На шифре. Инсайдерская история криптовалютного бума бесплатное чтение

Laura Shin

The Cryptopians

Idealism, Greed, Lies, and the Making of the First Big Cryptocurrency Craze PublicAffairs

This edition published by arrangement with PublicAffairs, an imprint of Perseus Books LLC, a subsidiary of Hachette Book Group, Inc. USA via Igor Korzhenevskiy of Alexander Korzhenevski Agency (Russia). All rights reserved.

Перевод с английского Сергея Карпова

© Laura Shin, 2022

© С. Карпов, перевод с английского, 2024

© ООО «Индивидуум Принт», 2024

О представлении информации

Эта книга – результат более чем трех лет журналистской работы. Она основана на более чем двух сотнях интервью, причем бóльшую часть источников я обещала не раскрывать. Не все герои этой книги согласились со мной побеседовать, но я смогла опросить практически всех основных действующих лиц, в том числе восьмерых создателей Ethereum, а также многих других людей, чьи имена не указаны на этих страницах.

Чтобы запечатлеть события, я прочесала архивные интернет-страницы, посты в соцсетях, блокчейн-анализаторы, форумы и прочие сетевые материалы, а также различные документы, электронную почту, скриншоты, аудио- и видеозаписи, фотографии и другие файлы, которыми со мной великодушно поделились источники. Часто мне удавалось воссоздать диалоги по чатам, а в случае личных бесед иногда находить записи; если же не было доступных материалов, я старалась выжать максимум из воспоминаний моих многочисленных источников. Я особенно благодарна специалистам, которые уделили мне время и силы, а также поставщикам данных по блокчейнам и криптовалюте Chainalysis, CoinMarketCap, CryptoCompare, Etherscan, TokenData и YCharts, которые помогли отследить действия людей в блокчейнах и/или поделились со мной другой информацией, графиками и аналитикой, чтобы представить полную картину. Стоимость валют я в основном узнавала в CoinMarketCap, в случае раннего периода истории крипты пользовалась Bitcoincharts и ценами в Mt. Gox или Bitstamp, в зависимости от временны́х рамок.

В некоторых случаях, когда не получалось подтвердить конкретные подробности о том, что когда происходило, я опиралась на здравый смысл и доверялась наиболее правдоподобным и детальным воспоминаниям (если только они не могли быть опровергнуты при перекрестной проверке) и/или выбирала самую вероятную или логичную версию событий, опираясь на известные факты.

Рассказывая о событиях, многие из которых происходили в режиме онлайн, я решила оставить все опечатки и прочие грамматические и орфографические ошибки[1] без исправлений. Их было так много, что мне показалось более уместно оставить их во всей сетевой красе.

Чтобы упростить знакомство с этой громоздкой «децентрализованной» историей о субкультуре с множеством персонажей и собственным жаргоном, я приложила в начале список действующих лиц, а в конце – хронологию событий и глоссарий. Для тех, кто не боится спойлеров: если пролистаете одну только хронологию, многое упустите.

Предупреждение: некоторые компании, упомянутые в книге, являются спонсорами моих подкастов и/или видео. Это CoinDesk (принадлежит Digital Currency Group), ConsenSys, Kraken, Microsoft, ShapeShift и Tezos.

Список действующих лиц

Соучредители Ethereum

Виталик Бутерин, создатель Ethereum

Михай Алиси, основатель издания Bitcoin Magazine

Энтони Ди Иорио, основатель Decentral, спонсировал Ethereum перед краудсейлом

Гэвин Вуд, создал клиент на С++, технический директор (CTO)

Джеффри Вильке, создал клиент Go (Geth)

Чарльз Хоскинсон, генеральный директор (СЕО)

Джо Любин, главный операционный директор (COO), основатель ConsenSys

Амир Четрит, соучредитель Colored Coins – другого биткойн-проекта

Руководство Ethereum

Тейлор Герринг, директор по технологиям

Стефан Туаль, директор по связям с общественностью

Персонал «Космического корабля» в Цуге

Роксана Сюрано, исполнительный ассистент

Матиас Грённебэк, руководитель операциями

Йен Мейкле, художник-оформитель

Ричард Стотт, художник-оформитель

Джереми Вуд, помощник Чарльза Хоскинсона

Лоренцо Патуццо, плотник

ETH Dev в Берлине

Аэрон Бьюкенен, друг и бизнес-партнер Гэвина Вуда

Ютта Штайнер, глава безопасности и аудитов

Кристоф Йенч, старший тестировщик

Кристиан Райтвисснер, команда С++/Solidity

Петер Силадьи, команда Geth

Лефтерис Карапецас, команда С++

Алекс ван де Санде (он же Авса), дизайнер пользовательского интерфейса (UX)

Боб Саммервилл, команда С++

Келли Беккер, главный операционный директор (COO)

Фритьоф Вайнерт, финансовый директор

Кристиан Фёмель, офис-менеджер

Ethereum Foundation

Мин Чан, исполнительный директор

Ларс Клавиттер, член совета председателей Rolls-Royce

Уэйн Хеннесси-Барретт, член совета, кенийский финтех-стартап

Вадим Левитин, член совета; врач и технический специалист, участвовал в Программе развития ООН

Патрик Сторченеггер, член совета, швейцарский юрист

Хадсон Джеймисон, помощник Мин Чан, отдел разработки и эксплуатации, помогал с организацией DevCons

Джейми Питтс, помогал с организацией DevCons

Тойя Будунггуд, помощник Мин Чан

DAO/Slock.it

Кристоф Йенч, соучредитель Slock.it, CTO

Саймон Йенч, соучредитель Slock.it, СЕО

Стефан Туаль, соучредитель Slock.it, СОО

Лефтерис Карапецас, техлид Slock.it

Грифф Грин, комьюнити-менеджер Slock.it

Robin Hood Group

Джорди Байлина, программист в Барселоне, прошедший ниндзя-курс в DAO

Грифф Грин

Лефтерис Карапецас

Алекс ван де Санде (он же Авса)

Фабиан Фогельштеллер, разработчик клиентской части в Ethereum Foundation, признан «отцом» стандарта ERC‑20

White Hat Group (известные члены)

Джорди Байлина

Грифф Грин

Лефтерис Карапецас

Bity

Джан Бохслер, соучредитель

Алексис Руссель, соучредитель, СЕО и директор правления

MyEtherWallet

Тейлор Ван Орден/Монахан, соучредительница и СЕО

Косала Хемачандра, соучредитель и СТО

Poloniex (он же Polo)

Тристан Д’Агоста, учредитель и один из СЕО

Жюль Ким, главный операционный директор и один из СЕО

Майк Демопулос, один из СЕО и директор по работе с клиентами

Руби Сю, должность неизвестна

Джонни Гарсия, глава отдела поддержки клиентов

Тайлер Фредерик, старший комплаенс-специалист

Предисловие

В итоге хватило всего семи недель, чтобы запустить медленное разрушение мировой финансовой системы и – хотя тогда этого еще не заметили – начать радикальные изменения в устоявшихся многовековых методах создания общественного доверия.

15 сентября 2008 года банк Lehman Brothers, чья история насчитывала 158 лет, заявил о самом крупном банкротстве в истории. На экранах телевизоров и компьютеров по всему миру мелькали видеозаписи о том, как 25 тысяч сотрудников выходят из офисов банка по всему миру со своим скарбом в картонных коробках. На той же неделе шестидесятитысячная «толпа» сотрудников Merrill Lynch – крупнейшего инвестиционного банка в мире, бык на логотипе которого символизирует саму Уолл-стрит, – вдруг оказалась в подчинении у группы людей из северо-каролинского Bank of America, которых, по мнению потерявших свои места, лучше всего можно было бы охарактеризовать словом «деревенщина». В середине октября S&P 500[2] пережил худшую неделю со времен Великой депрессии, а падение индекса Доу Джонса побило и рекорд тех времен. Но одной неделей ущерб не ограничился: в годовом исчислении у инвесторов испарились 8,4 триллиона долларов. А еще – хотя в то время особого внимания на это не обратили – 31 октября человек (или группа людей) под именем Сатоси Накамото опубликовал «белую книгу» о том, как можно обойтись без банков и пересылать друг другу деньги по интернету.

В следующие девять лет (в течение семи лет из которых, когда процентная ставка составляла от 0 до 0,25 %, происходил самый медленный выход из кризиса в истории), эта странная сеть привлекла пеструю группу сторонников. Гики были очарованы магическим коктейлем из криптографии, теории игр и древнего гроссбуха. Наркопотребители ее полюбили, потому что им больше не приходилось встречаться с незнакомцами на углу, а можно было заказывать доставку незаконных веществ, пару раз кликнув мышью. Либертарианцев восхищал потенциал сети, позволявшей совершать транзакции вне существующих вот уже тысячу лет государственных фиатных валют. Предприниматели из Кремниевой долины мечтали положить эту технологию в основу быстрой и дешевой финансовой системы. А 1 % людей, инвестируя в этот футуристический актив от своего имени или через хеджевые фонды и семейные офисы, пристрастились к прибыли, которая в случае биткойна могла до ходить не до 10, а до 100 000 %.

А вся его революционность объяснялась очень просто. Раньше при отсылке файла человек всегда отправлял его копию. То есть, если Элис шлет Бобу документ, фотографию или сообщение, у нее оставался оригинал этого документа, фотографии или сообщения. В случае с биткойном она впервые могла отправить что-то через сеть – и все в мире узнавали, что у нее этого (в данном случае – биткойна) больше нет: теперь это что-то есть у Боба, а значит, Элис больше не может отправить копию кому-нибудь еще. Даже лучше: если Элис – в Афганистане, а Боб – в Зимбабве, он все равно получит деньги через десять минут, а Элис заплатит комиссию в какую-то долю цента, а не заоблачные 30, 50 или больше долларов за международный перевод, который еще и займет неделю. И все это возможно благодаря сочетанию технологий под названием блокчейн.

