Уроки для графа бесплатное чтение

Valerie Bowman

Earl Lessons

© June Third Enterprises, LLC, 2021

© Перевод. И. Родин, 2023

© Издание на русском языке AST Publishers, 2024

Пролог

Городской дом

маркиза Беллингема, Лондон, 1797 год

Из сладкой дремы Аннабел вывел все тот же ужасный голос. Сердце заколотилось. Она натянула одеяло до подбородка. «О нет! Нет! Нет! Только не это!»

В спальне стояла кромешная тьма. Она всегда боялась темноты, но от того, что сейчас происходило там, в конце коридора, впадала в панику.

– Смирись, Анжелина! Я не позволю тебе выказывать непокорность! – прогремел страшный голос, от которого кровь стыла в жилах.

Аннабел натянула одеяло до самого носа, словно оно могло укрыть ее от опасности. Отец опять кричал на маму. В последнее время это происходило все чаще и чаще, и каждый вечер, ложась спать, Аннабел трепетала от ужаса.

– Джордж, пожалуйста, тише: детей разбудишь, – донесся до нее испуганный голос матери.

Аннабел задохнулась. Даже в свои пять лет она понимала, насколько ужасно происходящее. Скандал всегда начинался одинаково, с крика, затем следовали звуки ударов, а вслед за ними – рыдания и мольбы матери.

Первым инстинктивным движением Аннабел всегда было забиться в уголок, спрятаться, но она могла потребоваться старшему брату, храброму настолько, что мог дать отпор отцу. В прошлом Бомонт, или Бо, как его звали домашние и друзья, заработал немало синяков и даже сломал руку, когда пытался защитить маму от пьяного гнева отца. Аннабел очень беспокоилась за брата: для него это могло плохо кончиться, как всегда.

Аннабел не сомневалась, что Бо проснулся. В одиннадцать лет он уже считал себя хозяином дома и был готов вступиться за мать и сестру, когда отец становился совсем неуправляемым, хотя и не мог еще достойно противостоять их отцу, особенно когда тот пребывал в ярости, вот как сегодня.

Собравшись с духом, хотя и понимала, что увидит что-то ужасное, Аннабел откинула одеяло и соскользнула с кровати. Темнота пугала ее до жути, но она, подбадривая себя: «Не трусь! Смелее!» – бегом преодолела по ковру, лежавшему на полу ее спальни, пространство до двери, со скрипом приоткрыла ее и выглянула в пустой коридор.

Тишина…

Она знала, что это вовсе не означает, что отец сменил гнев на милость: обычно затишье было прелюдией к чему-то худшему.

«Ну же, соберись! Не бойся!» – мысленно повторяла снова и снова Аннабел, когда, проглотив комок в горле, заставила себя открыть дверь еще шире и проскользнуть в такой же темный коридор. Прижимаясь спиной к стене, оклеенной обоями, затаив дыхание так, что ныли легкие, девочка двинулась в сторону материнской спальни.

Как Аннабел и предполагала, дверь в комнату брата, которую она миновала, была распахнута, а постель пуста: стало быть, Бо ушел на помощь маме. Ну разумеется, кто бы сомневался! Аннабел расправила плечи и пошла дальше, к спальне матери, повторяя как молитву: «Ты храбрая, просто поверь в это!»

Когда она наконец-то добралась, дверь оказалась плотно закрытой. Вне всякого сомнения, это сделал Бо, чтобы сестра не проснулась от шума. Аннабел сделала глубокий вдох и уже взялась за дверную ручку, но резкий звук удара заставил ее отпрянуть от двери.

Из комнаты донесся тихий плач. Не обращая внимания на набежавшие слезы, девочка приказала себе не трусить, ухватилась за ручку и толчком отворила дверь. Первым она увидела Бо, который заслонял собой мать, забившуюся в дальний угол комнаты. Отец нависал над ней, зажав в одной руке высокий серебряный подсвечник, а в другой – бокал, наполненный коричневой жидкостью. Он всегда пил по ночам.

– Пожалуйста, Джордж, – запричитала мать, – не трогай ребенка! Бо, дорогой, возвращайся в постель, умоляю!

От отчаяния в голосе матери колени Аннабел затряслись, и она резко отпустила ручку двери. Ее всегда одолевала в такие ночи, как эта, дурнота, и тем не менее она заставила себя смотреть на кошмарную сцену, которая разыгрывалась перед ней. По щекам ее текли слезы, тело охватила дрожь, ей было страшно.

Только Бо и не думал отступать – напротив, поднял сжатые кулаки и приготовился драться. Даже отсюда Аннабел было видно, что его трясет, но она знала: брат не струсит, будет биться до последнего вздоха. Мама ничего не сможет ни сказать, ни сделать: он не отступит.

Крепко зажмурившись, Аннабел принялась молиться. Однажды она спросила приходского священника, что нужно делать, если ей вдруг потребуется помощь, и святой отец посоветовал молиться, и тогда Господь услышит ее. Каждый раз, когда случалось что-то подобное, она молилась, но никогда не получала ответа на свои мольбы. Отец все так же кричал, оскорблял и избивал маму, пока она не замолкала, теряя сознание.

– Прочь, мальчишка! Повторять не буду! – прогремел отец.

Аннабел рискнула приоткрыть глаза как раз в тот момент, когда он замахнулся на Бо канделябром, но тот оказался проворнее и сообразительнее, чем основательно пьяный отец, и легко увернулся, но тем самым только еще больше его разъярил. Бо стал отступать к двери, но маркиз двинулся к нему, пытаясь нанести удар, и опять промахнулся. Брат же продолжал отступать, стараясь отвлечь внимание отца от мамы и удержать его от ударов, пусть и с риском для себя.

Утерев слезы ладошками, Аннабел распахнула дверь, понадеявшись, что брат сообразит выскочить, если понадобится, но Бо и не собирался бежать, несмотря на то что его противник в три раза старше и гораздо больше. Как только ему удалось отвлечь внимание отца от матери, он расправил свои худые плечики и, вздернув подбородок, опять поднял кулаки и встал в стойку.

– Если тебе так хочется кого-нибудь ударить, давай, бей меня! – гневно процедил Бо, с ненавистью глядя на отца.

Мать выскочила из угла, пытаясь защитить сына, но следующий удар подсвечником с хрустом пришелся Бо в челюсть сбоку, сбил его с ног, и он опрокинулся на спину.

– Нет! – закричала мать.

Аннабел ахнула, увидев, как кровь хлынула у него изо рта, и бросилась к брату. Упав рядом с ним на колени, подложила ему под голову подол своей ночной сорочки, и на ткани моментально растеклось кроваво-красное пятно.

Мама тут же оказалась рядом, откинула с потного, окровавленного лица сына светлые волосы, чтобы оценить тяжесть раны, и в безумной тревоге склонилась к нему.

Над ними возвышался маркиз, но смотрел на сына с таким видом, словно ему было безразлично, жив тот или нет.

– Так и надо паршивцу, – уронив на ковер окровавленный канделябр, он нетвердой походкой двинулся вон из комнаты. – Не надо вставать у меня на пути, это не твое дело. Мал еще отцу противоречить.

Аннабел перевела дыхание. Отец получил удовлетворение… по крайней мере, на эту ночь, как обычно. Как только ему удавалось серьезно избить жену или сына, он всегда выметался из дома. Это был кошмарный способ добиться его исчезновения, но Белл всегда был готов принять удар на себя как раз по этой причине.

Слезы ручьем потекли по щекам Аннабел. Она еще усерднее принялась молиться, чтобы брат пришел в себя.

– Аннабел, дорогая, – услышала она шепот матери сквозь слезы. – Иди скажи Мэри, чтобы принесла воды и полотенце. Быстрее!

Девочка поняла, что мама не хотела, чтобы она оставалась здесь: дети не должны становиться свидетелями таких сцен, – но Аннабел уже не раз слышала крики в ночи и не собиралась прятаться в постели в то время, когда мать и брат нуждались в ней. Единственное, на что ей не хватало смелости, – это, как брат, выступить вперед и отвлечь на себя ярость отца. Но придет время, и она сможет. В один прекрасный день она вот так же даст отпор этому деспоту. Сможет! Она пообещала себе это. Если бы не струсила, сделала бы это сегодняшней ночью.

Уступив место матери, чтобы поддерживать голову брата, девочка подобрала окровавленный подол ночной сорочки и, выскочив из комнаты, бегом, что было сил, помчалась через темный коридор в холл. Торопливо вскарабкавшись по ступенькам лестницы для слуг, она бросилась к спальне Мэри. Та была ее гувернанткой, и ей единственной из всех слуг мама доверяла семейные тайны. Спальня Мэри была первой справа на четвертом этаже, и Аннабел проскользнула внутрь, не постучав, а затем в жуткой темноте приблизилась к кровати гувернантки, осторожно потрясла ее и в отчаянии прошептала:

– Мэри, проснитесь!

Глаза девушки моментально открылись.

– О! Аннабел, милая, что стряслось? Неужели опять?..

Мэри сразу поняла, почему ее подопечная оказалась здесь.

– Нужны вода и полотенце, для Бо, – выдохнула Аннабел.

Мэри, откинув одеяло, встала, зажгла свечу и накинула халат.

– Я сейчас же спущусь на кухню и все подготовлю. Принесу все сама, так что ты возвращайся.

Аннабел согласно кивнула. Так всегда было и раньше. Дальнейших объяснений не требовалось. Девочка побежала обратно туда, где могла понадобиться ее помощь.

К той минуте, когда она вновь оказалась рядом с братом, его голубые глаза были открыты, а подбородок приобрел страшный фиолетовый цвет с примесью синего и черного. Мама, как могла, стерла с него кровь своей ночной сорочкой и, продолжая удерживать голову сына, поглаживала его волосы, пытаясь успокоить.

– Бо, – выдохнула Аннабел, ощупывая взглядом пострадавшее от удара родное лицо. – Как себя чувствуешь?

Брат едва слышно сказал, что все в порядке, и поднял глаза на мать.

– Мама… как ты? Он ведь не сделал тебе больно, правда?

У матери потекли слезы.

– Тшш, мой дорогой! Со мной все хорошо, а тебе лучше полежать спокойно.

– Я обещаю: как только вырасту, непременно одолею его.

– Тшш, Белл, просто полежи спокойно, – попросила мать, поглаживая его по волосам.

Несколько минут спустя в комнату торопливо вошла Мэри со стопкой полотенец и тазиком воды. Не говоря ни слова, она опустилась на колени рядом с Бо, окунула полотенце в воду, отжала и приложила к его щеке. Мать и Мэри обменялись удрученными взглядами, глаза бедной женщины опять наполнились слезами, и она, кивнув гувернантке, принялась ей помогать.

Когда кровь с лица и шеи мальчика была смыта, Мэри обернула сухим полотенцем его голову и закрепила его конец под раненой челюстью.

– Я не думаю, что здесь что-то серьезное, – тихо проговорила мать, помогая Бо встать на ноги. – Если бы был перелом, сомневаюсь, чтобы он мог говорить.

– На этот раз да, – согласилась Мэри, тоже поднимаясь. – Может, все-таки отправить за доктором, миледи? Лучше удостовериться, что действительно нет ничего серьезного.

