Изгой. Том 1 бесплатное чтение

Глава 1

– Николенька, хватит уже, – Соня в очередной раз увлеклась очередной диетой и ее жутко бесило, когда я на ее глазах начинал есть пирожное. При этом ел я его демонстративно, наслаждаясь каждым кусочком. Жаль только, что оно уже почти кончилось, а добавка в меня просто не влезет. – Мама, ну скажи ему!

– Сонька, ну брось уже, тебя же ветром скоро сносить начнет. Я уже пару гирь специально для тебя купил, будешь в сумке таскать, чтобы ураганом в Японскую Империю не закинуло. Но ничего, если и унесет, то обратно вернут, с такими ластами, как у тебя, за миниатюрную японочку ты точно не сойдешь, тут одной диетой такой видимый дефект не исправить, – я демонстративно заглянул под стол, всем видом показывая намерения детально рассмотреть изящные ножки своей сестры. Все же извращенцем я не был, поэтому быстро опустил край скатерти и откинулся на спинку удобного стула.

– Хватит уже надо мной издеваться! – лицо сестры пошло красными пятнами. – Мама! Успокой уже своего сына!

– Что? – мать сегодня выглядит на редкость рассеянной.

Она ковыряется вилкой в салате с курицей, но, если я не ошибся, ни один из аппетитных кусочков так и не был съеден. Мать о чем-то напряженно размышляла со вчерашнего дня, с того самого времени, как мне пришло письмо. Я хотел бы как-то ей помочь, но она не произнесла ни слова, только, время от времени, бросала тревожные взгляды на конверт, значащий для меня слишком много. Вот и за весь обед она не сказала ни одного слова, да и не съела почти ничего, периодически сжимая в руке вилку, по которой в этот момент пробегали магические искры. Такое поведение было не слишком понятным для меня, поэтому ничего кроме молчаливого недоумения не вызывало, однако, лезть с расспросами в данный момент я не считал слишком рациональным.

– Колька снова меня оскорбляет и унижает, – сердито насупившись, заявила Соня. – Он совершенно не понимает, что я жирная и мне надо худеть. Ему все равно, что я на балу дебютанток останусь без пары, – ее губы задрожали. Ну вот, сейчас разревется.

Все девчонки просто помешаны на этом балу дебютанток. Как же, там будут представлять императору.

Можно подумать, что она его не знает.

А еще все девушки, достигшие в этом году семнадцатилетия, мечтают на этом балу встретить Того Самого. Да-да вот так с большой буквы.

Только всем хорошо известно, что даже найди Софья Того Самого, то ничего, кроме охов, вздохов и расшатанной нервной системы она не получит, ведь династические браки в этом аристократическом царстве являются одним из ведущих инструментом правления на верхах. А то, что она всё ещё незамужняя барышня, так это отец не подобрал Того Самого, который подходил бы нашей семье.

Но никто не запрещает мечтать и добавить в свое существование толику романтики.

Хорошо, хоть парням там бывать каждый год необязательно. Я пару раз посетил этот чертов бал – от обилия белых платьев и взволнованных лиц мне стало плохо, и я сбежал, пообещав себе никогда больше сюда не возвращаться.

Соня стиснула в руках вилку, которая заискрилась и начала самопроизвольно гнуться, словно цветок завял, а не столовое серебро принялось менять форму. Ей себя в руках надо бы держать, а то с такой психикой еще подпалит своему партнеру по танцам что-нибудь жизненно для мужчины важное.

Магия была доступна всему правящему клану, кроме меня. Она была доступна многим аристократам, собственно, так аристократия и образовалась когда-то на заре времен.

Маги начали потихоньку забирать всю полноту власти в свои загребущие руки, подминая под себя остальные кланы, ну а самые сильные стали в итоге правящей верхушкой. Закон джунглей – или ты большой и сильный, и всех жрешь, или тебя, и ничего личного, се ля ви, чтоб ее.

Но даже среди аристократов иногда рождались неодаренные. Как я, например, без малейшего намека на дар и способность управления магическими потоками. Вот такая я белая овца, причем первая и единственная, непонятно каким образом появившаяся в августейшем семействе.

Так как магия была мне недоступна, то выбор будущих занятий был весьма ограничен. Образование я получил домашнее, потому что не было школ для аристократии, где не преподавались бы магические науки.

Только вот домашним мальчиком я не был. Мне всегда хотелось выделиться среди своих сверстников не только тем, что генетика где-то сработала не так, как было нужно.

Посещая обязательные для всех аристократов занятия по фехтованию, стрельбе и езде на лошади, последнее не очень-то и получалось, я всерьез для себя решил заниматься такими вещами как рукопашный бой, что не слишком привечалось среди дворян, особенно моего уровня.

Но вот где-то же нужно было оттачивать свои навыки, поэтому периодически я сбегал из дома с группкой единомышленников, и мы в самых скверных подворотнях искали приключения на свои задницы.

Мне это нравилось: постоянно ощущать в крови кипящий адреналин, а вот родителям – не очень, но постоянная опека меня просто выводила из себя, словно я не без магии родился, а без рук или ног.

По настоянию императора я начал изучать иностранные языки. Основным я выбрал японский, под удивленные взгляды домочадцев.

И я начал всерьез готовиться к жизни в Японии подальше от их высокородных глаз. Точнее, страну и перспективы я выбрал сам, если уже так ставили вопрос, то дипломатия в стране заходящего солнца, или восходящего, мне абсолютно без разницы, была единственным местом, исходя из геополитической ситуации, где я отвяжусь от этой имперской хреномути и возможно смогу жить самостоятельно. С оглядкой на империю, куда уж без этого, все же Япония наш враг навеки.

Но больше не будет этих постоянных причитаний и желаний сделать из меня дворцовую имперскую болонку. Нравился ли мой выбор родичам? Да наплевать. И теперь Петербургский университет для знатных неодаренных уже прислал подтверждение: меня зачислили на первый курс стратегического планирования и дипломатии. Именно письмо из университета заставляло маму почему-то нервничать, хотя мы с ней много раз обсуждали мои перспективы.

Так что, после окончания университета я, скорее всего, отправлюсь в консульство в Токио, где буду представлять Российскую империю, если не найдет кандидата получше, у этих, помешанных на традициях узкоглазых, которые, говорят, кое-где все еще живут во временах средневековья.

Чего не знаю, того не знаю, подтвердить этот атавизм прошлого или опровергнуть все же не в моих силах – я в Японии никогда не был и проверить данное утверждение не представлялось возможным.

Хотя, положа руку на сердце, могу смело уверить, что проверять не слишком то и хочется, поэтому Токио для меня, точнее его консульство, потолок Японской культуры, если до этого, конечно, дойдет.

Да и не пускают гайдзинов в святая святых, поэтому мы имеем очень смутные представления о том, что творится в их кланах.

– Унижай и властвуй! – провозгласил я, глядя на взбесившуюся еще больше сестру. – Сонька, выколи глаз тому, кто тебе сказал, что мужики штабелями складываются при виде мощей. У девки и вот тут должно быть, – я провел рукой на уровне груди, – и сзади. Чтобы было за что подержаться. Ты же доведешь себя скоро до того, что муж в первую брачную ночь будет полночи у тебя грудь искать, чтобы удостовериться, что его не надули и не подсунули мальчишку. Каким бы он извращенцем в итоге не оказался, а ему, как не крути, нужен будет наследник.

– Я тебе сейчас глаз выколю! – взбешенная Соня вскочила на ноги. И чего она так завелась-то? Что я такого сказал?

– Николай, прекрати дразнить Соню! – мама бросила вилку и стукнула по столу ладонью. – Взрослые люди, а ведете себя, как дети малые. – Я внимательно посмотрел на нее.

Так и есть, ее что-то беспокоит, да так сильно, что Великая княгиня Рокова даже позволила пробиться наружу чувствам. А ведь мама считается эталоном воспитанности и сдержанности.

Ну, тут нет ничего удивительного, все-таки доступная ей магия смерти требует сильной самодисциплины, чтобы случайно некрупный город в не слишком спокойный погост не превратить. И такие проявления эмоций были для нее совсем не характерны. Настолько, что я даже начал испытывать беспокойство.

– Мама, что с тобой? – я нахмурился и опустил вилку с последним куском торта. От сунувшейся было ко мне Сони я отмахнулся, и она, видя мое напряжение, тоже повернулась в мамину сторону и от удивления шлепнулась обратно на стул.

– Что-то вашего отца долго нет, я беспокоюсь, только и всего, – мама слабо улыбнулась и накрыла мою руку своей.

Но ее беспокойство передалось нам с Соней стремительно. Что-то явно было не так.

Отец часто задерживался у брата, все-таки Первый министр имел определенные обязанности, но никогда его отсутствие не вызывало столько эмоций. Мы с сестрой переглянулись, и она уже открыла рот, чтобы сказать что-то подбадривающее, но тут посреди огромной столовой открылась воронка портала.

Мы вскочили из-за стола, опрокидывая стулья. Замок защищен почти так же хорошо, как и императорский дворец. Недаром же император Михаил является моим дядей, родным братом моего отца. Допуск сюда при построении портала мог поступить или от Великого князя Рокова, или от императора, даже мама не могла никому позволить войти в замок не через дверь.

Российская империя славилась своими шовинистскими традициями – роль женщины была строго определена, представители прекрасной половины человечества, каким-бы качествами не обладали, никогда не допускались до центров принятия решений, как в госструктуре, так и в клановой иерархии. Поэтому мама хоть и могла распоряжаться внутри клана, но последнее слово всегда оставалось за отцом.

Сейчас же звуков тревоги при открытии прохода не было слышно, значит, он был разрешен кем-то из вышеперечисленных.

– Коля, беги! – на руках матери засияла дуга какого-то убойного заклинания, и она повернулась ко мне, закричав. – Беги! Хватай сестру и беги!

Я же, как последний баран стоял и переводил взгляд с портала на нее, потом на застывшую Соню. Мне было всего девятнадцать лет. Племянник императора, я не знал в жизни никаких трудностей, и все преподносилось мне на блюдечке с золотой каймой, украшенном алмазами, мои шалости за пределами дворца не в счет.

А еще я не понимал, зачем куда-то бежать, если позволить открыть этот чертов проход могли лишь отец и дядя. Вот сейчас они появятся и все нам объяснят. Я вот так стоял и тупил, пока из портала не показался первый незваный гость.

Это был имперский гвардеец в полной броне, обвешанный с ног до головы антимагическими амулетами. Когда входишь в дом мага смерти, которым являлась моя мать – надо предпринять все необходимые меры защиты.

Полетевшая в его сторону магическая дуга рассыпалась снопом огненных брызг.

– Ваша светлость, отойдите, – голос гвардейца, идущий из глубины тактического шлема, был приглушен и сильно искажен, не было никакой возможности узнать его. – По приказу императора нам нужен только Великий князь Николай.

