Камни Гипербореи и щит Атлантиды бесплатное чтение

© Виктор Байдаков. 2011

Предисловие

Начало написания этой книги предшествовали мистические события. Около двадцати лет назад в один прекрасный день, а точнее, не в день, а в ночь мне приснился странный сон, будто я нахожусь в каком-то хитром зале американской библиотеки на 34 стрит в Нью-Йорке. Свет гаснет, и на стенде что-то загорается ярким светом.

Почему именно это американская библиотека, я вам сказать не могу, но то, что это она, я понял сразу же во сне, хотя в Нью-Йорке никогда не был.

После этого мне этот сон стал сниться каждую ночь, и я понял, что надо что-то срочно предпринимать или я рехнусь. Почему-то меня осенило, что надо писать книгу, и как только я начал её писать, так все эти странные сны сразу же прекратились.

Это одна из причин, почему в книге герои американцы, а не русские. Есть и вторая причина – действие книги, если не считать пролога, начинается в 80-х годах прошлого века, в то время, когда у нас был ещё Советский Союз и, следовательно, свободного выезда за рубеж ещё не было.

Я достаточно долго собирал материал для этой книги и довольно долго её писал.

Материала было собрано так много, что хватило на два продолжения этой книги.

Пролог. Земля, Гиперборея, десять тысяч лет до нашей эры

В огромном амфитеатре под большим круглым сводом собрались тысячи жрецов касты Индовод. С благоговейным трепетом они взирали на стены зала с изображением панорам своей прародины в центре Млечного Пути. Смысл изображений давно затерялся в глубине веков, но им всем казалось, что их погибшая миллионы лет назад планета была необычайно прекрасной.

На самом же деле картины изображали непрерывную борьбу за выживание в холодном климате, постоянных ураганах, землетрясений и смерчах. В суровых условиях жизни, чтобы восстанавливать свои силы, жрецы научились отключать своё сознание и впадать в транс, во время которого им стали являться видения – картины будущего.

Иногда картины были яркими, иногда расплывчатыми. Они не сразу поняли, что всегда исполняются только яркие цветные видения, часто ошибались в своих предсказаниях, а потому другие расы и касты им не верили.

Сейчас же видения были необычайно яркими.

– Вы все знаете, что должно произойти, – начал свою речь верховный жрец Ил, – к сожалению, нам никто не верит. Хорошо, что мы успели создать людей. Они развиваются с фантастической быстротой. Я ясно вижу, что путь, прошедший нами за миллион лет, человечество пройдёт всего за двести веков, но людям надо помочь, иначе всемирное зло уничтожит их. Вы все разделитесь на тринадцать групп. Двенадцать групп спрячут наши реликвии. Оставшиеся возьмут с собой скрижали и жезл, направятся в Гималаи и заснут там глубоким летаргическим сном. Через много лет вы отдадите скрижали и жезл апостолам во главе с Христом. Это поможет потом открыть тайну реликвий Избранным. Но сумеют ли они воспользоваться дарами апостолов? Выживет ли человечество и наступит ли эра Индоруг? Дальше я не вижу даже расплывчатой картины, только туман.

Глава 1

Явление тайны

Мэрилл снился прекрасный сон: воскресение, солнечный день, она валяется в тени дерева на травке в Центральном парке.

Мимо неё по дорожке лениво прохаживаются отдыхающие. Важно шествует улыбающаяся негритянка в ярком оранжевом костюме, с большими золотыми кольцами-серьгами в ушах и тёмно-синим шарфом, завязанным бантом на шее. За ней медленно катит голубую коляску улыбающаяся молодая пара. Ещё дальше бежит трусцой группа молодых людей. Недалеко от Мэрилл на скамейки сидит хиппи. Рядом с ним стоит гитара и большой целлофановый пакет. На другой скамейке между собой о чём-то мирно беседуют двое стариков. Один из них одет в светло-серый костюм с тёмно-синим галстуком. У него морщинистое лицо и седые редкие волосы. Лица второго она не видит, он повернулся к ней вполоборота. На нём чёрный костюм с бордовым галстуком в фиолетовую полоску и чёрная шляпа с большими полями. Вдалеке, в миниатюрном ущелье, виднеется причудливое нагромождение камней. Через ущелье перекинут небольшой резной деревянный мостик. Слева от него стоит фонарь, а дальше за ним искусственное озеро, созданное, как и всё в этом парке, в середине XIX века талантливыми архитекторами Фредериком Олмстейдом и Калвертом Во.

