Темные инстинкты бесплатное чтение

СЛЕДУЮЯ ЗА ТЬМОЙ

Сборник рассказов

Ермолов Алексей Юрьевич

Под псевдонимом Оливер Райт

ССОРА

− Задница! − Том Грейси, злобно выругался, когда пикап его приятеля затарахтел и после двух резких толчков остановился. Из-под капота послышалось шипение, сопровождаемое тонкими струйками черного дыма.

− Черт! – Вторе ругательство Том подкрепил смачным ударом по приборной панели своей мясистой рукой.

− Ей! − Возмущенно окрикнул Тома сидящий за рулем его приятель Стэн. – Давай по легче, Том! – Тот шумно выдохнул и откинулся на сиденье. Несколько минут они сидели в полном молчании. Никто из них не хотел вылезать из охлаждаемого кондиционером салона. За окном, наверное, градусов +45, не меньше. Приятели сидели в полном молчании.

Затем Том снова выругался, и вышел из машины. Стэн посмотрел на него через стекло. Он не хотел вылезать из машины не только из-за жары. Друг теперь будет минут сорок причитать из-за поломки, а слушать нытье здоровенного Тома у Стэна не было ни малейшего желания. Том всегда быстро заводился. Стэн, конечно, его не боялся, но все равно неприятно. Ладно, делать нечего. Надо посмотреть, что с тачкой.

Стэн вылез из машины попав, как ему показалось в парилку. Душный и сухой воздух пустыни Мохаве накрыл его жарким покрывалом. Асфальт был такой горячий, что он ощущал его тепло даже сквозь подошву кроссовок. Солнце уже клонилось к горизонту, который рябил горячими испарениями. Но долгожданная прохлада придет только через пару часов; до этого асфальт будет напоминать днище раскаленной сковородки, а лучи солнца не потеряют своего жара и беспощадности.

Том подошел к капоту пикапа. Из-под крышки все еще медленно выползал серый дымок. Он смотрел на капот и дымок, пока Стэн стоял рядом, прикидывая дальнейшие варианты. Том потянулся к капоту намереваясь открыть крышку. Когда он прикоснулся к металлу то с новыми воплями резко отдернул руку.

− Твою мать! Вот дрянь! – Том ругался, быстро тряся рукой. – Долбанная хренотень! – Продолжая бесноваться с силой пнул колесо пикапа.

− Ей! Остынь Том! – Прикрикнул на него Стэн.

− Это твоей колымаге надо остыть. – Прошипел Том. Он часто дышал и начал покрываться испариной. Том был здоровяком; капитаном команды в колледже. Нельзя сказать, что он был верзилой или качком, просто плотно сбитый и высокий, он очень быстро начинал потеть и чувствовать себя не комфортно. Стэн обошел машину и вытащил с заднего сидения початую бутылку воды. Стэн был очень худощав, а такое солнце как тут может запросто высушить тебя как растрескавшуюся землю на обочине дороги. Он сделал два больших глотка, окликнул Тома и перекинул ему бутылку через машину. Тот поймал ее ловко, как мяч, который ловил на поле пять дней в неделю.

− Все не выпивай. Оставь немного, нужно остудить двигатель. Том в ответ что-то промычал. Здоровяк уже обливался потом, так что ему надо было восполнить запас влаги в организме. Его кудрявые волосы стали напоминать сырую мочалку. Они взяли с собой достаточно воды, но Стэн не знал, сколько они тут проторчат, а его приятель бегемот мог вылакать на такой жаре литров десять, не меньше.

Том передал Стэну бутылку, в которой оставалось немного воды. Стэн стянул с себя футболку. Затем вылил на нее почти всю оставшуюся воду, намотал на руку и подошел к капоту. Он быстро прикоснулся к разгоряченному металлу, и пока холодная вода на майке защищала его руку, резко поднял крышку. Том подскочил к нему и зафиксировал крышку в поднятом положении. Открывшиеся внутренности пикапа дыхнули на них облаком горячего дыма. Они отшатнулись, прикрыв лица руками. Затем Стэн забрызгал мотор остатками воды из бутылки. Шипение напоминало поджариваемое мясо на гриле.

− Приехали на хрен! – Снова начал Том. Он тоже стянул с себя футболку и вытер ею лицо и шею. Пот так и лился с него крупными ручейками. Стэн никак не отреагировал. Том прошагал на середину дороги. В обе стороны пустота. Ни одной машины. Вокруг только песок да потрескавшаяся от отсутствия влаги земля у обочины. Пара кактусов с вечно поднятыми вверх колючими руками тянутся к небу. Вдалеке виднеются ряды холмов.

Жара. И сухость.

Долина Смерти, как называли эту дорогу, проходила среди пустыни Мохаве. Она раскидала свои пески на многие сотни километров вокруг самого знаменитого оазиса этих мест, Лас-Вегаса.

Самая низкая и самая южная часть Америки. И самая жаркая. В сезон температура в тени достигала +50С. На протяжении почти всей дороги по близости нет пресной воды. Так же, как и заправочных станций или кемпинга.

И угораздило же застрять посреди этой раскаленной задницы!

Том посмотрел в небо.

Солнце лениво клонилось к горизонту. Слишком медленно, словно оно старалось оставить на земле как можно больше своего жара. Сухой ветер без намека на прохладу теплой волной прошелся по лицам и голым торсам приятелей. Том поморщился.

− Ну, и какие будут варианты, умник? – Подначивал Том друга. Стэн, отличник математического и физического факультета, тоже начинал сердиться. На его лбу уже появились первые капли пота. Жара была изнуряющая. Мозги незаметно начинали закипать.

− Придется ждать, пока остынет двигатель. Затем попробуем завести пикап, – ответил Стэн, как можно спокойнее. Не хватало еще переругаться с другом, хотя раздражение накатывало с каждой минутой.

Особенно в таком месте.

Безлюдным и почему-то очень тихом.

Вроде открытое вокруг пространство, звуки должны хорошо разноситься, а их нет. Совсем никаких. Может для пустыни это нормально? Но еще Стэн волновался из-за того, что ему рассказывали его знакомые и местные об этой Долине. Он и так не хотел тащиться через пустыню почти сорок миль, а уж застрять посреди песков и пустоши тем более.

− Да, отличный план, умник! То, что надо. Прям по заказу! – Начал распыляться Том, размахивая руками. – Ждать! Ха! Да я скорее расплавлюсь как желе, чем остынет эта тарантайка!

− Заткнись Том! – Личный термометр терпения Стэна поднялся на самый высокий градус. – Хватит вопить! Это была твоя идея: тащиться через Долину на пикапе ради двух дней этого дурацкого шоу-герлз. Как будто в Вегасе было мало девочек! – Том хотел было перебить Стэна, но умник выдавал слова со скоростью пулемета. – Я говорил тебе, что пикап старый и в такую жару с ним может случиться что угодно. Но тебе же было жалко потратить пятнадцать баксов и взять в прокате машину. Я тебя предупреждал; но тебе все до барабана большой Том! Ты же у нас крутой малый, капитан команды, вечно ищущий на свою задницу приключений!

Стэн замолчал, но только потому, что в горле сильно пересохло. Слюна испарялась вместе с вылетающими словами. Дышать становилось труднее, словно в рот и горло набили песка. Стэн прошел к задней двери и вытащил из переносного холодильника бутылку минералки и жадно присосался к горлышку. Отдышавшись, Стэн вернулся к раскрытому капоту. На Тома он старался не смотреть.

Здоровяк провел снятой футболкой по лбу вытирая пот. Он чувствовал себя неловко. Стэн прав, ехать на шоу была его идея. Так же, как и взять пикап, на котором они проделали уже не малый путь от колледжа, отправляясь в свои последние каникулы в качестве студентов. Но в такой ярости он Стэна видел не часто. Обычно умник очень спокоен, если не сказать, чересчур рассудителен. Что бы вывести его из себя настолько сильно, мало обычных шуток и грубых подколов со стороны Тома. Такие люди, как Стэн, обычно не проявляют сильных эмоций, если на то нет серьезных причин. Да и дурачились друзья постоянно, и уже привыкли к подобным подколам.

Немного успокоившись, Том понял, что это были за причины. И это точно не его, большого Тома поведение. Он более внимательно посмотрел на друга и заметил, как умник оглядывает дорогу: украдкой, стараясь побыстрее отвести взгляд; так же осматривает и саму пустыню; и тающий горизонт, словно ждет, что кто-то или что-то появится и перережет им глотки. Пустит теплую кровь на раскаленный асфальт; или чудище, что обитает под песками, вырвется, и проглотит их. И будут они медленно перевариваться в желчи этого монстра…тьфу ты! Что за мысли! Том потряс головой. Проклятая жара. Это все Стэн виноват. Умник не был трусом. Впечатлительным – да, но не трусом. Но Долину Смерти он боялся. Наслушался местных бредней и легенд, а затем, сделал то, что делают, все чертовы умники: полез искать подтверждение в интернете. Всякая сверхъестественная дрянь неплохо обосновалась на просторах всемирной сети. Не хуже, чем на страницах старинных книг или рукописей. Начитавшись там «фактов», у Стэна совсем разыгралось воображение. Где это видано, чтоб практически уже выпускник колледжа отказывался поглазеть на шоу-герлз, в котором выступают аппетитные девочки? Да, в Вегасе их навалом, никто не спорит. Но там, где проходило шоу, выступающих кисок можно было еще и приласкать, не боясь получить по зубам от вышибал.

Стэн сначала с радостью согласился, но, когда речь пошла о том, что придется ехать через Долину, его возбужденный энтузиазм испарился, как испаряется вода в пустыне. Он начал включать заднюю, говоря, что девочек и в городе много, выбирай любую, заряжай монетами и вперед. Том уговаривал его не меньше часа и ему это удалось. Но всю дорогу Стэн был очень молчалив и сильно напряжен. Он реально ждал, что с ними случиться что-то очень плохое. И блин дождался-таки. Мотор перегрелся и пикап заглох.

Тому стало немного жаль друга. В отличие от него Том не признавал всякую мистическую дребедень. Даже если тут и пропадали люди, то виной тому был именно человеческий фактор. Или погодные явления. Короче говоря, объяснения рациональные по происхождению, а не демонические и зловещие.

Стэн угрюмо уставился на внутренности пикапа. Том снова посмотрел по сторонам. Пустая дорога в обе стороны. Никаких признаков жизни. Хорошее, тихое местечко похожее на преисподнюю. Раскаленную, сухую, расплавляющую и без того перегретые мозги.

Ну вот опять! Кажется, паранойя заразная штука. Надо решать реальные проблемы. Иначе того гляди начнешь рассуждать как Стен.

Том снова прошелся уже мокрой от пота футболкой по лицу и обратился к другу.

− Ладно, извини дружище. Я зря вспылил, – сказал Том. Стэн продолжал пялиться на перегретый мотор.

– Ты был прав. Я снова втянул тебя в неприятности. – Том говорил очень спокойно, но Стэн продолжал его игнорировать.

Давай, умник, хватит меня изводить, подумал Том.

Наконец-то Стэн посмотрел на него. Том внимательно смотрел на Стэна. Судя по виду, Тому и вправду жаль, что так случилось. Стэн протянул ему открытую бутылку воды, словно оливковую ветвь в знак примирения. Том улыбнулся и принялся пить уже нагревшуюся минералку. Интересно, если оставить бутылку на асфальте, она закипит на такой жаре? После таких мыслей Том перестал пить уже не такую, как ему казалось вкусную воду.

− Ну, что будем делать, умник? – Спросил Том.

− Есть идеи, большой Том? – Ответил ему Стэн.

− Моя идея по встреванию в неприятности наших с тобой задниц уже исполнена с блеском, – усмехнулся Том. – Так что я сначала выслушаю твои мыслишки, дружище. – Он снова сделал глоток воды, но, когда теплая жидкость прошла по горлу и опустилась в желудок она не принесла освежающего эффекта, который так требовался потеющему телу здоровяка. Ну и жарища! Стен достал новую бутылку всего минут десять назад. Такими темпами скоро можно будет в бутылке чай заваривать! Он передал бутылку Стэну.

− Лучше держать воду в машине и пить ее там же, – сказал Том. Стэн держал бутылку и почувствовал, как пластиковая поверхность нагрелась. Затем сделал глоток. Потом кивнул приятелю в знак согласия. И в который уже раз огляделся вокруг. Солнце приближалось к линии холмов. Стэн испытывал странное чувство, как будто что-то приближается к ним. Что-то не хорошее и опасное. Он смотрел на закат, и он казался ему последним закатом в его жизни.

− Эй, умник! О чем задумался? – Окликнул его Том. Стэн дернулся и обернулся к приятелю.

− Ни о чем.

Как же! Знаю я, о чем ты призадумался приятель. Том видел, что его друг очень, очень встревожен. Главное сейчас сохранять здравомыслие. Их настроение и без того резко испортилось, а жара повышала и без того высокий градус раздражения.

− Ну так что, какие идеи Стэн? – Снова спросил Том. Стэн посмотрел на железные внутренности пикапа (такие горячие сейчас, как кишки человека), и сделал глубокий вдох.

− Предлагаю сделать следующее. Будем стараться охладить движок с помощью футболок и холодной воды. Стараться не давать ему нагреваться на такой жаре. Когда солнце сядет за холмами воздух начнет немного остывать, и мы постараемся к тому времени завести пикап. Может нам повезет и тут кто-то проедет, кто сможет вызвать тех. службу.

Кстати, о вызове тех. службы. Он начал шарить в карманах джинсов в поисках телефона. А ведь точно, подумал Том. Из-за ссоры они совершенно забыли о том, что хоть и находятся в песчаной глухомани, мобильнику все равно из какой точки земли посылать и принимать сигналы.

Или не все равно?

Стен начал ходить вокруг машины, выставив руку с телефоном над головой. После первого же круга он остановился, и, хмурясь, уставился на мобильный.

− Что, не ловит? – Уже зная ответ на свой вопрос, спросил Том.

− Чушь какая-то, – ответил Стэн. – Полный ноль по сети. Вообще.

− Может из-за холмов или низины сигнал глушится?

Дорога мили две назад упала вниз; асфальт был проложен на волнообразной поверхности, периодически поднимаясь и опускаясь от линии горизонта.

− Не реально, большой Том. – Сказал Стэн. – Холмы далеко и не настолько высокие, чтобы глушить сигнал. А то, что мы сейчас в так называемой низине, ничего не меняет. Тут вышки по всей долине. Связь между пограничными патрулями, плюс тут зона повышенной опасности, так, что сигнал пропадать не должен. Да и местность вокруг открытая. Помех создавать сигналу нечему.

Но, тем не менее, сигнал отсутствовал. Так же, как и люди. Ни одной птицы или ящерицы Стэн тоже не заметил. Вообще ничего вокруг, кроме песка, солнца и удушающего испарения от асфальта. Интересно, как давно нет сигнала? Мысль эта ему не понравилась.

− Так. Вызвать помощь мы не сможем. – Сказал Стэн, скорее самому себе, чем Тому. Однако приятель ему ответил.

− Ага, и я не заметил за последние два часа что мы ехали, чтобы нам повстречалась хотя бы одна машина; кроме патрульного пограничника, что стоял милях в семи от нас.

Стэн еще немного повозился с трубкой, но потом запихнул ее в карман и снова начал оглядываться по сторонам с таким видом, словно они попали в западню. Том намотал на голову мокрую от пота футболку, чтобы хоть как-то остудить снова закипающие мозги. Ему не нравилось, как Стэн относится к ситуации, приплетая сюда всякую мистическую чушь, многозначительно оглядываясь по сторонам.

− Ладно, давай остужать двигатель, – сказал Стэн. Он уже хотел было снова смочить футболку водой, как Том остановил его.

− Погоди. Давай прикинем. Ты хочешь потратить воду для нас двоих еще и на двигатель, верно?

− Ну да. А как еще ты остудишь движок? – Недоумевая, ответил Стэн.

− А что, если движок не заведется?

− А куда он денется?

Тоже мне умник выискался, подумал Том.

− Как ты думаешь, через сколько времени солнце окончательно сядет за вон те холмы? – Кивнув в сторону главной небесной раскаленной лампочки, спросил Том. Стэн прикидывал что-то несколько секунд, затем ответил:

− Часа два. Плюс минус минут двадцать.

− А когда ты думаешь, воздух реально остынет и не будет такой духоты? – Не унимался капитан футбольной команды. Капитан математического класса задумался ненадолго.

− Ну, наверное, ближе к десяти вечера. В пустынях вечером обычно становится на редкость холодно по сравнению с дневным временем. А ты это все к чему спрашиваешь?

Том посмотрел на солнце, которое все никак не желало убираться за горизонт; потом посмотрел в обе стороны дороги и только после этого ответил.

− Воды у нас достаточно, согласен. Но что, если двигатель не заведется? Или окажется, что проблема вообще не в нем? Ты прикинь. Мы потратим кучу необходимой воды на перегретый мотор пока солнце шпарит так, словно хочет поджарить это место как свеженький стейк! Не думаю, что до наступления темноты мы сможем остудить таким образом двигатель. Вода просто не будет успевать охлаждать его. Допустим, наступает вечер. Солнце ушло, воздух остывает. Может тогда и стоит начинать охлаждать мотор, но вдруг дело не в нем, и пикап не заведется? Мы потратим кучу воды, не говоря уже о том, что из еды у нас с собой только сандвичи, да пирог с капустой, который тебе впарил тот прощелыга на заправке. А что, если мотор не заведется? Что тогда умник? Неизвестно сколько мы тут можем проторчать, до тех пор, пока кто-нибудь тут не проедет.

Том старался быть очень убедительным. Как тогда, когда он уговаривал Стэна отправиться через пустыню к доступным цыпочкам. Том не хотел сидеть без дела и переводить драгоценную воду. Его характер диктовал ему, что нужно действовать, а не сидеть на месте. Ботаники это могут. Они усидчивые. Он же привык брать дело в свои руки, и добиваться победы. Стэн растерянно смотрел на приятеля. Помолчав некоторое время, он ответил:

− Вообще в этом есть смысл, большой Том. Давай тогда дождемся, когда сядет солнце, а после будем заниматься мотором. Врубим кондиционер и переждем в тачке. – Стэн сделал глоток уже почти горячей воды; сморщился и мысленно еще раз согласился с другом, что такой водой разве что лед растапливать, а не остужать разгоряченный металл.

− Ты не понял, Стэн. ‒ Голос друга стал серьезным. ‒ Я не предлагаю закрыться в машине и просиживать в ней до наступления темноты. Это пустая трата времени. Нужно что-то предпринимать, а не сидеть без дела! – Он говорил тоном капитана команды, раздающий указания. На Стэна, правда, это действовало не ахти как.

− С чего ты взял, что мотор не заведется? Он просто перегрелся, вот и все. И потом, куда тебе спешить?! Шоу начнется только завтра вечером.

Два друга смотрели друг на друга посреди пустой дороги. Оба потные и раздраженные, пытались сохранить последние капли терпения. Растерянный, но упрямый взгляд Стэна. Твердый, и не менее упрямый взгляд Тома. Открытый капот пикапа напоминал разинутую пасть развалившегося на солнце крокодила. Теплый ветер снова лизнул лица приятелей своим сухим языком. Первым уступил умник.

− Если у тебя есть какие-то дельные предложения, излагай.

− Нам надо двинуть вперед по дороге. Там, насколько я помню по карте был указатель на туристическую тропу, ведущую к ущелью. Мили три, не больше. Там наверняка кого-нибудь встретим и попросим о помощи. Да и сигнал мобильника там может брать лучше. В любом случае, встретить там кого-нибудь гораздо больше шансов чем торчать тут. Кислая мина, которую состроил Стэн, красноречиво говорила, что ему такой план не по вкусу.

− Оставить пикап здесь? Без присмотра?

− Да что с ним будет? Угонят что ли? – С противной улыбкой сказал Том. – Мотор все равно не заводится.

− А шмотки? Если их кто-то сопрет? Документы, воду и прочее. – Стэн не унимался.

− Оглянись вокруг, умник! Красть тут некому, – ответил Том, разводя широко руки.

Стэн улыбнулся ему не менее противной улыбочкой и сказал:

− Вообще-то есть кому. Забыл, что тут не далеко есть тюрьма High Desert? И когда мы выезжали из Вегаса, по дороге мы видели кучу предупреждающих знаков, что любой попутчик на этой дороге может оказаться беглым заключенным. Ты предлагаешь оставить тачку со всеми нашими вещами? А что, если пока мы будет таскаться по округе, какой-нибудь урод вскроет тачку и стащит наши вещи? – Стэн остановился, чтобы сделать глоток воды. Том собирался уже ответить ему, но Стэн не дал себя перебить, торопливо проглотив последний глоток. – И это, кстати, еще один аргумент, чтобы не бросать тачку. Даже если мы и встретим кого-то, то никто нас в машину к себе не посадит. А может, даже и говорить долго не станут, особенно на туристической тропе, которая находится чуть в отдалении от трассы. А вот если нас кто-то встретит здесь, у машины полной поклажи, тогда я думаю, мы сможем договориться. – Стэн поднял вверх свои брови, показывая гениальность своих рассуждений.

Чертов умник! Том даже отвернулся от него, лишь бы не видеть самодовольную рожу своего друга. Всегда он завернет так, что потом башка пухнет, и проще согласиться, чем разбираться во всем этом заумном хламе! А башка и вправду пухнет; солнце печет нещадно; пот льется ручьями.

Тому была невыносима сама мысль париться посреди пустыни ближайшие пару часов. А то, что в машине есть кондиционер он старательно игнорировал. Но Том считал, что просто так сидеть тоже бессмысленно. Если умник так хочет сидеть и коптиться в тачке, пусть устраивается поудобнее. Здоровяк предпочитал действовать. Поведение его друга тоже здравомыслия не прибавляло. Стэн явно боялся этой дороги. Боялся в суеверном смысле. И именно это и выводило Тома из себя еще сильнее.

Они оба долго молчали, стараясь не смотреть друг на друга. Потом Том протянул руку и Стэн кинул ему бутылку воды. Кинул вяло, словно отмахнулся. Том утолил жажду (ну на столько, на сколько возможно ее утолить, находясь в центре гигантской песочной парилке) и посмотрел на Стэна. Теперь его, большого Тома, очередь идти на уступки.

− Ладно, дружище, будь, по-твоему. Давай тогда так. Ты сиди в тачке, старайся разобраться с мотором, да смотри, береги воду.

− А ты куда собрался? – Удивленно перебил его Стэн. – Я же сказал тебе, что никто не остановится на этой чертовой дороге ради одинокого попутчика.

− Да-да, я понял, – выставив руки перед собой, сказал Том. – Поэтому я возьму свои документы, пару бутылок воды и пойду назад. Помнишь, милях в пяти-семи стоит патрульный пограничник? Я покажу ему документы, он их проверит и после поможет нам. Возможно, он сможет вызвать из Вегаса техпомощь. Так, по крайней мере мы убьем двух зайцев. Ты будешь заниматься движком, а я патрульным. Хоть у одного да получится. – Том замолчал, а потом ободряюще улыбнулся. И пикап под присмотром, и без истерик обойдется. Им двоим нужно побыть порознь хотя бы пару часов. Какими бы близкими и лучшими не были друзья, все порой устают друг от друга. Особенно когда из-за одуряющей жары расхождение во мнении накаляются до предела.

Том не сомневался, что пройдет эти мили часа за два. А обратно его отвезет патрульный. Он не боялся идти по шоссе в одиночку под палящим солнцем. Он возьмет пару маек и будет их смачивать водой и повязывать на свои кудри. Для спортсмена дело не сложное. Их тренер гонял парней в любую погоду, будь то жара, хоть ливень. Интенсивные тренировки по часу-полтора; а тут и напрягаться не нужно. Топай ногами и загорай.

− Погоди, Том. Ты хочешь один идти по пустыни?

− Есть возражения? Занимайся машиной, а я пока схожу и приведу помощь.

− Да, но… – Стэн замялся. – А если патрульный уже свалил?

− Тогда вернусь назад, надеясь, что ты уже разберешься с тачкой. – Непринужденно ответил Том.

− Не самая хорошая идея бродить по этой пустыне в одиночку, – угрюмо ответил Стэн. – Я вообще считаю, что нам лучше не расходиться пока мы в Долине Смерти. Мало ли что может случиться.

Том слушал и еле сдерживался, чтобы снова не взорваться. Он глубоко вздохнул и спросил:

− Да что тут может случиться, Стэн? Кроме обезвоживания и солнечного удара?

− Разное. – Все так же угрюмо сказал Стэн. – Я не хочу торчать тут один из-за твоего упрямства! Это плохое место. Разве ты не чувствуешь?

− О, Господи, началось! – Протянул Том. – У тебя мозги в конец расплавились из-за этих гребанных слухов о пустыне!

− Это не слухи! Как ты не понимаешь, есть же факты! – Крикнул Стэн.

− Да какие к черту факты?! Я что-то не вижу вокруг восставших мертвецов или монстров, жаждущих нас сожрать или что там еще тебе наговорили! Тут нет никакой дьявольщины и злых духов! Здесь есть только ты, я, долбанный пикап, жара, песок и дорожная пыль! И все! – Рассерженно выпалил Том, ударив себя по бедрам.

− Нет не все! Стэн завелся не на шутку. Он даже треснул ногой по решетке радиатора пикапа. – Хочешь тащиться по такой жаре, дело твое! Но сначала внимательно меня послушай!

В Долине Смерти пропадали люди. И пропадают до сих пор; и обстоятельства этих исчезновений так и остаются необъяснимы. Иногда бывает, что находятся автомобили, полностью исправные, набитые вещами и прочим; а вот хозяев нет, и никаких следов вокруг. Идти тут некуда кроме как вперед или назад по дороге. Но люди исчезают, Том! И это не слухи, а доказанные факты! И никто не понимает, как, почему и куда. Сначала общественность все сваливала на военных. Несколько десятков лет назад в этой пустыне испытывали ядерное оружие, а потом и бактериальное.

− Ну правильно, – перебил его Том. – Чуть что не так сразу на военных можно скинуть. Что, они типа похищали людей? Тех, кто увидел что-то не для глаз обывателей? – Почти насмешливо проговорил Том. – Или нет, погоди, я знаю. Они там на своей секретной базе напортачили с ядерными экспериментами и открыли брешь в пространстве, и теперь туда попадают люди. Или к нам попадает страшное зло. Чертовы вояки! – Том Уже откровенно издевался. Стэн молча слушал браваду своего приятеля. Затем, почти спокойно продолжил.

− Да, многие гнали на военных. Они, конечно, отнекивались, так же упирая на то, что пустыня Мохаве сама по себе и так довольно опасное место. Так что причины пропажи людей могут быть разнообразны. Любая заповедная территория может быть опасной, особенно если ее размеры превышают несколько десятков миль. Но когда у самих военных пропала целая группа, проводившая в пустыне учения, вояки засуетились. И это факт. Пропала целая группа, Том! На ее поиски была брошена поисковая команда, но они нашли только военные джипы и исправленные рации, хотя во время поисков связаться с пропавшими не смогли. С тех пор военные не часто присылают сюда людей. А ту группу так и не нашли, понял? И никаких следов тоже, словно солдаты просто растворились в воздухе.

Помнишь тех водителей грузовиков, с которыми мы познакомились в баре? Когда ты, напившись уполз в номер, я начал расспрашивать их про ЭТУ дорогу. Они как-то сразу стали серьезнее и… трезвее, хотя до этого все были прилично навеселе. Они рассказывали, что среди дальнобойщиков ходят слухи, о том, как иногда, когда температура поднимается выше обычного так, что даже в ночное время прохлада почти не чувствуется, некоторые из них видят призраков людей, пропавших в этой местности. Помнишь ту доску объявлений, что висит на заправке у въезда в пустыню? Помнишь фотографии тех, кто пропал без вести? – Стен выпучил глаза на Тома, показывая ему, как это для него важно. Те снимки на доске объявлений произвели на него сильное впечатление. Там было двадцать фотографий пропавших людей за последние полтора года. Стэну эти снимки показались фотографиями для могильных камней на кладбище; каждая в отдельности и все вместе. А доска, на которой они были развешаны, представлялась Стэну подобием общего склепа; потому что ни одного человека с той доски так и не нашли.

Один водила рассказал ему, что месяца два назад он возвращался из командировки по этой дороге. Была уже ночь, но духота стояла нереальная, и даже его кондиционер почти не справлялся.

Он увидел двух девушек, идущих у обочины. На вид они были похожи на студенток в отпуске: большие рюкзаки, мягкие кеды, короткие шорты, а в руках у одной была свернутая карта с туристическими маршрутами. Водитель очень удивился: откуда это посреди ночной дороги появились две симпатичные девушки? Он подумал, что возможно у них неприятности. Может они поссорились со своими парнями и те высадили их посреди пустыни? Безумие конечно, но в жизни всякое бывает.

Одна девушка вытянула руку с поднятым большим пальцем, призывая водителя остановиться, правда при этом головы она не повернула. Он бы не стал брать ночью попутчика если бы это был мужчина; дорожные знаки, предупреждающие о беглых заключенных после первого прочтения, врезались в память навсегда. Но девушки не представляли никакой опасности, решил водитель. Он остановился. Одна из них открыла дверь, забравшись на подпорку. Она сказала, что ее зовут Моли, а ее подругу Джейн. Они направлялись в город (один водитель пикапа согласился их подвезти), но начал приставать к ним. Они отшили его, а этот негодяй высадил их посреди дороги, и они уже почти час идут в темноте. У них есть с собой немного наличных, и они готовы заплатить, если тот согласиться взять их на борт (и конечно если он не будет приставать). Говорила она при этом как-то странно. Безжизненно. Как будто кто-то отключил в ее голосе все интонации и эмоции.

Девушки были очень белыми. В смысле бледными, словно луна на черном небе. Хотя под таким солнцем, наверное, даже альбинос бы покраснел.

Они забрались в кабину и не проронили ни слова за все время пути, тупо уставившись на дорогу за лобовым стеклом. Еще водителю показалось, что, когда девушки забрались в кабину, через некоторое время в салоне стало намного прохладней. Как будто этот холодок исходил от самих девушек. Он даже выключил кондиционер.

Немного не доезжая до города, он остановился у первой заправочной станции где хотел прикупить кое-какие мелочи (на самом деле он хотел ненадолго покинуть кабину и оказаться подальше от этих странных, молчаливых пассажирок). Он зашел в магазинчик, купил сигарет, пару бутылок минеральной, прихватил мясных лепешек и, расплатившись, направился к грузовику. Забравшись в кабину, обе девушки смотрели на него так, словно увидели его в первый раз. Когда он спросил, все ли «окей», они опять уставились на дорогу, так и не проронив ни слова. Их лица по-прежнему ничего не выражали. Водитель отвернулся от них разворачивая грузовик, внимательно смотря на пустую дорогу. А когда повернулся обратно, в кабине никого уже не было.

Ошарашено, он просидел так несколько минут, не понимая, как такое могло случиться. Единственное что осталось от его пассажирок – витающий в кабине грузовика холодок. Слегка придя в себя, водитель вылез из грузовика и направился обратно к магазину, но случайно увидел их.

Их фотографии висели на доске объявлений с пометкой «пропавшие без вести».

