Эла бесплатное чтение

Глава 1

Эла сидела на веранде в плетеном кресле, держа чашку с остывшим кофе. Вокруг шумела осина, только-только занимался рассвет, на улице еще было прохладно. Поежившись и посильнее завернувшись в плед, Эла пробормотала заклинание, и от кофе начал подниматься парок. Откинувшись на спинку, она смотрела на розовеющее небо и высокие верхушки сосен. Просыпающиеся птицы устроили перекличку. Эла отхлебнула кофе и взяла из хрустальной вазы на рядом стоящем столике печенье. Из дома донесся звук разбившейся посуды. Эла продолжила пить кофе, никак не отреагировав. Тогда из приоткрытой двери вылетела фарфоровая плошка и в дребезги разбилась о дерево напротив. Эла закатила глаза и, цокнув, встала.

– Иду я уже, иду. Сам посуду будешь собирать. Я же говорила не связываться со мной на рассвете, – добавила она вполголоса.

В доме царил полумрак, многочисленные пучки трав, развешенные под потолком на просушку, слегка колыхались от сквозняка. Справа от входа в углу стоял круглый стол, по середине которого находилось нечто, прикрытое платком с затейливой вышивкой. Оно слегка подрагивало, будто вибрировало. Черный кот, сидевший на стуле, недовольно за этим наблюдал.

Эла сдернула платок и уставилась на оказавшийся под ним хрустальный шар. В нем тут же появилось лицо некой женщины с черными волосами и темно-синими глазами.

– Ну? – только и спросила Эла.

– Я с тобой уже третий час пытаюсь связаться. Эрон тебе что, не передал?

– Передал сейчас. Как он плошкой в меня запустил, так я сразу и пошла, – проворчала Эла. – Я же говорила, что на рассвете не отвечаю. У меня зарядка.

– Это срочно. Ты не слышала?

– Нет.

– Старуха умирает.

Эла поджала губы, оперлась о стол и приблизилась к шару.

– Где?

– У себя. Там уже все собрались. Я все еще у себя, хотя могла бы давно уже быть там, между прочим.

– Я не забуду, – коротко ответила Эла. – Буду через пятнадцать минут.

Щелкнув по шару, она прервала связь, накрыла его платком и побежала наверх. Перерыв весь шкаф, она наконец нашла искомое – простое черное платье из льна, с высоким воротом, сидящее точно по фигуре. Оно выглядело бы достаточно целомудренно, если бы не огромный разрез на юбке, начинающийся выше середины бедра. «Фэрлисé», – прошептала Эла, и платье стало идеально выглаженным. Она подошла к зеркалу и наскоро завязала волосы в пучок. Пара рыжих прядок тут же выбились из прически, придавая образу милую небрежность. Она вздохнула. «Наверняка опять всякие аксакалки будут косо смотреть», – подумала Эла. Благодаря мазям и настойкам ведьмы могли выбирать, насколько молодо или старо они хотят выглядеть. Конечно, никакого отношения к реальному возрасту это не имело, да и кто его помнил. Выбирали внешность в основном, исходя из рода занятий. Например, гадалки часто придавали себе вид женщины лет сорока, иногда с каким-нибудь незначительным уродством. Травницы, напротив, любили выглядеть молодо. Быть, так сказать, лицом своего товара. Предсказательницы обычно выбирали образ глубокой старухи. Эла была травницей, а потому выглядеть молодо не было для нее предосудительно, однако, как считали старейшины, всему есть предел. Почему-то для них образ шестнадцатилетней девочки чем-то из ряда вон выходящим. Практически ни одно собрание не обходилось без косых взглядов и замечаний по поводу внешнего вида Элы. К счастью, ведьмы в основном предпочитают одиночество и собираются вместе лишь в исключительных случаях.

Выбежав из дома, Эла схватила метлу, разбежалась и полетела. Запирать двери она считала не обязательным, потому что если и найдется кто-то, решивший ограбить ведьму, то ему же хуже. Тем более, что, кроме основного охранного заклятия, дом был проклят призраком. Эла очень этим гордилась.

Она летела над соснами и елями и проклинала всё и вся. «Вздумалось же Старухе умирать именно сейчас, именно сегодня и именно на рассвете, – ворчала про себя ведьма. – Всегда была вздорной теткой, так же и умирает. Наверняка уже всё расхватали. А Лазура теперь из-за нее тоже может ничего не получить. Она этого совсем не заслужила».

