Моя оборона! Лихие 90-е. Том 3 бесплатное чтение

Глава 1

Мой пистолет не выстрелил. Я так и не успел разрядить Макаров в убийцу, пока тот перезаряжался. Мужик екнул, выплюнул на подбородок кровь. Потом выронил обрез и завалился вперед. В его спине зияла огромная дыра, весь плащ сзади пропитала темная кровь. Мощная пуля прошла навылет.

Наташа продолжала кричать. Я обернулся. Хлесткий громкий выстрел несколько мгновений назад разнесся по всему озеру. Мне показалось, что стреляли откуда-то из рощи.

– Витя! – Крикнула Наташа, когда я бросился к Кулыму.

Старик был жив. Я распахнул его продырявленное картечью пальто. Под ним оказалась белая рубаха, изрезанная осколками. Расстегнув ее, я обнаружил армейский бронежилет. Кулым явно знал, куда шел сегодня.

– В-витя… – Прохрипел он.

– Тихо, Марат Игоревич, – сказал я спокойно. – Сейчас мы вызовем вам помощь.

Я поднял голову, когда со стороны рощицы к нам уже бежала пара человек. Среди них был и Сом.

– Сука, мы думали, до этого не дойдет! Седой – крыса! – Выкрикнул Сом и выматерился.

Я быстро понял, что к чему. Видать, тут намечалась стрелка, на которую Седой не явился, а прислал киллера. Это жесткий косяк. Почти что зашквар, если можно так сказать.

– Давайте быстрее! – Крикнул я. – Ему нужно в больницу! Огнестрельных ранений нет, но наверняка есть внутреннее! Может недотянуть.

– Хватай его, Сеня! – Крикнул Сом, но я подлез под руку Кулыму быстрее, чем тот самый Сеня.

– Где машина?! – Крикнул я.

– Там! На старой стоянке, у озера! – Закричал Сом.

– Наташа! – Оглянулся я на девушку. – Жди меня на выходе, у рощицы! Буду через десять минут!

Побледневшая девушка кивнула, и тут же, быстрым шагом, пошла прочь.

– Ваши стреляли? – Спросил я, когда мы тащили Кулыма к машине.

– Этого? Киллера? – Переспросил Сом. – Да. У нас снайпер прятался в лесу. Мы знали, что может быть какая-то под#бка. Подстраховались.

– Почему ты не отговорил Кулыма? Он же понимал, что идет в ловушку.

– Дискредитация, – ответил одним словом Сом. – Теперь все узнают, что Седому, этому сукину сыну, нельзя доверять. Что слова он не держит.

– Высоковата цена, – проговорил я, глядя на задыхающегося Кулыма.

– Это только начало, – покачал головой Сом. – Седой еще свое получит.

– С-сом… – проговорил едва слышимым голосом Кулым. – Давай… Действуй, как мы с тобой говорили… Ударим, падле по самому больному… по карману…

– Понял босс. Ты только не помри!

– Витя… – Вдруг Кулым посмотрел на меня. – Вот теперь началась война… Прошу, защити Марину. Она тебе доверяет… Спрячь ее… Никто не должен… – потеряв сознание, он недоговорил.

Я нахмурился, услышав слова старика.

Добравшись до машины, мы погрузили Кулыма назад.

– Витя, – посмотрел на меня Сом.

– Я не стану вмешиваться в ваши дела, – сказал я холодно.

– Началась война, – повторил он в ответ. – Мы не сможем защитить всех. Нас слишком мало. Кулым тебе доверяет. Если этого не сделать, Марина может не выжить. Седой знает, куда надо бить.

– Если Кулым умрет, все будет кончено.

– Если Кулым умрет, все только начнется, – ответил Сом, а потом полез в карман и достал сотовый телефон. Протянул его мне.

Я посмотрел на трубку. Поджал губы. Потом все же взял ее, сунул в карман.

– Спасибо, – облегченно выдохнул Сом. – Я сообщу позже, где забрать девчонку. Только прошу, сделай это быстро. Пусть поживет у тебя, пока все не уляжется.

Коря себя за свой характер, который не позволил мне отказать девушке в помощи, я кивнул.

Сом тут же прыгнул за руль, а его дружбан Сеня – на пассажирское. Черная бэха дала по газам, свистнула резиной и умчалась, нарушив ПДД, прямо через две сплошные.

Я смотрел вслед убегающей машине, напряженно думал о том, во что же все это, в конце концов, выльется. Потом, матюкаясь самыми злыми словами, пошел к рощице.

– Ты бандит, – сказала Наташа, когда мы встретились с ней на тропинке, которой шли к водохранилищу.

Я посмотрел в ее испуганные глаза. В бледное лицо. Девушка никак не могла оправиться от увиденного. Руки ее тряслись, сама она выглядела напряженной, как струна.

Сегодня я подверг ее серьезной опасности. Пусть не намеренно, но что случилось бы, не успей снайпер выстрелить? Я бы прикончил человека на ее глазах. И что тогда? А если бы киллер успел выстрелить?

– Да, – сказал я тихо. – Я бандит. Прости, что втянул тебя во все это. Пожалуй, нам не стоило видеться.

Она громко сглотнула.

– Ну почему, единственный мужик, который мне понравился, оказался бандитом?! – Крикнул она в сердцах.

– Так вышло, – ответил я все также сухо. – Нам больше не стоит встречаться.

Глаза Наташи заблестели, и девушка, отвернувшись, быстро зашагала прочь. Я еще несколько мгновений смотрел ей в спину, потом тихо проговорил про себя:

– Так будет лучше.

Сом позвонил мне примерно через полтора часа. В это время я сидел в центральном парке, у все еще не запущенного после зимы фонтана. Облупленный и грязный от опавших листьев, он стоял сухим и ждал своего часа, когда же, наконец его наполнят водой. А наполнят ли вообще?

Телефон неприятно запиликал, и я посмотрел на желтый экранчик. На нем высветилось семь циферок неизвестного мне номера. Я взял трубку.

– Алло, Витя? – Услышал низковатый голос Сома.

– Да.

– Давай быстро. Связь стоит нынче как крыло самолета. Значит так. Марину нужно забрать из института. Ну ты помнишь, где. У юртехникума. У ворот будет ждать черный Пассат. Заберете оттуда вещи и отвезешь ее к себе.

– Я не на машине, – ответил я.

– Как? Был же на колесах.

– Теперь нет.

– Хм… Ну… Тогда забирай Пассат. Будет тебе плата за услуги телохранителя. В нем все вещи. Водителя отправишь на автобусе. Скажешь – мой приказ.

– Как Кулым? – Спросил я.

– Плохо. Очень. Сейчас в реанимации. Пытаются стабилизировать состояние. Я уже договорился с главврачом. С Краснодара за ним вылетел вертолет. Полетит лечиться туда.

– Не хило, – удивился я, но не выдал удивления в своем голосе.

– Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

– Я заметил. Марина знает?

– Нет. Прошу, не говори ей ничего лишнего. Можешь сказать…

– Я знаю, что сказать, – перебил я. – Не переживай, Сом.

– Ну хорошо. Давай, Витя. Конец связи.

***

Сом положил трубку. Обернулся на гору коробок, за спиной. Коробки лежали посреди сельскохозяйственного поля.

Колхоз, который занимался им, базировался в Новокубанске и развалился еще год назад.

Поля стояли невспаханными, и это поле покрылось тонким, но плотным ковром зеленой травы. Со всех сторон поле ограждали лесополосы. Единственная прогалина в ближайшей посадке, соединяла его грунтовкой, проходящей вдоль еще одного поля. Потом грунтовка шла на трассу, которая вела в город.

Вокруг коробок суетились кулымовские бойцы.

– Ну че, там, где оборудование? – Крикнул Сом.

– Ща! – Отозвался один из бойцов. – Вадик из машины тащит. Принесет, и можно начинать.

Мужик, что ходил вокруг коробок с герычем, обильно заливал их бензином из синей пластиковой канистры.

– Ох и начнется же веселуха, – сказал Сом, поигрывая зажигалкой Зиппо.

***

– Что? Как отменяется?! – Комар аж вскочил из-за стола. – У нас же были договоренности! И что? Ну и что?! – Кричал он в сотовый телефон. – Я – это не Седой! Мля, да откуда ты уже знаешь про Кулыма, Горелый?! Я понимаю, что такие новости разносятся быстро, но…

Косой искривился, ожидая, пока Комар поужинает и договорит по телефону. Потом он отвел взгляд. Седой поручил ему сопроводить Комара в Павлин. Когда Седой узнал, что Кулым еще не умер, то тут же запаниковал, ожидая скорой мести.

– Сам пошел в жопу! – Крикнул в трубку Комар, а потом пикнул кнопку.

Выдохнув, он злобно уставился на Косого.

– Договоренности с мясуховскими пошли псу под хвост. Какого хрена Седой вытворил?! Как вообще Горелый умудрился узнать о том, что случилось только два часа назад?!

– Главарь мясуховских не дурак, – ответил холодно Косой. – И он прав. Такие новости разлетаются быстро.

– Мля! Нам нужен был тот маслозавод! Теперь на него заявятся мясуховские!

– Иван Павлович ждет вас у себя, – деликатно напомнил Косой.

– Ладно, поехали. – Комар встал из-за стола.

Он надел пиджак на рубашку, застегнул на пузике. Потом натянул пальто. Вместе они пошли прочь из ресторана, к полупустой задней стоянке, где авторитета уже ждала представительская Вольво.

Возле капота крутился водитель, пытался что-то затереть слюной.

– Что там такое?! – Крикнул на него Комар, подходя к машине.

– Да хер знает, босс! Оставил машину на час. Пожрать отходил! А какой-то м#день уже успел ее покоцать. Вон, капот спереди поцарапали! И как это они так?

– Капот? Как поцарапали? – Удивился Косой, замерев у своей БМВ.

В следующее мгновение его шустрый ум сложил два и два.

– Стой! – Закричал Косой поспешившему за руль водиле. – Не заводи!

Комар еще не успел сесть в салон, как двигатель запустился. В следующую секунду грохнуло. Разбрасывая горящие фрагменты кузова, вольво Комара взлетела на воздух.

***

– В смысле отдать машину? – Не понял здоровяк, сидя за рулем черного Пассата.

– Все вопросы к Сому, – ответил я. – Его приказ. Мне сказали забрать девчонку с занятий и взять авто.

– А я че? Пешком до Черемушек пойду?

– Не знаю, как ты пойдешь. Может поедешь. На автобусе, например.

– Не по статусу мне на автобусе ездить, – выдвинул большую нижнюю челюсть мужик.

Похоже, он даже не собирался выходить из-за руля. У меня же было очень мерзкое настроение и не было никакого желания спорить с этим бандюганом.

– Короче, – сказал я холодно. – Либо ты щас звонишь Сому, разбираешься в ситуации и выходишь из машины, либо я выволоку тебя силой.

– Че? – Он хмыкнул. – Меня? Летов, да ты оборзел?

– Это вы оборзели в последнее время.

– Машину не отдам, – ухмыльнулся здоровяк.

Я вздохнул. Потом просто открыл дверь.

– Летов, ты че?! – Удивился тот.

Я ничего ему больше не сказал, просто зарядил в кадык так, в полсилы, чтобы не сломать, но в то же время прочистить упрямому братку мозги.

Здоровяк схватился за шею, захрипел, стал с трудом ловить воздух ртом. Я схватил его за одежду и выволок из машины на глазах изумленных студентов, ждавших на остановке у юридического техникума свой трамвай. Студенты, впрочем, стали быстро рассасываться от греха подальше.

Я же обыскал здоровяка, пока он не пришел в себя. Достал из кармана джинсов нож-бабочку, а из куртки наган.

– Витя? – Услышал я удивленный голос Марины, стоявшей в калитке ворот техникума.

– Садись в машину, Марина, – выпрямился я. – Дедушка сказал тебе ехать со мной.

Глаза девушки на миг заблестели от радости, но она быстро подавила внешние проявления своих чувств. Удивленно глянула на братка, корчащегося у моих ног.

– А что ты сделал с Вадиком? – Спросила она.

– Вадик больно упрямый. Садись. Сегодня я твой опекун.

***

Седой узнал о смерти Комара, когда был уже дома. Он едва только снял пиджак и решил, наконец отдохнуть, как ему позвонил раненный Косой.

Тот, кстати, отправился в больницу с несколькими осколочными ранениями, но не серьезными.

В тот момент, Ивана Седых, по прозвищу Седой, не на шутку одолел настоящий страх. Он просто застыл на кресле, в своей комнате со стаканом коньяка, сжатым в руках.

– Сука… Да что ж это началось-то? – Прошептал Седой. – Когда это он успел-то?..

Внезапно в дверь постучались. Седой вздрогнул.

– Да! Кто там мля?! – Крикнул он.

– Иван Павлович! Это я, Светлана!

В дверь стучалась домработница.

– Пошла прочь! Что надо?!

– Я… – прозвучал испуганный голос женщины. – Просто… Вам тут какая-то посылка. Нашла под калиткой. Я забрала. Оставить ее у вас под дверью?

– Мля! – Крикнул Седой и бросился на пол, закрыв голову, – дура! Это бомба! Нахер ты ее в дом притащила, идиотка?!

– Бомба?! – Крикнула она, а потом Седой услышал торопливые шаги прочь по коридору.

Седой тут же полез к телефону, позвонил.

– Ваня! Езжай быстро ко мне! У меня в доме бомба!

Не дождавшись ответа, он бросил трубку, а потом не стал терять времени. Открыв дверь, увидел на пороге посылку. Посылка была необычно маленькая для бомбы. По крайней мере, ему так показалось.

Седой решил, что прыгать со второго этажа при его весе – то же самое, что взорваться на бомбе. Тогда медленно опустился, вытер пот со лба. Дрожащей рукой поднял коробочку. Потом повертел в руках. Послушал. Решившись, он отодрал длинным ногтем на мизинце скотч с крышки и открыл ее.