– Что вы собираетесь с ним сделать? – прошептала мать, а в комнате резко запахло склепом. Вокруг Великой княгини начали собираться силы, недоступные моему пониманию, как и пониманию многих других, включая магов.

– В правящем доме не может быть неодаренного представителя, – гвардеец вздохнул. Видимо, задание было ему не по душе, но он был человек военный, поэтому игнорировать приказ не мог. – Если бы он не пытался пробиться, а просто сидел дома, проводя жизнь в доступных ему удовольствиях, не вынося свою исключительность за пределы императорского клана, ему ничего бы не грозило. Почему вы не отговорили сына от самоубийственной идеи поступить в университет, ваша светлость? А сейчас уже поздно. – Ровным голосом ответил гвардеец, словно продекларировал выученный надиктованный тому текст. Я же в голове прокручивал каждое слово, но общий смысл до меня все никак не доходил, хотя человеком глупым я себя никогда не считал. – Отойдите с дочерью в сторону, и никто больше не пострадает.

– Что? Я не понимаю, – пролепетал я, переводя взгляд с матери на него. – Что я сделал плохого? – Нужно немного времени, чтобы сообразить, что нужно делать.

Пока один гвардеец для нам угрозы не представляет, но портал еще не закрыт, значит сюрпризы приготовили как минимум для каждого из нас.

– Вы вообще не должны были родиться, ваша светлость, – вот теперь в голосе гвардейца прозвучала явная издевка, а из портала тем временем вышли еще четверо, тоже в полной броне.

Надо же, против меня послали целую звезду. Дядя меня явно переоценивает. В этот момент я почувствовал, что меня захлестнула злость, и кулаки сжались сами собой. Так их пятерка в полной антимагической броне, что я могу сделать? Да практически нихрена, но они что, всерьез думают, что я просто так подойду к ним и подставлю шею, как барашек, пока меня будут резать? Какого низкого они обо мне мнения.

– Коля! Нет! – Соня рванулась ко мне, явно пытаясь защитить, но один из гвардейцев шагнул к ней, обхватив поперек талии, и оттащил в сторону, не обращая внимания на бьющую в него магию, хотя даже я видел, что его амулеты очень быстро истощаются. Соня очень сильна, молодец.

Предводитель этой банды тоже видел, что амулеты вот-вот сдохнут, и поднял тяжелый тактический пистолет, направив его на меня.

Я рванул в сторону и перекатом ушел под тяжелый массивный обеденный стол. Дернув скатерть на себя, я на секунду закрылся от обзора имперских гвардейцев. Послышался звон разбитой посуды и бряканье столовых приборов.

Выбросив уже ненужную тряпку, я высунулся и схватил первое, что попалось мне на глаза из валяющихся на полу предметов.

Пока я вооружался, если это можно было так назвать, мать и Соня противодействовали им магически, создавая плотный щит, не подпуская убийц ко мне.

Было странно, что сил у матери не хватало, чтобы создать крепкий щит, да и хрен с ним. Я, схватив нож для резки мяса, взвесил его на руке: довольно острый, баланс конечно так себе, но сойдет, и в тот момент, когда щит рухнул, метнул его в ближайшего гвардейца. Не под стать аристократу, черт бы их побрал.

Гвардеец захрипел и, схватившись за нож, торчавший у него из шеи, завалился на пол. Опешили все, включая меня, но я быстро очухался, ведь каждая секундная заминка стоила бы мне жизни.

Тактический пистолет валялся рядом с гвардейцем, и я двумя огромными прыжками оказался рядом с телом гораздо быстрее, нежели его товарищи. Небольшая помощь от матери и пистолет делает рывок в мою сторону.

Не думая, что делаю, направляю пистолет в сторону одного из гвардейцев и стреляю, тут же переводя ствол на следующего. Жаль, что в таком оружии только два патрона. Под крик Сони только замечаю, как из портала выходит еще одна пятерка, и один из них направляет на меня такой же пистолет, что я только что разрядил в двух гвардейцев.

Я рванул в сторону, но пуля, выпущенная из «умного ствола» уже взяла мой след. Одновременно с этим со стороны матери в меня полетело черное облако, окутавшее с головы до ног, и тут же я почувствовал сильный толчок в грудь, туда, где билось сердце.

Последней мыслью перед тем, как меня поглотила темнота была мысль о том, что я отомщу. Не знаю, как: вернусь с того света, но обязательно отомщу этому козлу-родному дяде, который вот так походя выбросил меня на помойку.

Глава 2

– Ёси! Ёси, проснись! Что ты творишь, негодный мальчишка! – кто-то, больно вцепившись в плечо, тряс меня, словно такса крысу.

Приоткрыв один глаз, я попытался отшатнуться. Склонившееся надо мной лицо взлохмаченной ведьмы с явными азиатскими чертами, исчерченное глубокими морщинами и искаженное злобной гримасой, могло только присниться, да и то только в кошмаре.

Сделав резкое движение назад, я больно ударился обо что-то твердое, и эта боль, как ни странно, привела меня в чувство. Скосил взгляд в сторону, чтобы не видеть ведьму, которая продолжалась что-то кричать и одновременно с этим не переставала меня трясти так, будто пыталась не разбудить меня, а вытрясти дух, не выпуская из своей костлявой руки мое плечо.

Увиденное, быстро стерло остатки сна и беспамятства, которые все еще составляли большую часть моего сознания, не смотря на потуги старухи.

Проявив небывалую выдержку, чтобы элементарно не заорать, я смотрел буквально во внутрь неестественного водоворота, который смог превратить комнату, если она ей была раньше, в неподдающиеся восстановлению руины. Вокруг бушевали магические проявления, в калейдоскопе которых невозможно было даже понять, какой они направленности.

Мы со старухой словно находились в некоем коконе, который защищал нас от этого буйства, ничем не сдерживаемого и никем не управляемого. Внезапно, ведьма занесла руку и отвесила мне нехилую такую оплеуху.

– Хватит! Немедленно прекрати это! Ты разрушишь всю мою ночлежку, тварь безродная!

От оплеухи голова запрокинулась, и я снова ударился затылком о стену, теперь я точно видел, что сзади у меня расположена стена. Самое главное, что я никак не мог ответить старухе.

Язык словно прилип к небу, отказываясь говорить, что это не я, что я не мог ничего подобного сотворить. Потому что я, вашу мать, бездарен!

Ничего такого я не сказал, а все потому, что в голове молнией промелькнуло осознание – старуха говорит не по-русски. Японский язык, тщательно вбитый мне в мозг первоклассными учителями, я понимал без каких-либо проблем.

Не успел я удивиться своему открытию, как на меня обрушилось воспоминание того, что произошло на обеде. И, когда пришло осознание, голова словно раскололась на две половины будто кто-то с размаху всадил длинную иглу прямо в ухо, вызвав почти нестерпимую боль.

Обхватив голову руками, я закричал и ничком упал на тощий матрас без подушки и даже без намека на одеяло. Как оказалось, все это время я сидел на жесткой, узкой кровати, а старуха стояла надо мной.

Боль схлынула, и я начал лихорадочно обдумывать, что же произошло, наплевав на вопли этой ведьмы, которая все никак не унималась, и не обращая внимания на бушевавшую вокруг магию.

Итак, я умер. Это я понимал достаточно четко, несмотря на то, что последним воспоминанием была мгновенная, нестерпимая боль и последовавшая за ней темнота. Точнее, как я подозреваю, умерло тело Николая Рокова, Великого князя, племенника российского императора Михаила, которого любящий дядюшка и спустил в унитаз, дабы он своим видом правящий клан не позорил.

То есть, до того момента, пока я сидел дома и не рыпался – все было нормально, но стоило мне задуматься о будущем, как меня тут же настигло возмездие за то, что попытался факт своего несовершенства вынести за пределы клана. Так что меня убили. Просто и без затей. И, наверняка озаботившись тем, чтобы родственники не помешали: отец очень сильный универсал, Сонька, похоже, может его и превзойти, а вот мать дружит со смертью – очень редкий, очень востребованный дар, а еще очень непредсказуемый и мощный.

Перед тем, как в меня попала пуля, мать успела набросить на меня какое-то заклятье. По крайней мере, та черная завеса, которая окутала меня за секунду до смерти и мое пробуждение, после смертельного ранения, не может быть ничем иным, как проявлением реакции на сработавший дар моей матери. И поэтому, я вроде бы умер, но не совсем. Потому что осознаю я себя именно Николаем Роковым, а не этим… как там меня ведьма назвала – не Ёси.

Хотя, судя по физическим ощущениям, я как раз-таки Ёси, а не Николай. И лежу я на убогой кровати, в ночлежке, если я правильно ведьму понял, посреди вызванного Ёси магического смерча.

Похоже, что мать направила мою только что отлетевшую душу в более-менее подходящее по параметрам тело. Но тело она не выбирала, не пестовала его, а просто применила нечто спонтанное. Вот и оказался Николенька в теле какого-то малохольного Ёси, в трущобах где-то в Японии.

Только вот мне до конца не понятно, почему отец, зная закидоны своего брата о чистоте крови и непорочности клана, не говорил никогда об этом и даже поддержал мою затею о дипломатических мечтах. В клане, до этого рокового дня, никто не выделял меня белой вороной, и все относились ко мне точно так же, как и ко всем остальным членам довольно большого семейства, включая и самого императора. Как же много вопросов, на которые мне совершенно в текущих реалиях не нужен ответ.

Посмотрев на все еще вопящую старуху, которая начала махать руками прямо перед моим лицом, я невольно поморщился, от чего вызвал очередной шквал непроизносимой игры японских слов.

Почему-то мне кажется, что я еще не раз пожалею, что матушка не дала мне спокойно сдохнуть. Хотя сейчас вроде бы появилась крохотная, но вполне реальная возможность отомстить, просто и без затей.

– Вот этот, это он нас почти лишил дома, – визг старухи во внезапно наступившей тишине стал громом среди ясного неба.

Я поднял голову, но не успел даже хорошо разглядеть тех, кто схватил меня с двух сторон за руки, стащил с кровати и бросил на грязный земляной пол. Земляной пол? Серьезно?

Додумать мне не дали, потому что вслед за падением мое лицо встретилось с сапогом одного из тех, кто решил помочь старухе хоть таким нетривиальным способом выместить злость за свое потерянное имущество.

Удар для меня стал неожиданностью и рассек бровь, от чего лицо залило теплой кровью, а голову прострелила боль. Несмотря на небольшую дезориентацию, от второго замаха я довольно проворно уклонился, уходя от удара довольно удачным перекатом к ногам второго противника. Подсечка, и не ожидающий отпора мужчина упал на землю рядом со мной. Одного удара локтем в лицо хватило, чтобы мужик обмяк и некоторое время не пытался мне навредить.

Тело слушалось меня беспрекословно, все же мать смогла каким-то невероятным образом подобрать для меня максимально комфортную тушку для переселения.