Программисты быстро поняли, что блокчейн можно применять не только для биткойна. Принимая во внимание печальные последствия кредитного дефолта и крушения банков из-за невозврата ипотечных кредитов, привлекательность блокчейна разглядели даже махровые старожилы рынка – возможно, вспомнив о протестующих из движения «Захвати Уолл-стрит», когда-то разбивших лагерь в двух шагах от бывших головных офисов Merrill Lynch и Lehman Brothers. Скоро финансовые гиганты всего мира – JPMorgan Chase, Nasdaq, Visa, HSBC, State Street, UBS, Santander и многие другие – принялись за изучение этой технологии. В конце 2015 года понятие «блокчейн, а не биткойн» стало лозунгом на Уолл-стрит, а с 2014‑го по февраль 2017‑го в блокчейн инвестировали больше пятидесяти финансовых организаций. На протяжении 2016‑го фирмы устроили гонку по использованию «разрешенных» (или частных) блокчейнов в качестве внутренних сетей. Увидев, как открытый, свободный от ограничений интернет изменил СМИ и музыкальную индустрию, они поняли, что случается с теми, кто не успевает идти в ногу со временем, – упадок.

Но не успели эти частные блокчейны заработать, принося хоть и небольшую, но пользу, как внимание всех инвесторов привлекла новая идея: первичное размещение монет (ICO). Благодаря сочетанию кампании на Kickstarter, IPO и биткойна появились проекты, которые привлекали финансирование в криптовалюте, предлагая людям новый токен, – и они взлетели, показав, как легко цунами экономически мотивированных разработчиков могут зарабатывать деньги, сотрясая финансовые устои. В 2017 году обычные люди из стран от Аргентины до Зимбабве вложили 5,6 миллиарда долларов в цифровой валюте в децентрализованные проекты, поколебавшие таких титанов, как Amazon, Facebook и Apple, и сделав эти привлекательные, но рискованные – а местами и мошеннические – вложения демократичнее, чем инвестиции ограниченного ряда больших фирм (для сравнения, размер венчурных инвестиций в эту сферу составил жалкие 558 миллионов долларов). К концу года класс активов, стартовав в 2017 году с 18 миллиардов долларов, разросся в 34 раза – до 613 миллиардов. В пределах недели конкурирующими фьючерсами на биткойны начали торговать две огромные товарные биржи – в том числе легендарная CME[3], основанная в 1898 году как Чикагская торговая площадка для масла и яиц, где в предыдущем году было закрыто договоров больше чем на 1 квадриллион долларов. Стоимость биткойна, в начале года стоявшая на отметке в тысячу долларов, уже подходила к 20 тысячам. Другой актив – эфир от нового блокчейна Ethereum Виталика Бутерина – взлетел еще быстрее, от 8 долларов до 757, то есть прибыль увеличилась в девяносто пять раз меньше чем за год. Первые инвесторы, уже ставшие миллионерами (или хотя бы намного богаче, чем годом ранее), завалили Reddit мемами про «ламборгини» – а то и в самом деле покупали итальянские спортивные машины. Каждый скачок стоимости биткойна регистрировался для потомков и выкладывался в твиттере с хештегом #tothemoon («до Луны»), где его обсуждения росли с беспрецедентной скоростью. Подумать только: все началось девять лет назад в виде скромного документа, предлагавшего «одноранговую электронную денежную систему». А теперь этот малоизвестный текст из почтовой рассылки для шифропанков разросся до явления, о котором взахлеб рассказывали на всех телеканалах и сайтах, во всех журналах, газетах, подкастах и видеороликах, – крипты́.

Чтобы понять, как мы к этому пришли, вернемся в середину ноября 2013 года – туда, где ревущий Тихий океан встречается с цветущим выступом на северо-западе Сан-Франциско, парком Президио. Там, среди лесистых холмов, остатков Испанской империи и следов Золотой лихорадки, идет, вдыхая аромат эвкалиптов, тощий девятнадцатилетний парень. Несколько лет назад он зарабатывал 4 доллара в час статьями о прорывных технологиях; теперь он ломает голову над новой компьютерной задачкой. Меньше чем через пять лет его решение будет стоить более 135 миллиардов долларов.

1. 1994 – 20 января 2014

Виталик Бутерин был как семечко, которое занесло ветром далеко от дома и которое только пытается укорениться в новом окружении, но уже скоро найдет нужную для процветания почву. Его многие называют «инопланетянином» – что незнакомцы в сети, что близкие коллеги; кто с приязнью, а кто и нет. Виталик излучает неуклюжесть, заметную даже невооруженным глазом. Его отец – высокий и мускулистый, с круглым лицом и доброй улыбкой. Мать – голубоглазая и миниатюрная, с рыжими кудрями и полными щеками. Но Виталика будто до рождения пропустили через зеркало из комнаты смеха. Высокий и худой, с нелепой походкой. Нос острый, уши торчат, как будто чтобы лучше слышать, а подбородок устремлен куда-то далеко в будущее. Голубые глаза посажены так глубоко, что кажутся не столько окнами души, сколько уже самой душой, выглядывающей наружу, а макушка вытянута, словно подчеркивает размер заключенного под ней интеллекта.

Шла осень 2013 года, и он размышлял о том, что для себя называл «криптовалютой 2.0». В феврале 2011 года, когда ему было семнадцать, отец рассказал сыну о биткойне – новой валюте, неподконтрольной правительству или банкам. Сначала Виталик не обратил на нее внимания, решив, что это просто странная цифровая игрушка без особой ценности, хоть она и торговалась где-то за восемьдесят центов. Но пару месяцев спустя, наткнувшись на другое упоминание (в апреле стоимость поднялась сперва выше доллара, а потом и двух), он решил копнуть поглубже.

С тех пор он много писал о биткойне, брал в колледже академический отпуск, чтобы попутешествовать и пообщаться с представителями биткойн-сообщества, стал владельцем Bitcoin Magazine и фрилансил как разработчик криптовалюты. После нескольких месяцев в Европе и Израиле и недолгой остановки в Лас-Вегасе он попал в Сан-Франциско, где устроился на криптовалютную биржу Kraken и жил в квартире ее соучредителя и СЕО Джесси Пауэлла. Но ему не давали покоя проблемы, которые он видел в технологии блокчейна, на которой и работают криптовалюты вроде биткойна.

Биткойн создан для платежей. «Белая книга» биткойна называлась «Децентрализованная электронная денежная система». Теперь разработчики начинали понимать, что технологию, лежащую в основе биткойна, можно использовать и для создания децентрализованной системы доменных имен, и для более сложных контрактов – например ставок.

Проблема, как казалось Виталику, была в том, что каждый проект строит блокчейн всего под одну цель – как калькулятор для элементарной арифметики. Некоторые блокчейны были многофункциональными, наподобие швейцарских ножей. И все равно проигрывали, как только выходил новый блокчейн с функцией, которой не обладали прежние. Виталик не понимал, почему их не строят по подобию смартфонов, чтобы технология могла поддерживать любое приложение от любого разработчика, который мог бы выкладывать его для всех на платформе типа App Store.

Наконец Виталик, давний любитель долгих прогулок, отправился на несколько часов поблуждать по парку Президио. В той холмистой и лесистой зоне бывшей военной базы с невероятными видами на мост Золотые Ворота он и придумал, как сделать единый блокчейн с полным доступом ко всем функциям и создать децентрализованный компьютер, поддерживающий самые разные приложения. Он описал свою идею в «белой книге» и 27 ноября 2013 года – в тот же день, когда биткойн впервые преодолел рубеж в тысячу долларов, – разослал ее тринадцати друзьям.

Ему эта идея казалась логичным шагом в развитии блокчейнов, и он не понимал, почему до сих пор никто не воплотил в жизнь такую очевидную мысль – блокчейн, который не устареет в ближайшее время. Возможно, задумка из-за чего-то обречена изначально. Он представлял, как профессиональные криптографы прочитают его «белую книгу» и поставят его, девятнадцатилетнего, с двумя семестрами в колледже, на место. И его страхи не были безосновательными. Хотя Виталику и было невдомек, на биткойн-конференциях, где он представлял Bitcoin Magazine, некоторые программисты, когда он говорил, что заинтересован в технических вопросах, думали в ответ: «Ну да, еще что расскажешь» – и относились к нему как к «журналисту», которого «явно не могут интересовать реально крутые шутки». И все-таки он нажал на кнопку «отправить».

Виталик родился в 1994 году в Коломне – городе с населением в 150 тысяч человек в ста километрах к юго-востоку от Москвы, полном старинных достопримечательностей, придающих ему диснеевскую атмосферу. Его родители Дмитрий и Наталья, студенты-программисты, закончили университеты в Москве, пока за Виталиком присматривали их родители; когда ему было три года, они разошлись. В дальнейшем оба работали в американских компаниях: отец – в Arthur Andersen, после чего занялся своими проектами, мать – в Heinz, где переключилась с программирования на финансовый учет, перед тем как продолжить работу в других транснациональных корпорациях. Позже Наталья переехала в Канаду и получила бизнес-образование в Эдмонтоне, а через полтора года – к тому времени они уже развелись – в Торонто приехал и Дмитрий с шестилетним Виталиком.

С самого начала было ясно, что Виталик умен. Отец Натальи научил его таблице умножения уже в три-четыре года. На приеме у врача пятилетний Виталик носился перед кабинетом, вслух умножая трехзначные цифры, а остальные пациенты смотрели на это, не веря своим глазам. Как и отец, он начал читать в трехлетнем возрасте, а поскольку сам Дмитрий в детстве мечтал о компьютере, но его семья не могла его себе позволить, Виталику первый компьютер он подарил, когда тому исполнилось четыре. Мальчик обожал играться с Excel и уже в семилетнем возрасте создал в нем свой первый шедевр – «Энциклопедию кроликов», трактат о жизни, культуре и экономике длинноухих и короткохвостых созданий. В содержании были такие разделы:

Корабли кроликов

За какое время можно съесть один корабль?

Когда кролики стали весить больше 100 тонн?

Праздники

Когда они умрут?

Когда они начали применять на войне бомбы?

Деньги кроликов

Как они пользуются кроличьей картой?

Как они зарабатывают?

При какой температуре выживают кролики?

Как кролики могут преодолеть скорость света?

Компьютеры кроликов

В какой системе счисления работают компьютеры кроликов?

