Малкольм Янг. Человек, подаривший миру AC/DC бесплатное чтение

MALCOLM YOUNG:

THE MAN WHO MADE AC/DC

Jeff Apter

Copyright © Jeff Apter, 2019

This edition published by arrangement with Allen & Unwin Pty Ltd,

ABN 79 003 994 278 and Synopsis Literary Agency.

© Перевод на русский язык О. Черепановой, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

«Невероятная история Малкольма Янга, рассказанная Джеффом Аптером, звучит в такт гитаре легенды AC/DC. От Шотландии, общежития «Виллавуд» и школы «Эшфилд» в Сиднее вплоть до печального конца в Лулворте. Увлекательный рассказ завораживает не меньше, чем гитарные риффы Янга».

Хелен Питт, автор книги «House»

Джефф Аптер – автор более двадцати музыкальных биографий, многие из которых стали бестселлерами. Он писал о Джонни О’Кифе, Ките Урбане, Джоне Фарнеме, Bee Gees, Finn Brothers и Ангусе Янге (AC/DC). Он писал для Кейси Чемберс, Марка Эванса (AC/DC) и Ричарда Клэптона. Несколько лет Джефф работал в журнале Rolling Stone и писал о настоящих легендах, среди которых Арета Франклин, Патти Смит, Робби Робертсон, Боб Дилан, Крисси Хайнд и Люсинда Уильямс. В 2015 году он принимал участие в работе над концертом A State of Grace: The Music of Jeff and Tim Buckley, номинированном на премию Хелпманна[1]. Помимо музыки, Джефф также работал над книгами с военнослужащими, дипломатами и великими спортсменами, такими как Майкл Слейтер и Тим Кэхилл. Он живет в Вуллонгонге, Новый Южный Уэльс, с женой, двумя детьми, самой грустной собакой во всем Кейравилле – Нилой и чертовски крутым котом, которому не нужно имя.

www.jeffapter.com.au

Пролог

В 2016 году, работая над биографией Ангуса Янга «High Voltage», я добавил подзаголовок – «Последний из AC/DC», и не зря. Месяцы и годы долгой и извилистой карьеры Ангуса и группы выдались довольно хаотичными. В самый разгар тура Rock or Bust (название оказалось пророческим[2]) они лишились вокалиста Брайана Джонсона из-за серьезных проблем со слухом, а барабанщика Фила Радда отправили под домашний арест за различные преступления и правонарушения. (Все равно с браслетом на щиколотке играть невозможно.) А потом их басист с почти 40-летним стажем Клифф Уильямс объявил, что по окончании тура уходит на покой. Это его практически первое публичное заявление с момента прихода в группу в 1977 году. Затем Эксл Роуз, заменивший Джонсона, сломал ногу прямо накануне своего дебюта, и ему пришлось выступать, сидя на троне.

Не будь рок-н-ролл большим бизнесом, было бы забавно и весело, прямо как в фильме «Это – Spinal Tap!»[3] (по некоторым сообщениям, в 2019 году Радд, Джонсон и Уильямс вернулись к работе над новым альбомом AC/DC, что лишний раз доказывает, что из этой группы сложно уйти).

Помимо этих злополучных неурядиц тур в поддержку альбома Rock or Bust был омрачен еще до своего начала. В 2014 году Малкольм Янг, сердце и душа AC/DC, человек, запустивший эту рок-н-ролльную махину еще в 1973 году, попал в престижное лечебное заведение Лулворт-Хаус в Сиднее. Деменция прогрессировала. Эта ужасная новость многих шокировала.

В последние годы ему пришлось особенно тяжело: операции на легких и сердце, установка кардиостимулятора. Но самым сокрушительным ударом оказалось слабоумие. Даже самое черствое сердце кровью обливалось при виде некогда крутого рокера в фирменных сапогах, джинсах и майке из любимого сиднейского магазинчика Gowings, которого водили за руку по территории Лулворта.

Когда я сел писать биографию Ангуса, подзаголовок казался очень подходящим. В самую точку.

Но спустя несколько месяцев после выхода книги в сентябре 2017-го слово «последний» приобрело совершенно новое и гнетущее значение, которого в начале работы у меня и в мыслях не было. И Малкольм, и его старший брат Джордж – наставник, продюсер и движущая сила AC/DC – скончались.

И хотя я знал об ухудшении здоровья Малкольма, было очень трудно осознать тот факт, что он мертв. Конечно, атлетом его не назвать – даже в расцвете сил Янг был смертельно бледным и тощим и ко всему прочему дымил как паровоз, но он всегда был крепким орешком, энергичным человеком, чья правая рука творила настоящие чудеса. Лучший ритм-гитарист до Кита Ричардса из Rolling Stones (а возможно, и после).

Малкольм казался мне – фанату и зрителю – пуленепробиваемым, несокрушимым. Возможно, это как-то связано с суровым воспитанием, происхождением из рабочего класса, таким же, как и у меня. Неудивительно, что ранние годы закалили Янга (хотя, как по мне, он крутым уже родился) и научили справляться практически с чем угодно: стульями, бутылками, кулаками и всем, что могло прилететь в AC/DC в начале пути.

Может, я зря тешил себя иллюзиями, но мне казалось, что именно эта закалка могла бы помочь Малкольму справиться с диагнозом «слабоумие». Но любой, кто сталкивался с деменцией, знает, что это за тварь. Эта болезнь лишает самого ценного: воспоминаний. Судя по нескольким фотографиям, появившимся в годы нахождения Янга в Лулворте, деменция глубоко впилась в него клыками. Отсутствующий взгляд делал его испуганным, потерянным. Словно он был где-то далеко.

Но даже сейчас, когда я пишу эту биографию, мне трудно осознать, что Малкольма больше нет. Я представляю его на сцене, на паре квадратных метров справа от ударной установки Фила Радда, его тощие руки обвивают здоровенную гитару Gretsch. Упаси бог вторгнуться в его владения; эта часть сцены – законное место Малкольма Янга, его территория. Его вотчина.

