Уроки Лагона: Беги или гори бесплатное чтение

© Ролдугина С., текст, 2024

© Оформление ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1. Фиктивная добыча

Рыжий, горячий, появляется внезапно и причиняет множество разрушений.

Из свитка «Загадки Лагона»

Меня похитили прямо со свадьбы.

К счастью, не моей.

Есть, правда, и плюс: я испортила торжество дорогой кузине. Брызнувшие в стороны канапе, которые осели мелкими ошмётками на физиономиях гостей, и лопнувшие светильники наверняка на некоторое время займут Лоран… Возможно, этой очаровательной белобрысой лицемерке придётся даже отложить свадебное путешествие из-за траура по мне.

Сомнительный повод для радости, но пока сойдёт и такой.

Всё началось во время поздравительной речи – как раз когда отец уступил мне место у стола между воркующими молодожёнами и монументальным свадебным тортом, сплошь в завитках из золотой глазури. Вокруг что-то затрещало, заискрило; через мгновение исчезли звуки, и накатило ощущение лёгкости… нет, скорее даже невесомости, как в скоростном лифте. Пол под моими ногами помутнел, и я ухнула в это белесоватое пятно, даже пискнуть не успела – в дурацком красном платье, с прозрачным ободком усилителя и тоненьким усиком микрофона за ухом. Мучительную секунду молчали и чувства, и сверхчувства, даже вздохнуть не получалось – и вдруг я рухнула с высоты в полметра на камни, как была – с раскрытым ртом, прижимая к себе пышный букет элирий.

Ободранные локти саднили; лепестки цветов щекотали взмокшее лицо.

Мелькнула мысль: а жаль, что не получилось вместе с цветами прихватить подарок – набор для выживания. Или вообще вместо… Подарок должен был тонко, ненавязчиво символизировать пожелание незабываемых приключений в круизе по Внутреннему морю. Но сейчас нож, аптечка, сигнальная ракета и водостойкие спички явно пригодились бы не дорогой кузине, а мне. Уж точно больше, чем лохматый веник из хрупких белых стеблей с золотистыми звёздами на концах… Что ж, зато кузине цветы так и не достались, а ведь она засматривалась на них с самого начала церемонии.

Но об этом можно подумать и потом, а сейчас лучше притвориться мёртвой – или хотя бы, для начала, испуганной и беспомощной жертвой.

Чем сильнее вас недооценивают, тем проще уцелеть.

Спрятав лицо за букетом, я осторожно оглядела место, куда меня занесло. Похоже, большая пещера: каменистый пол, стен и потолка не видно, сильный сквозняк. Свет дают несколько факелов на подставках – настоящие факелы, шрах побери, не имитация! – и огромный костёр, почти в человеческий рост. Из знакомых запахов – только дым, горьковатый и щекочущий горло; влажные камни пахнут солоновато, кисло и пыльно, вроде бы водорослями… или морем? Или плесенью? У костра столпились пять человек в чёрных балахонах и поют, воздевая руки. Вокруг меня – что-то вроде силовой клетки: элирия от прикосновения к прутьям скрючилась и почернела так, что трогать их пальцами сразу расхотелось.

Ничего не понятно.

Похоже, что обычными чувствами не обойтись.

Не без труда я подогнула ноги, скрестив щиколотки. Поза не совсем верная, но хотя бы энергетические узлы соприкасаются, и платье задирается не сильно. Вдоль позвоночника тут же потёк холодок, вверх, к голове – уже хорошо. Значит, способности тут работают.

Итак, начнём с анализа ситуации, как говорил дядя Эрнан.

Минусы: неизвестность, пятеро потенциально опасных незнакомцев, способных перенести человека из помещения, защищённого не хуже, чем бункер премьер-министра, полное отсутствие связи и незнакомая местность.

Плюсы: девять лет псионической школы за плечами, пять лет стажировки в рабочей группе у дяди, четвёртая ступень эмпатии, третья – конструирования и моделирования, зачатки телепатии… и первая ступень биокинеза, спасибо маме.

Сомнительные плюсы: двадцать четыре года выживания в семейке психов и интриганов.

Что ж, простейшие выкладки указывают на то, что шансы спастись у меня почти нулевые. Но попробовать можно.

Очень, очень медленно и осторожно я начала раздвигать вокруг себя эмпатический купол. До похитителей – шагов пятнадцать, не больше. Площадь покрытия в стандартных условиях у меня в десять раз шире, в стрессовых достигает километра. Впрочем, надеюсь, до настоящего стресса по шкале Эрнана дойдёт нескоро… Ну как, заметят или нет?

…да какого шраха!

Я дёрнулась, как от пощёчины, и с трудом сумела опять сосредоточиться.

Похитители не обратили на меня ровным счётом никакого внимания. Поза для медитации у них подозрений не вызвала – и, похоже, что купол они также не почувствовали. Значит, не псионики; возможно, они и в целом о псионических техниках не знают. Хорошо, просто отлично. Плохо, что я потеряла концентрацию от жуткого ощущения несовместимости.

Передо мной были люди, определённо – но с совершенно незнакомой культурой, языком и, что страшнее, с чуждым мысленным шаблоном.

«Спокойно, Трикси, – подбодрила я себя, стараясь не цепляться за охапку почерневших элирий, как Лоран – за надувной матрас в бассейне. – Рассуждай логически, действуй рационально, ожидай худшего. Принцип здорового пессимиста».

Помогло.

Очень, очень осторожно я расширила купол ещё на несколько шагов, поглощая всех похитителей разом. Теперь стало попроще: когда знаешь, чего в целом ожидать, то трудности не выбивают из колеи. Слов я по-прежнему не разбирала, но чужие чувства и эмоции ощущались достаточно чётко, чтобы их идентифицировать: раздражение, страх, предвкушение какой-то награды или удовольствия, зависть… Думали и обо мне, и намерения были отнюдь не добрыми: образ колебался от насилия к убийству, а фантазии и готовность к реальному действию переплелись так плотно, что одно легко подменялось другим.

Что ж, как говорил Эрнан, если эмпат попадает в группу врагов – у него уже преимущество. Ведь их можно заставить драться друг с другом.

Теоретически.

Но сперва нужно разобраться, на каком языке они переругиваются и где мы вообще находимся… Что ж, начнём с первого пункта: рассорить похитителей.

Я крепко зажмурилась, отсекая лишние чувства. Итак, кто здесь слабое звено?

…ага, вот этот, крайний, опасается, что его обманут.

Годится.

Глубоко вдохнув, я мысленно «дунула» на искорку недоверия и агрессии, стараясь не погасить. Та мигом вспыхнула: кем бы ни были эти люди, защищаться от телепатии они не умели. Тоже запишем в плюсы, хотя не факт, что это не простые исполнители – и что организатор не прячется где-то в темноте и не смеётся там над моим «хитрым планом».

Но пока всё шло хорошо.

Остальные четверо тоже поддались влиянию, хотя внедрить эмоцию или чувство сложнее, чем усилить уже существующую. Вскоре облако взаимного недоверия окутало незнакомцев так плотно, что его можно было различить «голым оком», по меткому выражению сестрицы Нэсс. Я приготовилась наблюдать за грядущей ссорой, слушать, запоминать, потихоньку вникать в незнакомый язык и ждать удобного момента…

И тут всё разом переменилось – так резко, насколько это вообще возможно.

Появился рыжий.

Он по касательной влетел в поле действия купола, и меня сразу выбило из транса: таких ярких, чистых и позитивных эмоций с толикой страха, неуверенности в себе и предвкушения «полной задницы» я не ощущала давно. Забавно: «полная задница» было первым словосочетанием чужого языка, которое легко распозналось и легло на уже знакомую основу. Даже картинка перед глазами вспыхнула. Пока я сидела и, роняя скукожившиеся элирии, приходила в себя от потрясения, тощий рыжий парень в тёмном костюме раскидал моих похитителей, как вентилятор – пенопластовые шарики. Что-то полыхнуло, взорвалось, загрохотало… Запахло жжёной плотью, очень похоже на палёные волосы, но гаже, почти до рвоты. Купол схлопнулся до пары шагов в диаметре, и вовремя: ещё немного, и меня накрыло бы ощущениями умирающего от ожогов человека, и вряд ли бы я это выдержала.

А в следующую секунду рыжий оказался у моей клетки.

– Ты в порядке? – спросил он.

Голос оказался приятным, мелодичным, а смысл вопроса – понятным. Образы и эмоции ввинчивались в мою голову так, что на мгновение захотелось даже закрыться: настолько сильный напор и открытость для эмпата уже немного сродни насилию. Я кивнула, он недоумённо нахмурился: похоже, такая невербальная форма согласия была здесь не в ходу. Пришлось повторить, сопровождая пояснительным импульсом.

Рыжий вспыхнул радостью:

– Хорошо. Бежим!

Он двинул руками, как-то дико изгибая пальцы и запястья, и снова бабахнуло. Клетка развалилась на части, верх от неё отшвырнуло шагов на тридцать. Рыжий ухватил меня за руку – меня, эмпата! – и вздёрнул на ноги.

А в следующий момент мы уже бежали как сумасшедшие, и спасибо умнице Нэсс за то, что она отговорила меня идти на свадьбу на каблуках.

Каменный пол оказался предательски влажным и осклизлым. Кое-где попадались здоровенные пятна то ли плесени, то ли водорослей, и там скользили даже шипованные подошвы. Рыжий перепархивал через них с жутковатой грацией и каждый раз так дёргал за руку, что плечо простреливало болью. Мы выскочили из пещеры и нырнули в туннель с низким потолком. Зеленоватый свет лился непонятно откуда, а наши тени, диспропорциональные, с троящимся контуром, насмешливо неслись на шаг впереди.

Вскоре дыхание сбилось. А рыжий скакал всё так же резво, без сомнений, выбирая дорогу на развилках. Хватка у него была стальная. Я чувствовала себя так, словно меня пристегнули наручниками к роллеру на полном ходу.

– Подожди… Не могу больше…

Лёгкие разрывались. Ноги отказывались сгибаться. Эмпатический купол давно развеялся, но рыжий меня понял. Затормозил, успел подхватить прямо у пола и одним движением закинул на плечо.

От удара воздух вылетел из груди, и в глазах потемнело.

Мой спаситель опять ринулся вверх по скользкому подобию ступеней. Всё происходило ошеломительно быстро, и уже мерещилось, что грубо отёсанные камни сами задираются к потолку уступами, а тот испуганно отскакивает – так же рывками. Ещё через две развилки рыжий застыл и ругнулся – это и без эмпатии было ясно, – а затем вдруг взвился в прыжке.

«Голову расшибёт о камень!» – промелькнуло в мыслях, но потолок куда-то исчез. И не только он.

Мы летели через расщелину, которая никак не кончалась.

Не кончалась.

Не кончалась!

Я заорала от ужаса. К шраху принципы дяди Эрнана, мы же сейчас сдохнем!

Не сдохли.

Рыжий приземлился на краю расщелины и даже устоял. Покачнулся, резко отставил ногу назад – и всё. Я вцепилась покрепче в его одежду, бросила взгляд на другую сторону пропасти и едва удержалась от нового вопля. У обрыва замерли, переступая с лапы на лапу и скаля полуметровые пасти, две чудовищные химеры, не похожие ни на одно известное науке животное. Над тварями – явно плотоядными и, кажется, очень агрессивными – приплясывали в воздухе зеленоватые светящиеся шары.

– Айры, – рыжий ткнул пальцем в сторону чудовищ.

В голосе у него сквозила досада – ни страха, ни отвращения не было, что интересно. Он взмахнул свободной рукой, и зеленоватые шары перелетели через пропасть вслед за нами.

– Айры, – тихо повторила я; во рту как-то резко пересохло.

Рыжий одобрительно хлопнул меня по бедру, перехватил поудобнее и снова побежал по туннелю, быстрее и быстрее.

Вскоре позади осталось несколько больших пещер, где текли реки и росла настоящая трава, правда, белесоватая. Промелькнули даже кусты или низкие ветвистые деревья с мелкой россыпью красноватых ягод, но зелёные шары-фонари не позволили разглядеть яснее. Наконец мы выбрались на открытое пространство. Ночь, безлунная и беззвёздная, лишь немногим отличалась от непроглядного мрака подземелий. Рыжий поставил меня на ноги и повёл к лесу, на ходу гася «светлячки». Затем мы спустились в овраг, под естественный навес – переплетение корней, ветвей и сизоватых вьюнов под самым обрывом… И лишь там спаситель отпустил мою руку.

Я перевела дыхание. Почти час бешеной гонки сдерживать способности при таком близком контакте… О, дядя бы мной гордился. А злючка Лоран наверняка выдала бы очередную гадость об эмпатах, навязанных прикосновениях и личных границах.

Рыжий задал вопрос – о моём состоянии, судя по обеспокоенному выражению лица. Пришлось вновь разворачивать эмпатический купол, не такой широкий, зато сразу на третьей ступени интенсивности. Парень вздрогнул – похоже, всё же ощутил что-то – и настойчиво переспросил:

– Ты в порядке?

Общий смысл я поняла, затруднение возникло только с обращением. Вероятно, в ходу тут было три формы вежливости – по крайней мере, из такого количества выбирал рыжий. Для себя я сразу решила переводить всё в привычные категории, больше слушать и меньше говорить. И быть осторожнее с невербальным общением – кивки и мотание головой мой новый знакомый явно не воспринимал, вернее, не считывал смысл.

Кстати, знаки для согласия и возражения лучше бы определить сразу.

– Да, – произнесла я чётко, наклоняя голову и посылая соответствующий импульс. – Нет, – добавила, покачав головой.

Рыжий сообразил тут же. Оказалось, что согласие у них – склонить голову к плечу. Отрицание – вздёрнуть подбородок, как у нас делают иногда, если не слышат, хотят уточнить что-то или ленятся показать направление рукой.

Продолжая улыбаться и трещать без умолку, рыжий разложил костёр из подручного материала и поджёг его щелчком пальцев. Я делала вид, что рассматриваю заросшие склоны, а сама чутко вслушивалась в чужие мысли, соотнося образы со словами и запоминая как можно больше.

Только это меня и спасло.

Агрессивное намерение проскочило фоном, не успело созреть до готовности действовать. Но образ был точь-в-точь как у тех ублюдков из пещеры – насилие и ещё что-то, очень неприятное.

Рассуждай логически, поступай рационально, ожидай худшего, так?

Я поступила рационально – соединила руки, замыкая энергетические каналы, и рывком вывела напряжение эмпатического купола на максимум.

Четвёртая ступень – самое мощное воздействие, на которое я способна. На два порядка более интенсивное и в десять раз более энергозатратное, чем любые манипуляции на третьей ступени.

Рыжего буквально придавило к земле. Он распластался у костра, осоловело глядя в тёмное небо. Мне тоже пришлось несладко, нормально подняться я не смогла. Проползла на четвереньках по мокрой траве и села ему на живот.

Какой же он весь горячий, шрах… от макушки до пяток, как в лихорадке.

Содранные от падения колени саднили, голова трещала, состояние – хуже не придумаешь. Но выхода нет. Надо прояснить ситуацию как можно быстрее и полнее, чтобы не метаться от одной смертельной опасности до другой. И способ один: просканировать «спасителя» прямо сейчас. Если повезёт и транс не развеется слишком быстро, то и язык немного подтяну… А извинюсь за ментальное насилие потом.

Если он заслуживает моих извинений, конечно.

– Отнесись к этому как к медицинской процедуре, – посоветовала я от души, хотя он, оглушённый, конечно, ничего не понял.

Второй раз за вечер выйти на четвёртую ступень оказалось ещё сложнее. Единственное, что облегчало задачу – нужно было делать не купол с равномерно рассеянным покрытием, а нечто вроде иглы. Концентрированной, тонкой, острой.

Я и вонзила её рыжему в лоб – и пропала.

…Звучит как полный абсурд, но меня, очевидно, утащили в другой мир.

Пока рыжий без сознания валялся под боком, тёплый и безвредный, я размышляла и подводила итоги.

Итак, парни, которые испортили свадьбу дорогой кузины, тут что-то вроде местных сектантов: мысленный образ колебался от кустарных ремесленников до отступников, нечто малопочтенное и пугающее одновременно. Ритуал переноса – дело обыденное, хотя и сложное: можно сравнить с запуском нового космического корабля у нас. Выдернутых из другого мира, то есть людей вроде меня, рыжий воспринимал как нечто среднее между подарком, другом по несчастью и конкурентом – алогичное сочетание. Себя он считает магом. Что ж, вполне возможно, если вспомнить все эти прыжки, полёты, парящие светильники-шары, сам по себе вспыхнувший костёр…

Шрах, я сейчас признала существование магии? Я, псионик-рационал?

Дрова превратились в угли. Света от них было немного, но глазам, привыкшим к полумраку, хватало. Что ж, надо признать, что сканирование дало немного – что-то прояснило, а что-то, наоборот, запутало. Придётся расспрашивать «спасителя» вживую. Словарного запаса теперь должно хватить по крайней мере для понимания, а речь натренирую в процессе.

Над головой прошмыгнуло какое-то существо – летучая мышь, птица, насекомое? Может, вообще этот, как его… айр?

Стало жутковато.

Стараясь не шипеть от боли в перенапрягшихся мышцах, я заставила себя сесть, отряхнула платье и старательно вычесала пальцами из волос мелкие веточки и листья. Не удержалась и скосила глаза на рыжего, который, похоже, успел очнуться, но пока предпочитал не подавать признаков жизни.

Впечатление он производил неоднозначное.

Невысокий – судя по нашей беготне в подземелье, вровень со мной или чуть выше. Волосы всклокоченные, но на ощупь, насколько помню, мягкие. Кожа ухоженная – значит, гигиена и косметические средства в этом мире точно на уровне. Скорее красивый, чем нет: лицо узкое, нос островат, зато глаза большие.

Что ещё?

Худощавый, но феноменально сильный и выносливый – люди такими не бывают, даже с киберпротезами.

Ещё?

Младше меня биологически, но, похоже, с богатым жизненным опытом – сражения, шпионаж и даже пытки для него не внове… Впрочем, не стоит мерить обитателей чужого мира по себе.

Ещё…

Был в его сознании второй слой, скрытый плотным и толстым щитом из ярких и чистых эмоций, неагрессивных образов и понятных намерений. Вот это, пожалуй, опаснее всего. Проникнуть туда я не сумела даже с помощью иглы, только ощутила отзвук, отсвет, которого хватило, чтоб кожа покрылась мурашками. Если отдохну и помедитирую нормально, то, скорее всего, пробьюсь. Но не в ближайшее время, иначе окончательно выдохнусь и останусь совсем без защиты, а мне нужно быть очень и очень осторожной.

Пока я размышляла, рыжий приоткрыл один глаз и слабым голосом произнёс:

– Не выгорело, да?

– Не выгорело, – ответила я и улыбнулась, не размыкая губ. Если верить тому, что вертится у него в голове, то слишком много зубов здесь не показывают – это агрессия. – А что ты хотел сделать?

– Завладеть добычей, – мрачно откликнулся он и сел, потирая затылок. До меня докатился отголосок головной боли. Да, сканирование – процедура неприятная. – Ты сильный маг.

– Может быть, – я не стала его разубеждать. Тем более для объяснения разницы между псиониками и магами словарного запаса бы не хватило. – Что значит «добыча»?

Рыжий замешкался. Не до конца оборванная ментальная связь принесла новый образ – то же насилие, что и раньше, но смягчённое, с толикой вины. Уже что-то.

– Здесь рядом Лагон, – ответил он непонятно.

В мыслях промелькнуло несколько смутно знакомых понятий. Место, где учат магов; укреплённый бастион; резервация. Видимо, таинственный «Лагон» имел свойства и первого, и второго, и третьего.

Интересно.

– И что? Не понимаю.

Рыжий снова почесал в затылке и наморщил нос.

– Ну, Лагон… Тот, кто приводит в Лагон чужака, может на него претендовать. Добыча, – развёл он руками беспомощно.

На рабовладение не похоже… Местные традиции? Прелестно. Надо разобраться.

– А если «добыча» отбилась? – продолжила напирать я, постепенно наращивая интенсивность связи. Рыжий, похоже, не чувствует, а мне так легче понимать.

Он повёл рукой, и костёр вспыхнул ярче, хотя гореть там было уже нечему.

– Если отбилась от одного, то претендуют другие. Отбилась от всех – самостоятельная. Но так не бывает. Ты послушай, это не страшно. – Он вдруг повернулся ко мне, состроив несчастное лицо. На бледной коже отчётливо проступили веснушки – прямо как у Нэсс. – Это, ну… взаимовыгодно, понимаешь? – с надеждой спросил он.

Я едва не кивнула, но вовремя спохватилась и склонила голову к плечу.

– А выгода-то в чём?

Рыжий замялся – кажется, будет врать. Ладно, пусть. Отфильтрую.

– Я стану защищать тебя, дам одежду, еду, научу основам, – перечислил он и улыбнулся, глядя искоса, из-под ресниц. Неужели соблазняет? Ну и ну. – Всё объясню. Не отдам другим. А у меня будет репутация покруче. – Это сленговое «покруче» замечательно легло на образ – прямо родным миром повеяло. – Ну и резонанс. Но резонанс можно потом, – добавил он и опасливо глянул на меня – поняла, не поняла.

Я сделала вид, что не поняла, хотя образы были более чем яркие.

Значит, «резонанс». Назовём это так. Что-то вроде ритуала, который можно как провести насильно, так и по добровольному согласию. Я не погибну, но будет, очевидно, очень неприятно. «Резонанс» сделает рыжего сильнее, повысит его социальный статус. «Выдернутые» вроде меня – идеальный материал, универсальный. Любой маг с руками отхватит. Значит, начнётся охота…

А назад, в мой мир, пути нет – или, по крайней мере, рыжий его не знает. Что ж, похоже, выбора не осталось: сперва мне нужно выжить, сохранить рассудок, и только потом поискать способ вернуться домой.

Значит, нужны союзники.

Для начала – хотя бы один.

Мысленно повторив заветы дяди Эрнана, я, с полным ожиданием худшего, выбрала наиболее рациональный вариант:

– Уговорил. Буду добычей. Но, – повысила я голос, привлекая внимание прежде, чем рыжего от радости на месте подбросило, – фиктивно.

– Фиктивно? – осторожно переспросил он.

Сложноватое понятие, видимо.

– Понарошку. Ты меня учишь, объясняешь, что к чему, помогаешь. Если не обманешь – я, в свою очередь, помогу тебе.

Рыжий сощурился:

– Слово мага?

– Слово мага. Но и ты дай слово, что сперва поможешь, – легко пообещала я. Не маг, а псионик – небольшое лукавство во имя выживания.

А в одиночку мне конец, особенно если вспомнить тварей из подземелья. Как с такими бороться? И что я вообще могу здесь кому-то противопоставить? Права человека, принципы гуманности – оно тут вообще работает? Вряд ли стоит рассчитывать на справедливый суд или вмешательство полиции, если она вообще существует. А отбиться грубой силой… Не получится. Я не специальный агент, не боец какого-нибудь «нулевого отряда». Просто недоучившийся псионик, заточенный под работу с людьми и сопровождение делегаций. Неплохой выбор профессии в условиях цивилизации, где высоко ценят умение сглаживать конфликты и добиваться диалога. И где особенности не то что каждого народа – каждой семьи оберегаются, как драгоценность.

Агрессивная силовая цивилизация вряд ли оценит такие таланты.

Слишком многое теперь зависит от ответа моего спасителя.

– Обещаю. – Рыжий склонил голову к плечу. Повеяло торжеством и тщательно скрываемым счастьем. – Танеси Тейт, – добавил он вдруг.

– Что?

– Танеси Тейт, – повторил он, солнечно улыбаясь. – Или просто Тейт. Ты ведь моя добыча. А как тебя зовут?

Я сглотнула.

Один простой вопрос – и нахлынуло; прощай, самоконтроль.

Несколько часов назад у меня было всё. Безумная семейка, включая вредную кузину-блондинку, хорошие карьерные перспективы в команде у дяди Эрнана, первая практика с обеспечением поддержки дипмиссии… Впереди маячили дополнительные курсы по конструированию и моделированию, которые, возможно, перетянули бы меня на ступень выше. Свой дом – маленький, зато с видом на озеро и берег, поросший дикими элириями, которые вообще-то в столице кучу денег стоят…

А сейчас осталось только имя.

