Пропавший сын бесплатное чтение

Глава 1 Алевтина

– Волнуешься? – участливо прозвучало в трубке.

– Конечно! А ты бы не волновалась? – ответила я подруге, глядя на город из окна автобуса.

Волновалась я, потому что ехала в медицинский центр за результатами обследования сына. Кто бы не переживал о здоровье своего ребёнка? Мы проходили врачей и сдавали анализы для оформления в детский сад. Диме четыре года. Врачи ставили ему задержку речи.

– Ну, ты позвони, как только узнаешь, – попросила Люда. – Держу за вас кулачки, чтоб всё было отлично.

– Хорошо, конечно, – кивнула я.

И запнулась. Потому что увидела их. Своего мужа и какую-то девушку. Это точно был Вадим! Он сидел на капоте автомобиля и прижимал её к себе. Они целовались. Так открыто, не скрываясь, вопиюще нагло. Банальная, по-дурацки сериальная, нелепая ситуация – жена случайно видит мужа с другой… Только вот они не знали, что я их вижу.

От шока я даже рассмотреть её не успела. И совсем не запомнила, какой у неё цвет волос. Моя маршрутка уже проехала их и завернула на другую улицу. Да и какая, в сущности, разница, кто разлучница, когда твоя идеальная семейная жизнь в один момент рухнула и придавила тебя обломками?

Забирала результаты обследования сына я как во сне. Даже не помню толком подробностей. Заглянула в них, и ничего не поняла. Перед глазами все расплывалось, меня трясло, и голова совершенно отказывалась соображать. Поэтому с документами решила разобраться позднее.

Если задуматься, наши беды начались гораздо раньше. То, что вначале казалось светлым, добрым и прекрасным, закончилось с рождением сына. Дальше наши отношения стали сложными, рваными, невыносимыми. Из них ушло понимание и доверие. Не говоря уже о страсти. И когда я впервые увидела на шее мужа след чужой помады, то сначала отказывалась в это верить. Убеждала себя, что мне показалось, что я ошиблась или не так поняла. В общем, обманывала себя как могла. И этим только растягивала агонию. Я ещё надеялась что-то «починить». Думала, что нашу семью ещё есть надежда спасти. И ради этого закрывала глаза на его грубости, поздние возвращения домой, абсолютное равнодушие. В наших семейных вечерах не было ничего кроме недовольства и раздражения. Мы оба отравляли себе жизни, находясь рядом. Сейчас мне непонятно только одно – зачем он терпел меня и молчал о другой? Почему нельзя было сказать всё честно и уйти к ней? Скорее всего, дело было в общей квартире, которую мы купили через год после свадьбы. Эту мою мысль подтвердила и подруга Людка. Вместо того, чтобы сообщить ей о здоровье сына, я рассказала по телефону о случившемся.

– Ох, как же я терпеть не могу всех этих любовниц! – воскликнула она, пытаясь придать голосу бодрости. – Они как паразиты – прилипают к семье, и давай из неё сосать ресурсы. Причём сами обычно ничего собой не представляют. Жалкие, не устроенные. Хоть так могут почувствовать себя женщинами. Ну, ты не переживай. Очень скверная, конечно, ситуация, но рано или поздно все мужики идут налево. Главное помнить, что всем в отношениях нужен не только секс, но и выгода. Союз должен что-то кроме постели давать. Финансовое благополучие, комфорт, положение в обществе – у кого что. Тупо ради секса никто из семьи не уйдёт.

– А чем мы с Димкой Вадику выгодны, Люд? – всхлипнула я. – Мы, наоборот, для него обуза.

– Как это? А квартира? У вас роскошная трёшка в хорошем районе! Куда он из неё денется?

Признаться, это было слабое утешение – знать, что муж с тобой из-за квартиры.

– Никогда не понимала женщин, которые соглашаются на унизительную по сути роль любовницы, – продолжала утешать меня кума. – Быть любовницей – это заведомо проигрышная позиция. Любовниц ненавидят все жёны и сами любовницы, если им повезёт стать жёнами. Потому что знают, чего от себе подобных ожидать. Даже женой, которой изменяют, быть лучше. Потому что она – главная. Почему-то любовниц всегда скрывают от жён, а вот жён от любовниц почти никогда. Улавливаешь? Жену потерять бояться, а любовницу нет.

В тот день Вадим появился дома вечером, когда Димка уже спал. Я старалась усмирить клокотавшие во мне ревность и злость. Но это не удавалось даже после принятого успокоительного. Поэтому мой вопрос, когда я вошла на кухню и остановилась перед ним, пившим чай, прозвучал весьма ядовито.

– Ничего не хочешь мне сказать?

Он поглядел вопросительно и сглотнул. Наверное, такое начало разговора ввергнет в ступор любого, даже того, кто ни в чём не виноват. Но тогда я об этом не думала. У меня не было никакого желания подбирать слова и быть осторожной с высказываниями, чтобы не задеть его чувства. Напротив, я как раз хотела именно задеть.

– В смысле? Ты о чём?

– Где ты сегодня был?

– На работе, – он отвёл взгляд, поднёс ко рту чашку и сделал глоток.

– Не ври!

– Слушай, если у тебя плохое настроение, то причём здесь я? – спокойно спросил Вадим.

Отличный способ снять с себя ответственность и выставить меня дурой. Он любит вот так перекинуть вину на другого и уйти от ссоры. Но сейчас я не собиралась отступать.

– Ты можешь объяснить, что происходит? – вздохнула я. – Скажи мне честно хотя бы раз, мы всё ещё семья?

По-моему, прозвучало жалко. Я так решительно начала, но как обычно спасовала перед Вадимом и его равнодушно-насмешливым взглядом. За годы наших отношений я так привыкла держать всё в себе, во всём соглашаться и уступать, что просто не научилась обсуждать проблемы. Мне всегда было проще сделать больно себе, чем ему, перетерпеть, поступиться чем-то важным. Хотя я понимала, что это не правильно. Но духу не хватало вести себя иначе.

– Ты хочешь поругаться, что ли? – осведомился муж. – У тебя ПМС?

Это выглядело, как издёвка. И у меня даже аргументов не нашлось, чтобы достойно ответить на подобную глупость. А он поставил чашку в раковину, как обычно, даже не думая её мыть, и направился в гостиную.

– Мы вообще-то не договорили! – я двинулась следом.

Но Вадик лишь фыркнул.

– Как мне всё это надоело! – выпалил он в сердцах.

Что надоело? Я? Димка? Наша совместная жизнь? От этой небрежно брошенной фразы мне стало так горько! Будто он разом обесценил все наши отношения, все десять лет брака!

В тот вечер мы так и не поговорили. Он надел наушники, сел за компьютер и больше ни слова мне не сказал. А я в ванной глотала слезы, надеясь, что звук включённого душа заглушает мои всхлипы. И корила себя за то, что неправильно начала разговор. Нужно было сказать, что я чувствую себя больше ненужной ему и единственное, что держит нас вместе, – это сын. Но я не осмелилась. А как вернуться к этому разговору – не знала.

Мой маленький уютный мир трещал по швам, а я понятия не имела, что делать, как спасать семью. Любые мои попытки что-то предпринять походили на то, как если бы хирург пытался лечить гангрену подорожником.

Мой давний глубинный страх, что он меня не любит, вырвался наружу. А ведь всё так красиво начиналось! Но к двадцати восьми годам я рисковала стать разведёнкой с неудавшейся личной жизнью и маленьким ребёнком на руках. Скажи мне кто-нибудь десять лет назад, в разгар нашего с Вадимом романа, что пройдёт сравнительно мало времени, и всё сложится именно так, я бы ни за что не поверила.

Десять лет назад

Когда мне в лицо полетел очередной ком мокрого снега, тетрадь всё-таки выпала из рук. И прямо в лужу. Я попыталась быстро поднять, но один из них с хохотом наступил на неё. Бумага размокла и просто расползалась в моих пальцах.

– Ой, порвалась, да? – заржал тот, что был в чёрной шапке с помпоном.

Шестиклашки. Они часто ошивались в нашем дворе и дразнили меня. Но обычно просто кричали издалека всякие гадости. А сегодня непонятно что на них нашло. Налетели на меня втроём и стали забрасывать снегом. Он уже таял и хорошо лепился в снежки. Только вместе с ним в меня летели и комья грязи вперемешку с прошлогодними листьями. На светлой куртке оставались следы. Я бросила эту несчастную тетрадку и побежала к подъезду. Успела заскочить внутрь и захлопнуть двери, пока мне в спину не полетел очередной тяжёлый ком грязного весеннего снега.

– Анька дура! – раздался снаружи крик.

– Овца! – добавился к нему ещё один.

– Я не Анька, – прошептала едва слышно.

Прижалась спиной к стене и расплакалась. Контрольная, за которую меня так хвалила только что учительница по русскому языку Евгения Тимофеевна, была уничтожена. Это от неё я шла домой в такое время. Уже около восьми, стемнело, прохожих немного. Вот они и накинулись на меня так открыто. Придётся всё писать заново. И куртку нужно теперь стирать. Думая об этом заметила, что дети снаружи затихли. Кто-то на них прикрикнул.

– Так пацаны, а ну пошли вон. Отстаньте от девушки! Ещё раз тут увижу…

Вадим, сосед с четвёртого этажа! Я ощутила, как подкашиваются ноги. Он был самым красивым парнем в нашем дворе! Все мои знакомые девчонки от него были без ума. Он на пять лет старше меня, учится в университете и занимается спортом. Боже, какой позор! Он всё видел и знает, что меня достают малолетки! Я изо всех сил побежала вверх по ступенькам и успокоилась, только оказавшись в квартире. Замкнула двери и с трудом перевела дыхание.

– Алечка, всё прекрасно. Отличная работа, – прозвучал в голове голос Евгении Тимофеевны.

Захотелось разрыдаться. Контрольной теперь не существовало. Включила свет и ужаснулась. Вся куртка в грязи и шапка тоже. А до завтра ничего не высохнет. Значит, идти мне в школу не в чем. Эту курточку я купила в комиссионке. Другой одежды не было. Я жила одна. Бабушка скончалась полгода назад. Мне уже было на тот момент восемнадцать. Мама жила в столице. Она уехала на заработки, когда мне был пять, и с тех пор я редко её видела. Отец давно спился и умер. Я осталась жить в нашей маленькой девушке. Училась тогда в одиннадцатом классе. В школу из-за частых болезней меня отдали на год позже, чем сверстников. Так и получилось, что я оканчивала одиннадцатый класс уже совершеннолетней. Собиралась поступать на учительницу русского и литературы.

На следующий день я никуда не пошла. С трудом постирала куртку, и теперь она сушилась на балконе. Мне казалось, что она всё равно осталась грязной. Из окна видела, как Вадим чистит снег у подъезда, а потом смахивает его со своей машины. Один раз он, словно почувствовав мой взгляд, посмотрел вверх. Я вздрогнула, отпрянула от окна. Щёки сразу заалели. Наверное, заметил меня!

Вадим был очень симпатичным. Высокий и широкоплечий, кареглазый, с красивым голосом. От него пахло мужским парфюмом. Я всегда пробегала мимо, пряча глаза и едва слышно здороваясь. Потому что жутко смущалась. Мы оба жили в этом подъезде с рождения. И я его помню, когда ему было лет пятнадцать. А мне десять. Он совсем не обращал на меня внимания. Проходил, даже не поздоровавшись, будто не замечает. Но пару лет назад всё изменилось. Я шла со школы, а он мыл машину. Одетый в джинсы и футболку, он казался мне очень красивым и накачанным.

– Привет, Алевтина.

Он знает моё имя? Я даже застыла на секунду. Обычно его все как-нибудь коверкали. Или просто забывали.

– Здравствуйте.

Он засмеялся.

– Что ещё за «здравствуйте»? Я вроде не такой уж старый. Говори мне привет.

– Хорошо, привет, – еле заставила себя это сказать и чуть не прикусила язык.

Потом всё понеслось, словно на карусели. Меня закружил мой первый настоящий роман! Вадим дарил мне цветы, приглашал в кино и кафе. Мы гуляли с ним вечерами по городу и разговаривали. И целовались, конечно.

За меня никто никогда в жизни не заступался. Только он. Поэтому Вадим виделся мне этаким благородным рыцарем. Первое время я его в буквальном смысле боготворила. Тогда я и подумать не могла, что мужчина, который станет моим супругом, склонен к подавлению, будет контролировать меня, а потом и вовсе предаст.

