Тиоли. Огонь души бесплатное чтение

Я так скучаю по тебе, что пыль скребет по сердцу…

ГЛАВА 1

Ближе к ночи зарядил дождь. Я сидела на стуле, положив голову на согнутые в коленях ноги, и просто слушала, как ветер порывами бросает крупные капли в стекло. Звук получался совсем непривычный, как и все в этой квартире. Новой квартире…

Мои вещи перевезли всего в два захода – с собой я забрала лишь одежду, обувь и книги. Подаренных родней и знакомыми плюшевых зайцев и розовых чудовищ, лишь слегка напоминающих слонов и собак, я оставила на выброс отцу и его новой спутнице жизни.

У подъезда, уже затащив все вещи наверх, папа поцеловал меня в щеку и ласково попросил:

– Только обещай, что будешь звонить почаще, тушонок.

Я засмеялась и на миг повисла у отца на шее, быстро и бодро тараторя:

– Конечно! Каждый день. Утром и вечером.

Он захохотал в ответ и, отодвинувшись, чтобы лучше видеть мое лицо, фыркнул:

– Даже так? Правда-правда? Нет, мне, пожалуйста, один звонок вечером. Этого вполне хватит.

Я рассмеялась, еще раз поцеловала отца в щеку и напомнила:

– Поезжай, опоздаешь ведь! Гроза скоро.

Он кивнул, потрепал меня по волосам и сел в машину. Я дождалась, когда отец вырулил с парковки на улицу и пошла к подъезду. Улыбка сама собой слетела с губ, будто ее и не было. Как всегда, если меня никто не видел, я позволяла своему лицу то выражение, что по-настоящему отражало мое внутреннее состояние.

Войдя в квартиру, я водрузила сумку на коробки в центре крохотной прихожей и прошла дальше.

На самом деле ни в первый, ни во второй приезд сюда я особенно не присматривалась. Куда больше мне просто хотелось, наконец, съехать. Даже обстановку выбирать не стала, позволила Маше решить все за меня. И теперь на губах впервые за несколько недель расцвела улыбка. Будущая супруга отца не стала изобретать колесо, обставив квартиру просто, уютно и без вычурности. Ничего лишнего: белые стены, бежевая мебель, три цвета в полосах штор на окнах, мягкие ковры и темный паркет. Это немного скрадывало странноватую планировку квартиры: огромная, как корт, гостиная-столовая-кухня и крошечная спальня с балконом. Для семьи эта жилплощадь совсем не годилась, а для студентки – в самый раз. Куда лучше, чем мелькать перед глазами отца и Маши и заставлять их чувствовать себя виноватыми. И ладно бы я сама хоть как-то это провоцировала! Нет. Эти двое придумали себе проблему вроде моего неприятия за маской понимания и старались не слишком выпячивать свои отношения.

Первым делом я распаковала ноут, и теперь он блекло светился, отбрасывая голубоватые тени на стену и окно.

– Тихо… – зачем-то сказала я себе и улыбнулась. – Все из-за отца. С ним я отвыкла от тишины.

Он вечно тормошил меня, вез куда-нибудь, пытаясь втянуть в старую жизнь. Но то, что для него казалось привычным и обыденным, мне чудилось чем-то из далекого забытого прошлого.

– Так и есть…

Я убеждала себя каждый день, что все было лишь сном, которому поверила, но повторять слова убеждения оказалось проще, чем на самом деле смириться.

– Ничего не было. Душа человека не может покинуть тело и переместиться в иной мир.

Логика. Мне она всегда нравилось. Сейчас я тоже пыталась подогнать все под логику, исходя из нее, получалось, что мне все причудилось. Пусть достоверно, пусть детально.

Психолог, к которому отец возил меня после аварии, часто повторял, что у меня травма и защитная реакция, когда не мог объяснить, почему на его приемах я не реагирую на долгие и душевные разговоры. Мне хотелось подумать, и я банально отключалась, уходя в себя. А все ради того, чтобы разобраться.

Из-за собственных выводов о случившемся я не пыталась все объяснить отцу, точно зная, что он не поверит. Мы живем в обычном мире, где нет места магии. Но было и то, чему я не могла найти объяснение.

У меня появилось много привычек, подмеченных одноклассниками и отцом. Мое тело не помнило их, но разум безотчетно отдавал команды. У меня изменилась поза для сна, мимика, походка, я часто и надолго замирала на месте, глубоко погружаясь в себя. Я разучилась писать и долго вспоминала, как выглядят буквы. Самые простые бытовые действия вызывали у меня нервозность и испуг. Вместо того чтобы все делать на автомате, мне даже над мытьем тарелок требовалось поразмыслить.

Все посчитали мое поведение странным, но объяснимым.

«Она попала в аварию», – часто слышалось за спиной, когда учитель вызывал меня к доске, а я соображала, как взять в руку мел.

«Так бывает», – твердили все вокруг, когда я забывала какое-нибудь слово.

«Все пройдет».

Я улыбалась и помалкивала. Потому что иначе бы принялась задавать вопросы, а их с каждым годом копилось все больше. И самым странным стал очень простой: когда я успела выучить иностранный язык?

Но были и другие.

Почему мне каждую ночь сняться кошмары?

Почему я отчетливо помню вкус незнакомых продуктов?

Почему иногда кажется, что вижу призраков?

Почему порой спотыкаюсь и падаю на ровном месте, будто меня кто-то толкает?

Почему я тоскую о ком-то, кого никогда не видела?..

Затрезвонил мобильный, отвлекая от размышлений. Я огляделась и заметила трубку на столике у дивана. Зачем-то поставила мобильник на «вибро», и теперь тот нервно жужжал, медленно двигаясь к краю. Подняв плоскую коробочку двумя пальцами, я внимательно вгляделась в надпись на экране.

Звонила Вера, единственная подруга. Хотя и подругой девушку я могла назвать с большой натяжкой. Очень большой. С первых дней в универе Вера подсела ко мне, а дальше мы просто отыскали точки соприкосновения. Ей хотелось общаться, а мне приходилось создавать видимость обычной девушки.

– Привет, – первой начала Верка, громко дыша в трубку. – Привет, Ветрова! Ты дома?

– Я уже в новой квартире, – ответила я и замолчала.

– А! Но это ведь тоже не далеко? – задумчивость в тоне девушки сменилась воодушевлением. – Я к тебе приеду? Можно?

– С отцом поругалась? – догадалась я, сообразив, что еще могло заставить подругу настаивать о визите в подобную погоду.

– Ага… – простонала Вера. – Все! Скоро буду!

С родителями девушка жила как на взрывной бочке, никто никогда не знал когда случится следующая ссора и из-за чего она произойдет. Верка стоически переносила характер отца, примерно раз в месяц напрашиваясь ко мне с ночевкой.

Аккуратно пристроив мобильный обратно на столик, я отправилась на ревизию холодильника. Звонок в дверь застал меня посреди размышлений о том, чем кормить гостью. Оставив дверцу открытой, я прошла в крошечную прихожую и впустила подругу.

– Размыло все вокруг! – с порога сообщила Вера, стряхивая с зонта и тонкой курточки воду. – У тебя тут еще стройка идет… Песок кругом!

Продолжая говорить, девушка всучила мне свой рюкзак и безразмерный пакет, а после скинула на коврик у двери мокрые ботинки.

– Погода – жуть! – с пренебрежительными нотками произнесла Вера и осмотрелась. – А ничего так. Миленько.

Я вслед за подругой осмотрела квартиру в неярком свете ноута и распахнутого настежь холодильника и нажала одну из кнопочек выключателя. Под потолком вспыхнула большая плоская рамка очень концептуальной люстры – Маша учла мое единственное пожелание и не стала засорять квартиру розочками, круглыми креслами и любыми признаками розового или близкого к нему оттенков.

– Классно, когда мачеха – дизайнер, – с легкой завистью произнесла Вера и поджала пальцы на ногах, заметив, что оставляет за собой мокрые следы на темном паркете.

– Подожди, – я потянула девушку в ванную. – Снимай носки, я тебе дам другие. Простудишься еще. И тапочки тоже дам.

– Я бы перебилась, – попыталась отмахнуться подруга. – Не заболею. У тебя пол с подогревом. И тепло очень.

Я усмехнулась, но тапочки и носки все же выдала, а сама отправилась обратно на кухню – чайник ставить.

– О! Хорошо, что я кое-что прикупила по дороге, – заглядывая в мой холодильник, вздохнула Вера и стала выгружать из пакета еду.

Я задумчиво глянула в недра своей техники, вытащила контейнер, открыла, понюхала и, быстро закрыв, вернула на место. Кроме нескольких таких же контейнеров с просвечивающим через стенки содержимым в холодильнике была морковь в нижнем отделении, имбирь в большом пакете, купленная предусмотрительной Машей свинина, с десяток разнообразных соусов и, почему-то, засунутые во второе нижнее отделение вакуумные упаковки с самым разным содержимым. Ничего из этого для кормления придирчивой Веры не подходило.

Девушка быстро заняла мою раковину крупными клубнями картофеля, принявшись уверенно их чистить новеньким ножиком из набора в металлической подставке. Очистки с легким хлопком падали на дно раковины, пока девушка быстро рассказывала про очередную ссору с родителями.

– … Ну и мать, само собой, ни слова не сказала. Даже не подумала его остановить, а отец в очередной раз… Ну ты его знаешь! С катушек съехал. Все ему мерещится что-то…

Я покивала и распахнула шкафчики рядом с плитой. Там обнаружилась единственная кастрюля и пара сковородок.

– Отлично, – закончив, Вера притопнула в сером тапке с открытым носком по полу и улыбнулась мне. – Сейчас отварим, колбасок нажарим. Эх! Я голодная как волк! А потом… – Девушка многозначительно мне подмигнула. – Потом я тебе свою новую задумку расскажу!

Через полчаса мы уже медитировали над тарелками. Мне есть не очень хотелось, но я милостиво поддержала беззвучную мольбу Веры.

– Так что там у тебя за задумка? – встав и вытащив из холодильника бутылку воды, спросила я, быстро наливая себе в стакан.

– Мы поедем в Сеул! – самодовольно произнесла Вера и откусила от колбаски.

– Куда? – Я поперхнулась водой и закашлялась.

– Зря мы что ли на языковые курсы ходим? – пожала плечами подруга. – У тебя вообще язык отличный, будто родилась со знанием корейского, а я буду у тебя хвостиком.

Довольная своей затеей, подруга радостно заулыбалась и отобрала у меня стакан с водой.

– Я еще ничего не продумывала, но ты сама представь! – тарахтела Вера. – Прилетим, доберемся из Инчхона в Сеул, поселимся где-нибудь, поживем в этой стране недельку. Шикарно, правда?

Я нервно улыбнулась Вере и прикусила губу.

– Мама не очень обрадовалась, но разрешила, – добавила подруга. – Не сейчас, конечно, летом, во время каникул. А пока можно все обдумать. Билеты купить. Жилье найти. В гостинице мы жить не будем. Я хочу просто снять где-нибудь квартиру. Будем изнутри на местную жизнь смотреть. Классно, правда? Уверена, отец тебе все оплатит!

За отца я не беспокоилась, даже наоборот. Папа, не раздумывая, выдаст мне свежеоформленную кредитку, если поймет, что для него это шанс меня растормошить.

– Как странно… – пробормотала я и поднялась.

– Что? – спросила Вера.

– Ничего, – отмахнулась я и подошла к одному из двух больших окон.

За окном все так же лил дождь, и под быструю частую дробь капель по стеклу мне отлично думалось.

С аварии и моей непродолжительной комы прошло больше трех лет, и все это время судьба всячески подсовывала мне намеки или точные указания одной единственной дороги. И эта дорога, как тоненькая красная нить, вела практически на другой конец света. Многие намеки ворвались в мою жизнь вместе с появлением Веры. Девушка любила смотреть азиатские сериалы и привила мне любовь к ним, сначала прожужжав все уши словами «дорама» и «оппа», а затем подсадив на просмотр сериалов. Она даже повадилась называть меня онни, тем самым на корейский манер обозначив нашу небольшую разницу в возрасте – я была старше на год.

Меня забавляли эти игры подруги. Сама себя я чувствовала слишком взрослой для всех этих увлечений, пока Вера не позвала меня на языковые курсы. Сама девушка шла туда исключительно из любопытства и увлечения дорамами. Мой пробный визит перерос в то, что уже два года мы с подругой два раза в неделю посещали после занятий большое здание в центре, где занимались и другие языковые группы.

Преподавал корейский занимательный дядечка, которого все мы уважительно величали сонбеним, что означало всего лишь «наставник». Вообще-то мужчину звали Сергей Цой, но от предков-корейцев ему досталась лишь фамилия. По национальности и этнически он был узбеком, отличался невысоким ростом, широким лицом и на так любимых Верой опп ни капельки не походил. Но мне нравился его понимающий хитрый взгляд, добрая улыбка и невероятное терпение. На второй год обучения в группе осталось десять человек из двадцати и благодаря стараниям учителя все худо-бедно могли разговаривать на корейском.

