Атомная лопата: Достучаться до небес бесплатное чтение

Глава 1. Неожиданная компания

Вопрос Степана Дмитриевича, обращённый ко мне, был очень интересен. И не только мне – Света тоже подошла поближе. Да и Бейго под несколько напряжённым взглядом торговца-капитана-исследователя подбежал, насторожив уши. Участвовать в походе в Сибирь – это очень перспективно. Мы, конечно, улучшили (да и улучшаем) Вездетанк, возимся с красноармейской бронёй, с оружием. Это всё, конечно, “да”.

Но Сибирь – это Сибирь. И возможность пройти пусть часть пути, но в группе, которая там была и вернулась – от такого глупо отказываться. Правда, возникал вопрос маршрута. Нам как бы на восток надо, а направится экспедиция Степан Дмитриевича на юго-восток, например. И окажется, что нам переть через тайгу до Нижневартовска, в одиночку, дольше, чем если своим путём

Впрочем, этот вопрос решился через десяток минут. Дмитрич без каких бы то ни было кривляний описал маршрут: по Печоре на север, до Урала. Марш-бросок через хребет и Обь. По ней, собственно, подниматься до Белоярского НИИ. Самая прелесть этого расклада для нас в том, что Нижневартовск выше по реке. То есть – мы делаем больше половины маршрута в составе экспедиции, что есть хорошо, правильно и нужно. Как в Спортлото выиграли!

– Это мне более чем интересно, Степан Дмитриевич, – наконец озвучил я, переглянувшись с незаметно кивнувшей Светой.

– Прекрасно, Георгий. Что вы хотите за своё участие в экспедиции? – деловито уточнил собеседник.

– Довольно сложный вопрос, Степан Дмитриевич, – задумался я. – Давайте так: наше принципиальное согласие на участие у вас есть. А вечером, если вам удобно, мы посетим ваше судно, обговорим детали. Не разорим вас, – заверил я Дмитрича.

– Обсудить, посчитать, понимаю, – кивнул исследователь-торговец. – Что ж, Георгий, принципиальное согласие – уже неплохо. Жду вас вечером.

На этом он откланялся и укатил на своём уашке-снегоходе. А мы побрели к Вездетанку, обдумывая всё это. И так и молчали всю дорогу, пока не добрались до мастерской.

– Это ОЧЕНЬ выгодное нам предложение, Жора, – наконец, произнесла Света. – Кроме того, речной путь… Я рассчитывала на путь по берегу Северного Ледовитого, но чёрт знает, что там, да и до Нижневартовска далеко.

– Угу, я так же, обсуждали же, – кивнул и напомнил я. – Но соглашаться я сразу не стал, думаю, понимаешь, почему.

– Он – торговец, – понимающе кивнула Света. – Сразу показывать нашу заинтересованность не стоит. Кстати, Жор, а мы, похоже, в Пожне добывали оборудование для этого похода, – хмыкнула она. – Себе, кстати, тоже для него.

– Да, забавно вышло, – согласился я. – Так, в общем: на предложение соглашаемся. Просить что-то с Дмитрича не стоит…

– Стоит, – отрезала Светка. – Он довольно симпатичный человек, но стоит, Жора. Нам не помешает техобслуживание, провизия, боезапас. Возможно – подберёшь нам какую-то полезную технику. Жадничать и вправду не стоит, но ты учти: он идёт в Белоярск за прибылью, немалой. А мы ему в этом поможем.

– А вот на обратном пути мы этой экспедиции уже не поможем.

– Поэтому я и соглашаюсь, что не стоит жадничать. Жор, а давай я деловые переговоры сама проведу?

– А то я лопоухий…

– Комсомолец, – вставила Светка. – У тебя выходит или "да" и это "да". Или "нет" и это "нет". А такой подход не всегда годится, Жора. Сам понимаешь.

– Понимаешь, – согласно кивнул я.

В общем, этим же вечером, доехали мы до корабля с гордым названием “Хариус”, судна Дмитрича. Немаленький, но и не слишком большой атомоход в полсотни метров длиной. Явно переделанный: я бы его, наверное, плоскодонкой назвал: очень уж широк. Впрочем, очевидно, что с экспедициями и доставкой товаров в относительно удалённые от Печоры места – нужно место для техники. И расширенная палуба – самое то, что нужно.

Правда, выйдя из Вездетанка на меня наскочила мысль, вызванная видом Хариуса. Так что я притормозил и задумался.

– Жора, ты чего замер? – поинтересовалась Светка.

– Свет, я две вещи не понимаю, – оглядывая Хариуса озвучил я. – Первая: Дмитрич говорил ПОДНЯТЬСЯ по Оби. То есть, либо бросать судно и плыть на каких-то лодках-плотах, либо…

– Переход через хребет с кораблём, – хмыкнула Света. – А вторая вещь, видимо – зачем переход через горы, если можно просто проплыть по морю?

– Да, – согласно кивнул я.

– Понятия не имею, Жора, – развела руками подруга. – Думаю, скоро узнаем.

– Не буду спорить, – благородно не стал спорить с очевидным я.

Поднялись на борт, нас какой-то паренёк проводил до небольшой гостиной. Как она на специальном языке водоплавающих называется – не знаю, не специалист. Ждали нас там, за чашками чая (с коньячком, что я всецело одобряю!) Дмитрич и его главный наёмник Василий. Хлебнули мы все коньячного чая и перешли к делу.

Светка, как и грозилась, приступила к торговле. И категорически отказывалась от жоп, которые нам Дмитрич упорно пытался всучить. А на что нам жопы? Солить их, что-ли? У нас их как у миллионщиков буржуйских: девать некуда, только место занимают.

А вот техобслуживание, всякие интересные приборы и механизмы – это нам надо, что и было озвучено.

Дмитрич в итоге шмякнул по какому-то селектору, призвав по нему некоего Петровича. Последний, старший техник (технарь, как по нынешним временам принято называть) явился через пяток минут, оказавшись таким колоритным, что не матом сказать, да и описать сложно. Матом, кстати, Петрович говорил сам, поприветствовав присутствующих:

– Х…ли надо? Митрич, я, бл…дь, занят нее…аться как! Эти мудаки сухорукие без присмотра половину разъе…ут, половину прое…ут!

Но слова всякие – ладно, водоплавающие материться горазды, всеизвестный факт. Поражал внешний вид Петровича: дядька, биолет сорока. С очень такой, интеллигентской, мордой лица. В очочках круглых, такой филолог на вид, или историк какой. Одежда подчёркивала внешность: серые космотрудовские пинжак и брюки. Очень такие приличные. Правда, рукава пиджака были закатаны до плеч, на руках, мозолистых, были въевшиеся подтёки смазки. Ну и тельник у Петровича был под пиджаком, вместо рубашки. В общем, речью затейливой и своим видом – воображение Петрович поражал.

– Список давай, Петрович. Принёс? – ответил Дмитрич.

– А это ё…аное опахало и чесалка для жопы! – ответно помахал Петрович папкой.

Папка совершила путешествие от Петровича к Дмитричу, от Дмитрича к Свете, от Светы – ко мне. Взял я её, с учётом слов Петровича, с некоторым опасением. Но, к счастью, была это обычная, чистая папка. И никакой гадостью от неё не пахло.

А был в папке список незадействованного оборудования, складированного в лабазах Хариуса. И часть узлов для Вездетанка выйдут совсем не лишними. Отметил я их, вернул папочку. Дмитрич задумчиво покивал, Петрович, с полминуты, задумчиво поматерился.

– А теперь давайте серьёзно, – подумав, нахмурился Дмитрич. – Вы претендуете на долю добычи с Белоярска?

– Нет, – в один голос ответили мы со Светкой, вызвав у троицы выпучивание глаз и удивлённый (петровичевский) мат – видно, хоть “не присутствовал” изначально на переговорах, но был в курсе о чём они.

– Светлана, Георгий, я далёк от того, чтобы считать вас идиотами… – начал было Дмитрич.

– Всё довольно просто, Степан Дмитревич, – озвучила Света, переглянувшись со мной и обменявшись кивками. – Наша цель – ЗА Белоярском. До него – мы готовы составить вам компанию и, по мере наших сил, помочь. Но в обратный путь вы направитесь без нас.

– Хм, – запереглядывался торговец с наёмником и техником.

Результатом переглядывания стало пожатие плечами, вращение пальцем у виска, матерное определение не самых умных самоубийц, ну и махание руками.

– Только один вопрос – вы вообще понимаете, что такое Сибирь?

– Понимаем.

– Тогда, – задумался капитан-торговец. – Ваши запросы приемлемы. Если передумаете – а я, несмотря ни на что, на это очень рассчитываю. Не хотелось бы что бы вы погибли. Так вот, если передумаете, до момента отправления экспедиции в обратный путь, то этот разговор можно продолжить.

– Не передумаем, – покачал я головой, как и Света.

– И всё же, предложение будет в силе. В остальном – согласен! – протянул он руку.

Ну а мы пожали, отчего нет? Правда, тут же я озвучил интересующий меня вопрос – с чего такой дурацкий маршрут-то?

– Это довольно просто, Георгий. Море слишком опасно. Очень опасные твари, думаю – время мореходов окончательно закончилось. Хариус будет потоплен не позднее, чем через полчаса после выхода на морские просторы. Это проверено и достоверно, не одним лёгшим на дно кораблём и мёртвыми командами.

– Моллюски какие-то гадкие, небось? – передёрнуло меня.

– Да. Кальмары, каракатицы…

– Можете не продолжать, я понял. А как Хариус переберётся через Уральский Хребет?

– На колёсах, Георгий. Хребта в месте, где мы собираемся двигаться, практически нет. Проходимое плоскогорье. А Хариус конструктивно приспособлен к передвижению по земле. Не слишком быстрому, но всё же.

– Никогда бы не подумал, – честно признался я.

– Мудак ё…нутый, потому что, – просветил меня Петрович.

– Иди в жопу, Петрович, – поблагодарил я техника.

Последний, на удивление, пререкаться со мной не стал, а просто кивнул.

А мы направились в мастерскую. Переночевать, да и отметить удачу: всё-таки чертовски удачно нам эта экспедиция подвернулась. А утыканные артиллерией, бронированные борта Хариуса были в нашем путешествии если и не спасением, то безоговорочно экономящей время и силы удачей.

А на следующий день, когда мы заехали за своим “гонораром”, Петрович, матерясь раз в десять меньше, чем вчера, передал предложение Дмитриевича. Интересное такое, но…

– Мы обсудим, – озвучил я.

– Х…й с вами, – благожелательно ответил Петрович.

Забрались в Вездетанк, переглянулись, Бейго многозначительно тявкнул.

– Дмитриевич хочет привязать нас к этой экспедиции, Жора. В случае боестолкновений, кстати, скорее всего будет нас бросать вперёд.

– Что вперёд – это понятно, Свет. Просто я не вижу в этом проблемы: без этой экспедиции мы и так в этой переди будем, – хмыкнул я. – Только без прикрытого тыла.

– Логично, – кивнула Светка. – А что тебя беспокоит, Жора?

– Да может и паранойя разыгралась, – чувствуя себя не слишком удобно, ответил я. – А у нас Вездетанк не украдут, как думаешь? Ну, в смысле, попробуют.

– Ну, вообще-то, не паранойя, а разумные опасения, Жора. Растёшь, недаром тебе страшного лейтенанта присвоили, – захихикала рыжая. – Но вообще – думаю, что нет. Я всё время переговоров их проверяла, как и сейчас Петровича. Дальше: про Хариус с экипажем много разного говорят, далеко не всегда хорошо. Но в бандитизме и нечестности ещё никто не упрекал. Так что: девяносто девять процентов на то, что это предложение без подобной опасности, – подытожила Светка. – Вот про Вездетанк побольше разузнать, в техническом плане, могут хотеть.

– Тогда – да, принимаем. У них станки неплохие есть, получше того, что у нас в мастерской. А разузнать, – прикинул я. – Так нет каких-то особенных секретов. Шасси армейское, разве что, но этого не узнают. Всё остальное – вполне доступное оборудование и куча атомных батарей. Да и ещё Эйфория эта, – припомнил я мерзких наркоторговцев, имеющих на нас зуб. – Не то, чтобы боюсь, но на Хариусе поспокойней будет.

– Эйфория уже давно не проблема, Жора, это я тебе точно говорю, – озвучила Света, почему-то смотря на Бейго.

– Эммм… Точно?

– Гарантирую.

– Ну и ладно. Всё равно – станки и производство лучше. У тебя возражения есть? А у тебя? – уточнил я и у Бейго.

Ответом мне стали поматывания головами. Так что собрали мы своё барахло в лодочной мастерской, да и перебрались в технические ангары Хариуса. Где все неудобства, что были – это громогласный и непрекращающийся мат Петровича. По моему он вообще не спал, черпая силы в многоэтажном мате двадцать четыре часа в сутки.

Производственные мощности Хариуса же были на загляденье, да и простаивали, большей частью. Так что занялся я Вездетанком. И, что радовало, никто к нам не “совался”, в дела не лезли, непрошенной помощи с коварными и шпиёнскими целями не предлагал. Нужна мастерская – на, работай.

И я работал, в компании Бейго. Света, на всякий случай, стала налаживать отношения и получать информацию от обитателей Хариуса. И да, были здесь и вполне “гражданские”, и даже дети: Хариус был для матросов и наёмников домом, с семьями. Конечно, местные женщины не “домохозяйничали”, а имели какие-никакие специальности, общественно полезные. Но, как понятно, полноценным экипажем не являлись.

Ну, дело полезное, я вот только приветствовал. Да и Света, несмотря на то, что андроид, всё же человек и женщина. И пообщаться со всякими подружками – тоже неплохо. Может стервозничать будет поменьше, с несколько ироничной надеждой рассчитывал я.

Ходила-общалась, о результатах рассказывала. Ну, вроде бы, нормальные, неплохие люди. Несмотря на то, что единоличники и прочее – в рамках Хариуса у них практически коммуна. В общем – успокоила Света меня, но общественную жизнь не прекращала, что и к лучшему. С технабором Хариуса мне помощь сильного, но не слишком технически подкованного андроида не слишком нужна. А ключи и прочее мне Бейго приносил, ему в радость.

И вот в один прекрасный вечер приходит Светка с каких-то посиделок, даже с каким-то гостинцем в узелке. Ну, в общем – не первый раз, да и довольно вкусно местные женщины готовили. Хотя Светка лучше. А о Шнипперсоне лучше не говорить, это вообще отдельная песня…

Ну да ладно, но вот что меня удивило, да и Бейго удивлённо тявкнул: Света была в платке. Головном платке, таком, совсем как у Алёнушки какой.

Ну, может захотела имидж сменить – у женщин бывает. Ладно, перекусили, послушали. Правда Светка на меня позыркивала – то ли вопросов ждала, то ли ещё чего. Но я опытный: лучше подождать, сама всё расскажет. Правда, Светка не рассказала, а показала. После ужина уставилась на меня, подбоченившись.

– А что это ты, Верхазов, у меня не спрашиваешь, что это?! – обвинительно спросила она у меня, тыча в платок.

– Платок головной. Повязанный на голову, – ответил я. – Тебе идёт. Тебе вообще почти всё идёт…

– Так, а что это мне не идёт?!

– Как минимум – жидкая изоляция, – философски ответил я.