Вскочив на ноги, я встал лицом к лицу с мужчиной небольшого роста и довольно щуплого телосложения. Он оскалился и сделал небольшой выпад вперед. Что он хотел сделать, осталось для меня загадкой, потому что горсть земли, грязи и пыли, которую я собрал в руку, перед тем, как подняться, полетела ему в лицо, попав в глаза. Не чистый песок, конечно, но это тоже смогло сбить решимость и отступить от меня, вытирая глаза грязной рубашкой из какой-то серой мешковины. Самому идти вперед и провоцировать жителей этой ночлежки было нерационально, но сдаваться без боя, без возможности за себя постоять в мои планы не входило.

В голове внезапно раздался какой-то подозрительный гул, и я потерял концентрацию, словно выпадая из текущей реальности. Несколько крупинок, оставшиеся в воздухе после водоворота призванной стихии, одна за одной начали собираться в небольшую тонкую нить, которая с каждым биением сердца становилась все длиннее и толще.

Удар в грудь чем-то твердым вывел меня из некого транса и, уже падая, я заметил, как оглушенный мной первый мужчина замахивается какой-то деревянной палкой, чтобы нанести следующий удар. До конца не понимая, что делаю, я сжал руку, хватая эту нить, которая по ощущениям была скользкой и холодной, как змея, и также, как пресмыкающееся пыталась вырваться из моего цепкого хвата. Хлесткий удар на манер кнута и эта нить, повиновавшись мне, оплела деревянное орудие, которое в мгновение вспыхнуло, а наседающий на меня мужик только чудом сумел разжать вовремя руки.

– Он опять вздумал призвать свою силу в моем доме! – взвизгнула старуха в наступившей тишине, после чего раздался разъярённый гул и уже, наверное, все гости этого гостеприимного дома решили мне отомстить за такое самоуправство.

Били преимущественно ногами, а я мог лишь прикрывать голову, чтобы по ней не сильно прилетало. Сколько это продолжалось, я не знаю. Просто в один прекрасный момент я уже не чувствовал боли. Внутри осталось лишь холодное равнодушие, и это был очень нехороший признак, очень нехороший.

В конце концов, обитателям ночлежки стало неинтересно пинать тело, которое никак не реагировало на их усилия и больше не сопротивлялось. Опять подхватив с двух сторон за руки, меня швырнули на кровать и оставили, наконец, в покое. Через пару минут вернулась боль.

Болело все тело, особенно внутри, а во рту я чувствовал металлический привкус крови. Похоже, что мне отшибли все потроха и жить осталось совсем недолго. Зря мама старалась, уж лучше бы я тогда, безболезненно после пули тапки откинул.

– Вы что, убили его, кретины? – визг старухи пробивался даже сквозь боль. – А кто мне убытки возместит, а? Я его планировала Ито продать в качестве развлечения! Кто мне заплатит, может быть, ты? Или ты? Я что сказала – слегка проучить, а вы что, идиоты, натворили?

– Да кто же знал, что мальчишка таким дохлым окажется? Да еще и сопротивляться вздумает. У Хиро глаз до сих пор не открывается, какая-та стружка попала, как бы вообще без глаза не остался, – раздраженно ответил мужской голос. Ну хоть глаз этого Хиро с собой заберу, хмыкнул я своим мыслям.

– Да и не сильно мы его и били, – из глубины ночлежки прозвучал еще один бубнящий мужской голос, который принялся оправдываться перед каргой. – И вообще… – что он еще хотел добавить, я уже не услышал, потому что раздался грохот, и все обитатели разом замолчали.

Меня, в который уже раз, схватили за плечо, переворачивая на спину, и в глаза ударил яркий свет. Проморгавшись, я с удивлением увидел склонившегося надо мной имперского гвардейца, в форме очень похожей на ту, в которой в мой дом пришли убийцы. Только тактический шлем этого гвардейца был украшен традиционными японскими рогами, выкрашенным в красный цвет. Повернувшись куда-то в сторону, гвардеец громко и внятно произнес.

– Он здесь, Оми-сан. Вот этот произвел всплеск.

– То, что он принадлежит к эта – даже не удивительно, – к моей кровати подошел лощеный офицер, несущий шлем под мышкой. – Тебе удалось его идентифицировать?

– Да, Оми-сан, – гвардеец наклонил голову, обозначая поклон. Ах, да, здесь принято кланяться через слово – это всего лишь признак вежливости, ну как в Американской империи, к примеру, в штору не сморкаться, а у нас при обращении с просьбой, говорить «пожалуйста». – Он принадлежит Оши.

– Надо же, – губы Оми скривились в презрительной усмешке. – Святые Оши тоже, как оказалось, не прочь иной раз развлечься. Но использовать шлюх из эта? – он покачал головой. На секунду мне показалось, что он был раздосадовал такому пошлому открытию.

– Забирайте его, я не могу больше находиться там, где воняет хуже отхожего места в моем доме. Хотя, у меня отхожее место не воняет, мои слуги прекрасно знают, в чем состоит их долг.

Еще раз бросив на меня презрительный взгляд, самурай повернулся, чтобы выйти, но тут его остановил первый гвардеец.

– Прошу прощения, Оми-сан, но мальчишку сильно избили. Боюсь, он не сможет идти самостоятельно. Я вообще удивляюсь, почему он все еще жив.

– Что-о-о? – Оми развернулся, и я увидел, как у него дернулась щека. Похоже, что осматривающий меня гвардеец применил ко мне что-то обезболивающее, во всяком случае, я мог наблюдать за происходящим, а не плавать в океане боли. – Кто владелец этой вонючей дыры?

– Я, господин, – старуха выползла вперед, не разгибаясь из глубокого поклона.

– Ты что же никогда не слышала про указ императора Мэйдзи, да будут благословенны к нему духи, что любого, кто произвел магическое действие вне клана, забирает Центр контроля внеклановых магов? Отвечай! – он так рявкнул, что даже я едва не подскочил на кровати и тут же не склонился в нижайшем поклоне.

– Я говорила им, что нельзя бить сильно, я говорила… – залепетала старуха. – Но мальчишка сильно повредил мою ночлежку своим всплеском. Он убил Акиру этим своим смерчем, а Хиро…

Я даже не заметил, как он вынул меч. Одно неуловимое взгляду движение, и голова старухи покатилась по земляному полу. Тело еще с полминуты стояло, фонтанируя кровью, а потом рухнуло на пол.

Я смотрел, не мигая, на тело, не понимая откуда в человеке может быть столько крови, которая все еще истекала на пол угасающими толчками. Потом только до меня начало доходить, что именно сделал Оми-сан, но никаких чувств к этой ведьме, точнее к тому, что от нее осталось у меня не было. Раздались крики ужаса, которые тут же стихли, стоило Оми снова открыть рот.

– Ватанабэ, возьми его, и уходим, эту вонючую дыру сжечь, – коротко приказал Оми и направился к выходу.

– Но, Оми-сан, здесь находится почти два десятка человек, – попытался достучаться до самурая гвардеец, довольно бережно поднимающий меня на руки.

– Они не люди, Ватанабэ. Они – эта. Кто, когда считал эта? – и Оми вышел в вышибленные двери, которые я только что заметил.

Ватанабэ, держащий меня на руках, покачал головой и пошел вслед за своим командиром. Больше он не делал попыток как-то помочь этим людям. Учитывая, что они пытались меня совсем недавно убить, а старуха и вовсе планировала продать как какую-то вещь, мне их жалко не было.

Нас даже не пытались задержать, обитатели ночлежки жались к стенам, и, когда мы подошли к двери, я понял почему. По обе стороны проема стояли четыре гвардейца в полной броне и деловито настраивали портативные огнеметы.

Приказ командира был отдан, и подчиненные готовились его выполнить – все просто. Кто, когда считал эта? И еще наши возмущаются социальному неравенству. По сравнению с этим у нас хотя бы каждый житель империи имеет право на жизнь и свободу, ну почти, пока не перейдет дорогу императору или клану повыше.

Я закрыл глаза. Как бы я не относился к этим людям, но видеть их страдания мне не хотелось. Хватит с меня и старухи, которой с такой легкостью башку снесли.

Ватанабэ вышел на улицу. Я это понял по обрушившемуся на меня свежему воздуху. До этого момента я даже не представлял, насколько в ночлежке спертый воздух. Оми нигде видно не было.

Приоткрыв глаза, я смотрел по сторонам, насколько мне позволяло боковое зрение. Мне было слегка некомфортно от беспомощности и бессилия элементарно идти на своих двоих перед гвардейцами, но особо рыпаться и доказывать свою самостоятельность и несгибаемую волю я все же не решился, будучи не до конца уверенным, что лишнее движение не приведет к моей бесславной кончине.

Когда мы подошли к стоящей неподалеку машине, сзади резко пахнуло паленым и раздались жуткие крики, которые, однако очень быстро прекратились.

Несший меня гвардеец даже не оглянулся. Шлем закрывал голову наглухо, лица не было видно, поэтому я не мог понять, что он чувствует в этот момент.

Меня осторожно разместили на заднем сиденье машины, сам Ватанабэ сел за руль. Странные какие-то гвардейцы. В Российской империи он передал бы меня медицинской службе, и тем более не возился сам. Машина сорвалась с места и поехала, быстро набирая ход. Рессоры плавно покачивались, обезболивающее все еще действовало, и я позволил себе закрыть глаза, чтобы немного подремать.

– Открой глаза, живо! – от неожиданности я резко поднялся, хлопая глазами. Как оказалось, уснул я в машине очень крепко и понятия не имел, куда меня в итоге привезли.

Оглядевшись по сторонам, слегка прищурив глаза, потому что от яркого света они начали слезиться, я увидел лишь ослепительно белые стены. Сидел я на белом же операционном столе абсолютно голым.

– Ну что ты башкой вертишь? Слезай, бери одежду, вон ту, на стуле, и вали в свой отсек. Тут кроме тебя полно желающих подлечиться. И что за улов сегодня – одни доходяги, да полудохлые, – проворчал голос моего невидимого собеседника.

Решив слишком не испытывать судьбу, я слез со стола, быстро натянул серый комбинезон и мягкие тапки на ноги, и вышел в открывшуюся передо мной дверь.

Оказавшись в коридоре, потоптался, не зная куда идти. Но тут мне на помощь пришла развернувшаяся прямо передо мной надпись:

«Добро пожаловать в Центр контроля внеклановых магов. Пройдите в отсек номер сто пятьдесят три. Там вы найдете свод правил, которые вам следует соблюдать вплоть до сортировки, после которой вас отправят в вашу будущую школу. Удачного дня».

Ну что же, пойдем искать отсек, тем более, что подлечили меня вполне прилично, нигде ничего не болело, я ощущал только сильную слабость. Вот отдохну немного и начну постепенно вникать, куда меня занесло и что делать дальше.

