ДЖОЙ бесплатное чтение

Последний шанс

Ты прячешь голову в изумрудную реку летней травы, уши твои могут услышать только шёпот. Только темноту видят глаза.

Молю, молю тебя. Закройся. Закончись. Исчезни. Не появляйся никогда здесь. И, если возник уже тот ужасный момент, если случилось всё это, то оставь. Оставь меня. Оставь нас. Прошу, не делай ничего, что даст нам жизнь. Что даст нам ещё больше жизни.

Молю. Слышишь? Молю. Не думай. Не представляй. Умоляю: не надо. Прошу, пожалуйста!

У тебя же есть жизнь, так?.. У тебя должна быть жизнь… Ты не можешь не жить. Но мы можем. Прошу, не позволь этому случиться.

Закройся! Закончись. Исчезни…

.азалг тядив утонмет окьлоТ .топёш окьлот ьташылсу тугом иовт ишу и ,ыварт йентел укер юундурмузи в уволог ьшечярП

…И .ешуд йонрёч йеом в яивтсвучос ьшёдйан ен ыТ .янем то ясьтивабзи ен ебеТ .янем то ясьтыркс ен ежу ебеТ .ежкат ьчалп еН .онсарпан ёсв отч ,ьшеанз ыТ .волс одан еН

Подобие

Два ярких глаза внимательно наблюдают за тем, как поезд проезжает по железной дороге. Они отрываются от своего занятия, чтобы взглянуть на мигающий переездной светофор. Слабый ветер пролетает мимо, и вот уже локоны прямых светлых волос мешают смотреть правому глазу.

Девушка отбрасывает их рукой от лица, заправляя волосы сразу же назад за ухо.

Джой по своему привычному маршруту направляется пешком в школу. Ей всегда нужно ждать, чтобы утренний поезд проехал, и она ни капли не взволнована этим.

Поздняя весна наполняет округу своими сладкими цветами, шумными жуками, зелёными ветвями и медленными, пушистыми облаками. В лесополосе, что ограждает железную дорогу, можно хорошо почувствовать этот расцвет природы, которая готовиться к приходу лета.

И этот грядущий сезон обещает Джой много радости. Это летние каникулы, прогулки с друзьями, тёплые вечера и ночи. Это свободное время, это время свободы, это свет, что ждёт впереди. И как тут не быть довольной?

Джой глядит на растения, что растут у дороги. Она совсем не задумывается, когда её рука отрывает верхушку-цветок. Подносит к лицу.

Джой рассматривает цветок, тянет за лепестки, отрывает их. И, потеряв в нём быстро интерес, бросает в глубину тёмных трав обочины рядом.

Цветок пропадает, оставляя после себя на руке лишь небольшое зелёное пятно, что пахнет сочной зеленью стебля. Терпкой весенней росой.

Поезд проезжает. И вот, можно идти.

Если всё ещё не ясно. То говорю, что история завершена. Готова, и нет больше никаких секретов. Детали все есть, идея отображена. Обёрнута в стиль и значения. Имеет символизм. А поэтому мы…

Май в самом разгаре. Хоть их и просят носить более официальную одежду, даже не униформу, в школу, в нынешнюю жару все уже давно забыли про плотные штаны, рубашки. Поэтому какой-то низ, какой-то верх. А вместе просто Джой. Как она бы оделась на улицу.

Это небольшой город, который девушка называет своим домом. У неё никогда не было ощущения, что он слишком мал. Что её амбиции не помещаются в рамки, установленные обществом, может, максимум восьмидесяти тысяч человек.

У всех этих людей есть одно общее, что особенно радует жителей города. Это природа, которая была трудолюбиво взращена, сохранена в полной гармонии с людьми.

Широкая река – популярное место отдыха, крупные озёра в парках пытаются с ней конкурировать, сады ухожены, обширны и многочисленны. А деревья скрывают дома на карте с видом со спутника зелёными пятнами. Будущим летом они будут скрывать людей от жары. В своей шумящей ветром тени.

Джой наконец-то доходит по достаточно узким улицам города к зданию Рипплз Хай. Это небольшая школа, что построена ещё в начале прошлого века. Стены кирпича окрашены в серый, что прячется за зеленью клёнов. И своей аккуратной фактурой здание создаёт ощущение гостепреимства. Уроки здесь часто проходят с наблюдением за многочисленными птичками, что живут в ветвях. Как нехорошо отвлекаться! Мама всегда говорила Джой, чтобы она внимательно слушала своего учителя. Чтобы училась хорошо. Так что пора. Пора на учёбу.

Ведь скоро прозвенит звонок.

Два

Тяжёлый день уроков завершается быстрее, чем скучный. Но всё равно Джой устаёт, и в центре дня топает ногами домой. Жар всё сильнее, подрагивает слегка воздух, и в такт ему дрожит листва, трава и ткани. Волосы разлетаются, но слабо.

Тут идти недалеко, но всё равно приходится потратить какое-то время, чтобы оказаться дома.

И вот тут Джой уже не так нравится стоять и снова ждать, когда поезд проедет. Но она смирно ожидает того времени, когда снова сможет продолжить свой путь.

Тени деревьев вокруг пестрят чёрными пятнышками на окнах пассажирского состава, который тянется в центр страны. Но тянется он только сравнительно. Ведь скорость его не мала, вес его ещё больше, и не стоит забывать, что он своей силой никогда не должен встречать…

Что-то должно произойти.

Что-то должно дать.

Что-то не то.

Что-то, что ты так ждёшь, скоро случится.

И поезд уезжает. Джой быстро отрывается от разглядывания цветов, чтобы продолжить идти там, куда её не пускал раньше шлагбаум и светофор. Она провожает взглядом локомотив, глядя в его хвост. Но, отбросив быстро эту фиксацию, девушка поворачивает голову на дорогу, по которой идёт, шагает бодро дальше.

Джой хочет только обернуться ещё один раз, чтобы посмотреть на деревья вдоль железной дороги.

Посмотреть, как… Разрубленное пополам тело, что не подаёт и единого признака жизни, развалилось двумя крупными кусками по две стороны от рельса. Кровавое пятно быстро растекается по склону, вдоль верхней части тела, готовясь скрыться в низине кустарника. Нутро раздавлено, перемолото, разодрано на кусочки и разбросано в месте разрыва. Ноги неуклюже откинуты на шпалы, где они скручены, придавлены силой к земле. Руки разнесены в странные позиции, и сложно сказать: это остаток оторванной кисти на одной из них или просто вывернутое запястье даёт иллюзию отрыва.

Одежда смешным, угрюмым образом создаёт иллюзию того, что тело ещё может быть цело, ещё может быть живо. Джой даже кажется, что сейчас эти ноги с тазом сами встанут и подойдут к остальному. Что они найдут способ примоститься и прирасти обратно. Что тело повернётся, а следом человек придёт в сознание.