Со слезами на глазах бедная женщина покачала головой:

– Вы же знаете, что это невозможно! Он так рассвирепеет, что сделает что-нибудь похуже!

Мама склонила голову, и Аннабел почувствовала волну стыда и страха, исходящую от нее.

– Простите меня, миледи, – сказала Мэри, и голос ее был полон покорности и печали. Служанка направилась к двери с окровавленными полотенцами и, не оборачиваясь, произнесла: – Я принесу чистые ночные рубашки для вас, миледи, и для леди Аннабел, а потом заберу эти, чтобы выстирать.

– Спасибо, – глухо поблагодарила леди Беллингем.

Прижимая горячее полотенце к челюсти, Бо отправился в свою комнату, а Аннабел оставалась с матерью, пока вновь не появилась Мэри. Девочка быстро стянула через голову пропитавшуюся кровью ночную сорочку и влезла в чистую, которую ей та передала. Мать тоже пошла в свою гардеробную, чтобы переодеться.

– Пойду схожу к лорду Бомонту, – сообщила Мэри, остановившись у двери. – Думаю, ему тоже нужно переодеться.

– Спасибо вам, Мэри, – поблагодарила леди Беллингем и, когда служанка вышла, повернулась к дочери: – Аннабел дорогая, может, ляжешь со мной?

– Да, мамочка, с удовольствием, – кивнула Аннабел.

Это был их ритуал. Они любили оставаться вдвоем такими ночами, потому что тогда девочка была уверена, что с матерью ничего не случится. Мама очень боялась, хоть и не признавалась в этом. Отец пошел вниз, к себе в кабинет, где продолжит пить до бессознательного состояния, а завтра, когда проснется, будет страдать от головной боли, ничуть не испытывая вины. С ним так всегда.

Мать откинула покрывало, Аннабел забралась на кровать, и, когда дочь устроилась поудобнее, леди Беллиннгем накрыла их обеих и, обняв, прижала малышку к себе. От нее всегда пахло розовой водой. Аннабел вдохнула знакомый аромат, задержала на мгновение и легонько выдохнула. Даст Бог, папаша пропадет из дому на неделю-другую и можно будет не тревожиться.

Так, в молчании, они полежали некоторое время, прежде чем Аннабел набралась смелости, чтобы задать вопрос, который ей всегда приходил в голову ночами, подобными этой:

– Почему папа такой злой?

Мама ласково провела рукой по ее волосам и еще крепче прижала к себе.

– О, дорогая. Это потому, что он пьет. Если бы только твой отец перестал пить…

– Ты его просила об этом, мамочка? – рискнула спросить Аннабел.

– И не раз, дорогая, – устало призналась леди Беллингем.

Аннабел нахмурилась.

– Тогда почему он не перестал?

Мама положила подбородок на макушку дочери и тяжело вздохнула.

– Я думаю, что он не может, ведь это болезнь.

– Но почему он все время тебя бьет?

Волосы на ее макушке стали влажными от материнских слез.

– Потому что я принадлежу ему. Я его жена.

Глава 1

Лондон, апрель 1815 года

Дэвид Элсуорт вот уже несколько месяцев как получил титул графа Элмвуда, и этого времени ему хватило, чтобы выставить себя полным идиотом. Только за последний час на ужине у Харрисонов он попытался сам налить себе суп из супницы, с которой лакей обходил гигантский стол, несоответствующим образом обратился к дочери лорда Мейфезера, которая, несомненно, была мисс, а не леди, и выбрал явно не ту тему для разговора с леди Кранберри, решив вспомнить историю из тех времен, когда шла война на континенте. Судя по всему, история оказалась не слишком подходящей для ее ушей.

В результате Дэвид, извинившись, вышел из-за стола и быстро двинулся по коридору в поисках укромного уголка, чтобы спрятаться и… выкурить сигару. Торопливо миновав несколько дверей, он вышел на веранду с задней стороны дома. Снаружи было довольно прохладно, но ему понравился этот колючий воздух после более чем двухчасового пребывания в переполненной людьми столовой. Из внутреннего кармашка жилета он вытащил сигару и прикурил от пламени свечи, стоявшей на столике возле двери. Это была одна из последних сигар, которые были преподнесены ему в качестве подарка одним испанским офицером на континенте, и ему хотелось по-настоящему насладиться ею.

Марианна, младшая сестра Дэвида, убедила его бросить курить, и он согласился с ней, но сегодня решил сделать исключение. С наслаждением затянувшись, он закрыл глаза и попытался забыть все глупости, которые совершил в столовой.

Сестра была права: ему действительно требовался наставник, чтобы научить держаться в соответствии с графским титулом. Они с Марианной и братом Фредериком, который погиб на войне как герой, выросли в небольшом коттедже в Брайтоне и понятия не имели, что их отец был единственным сыном графа Элмвуда. Они всегда считали, что их родитель обыкновенный плотник, а не высокородный граф.

Марианна служила горничной, пока не познакомилась с маркизом Беллингемом, который предложил ей руку и сердце. И вот теперь они здесь – брат и сестра, которые не имели никакого представления об этом отвратительном высшем свете, пока внезапно он не получил титул графа, а она в скором будущей – маркизы. Дэвид мог бы посчитать это нелепостью, если бы все не случилось на самом деле. Далекой, очень далекой от того, как он представлял ее себе, стала его жизнь.

Для начала Дэвид решил, что, заняв место в палате лордов, сумеет сделать что-нибудь полезное. Он воспользовался своим вдруг обретенным влиянием, чтобы провести законы, которые могли бы оказать помощь военным и их семьям. Дэвид все еще с оптимизмом смотрел на эту часть своей новой роли. Но была и другая часть, которая внушала ему благоговейный ужас, – бесконечная череда светских визитов и немыслимое количество требований этикета, которые он продолжал нарушать. Это сводило его с ума.

Дэвид затянулся, выпустил огромный клуб дыма и, закрыв глаза, прислонился спиной к холодной каменной стене. Нет! Он пока не был готов отказаться от своих сигар. Покурить было единственной отрадой солдата на поле боя, когда в воздухе носится запах пороховой гари и смерти.

До его ушей донеслось деликатное дамское покашливание, глаза Дэвида резко открылись, и он увидел сногсшибательную блондинку, стоявшую на веранде и отгонявшую от лица клубы дыма.

– Прошу прощения, – произнесла дама сдавленным несчастным голосом, пытаясь справиться с першением в горле.

Дэвид оттолкнулся от стены и принялся тоже махать руками, чтобы развеять дам.

– Ужасно сожалею.

Какая прелесть! Зная свою удачливость, он не сомневался, что выпустил струю дыма прямо в лицо одной из королевских принцесс.

Прищурившись, блондинка посмотрела на него и отрезала, плотнее закутываясь в явно дорогую накидку, подбитую мехом:

– Еще бы нет!

– Понятия не имел, что здесь кто-то может быть, кроме меня.

Он быстро окинул ее взглядом: восхитительное и, похоже, такое же дорогое розовое вечернее платье, наполовину скрытое накидкой, на шее и в шелковистых волосах сверкают бриллианты, в небесно-голубых глазах отражаются свечи, горевшие по обеим сторонам от входной двери. Она казалась такой юной и прелестной, но почему-то одинокой. Это показалось ему странным.

– Приношу свои извинения, миледи… Э-э-э… Вы ведь леди, не так ли?

Черт! Какой же он идиот! Ему мало что было известно об этикете, но Дэвид почему-то думал, что его вопрос не был для дамы оскорбительным.

Выгнув дугой бровь, блондинка засмеялась в ответ:

– А вы как думаете? У меня вид леди?

– Да, и… э… Ух… И вы выглядите великолепно, – выдавил Дэвид, мысленно дав себе пинка за собственную глупость.

А что он мог сказать небесному созданию при встрече в темном, холодном саду? Ничто в армейской карьере Дэвида не подготовило его к такому событию. Будь это французский солдат, он бы просто пристрелил его, попытался бы по крайней мере, – ну а если английский, то предложил бы сигару. Вместо этого он стоял и, хлопая глазами, смотрел на нее как последний дурак, дожидаясь, что еще она скажет.

– Позвольте мне избавить вас от проблемы, мистер… – она замолчала в ожидании, что он назовет себя.

– Элсуорт, – торопливо произнес Дэвид.

О черт, опять! Ведь теперь он не должен называться этим именем, ни в коем случае! Теперь он этот проклятый граф Элмвуд. Но разве можно исправить оплошность под взглядом такого очаровательного существа? Он уже и так выставил себя полным идиотом, так зачем добавлять еще одно подтверждение этому прискорбному факту.

Но это она сказала:

– Избавить от проблемы?

Дэвид нахмурился. Что именно имелось в виду? Он уже готов был бросить сигару на землю и растереть сапогом, когда она протянула руку, затянутую в перчатку, и двумя пальчиками забрала ее.

В благоговейном ужасе Дэвид смотрел, как она поднесла сигару к губам, затянулась, а потом выдохнула дым в холодный воздух над его головой. Кто эта юная леди? Может, он видел ее, когда компания собиралась в гостиной? Да нет, он бы запомнил: она не из тех, кого можно легко забыть.

Прищурившись, Дэвид спросил:

– Вы были здесь весь вечер?

Он не мог понять, как так получилось, что она не попалась ему на глаза.

Девушка засмеялась:

– Не весь вечер, нет. Я стараюсь приходить на такие сборища попозже, чтобы вечер меньше походил на рутинную работу.

– Рутинную работу? – удивился Дэвид.

Как странно: девушке, которая явно принадлежит к высшему обществу, так не нравится торжественный ужин.

Она оглядела его с головы до ног, словно оценивая каждый дюйм его одежды. Дэвид вдруг обрадовался, что его будущий зять, маркиз Беллингем, помог ему приобрести новый гардероб, соответствующий графскому титулу.

– Приберегите любезности, мистер Элсуорт. Я насквозь вижу вашу игру.

– Игру? – удивленно заморгал Дэвид. О чем это она, черт возьми?

Вздохнув, девушка закатила глаза и вновь затянулась сигарой.

– Именно. Я уже встречалась с подобными приемами. Тысячу раз. Вы увидели, как я вышла из-за стола, и последовали за мной сюда. Вы только притворились, что не пошли за мной. А еще притворяетесь, будто не знали, что я здесь. Вот что мне кажется. Я не права?

Дэвид поморщился, скрестил руки на груди и в упор уставился на нее. Она что, действительно думает, будто он пришел сюда из-за нее?

– Вам может казаться что угодно, мисс…

Она опять закатила глаза и надменно рассмеялась:

– О! А теперь вы делаете вид, что просто не знаете, кто я. Как вы, мужчины, предсказуемы! Нет чтобы придумать что-нибудь более оригинальное!

Она покачала головой и еще плотнее закутала плечи в мех, а Дэвид изобразил разочарование. Кто, интересно, внушил этой особе, что она едва ли не одна из королевских принцесс? Весьма сомнительно, чтобы любая из многочисленных дочерей короля Георга потащилась в сад и вела себя так вульгарно.

– Уж простите мне мою предсказуемость. Боюсь, у меня было слишком мало времени, чтобы придумать что-нибудь более оригинальное.

Девушка усмехнулась:

– А сейчас вы собираетесь проводить меня обратно, к столу, а потом попросите разрешения приехать ко мне завтра с визитом. Позвольте мне сберечь ваше время. Да, вы можете проводить меня в столовую, и нет, не надо наносить мне визит ни завтра, ни в другой день.