Моли Франк и Джейн Нелл пропали в Долине Смерти восемь месяцев назад. Они просидели в его кабине почти три часа, бледные, холодные и молчаливые. Пропавшие восемь месяцев назад так же бесследно, как пару минут назад из кабины его грузовика.

Выкурив три сигареты подряд и выпив целую бутылку воды (жалея, что это не пиво или что-то покрепче), он, немного успокоился, и отправился дальше, стараясь не смотреть на опустевшие пассажирские сиденья. Холодок в кабине держался еще несколько часов.

И таких рассказов было не мало. Стэн пытался донести до своего друга мысль, что в пустыне Мохаве происходят странные вещи. А порой и жуткие.

Жуткие и не понятные. Есть легенды о том, что индейцы, до сих пор обитающие на диких территориях пустыни, проводят разные ритуалы и обряды, направленные на сдерживание нечистой силы. Ведь на территории целого континента эта единственная самая низкая точка.

Самая сухая и самая жаркая.

Догадываешься, на что она похожа?

На какое место похожа пустыня Мохаве, по описанию схожее с местом из самой первой книги, написанной человеком? Не туда ли утаскивают злые силы заблудившихся путников, продолжая свои кровавые и жуткие праздники по истязанию человеческой плоти и души?

Наконец Стэн замолчал, припав губами к горлышку бутылки минеральной. Том ждал, пока друг напьется воды. Стэн выпил почти всю бутылку зараз. Такой долгий монолог практически высушил его горло. Солнце понемногу сползало к горизонту. Перегретый пикап оставался единственным транспортным средством на этом отрезке дороги. Также, как и два друга, изнуряемые жарой.

− Ну и хренотень несусветная. – Сказал Том, с явным раздражением в голосе. – Бедняга Стэн трусит посидеть один в машине, потому что боится пустынного буги-мена; и упрашивает дядюшку Тома не уходить. – Высокомерие в голосе лучшего друга ужалил Стена сильнее злобного муравьиного укуса. – Умник точных наук писается из-за суеверных россказней пьяных стариков и баек суеверных водил.

Лицо Стена исказилось в гримасе злобы и обиды. Он сквозь зубы послал Тома туда, куда обычно не посылают лучших друзей, и кинув в него ополовиненную бутылку воды, залез в пикап и захлопнул дверь. Раздраженный Том отвернулся в другую сторону. Прошла минута-другая. Солнце замерло над горизонтом. Том подошел к пассажирской двери, но дернув за ручку, не смог открыть ее. Заперто.

− Да брось, Стэн, – сказал Том. Друг даже головы не повернул в его сторону. Том постучал в стекло. – Стэнли, заканчивай, давай. Открой дверь. – Стэн сидел со скрюченной физиономией и игнорировал Тома.

− Да и хрен с тобой! Посиди, остудись. Затем можешь остудить пикап. Твой котелок перегрелся не хуже старого мотора. – После этих слов, Том обошел машину, залез в заднюю часть пикапа где лежали их дорожные сумки, накрытые брезентом. Достал из своей сумки двухлитровую бутыль с водой, прихватил документы и, не оборачиваясь, пошел по дороге в направлении города из которого они выехали несколько часов назад.

Туда, где он надеялся застать патрульного пограничника, и утереть нос этому обидчивому сосунку.

***

Спустя мили полторы Том подумал, что скоро растает как масло, оставленное под лучами полуденного солнца. Вода, попадающая из бутылки в его желудок, покидала тело вместе с потом в пугающие короткие сроки. Жара, сначала такая раздражающая и невыносимая, буквально высушила в его голове злобу на друга, и теперь Том шел в подавленном настроении.

Зря он так обидел Стэна. Тем более из-за такой ерунды, как перегретый мотор. Учитывая, что всю эту заваруху навертел именно он, получалось совсем плохо. Но тогда его мозги кипели. А сейчас они уже сварились и, были не способны шевелиться быстрее лежащей и ленивой на камнях игуаны. Ссоры они как взрывы – ранит не эпицентр, а ударная волна, обидными словами сметая все на своем пути.

По сути, поссорились-то из-за глупости. Обидно. Когда люди ссорятся, мало кто способен говорить спокойно и по делу. Обычно дело заканчивается переходом на личности или насмешки. Том умудрился за пару минут нашлепать друга издевками на пару лет вперед. Иногда все вместе перемешивается, превращаясь в вонючий коктейль из самых тухлых ингредиентов людской глупости. Они были друзьями с ранних лет. Их родители, что называется, не разлей вода, так что они сами со Стэном были почти родными людьми. И несмотря на то, что Стэн в итоге вырос в умника, а Том ушел далеко вперед на спортивном поприще, они всегда, в школе и колледже были вместе. Стэн помогал Тому с учебой, а Том в свою очередь повышал популярность невзрачного друга, и избавлял его от неприятностей. И никогда они так сильно не ругались до этого, хотя Том и любил частенько подколоть Стена. Но они никогда не переходили на личности так откровенно и так паршиво. Том именно издевался, высмеивая Стэна; а тот хоть и огрызался, ничем существенным ответить Тому не мог.

Все это чертова жара и пустыня!

Да и Стэн тоже удивил. Парень, который боготворил только физические законы Ньютона и почти покланялся Джону Фон Нейману*(Венгро-американский математик еврейского происхождения, сделавший важный вклад в квантовую физику, квантовую логику, функциональный анализ, теорию множеств, информатику.), говорил о призраках, исчадий ада, и проклятия индейцев, так, словно это были законы вселенной, а не выдумки чудаков, родившихся в этой глуши. Да в каждом штате, провинции или городе наберется не одна легенда подобного содержания! Все это идет на пользу для завлечения туристов.

Хотя в чем-то Стэн и прав. Это место напоминает преисподнюю. По крайней мере, так, как ее описывает библия. Ну, или не так. Но градус тут точно близок к дьявольскому; вокруг одна безжизненная пустошь не считая кактусов, да и те колючие и не приветливые. И даже высокие холмы не способны отбрасывать тени на столько, чтоб накрыть своей темной прохладой горячий асфальт под ногами. И не заметно сходишь с ума, переставая следить за собой и кричать на близкого друга. Высмеивать его и унижать.

Ладно. Вина виной, но Том надеялся, что по возвращению с патрульным пограничником Стэн уже успокоится. И их путешествие пройдет в обычном для них ключе. Хотя надо будет извиниться, решил Том. По-настоящему. Все-таки Стэн был прав. И даже вот рассорившись, каждый все равно занят тем, чтобы решить возникшие проблемы. Пусть, и не договорившись сразу по-человечески, не придя к пониманию и компромиссу. Точнее это Том не пожелал к нему приходить. Говорят, что для конфликта нужны двое людей, тем самым деля ответственность за его итог поровну между спорящими. Толково. Жаль, что про эту толковость и ответственность как правило, помнит только кто-то один, а не оба спорщика. Только спустя эти уже две мили, утомившийся Том начал сожалеть о том, что, и главное, как, наговорил своему другу. Будь Стэн сейчас рядом, он бы все исправил.

Но Стэн остался в машине. Может оно и к лучшему. Пусть посидит в теньке. Том сомневался, что Стэн выдержал бы такую прогулку.

Здоровяк плелся по пыльной обочине, оставляя сухие следы подошв на сухой земле. Впереди дорога поворачивала вправо, убегая к холмам. Солнце уже опустило первые сантиметры своего необъятного, горячего тела за линию горизонта. Пот лился теплыми ручьями по лицу. Курчавые волосы напоминали мокрые водоросли, покрашенные в желтый цвет. Том в очередной раз слегка смочил майку и натянул ее на голову.

Конца не было у этой дороги. Конца не было этому солнцу. Конца не было этому зною.

Том топал, погрузившись в свои безрадостные размышления, как вдруг услышал нечто такое, чего никак не ожидал услышать.

Музыку. А если быть совсем точным, мелодию, которая доносилась из звуковой системы автомобиля. И этот звук, доносившийся из-за поворота скрываемым холмом, приближался. А это значит, что и автомобиль, в котором играла мелодия был все ближе и ближе. Звук появился как-то резко, вырвав Тома из мыслей. И чем больше убегало секунд на его часах, тем громче и отчетливее становилась мелодия. Тому даже подумалось, что если он настолько хорошо ее слышит, хотя автомобиль по-прежнему не показывался, то какого же слышать орущую музыку тем, кто сидит в машине?

Он узнал песню. Знаменитая песня Чака Берри, которую исполнял актер Майкл Джей Фокс в картине «Назад в Будущее» * (имеется в виду песня «Johnny B. Goode»).

Первые секунды музыка казалась Тому какой-то не естественной. Лишней в этом тихом месте. Словно ее грохочущая вибрация нагло вторглась в пустынную тишину, громко насмехаясь над царившим здесь спокойствием. Здоровяку стало немного не по себе, и он ощутил чувство, похожее на сильное волнение. Он сам не мог понять, почему так произошло. Когда наваждение прошло, он вдруг осознал, что даже испугался этой музыки. Автомобиль, из которого она доносилась, представлялся ему какой-то адской колесницей, спешащей по его душу. Он отпил немного воды; стало лучше. Ну и глупости иногда лезут в голову! Да это просто удача, что кто-то едет ему на встречу! Если повезет, может его не примут за зека. Документы у него с собой, так что должно получиться. В отличие от Стэна, он не верил, что никто даже не притормозит в пустыне при виде утомившегося человека.

Музыка нарастала; автомобиль приближался.

Но Том больше не боялся. Эта мелодия стала для него гимном облегчения.

Из-за холма на большой скорости вылетел ярко-красный кабриолет с опущенным верхом. Том пока что видел ее как красноватое пятно с торчащими головами, ехавших в кабриолете двух человек. Машина приближалась с огромной скоростью и Том вытянул левую руку вверх, привлекая внимание водителя. Снижала скорость, водитель помахал ему в ответ, показывая здоровяку, что намерен остановиться и как минимум выслушать его. Водитель, нарушая все правила движения свернул со своей полосы и начал приближаться к обочине по которой шел Том, выезжая на встречку. По мере приближения машины музыка становилась все тише, хотя Том точно видел, что никто из сидящих не протягивал руку к радио. Но когда машина подъехала совсем близко, это обстоятельство померкло в голове Тома, уступая место другому потрясению.

Это был ярко-коралловый кабриолет 60-ых годов с откидным верхом. Очень редкая модель, хотя Том и не мог сказать, какая именно.

В машине сидели двое.

Ослепительная длинноногая блондинка и невзрачного мужчина, с большими бифокальными очками на лице. Мужчина за рулем. Девушка рядом. Длинные золотистые волосы падают на узкие, загорелые плечи.

− Все в порядке, паренек? Вид у тебя неважнецкий. – Сказал мужчина, на удивление красивым, очень глубоким голосом. И хотя слово «паренек» слегка покоробило здоровяка, Том постарался быть максимально вежливым.

− Меня зовут Том Грейси, я студент, вот мои документы. – Выпалил он, достав бумаги и протягивая их мужчине. Тот посмотрел на них, затем хмыкнул, неестественно высоко выгнув бровь, поправил очки и ответил:

− Послушай, я тебе не коп, чтоб совать мне под нос свои бумажки. – Сказал не грубо, но и не ровно. Странно сказал, с насмешкой как бы. Том смутился.

− Я решил показать их вам, сэр, потому что мой друг говорит, что тут редко берут попутчиков из-за беглых заключенных. – Пояснил Том. Он старался говорить не извиняющимся тоном, но получилось не ахти как. Чертова жара его совсем доканывала, а эти чудики в старой тачке были ему нужнее воды. И он не хотел их спугнуть.

− Твой друг верно сказал. Обычно водители тут максимально осторожны. Но ты не обижайся, паренек. Тебе на вид не больше двадцати трех. А в High Desert содержаться только особо опасные преступники. Уловил, паренек? – И снова голос не наглый, и не оскорбительный. Насмешливый. И эта небрежная насмешливость почему-то заставляла Тома смущаться еще больше. Действительно, какой из него на хрен, заключенный? Стою тут как олух и несу какую-то чушь. Надо говорить по делу.

− Мы отправились с приятелем на «Шоу-герлз Корнетти». Короче говоря, я сплоховал, и наш пикап перегрелся и заглох. Мы немного поссорились. Короче говоря, Стэн, это мой друг, он остался в тачке. А я пошел обратно к городу; я видел, там был пограничный патрульный у первого предупреждающего знака. Уверен, он бы помог нам.

− Патрульного там уже нет, паренек, – ответил мужчина. – У них сейчас пересменка в это время.

Том состроил такую гримасу, словно он только что пропустил важный бросок на поле. Мужчина продолжил:

− Слушай, мы как раз едем на шоу. Моя девочка, – он погладил бедро блондинки, соблазнительно открытое под коротким платьем, − большая затейница и любит всякие острые ощущение. Если хочешь, подберем твоего друга и подвезем куда надо. – Мужчина смотрел на Тома, а тот хоть и старался тоже глядеть на него, взгляд непроизвольно падал на соблазнительные ножки блондинки. И поглаживающую руку мужчины на ее бедре. Том сглотнул сухую слюну.

− Что скажешь, паренек?

− Большое спасибо, сэр. Это очень благородно с вашей стороны. – Том был рад, что все так складывалось. – Но есть одна проблема. Мужчина ничего не ответил, продолжая поглаживать свою подругу по ноге, чуть-ли, не залезая ей под подол короткого платья. Том снова смутился. Он сделал глоток воды. Пот лился ручьями. Он буквально слышал свое дыхание, а глаз так и следили за рукой невзрачного. Солнце еще немного скатилось за линию горизонта. Все вокруг вдруг представилось Тому каким-то сюрреалистичным; абстрактным. Сама ситуация и поведение парочки; насмешливый, но не обидный тон невзрачного мужчины и его хозяйские поглаживания стройных ножек блондинки выглядели мягко говор неуместно. Как и их присутствие посреди пустыни. Том мимолетно огляделся в ту сторону откуда приехала парочка, но тут же вернулся к разговору.

− Дело в том, что мой друг Стэн боится оставлять пикап посреди пустыни. Точнее он боится оставлять наши вещи. Пикап то угнать сейчас проблематично. Мотор здорово перегрелся. А может там и еще что-то барахлит.

− Никаких проблем, паренек. – Теперь уже откровенно улыбаясь сказал невзрачный мужчина с шаловливыми руками. – Глянь на мою машину. Специальная удлиненная модель. Багажник видал? – Тому показалось, что глаза мужчины, и без того сильно увеличенные большими стеклами очков, стали еще больше. Неестественно больше.

‒ Закинете свои манатки в багажник и двинем в путь. Когда приедем к «Корнетти», обратитесь к парню по имени Тони. У него есть свой тягач. На раз отбуксирует пикап твоего приятеля. Конечно, не бесплатно, но Тони человек нормальный, думаю, баксов в двадцать уложитесь.

− Дорогой, я уже устала стоять на одном месте. Солнце сильно печет голову, – капризно сказала блондинка, выгнув спину, показывая, как она затекла от долго просиживания. Том снова приложился к бутылке с водой. Когда девушка выгибалась, ее груди в нескромном декольте соблазнительно качнулись.

− Давай паренек, решай живее. А то моя старушка скоро перегреется. – Ухмыльнулся мужчина. А Том так и не понял, про кого говорил мужчина: про тачку или девушку.

− Да, конечно, я согласен.

− Ну, вот и славно. – Все еще улыбаясь, невзрачный и вылез из машины. Откинул спинку своего сиденья чтобы Том смог пролезть назад. Модель Бьюка была трехдверной, и чтобы сесть на заднее сиденье, нужно было двигать передние.

Том проворно забрался в машину. Мужчина уселся на место. Спросил, удобно ли парню, и, получив утвердительный ответ, переключил скорость и нажал педаль газа.

Машина сорвалась с места словно ошпаренная. Музыка из радио заорала так, что у Тома зазвенело в ушах, и на несколько секунд резкость скорости и вопящее радио дезориентировали его. Окружающее его пространство стало размытым и вытянутым. Зажмурившись и закрыв уши, он не подумал о том, что ни одна машина в мире не способна ТАК быстро срываться с места и набирать такую скорость. Рок-музыка заполнила всю его голову, полностью замыкая все его ощущения на своих вибрациях. Но меньше, чем через минуту музыка стала казаться ему приемлемой для слуха. Тачка хоть и летела по асфальту так, словно шинам было горячо прикасаться к дороге, ход ее был плавным. Звук мотора и рок-музыка начали нравиться Тому. Он откинулся на сиденье и расслабился. Просто после такой тишины и медленной ходьбы, скорость и громкость воспринимаются как-то ярче, подумал Том. Ему попались хоть и странные, но вполне нормальные люди. Девушка у этого типа что надо. Даже странно, что такая красавица делает с таким тюфяком. Том улыбнулся. Приятный, прохладный ветерок ласкал его разгоряченные щеки и мокрые волосы. Наслаждаясь этой прохладой Том, подумал, что тачка с открытым верхом в пустыне, да еще с таким движком просто сказка. Стэну понравится такая поездка, когда они его подберут.

Однако будь умник сейчас рядом с ним, он бы заподозрил что-то неладное. Потому что умник знал, что нет такого двигателя, способного заставлять подобные автомобили срываться с места словно бешеных гончих, и разгонять их до такой скорости всего за считанные секунды. Слишком тяжелая и неповоротливая модель этого кабриолета отличалась разве что комфортабельностью и эффектным внешним видом.

Но самое тревожное было бы то, что, несмотря на скорость, с которой мчался автомобиль даже с открытым верхом, ветер в пустыне не мог быть настолько прохладным. Потому что в отличие от Тома, умник Стэн знал, что температура ветра зависит не от скорости, с которой он дует, а от температуры воздуха. В пустынях, даже когда солнце близится к закату, ветра остаются теплыми и сухими.

Но Том ничего этого не знал. Он просто откинулся на спинку широкого сиденья, прикрыл глаза и наслаждался долгожданной прохладой, ласкающей его щеки и голый торс.

***

Том не знал, сколько прошло времени с тех пор как он сел в красный кабриолет. Ему казалось, что с такой скоростью покрыть те несколько миль, которые он прошел от пикапа, можно было минут за семь. Однако чудилось ему, что едут они уже очень долго. Хотя эти мысли не вызывали в нем особых волнений. Не понятно почему, Том вообще не хотел вылезать из этой машины. Она казалась ему такой комфортабельной и уютной, словно он развалился на собственном любимом диване.

Вдруг машину резко начало трясти. Сзади послышался звук, похожий на выстрел или на разрыв огромного воздушного шарика. Мужчина крепко выругался. Девушка никак не отреагировала на случившееся (будто знала, что так и будет). Бьюик остановился, прижавшись к обочине. Тома словно вывели из сладкого транса или крепкого сна. Он почувствовал какое-то смутное, но не приятное чувство опасения. Ему не нравилось, как его кожа касалась обивки салона. Словно это была не автомобильная кожа, а настоящая, снятая с какого-то неведомого зверя и натянутая внутри ярко-коралловой, очень редкой машины. А может это просто так кажется из-за перегретого воздуха и вспотевшего тела? Как только машина остановилась вечерний зной навалился на Тома всем своим бесконечным, невидимым весом.

− А черт! – Опять выругался невзрачный.

− Что-то серьезное? – Забеспокоился Том.

− Ааа… – Махнул мужчина. – Машинка хоть и резвая, да не все детали успел заменить. Бывает что-то барахлит. Да не переживай, паренек; делов на пять минут. – Мужчина оскалился, противно хихикнул и вылез из машины. Тому не понравилась эта ухмылка.

Мужчина обошел машину, открыл багажник и принялся в нем копаться. В этот момент блондинка повернулась к Тому, положив локти на спинку своего сиденья, как бы слегка приблизившись к лицу парня. Том смотрел на ее милое личико. Она похожа на ангела, подумал Том. Пышные, золотистые завитушки волос падали на загорелые плечи. Большие глаза с таким глубоким карим цветом смотрели на Тома с интересом (и этот интерес ему польстил); ее матовая кожа, не смотря на жару, ничуть не взмокла; ни одной капли пота не было на ее щеках и на чистом лбу; Том не мог оторвать от нее взгляда. Ее лицо, ее глаза, стали для него самым важным в мире. Все невзгоды, все страхи, всё отступило и стало неважным. Ни ссора со Стэном, ни мысли о девочках из шоу-герлз, и даже поломка Бьюика стали для него чем-то незначительным и мелким. Он больше не ощущал жаркого дыхания пустыни и сухости воздуха, что недавно раздражали его и довели до ссоры с лучшим другом. Лицо девушки завладело расслабившимся парнем, а ее глаза приковывали не хуже стальных цепей.

Девушка начала ему улыбаться. Тому казалось, что все происходит как в замедленной съемке. Ее чуть полные соблазнительные губки начали растягиваться в улыбке. На щеках появились маленькие ямочки, и он увидел белоснежные и аккуратные зубки, появившиеся из-за губ. Том тоже начал ей улыбаться, потому что удержаться не было никаких сил. Ему нравилось ее улыбка. Том сделал самую широкую лыбу на которую был способен, растаяв внутри как маргарин.

Девушка продолжала растягивать губы в улыбке. Ее губы расходились все шире и шире (нечеловечески широко, промелькнуло в голове Тома), и вдруг кожа на щеках начала растягиваться и рваться с жутким и громким треском порванных сухожилий. Из десен засочилась кровь, потекла по расширившемуся подбородку. Ее ровные и белые зубы удлинились и заострились. Там, где щеки были порваны, ряды этих жутких зубов продолжали расти прямо из мяса и костей ее челюсти. Глаза начали обретать треугольную форму, затягиваясь мутной белизной, испещренной мелкими красными дорожками лопнувших сосудов. Золотые волосы начли отдавать коралловым цветом и подниматься словно наэлектризованные. Ужасный, отвратительный свистящий хрип вырвался из ее порванного рта. Том видел, как эти деформации происходили медленно и неотвратимо, как в старом кино, в которых использовался жутко-реалистичный грим. Ужас и шок сковали Тома. Он хотел зажмуриться или отвести от нее взгляд, но не смог. Голова закружилась. Сердце пыталось сбежать куда-нибудь ниже пяток. Мозг отказывался воспринимать эту чудовищную картину.

Адское создание.

Фурия.

Затем, что-то сильно ударило Тома по затылку с таким звуком, словно кто-то ударил по жестяному ведру совком. Удар был сильный. Темнота сразу накрыла Тома, вышибая из него сознание. Последнее что он увидел перед тем как вырубиться, это вырвавшееся облако зеленого пара из уродливой пасти женского демонического лица.

Том уткнулся лицом в спинку кресла, в котором сидела девушка, подставив заходящему солнцу разбитый затылок. Из раны сочилась кровь.

Рядом с машиной стоял невзрачный и держал в руках большую совковую лопату. По лопате растекся кровавый шлепок. Мужчина укоризненно посмотрел на блондинку. Он видел, что она сделала.

− Развлекаешься? – Спросил мужчина.

− Да ладно тебе. Не будь занудой. – Ответила она ему своей обычной улыбкой. Ее лицо было прекрасно и притягательно. Мужчина нахмурился и из его ноздрей вырвались две струйки красного дыма. Блондинка закусила губу и опустила голову. Этот жест напоминал не страх, а скорее смирение. Мужчина еще немного буравил взглядом ее опущенную голову, а затем сказал:

− Ладно. Уже не важно. Солнце садится. – Блондинка головы не поднимала. – Помоги подвесить здоровяка в багажнике, дорогая.

Она подняла голову и улыбнулась ему не разжимая губ. Затем вылезла из машины, не забыв при этом показать ему свою попку, облегаемую коротким платьем. Это окончательно успокоило мужчину. Он кинул лопату в открытый багажник, однако отсутствие какого-либо звука говорило о том, что лопата провалилась нечто более глубокое, бездонное.

Блондинка подошла к заднему сиденью, наклонилась и подняла здоровяка тонкими руками.

Она перекинула его бесчувственное тело через плечо легко, как мешок сена, словно крепыш весил не больше пары килограммов, вместо восьмидесяти пяти.

Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Первые тени поползли по песку.

Закончив со здоровяком, парочка забралась в машину.

− Поехали за его дружком. – Сказал мужчина. И Бьюик сорвался с места как дикая гиена, почуяв запах своей добычи, готовая с жадностью запустить свои зубы в мягкую плоть. И напиться сладкой, теплой человеческой кровью в предзакатных сумерках остывающей пустыни.

***

Стэн резко дернулся на сидении выходя из глубоко сна. Пробуждение было не приятным. В первую очередь из-за того, что он сам не заметил, как уснул. Кондиционер мерно работал, охлаждая салон пикапа. Обрывки сна осели в его голове неприятным осадком; хотя образы были не четкими. Но сон был явно неприятным. Сколько он проспал? Стэн взглянул на часы. Почти восемь. Он посмотрел в окно. Солнце скрылось за горизонтом почти наполовину. Пустынный песок приобрел слегка красноватый оттенок в лучах закатного солнца. Стэн выключил кондиционер, вылез из машины и вышел на дорогу. Тома до сих пор не было. Он снова посмотрел на часы. Как давно ушел его друг? Он не помнил. После ссоры он залез в пикап, а потом видимо сразу уснул. Жара утомила его, да ругань совсем выбила из колеи. Он огляделся. Пустая дорога в обе стороны. Вокруг ни души. Только он и песок. Подул ветерок, такой же сухой и неприятный, что и раньше. Он был один, посреди Долины Смерти. Вдруг на Стэна накатило чувство глубоко одиночества и тревожности. Тома нет. Вообще никого нет, и судя по всему, никто так и не проезжал по дороге за то время, пока он спал. Двигатель хоть и не так как раньше, был по-прежнему горячим. Он вернулся в машину, попробовал завести ее, но попытка не увенчалась успехом. Мотор отказывался работать как положено, кряхтя и ругаясь на своем машинном поломанном языке. Стэн сидел за рулем и смотрел на дорогу. Тревога, появившаяся после пробуждения, не ослабла, а прочно присосалась к нему, точно противная пиявка.

Стэн вышел из машины и захлопнул капот. Интересно, Том уже дошел до патрульного? Может они уже едут в его строну. Но мысль эта почему-то не принесла облегчения, как бывает, когда мы сами не верим в то, о чем думаем и на что надеемся. Так же, как заранее, каким-то шестым чувством знаем, что все получится совсем не так, как нам хотелось бы.

Вечерняя пустыня угнетала и пугала Стэна. Ему казалось, что он попал в какое-то тайное, нелюдимое место.

Тайное и не хорошее. Что эти безжизненные пески, покрывавшие безжизненную землю что-то, скрывают.

Что-то страшное и губительное для любого живого существа.

И вдруг он вспомнил свой сон. Образы, как кинопленка замелькали перед глазами.

Вот он стоит посреди пустыни. Дорога осталась далеко позади. Солнце почти село, перекрасив землю в алый цвет. Воздух кажется перегретым и тягучим.

Внезапно земля перед ним начинает с жутким треском расходиться. Буквально расползаться по швам, обезображиваясь длинными ранами расщелин. Из этих расщелин вырывались клубы прозрачного красного обжигающего дыма. Земля дрожала и шипела от натуги, словно что-то силилось выбраться из-под нее на этот свет. «Что-то разрывает землю изнутри», пришло в голову Стэна. В воздухе запахло гарью, нечистотами и кровью. Стэн стоял как вкопанный, наблюдая за этим чудовищным разрушением. Из расщелин начали доноситься страшные звуки. Крики обезумевшей боли и горя перемешались с пугающим смехом сумасшедшей гиены или шакала. Противный, высокий смех, полный садистского издевательства и смерти.

Затем огромная трещина побежала к его ногам. Он повернулся и припустил со всех ног. Трещина преследовала его, как и смех, доносившийся из-под земли. Он чувствовал, что там под землей кипит жизнь. Кипит как вода в раскаленном котле. Оглянувшись через плечо, он увидел, как из трещины в земле поднимаются руки. Серые руки скелетов; ожившие кости с корявыми пальцами шарят по земле, стараясь за что-то уцепиться. Утащить меня, подумал Стэн. Множество рук, с красной бугристой кожей и длинными черными когтями на пальцах ломали ожившие кости, так же старались схватить Стэна за ногу.

Стэн бежал, не глядя перед собой. Крики и смех сводили его с ума. Близость этих рук вызывали тошнотворный ужас.

Внезапно чья-то рука, покрытая густой спутавшийся черной шерстью схватила его за лодыжку. Крепкие пальцы обхватили кость, и Стэну показалось, что он угодил в капкан − настолько сильной была хватка этих чудовищных пальцев.

Он споткнулся и с силой ударившись лбом о землю… проснулся.

Умника передернуло. Эти образы пронеслись в его голове за секунды, но ему показалось, что он во второй раз побывал в своем сне.

Тревожность заплясала новыми красками. Захотелось все бросить и свалить. Взять рюкзак и убраться от Долины Смерти как можно дальше. Хрен с ним с пикапом! Том был прав. Никому он не нужен. Тем более неработающий. Надо было прихватить вещи и уйти вместе. Но насмешки Тома разозлили его. А ведь нужно было быть умнее. В ссорах не бывает победителей. В конечном счете оба человека что-то теряют, когда начинают ругаться. Вместо того чтобы решить проблему вместе, тем самым становясь ближе и сплоченнее.

Стэн прислонился к остывающему пикапу и закрыл глаза. Вдруг ему показалось, что он услышал какой-то звук. Мелодичный, словно где-то далеко-далеко заиграла музыка. Он удивленно стал оглядываться по сторонам, но ничего кроме вечернего марева и пустой дороги не видел.

Спустя может минуту, он заметил, как в поле его зрения, далеко впереди по дороге, появилась какая-то точка. Звук доносился с той стороны, куда смотрел Стэн, и он догадался, что это автомобиль с орущей музыкой приближался в его сторону.

Ну и ну! Если уж тут он слышал музыку, то, какого было тем, кто в машине?

По мере приближения машины мелодия становилась все разборчивее. Это была песня Чака Берри. Заводная рок-н-рольная классика кричала на всю округу. Том ушел в ту же сторону откуда ехал автомобиль. Может здоровяк уговорил их его подобрать?

Машина приближалась очень быстро. Стэн не стал поднимать рук или как-то жестикулировать, привлекая внимание водителя. Он был уверен, что машина и так остановится. И не ошибся. Автомобиль начал снижать скорость, подъезжая к пикапу; при этом музыка как на автомате становилась все тише.

Когда машина незнакомцев поравнялась с пикапом Стэна, чувство тревоги екнуло в груди и отдалось четкой пульсацией в висках.

В первую очередь из-за самой машины.

Это была восхитительная версия модели «Buick Electra» 60-ых годов, с открытым верхом. Ярко-коралловый цвет машины идеально сочетался с хромированными, блестящими деталями корпуса. Пучеглазые фары и растянутая в улыбке решетка радиатора создавала впечатление ухмыляющейся акулы; а знаменитая отличительная черта данной модели, задние «плавники» особой формы, визуально делали автомобиль длиннее. Салон приятного цвета ванили, с коралловой приборной панелью и обивкой руля выглядели так, словно только что выехали из автомобильного салона, а не проехали черт знает сколько миль по пыльной пустыни.

Описать эту машину Стэн мог одним словом: хищник. Ему казалось, что машина ухмыляется ему улыбкой убийцы.

− Сломался, парень? – Спросил мужчина, сидевший за рулем. Рядом с ним сидела ослепительного вида блондинка.