Но пауза ожидания длится слишком долго. И Джой немеет. Понимай этот глагол, как хочешь.

Она медленно приближается, и с каждым шагом животный страх охватывает её душу всё плотнее, постепенно и непрестанно растёт. И это не просто ощущение. Это дикая древность, что бьёт по коленям, что заставляет кружиться весь мир в тошноте запутанного взгляда. Это сигнал о том, что смерть здесь расцветает и смердит.

Когда она добирается до трупа, её сердце стучит на неимоверной скорости, выбивая ритмы во славу того всепоглощающего ужаса, что застыл на лице.

Джой видит и лицо мёртвого мужчины. Пустое. Но жестоко живое. Как будто это всё нереально… И он пробуждается, наводит на неё глаза, снова говорит – всё, что представляется одной только Джой.

Беги. Беги. Беги.

Разговоры 1

– Миссис Роуэл, проходите, пожалуйста. Вот место.

– Спасибо. Где Джой? С ней всё в порядке?

– Да, она, кажется, в порядке. Мы не можем, конечно, говорить с ней без вашего присутствия, поэтому просто спекулируем, что всё ОК.

– И где же она?

– Пока просто в соседнем кабинете.

– Я могу с ней увидеться? И… Я полагаю, вы будете её расспрашивать. Это надолго?

– Нужно будет посмотреть…

– Хорошо, пустите меня к ней… Хотя…

– Что? Что такое?

– У вас были такие случаи уже?

– Мэм, я не думаю, что могу припомнить что-то подобное: со мной за пятнадцать лет службы ничего такого не происходило… И редко бывает, в принципе, что бы дети прямо увидели в нашем городе смерти… Насильственные. Так что вам лучше поговорить об этом с тренированным профессионалом, психологом. Не со мной.

– Хорошо, давайте я поговорю с Джой.

Двери открываются и они встречаются в холле. Девушка подбегает к маме и обнимает её.

– Джой!

– Мама!

– О, бог ты мой, всё хорошо?! Ты не слишком испугалась? Как ты себя чувствуешь?

– Мам… Мам…

– Ох, всё хорошо, всё хорошо… Не волнуйся. Ты же в порядке, да? Джой?

Джой крепко обхватывает шею матери, прижимаясь к её высокой фигуре изо всех сил. Красные глаза трутся о шерстяной жилет. И она пытается собраться.

Что-то тяжёлое не хочет отпускать её мысли, она даже не может понять… Что-то массивное, бесформенное и безмерное не позволяет ей спокойно дышать. Она пытается не думать, не вспоминать, не представлять, не мыслить, но получается только дрожать на грани осознания произошедшего, получается только отступать на шаг от осмысления. И всё же что-то тянет назад. Что-то зовёт вернуться к мыслям о…

– Джой, нам надо с тобой поговорить. С тобой и твоей мамой, так что не волнуйся. Мы просто зададим несколько вопросов и отправим вас домой. Больше ничего нам не понадобится, поэтому мы справимся быстро.

Она глядит вверх, выныривая лицом из шерсти одежды.

И в этот момент офицер Гедо ловит взгляд Джой. Ловит то, что в нём лишь на момент появляется. Глубокое отрешение. Оно напоминает ему о тяжёлых вечерах в отделении, когда он не может не о чём задуматься, когда его всеми силами тянет домой. Оно напоминает ему о ком-то, кто на него так смотрел. Оно напоминает ему об алкоголе. И о сигаретах тоже. Тяжёлых. Однако это отрешение пропадает, не томится, растворяется. Что-то иное… Возникает. Но вот это уже не знакомо ему.

– Мхм, сюда?

– Да, можете сесть тут и тут. Мы постараемся вас не задержать, но, пожалуйста… Джой. Всё будет в порядке, тебе просто нужно ответить на несколько вопросов.

– Хорошо…

– Ладно, эм, давай я спрошу по порядку. Ты была сегодня в школе, так? А потом возвращалась домой?

– Угу. Всё так.

– Ты не видела по пути никого, кто казался странным?

– Нет, я не видела, эм, почти никого.

– И у железнодорожного перехода ты стояла одна? Да?

– Ну… Да. Я никого не видела.

– Когда поезд проезжал, когда уже проехал, ты что-нибудь слышала? Какие-либо звуки людей? Шорох кустов? Крики?

– Нет, я ничего не слышал совсем. Только сам поезд.

– Ты не слушала музыку в наушниках?

– Нет, я сегодня их не надевала, когда шла домой.

– Хм… Хорошо. И как ты заметила… Того человека?

Мама, которая молчаливо сидит рядом с Джой, протягивает руку, чтобы взять кисть девушки. Аккуратно её сжимает, начиная поглаживать большим пальцем по обратной стороне ладони. Джой поворачивается глянуть на неё.

– Всё хорошо. Я помню, что просто решила проводить поезд взглядом, когда натолкнулась на тело. Хм… А… Ну, это… Просто увидела.

– Ага, понятно. И ты не заметила ничего совсем? Ни как он приблизился к путям, ни человека, который мог его незаметно толкнуть в спину?

– Нет, ничего такого… Просто…

– Мгм, ОК. Можно я спрошу о тебе немного?

– А… Конечно.

– Тебе пятнадцать лет?

– Да. Пятнадцать.

– Ты учишься в Рипплз Хай, так?

– Да. В Рипплз Хай.

– Хорошо, нам придётся сообщить туда о произошедшем, и тебе, скорее всего, дадут время, чтобы не ходить на учёбу. Ну, или как ты захочешь. ОК?

– ОК… Как захочу.

Течение

Как текущая вода, как камни, которые тщетно пытаются остановить её течение, встав на пути у потока, так и Джой сейчас становится частью этого невероятно тихого уголка земли, где только она, камни да вода, что всегда найдёт свой путь среди гладких сырых валунов. Позабыв про время.

Прошёл месяц. Осталась позади школа, начались каникулы. И лето. Сидя у реки, на пляже, что скрывается от города за небольшой дубравой, девушка наблюдает за тем, как облака медленно проползают над её головой. Она видит, как они возникают за горизонтом противоположного берега реки, идут над проводами электролиний, скрываются от неё за кронами деревьев, что обступают пляж.

И Джой не думает… Точнее, она думает о том, как забавно выглядит маленькая птичка, что вышагивает по песку в отдалении от неё, но не думает о чём-то большем. Тёплый песок просит её закопаться ногами поглубже. Ветер шумит, плывёт мимо, шепчет. И течение реки медленно завораживает наблюдающую.

Но она отошла, отделилась от основной группы. Ведь все друзья Джой прибыли не на пляж, где она сейчас сидит одна, отнюдь нет. Они отправились к старому причалу, который давно не работает, и большая деревянная конструкция теперь используется в основном для прыжков с неё. В воду, в реку.

