Энциклопедия православной жизни бесплатное чтение

Величие Бога и стремление человека познать его

Б ог есть высочайшее и совершеннейшее Существо, Творец и Правитель вселенной, Дух вечный, вездесущий, всеведущий и всемогущий. В Своем существе Бог непостижим не только для человеческого, но и для ангельского разума: Он обитает в неприступном свете, Которого никто из людей не видел и видеть не может (1 Тим. 6,16).

«Если хочешь говорить о Боге, – пишет св. Василий Великий, – отрешись от своего тела и телесных чувств, оставь землю, оставь море и сделай, чтобы воздух был ниже тебя. Минуй времена года, их чинный порядок, украшения земли, стань выше эфира, пройди звезды, их благолепие, величину, пользу, какую они доставляют целому, благоустройство, светлость, положение, движение и то, сколько они имеют между собой связи и расстояния. Миновав все это умом, обойди небо и, став выше его, одною мыслью обозри тамошние красоты: пренебрегая воинства Ангелов, начальства Архангелов, славу Господств (Господства, Престолы, Начала, Власти, Силы, Херувимы и Серафимы – это названия ангельских чинов. Ангельский, духовный мир гораздо больше нашего, физического. – Примеч. авт.), председания Престолов, Силы, Начала, Власти. Миновав их всех, оставив ниже своих помышлений всю тварь, возведя ум за пределы сего, представь в мысли Божие естество, неподвижное, непревратное, неизменное, бесстрастное, простое, несложное, нераздельное, свет неприступный, силу неизреченную, величину беспредельную, славу лучезарную, доброту вожделенную, красоту неизмеримую, которая сильно поражает уязвленную душу, но не может по достоинству изображена быть словом».

Такой возвышенности духа требует размышление о Боге. Парадоксально, однако, что при всей ограниченности своих умственных и душевных сил человек с раннего возраста стремится познать Бога. Инстинктивное стремление человеческой мысли к Высшему Существу и духовному миру наблюдается среди людей всех рас, культур и уровней развития. Очевидно, в самой природе человека находится нечто такое, что наподобие магнита влечет его ввысь, в сферу невидимого и совершенного. Священное Писание это «нечто» именует «образом и подобием Божиим» в человеке, которые Творец запечатлел в основе нашей духовной сущности (см.: Быт. 1, 27). Только наличием этой родственной связи между душой и ее Творцом можно объяснить, почему люди без всякого религиозного образования, при самых неблагоприятных условиях, сами постепенно приобретают довольно верные представления о Боге. Замечательно еще то, что Бог идет навстречу человеку ищущему и каким-то таинственным способом открывает Себя ему.

Священное Писание сохранило воспоминание о коротком, но драгоценном периоде, когда на заре человечества Бог являлся и беседовал с Адамом и Евой, как Отец со Своими детьми (Быт. 2). Не существовало тогда у первых людей и следа какого-либо страха перед Высшим Существом, о котором твердят атеисты, утверждая, будто религия возникла в результате безотчетного страха примитивных людей перед стихиями природы. Напротив, согласно книге Бытия, первое знакомство человека с Творцом было полно доверия и блаженства. Именно грехопадение лишило человека чувства близости и благости Божией.

Представление о Боге у древних народов и философов

После грехопадения Адама и Евы большинство их потомков стало все больше удаляться от Бога, дичать, впадать в суеверие и предаваться порокам. Постепенно стало развиваться идолопоклонство. Тем не менее инстинктивное стремление к Богу осталось в человеке. Вся история древнего человечества свидетельствует о том, что человек, в отличие от животных, никогда не может ограничиться удовлетворением только своих физических потребностей. Его мысль подсознательно тянется ввысь, к потустороннему миру, к Творцу. Человек жаждет узнать, как и почему возник окружающий его мир. Есть ли высший смысл в его земном существовании, и что его ждет за порогом смерти? Есть ли иной, более совершенный мир или миры? Есть ли высшая, абсолютная справедливость – награда за добродетель и наказание за преступление? Наблюдая величие, гармонию и красоту мира, человек приходит к убеждению, что должен существовать Устроитель всего. Его нравственное чувство подсказывает ему, что есть и единый праведный Законодатель, Который каждому воздаст по делам его. Так, под влиянием внутренних и внешних мотивов в человеке постепенно зарождается религиозное чувство – потребность познать своего Творца и приблизиться к Нему.

По этой причине никогда не существовало народа, совершенно лишенного каких-либо понятий о Боге. «Посмотрите на лицо земли, – пишет Плутарх (1-е столетие после Р.Х.), – вы найдете города без укреплений, без наук, без чиноначалия, увидите людей без постоянных жилищ, не знающих употребления монет, не имеющих понятия об изящных искусствах, но не найдете ни одного человеческого общества без веры в Божество».

Ввиду недостатка подробных записей о жизни и верованиях самых древних народов трудно точно установить, как возникли и развивались их религиозные представления. Однако ряд ученых в области сравнительной религии утверждает, что первоначальной религией многих древних народов было единобожие (монотеизм); в то время, как обоготворение сил природы и разных божеств (политеизм) появилось среди этих народов позднее.

Начальные главы книги Бытия знакомят нас с тем, как политеизм стал развиваться среди «сынов человеческих» в результате их нравственного огрубения, – в то время, как «сыны Божии» (потомки Сифа) сохранили веру в Единого Бога. Надо, впрочем, пояснить, что и в политеистических религиях один Великий Бог обычно выделялся над остальными более незначительными божествами. Поэтому, несмотря на все несовершенства языческих религий, признание ими бытия Высшего Божества говорит о том, что человек по природе религиозен. Безбожие есть неестественное, патологическое состояние человеческой души. Оно приходит от греховного образа жизни и закрепляется с годами путем внедрения атеистических идей.

В Греции, где политеизм стал вытеснять монотеизм лет за шестьсот до Р.Х., мы видим здоровое сопротивление ему со стороны мыслящих людей того времени – философов. Первый из них, Ксенофонт (570–466 до Р.Х.), ополчился против тех, кто обоготворял животных и своих легендарных героев. Он говорил: «Среди богов и людей существует Единый высочайший Бог, Который не похож на них ни умственно, ни внешне. Он весь зрение, весь мысль, весь слух. Он вечно и неподвижно обитает в едином месте… Своей мыслью Он без труда всем управляет». Гераклит говорит о вечном Логосе, от Которого все получило бытие. Логосом он именует Божественную Мудрость. (Учение о Логосе было развито Филоном в I веке после Р.Х.). Анаксагор (500–427 до Р.Х.) именует Бога чистейшим Разумом, всеведущим и всемогущим. Этот Разум, будучи вездесущей и всемогущей духовной Сущностью, все приводит в порядок. Он произвел мир из первичного хаоса. Сократ (469–399 до Р.Х.) признавал, что Бог – един. Он есть нравственное начало в мире и «Провидение», т. е. Он заботится о мире и о людях. Платон (428–347 до Р.Х.), борясь с языческими суевериями, требовал, чтобы из понятия Божества были исключены всякие примеси несовершенства, зависти или изменяемости: «Бог, а не человек, есть высшая мера всего». Для Платона Бог – «Демиург» – устроитель всего, Художник вселенной. Он – бессмертный Дух, видоизменяющий материю согласно Своей мысли (идее). Существует вечный, реальный мир идей, которому присуща истинная действительность, а во главе этого царства идей возвышается Идея Блага, или Бог, Устроитель вселенной (сочинение «Тимей»). Платон доказывал, что человеческая душа – бессмертна. Аристотель (384–322 до Р.Х.) видит в Боге надмирное, вселенское движущее начало, «неподвижный Первый Двигатель», источник движения во вселенной. Он – вечная всесовершенная Сущность, средоточие деятельности и энергии, самодеятельный и недосягаемый. Он – чистый разум, «мышление мышления», чуждый всякой материальности, живущий самой интенсивной интеллектуальной деятельностью самосозерцания: «Реальность мысли есть жизнь, и Бог есть эта реальность». Согласно Аристотелю, весь мир стремится к Богу как к Существу, любимому вследствие Его совершенства. Писатель III века до Р.Х. Аратус Киликийский даже возвысился до мысли об образе Божием в человеке, говоря, что «мы – Его род» (подобную мысль высказал и его современник стоик Клеанфа). Можно предполагать, что под влиянием философов, настаивающих на бытии единого надмирного, премудрого Существа, афиняне воздвигли алтарь «Неведомому Богу», упоминанием которого ап. Павел начал свою знаменитую проповедь в Афинах (см.: Деян. 17, 23).

Таким образом, представления некоторых философов о Боге были верными и глубокими. Сами выдающиеся мыслители понимали, что истинный Бог может быть только один. Он – весь мысль и обладатель высшей мудрости. Он – вечный, трансцендентный Абсолют, первая Причина всякой деятельности и движения в мире. Некоторые философы возвышались до мысли о Боге как о «Демиурге» – устроителе Вселенной. У них, однако, отсутствует четкое представление о Боге как Творце, создавшем мир из ничего, которое мы находим в Библии. Главный недостаток их философских представлений о Боге тот, что их Бог «холоден», т. е. далек от мира и как бы замкнут в Своей внутренней самосозерцательной жизни. Причина такого отдаленного представления о Боге заключается в отсутствии у философов личного духовного опыта: они не испытывали живого общения со Всеблагим Богом, которое приходит к человеку во время сосредоточенной и теплой молитвы (тем не менее многие святые отцы очень ценили древних философов и даже именовали их «христианами до Христа». Главная заслуга древних греческих философов та, что они разработали религиозно-нравственные понятия, создали нужную терминологию, которая помогла ранним христианским апологетам и отцам Церкви излагать и защищать христианские истины).

Приведенные здесь мнения философов о Высшем Существе интересны еще тем, что они показывают тот предел познания Бога, которого может достичь человек своими естественными усилиями (более совершенные представления о Боге у философов Средних веков и современных заимствованы у христианства).

Гораздо более чистые и полные сведения о Боге мы находим в Священном Писании. Здесь мы узнаем о Боге то, что Он Сам открыл о Себе ищущим Его людям – праведникам Ветхого и Нового Заветов. Здесь не плод отвлеченных размышлений, посильных догадок, а непосредственное просвещение свыше, воспринимаемое святыми как живой духовный опыт. Святые писали о Боге то, что Дух Божий раскрывал их духу. Поэтому в Священном Писании, равно как и в творениях христианских святых, нет догадок или противоречий, но есть полное согласие.

Свойства Божии как они раскрыты в Священном Писании и у святых отцов

Священное Писание дает нам возвышенное и цельное представление о Боге. Оно учит, что Бог един, Он есть высшее, надмирное и личностное Существо, что Бог есть Дух – вечный, всеблагий, всеведущий, всеправедный, всемогущий, вездесущий, неизменяемый, вседовольный, всеблаженный. Не имея ни в чем нужды, всемогущий Бог по Своей благости из ничего создал весь видимый и невидимый мир, в том числе и нас, людей. До создания мира не существовало ни пространства (вакуума), ни времени. И то и другое возникло вместе с миром. Бог, как любящий Отец, заботится о всем мире в целом и о каждом существе, Им сотворенном, – даже самом малом. Своими таинственными путями Он ведет каждого человека к вечному спасению, впрочем, не принуждая его, но просвещая его и помогая осуществлять добрые намерения.

Остановимся теперь внимательнее на некоторых Божественных свойствах, раскрытых в Священном Писании и у святых отцов Церкви. Бог открывается человеку как Существо, совершенно отличное от физического мира, а именно, как Дух. Бог есть Дух, – говорит Писание, – где Дух Господень – там свобода (Ин. 4, 24; 2 Кор. 3, 17). Иными словами, Бог непричастен какой-либо материальности или телесности, которой обладают люди и даже Ангелы, являющие в себе только образ духовности Божией. Бог есть Дух высочайший, чистейший и совершеннейший. Бог открыл Себя пророку Моисею, как Сущий, как чистое, духовное, высочайшее Бытие. (Правда, иногда находим в Священном Писании и такие места, где символически приписываются Богу члены, подобные нашим человеческим – уши, глаза, руки и другие т. н. антропоморфизмы – уподобления человеку. Такие выражения употребляются для наглядности и встречаются чаще всего в поэтических частях Священного Писания. Под ними Писание имеет в виду соответствующие духовные свойства Божии, например: уши и глаза указывают на Его всеведение, рука и мышца – на Его всемогущество, сердце – на Его любовь.)

Как ни привычно для современного сознания представлять Бога чистым Духом, однако распространенный в наше время пантеизм («всебожие» – мнение, что бессознательное и безличное божество разлито во всей природе; буддизм и некоторые восточные религии основаны на идее пантеизма) противоречит этой истине. Поэтому и теперь в «Чине Православия», совершаемом в первое воскресенье Великого поста, слышим: «Говорящим, что Бог не Дух, но плоть, – анафема».

Бог – вечный. Бытие Божие – вне времени, ибо время есть лишь форма бытия конечного и изменчивого. (Время рассматривается как «четвертое» измерение в релятивистской физике. Согласно современной космологии, пространство и время не бесконечны. Они появились и исчезнут вместе с миром.) Для Бога нет ни прошедшего, ни будущего, но есть одно настоящее. В начале Ты (Господи) основал землю, и небеса – дело Твоих рук. Они погибнут, а Ты пребудешь, и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, – и изменятся. Но Ты – Тот же, и лета Твои не кончатся (Пс. 101, 26–28). Некоторые свв. отцы указывают на разницу между понятиями «вечность» и «бессмертие». Вечность – это жизненность, не имеющая ни начала, ни конца. «Понятие вечности может применяться только к одному безначальному Божьему естеству, в Котором все всегда – то же и в том же виде. Понятие бессмертия может быть приписываемо тому, что приведено в бытие и не умирает, как то: Ангелам и человеческой душе… Вечное в собственном смысле принадлежит только Божественной сущности» (св. Исидор Пелусиот). В этом отношении еще выразительнее – «превечный Бог».