Текст гласил:

Сколько весят кролики? Целые тонны. К 2000 году они весят около 614,3 тонны… Что они пьют? Кроличий напиток. Как он делается. 1 – сложить корабли в блендер и измельчить. 2 – залить воду. 3 – достать корабли… Сколько существует самцов и самок? 8 самцов. Только одна самка. Это кошка… Как кролики пользуются кредитной картой? Вставляют карту в аппарат и нажимают А. Вставляют карту в аппарат и нажимают Б. Какую сумму вы хотите снять? Затем ждут две секунды и вынимают карту. Вынимают карту, которой можно платить.

Была даже периодическая таблица кроликов.

Хоть в компьютерах Виталик разбирался не по годам – он вдобавок играл и придумывал собственные видеоигры, – при разговоре с ним складывалось совсем другое впечатление. Почти до десятилетнего возраста он мало разговаривал. Начинал выражать мысль, но сбивался, расстраивался и замолкал. Дмитрий видел, что другие шестилетние дети уже говорят длинными сложными предложениями, а Виталик – случайными обрывками. Его мачехе Майе, второй жене Дмитрия, казалось, что огромный внутренний мир Виталика нередко оторван от реальной жизни. Они с Дмитрием часто просили его: «Если тебе что-то нужно – остановись, а потом сформулируй». И, хотя Дмитрий переживал из-за задержки развития речи, он не повел сына к специалисту, опасаясь возможных психологических ярлыков.

Наконец, когда Виталику исполнилось девять, его речь расцвела, хотя новообретенные навыки не привели к успешной социализации. Его первые годы жизни в Торонто окрашены одиночеством. Он жил с отцом на шестом этаже типового дома в Норт-Йорке, районе корейских магазинов и ресторанов. Бóльшая часть учащихся начальной и средней школы, которую посещал Виталик, были выходцами из Азии. Но не происхождение было причиной его одиночества. В начале старшей школы он внезапно осознал, что одноклассники общаются после уроков – ходят друг к другу в гости, устраивают вечеринки и посиделки. А он не только в этом не участвовал, но и понятия не имел, как это делать. Его чувство одиночества только усиливалось. А он всего лишь хотел быть таким, как все.

Затем наступил поворотный момент. В старших классах он посещал школу Абеляра – частную академию, в которой числилось всего пятьдесят учеников. Школу основала в 1997 году группа учителей, на каждые пять учеников там приходилось по одному преподавателю, а средний размер класса составлял десять человек. Здесь поддерживалась неформальная атмосфера доверия в сочетании со структурой и требованиями аспирантуры. (А еще в Абеляре в основном учились белые – это для Виталика было непривычно.)

Учился Виталик отлично. Уже в девятом классе он занимался математикой по программе двенадцатого, получил бронзовую медаль на Международной математической олимпиаде в Италии и участвовал в игре «Модель ООН» в Нью-Йорке.

Наконец-то он нашел своих. Директор школы Брайан Блэр, преподававший Виталику латынь, древнегреческий и философию, уже повидал на своем веку блестящих учеников, но часто они были самодовольными и непопулярными среди сверстников. Виталика, напротив, любили. Ученик постарше показал ему Linux (операционная система с открытым кодом, которую предпочитают программисты за возможности по настройке под себя) и хакерские пространства, где люди, например, печатали на 3D-принтерах графики математических уравнений. В тот же период они с отцом посещали семинары Тони Роббинса, благодаря чему он заинтересовался здоровым образом жизни и пескетарианской диетой, а также стал лучше понимать других людей и научился сообщать о своих потребностях и желаниях.

Возможно, поэтому, несмотря на одиночество в детстве, Виталик продемонстрировал тонкое знание общественных отношений в рассказе, который он написал для школьного литературного журнала. В рассказе «О рождественских подарках и дружбе» речь идет об анонимном обмене подарками в игре «Тайный Санта». Один мальчик, Ульрих, осуждает подругу Ясмин за то, как она радуется подарочной карте торгового центра, в то время как их друг Хавьер смотрит свысока на этот подарок, сравнивая его с деньгами, которые он – на его взгляд, щедро – вручил Уэсли, утопавшему в долгах. Но сам Уэсли не рад деньгам и считает, что это все равно что подарить «слегка пухлому» человеку сертификат на программу по снижению веса. И так далее – каждый подарок вызывает у персонажей разные чувства.

Там же описывается нестандартный образ жизни, к которому однажды придет сам Виталик. Ульрих, презрительно наблюдая за радостью Ясмин от какой-то подарочной карты, размышляет, что она, вероятно, однажды накопит достаточно денег для выхода на пенсию, но не может и мечтать о том, к чему стремится он: финансовой независимости, явлению «математически» иному. «Пенсия – это когда расходуешь накопленные деньги, независимость – это когда тратишь лишь процент от своих накоплений, – написал Виталик. – Ты внес свой вклад в общество, вернул свой долг миру и теперь можешь спокойно существовать на прибыль от своего труда до скончания времен».

Но тогда Виталик мало того, что не достиг финансовой независимости, но еще и ни разу не устраивался на работу. Первую должность он получил летом после выпуска. Виталик не учился программированию в школе, но прослушал пару МООКов – массовых открытых дистанционных курсов – о компьютерном обучении и искусственном разуме. Там он и создал игру, о которой написали в журнале Wired, благодаря чему устроился на стажировку в оклахомскую образовательную компанию NextThought. После выпуска Виталик переехал в Норман – один из редких либеральных анклавов штата Оклахома. Там он обнаружил модные индийские рестораны, кафе с вегетарианскими бургерами, которые ему нравились куда больше обычных местных гамбургеров. Его главным достижением лета стала разработка сетевого приложения Next Thought, совместимого с Internet Explorer 9.

А дальше его ждал флагман компьютерных наук – Университет Ватерлоо.

Параллельно с обучением шло его знакомство с биткойном. Решив изучить эту тему в конце зимы 2011 года, он стал завсегдатаем форума BitcoinTalk и там наткнулся на видео с советом вложиться в биткойны. Он просматривал доски объявлений в надежде найти работу за цифровую валюту. Некто с ником kiba предложил ему пять биткойнов (BTC; на тот момент – 4 доллара) за статью для Bitcoin Weekly. Заработав 20 BTC, на 8,5 Виталик купил себе футболку с логотипом биткойна. Пройти весь цикл обращения биткойна было приятно, плюс ему понравилось изучать материалы и писать статьи, чем он и продолжал заниматься, пока у kiba, хоть тот и платил Виталику меньше минимальной зарплаты – да и то урезал гонорар до 2,5 BTC, – не стали подходить к концу деньги.

Тогда Виталику пришла в голову мысль: они с kiba могут продолжать выпуск Bitcoin Weekly, если будут писать две статьи в неделю, выкладывать первый абзац и скрывать остальную часть, пока люди из сообщества не пришлют на конкретный адрес нужную сумму в биткойнах. Незадолго до этого, 1 июня 2011 года, в Gawker вышла статья «Андерграундный сайт, где можно купить любые наркотики в мире». Имелся в виду Silk Road – настоящий нарко-Amazon, где люди по всему миру приобретали что угодно, от травки до героина. На дворе уже был 2011 год – спустя десять лет после того, как Всемирная паутина обрела популярность, – но ничего подобного еще не существовало, потому что до появления биткойна наркоторговцы не могли получать оплату онлайн – для этого требовалась обычная банковская система. Всегда приходилось расплачиваться наличными, то есть без личных встреч не обходилось. Но с появлением биткойнов они могли в обмен на цифровую валюту отсылать марихуану, кокс или кислоту прямо в почтовый ящик клиентам хоть в дождь, хоть в зной. И, в отличие от оплаты кредитной или дебетовой картой, биткойн децентрализован, то есть за незаконные транзакции или создание новой неправительственной валюты нельзя закрыть конкретную компанию или посадить конкретного человека. Сеть поддерживают люди по всему миру, у которых установлено ПО на компьютере или другом оборудовании, созданном специально для биткойна. (Стимулом для участия так называемых майнеров была возможность зарабатывать по биткойну приблизительно каждые десять минут.) Чтобы запретить биткойн, придется найти и отключить компьютер у каждого человека – а для такого нужны скоординированные действия всех государств в мире. Но даже выключение всех существующих компьютеров в сети не помешает выпустить новое ПО. Случайная реклама от Gawker уже неделю спустя подбросит стоимость BTC от 9 долларов до 32. И, хотя заработок у подростков был более или менее на одном уровне, теперь Виталик зарабатывал на статьях о биткойне уже 6 долларов в час.

У него не было конкретных целей – просто в этой области сходились все его интересы, от социальной и политической теории, математики и науки до разработки ПО с открытым кодом и программирования. К тому же его отец часто слушал Дуга Кейси – анархокапиталиста и приверженца австрийской экономики, по теории которого государственные фиатные валюты рухнут, вызвав мировой кризис. Виталик считал, что в этом случае ему придется немало потрудиться, чтобы выжить. Биткойн казался неплохой страховкой от катастрофы благодаря своей монетарной политике. Существует фиксированный предел в двадцать один миллион биткойнов, новые будут добываться в среднем каждые десять минут, пока не наступит дефляция денежной массы. Это как цифровая версия золота.

Виталик стал известен своими простыми и понятными текстами о Биткойне («Биткойн» здесь пишется с большой буквы, когда речь о протоколе, и с маленькой – когда речь о валюте). Вот как он объяснял основы, которые многие часто понимают неправильно:

Ценность валюты зависит не от ее ценности как товара, а только от ее ценности как валюты, то есть она закольцовывается сама на себя… Вот почему несостоятельны аргументы о том, что стоимость биткойна равна нулю, раз это «просто биты на компьютере»: биты приобретают ценность, потому что люди готовы за них платить. Но в уравнении «спрос и предложение» важна и часть «предложение»: биткойны сохраняют свою ценность благодаря их ограниченному количеству – ни один человек или организация не могут при желании напечатать новые.

В другой статье он объясняет: «Одно из уникальных свойств Биткойна заключается в том, что он переносит в код некоторые черты социальной организации: индекс инфляции зафиксирован в коде, никто не может установить другой».

Его тексты на такую сложную тему были настолько просты и понятны, что в августе 2011 года ему написал Михай Алиси и предложил стать первым автором нового издания – Bitcoin Magazine. Виталик с беззаботностью шведского шеф-повара[4] перешел туда, а Bitcoin Weekly скоро закрылся.

