Академия Форхиллз бесплатное чтение

Глава 1. Особняк Теймроуз

Виви

Мы с мамой сидели в опустевшей спальне на втором этаже семейного особняка Теймроуз, а шум и разговоры доносившиеся снизу, казались нам чем-то сюрреалистичным из другого измерения. Как и сама комната. Она выглядела слишком чужой, несмотря на то что здесь с самого детства жил наш самый близкий на этом свете человек Вианора Теймроуз, моя сестра и старшая дочь моей матери.

Для меня она всегда была девушкой из Зазеркалья. Такой пугающе похожей на меня во всем: темно карие радужки с дымными ободками и двумя крохотными пигментными точечкамм на правом глазу. Длинные ресницы на верхних веках и нелепые куцые на нижних, непослушная чёлка, живущая своей жизнью, странный неописуемый цвет волос, который мы обе прятали за постоянными перекрашиваниями. В последний раз мы обе остановились на красных перышках, запутавшихся среди русых прядей. Слишком часто мы невольно выбирали все одинаковое, хоть нас и разлучили при рождении, а следом тут же возвели глухой забор, оградив Ви от всего мира фамилией Теймроуз, той самой, от которой однажды отказалась мать, выйдя замуж за пропахшего салями владельца пиццерии.

Она была счастлива. Папа был счастлив. Я была счастлива. Мы надеялись, что Ви тоже счастлива с бабулей Теймроуз. Но вот мы уже на вторых за этот год похоронах.

Сначала ушёл отец. Тихо-тихо во сне. Врачи объяснили это психическим истощением. Всё же разлука с одной из дочерей не пошла ему на пользу, и он слишком рано ушёл от нас. Ви не появилась на поминках. Ручаюсь, она даже не была в курсе, что папа умер. Мы получили лишь типовое письмо, подписанное секретарём семьи. Ничего не значащие слова выражали безмерное соболезнование нашей утрате.

Безмерное соболезнование. Так там и было написано. Черт возьми, что значит безмерное соболезнование?! Такое огромное, что придавит нас ещё сильнее свалившегося внезапно горя?

А теперь следом за ним ушла Ви. Моя родная незнакомка с идеальной жизнью в роскошном особняке, учебой в частной закрытой школе и наверняка отношениями с самым крутым парнем из самой влиятельной семьи. Но разве хоронят девочек с идеальной жизнью в закрытом гробу? Такие даже на смертном одре должны выглядеть прекрасно. Но может это к лучшему. Ума не приложу, что бы я почувствовала, увидев своё мертвое лицо, непослушную челку и красные пёрышки в русых волосах…

Маме было хуже. Она у меня никогда не отличалась самостоятельностью и твердостью характера. Простые решения всегда перекладывала на нас с отцом, а нам нравилось нянчиться с нашей маленькой женщиной. Выбирать в какой цвет покрасить кухню и какой фильм посмотреть вечером субботы. Она всегда была со всем согласна, улыбалась и не спорила. Когда-то она так же без боя отдала свою дочь, потому что ей сказали.

Я не винила её. На то были веские причины. Мне ещё тогда пытались объяснить, но из всего того суеверного и бессвязного бреда, которым меня накормили, я вынесла лишь

то, что Ви серьёзно больна, и только Теймроузы знают, как её вылечить.

Видимо, не знали, раз она теперь мертва.

Я жалела мою бедную Ви, кляла себя, что не приняла половину её болезни, но теперь я не уверена, что сестра была больна. Я вообще ни в чем не уверена. Тупо смотрю, как мама баюкает на руках старую куклу и пытается заплакать, но у неё ничего не получается. Она корчит какую-то детскую гримасу, отчего мне становится только хуже. И я не могу плакать. Чувствую себя Атакамой. Я пустое выжженное солнцем поле, покрытое крупными трещинами. Высокая стена семьи Теймроуз, подобно Андам не пропускает ко мне ни единой тучи…

– Смотри, ей нравились такие же книги, как и тебе, – мама смахивает несуществующие слёзы и в её руках дрожит нетронутое издание “Сердца Трёх” для детей.

– Это здорово, ма, – молюсь, чтобы она не открыла и не увидела сделанную ей же памятную надпись. Он часто покупала нам одинаковые вещи, это помогало избежать гнетущего чувства вины. Но я всё равно улыбнулась, глядя на книгу. Я тоже терпеть не могла эту историю про близнецов-кузенов. Интересно, что ещё одинаково бесило нас с тобой Ви? Я вот ненавижу похороны… Ты наверно тоже, раз не приехала поддержать нас.

– Миссис и Мисс Рид. Прошу вас спуститься для оглашения завещания Вианоры Теймроуз, – торжественно позвал нас один из лакеев бабушки. Их она подбирает одинаково безликими. Ничего не выражающий взгляд, зачесанные назад волосы и костюм без единого катышка. По сравнению с ним мы с ма выглядели как бродяжки, но точно не ближайшие родственницы хозяйки поместья.

Мама издала какой-то сдавленный стон и крепче вцепилась в найденную на полке куклу, абсолютную копию моей. Всё-таки Ви хранила наши подарки.

– Кто… Кто в семнадцать лет пишет завещание? – каким-то не своим голосом спрашивала мама, будто я знала ответ, словно это так же легко, как сказать что мы сегодня будем смотреть по ящику. Словно меня саму не мучает тот же вопрос. Словно я сама уже написала своё. Почему так, Ви?

Мужчина терпеливо стоял на пороге, совсем не обращая внимание на нарастающую истерику моей матери, а она отчаянно пыталась найти точку опоры в этом безумии, как жаль, что именно сегодня я ничем не могу ей помочь.

– Подождите нас минуту. За дверью!

Ни возражения. Ни упрёка. Ничего. Он молча вышел и запер за собой дверь. Я же ужаснулась тому, как сильно я скопировала властный тон бабушки. Прижала ладонь к дрожащим на шее венам. Показалось. Показалось. Я не похожа на эту страшную женщину.

Поздно. Мама тоже заметила это. Шмыгнула носом и как-то пугливо шагнула назад.

Эти странности с ней уже давно. Вглядывается в меня, ищет какие-то одной лишь ей известные знаки, а потом вот так шарахается, как от чужой.

Вздохнула и с улыбкой протянула ей руку.

– Это последняя воля, Ви, ма. Мы должны.

Как чертовски мало ступенек на этой гребанной лестнице. Нам сейчас очень не хватает свободного полёта перед падением. Оно наступает слишком быстро. Встречает нас утопающим в кроваво алых розах гробом. Мама по-детски пугливо вжимается в меня. Зарывается лицом у меня в волосах, сильнее тянет к земле. А я мотаю головой, чтобы челка упала мне на лицо и спрятала хоть немного от хищных взглядов незнакомцев.

Но мне приходится смотреть за нас двоих. На лицах гостей не лежит печать скорби. Им интересно. Все взгляды прикованы к двум чужачкам, которые должны быть благодарны, что их на время пустили в этот тайный круг холеных уродов, которыми правила моя бабушка.

– Вивьен, Беатриче, – торжественно обращаются к нам неприлично алые губы леди Теймроуз, и мама начинает дрожать сильнее.

– Дорогие гости, вы едва ли успели познакомиться с моей второй внучкой. Виви, солнышко, выйди вперёд и покажись нашим гостям. Пусть все увидят ещё одну ветвь нашего большого древа.

Госпожа Теймроуз не привыкла к отказам. Кому как не моей бунтарке-маме знать об этом. Но сегодня не тот день, чтобы топать ножкой или сбегать с пропахшим салями парнем на его скутере, и она покорно отпускает меня.

Ума не приложу, что имеет в виду бабушка под фразой “покажись” гостям. Я должна покружиться или сделать книксен?

Тупо стою на месте. Разглядываю идеальную причёску матери моей матери. Ни единого седого волоса, едва заметные морщинки вокруг глаз и на шее. Тонкие длинные пальцы с двумя фамильным кольцам на каждой руке. На одной печатка миссис Теймроуз, на второй дедушки, которого не стало ещё до нашего с Ви рождения.

– Не робей, милая, здесь все свои.

По стройному ряду “своих” пробежал ободряющий незлой смешок. Но мне он не помог, я лишь сильнее стиснула зубы и сжала в кулаках подол моего черного платья.

Бабушке не понравилась заминка и моя внезапная непокорность. Быстрым шагом она пересекла разделяющее нас расстояние, и угрожающий цокот её каблуков эхом растекался у меня в груди.

Лишь оказавшись напротив меня, она прошипела так тихо, чтобы услышать могла только я и мама.

– Когда я говорю, ты слушаешься, а не позоришь меня перед людьми, Вивиан. Подними голову.

Все ещё смотрела на неё из под челки.

Бабушка не стала ждать, что вычурно одетая толпа усомнится в безграничном авторитете семьи Теймроуз. Она схватила меня за подбородок и рывком сбросила с моего лица волосы.

Все ахнули. Даже золотистые пузырьки в их непочатых бокалах шампанского замерли в этот миг. Шампанское! Они пьют шампанское на похоронах моей сестры!

– Поразительно сходство, не правда ли?

Бабушка была довольна произведенным эффектом и даже ослабила пальцы. Вовремя, казалось ещё секунда, и она пропорет мне щёки. Уверена, у меня на коже остались следы в виде полумесяцев от её ногтей.

– Госпожа Теймроуз никогда не упоминала о том, что у Вианор есть сестра-близнец. Как-то очень удобно вскрылся этот факт, не находите? – вперёд вышел мужчина без бокала. Его руки были сложены за спиной, словно крылья. А сам он напоминал немолодого ворона. Уверена его глаза когда-то были чёрными, а теперь напоминали темные озера охваченные белесым туманом. Он слеп! Почему-то пришла в голову спасительная мысль. Но я всё равно боюсь его взгляда.

– Господин Эшрейвен видимо проморгал этот момент.

Вот так панч, бабуля. Общением с этими Эшрейвенами ты явно не дорожишь, так какого дьявола пригласила на похороны этого страшного мужика. Да и сам он явно не в восторге от такой компании.

– Эшрейвены видят куда больше, чем Теймроузы, – он не сводил с меня взгляда. – А здесь я, чтобы поддержать племянника. Общество твоей родственницы мне одинаково неприятно, Виви.

Потребовался добрый десяток ударов сердца, чтобы понять, что он не произнёс последнюю фразу вслух. Комната поплыла, а ухмылка старого ворона и прижатый к губам палец лишь добавили нереальности происходящего.

Цветы. Гроб. Сестра. Мысли. Вороны. Розы. Перья. Шипы. Кровь.

Я бормотала это одними губами а пальцы путались в вязком воздухе.

Цветы. Гроб. Сестра.

А что если там не она? Вдруг Ви жива? Не могут быть похороны такими странными. Не пишут в семнадцать завещания. А слепые мужчины не читают мыслей.

Мысли. Вороны. Розы.

Почему так много черных роз в венках.

Хочу выдрать их оттуда. Плевать на боль. Плевать на крики собравшихся и моей мамы. Я обезумела. Схватилась за стебли и потянула.

Ненавижу чёрный.

Ненавижу траур.

А если я не любила, то и ты тоже не любила, Ви!

Перья. Шипы.

Кровь.

Кто-то оттащил меня от гроба и поднял над полом, на который я щедро роняла кровь с израненных ладоней. Ощущения напомнили полёт. Даже хлопанье крыльев почудилось. Не долго. Почти в тот же миг меня швырнули на лопатки и придавили к паркету. Чья-то крепкая холодная рука мешала сделать вдох, а вторая занесла кинжал над моим правым глазом.

– Ты мертва! Ты мертва, Ви! Это не можешь быть ты!

Рука дрожала и незнакомец колебался, я же тупо смотрела на острие со смешанным чувством облегчения. Хоть ещё кто-то живой в этой комнате с манекенами. Он настоящий… и очень злой. Сломанный и злой. Прямо как я.

Все длилось недолго. Безумца схватили охранники бабушки и грубо подняли на ноги. Он рвался ко мне с каким-то животным остервенением, и было не понятно хочет ли он разорвать меня на части или обнять до треска костей. Неважно, какое его желание возымеет верх, уверена, оно меня прикончит в ту же секунду.

– Ви, скажи что-нибудь. Не молчи. Это же ты? Это ты!

Ещё никогда в жизни мне так сильно не хотелось солгать. Растрепанный парень с всклокоченными темные волосами и болезненной краснотой вокруг глаз. Сколько ты не спал? Явно больше одной ночи. Сейчас наверно ты думаешь:, привидится же такое? Точная копия лежащей в гробу девушки, которая явно была тебе очень дорога. До сломанных костей дорога. Я права?

– Это не Вианор, мистер Торнхарт. Это её сестра. Вивьен Рид.

– Рид? Вивиен? – тупо повторял незнакомец, щурясь от яркого света в гостиной. – Она никогда не говорила мне…

Ви вообще не была разговорчивой. Ты не знал? Ни одного развернутого письма, или грёбаной смски. Это у нас семейное, красавчик.

Болезненная гримаса осознания появилась на его лице, когда до него дошла такая простая разгадка. Близнецы. Да, мистер Торнхарт, вы ошиблись, я не она. Горло мгновенно сжал спазм, не то от подступающих к пустыне Атакама слёз, не то он прикосновений сумасшедшего, что чуть не задушил меня на похоронах моей сестры.

Мама наконец опомнились и рванула ко мне. Щебетала что-то неразборчивое, касалась болезненной припухлости на коже, а я все не сводила глаз с парня. Его взгляд носился по моему лицу, и я почти физически ощущала это жадное исследование. Волосы, мочки ушей, затылок, шея, подбородок. Воздух колыхался вокруг, ощупывал, забирался под платье, покусывал за щиколотки, заставляя ёжиться, но не от страха, а от пугающего чувства родства. Этот Торнхарт горевал по моей сестре даже больше моего.

Ревность. Вот ещё одно чувство, вырванное из глубин подсознания этим психом. Я ревновала сестру к нему. К тому, кто мог страдать и плакать из-за её смерти, потому что я не могла.

Быстро отвернулась, когда встретилась с ним взглядом, это оказалось слишком невыносимо. Отчего-то теперь я испытала вину перед ним, за то что в закрытом гробу лежит Ви, а не я.

– Откройте, – требовал парень, явно не поверивший в историю с сестрой. – Ты разыграла этот цирк для меня? Я не тупой, Ви. Я готов принять твой отказ, я уйду. Можешь дальше слушаться эту властную суку, но я-то знаю, то, что между нами – настоящее.

– Гнев и отрицание в одном флаконе, – бабушка даже бровью не повела, хотя властная сука было адресовано именно ей.

– Она запугала тебя, Ви? Пойдём со мной, семья Торнхарт защитит тебя.

– Шон Терренс Торнхарт, довольно! – осёк парня старый слепой ворон. – Вианора Теймроуз мертва, не строй из себя идиота при всех. Ты сам нашёл её тело, не веришь собственным инстинктам?