Предложение он мне сделал через полгода после окончания мною школы. Я очень хотела ребёнка от Вадима, но, увы, такая желанная беременность прервалась выкидышем. Всего через пару месяцев случилась внематочная, а ещё через три месяца – замершая беременность. Я долго не могла восстановиться. Цикл вернулся только через полгода, и потом месячные стали не регулярными. Я сначала не принимала это всерьёз, надеялась, что со временем всё нормализуется. Пока меня не увезли в больницу на скорой с угрозой маточного кровотечения. Тогда от врачей я узнала, самое страшное – это именно оно, маточное кровотечение. Женщина очень быстро истекает кровью. А я-то думала, что у меня просто эндометриоз.

Дело в том, что после замершей прошло уже полгода, а нормальные месячные у меня были всего два раза. Насторожило то, что вдруг ни с того ни с сего начало тянуть низ живота и бельё иногда пачкалось. Я думала, это всё ещё нарушение после выскабливания. Но однажды утром подняла сумки с продуктами и резко почувствовала, как внутри что-то рвануло. Мужу не сказала. К ночи немного поднялась температура, и я позвонила подруге Люде.

– Звони в скорую! – сразу заявила та. – Не жди, когда откроется кровотечение. Конечно, хорошо если эндометриоз, но и тут температура не о чём хорошем не говорит… Звони. Кровотечения в гинекологии – это неотложные состояния. Не шути с этим, а то если откроется, то время будет играть не в твою пользу.

Каюсь, сглупила, в скорую позвонила только утром, когда Вадик ушёл на работу. И не смогла встать. Врачи несли меня на носилках. Чуть на тот свет не отправилась от потери крови. Вадим потом ругался, что я ему ничего не говорила и тянула с обращением к доктору. А я просто боялась опять попасть в больницу и узнать о новых проблемах.

Я никогда не признавалась в этом Вадиму, но после череды неудачных беременностей меня всё чаще посещала мысль, а вдруг со мной и правда что-то не так? Особенно остро я чувствовала свою женскую несостоятельность, когда кто-нибудь с улыбкой спрашивал: «Когда уже родите малыша?» или «Вы что, не хотите деток?» В такие моменты я ненавидела всех вокруг, включая себя и Вадима, но при этом вынуждена была отшучиваться или вежливо отвечать на вопрос. Говорила, что пока не планируем, может попозже. Не рассказывать же, сколько кругов ада я прошла, как выла от отчаяния на полу в ванной. Для меня тема беременности стала тогда очень интимной и болезненной. Я чувствовала себя уязвимой и беззащитной перед теми, кто так любит лезть с расспросами и советами в чужую душу и постель. Не знаю, что чувствовал муж, когда я теряла наших детей. Он не говорил мне об этом, предпочитая замкнуться в себе. Мне же ничего не оставалось, как пережить свою потерю в одиночестве.

Моей лучшей подруге Людмиле Вадик никогда не нравился. С самого начала наших отношений она его невзлюбила. В том, что я попала в больницу в тяжёлом состоянии, она винила его.

– Ох уж эти современные мужчины, – вздыхала Люда. – Вести себя по-мужски не хотят, но считаться настоящими мужчинами хотят. Какие там цветы, сюрпризы, подарки, ты что, меркантильная баба, ишь чего удумала! Но при этом уважать его должна, в глаза с благоговением заглядывать, восхищаться, и чтоб слово его закон, и чтоб дома идеальная чистота, и горячий ужин чтоб после работы. А в трудной ситуации вон, не на кого положиться.

Я с ней спорила и совершенно не винила Вадика в случившемся со мной. С ребёнком мы решили повременить. Я посвятила себя учёбе и, наконец, окончила университет. Поэтому Димка родился только через шесть лет после свадьбы. Когда в три года сыну диагностировали задержку речи, мама и многие знакомые стали говорить мне, что мужчины часто уходят из семей с больными детьми. А я уверяла всех, что Вадим не такой. А Дима здоров.

Глава 2 Алевтина

На следующий день у Димки были занятия с нейропсихологом. Пропустить их я не могла себе позволить. Сыну они шли на пользу. И за них уже была уплачено весьма серьёзная для меня сумма. Поэтому я держалась, чтобы не расплакаться. На автомате забрала ребёнка от бабушки, и мы поехали к доктору. Вернулись уже затемно. Когда двери лифта открылись, я едва не вскрикнула от неожиданности. На площадке между нашей и соседской дверями стоял гроб. Бархатный, красный, с ужасными чёрными рюшами. Меня чуть не парализовало на месте. Я тут же нажала кнопку лифта, запихнула в него сына и быстро вывела его из подъезда.

На улице немного пришла в себя. Стала думать. Наши соседи среднего возраста, я их обоих видела утром. Соседи напротив тоже накануне здоровались. Бабушки в подъезде не живут.

Муж приехал через час. Всё это время мы с Димкой гуляли во дворе. Мне было не до выяснений отношений, настолько я была напугана этой ситуацией с гробом.

Вместе с Вадиком поднялись домой. Он поспрашивал у соседей, но все тоже пребывали в шоке. В конце концов, он отнёс этот ужас на помойку. А я долго не могла успокоиться. Было страшно и неприятно. Что это? Чья-то месть? Чёрная магия?

Димка на гроб никак не отреагировал. Дети в его возрасте ещё не осознают предназначение этих атрибутов и не знают страха смерти.

Так вымоталась, что рано заснула, и с мужем снова не поговорила. На самом деле я просто боялась начинать этот разговор. Потому что сказать ему, что я всё знаю, означало, что дальше нужно что-то менять. Стоит мне заговорить, и наша жизнь уже никогда не станет прежней. Я отодвигала этот момент, как могла. Пряталась от собственных мыслей. Убеждала себя, что мне показалось, что обозналась. Жалкая трусиха. Я не могла обознаться и перепутать собственного мужа, с которым прожила десять лет, с каким-то другим мужчиной. Да и машину нашу перепутать не могла.

Утром отвела сына на занятия в детский центр и пошла по магазинам. Домой вернулась ближе к полудню и обнаружила между дверьми венок из искусственных цветов с чёрной лентой. Пнула его ногой, и он полетел вниз по лестнице. У меня случилась настоящая истерика. Что это, кто это, зачем? Что делать? Что ещё может случиться? Не выдержала, и позвонила Вадиму. Но он сказал, что не может приехать сейчас и был крайне спокоен.

Прошлась по соседям. Ни у кого никто не умер. Один из парней этажом выше предположил, что это коллекторы резвятся.

– Вы никому ничего не должны? В моём родном городе так коллекторы отжигали, – заметил молодой человек, когда услышал про гроб и венок.

– У нас нет непогашенных кредитов или долгов, поэтому это не могут быть коллекторы, – уверенно заявила я.

Но тогда я ещё не знала, что должна…

После венка сомнений не осталось, что это намеренные действия. Только чьи и зачем?! Похоронная атрибутика дорогая. Никто не будет кидать её под чужой дверью. За что нам мстить? У нас нормальная, адекватная, спокойная семья.

В приметы и магию я не верила. Явно есть какое-то логическое объяснение. Не думаю, что кто-то готов выкинуть пару десятков тысяч, только чтобы вас напугать.

Когда шок немного улёгся, я вспомнила, что до этого происшествия, несколько дней кто-то звонил на городской телефон и молчал. Потом ещё ночью часа в четыре звонили в дверь. Очень неприятный осадок от всего этого…

Я решила, что нужно сообщить участковому. У меня имелись фото и видео-доказательства, а также свидетельства соседей. Даже мысленно сформулировала обвинение: «хулиганские действия и психологический террор, направленные на семью с маленьким ребёнком».

Поругались мы тем же вечером. И начал ссору муж. Причём поводом стал этот проклятый гроб.

– Это, наверное, кто-нибудь из твоих родственников опять накосячил, – обронил он.

Я застыла, не веря своим ушам. Для меня тема семьи всегда была табу. Я не обсуждала с ним поступки и характер его матери, чересчур легкомысленный образ жизни его сестры или денежные махинации его отца. Он же нередко упрекал меня в том, что мой отец выпивал, мать сбросила меня на бабушку и жила отдельно, а двоюродный брат под следствием. Словно этим я его позорю.

– Причём тут моя семья? – стараясь говорить спокойно, спросила я.

– Как причём? Может это твоего родственничка братки разыскивают и решили тебя припугнуть?

– Глупость какая-то, Вадик. Мой брат находится в другом городе. Если кто и хотел нас достать таким способом, то это могут быть враги твоего отца. Никому он денег не должен?

Впервые я сказала вслух то, что думаю. Я всегда осуждала тёмные делишки свёкра, но поскольку меня они не касались, молчала об этом.

– Так, ты папу не смей в это вмешивать! – угрожающе проговорил Вадим. – Благодаря ему мы тут живём, а не в нашем Задрыпанске. Не забывай, из какой грязи он тебя вытащил.

Вот этот упрёк было невыносимо слышать! Можно подумать, я до встречи с Вадимом влачила жалкое существование, а он передо мной весь мир открыл. Будто я без него никто! Это было совершенно не так! Он попросту обесценивание все мои достижения. То, что в последнее время я не могу полноценно работать и сижу с Димкой дома – не моя вина, и он об этом знает! От этого стало ещё обиднее. Вадим намеренно бил туда, где больно.

– Как ты можешь так говорить! – воскликнула я.

Но Вадик бросил мне пренебрежительно «успокойся!», и я ощутила себя совершенной истеричкой. Выглядело, будто он такой спокойный, хладнокровный, рациональный, а я тут всё порчу и веду себя неадекватно. Унизительное ощущение. Он ни во что не ставил мои чувства, моё право их испытывать и высказывать.

– Лучше б сыном занималась, – процедил Вадим сквозь зубы.

После этих его слов стало особенно больно. Они стали для меня плевком в душу, скальпелем, который вонзили в сердце и провернули. Он перечеркнул ими всё, что я кропотливо выстраивала все прошедшие годы. Теперь я была практически уверена, что он меня никогда не любил. Я никогда не была для него по-настоящему важна и ценна.

– Я знаю, что у тебя кто-то есть. Вот к ней и проваливай! – выпрыснула эту фразу из себя, словно укол с ядом.

И стало немного легче. Главное уже было сказано. Теперь он в курсе, что я всё знаю.

Вадим поменялся в лице и предложил сесть и поговорить.

– Я, конечно, мог бы в тихую гулять от тебя, а дома строить из себя примерного мужа, как делают миллионы мужиков, – холодно сказал супруг. – Но я так не хочу. То, что есть другая, ты уже знаешь. Это не просто флирт. Всё серьёзно.

Я молчала, не в силах сказать ни слова. Когда я их увидела, мне было больно. Но внутри ещё оставалась надежда, что это ошибка. Когда же он сказал прямо, что у него есть любовница, для меня это был такой удар под дых, который сносит с ног. Дыхание сбилось в густое масло, и я просто не могла какое-то время сделать вдох. В голове пульсировала только одна мысль: «Почему я? Почему это произошло со мной? За что?!» А ещё внезапно я ощутила липкое чувство брезгливости, отвращения к нему. До тошноты. Значит, он спал с другой, а потом приходил домой, обнимал нашего ребёнка, ложился в нашу постель, под наше общее одеяло, этими же руками прикасался ко мне? Меня передёрнуло от осознания этого. Появилась настоятельная потребность помыться. Мне было противно и очень обидно. Все незыблемое, в чём я была полностью уверена, вдруг рассыпалось в прах. Моей семьи больше не существовало. Как теперь жить свою повседневную жизнь? Как варить утром кофе, ходить по магазинам, гулять с Димкой? Как, если то, что ещё недавно казалось стабильным и навсегда, вдруг разом уничтожено до основания, обесценено и стёрто? Словно и не было ничего – ни радости от беременности и совместных походов по врачам, ни пышной выписки из роддома с морем цветов и шаров, ни прогулок с коляской и бессонных ночей с младенцем на руках, ни покупки общей квартиры, ни других общих достижений. Словно не было вообще ничего хорошего. Раньше я даже мысли не допускала, что с кем-то другим муж может быть более счастлив, чем со мной. Я же так старалась, столько для него делала! А теперь получается, что не очень-то я и хороша, а может быть даже, вовсе плоха, раз он искал другую. И нашёл.

– И есть ещё кое-что. Я продал свою часть квартиры, – объявил он.

Я смотрела на него и понимала, что он не шутит.

– Как, Вадим, ведь здесь живем я и Митя, наш сын!

– И что? Мне срочно нужны были деньги, Аля. Нам с Анжелой нужно снимать жильё, а это немалые средства. Ждать, пока мы продадим квартиру и разделим бабло, некогда.

– Но… Вадим, – еле слышно произнесла я.