Глава 2

В большой гостиной комнате дома, в котором жил Седой, стояла тишина. Тут царствовала вычурная, почти что цыганская роскошь: мебель из дорогих пород древесины, позолоченные колонны и растительные мотивы в классическом стиле, соседствующие с обоями в венецианских узорах. Большая люстра с хрустальной бахромой освещала комнату.

Однако всем присутствующим было совершено не до того, чтобы любоваться, или может быть, ужасаться такой нарочитой вычурности. Все их внимание было направлено на дорогой тридцати шестидюймовый телевизор Сони, стоявший на тумбе резного дерева.

Седой сидел перед экраном в большом кресле. За его спиной стояли несколько его бойцов, в личной преданности которых Седой не сомневался. Все они тоже смотрели на большой экран с чрезмерно задумчивыми лицами.

– Сука… Падла… Тварь… – Ругался себе под нос Седой, осматривая видеокассету.

Да, в коробке, которую он принял за бомбу, ему прислали кассету.

Когда он вскрыл коробку, то очень удивился, обнаружив внутри мультики про американских кота с мышью. Цветастая пошарпанная обложка кассеты встретила его улыбками Тома и Джери. Поверх их рож ручкой было написано: “привет от Кулыма.”

На смазанных кадрах пленки Седой видел, как в чистом поле горели его коробки с наркотой. Все началось, конечно, не с огня.

В кадре, где героин в ящиках лежал сваленным в бесформенную кучу, появился один из людей Кулыма. Кто это был конкретно, Седой различенье не смог из-за ракурса и плохого качества съемки. Тем не менее в том, что это был именно кулымовский боец, не могло быть никаких сомнений.

Седой видел, как боец приблизился к куче и бросил в нее горящую зажигалку. Куча, явно сдобренная чем-то горючим, немедленно вспыхнула. Высыпавшаяся из упаковок наркота запылала у основания свалки. Языки пламени стали лизать верхние коробки, охватывая их огнем. Уже через полминуты никаких ящиков видно не было, только одна сплошная муть из видео помех и огня. Черный дым летел куда-то вверх, за край экрана.

С каждой секундой лицо Седого все сильнее и сильнее бледнело. Руки тряслись, и все окружающие это видели. Они видели его страх. Его панику. Это пугало авторитета ничуть не меньше, чем гибнущие в пламени коробки товара.

Сейчас для Седого все могло пойти прахом. Кулым не умер. О том, что именно Седой подослал киллера, раструбили на весь город. В данной ситуации Ивану оставалось только все отрицать. Гибель Комара – второй мощный удар. Седому, почему-то и в голову прийти не могло, что Кулым, этот старик, привыкший решать все “по старинке”, решится на такое дерзкое убийство.

Всегда, сколько Седой знал Кулыма, тот старался разруливать все терки словами и прибегал к оружию, только когда становилось ясно, что никак иначе ситуацию не разрешить. Потому Седому казалось, что, если не обострять конфликт, он успеет ударить первым. Вот он и ударил, однако попал в молоко. Сейчас Седой матюкал себя последними словами, недооценив Кулыма. Старик хоть и был… стар, но оказался все еще крепким орешком. Почти как в том фильме.

– Босс, а там наше бабло горит, – сказал один из его людей, тупо уставившись в экран телевизора.

– А я, мля, не заметил! – Крикнул вдруг Седой.

– Мы ж столько отвалили за наркоту. И че теперь? – Спросил другой.

Это было правдой. Героин обошелся авторитетам в кругленькую сумму, которую, они, впрочем, собирались вернуть с серьезным прибытком, мешая чистяк с мукой или, на худой конец, с алебастром.

– Что теперь?! – Встал Седой. – Теперь мы будем мочить кулымовских. И еще. Девка его. Которая внучка. Эта мелкая тварь. Как там ее звали? Марина? Притащите ее сюда! Найдите где хотите! Убейте кого угодно, но эта мелкая сучка должна оказаться в моих руках!

***

Черный пассат в кузове седан третьей серии шел гладко. Хоть машина была довольно новой, она явно уже немало повидала на своем веку. Эту рабочую лошадку точно не берегли, и на спидометре уже подходило двести тысяч. Когда я вез Марину к себе домой, даже и думать не хотел, что бандиты могли возить в этой машине до меня.

С другой стороны, я не думал, что пассат состоял в угоне. Вряд ли бы Кулым разрешил катать на ней свою внучку, рискуя тем самым вляпаться в лишние проблемы.

Марина же, сидящая на переднем пассажирском, почти сразу стала задавать вопросы. Заговорила, как только мы отъехали от техникума.

– Витя, а почему деда поручил тебе меня забрать? И куда мы едем? – Она обернулась и посмотрела на заднее сидение.

На нем покоились два чемодана.

– Ты куда-то переезжаешь? – Спросила она.

– Это твои вещи, – ответил я сухо. – Некоторое время ты поживешь у меня.

– Что?! – Марина округлила удивленные глаза.

В следующее мгновение ее смугленькое личико зарумянилось.

– Как это у тебя? Что происходит? Что-то случилось? Что-то случилось с дедушкой?

– У него серьезные разборки назревают. Попросил меня, спрятать тебя пока что. Ты же помнишь, что было в прошлый раз?

Марина поудобней устроила загипсованную руку. Перевязь она уже не носила, но травмированное запястье все еще старалась беречь от лишних движений.

– Что? Что с дедушкой? С ним все хорошо?

– Без паники, – я посмотрел на девушку. – Все будет нормально. Я смогу тебя защитить.

Марина тяжело и глубоко задышала.

– Мне… мне надо позвонить… Надо позвонить дедушке… Я должна узнать, что происходит…

Девушка стала рыться в сумке, достала сотовый, зубами выдвинула антенну. Посмотрев на нее, я быстро вырвал телефон из ее рук.

– Что ты творишь?! – Вскрикнула она.

– Звонить нельзя. Нас могут отследить по сигналу сети, – соврал я.

– Я должна понять, что стало с дедушкой! Он мертв? Скажи, его убили?!

Глаза Марины заблестели, личико скривилось, и мне стало ясно, что она сейчас заплачет. Я выдохнул, свернул на обочину, стал перегородив въезд какому-то жактовому домишке на несколько хозяев.

– Марина, – глянул я не нее. – Посмотри на меня. На меня. Да. Хорошо. Умница.

– Что с дедушкой? Что с мамой?.. – Всхлипнув, прошептала она.

– Твой дедушка жив. Все с ним сейчас хорошо, ясно? Маму тоже защитят, я уверен. Она не первоочередная цель. А вот тебе быть дома сейчас не безопасно. Даже выходить на улицу небезопасно. Потому Кулым попросил меня тебя спрятать.

– Где дедушка?

– Пока занят. Сом пообещал, что свяжется со мной позже. Вот. – Я показал ей мобильник, что отдал мне бандит.

– Витя… я хочу домой… – Пискнула она.

– Все будет нормально, – я взял ее за локоток. – Тебе надо успокоиться. Подыши со мной.

Я глубоко вдохнул, показывая ей, как надо. Девушка, пару мгновений непонимающе и испуганно смотрела мне в глаза, потом задышала почти синхронно со мной и также глубоко.

– Вот так. Умница. Вдох-выдох.

Спустя полминуты, она, немного успокоилась. Румянец сошел с ее щек.

– Сейчас едем ко мне. Я спрячу тебя там. Когда придет время, тебя заберут домой.

– Что все-таки произошло? – Решилась спросить Марина, когда мы уже поехали дальше. – Расскажи мне, пожалуйста.

– Терки с Седым и его дружком Комаром, – сказал я. – Твой дедушка знает, куда они ударят в первую очередь. Там не просто терки, а, кажется, настоящая война.

– А что случилось? Я думала, дедушка с Иваном Павловичем партнеры.

– Были. А потом у них начались разногласия. Ладно. Едем. Поговорим обо всем позже, если захочешь.

Почти до самого дома Степаныча мы доехали молча. Внезапно Марина спросила:

– Витя… А… твоя невеста… Она не будет против, если ты привезешь домой какую-то непонятную девушку?

Я вздохнул.

– Нет. Не будет, Марина.

– Ну… Просто… Если бы я была чьей-то невестой и… мой жених привел домой постороннюю девушку, да еще и оставил у себя на несколько дней… Я даже не знаю, что я сделала бы в такой ситуации.

Я хмыкнул.

– У меня нет невесты.

Девушка нахмурилась.

– Значит, ты солгал мне?

– Да.

– Но зачем?

– Ты была пьяна и пыталась позвать меня гулять. Думаю, тебе бы самой было стыдно, на следующий день.

– Нет. Ты соврал не поэтому. Ты соврал потому, что я внучка бандита, да? Ведь ты же видишь, что…

Она недоговорила и опустила глаза.

– Что я тебе нравлюсь? Да. Вижу. Я скажу тебе две вещи, Марина. Во-первых, сейчас не лучший момент, чтобы обсуждать такие вопросы. А во-вторых, ты сама прекрасно понимаешь, что я не в восторге оттого, что мне приходится участвовать в бандитских разборках.

– Но… Зачем же ты согласился помочь?

– Мы приехали, – сказал я, сделав вид, что не слышал ее вопроса. – Выходи скорее. Пойдем. Нужно еще перетащить твои вещи.

Я поставил машину у дома, рядом со стоящей тут же моей пятеркой. Вышел, открыл Марине дверь. Стал вытаскивать ее вещи.

– Идем. Нам на четвертый.

– В тесноте… да не в обиде… – Немного заторможенно проговорил удивленный Степаныч, как только увидел на пороге смущенную Марину.

– Она поспит на моем диване, – сказал я. – А я на полу, в зале, если ты не против.

В тот момент я задумался о том, что неплохо было бы снять отдельную квартиру. Из Гестии мне так и не позвонили, а пора бы уже. Может, у них там что-то случилось?

– Да, конечно. Проходи, девочка. Располагайся, – сказал Степаныч.

Когда Марина ушла в спальню, и Степаныч прикрыл за ней двустворчатые с непрозрачным стеклом двери, то вернулся ко мне и шепнул:

– Витя, что за херня тут творится? Куда ты снова влез?

– Это ненадолго, – ответил я. – Я постараюсь снять другую квартиру и съехать от тебя.

– Да меня не напрягает, что ты притащил девочку домой. А волнует только то, что эта девочка – внучка авторитета. А это уже значит, что проблемы у тебя. Что опять случилось?

Я бросил быстрый взгляд на дверь, а не подслушивает ли Марина? В полупрозрачном окне не было тени, которая могла бы указать на то, что по ту сторону кто-то стоит.

– Кулыма серьезно ранили сегодня, – сказал полушепотом я. – Внутри черемушинских разлад по полной. Так уж вышло, что он попросил меня присмотреть за Мариной перед тем, как попал в больничку.

– Живой? – Спросил Степаныч.

– Не знаю, – признался я. – В очень тяжелом состоянии.

Потом снова бросил взгляд на дверь. Внезапно, там мелькнула тень.

– А сука… – Выругался я. – Степаныч, перетащи ее вещи в зал пока что. Я сейчас.

– Она не знает? – Оглянулся Степаныч.

– Кажется, уже знает.

Когда я вошел в спальню, Марина плакала на диване. Она спрятала лицо в подушку и беззвучно рыдала. Я тихонько приблизился. Стал над ней. Повременив пару мгновений, сел рядом. Девушка тотчас же почувствовав это, отодвинулась так, будто ее ошпарили.

– Зря ты подслушала, – сказал я. – Я ведь не хотел говорить, чтобы избежать вот этого.

– Зачем? Зачем ты снова мне солгал?! – Обернувшись, закричала она.

– Чтобы защитить, – сказал я не задумываясь.

– Разве так можно?! Я должна была знать! Должна!

– И что? – Я вздохнул. – Тебе полегчало?

– Я имею право знать правду! Я тоже человек, а не какой-то вымпел, который надо из рук в руки перехватывать!

– Все верно, – повременив секунду, кивнул я. – Ты человек. И должна знать. Более того, я собирался рассказать тебе, но не прямо сейчас. Тебе тяжело, я знаю. Но всем сейчас тяжело. И будет еще тяжелее.

– Спасибо! Утешил! – Крикнула Марина и опять уткнулась лицом в подушку.

Я вздохнул. М-да. Нянькой мне быть еще не приходилось. Но оставить ее просто так я тоже не мог. Уверен, что люди Седого уже рыщут по всему городу в ее поисках.

Я подался вперед, оперся локтями о колени, сел, сомкнув пальцы.

– Ты ведь хотела правды? Думаешь, что достаточно взрослая, чтобы ее принять? А правда в том, что нам грозит опасность. Тебе, мне, Степанычу. И преодолеть ее, эту опасность, мы сможем только в одном случае – сплотившись. Вместе. Сильным можно оставаться только среди сильных. А ты сейчас среди сильных, Марина.

Девушка обернулась. Смешно, очень по-детски шмыгнула носом. По ее скулам катились горькие слезы. Глаза опухли и покраснели.

– Я тебе обещаю, что с тобой ничего не случится. Я смогу тебя защитить.

– А с дедушкой? Вдруг что-то случится с ним? Вдруг он умрет? А что, если уже умер?

– Твой дедушка сильный. Он все вынесет и сможет защитить самого себя. Именно поэтому он попросил меня позаботиться о тебе, чтобы защитить себя. Ведь все же он не всесилен, и на тебя его может не хватить. Когда все уляжется, ты вернешься домой. Но сейчас тебе придется быть сильной, как и мы все. Сильной хотя бы в том, чтобы не отчаиваться и не предаваться панике, а тем более унынию. Все остальное я возьму на себя.

Она сглотнула. Утерла слезы и выпрямилась, села на кровати.