– Это все очередная жестокая игра, дядя.

– Тогда посмотри внимательнее, не заставляй всех вокруг считать того, в чьих жилах тоже течёт кровь Эшрейвеном слепцами. Эта девчонка пуста, – с нажимом произнёс мужчина.

Шон снова пригвоздил меня к полу взглядом, рассматривал что-то внутри меня, позади, сверху, пока шумно не выдохнул и подозрительно быстро согласился с своим странным родственником:

– Ты прав дядя. Миссиc Теймроуз, мне очень совестно за моё поведение. Скорбь превратила меня в безумца, – со стеклянным взглядом чеканил Шон, и только на меня он смотрел иначе, словно видел что-то такое, что оставалось незримым для остальных.

Лжец! Тебе же совсем не совестно сейчас! Да ты кайф ловил, когда вдавливал меня в мраморный пол.

Шон не остался на похороны и поминки. С явной натугой поклонился присутствующим, извинился за своё непростительное поведение и покинул холл. По громкому рёву мотоцикла быстро догадалась, на чём он сюда приехал. Подошла к окну и проводила удаляющийся от дома силуэт. И тут тоже не ошиблась, у Ви был крутой парень. Жаль его. Даже сильнее чем меня. С улыбкой отметила глубокий след от колеса на идеальной клумбе. Прощальный подарок от Шон Торнхарта.

Под проливным дождём, слуги бабули несли гроб к фамильному склепу, а мы с мамой жались друг к дружке под зонтом. С каждым шагом силы словно покидали её, а я не торопила, осторожно вела вперёд и старалась шептать что-то ободряющее.

В фамильный склеп мама не пошла. Привалилась к стене и отрешенно смотрела перед собой. Слуги протягивали ей зонты, предлагали какие-то капли, но она лишь слабо отмахивалась.

– Мама, ты заболеешь. Позволь им, – вмешалась я. Хоть мне и не нравились все эти безликие лакеи с их услугами, но это не повод оставить маму мокнуть под дождем.

Она сдалась, и я смогла на некоторое время отойти. Надеюсь, о ней позаботятся и не дадут простудиться, а то меня ждет непростая неделя. Когда мама болеет она хуже пятилеток, за которыми я присматриваю по выходным, ради карманных денег. Немного, но хватает на бензин для моей старенькой Ауди. На ней мы сюда и приехали не смотря на протесты бабушки. Она хотела отправить за нами своего личного водителя, но я сделала все по-своему, и теперь моя старушка, которой лет больше чем мне, мозолит всем глаза на парковке. Особенно бабушке своим несовершенством. Потертым треснутым бампером, мелкой паутинкой на лобовом стекле, на благородным серым цветом.

Внутрь склепа пускали не всех, да и многие попрощались с бабушкой еще в особняке, прикончили закуски и поехали по своим делам. Главное шоу они все равно посмотрели. Мое феерическое появление и псих, который чуть не отправил меня вслед за сестрой. Шея до сих пор болит. В зеркало бы посмотреться, там точно остались следы от его пальцев. Зато из гостей остался пугающий старик Эшрейвен и его немолодая сухая служанка. Вид у нее был настолько суровый, что сначала я приняла ее за госпожу. Она скрупулезно отчитывала таблетки, ругала своего хозяина, и тот виновато выжимал голову в плечи и безоговорочно слушался ее.

Я даже невольно улыбнулась, наблюдая за ними. Слишком уж эти двое были живыми во всей этой атмосфере фальши и показухи. Слишком живыми… в склепе. У моей семьи есть целый склеп. Никогда не привыкну к этому.

Чтобы понять насколько богата моя семья недостаточно взглянуть на наш особняк, в котором найдется целый этаж для слуг, дом для службы безопасности. Гараж с дорогими авто, кинотеатр, который не в каждом крупном городе-то найдется.

А ещё подъезжая я заметила вертолетную площадку.

Вам будет мало пройтись по паркам, садам и теплицам вокруг. У нас есть даже целый лес в распоряжении, и несколько рек протекает по землям семьи Теймроуз.

А ещё есть этот склеп, где золочеными буквами выведены имена и годы жизни моих предков. Пра-прадеды и пра-прабабки, дальние родственники и черт знает кто ещё, связанным с нами прочными узами крови и странной магии. Многоуровневая усыпальница хранила в себе останки почти все моих мало мальски известных предков. Исключения составляли лишь те, кто без вести пропал на войне, или в кораблекрушениях, или кто обесчестил нашу фамилию, лишившись исключительного права упокоиться здесь.

Не будет здесь и нас с ма. Мы две отщепенки. Не склонили голову перед величием Теймроузов, а я так вообще не унаследовала той самой магии, что должна была передаться мне через поколение. Все досталось сестре. Досталось так много, что её сердце не выдержало, и вот теперь она присоединялась к нашей родне. Гроб поместили в свободную нишу рядом с нашим дедушкой. Его я знала только по рассказам мамы. Он не был носителем фамилии и магии семьи Теймроуз, но его любовь к нашей бабушке была столь велика, что он отказался от своих корней и стал членом этой жуткой семейки. Дедушка Джордж едва дожил до пятидесяти. Обширный инфаркт настиг его во время утренней пробежки. Не помогли ни деньги, ни влияние, ни магия Теймроуз, он просто умер. Этот же диагноз прописали в истории болезни Ви. Не удивлюсь, если все члены нашей семьи мрут от “обширного инфаркта”. По рассказам мамы он был здоров, да и Вианора в соцсетях постоянно выкладывала фото со спортивных соревнований. Она была лучшая во всем. Бегала быстрее, прыгала выше своих одноклассников.

И вот инфаркт.

Я невольно погладила ладонью область сердца, и тут же поймала на себе слепой взгляд старика. Надеюсь, он больше не полезет ко мне в мысли. Меня не пугают и не удивляют способности этого тайного общества, но я бы с удовольствием вернулась поскорее в свой обычный мир без магии, дорогих особняков и неуравновешенных парней на байках.

– Она не отпустит тебя, Вивьен, ты же понимаешь?

Старик Эшрейвен все же влез ко мне в голову. А мне не нужно было обладать суперспособностями и ясновидением, чтобы догадаться, что говорит он о моей бабке. Еще бы она демонстрировала меня своим гостям как элитную кобылу. Разве что зубы показать не просила.

Но я свободный человек, бабке нечем меня запугать, чтобы я осталась. Сегодня же мы с ма сядем в мою ауди и вернёмся домой подальше от этого кошмара.

Без какого либо стеснения наблюдала за старым вороном, а он поглаживал надписи на мраморных плитах, изучал розы, которыми были украшены ниши. Даже он чувствовал что-то к моим предкам. Меня же охватывало лишь раздражение. Рядом суетились работники ритуальной службы. Они довольно грубо пропихивали гроб моей сестры в нишу и тихо переругивались между собой.

– Тяжелый, зараза!

Я ждала, что бабушка поставит их на место, и они будут вести себя достойнее с останками Ви, но они лишь распалялись и начали переходить границы.

– Её там со всем барахлом, что ли хоронят?

– Причуды богатых, потому они и строят эти склепы, чтобы никто не раскопал и не спёр ничего. Там внутри ещё один гроб, металлический с запаянной крышкой, потому так тяжело.

Нескромные смешки. Сделала шаг к ним навстречу, но тут же почувствовала у себя на плече сухую цепкую ладонь. Служанка семьи Эшрейвен крепко держала меня за плечо, а старик качал головой.

– Не стоит, Вивьен. Это их защитная реакция, чтобы с ума не сойти от такой работы. Каждый день они имеют тело с мертвыми. Шутки, единственное, что позволяет им отвлечься. Они не знали твою сестру, их неуважение адресовано не к ней, а к своей жизни.

– А вы её знали? – вдруг спросила я, чувствуя, что тугой узел в груди начинает понемногу слабеть, а слезы уже подступают к глазам. Чёртовы ритуальщики! Им удалось сделать то, с чем не справилась я сама. Мысль о том, что ни они, ни я не знала мою сестру и уже не узнаю никогда, злила меня, проносила тупую ноющую боль.

– Знал, заглядывай в гости. Я всегда рад скоротать время с интересным собеседником, – улыбнулся старик, и мне стало немного совестно за все свои плохие мысли о нем.

– Я сегодня же вернусь домой, господин Эшрейвен. Это наша первая и последняя встреча. Со смертью Вианоры больши ничего не связывает меня с семьей Теймроуз и вашим миром.

– Ты единственная наследница Авелин Теймроуз, не думай, что семья так просто отпустит свою… ветвь, – он повторил слова моей бабушки, и мои губы свело от усмешки.

– Мне не нужно все это, – я обвела рукой помещение склепа. – Как сказал ваш племянник, – при упоминании Шона Торнхарта, что-то зазвенело в груди, но я быстро взяла под контроль это странное чувство. – Я пустая. Во мне нет никакой магии, и ничего меня здесь не держит.

– Ты лукавишь, Вивьен. Что-то все-таки есть, и ты очень активно пользуешься своей силой,– тихо-тихо сказал старик.

– Это не ваше дело, и бабушке знать об этом не обязательно, – зашипела на него. – Я не извлекаю никакой выгоды в отличие от вас.

– Смотря что считать выгодой, мисс Рид. Для кого-то это богатый особняк с лесом, а для кого-то возможность снять стресс.

Я поджала губу, не ему учить меня!

– Ты права, – быстро согласился Эшрейвен. – Учить тебя должен не я, а кто-то из семьи Теймроуз. Твоя мама с этим не справится, остается только твоя бабушка. Но ей ты расскажешь сама о своей маленькой особенности, или…– Он кивнул на пустую нишу в стене. – Участь твоя незавидна, мисс Рид.

– Вианор жила здесь под крылом у бабули. Это уберегло её?

– Быть может, Вианора тоже не все рассказывала госпоже Теймроуз.

Я закусила губу. Он определённо что-то знает!

– Чашечка чая, мисс Рид. Я прошу у вас не так много, и я расскажу что-то важное, – он подмигнул мне, а затем служанка отвела его в сторону, чтобы скормить целую горсть таблеток. А дотянет ли он до нашей встречи?

Хочу ли я узнать что-то важное? Боюсь ли предостережений старого ворона? Вианору не уберегли ни врачи семьи, ни всемогущая бабка.

Работники ритуальной службы заливали бетоном нишу с гробом моей сестры и готовились установить мраморную плиту с гравировкой.

Цветы. Гроб. Сестра. Мысли. Вороны. Розы. Перья. Шипы. Кровь.

Шептал голос Вианор в моих мыслях. Её голос. Мой голос. Ждет ли меня та же судьба, и зачахнет ли род Теймроузов, если и моё сердце вдруг остановится от обширного инфаркта?

***

Проводили мою сестру в последний путь уже в молчании, слушая мерзкий чавкающий звук, с которым вливали раствор в нишу. Это все было ужасно не правильно. Ви словно навечно делали пленницей жуткого склепа. Двойной гроб, бетон, это не могила – это тюрьма. Мне хотелось растолкать всех и руками начать разгребать серую жижу, освободить сестру отсюда.

Это не правильно.

Все происходящее здесь не правильно.

Зачем я вообще сюда спустилась?

Не стала дожидаться конца этой бездушной процедуры, развернулась ко входу и взбежала по ступеням вверх прямо под освежающий осенний дождь. Подставила лицо к небу, и с удовольствием почувствовала влагу на своих щеках. Хоть так… Хоть немного избавиться этого могильного запаха.

Удовольствие длилось недолго над моей головой появился черный зонт, заботливо предложенный кем-то из слуг. Хотелось послать всех к черту, чтобы оставили меня в покое, но силы начали покидать и меня. Я лишь сдержано кивнула и позволила отвести себя в особняк. Меня осторожно усадили в гольфкар и покатили к дому.

– Ви любила играть в гольф? – я спросила парня, который сидел за рулем, и он вдруг вздрогнул и посмотрел на меня. Немного бледный, с темной россыпью веснушек на переносице и пушистыми ресницами. Из-под его вязаной шапочки пробивались каштановые кудри. Хорошенький. Но ему тут явно не место. Наш фамильный особняк сотрет с его лица эту живость и улыбку, вместе с озорными веснушками.

– Вы о юной леди Теймроуз? – он произнес это почти с религиозным благоговением.

– Рид! Её фамилия Рид, как и моя, – рыкнула на слугу, который ни в чем не был виноват.

Была. Она была Рид. А сейчас её больше нет. Была…

– Простите, госпожа. Я никак не мог знать о её фамилии. А в гольф она играла. Скверно играла, госпожа. Побила много окон в домике охране, а уж о машинах гостей вообще молчу. Ваша бабушка всегда ужасно ругалась, заставляла нас прятать клюшки. Но леди Вианор находила себе другую разрушительную забаву.

Не ожидала от этого парня таких откровений. Он вдруг осёкся, словно испугался, что лишнего наговорил и снова напустил на себя надменно холодный вид, что ему совсем не шло. Я же хотела обнять его. Ещё одна страница истории о моей сестре. Я словно стираю конденсат с ее портрета. До этого момента четкой там была лишь черная траурная лента, а теперь Ви стала чуточку живее и реальнее.

– Спасибо, – поблагодарила парня, чтобы он перестал грузиться, и он снова дёрнулся от моих слов, словно я кнутом его по спине стеганула.

– Не говорите госпоже Теймроуз, что я посмел открыть рот. Мне не следовало говорить без должного уважения о леди Вианор. Да и матушка меня точно заругает.

– Не скажу. Ни своей бабке, ни твоей матушке. Тогда и тебе совет. Беги отсюда. Они тут все сумасшедшие, – я покрутила пальцем у виска, надеясь, что мой спутник рассмеётся, но в его пустых глазах не было ничего кроме лакейской

покорности.

– Как скажете, леди Вивьен.

Мы подъехали к главному входу в дом. Парень помог мне выбраться из гольфкара, а после поспешил куда-то прочь от дома, даже не взяв с собой зонт.

Странный. Какие поручения у него могут быть в лесу в такую-то погоду? Потому что бежал он именно в лес. Даже имени его не спросила. А он был очень вежлив и по-настоящему добр со мной. Неважно, все равно я скоро уеду отсюда и больше не вернусь.

Толкнула двери в поместье. Внутри было тихо. Слуги прибирались, переставляли цветы, убирали посуду с закусками, вполголоса переговаривались, а завидя меня отводили глаза и склоняли головы. Лишний раз убедилась, что хочу поскорее сбежать отсюда, только бы найти маму.

Обошла гостиную, и уже собиралась подняться наверх, как увидела ее спящую на одном из диванчиков. Она подложила ладони под голову и напоминала ангелочка с фресок. Пухлые губки, щечки и завитки волос. После дождя пряди у нее всегда начинают закручиваться. Протянула к ней руку в каком болезненном желании облегчить ее состояние, но быстро отдернулась.