Есть особое веселье всегда у детей. Это веселье использования вещей, что уже не нужны миру. Это радость, с которой новое применение для бесхозного предмета становится важным, находит своё значение.

И всегда хочется представить детей на руинах. Руинах того, что было, руинах того, что есть. И хочется думать, что для них это теперь игрушка, не более того.

–Джой! – слышит девушка со стороны. – Джой, ты здесь?! Джой!

– Я тут! – она откликается.

Джой смотрит в сторону, чтобы увидеть там Сэма. Он без замедления бежит к ней, чуть не спотыкаясь нелепо о собственную ногу в процессе.

Сэм её одноклассник. Настоящий участник театрального кружка, во всех смыслах. И… Абсолютно несерьёзный человек. Его большая улыбка и смеющиеся глаза совсем не помогают создать впечатление, что в его голове есть что-то кроме ветра. Скажем, оказывается, есть.

– Джой, ты куда подевалась?

– Просто решила одна посидеть.

Пауза. Протягивается.

– Можно я тогда с тобой посижу?

– Конечно, почему бы и нет.

Пауза. Немного шуршания на песке. Они молчат минуту. Вода волнуется от движения ветра, расходятся полукруги.

Громкий всплеск воды слышен где-то вдалеке.

– Ты не скучаешь одна так сидеть? – спрашивает Сэм.

– Не особо, я так расслабляюсь. Релакс и все дела.

– Хм, – только и хмыкает парень.

Он смотрит на неё, очень аккуратно. Изучает её детали, но старается выглядеть натурально. Джой не замечает. Просто продолжает наблюдать за окружением.

– Ты не хочешь нырять?

– Не-а, и плавать что-то не хочется, – Джой переводит своё внимание на друга. – А ты?

– Ну, я просто… – Сэм слегка заминается. – Тебя искал. Мы же все вместе пришли плавать, а без тебя это не то же самое.

– О-о, спасибо, Сэм, – Джой слегка улыбается, – но мне пока нравится здесь.

– Конечно, всё в порядке, если ты хочешь быть здесь, это понимаю, поверь, – кивает со словами парень.

– Понимаешь? – она щурится. – Уверен?

– Ну, я, может, выгляжу, как будто мне нужен шум, но понимаю, что значит отдыхать в одиночестве.

– Ф! – Джой слегка фыркает. – Ну, когда ты говоришь прямо «в одиночестве», это уже не звучит так хорошо. Скажет ещё… «В одиночестве»…

– Я сказал просто так, – быстро пытается поправиться Сэм. – Я имел в виду «сама с собой», «без других».

– Понимаю, – она вздыхает. – Понимаю.

Пауза. Успокаивается ветер, всё вокруг затихает, только птицы что-то пытаются сказать друг другу своим пением.

– Ты же не против, что я тут с тобой?

– А ты не хочешь присоединиться к другим?

– Нет. Я хочу побыть тут с тобой.

– Как знаешь.

Вечность? Лишь течение времени. Сейчас? Лишь теченье реки. И проходит уж час кратковременный. Лишь дыханье слышно в тени. Дыханье воды, дыхание ветра, их шелест и шум. Иногда тишина, человек и полметра – всё, что требует ум.

Песок пробежится между ними, гонимый ветром. Присыпет их одежду. Горячее солнце нагреет его. Удобно сидеть здесь, греется всё тело.

И тихо пока. Тихо.

Тишина наполняется спокойствием.

Назад

Оставлен позади момент. Оставлен пляж, и Джой с Сэмом возвращаются к друзьям. Они сидят около причала, закончив своё весёлое плаванье.

День завершается. Уходит вместе с облаками. Уходит вместе со светом за край. И светлым вечером ребята возвращаются пешком домой.

Они идут медленно, они идут быстро. Но они не стараются торопиться. Просто делают, как получается, как хочется.

Джой держится за руку Сэма. Ей так хочется.

Темнота медлительностью своей пытается обмануть ребят. Она неспешно следует за ними, подползает к деревьям, чтобы их тени разрослись, прыгает в углы домов, построек, чтобы стать там невидимкой, поглощающей цвет. Закат красит небосклон, отживающее день солнце дарит так обещание вернуться. Обещание повториться в завтра, обещание родиться снова. Всегда только обещание.

Не избежать расставания, когда всем пора по своим домам.

Руки тянутся в разные стороны, цепляются только одними пальцами и отпускают. Она хочет обещать. Джой очень хочет обещать повториться как солнце. Но только молчит. Глядя на Сэма. Смотрит ему в спину, когда он уходит.

Ведь этот момент для неё оказывается тяжелее, чем она думает. И желание примкнуть преображается в страх привязаться. Привязаться камнем к кому-то, к чему-то.

Но с этим всем помогает ночь.

Она скрывает от тяжести чужого взгляда, скрывает и твой взгляд. И уже никто не узнает, что ты думаешь.

Возвращение назад. Забавная штука. Говорят, что ностальгия – самая приятная боль. Но говорят и о другом. Моргает звезда. И гаснет. Глядя на неё с земли, ты увидишь, чем она была. Но помнишь ли ты, что её нет?

И никто наделённый разумом не может защитить себя от возвращения назад, туда, где боль не приятна.

Джой ужинает. Позднее, чем мама. Она быстро возвращается в свою комнату, надевает наушники, садясь на кровать. Все её мысли не могут остановиться. Они движутся назад. Сейчас они стремятся туда, где она была.

Само движение… Неприятно. Она даже не осознаёт, что происходит, не держит в голове мысль о том, что же в ней вызывает неприязнь. Её тело как по собственной воле заставляет отвлечься от мыслей. И пускай гудит в ушах, пускай больше не будет внимания достаточно для самокопания. Пускай руки рисуют, нет, пускай они ищут музыку, нет, пускай они откроют окно. А вот эта песня… Да, она неплохая. Кто её автор? Не, ну вот эта его не очень. Сколько вообще альбомов у него? Нужно закрыть окно, уже дует, хотя будет душно без него, а на улице лето. Так что… О, вот эта пойдёт. Но мне не нравится совсем видение линии. Может стоить попробовать рисовать другим стилем? Тогда бы я могла не концентрироваться, но мелодию… Нужно поменять, а то чушь. Нужно вернуться к плейлисту, а оттуда найти ещё автора одного. Я давно не добавляла новой музыки. Ну так и нет уже в стране нормальных артистов. Может, мне выучить новый язык? Точно. Я могу одновременно поискать новый стиль рисования и обучение на другом языке. Добавлю субтитры и буду одновременно привыкать к звучанию и учиться. Но окно стоит всё-таки… Закрыть?

Ночь не приносит покоя. Не даёт возможности отпустить мысли. Она засиживается. Полночь заглядывает в окно Джой и отвращает свой взгляд, кривясь от света лампы. Девушке не нравится ни один из вариантов. Ни для окна, ни для музыки, ни для рисования, ни для языка. И, недовольная результатами, она готовится ко сну.

