надежду…

— Говори, Море, ты наврядли сможешь мяня удивить. — я вытерла пальчики, на которых была сахарная пудра рахат-лукума, салфеткой и откинулась о спинку стула, не отрываясь глядя ему в глаза.

— Никогда мне еще не было так сложно говорить об этом. — честно признался он. — Я женат. — потом он признался, что у него было страстное желание зажмурить глаза, чтоб не увидеть мой осуждающий взгляд. Но, приглядевшись, он увидел лишь облегчение в моём взгляде. Удивленный, он продолжал:

— Я не хочу, чтобы ты думала, что я обманул тебя. Ты должна знать обо мне все. У меня двое детей, сын и дочь. И я в браке уже восемь лет. — он не отводил взгляд от моего лица, наблюдая за реакцией после этих новостей. — То, что произошло между нами, меня поразило не меньше твоего.

— Спасибо тебе за эту искренность. — проговорила я, медля. — Правда в том, что я тоже несвободна. Я благополучно замужем уже четыре года. У меня есть сын, по которому я безумно скучаю. — Я говорила тихо, и ему приходилось наклоняться ближе к столу, чтобы разобрать все слова.

— Вот так неожиданность. — только и сказал он, пораженный информацией. — Я эгоистично хочу сказать, что мне эта новость не пришлась по душе. — Он прикрыл на мгновение глаза, пытаясь успокоить сердце, которое пустилось в бешеный пляс.

Через пару секунд, взяв себя в руки, он даже засмеялся.

— Прости, мой разум покинул меня сейчас на мгновение. Я чуть было не обиделся на тебя за то, что ты замужем, хотя сам нахожусь в браке. Абсурдная логика и чувство собственности. Извини меня за эту вспышку ревности. Беря во внимание то, что ты сказала, мы находимся в равном положении. — он залпом допил остатки кофе в чашке и улыбнулся мне уже как раньше, обезоруживающе и искренно. — Я рад, что ты появилась в моей жизни, несмотря на то, что судьба была явно против этого изначально.

Пока воспоминания терзали моё сердце, мы с сыном кое-как дошли до двери квартиры. Лифт не работал, и нам пришлось идти пешком на седьмой этаж. Я подумала о том, что с Морем у нас так мало настоящего, мы непростительно редко видимся, потому мне остается только придаваться воспоминаниям. Одни дарят радость и утешают даже в самые трудные времена, а другие — как это воспоминание просто есть.

Я открыла дверь квартиры, щёлкнув замком в замочной скважине. Звук эхом отразился от стен в тишине подъезда. Ребенок, буквально засыпая на ходу, перешагнул порог. Я последовала за ним. В квартире было темно. Я потянулась к стене, нащупала выключатель, включила свет. Тьма расползлась по углам. Переодев сына, а потом себя, я умыла его, решив, что сегодня он ляжет спать без душа. Он накатался на коньках и очень утомился. Вечер был для него очень насыщенным. Уложив его в постель, я всё же удивилась, что он уснул мгновенно, стоило его голове коснуться подушки.

Я наконец-то осталась одна, мне необходимо было привести в порядок свои мысли. Встреча с Морем сегодня снова окунула меня в этот водоём чувств к нему. Я прошла в кухню-гостиную, попутно думая о том, где мой муж. Он не звонил сегодня мне и не встретил. В командировку он уезжает только в пятницу и обычно он всегда встречает нас, когда находится дома. Тем более сегодня мы с сыном очень поздно возвращаемся из детского сада.

Пройдя, погружённую в полумрак, гостиную на ту половину, где находилась кухня, я щёлкнула выключателем подсветку на кухонном гарнитуре. Достала из шкафа турку и кофе, намереваясь приготовить его себе. Спать всё равно не хотелось, и наврядли после встречи с Морем, взбудораживщей мою кровь, я смогу сегодня быстро уснуть. Поэтому кофе не повредит, решила я. Включила кран, набрала в турку, поставила на плиту. Обернулась, чтобы присесть на диван, так как ноги после катка гудели, и вскрикнула от неожиданности. За полукруглым обеденным столом сидел мой муж. Пока я не включила подсветку, он сидел в кромешной темноте, и я его совсем не заметила. Когда я вскрикнула, он даже не посмотрел в мою сторону, продолжая сидеть, уставившись в дверь балкона, находящуюся с левого бока от него.

— Ты почему сидишь в темноте и тишине? Ты напугал меня! А я криком могла разбудить сына! — накинулась я на него с упрёком.

— Где вы были? Уже десять вечера. — вопросом на вопрос ответил он.

— Мы после детского сада поехали кататься на коньках. — сказала я ту правду, которая не могла меня скомпрометировать.

— Зачем? — он не смотрел на меня.

— А зачем ходят на каток? Чтобы покататься. — холодно обронила я, снова поворачиваясь к плите, боясь, что кофе может выкипеть.

— Ты же не катаешься на коньках. — не отставал муж.

— А сегодня решила покататься, к тому же нашему ребёнку будет не лишним научиться это делать. Или ты хочешь, чтобы он, как я, встал в первый раз на коньки, разменяв четвертый десяток? — "Ну почему он не унимается с этими расспросами?" раздраженно подумала я. "Что за невиданная вспышка интереса к моей жизни? Или это просто показательное выступление, чтобы я не расслаблялась?"

— А кто тогда вас подвез к парадной? — Я замерла.

— Или это новая услуга на катке — доставка на дом? Я видел, как ты выходила из дорогого мерседеса. На такси не особенно-то похоже. — едко, заметил он.

— Интересно, что именно тебя беспокоит: то, что я вернулась домой так поздно, или то, что вернулась на дорогом мерседесе? — я обернулась и в упор посмотрела на мужа. Он тоже смотрел на меня, не моргая.

— То, что моего сына подвозит к дому какой-то мерседес.

За спиной зашипел выкипевший из турки кофе. Я резко обернулась, но было поздно, плиту уже залило.

Я не была готова сегодня к этому разговору. Когда-нибудь непременно признаюсь мужу в том, что уже давно его не люблю. Да что уж там, что никогда его особо не любила. Я обязательно расскажу ему о всех своих грехах и конкретно о романе с Морем. Но не сегодня. Я не готова к этому признанию.

— Это мой знакомый. Он любезно подвез нас, чтобы мы не добирались по морозу пешком. — Ну вот, я ведь практически и не соврала. Он же знаком мне? Знаком. Где же здесь ложь?

— Почему ты не позвонила мне? Я бы вас встретил. — я слышала по его голосу, что он уже успокоился. Объяснение "чтобы мы не добирались по морозу" сработало, оно было логичным, а следовательно для него правдивым. А последний вопрос задал просто из вежливости.

— Не хотела тебя напрягать. — просто ответила я, вытирая кофе с плиты. В кармане завибрировал телефон, я вздрогнула от неожиданности. Достала его из кармана, в руке он снова завибрировал, разблокировав его, увидела, что пришло два сообщения от Моря. Сердце сжалось и стало стучать где-то в горле. Я не открывала сообщения, пытаясь уравновесь свои чувства, чтобы волнением себя не выдать. Искоса взглянула на мужа. Он откинулся на спинку дивана и не смотрел на меня. Казалось, не заметил, что мне пришли сообщения. Лицо было непроницаемо, он даже не обернулся, когда я посмотрела на него. Отдышавшись, я открыла сообщения. Там было всего две строчки: «я помню каждую морщинку на твоем лице и хочу провести по ним губами». Я снова и снова перечитывала. В душе что-то оборвалось и полетело в пропасть. Возможно, это было моё сердце. Я читала сообщения, и мне начало казаться, что я не умею дышать. Просто разучилась. Я, оказывается, всё это время стояла, затаив дыхание. Маленькими глоточками я вновь стала вдыхать спасительный кислород.

— Кто написал? — муж, оказывается, заметил, что мне пришло сообщение.

— Да так, ошиблись номером. — сказала я и тут же пожалела об этом. Такая нелепая отговорка могла бы спровоцировать ещё большие подозрения. А я пока не готова открывать душу. Мне отчасти стыдно, что приходится лгать из раза в раз собственному мужу. Но я всё ещё не готова к этому глубокому погружению. К нему надо подготовиться. Сегодняшнее поведение супруга тем неменее меня очень удивляло. Это было на него не похоже, он всегда равнодушный, казалось ко всему, сегодня же проявил хоть и слабую, но всё же эмоциональную реакцию, похожую на ревность. И это меня очень озадачило. Правда, он совсем скоро успокоился. Но вот это уже меня не удивляло. Вернулся, так сказать к заводским настройкам, к спокойному и безэмоциональному себе.

Прошло три дня. Наступила пятница. Муж собрался и уехал в командировку на две недели в область. В эти три дня до своего отъезда он, как и раньше, поздно возвращался с работы и по-минимуму контактировал со мной. А это меня только радовало, не нужно было претворяться образцовой женой. И чем меньше мы общались, тем слабее меня мучила совесть.

В день отъезда мужа мне позвонил Море и спросил, не изменились ли у меня планы на выходные. Я колебалась. С одной стороны, моя душа всё ещё рвалась к нему, но с другой стороны, я понимала, что после проведённых совместных выходных мне будет ещё труднее с ним разъезжаться в разные стороны.

— Ну что ты, Мышка? Только представь, как нам будет хорошо вдвоём? Я снял домик с видом на круглое озеро, во дворе есть чан с водой, под ним можно разжечь огонь, чтобы вода в чане нагрелась, и можно будет в нём искупаться под холодным зимним небом. Окна в пол, вокруг снег и ни души на несколько километров. Только ты и я.