Что она будет чувствовать теперь, глядя на меня? Я точная копия ее безвременно ушедшей дочери, и если фотографии на можно убрать, чтобы унять скорбь, то я всегда буду рядом. Буду вечным напоминанием ее утраты. Да и самой от себя мне никуда не деться. От своего голоса, отражения в зеркале, собственного мятежного сердца.

– Не буди ее, Вивьен, – мягко попросила бабушка.

Она уже успела переодеться в домашнее, и больше не выглядела неприступной скалой. Алую помаду сменило что-то нюдовое, да и шпилек в волосах стало меньше, мягкой волной седоватые пряди падали ей на плечи.

– Сегодня вы останетесь здесь, – она не спрашивала, а констатировала факт. – Погода портится.

В подтверждение ее слов за окном вспыхнуло, а через несколько секунд раздались раскаты грома.

Интересно, тот парень вернулся? Я волновалась о слуге, хотя даже имени его не знала.

– Дождь мне не помеха, я и не в такую погоду ездила за рулем, – возразила я.

Ни секунды тут не останусь.

– Пожалей Беатриче, она только-только успокоилась, Вивьен.

– Дома она быстрее пойдет на поправку, – не сдавалась я и с вызовом глядела бабушке в глаза.

– Здесь тоже ваш дом, – напомнила она, а за окном снова угрожающе блеснуло. – Тем более нотариус еще не приехал, вы не можете уйти, не услышав оглашения завещание.

Мне совсем не понравилось ее “не можете". Еще как могу, могу, но… Меня в тот же миг пригвоздило к полу. Я чувствовала на себе силу убеждения Авелин Теймроуз, и хоть меня вселенная не наградила этим даром, но долгое время я могла противиться ему. Сейчас же ноги мои не слушались меня, а разум начал туманиться.

Хлопнули дверью, и бабушка с раздражением повернулась на звук, а я чуть выдохнула, избавившися от воздействия. На пороге стоял старик Эшрейвен со своей компаньонкой. Я видела, как губы Авелин кривятся от совсем не радушной улыбки.

– Редмонд, может быть чаю? Вы там не замерзли с Керри?

– Было бы чудесно, Авелин. Хочу ваш фирменный чай с шиповником.

– Я отдам распоряжение слугам.

Все их общение было натянуто вежливым, я же гадала, зачем на оглашение завещания остался старый ворон.

Ноги потащили меня вслед за бабушкой. Я вполне могла бы воспротивиться ее внушению, и уже чувствовала, как сбрасываю оковы, но решила подыграть и изобразить покорность.

– Что же ты задумала, Вианор, – искренне сокрушалась Авелин. – Зачем вписала его в завещание? Зачем связалась с Эшрейвенам и Торнхартами…

Я даже споткнулась. Ви имела какие-то дела с этим жутким типом? Теперь его приглашение на чай выглядело даже заманчивым, он явно был близок с моей сестрой, раз она упомянула его в такой важной бумаге. Но почему здесь нет самого Шона Торнхарта? Если он был чуть ли не женихом сестры, почему не остался на погребение и почему Вианор не включила его в завещание.

Снова вопросы. Может одна ночь в особняке не самая плохая идея? Узнаю перед отъездом хоть что-то иначе сойду с ума от догадок.

Очередная вспышка, и даже свет моргнул.

– Вы не видели Верни? – тревожно спрашивала кухарка у остальных слуг. – Он уже должен был вернуться.

На её бледных щеках были щедро рассыпано темные веснушки. Несложно догадаться, чья это матушка.

Глава 2 Очень долгая ночь

Виви

Значит, того парня зовут Верни. Я уже хотела было сказать, что видела, как он помчался в лес по каким-то делам, как кто-то из слуг успокоил женщину.

– Я видел его минут пять назад, Хейзел. Он промок и пошёл переодеваться.

Кухарка выдохнула и убрала руку от сердца.

Пять минут назад? Шустрый малый. И когда он успел?

Но мне не дали более ломать голову над этим ребусом. Бабушка засуетилась и начала сгонять всех в библиотеку.

– Звонил нотариус. Он уже подъезжает. Прошу последовать за мной. Чай отнесут уже на место.

Кто-то осторожно растормошил мою маму. Она долго моргала, пыталась понять, где находится и, кажется, даже на какое время забыла о причинах, по которым мы гостим в особняке Теймроуз. А потом она вцепилась в платок, которым её укрыли и начала раскачиваться из стороны в сторону.

Отвернулась. Это уже сильнее меня. Не могут смотреть на страдания ма, не могу ей помочь. Ничего не могу. Но я и так много сделала для неё после смерти отца.

Очередной раскат. Свет моргнул несколько раз и погас в некоторых комнатах. Кто-то из слуг тут же засуетился, достал фонарик из шкафчика и поспешил решать проблему.

– Позвольте? – меня осторожно толкали к лестнице, где-то гремели чашками и ложками, а я просто шла за всеми по полумраку, стараясь не наступать на кривые тени деревьев на полу. С каждой вспышкой они все больше разрастались, заползали на стены кривыми ветками, ложились на лица нашей безмолвной процессии, пытались ухватить за плечо.

Взглянула в одно из окон. Дождь только набирал силу. Надеюсь, Верни действительно дома. А уж про бедного нотариуса даже думать боюсь. Если непогода застала его в дороге, то остается ему лишь посочувствовать.

Когда мы дошли до библиотеки, электричество уже восстановили. Я заняла самое дальнее место. Подоконник здесь превратили в подобие диванчика, и можно было забраться с ногами к окну. Сидеть в тепле и смотреть на улицу. Не хватало только чашки приторно сладкого какао, книги и моей сестры напротив.

– Терпеть не могу “Сердца трёх”.

Она бы откинула назад волосы и сдула непослушную челку со лба.

– Не говори. А когда оба Моргана влюбились в одну и ту же девушку. Как-то высосано из пальца.

– Вот-вот. А Леонсия с её метаниями. То есть если бы не выяснилось, что они с Генри близкие родственники, кого бы она выбрала в итоге?

– Ви… А ты любила Шона?

Моё отражение потупило взгляд. Глупая игра. Моей сестры тут нет, я сколько угодно могу изображать наше общение, но никогда не узнаю, читала ли она “Сердца трёх”, любила ли Шона, сдувала ли со лба непослушную челку…

– Юная леди Теймроуз тоже любила сидеть здесь.

Миловидная служанка с темным каре подкатила ко мне сервировочный столик с чайником и тарелкой печенья.

– Тот самый чай с шиповником? – я попыталась улыбнуться ей, и девушка мотнула головой.

– Вербена, – я взяла на себя смелость, и…

– Ви любила такой чай, и ты решила, что мне он тоже понравится, – я быстро пришла на помощь смущённой служанке.

– Простите, если я оскорбила вас. Я слышала, что близнецы имеют схожий вкус. Я поменяю. Вам шиповник, как остальным?

– Оставь. Спасибо. Я хочу попробовать. Как тебя зовут?

– Анита.

Девушка поклонилась, а после присоединилась к остальным слугам, которые терпеливо ждали дальнейших распоряжений.

Я успела съесть несколько имбирных печенек и выпить этот загадочный чай с вербеной, когда двери библиотеки открылись и внутрь зашел слегка взъерошенный мужчина. На нотариуса он мало походил. Слишком неформальный и молодой для такой должности. Я ожидала увидеть кого-то похожего на старишка Эшрейвена. Высокие кожаные сапоги, джинсы, черная толстовка с какими-то готическими крестами. Откуда бы его не выдернули в такой час, это точно был не офис, или кабинет. Из серьёзного у него был только блестящий чемодан.

– Прошу прощения за задержку, Леди Теймроуз, госпожа Рид, Лорд Эшрейвен, – он переводил взгляд с одного лица на другое, пока не встретился со мной. Мужчина слегка побледнел, словно увидел призрака, и я отлично его понимала. Если он был поверенным моей сестры, то наверняка часто встречался с ней. Каково ему видеть меня сейчас?

– Во-первых, примите мои глубочайшие соболезнования. Я знал Вианору Теймроуз очень хорошо, для меня, как и для всех, весть о её кончине стала настоящим шоком, – он вновь посмотрел на меня и сглотнул.

– Во-вторых, – он достал из чемодана мятый лист. – Я попрошу остаться здесь только тех, чьи имена и фамилии, я зачитаю. Остальные покиньте библиотеку.

Далее следовал внушительный список. В нём была моя бабушка, мама, я, Лорд Эшрейвен, и кто-то из слуг. Даже Вернон Кэмпбелл оказался здесь. Я так понимаю, это тот веснушчатый чудик в смешной вязаной шапке. А вот Шона Торнхарта среди наследников моей сестры не оказалось.

Очень странно.

Присутствующих в библиотеке стало значительно меньше, а те, кто остались с интересом поглядывали друг на друга. Не было тут только этого самого Верни.

– Не страшно, переговорю с этим юношей позже.

Снова все переглядываются, а слуги обмениваются легкими улыбками. Зато бабка моя красная от злости и стыда. Эх, сестра-сестра, что связывало тебя с этим чудиком? Только не говори, что ты променяла неуравновешенного красавца с байком на мистера-веснушку?

Или все же променяла?

Нотариус Найджел Мэгпай младший, а именно так его звали, принялся зачитывать длинное завещание моей сестры. Начал он со слуг, которым Ви оставила кому счета, кому дорогие безделушки, скутер и какие-то сертификаты и даже проплаченный семестр в университете. Аните повезло, вырвется отсюда. Я мало во всем этом понимала, но было приятно осознавать, что Вианор была доброй душой.

Лорду Эшрейвену досталась коллекция из книг, какого-то знаменитого путешественника-картографа, его компаньонка получила редкий фарфоровый чайный сервиз.

– Беатриче Рид, вам переходят кое-какие облигации. Я приложу вам выписку со счета и их рыночную оценку, ознакомитесь позже. А еще здесь платежное поручение, по которому вы можете погасить вашу ипотеку и залоговые обязательства на пиццерию, используя счета, который открыла для вас Вианора.

Откуда у сестры были такие деньги? Мы пиццерию раза три перезаложили, а после смерти отца, думали, что потеряем её.

– Леди Теймроуз, вам Вианора передала права на все свои сборники стихов, а также попросила распорядиться ее трастовым фондом. В пожеланиях она указала несколько благотворительных фондов на ваше усмотрение.

Бабушка кивнула.

Даже не знаю, чему сильнее удивляться. Трастовому фонду, или тому, что Ви писала стихи. И не один-два. А целые сборники. В детстве мы максимум рифмовали очень пошлые строки. А тут стихи?

– А теперь, – Найджел Мэгпай младший постучал стопкой бумаг по столу. – Я хотел бы переговорить с мисс Рид наедине.

– У моей внучки нет секретов от меня, – настаивала бабушка.

Кажется, оставшееся содержимое чемодана нотариуса волновало её куда больше, чем трастовый фонд и какие-то стихи.

– Исключено, госпожа. Я должен уважать волю завещателя, я не имею права разглашать возложенную на меня тайну третьим лицам. Беседовать мы будем тет-а-тет.

– Она несовершеннолетняя, – не сдавалась бабушка.

– Насколько мне известно, мисс Рид, несмотря на свой юный возраст, приобрела дееспособность по решению сюда, так же она уже больше года официально занимается предпринимательской деятельностью. Это так, мисс Рид?

Настало время Авелин Теймроуз ошарашенно смотреть на меня. Мама как-то виновато вжала голову в плечи и избегала смотреть на свою родительницу.

– Беатриче, чего я не знаю?

– Пол знал, что его скоро не станет, а ещё знал, что я не справлюсь сама с пиццерией и со всем этим. Я не давала согласия на всё это, но они оформили документы через суд. Это называется эман… эманси…

– Эмансипация, ба. Кто-то должен был позаботиться о маме и нашем бизнесе. Мне больше не нужно ничье разрешение, чтобы подписывать документы или общаться с нотариусом.

Авелин была явно недовольна дочерью, а мне нравилось чувствовать своё превосходство. Да-да, бабуля, я уже взрослая девочка.

Бабушка на несколько мгновений показала своё истинное лицо. Ругала при слугах свою непутевую дочь за то, что она допустила такое. А мама прижимала ладони к влажным глазам, испуганно вжимала голову в плечи всякий раз, когда Авелин взмахивала рукой. Она словно ждала, что её вот вот ударят.

Я не выдержала, поднялась с места и подбежала к ним.

– Довольно, – рявкнула на бабушку. – Мама не сделала ничего такого, это было моим решением. Отец одобрил.

– Твой отец, – начала было бабушка, грозя мне пальцем, но тут уже мама не выдержала.

– Даже не думай имени его произносить! Стыдишь меня при всех, Авелин Теймроуз? Где моя маленькая Вианора? Куда ты проложила ей дорогу? В могилу! Моя дочь мертва! Ты убила её!

Наконец-то у мамы появился голос, и она сказала то, что изводило нас обеих с того самого мига, как мы узнали о смерти Ви. Это бабушка виновата в её гибели, и никто другой. Бабушка и все эти тайны и игры нашей древней семьи.

– Если бы Вивьен была бы подле сестры, этого бы не случилось. Она приняла все на себя, и вот… Ты не имела права забирать дочерей. Ты забрала не своё! – теперь уже бабушка сыпала обвинениями.

Мама не выдержала, её дрожащие руки окрепли, и она что есть силы ударила Авелин по щеке.

– Никогда тебя не прощу, мама, – едко сказала она. – За все, что ты сделала со мной, с моими детьми. С моим мужем. За тот выбор, что ты заставила меня сделать. За… – она осекласть на полуслове, взгляд её стал пугающе отрешённым, а затем она снова сжала кулаки и поворила: – Никогда. Виви, мы уезжаем сейчас же.

Она схватила меня за запястье и потащила к выходу. Столько злости и решительности. Вся детскость мгновенно исчезла из её лица. В этот миг я безумно гордилась ей. Моя сломленная, но сильная ма.

– Беатриче, стой, я тебе говорю!

– Миссис и мисс Рид. Завещание же, мы не закончили, – кричал нам нотариус.

Я уже и забыла, зачем мы собрались в библиотеке. Надо уезжать, но больше этого я хочу услышать волю сестры, это то немногое, что у меня осталось от нее.

– Жду тебя в машине, Вивьен. Дай мне ключи.

Порылась в сумочке и выудила оттуда брелок.

– Ты только не лихачь и не поцарапай мою крошку, – напутствовала ее.

Мама улыбнулась и погладила меня по щеке, той же рукой, которой всекла бабуле.

– Ты моё чудо, Виви. Я говорила, что очень люблю тебя?

– Каждый день раз по десять, ма.

Она обняла меня. Крепко, до стона в рёбрах.