Резко выдохнув, я сморгнула дурацкую пелену с глаз.

– Трикси Бланш.

Рыжий потянулся ко мне и погладил по щеке – бережно, нежно, явно опасаясь спугнуть.

– Не бойся, Трикси Бланш. Всё будет хорошо. Добро пожаловать в Лагон.

Глава 2. Сходства и различия

Розовые, шипящие, прыгающие, с клыками, когтями, шипами, крыльями и вообще какие угодно.

Из свитка «Загадки Лагона»

На ночлег мы остались там же, в овраге, под навесом. Рыжий великодушно отвёл меня к ручью, позволил умыться и поплескать холодной водой на руки и на ноги. После череды взрывов, падений и долгой беготни по пещерам – слабое утешение.

Если честно, хотелось нырнуть в горячую ванну с головой.

Может, вообще не всплывать.

– Потерпи, – посоветовал он спокойно, сидя на камне и кое-как приглаживая встрёпанные волосы, пока я, шипя от холода, оттирала предплечье. Царапины удалось с горем пополам затянуть биокинезом, но корочка запёкшейся крови осталась. – Дома накупаешься. И поешь нормально тоже. Тут я бы не рискнул.

– Почему? – спросила я.

В мыслях крутилось, насколько прилично будет задрать подол выше колен, чтобы хоть грязь смыть немного. У нас никто бы косо не посмотрел, особенно в экстремальной ситуации, но разные культуры – разные представления о дозволенном. Не хотелось бы по незнанию спровоцировать аборигена на домогательства…

– Айры, – беззаботно ответил Тейт, поглядывая на мои голые коленки без особого удивления или двусмысленного любопытства. Либо парень попался адекватный, либо платья здесь носили и покороче. – Они тут везде. В лесу, в реках и ручьях. Крылатых тоже полно. Мелкие, но противные, и половина из них – шпионы.

Стараясь не показывать страх, я отдёрнула руку от воды – мало ли, что там, на глубине.

– Айры разве не те огромные звери, которые остались на другом краю пропасти?

– Они не звери, – уточнил рыжий и озадаченно сдвинул брови. – Они… ну, айры. Бездушные. Бывают разные – маленькие, большие.

Бездушные – что-то вроде биороботов? Интересно как… Зато понятно, почему я не ощущала присутствия химер там, в пещерах. Наверное, куполом на третьей ступени засекла бы, но проверять версию в полевых, а тем более в боевых условиях не хочется.

– Ты сказал – шпионы. А чьи? – продолжила я. В физиологию айров углубляться сейчас бессмысленно, лексики не хватит. И так даже с эмпатией и зачатками телепатии ощущаю вместо цельного образа какое-то расплывчатое пятно.

– Свободных. Ну, тех, кто тебя выдернул, – добавил он и неопределённо крутанул запястьем.

Впечатляющая гибкость суставов. Если все аборигены такие, то я на их фоне окажусь неуклюжей коровой… Хотя в моём положении, может, оно и к лучшему: меньше будет претендентов на мою шкуру. Для беспокойства хватает и того, что я – «добыча».

– А свободные – это кто? Служители культа, изгнанники?

– Не совсем. Если коротко – маги. Они не плохие, но против Лагона. И методы у них дикие, – добавил Тейт немного мечтательно, как будто втайне завидовал этим «свободным». – Если поймают нас и сумеют скрутить, то тебя используют и выбросят, а меня запытают до смерти, у них способов полно. Но ты не бойся. Я, наверное, отобьюсь.

– Наверное?! – панические нотки в голосе плохо удалось скрыть. И с каких это пор люди так спокойно рассуждают о блестящей перспективе умереть от пыток?

– Я сильный, – рыжий скромно опустил взгляд.

Судя по мысленному образу, напрашивалось какое-то продолжение, существенное «но». Нечто связанное со статусом. Танеси Тейт – сильный ученик, способный расправиться с группой взрослых магов, но занимающий низкое социальное положение… Версия хорошая, но расспрашивать в лоб опасно – обидится, а мне пока нужно его расположение.

– Вижу, что сильный. Ты здорово с ними разобрался там, внизу, – польстила я.

Он заулыбался, весь внутренне засиял, но почти сразу одёрнул самого себя и погнал меня от ручья – сказал, что почуял что-то ниже по течению. На берегу распылил мелкодисперсный желтоватый порошок и велел немедленно возвращаться к костру, если хочу немного поспать.

Интересно, вот это «почуял» было в буквальном смысле, или фигуры речи в разных языках совпали?

Огонь в овраге всё ещё горел, но света не было видно, пока мы вплотную не подошли – то ли эффект местной магии, то ли что-то другое, не менее загадочное.

Спать Тейт планировал на земле. Ни жёсткие корни, ни холод, ни насекомые его, похоже, не беспокоили. Но я-то – изнеженное дитя цивилизации! Видимо, все опасения легко читались на моём лице: рыжий почти сразу предложил себя в качестве подушки и грелки. Я подумывала согласиться, но в голове у него мелькали смутные надежды на нечто большее… И не поймёшь из-за разницы в менталитете и трудностей с языком, то ли это обычные мысли для парня с нормальным гормональным фоном, то ли реальное намерение.

Один плюс, и то сомнительный: теперь хотя бы понятно, что по местным меркам я вполне себе девушка и вероятный партнёр, а не только полезный для магических целей бесполый зверёк.

– Ты такая осторожная, Трикси, – вздохнул Тейт, устав ждать моего ответа. – У вас там все такие? Мир опасный?

– Скорее, наоборот, – пожала я плечами. – Этот кажется куда опаснее. Может, потому что незнакомый. Не знаю, как реагировать на самые обычные вещи. И не знаю, как ты будешь реагировать. Помнишь, я тебе объясняла, как у нас говорят жестами «да» и «нет»?

Тейт задумался – серьёзно так, прокрутил мысленно диалог пару раз, каждое слово пробуя на зуб. И понял всё правильно, умничка.

– У вас нельзя ночевать рядом? Неприлично?

– Зависит от ситуации, – с облегчением ответила я. Забавно: в разъяснении таких вот мелочей и заключается работа псионика-сопровождающего. С делегациями так же трудно? Судя по дядиным лекциям – нет. А тут – сплошные подводные камни. Разница между мирами сказывается или банальная личная заинтересованность? – Если просто ночевать, когда выбора нет, то ничего такого. В моей стране, по крайней мере.

– У нас тоже, – заметно повеселел Тейт и похлопал по земле рядом с собой. – Иди сюда. Между мной и костром не замёрзнешь. И не подберётся к тебе никто. У меня реакция хорошая. Лучше, чем почти у всех, – похвастался он.

Я думала, что не усну ещё долго, тем более подушка из него получилась костлявая и вертлявая. Но вырубило меня почти сразу – сказалось напряжение. Два выхода на четвёртую ступень эмпатии в день – не предел, но близко к тому. Холод ночью действительно не мучил, однако проснуться пришлось не раз. Сначала – от жутких воюще-хлюпающих звуков невдалеке, словно кто-то огромный оглушительно стонал, захлёбываясь водой.

– Айры, – сонно пояснил Тейт, принюхался к воздуху, привстав на локте, и снова вытянулся, крепко обнимая меня под грудью. Жар от него шёл, как от электроодеяла. – Спи. Нас не найдут. Жрут кого-то другого.

Так себе успокоение, на самом деле.

Второй раз он разбудил меня сам. Хлопнул по ноге с силой, до синяка, и отшвырнул что-то визжащее за пределы светового круга от костра – и всё это, даже не просыпаясь. Действительно, уникальные рефлексы.

Третье пробуждение пришлось на рассвет. Рыжий растолкал меня, погасил костёр и закидал его землёй, потом сбегал к ручью и принёс воды в хитро свёрнутом листе. Разрешил глотнуть немного, ополоснуть лицо и руки, отпустил на минуту за кусты под строгим контролем – и мы стали выбираться из оврага.

Теперь, при свете, я смогла немного осмотреться. То, что ночью показалось открытым пространством, было на самом деле колоссальной каверной, каменной чашей с сильно загнутыми внутрь краями-скалами. Флора в целом узнаваемая – те же листья, иголки, ветви и корни. Правда, частая щётка кустов обратилась на заре в траву высотой в два человеческих роста, цветущую ярко-розовыми и сиреневыми метёлками. Листва была зелёная, но с отчётливым синим подтоном, некоторые растения вообще выглядели сизыми и лиловатыми. Небо почти как у нас – бледное, рассвет – розовато-золотистый.

– Нам туда, – сразу указал рыжий на противоположный край «чаши». – Там проход и транспорт. Идти надо сейчас, и причём быстро.

– Почему? – спросила я, чувствуя, что ответ мне не понравится.

– Погоня. Ты нужна свободным. Редкая добыча. Ну как, бежим?

– Спрашиваешь!

И мы побежали.

Помедленней, чем вчера – уже хорошо. Биокинез поначалу выручал – позволял регулировать дыхание и не уставать слишком быстро. Но с первой ступенью много не сделаешь, да и за пределы возможностей организма – отвратительно нетренированного организма, стыдно признать, – не выйдешь. Хотя Тейт явно вёл меня по лёгкой дороге, избегая завалов, резких подъёмов и высокой травы, а через трудные места переносил сам, спустя два часа я выдохлась. Своеобразный рекорд, Эрнан бы оценил.

Надо было прояснить одну вещь, и чем скорее, тем лучше.

– У вас тут… все такие? Выносливые?

Рыжий сел рядом со мной на корточки, сочувственно погладил по голове.

– Нет. Говорю же, я сильный. Почти самый сильный. Хочешь, понесу? Мне не сложно.

– Хочу, – позорно сдалась я, уже не думая о культурных различиях и прочей шелухе. Если не могу идти сама, а за нами погоня – надо довериться. – Только не головой вниз, как вчера. Мне нельзя, особенно если долго.

– Так никому нельзя, – искренне смутился он. – Извини. Я тогда не подумал.

Пришлось забраться ему на спину и обхватить за плечи. Он поддерживал меня под коленками и умудрялся бежать почти так же резво, как вчера. Несколько раз мы натыкались на небольшие реки и провалы в земле. Рыжий, не сбавляя скорости, перескакивал через них и нёсся дальше. Но только закралась мысль исследовать биокинезом такое неутомимое и выносливое чудо природы, как он повёл конопатым носом и скомандовал:

– Привал. Вроде оторвались, можно отдохнуть.

Сказал – и отдохнул. Сбросил меня на землю без всякой деликатности, сам повалился рядом и вытянулся минут на пятнадцать, закрыв глаза и глубоко дыша. Бледные щёки покрылись красноватыми пятнами, грудь резко вздымалась и опускалась.

В это время я решила хоть немного привести себя в порядок. Волосы удалось кое-как разобрать пальцами. Заплетённая коса не держалась – связать конец было нечем, только если оторвать лоскут от подола. Платье превратилось в лохмотья, впитало грязь, едкий травяной сок и плесень из подземелий.

Тейт очнулся, когда я вертела в руках ободок усилителя и прозрачный усик микрофона, думая, куда бы их пристроить. Не на голове же носить оставлять, хватило и того, что ночевать с ними пришлось. Выкинуть – тоже жалко…

– Это что? – Он среагировал мгновенно: гибко поднялся и подсел почти вплотную. – Техника?

– Вроде того, – склонила я голову к плечу в знак согласия.

– О, круто! А можно посмотреть? Что она делает?

– Звук речи усиливает. Там сенсор, чтоб включать и громкость регулировать…

– Пробовать тут не будем, – благоразумно рассудил Тейт, покрутил обруч и прикрепил себе на бок, под специальный ремешок. – А то все айры сбегутся со свободными вместе. Дома посмотрим. Если заработает, то продадим в ложу искусников. На выручку купим тебе одежду и другое, что нужно. Иномирная техника редкая, она обычно взрывается от перехода. Бывает, что выдёргивают человека, а у него такая штука на шее или на груди. Рванёт – вот тебе и дыра. А вызывающий – с пустыми руками и злющий, короче, всё кисло. С мертвецом – никаких резонансов. Даже для извращенцев.

Шутку я не оценила.

Да, можно сказать, что мне повезло – и выжила, и попала к нормальному человеку. Но слишком жуткие и мерзкие оказались образы, сопровождавшие речь – и «выдернутые» с чудовищными ранами, явно воспоминание, а не условная фантазия… и те самые «извращенцы».

Похоже, что с кем-то из них у Тейта были свои счёты – с детства. Даже странно, что у него такая здоровая психика после этого. Или я что-то поняла неправильно?..

Ладно, лучше пока не копать глубоко. Есть вопросы и более насущные.

– Слушай, а как у вас одеваются?

Он повернулся ко мне и смерил внимательным взглядом.

– Увидишь. Такое, как на тебе, не носят. Вроде моего, в принципе, многие надевают, но это не одобряется. Это дерзко! Хотя когда ты сильный, то можно хоть в двух верёвочках расхаживать, а если кто сделает замечание… – Тейт улыбнулся, слегка обнажив безупречно белые зубы. И вдруг спросил: – А можно потрогать?

От неожиданности я как-то пропустила образ, хотя купол был концентрированный, на второй ступени, и растерялась.

– Потрогать что?

– Тебя, – ответил он с убийственной прямотой.

Ворох образов на заднем плане был на редкость неоднородный, но любопытство откровенно превалировало. Вот и думай, кто он на самом деле – дикое дитя природы или коварный интриган, у которого какие-то свои планы.

– Зачем?

– Интересно. Вчера было темно, а сейчас разглядеть хочется, – объяснил рыжий, нахально поглядывая из-под свесившихся прядей. Наполовину соврал, между прочим – судя по мысленным образам, интересна ему была моя реакция на вопрос, а не только сама внешность.

Ну что ж, в эту игру и вдвоём играть можно: он наблюдает за мной, а я – за ним.

Чудесный досуг. Самое то во время погони.

– Ну, давай, – вздохнула я.

Тейт придвинулся совсем близко. Его дыхание немного участилось, сердцебиение – тоже, и не заметишь без сверхчувств. С минуту он просто сканировал меня взглядом – вниз-вверх, как робот, а потом осторожно протянул руку и дотронулся до волос. Отделил один локон, намотал на палец, несильно дёрнул, погладил, завёл за ухо.

– Тёмные, очень… Чёрные.

– Это редкость? – сразу напряглась я. Сильно выделяться не хотелось. – Здесь таких не бывает?

– Бывают, но настолько тёмные – нечасто, – зачарованно вздохнул он и качнулся из стороны в сторону всем корпусом, рассматривая с разных углов. Выглядело это диковато. – А тут что? – дотронулся он до металлического колечка в ухе.

– Серёжка. У нас их носят для красоты.

– Там дырка насквозь? – искренне удивился рыжий. – Странно как. И не больно?

– Нет. Прокалывают специальным аппаратом, не чувствуешь ничего…

Его интересовало во мне всё. Отсутствие швов на платье, мелкие шипы на подошвах туфель, широкие золотистые узоры с голографическими «капельками» на запястьях – временных татуировок здесь не знали, и в то, что такая яркая штука через пару месяцев поблекнет и сойдёт, он сразу даже не поверил. Особенно внимательно рыжий изучил кисти рук: рассмотрел каждый палец, а сверкающую инкрустацию на ногте безымянного даже лизнул.

Я тоже наблюдала – и не только за его мысленным фоном. Смотрела и… трогала, да.

Почему нет, в конце концов.

Вблизи и при ярком свете Тейт казался ещё симпатичнее. Его спутанные прямые волосы были неестественного оттенка, даже не как медь, а как апельсин, с густой краснотой у корней и глянцевым блеском. Я прикасалась к ним – и понимала, что от привычки звать его про себя «рыжим» отделаюсь нескоро, может, и вовсе никогда. Кожа ощущалась нежной, шелковистой, несмотря на слой въедливой серой пыли. Кисти и ступни были крупными, вытянутыми, но аккуратными; подушечки пальцев – мозолистыми; удлинённые ногти – твёрдыми, пластиковый усик микрофона такими легко процарапать насквозь.

Но поразило меня не это.

– У нас глаза одинаковые, – сказала я тихо, отведя с его лица рыжие пряди.

Он дёрнул головой вбок – то ли в знак согласия, то ли уходя от контакта – и опустил ресницы.

– Угу.

Удивляться было чему. Цвет моих глаз, как и большинство ярких черт – исключительно заслуга мамы, опытного биокинетика пятой ступени. Я редко болела, родилась без врождённых пороков, избежала серьёзных проблем с кожей или волосами – как и Нэсс с братьями, собственно. Но после троих светленьких детей мама поддалась моде на всё восточное, решила побаловаться с моими данными и запрограммировала гладкие чёрные волосы… и синие глаза, очень тёмные, настолько, что оттенок можно было различить только на ярком свету.

Но я-то продукт биокинеза. А Тейт? У него это… естественное?

Спросить он не позволил. Молниеносно подался вперёд, сгрёб меня в охапку, сдавил едва ли не до хруста костей – и вдруг лизнул в щёку, затем в другую и быстро прикусил голую ключицу.

Сердце чуть не выскочило сквозь рёбра. Концентрация слетела, сверхчувства умолкли. Я медленно сдвинула ноги, скрещивая щиколотки, замкнула энергетический контур, вышла на третью ступень эмпатии и заново развернула купол.

Нет, никакой агрессии у рыжего не было.

Зато было сильное чувство вины, любопытство, симпатия, лёгкое возбуждение… и беспомощная злость. На кого-то другого, не на меня.

Оттуда, со второго слоя сознания, до которого я не добралась.

– Ты чего? – вырвалось у меня.

Он, кажется, улыбнулся и честно ответил:

– Пытаюсь сойти за дикаря. Вдруг прокатит, и мне что-нибудь обломится?

Я невольно хихикнула. «Прокатит», «обломится»… Образы шикарные. Чувствую, когда немного подучу язык, речь Тейта расцветёт невиданным богатством оттенков.

– Не обломится.

Точно не сейчас, тогда у меня от стресса ум за разум заходит, ужасно хочется наплевать на три правила Эрнана и положиться на сильного и вроде бы доброго чужака.

– Жаль, – от Тейта повеяло разочарованием.

А мне вдруг стало смешно. И я задала вопрос, который долго уже витал на границе сознания:

– Слушай, а сколько тебе лет?

– Двадцать! А тебе?

– Двадцать четыре. Но мне тут ещё одна мысль в голову пришла. А представления о времени у нас совпадают?

Он отодвинулся, снова с любопытством заглядывая мне в лицо, и мы углубились в подсчёты, сверяя часы. Я даже задействовала первую ступень конструирования и моделирования, чтобы создать визуальную таблицу с условными кружочками и палочками вместо цифр. На Тейта эти спецэффекты особого впечатления не произвели – неудивительно, учитывая, что здесь в ходу магия.

Вскоре выяснилось, что день делился тут на пятнадцать равных отрезков – десять отводилось на бодрствование, пять на сон. Один отрезок назывался «сет» и дробился на сотню фрагментов поменьше – «катов». Несложное сравнение показало, что их каты и наши минуты – примерно одно и то же. Значит, и сутки длятся столько же.

– Удобно, – констатировала я. – Легче будет переучиваться. Но надо же, как совпадают мелочи в разных мирах…

– Пф, нашла чему удивляться, – фыркнул Тейт, трогая пальцем полупрозрачную схему расчётов. Она дрогнула и расплылась, точно круги по воде пошли. – Ритуал вытягивает самых подходящих. Зачем свободным «выдернутый» вроде айра, с щупальцами и жвалами? Или тот, кто от нашей еды и воздуха в два счёта загнётся? Выбирают людей из похожих миров. Наверно, и всякое другое тоже совпадает.

Что ж, логично. Вот ещё важный пункт, заклинания обладают волей и интеллектом? Или это просто программы, вроде компьютерных и биокинетических?

Уточнить не получилось.

Тейт внезапно схватил меня за плечи и отшвырнул себе за спину.

От удара воздух из лёгких вышибло. Я с трудом поднялась на колени, прокашливаясь, и позорно пискнула.

Там, где мы сидели мгновение назад, из земли торчала здоровенная гибкая змея с треугольной головой – бледно-зелёная, с лиловыми размытыми полосами. Три алых глаза смотрели в разные стороны. Рыжий стоял напротив твари, сцепив пальцы в замок, бледный и сосредоточенный.

Купол эмпатии ничего не регистрировал. Айр? Бездушный?

А потом змея вдруг растопырила на голове громадный веер из полупрозрачной розоватой кожи или плёнки, влажный и трепещущий. Тейт резко разомкнул руки – и пространство на десять шагов впереди него мгновенно обратилось в ревущий огненный кошмар. Змея буквально растаяла. От жара меня опять скрутило в приступе кашля, а волосы затрещали.

Шрах, надеюсь, не вспыхнут!

– Дурак, ой, дура-ак! – застонал рыжий, закинул меня на спину, не позволяя даже отдышаться, и ломанулся прямиком через заросли. – Отвлёкся. Засекли!

– И теперь что? – крикнула я ему в самое ухо, с трудом поймав равновесие.

– Теперь всё полный отстой!

Понятно было и без эмпатии, честно говоря.

Он резко свернул в заросли высокой травы с фиолетовыми метёлками. Я ойкнула – узкие жёсткие листья резали, как бритва. Руки быстро покрылись мелкими порезами. Позади что-то взвыло и захлюпало, точь-в-точь как ночью. Трава внезапно закончилась – обрывом под ногами, слепящим солнцем в лицо. Мимо что-то просвистело, шипя, как гаснущий фейерверк, и часть противоположного берега почернела, обваливаясь в ревущую реку внизу.

Я не вопила по одной причине – воздуха не хватало.

На той стороне рыжий мгновенно развернулся на пятках, выпустил меня, освобождая руки, что-то сделал – и заросли сизоватой травы полыхнули гигантским костром. В ответ вылетел чёрный масляный шар, шипящий и искрящий.

Тейт ругнулся и с размаху отшвырнул его ногой обратно, по плавной дуге. Я только и успела заметить, как вокруг ботинка вспыхнул огненный ореол.

– Подавитесь!

За обрывом раскинулся лес, утопающий в голубоватых мхах. Там пахло чем-то кислым, с тошнотворной примесью сырого мяса. Чистого пространства без рыхлой голубой «губки» почти не было, но рыжий как-то умудрялся не наступать на неё и скакал с одного поваленного дерева на другое, с камня на камень. Две щетинистые химеры, которые ринулись за нами, отстали очень быстро – вляпались в одно такое голубоватое мшистое пятно, а выскочили обратно уже с оголёнными костями. Одна, похожая на ежа с жилистыми ножками, сразу завалилась набок и затихла, а другая, более массивная, сделала ещё несколько шагов и опрокинулась, конвульсивно дрыгая оплавленной лапой.

Сердце у меня ухнуло в пятки.

Если промахнёмся и свалимся в этот красивый мягкий мох…

За лесом была очередная расщелина, ещё шире и глубже, затянутая желтоватой паутиной. Тейт пересёк её по упавшему дереву, развернулся, двинул рукой – и ствол с хрустом надломился посередине.

Надломился, но не упал, остался жалким подобием моста. А паутина предвкушающе зашевелилась, и кто-то внизу заклекотал и защёлкал.

Впереди высилась стена скал. Но до неё путь лежал через ровное, открытое поле сплошь в жёстких сизых вьюнах и гибких хвощах. Справа и слева наперерез нам скользили в полуметре над землёй люди в балахонах. И простейшие подсчёты говорили, что мы сойдёмся в одной точке, аккурат посередине…

Тейта это не смутило.

Он ринулся вперёд, передвигаясь гигантскими прыжками, и оглушительно свистнул на ходу. Затем поднапрягся, взвился особенно высоко…

…и шлёпнулся на спину очередной твари, прозрачной, как стекло, и шершавой на ощупь – то ли в жёстких перьях, то ли в чешуе.

– Ну, ну! – Рыжий с размаху ударил кулаками по невидимой спине.