– Пообещай мне, что будешь всегда говорить мне только правду, – сказала Марина.

– Обещаю, – серьезно кивнул я. – А ты пообещай, что будешь меня во всем слушаться. Беспрекословно. Сейчас так нужно, чтобы я мог тебя защитить.

– Я… обещаю… – Опустила Марина глаза.

– Очень хорошо.

– Но что мне сейчас делать? Как ходить на занятия?

– Пока что никак. А там дальше видно будет.

– Но в среду у меня важный семинар, а еще…

– Ты обещала, – строго сказал я.

Марина вздохнула.

– Хорошо.

– Гхм-гхм, – послышалось из-за двери. Это был Степаныч. Когда, по его мнению, мы отреагировали недостаточно быстро, он повторил натужнее – Гхрм-гхрм!

– Степаныч, ты помираешь там, что ли? – Рассмеялся я.

Марина тоже улыбнулась, и с ее губ даже сорвался легкий смешок. Это был хороший знак. Кажется, она успокоилась.

– Эм… нет. Еще нет… – проворчал он, заглянув в комнату. – Можно мне войти? Наверно, надо перетащить все эти шмотки… Простите… Вещи, в комнату Марины, не?

– Ща перетащим, – встал я.

– Я помогу, – девушка тоже поднялась.

Степаныч смерил ее взглядом, слегка прищурил левый глаз.

– Ну нате, располагайтесь, – втянул он один из чемоданов. – Разбирайте вещи, мадама.

Смутившаяся почему-то Марина опустилась на колени перед чемоданом, стала расстегивать молнию.

– Вить, на два слова, – позвал меня Степаныч.

Я оглянулся на девушку, которая бормотала что-то складывая абы как напиханные в багаже вещи, а потом вышел из комнаты.

– Ну че она?

– Вроде успокоилась, – сказал я. – Все хорошо. Обещала слушаться.

– И что теперь?

– Поищу квартиру. Нужно съезжать. Мало ли что. Не хочу, чтобы что-то угрожало тебе лишний раз. И так работа наша – не сахар.

– Я тебя не тороплю.

– Я знаю. Но нам лучше пока уехать.

Степаныч поджал губы, покивал.

– Ладно, Витя, помоги ей с вещами. Я пойду вскопаю мой старый спальник. Знал же, что пригодится.

Когда Степаныч пошел было, к кладовой, в кухне зазвонил телефон. Я не обратил на это внимание сразу и стал перетаскивать вещи в Маринину комнату. Нужно было еще убрать кое-что из моего. Не хотел бы я, чтобы девушка нашла у себя под кроватью заряженную Беретту.

– Витя! – Крикнул вдруг Степаныч из кухни.

– Да? – Вернулся я в прихожую.

– Это тебя, – сказал он, с таким лицом, будто по телефону ему сообщили, что кто-то умер.

Глава 3

Я взял у Степаныча трубку, ответил.

– Да. Летов слушает.

– Витя! – Раздался на том конце веселый голос. – Привет! Беспокоит Денис Сидоренко. Узнал?

Степаныч все это время смотрел на меня удивленными глазами. Любопытно ему было так, что он только что в рот мне не заглядывал. Даже беззвучно спросил:

– Кто?

– Как же мне не узнать начальника разрешительной системы города Армавира? – Сказал я с улыбкой.

Степаныч от этого только задумчивее посмотрел на меня и, сложив руки на груди, прислонился к дверному косяку кухни.

Вышла и Марина. С удивлением направила она взгляд своих по-детски больших глаз на меня. Казалось, она чего-то ждала, явно подумав, что разговор касается дедушки. Догадавшись о ее мыслях, я покачал ей головой, нет мол. Тем не менее она не ушла. А обхватив локотки, осталась стоять в проходе.

– Твои документы готовы. Есть там какие-то проволочки с регистрацией предприятия, поэтому забрать их сможешь послезавтра. Я передам бумаги в совет депутатов. Получите их втроем, как и сдавали.

– Спасибо, Денис Евгеньевич.

– Это тебе спасибо, Витя. Ты ж меня от смерти, считай спас, – начал Сидоренко, посерьезневшим голосом. – Следак мне один знакомый рассказал, что Михалыч в СИЗО раскололся. Выдал все свои планы. Они хотели меня тоже укокошить в день свадьбы. Если б не ты, лежать мне сейчас в сырой земле.

– Хорошо, что все хорошо закончилось, – ответил я.

– Ты, теперь, Витя, можешь ко мне обращаться по любому вопросу из моей области. Лицензии сотрудникам надо будет, или еще что – ни в чем я тебе не откажу. Спасибо еще раз.

– Ну раз так, то будем с вами работать и дальше, – покивал я.

– Да! И еще кое-что! Я там тебе приготовил небольшой презент лично от меня. Времена щас непростые, да и ты в непростом замесе оказался, – начальник разрешительной системы совсем посмурнел на том конце провода. – А сложные времена требуют особого подхода.

– О. Спасибо, – задумчиво ответил я. – А что за презент?

– А вот посмотришь. Только его забрать нужно будет отдельно. Сможешь? Не затруднит тебя?

– Где забрать? – Спросил я.

– Записывай адрес. Мимо не пройдешь, если че. Не ошибешься.

По словам Сидоренко, забрать документы нам лучше было послезавтра. Лицензии подготовили, а вот документы по предприятию, хоть и зарегистрировали, но все еще не вернули в совет. Нужно было сообщить Фиме и Жене, и тогда уже всем вместе забрать эти бумажки.

Тут встал новый вопрос о том, что нужно было искать помещение для Обороны. И это было как раз кстати, потому, что я хотел наведаться в Гестию и спросить, чего они молчат и не звонят.

Потому на следующее утро, оставив Степаныча в няньках у Марины, я засобирался в центр.

– Возьми меня с собой, можно? – Просилась Марина, которой явно было не очень комфортно оставаться в чужой квартире, где она еще и суток не провела.

– Нельзя. Я же сказал, что тебя, возможно, ищут. Надо залечь. В ближайшие три-четыре дня тебе не стоит даже из квартиры выходить.

– Но… Но что я буду тут делать? – Возразила Марина. – Можно, я хотя бы посижу в машине а? Только посижу и все!

– Нет. Нельзя. Да и я собрался идти пешком. На пятерке я не поеду, а на пассат у меня нет даже доверенности. Первый же гаишник будет наш. На лишние проблемы сейчас лучше не нарываться. Так что ты остаешься дома.

– Ну Витя!

– Ты обещала, – напомнил я.

Марина застыла, широко распахнув глаза. Потом все же опустила взгляд.

– Ниче, Марин, – запыхтел Степаныч. – Че-нибудь придумаем. Ты книжки читаешь?

– Читаю, – немного обиженно ответила она.

– Ну вот. Хорошо. У меня тут библиотека большая. Советская еще. Классика там, да и фантастика имеется. Приключения разные. Еще отец ее собирать начал, а я вот, доканчиваю. Я там даже любовные романы видал. Читаешь, любовные романы?

– Да не очень.

– Ну тогда выберешь себе что-нибудь оттуда. Что понравится. Ну и почитаешь, пока Витя не вернется. Если, конечно, тебе хочется. Вить, – Степаныч посмотрел уже на меня. – Ты только не задерживайся. У меня вечером дела. За город уезжаю с мужиками. Там одному местному помощь нужна. У него хозяйство свое, куры, ути, трактор. В общем фермерство небольшое. На него бандюки наседают. Обещали сегодня к нему заявиться. Надо помочь, выждать, когда приедут. Так что я, мож, на всю ночь.

– Понял, буду к этому времени. Главное, вернись утром, чтоб за Обороной съездили.

– Да я видать и не лягу сегодня, – сказал он.

– И еще, – надев ботинки, обернулся я к старику.

– А?

– Береги себя, Степаныч.

Утро было прохладным и серым. Хотя подходило уже десять часов, скромный армавирский поток машин не стихал. Народ торопился на работу, по делам. Жил, в общем, жизнь. Я бы даже сказал, торопился жить, учитывая, как гоняли некоторые отчаянные водители, не видя правил дорожного движения.

До центра я, привычным делом, добрался на автобусе. Выйдя на Розы Люксембург, пошел вдоль протянувшихся единым массивом домов, еще старинной, дореволюционной постройки.

Тут, не доходя центрального парка, я завернул направо, пошел к офису Гестии. Достигнув его, я нахмурился.

Окно, смотрящее с фасада здания, было вынесено. Оно просто отсутствовало, оставив только голый оконный проем. Черная копоть вымазала старинную кладку дома. Кажется, это было то самое окно, что выходило наружу из кабинета риелторов.

Торопливо пройдя дальше, я не нашел на тяжелой двери, знакомую табличку с названием организации.

На миг мне показалось, что дверь заперта. Когда я дернул большую деревянную в железных петлях ручку, дверь поддалась. Я вошел внутрь, и мне в нос тут же ударил резкий неприятный запах гари, царивший тут.

На первый взгляд все было нормально. Все, кроме запаха. Тем не менее дверь в левое крыло, где сидела Гестия, вынесли: сняли с петель, и прорубленная, видимо, топорами, она стояла теперь справа у стены.

Дальше, за ней, начиналось уже неладное. Весь коридор был черным от копоти. Я медленно прошел дальше. Мусор, кусочки штукатурки, деревянные щепки – все это неприятно захрустело под ногами.

Стало ясно – тут случился пожар. Дверь в Гестию и вовсе была сожрана пламенем до углей. Приемная внутри почернела, а стена, разделявшая кабинет с приемной, лишилась штукатурки, оголив кирпичную кладку. Деревянный, выкрашенный красным пол сняли, обнажив глубокое устланное притоптанной глиной подполье.

– Сука, – протянул я. – Видать, не согласился все-таки.

Риелтор так и не принял предложение братков, как я ему советовал. Ну а те, оказавшись совершенно отмороженными, подпалили его кабинет. Хорошо хоть все здание осталось в целости. Пожарная служба сработала на совесть.

Тогда я подумал о том, а осталась ли жива та несчастная семья? Если да, где они сейчас?

Некоторое время я постоял в прихожем коридоре, у лестницы. Прислушался. Стало ясно, что это крыло пустовало, и после пожара, тут мало кто остался. Тогда я вышел и решил пройти дальше, поспрашивать у кого-нибудь, о том, что же тут случилось. Наверняка народ, оставшийся в соседнем, пристроенном к этому доме, знает, что-нибудь о пожаре.

Первым делом на глаза мне попалась небольшая конторка. На вывеске над точно такой же, как у Гестии дверью, большими буквами было написано: Ремонт обуви. Ключи.

– Ну че он там, долго еще?

– Не знаю. Пойди да спроси.

– Так надо побырому. Эти ж в парке сидят. Ключи телке надо подбросить назад, пока она не доперла.

Совершенно не стесняясь, у дверей мастерской курили два парня лет по восемнадцать-девятнадцать. Оба одетые в спортивное, внешне друг от друга, они отличались, пожалуй, только шапками. Тот, что ближе ко мне, носил черный петушок, развернув его рожками к ушам. Другой же и вовсе смешно надел черную простую шапку колпаком, освободив оттопыренные уши.

Ушастый вздохнул. Глянул куда-то в парк, сплюнул себе под кеды.

– А Марганец – молодец. Свистнул ключ, что девка даже и не поняла, – не стесняясь посторонних ушей, сказал он.

– Главное быстро вернуть, – хмуро напомнил второй.

Все это время я шел к ним, чуть-чуть замедлив шаг. Когда приблизился на несколько метров, парни обратили на меня внимание. Оба уперли тяжелые взгляды, подходящие больше зверью, чем людям, в меня.

– Проходим, парниша, не задерживаемся, – сказал вдруг пацанчик, в петушке, когда увидел, что я направляюсь к Ключам.

Второй же, заулыбался, сунув кулаки в карманы штанов с лампасами, смешно натянул штанины изнутри, демонстрируя волосатые лодыжки.

– Занято там, – хохотнул он.

Кажется, эти были настолько оборзевшие, что ничего не боялись. Петушок даже встал у меня на пути, преградив дорогу.

– Че непонятного? Гуляй!

Петушок был высоким, выше меня, но худощавым. И напрочь лишенным чувства самосохранения. Обычно так случается с молодыми пацанами, когда у них за спиной большая сила, ОПГ, скажем. Ну или им кажется, что эта сила большая.

– С дороги, – холодным тоном сказал я. – Мне надо внутрь.

– Я тебе ж сказал, пацанчик. Занято! – подключился второй, которого я назвал про себя Шапкой.

– Пацанчика у себя в штанах увидишь, – ответил я.

– Опачки! Смелый нашелся, – разулыбался Петушок и соскочил вниз с невысокой ступеньки, поднимающей вход над тротуаром.

Он набычился, подступил близко. Второй приблизился, но держался за его спиной. Я недолго думал, и когда Петушок стал напирать, а его лицо оказалось достаточно близко, резко ударил его лбом в нос. Щелкнуло. Петушок сел на задницу. Щелкнуло снова, когда он приземлился копчиком прямо на ступеньку.

– М-м-м-м… – Сидя, он выгнул спину от боли, зажал руками обильно кровоточивший нос.

– Ты че, о#уел? – Вдруг попер на меня второй.

Он тут же достал из кармана и щелкнул дешевой, но жуткой на вид выкидухой. Нож заблестел в его руках.

Я отступил на шаг, расстегнул куртку, откинул полу, демонстрирую рукоять пистолета, сидящего во внутреннем кармане.

– Тихо-тихо! – Тут же поднял руки Шапка. – Кажется, непотяночки получились…

– Нож на землю, – приказал я.

Шапка бросил выкидуху и кинулся бежать. Недолго думая, за ним по-стариковски поковылял и Петушок.

– А Русый? – Крикнул он на ходу.

– Да в жопу Русого! – Отозвался Шапка.