И возможно, это лучший способ запомнить Малкольма Янга – он действительно принадлежал сцене, зажигая под фирменные хиты, которые подарил этому миру, выдавая один мощнейший рифф за другим, растворяясь в музыке. По-прежнему полон жизни.

1. «Я всегда мечтал стать известным футболистом»

Прежде чем влюбиться в гитары, Малкольм Митчелл Янг сходил с ума по футболу. Одна из немногих возможностей сбежать от суровой реальности района Крэнхилл в Глазго, где он жил до десяти лет. «Я всегда мечтал стать известным футболистом, – рассказывал Малкольм. – Мы хотели заниматься музыкой, но не относились к ней всерьез». По крайней мере, поначалу.

Малкольм, родившийся 6 января 1953 года, гонял мяч по улицам в надежде однажды забить победный гол в финале Кубка Шотландии. Мальчик был седьмым из восьми детей Уильяма и Маргарет Янг. Самый младший, Ангус, родился 31 марта 1955 года; к тому времени самому старшему брату, Стивену (Стиви), было почти 22 года, а сестре Маргарет – двадцать. Джордж родился в 1946 году, Уильям-младший – в 1940-м, Алекс – в 1938-м, Джон – в 1937 году. Родителям Малкольма было 42 и 40 лет, когда он появился на свет.

Он болел за «Рейнджерс». «Мы всегда были фанатами “Рейнджерс”», – признался однажды Малкольм. Ими они и остались. Эта команда, как и AC/DC, тоже была сформирована братьями: среди четырех основателей в 1872 году были Моисей и Питер Макнил. Ярые фанаты «Старой фирмы», так называлось дерби «Рейнджерс» и их заклятых соперников «Селтик», представляли главные религии региона: стойкое протестантское сообщество юнионистов поддерживало «Рейнджерс», а католики были на стороне «Селтика». Тем не менее к Богу Янги относились без особого энтузиазма. У отца Малкольма, Уильяма, появилось отвращение к религии после того, как он провел выходные, клея обои в доме местного священника. В качестве платы за работу викарий провозгласил: «Да благословит вас Господь» – и указал на дверь. Впоследствии Янги обходили церковь стороной.

Единственной религией семьи был футбол. Многие из шотландских команд отражали рабочие корни таких кланов, как Янги: команды Burntisland Shipyard[4] и Inverurie Loco Works[5] выходили против Forres Mechanics[6]. Футбол стал желанным спасением от будничной рутины или, что еще хуже, от безработицы, не понаслышке знакомой Уильяму Янгу.

Одним из самых ранних воспоминаний Малкольма была игра «Рейнджерс» на местном стадионе «Айброкс», куда он ходил вместе с младшим братом Ангусом, таким же ярым болельщиком этой команды. «Конечно же, мы выиграли со счетом 2:1», – вспоминал Янг. В 1955 году, когда родился Малкольм, «Рейнджерс» не попали в финал Кубка Шотландии, тем не менее противостояние между «Селтик» и «Клайд» тогда привлекло в Хэмпден-парк довольно приличную толпу в 106 000 человек.

Крэнхилл подарил миру немало уважаемых футболистов, таких как атакующий полузащитник Кенни Эйрд, игравший за «Сент-Джонстон», и братья Джимми и Джо Смит. Причем хавбек Джимми оказался настолько хорош, что носил форму шотландской сборной.

Расположенный на восточной окраине Глазго, Крэнхилл представлял собой жилой квартал (как его называли местные жители), построенный в начале 1950-х годов на федеральные средства. В четырехэтажных многоквартирных домах ютилось около 10 000 человек. Местных магазинчиков было мало, так что уличные торговцы донимали народ, предлагая керосиновое масло, уголь, сладости, мороженое, а также хлеб из передвижной пекарни. Несмотря на модернизацию старых трущоб Глазго, условия Крэнхилла все же были относительно спартанскими: у Янгов, живших по адресу Скерривор-роуд, 6, было всего несколько комнат и простенькая кухня. Учитывая размер их семьи, дом был битком. Тем не менее собственная ванная комната стала долгожданным приобретением; в рабочем Глазго это была роскошь.

Крэнхилл помог сформировать характер Малкольма Янга. Если бы у него было кредо, оно бы звучало так: «Не неси херню». У мальчишки не было времени на эгоизм или претенциозность, местные бы быстро избавили от подобных недостатков. «Было тяжело, – вспоминал Малкольм о Крэнхилле. – Мы старались не зарываться. Если переоценить свои возможности или выбрать мечты не по силам, они разобьются вдребезги. Ничего нельзя принимать как должное».

Крэнхилл навсегда останется и в памяти Ангуса Янга, но не только по сентиментальным причинам. «Все, что я помню, – рассказывал он много позже, – как меня сбила машина, а еще игры в футбол на улице возле нашего дома».

В доме Янгов постоянно звучала музыка. Старший брат Стиви играл на аккордеоне, Алекс и Джон играли на гитаре, последний оказал особенно сильное музыкальное влияние на Малкольма. Достаточно скоро Джордж тоже начал играть, а затем Малкольм и Ангус, поскольку инструменты передавались от брата к брату. В некоторых семьях делились одеждой, у Янгов же переходящими были гитары. «Мы никогда не осознавали, что обучаемся игре на гитаре, – рассказывал Малкольм. – Они постоянно были под рукой. Мы думали, что так у всех».

Янги были не единственными жителями Крэнхилла с тягой к музыке. Разносчик газет Уильям «Джуниор» Кэмпбелл в шестидесятых играл в группе The Marmalade, которая, как и AC/DC, отметилась в лондонском клубе Marquee. Получив образование, он сочинял песни для телесериала «Паровозик Томас и его друзья». «Accidents Will Happen», одна из множества музыкальных жемчужин Острова Содор[7], – дело рук Кэмпбелла.