Бог – всеблагой, т. е. бесконечно добрый. Писание свидетельствует: Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив (Пс. 102, 8). Бог есть любовь (1 Ин. 4, 16). Благость Божия простирается не на какую-нибудь ограниченную область в мире, как свойство любви ограниченных существ, но на весь мир со всеми находящимися в нем существами. Он с любовью заботится о жизни и нуждах каждой твари, как ни была бы она мала и ни казалась бы нам ничтожна. «Если бы у нас, – говорит св. Григорий Богослов, – кто спросил: Что мы чествуем и чему покланяемся? Ответ готов: Мы чтим любовь». Бог дарует Своему творению столько благ, сколько каждый может принять по своей природе и состоянию и насколько это соответствует общей гармонии мира. Особенную благость Свою Бог являет человеку. «Бог как мать-птица, которая, увидев своего птенца выпавшим из гнезда, сама вылетает оттуда, чтобы поднять его, а когда видит его в опасности быть поглощенным каким-либо змеем, с жалобным криком облетает вокруг него и всех других птенцов, не способна быть равнодушною к погибели и одного из них» (Климент Александрийский). «Бог больше любит нас, чем может любить отец, мать или друг, или кто-либо другой, и даже больше, чем мы сами можем любить себя, потому что Он печется больше о нашем спасении, чем даже о Своей собственной славе, свидетельством чего служит то, что Он послал в мир на страдания и смерть (плотью человеческой) Своего Единородного Сына только ради того, чтобы открыть нам путь спасения и вечной жизни» (Иоанн Златоуст). Если человек часто не понимает всей силы благости Божией, то это происходит потому, что он слишком сосредоточивает свои мысли и желания на земном благополучии; а Божие промышление сочетает дарование нам благ временных, земных с призывом приобретать для себя, для своих душ блага вечные.

Бог – всеведущий. Все обнажено и открыто перед очами Его (Евр. 4, 13). Зародыш мой видели очи Твои, – писал царь Давид (Пс. 138, 16). Ведение Божие есть одновременно видение и непосредственное знание всего, существующего и возможного, настоящего, прошедшего и будущего. Само предвидение будущего есть собственно духовное видение, ибо для Бога будущее есть настоящее. Божие предвидение не нарушает свободной воли тварей, так же как свобода ближнего нашего не нарушается тем, что мы видим его поступки. Предвидение Божие относительно зла в мире и в поступках свободных существ как бы увенчивается предвидением спасения мира, когда будет Бог все во всем (1 Кор. 15, 28).

Другую сторону всеведения Божия являет собой премудрость Божия. Велик Господь наш и велика крепость Его, и разум Его неизмерим (Пс. 146, 5). Св. отцы Церкви, следуя слову Божию, всегда с глубоким благоговением указывали величие Премудрости Божией в устройстве видимого мира, посвящая этому предмету целые сочинения, как, например, беседы на шестоднев, т. е. на процесс сотворения мира (Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Нисского). «Одна травка или одна былинка достаточна занять всю мысль твою рассмотрением искусства, с каким она произведена» (Василий Великий).

Бог – всеправедный. Праведность понимается в слове Божием и в обычном словоупотреблении в двух значениях: а) как святость и б) как справедливость, или правосудие. Святость состоит не только в отсутствии зла или греха, святость есть наличие высших духовных ценностей, соединенных с чистотой от греха. Святость подобна свету, и Божия святость – как чистейший свет. Бог «Един Свят» по естеству, по Своей природе. Он есть Источник святости для Ангелов и людей. Правосудие Божие есть другая сторона всеправедности Божией. Он будет судить вселенную по правде, будет судить людей по правоте (Пс. 9, 9). Господь воздаст каждому по делам его… ибо нет лицеприятия у Бога (Рим. 2, 6, 11).

Как согласовать Божественную любовь с правдой Божией, со строгим судом за грехи и наказанием виновного? По этому вопросу высказывались многие отцы Церкви. Они уподобляют гнев Божий гневу отца, который, чтобы вразумить непокорного сына, прибегает к отеческим карательным мерам, сам в то же время скорбит, печалясь о неразумии сына и одновременно сострадая ему в причиняемом ему огорчении. Потому-то Божия правда всегда есть и милосердие, и милосердие есть правда, по сказанному: Милость и истина встретятся, правда и мир облобызаются (Пс. 84, 11).

Святость и правда Божии тесно связаны между собой. Бог призывает всех к жизни вечной в Его Царстве. Но в Царство Божие не может войти ничто нечистое. Поэтому Господь очищает нас наказаниями как действиями исправительными ради любви Своей к нам. Ибо нам предстоит суд справедливости, суд для нас страшный. Как можем мы войти в царство святости и света и как могли бы мы там себя чувствовать, будучи нечистыми, темными и не имея в себе святости и никакой положительной духовной или нравственной ценности?

Бог – всемогущий. Он сказал, – и сделалось; Он повелел – и явилось (Пс. 32, 9), – так выражается Псалмопевец о всемогуществе Божием. Бог есть Творец и промыслитель мира. Он – Вседержитель. Он есть один творящий чудеса (Пс. 71, 18). Если же Бог терпит зло и злых в мире, то не потому, что Он не может уничтожить зла, а потому, что Он даровал свободу духовным существам и направляет их к тому, чтобы они по своему собственному желанию отвергали зло и обратились к добру. (По поводу казуистических вопросов о том, чего Бог «не может» совершить, нужно ответить, что всемогущество Божие простирается на все то, что угодно Его мысли, Его благости, Его воле.)

Бог – вездесущий. Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю, там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря: и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя (Пс. 138, 7–10). Бог не подлежит никакому ограничению пространством, но проникает Собою все. При этом Бог, как Существо простое (неделимое), присутствует в каждом месте не Своей как бы частью или Своей только силой, но всем Своим существом, притом не сливаясь с тем, в чем присутствует. «Божество проникает все, ни с чем не смешиваясь, а Его не проникает ничто» (Иоанн Дамаскин).

Бог – неизменяемый. У Отца светов… нет изменения и ни тени перемены (Иак. 1, 17). Бог есть Совершенство, а каждая перемена есть признак несовершенства, и потому не может быть мыслима в совершенном Существе. О Боге нельзя сказать, что в Нем совершается какой-либо процесс роста, видоизменения, эволюции, прогресса или чего-либо подобного. Но неизменяемость Бога не есть некая неподвижность или замкнутость в Себе. При всей неизменяемости Его существо есть жизнь, полная сил и деятельности. Бог Сам в Себе есть жизнь, и жизнь – Его бытие.

Бог – вседовольный и всеблаженный. Два эти слова близки одно другому по смыслу. Вседовольный – слово славянское, и его нельзя понимать, как «довольный собой». Оно означает обладание всем, полное богатство, полноту всех благ. «Бог, не имея в чем-либо нужды, Сам дает всему жизнь и дыхание и все (ср.: Деян. 17, 25). Таким образом, Бог является Сам Источником всякой жизни, всякого блага; от Него все твари черпают свое довольство.

Ап. Павел дважды называет в своих посланиях Бога блаженным (по славному благовестию блаженного Бога – 1 Тим. 1, 11; которое в свое время откроет блаженный и единый сильный Царь царствующих и Господь господствующих – 1 Тим. 6, 15). Слово «Всеблаженный» нужно понимать не так, что Бог, имея все в Самом Себе, был бы безразличен к страданиям в сотворенном Им мире; но так, что от Него и в Нем все существа черпают свое блаженство. Бог не страдает, но милосердствует. «Христос страждет яко смертен» (канон Пасхи) не по Божеству, но по Своему человечеству. Бог есть Источник блаженства, в Нем полнота радости, сладости, веселия для любящих его, как сказано в псалме: Полнота радостей пред лицом Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек (Пс. 15, 11).

Следует обратить внимание, что Священное Писание и святые отцы Церкви говорят преимущественно о свойствах Божиих, а не о самом существе Бога. Святые отцы изредка и только косвенно говорят о природе Божества, поясняя, что существо Его едино, просто, несложно. Но эта простота, отсутствие сложности – не безразличное или бессодержательное целое, а она вмещает в себя полноту Его свойств. «Бог – море сущности, безмерное и неограниченное» (св. Григорий Богослов). «Бог – полнота всех качеств и совершенств в их высочайшем и бесконечном виде» (св. Василий Великий). «Бог прост и несложен. Он весь чувство, весь дух, весь мысль, весь ум, весь источник всех благ» (св. Ириней Лионский).

Говоря о свойствах Божиих, святые отцы указывают, что множественность их при простоте Существа есть результат нашего неумения найти единый способ рассматривания Божественного. В Боге одно свойство есть сторона другого. Бог праведен, это значит, что Он всеведущ, всемогущ, благ и блажен. Множественная простота в Боге подобна солнечному свету, обнаруживающему себя в различных цветах радуги.

В исчислениях свойств Божиих у святых отцов и в богослужебных молитвах преобладают выражения, составленные грамматически в отрицательной форме, т. е. с частицами «не» или «без». Нужно, однако, иметь в виду, что эта отрицательная форма указывает отрицание ограничения, как, например: не неведущий – значит ведущий. Таким образом, она содержит утверждение неограниченности Его совершенств.

Кроме того, наши мысли о Боге говорят: 1) или о Его отличии от мира (например: Бог – Безначальный, тогда как мир имеет начало; Бесконечный, тогда как мир конечен; Вечный, тогда как мир существует во времени); 2) или же о действиях Божиих в мире и отношении Создателя к Своим творениям (Творец, Промыслитель, Милостивый, Судия Праведный).

Бога мы называем Творцом или Создателем, потому что Он сотворил все, видимое и невидимое.

Бога мы также называем Вседержителем, Владыкою и Царем, потому что Он Своею всемогущею волею все, сотворенное Им, содержит в Своей силе и власти, над всем владычествует и царствует и всем управляет.

Промыслителем мы называем Бога потому, что Он обо всем заботится, обо всем имеет попечение. Божье попечение о мире мы называем Промыслом.

Действие в мире Божественной силы и Духа Святого мы называем благодатью.

Указывая свойства Божии, мы этим не даем определения понятию Бог. Такое определение невозможно по существу, ибо всякое определение есть указание пределов, а значит, указание на ограниченность, на неполноту. У Бога же нет пределов, и потому не может быть определения понятия Божества: «Ибо и понятие есть вид ограничения» (св. Григорий Богослов).

Тайна Пресвятой Троицы

Понятия о единстве и высочайших свойствах Божиих не исчерпывают собой всей полноты христианского учения о Боге. Христианская вера посвящает нас в глубочайшую тайну внутренней жизни Бога. Она представляет единого по существу Бога троичным в Лицах. (Понятие «лицо» (не лик) близко к понятиям «личности», «сознания», pеrsоnаlity). Т. к. Бог в Своем существе един, то и все свойства Божии – Его вечность, всемогущество, вездесущность и другие – принадлежат в равной мере всем трем Лицам Пресвятой Троицы. Иными словами, Сын Божий и Святой Дух вечны и всемогущи, как Бог Отец.

Явление Святой Троицы в виде Ангелов праотцу Аврааму.

Гравюра Г. Доре

Истина Триединства Божия составляет отличительное достояние христианства. Не только естественные религии не знают этой истины, но ясного, прямого раскрытия ее нет даже и в Богооткровенном ветхозаветном учении. Там лишь начатки, образные, прикровенные указания, которые могут быть поняты во всей полноте только в свете Нового Завета, раскрывающего учение о Триедином Боге с совершенной ясностью. Таковы, например, ветхозаветные изречения, свидетельствующие о множественности Лиц в Божестве: Сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1, 26). Вот, Адам стал как один из Нас (Быт. 3, 22). Сойдем же и смешаем там язык их (Быт. 11, 7). Здесь Бог применяет к Себе множественное число. Есть и другой библейский пример, когда в повествовании о Боге трое выступают как один. Так, например, когда Бог явился Аврааму в виде трех странников (Ангелов), Авраам, беседует с тремя, употребляя единственное число. Это явление Бога Аврааму послужило сюжетом для известной рублевской иконы Святой Троицы.

Учение о Троице является основой, на которой зиждится христианская вера. Все отрадные, спасительные истины христианства о спасении, освящении, блаженстве человека могут быть приняты лишь при условии, что мы верим в Триипостасного Бога, т. к. все эти великие блага дарованы нам общей и совокупной деятельностью Божественных Лиц. «Начертание нашего учения одно, – учит св. Григорий Богослов, – и оно кратко. Это как бы надпись на столпе, вразумительная для всякого: люди эти – искренние поклонники Троицы». Высокой важностью и центральным значением догмата Пресвятой Троицы объясняется та заботливость, с какой Церковь всегда оберегала его, та бдительность и та напряженная работа мысли, с какой защищала она эту свою веру от различных еретиков и старалась дать этому самое точное определение (см.: 1 Ин. 5, 7–8).