Свою высокомерную речь она завершила чопорным кивком.

Забрав из ее рук сигару, Дэвид затянулся сам. Если она намерена и дальше держаться невежей, то он покажет ей, как это делается по-настоящему. Нацепив на лицо фальшивую улыбку, он лениво проговорил:

– Вот и отлично, потому что на самом деле у меня не только нет никакого желания сопровождать вас куда-либо, но и вообще встречаться с вами, даже если вы останетесь последней леди в Лондоне.

После этих слов он бросил сигару на пол, расплющил ее сапогом, развернулся и покинул веранду, не потрудившись бросить на незнакомку хотя бы взгляд. По пути в столовую Дэвид улыбался. Видела бы себя эта зазнайка после его слов! Похоже, они ввергли ее в шок.

Это был, возможно, самый забавный эпизод с тех пор, как его нога ступила на землю Лондона. Поставить на место одну из строптивых дамочек высшего общества – что может быть веселее! Проще надо быть. И каким, интересно, образом ему удастся войти в этот тошнотворный мир снобов и зазнаек, едва не лопающихся от собственной важности, в мир, полный нудных правил?

Дэвид тряхнул головой. Кем бы ни была эта девица, она явно привыкла, что можно позволять себе все что угодно, не получая отпора. Он почему-то не сомневался, что очень скоро опять столкнется с этой самоуверенной мисс.

Глава 2

В изумлении открыв рот, Аннабел смотрела на дверь, за которой только что скрылся мужчина. Кто он, черт побери? За все свои двадцать три года она еще ни разу не встречала джентльмена, который был бы настолько груб с ней. Может, он и не джентльмен вовсе? Впрочем, нет, тогда его не пригласили бы на ужин к леди Харрисон. Но откуда он взялся? Аннабел никогда не встречала его раньше, хотя ей были знакомы все джентльмены из высшего общества, которые были вхожи в самые престижные дома. Можно было бы предположить, что он иностранец, но говорил он на прекрасном английском без малейшего намека на акцент. Но откуда у него такие сигары? Вкус ей был абсолютно незнаком, ничего общего с теми, которые она тайком таскала из кабинета брата. Может, все-таки иностранец?

Только вот что плохо: незнакомец оказался чертовски привлекательным, чтоб ему провалиться! На вид лет тридцати, высокий, с темно-каштановыми волосами и темно-синими глазами – сочетание завораживающее. А фигура! Плечи широкие, талия узкая – ни дать ни взять Аполлон! Его лицо оставалось наполовину в тени, когда она вышла на веранду, но когда он ступил в круг света от свечей, она чуть не задохнулась, и совсем не потому, что он курил в ее присутствии или вел себя неподобающе.

Обычно мужчины абсолютно бездарно притворялись, что не знают, кто она. Этот незнакомец поразил ее своей находчивостью. Она закурила лишь для того, чтобы повергнуть его в шок. Порой манера вести себя неадекватно шла ей на пользу – пугала нежеланных кавалеров, и они исчезали, решив, что в жены она не подходит. Некоторые щеголи приходили в ужас от ее поведения. Это было вполне предсказуемо, хотя временами и смешно. Однако этот мужчина, как показалось, совсем не удивился ее выходке. Скорее, его обидело обвинение в том, что он делал вид, будто не знал о ее присутствии на веранде. Аннабел отдала должное его находчивости и оригинальности, пусть и оскорбительной. Даже его хамское заявление ее ничуть не обидело скорее заинтриговало. Прищурившись, Аннабел скрестила руки на груди и побарабанила пальцами по локтям. Хм. Возможно, она ошибалась и этот мужчина действительно не знал, что она на веранде, как не знал и кто она такая. Верится с трудом, но вполне вероятно.

Вздохнув, Аннабел открыла дверь и вошла в дом. У матушки началась бы истерика, если бы она узнала хотя бы половину из того, на что способна ее дочурка, чтобы отвадить претендентов на ее руку. Слава богу, никто из них не рискнул навлечь на себя гнев вдовствующей маркизы Беллингем или брата Аннабел – маркиза Бомонта Беллингема. Кроме того, невзирая на ее порой неадекватное поведение, девушка считалась одной из самых завидных невест. И не только из-за того, что за ней давали неприлично огромное приданое, и не из-за того, что ее семья имела безупречную репутацию, нет. Настоящая причина заключалась в том, что леди Аннабел имела несчастье родиться красавицей. Увы, ей это чертовски мешало, вызывало массу неудобств.

Казалось, ее красота превращала чуть ли не каждое мужское существо в безвольных идиотов, поэтому внимание джентльменов ей уже давно не льстило, Аннабел просто устала от него. Она уже отвергла десятка два предложений руки и сердца. Ладно, уж если говорить откровенно, то это Бо от ее имени давал всем от ворот поворот, потому что ни к кому из них она не проявила никакого интереса. Для претендентов на ее руку она была всего лишь призом, который хотелось заполучить, и никому из них не было дела до ее ума, образованности, не говоря уже о потребностях, желаниях и мечтах. Кто бы ни предпринимал попытки ухаживать за ней, мало кого интересовало, о чем Аннабел думает. И хотя брат и мать были в отчаянии: ей уже двадцать три, – она наотрез отказывалась выходить замуж только потому, что так принято. Кроме того, она вообще не желала кому-то принадлежать.

Слава богу, брат, он же маркиз, не давил на нее, и накануне своего шестого сезона Аннабел уже не испытывала никакого желания искать себе мужа, как это было раньше. Все, о чем ее любимый старший брат не узнает, не сможет его огорчить. Кроме того, Бомонту сейчас не до нее: недавно он объявил о своей помолвке с очаровательной рыжеволосой Марианной. Свадьба отвлечет всеобщее внимание по крайней мере от первых недель сезона.

Аннабел вошла в дом, из маленькой жестяной баночки в ридикюле достала щепотку мяты и положила в рот, чтобы скрыть запах сигары. Ни к чему доставлять маме беспокойство.

Оглядев себя в зеркале, висевшем над столиком у дверей, Аннабел поправила прическу, повертела головой из стороны в сторону. Беспокоиться было не о чем: выглядела она прекрасно, как, впрочем, и всегда – абсолютно довольная жизнью внешне и совершенно несчастная внутри, хотя никакое зеркало не могло это отразить. Можно было бы помолиться, попросить Господа сделать так, чтобы красота увяла быстрее, но уже давным-давно она сдалась перед бессмысленностью акта молитвы: с ее помощью ничего достичь невозможно.

Да и какое это имеет значение? Нынешний прием ничуть не отличался от десятков других, на которых она побывала за последние годы, за одним исключением. Сегодня она вернется к столу и сделает все возможное, чтобы не обращать внимания на этого великолепного хама, кто бы он ни был.

Глава 3

– Мне здесь не место, – проговорил Дэвид, обращаясь к своему будущему зятю маркизу Беллингему, когда они на следующий день входили в двери клуба «Уайтс».

– Чушь! – откликнулся тот, хлопнув его по спине. – Теперь ты граф Элмвуд, а я поддержал твое членство в этом клубе, так что все в порядке.

Дэвид потер шею и нахмурился:

– Может, и так, но я здесь пока не чувствую себя своим.

Он физически ощущал носившийся в воздухе запах денег. После двенадцати лет, проведенных в армии его величества, когда часто приходилось жить в палатках, Дэвид испытывал неудобство от такой роскоши: отделанные красным деревом стены, плюшевые ковры, богатая кожаная мебель. Ему захотелось выскочить из здания и убежать в деревенский коттедж в Брайтоне, где он вырос. Нет, вне зависимости от того, что говорил Белл, Дэвид явно был здесь чужим.

– Пойдем, – предложил маркиз, передавая плащ одному из лакеев, неподвижно стоявших возле дверей.

Куда бы они ни заходили, всегда возле дверей торчали лакеи, неподвижные, как сфинксы. Дэвид, подражая каждому движению Белла, тоже быстро освободился от плаща. Как нужно держать себя в эксклюзивном клубе для джентльменов, у Дэвида не имелось ни малейшего представления. Самым близким к этому был опыт посещения офицерских палаток во время войны на полуострове. Но тем было далеко до этого царства мрамора, позолоты, росписи на стенах, в котором они сейчас очутились.

– Позволь, я представлю тебя кое-кому, – предложил Белл, который чувствовал себя в клубе так, словно это был его второй дом.

Глубоко вздохнув, Дэвид мысленно приготовился к знакомству с какими-нибудь самовлюбленными хлыщами – герцогами или маркизами вроде Белла. Несмотря на богатство и воспитание, явно полученное в привилегированных заведениях, он не стал напыщенным индюком. Бэлл был помолвлен с младшей сестрой Дэвида – Марианной. Но познакомились они еще до того, как Дэвид неожиданно узнал о том, кто он на самом деле, а именно – наследник графа Элмвуда. Это означало, что его сестра настоящая леди. Дэвид до сих пор с трудом верил в это. После того как все они вернулись из Франции прошлой осенью, он узнал, что его скончавшийся отец был единственным сыном графа Элмвуда. Последующие несколько месяцев мало способствовали тому, чтобы до конца осознать новую реальность.

Теперь Дэвид стал обладателем титула, джентльменом, аристократом. Всего было слишком много. В Брайтоне они жили если не в бедности, то уж точно не в роскоши. В их простом коттедже было несколько комнат, и одну из них Дэвид делил с Фредериком. Они сами выполняли все дела по дому, драили полы, пилили деревья для поделок отца, ловили рыбу, охотились, бегали на деревенские танцульки, а когда выросли, отправились в армию, а Марианна устроилась горничной к леди Кортни.

Ни разу в жизни отец даже не намекнул, что является сыном графа. По всей видимости, он не общался со своей семьей из-за того, что пошел против воли отца и женился на матери Дэвида, отказавшись от претензий на титул, и стал строить собственную жизнь в Брайтоне, вдали от шумного Лондона. Но даже на смертном одре отец не открыл правду. Из-за этого у Дэвида иногда появлялась надежда, что все случившееся какая-то чудовищная ошибка. Однако именно генерал Гримальди, глава министерства внутренних дел, обнаружил эту самую правду, и, судя по всему, в том, что отец Дэвида оказался единственным сыном графа Элмвуда, не было никакой ошибки. А это означало, что Дэвид, как его единственный оставшийся в живых сын, после смерти отца наследует титул.

– Посмотри вон туда, – Белл указал на группку мужчин в углу главной гостиной, склонившихся над толстым фолиантом. – Это печально известная книга для регистрации пари. Страницы этого тома содержат все виды пари, какие только возможны.

Дэвиду не хватило духа сказать Беллу, что он никогда не слышал о такой книге, и даже более того – ему это было совсем неинтересно. Участники пари представлялись ему идиотами, которым не терпится избавиться от своих денег. В армии Дэвид не единожды был свидетелем того, как люди лишались месячного жалованья или даже большего, потому что делали ставки, имея лишь призрачные шансы.

– Перейдем в следующую комнату, – предложил Белл. – Возможно, кто-то из моих друзей там.