***

Эта парочка Стэну не понравилась. Слишком много странных деталей отметил его встревоженный и внимательный мозг, привыкший анализировать и подмечать множество вещей. Невзрачный мужчина с большими очками и шевелюрой неопрятных волос. Явно не эталон женских воздыханий. А рядом с ним представительница как раз мужских воздыханий, почти во всей своей красе. Что она в нем нашла? Или точнее, чем он ее взял?

Но это ладно, может он при деньгах. А красота уже давно стала в нашем мире ходовым товаром, охотно залазила на прилавок, и сама вешала на себя ценники. Но внешний вид мужчины и девушки вводили в ступор. Пустыня. Пекло. И пусть вечереет, тачка с открытым верхом, а значит ветер их обдувал жаркий и сухой. Да и духота такая, и солнце. Бьюик явно не был оснащен кондиционером. Однако в салоне ни пылинки. Мужчина сидит в рубашке с длинными рукавами и в темных брюках, а на нем ни капли пота! Даже волосы хоть и не уложены, но видно, что голова у него не потела. Хотя с таким гнездом на башке, да в таком прикиде, с него должно потов десять было сойти! Но невзрачный выглядел так, словно только вышел из дому.

А девушка? Пусть очень открытое и короткое платье, но полностью черное, и судя по материалу плотное. Волосы ухожены и аккуратно завиты, выглядят так, как будто только из салона. Ветер должен был растрепать ее прическу, однако все было аккуратно и стильно.

Что-то в их внешности было не так. Что-то не настоящее.

Мужчина смотрел на Стэна, ожидая ответа на свой вопрос.

− Да, мотор перегрелся. – Ответил Стэн, сделав пару шагов к пикапу.

− Ты давно тут маешься? – Непринужденность в голосе мужчины немного выветрила тревожность из головы Стэна.

− Часа три, наверное. Как только мотор остынет, все будет в норме.

− Погано дело, парень, – сказал мужчина. – Три часа на солнцепеке, и все это время машина грелась. Ждать долго будешь. А куда ты ехал?

− Да меня приятель уговорил съездить на «шоу-герлз Корнетти». Слышали о таком?

− Конечно. – На этот раз ответила девушка, и как бы невзначай, провела рукой по своей груди. Во рту у Стэна сразу пересохло.

− Приятель? – Удивился мужчина, оглядывая пикап. Стэн смутился. Ну да, действительно, приятель то ушел. Получилось так, будто псих разговаривает с воображаемым другом.

− Да мы немного поругались, – начал Стэн. – Короче говоря, он ушел в ту строну. – Он махнул рукой в сторону, откуда приехала машина. – Друг хотел встретиться там с патрульным пограничником и попросить его о помощи.

− Погоди. А твой друг, он как выглядит? – Спросил невзрачный.

− Высокий здоровяк, с майкой на голове? У него еще на штанине, у коленки дырка была. – Спросила девушка.

− Да, это Том. Так вы видели его? – Спросил Стэн. Говорил я ему, что никто не остановится ради проходимца. Ха! Стэн почему-то обрадовался, что Том сейчас еще тащится по пыльной дороге. И от чувства своей правоты.

− Да. Он сигналил, но мы не стали останавливаться. Сам понимаешь… – Стэн понимал. Том внешне выглядел немного старше своих лет. И плотная комплекция подходила больше взрослому человеку, чем студенту, пусть и почти выпускнику.

− Давно это было? – Спросил Стэн.

− Минут сорок назад. Мы встретили его у второго предупреждающего знака. Но если он пошел искать патрульного, то у него ничего не выйдет. Тот пост дневной. Вечером они меняются, а потом работают только по реагированию. Умник прикинул в голове, сколько еще его приятелю топать до первого знака, и сколько потом обратно, и пришел к выводу, что до темноты Том не вернется. Плохо. Настроение снова начало портиться.

− Ладно, давай глянем, что там с твоей старушкой. Может удастся ее завести. – Сказал невзрачный, и вышел из Бьюика. Стэн не возражал. Хотя бдительности старался не терять.

Странная была парочка.

Ему бы радоваться, что хоть кто-то встретился на этой вымершей дороге. Да и блондинка описала Тома довольно точно. Но тревога не покидала Стэна. Ему не нравилась эта чистенькая машина. Не нравилась эта парочка. Но больше всего ему не нравилось, как заходящее солнце окрашивало пустыню в коралловый цвет, почти как в его сне. И хотя солнце проваливалось за горизонт медленно, вскоре оно пропадет окончательно, и над песками будет властвовать темнота.

Мужчина открыл капот пикапа и заглянул внутрь.

− Ухх! – Слегка отпрянув от машины, выдохнул мужчина. – Ну и дела. Да от мотора так и веет жаром. Ты его вообще остужал?

− Честно говоря, после ссоры я уснул, сэр, – потупившись, ответил Стэн. – Хотя я все равно хотел начинать остужать его после захода солнца. Когда воздух будет не такой горячий. – Мужчина смотрел на Стэна и внимательно его слушал. Стэну было неуютно под взглядом этих больших (из-за стекол очков) глаз. Парню вдруг почудилось, что за весь разговор, лохматый мужчина ни разу не моргнул. Очень странно, что эта мысль пришла вот так ― вдруг, сама собой. Обычно мы не обращаем внимания на такие естественные вещи.

Стэн и мужчина смотрели друг на друга и не произносили больше ни слова. Тревожность, которую испытывал умник, стала нарастать. Что-то было не то с этим типом. Вдруг глаза мужчины на несколько секунд блеснули красным. Сердце Стэна начало отбивать чечетку. Но когда красный отблеск прошелся по душкам очков, Стэн понял, что это было отсвет заходящих лучей солнца. Но зрелище все равно вышло жуткое.

Мужчина оглянулся на скрывающееся светило. Он простоял так несколько секунд, затем как-то резко сказал, что сейчас достанет из багажника одну классную штуковину, которая вмиг остудит пикап. Такая штука должна быть у любого, кто вознамерился колесить через пустыню, добавил он. Что это за штуковина он не уточнил. Пока мужчина обходил пикап, Стэн не заметил, как блондинка вылезла из Бьюика и подошла к Стэну со спины. Когда Стэн повернулся, он даже вздрогнул от неожиданности.

Блондинка стояла перед ним очень близко. Облегающее платье плотно обнимало ее ладную фигурку. Лицо девушки приносило какое-то странное упоение. Глядя на ее губы Стэну захотелось поцеловать их страстно и сочно; хотелось дотронуться до них пальцами; захотелось обладать ими. Стэну показалось, что воздух вокруг них нагрелся пуще прежнего. Он облизнул свои губы, и постарался смотреть девушке в глаза. Что-то таилось за этим притягательным взглядом. Какая-то тайна. Секрет, который хочется разгадать. Она смотрела на Стэна так, что любой мужчина сделал бы что угодно, лишь бы на него смотрели так же.

Стэн смутился. Он начал опускать взгляд. Вдруг ему показалось, что платье, облегающее тело девушки становится прозрачным. Платье таяло на глазах; медленно, как бы смакуя соблазнительный момент, открывая взгляду ее прелести. Тревожность отступила. Сердце бешено заколотилось. В висках и в штанах запульсировала разгоряченная кровь. Этого не может быть. Это мираж. Я перегрелся на солнце.

Но ее голос был настоящим.

− Я думала умные люди умеют все на свете. – Она приблизилась к нему на шаг. Платье почти полностью потеряло свои очертания. Стэн попытался сглотнуть, но горло отозвалось больной резью. Он прохрипел что-то в ответ не способный перестать смотреть на ее груди. Она приближалась к нему, но вопреки ее ожиданиям, Стэн, вместо того чтобы стоять на месте, попятился назад. Он был смущен, и очень взволнован.

− Что-то не так? – Невинно спросила девушка.

− Я…эм… – Умник отступал, не веря в происходящее.

− Может тебе принести воды? Кажется, ты слегка перегрелся, дорогой. – Все так же мило проговорила блондинка. Стэн закивал головой в знак полного согласия. Девушка слегка улыбнулась, развернулась и направилась к Бьюику. Когда она повернулась спиной, платье вернулось на место.

Вот же дичь!

Мужчина копался в багажнике кораллового Бьюика. Стэн невольно пошел за девушкой. Проходя мимо Бьюика, ему показалось, что машина улыбалась ему изогнутой решеткой радиатора. Хищной, хромированной улыбкой. Как живая, подумал Стэн.

− Ей, приятель! – Позвал его мужчина. – Помоги мне достать охладитель из багажника.

Умник начал обходить Бьюик все еще сбитый с толку нереальностью исчезающего платья красотки. Дойдя почти до заднего удлиненного крыла машины, мужчина, резко выпрямился, вышел ему на встречу. Колени Стэна задрожали. Его схватил озноб и мелкая дрожь. Ему показалось, что воздух остыл градусов на десять.

Перед ним стоял мужчина. Только это уже был не тот невзрачный с копной непослушных волос тип, а нечто такое, от чего покрываешься мурашками и про себя как маленький сосунок взываешь к маме.

Перед ним стояло нечто. Нечто с яркими, переливающимися красным глазами. Неопрятные волосы на голове теперь напоминали густую шерсть; она же выбивалась и из рубашки на уровни груди. Глаза стали огромными, как раз размером с большие очки, исчезнувшие с его обезображенного шрамами лица. Эти шрамы сочились темной жижей, рисуя на уродливом лице еще более уродливые рисунки.

Демон.

Господи Иисусе, Дева Мария! Стэн попятился назад. Монстр улыбнулся ему, обнажив огромные, ровные красные зубы. Из ноздрей он выдохнул мощные струи алого пара.

Красный демон держал в руках (волосатых, как из его сна) огромную совковую лопату, испачканную шлепком крови.

Кровью Тома! Эта мысль, очень простая и ясная, была последней в его голове, перед тем как его мозг перестал воспринимать реальность.

Красный бросил в Стэна тяжелую лопату как копье с окровавленным наконечником. Лопата с треском пробила умнику лоб и тот смачно свалился на остывающий асфальт. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом. Умирающие лучи окрасили бледное лицо Стэна алым.

Невзрачный поправил очки на носу. Затем пригладил волосы. Посмотрел на блондинку.

− Тащи этого задохлика. Солнце почти село. Время уходит.

Блондинка подошла к лежащему телу умника. Проходя мимо валяющейся лопаты со шлепком крови, она посмотрела на нее, и повернувшись к мужчине спросила:

− Давно хотела спросить. А зачем ты таскаешься с этой лопатой? При твоей-то силе. Невзрачный противно улыбнулся и ответил:

− Этой лопатой я когда-то самолично закопал больше пятидесяти человек. Раскроив им перед этим черепушки, разумеется. А привычки не умирают, в отличие от всего остального.

Блондинка перекинула через плечо тело Стэна и повернулась к распахнутому багажнику Бьюика.

***

Макушка покрасневшего солнца торчала из-за горизонта, желая еще хоть немного посветить для этого мира. Возле холмов, там, куда лучи света уже не попадали, появились первые холодные тени. Они медленно ползли по песку, завладевая каждым отвоеванным сантиметром у ненавистного света.

Тьма опускалась на сухую землю. «Бьюик Электра» мчал по пустыне, выплевывая из-под колес клубы пыли и песка. Парочка гнала машину дальше в пустыню, играя наперегонки с темнотой.

Они ехали минут двадцать по пескам и растрескавшейся земле.

Остановилась парочка в месте, которое не видно ни с дороги, ни с вертолета, ни со спутника.

Плохое место. Мертвое.

Не остывающее даже в ночное время, продолжая плавить окружающий воздух. Кругообразная полянка из растрескавшейся земли; пожухлые растения по периметру; поляна была окольцована окаменевшими валунами, на поверхности которых вплавились скелеты варанов, змей и прочей пустынной живности.

Бьюик остановился на самом краю невидимой границы высушенного круга. Сумеречные тени жадно пожирали землю. Мужчина и девушка вылезли из машины. Последние лучи солнца робко пробивались сквозь теплое марево горизонта.

Парочка подошла к багажнику. В тот момент, когда мужчина поднял крышку, Стэн пришел в себя. Что-то потянуло его за руки вверх, сильно и резко, причиняя боль в плечах и запястьях. Он поднял голову и увидел, что его руки прикованы цепями к какой-то металлической крышке, напоминавшей внутреннюю сторону багажной двери. Когда крышка поднялась полностью, он увидел перед собой эту страшную парочку. Он смотрел на них снизу-вверх, и не понимал, как такое возможно. Его тело не лежало, а было подвешено, как если бы у багажника не было дна.

Его и не было.

Он опустил голову вниз, и чуть было не обмочился от страха. Стэн был подвешен за руки, а его ноги болтались над кипящей адской клоакой. Там внизу рябило жаркое марево, обжигающее его ступни. Какие-то смутные тени бесновались на самом дне в диком танце и вакханалии. Духота и жар сплелись воедино, не давая сделать глубокий вдох. Он услышал высокий хохот вперемешку с безумным нечеловеческим песнопением.

Сон, приснившийся ему всего несколько часов назад превратился в настоящий, самый реальный и самый невозможный кошмар. Рядом висел так и не пришедший в себя Том.

Стэн поднял голову. На него смотрела эта чертова парочка. С плотоядными улыбками на лицах. Блондинка по очереди вытащила друзей из багажника. Стэн был первый. Она швырнула его на землю как мешок соломы. Стэну было страшно смотреть на то, как эта хрупкая на вид девушка подняла здоровяка, и без видимых усилий бросила его бесчувственное тело рядом с ним.

Вечерний воздух пустыни показался Стэну самым свежим и чистым, по сравнению с той удушливостью, что царила в багажнике хищной машины.

Мужчина захлопнул крышку, повернулся и посмотрел на Тома. Здоровяк так и не пришел в себя. Мужчина подошел к Тому, присел над ним и влепил сильную пощечину. Том застонал и открыл глаза. Ужас, который Стэн разглядел во взгляде своего друга окончательно поставил точку в понимание того, что их ждет.

Страшный, полный нестерпимой боли конец под вопящий смех подземного куска ада.

Парочка поставила приятелей на колени лицом к кругу. Только сейчас Стэн заметил, что в круге нет песка. Совсем. Только сухая земля без единой трещины. Большие валуны напоминали ему колонны какого-то древнего храма, хотя такое определение вряд ли подходило этому месту. Скорее это был алтарь.

Жертвенный алтарь.

− Прости меня, Стэн. – Прохрипел осипшим голосом Том. Стэн повернул к другу голову. Здоровяк поник и напоминал прогнивший пень. Спутанные волосы висели мокрыми от пота и крови кудрями, падая на лицо. – Нужно было тебя послушать. Прости, что заставил тебя взять пикап и… – Он закашлялся так и не закончив фразу. Солнце одни глазком поглядывало из-за горизонта. Том сплюнул сгусток крови:

– Ты был прав умник. Это чертовски хреновое место, напоминающее преисподнюю.

Мужчина отвесил Тому подзатыльник. Том качнулся вперед и затих. Стэн не нашел что ответить. Оба виноваты. Если бы он послушал Тома и отправился с ним на поиски патруля или пошел на туристическую тропу, то может быть ничего бы этого не было. А получается, последнее, что услышал от него Том, было послание идти туда, куда друзей не посылают. Ни при жизни, ни после.

Как только солнце окончательно скрылось за горизонтом, тени, словно живые, окутали все окружающее их пространство. Мужчина встал недалеко от Тома. Девушка осталась стоять рядом со Стэном.

Как два стражника.

Два палача.

Тишина, наступившая с приходом теней, продлилась не долго. Земля в круге задрожала, посылая сильную ощутимую вибрацию. В круге во все стороны заплясали мелкие трещины. Поднялся ветер, и казалось он поднимается из глубины земли. Треск и гул нарастали. Земля буквально трещала по швам. Мужчина и девушка начали меняться. Теперь вместо невзрачного мужчины стоял тот страшный монстр: черная густая шерсть почти скрывала его красную кожу. Вместо красивой девушки стояло нечто ужасное. Существо с огромным ртом-улыбкой со множеством острых зубов; кровь из десен заливала ее подбородок. Стэн видел один треугольный глаз. Полностью белый, с красными трещинами, похожими на те, что сейчас располосовывают сухую землю. Ее светлые волосы отливали алым и встали дыбом. Из-под земли вырвался истеричный хохот неведомых существ. Крики боли и ужаса вырывались следом, как бы говоря, что ждет сидящих на коленях двух друзей.

Вдруг одна огромная трещина разделила круг пополам. Она росла и росла, с жутким треском разрывая сухую землю. Земля стала расходиться, как при землетрясении. Из огромной расщелины дыхнули клубы черного и красного пара.

Стэн хотел закрыть глаза, но что-то мешало ему это сделать. Глаза начали слезиться и раздражаться. Сухой пар и воздух резали глазницы грубой наждачкой. Горло словно забилось горячим песком, лишая возможности издать хотя бы писк. Том дрожал всем телом, чувствуя, как его сознание прощается с ним, лишаясь рассудка.

Раздался самый громкий треск; землю пошатнуло; из расщелины вылезла здоровенная красная ручища. Такая огромная, что едва смогла протиснуться в такую немаленькую расщелину. Жилистая, венозная рука с огромными пальцами и длинными черными когтями; она была покрыта большими, отвратительного вида волдырями, некоторые из которых полопались и испачкали руку густой кровью. Земля бугрилась, словно обладатель этой руки пытался полностью протиснуться сквозь расщелину и вылезти на поверхность.

Рука медленно шарила по земле, оставляя глубокие рваные полосы из-под ногтей. Рука тянулась к Тому и Стэну, но не могла дотронуться до них за пределами круга. Фурия и Красный толкнули друзей в круг. Лапа-образная рука схватила их своей нечеловеческой ладонью. Сразу обоих. И медленно потащила двух друзей вниз. В расщелину. Смех и дикие вопли гремели на всю округу, провожая (или встречая) Тома и Стэна. Друзья не издали ни звука.

Парочка взялась за руки и переступила через невидимую линию круга. Мгновение, и от них остался только пепел, плавающий в черной жиже. Затем эта жижа начала всасываться в мелкие трещинки на сухой земле.

От блестящего Бьюика остался только металлический скелет, сильно выцветавший и искореженный. Спущенные шины распластались под умершим каркасом.

***

С наступление утра, земля, окруженная валунами, выглядела так же, как и всегда. Сухая и ровная. Первые приветливые лучи солнца ласкали древние камни, окружавшие сухую поляну. Пока что они стояли ровно и твердо, плотным кольцом, как баррикады на поле боя.

Но возможно, трещины доберутся и до них. Превратят эти камни в пепельное ничто. В жижу, что утечет под землю, не в состоянии более сдерживать трещины, появляющиеся из-под земли.

***

Родители Тома и Стэна, обратились в полицию спустя три дня после того, как они отправились в путь через пустыню Мохаве.

Друзей объявили в розыск. В отеле и на заправочной станции полиции удалось собрать информацию о том, когда и куда собирались отправиться молодые студенты.

К вечеру после начала поисков, пикап Стэна был обнаружен посреди дороги, примерно в двадцати милях от города. Рюкзаки под тентом в задней части пикапа были не тронуты. Запасы воды и еды лежали там же. Из документов были найдены только удостоверения Стэна. Мотор пикапа работал исправно.

Спустя еще пару дней, полиция так и не нашла друзей.

Их фотографии, присланные родителями, поместили на доску объявления на заправочной станции у самой границы города, символически похоронив их вместе с остальными без вести пропавшими в этих местах людьми.

КОНЕЦ.

ЭЛЕМЕНТАРНЫЕ

1

Для главного врача психиатрической больницы имени «Эйзенхауэра» доктора Элиота Вернера, утро пятнадцатого августа оказалось самым скверным за последние два года.

И причина тому была отнюдь не унылая дождливая погода, так не свойственная этому времени года. Ливень зарядил еще в начале шестого утра; свинцовые тучи плотной пеленой оккупировали небо; а отсутствие ветра не предвещало скорой перемены погоды. Но все это было мелочью по сравнению с главной причиной, так бесцеремонно ворвавшейся в рабочую жизнь доктора Вернера, и безвозвратно испортившую ему настроение.

И эта самая причина сидела сейчас перед ним, нагло развалившись в кресле. Этот тип вальяжно закинул ногу на ногу, абсолютно наплевав на то, что доктор Элиот был весьма уважаемым членом в министерстве здравоохранения. Наглец, конечно, мог этого и не знать, но вряд ли. Тот, кто так беспардонно врывается в кабинет главного врача психиатрической больницы, прекрасно знает, что делает. И чье время он тратит.

Человек сидевший напротив доктора Вернера, можно сказать, был его антиподом. Сам доктор Вернер загорелый мужчина за сорок, с черными волосами с проседью на висках, сгодился бы на обложку какого-нибудь женского журнала. Психиатрия дело дорогое и хорошо оплачиваемое. А этот тип на фоне главного врача выглядел, мягко говоря, невзрачно. Невысокий, с бледным усталым лицом, и наспех причесанными волосами.

Только зеленые глаза смотрели внимательно и цепко. Они выдавали крепкий ум и настойчивый характер.

Распознать это было не трудно. Доктор Вернер хорошо знал этот взгляд. Он видел такой же в своем отражение в зеркале.

Мужчина вошел в кабинет главврача с невозмутимостью бульдозера, закрыв дверь перед носом щебетавшей медсестры, которая пыталась остановить вымокшего с улицы незнакомца. Подобное поведение повергло в шок обычно собранного и строгого доктора Элиота, что он даже сначала не смог вымолвить ни слова. Как только мужчина захлопнул дверь, он повернулся к главному врачу и представился доктором Мартином Биллингом. Вошедший раскрыл свой зонт и капли дождя забрызгали дорогой пол дорогого кабинета. Затем мужчина поставил раскрытый зонт сушиться рядом с диваном с кожаной обивкой. После он снял шляпу и небрежно положил ее на край стола. Несколько капель попали на разложенные на столе папки. Когда доктор Элиот уже собирался обрушить словесный гнев на нарушителя установленного в кабинете порядка, невысокий мужчина стряхнул с пальто капли дождя, и, достав из внутреннего кармана лист бумаги положил его перед доктором Вернером.

2

− Я не потерплю, чтобы кто-то вмешивался в мои дела. И тем более в дела моих пациентов! – Доктор Вернер пришел в себя довольно быстро. Человек, представившийся доктором Биллингом вкратце изложил Вернеру цель своего визита. Чем и вызывал грубость в голосе главного врача.

− Прекрасно вас понимаю. – Примирительно выставив перед собой руки, сказал доктор Биллинг. – Я, правда, признаться вовсе не хотел причинять вам какие-либо беспокойства доктор Вернер…

− Тогда чем по-вашему, вы сейчас тут занимаетесь? – Доктор Вернер перебил Мартина Биллинга также бесцеремонно, как тот раскладывал свой мокрый от дождя зонт на дорогой паркетный пол.

− Как бы мне не нравилось это словосочетание, но я исполняю чужую волю, доктор Вернер. – Главный врач мельком глянул на листок, который доктор Биллинг положил перед Вернером в начале их неприятной встречи.

− Как бы мы с вами высоко не летали, − продолжил Мартин Биллинг, – есть люди, которые летают повыше нас с вами. А человек, чья подпись стоит на этом документе, показывает нам, что есть те, кто летают выше всех.

Элиот Вернер, глава самой дорогой и самой лучшей психиатрической больницы округа еще раз посмотрел на документ. Да, не узнать ее было трудно. Рядом с размашистым почерком была выведена фамилия и инициалы обладателя всемогущей подписи.

− Почему ему так интересен именно этот пациент, мистер Биллинг? – Спросил Вернер.

− Доктор Биллинг. – Поправил его Мартин. – Я, как и вы являюсь профессором психологии, доктором психиатрии и медицинских наук. И как видите, являюсь вашим коллегой, а не врагом. – Очень спокойно, можно сказать учтиво сказал доктор Биллинг. С минуту Вернер собирался с мыслями, а затем повторил свой вопрос.

− И все же, доктор Биллинг, почему его интересует мой подопечный? – Доктор Вернер специально избегал называть фамилию человека, входившего в десятку самых богатых и влиятельных людей в мире. Вся эта сцена казалась ему какой-то не настоящей. Фальшивкой, как большинство нелепых сериалов про врачей по телевизору.

− Увы, но разглашать данную информацию я не имею права. – Сочувственно пожал плечами доктор Биллинг.

− Тогда, увы, но допускать сторонних лиц к своим пациентам я также не имею права. Это нарушает все принятые врачебные правила, часть которых, между прочим, написаны лично мной! И эти правила были утверждены министерством здравоохранения и применяются не только в этом округе. – Вернер решил выложить свои козыри прямо, чтобы этот промокший олух, пусть и называющий себя доктором, наконец, понял, с кем имеет дело. Страшный документ, лежащий перед его носом главный врач всеми силами старался игнорировать.

Доктор Мартин Биллинг тяжело вздохнул, как человек, который без удовольствия, но по долгу службы вынужден прибегнуть к крайним мерам для решения поставленной перед ним задачи.

− Доктор Вернер, давайте на чистоту, – Биллинг наклонился к столу главного врача. – Повторю еще раз: я вам не враг. И не получаю ни капли удовольствия от всего происходящего. Я, как и вы человек науки и поиска. Но так уж вышло, что мой покровитель летает гораздо выше, чем многие из кабинета министерства здравоохранения, и прикрыться в данной ситуации ими не получится. Я пришел к вам, вежливо изложил суть дела, попросив вас об услуге. Хотите вы того или нет, но я поговорю с Хэнком Грином. И сделаю это без вашего участия. Вы можете выгнать меня прямо сейчас, но не пройдет и часа, как я вернусь, и вы мне будете подносить кофе, если того пожелает мой наниматель. Или вы решили, что этот документ выдан мне кем-то из его подчиненных? Тогда советую вам внимательнее прочитать его еще раз.

Биллинг замолчал, откинувшись на спинку кресла. Было видно, что главного врача его речь не особо впечатлила. Доктор Вернер привык к власти и просто так отступать не собирался. Однако документ он все же решил прочитать как следует. Пришелец ведет себя более чем уверенно, прикрываясь тем, что его нанял лично один из десяти самых влиятельных людей мира. Вернер прекрасно знал эту фамилию и эти инициалы. Этот человек имел связи почти во всех правительственных организациях; спонсировал главные государственные учреждения и частные клиники. Он спонсировал выборы некоторых членов партий и отдельных чиновников. Был вхож почти в каждый кабинет и открывал почти любые двери.

По сравнению с этим человеком, он, доктор Элиот Вернер, главный врач самой лучшей психиатрической больницы имени «Эйзенхауэра», практически входящий в состав правительственного комитета по здравоохранению, был не более чем клопом. И все его связи были не более надежны, чем дырявый парашют при прыжках с двухсот метров. Однако нереальность происходящего заставляла Вернера усомниться в личности наглого визитера. Если кто-то скажет вам, что он лично здоровался за руку с президентом, вы поверите ему с первого раза?

«Главному врачу психиатрической больницы имени «Эйзенхауэра», доктору медицинских наук, Элиоту Вернеру».

Вот ведь дела! Когда Биллинг положил на стол бумагу, Вернер лишь мельком глянул на нее; обратил он внимание только на фамилию и подпись. Своего имени, да еще в самом начале он не приметил.

Дождь за окном шуршал частыми каплями.

Где-то вдалеке, словно в насмешку хохотнул раскат грома.

Биллинг терпеливо ждал.

«Прошу оказать полное содействие доктору Мартину Биллингу, моему первому помощнику в делах сугубо личного характера. Доктор Биллинг не вправе разглашать какие-либо подробности выполняемого им задания без моего личного указания. Главному врачу надлежит предоставить полный доступ к делу пациента Хэнка Грина, служащего пожарного отделения №3, поступившего в больницу имени «Эйзенхауэра» 3 августа, после пережитого страшного пожара, унесший жизни пяти его коллег. Так же доктору Биллингу необходимо провести психологическую беседу с мистером Грином и оценить его душевное и психическое состояние. За дальнейшую судьбу мистера Грина также будет отвечать доктор Биллинг. Все бюрократические нюансы обговорены с профессором Чейзом, заместителем главы министра здравоохранения. По всем возникшим вопросам обращаться к нему».

Далее следовала фамилия и инициалы. Правее размашистая роспись. Доктор Вернер чувствовал себя как король на шахматной доске, которого загнали в угол и вот-вот поставят мат. Профессор Чейз, его друг на рабочем поприще, они почти каждые выходные играли в гольф, вместе ездили на научные конференции, и даже последние два рождества их семьи встретили вместе. Почему же он не предупредил его? Можно, конечно, позвонить и все выяснить сию же секунду, но Вернер не хотел производить ненужное впечатление на заместителя главы министра здравоохранения. Возможно, профессор Чейз надеялся, что Вернер сразу окажет Биллингу подобающий прием, а не устроит сцену? …

− Вижу вы в растерянности, доктор Вернер. – Главный врач слегка вздрогнул и поднял на гостя глаза.

− Теперь я вам верю, доктор Биллинг. – Сухо капитулировал доктор Вернер. Против него выставлены слишком сильные фигуры. – Однако я бы хотел понять из-за чего такой интерес к Хэнку Грину? Спрашиваю не как главный врач, а как психиатр, от которого, судя по всему, уплывает интереснейший случай из практики.

Доктор Биллинг задумался на секунду-другую, но потом, все же улыбнулся и сказал:

− Я расскажу, конечно, в рамках дозволенного, но только если вы дадите слово, что разговор останется между нами. Врачебная тайна, так сказать, двух коллег на одном поле науки.

− Одного моего слова будет достаточно для вашей откровенности?

− Как я уже говорил, доктор, я вам не враг, а коллега. И мне хочется верить, что мы с вами в состоянии довериться друг другу, особенно когда речь идет о наших подопечных.

Доктор Вернер коротко покивал головой, словно соглашаясь с чем-то, а затем дал свое слово, что все, что расскажет доктор Биллинг, не покинет стен кабинета.

− К сожалению, посвятить вас во все подробности я не могу, обязательства перед моим нанимателем практически в прямом смысле связывают мне язык. Но, тем не менее, то, что я расскажу, может действительно показаться вам интересным. И скорее всего, расстроит. Доктор Вернер скептически выгнул бровь. Неужели этот тип сомневается в нем, как в специалисте?

− Так вот. Мистер Грин поступил в ваше распоряжение третьего августа, спустя всего неделю после пережитого им страшного пожара. В этом пожаре погибло пять его сослуживцем, а мистер Грин выжил только благодаря тому, что выпрыгнул из окна третьего этажа. Спустя два дня он очнулся в главной городской больнице, и стервятники из внутренних расследований вцепились в него хищной хваткой. Им не терпелось выяснить все обстоятельства того пожара; в особенности узнать, каким образом погибли пятеро пожарных. И как вы понимаете, единственный кто мог дать им ответ, это Хэнк Грин. Однако, когда мистер Грин начал вспоминать детали пожара то начал нести такие бредни, что внутренний отдел решил, что у него ПТСР * (посттравматический синдром). Он вопил про какого-то огненного человека, который якобы убивал его коллег. Он говорил, что человек живет внутри огня, и появлялся из жарких языков пламени. Ему сразу дали успокоительного, и оставили на время в покое.

Когда же расследование пожарной комиссии подходило к концу, они только и смогли что разводить руками и пожимать плечами, совершенно ничего не понимая. Вам рассказывали, в каком состоянии нашли тела тех пятерых пожарных?