«Единый по существу Бог троичен в Лицах: Отец, Сын и Святой Дух, Троица Единосущная и Нераздельная». В этих немногих словах выражается сущность христианского учения о Пресвятой Троице. Но, несмотря на такую видимую краткость, несложность, догмат Троицы составляет одну из самых глубоких, самых непостижимых, неведомых тайн откровения Божия. Сколько бы мы ни напрягали свой ум, мы совершенно не в силах представить, каким образом три самостоятельных Божественных Лица (не силы, не свойства или явления) совершенно равного Божеского достоинства могут составить единое, нераздельное Существо.

Святые отцы Церкви своей Богом просвященной мыслью не раз приближались к этой необъятно глубокой, возвышенной истине. В своих стараниях как-либо уяснить ее, приблизить к пониманию нашего ограниченного ума они прибегали к разнообразным уподоблениям, заимствуя их то из явлений окружающей природы, то из духовного устройства человека. Например: 1) солнце, свет и теплота (отсюда: «Свет от Света» в Символе веры); 2) родник, ключ и поток; 3) корень, ствол и ветви; 4) ум, чувство и воля… Св. равноап. Кирилл, просветитель славян (869 год в беседе с мусульманами о Пресвятой Троице), указывая на солнце, говорил: «Видите, стоит на небе круг блестящий, и от него рождается свет и исходит тепло? Бог Отец, как солнечный круг, без начала и конца. От Него рождается Сын Божий, как от солнца свет, и, как от солнца вместе со светлыми лучами идет и тепло, исходит Дух Святой. Всякий различает порознь и круг солнечный, и свет, и тепло, а солнце одно на небе. Так и Святая Троица: три в Ней Лица, а Бог Единый и Нераздельный».

Все эти и другие подобия, облегчая несколько усвоение тайны Троицы, являются, однако, лишь самыми слабыми намеками на природу Высочайшего Существа. Они оставляют сознание недостаточности, несоответствия с тем высоким предметом, для уяснения которого употребляются. Они не могут снять с учения о Триедином Боге тот покров непостижимости, таинственности, которым облечено это учение для ума человека.

В этом отношении сохранился один поучительный рассказ об известном западном учителе Церкви – блж. Августине. Погруженный однажды в мысли о тайне Троицы и составляя план сочинения на эту тему, он отправился на берег моря. Там он увидел, как мальчик, играя на песке, рыл яму. Подойдя к мальчику, Августин спросил его: «Что ты делаешь?» – «Я хочу перелить море в эту ямку», – ответил мальчик, улыбаясь. Тогда Августин понял: «Разве я не делаю то же, что и этот ребенок, когда пытаюсь море бесконечности Божией исчерпать своим разумом?»

Равным образом, и тот великий вселенский святитель, который за способность свою проникать мыслью до самых глубоких тайн веры почтен от Церкви именем Богослова, писал про себя, что о Троице он чаще говорит, нежели дышит, и он признается в неудовлетворительности всех уподоблений, направленных к постижению догмата Троицы. «Чего я ни рассматривал своим пытливым умом, – говорит он, – чем ни обогащал разума, где ни искал подобия для сего – не нашел, к чему бы дольнему можно было применить Божие естество».

Итак, учение о Пресвятой Троице – самая глубокая, непостижимая тайна веры. Все усилия сделать ее понятной, ввести ее в обычные рамки нашего мышления – напрасны. «Здесь предел того, – замечает св. Афанасий Великий, – что Херувимы закрывают крыльями».

Однако при всей своей непостижимости учение о Святой Троице имеет важное для нас нравственное значение, и, очевидно, поэтому эта тайна и открыта людям. Действительно, оно возвышает самую идею единобожия, ставит ее на твердую почву и устраняет те важные, неодолимые затруднения, которые ранее возникали для человеческой мысли. Некоторые из мыслителей дохристианской древности, возвышаясь до понятия о единстве верховного Существа, не могли разрешить вопроса, в чем собственно проявляется жизнь и деятельность этого Существа самого по Себе, вне Его отношения к миру. И вот Божество или отождествлялось в их представлении с миром (пантеизм), или являлось безжизненным, замкнутым в себе, неподвижным, изолированным началом (деизм), или обращалось в грозный, неумолимо господствующий над миром рок (фатализм). Христианство в учении о Святой Троице открыло, что в Триипостасном Существе и помимо Его отношений к миру проявляется от века бесконечная полнота внутренней, таинственной жизни. Бог, по выражению одного древнего учителя Церкви (св. Петр Хрисолог), один, но не одинок. В Нем есть различие Лиц, пребывающих в непрерывном общении друг с другом. «Бог Отец не рождается и не исходит от другого Лица, Сын Божий предвечно рождается от Отца, Дух Святой предвечно исходит от Отца». В этом взаимообщении Божественных Лиц искони состоит внутренняя, сокровенная жизнь Божества, которая до Христа была закрыта непроницаемой завесой.

Через тайну Троичности христианство научило не только чтить Бога, благоговеть перед Ним, но и любить Его. Через эту именно тайну оно дало миру ту отрадную и знаменательную идею, что Бог есть беспредельная, совершенная Любовь. Строгое, сухое единобожие других религиозных учений (иудейства и магометанства), не возвышаясь до откровенной идеи Божественной Троичности, не может поэтому подняться и до истинного понятия о любви как господствующем свойстве Божием. Любовь по самому существу своему немыслима вне союза, общения. Если Бог единоличен, то в отношении к кому могла бы обнаружиться Его Любовь? К миру? Но мир не вечен. В чем же могла проявиться Божественная любовь в домирной вечности? К тому же мир ограничен, и любовь Божия не может обнаружиться во всей своей безграничности. Высочайшая любовь для своего полного проявления требует такого же высочайшего предмета. Но где он? Только тайна Триединого Бога дает разрешение всех указанных затруднений. Она открывает, что любовь Божия никогда не оставалась недеятельною, без проявлений: Лица Пресвятой Троицы от вечности пребывают друг с другом в непрерывном общении любви. Отец любит Сына (см.: Ин. 5, 20; 3, 35) и называет Его возлюбленным (Мф. 3, 17; 17, 5 и др.). Сын говорит о Себе: Я люблю Отца (Ин. 14, 31). Глубоко верны краткие, но выразительные слова блж. Августина: «Тайна христианской Троичности – это тайна Божественной любви. Ты видишь Троицу, если видишь любовь».

На учении о Пресвятой Троице базируется понятие о Боге как о Любви. На этом учении основывается и все христианское нравоучение, сущность которого состоит в заповеди любви.

В смиренном сознании невозможности постичь тайны Пресвятой Троицы мы должны принять ее с полной верой, и принять так, чтобы эта истина не оставалась чем-то внешним, сторонним в отношении к нам, а проникала до глубоких тайников нашего духа, сделалась достоянием всей нашей души, стала направляющим двигателем нашей жизни. Таково должно быть в сущности и усвоение других христианских истин. Ибо христианство – не отвлеченная теория, но новая, возрождающаяся жизнь!

Примечание. Древнеправославное учение о личных свойствах Отца, Сына и Святого Духа искажено Римско-Католической Церковью созданием учения о вневременном, превечном исхождении Святого Духа и от Сына (Filiоquе). Первые упоминания об этом добавлении относятся к VI веку в Испании. В IX веке папа Лев III, лично одобрявший это учение, запретил однако вносить слова «и от Сына» в Никео-Цареградский Символ веры, где сказано, что Дух Святой исходит от Отца. Тем не менее несколько столетий спустя слова «и от Сына» были все же внесены римо-католиками в Символ веры. Православная Церковь с этим добавлением никогда не соглашалась, потому что учение об исхождении Духа Святого от Сына отсутствует в Священном Писании, было неизвестно ранней Церкви и является человеческим измышлением. Это искажение христианской веры является одним из серьезных препятствий к сближению Римско-Католической Церкви с Православной. Протестанты унаследовали это учение от Римско-Католической Церкви, от которой они отделились в XVI веке.

Раскрытие божественных совершенств в Иисусе Христе

Две тысячи лет тому назад совершилось величайшее чудо, раскрылась тайна благочестия: всевышний Бог, обитающий в неприступной славе, в Лице Единородного Сына Божия сошел в наш мир и стал человеком. Чтобы не испепелить людей славой Своей Божественной природы, Сын Божий скрыл ее под покровом человеческой плоти. Так невидимый становится видимым, неосязаемый – осязаемым, непознаваемый – доступным познанию.

Видевший Меня видел Отца, – говорил Иисус Христос Своим современникам (Ин. 14, 9). Какие же Божественные свойства раскрылись людям, видевшим и общавшимся с Сыном Божиим? Они увидели то, что свойственно Богу – Его всемогущество и всеведение. Земная жизнь Спасителя сопровождалась потоком чудес. Для Него не существовало неизлечимых болезней, бездушная природа мгновенно повиновалась Его Божественному слову; Ангелы с трепетом служили Ему, как Владыке; лукавые же демоны убегали от Него, как провинившиеся рабы; даже неумолимая смерть и кромешный ад покорились Ему, отпустив в рай своих заложников. Все дела Его Божественного всемогущества совершались на глазах у всех. Они оставили неизгладимый след в истории человечества. Сознание реальности встречи с Творцом было настолько сильно у учеников Христовых, что все они свои жизни посвятили проповеди по всему миру радостной вести о пришествии Бога на землю. О том… что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове Жизни, ибо Жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную Жизнь, которая была у Отца и явилась нам, – пишет св. Иоанн Богослов (1 Ин. 1, 1–2).

Кроме Божественного всемогущества в общении с Христом люди узрели в Нем еще нечто очень ценное для себя в нравственном отношении – Его духовные качества и святость. В земной жизни Спасителя раскрылся перед людьми весь спектр Его добродетелей: Его чуткость, сострадание, смирение, кротость, послушание Отцу, стремление к правде, совершенная чистота и святость, бескорыстие, мужество, терпение и, в особенности, – безграничная Любовь. О сострадании Христовом, о Его жалости к гибнущему человеку постоянно напоминают апостолы: Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою. Поэтому и мы должны полагать души свои за братьев, – заключает св. Иоанн Богослов (1 Ин. 3, 16).

Почувствовав силу Христовой любви, ап. Павел так описывает свойства этой добродетели: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится (1 Кор. 13, 4–8).

Так, Христос Своей жизнью и делами явил миру нравственные совершенства Бога и дал нам возможность понять, в чем состоит образ и подобие Божие в человеке и к чему надо стремиться.

Итак, Бог есть высшее Духовное Существо, от Которого все и без Которого немыслимо ничто. Он не начинался никогда и никогда не окончится, будучи выше всякого времени и пространства. Он всюду одновременно присутствует, проникая все, а Его не проникает ничто. Он есть начало, продолжение и жизнь всего существующего. Он бесконечно добр и, одновременно, бесконечно справедлив. Не нуждаясь ни в чем, Он по Своей благости заботится о всем видимом и невидимом мире и направляет жизнь каждого человека ко спасению. Путь к познанию Бога и вечному блаженству открывается людям через Единородного Сына Божия.

Современный человек, при огромном багаже всяких знаний, мало знает и мало думает о Боге. Как бы нарочито все направлено к тому, чтобы отвлечь его мысль от самого главного – от Бога и от вечности, лишить человека живого общения с Творцом. Отсюда – беспросветная суета, постоянные огорчения и мрак душевный. Необходимо сделать волевое усилие, чтобы отодвинуть суету на второй план, повернуться лицом к Богу и увидеть Его свет. Тогда в общении с Ним мы будем чувствовать Его близость и благость, будем видеть Его направляющую десницу в нашей жизни, научимся благоговеть перед Его волей. Так постепенно Бог станет для нас самым главным в жизни – Источником нашей силы, мира и радости, целью нашего существования. Он станет нашим Отцом, а мы – Его детьми.

Символом веры называется краткое и точное изложение всех истин христианской веры, составленное и утвержденное на Первом и Втором Вселенских Соборах. И кто эти истины не принимает, тот уже не может быть православным христианином.

Со времен апостольских христиане пользовались Символами веры для того, чтобы напоминать самим себе основные истины христианской веры. В Древней Церкви существовало несколько кратких Символов веры. В IV веке, когда появились ложные учения о Боге Сыне и о Духе Святом, возникла необходимость прежние Символы дополнить и уточнить. Таким образом, возник ныне употребляемый Православной Церковью Символ веры.

Символ веры Православной Церкви состоит из двенадцати членов, и в каждом из них содержится особая истина или, как еще называют, догмат нашей православной веры.

Символ веры был составлен отцами Первого и Второго Вселенских Соборов. Первый Вселенский Собор принял семь членов Символа, Второй – остальные пять. При изучении Символ разделяют на 12 членов. В первом говорится о Боге Отце, далее по седьмой включительно – о Боге Сыне, в восьмом – о Боге Духе Святом, в девятом – о Церкви, в десятом – о Крещении, в одиннадцатом – о воскресении мертвых, в двенадцатом – о вечной жизни.

Символ веры читается так:

1. Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.

2. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша.

3. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася.

4. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша и погребенна.

5. И воскресшаго в третий день по Писанием.

6. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца.

7. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже царствию не будет конца.

8. И в Духа Святаго, Господа, животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки.

9. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.

10. Исповедую едино Крещение, во оставление грехов.

11. Чаю воскресения мертвых.

12. И жизни будущаго века. Аминь.

О Боге творце

Первый член символа веры

Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.

Веровать в Бога значит быть твердо уверенным в том, что Бог есть (существует), промышляет (заботится) о нас, и всем сердцем принимать Его Божественное откровение, т. е. все, что Он открыл о Себе и о спасении людей воплотившимся Сыном Божиим Господом нашим Иисусом Христом.