Существо вздрогнуло, встопорщило «пёрышки», стремительно темнея, и взмыло в небо ошеломительно оранжевой птицей с четырьмя мощными крыльями. Тейт слегка отъехал назад, к подобию седла, попал ногами в крепления, перехватил одной рукой какие-то ремни и ловко пристроил меня впереди себя, крепко обнимая поперёк живота.

Эмпатический купол к тому времени совсем сжался, но большего нам, похоже, было и не нужно. Я бессильно обмякла – слишком много впечатлений и усилий. Лицо щипало; от волос несло палёным.

Чучело по имени Трикси, да.

– Эй, взбодрись! – затормошил меня рыжий и требовательно прикусил за ухо. – Ну, не будь занудой! У нас получилось. Смотри!

Он потянул за ремни, заставляя свою оранжевую птицу сделать широкий плавный круг. Пересилив дурноту, я повернула голову и глянула вниз.

Отсюда, с высоты, смертоносная долина напоминала фантастический каменный цветок с полураскрытыми лепестками. В стороны от неё тянулись горные цепи – как складки лоскутного одеяла, где-то зеленоватые, покрытые растительностью, а где-то – белые от снега. И даже красные – от чего именно, ума не приложу. По левую руку от солнца скалы задирались выше, по правую постепенно сходили на нет и упирались во что-то гладкое, синеватое, сверкающее… Озеро, море, океан?

Наверное, океан. Какой огромный…

От головокружительной высоты и простора дух захватывало.

– Красиво? – с гордостью спросил рыжий, точно всё вокруг было делом его рук или, по крайней мере, частной собственностью.

– Красиво, – признала я.

Пожалуй, кое в чём мы сходились, несмотря на культурные различия.

Глава 3. Худший ученик

Снаружи – камни, травы, дёрн, вьюны, а внутри – сплошные проблемы и хаос.

Из свитка «Загадки Лагона»

Единственное, из-за чего я всегда завидовала своей невыносимой кузине, это умение высыпаться в путешествиях и выглядеть блистательно после самой тяжёлой дороги.

Помню, два года назад, когда случилась какая-то путаница с билетами и нас посадили в конце салона, у самых туалетов, а полёт проходил от турбулентности до турбулентности, Лоран безмятежно продремала весь восьмичасовой рейс до Шерерских островов и спустилась по трапу такой же ослепительной, какой и поднялась на борт. У неё даже локоны не растрепались. Ну а меня даже тётя Глэм при встрече не узнала из-за вороньего гнезда на голове и шикарных синяков под глазами.

Сейчас, после короткого ночного сна и безумного забега через долину-ловушку, самым рациональным решением было бы отдохнуть хотя бы в полёте, чтобы не представать перед обитателями Лагона угрюмой дикаркой. Благо взмахи крыльев гигантской птицы вскоре перестали ощущаться, а держал меня Тейт крепко. Но стресс подействовал как хорошая инъекция кофеина. Все три с лишним часа – два сета или около того – я только и делала, что вертела головой и задавала вопросы. Да и поглядеть было на что!

Ландшафт поражал воображение – как в хорошем смысле, так и в дурном. Здесь всё было… пожалуй, чрезмерно. Путешествовать с группой Эрнана мне приходилось достаточно; десятую часть обитаемого мира мы объехали точно. Однако таких перепадов высот у нас, думаю, нигде не встречалось. Западная Арраска с её каньонами и пиками по сравнению со здешними пейзажами была всё равно что песчаные карьеры рядом с настоящими горами. К тому же рельеф менялся столь резко, что впору заподозрить – его сформировали искусственно; в общем, Тейт и подтвердил это косвенно, сообщив, что в древности окрестными землями «много занимались».

Думать не хочу, что он подразумевал. Воздействие такой силы…

Первую горную гряду мы миновали по ущелью – грандиозному, глубиной километров двенадцать, не меньше. То был настоящий естественный лабиринт: повороты, развилки, слияния, слепые «тоннели»-перемычки между разными «рукавами». Но рыжий ориентировался там вполне уверенно. Несколько раз мы пересекали скрытые долины в обрамлении загнутых внутрь скальных «лепестков», и каждая следующая не была похожа на предыдущую. Одну из них я вообще издали приняла за море: она переливалась изумительными оттенками синего, от светлой бирюзы до насыщенного кобальта, от ультрамарина до нежного бледно-голубого, а на подлёте слышался низкий гул и ритмичный плеск. Запах йода, плесени и сырого мяса там стал особенно сильным.

– Опасно, – качнул поводьями рыжий, когда заметил, как я засматриваюсь на это чудо. – Надо уходить выше.

– А что внизу?

– Ну… – растерялся он, не зная, как объяснить нечто очевидное с его точки зрения. – Помнишь гаюс? Такую голубую штуку в лесу, где за нами айры бежали?

Я тут же ярко представила химеру с оголёнными костями. Захотелось поджать ноги, хотя до смертоносной синевы было километров пять или около того.

Ущелье вывело нас в долину, точно сшитую из клочков ткани. Сказочно-изумрудные холмы вдруг сменялись ковром из алых и пурпурных цветов, а затем сразу, без намёка на переход, вырастала стена деревьев-великанов, обрамляющих глубокую воронку в земле или тёмно-синее озеро. Две широкие реки стекали с гор и ближе к краю долины сливались в одну, и в общем русле россыпью лежали мелкие островки, словно кто-то опрокинул коробку с детскими карамельками. Здесь Тейт заставил свою оранжевую птицу спуститься и пролететь ниже; её тень скользила по водной глади, и кто-то в глубине, быстрый и едва различимый, гнался следом, так что иногда можно было разглядеть сверкающий гребень или гибкий хвост.

За долиной скалы опять начали задираться к небу. И стало ясно: то, что поначалу казалось скоплениями облаков, на самом деле горные пики. По самым скромным подсчётам, километров пятнадцать высотой! А то и больше… Вершины терялись в тучах, словно нарочно согнанных в стаю вокруг каменных исполинов.

Мимо одного из таких колоссов мы как раз и пролетали, когда рыжий вдруг наклонился к моему уху и заговорщически шепнул:

– Лагон – тайное место, цитадель. Но всё равно каждый маг может найти сюда дорогу. Только пускают не любого.

– Тебя-то, надеюсь, пустят? – поинтересовалась я осторожно.

Эмпатический купол к тому времени был свёрнут до минимума, чтобы сэкономить силы. Но если словарного запаса хватало для общения, то различать оттенки интонаций пока ещё получалось не слишком хорошо. И то, что вытворил рыжий вместо ответа, шокировало меня до немоты.

Он цокнул языком и дёрнул за один из ремней, птица встрепенулась… и резко сложила крылья.

Чёрно-пунцовые скалы рванули навстречу с быстротой и неотвратимостью экспресса в подземке. Точно не мы на них падали, а они – на нас. Дыхание перехватило, из глаз брызнули слёзы. Склон оскалился бритвенно острыми сколами – даже разбиться не успеешь, разрежет на подлёте, без боли.

А Тейт захохотал в голос!

Мерзавец.

«Он не самоубийца, нет, нет», – подумала я. А поверить не успела – и зажмурилась.

На ощупь скалы были точно упругий поток тёплого воздуха в аттракционе типа аэротрубы. Слёзы мгновенно высохли. Падение сначала мягко замедлилось, а потом остановилось. Птица с металлическим скрежетом раскрыла крылья и начала упорно продираться сквозь преграду. Когда я наконец открыла глаза, вокруг висел плотный багровый туман. Через мгновение он сгустился ещё больше – и выплюнул нас на открытое пространство, точнее, на окраину долины-чаши, близняшки той, где прятались свободные.

Фальшивый скальный купол изнутри был совершенно прозрачным и позволял разглядеть ясное небо с пылающим диском солнца, лишь немного потускневшим по сравнению с внешним миром. Света более чем хватало; свежего воздуха тоже – даже ветер дул. Химерическая птица плавно спланировала на ровную площадку. Тейт подхватил меня на руки и спрыгнул на землю.

– Отпустить тебя, Трикси? – спросил он вкрадчивым, интимным голосом. – Или ноги пока не держат?

Честное слово, я такую жажду убийства не испытывала даже рядом с драгоценной кузиной, когда та давала непрошеные советы, как обустроить личную жизнь.

– Послушай, Тейт… Тебе кто-нибудь когда-либо говорил, что ты мелкое, самодовольное, пакостное зло? – спросила я, стараясь с помощью купола донести смысл максимально ясно.

Однако рыжего это смутило не больше, чем проповедника из «Свидетелей Альтернативы» – закрытая перед носом дверь.

– Говорили, – признал он. И с толикой гордости добавил: – Ты даже не представляешь, что и как часто мне говорят!

– Что ж, буду знать. А теперь убери руку из-под платья. И поставь меня на землю.

Послушался рыжий беспрекословно – уже хорошо. А пока я приходила в себя и приводила в порядок одежду, он снова засвистел, но в иной тональности, чем прежде. Крылатая химера вытянула шею, топорща жёсткие перья, щёлкнула зубастой пастью, больше подходящей какому-нибудь древнему ящеру, и – начала стекленеть. Через несколько секунд она стала совершенно прозрачной и почти бесшумно побежала в сторону ближайших зарослей, оставляя на влажной почве заметные вмятины.

Злость из-за дурацкой выходки как-то испарилась; стало не по себе. И подумалось, что размеры размерами, но вообще-то по законам физики летать такое существо не может. И уж тем более – носить на спине двух пассажиров.

– Слушай… А вот это был айр, да?

– Угу, – подтвердил рыжий, сосредоточенно осматриваясь.

– И откуда этот айр у тебя?

Откровенно признаться, я не собиралась подкалывать его или смущать. Но он вдруг стушевался, и взгляд у него забегал.

– Ну… Может, мне его подарили, потому что я такой хороший?

«Подарили»? Ну-ну. Откуда тогда воспоминания о чудовищном нагоняе, интересно.

– Может, – не стала я спорить. – А мы сейчас где?

Рыжий встрепенулся.

– В Лагоне! И, кстати, чуть не забыл сообщить нашим.

Он торжественно воздел к небу ладонь, сжал руку в кулак – и высоко вверх, едва ли не до невидимого купола, ударил фонтан трескучих оранжевых искр. Длилось это всего несколько секунд, потом Тейт зашипел и принялся трясти рукой, словно обжёгшись.

– Вроде хватит. Пойдём.

На лице у него была написана отчаянная решимость.

Мне это очень, очень не понравилось.

– Ты ничего не хочешь сказать? Может, мне надо переодеться? – прикусив губу, я нервно попыталась одёрнуть подол пониже середины икр, но платье, увы, не тянулось. – Там какая-то опасность? Сначала надо подготовиться? – Шрах, щебечу тут, как Лоран перед свиданием! Позор… – Ты можешь хоть что-то ответить? Понимаешь, что я говорю?

Рыжий развернулся, сгрёб меня в охапку и упёрся лбом в лоб.

Дыхание перехватило.

– Ты моя добыча, – произнёс он чётко, глядя в глаза. – Я тебя никому не отдам. Ничего не бойся и верь мне. Поняла?

Я кивнула, потом спохватилась и склонила голову к плечу. Он усмехнулся и потрепал меня по волосам.

Ноги почему-то подгибались сильнее, чем после пролёт сквозь фальшивую скалу.

Долина оказалась больше, чем я подумала вначале. В отличие от убежища свободных, рельеф здесь был разнообразнее. Вдалеке виднелось несколько больших холмов и четыре узкие высокие скалы, напоминающие то ли башни, то ли сталагмиты-переростки. Одну широкую расщелину мы обошли по дуге, другую пересекли по каменному мосту. В рощице преобладали знакомые уже деревья-великаны с пронзительно зелёной листвой, но попадались и заросли травы с розовыми соцветиями-метёлками. Смертоносная голубая «губка» нигде не мелькала – и то хорошо.

Когда мы вышли на дорогу, вымощенную светлым камнем, то мне стало жутковато. По обочинам время от времени попадались небольшие шары из материала, напоминающего красно-зелёный мрамор, испещрённые полустёртыми белыми значками. Шаги порождали гулкое эхо, притом что отражаться звуку вроде было не от чего.

Ни дать ни взять фильм ужасов, где компания глуповатых подростков крадётся, нервно перешучиваясь, в какой-нибудь древний храм.

Я попросила остановиться ненадолго, уселась в любимую позу для концентрации потоков – со скрещёнными щиколотками – и развернула широкий, на сорок шагов, эмпатический купол второй ступени, как можно более рассеянный и незаметный.

«Ожидай худшего», да. Если первые два совета дяди Эрнана иногда бесполезны, то этот выручает всегда.

Вскоре полоса из светлого камня упёрлась в подножье холма, высокого и пологого, со скошенной вершиной. Основание было, по самым грубым прикидкам, километра три в диаметре… Впрочем, с оценкой на глаз таких вот громадин у меня туговато. В конце дороги высилось дерево с густой кроной, сильно прижатое к склону. Нижняя ветвь, с человеческий корпус толщиной, росла от основания под острым углом. С неё свешивались жёсткие вьюны, покрытые мелкими белыми цветами. Тейт сглотнул, покрепче сжал мою руку, затем, упрямо склонив голову, отвёл в сторону эту естественную «занавеску» и шагнул в открывшуюся арку.

То, что я приняла за холм, оказалось частью высоких стен, окольцовывающих внутреннее пространство. В нагромождениях скальных обломков поблизости я не сразу опознала строения, но потом заметила двери-щели, занавешенные нитками бус и вьюнами… и почти сразу почувствовала присутствие других людей.

Они просто выходили из своих странных домов, но по ощущениям – выплывали, как призраки. Высокие – по большей части выше нас с Тейтом. Непривычно одетые… У одних – сильно облегающие трико, у которых внизу накручено множество лент, наподобие юбки, скрывающих силуэт, но не мешающих двигаться. У других – сочетание невероятно широких штанов, перетянутых у колен и у щиколоток, со свободной сорочкой, подобранной у пояса, локтей и запястий так, что казалось, точно фигура состоит из шаров. У многих головы закутаны лёгкими шарфами на манер рыхлого тюрбана, и у всех такие же «шарфы» широкими кольцами лежат на плечах, в несколько слоёв.

Стрижки короткие, максимум – волосы до середины шеи.

И, шрах, даже не понятно, кто женщина, а кто мужчина…

Я рефлекторно выпрямила спину и расправила плечи почти до боли.

Рыжий упрямо вздёрнул подбородок. Между бровей у него пролегла едва заметная вертикальная складка. Многие из тех, кто попадал в мой купол, ощущались размытыми тенями, эмоции и мысли словно что-то глушило. Никакой прямой агрессии, но у некоторых – ярое неодобрение, липкая зависть, злость, предвкушение неприятностей для кого-то другого. У других наоборот – сочувствие. В двух или трёх местах мигнули тёплые чувства – симпатия, радость, восхищение.

Большинство же были как зрители в цирке, когда дрессировщик без хлыста выходит к хищнику.

– Я вернулся, – громко сказал Тейт. Тут же притихли те, кто до сих пор перешёптывался. – И не один.

Тут собралось примерно три десятка человек, и постепенно вокруг нас сжималось кольцо. А после этих слов точно волна разошлась – любопытство, недоверие, жадность. Я ощутила уже знакомый образ: «насилие – использование – выгода».

Резонанс.

Ох, мамочка и папочка, дядя Эрнан, дорогая Нэсс, заберите меня отсюда…

– Вижу, – произнёс кто-то красивым певучим голосом; звук шёл оттуда, где было особенно густое пятно зависти и злости.

У меня мурашки по спине пробежали. Но продолжить незнакомцу не позволили. Вдали кто-то вдруг с размаху врезался в толпу. Кто успел, тот сумел отступить в сторону.

Кто не успел, оказался на земле.

– Тейт, тварина ты рыжая! – гаркнул новоприбывший, расталкивая локтями последний, ближний ряд, и метнулся к нам чёрно-белой кометой. Он был высок и тощ, одет в белое трико с паутиной серых лент от бёдер до колена и в два чёрных «шарфа» – на голове и на плечах. От него разило восторгом, по большей части напускным. – Тейт, ты, дрянь изворотливая, я тебя обожаю!

Он разом обнял нас двоих и крепко стиснул. Рыжий загоготал, я с трудом выдохнула. Потом незнакомец отстранился и как следует дёрнул Тейта за ухо.

– Ты вообще думал, что делал? – дальше последовало какое-то малопонятное ругательство. Что-то насчёт совокупления с айрами в неблагоприятных условиях, вроде бы. – Но ты правда это сделал! Везучая тварь!

Тейт выпятил грудь:

– Это потому, что я самый…

– Балда! – Долговязый несильно стукнул его по лбу и улыбнулся: – Это потому, что ты дурак. А дураки так легко не дохнут.

Я наконец смогла рассмотреть незнакомца. Лицо у долговязого оказалось приятное, по моим меркам – даже красивое. Широкий лоб, светло-серые миндалевидные глаза, прямой нос, на нижней губе – два аккуратных симметричных шрама. Украшение, что ли? Портило его только почти полное отсутствие бровей, от которых остались два тёмных кругляша у переносицы.

– Я вообще не дохну, – немного обиженно откликнулся Тейт, но долго дуться не смог и тут же затараторил: – Кого я поймал! Смотри, это Трикси Бланш, – крутанул он меня, как куклу. – Красивая, да? Скажи, красивая? Моя добыча!

– Застолбил? – улыбнулся одними губами долговязый; в глубине сознания у него промелькнуло что-то неприятное, что-то…

Промелькнуло – и исчезло.

– И она по-нашему понимает, – добавил рыжий.

Я склонила голову к плечу, подтверждая. Его приятель, кажется, был раздосадован; по крайней мере, предпочёл бы, чтобы экспрессивный пассаж насчёт айров прошёл мимо моих ушей… а может, хотел скрыть и что-то ещё.

– Значит, Трикси Бланш, – задумчиво повторил он, слегка коверкая имя. У Тейта в своё время получилось ловчее. – Я Кагечи Ро, друг Тейта. Выходит, ты приняла его?

– А вот это ещё не решено, – вмешался тот, первый, сладкоголосый, выступая из толпы. Ростом он был немного пониже Кагечи, но выглядел куда мощнее. «Шаровары» и безразмерная рубаха с целой горой из «шарфа» на плечах добавляли объёма. – Дуракам резонанс ни к чему. И вообще большой вопрос, осилит его ли худший ученик.

Тейт, остававшийся даже в самые опасные моменты погони весёлым и тёплым, разом заледенел и потемнел.

– Посмотрим, – тихо сказал он и, не глядя, пихнул меня в объятия к другу. – Ро, присмотри.

Дома мне никогда не нравились мужчины, предпочитающие яркие цвета. Может, потому что у нас не принято в повседневных случаях одеваться слишком броско, это воспринимается… как отклонение, наверное. А круглолицый громила с белыми волосами, который стоял напротив Тейта, был облачён как раз в кислотно-жёлтое – того оттенка, на который и смотреть-то больно. Тёмно-красный шарф-накидка на этом фоне выглядел как запёкшаяся кровь.

– Посмотрим, – охотно повторил громила и улыбнулся, показав кончики зубов. Кажется, подточенных.

Шрах, возможно, стоило остаться в пещере…

Толпа раздалась, образуя широкий круг. Кагечи Ро изобретательно выругался – «выжженная долина между ушей» как метафора глупости прозвучала особенно выразительно – и потащил меня к самой кромке, вплотную к какому-то строению, потом заставил сесть и наклонить голову.

– Не вставай, я прикрою, – прошептал он, не отводя глаз от напряжённой фигуры Тейта, который в своём чёрном костюме сейчас походил на обугленную спичку с язычком пламени. – Дурак, идиот, что же ты делаешь-то…

– У Тейта проблема? – насторожилась я. Эмпатический купол опять сжался – сказывались общая усталость, голод и перенапряжение.

– У Боззы проблема, – отрицательно вздёрнул подбородок Кагечи Ро. – И у нас. У всех. У Тейта – как следствие.

– Он вроде бы сильный, – произнесла я, вспомнив драку со свободными.

Выражение лица у Кагечи стало совсем кислым. И эмоции – тоже, неподдельно и искренне, без всякого двойного дна.

– Сильный-то сильный. Но редкий придурок.

Я так и не поняла, кто начал первым. Вокруг здоровяка Боззы заструился жутковатый пронзительно-жёлтый туман, но в ту же секунду Тейт вытянул руку и резко сжал пальцы в кулак.

Раздался взрыв.

Бабахнуло так громко и заискрило столь ярко, что на мгновение отказали и зрение, и слух. Потом до меня дошло, что вокруг нас с Кагечи Ро появилась тонкая дрожащая плёнка вроде мыльного пузыря, которая отсекала все опасности… в том числе огненный хаос, который устроил рыжий. А когда схлынули пламя и дым, то на месте ровной белой площадки остался оплавленный кратер – и кочка там, где раньше стоял Бозза. Его я узнала только по клубам жёлтого тумана, выполняющего, видимо, те же защитные функции, что и плёнка у Кагечи Ро.

Эмпатический купол, к счастью, не могло заблокировать ни то, ни другое.

– Ты спятил?! – заорал Бозза, пытаясь подняться. Тёмно-красная накидка обгорела до черноты. Из носа капала кровь. – Ты рехнулся, такое творить?!

Для меня это выглядело так, будто он молча открывал и закрывал рот, но мысли доносились достаточно ясно.

– Не-а, – безмятежно ответил Тейт сверху. Совершив дикий прыжок, он соскочил с ближайшего дома-гриба прямо к противнику и поставил ему ногу на горло. – Я по-другому не умею, ты же знаешь. Сдавайся.

– Но мастер Оро-Ич запретил тебе использовать свою… – он осёкся.

От него веяло недоверием и ужасом. Рыжий виновато почесал в затылке:

– Говорю же, я не умею слабее. Я же дурак. Худший ученик, – сказал он и улыбнулся, показав слишком много зубов. Те из свидетелей, кто оставался на ногах, прыснули в стороны, разбегаясь. – Не умею по-другому. Ну что, повторим? Могу дать тебе фору в одно заклинание. Но ты же знаешь – если я устою…

– Да пошёл ты! – взвыл Бозза, извернулся, взмыл в воздух, теряя шарф на лету, и рванул с разрушенной площадки быстрее ракеты.

Тейт засмеялся, глядя ему вслед. Даже пополам согнулся – так было весело. Но Кагечи Ро почему-то не спешил радоваться лёгкой победе.

– Опять, – выдохнул он обречённо и убрал защитную плёнку. Сразу стало жарковато, хотя оплавленные камни остывали неправдоподобно быстро. – У Тейта нет шансов в обычном поединке, – пояснил он тихо, глядя на меня искоса. – Он не может учиться схемам и методам. Бьёт сырой силой. Если успевает ударить первым – победа за ним. Если нет… Я его шесть раз сшивал по кусочкам.

В горле у меня пересохло. Образ оказался пугающим до тошноты.

«По кусочкам» – это была не метафора.

– Он… проигрывал?

– Да, бывало, – склонил голову к плечу Кагечи Ро. – Поначалу. В последние три года – ни разу. Но его часто задирают такие, как Бозза. Они искуснее, опытнее. Любой другой бы умер на месте после такого выброса от истощения. Но Тейт есть Тейт. И сейчас он перегнул палку, – нахмурился долговязый. От него повеяло трусливым желанием сбежать подальше, но чувство ответственности пересилило. – Скоро тут половина мастеров будет, и ему точно влетит. Но есть способ… Эй, Тейт! – закричал он и махнул рукой, привлекая внимание друга. – Мастер Оро-Ич – на террасе наблюдения! Покажи ему Трикси Бланш! Ты ведь знаешь, что делать? – обернулся Кагечи Ро ко мне.

– Понятия не имею, – честно призналась я.

– Как всегда, ничего не продумано… – досадливо цокнул он языком. – Положись на Тейта.

«Как будто мне ещё что-то остаётся», – подумала я обречённо, но в ответ только послушно склонила голову к плечу как хорошая девочка.

Рыжий благодарно хлопнул приятеля по спине, ухватил меня за руку и потащил в глубь поселения.

– Балбес, оденься! – прокричал вслед Кагечи Ро. – Ты не в горах!

Тейт резко остановился, едва не выдернув мне руку из плеча, и развернулся:

– Что я тебе тут надену, а? – Выражение лица у него было мученическое.