Доктор Вернер кивнул. Да, ему рассказывали, что у трех пожарных были оторваны конечности, у одного была оторвана половина лица, а последнего пожарного проткнуло насквозь каким-то острым и раскаленным предметом. Раны были прижжены изнутри. Тела, естественно, были сильно обгоревшими, но подобные увечья огонь нанести людям не мог.

− Мистер Грин продолжал говорить о человеке в огне. Это, разумеется, привело к тому, что он стал главным подозреваемым, хотя доказать что-либо было трудно. Но его поведение и рассказ довели до психолога городской больницы. Комиссия не верила в его сумасшествие. Точнее в рассказ, что мистер Грин им поведал. Они были бы рады объявить его психом, спятившим маньяком, убившим своих коллег и упечь за решетку. Это бы успокоило родственников погибших пожарных. У них было бы объяснение. Пусть гадкое, но все же реальное, нежели огненный человек.

Однако больничный психолог не стал серьезно заниматься этим делом. Он подтвердил ПТСР, добавив к нему нервное и психическое расстройство, и порекомендовал отправить мистера Грина в психиатрическую больницу. А поскольку вы, доктор Вернер, являетесь одним из лучших специалистов в этой области, департамент пожарной безопасности отправил, как им кажется спятившего пожарного к вам.

Но скажите честно, за эти две недели вам удалось добиться хоть каких-то результатов?

Доктор Вернер молчал. Он понял, что последний вопрос лишний. Доктор Биллинг слишком хорошо рассказал хронологию событий, а значит подготовился он серьезно. И это означает, что и методику лечения, и ее промежуточные результаты работы доктора Вернера ему известны.

Но доктор Биллинг хотел услышать это от самого главврача.

− Пока что, существенных результатов добиться не удалось. Но вам это и так было известно. – Биллинг улыбнулся. – Но я все равно склонен считать, что у мистера Грина сильное психическое расстройство, которое усугубляется галлюцинациями, а в данное время еще и посттравматическим стрессом. Он служил в пожарном отделении больше десяти лет. Страха перед огнем у него нет, но мистер Грин видел много такого, чего не каждый человек сможет выдержать. Он и до этого терял коллег. Он видел жертвы пожаров и горе родственников погибших людей. Каждый выезд воспринимался им как борьба не на жизнь, а насмерть, причем не в переносном смысле. Я считаю, что у мистера Грина довольно давно сформировалась патология, которая ждала своего звездного часа. Последний пожар, (а он был один из самых страшных и серьезных), аккумулировал ее, и она поглотила сознание несчастного. Огонь предстал перед его взором в виде огненного монстра, который якобы живет внутри пламени. Он даже выпрыгнул из окна, хотя по заключению комиссии пожарных расследований, он мог выбраться на улицу через подсобное помещение второго этажа, через которое уходили жильцы. И пожарные были в курсе этого выхода. Они же по нему и прошли в горящее задние. Но, мистер Грин был настолько напуган, что предпочел выйти через окно, вопреки здравому смыслу. А ведь пожарных готовят к любым стрессовым ситуациям. Реакция мистера Биллинга была неадекватной, что противоречит его большому опыту.

Теперь Биллинг кивал, соглашаясь с доктором Вернером. Выводы были логичными. Чувствуется, что главный врач заинтересовался этим делом и лично участвовал в процессе лечения пожарного Грина. И хотя Вернер не рассказал о том, какими именно методами проводится лечение, Биллингу это не требовалось. Он видел все отчеты до приезда в больницу.

− Все это очень верно, доктор; я и не думал сомневаться в вашей компетенции. Однако результатов нет. – Острое замечание впилось в Вернера пчелиным жалом. Биллинг попал в точку. – Вы пытаетесь найти причину, что вполне логично, однако вы можете ошибаться в диагнозе. За исключением ПТСР. Пережитое мистером Грином, безусловно, оставило в его сознании очень сильный и гадкий отпечаток. Но причина может крыться не в его голове, и не в патологии.

− И причину вы, конечно же знаете, доктор? – Вернеру потребовалось немало усилий, чтобы скрыть язвительные нотки в голосе.

− Для этого я и здесь, – пожал плечами Биллинг. – Я поговорю с мистером Грином и по результатам нашей беседы либо заберу его, либо оставлю на ваше дальнейшее попечительство.

Доктор Вернер ждал какого-то продолжения, но молчание Биллинга красноречиво показывало, что разговор с главным врачом психиатрической клиники окончен.

− Я провожу вас в палату мистера Грина, – поднимаясь, сказал Вернер.

− Не утруждайтесь. – Ответил Биллинг. Он быстро встал со стула и вышел из кабинета.

Застывшего на месте доктора Вернера не удивило, что Мартин Биллинг прекрасно знает, в какую палату поместили пожарного Хэнка Грина.

3

На раздавшийся стук в дверь Хэнк никак не отреагировал. Он привык, что санитары и врачи входили в палату без предупреждения. Но доктору Биллингу приглашение не требовалось. Он сразу открыл дверь и зашел в палату.

− Добрый день, мистер Грин. – Хэнк, сидя на кровати, повернулся к вошедшему. Доктор Биллинг сразу отметил крепкое сложение Хэнка. Пожарный был выбрит, и чувствовалось, что с утра Хэнк Грин принимал душ. Это хороший знак. Обычно пациенты психиатрических больниц не сильно заботятся о собсвтенной гигиене. Однако понурая осанка и отсутствующее выражение лица показывали, что мистер Грин находится в крайне подавленном состоянии.

− Меня зовут Мартин Биллинг. Доктор Мартин Биллинг.

− А, еще один мозгоправ. – Кисло ответил Хэнк. – Что, доктору Вернеру я уже надоел?

− Дело не в этом, мистер Грин. Уверяю вас, скоро вы поймете, что я сильно отличаюсь от многих специалистов этой области. – Биллинг взял стул, подвинул его к кровати и сел напротив Хэнка.

− Я прибыл по поручению особо человека. Могущественного и влиятельного. – Он назвал Хэнку имя и фамилию своего нанимателя. – Я здесь для того, чтобы вы мне рассказали о том, что с вами произошло в том пожаре. Все без утайки, мистер Грин.

− Я уже все рассказывал комиссии и врачам. В последний раз, когда я был откровенен с психологом городской больницы меня сбагрили в психушку. – Скептицизм и недоверие едкой смесью лились в адрес Биллинга. – Так что я совершенно не понимаю, с чего мне вдруг рассказывать что-то еще и вам.

− Для того, мистер Грин, чтобы покинуть стены этого заведения. – Сказал Биллинг. – Если, конечно, ваш рассказ окажется правдой.

Хэнк Грин даже глазом не моргнул; перед ним сидит странный человек, и говорит, что если он будет честен, то сможет уйти из больницы, но Хэнк не испытывает по этому поводу никаких эмоций. Он не верит, что кто-то способен поверить ему. Он и сам начал сомневаться в том, что видел в пожаре. Совсем чуть-чуть, еще несколько недель лекарств и терапий, и эти чертовы умники отремонтируют его не сломанную голову.

− Почему вы думаете, что сможете поверить мне на слово? Сможете поверить в рассказ человека, которого все считают психом?

− Потому что я читал отчет и рапорт, в котором был подробно описан ваш рассказ о случившемся в том пожаре.

− И вы верите тому, что я описал?

− Для этого меня и прислал мой наниматель, – улыбнулся Биллинг. – Как доктор психологии и психиатрии, я читал и слышал множество подобных историй. И если вы будете со мной откровенны, и я пойму, что вы меня не обманываете, я расскажу вам нечто интересное. Нечто такое, что наведет порядок в вашей голове без всяких там таблеток и терапий. Но самое главное, при условии, что вы будете полностью откровенны, я увезу вас отсюда.

Хэнк Грин стиснул зубы. Он внимательно посмотрел на странного гостя. Пожарный хотел верить незнакомцу. Когда тебя сажают в палату три на три и пичкают всякой дрянью якобы для твоего же блага, начнешь верить во все что угодно. Даже в то, что ты спятил и только врачи в состоянии тебе помочь.

Доктор Биллинг утверждает, что работает на одного из самых влиятельных людей на земле, и что готов вытащить его из дурдома. И для этого, Хэнку нужно только пересказать Биллингу что произошло в том страшном пожаре. Слишком просто чтобы быть правдой.

− Как вы поймете, вру я или нет? Откуда вам знать, что я не выдумал все это?

− Помимо психиатрии и классической психологии меня всегда занимали работы Пола Экмана. Этот человек открыл радикальный способ детекции лжи. Благодаря моему нанимателю я прошел полный курс обучения. Я владею навыками определения лжи по мимике говорящего, по его реакциям, по его интонациям и физиологическим реакциям. Я могу определить, врет ли человек по его позе, по положению рук и наклону головы. Так что я без особо труда пойму лжете вы мне или нет.

− Это конечно впечатляет. Однако, как бы вы определили все это у психически больного человека? Он то точно верит в свои видения и галлюцинации. Разве можно считать такое ложью?

Весьма резонный вопрос. У этого парня голова варит как надо. Он сам, того не замечая, только что ответил на заданный вопрос.

− Определить это легче легкого. У пациентов, страдающих психическими заболеваниями, существуют определенные реакции на определенные препараты. Реакции эти проявляются в больном мозгу или сознании довольно ярко и в короткий срок. Опять же поведение таких несчастных людей говорит красноречивее любых тестов. Они либо возбуждены, либо прибывают в депрессивных состояниях. Вы же, судя по тому, как выстраиваете беседу, говорите и мыслите, свидетельствует лишь о небольшом расстройстве, вызванном как раз пережитыми событиями. Плюс, разумеется, ПТСР.

− То есть вы верите тому, что я рассказывал комиссии и здешним врачам?

− Я этого не говорил. Но именно это мне и нужно выяснить, мистер Грин. Я читал ваше дело и видел результаты анализов после проведенных процедур. И никаких существенных реакций у вас не проявилось, а вы тут пребываете уже без малого почти две недели. Так что я не считаю вас психом, в широком понимании этого слова. И именно поэтому готов вас выслушать. Но. Я не знаю, выдумали вы эту истории или нет. Возможно, вы скрытый психопат, мистер Грин, убивший своих коллег, и теперь прикрываетесь этой бредятиной, чтобы вместо тюрьмы оказаться в другом месте.

Жестко.

Зато честно, подумал Хэнк. Он много раз уже рассказывал эту историю, но еще ни разу за все это время его слушателем не был человек, которому, откровенно говоря, было наплевать на судьбу Хэнка Грина.

Он первый, кто позволил Хэнку взять ситуацию в свои руки, и отнесся к нему не как к пациенту или спятившему идиоту. Доктор Биллинг смотрел на него глазами человека, который готов поверить во все, что скажет Грин; если он, конечно, будет абсолютно честен.

− Хорошо, ээ, доктор Биллинг. Я согласен.

− Я так и думал мистер Грин. Все без утайки.

И Хэнк Грин начал свой рассказ.

4

Вызов поступил в четыре пятнадцать вечера. Нас в отделение было тогда восемь человек, включая лейтенанта Стоука. Трое из восьмерки были салагами; проходили первую неделю после пожарного училища.

Пожар бушевал в доме тридцать восемь по Лейн-Стрит. Это был старый пятиэтажный дом с одним парадным входом и пожарной лестницей. Несмотря на то, что фасад дома был выложен из кирпича, внутрянка здания имела деревянные и фанерные перекрытия. Дом был старый, почти прогнивший, как, собственно, и часть района, где он находился. Дом был определен под снос, но не всем жильцам успели подобрать новое жилье. В доме на момент пожара находилось двенадцать человек.

Причин возгорания могло быть множество. Пожар начался с подвальной части, в том месте, где был энергогенератор, и трухлявая проводка. Скорее всего, там что-то и замкнуло. Пламя разгоралось очень быстро. Когда мы подъехали, полыхали уже три этажа. Дым и гарь были черными, что глаз выколи. Плохой знак. Окна в доме настолько древние, что часть из них просто на просто не открывались.

Трое из наших подключались к пожарному гидранту. Майк увидел, как напуганные жильцы пытаются выбраться по пожарной лестнице. Большинство из них были в преклонном возрасте. Огонь буквально наступал им на пятки. На первых этажах от жара лопались стекла. Лейтенант отправил двоих новеньких и Коуди им на выручку. Забраться на лестницу можно было не заходя в дом; самый безопасный путь к жильцам.

Кто-то сказал, что возможно в доме еще остались люди. На третьем этаже. Стив, Коул и Бен уже принялись к тушению первого этажа. В целом ситуация хоть и была критической, но панки не было. Все действовали слаженно. Даже салаги.

Лейтенант отдавал команды новеньким.

Когда жильцов спустили по пожарной лестнице, один из них сказал, что им повезло. Дверь этого выхода давно отсутствовала. На вопрос остался ли кто-то из жильцов в горящем здании тот растерялся. Он сказал, что такое возможно, поскольку на третьем и четвертых этажах оставались только старики. Но все случилось очень быстро и началась паника. Никто ничего не соображал. Пламя жадно пожирало легковоспламеняющиеся внутренности дома.

Дальше ситуация развивалась быстро. Все понимали, что как только огонь доберется до крыши все будет кончено.

Лейтенант велел пятерым прочесать здание. Новеньких он подпускать не стал. Это правильно. Мы видели, что сбить огонь с первых этажей не получается. Вызвали еще один наряд.

Мы тем временем поднимались по пожарной лестнице на третий этаж. Я помню, как в тот момент услышал по звукам сирены приближение парамедиков.

Внутри здания видимость была очень плохая. Жар казался чем-то плотным даже через пожарный костюм. Часть стен на этаже уже обвалилась. Волны огня был повсюду. Мы видели сквозь обгоревшие стены сразу несколько следующих квартир, словно это были обугленные почерневшие скелеты. Мы прокладывали себе путь с помощью огнетушителей и протянутых пожарных шлангов. Я постоянно поглядывал на индикатор кислорода в своем баллоне. Мы постарались рассредоточиться.

Тушить пламя выходило все сложнее. Температура была ужасно высокой. Огонь бушевал со всех сторон и перекидывался все выше и выше. Обыскав почти весь этаж, мы отправились в самую дальнюю часть коридора.

И вдруг я увидел…

Из огня образовалась фигура человека. Выскочила прямо из хаотичного пламени и помчалась на нас. Пламенный человек размахивал руками и ногами набирая скорость.

Там, где он, этот пламенный человек пробегал, стены и пол вспыхивали с еще большей яростью. Я замер на месте. Я стоял позади всех; проверял ванную комнату и вернулся в коридор последним.

Огненный человек сбил с ног Дука. Тот повалился и это… этот огненный человек бросился на Дука, повалился прямо на него. Я видел, как человек накрыл Дука словно одеялом из огня. Дук корчился и пытался перевернуться, но пламя как будто прижимало его к полу. Скотт ринулся к нему, принялся тушить горящего Дука. Почти сразу позади него вырос горящий человек. Он обжог голову Скотта, схватив его обеими руками. Скотт завертелся, пытаясь отвернуться, но огненная фигура удерживала Скотта на месте. Скотт уже падал на колени, его голова полыхала, плавя каску, защитную маску, кожу, глаза…

Из правой двери какой-то квартиры выскочил Эд. Огненная фигура метнулась в полыхающих языках пожара за ним. Горячим пламенем, это существо с холодностью удава ринулось к следующей жертве. Увидев бегущую в его сторону горящую человеческую фигуру Эд не растерялся. В его руках был огнетушитель, и он тут же направил его на горящего. Я думаю Эд решил, что это кто-то из жильцов… но огненная фигура (уворачиваясь от огнетушащего облака) ударилась об пол и распалась на множество мелких искр и языков пламени, словно вгрызалось в перекрытие и доски.

Через секунду пол под ногами Эда вспыхнул. Трухлявые доски тут же подломились и Эд рухнул вниз. Туда, где был очаг возгорания, с которым все еще не удавалось справиться пожарному гидранту. Огненная преисподняя поглотила Эда.

Я пытался рассмотреть на это существо, но сквозь дым я перестал что-либо четко видеть. Маска запотела. Я мог разглядеть только человеческие очертания. Огонь тем временем распространялся все выше и выше. Сквозь защитный костюм я чувствовал, как закипает в венах кровь. Казалось, взгляд этого существа раздувал пожар в моих внутренностях.

Эта тварь ринулась в мою сторону. Не знаю, как я не оцепенел от ужаса. Ноги понесли меня в одну из квартир. Я услышал, как шипит воздух у меня за спиной.

Не замечая ничего вокруг, я бросился через окно, выпрыгивая из здания.

Очнулся я уже в больнице. Что стало с остальными парнями я узнал от следователей.

Этот огненный человек все еще бежит на меня, когда я закрываю глаза.

5

Хэнк Грин замолчал. Несмотря на то, что он уже не раз пересказывал эту историю, пожарный каждый раз будто бы снова переживал те страшные события. Смерть каждого из его товарищей так и стояла перед глазами, стоило ему только вернуться мысленно в тот дом; в тот пожар; к той объятой пламенем фигуре.

Но сейчас ему стало легче. Сам не понимая почему, но рассказав свою историю странному гостю, мистер Грин почувствовал себя лучше. Словно бы доктор Биллинг принял на себя часть его горя и безумия. Они растворились в его внимательных зеленых глазах.

Дождь полосовал стекло мокрыми тропинками. Очередной раскат грома раздался уже гораздо ближе.

В палате какое-то время царило молчание. Хотя отстраненность Хэнка никуда не делась, он впервые за эти недели почувствовал надежду. Он был честен. И рассказал всю правду доктору Биллингу. Эту правду он уже рассказывал многим, но ни один из них не был похож на его нового слушателя.

Хэнк Грин ощущал себя человеком, который ожидает решение присяжных. Человек, еще не осужденный, но уже наполовину лишившийся свободы.

− Я верю вам, мистер Грин. – Спокойный голос доктора Биллинга прозвучал колоколом в голове Хэнка. Он смотрел на Биллинга и не мог поверить, что тот сидит напротив него, в палате психиатрической больницы и протягивает ему ключ к свободе.

− Это значит…вы верите…я…могу идти? – Хэнк начал сбиваться. Биллинг улыбался.

− Да мистер Грин. Вы можете покинуть это заведение. И мы с вами сегодня же вылетим первым классом на встречу к моему нанимателю. Поверьте, эта встреча изменит вашу жизнь. Хотя должен признаться встреча эта ему гораздо нужнее, чем вам. – Биллинг уже начал подниматься со стула, но уловил в выражение лица Хэнка тень тревоги и сомнения.

− Прежде чем я пойду с вами, вы должны выполнить свое обещание, доктор Биллинг. Вы говорили, что, если я буду честен, вы мне все объясните.

− Да-да, – присаживаясь, ответил Мартин Биллинг. – Прошу извинить меня за мою поспешность. Найти такого человека как вы, с первого раза мне еще никогда не удавалось. Настоящая удача!

− Что значит такого как я? – Тень тревоги загустела страхом. Биллинг переменился; из спокойного, почти отстраненного человека он стал возбужденным и веселым. Это напугало Хэнка. – Хотите сказать, вы искали меня? Точнее, таких, как я? Или что? Что все это значит?

Вопросы посыпались как ливень за окном. Биллинг взял себя в руки. Не хватало еще приступа страха от пожарного.

− Успокойтесь мистер Грин. – Строго сказал Биллинг. С его опытом психиатрической практики он научился одной только интонацией осаживать возбужденных пациентов. – Не забывайте, я здесь для того, чтобы помочь вам.

Хэнк замолчал. Он напоминал сейчас сжавшегося ежа с растопыренными колючками. Но главное, он готов теперь внимательнее слушать доктора Биллинга.

− Самое главное для вас сейчас это только две вещи. Во-первых, вы не сумасшедший. Явление, свидетелем которого вы стали, было не галлюцинацией. Во-вторых, и возможно это важнее первого, вы не одиноки в пережитом потрясении. Не вы первый, и уверен, не вы последний, кому выпал страшный, но уникальный шанс заглянуть за кулисы нашего мироздания.

К концу рассказа, который поведал Хэнку доктор Биллинг, часть Хэнка Грина очень хотела, чтобы все это оказалось бредом. Очередной галлюцинацией поехавшего на голову пожарного, чей рассудок сгорел в том пожаре. Эта часть хотела надеяться, что человек, сидящий напротив него, всего лишь плод его больного воображения и ничего больше.

Он лежит привязанный к кровати, накаченный сильными успокоительными, и скоро доктора займутся его лечением.

Так было бы безопаснее.

Лучше считать себя психом, чем поверить в рассказ доктора Биллинга.

6

Подобный случай произошел чуть больше семи лет назад. Тогда Мартин Биллинг уже как полтора года выполнял различные поручения своего могущественного нанимателя, и это была его первая удача, касаемо подобных задач.

Доктор Биллинг отыскал Говарда Мосли спустя месяц, после пережитого им потрясения. Путь до психиатрической больницы мистер Мосли проделал почти такой же, как и Хэнк Грин. За одним исключением: Говарда Мосли поместили не в такую шикарную больницу, как лечебница имени «Эйзенхауэра». Мартин Биллинг тогда уже провел беседы с пятью или шестью пациентами подобных учреждений, но не один из них доверия не вызывал. Все их рассказы о том, что они видели нечто подобное оказывались ложью, либо совсем запущенными случаями паранойи с религиозными настроениями.

Когда Доктор Биллинг ехал посетить Говарда Мосли, он не слишком надеялся на удачный исход своего визита. Слишком долго прибывал Мосли в лапах психиатрических лекарств и процедур.

На тот момент клиникой управлял главный врач, профессор медицинских наук, доктор Блоссом. Тогда ему было далеко за шестьдесят, так что особого интереса к пациентам он не испытывал, и не чинил доктору Биллингу никаких препятствий. Прочитав документ, который выложил ему Биллинг, Блоссом только сделал один звонок, удостоверился, что перед ним действительно тот человек, которым представляется доктор Биллинг, и без лишних разговоров дал ему полный карт-бланш и отправился обедать.

Когда Биллинг вошел в палату мистера Мосли, то сразу понял, что перед ним человек, рассказ которого, о невероятном событии может оказаться правдой.

Наконец-то!

Говарду Мосли тогда было всего тридцать три года, и занимал он должность главного инженера пригородной системы электроснабжения, что было впечатляющим для его возраста. Говард, худощавый и долговязый мужчина, чьи руки были грубыми и истерты мозолями, что говорило о его любви к работе. Когда-то он отличался смольными волосами и густыми черными бровями. Сейчас перед доктором Биллингом сидел человек, чей волосяной покров был полностью седым. Даже волоски на руках белым инеем покрывали смуглую кожу мужчины.

Система электроснабжения, которой управлял Мосли, была предназначена для производственных и сельскохозяйственных нужд. Основная ее функция заключалась в преобразовании и передачи электроэнергии. На территории системы электроснабжения имелось четыре подстанции (основная, две резервные, и одна в неисправном состоянии). Энергогенератор, за исправность которого отвечали сразу два специалиста, включая самого Говарда, а также электрические сети. Они представляли собой миниатюрные варианты ЛЭП с торчащими округлыми концами на подобии буквы V, и опутанные множеством проводов и кабелей. Всю территорию опоясывал сетчатый забор с многочисленными предостерегающими знаками. Помещение для персонала находилось всего в двадцати шагах от электрического хозяйства; там же была и импровизированная парковка для сотрудников. Находилось это электрическое подобие паутины в двадцати километрах от первого населенного пункта, так что в случае серьезной аварии, работникам электросети приходилось полагаться только на себя.

И этот случай произошел.

Авария случилась неожиданно, рассказывал Мосли. Ночная смена приступила к дежурству, когда на улице только начали сгущаться сумерки.

Картер вышел на улицу перекурить. Не прошло и минуты, как он окрикнул коллег. Голос у него был встревоженный. Говард выскочил первый. За ним остальные двое. Одна из мини-ЛЭП искрила. Желтые капли искр сопровождались громким звуком, напоминавшим пистолетный выстрел. Затем почти сразу заискрила соседняя мини-ЛЭП. Затем еще одна. Трансформатор загудел и задымился. Мини-ЛЭП превращались в искрящиеся бенгальские огни. Поначалу все работники станции растерялись. До этого момента все системы работали отлично и даже не требовали профилактики. Мосли пришел в себя первым. Он велел Картеру обогнуть забор и двигать к трансформатору и быть готовым по его команде вырубить питание. Фил бегом притащил чемодан с инструментом и резиновыми перчатками.

Команда зашла на территорию электросетей. Искры уже сыпались со всех сторон. Трансформатор натужно гудел, словно неисправный танкер. Кабели и провода начали ходить ходуном, хотя никакого ветра не было и в помине. Но установки дрожали, как от вибрации. Картер, пригибаясь, торопился к трансформаторной будке. Фил двинулся к подстанциям. Из их железного чрева клубился дым. В воздухе пахло озоном. И зарождавшейся паникой.

Треск и шипение заполнили все остальные звуки. Говард видел, что его люди напуганы (хоть и действуют как надо). Он впервые стоял в полной растерянности не в силах справиться с оцепенением. Резиновые перчатки он так и не надел.

Внезапно с верхушек сразу нескольких V-образных установок вырвались электрические стрелы. Раздался противный дребезжащий звук: «БЗЗЗЗЗЗ-БЗЗЗЗЗ-БЗЗЗЗЗ». Электрические молнии перепрыгивали от одной установки к другой, производя жуткий треск и шипение. Все замерли и пригнулись, как при бомбежке. Воздух наэлектризовался и Говард впервые почувствовал, как его волосы встали дыбом. Статические разряды и электрические вспышки плясали и били во все стороны точно смертоносные хлысты. Они ударяли в установки и разрывали провода, те извивались от напряжения, напоминали оживших черных червей. Уши заложило от статических и стреляющих звуков. Перед глазами все заплясало. Мистер Мосли сказал, что он видел окружающее пространство вспышками. Быстрыми кадрами, как сменяющиеся слайды в фото проигрывателе. Складывалось впечатление, что в электрооборудование вселился бес и принялся разрывать электростанцию на части.

Затем раздался сильный взрыв: это взорвались сами подстанции. Из них вырвались кривые электрические разряды; они точечным мгновением прошили насквозь ничего не понимающего Фила. Его мгновенно обуглившееся тело пролетело пару метров, и дымящимся куском плоти упало всего в нескольких шагах от Говарда.

Воздух вокруг дрожал от статистических разрядов и вонял озоном. Затем яркие вспышки тока метнулись в соединения V-образных установок и нечто образовалось из электричества.

В одно мгновение отлаженная электростанция превратилась во что-то невозможное, не нормальное.

Мистер Мосли очень отчетливо описал доктору Биллингу это электрическое чудовище.

Тот монстр был похож на детский рисунок. Неровные, постоянно дерганые линии очерчивали его силуэт. Большая, острая треугольная голова; узкие линии таких же треугольных глаз. Сверху головы резкими электрическими очертаниями рябило синими вспышками что-то на подобии короны. Как такового тела у монстра не было. Только рваные линии электротока карикатурно обрисовывали фигуру, ослепляя глаза перепуганных работников. Узкое и угловатое тело постоянно мерцало, как свет от перенапряжения, не давая возможности глазам сфокусироваться на нем. Прямо из того места где у обычных существ была шея, у этого чудовища тянулись длиннющие электрические линии, напоминающие тонкие, искаженные разрядами руки.

Молнии и искры мелькали перед глазами. Говард ощущал на своем теле неприятное электрическое покалывание.

Монстр повернул страшную голову в сторону Картера. Разряды неровными пальцами за секунду настигли помощника Говарда. Изогнутые линии закружились вокруг Картера, опутывая его электрическим коконом. Рука монстра вытянулась на несколько метров, и электроразряды, окружавшие Картера, напоминали сжимающийся кулак. Говард услышал, как это нечто завопило; высокие звуки, гудящей сиреной врезались в ушные перепонки. Крик этот был не естественным; не человеческим и не механическим; но живым.

Вопль высокой частоты достиг невероятной интенсивности. И в этот миг на том месте, где только что стоял Картер, сверкнуло пятно яркого бело-голубого света. А в следующую секунду от помощника Говарда осталось только черное пятно и поднимающаяся струйка дыма.

Левин и Дик погибли одновременно. Они бросились к выходу, но Дик запутался в извивающихся проводах. Резиновая изоляция в некоторых местах лопнула и оголенные провода пропустили через тело Дика всю мощь электростанции. В момент падения от удара сильнейшего разряда, Дик, случайно схватил Левина за руку. Оба они не успели надеть резиновые перчатки. Но успели оба умереть почти в один миг.

Мистер Мосли сказал, что их тела забились страшными судорогами, и тряслись до тех пор, пока электростанция не взорвалась. Именно взрыв, парадоксально, спас жизнь Говарду Мосли. Электросети не выдержали бушевавшего напряжения и ту энергию, которую, по всей видимости, вырабатывало это существо. Генераторы взорвались один за другим, и Говарда ударной волной отбросило за ограду электростанции.

Последнее что он видел, это как монстра разрывало на части длинными электрическими разрядами, разносящимися во все стороны.

7

Громкий стук в палату прервал доктора Биллинга, когда он подходил к той части, которая рассказывает о том, чем закончилась его встреча с мистером Мосли. Часть, которая волновала Хэнка больше всего.

В палату заглянула медсестра.

− Прошу прощения. Доктор Вернер просил передать…

− Скажите доктору Вернеру, чтобы он готовил все бумаги необходимые для выписки мистера Грина. – Робкий голос медсестры исчез как мышь в подполе под натиском властной интонации доктора Биллинга. – Мы закончим минут через пятнадцать. И к тому времени, как я зайду к Доктору Вернеру, надеюсь, с бумажной волокитой будет покончено. – От взгляда, который метнул на медсестру Биллинг дверь аккуратно закрылась. Как уходила медсестра было не слышно.

Биллинг хотел было вернуться к рассказу, но мысль скомкалась, как неудачная страница и возвращаться к ней не хотелось.

Маленькая сцена с медсестрой немного вывела Хэнка из задумчивости. Рассказ Биллинга увлек его. Но самое главное, обе истории были похожи. Нечто, монстр, который появился в результате несчастного случая; смерть людей, и один единственный выживший, угодивший в сумасшедший дом.

Хэнка одолевали смешанные чувства. Биллинг мог оказаться мошенником. Или история про электростанцию была вымыслом. Возможно, наниматель Биллинга, этот могущественный человек, преследовал какие-то свои цели. Возможно, Грин зачем-то ему был нужен.

С другой стороны, Хэнк не очень хотел думать о том, что было бы с его жизнью, если бы Биллинг не появился в его палате. Что сотворили бы с его разумом врачи, в попытках исцелить то, что не нуждалось в лечении?

Но самое главное, Хэнк Грин хотел получить ответ (если таковой конечно имелся) на вопрос:

− Что это такое, доктор Биллинг? Неужели то, что видел я и мистер Мосли было порождением чего-то сверхъестественного?

− Есть у меня одна дилетантская гипотеза, Мистер Грин, – ответил Биллинг. − Я занимаюсь подобными делами уже несколько лет, но что бы вы лучше понимали мои выводы, я расскажу вам явление, которое пережил Майлз Гибсон.

− Майлз Гибсон… – Задумчиво повторил Хэнк. – Хм…Знакомое имя.