— Ты знаешь, чем меня завлечь! — я засмеялась. — Помнишь же, что я люблю природу и от такого заманчивого предложения наврядли откажусь, хитрец! — с ним я всегда чувствую себя юной девушкой, зная его уже несколько лет, общаясь с ним, не перестала кокетничать.

— Ты удивительная, и конечно, я знаю твои предпочтения и желания. — проговорил Море бархатистым голосом, от которого у меня бегали по телу мурашки.

— Завтра заедешь за мной с утра? Мне нужно будет отвести сына к родителям сейчас. Я их даже не предупредила ещё, что приеду и привезу внука.

— Я думаю, они только обрадуются этому. — слышно было по голосу, что он улыбнулся.

— О да, это точно, они даже мне не так рады, как ему! — смеясь, воскликнула я.

— Это же здорово! Завтра заеду за тобой. Будь готова в девять, Мышка. Мне надо бежать, ещё много моментов надо успеть решить. Ты же знаешь, как мне тяжело освобождать для отдыха целые выходные. Работы столько, что с понедельника придётся туго, буду работать, не поднимая головы. — он усмехнулся. — но наша встреча того стоит! До завтра, Мышка. — и он отключился.

Я продолжала сидеть с телефоном в руке и задумчиво смотреть в окно. За которым крупными хлопьями сыпал снег. Как же я люблю это время года! Особенно, когда зима снежная. Вот так проснёшься утром, надо собираться на работу, перед этим бежать в детский сад с ребёнком наперевес. За окном тьма непроглядная. Но, проходя мимо него, за стеклом заметишь какое-то движение. Отодвинешь штору, вглядишься во тьму, а там, на фоне одиноко стоящих фонарей идёт снег. И как-то радостно делается. Как в детстве. Скоро Новый год — время чудес и исполнения желаний. И вроде выросла уже давно, у самой ребёнок появился, а всё ещё верю в чудо. И моё собственное чудо случится завтра. Целые сутки я проведу вдвоём с Морем.

Утром я проснулась в приподнятом настроении. Через пару часов за мной заедет Море, и мы, как когда-то, будем наслаждаться каждым мгновением, проведённым вместе, вдали от всех. Я снова буду представлять, обманывая себя, что нашей реальной жизни не существует. Что есть только он и я. Конечно, тем больнее будет возвращаться в воскресенье в вязкую холодную реальность. Но об этом сегодня я даже не хочу думать. Об этом я подумаю завтра.

Я размеренно собирала вещи, гадая, какие из них мне понадобятся на выходных. Решила, что надену белый свитер крупной вязки и узкие джинсы с завышенной талией. А также возьму с собой два комплекта нижнего белья и махровый халат, чтобы в нём пробежать от чана с водой до дома. Подумала, что набирать вещи, когда мы едем всего на сутки, очень глупо.

Слегка подкрасив брови и ресницы, расчесала до блеска ещё влажные после душа волосы. В последний раз взглянув на своё отражение в зеркале, я осталась довольна своим видом. Но я могла сег�

Скачать книгу

Пролог

Глава I. Знакомство с Морем.

– Знаешь, я всегда была очень правильной, с детства поиграв, складывала игрушки на свои места, не разбрасывая по полу. В школе училась хорошо, учителя не уставали хвалить меня, ездила по городским олимпиадам, занималась баскетболом и выигрывала в соревнованиях. Хотя в детстве у меня не было недостатка в друзьях, став старше, я осознала, что не каждого можно назвать другом. И настоящих друзей можно было пересчитать по пальцам одной руки. После этого осознания моими лучшими друзьями стали книги, их я прочла несчетное количество. С мальчиками отношения не заводила, они мне были совсем не интересны в подростковом возрасте. Позже, когда поступила в университет, я встретила свою первую любовь, он был моим однокурсником, очень популярным на нашем потоке, играл на гитаре на всех мероприятиях, занимался профессионально футболом. Отношения наши длились несколько лет, я готова была ради него на всё. Если бы нужно было ради него умереть, я бы умерла, не раздумывая. – я задумчиво, бесцельно водила по запотевшему боковому стеклу машины указательным пальцем. – Это было настоящее чувство, и по закону жанра, моя первая любовь меня чуть было морально не убила. Отношения были сложные, болезненные, встречались долго, впрочем, как и расставались, тоже болезненно и долго. Я думала, что не переживу разрыва, несмотря на то, что была его инициатором. – перестав водить по стеклу пальцем, только сейчас заметила, что вывела на стекле имя своей первой любви. – Но я не умерла, вопреки всем моим ожиданиям. Я научилась дышать без него. Думать, радоваться, мечтать. Я училась всему заново. Преодолевала сложности шаг за шагом, не замечая, как в кровь разодрала голые ступни, не привыкшие к ходьбе в одиночку. Я долго не могла научиться не думать о нём. – палец на стекле выводил уже другое имя. – И знаешь, если бы не один человек, я бы, наверное, потеряла веру в лучшее, в чистый воздух, в детский смех, в запах дождя на пыльном асфальте. Он спас меня от депрессии, вырвал из омута страданий и разочарованности. И я благодарна ему была за это. Я окунулась в новую любовь с головой, стараясь забыть о прошлом. Ты, наверное, думаешь, что я эгоистично поступила, забывшись в другом человеке, растворяя в новых отношениях боль и разочарование прошлого?

– Ты поступила так, как велело тебе сердце. Кто знает, быть может, не столько он тебя спас, сколько ты его? – любимый коснулся моей холодной ладони, обжигая кожу прикосновением. Я посмотрела на его большую ладонь, на фоне которой моя казалась такой детской.

– Не знаю. Я всегда стремилась поступать правильно, боялась причинять близким людям боль, хоть и неосознанно делала это. Это невероятно, но ты – мой единственный безумный поступок за всю мою жизнь.

– Безумный поступок? – он засмеялся, заставляя сердце бежать быстрее.

– Принципы, от них не убежать. У одних есть принципиальные позиции в жизни, другие не привыкли копаться в себе и живут хаотично, не задумываясь. У меня до встречи с тобой были принципы, от которых я и не думала отступать, только вот все изменилось, когда я обрела своё Море. – я плотнее закуталась в куртку.

– Ты замёрзла, мышка? – он включил печку в машине, притянул меня к себе. Я сидела, не шелохнувшись в его объятиях, зажмурив глаза, вдыхая аромат его одеколона, смешанный с запахом его тела, и боялась открыть глаза. Меня сковал страх, что всё, что сейчас есть вокруг меня исчезнет. Этот страх не покидал меня никогда, когда я была с ним.

– Нет ничего приятнее дышать тобой. – я не открывала глаз.

– Нет ничего приятнее касаться твоих волос. – вторил он мне – Чувствовать тепло твоего тела и стук сердца, мышка. Но ты не договорила, я тебя перебил. – он чуть отстранился, и на мгновение на душе стало пусто.

– Да что, собственно, рассказать ещё, Море, я была счастлива совсем недолго. Он был моей тихой гаванью, моим островом в море страхов, разочарований и боли. С ним я чувствовала себя так уютно и спокойно… Спокойствие – вот, что его рознило с моей первой любовью. Я упивалась его спокойствием, оно меня исцелило от ран, что нанес Ураган. Я снова стала мечтать, чувствовать. Это так важно человеку, научиться снова дышать, убрав колено разочарований с груди. Но потом пришло насыщение спокойствием, я как, усталый обезвоженный путник, укрывшись в тени редкого дерева, напившись вдоволь ключевой воды, обрела силы идти дальше по своему пути. Жестоко звучит?

– Нисколько. – ответил он.

– Я не жалею ни о чем. – продолжила я после небольшой паузы. – Знаешь, это ведь дорогого стоит! Я не жалею о том, что было, что ушло. Что тогда забылась в объятиях другого. Теперь я могу с уверенностью сказать, что я исцелилась, благодаря ему тогда. Исцелилась от болезненных первых отношений. И я благодарна тому, что у меня теперь есть.

– Ты говоришь так, словно сама себя успокаиваешь. Ты счастлива с ним? – было видно, что ему тяжело дался этот вопрос. Он никогда не спрашивал меня об этом, но сегодня решился, видно, от того что наш вечер наполнен откровениями.

– Я счастлива с тобой. С ним – я просто есть. Просто живу, дышу, хожу на работу, ращу нашего сына, на выходные езжу с ним к моим родителям, делаю в доме ремонт и вечерами засыпаю в постели. С ним настоящее, каким бы хорошим или плохим оно не было.

– Ты первую любовь забыла с мужем, мужа пытаешься заменить мной? – в его голосе прозвучали ревнивые нотки, чего не было никогда. Многого не было никогда, до сегодняшнего вечера.

– С тобой я чувствую сердцем, я вижу мир настолько ярким, что хочется обнять его и крикнуть унылым прохожим, как я люблю тебя!

– Мышка, то, что чувствуем мы друг к другу не имеет счастливого конца. Ты же понимаешь? – в его голосе я услышала надежду, страх, отчаяние и что-то ещё неуловимое. – Мы с тобой встретились тогда, когда уже сложно что-либо изменить.

– Я понимаю, что не хочу, чтобы заканчивался этот вечер. В этот вечер я счастлива. – ушла я от ответа. Мне больно думать, что мы не сможем быть вместе.

– Пора? – его голос был таким родным и словно обволакивал меня.

– Да.

Море обнял меня крепко, и в этом объятии угадывалась вся боль и тяжесть нашего положения.

– Наша история – как сюжет для дешёвого сериала. Они любят друг друга, но не могут быть вместе, потому что у каждого есть семья и дети. – я злилась от того, что нам предстояло сейчас вновь разлучиться. В горле стоял ком, от невыплаканных слез. Было одновременно так хорошо рядом с моим человеком, но так печально от того, что по факту он никогда не был и не будет «моим человеком».