Светка нахмурилась, надулась, позыркала, но в итоге рассмеялась. И рывком стянула платок, поматывая головой и пуская по плечам волны… розово-рыжих волос. То есть, что временная синтоплоть Светы, что волосы, из её же сформированные, были блестящего, серо-стального цвета. Но на ощупь нормальные, да и экзотичный цвет подруге шёл. Или я привык, но всё равно красивая, в общем.

А тут волосы стального блеска не утратили, но стали не серого, а скорее медно-розового цвета.

– Ну как тебе? – с чуть заметным волнением поинтересовалась Света.

– Отлично, – ответил я, показав большой палец. – Тебе и как раньше хорошо было, – уточнил я. – Но и так – здорово. И цвета сочетаются, – покивал я.

Потому что цвета и вправду сочетались – волосы смотрелись волосами, а не безвкусным париком.

– А это краска? Надолго? – уточнил я.

– Пока нормальную синтоплоть не поставлю, – довольно ответила Светка. – Краска, вошла в структуру синтоплоти. А цвет – долго подбирали, чтоб нормально было, – покивала она.

– Здорово, в общем, – подытожил я.

– Ну-ка, Жора, пойдём ка в спальню. Что-то ты неубедительно восторгаешься, – озабоченно сообщила рыжая в прямом смысле слова.

– Пойдём, – не стал возражать я. – Восторгнусь поубедительнее, – посулил я.

И не обманул. Я – комсомолец ответственный, честный, к вранью не склонный.

Глава 2. Очень прочный комсомолец

Возился я с Вездетанком до середины марта. В итоге, с основными функциями ничего революционного не сделал, разве что повысил характеристики на ощутимые проценты, практически по всем направлениям, от орудийного до ходового. Мопс на эту тему, кстати, если и не ликовал с визгами, то явно радовался. И показывал отрадные показатели на испытаниях под Сталедаром, говоря при этом слава ласковые и душеспасительные.

Кстати, на эти испытания повадился наблюдать Василий, глава наёмников Хариуса. В общем – понятно: он вроде как – главнокомандующий вооружённых сил, и ему по должности положено знать, что из себя эти силы представляют. Мы, конечно, не в его подчинённых вообще, но, в частности, на дорогу до Белоярска он командиром выйдет, как-никак. Да и спрашивал Василий каждый раз, перед тем как присоединиться к нам на своей малой уашке мотоциклетного типа.

А вот наш дальнейший маршрут от Белоярска требовал функцию дополнительную. Требовал, конечно – слишком громкое слово, но возможность до Нижневартовска просто доплыть, а не прорубаться-пробиваться сквозь тайгу была очень привлекательной. Так что я даже немного изменил обводы корпуса, сделав Вездетанк более обтекаемым. Убрал старый и поставил два новых водомётных двигателя, добытых из матерящегося Петровича.

Все эти работы уменьшали внутреннее пространство Вездетанка, несмотря на некоторое увеличение высоты транспорта. Увеличивать её, к сожалению, можно было только до определённых предела, а после него – Вездетанк банально навернётся на ближайшем повороте. В итоге, стали мы думать над прицепом, благо вариант реки снимал вопрос проходимости.

– Не нравится мне вариант с прицепом, Жора, – в процессе обсуждения озвучила Света. – Уязвимым он будет, или на нужно вешать столько же оружия, как и на Вездетанк.

– Товарищ Жора, докладываю: в случае появления прицепа к транспорту, полноценно обслуживать оборонительные и атакующие системы БВМ Мопс не сможет, – вторил Светке Мопс. – Расчётные мощности БВМ перекрывают, с учётом увеличивающегося количества независимых турелей и датчиков, потребности Вездетанка. Увеличение управляемых устройств приведёт к снижению эффективности управления!

– Мне, вообще-то, тоже не нравится этот вариант! – остановил я разошедшихся критиков. – Но место мы откуда возьмём? Санузел уменьшим…

– Не вздумай! – всполошилась Светка.

– …или количество боезапаса?

– Товарищ Жора, категорически не рекомендую уменьшать количество боезапаса! – отозвался Мопс.

– А количество запасов питания уже я уменьшать не дам! – сложил я руки на груди, поддержанный утробным подвыванием пищезаинтересованного Бейго. – И что будем делать?

– Думать, – вынужденно признала Светка.

Стали думать. И закономерно выходило, что часть груза нам так и так нужно было выносить наружу Вездетанка. Или вообще этот груз не брать, что совсем не вариант выходил.

В техническом плане, после обдумывания-моделирования, выходил у нас не прицеп. А съёмные бронированные контейнеры: этакие короба-подсумки и рюкзак для Вездетанка. В конце концов, по мере расходования, их, уже опустевшие, можно просто оставить на месте.

– Еду твою ненаглядную в эти контейнеры! – заявила Светка.

– И чего ты злая такая? – уточнил я.

– Я – добрая. Потому что ванна в санузле есть, – ответила подруга. – А ты на неё чуть не покусился!

– Ну в общем – действительно только провизию и выносить, – признал я.

Просто есть стационарное оборудование – его выносить банально не выйдет. Провода, приводы, куча всего утяжеляющего именно Вездетанк, добавляющее уязвимостей и усложняющее конструкцию.

Выносить наружу боезапас – сверхглупо: имея патроны, добыть еду можно. А не имея их – можно этой едой стать. Так что, пусть и не все запасы еды, но их большая часть перекочевала в контейнеры, и стало посвободнее.

А после уже мы вдвоём со Светой стали общаться, ходить по Хариусу и выяснять интересующие моменты. И да, этот корабль и вправду имел в трюме натуральный мост и четыре выдвижные оси!

Правда подобное техническое решение, увеличение массы, переделки и прочие моменты привели к тому, что Хариус мог плыть полным ходом только восемь часов подряд. Крейсерским – восемнадцать. После чего турбины корабля надо было останавливать и заниматься ТО: смазка, проверка и прочем подобные моменты. Иначе машинерия имела все шансы накрыться в самый неподходящий момент.

Я всё это разглядывал, прикидывал, но так и не пришёл к окончательному выводу: криворукие ли жадины, создавшие переделки Хариуса техники. Потому что исходных условий их я не знал. Функции свои Хариус выполнял пару сотен лет, тонуть не собирался. А учитывая сложности предполагаемых маршрутов, выходило непонятно.

Если всего в достатке, техники, запчастей, станков и материалов: то безоговорочные криворучки. А если корабль делался в условиях войны с империалистами и нехватки ресурсов – так почти гениальное и работающее решение.

Но это непонятно, какое решение конструкторов Хариуса повлекло за собой пусть и закономерный, но не самый приятный для нашего пути от Белоярска до Нижневартовска итог. А именно, команда Хариуса, что матросы, что наёмники, толком не знали речной фауны. То есть, ряд особо противных и вредных мутантов они, конечно, знали: либо здоровенных, имеющих возможность нанести ущерб кораблю. Такие встречались редко, но были, как и специфическое вооружение для борьбы с ними.

Либо твари, имеющие возможность забраться на палубу корабля: забраться, запрыгнуть, залететь и прочее. А вот с чем может столкнуться Вездетанк мы так толком и не поняли. Он как судно, гораздо меньше, чем Хариус, и во многом (хотя, к счастью, далеко не во всём) более уязвим.

Причём, наземных тварей, населяющих побережье, речные острова или даже тайгу – наёмники знали прекрасно, описывали с подробностями. Это было для них и “рабочим местом” – сопровождение нескольких больших уашек с товаром. И местом стоянки Хариуса на время ТО, как я понял, корабль либо ложился в дрейф, что не слишком хорошо, либо приставал к островам, известным на побережье местам, ну и само собой – к существующим поселениям с портами.

Подобная ситуация не слишком радовала, хотя и не запредельно расстраивала: мы в любом случае знакомились с препятствиями несколько более подробно, чем рассчитывали. И все попытки исправить ситуацию, пообщавшись с экипажами других кораблей, не дали ничего интересного. Они и наземную фауну знали гораздо хуже хариусовцев, а уж про обитателей Печоры ниже по течению и не говоря. Про сибирскую фауну, как понятно, оставалось только молчать.

А по имеющимся данным были известны гуси. Кстати, в отличие от данных Светы, гуси ниже по течению Печоры оказывались не только засадными хищниками. То ли мутировали сверх “общего” уровня, то ли это связано с более бедной фауной и отсутствием добычи. И учитывая их габариты – неприятные твари, здоровенные, сволочи! Впрочем, Вездетанку не опасные.

А вот что представляло реальную опасность, это мерзкие, противные раки! Пивохлёбов на них, сволочей клешнястых, нет! Эти твари, как понятно, нападали в прибрежной полосе и заимели, помимо совершенно неприличных размеров до двух метров! Бесит, пакость такая! Да, так вот, обзавелись какими-то фантастическими по силе мерзкими клешнями. Я в упор не верил, пока Петрович не извлёк из недр Хариуса обрывок… якорной цепи! Здоровенный, прочный, с просто раздавленным звеном! А там сталь – ого какая!

– Петрович, так корабли плавают-то? – немного удивился я, разглядывая разрубленное звено. – Этим тварям обшивку прорезать – раз плюнуть!

– Не пи…ди, – отмахнулся Петрович. – Не раз плюнуть, эти х…илы клешнястые за…буться обшивку клешнить! Но могут, только они, пидоры такие, тупые. Хоть и здоровые, б…дь!

В общем, выходил такой расклад, что, например, если что-то в клешню не помещается – сволочной рак это и не клешнит. Потыкать-поскрести, угол поменять – ему мозгов не хватает. Чуть ли не тупее стали, чем были до мутаций, в общем. Не говоря о том, что плавать эти здоровенные паразиты не умеют, донные во всех смыслах, даже плавник на хвосте своём противном потеряли. Шмыгают по дну, клешнят, до чего доберуться. Опасны только на мелководье, но там реально опасны.

Тут мимо пробегающий по каким-то своим делам Дмитрич (а беседа с Петровичем была не в техничке, а на палубе, меня матершинник вывел и тыкал в реку, сопровождая жестами пояснительные матюги), приостановился, взял курс на нас и бегло (и без мата!) рассказал, что эти самые раки – весьма вкусные и питательные мерзости. Вот сам путь их и жрёт, блин!

– А главное, Георгий, они очень интересны тем, что не едят уничтоженную добычу! – сообщил Дмитрич.

– Это как?! – уже совсем удивился я.

– Я не совсем правильно выразился, Георгий, – признал этот сказочник. – Они не едят добычу непосредственно сразу. Нечем.

После чего рассказал такую (не слишком интересную, потому что раки сволочные, но занятную, в плане мутационно-эволюционных путей) историю. Раки эти напрочь лишились головного рта, как класса. Обзавелись взамен хлебальником-сосальником в заднице, на конце своей гадкой шейки. И жрут они задницей всякий планктон и мелкую донную живность. Но они здоровые, их немало, и сдохли бы они все, изведя мелочёвку. Так вот, выходит, что они охотятся на “подкорм”. Трупы их жертв падают на дно, к этим трупам ни одна приличная (и неприлично-мутантская) рыба не сунется, потому что заклешнят. А сжирает заклешнённых донная живность, на обилии жратвы плодятся, ну и обеспечивают клешнястых пропитанием.

– Хотя, подозреваю, полуразложившуюся плоть раки уже могут поглощать, – дополнил Дмитрич. – Но на отменных вкусовых качествах раков, Георгий, это не сказывается! – заявил он и ускакал.

Вот точно – сам пусть жрёт! Мало того, что раки противные, так ещё и гнилоеды-трупоеды! Меня после этого “аппетитного” предложения от того, чтобы поделиться завтраком с Печорой, удержали только титанические усилия ЗЖКТРУ!

И всё, из достоверного. Ну были рассказы рыбаков, которым явно не хватало рук, чтобы описать “КАКААААЯ!” была рыба, лягуха, ещё какая тварь. И тут даже Светка вставала в тупик.

– Жор, я не понимаю, врут они, или говорят правду! – аж помотала она головой. – Это… ну у десятков человек! Совсем ничего не понимаю, – призналась рыжая.

– Так всё довольно просто, Свет. Это – рыбаки. Они сами не знают, врут или правду говорят. Вот и ты понять не можешь. Свойство у рыбаков такое, вроде всегда было, – задумчиво добавил я.

И понятно, что рыбацкие рассказы нас никак не продвинули, в плане: а что нас ждёт-то? Точнее, так: времени до отплытия всё меньше, скоро и плюс будет. И появилась у меня идея, не самая умная, не самая глупая. А именно, побродить по льду под Сталедаром, посмотреть электрозрением на речных сволочей. Ну хоть размеры примерные установить, а то товарищи рыбаки врали ТАКОЕ, что и не товарищи, а вообще пациенты! При этом, а вдруг не врали?

Ну и лёд под Сталедаром твёрдый, подстрахуюсь. Да и не буду долго бродить – но вот речные рыбины и прочая живность тридцатиметровыми, а то и пятидесятиметровыми описывались! Реально интересно, да и небесполезно может оказаться.

Светка на мою идею ответила в стиле “чем бы Жорик ни тешился, лишь бы водил аккуратно”, зловредина такая. Но в целом – не возражала, так что направился я на лёд Печоры. И не просто так, а с нейлонобелковым страховочным канатом, Ловчим с бобиной, в полной броне. В общем, как следует подготовился.

Ну и направился бродить по льду, а Светка Бейго удерживала-успокаивала: опасности нет, а если и появится – ему не по зубам. Вот чисто собачья у него привычка прорезалась – ждать, когда удержат. Но всё равно – отличный пёс!

И вот, брожу я, разглядываю мне доступное. Ну и в целом – рыбаки оказались рыбаками. Никаких китов речных и прочего, хотя фауна и здоровая, и обильная, с этим не поспоришь. Побродил часок, поразглядывал, направился обратно… И, как дурак, поскользнулся! На пустом месте! Ну на льду, конечно, но всё же. Обидно, на зад шлёпнулся, Светка захрюкала веселясь, смешно ей, блин!

И тут мне по кумполу прилетает. Неслабо так, аж в глазах потемнело! Я за оружие хватаюсь, башкой вращаю, даже боевой форсаж врубил… И вырубил. Но ощущение стукнотости пыльным мешком со мной осталось!

– Кто-нибудь смолжет мне обяснить, – ошалело смотря на стукнувшее меня, спросил я у всего, – КАК и ОТКУДА мне на голову свалился рабочий ЭВМ Солнышка Знаний?!

Потому что был это именно он, с малым терминалом, полноценный, хоть и не стационарный ЭВМ Солнышка! С весёлыми рожицами и пластиной ГОСТа! И рабочий, судя по диодам!

Светка хрюканьем своим неприличным поперхнулась, соскочила с края настила. А Бейго, умный пёс, остался, только тихим подвыванием выражал сочувствие.

Подошла подруга к Солнышку, посмотрела, присвистнула.

– Приподними ка меня, Жор, посмотрю, “откуда”, – выдала она.

Ну, мне не сложно, подставил ладони, поднял Светку на вытянутых руках. Осыпался какой-то гнилой трухой, хорошо, что в шлеме. И с минуту, пока Светка сверху в переплетениях крепей и арматуры шебуршала, задавался вопросом: ржа то-откуда? Сталедар, как бы, из нержавейки, нечему там ржаветь!