− Да, года два назад он был довольно известным чемпионом по серфингу в Калифорнии и Майами. Победитель почти всех соревнований в этом виде спорта. Он несколько лет подряд держал первенство, и даже был награжден титулом хозяина океана и укротителем волн.

Почти три года назад, практически сразу после очередной победы, он заявил в спортивный комитет и прессу, что намерен покинуть профессиональный спорт. Он добился всех высот каких хотел и намерен направить свои силы на покорение такой дисциплины как сноубординг. Это было сенсацией. По крайней мере, первые несколько недель. Затем он окончательно, что называется, пропал с радаров. Его место занял другой серфингист и про Майлза Гибсона довольно быстро забыли. Когда в небе падает звезда, внимание ей уделяют ровно столько, сколько она расчерчивает небо своим ярким следом. Но на ее месте появляется новая; и все взоры приковываются к ней.

Майлз Гибсон, без каких-либо объяснений просто ушел в тень.

Мой наниматель был знаком с его агентом и тренером. Ему, как и мне показалось необычным поведение спортсмена. И тогда мой наниматель пригласил мистера Гибсона к себе в гости. И тот все рассказал.

− Сложно отказать в беседе такому человеку, как ваш наниматель, доктор Биллинг. – Двусмысленно сказал Хэнк. Он прекрасно понимал на что способны могущественные люди, когда хотят получить что-то. Или кого-то. Вот и ты попался, Хэнк. Может быть, палата психушки не такая уж и плохая альтернатива?

− Что вы! – Биллинг улыбнулся. – Радушие и выдержанный бурбон порой действеннее любых форм давления. Физических и психологических. Да и искренний интерес в глазах моего работодателя тоже я думаю, сыграл не последнюю роль. Мистеру Гибсону нужно было выговориться. И желательно сделать это перед человеком, у которого не было интересов на спортивном поприще. И не очень жалующего прессу. Так что мистер Гибсон был весьма красноречив в тот вечер по своей воле, уж поверьте.

Я, конечно, присутствовал при том разговоре. И после него, у меня как раз и начали сформировываться некоторые выводы. Вы, кстати, должен заметить, укрепили их. Да-да не удивляйтесь. Сейчас поймете.

История, что поведал нам мистер Гибсон, была самой невероятной и на первый взгляд самой неправдоподобной. Но его реакции говорили о том, что спортсмен говорит правду.

После очередной победы в Майами мистер Гибсон вернулся первым рейсом в Калифорнию. Жил он в небольшой вилле на берегу океана. Несмотря на успешную карьеру и молодой возраст, спортсмен не любил шумных вечеринок, не светился лишний раз в прессе, и вел довольно скромный образ жизни для практически мировой звезды спорта. Его не зря прозвали укротителем волн. Большую часть времени Майлз Гибсон проводил в воде, оттачивая свои навыки. Он сказал нам, что в тот вечер по обыкновению после перелета предпочел побыть в одиночестве. Открыв бутылку игристого сладкого, он устроился в джакузи с гидромассажем и смотрел развлекательную передачу.

Он не был пьян и не находился под действием каких-либо наркотиков. Он их не употреблял. Многочисленные врачебные диспансеризации и допинг тесты это подтверждали. Не успел он допить второй бокал, как внезапно почувствовал, что некая сила схватила его за погруженное в воду тело. Он сказал, что это было похоже на прикосновение множества рук.

Мокрых, скользких, и очень крепких.

Словно сама вода решила сжать его в своих объятиях.

Сразу после этого мистер Гибсон почувствовал, как что-то потянуло его вниз. Вода вокруг бурлила от работающей массажной системы. Резкий рывок и мистер Гибсон оказался под водой. Он успел упереться руками за края джакузи и попытался вынырнуть из воды. Удалось ему это всего на пару секунд. Вода плеснулась в лицо хотя режим массажа был включен не на полную мощность. Вода, словно живая субстанция, выплеснулась на края джакузи прямо под руки спортсмена, и тот снова соскользнул под воду. Что-то в воде снова резко потащило его вниз. Он успел сделать глубокий вдох, а в следующий миг нечто утащило его под воду.

По словам самого мистера Гибсона, запаниковал он не сразу. С водой он был на «ты». В первые мгновения он ждал сильного удара головой о дно джакузи, однако чувство падения не прекратилось. Он тонул, погружаясь не понятно куда, все глубже и глубже в подводное бездонье. Он ощущал давление воды вокруг себя. Как оно сдавливает его череп. Ощущал, как неведомые руки тащат его в толщу воды. Он вырывался и крутился, но что-то держало его мертвой, холодной хваткой. Паника нарастала постепенно, сработали рефлексы умелого пловца. Но открыть глаза мистер Гибсон боялся. Внезапно он почувствовал легкое прикосновение к ушам, словно кто-то коснулся их губами. Затем, правым ухом он услышал странные звуки булькающего шепота. Он не различал слова, но ему казалось, что интонации были сердитые и грубые. Яростные.

В левом ухе он услышал такой же шепот, но интонации были глумливые. Насмешливые. Под эти булькающие звуки он тонул, все глубже проваливаясь в невозможные подводные глубины. Мистер Гибсон умел надолго задерживать дыхание, но паника вытолкнула воздух из его легких, и, по словам спортсмена, в этот момент шепот в его ушах приобрёл веселые интонации.

− Что его спасло, доктор Биллинг? – Спросил Хэнк. Сам он спасся тем, что выпрыгнул из окна третьего этажа. Инженера-электрика спасло оборудование, не выдержавшее натиск электрического напряжения. Что могло спасти спортсмена?

− Его спасло то, что Майлз Гибсон был кошатником. – Доктор Биллинг не смог сдержать улыбки.

− Что?

− Кошатник. Мистер Гибсон держал на вилле трех манулов. Это крупная порода кошек. По его словам, когда он уже чувствовал, что теряет сознание и отдается в мокрые руки смерти, вдруг ощутил, как что-то сильно царапает по его лицу и груди. Он раскрыл глаза, и в тот момент, когда он увидел, как вода окрашивается в красный, его вытолкнуло из джакузи с такой силой, будто бы он выскочил из гейзера.

Комнату заливали потоки воды. Мистер Гибсон сильно приложился об пол. Откашливаясь и отползая подальше от опасного джакузи, он увидел у двери взъерошенного манула. Мокрая шерсть стояла дыбом. Манул шипел на разбушевавшуюся воду.

Посмотрев в сторону работающего джакузи, мистер Гибсон увидел, как вода из него бьет столбом до самого потолка, заливая все вокруг; из водяного столба то и дело высовывались головы. Они словно пытались вырваться из бьющего столба воды и добраться до мистера Гибсона. Безносые и безглазые, с выпученными ртами и мелкими зубами на подобии пираньих.

Через минуту все было кончено.

Вода иссякла.

Глубокие раны от когтей крупной кошки горели на груди и правой щеке.

Красные капли крови расцветали причудливым узором в воде под ногами.

С тех пор он до смерти боится воды.

− Выводы, к которым я пришел, и которые закрепились после вашего случая, следующие, – Доктор Биллинг резко сменил тему, и Хэнку пришлось собраться, чтобы поспеть за ходом его мыслей.

− После всего пережитого вы теперь верите, что наш мир не так уж и рационален? – Хэнк кивнул. – Что он более загадочен и уж точно куда старше, чем нам с вами известно. И вы не будете спорить, что в мире есть то, что было до нас, и скорее всего, останется после. – Хэнк снова кивнул, хотя не до конца понимал, куда клонит доктор Биллинг.

− Явления, которые пережили вы, мистер Гибсон и мистер Мосли, имеют один крайне схожий момент. Смотрите: огонь, вода, электричество. Если подумать о них не в бытовом, так сказать, современном смысле, что тогда приходит на ум?

Хэнк задумался.

Вода. Огонь. Электричество.

– Вода и огонь – это природные элементы. Верно? – Сказал Хэнк Грин.

− Верно, – кивнул Биллинг.

− Только вот с электричеством не сходится.

− От чего же? Разряд молнии вполне подходит под определение «электричество». Разве нет? Молния это всего на всего электрический искровой разряд в атмосфере. Сила тока в молнии составляет от десяти тысяч до пятисот ампер. А напряжение от десятка миллионов вольт. Можно сказать, это природный ток. Просто неконтролируемый щитками и системами безопасности распределения напряжения.

Но речь пойдет о более глубоком осмыслении всех этих элементов и явлений. Эти природные стихии существовали еще до того, как появился человек.

Но даже после того, как первые люди начали бродить по земле, во все времена, до понятия современности ― я имею в виду науку и технику ― к природным явлениям люди относились по-другому.

Огонь был ценным и уважаемым элементом. Он дарил жизнь, тепло и свет. И в тоже время огонь мог нести смерть и боль. Огонь считался мистическим элементом природы, а в Античные времена, считалось, что огонь людям подарил Прометей, украв его у Зевса.

Вода. Океаны и моря. Озера и реки. Они подобно огню могут дарить пищу и жизнь, и в одно мгновение забирать жизнь, смывать ее с лица земли. Шаманы в пустынях молились своим богам и вызывали живительную влагу с небес, дабы племя могло продолжать жить благодаря щедрому урожаю. Викинги и Греки боялись морских пучин, и, отправляясь в плавание, соблюдали трепетное отношение и осторожность среди водных пространств.

Молния, что сверкала по ночам, считалась небесной яростью. Самое загадочное явление, оно расчерчивало небо, и, попадая в землю, могло вызвать пожарище и разрушение. Люди пригибались перед ней и спешили спрятаться во время грозы как можно надежнее. Молнию приписывали только самым могущественным языческим богам. Зевсу и Тору. И люди, даже будучи не так суеверны, относились ко всем этим явлениям и элементам как к нечто живому. Существующему по своему закону.

Что стало с этими элементами в нашем мире, мистер Грин?

Теперь, когда бушует гроза, люди, снимают на телефоны яркие линии небесной стихии. Мы придумали даже громоотводы и изоляцию. Да и что говорить, человеку удалось запихнуть молнию в электросети и заставлять ее служить себе в удобство. Мы способны создавать энергию, превосходящую самое древнее явление на земле. Мистер Мосли практически управлял электричеством, и можно сказать, управлялся с молнией.

Огонь. Да тут и говорить нечего. Он есть у каждого человека в кухонной плите. Любой подросток из бойскаутов может создать его с помощью двух палочек. Он нам даже не нужен для того, чтобы греться или иметь освещение. Лишь за исключением случаев, когда мы отправляемся в поход. Только тогда, глядя на языки открытого пламени мы вспоминаем его дикую первобытность. Люди научились контролировать и этот природный элемент.

Вода тоже покорилась человеку. Мы загнали ее в трубы. Перестали ценить ее как жизненно необходимый элемент. Корабли и подводные лодки могут теперь бороздить водяные просторы по всему миру. Мы даже используем ее в качестве помойного ведра, загрязняя водоемы, реки и озера. Людям (в большинстве случаев) больше не нужно радоваться ливням во славу сбора удачного урожая.

Мне кажется, что то, что вы все пережили, это есть естественно возмущение самой сути этих элементов. Их сущности являются нам, дабы напомнить, что как бы человек не старался покорить их, именно они истинные, коренные обитатели этого мира; бессмертные и могущественные, не смотря на все технологические ухищрения к которым прибегнул человек, в попытке обуздать каждую из этих стихий. Они показывают нам в своей беспощадности, что никто не в силах взять их под контроль. И что даже такие профессионалы своего дела как вы, или мистер Мосли, думающие, что способны бороться с ними и всегда побеждать, ошибаются.

− Вы хотите сказать, что, такие как я, злят их? Что мы бросаем им вызов? – Хэнк Грин, пожарный с десятилетним стажем победил немало самых разных по силе и разрушению пожаров. К огню у него всегда было свое, осторожное отношение. Врываясь в очередное горящее здание ему представлялось, что он борется не просто с огнем. Он боролся с чем-то возможно живым, хотя никогда за всю свою работу не наделял огонь таким мистицизмом, о котором говорит доктор Биллинг.

− Не думаю, что речь идет именно и, в частности, о вас, или о мистере Мосле и спортсмене. Наверняка нечто подобное происходит и в других частях мира; просто мы об этом не слышим. Мистер Мосли после всего пережитого не захочет даже устраиваться обычным электриком на какой-нибудь зачухлой фабрике. А Майлз Гибсон настолько боится воды, что пожертвовал своей карьерой, лишь бы держаться от нее подальше. Спросите себя, мистер Грин, как вы теперь относитесь к огню?

Хэнк задумался. Почти три минуты он смотрел себе под ноги и размышлял. Биллинг его не торопил.

− Не думаю, что я буду бояться огня в целом. Но я точно не вернусь на службу в пожарный департамент. Не смогу. Этот кошмар еще долго будет меня преследовать.

− Вот видите, – кивнул головой Биллинг. – Вы уйдете. Но ваше место займут другие. Возможно, они никогда не столкнутся с чем-то подобным. И возможно пройдет еще много лет, перед тем как случится нечто подобное. Но это будет. И не важно, кто будет в тот момент руководить электростанциями, тушить пожары и покорять морские просторы. Поколения людей будут сменяться одно за другим, а эти природные элементы останутся. И мои поиски будут продолжаться до тех пор, пока я буду способен передвигаться, мыслить и говорить.

Биллинг поднялся со стула, разгладил руками брюки и направился к выходу из палаты.

− Переодевайтесь, мистер Грин. Я заскочу к доктору Вернеру и сразу же вернусь. Затем мы уйдем отсюда. Вас ждет встреча с моим нанимателем.

Хэнк ничего не ответил. Биллинг вышел в коридор. Дверь закрылась.

Этот странный человек рассказал странные истории. Стоит ли верить Биллингу? Остаться в больнице? Отказаться от предложения Биллинга (хотя, по сути, он ничего и не предлагал). Хэнк понял, что Биллинг привык вести разговор в основном с утвердительными интонациями.

Биллинг отсутствовал почти семь минут. Все это время Хэнк пытался понять, почему такой могущественный и богатый человек интересуется подобными историями? Почему собирает таких людей?

Собирает. Словно редкий товар.

Но ведь имея столько власти, не обязательно так хлопотать над пациентами психиатрических клиник. Шприц в задницу, упаковать и отдать в жесткие руки доктора Биллинга. Уж он позаботится о вас. Не сомневайтесь.

Где сейчас инженер электрик? А спортсмен? О них позаботился доктор Биллинг?

Дверь в палату открылась. Вошел Биллинг. В одной руке он держал зонт, в другой свою шляпу.

Кто вы доктор? Палач или спаситель?

Дождь постукивал о стекло с другой стороны окна. Шептал что-то сам себе, барабаня по подоконнику.

− Вы еще не одеты, мистер Грин. – И снова утвердительные интонации. Но недовольства вроде бы не слышно. Биллингу потребовалось всего одного взгляда на Хэнка что бы понять, в чем дело.

− Вам непонятен во всей этой истории только один момент мистер Грин, верно?

Хэнк встал с кровати. Он смотрел в глаза Биллингу в поисках ответа. Они стояли так почти минуту под шумом дождя за окном. Затем Биллинг произнес:

− Скажу так, Хэнк. – Он впервые за весь разговор перешел на «ты», сбросив тем самым занавес ненужной официальности. – Никто тут тебя не потащит силком. Оставаться здесь или следовать за мной дело твое. Я не торговец и ничего тебе не предлагаю. Не ищу своей выгоды и уж точно не собираюсь отвечать за поступки других людей. – Он развернулся к двери, открыл ее, но не вышел из палаты. Оглянувшись, Биллинг продолжил:

− Отвечаю на твой вопрос, Хэнк. Как ты думаешь, что есть общего между тобой, Майлзом, Говардом и моим нанимателем? – Биллинг не ждал ответа. Он медленно вышел из палаты, оставив дверь открытой.

И тут до Хэнка дошло.

Он окликнул доктора Биллинга, и тот вернулся обратно.

− Что пережил ваш наниматель, доктор? Что видит он в своих кошмарах?

− Это вы услышите только от него. – Биллинг вновь опустил занавес формальностей и теперь обращался к Хэнку исключительно «мистер Грин». – Вы интересны ему, потому что являетесь доказательством того, что он не обезумел и не спятил. Что ужас, пережитый моим нанимателем, был в действительности, и ему важно знать, что он не одинок в своем кошмаре.

Биллинг замолчал.

− Я хочу услышать его историю, доктор.

Хэнк начал переодеваться. Биллинг прикрыл дверь и подошел к окну.

В следующий раз они заговорили уже в автомобиле по дороге в аэропорт.

КОНЕЦ.

ВОСПРИНИМАЙТЕ

ИХ

ВСЕРЬЕЗ

«Хочешь жить и процветать – паучку дай погулять»

Английский фольклор.

«Пища пчелы превращается в мед, а паука – в яд»

Паучья пословица.

− Сдохни! Сдохни! Сдохни!

Каждый такой крик, а скорее вопль, добротно сдобренный яростными интонациями, разносился в номере 18 придорожного мотеля «Ночная дорога». И каждый такой крик сопровождался смачным ударом мужского ботинка об пол.

Томас Уэсли, подскочив в кровати под крики своего друга и коллеги Джона Прата, чуть было не обделался на свежие простыни от этих воплей. Продрав глаза, Томас увидел своего друга, стоявшего в одной рубашке и трусах. Джон быстро дышал и выглядел слегка ошалевшим. В одной руке он сжимал свой ботинок на манер дубинки и смотрел себе под ноги.

− Срань Господня, Джон! Что ты тут вытворяешь? – Вскочивший Томас закипал от негодования и резкого пробуждения, которые нервируют сильнее, чем не смытое дерьмо в толчке.

− Ненавижу пауков! – Резко ответил Джон. Даже головы не повернул. Стоял и смотрел на что-то у себя под ногами.

− Я подумал к нам как минимум змея заползла, так ты орал. Брось Джон, ты истеришь из-за какого-то паука! Тебе что, восемь лет? – Томас неуклюже слез с кровати, и подошел к Джону.

− Мерзость. – Скривился Томас от вида трижды раздавленного тельца довольно крупного паука.

− А я про что. Мертвое тело выглядело примерзко. Паук, а точнее то, что от него осталось, был раза в два больше тарантула или паука-птицееда. Судя по разноцветным останкам, паук имел яркую полосатую окраску и довольно длинные конечности. Все тельце паука было покрыто волосками, и от туловища тянулся какой-то отросток на подобии крысиного хвоста. Такого Томас никогда не видел. Он, конечно, не спец по всяким там членистоногим, но был уверен, что у пауков из задницы хвосты не растут.

− Никогда не видел такого крупного паука. Да еще с таким телом. – Бодро произнес Томас. Кровавое месиво с торчащими лапками согнали с него сон.

− Но орать на весь мотель не надо было. Всех соседей, поди, распугал. Удивлен, что к нам еще не ломится менеджер.

− Ненавижу пауков! Мерзкие создания! – Гнул свое Джон.

− Согласен, этот дохляк довольно крупный; такого в коробок не положишь и на улицу не выпустишь. Но Джон, это все на всего паук! Да он тебя больше боится, чем ты его. – Томас хлопнул Джона по плечу и пошел в уборную. – Надо сообщить менеджеру. Пусть приберут тут. – Это Томас сказал, когда закрывал дверь в уборную. Джон выдохнул.

Дурацкий мотель. Говорил же Тому, давай проедем чуть дальше; наверняка нашли бы мотель поприличнее. А тут даже вместо нормального кафе обычная закусочная с полуфабрикатами. Джон не любил южные окраины; место для сплошной деревенщины. Он начал натягивать брюки, периодически поглядывая на растоптанное тельце. А хорошо он приложил эту дрянь! Настроение постепенно начало улучшаться. Пока он обувался, Томас вышел из ванной комнаты.

Спустя пятнадцать минут оба вышли из двухместного номера и отправились к менеджеру сдавать ключ. Томас хотел перекусить перед дорогой, но Джону удалось уговорить друга остановиться на завтрак где-нибудь в другом месте. Он помнил, что впереди, через пару-тройку километров будет кафе-бар. Главным аргументом Томаса был тот факт, что хоть кафе-бар и был придорожным заведением, там, по крайней мере, подают только что приготовленную еду, а не запечатанные в пластик полуфабрикаты, разогретые на сковороде, или не дай Бог еще хуже, в микроволновке. В деловую поездку друзья отправились на внедорожнике Томаса; гонять свой новенький мустанг по пыльным дорогам Джон не хотел. Томаса это устраивало. Он любил быть у руля. А кто у руля, тот и капитан дороги. Но не свежий вид выставленных на витрине сандвичей, булочек и прочей мелкой снеди аппетита не вызывали. Так что Томас несмотря на голод и резкое пробуждение из-за воплей Джона, спорить, не стал.

За этим обсуждение они подошли к пристройке с табличкой на двери комнаты №1, «Менеджер».

Однако в помещении никого не было. Пара кресел, какие-то южные растения в больших горшках, безвкусные картины на стенах с самым не замысловатым сюжетом. Короткая стойка регистрации, за которой и полагалось находиться менеджеру; а за ней деревянный стеллаж с маленькими квадратными полочками-ячейками на подобии улья, в которых лежали ключи от номеров. Друзья подошли к стойке и сразу попали под прохладный воздух работающего кондиционера. В помещение было пусто. Джон нетерпеливо вздохнул и сильно постучал широкой ладонью по стойке.

БАМ-БАМ-БАМ!!

Тишина.

− Сними ботинок и постучи им. У тебя это хорошо получается. – Подколол Джона Томас, припоминая ему утреннюю сцену. Джон фыркнул сквозь улыбку.

− Эй! Есть кто? – Пробасил Джон. Он уже снова поднял руку для того, чтобы постучать по стойке, как в этот момент из-за боковой двери вышел человек.

Худощавый, длинноволосый и не бритый.

− В чем дело, уважаемые? – Спросил худой.

− Здравствуйте, – сказал Томас. – Нам бы менеджера.

− Фила так рано не бывает. – Ответил худой таким тоном, словно отсутствие менеджера в десять утра – это самая естественная вещь на свете. – Въезжаете или выезжаете?

− Выезжаем. – Томас положил ключ от номера на стойку. Худой взял журнал, сверился с написанным, и, увидев в одной из строчек надпись «оплачено», улыбнулся и взял ключи со стойки. – Распишитесь здесь, пожалуйста. – Поворачивая журнал к Томасу сказал Худой. Тот быстро расписался. – Что-нибудь еще? Завтрак? Кофе?

− Нет, ничего, спасибо.

− Только попросите горничную или кто у вас этим занимается, прибраться в номере. Утром к нам заполз паук и его останки покоятся на полу. – Джон сказал это таким тоном, словно бы сделал для мотеля неоценимую услугу. – Эта тварь была большая. Может вам стоит вызвать дезинсектора. – И не прощаясь вышел из помещения. Томас немного смутился из-за резкого поведения друга. Мужчина за стойкой выглядел озадаченным. Томас не нашел что ответить и просто вышел за дверь.

Спустя полчаса, в то время, когда Томас и Джон уже завтракали в кафе-баре, пришедший менеджер мотеля, Фил, отправил уборщицу в номер 18. Как только она вошла в номер, то сначала не поняла, зачем ее специально сюда отправили. Постельное белье она поменяла бы и так, стандартная утренняя процедура; в остальном комната была в полном порядке. Даже полотенца в ванной висят как положено (их она тоже сменит, разумеется). Менеджер сказал ей, что на полу вроде должен быть большой мертвый паук, но ничего подобного уборщица не нашла. Только мокрое пятно − кровь вперемешку с какой-то гадостью у кровати. От пятна тянулся кровавый след. Судя по пятну, паук и впрямь был не маленький. След тянулся под одну из двух кроватей. Уборщица поудобнее перехватила швабру и пошарила ею под кроватью.

Нападение страшного арахнида не произошло.

Тогда она аккуратно подвинула кровать в сторону, но увидела лишь тянувшуюся к стене красную влажную полосу. Подойдя ближе, она заметила возле самого плинтуса дырку. Судя по всему, недобитое членистоногое уползло восвояси. Надо будет сказать менеджеру, чтобы кто-нибудь заделал эту дыру. Не хватало еще убирать каждый день останки всяких жуков!

Подвинув кровать на место, она принялась отмывать пятно с пола.

Но будь она повнимательнее, то непременно бы заметила по краям кровавой полосы отпечатки множества более маленьких лапок других представителей паучьей братии, так же тянувшиеся под кровать; к стене с дырой. Следов было много. А тело раздавленного паука пропало.

Но уборщицу заботило только одно: поскорее бы расправиться с этой пакостью и поменять белье еще в трех номерах.

***

Джон Прат и Томас Уэсли были не просто коллегами и партнерами. Они были лучшими друзьями. И их дружба была одним из тех редких случаев, когда бизнес и деньги не испортили их отношений. Будучи еще выпускниками колледжа, они организовали совместный бизнес-проект по написанию обучающих программ. Удаленные тренинг онлайн (сейчас уже по ходу все онлайн) для сотрудников любого звена и образования. Начинали скромно; но зато через пять лет друзья вышли на региональный уровень и вели сотрудничество со многими игроками рынка сферы услуг, оптовых и розничных продаж. К тридцати пяти годам у каждого из них был счет с шестизначными суммами. А поездка, из которой они возвращались, обещала освежить эти суммы до семизначных. Они работали в паре, как настоящая команда и каждый был занят своим делом. Томас писал и разрабатывал программы. Джон находил клиентов, обрабатывал их и продавал им созданные Томасом обучалки (так их ласково называл Джон). Сам он мало что понимал в этих компьютерных новшествах, зато мог впарить даже снег эскимосу по сходной цене, расписав миллион причин, по которым аборигену заснеженных земель просто необходимо сделать покупку.

Томас же на оборот, будучи человеком весьма скромным и почти не харизматичным, чувствовал себя наиболее комфортно за клавиатурой.

И так было всегда в их жизни. В их дружбе. Разные навыки и таланты не разделили друзей, а сделали из них отличную команду. В конце концов, котелки варили у них одинаково хорошо.

В свой город они вернулись почти в три часа дня. Томас закинул Джона до его дома и отправился к себе. Праздничный ужин по случаю удачного заключения контракта назначили на семь вечера. Томасу нужно было помочь совей любимой жене Джулии.

Это было еще одно из отличий в их с Джоном жизнях. Томас женился в двадцать восемь. С Джулией они познакомились в гостях у приятеля, имя которого он уже и не помнил. Она тогда заканчивала колледж, в который ходил и Томас с Джоном, и подрабатывала в салоне красоты. Джулия, будучи красивой и умной девушкой, оказалась ко всему прочему «домашней девочкой», что для Томаса, наверное, было самым важным. Ведь он и сам был из таких, «человек с закрытой дверью». А когда они с Джоном ежегодно пополняли свои счета, Джулия смогла уйти с работы и открыть свой пусть и маленький, но успешный салон.

Джон же напротив, был отвязанным холостяком. Он не мог наслаждаться одной девушкой дольше пары месяцев. Он бы и рад обвинить во всем свой пылкий нрав и чрезмерную увлеченность, но в отличие от многих «ловеласов» сам себе не врал. Свербело у него в одном месте, и, по словам самого Джона, пока оно не насвербится, он не угомонится. Впрочем, Джон никогда не обманывал и девушек. Он открыто говорил, чего ждет от отношений, и чем они, скорее всего, закончатся, но при этом все равно пользовался большим успехом среди прекрасного пола. Дорогие пошитые на заказ костюмы; элегантная прическа и сверкающие золотые часы редко оставляли девушек равнодушными. Но Джон не был бы Джоном, если бы девушки велись только на внешнюю обертку. Он умел преподнести себя так, что вся богатая атрибутика его жизни становилась лишь дополнением к его характеру.

Сейчас у него было новое увлечение. Джессика. Она была умной. И ласковой. Но с какой-то интригующей хитринкой. Они с Джоном были вместе уже полгода, что на три месяца превышает его собственный рекорд. Но как заметил Томас, Джон очень тепло относился к Джессике. Она часто бывает в разъездах, а он ни разу ей не изменил, и всегда с нетерпением ждал возвращение своего ласкового рыжего бесенка.

Джулии девушка нравилась, и она всегда была рада, когда она приходила к ним вместе с Джоном. Томас иногда шутил, что Джессика не бросает Джона потому, что ей нравится общаться с Джулией. Джона всегда это веселило. Но и сам все больше поражался пылкости Джессики. Джон никак не мог насытиться ею и на ее фоне остальные девушки казались ему чуть ли не пресными.

Без четверти семь Джон с Джессикой уже стояли у дверей Томаса и Джулии.

***

Когда с ужином было покончено, компания перебралась в гостиную, прихватив с собой вторую бутылочку «мускатного». За ужином о делах не говорили. В основном друзья строили планы на длительный отпуск после того, как выполнят условия контракта и предоставят компании первые разработанные программы и курсы. Джессика рассказала за ужином пару смешных историй, приключившиеся с ее коллегами в очередной командировке. Она почти каждый раз привозила с собой какие-нибудь забавные случаи.

В гостиной же Томас перевел разговор на то, как ловко Джон заарканил их новых клиентов.

− Этот старый пень, как его? Мистер Донован? – Начал Томас.

− Да. Глава отдела разработок. Странно, что его самого еще не отработали. Ему на вид было лет восемьсот! – Веселился Джон.

− Точно. Старый сморщенный гриб, чтоб его! Он до последнего упирался и не хотел даже посмотреть пробную версию обучающего курса. Но Джон молодчина! Своей болтовней он произвел нужное впечатление на остальных глав компании.

− Профессиональной болтовней! – Джон склонился в театральном поклоне и поднял бокал.

− Видели бы вы его хоть раз в деле, дамы!

− Видела и не раз! – Засмеялась Джессика. Джулия, чуть покраснев, спрятала смешок в ладони. Томас тоже засмеялся.

Если Джон был огнем, то Джесси была настоящим пожаром. Они были в поездке всего два дня, а рыжая красавица не отлипает от Джона весь вечер. Джулия даже дома вела себя сдержано. Хотя сейчас ей стесняться было некого.

− Теперь тебе придется хорошенько пошевелить мозгами, дружище, – сказал Джон. – Они взяли наши программы, но через полгода им нужно будет системное обновление с дополнениями.

− Не волнуйся, Джона. Мое серое вещество никогда не отдыхает. Пока мы ехали обратно я уже начал обдумывать кое-какие идеи на этот счет.

− Ой, Джулия! – Джессика быстро привстала с дивана. – Там паук!

Это было так неожиданно, что поначалу все растерялись и не двинулись с места. По подлокотнику, в сторону Джона бежал маленький паучок. Томас уже начал вставать, когда Джон одним ударом своей большой ладони прихлопнул бегущего к нему членистоногого.

− Фи! – Скривилась Джулия и пошла на кухню за салфетками. – Только ради Бога не размазывай это по обивке! – Крикнула она. Джон поднял руку. На подлокотнике размазалось маленькое тельце паука. Две его лапки еще дергались в конвульсиях. Но диван вроде не испачкался.

− Извините, – растерянно улыбнулась Джессика. – Не знаю, что на меня нашло. Обычно я не боюсь пауков. У моей тетки в загородном доме был целый аквариум с пауками разных видов. Никогда так не реагировала.

− Наверное, от неожиданности, – успокоил ее Томас. – Я честно признаться, за три года, что мы тут живем, ни разу пауков в доме не видел. Правда, милая?