Кагечи Ро оглянулся, сощурился на кратер и плавно повёл рукой. Вверх взмыла потерянная накидка Боззы, местами прожжённая насквозь. Кагечи поймал её и пропустил между ладоней; она явно стала тоньше, и цвет с винно-красного сменился на ослепительно-алый, но проплешины заросли.

– Лови, дурак!

– О, подойдёт, – искренне обрадовался рыжий, подхватил подарок и тут же набросил ткань себе на плечи – в пять небрежных рыхлых витков. – Трофей!

И расхохотался.

«Прекрасно, – пронеслось у меня в голове. – Теперь мы ещё и одеты в одинаковой гамме, как парочка на свидании».

А Тейт вдруг с силой оттолкнулся ногами от мостовой, взвился в прыжке и с грохотом приземлился на крышу соседнего дома-скалы. Поднёс руки ко рту и заорал во всю мощь лёгких:

– Эй, вы, все! Я докажу вам! Стану лучшим! Слышите? Я, Танеси Тейт, буду лучшим!

Светило солнце, ветер трепал алые концы его шарфа-накидки, дымилась разрушенная площадка. И я не знала, смеяться мне или оплакивать собственный рассудок, потому что немыслимым образом эта картина не вызывала у меня стыдливую неловкость, а… нравилась, что ли?

Никогда не любила парней в яркой одежде.

Но с Тейтом и его вкусами, похоже, придётся смириться.

Глава 4. Мастера Лагона

Синий, чешуйчатый, с щупальцами, явно в родстве с ночными кошмарами, а также непристойными фантазиями.

Из свитка «Загадки Лагона»

Загадочная «терраса наблюдения», о которой упоминал Кагечи Ро, оказалась шишкообразным наростом на стене вокруг Лагона или, вернее сказать, на том необычном барьере десятиметровой толщины из камней, земли и дёрна. Который, кстати, снаружи казался всего лишь пологим склоном холма – пространственный парадокс на пространственном парадоксе, да уж…

– Подняться сможешь? – деловито поинтересовался рыжий, подёргав за плети жёстких вьюнов, тянувшихся до пресловутой террасы метров на тридцать вверх. На ней, кажется, могла бы поместиться средних размеров университетская аудитория или большой зал для переговоров. – Или тебя затащить?

Я сощурилась, прикидывая расстояние на глаз. Конечно, велик был соблазн согласиться, но мне уже порядком надоело чувствовать себя беспомощным грузом. До стены мы добирались перебежками, прячась под деревьями и в тени домов-каменюк, и сердце теперь колотилось где-то в горле… Но подъём как-нибудь одолею, всё же тут главная нагрузка придётся не на ноги, а на руки и спину.

– Смогу.

– Угу, – согласился он и жизнерадостно добавил: – Упадёшь – поймаю. Не бойся! А если не поймаю, так Кагечи Ро починит.

Утешил, называется.

Спустя минут пять стало ясно, что свои возможности я переоценила. Нет, на тренингах у Эрнана мы поднимались на двадцатиметровую «скалу», иногда и дважды за занятие. Но, во-первых, там были страховочные тросы, что само по себе изрядно успокаивало и придавало сил. А во-вторых, все ячейки в искусственной сети одинаковы и все выступы на стене относительно надёжны, чего не скажешь о рыхлом склоне под полуметровой «подушкой» перевитых вьюнов. Тейт карабкался рядом, то обгоняя ненамного, чтобы проверить путь, то подстраховывая меня снизу, и болтал без умолку – кажется, сам с собой. С полностью свёрнутым эмпатическим куполом его трескотня звучала как бессмыслица, пересыпанная полузнакомыми словами вроде «налево», «направо», «падать» и «моя».

До входа на террасу я добралась, выжатая как лимон. Платье повлажнело и теперь противно липло к спине. Перед глазами всё плыло, а мышцы рук меленько дёргало от перенапряжения.

Рыжий терпеливо сидел рядом и ждал, пока у меня выровняется дыхание.

– Это… что? – спросила я позорно вялым голосом, с трудом оглядываясь по сторонам.

Мы находились в изогнутом чашеобразном отсеке с низким потолком. Резко пахло растёртой травой, немного – плесенью и терпкими, вяжущими ягодами. Попасть сюда снаружи можно было через дыру в полу, а переход наверх находился немного левее, наискосок от первого проёма. Наверх вела такая же сетка из вьюнов, только более плотная.

Прелестно. О лестницах здесь, полагаю, не слышали?

– Терраса наблюдения, – повторил рыжий, пристально разглядывая меня. Какие мысли бродили у него в голове в это время – не представляю. Ослабленного купола едва хватало на общение. – Их сорок семь. Есть повыше, есть пониже. Побольше и поменьше. Тут несколько этажей, а смотреть удобнее всего с верхнего. Мастер Оро-Ич там, наверно.

– За чем отсюда наблюдают? За Лагоном?

– Ну да. За учениками. И просто отдыхают. У каждого мастера – своя терраса.

Ага. Вот и ответ на вопрос, как Тейт понял, куда идти, если террас несколько, а Кагечи Ро не уточнил, на какой именно находится мастер.

– А из чего их делают? Это ведь не естественное образование, как понимаю, – я провела рукой по неровному полу, на ощупь напоминающему смесь из камня, почвы и дёрна.

Рыжий непонимающе сдвинул брови.

– Делают? А-а-а… Не делают. Выращивают. Отдохнула? Идём тогда, а то времени мало.

И пришлось опять карабкаться вверх. Шрах бы побрал местную архитектуру!

Два следующих отсека пустовали. В третьем по счёту пол был выстлан тонким слоем мягкого золотистого мха, поодаль от дыры-входа лежали по кругу пышные овальные подушки, между ними высилась многоярусная подставка для еды и напитков. Тейт тут же сунул нос в один из сосудов, довольно зажмурился и сделал несколько глотков. Затем сцапал подозрительный зелёный колобок и предложил мне:

– Хочешь? Вкусно. Слеплено из перемолотых семян, внутри сладкие ягоды, – соблазнительно разломил он «колобок», обнажая оранжевую сердцевину.

По виду кушанье было как марципан с вареньем, да и пахло так же. То ещё искушение на голодный желудок… Я мотнула головой, потом спохватилась и вслух повторила:

– Нет, спасибо. Надо сначала разобраться, не вредно ли это для меня.

– Ну, да, – погрустнел Тейт. – Потом Ро попрошу, он в таких штуках сечёт. Ну а я поем. Жрать хочется – сил нет.

– Да?

– Перемагичил, – пристыженно ответил он и впился зубами в зелёный колобок.

Я сглотнула голодную слюну.

В следующей секции снова никого не было. Но к дыре, ведущей из неё наверх, рыжий подступился не сразу. Сперва перемотал накидку поаккуратнее, затем тщательно отряхнулся и вытер крошки вокруг рта. Попробовал даже волосы пригладить – без особых результатов, на голове всё равно красовалось натуральное птичье гнездо. Сначала он влез сам и пропал на несколько секунд, потом вынырнул из переплетения вьюнов и подал мне руку.

Рывок – и я оказалась на верхней секции террасы. Ноги утопали в пышном тёмно-красном мхе. Отсутствовала значительная часть стены и потолка для лучшего обзора, повсюду были разбросаны подушки разной величины. Кое-где пространство разбивали перегородки с «карманами», из которых торчали тубы, маленькие и большие.

А ещё здесь ожидал мастер, и с первого взгляда я приняла его за айра.

Нет, объёмные штаны, в трёх местах перехваченные лентами, рубаха и бледно-жёлтая накидка ясно говорили о том, что передо мной существо разумное. Ну, или по крайней мере следующее местной моде. Но, во-первых, у него была не кожа, а мелкая ярко-синяя чешуя. Во-вторых, кроме рук и ног, мастер обладал ещё тремя парами конечностей – толстенных щупалец, идущих откуда-то из-за спины. На четыре из них он опирался, ещё одним цеплялся за потолок, а последним держал полуразвёрнутый свиток. Голова у мастера была ровно в два раза больше моей. Белые волосы, слегка прикрытые на затылке рыхлым тюрбаном цвета охры, топорщились десятисантиметровым «ёжиком»… или лучше назвать это одуванчиком? Черты лица казались кукольными, тип внешности ассоциировался с чем-то восточным: раскосые жёлтые глаза, правда, очень крупные, небольшой вздёрнутый нос, безупречно очерченные чёрные губы. Можно было бы даже назвать его красивым…

Но синяя чешуя и щупальца, шрах!

Я-то думала, что готова ко всему.

А ещё – он совершенно не ощущался. Этакий провал в пространстве. Но не как бездушные айры, а как мощнейший природный псионик, с лёгкой небрежностью скрывающий своё присутствие. Вот только этого не хватало… Если он может прятаться от эмпата моего уровня силы и подготовки, то его ступень в пересчёте на привычные мне величины где-то в районе шестой. А, возможно, и седьмая, высшая.

Мастер наблюдал за нами секунд десять, слегка откинув голову, а затем улыбнулся и произнёс низким певучим голосом, от которого у меня по спине пробежали сладостные мурашки:

– Здравствуй, Танеси Тейт. Я воистину рад, что твоё приключение принесло столь прекрасные плоды. – Смысл каждого слова так мягко и чётко впечатывался в сознание, что всякие сомнения отпали: передо мной был псионик высочайшего класса или его аналог среди магов. – Где ты нашёл её?

Рыжий стушевался и уткнулся взглядом в пол, крепче сжимая мою руку.

– Ну… в долине свободных. На полпути к океану.

Мастер расширил глаза; словно две лампы вспыхнули или два ярко-жёлтых угля. Между полуразомкнутых губ на мгновение померещилось что-то раздвоенное, чёрное.

– Ты их выследил сам.

– Да, мастер.

– И охотился на них, скрываясь в тени.

– Да, мастер.

– Ты выждал момент и забрал их добычу.

– Да… Мастер? – ответил Тейт уж слишком неуверенно; от него веяло предчувствием нагоняя.

Синее – чудо, чудовище? – прикрыло изумительные глаза и испустило долгий вздох, скупым движением щупальца сворачивая свиток.

– Ты ведь понимаешь, что это строго запрещено? Ты нарушил правила, уже покинув пределы Лагона без разрешения. Ввязаться же в охоту на свободных… Немыслимое безрассудство. Ты мог дать им в руки оружие, способное обрушить мои стены, Танеси Тейт, и всё – из-за твоей беспечности и жадности. Ты осознаёшь глубину своего падения?

Рыжий беспокойно поёжился.

– Ну… да. Наказывать будете? – добавил он обречённо.

Мастер разомкнул веки, завораживающе плавно, как он делал всё. Чёрные губы снова изогнулись в улыбке.

– Да. Но не я… – Он сделал паузу и усмехнулся: – И не за своевольный побег. Я признаю твоё право на добычу, Танеси Тейт, и хвалю за успех.

– Спа… – Рыжий прерывисто выдохнул и украдкой смахнул капельки пота на виске. – Спасибо. Вы очень добры, мастер Оро-Ич.

– Мне нравится твоя дерзость. Но только до тех пор, пока ты побеждаешь. Помни об этом, глупый ученик, – улыбнулся тот. – А теперь ступай к мастеру Аринге и получи наказание за разрушение площадки. Добычу свою оставь здесь, я позабочусь о ней… со всем тщанием.

Конец фразы прозвучал по-змеиному шипяще и, признаться, пугающе. Мастер быстро и плавно развернул кольца одного из щупалец и шлёпнул рыжего по виску. На месте удара вспыхнул символ. Тейт цокнул языком и угрюмо скосил глаза, хотя, конечно, разглядеть собственный висок никак не мог.

– А…

– Ступай, – улыбнулся мастер. – Знак пропадёт, когда милейшая Аринга сочтёт, что ты полностью искупил свою вину. Тогда возвращайся.

Рыжий стиснул мою руку так, что пальцы хрустнули, и волна боли докатилась до самого плеча. Он сместился, загораживая меня от взгляда мастера, и одновременно слегка наклонился. Поза выглядела откровенно угрожающей.

– Я не оставлю Трикси. Она пока ничего не знает. Я обещал её защищать.

Мастер красиво изогнул бровь. Свободные щупальца у него за спиной шевельнулись, свиваясь в спирали и кольца.

– Неужели и от меня тоже?

На висках у меня выступили капельки холодного пота.

Может, в местных реалиях я не очень-то разбиралась, но зато хорошо представляла, чем может обернуться для нас двоих гнев псионика высшей ступени, к тому же не отягощённого правилами и моральными запретами моего мира.

Решение надо было принимать быстро.

Шрах, почему дядя Эрнан никогда не упоминал о том, что от самого рационального выбора могут так подгибаться коленки?

– Тейт, не надо, – сказала я тихо, успокаивающе заглядывая рыжему в глаза. – Всё будет хорошо, думаю. Иди и разберись со своим наказанием.

Взгляд у Тейта стал угрюмым.

– Я обещал защищать.

– Знаю. И у тебя уже получается очень хорошо. Но ведь от тебя я как-то сама защитилась, верно?

Как ни странно, аргумент подействовал. Тейт выпрямился, глядя на мастера, приложил руку к груди на секунду – и, разбежавшись, сиганул в дыру. Только и мелькнули концы алого шарфа. Я была теперь наедине… наверное, всё-таки с чудовищем, а не с чудом, потому что рыжий никак не походил на парня, который беспокоится по пустякам, а с мастером он категорически не хотел меня оставлять.

– Значит, Трикси Бланш.

Моё имя не напевное. Оно шипящее и колючее, как сердитая кошка. Но этот чешуйчатый Оро-Ич умудрился произнести его так тягуче, плавно и мягко, что оно прозвучало строкой языческого гимна. В голове приятно зазвенело.

Плохо.

Уже не говоря о том, что Тейт ни разу не упоминал мою фамилию.

– Да, мастер, – ответила я, стараясь копировать произношение рыжего.

Чешуйчатую помесь осьминога с пауком это изрядно позабавило. Знать бы ещё почему.

– Приложи руку к груди, у сердца – так будет вежливей. Голову можешь склонить к плечу, если хочешь проявить высокую степень уважения. Когда-то давно такой жест означал, что ты готов подставить свою шею под удар господина, но, к счастью, немногие помнят эти времена. Подойди ближе, Трикси Бланш. Мы будем говорить.

Говорить? Очень хорошо. Поговорить я совсем не против.

Похоже, какое-либо представление о приватности и о личных границах здесь отсутствовало, потому что стоило сделать пару шагов, как мастер выкатил одно из щупалец и, обхватив меня под грудью, поднял на добрых два метра. Чешуйки оказались шелковистыми и горячими, да и пахло от него не по-змеиному кисло, а чем-то пряным и дурманящим, вроде благовоний. Но всё равно стало не по себе. Он бесцеремонно повертел меня, разглядывая с разных сторон, затем пересёк террасу, выбирая более светлое место.

Я продолжала болтаться в чешуйчатой петле, и это начинало нервировать.

Он словно подслушал последнюю мысль и усмехнулся.

– Мы похожи, Трикси Бланш, – сказал мастер, усаживая меня на одно из своих щупалец так, что наши лица оказались почти на одном уровне. Получалась беседа глаза в глаза; весьма опасно, учитывая, какое гипнотическое действие оказывал его взгляд. – Ты сильный маг. Но прискорбно неумелый.

Так. А вот подобного рода недоразумения следует устранять как можно скорее.

– Не маг, а псионик, – поправила я тихо. Надеюсь, он это не сочтёт за дерзость.

Мастер заинтересованно улыбнулся. С такого близкого расстояния было видно, что зубы у него острые и длинные, чем-то напоминающие острые иглы. Наверняка и ядовитые… Жуть какая.

– Покажи, что ты имеешь в виду.

Занять правильную позу для концентрации, расположившись на гладком щупальце, – всё равно что медитировать на автомобильной покрышке, балансирующей на ребре. Щиколотки я кое-как скрестила, но равновесие позорно потеряла. Если б не упругая петля, сомкнувшаяся на талии, точно полетела бы на пол.

Который это по счёту переход на сверхчувства за последнее время? Без отдыха и нормального питания?

«Соберись, Трикси», – приказала я себе сурово. На околице сознания мелькал то образ дяди Эрнана, почему-то в камуфляже и с тугой повязкой на светлых волосах, то личико дорогой кузины с презрительной гримаской. Интересно, как бы они себя вели на моём месте?

Так, отставить глупые мысли.

Сосредоточиться…

Заморачиваться со второй и третьей ступенью я не стала, сразу вышла на четвёртую. Сперва сформировала жёсткий, плотный купол, внутри которого воздух едва ли не потрескивал от напряжения. Затем спрессовала его в нечто вроде буравчика – и осторожно направила на мастера.

Тот ободряюще склонил голову к плечу.

Ну, сам виноват.

Несколько секунд всё шло прекрасно. Импровизированный буравчик уткнулся в невидимый щит, начал углубляться. Я почти воочию видела сетку из трещин на чужом экране, ощущала колючие электрические разряды за ним и какое-то движение… а потом вдруг поняла, что валяюсь на мягком полу и голова у меня гудит, точно ведро, по которому ударили разводным ключом.

Мастер Лагона улыбался, как древний идол, и ласково поглаживал меня щупальцем – по плечам, по коленям и щиколоткам. Золотистые глаза пламенели.

– Прекрасно, – констатировал он, заметив, что я пришла в себя. – Но ведь это не все твои дары, верно? Покажи мне.

«Издеваетесь?!» – захотелось крикнуть.

На зубах у меня что-то хрустнуло. Да уж, контроль ни к шраху… Но дилемма та ещё: рассказать о своих способностях или придержать козырь в рукаве?

Есть ли вообще такое понятие, как «козырь в рукаве», когда мы говорим об общении с эмпатом и, скорее всего, телепатом высшей ступени?

Чешуйчатый выгнул брови – на сей раз обе, уже достижение – и мелодично рассмеялся. По спине опять забегали сладкие мурашки.

– Разумеется, нет, – бессовестно ответил он прямо на мысли. Комитета по этике и нравственности на него нет. – Будь благоразумной, Трикси Бланш. Я не враг тебе хотя бы потому, что вражда подразумевает относительное равенство. Покажи мне то, что я хочу видеть.

Я только вздохнула:

Похоже, выбора у меня нет.

– Слушаюсь.

– Воистину благоразумно и достойно поощрения, – проникновенным голосом похвалил мастер Лагона.

Свой неуклюжий биокинез я продемонстрировала, затянув несколько полузаживших порезов на руках. На то, чтобы избавиться от солидной гематомы на локте, сил уже не хватило. Из теоретически доступных трёх ступеней конструирования и моделирования удалось выйти лишь на вторую: кое-как я воссоздала объёмный портрет рыжего и заставила его подмигнуть.

Мастера это развеселило. Он расхохотался, обхватив себя руками, и снова усадил на щупальце, бережно поддерживая за плечи.

– Ты знаешь, чем маг отличается от простого человека? – спросил вдруг мастер.

Меня пробрала дрожь.

Секунду назад он заливисто смеялся, а теперь опять глядел на меня в упор дивными золотистыми глазами. Любопытно всё-таки, в нём больше от осьминога, паука или змеи?

– Гм… маг умеет творить заклинания? – предположила я осторожно и тряхнула головой, отгоняя мысли, совершенно лишние в присутствии мощного псионика.

Кыш, кыш. А то ещё обидится.

– Неверный ответ, – и мне достался несильный шлепок по виску, почти как Тейту раньше. – Человек – тот, кто следует за изменениями мира. Маг – тот, кто их направляет и создаёт. И не всегда с помощью заклинаний. В стародавние времена, милая Трикси, в Лагон допускали только тех, кто мог сдвинуть с места гору. Любым способом, не обязательно одним из самых очевидных.

«Любым способом», о да. Чем-то напоминает выпускной экзамен в школе псиоников. Согни ложку взглядом. Или смоделируй иллюзию, которая выразительно согнётся. Или заставь зрителей поверить, что черенок искривляется. Или вызови у всех приступ головной боли, отвлеки и незаметно согни ложку руками.

– Совершенно верно, – одарил меня мастер очередной обворожительной улыбкой. В районе желудка поселилось приятное тепло. Готова спорить, что если б я стояла, то ноги бы подломились. – Соискатели бывали весьма изобретательными.

– А сейчас? – В голосе проскользнула кокетливая хрипотца.

Я мысленно влепила себе оплеуху и перевела взгляд так, чтобы смотреть на стену за плечом у мастера, а не в его змеиные очи.

– А ныне единственное условие – умение войти в Лагон. Любым способом, – произнёс он мягко. – Тебя провёл Танеси Тейт как добычу. Я же предлагаю тебе стать ученицей. Но не в мастерской внимающих и поющих, ибо слушать и говорить ты научишься сама. И не среди созидающих совершенство – слишком многое нужно изучить прежде, чем какой-либо мастер допустит тебя к преобразованию живого и к таинству исцеления. Но в мастерской овеществлённого ничто тебе будет самое место.

Так. Слишком много новой информации. Но, похоже, с эмпатией и биокинезом – то есть «внимающими-поющими» и «созидающими совершенство» – я пролетаю. А вот конструирование и моделирование вполне сошло за «магический» навык. Даже термин, «овеществлённое ничто», близок к нашему понятию «структурированная иллюзия».

Но подвох таится в другом.

Думай, Трикси, думай…

«Тебя провёл Тейт как добычу. Я же предлагаю стать ученицей…»

Ага. Вот оно. Огроменный такой подводный камень, на который я чуть не налетела со всего маху из-за усталости и гипнотического блеска золотых глаз. Мастер Лагона предлагал мне относительное равноправие с другими учениками, статус и – косвенно – своё покровительство.

Главный вопрос – почему? Вряд ли из чистой благотворительности.

Его я и озвучила.

– Потому что таково моё желание, – ответил невозмутимо чешуйчатый и скользнул щупальцем по моим плечам. Снова пахнуло благовониями, голову повело… – Случайный каприз по имени Трикси Бланш.

Я стиснула зубы.

– Прошу прощения, но подобный ответ не подойдёт. К сожалению. Мне надо знать.

Чёрные губы дрогнули в усмешке.

– Упрямица.

Так. Рассуждать логически, действовать рационально, ожидать худшего.

Собрав всю волю в кулак, я посмотрела ему в глаза и произнесла, стараясь излучать почтение и твёрдую уверенность:

– В нашем мире подобное называется «сделка по неведению». Одна из сторон предлагает большое благо, в обмен просит якобы незначительную уступку. Или вовсе не просит ни о чём, а затем предъявляет счёт. Если вам нужно что-то от меня, то, прошу, скажите сейчас. Моё положение нельзя назвать безвыходным, но только благодаря защите Тейта. Я не против сотрудничать с вами. Я хочу! Статус ученицы обеспечит, насколько понимаю, большую самостоятельность. В текущих условиях я буду более эффективно действовать в ваших интересах, если пойму, что конкретно от меня требуется.

Глаза у него немного потускнели, сменили цвет с пылающего золота на приглушённую змеиную желтизну.

– Что ж, возможно, так действительно будет лучше. Трикси Бланш, знаешь ли ты, что такое резонанс?

В горле образовался комок.

– Гм… В общих чертах.

– О, полагаю, свободные были не лучшими учителями, – с непередаваемой иронией отозвался мастер Лагона. – Тот, кто переходит границу между мирами, становится чистым, как свет. И первый, кто завладеет таким странником, получит идеально настроенный инструмент, свою точную, послушную копию, и это увеличит отдачу в десятки раз. И самый простой способ настроить странника под себя – провести некий ритуал. – Два щупальца незаметно вынырнули откуда-то снизу и с мягкой, но неодолимой силой развели мои колени в стороны. Я постыдно пискнула и залилась румянцем. Кажется, до ушей. Более чем красноречивый намёк… – Да, ты правильно поняла. Это грубо, но действенно. И, что ещё печальней, способ универсален. Поэтому странники из-за черты настолько желанны, и за тобой будут охотиться многие и многие. В последний раз подобный тебе появлялся в Лагоне три года назад, и хозяйке своей он даровал необычайную мощь, а потому ныне учениками овладела жажда силы… Но смысл настоящего резонанса заключается в ином.