Наконец, Светка спрыгнула, мной поймалась, и встала в театральную позу. Даже прокашлялась, артистка!

– Свет, ну что?! – не выдержал я.

– Жорочка, я тебе не раз говорила – ты ОЧЕНЬ прочный, чрезвычайно, уникально прочный комсомолец, – начала эта язва. – ТЕПЕРЬ – я в этом уверена абсолютно. Получить по голове двумя центнерами – и даже не потерять сознание… Ты поразителен, Георгий Верхазов! – приложила она ехидные ручонки к груди.

– Светочка, я тебе не так часто говорил – ты ОЧЕНЬ стервозная, вредная и ехидная девушка-андроид. Рыжая притом, – дополнил я, под дорольные кивки рыжей. – А теперь будь так любезна, расскажи: как Солнышко Знаний долбанулось мне на голову?

– Ну ладно, такие приятные комплименты, Жора, я от тебя редко слышу, – показала мне язычину Светка. – Заслужил.

И на самом деле – особого секрета не было. Это не роторник в холодильнике, блин! В общем, короб Солнышка просто держался на магнитном зацепе на распорной балке. На ней, потому и не виден. Но вот если сама балка – нержавейка, то с магнитами такой финт не выходит. И зацеп, со временем, просто потерял защитное напыление и проржавел. А короб ЭВМ замер на наклонной распорке, в шатком равновесии. Которое мое падение (И, как врала Светка, многоэтажный мат. Точно врала – не помню ничего такого!) нарушило. И свалился ЭВМ на меня, причём на голову, чтоб его микросхемы!

– Спасибо, Свет, – искренне поблагодарил я. – Только что на распорке делало Солнышко?

– Думаю, Жора, это либо так любимый тобой несун – спёр что мог, в процессе возведения настила. И не смог забрать. Или во время нападения роботов стройка прервалась. Мы, кстати, неподалёку от одного из сталедарских Солнышек, – потыкала в настил над нами пальцем Света. – То есть поставили…

– А возвращаться за ним стало некому. А потом и не заметили.

– Или оба варианта одновременно, – кивнула Светка.

– Так, тут всё понятно, кроме одного: а что нам с учебным ЭВМом делать-то?

– Точно не оставлять тут, – категорично заявила Светка.

– Это-то понятно, – согласился я. – А делать-то что?

– Жора, я понимаю, что тебя стукнуло, – сочувственно покивала рыжая. – Тогда поясняю: поднимаем Солнышко на настил. Тащим в Вездетанк. Там отпусти его, не держи в руках! И подумаем, а что с ним делать. Твоя моя понимай?

– Пока ты по-русски говорила – понимай, – буркнул я. – Ладно, давай тебя сначала поднимем.

В общем, дотягали мы ЭВМ до Вездетанка, а там сели и стали ломать голову – а что с этим свалившимся на голову в прямом смысле слова прибором делать-то?

Глава 3. Прощальный ледоход

Несмотря на комичность (И болезненность, чёрт побери! Достало меня всякое барахло по башке стучать!) появления обучающего ЭВМ, задача перед нами со Светкой встала нетривиальная. Солнышко Знаний, по нынешним временам… Ну даже не знаю, какого уровня ценность. То есть, по сути – основа цивилизации, краеугольный камень любого поселения. Без Солнышек люди скатились бы в беспросветное дикарство, а, скорее всего, просто вымерли, сожранные агрессивной фауной и безмозглыми мутантами.

Впрочем, дифирамбы Солнышку можно петь долго, и они будут правдивы. Но это нас никак не приближает к ответу: а что с ним делать-то?

Продать? Вот большего бреда и не придумаешь! Мы, по сути, направляемся в один конец. Ну ладно, предположим, столкнулись мы в Нижневартовске с препятствием непреодолимой силы. Таких не бывает, и со всем справимся, но как теоретическая возможность. И вот, возвращаемся мы к цивилизации, где жопы имеют ценность. Сквозь Сибирь, в которой если даже и выживем на обратном пути, то точно сможем найти что-то достаточно ценное, чтобы стоить гораздо больше жетонов, в соотношении вес-объём. В общем, эти жопы просто не стоят того места в Вездетанке, которое занимают. А нам ещё и продавать архиважную и архинужную вещь, за нафиг не нужные жетоны? Ну просто уникальный, единственный и неповторимый аттракцион идиотической и бессмысленной жадности выйдет.

Отдать? Ну это… да правильно выходит, по-комсомольски. Отдать нужную людям вещь, от которой тебе – никакого проку. Вот только…

– Жора, я, в принципе, твой подход разделяю, хоть меня двумя центнерами по голове не стучало, – стервозничала Светка. – Кроме того, не забывай про законсервированный завод. Даже если орбитальный лифт окажется недоступен – цель в Сибири есть, относительно неподалёку. И жопы будут не нужны. Только твоя, – ущипнула она меня за соответствующую деталь. – Ты с ней поосторожнее, Жора. Чай, не голова комсомольская, – совсем уж ехидно захихикала язва.

– Да понятно, что разделяешь, – вернул я щипок щипательнице, не без удовольствия. – И твоя тоже пригодится, – уточнил я. – Значит – отдаём, решено…

– Решено-то решено, Жора, – уже серьёзно кивнула Света. – Остаётся главный вопрос: кому?

А вопрос-то на самом деле и главный, и ОЧЕНЬ неоднозначный. У нас десяток дней до отплытия. Ну, может, чуть больше, от ледохода зависит: Дмитрич намеревался отчаливать на третий день ледохода, а пока намёков на него не наблюдается, даже температура выше нуля всего пару часов в день, не каждый день и весьма условно.

Ну да ладно, пусть даже три недели. И если отдавать нуждающимся – надо этих нуждающихся найти, убедиться, что они не дрянные люди, может, ещё чем помочь… В общем, времени на это у нас банально нет, а наша цель – важнее, как ни крути.

Просто отдать Сталедару? А кому? Я Сталедар не просто так махновщиной называл, под пристмотром островных. Группы влияния, причём не самые приятные, если уж совсем начистоту. И немцы-перцы противные, и парткомовцы клоунские – одежду нацепили, а самое главное пролюбили! Не все, конечно, но очень и очень многие. Островитянам? Так тоже сволочи, если разобраться. Сидят на своём острове, не вылазят, никого не пускают.

Нет, сказать, что Сталедар – такое уж совсем дерьмовое место, не выйдет. Нормальное место, а по нынешним временам – и неплохое даже. Особенно на фоне всего нами виденного. Не в последнюю очередь, кстати, за счёт этих самых Солнышек. Но отдать обучающий ЭВМ любой группе – значит просто её усилить, довольно сильно. А с учётом того, что симпатий не вызывает ни одна, вопрос “кому” становится ОЧЕНЬ сложным.

В общем, ни черта не понятно, но что-то делать надо. Просто оставлять не то, что не по-советски, но даже не по-человечески. Но вопрос… хотя, кажется, я нашёл решение двух, даже трёх вопросов!

– Ты чего это радостный такой, Жора? – задумчиво поинтересовалась Светка, встряхнулась и взглянула на меня уже заинтересованно. – Придумал?

– Мне кажется – да, – скромно погордился я, – Слушай… – и озвучил свою идею.

– Это… По-жоровски, – выдала, выслушав, Света. – Вообще – идея неплохая. Вот только Жора, нужен надёжный человек, который этим будет заниматься.

– Ну я думал про Шнипперсона…

– Жора, он на кухне пашет по шестнадцать часов в день! Каждый день.

– Я знаю, Света.

– И деньги любит!

– Но честный! – нашёл аргумент я.

– Нууу… Ладно, честный, – признала рыжая.

– И понятно, что сам заниматься не будет. Но присматривать – почему нет?

– Если согласится.

– Давай узнаем, – развёл я руками. – По самому варианту у тебя возражения есть?

– Да нет, в общем-то. Тупо копить для того, чтобы было… Я, возможно, уже и не совсем советский андроид. Но не настолько!

Ну это Света на себя, конечно, наговаривает. Стервозна, конечно, да и к людям в общем не очень хорошо относится. Но она – советский андроид, однозначно!

Так что направились мы в “Таки Покушать”, где Сруль, за деловитой разделкой всякого таки покушать, нас выслушал.

– Таки я вас внимательно выслушал, Жора. И могу таки вам сказать – вы таки редкостный молодец! – торжественно заявил повар.

– А вы займётесь? Ну, или хотя бы подскажете человека? – перешёл к конкретному вопросу я.

– Таки займусь. И человека найду, Жора. Те же мутанты – скажу вам, как на духу, есть среди них местами приличные люди! Я вам таки это ответственно говорю словами, потому что многое из продуктов они мне и приносят, – покивал Шнипперсон.

– Мутанты – ладно, – кивнул я. – Но и дети жителей Торгового Района. Да и других, а то завели моду – за учёбу деньги брать!

А идея была такова: у нас сейчас есть Солнышко, куча жоп, да и оборудования совсем не нужного, только место занимающего – немало. А в Сталедаре за экзамен, да и за учёбные программы по программе Солнышка Знания, брали жопы, причём немалые! Не говоря о том, что мутантам вообще доступ не давали, да и их детям. Я сам, как нормальный советский человек, мутантов недолюбливаю. Но лишать образования – хуже, чем апартеид! Да и в торговом квартале куча народу без образования, многие даже читать не умеют: “картинки узнают” на вывесках, запомнив, как выглядят нужные слова.

– А вот тут я вам, Жора, скажу за жопы. Учить людей без жоп нельзя, – покачал головой жадный Сруль.

– Да вы, Сруль Изральевич… – начал раздражаться я, прикидывая, в какую часть частнособственнического и единоличного организма Шнипперсона мне смачно плюнуть.

– А вы таки не сердитесь, Жора, а послушайте старого Шнипперсона. Я вам скажу, как на духу: не будут ребятёнки учиться сами. Будут, но не все, – поправился он. – Играть будут, прогуливать, лениться. А таки если бесплатно – то и родители за этим смотреть не будут. Тоже не все, но вот готов об заклад с вами биться, Жора, что половина всех детишек на второе занятие не придёт!

– Так уж и половина, – усомнился я.

– Таки чуть больше, чуть меньше – две совсем небольшие разницы. Главное, Жора, надо, чтоб родители за учёбу таки платили. И таки не смотрите на меня так страшно, вы пугаете старого Шнипперсона! Если они заплатят жопу за обучение и жопу за экзамен – это таки никого не разорит. Для многих – деньги и впрямь немалые. Потратив жопы, родители будут гонять своих отпрысков учиться! И проверять, чтоб учились! – веско покивал Сруль.

– Да? – задумался я, на что мне покивал не только повар, но и, подумав, Светка. – Ну ладно, может, и так. Две жопы себе даже самый небогатый позволить сможет, пусть и не без труда. Но сирот…

– Таки сирот – бесплатно. Вот вы, Жора, думаете, старый Сруль – жадина с жопой вместо сердца. А я вам скажу – я сирот кормлю! И ни жопы за это не беру на пощупать!

А после стали обсуждать, как бы нам распродажу устроить. А то барахла навалом, а для нового учебного заведения лишние жопы – не лишние. Ну и времени немного, но знающих всех и вся Шнипперсон посулил всех, кого надо, оповестить.

Правда, Светка около него задержалась, пошушукала, на что Сруль покивал, и подскочила ко мне.

– Это чего это ты? – резонно заинтересовался я.

– Да, – махнула рукой подруга, – попросила, по возможности, немцев в известность не ставить.

– Это правильно, не фиг цеховикам средневековым наше барахло отдавать. Недорого же продавать будем, – покивал я.

– И ещё без аукциона, – покивала Света.

В общем, Сруль занялся организацией, а мы начали перетряхивать наше барахло, которое “может пригодится”. Как у Плюшкиных оказалось, честное слово! Набрали барахла, самому неудобно. Причём с учётом маршрута на Вездетанке – большую часть придётся оставить. Ну никак не лезет, даже если нам втроём закуток два на метр оставлять. Тот же малый ионообменник, старые башенки, огнемёт… в общем – барахла куча, и всё ненужное. Тот же огнемёт, возможно, и пригодился бы – так он топливо жрёт, как свинья народное достояние! В общем – всё на продажу!

Правда перетряхивая плюшкинские запасы, я вспомнил про САПА, Снайперский Атомный Пускатель Автоматический, который. Ещё во Владимирской области на неё глаз положил, думал тогдашнему Автобусу как артиллерия будет, но не сложилось.

А САПА, вообще-то – вещь. Станковая дальнобойная снайперская разгонная винтовка. И в ряде технических моментов уверенно делает немецкие, да и мои поделки. Промпроизводство Союза: качество, надёжность. Не говоря про замечательную оптику, которой сейчас днём с огнём не найдёшь. И без огня тоже.

И вот, казалось бы, а на кой мне, избавляющемуся от кучи барахла, САПА? А дело в двух вещах: станки в Вездетанке, позволяющие изготовить высокоточные патроны для сапы. И ОПБК – я из неё смогу с рук стрелять. А по мощности сапа наши башенные рельсы уверенно делает, при том, что ручная выйдет. В общем – небесполезная вещь, много места не займёт, а пригодиться на самом деле может.

Так что, таская всякую технику на распродажу, прошвырнулись мы, на обратном пути, по магазинам. И нашли, причём не одну – сапы использовали, как я изначально предполагал, как лёгкую высокоточную артиллерию на технике. Причём, хоть даже неудобно немного, почувствовал немалое удовольствие, придирчиво разглядывая образцы, находя мелкие недочёты (или не мелкие) и отказываясь покупать. Буржуйство какое-то, хоть и приятно.

В итоге, приобрёл себе новенькую, ещё в оружейном масле. Снял опоры, сгонял по-быстрому за Сталедар – испытать. Ну и вещь замечательная, хотя отдачей меня, несмотря на ОБПК и прочее, сдвигало. Не получалось всю отдачу погасить, несмотря на то, что половина энергии в момент выстрела шла не на разгонные катушки, а на гасители и компенсаторы. Но всё равно – вещь!

А так – перевезли распродажное барахло в арендованный склад. Даже наёмникам противным за охрану заплатили – я не хотел, но Сруль и Светка настояли. Да и правильно вообще-то, не должны личные симпатии и антипатии влиять на дело, маленькое или большое.

После – проехались ещё разок по магазинам Сталедара. Не за какими-то там капитальными закупками, а ну мало ли, может, что полезное найдётся в плане запчастей. И нашлось, хоть и немного. Не зря ездили.

Ну и открыли мы распродажу, в полдень третьего дня. Сруль привёл четверых парней, за честность их “старый Сруль ручается головой, Жора! И даже своей!” Эти парни встали вдоль столов с ассортиментом, продавать. А мы со Светкой расположились на платформе-возвышении в конце ангара. И присмотреть, да и просто посмотреть интересно, народ послушать.

Покупателей в самом начале было немного. Заходили, присматривались, цены узнавали. Но через часок прорвало, даже потасовки локальные, растаскиваемые наёмниками, образовались.

– Гражданин Верхазов!!! – вдруг раздался вопль души от дверей в ангар, с характерным акцентом.

– Здравствуйте граждане! – ответно прокричал я, помахав рукой.

А перед входом в ангар, копошась, подпрыгивая, заламывая руки и ими помахивая. суетилась десятка немцев. Внутрь их толпа покупателей не пускала, даже вопли слышались: “В очередь, свинские дети! В очередь!”