– Мышка, я не хочу, чтобы однажды это закончилось. Но наступит день, и ты уйдёшь навсегда, хлопнешь дверцей машины, поцеловав на прощание, и больше не появишься в моей жизни. Ты стала моей зависимостью. Я просыпаюсь, думая о тебе, день проходит в делах и заботах, но я вспоминаю, как накануне ты обнимала меня, как шептала нежные слова на ухо. Вспоминаю твой звонкий смех, с которого всё началось, и сердце сжимается от боли.

«Мандарины всем навевают запах Нового года…– бархатистым голосом проговорил мужчина и присел рядом со мной на скамью. Я удивлённо посмотрела на него, ожидая продолжения, но вместо этого он протянул мне мандарин цвета солнца, даже не взглянув в мою сторону. Я приняла его из рук, едва коснувшись кончиками пальцев его горячей сухой ладони. В бульварных романах, когда встречается такой момент, описывают искру, которая пробежала по телу героев, я не знаю, что там чувствуют в воображении авторов герои, но у меня словно сердце замерло на пару мгновений, и испуганно встрепенувшись, помчалось галопом в груди. Часто задышав, я взглянула на него, силясь увидеть те же эмоции, которые испытала я секунды назад, но его лицо было непроницаемым. Он сосредоточил внимание на цитрусе, с которого счищал кожуру. Разочарование, оно настигло меня внезапно, как ведро воды, что ленивая хозяйка вылила с крыльца. Уже отводя от него взгляд, заметила, как дрогнула его ладонь, к которой я недавно прикоснулась. Мы сидели молча, как два старых друга, которым не обязательно озвучивать мысли, чтобы понять их ход. Проплывали мимо облака в форме корабельных парусов, проезжали редкие велосипедисты, шагали бодро, не замечая нас отдыхающие в купальниках, пробегали псы, в глазах которых читалась тоска. Никто из нас не смотрел на часы, не отмерял ход времени, не заговаривал первым. Мы наслаждались вместе тёплым ветром, который заигрывал с подолом моего цветастого платья. Любовались морем, волны которого ласкали песчаный пляж.

– За что ты любишь лето? – Не было между нами наигранной вежливости, мы перешли сразу на «ты». Вопрос показался вполне невинным. Мне не над чем было размышлять, ответ был ожидаемым:

– За море.

– Тогда для тебя я буду Морем. – Это показалось таким логичным. Нет имен, нет прошлого, нет будущего, только то немногое, что у нас есть, наше настоящее.

Воспоминания одно за другим мелькали в моей памяти, возвращая моё сознание туда, с чего всё начиналось.

– Мечта моего детства так и не осуществилась до сих пор, хотел уехать в Индию, в седьмом классе на этой волне стал изучать индуизм, углубился в брахманизм, религию, которая была предшественницей и главным идейным истоком индуизма, всерьёз решив принять его как религию. Бабушка отговаривала меня как могла, потом, очевидно, осознав, что я перерасту это – оставила попытки что-то доказать глупому маленькому мальчику, хмурившему лоб над толстыми книгами, повествующими о религии, климате и населении Индии. Через пару лет мой запал прошёл, и я стал увлекаться историей Китая. Хотя в Китае я умудрился даже пожить немного, когда работал на одну фирму, пару лет назад. А вот Индия так и осталась для меня несбывшейся мечтой.

– Ты обязательно там побываешь, ведь тот, кто всем сердцем мечтает, обязательно достигнет своей вершины. Мы проводим свою жизнь в мечтах. В детстве всё достаточно невинно, велосипед, новые ролики, поездка к морю, тамагочи – предел, за который фантазия не заходит. Вырастая, меняются желания, потребности возрастают и мутируют вместе с мечтами. Нам уже не интересны те самые ролики, колёса которых стёрлись от асфальта. Нас не привлекает велосипед, раму которого мы погнули, когда пытались катать полную девочку из соседнего подъезда.

И только море… – оно в наших мечтах неизменно. И даже тот, кто сетует на него, говоря, что оно недостаточно чистое, недостаточно тёплое – лукавит. Мы рады морю не столько от того что оно нам даёт физическую удовлетворённость. Сколько от того, что дарит нам внутреннюю гармонию. Мы мечтаем каждый год поехать туда, где плещется прибой. Закрывая глаза, сидим на берегу, пытаясь вобрать его в себя, впитать, как губка и увезти с собой его запах. Мы готовы часами гулять у его кромки, касаясь голыми ступнями тёплой воды, ласкающей нас, игриво стремящейся намочить выше того, где мы позволяем. Море дарит каждому своё. Я мечтаю о море, живя в городе Непогод целый год. Ведь только возле него я могу верить, что все трудности, происходящие именно сейчас пройдут, их смоет волной времени и унесёт в океан памяти. Вдыхая его аромат, осознаешь, что всё, что вокруг тебя так мелко, да собственно, как и ты. Оно пережило много людей, видело много человеческих драм, поглотило несчетное количество монеток тех фантазёров, что мечтали к нему вернуться снова. Ты всего лишь один из великого множества душ, кто пытался найти в море гармонию и обрести душевные силы.»

« – Боюсь проснуться. Боюсь, что всё это исчезнет, стоит мне открыть глаза. Это лето, наше море, ты…, всё не навсегда, всё временно. – я лежала на его плече, рассыпав ярко-рыжие волосы повсюду. Он перебирал прядь за прядью, накручивая их задумчиво на палец.

– Ты же знаешь, что наступит день нашего расставания. – с болью в голосе проговорил Море. – Как бы прекрасно нам не было друг с другом – всё закончится.

– Это не простой курортный роман, я не хочу ставить на наших отношениях этот банальный пошлый ярлык.

– Ярлыки – удел максималистов. Всё многогранно, нельзя приписывать всем то, что происходит каждый раз иначе. Мы с тобой переживаем сейчас прекрасное время, но оно непременно кончится. Ведь за пределами этой чудесной страны нас ждут те, кто зависит от нас, кто нас ждет.

– Неужели ты так просто сможешь всё забыть и жить дальше? Той жизнью, которой жил до меня? – я села, чтобы лучше видеть выражение его лица.

– Ты же знаешь, что для меня всё так же непросто, как и для тебя. Но мы не должны обманываться и ожидать того, чего никогда не случится.»

Вспоминаю, как он поделился со мной своей фантазией, которая тронула моё сердце:

– Однажды мы встретимся «там» и уже не расстанемся. Уверен, что ты будешь так же потрясающе хороша, на тебе будет белоснежное платье, и оливковый зонт, «там» обязательно будет идти в этот момент грибной дождь и ты будешь выставлять ладонь из-под него, ловя капли.

– А ты улыбнешься мне при встрече, и я обязательно тебя узнаю по этой улыбке, ни на кого не похожей, улыбке чеширского кота.

– Мы станем гулять под пышными шапками деревьев, с которых будут сыпать крупные капли, они с грохотом будут разбиваться о наш зонт, и оттого будет весело у нас на душе. Я буду читать тебе стихи, цитируя моё любимое:

И отпуская с миром насовсем…Лёгкой поступью ступая, Ты приблизишься ко мне Взглядом чёрных глаз сверкая, Отдаваясь тишине Ты теперь совсем другая, Но надеюсь в глубине Всё такая же родная Близкая моей душе Я страдал тебя теряя Видел образ твой везде Но потом всё понимая Покорился злой судьбе Сквозь года пройдя не зная Где ты ходишь по земле Миг прощанья проклиная Потерял тебя во мгле Теперь гляжу в глаза твои дотла сгорая А ты напротив и во всей красе Ты вроде та же, но совсем другая Стоишь красивая в белой фате Сегодня ты невеста, но чужая Переплетенье лент в твоей косе Я обниму тебя, за всё прощая

– Ты обязательно, подняв на меня свои прекрасные зелёные глаза, грустно скажешь о том, какое печальное стихотворение. А я поцелую краешек твоего носа, ответив, что наша история будет обязательно доброй. Там будет шуметь прибой, и пенная шапка будет разбиваться о берег, крики чаек будут не столь печальны как в жизни, и наши дети будут бегать вокруг нас, весело смеясь… И «там» мы никогда не расстанемся.

– Чудесная картина… – я сползла с подоконника, за которым шумела вечерняя жизнь курортного города. С окна открывался прекрасный вид на море, так любимое мной, оно чернело в ночи, волновалось, обещало грозу, но пока небо не соглашалось с шумным морем, оно было чистое, с россыпью бриллиантов на чёрном плаще. На мне были джинсовые короткие шорты и облегающая футболка в тон глаз. Я прошла мимо него на кухню, он лежал на подушках, разбросанных на полу. Мы принципиально не ложились на старенький диван квартиры, которую я сняла на время отпуска. Этот диван хранил слишком много чужих воспоминаний. Когда он первый раз пришёл в мое временное пристанище, окинул взглядом комнату, в которой было минимум мебели, только письменный стол, шкаф, фортепиано с потрескавшейся крышкой и этот продавленный диван. Единственное, что Море сказал тогда:

– Мы не станем спать на нём. В нём много ненужной энергии, много эмоций, что помещали в себя люди, жившие здесь до нас. Он оценил лишь огромное окно на пол стены. Из него открывался великолепный вид, захватывающий и набережную, и площадь внизу, и часть парковой зоны.

– Море, всё в наших руках, не обязательно для достижения мечты ждать иной жизни. Мы можем всё устроить здесь. – шла третья неделя нашей сумасшедшей истории любви. Он вошел в мою жизнь так естественно, хоть и внезапно, что у меня было ощущение, словно мы всю жизнь жили в этой старенькой квартире вдвоём, а иной жизни у нас будто и не было.