Она встает с лужайки, подходит к небольшому зверинцу и гладит ручную ламу. Идёт дальше к Алисе и кролику Билли, держащему в лапках свои знаменитые часы[1].

Неожиданно Билли соскочил с постамента:

– Мэрилл, быстрее! Надо спасать человечество! – закричал он, будильник в его руках зазвонил, и Мэрилл проснулась.

Будильник на её тумбочке рядом с кроватью отчаянно звонил и звонил, как показалось Мэрилл, намного сильнее обычного.

«Какой странный сон, – подумала она, встала с кровати и подошла к окну.

– И какое прекрасное утро! Как ярко светит солнце! Ни одного облачка – воскликнула Мэрилл. – Сейчас бы отдохнуть в Центральном парке или попрыгать с парашютом. Так, ведь нет, приходится ехать в лабораторию и исследовать какие-то непонятные артефакты!

Мэрилл была красивой девушкой со спортивной фигурой и лицом, напоминающим классический греческий тип, но только в миниатюре: нос чуть короче, да и ушки небольшие. Всё это гармонично дополнялось волнистыми волосами натурального золотистого цвета, а также большими, широко посаженными карими глазами.

Подруги считали её красавицей, советовали бросить науку и стать кинозвездой.

– Но у меня ведь нет никаких артистических дарований! – возражала им Мэрилл.

– Зачем они тебе нужны, с твоей внешностью и знанием восточных единоборств ты будешь крушить всяких гадов не хуже Брюса Ли.

– А если меня не возьмут в Голливуд?

– Тогда станешь моделью, с твоим красивым лицом и необычайным сочетанием золотистых волос и карих глаз ты будешь нарасхват.

Мэрилл любила спорт. Восточными единоборствами она занялась, чтобы постоять за себя. К парашютному спорту и альпинизму Мэрилл пристрастил Билл, а к мотогонкам – Джон.

Когда Мэрилл познакомилась с Джоном, он оканчивал Йельский университет и собирался стать исследователем древних произведений искусств, а на учебу и жизнь зарабатывал живописью.

Пять лет назад он сильно преобразил нью-йоркскую квартиру Мэрилл на 42-стрит, доставшуюся ей по наследству от дедушки, который души не чаял в своей внучке. Мэрилл тоже очень любила дедушку и долго сама за ним ухаживала перед смертью, когда он сильно болел.

До этого все стены квартиры были увешены всевозможными фотографиями с изображением Мэрилл, кошечек, собачек и цветов, но Джон сказал, что это дурной вкус, снял снимки и расписал стены красочными полотнами.

На противоположной кровати стене улыбающаяся Мэрилл водружала звёздно-полосатый американский флаг на вершину Эвереста.

Мэрилл была неплохой, но не высококлассной альпинисткой. Однажды группа альпинистов экстра-класса взяла её с собой. Они собирались совершить восхождение на высочайшую гору Северной Америки – Мак-Кинли, возвышавшуюся над Аляской на высоту более двадцати тысяч футов.

Несмотря на свою высоту, Мак-Кинли считалась не очень сложной для восхождения вершиной. На ней не было навесных карнизов, «ключей»[2] и «жандармов»[3]. Единственную сложность представляли ледяные склоны – по ним надо было карабкаться в «кошках».

Основная часть группы считала эту вершину простой разминкой перед восхождением на какой-то суперсложный восьмитысячник в Гималаях.

Её и ещё трёх таких же, как и она, альпинисток оставили в промежуточном лагере, а все остальные пошли дальше по гребню вверх. Ничто не предвещало опасности, да и прогноз погоды был благоприятным. Неожиданно разыгралась снежная буря, и группа не дошла до вершины. Им чудом удалось спастись.