Не могу верить. Не могу! Это человек, который десять лет назад добивался моей любви, боготворил, обещал, что мы вместе и в горе, и в радости… Что будет дальше? К боли от предательства добавлялась злость на него из-за квартиры. Что значит – продал свою долю? Он совсем не думал о нас с сыном? Значит, в отношения с той он готов вкладываться, готов заботиться о её комфорте, а что будет с нами, ему теперь безразлично? Чем для нас с Митей обернётся эта продажа? Митя – непростой ребёнок, с ним так тяжело! А тут ещё всё это… Когда он успел продать свою часть квартиры? Неужели живя со мной, он за моей спиной подготавливать почву для своего ухода? Похоже, так и было. Вадик просто ждал удобного случая, чтобы со мной попрощаться. А когда сделка по продаже части жилплощади состоялась, ему уже не нужно было скрывать свои истинные мотивы.

Итогом нашей ссоры стал уход мужа из дома. Ужас начался той же ночью, когда чуть за полночь ключ в замке повернулся, и в нашу тихую трёшку ввалились трое пьяных мужчин…

Глава 3 Алевтина

События последних дней не укладывались у меня в голове. Периодически я возвращалась к нашему с Вадиком последнему разговору и анализировала каждую фразу. Как же ловко он всё перекрутил! Выставил себя честным мужем, который говорит жене правду в лицо, а не трусливо прячет любовницу и стирает от неё сообщения. «Я, конечно, мог бы в тихую гулять от тебя, а дома строить из себя примерного мужа»… Но ведь он так и делал, пока она не узнала правду! Так и скрывал бы всё до того момента, когда будет готов уйти. И, похоже, этот миг был не за горами. Слишком быстро супруг всё признал и решился на разрыв. Потому что его часть квартиры уже продана и ему нечего бояться… Я понять не могла, как Вадиму удалось провернуть сделку с продажей своей доли в квартире? Это ведь незаконно! Я совершенно не сильна в юридических вопросах. Мне нужна консультация юриста, но это стоит немалых денег. Что делать, куда обращаться – не знала. Я пребывала в полнейшей растерянности. Ещё психологическое давление от присутствия этих людей в моей квартире давало о себе знать. Конечно, я сразу вызвала полицию. Эти типы вломились к нам, страшно шумя, воняя перегаром, устраивая беспорядок, и заявили, что теперь будут тут жить. Они даже не разувались, проходя в комнату! На вопросы сотрудников правоохранительных органов скандалисты ответили, что комнату снимают. Уголовное дело полиция почему-то не завела.

– По закону здесь могут находиться только прописанные по данному адресу граждане. Вы таковыми не являетесь, поэтому покиньте квартиру, – просто сказал участковый.

После долгих препирательств они убрались. Но Димка, по-моему, страшно испугался и совсем перестал выходить из своей комнаты. Сидел и смотрел в окно.

Когда я позвонила Вадиму и потребовала всё объяснить, он говорил со мной совершенно спокойно. Сказал, что продал свою долю какой-то старушке и ни о каких коллекторах ничего не знает. Посоветовал согласиться на продажу остальной части квартиры и уехать с сыном к матери. И главное – покровительственным тоном «успокоил», что от алиментов он не отказывается, платить будет.

Меня терзали три чувства – жалость к себе, ненависть и обида. Мне нужно было всем рассказать о том, какой он предатель. Маме, подруге. Хотелось, чтобы меня жалели и поддерживали, а его осуждали. Но… Они послушают, поддержат, осудят, и пойдут по своим делам дальше жить свои жизни. А выкарабкиваться из всего этого теперь мне самой.

Самое удивительное, что Вадик ничего не рассказывал своей матери. Она, как и прежде, периодически брала к себе Митю и не подозревала, что её сын решил оставить внука без жилья. Рассказывать ей я ничего не хотела, чтобы не оказаться виноватой. Это должен был сделать он. Но то ли боялся реакции родителей, то ли у него имелись другие причины. Постепенно я стала реже бывать с сыном у свекрови и под разными предлогами старалась избежать встречи с ней.

В ответ на мою новость о случившемся подруга Люда пару секунд молчала. А потом произнесла:

– Что у человека в голове? Непонятно. А что в сердце? Вообще страшно представить. Пустота.

Но долго предаваться грусти Людка не умела. Ей всегда нужно было что-то предпринимать, куда-то двигаться. И она тут же принялась давать мне советы.

– Ну, во-первых, за десять лет у вас по-любому накопилось общее имущество. Да и ребёнок. Это значит развод только через суд. То есть тебе адвокат нормальный нужен, который и с имуществом разберётся, и с незаконной продажей доли в квартире.

– Какой адвокат, Люд? Ему же платить много надо. У меня таких средств нет.

– Значит, на работу устраивайся. Ты же универ закончила. Репетиторством займись. Хоть что-то заработаешь.

Когда я вышла за Вадима, то решила, что ухватила судьбу за хвост. Обеспеченный, красивый, умный. Людка мне много раз говорила, что надеяться, даже живя с мужем, нужно только на себя. Она вон свой бизнес создала, раскрутилась, и теперь ей ничего не страшно. Но я эти её слова пропускала мимо ушей. Для меня самым важным было родить ребёнка. Я всегда считала, что без детей – это не семья.

Люда советовала сходить к психологу или, на худой конец, почитать психологическую литературу на тему развода, измены, кризиса в отношениях. А я полночи шерстила всевозможные правовые сайты и читала всю информацию, связанную с нашим случаем. Оказалось, что в принципе, Вадим ничего не нарушил. Дима не является одним из собственников жилья, квартира на него не оформлялась и покупалась не из средств материнского капитала, который нам даже не положен. Так что с этой стороны придраться не к чему.

«Собственник доли имеет право продать её кому угодно и когда угодно. Это написано в п. 2 ст. 246 ГК РФ – «участник долевой собственности вправе по своему усмотрению продать, подарить, завещать, отдать в залог свою долю либо распорядиться ею иным образом». Сам факт того, что один из собственников квартиры является несовершеннолетним, вообще не имеет значения» – такая информация была размещена на одном из юридических сайтов.

Оказалось, что для продажи доли не нужно спрашивать ни согласия других собственников и прописанных или проживающих в квартире граждан, ни разрешения органов опеки, если один из проживающих – несовершеннолетний. Выходит, что согласие других владельцев жилья необходимо только для распоряжения всей квартирой, а не отдельной её долей. Единственная зацепка – по закону собственник доли обязан в первую очередь предложить выкупить его часть остальным собственникам. Причём в письменном виде. Вадим этого не сделал. Хотя кто ему помешает предъявить какие-нибудь бумажки, подписанные задним числом, и сказать, что вот, он предлагал, а я отказалась? По сути, так и вышло.

– Я тебе предлагал выкупить мою долю, – на голубом глазу солгал мне по телефону супруг. – Кто виноват, что ты не получила письмо? Отправленное по почте уведомление считается доставленным адресату. Так мне нотариус сказал.

– Какой же ты, Вадим, оказался… – я не договорила, потому что душили слёзы и понимание того, что я столько времени жила в тумане иллюзий, не видя его настоящего.

Выходило, что после отправки письма с уведомлением нужно прождать месяц. Получили его или нет – не важно. Человек считается извещённым, даже если он ничего не получал. Так что с этой стороны Вадим подстраховался.

Как оказалось, Люда тоже читала в интернете всё, что можно, в надежде выудить полезную информацию.

– Полазила я тут по форумам, – объявила она мне по телефону. – Короче это типичные коллекторы. Конечно, все их действия незаконны. Но некоторые не брезгуют подобным, чтобы получить желаемое. Кому Вадик продал свою долю?

– Говорил, что какой-то старушке, которую в глаза не видел.

– Мда… Слабо верится, что он не врёт. Вон даже коллекторов на тебя натравили, когда он ещё с тобой жил. Чтоб из себя жертву сделать. Мол, он тут не причём. И якобы тоже пострадал от их действий. Не удивлюсь, если он ещё и в суд подаст на коллекторское агентство с огромной суммой за возмещение морального ущерба. Кстати, ты тоже можешь так сделать.

– Попробовать, конечно, можно, но у них, я думаю, юристы дай бог, как работают. Хотя может и придётся, если не отстанут.

А они не отставали. Начались странные звонки. Звонили на мой мобильный и на городской телефон. Угрожали и требовали шесть миллионов. Говорили, что не успокоятся, пока я не заплачу. Или не продам свою часть квартиры. Теперь я твёрдо решила отнести заявление не только в полицию, но и в прокуратуру.

А когда через пару дней мы с Димкой вернулись домой с занятий у нейропсихолога, двери были взломаны и в квартире царил беспорядок. Там снова обосновались эти… Не знаю, как я смогла не расплакаться. Позвонила Люде, комкано рассказала о случившемся.

– Тупые и отмороженные коллекторы…– процедила та. – Им пофиг, что у тебя маленький ребёнок. И что ты никому ничего не продавала. А может это вообще мошенники? Их методы – чистейшее вымогательство. Рэкет какой-то.

– Это не мошенники вроде бы, Люд. В интернете я нашла эту контору. У них есть представительства по всей стране.

– Вот как.

– Да. И что мне делать? – голос мой звучал слабо и жалобно.

Я и сама чувствовала себя совершенно беспомощной, растерянной. А они там, за стеной, пили и громко разговаривали.

– Говорю ж, тут без помощи юриста не обойтись. Я сама в этом не сильна, – сочувственно проговорила подруга. – В любом случае надо в прокуратуру обращаться для начала. А лучше в суд. Тот, кому Вадим продал долю, нарушил закон о персональных данных и передал их этим коллекторам. Или кто это сделал, не знаю. В любом случае речь идет о вторжении в частную собственность.

– Они же сидят в комнате, которую якобы выкупили, – я шмыгнула носом.

Не знаю, где Люда его нашла, но через несколько дней мне позвонил какой-то юноша. Судя по голосу, студент. Сказал, что работает помощником адвоката и готов бесплатно меня проконсультировать.

– Если грамотно себя повести, то можно этих ребят элементарно подвести под хулиганку, – сказал он. – Их конторе это сто лет не надо, так как они и так на грани фола работают. Попросите их вежливо перестать хулиганить. Скажите, что подадите на их организацию в суд. Должно сработать. Коллекторы не вправе каким-либо образом угрожать должнику, тем более применять к нему насилие, причинять вред его имуществу, оказывать психологическое давление.

– Тем более что я и не должник, – поправила его я. – Только их это не волнует.

Однако советы молодого человека мне не помогли. То ли я говорила недостаточно уверенно, то ли они поняли, что я блефую. Но лишь посмеялись в ответ.

Мне стоило огромных усилий не грубить им. Юрист предупредил, что этого ни в коем случае не следует делать. Оскорблять, грубить, применять силу в ответ на их действия нельзя. Иначе это могут использовать против меня. Приходилось разговаривать с ними максимально спокойно и терпеливо. Но я за три года научилась этому с сыном, поэтому выходило неплохо. Правда троих хамоватых мужиков с ребёнком не сравнить, и всё же опыт общения с упрямым и капризным сыном пригодился.

Однако ко многим их выходкам я оказалась совершенно не готова. Однажды утром вошла на кухню и расплакалась. На полу, в самом центре, лежала разбитая банка малинового варенья, которое мама прислала, чтоб лечить Димку, когда простудится. Варенье разлилось по линолеуму и забрызгало мебель. На идеально белой поверхности холодильника, плиты и кухонного гарнитура цвета слоновой кости засохли малиновые сахарные пятна. Кто мог это сделать? У меня даже сомнения не возникло, что это те трое, что решили выжить нас с сыном из принадлежащей нам по праву квартиры. Как же мне было обидно! Я просто физически не способна была скрыть слёзы. Просто села на табурет и плакала, когда один из них, кажется, его звали Данил, вышел из туалета, хмуро поглядел на меня и скрылся за дверью оккупированного ими помещения. Не удивлюсь, если это именно его рук дело.

Следующим актом вандализма стали изрезанные в мелкие кусочки наши семейные фотографии. Кто дал этим людям право творить подобные вещи, вторгаться в наше личное пространство?

Происходящее сейчас я могу назвать самым сложным периодом своей жизни. Я потеряла веру во всё. Мне кажется, я лопну от всего несчастья, которое на меня свалилось. Мы сильно отдалились с мужем. В один момент стали чужими людьми. Почти врагами. От новости, что он мне изменяет, и что решил продать свою долю в квартире, я рухнула на эмоциональное дно. Но бетонной плитой стало не это, а то, что Димке поставили под вопросом аутизм. Об этом я узнала, когда, наконец, нашла время изучить заключение его обследования и анализы. Да и отвлечься нужно было от всего происходящего. Как только прочла в документах о предположительном диагнозе, сразу позвонила нашему нейропсихологу. Доктор принялась убеждать меня, что аутизм может не подтвердиться, и что проблемы с речью у многих детей в возрасте Димы. Но её слова меня не успокоили. Я хожу, езжу по делам, разговариваю, но при этом мне настолько больно, что хочется рыдать навзрыд. Я верю, что со здоровьем моего ребёнка всё будет хорошо и предположения врачей не подтвердятся. Но каждый вечер бесшумно реву в ванной.