– Ты права, можем. Но у каждого из нас свой груз ответственности. – он не любил говорить о нашем будущем, зная, что его не будет, а я не навязывала ему этот разговор. Хоть и страстно мечтала провести с этим человеком остаток жизни, несмотря, на то, что мы познакомились пару недель назад.

– Каждый выбирает для себя. – я прошла на кухню, разлила чай по кружкам, села за небольшой круглый столик, и задумчиво взглянула в окно. Там город жил своей вечерней бурной жизнью, где людям не было дела до одинокой девушки, глядящей на них из окна третьего этажа.

Одиночество – вещь непредсказуемая, можно быть в шумной компании, но чувствовать себя безгранично одиноким. Можно иметь семью, но не получать того человеческого тепла, которое растапливает любое одиночество в душе. Я была одним из тех узников одиночества, что имеют семью, друзей, знакомых, но в душе зияет дыра, размером с океан. Да, у меня есть муж, друзья, но никто из них не может дать мне чувства теплоты в душе, полноты чувств. Лишь маленький сынишка дарит моей душе теплые лучи. А в остальном, я, словно, искала что-то и не находила. Люди, находящиеся вокруг меня, не могли мне компенсировать этого. И вот уже будучи прочно замужем и родив малыша, разменяв четвертый десяток лет, я обрела то, что так долго искала, то, ради чего стоило столько ждать. Человека, рядом с которым чувствуешь цельность души, без которого не можешь представить свою жизнь, ради которого готов на все подвиги мира.

– Мышка моя, ты расстроилась? – он подошёл ко мне, присел рядом с моим стулом на пол, положив голову на мои колени. Вся нежность, что годами сидела глубоко в недрах души волнами стала подниматься к горлу, образовывая комок. Мои глаза наполнились слезами. Они, слегка замирая на ресницах, непроизвольно стекали по бледным щекам.

– Не плачь, прошу тебя… – Море прижался ко мне ещё сильнее. – Мне больно видеть твои слезы.

– Не плачу. – упрямо проговорила я. Не в силах больше сдерживать эмоции, что годами жили в душе, не находя выхода, я расплакалась, как ребенок. Ощущая собственную беспомощность, безвыходность нашего положения. Как я могла сказать человеку, который был прочно женат, что безумно, до беспамятства в него влюблена? Как сказать ему, что не могу и не хочу представлять жизнь без него? Что хочу чувствовать его рядом, касаться его, слышать его дыхание, смеяться с ним вместе и вместе грустить? Как глупо это, должно быть со стороны, но для меня это была действительность. Я полюбила незнакомца. Как всё это сказать тому, с кем стал близок за последние недели и на кого не имеешь никаких прав? Эти слова застревают в горле и вырываются хрипами вместе с рыданиями. Я с упоением жалела себя, Море гладил меня по спине, крепко обняв. Спустя какое-то время, мы, стараясь не бередить свежих ран, вновь отдались во власть чувств.

– Ты знаешь, я верю в то, что на жизненном пути нам попадаются те, кого можно назвать своей судьбой. – Море задумчиво потягивал виски, глядя как в вечернем небе оставляет белый след самолет. – Встречаются не каждому, не всем. Кому-то посчастливилось найти такого человека, а кто-то проживает жизнь преимущественно не с теми людьми. Мне дважды повезло. Я повстречал двоих людей, кто послан мне судьбой. Я знаю это наверняка. Нет, ты можешь сказать, что это иллюзия, моя особо бурная фантазия посылает мне ложные сигналы? Нет, мышка, я твёрдо знаю, что ты моя судьба. Это очень громкие банальные слова, но суть от того не слишком меняется. Ты послана мне небесами. Было много знаков, пока я осознал это. – самолет растворился в небе, стал расплываться след от него, а Море всё так же задумчиво глядел, подняв голову вверх и чему-то загадочно улыбаясь.

Ещё одно яркое воспоминание:

– Самую большую боль может доставить только любимый человек, – изрекает Море в один из наших совместных счастливых дней. Мы сидим на полу, оперевшись о старый зелёный диван. Он играет с моими волосами, я пью глясе, заглядывая в такую же зелёную кружку с нарисованными на ней божьими коровками. – Только любимый человек знает тебя, как никто другой, и может причинить боль, точечно нажимая на самые болезненные раны. И только в нём ты так сильно нуждаешься, что стоит ему исчезнуть из твоей жизни, как сердце твоё уже рвется от отчаяния и потери.

«Не пропадай тогда из моей жизни!» – молча кричу я Морю, не глядя в любимые глаза, боясь обнаружить всю глубину своих чувств. Я прекрасно осознаю, что показывать ему свои эмоции глупо. Он не нуждается в этом. У него всё есть. Теперь есть еще и я. Но он даёт понять, что я есть только на время. Наша связь недолговечна, как цветы, срезанные в палисаднике. Она так же красива, с таким же волшебным ароматом, но через время завянет, растворившись в серых буднях. Я боюсь открыто говорить с Морем о любви, о чувствах, что съедают меня изнутри. Мне кажется, если я обнаружу всю глубину своей влюбленности, он отвернется от меня. Я покажусь ему глупым подростком, а не взрослой женщиной, способной контролировать свои чувства. Он либо сочтёт меня незрелой дурочкой, либо отдалится. Ведь от влюблённой женщины много проблем. Почему-то я даже в смелых фантазиях не предполагаю, что, открывшись ему, я встречу ответные заверения в любви.

И если внутри я сгораю от буйства эмоций, то на деле мы всего лишь сидим на прохладном полу, и каждый из нас находится в своем мире. Море – в мире, где повсюду растекаются философские рассуждения, он плывет по этой реке на плоту, не опуская в воду даже ладони, боясь углубиться в этот мир и лишь озвучивает свои мысли, пробуя их на вкус. Я – в мире, где цветёт любовь к нему. Где хочется кричать, забравшись на гору, выпуская боль и отчаяние, посещающее меня всё чаще, когда остаются считанные дни до нашего расставания. Я сейчас в мире, где хочется запереться с ним в хижине у озера в глубине леса и жить там, пока в реальности забудут о нас. Мы сейчас бродим в разных мирах, но это не мешает нам касаться друг друга, в комнате, что прятала нас столько дней от действительности, бушующей за её окнами.

– Мышка, можно я попрошу тебя? – Он касался моих пальцев губами, не желая их отпускать. – Никогда не бросай меня. – я думала, мне послышалось это. Море был нежным со мной, очень чувствительным, но он будто боялся показать свою слабость и выдать свои переживания. Глядя в его глаза, я поняла, что совсем пропала. Моя жизнь никогда не будет прежней.

– Я не брошу тебя, Море, ведь я живу тобой. – поцеловав его в щеку, я спешно вышла из машины, никак не ожидав этого разговора. Я не знала, как реагировать на эту неожиданную откровенность. Но всё же я страшилась, что для него всё не так серьезно, как я могу себе надумать, что это какая-то игра. Забежав в парадную, сильнее укуталась в плащ. Осенняя прохлада пробирала до самых костей. Преодолев несколько лестничных пролётов, встала у своей двери в нерешительности. Я не могла больше лгать всем. Мужу, что задержалась на работе и сдавала несуществующий отчёт. Сыну, что мы с его отцом всегда будем вместе. Маме, что скандалы в нашей семье из-за того, что муж не вылезает из командировок, а не из-за того, что больше его не люблю. Устала бороться за свое счастье в одиночку, приходя домой, улыбаться неискренней улыбкой, выходя из дома – прятать слёзы от всего мира. Моя душа стремилась к единственному человеку – моему Морю. Он всё ещё сидел в машине у моей парадной, не желая возвращаться к нелюбимой жене, надеясь, что я снова выйду к нему. Но я не могу. Не сегодня, не теперь…

Я стояла сейчас у входной двери собственной квартиры, не решаясь войти внутрь, где меня ждал муж. Устало прижалась лбом к прохладному железу дверного полотна. Мне нужно было немного времени, чтобы привести свои чувства в порядок, перед встречей с мужем. Быть может, Море сейчас сидит и курит в машине возле моей парадной, тоже не решаясь сразу ехать домой? Я невольно вспомнила время, когда я вернулась в город Непогод из Турции, где встретила самого необыкновенного мужчину в своей жизни. Мужчину, который смог окунуть меня в мир взаимной любви и душевной полноценности. Мужчину, который огласил себя Морем. Я вернулась в родной город с тяжёлым сердцем. Когда мы прощались там, где плещется прибой, то договорились с ним, что оставляем в этой стране всё, что было между нами. Я улетала на один день раньше него. Мы стояли в аэропорту, повсюду стаями проносились люди, обтекая нас, словно река обтекает пороги. Я не отрываясь смотрела в его, ставшие уже такими родными за этот месяц, глаза. Он держал мою ладонь возле сердца и с грустной, прощальной улыбкой смотрел на меня, будто хотел навсегда запечатлеть мой образ в своей памяти. Мы молчали. Слова были нам не нужны. Каждый из нас понимал, что это конец. Когда наши руки разомкнутся, мы исчезнем из жизни друг друга навсегда. Накануне, в той самой квартирке, которая приютила нас на этот месяц, мы договорились, что не станем называть свои имена, не будем озвучивать в какой части нашей Родины каждый из нас живет и куда возвращается. Я была слабее его в этом решении. Мне хотелось обменяться с ним номерами, узнать из какого он города, как зовут человека, который стремительно вошел в моё сердце. Но он был непреклонен. И в итоге я согласилась с тем, что для нашей истории любви – это только на пользу. Забрать это всё домой будет невыносимо тяжело. Там наши семьи, реальность, которая отрезвляет лучше ледяного ушата воды. А оставив здесь всю нашу историю, развеяв её по ветру, мы будто логично всё завершаем и даём нашей истории красиво раствориться, когда её ничего не опошлило и не омрачило. Это была наша персональная красивая сказка. То, что мы обрели за время этого отпуска, мы пронесём через всю оставшуюся жизнь. Прощание было болезненным, но ещё более болезненным было ощущение потери, стоило мне подняться в самолет. Моя душа рвалась из груди, я хотела выбежать из самолета и бежать за моим Морем, как бы далеко он уже ни был от меня. Я не могла усмирить своё кровоточащее сердце, не могла унять ощущение, что я потеряла часть себя.