Проводив их тяжелым взглядом, я вошел в мастерскую. Тут же, на пороге, встретился лицом к лицу с пацаном, которого ждали те двое. Как они и сказали, этот оказался русым. Он испугался и округлил глаза от неожиданности. Я тут же схватил его за грудки, припер к стенке. Удивленный ключник, сидевший у станка, на своем рабочем месте, даже привстал.

Русый полез в карман, видать, за ножом, но я быстро показал ему пистолет.

– Из карманов все долой, – сказал я.

Тот застыл, словно окоченевшая мышь перед котом. Медленно достал и бросил на землю складкой ножик.

– Я сказал все. Ключи тоже.

Теперь в его глазах отразилось настоящее изумление. Парень достал вторую руку, и пара ключей звякнула о деревянный пол.

– Где хозяйка ключа? – Спросил я.

– Что? Какая хозяйка? Это мои ключи!

– Не бреши. Я слышал, о чем говорили твои дружки. На улицу можешь не пялить, они свалили, как только получили от меня по щам.

– Д-да… я не вру! Мои ключи!

Я глянул вниз, на ключи. На оригинале красовался смешной брелок-мишка. Прозрачным мишутка, наполненный чем-то вязким, хранил в себе красное сердечко.

– Во оно как, – ухмыльнулся я. – Бабские фенечки носишь? И как тебя твои же не за чмырили за такое?

Он не ответил, удивленно лупая глазами.

– Слушай, лошок, – я заглянул ему в зенки самым жутким взглядом, который только смог изобразить.

– Я щас тебя заведу за дом, во дворик, и там шлепну. Хочешь?

– Да я ниче не сделал, дядь, – пробормотал он дрожащими губами.

– Чьи ключи? – Повторил я, достав пистолет.

Когда я взвел курок, парень испуганно уставился на пистолет Макарова. Гопник сглотнул, поджал побелевшие губы.

– Девки одной. Она щас в парке, у фонтана сидит, с нашим одним, с Марганцом… А… То есть с Мишей. Мишей Семерикиным.

– Он стащил у нее ключи?

– Да!

– Зачем?

Парень зажмурился, отвернулся, прижавшись затылком к стене.

– Дядь, не убивай, а? – Пробормотал он.

– Зачем? – С нажимом сказал я.

– Она из богатенькой семьи! Буржуи какие-то. Марганец с ней замутил и ключи выкрал. А мы хотели сделать себе копию и вернуть их, пока она не хватилась. И когда дома никого не будет, обнести хату!

Эти слова он быстро протараторил, глотая некоторые буквы.

– Зря вы на них полезли. Они под нами. Повезло тебе, что я тебя нашел, а не братаны мои. А то хлопнули бы вас всех и даже не поморщились. Но если узнаю, что кто-то из ваших к девчонке лезет, постреляю как перепелок, понял?

Гопник торопливо покивал, и я отпустил его. Тот тут же пустился наутек.

– Комбинаторы сраные, – проворчал я ему вслед и спрятал пистолет.

Опустившись, подобрал оба ключа и его ножик.

– У меня уже есть крыша, – проговорил испуганный ключник.

– Успокойтесь, я не бандит, – сказал я приблизившись.

Потом осмотрел ключи. Взял новый, со свежими, только что сделанными пропилами в болванке.

– А по вам и не скажешь, – не поверил мастер.

– Понимаю. Но я ничего вам не сделаю. Вот.

Я положил ключ на стол ключнику. Второй сунул себе в карман.

– Уничтожьте копию, – сказал я.

Мастер, глядя на меня испуганными глазами, взял ключ и сломал его в тисках.

– Да успокойтесь вы. Я ничего плохого вам не сделаю, говорю же. Спросить только хочу.

Подостывший ключник скромно сел на свое место.

– Они хоть вам заплатили?

– Не-а, – буркнул он. – Наехали втроем и все. Куда тут было деваться?

Я покивал.

– Скажите, а не знаете, тут была контора риелторов. Что с ней стало?

– Знаю, а чего ж не знать? – Внимательно глядя на меня, сказал мастер. – Сгорела несколько дней тому. Слава богу, пожар быстро потушили. Поговаривают, к риелторам тем пришли серьезные ребята, сказали, будут крышевать. Ну а риелторы отказались. Вот тебе и результат.

– М-да, – кивнул я. – А не знаете, живы они сами? Что с риелторами?

– Да жить-то живы. Ночью пожар случился, и у них там было пусто. Я слышал, бросили им в окно бутылку с бензином, вот все и вспыхнуло, – ответил уже расслабившийся ключник.

– А сами риелторы куда делись, не знаете?

– Да не. Не, не знаю, – пожал он плечами. – Но я б на их месте с ихним риелторством этим завязал бы и никуда больше не лез от греха подальше.

– Ладно, – направился я к выходу, – спасибо вам за информацию.

– Да че уж. Вам спасибо, что прогнали этих мелких г#%донов.

После ключника я отправился к парку. Нашел сладкую парочку довольно быстро. Девочка лет пятнадцати, интеллигентного вида, одетая в пальтишко и красненький беретик, сидела на лавочке и ела мороженое, смеялась. Рядом с ней что-то весело рассказывал пацанчик в модной цветастой олимпийке и кепке-сеточке. М-да, жених, видать, приоделся на свидание.

Я решительно пошел к ним. Парень тут же изменился в лице, увидев, как я приближаюсь. Помрачнела и девчонка.

– Ну привет, Марганец.

– Ты кто, мужик? – Грозно спросил он.

Я молча достал ключ из кармана, показал девочке. Теперь на ее беленьком личике отразился страх. Девчушка стала хлопать себя по карманам, залезла в них, а потом изумленно посмотрела на меня.

– Нету? – Спросил я. – А это он спер. Спер и отдал свом дружкам, которых я только что разогнал неподалеку, у конторы ключника.

– Миша… Что это значит?.. – Глянула на него девушка

Пацан, не будь дурак, тут же дал стрекача, но не успел убежать. Я схватил его за шиворот, потом за грудки. Развернул к себе.

– Они под нашей крышей, – сказал я злобно. – Тронете – найдем, и всех на собственных штанах повесим, понял?

Парень торопливо закивал, а потом я отпихнул его, и тот тут же умчался, сверкая подошвами.

– На вот, возьми, – отдал я девочке ключик с прозрачным брелком-мишкой.

– Миша… – сказала она, глядя вслед пацанчику.

– Так иногда бывает, когда гуляешь с хулиганами, – сказал я.

– Зачем это он? Что он хотел?..

– Обчистить вашу квартиру хотел. Вместе со своими дружками.

– Не может быть… – Сжимая ключи, словно они были золотые, сказала девочка, – я просто не верю… Ну как так?.. Они ж были хорошие…

Я вздохнул.

– Иди лучше домой. И не гуляй больше с ним. Расскажи все отцу.

– А… А вы кто?

– Да так, мимо проходил. В общем, не переживай. Вряд ли эта шпана снова к тебе сунется. Я их хорошенько припугнул. Ну ладно, пока, девочка.

Оставив, девчонку на лавочке в небольшом шоке, я осмотрелся, а потом решил спросить у первого прохожего, не знает ли он, поблизости каких-нибудь риелторов. Он не знал. Не знал и следующий.

– Простите, – услышал я за спиной голос той самой девочки.

– Ну чего ты? – Обернулся я.

Глава 4

– Вы правда не врете? – Спросила она. – Миша меня обокрал? Может… Может, вы ошиблись? Может, вы что-то не так поняли?

– Как тебя зовут? – Спросил я, глядя на нее сверху вниз.

Она явно смутилась, отвела взгляд, судорожно размышляя, а стоит ли говорить свое имя незнакомцу. Но потом все же решилась и пискнула:

– Таня.

Девочка мялась передо мной, постоянно прятала глаза и боялась смотреть на меня прямым взглядом. В руках она теребила ручку футляра со скрипкой. Музыкантской оказалась, а я сначала даже и не заметил этого.

– А меня зовут Витя. Очень приятно, – улыбнулся я и протянул ей руку.

Таня, будто бы сначала напугалась, но все же мягко, по-женски пожала ее, вложив тоненькую ручку сверху.

– Нет, Таня, я не ошибся, – сказал я. – Проходил мимо мастерской по изготовлению ключей и наткнулся на его друзей. Один был в шапке-петушке, а другой в простой черной. Третий Русый такой, с веснушками.

– Это правда они, – испугалась девушка. – Ну разве так можно?.. Миша… он же был такой хороший, в моей школе учился, в старших классах, пока не ушел на завод работать. Его в школе все уважали.

– Или боялись, – пожал я плечами. – Но факт остается фактом. Ключи у тебя он вытащил так, что ты даже не заметила.

– Я не верю, что он мог так поступить, – стояла она на своем.

– Сколько времени ты с ним гуляешь?

– Уже достаточно. Две недели.

Я сдержанно рассмеялся.

– Эх, Таня, Таня. Втиралась эта шпана к тебе в доверие. Потому что у тебя есть что взять. И не ты ему была нужна, а денежки твоих родителей. Понимаю, что сейчас ты в шоке, но посмотри на это с холодной головой. Все встанет на свои места.

Девочка не ответила, сморщила в нерешительности пухленькие губки.

– Если вам нужны риелторы, то вам повезло. Мои мама с папой как раз этим занимаются. У нас недавно сгорела контора недалеко отсюда, а теперь они переехали под Урицкий мост. Сняли там вагончик.

– Гестия, что ли? – Удивился я, впрочем, как всегда, не выдав своего удивления.

– Ну да, – она удивилась не меньше тому, что я знаю это название. – Это я придумала имя для их фирмы. Оно означает…

– Богиню домашнего очага, – кивнул я. – Я знаю. Очень оригинальный подход.

Теперь девочка мне даже легонько улыбнулась, но тут же подавила улыбку.

– Я знаю твоих отца и маму. Они вместе работают, так?

– Так, – удивилась она снова.

– Я их клиент, квартиру искал на съем. И, выходит, мы выручили друг друга из непростой ситуации. Я от тебя гопников отвел, а ты помогла мне найти моих риелторов, – я улыбнулся. – Считай квиты. Так что, спасибо тебе, Таня.

– Это… Это вам спасибо, – ответила явно потеплевшая ко мне девочка.

– Урицкий мост, говоришь?

– Ага. Мимо не пройдете. Вагончик синий такой, стоит по Мира, у дороги, лицом на тротуар.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил я. – Ладно, Таня. Приятно было с тобой познакомиться. Лучше тебе идти на уроки.

С этими словами я было пошел к площади, но девочка меня остановила.

– Виктор… простите, не знаю, как вас по отчеству!

– Можно просто Витя, – обернулся я. – Что ты еще хотела?

– Только, пожалуйста, не рассказывайте папе, что я прогуливала школу. Он меня за это очень поругает.

Когда мы распрощались с Таней, я пошел через парк, на площадь. Широкая, устланная красной брусчаткой, она расположилась в самом центре города. С одной стороны от нее протянулся городской парк с фонтанами, мемориалам павшим воином и вечным огнем, а с другой, огражденная неухоженными елями, бежала улица Мира. Мира разделялась надвое: одна ее часть, переходя в Кирова уходила в туннель под железнодорожный мост, а сама Мира шла дальше, вдоль высокого здания гостиницы Армавир.

У основания площади, на высоком пьедестале стоял Ленин. На удивление, будто новый, отреставрированный, он казался одним из немногих памятников, за которыми тщательно следили власти города. Наверное, нашелся в совете депутатов кто-то влиятельный, кто хотя бы уважал советское прошлое страны.

Ленин обернулся лицом к площади и своей могучей бронзовой рукой указывал на улицу Кирова, которая пересекала Розочку и бежала к Кубани.

Местные шутили, что Ленин указывает то ли на тюрьму, то ли на магазин “Золотой Петушок”, разместившийся на углу Ленина и Кирова. Шутники намекали так на позднесоветский дефицит. Я же придерживался другого мнения. По-моему, указывал он, как и всегда в прежние времена, в светлое будущее. К сожалению, люди сами отказались от этого светлого будущего. Пусть и не те же самые, кто так несправедливо шутил о Ленине сейчас.

Перейдя площадь, я направился дальше по Мира, минуя центральный рынок. Там пересек дорогу, прошел автостанцию и направился к Урицкому мосту, вдоль выросших как грибы после дождя, многочисленных магазинов, лавок и ларьков, что сопровождали меня на протяжении всего моего похода по местному широкому тротуару.

Там, немного не доходя до вещевого рынка под мостом, я и наткнулся на тот самый вагончик, примостившийся с одной стороны у ларька, а с другой – у широкого тента с одеждой, в котором торговали армяне.

Увидев с внутренней стороны железной, открытой настежь двери вагончика, уже знакомую табличку Гестии, я открыл внутреннюю, деревянную, прошел в помещение.

В меня тут же разом уперлись несколько взглядов. Знакомый мне Виталий Викторович сидел за простеньким столом, чуть ли не школьной деревянной партой. За ним, у стены, расположилась его супруга, красивая женщина за сорок с каре темных волос. Правда сидела она теперь не за компьютером, а клацала по клавишам простенькой печатной машинки.

Зарывшаяся в газеты секретарша Катя, притаилась в дальнем краю вагончика, уже за настоящей школьной партой, и сидя между стеллажами с документами, удивленно смотрела на меня. Были тут и еще двое новых людей. При этом одного из них я тоже знал.

Перед столом Виталия Викторовича на деревянном стуле присел потрепанного вида седой старичок. Похожий на бездомного, он посмотрел на меня мутным, практически отсутствующим взглядом, определение “безразличный” для которого было бы уже очень избыточным.

А вот вместе с ним был уже знакомый мне мужчина. Правда, свою шубу и высокую меховую шапку он сменил на легкую весеннюю кожаную куртку, топрощуюся на объемном животе, и черную же кепку-пирожок. Неизменной осталась только папка для документов из черного дерматина, которую он держал подмышкой.