Но чтобы вера наша была живой и действительной, необходимо исповедовать ее. Исповедовать веру – значит открыто выражать внутреннюю веру в Бога словами и добрыми делами так, чтобы никакие опасности, гонения, страдания и самая смерть не могли заставить нас отречься от веры в истинного Бога. Только при таком твердом исповедании мы можем спасти свою душу. Потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению (Рим. 10, 10), – говорит апостол Павел.

Примерами твердого и мужественного исповедания веры служат святые, мученики. Они имели такую веру в Бога и одушевлены были такой любовью к Господу Иисусу Христу, что ради Его имени отказались от всех выгод земной жизни, подвергались гонениям и страшным мучениям, какие только могла придумать злая изобретательность человека.

Слова Символа веры: «во единого Бога» указывают на единство истинного Бога. Бог есть один и нет другого кроме Него (см.: Исх. 44, 6; Исх. 20, 2–3; Втор. 6, 4; Ин. 17, 3; 1 Кор. 8, 4–6). Об этом упомянуто для того, чтобы отвергнуть языческое учение о многобожии.

Бог есть Существо высшее, надмирное, сверхъестественное. Знать существо Бога невозможно. Оно выше всякого познания не только людей, но даже и Ангелов. Но из откровения Божия, из ясных свидетельств Священного Писания мы можем иметь понятие о существе и основных свойствах Божиих: Бог есть Дух (см.: Ин. 4, 24), живой (Иерем. 10, 10; Фес. 1, 9); самобытный, т. е. ни от кого не зависящий, а имеющий жизнь в Самом Себе – Сущий (Исх. 3, 14; и Ин. 2, 13), вечный (Пс. 89, 3; Исх. 40, 28; Рим. 14, 25), неизменяемый (см.: Иак. 1, 17; Мал. 3, 6; Пс. 101, 28), вездесущий (Пс. 138, 7–12; Деян. 17, 27), всеведущий (1 Иоан. 3, 29; Евр. 4, 13), всемогущий (см.: Быт. 17, 1; Лк. 1, 37; Пс. 32, 9), всеблагий (Мф. 19, 17; Пс. 24, 8), премудрый (см.: Пс. 103, 24; Рим. 14, 26; 1 Тим. 1, 17), всеправедный (см.: Пс. 7, 12; Пс. 10, 7; 2 Рим. 6, 11), вседовольный (см.: Деян. 17, 25), всеблаженный (см.: 1 Тим. 6, 15).

Бог един, но не одинокий, потому что Бог един по своему существу, но троичен в Лицах: Отец, Сын и Дух Святый – Троица Единосущная и нераздельная. Единство Трех, бесконечно любящих друг друга лиц: Бог есть любовь (1 Ин. 4, 16).

В следующих шести членах Символа веры, начиная со 2-го члена и кончая 7-м, излагается учение о Втором Лице Святой Троицы – о Сыне Божием, Господе Иисусе Христе, Спасителе нашем.

О Господе Иисусе Христе как о втором лице Святой Троицы

Второй член символа веры

(Верую) И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу, Им же вся быша.

Во втором члене Символа веры мы говорим о Господе нашем Иисусе Христе, Сыне Божием, и исповедуем то, что знаем о Нем как о Втором Лице Святой Троицы, о Божественном Существе, до Его рождения на земле.

Господь Иисус Христос есть Единородный Сын Божий, т. е. Он есть единственный Сын Бога Отца, рожденный из существа Отца, как свет от света. От истинного Бога Отца рождается такой же истинный Бог Сын, и рождается прежде всех век, т. е. прежде всякого времени – от вечности, так что с Отцом вечно, всегда есть Сын (а также и Святой Дух), одинакового существа с Отцом («единосущна Отцу»). Сам Иисус Христос сказал: Я и Отец одно (Ин. 10, 30). Слова же Иисуса Христа: Отец Мой более Меня (Ин. 14, 28) относятся к Его человечеству.

Если же Ангелы и святые иногда называются сынами Божиими, то это название говорит, что они – сыны Божии только по благодати, т. е. по милости Божией, через веру в Господа Иисуса Христа. К слову «рожденна» в Символе веры прибавлено слово «не сотворенна». Это прибавление сделано для опровержения ложного учения Ария, который утверждал, что Сын Божий не рожден, а сотворен.

Слова «Им же вся быша» значат: Им, Сыном Божиим, все сотворено, т. е. все существующее, видимый мир и невидимый, создано Сыном и через Сына (и без Него ничто же бысть, еже бысть (Ин. 1, 3), – читаем мы в пасхальном Евангелии).

Сын Божий при воплощении – рождении на земле – получил имя Иисус Христос. Имя это указывает на человеческую Его природу. Имя Иисус есть греческий перевод еврейского имени Иешуа (Иегошуа) и значит Спаситель. Это имя было дважды указано Богом через Ангела пред Рождеством Христовым, потому что превечный Сын Божий снисходил на землю (рождался, воплощался) для спасения людей. Имя Христос – слово греческое и значит Помазанник. (На еврейском языке ему соответствовало также слово «Мессия».) В Ветхом Завете помазанниками назывались пророки, первосвященники и цари, которые при вступлении в должность помазывались елеем и через это получали дары Святого Духа, необходимые для достойного исполнения их обязанностей.

Сын Божий назван Помазанником (Христом) по человеческой Его природе, потому что Он имел все дары Святого Духа: знание пророческое, святость первосвященника и могущество царя.

Мы живем во времени, а временное все изменяется – «все течет, все изменяется». Когда же мир кончит свое временное существование (при Втором Пришествии Спасителя), то изменится и станет вечным. Будет новое небо (твердь) и новая земля (Ис. 65, 17; 66, 22; 2 Пет. 3, 13; Апок. 21, 1).

Живя в условиях времени, нам трудно представить вечность. Но все же в какой-то степени мы можем себе ее представить (наука, философия).

Итак, вечность неизменяема, она вне времени. Бог – Пресвятая Троица – вечный и неизменяемый, поэтому никогда Отец не был без Сына и без Духа Святого. Святые отцы и учители Церкви разъясняют, что Отец всегда был вместе с Сыном, от Него рожденным, ибо без Сына не мог бы называться Отцом. Если бы Бог Отец существовал когда-нибудь, не имея Сына, а потом бы сделался Отцом, не быв прежде Отцом, это значило бы, что Бог подвергся изменению, из нерожденного сделался рожденным, но такая мысль хуже всякого богохульства, ибо Бог вечный и неизменяемый. В Символе веры так и сказано: «Иже от Отца рожденного прежде всех век», это значит: прежде существования нашего времени, т. е. вечно.

Св. Иоанн Дамаскин разъясняет: «Когда мы говорим, что Он (Сын Божий) рожден прежде всех веков, то этим показываем, что Его рождение не во времени и безначальное, ибо не из небытия приведен в бытие Сын Божий, Сый сияние славы и образ ипостаси Отчей, живая премудрость и сила; ипостасное Слово, существенный, совершенный и живой образ невидимого Бога, но всегда был с Отцом и в Отце, и рожден от Него вечно и безначально».

Понятие же «рождение», как совершенно независимое отделение от рожденного, бывает только в материальном мире, ибо материя временна и ограничена. Дух же ничем не ограничен и не подчинен материальным законам. Таким образом, физическое, естественное, материальное рождение совершенно не применимо к духовному рождению. Поэтому Вселенские Соборы, выражая сущность Божественного рождения Сына от Отца, утвердили слова Символа Веры: «Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу…», т. е. Сын Божий по существу Своему совершенно одинаков с Богом Отцом, Он всегда – вечно – рождается, как «Свет от Света», бесстрастно, не по законам тварного материального мира. Эту величайшую Божественную истину, пока мы живем в понятиях материального мира, полностью постичь не можем, потому Троичность Бога и именуется «Тайной Пресвятой Троицы».

Но все же некоторое понятие или, вернее сказать, некоторое подобие для разъяснения Тайны Пресвятой Троицы дают святые отцы. Св. Иоанн Дамаскин говорит: «Как огонь и происходящий от него свет существуют вместе – не прежде бывает огонь, а потом уже свет, но огонь и свет вместе, и как свет всегда рождается от огня и всегда в нем пребывает и отнюдь от него не отделяется: так рождается и Сын от Отца, никак не отделяясь от Него».

Такое же подобие мы можем видеть и в солнечном луче, который, находясь на земле и совершая свое живительное действие, никогда не отделяется (или как мы говорим, «не отрывается») от солнца. При таком разъяснении становятся понятными слова Евангелия: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем (находящийся в существе Бога Отца), Он явил (явил Себя на земле людям) (Ин. 1, 18).

Святой евангелист Иоанн называет Единородного Сына Божия Иисуса Христа – Словом: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1, 1). Наименование Второго Лица Пресвятой Троицы – Сына Божия – открыто свыше апостолу Иоанну (см.: Апок. 19, 11, 13) и отчасти прикровенно известно было и в Ветхом Завете (см.: Пс. 32, 6; Прем. 18, 15).

Святые Отцы объясняют: «Как ум, рождающий слово, рождает без болезни, не разделяется, не истощается и не подвергается чему-нибудь бывающему в телах: так и Божественное рождение бесстрастно, неизреченно, непостижимо и чуждо деления».

«Как слово есть точное выражение мысли, не отделяясь от нее и не сливаясь с ней, так и Слово было у Бога, как истинный и точный Образ Его Существа, нераздельно и неслиянно всегда существующий с Ним. Слово Божие не было явлением или свойством – силой Бога, но – Сам Бог, Второе Лицо Святой Троицы».

О воплощении Господа Иисуса Христа

Третий член символа веры

(Верую во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия), нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася.

В третьем члене Символа веры говорится о воплощении Сына Божия, т. е. о том, как Сын Божий сошел с небес на землю, принял на Себя плоть человеческую (тело), кроме греха, и вочеловечился, т. е. принял не только тело, но и душу человеческую и сделался совершенным человеком, не переставая в то же время быть Богом, – стал Богочеловеком.

Сын Божий сошел с небес и стал человеком (Богочеловеком) для того, чтобы спасти нас, людей, от власти диавола, греха и вечной смерти. Грех есть беззаконие (1 Ин. 3, 4), т. е. преступление Закона Божия. Грех появился в людях от диавола, который соблазнил в раю Еву, а через нее Адама, и уговорил их нарушить заповедь Божию, т. е. согрешить.

Грехопадение первых людей – Адама и Евы – расстроило природу человеческую. Грех в людях помрачил ум, волю и в тело внес болезни и смерть. Люди стали страдать и умирать, и сами, своими силами, уже не могли победить в себе грех и его последствия: исправить ум, волю, сердце и уничтожить смерть. Это мог сделать только Сам Бог – Творец всего. Милосердный Господь дал обещание (обетование) людям, что на землю придет Спаситель мира, Который избавит людей от власти диавола и вечной смерти.

Когда настало время спасения, Сын Божий вселился в пренепорочную Деву Марию и при наитии Святого Духа принял от Нее человеческую природу – родился сверхъестественным образом «от Духа Свята и Марии Девы».

Пресвятая Дева Мария происходила из рода Авраама и царя Давида. Была Она дочерью праведных Иоакима и Анны. Пресвятая Мария называется Девою, потому что Она из любви к Богу дала обет не выходить замуж. Приснодевою называется потому, что Она всегда пребыла девою – прежде рождения Спасителя, во время рождения и после рождения. Святая Православная Церковь называет Деву Марию Богородицею и почитает Ее выше всех сотворенных существ, не только людей, но и Ангелов, – как «честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим», т. к. Она Матерь Самого Господа. Так по внушению Святого Духа назвала Ее праведная Елизавета: И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне (Лк. 1, 43).

Господь Бог указывал людям через Своих пророков многие признаки пришествия в мир Спасителя.

Так, например, прор. Исаия предсказал, что Спаситель родится от Девы (см.: Ис. 7, 14) и с удивительной ясностью предсказал страдания Его (см.: Ис. 53). Прор. Михей предсказал, что Спаситель родится в Вифлееме (см.: Мих. 5, 2; Мф. 2, 4–6). Прор. Малахия предсказал, что Спаситель придет во вновь созданный Иерусалимский храм и что перед Ним послан будет Предтеча, подобный прор. Илии (Мал. 3, 1–15). Прор. Захария предсказал торжественный вход Спасителя в Иерусалим на осляти (см.: Зах. 9, 9). Царь Давид в псалме 21-м изобразил крестные страдания Спасителя с такою точностью, как бы сам их видел у Креста. Прор. Даниил за 490 лет предсказал срок явления Спасителя, предсказал Его крестную смерть, следующее за нею разрушение храма и Иерусалима и прекращение ветхозаветных жертв (см.: Дан. 9).

Когда Сын Божий, Иисус Христос, пришел на землю, то многие праведные люди узнали Его как Спасителя мира. Восточные мудрецы-волхвы узнали Его по звезде, которая пред рождением Спасителя явилась на востоке. Вифлеемские пастухи узнали о Нем от Ангелов. Симеон и Анна узнали Его по откровению Святого Духа, когда Он был принесен в храм. Иоанн Креститель узнал Его на реке Иордане во время Крещения, когда сошел на Него Святой Дух в виде голубя и голос Бога Отца засвидетельствовал: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3, 17). Многие узнали Его по превосходству Его учения и особенно по чудесам, которые Он творил.