Мне с самого начала было одновременно и проще других, и сложнее. Тот язык, который знала я, не сильно, но отличался от современного звучания, и я быстро освоилась, уловив различия. Я старательно заучивала правила и особенности произношения, радовалась словам, которых в моих знаниях не было, и получала похвалу от учителя Цоя за старание.

Чуть хуже дела обстояли с хангылем. Обладая какими-никакими знаниями устного языка, фонетическое письмо я осваивала со скрипом. Но даже с огрехами и трудностями сразу же выбилась в нашей группе в ряд отличниц.

И вот теперь вслед за сериалами и языковыми курсами Вера придумала эту поездку…

– Будто все сознательно подталкивает меня в эту страну, – едва слышно пробормотала я, глядя на огни в домах по ту сторону улицы. – Странно… Очень странно…

Но может так оно и надо?

С некоторых пор я жила по принципу: все происходящее к лучшему. Побаивалась, конечно, но приноравливалась к изменениям. А некоторые провоцировала сама, не желая ждать, когда что-то произойдет по воле случая. Так было с отцом.

Я глубоко вздохнула, будто ожидая почувствовать проникающий из воспоминаний запах. А потом и вовсе прикрыла глаза, полностью отдаваясь воспоминаниям.

***

Это было удивительное место, совершенно не похожее ни на какое другое. Там витал странный и очень необычный аромат. Будто в одном флаконе смешали сразу и весеннюю сырость, и аромат парфюмерного магазина. Чувствуешь себя будто в цветочном шлейфе, когда он настолько легкий и раздражающий, что хочешь не хочешь, а начинаешь искать в нем какие-то нотки с целью распознать все ароматы. Этот ненавязчивый шлейф смешивается с итальянской речью, с солнечными лучиками, с потребностью лавировать среди машин, мопедов и велосипедов. И после этого даже не знаешь, оправдались ли ожидания, но ощущение чудесное, как будто все время гадаешь. И гадать приятно. И тайны разгадывать хочется вновь и вновь. И меняться, разгадывая. И жить уже с этим знанием.

Легко ли? Тяжело ли? Город не спросит и не поймет. Он лишь будет взирать на тебя из каждого окна и каждой узкой улочки. Молчаливо, но по-доброму наблюдать. Ты не под крылышком, здесь никто не возьмет тебя на поруки, но и чинить неприятности не будет. Живи и учись.

– Дочь, – позвал отец. – Ты странная. Ты опять странная…

Я попыталась сосредоточиться, но получалось плохо, поэтому просто улыбнулась. Улыбка вышла вялая и отстраненная:

– Я просто думала.

– Тебе всего двадцать, не много ли ты думаешь? – хмыкнул родитель.

Я пожала плечами. Не рассказывать же ему, что порой я чувствую себя куда старше. Иногда, но случается. Опыт. От него никуда не денешься. Я не могу забыть и не могу изменить себя. Сложно делать вид, что я беззаботная юная девушка. На теле не осталось шрамов, но на душе их очень и очень много.

Это потому, что я прожила две жизни?

Или мне все же приснилась иная жизнь, пока я лежала в коме?

В тот день на берегу реки, держа Дже Хёна за руку, мне все казалось, что годы рабства и все страдания не были напрасны. Ничто не напрасно, если встречаешь важного для тебя человека. А теперь что? Было ли все на самом деле? Было ли все сном? Не важно, ведь уже все закончилось, не вернуть, а шрамы на душе остались.

– Тебе нужно влюбиться, – посоветовал папа, – тогда ты перестанешь быть такой серьезной.

– Думаешь? – хмыкнула я, не став упоминать, что уже влюблена.

Даже нет… Не влюблена.

Как-то раз один человек мне сказал, что между словами «любовь» и «влюбленность» есть разница, существенная разница. И теперь я понимаю, что он был прав. Влюбленность может испариться с той же скоростью, с какой возникла, а любовь же неизбежно ломает тебя и не дает от себя избавиться. Это чувство чем-то похоже на гору, что появляется возле тебя. Она не может исчезнуть, она всегда рядом. И переезд не поможет. Даже если неприятно – живи так! С горой возле дома. Радуйся, огорчайся и смирись с тем, что она всегда рядом.

– Не поможет, – просветила я отца. – Это не так. На меня не повлияет какая-то влюбленность.

Если бы она была для меня возможна… На меня может повлиять только встреча. Одна единственная встреча. Вот только озвучить это отцу я не могу, иначе придется объяснять, почему невозможно назначить место и время.

– Очень жаль, – папа вздохнул и позвал официантку.

– Почему? – теперь уже была моя очередь недоумевать.

– Возможно, если бы ты… Мне, естественно, неприятна мысль, что моя любимая доченька перестанет быть только моей… Но возможно для тебя было бы лучше, если бы ты…

– Пап, мне кажется?

– О чем ты? – стушевался родитель.

– Ты словно пытаешься… выгнать меня замуж, – вполне искренно хмыкнула я. – Мне же только двадцать. Не рано ли? Я еще вполне успею.

– Будь ты замужем, то уже бы не думала так много.

– Давай я лучше буду думать о том, что подарю вам с Машей на свадьбу, а? – выдавила я улыбку.

Отец смущенно закашлялся и уточнил:

– Как ты узнала? Мы еще никому не говорили.

– Пап, мне двадцать, а не пять. – Да и пятилетний ребенок заметил бы попытки отца спрятать свою личную жизнь! – Я же все понимаю. Я и съехать захотела, чтобы вы уже перестали прятаться и просто нормально зажили вместе. А то глупо как-то: двое взрослых людей, а ведете себя как подростки.

– Зато в этом есть романтика, – обиделся папа.

– Романтика? – я красноречиво фыркнула. – С любимым… – я запнулась и начала сначала: – Если бы я любила, то хотела бы жить вместе, спать под одним одеялом, держаться за руки и не расставаться, расходясь по своим квартирам.

Папа как-то странно на меня глянул и проницательно уточнил:

– Ты кого-то любишь? Ты так говоришь…

– Да, я очень сильно люблю одного человека, но мы не можем быть рядом. А любовь не проходит, только тоска остается. Так что не надо, пап. Не тяните, женитесь и живите вместе.

– Кто он? Он тебя бросил? Я могу с ним переговорить? Моя дочь не должна страдать! – тут же попытался засыпать меня вопросами отец, отставив чашку капучино.

– Пап, его нет… – Опять запинка. – Я не знаю где он и что с ним. Знаю только, что найти его нельзя, он очень далеко.

От собственных слов становилось больно, так что я заставила себя добавить:

– Все пройдет. Не переживай. Скоро я опять стану прежней.

– Ты уже столько лет не прежняя… После той аварии, – напомнил папа.

Я вяло улыбнулась, положила свою ладонь поверх руки отца и успокоила:

– Не переживай, все хорошо!

Он вздохнул, глянул на меня, но больше не стал поднимать эту тему, словно через прикосновение я передала ему спокойствие и собственную уверенность.

Всего через несколько недель после этого разговора мы уже оформляли документы на квартиру, которую отец, желая хоть как-то загладить вину, купил для меня в новеньком чистом райончике.

ГЛАВА 2

Течение настойчиво и неумолимо тянуло меня на глубину, огромные невидимые пальцы стискивали тело, ломая кости, выдавливая воздух из саднящих легких.

Больно…

Как же больно…

В мутной речной воде было сложно что-либо разглядеть. Ил набивался в нос и рот. Я отчаянно двигала руками и ногами, пытаясь всплыть, и не могла.

Это конец. Все.

Все…

Вдруг передо мной мелькнуло что-то серебристое, будто огромный сом решил подзакусить деликатесной рыбкой. Когда кто-то схватил меня за запястье, я растеряла остатки контроля и завопила. Воздух стайкой пузырьков из моего рта устремился к поверхности, а мне в горло хлынула вода, лишая потребности сопротивляться.

Вода тянула меня вниз, причиняя боль, но я ее уже не чувствовала, смирившись с происходящим. Мои руки и ноги замерли, я повисла тряпичной куклой в жестоких лапах реки, не способная ни думать, ни анализировать, лишь смотреть на Дже Хёна, пытавшегося за руку вытянуть меня наверх.

Течения давили и на него тоже, не пуская наверх, убивая, сминая нас в один комок ужаса.

А потом… Потом наступила темнота. И тишина.

Последним, что я чувствовала, были пальцы молодого человека на моем запястье. Он так и не отпустил меня…

Я обреченно вздохнула, едва слышно взвыв, и проснулась. Села, в который раз разминая занемевшие пальцы – почти каждую ночь вот уже несколько лет я просыпалась, крепко сжимая подушку.

– Холодно… – с болезненной гримасой пробормотала, зная, что никто не придет и не набросит поверх теплого одеяла плед.

Мне теперь почти всегда холодно…

Ничего ужасного, просто нужно встать и найти в шкафу плед, вот только вставать не хотелось. Равно как и думать. Вспоминать. И погружаться в события трехлетней давности. Но… похоже этой ночью мне не уйти от боли и видений.

Я осторожно встала, чтобы не разбудить Веру, нашла плед и, накинув его на плечи, отправилась на кухню. Там заварила себе кофе и села напротив окна, откуда хорошо был виден пустырь и дома по ту сторону дороги.

Новая квартира – новая жизнь.

Кажется, именно так говорил отец, купив мне отдельное жилье.

Глотнув горячего и горького, я немножко взбодрилась. Это не избавило ни от грусти, ни от странного состояния, но думать и воспринимать действительность стало намного легче.

Закрыв глаза, я позволила себе отчетливо вспомнить…

***

Секунда.

Две.

Вдох. Выдох.

Я хватала ртом воздух, не в силах надышаться.

Что?

Нет. Нет. Нет… Нет!

Не может быть!

Еще секунду назад я умирала в реке, чувствуя на себе гнев дочери клана Ганъён и жесткие объятия свирепой реки, а теперь…

Моргнув несколько раз, я заставила себя осмотреться. Надо мной темнел перечерченный полосами света белый казенный потолок. Белый. С трещиной на штукатурке. Привычный. И такой чужой.

Неужели?..

Хотелось приподняться и оглядеться, но тело не слушалось.

Паралич?

Поборов испуг, я принялась рассуждать, раз только мой мозг был способен сейчас хоть что-то делать.

Прислушиваясь к себе, к своему телу и доверившись интуиции, я предположила самое простое и логичное: мышцы просто атрофировались.

Интересно, сколько же я валяюсь здесь, на больничной койке, – а это именно она, без сомнения! – что мое тело перестало подчиняться. Мои знания по медицине ограничивались пониманием разницы между общеизвестными болячками, а вот с авариями раньше я дел не имела.

Внешний осмотр – насколько он был мне доступен – не подсказал мне каких-то ответов: мои руки и ноги спокойно лежали под тонким одеялом, голову не перехватывали бинты.

Как странно…

Сколько же я провалялась в коме?

Самый простой способ это узнать – дождаться утреннего обхода. Должен же он здесь быть, ведь так? А там все как-нибудь само собой объясниться.

Свыкнувшись с этой мыслью и приготовившись ждать, я вздохнула и закрыла глаза.

Ждать не просто. Но это простое и легкое действие. Куда тяжелее заставить себя не думать, подавлять эмоции.

Если бы родители увидели меня, то обрадовались. Без сомнений. И не поверили, что я вовсе не рада возвращению. Даже себе было сложно объяснить и оправдать те грусть, обиду и тоску, что наполняли меня изнутри. Никакой радости я не испытывала. Я успела привыкнуть к мысли, что назад не попаду. Хотела, но не верила. А после встречи с драконом и хотеть перестала.

Подумав о Дже Хёне, я едва не взвыла, так сильно и отчаянно все внутри меня сжалось от тоски и боли. Неужели? Приснилось? Все это мне только приснилось?

Все так же лежа на койке и имея возможность только моргать, я вновь думала, силой воли вытесняя отчаяние из груди.

Та жизнь не может быть сном. Просто не может! Так не бывает. Даже если я провалялась все это время в коме, – больше одного дня, видимо – то ни при каких условиях мои сны не могли быть такими красочными, четкими и… Настоящими. Так не бывает. Так не должно быть!

А раз мои выводы верны, то значит, все это время моя душа была выбита из родного тела и обитала в чужом.

Тиоли!

Я едва не застонала.

Как же так? Что стало с девушкой? Ей вернулась родная душа? Или, может, она умерла? А если жива, то Дже Хён остался с ней?

Вопросы терзали, будто стая ворон кружила над постелью.

Мне нужно выйти отсюда. Нужно все разузнать. Нужно выяснить о кланах.

«Ты не сможешь вернуться, – подсказал скептик внутри меня. – Ты везучая, но не на столько. Это магия! Если все произошло на самом деле, то тебе просто не справиться с этим. Тебе не помогут. Даже если ты выяснишь о кланах, даже если они существуют, даже если ты разыщешь кого-то из них, вряд ли эти люди станут помогать. А вероятнее всего, что ты ничего и ни от кого не получишь. Никак не возможно, чтобы сейчас и в современном мире бок о бок с людьми обитают люди, владеющие магией».