Глава 4 Алевтина

После того, как я обратилась в прокуратуру, нежеланные гости снова ретировались. То ли это тактика такая была – то появляться, то исчезать, то ли проблемы с прокурором им действительно не нужны были. Эта передышка помогла мне немного взять себя в руки и обдумать проблемы своей семьи. Приехавшая в гости Люда в этом изо всех сил помогала.

– Эти женатики на сайтах знакомств толпами сидят и сообщения девкам строчат, – заявила уверенно она, попивая на кухне чай и качая ногой. – А как до реальных действий доходит, мигом сливаются. Пишешь ему: «Ну приезжай вечером в гости или давай в кафе сходим». А он такой: «Ой, у мамы день рождения, так что никак не могу». Сразу куча отмазок. Зато в переписке такие сказки рассказывает о том, как бы он меня сейчас… ух! Мамкин фантазёр. Пока жена не знает, они все смелые половые гиганты.

За что я люблю Людку, так это за её непосредственное отношение к жизни, лёгкость на подъём и чувство юмора.

– Одни просто сидят и слюни на девушек пускают, а мой вон взял и ушёл, – сказала я, нарезая пирог.

– Наверное, он надеется, что эта девка… Как её? Анжела? Короче, что она ему ребёнка родит, – предположила Люда.

– Здорового, – добавила я.

Эта мысль раньше не приходила мне в голову. А сейчас оглушила, как обухом по голове. Я тем же вечером позвонила мужу.

– Вадик, скажи честно, твоя Анжела беременна? – спросила с ходу.

В трубке повило молчание, а потом раздался осторожный вопрос:

– Какая тебе разница?

– Я просто хочу понять, что так резко изменило твоё отношение к нам с сыном. Должна же быть какая-то причина. И думаю, что я права. Надеешься, что в этот раз всё будет не так?

О том, что в результате последнего обследования Диме поставили под вопросом аутизм, я решила мужу не говорить. Теперь это не его проблемы.

– Конечно, всё будет не так, – резко бросил он. – Это даже не обсуждается. Значит, рождение Димки стало для Вадима ударом по его мужскому самолюбию. У него родился необычный ребёнок, и он почувствовал себя неполноценным мужиком, неспособным произвести на свет здоровое потомство. Нужно во что бы то ни стало убедить окружающих в обратном. Родят они сейчас здорового малыша, и этим он докажет, что проблема во мне, что это мои гены стали причиной задержки речи у сына. Я думала об этом и накручивала себя, всё острее чувствуя боль.

Наше подозрение насчёт беременности новой пассии моего мужа подтвердилось совершенно неожиданно. По реакции Вадима я и так догадывалась, что мы с Людой правы, но всё же твёрдой убеждённости в этом не было. Вадик ведь не подтвердил и не опроверг это.

Дело в том, что Люда – мастер перманентного макияжа. Она говорит, что делает девушек красивыми. И часто рассказывает мне разные истории из своей практики. Обычно курьёзные. Но не в этот раз. Люда приехала ко мне после работы вся какая-то взбудораженная, и мы снова сели на кухне пить чай.

– Представляешь, сегодня такое было! – начала подруга, едва мы расположились поудобнее. – В восемь утра пришла ко мне девочка на брови. Я принялась работать. Цвет выбрали, форму нарисовали, Лидокаином обработала, начала бровки колоть, а её как затрясло! Она вся дрожит, сжалась в комок, лицо стало бледное, как полотно. Господи, как я испугалась! До сих пор не могу отойти! Не пойму что с ней, что делать вообще. Если бы аллергия на Лидокаин, это было бы видно. Лицо отекает. А тут просто дрожит человек и сжимается весь. Она кричала, что умирает. И что она беременная. Вызвали скорую. Врач сказала, это у неё паническая атака.

– Ужас. Вот надо оно ей, беременной, эти брови делать?

– Не говори. Она мне даже не сказала, что в положении. Живота нет. Откуда я могла знать? Но это ещё не всё. Знаешь, кто за ней примчался? – Люда отпила чаю и продолжила совершенно обыденным тоном, – Вадик твой.

– Это была Анжела? – тихо спросила я, и медленно оставили чашку, чтобы не уронить.

– Ага. Если б я знала, что это она, я б её сразу послала куда подальше! Анжела Иванникова. Двадцать лет. Студентка. Учится на менеджера. Это она мне успела рассказать ещё до приступа своего.

– Понятно. Значит, всё-таки беременная…

Вот так всё и открылось. Вадик ушёл, потому что там у него был шанс стать отцом здорового ребёнка. Да и его новая подруга на восемь лет младше меня. С ней они ещё много детей смогут завести. Вадим всегда мечтал о большой семье. У меня создать её теперь никакого шанса. Всю жизнь буду заниматься сыном. Ни один нормальный мужчина не станет связываться с такой неудачницей. И чужой ребёнок, тем более имеющий проблемы со здоровьем, никому не нужен. Даже родному отцу.

Создавалось впечатление, что эта девушка, сама того не зная, меня всюду преследовала. На выходных мы с Людой решили выбраться на прогулку – сходить в парк, покатать Димку на качелях. Сын сосредоточенно гонял на беговеле, подаренном в прошлом году крёстной, а мы шли по парковой аллее и беседовали, пока мой взгляд не споткнулся об неё. Сидела на скамейке у искусственного пруда, в котором плавали золотые рыбки и черепашки, в окружении нескольких таких же юных девчонок, и смеялась. Должно быть, остальные девушки тоже студентки.

– Кого ты там увидела? – спросила Люда. – Тебя аж перекосило. Бесюгана какого-то? Подругу подколодную?

– Анжелу. Любовницу мужа.

– Ого. Одним взглядом по мордам всем надавала.

Люда обернулась и уставилась на девушек, совершенно не скрывая своего интереса.

– Точно, я её узнала. Это она ко мне приходила, – подтвердила кума. – Совсем дитё. Даже не знаю, чем она Вадика зацепила. Ни кожи, ни рожи.

Люда говорила стандартные в таких случаях слова, чтобы меня успокоить. Но даже если она и была права, мне-то что от этого? Муж уже ушёл, доля в квартире уже продана. Сделанного не изменить.

Девушки нас не замечали, увлечённые своей болтовнёй.

– Вот же пигалица! – не унималась Люда. – Увела мужика из семьи и радуется. Не понимает ещё, что на чужом несчастье счастья не построишь. Не зря люди так говорят. «Нельзя любить чужого мужа, старо, как мир, как мир – не ново: не тронь его, не тронь чужого» – Роксана Бабаян эту мудрую мысль давно и красиво пропела всем дамам. До сих пор актуально. Тебя предал и её предаст. И да, Господь-то, смотришь, по жизни наказывает, и очень круто. А ты чего молчишь?

– А что говорить, Люд? Я же ничего сделать не могу. Он всё решил. Да и не стала бы я его возвращать. Теперь главное от этих коллекторов избавиться и здоровьем сына заняться. А она… Мне плевать на неё, как и что с ней будет…

– Ну ничего, мы твоего Невьянова оставим с голой задницей. Я тебе найду хорошего адвоката. Нельзя это всё так просто на самотёк пускать.

В своём энтузиазме Люда очень походила на свою тёзку – героиню фильма «Москва слезам не верит». Я прямо ждала от неё того, что она матери моего пока ещё супруга начнёт звонить или на работу ему. У меня же сил бороться не было. Раз уж всё так сложилось, то какой смысл злиться? Быть может, не будь проблем с Димкой, я бы упивалась этим своим несчастьем – уходом мужа к любовнице. Но все мои мысли занимал сын. Нужно было заниматься дальнейшим обследованием, чтобы подтвердить или исключить аутизм. Если всё подтвердится, то нужно будет оформлять инвалидность. В общем, мне теперь предстояло побегать по врачам и инстанциям.

– А может ты и права, – вдруг сказала Люда. – Зачем вообще бороться и пытаться доказать что-то предателю? Найди себе человека, который будет любить и уважать. И давай вон мороженка купим.

Да уж. Людмила всегда была оптимисткой. Как будто это так просто – взять и кого-то найти. Тем более в моей ситуации. Сейчас я даже не думала о новых отношениях.

Может быть, Люда и права. Она знает, о чём говорит. Сама всё это прошла. И осталась одна с двумя маленькими детьми на руках. Растит их сама. Когда случилось то предательство от мужа, Люда как раз серьёзно болела. Это был нож в спину. Она тогда жить не хотела. Так что моё состояние ей знакомо. Тогда любовница не погнушалась влезть в семью с двумя малышами, а муж ушёл от неё в самый трудный момент. Они переступили через всё. Как будто это в порядке вещей и вполне себе нормально. Но Людмила это пережила и закалилась как сталь. Каюсь, мне тогда эти её проблемы были не близки. Я была поглощена отношениями с Вадимом и попытками забеременеть. Но Люда не обижалась на мою отрешённость. Увы, я не поддерживала её так, как она меня сейчас. Но запомнила, что Люда тогда сказала – всё вернётся бумерангом. И как в воду глядела. У новой супруги её бывшего мужа серьёзные осложнения случились после коронавируса. Что-то там с лёгкими. Люда после всего этого не ожесточилась, осталась хорошим человеком, и мстить, желать зла никому не думала. Даже помогала им. Нашла благодаря своим связям какого-то хорошего врача, к которому очередь на много месяцев вперёд, договорилась, чтоб принял их. Бывший супруг одно время пытался наладить отношения, мосты навести. Может быть, хотел вернуться. Но Люда не приняла.

Вот так и моя семья была разрушена изменой мужа. Одно пепелище осталось.

Глава 5 Алевтина

В один из тихих вечеров, когда Митенька уже спал, а я в очередной раз читала юридические сайты и женские форумы, понадобилось мне зайти в соцсети. Страничка у меня там имелась, но я ею почти не пользовалась. Это Вадик любил там время проводить, фото выкладывать. И сейчас оказалось, что его профиль открыт. Видимо, забыл выйти после последнего посещения. Получается, я могла зайти и прочесть все его переписки. Наверное, раньше я бы так ни за что не сделала. Никогда не лазала в телефоне мужа или на его страницах в соцсетях. Но сейчас мне было не до порядочности, которую с детства прививала мне бабушка. Вадик оказался не тем человеком, с которым следует церемониться. Поэтому я без зазрения совести открыла сообщения. Как я думала, там была переписка с Анжелой. «Люблю тебя», «хочу тебя», «спокойной ночи, любимый», «с нетерпением жду встречи»… Стандартная любовная чепуха. Наверное, моё сердце просто уже не в состоянии было вместить столько боли, поэтому к этим их розовым соплям оно оказалось совершенно равнодушно. С совершенно холодным разумом я читала их сообщения, будто речь шла о постороннем человеке. Оказалось, что началось их общение в соцсети почти два года назад… Просмотрев другие его сообщения, я обнаружила, что он давно и регулярно писал каким-то девушкам, приглашал в кафе. Даже когда я была беременная. Но поразило меня не это. А его переписка с лучшим другом Кириллом. Тот несколько лет назад переехал с семьёй в столицу, и теперь они виделись редко. В основном общались по телефону или видеосвязи. Помнится, Кирилл звал нас с Вадиком и Димкой в гости на новый год. Так вот, в их переписке Вадик жаловался на меня. Целые простыни писал. «Аля начала меня раздражать, как только вернулась с сыном из роддома. Носилась с ним, как квочка. Всё для него, для Димочки. Я вообще для неё стал невидимым. Только о ребёнке и говорила. А меня бесит этот его пустой взгляд. С другими детьми можно поговорить, поиграть. А с ним нет смысла. Он никак не реагирует. Или кричит так, что голова взрывается. Я с ним не могу и не умею обращаться. Он начинает меня страшно злить. И она тем, что бежит на каждый его писк. Я хочу нормальную семью, здорового ребёнка. Она же сказала, что больше рожать не будет. Димка ей тяжело дался и много внимания требует. Второго она не потянет. А мне что делать? Я в их с Димкой семье третий лишний. Мне о себе думать надо. Кому я без жилья нужен? Купил малосемейку пока, может, потом возьму в ипотеку нормальную квартиру. Аля сама виновата, что всё так вышло. Если бы согласилась по-честному квартиру разделить, всё было бы нормально. Поехала бы к матери жить, в конце концов. Какой смысл в том, что она за эту несчастную трёшку борется? Кому она нужна? Димке? Он даже неспособен оценить её жертвы. Алевтина стала душной. Загруженная мыслями о сыне, она меня не слышит. Много лет я видел в ней идеальный образ жены, который полностью соответствовал моему представлению, картинке в моей голове. Но то, как она повела себя после рождения сына, не оправдало моих ожиданий и постепенно этот созданный мною самим образ начал рассеиваться. Она стала исчезать из моих фантазий, моей постели, моих мыслей. А когда я встретил Анжелу, этот процесс дошёл до порогового значения. Быть рядом с Алей я уже не могу. Мне кажется, в её присутствии я постоянно испытываю дискомфорт и даже стресс. Начал избегать её сначала инстинктивно, а потом уже осознанно. Только сама она этого не замечала. Наша квартира из зоны комфорта превратилась в место пыток…», – и дальше всё в таком же духе. Только вот он не признался другу, что продал часть квартиры за моей спиной. И что теперь на меня наседают коллекторы. Какой же он малодушный трус!