– Прекратите! Остановитесь! – верещала немчура, бодро подпрыгивая в своих меховых шубах и весело помахивая ушами меховых ушанок.

– Так я и так стою! – ехидно указал я на факт, данный в ощущениях.

– Инженерная Гильдия готова скупить у вас всё продаваемое за полуторную цену! – надрывались занятые спортивными прыжками на месте немцы.

– Так скупайте, – щедро предложил я, обводя рукой ангар. – Берите, покупайте, лишние жопы на столик положите, найду применение. Если доберётесь, – дополнил честный я.

Толпа, притихшая и слушающая эти “переговоры”, грохнула хохотом и вернулась к закупкам. Немчура страдала, но подпрыгивать не перестала. Хотя не такие уж и убытки… В общем, чёрт их немецкое нутро знает – как-то уж совсем раздухарились.

– Вы продаёте свои поделки! – завопил один из немцев.

– Продаю, – подтвердил я.

И КАГи переделанные были, да почти всё продаваемое так или иначе доводилось мной до ума. А часть – вообще делал с нуля, но не пригодится, как выяснилось сейчас.

– Господа! – заверещал всё тот же немец, обращаясь к толпе. – Эта техника не прошла проверки! Не имеет стандарта НеСТ!

Уж не знаю, на что рассчитывал немчура. Но чтоб чего-то добиться, надо было это кричать СНАЧАЛА. Потому что не успел я ему ответить, как из толпы раздался ехидный голос:

– НеСТа у Свинобоя нет. И, значит, эту непроверенную технику вы скупать по полуторной цене собрались, – просто сочился сарказмом голос. – Нам и самим пригодится! – подытожил он, поддержанный гулом толпы.

А немцы сгрудились вокруг крикуна нестовского. Что делали – толком не разглядеть, но судя по резким движениям выражали коллективное неудовольствие. Необдуманным заявлением, с занесением в личное тело.

В общем – настроение мне немчуры подняли напоследок. А то “орднунг” и прочие неприличные херы.

Барахло наше раскупилось, жоп принесло немало, ну и направились с этими жопами к Шнипперсону. Выгребли все жетоны, оставили Солнышко. Пугать и требовать не стали, да и глупо. Ну а если мы в человеке так ошиблись, что он рвачом-жадюгой окажется… Да и чёрт с ним. Со временем, из Нитронска, раздадим. Землю – колхозам, заводы – профсоюзам. Рвачам – по пейсам. Ну не Срулю, конечно, не Срулю. Какой он рвач? Он Сруль. Наш, родной, почти советский!

Перекусили напоследок, да и направились к Хариусу, сытые и довольные. Я задумался напоследок – не осталось ли в Сталедаре дел каких, и даже у Светки полюбопытствовал на тему – не подзабыл ли я что.

– Ну, с Дылдой нашим ты прощаться вряд ли хочешь, – рассудительно ответила Светка, обозначив нашим “внутренним” прозвищем хозяина лодочной мастерской Поликарпыча.

– Он уже “попрощался”, – хмыкнул я. – Толкался у рядов, руки свои длинновязые заламывал, торговаться пытался, – хмыкнул я.

– Вот жадина, – хихикнула Света. – Мы же за гроши продавали.

– Но не бесплатно! – важно ответил я. – А ведь и приплатить стоило! – похихикали, Светка ещё подумала.

– Никто в голову не приходит, Жора. Разве что Носик сносным человеком оказался, но…

– Именно, что “но”. Нечего бедолаге на нервы действовать нашими с тобой персонами. Нормальный участковый, пусть служит, – подытожил я.

На этом мы и решили, что в общем дела сделали: посмотрели на Сталедар от пристани, прощаясь, по сути. Ну, без особых сожалений, но и с некоторой ностальгией, всё-таки.

И тут за спинами раздалась буквально артиллерийская канонада. Бейго к земле припал, скалясь и рыча, мы оружие выхватили… И тут же опустили.

– Ледоход, – констатировала Света. – Символично вышло.

– Символично, – согласился я. – Но так и поседеть не долго!

– Я, Жора, передам твоё недовольство в небесную погодную канцелярию при первой же возможности, – съехидствовала Светка.

– Вот и передай. При возможности, – хмыкнул я.

Забрались мы на Хариус, да и завалились отдыхать. И отдыхали три дня, до самого отплытия. Нам не помешает, да и делать толком нечего было. А мы уже чёрт знает сколько времени не то, что без санаторного отпуска, а без выходных!

Глава 4. Боцманский загиб

В общем, отплыл Хариус без каких-то торжественных речей и проводов. Печора от льда практически освободилась, ну и об отплытии мы узнали только по бодрому матерку Петровича и покачиванию судна. Выбрались, конечно: интересно всё же. Посмотрели на исчезающей Сталедар, ну и вообще окрестностями полюбовались. Я было активировал электрозрение, и зашипел, чудом не матом.

– Ты чего, Жора? – удивилась Светка, да и Бейго тявкнул вопросительно.

– Да ничего страшного, просто электромагнитные поля вокруг нас в страшном напряжении. Практически ослепили: так-то и нестрашно, но не ожидал, – ответил я.

– Понятно, – кивнула Света.

– Интересно, – уже всерьёз заинтересовался я, – А что это у них тут такое?

– Так давай спросим, – пожала плечами подруга.

Прикинули мы и решили у Петровича просветиться. Он хоть и матерщинник, но в корабельной машинерии разбирается. Должность у него такая.

– Это, б…дь, е…учие проекторы ЭМ-поля, – любезно сообщил нам старший техник. – Мощности реактора жрут – пи…дец сколько!

– А зачем они тогда? – озадачился я.

– Ты мудак, Верхазов? – поинтересовался Петрович.

– От мудака слышу! – возмутился я. – Ты, Петрович, в край охренел! Ну материшься – ладно, чёрт с тобой. Но на вопрос отвечай, сволочь некультурная!

– Справедливо, бл…дь, – признал Петрович. – Эта х…йня распугивает большую часть е..учей живности. Сейчас она нам нах…й не сдалась – в Печоре особо опасных нам х…есосов нет. Но проверить, бл…дь, надо. Может, поправить что. Да и пусть не опасные, но просто ху…есосы тут водятся.

– Так мы просто доплывём без столкновений с фауной? – озадачилась Света.

– Х…й тебе!

– Так, Петрович, – нахмурился я.

– За…бали! Его х..й – тебе! – обратился он к Светке, тыкая пальцем в меня.

– Ты, Петрович, отвали от нашей личной жизни, – буркнул я под Светкины кивки. – Сами разберёмся: что, чей, кому и куда! И ответь по-человечески… ну хоть по-петровичевски, – смерил я ругателя взглядом.

– Точно за…бали, – вздохнул техник. – Так: большая часть е…учих х..есосов в реке, из тех, о которых мы знаем, от ЭМ-поля съё…ывают и не приближаются. Доступно?

– Доступно, – кивнул я.

– Но не все, бл…дь. Части ху…есосов речных даже тут— пох..й. А в Оби е…учий пи…дец! И х…й знает, что там будет! И какого х…я вы до меня дое…ались – не е…у! Сами же выпрямители для этого е…учего генератора доставали! Всё, пиз…уйте, не мешайте с техникой мудохаться!

По криптовербальному разбору речей Петровича, мы со Светой пришли к таким выводам: немцы сотворили то ли сами (что очень с их орднунгом вряд ли), то ли по планам кого-то из команды Хариуса мощнейшую ЭМ-пугалку. Данное порождение гения переменной сумрачности не портило жизнь обитателям Хариуса и оборудованию судна, а выходило на рабочую мощность этакой сферой-овалом вокруг корабля. Генераторы и трансформаторы, добытые нами в Пожне, пошли на этот самый пугатель. Большую часть речной фауны Печоры фигулина отпугивала, но не всю, а что будет в Оби – Петрович достоверно не знает. Но при всём при этом фигня небесполезная, а сейчас гоняется в тестовом режиме для проверки на текущих обитателях реки и выявления недоделок. Нагружая при этом корабельный реактор и вызывая у Петровича приступ петровичизма в острой фазе.

Придя к этим выводам, мы умеренно погордились своей проницательностью и направились на палубу, любоваться округами.

Вообще, полюбоваться было чем: и серая Печора, несущая остатки льдин, и прибрежные пейзажи, когда не ожидаешь, что какая-то сволочь тебя сцапает, оказались приглядны, несмотря на ранюю весну. А ближе к вечеру разразилось северное сияние, действительно потрясающее в своей красоте, отражённое в реке – казалось, Хариус плывёт по реке разноцветного огня. На это зрелище на палубу, почти весь день пустынную, высыпал практически весь не занятый на вахте экипаж, а машины Хариуса, до того мерно, но тихо гудящие, замолчали.

– ТО, – догадался я.

– Похоже на то, – не стала спорить Светка.

– Именно, молодые люди, – подал голос оказавшийся неподалёку Дмитрич. – Но ночью техосмотр и обслуживание, да ещё на ходу, мы будем проводить только этот и пару ближайших дней, не больше. Потом будем вставать на днёвки.

– Ночью и без хода опасно?

– Ещё не слишком, но надо переходить на походный режим, – пожал плечами капитан.

А я тем временем нацелился на промелькнувшего неподалёку Василия. Дело в том, что мне не помешало бы потренироваться-попрактиковаться, чтоб “не заржаветь”. А у наёмников были стрельбища, тренировочные. Но Василий мои планы завернул:

– Сви…кхм, Георгий. Если ты про спарринги, то с тобой, тягачом таким, мои люди не выйдут. Ни на кулачках, ни на тренировочном оружии. На стрельбище приходи, не вопрос, но терять людей на пустом месте я не хочу, – отрезал он.

Я пытался объяснить, что я “аккуратно”, но нарвался на отказ. Да и сам понимал, вообще-то, что с моим чистым геномом, оптимизациями и химеризациями это будет не слишком эффективно, да и для людей опасно.

– А где мне тренироваться-то, Василий? Не то, чтоб критически нужно, но не помешает, а то в самый неподходящий момент что-то не то сделаю, – озвучил я.

Ну и не стал говорить, но фактор того, что ОБПК у меня толком не опробован, в плане со спиной-рёбрами. Голову то мне Солнышко Знаний опробовало, как и позвоночный столб. Это мы со Светкой предположили, а БАППХ на сеансе подтвердил. А то фигня выходила – ну не мог я после этого ящика без последствий на несуразицу окружающего ругаться.

В общем, попробовать новые возможности в условно-боевой обстановке, до перевала через Урал, очень не помешает. Не говоря о том, что у меня ОБПК ноги перестраивает потихоньку, и в обозримом будущем перестроит. Правда, там демонстрировать окружающим ряд позиций не стоит, типа выворачивающихся в разные стороны суставов и прочего.

Но Василий прав, кроме стрельбища, мне на тренировочных площадках наёмников ловить нечего. Но ОЧЕНЬ не помешало бы ведь!

– Знаешь, Георгий, – после раздумий озвучил Василий. – Мы через пару дней на днёвки будем вставать. Где у поселений, а где у островов Печоры. Поохоться там на местную живность, не думаю, что тебе это сложно, Свинобой, – всё-таки обозвался он. – Вот тебе и тренировка. Больше ничего предложить не могу, – пожал он плечами.

– А вы высаживаться не будете? – уточнил я.

– Нет, – покачал головой Василий. – Лишний и бессмысленный риск. Я бы и тебе не предлагал, но…

– Я сам спросил, – кивнул я.

– Ну да.

В общем, продолжили мы пока наш отдых, я – перечитывая книжки, “спаррингуя” с Бейго. Кстати небесполезно, несмотря ни на что. Ловкий и быстрый у меня пёс. Правда, аккуратным приходилось быть: я ударом кулака и вправду мог броню гнуть.

А Светка – с народом общаясь и на нас любуясь, ценные замечания отвешивая. Ну, вообще – ехидные такие и бестолковые, но у неё характер такой, так что мы не обижались, только огрызались, каждый по-своему.

Хариус плыл себе дальше, ежедневно, пока на плаву, останавливая машины. Поселения какие-то на берегах мы изредка проплывали, но то ли время неурочное выходило, то ли что-то не слишком хорошее о них корабельные знали. В общем, проплывали без остановок, пока, наконец, Хариус не бросил якорь на вытянутый такой, скалистый остров.

– Раков у него нет, очень обрывистый берег, раньше скала была, – ответил на вопросы один из наёмников-дежурных на орудийной башне. Но Свинобой, вы сами смотрите – якорь не в воду брошен, – указал он.

Что было именно так – разлапистая рогулька якоря, удерживающая Хариус на натянутой цепи, заякорилась за кривые разлапистые кусты-лозы на берегу. Несмотря на раннюю весну – вполне себе зелёные, болотно-салатовые такие.

– А отплывать будем – лапы сомкнутся, на якоре механизм есть. И поплывём дальше, – непрошенно, но уместно пояснил он.

– Стоим же тут долго? – уточнил я. – И что за живность на острове водится?

– Стоим, думаю, часов восемь – первая стоянка, – рассудительно озвучил наёмник. – Живность тут – гуси и лебеди, остров даже называется – Лебединый, – продолжил он. – Поохотиться хотите, Свинобой?

– Что-то типа того, – признал я.

– Это вам к боцману надо, – проконсультировал любезный наёмник.

И потопала наша троица в боцманскую, где боцмана не оказалось. А потом ловили неуловимого Игоря на палубе, но отловили, мы упорные.

Кстати, вопреки всеобщему представлению, что на каждое слово боцман непременно должен желать якорей в задницу, себе и окружающим, Игорь, парень тридцати биолет, был человеком вежливым, с тихим голосом.

Правда, широкие плечи и крепкие кулаки, украшенные татуировками якорей, переплетающимися с набухшими венами, прямо указывали, что для поддержания порядка Игорю орать и материться не нужно. Ну и матросы, занятые какими-то матросными делами, и вправду ловили каждое его негромкое слово.

– Игорь, здравствуйте, – поздоровался я.

– Доброго вам дня, Георгий, и вам, Светлана, – аж слегка поклонился вежливый детина.

Ну как, детина – метр восемьдесят где-то ростом. Но по современным тенденциям – здоровяк, почти великан. А я и без “почти” выхожу, мысленно хмыкнул я. Впрочем, носитею БАППХ вообще себя с простым человеком сравнивать не совсем честно, так что на мысли я эти мысленно махнул рукой.

– Нам бы на остров высадиться, поохотиться-потренироваться, – озвучил я.

– Отчего нет, – пожал плечами Игорь. – Шлюп спустим, высадим, радио… Ой, незадача, – растерянно уставился он на меня.

Я чуть не фыркнул – боцман, тыща якорей ему в задницу, в месте беседы, где самый вежливый человек сказал бы “фигня” – говорит “ой, незадача!” А уж с его внешним видом опытного костолома – совсем забавно смотрится. Но фыркать я не стал – нечего не по делу хорошего человека обижать. А просто поинтересовался, что за “ой, незадача”.

– Да понимаете, Георгий, у нас же экспериментальные проекторы ЭМ-поля, – ответил Игорь, после чего я всё понял. – На время вашей высадки мы даже пару отключим, это не сложно. Но в целом – система проекторов работает, и отключать её не стоит, – развёл руками он.

– И связи с Хариусом не будет, – озвучила Света.

