Как я умер бесплатное чтение

Моя мама говорит, что я такой, как все, а папа часто спрашивает, почему я не такой, как все. Я никогда не понимал, почему людей так беспокоят эти «все». Я знаю только маму и папу. И мы похожи. Тогда меня можно считать таким, как все? Хотя мама говорит, что я знаю еще бабушку. Но я не уверен, что я знаю её. Я вижу ее редко и не знаю о ней так же много всего, как знаю о маме и папе. Но даже если отбросить тонкости «знания», мы с бабушкой тоже похожи. С биологической точки зрения, большинство людей похожи. Вид Homo sapiens насчитывает в себе уже примерно восемь миллиардов особей. Конечно, у некого процента представителей выражены отклонения. Хотя, даже если учитывать эти отклонения, норма все равно остается нормой. У всех людей разумных изогнутый в виде буквы «S» позвоночник с хорошо выраженными изгибами шейного и поясничного отдела (у моей бабушки особенно выделяется горб). В отличие от других животных, принадлежащий к отряду приматов, у человека разумного повышена экспрессия генов головного мозга, включающих тирозингидроксилазу и декарбоксилазу, отвечающих за биосинтез нейромедиатора дофамина. Только этого я пока что не видел. Голова ведь не прозрачная. Когда я рассказывал маме об этих различиях, мне казалось, что она меня не понимает. Она хмурила брови и молчала. И ещё она мыла посуду. А потом я сказал:

–А ещё у нас две руки и две ноги. И везде по пять пальцев!

Тогда уж мама поняла меня и закивала. Потом уже на часах было 8:01, и мы приступили к завтраку, хоть и с опозданием в шестьдесят секунд. Меня это очень разозлило, но я старался держать себя в руках. Никогда не понимал, как люди могут говорить «держать себя в руках», если они не держат в своих руках себя. Это глупо. Поэтому я всегда поднимаю ноги к подбородку и обхватываю стопы руками. Тогда я могу быть спокойным хотя бы потому, что я действительно держу себя в руках. Я сижу так ровно 32 секунды, а затем мама гладит меня по руке. Но сейчас она меня не погладила, поэтому я спросил:

–Почему ты меня не погладила? Ты меня больше не любишь?

Я уверен, что мама слышала меня, ведь она не была глухой. Но почему-то она не ответила на эти вопросы, а заговорила совсем о другом. Я остановил её, когда она делала вздох.

–Ты избегаешь ответа на мои вопросы. Ты не хочешь со мной говорить или у тебя камень на сердце?

–Рыбка моя, ты же знаешь, что я тебя очень сильно люблю.

–Я человек.

–Ты человек, да…—почему-то мама сказала это очень медленно, опустив глаза в тарелку с омлетом, как будто бы я сказал, что я пришелец. – Ты помнишь, о чём мы договаривались?

–Я должен сразу сказать учителю, если меня будут обижать. А ещё я не должен говорить слова вроде «какашка», даже если кто-нибудь будет такое говорить.

Мама встала из-за стола, хотя она даже не съела одной двадцатой омлета. А омлет она очень любила. Наверное, у неё было несварение.

Мама шла сзади меня на расстоянии пяти метров, потому что я уже взрослый. Я ведь иду в школу. У меня появятся друзья, и мы будем играть в гольф или в то, во что мама с папой играли под одеялом. Мы сможем даже читать вместе энциклопедии, а у меня их много. Я ещё никогда не читал с кем-то энциклопедию, потому что у меня никогда не было друзей. Я ходил только в большую белую больницу и зоопарк! Там можно было потрогать кота. Мама сказала, что это из-за того, что он не в клетке. Но так было даже лучше, ведь я бы не смог погладить его через клетку.