Почему-то мужчина с черной папкой испугался, увидев меня. Хотя он и казался мне очень подозрительным судя по первой и последней до этого момента нашей встрече, все же между нами не было никаких конфликтов.

Тем интереснее для меня была его реакция. Как только я вошел, и наши взгляды на миг соприкоснулись, он немедленно отвел глаза и приподнял воротник куртки, пытаясь спрятать свое лицо.

– Виктор Иваныч, здравствуйте, – удивленно посмотрел на меня Виталий Викторович, риелтор. – как вы нас нашли?

– Это длинная история, – ответил я, входя и закрывая за собой дверь.

Мужчина с папкой как-то скуксился при этом, прижался ближе к столу риелтора.

– Здравствуйте, – протянув ему руку, не растерялся я. – Мы с вами знакомы, помните?

Он пробурчал что-то себе под нос и торопливо отрицательно покачал головой. Однако руку все равно пожал.

– Ну как же? Тогда на вас еще гопник напал, а я оказался рядом.

– Вы меня с кем-то путаете, – сказал он едва слышно.

В кабинете все притихли. Непонимающе пересматривались.

– Федор Иванович, кажется, – вспомнил я.

Он не ответил и снова быстро-быстро отрицательно замотал головой.

– Так что вы хотели, Федор Иванович, – сдал его с потрохами риелтор, глядя на него снизу вверх, – договор дарения вам надо подготовить, да?

– Ну вот. Говорю же, не обознался, – с улыбкой ответил я.

– Да я подожду, примите сначала молодого человека, – скромно ответил Федор Иванович, поглядывая, то на меня, то на Виталия Викторовича.

– Да ну, что вы? Вы же уже сидите, и все эти бумажки собирать ну совсем неудобно. А мне переключаться с одного дела на другое, так и вообще, – отказался Виталий Викторович.

– Ну… Короче… – замялся мужик с папкой.

– Я подожду. Вот тут посижу, – сказал я и сел на стул, что стоял у противоположной стены вагончика.

К слову, я стал догадываться, в чем тут было дело. В начале девяностых, то есть примерно в это время, в городе у нас, среди нечистых на руку людей было популярно черное риелторство. Тогда группировки по два-три человека работали вместе, разводя, преимущественно пожилых граждан на квартиры.

Не знаю, кто придумал ту схему, но была она до банальности проста и одновременно жестока. Да и сработала бы, пожалуй, только в эти неспокойные времена, когда среди властей царил настоящий раздрай.

Работали так: несколько человек, как правило, молодых или довольно интеллигентной наружности, втирались в доверие к бедным одиноким старикам. Они ухаживали за пенсионерами недельку-другую, навещали, сближались. Между делом узнавали, есть ли родственники и как оформлена недвижимость, в собственности ли она, или все еще находится во владении по старым советским документам. В зависимости от результата, предпринимались и последующие шаги.

Жертву попросту убивали, в основном травили клофелином, который мог быть смертелен для людей преклонного возраста. Потом прикапывали в чужой свежей могиле, а всем соседям рассказывали, что пенсионер куда-нибудь уехал: к внезапно обнаружившим родственникам, в пансионат, санаторий. В общем, на что хватит фантазии.

Дальше все документы изымались из квартиры покойного, а на улице находился какой-нибудь бездомный старик или старушка, отдаленно напоминающий умершего. За бутылку водки бездомного водили по всем инстанциям, переоформляя документы на себя, ну а потом новые хозяева благополучно перепродавали квартиру другим, ничего не подозревающим людям.

В девяностые черные риелторы очень часто работали под крышей какой-нибудь группировки, а в двухтысячные находились и такие, кто отправлялся в свободное плавание.

В две тысячи пятом, кстати, поймали последних ребят, промышлявших подобными преступлениями. Поймали, кстати, довольно быстро. Это были два безработных, один из которых даже считал себя черным магом и проводил над свежевскопанными жертвами какие-то дурацкие ритуалы.

Конечно, до конца я был не уверен, но и явно бездомный старик, и странно ведущий себя Федор Иванович, оказавшиеся в риелторской конторе, наводили меня именно на эти мысли.

– Да не, знаете, я, пожалуй, пойду, – заменжевался Федор Иванович. – Времени уже много, полдень почти. А дел у нас выше крыши. Да и это дело не горит. Мы с дедушкой зайдем к вам в другой раз.

Тут я не выдержал, встал. Теперь я был уверен в своей версии почти на сто процентов. Подойдя к столу Виталия Викторовича, крутившего в руках паспорт советского образца с вкладышем о гражданстве.

– Можно мне его паспорт? – Спросил я.

– Что вы себе позволяете? – Тут же возмутился Федор Иванович. – Какой вам нужен паспорт? Зачем?

– Молчать, – строго посмотрел я на него.

– Что, собственно, происходит? – Удивился Виталий Викторович.

– Есть у меня нехорошие подозрения, что вас хотят втянуть в преступную схему даже без вашего ведома.

– Верните паспорт моему дедушке. Мы уходим, – Федор Иванович тут же вырвал из рук риелотра чужие документы, взял за локоть и потянул за собой бездомного.

Я немедленно встал у них на пути. Без разговоров выдернул из рук Федора Викторовича паспорт.

– Что вы творите?! Да я напишу на вас заявление в милицию! – Крикнул он.

– Ха-ха, очень смешно, – поднял я на него глаза.

Потом раскрыл документ на страницы с данными гражданина. На фото был изображен хиленький, болезненно выглядящий мужчина: немного безразличный взгляд, лысина на макушке, гладко выбритое лицо.

Я снял с бездомного шапку, обнажив густые засалившиеся волосы.

– Гражданин, у нас, кажется, справился с облысением, – показал я паспорт Виталию Викторовичу. – Вот. Гляньте.

Риелтор принял документ, стал водить взглядом с фотографии на заросшего бородатого бездомного.

Тут Федор Иванович запаниковал. Он пустился прочь из вагончика, но я тут же догнал его уже снаружи, схватил за куртку.

– Помогите! Грабят! – Заорал он.

Дернув мужика за одежду, я припер его к стенке.

– Сколько?

– Ч-что? – Спросил он с ужасом, глядя мне в глаза.

– Скольких ты убил, падла?

– Я никого не убивал!

– Вот, – я показал ему развернутый паспорт. – Никита Васильевич Петренко. Это же твоя последняя жертва, так?

– Я… я… – застонал он, захлебываясь воздухом.

– Папку сюда, – грозно сказал я.

– Нет! – Испугался черный риелтор, прижав ее к груди.

Ничего не ответив, я просто отобрал ее у мужика. Отпихнул его в сторону. Тот, не решившись возразить, заторопился прочь. Оглядываясь, он с ужасом смотрел на меня.

Войдя в вагончик, я встретил на себе перепуганный взгляд риелтора и ничего не понимающий бездомного. Подойдя к столу, положил папку, расстегнул, открыл.

– Вот че-е-е-ерт… – протянул Виталий Викторович.

В папке находились документы: несколько чужих паспортов, договоры дарения и купчие, документы о регистрации по месту жительства на имя все того же Федора Викторовича, причем на разные квартиры, несколько договоров на право владение и собственности на имущество.

– Вот че-е-е-е-ерт… Это ж что выходит? – риелтор даже привстал. – Чуть не попал?

– В преступлении вас не обвинили бы, но по ментам походить пришлось бы, если что.

– Черт бы их всех побрал, – сел Виталий Викторович на место. – Мало нам пожара, еще и это!

– Успокойтесь. Все нормально, – сказал я. – У меня в органах есть опер знакомый. Передам все документы ему, и пусть работает. Радуйтесь, что хоть эта беда вас миновала.

– И правда, – кивнул риелтор. – А откуда вы знаете о пожаре?

– И это тоже долгая история, – вздохнул я, – я че пришел-то. Квартира мне нужна. Не нашли?

Риелтор оторвал глаза от чужих документов, посмотрел на меня сначала растерянно, потом засуетился.

– Да-да. Есть у нас для вас несколько вариантов. Но сообщить не успели, простите. Сами понимаете, форс-мажор.

– Понимаю, кивнул я.

– Катенька! – Позвал риелтор секретаршу. – Ну-ка, откопай-ка номера по тем квартирам, что мы нашли для Виктора! Подумать только! Черные риелторы! – Добавил он, явно еще не отойдя от произошедшего.

– У меня к вам еще просьба будет, – глянул я на Виталия Викторовича.

– Да, конечно, какая?

– А нежилыми помещениями вы не занимаетесь? Мне нужно помещение для моего агентства.

– Сожалею, не занимаемся, – покачал он головой. – Хотя… Верочка, – обернулся риелтор к супруге. – Найди мне номер Сережи Брагина.

– Где я тебе его откопаю?! – Возмутилась супруга Вера.

– Где-где! У себя! Я тебя просил записать, ты че, забыла?!

– Я ничего не забываю! Не то что некоторые!

– Ну так давай, ищи! Значит, записала!

Женщина забухтела себе под нос, уткнулась в толстую тетрадь, стала листать.

– Извините за это, – растерянно улыбнулся Виталий. – Супруга у меня упрямая, что твое палено. Но я ее все равно люблю.

Женщина снова забухтела, а я не ответил, только улыбнулся.

– Но думаю, найдем для вас местечко. Есть одно на примете. Все же вы мне помогли с этими, черт возьми, черными риелторами. Отвели беду. По правде сказать, послушай я вас раньше, сидел бы до сих пор в старом офисе.

– Сделанного не воротишь. Я рад, что вы набрались смелости работать дальше.

– А как же? Мне семью кормить надо. У меня дочь мечтает в Гнесенку поступать. Она у меня на скрипке играет. А это в другой город ее отправлять, денег надо немерено. Нам только работать, по-другому никак!

– Смело, – одобрительно кивнул я.

– О! Нашла! – Сказала женщина, протянула Виталию Викторовичу тетрадь.

Тот достал сотовый, набрал номер, с задумчивым лицом приложил телефон к уху.

– Ты есть хочешь? – Громко спросил я у бомжа.

– Чего?! – Очень хрипло ответил он.

– Есть, говорю, хочешь?!

– Угу…

– Ну, погоди чутка. Сейчас дела доделаю, куплю тебе что-нибудь.

***

Федора Ивановича трясло от паники. Руки дрожали, и он не находил себе места. Быстрым шагом он добрался до центра, там нашел уличный телефонный автомат. Зайдя под защитный козырек, отыскал в кармане несколько монет, засунул две копейки. Набрал знакомый номер, приложил трубку к уху.

– Алло! Алло! У нас ЧП!

– Кто это? – Лениво спросили на том конце.

– Это я! Федор Иванович! Ну, по квартирам!

– А. Неделю только под нами ходишь и уже накосячил?

– Да я не косячил! На меня напали! Помощь нужна, всю схему могут накрыть!

– Ладно, – вздохнули в трубке. – Рассказывай, только быстро. Я передам Горелому.

Глава 5

– Алло! Серега? – Сказал в трубку Виталий Викторович. – Ну скажи, помнишь, ты ко мне подходил с прачечной твоей? Я еще отказался продавать ее. Да не, покупатель не подвернулся. Человек хочет снять ее. В съем же? – Спросил у меня риелтор, подняв глаза.

Я кивнул, да мол. Потом добавил:

– Возможно с последующим выкупом.

– В съем. Возможно, с последующим выкупом. Тебя интересует? Ну… Да, че она у тебя стоит просто так. Болтается мертвым грузом. А то мож денег заработаешь.

Прачечная? М-да, возможно, это неплохой вариант. Тут, конечно, смотреть надо. Зависит от состояния и конструкции. Все же помещение для ЧОП проходит инспекцию в МВД, пожарной службе, городской градостроительной и должна соответствовать установленным правилам. Хотя сейчас они еще не настолько жесткие, как будут в скором времени. Охранный бизнес – дело молодое. Однако меня в большей степени, интересовало даже не это.

На объекте нужно было организовать КХО – комнату хранения оружия. Я помнил, что в эти годы, пока еще закон об охранной деятельности довольно сырой, КХО строились по армейским нормам и правилам, а некоторые из них сложно, а главное – дорого будет исполнить. Особенно если помещение изначально мало пригодно, чтобы вместить такую комнату. Минимум девять квадратных метров, окруженных двухсот миллиметровыми стенами, усиленным потолком и полом, лучше бетонным. Это, уже не говоря о цементированной бронедвери и запасном выходе, как правило, в виде железного люка в стене или потолке.

Хотя здесь явно речь идет о старой прачечной, еще советских времен, там все делалось монументально и на совесть. Может быть, квадратура помещения будет даже избыточной в нашем случае. Но если окажется, что закуток под оружейную организовать организовать слишком сложно, или нужен будет обширный ремонт – это не наш вариант.

А вот второй момент, который меня волновал – достаточная прочность здания на случай, если его придется оборонять. Я был уверен, что Оборона еще не раз перейдет дорогу местным ОПГ и самые безбашенные из них могут решиться напасть, поджечь, тупо расстрелять нас из автоматов посреди рабочего дня. Потому нужно было такое место, что, если придется защищаться, мы могли оказать сопротивление.

– О! По глазам вижу, клиент заинтересовался, – улыбнулся риелтор. – Так что, может, сразу договоримся о встрече?

С этим вопросом он обратился уже ко мне.

– Можно, – сказал я. – На этой неделе в четверг или субботу мы можем подбежать, посмотреть.

– Просит, в четверг или субботу, – передал Виталий Викторович. – Че, не можешь? А когда можешь? Позвонишь?

Он посмотрел на меня, и я кивнул.

– Ну отлично. Тогда даю парню твой номер, он позвонит. Что, сам позвонишь?