– Именно так, Светлана. Но может, рукой помашете, когда вас забирать? Я наблюдателя поставлю.

– Нечего людей от дела отвлекать, Игорь, – отрезал я. – Давайте просто на время договоримся, а если нам совсем невмоготу станет – я камушками в Хариус покидаю.

– Камушками?

– Или деревяшками. Вы услышите, – посулил я.

– Верю, что услышим, Георгий, – смерил он меня взглядом. – Отправляетесь?

– Через полчаса, – переглянулся я со Светой. – Снарядиться надо.

– Понимаю, как вам угодно, – кивнул вежливый боцман.

Ну а мы направились в ангар к Вездетанку. Обитали мы в нём, столовались, как понятно, на корабельной кухне. Там обитала и новая, переделанная из брони штурмовых частей Красной Армии, броня.

Мы её из Сосногорска захватили, и я задолбался, то есть немного устал её переделывать. Ну, себе – без проблем, просто добавил биофибры и несколько бронепластин. Вес мне не критичен, а конструкторы просто не предусмотрели сволочных тварей, обитающих сейчас на просторах Союза!

И был в целом – доволен. Это, конечно, не эклюзивные, непонятно где спёртые кооперативщиками разработки, без преувеличений выдерживающие артиллерийский выстрел. Но очень достойно, и выстрел из той же сапы я переживу, да и не только.

Но вот с броней для спутников пришлось валандаться, и недоваландался я толком. Например, броня под Светку подогналась, но у неё начался конфликт с интегрированным в шлем вычислителем. Управление лёгкими синтомышцами брони (себе я их вообще на биофибру поменял), прицел УПЧК, дальномеры. Вычислитель маломощный, но нужный и эффективный. Вот только завязанный на красноармейский идентификатор, вдобавок – интегрированный в сталепластик шлема. То есть, может, он где-то в шлеме и был, но электрозрение показывало, что этот вычислитель и шлем – по сути, одно целое. И этот болван кибернетический верещал благим матом, что Светка – не красноармеец, саботажничал и вредительствовал и вообще вёл себя безобразно.

Ну ладно, с помощью прямых рук, светлого ума, и шёпотом поминаемой технической матери, замкнул я большую часть машинерии доспеха на небольшой вычислитель от полевого автохирурга. В принципе – справлялся, да и Мопс мне определённую консультационную помощь в протоколах работы военной техники оказал. Но Светка шлем, несмотря на его высокие защитные свойства, носить отказывалась категорически, мотивируя это: “надписи дурацкие, безвкусного цвета и гундёж этого киберидиота мне, Жора, мешают больше, чем шлем защищает!”

И ведь права она, признавал я, долго пытаясь паразита локализовать и извести. Но паразит полностью соответствовал своему определению, не локализовался и не изводился.

Так что Светка носила старый шлем, в общем-то – тоже неплохой, но явно похуже. И его-то носила не всегда, красуясь или, как она выражалась, любуясь округой своими глазами. Была у меня надежда, что товарищ Радужная это в мирной обстановке делает, потому как в боевой – это саботаж буквально. Ну посмотрим, конечно – боёв-то у нас с Сосногорска и не было.

А с бронёй Бейго – вообще смех сквозь слёзы, поменял металлические защитные бронепластины на отодранные сталепластовые. С бронёй пса вообще тягомотины было изначально больше всего, с учётом и неантропоморфности, и в то же время – частичной антропоморфности прямохождения.

В общем, обмундировались, я прихватил весь свой арсенал, чувствуя себя довольно глупо, обвешанный различными стволами и коробами с боеприпасами. Но опробовать “в поле”, а не на тренировке пострелять – надо было всё. Так что с видом “очень опасного комсомольца”, как съехидствовала Светка, я смирился.

И направились к Игорю, он, как и обещал, выделил пару матросов, спустили шлюп и доставили нас на Лебединый. Сам остров был всего в полкилометра шириной, плюс-минус пара метров, но почти два длиной. И полностью зарос этими зелёными кустами-не кустами, травой-не травой, перепутанными и в целом – непонятными. Я долго пытался понять, что это за фигня, как и Светка. Благо никакой живности в округе, согласно показаний датчиков брони, не было. Да и электрозрение, пусть и экранированное шлемом, но при поднятом забрале это подтверждало.

Но понять, что это такое зелёное, мы не смогли. Поставили научный диагноз: флора мутантная, непонятная. И направились искать гусей. Я, если честно, помимо естественного и правильного желания опробовать оружие и снаряжение, рассчитывал на дичину. Гуси – товарищи съедобные и вкусные, Шнипперсон гарантирует это. А с едой на Хариусе выходило… ну не слишком для меня приятно.

Я-то думал, будет у нас рыбная диета, для костей полезно и вообще, я рыбку уважаю. Вот только проекторы ЭМ-поля мои (да и, по словам Светки, многих на корабле) планы на уху и прочие вкусности жестоко порушили. Рыба в зону действия ЭМ-проекторов не совалась никакая, шарахаясь от Хариуса, как от зачумлённого. И самым хамским и вопиющим образом не разнообразила наше меню!

При этом, голодом на Хариусе, как понятно, даже не пахло. Но та “говядина”, из которой готовил кок… Ну знал я, что за противная там говядина, блин! Ел, конечно, скрепя сердце и представляя, что это нормальное мясо. Но тяжело было, прямо скажем. А вегетерьянствовать мне с БАППХом нельзя категорически, мясо организму и химеризациям нужно критически. Так что занимался полууспешным самообманом, страдал и ел этих, чтоб их, “коров”.

И вот, вижу по датчикам некую такую увесистую тушу в полусотне метров. Одну, но рядом ещё есть, наверное. Здоровая, лежит в кустах, не высовывается. Ну, гусь стопроцентно, порадовался я, обозначил спутникам направление на прови… в смысле цель тренировки, и покрались мы потихоньку к цели.

И тут, из кустов, на пару метров вверх, высовываются три противные, перекорёженые мутантские головы! Кожа морщинистая, голубая, розовая. Покрытая лишаистыми то ли волосами, то ли пушным пером серого цвета. И все три башки, хоть что-то гусиное в своих чертах и имели, но больше напоминали сплющенные карандаши. Безглазые притом, с кривоватыми клювами. Вдобавок, из кустов показалось кривое, частично пернатое, частично голое, обрюзглое тело. И все три головы… росли из него.

– Вот пакость-то! – возмутился я. – Это даже не покушаешь! И с чего гусей так размутантило-то? – задумался я, ведя топчущегося мутанта стволом "сапы".

Глава 5. Жаба удушливая

Противная трёхголовая тварь покачивала своими слепыми башками. Покачивало своё тело жирное на мутантских ходилках. Звуки мерзкие издавала, но не приближалась.

А мы стояли в отдалении, разглядывая пакость, оказавшуюся в одиночестве – ну и не удивительно. Ни один приличный гусь, пусть даже мутант, с этой пакостью рядом оказаться не захочет, как я думаю.

– Ты знаешь, Жора, – через полминуты разглядывания протянула Света. – Мне кажется – это не гусь.

– Нет, ну мутант, конечно…

– Нет, Жор, я в плане изначального животного. Это, наверное, лебедь, – хмыкнула Светка.

– Эммм… – многозначительно высказался я, немного подумал и понял. – Ты имеешь в виду, что так размутантиться могло только животное без генных модификаций?

– Именно, – кивнула Светка. – Смотри: все ГМО, подверженные мутациям, сохранили симметрию. А вот не генномодифицированные, вроде медведей, кривые, с лишними конечностями…

– А козлы? Хотя, может, и домашние одичали, – признал я.

– Или скрестились с лесными, передав часть генетического кода, – кивнула Света. – А сколопендры, раки и прочая так любимая тобой…

– Не смешно!

– Ну, не очень, – признала рыжая. – В общем, простейшие…

– Не имеют достаточно сложных генетических связей, чтоб создать лишённый естественной симметрии жизнеспособный организм, – закончил я, под кивок подруги. – Ну в общем – похоже на правду. Но лебедь… мерзкий какой! – указал я на трёхголового мутанта.

– Ну уж какой есть, – пожала плечами Светка.

– Нет, такого мы есть точно не будем, – подытожил я. – Ладно, вокруг никого, хоть сапу опробую, – заключил я.

Ни Светка возражать не стала, ни Бейго. Последний, кстати, недоумённо смотрел то на меня, то на трёхголового, всем видом выражая: “Хозяин, я конечно могу эту гадость покусать и убить… Но противно же! Может ты её как-то сам?”

– Сделаю, Бейго, – хмыкнул я, наводя винтовку-пускатель на тело жирное мутанта. И выстрелил.

Отдачей меня качнуло назад, снаряд сапы с хлопком преодолел звуковой барьер – впрочем, к щелчкам рельс мы уже привыкли, хотя первое время довольно странно было. А вот мощь снаряда оказалась чрезмерной. Ну, или тело жирное было не только на вид, но и по факту. Трёхголовую пакость откинуло на тройку метров, просто выдрав из неё заднюю треть туши, разбрызгав на много метров по направлению выстрела кровь и куски мяса.

– Мда, перебор вышел, – констатировал я, опуская сапу и крепя за спину. – В общем и понятно, но как-то слишком мощно…

И тут мои размышления прервало грозное хоровое “ГА-ГА-ГА!” А к нам, рекой, стали направляться крючки-рогульки шей гусей, а в глубине острова появилось несколько трёхголовых пакостей.

– Они ещё и стабильные, похоже, – передёрнуло меня от вида замутанченных лебедей неподалёку.

И то ли кровь, то ли звук эту гусино-лебединую шайку-лейку привлекли, и стали эти пакости пытаться нас атаковать. И “засадными” гуси никак не выглядели. А выглядели хоть не перекорёженными мутантами, но страшновато. Покрытые ороговевшими перьями шеи, здоровенный клюв, полные желания сожрать нас глаза. И кооперировались, сволочи! А трехголовые слепые лебеди, как оказалось, плевались какой-то пакостью, ориентируясь либо на звук, либо чем-то вроде электрочувствительности. Но проверять, что за гадостью они плюются, мы не стали, а первым делом перестреляли со Светкой этих трёхголовых.

Но это дало возможность гусятине подобраться на дистанцию прыжка, причём не одной, а целым трём лапчатым. И прыгают же, сволочи! Высоко и далеко!

Одного злобно шипящего прыгуна я сбил в полёте из ТИППа, схватив его взамен “сапы”. Вполне неплохо получилось, хотя, конечно, трата боезапаса повыше рельсы и пускателя. Но силы короткой, на три патрона, очереди хватило, чтобы сбить прыжок гуся, ну и прибить его, само собой. И отдачей меня не шатало, улучшенные ОБПК руки и спина прекрасно удерживали импульсный пулемёт.

Второго гуся сняла рельсой Света, я было стал переводить ТИПП на третьего, но вовремя остановился. Бейго, в прыжке с места сбил траекторию гуся, приземлился на него, и загудел вибропилой. Ну, он – реально ловкий и умелый пёс, должен справиться, решил я, приглядывая за Бейго краем глаза и отстреливая шипящих лапчатых.

И Бейго справился, хоть и не сразу – Союз-10, обиженно завывая, елозил по шее копошащегося гуся. Впрочем, умный пёс не стал пилить ороговевшую шею, а, убедившись в неэффективности пилы против этой части добычи, воткнул её в хребет в передней части туши гуся. Перьев-чешуй там не было, за четверть минуты пила справилась, ну а гусь откинул лапти.

Довольный своим участием Бейго подтянулся к нам, мы постреливали, а я поминал нехорошим словом тамбовских генетиков. Дело вот в чём: Бейго был ловким, сильным, умным. Мог обращаться с техникой, но… Ну что-то намудрили, то ли с глазами, то ли со зрительным центром. В общем, прицелиться пёс не мог вообще, притом, что держать оружие его лапы-руки вполне позволяли. Глаза – с круглым зрачком. Да блин, камни (или гранаты, при нужде) Бейго метал на десятки метров, причём на загляденье точно. Но вот направить ствол у пса никак не получалась, дальше пяти метров – мазал совершенно патологически, на десятки градусов от цели.

Причём очевидно этим расстраивался, жалобно подвывал… В общем, принял я его неспособность управляться с огнестрелом и не стал издеваться над псом.

И вот, стоим мы, постреливаем. Я ТИПП заменил на лазерник – проверить, как на гусей будет действовать. Действовал, хотя и не слишком эффективно, да и дистанция для него была почти предельная. Броню нам испытывать не пришлось, гусятина набитая была, ошивалось в округе полтора десятка самых отмороженных гусей, остальные двигали от острова.

Как вдруг, на месте одного из гусей нарисовалась…Жаба. Огромная, склизкая, бородавчатая жаба! Внешних мутаций на амфибии, кроме опоясывающих башку цепочки выпученных глазищ и торчащего короткого, фактически треугольного хвоста, не было. Но здоровенная, тварюка! Лежит на пузе, а с меня ростом! Ну и отсутствие мутантности эту жабищу лютую симпатичной не делала: склизкая, коричнево-зелёная, в пятнах и бородавках, буквально истекающая слизью.

Гусь под ней вяло покопошился не дольше четверти минуты, и перестал – раздавила его жаба или слизью удушила, похоже. А выпрыгнула жаба из воды, быстро и на ощутимое расстояние. Видимо, в прыгающих гусях эта жаба усмотрела ущемление своей прыгучей монополии. Или вообще гусями питается – она их помассивнее раза в два, а то и три.

А прочие лапчатые с нас внимание переключили на жабу, шеи пригнули зашипели на неё грозно.

Я было задумался, не прибить ли склизкую амфибию, но передумал. Светка, видимо, так же рассудила, так что мы просто встали и наблюдали за группой гусей, прибиваемых удушливой жабой.

Пара гусей, вытянув свои ударные клювы, изогнув наждачные шеи, на жабу прыгнули. Но жаба, несмотря на совершенно обрюзгший вид (если б не цвет, я бы её за родича жиробасов на Нитронске вполне бы мог принять), была на удивление резкой. Один из гусей влетел в какой-то невнятный плевок жабищи, который окутал его прозрачным, слизистым и лоснящимся коконом. Оплёваный гусь шмякнулся на место слегка передвинувшейся жабины, закопошился в коконе, но выбраться не мог, потихоньку задыхаясь.

Со вторым прыгнувшим гусём жаба поступила жестоко и беспощадно: прыгнула ему навстречу, весьма ловко миновала наждачную шею, приземлившись в полёте на торс лапчатого. Сбила прыжок, и рухнула на землю вместе с гусём, похоже, задавив его своим весом нафиг. После чего гигантскими прыжками направилась давить прочих гусей, под нашими удивлёнными и опасными взглядами.

– Лютая тварюка, – откомментировал я.

– Похоже, она на острове – вершина пищевой цепочки, – отметила Света. – Жрёт гусей и лебедей этих трёхголовых.

– А на наш бой прискакала, вроде как “кушать подано”, – хмыкнул я, под кивки подруги. – С такими жабами – понятно, почему на острове нет скоплений птиц. Удушит, земноводное.

Жаба, тем временем, удушила всех гусей, кроме троицы самых удачливых или умных. Эта троица с опасливым гоготанием драпала по реке, всем своим видом изображая, что не драпают, а прогуливаются.