Глава 3

Центр контроля больше всего напоминал тюрьму. Отсеки для обнаруженных внеклановых магов представлял собой конуру, в которой стояла кровать и маленький откидывающийся столик.

Кроме того, в каждом отсеке имелся сортир, в который нужно было заходить спиной, потому что развернуться, чтобы воспользоваться унитазом по назначению, было нереально. Душа не было, как и простого умывальника, чтобы элементарно помыть руки.

Если здесь и слышали о гигиене, то вида явно не подавали, хотя, учитывая из каких ночлежек нас собирали по всей Японской Империи, то и обычный унитаз со смывом многие прибывшие счастливчики посчитали бы за самые благословенные блага цивилизации.

Как мне объяснил сосед, парень, попавшийся в один день со мной, с которым мы столкнулись в коридоре по пути в свои боксы для ожидания, мы проведем здесь слишком мало времени, чтобы захотеть принять душ.

Учить нас никто не будет, не в том смысле, в котором учеба вообще подразумевалась, так что вспотеть вроде бы не должны. Перед отправкой в школу вроде бы будет общий душ, а может и не будет, но на этом все.

– Кандидатам нельзя разговаривать, – появившийся словно из ниоткуда гвардеец, который даже здесь, внутри центра, носил полную броню, прервал наш разговор.

Мы быстро нырнули в свои каморки, даже не стараясь что-либо возразить нашему надзирателю. Пневматические двери сами захлопнулись, отрезав меня от слепящего белого великолепия, присутствующего в коридоре, который усугублялся яркими белым светом, изливающийся, похоже, не только с потолка, но и из стен, немного психологически поддавливая и морально дезориентируя.

Неожиданно пришло на ум, что белый цвет в Японии – цвет траура, и стало как-то совсем не по себе. Обернувшись к двери, я выяснил, что ни ручки, ни какой-либо кнопки – не было. Как не было и сканера ладони, весьма распространенного замка в наших правительственных учреждений. Не думаю, что в Японии дело обстояло как-то по-другому. Тем не менее, ничего похожего ни на двери, ни на стене возле двери я не заметил.

Меня заперли. Отсюда я никогда не смогу выбраться самостоятельно. Ну, есть, конечно, вариант: побиться головой в стену в надежде, что я ее пробью, но, как говорится, что я буду делать в соседней камере? А в коридоре делать и подавно нечего, потому что никаких ответвлений и закутков в нем я не обнаружил. А вот гвардейцы, находившиеся на своих постах на равных расстояниях каждые двадцать метров по обе стороны прямых коридоров, были, неустанно, и собранно неся свою нелегкую службу. Да уж. Попал, так попал, лучше и не скажешь.

Очень осторожно сев на койку, я задумался над тем, что меня вообще ждет дальше.

Оми, который командовал отрядом гвардейцев, привезшим меня сюда, дружелюбным не выглядел и ничего, кроме презрения ко мне не испытывал.

Почему-то мне казалось, что он с удовольствием сжег бы меня вместе с ночлежкой, вот только приказ, скорее всего, от главы его клана, а то и от самого императора, он нарушить никак не мог, и от этого ненавидел меня еще больше.

Хотя, подозреваю, он относился так ко всем, так называемым кандидатам, и он просто всех ненавидел исключительно за факт их, а теперь и моего, существования. Ничего хорошего с этой стороны я не ждал, и сопротивления оказывать даже не собирался, что бы он не надумал со мной делать.

Справиться с самураем с моим уровнем подготовки? Не смешите мои тапки, я бы даже не понял, в какую секунду перестал бы существовать. Я, конечно, как истинный представитель правящего клана занимался боевыми искусствами, стрельбой и даже на лошади ездить умел, но никогда не относился к этому серьезно. Для меня это все было неким обязательством, которое я должен был выполнять, только и всего.

Но это все лирика. Оставался вопрос, на кой черт мы им понадобились? Зачем собирать по помойкам беспризорников, только потому, что у них прорезался дар? Не проще было бы нас просто уничтожить?

Так ведь нет, вытащили, привезли сюда, подлечили, отмыли и заперли. Вариант про свиней на убой становился навязчивым. Что-то пару раз мелькало про школы, может, нас немного научат магией пользоваться, да и отдадут детишкам в Кланы в качестве игрушек. Надо же одаренным на ком-то тренироваться и оттачивать все грани своего дара, а то на крысах быстро надоедает. Да, таким образом мои размышления могут меня еще дальше завести. Лучше уж дождаться, когда кто-то решит мне все объяснить.

Приняв такое мудрое, на мой взгляд, решение, я лег на край кровати, поджав ноги к груди. Даже для сравнительно невысокого и довольно хрупкого Ёси все здесь было просто невероятно тесным. Зато чисто и нет толпы озверевших бездомных, которые стремятся тебя убить, и это в лучшем случае. Вот так будет лучше, ищи позитив в самой стремной ситуации, иначе свихнешься.

Никаких ориентиров для определения времени у меня не было. В отсеке не было окон, чтобы хотя бы по принципу темно-светло определить, день сейчас или уже ночь.

А еще в боксе всегда горел свет. Не такой яркий, как в коридоре, но и не дающий полноценно отдохнуть глазам, потому что даже сквозь закрытые веки, пробивался этот навязчивый свет, который не давал расслабиться и держал в постоянном напряжении.

Даже в тюрьмах свет по ночах приглушают. Однако, постепенно я адаптировался к нему, и очень быстро перестал осознавать течение времени. Оно словно для меня остановилось, и я не сказал бы, что это слишком плохо.

Меня покормили: в один момент на противоположной от кровати стене открылся люк, и моему взгляду предстал поднос с парой маленьких чашек. Я едва успел его схватить, потому что очень быстро люк захлопнулся, сливаясь со стеной, сколько бы я не старался, но швов и щелей так разглядеть не удалось.

Интересно получается, если бы я не схватил поднос, то остался бы голодным? Похоже, что так оно и есть. С другой стороны, что еще может так же качественно натренировать реакцию? Пожалуй, что мало чего. В одной миске был рис, в другой простая вода. И того и другого было немного. Столовых приборов мне не полагалось, даже палочек. Пришлось есть рукой, часть воды выпить, а остатками сполоснуть испачканную руку над унитазом.

Составив пустые миски на поднос, я поднялся и растеряно огляделся по сторонам. И тут, словно каким-то образом заметив мое колебание, люк в стене снова открылся, принимая поднос с посудой.

Больше ничего достаточно долго не происходило. Я лег на постель и даже умудрился подремать, когда дверь распахнулась, а на пороге появился Оми.

– Вставай и следуй за мной, – отдав приказ, он повернулся ко мне спиной и направился по коридору.

Я вскочил и побежал, пытаясь слишком сильно не отставать. Оми шел, весьма энергично размахивая рукой, я почти все время бежал за ним, никак не мог приноровиться к его шагам.

Остановившись перед очередной дверью, Оми прижал руку к вспыхнувшей сенсорной панели, ну вот, я так и знал, что подобные замки здесь имеются.

Подозреваю, что и на двери моей комнаты тоже есть, только снаружи, чтобы тот же Оми мог ее открыть, а вот внутри – извините, это не гостиница, номер люкс, и ты здесь скорее пленник, чем кандидат или кто-либо еще.

Войдя вслед за Оми в комнату, на этот раз побольше, чем мой отсек, я в ужасе отшатнулся, потому что в это время несколько рабочих убирали с середины комнаты кучу переломанных костей и перемолотых в фарш мышц. Обилия луж крови, брызг на потолке и стенах я не заметил, только небольшое пятно на полу, рядом с этой бесформенной массой.

Мысли в голове пронеслись пронырливой белкой, даже не остановившись ни на чем конкретном, но единственное, на чем я действительно зацепился, не прекращая прокручивать это раз за разом в голове, что эта небольшая кучка – не останки какого-либо животного.

– Быстрее, я не намерен здесь торчать целый день, – прикрикнул на рабочих Оми, и они принялись шуршать быстрее. Когда страшные останки были упакованы в черный мешок и вынесены из комнаты, Оми прикрыл глаза и протянул руку в сторону кровавого пятна на полу, шевеля при этом пальцами, словно перебирая заметные исключительно ему струны на гитаре. Пятно стало медленно исчезать, пока пол снова не стал ослепительно белым. – На этого бака я потратил сегодня не только свое время, но и пришлось прибегнуть к дару, чтобы полностью убрать отсюда даже намек на падаль. – Он говорил в пустоту, выражая тем самым свое пренебрежение и недовольство сложившейся ситуацией, но мне этого хватило, чтобы понять, в каком расположении духа находится командир гвардейцев и сделать определенные выводы. – Так, теперь ты, – он повернулся ко мне. – Выходи в центр.

Я на негнущихся ногах прошел к центру комнаты и повернулся лицом к самураю. Оми стоял, сложив руки на груди. Осмотрев меня с ног до головы, он сморщился, словно лимон надкусил и процедил:

– Как твое имя?

– Ёси, – негромко ответил я, вспоминая, как меня называла старуха в ночлежке, и тут же почувствовал, как мою щеку что-то обожгло. Похоже, Оми залепил мне какой-то магический аналог пощечины. Подняв руку, я приложил ее к щеке, просто, чтобы убедиться, что ее не до крови рассекли.

– Оши! Запомни, сын дешевой шлюхи, которую в недобрый час осеменил кто-то из Оши. Ты – Оши, и все тесты это подтвердили. И теперь, если к тебе обращается человек, стоящий выше тебя, а выше тебя стоят все представители любого клана, ты обязан представиться как полагается: Оши Ёси! Повтори, как тебя зовут?

– Оши Ёси, – послушно повторил я, не поднимая глаз. Что-то мне не хотелось занять место того бедолаги, которого недавно вынесли отсюда по кускам. Очередной удар был уже куда чувствительнее. Я поднял взгляд, даже не пытаясь скрыть бешенства, разгорающегося во мне, и столкнулся с яростным взглядом Оми.

– Оши Ёси, Оми-сан! – прошипел он. – Никогда не вздумай игнорировать собеседника. Это не ты делаешь одолжение, это тебе делают одолжение, вообще обращаясь к такому ничтожеству. Ты понял?

– Да, Оми-сан, я все понял, – процедил я, все же загнав бешенство и неприязнь подальше, опуская глаза и разрывая зрительный контакт с самураем. Так как прекрасно понимал, что сделаю себе только хуже, если начну артачиться и показывать свой норов.

Скорее всего, умом предыдущий кандидат не обладал и начал огрызаться, за что и поплатился. Но ничего, я не гордый, нет, я, конечно, очень гордый, но сейчас лучше повиноваться воле сильного, чтобы не закончить свое перерожденное существование в небольшом черном пакете. Я прикрыл глаза, делая глубокий вдох, чтобы окончательно успокоиться, и тут же почувствовал, как какая-то сила швырнула меня на колени, а голову так прижало подбородком к груди, что, казалось, еще немного и я услышу треск позвонков.

