Неназванные чувства бесплатное чтение

Евгения уже около часа сидела у окна в ожидании своей дочери Кристины. Она приготовила небольшой праздничный ужин на двоих – у Кристины сегодня был день рождения – и надеялась провести этот вечер вместе с дочерью. Однако девушка все не появлялась, и матери ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать ее прихода.

Нет, никакого беспокойства по поводу отсутствия дочери не было – Евгения знала, что у Кристины все в порядке. Но их отношения не были близкими и теплыми, и мать опасалась, что именно это обстоятельство и послужило причиной того, что девушка сейчас проводит время где угодно, но только не дома.

Кристине исполнялось двадцать три года. Она была заинтересованной и успешной в учебе студенткой, скоро оканчивающей пятый курс. Это тоже служило ей оправданием: написание диплома, бесконечное хождение по библиотекам, волонтерская деятельность, активная студенческая жизнь. Все это было понятно, но неужели она не могла хотя бы единственный раз в год оставить свои дела и освободиться пораньше? Наверняка могла. Просто не хотела.

Женщина взяла мобильный телефон и нашла в телефонной книге номер дочери. Позвонить ей и узнать, когда она придет, было самой простой и очевидной мыслью. Однако, поизучав знакомые цифры и хорошо подумав, Евгения звонить не стала. Она понимала, что этот звонок ничем ей не поможет. Кристина либо вообще не ответит, либо пришлет короткое сообщение со словами, что она занята, либо резко скажет что-то вроде «приду, когда смогу, не надо мне названивать». Все это было испытано на себе уже не один раз, и мать предпочитала не звонить дочери без крайней необходимости. Все их общение, не только телефонное, происходило именно так: мать что-то спрашивала, дочь отвечала кратко и неохотно. Сама Кристина диалогов с матерью практически никогда не начинала; обращалась первой если только нужно было что-то попросить или о чем-то предупредить. О разговорах по душам речи и вовсе не шло.

Так продолжалось уже долго, годами. Каждая из них по-своему к этому привыкла. Однако, отложив телефон, Евгения в очередной раз задумалась, когда же все это началось. Ведь Кристина – ее единственный ребенок, и вся ее жизнь всегда была посвящена дочери. В детстве Кристина, как и любая маленькая девочка, беззаветно любила свою маму, во всем подражала ей и мечтала быть на нее похожей, когда вырастет. Что же и в какой момент вдруг пошло не так? Когда они с дочерью свернули не на ту дорогу, после чего их пути настолько разошлись?

Евгения пыталась это понять, но без помощи дочери ей этого не удавалось. А Кристина помогать не хотела – не шла на контакт с матерью, не раскрывала ей свою душу. Так они и ходили по замкнутому жизненному кругу: женщина за дочерью, а та – от нее.

Бездумно глядя в окно, Евгения не заметила, как абстрактные фигуры прохожих заместились в ее глазах знакомыми и некогда близкими людьми. Перед мысленным взором замелькали картинки прошлой жизни, когда она еще была молода и полна светлых надежд. Тогда у нее все было хорошо! Или, по крайней мере, она рассчитывала, что все еще может быть хорошо. И если бы ей кто-то сказал, какое будущее ее ждет, она бы даже не поверила.

Отец Евгении был добрым и любящим, тогда как мать – властной и строгой. Сколько она себя помнила, будучи ребенком, именно по этой причине она всегда предпочитала общество отца. Но, как и большинство мужчин, отец большую часть своего времени отдавал работе, тогда как мать занималась домом и воспитанием дочери. Мать проводила с Женей много времени, прививала ей разносторонние знания и навыки, однако жестко спрашивала результат и наказывала за провинности. Для себя Женя давно решила, что ни за что не будет такой же требовательной по отношению к собственным детям. Несмотря на то, что все знания и умения, которыми она владела, были даны ей матерью, признательности по отношению к ней она не испытывала. Основные эмоции, которые у нее вызывала мать, были страх перед ней и желание побыстрее вырваться из-под ее опеки.