Джулия как раз возвращалась в комнату.

− Да, перед заездом мы приглашали дезинсектора, и он тщательнейшим образом обработал весь дом от нападок любых насекомых и прочих мелких вредителей.

Джулия подошла к дивану и взяла салфеткой полудохлого паука. Его лапки по-прежнему шевелились.

− Может вынести его на улицу? Кажется, он еще живой.

Джессика ничего не сказала. Томас о чем-то задумался и выглядел отстраненно.

− Дай его мне. – Джон грубо забрал салфетку с пауком из рук Джулии. Затем он пошел на кухню. Девушки растерялись еще больше. Особенно Джессика. Зайдя в кухню Джон вытряхнул паука из салфетки в раковину и включил кипяток на полную мощность. Горячая струя закружила паука по дну раковины и через секунду понесла того в сливное отверстие. Закрыв воду, Джон вернулся в гостиную. Вид у него был очень довольный. Плюхнувшись обратно на диван, он сделал глоток вина.

− Два ноль в пользу Джона, – тихо сказал Томас.

− Не поняла. – Джулия посмотрела на супруга.

− Да Джон тут недавно заделался на досуге в убийцы членистоногих. – Томас постарался, чтобы его голос звучал насмешливо и легко. – Видели бы вы его этим утром в номере. Он так активно орал и орудовал своим ботинком, словно пещерный человек забивал дубиной пойманное животное.

− О чем это ты? – Спросила Джессика, присаживаясь обратно к Джону.

− Джон убил в мотеле паука. Большого. На вид странного и гадкого. Но Джон так разошелся, что от несчастного паутинника осталось одно мокрое место. Прикиньте сцену с утра! Вопли! Я просыпаюсь и вижу Джона в рубашке и трусах, в руке ботинок, и вид у него как у бешеного пса! Разве что только слюной не брызжет! – Томас расхохотался, вспоминая, как нелепо выглядел его друг в то утро. – И вот сейчас, он прибил еще одного.

− Хорошо, что он не так разошелся, как утром. – Улыбнулась Джулия. Томасу удалось ее немного успокоить своим настроением. – Убивать пауков в трусах! Хорошо, что это не обязательное условие. – Джулия начала хихикать. Томас ее поддержал, и Джон не смог устоять под общим смехом. Только Джессика оставалась напряженной. Задумчивой.

− Что не так, Джесс? – Спросила успокаивающаяся от смеха Джулия.

− Не знала, что ты боишься пауков, – Сказал она Джону. Тот вытер намокшие от смеха глаза и ответил:

− Я не боюсь. Я их просто не переношу. Как только вижу паука сразу стараюсь прибить. А что? – Джону не нравилось встревоженное выражение его подруги.

− Хочешь жить и процветать, паучку дай погулять.

− Чего? – Изумился Джон. Джессика выдала какую-то старую поговорку с задумчивым видом, словно молитву.

− Это старая пословица, мне ее часто повторяла тетка. Она была большой любительницей разных пауков. Я рассказывала, что у нее даже был свой большущий аквариум, разделенный на несколько секций? В них она держала разные виды паукообразных. Даже редких. Она была буквально повернута на них.

− На чем только в старости не сдвинешься. Не обижайся, Джесс. – Джон ловко чмокнул подругу в щеку.

− Тетка не была сдвинутой, типа трясущихся и вечно причитающих старух, что бродят по рынку, или ходят целыми днями по улицам, гаркая на прохожих. Она была в светлой памяти до самого конца, и пауки были ее единственной идея фикс. Она относилась к ним почти как к членам семьи. Ухаживала, кормила и прочее. Иногда она запиралась с ними в комнате, я тогда была еще подростком, и подглядела за ней через щелку; тетя выпускала некоторых пауков, и они бегали по ней, а она с ними…ну типа играла что ли.

− Ужас… − Джулия слегка передернула плечами. Она представила каково это, когда к тебе прикасается множество мягких лапок, заползающих под одежду, вызывая мурашки.

− Родители не особо рассказывали об этой ее причуде; у нас в семье было не принято обсуждать заскоки друг друга. Но я, набравшись смелости, а может и наглости, прямо спросила у нее, зачем ей столько пауков и почему она их так любит. Они такие страшные. И опасные. Помню, тетя тогда рассмеялась и захлопала в ладоши, как будто мой вопрос ее обрадовал. Мне даже стало не по себе. Затем она достала какую-то старую, сильно потрепанную книгу с пожелтевшими страницами и надломанными краями обложки. Названия я уже не вспомню. Книга была полностью посвящена паукам.

− Старая энциклопедия? – Перебил ее Томас. Джессика задумалась на секунду, затем покачала головой.

− Нет. Не думаю. Книга выглядела очень старой и в ней было множество рисунков с символами, графиками и пауками. И тетя рассказала мне, что пауки – это не просто вид живого существа. Что это особый и самый древний вид на планете. Они берут свое начало еще с Юрского периода.

− Никогда бы не подумал. – Снова перебил ее Томас.

− Ты, конечно, умник, дорогой, но дай Джесси договорить. – Сказала Джулия. Пока Джессика говорила, она выглядела все такой же задумчивой и немного встревоженной, как человек, вспоминающий неприятные события. – Продолжай Джесс.

Пауки, одни из самых древних существ. И с ними связанно множество легенд, мифов, слухов и поверий. Все они противоречивы, но доподлинный факт в том, что даже первые индейцы относились к паукам с большим почтением и страхом. Изображения пауков были на щитах, оружии и в раскраске некоторых племен. Пауки присутствовали почти во всех культурах мира. Древнеиндийская, Древнегреческая, а в средние века пауки присутствовали почти во многих магических ритуалах.

Противоречие касаемо пауков заключалось в том, что во многих культурах и поговорках, паук представляется в добром свете. Древнеиндийская традиция аллегорически называет Брахму – творца всего сущего – пауком, который ткет из паутины-материи мир. Также в Индии паутина означает символ «майа», или иллюзии. В Египте и Древней Греции путина символизирует судьбу. Нить судьбы, которую плетет паук для каждого существа. В более современных культурах и традициях паук считается защитником домашнего очага. Избавителя от вредоносных насекомых. В медицине яд пауков использовался для создания снадобий и отваров с целебными свойствами. Есть поверья, что увидеть паука это к счастью и богатству. А если кто-то из близких людей сильно болен, то тот, кто увидит паука и не прогонит его из дома, больной этого родственника обязательно выздоровеет. В английских графствах, над детьми больными коклюшем, подвешивали паука, читая при этом заговор, призывающий паука забрать хворь у ребенка.

Голос Джесси буквально обволакивал друзей. Они слушали внимательно, не пропуская ни единого слова, как когда-то она сама слушала рассказ своей тетки. Друзьям передавалось ее настроение, задумчивое и немного тревожное, как бывает, когда в темном лесу собравшись вокруг костра, рассказывают страшные истории.

Однако вместе с тем, паук считается двуличным и переменчивым. В этих же культурах паука считают коварным, мстительным существом, высасывающим соки из своих жертв. Паук кровожаден и символизирует смерть и несчастья. Тьму, поскольку сам живет в темных углах. Паучий яд опасен почти для всех живущих существ на земле. У пауков отмечали колдовские свойства, которые алхимики и черные маги могли использовать для наведения порчи или хвори. Отмечалось так же, что пауки приходят к смертельно больным людям, и питаются их умирающей энергией.

У пауков особенно развита мстительность. Считалось, что на человека, убивающего пауков, эти мистические существа могли затаить обиду и отомстить.

Поэтому пауков боялись и относились с большим уважением, чтобы не разгневать их.

Но даже если забыть обо всех мистических факторах, пауки живут на планете уже более двух с половиной миллиардов лет. Исследователь Пол Селден, палеонтолог из Канзасского Университета выяснил, что древнейший вид паука является переходным видом от примитивных, до современных видов арахнидов. Ученые установили, что у древних пауков вместо прядильных органов был обнаружен продолговатый элемент, похожий на хвост. Сначала считалось, что с помощью этого «хвоста» паук плел паутину, но в ходе исследований выяснилось, что паук мог только выделять из «хвоста» паутину, но не имел возможности плести из нее сеть. Ученые предположили, что у отростка, возможно, была еще какая-то функция. Со временем, правда этот тросток отделился от тела, и прядильные органы у пауков изменились.

Вообще, судя по исследованиям, эволюция этого вида менялась не резко и не сильно изменяла их структурность…

Джессика замолчала и в течение нескольких минут никто не нарушал тишины в гостиной. Рассказ девушки произвел своеобразное впечатление на друзей. Джулия смотрела на диван, на то место, где Джон хладнокровно размазал паука, а затем беспощадно смыл кипятком еще живое тело. Томас вспоминал останки размазанного по полу мотеля паучьего трупа.

С отростком с задней части тела. Хотя такое вряд ли возможно.

БАХ-БАХ-БАХ!!!

Сдохни! Сдохни! Сдохни!

− Да, попал ты приятель, – протянул Томас. Все посмотрели на него. Лица напряжены. Томас расплылся в широкой улыбке. – Судя по твоему отношению к этим маленьким существам, ты для них прям Джек Потрошитель. Интересно, скольких ты уже замочил? Томас пытался разрядить обстановку; хотя если четно, ему было не по себе от утренних воспоминаний.

− Да ладно, это все бабкины сказки, – махнул рукой Джон. Джесси пожала плечами и взяла бокал с вином.

– Не обижайся, огонек. Но, если по правде? Сколько пауков убил каждый человек за свою жизнь? Да даже от страха или случайно?

В этом есть что-то рациональное и верное, подумал Томас. Когда по тебе ползет паук, особенно если ты спишь или прогуливаешься по лесу, то первая твоя реакция смахнуть гада, а потом раздавить. Это рефлекс. Мало кто может спокойно выносить на себе паука, перебирающего лапками по открытой коже.

− Я всегда их не любил. С самого детства. Не знаю почему; вроде бы у меня с ними никаких инцидентов в детстве не было. Увидел паука − убил паука. Это как рефлекс. Это как с тараканами. – Джон тоже вернулся к своему бокалу. – Нет, конечно, специально я за ними не гоняюсь и на улице не выискиваю. Но если мне попадается на глаза паук, неважно какой, то у меня первая мысль взять что-то по тяжелее и прибить эту гадость. – Он сделал глоток вина. Большой. Большой глоток вина, хотя никогда так не делал. И поймал себя на мысли, что рассказ Джесси его встревожил. В голове копошились мысли, среди которых бегали членистоногие мстительные существа, обдумывающие план расплаты. Ему показалось, что они перебирают своими мелкими лапками прямо в его голове, бегая по мозгам, и вот-вот начнут вылезать из ушей, носа и глаз. Его передернуло, и, сделав очередной глоток он поперхнулся и закашлялся.

− Осторожнее милый! – Джесси погладила его по спине.

− Не боись старик! – Захохотал Томас. – Вызовем лучшего дезинсектора в стране и разберемся с паучьей армией. Его смех, заразительный и сдобренный выпитым вином перешел на остальных, и этот смех прогнал дурные мысли, нагнанные на друзей рассказом Джессики.

Джон поднял эту тему уже только в машине, по пути домой. Несмотря на то, что Джесси уже вся горела от желания, мысли Джона витали совсем не под ее юбкой.

− Ты веришь в то, что рассказал нам?

Джесси удивленно посмотрела на Джона. Она не ожидала, что он так заморочится из-за рассказа. Джон мельком поглядел на Джессику. Мерцающий свет от проносящихся мимо фонарных столбов отражался от ее рыжих волос. В машине плясали тени и часть ее лица то пряталась в них, то выскакивала на несколько мгновений на свет. Джону пришло в голову, что сейчас его девушка похожа на ведьму, неведомым образом попавшая к нему в машину. И эта ведьма должна помочь ему; или усилить тревогу, культивировав ее в окончательный страх и паранойю.

− Не знаю, дорогой. Я знаю, что тетя верила. Я так же знаю, что ни разу не слышала, чтобы городской житель умер от укуса ядовитого паука. Такое может случиться в Африке, например, или Австралии, где насекомые и опасные животные чувствуют себя вольготно даже в городах. Тем более что разным животным, включая насекомых и прочих, требуются определенные условия для жизни. В нашем пригороде мелкой живности навалом. Не зря же Томас с Джулией перед тем как въехать в новый дом вызывали дезинсектора.

Ее слова были полны разумности. Логики. Такие аргументы всегда положительно влияли на Джона. Говорила Джесс уверенно; почти так же, как рассказывала им историю своей тетки.

− Почему тебя это так взволновало? Я такого за тобой раньше не замечала.

− Хм…честно скажу, твой рассказ вышел весьма убедительным. Тем более, что все написанное в тетиной книге, наверняка можно найти и в других источниках. А значит, подобное имело место быть. По крайней мере, в фольклорном смысле. Не все же легенды возникают на пустом месте?

А еще у того паука в мотеле точно был «хвост», подумал Джон, но вслух ничего не сказал. Внешний вид этого паука почему-то казался ему смутно знакомым, но он никак не мог понять почему?

− Легенды были всегда. Они путешествуют с нами через время и годы истории. Одни забываются навеки, какие-то остаются с нами. – Джон краем глаза увидел, что Джессика смотрит на него не отрываясь, а лицо у нее снова сделалось таким же напряженным и серьезным, как несколько часов назад в гостиной Томаса и Джулии. Она и теперь казалась статуей с живыми, алыми губами, и прямо-смотрящими непроницаемыми глазами.

– Паучьи легенды одни из самых древних. И самых противоречивых. Тетя держала у себя много разных особей. Играл с ними. Ухаживала за ними. Оберегала. Когда я была маленькой и гостила у нее, я слышала, как она с ними разговаривает, как с питомцами. Она не стала от этого богатой и в общем-то прожила довольно обыденную жизнь. Но тетя пережила всех своих подруг и родственников по своей линии, не считая, конечно, моего отца. Ей почти во всех делах сопутствовала удача. Она никогда не болела никакими тяжелыми заболеваниями, какие свойственны старикам. У нее всегда был светлый ум и отличная память. А еще она была затворницей. В смысле не одичавшей, а просто большую часть времени она любила проводить в своей комнате с пауками, где почти всегда царил полумрак. Тетя предпочитала гулять ближе к вечернему времени, ссылаясь на то, что ей тяжело ходить под жарким солнцем. – Джессика неожиданно замолчала. Она отвернулась от Джона и смотрела теперь прямо на дорогу. Джон ждал продолжения.

− Зато целыми днями я могла проводить с подружками. – Голос Джессики обрел привычные интонации. И он в который раз убедился, что хочет узнать ее по-настоящему; познать все ее желания и причуды, постичь ее мысли и остаться с ней навсегда.

Попал! Кажется, ты влип по уши приятель. Рыженький огонек, который таки пробил тропку сквозь дебри к твоему сердцу.

− Она никогда не тащила меня домой на обед или ужин. Никогда не заставляла что-то делать по дому, хотя у нее всегда и так был порядок. И многие тогдашние девочки, и мальчишки мне завидовали, какая у меня «благоразумная тетя, не то, что моя ба» с детской обидой говорили они. – Джесс улыбалась.

− Но в любом случае, легенды есть легенды. Никакого подтверждения они не требуют. Я просто пересказала вам то, что мне рассказывала тетя.

Ага, и почти напугала меня. А когда Томас сказал, что он паучий Джек Потрошитель…

− Просто я невольно задумался, Джесс. Сколько я себя помню, с малых лет, с первого раза, как увидел паука, я их давил. Сам не знаю почему. Или не помню. Если мне на глаза попадался любой паучишка, я немедленно его убивал. А учитывая то, что я родился и вырос на ферме, да еще и прожил в пригороде большую часть жизни, я даже не могу представить, сколько я убил этих членистоногих гадов. – Джон плавно повернул руль направляя машину на тихую улицу, ведущую к его дому. – То есть не специально, а как бы рефлекторно. Добавь к этому рассказ твоей тетки и все что ты рассказал мне сейчас. Я, конечно, не верю в просыпанную соль, и если дорогу перебегает черная кошка, то это значит, что животное просто бежит по своим делам. Но ведь в сам момент, в самые первые толики секунды видя черную кошку или просыпая соль, в голове автоматически всплывают поверья самого жуткого свойства. Ссоры, несчастья, страдания.

Джессика снова повернулась к Джону. Она смотрела на него своими светло-карими глазами. Джон украдкой поглядывал на нее. Затем Джессика прыснула и ее плечи задрожали то смеха.

− Я уверена, что ко всем приметам связанных с пауками можно относиться, также, как и к кошкам с солью. Это только приметы. Так же как экзотическое увлечение моей тети. Кто-то держит дома собак или ящериц. Кто-то аквариум с рыбками. А тетя держала пауков. Если вдуматься, не такой уж и плохой выбор. От них нет вони, шерсти и шума.

Джон почти успокоился. Почти. Насмеявшись, Джессика увидела, что Джон все еще напряжен. Она мягко прикоснулась к его затылку и нежно гладила по волосам.

− Прибавь скорости, милый. Я хочу помочь тебе выкинуть все это из головы. – Ее голос, ее губы, ее взгляд, обещали нечто волшебное. Джон надавил на педаль газа.

И хотя массажирующие движения пальцев девушки действовали успокаивающе, Джону все же казалось, что сквозь эти прикосновения к нему в мысли опять забралось множество членистоногих волосатых тварей, устремившихся поглубже в его подкорку.

Членистоногих тварей с хвостами, которые вымерли много миллионов лет назад.

***

Всю следующую неделю работа шла полным ходом. Томас практически безвылазно пропадал в своем кабинете, размещенным в специальной пристройке их с Джулией домом. Из-за постоянной работы перед монитором Томасу пришлось приобрести специальные очки с особым защитным напылением на стеклах. Когда он впервые почувствовал сильную усталость и резь в глазах (словно под веки насыпали песка), Джулия тут же потащила его к окулисту. Врач сказал, что пока ничего критического не происходит и защитные очки не самое страшное. Врач посоветовал работать меньше за компьютером и давать глазам больше отдыха. В противном случае ситуация может ухудшиться. Вплоть до операции. Томас решил, что семизначная сумма на счету, обеспечивающая его семье безбедную жизнь, стоит этого риска. Джулия не спорила, однако каждые два часа выгоняла его на улицу пройтись по свежему воздуху и дать глазам отдохнуть.

Томас писал новую программу и обучающий тренинг. Начало работы было шаблонным; с легкой адаптацией под нужды заказчика. Структура имела одинаковый электронно-цифровой скелет. А вот внутренности современного цифрового чудища должны были быть уникальными. Написанными индивидуально и иметь разные системы защиты, инструменты использования и возможные дополнения и улучшения.

Их последний заказчик, тот, ради которого они ездили на юг, хотел видеть у себя не просто продукт; он хотел видеть нечто настолько уникальное, чтобы они смогли внедрять данную систему по всем своим филиалам с возможностью автономного обновления. Которое по контракту естественно проводил бы Томас. А Джон бы выставлял счета.

Кстати, о Джоне.

Он тоже не сидел без дела. Если вы думаете, что Томас, творец и создатель был в их команде основным звеном, то вы будете не правы. Ровно наполовину.

Джон метался между Томасом, домом, встречами с представителями заказчиков. Так же он вел поиски и переговоры на поставки нужного для Томаса оборудования, чтобы цена была приемлемой, а расходы удалось окупать быстро. Джон находил технических умельцев, они понадобятся Томасу для работы с «железной» частью проекта. И конечно Джон держал на крючке их Южного Гиганта.

Если Томас был мозгом и нервными окончаниями дела, то Джон был сердцем, почками и печенью, и по совместительству не перестающим кровеносным потоком.

Джессика упорхнула в очередную командировку, так что Джон мог все цело настроиться на работу. Да и Джессика расстаралась на славу – после прошлой ночи пикантные мысли его отвлекать не будут. А уж у Джона всегда найдется время на озорные мыслишки.

Но в любом случае сейчас не до того. Джон был полностью погружен в работу.

Он любил разъезды. Даже пусть в пределах города и ближайшего пригорода. Он не мог в отличие от Томаса работать дома (считал, что дом нужен для отдыха, удовольствия, и уюта), поэтому, он предпочитал разъезжать на своем мустанге и возить все необходимое с собой.

К концу недели Томас сделал почти все, что от него требовалось. Сейчас пойдет работа для специалистов в области «сборки железа». Настройки микросхем и заливка программ. Затем наступит очередь дизайнеров. Они должны нарядить работу в красивый вид. Учесть все мелочи и пожелания заказчика. Затем Томас напишет дополнительные программы, намудрит систему обновления, и наколдует новое программное обеспечение.

Затем снова придет очередь Джона. Презентация готового продукта, возможные уточнения и доработки.

Каждое действие, это очередной шаг на встречу все еще сбывающейся мечте. Джон был уверенным, харизматичным и очень убедительным. За свою часть Томас тоже был спокоен. Он создал поистине нечто новое, повысив свой собственный уровень знаний и совершенства.

А потом наступит самая приятная часть. Пожинать плоды трудов своих, да будут они спелы и сладки, Аминь.

Но это потом.

А сейчас можно и расслабиться, решил Джон. Пятница плавится на вечернем асфальте, не охотно разрешая вечерним теням расползаться по стенам домов.

Когда Джесси нет в городе, а Томас с Джулией заняты своими делами, он любил провести часок-другой в небольшом парке возле своего дома. Джон жил в центре города, обожал стиль «лофт», и всегда любил запах городских улиц и идущую то них энергетику. Но рожденный на ферме он любил жизнь в пригороде. Эту любовь не зальешь в бетон и не спрячешь, замуровав в кирпичную стену. Поэтому он выбирал жилье не далеко от клочка природы, распустившейся на пересечении пяти главных улиц.

Джон сидел на скамье, читал газету и потягивал двойной латте со льдом, купленный на вынос в лавке с кофе и круассанами.

Теплый вечер, освежающий напиток и легкое чтиво. Хороший вечер.

Джон читал статью о банковских нововведениях. Джону нравилось читать такие статьи. Он мало что понимал в банковской сфере, однако это расслабляло его постоянно работающие мозги. Легкое и в тоже время не отупляющее чтиво хрустящих газетных страниц.

Он внимательно читал строки и не сразу заметил движение на углу широкой газеты. Плавное движение. Почти не заметное.

Паучье движение.

Джон уставился на маленького, серого паучка. Тот замер на секунду (словно оценивал обстановку), а затем, быстро перебирая лапками помчался к пальцу Джона. Джон резко дернул рукой и стряхнул паука с газеты. По случайности паук отлетел на скамейку.

− Гад! – Он быстро скрутил газету и дважды шлепнул ею по пауку.

ХЛОП! ХЛОП!

На редких прохожих в этой части парка Джон внимание не обращал. Но кричащий мужчина в костюме со свернутой газетой в руке привлек их внимание. Он дважды отлупил скамейку газетой: видимо, наткнулся на что-то досадное.

Очень досадное.

Джон смотрел на раздавленное тельце.

Опять паук. Это уже третий за неделю с небольшим.

Какого черта?

Пауки мстительны.

Да ладно тебе. Просто совпадение. Оглянись, ты в парковой зоне. Уж если где и обитать этим мелким тварям, то тут им самое место. Подумаешь, заполз на газету.

Хлоп-хлоп, и конец истории. Он смахнул газетой мертвое тельце с лавки, но садиться обратно почему-то не захотел. За скамейкой росло два дерева, видимо с одного из них и спустился гаденыш.

Они преследуют тебя!

Джон скривился. Ну что за глупости! Тревога, навеянная рассказом Джессики, казалось, была забыта, но выходит, что вот она: выползает из карманов памяти наружу. Такой вечер и все насмарку? Ну уж нет. Пересядь на другую скамейку, допей кофе, дочитай статью, и все придет в норму.

Так он и поступил. Джон выбрал скамейку стоящую ближе всего к выходу из парка; в том месте, где было меньше растительности.

Спустя десять минут кофе был допит, а статья прочитана. Джон решил было просто посидеть и насладиться тишиной вечера, но настроения уже не было.

Проклятый паук все испортил! Что-то в последнее время вокруг много паучьего дерьма.

Джон встал и побрел к выходу из парка. В голове тягучим киселем спутались мысли. Он попытался настроиться на рабочие моменты прошедшей недели, но в этой области его жизни все было тип-топ. Переключив свои мысли на Джессику, Джон надеялся, что ему в голову полезут приятные фантазии, однако почти сразу же полезли воспоминания о ее рассказе про тетку-паучиху.

Ассоциативный ряд в действии чтоб его.

Увидел паука – убил паука.

А теперь что?

Увидел паука – убил настроение?

Кажется, кто-то переутомился. Надо бы вытащить Томаса с Джул прошвырнуться по центру. Как в былые времена. Джон не сомневался Джулия его поддержит.

Тьфу, блин! Что за дрянь?

Джон выскочил из своих раздумий как пробка из «игристого». Проходя мимо дерева, он вляпался лицом в паутину. Точнее в тонкую нить, что тянулась от дерева. Он замахал руками перед лицом, провел ладонями по лбу, и быстро провел по волосам, словно отряхивая их после пыльного помещения.

Этими же нервными движениями провел по плечам и спине; вдруг какой-нибудь паук сел на него? Джона передернуло.

Все, хватит! Возьми себя в руки.

Стараясь дышать как можно спокойнее, Джон быстрым шагом вышел с территории парка и направился к дому.

Ему очень хотелось забраться в душ, и смыть с себя остатки испорченного вечера.

По скамейке, на которую пересел Джон, проворно пробежали два длинноногих паука-сенокосца*, и плавно спустившись по паутине на землю засеменили по следам, оставленных его ботинками.

***

Есть мнение, что если день не задался, то вечер будет отменный. Но ведь это не означает, что если день был хороший, то вечер обязательно будет плохим. Джон считал, что все в руках человеческих. И в мозгах. И что и с тем и с другим у него полный порядок. Поднявшись к себе в пентхаус (пусть самый маленький во всем центре города), зато уютный и кажется уже не совсем холостятский, он почувствовал себя гораздо лучше. Одежду в корзину для стирки. Он, правда, чуть было не начал осматривать ее на предмет наличия забравшихся в складки членистоногих, но тут же отдернул себя.

Перед душем Джон налил в большой стакан джина, добавил льда и, обернувшись полотенцем пошел в ванную.

Теплый душ, ароматный гель, и старательное намывание тела приятно бодрили. С каждой минутой Джон чувствовал себя лучше. Чище. Словно бы с утекающей в сливное отверстие водой смывались дурные мысли и впечатления. Тяжесть прошедшей, трудной недели, омраченной дурацкими переживаниями.

Только лишь в начале купания в его голове стояли неприятные мысли.

Ему представлялось, что сейчас из душа вместо воды хлынет поток мелких, самых ядовитых омерзительных пауков. Они будут литься на него смертоносными струйками, заползать в уши и рот. Продерутся сквозь кожу, и побегут по мышцам и сухожилиям, заполняя все внутренности скребя по ним своими маленькими лапками.

Сразу за этой мыслью выпрыгнула еще более страшная. Вот из слива появляется одна за другой длиннющие паучьи лапки. С заточенными коготками на кончиках и с растопыренными волосками. Они были настолько длинные, что вытягивались уже на половину длинной, большой стеклянной душевой, а самого паука все не видно.

Лишь неприятное цоканье блестящих коготков по эмали, да шуршание в сливном, темном отверстии. Хищник показываться не торопиться, играя на натянутых нервах своей жертвы.

Вот сейчас его склизкое, мокрое туловище наконец покажется из сливного отверстия и ринется на обнаженного Джона…

Но чем дольше Джон стоял под струями воды, тем быстрее уходили из головы страшные виденья.

Все это только совпадение и воспаленное сознание. Как после шокирующего ужастика после просмотра которого, закрывая глаза, не осознанно видишь страшные картины пережитого ужаса.

Это когда курильщик только-только бросая курить, повсюду замечает сигареты, курящих людей, в рекламе и в табачной лавке. Они видятся ему повсюду.

Они везде…

И мысли курильщика, как и мысли Джона по наитию возвращались к объекту раздражения.

Только в отличие от курильщика, Джон не понимал, с чего вдруг эта тема так его разволновала? Он лишь смутно догадывался, что это как-то связанно с тем «хвостатым» пауком из номера 18. Его необъективной привычкой давить пауков вне зависимости от ситуации. И необычным образом, подействовавший на него рассказ Джессики.

Джон выключил воду, дождался пока она вся уйдет и вышел из душевой. Вытерся полотенцем, обернулся им и вышел из ванной.

Охлажденный джин дожидался Джона на столике.

Джон выключил воду, дождался пока она вся уйдет и вышел из душевой. Вытерся полотенцем, обернулся им и вышел из ванной.

Охлажденный джин дожидался Джона на столике.

Запах геля смешался с запахом можжевельника и алкоголя. Джон сделал большой глоток.

Сладковатый вкус приятной прохладой подействовал исцеляющим бальзамом. Он добавил в стакан еще джина.

Затем, прямо в полотенце завалился на угловой диван и включил телевизор.

_________________

* вид городских пауков, имеют небольшое тельце и длинные конечности

Отыскав там какой-то старый черно-белый фильм, название которого он не смог вспомнить, Джон не спешно допил первый стакан.

А чтобы ему было уютнее спать и не чувствовать дискомфорта, он, пожалуй, выпьет еще пару.

Спустя два часа Джон уснул на диванчике сменив полотенце на домашние штаны. Вкус можжевельника мягко окутывал его и сладким пледом укрывая его наконец расслабленное сознание.

А с утра Джона ждал пренеприятнейший сюрприз.

***

Субботнее утро началось для Джона вполне хорошо. Одиннадцатичасовые лучи солнца мягкими полосками проникали сквозь прикрытые жалюзи и не навязчиво рассеивались по гостиной. После утомительной и нервной недели Джон проснулся отдохнувшим и свежим. Вечерний джин пришелся кстати; спал Джон как убитый несмотря на то, что уснул он на неудобном угловом диванчике.

Одна из привычек деловых людей после того, как открыли глаза, проверять телефон. Сообщение от Томаса. Они с Джулией приглашают его на пикник недалеко от их дома; а вечером он покажет ему свои наработки готовые к заливке в собранное «железо». Дневная прогулка на свежем воздухе? Вечерние посиделки с друзьями за стаканчиком «чего-нибудь» выше пятнадцати градусов? Джон улыбнулся и решил, что в его тридцать два жизнь у него можно сказать, почти сложилась.

Приятная утренняя мысль. Немногие ею могут похвастаться.

Джон потянулся, откинул плед и встал с дивана. Быстро написал ответное сообщение: «Сообщи по времени». Небрежно бросил телефон на мягкий диван, повернул голову и невольно вскрикнул.

Писком перепуганного мышонка.

Прямо на стене, у которой стоял большой бельевой шкаф Джон увидел ровный узор огромной паутины. Гигантской паутины, наползающей со стены на половину шкафа. Толстый узор вызвал в нем чувства страха и отвращения. Джон чуть было не завопил от ужаса, но в следующее мгновение понял, что это всего лишь тень. Тень на шкафу. Он взглянул на окно. Лучи солнца пробивались сквозь полоски жалюзи. Подняв глаза, он увидел в левом верхнем углу приличных размеров паутину.

Джон нахмурился. Что за чертовщина? Откуда ЭТО появилось?

Мог он вчера не заметить сплетенный узор?

Конечно, мог.