Виталий Викторович снова поднял на меня взгляд, и я без слов написал ему на первом попавшемся листе пустой бумаги номер телефона Степаныча.

– Ага. Он тоже оставил свой номер. Записывай, – когда риелтор продиктовал ему цифры, продолжил, – Для чего ему помещение? Охранное агентство открывает. Да, понял. Хорошо, до связи.

Виталий Викторович пикнул телефоном, отложил трубку.

– А что за прачечная, вы знаете? – Спросил я.

– Знаю. Бывшего кирпичного завода, ответил он. Стоит почти на границе с промзоной, туда, в советские годы, когда завод еще работал, рабочие обстирываться ходили. Не очень большое, низенькое – припомнил риелтор, подняв взгляд к потолку. – Но с большим подвалом. Сверху контора была, стиральные машинки, вроде стояли, внизу химчистка ну и погладиться можно было. У Кирпичных таких прачечных было несколько. Одна вот в городе, и еще одна или даже две – на промзоне. Руководство завода все мечтало построить одну большую на своей территории, а маленькие позакрывать, но до этого дело так и не дошло. Завод сам закрылся.

– Какие у вас познания, – улыбнулся я.

– Брат там работал по молодости. У меня тогда еще мотоцикл появился, ну и я брата частенько на работу подвозил, – заулыбался Виталий Владимирович. – Ну и в прачечную мы тоже, как водится, заезжали.

– Были там, в прачечной? – Спросил я.

– Бывал. Тогда же, в советские годы. Вроде крепкое строение. Дворик небольшой позади есть. Огороженный бетонным забором. Сережа ее купил в девяносто первом. Все думал там какой-нибудь бизнес организовать, да что-то не выходило. Потом у него начались проблемы, ну и бросил он эту идею. Стал продавать помещение, да только никому оно и к черту не сдалось. Так, уже год стоит, продается. А покупателя так все и не нашлось.

– Понял, – улыбнулся я. – Ну что ж. Глянем.

***

В это время. Дом Седого.

– Девку все еще не нашли? – Спросил Седой.

Не находя себе места, он ходил туда-сюда по кабинету. Одетый в домашний халат, бандит растерял всю свою солидность, которую придавал ему дорогой деловой костюм. Авторитет показался Косому очень жалким.

Косой повел плечом. Утром его отпустили из больницы. Перевязка под рубашкой приносила дискомфорт. Каждый раз, когда ткань одежды задевала ее, неглубокие, но мерзкие раны от осколков неприятно саднили.

– Нет. Еще нет. Но ее ищут. Дежурят везде, где девочка могла появиться. Я думаю, Кулым ее спрятал. Старик далеко не дурак, Иван Павлович. Понимает, что дома сейчас небезопасно.

– А что ее мамка?

– Тоже вывезли из города. Пока ищем в Кубанке, но она, скорее всего, ушла.

– Ладно. Черт с ней, – задумался авторитет. – А вот девку надо найти. Дальше. Займите ключевые заведения, что были у Кулыма. Людей у меня больше. Пусть лапу сосет. А начните с Грааля.

Косой поджал губы. Он понимал, к чему может привести такое поведение. К счастью, не все люди Кулыма были преданы или зависили от него настолько, чтобы беспрекословно подчиняться. Со многими из низов Косой мог попробовать договориться. Ему понадобятся лишние люди в будущем.

– Хорошо, – Кивнул он поразмыслив.

– Да и еще. У нас остался Корзун.

– Я знаю, где он живет. Его сдал участковый инспектор, – сказал Косой. – Пошлю кого-нибудь прикончить его.

– Нет, Слава, – сказал Седой, наливая себе коньяк. Косому он не предложил. – Нужно, чтобы ты замочил его сам. Все началось с этого козла. Он точно как-то связан с Кулымом. Поэтому я хочу, чтобы мальчишка сто процентов сдох.

Косой нахмурился. Но все же кивнул, принимая приказание.

***

Как оказалось, презент, о котором говорил мне Сидоренко, забрать нужно было по адресу совсем близкому к Армавирскому Масложиркомбинату. Большое производство, стоявшее по улице Кирова, прямо внутри города, прекратило работу в девяносто первом. Теперь же, насколько я знал, оно вновь готовилось запускать процесс.

По слухам, комбинат выкупила большая Московская фирма, и теперь работу его собирались наладить ближе к лету, когда созреет местная семечка, и со всего района сюда, в комбинат потечет сырье для переработки.

Понимал я также, что предприятие станет лакомым куском для местных авторитетов, и ОПГ, обязательно предложат директору, поставленному руководить производством, свои “услуги”. Возможно, даже, за возобновивший работу комбинат начнется настоящая грызня, которую, впрочем, нынешние черемушкинские, скорее всего, проиграют, учитывая, что сейчас происходит в группировке. Велика была вероятность, что на комбинат заявятся неместные.

Тогда мне пришла в голову мысль, что неплохо было бы взять такой объект под свое крыло. Богатый комбинат стал бы отличным постоянным заработком для начинающей Обороны. Задачи передо мной тут стояло две: произвести на руководство серьезное впечатление, не имея за спиной даже вооруженных охранников, ну и взвесить все риски, чтобы понять, а стоит ли сразу бросаться в такое пекло. Явно будет тяжело.

Я вышел, не доезжая до масложиркомбината лишь какой-то квартал. Вытянутое к небу, характерное для производств такого типа светлое здание комбината, смотрело на город многочисленными окошками, выстроившимися в ряд под самой его крышей. Виднелись крыши и дополнительных хозяйственных построек, выглядывали из-за ограждения округлые конусы элеваторных башен для хранения семечки.

Я же завернул вправо, прошел квартал и увидел справа нужный дом. Приземистое здание красного кирпича встретило меня небольшими окошками, пухленькими невысокими ступеньками и небольшой дверью. Над ней красовалась табличка с надписью: “Армавирское городское общество охотников и рыболовов”. Тут, я стал понимать, о каком презенте говорил Сидоренко.

В целом, внутри здание общество представляло бы из себя привычную многим конторку: светлый линолеум на деревянных полах, беленые, окрашенные в коричневое до середины стены, какая-то вычурная люстра в небольшом зале-прихожей, если бы не антураж.

Сразу за входной дверью меня встретили большие оленьи рога, висевшие на противоположной от входа стене. Тут и там стояли стеллажи с книгами, охотничьими и рыболовными журналами и чучелами.

Мне попалось чучело лисы, стоявшее на небольшом пьедестале и соседствующее с большим горшком, с фикусом, бобр, занявший место на вершине одного из стеллажей, даже небольшие птички, украшавшие собой несколько настенных полок.

Долго блуждать мне не пришлось. Сидоренко сказал, что мне нужен кабинет номер три. Потому миновав дверь с табличкой “Председатель”, я прошел дальше, к третьему кабинету, заглянул. Внутри сидело двое мужчин и женщина. Все с интересом посмотрели на меня.

– Вам кого? – Спросила полная строгая женщина предпенсионного возраста, с пышными седыми волосами.

Женщина сдвинула большие очки на кончик носа, посмотрела на меня, приподняв черную бровь. Не ответив сразу, я огляделся по сторонам. Двое мужчин, один из которых и свитером, и бородой походил на барда, а другой, посуровее, носил седые усы, казалось, уже потеряли ко мне всякий интерес.

– Я от Сидоренко. Мне нужно забрать кое-что, – сказал я, ругая про себя начальника разрешительной системы, который решил устроить мне сюрприз. Сказал бы все прямо, и делу конец. А тут приходится шифроваться, хотя бы ради приличия.

Женщина зыркнула сначала на бородатого, потом на мужика с усами. Усатый же, будто бы все понял, посмотрел время на своих наручных, на тонком кожаном ремешке, часах.

– Ладно, Лидия Павловна, – сказал он сипловато. – Обед на носу. Я пойду чуть пораньше.

– Ага, я тоже, – спохватился бородатый, взяв под мышку несколько серых картонных папок с тесемками. – Мне еще документы надо в милицию отвезти.

Когда я прошел и сел на стул, перед столом женщины, двое мужчин торопливо покинули кабинет. Женщина же, полезла в ящик своего стола.

– Фамилия, – сказала она строго.

– Летов, – беззаботно ответил я.

Когда она достала стопку зелененьких тоненьких книжек, я уже точно знал, что приготовил мне Сидоренко.

Начальник разрешительной системы, через свои связи, каким-то образом умудрился оформить для меня охотничий билет. Вот что он имел в виду под словами, “сложные времена требуют особого подхода”. Он просто решил помочь мне приобрести гладкоствол для своей защиты. Это было как раз кстати, при сложившихся обстоятельствах.

Несмотря на все удобство и возможность скрытого ношения пистолетов, я всегда считал, что нет ничего более подходящего для защиты своего жилища, чем дробовик. Для закрытых помещений, особенно квартир, такой ствол подойдет как нельзя лучше. Не зря же Гоша Сизый пришел убивать меня именно с обрезом. Решил, что таким образом быстро со мной разберется. Правда, Сизому не помогло даже его ружье.

Учитывая то, что под моей ответственностью была еще и Марина, мощный ствол мне не помешает. Если кто-то узнает, где она прячется и придет за девушкой, у меня будет отличный аргумент, чтобы остановить врага.

Ружье, например, помповое, я мог купить по охотничьему билету, а если с рук – так и вовсе без лишних бумажек. Оставалось только зарегистрировать его в милиции, и вот, у меня на руках будет вполне легальный ствол. Такими темпами, может, скоро я избавлюсь от всех этих бандитских пистолетов, применяя которые я каждый раз серьезно рисковал.

В общем, Сидоренко я был благодарен даже несмотря на не очень уместную, по моему мнению, скрытность. Однако был у меня вопрос: где он взял фото для моего охотничьего билета? Потому мне хотелось скорее заглянуть в книжечку, чтобы это узнать.

Женщина стала перебирать билеты, быстро просматривая их будущих владельцев на развороте. Билетов, к слову, было довольно много. Каждый, видать, стремился обзавестись хоть каким-то оружием в эти неспокойные времена.

Наконец, проверив всю стопку, она подняла на меня тяжелый взгляд.

– У меня нету билета на ваше имя. Раз вы от Сидоренко, значит, вряд ли писали заявление.

– Не писал, – признался я, уперев в нее не менее тяжелый взгляд.

– Ну тогда не знаю, – пожала она плечами, глянула на блестящие настенные часы в виде наручных, что висели у меня за спиной – надо искать. А у меня обед подходит. Потом я уезжаю по работе. Так что приходите завтра. А нет, – женщина изобразила задумчивый взгляд. – Завтра мне в край передавать отчеты. Так что послезавтра.

Ничего не сказав, я только пожал плечами и встал со стула. На щедро сдобренным косметикой лице женщины отразилось странное удивление. Она, будто бы, совсем не ожидала от меня такой реакции и добавила.

– Ну… Я, конечно, могу задержаться и поискать…

– Ну так поищите.

– Это не так просто. И не так быстро, – снова свела она брови, видать, почувствовав себя хозяином положения. – Но, я думаю, вы бы могли меня, скажем так, дополнительно замотивировать отыскать ваши документы побыстрее.

Чиновница многозначительно потерла большой палец об указательный и средний, явно намекая на взятку. Я хмыкнул.

– Хотите денег?

– А вы хотите билет?

– Сколько? – Спросил я, скрестив руки на груди.

Глава 6

– Сто пятьдесят, – сказала она неприятным тоном старой школьной учительницы.

– Долларов?

Женщина цокнула языком, закатила глаза. Потом скрестила большие полные руки на не менее большой груди.

– Нет, рублей. Ну конечно, долларов. У Сидоренко друзья не бедные. Раз уж ты, парень, дело с ним имеешь, то уж сто пятьдесят найдешь. Да и видок у тебя такой, что найдешь и двести. Ты ж из этих?

– Вы, – сказал я.

– Что? – Женщина удивлённо посмотрела на меня поверх съехавших на нос очков.

– Обращайтесь ко мне на вы. Не помню я, чтобы мы с вами в кумовьях ходили.

Она снова также неприятно цокнула языком. Язвительно сказала:

– Ты посмотри, какие вы у нас строптивые, может вас еще по фамилии, имени и отчеству называть?

– Конечно.

Женщина громко засопела.

– Все. У меня обед. Приходите послезавтра, а лучше на следующей неделе. Тогда и поищем ваш билет.

– Председатель у себя? – Спросил я.

Женщина нахмурила темные, совершенно неподходящие под прическу брови, которые слишком яркими пятнами выделялись на лице.

– А зачем вам председатель?

– Думаю, он в курсе всего, что тут происходит. Может, будет посговорчивее вас, – пожал я плечами беззаботно.

– Нет. Он уже ушел на обед, – сказала она таким холодным тоном, будто собралась меня убить.

– Ну я все равно проверю, на всякий случай. Вдруг ещё у себя. До обеда, так-то, пять минут.

Тут я сделал вид, что собираюсь выходить из кабинета.

– Сто, – буркнула женщина понуро.

– Много. Билет – это, скажем так, подарок. Председатель уж меня поймет.

– Стойте. Восемьдесят. Давайте сочтемся на восьмидесяти. Выкладывайте деньги, а вот ваш билет.

Чиновница залезла во второй ящик стола и достала мой билет. Показала лицевую сторону. С такого расстояния точно рассмотреть я не мог, однако мне показалось, что в него вклеена моя фотография из паспорта.

– Вот, видите, как быстро он нашелся, – улыбнулся я. – Вы, оказывается, преувеличивали, что все обстоит так сложно.

– Давайте деньги и идите.

– Зачем? – Я удивился. – Говорю же, это подарок. Пойду в кабинет к вашему председателю, поговорю с ним. Объясню ситуацию, что в вашем обществе подарки от влиятельных людей выдают только за деньги, глядишь, он и войдет в мое положение.