«А еще… – продолжил голос. – Кто тебе сказал, что в том мире тебя ждут?»

Жаль, что нет возможности перевернуться на живот, чтобы, обняв себя за плечи, долго лежать и стараться заглушить дикие удары сердца. Слезы потекли сами собой, пересекая пылающие щеки и щекоча шею.

Боль. Красный туман боли.

Я закрыла глаза и заставила себя не дрожать.

***

Как много отмерено каждому из нас?.. Боли. Страданий. Терзаний. Злости. Отчаяния. И только потом любви.

Первые несколько дней, когда я лежала в сознании на узкой больничной койке, превратились в черную дыру. Эта дыра росла и заполняла каждый клочок моего искалеченного, но еще как-то сопротивляющегося тела. Тело вообще оказалось самым разумным из нас двоих. Оно боролось и за меня, и за саму жизнь, не давая той уходить.

Моя душа была разбита и не трепыхалась в центре черной дыры. Остались только мысли и глубокая пропасть отчаяния.

Иногда приходила мама. Выговаривала, что нужно быстрее поправляться, возвращаться домой и снова идти в школу, если не хочу остаться на второй год.

Странная смешная женщина… Она правда верила в то, что учеба была самым главным в тот момент?

Если бы я могла тогда вырваться на минуту из черной горечи переживаний, то подумала бы, скорее всего, что слишком повзрослела и уже совсем иначе смотрю на многое. Проблемы с учебой? Оценки? Успеваемость? Пропущенный материал? Разве ж это проблемы? Из-за них положено трястись и не спать ночами? Из-за вот такой мелочи?

От учебы и проблем с нею связанных еще никто не умирал, а страдания из-за учителей и не выученных уроков – глупость, которую понимаешь с возрастом.

У подростков много причин ополчиться против мира, переживать из-за чего-то, и даже мелочь они считают настолько громадной, что не в силах справиться с нею.

Если бы я тогда могла, то лишь посмеялась бы над словами мамы. Самая большая проблема – смерть, а все остальное можно занести в список мелочей!

Но лежа в больничной палате, я не могла думать. И спать. И есть. Просто лежала и пыталась не существовать, чтобы не испытывать боль.

Папа тоже приходил, так часто, как только мог. Он садился рядом и рассказывал мне о своем дне. И удивительно, но мне становилось чуть легче.

После меня выписали, отец забрал меня в свою квартиру, потому что я захотела жить отдельно от мамы. Я постепенно привыкала к старой жизни, старалась влиться в ритм, но, когда твое сердце слабо бьется совсем в другом мире, тяжело просто жить. Окончание школы и поступление в универ прошла ради отца, чтобы он чувствовал себя спокойнее. Я вообще старалась чаще улыбаться ему, пытаясь быть искренней и счастливой. Но только это трудно.

Мне все давалось с трудом. Что-то не оставляло и не позволяло двигаться дальше.

Было ли все сном или же произошло на самом деле? Трудно разобраться, особенно, когда никому не можешь ничего рассказать. Папа не поверит, мама не поймет. Подруга посоветует меньше читать и не витать в облаках.

Но что же делать, если я помню случившееся? Все эти пять с лишним лет и очень отчетливо последние месяцы. Я помню голос дракона, помню тепло его ладони, помню терпкий аромат, что исходил от его кожи и одежды. И я помню, как он обнимал меня. Вот только все эти воспоминания лежат внутри моей головы и не затрагивают тело. Как бы сильно я не хотела, а испытать ощущение, что он снова меня обнимает не выйдет…

Глотнув кофе, я сказала себе, будто это могло мне помочь:

– Тань, надо жить дальше. Просто жить дальше. Скорее всего, это был лишь сон, долгий и реалистичный. Сон. Такого не бывает! Это просто фантастика, которую твой мозг принял слишком близко.

Я прижала ладонь к сердцу, успокаиваясь.

– Тише, тише… Тише…

Противореча моим же словам, тепло от пальцев медленно проникало сквозь кожу, немного растапливая холод, ставший моим спутником.

Отставив чашку, я лбом уперлась в столешницу, радуясь ее прохладе, и постаралась вытеснить из головы грусть чем-то более веселым. Хотя бы переездом!

Вздохнув, я прошлась по комнате и уселась на подоконник, рассматривая вид за окном. Ничего примечательного, такая же высотка из стекла, кирпича и бетона слева, а за ней, как спрятавшиеся скромницы, еще несколько домов. Пустырь перед домом. Дорога. И дома на той стороне. Коробки. Просто коробки для человечков.

– Зато с интернетом! – возликовала я и перетащила к себе на подоконник ноутбук.

Несколько минут я бесцельно проверяла свои социальные сети, почту и кучу всяких вкладок, после почитала новости на паре форумов, со вздохом отмечая, что с прошлого дня почти ничего не изменилось. Лишь в большой группе, посвященной Корее, упоминалось, что через неделю в одном из спортивных клубов в центре пройдут вводные курсы по кэндо.

Пост в группе делал главный тренер школы кэндо клуба «Пасу». Хозяин этого заведения основательно увлекался Японией и собирал под свое крыло всевозможные азиатские школы города, при этом совмещая увлечение с обычной житейской необходимостью, вроде залов с бассейнами, обычного тренажерного зала и пары-тройки каких-то секций.

Из сообщения Игоря Валентинова – автор не поскупился прикрепить с десяток фото с собой – следовало, что в этих занятиях примет участие какой-то заезжий мастер из Южной Кореи.

– Хм… – вслух подумала я. – Надо хоть со стороны глянуть.

Несколько раз за последнее время я подумывала пойти на какие-нибудь курсы, кроме языковых, но почти всегда тут же одергивала себя, вспоминая, чем закончилась моя попытка ходить в тренажерный зал.

Сделав себе еще одну большую чашку кофе, я переставила ноутбук на столик возле дивана и углубилась в чтение в Интернете о технике кэндо, потом глянула пару роликов и сотню фотографий и переключилась на другие новости.

***

Утром Вера убежала, бросив на прощание, что позвонит вечером. Я проводила подругу и без энтузиазма позавтракала, едва ли не силой впихивая в себя творог с медом. Планов на выходные у меня не было, но я быстро их себе придумала, вспомнив, что вполне могу застать отца в офисе.

Для неожиданного визита я созвонилась с секретаршей папы и узнала его планы, а после этого уверенно побежала одеваться.

Все лучше, чем просиживать дома и распаковывать вещи!

Светлана встретила меня ласковой улыбкой и кивнула на мое приветствие.

– У себя, – предупреждая вопрос, сказала женщина.

Я улыбнулась в ответ и прошмыгнула в крохотный коридор. Отсюда одна дверь вела в конференц-зал, а другая – в кабинет отца.

Сбросив сумку на ряд стульев у стены, я уже взялась за ручку двери, собираясь ворваться к отцу, когда услышала, что он разговаривает с кем-то по громкой связи. Хмыкнув, я развернулась, собираясь подождать на диване в секретарской, когда уловила собственное имя. Озадаченно нахмурившись, я приникла к двери.

– Дмитрий Константинович… – проговорил собеседник отца. – Не накручивайте себя.

– Просто переживаю, вы же понимаете, профессор, – отозвался мой родитель. – Я всегда переживаю за дочь.

– Я наблюдаю за Танечкой все эти годы, – вздохнул мужчина, и я узнала голос.

Профессор Басов. Впервые я увидела его три года назад, когда на утро после моего пробуждения он вихрем ворвался в палату в компании пары ординаторов. Евгений Николаевич походил на солнечного зайчика. Он развил вокруг меня бурную деятельность, курируя восстановление после комы. И именно этот человек вместе с отцом вывел меня из темноты, заставил не только самостоятельно существовать, но и жить.

Я помнила последний день в больнице, когда Басов усадил меня на стул в своем кабинете, самолично налил в большие кружки крепкий чай с липовым цветом и сказал:

– За жизнь.

Я вздохнула и прислушалась.

– Помните, как мы вытаскивали Таню из этого состояния? Три года прошло, а я до сих пор боюсь… – сказал отец и запнулся.

– Дмитрий, – вздохнул на том конце провода Басов, – помните, что я вам тогда сказал? Всех поразило, что ваша дочь так хорошо восстанавливалась после комы. Физически с ней все было куда лучше, чем психологически. Я сразу это понял, когда увидел девочку первый раз. Но так бывает. Во всем мире изучают влияние состояния комы, но нам все равно мало что известно.

– Именно поэтому вы сказали, чтобы я не удивлялся, если она не будет теперь такой же, как и раньше? – спросил отец. – Я помню. Но Таня… Она почти такая же, лишь… Грустит, когда думает, что ее никто не видит. И в глазах такая боль… Словно ей не двадцать лет, а… Словно она старше меня в несколько раз! И видела куда больше.

– Ну вы преувеличиваете, – хмыкнул собеседник. – Я скажу вам лишь одно: тяжелая травма так просто не проходит.

Я развернулась, подхватила свою сумку, проигнорировала вопрос Светланы и ушла. Злиться на отца не собиралась. Просто совсем не хотелось разговаривать с ним после этой беседы с профессором. Отец обязательно станет всматриваться в мое лицо, искать какие-нибудь подсказки…

Вместо этого я погуляла немного по улицам и, поразмыслив, направилась в ближайшую парикмахерскую. Последнее время я мало следила за собой, даже почти не красилась. Волосы отрасли почти до середины спины и походили на ничем не примечательное покрывало русого цвета. Мастерица отговорила меня обрезать волосы коротко, вместо этого ловко подровняла кончики и смоделировала косую челку, закрывавшую один глаз.

– Глаза у вас необычные, – выключив фен, сказала мне женщина.

Я вяло ей улыбнулась, даже не глянув на свое отражение.

«Что там необычного?»

Самые простые золотисто-карие глаза, больше подходящие породистой британской кошке, чем человеку.

– Оттенок солнечного света, – добавила мастерица и довольно улыбнулась, любуясь своей работой.

Я вздохнула и все же глянула на себя. Стрижка ничего не добавила, я выглядела почти так же, как и до этого.

– А не хотите цвет изменить? Вас бы пошел оттенок кофе, – вдруг произнесла женщина, и я мгновенно кивнула, решив, что терять мне нечего.

И каково же было мое удивление, когда через час я снова посмотрела на собственное отражение. Мастерица уложила волосы на одну сторону, придав им вид легкой и чуть небрежной косы, от чего я не стала смотреться неряшливо, а наоборот, будто полностью изменилась. Новый цвет, и правда, мгновенно подчеркнул глаза, сделав их еще ярче. Откуда-то у меня неожиданно появились скулы, и нос перестал казаться таким курносым, а все черты приобрели некую благородность.

Довольно расплатившись, я устремилась в магазин, решив этим вечером дать себе полную свободу и побаловаться пирожными. Добравшись домой, я радостно щурилась и рассматривала собственное отражение в стеклах.

Дверцы лифта раздвинулись, впуская меня внутрь. Я сбросила сумку на пол, нажала кнопку и вцепилась в поручень, отвернувшись к зеркальной стене. За спиной с приятным шуршанием начали сходиться двери, когда кто-то немилосердно подставил в щель ногу, вынуждая лифт отчаянно пискнуть. Створки опять разошлись, впуская высокого парня. Я смотрела вниз и поэтому не увидела его лица. Тяжелые ботинки, черные джинсы с нашивками, белая длинная майка, короткая куртка из-под которой выглядывает толстовка.

Что-то в развороте его плеч и осанке показалось мне знакомым.

«Тебе теперь всюду мерещится Ким Дже Хён», – одернула я себя, продолжая рассматривать парня в отражении.

Капюшон кофты скрывал волосы молодого человека, так что я не могла развивать свою паранойю.

«Перестань!» – приказала я себе.

Не помогло, но я хоть немного взбодрилась, напомнив, что собиралась вернуться домой и съесть парочку пирожных с чаем.

«Надо вскипятить чайник и заварить немного белого чая», – мечтательно подумала, сдерживая бурление в желудке.

Лифт пискнул, оповещая, что мой десятый этаж на подходе. Я со стоном подняла сумку и повернулась, пытаясь представить, как буду протискиваться мимо парня.

– Простите… этой мой этаж.

Молодой человек вздрогнул, повернулся боком, пробормотав сначала неразборчиво что-то, а потом чуть громче извинился по-корейски:

– Чвесонхамнида.

Я на секунду замерла, боясь смотреть в лицо молодому человеку. Стало так страшно, будто увидела призрака.

Еще бы! Язык. И голос.

Бывают ли такие совпадения?

Молодой человек, заметив, что я не выхожу, нажал еще раз кнопку раскрытия дверей и отодвинулся вглубь, а я глянула ему в лицо, испытывая одновременно страх и надежду.

Не знаю, что в этот момент видел парень, но мне хотелось уронить вещи на пол, шагнуть к нему и спросить, теряя рассудок: «Это ты?»