Не знаю, откуда эта мысль у меня возникла. Но она буквально стала навязчивой идеей. Мне нужно было сходить к гадалке, ворожее, «бабушке», или как там называют подобных людей. Я хотела разобраться, откуда эта чёрная полоса в моей жизни. Кто навёл на меня порчу? Кто мог желать моей семье зла? Долго вынашивала в себе эту мысль. С Людой советоваться я не решалась. Она наверняка будет против, начнёт отговаривать. А может даже посмеётся. Людка – убеждённая материалистка и ярый скептик. Поэтому я попросила совета на форуме мамочек. Но и там меня осудили. Стали советовать пойти в церковь. Одна женщина вообще написала что-то вроде того, что болезнь ребёнка – это всегда грех матери, реже – отца. Осознанный или не осознанный – не суть важно. Важно – покаяние, чистое сердце, путь исправления. Причём не ради здоровья ребёнка, а ради любви к Богу, – писала она. «А как ещё Бог обратит ваше внимание на то, что у вас грехи, что вы от него отвернулись, поворачиваетесь в пол оборота, одним глазом к Богу, вторым – к тёмным силам? Человек будет пожинать плоды своих грехов до тех пор, пока не оставит путь греха и не обратится к Богу ВСЕМ сердцем своим». Фраза эта, признаться, меня очень впечатлила. Я даже серьёзно задумалась над этим. А потом мне написала ещё какая-то девушка:

– У кого-то был мотив делать вам порчу? Вы увели чьего-то мужа, кого-то сильно обидели?

– Да нет, это как раз у меня мужа увели.

– В любом случае начните с вопросов к себе. Порча – слишком громкое слово, которое привыкли соединять с неудачей или временными неприятностями. Возможно, у вас обычная апатия. Затянувшаяся. Не буду вам советовать бежать в церковь. Конечно, не всё так просто. Есть люди, которые «видят». Лично знаю случаи необъяснимых чудес. Но в нашем городе вы точно таких не найдёте.

Какой-то мужчина-завсегдатай женских форумов, написал нечто странное: «Любить учимся всю жизнь. Любить всех вокруг и всё. Не каждый этому может научиться. Любовь к мужчине тоже не сразу приходит. Сначала это страсть, когда не можешь без него дышать и он весь без изъянов, идеал. Живя с ним, понимаешь, что всё совсем не так. Вот тогда и учишься любить его настоящего, такого, как есть. И если научилась принимать его таким, жалеть, беречь, поддерживать, значит, умеешь любить. Любовь-это огромный труд и самосовершенствование». Не знаю, что он хотел всем этим сказать. Что я так и не научилась любить Вадима, а значит, сама виновата? Это сообщение я даже Люде переслала. Но она отреагировала бурно.

– Меня что-то уж поддостало быть сильной и всё тащить на себе, – выдала подруга. – Ну-ка нахер эти шалаши. Мужчина – он с древних времён считался добытчиком и защитником своей семьи. Сейчас, если мужик чувствует, что женщина самостоятельная, то он считает, что ему можно и расслабиться. Надоело. Хочу почувствовать с собой рядом сильное, надёжное плечо.

Я хотела уже удалить свой пост с того форума, когда мне вдруг написала женщина, которая представилась гадалкой. Написала она не много. Всего лишь вот это:

– Всё твоё, что тебе суждено, приходит в твою жизнь легко. А что через проблемы и боль ты вырываешь у судьбы, то не твоё и счастья тебе не принесёт.

Сейчас, анализируя наше прошлое, я пришла к выводу, что обида на мужа у меня появилась давно, задолго до этого предательства. Вадим в тот день привёл своего друга Сергея. Они сидели на кухне, пили пиво с рыбой. По маленькому плазменному телевизору, висевшему на стене, шёл футбольный матч. Я пошла в ванную, чтобы бросить в корзину испачканную одежду сына, и услышала обрывок их диалога.

– Не хочу я её, Серёга, совсем. Вот как отрезало. На других баб смотрю, и понимаю, что хочу. А её нет.

– Ну и дурак. Ты, главное, ей об этом не говори. А то завтра ты её снова захочешь, а она уже не поверит. Придётся доказывать, добиваться. И не факт, что добьёшься. Я вот так же жену и потерял. По пьяни ляпнул подобное, а она развернулась и ушла.

– Да ну!

– Правда. Я потом и поговорить пытался, и с цветами, и с подарками. Она ни в какую. Думал, для неё мои слова просто поводом были, чтоб уйти. Злился. Но она года два точно одна была. А сейчас вроде замуж собирается. Так что я идиот. Не повторяй моих ошибок.

– Слишком гордая у тебя Настька. Моя не такая. Никуда она не денется, – услышала я голос мужа.

Было очень обидно. В ту ночь я ушла спать в комнату сына под предлогом того, что он капризничает. А сама лежала и плакала. Вадик так и не узнал, что я всё слышала. Вёл себя как обычно. И я делала то же самое. Но те его слова не забылись. Они прочно засели в памяти и потихоньку царапали меня изнутри. Грызли, разрушали мои чувства к Вадиму.

Правда, однажды, когда сын был у бабушки, а я затеяла уборку, Вадим приехал с работы пораньше. Не знаю, что на него нашло. Он буквально набросился на меня. У нас был просто умопомрачительный секс. Тогда я решила, что всё налаживается, и что я просто не правильно поняла его. Стала убеждать себя в этом, заставила саму себя поверить.

…Вадик тянул с разводом. А я не могла понять, почему. Хотел удостовериться, что с тем ребёнком всё хорошо, и на Анжеле стоит жениться? Или он ждал, чтобы я сама подала на развод? Семья разрушена до основания, разрыв неизбежен, оттягивать не имеет смысла. Но я всё же не могла просто пойти и подать на развод. И только продлевала агонию.

– Давай разведёмся поскорее. Сделай этот шаг. Ты мужчина, ты всё начал, ты и поставь точку.

Не я начала разрушать наш брак, не я. Меня вообще кто-нибудь спросил? Обо мне кто-нибудь подумал? Я всё понимаю. Любовь не вечна, всё проходит, ничего не проходящего в жизни нет. Он был не счастлив со мной, разлюбил и пошёл на поиски своего счастья. Только не понимаю, почему нельзя было просто уйти. Не к другой женщине, а просто уйти… Честно сказать мне обо всём, глядя в глаза, а не продавая за спиной нашу квартиру, лишая меня и собственного сына нормальных условий для жизни. То, что он сделал, совершенно не по-мужски. Только виновата я. По его мнению, виновата я. И решение он перекладывает на меня.

– Думаешь, он не понимает, что сделал? – задала мне как-то вопрос Люда. – Он всё понимает. Но ему хорошо, и это главное. На остальных плевать. Он никого не любит. И эту свою Анжелу тоже. Ему ребёнок нужен здоровый. Точнее не сам ребёнок, а вот эта уверенность «я могу, я нормальный, я молодец». Тебе надо его отпустить, вычеркнуть из жизни.

– А разве я так не сделала?

– Конечно, нет. Ты живёшь, повернув голову назад, и ждёшь от него каких-то действий. Да не будет он ничего делать, кроме того, что уже сделал! Его всё устраивает. Он не придёт с повинной головой просить прощения и не раскается в содеянном. Блудники все эгоисты и никогда никого не спрашивают. Ты должна просто принять этот факт, а не спрашивать у неба «за что?». Тебе больно, я понимаю. Но пора двигаться дальше.

Люда неожиданно открылась мне с новой стороны. Она говорила, как настоящий психолог. Наверное, всё когда-то пережитое заставило её сотни раз переосмыслить ситуацию. Свою. И она переносила её на меня, высказывала вслух то, что могла бы сказать когда-то себе. Да и опыт общения с многочисленными клиентками давал о себе знать. Она столько людских судеб узнавала, выслушивая истории девушек, которым делала перманентный макияж, что впору уже самой книги писать.

Недавно я осознала, что муж никогда ничего не делал для меня. Именно для меня и просто так. Он делал для себя, для семьи, для дома, для машины. А лично для меня – нет. Никогда не радовал какими-то сюрпризами, цветы дарил только по праздникам, да и то не всегда. Он считает их бессмысленной и бесполезной тратой денег. Всю одежду и косметику я покупала себе сама на деньги с детского пособия. Когда родился наш сын, он мне даже спасибо не сказал, не говоря уже о том, чтобы сделать в честь этого события какой-то подарок. Он для меня не старался. А ведь когда любишь кого-то, то тебе хочется этого человека радовать, тебе для него ничего не жаль, и ты делаешь это просто так, без оглядки на какую-то выгоду. По крайней мере, в моём понимании любят именно так. Когда мужчина любит, он сам стремится совершать для женщины поступки. Без всяких подсказок и намёков.

Честно, я не знаю, во что я верю и чего жду. Мне хочется, чтобы мне стало легче, просто легче. Не могу уже от этой боли, слёз. Вроде держусь день, два, неделю. Щелчок и всё… Потом вроде снова немного легче. А он… Получается он меня никогда не любил, любила только я. Но разве люди могут просто так жить вместе десять лет? Не знаю.

– Если честно, я и сама не могу сказать, что хотела его. Сначала да. А потом что-то как будто сломалось внутри, – призналась я подруге.

На что Люда с глубокомысленным видим заявила:

– Женщина в мужчине должна видеть лидера, альфа-самца, тогда она его хочет, тогда она ему покорна, старается для него. А в том, кому жаль на тебя копейку потратить, или своё время тебе уделить, лидера и альфа-самца трудно рассмотреть, поскольку его там нет. Какое тут может быть желание, покорность?

– Тебя бы сейчас большинство мужиков обвинили бы в меркантильности.

– Вот! Эти обвинения в адрес женщин – реакция обиженного мальчика и неудачника. Это ж и есть лакмус, по которому видно, нормальный мужчина с настоящими мужскими понятиями перед тобой, или так, недоразумение. Да я себе сама могу все, что нужно купить, но когда это делает для меня мужчина, я себя начинаю чувствовать настоящей женщиной, красивой и слабой, а в нём видеть сильного и надёжного защитника. Тому, кто вот этой безусловной истины не понимает, и доказывать что-то нет смысла. Разворачивайся и уходи.

– Если бы всё было так легко, Люд.

– Нелегко, знаю. Но через много лет сама себе спасибо скажешь за то, что не стала его удерживать. А он ещё назад проситься будет, вот увидишь. Строгальщик хренов. Только детей и умеет делать. А как прижмёт под старость, прибежит к сыну. Тьфу!

– К Димке?

– Ага. Это сейчас пацан ещё маленький, не понимает, какой он, его папка. А вырастет – поймёт. И знаешь, не каждый сын сможет простить такого отца. И правильно, если не простит. Нельзя таких прощать! Есть такие мужчины – «перекати-поле». Легко уходят, легко находят замену своим любимым и любящим женщинам, ломают людям жизни. Ненавижу таких!

Наши с кумой беседы в последнее время стали напоминать заседания клуба феминисток-мужененавистниц. И меня это не радовало. Но я надеялась, что пройдёт время, боль от поступка Вадима притупится, и я смогу спокойно оглянуться вокруг, не подозревая каждого встречного мужчину в подлости.

Звонок от Люды в десять часов вечера удивил. Она, конечно, звонила часто, как и я ей. Но в такое время обычно я укладывала сына и она об этом знала, поэтому не беспокоила. Возможно, сейчас была веская причина, поэтому я ответила.

– Да, Люд.

– Прикинь, подруга, это просто анекдот какой-то, – та как обычно сходу начала выливать на меня море информации. – Ваша эта Анжела опять ко мне явилась.

– Зачем?

Димка уже спал, а я загружала стиральную машинку.

– Ты там занята, да? – спохватилась подруга. – Ну я быстро расскажу. Не могла удержаться, поэтому позвонила, как только домой добралась. Не, в этот раз она не собиралась делать перманент. Пришла духи у меня купить. Ну я как-то рассказывала, что занялась продажей оригинальных духов. Не помнишь? А, может я не рассказывала. Короче, она ко мне за духами прибежала. Купила «Молекулу». Ну и заодно поболтали мы с ней. Она пока ждала, когда поставщик духи привезёт, сидела у меня в салоне.

– Странно. Вадик же знает тебя, он что ей не сказал, что ты моя подруга?