Михай – высокий, бледный, долговязый румын с русыми волосами, бурно жестикулирующий при разговоре. Он многословный и дружелюбный, а рассказывая о чем-нибудь, часто исполняет роли обеих сторон, наклоняясь вперед при смене персонажей. За год перед основанием журнала он окончил университет, но, вместо того чтобы пойти на работу, увлекся онлайн-покером. В теории покера его заинтересовали уровни, на которых оказывается игрок в процессе игры. На нулевом уровне – то есть получив карты – он спрашивает себя: «Какую лучшую комбинацию я могу собрать?» Когда игрок понимает нулевой уровень, то переходит к вопросу: «Что на руках у моего оппонента?» Следующий шаг – озадачиться не просто своей или чужой комбинацией, но и вопросом: «Как мою комбинацию представляет соперник?» И далее: «Что оппонент думает о том, что думаю я о его картах?»

Для Михая онлайн-покер был подарком небес. Ежемесячная минимальная зарплата в Румынии равнялась где-то 200 долларам, а он часто выигрывал вдвое больше за одну игру. Сорвав куш в первый раз, он взглянул на людей, которые едут на автобусе на работу, и сам себе поразился.

Зимой 2011 года он услышал о биткойнах и, как и Виталик, перечитал много материалов на BitcoinTalk.org. Он заметил, что лучшие статьи там принадлежат Виталику, а мейнстримные СМИ в этом отношении больше интересуются Silk Road. Михай увидел потребность в понятном источнике знаний конкретно о биткойне. Он нанял Виталика и пригласил других соучредителей, найдя их на BitcoinTalk.org.

Изначально Михай предполагал выпускать журнал в виде электронного документа в формате PDF и распространять по принципу «платите, сколько посчитаете нужным»; после некоторого успеха они смогли бы выпускать и бумажное издание, зарабатывая на рекламе. Но декабрьским вечером 2011 года, когда готовился первый номер, его бизнес-партнер Мэттью Райт предложил пойти ва-банк – напечатать журнал. Михай возразил, напоминая, что у них нет денег. Но на следующий день, после нехарактерного для него отсутствия в интернете в течение нескольких часов, Михай увидел в скайпе шестьсот непрочитанных сообщений. Мэттью уже объявил на BitcoinTalk.org, что первый номер Bitcoin Magazine выйдет в бумажном виде.

После статьи в Gawker стоимость BTC за лето подскочила, но к декабрю упала до трех-четырех долларов, поэтому биткойн-компании не то чтобы процветали. Михаю и остальным пришлось попотеть, но в конце концов на предварительных заказах, подписке и рекламе они собрали достаточно денег для выпуска физических копий журнала. Проблема была в том, как доставить их читателям по всему миру. Почтовое отправление из Великобритании, где находился их персонал, обходилось дорого. Мэттью, гражданин США, проживал в Южной Корее, а подписчики большей частью находились в западных странах. Цена за отправку журнала из Румынии составляла 1–2 евро в пределах Европы и 3–4 евро – в Соединенные Штаты, доставка могла затянуться на месяц. Михай решил попробовать.

Скоро пять тысяч экземпляров первого номера Bitcoin Magazine прибыли из Соединенных Штатов в Великобританию, а оттуда двадцатитонным грузовиком отправились в Румынию, в дом родителей Михая. Когда перед домом разгрузили тираж, он подумал: «Пожалуй, стоило их предупредить». Пятьдесят коробок заняли всю гостиную. Михай, его девушка Роксана и ее брат разложили журналы по конвертам и вручную заполнили имена и адреса получателей. Наконец они отнесли их в местное почтовое отделение, но там не хватило марок. (Со временем на почте привыкли к новому бизнесу. Роксана, в то время студентка университета, взяла логистику на себя. Каждый день после учебы она отправлялась в дом родителей Михая и занималась подписками, рекламой и отправкой каждого экземпляра. Позже у Bitcoin Magazine появился свой принтер для этикеток.) Несмотря на стресс, Михай считал, что усилия не пропали даром, а журнал сделал его частью сообщества.

Когда вышел майский номер 2012 года, Виталик учился в выпускном классе. Устроившись в Bitcoin Magazine, он продолжал писать о криптовалюте в интернете просто и доступно:

Биткойн – это сеть компьютеров, через которые транслируются транзакции биткойнов и которая поддерживает общественный блокчейн. Иногда участников сети называют майнерами… Блокчейн – это публичный список всех отправленных транзакций, поэтому все знают, кому принадлежат какие биткойны… Майнер – это человек, который создает блоки для блокчейна (также этим термином называют ПО для этой цели). Майнеры вознаграждаются биткойн-протоколом, который автоматически отправляет 50 биткойнов майнеру, создавшему новый блок. Так и появляются биткойны.

Еще он написал статью для журналистов об их частых ошибках и пояснил: «У Биткойна нет центральной организации или авторитетного органа… Считайте Биткойн не продуктом традиционной корпорации, а, скорее, самодостаточным цифровым товаром вроде золота. Это здоровая сателлитная отрасль, предоставляющая основанные на ней продукты и услуги, с ней связаны деловые и юридические организации, но нет центральной „Корпорации золота“».

Когда пришел первый выпуск издания, Виталик обнаружил в нем двенадцать статей на такие темы, как личность анонимного автора Биткойна Сатоси Накамото, история прошлых попыток создать криптовалюту, биткойновый пузырь 2011 года (стоимость едва сдвинулась с Рождества и застряла на 5 долларах). Пробежав глазами все шестьдесят девять страниц, Виталик осознал, что девять из двенадцати статей написал он. Решив, что редакция испытывала сложности с поиском других авторов, он был благодарен за возможность быть опубликованным.

Драма Bitcoin Magazine набирала обороты. Мэттью заявил на BitcoinTalk, что токен Pirate – не афера, и предложил пари любому, кто не верит, что через три недели он принесет вдвое больше, чем они поставят. Меньше чем через месяц он ушел из Bitcoin Magazine, когда, по его оценке, долги из-за пари «достигли суммы, которую невозможно выплатить за всю жизнь». Другой бизнес-партнер был пойман на обмане компании. Тот предъявил счет, по словам Михая, на 8 тысяч долларов за восемь месяцев хостинга на WordPress и на 3 тысячи долларов за ПО для «размещения цифровой версии журнала», хотя никакой цифровой публикации так и не последовало. Они подумывали о скачиваемой версии, защищенной DRM, то есть о прокачанном PDF со встроенной защитой от изменений.

Скандалы пришлись на первый семестр Виталика в Университете Ватерлоо, в котором он записался на четыре, а потом и пять продвинутых курсов, плюс занимался научной работой и писал для Bitcoin Magazine. Он жил один в комнатке, смахивавшей на тюремную камеру, питался в столовой и иногда заходил за фруктами в супермаркет. Его график: «проснуться, поработать два часа, позавтракать, еще четыре часа занятий, перейти в другое место, поесть, еще четыре часа работы» – и так далее. Его одинокая жизнь была бесконечно монотонной.

Он хотел заняться чем-то еще кроме статей о Биткойне. Он помогал программисту, платившему ему в BTC, начал получать зарплату от журнала. Наконец, после двух семестров, благодаря фрилансу и тому, что с лета 2012 года BTC вырос, однажды достигнув 266 долларов (хотя в среднем находился у отметки 100), он накопил 10 тысяч долларов в биткойнах.

В Ватерлоо предлагали комбинированную программу, чтобы студенты чередовали семестры учебы и работы, если найдут компанию, которая на это согласится. Виталик хотел устроиться в Ripple – криптовалютную компанию из Сан-Франциско, разрабатывавшую «сеть оплаты с карты на карту с открытым кодом». Учредитель компании Джеб Маккалеб тут же дал согласие. Но визовые правила требовали, чтобы компания присутствовала на рынке минимум год, и сотрудничество с фирмой, которой исполнилось всего девять месяцев, не удалось.

Тогда Виталик решил объехать мир, чтобы познакомиться с биткойн-сообществом, и побывал в Нью-Гэмпшире, Испании и Италии, спал на футонах (в том числе в «экоиндустриальной посткапиталистической» колонии[5]), а также занимался бегом и решением задачек, которые были ему интересны. Но после месячной поездки в Израиль его знания вышли на новый уровень. Там он пообщался с разработчиками Colored Coins – новой концепции, позволяющей торговать активами реального мира с помощью неизменяемой бухгалтерской книги в блокчейне, прикрепляя метаданные к транзакции размером в один сатоси, или 0,00000001 BTC, – самой маленькой единице, эквивалентной крошечной доле пенни. Например, можно осуществить транзакцию, в метаданных которой указано, что Элис передала Бобу долю в такой-то компании. Поскольку изменять общепринятую историю транзакций нельзя, блокчейн служил бы идеальной исторической хроникой для других активов или транзакций, привязанных к пренебрежимо малым количествам биткойна. Так для Виталика раскрылись возможности «функционала второго уровня». В Ватерлоо он изучал структуры данных и языки программирования. Создатели второго уровня строили функционал к конкретным приложениям. Виталик удивился, почему никто не разработает универсальный язык программирования, чтобы любой мог написать любое приложение, какое захочет?

Он попробовал подтолкнуть в этом направлении другой проект – Mastercoin (этакий «швейцарский нож» от блокчейнов – в том плане, что он предлагал разные возможности). Сначала в посте на BitcoinTalk он предложил Mastercoin ввести «контракты на разницу». Затем предложил «Идеальный скрипт» (запросив за него 250 долларов) – способ усовершенствовать Mastercoin так, чтобы сделать возможными двусторонние финансовые договоры с любыми правилами по желанию пользователя. В первом абзаце говорилось, что ключевое преимущество Mastercoin перед биткойном – потенциал к более вариативным типам транзакций. Mastercoin не обязан ограничиваться расчетами между двумя людьми; его можно было бы использовать для обязывающего обмена (то есть если ты что-то заказываешь, то обязан заплатить, когда кто-то исполнит твой заказ) или игровых ставок. Виталик подытожил:

Однако до сих пор Mastercoin подходил к этим идеям сравнительно бесструктурно, считая каждый тип транзакции, по сути, отдельной функцией с собственными кодом и правилами. В этом документе предлагается альтернатива спецификации контрактов Mastercoin, следующая свободной философии: в ней конкретизируются только базовые данные и арифметические блоки, что позволяет произвольно настраивать сложные контракты в соответствии со своими потребностями, в том числе и теми, которые мы не можем предвосхитить.