После своих птицебойных подвигов жаба заметно надулась, поводила глазищами, охватывающими башку кольцом. И направленные в нашу сторону – на нас сфокусировались, явно разглядывая. А сама жаба, переваливаясь, стала разворачиваться в нашу сторону.

– Не нравится мне этот… – начал я, меняя оружие на сапу.

Ну, жаба огромная, лютая, да ещё и земноводная, то есть на повреждения всякие реагирующая хреново и не сразу. Так что расплескать бородавчатую самым мощным оружием видится оптимальным.

– Гусь? – уточнила Светка.

– Жаб, – поправил я. – Гуси либо свалили, либо дохлые. И в варёном, жаренном или печёном виде – они мне очень нравятся!

– Особенно в яблоках.

– В яблоках – вообще замечательно, – признал я, приглядывая за жабой.

И прикидывая – стрелять в неё или нет? Надо было бы стрелять, конечно, но как-то… агрессии вроде не проявляла, зыркала кольцом своих буркал на нас, надулась, аж приподнялась. Вроде как красуясь: смотрите на меня, склизкую и бородавчатую. Грозную и красивую, ух как я этих лапчатых качественно удавила!

Ну, так мне показалось, стрелять я не стал, а зря: Надувшаяся жабища водила буркалами по нашей троице, и вдруг в Бейго полетел кокон на склизкой ниточке, охватил и втянулся в раззявленую жабскую пасть! В мановение ока, блин!

А из пасти жабы теперь торчали бешено трепыхающиеся задние лапы Бейго и его хвост! Я вскинул “сапу”, выматерился и откинул пускатель, положив руку на светкину рельсу.

А тем временем жаба сиганула вверх по острову, и замерла к нам жабской задницей.

– Ты чего, Жор?! – Рельсами Бейго можем убить, – пояснил я скороговоркой. – Лебедя того расплескало, можем задеть, да ещё и гидродинамический удар. Лазерник, – озвучил я, выхватывая названное. – А ты держи рельсу наготове, если эта бородавка прыгучая в реку прыгнет – сбивай в полёте, там уж всё равно, озвучил я, поджаривая обширную задницу жабы лучом.

Задница вроде как и жарилась, но хреново: слизь парила, создавая облако белёсого пара, затрудняя поджаривание бейгоедки. Но жарилась, и жаба взяла, да и прыгнула подальше. А я по этим гребучим кустам рванул за ней, прожаривая противный и бородавчатый жабский филей. За Бейго волновался, но умеренно: шлем уже точно аварийно захлопнулся, пёс не задохнётся, там замкнутый цикл. А раздавить своей слизью костюм у жабы чёрта с два выйдет. Единственное, что реально опасно, это если жабища в реку сиганёт.

В общем, мы, ругаясь, продираемся за жабой по кустам, поджаривая ей задницу. Жаба от нас время от времени отскакивает, на полосы ожогов на жирной жопе не обращая особого внимания. Вглубь острова отскакивая, а мы по кустам этим гребучим прём! Я даже почти упал пару раз, чтоб его!

А бедолага-Бейго в пасти у твари копошится, во время прыжков видно. В общем, метров триста этого бредового биатлона без лыж мы отбегали-отпрыгали, и тут Бейго то ли с паникой справился, то ли ещё что. Ну, в общем, включил свою умную голову и на очёредном жабьем прыжке из её бородавчато-склизского подбородка уже торчал конец Союза-10, ну и кровища капала.

Видно, настолько агрессивная добыча жабе пришлась не по вкусу, так что на землю отдельно приземлился Бейго с вибропилой, заляпанный наполовину склизким комом, покрытый жабьей кровищей. А жаба, с гневным кваканьем, после приземления сиганула в воду.

Ну, на сволочь земноводную мы забили, подбежали к псу, раздирающему лапами кокон. Помогли, и кстати, оказался это не ком слизи, а натуральный желудок! Даже кровеносная система у этого отплёвываемого органа была, хоть и слабенькая!

Ну, Бейго выбрался, распахнул шлем, стал с омерзением отплёвываться и выражение на морде имел мученическое и умоляющее. Потому что шлем закрылся не сразу, внутрь костюма жабьей дряни напустило, ну и сейчас бедолага наслаждался всем богатством ароматов желудка противной амфибии.

В общем, отошли к реке, я с ТИППом и электрозрением встал дозором, а Бейго с помощью шлема, потявкивая и поскуливая, стал чиститься и чистить броню. И вот прям слышался в звуках, издаваемых псом, трёхэтажный мат. Но даже если бы он был на самом деле, был бы он абсолютно оправдан!

– Несколько желудков, вместо языка, похоже, – задумчиво протянула Светка. – Знаешь, Жора, а эта жаба в чём-то похожа на Ловчего.

– В чём-то “да”, – подумав, признал я. – Возможно – дрейф генов, как с тараканами, чёрт знает. Но мерзкая тварь какая! – сплюнул я, под согласное тявканье Бейго.

Наконец, пёс отчистился, обмундировался, и потопали мы в сторону места боя. Сапу забрать, да и гуся-другого на пропитание прихватить. Несмотря на всё произошедшие, разнообразить корабельную “говядину” нормальной гусятиной – дело просто необходимое!

И вот, доходим мы до окрестностей гусиного побоища, и видим картину, как одну из туш жабья морда деловито затаскивает в реку. И, судя по паре оставшихся гусей, один из которых обезглавлен Бейго, а второй – пристрелен мной и ТИППа, эта сволочь толстая, пока Бейго гигиеной занимался, тырила нашу (ну и свою, надо признать) добычу.

Жаба тушу в реку сдёрнула, недовольно квакнула и скрылась в пучинах вод. А я подобрал отброшенную сапу и задумался.

– Да бред же! – наконец высказал я плоды своих размышлений. – Она – амфибия, блин! Тупая! Не могла же она нас так от добычи отводить?! – недоумённо уставился я на спутников.

Бейго меня поддержал кивками и потявкиванием, на тему того что жаба: гадкая, тупая и вообще сволочь. А Светка задумалась.

– А это именно та самая жаба? – уточнила она.

– Угу, – подтвердил я. – На подбородке этой противной бородавки рана от пилы Бейго была, – уточнил я, на что пёс как передёрнулся, так и приосанился.

– Тогда могла и отводить. А насчёт тупая: Жора, она, если ты не обратил внимания, не хладнокровная.

– Не обратил, – растерянно признал я.

– Градусов двадцать с мелочью температура тела. Мозг и большой может быть, да и организован сложно. Так что могла, – сделала вывод Светка.

– Свинья, слизистая и бородавчатая! – определил я, кто есть жаба. – Так, погоди. Это выходит, она понимала, что с бронёй не справится. Бейго выбрала, как самого лёгкого, и СПЕЦИАЛЬНО скакала по острову, чтоб нас подальше от гусей отвести?!

– Похоже на то, – кивнула Светка.

– Точно – свинтус слизистый! Надо с ними поаккуратнее быть. И вообще – прибивать амфибий гадких сразу! – под согласный лай Бейго озвучил я.

Ну и пару гусей мы всё-таки получили, дотянули до берега, я уж думал чем-то тяжёлым в Хариус кинуть, но катер от борта отвалил чуть ли не в момент, когда мы вышли на берег.

А на борту оказалось, что толпа всякого народа скопились на борту и наслаждались представлением, паразиты такие! Я уж думал высказать этой общественности всё, что я думаю, но на нас налетели Дмитриевич и Василий.

– Отличная охота, Георгий, – сбил на взлёте набранный мой запас обвинительных слов. – Первый раз такую тварь видел, – под кивки Василия выдал он. – Расскажите, что вы заметили и узнали, будьте так любезны, – переводил он взгляд с меня на Свету.

Ну… в общем-то Дмитриевич – исследователь, да и наёмникам важно. И одного гуся посулили приготовить, оставив для моего пропитания. Другого я, скрепя сердце, отдал общественности: неприлично комсомольцу в одну физиономию хомячить гусей. Как банку с вареньем под одеялом, противно так!

А в остальном – рассказали, что видели-узнали. И долго отбивались, под неубедительно скрываемую Василием ухмылку, от “великой научной чести”.

Дело в том, что капитан собирался жабу каталогизировать и методолгоизировать, ну и сообщить о новом виде-мутанте всем, до кого доберётся. Вот только название он, паразит такой, собирался давать в честь “первооткрывателей”! Еле отбились от “Георгеус Буффанида” и “Жаба Радужная”! Она же гадкая!

В итоге я буркнул новое название: “Жаба Удушливая”, ну и направилась наша троица в Вездетанк, отдыхать и восстанавливать душевное здоровье после “охоты-тренировки”.

Глава 6. Противные голубые

Отдохнули, даже душевное здоровье восстановили. Всё же такая, мягко говоря, “бодрящая” вышла у нас экскурсия на Лебединый.

В плане восстановления здоровья, кстати, очень кстати оказался гусь. В яблоках, вку-у-усный! Кок Хариуса расстарался, хотя у Шнипперсона… Впрочем, его тут нет, так что и жалеть не о чём.

Ну и, соответственно, стали мы делать выводы на основании узнанного. В смысле, что, как и чего. Бейго, например, теперь если броню и надевал, то сразу герметизировал шлем. Очень уж его жабий желудок впечатлил, что и неудивительно.

А я задумался: дело в том, что пасть у Бейго – вещь, вообще-то, вполне для него боевая. Не столько даже по силе, сколько психологически, природно.

То есть, пёс прекрасно понимает, что Союз-10 помощнее и эффективнее его зубов. Но его природа толкает на “укусить”. Бейго справляется, но тратит время, делает лишние движения. И чёрта с два с этим справишься: природа, никуда не денешься.

Так что стал я думать, а как псу в этом смысле помочь. Ну и пошёл простейшим путём – спланировал и сделал этакие щипцы-клещи на шлем. Правда, и броню несколько переработать пришлось, усилить каркас. Но в целом – вышло. Хотел, конечно, вибролезвия добавить… Но это слишком выходило: и так клещи-кусачки получились тяжеловаты, а уж с приводами и роторами Бейго совсем тяжело будет.

Вышла штука достаточно эффективная – по бокам треугольного шлема Бейго стояли пара загнутых рогов-лезвий на направляющих. И сходились с усилием в пару тонн. Металл – прочный, заточка хорошая. А с учётом возможностей Бейго – вцепится этими клещами, мало никому не покажется. Если и не прибьёт супостата, то повиснет на нём, и, например, вибропилой его пилить начнёт, до закономерной кончины.

Собакен обновку опробовал, качественными характеристиками оказался доволен и в свойственной ему манере вынес благодарность и одобрение.

Света же окончательно теперь никуда без своего розового роторника не выходит. И если с нами – то лучше оставит рельсу, чем его. В общем-то, и верно, поскольку в погоне за ударной мощью мы и оказались в ситуации погони за нагло свинствующей жабой.

Ну а мне, в общем, ничего менять не стоило. Единственное что – имело смысл сделать для “сапы” снаряды полегче и не забывать врубать “боевой форсаж”. Так-то я по тем же буркалам жабы чёрта с два бы попал из лазерника, когда она прыгала. Но вот с форсажем – вполне мог. Но не врубил, просто забыл, к своему стыду.

Тем временем, Хариус плыл себе вниз по Печоре. Остановились в прибрежном городке, ничем не примечательном: от речных тварей этот городок прикрывался стационарными генераторами ЭМ-поля, да и не от речных тоже. Причём в речной части генераторы проецировали поле довольно затейливое, отпугивающее раков и ряд пакости, а вот рыба сновала. И местные сидели на рыбно-овощной диете, по сути, не покидая свой огород-садок, чем и являлся городок.

Заодно стало понятно, откуда у хариусовцев взялась идея защиты от агрессивной фауны полями.

Потом – островок, просто безжизненный кусок скалы. Потом – остров с популяцией свинтусов. На него я, подумав, не стал сходить: нафиг наглых пятачков, задолбаюсь от навоза отмываться, если не похуже что-то усвинствуют. Они, сволочи такие, могут: неоднократно проверено на практике.

Природы на берегах Печоры тем временем просыпались от зимней спячки, и тайга к синеватой зелени хвойных добавляла зелень всякого лиственного.

И цветы всякие распускались. В общем, несмотря на, казалось бы, холода, всё цвело и колосилось. Весна, однако, наблюдательно констатировал я.

И вот, плывём мы плывём, и вдруг посреди Печоры – мост. Здоровенный, железнодорожный. Блестящий металлом и голубеющий покрашенными в небесно-голубой элементами. С прям цитаделями на берегах: натуральными металлическими здоровенными стаканами, ощетинившимися во все стороны артилерией и ракетными коробами.

Мост гораздо мощнее, нужно отметить, чем сталедарская одноколейка. Да и в Сталедаре часть моста вообще была понтоном, отводимым для пропуска судов. А тут арочный, здоровый и капитальный. И СМОГи, скорострельные автоматические миномёты на арках моста. И ПСЗДецы, и ракетные короба, и разгонники-новоделы.

В общем, не мост, а цитадель неприступная. И с правого берега, от Урала, прошуршал, пока мы подплывали, голубой поезд.

Кооперативщики, наблюдательно определил я. В принципе – понятно, что они со Сталедаром не особо ругаются: с таким мостищем и контролем железки чхали они на Сталедар. Неприятно, что в жопы химзы не дуют, но не более.

Хариус подплыл к мосту потихоньку, прогудел корабельной гуделкой, врубая задний ход. И замер, борясь с течением. И стоим. Мост явно разводной, даже механизмы видны, но не разводятся. Голубые вагоны по нему, при этом, не снуют: первый, виденный издалека поезд был единственным, что мы видели за всё время.

А стоим уже час. Я со Светкой недоумённо переглядываюсь, но смотрим, ждём. Ещё через час мост ни черта не поднялся, поездов не было. А на палубу Хариуса высыпала представительная делегация: И Дмитрич, и Василий, и Петрович нарисовался, разбавляя окружающий пейзаж бодрым матерком. И даже десяток наёмников были в полной боевой, ну и пяток каких-то специальных корабельных типов, которые чёрт знает, чем занимаются, но чем-то нужным. Но я ними не пересекался, представлен не был, так что в их деятельность посвящён не был.

И весь этот митинг на палубе руками машет, подпрыгивает, на повышенных тонах общается, причём матерится не только Петрович. Что как-то и непривычно даже.

Мы со Светкой и Бейго к компании поближе подошли, уши насторожили.

И выходило, что хамские кооперативщики на радиосвязь не выходят. Один раз прогундели своё противное: “Кооператив Снабжения не имеет сношений с окружающими, кроме обеспечения снабжения”. И всё, на вопросы, какого хрена мост опущен, не отвечают и вообще молчат.

В общем-то, судя по разговорам, Хариус в этой части Печоры уже проходил несколько раз, туда-сюда. И “е…учие кооперативные х…есосы” в течение получаса поднимали мост, хотя на связь тоже не выходили. А сейчас – не поднимают, хоть мост тарань. А таранит не стоит: Хариусу половину надстроек посшибает, да и автоматическое оружие на мосте не для красоты поставлено.

Но и торчать на месте Хариус просто не имеет возможности: скоро время ежедневного ТО, надо стопорить машины. И приставать к берегу, негде больше. Ну или проплывать, но ленивые кооперативщики мост не поднимают, и когда этим ленивым жопам, наконец, изволится его поднять – непонятно.