Они не сделали и двух шагов, как появившийся из коридора джентльмен окликнул маркиза:

– А, вот ты где, Беллингем! Я как раз тебя разыскиваю. Можно перекинуться с тобой парой слов… тет-а-тет?

Бэлл вопросительно взглянул на Дэвида, и тот, согласно кивнув, отошел в сторону и, заложив руки за спину, принялся разглядывать убранство зала.

Дэвид уже понял, что маркиз ведет двойную жизнь, когда вместе с Марианной приехал, чтобы вызволить его из французского плена. Они оба были тайными агентами министерства внутренних дел, поэтому нет ничего удивительного, что у него есть секреты.

Дэвид взглянул в сторону группы джентльменов, собравшихся у книги регистрации пари. Это было последнее, что ему хотелось бы сделать, но ведь надо же проявить доброе отношение к представителям своего новообретенного класса! Приблизившись к ним, он откашлялся, обращая на себя внимание.

– Добрый вечер, джентльмены. На что ставим сегодня?

Мужчины обернулись и уставились на него в таком недоумении, словно у него выросли рога.

– Прошу прощения, – Дэвид готов был провалиться сквозь землю. – Полагаю, мне следовало сначала представиться. Я…

Договорить он не успел.

– Вы ведь Элмвуд, не так ли? – осведомился один из молодых людей, с интересом глядя на него.

Дэвид смущенно пригладил лацканы, все еще не вполне привыкнув к изысканной одежде, которую теперь носил. Белл отвел его к лучшему портному на Старой Бонд-стрит, и теперь он стал обладателем дюжины сорочек из тончайшего полотна, двух дюжин белоснежных галстуков, превосходно пригнанных бриджей и сапог, которые сияли так, что в их мысах можно было увидеть свое отражение. А еще панталоны, носки, жилеты и носовые платки – о ужас! – с монограммой. Все это обошлось в безумную сумму – столько у него не набралось бы за всю предыдущую жизнь, – но вместе с титулом он получил приличное состояние. Судя по всему, дед его был далеко не бедным.

– Да, вы правы, я граф Элмвуд, – ответил Дэвид именно так, как следовало, чувствуя себя при этом последним идиотом.

Ну разумеется, они уже знали, кто он такой. Белл предупредил, что его имя постоянно мелькало в газетах с того момента, как новость о его прибытии разнеслась по Лондону со скоростью лесного пожара. Марианна неделями скрывалась в городском доме леди Кортни из опасения, что ее затопчут леди, возжелавшие познакомиться с сестрой нового графа, которая к тому же стала невестой одного из самых неуловимых холостяков в стране.

Мужчины обменивались неловкими взглядами, а Дэвиду захотелось испариться, исчезнуть, слиться со стенами и стать незаметным. Он сказал что-то не то? Или сделал? Видимо, да, судя по их лицам.

– Вы умеете хранить секреты, Элмвуд? – спросил вдруг один из них с ехидной улыбочкой.

– Какого рода? – осторожно уточнил Дэвид, не желая иметь ничего общего с этой компанией.

– Не говорите ему! – воскликнул кто-то. – Он связан с Беллингемом.

– Да, это правда, – кивнул Дэвид. – Это мой будущий родственник.

Если у них есть секреты, которые нужно хранить от Белла, он не намерен в этом участвовать. Дэвид хотел было отойти от компании, когда услышал:

– Мы заключаем пари на леди.

Дэвид поморщился и, взглянув на щеголя, который это сказал, уточнил:

– Леди? И какого рода пари?

– Есть некая непреступная дама, вот мы и заключаем пари на то, кто из нас на ней женится, а каким способом, неважно.

Почему-то он сразу вспомнил леди, которую видел на веранде. Она, конечно, еще та штучка, но как раз на таких и заключают пари. Вчера, вернувшись в столовую, Дэвид извинился перед хозяйкой и покинул прием, быстро прикинув, что не стоит встречаться с этой грубиянкой. У нее наверняка был большой опыт по части подобного обращения с мужчинами. Да и, скорее всего, она забыла о нем в тот же самый момент, как он ее оставил, а вот ему, похоже, потребуется побольше времени, чтобы забыть ее. Значит, именно так и положено вести себя аристократу? Слушать грубости и молчать? Тогда он предпочел бы вернуться в Брайтон, найти милую скромную девушку из местных и жениться на ней. В конце концов, ему ведь потребуется графиня – именно это Белл сказал.

Тряхнув головой, Дэвид опять подумал о компании, заключившей пари. Конечно, он наверняка пожалеет об этом, но все же обернулся и спросил:

– Какое отношение имеет Белл к этому пари?

– Не говорите ему! – опять выкрикнул тот же мужчина.

У Дэвида засосало под ложечкой. Черт! Не надо было спрашивать об этом. Все-таки пари имеет какое-то отношение к Беллу.

– Леди, о которой мы говорили, – пояснил щеголь с такой мерзкой улыбочкой, что Дэвиду стало не по себе, – это Аннабел Беллингем.

Дэвид присвистнул. Ничего себе! Это же сестра Белла. Ему еще предстояло с ней познакомиться, но пока ее не было в Лондоне, как обычно зимой. Со дня на день они с леди Беллингем должны вернуться из деревни к сезону. Ему было известно, что девушка на несколько лет моложе брата и, судя по всему, еще не замужем. Если учесть, что Марианна очень боялась при встрече ей не понравиться, нрав у девицы ого-го. И только после визита к матери и сестре Белла она заявила, что обе леди очень доброжелательны и приняли ее хорошо. Дэвид был счастлив безмерно.

Прервав затянувшееся молчание: любопытство взяло верх, – он спросил:

– А почему так важно, за кого выйдет леди Аннабел?

Кое-кто рассмеялся, а один из компании произнес нечто скабрезное, что очень не понравилось Дэвиду. И вот эти тупые особи считаются сливками общества?

– Вы знакомы с леди Аннабел? – осведомился щеголь, приняв чересчур уж самодовольный вид.

Дэвид покачал головой:

– Пока нет, она в деревне с матушкой.

Еще один взрыв хохота покоробил Дэвида.

– Что ж, тогда для общего сведения: за спиной леди Аннабелы уже пять сезонов, но она так и не выбрала себе мужа, несмотря на то что, по слухам, ей было сделано не меньше двух дюжин предложений.

Дэвиду стоило огромного труда сохранить невозмутимое выражение лица и не показать, насколько неприятна ему эта тема.

– Таким образом, выиграет тот, кто станет счастливым обладателем?

Почему-то его слова вызвали новый взрыв хохота, и участники пари даже принялись подталкивать друг друга локтями в бок.

– Не только кто, но и когда, – пояснил все тот же неприятный тип, складывая пальцы домиком.

– Понятно, – сказал Дэвид, хотя на самом деле ничего не понял.

Ему казалось, что у взрослых людей, хорошо образованных, с туго набитыми карманами, есть пропасть других важных дел, которыми стоит заняться. Впрочем, не ему судить. Просто захотелось как можно скорее покинуть эту компанию. Если все аристократы такие, это явно не для него. Если в подобных мероприятиях придется принимать участие и ему, чтобы считаться настоящим графом, он предпочел бы вернуться в Брайтон и работать в столярной мастерской своего отца. Вот уж спасибо за такую компанию! Ни один из этих снобов и дня не провел на поле боя, не видел, как умирают боевые товарищи, зато все они считают, что имеют право на привилегии и пустое времяпрепровождение только потому, что родились в титулованных семьях.

– Вам, случайно, не известно, назначил ли ей Белл крайний срок, чтобы выбрать мужа? – прервал его размышления все тот же тип.

Дэвид покачал головой и процедил:

– Мы с лордом Беллингемом никогда не обсуждали перспективы замужества его сестры.

Его слова опять их развеселили.

– Так официально? Лорд Беллингем? Для нас он просто Белл.

Конечно, Дэвид слегка перегнул палку, так называть почти родственника вряд ли правильно, но ему не нравилось вместо имени использовать прозвище.

– Да? Ну ладно. Мы с Беллом никогда не обсуждали леди Аннабел. Она сама решит, когда и за кого.

Он уже хотел было уйти, но вдруг услышал:

– Не говорите Беллу, что мы заключили пари на его сестру, Элмвуд: не хочется, чтобы вы все испортили.

Стиснув зубы, Дэвид кивнул и быстрым шагом направился прочь от этой компании. У него и в мыслях не было рассказывать Беллу о странном времяпрепровождении этих типов. А может, зря? Что, если правильнее будет вызвать их? Ведь, по сути, своим пари они унизили достоинство его сестры. Вот если бы кто-то так же отозвался о Марианне, что предпринял бы он сам?

В эту минуту вернулся Белл, и Дэвид вздохнул с облегчением, когда они вместе направились в соседнюю комнату, подальше от компании участников пари. Помещение, где они оказались, было немного меньше, но отделано с такой же роскошью: мягкие кожаные кресла, ковер на полу, деревянные панели и наверняка оригинальные картины, которыми было занято все свободное пространство темно-зеленых стен.

– Ну как, завел друзей возле книги регистрации пари? – спросил Белл, когда они уселись в кресла напротив друг друга.

Дэвид вздохнул и покусал губу. Стоит ли рассказать Беллу? Уместно ли это сейчас? Или он воспримет это как невежество? Черт! Черт! Черт!

– Скажи, кто тот щеголь, что сидит в кресле?

Склонив голову набок, Белл прищурился, явно пытаясь вспомнить.

– А, этот… Это Мердок. Маркиз Мердок собственной персоной.

Мердок? Имя показалось знакомым, но за последние несколько месяцев Дэвид узнал столько новых имен, а также титулов, правил и законов! Его это подавляло. По правде говоря, Белл поставил его в известность, что привлек свою сестру Аннабел и мать, леди Анжелину, к тому, чтобы просветить его по части этикета в высшем свете. Обе дамы представляли собой самые сливки общества с безукоризненной репутацией, и если Дэвиду потребуется помощь, то для этой цели лучше их не найти. Нельзя сказать, что он с нетерпением ждал уроков этикета: Марианна прекрасно справлялась с ролью учителя, – но все-таки понимал, что эксперты в этой сфере все равно понадобятся. Леди Аннабел и ее матушка любезно согласились ему помочь, и Дэвид считал, что просто обязан не допустить, чтобы те идиоты запачкали ее имя.

К ним подошел лакей и подал каждому напиток, который они не заказывали: для Белла – чай, а для Дэвида – портвейн. Он пристрастился к этому вину во время экспедиции в Португалию. Захлопав глазами, Дэвид уставился в бокал, а потом нахмурился. Откуда, черт побери, лакей знает о его предпочтениях? Спросить его об этом не удалось, тот уже исчез, и Дэвид лишь покачал головой.

– Заключил какое-нибудь пари? – спросил Белл, криво усмехнувшись.

Дэвид тяжко вздохнул. Провалиться всему этому высшему свету и всем этим правилам! В такой ситуации ему было непонятно, как себя вести, то есть как бы повел себя граф. Будь они в Брайтоне, он бы сказал своему приятелю все как есть и покончил с этим. Да, вот так! Именно так ему хотелось поступить.

– Нет, конечно… Не уверен, что должен говорить об этом… – Дэвид глотнул вина, прежде чем продолжить, но в этом отпала необходимость.