– У меня красивый папа, правда?

– Конечно. – только и ответила я.

– Я тебя знаю. – её голубые глазки заглядывали, казалось, в самую душу.

– Откуда?

– Твои фотографии папа часто смотрит по вечерам. – просто ответила она, сердце моё замерло где-то в горле, я никак не могла его проглотить вместе с комом, что не давал мне дышать.

–Ты, наверное, ошиблась. – постаралась я взять себя в руки.

– Нет. Он рассказывал мне о тебе. – его дочь, была умна не по годам. С его слов я помнила, что ей в прошлом году было пять лет, соответственно, сейчас ей шесть. Но в глазах была не детская мудрость, а в голосе печаль.

– И что он говорил?

– Что ты хорошая и подарила ему счастье. – девочка во все глаза смотрела на меня. – ты красивая и даже добрая. – она не договорила, увидев, что он направляется к нам. Удивление на его лице сменилось счастливой улыбкой. Встретившись тогда в парке, мы не расставались дольше, чем на три дня.

Глава II. Знакомство с Ветром.

– Ветер, я думаю, ты поймешь меня правильно. Но порой меня посещают страшные мысли. Я не могу найти в себе силы жить. Ищу и не нахожу смысл утром открывать глаза. Я продолжаю лежать, притворяясь спящей. Для кого притворяясь? Не знаю, скорее для себя. Или, быть может, для всего мира? Я лежу, ещё окутанная туманной дымкой сна, надеясь, что за меня забудут все. Лежу и стараюсь разобраться в собственных чувствах. Уговариваю себя не думать о плохом, не поддаваться этим негативным мыслям, которые удушают, обвиваясь вокруг тонкой белой шеи змеей отчаяния и страха. Когда понимаю, что мне не удастся так легко себя убедить, что всё не так плохо, отчаянно вздыхаю и поднимаю своё расслабленное тело с постели. Я начинаю заниматься привычными делами. На автомате отвечаю на звонок, разрезающий хрустальную тишину квартиры. Ставлю чайник на плиту, забыв включить конфорку, находясь в паутине своих мыслей, которые гонят меня прочь из этой квартиры, этого города, этой страны, туда, где было хорошо. Невидящим взглядом устремляюсь в окно, за которым сереет утро, и продолжаю искать то, ради чего стоит жить. И, конечно, спустя какое-то время я нахожу это что-то. Я стыдливо вспоминаю, что ответственна в этой жизни за своего сына. Осознаю, что, имея ребенка, очень эгоистично допускать мысль о смерти. Ведь душевное состояние меняется ежесекундно, а жизнь одна. И вот в итоге, найдя то, ради чего стоит продолжить дышать, верить, жить, я снова по крупицам собираю себя. Вдох, ещё один, и я медленно обретаю утраченные душевные силы. Они восстанавливают треснувшую гармонию в душе. Проходит какое-то время, и мне становится страшно от того, в каком состоянии я недавно пребывала. И ведь с каждым хотя бы раз происходило нечто подобное, когда мысли о смерти посещали светлую голову. – я устало потёрла глаза. Это состояние меня посещает периодически, потому я знаю, о чём говорю. После встречи с Морем я осознала, что проживаю не свою жизнь. Глаза открылись на то, что моя прежняя жизнь была лишена любви и радости. И, казалось бы, теперь я должна ликовать. В моей душе пышным цветом расцвела любовь. Но нет, я не ликовала. Напротив, именно теперь у меня периодически случаются приступы, о которых я только что поведала Ветру. Эти приступы возникают оттого, что я не вижу выхода из ситуации, в которую себя вогнала. Я жена, мать, я не могу всё это изменить. Как бы сильно не хотелось мне быть с Морем, я не могу исправить свою жизнь и ждать, что он ради меня сделает тоже самое. Тогда накатывает это мое депрессивное состояние.

– Я понимаю, о чём ты говоришь. Но очень опасно поддаваться на провокации собственного разума. Он подкидывает тебе эти негативные мысли, лишает тебя воли к жизни. Необходимо прикладывать усилия, чтобы игнорировать эти подавляющие мысли. Мы же сами пишем свою судьбу. У кого-то это триллер, у кого-то детектив, а кто-то богат детской сказкой. Но абсолютно каждый из нас выбирает для себя свой сценарий. Я давно уже выбрал свою дорогу в жизни, свою философию, которой до сих пор верен.

– Хорошо бы смочь не допускать эти мысли в голову, но всё не так просто. И ведь я всё время анализирую свою жизнь, разбираюсь, от чего возникают те или иные переживания. Я бесконечно веду работу над собой. И понимаю, что появилось последнее время так много вещей, которых я опасаюсь. Вещей, над которыми я совершенно не властна. Не говоря уже о том, что я сейчас так часто мучаюсь угрызениями совести. Мою душу словно обнажили, и она будто обдувается ветром отчаяния. И этот вечный вопрос: как поступить? Как хочется или как правильно?

– Это сложный вопрос. Если ты поступишь так, как хочется, но это принесет боль другим, то это не выход. Если поступишь так, как правильно, и это принесёт боль тебе, то и это не вариант. – развел руками друг. – А вообще, существует лишь иллюзия важности наших поступков. Нам кажется, что от наших решений меняется всё, что слишком много от нас зависит. Но это не так. Есть высшая материя, существует что-то, что ведет нас по вечной дороге. Мы совершаем поступки, которые должны совершить. Всё заранее спланировано и записано до нас. А мы выполняем лишь роль. – Ветер вытянул длинные ноги, диван обречённо скрипнул под ним. Я наблюдала за бокалом красного вина в его ладони. Оно облизало прозрачные стенки, но не пролилось на белое покрывало, вопреки моим ожиданиям. Однажды далёкой морозной зимой я назвала его впервые Ветром. На удивлённый взгляд единственного друга ответила смехом и простым объяснением: «Ты как Ветер. Тебя не удержать, не обнять. Ты просачиваешься сквозь ладони. Ты появляешься и можешь закружить всё вокруг тогда, когда того захочешь. Тебя не приручить…Ты ветер, такой же безумно бушующий, и в то же время ты можешь быть ласковым, но никогда прирученным. Ты играешь по своим правилам, и никто не может тебя заставить играть по их нотам. Когда пытаешься тебя остановить, задержать, ты бушуешь…Ты мой ветер, дерзкий, своевольный, вечно свободный…». Он поднялся с дивана, под жалобные скрипы старых пружин, одним глотком осушил бокал вина. Сегодня пятница, и у нас традиционный вечер с бутылкой красного полусладкого, после которого мы всегда пьем турецкий кофе. Я сидела у круглого обеденного стола, допивая уже второй бокал. Ветер мягкой поступью прошёл к плите, разлил свежесваренный, ещё дымящийся кофе по кофейным чашкам. Молча достал из моей холодильной камеры мороженное, ложкой зачерпнул немного и добавил в ароматную жидкость. Мою чашку пододвинул ко мне поближе, сел напротив меня, задумчиво взглянул в глаза и задал вопрос, который, похоже, давно его беспокоил:

– Ты счастлива? – его глаза, казалось, заглядывали в самую душу. Я не сразу нашлась с ответом. Я уставилась невидящим взглядом в чашку с ароматным кофе, сделала несколько глотков, не замечая, что оно обожгло губы и горло. Была ли я счастлива сейчас? И что можно назвать счастьем? Ведь это достаточно сложный вопрос. И для каждого счастье исключительно своё. Нет меры, по которой можно определить степень счастья. То, что для одного является вершиной бытия, для другого – обыденность. Я покопалась в закоулках замутнённого алкоголем сознания, пытаясь отыскать ответ на этот вопрос. И не найдя его, меня постигло разочарование.

–Я не знаю…, возможно…

– Нет, лучик, человек, ощущающий себя счастливым, точно может сказать об этом. Значит, ты не счастлива. – подвёл он итог. -Ты не думала, что сама можешь изменить свою жизнь. Не сиди на месте, сокрушаясь о несбывшихся мечтах и планах, не стой истуканом перед тысячью дверей! Они все подвластны тебе. – наши беседы практически всегда имели философский характер. Каждую пятницу мы сидели в моей гостиной и обсуждали то, что произошло за неделю. Часто затрагивали политические темы, религиозные и неизменно в самых тяжёлых вопросах сходились в одном едином мнении. Не обходилось и без споров, но нам хватало благоразумия быстро остывать и не доводить до конфликта. – Сколько знаю тебя, ты словно лучик света, но в последнее время я тебя не узнаю. Что с тобой творится? – Я посмотрела на Ветра, на его нахмуренные густые чёрные брови. Похоже, он беспокоится не на шутку за меня. Это видно по лицу, слышно в голосе. Но что я могу ответить ему? Как рассказать своему другу, который обо мне хорошего мнения, что его мнение обо мне ошибочное? Что я не та, за кого себя выдаю? Я не порядочная жена, я обычная изменщица. Хоть я знаю своего друга достаточно долго, чтобы быть в курсе всех его дел, всех девушек, с которыми он когда-либо встречался, всех планов на жизнь, радостей и разочарований. Пусть знаю его ровно столько, что мы, не стесняясь, ходили друг перед другом в пижамах, не боясь быть непонятыми. Как бы долго я его не знала, как бы хорошо мы не дружили, я пока не могла найти в себе мужество признаться ему в своих грехах.