В самом мрачном настроении ведьма приземлилась около крохотного домика, занимавшего почти всю полянку, расположившуюся посреди непроходимого леса. Она прислонила метлу к стене и зашла внутрь.

Дом, казалось, трещал от количества народа в нем. Непрекращающийся гомон голосов, снующие туда-сюда женщины. Эла попыталась сосредоточиться и найти Лазуру. Ее аура поблескивала из дальнего угла рядом с кроватью умирающей.

«Молодец, чертовка, какую позицию заняла!» – похвалила про себя подругу Эла и направилась к ней.

– Ты долго, – вместо приветствия сказала Лазура.

– Все уже забрали?

– Нет, Старуха настояла на том, чтобы дождались всех желающих.

– Так можно вечно ждать.

– Не преувеличивай.

Эла взглянула на кровать. На ней с закрытыми глазами, будто спала, лежала женщина. Ее укрыли пледом и обложили подушками. При одном взгляде на нее в голове само по себе возникало слово «старуха» – глубокие морщины пролегли на ее, казалось, никогда не бывшим молодым лице. Руки были покрыты пигментными пятнами, а ногти больше походили на желтые когти. Всякого рода бородавки были разбросаны по рукам и лицу, будто кто-то просто кинул в нее охапку. Она была лесной ведьмой, всяческие уродства полагались ей по статусу, но многие считали, что она явно увлеклась.

– Что ты уже нашла? – спросила Эла шепотом у подруги, не отрывая взгляда от умирающей.

– Гримуары, свитки, смеси, травы, рецепты, пару волшебных палочек…

– Волшебных палочек? – переспросила Эла с ужасом и поежилась.

Ни одна фея не отдаст так просто свою волшебную палочку. Даже если бы захотела. Это можно было сравнить с жалом пчелы, отбирая которое, отбираешь и жизнь бедного насекомого.

– Зачем они ей понадобились?

– Не знаю, но очень не советую к ним прикасаться. Их, конечно же, расхватают, так как почитают за величайший трофей, но… В общем, посмотрим чуть позже, что произойдет с теми, кто эти палочки присвоит.

Вдруг Старуха очнулась, раскрыла глаза, цвет которых почти невозможно было различить под бельмами, и прохрипела:

– Все в сборе, начнем.

Ведьмы властны, и властность эта доходит, порой, до крайней степени. Кому еще придет в голову собственноручно руководить процессом своих же похорон?

Буквально за секунду все сновавшие по дому собрались у постели. Ведьм было так много, что яблоку некуда упасть. Слышались шепотки и шиканья. Под напором Эла и Лазура притиснулись к кровати вплотную, но этого-то они и добивались.

– Начнем, – прохрипела Старуха.

В комнату вошел ведьмак, единственный мужчина на этом собрании. В других обстоятельствах ведьмы бы устроили спор из-за того, кому он достанется, но сейчас все их внимание было приковано к сундуку, который он волочил за собой. В этом сундуке находились все наработки, рецепты, заклятия, которые Старуха узнала или создала за свою длинную жизнь. Обладание всеми ими сделало бы ведьму настолько могущественной, что уже никто бы не смог с ней справиться, задумай она действительно черное дело. К счастью, в большинстве своем ведьм не интересовало господство, они больше получали удовольствие от уединения, ворожбы за деньги и флирта с ведьмаками и демонами. Но тем не менее каждая желала заполучить знание, которое помогло бы в ее деле.

– Сначала – камни.

Ведьмак вытащил из сундука красный бархатный мешочек и поднял его на ладони так, чтобы всем было видно. Потом опустил его, раскрыл и стал вытаскивать камень за камнем под слова Старухи:

– Рубин, тигровый глаз, цитрин, пирит, агат, лазурит, аметист…

Все ворожеи и элементалки подались вперед и загомонили. Шанс заполучить что-либо из этого есть лишь у тех, кто стоит у самой кровати. Если Старуха не услышит твою просьбу, считай, ее и не было.

Когда с камнями разобрались, перешли к травам. Тут уж Лазура и Эла не щадили себя и своих голосов, и забрали почти всю коллекцию. Другие травницы с нескрываемой завистью смотрели на передаваемые им связки, мешочки и свертки.

Потом шли разные книги, рецепты, заговоренные предметы, ингредиенты для ведьминых мешочков. Кое-что из этого Эла тоже отвоевала, но уже не билась так активно.