– Они опять заключали пари на Аннабел? – спросил Белл, откинувшись на спинку кресла и расправив плечи, причем абсолютно спокойно, совсем не так, как тот, кто готов вызвать кого-то на дуэль.

Дэвид поперхнулся портвейном и закашлялся, а когда смог восстановить дыхание, спросил:

– Ты знал?

Вздохнув, Белл пожал плечами.

– Это происходит каждый год перед началом сезона.

– И ты это позволяешь? – удивился Дэвид.

– Позволяю? Да я и сам бы поучаствовал в таком пари, если бы мне позволили. Но они говорят, что это несправедливо: у меня есть преимущество, потому что я знаю, когда нужно делать ставку, – Белл подмигнул. – Может, они и правы.

Дэвид прищурился.

– И тебя это не трогает?

– Конечно, нет. Да здесь заключают пари по каждому поводу, – усмехнулся Белл. – А что до Аннабел, ты все поймешь сам, когда увидишь ее. Они с матерью вернулись из деревни. Вообще-то, – он достал из внутреннего кармана часы и посмотрел на циферблат, – у меня с ними встреча в моем городском доме в четыре часа. Они обе с нетерпением ждут начала твоего обучения графским премудростям. Да и я не могу дождаться, когда вы познакомитесь.

Глава 4

В прекрасном настроении Аннабел прохаживалась по своей спальне в городском доме брата. День сегодня чудесный, и не только потому, что она вырвалась наконец из деревни, где умирала от скуки, но еще и потому, что опять увидит Бо. Как она скучала по его обществу! С тех пор как он стал агентом министерства внутренних дел, они очень редко виделись: брату приходилось часто отлучаться по делам короны.

Кроме того, Бо прислал письмо, в котором просил об одолжении, а она была готова на все ради своего мудрого и храброго старшего брата. Одолжение не имело никакого отношения к ней лично, а касалось Марианны, невесты Бо. Они познакомились на каком-то званом вечере прошлым летом. Все это было покрыто тайной, но в итоге братец не только сделал Марианне предложение, но и попросил Аннабел и матушку помочь невесте освоиться в свете. Совсем недавно выяснилось, что дед девушки – последний граф Элмвуд, и, поскольку никого из мужчин после его смерти не осталось, титул пришлось принять брату Марианны Дэвиду.

Известно, что он служил в армии в чине капитана, а потом попал в плен и находился во Франции. Аннабел содрогнулась. Если он сумел выжить в столь суровых испытаниях, значит, храбрости ему не занимать. По словам Бо, Дэвид представления не имел, как вести себя в обществе, и если с этим что-нибудь не сделать, появление в свете станет для него катастрофой. Бо и Марианна решили, что Аннабел с матушкой лучше, чем кто-либо, научат лорда Элмвуда, как следует вести себя графу. Ей еще не выпадало столь интересных занятий, и она с нетерпением ожидала знакомства с будущим родственником.

Аннабел взглянула на часы на каминной полке: почти четыре. Бо с лордом Элмвудом и Марианной будут с минуты на минуту. Она быстро оглядела себя в зеркале: все хорошо, хоть это и не важно. Для того чтобы весь вечер обучать сына столяра из Брайтона, как стать графом, не требовалось выглядеть совершенством, но что касается всего остального, Аннабел собиралась сделать все, что в ее силах, чтобы бедняга не опозорился на каком-нибудь приеме. Судя по тому, что говорила Марианна, лорду Элмвуду нужна помощь буквально во всем. Аннабел, конечно, не волшебница, но постарается помочь новоиспеченному графу не осрамиться перед леди и джентльменами.

Кроме того, для Аннабел не было лучшего способа использовать все те идиотские знания, которые вбили ей в голову еще с младенчества, чем помочь бедной Марианне и ее братцу приноровиться к правилам света.

Аннабел терпеть не могла эти нескончаемые светские приемы и глупейшие посиделки за столом вроде тех, что были вчера у Харрисонов. Во всяком случае, сегодня у нее появится возможность сделать хоть что-то достойное – помочь людям, которые действительно в ней нуждаются.

Отказавшись от услуг горничной, Аннабел сама поправила прическу и направилась вниз по лестнице в холл, полная желания вновь увидеться с Марианной, а также познакомиться со своим подопечным.

Девушка как раз достигла первого этажа, когда послышался стук дверного молотка. Она быстро прошла в белый салон, расположенный в передней части дома, где обычно принимали посетителей. Через пару минут дворецкий Стоктон привел Марианну и сопровождавшую ее леди Кортни.

– Рада видеть вас, Аннабел, – поздоровалась Марианна. – Стоктон сказал, что мой брат и Бо еще не приехали.

Аннабел встала и тепло поприветствовала обеих женщин, заключив в объятия и поцеловав в щеку, потом сообщила:

– Жду их с минуты на минуту.

Дамы уселись рядом с Аннабел на диван, и Марианна в тревоге заметила:

– Бо сказал, что отвезет Дэвида в «Уайтс».

Аннабел нахмурилась.

– Вас это беспокоит?

Поморщившись, Марианна кивнула:

– Боюсь, да. Несмотря на то что сезон уже начался, я просила Бо не выводить Дэвида в свет слишком часто, по крайней мере до тех пор, пока он не воспользуется вашей… опекой.

Аннабел рассмеялась и положила теплую ладонь на ее холодную руку.

– Уверена, что ваш брат вполне способен найти общий язык с любым из завсегдатаев клуба.

Марианна покусала губу.

– Думаете? – они с леди Кортни обменялись беспокойными взглядами. – Дэвид не привык вращаться в таких кругах. Я тоже, конечно, но по крайней мере могла воспользоваться помощью Джулианы и Фрэнсис в дополнение к советам леди Кортни.

– Вы имеете в виду леди Джулиану Монтгомери и леди Фрэнсис Уортон? – уточнила Аннабел. – Эти дамы были помолвлены с ближайшими друзьями Бо. Джулиана объявила о помолвке с Рисом Шеффилдом, герцогом Уортингтоном, а Фрэнсис – с Лукасом Дрейком, графом Кендаллом.

Марианна кивнула.

Прошлой осенью разразился огромный скандал с отцом Фрэнсис: он был взят под стражу, но лорд Кендалл вместе с друзьями сделал все возможное, чтобы сохранить репутацию Фрэнсис незапятнанной. Теперь эти трое друзей собирались через несколько недель сочетаться браком одновременно в огромном загородном поместье герцога Уортингтона.

– Я тысячу раз говорила тебе, Марианна, дорогая, что ничуть не переживаю по поводу лорда Элмвуда, – вмешалась леди Кортни. – Он хорошо образован, умен, красив, так что, осмелюсь заметить, как только светские дамы увидят твоего брата, им и в голову не придет обращать внимание на его манеры.

Аннабел приподняла бровь. И как это понимать? Замечание ее заинтриговало. Значит, лорд Элмвуд еще и красив? Если судить по сестре, да: она само очарование с этими длинными рыжими волосами и с огромными голубыми глазами. Аннабел не особенно нравились рыжие мужчины, но кое-кому из светских дам такие придутся по душе. С графством в придачу его внешность для многих вообще не будет иметь никакого значения. Для охотниц мужчина с титулом да еще приличным состоянием желанная добыча, а по словам Бо, у лорда Элмвуда имелось и то и другое.

– Да, – согласилась Марианна с леди Кортни, – я понимаю, но мы с Дэвидом… Ну, вы же знаете, как мы росли. Мама делала все от нее зависящее, чтобы мы получили какие-никакие знания, но нас с трудом можно причислить к высшему обществу.

У Аннабел сжалось сердце. Ее бедной очаровательной невестке можно было не переживать по этому поводу: высшее лондонское общество не блещет ни умом, ни образованностью. Она еще раз похлопала Марианну по руке:

– Скажу вам по секрету: даже среди сливок общества я не встречала таких милых и чудесных девушек, как вы, Марианна. И если ваш брат хотя бы наполовину так же добр и заботлив, я ничуть не сомневаюсь, что он затмит большинство джентльменов из высшего света.

И тут раздался стук в дверь.

– Лорд Беллингем и лорд Элмвуд, – с поклоном объявил Стоктон и отступил в сторону, пропуская прибывших.

Первым в комнату вошел Бо, и все дамы встали, приветствуя его. Брат загораживал собой лорда Элмвуда, и Аннабел не осмелилась встать на цыпочки и вытянуть шею, чтобы увидеть гостя, это было бы неприлично. Пришлось ждать, пока Бо сам подойдет и обнимет ее. Она прижалась к брату и шепотом призналась:

– Как я счастлива видеть тебя, Бо!

– Я скучал по тебе, дорогая сестренка, – улыбнулся брат.

– Аннабел, – обратилась к ней Марианна, как только Бо отпустил ее, – позвольте мне представить вам моего брата Дэвида Элсуорта, графа Элмвуда.

Когда вперед выступил темноволосый мужчина, у нее приоткрылся рот.

Перед ней в безупречно сшитом сюртуке, с ироничной улыбкой на красивом лице стоял тот самый мужчина, с которым она так беспардонно обошлась прошлым вечером на веранде у Харрисонов. Его потом не оказалось за столом, когда она вернулась в столовую, что, впрочем, не доставило ей особых переживаний. Аннабел хотела было поинтересоваться о нем у хозяйки, когда прощалась, но гордость не позволила.

– О, леди Аннабел! Так вот, оказывается, как вас зовут? – с улыбкой заметил гость.

Если бы Аннабел не поднаторела в искусстве скрывать свои эмоции, когда это необходимо, ее лицо, конечно, залилось бы краской, но сейчас она сохраняла полное спокойствие, позволив себе лишь обозначить подобие улыбки.

– Да, милорд. Приятно познакомиться.

– О, мы ведь уже встречались, не так ли? – откликнулся Дэвид, сдвинув темные брови. – Если я не ошибаюсь. Это же вы были в саду Харрисонов вчера вечером?

Аннабел резко вдохнула, но лицо ее по-прежнему оставалось безмятежным. Очень хорошо! Похоже, он не умеет вести себя подобающе джентльмену. Марианна права: ему не хватает воспитания и умения быть любезным. Что ж, есть над чем работать.

– Да, – она расправила плечи, – то была я.

– О, тогда вы должны были запомнить меня! – Дэвид ткнул себя в грудь. – Ведь я единственный мужчина в Англии, который не станет ухаживать за вами.

Глава 5

Сказать, что она испытала шок, значит не сказать ничего. Дэвид сполна насладился произведенным эффектом. Прекрасно! Это ей за вчерашнее невежество и откровенное хамство.

Локоток сестры воткнулся ему в ребра, и он, резко наклонившись вперед, закашлялся.

– Не груби, Дэвид, – процедила Марианна, пытаясь скрыть раздражение за фальшивой улыбкой, – это ведь сестра Бо.

В этот момент ему было все равно, кем леди Бесцеремонность приходится маркизу Беллингему, но Дэвид все же сменил самодовольную улыбку на более подходящую – равнодушную – и произнес, склонившись в поклоне так, как его инструктировала леди Кортни:

– Приятно познакомиться.

Прочистив горло, леди Аннабел откинула голову назад и смущенно пояснила:

– Лорд Элмвуд абсолютно прав, мы уже встречались, но в тот момент мне не было известно, кто он. Мне показалось, что он представился как мистер Элсуорт.