– Нет, наверное. Он же её от бизнес-центра забирал, а не прямо из моего кабинета. Я их в окно видела. Может она ему не сказала, зачем сюда приезжала. А то наругает ещё.

– Тогда понятно.

– Короче, я вошла в роль бывалой любовницы. Как-то так обмолвилась, что были в моей жизни отношения с женатым мужиком. И что потом я сильно об этом пожалела. Особенно сделала акцент на том, что поняла одно – не стоить лезть в отношения, в которых замешаны дети.

– Господи, Люд, ну зачем?

– А пусть понервничает. Сказала, что эффект бумеранга ещё никто не отменял. Расплата будет, нет счастья на беде. Не было и не будет. Пожаловалась, что тот любовник меня, якобы, бросил в итоге. И что я до сих пор одна, будто проклял кто-то. Мне кажется, она крепко задумалась. Погрустнела, во всяком случае. Гадина малолетняя. Бегает к косметологам, духи за пятнадцать тысяч покупает, пока у тебя хотят квартиру отжать, извиняюсь за сленг. Зла на неё не хватает.

– Не знаю, Люд, мне её жаль. Девчонка ещё совсем.

– Нашла, кого жалеть! – закричала подруга прямо мне в ухо. – То, что она связалась с женатиком, зная о его семейном положении, очень характеризует её как человека. Не с лучшей стороны.

– Может Вадик ей не говорил, что женат?

– Сомневаюсь. Скорее всего, говорил. Некоторые думают, плохенький но свой. У меня одна знакомая была такая. Увела мужика из семьи, её даже наличие ребёнка там не остановило. Как она говорила, жена не стена, можно пододвинуть.

– Я так не смогла бы, для меня женатики – табу, – сказала в трубку, выбирая программу стирки. – У меня повышенный порог женской солидарности!

– Мне когда-то давно мама сказала одну фразу, которая на всю жизнь в память врезалась и повернула моё романтичное мировоззрение, – говорила между тем Люда. – «Мужики приходят и уходят, а ты у себя одна остаешься». Речь о том, чтобы себя любимую на первое место ставить, а мужики – это как простуда, которой переболеть можно. Кстати, Вадим твой наверняка и раньше погуливал.

– Не замечала такого. Порно иногда смотрел вот только, – я пожала плечами.

– Измена начинается с малого. Со взгляда, брошенного в сторону. С мысли, что твой партнер не так уж хорош. Вот он тебе столько боли причинил, а ты его всё равно оправдываешь. Ещё скажи, что он не изменял, а боролся с простатитом.

Я усмехнулась. Люда в своём репертуаре. Говорит о серьёзных и даже грустных вещах, а всё равно с юмором.

– В общем, запомни, дорогая, иногда что-то идет не так, как надо, чтобы только чуть позже всё сложилось наилучшим образом, – глубокомысленно изрекла кума, после чего самодовольно добавила: – А любовницу его я хорошенько пристыдила.

Глава 6 Алевтина

Сын обожает рисовать. У нас дома много разных видов красок, фломастеров, карандашей. Нейропсихолог советует почаще рисовать именно пальчиками. Такое занятие помогает развивать мелкую моторику и положительно влияет на мозг. Этим мы и занимались. Когда в дверь позвонили, я тут же бросилась открывать. Была уверена, что это соседка. Но ошиблась, напоровшись взглядом на какого-то мужчину.

– Добрый день, – сказал он и сделал шаг в мою квартиру, а я, не знаю, почему, пропустила, уставившись на него, как зачарованная.

Светлые глаза, русые волосы и лёгкая щетина… Он был красив, как бог! Довольно высокого роста, одетый в чёрный деловой костюм. Я совсем не разбираюсь в брендах, но уверена, что это дорогая одежда. Верхняя пуговица белой рубашки была расстёгнута. Мой взгляд почему-то остановился именно на этой пуговице, а потом поднялся выше и упёрся в чуть пухлые губы.

– Меня зовут Елисей Эдуардович Ярославцев, – представился гость.

Он говорил, но смотрел не на меня, а на потолки и стены. Смотрел оценивающе, деловито. А я во все глаза глядела на него. И слабо улавливала смысл его слов. Такой представительный! Голубые глаза его глядели высокомерно и строго. Я сразу почувствовала себя школьницей. Кто это? Первой мыслью было, что Люде удалось найти адвоката и это он. Приехал, чтобы во всём разобраться, лично увидеть мою квартиру.

– Здравствуйте. Меня зовут Алевтина Гавриловна Невьянова. А вы, простите, кто? Адвокат?

Он перевёл на меня недоумённый взгляд и словно только сейчас заметил. Выражение лица его, по-моему, смягчилось. А при виде выглядывающего из комнаты Димки и вовсе потеплело. Или это мне так показалось. Я стояла перед ним какая-то растрёпанная, в домашнем халате, уставшая после почти бессонной ночи. Хочу заняться репетиторством, поэтому нужно освежить знания. Но времени на это практически нет. Вот и занимаюсь, когда сын спит.

Было непривычно, что Дима не спрятался, а наоборот, вышел посмотреть, кто к нам пожаловал. Но в тот момент все мои мысли настолько заняло появление незнакомца, что я не придала этому значения.

– Нет, я не адвокат. Я купил часть вашей квартиры и хотел бы приобрести всю.

Не знаю, что я почувствовала в этот момент. Ненависть к нему? Пожалуй.

– Что? – переспросила, не верят своим ушам.

Какую наглость нужно иметь, чтобы вот так явиться сюда!

– Я сказал, что хочу купить вашу квартиру. Сколько вы за неё хотите?

– Мое жильё не продаётся, – я произнесла это максимально твёрдо, прижимая к себе Димку и ничего не видя от волнения. – Уходите!

– Как-то у нас не складывается беседа. Может, пригласите на чай?

Он произнёс это так непринужденно, что я задохнулась от подобной дерзости.

– Выметайтесь, я вам повторяю! – мой голос уже дрожал от возмущения и слёз. – Уйдите! Вы пугаете моего ребёнка!

– Не сказал бы, что он напуган.

Мужчина вдруг присел на корточки, и глаза его оказались на уровне Димкиной головы и моего живота.

– Привет. Как тебя зовут? – он обратился к моему сыну на удивление дружелюбно.

И протянул ему руку для рукопожатия, как обычно делают мужчины.

– Он не разговаривает… – отрезала я. А потом зачем-то добавила: – С чужими!

– Это правильно, – кивнул Ярославцев, поднимаясь. – Нечего с кем попало разговаривать. Это небезопасно.

Он полоснул по мне взглядом, и я зачем-то принялась стягивать на груди халат. Сама не понимаю, откуда взялось это движение. А он заметил и усмехнулся.

– Так вы уходите? – нетерпеливо спросила я.

– Ну раз меня выгоняют, то почему бы не уйти. Не стоять же мне в вашей прихожей вечно.

Лишь когда я замкнула за ним дверь, то смогла полноценно выдохнуть. В коридоре стоял аромат какого-то мужского парфюма. Очень приятный, в отличие от своего владельца. У меня внутри всё клокотало! Как этот человек посмел сюда явиться?! Вот так нагло, спокойно, без всякого смущения, как к себе домой! Я подбежала к окну на кухне, чувствуя учащенное сердцебиение. Ярославцев, или как его там, как раз вышел из нашего подъезда. Он с явным интересом поглядел вокруг. Потом повернулся и уставился на дом. Точнее прямо на меня. Я не стала прятаться. Особого смысла в этом уже не было. Он меня видел. А я буравила его ненавидящим взглядом. Мужчина сухо кивнул, глядя на меня, будто хотел сказать что-то вроде «до встречи», и направился к серебристому внедорожнику. Какая у него предсказуемая машина! Странно, что не чёрная. На таких только бандиты ездят! Ещё чего захотел! Мою квартиру! Нет уж. Сейчас я твёрдо решила бороться за неё до победного! Только вот что я могу против такого солидного бизнесмена или кем он там является?

Когда я в совершенно расстроенных чувствах шла собирать Димкины рисунки и краски, то мельком взглянула на своё отражение в зеркале. И опешила. У меня на лице и на груди была краска! Прямо такие жирные цветные мазки! И много мелких брызг на халате. Чёрт! В каком ужасном виде я предстала перед Ярославцевым! После его ухода долго не могла прийти в себя, обдумывая каждую фразу. Вадик говорил, что продал свою часть старушке. Этот пижон явно не был похож на старушку. Да и на старика тоже.

Конечно я тут же рассказала об этом странном визите подруге. И вскоре Люда откуда-то разузнала, что Ярославцев является владельцем магазина антиквариата. Может быть, я сошла с ума от отчаяния, но решила встретиться с ним, и попытаться разузнать, могу ли я выкупить у него часть моей квартиры, например, частями. Зачем ему доля, если остальное он всё равно не получит?

К этой встрече я готовилась основательно. Хотела доказать, что вовсе не страдаю от его козней и не являюсь несчастной овечкой, какой он меня видел, явившись ко мне домой и застав врасплох. Люда одолжила мне очень стильное платье-карандаш, туфли на высоком каблуке и маленькую элегантную сумочку. И строго настрого запретила что-то с собой делать. Сказала, что мне достаточно распустить волосы и слегка подкраситься. Я так и сделала. При моём росте чуть ниже среднего каблуки меня совершенно не портили и не делали дылдой. Рядом с любым мужчиной я выглядела достаточно хрупкой. И главное, я умела довольно ловко ходить даже на самых высоких шпильках. Правда, почти никогда этого не делала. Люда всегда восхищалась этим моим, как она говорила, даром свыше. Подруга страшно любила обувь на каблуках, но быстро от неё уставала и считала, что двигается на шпильках неуклюже. Другое дело, что у меня таких туфлей не было. Ходить мне в них некуда. Не с сыном же гулять на детской площадке. А покупать для какого-нибудь особого случая, чтоб пылились в коробке на антресолях, я считала неразумным. Потому и попросила у подруги. Благо, её одежда сидела на мне идеально. Даже неудобно было так роскошно выглядеть! Точнее непривычно. Это меня смущало. Казалось, что щёки вот-вот станут пунцовыми. Но, видимо, это только мне самой казалось, что я чересчур вызывающе одета. После такого контраста с собой в халате или спортивном костюме любая приличная одежда покажется мне чем-то невозможно праздничным.

Офис Ярославцева я нашла быстро. Он находился в бизнес-центре недалеко от поликлиники, в которую я водила сына. Весь путь до его кабинета для меня был словно в тумане. Безумное волнение не позволило ничего рассмотреть и запомнить. Секретарь, миловидная брюнетка, сообщила своему руководителю о моём визите и меня тут же пропустили.

Он принял меня, сидя за столом на балконе. Это был просторный балкон с окнами в пол. Завтракал. Перед ним стояла чашка кофе и молочник, блюдо с фруктами и бутерброды с красной рыбой. Я, повинуясь его кивку и не решаясь начать, присела на краешек стула. Всё здесь меня смущало, начиная от роскошной обстановки и заканчивая его чересчур прямым взглядом, каким он меня буравил.

– Здравствуйте, Алевтина Гавриловна. Чай, кофе?

Ярославцев и бровью не повёл при виде меня. Должно быть, совершенно не был впечатлён. Не знаю почему, но меня это задело. Я ожидала какой-то реакции. По крайней мере, если не восторга, то одобрения в его глазах. Но ничего подобного не увидела.

– Спасибо. Ничего не нужно.

Не знаю, где я находила силы говорить с ним, ведь он – причина всех моих проблем и того ужаса, что окружает нас с Митькой последние несколько недель. Наверное, мне придавала уверенности мысль, что я борюсь за благополучие своего ребёнка. Лично для себя я бы никогда ни на что подобное не решилась бы.

– Я вас слушаю. Вы передумали насчёт продажи квартиры?

– Скажите, зачем вам именно наше жильё? – спросила я.

– Старинный дом, удачное расположение… Вам не обязательно знать всего. Главное – мне эта квартира нужна.

В груди всё сковало и это мешало дышать. Он так спокойно говорит о том, что хочет отобрать у меня жильё… Я лихорадочно теребила ремешок сумки и зачем-то поглядывала на часы. Мне казалось, что Ярославцев держался со мной почти презрительно. И это вводило в полнейший ступор, мешая соображать. Все заготовленные слова вылетели из головы, и мне дико хотелось одного – убежать.

– Елисей Эдуардович, – я судорожно сглотнула, чувствуя, как предательски дрожит голос. – Я хочу выкупить у вас долю. Частями. Это возможно?

– А мне это зачем? – спросил он крайне сдержанно, будто говорит с не совсем адекватным человеком. – Я не для того её покупал, чтобы продавать.

– Но… Вы же понимаете, что я не отдам вам свою квартиру? Даже не надейтесь. Я буду на неё бороться до последнего!