13 ноября он послал предложение команде Mastercoin, ожидая, что они ухватятся за него обеими руками. Но Джей Ар Уиллетт из Mastercoin написал в ответ, что, может, однажды это и получится сделать, но «сейчас это приведет к тому, что наши разработчики увязнут в деталях и процесс сильно забуксует. Число тупиковых ситуаций (как я ожидаю) увеличится на порядок, и я предпочитаю в первую очередь доработать ключевые функции Mastercoin, а не экспериментировать».

Виталик решил все сделать сам. Он закончил путешествие, приехав в Сан-Франциско, а стоимость биткойна к этому моменту заоблачно взлетела. В октябре 2013 года она составляла 100 долларов, но к началу ноября уже находилась в районе 200. Когда Виталик появился в Сан-Франциско, она дошла до 400 и затем пробила 800. В разгар бума он предложил свою идею слоя «в стиле Mastercoin» поверх блокчейна Primecoin – так же, как сам Mastercoin строился на основе биткойна. Поскольку он не рассчитывал ни на кого, кроме как на себя и еще парочку программистов, это был неплохой способ сделать для начала хоть что-то. После долгой прогулки по Президио он понял, как осуществить это технически, переработал «белую книгу» и в поисках названия пролистал для вдохновения список терминов из научной фантастики. Глаз зацепился за «Ethereum». Звучит красиво, плюс относится к научной теории XIX века, согласно которой эфир считался субстратом Вселенной – средой, в которой распространяются световые волны. Виталик надеялся, что его сеть тоже во многом станет средой – платформой, допускающей абсолютно любые транзакции, что он и предлагал для Mastercoin. Так он и окрестил свой протокол – Ethereum. Он отправил свое предложение друзьям 27 ноября – в день, когда биткойн впервые преодолел планку в тысячу долларов; а через несколько дней он достиг нового исторического рекорда в 1 242 доллара.

Одним из получателей был худой темноволосый предприниматель из Торонто – Энтони ди Иорио, с кем Виталик недавно общался в рубрике вопросов и ответов Bitcoin Magazine. Энтони начал организовывать биткойн-митапы в Торонто в 2012 году, создал и продал биткойновый игровой сайт Satoshi Circle и основал Биткойн-альянс Канады (Bitcoin Alliance of Canada, BAC). До этого он работал в семейном бизнесе по изготовлению раздвижных дверей и создал компанию по геотермальному бурению. Благодаря раннему приобретению биткойнов, продаже Satoshi Circle (за 2 400 BTC, из которых 2 тысячи он получил по цене ниже 150 долларов) и взлетевшей стоимости BTC Энтони обнаружил, что у него на руках более 2 миллионов долларов в биткойнах. Он стал, как это называется в сообществе, «биткойновым миллионером» – человеком, который уже давно закупился биткойнами и теперь обладал миллионным капиталом.

Энтони был человеком из мира маркетинга и бизнеса, а не технарем, поэтому он попросил посмотреть «белую книгу» своего друга Чарльза Хоскинсона, математика из Колорадо, который не закончил аспирантуру, но создал онлайн-курс «Образовательный проект о Биткойне» (Bitcoin Education Project) и недавно ушел из другого проекта, BitShares. Чарльз, бородатый парень лет двадцати, который вел себя как человек куда старше, разглядел в «белой книге» пару новаторских идей: во-первых, мысль о мировом компьютере в облаке, у которого оплачивается каждый шаг в процессе вычисления, и во-вторых – мысль совместить язык программирования и блокчейн. Получив одобрение Чарльза, Энтони предложил Виталику 150 тысяч долларов в биткойнах для разработки Ethereum.

В декабре 2013 года Виталик и Энтони посетили конференцию на тему биткойнов в Лас-Вегасе. События развивались стремительно. Всего месяц назад стоимость BTC находилась в районе 200 долларов, а в последние недели взлетела выше тысячи. Виталик нашел еще больше заинтересованных в его идее. С деньгами Энтони он мог создавать полноценную криптовалюту с собственным блокчейном, а не достраивать что-нибудь поверх Primecoin. В спа отеля «Эм Джи Эм Гранд» Виталик объяснил Энтони и его бизнес-партнеру Стиву Даку, что отказался от премайна – метода, при котором создатели нового койна майнят его перед выпуском сами, чтобы компенсировать затраты собственными монетами.

Отказавшись от премайнинга эфира – монеты блокчейна Ethereum, соучредители предоставляли равные шансы всем, включая себя. Это самый бескорыстный вариант запуска нового койна – почти как спонсировать стартап, не попросив в нем доли. Виталик объявил об этом децентрализованном плане широкой группе заинтересованных лиц, а потом стал искать разработчиков программы-клиента – приложения для компьютера, позволяющего подключаться к блокчейну.

Что касается самой идеи, новаторская сторона Ethereum заключалась в том, что отправлять и получать переводы могли два типа субъектов: во-первых, как и следует ожидать, люди, но во-вторых, что более интересно, – контракты. Подобно переписке с человеком и с чат-ботом, Ethereum допускает финансовые транзакции между 1) двумя людьми, 2) человеком и смарт-контрактом – алгоритмом в духе этакого финансового торгового аппарата или 3) двумя смарт-контрактами. Контракт – это алгоритм в Ethereum со своими адресом и балансом, и он, как человек, сможет отправлять и получать переводы. Если контракту приходит перевод, то меняются его код и, соответственно, его история; а также при необходимости контракт, в свою очередь, сделает перевод.

Представьте, например, что хотите создать децентрализованную сеть по каршерингу – что-то похожее на Uber, только без самой компании Uber. Вы выпускаете новую криптовалюту – назовем ее CabCoin, «такси-монета», – и создаете фандрайзинговый контракт в сети Ethereum. Контракт можно запрограммировать так, чтобы он посылал новый токен тому, кто пришлет ему эфир по предустановленному курсу – скажем, 10 тысяч CabCoin за 1 эфир. Держатели CabCoin смогут оплачивать ими поездки или голосовать об изменениях в этой сети – например, в ценообразовании, заработке водителей и бюджете на маркетинг. Не нужно звонить, разговаривать с кем-то: если вложился и пользуешься CabCoin – можешь общаться напрямую с контрактом либо написать свой, вовсе избавившись от человеческого фактора.

В Ethereum можно организовать что угодно – торговую площадку, сайт для ставок, децентрализованную систему доменных имен, корпорацию акционеров, страхование, децентрализованный маркетплейс – все будет контрактом. А язык будет «полным по Тьюрингу» – то есть сможет отобразить любую концепцию, какая нужна разработчику. Закончил Виталик эту новую версию «белой книги» так:

Философия протокола Ethereum во многом противоположна направлению многих других сегодняшних криптовалют. Другие криптовалюты нацелены на усложнение и увеличение числа «возможностей»; Ethereum от них избавляется. Протокол не поддерживает транзакции с мультиподписями, MIMO, хеш-коды, время блокировки и многие другие возможности, которые есть даже у Биткойна. Вся его сложность – во всемогущем и полном по Тьюрингу языке ассемблера, на котором можно написать буквально любую математически выразимую возможность. Сам язык следует принципу новояза Оруэлла; любые инструкции, которые можно заменить последовательностью меньше чем из четырех других инструкций, убрали. В результате мы имеем криптовалютный протокол с очень маленькой кодовой базой, который при этом может все, что когда-либо сможет любая криптовалюта.

Добро пожаловать в финансовую сингулярность:)

Через четыре дня, 19 декабря, в 11:53, Виталик получил электронное письмо от потенциального работника Гэва Вуда. Он писал: «Джонни мне все объяснил – я знаю С++ (см. github/gavofyork). Как далеко ты продвинулся с Ethereum?»

Виталик был только рад помощи. Он с двумя разработчиками уже писал код. И рассчитывал закончить через несколько месяцев, после чего вернуться к Bitcoin Magazine и университету.

Виталик ответил на [email protected] дважды – видимо, не заметил, что уже написал один раз пятнадцать минут назад. Оба письма начинались с того, что Виталик рад принять Гэва в команду и спрашивал, что бы он хотел написать для клиента на С++. А заканчивал оба письма обещанием «щедрой награды».

Гэвин Вуд, англичанин тридцати трех лет с темно-карими глазами, обладавший пристальным прямым взглядом и седой шевелюрой с прямой челкой на высоком лбу, был в то время свободным программистом, доктором компьютерных наук, работавшим в проектах с открытым кодом, в том числе KDE. Готовясь к защите диссертации, он создал программу для создания «красивых аморфных» изображений на основе музыки. Однажды он со своим школьным другом Аэроном Бьюкененом уже открывал свое дело – создал на основе своего научного проекта устройство, которое конвертирует звук в световое шоу, и продал его нескольким лондонским ночным клубам. Он пробовал силы в различных стартапах, мало что заработал, но в конце концов ему предложили вложиться в учреждение перспективной фирмы по разработке ПО для бизнес-контрактов OxLegal.

В 2013 году он начал присматриваться и к биткойну, пробудившему его интерес после прочтения статьи о Silk Road в Guardian. В ней рассказывалось и о друзьях Виталика – Амире Тааки и Михае, незаконно поселившихся в лондонском офисном здании, которое занимало целый квартал: статья живописала, как они бродят по бывшим конференц-залам, а Михай критикует политиков, настроенных против биткойна, утверждая, что запрет – это «как сжечь целую деревню, чтобы поджарить свинью. Как закрыть интернет, потому что кто-то выкладывает порнографию». В сопроводительном видео в кадре появлялась деревянная дверь, на которой зеленым фломастером было написано: «Глобальный штаб Bitcoin Magazine». В конце статьи говорилось, что Амир выходит на крышу здания и показывает средний палец лондонским небоскребам в отдалении.