Спустя почти три часа сундук опустел, только на дне остались лежать три волшебных палочки.

– Волшебные палочки, – проскрежетала Старуха.

Наступило молчание, никто не решался их забрать. Ведьмы верили, что волшебная палочка проклинает каждого, кто притронется к ней, за исключением феи-владелицы палочки. Старуха была слишком могущественна, чтобы на нее подействовало подобное проклятие и, тем не менее, поговаривали, что сейчас умирает она как раз из-за палочек, хотя и отняла их лет сто назад.

– Ну, – недовольно просипела умирающая.

– Я беру.

Из дальнего угла комнаты вышла женщина, лет тридцати на вид, одетая в бордовое бархатное платье. В глубоком декольте, в самой ложбинке, сверкал огромный рубин. За все время распределения наследства она ни разу не подала голос и стояла почти у входа – самом невыгодном месте.

Все расступились, давая ей подойти к кровати.

– А, ты, Сандра, – недовольство Старухи ничуть не смутило женщину. – Ты всегда хотела больше. Что ты с ними будешь делать?

– А тебе зачем знать? – спросила она, сложив руки на груди.

Старуха сплюнула.

– Никому бы их не отдала, если бы не проклятье.

Как только девочка впервые начинала заниматься ведьмовством, она принимала на себя проклятие Матери-Богини. Вплоть до самой смерти это проклятие больше походило на благословение, так как именно благодаря ему ведьма могла ворожить, гадать и делать прочие вещи. Но после смерти оно оборачивалось другой стороной, и, если ведьма перед смертью не отдаст все свои ценности коллегам, то ей не видать покоя.

Не отрывая взгляда от Старухи, Сандра вытянула руку.

– Ну же! – требовательно произнесла она.

Ведьмак вложил в ее ладонь продолговатый сверток. Сто три глаза не отрываясь следили за тем, как Сандра разворачивает его, осматривает каждую палочку и, удовлетворившись, сворачивает ткань обратно.

– Всё, – произнесла Старуха, нарушив давящую тишину. – Пользуйтесь дарами осмотрительно, не вредите друг другу, – она в упор посмотрела на Сандру, но внимание той было поглощено свертком. – Не нарушайте Равновесие и не тревожьте Богинь понапрасну.

Сказав это, Старуха закрыла глаза и просто перестала дышать. Ведьмак протиснулся к кровати – кто-то уже строил ему глазки и шептал пошлости, пока он прокладывал себе путь. Добравшись наконец до покойной, он завернул ее в простыни, Лазура быстро прошептала очищающее заклинание, и Старуху вынесли на улицу. Там уже был сложен погребальный стол – поленья, а между ними – сухие ветки и травы. Все это было покрыто богато расшитым покрывалом. Тело положили на стол и с помощью заклинания подожгли дрова. Раздался душистый запах трав. Все стояли и смотрели, как огонь медленно перекидывается на тело. Вопреки сложившейся у людей традиции, ведьмы не скорбели на похоронах и не страшились собственной смерти. Они были твердо уверены в том, что проживут ровно столько, сколько им позволят Богини, а особо сильные ясновидицы и предсказательницы могли с точностью до часа знать время собственной кончины, так что у них было время подготовиться к неизбежному. В отношении же смерти своих сестер по ремеслу ведьмы скорее испытывали облегчение – они всегда чувствуют себя неуютно в больших группах. Даже если эта группа разбросана по всему миру. Кроме того, смерть подтверждала, что ничто в этом мире не вечно, даже ведьма. Далеко не все испытывали желание жить вечно. «Первые сто лет это может быть забавно, но потом утомляет», – говорили они.

Когда огонь потух, а от Старухи остался лишь прах, Матильда, владеющая даром преобразования, встала рядом с избушкой, прислонила к ней руку, закрыла глаза, что-то пробормотала и щелкнула пальцами. Дом исчез, а на ладони у нее стояла уменьшенная его копия. Вернее, это и был сам дом. Ведьмак забрал у нее избушку, прикрепил к ней снизу две куриные ноги, аккуратно пересыпал прах через дверь внутрь и поставил эту конструкцию на место, где и раньше стоял дом. Теперь эта опушка стала личным кладбищем Старухи. Если кто-то из людей забредет сюда, может поплатиться за это жизнью. Ведьмы же забудут об этом месте. Не в их правилах навещать мертвых – какой от этого толк? Есть дела и поважнее.