После этого Мэрилл стала бояться высоких заснеженных вершин, но продолжала совершенствовать технику альпинизма в специально отведенном для этого месте в Национальной парке. В «беседке»[4] и «обвязке»[5] она, словно в люльке, быстро спускалась по верёвке вниз ущелья Гранд Каньона, а затем, вбивая крючья, карабкалась вверх.

Это грандиозное ущелье образовалось около пяти миллионов лет назад на территории юго-запада современных Соединенных Штатов в северной Аризоне, когда на эту землю ещё не ступала нога человека. В то время большой горный массив Колорадо стал очень быстро[6] подниматься вверх. Реке Колорадо некуда было деться, и она пробила себе через центральную часть массива обширное и длинное ущелье.

Гранд Каньон не зря называют «восьмым чудом света», настолько причудлив его скалистый ландшафт.

Сверху с плато Колорадо на Гранд Каньон открывается удивительные виды, словно сошедшие с экрана фантастического голливудского фильма: огромная серо-голубая каменная лестница, египетские пирамиды, дырчатые жёлто-красные нагромождения, пагоды.

Не менее причудливы и скалы каньона: «храм Будды», «сидячий человек», «верблюд», «ушастый спаниель», «тираннозавр Рекс».

Внизу каньона, петляя, протекает одна из самых длинных в США рек – Колорадо.

В сосновых лесах, покрывающих берега Гранд Каньона, водится множество белок и оленей.

Весной склоны скал бушуют яркими цветами. Это распускаются жёлто-красные пустынные кактусы, голубые горные люпины и рубиново-красные индиго.

От Гранд Каньона отходят небольшие боковые каньоны и мелкие ущелья с водопадами.

Друзья говорили, что в сосновых лесах встречаются даже рыси и медведи, но Мэрилл их никогда не видела: она редко заходила в дикие места, ей больше нравилась окультуренная часть Национального парка с автомобильными дорогами и оборудованными для туристов кемпингами и отелями.

Мэрилл могла часами наблюдать, как меняют свой цвет в течение дня древние обнажившиеся формации[7]. Особенно они были красивы при восходе и закате.

На всю жизнь она запомнила, как в воздухе над скалами величественно парит американский кондор.

– Я не такая хорошая альпинистка, чтобы покорить Эверест, – сказала Джону Мэрилл, увидев эту картину, – а потом я не шерп, без кислородной маски на такой высоте я просто задохнусь.

– Как ты не понимаешь, ведь покорить Эверест – мечта любого альпиниста, а если я нарисую тебя в маске, то никто не увидит твоей обворожительной улыбки.

Стену рядом с кроватью украшала не менее впечатляющая картина: Мэрилл, освещённая лучами яркого солнца, раскинув в сторону руки и ноги, парила в прыжке. Рядом из грозовых туч лился дождь и сверкали молнии.

Раньше на этой стене висела схожая фотография, но без грозовой стихии.

Мэрилл пробовала заниматься различными видами парашютного спорта. Ей очень хотелось заниматься групповой акробатикой. Когда она прыгала одна, у неё хорошо получались боковые скольжения, отходы и подходы, вспухания и проваливания, повороты и развороты[8], но когда она прыгала в группе, у неё не получались перестроения даже из самых простых фигур: она всё время то спешила, то опаздывала.

Прыжки на точность приземления у неё удавались прекрасно, но они ей не нравились: надо было всё время быть в напряжении, наблюдать за целью и корректировать во время прыжка схемы захода на неё.

Ей же хотелось во время прыжка отдохнуть, насладиться падением и красивым видом земли с высоты птичьего полёта, и её любимым видом стал free fly[9].

Падая вниз головой, ногами или животом, складываясь коробочкой, сгибаясь и разгибаясь, напрягая и расслабляя своё тело, она, меняя скорость своего падения и отлетая в сторону, представляла себя большой хищной птицей, высматривающей внизу на земле свою добычу.

Мэрилл очень нравилась висевшая раньше на стене фотография. Она считала эту фотографию лучшей из всех запечатленных её многочисленные прыжки.