В доме Янгов всегда были рады гостям. Уильям и Маргарет регулярно устраивали вечеринки, на которых соседи и родственники собирались вокруг старого пианино, и в доме громко звучали разные мелодии. Мальчишки постоянно разучивали какой-нибудь музыкальный отрывок. В документальном фильме «Blood and Thunder» Ангус вспоминал: «Каждый играл ту музыку, которая ему нравилась. Даже мой старший брат Стиви пытался усадить меня за пианино: “Нет, надо делать вот так, вот этими пальцами”».

Однажды Малкольм дал Ангусу несколько советов, которые отражали его подход к игре на гитаре и к жизни в целом. Разочарованный нежеланием Ангуса пошуметь как следует, он сказал: «Не щекочи ее. Вмажь по ней как следует!»

Че херней страдать?

Музыка, которую открывали для себя Малкольм, Ангус и Джордж, в основном звучала с пластинок, принесенных домой их сестрой Маргарет. Девчонка была крутая; когда она говорила, братья обычно слушали, особенно Ангус и Малкольм. Как вспоминал последний: «Она поддерживала мир и порядок среди братьев. А если повышала голос, все тут же затыкались. Мою сестру бы и пальцем никто не тронул, ее все уважали».

Для такой меломанки, как Маргарет, жизнь в Глазго имела свои плюсы. Благодаря близости порта можно было без труда раздобыть множество новых американских пластинок, которые привозили в Глазго на кораблях. Особенно она любила Элвиса, Литтла Ричарда, Фэтса Домино и Чака Берри, все они оказали огромное влияние на ее младших братьев. Нельзя недооценивать роль Маргарет в их музыкальном развитии. Чак Берри стал источником вдохновения для Ангуса: начав выступать, он имитировал сценическую утиную походку Чака. Малкольм тоже оказался ярым фанатом.

Тем не менее, несмотря на любовь к рок-н-роллу и желание освоить игру на гитаре, о музыкальной карьере он и мечтать не мог. Просто подобное казалось маловероятным. Янги – шотландцы из рабочего класса, такие, как правило, торчали в школе до тех пор, пока не становились достаточно взрослыми, чтобы устроиться на работу, завести семью, состариться и умереть. Так они себе все и представляли.

По крайней мере, до тех пор, пока семья не перебралась на другой конец света.

У Уильяма Янга были проблемы с постоянной работой. Во время Второй мировой войны он служил бортмехаником в Королевских ВВС, а после трудился то маляром, то механизатором на местном заводе Turner & Newall. Еще работал в типографии и даже был почтальоном. По воспоминаниям близких, Янги были крепкой парой. «Они честные, порядочные, справедливые», – рассказывал один из друзей семьи. Но им порой приходилось непросто, особенно с таким многочисленным потомством.

Поскольку постоянной работы не было, неудивительно, что Уильям загорелся, увидев рекламу новой жизни в Австралии. Программа помощи мигрантам стала важной вехой в туризме: благодаря ей отдаленная колония, куда еще 100 лет назад свозили британских преступников и мошенников, теперь казалась раем на земле. «Переходи на солнечную сторону! – призывал голос за кадром. – Австралия – идеальное место для семей. Откроет новые возможности вам, прекрасно подойдет вашей жене и детям. Вы можете отправиться в солнечное будущее в новом году – в Австралию, идеальное место для семьи».

И всего за десять фунтов. Кто же от такого откажется?

На дворе 1963 год, одна из самых суровых зим в Великобритании за всю историю метеонаблюдений. Холода были такие страшные, что вода в кранах замерзала, а жизнь замирала. «Ледниковый период» затянулся на три месяца. Никто не мог винить Уильяма в том, что он стал участником программы помощи переселенцам и превратил Янгов из Крэнхилла, Глазго, в «десятифунтовых помми»[8].

В отличие от большинства эмигрантов, которым пришлось пережить длительное тошнотворное морское путешествие, Янгам повезло: они летели из Великобритании на самолете. Вместе с немецкими и британскими переселенцами они добирались с относительным комфортом рейсом авиакомпании Qantas QF738064, прибыв в Сидней 22 июня 1963 года. Уильям и Маргарет взяли с собой Ангуса, Малкольма, Джорджа, Стивена и Уильяма-младшего. Также с ними полетела Маргарет, а если точнее – Маргарет Хорсбург, в сопровождении супруга Сэмюэля и сына Сэмюэля-младшего. Еще один из братьев Янг, Джон, на тот момент уже был в Австралии, а вот Алекс Янг, к большому разочарованию родителей, с ними не полетел, а переехал со своей группой Grapefruit в Гамбург, где играл в клубе Star-Club и подружился с «Битлз». Он стал первым Янгом, бросившим вызов типичному жизненному сценарию выходцев из рабочего класса и попытавшим счастья в музыке.

На момент отъезда Янгов из страны в английском графстве Мерсисайд гремела музыкальная революция, оказав влияние на Джорджа и Малкольма, которые стали ярыми поклонниками «Битлз». В конце мая 1963 года их песня «From Me to You» заняла первое место в британском чарте синглов, свергнув с вершины лидера – песню Gerry and the Pacemakers «How Do You Do It?» (этот хит предлагали «Битлз», они сделали черновую запись, но в итоге отказались от нее в пользу собственного материала). Старая гвардия хит-парадов – Клифф Ричард, Бренда Ли, австралийский эстрадный певец Фрэнк Ифилд и им подобные – казались такими же устаревшими, как и их сценические костюмы. Это звучание совсем другого поколения.

Однако это музыкальное цунами еще не обрушилось на Австралию. В середине 1963 года в чартах по-прежнему доминировали легкая поп-музыка и народные песни, такие как «Hey Paula», «Puff the Magic Dragon» и «Summer Holiday» Клиффа Ричарда, но к концу года начали наступать «Битлз»: «She Loves You» и «I Want to Hold Your Hand» стали двумя самыми известными синглами 1963 года. Австралийские пионеры рок-музыки Джонни О’Киф и Кол Джой, которые всего несколько лет назад были необычайно знамениты, отошли на второй план, как и их американцы-кумиры: Элвис, Литтл Ричард, Джерри Ли Льюис, Билл Хейли. Но, в отличие от старины Джерри Ли, О’Кифа и Джоя не нужно было выпроваживать из хит-парадов – у последнего в 1963 году в чартах был лишь один сингл (а еще в 1959 году их было пять), а О’Киф попадал в рейтинги всего дважды. Длинноволосые ливерпульцы постепенно оккупировали вершину.