А как быстро пауки плетут свои сети?

Хорошая мысль. Очень хорошая.

Неужели всего за ночь паук способен создать узор чуть ли не в половину окна?

Вчера вечером этого не было. Или было? Он не помнил. Он был так взволнован вчера, да и усталость, смазанная тремя дозами джина, сделали свое дело. Джон стоял как вкопанный, смотрел на большой круг паутинных нитей, словно в них можно найти какую-то разгадку. После рассказа Джессики в голове кружили смутные мысли о пауках. Он уже где-то видел или слышал о «хвостатых» пауках, но, никак не мог вспомнить никаких подробностей, словно что-то в его голове разгоняло мысли по разным углам.

Это начинало походить на синдром навязчивых идей. И как бы Джон не старался заполнять свою голову работой или чем-то другим, как только у него появлялось свободное время, то с удивлением понял, что всю неделю он мысленно возвращался к мыслям о пауках.

В том углу, где висели переплетения гадких нитей царил полумрак. Жалюзи создавали в комнате толстые полосы теней. Придя в себя, Джон щелкнул выключателем. Тени мгновенно растворились в искусственном свете. Все это время он не спускал глаз с паутины. Среди сетки нитей он видел какое-то движение. Подойдя ближе, Джон увидел, как по паутине медленно ползают два длинноногих паука. Длинные тонкие лапки торчали из маленьких тел. Они напоминали ему две крошечные обезображенные ладошки с неестественно длинными, подвижными пальчиками. Эти плавные движения действовали на него гипнотически. Медленный, полный отвращения, жуткий паучий танец.

Паук считается двуличным и переменчивым. Паука считают коварным, мстительным существом, высасывающим соки из своих жертв – Зазвучал в его голове голос Джесси.

А ведь недавно он снова убил паука в доме Томаса. И не просто прихлопнул гада, а смыл его останки кипятком в раковину.

А следующей жертвой Джона стал серый паучок в парке. Его он яростно лупил газетой.

И вот на следующее утро в его доме появляются сразу два паука, словно взамен тем двум убитым.

Два паука. Одинаковые, как близнецы. Он никогда до этого не видел двух пауков в одном месте.

Пауки символизируют тьму, поскольку сами живут в темных углах. – Голос Джессики звучал в его голове мягко и тревожно. С теми же интонациями, что и на ужине у Томаса и Джулии.

У пауков сильно развита мстительность.

Джон несколько секунд как завороженный наблюдал за пауками.

А затем, его растерянность и страх вывернулись в злобу.

Сейчас я вам устрою мстительность! Любите темноту, поганцы? Посмотрим.

Он твердым шагом направился в ванную комнату. Разумеется, у него не было ни одного средства против насекомых или паукообразных вредителей, зато у него было кое-что получше.

Через полминуты Джон вернулся в гостиную. Улыбка на его лице больше подходила бы серийному убийце, нежели преуспевающему бизнесмену. Безумная и кровожадная. Паучий инквизитор воплоти. Теперь он импульсивно и быстро. Рефлекторно. Даже мыслей в голове не было.

Джон подошел к окну и легким движением дернул за шнурок от жалюзи. С металлическим шелестом они сложились плотной гармошкой вверху окна.

Джон протянул руки как можно ближе к паутине.

В одной он держал освежитель воздуха.

В другой, кухонную зажигалку.

Гип-гип ура, ребятки.

Почти одновременно он нажал на головку распылителя и крутанул колесиком зажигалки. Шипящий звук распылителя мгновенно перешел в утробный гул вспыхнувшего пламени. Струя огня беспощадным потоком обрушилась на паутину и, та мгновенно порвалась. Тлеющие ниточки полетели на пол. Следом за ними два горящих комка плоти. Обгоревшие членистоногие попытались заползти под бельевой шкаф…

Не так быстро!

Джон наклонился и выпустил из освежителя воздуха струю воспламеняющихся средств на горящее пламя зажигалки. Джону нравился получающийся от этого звук.

Через пару секунд на обугленном пяточке некогда красивого паркета покоилось два черных, скукожившихся тельца. В помещение пахло гарью вперемешку с химическим «морским бризом» освежителя.

Джон выпрямился. Глубоко вдохнул. Плохого настроения как не бывало. Даже обугленный паркет не расстроил его. Он пошел в ванную комнату, положил освежитель, убрал зажигалку в шкафчик (плита в его доме была электрическая, но Джон любил устраивать романтические вечера при свечах, особенно в ванной, поэтому держал зажигалку тут же). Затем он оторвал полоску туалетной бумаги, вернулся в гостиную, собрал обгоревшие трупики и смыл их в унитаз.

Пора взбодриться.

Джон с удовольствием встал под струи теплой воды в душе.

***

Пикник организовали в сосновой роще, недалеко от водоема, что был всего в пяти километрах от дома Джулии и Томаса. Место хорошо знакомое, давно полюбившееся компании. Мелкая трава, высокие сосны; под ногами шишки, а по осени уложенные на траве иголки. И самое главное, почти никаких соседей вокруг. Большинство жителей окрестных домов предпочитали проводить время ближе к воде или у пляжной зоны.

Джулия расстелила скатерть, Томас расставил раскладные невысокие стульчики. Джон занимался приготовлением мангала. Легкие овощные закуски, мини-сандвичи (у Джулии они получались просто восхитительными, сочными и ароматными), курица-барбекю. И легкое домашнее вино, что старики Джулии прислали ей из дома в прошлом году.

О делах и работе не вспоминали; вечером успеют все обсудить. Джулию интересовал другой важный вопрос: Джон и Джессика.

− А что с ней? – Жуя сандвич, спросил Джон.

− Бродяга наконец-то остепенился? – Томас и Джулия смотрели на Джона. Тот не спеша дожевал, сделал глоток вина.

− Скажу так. Из всех, с кем я был, она первая о ком мне действительно хочется заботиться. Узнавать ее. Быть рядом. Когда ее нет я даже не думаю о других женщинах. Для Джона было не проблемой крутить роман сразу с несколькими девушками. А то, что он не изменял Джессике, несмотря на ее частые командировки, говорило о многом.

− Может она просто оказалась самой пылкой? И погорячее тебя, дружище? – Томас наигранно засмеялся.

− Ну, что есть, то есть. В этом плане она настоящий крышеснос.

− Но ведь это не единственная причина быть с ней, не так ли? – Спросила Джулия. Томас поднялся, чтобы перевернуть сетку с курицей на мангале. Приятное шипение и ароматный дым тут же окутал друзей.

− Том! Ты нас так задымишь! – Недовольно протянула Джулия.

− Сейчас-сейчас. – Томас засуетился вокруг мангала.

− Неплохо пахнет. – Сказал Джон. – Теперь я знаю причину, по которой ты выбрал Джулию. Ради такой еды не жалко и душу дьяволу продать. – Он отсалютовал стаканом в сторону Томаса.

− Ха! Моя Джулия – это не девушка; она воплощение всех моих желаний, доставшихся мне в награду за все мои труды. – Томас вернулся к «столу», обнял Джулию и крепко поцеловал в губы. – И, между прочим, не только Джессика умеет обжигать. – Томас рассмеялся. Джон захохотал вместе с ним. Джулия пихнула мужа под бок, но не сильно, а скорее, для галочки; выглядела она довольной.

− Но все же, Джон. Есть же настоящая причина? Помимо очевидного. – Джулия сделала глоток вина.

− Не знаю, причина это или нет, но в отличие от других она ведет себя естественно, что ли. Без наигранности или излишних стараний. Не знаю, как правильно объяснить. Ей как будто все равно, что я о ней подумаю, она просто такая какой хочет быть, и мне кажется, ей одинаково комфортно как со мной, так и порознь.

− Кажется, кто-то втрескался по уши! – Заулыбалась Джулия. Джон ничего ей не ответил.

А себе ты уже ответил? И сразу из глубин его неугомонной души выскочил ответ: да, ответил.

Остаток дня провели за разговорами ни о чем и обо всем. И хотя барбекю слегка подгорело, а легкое вино оказалось не таким уж и легким, пикник, можно сказать, удался. Джулия рассказывала про свой салон, и что хотела бы там поменять. Джон предложил познакомить ее с нужными людьми, кто смог бы помочь переоснастить оборудование. Позже поспорили о том, куда отправится после завершения заключения контракта и части его исполнения.

Но так ли много нужно, чтобы испортить вечер? Как выяснилось, нет. Всего на всего маленькое, восьмиконечное создание и одна навязчивая идея.

Джулия первая заметила ползущего по скатерти паука. Тот резво бежал в сторону Джона.

Терафоза Блонда или птицеед-голиаф, этот паук, по величине занимал второе место среди своей братии. Каким образом он оказался в пригороде среди сосен и практически полного отсутствия кустарника в ту секунду никого не волновало. Светло-коричневый, с черными вкраплениями, паук был практически не заметен среди низкой травы и голых островков земли. Покрытые волосками лапки; спинной щит напоминал коричневый бархат. Размах его лапок, при движении, составлял двадцать восемь сантиметров, и сейчас эти лапки несли ядовитое чудовище прямиком к Джону. К его мягким мокасинам и открытой лодыжке. Это смертоносное исчадие было размером с крупную ладонь Джона.

− Джон, берегись!! – Завопила Джулия. Она аж подскочила с раскладного стульчика и сделала несколько торопливых шагов от скатерти. Коричневый паук-гигант выглядел мерзким инородным пятном на красно-белой клетчатой скатерти. От визга паук на мгновение замер, и тут же шустро перебирая лапками помчался к Джону. Движения лапок напоминали бегающие по клавишам длинные пальцы нервозного пианиста. Джон оцепенел. Это был уже третий паук за сегодняшний день, и одна из смутных мыслей в его голове говорила, что это неспроста. В последний момент Джон все же вскочил со стула. Монстр сделал рывок, оттолкнувшись всеми конечностями. Джон перескочил с ноги на ногу, точно неуклюжая балерина посреди сцены. Последним среагировал Томас. Он подхватил пустую бутылку из-под вина и кинул ее в паука. Бутылка отскочила от земли и лишь слегка задела торчащие лапки птицееда. Паук поджал лапки к телу и замер.

− Джон! Джон отойди от него! – Но Джон словно бы не слышал Томаса.

− Убери его Том!! – Не унималась Джулия.

Здоровая тварь. Он таких еще ни разу в живую не видел. Зрелище так себе. Паук медленно расправил свои волосатые конечности и слегка привстал на них.

Сейчас прыгнет!

Но Джон проворно отскочил к мангалу; паук, было дернулся за ним, но Джон толкнул ногой мангал с еще не остывшими углями в сторону членистоногой мерзости. Раскаленные угли рассыпались как опавшие звезды с неба. Большинство головешек обжигающим градом углей накрыли крупное тельце паука. Но Джон толкнул мангал слишком сильно и некоторые угли полетели в сторону Джулии и обожгли ее открытые лодыжки и тряпичные кеды.

− Аай!! Джон, что ты делаешь! – Взвизгнула обожженная Джулия.

− Закрой пасть! – Джон даже не повернул к девушке голову; его взгляд был прикован к тому месту, где под углями лежало тело паука.

− Какого черта, Джон?! – Томас был в негодовании. – Что ты вытворяешь?

Джулия поджала плечи, словно мышонок, ожидавший прыжка кота.

Но Джон по-прежнему не реагировал. Он ждал, когда эта дрянь попытается вылезти из-под углей. В то, что паук умер от ожогов Джон не верил.

И оказался прав.

Расклеенные докрасна угли зашевелились, и полуживой птицеед пополз прочь.

Какого хрена им от меня надо?! Джон был вне себя от ярости.

− Сволочь! – Джон метнулся к валявшейся бутылке вина, которую Томас криво запустил в паука. Подобрав ее и подскочив к ковыляющему птицееду, Джон упал на одно колено и принялся молотить ею по обгоревшему пауку. Он бил паука с такой яростью, будто бы это был человек, убивший его родителей, Джесс, собаку и кошку в придачу. Он буквально вбивал бутылкой уже мертвое тело паука в землю, и казалось, что он не сможет самостоятельно остановиться. Покрасневшее от гнева лицо исказилось такой гримасой зла и отвращения, что Джулия невольно сделала еще несколько шагов назад.

Спустя еще пару ударов все было кончено.

Джулия и Томас не верили своим глазам. Никогда еще они не видели своего друга настолько неуравновешенным. Хотя правильнее было сказать – бешеным. Джон походил на сумасшедшего и опасного человека.

− Какого черта, Джон? Что происходит? – Томас говорил спокойно, но голос был строгий, как у школьного директора. И дался ему такой тон очень нелегко. Еще чуть-чуть и он готов был броситься на друга и угомонить его силой.

Джон посмотрел на Джулию. Та стояла, обняв себя руками глядя на Джона исподлобья. Взгляд выражал обиду, тревогу и страх. Она смотрела так, словно перед ней стоял не ее добрый друг Джон Прат, а кто-кто другой. Кто-то, кто только притворяется ее другом. Незнакомый человек с безумными глазами и такими-же повадками.

− Ох, Джул, прости. – Джон выглядел растерянным. Перемены в его лице и взгляде произошли так быстро, как будто он просто снял маску. – Прости меня. Я не хотел кричать на тебя. – Затем он повернулся к Томасу. – Извините меня. В последнее время я сам не свой, и виной тому эти чертовы пауки. После рассказа Джесси мне кажется…что они преследуют меня. Джон посмотрел на мертвого паука. Затем на бутылку в своей руке. Он разжал пальца и пустая тара, упав на землю, покатилась в сторону.

– Джул, родная, прости, я не хотел тебя обидеть. – Поникшие плечи Джона говорили, что ему стыдно.

− Думаю нам лучше вернуться домой; поговорим в спокойной обстановке. Хорошо милая? – Сказал Томас.

− Да. Так будет лучше. – Она немного успокоилась, и принялась помогать мужу собирать оставшиеся вещи от пикника.

Джон тоже хотел помочь. Он начал движение в сторону опрокинутого мангала, но не заметил откатившуюся в сторону бутылку вина. Не глядя под ноги, он наступил на скользкое стекло пузатой тары и через секунду опрокинулся лбом об землю. Несмотря на то, что земля была мягкой, удар вышел сильным и болезненным. Джон, жмурясь, полетел в темноту. Голоса друзей звучали все дальше и дальше, словно кто-то убавлял громкость в старом магнитофоне.

Открыв глаза, Джон смутно понял, что находится вовсе не в лесу на пикнике.

Он, восьмилетний Джонни Прат, очутился во времена своей первой поездки в горы. Родители, взяв отпуск, всей семьей отправились в горный пансионат почти в двухстах километрах от дома. Для маленького Джона эта была первая настоящая поездка в жизни. Для восьмилетнего мальчишки целое событие, если вдуматься. Горный пансионат «Кристальные воды». В памяти мало что осталось от того времени. Он помнил только, как они заселялись в пансионат и что детей его возраста там было не очень много. В основном пожилые, и люди примерно возраста родителей. Он помнил свежий, и несмотря на летнее время года, почти всегда прохладный воздух, в котором витали запахи ягод и хвои. Помнил, как много времени проводил в детском бассейне и что его маме приходилось подолгу его уговаривать, прежде чем он вылезал из воды, а губы смешно подрагивали.

В памяти также отложился вкус мороженого с ягодным джемом, его готовили прямо в кухне пансионата. Нигде больше он не встречал такого яркого и богатого вкуса.

Последнее, более-менее яркое воспоминание для маленького Джона было об их восхождении на гору. Конечно, отец выбрал самый безопасный маршрут. Разумеется, там были нахоженные тропки и множество приспособленных для привала местечек. Но для восьмилетнего Джона это было настоящее приключение, связанное с настоящей опасностью! Мечта почти любого восьмилетнего паренька, выросшего на фермерской равнине. Нагрузившись походным рюкзачком и нацепив на пояс моток веревки с карабином, он представлял себя в роли охотника за древностями, и то и дело норовил ускакать подальше от всевидящих родителей.

Следующее воспоминание, и до этого дня последнее, было потолком больничной палаты и встревоженные взгляды родителей.

По словам врачей, из-за сильного удара головы мальчик заработал временную амнезию, которая повлияет на кратковременную память. Так и вышло. Джонни не помнил предыдущие два дня перед падением. И память тех событий не возвращалась к нему до этого момента.

Отец говорил, что среди ночи услышал, как кричит его сын и выскочил из палатки машинально прихватив с собой мощный фонарь. Он нашел маленького Джонни метрах в пяти от стоянки. Мальчик лежал с разбитой головой и кровь блестела в свете фонаря на темном мхе и волосах мальчика. Видимо, думал отец, Джонни захотел ночью пописать, но не стал будить родителей. В темноте он поскользнулся и расшиб голову о камни. Хорошо еще, что рана кровоточила не сильно. Его мама перепугалась до ужаса, когда увидела бесчувственного ребенка на руках отца.

Но сейчас, ударившись головой на поляне, его память наконец-то подарила ему еще один день воспоминаний о той поездке.

Обрывки, словно испорченные квадратики старинной кинопленки завертелись в его голове.

Начинало вечереть, но сумерки еще не опустились на место семейной стоянки. Они вместе с отцом поставили большую палатку с широким тентом. Отец занимается костром. Мать нарезает мясо и укладывает его на решетку-гриль. Мальчик неспешно бродит вокруг. Он постепенно удалялся от места привала, спускаясь все ниже по склону. Вдруг он замечает какое-то движение справа от себя.

Картинка прыгает. Мальчик наблюдает, как приличных размеров паук спускается по паутине. Серебреная нить тянется из хвостовидного отростка, торчащего прямо из тельца паука. Длинные лапы перебирают по воздуху, словно животное хочет до чего-то дотянуться. Мальчик испытывает странную смесь любопытства и детского страха. Таких пауков, да еще такого размера он никогда не видел.

Картинка снова меняется. Мальчик сидит на корточках. В каменистой низине он видит паучье гнездо. Мальчик никогда прежде не видел ничего подобного, но в голову пришло именно это определение. Выложенные по кругу мелкие веточки бережно окутаны мягкой, шелковистой паутиной. Посередине гнезда разложено с десяток яиц, размером чуть больше голубиных. Сверху они покрыты еще одним слоем мягкой паутины, а сами яйца лежат на подложке из тонких веточек.

Восьмилетний Джонни видит, как из яиц начинают вылупляться паучки. При виде разбегающихся членистоногих мальчика передергивает, и он чувствует, как его тело покрывается неприятными мурашками. Паучки разбегаются по гнезду.

Картинка прыгает. Теперь Джонни наблюдает, как два «хвостатых» паука спускаются быстро по паутине. Один из них накрывает своими длинными лапками гнездо, укрывая потомство от угрозы. Хвост этого паука дергается, на подобии гремучей змеи. Мальчик резко выпрямляется. Он испытывает страх и трепет перед этим большим существом. Второй паук прыгает в сторону мальчика. Джонни вскрикивает, но успевает отскочить в сторону. Паника и нереальность происходящего сковывают его внутренности, и в животе он чувствует тяжесть. Прыгающий паук, размером с две ладони его отца наводит на мальчика настоящий ужас.

Паук неожиданно пролетает мимо и Джонни кажется, что тот свалился куда-то вниз. Мальчик начинает терять чувство равновесия. Вдруг и он сейчас сорвется?

Кадры в голове сменяются. События начинают развиваться очень быстро. Вот Джонни двумя руками поднимает большой камень. Он помнит испытываемый страх перед этим паучьем племенем, но в тоже время он представляет, как эти твари пробираются в их палатку и нападают на родителей. Допустить этого никак нельзя!

Восьмилетний мальчик со всей силы швыряет камень прямо в гнездо. Каменный удар разрушает большую часть паучьей кладки. Мелкие паучки разбегаются в разные стороны. Брошенный мальчиком камень придавил лапки и хвост второго паука. Мохнатый монстр дергается, перебирая свободными конечностями. Паук упирается в камень и пытается выбраться из-под него.

Мальчик смотрит по сторонам. И находит то, что ему нужно.

Второй большой камень хоронит под собой умирающего паука и тех малышей, что не успели выбраться из гнезда.

Следующее воспоминание переносит мальчика в ночь того же дня.

Ему нужно в туалет. Но родителей будить не хочется. Он достает из-под подушки свой карманный фонарик и тихо выбирается из палатки в прохладу летней горной ночи. Вокруг ни звука. Только слабый ветер о чем-то перешептывается со звездами. Джонни считает шаги. Он отходит всего на пятнадцать детских шажков, внимательно смотря на луч света у себя под ногами. Он же не хочет наткнуться еще на каких-то пауков, верно?

Внезапно луч фонаря высвечивает большого разноцветного паука. Монстр не мешкая бросается к мальчику. Джонни отскакивает в сторону, поскальзывается на мокром мхе и падает. Мальчик сильно бьется головой о торчащий камень.

Резкая головная боль сменяется острой агонией, и мальчик ощущает, как ему в спину впивается длинная игла.

Последнее что помнит мальчик, это как ему кажется, что он видит большого паука, того, упавшего со скалы; паук впивается хвостом в его поясницу, как смертоносный скорпион.

Ему чудится, что, таким образом этот паукообразный монстр способен проникнуть в его голову через свой хвост, служивший ему проводником мыслей и ощущений.

Затем тьма накрывает сознание мальчика.

В следующий раз он очнется только спустя два дня в больничной палате, лишенный воспоминаний о встречи с жуткими пауками.

Единственное что осталось с Джоном после той ночи, это неосознанная, и до этого момента не объяснимая рефлексия, которая срабатывала при виде пауков.

Увидел паука – убил паука.

***

До дома ехали молча. Томас то и дело переглядывался с женой; она вроде бы начала приходить в себя. Джон разместился сзади и смотрел в окно. Неловкая тишина обычно разговорчивых друзей ощущалась как вонь протухшей еды в холодильнике.

По приезду Джулия предложила всем по кружке кофе.

Уселись на кухне. Джон был задумчив и очень расстроен. Он все время возвращался к странному поведению жуткого птицееда. Паук целенаправленно бежал именно в его сторону, без сомнений, хотя Томас сидел ближе. Можно сказать, паук прополз совсем рядом с другом, но тот его даже не приметил. А потом он снова вышел из себя. Как утром, когда спалил двух длинноногих паучков в углу окна. Но самое главное потрясение этого дня были всплывшие воспоминания маленького Джона. Ужасные воспоминания, о которых взрослый Джон, можно сказать, до этого и не знал.

− Излагай, – потребовал Томас.

И Джон изложил.

Все сказанное показалось Томасу и Джулии каким-то не естественным. Надуманным. Слова Джона о преследование пауков, которое он стал замечать после рассказа Джессики походили на параноидальные бредни человека, чей воспаленный мозг не в силах более отличать реальность от навязчивых, вымышленных идей.

− Ты вообще слышишь себя, Джон? – Том не знал, как реагировать на все это. Его рациональный мозг не мог уловить связующие цепи в рассказе Джона. Единственное что ему пришло на ум, так это давить на конкретику против жалких аргументов Джона. – За неделю ты видел четырех пауков. Ну и что? Заметь, что двоих ты видел в лесу и парке. Разве это не естественно?

− Ты когда-нибудь видел в наших краях таких пауков? Я имею в виду того, которого я прибил бутылкой. – Джона передернуло. Про всплывшие воспоминания он пока рассказывать не хотел. Друзья настроены мягко говоря скептично.

− Честно, нет, − признал Джон, − но это не значит, что они тут не водятся. Я такими вещами не интересуюсь, и понимаю, у нас тут не Австралия, но согласись, раз в году и палка стреляет.

И снова мелькнула картинка придавленного камнем тела паука, умирающего от руки маленького мальчика.

− Мне все это не нравится. Такое ощущение, что пауки меня преследуют. Помнишь, что говорила Джессика о пауках? – Джон обхватил ладонями горячую кружку.

− Помню. Я так же помню, что ее тетка держала у себя кучу пауков; причем самых разных видов, такая вот паучья стая. Может кто-то из здешних жителей тоже имеет такое странное хобби? И один из членистоногих любимцев случайно сбежал.

Джон вздохнул и отпил кофе. Томас излагал мысли разумно, но было видно, что Джону этого недостаточно.

− Послушай Джон, − Джулия наконец-то обратилась к нему. – Я не понимаю, почему тебя так встревожил рассказ Джессики, но уверена, всему есть объяснение. По-моему, ты сильно утрируешь свои переживания. А ведь ты всегда спокойно относился ко всяким приметам и поверьям. Не ты ли говорил, что если бы верил во всю эту чепуху, то никогда не смог бы стать успешным предпринимателем? Ты всегда полагался на логику и здравомыслие. А сейчас ты ведешь себя совсем иначе.

− Да, наверное, вы правы. – Джон допил кофе, но не убрал руки от еще теплой кружки. Томас и Джулия молчали.

Рассказать им о той ночи в горах? А вдруг это не настоящие воспоминания? Вдруг это последствия свалившегося на него стресса?

− Ну, хорошо, насчет парка и леса я согласен. Тут все логично. Но как, же быть с теми двумя гадами у меня дома? Окна я не открывал, это точно. Живу я, как вы знаете на самом последнем этаже. А проснувшись сегодня утром, обнаружил сразу двух пауков, ползающих по здоровенной паутине.

− Тоже мне событие, – фыркнула Джулия. Томас покосился на жену. Чего это она? – Дому твоему сколько лет? Порядка сорока?

− Больше я думаю. Один из жителей, со второго, мистер Ипсвич, говорит, что въехал в этот дом, в двадцать два. А сейчас старику почти шестьдесят. Так что думаю, дому лет семьдесят.

− Ага. А когда там проводили капительный или косметический ремонт? – Джон задумался. Да вроде бы лет десять назад. По словам того же мистера Ипсвича.

− Значит дом хоть и крепкий, но довольно старый. Внутренние трещины в стенах, например, и наверняка полно щелей на стыках между потолками. Да и фасад на сколько я помню давно не обновлялся? – К чему же она клонит, подумал Томас. Но судя по нарастающему возбуждению на лице Джулии она готовится поразить страхи Джона многотонным аргументом, не оставив шанса его переживаниям на дальнейшее существование.

− Не понимаю, причем тут внешний вид здания?

− А притом, дорогой наш друг. – Джулия допила кофе и громко поставила кружку на стол. – Ты живешь возле парка. Жильцы в твоем доме в основном либо старики, либо давно женатые пары с детьми. Молодых почти нет, верно? Единственное место, куда можно пойти, это парк, да кафешка на углу, и бар через улицу. Как ты сам понимаешь, большинство в такую жару выберет вечером парк. А теперь скажи, мог кто-то сам того не замечая принести в дом паука? Ну, на одежде на пример.

Он и сам после прогулки чуть было не стал проверять одежду на нелегальное вторжение пауков в свой дом; так что да, это было возможно.

− А теперь подумай Джонни. Включи логику дорогой, и подумай. Изнутри здание имеет трещины, наверняка широкую систему вентиляции, водоснабжение и всего остального. Для пауков это все отличнее места обитания. Темные и теплые. Все как они любят. А учитывая близость парка, я лично не вижу ничего удивительного в том, что у тебя могли завестись пауки. Тем более, насколько я знаю, многие виды этих животных любят высоту. Джулия замолчала. В ее взгляде читалась победа, словно она была адвокатом, и только что выиграла на первый взгляд самое провальное и безнадежное дело. Мужчины молчали. Джулия встала и отправилась к столику с кофеваркой.

− А ведь все логично, дружище. – Подытожил Томас. Джулия подошла к ним, разлила кофе и отнесла кофейник на место.

− Но сразу два паука в одном месте! На одной паутине! Это не укладывается у меня в голове. – Тревожность Джона не хотела капитулировать. Она цеплялась когтями за его рассудок, вгрызаясь зубами в логику, и пыталась разорвать здравомыслие в клочья. Так взбесившийся ротвейлер терзает детскую игрушку.

− Ты что, арахнолог? – Сбросила бомбу Джулия. Джон замялся. – Откуда ты знаешь, что для этих животных нормально, а что нет? – Вторая бомба обрушалась на погибающее тревожное войско. – Хорошо. Если тебя все это реально тревожит, давай предпринимать логические шаги. Для начала я дам тебе телефон нашего дезинсектора. После его прихода у нас ни одного насекомого в доме не было. Затем, воздержись на какое-то время от прогулок по парку. Закончите спокойно новый проект, и мы уедем в отпуск, куда-нибудь в жаркие места. Можем даже проверить, чтобы там не водились пауки. – Последнюю фразу она специально сказала насмешливым тоном.

Это подействовало. Джон менялся на глазах. Теперь он походил на человека, оправившегося от сильного отравления. А то, что случилось более двадцати лет назад в пансионате «Кристальные воды», скорее всего ничего не значат. До сегодняшнего дня он даже не помнил тех событий.

− Черт! А ведь все верно. Спасибо, Джулия. – Он мягко потрепал ее за руку. Взгляд Джона прояснился.

− Ладно, мальчики, вам пора отправиться по делам. Милый, ты, кажется, хотел показать Джону свои наработки. – Она многозначительно посмотрела на мужа.

− Да. Верно. – Он встал из-за стола. – Принесешь нам еще кофе туда дорогая?

− Ноль проблем.

Джон допил порцию, подвинул кружку к Джулии, и они с Томасом отправились в пристроенный к дому рабочий кабинет.

***

Уже поздним вечером, почти в начале одиннадцатого, Джон поймал себя на мысли, что ему не очень хочется открывать дверь своего большого жилища. Он боялся. Почти побежденное племя тревоги принялось за перегруппировку. Впервые за все время его дом казался ему враждебным. Плохим местом, в котором обитают страшные создания. Они прячутся в темных углах; скрываются за мебелью; копошатся под кроватью и ждут наступления ночи.

Ключ привычно лязгнул металлом проникая в дверной замок.

Джон вошел в коридор пентхауса. И сразу рука потянулась к выключателю.

ЩЕЛК

Да будет свет.

Затем, не разуваясь, он прошел к гостиной и зажег свет и там. Джон стоял в полной тишине старательно изучая большую комнату. Все выглядело таким, каким и должно было выглядеть.

А ты чего ждал? Что когда включится свет, полчище пауков подобно тараканам разбегутся по углам?

Возле бельевого шкафа обгоревшее пятно испорченного паркета ― единственное напоминание о случившемся утром неприятном событии.

Как же нелепо ты сейчас выглядишь, ужалила собственная мысль. Затем в голове фыркнула Джулия. Джон потряс головой и вернулся в коридор; разулся; затем вернулся в гостиную. Достал из бара джин. Бросил в стакан три кусочка льда и наполнил стакан до середины. Побросал одежду в корзину для белья, предварительно извлек из кармана шорт визитку дезинсектора, что работал у Джулии и Томаса, и затем отправился в душ.

Он практически повторил свой предыдущий вечер за тем исключением, что на этот раз выпил только два стакана джина вместо трех. А перед сном он обошел пентхаус и просветил фонариком все углы в которых притаилась тень. Просветил подоконники; вентиляционные отверстия в ванной и туалете; в кухне проверил все полки и шкафы. Все было чисто. Ни паутинки, ни пылинки.

И никаких следов пауков.

Хотя Джон и не знал, какие именно следы могут оставлять пауки.

Перед тем как лечь в кровать, он старательно проверил постельное белье. Дважды. Но даже после этого, забравшись под одеяло и погасив свет, ему казалось, что по кровати кто-то ползает. Что десятки пауков бегают по его ногам, по телу. Что они в подушке и в простыне. Джон ежеминутно крутился и ворочался, измяв простынь и одеяло.