Наше спасение Иисус Христос совершил учением Своим, жизнью Своею, смертью Своею и воскресением Своим. Учение Его бывает для нас спасительным, когда мы принимаем его всею душою и поступаем согласно ему, и жизнью своею подражаем жизни Спасителя. Как ложное слово диавола, принятое первыми людьми, сделалось в людях семенем греха и смерти, так истинное слово Христово, усердно принимаемое христианами, становится в них семенем святой и бессмертной жизни.

Святитель Сильвестр в IV веке в беседе с иудеями о вере говорил: «Бог, приведший все в бытие, когда создал человека и увидел его склонившимся ко всякому злу, не презрел погибающего дела рук Своих, но соблаговолил, чтобы Сын Его, пребывая нераздельно с Ним (ибо Бог находится везде), сошел к нам на землю. Итак, Он сошел и, родившись от Девы, стал под законом, да подзаконныя искупит (Гал. 4, 4–5). А о том, что Он имел родиться от Девы, предсказал божественный прор. Исаия в таких словах: се, Дева во чреве зачнет, и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил (Ис. 7, 14). Имя же это указывает на пришествие Божие к людям и в переводе на греческий язык значит: с нами Бог. Итак, пророк задолго предсказал, что Бог родится от Девы».

Благовещение. Гравюра Г. Доре

«Для Бога нет ничего невозможного, но диавола должен был победить тот, кто был им прежде побежден. Им побежден был человек – человек, рожденный не обычным порядком естества, не от семени мужеского, но созданный из земли, и притом из земли чистой, непорочной, как дева, ибо она еще не была тогда проклята Богом и ее еще не осквернила ни кровь убитого брата, ни умерщвление животных, так что она еще не заражена была тлеющими телами, не осквернена какими-либо нечистыми и непотребными делами. Из такой земли была создана для нашего прародителя плоть, которую оживотворило Божественное дуновение.

Но если всезлобный диавол победил такого человека, то нужно было, чтобы и сам он (диавол) был побежден таким же человеком. А таков и есть Господь наш Иисус Христос, рожденный не по обычаю и закону естества, но из чистой и святой девической утробы, подобно тому, как Адам произошел из незараженной грехом земли. И как Адам был оживлен дуновением Божественным, так и Сей (Иисус Христос) воплотился под действием Духа Святого, сошедшего на Пресвятую Деву, и стал совершенным Богом и совершенным человеком – во всем, кроме греха; имеющим два естества – Божеское и человеческое, но в одном лице; и поэтому человеческая природа страдала за нас, а Божество оставалось бесстрастным».

Для пояснения сказанного св. Сильвестр привел такой пример: «Когда дерево, озаренное лучами солнца, посекается топором, то с посекаемым деревом луч солнечный не посекается. Так и человечество Христово, соединенное с Божеством, если и претерпело страдания, то эти страдания не коснулись Божества».

В течение первых веков христианства иудейские книжники, называемые массоретами, т. е. хранителями традиций, изъяли из всех синагог во всем мире все списки священных книг и заменили их собственными, переписанными строго точно и многократно проверенными из буквы в букву самими массоретами.

Степень неподвижности (и неповрежденности) массоретского текста изумительна. Однако все же назвать эту неповрежденность абсолютной нельзя. Достигнута лишь неподвижность текста, но те ошибки, которые уже были к моменту реформы массоретов, не только не были исправлены, но, наоборот, оказались запечатленными их реформой, некоторые же искажения были намеренно введены массоретами, чтобы уменьшить ясность пророческих предречений о Христе Спасителе.

Из этих последних укажем прежде всего на знаменитое изменение массоретами 14-го стиха 7-й главы пророчества Исаии: се Дева во чреве приимет и родит Сына. Зная, что это место наиболее излюблено христианами и лучше всего свидетельствует о пренепорочном рождестве нашего Господа, массореты при проведении своей реформы во все еврейские тексты по всему миру поставили вместо слова «Ветула» – Дева, слово «альма» – молодая женщина. На это в свое время древние христианские апологеты резонно возразили еврейским толкователям: «Какое же знамение, о котором тут говорит пророк Исаия, было бы в рождении сына от молодой женщины, если это является повседневным обыкновением».

В найденной в середине XX столетия рукописи пророчества Исаии, писанной до Рождества Христова, в 14-м стихе 7-й главы стоит «Дева», а не «молодая женщина».

Из сказанного ясно, почему Церковь еврейскому оригиналу в качестве авторитетнейшего текста Священного Писания предпочитает переводы Септуагинты и Пешито, из которых первый имеет еще и то преимущество, что создан он был по вдохновению Духа Святого соборным подвигом Ветхозаветной Церкви.

Септуагинта. Первым и самым точным переводом Священного Писания был перевод всех книг Ветхого Завета с еврейского на греческий, сделанный семидесятью (точнее, 72) переводчиками, или, как их называют, – толковниками, в III веке (за 270 лет) до Р.X.

Египетский царь Птоломей Филадельф, желая иметь в своей библиотеке священные книги еврейского закона, повелел своему библиотекарю, Димитрию Фаларею, приобрести эти книги и сделать с них перевод на самый распространенный в то время греческий язык. По указанию царя отправлено было в Иерусалим к первосвященнику Елеазару посольство с богатыми дарами для храма с просьбою доставить в Александрию точный список священных еврейских книг и прислать способных людей для их перевода.

Обрадованный первосвященник Елеазар с готовностью исполнил желание египетского царя. Чтобы в таком великом деле приняла участие вся Ветхозаветная Церковь, весь Богоизбранный народ, был установлен пост и усиленная молитва во всем народе. Были призваны все 12 колен Израилевых и повелено им было избрать по 6 человек переводчиков от каждого колена, чтобы они совместным трудом перевели Священное Писание на греческий язык. Выбранные переводчики, прибыв в Египет к царю, с любовью принялись за святое дело и благоуспешно окончили его в непродолжительное время. Так под воздействием Духа Святого этот перевод явился плодом соборного подвига всей Ветхозаветной Церкви. Этот перевод был в употреблении во время земной жизни Самого Господа Иисуса Христа. Этим переводом пользовались святые апостолы Христовы, святые отцы и вся первенствующая Церковь.

Пешито. В I–II веке появился перевод священных книг на сирийский язык под названием «пешито», т. е. простой, верный. Для Православной Церкви эти два перевода («Септуагинта» и «Пешито»), а для римо-католиков еще перевод, сделанный св. Иеронимом, так называемая Вульгата (общеупотребительный), являются, безусловно, более авторитетными, чем современный еврейский подлинник.

Чрезвычайно поучительно, что ближайшее изучение тех фактов евангельской истории, которые на первый взгляд кажутся почему-либо маловероятными и неправдоподобными, всегда оборачиваются в пользу евангелистов, лишний раз подтверждая точность сообщаемых ими событий.

На рубеже XIX и XX веков т. н. свободная критика считала совершенно неправдоподобным рассказ святого евангелиста Луки о том, как св. Иосиф с обрученной ему Пречистою Девою отправился из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова (Лк. 2, 4), чтобы выполнить приказ о переписи, произведенной в правление Квириния Сириею (см.: Лк. 2, 2). В самом деле, по словам св. Луки выходит, что записываться надо было не по месту жительства, а по месту происхождения. Но это, указывали «свободные» критики, во-первых, просто невозможно. Вообразите, какой переполох и беспорядок должны произойти в стране, если все в одно и то же время будут покидать места своего обычного жительства для того, чтобы ехать в город, откуда происходили их предки! А во-вторых, противоречит положительным данным, которыми мы располагаем относительно римской переписи: известно, что римляне требовали записи по месту обычного жительства.

На первый, более поверхностный, взгляд, представляется, что эти возражения в корне подрывают достоверность повествования св. Луки. Настолько они кажутся вескими! И, однако… Всякое возражение теряет свою вескость при встрече с бесспорно установленными фактами. И вот, был открыт документ, относящийся к 103–104 годам по Р.X., правителя Египта Гая Вибия Максима. В этом приказе предписывается явиться на перепись, следуя совершенно тому порядку, который указан в Евангелии св. Луки: ввиду переписи каждый должен прибыть туда, откуда происходит его род. А раз это так, то падает и соображение о противоречии рассказа св. Луки с римскими порядками. Из указа Вибия Максима мы узнаем, что римляне приспособлялись к обычаям и порядкам покоренных стран. И в рассказе о порядке переписи св. Лука оказался безукоризненным и точным свидетелем.

Материалисты категорически отвергают возможность чудес Божиих в мире. Они утверждают, что чудо противоречит законам природы. «Чудо, – говорят они, – несовместимо с научной истиной о строгой закономерности всех явлений природы».

Так ли это? Постараемся ответить.

Проф. С. Л. Франк говорит: «Механика Галилея учит, что все тела, независимо от их удельного веса, падают на землю с одинаковой быстротой и ускорением; “противоречит” ли этому закону общеизвестный факт, что пушинка падает на землю гораздо медленнее, чем железная гиря, или что в воде дерево совсем не падает? “Нарушается” ли этот закон тем, что аэроплан вообще не падает, а способен подниматься вверх и лететь над землей? Очевидно, нет. Ибо закон Галилея, подобно всем законам природы, содержит молчаливую оговорку: “при прочих равных условиях”, или “если отвлечься от всяких посторонних влияний”».

Отвлеченно установленное соотношение между землей и телом, ею притягиваемым, нисколько не нарушается, и лишь конкретный итог явлений видоизменяется или усложняется от вмешательства новой, еще не учтенной в законе посторонней силы: в первом случае – силы сопротивления воздуха или воды, во втором – силы мотора, заставляющей пропеллер вращаться и врезываться в воздух.

Методологически совершенно так же дело обстоит и с тем видоизменением хода явлений, которое имеет место при чуде, с той только разницей, что там дополнительной, изменяющей общий эффект силой является уже не другая сила природы, а сверхприродная сила.

Если Христос, как передает Евангелие, ходил по воде, как по земле, то этот факт так же мало «нарушает» закон тяготения, как и факт полета аэроплана над землей, или плавания в воде тела более легкого, чем вода. Только в последних случаях действие закона тяготения, не будучи «нарушено», превозмогается силой мотора или сопротивлением воды, а в первом случае оно совершенно так же превозмогается силою Божественной Личности Христа.

Если человек выздоравливает от смертельной болезни после горячей молитвы к Богу (своей или чужой), то это чудо так же мало «нарушает» установленное медициной естественное течение болезни, как мало ее нарушает удачное оперативное вмешательство врача; только в последнем случае болезнь прекращается через механическое изменение ее условий, а в первом – через воздействие на эти условия высшей Божественной силы.

«Если человек, – говорит прот. Герасим Шорец, – благодаря своей свободной воле имеет возможность влиять на природу, то неужели же Бог этой возможности не имеет, Он, создавший законы природы? Можно, – продолжает он, – делать интересные наблюдения над людьми, отрицающими чудеса. Многие из тех, которые насмехаются над библейскими чудесами и на каждого верящего в их истинность смотрят, как на отсталого человека, сами верят самым пошлым и нелепым вещам: верят в несчастливые встречи, в 13-е число, в перебежавшего дорогу зайца и тому подобную ерунду. Многие из тех, которые с гордостью указывают на науку, чтобы доказать невозможность чудес, сами верят в чудеса, в 20 раз менее заслуживающие доверия, чем библейские чудеса, удостоверенные многими достойными уважения людьми, бÓльшая часть которых с радостью приняла бы смерть за истинность своего утверждения.

Отрицатели чудес сами верят только в те чудеса, которые якобы случились (по их же указаниям) миллионы лет назад и не были никем наблюдаемы. Они не верят в сотворение Богом мира, но верят в произвольное зарождение или падение на землю зародышей органической жизни из неизвестных миров. Они не верят, что Христос мог воскресить человека, т. е. вновь оживить бывший ранее живым организм, но верят, что некогда из мертвой материи возникли живые организмы. Они не верят, что Бог, создавший огонь и людей, сделал на несколько мгновений троих отроков несгораемыми, но верят тому, что зародыши организмов выдержали в течение миллионов лет пребывание среди раскаленного мирового тумана и расплавленного гранита…»

Нет, не серьезная истинная наука возражает против чудес, на которую ссылаются материалисты, а только предположения – гипотезы и натурфилософские теории, т. е., другими словами, своя материалистическая вера.

Таким образом, отвергающие чудеса Божии на основе якобы науки являются или невежественными в вопросах науки, или полуобразованными, или недостаточно философски образованными, или сознательными противниками веры в Бога.

О распятии Господа Иисуса Христа

Четвертый член символа веры

(Верую во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия), распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна.

В четвертом члене Символа веры говорится о том, что Господь Иисус Христос во время римского правителя в Иудее Понтия Пилата был распят на Кресте за нас – людей, т. е. за наши грехи и для нашего спасения, потому что Сам Он был безгрешен. При этом Он действительно страдал, умер и был погребен.

Страдал Спаситель, конечно, не Божеством, Которое не страдает, а человечеством; страдал не за Свои грехи, которых у Него не было, а за грехи всего человеческого рода. Телом после Своей смерти Он был погребен во гробе Иосифа Аримафейского, а душой в это время, до Своего воскресения, Он сходил во ад, и оттуда вывел всех веровавших в Него, начиная с Адама и Евы.

Адом называется место, удаленное от Бога, лишенное света и блаженства. Там царствует сатана. В отношении к душам слово «ад» означает состояние сильной скорби и мучений.