Разноплановая культура нового дома Янгов отражала неуверенность страны в своем месте в мире: считают ли Австралию маленькой Британией или новым самостоятельным южным государством? Первое еще имело место в 1963 году. Британский телесериал «Улица Коронации» был любимой мыльной оперой всех, у кого имелся телевизор, а премьер-министр Роберт Мензис, по собственному признанию, был «британцем до мозга костей», убежденным англофилом. Когда королева Елизавета II почтила Австралию своим визитом всего за два месяца до переезда Янгов, Мензис, как и большая часть страны, лишился чувств. «Случайно повстречавшись с ней/влюбился до скончанья дней», – цитировал он поэта Томаса Форда.

Однако у семьи Малкольма возникли проблемы посерьезнее. Из сиднейского аэропорта в районе Мэскот они прибыли в общежитие «Виллавуд». А дождь, который начался, когда они еще ехали в автобусе, лил шесть недель. Многовато для солнечного будущего.

Общежитие для мигрантов «Виллавуд», открывшееся в декабре 1949 года, находилось в пригороде Сиднея, в 40 км к западу от города. Лагерь населяли «новые австралийцы», такие же, как Янги. (Двадцать подобных общежитий были разбросаны по Новому Южному Уэльсу.) Полторы тысячи человек жили в «Виллавуд» в подковообразных хижинах Ниссена времен Второй мировой войны, сооруженных из гофрированной стали.

В каждом из этих ангаров проживало две семьи, а места для приготовления пищи, купания и инвентарь для уборки были общими. Жильцы, или «заключенные», как некоторые в шутку себя именовали, спали на армейских двухъярусных кроватях. В столовой висел портрет королевы Елизаветы II. Казалось, она настороженно наблюдала за обитателями «Виллавуда». Это место кишело жуткими ползучими гадами и хулиганьем: местные полицейские без конца наведывались из участка в общежитие, поскольку их то и дело вызывали для урегулирования конфликтов. А людей разочаровало многое: поиски работы, запоздалое начало новой жизни в Австралии, отсутствие чего-либо близко похожего на уединение и даже погода – зимой в общежитии было сыро и грязно, а летом не было спасу от мух и жары.

Рукоприкладство было не только в лагере. Местные, жившие поблизости, развлекались тем, что проникали на территорию общежития и избивали всех, кто подвернется под руку. Они называли такие семьи, как Янги, «общажными деревенщинами». А вот старший брат Джордж умел пользоваться кулаками и, если нужно, лбом. Пусть он и из Глазго, но мог одарить настоящим «ливерпульским поцелуем»[9], который оказался как нельзя кстати как в «Виллавуде», так и позже в шумных пабах сельских пригородов. (Между прочим, он познакомился с будущими The Easybeats, Гарри Вандой и Диком Даймондом, именно во время одной из драк в общежитии.) Малкольм тоже мог постоять за себя, а вот преимуществом мелкого Ангуса были быстрые ноги.

В первую ночь в общежитии один из братьев Янг застал родителей в слезах. Много лет спустя Джордж рассказывал, что мать с отцом всерьез задумывались вернуться в Глазго.

В четверг, 11 июня 1964 года, в 7:45 утра «Битлз» приземлились в Сиднее в рамках своего первого (и, как оказалось, единственного) австралийского турне. Несмотря на почти библейский ливень, тысячи фанатов заполонили аэропорт, крича во все горло и стремясь приблизиться к своим новым кумирам. Мероприятие транслировалось по телевидению в прямом эфире. Великолепная четверка (вообще-то, троица, если не считать барабанщика Джимми Никола, заменявшего больного Ринго) попыталась укрыться под хлипкими зонтиками, предоставленными персоналом авиакомпании, но завывающий ветер быстро унес их в сторону Новой Зеландии. Причудливое зрелище: самый большой феномен поп-культуры со времен Элвиса, замерзший и промокший, дефилировал перед фанатами, словно причудливый экспонат.

Следующей остановкой была Аделаида, где народ просто помешался: 250 000 человек выстроились по маршруту артистов от аэропорта до отеля. Происходящее больше напоминало королевский визит, каким он в некотором роде и являлся – «Битлз» были поп-королями. Следующим вечером они забили до отказа Зал Столетия, первое выступление в череде невероятно успешных австралийских концертов, – и все это за возмутительно низкую плату в 2500 фунтов стерлингов в неделю, что составляет лишь крохотную часть от запрашиваемой в 1964 году цены в 25 000 фунтов стерлингов за шоу. Хитрый промоутер Кенн Бродзяк договорился с группой о выступлениях в 1963 году, еще до того, как они прославились на весь мир. «Вы заполучили нас задарма, да?» – подметил Джон Леннон, криво ухмыльнувшись Бродзяку, возможно, самому удачливому промоутеру на свете.

18 июня Великолепная четверка, на этот раз уже с Ринго, выступила на вращающейся сцене Сиднейского стадиона, дав первый из шести концертов (за три дня их шоу посетили более 70 000 фанатов). Местная газета The Sun-Herald написала о творившемся безумии. «Тысячи шестнадцатилетних девушек, заполучивших самые дорогие места, – говорилось в статье, – похоже, теряли связь с реальностью… рвали чулки и скидывали туфли. Многих отправили в медпункт, от переизбытка чувств они едва держались на ногах».