Он помешивал ложечкой чай, а после этих слов поднял на меня глаза, полные искреннего удивления. Словно ожидал сейчас услышать что-то совершенно иное. Ярославцев вдруг положил руку на стол. Невольно я проследила за его движением и увидела половинку грейпфрута. Он коснулся кончиком пальца самой сердцевинки, провёл по ней медленно, будто наслаждаясь этим странным поступком. Палец его проскользнул между плотными красными дольками вперед, назад, снова вперед и назад. Я не сразу осознала, что наблюдаю за этим действом, как загипнотизированная. Выглядело не просто странно, а вызывающе пошло.

– Хотите? – неожиданно прозвучал вопрос.

Я перевела взгляд с руки Ярославцева на его лицо.

– Что? – переспросила непонимающе.

– Говорю – хотите?

Пауза. Мне стало крайне неловко, потому что я не могла понять, что он имеет в виду. Видя моё замешательство, Ярославцев и не думал прекращать, терзая грейпфрут уже двумя пальцами – указательным и средним. А потом вдруг поднес руку к губам и слизнул с пальцев сок экзотического фрукта.

– Люблю… грейпфруты, – зачем-то сообщил он.

Я почувствовала такое замешательство, что даже забыла, где нахожусь и зачем вообще пришла. Он словно нарочно стремился выбить меня из колеи, заставить почувствовать стыд, сбить с толку. Неловко повернувшись, я случайно задела чашку, которую зачем-то всё-таки принесли мне. Кофе пролилось на скатерть и на пол. Немного попало мне на платье. Я встрепенулась, понимая, что испортила одежду Люды.

– Ничего страшного, сейчас Надя вам поможет, – спокойно вымолвил Ярославцев, наблюдая за тем, как я пытаюсь нерасторопно стряхнуть с ткани остатки кофе и ищу глазами выход.

Прибежала какая-то девушка и повела меня к двери. Я послушно двигалась следом, почти ничего не соображая. В большом зеркале во всю стену увидела направленный на меня взгляд Елисея Эдуардовича. Он демонстративно взял ту половинку грейпфрута и припал к ней ртом. К самому центру, словно норовя выпить сок. Поймав в отражении мой взгляд, подмигнул. По-моему, я вздрогнула, и он это заметил. И мой растерянный взгляд, и пунцовые щёки, и крайнюю степень смущения. Этого он и добивался – чтобы я выглядела глупо! Мне казалось, что я сейчас ненавижу его ещё больше, чем в тот момент, когда он сообщил, кем является. В животе появилось почти болезненное напряжение, ноги плохо слушались, пальцы мелко дрожали. Какой же он мерзкий, бессовестный, вульгарный! Как он мог показаться мне вначале красивым?! Хотелось как можно скорее сбежать оттуда и никогда больше его не видеть. Только вот если я так просто сдамся, он точно отнимет нашу с Димкой квартиру. И никто нам не поможет.

Глава 7 Елисей

Ужасный день выдался. На работе ничего не ладилось. Я постоянно возвращался мыслями к утреннему инциденту. Поэтому когда после обеда позвонил Марк, согласился отложить все дела и встретиться с ним в кафе. Как-то так само вышло, что я рассказал другу о моей гостье и о своём плане по избавлению от неё.

– Да откуда я знал, кто там живёт! Этим занимались мой помощник и нотариус. Когда выяснилось, что квартира продаётся, пусть и частично, я сказал покупать за любую цену, на любых условиях.

Тот посмеялся и заметил, что бедняжка наверняка приняла меня за придурка, повёрнутого на сексе.

– Отлично, пусть так и думает. Ты бы видел её глаза! Надеюсь, теперь точно оставит меня в покое.

– Ты у неё и её сына жильё собираешься отнять. Вряд ли она так просто сдастся. Тут нужны методы пожёстче. Сделай ей неприличное предложение провести с тобой ночь и увидишь – её как ветром сдует. Такие скромницы на подобное не соглашаются, для них лучше честная нищета.

– Ты гонишь! А вдруг согласится. Мало ли что там у неё в голове. От отчаяния люди на многое способны. Или в горло мне вцепится, за то, что посмел оскорбить её подобным предложением. Не, с темой секса надо завязывать. Я так, чисто почву прощупать. Как она отреагирует, хотел посмотреть. А вообще знаешь… Необычная она какая-то. Красивая. Причём красота её редкостная, деликатная. Без ловушек, вроде надутых губ и высоких скул. Видно, что самодостаточная она. На лице ровно то, что в душе.

– Ооо! Ну всё понятно, – покачал головой Марк. – Ты влип. Хотя… Может и к лучшему. Утешь брошенку. Что тебе стоит?

– С чего ты взял, что она брошенка?

– А кто же?

– Думаешь, Невьянов этот её муж?

– А ты сомневаешься? – Марк отхлебнул пива и принялся хрустеть орешками.

– Ну, может брат, – я с тоской посмотрел на свой кофе.

Не то чтобы пива хотелось. Я его вообще не пью. Но иногда тоже тянуло расслабиться, бросить машину, никуда не спешить, кататься на такси. Только вот я редко могу позволить себе подобную роскошь – не думать о работе.

– Да ну! – Марк засмеялся. – Ни один брат не может так жестоко поступить с сестрой, как мужик с когда-то любимой женщиной.

Друг помолчал, глядя на меня с хитрым прищуром. А потом выдал:

– Вот что и требовалось доказать. Понравилась тебе баба. Тебе не хочется, чтоб этот мужик был её мужем.

– Да иди ты. Мне вообще всё равно.

Да уж, наверное, не стоило Марку всё рассказывать. Лучше сменить тему. Наша общая страсть – артефакты прошлого. По сути, на этом наша дружба и держится столько лет – ещё со времён университета. Если бы не Марк, я бы, скорее всего так и не решился бы заняться поисками тайника и не стал бы копать информацию об этом старом особняке на набережной. Теперь там был многоквартирный дом, в котором и жила семья Невьяновых, а когда-то, в конце XIX века, располагался, можно сказать, первый в городе супермаркет.

– Так что ты говорил насчёт каких-то новшеств по таможенному оформлению? – напомнил я о нашем телефонном разговоре.

– А, да, с антиквариатом могут быть проблемы. Как бы контрабанду культурных ценностей не пришили. Я тебе по законодательству информацию скинул на почту.

– С этим пусть мой юрист разбирается. Я ему доверяю.

Дело в том, что один знакомый из-за границы загорелся идеей переслать нам для передачи в музей фамильные драгоценности своей семьи, которые были вывезены в годы революции. Но как это всё документально оформить – понятия не имеет. Приходится нам тут разбираться. Сам он своё имя светить не желает, потому и не связывается с музеем напрямую. А мы с Марком с его лёгкой руки получили на ровном месте ещё одну головную боль. Как будто мне разборок с этой квартирой мало. Не знаю, может зря я ввязался в историю с Невьяновыми. Дом, в котором они жили, когда-то принадлежал купцу Берестейскому. Во время реконструкции здания под многоквартирное жильё при замене пола под досками перекрытия были обнаружены старинные документы, чеки и ордера.

– Так, а теперь о главном, – посерьёзнел Марк – Почему я, собственно, тебя сюда и вытянул, оторвал от твоих супер важных дел.

– Да брось, я и сам рад был от работы отвлечься. А то варишься в ней целыми днями. Тошнит уже. Хотъ и любимое дело, но вот эту всю бумажную рутину я терпеть не могу. Так что там у тебя?

– Отвлечься от работы я тебе не обещаю. Скорее наоборот, – Марк полез в свой кейс и принялся что-то там искать. – Короче это по поводу интересующей тебя квартирки. Я совершенно случайно нашёл ещё одно доказательства того, что тайник где-то в её пределах. Ориентировочно вот здесь.

Друг положил передо мной какую-то бумагу. Похоже на копию старого плана здания. И ткнул в неё пальцем.

– Где ты это взял?

– В архиве. Решил попробовать, авось что найду. И нашёл. Этот план принадлежит последнему владельцу – тому самому купцу Берестейскому. И отметка его рукой сделана. Хочешь – забирай.

Всё, что на сегодняшний день мне удалось узнать, это то, что особняк на набережной был построен в 1895 году купцом Власом Берестейским как доходный дом. Проще говоря, он изначально предназначался для сдачи в аренду. Такая вот коммерческая недвижимость XIX века. Помещения в нём сдавались различным торговым обществам, среди которых самым крупным был Торговый дом братьев Купреевых. Они продавали произведения искусства – картины, статуэтки штучной работы. Братья к тому же были известными коллекционерами и в их личной коллекции имелись редкие творения как известных, так и малоизвестных художников. Есть версия, что не все эти картины попадали к ним честным путем. Марк сначала сомневался, что особняк на самом деле настолько уж старый. В нём ведь даже лифт имеется. Но после того, как я показал ему тот план здания, что был у меня самого, ему пришлось поверить. В конце XIX века лифты в доходных домах не были редкостью. Тогда их называли «подъёмные механизмы». Конечно, сейчас это совершенно не тот лифт, что во времена Берестейского. Тогда он был отделан натуральным деревом, украшен резьбой и инкрустациями, а теперь – самая обычная лифтовая кабинка с кнопками.

В годы революции всё было разграблено. Купца Берестейского убили. Следы братьев Купреевых тоже теряются где-то в череде событий этого мрачного исторического периода. И тогда же пропала вся коллекция собранных ими картин. Когда я работал с архивными документами для своего антикварного магазина, выясняя подлинность некоторых изделий, мне совершенно случайно попалась на глаза информация о том, что в особняке Берестейского братья Купреевы сделали тайник и всё спрятали в него, рассчитывая позже вернуться и вывезти коллекцию из страны. Это были воспоминания одного из работников торгового дома, позднее ставшего не последним человеком в городе. Он говорил, что сам купец был в курсе и тоже положил глаз на содержимое тайника. И даже нашёл его. Только забрать не успел. А потом не до того всем было. Революционные потрясения, война, смена режимов – куда там до какой-то коллекции картин. Работник тот, вспоминавший о тайнике, недолго проработал на высокой должности. От него, как и от многих тогдашних руководителей, повыскакивавших из народа в революционной неразберихе, быстро избавились. И сам он тоже до клада не добрался. По крайней мере, я на это надеялся. Потому что никакой информации о том, что коллекцию всё-таки нашли, нигде не встретил. По нынешним меркам, если верить искусствоведам, с которыми я консультировался, стоимость такого собрания произведений искусства может составлять баснословную сумму, исчисляющуюся даже не в миллионах долларов… Конечно, многое зависит от состояния картин, но тем не менее. Достанься мне хоть пятнадцать процентов, я бы смог воплотить свою задумку в жизнь и помочь одному очень хорошему человеку. Поэтому для меня так важна была эта квартира. Зная примерное местонахождение тайника – в стенах одной из комнат – я не мог просто взять и отказаться от своей цели.

Встреча с Марком и погружение во все эти деловые вопросы немного отвлекли от того, что творилось у меня внутри. Но стоило попрощаться с другом и сесть в машину, как снова накрыло. Как она глядела на меня из окна… Когда пришла сегодня утром в мой офис, я думал, дар речи потеряю. Вроде держал лицо. Но, по-моему, меня до сих пор потряхивает от волнения. Как она выяснила, где я работаю? Хотя, зная имя и фамилию, это сделать не трудно. Значит, искала информацию обо мне… Интересно, что ещё накопала? И что она там обо мне себе напридумывала? Что я урод бессердечный – это как минимум.

Интересно всё-таки, кем ей приходится продавец квартиры. Пока её не увидел, вообще не вникал в это. Кто там живёт – меня мало заботило. Сказал своему помощнику Пашке добыть мне всю квартиру целиком, а дальше уже его проблемы, как он это сделает. Она, кажется, что-то про адвоката говорила. Наверное, ищет, к кому за юридической помощью обратиться для борьбы… Со мной, чёрт возьми! Драться за эту треклятую квартиру со мной решила! А ведь мне она нужна! Квартира, в смысле. Квартира, которую я теперь почти ненавидел. Когда всё затевалось, думал, намного проще будет.

Глава 8 Алевтина

– Ну как, сходила к барину? – спросила Люда первым делом.

– Да ну его, – я отмахнулась, вытирая руки полотенцем.

Подруга заехала после работы, чтобы узнать о результатах моего визита к Ярославцеву. Поскольку это она нашла адреса его офиса и магазина, то считала себя ответственной за то, чтобы наша встреча прошла успешно.

– Значит, сходила, – сделала вывод Люда, пододвигая к себе чашку с чаем. – Не договорились?

– Вообще не поговорили толком. Идиот какой-то. Эти его пошлые намёки…

– В каком смысле?

– Да ни в каком! Я развернулась и ушла. Пусть знает, что я не такая!