Господь Иисус Христос, как совершенный человек и Сын Божий, добровольно (т. к. Он одним словом мог уничтожить всех врагов) принес Себя в жертву за грехи людей, через распятие на Кресте. Крестная казнь была самая позорная, страшная и жестокая. Она была символом всей злобы человеческой и самым ярким обнаружением власти диавола. Эта страшная казнь, придуманная человеком по наущению диавола, вела людей к ненависти, злобе, ожесточению и смерти. Спаситель, претерпев позорную казнь на Кресте, умер, но и воскрес. Через Крест воссияла жизнь! Христос уничтожил главную опору диавола и превратил Крест в вечную победу над злом и смертью. Господь освятил Крест Своею пречистою Кровью и искупительным подвигом любви. Самый тяжкий преступник, но кающийся, не отвергнут Спасителем. С этого момента ни страдания, ни смерть не могут нас лишить вечного блаженства, если мы будем со Христом Спасителем, но, наоборот, это – путь к вечной славе в Царствии Божием.

Слова в Символе веры «страдавша и погребенна» сказаны против некоторых еретиков, которые ложно учили, что Господь не мучился на Кресте, а страдания Его были только видимостью страдания и смерти.

Слова «при Понтийстем Пилате» указывают на истинность исторического события страданий Христовых, происшедших в это именно время. В часы крестных страданий Спасителя сделалась тьма по всей земле (Лк. 23, 44), говорит евангелист. Об этой тьме свидетельствуют и языческие писатели: римский астроном Флегонт, историки Фалл и Юний Африкан. Один из них воскликнул: «Умер кто-либо из богов!» Знаменитый философ из Афин, Дионисий Ареопагит, был в то время в Египте, в городе Гелиополе; наблюдая внезапную тьму, он сказал: «Или Творец страждет, или мир разрушается». Впоследствии, после проповеди апостола Павла, Дионисий принял христианство и был первым афинским епископом.

О Плащанице Иисуса Христа нам повествуют три синоптических Евангелия. Так, в Евангелии от Марка мы читаем: Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату и просил Тела Иисусова… Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба (Мк. 15; 43, 46, 47).

Как это ни удивительно, но мы имеем все основания полагать, что та Плащаница, в которой Иосиф и Никодим погребли тело умершего Иисуса Христа, сохранилась до наших дней. В далеком городе Турине на севере Италии, в кафедральном соборе, высоко над алтарем, защищенная пуленепробиваемыми стеклами и системой сигнализации, запечатанная в драгоценном ковчеге, скрытая от взоров посторонних, хранится Плащаница Иисуса Христа, которая таинственным образом несет на себе изображение Его распятого тела.

Туринская Плащаница представляет собой кусок древнего полотна чуть больше четырех метров в длину и метра в ширину. На этой ткани имеются два образа обнаженного мужского тела во весь рост, расположенные симметрично друг ко другу, голова к голове. На одной половине Плащаницы – образ мужчины со сложенными впереди руками и ровно лежащими ногами; на другой половине – то же тело изображено со спины. Образ на Плащанице не яркий, но достаточно детальный; он дан одним цветом – желтовато-коричневым, разной степени насыщенности. Невооруженным взглядом можно различить черты лица, бороду, волосы, губы, пальцы. На Плащанице имеются следы крови, которые оставили многочисленные раны на теле. По лбу и по длинным прядям волос сбегают как бы струйки крови. Кровоподтеки от ударов бичей покрывают всю грудь, спину и даже ноги. На запястьях и на ступнях видны следы, похожие на пятна застывшей крови, вытекшей из гвоздевых ран. В боку – большое пятно, возникшее, видимо, из-за глубокой раны, достигшей сердца.

Распятие Иисуса Христа.

Гравюра

Туринская Плащаница

Вся совокупность полученных исследователями фактов свидетельствует о том, что образ на Плащанице возник тогда, когда тело Иисуса Христа, в согласии с евангельским повествованием, было положено в погребальную пещеру. При этом тело Его лежало на одной половине Плащаницы, а другая половина, перекинутая через голову, покрывала Его сверху.

До разграбления крестоносцами Константинополя в 1204 году (IV Крестовый поход) Плащаница хранилась в Константинополе в храме Святой Софии и выставлялась для поклонения на Страстной неделе и каждую пятницу. Сохранились свидетельства Николая Мазарита, спасшего Святую Плащаницу от огня во время бунта императорской гвардии в 1201 году («Похоронные Ризы Господни. Они из полотна и еще благоухают помазанием») и летописца Крестового похода Робера де Клари («И никто, будь то грек или франк, дальше не знал, что случилось с этой Плащаницей после разгрома и расхищения города»). Архиепископ Антоний Новгородский также видел Плащаницу в Константинополе во время паломничества в 1200 году (она была подвешена над алтарем Софийского собора). После утраты в Константинополе Плащаница была «обретена» во Франции в 1353 году: Жеффруа де Шарни объявил, что Плащаница находится у него (все эти годы она тайно хранилась у тамплиеров, но орден был распущен в 1312 году, а позже многие тамплиеры казнены). Вначале Плащаница была выставлена в городе Лире во владениях де Шарни. В 1452 ее выкупил Людовик Савойский и хранил в городе Шамбери, где она пострадала в пожаре 1532 года. После переноса столицы в Турин в 1578 году Плащаница хранится в специальном ковчеге в соборе Иоанна Крестителя в Турине.

Туринская Плащаница открывается для обозрения паломников раз в четверть века. В последний раз это произошло летом юбилейного 2000 года. Тогда ее успели увидеть более миллиона человек. Следующий раз Плащаницу предполагается выставить в 2025-м. В дни Туринской Олимпиады 2006 г. в подземной части Туринского собора при помощи компьютерной графики выставлено виртуальное изображение Плащаницы, а также устроена экспозиция, посвященная ее истории.

В фокусе Туринской Плащаницы скрестились многие научные, исторические и богословские проблемы. В XX веке появилась возможность активных научных исследований Плащаницы с применением специальной аппаратуры. В ходе этих исследований были получены неоднозначные данные. В 1973 году было подтверждено, что следы крови и отпечаток тела – естественного просхождения, а не «художественное изображение», как иногда предполагалось. В 1988 году были сделаны попытки датирования методом радиоуглеродного анализа (был использован способ масс-спектрометрии с помощью пучка ускоренных частиц), давшие в разных лабораториях (Аризона, Оксфорд, Цюрих) близкие диапазоны дат, «попадающие» в XII–XIV века нашей эры. Однако в более поздних научных работах достоверность результатов радиоуглеродной датировки Плащаницы была поставлена под сомнение. Раймонд Роджер, проанализировав химический состав ткани, высказал предположение, что образцы, снятые для радиоуглеродного анализа, были взяты не с основной ткани, а с заплат, наложенных во время одной из починок Плащаницы.

В околонаучной литературе часто высказывается предположение, что полотно Плащаницы могло быть загрязнено более «молодым» углеродом. Это могло произойти во время одного из пожаров в 1201, 1349, 1532, 1934 годах (при пожаре в монастырском храме города Шамбери в 1532 году Плащаница в течение 6 часов находилась под действием высокой температуры, углекислого и угарного газов, паров воды, а также катионов серебра, – согласно летописям, монахи, спасая Плащаницу, 2 часа обливали водой сильно раскалившуюся в огне серебряную раку), или в 1508 году, когда Плащаницу торжественно вынесли на поклонение народу и, чтобы доказать ее истинность, долго кипятили ее в масле, подогревали, мыли и много раз терли, «но не могли снять и уничтожить отпечатков». Однако элементарный подсчет показывает, что для «загрязнения» материала Плащаницы молодым углеродом в количестве, необходимом для его омоложения с 2000 лет до 800, требуется «грязи» больше, чем самого материала.

Сторонники подлинности Плащаницы указывают, что ее датировка XIIXIV веками нашей эры не согласуется с иными проведенными над Плащаницей работами. Более древний ее возраст подтверждают исследования состава ткани, состава собранной с нее растительной пыльцы (в составе пыльцы резко преобладают либо собственно палестинские, либо формы, встречающиеся, кроме окрестностей Иерусалима, и в соседних странах), довольно четкие следы от монет, положенных на глаза завернутого в полотно (монеты «кесарь Тиберий», чеканились только около 30 г. н. э.) и т. д.

Следует отметить, что с научной точки зрения большинство сообщений о результатах исследования Плащаницы сомнительны. Лишь радиоуглеродный анализ проводился независимо в трех разных лабораториях (и дал практически одинаковый результат), тогда как остальные сведения как со стороны сторонников подлинности Плащаницы (например, о характере ткани, о монетах, о пыльце), так и со стороны противников (о частицах краски – охры по контурам тела и киновари в капельках крови) встречаются в сообщениях одиночных исследователей и другими исследователями не подтверждены. И поскольку для систематического изучения Плащаница недоступна, споры о ее датировке являются по большей части умозрительными.

В течение шестнадцати веков в Иерусалимском храме Воскресения Христова перед каждой Пасхой происходит великое чудо. На месте, где после смерти на Кресте был погребен Иисус Христос, совершается схождение Благодатного Огня. Это событие приковывает к себе внимание всего мира, о нем снимают фильмы, пишут в газетах и даже показывают по телевизору.

Первые свидетельства о схождении Огня относятся к IV веку. С того времени Огонь нисходит ежегодно в Великую Субботу по молитве православного патриарха. Литания (церковная церемония) Святого Огня начинается приблизительно за сутки до начала Православной Пасхи. Около 10 000 человек разных конфессий и вероисповеданий собираются в ожидании сошествия Огня. Церемония происходит под строгим контролем еврейской полиции. В храме гасят все свечи и лампады. На середине ложа Живоносного Гроба ставится лампада, наполненная маслом, но без огня. По всему ложу раскладываются кусочки ваты, а по краям прокладывается лента. После строжайшего осмотра еврейской полиции Кувуклия (Часовня над Гробом Господним) закрывается и опечатывается. Православный патриарх входит в Кувуклию в одном полотняном подряснике, при этом видно, что он не проносит с собой в пещеру чего-либо, способного зажечь огонь. Первое время после появления Огонь не жжет ни кожи, ни волос, хотя свеча от свечи загорается быстро. Через 10–15 минут после схождения Благодатный Огонь начинает жечь, как обычное пламя.

Для всех христиан Благодатный Огонь является залогом между Богом и людьми, исполнением обета, данного воскресшим Христом Его последователям: «Я есмь с вами во все дни до скончания века». Считается, что год, когда Небесный огонь не сойдет на Гроб Господень, будет означать конец мира и власть антихриста. Одно из пророчеств, хранящихся в Иерусалимской православной церкви, гласит: «Коль пролилась кровь христиан у Гроба Господня, значит, скоро закроется вход к этой величайшей святыне и настанут для Церкви Христовой особенно тяжкие времена».

О Воскресении Иисуса Христа

Пятый член символа веры

(Верую во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия), И воскресшаго в третий день по писанием.

В пятом члене Символа веры говорится о воскресении Иисуса Христа на третий день после Его смерти. Т. к. в писаниях пророков Ветхого Завета было ясно предсказано о страданиях, смерти, погребении Спасителя и о воскресении Его, то потому и сказано: «по писаниям». Слова «по писаниям» относятся не только к пятому, но и к четвертому члену Символа веры.

Иисус Христос умер в Великую Пятницу около трех часов дня, а воскрес после полуночи с субботы на первый день недели, именуемый с того времени «воскресеньем». Но в те времена и часть дня принималась за целый день, почему и говорится, что Он был во гробе три дня.

Состояние Иисуса Христа по смерти до воскресения Святая Православная Церковь изображает следующими словами: «во гробе плотью (или телом), в аду – с душою, как Бог, в раю с разбойником, и на престоле Ты был, Христе, с Отцом и Духом, все наполняя, Неизобразимый».

Мы знаем, что в Ветхом и в Новом Заветах из мертвых воскрешались некоторые люди, но там этих умерших воскрешал кто-нибудь другой, и воскрешенные восставали в прежнем земном, смертном теле и потому должны были снова умереть. Иисус же Христос восстал из мертвых Сам, силою Своего Божества, воскрес в преображенном Своем Теле: небесном и бессмертном. Он вышел из гроба, не трогая синедрионовой печати, не отваливая камня и невидимым для стражи.

Господь открыл людям о Своем воскресении сначала через Ангела, который отвалил камень от двери гроба, свидетелями тому были воины, охранявшие гроб и разбежавшиеся от страха. Потом Ангелы возвестили о воскресении Иисуса Христа женам-мироносицам. И наконец, Сам Иисус Христос в продолжении сорока дней неоднократно являлся ученикам Своим со многими верными доказательствами Своего воскресения (давал ученикам трогать раны Свои от гвоздей и копья, ел перед ними и т. д.) и беседовал с ними о тайнах Царствия Божия.

В день Воскресения Христова мы поем: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот (жизнь) даровав». Своею смертью Господь победил смерть, а всем находящимся в гробех, т. е. мертвым, – жизнь даровал. Теперь Господь навеки пребывает в этом новом воскресшем теле. Также в новом воскресшем теле пребывает и Божия Матерь, Которую воскресил Господь после Ее успения. Люди же все получат такое новое воскресшее тело уже при Втором Пришествии Спасителя, когда будет всеобщее воскресение (о котором говорится в 11-м члене).

Исполнилось, таким образом, пророчество, сказанное через прор. Осию: От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? (Ос. 13, 14).

Воскресение Христово есть величайшее мировое событие, потому христиане и заменили им празднование ветхозаветной субботы. Праздник Воскресения Христова есть «Праздников Праздник и Торжество из торжеств, Един суббот Царь и Господь». Воскресение – торжество, смысл и основание нашей христианской веры. Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша (1 Кор. 15, 14), – говорит апостол Христов.