Всё началось однажды, когда квартира соседей была продана и туда въехал новый жилец. В этот момент я была в роддоме и не познакомилась с новым соседом. Потом была выписка из роддома. Мы вернулись с новорождённым сыном в нашу с мужем двухкомнатную квартиру. Долгие бессонные ночи, муж, пропадающий в командировках, бесконечно плачущий ребенок. Я помню, что у меня уже наступил предел. Помню то отчаяние, что меня посещало всё чаще. Помощи не было. Родители жили не близко, мужа никогда не было рядом. Я не успевала ничего: ни поесть, ни поспать. Ребенок всё время плакал, и я отчаялась что-либо сделать.Ветер уже больше пяти лет живет на одной лестничной клетке со мной. Я часто слышу, как он играет на гитаре и что-то напевает. Тогда я перехожу со своего балкона на его. Захожу в комнату, где он поет и ничуть не удивляется моему приходу. Мы сдружились очень крепко с ним. И я настолько привыкла, что у меня есть друг, с которым я могу обсудить всё, что угодно, что не могу уже представить свою жизнь без него. Муж не был против нашей дружбы, отчего-то не принимая Ветра всерьез. Да и я не рассматривала его как мужчину. Он просто был рядом.

Мы ехали на один этаж, я была с сыном, и сосед с улыбкой спросил-не тот ли это голосистый парень, что кричит у него каждую ночь за стеной. Я поняла, что вот он, тот самый мой ежедневный спаситель. Разговорившись, мы доехали до нашего этажа и ещё какое-то время стояли перед дверьми, обсуждая план действий на ближайшую ночь. Мы договорились, что в девять вечера он начнет играть и петь. Обнадёженная и воодушевлённая предстоящей спокойной ночью, я ушла к себе. С того дня началась наша дружба и длится по сей день. Мы стали захаживать друг к другу в гости. Потом посещения стали такими частыми, что пришлось пойти на то, чтоб убрать перегородку, объединяющую наши балконы. Муж был абсолютно не против, зная, как я всегда была верна ему, и появление ребенка для него стало гарантией моей верности. Сам он с моим новым другом не очень близко общался. Они были настолько разные, что общение сводилось только к общим темам. Зато для меня Ветер стал своеобразной отдушиной. У меня была лучшая подруга, но она уехала лет пятнадцать назад в другую страну и постепенно общение с ней прекратилось. Ветер же стал мне самым близким другом. Я делилась с ним своими мыслями, переживаниями, эмоциями, а он часто рассказывал о своей первой любви. И я слегка завидовала той девушке, ради которой он жил в то время. Ведь силу его любви к ней даже спустя годы можно было ощутить физически. Говоря о ней, он становился совершенно другим. А я лишь мечтала, чтобы меня любили также сильно. После неё у него не было серьёзных отношений и, как мне казалось, уже и не будет. Она оставила ему после себя лишь рваную рану в сердце, которую он не мог залечить до сих пор. И после её поступка, похоже, в нём что-то надломилось. И, как мне кажется, теперь он стал цинично относиться и к чувствам, и к любви в целом.В одну из таких бессонных ночей, сын оповещал всех вокруг, что он снова не спит, пронзительным плачем. Я, исхудавшая, с темными кругами под глазами, с безжизненным потухшим взором укачивала ребенка. Слёзы усталости, зависая на ресницах на мгновение, срывались вниз по щекам. Уговоры, песни, ходьба с малышом на руках не могли его плачь унять. Я присела на пол, крепко держа сына на руках, целовала его лобик, давясь слезами. Вдруг услышала, сначала тихо, так тихо, что уже было подумала, что мне показалось. Затем всё отчетливее до нас доносились звуки гитары за стеной. Сквозь крик сына я услышала песню. Человек, поющий за стенкой, пел всё громче и громче. Слов я не могла разобрать, только голос, и мне казалось, что песня, которую пел сосед, была грустной. Заслушавшись этой музыкой, я не сразу заметила, что сын затих на руках и внимательно прислушивается к голосу, к песне. Мы просидели с ним на полу, пока звучала одна, затем другая композиция. Сын уже крепко спал, когда закончилась последняя песня. А я всё сидела на полу, держа на руках своего новорождённого сына, и не могла поверить в это чудо. Всё повторилось и на следующую ночь. Сын уснул лишь после того, как услышал пение за стеной и звуки гитары. Так продолжалось каждую ночь. И вскоре мой ребёнок стал засыпать под первые аккорды гитары. Однажды соседа не было дома, и нас с сыном снова встретила бессонная ночь. Не помогал магнитофон с песнями известных групп, не помогало ничего. Я всю ночь думала о соседе за стеной. Что с ним, почему его нет сегодня и как же плохо без него. На следующий день я случайно столкнулась с ним в лифте.

Ветер всё ещё ожидал ответа на свои вопросы. Он испытующе смотрел на меня. А я не знала, что ему сказать. Ну что тут ответить на его вопрос всё ли у меня в порядке и что со мной творится. Это долгий и очень неприятный для меня разговор. Возможно, если бы я с ним поделилась своей постыдной тайной, мне бы стало легче. Но на это нужно решиться. Я пока не готова это сделать. Но и молчать в ответ на его вопросы я тоже не могу. Так, что он ещё говорил? Я прокрутила наш разговор у себя в голове. Он говорил о счастье и что всё в наших руках, мы можем всё изменить. Да, это более безопасная тема. -решила я. – Ты наверняка прав, но что я могу поделать, если я не ощущаю себя счастливой. Да что уж там, я не ощущаю себя полноценной!

– Что ты имеешь в виду? – легкая улыбка тронула губы Ветра.

– Вот ты зря улыбаешься. Это грустная история. – я не сдержалась и тоже улыбнулась. Уж слишком трагично и пафосно звучали мои слова о неполноценности. При том, что руки и ноги были при мне. – Пойми правильно то, что я скажу сейчас. Я часто вижу на улице счастливые парочки. Они целуются, либо идут, держась за руки, и мне становится так тоскливо. Ты не подумай, я рада за людей, за то, что у них есть чувства и всё такое. Но я ощущаю себя в это время за бортом жизни. У меня так не будет. Вот что я думаю, когда вижу это. Я перестала смотреть мелодрамы по этой причине. Когда я вижу чьё-то счастье, я отчетливее ощущаю собственное несчастье. И то, что я сейчас это озвучиваю тебе, меня немного удручает. Стыдно признаваться в собственной зависти.

– Ты человек, не забывай это. Ты можешь испытывать негативные эмоции, можешь завидовать и злиться. Это нормально. Ты просто человек. Хорошо, что ты проговариваешь это.

– Есть ещё кое-что. Что-то, что я пока не могу озвучить тебе. Придёт время, и я поделюсь с тобой. Это что-то даёт мне ощутить себя на короткий миг счастливой. Но когда это заканчивается, наступает ещё большее разочарование, чем если бы и не было вовсе этого кратковременного счастья.

– Ты меня заинтриговала на самом деле. – Ветер задумчиво вертел в руках пустую кофейную чашку. На город опускались сумерки. Мы не включали свет, оттого хотелось откровений. Я была близка к тому, чтобы поделиться с моим другом тем, что в моей жизни появился мужчина, делающий меня наконец-то счастливее и живее. Но я боялась раскрыться, боялась, что он не поймет меня и осудит. Я сама, наверное, себя бы осудила, но старалась изо всех сил не думать о том, насколько ужасно поступаю по отношению к мужу. И потому я молчала, а Ветер не настаивал и не давил на меня, за что я была ему безмерно благодарна. Я посмотрела на часы, ещё немного, и муж с сыном вернутся домой.

– Да ну, какие интриги. Просто пока не готова обо всем рассказать. Мне нужно разобраться в себе. Тебе сварить ещё кофе? – я встала, пошла к плите и включила подсветку на кухонном гарнитуре. Мрак отполз и спрятался по углам комнаты.

– Да, пожалуйста. Ты не думала от него уйти? – Ветер не поднимал глаз от маленькой чашки кофе в руках.

– Ох, вот уж не ожидала сегодня такого вопроса. – я пыталась засмеяться, но получился сдавленный, неестественный смех. Я продолжала заниматься кофе. Когда мы были в Турции с моим Морем, в тот самый месяц, когда мы стали так близки, я полюбила кофе. Мы пили его часто, то в кафе, то варили сами на нашей маленькой кухне в съёмной квартире на берегу Средиземного моря. И это так отпечаталось в моей памяти, что я до сих пор, когда пью кофе уже в городе Непогод, на душе становится так тепло и приятно. Словно прямо сейчас, обернувшись, я увижу за столом моего любимого мужчину. Но, обернувшись, я увидела затылок Ветра. Его спина была очень напряжена, и я понимала, что он терпеливо ждёт ответ. – Я думала об этом, очень часто думала. – поставила чашку с дымящемся ароматным кофе на стол перед другом, присела напротив него. – Но каждый раз, когда я об этом думала, перед моими глазами возникал образ сына. Я понимала, что он не поймет меня, когда вырастет. Мне будет трудно объяснить ребенку, что нам с ним гораздо лучше будет вдали от его отца, к которому он привязан. Ты же знаешь график работы моего супруга. Две недели он в командировках, две недели дома. И когда он дома, они неплохо общаются с сыном. Не хочу из-за своих внутренних терзаний лишать его этого.