– Не задерживайся. Ни секунды здесь больше не останусь. Хочу домой. Ви сделала нам подарок, подарила независимость. Чуткий ребёнок…

Кивнула ей, а потом вернулась к столу нотариуса. Уже почти все покинули библиотеку. И только бабушка продолжала грозно нависать над Найджелом, но мужчина оставался непреклонен.

– Госпожа Теймроуз, есть процедура, и я ее не нарушу. Когда придёт время, я так же буду защищать ваши интересы и вашу волю, позвольте мне делать свою работу!

Авелин было непросто терять позиции. Дочь у всех на глазах унизила ее своей выходкой, внучка хранила какие-то секреты, да ещё крутила что-то с сыном кухарки, а теперь и нотариус-неформал не поддавался её внушению.

Они довольно долго играли в гляделки, и я видела, как Найджел нервно покручивает что-то у себя на запястье.

– Вивьен, ты все мне расскажешь, – взор бабушки был направлен уже на меня, и я ощутила, что снова теряю контроль над своими мыслями и действиями. Губы послушно выдали:

– Да, бабушка. Я все расскажу тебе после.

– Хорошая девочка.

Она погладила меня по щеке тыльной стороной ладони, и я ощутила, как холод фамильного кольца начал проникать мне под кожу, распространяться по телу, сворачивать на сердце смертоносной змеёй. Этим прикосновением она словно отняла ту материнскую нежность, что подарила мне ма несколько минут назад, оставив снова пустой и одинокой.

***

Найджел Мегпай Младший еще какое-то время молча сидел за столом, слушая удаляющиеся за дверью шаги. Я тоже прислушивалась, особенно к бабушкиным звонким каблукам, и этот момент жутко напомнил мне, как в детстве мы с Ви шкодили и прятались от родителей. Мы так же таились где-то в шкафу или под кроватью, а когда нас находили, то с визгом бежали навстречу к родителям. Мы висли у папы на шее, купались в маминой улыбке и планировали новые шалости.

Только, когда родители заглядывали под кровать, сердце моё не сжималось от ужаса. Когда же много лет назад Авелин Теймроуз заявилась на порог скромной квартирки скромного семейства Рид, наши с Ви навыки не помогли нам спрятаться от неё. До сих пор помню страх и холод, которые обуяли меня, когда я услышала это похоронное:

Цок. Цок. Цок. Цок.

Это был последний день, когда мы с Вианор играли в прятки, и она победила. Уехала с бабушкой на долгие-долгие годы. А я все ещё заглядывала по привычке то в шкаф, то под кровать, пытаясь отыскать её.

У нас с Ви были свои секреты и даже считалочка-заклинание.

Цветы. Гроб. Сестра. Мысли. Вороны. Розы. Перья. Шипы. Кровь.

Это придумала Ви. Раскопала в маминых вещах какой-то старый альбом семьи Теймроуз. А там чего только не было. Помимо мрачных интерьеров поместья, там нашлось место для целой галереи фотографий постмортем. Тогда мы, разумеется, не знали этого слова, просто смотрели на странных людей. Даже не людей. Оболочки без жизни. Пустые глаза, смотрящие вдаль, привычные, но такие неестественные позы. Помню Ви застыла, её взгляд так же подернулся мутной плёнкой, и она отчеканила те самые слова:

Цветы. Гроб. Сестра. Мысли. Вороны. Розы. Перья. Шипы. Кровь.

Она бесконечно повторяла это. С каждым разом все быстрее и быстрее. Я всерьёз испугалась. В слезах трясла её, пытаясь вывести из транса, а она не замолкала.

Помню свой отчаянный крик и слёзы.

…Перья. Шипы. Кровь.

Она, наконец, остановилась. Посмотрела на меня со шкодливой улыбкой.

– Ну ты чего, дурочка? Поверила, что ли? Я же пошутила, Виви-глупышка!

Это был первый раз, когда самая родная душа на этом свете солгала мне. Но и я солгала ей в ответ, сделав вид, что поверила. Для маленькие лгуньи-близняшки. Только она солгала, чтобы спасти меня. Я же солгала, чтобы спасти себя от какой-то жуткой правды.

И вот теперь её нет.

Мои губы сами собой прошептали:

– Цветы. Гроб. Сестра. Мысли. Вороны. Розы. Перья. Шипы. Кровь.

– Госпожа Рид? – Нотариус легонько коснулся моего плеча. Я словно очнулась от дремоты и несколько мгновений вспоминала, где нахожусь.

– Простите, мистер Мегпай. Я просто задумалась. Тяжелый день.

– Понимаю. Но сейчас мне нужно все ваше внимание, потому что последняя воля вашей сестры была весьма гхм необычна. Вы готовы слушать?

Кивнула.

Понятия не имею, что Ви приготовила для меня. Будет ли это памятная книга, какие-то шмотки, или очередной трастовый фонд семьи Теймроуз. Во мне на мгновение вновь проснулся ребёнок, который отгонял все мрачные мысли и думал совсем уж о земном. Чтобы бы я сделала, окажись в моем распоряжении такие нереальные деньжищи? Гордая взрослая я брякнула бы что-то про благотворительность. Мне же не нужны подачки от Теймроузов. Но с другой стороны. Путешествия. Свобода. Побег. Не нужно больше считать каждую копейку и в который раз закладывать пиццерию.

Можно вообще продать убыточный бизнес и рвануть куда глаза глядят, прихватив с собой маму.

Идеально. Нам это нужно. Обеим. Мне это нужно! Тем более сейчас, когда цепкий взгляд Авелин Теймроуз задерживается на моём лице. Она точно так же смотрела на Ви годы назад, перед тем как забрать её. Забрать и не сберечь о родового проклятья.

– Мисс Рид! – Найджел снова позвал меня и в этот раз уже с раздражением. Ещё бы! Я обещала быть внимательной, но снова выключаюсь из нашей беседы. А ещё нужно отыскать Вернона, и думать, где скоротать ночь. Среди чокнутых сектантов, или попытать удачу и сесть за руль в такую погоду.

– Прошу прощения. Теперь точно всё, – твердо пообещала я, а затем немного нервно отшутилась: – Рассказывайте, сколько миллионов и домов оставила мне моя сестра.

И Найджел Мегпай Младший показал мне.

Ни одна из моих теорий не подтвердилась, а Ви в очередной раз удивила меня. Хотя могла ли я ждать чего-то другого от человека, с которым мы росли в одной утробе, делили одну внешность, привычки и даже мысли.

Хотя стоп! Парни, кажется, нам нравились совершенно разные парни. Ви запала на рыжего служку, а я то и дело вспоминаю лохматого психопата с ножом и болезненной краснотой вокруг пугающих глаз.

***

Я очень внимательно выслушала все инструкции от Найджела и забрала запечатанные конверты, оставленные мне сестрой.

– Главное не перепутайте, Мисс Рид. Вианор завещала именно так.

Я рассеянно кивала, гадая, что же подготовила для меня Ви, и насколько она продумала свою грядущую кончину. Это просто веселая игра, чтобы насолить нашей бабке, или за этим кроется что-то большее?

Спрятала конверты именно так, как велел Найджел Мегпай Младший. Один в сумку, другой под одежду. Проверила, что он крепко держится и не вывалится при ходьбе. Даже попрыгала на месте. Полный порядок.

Нотариус был доволен моими приготовлениями и протянул руку для прощального рукопожатия.

– Ваша сестра любила вас, мисс Рид. Она очень скучала по старым временам. По вашим играм в прятки…

Он словно в душу мне заглядывал своими пронзительными серо зелеными глазами. К чему мне сейчас все это? Ком в горле и невыплаканные слезы. Отшатнулась и ответила нотариусу лишь сухим “спасибо”.

– Попробую теперь найти этого самого Верни. Если не получится, передайте, что я жду его в своем офисе. Вот моя визитка. Там телефон и адрес. Звонить можете в любое время.

Приняла стильный прямоугольник белого и черного цветов. Пригляделась. Все было стилизовано под крыло сороки. Мегпай. Хитро. Я даже позволила себе улыбку.

А Найджел снова посмотрел мне в глаза, словно намекая на что-то. Мне даже неловко стало. Подкатывает он ко мне, что ли? Или искренне предлагает свою помощь?

– С-спасибо, – неуверенно поблагодарила парня, и визитка отправилась в кармашек сумки. Позвонить ему все равно придется, мама в жизни не разберется, как дальше оформлять наследство, доставшееся ей от Ви. Да и я не знаю, что ждет меня в этих конвертах, и что со всем этим делать.

– И последнее, – нотариус выудил из своего чемодана детский браслетик, явно сделанный ребёнком. Бусины разного размера, неподходящие друг к другу ни по форме, ни по размеру, какие-то несуразные пуговицы и хлипкая веревочка. Того и гляди все это порвется, и стекляшки рассыплются по полу библиотеки.

– У меня такой же, смотри? – он задрал рукав толстовки и продемонстрировал мне свой детский браслетик, и я тут же вспомнила, как он покручивал что-то у себя на запястье, когда бабушка пыталась заставить его рассказать о завещании Ви! Эта штука поможет сопротивляться внушению семьи Теймроуз?

– Это то, о чем я подумала? – спросила нотариуса, и он кивнул.

– Ваша сестра и тут все продумала. Вы не думайте, это весьма мощный артефакт, несмотря на его внешний вид.

Плевать на внешний вид! Это сделала Вианор своими руками! Выхватила у Найджела браслет и тут же надела на руку. Хватит с меня манипуляций Авелин, я больше не хочу чувствовать беспомощность, когда она лезет в мою голову. Довольно!

– Но только не показывайте госпоже Теймроуз, что у вас есть такая мощная защита. Играйте по её правилам, иначе она быстро вас раскусит, Мисс Рид. Удачи вам.

Мистер Мегпай ушел первым, а я какое-то время собиралась с духом. Как назло, нервничать я стала ещё сильнее, даже несмотря на продуманный план сестры. Актриса из меня просто отвратительная. Бабушка сразу же всё поймет, и никакой браслет не спасёт. Конверты. Конверты. Не перепутать и не налажать!

Вдох-выдох. С чего я вообще решила, что Авелин попытается забрать у меня конверт. Может, она уже смирилась и не будет препятствовать воле Ви?

Аж самой смешно стало. Ба и не будет препятствовать, это сюжет из параллельной вселенной. Я набралась храбрости и шагнула в коридор.

За окном все так же громыхало. Но в этот раз свет не моргал. Яркие лампы прогнали обратно наружу скрюченные тени деревьев. Но стоит только щелкнуть выключателем, как они вновь проникнут в дом и будут тянуть свои цепкие пальцы по ко мне.

– Беги по квадратикам, Виви! – кричал в моей голове голос из детства, и я рванула за ним, перепрыгивая стыки на плитке и пытаясь догнать свою сестру.

Она манила меня вдали, повернула за угол, заливаясь звонким смехом.

Ви всегда была быстрее, лучше, талантливее. Играла на фортепиано, готовилась к балу дебютанток, владела фамильной магией.

А я…

Я завидовала ей?

Нет.

У меня была семья. Мама и папа. Была наша пиццерия, моя старенькая ауди, отцовская любовь и свобода. Мне не нужно было показывать высокий балл в школе, я могла быть собой.

И все же…

Ви была сильнее, она пожертвовала собой, лишь бы я не попала в адские жернова Теймроузов. У меня столько вопросов, столько невысказанных слов, столько боли и обвинений. Почему ты ушла, Ви! Почему все кончилось именно так?

Повернула за угол, но вместо сестры меня ждала там наша бабушка. Она несла поднос с двумя чашками какао и тарелкой свежеиспеченных круассанов. Сама? Без слуг? Все совсем плохо, она пустила в ход тяжелую артиллерию.

Малина… Люблю малину. Моя бабушка по линии отца всегда привозила нам баночки с домашним джемом и приговаривала:

– От любой простуды, детка. Концентрированный витамин Ц!

Авелин одарила меня заботливой улыбкой:

– А я вот к вам. Вы так долго с Найджелом просидели, я подумала, вам не помешает чашечка какао в такой час.

Все мое заготовленное актерство полетело к чертям. Меня колотило от страха перед грядущим допросом ба. А он обязательно будет, иначе зачем сама Леди Теймроуз пришли ко мне с подносом.

– Верни нашёлся? – я решила взять инициативу на себя и нанести упреждающий удар.

Интрижка моей сестры со слугой явно бесила бабушку, надо вывести её из равновесия, чтобы играть на равных. Но надо отдать ей должное, лишь на мгновение лицо ба исказила легкая гримаса, а затем она совершенно равнодушно ответила:

– Слуги сказали, что видели его в доме. Видимо, он избегает серьёзного разговора со своей матерью. Присядем, Вивьен?

Последнее она сказала с ощутимым нажимом. Началось. Авелин уже на мне свою силу применяет. Я для виду посопротивлялась, а затем покорно последовала за ней обратно в библиотеку, стараясь не наступать на стыки плиток.

Хотя чего я так боялась теперь, когда самое жуткое чудовище идет рядом со мной? Натянула рукав на запястье и приготовилась к этой битве.

Мы вернулись в библиотеку. Я словно тщетно боролась с морскими волнами, которые упорно возвращали меня в исходную точку и не давали добраться до берега. Силы стремительно тают, и я начинаю задыхаться и тонуть.

Села за стол, за которым мы ещё недавно с Найджелом обсуждали завещание моей сестры. Главное, не подавать виду. Артефакт должен защитить меня, Ви же все продумала. Все, кроме своей смерти. Я закусила губу от бессилия. Жаль, что её не было артефакта, который спасет от семейного проклятья. Жаль, что меня не было рядом.

– Я не буду спрашивать тебя, о чем вы говорили с нотариусом, – убаюкивающе пела бабушка, воздух натянулся от фамильной магии и задрожал, а в нос мне ударил запах роз.

Не будет она, ну конечно. Лгунья.

Мне стоило неимоверных трудов стереть со своего лица ухмылку и продолжать изображать из себя невинную овечку.

– Спасибо за понимание, бабушка, – пролепетала я в ответ, надеясь, что не сильно переигрываю.

Я отпила чай, запоздало думая, а не могла ли она подмешать сюда что-то, что заставит меня проболтаться несмотря на защитный талисман. Покатала напиток на языке. Ничего необычного. Малиновый чай с настоящими кусочками ягод. Было бы безопаснее плюнуть его обратно в чашку, но я быстро всё проглотила, потому что Авелин пристально смотрела на меня.

– Я не буду спрашивать, потому что ты расскажешь мне обо всем сама, Вивьен. Ты же хочешь рассказать, я знаю. Мы близкие люди. Родня. Кто, если не я, выслушает и поймет тебя лучше всех?

Вот же сука. Она пытается манипулировать мной вот так в открытую в такой день! Даже не стесняется. Да кто угодно поймёт меня лучше! Даже случайный встречный на улице мне ближе этой так называемой родни.