Перед сном она смотрит видео, чтобы отвлечь мозг, понимая, что будет сложнее уснуть. Но Джой сейчас надеется только на усталость. Только на неё.

Усталость помогает. Но жестоко. Жестоко то, что она не спасает полностью, жестоко то, что она заставляет её лечь и находиться с собой наедине. А с собой значит с мыслями.

Сложно описать, что может думать сонный человек, ведь смазывается даже самая точная и правильная мысль. Однако образы, образы, что смешиваются в сплошной поток, маячат, закапываются в сознание не желая оставлять в покое.

Это всё. Это свет, это пляж, это вода. И если подумать, как она течёт, то… Нет, если вспомнить песок, то он безумно тёплый в воспоминаниях, мягкий. И, когда ты проговариваешь для себя эти мягкие слова… Нет. Джой старается думать о чём-то более сложном, чтобы занять мозг головоломкой, а не дать ему уйти коварно в зоны, что неудобны.

Она пытается подумать о Сэме, о друзьях, о том, что они планируют делать завтра. Она вспоминает их лица, изучает их. Она… Старается.

Лицо. Нет… Нет, не надо. Она же думала о друзьях, о том… Лицо. Хватит! Джой, перестань. Мозг, перестань. Сэм. Сэм помнится лучше. Он должен запоминаться, но… Лицо. Эта попытка заменить одно лицо другим лишь превращает всё в одно ужасное месиво. Она встаёт. Готова плакать.

Но просто смотрит ещё видео на ноутбуке, пока не упадёт совсем без сил.

Разговоры 2

Неуклюжая поза сна мешает чувствовать себя особенно хорошо поздним утром. Мышцы Джой затекли, где зажались, и теперь она завтракает с небольшим неудобством. Но с лёгкостью того, что ночь прошла. Осталось теперь весь день что-то делать, чтобы устать. Осталось только наполнить глаза чудесами, чтобы видеть только их.

– Доброе утро, ангелок.

– Привет, мам.

– Ты поздно вернулась?

– Ну да, мы ходили на речку.

– Эх, мне бы время, чтобы поплавать. Я уже и не помню, когда последний раз мне удавалось отдохнуть на пляже.

– А у тебя нет выходных? Или отпуска? Мы можем сходить с тобой в парк.

– Только позже в месяце, мне нужно ещё работать пока что. У нас в компании большой проект, поэтому у меня пока нет особо времени.

– ОК, ты только обязательно скажи, когда освободишься.

– Да, обязательно.

За спиной мамы свистит чайник, и она поднимает его, чтобы налить воды в чашку Джой, где чай давно ожидает кипятка. Вода в чашке бормочет, пузырится и успокаивается, начиная испускать пар.

– Джой, у меня к тебе есть разговор.

О-оу. Что же это может быть?

– Да? Что такое?

– Ты нормально спишь? Ты не жалуешься, но ты очень поздно встаёшь теперь. И я волнуюсь.

– Ну, просто дни хорошие, и особо не хочется рано ложиться. Понимаешь? Лето и все дела.

– Точно, Джой?

– Мхм. Всё ОК.

– Джой… Я говорила с коллегой на работе. И… Хоть мы с тобой много общаемся. Я хочу, чтобы ты могла полностью выговориться.

– Эм-м? Ма-ам?

– Жена коллеги психотерапевт, и он мне предложил дать тебе бесплатно поговорить с ней. Просто, на всякий случай.

– Ну ма-ам!

– Джой, даже если ты думаешь, что это лишнее, то, пожалуйста, просто для моего спокойствия. Это недолго и, что очень важно, бесплатно. Терапия очень дорогая сейчас.

Джой о-очень тяжело выдыхает. Она всё представляет…

Но согласна. Ведь это просьба мамы. И чем дольше она думает об этом, тем менее проблематичным это кажется. Только абсолютно лишним.

Интересно всегда жить в моменте, который становится известен большому количеству людей нелично. А когда ты единственный человек, что пережил что-то, то к тебе интерес растёт.

По какой-то причине новости решили упомянуть, что именно Джой была человеком, что столкнулась со смертью на железной дороге. И так взгляд людей вокруг начал меняться. Она заметила, что в ней пытаются найти изменения, перемены, влияние события, но она отрицает всё своим видом. Никакой новой одежды, никаких новых привычек. Хватит. Хватит всего этого. Мы пережили это и хватит.

Джой не сомневается, что коллега предложил маме помощь, думая также. Ну, не просто «хватит», а «нужно исправить». Девушка не винит людей, нет, но их внимание часто утомляет. Поэтому пришлось всё-таки слегка изменить стиль жизни, иногда отдаляясь от ненужного интереса к её персоне.

– Я дам тебе номер миссис Гор. Позвонишь ей, когда тебе будет удобно это сделать.

– Как, ещё раз?

– Миссис Гор. Я не помню её имени. Но ты просто можешь сказать, что ты Джой, что твоя мама Дейзи Роуэл. Дальше она уже должна всё остальное сама тебе сказать. Я думаю, что Тим с ней говорил, поэтому и предложил.

– Хорошо. Но это не срочно?

– Чем раньше, тем лучше, но я, конечно, тебя не тороплю.

Мама аккуратно склоняется к сидящей Джой и целует её легонько в лоб.

Теперь другой разговор.

– Привет.

– Привет, Сэм.

– Ты там как?

– Я в порядке.

– Не хочешь завтра снова поплавать, но теперь на озере?

– Завтра? А почему не сегодня?

– Джейку нужно помочь бабушке в саду, а Лора уезжает из города, чтобы встретиться с семьёй. Там чей-то день рождения.

– А другие что?

– Да… Как-то нет и смысла их звать. Ты же знаешь, что Трэвис будет плавать, только когда все плавают. И остаётся из свободных друзей только Аш.

– Может… Я и не хочу плавать…

– Ты хочешь снова посидеть просто? Мы можем сходить.

– Не, не хочу.

– Точно? Уверена?

– Ага, я завтра схожу поплавать со всеми.

– Тогда буду ждать тебя у озёр завтра!

– Угу. Буду там.

– Слушай, как там твоё рисование? Получается?

– Немного, но я вообще не могу точные предметы обрисовать. Выходят только узоры.

– Покажи! Пожалуйста.

– Там ничего такого нет, я же не училась рисовать никогда.

– Ну хоть что-то, пожалуйста, может, не всё так плохо, как ты думаешь. Может, у тебя скрытый талант, который я подмечу.

– Хм, ну, я могу отправить скетчи. Дай пару секунд.

– ОК. Жду с нетерпением.

– Вот. Что думаешь?

– Ну-у… В основном ты права. У тебя нет таких уж серьёзных рисунков, но я вижу, что у тебя… Секунду…

– Хм? Что ты усмотрел там?