Я сдвинула колени и рефлекторно натянула платье пониже, едва не потеряв равновесие. Щупальце подо мной упруго покачнулось.

В голове не укладывалось, что Тейт с самого начала вытащил меня ради… такого.

– И в чём же?

– Позволь показать тебе, – вкрадчиво произнёс мастер и, обхватив меня за талию, в одно мгновение переместился к краю обзорной площадки. Я даже взвизгнуть не успела. – Смотри, Трикси Бланш. Как ты думаешь, что там происходит?

Я заглянула через парапет и на несколько секунд растеряла все слова.

Перед нами расстилался Лагон.

Не знаю, магия ли мастера Оро-как-его-там приподняла туманную пелену перед моими глазами или терраса была сама по себе сконструирована особым образом, но потайная долина развернулась, как бумажный цветок на ладони, и обрела новые краски. Я видела холмы, которые скрывали вход в подземные чертоги, и причудливые дома, больше похожие на груды камней, затянутых мхом и вьюнами, леса и рощи, бездны и скалы, безупречно ровные луга, покрытые цветами, и площадки, вымощенные белёсым камнем…

Лагон благоухал тысячью запахов, переливался тысячью оттенков, и магия пылала над ним, как призрачное пламя. А одно из самых ярких мест было там, у входа, где Тейт ранее сражался с толстяком Баззом, – непрерывная череда слепящих вспышек.

– Смотри моими глазами, Трикси Бланш, – голосом искусителя пропел мастер. Его лицо было совсем рядом с моим, пугающе большое и одновременно красивое, безупречное, а те самые золотые глаза, которыми мне предполагалось смотреть, горели невыносимо и чарующе… Помесь не паука с осьминогом, а змея с инкубом, беру свои слова обратно. – То, что ты видишь, прекрасно?

Я сглотнула:

– Д-да.

– Там, – он указал на место, где загорались вспышки, – Танеси Тейт пытается починить брусчатку. Простое действие. Как ты думаешь, что у него выходит?

Неожиданный вопрос.

Если представить хорошенько…

– Взрывы и разрушения? – осторожно предположила я.

– Совершенно верно, – вздохнул он и качнулся от края. Дивное видение погасло. Теперь мы снова сидели друг напротив друга и просто разговаривали. Щупальце обвивало мою щиколотку, несильно сдавливая, но, кажется, я уже начала привыкать к регулярным вторжениям в личное пространство. – Я заинтересован в Танеси Тейте. Но среди мастеров Лагона нет такого, кто смог бы его обучить. Голоса внимающих и поющих не достигают его. Для обучения необходимо полное доверие. Я могу вложить знания в его голову, но применять их он не сможет. Однако ты иная. Ты можешь сделать Танеси Тейта сильнее, сохранив себя в неприкосновенности. А он сделает сильнее тебя. Таков резонанс высшего порядка, истинный резонанс… Что ты решишь, Трикси Бланш?

Шрах, час от часу не легче… Псионик должен научить мага магии? Бред какой-то.

Но выбора у меня нет. В очередной раз, если задуматься.

– Я стану ученицей и сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы помочь Тейту, – пообещала я. И не выдержала, сорвалась на унизительную просьбу: – Только расскажите, с чего лучше начать, пожалуйста.

Мастер усмехнулся и погладил меня по подбородку.

– А это ты должна определить сама, милая девочка. Теперь иди. Этажом ниже тебя будет ожидать проводник на то время, пока Танеси Тейт отбывает наказание. И, разумеется, небольшая трапеза. Проводник тебе понравится, я уверен.

Он поставил меня на пол. На подгибающихся ногах я сделала несколько шагов, затем приложила руку к груди, прощаясь, и почти без сил начала спускаться по сети из вьюнов. В голове звенело. Если зажмуриться, то сразу представлялись пылающие золотистые глаза, а дыхание перехватывало от запаха благовоний.

Кажется, я опять колеблюсь между «чудом» и «чудовищем».

– Ах да, – донеслось мелодичное восклицание, когда пол уже маячил на уровне глаз. – Чуть не забыл. У Танеси Тейта сейчас восемнадцать любовниц. Думаю, тебе стоит об этом знать, Трикси Бланш.

Руки у меня разжались сами собой.

Я едва успела сгруппироваться в воздухе и приземлилась относительно мягко – спружинила ногами и почти сразу распрямилась. В ушах звучало эхом: «Восемнадцать, восемнадцать, восемнадцать…»

Он что, шутит?

Не похоже…

Но все мысли о девушках Тейта вылетели у меня из головы, когда я увидела, что за проводник меня ждёт.

Шрах, это была почти копия кузины Лоран – светлые прямые волосы, разве что остриженные до ушей, тонкие розовые губы, острый лисий нос, ярко-голубые глаза невзрослеющего ребёнка, игривая родинка на правой щеке. Незнакомка была облачена в белый свободный костюм с накидкой цвета бледной бирюзы на плечах и неряшливым тюрбаном в тон.

И – глухая стена на месте эмоций.

По ощущениям эта «проводница», конечно, не дотягивала до мастера Лагона, однако мне была примерно ровней. Думаю, при желании я могла бы пробить её защиту… Как и она – мою.

– Здравствуй, новенькая, – со сладчайшей улыбкой поприветствовала она меня. Для того чтобы понимать речь, приходилось порядком напрягаться – полузабытое ощущение после долгого общения с инкубом этажом выше. – Мастер поручил мне на сегодня заботу о тебе. Не скажу, что рада этому. Зови меня Исэ Лиора.

Я едва не поперхнулась воздухом.

Да у неё даже имя почти такое же, как у кузины! Сильно сомневаюсь, что это совпадение – псионику высшей ступени ничего не стоило выпотрошить мою память, пока я демонстрировала свои навыки. Если ещё и характер у Лиоры такой же… Тогда меня ждёт весёлый денёк.

Что ж, одно теперь ясно: чувство юмора у синего и чешуйчатого мастера Лагона есть.

Только до ужаса извращённое.

Глава 5. Знай своё место

Тёмная, экзотическая, бодрит, может довести до покоев лекаря.

Из свитка «Загадки Лагона»

Исэ Лиора училась в мастерской внимающих и поющих, но уже очень скоро стало понятно, что её истинное призвание – бесконечно терпеливые вздохи и взгляды, полные кроткой укоризны.

А ещё – поучения.

– Не так, – мягко поправила меня она, когда я села на подушку, чтобы приступить к трапезе. – Ноги нужно сложить по одну сторону, вместе. Под себя их подворачивают дикари и разбойники.

– Не так, – раздался вздох, когда я взяла в руки чашку. – Держи тремя пальцами, тёмной стороной к себе. С той стороны, где светлая полоса, пьют те, с кем ты желаешь разделить напиток.

– Не так, – укоризненно обронила она, когда я потянулась к щипчикам, заменяющим здесь столовые приборы. – Посередине только дети берут, положи пальцы на выемки. И, кстати, печёные овощи едят более плоскими щипцами.

У Лиоры был изумительный способ учить других: сперва она позволяла совершить ошибку, а затем поправляла с выражением вселенского терпения в глазах. Я уже думала, что исчерпала свой лимит раздражения и злости, но передо мной стремительно открывались новые горизонты.

Ох, Нэсс, как же мне тебя здесь не хватает…

Впрочем, надо отдать склочной блондинке должное: инструкции у неё получались краткими и понятными, а в особо сложных случаях сопровождались мысленным образом-пояснением. Лиора быстро поделила продукты на три категории: безусловно безопасные, экзотические и потенциально вредные. В первую категорию входило то, что ели даже местные младенцы и что раньше уже было опробовано на других странниках между мирами. Сюда относилось вываренное и перетёртое в паштет мясо птицы, лепёшки из толстых волокнистых листьев, что-то типа стейка из морского животного с говорящим названием «фуубе» и два вида сырых фруктов.

– Лучше всё же посоветоваться с кем-то из ложи созидающих совершенство, – добавила Лиора, придвинув ко мне несколько полных чашек. – Пусть кто-то осмотрит тебя и скажет, какая еда безвредная.

Что ж, логично. Всё-таки я гостья из другого мира. Даже у нас в соседней стране аборигены могут наслаждаться деликатесами, совершенно несъедобными для приезжих. Взять хотя бы огненно-острое рагу Шерерских островов с креветками.

К экзотическим Лиора отнесла все продукты первой категории, но приготовленные с использованием специй и соусов. Например, густой тёмно-красный суп из кислого фрукта кижу с мясом фуубе и какими-то местными стручками я попробовала на свой страх и риск – и только потому, что стручки на вид были точь-в-точь как наш перец.

В потенциально вредные она записала почти все морепродукты, начиная с живности и заканчивая водорослями, мясо некоторых наземных зверей, а также грибы и значительную часть овощей и фруктов. Из напитков мне позволили попробовать только горячую воду, подкислённую и подкрашенную соком кижу, и бодрящий отвар из коры дерева – того самого, из листьев которого делали лепёшки.

– Шерга, – пояснила Лиора, предлагая мне чашу с тёмной, пряно пахнущей жидкостью, немного похожей на крепкий чай с убойной дозой корицы и имбиря. – Пригуби, у нас его все пьют. Вроде бы никому плохо не было.

Сердцебиение от этой шерги почти тут же участилось. Я собралась с силами и задействовала биокинез. Выяснилось, что в коре содержится вещество, похожее по воздействию на танин и кофеин, однако более сильное. Лиора осушила несколько чаш без видимых последствий, только глаза у неё заблестели сильнее; вероятно, местные привыкли к большим дозам этого «энергетика».

Мне же пришлось ограничиться парой глотков.

Самым вкусным оказался суп-пюре, на втором месте – паштет; жаль, что его не принято было намазывать на лепёшки. Жёлтый фрукт с непроизносимым названием невыносимо горчил, а красный кижу слишком напоминал лимоны – такого много не съешь, так что растительной пищи не хватало.

– Ты сказала, что нужно посоветоваться с кем-то из сотворяющих совершенство…

– Не так. Созидающих совершенство, Трикси.

– Созидающих, – послушно повторила я, сдержав очередного шраха, рвущегося с кончика языка. Мир другой, а раздражающая блондинка почти такая же, подумать только. – Ты знаешь человека по имени Кагечи Ро? Он подойдёт?

Её взгляд ощутимо похолодел.

– У него достаточно опыта и сил. Однако он печально известен своими… экспериментами.

– Экспериментами?

– Именно, – склонила голову к плечу Лиора. Светлые глаза неприятно потемнели. – И подопытных он обычно не спрашивает, желают ли они пожертвовать собой во благо его искусства.

Занятная информация. И, кстати, он сам упоминал, что сколько-то там раз сшивал по кускам рыжего…

– Тейт – один из его подопытных?

– Айе, – откликнулась Лиора немного удивлённо, с толикой одобрения. Я запнулась: незнакомое слово, к тому же непереводимое. Судя по размытому образу, это было междометие, бессмысленное само по себе, но способное выражать целый спектр эмоций. – Надо же, сообразила. Да, Танеси Тейт изменён настолько, что в нём больше от айра, чем от человека. Кожа, мышцы, кости и часть внутренних органов – и это лишь часть модификаций.

Вот так заявление. Интересно, а только ли он?..

– Гм, а другие изменённые есть? – осторожно поинтересовалась я и, не удержавшись, взглянула на потолок – в ту сторону, где этажом выше находилась смотровая площадка мастера Лагона.

Лиора усмехнулась, и нос у неё ещё больше заострился. Да это вылитая Лоран! Только запаха «Медового экстаза» не хватает и серёжек в тон глазам.

– Есть, – негромко ответила она и указала пальцем вверх.

Оу. Красноречиво. Впрочем, следовало догадаться, что щупальца с чешуёй имеют противоестественное происхождение.

– А это всё здесь… обыденно? – спросила я, понизив голос, хотя псионик высшего уровня наверняка мог услышать нас за несколько километров, было бы желание.

– Не совсем, – задумчиво сказала Лиора. – Но очень, очень давно подобное было нормой.

– Когда?

– На заре Лагона.

Весёлые новости. Выходит, мастер Оро-Ич – ровесник окрестных холмов. Если не старше – холмы и долины-то, похоже, местные маги трансформируют регулярно, просто для того, чтобы держать себя в тонусе.

– Спасибо, очень познавательно, – искренне поблагодарила я Лиору, отставляя стакан с двумя «носиками», в котором раньше находился суп. Она подозрительно свела брови:

– Больше ничего не хочешь спросить?

– О чём? – непонимающе моргнула я.

Нет, конечно, мне многое было интересно. Например, что за вид воздействия применял мастер Лагона – ведь не инкуб же он на самом деле? Или насчёт любовниц Тейта… Но последнее уточнять рискованно. Во-первых, я могу поставить рыжего в неловкое положение, если он не афиширует количество связей. Мастер не в счёт, не удивлюсь, если он в курсе вообще всего, что происходит здесь. Во-вторых, такая тема запросто может оказаться табу. Не хотелось бы прослыть дикаркой, и так хватает неправильно подвёрнутых ног и сложностей со столовыми приборами. В-третьих… Рыжий, конечно, на обманщика не похож, но влюблённые женщины любого мира, готова спорить, мастерицы самообмана. Если пресловутые восемнадцать любовниц не подозревают о существовании друг друга, или каждая считает себя особенной, а правда вдруг выплывет наружу – дело может закончиться катастрофой. И для самого Тейта, и, учитывая его темперамент и буйство силы, для всех, кто окажется рядом.

Но Лиора, предлагая задать вопрос, явно намекала на что-то другое, вполне конкретное… И, похоже, предполагала, что я в курсе. Может, изобразить непонимание, чтобы вытянуть побольше сведений?

Мы с ней обменивались невинно-выжидающими взглядами. И, спасибо дорогой Лоран за годы тренировок, моя визави не выдержала первой.

– Может, ты хочешь спросить о том, что тебя очень беспокоит? – предположила она, так тщательно скрывая мысли, что появилось даже подозрение: щиты-то стоят не от меня. – Может, у тебя возникли какие-то необычные желания?

Я следила за ней очень внимательно и – о, счастье! – была вознаграждена. За словами промелькнул образ сияющих жёлтых глаз мастера Лагона. Значит, «необычные желания» и «беспокойство» должны быть, по мнению Лиоры, связаны с ним.

Но уточнять что-то в нескольких метрах от, собственно, предмета разговора, было бы крайне неразумно. Отложу на неопределённое время.

– Из всех желаний у меня осталось только два – выспаться наконец и искупаться где-нибудь, – честно призналась я, игнорируя таинственные намёки. К тому же самое время прояснить более насущные вопросы. – А беспокойство… На меня очень странно смотрели, когда я только появилась. Одна из причин – моё происхождение, это понятно. Но ещё я заметила, что здесь все одеты совершенно по-другому, чем принято у нас. Моё платье не нарушает правила приличия?

Лиора сползла со своей подушки и пощупала край моего подола.

– Платье, – протянула она зачарованно, невольно выдавая любопытство. Но быстро справилась с собой и нацепила обычное выражение бесконечного терпения: – Нет, так не одеваются. Только некоторые народы в южных землях, на островах, кажется. Но открывать ноги допустимо вот так, – изящные пальцы чиркнули мне по ноге сантиметров на двадцать выше колена. – Когда тепло, разумеется. Сейчас холодно, все в длинном.

– А волосы? – задала я второй из беспокоивших меня вопросов.

Стричься не очень-то хотелось, но если это потребуется, чтобы не слишком выделяться и соответствовать местным канонам красоты… В конце концов, мужчины из Альбеды ведь сбривали косматые бороды и усы, когда надолго задерживались у нас. Это куда как менее обременительно, чем постоянно становиться мишенью для заинтересованных взглядов.

Лиора оглядела меня задумчиво, даже руку протянула, чтобы дотронуться до моих волос, но тут же отдёрнула её, заметив мой взгляд.

Ага, значит, без конца щупать друг друга тут всё же не принято.

– Выглядят необычно, – признала она спустя некоторое время. – Такого тёмного цвета. И длинные вдобавок… Но не делай с ними ничего, мой тебе совет. Ты так или иначе будешь выделяться. У тебя кожа непривычного оттенка, черты лица другие, рост, фигура. Более чуткие, вроде Танеси Тейта, скорее всего, отметят и необычный запах. Ты не спрячешься. Значит, будь диковинкой и делай вид, что так и надо. Это же не синяя чешуя, в конце концов, – добавила она и прикусила язык.

На потолок мы посмотрели синхронно.

– Всё было очень вкусно, давай договорим в другом месте? – быстро предложила я, стараясь не выдавать беспокойство.

Учащённое сердцебиение можно списать на эффект от лишнего глотка крепкой шерги или как там назывался «чай» из коры.

– Давай, – как-то слишком покладисто согласилась Лиора. Похоже, мастера она побаивалась, как и Тейт. Хороший повод задуматься. – Я покажу тебе округу и одолжу кое-что из своих вещей. Переодеться не помешает. И немного освежиться – ты ведь с дороги, – защебетала она, переключаясь из режима «блондинка скорбная, бесконечно терпеливая с идиотами» в режим «блондинка легкомысленная и добрая».

Знакомая тактика, Лоран вела себя точно так же. Интересно, это мне везёт или есть типаж, который клонируют и распространяют по разным мирам, чтобы обычным людям жизнь мёдом не казалась?

Впрочем, не могу не признать: передвигаться по Лагону в такой компании оказалось куда удобней, чем с Тейтом. Хотя Лиора и принадлежала к ложе внимающих и поющих, но обладала множеством полезных бытовых навыков. Например, она легко преобразовала вьюны в подобие крутой, однако вполне удобной лестницы. И поспевать за неторопливыми шагами Лиоры было намного проще. На меня почти не засматривались, только изредка провожали заинтересованными взглядами. Я же внимательно изучала шевелюры прохожих и вскоре с прискорбием убедилась, что самый тёмный цвет – кофе с молоком или серый средней насыщенности. Преобладали же блондины и блондинки всех оттенков – золотистые, рыжеватые, поганочно-белые. Встречались и дикие цвета явно искусственного происхождения – алый, кислотно-зелёный, синий, фиолетовый. Кожу чаще всего покрывал загар, даже Лиора при более интенсивном освещении стала больше похожа на частую гостью пляжей.

Тейт на фоне обитателей Лагона смотрелся бледновато. В прямом смысле.

Идти же пришлось не особенно долго, около двадцати минут… то есть «катов», надо уже привыкать к местной терминологии. Лиора приблизилась к одному из холмов, раздвинула заросли вьюна и впустила меня в небольшую комнатку пять на пять шагов. Отсюда вглубь вёл наклонный туннель с лестницей.

– У вас этажи отсчитываются вниз, а не вверх? – полюбопытствовала я, и Лиора неопределённо повела рукой:

– Внизу безопаснее. Меньше вероятность, что кто-то проникнет.

– А высокие здания вообще не строят?

– Почему же. Террасы наблюдения ты уже видела. А ещё есть четыре скалы, где располагаются покои мастеров, – ответила она таким тоном, как у нас могли бы сообщить о тайной подземной лаборатории. Вроде как место, скрытое благодаря одному своему расположению – никому не придёт в голову там искать.

Апартаменты Лиоры оказались весьма удобными. Правда, мы там не задержались. Щедрая хозяйка выдала мне два костюма. Про тёмно-красное трико, опутанное до колена чёрными лентами разной ширины, она сказала: «Фатально ошиблась цветом, всё равно не ношу». Второе, светло-голубое и свободное, было, по её выражению, «допустимой степени поношенности».

В переводе на нормальный язык это, полагаю, означало, что вещь застиранная, немодная и едва ли годная для того, чтобы показаться в приличном обществе, но безденежной дикарке вроде меня сойдёт.

В дополнение она вручила два чёрных шарфа разной ширины – один на плечи, другой на голову. Волосы прикрывали тканью по желанию, особым шиком считались рыхлые тюрбанообразные конструкции. А вот накидку следовало обязательно надевать перед встречей с мастерами или перед выходом в свет. Как я поняла из объяснений, накидка приравнивалась к пиджаку или жилету делового костюма у нас. И, наконец, прояснилась разница между двумя типами кроя одежды: облегающий считался более старомодным и формальным, а свободный – повседневным, как джинсы с футболкой.

Забавно. Получается, что Тейт расхаживает в местном аналоге «униформы» или делового костюма а-ля мафиози? Я представила его на секунду в брючном костюме, только не в тёмном, а в узкую чёрно-белую полоску, с проглядывающей яркой рубашкой тигровой расцветки и в шляпе-федоре.

Ему бы подошло, наверное. Хоть сейчас на съёмочную площадку.

В качестве нижнего белья здесь использовали почти прозрачные лосины и «водолазку» без горлышка из такой же ткани, но я предпочла пока остаться в своём. Мы с Лиорой сошлись на том, что, когда рыжий принесёт деньги за мой микрофон и усилитель, надо пополнить гардероб.

На стандартные банные процедуры времени, увы, не было. Пришлось довольствоваться сокращённым вариантом – одной губкой, смоченной в специальном растворе, и другой, пропитанной чистой водой. Затем я переоделась в тёмно-красное трико, памятуя о том, что яркие цвета здесь в чести, а светлая одежда вроде той, что носил Кагечи Ро или сама Лиора, выделялась куда сильнее кислотно-жёлтых шаровар Боззы. Тюрбан накрутила сама, хоть и с третьего раза. А вот складки покрывала на плечах Лиора поправляла долго и придирчиво, сопровождая процесс бесконечными «не так» и укоризненными вздохами в десятках вариаций.

– Идём наверх, – сказала она наконец, удовлетворённо склонив голову. – Надо успеть показать тебе немного округу и рассказать об основных правилах, пока не стемнело.

Последние слова прозвучали зловеще.

– А с приходом темноты многое изменяется? – поинтересовалась я настороженно.

– Становится меньше правил, – туманно пояснила Лиора и скорбно округлила глаза. – Ты ведь не хочешь неприятностей, Трикси?

Я не хотела, потому согласилась, что стоит поторопиться.

Мы начали осмотр с так называемых «общих пространств» – тех мест, где встречались ученики из разных мастерских. Поляны с красными, розовыми, оранжевыми, бордовыми цветами символизировали полнокровную жизнь и покой. Здесь принято было отдыхать, драки запрещались, кроме случаев самозащиты.

– Но попробуй докажи мастеру потом, что это была именно защита, – вздохнула Лиора и, обернувшись к группке девушек, плавно кружащихся по щиколотку в пурпурных цветах, приложила руку к груди – видимо, поздоровалась. Одна из незнакомок ответила ей тем же, не останавливаясь.

Холмы и то, что с виду напоминало груды камней, обычно служили входом в обширные подземные чертоги. Там располагались мастерские, дома, залы отдыха, личные рабочие кабинеты, библиотеки, склады, горячие источники, торговые лавки, бесплатные столовые, где каждый ученик мог рассчитывать на тарелку похлёбки в сутки и кусок мяса каждые два дня. Были тут и частные заведения, где подавались более экзотические блюда по разным расценкам, от скромных до заоблачных.

Вообще я поймала себя на забавной мысли, что поверхность земли – своеобразная «крыша» настоящего Лагона. И сейчас мы гуляли по ней, как две кошки, распушая друг перед другом хвосты. Лиора строила из себя паиньку, я – тоже, но по-своему. Такая идиллия вряд ли могла продлиться долго…

Увы, пессимистические прогнозы имеют неприятное свойство сбываться, и очень быстро.

Начиналось всё относительно мирно. Мы по широкой дуге обогнули очередной «лужок отдохновения», усыпанный крупными розетками алых и жёлтых цветов. Честно признаться, издали он напоминал филиал дурдома. Полтора десятка учеников, одетых почти одинаково, в оранжевое, с идиотскими жизнерадостными улыбками перебрасывались невидимым мячом. Время от времени они останавливались и начинали ритмично хлопать в ладоши, причём синхронно. Лиора пояснила, что они начинают осваивать искусство внимать и петь. Я немного расширила купол и расслышала, как долговязый парень, видимо, самый опытный, руководит игрой:

«Шар у Мики. Мика кидает… Локен уронил, позор!»

И оранжевые снова захлопали, видимо, выражая неодобрение.

Я поспешно свернула купол, чтобы не мешать.