Именно поэтому она рано вышла замуж. Правильнее даже сказать, «выскочила», потому что это произошло очень быстро и практически без размышлений за первого, кто сделал ей предложение. Родители отнеслись к ее решению по-разному. Отец сказал, что не имеет права вмешиваться в ее личную жизнь, и если она так хочет, то так тому и быть. Мать же заявила, что жених ей не пара, что она обязательно пожалеет о своем выборе и приползет обратно в родительский дом, и, чтобы этого не произошло, не нужно и начинать. Но Женя впервые пошла против воли матери и настояла на своем.

Познакомилась она с будущим мужем случайно, на концерте, когда их места оказались рядом, и он вдруг спросил, что она думает о происходящем на сцене. Завязалась беседа, после мероприятия молодой человек проводил девушку домой. Ничто не помешало им начать встречаться, а через несколько месяцев он предложил ей выйти за него замуж.

Аркадий, а именно так звали ее мужа, действительно не представлял из себя ничего особенного. К знаниям не тянулся, определенной работы не имел – перебивался случайными заработками. Правда, был весьма симпатичным, что и решило в глазах Жени дело в его пользу. Большого чувства к нему она не испытывала, но отчаянно хотела жить своим домом и создать свою собственную семью, совершенно не похожую на родительскую. А у Аркадия была своя квартира, что также способствовало осуществлению ее желания.

Она всегда звала его полным именем – Аркадий. Никакие уменьшительно-ласкательные прозвища, как ей казалось, не подходили ни к его благородному имени, ни к его аристократической внешности. Из родительского дома Женя переезжала к мужу, полная высоких надежд на благополучное будущее, серьезных намерений стать хорошей женой и тайного злорадства по отношению к матери. Наконец-то теперь она сможет жить так, как хочется ей! И своей счастливой жизнью она докажет строгой маме, что та в своих суждениях была не права.

Совсем скоро в молодой семье появилась Кристина – желанный ребенок для обоих родителей. Отец Евгении также был рад появлению внучки, а вот новоявленная бабушка и здесь проявила свой непростой характер: сказала, что ребенок родился не ко времени. Сами, мол, еще не узнали друг друга как следует, на ноги не встали, перебиваются с копейки на копейку, так теперь еще и младенца растить надо.

Молодые родители отмахивались и наслаждались счастьем бессонных ночей, бесконечных детских болезней и ставшим особенно очевидным безденежьем. Но если для Евгении главным был ребенок, и все возникавшие трудности она воспринимала как временные и естественные, то Аркадий начал отдаляться от семьи и вести какую-то свою параллельную жизнь.

Конечно, все это произошло не сразу. Но однажды отец молодого семейства где-то неоправданно задержался, в другой раз пришел домой сильно навеселе, в третий – по непонятной причине остался ночевать у друга. Женя старалась быть понимающей – он устает, ему тяжело, не каждый мужчина способен спокойно и круглосуточно воспринимать маленького ребенка. Конечно, ей тоже было тяжело, и она тоже уставала, но возня с младенцем вроде как по определению считается прежде всего женским занятием. Потому – либо не рожай и наслаждайся жизнью, либо, если уж родила, тащи свою лямку и не жалуйся.

Помощи от ее собственной матери практически не было, потому Евгения научилась справляться со всеми трудностями самостоятельно. Но это то, что касалось ребенка. А возникали и другие проблемы: то кран починить, то балкон застеклить, а то и элементарно побольше денег заработать, ведь они постоянно требовались то на фрукты для дочки, то на лекарства для нее же. На себя Евгения с появлением ребенка почти махнула рукой: обходилась самой простой пищей, не покупала новой одежды, забыла походы по салонам красоты, переносила болезни без лечения.

Но тащить на себе весь дом она не могла. Не могла заработать лишнюю копейку, не могла починить сломавшийся кран. Для этого у нее был муж, который, не обремененный уходом за ребенком, вроде и должен был бы взять на себя типично мужские обязанности. Однако и здесь он проявил себя как-то отстраненно. Кран мог течь неделями, скудный заработок приходилось растягивать на месяцы. Аркадию словно перестало быть интересно все то, что происходило в его доме.