– Шестьдесят. Мое последнее слово, – чиновница положила билет на стол, перед собой и накрыла тяжелой рукой.

Кажется, она побаивается того, что может сказать ей начальство. Понимаю, в девяностые, при таком развале нашего государства, коррупция на самых низких уровнях – это дело в порядке вещей. Я бы даже сказал, в духе времени. Хочешь жить, умей вертеться. Но и наглеть не стоит.

А женщина, видать, поняла, что перегнула палку. Точно поймет это и председатель. Я видел по глазам, которые чиновница безуспешно пыталась сохранить бесстрастными, что она боится своего председателя, и ее за такой наглеж не погладят по головке. Поэтому решил надавить сильнее.

– Да не, спасибо, – я открыл дверь. – Пойду я.

– Стой, – еще более гневно, чем в первый раз засопела она. – Вот.

Она придвинула билет на край стола, в мою сторону.

– Забирай свою бумажку и иди.

– Вот, это уже другой разговор, – я опять улыбнулся.

Женщина сделала вид, что просматривает недопечатанный документ, оставшийся в ее машинке, я же забрал свой билет.

– Думаю, все же стоит сходить к председателю. Поговорить с ним в целях вашей профилактики.

Теперь любая бесстрастность тут же покинула женщину, и она посмотрела на меня поверх очков, но уже испуганно.

– Зачем? Я же вам все выдала! – Проговорила она удивительно милым и даже заискивающим тоном.

– Ладно. Шучу, – хмыкнул я. – Но вы тут не безобразничайте без меня.

После, сопровождаемый все еще удивленным взглядом конторщицы, я вышел из кабинета. Как я и ожидал, в охотничьем билете была моя фотография из паспорта. На ней молодой, двадцатиоднолетний я, смотрел в объектив тяжелым взглядом. С годами он, этот взгляд, становился все тяжелее и тяжелее.

Я засмотрелся в билет и не заметил, как столкнулся с кем-то в небольшом зале охотничьего общества. Когда поднял взгляд, высокий рыжий мужчина, одетый в свитер с горлом и камуфляжные штаны, обернулся ко мне.

Довольно грузный, он мог похвастаться приличным животом и полным, в короткой щетине лицом. Тем не менее широкие и крепкие плечи, толстые руки, говорили о неплохой физической форме мужика.

– Ой, прошу прощения, – сказал он низким голосом.

– Это я прошу прощения.

– А вы… – Задумчиво посмотрел на меня мужик.

– Летов. Виктор Летов.

– А! Летов. От Дениса Евгеньевича?

– От него, – кивнул я.

– А я Максим Валерьевич. Председатель местного общества охотников и рыболовов. Билет получили? С Лидией Павловной проблем не было?

– Получил, – улыбнулся я. – Не было. А что, у кого-то с Лидией Павловной бывают проблемы?

– В таких случаях как у вас, были пару раз. Лидия Павловна – человек тяжелый. Только я могу с ней найти, скажем так, общий язык.

– Как выяснилось, я тоже могу, – похвалился я.

– Ну и славно, – он вздохнул. – Ладно, Виктор, у меня обед начался. Пойду я. Бывайте.

К Степанычу я вернулся примерно через час. У меня еще оставались дела. Риелтор описал мне три подходящих варианта квартиры: две однушки в центре и двушку, почти на окраине города. Все они отличались небольшой ценой, но я попросил у него что-то посолиднее. Все же, теперь мне придется забрать с собой Марину. А девушка явно привыкла к относительному комфорту, и я видел, как тяжело ей было на новом месте.

Всю первую ночь в квартире Степаныча, я слышал, как скрипели пружины старого дивана в другой комнате. Это ворочалась Марина, не находя себе места. Два или три раза она выходила на кухню, попить воды. И в один из них мне показалось, я слышал, как девушка тихо плачет, причитает полушёпотом. Хотя… Может, это был лишь сон?

В любом случае, если жить ей будет покомфортнее, нервничать она будет меньше, и тем самым, создаст мне, в перспективе, меньше проблем и лишних поводов беспокоиться о ней.

Тогда я решил раскошелиться и попросил Виталия Викторовича найти квартиру попросторнее. Результатом поисков стала трехкомнатная квартира в районе улицы Кирова, за которую в месяц хотели шестьдесят долларов. Риелтор даже показал мне несколько фотографий, сделанных полароидом.

Квартиру я не назвал бы достаточно просторной, комнаты были небольшими. Однако ремонт и правда оказался приличным: светлые обои в каких-то бабочках, привычная мебельная стенка в зале, пузатый телевизор на железной подставке, белая, в позолоченных молдингах кухня. В одной из спален на стене почему-то повесили портрет Сталина.

Решив, что мне это подходит, я позвонил хозяйке квартиры с мобильного и быстро назначил встречу на завтра, на полдень.

Когда я вернулся домой, первым делом услышал задорное Фимино “Мимо”!

– “Д3”, – ответил он тут же.

– Попал, – донесся из кухни какой-то грустноватый голос Марины.

Я разулся, снял и повесил на гвоздик куртку. Прошел на кухню.

– О, вернулся? – Поднял на меня глаза Фима. – Тебе там звонили по поводу какой-то прачечной. Тебя не было, и я попросил перезвонить чуть позже.

– Хорошо, – ответил я.

Марина тоже обернулась и посмотрела на меня каким-то обеспокоенным взглядом, тут же спрятала глаза, будто бы сконфузившись.

На кухонном столике, перед Мариной, лежал вырванный тетрадный лист в клетку. Другой же, видимо, скрывала поставленная домиком общая тетрадь в синей обложке.

– В кораблики играете? – Спросил я.

– Ага! Я выигрываю! – Похвастался Фима.

Марина вдруг встала и без слов вышла из кухни.

– Марин, ты че? – Спросил я, пропустив девушку.

– Марин! Ты че, обиделась? – Крикнул Фима ей вслед. – Да ладно тебе, это всего лишь игра! Ну че ты обижаешься?

Мы с Фимой встретились взглядами.

– Ну че она обижается? – Спросил у меня удивленный Фима.

– Поставь чайник, Фим, – сказал я. – Я щас.

Я прошел к Марининым дверям. Легонько постучал. Спросил:

– Можно?

– Нет! Я не одета! – Крикнула она в ответ.

Однако девушка забыла, что окна дверей в ее комнате полупрозрачные, и можно было рассмотреть размытый силуэт. Судя по нему, Марина сидела на диване в своих джинсах. Тем не менее я не стал ломиться к ней.

– Что у тебя случилась Марин? – Спросил я. – Нужно, чтобы ты рассказала. Ты обещала слушаться.

– Это личное! – Отозвалась девушка.

– То, что мне приходится тебя защищать, тоже личное. Седой хочет прикончить лично тебя. А чтобы я мог защитить и тебя, и, как следствие, себя, мне нужно знать, что у тебя на уме и в душе.

Марина повременила с ответом, но все же отозвалась:

– Ладно, входи.

Я посмотрел на Фиму, который из любопытства высунулся из кухни.

– Если что, скажи, что я ей поддамся, – серьезно проговорил он.

– Ладно, – я хмыкнул. Потом вошел в комнату.

Марина выглядела обеспокоенной и грустной.

– Сяду? – Спросил я.

Она кивнула и чуть-чуть отодвинулась, освобождая мне место на диване. Присев рядом, я сказал:

– Рассказывай.

Марина молчала, поджав губы. Она отвернулась, боясь смотреть мне в глаза.

– Марин.

– Ну… Я не могу…

Я вздохнул.

– Через не могу.

Она помялась еще полминуты. Потом наконец смущенно заговорила, все также не поворачивая лица.

– Мало того что они все мои вещи перекуевдили, так еще кое-что забыли. Забыли кое-что, что мне очень нужно. А сейчас такое время… Что без этого никак.

– Без чего?

– Ну… Я же девочка… И тут… Вот… – она замолчала. – В общем…

– У тебя что, месячные, что ли? – Спросил я в лоб.

– Нет, ты что?! – Обернулась она испуганно.

Испуг почти сразу сменился смущением, и девочка, опустив глаза, зарделась. Стала нервно поглаживать свой гипс.

– Еще нет. Но уже вот-вот.

– Ну еще бы. Видать, вещи тебе кулымовские бойцы собирали. Вряд ли кто-то из них мог даже подумать о таком. Ладно. Пойду поищу и Степаныча тебе ваты. У него точно должна быть.

– Что?! – Снова испугалась она. – Какая вата?! Я не привыкла… У меня всегда были… В общем.

Девочка обернулась, насупилась, упрямо скрестила руки на груди.

– Мне нужно, чтобы ты свозил меня домой, за… За… За средствами личной гигиены.

– Исключено, – покачал я головой. – Пока так. Солдат должен стойко выносить тяготы и лишения военной службы. Считай себя солдатом, а это всё – военной службой. Принесу тебе ваты.

– Нет, ну Витя! – Ну тогда свози меня в аптеку. Я куплю сама!

– Тоже нет. Тебе нельзя выходить из квартиры.

– Ну… Ну тогда пусть кто-нибудь съездит! Я же не смогу! У меня и так беда в семье, а тут еще и это! Да я с ума сойду с твоей ватой!

Я вздохнул. Закатил глаза. Подумал, что в этот момент мне бы проще было справиться с десятью охранниками, объявившими забастовку, чем с одной этой девчонкой и ее женскими проблемами. Но делать было нечего.

– Ладно. Сейчас решим, – сказал я хмуро и вышел из комнаты. Тут же позвал: – Фима!

– А? Че? – Выскочил он из кухни.

– В общем, слушай, что надо делать, – приблизился я к нему.

– Чего случилось? – тут же посерьезнел он.

– Нужно поехать в аптеку и купить Марине, скажем так. Средства личной гигиены.

– Чего? – нахмурил Ефим светлые брови. – Какие еще средства?

– Ну ты не понимаешь, что ли? Личной гигиены.

Не ответив, он приоткрыл рот и непонимающе отрицательно покачал головой.

– Мля. Прокладки ей нужны. Или, там, тампоны. Что-нибудь, что найдешь.

Фима тут же переменился в лице, и вся его серьезность в один миг сменилась настоящим изумлением.

– Витя, да ты че?! Я б понял, на стрелку, или еще куда. Но это… Да манал я такие задания! Отвези ее саму! Пусть что хочет, то и покупает!

– Ей нельзя из квартиры. Девушку ищут по всему городу.

– Тогда езжай сам!

– Не могу.

– Почему это?!

– Мне должны позвонить, помнишь? Остаешься только ты.

– Степаныч меня позвал, чтобы я ее охранял, пока он на дело поехал! Но в няньки я девчонке не нанимался! Не буду я ей ее… средства покупать. Выдай девке ваты!

– Фима, – я снова вздохнул. – Чем спокойней будет Марина, тем проще мне будет ее защищать. Меньше психов – больше шансов, что нас всех тут не порешат, понял?

– Не поеду и точка, – заупрямился Ефим.

– Так, ладно.

Я полез к себе в карманы. Нащупал ножики, что забрал у тех гопников. Один из них – простая выкидуха из Китая. Эффектная, со страшными шипами на обухе, для знающего человека она была очевидным барахлом.

А вот второй нож, который я забрал у Русого, оказался настолько интересным, что я даже хотел забрать его себе. Но раз уж сложилась такая ситуация, придется воспользоваться приемом, перед которым барахольщик Фима точно не устоит.

Я достал нож, раскрыл переточенный, но очень хорошо сохранившийся клинок-щучку из рукояти с деревянными, в латунных больстерах накладками. Приятно щелкнул замок клинка, когда он встал на место.

– Эт че, Бак сто десятый? – Заинтересовался, разбирающийся в ножиках Фима. – Ты где его взял?

– Отжал у одного гопоря. Сомневаюсь, что он знал, с какой редкой вещицей делает людям гоп-стопы.

– Ну… И что? Заставишь меня ехать в аптеку, угрожая ножом?

Я хмыкнул и протянул Фиме ножик рукоятью вперед.

– Если согласишься, он твой.

Глаза Ефима заблестели. На его лице отразились ужасные муки борьбы с собой. Правда, длились они совсем недолго. Фима схватил ножик. Щелкнув замком, сложил клинок и тут же сунул Бак в карман.

– Мля, если кто увидит – будет позорище, – буркнул он недовольно.

– А ты сразу прыгай в Пассат, как только выйдешь из аптеки.

– Че, серьезно? – Радостно удивился он.

– Ага. Можешь прокатиться. Ключи в зале, на тумбочке. Только не попадись ментам.

На следующий день мы получили документы по предприятию в городском совете. Вышли на улицу мы уже учредителями индивидуального частного предприятия Оборона с уставным капиталом в двадцать тысяч рублей.

Как ни странно, погода сегодня шептала. Небо почти разъяснилось и редкие, черно-серые облака плыли над головой, будто бы обходя пригревающее солнце стороной.

В большом центральном парке, несмотря на утренний час, было довольно людно. Народ спешил по делам.

– Ну че, – поигрывая своим новым ножиком, начал Фима. – Теперь можно нас поздравить? Мы серьезные бизнесмены.

– Погоди радоваться, – хмуро заметил Женя, примеряясь, как он будет спускаться по ступенькам на костылях. – Геморрой только начинается.

– Первый шаг мы сделали, – как-то мечтательно проговорил Степаныч, глядя в небо, на бегущее там облако.

– На этой неделе едем смотреть помещение, – сказал я. – Я договорился. Прачечная, вроде нормальный вариант. Но нужны деньги. Думаю, того, что у нас есть, может не хватить. Нужна форма и люди. Средства связи. Может понадобиться ремонт на первое время.

– Инстанции? – Посмотрел на меня Степаныч.

– Эт я сам. Похожу там-сям, договорюсь как-нибудь. Прорвемся.

– Пожарники, говорят, вредные, что здец, – спускаясь по ступенькам, заметил Женя.