Перед тем как окончательно уснуть, он мог поклясться, что слышал какие-то звуки в стене. В полу. В трубах. Звук сотни лапок, принадлежащих самым ядовитым из существующих пауков.

Затем его мысли уплыли в тревожный сон.

***

Проснувшись в начале десятого, несмотря на недосып, Джон чувствовал себя немного лучше. Вчерашний разговор с Джулией и Томасом подействовал отрезвляюще. Тревожные страхи теперь казались детским лепетом. И ведь в самом деле детским. Пережитое потрясение восьмилетним мальчиком по всей видимости окопались в подсознании и дремали до вчерашнего вечера. Аргументы Джулии и Томаса были полны здравого смысла, действенное лекарство от разыгравшегося воображения и натянутых нервов. А причины и в самом деле нелепые. Рассказ Джессики о чудаковатой тетке с паутиной вместо мозгов, да пара-тройка вшивых поверий. Если обо всем этом думать в серьез, будешь шарахаться от каждой черной кошки; вставать только с правой ноги, и скорее всего, перестанешь пользоваться солью. Глупости какие!

Хотя нагрянувшие воспоминания немного и объясняли его бурную реакцию на пауков, это никак не должно было влиять на его нынешнюю жизнь.

Да и воспоминания той ночи могли быть искажены пережитым страхом. Возможно, он и наткнулся на каких-то редких пауков, но Джон сомневался, что это были представители из доисторического периода. Просто рассказ Джессики о подобных пауках и случай на пикнике исказили неожиданно вернувшиеся воспоминания.

Маятник настроения качнулся в привычную для него строну, и Джон всеми силами постарается удержать его в этом положении.

На сегодня было запланировано две встречи с IT-специалистами, а затем надо было провести с Томасом первый тест на новом оборудовании. Если все будет работать как положено, можно связываться с руководством южной фирмы и назначать рабочую презентацию.

После ванной и плотного завтрака, Джон сделал несколько звонков, договорился о встречах и сделал соответствующие пометки в рабочем блокноте.

Включенный с утра телевизор работал на самой низкой частоте громкости. Джон так увлекся работой, что пропустил мимо ушей новость, которая бы ему не понравилась.

В городе открывается выставка редких видов арахнидов. Найденных и привезенных из Африки и Австралии и некоторых островов вблизи Бразилии. Выставку будет представлять научное сообщество арахнологов, профессора которого совместно с палеонтологами поделятся своими открытиями.

На выставке также будут представлены виды самых ядовитых пауков на планете. Их разместят в отдельном помещении в не больших герметичных камерах по соображениям безопасности.

Перед выходом он позвонил дезинсектору, мистеру Гарри Кларку. Джон надеялся с его помощью как можно быстрее вбить последний гвоздь в гроб, в котором, как он надеялся, уже улеглись тревожные мысли о пауках и их проклятии. Однако мистер Кларк сможет посетить Джона только завтра (в этом сезоне у него много заказов). Ладно, один день ожидания сущий пустяк по сравнению с этой сумасшедшей неделей. Договорились на половину десятого утра.

Уже в прихожей Джон на секунду обернулся в сторону гостиной. Перед уходом в нем появилось сильное желание повторить вечерний моцион по углам и шкафам в поисках восьминогих нарушителей его спокойствия. Не без труда ему удалось подавить в себе это желание.

Пусть с этой проблемой разбирается знаток своего дела.

Легенды легендами, но наверняка в сумке мистера Кларка найдется подходящая отрава с достаточной концентрацией губительного яда.

В конце концов, пауки это всего лишь животные, и никакой мистики тут нет.

Джон захлопнул дверь и отправился по делам.

***

Что делать, если какие-то события выбивают человека из колеи? Как вернуть себя в привычное состояние и расположение духа? Начать игнорировать проблемы, упорно продолжая делать то, что делал и не замечать меняющего состояния? Или выбрать самокопание и отправиться в тернистый путь понимания причины возникающей проблемы?

Или все это психологическая бутафория; танец замысловатых слов, наряженных в заумную обертку, которые, по сути, не отвечают на конкретный вопрос. Все это лишь теория, которая сотрясает воздух в кабинете с мягкими креслами и кушетками за сотню баксов в час. Иногда это себя оправдывает. И это не так уж плохо.

Джон не был теоретиком по своей натуре. Он был деятелем. Человеком, привыкшим работать на результат. Поэтому вместо надоедливых терзаний он решил сосредоточиться на практических и привычных для него вещах. В этот день, рассекая городские улицы на своем новеньком мустанге Джон специально концентрировал свое внимание на этом действие, вспоминая, какой же это каф, когда тебя мчат по дороге двести пятьдесят лошадиных сил. Как прохожие оборачиваются и качают головами, видя проносящуюся мимо серебристую стрелу.

Ведя переговоры, он наслаждался своим умением вести и управлять ими и направлять ход беседы в нужную ему сторону.

Он ловил эти моменты, такие привычные, и как выяснилось, такие недооцененные. Он как будто заново знакомился сам с собой, и ему все больше и больше нравился этот человек.

А всяких там пауков и жуков с их вшивой мистикой он оставит мистеру Кларку. И даже появившиеся воспоминания (Джон был уверен, что они настоящие, но вот о реальности их содержания он сомневался), не могли сбить его с ясного настроя.

Во второй половине дня он приехал к Томасу. Привез с собой упаковку сандвичей из пекарни «Долли»; такого вы еще не пробовали: кричала вывеска на витрине, и это было правдой. В самом приятном смысле.

Перекусывая, Томас принялся по инструкции заливать свои программы в новое железо и запускать пробные тесты.

Спустя два часа друзья убедились, что все работает как полагается. Следующий этап − отправить готовый продукт дизайнерам; они должны будут привести все в презентабельный вид. Пока Томас строчил письмо графическим художникам, Джон связался с представителями Южного Гиганта и договорился о презентации на следующий четверг.

Насыщенный день подошел к концу, и Джон засобирался домой.

− Ты не останешься на ужин? – Спросил друга Томас. – Джулия сделает свою фирменную лазанью.

− Заманчиво, но у меня вечером видеосвязь с Джесс. – Джон буквально сиял от счастья. Его рыжая девочка частенько превращала подобные видео звонки в пикантное шоу. Ничего пошлого, но чертовски приятно.

− Понимаю, – хмыкнул Томас. – Это будет повкуснее лазаньи. Я передам Джулии привет.

Они попрощались, и Джон помчался домой.

К Джессике. Она будет звонить через час с небольшим.

И ни слова о пауках. О случившемся.

Он не хотел, чтобы его подруга узнала, что из-за ее рассказа у Джона развилась паучья паранойя.

***

Шоу не получилось. Джессика появилась на экране компьютера во всей красе. Бело-красное, почти прозрачное кружевное белье смотрелось на ее теле отменно. Однако Джон увидел в ее глазах (помимо радости и блеска) сильную усталость. Поездка видимо выдалась не самая легкая. Он осыпал ее комплиментами, а когда она намекнула, что ждет от Джона «ценных указаний», что ему показать в первую очередь, он перевел разговор в другое русло. Сделал он это мягко, чтобы она не подумала будто ему не интересно смотреть на нее. И в ее взгляде вместо обиды или огорчения Джон увидел нежность.

Они проговорили почти сорок минут. В основном о ее поездке, и о том, как продвигаются дела у них с Томасом. Затем обсудили куда они отправятся после ее возвращения. После каждой командировки они обязательно отмечали их встречу бурным вечером и ночью, начало которых начинались вне дома.

Джессика намекнула, что готовит Джону сюрприз. Сладкие слова из уст его сладкой девушки. Джон чуть было не буркнул, что у него сюрпризов за эту неделю и без того накопилось предостаточно, но, разумеется, сдержался. Под вечер он устал и контролировать себя и свои мысли было не так уж и просто. Так бывает, что, оставаясь дома в одиночестве, день мы проводим в делах и даже наслаждаемся спокойствием, но стоит солнцу провалиться за темный горизонт, как по телу начинают бегать мурашки, а темны углы и шкафы в доме уже не кажутся такими уж обычными. Безопасными. Хотя никаких причин для страха нет, подобные мысли порой сами сгущаются в голове.

Примерно то же самое испытывал и Джон. Мысли о пауках, его прошлом и тревогах, что появились после рассказа Джессики опять заполняли его голову.

Джессика отключила связь в половине двенадцатого, а Джон заверил ее, что ждет с нетерпением исполнения сюрприза.

Джон еще посидел перед телевизором пока доедал ужин. Показывали одну из его любимых кулинарных передач, где участники, будучи не профессиональными поварами, соревновались в приготовлении блюд ресторанного уровня. Сон плавно смаривал Джона и в десять минут первого он выключил телевизор, поправил подушку и закрыл глаза.

Ему снился сон.

Они с Джессикой приехали в гости к ее тете. Старушка, насмотревшись кулинарных шоу, навострилась попробовать себя в ресторанном деле. Джон и Джессика должны были стать первыми дегустаторами.

Картинки сменялись одна за другой.

Смутная дорога к теткиному дому; Джессика молчаливая и задумчивая. Джон никогда не был в гостях у ее тети, и потому, увидев дом, содрогнулся. Дом был не просто старый. Он был высохший, словно увядший много лет назад цветок. Облупившаяся краска, цвет которой когда-то был небесно-голубым свисала со стен сухими, унылыми клочками. Пыльные стекла в потрескавшихся рамах напоминали мутные глаза слепца. У крыльца не хватало пары ступенек. Дом походил скорее на заброшенный сарай, нежели на жилое строение. Обстановка вокруг была мрачная, давящая, Джон буквально кожей ощущал нарастающее беспокойство. Его обычно веселая Джессика выглядела отстраненной и задумчивой.

Тетка Джессики, Джон это помнил хорошо, так как видел старушку на фото, совсем не походила сама на себя. Аляповатая и безвкусная одежда, громоздкая бижутерия, которую носила забавная старушенция, сменились свисающими, мохнатыми на вид тряпками. Лохмотья напоминали засаленный домашний халат до щиколоток, свисающий мешком на дряхлом теле старухи. Бледная сухая кожа выглядела безжизненной, как и краска на фасаде дома; спутанные бледные волосы растрепанным гнездом громоздились на голове. Пройдя в маленькую гостиную Джон увидел накрытый стол. Грязная скатерть, старые тарелки и плохо вымытые, заляпанные приборы. Три треснутых пустых бокала стояли справа от блюд.

В помещение было темно. Свет с улицы почти не проникал сквозь грязные окна и единственным освещением были настенные бра, со вставленными в них свечами. Комната утопала в тенях и паутине. Джон ужаснулся, как много ее тут было. Почти все углы и потолок был усеян всеми видами клейких нитей. Длинные и тонкие, как леска; воронкообразные, свисающие с потолка; по углам плотная, похожая на сгусток пуха непроницаемая паутина таила в себе смертоносную опасность.

Это было настоящее паучье логово.

− Не стой в дверях, дорогой. – Голос Джессики, лишенный жизненных интонаций, заставил задрожать руки Джона. – Это не вежливо. Он повернулся в сторону подруги, но та уже усаживалась за стол. Тетя потянулась к Джону своей искореженной возрастом рукой. Джон издал вскрик отвращения и против воли двинулся к столу, лишь бы избежать ее прикосновения. Но не успел он присесть, как из двери с левой стороны гостиной послышался не приятный, тревожный звук. Он повернул голову в сторону двери и увидел, как тени замельтешили по полоске света, пробивающегося между дверью и полом. Словно десятки ножек перебегали по ту сторону двери, издавая шелестящие и скребущие звуки одновременно. Затем дверь затряслась, и Джон покрылся испариной. То, что было по ту сторону двери желало выбраться наружу. Мельтешение ускорялось. Дверь дрожала и тряслась все сильнее. Постукивание двери об косяк превратилось в непрерывную дробь. Старые доски противно и жалобно захрустели. Кто-то сильно барабанил по двери с той стороны, и Джон догадывался, кто это мог быть.

А точнее могли быть.

− Не бойся милок! – Сказала старушка. Джон аж подпрыгнул от неожиданности. Голос старушки скорее трещал, а не производил привычный для уха звук голоса. – Они просто любопытные. Но послушные. – Она похлопала его по плечу. Джон еще никогда не испытывал такой силы страха и отвращения. Когда старушка убирала руку от его пиджака, Джон увидел, как от ее пальцев тянутся тонкие, прозрачные склизкие нити. Его передернуло. Джессика казалась ничего не замечала. Сидела и улыбалась ему как ни в чем не бывало.

Не успел Джон поднять глаза как старушка уже шаркала в сторону кухни.

− Через минуту все будет подано, – протрещала тетя Джессики. Джон не хотел больше оставаться в этом доме и тем более что-то есть. Он чувствовал себя окруженным врагами. Они были повсюду. Даже Джессика была на их стороне. Зачем она привела его в этот ужасный дом?

Вот старушка появляется у стола. Она стоит возле высокой обеденной тележки, которую используют в гостиницах для обслуживания номеров. Старая тетя медленно расставляет тарелки, накрытые куполообразными серебряными крышками. Затем отталкивает тележку, и та с противным скрипом давно не смазанных колесиков откатывается, словно живая в сторону кухни. Она присаживается на стул и потирает безобразные руки. Сердце Джона пытается провалиться пониже; на лбу испарина превращается в капли пота. У него нет никакого желания поднимать крышку со своего блюда.

Страшная тетя Джессики снимает крышку первой. На ее блюде непонятного вида масса, напоминающая пюре с подливой. Из тарелки что-то торчит. Какие-то палочки в панировке что ли? Когда тетя берет первую палочку до Джона доходит, что это вовсе не еда.

Это покрытая мокрыми от жижи волосками толстая паучья лапка. Тетя кладет ее в рот и начинает обсасывать на подобии куриной ножки. Она мычит и причмокивает от удовольствия. Джон чувствует, как что-то скребется по его горлу; поднимается из желудка и просится наружу. Тетя откусывает кусок лапки и с хрустом пережевывает. Джон отворачивается, проглатывая рвотный спазм.

− Что ты дорогой? – Голос Джессики заставляет Джона повернуть голову в ее сторону. Только это не голос Джессики. Это голос какой-то незнакомки, только притворяющаяся его девушкой. Это не может быть Джессика. – Попробуй, тетушка так старалась. – Старушка громко причмокивает, доедая толстую лапку.

Джессика тоже снимает с блюда крышку. Джон потеет как холодный стакан газировки, выставленный на окно в жаркий день. Дышать становится тяжело. На тарелки у Джессики лежит здоровенный паук, размером с двухмесячного котенка. Гладкий, черный, с красными крапинками на теле. Паук лежит на тарелке мордой к Джону. Джессика улыбается и облизывает губы, глядя на свое угощение. Она берет паука двумя руками как гамбургер и подносит ко рту. Широко раскрывает рот и запихивает заднюю часть паука себе между челюстей. Хруст как от печенья, сменяется булькающим смачным жидким звуком. Джессика работает челюстями; ее глаза прикрыты от удовольствия.

Джон хочет встать. Он хочет вскочить со стула и броситься прочь!

Они свихнулись! Пресвятая Дева они обе сошли с ума! Зачем они это делают?

Джон очень хотел встать из-за стола. Но у него не получается. Страх и отвращение приклеили его к стулу. А может ты, простофиля, попался в западню к двум паучихам? Ты уверен, что не вляпался задницей в паутину?

− Ешь! – Грубо клокочет тетка.

− Милый, по правилам хорошего тона, из-за стола нельзя подниматься пока все угощения не будут попробованы. – И новая хрустящая порция паука отправляется Джессики в рот.

Джон трясущейся рукой поднимает крышку с блюда. В тарелке налит крем-суп. Желтого, как ржавчина, цвета. Как детское дерьмо. По сравнению с тем, что было на тарелках у тети и Джессики, Джон решил, что вполне сможет справиться с этим. А потом он уйдет.

Нет, убежит. Понесется прочь так быстро, как никогда.

Он берет ложку и опускает ее в суп. Начинает перемешивать плотную массу в тарелке.

На поверхность один за другим всплывают трупики мелких паучков.

Бульк-бульк-бульк-бульк.

Один за другим, они как тефтели выпрыгивают из желтой жижи.

− Быстрее отправляй их в рот, милок, пока не разбежались! – Старуха начинает гортанно хихикать. Звук похож на выдираемый ржавый гвоздь из прогнившей доски.

Паучки начинают шевелить лапками и выбираться из тарелки. Они вовсе не мертвые. Они вылезают из тарелки нескончаемым потоком черно-желтых точек с мельтешащими лапками. Они лезут из тарелки и ползут к Джону. Их несчетное множество. Столько не могло поместиться в супе, а они всё ползут и ползут, перебираясь со стола на Джона. На его ноги. Его руки. Словно вода, они обтекают его. Поглощают.

Он чувствует их прикосновения к своей коже. Как они бегают по промежности; бегают по животу; забираются по спине.

Последнее что помнит Джон перед тем как его окутает тьма, это восемь смотрящих на него из тарелки глазок. Те самые страшные паучьи глаза, что глядели на него из темноты ночного леса, когда ему было восемь.

***

Джона спас перезвон поставленного на половину восьмого утра будильника. Спасительная мелодия заботливой рукой вытащила его из липкого ночного кошмара. Джон отключил звук, и, откинувшись обратно на подушку тяжело застонал.

Ну что же это такое! Он больше не в силах этого выносить!

Надо с этим заканчивать. Пусть мистер Кларк забаррикадирует все входы и щели в дом. Обрушится тяжелой едкой отравой и перекроет паукам доступ в его жилище (и Джон надеялся, что после этого, доступа им не будет и в его голову).

Злоба и усталость стали первыми спутниками этим утром для Джона.

Не заправляя кровать, он поплелся в душ. Скоро приедет дезинсектор. И это было хорошо.

***

Гарри Кларк оказался человеком пунктуальным. В назначенное время он позвонил в дверь в полном обмундировании.

Джон встретил Гарри так, словно тот был экзорцистом, пришедшим изгнать из его дома злобного духа, изводящего несчастного хозяина чудовищными проделками.

− Спасибо что приехали вовремя, мистер Кларк! – Поприветствовал дезинсектора Джон.

− Стараемся приятель! – Бодро отозвался Гарри. В отличие от Джона, который в этот ранний час смахивал скорее на измученного военнопленного, мистер Кларк прямо светился энергией.

− Ну, рассказывайте, с кем воевать будем?

− Проходите.

Джон впустил специалиста. Тот, не разуваясь (не страшно), прошел в гостиную. Его взгляд сразу начал ощупывать пол, плинтуса, розетки и прочие возможные щели.

− Меня замучили пауки! – Взмахнул руками Джон. Мистер Кларк нахмурился. Его взгляд переместился на углы под потолком и оконные рамы.

− Продолжайте, – попросил Джона Гарри.

− Да. Так вот. Пару дне назад, вон в том углу (он указал на угол возле бельевого шкафа) я увидел сразу двух пауков, ползающих по огромной паутине.

Гарри прошел к шкафу. Глянул на пол и увидел место недавнего пожарища, устроенного Джоном при помощи освежителя воздуха.

− Честно говоря, это первое что пришло мне в голову. – Как-то дергано сказал Джон.

− Что именно?

− Когда я их увидел, я взял освежитель воздуха и зажигалку…

− Ха! Ну вы даете приятель! – Мистер Кларк покачал головой. – Честно скажу, никогда раньше не выезжал к клиенту, у которого в доме было всего пара пауков, да и то, с ними вы и сами отлично справились.

− Да, но понимаете, по ночам я слышу какие-то звуки. В стенах. В трубах.

− А в розетках?

− Да-да! И в них тоже! Как видите я живу возле парка и часто там отдыхаю. Вдруг я принес с собой одну из этих тварей? Или те двое оставили тут потомство?

Джон начал немного пугать мистер дезинсектора. Хозяин пентхауса начал походить на одержимого. Гарри слышал об эмиграции пауков, в истории такое бывало и не раз, однако то, что рассказывает Джон скорее походит на нервное расстройство.

− Они мне спать не дают, понимаете? – Мистер Кларк понимающе кивал, решив пока что не спорить с хозяином пентхауса.

− Для начала надо бы оглядеться. Обычно обнаружить следы жизнедеятельности насекомых и прочих вредителей не трудно.

Эта идея Джону понравилась. Да и не многословность специалиста внушала доверие. Джон считал, что профи своего дела в лишних словах не нуждается. Судя по всему, мистер Кларк был из таких.

− Может приготовить кофе? – Джон решил, что вторая кружка кофе в это утро ему не повредит.

− Да-да, спасибо. – Мистер Кларк уже приступил к изучению окон, углов и вентиляционных отверстий.

Спустя почти полчаса дезинсектор облазил все углы; осмотрел все воздуховоды; засунул нос за каждый плинтус и потенциальные щели. Светя фонариком (хотя в каждой комнате было светло) он даже осмотрел все батареи в доме, хотя точно знал, что там-то уж ничего кроме пыли не обнаружит. Затем мужчины перешли на кухню. Мистер Кларк почти не притронулся к своему кофе.

− Не все так плохо, как вам казалось, мистер Прат.

− Просто Джон.

− Хорошо, Джон. Честно скажу, я не вижу никаких следов жуков, насекомых или других животных. Да и пауки обычно не селятся в стенах или вентиляции. Туда редко залетают мухи и прочие насекомые, которыми они питаются. Да и свои паучьи гнезда они предпочитают делать в других местах.

При словах «паучьи гнезда» Джона невольно передернуло.

− Конечно, как вы правильно сказали, живете вы рядом с парком. Дом крепкий, но уже не новый. Видны трещины, особенно на фасаде. Мелким паукам не составит труда забраться в любую из квартир. И шанс того, что вы на себе притащили какого-нибудь паучка есть. Да что там говорить, кто угодно мог притащить.

− Но как же шорохи? Я слышу пауков по ночам! Да и сразу два паука в одном месте…

– Да, согласен, о таком я никогда не слышал; да и признаться, с пауками я редко когда имею дело. Обычно они досаждают жителям пригородов. Городских жителей достают более гнусные создания.

− Какие? – Джон считал, что хуже пауков, копошащихся в стенах ничего быть не может.

− Клопы. – Ответил мистер Кларк. – Вот кто поистине живучие твари.

Джон спорить не стал. Он был озадачен и расстроен. Неужели всему виной его разыгравшееся воображение? А что, если нет? Что если мистер Кларк не такой профи каким хочет казаться?

− Тем не менее, я вижу, как вы расстроены. Знаете, как бывает, вызовут меня проморить жуков, жалуются чуть ли не слезно, а приезжаешь и ничего. Ни одного жука, словно бы эти мелкие гаденыши знают, что хозяева вызвали дезинсектора. Осмотришь все, и как у вас, полный штиль. Уедешь, а на следующий день поступает вызов с того же адреса. Приезжаешь, а там целое нашествие жуков. Возможно, это ваш случай, Джон.

− Вы меня часом не разыгрываете? Все-таки знаете, жук есть жук, и не думаю, что они… Джон покрутил в воздухе кистью, подыскивая верное определение.

− Смышленые? – Подсказал Гарри, отпивая уже остывший кофе.

− Именно!

− Вы удивитесь насколько они живучи и как легко находят способы остаться на «пригретом» месте. Если бы все было так просто, людям не пришлось бы разрабатывать новые средства защиты и борьбы с ними.

Джон стоял и ждал, что ему предложит мистер Кларк. Но тот вроде бы не торопился. Попивал кофе, думая о чем-то своем.

− Вы часто проветриваете?

− Да по-разному. – Не уверенно ответил Джон. Кто из нас такое запоминает? – А что?

− Ладно. – Мистер Кларк поставил в раковину чашку и тихо хлопнул в ладоши. – Могу вам предложить следующее, Джон. Я нанесу специальную защиту по всем углам, плинтусам (потолочным в том числе); так же нанесу средства на вентиляционные вытяжки и в области окон. Отрава эта сильная скажу я вам. Даже если попадется какой-нибудь упрямый жук, он не проползет и половины комнаты, сдохнет по пути. Средство защитит от потенциальных вторжений вредителей. Обработаю даже оконные рамы и пройдусь вокруг розеток. Что скажите?

Лишь бы сработало, приятель, лишь бы сработало!

− Мне нравится ваш подход, мистер Кларк. – Джон протянул Гарри руку. Тот пожал ее и сказал:

− Но вам нужно будет покинуть помещение и не находиться в нем сутки с момента нанесения химического вещества. Так же после этого не проводить влажную уборку в течение недели и не проветривать жилье первые три дня.

Согласен! Согласен! Согласен!

− Это не проблема мистер Кларк. – Заверил он Гарри.

− Тогда приступим. Вы меня пока что внизу подождите. Все займет минут сорок. У вас будет время прикинуть, где провести ближайшие сутки.

Через десять минут Джон собрал небольшую сумку с вещами и прочей мелочью.

Дезинсектор, Гарри Кларк приступил к работе, а Джон спустился в вестибюль и уселся на скамейку возле комнаты консьержа.

Холл был пустой. Даже консьержа не видно. Через большие чистые окна в вестибюль проникал успокаивающий летний свет. Джон размышлял где ему провести ближайшие сутки.

Податься к Томасу и Джулии? Они не откажут, в этом нет сомнений. Но если что-то случится?

Что?

Помнишь, как ты сорвался в прошлый раз? Джулия, кажется, все еще немного расстроена.

Ну и что? Они будут рады мне. Тем более если я покажу им, что все наладилось и паучьи бзики в прошлом. Ведь так и будет верно?

Ох не знаю. А вдруг проклятие не сказка? Что если легенда, поведанная Джессикой правдива? Что если «хвостатый» паук из леса был не искажением его памяти? Ведь он и в самом деле в последнее время оказался под пристальным вниманием восьминогих членистоногих. И если это правда, новой стычки не избежать. Они приползут в дом к Томасу и Джул. А что, если они пострадают? Или он опять сорвется? Они сочтут его сумасшедшим! Помешанным!

Завязывай! Ты только послушай себя, рассуждаешь как параноик. Мистер Кларк в эту минуту избавляет тебя от паучьего наваждения. Он запечатает все входы смертельным ядом и поставит точку в этом деле раз и навсегда.

А вдруг не сработает?

Ну все! Возьми себя в руки. Если хочешь убедиться, что все это не более чем бред и расшатанные нервы, проведи эксперимент. Не стоит беспокоить друзей. Отправлюсь в гостиницу. Сниму самый высокий люкс. Если все это бред, то день и ночь пройдут спокойно: потому что в дорогой гостинице, особенно в номере класса люкс просто не может быть чего-то мерзкого. Ни жуков, ни пауков, ничего либо другого. Заодно отдохну.

− Скучаете мистер Прат? – Джон вздрогнул и повернулся. Вот черт! Консьерж. Мистер Майлз. Подкрался как кот, хотя на ногах у консьержа были мужские туфли с каблуком.

− Мистер Майлз! Вы меня напугали. – Джон на автомате отодвинулся, уступая место консьержу. Тот, однако, присаживаться не стал. Не положено.

− Прошу прощения. Я увидел вас на скамье одного в такой час. Вот и решил поинтересоваться все ли у вас в порядке? – Сама любезность, старый проныра. Наверняка шел на перекур пока никого нет, а наткнулся на меня, подумал Джон.

− Да, все хорошо, спасибо. Жду вот, пока дезинсектор закончит обрабатывать квартиру.

− Дезинсектор? – Выпучил глаза консьерж. Разве что не побледнел только. – Господи, неужели у нас завелись клопы? Это же настоящая эпидемия для дома мистер Прат! Надо предупредить жильцов…

− Успокойтесь, Майлз, – остановил его Джон. – Никаких клопов и в помине не было. Просто для профилактики (ага как же!), пару дней назад притащил на себе из парка паука. Не успел оглянуться, как их уже двое!

− О как. Надо же. – Теперь консьерж выглядел немного растерянным.

− Избавившись то них я все же решил перестраховаться, – улыбнулся Джон.

− Очень предусмотрительно мистер Прат. – Они помолчали пару минут, затем консьерж сказал:

− Хорошо мистер Прат. Вы меня извините, нужно отлучиться.

− Да-да, Майлз. Конечно, идите. Уверен, осталось не долго.

После этих слов консьерж удалился в сторону задней двери; та вела к мусоросборнику и кладовой. Там же был запасной выход в переулок.

Счастливого перекура, кисло подумал Джон.

Спустя некоторое время мистер Кларк спустился за Джоном. Повторив ранее озвученные рекомендации, дезинсектор передал Джону ключи от пентхауса и спешно ретировался на следующее поле боя.

***

Когда грузовичок мистера Кларка удалялся от дома Джона, он уже знал куда он отправится.

Он выбрал самый дорогой отель в городе, «Корона принца».

Отель располагался на пересечении главной и второй улицы центра города. К нему вели почти все улочки и главные дороги, за исключением двух, западной и южной. Джон решил, что это то, что нужно. Тем более вокруг практически отсутствовала растительность: триумф железобетона, камня и стекла.

Он не беспокоился о том, что в такой час его могут не принять в отеле или номера будут заняты. Золотая карточка первого национального банка поистине является волшебным ключиком, способным отворить любые двери. Тем более, резонно подумал Джон, номера люкс занимают не каждый день.

Все так и оказалось. Портье, высокий усатый мужчина с двойным пробором, при виде золотой карты превратился в самого обходительного и любезного жителя города. Он с удовольствием лично проводил Джона до предпоследнего этажа и до самой двери шикарного номера.

Номер оказался почти таким же большим как пентхаус Джона. Обстановка, разумеется, была более шикарной и пахла новизной. Мебель из красного дерева; стены обклеены шикарными обоями; паркетный пол почти везде прикрыт ворсистым ковром. Стерео и видео система со спутниковым телевидением. Шикарная двухместная (хотя по размеру гораздо больше) кровать. Две смежные комнаты отдыха и ванная комната с джакузи, душем и двумя туалетами.

В таком месте просто невозможно было представить не то, что ползущего паука или жука, даже пыли запрещалось скапливаться в этом богатом номере. Джон наградил метрдотеля щедрыми чаевыми и попросил разбудить его в районе пяти часов вечера. Джон намеревался немедленно компенсировать накопленный недосып этих дней, провалившись в комфорт свежего постельного белья.

***

В назначенное время в номере раздалась трель телефона. Вежливый голос метрдотеля мягко выполнил просьбу.

Наконец-то он чувствовал себя хорошо. Никаких дурных снов. Никаких неприятных ощущений. Лежа на большой кровати престижного номера дорогущего отеля, все прошлые переживания казались теперь просто ночным кошмаром, от которого хоть и с трудом, но удалось избавиться. Шикарный номер защищал своего гостя как истинного принца.

Легенды остаются легендами. Страхи страхами. Черная кошка по-прежнему просто бегает по своим делам, не неся с собой никому несчастья. Соль, как и раньше добывается человеческими силами и техникой и не обладает надуманными магическими свойствами.

Легенды удел прошлого. Жизнь человека – это перспектива на будущее.

У Джона в перспективе был ужин в ресторане отеля, затем чтение газеты в баре второго этажа за парой стаканчиков джина и вечерний просмотр кабельного телевидения. Возможно даже в джакузи. В ванной комнате также имелся настенный телевизор.