Как же мне хотелось не опрокинуть поднос с чаем и заорать от злости на все поместье. Но я должна терпеть ради сестры. Должна быть сильной. Мои губы дёргались в гадкой гримасе, когда я пыталась улыбнуться. Отлично, теперь Авелин точно не подумает, что я быстро сдаюсь или изображаю покорность. Да я при всем желание не могу такое изобразить! Меня тошнит от неё.

– Да. Я хочу рассказать, – начала я и медленно отпила ещё чаю, чтобы потянуть время и придумать, что же именно я хочу рассказать.

Самая лучшая ложь – это истина, спрятанная на виду. Не знаю, где я это прочитала, или это само в моей голове сейчас родилось, но, чтобы ба мне поверила, я не должна врать, как бы глупо это не прозвучало.

– Что же? – нервно торопила меня Авелин, и маска доброй бабули начала сползать с её лица.

– Найджел меня лишь запутал. Он дал мне конверт. Вернее, письмо от Вианоры. Я прочитать его ещё не успела, даже не знаю, что там. Но он так странно вёл себя…

– И в чем странность? – бабушка даже ближе придвинулась.

Я отставила чашку с чаем и полезла к себе в сумку за первым конвертом, достала его и протянула Авелин. Она недоверчиво взяла его у меня.

– Он сказал, что ты ни за что не поверишь, что Вианора ничего не предусмотрит и не скроет свою важную тайну от тебя. Поэтому она подготовила второй конверт, Найджел велел его спрятать и ни в коем случае не отдавать тебе. Такова последняя воля Вианоры. Но это же так глупо, ты даже просила никаких конвертов. Он ошибся.

Как же тяжело изображать из себя идиотку с розовым сиропом вместо мозгов, но я очень старалась. Быстрее закончится это безумное чаепитие, быстрее я уйду к себе в комнату, открою конверт номер три и узнаю настоящую тайну моей сестры. После этого мы уедем отсюда с мамой, которая до сих пор ждет меня в тачке, пока я тут чаи гоняю.

– И где же он? – настойчиво поинтересовалась Авелин, которая не думала, что все окажется настолько легко.

– Кто он? – невинно переспросила я, снова взявшись за чашку.

– Второй конверт, который передал тебе Найджел Мегпай, – рука бабушки сейчас напоминала хищную лапу коршуна.

– Так он же для меня. А этот, чтобы тебя отвлечь. Ты же сказала, что ни будешь меня заставлять.

– Я и не заставляю, Вивьен. Ты сама его мне отдашь. Потому что ты этого хочешь.

Сделала вид, что мои руки трясутся от напряжения, словно я сопротивляюсь магии Теймроузов. И я сопротивлялась, даже талисмана едва ли хватало, чтобы превозмогать силу слова моей семьи. Авелин буквально топила меня своим чудовищным фамильным даром.

– Но я не хочу, – возразила я и по-детски топнула ногой под столом. – Письмо моё.

– Отдай его, Вивьен. Ты даже не представляешь, во что впуталась твоя сестра. Тебе это ни к чему.

Вот как? Думая, что я под ее влиянием, бабушка проговорилась, а я чуть не проиграла эту борьбу, спросив ее в лоб:

– Во что она впуталась?

– Письмо, Вивьен.

Поджала губу, нырнула рукой под одежду и выудила конверт. Если честно, я до последнего мечтала, что бабушка не отберет у меня ни одного из писем. Но это было бы совершенно не в духе Авелин Теймроуз. Она не оставит тебе ни миллиметра для личного пространства. Понятия не имею, как Ви умудрялись дурить ее и иметь секреты.

Вскочила на ноги и с размаху хлопнула ладонью с конвертом по столу так, что зазвенели чашки и ложки.

– Это всё? – равнодушно спросила госпожа Теймроуз, пытаясь достать письмо из-под моей руки.

– А тебе мало, бабушка? Ты и так у меня все забрала. Даже такой малости не оставляешь. Это моё! Не забирай! Пожалуйста!

Но ей было все равно. Она припрятала оба конверта, а затем вновь внимательно посмотрела на меня. Запах роз душил, заставлял меня зайтись кашлем, а бусинки на браслете нагрелись так, что начали обжигать кожу, даже слезы на глазах выступили, но я держалась. Ради Ви и её секретов.

– Ты не вспомнишь об этом разговоре, Вивьен. Пей чай. Вкусно?

Я опустилась обратно на стул, улыбнулась и вновь отхлебнула из чашки.

– Очень вкусно, ба.

– Вот и славно. А теперь расскажи о школе? У тебя есть парень?

Как же мне хотелось пошутить, что я тоже запала на рыжего Верни. Но боюсь, тогда Авелин точно прикончит бедного служку и закопает где-нибудь под розовым кустом.

Глава 3 Ночной гость

Виви

Нас всё-таки не отпустили домой в такую погоду. Мне пришлось продолжать играть роль покорной внучки и уговаривать маму остаться. Она не очень-то мне поверила, но доверилась.

Я проводила её до спальни и крепко обняла перед сном.

– Поспишь со мной? – спросила она. – Как в детстве.

Я покачала головой. Мы и так не расставались с ней с того дня, как узнали страшные новости. Но на сегодняшнюю ночь у меня были другие планы, и эти планы прожигали дыру в моей сумке.

– Мне нужно немного побыть одной, ма, – виновато сказала я.

На самом деле я бы лучше легла рядом с ней, но мне нужно было разобраться с конвертом раньше, чем Авелин догадается о чём-то и отнимет его у меня.

– Понимаю. Утром сразу же поедем домой. Обещай!

Она протянула мне мизинчик, и я ухватилась за него своим.

– Обещаю!

Когда я добралась до своей комнаты, первое, что мне захотелось сделать – отмыться от сегодняшнего дня. От могильной сырости, от запаха роз, от всего этого. Зло посмотрела на письменный стол, на котором стояла ваза со свежими цветами. От роз так легко я не избавлюсь. Даже на аккуратно застеленной постели лежали лепестки. Нервно смахнула их ладонью и слегка поморщилась. Раны под пластырем все ещё саднили. Но это хорошо. Так я чувствую себя живой. С этими заплатками я даже больше похожа на моего воображаемого друга детства.

Улыбнулась. Мысли о нём всегда приносили мне покой и радость. Сейчас он тоже нужен мне.

Быстро закрыла дверь на замочек, дёрнула ее на себя. Вот и весь уровень моего доверия к этой проклятой семейке. Когда ба вскроет оба конверта. А я уверена, что она уже читает расставленные Ви ловушки, она точно что-то заподозрит и придет сюда за другими ответами.

Открыла сумку, но потянулась не к конверту, а к нему… Маленькая неумело сшитая игрушка мальчика из рогожки. У него были криво приделанные обсидиановые пуговицы-глаза разного размера, вместо волос кусочек синей ткани, который падал ему на лицо. Вместо рта – крест, выполненный короткими стежками. Это неслучайно, ведь мой воображаемый друг никогда не говорил. Зато у него было большое сердце, которое я вырезала прямо из розовой занавески в гостиной. Пока я пришивала лоскуток к груди куклы, то несколько раз уколола палец. Крохотные бурые пятнышки видны до сих пор. Мама и Ви называли моего Шу уродцем из Страны Снов. И они были недалеки от истины. Именно там я впервые встретила его. В моих снах после одного жуткого случая, который навсегда изменил меня.

Медленно раздевалась, пока заливалась вода. Я не планировала оставаться тут на ночь, так что сменной одежды с собой не брала. Но ба успокоила меня, сказав, что в особняке у меня имеется персональная гардеробная. Все, что покупали для Ви, покупали и для меня, надеясь, что я однажды вернусь в лоно семьи. От всего этого меня лишь сильнее затошнило. Целая комната вещей. Таких же вещей, какие носила моя мёртвая сестра. Авелин Теймроуз рехнулась.

Сняла с себя трусы-шортики и наконец повернулась к зеркалу, от него тут при всем желании не спрячешься, оно занимало всю стену от пола до потолка. Я лукавила, когда сказала, что мы с Ви похожи во всем. Нет. У моей сестры не было уродливых шрамов на бёдрах. Белые следы от старых ожогов покрывали сморщенную кожу от задницы до самых колен. Вечное напоминание моей неуклюжести и опрометчивости.

Мне было шесть, когда это случилось. Уже тогда я чувствовала себя взрослее и ответственнее своих сверстников. Мне хотелось во всем помогать отцу и маме. Однажды подставила к плите маленькую неустойчивую скамейку, чтобы снять бурлящую воду с огня. Всего миг. Одно неосторожное движение, скамейка качнулась, а я упала, и кипяток расплескался из кастрюли мне на ноги. От боли я мгновенно потеряла сознание, но я кричала внутри, где-то в кромешной темноте, где я оказалась заперта. Я слышала лишь свой надрывный плач, пока мир не пошёл трещинами, а черный купол над головой не начал крошиться, обнажая странное фиолетовое небо и неподвижные розовые облака. Надо мной качались голые ветви деревьев, которые просто не могли существовать в реальности. Их корни парили в воздухе, и прямо на них наливались оранжевые плоды, разноцветные листья покрывали стволы и колыхались словно сотни маленьких бабочек.

Я снова завопила от боли, и листья встрепенулись и разлетелись бабочками. А затем на мой крик пришёл Он. Не знаю его имени до сих. Я назвала его Шу, потому что это первое и единственное, что я услышала от него. Он поднес палец к губам, стянутым черной нитью, и издал короткое:

– Шшш.

У Шу были черные глаза-дыры, которые словно поглощали весь свет этого мира. Тёмно-синие волосы падали на невозмутимое лицо. Болезненно вспухшие губы как у мертвеца, из одежды драные лохмотья в заплатках. Но самым необычным было его сердце. Оно билось прямо у него под кожей, и я видела эту пульсацию и безумно хотела прикоснуться.

Шу не отпрянул. Позволил мне это сделать. И я впитывала каждое биение этого обнажённого сердца, а он в этот самый миг забирал мою боль.

Мир снова задрожал. Фиолетовое небо начало пропускать яркий свет, и он тысячами ножей резал пространство, грозя вот-вот уничтожить это странное место и забрать у меня нового друга.

Не хочу. Хочу остаться здесь. Хочу попробовать те оранжевые плоды, распугивать листья с деревьев. Хочу обрезать нити на губах у Шу и заставить его улыбаться.

– Я вернусь. Слышишь?

Он кивнул, а я очнулась в больничной палате.

– Ты так напугала нас, милая! – сказал отец, когда я открыла глаза

Давно не видела вокруг себя такой толпы. Вианор дремала рядом, положив голову на мою койку. Бабушка ругалась с мамой в коридоре и грозила лишить её родительских прав при помощи армии своих адвокатов. А я лишь спросила со слезами на глазах:

– Где мой Шу?

Когда меня выписали, первое, что я сделала это, смастерила нелепую игрушку. Каждый день я ложилась спать, обнимая того, кто забрал мою боль, и каждую ночь я переносилась в мир под фиолетовым небом. Оранжевые плоды были горько-сладкими, листья-бабочки со временем привыкли ко мне и перестали разлетаться. Сама я тоже изменилась. Моя кожа стала нежно зелёной, волосы превратились в розовые лепестки. На теле начали расти гибкие шипы. Однажды я оторвала один и потянулась им к губам Шу, чтобы перерезать наконец его нити. Но он не позволил мне. Привычно покачал головой.

– Тогда разреши хотя бы поцеловать тебя!

Эта просьба вызвала легкое недоумение в его непроницаемых глазах. Этого секундного замешательства мне хватило, чтобы коснуться своими губами его. Он тяжело сглотнул, а его неистово бьющееся сердце было красноречивее любых слов.

Нужно ли говорить, что настоящего парня у меня не было никогда. Как-то я пыталась начать отношения с довольно симпатичным одноклассником. Но когда у нас дошло до поцелуев, я осознала, что ему явно не хватает нитки, которая зашила бы ему рот. Потому что он чуть не сожрал меня, и это было отвратительно, как и его длинный язык. В жизни не чувствовала себя хуже. Рассказала об этом Шу следующей же ночью. Кажется, он посмеялся. По крайней мере его плечи характерно подрагивали. А потом он поцеловал меня, как я люблю. Поклялась в тот же миг, что в жизни больше не буду целоваться ни с кем кроме него. А он лишь потрепал меня по волосам и прижал к своему уязвимому сердцу.

Он нужен мне сейчас. Сжала в руках свою игрушку. Вот уже несколько ночей я не возвращалась в наш мир. Уверена, Шу забрал бы мою боль без остатка. Он умеет. Он был рядом, когда не стало отца. Но сейчас я не готова делиться с ним, потому что сама не понимаю, что же чувствую. Я хочу здесь и сейчас заплакать, но не могу. Поэтому я просто трусливо спрятала своего друга обратно в сумку и забралась в тёплую ванну. Нам нельзя встречаться пока. Надеюсь, он поймёт и дождётся.

Устало вытирала влажные волосы, забравшись с ногами на свежую постель. Душ не помог избавиться от всего, что случилось за день. Да что там, даже грозы с ливнем было мало. Я все ещё терзалась вопросами. Смотрела на пухлый конверт передо мной и гадала, что там, и что меня ждёт, когда я сломаю причудливую сургучную печать и открою его.

В очертаниях угадывался небольшой предмет. Флешка? Даже если так, у меня все равно сегодня нет компьютера, чтобы посмотреть. В доме наверняка найдется ноутбук, но я боюсь выходить из комнаты, мне кажется, бабушка прямо сейчас караулит за дверью и прислушивается к каждому шороху.

Откинулась на кровать и легла мокрой головой на подушку. Как я, черт возьми, вообще оказалась здесь, вдали от дома, с чокнутой родственницей под одной крышей?

Проанализировать все это было несложно. Во-первых, я родилась в необычной семье. Во-вторых, моя мама недостаточно хорошо от них всех спряталась. В-третьих, у них слишком много власти и денег. Они бы и на Луне нас достали.

И это я только начала перечислять!

В-четвертых, я теперь единственная наследница могучего рода, и на моих плечах лежит вся тяжесть и ответственность семьи, включая родовое проклятье, от которого в любой момент может остановиться и моё сердце.

А в-пятых, этот самый конверт с закрытым завещанием моей сестры. Конверт, который так жаждет получить бабушка. Чего она боится, что проходу мне давала с тех самых пор, как я вышла от нотариуса? Переживает, что вскроется, что к смерти внучки причастна она?

А чего боюсь я? Выяснить, что моя драгоценная Ви стала жертвой амбиций семьи и не дожила до совершеннолетия? Так я и сама об этом догадалась

Нет. В этом конверте что-то другое. Я боюсь, что, прочитав последнюю волю сестры, не смогу покинуть особняк. Жажда докопаться до истины и найти виновных будет сильнее моего отвращения к этому месту: к этим чертовым лесам, дому, гаражу с дорогими тачками, вертолётной площадке, фамильному склепу…

Что я забыла?

Ах да… Ещё есть поле для гольфа.