– А что, вы тогда по-другому обошлись бы со мной, миледи? – спросил Дэвид с усмешкой, не обращая внимания на локоток Марианны, который снова ткнул его.

Марианна в недоумении переводила взгляд с брата на Аннабел и обратно:

– Не понимаю. Вы уже встречались? Когда?

– На ужине у леди Харрисон вчера вечером. Мы столкнулись… в саду, – быстро ответила Аннабел.

Марианна стала мрачнее тучи и подняла глаза на брата.

– Дэвид, ты что, опять начал курить?

Он быстро посмотрел на леди Аннабел, вопросительно приподняв бровь: выдаст или нет? Учитывая, как грубо она себя вела, ни в чем нельзя быть уверенным.

– О нет! Нет-нет, – поспешила заверить Марианну Аннабел. – По крайней мере я не видела.

Это прозвучало почти убедительно, и Дэвид поверил бы ей, если бы не знал, что она лжет.

Прищурившись, он взглянул на нее. Значит, решила изобразить любезность, потому что узнала, кто он? Поймав ее взгляд, он с удивлением обнаружил, что она словно просила ее поддержать. Что ж, неплохо! Раз она не сдала его, он тоже ни слова не скажет об этом.

– Не понимаю, почему взрослый человек не может себе позволить иногда побаловаться черутой, – вмешался Бомонт.

– Если бы черутой! – возразила Марианна. – Дэвид курит отвратительные сигары из Португалии.

– Из Испании, – уточнил Дэвид. – Я приобрел их в Португалии.

– Неважно! – отмахнулся маркиз. – Я хочу сказать, что ты можешь курить все, что пожелаешь.

Пока Марианна размышляла над этими словами, Дэвид разглядывал стоявшую перед ним леди. Сегодня она была в простом, но явно дорогом белом платье и белых лайковых туфельках. Широкий розовый пояс стягивал узкую талию и был завязан сзади большим бантом. Непокорные светлые волосы она уложила в пучок на затылке, щеки сияли здоровьем, во взгляде мерцал особенный огонек, который Дэвид заметил еще вчера. Не ошибся он и насчет ее внешности: красавица, каких мало, само совершенство. Плохо, что красота оказала ей дурную услугу, сделав высокомерной и тщеславной. Сейчас она явно пытается загладить свою вину только потому, что вчера не знала, что Дэвид – брат ее будущей невестки.

Минувшей ночью, вернувшись со званого ужина, Дэвид все думал об их встрече: она сильно его обеспокоила. Если в светском обществе преобладают такие дамочки, которые считают себя центром вселенной, ему совершенно точно не хочется жить в их окружении. А ведь ему придется еще и жену себе найти среди таких! Нет уж, спасибо, не надо! Он предпочел бы простодушную девушку из Брайтона, искреннюю и веселую.

И как так получилось, что именно эта нахалка еще и будет учить его правилам этикета? Как, интересно, она собирается обучить его вежливости, если сама была запредельно груба и бестактна? Почему, ради всего святого, Марианна и Белл считают, что она справится с такой задачей? Неужели возможно, что они даже не представляют, насколько она неуважительна к претендентам на ее руку?

Наконец, Марианна повернулась к Дэвиду и Аннабел.

– Как бы то ни было, надеюсь, что вы оба не против начать занятия. Дэвид так просто в предвкушении.

«Был в предвкушении», – мысленно поправил сестру Дэвид. Сейчас-то, скорее, смирился с необходимостью. Только теперь он не мог доверять этой «учительнице».

– О да, именно так, – прямо-таки промурлыкала леди Аннабел своим насквозь фальшивым голосом. Так же она говорила вчера на веранде у Харрисонов.

Дэвид скептически посмотрел на обеих леди, которые просто обменивались любезностями и были вежливы, но годы, проведенные в армии, приучили его не изъясняться двусмысленностями.

– Вы позволите мне поговорить с леди Аннабел минутку наедине?

В комнате повисла тишина.

Дэвид оглядел присутствующих:

– Это что, недопустимо?

– Это не совсем прилично, милорд, – быстро ответила леди Аннабел. – Но я не вижу ничего ужасного в этом, если мы на пару минут перейдем в соседнюю комнату и оставим дверь туда открытой.

Она вопросительно взглянула на всех присутствующих, словно хотела знать, кто осмелится поспорить с ее логикой.

– Все хорошо, дорогая, – кивнула по-королевски леди Кортни, выражая свое одобрение.

Марианна так прикусила нижнюю губу, словно намеревалась ее изжевать, а Бомонт просто рассмеялся:

– Уверен, что правила иногда можно и нарушить. Идите уже!

Леди Аннабел шла первой, а Дэвид за ней следом. Не стало неожиданностью, что эта комната была так же прекрасно обставлена, как и белый салон. Дэвид успел заметить, что в богатых домах Лондона несколько комнат предназначены лишь для приема визитеров. В Брайтоне у них была единственная большая комната, которую использовали и как гостиную, и как помещение для игр, а порой и как столовую. Там не настаивали на строгом соблюдении правил этикета. Иногда ему казалось, что отец расстался с жизнью, полной формальностей, чтобы избавиться от одежды, в которой можно задохнуться, от этих правил, которые могут удушить. Отец принимал в своем доме гостей вне зависимости от их общественного положения. Дэвиду до сих пор его страшно не хватало.

Как только они оказались в соседней комнате одни – при широко открытой двери, – Аннабел с лукавой улыбкой повернулась к нему, но от Дэвида не укрылся след тревоги в ее глазах.

– О чем вы хотели поговорить со мной, милорд? – услышал Дэвид очаровательный голосок, полный фальши, и провел рукой по волосам.

Он уже понимал: то, что собирался сказать, будет чересчур для этой взращенной светским обществом мисс, но ему было плевать.

– Не сомневаюсь, что мы оба понимаем: идея научить меня держаться в обществе провальная. Предлагаю просто сообщить им об этом, – Дэвид жестом указал на другую гостиную. – Уверен, что вам хочется возиться со мной не больше, чем мне терять время с вами.

Если бы он знал ее лучше, то мог бы подумать, что по ее смазливому личику пробежала тень неудовольствия и, возможно… смущения? Хм. Неужели? Как интересно! Дэвид и мысли не мог допустить, что высокомерная нахалка, с которой он столкнулся вчерашним вечером, способна смущаться.

– О нет, нет! Вы не правы: я с радостью буду учить вас, – ответила она с улыбкой, которая очень походила на искреннюю.

Прищурившись, Дэвид посмотрел на нее:

– Вы серьезно?

Леди Аннабел весьма убедительно кивнула.

– Но мне непонятно, как это возможно осуществить, если вы думаете, что я намерен ухаживать за вами.

Она весело фыркнула и заявила, удивив его:

– А я больше так не считаю, милорд.

Дэвид скептически взглянул на нее:

– Правда?

– Разумеется. Теперь мне известно, кто вы, и я…

– В том-то и дело, леди Аннабел, – не дал ей договорить Дэвид. – Вчера у Харрисонов вы не знали, кто я, и обошлись со мной, как с самой низшей формой жизни. Что изменилось?

Аннабел обхватила себя руками и, глубоко вздохнув, виновато проговорила:

– Я понимаю, милорд, и приношу свои извинения.

Она что, действительно раскаивается? Согнув ладонь, он приставил ее к уху:

– Как-как? Еще раз?

– Я приношу свои извинения, – повторила Аннабел. На этот раз выражение ее лица однозначно говорило, что если он еще раз заставит ее повторить эти слова, девушка воткнет свой каблук ему в сапог.

– Вы извиняетесь, но за что именно? – спросил Дэвид, изо всех сил пытаясь скрыть самодовольство.

– За то, как вела себя с вами вчера, разумеется. Я была… немного расстроена, вот и выплеснула все на вас. Простите.

Его лицо смягчилось.

– Ну что ж… я принимаю ваши извинения, – согласился Дэвид.

Хм. Возможно, он был не прав и первое впечатление обманчиво. Сейчас она казалась искренней.

– Может, мы просто начнем все заново? – предложила Аннабел с надеждой в голосе. – Я совсем не такая невежа, как вам могло показаться.

Начать заново? Дэвид потер подбородок и задумался на секунду. Он не очень-то ей верил, но разве у него есть выбор, учитывая, что его сестра собирается замуж за ее брата? А кроме того, ему все равно придется взять несколько уроков.

– Хорошо, давайте попробуем.

Громадное облегчение отразилось на ее лице.

– То есть вы согласны, чтобы я обучила вас правилам этикета?

– Да, – кивнул Дэвид. – По правде говоря, мне нужна помощь.

Леди Аннабел улыбнулась, и лицо ее преобразилось, еще раз напомнив ему, как она хороша.

– Просто пообещайте, что не станете воображать себе, будто влюблены в меня, и у нас все будет в порядке, – она ему подмигнула.

– Не беспокойтесь, леди Аннабел, – покачал головой Дэвид. – Уверяю: вы – последняя леди в Лондоне, за которой мне захотелось бы приволочиться. Самая последняя.

Глава 6

В эту ночь Аннабел никак не удавалось уснуть. Она крутилась с боку на бок, анализируя события прошедшего дня. И хоть в спальне было темно, как в преисподней, страха она больше не испытывала. Отец умер несколько лет назад, и она больше не позволяла себе бояться темноты. Воспоминания о злополучном эпизоде с лордом Элмвудом медленно проплывали в памяти, и, надо признаться, ее задело его заявление, что она последняя леди в Лондоне, за которой он стал бы ухаживать.

Впрочем, его бестактность вполне объяснима: она мерзко обошлась с ним прошлым вечером. Она привыкла, что мужчины сами бросались к ее ногам, устраивали пари на перспективы ее замужества и вообще охотились за ней, так что не ожидала, что кто-то может даже не догадываться о ее существовании. Теперь, когда у нее появилось время все хорошо обдумать, Аннабел поняла, насколько высокомерным было ее поведение. Можно себе представить, что о ней подумал лорд Элмвуд, и его трудно в этом винить.

Хорошо хоть ей удалось убедить его согласиться на занятия по этикету, а то вряд ли она смогла бы объяснить Бо и матери, почему лорд Элмвуд отказывается иметь с ней дело. Он заставил ее почувствовать себя круглой идиоткой. Впрочем, скорее всего так оно и есть, а значит, надо постараться измениться и показать себя лучшей наставницей в Лондоне, научить его вести себя в любой ситуации и в результате превратить в главную добычу сезона. Несколько слов, сказанных шепотом, как бы между прочим, нужным дебютанткам, и его внимания станут добиваться самые перспективные и красивые леди. Вот что она может сделать для него и сделает, чтобы загладить первое впечатление от общения с ней!

Кроме того, леди Кортни права: этот мужчина чертовски хорош собой, так что многих усилий, чтобы превратить его в объект охоты во время сезона, не потребуется. Его гардероб и так на высоте. Все, в чем она его видела, потрясающе на нем сидело и шло ему: тут не обошлось без Бо. Да и как еще могли сидеть вещи на такой великолепной фигуре!.. Нет, все, хватит об этом! Лучше ей думать о нем как о будущем родственнике, которому нужна ее помощь, и не более того.