Гэвину захотелось познакомиться с этим революционером от биткойна и ненавистником истеблишмента. Он написал Амиру со своего аккаунта на KDE.org, надеясь, что тот его узнает. Анархист пригласил Гэвина в то самое огромное семиэтажное знание – с пробитыми стенами, сломанными туалетами и раздолбанными электрическими трансформаторами. Для Гэвина, который бóльшую часть жизни провел в Йорке и Кембридже и ни разу не посещал сквот, это было то еще зрелище. По дороге Амир открыл дверь в пустой офис с матрасом на полу, на котором под одеялом лежали Михай и Рокси. (Поздоровавшись, они быстро прикрыли дверь.) В тот раз он познакомился и с Джонатаном Харрисоном по прозвищу Джонни Биткойн.

В декабре они встретились снова, и Джонни предложил поработать над Ethereum – Гэвин принял вызов, решив проверить свои силы. «Белая книга» сразу же завладела его вниманием, потому что, работая последние месяцы в стартапе OxLegal, ему пришлось иметь дело с пакетом Microsoft Office, включая Word, трудным в использовании и требующим обратной совместимости, – что может быть хуже? Зато в Ethereum можно было начинать с чистого листа. На вид – занимательная работа на пару недель после Рождества.

На каникулы Гэвин поехал на молочную ферму друга под Ланкастером. Там, на слякотной и открытой всем ветрам равнине у океана, среди амбаров и сараев, сломанных тракторов, снопов сена и около сотни коров, его друзья устроились у камина в викторианском доме. Они накрыли праздничный стол, играли в игры и время от времени вычищали камин от золы. А Гэвин в это время сидел на диване и кодил. На следующей неделе он вернулся в Оксфорд, где днем восемь часов работал над OxLegal, а ночью – над Ethereum. Ему как соучредителю OxLegal не платили – спонсировали их неохотно. К тому же стабильного дохода у Гэвина не было вот уже два года. Он оказался на мели. Джонни Биткойн, рано вложившийся в криптовалюту, оплатил Гэвину жилье за декабрь и январь, чтобы тот мог работать над Ethereum. Из-за стесненных финансовых условий Гэвину пришлось поставить себе дедлайн, чтобы либо найти нормальную работу, либо обеспечить спонсирование OxLegal. Но этот самый Ethereum слишком уж заинтриговал. Окончательное решение должно было быть принято 1 февраля.

Примерно в то же время, когда об Ethereum узнал Гэвин, услышал о нем и голландский программист Джеффри Вильке. На Рождество он тоже приступил к работе над клиентом, но на языке Go. Невысокий и ладный, хотя слегка и рыхловатый, с лысой головой яйцеобразной формы и двойным подбородком, Джефф обладал располагающими манерами. Он ушел из колледжа со специальности «Компьютерные науки» и в то время работал над детской образовательной платформой по математике, благодаря чему и узнал о Биткойне.

Он изучал криптовалюты и даже какое-то время трудился в Mastercoin. Коллега переслал ему «белую книгу» Ethereum, потому что знал, что Джеффу нравилось разрабатывать компьютерные языки. Его заинтересовала техническая сторона предложения. Кроме языков Джеффу нравились и виртуальные машины – это программная версия компьютера внутри физического компьютера. На Рождество он приехал к родителям на тихую пешеходную улочку в пригороде Амстердама. Между празднованиями время от времени мучил компьютер. Он выбрал Go, потому что плохо его знал и хотел подучиться. Это простой и быстрый язык, без особых заморочек, – в потенциале большое преимущество для такого проекта, как Ethereum.

Он связался с Гэвином, и на Рождество, пока тот просиживал диван на ферме, а Джефф жил у родителей под Амстердамом, они обсуждали хитросплетения «белой книги» по скайпу.

К этому времени в скайпе появлялось все больше чатов об Ethereum. К обсуждению подключились Гэв, Джефф, Чарльз Хоскинсон из Образовательного проекта о Биткойне, Энтони Ди Иорио из Биткойн-альянса Канады, Михай и другие, в том числе друг Виталика по Colored Coins Амир Четрит, которого он прозвал «капиталистом Амиром» в противоположность Амиру Тааки – «анархисту Амиру». Капиталист Амир уже был знаком с Ди Иорио.

Общался с ними и Тейлор Герринг – маленький общительный разработчик из Чикаго с легкой мальчишеской улыбкой и морщинками в уголках глаз, а также татуировкой на руке в виде слова «love» в окружении сердечек. Михай познакомился с Тейлором на конференции в Милане в декабре и завербовал его для технической поддержки сайта Ethereum – сайт то и дело падал из-за неожиданного всплеска интереса к нему. Среди прочих был Энтони Д’Онофрио, помешанный на программировании торговец продуктами с каннабисом, усатый и бородатый, в сети известный как Текстура (ник перешел как прозвище и в реальную жизнь).

Тем временем Энтони Ди Иорио, который начал организовывать биткойн-митапы в Торонто и получал от этого удовольствие, решил создать в центре города площадку для энтузиастов биткойна. Он снял старый кирпичный трехэтажный дом площадью 500 квадратных метров и назвал его «Биткойн Децентрал».

Виталик, вернувшись в родной Торонто после путешествий по миру, писал клиент для Ethereum на Python (более медленном языке программирования), пока Гэвин и Джеффри работали с С++ и Go соответственно. (Виталик планировал запустить несколько клиентов для Ethereum, чтобы баг в одном не обрушил весь блокчейн; участники сети смогут переключиться на другой, пока исправляется ошибка.) 1 января 2014 года, в пятнадцатиградусный мороз, Виталик пришел на открытие «Децентрала», в котором установили второй в Канаде банкомат с биткойнами. В тесный зал набилась оживленная публика, почти целиком состоявшая из мужчин. Виталик пришел в черном свитере в голубую, фиолетовую и белую полоску; остальные даже не сняли куртки с меховой опушкой на капюшонах. Самым интересным собеседником Энтони в ту ночь был Джо Любин – лысый и учтивый уроженец Торонто, имеющий привычку стоять, обхватив одной рукой вторую. Ему было около пятидесяти лет; выпускник Принстона, Джо ушел с Уолл-стрит, где работал в Goldman Sachs, и теперь проживал на Ямайке. Энтони пригласил его в рабочий чат.

Вокруг Ethereum формировалось сообщество. В середине января присоединился Стефан Туаль – француз крепкого телосложения с зализанными черными волосами, усами и густой бородой, скрывающей шею, который проживал в Лондоне, – и занялся созданием сообщества и внешними коммуникациями, что было особенно важно для будущего краудсейла.

Энтони предложил встретиться всем 25–26 января в Майами на Североамериканской конференции по биткойну, где планировалось выступление Виталика. Наслаждаясь новоприобретенным статусом миллионера, он заявил, что снимет группе дом в Майами при условии, что перелеты каждый оплатит сам. Если все сойдутся характерами, то продолжат работать вместе.

В предыдущие выходные Гэвин ночевал у Джонни Биткойна в лондонской коммуне. В надежде иметь какие-то результаты уже к Майами он не выходил из дома все выходные, заказывал доставку еды и работал над кодом. Но денег у него было всего ничего, поэтому заодно он переписывался по скайпу с Виталиком, пытаясь придумать, как добраться до конференции.

Наконец в воскресенье Чарльз встретил Энтони Ди Иорио в аэропорту Майами. Спонсировав разработку Ethereum и сняв на всех дом, Энтони уже утвердился в роли «денежного мешка». Чарльз попросил оплатить перелет Гэвина, и Энтони согласился. До этого Гэвин был в Штатах только три раза, а теперь вылетал следующим же утром на целую неделю.

В начале января Гэвин ужинал с Джонни Биткойном и его другом, биткойновым миллионером. Тот дал Гэвину совет: если делаешь Ethereum, не дай им себя надуть.

Перед посадкой на рейс в Майами Гэвин не забыл уложить этот совет в свой багаж.

2. 20 января 2014 – 3 июня 2014

Вылетев из Великобритании в середине января, Гэвин вышел из самолета и подумал: «Вау». Погода и идеальная температура в 22 градуса задавали настроение. Войдя в дом – на первой линии у моря – площадью 150 квадратных метров, который Энтони снял в Бей-Харбор-Айлендс в заливе Бискейн, он почувствовал, что ступает по большим и прохладным плиткам. В гостиной стояли бильярдный стол, мягкие диваны с обивкой из коричневой кожи и барная стойка. За раздвигающимися дверями виднелись веранда, шезлонги, огромный гриль и переливающаяся бирюзовая бухта, за которой на другом берегу раскинулось поле для гольфа в обрамлении пальм. Ветерок, благоухающий летом, доносил пение птиц. Прыгнешь в воду – и можно плавать с дельфинами.

Команда Ethereum собралась за несколько дней до конференции, чтобы поработать совместно. За редким исключением, почти все встречались впервые. В доме всегда находилось около десятка людей: Виталик, Энтони, Чарльз и Джо; друг Виталика по Colored Coins, «капиталист Амир» Четрит; Тейлор Герринг, админ сайта; Текстура, продававший свои продукты с марихуаной, и те, кого привез Энтони, – например, его бизнес-партнер Стив (по совместительству видеограф) и другие. (Михай даже не пытался приехать: гражданам Румынии для въезда в Соединенные Штаты требовалось предоставить кучу данных, причем в его случае – имена всех подписчиков Bitcoin Magazine.) В первую ночь в доме ночевали около дюжины человек, но в течение недели их количество только росло. Приходили гости, среди прочих и женщины – участницы конференции. (Кое-кто из команды с почти полностью мужским составом с радостью приглашал их к себе в спальню.) В раскованной атмосфере новые знакомцы выяснили, что большинство из них пробовали психоделики, – необычная ситуация, учитывая их незаконный статус. Сам воздух казался наэлектризованным, ведь стоимость биткойна подобралась к тысяче долларов. И им не терпелось объявить о создании Биткойна 2.0.

По крайней мере большинству. В первые часы девятнадцатилетнего Виталика было не видно. Когда он наконец появился, его приветствовал Текстура: «Приятно познакомиться». Виталик – с россыпью прыщей на щеках и на лбу, с пушком на подбородке – поздоровался и добавил со своей легкой шепелявостью: «Я занимаюсь китайским на телефоне». В Майами он почти не отрывался от телефона и всегда включал языковое приложение в поездках на машине. Однажды бизнес-партнер Энтони, Стив, чуть не уговорил Виталика покурить травку (алкоголь ему еще не полагался по возрасту), но его ненадолго отвлекли, а когда он вернулся, у Виталика уже пропал интерес. В общем, компании приходилось заботиться о своем юном гении, который часто уходил в себя и не замечал ничего вокруг. Войдя в ресторан, он стоял с потерянным видом, и им приходилось его звать: «Давай сюда, к нам!»