– Поклон. Никогда не забывай про поклон, и никогда не смей понимать взгляда на господина или госпожу, которым зачем-то взбрело в голову к тебе обратиться. – Ну, вот, о чем я и говорил, все же вовремя стопорнул. Сила давления усилилась, и я почувствовал резко появившуюся головную боль.

– Я понял, Оми-сан, – прошипел сквозь боль, поняв, наконец, что этот урод от меня хочет, даже не сразу сообразив, что никакого давления больше не ощущаю и могу немного разогнуть шею.

Это продолжалось и продолжалось. Этакий урок вежливости в представлении этого ублюдка. Когда он меня отпустил, я уже на ногах стоять не мог, потому что за малейшую ошибку следовал удар. А удары с каждым разом становились все более жесткими.

– Иди. Думаю, ты не настолько туп, чтобы не найти свой отсек, – с этими словами Оми отпустил меня. – У тебя есть ровно пять минут, чтобы добраться до отсека, пока дверь открыта. Если останешься в коридоре на пять минут дольше, то попадешь под утилизацию отходов, которая от тебя не оставит даже пятна на полу.

Я поклонился в болезненном глубоком поклоне и буквально сорвался с места, покидая эти гостеприимные пенаты.

Наверное, я поставил личный рекорд, но едва успел добежать до своей камеры, пытаясь перевести дыхание и слушая, как по коридору шел какой-то гул, заставляющий содрогаться даже пол в моем отсеке. Я плохо представляю, что такое утилизация отходов в этом Центре, но попасть под нее не очень-то и хотелось.

Тело Ёси оказалось довольно тренированным. Что было удивительным. Так что эта вынужденная и неожиданная спринтерская пробежка после экзекуции у Оми не вызвала в организме никаких особых потрясений. Даже в боку ни разу не кольнуло, а дыхание довольно быстро восстановилось. В нынешних реалиях это было невероятно полезно для выживания, и давало неплохой старт в плане физической подготовки на будущее.

На третий условный день мне не повезло. Оми-козел отпустил меня за минуту до закрытия двери. Как я не старался, но добежать до своего убежища так и не смог. Дверь уже показалась в конце короткого коридора, и, когда я попытался прибавить скорость, с шипением закрылась. Я остановился и устало привалился к стене. Ну, вот и все, ненадолго матери удалось сохранить существование сына, усмехнулся я такому повороту судьбы.

– Эй, иди сюда, – я повернулся на тихий, едва слышимый голос, и увидел довольно высокого для японца парня, лет восемнадцати на вид. Он стоял в дверях своего отсека и махал мне рукой. Отлепившись от стены, я побежал к нему.

– Нам же нельзя общаться, – проговорив это скороговоркой, я все же заскочил в комнатку, когда он посторонился, давая мне вход.

– В коридоре. Мы не можем общаться в коридоре, – поправил меня парень, садясь на кровать и хлопая ладонью рядом с собой. Так как больше садиться было некуда, я присел на край и облокотился на столик, оглядывая комнатку быстрым взглядом. Этот отсек нисколько не отличался от моего.

– Спасибо, что спас, – по полу пробежала дрожь, утилизация началась. – Нас не накажут?

– Оми специально отпустил тебя так поздно, чтобы ты не смог попасть в свой отсек, – парень покачал головой. – Так они проверяют как мы будем вести себя в экстремальных условиях – всего лишь один из этих бесконечных тестов. Они ведь все время нас тестируют. – Он вздохнул. – Ты не первый, кто занимал отсек напротив моего.

– И все же, спасибо. Меня зовут…

– А вот этого не надо. Ни к чему нам имена друг друга знать. Вот, если в одну школу попадем, тогда и познакомимся, и то в зависимости от обстоятельств, лучше не привязываться друг к другу.

– Откуда ты все знаешь? – я повернул голову в сторону своего спасителя.

– Я здесь уже неделю торчу. Меня все никак полноценно просветить не могут, – парень хохотнул. – Никак эти ублюдки не могут понять, для чего я больше подхожу. И я сделаю все, чтобы они еще подольше помучались, не хочу в одну из этих ублюдских школ попасть.

– Да что это вообще за школы? Я только и слышу: школа, школа. Сначала от Оми, теперь от тебя.

– Ты откуда свалился? – он, прищурившись, пристально меня разглядывал. Я хотел было открыть рот, чтобы хоть как-то отбрехаться, но тот поднял руку в безмолвном жесте, тем самым затыкая меня. – Не хочу знать ничего лишнего. Это твои дела. В общем, Школы расположены на разных островах. Они изолированы и туда попасть можно только с помощью портала, так же, как и выйти оттуда. И… это не школы в том понимании, к какому мы привыкли: это ублюдочный загон, где учащихся выращивают как скот на убой, а потом раздают кланам, которые подают заявки. Я слышал, – парень понизил голос, – что в двух из них даже экзамен на выживание устраивают. Зато те, кто живым подходит к концу обучения становится чуть ли не элитными бойцами, с владением оружием и магией на очень высоком уровне. Вот кланы и набирают себе таких бойцов. Самые сильные и большие, естественно. А вот почему выпускников так мало, едва ли не десять процентов от тех, кто туда попал, я не знаю, да и никто не знает. Все слухи о школах, только слухи, ведь никто, так или иначе назад в трущобы не возвращается. Что-то там происходит страшное, раз выживает лишь каждый десятый, ведь новичков постоянно по всей империи собирают и сюда привозят. Так что я пас, буду головы им морочить пока смогу, лишь бы на острова не попасть. – Подытожил он, перестав шептать.

Весело у них тут. И самое главное, что мне деваться некуда. Хотя есть один выход – намеренно попасть под утилизатор. Только вот тогда и труд материнский жалко и того, что не смогу получить ответы на свои вопросы и отомстить. К тому же, прежде, чем делать выводы, нужно самому посмотреть на то, что же школы собой представляют.

Просидел я у своего спасителя до тех пор, пока дверь не открылась, и гвардеец из охраны не махнул мне рукой. Мы практически не разговаривали, по крайней мере, о чем-то действительно серьезном, так же, как и о личном. Не исключено, что сейчас нас усиленно слушают и делают определенные выводы.

– Иди в свой отсек, у тебя две минуты.

– Бывай, – я встал и глянул на парня. – Спасибо еще раз за то, что впустил.

– Ну, в этот раз я тебя спас, потом ты меня сумеешь откуда-то вытащить, – он улыбнулся, я же поспешил к своему отсеку, потому что сомневаюсь, что меня снова кто-нибудь впустит, если я опять опоздаю.

Сам того не ожидая, как только я вернулся к себе и опустился на кровать, то тут же провалился в сон без сновидений, о котором я мечтал долгие дни, или ночи, а может и недели, потому что все дни я только условно разделил между собой, ориентируясь на трехразовую кормежку и пытки Оми.

Меня подняли с постели, особо не церемонясь, просто скинув с кровати на пол. Я даже не проснулся на звук открываемой двери и входящего гвардейца. Не дав мне толком прийти в себя, меня вытолкнули из конуры и молча отвели куда-то, где я обнаружил обычную душевую, в которой я смог принять душ, после чего выдали чистую одежду.

– В зал занятий, – направил меня гвардеец, который сопровождал в душ. – Поспеши, через десять минут начнется распределение.

Да, быстро же они обо мне все узнали, раз я уже готов отправиться в школу выживания. Злить Оми не хотелось, поэтому я поспешил в зал, где все это время проходили наши с Оми уроки вежливости.

Глава 4

– Оши! Оши Ёси! – в голосе наставника, закрепленного за группой, послышалось нетерпение. Я встрепенулся и сделал шаг вперед.

– Я Оши Ёси, Оми-сан, – а теперь традиционный поклон, иначе можно получить звездюлей, чего мне не хотелось.

Тело Ёси, которое являлось чуть ли не копией моего собственного, было довольно жилистым и вполне тренированным, что до сих пор оставалось для меня загадкой, где именно этот пацан мог тренироваться и поддерживать физическую форму на неплохом уровне. Только отсутствие даже пары грамм жира и откровенная худоба лица, говорили о том, что парень довольно долго жил впроголодь. Как бы то ни было, после трепки в ночлежке, восстановиться до конца я так и не смог, несмотря на то, что уже прошла неделя, как меня притащили в Центр контроля внеклановых магов и немного подлатали.

– Сенкаку, – коротко провозгласил Оми и пошел дальше вдоль шеренги, состоящей из двадцати таких же как я изможденных, а то и откровенно больных парней. Он шел, разглядывая каждого цепким взглядом, заложив руки за спину, и от этого оценивающего взгляда становилось не по себе.

Мы стояли тихо, чаще уткнувшись взглядом в пол, стараясь лишний раз не привлекать внимание Оми. Точнее сказать, больше не привлекать, потому что последний, кто это сделал, рослый парень, единственный из нас, который хотя бы выглядел здоровым, теперь лежит недвижимой кучей неподалеку на полу, и смотрит в потолок невидящим взглядом.

А ведь он всего лишь попытался оспорить свое распределение. Оми его даже не дослушал до конца. Неуловимым движением он дотронулся до шеи этого бедолаги, одновременно применяя заклинание «Гибель глупца», как он коротко нам сообщил, то ли в обучающих, то ли в ознакомительных целях, а потом просто переступил через тело, и пошел дальше вдоль шеренги. Бедный парень всего лишь, сука, хотел попасть не в то место, куда его направил Оми. Которому было абсолютно плевать, где в итоге окажутся отбросы, собранные по всей Империи, после своего первого магического всплеска большой мощности, который засек Центр контроля. Лично я вообще не знаю, что такое Сенкаку, и где это находится.

– Запомните, вы все отбросы. И лично я оставил бы вас подыхать в тех трущобах, откуда вас забрали, благодаря воле нашего всемилостивого императора. Вам повезло выбраться, но это не значит, что вы когда-нибудь станете ровней истинных сынов Великих кланов. То, что ваши матери однажды получили толику удовольствия, каким-то невероятным образом сумев привлечь внимание одного из сынов Кланов, никак не отражается на том, кем вы являетесь на самом деле – сыновьями шлюх, самыми последними крысами трущоб.

Я заметил, что не только у меня сжались кулаки, но открыто противостоять этому подонку никто из нас так и не решился.

Он повторял одно и то же постоянно, вбивая в наши головы эту простую для понимания информацию, но вместо принятия, каждый раз злость внутри меня только разгоралась заново.

Я представитель правящего клана Российской Империи, которым я и останусь, как бы сейчас не выглядел и где бы не находился. Мне еще возвращаться обратно нужно и спросить с кое-кого.

Поэтому терпим, кланяемся и ждем удачного момента и шанса, чтобы выбраться и свалить из этого гостеприимного общества, остановившегося в развитии на пару сотен лет. Я несколько раз моргнул, пытаясь вынырнуть из своих мыслей, потому как заметил, что довольно продолжительное время не слушал и перестал воспринимать слова Оми, что было делать никак нельзя.