Он охотно посещал различные мероприятия вроде концертов или встреч с друзьями, и на это время у него всегда находилось. А вот на то, чтобы забить дома какой-нибудь нужный гвоздь – нет. В приоритете у него было все, что происходило вне домашних стен, а бытовые нужды откладывались не то, что на второй – на десятый план. Справедливости ради нужно упомянуть, что поначалу он нередко звал с собой и жену. Но та, утомленная хлопотами с маленьким ребенком, не имела сил ни на что другое, кроме как доползти до кровати и побыстрее погрузиться в исцеляющий сон. Муж пожимал плечами и шел один. Постепенно это вошло в привычку, и больше он Евгению никуда не приглашал.

Конечно же, возникал закономерный вопрос: откуда брались средства на развлечения? Ведь если их не всегда хватало на элементарные нужды, то как они могли оставаться на что-то менее жизненно важное? Но на это у Аркадия всегда был один неизменный ответ: сам я ничего не трачу, меня спонсируют друзья. И на все сомнения жены добавлял: не суди других по себе. Это означало, что если у Евгении нет таких знакомых, которые готовы поделиться с ней горем, радостью и своими средствами, то это не подразумевает, что таких знакомых нет и у него.

Конечно, Женю очень удивляли эти бескорыстные знакомые, предоставляющие ее мужу неограниченные возможности бесплатно развлекаться. Тем более, что она их никогда не видела. Несколько друзей Аркадия присутствовало на их свадьбе, но ни один из них не производил впечатления слишком богатого или слишком расточительного. Впрочем, у молодой мамы не было времени на праздные размышления – насущные проблемы, связанные с домом и ребенком, вытесняли из головы все прочие мысли. И все продолжало идти своим чередом.

Супружеская чета все меньше общалась, их интересы все больше расходились. Евгения научилась выживать на сущие гроши, при этом почти ни в чем не ущемляя ребенка. Аркадий проводил дома все меньше времени, а когда он все-таки находился в квартире, его присутствие мало чем отличалось от отсутствия. Он не делал абсолютно ничего полезного и только занимал место на диване. На все просьбы жены забить условный гвоздь отвечал «сделаю», но либо продолжал бездействовать, либо срочно находил другие более важные дела и исчезал в неизвестном направлении.

За время совместного проживания в квартире закономерно набралось приличное количество таких «незабитых гвоздей». Дверца шкафа болталась на одной петле, ножи не были наточены, отвалилось резное украшение со спинки стула. Все это не было очень уж необходимым, со всем этим можно было существовать. Но ведь и исправить все это тоже было несложно. Единственной причиной, почему все оставалось в таком запущенном виде, было нежелание Аркадия заниматься домом. Он либо разочаровался в своей семье, либо никогда по-настоящему не интересовался ею. Когда Евгения окончательно поняла, что ничего поделать с эти нельзя и муж останется таким навсегда, она тоже разочаровалась. Больше этих двоих людей вместе ничто не держало. Оставалось упасть лишь последней капле, которая переполнила бы чашу терпения их семейного союза. И она не замедлила появиться.

* * *

(Кристине три года)

Евгения закончила готовить ужин и во время уборки кухни в очередной раз наткнулась на еле держащуюся дверцу шкафа. Она нервно выдохнула и сжала зубы. Сколько так может продолжаться?! Эта несчастная дверь висит на честном слове уже не первый месяц. А помимо нее есть еще отломавшийся от стены кусок плинтуса и одна расколовшаяся на полу кухни плитка, о которую Женя уже не раз царапала ноги. Муж сам говорил, что ничего сложного в ремонте этих поломок нет, нужно просто взять в руки инструмент и сделать. Но вот только руки его до этого все никак не доходили.