Ви паршиво играла в гольф, вспомнила я слова рыжего паренька, и боль от утраты все-таки догнала меня. Я поджала к ноги к груди и наконец-то заплакала.

В пустыне Атакама пошёл дождь.

Теперь я смогу увидеться с Шу. Теперь я готова. Я не пустая кукла и всё ещё могу чувствовать. Спрятала конверт под подушку, достала из сумки детскую игрушку и задремала, поджав ноги.

***

Сегодня под фиолетовым небом было особенно тихо. Даже листья-бабочки не трепыхались на стволах деревьев. Позвала Шу, но он не откликнулся. Обижен? Обошла наши привычные места, заглянула под мост через зелёную реку, навестила поляну с чёрной травой.

– Шу! – я уже срывалась на плач. – Это не смешно. Выходи!

Не стоило бросать его так надолго. А что, если ему тоже стало плохо, а меня не было рядом? Он всегда помогал мне, а когда я оказалась ему нужна, то пропала.

Что-то было не так в этом мире. Но я не могла понять, что именно. Слишком тихо и пустынно.

– Шу…

Встряхнулась и закрыла глаза. Расправила крылья-лепестки за своей спиной. Ещё никогда я не летала тут одна, мой Шу всегда меня страховал. Но друга нет рядом, и я должна отыскать его срочно. Неловкий взмах. Страшно. Сейчас у меня куда меньше сил, чем в обычные дни.

Ещё раз.

Так ничего не выйдет. Нужно разбежаться! Мои ноги легко пружинили по гибкой траве, ветер щекотал лицо, смахивал слёзы. Быстрее. Быстрее. Последний толчок, и крылья неистово забили воздух. Получилось. С высоты я точно смогу найти Шу.

Кружила над миром Снов, жадно вглядывалась, искала хоть какие-то следы моего друга. Тщетно. Он просто пропал, словно его тут никогда и не было. Я выбилась из сил и приземлилась около самого большого дерева. Выдрала у себя один с шипов и вскрикнула от боли. Перестаралась, в этот раз из раны сочилась кровь. Ну и чёрт с ней. Разогнала назойливые листья-бабочки и принялась царапать на коре послание:

Где ты? Я скоро вернусь. Ты мне нужен.

Каждую ночь буду отрывать у себя по шипу и писать деревьях послания, пока он не отыщется.

Посидела ещё какое-то время в тишине, а затем почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Но не здесь, не в этом безопасном мире, а где-то там наверху в пугающей реальности.

Открыла глаза. В комнате было темно, и я с паникой ждала новой вспышки молнии за окном, чтобы убедиться, что я одна. Что мне лишь чудится чьё-то присутствие. Бешеный перестук в груди мешал прислушаться, а липкий страх не позволял подняться с постели и проверить дверь. Я точно закрывала её.

Но я была не одна. Точно не одна. Чьё-то размеренной дыхание, чей-то взгляд из тёмного угла.

Сжала Шу под одеялом, но легче мне не стало.

Вспышка с улицы всего на миг выхватила ночного гостя, но я узнала его. На лице мертвенная бледность, волосы влажные от дождя, из бокового кармана джинсов торчит конверт, а в руке ножик для писем.

Верни всё-таки нашёлся… В самом необычном месте. В моей спальне.

– Попалась, – сказал он не своим голосом, и прежде, чем я успела закричать, парень приставил палец к губам и издал короткое: – Ш-ш-ш.

Я схватилась за онемевшее горло и с ужасом осознала, что не могу издать ни звука. Разве талисман Ви не должен был защитить меня от чужой магии? Посмотрела на своё пустое запястье. Где браслет? В ванной… Я так и оставила его на раковине!

– Это ищешь? – с издёвкой спросил некто с внешностью Верни.

Он шагнул на середину комнаты, разжал кулак, и из него в пол выспались пластиковые бусины.

Вот и всё. Я боялась бабушку, но теперь меня настигло кое-что похуже, а я сделать ничего не могу.

Последнее, о чем я подумала, прежде чем тонкий стилет непременно пронзит мою плоть, это мама. Она не переживёт ещё одни похороны. Она просто не справится со всем этим в одиночку.

Наблюдала за незваным гостем, отсчитывая секунды до своей смерти. Неуверенная походка, тёмные круги под глазами, взгляд полный безумия, которое плескалось через край. Я уже видела сегодня эту всепоглощающую ненависть, видела занесённый надо мной нож. Но тогда ему не дали закончить начатое, он лишь прикинулся, что прислушался к словам старого Ворона, и вот он здесь, и некому остановить его. Использовал какую-то свою фамильную магию чтобы прикинуться Верни и попасть в особняк. Умно.

Шон…

Прошептала я одними губами, и лицо Верни исказила жуткая гримаса, словно ему было омерзительно даже представить, что я смогу позвать его по имени. Он забрался ко мне на кровать, и я почувствовала сильный запах спиртного, или мне это только показалось? Рыжий служка совершенно не был похож на забулдыгу. Наблюдала за его тягучими движениями, и все больше убеждалась в своей правоте, значит, у меня есть шанс. Заболтать его я теперь не смогу, но выиграть в скорости реакции уж точно.

– Ненавижу вашу семью. Чёртовы Теймроузы, – с надрывом сказал он, и я бы поддержала его, если бы могла, потому что я не Теймроуз, я Рид! Какого хрена он равняет меня с ними?

Если бы он только дал мне возможность говорить, мы бы нашли много общего, но всё, что я могу сейчас это испуганно хлопать глазками.

– Сначала я подумал, что вы все держите меня за дурачка. Что Ви духу не хватило послать меня, и она придумала весь этот спектакль со смертью и сестрой-близняшкой. Словно я идиот и не понимаю отказов.

Ты хуже идиота, Шон Терренс Торнхарт, ты псих, который забрался в комнату к незнакомой девушке и размахиваешь ножом.

– Сестра-близняшка. Звучит как очень херовый сюжетный ход. Дешёвый развод для лоха. Согласна? Согласись! – он направил на меня острие ножа, и я быстро кивнула.

С психами лучше не спорить, тем более если у психа оружие в руках, и магия с алкоголем в крови.

– А потом, – продолжил он как ни в чём не бывало, – я навел справки. И действительно существует Вивьен Рид. Работает в пиццерии после уроков. Живет с мамой в крохотной квартирке на пятом этаже в Ноугейте. Ошизеть. У Вианоры реально есть сестра. И я чуть тебя не прикончил. Думал, что ты грёбаное умертвие или как-то чудовищный эксперимент Теймороузов. Потому что Ви умерла у меня на руках. Без шансов. Я видел, как меркнет свет в её глазах, как она перестаёт дышать, как бледнеет и остывает ее кожа. Видел! И никак не мог помочь!

И тут он заплакал. Этого психа затрясло, а по щекам потекли слёзы. Жуткое зрелище, и я ничего не могла с собой поделать и тоже плакала вместе с ним. Не знаю, кого мне было жаль больше: себя, Ви или этого парня, который видел последние минуты жизни моей сестры. Поддалась секундному импульсу и положила ему руку на плечо и осторожно сжала.

Его дрожь ушла. Он медленно повернул голову и очень долго рассматривал мою руку, а потом накрыл своей. Я думала, Шон отбросит ее с отвращением, но вместо этого он переплёл мои пальцы со своими. Затем перевёл на меня пугающий взгляд покрасневших глаз, словно принимал какое-то непростое решение. От напряжения, повисшего, между нами, у меня пересохло во рту, и я машинально облизала губы. Для Шона это словно стало сигналом, он толкнул меня на подушку и тут же навис сверху, невесомо гладил по волосам, провел тыльной стороной ладони по щеке и смотрел, смотрел. Пока наконец не поборол свой внутренний конфликт и жадно впился в мои губы, а я ответила ему с таким же отчаянием. Мне кажется, если бы я могла перерезать нити Шу, то наш поцелуй был бы именно таким. Безумным, болезненным, долгожданным, жизнеутверждающим. Мы бы так же задыхались, тянулись друг к другу и старались бы не думать о последствиях.

Все, что происходило сейчас между мной и Шоном, было настолько неправильным, что я не видела границ происходящего. Мы уже перешли все возможные красные линии, или пока нет? Мы злились в унисон. На Теймроузов, на мою сестру, друг на друга. Я так сильно ненавидела его, что он был рядом с Ви и ничего не сделал, а он наверняка ненавидел меня за то, что я не она.

Мы были, обижены, одиноки, и нам двоим было так больно, что хотелось щедро делиться этой болью, лишь бы не сойти с ума. Шон вдавливал меня в кровать с такой силой, что у меня темнело в глазах, а его рука пыталась стянуть с меня одеяло. Я до боли впивалась в его плечо, ногтями зарывалась в волосах.

В какой-то миг мне вдруг стало настолько паршиво от того, что мы делаем, что я, всхлипнула прямо этому ублюдку в рот. Но его это не остановило. Он целовал не меня, а мою сестру, а я вообще понятия не имею, кого целовала: Шона в теле Верни, самого Верни, или Шу, который кинул меня сегодня. Я запуталась, мне было плохо, настолько плохо, что даже хорошо уничтожать себя вот так в объятьях психа, который так и не расстался с ножом.

С одеялом Шон наконец справился, откинул его в сторону, туда же полетел и нож. Освободившейся рукой он забрался мне под футболку. От неожиданности я издала новый немой звук. Это заставило Шона не мгновение прекратить наш поцелуй. Он провёл большим пальцем по моим губам, снимая с меня печать, и прежде, чем снова поцеловать, прошептал:

– Можешь не сдерживаться, выбесим твою бабку.

Только он сказал это, я чуть не забыла о том, где нахожусь, почему я в этой спальне, и кто вместе со мной здесь и сейчас, истерический хохот почти сорвался с моих губ. А я ведь тоже подумала о том, круто было бы, если бы Авелин заглянул сейчас сюда. И нет! Не для того, чтобы спасти, а чтобы застать в объятьях Верни. Она-то не знает, что под этой личиной сейчас скрывается благородный наследник Торнахартов.

А времени он не терял и начал понемногу стягивать с меня пижамные штаны, но и я решила воспользоваться происходящим, провела кончиками пальцев по его напряжённой спине. Ему это явно тоже понравилось, хотя этой цели я не преследовала прямо сейчас. Мне хотелось добраться до конверта и осторожно вытащить его из кармана.

Ухватилась за бумажный край и потянула на себя, и в этот же самый миг, рука Шона коснулась моих шрамов.

Так далеко я не позволяла зайти ещё ни одному парню, но у них не было того, что нужно мне: письма моей сестры.

– Что это? – спросил он, немного тревожно глядя мне в глаза.

Вот же не вовремя, конверт-то я вытащила, но он вот-вот услышит, как я им шуршу.

Воспользовалась тем, что снова могу говорить, и максимально умоляюще выдохнула, скидывая письмо на пол:

– Поцелуй меня, Шон.

Не сработало, он напрягся только сильнее, и похоть в его взгляде снова начала уступать безумию. Паршиво. Не то чтобы я хотела переспать первый раз в жизни с кем-то вот так, просто всё это максимально тупо и странно. С бывшим парнем моей сестре, который находится в теле её нынешнего парня? Или всё не так? Что за отношения были у неё с Верни. Но сам факт, что все прекратилось именно тогда, когда этот мудак прикоснулся к моим шрамам, окончательно меня уничтожил. Зашибись!

– Я спросил тебя, что это такое?!

Шон поднял что-то кровати и теперь тряс этим у моего лица. Так его не шрамы мои выбили из колеи, а мой любимый уродец из Снов?

– Это Шу, – тупо ответила я, попутно натягивая обратно пижамные штаны и прикидывая, дотянусь ли до ножа быстрее, чем этот ненормальный.

– Я в курсе, кто это. Откуда он у тебя?

Слишком много информации за вечер. Как Торнхарт-то может знать о моём воображаемом друге? Я говорила о нём только маме, папе и Ви… Это она рассказала Шону о моих снах? Даже если так, чего его так выбесило?

– Ясно, – зло бросил Торнхарт, а затем горько усмехнулся. – Вот что тебе завещала Вианор. Она отдала тебе его. Как же тупо. Как тупо. Кто позволил ей так поступить?

Наверно лучше не спорить с этим психом, когда он в таком состоянии. Лишь молча кивала ему, соглашаясь с его негодованием, и когда Шон на мгновение отвлёкся на игрушку, то рванула за ножом. Тщетно. Торнхарт всё равно оказался быстрее, и лезвие снова нависло надо мной.

– Ты не получишь его, поняла? Это послание явно для меня!

Он это сейчас серьёзно? Хочет забрать мою игрушку? Наверное, надо признаться, что это моё, надо умолять вернуть мне Шу. Но тогда Шон найдёт спрятанный под подушкой конверт от Вианор, и я навсегда лишусь разгадки, не узнаю, что стало с Ви. В итоге я трусливо молчала и глотала слёзы, пока Торнхарт вспарывал сердце моего Шу. Он рылся пальцами в крохотном тельце, пытался отыскать внутри что-то, оторвал голову и выпотрошил всё без остатка. Мне казалось, что он не Шу убивает в этот миг, а меня. Я даже защитить своего друга не могла. Предала, позволила сотворить с ним все это!

– Убирайся, – прохрипела я. – Пошёл ты к дьяволу, Торнхарт. Я тебя ненавижу.

– Взаимно, Виви. Ты все равно лишь жалкая подделка. Ты не она. Ви не была такой доступной давалкой. Признайся, ты ведь хотела, чтобы я тебя трахнул в теле этого рыжего додика?

Влепила ему крепкую пощёчину, и ладонь у меня объяло огнём.

Глаза у Верни тут же закатились, и он рухнул без чувств на кровать.

Собрала в ладоши остатки Шу, стараясь не разреветься. Все поправимо, я зашью его. Прямо сейчас найду иголку и нитку. В этом доме наверняка есть что угодно. Целая комната со швейными принадлежностям. Куда там! В Теймроузов наверняка есть целый швейный цех. Всё поправимо. Шу будет в порядке. Я буду в порядке. А Шон, надеюсь, сдохнет в муках где-то там от моего удара.

На всякий случай вытащила нож из ладони у Верни, потому что он вдруг снова зашевелился, поднял голову с красной отметиной на щеке и уставился на меня ничего не понимающим взглядом.

– Мисс Рид? Что я здесь делаю?

Сомнений не было, настоящий Верни вернулся. В его взгляде снова появилось слепое повиновение и благоговение перед семьёй Теймроуз. Ну хоть фамилию мою запомнил, и на том спасибо. Теперь надо как-то разобраться , как он вообще оказался в моей спальне. Вот только на память этого бедняги вряд ли можно полагаться. Особенно после грубого вмешательства Шона. Насколько я поняла, он просто взял и вытеснил создание бедняги из собственного тела.