– Я возился с вами, пытаясь привить хотя бы зачатки кланового этикета. У меня почти ничего не получилось, но Тока-сан успокоил меня, сказав, что я взялся за практически невозможное, и то, сумел добиться хоть небольшого, но успеха. Во всяком случае, многие из вас, наконец-то, запомнили свои имена, – он бросил презрительный взгляд в мою сторону.

Я закусил губу, разглядывая его в свою очередь сквозь длинную, падающую на глаза челку, которая меня раздражала немногим меньше, чем этот напыщенный самурай.

За все время нахождения в новом для себя теле, мне ни разу не представилась возможность посмотреть на себя со стороны и элементарно узнать, как я выгляжу. Ни зеркал, ни бликующих и отражающих поверхностей я так и не смог заметить, даже посуда, в которой нам давали еды, была матовой.

Все, что мне удалось узнать о своей внешности, я узнал путем ощупывания головы. Да, я не знал своего имени, но тому были причины. К тому же в ночлежке меня никто по имени не звал никогда, да и откуда бомжам знать, с кем развлекалась мать Ёси, прежде, чем он появился на свет. Собственно, может парень и сам не знал о своем происхождении, хотя кто его знает этого Ёси, ни одной даже маленькой крупицы памяти вместе с телом мне так и не досталось.

– А еще, я очень надеюсь, что сумел вбить вам в головы, что вы никогда не станете выше, чем самый низший слуга Клана, в том случае, если вам повезет, и в конце обучения один из Глав посмотрит в вашу сторону с одобрением. – Оми, тем временем, продолжал разоряться. Как же мне хотелось разбить его самодовольную рожу, но это хотение пришлось оставить глубоко внутри, потому как единственно, что сумел на самом деле вбить в мою голову, так это ненависть к нему и оставить только одно желание – выжить. – Я буду называть школу, и все, кого я в эту школу распределил, должны выйти вперед и пройти через открытый портал. Идзу!

От уже неполной двадцатки отделилось пять человек. Все они вышли вперед неуверенно, постоянно переглядываясь, что вызвало лишь презрительную усмешку у Оми.

Он распределил нас по пять человек в четыре школы. Четыре школы, четыре Клана, самых крупных, которые еще и являются сюзеренами над более мелкими вассальными кланами, как, например, Оши.

Правда, я пока не знаю, какой Клан какую школу курирует и за что отвечает в более глобальном смысле, но ничего, скоро узнаю, и боюсь, мне это не понравится. Только вот одна пятерка была не полная. Это как-то остановит распределение или все пойдет своим чередом? Жаль, что пятерка, которая отправится со мной в Сенкаку полностью сформирована и мне удастся увидеть, как Оми будет решать вопрос вынужденного недобора.

Яркая вспышка бьет по глазам, и неподалеку открывается воронка портала, глядя на который, я почувствовал, как меня захлестывает паника, вперемешку с бешенной яростью.

В тот день все тоже началось с открытия портала, прямо посреди огромной столовой нашего кланового замка. Я сглотнул, и словно увидел воочию то, что называется воспоминанием. Воронка перестала расширяться и ее края окрасились в ярко-красный цвет. Такого я ни разу не видел ранее, и это, так или иначе, смогло привести меня в чувство.

– Кюсю! – заорал Оми, а я моргнул, прогоняя остатки наваждение. Предыдущий портал был закрыт и теперь неподалеку формировался очередной проход, отливающий синим практически черным цветом. Возникла небольшая заминка. Никто из заметно поредевшей шеренги не шелохнулся. Не понял, что это за демарш? – Кюсю! – похоже, что Оми тоже ни черта не понял, но решил, что выяснять не будет до тех пор, пока не отправит всех своих подопечных куда подальше, в предназначенные им школы, например.

– Мы не пойдем на Кюсю, – голос одного из парней прозвучал настолько неожиданно, что я поднял голову, глядя на него, пытаясь понять, что творится в него в голове. – Лучше уж здесь сдохнуть, чем становиться игрушками для этих садистов Ито.

– Как скажешь, – лицо Оми исказилось от ярости, и он вскинул руки, чтобы нанести смертельный удар чем-то очень малоприятным. Парень даже не пытался защищаться, он стоял перед, так называемым наставником, который ненавидел каждого из нас и мечтал, чтобы мы вовсе не родились, с высоко поднятой головой.

– А-а-а, – еще у двоих не выдержали нервы. Я даже не знаю, принадлежали ли они к группе, отправляемой на Кюсю. Я вообще ничего не знал про этих ребят, мы так и не познакомились как следует за всю неделю, проведенную здесь.

Каждый из нас был погружен в собственные мысли, и не делился ими с окружающими. Многие просто избегали своих братьев по несчастью и пресекали любые попытки познакомиться, и элементарно вступать в любые контакты, даже, когда мы ждали распределения.

Это было странно, ведь группой в таких условиях выжить элементарно проще, чем в одиночку, но мои любые попытки заговорить и хоть немного узнать о школах, кланах и вообще об этом, совершенно чужом для меня мире, разбивали о неприступную стену отрешенности и замкнутости. Не помогало даже отсутствие охраны в зале, куда мы приходили по одному, а потому еще почти час ждали, когда к нам соизволит заглянуть Оми.

И вот теперь некоторые из тех, с кем я соседствовал и иногда видел в коридорах Центра, показали себя совершенно с неожиданной стороны.

Те двое сорвались со своих мест из шеренги и побежали с двух сторон на Оми, вскинув руки. Самурай, а сыны Кланов все были самураями, включая женщин, в мгновение ока обнажил свой длинный меч, который смотрелся немного несуразно вместе с современной одеждой в стиле милитари, которую носил Оми в то время, когда не щеголял в гвардейской форме.

Наверное, я никогда не забуду свиста рассекаемого воздуха, когда смертоносная сталь пронеслась в паре сантиметров от моего лица во время замаха. Один удар, всего один невероятный удар, скорее всего, усиленный магией, и голова одного из нападающих покатилась по земли, а мне в лицо плеснуло кровью этого парня.

Я чувствовал, как липкие капли стекают по лицу, густеют и засыхают, покрывая кожу стягивающей коркой, словно кровавой маской. Я чувствовал это, но в оцепенении не мог поднять руку и стереть ее.

А Оми, тем временем, без особых изыскав швырнул во второго парня ветвистую молнию, ловко увернувшись от летящего в него неоформленного сгустка сырой силы. Он-то увернулся, а находящиеся за его спиной парни – нет.

Дикий крик ударил по барабанным перепонкам, который резко оборвался, а на землю упало пять тел. Двое было убито Оми, и еще трое пострадали от неумелых действий одного из наших. Я смотрел на тело парня, которое начало истлевать, после себя оставляя лишь горсть пепла. Буквально за несколько секунд от него осталась лишь серая пыль, погребенная под целой одеждой. Именно в него попала эта непонятная, убойная штука одного из бастардов. Это был тот самый парень, который спас меня тогда в Центре, имени которого я так и не узнал. Все-таки не смог он долго прятаться, но единственное, что у него получилось – ни в одну из школ он не попал.

– Вот что значит трущобные крысы, – презрительно бросил Оми, убирая меч в ножны.

Подул легкий ветерок, который неестественно ощущался в замкнутом пространстве. Пепел, оставшийся от тел, поднялся в воздух, собираясь в не большой водоворот. С очередным порывом ветром и раздавшимся небольшим гулом, этот смерч буквально засосало в открывшийся небольшой люк на потолке.

Я смотрел, как пятерка рабочих заходит в комнату и довольно быстро и проворно убирает тела и останки. Все это было сделано на показ, чтобы мы видели и в очередной раз убедились, кем нас считают в этом обществе и что с нами будет за неповиновение.

В комнату зашли несколько гвардейцев, которые встали по периметру помещения, видимо, в качестве помощи, если бунт пойдет и дальше. А ведь, так или иначе, они нас боятся. Если бы вся двадцатка смогла договориться, то, как бы не кичился Оми своим превосходством, у нас появился бы реальный шанс выбраться отсюда. Но эта разрозненность привела только к тому, что из нашей двадцатки осталось только пятнадцать.

Пока шла такая показательная зачистка помещения, ничего не происходило. Только Оми внимательно следил за тем, что и как делают рабочие, которые справились со своей работой за несколько минут.

– Ничего не могут довести до конца. Даже умереть не могут красиво и достойно. – В тишине, которую никто больше не смел нарушить после того, как убрались рабочие, не оставив ни единого упоминания о том, что тут произошло несколько минутами ранее, раздался резкий, доведенный до едва контролируемого бешенства голос нашего наставника. – Ты, – Оми резко обернулся к изначальному виновнику конфликта, ткнув в сторону бледного, но все еще высоко держащего голову парня. – Сенкаку. Заменишь Укагаву, этого нерасторопного кретина, который позволил себя убить какому-то недоумку. Похоже, Ито на этот раз останутся без новичков. Собственно, как и Якимото. – Пробормотал он чуть слышно, разглядывая оставшихся из двадцатки. – Сенкаку, быстро выходим, – на этот раз никто не выпендривался.

Вместе со мной и тем парнем из шеренги вышли еще трое ребят. Воронка портала поменяла в очередной раз свой цвет и развернулась полностью. Оми махнул нам на нее рукой. Ну, хорошо хоть не мечом, а то поехали бы мы в эту школу тело отдельно, голова отдельно. Привет, директор, называется.

Так как я стоял ближе всего к порталу, то и нырять в него мне пришлось первому. Выход воронки располагался довольно высоко над землей, и, вывалившись из нее, я упал, больно ударившись о каменное плато, на которое портал и выходил.

Долго разлеживаться было нельзя, иначе прямо на меня начнут сваливаться мои товарищи по несчастью, поэтому я, быстро загребая руками и ногами, отполз в сторону. Почти сразу, словно была пересечена какая-то черта, стал слышен плеск волн, бьющихся о скалистый берег, и резко запахло солью и йодом. С трудом поднявшись на ноги, я принялся осматриваться по сторонам.

Спустя минуту, вся наша пятерка уже стояла на довольно ровной площадке, а портал захлопнулся.

Мы топтались на ровной площадке, молча переглядываясь, и это продолжалось почти минуту, а потом я ощутил, как на шею словно накинули веревку и затянули, лишая возможности сделать даже вздох. Схватив себя за горло в тщетных попытках протолкнуть к горящим легким хоть немного воздуха, я повалился на землю, отметив, что остальных постигла та же участь.

Когда я уже думал, что вот он мой конец пришел, потому что от удушья перед глазами замелькали разноцветные круги, давление на шею прекратилось так же внезапно, как и возникло. С полминуты я лежал, жадно вдыхая солоноватый от близости моря воздух. Лишь после того, как исчезли круги, и я начал нормально видеть, рискнул подняться.