Если бы не было Воскресения Христова, то не только не было бы христианства, но и самая вера в Бога, в силу добра и правды была бы подорвана, утрачен был бы и смысл жизни. Если бы умерщвленный Христос не воскрес, то не только не было бы никому спасения через Него – ибо смерть и бессилие кому же могут оказать помощь? – но не было бы в истории худшего торжества и более злой насмешки зла над добром и диавола над всем миром светлого и идеального, как в дни Голгофы и вообще всей земной жизни Господа Иисуса Христа. И не было бы более сильного и неотвратимого мотива к беспросветному отчаянию, ибо если и сей Праведник оказался бессилен, если такая Величайшая Личность исчезла в бездне небытия, то нам-то, каждому, чего ожидать, к чему готовиться? И не была ли бы тогда и вправду жизнь человеческая лишь «пустая и глупая шутка» (Лермонтов), или, по меткому выражению великого писателя-христианина Достоевского, – «диаволов водевиль», игра?

Но воскрес Христос – и остался поруган и бессилен отец лжи, исконный человекоубийца – диавол (Ин. 8, 44). Жизнь победила, смерть и зло приведены к пустоте и ничтожеству. Христос воскрес – и в полной яркости засияло Его Божественно – Царственное величие…

«Удивительно, как могут серьезно люди верить и в такие глупости. И это в двадцатый век – век науки и опыта… Разум не допускает веры в Воскресение Иисуса Христа», – говорят безбожники.

Исторический факт Воскресения Христова, как и все Его учение, подвергались критике многих ученых людей (рационалистов). Некоторые этому посвятили всю свою жизнь, стараясь доказать, что евангельский рассказ о воскресении есть обман, ошибка или заблуждение. Первою по времени и по злобе является та басня, которую должны были распространять подкупленные иудейскими первосвященниками стражи после того, как они в испуге рассказали о бывшем у гроба землетрясении, отвалении камня и явлении молниеносного Ангела. Басня эта состояла в том, что ученики Его, придя ночью, украли Его, когда мы спали (Мф. 28, 13).

Нелепость этой выдумки прямо бросается в глаза всякому, не потерявшему здравого смысла. Совершенно недопустимо, чтобы состоявшая из нескольких лиц стража могла уснуть. Где же военная дисциплина? Это ведь стража римская, а римская армия по своей железной дисциплине и храбрости была одной из самых лучших армий мира. Если воины спали, то не могли видеть, а если видели, значит, не спали. В таком случае они не дали бы возможности совершить «похищения» апостолам, напротив, задержали бы похитителей и вместе с поличным – мертвым телом – представили бы начальству. Но если бы похищение и удалось, разве убийцы Христа оставили бы на свободе «похитителей» проповедовать Воскресение Его? Силою своей власти они заставили бы апостолов выдать им украденное тело, чтобы изобличить их во лжи и обмане и тем в корне пресечь их проповедь о Христе. На самом деле, если бы ученики украли тело Спасителя, то надо было тотчас же привлечь их к суду, уличить их показаниями воинов и тем воспрепятствовать их проповеди.

Но убийцы Христа этого не делают, т. к. не уверены, что воины поддержат на суде их клевету.

Не может быть, чтобы враги Христовы оставили слова воинов без проверки. Они, конечно, не преминули тщательно, хотя и негласно, убедиться в справедливости слов воинов – первых свидетелей чуда Воскресения. Безусловно, они лично, хотя и не в полном составе синедриона, ходили ко гробу Христа и видели его пустым. После исследования они не могли не признать, что Христос действительно воскрес. Но отчего же они постыдно молчали о том? Отчего всенародно не исповедали свой тяжкий грех и тем не оградили народ свой от грозивших бедствий?

Да оттого, что этим развращенным людям блага земные были ближе, дороже благ небесных. Они не надеялись покаянием получить прощение, но вместе с тем они прекрасно понимали, что покаяние их в убийстве Мессии повлекло бы за собою немедленное избиение их камнями тем же народом, который был вовлечен ими в соучастие в этом злодеянии. В страхе за свою жизнь они молчат. Так они оказались бессильными против истины. Они вынуждены ограничиться лишь только приказанием апостолам: отнюдь не говорить и не учить об имени Иисуса (Деян. 4, 18). Запрещая проповедовать об Иисусе Христе, они никогда не спрашивали и не указывали, где находится Тело Иисусово? Мы не можем не говорить того, что видели и слышали (Деян. 4, 20), – говорили апостолы и продолжали пробуждать мир своею проповедью Воскресения Христова.

Кроме того, могли ли апостолы, люди мирные, робкие, даже дома сидевшие на запоре страха ради иудейска (Ин. 20, 19), и безоружные решиться на такое дерзкое, смелое и притом же бесцельное предприятие, как похищение тела из-под носа стражи? Где им было сражаться со столь грозною римскою стражею? Да и подробности не похожи на похищение…

Мысль о похищении прежде всего явилась у самих апостолов, когда они, позванные Марией Магдалиной, разделяли ее опасения и думали о похищении тела врагами для нового надругательства над Ним. Но, войдя в пещеру гроба, апостолы увидели, что гроб хотя и пуст, но не после похищения. Ибо если бы похитители взяли Тело Иисуса Христа, то взяли бы его с пеленами, или же порвали бы и в беспорядке побросали все, покрывавшее его. Но пелены лежали свернутыми и сударь, длинный узкий плат, обвивавший голову, не с пеленами лежал, но особо свитый на другом месте (Ин. 20, 7).

Потому-то и оставлена давно эта нелепая иудейская выдумка, на место которой рационалисты выдвинули гипотезу о летаргическом сне и об экскудативном плеврите (в объяснение воды, вышедшей из бока): Иисус Христос находился в сильном обмороке, а может быть, летаргии, почему легко был принят за умершего, снят со Креста и погребен; по случаю наступления праздника Пасхи с похоронами пришлось спешить и за краткостью времени и поспешностью ни друзья, ни враги не имели возможности исследовать действительность Его смерти. Действие ароматов, влияние холодного пещерного воздуха привели Его в чувство, Он поднялся и, хотя еще слабый, пытался выйти из пещеры. Его крик и стуки испугали стражу, она бежала. Воспользовавшись бегством стражи, садовник или кто-либо из учеников отвалил камень и дал Ему возможность выйти из гроба. Появление Его в белом саване было истолковано в смысле явления Ангела – вестника Воскресения. Сорок дней Иисус Христос провел в обществе учеников, а потом, вернее всего, от плеврита, скончался.

Ангел у Гроба Господня. Гравюра Г. Доре

История совершенно неправдоподобная и не выдерживающая даже самой слабой критики. Евангелия говорят, что из прободенного ребра Господа вытекла кровь и вода. С медицинской точки зрения явление это указывает на паралич сердца, т. е. на бесспорную смерть. Но если бы даже в Иисусе Христе и осталась жизнь, то при недостатке дыхания от плотно завязанной, пропитанной ароматами плащаницы, прекращающей доступ воздуха, она должна была прекратиться. Слабый и измученный, едва ли был бы в состоянии поколебать камень и произвести крик и стуки, чтобы напугать стражу. Евангелия довольно подробно говорят о беседах Иисуса Христа, о радости, которою Он наполнил сердца учеников Своих, еще более, чем при жизни, о хождении с учениками дальнею дорогою и т. д. Похоже ли все это сколько-нибудь на очнувшегося от обморока или смертельно больного летаргика? Ведь то был жалкий и изнуренный больной, по отзывам специалистов, двух шагов не способный сделать прободенными ногами, ни взять что такими же руками. Даже такой противник Христа, как Штраус, справедливо заметил, что разочаровать в себе такой полумертвец мог, но вдохновить такую могучую веру, которая облетела весь мир и покорила Ему сильнейшие царства, пробудить энтузиазм до поголовного мученичества всех тех, кто видел Его, – невероятно и невозможно психологически. Убеждение в Воскресении Иисуса Христа апостолы сохранили на всю жизнь. Если бы воскресение это было мнимое, то рано или поздно последовала бы действительная смерть Иисуса Христа, которая прекратила бы всякую деятельность и расчеты апостолов. Наоборот, они с такой уверенностью и силой выступили на проповедь, каких не было у них при жизни Христа.

Наиболее устойчивой и распространенной в наши дни является т. н. визионерная теория (от визио – видение). Христос не воскрес, но ученикам действительно показалось, что они видели ожившего и беседовавшего с ними Господа. Ученики до того были захвачены личностью Иисуса Христа, до того сроднились с мыслью о грядущем царстве Его, что не могли примириться с фактом смерти, и вот, напряженные болезненные ожидания и разрешились такой массовою галлюцинацией, которую они, поддавшись самообману, и изложили в Евангелиях.

Правда, и в истории, и в действительности, нас окружающей, встречаются галлюцинации как у отдельных лиц, так и массовые, хотя последние довольно редко. Но галлюцинации встречаются у людей, которые хотят что-то видеть и слышать, которые так настроены и всеми своими мозговыми центрами готовы воспринять то, чего так напряженно ожидают. Но обратимся к Евангелиям. Для того чтобы обмануться, увидеть то, чего нет, нужно именно ждать Воскресшего, верить, что воскресение Его близко и будет. У кого из апостолов была эта вера? Когда Мария Магдалина и другие женщины идут ко гробу, то они думают: кто отвалит нам камень? (Мк. 16, 3). Когда Мария Магдалина увидела, что гроб пуст, у нее не явилось и мысли о воскресении. Даже когда она видит Господа, она не узнает Его. Почему? Она уверена, что мертвые не воскресают. Точно так же и апостолы. Когда им приносят известие: «Он жив, Он воскрес», – показались им слова их пустыми, и не поверили им (Лк. 24, 11). Фома не только не верует, когда видит, но ему еще надо осязать, пощупать руками (см.: Ин. 20, 27). Самая трезвая, самая убедительная проверка факта.

Иисус является мироносицам; Петру; Луке и Клеопе; десяти ученикам; одиннадцати; даже 500 верующим; наконец, ап. Павлу… Как они все могли обмануться? Неужели среди них не нашлось ни одного человека с трезвым, ясным умом, здоровыми чувствами и крепкими нервами? Как утверждают специалисты, галлюцинации бывают чаще зрительных или слуховых ощущений, реже соединение тех и других и совсем редки галлюцинации в области поверочного чувства, осязания. Чтобы все эти три чувства разом галлюционировали и, по меньшей мере, у десяти, одиннадцати человек, и даже у 500, и чтобы печеная рыба и мед поглощались кем-то и исчезали, как передает Евангелие (см.: Лк. 24, 42) – таких галлюцинаций история еще не знала и не знает…

Итак, апостолы видели действительно Воскресшего: исторический факт Воскресения несомненен. Рационалисты не могут поколебать евангельского рассказа, они только опровергают друг друга, а иногда и сами открыто признают свое бессилие бороться против Христа. Немецкий ученый Де Ветте, в течение десятилетий стоявший во главе рационалистов, на смертном одре сознался, что «событие Воскресения, хотя способ его совершения покрыт непроницаемым мраком, представляется, однако, столь же несомненным, как и смерть Цезаря». Когда полурационалист Неандер прочел признание Де Ветте, слезы хлынули у него из глаз. После этого Неандер подверг новому основательному исследованию исторические доказательства Воскресения Христова и также принял его.

Почему Иисус Христос по Воскресении не явился между иудеями всенародно? Св. Иоанн Златоуст объясняет это тем, что появление воскресшего Господа было бы бесполезно для иудеев и что, если бы сим способом можно было бы обратить их, то, без сомнения, Господь не отказал бы в нем иудеям. Но последствия воскрешения Им Лазаря говорят совсем противное: иудеи стали искать случая убить не только Иисуса Христа, но и Лазаря. Если бы Христос по Воскресении явился иудеям, они тем или иным способом решились бы на новое Богоубийство…

Итак, Христос воскрес из мертвых. Самое сильное доказательство факта Воскресения Христова есть тот грандиозный переворот, который он произвел в апостолах, а через них и во всей вселенной. На нем держится вся культура последних двух тысяч лет. Могла ли ее поддерживать мечта нескольких фантазеров? Они изменили всю историю. Без Воскресения Христова мы не имели бы никакого христианства и никакой христианской культуры. История мира приняла бы совершенно другое направление. Без живых сил христианской веры Древний мир разложился бы и погиб. Невозможно допустить, чтобы голое воображение могло принести с собой столь великое и доброе.

Таким образом, падают все возражения против чуда Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. Даже самый краткий разбор этих возражений выясняет их полную несостоятельность.

Но злая критика не сдается. «Диавол борется с Богом, а поле битвы – сердца людей», – говорит наш великий русский писатель Достоевский. В наше время выдвинуто новое уже совершенно беспомощное возражение, но для злой, греховной воли весьма выгодное: «Бога нет. Христа, как исторического лица, не было, а значит, не было и Воскресения. Евангелие – это миф (т. е. вымысел, не опирающийся ни на какие действительные события), оно есть переложение древних языческих мифологий о легендарных богах».

Прежде всего, «критики» должны знать, что в языческих мифологиях «умирают» и «воскресают» только боги (Озирис, Дионис), но никак не Богочеловек. А о том, что Христос – Богочеловек, мы имеем непреложное свидетельство Святого Евангелия. Но и кроме Евангелия мы имеем свидетельства и от язычников – противников христианства. Так, например, Плиний, римский проконсул областей Вифинии и Понта в Малой Азии, в своем письме к императору Траяну (около 112 года) пишет: «Собираются они (христиане) и поют гимны Христу как Богу; клянутся не лгать, не воровать, не прелюбодействовать». Плиний не написал: «Богу своему, Христу, поют», а именно написал: «Христу как Богу», потому что он знал, что Христос для христиан не только Бог, но и Человек. Современник Плиния, Тацит, один из точнейших историков, сообщает (около 115 года): «Христос в правление Тиберия прокуратором Понтием Пилатом казнен был смертью».