На другом краю луга толстушка в тёмно-сером одеянии дремала в объятиях чудовищной химеры, помеси двухголовой мохнатой змеи с обезьяной. При виде этой странноватой парочки Лиора сморщилась, точно откусила что-то гнилое, и ускорила шаг. Ещё двое, парень и девушка, похожие как близнецы, вращались вокруг невидимого центра, подобно двойной звезде. Сходство изрядно усугублялось неярким свечением.

– Не так, – поджала губы Лиора, глядя на них. – Это нарушение правил, Трикси. Нельзя творить опасную магию в местах отдохновения.

Дальше она собиралась показать ложу, куда меня определил мастер Лагона, но до места мы так и не дошли. Продравшись вслед за Лиорой сквозь густую щётку гибкого кустарника с бархатистыми лиловыми листьями, я выскочила на обширную площадку, вымощенную белым камнем. Моя проводница замерла на самом краю, настороженная, и её беспокойство тут же передалось мне.

Путь через площадку преграждали четверо.

Мощного Боззу, на сей раз облачённого в свободные одеяния цвета фуксии, не узнать было трудно, хотя цвет опалённых волос и закопчённой физиономии опознавался с трудом. Трое других раньше, кажется, мне на глаза не попадались… Или нет, одного я точно видела в толпе, которая вышла навстречу нам с Тейтом – невысокого, плотно сбитого мужчину лет сорока, обритого налысо и с тёмно-зелёным орнаментом на щеках и шее. Эти двое вооружены не были. Высокая широкоплечая женщина со светло-рыжими волосами, остриженными до мочек ушей, похлопывала по ладони металлической штукой, похожей на ракетку для пинг-понга.

Оружие? Возможно…

Последний из агрессоров, высокий парень немногим старше меня, одетый в зелёное, держался немного чуть позади остальных. В чертах его лица было что-то восточное, как у мастера Лагона, только гораздо мягче, со слабым намёком на экзотику. Волосы цвета янтаря были с одной стороны обрезаны совсем коротко, «ёжиком», а с другой – достигали линии подбородка. Нос безупречный, как у кинозвезды после пластической операции, зато губ почти не видно – белёсые, тонкие. А вот глаза яркие, зелёно-голубые.

Он заметил мой взгляд и облизнулся.

Меня передёрнуло.

– Короткой дороги, Исэ-кан, – поздоровался блондин в зелёном первым, добавляя после фамилии короткий «суффикс почтения». Как я поняла из объяснений Лиоры, это был аналог уважительного «ты».

Забавно, что до сих пор ко мне обращались только на «ты простое».

– Короткой дороги, Маронг, – сухо откликнулась моя провожатая.

От неё веяло колючим неудовольствием. Ни о каком «уважительном ты» речи не шло – она явно давала понять, что предпочитала бы не встречаться с этим Маронгом и его компанией. Причём не ему, а мне, судя по мысленным образам.

Предупреждает об опасности? Поздновато, да и перекошенная физиономия Боззы – индикатор не хуже пожарной сирены или залпа сигнальных ракет.

– У кого-то она короче, у кого-то длиннее, – вкрадчиво произнёс Маронг и улыбнулся, едва обнажив безупречно белые зубы. Тоже мне, опасный красавчик… – Ты пойдёшь дальше, Исэ-кан, а кое-кто здесь останется.

«Кое-кто» – это я, вероятно. Чудненько, просто распрекрасно. Будет новая драка, наверняка. Выждали же момент, когда Тейта нет рядом… Стервятники.

Впрочем, вопрос ещё, кто здесь труп.

В перспективе.

Я скосила глаза на Лиору. Она стояла неподвижно, полностью закрытая – ни единого образа не проскальзывало. Так, понятно, от неё помощи ждать не стоит. Логично, чего ей впрягаться за навязанную спутницу из другого мира. Спасибо, что хотя бы сама не претендует на мою драгоценную особу.

Так. Действовать рационально, не забывай, Трикси. В первую очередь надо понять, какого рода псионики… то есть маги передо мной. Я повернулась к Лиоре и спросила негромко и безмятежно:

– Твои коллеги по ложе внимающих и поющих? Не представишь нас?

Она перевела взгляд на меня. Оценивающий такой, задумчивый. Явно выбирала, кого поддержать. Целых пять секунд, стерва!

– Не мои. Твои будущие, если я правильно поняла мастера, – проговорила наконец Лиора. У меня словно камень с плеч свалился – похоже, она всё же решила сыграть на моей стороне.

– Добыча Танеси встречалась с кем-то из мастеров? – поинтересовался Маронг и обменялся взглядами с сообщниками. Те перегруппировались, выстраиваясь напротив нас широкой дугой. – Хочет стать ученицей? А не слишком ли высоко для расходного материала, мм? Мне кажется, своё место надо знать.

У Лиоры дёрнулся уголок губ. Похоже, такое грубое давление ей совсем не нравилось. Может, это в мою пользу сыграет? Если она не станет меня защищать, то хоть мешать отбиваться самостоятельно не будет.

– Верно, добыча Танеси Тейта – с завтрашнего дня ещё и ученица. Мастер Оро-Ич решил, что она будет постигать искусство овеществлённого ничто. Айе, Маронг, не глупи. Они проговорили почти целый сет, – обронила Лиора вроде бы ничего не значащую фразу, но взгляды всех агрессоров тут же скрестились на мне.

У шкафоподобной девицы в мысленном фоне промелькнула тень неуверенности.

Так. Ясно, здесь какая-то зацепка. Не зря же Лиора сама пыталась прояснить что-то связанное с мастером Оро-Ичем и мной…

Я закусила губу.

Ладно. Это пока не столь важно. Главное, что те ребята – не эмпаты и не телепаты. Значит, у меня есть небольшие шансы справиться. Наш уголовный кодекс здесь не работает. Никто не станет арестовывать эмпата за несанкционированное деструктивное воздействие высокого порядка. Ломать проще, чем создавать что-то… Теоретически.

А смогу ли я? Раньше никогда не пробовала… Даже Тейта всего лишь оглушила. А тогда сил и уверенности у меня было побольше.

– Целый сет, – вдумчиво повторил Маронг, не сводя с меня взгляда. Я передвинула ноги, скрещивая лодыжки, и сложила руки на груди. Вроде бы Лиора тоже так делала в минуты растерянности, значит, он ничего не должен заподозрить. – И долго она приходила в себя?

Купол развернулся с натугой, неохотно. Так, четвёртую ступень не вытяну. Но раз они не эмпаты, то хватит и третьей, если спрессовать купол в четыре иглы. Я же не хочу задеть Лиору, верно?

Шрах, надо перестать трястись, это уже заметно со стороны.

Спокойно, Трикси. Подумаешь, придётся пытать малознакомых людей. Они тоже пришли не самыми мирными целями.

– В себя? – донёсся откуда-то издалека голос Лиоры. Я чутко прислушивалась к малейшим изменениям в сознаниях Маронга и компании. Действительно, не эмпаты и не телепаты, открытые, как Тейт… Но пугающе агрессивные, и про истинный смысл резонанса, похоже, не знают, зато насилием упиваются… Все, кроме самого Маронга, что интересно, он по ощущениям человек деликатный и больше играет на публику, чем действительно жаждет столкновения. – О нет, она спустилась вполне спокойной, собранной и способной порассуждать о вкусе шерги и свежести фруктов.

Всё-таки Бозза из всей этой четвёрки обладал самой отточенной интуицией. Не знаю, почуял ли он опасность или первым понял скрытый смысл слов Лиоры, но, когда Маронг сделал знак атаковать, толстяк единственный развернулся и драпанул в обратную сторону.

Чем там меня собирались оглушить, я так и не узнала. Пытать людей оказалось не так уж сложно.

Ощущение боли, приумноженное в несколько раз, прокатилось по длинным иглам, пронзающим всех четверых. Труднее всего пришлось с Боззой – похоже, зачатками эмпатии он обладал, но не третьей ступени, разумеется. Его хрупкая поверхностная защита разлетелась ровно секунду спустя после того, как заорал Маронг.

Губы у меня были солёными и липкими. Перед глазами плыл золотистый туман. Удар сердца, другой, третий…

Всё.

Я стремительно свернула купол до минимума за мгновение до того, как обессилела. Маронг, которому досталось сильнее всего, валялся на земле, меленько дыша сквозь стиснутые зубы, и эхо чужой боли бродило у него в голове. Плечистая незнакомка пребывала в глубоком обмороке, Бозза шевельнуться боялся, чтобы не схлопотать удар вдогонку. Последний из четвёрки, бритый мужчина, перекатывался с бока на бок и тихо постанывал.

– Если я правильно поняла объяснения Лиоры, то место под солнцем тут можно завоевать, – негромко произнесла я, стараясь устоять на своих двоих и не завалиться рядышком с Маронгом. Вот позор будет… – И если вы считаете, что без Тейта мне вам нечего противопоставить, то давайте повторим. Кстати, то, что вы сейчас почувствовали – всего лишь воспоминание о боли. Вчера утром я торопилась на свадьбу к любимой кузине и стукнулась мизинцем об угол стола. Нравятся ощущения? Можем повторить. У меня ещё в запасе воспоминания о вывихе лодыжки и о мигренях бабушки Агаты.

Надеюсь, блеф удастся. Потому что на второй раунд меня точно не хватит, а Лиора не поможет, она и так наверняка жалеет, что мастер навязал ей такую обузу…

Или нет.

В своей новой приятельнице я ошиблась, надо признать. Потому что в следующую секунду она подошла к Маронгу и чувствительно пнула его под дых.

– Идиот, – её голосок звенел лицемерным сочувствием высшей пробы. – Я же сказала, что Трикси Бланш вышла от мастера Лагона невредимой. Вы понимаете, что это значит?

– Это значит, что добыча у меня такая же крутая, как я сам, – послышалось скромное. – Она сама кому хочешь может голову задурить… Ну, кому добавки от меня?

– Тейт! – выдохнула я, оборачиваясь. От напряжения ноги подломились, однако он успел поймать меня на руки и прижать к себе, как принцессу. – Как там твоё наказание?

– Я слишком крут для каких-то там наказаний, – гордо заявил он, улыбаясь. От него веяло солнцем, хотя небо над Лагоном уже потемнело. – Мастер Аринга сказала, что ей надоело заделывать лишние дыры и я могу валить, куда хочу. А я хочу к тебе. Эй, вы ещё здесь? – добавил он угрожающе, обводя компанию агрессоров долгим взглядом, и оскалил зубы.

Через полминуты на площадке остались только мы втроём. Обморочную даму сообщники бесцеремонно уволокли за руки и за ноги, как труп.

Моё состояние было немногим лучше, чем у жертв эмпатической атаки. Голова кружилась, купол съёжился до жалких полутора шагов. Но Тейта я, кажется, понимала и без сверхспособностей.

Как и он меня.

– Пойдём домой? – тихо спросил рыжий. И обернулся: – Спасибо, Лиора. Ты лучшая.

– Сочтёмся, – махнула рукой она. Высокие скулы порозовели. – И ты мне должен ещё за одежду для Трикси.

– За эти-то тряпки? – смешно задрал брови Тейт. – Да ну тебя. Не мелочись. Будь щедрой!

Лиора фыркнула и, не прощаясь, скрылась в зарослях кустарника. Рыжий же переступил с одной ноги на другую и побежал по Лагону в стремительно густеющих сумерках, быстро и пружинисто.

– Очень устала? – Его дыхание опалило мой висок.

– Угу.

Он ничего не ответил, только припустил ещё шустрее, едва ли не взлетая над землёй. Через четверть часа мы оказались у подножия огромного дерева в шесть обхватов толщиной. Между корней виднелась широкая нора, едва прикрытая вьюнами. Рыжий отвёл плети ногой и спрыгнул.

– У вас что, дверей не бывает? – заплетающимся языком поинтересовалась я.

Тейт аккуратно поставил меня на пол и улыбнулся:

– Растения сторожат лучше дверей. Чужаков просто задушат. А на вход сверху для верности ляжет Шекки.

– Шекки?

– Мой айр, – пояснил он довольно. – Крылатый, помнишь?

Я помнила, разумеется. Но очень, очень хотела прилечь.

Через некоторое время дурнота схлынула. Тейт суетился вокруг, то воду подносил, то лепёшки из листьев… Кстати, он всё-таки намазывал на них паштет, потому что так удобнее, и плевать ему было на всякие «принято» и «прилично».

Это вызывало улыбку.

Когда комната перестала вращаться перед глазами, рыжий отвёл меня на самый нижний этаж, где располагались удобства и «банный» комплекс. Перспектива наконец-то нормально вымыться взбодрила не хуже местного чая из коры.

Сама «ванна» выглядела диковато, на мой вкус. Вернее, их было две. Они напоминали бочки около метра диаметром и ровно вдвое больше по высоте. Туда полагалось забираться по лесенке и, сидя на первой ступени, примерно по пояс в воде, оттираться комком жёстких ниток. При необходимости можно было спуститься на вторую или третью ступеньку, погружаясь в итоге по шею. В первой бочке находился очищающий раствор, во второй – вода с небольшим добавлением смягчающего отвара. Мыть голову полагалось у стены, с помощью кадки и ковшика. Вместо шампуня использовался сухой, сильно пенящийся порошок и масло для разглаживания.

Голову Тейт мне вымыл сам, не слушая возражений. И, честно говоря, я была ему благодарна – слишком уж устала, где там возиться с разведением порошка в нужных пропорциях! Масло смылось не сразу, хорошо, что горячая вода не иссякала. Затем рыжий помог мне забраться в бочку, принёс отрез мягкой толстой ткани вроде флиса, чтобы завернуться после купания, и вышел. Подсматривал или нет – не знаю, но вернулся только тогда, когда я уже перебралась во вторую бочку, смывая чистящий раствор и отогреваясь, и надолго замерла на нижней ступеньке. Тейт собрал мою разбросанную одежду, аккуратно сложил на скамье, сам разделся и сел у стены – отмываться.

Я наблюдала за ним из-под полуприкрытых век. В висках стучало от горячей воды и крайней степени усталости. Он поливался, отфыркивался и, кажется, совершенно не стеснялся своей наготы.

«Неужели мастер не преувеличивал? – промелькнула дурацкая, несвоевременная мысль. – Правда – восемнадцать?»

Пришлось ущипнуть себя за ногу, чтобы не думать о всяких глупостях. И без того хватало забот. Взять хоть сегодняшнюю компанию с Маронгом во главе. Вряд ли это последние, кто возжаждет чужую добычу. Слишком многие гонятся за дармовой силой. А мне, по большому счёту, не на кого положиться. Тейта могут завтра точно так же отправить на отработку. Или он сам пойдёт в свою мастерскую и застрянет на целый день.

Стервятники только того и поджидают…

Здесь у меня нет семьи. Нет опасной и немного безумной мамы, двух братьев и смышлёной сестрёнки Нэсс, нет папы с его связями на уровне замминистра. Нет дяди Эрнана, который со своей шестой ступенью в эмпатии и телепатии раскатает в лапшу любого из местных, кроме разве что мастера Лагона. Нет даже зловредной кузины Лоран, неистощимой на пакости, но зато способной одним взмахом ресниц приструнить банду хулиганов.

Я одна. Шрах, что я здесь делаю?..

– Трикси?

Рыжий прикоснулся к моему лицу, заставляя открыть глаза. Он стоял на лестнице, облокотившись на край бочки. Нас разделяла только зеленоватая вода и пять сантиметров дерева.

Вот бесстыжий.

– Где моё место, Тейт? – спросила я вслух. – Здесь, в вашем непонятном мире, шрах его побери, где моё место?

Он недоумённо нахмурился. А у меня закончились силы – разом, словно их и не было. Я изнеможённо ткнулась лбом ему в плечо, цепляясь пальцами за край бочки. Рыжий сперва растерянно поглаживал меня по спине, потом бережно поцеловал.

– Не надо.

– Почему?

Ведь правда не понимает, кажется.

Восемнадцать любовниц или нет, а очередной девочкой-с-порядковым-номером я становиться не хочу. Даже если страшно устала, запуталась и вообще всё плохо. Прорвусь, обязательно. Наизнанку вывернусь. И если уж не сумею вернуться домой, то найду себе место здесь. Не за чужим плечом.

Такое, где буду чувствовать себя… правильно.

– Потому что.

– Тогда поплачь, – посоветовал рыжий тихо. – Тоже помогает.

А может, и понимает.

Пока я тихо сопела ему в плечо, пытаясь не думать ни о чём, он переминался с ноги на ногу, покрываясь мурашками от сквозняка, и не задавал вопросов. Потом дождался молчаливого разрешения, спрыгнул на пол и ушёл в свой угол, вымывать остатки пенного порошка из волос, которые из-за влаги казались насыщенно-красными и облепляли шею, как кровавые подтёки.

– Спасибо, – пробормотала я под нос.

Но рыжий, конечно, не услышал.

Наверное, и к лучшему.

Глава 6. Иллюзии

То, чего нет, но что всё-таки есть. Но на самом деле нет. Или есть. В общем, как условитесь.

Из свитка «Загадки Лагона»

На следующий день у меня были грандиозные планы – заглянуть в ложу овеществлённого ничто, познакомиться со своим будущим мастером и соучениками, а вечером, если позволит время, приобрести одежду на смену. Всё-таки один комплект нижнего белья – намного меньше, чем нужно для нормальной жизни.

Но не вышло.

А всё потому, что я свалилась с жуткой, выматывающей лихорадкой. Почти трое суток не могла ни есть, ни пить, ни спать толком, постоянно пребывая в полузабытьи. Мне мерещилось то безбровое лицо Кагечи Ро, то испуганная физиономия Тейта, а потом выкатились откуда-то из глубин подсознания синие чешуйчатые кольца щупалец. После этого жар спал, и сознание вернулось, хотя слабость и осталась.

– Руки убери.

Такая вот первая осмысленная фраза после пробуждения… Показательно, что ни говори.

Рыжий, которому эти самые наглые руки принадлежали, отпрянул и быстро прикрыл меня одеялом, словно так и было. Слабое утешение, учитывая, что вся моя одежда, включая нижнее бельё, находилась в изголовье, отстиранная и аккуратно сложенная в стопку.

– Ничего такого, – произнёс Тейт таким тоном, что сразу стало ясно: как раз очень даже «чего»! – Я за тобой три дня ухаживал, мыл, кормил… и остальное, – деликатно обобщил он.

– Спасибо, – сухо отозвалась я, пытаясь одновременно сесть и удержать сползающее одеяло на груди. Постель представляла собой гнездо из пышных перин и достаточно жёстких одеял разной толщины, расположенное прямо на полу, у стены. С одной стороны, хорошо – не упадёшь во сне. А с другой – вставать не слишком-то удобно, особенно с непривычки. – Кстати, сейчас какой день?

– Сейчас ночь! – жизнерадостно улыбнулся рыжий, извернулся и подполз ко мне вплотную. Понял, кажется, что на него особо не сердятся, а значит, можно бесстыдничать дальше. – Ты как себя чувствуешь? Я вот, когда ты болела, вообще не мог понять, что ты говоришь! Вроде слова знакомые, а вот вообще ни финта не ясно. Просишь чего-то, но, хоть убейся, не понятно – пить тебе или наоборот…

Я почувствовала, что заливаюсь краской. Конечно, без купола считывать образы он не мог, и наверняка возникали сложные ситуации. Но неужели нельзя просто деликатно обойти всякие физиологические подробности? Никак не пойму, помесь он бесчувственного бревна с дикарём или тонко чувствующий манипулятор. Или это вообще шраховы культурные различия?

– Хватит, сказала же – спасибо, – с трудом выдавила я и машинально притронулась ладонями к горящим щекам. Благие намерения у Тейта или нет, а углубляться в детали ухода за больными совсем не хотелось. – Я поняла уже, что ты обо мне заботился. Молодец, хвалю и так далее. Но сейчас лучше скажи, что это вообще было?

Тейт вытянулся рядом со мной, заложив руки за голову. Осветительные шары вроде тех, что сопровождали нас в подземелье, кружились под низким потолком. Стены утопали во мраке, можно было разглядеть только несколько больших ларей по правому краю комнаты и вазу в половину человеческого роста, из которой выпирала волна белых цветов со слабым пыльно-сладковатым запахом.

Романтическая атмосфера, ничего не скажешь… Я скосила глаза, осторожно рассматривая Тейта, наполовину укрытого одеялом. Интересно, а он-то одет? Рыжий, точно уловив мои мысли, небрежно провёл ладонью по прессу, спуская тонкое одеяло ещё ниже, и улыбнулся, глядя из-под прикрытых ресниц.

Позёр.

– Ну, сначала вроде как лихорадка началась. Но ты ещё и задыхалась, причём странно как-то – воздух хватала ртом и всё никак успокоиться не могла. Ро приходил и осмотрел тебя, но понял только, что лучше бы ты кижу не ела, от этого горло отекло… и так далее, я не вникал. Мы напоили тебя таким специальным лекарством, которое всю гадость выводит, Ро жар сбил. А на следующий день – по новой, – нахмурился он. – Ещё хуже, чем накануне. Мы уже думали, что конец, но тут заползает мастер Оро-Ич и говорит… Ну, это не важно, что он сказал, – ловко свернул с темы рыжий. В мыслях у него промелькнуло воспоминание о нагоняе и что-то насчёт маленьких поганцев, которые не зовут старших, когда надо, а когда не надо – их из покоев не выпроводишь. – В общем, он тебя по-своему полечил и сказал, что ты голову перенапрягла. Но и отравилась тоже. Там целый свиток лежит, что можно есть, а что нельзя. Потом почитаешь сама…

А вот теперь я покраснела до ушей. Почему-то безграмотность – относительная, дома-то у меня в активе было четыре иностранных языка на том же уровне, что и родной – смущала больше наготы. Как-то не хотелось прослыть в глазах Тейта дурой.

– Не умею.

– Ну, естественно, – отмахнулся он, переворачиваясь на бок. И стало заметно, что лицо у рыжего осунулось, а губы растрескались, как будто не только я болела всё это время. Волосы у нас обоих спутались так, что больше напоминали паклю. – Слушай, Трикси, может, поспим немного? Хотя бы пока не рассветёт.

В груди у меня что-то дрогнуло. Он что, правда все три дня от меня не отходил, без сна и отдыха? В буквальном смысле?

– Устал? – Голос прозвучал хрипловато.

– Нет, – гордо ответил рыжий. И быстро сдулся: – Но спать хочу.

– Давай поспим, – согласилась я, но потом добавила, подумав: – Но сначала мне надо пить. И наоборот.

В итоге засыпали мы, хихикая и толкаясь. А проснулись, как молодожёны: я на груди у рыжего, завёрнутая в одеяло, как гусеница. Он пытался встать, не потревожив меня, но, конечно, не преуспел.

Утро получилось торопливым и беспорядочным. Тейт хаотически носился из кладовки в комнату, от жаровни к столу, сверяясь со свитком безопасных продуктов. Я, шипя и ругаясь себе под нос, пыталась одновременно прочесать мокрые после купания волосы и правильно обмотаться злополучными шарфами. Воспроизвести рыхлый, сбитый набок тюрбан ещё более-менее получилось, но волны мягкой ткани на плечах не держались и сползали. И так продолжалось, пока рыжему не надоело смотреть на мои мучения, и он не принёс несколько булавок из прозрачного материала, чтоб закрепить накидку.

После этого мы наконец взгромоздились на подушки и приступили к завтраку.

Вот интересно, почему почти в любой культуре «правильная и приличная» поза – самая неудобная? Заберись на высокую подушку, спусти ноги с одной стороны, да ещё чтоб это красиво выглядело… У нас сидеть с прямой спиной, сведя коленки, тоже не слишком комфортно, но лагонские правила этикета побили все рекорды.

– Аппетита нет? – сочувственно поинтересовался Тейт и, запрокинув голову, допил остатки густого супа из миски.

Я посмотрела в свою плошку, где лежала рассыпчатая красноватая каша, сухая и безвкусная, затем перевела взгляд на горку из натёртого стружкой вяленого мяса фуубе и крупитчатые ломтики какого-то зеленоватого овоща с фиолетовыми семечками. Запивать эти невообразимые деликатесы полагалось шергой или простой водой.