На шее каждого из нашей группы красовалась татуировка из рун, напоминающая ошейник. Не представляю, зачем она, но подозреваю, что это не очередная демонстрация, а какая-то защита и средство контроля.

Ничего, думаю, что нам популярно объяснят, на кой черт кандидатам понадобилось такое украшение. Да еще и продемонстрируют, на ком-нибудь. Этим ублюдкам голову срубить – как для меня высморкаться. Твари. Ненавижу.

– И что дальше делать? – задал я вслух вопрос, который беспокоил каждого из нас, отмечая, как осип голос. Наверное, когда ошейник надевали, связки повредили, уроды. – Никто нас не встречает, нигде даже стрелка не нарисована с надписью: «Идите вон туда». Не боятся, что мы сбежим, воспользовавшись ситуацией?

– А ты что умеешь порталы выстраивать? – мрачно задал вопрос тот парень, который на Кюсю не захотел ехать. – Потому что, с острова мы можем только порталом уйти, у нас же нет летательных машин и кораблей. Можно, конечно, вплавь, но, говорят, вокруг этого проклятого острова много тварей глубинных плавает, так что, это тоже не очень хорошая идея, – он замолчал, глядя на меня исподлобья.

– Ну, может, ты умеешь, откуда мне знать, – я раздраженно передернулся. – Возможно, у тебя есть какой-то план и ты ему следуешь. Не просто же так ты мимоходом превратил в пепел нескольких ребят. – Я потер шею и закашлялся.

После того, как я прикоснулся рукой, по-видимому, к рисунку, то на мгновение, словно сотни тоненьких игл пронзили кожу, вызывая нестерпимую боль. А я ведь всего лишь притронулся к нему. Представляю, что будет, если кто-то решится избавиться от такого своеобразного ошейника. Интересно, любое прикосновение к новому украшению будет вызывать подобное или только воздействие живого тела, или твоего собственного. Почему-то проверять мне эту мысль совершенно не хочется.

– Не смей меня обвинять в их смерти, – сжал кулаки парень, делая шаг в моем направлении. – Лучше сдохнуть, чем попасть в руки Ито.

– Да, но они не все были распределены к Ито, – я прищурился, глядя, как сходит краска с лица парня.

– Хватит собачиться, еще будет шанс друг другу в глотки вцепиться, – перебил нас парень, от которого я вообще ни разу не слышал ни единого слова. – Слышите?

Мы прислушались и сразу же насторожились, потому что неподалеку раздались шаги.

По едва заметной тропинке, ведущей с каменной площадки вниз, поднимались человек десять. Все они были молоды, старшему не больше двадцати лет на вид, и одеты в одинаковую форму, военного образца, только черного цвета. Взобравшись на площадку, они остановились, рассредоточившись, взяли нас в кольцо.

Вперед вышел невысокий тип, который оглядел каждого из нас, задержав взгляд на моем лице, все еще покрытом чужой кровью, и развязно усмехнулся.

– О, свежее мясо подвезли. Ну, пойдемте, Ичесси-сан вас уже заждался.

Глава 5

– Ичесси-сан, я привел новеньких, – тот самый, который говорил что-то про свежее мясо, поклонился пузатому дядьке, сидящему за столом из ценных пород дерева в просторном кабинете.

Он сказал «я», словно никого другого рядом с ним не было в то время, как они конвоировали нас сюда. Да, командная работа здесь, как я погляжу, не поощряется. Плохо. Если я хочу хоть что-то сделать, мне придется каким-то образом преодолеть этот барьер, потому что без слаженной команды, я хрен попаду когда-нибудь домой.

Дорога в это даже не знаю, как его назвать, пусть будет поселение, заняла не более десяти минут, которые мы провели в полной тишине.

Никто за это время не проронил ни слова, а тишину нарушали только плеск воды и звуки волн, бьющихся о скалы, которые не утихали, даже несмотря на то, что мы отдалялись от берега вглубь небольшого леса.

Никаких других звуков, свойственных естественной природе, слышно не было: ни щебета птиц, ни шелеста ветра.

Все это давило на психику и вгоняло в полную тоску, к которым вскоре присоединилось понимание, что тот Центр, в котором нас держали, был не самым жутким местом.

Поселение, которое предстало перед нами сразу, как только мы вышли за границу лесополосы было небольшим, окруженным со всех сторон этим странным, словно искусственно высаженным лесом, с несвойственной Японии флорой из огромных многовековых кедров и сосен. Такой вот смешанный сосновый бор, который разбавляется какими-то лиственницами и папоротниками. Я конечно, не ботаник, но не думаю, что это все лесное разнообразие могло существовать вместе без вмешательства человека.

Вокруг небольшого здания из серого камня, было от силы с десяток еще меньших домиков. А сам островок местной цивилизации был вплотную окружен все той же лесополосой.

Нас привели в небольшой дом из тех, которые окружали здание побольше, а кроме пары гвардейцев, охраняющих вход и словно не обративших на нас внимания, я никого больше поблизости не увидел. И все та же гнетущая тишина, которую хотелось нарушить либо разговором, либо обычной песней, чтобы элементарно не свихнуться.

Пользуясь тем, что на нас никто в этот момент не обращал внимания, я скосил глаза, чтобы немного осмотреться.

Состоял дом из одной огромной комнаты, которая была выполнена в японском стиле, только вот стол, кресло, на котором сидел начальник этого лагеря строгого режима, и массивный сейф у стены выбивались из общей картины.

Разувшись, как того требовали правила, на низком широком крыльце, состоящим из одной ступени, мы вошли внутрь сразу же, как только дверь отъехала в сторону.

В комнате находился в этот момент лишь один человек, к которому наш сопровождающий и обратился. Хозяин домика тщательно что-то выводил кисточкой на бумаге, хотя перед ним на столе стоял вполне современный ком.

Он даже не подал вида, что заметил тот факт, что в комнате немного прибавилось народу, продолжая свое занятие.

Наконец, Ичесси поднял голову и пристально оглядел нас с ног до головы, затем скривился так, словно ему в рот целый лимон засунули, и раздраженно проговорил.

– Неужели нельзя подержать кандидатов в Центре подольше? Мне теперь только месяц с ними возиться, чтобы откормить. Ничего нельзя поручить Маэда, самовлюбленные скоты, которые думают только о себе, – высказавшись, он довольно легко для своего веса вскочил на ноги и вышел из-за стола, заложив руки за спину. В этот момент по дверце сейфа пробежали серебристые искры, выдав его артефактную сущность. Я скосил на них взгляд и пропустил момент, когда Ичесси оказался передо мной. – Надо же, даже Маэда Оми не смог выбить из тебя любопытство. Весьма интересно.

– Простите, Ичесси-сан, – я глубоко поклонился, ругая себя последними словами за то, что попался на таком идиотском проступке.

– И что ты там увидел? – Ичесси обернулся и проследил за моим взглядом. – Имя!

– Оши Ёси, господин, – тихо ответил я, не поднимая больше взгляда, с большим удовольствием разглядывая пол.

– Оши, значит, понятно, что ты там увидел, – он усмехнулся.

Мне, конечно, было интересно узнать, что же ему стало понятно, но мой интерес так и останется неудовлетворенным, если только хозяин этого кабинета не просветит меня в порыве болтологии.

По сравнению с Оми, его поведение можно было назвать даже дружелюбным, если, конечно, кто-то вообще относился хоть с малейшей крупицей доброжелательности к таким, как мы.

Ичесси, тем временем, отошел от меня, вышел на середину комнаты, не разжимая сцепленных за спиной рук, и обратился ко всем нам.

– Кандидаты, я не буду говорить вам: «Добро пожаловать», вы прекрасно знаете, или догадываетесь, что ничего хорошего вас на этом острове не ждет. С завтрашнего дня начнется ваше обучение. Ваши наставники будут суровы, но справедливы. Наказание за провинности одно – смерть. Только от вас будет зависеть, проживете вы день, или присоединитесь к духам. В отличие от Центра, вам позволено здесь общаться друг с другом и не только между собой, но и с теми кандидатами, которые прибыли раньше вас. Через шесть месяцев начнется тест на выживание. Объясняю его правила один раз и навсегда: то, что начался тест, вы должны понять сами – никто не будет с вами возиться, чтобы объяснить прописные истины. Цель – добраться до границы сектора и пересечь ее. Кто сумеет это сделать, переходят на новый этап обучения. Кто не сумеет – погибнет. Да, до финиша смогут дойти лишь десять человек. После того, как последний из выжившего десятка пересечет границу, состязания завершатся, а оставшиеся в секторе кандидаты будут уничтожены.

Агрессивные, помешанные на боли и смертях ублюдки! Они же просто хотят стравить нас между собой. Ведь, чем больше конкурентов, тем меньше шанс пройти тест до конца, сохранив себе жизнь.

И тот факт, что мы прибыли последним эшелоном, уменьшает наши шансы на выживание, потому что я сомневаюсь, что те, кто ждут своего часа уже некоторое время, сидят без дела и их никто все это время не готовил к финальному забегу, в чем бы эта подготовка не заключалась. Мы словно крысы – выживают сильнейшие, пожирая своих сородичей.

Я сжал зубы так, что услышал скрип и мысленно тряхнул головой. Похоже, возвращение в родную мне Российскую империю с миролюбивыми законами, любовью императора и его свиты к каждому члену империи, откладывается на неопределенный срок.

– Далее, с острова можно уйти только телепортом, но только не вам. – Продолжил Ичесси, после небольшой паузы, во время которой каждый из нас переварил услышанное. – Вы, наверняка, заметили, что на ваших тощих шейках появились новые украшения. Они не позволят вам пройти через портал, даже, если кто-то из вас умудрится его сотворить. Его так же невозможно снять и воздействовать на него ни физически, ни при помощи магии или дара стихии. Я вам сейчас продемонстрирую, что может случится с тем, кто рискнет нарушить запрет ошейника, – Ичесси резко выкинул правую руку из-за спины и направил ее в сторону того самого парня, который взял на себя роль лидера из компании встречающих.

С пальцев начальника сорвалось облако, цветом и некоторым искажением действительности, напоминающее портал, скорее всего болванка, без заданных координат, не пронзающая пространство, всего лишь заготовка, имеющая тем не менее, все исходные характеристики портала. Облако понеслось в сторону лидера, на шее которого я только сейчас заметил точно такую же татуировку, что красовалась на наших шеях.

Выпущенное Ичесси заклинание, в мгновение ока окутало парня с ног до головы. Раздался приглушенный гул, громкий вопль, а затем тело парня разорвало на очень большую кучу кровавых ошметков.

Я снова стоял слишком близко к эпицентру, и успел только закрыть глаза, когда меня снова окатило чужой кровью, и кусочками плоти. В голове стоял равномерный гул, но мыслей никаких не было.