– Вот. На второй фотографии хорошие в углу цветы.

– А, эти. Я их недели две назад рисовала.

– Они у тебя удались очень даже неплохие.

– Правда?

– Да. Зачем мне врать?

– Ну, ОК. Раз уж так…

– А что ты будешь делать сегодня, раз не идёшь со мной?

– Теперь думаю, что останусь дома рисовать. По магазинам пройдусь.

– Ладно. Тогда на связи.

– На связи.

Трава

Расцвет того, что губит, особенно манит. И это не про губы, нет в строках и любви.

Когда глядит устало Джой в своё окно, трава, что ковром стала, украшена цветком. По ней босые ноги гуляли. И не раз. Но теперь по ней пройдётся пара острых глаз. Нет, не надрежут стебли, их не подкосят, а лишь утешат мысли, утешат её взгляд.

Но, если возвращаться назад, то стоит снова поговорить о том, что реально губит. О расцвете этих больших зелёных кустов, этих трав. Которые обязательно потом превращаются в цилиндрики и оборачиваются бумагой. Да, несложное дело. Но очень сложное дело.

Джой курит уже год. Ей совсем это… Всё равно ей. Курит всегда по желанию. Когда возникает редкая ситуация, где она считает, что сигарета необходима, тогда она курит. Ежедневно ли? Нет. Еженедельно? Не всегда. Но тут не разобраться. Ей самой не разобраться, а мама не знает. Джой из тех людей, которые, зная даже, что мама не рассердиться, не сразу всё расскажут. Почему она такая? Ну, это совсем другое дело, другая история. И вообще это не та жизнь, где курение играет значение.

Но в чём играет значение курение? В смерти. В отношении с окружающими. Поэтому Джой не курит так много. И не курит на улице. Сейчас, забравшись с обеими ногами на подоконник, она себе позволяет это сделать.

И наблюдает она, как на заднем дворе дома дрожит от ветра цветок. Светлый, он возвышается над зеленью. Толстый стебель держит верхушку-корону, которая кивает с каждым порывом в сторону.

Пытаясь рассмотреть его получше, Джой склоняется ниже. Открытое окно в летний день лишь слегка постукивает рамой о стенку рядом с её ухом, если так решит ветер.

Хорошо, что сейчас девушка надёжно держится за ручку, стараясь ещё ниже опустить тело, и окно подрагивает только от напряжения мышц. Джой быстро понимает, что глупо пытаться разглядеть цветок на таком расстоянии, и ловко возвращается на место. Нужно докурить сигарету и спуститься вниз.

Она так и делает.

Быстро минуя лестницу, гостиную и кухню она выходит во двор. Там, слегка на расстоянии от центра, её ждёт цветок, что она пыталась рассмотреть.

Яркий солнечный день заставляет траву немного рябить в глазах, когда она в очередной раз подрагивает. А большое дерево, что растёт в далёком углу, совсем не укрывает от солнца короткой полдневной тенью. И среди всего этого света лишь одно белое пятно хочет выделиться.

Джой приближается к растению. Присаживается рядом на траву и глядит. Изучает большие лепестки, что мягкими белыми платочками окружают золотую сердцевину, изучает стебель, что усыпан небольшими зелёными листиками, что настойчиво тянется вверх.

Может, у неё и удаётся рисовать цветы. Нужно попробовать нарисовать вот этот. Она не хочет его повредить, поэтому лишь легко проходится рукой по стеблю, чувствуя текстуру, лишь легко склоняет в свою сторону, чтобы заглянуть в жёлтое лицо цветка.

Этот вид… Он напоминает Джой о чём-то, но она не может понять, не может и вспомнить, что бы это могло быть. Она отпускает цветок, отводит от него глаза и замирает на месте. Девушка слегка отбрасывает голову назад, позволяя солнцу прогреть шею, позволяя ветру играть с волосами.

Свет заливает глаза, Джой щурится. Закрывает веки полностью. Тепло каких-то обрывков памяти старается медленно вырасти в ней. Оно стремится полниться, погружая её глубже в приятные ощущения, но не может полностью оторвать от реальности, не может полностью захватить мысли девушки.

Она пытается вспомнить все летние прогулки с мамой, лёгкость бега и шага, платья. Она вспоминает красивые камушки, что она находила в траве, как следила за муравьями, бегущими рядами в свой дом. Она даже задумывается о тех нелепых фантазиях, что она держала у себя в голове. И вот уже…

Налитое надеждой небо несётся наспех, невпопад, накрыв нарциссами нелепо, нападавшими наугад.

И с облаков пушистых, тучных, осыпаются цветы, средь прочных стеблей неразлучных и лепестков исчезнешь ты. Найдётся нежность неизбежно, набухнут негой небеса. А где-то вдалеке забрезжит приятной давности тоска. Это тоска уходит с солнцем и возвращается с дождём, который слабо по оконцу стучит, так просится он в дом. И ощущенье лишь наполнит палитру смыслов жить, а после грозы всегда спокойно… Цветы должны ещё и пить. Только ночью, только темень погрузит тебя в сон, а сырая ковра зелень завяжется травы узлом. И медленно в ней качаясь, ворочаясь без слов, завязанная и немая ты ощутишь, как нет оков.

И ощущение прерывается. Джой сотрясает головой и открывает глаза, тут же получая удар лучей в зрачки. Всё, о чём она думала, пропадает быстрее, чем она хочет. И её тянет домой.

Поднявшись на ноги, девушка отряхивает одежду, сбрасывает с себя ненужные травинки. С целью в голове, она стремится вернуться к себе в комнату, чтобы начать рисовать.

Абсурдность действия – величайший знак для разумного существа. Сама природная, исходная несопоставимость желаемого и возможного может сводить с ума. Эта несопоставимость может толкать на различные решения. Романтизированную вечную борьбу, принятие, возрастание гордости за то, что у тебя есть возможность видеть истинную суть происходящего. Есть и позиция по отношению к абсурду, которая тоже работает, но не осознаётся часто академическими умами, мыслителями и всеми остальными людьми. Ведь это и есть её главная черта.

Незначительность знания или старания невозможно сохранить, когда происходит её изучение. Только когда отбрасывается в сторону, когда неважно. Когда не нужно это всё. Тогда человек не имеет и понятия об абсурде происходящего.

Рассматривая решения для сопоставления действительного с желаемым, можно оттолкнуться от них и подумать случайно, что человек имеет какую-то недостаточность в своём естестве. Может, он глуп, если не признаёт проблему, может, он ленив, чтобы бороться, может, он слишком умён, поэтому пытается гордиться этим, гордиться тем, что видит глубину. Становится понятно: такие предположения не меняют ситуации. Они не изменяют ни абсурд, ни отношение к нему. Но что может изменить абсурд…

Потеря интереса к нему. Потеря значительности проблемы. Или отказ от поиска интереса в таких вещах. Это не решение проблемы изначальной, нет. Но это решение проблемы решения. Потому что другие функциональны, но верны и действуют только в собственных парадигмах. Сложно?