Наверное, Женя потерпела бы еще, если бы видела, что Аркадий действительно занят чем-то другим, и ему не до этого. Допустим, работал бы сутками, чтобы приносить в дом деньги. Или отдыхал после тяжелой работы. Но нет. В доме не было ни финансов, ни следов мужской заботы о жилище. Чувствуя, что эмоции переполняют ее больше, чем обычно, девушка бросилась в комнату, где в это время находились муж с дочкой.

Аркадий, как всегда, лежал на кровати и смотрел телевизор. Предполагалось, что он приглядывает за Кристиной, пока жена хлопочет на кухне, но на деле девочка была предоставлена сама себе и играла с куклами самостоятельно. Молодой отец не только не обращал на нее внимания, но даже бесцеремонно отодвинул дочь, когда та подошла и нечаянно закрыла ему обзор экрана.

Некоторое время Евгения молча смотрела на эту идиллию из-за двери, а потом решительно вошла в комнату и намеренно встала перед телевизором.

– Ты собираешься спать? – усиленно сдерживая раздражение, спросила она.

– Нет, – Аркадий слегка подвинулся, чтобы получить возможность видеть экран.

– Тогда, может быть, ты очень устал и отдыхаешь?

– Нет, я же сегодня не работал. Отойди, из-за тебя ничего не видно.

– Значит, может быть, тебя Кристина утомила?

– Да нет, вон она спокойно сама играет. А в чем дело?

– Раз у тебя нет необходимости лежать, тогда встань, пожалуйста, и сделай наконец дверь.

– Какую дверь?

– В шкафу. Которая отваливается уже четыре месяца, если я не ошибаюсь.

– Ничего с ней не случится, раз еще не отвалилась.

– То есть, ты отремонтируешь ее, когда она сломается окончательно?

– Когда отремонтирую, тогда отремонтирую.

– Когда?

– Да что ты привязалась! Сказал, сделаю. Не мешай футбол досмотреть.

– У тебя постоянно то футбол, то кино, то важный звонок другу. Все что угодно, только не насущные мелочи.

– Сама же сказала, что мелочи. Значит, могут подождать.

– Сколько, черт возьми?! Я и не требовала их с тебя сиюминутно. Но всему же есть предел!

– Так, отстань, я сказал.

– Или ты немедленно встаешь и делаешь, или встаю я и ухожу.

– Еще ультиматумов мне тут не хватало. Черт, гол из-за тебя пропустил!

– Я серьезно. Мое терпение закончилось. Делай выбор прямо сейчас.

– Да уходи! Тоже мне, напугала. Кто тебя держит-то!

– Я тебя услышала.

Евгению душили эмоции и слезы, но свое последнее слово она действительно сказала. Ни терпения, ни понимания, ни надежд на будущее больше не осталось. А если так, то для чего продлевать агонию умерших чувств? Девушка достала из шкафа большую сумку и принялась собирать в нее свои и дочкины вещи.

Некоторое время в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь возгласами комментатора футбольного матча. Очевидно, Аркадий совершенно не воспринял слова жены всерьез. Но когда Женя в уличной одежде вошла в комнату и взяла на руки Кристину, он вскочил с кровати и с недоумением уставился на девушку.

– Ты это куда? – запоздало поинтересовался он.

– Тебя это уже не касается. Ты-то остаешься здесь, среди отломанных дверей и плинтусов.

– Что значит, не касается? У тебя, между прочим, мой ребенок, а я не разрешал его никуда забирать!

Евгения подошла ближе к мужу и с вызовом посмотрела ему в глаза.

– И что, если я оставлю ее здесь, ты будешь с ней заниматься и ухаживать за ней? На, давай!

Она протянула дочку Аркадию. Конечно же, она ни за что не оставила бы ему ребенка. Просто хотела доказать ему его несостоятельность и в этом вопросе. Тот инстинктивно сделал шаг назад. Торжествующе усмехнувшись, Евгения прошла в коридор и в свободную руку взяла сумку с вещами. Аркадий выскочил за ней.

– Я не понял. Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Так куда ты пойдешь на ночь глядя? У тебя даже своего жилья нет! Я должен знать, куда ты тащишь нашего ребенка.