Но меня остановил взгляд. Знакомый взгляд почти черных глаз, в которых не было узнавания. По инерции я развернулась и вышла, приказав себе не делать глупостей.

«Это просто очень похожий парень. Очень похожий. Пусть и кореец. Явно кореец. Почему сквозь века не может произойти такого, что в большом городе я встречу человека настолько похожего на Ким Дже Хёна?»

«Не может» – решительно заявила логика, но я ей не поверила.

– Это случайность и совпадение, а я приняла желаемое за действительное, – решительно сказала я себе и вытащила связку ключей из кармана.

Лифт остановился где-то в районе двенадцатого или тринадцатого этажа и выпустил неизвестного мне молодого человека.

– Ну… хоть не плод моего воображения, – вздохнула я и отперла дверь. – После такого даже хочется подружиться с соседями, чтобы узнать больше.

ГЛАВА 3

Под фоновый шум телевизора отлично думалось, а упаковка пирожных уняла мой испуг. После второй чашки чая я начала мыслить здраво и быстро убедила себя, что приняла желаемое за действительное.

– Успокойся, – приказала я себе, но все равно уставилась в потолок, словно надеясь через толщу перекрытий и комнат рассмотреть незнакомого парня внимательнее.

Прижав ладони к щекам, я долго сидела за столом и раскачивалась вперед и назад, вспоминая детали и мелочи.

Парень был очень долговязым и широкоплечим. В отражении я видела его ладонь на поручне: кожа теплого оттенка корицы, проступающие жилки, длинные пальцы с аккуратными ногтями благородной чуть вытянутой формы.

Я сглотнула, осознавая, что наслаждаюсь этим образом, впитывая его, как нагретый солнцем мед, что излечивает покрытую шрамами душу.

Лицо незнакомца я видела мельком, но все равно запомнила очень хорошо. Темные волосы, длинная косая челка с встрепанными нарочито небрежными прядями у виска, угловатые брови…

Мои размышления прервал звонок в дверь. На пороге оказалась Вера. Девушка трагично всхлипнула и, притопнув ногой, ворвалась в квартиру.

– О! Тебе идет! Танька, я в горе! – заявила девушка, сбрасывая обувь. – Это невозможно! Я устала от родителей и их нравоучений! И тебе придется терпеть меня. До понедельника я домой ни ногой.

– Если поможешь вещи разобрать, – попыталась я образумить подругу, но Верка лишь счастливо кивнула и кинулась к горе коробок. Я вздохнула, покачала головой и подступила к горе с другой стороны.

Под музыку и рассказы подруги об очередной ссоре мы незаметно для себя развесили и разложили в шкаф почти всю мою одежду и расставили по квартире разные мелочи, вроде коллекции деревянных фигурок.

– Ну вот, – одобрительно складывая коробки, сказала девушка, когда мы закончили. – Теперь бы поесть… И можно жить дальше.

Но за обедом, кромсая на тарелке свинину, Вера помалкивала и совсем не улыбалась. Я сочувственно поглядывала на подругу, а потом не выдержала, отложила приборы, встала и села рядом с Верой, ласково сжав ее плечо.

– Все будет хорошо.

– Я надеюсь… – отозвалась Вера. – Понимаю, что все это мелко и глупо, но не могу…

– Все пройдет, – убежденно произнесла я и улыбнулась. – Все пройдет, Вера. Вот честно.

– Ты всегда меня поражаешь, – вдруг сменила тему девушка. – Такая уверенность… Я завидую.

Пожав плечами, я встала и убрала свою тарелку.

– Не завидуй, – посоветовала я, налив воду в чайник и поставив его на подставку. – А с родителями… Просто объясни, что ты уже выросла.

Вера обреченно вздохнула и глянула в окно:

– Опять дождь…

Я проследила за взглядом девушки. Небо затягивали темные тучи, по подоконнику застучали первые капли, нагнетая тревогу. Вчера я ничего подобного не чувствовала. Нахмурившись, я подалась вперед, всматриваясь в тень, неожиданно нависшую за окном. По спине пробежал холодок, когда я глянула на второе окно, за которым было значительно светлее.

– Что это? – пробормотала я и прищурилась.

На миг показалось, что за окном мелькнуло лицо – словно взявшийся из ниоткуда дым причудливо закрутился в спираль. Я вздрогнула, но удержалась и от крика, и от резких движений.

– Ты чего? – удивилась Вера, оборачиваясь. – Будто привидение за окном увидела.

Я сглотнула, моргнула и еще раз посмотрела сквозь стекло, но там уже ничего не было, лишь дождь вовсю грохотал быстрой капелью.

– Просто… задумалась, – выдавила я, позабыв про чайник.

– Танька, а расскажи какую-нибудь старую и печальную историю, – попросила подруга, перебираясь на диван и укрывая ноги пледом. – Мне нужно что-то, после чего я честно признаю себя глупой девочкой, переживающей по пустякам.

– Историю? – вновь вздрогнула я и прикусила губу. – Даже не знаю…

– Давай, на тебя вся надежда!

Еще раз включив чайник и насыпав в чашки заварку, я отвернулась к кухонным шкафчикам, раздумывая, а потом решилась:

– Это даже не история… Ты не встретишь ее упоминание в книгах или статьях в Интернете.

– Какая-нибудь семейная легенда от твоих знакомых? – хмыкнула Вера, и я усмехнулась, разливая воду по чашкам.

– Назовем историю… Ну, пусть она называется по имени девушки. Легенда о Тиоли, – сев рядом с подругой, я передала ей вторую чашку, а сама поудобнее устроилась на диване.

– Тиоли? – переспросила Вера. – Никогда не слышала такого имени.

Я не отреагировала и продолжила, опуская кое-какие детали, приукрашивая и выстраивая вокруг событий свои фантазии:

– Тиоли жила очень давно в Корее, когда та именовалась не Северной и не Южной, а Корё.

– Надеюсь, это не пересказ дорамы, которую я еще не видела? – насторожилась Вера.

– Нет. Не пересказ, – уверила я девушку, поглаживая ее ладони и замечая, как подруга постепенно отвлекается от грустных мыслей. – Эта девушка не была рождена рабыней, но жизнь рассудила по-своему, окунув Тиоли во все тяготы того времени, пока однажды пути-дороги не свели ее с одним драконом из древнего и таинственного клана Ганъён…

Я увлеклась, вплетая в историю собственные эмоции, почти не глядя на Веру и не зная, что думает девушка.

– … Взявшись за руки, они шли вдоль реки, поднимаясь по ее течению, не думая об опасности, – допив чай, сказала я, – когда месть в лице Чжи Вон настигла их. Дочь вождя клана наслала на молодых людей водную стихию. Река, спокойно двигавшаяся на восток, поднялась и поглотила Тиоли, утаскивая девушку на дно. Дже Хён пытался спасти ее, но дракону не хватало сил, чтобы перебороть разгневанную женщину-дракона. Дже Хён держал Тиоли за руку, когда она в последний раз закрыла глаза, навсегда покинув этот мир.

– Тань, ужасти какие ты рассказываешь! – воскликнула Вера. – И что же стало дальше? Неужели девушка так и умерла? Ты сказала, что она была из клана Хадже, огненных, которые по легенде вели свой род от китайской птицы фэнхуан. Это ведь птица… навроде феникса. Да? И что же? Все плохо закончилось? Девушка не переродилась, получив новую жизнь по воле справедливых богов? И не получила своего клочка счастья за все те страдания, которые вытерпела? И потеряла возлюбленного по воле какой-то древнекорейской с…

Я хихикнула и сказала:

– Кто знает, Верка. Говорят, судьба связывает двух людей красной нитью, со временем нить становится все короче, пока не переплетается в одну общую ниточку. По древним легендам ни время, ни расстояние… ни даже жизни на земле не способны расплести красную нить, и людям, которых она соединила, однажды предстоит встретиться.

Мне не верилось в собственные слова, но печальное выражение на личике подруги не оставило равнодушным.

– Ну… хоть так, – вздохнула девушка. – После такой грустной сказки мне легче. Спасибо! Давай, когда дождь закончится, сходим куда-нибудь.

Договорившись на поход в кино, мы улеглись в обнимку и уставились в телевизор.

***

В кино мы отправились под вечер, а когда выходили из здания, то на улице царила обычная городская ночь. Фонари на площадке перед кинотеатром отбрасывали неровную тень на дорожки, лавочки и кружевную ограду, почти скрытую густыми зарослями сирени. На одной из лавочек, подложив пакет, устроились двое. Молодых людей не отвлекал ни шум машин, проносившихся по ту сторону ограды, ни прохожие.

Я усмехнулась и с прищуром посмотрела на выглядывающий по обе стороны маленького островка зелени проспект. Цветная подсветка придавала домам причудливую потусторонность, словно неизвестный живописец мазками акварели нанес на черном картоне очертания.

– Холодно, пойдем, – Вера подхватила меня под руку и повлекла к входу в метро.

Спускаясь в переход, я поискала взглядом магазинчик, надеясь прикупить пару пирожков или пачку печенья. Чипсов и колы в кино мне оказалось мало, а заглушать стресс едой – удел двадцать первого века. Но вместо магазинчика мой взгляд выхватил несколько размытых фигур, замерших у стены. Они выглядели так же, как и в первый раз: неясные темные тени, очертаниями напоминающие людей. Тени подрагивали, как если бы их шатало на ветру, и иногда становились отчетливее видны детали то руки, то ноги. Я медленно шла за Верой и кусала губы, чтобы не закричать, а девушка щебетала о просмотренной комедии и крутила головой из стороны в сторону.

– Ты видишь? – спросила я. – Возле ларька… Там кто-то стоит.

Девушка удивленно глянула в указанном направлении, нахмурилась и обернулась ко мне:

– Тань, ты чего? Ну парень какой-то… И что?

Я сглотнула и до крови прикусила щеку, чтобы не терять связи с разумом. По-хорошему, любой на моем месте сейчас бы начал вопить и тыкать в тени пальцем. Еще раз сглотнув, я пробормотала неразборчиво жалобу на зрение и поспешила за подругой к турникетам.

Призраки не отставали, но и не приближались слишком сильно, будто опасаясь меня. Я старалась идти быстрее, затеряться в толпе, но, конечно же, для этих созданий это не было преградой – призраки уверенно следовали за нами, держась на расстоянии двадцати с лишним метров.

– Ты сегодня у меня? – уточнила я, когда мы входили в вагон.

Тени легко просочились сквозь стенки вагона и замерли в одном из углов. В ярком свете они чуть выцвели, но лица стали заметнее и четче: несколько мужчин в одежде крестьян, с кое-как заплетенными волосами, с горящими раскосыми алыми глазами и нескрываемой злобой во взглядах.

– Ну… если ты хочешь, то я, конечно, поеду домой, – чуть обиделась Вера, удивившись моему холодному тону.

– Нет, оставайся, – слабо улыбнулась я и вцепилась в руку подруги.

– Эй, ты чего? – опешила девушка, пытаясь высвободиться, и охнула, когда я сжала ее ладонь еще крепче. – Эй, Таня, да у тебя жар!

Меня и правда била дрожь, а кожа будто раскалилась, но я знала кое-что, в чем признаться девушке не могла.

«Домой, домой, домой…» – мысленно шептала я, глядя на призраков.

Хотелось отвернуться, не видеть, не чувствовать их, но инстинкты вопили, что видеть этих созданий лучше, чем опасаться за свою спину.

Кончики пальцев покалывало, и я отпустила руку Веры, чтобы она ничего не заподозрила. Я была настолько напряжена и сосредоточена на сверхъестественных созданиях, что хотелось закричать, захохотать громко, лишь бы хоть на миг расслабиться. Скулы сводило, спина затекла, на подушечках пальцев возникли мелкие волдыри.

Я не выдержала и усмехнулась, осознавая, что доказательства, которых я так просила, сами свалились на меня.

Ничего не приснилось. Все произошло на самом деле. И мое тело, почувствовав истинную опасность, использовало те способности, которые пришли со мной из другого мира.

Как? Почему?

Кто знает?

Говорят, весь мир держится на острие иглы, в ушко которой пропущены жизни людей. Переплетение нитей, судеб, душ… Никто не знает всех тайн. Вряд ли я когда-нибудь найду все ответы сама…

– Пойдем, – позвала подруга и первой вышла из вагона.

Я внимательно следила за ее перемещениями, цепляя взглядом светловолосую макушку, и то и дело поглядывала назад. Хотелось как-то спугнуть призраков, но я не знала, как это стоит сделать.

Все чувства подсказывали, что природный дар Тиоли перешел ко мне от этой девушки, как живучая пиявка уцепившись за душу, но я не знала наверняка, смогу ли воспользоваться силой огненных здесь. Но больше всего меня пугало, что привлеку внимание посторонних.

У подъезда я вытащила из кармана ключи и сказала подруге:

– Поднимайся, а я хочу отцу позвонить.

Вера удивленно нахмурилась, но не стала возражать. Дождавшись, когда двери лифта сойдутся за ней, я развернулась, направилась к лестнице и замерла в тени от лестничного марша.