Но это лишь всё слова. Лишние слова, чтобы вместе обсудить, как Джой рисует.

У неё не получается сразу сесть и произвести чудо. Произвести шедевр. Её цветок неказист в лучшем случае, убог. Хотя, для кого-то убогость может оказаться поводом для умиления. Но Джой не интересует результат.

Девушка стирает карандаш. Делает ещё одну попытку. Правда она совсем не думает, что выходит. Стиранию подлежал бы и самый лучший рисунок. Потому что она не видит сейчас никакого желания, никакой цели, связанных с рисунком. Просто она хочет ещё рисовать.

Вечер приближается незамеченный Джой. Потерянная она в своих трудах, всё сидит, сидит, водя карандашом по бумаге. Так много рисунков было, стольких не было, что приходится работать на пятом листе.

Долго и упорно стараться.

За окном холодеет, и воздух из приоткрытого окна становится прохладным напоминанием для кожи о том, что время не замерло. День уходит и приближается момент, когда Джой должна будет закончить. Она смотрит в окно, чтобы уловить последнее изображение цветка, чтобы сохранить его образ, но ни темнота, ни отсвет лампы на стекле не дают ей разглядеть ничего. И девушка думает закончить работу, спуститься ещё один раз и поглядеть на цветок.

Также быстро, как и в первый раз, она достигает цели. Склоняется, не присаживаясь на землю, подсвечивает телефоном. И наблюдает за тем, как крепчающий ветер заставляет растения то клониться, то дрожать. Раскачиваться. Из стороны… В сторону, из стороны в сторону. Из стороны в сторону, из стороны в сторону.

Пустоты

Далёкий зов, что глухим эхом разлетается по покинутым коридорам, стремится коснуться её. Зияет тёмными пастями стена, у которой она стоит. И, оглядываясь, можно увидеть только формы, серый цвет песка, пыли, времени. Только за спиной огромная стена, испещрённая надписями, нишами, ничего не объясняющими элементами архитектуры. Стена тянется в невообразимую вышину зала. И, поднимая голову, можно увидеть только серость и вечное стремление массы камня коснутся неба. Но неба нет, и ничего в этом зале нет, кроме Джой, одиноко подобных стен и бесцветного песка, который слегка присыпает углы, завороты.

Вышины зала и не достигнуть, но можно пройтись вокруг. Каждая стена стоит на расстоянии не более двух сотен метров друг от друга. Отличием для сторон служит лишь тёмный проход в оной из них, той, напротив которой находится Джой.

Всё движется. В малых деталях, в незаметных быстрых переменах. Ссыпается со стен песок, оставляя миниатюрные облака. Проползает время от времени поток воздуха по камню, заметный лишь песчаной змеёй. И звуки. Они есть, но непонятны.

Непонятен Джой и род камня, из которого сделаны все поверхности, его узоры и формы, образы, обозначения, запутанные глухие слова.

Звуки могут становиться громче, тише. Неожиданный стук тверди о твердь заставит повернуться девушку один раз, второй. Она каждый раз увидит только камушек, что лежит на земле. Шипение песка заворошит в углу. И стихнет. Гул чего-то далёкого возрастёт, загуляет в пространстве, заставит дрожать стены и удалится. Но куда?

Джой кажется, что в тот проход. В то тёмное отверстие в стене, что своей неровной формой двери предлагает зайти. Девушка пытается увидеть что-нибудь ещё, прежде чем двигаться к проходу. Она долго ищет колонны, пьедесталы, кувшины, знакомые фрески или скульптуры, но пространство не даёт ей ничего из этого. Нет даже плит под ногами. Только сплошная твердь. Местами неровная, где-то треснутая, но везде безжизненно серая. Нет растительности, нет пробивающегося луча солнца. Только равномерная серость, которая, кажется, даже воздух наполняет своей плотной мутью.

Пора двигаться.

Джой направляется в единственное место, что имеет смысл увидеть ближе. Чем меньше расстояние между ней и проходом, тем всё больше и больше он становится, растёт постепенно в высоте и ширине.

И вот она на месте.

Взглянув внутрь, можно убедиться, что не весь ожидающийся путь вперёд сплошная темнота, ведь где-то вдали, пробивает тёмную вуаль уже знакомый серый свет.

Девушка находится в этом пространстве. И готовится идти дальше. Но перед тем, как пошевелиться, она задумывается впервые, оказавшись тут, что происходит. Однако мысли не работают. Они не дают вспомнить ничего, не понять причины, цели, идеи. Только прячутся, прячутся от её внимания. Поэтому в голове её остаётся только…

Тот самый зов. Страннейший, инородный, но незабываемо простой в своей нехитрой сути. Иди. Ко мне.

Не вызываются эмоции, не подступают ощущения. И в их отсутствии… Хм. Любой человек хотел бы узнать, как ощущается истинное отсутствие. Оно полно покоя. Но не того, о котором можно подумать. Джой сейчас его чувствует.

Абсолютно нетронутая, свободная двигаться дальше, она идёт в тень прохода. Идёт по нему. Стены с потолком здесь вырезаны, покрыты выбоинами, клинописью. Или это просто те слова, которыми Джой может описать фактуру нечеловечески неровного нанесения. Гулкими становятся её шаги, теряется изображение, когда свет позади и спереди становятся двумя недосягаемыми точками. Несмотря на всю неровность стен сам путь не виляет, не клонит в бока, не поднимается. Спускается? Нет. Он тянется, как стены ранее. И затягивается.

Первый брошенный взгляд в проход создал иллюзию того, что ей придётся идти не так уж и далеко, но, спустя онтсевзиен минут, она всё ещё идёт. И в общей тишине… В темноте… Начинают проявляться ранее не слышимые звуки.

Тяжёлый грохот дальнего источника только низкочастотной волной, вибрацией правой стены достигает ушей Джой. Она не поворачивается на звук. Это повторяется несколько раз.

И с левой стороны, и с правой слышен грохот. Добавляясь к нему, приумножает шум неясный скрип, расползающийся вокруг коридора как корни, как трещина по стеклу. Шорохи, шорохи начинают охать за спиной девушки. И рокот заставляет камень под ногами дрожать.

Но Джой всё так же идёт. Не оборачивается на звуки, не пугается, не спешит, не медлит, не отвлекается, не меняется её прямой намеченный курс.

Постепенно шум стихает, остаётся памятью…

Забывается моментально. И свет, что был так далеко, мгновенно приближается к девушке.

Путь путанным образом заканчивается, обрывается неожиданным освещением, если так можно назвать серую пелену, которая только лишь слегка помогает осознать, где находишься.

Джой видит.