– К родителям. Не переживай, примут.

– То есть, ты вот так спокойно все бросишь и разрушишь семью?

– А ты не видишь, что разрушать уже нечего? Что все уже давно разрушено нищетой и бездельем, сломанными шкафами и разбитыми плитками? А если точнее – твоим отношением к нам.

– Я отношусь к вам нормально. А вот ты свое отношение показала во всей красе. Для тебя шкаф, оказывается, важнее семьи!

– Не шкаф, Аркадий. И если ты этого не понимаешь, то свои мозги я тебе не вставлю.

– Ага, раз я сразу не повелся на твои капризы, значит, нужно угрожать мне разрывом. Только имей в виду, ты так ничего не добьешься!

– Я и так от тебя ничего не добьюсь. Поэтому лучшее, что я могу сделать – это начать чего-то добиваться без тебя. Всего хорошего!

Евгения прошла мимо не сопротивлявшегося Аркадия и захлопнула за собой входную дверь. Уже на улице она присела на дворовую скамейку, посадила рядом дочь и достала мобильный телефон, чтобы позвонить родителям.

– А папа пойдет с нами? – вдруг подала голос девочка.

Женя прижала Кристину к себе и погладила ее по волосам.

– Нет, дорогая. Он останется здесь. Мы больше не будем с ним жить.

Дочка сначала шмыгнула носом, потом поморгала глазами, стряхивая набегающие слезы, и наконец заревела в голос:

– Я хочу к па-а-пе-е-е-е!

Евгения обняла девочку еще сильнее и принялась нескладно ее успокаивать:

– Милая моя, но ты же видишь, как с ним сложно. Мне кажется, без него нам будет лучше. А ему – без нас. Я тебя никогда-никогда не оставлю! У нас есть дедушка. Ты же его знаешь, он очень хороший! Он очень тебя любит. Он сможет стать тебе кем-то вместо папы. Сейчас мы поедем к нему, и все будет хорошо…

Кристина продолжала надрывно плакать, несмотря на все увещевания матери. Женя не ожидала от дочери такой реакции. Правильнее будет сказать, что она вообще не думала о том, как дочь отнесется к ее решению порвать с мужем. Она прислушивалась лишь к собственным эмоциям и голосу своего разума. Конечно, дело было не в эгоизме молодой женщины, а в отсутствии у нее опыта. Несмотря на известную фразу о том, что при разводе родителей прежде всего страдают дети, мало кто действительно задумывается об этом. Ведь жить или не жить вместе – это выбор двух взрослых людей, а дети в подобных ситуациях всегда вынуждены подстраиваться под сложившиеся обстоятельства.

Кристина плакала, а ее мать не понимала, чем вызваны такие слезы. Ведь Аркадий не был образцовым отцом. Он часто отсутствовал, не слишком вникал в жизнь дочери и проводил с ней не так уж много времени. Даже когда они находились вдвоем, он занимался преимущественно своими делами: смотрел телевизор, разговаривал по телефону с друзьями, делал что-то еще, нужное и понятное только ему одному. А Кристина просто вертелась рядом. Случалось, конечно, что он выводил ее гулять или играл с ней, но на фоне всего остального такие действия были не просто редки, а единичны. Поэтому Евгения и удивлялась, что дочь оказалась настолько привязанной к отцу. И, не будучи подробно знакомой с детской психологией, она не подозревала, что Кристина не оценивает Аркадия с точки зрения человеческих качеств, а любит его безусловной любовью ребенка к своему родителю. Это для Жени Аркадий был никчемным разгильдяем, а для Кристины он был единственным в мире и самым лучшим Папой. Потому что другого у нее не было.

Кристина плакала, а в голове Евгении метались самые разные мысли. И что теперь делать? Возвращаться обратно? Но это тупик, который не разрешиться ничем иным, кроме как еще одним разрывом. Ведь себя не переделать ни ей самой, ни ему. Оставить дочку с Аркадием? Но Женя и подумать о таком не могла. Если взрослый человек не способен позаботиться о самом себе, то как он сможет заботиться еще и о ребенке! К тому же, если дочь так переживает от отсутствия отца, то неужели она не будет переживать, оставшись без матери? Разумеется, такой вариант даже не рассматривался. И что тогда оставалось?