– Ты совсем ничего не помнишь? – безо всякой надежды спросила парня, и он начал тереть переносицу.

– Я отвез вас до особняка, а потом вы велели мне бежать отсюда. И я побежал…

Что? Ничего я ему не велела! Или? Прокрутила наш с ним недавний разговор:

– Не говорите госпоже Теймроуз, что я посмел открыть рот. Мне не следовало говорить без должного уважения о леди Вианор. Да и матушка меня точно заругает.

– Не скажу. Ни своей бабке, ни твоей матушке. Тогда и тебе совет. Беги отсюда. Они тут все сумасшедшие

Но я не имела в виду бежать буквально. Скорее поискать новое место работы, подальше от этого особняка. Что же получается, у меня тоже есть эта проклятая сила? Быть не может! Семнадцать лет это никак не проявлялось, иначе все вокруг меня ходили бы по струнке. А я даже не уговорила санинспектора не штрафовать нашу пиццерию. Бред же. Да и старик Эшрейвен назвал меня пустой. Почему? Получается, что Шон временно лишил меня голоса не потому, что я могла позвать слуг не помощь. Он боится меня?

– Расскажи мне все, Верни. Как ты вернулся сюда? – потребовала я от рыжего перепуганного служки.

К своему ужасу, звучала я сейчас прямо как бабуля, допрашивая парня.

– Я дошёл до дороги, а потом начался дождь. Попытался поймать попутку. Но никто не останавливался. А потом я встретил лорда Торнхарта. Он решил вернуться в особняк.

– И?

– Он предложил довезти меня на своём байке. Сказал, что в такую погоду не стоит… – Верни болезненно сдавил себе виски, пытаясь вспомнить детали, и я быстро сжалилась.

– Не напрягайся. Где Торнхарт сейчас? Где ты последний раз его видел?

Верни перевёл свое бледное лицо к окну и вытянул руку.

– Там…

Поднялась с кровати и выглянула наружу. В новой вспышке молнии я увидела фамильный склеп и клянусь, там у стены блеснул байк Шона.

Мерзавец ещё здесь! А значит, я могу с ним поквитаться за Шу и не только. Последние его оскорбления до сих пор не лезли из головы. Мы оба поддались минутной слабости, не я одна. И в обычное время я бы даже не взглянула на этого богатенького урода. Он не в моём вкусе. И, судя по всему, Ви его тоже не сильно жаловала. Раз с ней он не спал.

Ты все равно лишь жалкая подделка, – эхом раздавалось в моей голове.

Собрала с пола бусины и под вопросительным взглядом Верни распихала их по карманам пижамы. Не утратили же они свою защитную силу от такой мелочи? Будет время, я починю и браслет, и Шу. А сейчас…

Я покрутила в руках небольшой стилет. Сейчас я бы с удовольствием выпотрошила Шона Терренса Торнхарта. Быстро вскрыла свое письмо, выудила из его флешку, на которой замазкой был нарисован черепок, и тоже убрала в карман. Следом я достала из конверта потрёпанную книжку и нахмурилась."Сердца трёх"? Очень странный выбор. Я же терпеть не могу этот роман. Ви знает об этом. Быстро пролистала страницы большим пальцем. Но, увы, ничего не было спрятано внутри. Только на форзаце библиотечный кармашек с исписанным формуляром. Странно. Разве библиотекарь не забирает его перед выдачей издания на руки? Вытащила листочек и уставилась на ряд имён и фамилий: Вианора Теймроуз, мой новый знакомый Шон Терренс Торнхарт и ещё двое: Джезабель Мисткросс и Лиам Эшрейвен. На кармашке стоял штамп Академии Форхиллс. Той самой элитной закрытой школы, куда ходила Ви. И как это всё понимать? Зачем сестра завещала мне библиотечную книгу, и как эти люди связаны с ней. С Шоном всё понятно, а остальные? Одногруппники?

Запихнула формуляр в и без того оттопыренные пижамные штаны. Сейчас я сама всё спрошу у Торнхарта.

– Идем со мной, Верни.

– Куда? – спросил он своими припухшими губами, и я на мгновение смутилась.

Надеюсь, он не будет задавать вопросов, почему у него красный след от пощёчины на лице, и ширинка расстёгнута. А минут пять назад ещё и стояк был. У меня очень тонкая ткань у пижамных штанов… Меня даже замутило о мысли, что реально чуть не переспала в каком-то диком запале с ним. То есть не с ним, а с этим, задери его демоны, Торнхартом.

– В склеп. Проводи меня. Пожалуйста. А ещё мне нужна прочная верёвка, или пластиковые хомуты. Найдёшь?

Верни послушно кивнул. Хм. А к этому быстро привыкаешь. Лишь бы мне такими темпами не превратиться в подобие своей властной бабки.

Надеюсь, псих лежит в отключке после моей оплеухи и своих ментальных экспериментов. Вся эта фамильная магия обычно дорого обходится заклинателям. А уж такой фокус точно должен был временно подкосить здоровье Торнхарта. Теперь моя очередь пытать его. Но я умнее, я приду не одна.

***

Выглядела наша с Верноном процессия жутко комично. Я в пижаме и огромных ботинках вооружённая ножиком для писем, а мой спутник с фонариком и ключами от гольф-кара. Он серьёзно? В такую погоду нас эта игрушечная машинка не спасёт, проще уж быстро добежать до склепа, чем тащиться на электромобильчике через всё поле. Дождь не переставал ни на минуту, постоянному громыханию и вспышкам я уже привыкла за этот вечер. Не привыкла я только к своему новому статусу единственной наследницы семьи Теймроуз и постоянному расшаркиванию Верни.

– Прошу, мисс Рид, – он открыл для меня дверь гаража, и я чуть дара речи не лишилась. На кой чёрт моей бабушке столько машин?

Это даже гаражом-то язык не повернётся назвать. В чёрную пятницу перед Рождеством столько тачек на подземной парковке молла не увидишь. Да ещё и таких. От старинных почти музейных экспонатов годов этак двадцатых прошлого века, до бронированных чёрных «Юконов» и гоночных болидов.

– Ваш дедушка был поклонником машин, а леди Теймроуз всячески баловала его, – пояснил Верни.

Баловала? Только что у слова "баловать" появилось совершенно новое знание. Баловать – это каждый месяц покупать кому-то модельку один к сорока трём в подарок. А это… Это…

– Это там «Делориан» стоит? – я ткнула пальцем в точную копию машину из трилогии «Назад в будущее».

– Ага. Тут где-то ещё должен быть Шевроле Импала тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года как у братьев Винчестеров. Леди Теймроуз купила его уже после смерти господина Теймроуза. Она до сих пор продолжает коллекционировать машины в память о нём.

Машины и грязные секреты, хмыкнула я про себя. То, что бабуля сентиментальна, никак не отменяет того факта, что она бессовестная манипуляторша и скорее всегда свела деда в могилу, а следом и мою сестру.

И всё же… Шевроле Импала. В любое другое время и при других обстоятельства, мы, может быть, нашли с Авелин общий язык. Интересно, а тачка на ходу?

Увы, мне пришлось довольствоваться гольф-каром, потому что только от него у нас были ключи. Верни нажал что-то на пульте, и гаражные ворота поползли вверх. Я даже зажмурилась. Слишком уже громким мне казался скрежет металла сейчас. Хотя уверена, что в такую погоду нас никто не услышит и не увидит. Едва мы выехали на улицу, как по крыше неистово забарабанил дождь, Я поёжилась и даже инстинктивно прижалась к Верни, стараясь не думать о том, что между нами было совсем недавно. Надеюсь, парень ничего из этого никогда не вспомнит. Потому что я бы с удовольствием все забыла.

– Эта штука может ехать быстрее? – у меня уже зуб на зуб не попадал, почему я не додумалась взять с собой куртку? Да ещё и многочисленное содержимое моих пижамных карманов такими темпами намокнет.

– Я стараюсь, Мисс Рид, – оправдывался парень.

Он тоже дрожал. Уверена, не от холода, а от перспективы опять спуститься ночью в склеп. Я эти мысли старалась от себя гнать. Моих предков хоронили в залитых бетоном нишах, даже если кому-то взбредёт воскреснуть и побродить по округе, то для начала надо будет продолбить себе дорогу отбойным молотком. Фуф. От этого мне даже полегчало.

– Приехали, – обречённо изрёк Верни, совершенно не торопясь поднимать свой зад с водительского кресла. Я тоже немного подрастеряла уверенности, особенно когда увидела, что байк Шона Торнхарта все ещё валяется тут. Значит, и сам хозяин где-то поблизости.

– Идём, – позвала парня, перехватила нож поудобнее и первой двинулась к открытой двери склепа, с которой был грубо сорван замок.

Вернон включил фонарик и побрёл за мной. Мне показалось, или Кэмпбелл сейчас молитвы вполголоса читал?

Здесь тоже выбило пробки из-за грозы, и некому было включить их обратно. А где щиток, я понятия не имею, так что придётся довольствоваться фонариком. Свет выхватывал лишь малую часть залов и коридоров склепа, но дорогу я помнила и без этого. Можно было просто довериться чувствам и брести на свежий запах роз. Их у последнего пристанища моей сестры было даже слишком много.

Наши шаги множились гулким эхо, ветер с улицы создавал причудливую иллюзию, словно усыпальница тяжело дышит, а вскоре я реально уловила чьё-то дыхание, а аромат роз смешался с прогорклым запахом дешёвого алкоголя.

Споткнулась обо что-то, и склеп разразился звоном стекла. Посмотрела под ноги: одна бутылка, две, три… Да тут целая вечеринка отгремела недавно, как я погляжу. Кружок фонарика, как театральный прожектор, осветил звезду этого ночного представления. Шон Терренс Торнхарт сидел, прислонившись спиной к памятной табличке моей сестры. Он даже не поморщился, когда его бледную рожу подсветили. Он хоть дышит?

– О господи! Он мёртв! – запричитал Вернон, глядя на неподвижного Торнхарта. – Это я его так? Я убил его! Мне конец.

Подошла к Шону и осторожно пощупала пульс. Живой, хотя смердит от него хуже, чем от покойника.

– Это он сам себя так. Не переживай.

Я подняла с пола пустую бутылку с чем-то явно незаконным на дне.

– Он пьян? – Верни спросил очевидное, а я принюхалась к горлышку. Воняло забродившими ягодами и блевотиной. Такое захочешь не найдёшь, только если самостоятельно сварить такой компот и забыть о нём лет на десять-двадцать. Омерзительно!

– Мертвецки. Приведи кто-то на помощь, нельзя его так оставлять.

– А вы, мисс Рид? Он не опасен?

– Сейчас он только себе опасен, не переживай, я посижу с ним.

Верни не стал меня уговаривать, ему явно хотелось поскорее покинуть склеп и вернуться в тёплый особняк. Фонарик он прихватил с собой, я же осталась в кромешной темноте рядом с бухим психом. Где-то наверху с визгом сорвался с места гольф-кар. Кэмпбелл то ещё сыкло. Моя сестра вряд ли с ним мутила.

От всей это ситуации мне стало ужасно смешно, слишком уж всё это сейчас мне напоминало одну печальную пьесу. У меня есть нож, напротив сидит бездыханное тело, добровольно налакавшееся натуральной отравы. Встряхнула пустой бутылкой и торжественно произнесла:

– О жадный! Выпил всё и не оставил

Ни капли милосердной мне на помощь!*

Шон вымученно заржал. О! Живой.

– Дальше по сюжету ты меня целуешь в ещё тёплые уста, – пробормотал он, не открывая глаз.

– Не дождёшься, Торнхарт. Хватит с тебя поцелуев.

– Обиделась? – спросил он, словно ему было какое-то дело до моих чувств после сегодняшнего.

– Думала, что обиделась. Мечтала прирезать тебя при встрече.

– Так прирежь, – он ткнул себя пальцем в сердце. – Вот сюда. Смелее. Бей!

– По канону ты должен трусливо отравиться, а кинжалом я заколю себя, – отшутилась, лишь бы немного разрядить обстановку.

– По какому такому канону? Чего ты себе там напридумывала, мисс Копия?

Он продолжает себя вести как последний мудак. Надо было вместе с Верни поехать, просто сказать слугам, что в склепе дрыхнет какой-то забулдыга и пойти спокойно спать. Может быть, мне присниться мой Шу. И он бы точно приснился мне, если бы не этот пожиратель снов по имени Шон, пробравшийся ко мне в спальню. Попыталась встать, но он слишком ловко для своего нынешнего состояния поймал меня за руку.

– Останься.

В этой просьбе было столько боли и мольбы, что я решила дать ему ещё один шанс:

– Назови хотя бы одну причину!

– Я шикарно целуюсь.

Хмыкнула.

– Ты льстишь себе.

Он ничего не ответил, и в склепе на какое-то время вновь стало тихо. У меня было столько вопросов к Шону. Откуда он знает про моего Шу, кто такие Джезабель Мисткросс и Лиам Эшрейвен, что было в письме моей сестры, адресованном Вернону Кемпбеллу. Мучилась ли она перед смертью, говорила ли обо мне. Но вместо этого я спросила самое тупое, что только можно было:

– А Ви. Ей нравилось, как ты целуешься?

Шон как-то горько усмехнулся.

– Мы никогда не целовались с ней в привычном для людей понимании. Но, наверное, нравилось. У меня не было возможности спросить.

– Что это ещё значит? Бредишь, Торнхарт?

– Ты всё равно не поймёшь. Ты не она. Ты не моя Ви.

Да-да я помню. Я жалкая подделка. И всё же что ещё за "привычное для людей понимание"?

– Знаешь, Торнхарт, – зло начала я. – У меня тоже был кое-кто, с кем мне нравилось целоваться, – я достала из кармана оторванную голову моего Шу, у которого теперь ещё и глаз-пуговичка повис на нитке. – А ты взял и порвал его. Что скажешь в своё оправдание?

Но Шон уже не слушал меня, и угрызения совести его не мучили, он уткнулся мне в плечо и просто уснул.

___________

*Ромео и Джульетта, Уильям Шекспир

Глава 4 Письмо

Виви

Судя по лицу, у бабушки было очень много вопросов к моему ночному приключению, а мы даже не обсудили с Верноном нашу общую версию. Хотя какой смысл, Авелин своей магией заставит парня выложить все. Даже то, чего он сам не знает и не помнит. Вопрос времени, когда она догадается, что во мне тоже живёт фамильная магия. Тогда ба меня точно не отпустит от себя ни на шаг и отправит в элитную школу для элитных уродцев. А мне нравится моя.

Сунуть бы пару бусинок Кемпбеллу в кулак, чтобы защитить от воздействия бабули, да только она с меня глаз не сводит, а особенно с моей руки в оттопыренном кармане, где я отчаянно пытаюсь запихнуть флешку Ви в порванное тельце моего Шу.

За это я тоже буду вымаливать у него прощение. Если он не пропал с концами из нашего с ним мира.