Призраки скользнули в подъезд и замерли у лифта, присматриваясь ко мне. Я зажала рот рукой и постаралась даже дышать реже.

Если бы в этот миг кто-то вошел в подъезд новостройки, то увидел бы странное зрелище: пустую площадку перед лифтом и перепугано замершую девушку в джинсах и ветровке.

Сглотнув, я заговорила, по инерции переходя на корейский:

– Убирайтесь… Уходите…

Призраки закачались, их глаза вспыхнули ярче, и создания начали приближаться, бесшумными и никому, кроме меня, не видимыми тенями. Я закусила губу и едва слышно зарычала, действуя по наитию. Инстинкт подсказывал, что не стоит здесь и сейчас поворачиваться к призракам спиной. Они не тронули меня только из-за Веры, а вот в темноте, на лестнице…

Вздрогнув, я еще сильнее закусила губу. Соленый привкус крови на миг отвлек меня, давая возможность не удариться в панику.

«Я не знаю, на что способны призраки, – признала я с тревогой. – Но явно они не так же беспомощны, как в кино. Скорее всего, они сильнее и быстрее меня. И… если я их вижу, то они способны причинить мне вред».

Мои пальцы вновь начало покалывать, мелкие волдыри на подушечках зачесались, краснея.

– Не приближайтесь, – прошипела я. – Иначе…

Призраки молчали и медленно двигались в мою сторону, сверля злобой и яростью.

Где-то вне дома взвизгнули шины автомобиля, захлопали дверцы, вынудив призраков обернуться. Я рывком подалась назад и прижалась к стене, не представляя, что же произойдет дальше.

Скрипнула подъездная дверь, в пятачок света под входной лампой вступил высокий и тощий парень. Черный костюм с узкими брюками и пиджаком с поддернутыми рукавами каким-то немыслимым образом сочетался со странной прической парня: кончики волос выбелены и поставлены дыбом. Но я смотрела не на одежду или прическу, а на лицо молодого человека. Темные длинные глаза, подведенные черным, от чего кажутся чуть безумными, крупный нос, который уже однажды сломали, узкий подбородок.

Молодой человек замер, не двигаясь с места, и в упор уставился на призраков.

– Ух ты! – выпалил он по-корейски. – Хён, где ты там? – Парень обернулся себе за спину. – У нас тут развлечение.

Через секунду позади молодого человека возник еще один парень, и я совсем перестала дышать.

Высокий, стройный, широкоплечий. Длинная чуть взъерошенная челка, колючий взгляд темно-карих глаз. Теперь я знала, что не ошиблась тогда в лифте.

Позади первого молодого человека стоял Ким Дже Хён собственной персоной.

Я с ужасом и радостью ловила каждое мгновение, каждое движение. Даже отблеск лампы в его тяжелых ботинках.

– Вонгви, – пробормотал Дже Хён и прищурился. – Что им здесь понадобилось, Джун Хо?

Призраки развернулись и ринулись на молодых людей, двигаясь куда быстрее. Я видела лишь быстрые темные мазки тени то на стене, то на потолке, то на полу. Они метались, явно пытаясь запугать парней. Но молодые люди даже не двинулись с места, так и оставшись стоять в дверях.

– Интересные экземпляры, – вдруг произнес Джун Хо. – Особенно вот тот, с повязкой на руке.

Пока я дрожала, словно осиновый лист, эти двое с заинтересованностью исследователей разглядывали вонгви. Едва не фыркнув, я отступила еще дальше, пытаясь полностью скрыться из виду.

– Тебе они нужны, что ли? – съязвил дракон. – Думаю, Виктор не обрадуется, если ты притащишь к нему в дом злобную душу умершего.

– Ты прав, – продолжив неспешную беседу на корейском, согласился Джун Хо. – Что ж…

Он взмахнул кистями рук, и я едва не зашипела, как кошка, учуяв магию.

«Похоже, сегодня происходит слишком много непонятного и такого знакомого… из прошлой жизни!»

Шаман!

Мои обострившиеся инстинкты так явственно подсказывали мне это, что я не стала спорить и отступила еще на шаг, желая оказаться подальше от Джун Хо.

Вонгви тоже почуяли неладное, перестали кружить перед молодыми людьми и бросились прочь, но кара настигла их раньше. Джун Хо еще раз взмахнул руками и мелодично запел. Вой вонгви наполнил подъезд, но его слышали лишь мы трое.

– Даже так? – хмыкнул Дже Хён. – Ты стал сильнее с последнего раза…

Я читала о шаманах, когда искала упоминание о кланах в различных исторических источниках, так что теперь прекрасно представляла, кто передо мной.

Таких, как Джун Хо называли паксуму. В клане Хадже я уже виделась с одним шаманом, но то был пансу – слепой шаман. Джун Хо относился к совершенно другой части шаманского племени. Чаще всего такими шаманами становились женщины, которых называли мудан, но среди них иногда встречались и мужчины. Заклинатели духов – так их называли среди простых людей. И сейчас я видела, как один из таких заклинателей умело подчинял себе вонгви. Те сопротивлялись, но неумолимо приближались к молодым людям, воя от страха и ужаса.

Ким Дже Хён вытащил из-за голенища ботинка короткий кинжал и одного за другим касанием лезвия развоплотил духов. Те тающими струйками черного дыма устремились к потолку.

– Как я их, а? – хмыкнул парень с крашеными волосами и засмеялся. – Но тренировки мало…

– Зато силы хватает, – пожал плечами Дже Хён.

«Шаман… – сообразила я и закусила многострадальную губу, про себя шепча: – Вы меня не видите. Вы меня не видите!»

Столько лет я мечтала вновь встретить дракона, но теперь, на самом деле с ним столкнувшись, поняла, что встреча может выйти совсем не такой, как бы мне хотелось.

«Вы меня не видите!»

Джун Хо нахмурился, словно прислушиваясь, а потом в упор уставился на меня.

«Вы меня не видите», – твердила я.

Воздух передо мной вздрогнул и поплыл, колыхаясь как над костром.

– Что такое? – удивился Дже Хён, пройдя к лифту. – В чем дело?

– Нет, ничего, – опомнился паксуму. – Показалось, что один вонгви ускользнул от нас.

Ким Дже Хён нахмурился, глянул в мою сторону, но тут же отвернулся и пошел к лифту. Стоило молодым людям скрыться из виду, я медленно осела на пол, не обращая внимания на грязь и какие-то разводы на плитке.

– Мамочки… – едва слышно вымолвила я и зажмурилась. – Мамочки… Это он? Это он? Это Дже Хён? Здесь? Здесь?..

Прижав ладони к щекам, я несколько минут посидела неподвижно, а потом медленно побрела наверх, чувствуя лишь звон в ушах. Ноги не слушались, я то и дело спотыкалась и судорожно хватала ртом воздух.

– Я… Я… – Языком я чувствовала кровь во рту. – А! А-а-а-а!

Я крикнула пару раз, пытаясь прийти в себя. Добравшись до своего этажа, села на ступеньки и, пристроив щеку на коленку, замерла.

Идти сейчас в квартиру не хотелось. Там Верка и придется держаться, не показывать истинных эмоций, а выставить подругу не выйдет.

Мой взгляд сам собой обращался вверх, будто я надеялась вновь увидеть человека, память о котором хранила в душе.

Усмехнувшись, я вспомнила свой мысленный тайник сокровищ, придуманный давным-давно. С некоторых пор, чаще всего по ночам, я посещала его. Темный, будто собранный из обрезков фотографий коридор, знакомые с детства запахи. Комнатка с круглым столом в центре, торшер. Одно окно, а за ним всегда весна. И я стою у этого окна и не вижу ничего, кроме человека на той стороне улицы. Он не двигается и криво улыбается мне. Его одежду треплет ветер, длинная косая челка заправлена за ухо, из-за плеча виднеется рукоятка меча.

И я помню все. Каждую черточку его лица, хоть и не могу видеть все детали столь любимого образа.

Я не верила… Не верила, что однажды что-то подобное может произойти. Не смирилась, – слишком уж мало времени минуло, чтобы забыть свою единственную любовь – но не верила.

ГЛАВА 4

– Эй, ты так долго… – сонно протянула Вера, широко зевая. – Я уже и поесть успела, и задремать… С кем ты там столько по телефону трындела?

Я не ответила, слабо улыбнулась подруге, скинула ботинки и пошла в ванную комнату. В зеркале отразилась моя зареванная физиономия, опухшие глаза, кровоподтек под нижней губой с отпечатками зубов. Горько усмехнувшись, я скинула одежду и влезла под душ. Постояла под холодными струями несколько минут с закрытыми глазами, ничего не чувствуя. Меня трясло как в лихорадке, несмотря на холодную воду, ванную заволокло паром.

– Вот черт… – выругалась я и, завернувшись в полотенце, уселась прямо на пол, пытаясь здраво оценить ситуацию.

Если это именно Ким Дже Хён…

– Этот шаман… Он не назвал его по имени, лишь обычным обращением, как к старшему брату, – припомнила я.

Какова вероятность, что мне на пути попадется человек настолько похожий на дракона? Тысячная доля шанса? Нет, миллионная! Да и то… Не бывает настолько похожих людей, и дело не во внешности. А еще… В лифте я настолько перепугалась, что не обратила на это внимания, но теперь отчетливо чувствовала исходящую от молодого человека магию.

Я захохотала. Упала на пол и позволила себе несколько секунд дикой злой истерики.

– Он такой же! Такой же! Каким-то чудом он здесь, но я не могу просто подойти и сказать ему «Привет, это я!», ведь та Тиоли, которую он знал, умерла… Он никогда не узнает меня. Никогда! Никогда! Никогда…

Последнее слово я пробормотала хриплым шепотом и заплакала, обняв коврик, и не представляя, что делать дальше.

К моменту, когда я немного успокоилась и смогла выйти из ванной, Вера давно сладко посапывала на левой стороне моей постели, перетянув на себя большую часть одеяла. Присев на корточки, я недолго понаблюдала за подругой, в ее спокойствии черпая крохи сил и для себя, а после прихватила подушку и отправилась спать на диван. Сон долго не шел, но когда настиг меня, я пожалела, что решила найти отдых в забытье.

Это был очередной кошмар. Один из самых странных и непонятных.

Я стояла посреди двора, касаясь спиной невысоких персиковых деревьев. Ветки не больно покалывали сквозь ткань одежды, щекотали листьями и цветами ладони и шею.

Двинуться с места я не могла, только немного повернуть голову, чтобы лучше осмотреться. Неведомая сила прижимала меня к персиковым деревцам, что росли по периметру беседки, а вокруг простирался двор большого богатого ханока. Место показалось мне знакомым, а вслед за этим я узнала этот дом.

– Господин Чхве! – Не обращая на меня внимания, по широкой террасе пробежала молоденькая служанка и скрылась за дверями.

Внутри дома раздались крики и шум. Удивленно нахмурившись, я прислушалась, чувствуя, как по спине градом катится пот от страха и ужаса: в доме находилось что-то, что крушило, ломало и сминало все на своем пути, радостно прищелкивая клыками и урча от нетерпения.

Вздрогнув, я попыталась отойти подальше, оставить между собой и неизвестным всепоглощающим страхом не только хлипкие двери, оклеенные рисовой бумагой, но и беседку, и в этот момент где-то очень близко дернулась струна, наполнив дворик протяжным вибрирующим звуком. А спустя секунду во все стороны брызнули осколки деревянных балок и черепицы. Протяжно взвыл дух-хранитель дома, не в силах как-то помешать вторгшемуся злу. Я охнула и попыталась пригнуться, спрятаться, но не смогла пошевелиться, продолжая безропотно стоять на месте, как одно из деревьев. Град смертоносно острых осколков осыпал меня, но никак не навредил. Вот только страх от этого никуда не делся. То создание, что громило дом изнутри, пугало, вынуждая вздрагивать и тихо молить о спасении после каждого нового взрыва и вопля людей.

Вновь дернулась струна, а после – еще и еще.

По спине прокатилась волна дрожи, когда до меня дошло, что кто-то сидит в беседке и играет на каягыме.

Раздался приглушенный смех.

– Бойся, огненная… – раздался голос над ухом, а волос коснулось чужое холодное дыхание.

– За что? – ища хоть какую-то логику в происходящем, спросила я. – За что?

– Как сделать больнее человеку? – задумчиво спросила невидимая собеседница. – Убить его? Нет. Отобрать что-то ценное для него? Если это вещь, то не так уж это больно. Уничтожить кого-то близкого? Вот ответ.

– Для дракона дорога его семья, его земля, его мир, – стараясь не дрожать, вымолвила я. – Причем здесь я?

– Он бросил семью и мир, пошел за тобой, – хмыкнула женщина. – Так что для него важнее?

– За что ты мстишь ему? – Мне хотелось развернуться и глянуть в лицо собеседнице, чтобы понимать с кем имею дело.

– Он не сдержал свое слово, – немного капризно отозвалась женщина. – Вот и все.