На эту тему, с использованием обсценных выражений и Петровича, велась энергичная дискуссия. Нашу троицу отметили, даже кивками поздоровались, но ни от своих разговоров не отвлеклись, ни нам поучаствовать не предложили.

Это они, кстати, зря. Я, при желании могу, завернуть не хуже Петровича, между прочим! А если напрягусь, то и получше. А Светка и без мата таких гадостей наговорить может, что даже не слышащие кооперативщики от стыда и возмущения в своих костюмах до хрустящей корочки запекутся.

Но не звали, да и фиг с ними. А вот ситуация складывалась и непонятная, и не слишком приятная. Митинг на палубе начал уже переливать из пустого в порожнее и заниматься волюнтаризмом. Типа атаки моста, выдачи педагогических пинков кооперативщикам и героического проплывания дальше. Предложившего осудили (без занесение в личное тело), на пальцах (тыкая в автоматическую артиллерию) объяснили, кто пинков получит, вне зависимости от педагогизма.

Наконец, капитан, последние несколько минут молчавший и слушавший, повысив голос озвучил:

– Всё, хорош! Как бабки базарные, честное слово. Надо плыть к этим, – кивнул он на мост, поморщившись. – Разбираться.

– Пошлют же…

– Ну значит, будем знать, что пошлют. И ваши планы уже серьёзно, – скептически сморщился он, – обсуждать. Пару дней Хариус без остановки машин, конечно, простоит…

– И я, б…я, за…бусь гонять моих мудаков, разъе…анное чинить! – веско высказался Петрович.

– Надо будет – погоняешь и за…бёшься, – неожиданно жёстко отрезал Дмитрич, показывая, что он тут капитан, а не добрый дядюшка.

Петрович почти замолчал. Почти – потому что под нос, вполголоса неадресно матерился непрерывным потоком. Но для него такое – почти мёртвая тишина.

– Я – спрашивать… – озвучил Дмитриевич.

– Я и десятка – с тобой, – вставил Василий, на что Дмитрич кивнул.

– А с вами можно? – вклинился я. – Поможем, если что, – дополнил я.

Говорить “жуть, как интересно” – не стал. Хотя, думаю, это и так поняли. Дмитрич и Василий попереглядывались, глава наёмников слегка кивнул, и капитан озвучил:

– Не откажемся, Георгий. Может, и впрямь поможете. Отходим через четверть часа.

– Может, на нашем транспорте? – предложил я.

Ну, потому что если “если что” – у Вездетанка есть все шансы уйти от моста и даже нанести какой-никакой урон. А проблемка-то нарисовывается нешуточная, потенциально ставящая жирный крест на всей экспедиции! Тут хоть прям сейчас расставайся с Дмитриевичем… хотя глупо. И рано, да и не по-товарищески это! Не буду так поступать, если хоть малейший шанс есть.

– Нет, думаю, не стоит, – покачал головой Дмитриевич. – Конфликта мы не ищем, а прибытие на переговоры на явно военном транспорте… – пожал он плечами.

– Смотрите сами, но по-моему… – начал было я, но не договорил, мысленно махнув рукой.

И впрямь – если что, успеем. А кооперативщики, при всём их засранстве, в изначальной агрессивности никогда никем не обвинялись. Отвечали жёстко и быстро, было дело, но сами в роли непосредственных агрессоров не выступали.

Тут скорее Дмитриевич наше “чертовски интересно” невербальное почуял и не стал против нашего присутствия возражать. Но и совсем расслабляться не стоит.

Это я Свете на её “что думаешь, Жор?” в процессе экипировки и озвучил.

– Но если что – будем готовы, – демонстративно огладил я патронник ТИППа, а Бейго грозно поклацал кусачаками-челюстями. Очень в тему, умный пёс.

– Грозны, – кивнула, оценила Света, крепя за спиной розовый роторник.

– Ты, Свет, не хуже, – честно озвучил я.

Выбрались мы из ангара, поднялись на палубу и присоединились к Дмитричу, Василию и десятку наёмников. Погрузились в катер, который направился к левому берегу, в направлении цитадели-стакана.

Доплыли, выбрались. Вообще, вокруг мостов было совершенно спокойно и безжизненно: очевидно, автоматическая артиллерия местную живность прореживала. Ну и не заводилась никакая пакость.

Высадились мы на берег и потопали группой к стальному стакану-крепости. Вообще – совершенно лютое строение: десятиметровой высоты бронированный овал закрывает въезд на мост, ни окон, ни даже бойниц: сплошная металлическая броня, поверху ощетиненная оружием.

И глухой бронелюк сбоку. Дмитрич подошёл, деликатно постучал. Стоим, ждём. Минута, другая…

Подошёл я и аккуратно постучал в бронелюк, почти без вмятин. Всё же ОПБК – вещь!

И на мой стук кооперативщики закопошились. Люк в шипением ушёл вбок (и со скрипом, погнул я его чутка, но этот скрип даже немного настроение поднял, хоть и не люблю вандализм). А на пороге стояла морда кооперативщика в их шикарной защите, выкрашенной в дурацкий голубой цвет.

– Кооператив Снабжения не коммутирует с людьми вне процесса снабжения, – безликим голосом речевого синтезатора прогудела фигура. – Покиньте контролируемую Кооперативом Снабжения территорию!

– С удовольствие покинем! – горячо ответил Дмитриевич. – Поднимите мост только!

– Невозможно, – отрезала фигура. – Ожидайте прохода грузов, необходимых для процесса снабжения.

– Не вижу никаких грузов, – озвучил объективную реальность я, но мои резонные слова дурак-кооперативщик хамски проигнорировал.

– Хоть скажите, сколько ждать? – продолжил Дмитриевич.

– В течение тридцати дней будут произведены все необходимые для дела Снабжения мероприятия. И мост, при необходимости, будет поднят. Информация дана вам в виде исключения. На этом коммуникация завершена. У вас не более получаса чтобы покинуть окрестности защитного бункера. Пребывание вас после этого срока ближе пятидесяти метров будет расценено как нападение.

– А корабль?! – уже явно на нервах вскричал Дмитрич.

– Кооператив Снабжения не имеет возражений против пребывания вашего судна не ближе десяти метров от моста. Приближение ближе будет расценено как нападение. Коммуникация закончена. Кооператив Снабжения благодарит за использование его услуг, – равнодушно уронила фигура, исчезнув за закрывающимся люком.

А мы невесело потопали к катеру. Василий вполголоса выдавал полностью оправданные определения охреневшим голубым, наёмники согласно гудели. Хмурый Дмитрич на полпути встал, махнул рукой.

– Скоты мстительные! – выдал он.

– А за что мстят-то? – удивилась Света.

– Понимаете, Светлана, – озвучил уже на ходу Дмитрич. – На Хариусе есть герб Сталедара, как порта приписки. Да и не удивлюсь, что про корабли кооперативщики знают, про все корабли на Печоре и не только.

– И так мелко гадят, за то что их в Сталедаре не облизывают?! – возмутился я.

– Подозреваю – да, – под кивки наёмников озвучил Дмитрич. – И не так уж и мелко, Георгий. Месяц стоять у берега… ну в общем нехорошо всё, – вздохнул он, махнул рукой. – Будем думать. Поучаствуете? – уточнил он.

– Не откажемся, – переглянулся я со Светкой. – Но толку-то от нас…

– Не скажите, Георгий. Вы – весьма мощная боевая единица, да и один из талантливейших технарей, что я знаю. Может придёт что в голову, – отстранённо выдал капитан и тяжело задумался.

Катер тем временем подплыл к Хариусу и поднялся на цепях. Дмитрич нарявкал на праздно ожидающую нас толпу, в пять минут поставил Хариус на стоянку рядом с мостом, в условно-безопасной зоне. И собрал совещание, из офицеров, да и прочих руководителей. Ну и мы со Светкой, охраняемые Бейго, в уголке пристроились. Хотя народ на наши бронированно-вооружённые персоны бросал недоумевающие взгляды. Но мы просто сняли шлемы и забили – пусть недоумевают, нам не мешают.

Ну и смысл совещания был понятен: кто виноват, и что со всем этим делать. И если с вопросом “кто” вопросов не возникало – кооперативщики: сволочи мелочные и вообще нехорошие личности. То вот с “что делать” выходило кисло. Вариант “прибьём охреневших голубых!” звучал, конечно, приятно и был охреневшими голубыми заслужен. Но неосуществим.

Стали думать, а как бы нам мост миновать. Но выходила фигня: не говоря о том, что перевод Хариуса “на колёса” займёт неделю, как и обратный спуск на воду – нет пути. Просто хрен объедешь этот гребучий мост по-быстрому. А, покопавшись в картах, коллектив выяснил, что дорога-то, теоретически, есть. Только столь извилистая и через жопу, что Хариусу, не считая вставания на колёса и спуска с них, придётся по ней телепаться тот же месяц. В идеальном случае, а если что-то не так, то и дольше, как понятно.

– А вы что скажите, Георгий? – уточнил Дмитрич, показав, что не для красоты меня позвал.

– Думаю я вот что, Степан Дмитриевич, – озвучил я вращающуюся в голове последние пять минут идею. – А если притопить Хариус? Метра на три, не потонет вроде?

Ну, мост высокий. Хариус – широк, но не слишком высок. И если осядет метра на три – то вполне пройдёт под мостом. И вода через борт не перельётся.

Народ озадаченно замолк, но Дмитрич, полминуты подумав, помотал головой, поджав губы.

– Не выйдет эта х…йня! – категорически заявил Петрович. – Хитровые…ано, но ни х…я не сработает! Машины, двигатель… нет в Хариусе столько е…учих пустых помещений, чтобы притопить. А затопить нужное – машины по пи…де пойдут!

– Груз-балласт?

– Родишь ты его, б…дь?! – возмутился Петрович. – Е…учих семьдесят тонн, не меньше! И если вернуться – х..й мы допи…дюхаем обратно, с такой ё…аной осадкой! – припечатал он.

– Не говоря о том, что десять метров, – напомнил Дмитревич.

– Думаете – атакуют?

– А маус их знает, уродов, – буркнул капитан. – Но риск слишком велик. Ладно, товарищи: проблема всем ясна. Думайте, может, что придумаете. А пока – ждём, – вздохнул он, распуская совещание.

Глава 7. Ночная рыбалка

Направились мы в Вездетанк довольно хмурые. И стали обсуждать сложившуюся ситуацию. Ну, разве что немного, не больше получаса на корпоративщиков, сволочей таких, поругались. Хотелось больше и грязнее! И по мордам им настучать, и пинков надавать, и… Чёрт бы с ними, с паразитами такими.

Выходил неприятный расклад: в принципе, до перевала не так и далеко. Но даже если плюнуть на порядочность и оставить Хариус, то одни, без проводников и поддержки, до Оби, а потом по ней до Нижневартовска… Да мы, банально, потратим времени больше, чем дождавшись конца этого месяца! Вляпываясь в неприятности, из них выляпываясь, причём – мы всё-таки не бессмертные.

В общем, вариант “всё бросить” – не вариант. Но месяц – это звиздец, как долго! Дмитриевич-то печалился в расчёте на обратный путь: с учётом месяца ожидания они вполне могут на реке зазимовать, не успев добраться до Сталедара. Не самая приятная перспектива.

Но и нам месяц терять не стоит: от Белояра вроде и недалеко, и по реке. А вот чёрт знает. И сколько до Белоярска добираться будем – не знает даже этот мифический персонаж.

Но что делать, кроме как нафиг перебить охреневших голубых, ну и проплыть – непонятно. Теоретически, если задаться целью, укрыться от систем обнаружения, заложить к стаканам-бункерам пакость поядрёнее – то вполне можно и перебить. Термит там, например, или термическая смесь, по типу гранат империалистов. Да и с кислотой можно подумать…

Так что, варианты, как подступиться к “силовому решению” проблемы – в общем, есть. Правда, чёрт его знает, как укрыться от средств обнаружения. А главное, кооперативщики, конечно – редкостные сволочи, говнюки мелочные, паразиты злостные… И много ещё кто, но они именно гадят. И как-то их массово перебивать не очень. Если бы вообще не пускали, как те же мутанты под Ковровом – то “да”. А так – как-то не очень выходит.

Это не говоря о том, что кооперативщики, как бы к ним кто ни относился – сила. И вон, снуют, сволочи, к Уральскому Хребту и оттуда. И чёрт знает, может, и в Сибири копошатся, сволочи такие! А мы их на мосту перебьём, положим. А нас по ту сторону Урала будет ждать комитет по встрече, с ОЧЕНЬ острыми вопросами. И страшно подумать, куда эти острые вопросы запихают.

В общем, выходило, что остаётся нам только ждать, как и всем. Ну, по крайней мере, пока. В общем, утешили мы друг друга со Светой, как могли, да и завалились спать. А на следующий день поднялись на палубу – и было фигово. Ну, наёмников Василий, по армейской традиции застроил и направил копать отсюда и до вечера. В смысле, гонял в тренировочной нещадно. А вот с прочим экипажем было неважно. Обычно пустеющая палуба была если не переполнена, то народ неприкаянно бродил. Переговаривались, за борт от нефиг делать плевали, и вообще неконструктивно страдали.

И тут сказалась кооперативная структура предприятия Дмитрича. Каждый член экипажа – и собственник Хариуса, в какой-то мере. И все прекрасно понимали, куда плывут, были замотивированы или интересом, или выгодой, тут уж кому как.

Но, при этом, сказать что “просто стоим тут” Дмитрич просто не мог: права не имел, да и реально поднялся бы бунт на корабле. Он, конечно, кучу полномочий и прав имел, как и командиры, но не царь какой.

И, соответственно, уже вечером экипаж знал неприятные новости. Ну и начал расстроенно страдать фигнёй. Регулярно на палубе появлялась физиономия Петровича, бодрым матерком загоняющего техников пахать. Прочие руководители тоже мелькали, но было это всё паллиативом. Народ вяло двигал работать, а из недр Хариуса ему на смену появлялся другой неприкаянный народ.

К обеду даже пара драк попробовала начаться, но закончилась на первой попытке. Очень вежливый боцман нанёс одним забиякам телесные повреждения средней тяжести другим забиякой. Чем, собственно, драку прекратил. И очень вежливо попросил коллектив свалить с палубы, пока он не огорчился. Народ видеть огорчённого Игнатьича не захотел, так что палубу от присутствия очистил.

Но всё это было чертовски хреново. От безделья за месяц народ дойдёт до полного бардака и падения дисциплины. И либо Дмитрич устроит казарму, с опасностью ежечасного бунта, либо вообще направит свой Хариус по каким-то торговым делам, плюнув на Сибирь в этом году.

Это у нас со Светкой такие итоги после обсуждения текущей ситуации вышли, и, судя по всему, так и выходило в реальности. А значит, если кооперативщики в течение недели не разомкнут мост (на что рассчитывать с этими сволочами просто глупо), то через эту неделю экспедиция свернётся, и Хариус займётся другими делами. Ну не дурак же Дмитрич, сам всё понимает, а бунт ему, как понятно, нафиг не нужен.

– В общем, надо нам со всем этим что-то делать, – подытожил я наше обсуждение.

– Нам? – ехидно переспросила Светка, впрочем, тут же сама себе ответила. – Да, нам. Потому что мы самые заинтересованные в продолжении текущей экспедиции выходим.

– Вот-вот, – покивал я.