– Я все расскажу, – первой вызвалась я, может, мой голос убедит Верни следовать нужным показаниям, и мне удастся перехитрить Авелин.

– Нет, – она властно подняла вверх ладонь. – Вернон, говори.

– Леди Теймроуз… я…

Вот и все. Я безо всякой надежды посмотрела на лежащего в полной отключке Шона. Слуги аккуратно водрузили его на диван, укрыли пледом и заботливо подставили тазик. Самое время им воспользоваться, чтобы отвлечь бабулю. Ну же, жги, псих! Не держи в себе.

Но псих мирно спал. А ведь всё это происходит исключительно из-за него.

– Вернон, я жду. Хватит блеять!

Пуф. И голос у Кемпбелла стал твёрдым, и он без запинки отчеканил:

– Я собирался спать, как за звуками дождя услышал рёв байка. Я узнал мотоцикл господина Торнхарта. Видел сегодня… Я растерялся немного и понятия не имел, что делать…

Это совсем не похоже на историю, которую Вернон рассказал мне. Где пробежка через тёмный лес после моего неосторожного приказа?

– Дальше! – жестко подгоняла его моя бабка.

– Я колебался. А потом увидел крадущуюся в темноте мисс Рид.

– И куда же среди ночи шла мисс Рид? – а вот теперь пытливый взгляд Авелин остановился на моём лице.

Да мне самой интересно, куда это я шла среди ночи. Давайте-ка послушаем Вернона, у него неплохо получается.

– На свидание, – выдохнул покрасневший от стыда Кемпбелл, и я чуть не заорала на весь холл: ЧТО?!

Вместо этого удивилась моя ба.

– Свидание? – скептически переспросила Авелин. – У Торнхарта и моей внучки? Да они едва знакомы.

– А вот и нет, – продолжал Верни. – Они встречались ещё в Ноугейте и ловко прятали ото всех свои запретные отношения. Мисс Рид рассказала об этом и умоляла не выдавать их.

– Это правда, Вивьен? – спросила Авелин.

Разорванный браслет едва ли работал. Я не могу в полной мере противиться воле бабушки, не могу врать. Хотя можно сказать правду. Свою правду, которая не противоречит правде Вернона.

– Мы целовались, – призналась я, ловко уходят от прямого вопроса.

Брови у бабушки поползли вверх.

– Ты и Торнхарт? Как такое возможно?

Не могу понять, она злиться или ручки потирает, что удалось меня так ловко пристроить наследнику другой влиятельной семьи. Перевела взгляд на Вернона, а он возьми и подмигни мне самым похабным образом. Вот оно что, Шон опять сел за руль в голове у бедняги Верни и сейчас отрывается на мне и бабуле. Вот же! Но я тоже умею рассказывать сказки.

– Ба. Всё в прошлом. Вианор отказала Шону, тогда он решил поискать замену. Оказалось, ему плевать, с какой из близняшек крутить. Парни… – я закатила глаза. – У нас был один момент. Секундная слабость, но после я поняла, что Шон не мой тип. Мы расстались задолго до сегодняшнего вечера. Сцена, которую он закатил днем – это месть мне за наш разрыв. А потом он не придумал ничего лучше, чем припереться сюда ночью и напиться до зелёных чертей. Я попросила Верни не будить никого, хотела сама все утрясти, чтобы не доводить до скандала, ну а дальше ты уже всё знаешь. Вот он наследничек Торнхартов храпит на диване и разве что не ссытся под себя.

Вернон бросил на меня полный ярости взгляд, а затем хищно облизнул губы:

– Момент, значит… – повторил он вполголоса, но я все прекрасно слышала.

Видимо мне ещё аукнется за мою версию истории, но сейчас я была рада поставить утырка, распоровшего Шу, на место.

– Ладно, – сжалилась бабушка, это день явно её подкосил. Сегодня она похоронила внучку как-никак, а ещё слишком часто прибегала к силе. – Вы оба отведите Шона в спальню, слуги приготовили ему комнату на первом этаже. Врач его осмотрел, ничего страшного, обычное похмелье, проспится и поедет домой завтра. О случившемся не распространяйтесь. Не хочу портить отношения с Торнхартами ещё больше. Не стоит им знать, что их единственный сын напился в моем особняке. Я спать. Постарайтесь не сильно ударить его головой о дверной косяк, когда понесёте.

Синхронно кивнули вместе с Не-Верноном и подошли к неподвижному телу. Дождались, пока шаги Авелин не стихнут на лестнице и приподняли свою ночную повинность.

– А ты не хочешь сам ножками дойти до спальни? – кряхтела я, взвалив себе на плечо руку Шона.

– При всём желании не могу, – сухо признался мой заговорщик. Губы у него было недовольно поджаты. Обиделся?

– На кой дьявол было так нажираться?

– Девушка, которую я любил, умерла, если ты вдруг забыла. Зато тебе, кажется, плевать на смерть сестры.

– Не говори то, чего не знаешь, Торнхарт! Мы почти не общались, я так редко виделась с Ви, что с каждым годом мне казалось, что я попросту выдумала ее. Так же как Шу! Которого ты ножом порезал. Я ещё не простила тебя за это!

– Тебе так жалко ту уродливую хрень? – осторожно спросил Шон.

– Та уродливая хреньс детства со мной. Я сшила её своими руками. Вот этими, – помахала свободной ладонью у его лица.

– Шитьё явно не твоё, – продолжал цеплять меня забулдыга.

– Пить явно не твоё, – парировала я, и он издал лёгкий смешок.

Мы осторожно положили тело Шона на кровать. Пока виновник моей бессонной ночи пошёл за тазиком, я осторожно накрыла его одеялом. Убрала со лба липкую прядь и засмотрелась на бледное измученное лицо. Каково ему было чувствовать своё бессилие, обладать магией, но быть не в состоянии спасти любимого человека. Винит ли он себя в смерти Ви? Как это вообще получилось?

Услышала шум за спиной. Верни стоял с тазиком, и по его растерянному взгляду я поняла, что Шон вернулся к себе в домик, а передо мной опять ничего не одупляющий паренёк, которого дважды за вечер жёстко ментально изнасиловали.

– Спасибо, – взяла у него таз из рук и мягко приказала: – Иди спать. Эта была очень долгая ночь.

Мне бы тоже не мешало отдохнуть перед дорогой домой. Вряд ли я раскрою все тайны моей сестры до утра. Да и нужно ли? Кем бы ни были эти Джезабель Мисткрос и Лиам Эшрейвен лучше им быть подальше от всего, что связано с семейством Теймроуз. Да и Шон пойдет на поправку скорее, если жалкая подделка не будет мозолить ему глаза. Ведь будем честны, резьбу ему сорвало именно тогда, когда он увидел меня.

Прикрыла за собой дверь, оставив Шона одного, и вернулась к себе в комнату. Долго смотрела на бесполезный замок, который он легко открыл, и колебалась. Обвела взглядом смятую постель, улыбнулась и не стала задвигать щеколду. Если вдруг он попробует повторить прошлый фокус – прирежу его.

Подняла с пола распечатанный конверт, адресованный Вернону и, не испытывая никаких угрызений совести, вытащила письмо и подсветила фонариком на телефоне размашистый почерк сестры.

Дорогой Шон,

Я знаю, что ты не оставишь все как есть и обязательно выкрадешь это письмо раньше, чем, оно попадёт к Вернону. Догадываюсь, как ты это сделаешь. Просто не обижай Верни, он добрый малый…

Что? Ви и такое предусмотрела? Выходит, ничего у неё с Верноном не было, а это лишь ещё один отвлекающий манёвр. Сестра не перестаёт меня удивлять.

Вернулась к чтению письма, чувствуя, как в сердце неприятно покалывает от чего-то нового и очень неправильного. Ревность? Что это? Я никогда не испытывала к сестре ни зависти, ни чего-то подобного. Но сейчас мне необъяснимо плохо…

С Верни у меня ничего не было. Мне просто захотелось позлить бабушку напоследок. Только представь себе её лицо! Ведь она видела нас с тобой парой. Так глупо. Меня ты никогда не любил. Думал, что любишь, но жестоко обманывался. Я знаю, по кому безмолвно кричит в ночи твоя душа. И ты тоже скоро узнаешь. Ты будешь винить меня, злиться, ругаться. Но… так вышло. Постарайся понять.

Ты спросишь, почему я не рассказала обо всём раньше? Это сложно. И я не имею права признаваться сейчас. Потому что меня больше нет. К тому моменту, как ты доберёшься до этого письма, мой гроб уже зальют бетонным раствором. Так что слова уже бессмысленны. Но, может, когда-нибудь вы с Виви простите меня за слабость и не только.

Я с вами обоими поступила паршиво. Но иногда любовь превращает нас в идиотов.

К концу письма я уже заливалась слезами. Уткнулась в подушку и старалась не закричать от боли. Я мало что поняла из прочитанного, но в одном была уверена, Ви любила Шона. Это читалось в каждой строчке, в каждом дрожащем изгибе букв, в размытых чернилах. Сестра плакала, когда писала это. Она знала, что умрёт, знала, что им с психованным Ромео не суждено быть вместе. Ви страдала и мучилась. А ещё она так и не призналась в каком-то болезненном секрете, который унесла с собой.

Я оторвала голову от подушки и выудила на свет библиотечную карточку с именами. Шон Терренс Торнхарт, Джезабель Мисткросс, Лиам Эшрейвен. Это не случайность. Это ключ. Что-то очень важное связывало сестру с ними. Шона она любила, а остальные? Спросить бы у них. Вот только эта троица принадлежит влиятельным семьям, ходят они в крутую закрытую школу и обладают нечеловеческой силой. Псих мне уже показал свой талант. Мне в жизни до них не добраться и не поговорить. Ладно с Торнхартом можно обсудить письмо, когда он протрезвеет. Пусть объяснит, что все это значит, и в чем перед нами обоими провинилась Ви.

Отличный план. Легла обратно в постель и накрылась с головой.

Как бы я ни прижимала к груди остатки моего Шу, мне не только не удалось с ним встретиться, я даже в наш мир попасть не смогла. Остаток ночи я проспала без снов, а когда пробившееся сквозь тучи, занавеску и одеяло солнцо добралось до моего лица, я быстро слезла с кровати, сунула ноги в тапки и рванула вниз.

Меня так сильно распирало от вопросов, что я решила не заморачиваться с чисткой зубов и переодеванием. Это подождёт. Сейчас мне срочно нужен один пьянчуга.

– Как уехал? – воскликнула я, и слуги испуганно попятились, словно я сейчас обвиню их в том, что Шон свалил по-тихому. – Но его байк до сих пор там. Вон же он, – я тыкала пальцев в окно.

– Лорду Торнхарту стало лучше, и он попросил вызвать такси. Вы будете завтракать?

Ерунда какая-то. Я пошлёпала дальше по поместью, пока не отыскала Вернона, но уже по его взгляду поняла, что Шон оставил бедного парня и в домике только один хозяин. Вернулась к себе в комнату, быстро приняла душ, почистила зубы и переоделась.

Я осторожно попрятала все свои недавние приобретения в сумке, а шарики от браслета высыпала в карман толстовки.

Из столовой тянулся приятный запах яичницы с беконом, напоминая мне о том, что последний раз я ела, кажется, ещё дома пару дней назад.

Решила не спорить с собственным желудком и перекусить, тем более, всё уже было готово, а Шон так и так свалил. Чего продукты переводить?

Села за стол и налила себе апельсиновый фреш.

– А моя мама давно позавтракала? – спросила я у молчаливой девушки, которая уже третий раз полку над камином протирала и переставляла фигурки с места на место. Кажется, она просто занимала себя чем-то, пока не понадобится мне.

Мой вопрос заставил её вжать голову в плечи. Да что с ними со всеми сегодня? Девушка медленно повернулась ко мне, набрала воздуха в грудь и на одном дыхании оттарабанила:

– Леди Теймроуз и госпожа Рид долго беседовали этим утром. Они обе пришли к выводу, что вам лучше остаться в поместье и подумать над переводом в частную академию Форхиллс. Это отличная возможность для особы ваших талантов.

Я с трудом проглотила кусок яичницы. Это вообще не похоже на маму, обсуждать вот так что-то за моей спиной, принимать непростые решения не посоветовавшись. У меня была нормальная школа. Меня все устраивало. Когда я сегодня выглянула в окно и увидела чёртово солнце, то приняла это за знак. Жизнь продолжается, похороны прошли, я вернусь домой и плевать на всех этих Мисткросов, Торнхантов и Эшрейвенов. И на Теймроузов тоже плевать. Но вот прямо сейчас я очень хочу поскандалить с моей мамулей и заверить её, что ни в какой Форхиллс я не пойду. Что за бред? Может мне прямо сейчас занять соседнюю от Ви нишу и помереть?

Отодвинула тарелку с яичницей. Желток аппетитно растёкся, а бекон блестел жирком, ярче всех фамильных бриллиантов бабули. Все как я люблю. Вот надо же было мне испортить настроение этими новостями до того, как поем?

– Где они сейчас? – грозно спросила служанку. Ещё чуть-чуть и я окончательно превращусь в Авелин.

– Леди Теймроуз в библиотеке. А ваша мама уехала несколько часов назад.

– В каком смысле уехала?!

Мама не могла поступить со мной так. Она должна была бороться за меня, сопротивляться магии бабушки. Но вместо этого она забрала мою тачку и просто-напросто бросила меня. Прямо после похорон одной из своих дочерей, она вдруг отказалась от другой! Это перебор даже для неё.

Я бежала к библиотеке, на ходу утирая злые слезы и проклиная это место, бабушку, сестру, мать… Они все меня предали. Каждый по-своему. И как мне теперь жить с этим? Вернее, как жить решили за меня! Опека Авелин Теймроуз и поступление в академию Форхиллз. С моими интересами и планами не считался никто. А зачем?

Почти с ноги выбила и без того открытую дверь библиотеки, а бабушка даже бровью не повела, сидела и попивала какао на подоконнике, свесив ноги. Такой я ее не видела никогда. Седые волосы не были убраны, лишь небрежно расчёсаны на лице ни следа макияжа. Сейчас без всей этой мишуры она выглядела настолько уязвимой, что у меня на мгновение пропало желание наорать за неё прямо с порога, чем Авелин не преминула воспользоваться:

– Присядешь рядом? Я распоряжусь, и тебе тоже принесут что-нибудь. Чай, кофе, какао? Ви, любила сидеть здесь последнее время. Ей очень нравился вид…

Я заворожено подошла к окну. Ночью я едва ли могла хоть что-то разглядеть из-за бушующей непогоды. Сейчас же осеннее солнце шпарило как в июле. Выглянула наружу и увидела залитую светом зелень газонов, яркие клумбы, деревья, которые даже не думали начинать переодеваться, а ещё склеп. Днем он совсем не выглядел мрачным, а напротив, казался уютным и милым.