Лорд Элмвуд действительно нуждается в помощи: слишком уж он прямолинеен. Объявив во всеуслышание, что они уже встречались, и попросив о беседе наедине, он нарушил все правила, но почему-то от его дерзости у нее мурашки побежали по спине. Она не привыкла общаться с мужчинами, которые говорят, что думают, и ведут себя так, как им хочется. Ей ближе были недомолвки, игры, как принято в высшем свете, где неукоснительные правила руководят мыслями и желаниями всех без исключения.

Наверное, это было неправильно – избавить его от оригинальной манеры говорить на светских мероприятиях каждому встречному все что вздумается. Это неприемлемо. Хотя, представив себе такую картину, Аннабел рассмеялась. Видит бог, она многое отдала бы, чтобы услышать, как лорд Элмвуд со всей своей прямотой поставит на место некоторых самых надоедливых хвастунов!

Нет-нет, она непременно объяснит ему, как изъясняться таким образом, чтобы фразы нельзя было трактовать однозначно. В конце концов, если кто-то сможет отвергнуть чье-то неправильно истолкованное высказывание, никому не придет в голову отвечать за чью-то обиду. Высший свет обожает двусмысленности: так проще вести дела, хотя и требуется больше времени на обдумывание сказанного. Вот ей и предстоит научить лорда Элмвуда не только говорить, как принято в их мире, но и понимать то, что он слышит.

Подложив вторую подушку под голову и уставившись в темный потолок, она потратила куда больше времени, чем требовалось на обдумывание, почему такой мужчина все еще не женат. По словам Марианны, лорд Элмвуд еще в юном возрасте ушел из Брайтона в армию. Для старшего сына в семье столяра служба в армии его величества – очень неплохая перспектива.

Его завербовали еще в юности, и до офицерского чина ему пришлось пройти большой путь. Он уже был капитаном, когда узнал о том, что его отец почил, и получил приказ вернуться в Лондон как наследник титула, что стало для него полной неожиданностью. Корона явно желала сохранить своих аристократов целыми и невредимыми на родной, прочной английской земле. Именно по этой причине Бо трудился в министерстве внутренних дел, вместо того чтобы сражаться на поле боя. Брат тоже говорил, что женат на своей работе, до тех пор, пока он не встретил Марианну. Возможно, такова судьба и у лорда Элмвуда: уволившись со службы, он будет искать себе невесту. Да и Марианна говорила, что ее брат действительно серьезно настроен жениться: ему нужно позаботиться о наследнике, в конце концов. Ко всему прочему, Аннабел и ее матушке предстояло научить его правильно ухаживать за леди из высшего общества. А выбор у него будет ого-го! Дебютанток представили королеве на минувшей неделе. Кстати, там дебютировала Марианна, и ее красота была особо отмечена. А уже через несколько дней пройдет первый в этом сезоне бал.

На мгновение Аннабел подумала, что будет, если попросить лорда Элмвуда сделать вид, что он ухаживает за ней. Это повергнет матушку в шок, зато отвлечет до конца сезона. Нет, это очень эгоистично с ее стороны, решила все же Аннабел, да и мужем обзаводиться никакого желания у нее по-прежнему не было. Правда, лорд Элмвуд мог бы стать прекрасной партией, но она не собиралась лишать прекрасной перспективы всех этих бедных дебютанток, которые ни о чем другом и думать не могут.

В очередной раз перевернувшись на другой бок, Аннабел обняла подушку и прижала к груди. Даже несмотря на не слишком лестное замечание лорда Элмвуда, они расстались почти друзьями. Уже завтра утром он придет, и они начнут уроки.

От этой мысли Аннабел вдруг испытала слабость, но тут же подавила ее: ведь это всего лишь вызов, который возбуждает. У нее в жизни еще не было ничего настолько интересного, на что не жалко потратить время. Она собиралась вылепить из новоиспеченного графа Элмвуда самого желанного джентльмена нынешнего сезона.

Глава 7

Когда на следующее утро Дэвид приехал в городской дом Беллингема, у него возникло ощущение, что он вошел не в холл, а в оранжерею. Огромные вазы с цветами занимали все пространство при входе, рядами стояли на столах и вдоль стен возле салона. Тут были розы, лилии, бледно-желтые ирисы и множество других цветов, названия которых он и не знал, разных видов, размеров и окраски. Сладкий аромат был почти удушающим.

Светловолосая пожилая леди оторвалась от вазы, стоявшей на углу длиннющего стола, чтобы встретить гостя.

– О, лорд Элмвуд, это ведь вы? Рада видеть вас.

Дэвид выпрямился, словно в ожидании команды:

– Мадам?

Показавшаяся из-за ваз пожилая дама в темно-синем платье протянула ему руку:

– Я леди Анжелина, вдовствующая маркиза Беллингем. Очень приятно познакомиться с вами. Прошу извинить меня за внешний вид, но вчера, когда вы приходили с визитом, меня здесь не было.

Не вполне уверенный, правильно ли приветствует маркизу, Дэвид склонился к ее руке, а она в это время присела в реверансе. Дама сразу очаровала его. Леди Анжелине было под пятьдесят, но фигура у нее оставалась стройной, а лицо сохраняло красоту. Она выглядела как более зрелая версия своей дочери – семейное сходство сразу бросалось в глаза, – особенно глаза, такие же голубые и лучистые, как у ее детей.

Дэвид все-таки решился сказать то, что вертелось на языке:

– Представляю, сколько мужчин претендовало на вашу руку, когда вы были в возрасте леди Аннабел! Да наверняка и сейчас…

– Да, вы правы: уже в мой первый сезон было несколько предложений, – пожилая дама провела рукой по волосам, поправляя прическу, – но лорд Беллингем сразил меня наповал, и мы быстро поженились.

– Вот как… – проговорил Дэвид, понятия не имея, что еще можно сказать.

Вообще нужно было бы говорить поменьше, пока он не будет знать, что к чему. Потоптавшись, он откашлялся: похоже, уже допустил ошибку, общаясь с вдовствующей маркизой. Что дальше?

– Никогда не видел такого количества цветов, – выдавил он наконец, почувствовав себя полным идиотом.

Покачав головой, леди Анжелина взяла в руки вазу с маргаритками и вздохнула.

– Это все для Аннабел. Судя по всему, в свете узнали, что она вернулась в Лондон.

Дэвид нахмурился и выпалил:

– У леди Аннабел столько поклонников?

Леди Анжелина закатила глаза:

– Вы даже не представляете! Только что толку? Аннабел не проявляет никакого интереса ни к кому из них.

Дэвид проводил взглядом вазу с маргаритками, перекочевавшую на стол у противоположной стены.

– В самом деле?

– Да, она получила около двух дюжин предложений за пять последних сезонов и отвергла их все, не задумавшись даже на минуту, – с огромным разочарованием произнесла леди Анжелина. – О, простите. Должна предупредить, что на подобные темы нельзя говорить с теми, кто далек от семьи. Считается, что это дурной тон – обсуждать чьи-либо брачные перспективы. Но ведь вы почти родственник, а леди Аннабел – самая разборчивая девица из всех, кого я знаю. Мы с Бо почти поставили на ней крест, похоже, она так и не найдет себе мужа.

Дэвид решил, что лучше промолчать, хотя предположил, что это именно Белл отвергал претендентов на руку сестры, а не Аннабел. Разумеется, маркиз учитывал желания сестры, и это правильно. Дэвиду хотелось бы точно так же поступать в отношении Марианны, если бы она получила другие предложения до объявления помолвки с Беллингемом.

Но две дюжины предложений? Дэвид тут же вспомнил мужчин в клубе. Лорд Мердок тогда сказал, что леди Аннабел все свои пять сезонов выбирает себе мужа. Судя по всему, слухи не преувеличены. Возможно, именно поэтому леди Аннабел была так агрессивна при их первой встрече. Если ее так добивались, постоянно преследовали, о чем свидетельствовали эти цветы, нет ничего удивительного, что она устала от такого внимания. Но почему бы просто не подцепить какого-нибудь молодца побогаче и не выйти за него? Все это крайне любопытно.

– Извините, я отвлеклась, лорд Элмвуд, – вторглась в его размышления леди Анжелина. – Я отправила Стоктона принести еще воды. Сейчас провожу вас в салон, Аннабел уже там. Мы с нетерпением ждем начала занятий.

А в этом Дэвид сомневался: совершенно ясно, что леди просто делают одолжение Беллу, но как бы то ни было, он примет их помощь.

– Благодарю вас, миледи, – произнес он, шагая вслед за леди Анжелиной в сторону салона.

Наконец они подошли к двойным дверям, и пожилая дама распахнула их. Леди Аннабел стояла у окна, и в лучах солнечного света ее волосы напоминали белое золото. В темно-розовом платье, с бутоном белой розы в волосах вид у нее был потрясающий. Дэвид, глядя на нее, задумался, получится ли у него войти в этот чуждый ему мир красивых и богатых. По идее, это у него в крови, но в данный момент он не ощущал голоса крови. Ему предпочтительнее было бы сейчас оказаться в военном лагере ярдах в ста от поля боя, грязным и усталым настолько, что заснуть невозможно. Вот в этом для него имелся смысл, с этим он мог бы управиться, а то, что происходило сейчас, действовало ему на нервы.

Леди Аннабел обернулась на звук открываемой двери, а потом быстро прошла по толстому ковру им навстречу.

– Доброе утро, милорд. Надеюсь, вы спали прекрасно и готовы к уроку.

– Да, верно, – кивнул Дэвид и кашлянул. – А вы?

И тут же спохватился: не будет ли это воспринято как неучтивость – спросить девушку, как ей спалось?

– Вполне, – ответила леди Аннабел с улыбкой, хотя по ее виду – немного усталому – такого не скажешь, если, конечно, это не шутка.

Ничего, скоро он узнает правду.

Улыбнувшись, леди Анжелина кивнула им обоим:

– Если бы не было нужно принимать так много посыльных этим утром, я бы посидела с вами, но, увы, мне надо идти. Конечно, я оставлю дверь открытой, а вы можете начинать. Если вдруг потребуюсь, я в холле.

– Да, мама, – кивнула леди Аннабел, заняла место на кушетке возле окон и, жестом предложив Дэвиду сесть напротив, поинтересовалась:

– Предпочитаете чай или кофе, милорд?

Дэвид растерянно взглянул на нее и спросил:

– Скажите, если я прихожу с визитом к молодой даме, которая мне нравится, нужно принять предложенный чай или кофе?

Леди Аннабел улыбнулась, и в ее глазах заплясали чертики.

– Итак, правило первое: визиты девушкам наносят только во второй половине дня. Кстати, у вас уже есть визитные карточки?

Дэвид кивнул и, сунув пальцы во внутренний карман сюртука, вытащил карточку и протянул ей.

Она внимательно изучила ее, вслух прочитала его имя, титул и адрес.

– Прекрасно. Бумага хорошая, веленевая. Все просто, ясно. Прекрасная визитная карточка, милорд!

– Благодарю. Спасибо вашему брату, это он помог мне обзавестись ими.

– Да, но я обратила внимание, что там не указано полное имя.

Дэвид забрал у нее визитную карточку и положил в карман.

– Я еще не привык называть себя графом Элмвудом.

– Что ж, понятно, – кивнула леди Аннабел. – А что касается кофе или чая, вполне прилично принять то, что вам больше нравится, если хозяйка предложила выбор и если вы не торопитесь.