– Говорю ж. Прорвемся. Обратного пути у нас нету. Надо не мять сиськи, и как можно скорее начать работать.

– Без оружия? – Хмуро спросил Степаныч.

– Пока без оружия. Так. А дальше уж, со временем и оружие закупим.

– Слышь, Вить, без стволов как-то совсем уж не круто, – заметил Фима, шаря взглядом где-то вдали.

– Ниче, есть у меня одна идея. Нужны швабры и черная краска, – сказал я.

– Швабры? – Удивился Степаныч.

– Да. Потому, сейчас идем за швабрами. На рынок, – хитро подмигнул я Степанычу.

– Вы, мужики, идите, – вдруг сказал Фима, глядя куда-то вдаль. – Я догоню.

– Че такое, Ефим? – Спросил я серьезно.

– Да ниче-ниче, – беззаботно рассмеялся он. – Знакомого одного увидел.

***

Фима обернулся, проводил взглядом остальных, следовавших через парк, на рынок. Сам же он присел на лавочку, у совета города, сделал вид, что не смотрит назад, на девятку цвета “баклажан” высаживающую у края площади его – Серегу, того самого, после которого Фимину сеструху еле откачали от передоза. Фиме даже пришлось отправить ее к матери, в деревню, пока девушка не отойдет от случившегося. Ефим боялся, что Сергей вернется, и все снова завертится. Знал он, что Машка все еще любит этого козла. Она сама призналась в этом Фиме.

Ефим чувствовал холодную решимость, что леденела в душе в этот момент. Достав из кармана нож, он украдкой обернулся. Увидел, как девятка отъехала, сдала назад, оставив Сергея курить у администрации.

Бандит докончил сигарету, бросил и затоптал окурок. Потом сунул руки в карманы черного бушлата, пошел в проулок, между большим старинным зданием, стоявшим сейчас, пустующим и стеной администрации.

Ефим встал. Щелкнул ножом, крепко сжал рукоять, а потом последовал за Серегой. Заглянув за здание администрации, Фима увидел, как Серега перешел на ту сторону, к соседнему старому дому, встретился там, еще с кем-то. Заговорил.

Их с Фимой разделяла узкая полоска переулка, и Фима решился. Он нырнул в него и медленно, крадучись у стеночки старинного дома, стал приближаться. Разок, ему даже пришлось спрятаться за выступом стены, когда Серега вдруг стал оглядываться.

Говорили они долго, и Фима успел добраться до арки, ведущей во двор, расположившийся внутри нескольких, сообщающихся друг с другом дореволюционных строений. Двор перекрывали кованые ворота, но Ефим спрятался в раке. Тут до него хоть и не четко, но доносились голоса бандитов.

– Ну и че? – спросил Серега.

– Да вот, Косой думает, что Кулым мог ему сбагрить девку. Все же, он ему доверяет, – зазвучал высоковатый голос второго.

– Ну еще бы. А че Косой так думает?

– Один из пацанов Михалыча раскололся. Сказал, что Михалыч его отправлял гранату Летову в хату забросить. Забросил, а тот, сука, живой остался. Ну, вроде, Косой вышел на хозяйку той квартиры. Щас хочет с ней побазарить. Может, она знает, где он зашкерился. А там уж, посмотрим. Вдруг телка и правда у него.

– Да мы уже почти везде все обыскали, – сказал Серега. – Я думаю, Седой нас просто так гоняет. Нету этой мелкой шлюхи в городе. Вывезли.

– Ну хрен знает. Не факт. Лады. Мы едем щас в одно место, там подруга ее живет. Посмотрим там.

– Ну а мы пожрать, – похвалился Серый. – Ща пацаны заправятся, поедем на рынок, пирожков пожрать.

– А потом?

– Да хер знает. Куда отправят.

– Вот суки, уже копают, – проговорил себе под нос Фима, перестав слушать бандитский бубнеж.

– Ну лады, давай, Сережа.

– Ага. Давай.

Услышав эти слова, Фима притих, сильнее прижался к холодному кирпичу арки, прислушался к шагам. Серый шел обратно, туда, где его оставила машина. Судя по звуку, двигался он со стороны заброшки, а не администрации.

Когда Фима понял, что бандит близко – выскочил из своего укрытия. Тут же увидел испуганное лицо Сереги, оказавшееся в десятке сантиметров от его собственного.

Рук, Ефим, будто бы и не контролировал. Нож словно бы ударил сам. Фима почувствовал легкое сопротивление одежды и плоти, а потом на пальцы, стискивающие нож, полилось что-то теплое.

– Что за херня… – Прохрипел Сергей.

Фима не ответил, прижал его к стене и ударил второй раз.

– Из-за тебя, падлы, – злобно начал он. – Моя сестра чуть на тот свет не отошла.

– Фи-и-и-им-а-а-а… – протянул ошарашенный Сергей.

– Босса твоего завалил, теперь до тебя, гнида, добрался.

– Кого?.. – Только и спросил теряющий сознание Серый.

– Э! Э! – Чужой голос эхом пронесся между домами.

Фима повернулся на звук. Худощавый, но высокий мужчина, явно тот, с которым говорил Сергей, бежал к ним, на ходу доставая пистолет.

Глава 7

Оставив Серегу сползать по стене, Фима тут же бросился бежать.

– А ну, стой! Стой, сука! – Кричали за спиной.

Со всех ног промчавшись до угла, Ефим быстро свернул вправо, оставив городской совет за спиной. Тут он побежал вдоль старинного здания. Скрылся за его передним углом. Судорожно пряча окровавленный нож в кармане, он машинально пытался нащупать пистолет за поясом джинсов. Его там не было. Когда решился и слегка выглянул, увидел, как худощавый и лысый мужичок, вооруженный ПМом, растерянно оглядывается, ища Ефима.

Прохожие, что шли по тротуару вдоль парка, старались не замечать происходящего. Украдкой поглядывая на Фиму и на бандита в деловом костюме, да еще и вооруженного, они, в конце концов, прятали глаза и ускоряли шаг.

Лысый же, не зная, куда ему бросится бежать, обернулся к проулку. Выматерившись, он кинулся обратно к умирающему, а может, уже умершему Сереге. Фима надеялся на последнее.

Переведя дыхание, он быстро достал из заднего кармана джинсов шапку, натянул ее по самые брови. Потом снял олимпийку и переодел ее наизнанку, светлой стороной наружу. Пошел, стараясь прятать от прохожих грязные, покрытые свернувшейся кровью руки.

Он прошмыгнул через парк, сторонясь будки ППС, стоявшей у входа. Там перебрался через дорогу, потом торопливо прошел за мемориалом вечного огня. Дальше, смешался с толпой, попытался затеряться в ней.

Пройдя площадь самым краем, направился к входу в центральный рынок. На рынке, зайдя в туалет – небольшое кирпичное здание, оплатил проход, но к очку так и не подошел. Он долго стоял у умывальника, отмывая коричневые от крови руки. Некоторое время думал выбросить нож, но потом просто отмыл его, с трудом закрыл клинок, в шарнир которого набилась кровь. Некоторое время оттирал пятна с одежды. Выйдя, он как ни в чем небывало влился в поток посетителей рынка, стараясь, отыскать своих в этой толпе.

***

– Ты сделал что? – Прошипел я холодным тоном.

– Отомстил за Машку, – отозвался Фима, подрагивая всем телом.

В олимпийке наизнанку, в грязных, запачканных темными пятнами джинсах, он стоял передо мной, не опуская взгляда.

Фима нашел нас у каменной арки ворот, которые ограничивали рынок и отделяли его от улицы Халтурина. Несмотря на это, даже за воротами велась торговля: у стен сидели бабушки-лоточницы. Прямо у тротуара, рядом с ларьком разложила свой товар: какие-то шмотки, пожилая армянка.

Женя потемнел лицом. Смотрел на Фиму, сверля его тяжелым взглядом. Степаныч, несший несколько деревянных швабр, поставил их у своих ног, придерживая за черенки, громко и очень разочарованно вздохнул.

– Он чуть не убил мою сестру, – настаивал Фима.

– Ладно. Не здесь. Отойдем, – сказал я, взяв свои эмоции в узду.

Мы перешли через дорогу, зашли в проулок между тулившимися друг к другу невысокими зданиями бытовых услуг и магазинчиков. В этом месте, у рынка, они нелогично соседствовали с жилым низкорослым массивом, состоявшим, в основном из дворов-жактов.

Остановившись как раз между шиферным забором такого домика и старого кирпича стеной небольшой обувной лавки, мы спугнули какого-то армянина, курившего в проулке. Мужик быстро затушил едва прикуренную сигарету о стену, бросил и растоптал ее. Потом торопливо вышел через другую сторону, дворами.

– Где ты его убил? – Спросил я.

– У городского совета, – Фима опустил глаза, словно провинившийся школьник. – Но я не мог по-другому! Он же вернулся бы! Вот, сейчас, Машка бы приехала обратно в город, и у них тут же закрутилось бы! И что тогда? Он бы вообще сеструху мою угробил!

– Тебя кто-нибудь видел?

Лицо Фимы ожесточилось, он отвернулся, поджав губы.

– Я спрашиваю, видел?

– Его могут искать, – сказал Степаныч. – Надо поскорее давать по в#&бкам.

– Видел?

– Да, – выпалил Фима.

Степаныч растерянно тронул веки. Женя мерзко выругался матом.

– Кто видел? Кто это был? – Схватил я Фиму за плечи.

– Несколько прохожих. И… И бандос, с которым Серега разговаривал.

Женя бросил костыли и кинулся на Фиму с кулаками. Мы со Степанычем тут же встали между ними, начали разнимать.

– Я еще в прошлый раз знал, что из-за тебя нам всем п#зда! А теперь точно! – Кричал Женя.

– Тихо! Не ори! – Гаркнул на Корзуна Степаныч. – Разрулим, как-нибудь. Разрулим!

Верно, – сказал я, расцепив, наконец Фиму с Женей.

Корзуна придержал Степаныч, чтобы тот не грохнулся на землю, наступив на раненую ногу.

Сделанного не воротишь, – Сказал я, наблюдая, как Женя с трудом поднимает костыли с земли.

– Уже все. Фима накосячил. Теперь будем разруливать. Смотри, Фима, – глянул я на обиженного друга. – Где нож?

– С собой.

– Вечером мы съездим за город, и ты выкинешь его в реку, понял?

Он молча покивал.

– Дальше, – продолжал я. – Отдашь Степанычу все оружие, что у тебя есть.

– Витя, да ты что? Я ж как голый останусь!

– Все. Не обсуждается. Обманешь – предашь нашу дружбу.

– Сука, мля… – буркнул Фима.

– И еще. Смени квартиру. Переселись куда-нибудь на время, затаись. Дома тебя могут искать. Три-четыре дня из дому ты не выходишь.

– А работа?

– Никакой работы.

– И че ж мне жрать-то?!

– А раньше надо было думать, – зло сказал Женя, закуривая сигарету, – когда ты шел бандоса убивать. У них теперь поводов нас прикончить на один больше. Везет, что еще не добрались, что сами между собой грызутся, как собаки.

– Я посмотрел бы на тебя, на моем месте! – Закричал на него Фима.

– Да не ори же ты! – Прикрикнул на него Степаныч, когда разгавкался соседский кобель.

– Ладно. Пошли отсюда, – сказал я.

– Я думал, мужики, что вы меня поймете, – обиженно втянул голову в плечи Фима.

– Ты должен понимать, что всех подставляешь, когда сначала делаешь, а потом твой собственный ум тебя догоняет, – сказал я. – Но я с тобой больше цацкаться не буду. У тебя только один выход – поумнеть. Понял? Не маленький уже, а ведешь себя, как какой-то пацан. Короче, так. Теперь без нашего ведома ни шагу. Понял?

– Бери швабры, – угрюмо сказал Степаныч.

Фима вздохнул, взял всю стопку и взвалил себе на плечи.

***

Кабинет Косого располагался в одном из небольших помещений бывшей обувной фабрики. Когда-то знаменитая на весь край, теперь она пустовала, а первый ее этаж заняли новоявленные бизнесмены.

Вместе с Косым сидели: небольшой обувной магазинчик, продуктовый, часовых дел мастер в своем закутке, и еще парочка людей, которыми мало кто интересовался.

Привыкший к строгости, Косой раздражался при виде всех излишеств, которые так нагло позволял себе Седой. Потому и кабинетик Косого, похожий на рабочее место средней руки начальничка, отличался сравнительной аскетичностью.

Простенький стол, скучные стены, обшиты листами лакированной фанеры, небольшой шкаф, телефон на столе. Самым дорогим тут был оружейный сейф, который Косой купил за границей.

Будь его воля, он давно бы отказался и от дорогих часов Ролекс Эксплорер, да и всех остальных в его коллекции. От большого золотого браслета на запястье, избыточно дорогой одежды. Заменил бы свою новенькую БМВ пятой серии девяносто второго года на какой-нибудь Гранд Чероки. Но, как он прекрасно знал, “пацаны не поймут”. Все эти предметы роскоши – не что иное, как сигнал окружающим. Сигнал “свой-чужой”. Сигнал, что с Косым лучше не связываться.

Хоть важные встречи с “нужными” людьми Косой и привык проводить в роскошном Павлине, ему не нравился этот ресторан. Скромный кабинет же, он считал одним из немногих комфортных мест в своей нынешней жизни.

Сегодня Косой был у женщины, сдававшей Летову квартиру, но не нашел никаких особенных зацепок. Узнал только, что Виктор заплатил хозяйке немалую сумму, и на разрушенной жилплощади сейчас идет ремонт. Куда Летов мог перебраться, Косой не знал. Однако у бандита были еще варианты, которые можно было разработать. Одним из них он считал Корзуна, к которому стоило бы наведаться в первую очередь, но Косой временил с этим. Временил по некоторым личным причинам.