– Как глупо… – вздохнула я. – Какая глупая…

– Это я глупая? – взвыла моя собеседница и схватила меня за волосы, оттягивая голову назад.

– Нет, ты только мстительная, а глупа твоя причина для мести, – преодолевая желание закричать, спокойно сказала я, дернув головой.

Моя собеседница зашипела и плотоядно хохотнула:

– Что ж… Расскажи это им!

– Кому? – кусая губы, спросила я.

– Хогупёльсон… – хохотнула собеседница и отступила.

От очередного удара в одной из комнат с грохотом провалились на террасу двери, и я увидела тех, кто бушевал в доме. Меня передернуло от ужаса, но отвернуться и не смотреть я не могла.

Медленно двигаясь и довольно подвывая и причмокивая, по дому брела целая толпа невысоких и одинаково тощих женщин. Выглядели они не лучше утопленников: посиневшие перекошенные лица, изъеденные множеством оспин; растрепанные грязные волосы и покрытая кровью, грязью и гноем одежда.

Заметив меня, эти создания одно за другим довольно захохотали и рванули по террасе во двор, окружая беседку.

– Боль… – Гнилостное дыхание одной из хогупёльсон коснулось моей щеки, причиняя страдания. – Страх…

Они продолжали шептать, довольно смеясь, а я не могла ничего сделать, даже заслониться от них рукой. Каждое новое слово приносило с собой болезненное ощущение в груди. Кожа начала зудеть, губы припухли и воспалились. Я прикусила нижнюю губу и в ужасе вскрикнула, ощутит вкус гноя во рту. Желудок скрутило в спазме, я закричала, повалилась на мелкие камешки двора и глухо застонала.

Создания склонились надо мной. Не находя спасения, я закричала и закрыла голову руками.

– Нет! Нет! Нет!..

Вскрикнув еще раз, я проснулась, с ужасом и облегчением сжимая плед на груди. Быстро осмотрелась, но ни отвратительного зловония гнили, ни распространяющих его хогупёльсон не увидела.

– Просто сон, просто сон… Дурной сон. Бред… – убеждая себя, твердила я без остановки, обходя гостиную по периметру и всматриваясь в очертания предметов. Только проверив спальню, где все так же спокойно спала Вера, я успокоилась. Руки немного дрожали, поэтому сделала себе большую чашку чая, накинула на плечи плед и отправилась на лестницу, где бодро горела лампочка и приятно дуло в приоткрытое окно.

– Все хорошо… Всего лишь сон… – прихлебывая чай мелкими глотками, твердила я себе. – Кошмары не смертельны.

В последнее мне не очень верилось, но я заглушила голос фантазии парой глотков горячего и сладкого чая и сжала свободную ладонь в кулак.

– Не спишь? – едва слышно раздалось по-корейски откуда-то сверху.

Я вздрогнула и уставилась на лестницу, но там не обнаружилось никого, кто собирался обличить меня в бессоннице в предрассветный час.

– Думаю, хён, – раздался хриплый ответ, и я узнала голоса.

– Похоже, мне теперь на роду написано их подслушивать… – прошептала я и поднялась.

Я не особо рассчитывала подкрасться незамеченной, но почему бы не постараться хотя бы на один пролет оказаться ближе?

– О чем? – тем временем уточнил Дже Хён.

– Да обо всем этом… – хмыкнул паксуму. – Мир всегда был полон… – Мне показалось, что шаман помахал у себя перед носом рукой, подыскивая нужное слово. – Вокруг всегда есть сверхъестественное. Я это знал с рождения и видел, как многие и многие шаманы до меня боролись с этим. Это моя судьба, но эти древние вонгви меня бесят…

Кто-то из молодых людей чем-то зашуршал, звук походил на фольгу от шоколада.

– Это не древние вонгви, – ответил дракон, – они просто другие.

– Да разницы, собственно, нет, – вздохнул шаман. – Это призраки. Вонгви. Злые духи. И они очень опасны. А эти опасны еще и тем, что их куда больше, чем местных.

– Ты так говоришь, словно решил все бросить, – насторожился Дже Хён.

– Вовсе нет, – произнес Джун Хо. – Даже не надейся. Я был рядом с самого начала, поддержал твой дурацкий план… Уговорил других, а ты ведь знаешь, как они не любят менять свои решения.

– Да ты и мертвого уговоришь, – тоном с примесью зависти заметил дракон.

– Знаешь, должен признаться, я только сегодня в полной мере оценил твой план, – вдруг пробормотал паксуму. – Я следовал за тобой, хён, но не очень верил в твою задумку. Все же ездить по всему миру, разыскивая одну единственную девушку – безумная затея. Особенно, если ориентиром для поиска служат места скопления призраков.

Я прикусила губу и замерла, обдумывая услышанное. Паксуму видел меня? Понял что-то?

Сглотнув, я развернулась и бесшумно рванула домой.

Я не могла даже себе объяснить, почему меня пугает встреча с драконом, но ускорять ее, не разобравшись в собственных эмоциях, не планировала.

***

Вера проснулась первой и долго сонно стонала в ванной комнате, вслух раздумывая о мытье головы. Я полежала немного и вяло встала с дивана, чтобы с отвращением заварить себе чашку чая и сделать нам завтрак.

– Одевайся, – кое-как собрав волосы в высокий хвост, крикнула Верка и пошлепала босиком в спальню, обтягивая на ходу одну из моих домашних футболок для сна.

– Я не пойду на занятия, – сообщила я подруге, когда она вернулась и уселась за стол.

– Что? – взвыла девушка и обиженно засопела.

– Да я себя не слишком хорошо чувствую… – пожала я плечами. – Побуду дома. Видимо, простуда.

В подтверждение своих слов я негромко покашляла и продолжила нарезать тонкими ломтиками принесенный девушкой сыр.

– Эх ты!.. – провыла Вера. – Не очень похоже! Но… ладно, черти с тобой! Сиди дома. Я даже прикрою… Но!

– Что? – уже зная манеру подруги обменивать услуги на блага для себя, хмыкнула я и повернулась с ножом в руке.

– Вечером ты пойдешь со мной… – Не глядя на мою наигранно устрашающую позу, Вера вытащила из заднего кармана джинсов сложенный листок и протянула мне. – Сюда.

Отложив нож и вытерев руки, я взяла глянцевый кусочек бумаги и развернула.

– Читала обсуждение на форуме, – призналась девушка. – Я хоть и хожу на другие курсы, но мой тренер меня бесит!

Я криво усмехнулась и громко зачитала рекламный слоган:

– Познайте ваше тело, откройте себя внутренней энергии! Вера… – Подруга насупилась, и вид у нее был столь забавный, что я не выдержала и хихикнула: – Вот скажи правду, просто надеешься, что мужчина на рекламной листовке и есть тренер йоги?

Вера засопела и выдернула у меня карточку:

– Все! Ты идешь со мной и не возмущаешься.

– А я и не начинала… – я хмыкнула и вновь взялась за нож. – Только я компанию составлю, заниматься ты меня не заставишь.

Вера радостно заверила, что согласна на все, и мы замолчали. Я ела и хмуро посматривала в окно, а подруга строчила кому-то сообщение в социальной сети.

Договорившись о месте и времени встречи, мы расстались. Я позевывая улеглась на диван и пристроила на живот ноут. Ночью я едва уснула, но к утру полностью успокоилась и задумалась над тем, как оградить себя от дурных снов.

По поиску на слово «хогупёльсон» нашлось не так много полезных сведений, кроме общего описания и вариантов названия.

– Итак, – отставив компьютер, решительно произнесла я, – мне приснился очень странный сон, где на меня наслали духов, что приносят за собой оспу. Это был всего лишь сон. Но… Этот сон можно воспринимать и как предупреждение, ведь так? Вонгви рядом уже появлялись и они самые настоящие, а вонгви такие же духи, как и хогупёльсон.

Набросив на плечи плед и постаравшись не вздрагивать, я углубилась в чтение способов борьбы с призраками, копируя в текстовый файл все упоминания азиатских мифов и преданий.

***

Выходя из квартиры спустя несколько часов, я не могла не хихикать, какое представление произвел бы вид мое жилья на окружающих. Верка явно бы уточнила, зачем я рассыпала по полу рис, а еще записала себе в список ближайших покупок несколько килограмм красной фасоли. Остатки этого ценного и высокобелкового продукта сейчас наполняли карманы моей ветровки, придавая уверенности в собственных силах.

До метро я добралась без происшествий, лишь насторожив прохожих тем, что постоянно оглядывалась по сторонам. У клуба «Пасу» я оказалась заранее, но подруга уже меня ждала, так что мы в обнимку отправились внутрь.

Оплатив одно занятие и получив от милой девушки в кассе схематичную карту расположения залов, мы отправились в раздевалку.

– Хочется поломать ноги тому, кто проектировал это здание, – вздохнула Вера, поднимаясь и спускаясь по бесчисленным лестницам. – Вот зачем такие сложности?

Я не ответила, только согласно кивнула, молча следуя за подругой.

Схема обоих этажей здания больше походила на странную причудливую головоломку. Почему-то зал для занятий йогой расположился в глубине здания на втором этаже, а раздевалка к нему – на первом, рядом с бассейном, а ближайший от раздевалки туалет – через длинный, как кишка, коридор.

– Это здание первоначально строилось, как офисное, – припомнила я то, что вычитала про клуб «Пасу».

– Да знаю я… – пропыхтела подруга, входя в раздевалку.

Верка, прожившая рядом с нынешним клубом всю сознательную жизнь, не раз рассказывала все приключения как самого места, так и здания, которое то строили, то продавали. Не став ни офисным, ни торговым, творение архитектора, фамилия которого оказалась утеряна для истории, превратилось в клуб, посетители которого кое-как мирились со специфическими особенностями «Пасу».

– Может, так по фэн-шую положено? – попыталась найти оправдание Вера.

– Если только это фэн-шуй психбольницы, – едва слышно сказала я, засовывая свой рюкзак в свободный шкафчик.

Моя поддержка Верке оказалась нужна лишь до входа в зал, где она тут же позабыла обо всем, сосредоточившись на высоком стройном молодом человеке с одухотворенным лицом, замершем перед зеркальной стеной. На мой взгляд, мужчина изображал из себя слишком надуманное просветление, но я не стала доносить до подруги свои выводы, тенью скользнув к лавочке в углу.

Рассматривать стены и потолок мне наскучило через минуту, а собравшихся в зале людей – и того раньше.

Занятие значилось в принесенной Верой листовке вводным, поэтому дюжина оплативших урок людей представляла собой разношерстную толпу. Были здесь и те, кто никогда не занимался ничем, кроме спортивной ходьбы к холодильнику, и те, кто уже где-то тренировался, но решил или начать заново с новым тренером, или найти тренировки подешевле. Но более других выделялись две дамы средних лет.

Мне всегда нравилось придумывать истории, просто глядя на людей, поэтому я рассеянно наблюдала за тем, как Вера с пыхтением выполняет разминку, прикидывая, кого же случай подкинул мне на пути.

Пока я придумывала себе, почему две женщины лет сорока решили пойти на йогу, для которой приобрели – а может и нашли в гардеробе родни! – костюмы для аэробики прямиком из восьмидесятых, Верка уже умеренно пускала слюнки на тренера. Из себя он не представлял ничего, что могло бы заинтересовать меня, но для подруги сходу вошел в тройку лидеров, растолкав киноактеров и певцов.

Не понимала я вкус подруги, но ей мое понимание и не требовалось, а другие женщины наперегонки с Веркой задумчиво вздыхали, рассматривая жилистого высокого парня со светлыми аккуратными волосами и серьезными серыми глазами. Мое уважение тренер получил, когда нахмурился при виде очередного томного взгляда.

Заскучав, я ускользнула из зала, резонно рассудив, что Вера моего отсутствия не заметит. Немного побродив по коридорам, то опускаясь на первый этаж, то поднимаясь наверх, я не столько заблудилась, сколько окончательно растеряла всякое желание быть в спортивном клубе. Надумав вернуться, забрать свои вещи из раздевалки, а потом отправить подруге сообщение по дороге домой, я направилась, как думала, в обратную дорогу.

Вместо первого этажа лестница в глубине здания привела меня на широкую галерею, опоясывавшую открытый большой зал. Там, как и всюду здесь, проводили занятия, но я не стала убегать, заинтересовавшись происходящим.

На полу вдоль одной из стен лежали плоские подушки, на которых сидело около двадцати облаченных в защитные доспехи людей. Рассматривая наряды, я вспомнила статейку о занятиях по кэндо, которые так истово пиарил Игорь Валентинов. Сам лидер и вдохновитель стоял в центре зала и о чем-то негромко беседовал со стройной девушкой в легкомысленном розовом спортивном костюме.

От подушек то и дело раздавался скрип, когда кто-то пытался сменить позу, при этом все присутствующие недовольно хмурились. И лишь один человек замер, будто статуэтка, являясь живым воплощением мечты фотографа на пляже. К такому нужно всего лишь прислонять людей, а фото выйдет отличным: и поза, и осанка облаченного в защитные доспехи, и шлем говорили о выдержке и силе.