– Ты думаешь, не заметно, что ты несчастна? Когда ребенок был младше и требовал твоего постоянного внимания, ты, растворяясь в заботах о нём, не задумывалась о собственном счастье. Теперь же, когда он стал старше и у тебя освободилось время для того, чтобы подумать о своей жизни, ты не выглядишь радостно или хотя бы удовлетворённо. Ты последнее время вовсе мысленно будто не здесь.

– А я и не здесь. – честно ответила я. Послышался звук открывающегося замка из коридора, и следом, через минуту, едва сбросив свои ботинки, вбежал в кухню сын. Увидев Ветра, он кинулся сразу к нему и обвил шею своими маленькими ручонками. Тот обнял его и посадил себе на колени.

– Как твои дела, наследник престола? – Ветер взъерошил волосы ребенка. Мне всегда нравилось, что они легко находят общий язык.

– Я был в саду, а потом папа отвёз меня есть сладкую вату в торговом центре. – радостно заявил ребенок.

– А маму целовать уже не надо? – я шутливо прищурилась, сделав вид, что собираюсь обидеться. В этот момент муж зашёл в кухню, поздоровался с Ветром и тут же ушёл в ванную.

– Ой! – сын спрыгнул с коленей Ветра и в два шага преодолел расстояние до моего стула, обнял меня и звонко чмокнул в щеку. – Мама, мы все вместе будем ужинать?

– Нет, я пойду к себе. Мне нужно ещё много дел переделать, а вы ужинайте. – Ветер встал из-за стола и, строго посмотрев на меня, сказал одними губами – Мы не закончили. – и удалился через балконную дверь.

– Он не станет ужинать с нами? – муж уже переодевшись и вымыв руки зашёл в комнату.

– Нет. – я понимала, что слишком сухо ему отвечаю, но не могла с собой ничего поделать.

– Если хочешь, завтра я могу после работы забрать тебя, и мы втроём поедем в торговый центр, проведём время вместе? – я осознаю, что муж ни в чём не виноват. Он, напротив, является жертвой обстоятельств, и я должна во что бы то ни стало стараться сделать его жизнь не такой ужасной. Раз уж я не могу изменить того, что люблю другого мужчину, я могу хотя бы общаться с мужем так, как он заслуживает.

– Да, конечно, дорогой. – он удивлённо поднял брови, не ожидав ласкового обращения к себе, но промолчал.

–С чего смеёшься? – голос Ветра так меня напугал, что я вскрикнула и дёрнула рукой. Горячий кофе пролился и обжёг её. – Ну, ты чего? Испугалась? Больно? – он подошёл ко мне, посмотрел на ладонь. Пальцы и часть ладони уже покраснели и наверняка покроются вскоре волдырями.

– Ты что, прятался, чтобы меня напугать? – я недовольно смотрела на свою рану.

– Ну конечно, я там всю ночь стоял, ждал, когда же ты выйдешь. – он подул на пальцы и, взяв меня за локоть, подвёл к раковине. Включил кран. – Сейчас будет чуть легче. – подставил мою обожжённую ладонь под струю прохладной воды. – Я не думал, что ты так испугаешься, прости меня. Я знаю во сколько ты встаёшь и решил зайти поздороваться.

– Да ничего, я просто была вся в своих мыслях и совсем тебя не слышала.

– Ну как, ещё болит? – он вытащил мою руку из-под воды, осмотрел её и снова подставил под струю воды. – Не так всё страшно, как я боялся, даже волдырей не будет.

– Ты сегодня дома? – я выключила кран, убедилась, что с рукой всё нормально, вытерла пролитый кофе на стол.

– Да, у меня законный выходной, в который я, как всегда, поеду на работу. Мы близки к открытию, через пару недель запускаем ресторан. – Ветер присел на стул, вытянул ноги. Он уже несколько лет трудится шеф-поваром то в одном ресторане, то в другом. И вот наконец-то ему подвернулся хороший проект с интересной для него концепцией, и его наняли для нового модного ресторана. Он горел этим делом и всё своё время проводил теперь на работе. Всё там требовало его присутствия. А мне так нравилось, что он увлечён этим, что у него горят глаза. – Вот сейчас вы соберетесь, я закину вас с малышом в сад, дождусь тебя. Мы съездим на мою работу, и я привезу тебя домой. Как тебе такой план? – он выглядел очень довольным, и я не смогла сдержать улыбку, но, поднеся к губам чашку кофе, я постаралась её спрятать.

– Думаю, что твой план не так плох, как твоя рубашка. – тут уже не могла скрываться больше и засмеялась, потому что у Ветра было такое удивлённое и потерянное лицо от моих слов. – Я шучу, всё с твоей рубашкой нормально, кроме цвета. – заверила я его. И пошла собираться, оставив его с этим в одиночестве.

– Хочешь, вместе отведём его в группу? – Ветер припарковался возле ворот. Он не в первый раз нас с сыном привозит в сад, и мы даже вместе отводили его в группу. Потому я и сейчас согласилась, вместе веселее. Да и ребенок рассказывал Ветру, как они вчера с отцом ходили в торговый центр и что они там делали. И судя по рассказу, там до логической развязки было далеко. Я так рада была, что он пошёл с нами. Мне с ним всегда было невероятно легко. Солнце ярко светило, белые кучевые облака то тут, то там появлялись на небосводе, изредка прикрывая солнце и нагоняя тень на город. Настроение от такой солнечной погоды было непривычно приподнятым. Мы отвели ребёнка в группу, передали его воспитательнице и, весело болтая, пошли к машине. Спустя пять минут мы отъехали от детского сада в сторону центра, где скоро откроется новый ресторан. А вечером меня ждёт вечер в кругу семьи, где я буду очень стараться показать мужу всё своё доброе отношение.

– Здание удивительной красоты. – я одобрительно подняла палец вверх.

– Да, мне тоже очень нравится место, где будет ресторан. – Ветер взял меня под руку и повёл к величественному входу.

– О, здесь так красиво! – воскликнула я, когда мы вошли через высокие двери будущего ресторана. Я с нескрываемым восхищением смотрела на его интерьер. Все было сделано со вкусом. Ещё оставались кое-какие недоработки, где-то не хватало светильников, где-то из стены торчали провода, но в целом уже сейчас мне нравилось то, что из себя будет представлять ресторан.

– Нравится? – было видно, как Ветру приятна моя похвала.

– Спрашиваешь! Конечно, нравится! – я осматривалась внутри с любопытством ребёнка.

– Пойдем, я покажу тебе самое главное, сердце этого места – кухню. – мы прошли мимо рабочих, которые устанавливали столешницу на барную стойку. Молоденькая славная девушка подошла к нам с какими-то бумагами, обратилась к Ветру, и в её взгляде, обращённом на него, я увидела восхищение и безмерную симпатию. Он отдал какие-то указания, и мы пошли вглубь ресторана.

– Ты ей нравишься. Она так на тебя смотрела, словно хотела съесть. – я усмехнулась, одновременно обходя кучу строительного мусора вслед за ним.

– Ой, не выдумывай. – отмахнулся он. А ведь он и вправду даже не обратил на это внимания и даже не замечает, как на него с восхищением смотрит девчонка. Скромность Ветра поражала. Мы зашли в кухню, и я потеряла дар речи. Если в основном зале были видны какие-то недоработки, то здесь всё словно сошло со страниц глянцевого журнала. Казалось, она даже сияла. Новая техника, новые разделочные столы. Светлый пол, стены, я осматривала всё с неподдельным интересом. И мне нравилось то, что я видела.

– Как же всё здорово вы здесь сделали! Я в восторге! Какое будет удовольствие работать поварам на этой кухне! Уверена, что ресторан будет пользоваться популярностью и произведет фурор! – я провела ладонью по новенькой столешнице.

– Я рад, что ты оценила. Мне хотелось тебе всё показать до открытия, на которое я официально тебя приглашаю. Ну и, конечно, твоего мужа тоже. – поспешно добавил он. – Я сейчас отлучусь на несколько минут, и мы можем ехать. Если ты не против, пока такая чудесная погода, давай прогуляемся вдоль канала. Не так часто мы с тобой вместе выбираемся куда-то.

– Я с удовольствием пройдусь с тобой. – расплылась я в улыбке.

– Отлично. – Ветер улыбнулся в ответ и удалился, оставив меня наедине с помпезностью новой кухни.

– Ты думала, что я забыл, о чем мы с тобой вчера разговаривали? – Мы вышли из ресторана и пошли в сторону канала Грибоедова. Я держала его под руку, и, хотя солнце уже практически не грело, оно всё так же ярко светило, несмотря на осень. Я щурилась от него, жалея, что забыла солнцезащитные очки дома.

– Ну вот, всё же было так хорошо. Но нет же, тебе обязательно надо испортить моё хорошее настроение. – я вздохнула. – Может, не будем об этом разговаривать? – умоляюще попросила я.

– Если настолько тебе эта тема неприятна, то, конечно, не будем об этом разговаривать. – его голос звучал ровно, но я всё же посмотрела на него снизу-вверх, пытаясь понять, обиделся он или нет.

– Ну хорошо, давай поговорим. – сдалась я.

– Спасибо. – также ровно ответил он, не глядя на меня. – Мне не нравится то, что ты выглядишь несчастной. Тебя обижает муж? – я почувствовала, как напряглись мускулы его руки под моей рукой.

– Нет! Ты что?! Он не обижает меня, ты же знаешь, он очень спокойный человек, он не кричит никогда, не пьёт, не бьёт. – я нервно засмеялась.