Множество свидетельств об Иисусе Христе как исторической Личности имеется в еврейской книге Талмуд. Правда, эти свидетельства пышут злобою и ненавистью, называя Спасителя «отступником», «назореем» и проч. Немало говорится в Талмуде и о чудесах «Назорея».

Особенно ярки свидетельства бывшего гонителя христиан Савла, впоследствии первоверховного ап. Павла. Подлинность его свидетельств совершенно невозможно оспаривать. Это понимают самые ярые враги христианства. А «сила Павловых свидетельств такова, – говорит один наш крупный писатель и мыслитель, – что, если бы даже не было иных, мы все-таки знали бы с большею точностью, чем о многих других исторических лицах, не только, что Христос был, но и как Он жил, что говорил, делал, за что умер и как воскрес».

Истина Воскресения Христа Спасителя состоит в том, что воскрес Богочеловек. Он воскресил воспринятую на Себя плоть человеческую и таким образом преобразил человеческое естество в духовное, Божественное, для вечной жизни с Богом. В этом и заключается победа Спасителя над смертью для всего рода человеческого.

«Телесное воскресение из мертвых Спасителя есть исторический реальный факт», – говорит наш один известный православный миссионер и указывает следующие пункты по порядку.

1. Христос предсказывал о Воскресении Своем (см.: Мф. 16, 21; 20, 19; Мк. 9, 9).

2. Воскресший Сам свидетельствует об этом событии (см.: Лк. 24, 46).

3. Он является видимым образом:

утром в воскресенье Марии Магдалине (см.: Мк. 16, 9);

тогда же женщинам, идущим от гроба (см.: Мф. 28, 9);

Петру вблизи Иерусалима (см.: Лк. 24, 34; 1 Кор. 15, 5);

двум ученикам, шедшим в Еммаус (см.: Лк. 24, 13);

вечером воскресенья апостолам, кроме Фомы (см.: Ин. 20, 19);

через неделю вечером всем апостолам (см.: Ин. 20, 26);

через несколько дней при море Тивериадском семи ученикам (см.: Ин. 21, 1–3);

немного спустя – на горе близ Галилеи 11 апостолам (см.: Мф. 28, 11);

пятистам верующим (1 Кор. 15, 6);

брату Своему «по плоти» – Иакову – и всем апостолам (см.: 1 Кор. 15, 7);

во время вознесения на горе Елеонской всем апостолам (см.: Лк. 24, 50);

ап. Павлу (см.: 1 Кор. 9, 1; 15, 8);

первомученику архидиакону Стефану (см.: Деян. 7, 55);

до вознесения в течение 40 дней, с разъяснением Царства Божия (см.: Деян. 1, 3).

4. Ест и пьет с учениками (см.: Лк. 24, 42).

5. Показывает руки и ноги с ранами от пригвождения ко Кресту (Лк. 24, 40).

6. Дает наставления (см.: Мф. 28, 18; Мк. 16, 15; Лк. 24, 17; Ин. 21, 15; 20, 21; Деян. 1, 7).

7. Путешествует с апостолами (Лк. 21, 15).

8. Ему поклоняются мироносицы и 11 учеников (см.: Мф. 28, 9, 17).

9. О воскресении Христа говорят Ангелы (см.: Мф. 28, 6; Мк. 16, 6; Лк. 24, 6).

10. Это событие подтверждают римские воины, караулившие гроб (см.: Мф. 28, 11).

11. Апостолы называют себя свидетелями Воскресения Христа (см.: Деян. 2, 32; 10, 39) и этот действительный исторический факт они полагают в основу всей своей проповеди (см.: Деян. 2, 22; 3, 26; 4, 10; 10, 39). И в то же время особенно показательно, что апостолы не излагают самый момент Воскресения Христа. Потому что сами говорят: что мы слышали, что видели своими очами… и что осязали руки наши… мы возвещаем вам... (1 Ин, 1, 1–3). Самый момент Воскресения Христа никто не мог видеть. Даже воины, охранявшие гроб, не видели самого момента Воскресения, т. к. воскресший Христос был невидим для них, тем более апостолы не могли видеть, они скрывались и запирались в домах своих страха ради иудейского. Вот почему ни в одном из четырех Евангелий нет описания самого момента воскресения, хотя при этом подробно изложены все события, предшествовавшие воскресению, и подробно изложены события после воскресения.

Но, мы знаем, если бы Воскресение Христово было вымыслом, то как бы не был гениален писатель, он никак не мог бы пропустить центр и смысл своего сочинения. Он так или иначе, а обязательно коснулся бы своим изложением самого момента воскресения, потому что этого требует сущность нашей человеческой природы.

Но апостолы этого не сделали. И это есть самое высшее доказательство истинности их свидетельств. Ибо они не писатели-сочинители, а бесхитростные, простые, под воздействием Духа Святого, действительные свидетели истинного события Воскресения Христова и всей евангельской истории. Сами апостолы говорят: Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна (напрасна), тщетна и вера наша… Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших (т. е. Он есть начало нашего будущего воскресения) (1 Кор. 15, 14, 20). Только тогда апостолы и первые христиане пошли на смерть, когда убедились в действительном Воскресении Спасителя – в Его победе над адом и смертью.

Только в этом случае они могли, как говорит поэт: «На казнь идти и гимны петь и в пасть некормленному зверю без содрогания глядеть». Итак, чудо Воскресения действительно совершилось.

О Вознесении Господа Иисуса Христа

Шестой член символа веры

(Верую во единаго Господа Иисуса Христа Сына Божия), И восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца.

В шестом члене Символа веры говорится о том, что Иисус Христос с пречистою Своею Плотью вознесся на небо и воссел одесную (по правую сторону) Бога Отца.

Вознесение Господне совершилось через сорок дней после Воскресения Его. Господь Иисус Христос вознесся на небеса человечеством Своим (плотью и душою), а Божеством Своим Он всегда пребывал с Отцом.

«Седяща одесную Отца» означает: по правую сторону, на первом месте, в славе. Этими словами выражено, что человеческая душа и тело Иисуса Христа приняли такую же славу, какую имеет Христос по Своему Божеству.

Своим Вознесением Господь наш Иисус Христос соединил земное с небесным и прославил наше человеческое естество, вознеся его на Престол Божий; и указал нам, что и наше отечество на небе, в Царствии Божием, которое открыто теперь для всех истинно верующих в Него.

Побеждающему (зло, грех) дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его», – говорит Господь (Откр. 3, 21).

Об Иисусе Христе как судии

Седьмой член символа веры

(Верую во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия), И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Его же царствию не будет конца.

В седьмом члене Символа веры говорится, что Иисус Христос опять придет на землю, чтобы судить всех людей, как живых, так и умерших, которые тогда воскреснут; и что после этого Страшного Суда настанет Царство Христово, которому никогда не будет конца. О Втором Пришествии Спасителя ясно говорится в Священном Писании. Так, например, когда Иисус Христос возносился на небо, явились Ангелы и сказали апостолам: Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, опять придет (на землю) таким же образом (т. е. во плоти человеческой), как вы видели Его восходящим на небо.

Но Второе Пришествие Христово будет совсем не такое, как Первое. В первый раз Он приходил в смиренном виде человека, чтобы пострадать за нас и этим спасти нас от греха. Родился Он в пещере для скота, жил, не имея, где главу преклонить, умер посреди злодеев на Кресте. Во второй же раз Он придет, как Царь, во всем Своем величии и внезапно: Как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого (Мф. 24, 27). Второе Пришествие Христа Спасителя будет необычайно: солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого (Крест) на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою (Мф. 24, 29–30), и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы (жившие на земле от создания мира), и будет Он судить всех людей, – всех нас – и праведных и грешных (Мф. 25, 31–46).

Суд этот называется Страшным, потому что совесть каждого человека откроется перед всеми, и обнаружатся не только дела добрые и злые, какие кто делал во всю жизнь свою на земле, но и все сказанные слова, тайные желания и мысли. По этому Суду праведные пойдут в жизнь вечную, а грешные в муку вечную – за то, что творили злые дела, в которых не раскаялись и которых не загладили добрыми делами и исправлением жизни.

Наступает время, – говорит Сам Господь, – в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения (Ин. 5, 28–29).

Когда именно придет Господь второй раз на землю, никому не открыто, – это тайна, которую, по слову Самого Господа, никто не знает, не знают даже Ангелы Божии, а только один Отец Небесный, поэтому должны мы всегда быть готовы предстать на Божий суд.

Хотя это время нам и неизвестно, однако в слове Божием (т. е. в Священном Писании) открыты некоторые признаки приближения Пришествия Господа. Перед этим временем Евангелие будет проповедано всем народам. Евреи во множестве обратятся ко Христу. Но вместе с тем среди людей наступит крайнее развращение: уменьшение веры и любви к ближнему, умножение пороков и бедствий. Затем появятся лжепророки; между народами усилятся несогласия и войны; будут глады, моры (болезни) и землетрясения по местам. Наконец, когда зло достигнет своего высшего проявления на земле, явится антихрист.

Антихрист – противник Христа, – который явится перед кончиной мира и будет стараться всеми способами истребить веру Христову на земле. Но с Пришествием Христа владычество антихриста окончится ужасною гибелью как его самого, так и его последователей и самого диавола.

После этого наступит вечное Царство Христово.

Тайну Страшного Суда нам приоткрывает в образах и притчах икона – образ события или человека, освященного благодатью Духа Святого. Язык иконы сложен и символичен – это не просто «зарисовка с натуры», это откровение Божие, записанное иконописцем в красках и образах. События Страшного Суда, известные нам из книги Апокалипсиса или Откровения Иоанна Богослова, дают нам возможность заглянуть в то, что ждет наш мир в будущем, в его грядущую судьбу. Но у Страшного Суда есть еще и глубокий нравственный и мистический смысл. И вот его и попытались донести до нас иконописцы.

«Новгородские иконописные изображения Страшного Суда дают нам возможность заглянуть в самые глубокие тайники духовной жизни Святой Руси XV и XVII века, проникнуть в самый суд ее совести. И ценность этих ярких, красочных изображений повышается тем, что в них человеческая совесть иконописца стремится угадать Божий суд не о каком-либо частном явлении, а о человечестве как целом, более того – о всем мире. Те образы, которыми он олицетворяет этот суд, превосходят глубиной и мощью самые вещие из человеческих слов.

В самой исходной точке своего искания иконописец встречается здесь с глубочайшей нравственной задачей, которая в пределах земного существования не поддается окончательному решению. По самой природе своей наш мир – не рай, не ад, а смешанная среда, где происходит ожесточенная борьба того и другого. Соответственно с этим в мире преобладают не святые и не изверги, а тот смешанный, житейский тип, о котором говорит пословица:

«Ни Богу свечка, ни черту кочерга». Как рассудит их Бог в тот миг, когда наступит срок бесповоротного, окончательного отделения пшеницы от плевел?

То решение, которое здесь дает иконописец, в сущности не есть решение – это необычайно широкая и смелая постановка задачи, которая свидетельствует о поразительной глубине жизнепонимания и проникновения в человеческую душу.

В замечательном московском собрании икон А. В. Морозова есть две иконы Страшного Суда новгородского письма XV и XVI века. В нижней части того и другого изображения есть как бы пограничный столб, отделяющий в иконе десницу (правую) от шуйцы (левой) – райскую сторону от адской. К столбу привязана человеческая фигура. Можно много гадать о том, что она изображает. Есть ли это тот тип «славного малого», который не годится в рай, потому что на земле он ни в чем себе не отказывал, но не годится и в ад, потому что был добр и милостив? Или, быть может, это тип человека, не горячего и не холодного, а тепловатого, житейски праведного, корректного, но не любившего по-евангельски? Все догадки в этом роде в большей или меньшей степени правдоподобны, но достоверно лишь одно.

Эта фигура олицетворяет тот преобладающий в человечестве средний, пограничный тип, которому одинаково чужда и небесная глубина, и сатанинская бездна. Не зная, что с ним делать и как его рассудить, иконописец так и оставил его прикованным посредине к пограничному столбу. А направо и налево от него души определяются каждая к подобающей ее облику сфере.

Влево от столба – гееннский пламень мирового пожара. А вправо от него начинается шествие в рай, переданное способом, типичным для лучших образцов нашей иконописи. Мы видим перед собою не столько движение тел, сколько в самом деле – движение душ, переданное поворотом глаз, устремленных вперед – к цели. Цель эта обозначается ярко-пурпуровой, огненной фигурой, которая с первого взгляда кажется как бы огненным столпом. Но смыкающиеся крылья и пламенные очи, которые из-за них выглядывают, не оставляют сомнения в том, что это – огненный Херувим, стерегущий вход в рай. Пройдя через эту грань, шествие соприкасается с лоном Авраамовым, которое изображается как трапеза трех Ангелов, явившихся Аврааму. Здесь совершается последнее и окончательное преображение праведных душ. Иконописец понимает его по образу превращения куколки в бабочку. Коснувшись лона Авраамова, праведные души окрыляются; окруженные золотыми венцами, они грациозным полетом бабочек взлетают вверх, к судящим мир апостолам. Там, над головами апостолов