Глава 2

Эла и Лазура летели рядом, не обмолвившись с конца похорон ни словом.

Наконец они приземлились рядом с Элиным домом. Дверь тут же распахнулась и оттуда вылетел цветочный горшок.

– И тебе привет, Эрон, – невозмутимо произнесла Лазура.

Девушки зашли в дом и сели за стол.

– Поставь чайник, – велела Эла, не глядя ни на кого конкретно. – Или ты только кидаться посудой умеешь?

Сначала ничего не происходило, а потом чайник сам собой перенесся на плиту, а под ним загорелся огонь. Эла не удостоила это действо вниманием.

– Зачем ей палочки? – спросила она Лазуру.

– Затем же, зачем и Старухе, – пожала та плечами. – Для начала, для экспериментов. Они слишком мало изучены. Но мне тоже это не понравилось. Почему Старуха их не уничтожила?

– Может, надеялась еще успеть что-то с ними сделать?

Лазура приподняла брови.

– Она? Она ведь не какая-то бабка из деревни, она уже давно знала, когда умрет. Все это очень неосмотрительно с ее стороны.

– Может, мы чего-то не знаем о палочках, может, их нельзя так просто уничтожить.

– Возможно.

Напряжение после борьбы за дары постепенно спадало, и девушки перешли на более приятные темы:

– Ты видела, что Миранда напялила? Она что, до сих пор считает себя викканкой?

– Более того, она считает, что продвигается в этом!

– Не может быть. Ей кто-нибудь скажет, что бегать ночью голой и орать не своим голосом – еще не значит быть викканкой?

– Зачем? И лишиться такого зрелища?

Ведьмы засмеялись, а тем временем чай сам разлился по чашкам, которые пролетели от кухонного стола и опустились перед девушками.

– Черт, как же это удобно, – восхитилась Лазура. – Все-таки, как ты этого добилась? Ведь проклятье просто так не заработать, кто рискнет проклясть ведьму?

Эла только загадочно улыбнулась и сделала глоток.

– Ну же, расскажи мне, – настаивала Лазура. – Уж на тысячный раз можно.

– Ну, не тысячный, а всего лишь девятьсот девяносто второй…

– Не будь ты такой формалисткой! По-сестрински тебя прошу.

– Ну ладно, слушай. Тебе понадобится один ревнивый любовник и потом, попозже, еще один. Встречайся с ними одновременно, пока не надоест. А потом организуй их встречу в «самый неподходящий момент», – Эла подмигнула. – А до этого расскажи ревнивому – как бы невзначай – что убить ведьму можно лишь одним проклятием – timeo domum istam, damnazion aeterna.

– Но это же…

– Да, всего лишь проклятие дома, но он-то этого не знает. Так вот, застав тебя со вторым любовником, он, конечно, жутко разозлится и решит тебя убить. И произнесет проклятье. И voilà! Дом проклят, у тебя на службе любовник, а ревнивец больше тебя никогда не побеспокоит. Только убедись заранее, что он все хорошенько выучил. Я, например, пока была со своим ревнивцем, напевала слова проклятия.

– Думаешь, у меня получится с Дунканом?

– Конечно! Люди, а особенно мужчины, так предсказуемы.

Девушки засмеялись, а где-то в углу сломалась пополам швабра, сметавшая пыль в кучку.

Когда совсем стемнело, ведьмы вышли в сад за домом, прихватив с собой Старухино наследство – травы, пара гримуаров, заговоренный кинжал и два набора составляющих для ведьмина мешочка. Они аккуратно разложили все на траве так, чтобы свет луны освещал предметы, и сели, подогнув ноги, на траву рядом. Эла пару раз вдохнула и выдохнула. Ничего сложного в ритуале привязки не было, но сосредоточиться нужно. Постепенно она стала улавливать потоки магии, исходящие от предметов. Прикрыв глаза, она представила свою и их магию в виде световых лент. Выдохнув, направила свою ленту к лентам предметов и стала переплетать их, устанавливая прочную связь со всем, что отвоевала. Теперь эти вещи будут служить ей.

Закончив, девушка открыла глаза. Лазура невидящим взглядом уставилась на разложенные перед ней травы и книги и делала загадочные пассы руками. Эла улыбнулась – сестре всегда было проще «считать на пальцах», как она это называла.