Дэвид нахмурился.

– Зачем тогда вообще наносить визит, если я ограничен во времени?

Вскинув брови, леди Аннабел опять улыбнулась:

– Вижу, нам нужно многое обсудить, милорд. Могу назвать с полдюжины причин, почему джентльмен наносит визит, но при этом торопится уйти как можно скорее.

Покачав головой, Дэвид заметил:

– В Брайтоне все было не так. Мы навещали друзей, эти люди нам действительно нравились, с ними хотелось проводить как можно больше времени.

Она кивнула.

– Да, здесь такое тоже случается.

– Но? – Склонив голову набок, Дэвид ждал ее объяснений.

– Но бывает и так, что мы наносим визит, потому что это необходимо, и стараемся не задерживаться, – пояснила леди Аннабел и чопорно сложила руки на коленях.

– Как это все запутанно, если хотите знать мое мнение, – со вздохом заметил Дэвид, почесав затылок.

Она понимающе ему улыбнулась:

– Именно так, и наша задача – научиться ориентироваться в таких лабиринтах.

Дэвид наклонился вперед в своем кресле:

– Почему все так замысловато? Вот вы, например, обращаетесь ко мне «милорд», а мне этого не хочется.

Леди Аннабел скрестила руки на груди и посмотрела на него, очаровательно хлопая ресницами.

– Называть вас как-то по-другому абсолютно неприемлемо.

– Но у меня есть имя – Дэвид.

– Пусть так, однако мы не настолько хорошо знакомы, чтобы называть друг друга по именам. Это допустимо только между близкими друзьями.

– Означает ли это, что в один прекрасный день мы с вами познакомимся ближе? – уточнил он с усмешкой.

Уголок ее рта опять дернулся вверх, и Дэвид сообразил, что это ее особая черта.

– Да, возможно, – кивнула Аннабел. – А теперь я позволю себе позвонить, чтобы подали чай, а потом, полагаю, мы начнем с правильного использования визитных карточек.

– Кофе, – сказал Дэвид.

– Пардон?

– Я предпочитаю кофе.

– О, конечно! Все прекрасно. – Леди Аннабел звонком вызвала дворецкого, тот возник мгновение спустя и доложил, что тотчас же вернется с напитками.

Как только слуга покинул комнату, леди Аннабел откашлялась.

– Итак, еще раз: сегодня вы пришли к нам так рано, потому что у нас урок и мы обговорили время, но обычно визиты планируются на вторую половину дня. Когда дворецкий сообщает, например, что хозяйки нет дома или что она нездорова, вы отдаете ему свою визитную карточку, а уж он решит, получит ли хозяйка вашу визитку после возвращения домой, а может, и вовсе спустится к вам. Вероятно, дворецкий положит карточку на поднос и отправит наверх, чтобы хозяйка сама с ней ознакомилась.

Дэвид опять нахмурился:

– Почему она должна отказать мне во встрече, если из дому не отлучалась?

Леди Аннабел улыбнулась:

– Возможно, у нее мигрень и она лежит в постели. Возможно, выпила слишком много шампанского накануне и не вполне хорошо себя чувствует, а возможно… – неожиданно леди Аннабел замолчала и отвела глаза.

– Возможно – что? – быстро среагировал Дэвид. О чем леди Аннабел не хочет говорить?

Она покусала губу:

– А возможно, ей просто не хочется вас видеть. Впрочем, я уверена, вам такое не грозит…

Громкий смех Дэвида заполнил комнату. Эти уроки становятся все более странными.

– Я понял. А вдруг мне захочется узнать, у нее мигрень или она просто избегает меня?

Леди Аннабел легонько побарабанила себя пальчиками по щеке, явно задумавшись над тем, как ответить на вопрос.

– Ну, я, например, когда кого-то не хочу видеть, просто не наношу ответный визит, даже если это выглядит откровенно невежливо. Спросите маму, это ее прерогатива – править список визитов, которые мне нужно нанести.

– Я ценю вашу честность, леди Аннабел. Мне было бы неприятно прийти с визитом к юной леди, которая не хочет иметь со мной никаких дел.

– Как я уже сказала, – поспешила возразить она, – весьма сомнительно, что с вами такое случится.

– В самом деле? Что ж, поскольку я пребываю вне моей стихии, запросто могу ляпнуть что-нибудь не то при встрече с леди, поэтому совсем не уверен, что мне будут рады на следующий день. Но ведь я разберусь, что к чему, не так ли?

– О, с вашей-то внешностью… – Леди Аннабел застыла, и щеки у нее зарделись. – Я имела в виду…

Смутившись, она поправила рукава, которые пребывали в идеальном состоянии, и отвела взгляд в сторону.

Дэвид приподнял бровь:

– А что не так с моей внешностью?

– Не так? Напротив… то есть…

– Неужели вы и правда считаете меня – осмелюсь спросить – привлекательным?

Против воли улыбка расплылась у него на лице. Он не мог не заметить, как леди Аннабел судорожно сглотнула.

– Мы не должны касаться таких тем, – пробормотала Аннабел.

– Но почему? Это же так интересно! – Дэвид, как идиот, продолжал улыбаться от уха до уха.

Леди Аннабел прижала ладони к бедрам, стараясь сохранить серьезность, но не удержалась и рассмеялась.

– Пожалуйста, ответьте мне!

Прищурившись, она осторожно посмотрела ему в глаза:

– О, перестаньте! Не пытайтесь изобразить глупца. Разве такое возможно, чтобы вы не знали, как выглядите?

– Ну мне же не присылают цветы, как вам. Так откуда мне знать?

Покраснев еще гуще, она заметила:

– Джентльменам не принято посылать цветы.

– А что же тогда получают они?

Леди Аннабел на мгновение задумалась.

– Комплименты, наверное… если посчастливится. Правда, хотелось бы, чтобы они принимали эти комплименты с большим… достоинством, – лицо ее вновь стало серьезным.

Дэвид поклонился:

– Я польщен и благодарю вас за комплимент, миледи.

Леди Аннабел кивнула, а он спросил:

– Можно мне задать еще один вопрос, миледи?

– Разумеется.

– Почему среди многочисленных поклонников вы до сих пор никого не выбрали?

Она недовольно фыркнула, и Дэвид понял, что сморозил глупость.

– Примите мои извинения. Это было грубо с моей стороны?

Леди Аннабел раздраженно заметила:

– Да, это не тот вопрос, который задают незамужней леди.

– Еще раз прошу прощения.

– Мы скоро станем одной семьей, так что лишние церемонии нам ни к чему. Я отвечу на ваш вопрос.

Глава 8

Набрав в грудь воздуха, леди Аннабел сцепила руки перед собой и, казалось, задумалась. Дэвид ее не торопил: и так был слишком прям и резок. Трудно изменить то, что вошло в привычку после долгого общения с теми, кто не привык любезничать и жеманничать.

– Дело в том, что замужество меня не интересует, – проговорила наконец леди Аннабел, решительно тряхнув головой, словно это объясняло абсолютно все.

Дэвид удивленно взглянул на нее:

– Для этого есть какая-то причина?

Она отвела глаза и пожала плечами:

– Нет.

Дэвид снова выпрямился.

– А то я вдруг подумал, что вы, возможно, влюбились в человека не своего круга – торговца, например, – а выйти замуж за него не можете. Я не прав?

Леди Аннабел возмущенно воскликнула:

– Лорд Элмвуд, вы слишком прямолинейны!

Дэвид поморщился. Дьявол! Вот опять!

– Но зачем зря сотрясать воздух? Не лучше ли сразу переходить к делу? Вы попробуйте – сэкономите массу времени.

Он шутил, конечно, пытаясь поднять настроение после такого очевидного промаха, поэтому был несказанно рад, когда она сказала:

– Ладно. А вы сами-то заинтересованы в том, чтобы жениться?

Откинувшись на спинку кресла, Дэвид хмыкнул:

– Заинтересован? Не знаю. Но я понимаю, что рано или поздно мне придется жениться и произвести на свет наследника, чтобы исполнить свой долг.

– Вы намерены жениться только из чувства долга? – уточнила Аннабел, взглянув на него так, словно обнаружила объект, который страшно ее заинтересовал.

Лорд Элмвуд закинул ногу за ногу:

– Нет, не только. Мне хотелось бы найти такую девушку, которая захочет выйти за меня, потому что полюбит, и которую полюблю я.

Леди Аннабел выпрямилась, явно изумленная.

– Мой ответ удивил вас, миледи? – усмехнулся Дэвид.

– Вообще-то да, – кивнула она.

Вернулся дворецкий с подносом и опустил его на столик между ними. Леди Аннабел стала разливать кофе по чашкам и даже это делала с элегантностью, вне всякого сомнения, присущей только леди.

– Сахар?

– Нет-нет.

– Сливки?

Дэвид состроил гримасу отвращения:

– В армии никому и в голову не взбредет употреблять сливки, ведь не станешь же водить за собой коров.

Леди Аннабел посмотрела на него как на умалишенного:

– Да, но вы ведь сейчас не в армии!

– Не хочется приобретать дамские привычки, – усмехнулся Дэвид.

Она покачала головой.

– Глупость какая! Если все-таки захотите сливки – вот, пожалуйста.

– Нет. И все-таки почему вас удивил мой ответ?

Изящным движением леди Аннабел передала ему чашку на блюдце. Дэвид принял ее и поставил перед собой. Он все сделал правильно? Можно не сомневаться: у них и на это существуют правила.

Леди Аннабел добавила в свою чашку сливки и ответила:

– Мне никогда не приходилось слышать, чтобы мужчина мечтал жениться по любви.

Дэвид задумался на мгновение. Его родители любили друг друга, это было заметно. Они разговаривали, смеялись, держались за руки, даже танцевали в большой комнате коттеджа, когда думали, что их никто не видит.

– Полагаю, что существуют и другие причины для женитьбы, но любовь – самая важная, как мне кажется. И, конечно, я найду такую девушку… в конце концов.

Аннабел сделала маленький глоток.

– Вы сказали «в конце концов». Означает ли это, что речь о нынешнем сезоне не идет?

– Я не настолько самоуверен, чтобы думать, будто любовь может явиться по вызову, миледи. Может, поисками заниматься я и не буду, но если вдруг встречу достойную леди, мне бы не хотелось ее упустить.

– О, очень хорошо! Тогда вы не будете возражать, если я представлю вас кое-кому из самых воспитанных леди высшего света?

– Воспитанных? – повторил Дэвид с некоторым пренебрежением. – Я бы предпочел добрую, остроумную, образованную, да просто умную леди. Воспитанность не является для меня важным критерием.

Леди Аннабел кивнула и сделала еще один глоток из чашки.

– Просто я хотела сказать, что не все леди подходят вам по социальному статусу.

Дэвид поднял чашку и глотнул кофе. Мягкий, благородный вкус, не то что резкий горький напиток, которым он довольствовался на биваке! Возможно, со сливками было бы еще лучше.

– Только такие, как вы? – спросил он напрямик.

Их взгляды встретились поверх чашек и задержались на мгновение друг на друге. Смутившись, леди Аннабел отвела глаза и усмехнулась:

– Да, как я, только моложе. Меня вот-вот начнут считать залежалым товаром.

– О, сколько же вам лет?