– Ты же знаешь, что можешь всегда ко мне обратиться в случае чего? – продолжал Ветер, не глядя на меня. Но я ощущала, что он напряжен.

– Конечно. Но он не обижает меня, тут уж скорее я его обижаю. – тихо добавила я.

– Что ты имеешь ввиду, Лучик? – он остановился и пристально посмотрел на меня. Он звал меня ласково лучиком едва ли не с момента знакомства. Говорил, что я как лучик света для него. Меня это умиляло, и я не была против этого прозвища.

– Я пока не готова тебе рассказать всё. Дело не в тебе. – поспешно добавила я. – Просто хочу разобраться в себе и набраться моральных сил, чтобы открыть эту страшную для меня тайну. – он всё ещё стоял среди тротуара и смотрел на меня изучающе. Мимо сновали люди, обходя нас.

– Хорошо. Я всегда рядом, помни это. И готов тебе помочь в любое время дня и ночи, ты же знаешь. – он взял мою ладонь и положил на свою согнутую в локте руку. Мы продолжили гулять дальше, говоря уже о чём-то не столь остром для обоих. Но на душе у меня отчего-то стало так спокойно. Я увидела то, что Ветер беспокоится обо мне. Почувствовала его поддержку. И хоть мне всё ещё было страшно ему признаваться в совершённых грехах, я осознала, что он будет изо всех сил стараться меня понять.

Глава III. Знакомство с Мужем.

На город опустились сумерки.

– Как день прошёл? – я улыбнулась мужу, который оторвал взгляд от телефона и вопросительно посмотрел на меня.

– Нормально. Работал много. – и снова отвел взгляд от меня.

– Ты так много работаешь, опять же постоянно не бываешь дома, ездишь в командировки каждый месяц на две недели. Может тебе нужно сменить работу или перейти на должность попроще? – я заполняла пустоту в нашем разговоре.

– Нет. Эта работа приносит нам деньги. И меня на работе уважают, другой не справится с этой должностью. – он отложил телефон, когда официант принёс нам кофе.

– Но ты же справляешься с ней, почему другой не сможет? Мы совсем не видимся, ты не бываешь дома.

– Вопрос решённый. Оставим этот разговор. – холодно ответил он.

– Хорошо. – я едва не плакала, не понимая, зачем он предложил совместный отдых, если всё равно общаться не планировал? – у сына в детском саду собрание на этой неделе. – я снова предприняла попытку завести разговор, но уже на более безопасную тему.

– Ты же сходишь сама? Я это не очень люблю. – он огляделся.

– Ты думаешь, я люблю ходить на собрания? – я чувствовала, что начинаю закипать.

– Я думал, тебе это нравится. Ты никогда не жаловалась. – ответил он.

– Кого ты высматриваешь? – не выдержала я. – Как мы приехали, так твоя голова крутится туда-сюда!

– Никого. Просто смотрю. Мне что, уже по сторонам смотреть нельзя? Или я должен смотреть только прямо?

– Нет. Не должен. – я почувствовала, что еще немного и я взорвусь. Надо сменить тему, иначе вместо того, чтобы наладить общение, мы только поругаемся. – У Ветра открытие ресторана выпадет на время, когда ты будешь в городе. Ты пойдешь? – я допила кофе и уже мечтала о том, чтобы мы уехали домой. Вечер явно не задался.

– Я не знаю, ближе к открытию спроси меня. Как можно соглашаться на что-то настолько заранее? – он пожал плечами, взял телефон в руки и снова замолчал надолго. Прошло минут двадцать, проведенных в молчании, не выдержав, я попросила официанта рассчитать нас. Муж не протестовал. Через десять минут мы забрали ребёнка с игровой площадки и направились к выходу. Я была в полнейшем замешательстве. Лавируя между людьми, я размышляла о том, что совершенно не понимаю собственного супруга. Для чего он вчера предложил нам провести вместе вечер, если я сегодня из него выдавливала ответы на свои вопросы? Может быть, вчера он предложил это из вежливости, не ожидая, что я соглашусь? Все мои планы быть нежной и ласковой женой разбились о холодную стену, которой себя окружил муж.

– Ты завтра пойдешь со мной на открытие ресторана? – Я стояла у открытого шкафа и выбирала, что же мне надеть завтра. Муж в это время лежал в кровати и смотрел телевизор. Сын играл рядом на полу. Ответом мне было молчание. Я обернулась на мужа. Он, не отрываясь, смотрел в экран. Волна гнева начала подниматься во мне. Была у него одна особенность, которая выводила меня из себя. Он никогда не вникал в то, что смотрел по телевизору. Это был для него своего рода белый шум. Но при этом телевизор работал очень громко, и муж игнорировал все, что происходило вокруг. – Ау, ты идешь на открытие?

– Я не знаю еще, не хотел вообще идти. Да и с кем ребенка оставить? – наконец последовал ответ.

– Я договорилась, родители завтра заедут и заберут его. Если хочешь, пойдем вместе. Там так красиво в этом ресторане, тебе должно понравиться. – Я выбрала платье, в котором пойду завтра, и довольная закрыла шкаф.

– Ты же знаешь, что мне это не интересно. – он продолжал лежать и смотреть какую-то нудную передачу. «А что тебе интересно? Одно большое ничего»? – хотела я спросить, но не стала нагнетать. За эти годы скопилось столько невысказанных претензий, что стало все труднее сдерживаться в подобные моменты. Ему всегда все было неинтересно. Совместные мероприятия, дни рождения наших друзей и родных, куда нам ехать в отпуск, чего не коснись, ему все было неинтересно. И если он и бывал где-то со мной, то его как будто насильно туда приводили. Везде он был с несчастным видом, ни с кем не общался и в основном сидел в телефоне. Это меня сначала расстраивало, потом стало выводить из себя. Не желая с ним ругаться, я просто перестала с ним посещать какие-то мероприятия и уже давно отпуска мы проводим врозь.

– Алло, мышка? – его голос медом растекся по моей душе.

– Да, это я. Как ты? Где ты сейчас?

– Я вернулся в город вчера. Хочу тебя увидеть, очень соскучился. – в груди ёкнуло, и в горле не проглатывался ком. Я тоже по нему скучала. Мы так давно не виделись с ним, что я уже не могла вспомнить, когда это было в последний раз.

– Я завтра буду на открытии ресторана в центре. Если хочешь, можем увидеться там. – Я услышала себя словно со стороны. Ну и зачем я предложила встретиться на открытии ресторана Ветра? Совсем забыла, что только что звала туда мужа.

– Скинь мне адрес, я приеду. В восемь вечера найду тебя там. Мне надо бежать, целую. – и он положил трубку. Я стояла посреди гостиной и невидящим взглядом смотрела в окно, за которым кружились в танце первые снежинки. Я пыталась понять себя и свои чувства. Я так рада была слышать его голос. Но всё равно не могла отделаться от мыслей, что я совершаю ошибку, и ощущала полную разрозненность в душе.

У меня был законный супруг. Любил ли он меня? Думаю, что по-своему любил. Какой-то своей тихой и бесцветной любовью. Он не говорил слов любви, нежных слов от него дождаться было сложнее, чем снега в мае. Где бы мы ни были, он держался немного поодаль, не брал за руку, не выражал эмоций. Он был таким всегда. Я после эмоционально тяжелых первых отношений сначала даже рада была, что теперь рядом со мной человек, который практически не выражает свои эмоции, не кричит, не выводит на скандал. Но шли годы, и его безэмоциональность становилась все более раздражающей и гнетущей. Я пыталась ему говорить о своих ожиданиях, что мне хотелось бы больше теплых слов. Просила обнять меня, но спустя пару вымученных раз все становилось на круги своя. Он был таким не только со мной, но и с нашим сыном. Порой мне казалось, что он и не любит вовсе. Будто он жил по заранее придуманному плану. Встречались год, далее он сделал предложение, женились. Через два года появился сын. Он не говорил, что хочет ребенка. Он всегда говорил, что нам уже пора завести детей. Пора. Кто придумал то, что человеку нужно делать все по времени? И почему всем непременно нужно жениться и рожать детей в определенные временные рамки? Женился он в тридцать пять лет, потому что уже было пора. Ребенок появился тоже, потому что нужен был наследник. Словно это не от любви все, а потому, что так положено. Я в первые годы семейной жизни очень старалась угодить ему, хотела, чтобы наша семья была образцовой. Спустя годы я понимаю, что для окружающих наша семья таковой и являлась. Но вот чувств в этой семье не было. Был один лишь фасад, а за ним ничего. Завидовала ли я женщинам, чьи мужчины целуют их при встрече? Да. Хотелось ли мне ощущать себя любимой и желанной? Да. Желала бы я, чтобы мой муж восторженно смотрел на меня? Безусловно. Но рядом со мной был словно манекен. Я устала быть одинокой рядом со своим мужем. Для него счастливый брак – это два человека, мирно сосуществующих на одной жилплощади, не более того. Романтика, нежность – это не про него. Скорее практичность, удобство. Мне кажется, для нас любовь означала совершенно разные вещи. И то, что для него любовь равнялась удобству нахождения друг с другом, для меня было особенно печальным.

Скачать книгу

Непростой выбор бесплатное чтение

Ангелина Ширяева Непростой выбор

Пролог

Глава I. Знакомство с Морем

Глава II. Знакомство с Ветром

Глава III. Знакомство с Мужем

Глава IV. Касаясь Моря

Пролог

Глава I. Знакомство с Морем.

Глава II. Знакомство с Ветром.

Глава III. Знакомство с Мужем.

Ангелина Ширяева
Непростой выбор