– Ну и что ты думаешь делать, Жора? Сам же понимаешь, что силовой путь решения тут не годится.

– Понимаю, но надо искать варианты. Почему обязательно захватить-перебить? Например обмануть как-то, ещё что-то…

– Ты проявляешь редкостное здравомыслие, Жора, – по-моему, издевалась Светка. – Но вопрос остаётся без ответа: “как?”

Думали-думали, ничего толком не надумали. Вышел я на палубу, стал вглядываться в этот дурацкий мост с чисто технической точки зрения. Верхние арки монолитные, они и есть основной мост. А вот нижние, с путями, не поднимаются, а именно разводятся для прохода судов. И никакого “центрального пульта” я что-то не наблюдаю. А смотрел очень внимательно. А значит, либо один из “стаканов” – ведущий, на что ничего не намекает. Либо они равнозначны, да и разводные двигатели с двух сторон.

Надо с ассистентом советоваться и думать, резонно заключил я, спускаясь к Вездетанку. Там Светка в одиночестве валялась, а лучше пусть со мной валяется, так оно гармоничнее выходит.

А с утра я стал консультироваться с БАППХ, на тему возможностей “умной кожи”. Точнее, её описанные возможности я прекрасно изучил, но оставался вопрос возможностей неописанных.

Теоретически предложенное носителем возможно. Однако, БАППХ не имеет алгоритма работы химеризации “Умная Кожа” в подобном режиме.

Выдал этот вердикт после минутного раздумья ассистент вот на какой вопрос:

Умная кожа имеет возможность смены цветов. И, в общем, частичной цветовой мимикрии. А вот если ну, не полностью, а, например, спину?

Поскольку автоматика всех известных турелей и прочего оборудования строилась на трёх типах обнаружения (полевая имеется в виду, в помещениях там чёрт знает, что могут напридумывать). А именно: тепловое, электроактивности, ну и, наконец, световое, в видимом спектре. И, в принципе, этого хватало: как ни крутись, а укрывались два из трёх направлений. Ну или вражина физически не мог быть бронирован, таща на себе тонны маскировочного оборудования, ну и обнаруживался уже людьми, да и по косвенным признакам автоматикой: типа примятой травы и прочего.

Однако, “умная кожа” имела возможность маскировки как тепловых, так и электрических проявлений, базово. Не постоянно – около двух часов, потом организм мог просто перегреться. Не выпускать тепло – это именно не выпускать тепло, а человек, даже химеризированный – постоянно работающая печка. Ну и блокировка электрополя тоже не слишком полезна, хотя с теплом – основная закавыка. Чуть ли не холодильник, после которого несколько часов ходить горячим, почти под полтинник градусов, сбрасывая аккумулированное тепло.

Ну да ладно. Пару часов маскировки в двух диапазонах кожа и БАППХ давали. И вставал вопрос с третьим. Я вот от умной кожи и синим, и зелёным, мало что не серобуромалиновым в крапинку становился. Соответственно, теоретически – возможно, что мне ассистент и ответил. А вот с практикой закавыка. Хотя, в данном случае, мост из нержавеющего серого металла. В общем – не самая сложная маскировка, прямо скажем. Да и покраситься можно… хотя это работу умной кожи нарушит, как и любая маскировочная одежда. Там и так БАППХ пляшет на грани возможного.

Ну и тени и прочая фигня, которые надо учитывать и воспроизводить, не давая датчикам автоматических устройств выявить несоответствие. ЭВМ у них простейшие, хотя зоркие они, заррразы.

И ещё закавыка: мне нужно электрозрение. Не постоянно, но чтоб понять механику-электрику, несколько секунд. Химеризация-то у меня есть, вот только если в меня что-то проникает, то и заблокировать я это не смогу, не бывает односторонней проницаемости, по крайней мере, в таком варианте. А значит, в электродиапазоне на несколько секунд перед датчиками появятся две точки, между которыми первый попавшийся ПСЗДц жахнет короткой очередью, на всякий случай.

В общем – вроде решение и есть, но чертовски сложное, с массой подводных камней…

Но, нет крепостей, которых бы не взяли комсомольцы! И маскировался я хамелеонисто (хотя хреново: ночью надо идти, да и двигаться ме-е-е-е-едленно и печально). И нашёл я замечательное решение вопроса экранирования глаз. Козырёк прозрачный называется, хех. В темноте визуально невыявим, ну а когда я на мосту начну пялиться на электроконтуры В мосту, турели НА арках меня не обнаружат. Ну а не на арках их и нет.

В общем, поделился я со Светкой, около полудня, итогами титанической работы мысли и вообще – гордился. Светка меня внимательно выслушала, не перебивая. Подумала с минуту, приняла ОЧЕНЬ стервозное выражение физиономии.

– Жорочка, – захлопапа она ресницами.

– Ну? – буркнул я.

– Ты, кстати, эксгибиционист.

– ОЧЕНЬ смешно, – фыркнул я с некоторым облегчением, но выражение лица подруги оставалось стервозным, так что я тяжело вздохнул и спросил: – Ну что, Свет, говори уже.

– Жорочка, ты очень умный, много знающий, химеризованный комсомолец, – напевно и преувеличенно восторженно выдала эта язва.

– Све-е-ет, хорош! – взмолился я.

– Ну ладно, – уже деловитым тоном закончила подруга. – Жор, маленький вопрос. Ты голый, река. Как ты доберёшься до моста?

– Ой, – признал я некоторую недодуманность своего замечательного плана.

Нет, ну раки эти гадкие – на дне. Это, конечно, хорошо. Но вот те же гуси… хотя ночь. А жабы свинские? И в реке, вообще-то, рыба водится. А я эту рыбу у Шнипперсона на стенах видел. Такая от вкусной и полезной комсомолятины не откажется, по зубищам видно, мдя.

– И как ты от моста добираться будешь – вопрос, Жора, – дополнила Светка.

– Да подняться – не проблема, нейлонобелковый трос, – отмахнулся я.

– А его сожрут, Жора.

– Да и меня сожрут, Света, вообще-то, – хмыкнул я.

– Ну-у-у… Могу помочь. Но ты постарайся, порадуй девушку, – то ли стервозничала, то ли намекала на интим Светка.

Но я решил, что намекала, в общем-то, против не был и пострался изо всех сил. Благо если что-то и делать, то ночью, время есть, а Светку порадовать – дело полезное, да и приятное.

И мои старания были вознаграждены – довольная рыжая озвучила одно слово:

– Яд.

И, в общем, была права, осознал я. Все речные обитатели “на запах” ориентируются или уже дохлые, Дарвином изведённые. Ну не им собственноручно, конечно, но близко к тому.

И маскировка на мне: отдрейфует к мосту ядовитое бревно типа “Жора” с ядовитым нелонобелковым тросом. И поднимется также без особых проблем. И СЛУшку с собой возьму – на таком расстоянии, в реке, ни один детектор её, деактивированную, не выявит. А у меня, если что, будет шанс отбиться, хотя вероятность того, что будет от кого отбиваться – мизерная.

В общем, посидели, придумали, чем бы мне таким обмазаться (ну и трос заодно), чтоб я сам не помер. И водой не смыло, мне ещё возвращаться… Хотя можно и пузырёк захватить – СЛУшку же я на опоре моста оставлю, там можно и пузырёк.

Ну и заодно этот мой ляп напомнил, что я – не непогрешимый всезнайка, так что, благо время было, завалился я в Вездетанк, пообщался с Мопсом, насчёт особенностей турелей и ЭВМ. Вроде и знаю всё, но вот он некоторые регламентные тонкости сообщил. Которые, если подумать, несколько проще всё делают.

Конечно, визит к Игнатьичу в ночи глухой с просьбой “выделить лодку, порыбачить” – это было просто сказкой! На заспанной физиономии интеллигентного боцмана многометровыми буквами было написано: “ну вот, и эти дурить начали!”

С этим же выражением на физиономии он взглянул на свой украшенный якорем кулак, потом на меня. Тяжело вздохнул, поняв бесперспективность первой (и, вообще-то, вполне разумной на его уровне информированности) идеи.

– Катер? – обречённо поинтересовался он.

– А лодки небольшой нет? – уточнил я.

– Есть, – вздохнул боцман. Но она на пять человек и без мотора, скорее спассредство…

– Вот и замечательно! – радостно заподпрыгивала Светка. – Нам как раз в романтичной обстановке порыбачить, без посторонних!

Тяжестью взгляда Игнатьича, наверное, можно было дома рушить. Но объяснять, что мы не настолько сумасшедшие, насколько всё выглядит, мы не стали.

С оповещением команды или руководства Хариуса о наших делах – мы вообще решили не связываться. Или сделаем дело тихо и спокойно, никто ничего не узнает. Или не сделаем, тогда и позориться не надо будет.

Да и начнутся совещания и прочее… Знаю я, сталкивался. В итоге начнём через неделю, если вообще что-то начнём, что совершенно не факт.

Пошли мы на палубу, ну и, само собой, лодка эта оказалась с борта стороной к мосту. А нам наоборот надо. Светка это высказала, тут уже Игнатич не выдержал: глаза выпучил, воздух набрал… и сдулся. Лодка была хоть и металлическая, но небольшая и лёгкая. Так что я её сграбастал и просто понёс к соседнему борту.

– Человека с вахты тут поставлю. За конец подёргайте… – устало говорил Игнатьич, но на последнем слове натурально поперхнулся – Света ОЧЕНЬ ласково улыбнулась, поглаживая роторник. – Кхм, за верёвку эту, – уточнил боцман, показав верёвку. – И вас поднимем.

А верёвку к концу привяжут, дошло до меня. Мужественные люди эти водоплавающие. Надо бы за верёвку поделикатнее дёргать.

В общем, спустились, я посмотрел в тёмные воды Печоры, передёрнулся и был ущипнут за задницу. Вот же блин, досталась девушка, раздевался я, потирая ущипнутое. Вот не поймёшь, то ли она меня так в порядок приводит, то ли из вредности щипается.

Впрочем, итог меня устраивает, так что какая разница?

– Жора, мы забыли, как свяжемся, чтоб тебя поднять, – обеспокоено сообщила Света.

– Никак, конечно. По времени, Свет, времени не так много. Через час тяните.

– Успеешь?

– Ну так я же ничего делать на мосту не буду. Просто посмотрю, чтоб понять – можно что-то сделать или нет. Успею, – подытожил я.

Обмазался ядовой и вонючей смазкой, взял СЛУшку и плюхнулся голой жопой в холодную мокрую воду. Вообще – страшновато было. Сильно страшновато, вода непроглядная, а вот откусит мне какой-нибудь подводный жрун какую-нибудь важную деталь?!

Впрочем, то ли давешний светкин щипок, то ли печально поскуливание Бейго вслед, то ли холодная мокрая вода включила мне мозги. А они включили электрозрение. И как-то поспокойнее стало.

Причём, даже настроение поднялось: вот я, величаво дрейфую по Печоре. И тут какая-то рыбина повышенной любознательности шурует в моём направлении. Проверить, что это в реке такое бултыхается. Причём почему – я понял. Мы о всём подумали, кроме… звука. А сердце комсомольское (и не комсомольское – тоже) бьётся. И это в водной среде звучит и слышно.

Но рыбина как ко мне вильнула, так и, по приближении, прям как от огня рванула в сторону. Или от токсина, если точным быть.

В общем, додрейфовал я до опоры моста. Прикрепил на неё СЛУшку на магнитном захвате, на неё канат намотал. И, проверив как фурычит маскировка (нормально фурычила), пополз по опоре вверх.

И, что занятно, большая часть моих предосторожностей оказалась… Нет, не лишней. Всё правильно я сделал! Но в данной, конкретной ситуации – чрезмерной. Мне для решения нашей проблемы в принципе не нужно было выбираться на мост. А мост, хоть и решетчатый, от датчиков прикрывал. В общем, выходило так: ДО моста турели добраться не дадут, если заметят. А вот под мостом, рядом с ним, куча мест с мёртвыми зонами.

Так что технически вопрос решаем, да и несложно решаем. И определил я это за полчаса, оставшиеся провёл спустившись к СЛУшке, ну и просто ожидая.

Наконец, канат дёрнулся, я в воду булькнул и потащился. И вот, тащусь я, тащусь, как вдруг за мной какая-то рыбина чешет, бодро так! Не огромная, но здоровая, причём ниже по течению, прёт буквально в следе токсинов, по логике.

Ну, напрягся, СЛУшку приготовил, и тут рыбина… Выпрыгнула из воды! Метров на десять скакнул какой-то карась, метровый, на минуточку! Продемонстрировал мне свои выпученные глаза и булькнул в реку выше меня. И куда-то почесал, по своим карасиным делам.

Ну я было напрягся, не заденет ли канат – но пронесло. И совсем было расслабился, как ещё одна рыбина чешет. Вильнула было, но вернулась и чешет. И побольше карася, раза в два. И уже на метре, паразитка такая!

В общем, напрягся я, дёрнулся, схватил подплывающее узкое рыло, начавшее дёргаться, отвёл СЛУ… и тут рыло сломалось. От сжатия: щёлкнуло под ладонью сломанными костями. И туша обмякла. И стала от меня отдаляться.

– Стоять! – взмутился я, прихватывая рыбину за жабры. – Я тебя честно поймал, я и сожру. Щука, блин, – отметил я, поскольку рыло показалось над водой.

Да, это я щуку заломал. А ОБПК – вещь. Ну и дотащился я с уловом до лодки потихоньку, уже без неожиданностей.

Глава 8. Короткое замыкание

– Это что?! – поприветствовала лодка шлёпнутую через борт щуку. – Да, Жора, рада, что у тебя вышло, и ты цел, – озвучила Светка когда я перебрался через борт.

И Бейго радость озвучил, довольным потявкиванием.

– Это – щука, – озвучил я, одеваясь.

– Это – заметно, – ехидно заметила Светка. – Жор, ты с мостом разбирался, или на щук охотился?

– И то и то, Свет, – честно озвучил я, закончивший одеваться. – Так, вкратце, слушай.

Озвучил ситуацию на мосту, ну и что в целом – задача имеет решение, гораздо проще, быстрее и безопаснее, чем казалось изначально.

– Это, конечно, хорошо, – протянула Светка. – Только щука-то откуда?! – и Бейго, предатель мохнатый, вопросительно на меня уставился, поскуливая очень вопросительно.

– Да выплыла на меня, – ответил я. – За летучим карасём гналась… – на этом я прервался, потому что рыжая с озабоченным видом положила мне руку на лоб, сокрушённо покивав. – Света, блин! – возмутился я. – Естественно, у меня температура высокая! БАППХ после маскировки тепло сбрасывает! И не галюны у меня! Карась не летал, а прыгал, метров на пять, наверное…

– Рассказывай, – сложила подруга руки на груди. – А там решим, галюны или не галюны!

Ну, быстро рассказал, правда, и нечего особо было. Светка похихикала, чёрт знает чему, Бейго тоже тихонько смешливо потявкал – странные они какие-то! Но, что приятно, щука не фонила особо, так что будет уха, мысленно порадовался я.

Подплыли к борту Хариуса, прикрепили цепи к лодке, я подёргал за канат (аккуратно, а то мало ли, и вправду эти водоплавающие привязали её к чему-то такому!). Лодку подняли, а парочка матросов озадаченным матерком встретила щучью морду, появившуюся из-за борта.