Да уж…

– Не то чтобы нет, – деликатно ответила я, стараясь не показывать неудовольствия. Всё-таки Тейт старался для меня. Конечно, ради собственной выгоды в конечном итоге, но мало кто станет так заботиться о фактически незнакомом человеке, который к тому же находится в полной зависимости от него. – Просто не привыкла ещё.

– Ничего, вот скоро рванём на заготовки, я подзаработаю немного и свожу тебя в одно классное место, – затараторил рыжий и, перегнувшись через стол, погладил меня по щеке. Пальцы были жёсткими и горячими, словно теперь у него самого разыгралась лихорадка. – Митчи вообще круто готовит, я ей дам твой свиток, она что-нибудь придумает. Кстати, я толкнул твои механизмы ребятам из ложи искусников, сотню дали сейчас, ещё две обещали потом, когда с устройством разберутся…

Тейт трещал безостановочно, умудряясь периодически тянуться через стол и прикасаться то к моему лицу, то к коленям. Эмпатический купол был свёрнут до минимума, но между нами словно протянулась тонкая нить иррациональной связи. И сейчас я чувствовала, что, хотя рыжий изображает жизнерадостность, на самом деле чувствует себя виноватым. Он снова был в чёрном трико, огненно-рыжие волосы стояли дыбом – нет, правда, прямо как обгорелая спичка с языком пламени.

И подумалось вдруг, что я очень-очень не хочу, чтобы он погас.

– Всё в порядке, – вырвалось у меня. Тейт удивлённо округлил глаза. – Нет, серьёзно. Ты не виноват.

– Читала мысли? – насупился он. – Как мастер Оро-Ич?

– Нет. И мне до него очень далеко, кстати. Но ты сейчас фонишь на всю комнату, – солгала я и уткнулась в свою плошку, глотая сухую кашу. Не говорить же, что чувствую его, как раньше чувствовала на расстоянии смену настроения у Тони с Кевином и у Нэсс. Одно дело – братья и сестра, и совсем другое – полузнакомый парень.

– Если бы я вернулся пораньше, то эти балбесы бы к тебе не полезли и ты бы не сорвалась вот так, – проронил он и стиснул зубы. На долю мгновения второй, тёмный и жуткий уровень сознания приоткрылся, и на меня словно дохнуло смертоносным жаром, но почти сразу этот кошмар заглушили привычно яркие и чистые эмоции. – Ну, Маронг Игамина с компанией. Думал, если Боззу хорошенько отделаю, они не сунутся…

– Не бери в голову, – улыбнулась я уже по-настоящему, стараясь не думать о бездне, сокрытой в глубинах разума Тейта. Разберусь потом… Если захочу. – Я сама могу за себя постоять. А с тобой я тем более в безопасности.

– Это иллюзия, – ответил рыжий неожиданно серьёзно и уставился на меня в упор. Синий цвет глаз в полумраке превратился в чёрный. – Абсолютной безопасности не бывает… Айе, ладно. Пойдём, познакомлю тебя с мастером из твоей ложи, только сначала решим, с каким именно.

Посуду он быстро перемыл в большом чане, затем укутал шею и плечи отрезом сочно-алой ткани – я успела разглядеть, что один из ларей был доверху набит почти одинаковыми шарфами-накидками – и мы понеслись к мастерским. Тейт, похоже, в принципе не умел ходить медленно, только бегать или скакать с горки на горку. А по пути ещё и умудрялся рассказывать об обычаях Лагона, не сбивая дыхания.

Вообще-то в каждой ложе был не один мастер, а несколько. Считались они абсолютно равноправными, но кто-то, как и у нас, пользовался большим уважением и популярностью, а кто-то имел не слишком хорошую репутацию. Мастеру прислуживали до пяти подмастерьев, в чьи обязанности входило обучение новичков. Словом, попасть в личные ученики к именитому учителю сразу мне не грозило.

Может, оно и к лучшему?

– Вообще сейчас из ложи овеществлённого ничто у нас только четыре мастера на месте, остальные странствуют, – пояснил Тейт. Он бежал спиной вперёд на приличной скорости и сильно жестикулировал; от энергии и сил его буквально распирало, и я невольно заразилась этой бодростью. – Аринга Китасса, ты про неё слышала. В принципе, вариант. Она любит порядок, часто обходит Лагон, следит, чтобы все соблюдали правила… Потом мастер Ао, но к нему лучше не соваться, он жёсткий – жуть, а ты неженка. Часто бьёт учеников, хотя и силён в овеществлении. Потом Сафира Акка, – продолжил он и мечтательно зажмурился. – Она красотка и вообще крутая, но к ней тоже лучше не надо, женщин не любит, особенно симпатичных. Остаётся мастер Ригуми Шаа, и вот он очень крутой! С ним можно попробовать, он строгий, но добрый. И сильный. Его сам Оро-Ич учил.

– Мастер Лагона? – удивилась я. – А разве он не из этих, как их… внимающих и поющих?

Рыжий расхохотался и заложил вокруг меня петлю:

– Ну ты даёшь! Мастер Лагона – значит, лучший во всех ложах. А у вас не так?

Я вспомнила директора нашей школы для детей с особыми возможностями – беспомощного псионика, зато неплохого юриста с широкими связями. Высокого, атлетически сложенного, с модной бородкой… Он держался как полновластный хозяин, как король. А когда дядя Эрнан пришёл к нему разбираться из-за приставаний к Лоран, этот блестящий красавчик затрясся, как желе, и позеленел.

М-да…

– У нас по-разному, – уклончиво ответила я, хотя за родину стало немного обидно.

Впрочем, логично, что местных безбашенных магов может держать в узде только сильнейший. У нас для давления на самых могущественных псиоников есть полиция, тюрьмы, армия, в конце концов. Попробуй я провернуть что-то подобное недавнему фокусу с Маронгом у себя, то, будь пострадавшие даже опасными преступниками – насильниками и убийцами, меня бы закрыли лет на десять в исправительных учреждениях. Или купировали бы способности до второй ступени, медикаментозно и необратимо.

– Ага, оно! – воскликнул вдруг Тейт, резко остановился и схватил меня за локоть, едва плечо не выбив из сустава. – Чуть не пробежал мимо.

Я недоумённо оглянулась по сторонам, отыскивая вход в мастерские. Вокруг метров на тридцать во все стороны расстилался луг с лиловато-голубыми цветами, затем виднелась череда невысоких холмов, белые площадки, живописные груды камней. Остальное терялось в тумане, однако конкретно на лугу ничего особенно выделяющегося не было.

Или было?

Сощурившись, я повернула голову, нарочно рассматривая ближайший участок боковым зрением. И цветы, прежде бледно-голубые, приняли насыщенный пурпурный оттенок, образовывая двухметровый круг… Или померещилось? Они правда изменили цвет или изначально были такими?

– Там? – неуверенно спросила я, указывая на него.

Рыжий просиял и энергично мотнул головой:

– Угу. Как заметила?

Действительно, как? Хороший вопрос…

– Почувствовала, наверное.

– Значит, мастер Оро-Ич не ошибся, – подытожил Тейт. – Ну, идём, я тебя представлю. К кому напросишься, решила уже?

Я только вздохнула, прокручивая в голове информацию. Ао точно не подходит, если он любитель распускать руки. Ревнивая дамочка, как там её, Сафира – тоже не вариант. К Аринге рыжего отправляли, чтоб он под её началом отбыл наказание и восстановил мостовую. Представляю, что из этого вышло… Значит, не стоит.

Оставался один кандидат.

– Ригуми Шаа.

– Отлично! – обрадовался рыжий. – Там, правда, есть небольшая проблема, но ты справишься, думаю. К тому же идти совсем недалеко! – добавил он и, не позволив опомниться, толкнул прямо в пурпурную куртину цветов.

«Какая проблема?» – хотела спросить я, но в следующую секунду земля под ногами исчезла, и все вопросы вылетели из головы.

Подозрительно знакомые ощущения – полёт, тёплый воздух… Шрах, кажется, знаю теперь, кто создавал купол над Лагоном!

Надолго аттракцион не затянулся. Перед самым концом вертикального туннеля что-то вроде восходящего потока замедлило наше падение, и я плавно приземлилась. Рядом с воплем спланировал Тейт, с ходу делая стойку на руках, и через кувырок принял нормальное положение.

– У тебя с головой всё в порядке? – мрачно поинтересовалась я, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Тейт невозмутимо откинул концы накидки за спину:

– Угу, Ро только вчера проверил. Он вообще часто у меня голову проверяет… почему-то.

– Предупреждать заранее можно?

– В следующий раз – обязательно, – с невероятным обаянием улыбнулся он, и у меня вырвался обречённый вздох: врёт ведь.

Рыжая зараза.

Мастерские овеществлённого ничто изрядно напоминали убежище свободных. Минут десять мы брели по широким туннелям, ветвящимся и то и дело упирающимся в пропасти. Точно так же пахло морем и сыростью, правда, несколько слабее. Стены и потолок были укреплены полупрозрачным тёмно-зелёным камнем, похожим на кварц, и представляли собой весьма опасную поверхность со множеством выступающих кристаллов и бритвенно острых кромок. Для пола использовали другую породу, вроде золотистой пемзы, но потвёрже. Через каждые двадцать шагов с потолка свисала гроздь светящихся розоватых шаров. До одной, болтающейся почти на уровне глаз, я рискнула дотронуться: тугие пузыри, в которые накачана горячая жидкость. От грозди ощутимо несло гнильцой.

Бр-р-р.

Дважды навстречу попадались ученики. Первая пара, мужчина в свободном жёлтом костюме и невысокая пухлая женщина в трико с необъятным пурпурным шарфом, нас проигнорировала. А вот высокий худощавый парень, беловолосый и красноглазый, угрожающе оскалился. У меня по спине мурашки пробежали.

Сразу вспомнились слова Тейта об иллюзии абсолютной безопасности.

– Слушай, – спросила я, когда патлатый блондин скрылся из виду. – А ты просто доведёшь меня до нужной мастерской, а потом уйдёшь?

– Ага, – склонил голову к плечу рыжий. И подозрительно скосил глаза: – Ты что, трусишь?

– Ну…

– Я тебя потом заберу, вечером, после своих занятий. Буду ждать на закате там, наверху, – ткнул он пальцем в потолок. – А в мастерской обычно не принято нападать.

«Обычно не принято»? Успокоил, нечего сказать.

Туннель вывел к очередной пропасти. Здесь, к счастью, в отличие от убежища свободных, сигать никуда не понадобилось – с края на край был перекинут широкий мост без перил. Мы миновали его и упёрлись в высокую и длинную арку, резко поворачивающую в толще камня. Я шагнула за Тейтом… и едва поборола желание хорошенько протереть глаза.

По моим расчётам, это место находилось на глубине примерно десять-пятнадцать метров, но потолок испещряло множество окон причудливой формы, через которые лился яркий солнечный свет. Сама пещера оказалась многоуровневой, с выступами и ямами, и дополнительно пространство разделяли каменные столбы, покрытые резьбой. В стенах располагались на разной высоте комнаты-ниши. Запах сырости и моря исчез, зато повеяло сухой листвой и чем-то кисловатым.

А ещё здесь находилось одновременно больше учеников, чем я уже успела увидеть за все предыдущие дни. Они не толпились, собирались максимум по трое-четверо. Каждая группка работала над собственным уникальным заданием. Те двое, что сидели ближе к выходу, прямо из воздуха выплетали длинные светящиеся гирлянды. В первой нише по правую руку несколько учеников буквально месили спину какого-то корчащегося существа с кучей клешней. Айр? Дальше две девушки просто сидели, взявшись за руки, но камень под ними непрестанно менял цвет: синий, алый, золотой…

– У мастера Ригуми больше семисот учеников, – шепнул Тейт на ухо, приобняв меня за талию. – Тут сейчас триста примерно. Круто выглядит, да?

– Очень, – согласилась я.

Масштаб обескураживал. У нас были небольшие группы, по пятнадцать-двадцать человек. Некоторые лекции в старших классах читали всему потоку, но даже в самой просторной аудитории помещалось сто – сто десять учеников. А тут… Интересно, как мастер умудряется контролировать каждого? Или он не контролирует? Тут самостоятельные занятия или…

С запозданием до меня дошло, что в Лагоне можно забыть о привычных лекциях, семинарах, лабораторных и курсовых. Вряд ли здесь будут отмечать отсутствующих или принимать экзамены… И местные «студенты» совершенно разные – от квадратных дяденек до хрупких мальчишек младше меня вдвое.

– Тейт, – позвала я тихо. – Слушай, а как долго обычно учатся в Лагоне?

– Ну… – Он задумался. – По-разному. От двадцати лет и дольше. Кто-то числится учеником, но на несколько лет уходит в свободный поиск. Кто-то занимается у разных мастеров. У вас не так?

Двадцать лет! У меня внутри всё похолодело.

– Нет, не так.

– Ничего, освоишься, – хмыкнул он и хлопнул меня по плечу: – Ну, я пошёл… Айе, чуть не забыл! Мастер Ригуми-и-и!

Крик эхом отразился от стен. Я невольно сжалась, хотя никто из студентов на шум внимания не обратил. А через секунду с потолка сорвалась сверкающая капля, упала рядом с нами – и приняла форму высокого молодого человека в тёмно-синем трико с серебристой накидкой.

– Звал, Тейт-кан? – дружелюбно спросил… очевидно, мастер Ригуми Шаа.

Ничего особенно странного или жуткого в его облике не было. Лицо – правильный овал, широкие скулы, прямой нос, голубые глаза. Волосы – приятного медового оттенка, совсем короткие, брови – потемнее на тон, подведены, выщипаны кружочками, точнее, каждая представляет собой цепочку из нескольких кружков. Губы подведены тоже – ярко-алым. Ничего такого, Лоран одно время встречалось с музыкантом-неформалом, он вообще красился как девчонка. Но почему-то при взгляде на мастера меня пробрала дрожь.

– Ага, – откликнулся рыжий и пихнул меня в бок: – Это Трикси, моя добыча. Мастер Оро-Ич сказал, что она будет учиться в ложе овеществлённого ничто. Я её к вам привёл, ничего?

Ригуми Шаа выгнул брови, что с их формой смотрелось диковато:

– Нет, напротив, – посмотрел он на меня и шагнул ближе, явно чтобы попасть в область действия эмпатического купола. Значит, способности внимающих и поющих у него тоже есть. – Мне льстит твоё доверие. О распоряжении мастера Лагона я слышал. Иди, я позабочусь о твоей девочке.

«Твоя девочка»!

Меня вдруг в жар бросило, и отнюдь не от возмущения.

А рыжий, зараза, улучил момент – обнял, поцеловал в шею, потом махнул рукой – и сбежал. Я осталась в полнейшей растерянности и запоздало поняла, что о вещах, по-настоящему важных, не успела спросить.

Двадцать лет обучения! И наверняка это не последний подводный камень. А как здесь принято общаться с мастерами? Некоторые мои одноклассники уезжали учиться за границу и рассказывали, что везде – свои традиции. В восточных институтах всё строится на почтении студента к наставнику: никакой инициативы, строгое следование заданному курсу. В западных наоборот – без инициативы и настойчивости рискуешь вообще не написать работу, потому что никто из старших сотрудников возиться с тобой и направлять усилия в нужное русло не будет. Разве что ответит на конкретные вопросы и поможет разработать уже выбранную тему. Ли Фо, кажется, чуть не вылетела у нас из-за этого, потому что до последнего протянула, не решаясь подойти к своему куратору во внеурочное время за заданием.

А здесь-то как действовать, чтобы никого не оскорбить и себя не обидеть?

Мастер Ригуми мелодично рассмеялся и, взяв меня за руку, повёл в сторону от входа. Я послушно шла, стараясь не особо заглядываться на то, что творится вокруг, и не задумываться, зачем и как хрупкая девушка закручивает в узлы металлическую трубу двадцатисантиметровой толщины и с какой стати парень в зелёном выращивает цветы на спине у своего напарника, бессильно раскинувшегося на полу.

– Тебе ничего не понятно. Всё пугает, такое жуткое и необычное. Верно, Трикси-кан? – спросил через плечо мастер Ригуми. – Не бойся. Я уже обучал странников из другого мира. Последнего – пятнадцать лет назад. Можешь звать меня Шаа-кан, кстати.

Не знаю, как в этом мире, а у нас «можешь сделать то-то» в устах преподавателя – мягкий приказ, читай: «сделай то-то немедленно». Поэтому я послушно повторила:

– Спасибо, Шаа-кан. Это большая честь для меня.

Похоже, я угадала, так как мастер Ригуми расцвёл улыбкой:

– Умница, Трикси-кан. Сегодня я сделаю исключение и поговорю с тобой сам. Затем вы будете заниматься с подмастерьем. Хороший мальчик, его зовут Итасэ Ран. Думаю, вы подружитесь.

Я невольно сглотнула. Обычно, когда кто-то предполагает, что вы с кем-то подружитесь, на практике бывает ровно наоборот.

– Надеюсь на это, – осторожно заметила я. – Простите, а мне можно задавать вопросы? Или я должна только слушать?

Глаза мастера Ригуми стали на тон холоднее.

– Ах, Тейт ничего не объяснил? Как на него похоже. Ничего, ты быстро освоишься Трикси-кан. И – нет, несколько вопросов сегодня задам я, а ты станешь отвечать. Вот с Итасэ сможете поболтать вволю, – с обманчивой мягкостью добавил он.

Опять завуалированный приказ: «Вопросы будешь задавать равным по положению, а со мной, будь любезна, помалкивай, пока к тебе не обратятся». Купол у меня рефлекторно перескочил аж на третью ступень и переориентировался на защиту. Похоже, характер у этого Ригуми, при всей внешней податливости – настоящий лёд. Обжигающе холодный и с острыми гранями к тому же. Как бы не порезаться.

Тем временем мы добрались до пустой ниши в стене. Мастер Ригуми повёл рукой. Воздух задрожал, словно поплыл от жара. Потолок тут же выплюнул осветительную гроздь, а из марева соткались две плотно набитые подушки. На одну из них мастер и сел, указав мне на вторую.

Шрах, как там ноги положено загибать?

Минут пять он меня просто разглядывал. Попытался прощупать защитный купол, но понял, что я заметила, и отступил. Улыбка его стала ещё ласковей и слаще. Затем он приказал коротко:

– Создай что-нибудь.

«Что именно?» – хотела уточнить я, но вовремя прикусила язык и задумалась. Первые две ступени, наверно, не подойдут – это фактически гипноз, заставляющий ограниченное число людей видеть несуществующий образ, причём желательно накладывать его на что-то реальное. Полезно, например, когда учитель идёт между рядами, а у тебя шпаргалка лежит на самом заметном месте. Можно тихонько превратить её в чистый лист. Или, к примеру, нацепить другое лицо, чтобы избежать встречи с бывшим на вечеринке.

Третья ступень – уже ближе. Создание визуального образа, который фиксируют даже камеры. Особенно прочные конструкции могут просуществовать долгое время после смерти создателя. Говорят, что легендарная призрачная шхуна «Бродяга», которая является кораблям, обречённым на смерть, – это работа какого-то древнего моряка-псионика. Может, обезумевшего капитана, который в разгар бури понял, что его шхуна тонет…

Я так сконцентрировалась на кораблях, что сама не заметила, как на свободном пространстве между нашими подушками заплескались иллюзорные волны, а из них вынырнул мрачный трёхмачтовик в обрывках парусов. Образ был хрупким, дунь – и рассыплется. Над кораблём сгустились тучи, и из них проглянула жёлтая луна.

– Красиво, Трикси-кан, – сдержанно похвалил мастер Ригуми. И безжалостно добавил: – Но непрочно.

Не знаю, что он сделал, но за какие-то мгновения контроль над иллюзией уплыл к нему. Я ощутила это, как если бы у меня в руках было что-то тяжёлое и дорогое, а потом оно вдруг исчезло. Чувство лёгкости и потери… Хотя глупо, наверное, сожалеть об исчезновении чего-то несуществующего.

Мастер снова повёл рукой, и иллюзия изменилась. Появились звуки – плеск волн, скрип дерева в напряжённых от ветра мачтах, запахи – затхлая морская вода и гнилые доски. Повеяло прохладой.

– Дотронься, – приказал он.

Я подчинилась. Вода на ощупь оказалась маслянистой и чуть липкой, палуба корабля – шершавой, занозистой. А ещё он нырял в волны от каждого прикосновения, как игрушечный. До меня не сразу дошло, что случилось. Нет, осязаемые иллюзии псионики создавали, где-то начиная с пятой ступени. Сложно, однако вполне реально. Фальшивый огонь обжигал человека, но бумага в нём не горела; фальшивое яблоко можно было надкусить, ощутив вкус, но не насытиться. Кислота обжигала, яд травил. Под микроскопом и капля иллюзорной воды, и сотворённый цветочный лепесток выглядели одинаково – хаотически перемещающиеся частицы неизвестной природы, чьё поведение и свойства невозможно изучить по одной причине: они всё время изменяются, зачастую подстраиваясь под представления того, кто на них смотрит. Компьютеры в половине случаев вообще не фиксировали ничего.

Сплошные загадки… Однако занимались конструированием и моделированием повсеместно. Это как с человеческим мозгом: мы что-то знаем о нём, о чём-то догадываемся, но использовать мозг может каждый…

Ну, почти каждый.

Но один закон действовал для всех псиоников, даже высочайшей ступени: нельзя создать то, чего ты не знаешь. Нет, можно придумать что угодно, но воссоздать, скажем, запах апельсина по картинке невозможно. А мастер Ригуми совершенно точно не нюхал моря из моего воображения, не трогал плохо оструганных досок. На сознание он не воздействовал, считать образы из памяти не мог.

– Как, – прошептала я, оглаживая маленький кораблик. Паруса липли к пальцам мокрыми лепестками шёлка. – Не понимаю… Нельзя создать то, что раньше не ощущал. Но он абсолютно такой, как мне представлялось. Так как же… – и я осеклась, вспомнив указание насчёт вопросов.

Мастер Ригуми улыбнулся ласково, но глаза у него стали совсем ледяными. Даже море в образе-иллюзии подёрнулось тонкой корочкой, и корабль застыл, как вмёрзшая в лужу бутылка.

– В качестве исключения, Трикси-кан, я отвечу на этот вопрос, прежде чем передать тебя Итасэ. А пока займись делом. Представь, что за тобой гонится враг, который неспособен распознать овеществлённое ничто. Что ты ему покажешь?

Я без тени сомнения изобразила жуткую хохлатую змею, которая спугнула нас с Тейтом в долине свободных. После этого мастер дал мне ещё десятка два заданий. Последнее вообще походило на марафон по конструированию и моделированию: он называл предметы, я должна была мгновенно их воссоздать. Иногда случались запинки. Например, изобразить фуубе удалось только в виде бифштекса. Но когда мастер Ригуми понял, что мне просто-напросто неизвестны значения многих слов, то стал использовать только самые простые.

– Прекрасно, Трикси-кан, – подвёл он итог наконец. Я в изнеможении откинулась на подушке, опёршись на локоть. Пот тёк ручьём, голова болела, и на правила приличия было уже плевать с самой высокой террасы наблюдения. – А теперь я вызову помощника, и ты ответишь на два вопроса: каков главный недостаток твоего овеществлённого ничто и каково самое большое достоинство. Игамина-кан, подойди! – позвал он ласковым голосом и слегка откинул голову назад.

Я наблюдала за ним, тяжело дыша. Нет, красивый, конечно, глаза голубые, прямо как у Лоран, и нос аристократический. Просто принц из детских мультиков… если о характере не знать. Загонял меня почти до беспамятства. Если это – приемлемый вариант, то насколько же строг Ао, к которому Тейт отговаривал идти?

Кстати, об именах. Игамина… как-то знакомо звучит.

– Звал, Шаа-кан? – услужливо отозвались у края ниши.

Меня передёрнуло. Уже догадываясь, кто там стоит, я медленно обернулась.

Маронг. Тот парень в зелёном трико. Сегодня без группы поддержки, но одет так же, только шарфа на голове нет, и можно оценить экстравагантную стрижку. Ничего себе, встреча! Зато хоть понятно, откуда он подцепил это странное «кан», которое тут почти никто не использует…

И тут он тоже меня узнал.