Наконец, Лазура закончила, и, закрыв глаза, потерла их ладонями. Эла собрала принадлежавшие теперь ей вещи и отнесла их в дом. Книги она расставила на полки, травы разложила по корзинам или подвесила под потолок, а ведьмины мешочки положила в свинцовый ящик.

В дом вошла Лазура с небольшим кожаным мешком на плече.

– Пока, увидимся на Лита.

Эла кивнула и коротко улыбнулась. Когда сестра улетела, она вышла на веранду и посмотрела на небо. Она не слишком сильна была в астрологии, но кое-что понять могла. И понимала она, что, скорее всего, им не суждено увидеться на этом веселом празднике летнего солнцестояния.

Глава 3

Едва забрезжил рассвет, Эла открыла глаза. Ей ужасно не хотелось вставать, но без зарядки ничего не выйдет. Она потянулась и высунула ногу из-под одеяла. И тут же засунула ее обратно, так холодно было в комнате. Сквозь занавески начали пробиваться первые солнечные лучи. Чертыхаясь, Эла скинула одеяло, встала и скорее накинула шубу. Сунув ноги в угги, она поспешила вниз, на веранду.

– Эрон, завари мне кофе! – крикнула она, выходя.

Сев в кресло, она стала смотреть, как постепенно небо из фиолетового-алого становится туманно-розовым, потом золотым и, наконец, голубым.

Невидимый и неосязаемый Эрон поставил чашку с дымящимся кофе на столик рядом с креслом.

– Спасибо.

Сделав глоток, она зажмурилась – кофе обжог язык, но ничто не могло помешать ей насладиться утром. Это она и называла зарядкой. Пропустишь – и весь день насмарку.

Сквозь густые ветки елей просачивался свет и ложился яркими пятнами на поляну. На куст шиповника, растущий прямо у лестницы веранды, сел соловей. Он посмотрел на Элу черным глазиком, покрутился и только раскрыл клюв, собираясь запеть, как его спугнул некто, притаившийся в кусте и решивший вдруг вылезти наружу. Сначала показалось лицо, правда, больше смахивающее на пень, а потом и туловище, состоящее будто сплошь из веток. Болотисто-зелеными глазами существо уставилось на Элу и застыло, не вылезши до конца.

– Ты зачем соловья спугнул? – спросила она, не отрывая взгляда от неба.

– Я сам тебе спою, лучше любого соловья, – проскрежетал живой пень, сложил кору трубочкой и засвистел.

Было удивительно, как он умудрялся издавать столь чистый свист и вести такую волшебную мелодию. На свист слетелась пара птиц. Сев на перила, они оглядывались, пытаясь понять, кто из сородичей их позвал. Господин пень все продолжал свистеть, при этом потихоньку выбираясь из куста. Вот уже он показался целиком, медленно добрался до ступенек и сел. Казалось, он совершенно расслаблен, как вдруг, резко оборвав свист, сделал молниеносное движение в сторону перил.

– Micuguns, – бросила Эла заклятие, и в свистуна полетели маленькие огненные шарики.

– Ай-ай, что ты делаешь? Я же могу загореться!

– Не смей при мне жрать птиц, это отвратительно.

Эла отпила кофе, поморщилась, щелкнула пальцами, разогревая напиток, и снова сделала глоток, на этот раз довольно зажмурившись. Пень чудны́м образом переместился на веранду, поближе к Эле.

– Эй, малой, принеси-ка кресло, – крикнул он в приоткрытую дверь.

Ничего не произошло.

– Ты же знаешь, что он тебя боится, Ёль.

– А совершенно незачем. Твои друзья – мои друзья. На любовников это, правда, не распространяется, но он ведь уже и не функционирует в данном качестве, не так ли? – Ёль каким-то образом умудрился изобразить на своем деревянном лице хитрую улыбку.

– Интересно, как ты себе это представляешь, – буркнула Эла.

– О, вы, ведьмы, и не на такое способны.

Ёль вдруг стал меняться, кора начала больше походить на кожу, а ветки превратились в руки и ноги. Листья, увенчивавшие пень-лицо, превратились в волосы. Уже через пару секунд рядом с Элой сидел самый обычный на вид голый мужчина с черными волосами, правда, слегка отдающими зеленцой. Его сущность выдавали лишь глаза – все видимое пространство занимала радужка. В каждом глазу было по четыре маленьких зрачка, в правом два из них были соединены перемычкой, будто недоразделившаяся клетка.