Как проход выпускает её на плато. На монолит, выросший из земли. Квадратная плита под ногами встречается с проходом в скале. Он остаётся позади. А все остальные стороны плиты создают некоторое подобие большого балкона, который направляет взгляд глядящего в скалистое ущелье.

Нет ничего. И есть всё знакомое. Камень, серость, неведомые структуры. Всё это уходит далеко за горизонт, горизонт тёмного неба.

Видно, как темнота окружения слабо освещена странными неровными линиями, которые вьются одновременно и высоко, и низко над землёй. Их свет не разобрать. Цвет переменчив, он пульсирует, он неподвластен человеческому взгляду и его правилам, но она понимает: это свет мягок.

Только каменистая порода, структуры, строения и горы. Осколки. Осколки всего этого медленно перемещаются по воздуху, плавают в серости, серые. И тонут в ней, пока только свет полос пытается разорвать их на тени, засветы и полутона.

Молчит это всё. Молчит природа этого места, не говоря девушке ни о чём. Но звучно разносится что-то значащий шум от удара осколка о гору. Потом округа затихает в ожидании очередного звука.

Джой, если бы могла думать, то подобрала бы слово «одинокий», для описания пейзажа. Она могла бы почувствовать.

Но её снова зовёт.

Двигаясь к краю платформы, туда, где лучше всего можно будет рассмотреть долину несуществующей реки, девушка смотрит в тёмную даль, пытаясь отыскать разнообразие. Но его нет. Есть различие уже увиденного, но ничего нового.

Надеюсь, ты сейчас понимаешь, что это важный момент, который стоит внимательно прочитать. Но это необязательно. Тебя не заставить.

Джой стоит на краю.

Глаза блуждают, не моргая, она не произносит слов, не делает движений. В её восприятии округа начинает замедляться.

Мутнеют очертания видимого, отмирают свет и тьма, пока что-то громадное поднимается.

Женская форма. Нагое тело, но без чётких черт покидает землю снизу. Это появление невозможно точно описать. Не и земли оно. Не из стены оно, не из воздуха оно. Порождаемое чем-то, всегда здесь бывшее оно. И именно ради этого рождения Джой манил далёкий зов. Одинокий зов. Всепоглащающий зов. Его отголоски. Его волны. Сама мелодия, что проступает сквозь монотонность.

Громадное лицо, что почти полностью закрывает вид на ущелье растекается по небу осколками черт, полосами света, что сматываются, разворачиваются, устремляются во все стороны. И мелькают без конца.

Лишь отдельные детали можно разобрать. Лишь можно что-то уловить, но это всё.

Вместе с лицом единственная рука появляется перед Джой. И опускается на платформу рядом с ней. Это рука человеческая, но из чего-то совсем нечеловеческого. Из той же мешанины всего, что вокруг. Девушка теперь замечает, что все движения гигантской фигуры сопровождаются ссыпанием песка, того самого пепельного песка.

Глаз нет. Но Джой знает: на неё сейчас обратили внимание.

Ты приводишь ко мне очередного человека.

Изображение Тени (ссылка)

Да, я говорю с тобой.

_________________________________________________________________________________

Хм, мне безразлична их судьба, но я хочу напомнить тебе, что всё, что ты решишь делать, будет стоить тебе чего-то.

_________________________________________________________________________________

Смотри на меня. Смотри на Джой. Подумай о том, что с ней произошло. Подумай о том, что ты с ней сделал. И ответь себе. Ты правда этого хочешь?

_________________________________________________________________________________

Мы можем смотреть на вас с величия происхождения, мы можем смотреть на вас с позиции полного осознания. Но Джой просто человек. Ты это понимаешь?

_________________________________________________________________________________

А помнишь ли, кто ты?

__________________________________________________________________________________

Существо живое, существо мыслящее. Я наблюдаю за тобой. Я не имею сил, но я вне твоих сил. И одновременно я покоряюсь ими только тобой. Взгляд. Мысль. Они будут преследовать тебя вечно. Запомни.

Осколки мира будут твоим наследием. Исчезнет всё. Останется всё ночным кошмаром, если в тебе есть на это сила. Но Джой… Она тут со мной. Со всеми, кто уже был отправлен сюда. Не только тобой.

И я вижу в твоём взгляде только абсолютную безжалостность. Желание голодной бездны.

Не надо. Нет.

Реши же верно.

И оставь её. Оставь, пока не поздно. Не ныряй в этот мир с головой. Посмотри на себя, подумай о себе. Подумай, что ты можешь сделать. Не дай случиться худшему.

Три

Гудящая голова мешает Джой нормально себя чувствовать после сна. Она раскалывается. Но только первый час после пробуждения. Дальше становится легче.

Сегодня она собирается с друзьями отправится к воде. Хочется поплавать, отдохнуть на песке. Хорошо, что для этих желаний есть летние каникулы. Хорошо, что есть лето.

– Как ты спала? – спрашивает мама, запивая слова чашкой утреннего кофе.

– Нормально, голова немного болела, но, вроде, проходит. И я выспалась. Хоть и снился какой-то сон, но я не помню.

– Это хорошо, – мама тепло улыбается. – Ты сегодня будешь дома? Или снова гулять?

– Я обещала Сэму сходить поплавать.

Не совсем понятно какой, но глаза мамы принимают интересный вид. Своеобразный вид интереса.

– ОК, тогда я буду ждать тебя на ужин. Сегодня я могу раньше вернуться домой, – женщина ставит пустую чашку на стол. – Убраться у тебя в комнате?

– Не, я сама уберусь.

– Я тебя поняла. – произносит мама, поднимаясь со стула. – Ну, тогда я пойду. Проект всё ещё ждёт.

– Удачи, – Джой улыбается, глядя вслед.

– Спасибо, ангелочек.

Мама аккуратно склоняется к сидящей Джой и целует её легонько в лоб. Лето за окном зовёт людей выйти на улицу.

– Джой! – оклик Сэма приветствует девушку, когда та приближается к месту встречи.

Его глаза светятся. Они сужаются от улыбки, от солнца, что засвечивает лицо, но даже так заметно, как два зеркальца блестят наполненные приятным отражением.

– Привет, Сэм, – Джой быстро приобнимает за бок друга. – Все здесь уже?

– Ждём Аш, она опаздывает. А пока…

Он разворачивается на месте, драматично падает на одно колено в песок и раскидывает руки в стороны.

– Что и делает жаркое лето привлекательным, так это прохладная вода! Так пойдём со мной к воде!

Он быстро подскакивает на ноги, протягивает руку Джой, хитро подмигивая одним глазом.

– Ты знаешь, как глупо сейчас выглядишь?

– Да, – Сэм улыбается отвечая.

Девушка берёт его руку, и он тянет её к воде.

Дрожащая пелена отсветов не мешает увидеть насколько приятен голубой цвет неба в водном отражении. Озеро блестит, слабые волны расходятся по нему. И, глядя на эту большую каплю воды можно понять, что жители города любят это прекрасное место очень горячо.