Среди царившей вакханалии на Сиднейском стадионе присутствовали Малкольм, Джордж и Маргарет Янг, погрузившись в хаос, но немного иначе, чем подавляющее большинство толпы. Джордж и Малкольм хотели понять, как «Битлз» удается создавать эти потрясающие песни. Ангус настаивал, что тоже был на том концерте, хотя это маловероятно – он хвастался будущим товарищам по группе, что билеты «стоили пару баксов». На что ему заметили, что австралийский доллар, десятичную валюту, ввели в Австралии лишь в 1966 году. (Лучшие билеты на самом деле стоили 1 фунт 17 шиллингов.)

Влияние австралийского турне «Битлз» было огромным, причем не только на судьбу Малкольма Янга, но и на всю культуру в целом. Словно Австралия за одну ночь превратилась из черно-белой в цветную: молодые люди принялись отращивать волосы и одеваться по последней моде, подражая своим кумирам. Женские юбки стали короче. Тур «Битлз» 1964 года также повлиял на формирование и эволюцию десятков местных групп, среди которых троица зубастых братьев, проживающих в пригороде Сиднея и назвавшихся Bee Gees. Без «Битлз» не было бы The Easybeats, а без The Easybeats не было бы AC/DC.

Наслаждаясь музыкой «Битлз», Малкольм внимательно слушал гитары Леннона и Джорджа Харрисона. Вот где притаилась магия. «Я, как правило, улавливал аккорды, – сказал он, – выстраивал всю картину вокруг гитар».

На момент концерта «Битлз» в Сиднее Джордж Янг уже познакомился в общественной прачечной «Виллавуда» с музыкантом Йоханнесом Якобом ван ден Бергом (он же Гарри Ванда), но теперь их джем-сейшн принял более серьезный оборот. Журнал Australian Musician назвал встречу Джорджа и Гарри «самым важным моментом в местной музыкальной истории». Судьба Янгов изменилась навсегда.

Ванда уже сформировался как музыкант, играя в группе The Starfighters еще у себя в Нидерландах. Задействовав местных иммигрантов: басиста Дика Даймонда, барабанщика Гордона «Снежка» Флита и певца/дебошира Стиви Райта, они с Джорджем образовали группу The Easybeats. Название было слизано у «Битлз», как и гитарный звук. Их коллектив, вскоре ставший первой всемирно успешной рок-группой Австралии, состоял из двух голландцев, шотландца и пары помми, но тем не менее они гордо называли себя австралийцами. Этот парадокс в свое время использует Малкольм в AC/DC, еще одной группе послевоенных иммигрантов.

The Easybeats репетировали в прачечной «Виллавуда» и в сарае в задней части дома семьи Даймонд. За каждым их шагом внимательно следил Малкольм.

«Мы с Ангусом тусовались с ними, думая: “Вот как надо!” Это заронило в нас искру и заставило больше играть, больше стараться».

В марте 1965 года, подписав контракт с Albert Productions, дочерней компанией сиднейского лейбла J. Albert & Son, сколотившего состояние на продаже нотных листов и очень популярной губной гармошки Boomerang, The Easybeats выпустили свой дебютный сингл «For My Woman». Продюсером выступил 28-летний Тед Альберт, потомок династии Альбертов и друг менеджера группы Майка Воана. Альберт был полон решимости осовременить свою компанию и взять курс на рок-н-ролл – он считал, что за The Easybeats будущее. Группа обосновалась в местечке под названием Beatle Village (из другого сиднейского клуба их выгнали за то, что они «слишком громкие и слишком развратные») и оттачивала мастерство живых выступлений. Два месяца спустя «She’s So Fine» (написанная Джорджем и Стиви Райтом) стала их первым хитом, возглавив хит-парады, а мини-альбом Easyfever разлетелся по всей стране. У Австралии появился свой ответ «Битлз».

Однажды Ангус на себе испытал семейную славу, вернувшись из школы домой на Берли-стрит, 4, в Бервуде. Первым настоящим домом семьи Янг в Австралии стало скромное двухквартирное здание из коричневого кирпича, построенное в начале 1900-х годов на тихой пригородной улочке. Но в тот день его окружали 300 визжащих фанаток, жаждущих встречи с Джорджем. Несколько полицейских изо всех сил старались поддерживать порядок.

– Пропустите меня, – потребовал Ангус, протискиваясь сквозь толпу. – Я здесь живу.

– Все так говорят, – ответил один из мужчин в синем.

Ангусу пришлось перелезать через забор на заднем дворе, чтобы попасть внутрь, где он обнаружил больше дюжины фанаток The Easybeats, хватающих все, что попадало под руку. Это стало обычным явлением. Сонный пригород Бервуд никогда не видел ничего подобного.

Соседи, возможно, ненавидели это безумие, но двенадцатилетнего Малкольма Янга происходящее очень впечатляло. «Отличное было время. У меня как раз был период полового созревания, и нам тоже перепадало визжащих девчонок из той пары сотен, что зависали возле дома, желая хотя бы мельком увидеть австралийских The Beatles – The Easybeats. Тебя окружают репортеры, знаменитый брат, известная группа».

Малкольм боготворил своего звездного родственника и начал представляться «братом Джорджа Янга из The Easybeats». Потрясающая визитная карточка для юного паренька. В конце концов мысль о том, что всю жизнь можно играть свою музыку, начала казаться Малкольму не такой уж безумной. Футбол был исключен: рост, а точнее его отсутствие, мешал потенциальной карьере. Он с несчастным видом наблюдал, как приятели переживали скачки роста в подростковом возрасте, в то время как сам он недотягивал и до ста шестидесяти сантиметров.

Ангуса же заинтриговало звучание The Easybeats, особенно взаимодействие между гитаристами Вандой и Янгом. Это оказалось очень полезным уроком для них с братом. «Гарри делал то же самое, что и мы с Малкольмом, – рассказывал Ангус в документальном фильме «Blood and Thunder». – У Джорджа очень высокий ритм, а Гарри придавал ему яркие акценты и оттенки».

Дебютный альбом The Easybeats Easy вышел в сентябре 1965 года. Следующим их хитом, также вышедшим в сентябре, стал сингл «Wedding Ring», вошедший в австралийскую десятку лучших. Несмотря на свой успех, хиты и аншлаговые концерты, группа едва сводила концы с концами, получая всего 5 фунтов стерлингов в неделю.