А оставалось только следовать первоначально намеченному плану и довести дело до конца. Пережить слезы ребенка, поддержать его и настроить на новый уклад жизни. Однако искреннее горе любимой дочки настолько впечатлило молодую женщину, что она даже забыла, зачем достала мобильный телефон. Она так и сидела на скамейке, прижав девочку к себе и сжимая мобильник в руке. И единственное, о чем она сейчас думала, это как помочь Кристине пережить расставание с отцом. Не как объяснить все родителям, не как выстраивать дальнейшие отношения с Аркадием, не как самой жить дальше. На первом месте для нее были только слезы невинного в ее не сложившейся семейной жизни ребенка.

Это она, мать, приняла решение о разводе. И это она забирает с собой дочь, невзирая на ее моральное состояние. Именно с этого момента в душе Евгении поселилось не проходящее чувство вины перед Кристиной за то, что лишила ее отца.

* * *

Разумеется, с родителями проблем не возникло – они приняли ее вместе с ребенком. Не то чтобы все было совсем однозначно – мать еще долго высказывала недовольство Жениной недальновидностью и напоминала о собственных прогнозах по поводу сомнительности ее брака. Но в целом все было хорошо.

Отец Евгении обожал внучку так же, как свою собственную дочь, и отношения между девочкой и ее дедом сложились замечательные. Женя не тянула с подачей заявления на развод, взаимных претензий у супругов не оказалось, и развели их очень быстро. Аркадий до последнего не воспринимал свершившееся всерьез; ему казалось, что бывшая жена хочет отыграться на нем за какие-то свои обиды, но потом все непременно вернется на свои места. Даже выйдя из зала суда с решением о разводе, он предложил ей… забрать Кристину от родителей и возвращаться к нему домой.

Конечно, об этом не могло быть и речи. Евгения демонстративно отказалась и пошла в свою сторону. А бывший муж после этого начал понемногу исчезать из ее жизни. Поначалу он постоянно звонил и нередко появлялся около их дома, чтобы взять Кристину погулять. После таких прогулок девочка возвращалась сама не своя – снова начинала плакать о том, что папа с ними не живет. Несколько раз Женя порывалась догнать его и поговорить о возможности воссоединения, но каждый раз осекала сама себя: люди не меняются, поэтому лучше не будет. Он еще и возомнит о себе невесть что – решит, что, раз она сама вернулась, то, значит, признала свою неправоту в их разрыве.

Потом звонки стали поступать все реже, а посещения почти прекратились. Аркадий объяснял это тем, что нашел новую работу и заодно строит новые отношения. А что? Не он оставил семью, но они же в разводе. Значит, он имеет право подумать и о личной жизни. Впрочем, денег от него было ничтожно мало как сразу после развода, так и впоследствии, невзирая на якобы новую работу.

Евгения была гордой и ничего у него не просила. Выделил что-то на ребенка? Хорошо. Не выделил – они обойдутся. Никогда не звонила ему сама, не спрашивала, собирается ли он навещать дочку. Но Аркадия такая позиция абсолютно устраивала, и отцовская совесть его не мучила. Не прошло и пары лет после их разрыва, как он и думать забыл, что когда-то у него была семья. По крайней мере, такой вывод можно было сделать, исходя из его поведения. От него не было ни звонков, ни приходов, ни денег. Кристина плакала, вспоминая папу и постоянно дергая мать вопросом, когда он придет.

Что на это отвечать, Женя не знала. Она из раза в раз придумывала отговорки, что папа то занят, то заболел, то уехал. А в ее душе с каждым разом все глубже и глубже укоренялась вина за то, что дочь по ее прихоти осталась без отца. И, поскольку настоящего отца заполучить обратно было немыслимо, Евгения все чаще задумывалась о том, что нужно искать ему замену.