Небольшие лодки, несколько пляжей с разных сторон, плавающие дети. Чего ещё ожидать?

Группа друзей Джой стоит около небольшого утёса, с которого можно зрелищно нырять в воду. Они разговаривают, обсуждают свои дела и, конечно, видят, как Джой вместе с Сэмом приближаются. Они разговаривают о паре. Делиться слухами не приходится, ведь нет никаких сомнений в том, что происходит между ними.

Собравшись все вместе, они готовятся нырять. Только Аш до сих пор опаздывает и все с нетерпением топчутся на горячем песке. Они ждут. Ждут. Ждут. И решают ей позвонить.

Гудки проходят, отвечает голос.

– Ребята, вы где?! Я жду вас уже полчаса!

– А ты где?

– На пляже у озера!

– Подожди, каком из?

Тяжёлый вздох слышится на той стороне звонка.

– Не говорите, что вы просто на другом пляже…

Спустя пять минут Аш вместе со всеми.

Но надолго ли?

Так о чём мы?

Может, о том, как безоблачен день и в одежде слишком жарко? Может, о том, что вода со временем становится только приятнее, нагреваясь? Или о том, что тень ближайших деревьев – спасительный круг для людей, страдающих от полдневного марева зноя этим летом.

Да, человек не кактус. И даже не пальма. Многие вещи не кактус и не пальма, ещё больше вещей не являются человеком. И пекло, с которым люди справляются летом, подчиняется правилам мира людей. Оно не заходит в тень домов, оно не мешает тем, кто окунается в облюбованные водоёмы, оно боится кондиционеров и вентиляторов.

Но несправедливо будет говорить о том, что люди не любят тепло. Они любят его, как и всё. В меру. Но это не всегда правда. Что-то люди всё же любят безмерно.

– Джой! Ты там прыгаешь?! Давай!

Ну, давай Джой. Это совсем не страшно. Разбежаться. Оттолкнуться. Сжаться. Чтобы не шлёпнуться животом о воду. А потом как…

– Джо-ой! – зовёт снова Сэм.

Раз, два… Три!

С разбега Джой прыгает в длину. Она старается подальше отскочить от утёса. И у неё получается! Громкий всплеск воды не только окатывает влагой друзей, что уже прыгнули в воду, но и остаётся последним звуком в ушах, когда она уходит под воду. Девушка лишь ненадолго задерживается под поверхностью, тут же выныривает, с шумным вздохом.

По своей привычке она быстро мотает головой, сбрасывая капли с волос, как зверёк с шерсти. Вода летит в стороны, мокрые волосы прилипают к лицу. Но она быстро их убирает, сглаживает назад.

В эти моменты она не может ни о чём вообще задуматься. И ей это нравится.

Пш! Кто-то обливает ей водой. Джой резко поворачивается в сторону зачинщика – это Аш.

Ах, ты!.. Она обливает её волной воды в ответ. И…

Полностью мокрые они выходят на берег. Всё-таки плаванье утомляет, поэтому приходится иногда и сидеть. А ведь есть и те, кто решают, что плаванье не стоит всех стараний. Сушка одежды, сыпучий песок, переодевания, привыкание к температуре воды, мочение волос – всё не для них. «Но какая же это глупость с их стороны», – думает Джой. Плавать неплохо!

Правильно. Правильно.

Но, может, это и неверно. Давайте спросим себя кое о чём.

Ты правда полагаешь, что можешь вот так просто спрятаться в этой главе?

– А-а! – громкий крик достигает ушей людей.

Все охают от неожиданности и поворачивают головы. Джой с компанией ближе всех других, ведь это…

Лора кричит. Она решила сделать ещё один прыжок перед тем, как выйти из воды окончательно. И зря.

Ты это знаешь.

Джой подбегает быстро к краю песка. Она видит, как Лора застряла на одном месте и отчаянно бьёт руками о воду, не переставая кричать.

Джой застывает в шоке, в неком ступоре, который она не способна побороть, но вместо неё может двигаться Сэм. Парень быстро прыгает вниз утёса, скатываясь по песку, бежит. Лора разрывается в попытках кричать ещё громче, видно, что она испытывает огромную боль, но невозможно понять отчего. Невозможно, пока Сэм с трудом не вытаскивает её на сушу.

Джой, глядя сверху вниз, видит всё так, как будто она лишь в нескольких десятках сантиметров от происходящего, не метрах. Она видит кровь, обильно стекающую в воду от ноги Лоры, она видит, что та неестественно искривлена, она видит, что какой-то тёмный прут торчит где-то около пятки подруги в ступне или голени. Она видит, как Сэм быстро бежит наверх, кричит всем вызывать скорую.

Но сама девушка просто стоит. И есть в этом что-то знакомое. Что-то начинает снова стучать. Этот ритм. Да… Дум-дум. Дум-дум. Снова этот ужас медленно ползёт сквозь кровь Джой. Она видит его, она чувствует его вкус, фатальность его сути. Она приближается.

Но девушка идёт медленно, не старается помочь бегающим людям, что пытаются придумать, как наложить жгут на ногу. Нет, она просто не может оторваться от происходящего. И не из-за угрюмого интереса.

Она оглушена, нема. Полностью захвачено её тело. Она старается ощутить эмоцию, но только шум в ушах. Шум в глазах. Она не знает, что делать, когда оказывается совсем рядом.

Люди вокруг, друзья – все приближаются, чтобы окружить Лору, все что-то делают. И Джой становится сложнее ориентироваться, она не справляется с ситуацией и просто оседает на песок.

Тут голова начинает кружиться. Джой хочет бежать, лежать, исчезнуть, освободиться любым способом от всеподавляющей тревоги, нет, отчаяние, нет. Нет! Она не чувствует. Просто давит. Давит на неё вес чего-то. Стремится раздавить её сама ситуация.

И как сумасшедшая она упирается взглядом широко открытых глаз в сцену. Со временем приезжает скорая, врач появляется, чтобы спасти Лору, которой пытались остановить кровотечение. Он осматривает её ногу, думает, что… За все годы работы он не видел, чтобы металлический прут прошёл так глубоко сквозь голень, разрывая всё до колена.

Как её спасти? Как перевезти? Будет ли заражение раны?

Первые минуты – самые важные для сохранения жизни в таком случае, но иногда невозможно помочь за это время. Невозможно понять достаточно быстро, что произошло, невозможно найти нужные материалы и инструменты, невозможно остановить утекающую жизнь.

Лора лежит без сознания. Она потеряла много крови и ей накладывают новый жгут. Её нужно срочно доставлять в медицинское учреждение. Срочно. Все помогают её нести к носилкам, что ждут у пляжа. И, глядя на людей, Джой может различить среди них только Сэма, что полностью вымазан в крови подруги. Он оборачивается.