– Ты?!

– Ты?!

Не знаю, кто это подумал, а кто подхватил, но вскрикнули мы одновременно, и глаза округлили тоже одинаково. Мастер Ригуми перевёл взгляд на него, потом на меня – и расхохотался, впервые от чистого сердца за весь сегодняшний день.

– Так вы знакомы? – произнёс он мягко и вкрадчиво, оборвав смех. – Прекрасно, замечательно. Тогда, думаю, не стоит отвлекать от занятий Итасэ Рана. Игамина-кан вполне может объяснить основы. Учиться ведь лучше у друзей, верно?

Я-то своё лицо контролировала даже в полумёртвом состоянии, но Маронга перекосило, словно ему уронили на мизинец сейф и одновременно заставили улыбаться. Впрочем, примерно так и было, учитывая, какой образ я транслировала бедняге во время недавнего столкновения.

Вот повезло-то…

– Да, Шаа-кан, – приложила я руку к груди, как учил мастер Лагона. – Ты очень добр, большое спасибо.

– Благодарю за доброту, – отзеркалил моё движение Маронг Игамина. Кажется, он сумел справиться с удивлением. – Шаа-кан, что я должен сделать?

Мастер Ригуми одним движением создал третью подушку и пригласил его присесть. Затем приказал:

– Я буду говорить слова, ты – создавать образы. Тут же, без промедления.

Лицо у Маронга стало озабоченно-сосредоточенным. На меня он больше уже не косился и ноги подвернул, как ему удобно, а не как по этикету положено. А через секунду мастер Ригуми принялся бомбардировать его словами: кижу, фуубе, подушка, дерево, холм, айр, стакан с двумя носиками для супа, щипцы, цветок…

Что подразумевалось под недостатком моих образов-моделей, было ясно с самого начала: непрочные, нельзя потрогать, запаха нет. А вот достоинство я распознала не сразу.

– Довольно, – произнёс мастер, поднимая ладонь. – Трикси-кан так прелестно улыбается. Похоже, она знает ответ на вопрос. Итак?

Уверенности у меня резко поубавилось. Однако я выпрямила спину, насколько усталость позволяла, и спокойно сказала:

– Непрочность и недостаточный уровень овеществления – это мой недостаток. У меня получаются действительно иллюзии, ничто в буквальном смысле – визуальный неосязаемый образ, который легко разрушается. А достоинство… – Я намеренно сделала паузу, потому что Маронг тоже заинтересованно прислушивался. – Скорость. Мои иллюзии появляются почти мгновенно. В среднем от замысла до воплощения проходит около двух десятых секунды, – припомнила я результаты измерений в лаборатории дяди Эрнана. – У Игамины-кана – от двенадцати до пятнадцати секунд.

– Секунд? – выгнул брови мастер Ригуми.

Шрах! Опять забыла.

– Шестидесятая часть ката. Единица измерения времени у нас дома, – пояснила я непринуждённо. Расслабилась, называется! Ещё бы, купол, настроенный на защиту, а не на общение, таких нюансов не передаёт.

Он замер, видимо, производя расчёты.

– Прекрасно, Трикси-кан. А как ты оценишь мою скорость?

Коварный вопрос, на самом деле. Ответишь недостаточно почтительно, занизишь по незнанию скорость реакции, – наживёшь врага. Отмолчишься – опять-таки мастер будет недоволен. Расплывчатое «очень быстро» тоже не пойдёт.

– Полторы секунды для создания подушек от начала движения руки до явления зримого результата, – осторожно сформулировала я. – Перехват контроля над образом – точное время отследить не удалось, но где-то полсекунды. Полагаю, Шаа-кан, что твоя зона комфорта при создании образа в среднем меньше секунды.

Взгляд его смягчился. Так, вроде бы пронесло.

– Со скоростью мысли, – ответил мастер Ригуми. Вот и пойми, согласился он или поправил меня. Но хотя бы не сердится – уже хорошо. – И в качестве вознаграждения я отвечу на твой вопрос. Запахи, звуки, прочность – всё это уже было в твоём образе. Это не ничто, но действительно овеществлённое ничто. Если ты будешь усердно работать, то через тридцать дней сумеешь воплотить его по-настоящему. А теперь ступай. До конца дня ты в распоряжении Игамины-кана.

Это «в распоряжении» мне не понравилось, но Маронг, похоже, и не думал понимать слова буквально. Вообще первое, что он спросил, когда мы отошли на приличное расстояние от мастера Ригуми, было: «Сильно он тебя загонял?» Я, не раздумывая, провела пальцем по горлу, закатив глаза.

Жест оказался универсальный, межмировой, потому что Маронг меня понял без пояснений. Проглотил смешок и – великий человек! – предложил сперва отдохнуть, а потом уже продолжать. Он отвёл меня к источнику, где можно было ополоснуть лицо и попить, и угостил безопасной для здоровья лепёшкой из листьев шерги. Пока я ела, пытаясь сохранить независимый вид, Маронг рассказал кое-что об особенностях местных воплощённых иллюзий… то есть овеществлённого ничто.

Почти сразу всплыли фатальные различия с псионикой.

Здешние маги не пытались разложить воплощённую модель на составляющие и ни о каких частицах не слышали. Зато использовали для создания своих иллюзий какое-то загадочное поле, к которому у меня доступа не было. Что-то вроде второго слоя реальности. Маронг даже разрешил взглянуть на него своими глазами, через телепатию.

Этот слой выглядел абсолютно настоящим – всё то же самое, что существует в действительности, но окружённое зыбким маревом, которое можно мысленным усилием спрессовать в любой образ. Получалось, что я как бы делала свои иллюзии вслепую. И, возможно, вовсе не была способна выходить на другой уровень… Но кое-что обнадёживало: когда мастер Ригуми в первый раз создавал подушки, то мне померещилось какое-то дрожание воздуха.

Значит, положение не такое уж безнадёжное?

Когда я покончила с жестковатой лепёшкой и в изнеможении привалилась к стене, Маронг внимательно посмотрел на меня, дёргая себя за длинные пряди волос, и произнёс задумчиво:

– Выходит, ты правда маг, Трикси-кан.

– Псионик.

– Всё равно, – ответил он неопределённо, то ли соглашаясь, то ли отмахиваясь. – Можно дать тебе совет, как враг врагу?

Вот это честное «враг врагу» меня так подкупило, что я благосклонно склонила голову к плечу. К тому же лепёшка, если подумать, была очень вкусной, да и сам Маронг оказался не таким плохим человеком…

– Давай.

Он опустил взгляд, как-то слишком внимательно рассматривая собственные руки. От него веяло неловкостью и досадой. А ещё – ревностью.

– Знаешь, Трикси-кан, чужую добычу не обязательно отбирать силой, в драке. Есть и другие способы. Например, соблазнить, завоевать доверие, переманить к себе… – перечислил он глухим голосом, а в мысленном фоне промелькнул образ чего-то красивого, серебристо-серого, но неприятного. – А в охоту могут включиться не только ученики, но и мастера. Такое редко происходит, правда. А мастер Оро-Ич никогда ни с кем просто так не возится.

– Это я уже поняла, – ответила я холодно, хотя уверена была, что резонанс в его «неправильном» понимании мастеру Лагона ни к шраху не нужен, а против «правильного», обогащающего обе стороны, возражать в принципе глупо. – Но чем обязана такому любезному предупреждению?

Маронг вдруг уставился на меня в упор. Глаза его с такого расстояния казались яркими, как в мультфильме – насыщенный и одновременно прозрачный зелёно-голубой цвет, как в чистом-чистом море. Я рефлекторно сглотнула – правда ведь симпатичный, пока не пытается драться, похищать и вообще творить насилие.

– Не хочу, чтоб ты досталась кому-то другому. А Тейт-кан про такие вещи даже не задумывается, поэтому предупреждать тебя не будет, – ответил он честно и вдруг смутился. – А волосы у тебя не крашеные, правда чёрные?

– Правда.

– И ресницы?

– И ресницы.

– А глаза?

Я невольно улыбнулась. Вот ведь любопытный.

– А глаза тёмно-синие.

Мы проболтали ещё с полчаса, потом спохватились. Маронг справедливо оценил моё физическое состояние и посоветовал просто понаблюдать за ним, чтобы не перетруждаться. А так и ему польза, и мне… Правда, выйти на загадочный второй уровень до конца урока мне так и не удалось. Зато я совершенно точно прояснила две вещи: во-первых, надо плотнее завтракать перед занятиями у мастера Ригуми, и суп – самое то, а во-вторых, лучше приносить с собой фляжку воды. Объедать вчерашнего врага было, конечно, забавно, но только до определённого предела.

На поверхность я выползла уже на закате, обогатив свой арсенал новым трюком: оказывается, если сделать достаточно реалистичную иллюзию источника света, то работать она будет примерно как зеленоватые сияющие пузыри, которые создавал Тейт. Забавно, никогда не задумывалась раньше о таком использовании конструирования и моделирования, а здесь это считалось азами мастерства…

Рыжий поджидал, беспечно валяясь посреди луга. Цветы изменились. Если утром это были крупные лилово-голубые «ромашки», то теперь – насыщенно-красные сухопутные «кувшинки» сантиметров десять в диаметре, на толстых хрупких стеблях. Пятно входа в мастерскую стало фиолетовым. Интересно, это кто-то из местных магов постарался или пейзаж сам по себе меняется время от времени?

– Трикси! – радостно заорал рыжий, завидев меня, и в несколько прыжков нагнал. – Как первый день в мастерской? Мастер понравился? Он крутой, правда?

– Правда, правда.

А ничего, что рискованно обсуждать мастера за глаза? Или тут так принято?

– А с Маронгом нормально потрепались? От тебя пахнет немного им. От рук. Хватался за тебя, что ли?

– Вроде того. Вменяемый парень…

И тут до меня дошло.

– Тейт, ты что, знал, что он там будет? Тот урод, что на меня напал с целой компанией? То есть он, конечно, не таким уродом оказался, но…

– Ну да, – невозмутимо откликнулся он, взъерошив волосы. – Говорил же, что там есть маленькая проблема. Ригуми Шаа вас бы точно свёл, Маронг почти всегда новичками занимается – умеет хорошо объяснять, терпеливый… Интересно было, как ты справишься.

– Нельзя было предупредить, что ли? – рявкнула я, даже для самой себя неожиданно сердито. В груди закипал гнев. Тоже мне, экспериментатор! – Я тебе что, подопытная свинка? Эй?

А рыжий – бесстыжий! – схватил меня в охапку и закружился по лугу, сбивая тёмно-красные чашечки цветов. Потом поставил на ноги, приблизил своё лицо вплотную к моему и произнёс интимным шёпотом:

– Пойдём домой. Я приготовил офигенный ужин. Сам. Ты ведь голодная?

И я поняла, что не злюсь. Просто не могу. А вот стоять в обнимку с ним, как дура, и пялиться на него, пока мимо идут ученики с отвратительно понимающими ухмылочками, вполне могу.

И это настоящая проблема.

Глава 7. Экстремальный опыт

То, что обычно начинается у порога и заканчивается там, куда бы вы в здравом уме никогда не отправились.

Из свитка «Загадки Лагона»

Лучшей ученицей в школе я не была, но и аутсайдером тоже – болталась в рейтинге ближе к концу первого десятка, стараясь равняться на лидеров. В группе Эрнана все примерно совпадали по способностям, а занимались по индивидуальным программам; моя в частности позволила быстро, лишь за четыре года, поднять уровень эмпатии на целую ступень и освоить с полсотни техник.

Числиться в Лагоне среди отстающих оказалось новым и, мягко говоря, волнующим опытом.

И мне как-то не хотелось, чтобы такое положение дел затягивалось. Поэтому через пять дней упорных трудов, не увенчавшихся хоть сколько-нибудь заметным успехом, я наступила на горло инстинкту самосохранения и попросила аудиенции у мастера Лагона. В конце концов, синий чешуйчатый философ был единственным, кто с удовольствием отвечал на мои вопросы. Разрекламированный и расхваленный подмастерье, Итасэ Ран, до сих пор даже на глаза не показался; Маронг хоть и старался демонстрировать теперь свои лучшие стороны, однако многого попросту не знал, так как сам начал учиться не так давно. Мастер Ригуми же ясно дал понять, что к нему с моим уровнем лучше не соваться.

Однако легко решить – трудно исполнить.

Оро-Ич оказался воистину неуловим.

Начать с того, что никто не знал, где он. Терраса наблюдения по большей части пустовала. Курсов он никаких не вёл, в мастерские пока не спускался. А соваться в личные покои, как посоветовал рыжий… я же не самоубийца, в конце концов. Теоретически в Лагоне существовали «приёмные дни», когда можно было встретиться с определённым мастером, заранее написав прошение и оставив его в тубе на первом «этаже» террасы наблюдения. Маронг даже помог мне составить нужную записку, в процессе превратив собственную безупречную причёску в полнейший беспорядок и истратив на черновики две ладони материала – плотной, гладкой ткани, которую тут использовали вместо бумаги. Но ближайший «общественный приём» маячил через семьдесят два дня.

Больше двух месяцев! Да за это время либо я мозги себе вскипячу, пытаясь разобраться со вторым слоем восприятия, либо мастер Ригуми выгонит меня за профнепригодность.

– Расслабься, – посоветовал Тейт, узнав о моих терзаниях. Мы как раз только-только поужинали и теперь валялись на травке под тёплым боком у крылатой химеры, любуясь на темнеющее небо. – Я за десять лет вообще ничему почти не научился, ну, из настоящих заклинаний. Но всё равно крутой! Видела, как меня боятся?

– Это не совсем то, к чему хочется стремиться, – дипломатично ответила я. Как раз накануне Маронг совершенно искренне, с глубочайшим сочувствием полюбопытствовал, трудно ли жить с идиотом. Н-да, репутация… – Кстати, где ты-то сам занимаешься?

Тейт перекатился ко мне поближе, нагло пристраивая бедовую рыжую голову на плече. Потом опять рука онемеет… А, ладно.

– Сейчас – у Таппы, в ложе направляющих удар. До этого – в низвергающих небо и у испепелителей. Часто хожу слушать рассказы путешественников, про дальние края, традиции и прочее. И к мастеру тварей бегал, целый год, но тоже послушать, – принялся он сонно загибать пальцы. – К созидающим совершенство периодически заглядываю… как пособие.

Я закашлялась, скрывая приступ нервного смеха. Регулярно ложиться под нож «безумного учёного» ради усовершенствования тела – это теперь считается учёбой?

А вообще программа у рыжего оказалась на удивление обширная. Если правильно помню лекции Маронга, то направляющие удар – это мастера рукопашного боя, которые магией или иными путями укрепляют тело. Для Тейта с его неспособностью творить заклинания – самое то. Низвергающие небо способны управлять погодными явлениями, испепелители – что-то вроде наших пирокинетиков, к ним бы сестрицу Нэсс на учёбу. Мастера тварей – ботаники либо зоологи, которые балуются на досуге созданием айров.

«А рыжий-то не дурак», – дошло до меня вдруг.

На первый взгляд выбор лож был случайным, но если задуматься… Тейт обращал внимание на те виды магии, которые мог использовать с максимальной вероятностью успеха даже с учётом своих трудностей. Огрызки заклинаний испепелителей и низвергающих небо, что он сумел освоить, позволяли высвобождать часть силы – хотя бы в виде взрывов, искр, направленных огневых залпов. С овеществлённым ничто такой фокус бы не прошёл, там требовалось полное сосредоточение и кропотливая подготовительная работа. Другие дополнительные занятия относились к области выживания в дикой и не очень природе. Если хорошо знать растительный и животный мир, повадки айров, разбираться в сути природных явлений – шансы на спокойную старость возрастают даже у самого слабого мага.

Ну и рукопашный бой – как вишенка на пирожном. С модифицированными тканями и органами Тейт настолько отточил рефлексы, что уже за счёт скорости уделывал половину противников чисто физически, а другую половину сносил волной концентрированной силы…

По спине пробежали мурашки.

Если он ещё овладеет заклинаниями и научится облекать свою мощь в более эффективную форму, то запросто сравняется с сильнейшими псиониками. Кроме разве что эмпатов и телепатов высокого уровня. Тут уж кто первый ударил, тот и победил.

Пока я размышляла об этом, романтически уставившись в звёздное небо, снова всплыл вопрос, который тревожил меня ещё с первого дня в Лагоне.

– Слушай, Тейт… А зачем тебе вообще становиться самым сильным?

– Чтобы все боялись, – без запинки ответил он. – И никто не смел тронуть.

Банальный, неискренний ответ, плавающий на поверхности. Видно, что не в первый раз звучит; отработан, как мантра. Но вопрос опять всколыхнул столь пугающую меня бездну в подсознании Тейта. Чёрную, парадоксально холодную, перечёркивающую все яркие и сильные чувства на поверхности, которые так привлекали с первого взгляда. Как будто наклоняешься вдохнуть аромат восхитительного тропического цветка, а потом замечаешь в листве змеиный хвост. И леденеешь на секунду от ужаса: ядовитая или нет, бросится или проползёт мимо?

Бр-р-р.

В итоге мы проболтали до середины ночи, а утром я бессовестно проспала и потом в мастерскую неслась сломя голову, мучимая угрызениями совести. Накануне ведь сама просила Маронга прийти пораньше, чтоб отработать вместе задание мастера Ригуми… И теперь опаздываю.

Лужок над спуском сегодня покрылся мелкими ярко-жёлтыми цветочными розетками. Вокруг самого входа лепестки имели более насыщенный оттенок. Я заметила их ещё издали, не пришлось даже головой вертеть, как обычно. Тратить время на поиски ступеней не стала – просто сиганула сквозь иллюзию. Если что, скажу, что заразилась от Тейта дурной привычкой…

…и, кажется, паранойей.

Подземный лабиринт выглядел непривычно, хотя сразу и не скажешь, в чём это выражалось. Может, запах другой или оттенок света стал чуть холоднее.

«Ловушка?» – пронеслось в голове мгновенно.

Если да, то главное – не показывать вида, что я что-то заподозрила. Может, хоть так останусь на полшага впереди противника…

А если его – или их? – это полностью устраивает? В смысле, западня пока не захлопнулась, она впереди; пойду, как обычно – попаду в сети. Что тогда? Ломануться назад, рискуя получить потом нагоняй от мастера Ригуми из-за пропуска, подвести Маронга и, в худшем случае, нарваться на удар в спину, если враг поймёт, что добыча уходит?

Пока раздумывала, успела отряхнуть колени от грязи и поправить шарф-накидку на плечах. В голову ничего путного не шло. Может, вообще померещилось?

Максимально скрыто я перешла с третьей ступени на четвёртую, подключая эмпатию, и неторопливо двинулась по коридору. Миновала первую пропасть по мосту, свернула в более узкий туннель направо… и тогда до меня дошло, что было неправильно.

Коридоры расходились под немного другим углом. Едва заметно… но как вообще такое возможно?

«Значит, всё же ловушка», – успела подумать я – и в следующую секунду воздух из лёгких буквально вышибло. Что-то обхватило меня прямо под грудью, стиснуло, прижимая руки к туловищу… Но собственные действия, агрессивные и одновременно расчётливые, напугали меня даже больше.

Эмпатический купол мгновенно ощетинился иглами и выстрелил во все стороны разом, проецируя ощущение боли и ужаса. Хватка ослабла, и я резко перекатилась по полу, одновременно создавая две иллюзии – свой образ, с визгом удирающий обратно по коридору, и призрачный каменный выступ, прикрывающий меня настоящую. Замерла, затаила дыхание…

– И это называется – «никакого прогресса»? Воистину, ты слишком строга к себе.

Меня осторожно перевернули, подцепили под коленки и под лопатки, затем приподняли. Часть ближайшей стены покрылась синей чешуёй, растопырила щупальца и обзавелась парой сияющих жёлтых глаз.

Зрелище не для слабонервных.

– Мастер Оро-Ич, – пролепетала я, судорожно вспоминая, в каких случаях тут принято говорить «здравствуйте», а в каких – желать короткого пути. Местный этикет задерживался в голове ещё неохотнее, чем грамота.

– Здравствуй, Трикси, – дружелюбно улыбнулась стена. – Ты хотела поговорить? Что же, поговорим. Но не здесь.

Мне оставалось только зажмуриться и позволить утянуть себя в толщу скал. Кажется, мы в буквальном смысле просачивались сквозь камень. По крайней мере, ощущения были иными, чем от погружения в иллюзию. Воздуха не хватало по-настоящему, но, к счастью, путешествие не затянулось. Мастер Лагона вынырнул в просторную пещеру без пола, цепляясь четырьмя щупальцами за слабо светящийся потолок. На секунду захотелось даже поинтересоваться, не отрастил ли он себе присоски, но, видимо, дело было в другом…

– Магия, Трикси, – лукаво ответил синий и чешуйчатый, проследив направление моего взгляда.

Я с трудом подавила приступ внезапного раздражения.

Ага, магия. Стандартное лагонское объяснение для любых странностей. Уже начинаю втягиваться.

Приготовленный завтрак пропал со стола? Магия! Новые, якобы супер-сверх-мега-качественные ботинки протёрлись за один день? Магия! Парень внезапно ушёл к другой? Магия! Исчез вход в мастерскую, в соседнюю долину упал метеорит, случилось-что-угодно-вообще?

Не сомневайтесь – магия! А что это такое и как оно работает, догадывайся сама.

– Было бы разумно придержать свою язвительность и в мыслях тоже, – деликатно заметил мастер Лагона, перекидывая меня с одного щупальца на другое, а затем уронил, в последний момент успев схватить за щиколотки. Я только и смогла, что ойкнуть, придерживая сваливающийся с головы шарф, и зажмуриться. – Ты сегодня излишне сердита. Остынь, – добавил он – и резко опустил щупальце, макая меня в ледяную воду почти до пояса.

«Откуда здесь вода?» – мелькнула паническая мысль.

Когда я отфыркалась и отплевалась, то вполне закономерно обнаружила прямо под нами озеро. В спокойном состоянии его вообще не был видно, что мастер и продемонстрировал, одним щелчком разгладив поверхность…

Или он убрал озеро насовсем?

Ничего не понимаю.

– Овеществлённое ничто, – произнёс мастер певуче и наконец вернул меня в вертикальное положение. Сидеть в мокром трико на чешуйчатых кольцах – то ещё удовольствие, но я предпочла промолчать и затуманить мысли уважительно-восхищённым образом. Урок усвоен, спасибо, повторения не надо. – Один из самых могущественных видов магии. В умелых руках, разумеется… В коридоре, пытаясь скрыться от меня, ты создала иллюзию, которую не только было видно и слышно. Я ощутил твой запах, Трикси.

– На занятиях не выходит. Зрительный образ, максимум – звук, – чуть слышно призналась я.

Вот ведь идиотизм. Дома заготовила кучу умных вопросов – про слои реальности, про особое восприятие магов, про частицы, из которых это овеществлённое ничто состоит… А хочется плюнуть и просто поинтересоваться: что нужно делать, чтобы всё сразу получилось?

– Ты торопишься, Трикси, – на губах мастера появилась уже знакомая улыбка языческого идола, но теперь мне почудилось в ней сочувствие. – Записку сама составила?

– Маронг помог. Сложные символы не получается пока запоминать.

– Что ж, разумно, – медленно опустил он ресницы и вдруг попросил: – А теперь перечисли все известные фрукты.

Я уставилась в бездну, над которой болталась. Мысли куда-то исчезли, как вода из иллюзорного озера. Так, кижу помню… а что ещё? То странное, зелёное, которое Тейт на завтрак нарезал, как называлось?

– Ну…

– Достаточно, – не позволил мне даже начать мастер. – Повторю, ты воистину спешишь, Трикси. Ригуми не станет учить тебя, пока твои иллюзии не обретут прочность, и он прав. Даже подмастерье считает, что ты недостойна его внимания. Ты как дитя, которое, едва поднявшись на ноги, желает бегать наперегонки со своим отцом.

У меня в горле комок образовался. Конечно, пытаюсь прыгнуть выше головы – а что ещё делать? Как пробить эту шрахову стену? Запах, вес, тактильные ощущения – не третья ступень, а куда выше…