На декабрьском фестивале Sound Spectacular радиостанции 4BC в концертном зале Брисбена сет The Easybeats прервали уже через семнадцать минут, когда в 5000-й толпе зрителей начались беспорядки. В давке пострадали десятки фанатов. Группа попыталась ретироваться на такси, но их настигли, когда водитель остановился на красный свет: бешеные фанатки (и чей-то странный злой бойфренд) чуть было не перевернули машину.

«Вот тогда-то и началась полная хрень, – рассказывал Джордж Янг в интервью журналу Rolling Stone в 1976 году. – По сути, мы больше не играли, а просто удовлетворяли спрос. С тех пор концерты стали рутиной».

Пока гремел Easyfever, Малкольм все больше и больше забивал на школу. Музыка полностью его захватила. Его репутация в школе была настолько паршивой, что Ангуса избили палкой в первый же день в школе для мальчиков «Эшфилд» только за то, что он был братом Малкольма. И пускай из него не получился образцовый ученик, но он так или иначе посещал мастер-классы по рок-н-роллу, любезно предоставленные братом Джорджем и The Easybeats.

2. «Я был на седьмом небе от счастья… Единственный в городе парень с Gretsch»[10]

Пути Малкольма Янга и средней школы для мальчиков «Эшфилд» разошлись в 1968 году, как только парню исполнилось пятнадцать. Их разногласия были непримиримы. Уильям Янг был категоричен с сыном, который к этому времени превратился в невысокого симпатичного темноглазого подростка с длинными волосами. Отец объяснил: чтобы бросить школу, нужно «освоить профессию». Не сумев устроиться учеником настройщика фортепиано, Малкольм пошел работать слесарем в компанию по производству нижнего белья Berlei.

Но все мысли занимала основная цель: жизнь рок-н-роллом. Малкольм довольно быстро понял, что музыка куда приятней стабильной работы, хотя непрекращающийся лязг фабричных станков Berlei вполне мог способствовать тяге Янга к тяжелым промышленным ритмам. Громкость была запредельной.

1968 год стал поворотным моментом в жизни Малкольма: он приобрел свою первую «настоящую» гитару – Gretsch Jet Firebird 1963 года. Здоровенная зверюга золотистого цвета. До этого приходилось играть на том, что кто-то отдаст, и пусть у этой гитары он тоже не был первым владельцем, все же был нюанс: ее подарил Гарри Ванда. Определенно хороший знак, словно музыкант хотел сказать: паренек этого достоин.

«Я был на седьмом небе от счастья, – вспоминал Малкольм в 1984 году. – Единственный в городе парень с Gretsch».

«У меня было полно этих гитар, а тут талантливый ребенок, у которого ни одного приличного инструмента, – рассказал Ванда писателю Джону Тейту. – Малкольма не нужно было обучать. Он – потрясный гитарист».

Малкольм даже пытался создать собственную группу с дьявольским названием «Блюз Вельзевула» (еще известную как «Резинка», или «Red House», что являлось отсылкой к одноименной песне Джими Хендрикса), в состав которой входил гитарист Ларри Ван Кридт, умевший играть блюз. Познакомившись с Ангусом благодаря гитарам Gibson, он вскоре начал джемовать с Малкольмом. Большую часть девяти месяцев, как вспоминал Ван Кридт в электронных письмах, он был частым гостем на Берли-стрит. «Я приходил к ним каждые выходные и оставался с пятницы по воскресенье. Семья Малкольма была очень гостеприимной, особенно мама».

На репетициях «Вельзевулы» отрабатывали классику рока шестидесятых: играли большую часть материала с Fresh Cream, дебютного альбома Cream, и с Are You Experienced Джими Хендрикса. Смелый и сложный выбор для кучки подростков. Но, пожалуй, главное, что Малкольм тогда приобрел, – высокая черная колонка, изготовленная на заказ их приятелем Биваном Боранджи. Она получилась огромной, гораздо больше самого Янга. Эта махина вселяла страх божий в любого, кто случайно оказывался в зале собраний скаутов в сиднейском пригороде Родс, где репетировали «Вельзевулы».

Что же до старшего брата Джорджа и The Easybeats, их будни сводились не только к шампанскому и фанаткам. Выпустив целую серию запоминающихся хитов – «Women (Make You Feel Alright)», «Come and See Her», «I’ll Make You Happy (Just Like Your Mama Wants)», парни готовились к новому этапу в жизни любой амбициозной австралийской группы: музыканты планировали уехать из страны. Но 9 июля 1966 года, в ночь перед отъездом в Лондон – эпицентр «поп-вселенной», – жена Гарри Ванды, Пэм, покончила с собой, наглотавшись снотворного. Все были в шоке; мало кто вообще знал, что у Гарри была жена, не говоря уже о маленьком сыне Йохане.

По пути в Лондон группа заехала в Перт, там, на летном поле рядом с бомбардировщиком «Ланкастер», наспех организовали выступление. Но случилось непредвиденное: четырехтысячная визжащая толпа разом хлынула вперед, из-за чего пришлось вмешаться местной полиции. «В какой-то момент, – писала The Canberra Times, – со взлетно-посадочной полосы стали уводить и уносить бьющихся в истерике девушек. Фанатки отчаянно сопротивлялись, оголяя животы и бедра».

Когда группа наконец взошла на борт «Боинга 707», направлявшегося в Лондон, возникла еще одна проблема – угроза взрыва бомбы, и музыкантов эвакуировали в полицейском фургоне в самую дальнюю часть аэродрома. Плохие предзнаменования преследовали их повсюду: смерть Пэм, давка в толпе зрителей, сообщение о заложенной бомбе. Может, кто-то пытался их предостеречь?

Внутри коллектива также произошли перемены: в Лондоне Джордж начал больше сочинять с Гарри Вандой, а не со Стиви Райтом, благодаря чему зародились крепкие музыкальные отношения. С того момента их творчество стало более замысловатым, амбициозным и не всегда строго коммерческим.