Гэвину сказали, что в Майами будет настоящий хакатон, но, не считая разработчика кошелька, он оказался практически единственным кодером: Джефф Вильке, программист из Амстердама, писавший клиент на Go, был откровенным домоседом и решил не ехать. Ну и ладно. Чарльз, предложивший себя в качестве СЕО, поставил задачу: Ethereum должен заработать до выходных, когда его будет демонстрировать Чарльз на сцене, – и Гэвин расположился за обеденным столом для работы. Остальные сидели на диванах и принимали важные решения об Ethereum.

На одном таком собрании Виталик выдал совсем уж идеалистическую установку: никакой иерархии, никакой особой группы учредителей, никакого премайна – они только выпустят клиент, сделают проект открытым, будут благородны, как Сатоси, и не гарантируют никому доли в виде монет.

Энтони тут же подскочил: «Нет, мы это уже обсуждали, Виталик, мы это уже обсуждали. Без учредителей никак нельзя. Нельзя без людей с фидуциарной ответственностью».

На тот момент почти весь проект оплачивал Энтони – 150 тысяч на разработку плюс дом и перелет людей вроде Гэвина. И он считал, что для оплаты тем, кто вкладывал в запуск деньги, время и силы, без премайна не обойтись. Для этого команде необходим фандрайзер. А что касается иерархии – может, Сатоси и хотел остаться невидимкой, но Ethereum, сказал Энтони, будет другим: они поставят на прозрачность и надежность, раскрыв личности людей, ответственных за проект.

Они стали составлять список учредителей на флипчарте. Гэвин, работавший за обеденным столом напротив компании, навострил уши. Британец еще не знал, что все встретились здесь впервые. У всех американский акцент, при встрече все обнимались и вели себя по-свойски. Он решил, что они работают над Ethereum давно и у них все схвачено. «Почему же они тогда это обсуждают? Если Ethereum еще не учрежден, то я, черт возьми, тоже хочу быть учредителем!»

Еще одно затруднение возникло с «капиталистом Амиром». Он работал над Colored Coins – конкурентом Ethereum. Хотя ультиматумов никто не ставил, сам собой напрашивался вопрос, в доле он или нет.

Между тем Гэвин, памятуя о совете друга Джонни Биткойна требовать свою справедливую долю, решил заявить о себе. Проучившись до двадцати пяти лет и с тех пор работая только над маленькими проектами, Гэвин почти не обладал нужными навыками переговоров. Но собрался, подошел и зашел с козыря – в конце концов, пока они говорят о том, что делать, он это, собственно, делает. Чарльз, самоназначенный СЕО, и Джо с этим согласились, учитывая его опыт в стартапах и программировании.

Но Энтони, оплативший почти все, в том числе и билет Гэвина, по настрою близкий «капиталисту Амиру», заявил: «Этого не будет, Гэв, не получится». Он сказал ему, что тот вписался в проект слишком поздно. Для Энтони он был «просто каким-то чуваком, как остальные пятьдесят в доме, – сидит и все время пишет код… какой-то мужик с улицы, которого из команды знает только Виталик». Он не считал, что Гэвин имеет важную роль в Ethereum. «В компаниях есть разработчики, они необязательно должны принимать участие в принятии решений», – скажет потом он. Для Энтони то, что Гэвин писал код, еще не значило, что он может быть соучредителем. Гэвин вспылил. Он напомнил, что, собственно, именно он пишет Ethereum. После пяти минут бурной дискуссии Стив попросил Энтони выйти перекурить.

Они вышли на заднюю веранду. В паре шагов от них в волнах поблескивало солнце, а по ту сторону бухты раскинулся безмятежный гольф-корт в окружении пальм.

– Бро, хотя бы просто скажи Гэвину, что он будет учредителем, – попросил Стив. – Просто скажи. Необязательно давать большую долю, но нельзя ему говорить, что он не учредитель. Он единственный, кто может написать клиент на С++. Даже Виталик этого не делает – он работает над клиентом на базе Python. (А это куда более медленный язык программирования.)

Энтони, который позже утверждал, что не помнит этого случая, затянулся сигаретой и выдохнул. Наконец, по словам Стива, он признался:

– Ты прав, ты прав, – и они вернулись.

Неясно, пришли они к итоговому решению о структуре руководства/соучредителей или нет, но им точно пришлось пойти на множество компромиссов, что запутывало структуру децентрализованного проекта, который изначально противопоставлялся традиционной компании с четкой иерархией. До сих пор никто не оспаривает, что пятью первыми соучредителями точно были Виталик, Энтони, Чарльз, Михай и Амир. (Впрочем, Гэвину казалось, что Энтони не прочь ограничить группу учредителей собой и Виталиком, – он еще терпел Чарльза и Амира, но не горел желанием принимать друга Виталика Михая. Энтони возражает: по его словам – и это подтверждает сам Виталик, – пятеро основателей были выбраны еще до Майами.) Видимо, также существовала группа из четырех фидуциарных членов – те же люди, но без Амира, – несущих финансовую ответственность; именно их имена и появились на сайте. (Амир позже скажет, что ему было важнее сохранить личную свободу, чем подпитывать свое эго. Другие считали, что он попросту опасался ответственности, если что-то пойдет не так с Комиссией по ценным бумагам и биржевым операциям [Securities and Exchange Commission, SEC]. Гэв думал, что Амир не захотел вступать в эту группу из-за работы в Colored Coins.) И, наконец, как минимум Гэвин помнит о решении назначить трех учредителей низшего звена – Гэвина, Джеффа и Амира. Они будут присутствовать на собраниях учредителей, будут помогать решать разногласия, а их доход в эфирах (ETH) составит половину от доли фидуциарных участников. Гэвин полагал, что это окончательное решение, Амир – нет. Позже Гэвин решит, что его несправедливо поместили в низшее звено, когда узнает, что Чарльз присоединился к группе в чате в скайпе всего за день до него.

В тот же день Энтони – главное препятствие на пути Гэвина к статусу соучредителя – подошел к нему с подарочным пакетом. (Много лет спустя Энтони не вспомнит этот момент, но сошлется на то, что покупал для дома все необходимое.) Даже не зная о разговоре Энтони и Стива, британец решил, что кто-то подсказал Энтони помириться, раз им еще предстоит работать вместе. Гэвин заглянул в пакет. Там лежала бутылка «Джонни Уокер Ред Лейбл». «Самый дешевый скотч», – подумал он. Бутылка останется у него нетронутой и пять лет спустя – в напоминание, что остановить его не под силу никому.

В воскресенье 26 января, в 9:30, Виталик выступил с докладом. Это было не самое лучшее время в расписании, учитывая, что всю ночь шли вечеринки, но все-таки участники конференции приплелись на его презентацию. Зал заполнялся, сидячие места кончились, и люди заняли оставшееся пространство, встав в четыре ряда; по оценке организатора, всего присутствовало более шестисот человек. Виталик, заикаясь, проговорил меньше получаса. Но он донес главное – стратегия Ethereum отличается от подходов других криптовалют: они создают не узкоспециализированные возможности, а целый язык программирования. «Из одного строительного блока, одного криптовалютного кубика „Лего“ можно собрать что угодно», – сказал он. К тому же все приложения потенциально могут быть децентрализованными, как и Биткойн, – то есть, если правильно выстроить структуру, их не сможет отключить ни одно правительство. Подражаний Биткойну выпускали немало, но как минимум один гость почувствовал, что впервые видит не просто вариацию на эту тему, а что-то значительное само по себе. В конце выступления поднялся лес рук, но времени для вопросов почти не осталось, и после стоячей овации за Виталиком из зала последовала целая толпа.

Когда перспективы Ethereum стали очевидны для всех, началась борьба за власть. Чарльз, стремившийся на место гендиректора, за игрой в шахматы мимоходом попросил Гэвина стать его техническим директором (СТО). Гэвин, в среду совершивший первую транзакцию эфира со своего ноутбука на ноутбук Чарльза, спросил мнение Виталика. Того больше интересовали не позиции в компании или возможность отдавать распоряжения, а исследования (или изучение китайского), и он сказал, что не против, а себя обозначил как C-3PO[6]. Кроме анонсирования Ethereum, в этот уикенд можно было наблюдать во всей красе роскошь и гламур биткойнового пузыря. Один из первых «китов» – то есть людей, заработавших столько койнов, что теперь могут влиять на стоимость валюты, – закатил вечеринку на крыше с ледяными скульптурами и танцовщицами, на которых из одежды была только золотая краска. На взгляд Гэвина, это шоу своей вычурностью напоминало «бондиану», люди словно кричали во весь голос: «Как бы еще нам показать, что у нас больше денег, чем у всех?» «Такой теперь будет моя жизнь?» – задумался он.

Прилетев в Хитроу, он позвонил своему бизнес-партнеру: «Я не буду участвовать в OxLegal. Хочу посмотреть, что получится из Ethereum».

Начало краудсейла, во время которого команда Ethereum принимала биткойны со всего мира и взамен выдавала электронный кошелек для зачисления эфиров после запуска сети, назначили на 1 февраля. Но еще во время конференции дата вызвала некоторые сомнения. Джо, Чарльз и Амир («бизнесмены») считали, что благоразумнее отложить краудсейл и сначала проверить, что они не нарушают нормы SEC по продаже ценных бумаг. Все-таки краудсейл сомнителен с юридической точки зрения. Они планировали что-то вроде первичного публичного размещения акций, а в Соединенных Штатах все IPO должны быть зарегистрированы в SEC, если только SEC официально не освобождает их от этого требования. Команда Ethereum не хотела регистрировать IPO, к тому же их проект не очень для этого подходил – у них не было ни рабочего продукта, ни прибыли, ни денег для первичного размещения акций. При этом Ethereum не соответствовал и условиям, освобождающим от регистрации. По сути, они проводили то, что можно назвать IPO, вопреки закону. Джо, человек постарше и с биржевым прошлым, знал, что это бывает чревато тюремным сроком, а благодаря связям Амира с заинтересованными инвесторами они осознавали, что могут собрать безумные деньги – около 20 миллионов. Чарльз заявлял, что ушел из BitShares среди прочего из-за разногласий по поводу юридических последствий продажи токенов. К тому же они еще не были готовы к запуску с технической точки зрения. И после окончания конференции 26 января они отложили краудсейл.