Валентинов откашлялся и с довольной улыбкой произнес, обращаясь к сидящим:

– Дорогие мои, вот уже не первый год мы с вами собираемся и изучаем технику боя кэндо, а теперь у нас случилось уникальное событие: всего через несколько дней мастер из Республики Корея проведет у нас несколько занятий. – Валентинов быстро перевел сказанное на английский, почтительно поклонился застывшему, как памятник человеку, и продолжил: – Это не просто уникальный опыт для вас всех, но и тренировка с незнакомым противником.

Я беззвучно хмыкнула, наблюдая за речью с высоты. Сам Валентинов себя к числу слабых не относил, сознательно выделив слово «вас».

– Как вы все знаете, кэндо – это не только боевое искусство, но и целая философия. Великие мастера раньше не брали в ученики никого, кто не познал просветления и не разобрался в себе. – Тренер выдержал паузу. – Именно поэтому мы с вами, как помните, много занятий посвятили медитациям и самопознанию. Бой – не просто красивое шоу. Это целая наука и культура. Огромный пласт древних знаний и умений, которые я передавал вам так же, как этому учил меня один старый мастер родом из Китая, – с чувством произнес Валентинов.

Маска скрывала лицо приглашенного мастера, но почему-то казалось, что он не все, но хоть часть из речи Валентинова понимает и не может не хохотать над словами тренера.

– Как известно, эмоции в бою недопустимы. Если вы позволите сомнениям или страху закрасться к вам в сердце, вы сами увеличите свои шансы на проигрыш. Перед противником нужно стоять уверенно, смело ожидая поединка, но при этом не считать себя сильнее или опытнее, потому что это так же может привести к проигрышу. – Игорь провел рукой по волосам, принял позу, как для фото, и переложил шлем из одной руки в другую. – Только победив себя, можно победить и противника. Помните об этом.

Ученики нестройно кивнули и скосили взгляды на приглашенного учителя. Тот даже не шелохнулся, полностью игнорируя интерес к себе.

– Сегодня мы просто проведем небольшое показательное выступление-разминку. Через несколько дней будет открытое занятие, за которым смогут наблюдать обыватели. Тогда мы все с вами должны будем показать наши достижения, чтобы привлечь интерес к начальному курсу, набор на который начнется осенью, – пояснил суть сборища тренер. – Сейчас мы с мастером Кимом проведем пару поединков, чтобы вы могли оценить не только мою технику, но и другого опытного кэндоиста.

Валентинов поднял маску, уверенно водрузил ее на голову, дождался, когда помощник проверил все крепления на доспехах и вручил ему бамбуковый меч синай. Подняв меч, мужчина вышел в центр зала, уверенно расставив ноги, подвинув правую чуть вперед. Секундой позже поднялся и приезжий мастер, чтобы занять место напротив Валентинова, двигаясь плавно и спокойно, так что его облачение не производило никаких посторонних звуков. Взяв из рук помощника синай, мастер поднял его так, что мечи противников коснулись друг друга.

Кэндоисты поклонились друг другу, следуя древнему этикету боя, и замерли. Стойка приезжего мастера казалась уверенной и спокойной, без лишнего напряжения и позерства. Валентинов напоминал деревянного солдатика или марионетку на ниточках.

Я перевела взгляд на учеников, все они одобрительно посматривали на тренера, полностью уверенные, что тот делает все правильно. Я вздохнула и облокотилась на перила, наблюдая за происходящим.

Валентинов издал уверенный крик и кинулся вперед, в движении поднимая бамбуковый меч для удара по шлему, но приезжий оказался быстрее. Беззвучно, не делая никаких резких движений, он оттолкнулся левой ногой и спокойно ударил Валентинова по локтю и потом, резко вскинув меч по дуге, по боковой поверхности маски.

Ученики резко вздохнули, наблюдая за стремительно отступившим мастером Кимом. Валентинов замер, я физически почувствовала исходящее от него недоумение, но мужчина сдержался и спокойно вновь поднял меч, готовый к продолжению поединка.

Теперь тренер старался быть аккуратнее, не стал нападать в открытую, решил ударить колющим ударом в грудь. Мастер дернулся вперед, хлестким ударом сцепил мечи между собой и рывком отклонил оружие Валентинова от центра, а сам, не прерывая движения, вскинул меч вверх, уверенно ударяя по плечу, боку маски и по макушке.

Я усмехнулась, наблюдая за лицами учеников. Они выглядели настолько обескураженными, словно ни разу до этого их учитель никому не проигрывал столь быстро и легко.

Поза Валентинова выдала его гнев и растерянность, но мужчина быстро взял себя в руки и поклонился мастеру, а после ответного кивка снял маску и обратился к свидетелям своего позора:

– Итак, вы видели этот маленький поединок. Это пример того, что нам предстоит продемонстрировать на днях. Мы должны показать зрелище, чтобы заинтересовать как можно больше желающих заниматься. Именно поэтому я не стал показывать всю свою технику, поддавшись противнику.

Мужчина уверенно врал, но пунцовый цвет щек выдавал его истинные эмоции. Усмехнувшись, я отошла от перил, решив продолжить поиски раздевалки.

Очередной спуск и подъем привели меня в узкий коридор с прозрачными стенами, за которыми ходил в плиточных берегах бассейн. Позади него я заметила светящийся указатель выхода и стрелку с направлением. Вздохнув, решила пройти через зал, понадеявшись, что хотя бы так смогу выбраться из этого бетонного лабиринта.

Свет над бассейном и внутри него не горел, и вода в бледном сумрачном свете, пробивавшемся сквозь узкие окна под потолком, казалась темной и пугающей.

– Глупо, – нервно хихикнула я, обращаясь к себе. – Таня, не придумывай. У тебя просто хорошо развитая фантазия.

Я шла по кафельному полу, посматривая то на глухо плещущую воду, то на пляшущие тени на стенах. Одна из теней показалась мне странной и слишком вытянутой. Сглотнув, я тихо произнесла, чтобы унять страх:

– Это всего лишь тень.

Подошла ближе и решительно протянула вперед руку, чтобы самой себе доказать, что бояться нечего. Пальцев коснулось нечто холодное и слишком плотное для воздуха. Вздрогнув и пискнув от резко нахлынувшего страха, я отшатнулась и попятилась, не в силах кричать.

Нога ухнула вниз, не находя опоры, и я негромко вскрикнула, с головой уходя под воду. Тело нервно задергалось, носом я по инерции втянула в себя воду и в ужасе попыталась ее выплюнуть, хватаясь за горло. Распущенные волосы саваном закрыли лицо, а страх не дал собраться, и я осела на дно, не в силах сопротивляться собственным воспоминаниям.

Опять вода…

Опять я тону…

Резко вода рядом взбурлила, толчком относя мое несопротивляющееся тело чуть в сторону. Рядом мелькнула темная тень, кто-то до боли сдавил меня поперек туловища и дернул вверх. Мое сознание будто раздвоилось: одна часть его спокойно наблюдала за происходящим, а другая уже приготовилась умирать, но еще немного сопротивлялась.

Меня выдернули на поверхность, придерживая за шею, не давая вновь уйти под воду.

– Жить надоело? – гаркнул мой спаситель, задыхаясь и больно стискивая меня поперек туловища.

ГЛАВА 5

В пару гребков, спаситель добрался до бортика, подхватил меня и перекинул на плитку. Мгновением позже он оказался рядом и уверенно перевернул меня на бок, вынуждая выплюнуть проглоченную воду. Я закашлялась, со всхлипами хватая ртом воздух. Меня начала бить крупная дрожь от понимания того, что я едва не утонула самым нелепым образом, не в силах справиться со своими страхами.

– Я спрашиваю, жить надоело? – зло повторил парень, и до меня дошло, что говорит он по-корейски. Как-то так вышло, что с некоторых пор мой разум не воспринимал разницу между русским и корейским языками.

– Ащщ! Вряд ли вы понимаете! – прохрипел спаситель, переходя на смесь английского, корейского и русского, немилосердно коверкая слова: – Агасси, вы… Вы в порядке? Зачем понадобилось… прыгать? Есть множество более… красивых способов… уйти на новый круг жизни.

Он сидел рядом на корточках, рассматривал меня сверху вниз, выискивая в моих глазах понимание. А я не могла ничего поделать с собой, тело трясло от страха. С нас обоих на плиточный пол потоками текла вода, наполняя бассейн гулким эхом.

– Агасси… – вновь перейдя на родной язык, сказал кореец.

И тут я его узнала. Не удержалась и тихо всхлипнула, решив, что у меня началось помутнение рассудка.

Надо мной, стряхивая с длинной косой челки воду, сидел Ким Дже Хён.

Осознавая, что веду себя глупо, я все равно дернулась вперед и обхватила молодого человека за шею, от чего он пошатнулся и шлепнулся на плитку, негромко зарычав.

– Агасси… – окликнул он меня. – Ащщ! Что за?!..

Я всхлипнула и, испытывая отвращение к себе, громко разрыдалась, уткнувшись молодому человеку в плечо. Он пару секунд посидел молча, позволяя мне стискивать свою шею и мокрую майку, а потом вздохнул и легонько обнял, успокаивающе похлопывая по спине. От понимания какая неловкая вышла ситуация, я разрыдалась еще громче, тяжело сглатывая и задыхаясь от слез.

Я много раз представляла нашу встречу, момент узнавания. Давно идеализировала это, а теперь что? Спортивный клуб, мокрый пол у бассейна, ледяная влажная одежда, свисающие сосульками волосы, потекшая косметика. А я сама сижу у дракона на коленях и чувствую себя полной идиоткой, что все испортила. И пока меня от полной ненависти к себе спасает лишь то, что, слава всем богам, молодой человек меня не узнал.

Дав повсхлипывать еще несколько минут, кореец уверенно пересадил меня на пол и поднялся на ноги. Вода капелью застучала с его джинсов на пол, но он не обратил на это внимания, наклонился, подхватил меня на руки и куда-то понес. Я не стала сопротивляться, надеясь, что не выгляжу так ужасно, как себе представляю. Дже Хён усадил меня на пластиковый шезлонг у стены и накинул на плечи полотенце. Захотелось с головой им накрыться, но я сдержалась.

Молодой человек потоптался рядом, потряс намокший телефон и куда-то пропал. Я выдохнула, ожидая, что азиат решил, что выполнил свой долг спасителя, но через минуту в бассейн словно ворвалось солнце. По полу простучали быстрые шаги, и передо мной на корточки присел еще один кореец, в котором я не сразу узнала Джун Хо.

Сегодня молодой человек зачесал волосы с одной стороны на бок, а с другой завил мелкими кудрями. Наряд парня так же представлял собой странную смесь разных стилей: классические брюки и ботинки на белой подошве и растянутая футболка с сильно вытертым принтом множества смешанных и хаотично нанесенных знаков, иероглифов и чисел на китайском.

– Здравствуйте, – сказал он по-русски со смешным акцентом и дальше перешел на уверенный английский: – Как вы?

– Я понимаю корейский, – хрипло произнесла я и прикрыла глаза.

Зачем скрывать это от них, тем более, что от Джун Хо мне не скрыть своей сущности?

– О! Отлично! – искренне воскликнул парень, а затем легко перешел на другой уровень общения: – Меня зовут Со Джун Хо. Так как ты?

– Испугалась и промокла. Все, – не хотелось пересказывать все свои чувства, поэтому я просто обозначила самое важное. – Спасибо.

Почему-то рядом с паксуму мне было спокойно и уютно, будто мы давно друг друга знали и еще тысячу лет назад перешли на естественное и удобное «ты».

– Мы тебя домой отвезем, – сказал азиат.

– Не нужно! – тут же воскликнула я. – Все хорошо.

– А как ты домой собираешься добираться? – вкрадчиво уточнил парень. – Особенно после стресса…

Он не договорил, но у меня возникло ощущение, что этот улыбчивый и совершенно несерьезный парень понимает и видит больше, чем мне хочется.

– На такси, – попыталась сопротивляться я и вытащила из кармана ключ от ящика: – Заберу свои вещи и вызову такси.

– Так. – Парень уверенно выхватил у меня брелок с одиноким ключиком на нем. – Я заберу твои вещи сам. Хён, ты девушку отнесешь? Я скоро.

Дальше никто не слушал моих слабых возражений. Дракон сцапал меня на руки и потащил на выход из зала. В каких-то несколько минут мы оказались на улице рядом с неприметным кроссовером. Кореец затолкал меня на заднее сиденье, набросив сверху плед. Сам уселся на пассажирское сиденье. Со Джун Хо возник через пару секунд, бросил мой рюкзак на сиденье рядом со мной и нырнул на водительское место.

– Так куда? – спросил он меня по-корейски.

– Девушка разве понимает? – удивился Дже Хён и обернулся ко мне.

– Девушка понимает, – сварливо промолвила я, по самые глаза закутываясь в плед. – Моя квартира в том же доме, что и ваша, но на десятом этаже.