Спустя несколько месяцев после приезда в Великобританию Гарри и Джордж еще не успели добиться существенных результатов и как-то днем коротали время за просмотром выступления французской вокальной группы The Swingle Singers. Что-то щелкнуло, и по возвращении в студию родились характерные вступительные ноты их потрясающей фирменной песни «Friday on My Mind». Пластинка, которую продюсировал дерзкий американец Шелдон Талми, сорвавший куш с The Kinks и The Who, в конце 1966 года достигла шестой позиции в британских хит-парадах. Ни одна австралийская рок-группа не достигла такого успеха, The Easybeats стали первопроходцами. (В мае 1967 года, попав в чарты США, «Friday» заняла 16-е место.)

А в это время в Австралии у Малкольма сносило крышу. После отъезда Джордж регулярно присылал записи, которые, по его мнению, могли бы понравиться братьям, а также статьи о достижениях The Easybeats. Но потом все изменилось: Джордж стал звездой. Золотая пластинка «Friday» в рамке заняла почетное место на каминной полке в доме Янгов в Бервуде.

«Боже, как им это удалось?» – воскликнул Малкольм, пока они с Ангусом в очередной раз оттачивали мастерство игры на гитаре в еще большем стремлении превзойти брата.

Малкольм был настолько впечатлен, что однажды они с другом сбежали с уроков и, вернувшись домой, сняли со стены золотую пластинку «Friday», чтобы послушать ее на стереосистеме. Янг сгорал от любопытства: как же звучит золотая пластинка? Как ни странно, совсем не как «Friday on My Mind»: играла песня «Sorry», один из ранних хитов The Easybeats.

Благодаря Джорджу музыкальный кругозор Малкольма расширялся довольно быстро: он сильно увлекся гитаристами типа основателя Fleetwood Mac Питера Грина и Эрика Клэптона, особенно в период John Mayall & the Bluesbreakers. Ему нравились и блюзмены, в частности Мадди Уотерс. Много лет спустя Малкольм рассказывал в интервью Chicago Tribune, что чувствовал с ними глубокую связь: «Мы не понаслышке знали все то, о чем они пели. Когда семья, бросив все, срывается с насиженного места и переезжает на другой конец света из-за того, что отец не может устроиться на работу, ты не чувствуешь себя частью системы, если таковая вообще существовала. Певцы блюза рассказывают о повседневной жизни и задевают за живое».

Среди его кумиров был Чак Берри, Малкольм сходил от него с ума не меньше Ангуса. «Почти все, что он тогда делал, выходило великолепно», – прокомментировал Янг пик творчества Берри в 1950-е, когда вышли такие хиты, как «Maybellene» и «Roll Over Beethoven».

Еще одной песней, оказавшей огромное влияние на Малкольма, стала «My Generation» группы The Who (продюсером которой выступил тот самый Шел Талми); она изменила его представление о том, каким может быть трехминутный поп-сингл. Композиция казалась Янгу невероятной: очень мощная, гораздо тяжелее, чем «Битлз» или The Rolling Stones. «Она все в корне изменила».

Пока в Великобритании Джордж и Гарри предпринимали дальнейшие шаги после успеха «Friday», в Австралии Малкольм и Ангус отправились на одно грандиозное шоу. 21 января 1967 года The Yardbirds играли на стадионе в Сиднее, на том же, где два с половиной года назад выступали «Битлз». (Песня The Yardbirds «I’m a Man» была одной из первых пластинок, купленных Ангусом.) Шоу могло похвастать поистине звездным составом: зрители наблюдали выступления Роя Орбисона, The Walker Brothers и множества местных талантов, включая поп-звезду Джонни Янга (однофамилец).

«Царила потрясающая атмосфера, – рассказывал Ангус. – Выходили разные артисты, играли, они все оказались невысокими и невероятно милыми. Было очень круто». Особенно его впечатлил игравший смычком на гитаре Джимми Пейдж, который на тот момент входил в состав The Yardbirds. Их вокалист Кит Релф также произвел впечатление на Янгов – никакого самолюбования. «Он не пытался поразить вас бедрами, а сосредоточился на том, ради чего пришел: забацать немного рок-н-ролла».

В середине мая 1967 года Джордж с товарищами по The Easybeats вернулись в Австралию. Они сильно изменились: ушли в прошлое одноцветные костюмы и стоячие воротнички. Сходя по трапу, Янг выглядел словно рок-звезда в развевающемся шарфе и наряде с Карнаби-стрит, а усталые глаза Стиви Райта были скрыты за возмутительно большими очками овальной формы. Гарри Ванда был одет в черный кожаный жилет и рубашку. Они выглядели невероятно крутыми, но явно замученными – тот же изможденный вид, что и у AC/DC по возвращении из Великобритании в 1970-е.

В Сиднее группе организовали торжественный прием, на котором присутствовал лорд-мэр. «Три года назад, – писал один из репортеров, – мальчишки играли в прачечной общежития “Виллавуд” ради собственного удовольствия». Как и следовало ожидать, на выходе с мероприятия группу окружила толпа фанаток.

Однако несмотря на игривую перепалку между Стиви и Джорджем на встрече с прессой в Сиднее («Я талантлив, – рассмеялся Райт. – Не хотите предложить мне контракт?»), за кулисами The Easybeats потихоньку рассыпались. Райт чувствовал себя исключенным из творческого процесса, наркотики тоже сказались на группе, и, несмотря на громкую славу, у них не осталось ни гроша. Парни были в долгах, так как счета за долгие и иногда непродуктивные сессии в студии лишь росли.