– Ой, Алька, ну ты и зануда. Со своим Вадимом вообще ничего в жизни не видела. Есть мужики, с которыми любая женщина становится «такая»! – со знанием дела заверила меня подруга.

– И что в них особенного, в этих мужиках?

– Так не объяснишь. Это чувствуется на интуитивном уровне, – выдала с философским видом Людмила.

Я не хотела развивать тему. Потому что от одной мысли о Ярославцеве у меня ноги слабели и внутри всё переворачивалось. Только не потому, что он какой-то особенный мужик, как предположила Людка. А потому что он меня невыносимо раздражал.

Салон антиквариата «Хронограф» принадлежал этому человеку. Я съездила не только к нему в офис, но и в сам салон. Хотела иметь представление о масштабах его бизнеса. Конечно, не он там продавал предметы старины, а какой-то парень, видимо, нанятый продавец. Я сделала вид, что хочу купить какую-нибудь старинную безделушку. Юноша мне предлагал разные варианты, рассказывал об истории той или иной вещи, называл цены, от которых у меня глаза на лоб лезли. Теперь понятно, откуда у Ярославцева средства на то, чтобы купить любую понравившуюся квартиру. Странно только, что его выбор пал именно на нашу жилплощадь. Что в ней такого особенного?

– А Вадик не звонит? – жуя пирог, поинтересовалась кума.

– Нет, слава богу. Наверное, по уши в новой любви.

– Не говори. Им всем сначала кажется, что теперь-то всё будет по-другому. Хотя я где-то читала статистику, и там говорилось, что подавляющее большинство мужчин потом жалеет, что ушли от жены.

– Мне всё равно, Люд, веришь? Вообще не до него сейчас. И уж тем более не до его любовницы.

– Она стопудово себя уже женой вообразила, – криво усмехнулась Люда. – Любовница всегда считает себя главной героиней. Но на самом деле у неё лишь второстепенная роль. Главные действующие лица – это муж и жена. Именно между ними происходит основное действие драмы.

– Люд, тебе книги надо писать. Ты так красиво говоришь!

– Ой не, на книгах я столько не заработаю, как на перманенте, – фыркнула кума. – А ты, кстати, работу нашла? Представляю, каково тебе сейчас. Вадик хоть и мудак, а зарабатывает, наверное, нормально.

– Не знаю я, Люд. Он никогда не отдавал мне зарплату. И не говорил, сколько зарабатывает. Все деньги всегда были у него. Он покупал то, что нужно для дома, еду, какие-то бытовые принадлежности. Я тратила на себя и ребёнка детское пособие. И подарки мужу с тех денег делала. Он, по-моему, все наличные деньги всегда с собой возил, дома не хранил. И от его карт я паролей не знала. Но тогда меня всё это вообще не смущало, казалось правильным. Мы не бедствовали.

– Дикость какая-то, – повела плечами Людмила. – Вот такие отношения учат женщину не надеяться на мужчину и, в конечном счёте, обходиться без него. А потом и вовсе уходить к другому.

Опять эти разговоры про другого… Всё же тема новых отношений, к которым меня упорно подталкивала подруга, напрягала. Где я возьму мужчину, который согласиться воспитывать чужого особенного ребёнка? Да невозможно это!

К слову, когда я в подробностях рассказала Люде о поведении Ярославцева во время нашей с ним встречи, та, в отличие от меня, восприняла это совершенно спокойно и предположила, что он мог просто так шутить.

– Мой бывший свёкр тоже всю жизнь самовлюблённо считал себя искромётный стендапером. А на деле тупой солдафон с плоскими шутками, – сказала она. – Есть мужики, которые любят пошлятину. Юмор у них такой… Далёкий от изящества и высокого стиля. Площадный и низкопробный.

Люда помолчала, задумчиво глядя в окно, и вдруг выдала:

– …А может на самом деле хотел подкатить к тебе. Таким вот нестандартным способом. Все мужики любят развратных баб, но парадокс в том, что ни один из них не хочет, чтобы такой была его дочь, сестра, жена или мама.

– Насчет жены спорно. Некоторые совсем не против развратности, – возразила я.

– Ну, это до поры до времени.

Темы знакомств с мужчинами я в разговорах с Людой старалась избегать. Но она сама постоянно и упорно её поднимала. Легко сказать – заведи ухажёра. А как его завести? Это же не в магазин за хлебом сходить. Я никогда не умела завлекать мужчин. Кокетничать, флиртовать, остроумно отвечать на его реплики, стрелять глазками и многозначительно улыбаться – это не про меня. Я теряюсь, совершенно не понимаю, что происходит и молюсь о том, чтобы меня не заметили, а если заметили, то поскорее оставили в покое. У меня никогда не было моментов флирта, взаимной симпатии с кем-нибудь кроме Вадима. Я и мысли не допускала об этом. И его самого никогда не ревновала, будучи в нём абсолютно уверенной. Не было такого, чтобы интуиция шептала мне – что-то не так. Ни разу за эти десять лет не было. Не потому что Вадим был очень заботливым мужем, скорее наоборот – он меня не замечал, особенно последние годы. И всё же того, что он способен изменить, я даже в мыслях не допускала. Наш брак мне казался незыблемым, как скала. А после того, что случилось, в голове укоренилась мысль – нет ничего прочного, ни в чём и ни в ком нельзя быть уверенной, любой человек однажды предаст.

Видимо, это так Людкины советы на меня повлияли, но ночью я проснулась в поту и с гулко бьющимся сердцем. Мне приснился ужасный сон. Будто бы Ярославцев вдруг оказался здесь, в моей спальне, в моей кровати. Абсолютно голый! И я отчётливо, словно наяву, ощущала, как он наваливается на меня, целует, прижимает к постели. Я чувствовала его обжигающее дыхание на своей коже, слышала его голос и аромат его парфюма. И сама, вместо того, чтобы в ужасе оттолкнуть, блаженно потягивалась в сильных тисках мускулистых рук и в ответ обнимала его сильные плечи. Никогда раньше никто кроме Вадима не прикасался ко мне, и я понятия не имела, как это может быть с другим мужчиной. А сейчас моё подсознание зачем-то очень отчётливо это нарисовало, воссоздало, как в 3D кинотеатре, весьма пикантную сцену с моим собственным участием. После такого сна я не знала, что и думать. Полдня не могла прийти в себя. Мысли путались, щёки горели. Варила Димке кашу, а сама витала где-то в облаках.

Я упорно гнала от себя мысли о Ярославцеве и старалась не вспоминать о том своём неудачном походе в его офис. Но мне словно нарочно везде попадалось что-то, связанное с ним. То реклама магазина антиквариата, то похожие машины оказывались в поле зрения. А через пару дней совершенно странный случай произошёл. Нам с сыном нужно было на плановый приём к неврологу. По пути зашли в комиссионку неподалёку от дома. Там выбор хороший и цены как раз мне по карману. Недавно зимний костюм за сущие копейки купила. Состояние для двора. Но ничего лучше мы себе позволить сейчас не можем. В поликлинике нас упорно посылают в какой-то современный центр для детей с особенностями развития, но я даже представить боюсь, сколько там стоит консультация.

– О, Алечка, это вы! – завидев меня, воскликнула Ирина – продавец в комиссионке. – Нам тут отличные кроссовочки принесли, как раз для Димы!

Кроссовки действительно оказались неплохие, и я решила раскошелиться на эту внеплановую покупку. После чего мы поспешили к врачу.

Алиса Владимировна – частный доктор, но берёт за приём не много. Она не только как специалист, но и как человек, мне очень нравилась, и я доверяла ей на сто процентов. Иной раз она даже денег с нас не брала. Димка к ней тянулся. Обожал у неё на руках сидеть. Посмотрев результаты нашего обследования, она сказала:

– Алечка, не переживайте раньше времени. Я вам как врач говорю, что далеко не всегда ребёнок, у которого есть симптомы, похожие на расстройства аутистического спектра, реально является аутистом. Проблема может быть совершенно в другой сфере. Ребёнок может не реагировать на своё имя, на зов родителей, зависать в каком-то одном деле. Всем своим поведением он может напоминать аутиста. Но при этом вовсе не быть им. У него банально может быть нарушен слух. Никогда нельзя полагаться на мнение одного специалиста. Даже на моё. Настоятельно советую вам обследовать Диму всесторонне, в том числе проверить органы слуха.

Проверить слух? А ведь я никогда об этом не думала! Что если Дима на самом деле просто плохо слышит?

– Ох, как я люблю малышей, – сказала вдруг доктор, когда осмотр и опрос был окончен, а сын, как обычно, по-свойски забрался к ней на колени. – Мой-то уже вымахал, а внуков, мне, наверное, никогда не видать.

– У вас сын есть? – вежливо спросила я.

Она раньше о семье не упоминала. Выглядела Алиса Владимировна прекрасно, я бы дала ей лет сорок пять, но когда она сказала, сколько её сыну, я поняла, что доктор как минимум на десять лет старше.

– Скоро моему Елисейке тридцать шесть, – сказала женщина. – Такой милый был в детстве! И хорошенький очень, как ангелок. А в юности характер испортился. Оборзел, стал заносчивым. Имеет круг близких друзей, миллион знакомых по всему городу, девкам нравится. Да и вообще людям нравится. Общительный, очень обаятельный. Кстати, на фортепиано отучился. К спорту только уже во взрослом возрасте появился интерес. Стал большим теннисом заниматься. Скрытный. Редко, когда что-то расскажет. На удивление целеустремлённый, если чего-то захочет, то добивается. Злой и добрый одновременно.

Интересно, зачем она мне всё это рассказывала? Может, хочет своего сыночка сосватать? Если он до такого возраста не обзавёлся семьёй и детьми, а всё по девкам скачет, значит непутёвый какой-то. И имя ещё это… Елисей. Сразу про Ярославцева вспомнила. Но не мог же он был её сыном? Она Волкова.

– Внуков нет, так я всю свою любовь на кошек изливаю, – продолжала Алиса Владимировна, слегка покачивая на коленях Димку.

– У вас их много? – спросила я, чтобы поддержать разговор.

– Было две. Породистые. Шотландские вислоухие. А тут ещё недавно под забор котёнка подкинули. Пришлось приютить. Еська, когда в гости заезжал, увидел, сказал что страшненький. Но он кошек не любит, ему собаки ближе. По его мнению, только Алмаз красивый.

– Кто это Алмаз?

– Овчарка его. Ох и боров! Килограммов восемьдесят весит, не меньше. Есей в нём души не чает. Кормит всякими вкусняшками, поэтому у кобеля и шеи нет. Голова и сразу спина. А на спине можно в шахматы играть. Не пёс, а тумбочка. Ох, ты б видела это чудовище!

Я невольно улыбнулась. Она с таким возмущением описывала собаку, что это показалось мне забавным.

Собак я тоже люблю. Наверное, сын у Алисы Владимировны хороший человек. Только вот имя у него неприятное…

Глава 9 Алевтина

Я уже и думать забыла об этих наших квартирантах, когда они снова появились. Рано утром, в начале пятого, меня разбудил звук открываемой ключом двери и гомон мужских голосов в коридоре. Накинула халат, выскочила из комнаты, плохо соображая спросонья. Это были они! Должно быть, в этом и заключался расчёт – якобы исчезнуть, сделать вид, что оставили нас в покое, а потом внезапно вернуться. Чтоб я не расслаблялась.

При появлении чужих Димка расплакался, и я долго не могла его успокоить.

Понимая, что в данный конкретный момент ничего сделать не смогу, отправилась готовить завтрак. Достала из холодильника последние три яйца и пожарила яичницу. Но услышав, что ребёнок снова плачет, я бросилась к нему в комнату. Оказалось, что Димка не может отсоединить одну деталь конструктора от другой. Помогла, отсоединила. Побежала назад. А в нашей яичнице уже несколько окурков и пепел… Эти уроды лишили еды не только меня. Они оставили голодным моего ребёнка! Поэтому вместо того, чтобы заниматься вопросом трудоустройства, я отвезла сына к матери, а сама, как была, в джинсах и футболке, без капли макияжа, поехала к Ярославцеву. На этот раз я была настроена крайне серьёзно. Эти чудовища совершенно не видят берегов! Но поскольку полицией и прокуратурой их не напугать, придётся разговаривать с их непосредственным начальником. Или кем там им приходится Ярославцев. Я уверена, что это он их нанял, чтобы выжить нас с Димкой.

В офис я входила полная решимости добиться справедливости и не пасовать перед его тупыми намёками. Мне кажется, в тот момент я была готова сходу вцепиться ему в лацканы пиджака и встряхнуть что есть силы. Но его не оказалось на месте. И секретарь сказала, что не знает, появится ли он сегодня. Но я села в приёмной и стала ждать. Примерно два часа спустя услышала его голос в коридоре. Он громко говорил по телефону.