Ким Дже Хён ничего не ответил, лишь хмуро на меня воззрился, зато Джун Хо довольно усмехнулся, будто поняв что-то только ему ведомое.

– Значит, едем домой, – азиат пригладил кудри и уверенно вырулил с парковки. – Ты с этим напыщенным «знатоком» еще будешь видеться?

Меня трясло от пережитого страха и сильно болела голова, поэтому разговор молодых людей я ловила лишь краем сознания, без какого-либо удивления осознав, что мастер Ким – это Ким Дже Хён.

– Я обещал сонбениму, что сделаю это, раз все равно еду, – вздохнул дракон. – Это не так уж сложно. Достаточно просто меньше обращать внимания на тренера этой школы – и все.

– Агасси, – Джун Хо ловко вывернул руль и глянул на меня в зеркало заднего вида, едва обращая внимание на дорогу, – а с каких пор ты так боишься воды?

Дже Хён, уловив фамильярность корейца, нахмурился и с прищуром глянул сначала на друга, а после на меня, но обратился к шаману:

– Вы знакомы?

– Можно и так сказать, – усмехнулся паксуму, – уже виделись.

Я порадовалась, что на заднем сиденье довольно темно, а большую часть моего лица скрывает плед, и молодые люди не могут видеть красный жар стыда, что затопил мои щеки.

Значит, я не ошиблась. Шаман меня заметил, но тогда, в подъезде, не стал подавать виду, оставив свое знание на будущее.

Парень вообще производил впечатление хитрого и ловкого проныры, для которого нет загадок и запертых дверей. И… я могла поклясться, скоро меня ждет разговор с азиатом с глазу на глаз.

Что ж…

«Не отвертеться», – поняла я и вздохнула.

Хорошо хоть, что это будет не прямо сейчас, а чуть позже. Со Джун Хо явно не намерен пока посвящать приятеля в свое открытие. Кореец постарается выяснить как можно больше, прежде чем сдать меня с потрохами.

– С некоторых пор, – с опозданием хрипло пробормотала я. – Я боюсь глубокой воды с некоторых пор.

Я не лгала, даже не пыталась.

Ни один из парней никак на мои слова не отреагировал, паксуму же сказал другое, явно забавляясь, что играет в игру, где лишь один из его собеседников понимает истинный смысл с виду невинных вопросов:

– У тебя очень неплохой корейский.

Я промолчала, понимая, что Джун Хо явно меня дразнит.

В отражении стекол я видела лицо дракона, его реплики шамана не интересовали. Он устало морщился и передергивал плечами, как старый больной пес. Но, тем не менее, спокойно сидел в мокрой одежде и обуви, не пытаясь избавиться от дискомфорта. Сама того не осознавая, я залюбовалась им, чувствуя щемящую грусть и тоску в груди. Хотелось потянуться вперед и погладить гладкую темную щеку, но я удержалась. Привычка подавлять свои эмоции вновь сделала свое дело.

Джун Хо уверенно рулил, иногда посматривая на экран навигатора – в городе молодой человек совершенно не ориентировался.

– Скоро будем, – сообщил он нам и крутанул ручку на панели, включая радио. – Что тут у нас есть?

Словив одну волну, другую, парень пару раз обиженно вздохнул и крутанул ручку еще раз, включив проигрыватель. Из динамиков полилась приятная мелодия, а мужской голос уверенно запел на корейском о любви. Со Джун Хо одобрительно подхватил слова, без стеснения подпевая исполнителю. И почему-то под его негромкое уверенное пение меня начало клонить в сон. Уже на грани яви, я услышала ворчливое замечание Ким Дже Хёна:

– Мы же почти приехали, зачем было усыплять девчонку?

– Я вспомнил, что у Виктора в холодильнике совсем ничего нет. Давай хоть какой-нибудь еды купим. Вот, смотри, есть большой гипермаркет здесь. – Повисла небольшая пауза. – Заедем, купим хоть чего-нибудь. Есть охота!

Дже Хён хмыкнул, но возражать не стал, а мне было уже все равно.

***

Проснулась я, когда машина затормозила в очередной раз. Сонно заморгала и устало зевнула. Кошмар я, конечно, во сне не увидела, но и облегчения беспамятство не принесло. Как и отдыха. Ноги в мокрой обуви заледенели несмотря на включенный на обогрев кондиционер. Мокрая одежда неприятно саднила, а шея затекла от позы, в которой меня сморил голос паксуму.

«Он не шаман, а черт в кудрях», – решила я и вновь зевнула, наблюдая, как Дже Хён легко выпрыгивает из машины, а Джун Хо методично разыскивает что-то в карманах своего пиджака.

– Хён, занесешь девушку наверх? – уточнил азиат, открыв дверцу. – А я еду.

– Я сама дойду, – промямлила я, не желая, чтобы дракон нес меня в дом. – У меня всего лишь одежда мокрая и обувь, идти мне это не мешает.

– Все равно, – ровно ответил Ким Дже Хён, перехватывая меня и не давая выйти из машины.

Я попыталась вывернуться, но молодой человек просто ловко подхватил меня на руки, игнорируя попытки встать, и преспокойно направился от стоянки вверх по дорожке к дому.

«Значит, у него обувь мокрая, но идти ему это не мешает, а меня – так сразу нести?» – обиженно подумала я и решительно повторила попытку вырваться:

– Я сама могу. Правда!

– Мелкая, заткнись, – вымолвил парень негромко.

И это тут же оборвало все мои попытки сопротивляться. Я замерла у корейца на руках неподвижной куклой, осторожно ожидая, что же будет дальше. Дже Хён и сам, похоже, не ожидал от себя чего-то подобного, потому как на миг задумался и негромко кашлянул, явно пытаясь скрыть собственную неловкость.

По логике он должен был что-то сказать, как-то объяснить произошедшее, но молодой человек промолчал, и я искренне этому обрадовалась и расстроилась одновременно.

С одной стороны, вырвавшееся по инерции слово, наш с ним привет из прошлого, означало, что Дже Хён меня не забыл, но, с другой стороны, сейчас, похоже, даже вызвав у него схожие эмоции, я более ничем не напомнила себя прежнюю.

Едва слышно вздохнув, я дождалась, когда лифт доедет до моего этажа, и, прихватив вещи, поскорее ретировалась в свою квартиру.

Дома я сбросила мокрую обувку и, стаскивая на ходу одежду, принялась наматывать круги по большой комнате. Сейчас я была согласна даже на ехидные подколки паксуму, если это даст мне ответы на вопросы. Еще немного побродив и измотав себя непониманием, я быстро приняла горячий душ и заварила кофе, собираясь любимым напитком унять дрожь и страх.

Об очередном нападении призраков я вспомнила лишь тогда, когда допила вторую чашку и сгрызла от нервозности остатки печенья из жестяной банки.

В собственной квартире я чувствовала себя если не в безопасности, то куда спокойнее, чем в темном бассейне. Вот только ни рис на полу, ни красная фасоль в карманах куртки, которая осталась в шкафчике Веры, не могли меня уберечь полностью.

Мне нужны защитные чары. Что-то, что может реально отпугнуть вонгви. Они ведь не стали нападать на меня в подъезде. Пугали, наступали, но не нападали. Значит, их может что-то отпугивать. Что-то, о чем я не знаю. Надо лишь выяснить – что. Может Со Джун Хо мне расскажет? Он ведь шаман.

Задумавшись над тем, как поймать паксуму и переговорить с ним с глазу на глаз, – теперь эта идея не казалась мне непривлекательной – я не сразу услышала вибрацию телефона. Трезвонила, само собой, Вера, для которой мое исчезновение стало неожиданностью. Я кратко рассказала ей про бассейн, опустив многие детали. Лишь сослалась на собственную неуклюжесть и на доброту людей.

– Испугалась? – с сочувствием уточнила подруга, знавшая о моей боязни. – Вечно ты влипаешь… Держись там. Куртку я домой завезу, в универе отдам. Может она тебе скоро не понадобится, к концу недели обещали настоящее лето.

Я бодро поддержала надежду на улучшение погоды, убедила подругу, что теперь точно простыла и распрощалась, выслушав порцию страданий девушки.

***

Долго валялась в кровати, пытаясь уснуть, но сон не шел. Сама того не желая, я раз за разом прокручивала события вечера, вспоминая детали и собственные ощущения от случившегося. В какие-то моменты хотелось просто встать и пойти наверх, чтобы сию секунду поговорить с обоими парнями, но потом я одергивала себя, вспоминая, что не до конца уверена в собственных желаниях.

– И почему все не может быть так просто, как мне того хочется? – обреченно проныла я, ворочаясь в постели. – Никогда не знаешь, какое решение примешь, пока не вляпаешься в безвыходную ситуацию.

Устав страдать, встала, накинула на плечи поверх футболки и шортиков большую полинявшую рубашку и заварила себе чай с шалфеем, надеясь унять разбушевавшиеся мысли. После первого же глотка поняла, что в квартире слишком душно и по старой привычке выбралась на лестницу, наслаждаясь приятным сквозняком.

Почему-то мне всегда лучше думалось именно на лестнице, а мечталось – в кресле с книгой.

– Не спишь? – Со Джун Хо появился внезапно, подкрался неслышно и перегнулся через перила, рассматривая меня сверху. – Так и знал.

За несколько часов парень неуловимо изменился, став более домашним и внешне не таким ершистым, как при первой встрече. Свой вечерний наряд он сменил, облачившись в удобные ярко-зеленые джинсы, белую сорочку и кеды. Волосы парень зачесал назад, но теперь, в тусклом свете подъездной лампочки они отливали всеми цветами радуги.

Кореец сел рядом, не заботясь о чистоте ступенек, и у меня появилась возможность рассмотреть паксуму поближе. Как и любой азиат, Джун Хо выглядел моложе своих лет. И явно всячески следил за собой, приятно выделяясь на фоне знакомых мне парней.

Не каждый день встретишь милого смазливого мальчика лет двадцати-двадцати двух, с гладкой бархатистой кожей без каких-либо дефектов, раздражений или высыпаний. Короткие ресницы и не очень густые брови с лихвой компенсировались четкой линией подбородка, скул, совсем не портящей паксуму ассиметрией носа и глубокими с хитрым блеском длинными глазами.

– Нравлюсь? – довольно усмехнулся шаман.

– Просто рассматривала, – честно призналась я и, подвинувшись ближе, тронула шарик-сережку в ухе молодого человека.

Джун Хо улыбнулся, а потом потянулся, как довольный кот, высоко подняв руки над головой.

– Поговорим? – предложила я, решив не тянуть.

– Давай, – согласился парень. – Да и… я сам этого хочу. И повод отличный. С чего начнем?

– Ты догадался… Обо мне? – решила я начать с главного.

– Не сразу, – немного помедлив, произнес паксуму. – Но да. Когда увидел тебя в действии. Спутать было бы сложно. Тем более что не с кем спутать.

– Расскажешь? – нахмурилась я. – Ох, и… мы на «ты», да?

– Нет смысла выкать, – криво улыбнулся шаман. – Расскажу. Что хочешь знать?

– Все.

Джун Хо одобрительно кивнул и поднялся:

– Тогда… Есть хочется. И кофе. У тебя есть кофе?

Я кивнула и вытащила из кармана ключи. Подхватив свою чашку, пошла к двери, не оборачиваясь, задав вопрос:

– Как вы познакомились?

– Это была забавная история, – хмыкнул парень, скидывая обувь в коридоре, чтобы погрузить ноги в мягкие домашние тапочки. – О, молодец! – Он обвел взглядом мой пол с разбросанным по нему рисом. – Сообразила. Дже Хёну просто повезло, его выбросило на заднем дворе дома, где я гостил в те дни. Я сразу понял, что произошло нечто необычное, позвонил матери. Она не поверила мне… Мама вообще в меня не верила. – Парень хихикнул и устроился на диване, вытянув длинные ноги. – Я люблю свою мать, но она слишком занята работой. Она и меня-то родила каким-то чудом. И долго за глаза называла ошибкой юности. Ей хотелось, чтобы я родился настоящим шаманом, пансу, слепцом, но талантищем. Но я оказался самым мелким в иерархии шаманов. – Молодой человек усмехнулся, но в его тоне я не почувствовала горечи. – И вот непутевый сынок позвонил своей матери, чтобы рассказать, что в наш мир попал чужак, который выглядит, как актер из постановки исторической дорамы, и от него исходит такой заряд непонятной магии, что подростка-паксуму от нее трясет. Мать не поверила, зато бабушка мне помогла. Я ее убедил. Мы перетащили Дже Хёна в дом, и там я несколько дней за ним наблюдал, ожидая, когда хён проснется. Он пришел в себя через неделю, отвалявшись половину этого времени в горячке. Этот мир тяжело его принял.

Я вздохнула и включила чайник. Вспомнилось, как мне было тяжело привыкнуть к новой жизни в мире дракона. Мне потребовались годы, чтобы приноровиться и смириться.

– Он на удивление легко адаптировался, постепенно приспосабливаясь, – сообщил шаман. – А потом вознамерился попытаться тебя отыскать.