Тем временем Гэвин полетел в Амстердам к Джеффу, где они в районе красных фонарей, сидя в пабе с интерьером, напоминавшим Хогвартс, создали первую версию сети Ethereum между клиентами на Go и С++ (можно сравнить это с электронной почтой, когда письма доходят, даже если один человек пользуется Gmail, а другой – Yahoo). Число постоянных рабочих контактов Гэвина подскочило с четырех-пяти в неделю до пятидесяти в день. На рабочем столе его компьютера – всегда не меньше 30 открытых чатов в скайпе, и ему приходилось беспрерывно перескакивать с одного на другой. С Рождества до середины февраля Гэвин и Джефф написали в своих клиентах более семидесяти тысяч строк кода. (А клиент Виталика на Python в итоге будет в основном использоваться для исследований.)

Чарльз как СЕО занимался поисками юрисдикции, пригодной для учреждения Ethereum и проведения краудсейла. Швейцарский Цуг – маленький кантон, расположенный на побережье северо-восточной части одноименного озера в окружении зеленых холмов и невысоких гор, – предлагал корпорациям льготные налоговые условия и таким образом превратился из края молочных ферм и вишневых садов в один из самых богатых регионов Швейцарии. Михай провел несколько встреч с соответствующими налоговыми органами и регуляторами, чтобы развеять их сомнения, а передовая швейцарская консалтинговая и юридическая фирма ММЕ согласилась убедить власти благословить продажу токенов.

Чарльз рассказал Энтони об успехах в создании предприятия в Швейцарии, и ему показалось, что тот разозлился – возможно, потому, что Энтони, оплативший почти весь проект, упускал над ним контроль. (За три дня до вылета Чарльза в Швейцарию тот уже учредил Ethereum Canada – отчасти для того, чтобы фидуциарные члены могли «проверить прошлое учредителей, в том числе и уголовное», – и позже заявит, что первым штабом Ethereum служил именно «Децентрал», где и зарегистрирован Ethereum Canada.) Джо, однако, по опыту работы на Уолл-стрит – вдобавок к управлению хеджевым фондом он недолго потрудился в Goldman Sachs – считал Швейцарию идеальным вариантом.

Между тем разработчики Гэвин и Джефф решили, что раз они пишут код и создают Ethereum наравне с Виталиком, то заслуживают и звания полноценных учредителей. Они заявили об этом пяти участникам высшего звена.

Примерно в то же время Чарльз пожаловался Михаю, что голосовать у них могут только пять человек. Михай, наблюдавший за его перебранками с Энтони во время созвонов, почувствовал, что СЕО Чарльз ищет сторонников в противовес «венчурному капиталисту» Энтони. И, когда встал вопрос о новых членах, Чарльз заявил Гэвину и Джеффу: он настолько их любит, что если остальные их не примут в качестве соучредителей, то он уйдет. Михай, слышавший разговор, решил, что на самом деле Чарльз задабривает Гэвина и Джеффа, чтобы объединить силы против Энтони. Когда первые пятеро учредителей начали обсуждение о приеме новых, только Энтони выступил против. Чарльз позвонил Гэвину и Джеффу с новостями, что теперь они стали полноправными учредителями – как и Джо, который мог финансировать разработку, особенно сейчас, когда краудсейл отложили. Через несколько лет Джефф будет говорить, что Чарльз стал СЕО примерно так же, «как если бы кто-то вошел и заявил: „Привет, я теперь гендиректор Apple“», – но тогда был очень рад и благодарен ему, а Гэвин чувствовал удовлетворение, что его с Джеффом важность наконец признали.

Каждый учредитель получал равную долю и голос, кроме Виталика, имевшего двойную долю эфира и дополнительный голос – по сути, решающий в случае равного голосования.

Поначалу команда, работавшая над юридической и правовой структурой Ethereum, разместилась через Airbnb в Майерскаппеле – муниципалитете на противоположном от Цуга берегу озера. Михай горячо поддерживал идею, чтобы децентрализованную сеть Ethereum в реальном мире дополняли холоны[7] – пространства для работы и жизни. Они работали, готовили еду и снимали друг друга на видео в маленькой квартирке. Вот общается по телефону с журналистом Чарльз. Работает над сайтом двадцатитрехлетний датчанин Матиас Грённебэк, чей путь к Ethereum начался с того, что его дед потерял миллионы во время финансового кризиса. Другой член их племени готовит. Они словно жили в кибуце. Впоследствии Стефан Туаль, занимавшийся связями с общественностью, назовет этот ранний период своим лучшим воспоминанием об Ethereum. Когда аренда апартаментов через Airbnb закончилась, Герберт Стерчи – их швейцарский посредник в общении с властями Цуга – предложил свою квартиру в Люцерне. После поездки в «Икеа» эту квартиру с двумя спальнями завалили матрасами и заняли как минимум одиннадцать человек.

Затем Роксана нашла современный дом серо-коричневого цвета – впоследствии он станет домом для Ethereum, который они назовут «Космическим кораблем». У этого дома, расположенного в городке Бар, среди швейцарских холмов по соседству с Цугом и в стороне от воды, были три этажа и подвал; на верхнем, с двумя балконами, хватило места для длинного рабочего стола, чтобы все могли работать вместе. Им казалось, это не так уж дорого – по крайней мере для Швейцарии, к тому же учитывая, что в доме жили и работали с десяток человек.

Стильный, светлый, минималистичный дом с лифтом подошел им идеально, но вот хозяин относился к сдаче жилья свежеиспеченному юридическому лицу Ethereum GmbH (GmbH – швейцарский эквивалент общества с ограниченной ответственностью) совсем иначе. Тогда Михай пошел ва-банк и обменял все оставшиеся у него биткойны на 55 тысяч швейцарских франков (CHF), чтобы оплатить дом на год вперед, а Джо внес депозит в 16 500 франков (курс CHF – USD примерно 1:1). Банковского счета у них не было, поэтому биткойны во франки конвертировали с помощью Bitcoin Suisse – компании по организации крупных сделок в биткойнах. Ее основателем был датчанин Никлас Николайсен, бывший банкир из Credit Suisse и вылитый пират: длинный седой хвост, кустистые усы, эспаньолка, кожаные ожерелья да серебряные цепочки с кулонами в виде черепов.

Так холон в Цуге принял жильцов. Хотя Михай сам отстаивал эту идею, на деле жить ему там было тяжело. Стоит проснуться, как тут же натыкаешься на коллег, а поскольку работали и готовили в одном помещении, приготовление пищи отвлекало работающих сотрудников. Чтобы поднять настроение, они купили велосипеды, а друг Михая и Рокси, плотник Лоренцо Патуццо, соорудил на втором этаже перегородку для дополнительной спальни, которая днем служила местом сбора, где все вместе смотрели «Игру престолов». Еще каждую неделю устраивали барбекю, где иногда и выпивали, хотя и без излишеств. Большинство из них были на мели и трудились бесплатно, поэтому на дверь повесили QR-код, чтобы им скидывали биткойны на пиво. Однажды сотрудник Bitcoin Suisse притащил целый ящик пива и так их осчастливил, что ему вручили вексель на 4 тысячи эфиров.

Но скоро атмосфера в доме накалилась сильнее, чем бывает от обычных стычек из-за совместной жизни и работы. Чарльз мог быть обаятелен – даже в простой ярко-голубой оксфордской рубашке с ручками в кармане гендиректор умел сразить всех наповал своими выступлениями для промовидео, – но мог быть и неряшлив: например, он оставлял на лестничной площадке предыдущей квартиры обрезки ногтей. Были и другие тревожные сигналы. Однажды в Майерскаппеле, оставшись наедине с Рокси, Чарльз заявил, что это он – Сатоси. Мол, это он придумал биткойны, чтобы отвлечься после расставания с девушкой. Личность Сатоси Накамото – главная загадка в мире криптовалюты. Он, она или они практически обрели статус божества в криптосообществе, совершив образцовый шифропанковый поступок – создав децентрализованную валюту, которую не может контролировать ни одно государство, и растворившись в воздухе, вроде бы не получив за это ни гроша.

Когда Рокси поведала о заявлениях Чарльза остальным, оказалось, что он уже рассказывал похожую историю двум другим сотрудникам – дизайнерам, причем один из них поверил Чарльзу. В другой раз, когда компания зависала перед телевизором в апартаментах Airbnb под двускатной крышей, Чарльз показал на телефоне аккаунт электронной почты, будто бы связанный с Сатоси. Вспоминая этот случай, кто-то сказал, что выглядело это так, как если бы Чарльз зарегистрировал почтовый адрес и импортировал в него кучу писем Сатоси. Позже, уже в «Космическом корабле», он точно так же показывал на форуме аккаунт «Сатоси Накамото», зарегистрированный в 2009 году; свидетель предположил, что Чарльз просто сменил название своего старого аккаунта, перед тем как его показать. С другими Чарльз вел себя более уклончиво. Михаю он говорил что-нибудь вроде: «Ах да, 2008-й, 2009-й – хорошие были годы. Я тогда придумывал кое-что интересное». На вопрос, что именно, он отделывался фразочками: «Да ничего особенного». Позже он сказал, что в 2008‑м его бросила девушка, после чего он с головой ушел в работу, а через несколько месяцев – бах! – появился биткойн. Михай – основатель Bitcoin Magazine, боготворивший Сатоси, в конце концов спросил Виталика: «Неужели Чарльз – правда он?» Когда Виталик ответил, что у Чарльза вряд ли для этого хватает знаний по математике и «криптоэкономике», Михай выдохнул с облегчением. Настоящий Сатоси мог легко бы доказать свою личность, продав монету из первого блока блокчейна биткойна. И ни к чему было устраивать какие-то таинственные представления. В итоге бóльшая часть работников в Цуге решила, что Чарльз никакой не Сатоси.