Несмотря на несколько замечательных музыкальных моментов, дальнейшая судьба The Easybeats – классический пример того, как не добиться успеха. В августе 1967 года они гастролировали по США с эстрадным певцом Джином Питни – не самое подходящее место для группы, балующейся галлюциногенами. Во время тура по Штатам у них появились друзья в высших эшелонах власти: австралийская писательница-экспат Лилиан Роксон, влиятельная фигура, ставшая крайне необходимой поддержкой группы. Она называла Джорджа гением. Лу Рид, завсегдатай ночного клуба Max в Канзас-Сити, так сильно влюбился в «Falling Off the Edge of the World» Ванды и Янга, что постоянно ставил ее на музыкальном автомате в задней комнате клуба. «Это одна из самых красивых песен в мире», – заявил он Роксон.

Но повторить мировой успех «Friday On My Mind» у них не вышло. «Hello, How Are You» попала в топ-20 Великобритании в апреле 1968 года, но Джордж ее ненавидел, называя «пошлым плаксивым дерьмом». Два месяца спустя у их сингла «Good Times» появился известный поклонник в лице «битла» Пола Маккартни. Говорят, услышав за рулем эту песню, он свернул на обочину и позвонил на радиостанцию BBC, требуя, чтобы ее включили еще раз. Тем не менее хитом она не стала. В июле они выступали в Королевском Альберт-холле на концерте Sounds’68, сыграв на одной сцене с впечатляющим составом артистов: The Move, The Byrds (с Грэмом Парсонсом), Джо Кокером, The Bonzo Dog Doo-Dah Band и The Alan Bown Set. К августу 1969 года The Easybeats хорошенько поработали, оставив после себя еще один классический сингл, душевный, зажигательный «St. Louis», который по иронии судьбы попал в топ-10 °CША уже после того, как группа отказалась от дальнейших попыток выйти на мировой уровень.

Вернувшись домой в октябре 1969 года, The Easybeats отправились в пятинедельный тур, планируя дать 35 концертов. А тем временем в группе жизнь не стояла на месте: Гарри Ванда был помолвлен с 21-летней Робин Томас из Мельбурна. Стиви Райт еще после отъезда в Лондон обручился со своей невестой Гейл Бакстер. Басист Дик Даймонд также был помолвлен, с актрисой Шарлин Коллинз. Теперь парни были не просто поп-звездами; они собирались стать семьянинами. «Австралийский Женский еженедельник» был немало шокирован: «Поклонницы The Easybeats… будут обескуражены, узнав, что трое их кумиров совсем скоро покинут ряды холостяков».

Когда музыкантов спрашивали о будущем The Easybeats, парни не признавались, что планируют распустить группу, но инсайдеры знали, что конец не за горами.

В последнем туре их поддержала подростковая поп-группа из Перта The Valentines, которая выпустила кавер на песню Ванды и Янга «Peculiar Hole in the Sky», а не на громкие хиты, такие как «Build Me Up Buttercup»[11]. Одним из двух вокалистов в The Valentines был местный хулиган Бон Скотт, буйный ребенок с приводами и дьявольским огоньком в глазах. The Valentines одевались в одинаковые костюмы из красного бархата, а татуировки Скотта маскировали под несколькими слоями тонального крема.

После выступления в практически пустом зале в Вуллонгонге 26 октября The Easybeats распалась. Едва ли это можно назвать достойным прощанием с новаторской группой. После пяти хитов, ставших лидерами австралийских чартов, и глобального успеха «Friday On My Mind» у них каким-то образом накопилось долгов на 85 000 долларов.

Ванда и Янг вернулись в Великобританию, занялись написанием песен и продюсированием, надеясь погасить часть долгов и усовершенствовать студийные навыки. Они также условились: их будущие клиенты не совершат тех же роковых ошибок в бизнесе, что и The Easybeats в силу неопытности, таких как подписание противоречивых контрактов на запись внутри одной страны. В творческом плане The Easybeats потерялись в причудливой поп-музыке, пытаясь создать собственный Sgt. Pepper’s[12], хотя их сильной стороной были отличные рок-композиции типа «St. Louis».

Со временем Малкольм Янг тоже выиграл от музыкального манифеста Джорджа: надо быть проще; выясни, что у тебя получается лучше всего, этим и занимайся. Больше никакого «пошлого плаксивого дерьма». Не страдай херней. И когда дело дойдет до бизнеса, не вздумай облажаться.

У Малкольма тоже наступила пора перемен. Однажды в конце 1970 года Ангус крикнул ему из коридора на Берли-стрит, 4: «К тебе тут пришли какие-то парни».

У него были гости.

В дверном проеме стояли музыканты из сиднейской группы Velvet Underground: барабанщик Герм Ковак, гитарист Лес Холл, басист Стив Крозерс и вокалист Энди Имлах. Группа существовала с 1967 года, играя на танцплощадках хиты того времени. И вот им понадобился новый гитарист. На недавнем Шоу Тувумба в Квинсленде хедлайнер мероприятия Стиви Райт поделился с группой дельным предложением и актуальным советом.

«Вам лучше заменить гитариста, – сказал им Райт. – И я знаю, кто вам нужен. Его брат – Джордж Янг из The Easybeats».

С этими словами он сорвал постер со стены и записал имя и адрес Малкольма. The Easybeats, может, больше и не существовали, но имя Джорджа все еще имело большой вес.

Телефона у Янгов, скорее всего, не было, поэтому Ковак с ребятами решили наведаться лично, надеясь застать Малкольма дома. Однако они чуть было не бросились наутек, когда дверь дома № 4 по Берли-стрит открыл крохотный бритый скинхед, в высоких ботинках с металлическими мысами и угрожающей ухмылкой на лице, обнажавшей зубы странного зеленоватого оттенка.

«Эм… мы пришли пообщаться с гитаристом», – набравшись смелости, пробормотал кто-то. Посетители были сбиты с толку: что это, черт возьми, такое?

Страшный гном – он же Ангус Янг – кивнул и исчез в доме, пытаясь докричаться до брата.

Но как только родители Малкольма, Уильям и Маргарет, поприветствовали нежданных гостей, музыканты сразу успокоились и почувствовали себя как дома. Они попали в небольшое, скромное, но уютное жилище. За исключением золотой пластинки Friday on My Mind