Как вообще японцы умудряются все еще существовать, если только за сегодняшний день у меня на глазах произошло столько бессмысленных убийств, столько бессмысленных смертей. Никогда не встречал информации о том, что япошки страдают от перенаселения, но и о недонаселении тоже никакой информации не было. Я не открывал глаза даже тогда, когда до меня донесся немного ворчливый голос Ичесси.

– Я уже говорил Оха, чтобы он не смел прерывать мои упражнения в каллиграфии. Болван, сам виноват, что не сдох от рук одного из вас во время теста, имея хоть немного шансов на то, чтобы выжить. Ясуда! Отведи кандидатов к дому, который для этого набора приготовлен. И расскажи им все по дороге, чтобы завтра меня наставники не отвлекали по пустякам.

Судя по всему, этими пустяками ублюдочный самурай называл очередные внеплановые похороны, если кто-то из нас заблудится, или опоздает на занятие по другой причине, или просто не понравится какому-нибудь наставнику. Два раза повторять было не нужно. Нас вымело из комнаты, словно сюда залетел ураган, и Ясуда рванул к выходу первым, не забыв перед этим глубоко поклониться хозяину.

На улице я долго не мог попасть ногами в свои тапки. Как только у меня это получилось, я повернулся к терпеливо дожидающегося нас Ясуде, который увидел, как последний обулся, и быстро пошел по тропинке вглубь острова через густой лес. Сначала шли молча, затем я разлепил непослушные губы.

– Ты хочешь нам что-то рассказать, или таким образом пытаешься избавиться от конкурентов?

– И что ты хочешь услышать? – он скривился.

– Как долго вы тут находитесь? И чем заслужили такие преференции от начальства? – в голове никак не укладывалось, почему обычный кандидат, такой, какой же, как и я, носивший ошейник на шее и являющийся чуть ли не пустым местом для родовитых ублюдков, был отправлен встречать новоприбывших.

– Я не стану отвечать на этот вопрос, он не относится ни к вам, ни к вашему дальнейшему существованию на острове. – Спустя некоторое время, он все же ответил, не сбавляя шага и не поворачивая ко мне голову.

– Так что же тебе мешает просто и без затей убить нас? – продолжал я наседать на Ясуду, пытаясь хоть немного понять, что нас здесь ждет.

– Вам необходимо пройти регистрацию в системе, только и всего. Без этого вы всего лишь гости нашего острова, – оскалился он, скосив глаза в мою сторону.

– Что представляет собой обучение? – продолжал я закидывать Ясуду вопросами и этот вопрос был чуть ли не главным в моем списке, потому как прибывшие ранее, как тот же Ясуда, при обучении, если тут таковое имеется, будут явно иметь колоссальное преимущество над нами.

– Вы завтра все узнаете сами, – пожал он плечами, а мне впервые захотелось взять его за ноги и долбануть головой с размаху об дерево.

– Я не понял про испытание, – вклинился в наш такой информативный диалог парень, который прекратил нашу стычку на берегу острова. – То есть оно начнется через шесть месяцев от сегодняшнего дня не зависимо от того, сколько по времени кандидаты уже находятся на острове?

– Все верно, – кивнул Ясуда.

Да парень просто находка для спецслужб, он даже на прямой вопрос не может нормально ответить, постоянно юлит и недоговаривает.

По нашему стройному отряду из пяти человек прошел ропот. Про единые условия для всех тут точно никто не слышал. Это все больше напоминало какое-то развлечение местной аристократии нежели действительно школу.

Я не удивлюсь, если по всему острову развешаны камеры и каждый день включается прямая трансляция на какие-нибудь местные клановые развлекательные центры, они смотрят, выбирают любимчиков, делают ставки.

Нет, бред какой-то. Чтобы действительно знать, чего хотят добиться местные от такой жестокости, нужно быть японцем, думать, как японец, а не только выглядеть, как японец.

– Хотя бы сколько всего на острове кандидатов, и каким образом начнется для нас завтрашний день? – продолжил задавать вопросы тот парень, остальные молчали и просто шли вперед, внимательно глядя себе под ноги.

– О подъеме возвестит гонг, вы не пропустите его ни за что. Еда подается по часам в домах в общих столовых. Жить будете по одному в комнате. У каждого в комнате есть сортир и душ. Одежда выдается утром автоматически чистая, в туалетной комнате есть корзина, в которую нужно вечером кидать грязные вещи, а утром из нее доставать свежие. На первые занятия наставники будут вас сопровождать самостоятельно, потому что единого расписания нет, это вам не обычная старшая школа, – оттарабанил Ясуда, словно специально учил этот небольшой спич, когда ему уже задали вопрос, на который тот знал ответ и не касался его лично.

– Понятно, ты сам толком ничего не знаешь, ну, а из того, что все-таки тебе известно, многое недоговариваешь, конечно, – я хмыкнул, и от того, как шарахнулся от меня парень, идущий рядом, можно сделать вывод, что мое окровавленное лицо стало похоже на нечто страшное. – А там что? – я махнул рукой в сторону, только сейчас заметив какую-то мерцающую дымку, когда мы вышли на ровную поверхность миновав лес. Пространство через эту дымку было искажено, словно я смотрю на горизонт через мыльный пузырь.

– Там граница, отделяющая кандидатов от учащихся, – Ясуда не стал опровергать мои слова о том, что он сам не все знает. – Поговаривают, что там же где-то есть женский сектор.

– Женский сектор? – я удивленно приподнял брови. – Из женщин тоже делают воинов?

– Нет, конечно, – Ясуда усмехнулся. – Там готовят девушек для того, чтобы они могли удовлетворять любые запросы мужчин клана Кудзё. Проще говоря, там готовят первоклассных куртизанок и гейш. И хоть их контракты быстро раскупаются Мама-сан, доступны они становятся только для Кудзё, которые контролируют Сенкаку.

– Охренеть можно, – пробормотал я про себя. – Тут не только бойцов для кланов, тут еще и первоклассных шлюх готовят.

Наша непродолжительная беседа свелась на нет. Разговаривать пока было не о чем. Точнее вопросов было очень много, но я понял, что на них Ясуда мне не ответит. Мы быстро дошли до места. Среди чахлых березок на каменном плато стоял длинный дом, на котором было написано «восемьдесят шесть».

– Комнаты не закреплены за конкретным кандидатом до того момента, пока он не войдет туда первым, – коротко сказал Ясуда и повернулся уже, чтобы уйти, но я его остановил.

– Ты не сказал, сколько всего кандидатов на острове.

– Каждое утро, выходя на улицу, вы будете видеть число над домом Ичесси. Это и будет точное количество. Сегодня утром было триста девяносто семь. Но там не учитывались вы, и учитывался Оха. Сколько еще погибло на уроках, да и…, – он споткнулся, но нам сразу и без слов стало понятно, что он хотел сказать, сколько погибло просто из-за стычек кандидатов, потому что цифра, которую он озвучил ужасала, ведь в живых в итоге все равно останется только десять человек.

Стычки неизбежны. Ведь каждому охота попасть в этот десяток, а для этого нужно как можно больше сократить количество участников последнего забега. И эти самые стычки начнутся сразу же, как только мы войдем в свои комнаты, скорее всего, это и будет та своеобразная регистрация, о которой говорил наш сопровождающий.

Решив, что никуда больше сегодня не пойду, даже, чтобы поесть, я, войдя в первую попавшуюся комнату, разделся и залез под душ, тупо глядя, как на полу кабины появляются кровавые разводы.

Здесь было зеркало, и я, наконец-то сумел себя рассмотреть. Ничего особенного, обычный парень, лет восемнадцати. Стоящие дыбом жесткие черные волосы, свисающая, прикрывающие глаза челка, скуластое лицо, раскосые глаза весьма необычного для японца цвета – они были светлые, стального оттенка.

Да, охренительно, Ёси не просто ублюдок, он, похоже, еще и полукровка. Двойной удар по благосклонному отношению ко мне со стороны самураев. Стараясь не думать об этом, насухо вытерся колючим полотенцем и вышел из душа, растянувшись на жестком низком ложе.

Я даже не сразу понял, что именно привлекло мое внимание, а потом до меня дошло: я лежу на очень низкой кровати и смотрю на монитор. Приподнявшись на локтях, тщательно осмотрел каждый сантиметр комнаты. Сердце забилось как сумасшедшее, и я старался найти пульт, чтобы посмотреть новости. Но вожделенного предмета не было видно, получается, пульт надо заслужить.

Надеюсь, что мне завтра объяснят, как именно можно заслужить вожделенный предмет. С этими мыслями я забылся беспокойным сном, не обращая внимания на урчащий живот.

Глава 6

Удар гонга, о котором вскользь упомянул Ясуда, сбросил меня с постели. Хорошо еще, что я практически на полу лежал, а то, точно себе шею бы свернул на радость многим на этом острове.

Все же практичные япошки, так или иначе, заботятся о своих кандидатах, даже оптимальную высоту лежанки подобрали, чтобы смерть по естественным причинам не легла позором на их садистские головы.

Как бы то ни было, Ясуда был прав, это никто бы никогда не смог пропустить. Если бы в комнате были окна, то стекла точно бы задребезжали, если не вылетели к чертовой бабушке. Но окон не было, и эффект разорвавшейся совсем близко бомбы ограничился лишь дрожанием стен и пола.

Зато я проснулся, и, подозреваю, что все остальные тоже уже не спали. Желудок протестующе заныл, надо было позавтракать, коль скоро я вчера остался без ужина, а может быть и без обеда.

Наскоро приведя себя в порядок, я вышел из своей комнаты в общий коридор и отправился искать столовую. Она обнаружилась примерно посредине коридора, просто еще одна комната таких же размеров, как и моя, только без двери.

За одним длинным столом уже сидело трое из нашей команды, я был четвертым. Не хватало только парня, которым заменили убитого им Укагаву, кажется, но я могу и ошибаться в имени покойного, услышанного мельком один раз в жизни.

– Тебя не было вчера на ужине, – тихим голосом произнес тот парень, который вчера включался в разговоры.

– Я был весь в крови, и мне не во что было переодеться, – ответил я, придвигая поближе свою тарелку с рисом и какими-то прозрачными соплями, не слишком аппетитными на вид. – Ты ведь не принес бы мне мою пайку, если бы я попросил? – парень неопределенно пожал плечами и вернулся к своему завтраку. Поговорили, мать вашу. Да что с ними со всеми такое? – Слушайте, может быть, хоть представимся друг другу, а то я даже не знаю, как к кому обращаться.

– А зачем? Все равно, в конечном итоге, нам придется сражаться друг с другом, – подал голос, молчавший до этого момента кряжистый паренек, сидевший за столом напротив меня. Он смотрел в сторону своей тарелки, не поднимая ни на кого взгляд. Ну хоть перед нами то не нужно вести себя подобно ритуальному барашку. Тяжело будет наладить контакт, особенно, если собеседник этого не хочет.