– Сам схожу, – проворчал он. – Эй, хватит глупить, ничего я тебе не сделаю, – донесся его голос из дома.

Через пару мгновений он вышел, неся громоздкое кресло так, будто оно было легким табуретом. Поставив его рядом с Элиным, он сел и тоже стал смотреть на небо. Так они сидели и молчали, пока у ведьмы не кончился кофе. Потянувшись и что-то промурлыкав себе под нос, она встала и скинула шубу.

– Моя королева, – проворковал Ёль, глядя на обнаженную Элу.

– Пойдем, – поманила она его пальцем.

Они поднялись на второй этаж в спальню. Эла встала на цыпочки и поцеловала Ёля. Одной рукой он обнял ее за талию, а второй гладил бедра. Выставив вперед ногу, он позволил ей тереться об нее. Эла издала тихий стон. Она прижалась к Ёлю всем телом и стала целовать в шею, иногда высовывая язычок и проводя им вдоль сонной артерии. Зарычав, Ёль подхватил ведьму под ягодицы, поднял и вошел в нее. Эла застонала, приникнув к его груди. Они стали медленно двигаться, стараясь подольше насладиться друг другом. Ёль покрывал шею и грудь девушки поцелуями, а она кусала его в плечо и тут же зализывала укусы. Постепенно он стал наращивать темп, его глаза подернулись пеленой. Эла больно укусила его.

– Нет, – прошептала она и скомандовала – на кровать.

Он отпустил ее и лег на спину. С заговорщицкой улыбкой Эла запрыгнула ему на бедра и стала двигаться. Ёль держал ее за талию, помогая ускорять движения. Он тихо рычал и любовался тем, как при каждом движении подпрыгивает ее грудь. Эла наклонилась вперед, вцепилась в плечи Ёля, оставляя на них следы ногтей, двинула бедрами и замерла, прикрыв глаза и глубоко дыша. Немного подождав, Ёль перевернул девушку на спину, и за несколько резких и глубоких толчков достиг пика и кончил в нее. Он повалился на спину, тяжело дыша. Эла положила голову ему на грудь. Она смотрела невидящим взглядом, словно сквозь предметы, и о чем-то думала. Спустя пару минут она моргнула, потянулась и села.

– Ну, теперь можно поговорить о делах, – удовлетворенно сказала ведьма.

Круглый стол был покрыт черной скатертью с цветастой вышивкой по краю, изображавшей полевые цветы и пчел. Посередине больше не стоял хрустальный шар, зато разлегся черный кот. Осторожно, стараясь его не потревожить, Эла поставила две чашки с чаем и села, положив руку на кота. Он сонно муркнул и запурчал, когда Эла стала ласково его чесать. Наконец спустился Ёль и уселся рядом с Элой.

– Я видел, твой призрак подглядывал за нами, – ухмыльнувшись, сказал он. – Просочился сквозь дверь и глазел.

Эла тихо хихикнула. Глядя на кота, она проговорила:

– Сандра забрала волшебные палочки.

– Так-так-так, – деловито произнес Ёль.

Он отклонился назад, приоткрыл тумбочку и, достав мисочку с печеньем, поставил ее на стол.

– Опять мои припасы таскаешь, – нахмурилась Эла.

– Хорошо, паучок мой, буду есть птиц, если ты так настаиваешь.

Эла поджала губы и покачала головой.

– Так что там с палочками? – спросил мужчина, кладя в рот сразу два печенья.

– Пока ничего, она их только забрала.

– Зачем они ей.

– В том-то весь и вопрос.

– А что ты, собственно, так переживаешь? Когда Старуха завладела ими, никто даже ухом не повел.

– Сандра – не Старуха.

– Это ты верно подметила, – Ёль похотливо улыбнулся.

– Ты понял, о чем я, – нетерпеливо сказала Эла. – Сандра хочет власти.

– На кой она ей сдалась?

– Не знаю, но это может нам сильно навредить.

– Да чем же? Она на другой стороне земного шара, пусть развлекается, как хочет.

– Кажется, ты совершенно не понимаешь, что такое – волшебная палочка.

– Тут ты абсолютно права.

Ёль допил чай, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. Эла задумчиво гладила кота.

– Сандра может уничтожить всех нас, – тихо проговорила она. – Если только захочет.

– И если поймет, как работают палочки, – мягко ответил Ёль. – Как и мы с тобой, она не имеет ни малейшего представления о том, что они такое на самом деле.

– Хотелось бы верить…