По непонятному стечению обстоятельств именно во время этого прыжка с Мэрилл случилось несчастье. Она о чём-то задумалась и перед самой землёй отпустила клеванты[10] строп на левой руке. Её резко развернуло в правую сторону и протащило на пролёте по полю. Она потеряла сознание и сломала ногу. Хорошо ещё, что земля на поле была рыхлой, а то всё могло закончиться и хуже.

Когда она лежала в больнице с переломом ноги, к ней пришёл Билл и принёс букет её любимых белых роз «Джон Кеннеди».

Мэрилл этому очень обрадовалось, но тут Билл произнёс:

– Ах ты, гад такой! Я чуть до смерти не убилась, а ты ещё надо мной издеваешься. – И бросила в Билла букет.

– Шуток ты не понимаешь, – обиделся Билл и ушёл.

Билл был практически точной копией знаменитого киноактёра Кларка Гейбла, но только выше его ростом и без усов. Мэрилл познакомилась с ним во время учёбы в Принстонском университете. У него был вспыльчивый характер, свойственный многим южанам, и он, зачастую зло, подшучивал над Мэрилл.

В душе Мэрилл даже была рада этой ссоре. Она решила немного отдохнуть от взрывного характера Билла и обдумать свои дальнейшие отношения с ним.

Через четыре недели после этой ссоры Мэрилл начала ходить на костылях и познакомилась с Джоном. Джон лежал в соседней с ней палате. Он неудачно упал с мотоцикла и тоже сломал ногу.

Своей внешностью Джон сильно проигрывал Биллу. Он был широкоплечим, худым с длинными, как у хиппи, волосами. Зато у него был прекрасный характер, к тому же он был необыкновенно интересным собеседником. Он много и увлекательно рассказывал Мэрилл о жизни знаменитых художников и об археологических находках.

Сердце Мэрилл он окончательно покорил, преподнеся ей её большой портрет, написанной маслом на холсте. Ни на одной фотографии Мэрилл не выходила так хорошо.

«Теперь я понимаю, – подумала Мэрилл, – почему художники так негативно относятся к фотографии».

– Если у тебя когда-нибудь будет своя персональная выставка, то ты обязательно пригласи меня на вернисаж, – шутя, сказала Мэрилл.

– Обязательно приглашу и обещаю, что главным действующим лицом на вернисаже будешь ты.

….

Джон с гордостью продемонстрировал Мэрилл написанную на стене в квартире картину её полёта:

– Тебе нравится?

– В такую погоду ни один сумасшедший прыгать не будет, да и никто не разрешит поднять в воздух самолет.

– Ничего ты не понимаешь, бушующая стихия только подчёркивает красоту твоего парения.

Мэрилл подошла к видеомагнитофону и вставила кассету. На экране телевизора появилась улыбающаяся Джейн Фонда, и она, повторяя за ней, начала делать популярный комплекс аэробики. Мэрилл аккуратно повторила за Фондой все упражнения, выключила видеомагнитофон и побежала в душ.

На кафеле рядом с душевой кабиной была изображена совсем уж фантастическая картина: на морской глубине в гидрокостюме с подводным ружьём в руке среди огромных развалин плывёт девушка. К девушке протягивал щупальца гигантский спрут, из глаза которого торчит выпущенная ею стрела. С другой стороны подплывает, оскалив пасть, невероятных размеров акула.

Когда Мэрилл в первый раз увидела эту картину, у неё мороз пробежал по коже.

– Жуть, какая, а потом… я ведь никогда не ныряла с аквалангом.

– Почему ты решила, что здесь изображена ты? Эта картина олицетворяет победу добра над злом. Смотри: спрут скоро умрет, а акула далеко, и девушка успеет скрыться внутри развалин.

– Все равно ужас, стоит только на неё взглянуть – и душ принимать не надо, таким холодом от неё веет.

Приняв душ, Мэрилл пошла на кухню и открыла холодильник. В холодильнике одиноко стояла коробка с остатками торта, которые Мэрилл с удовольствием съела, запив их крепким кофе.

Она любила сладкое и поглощала его в больших количествах, а посему только активное занятие спортом позволяло ей сохранять стройную фигуру. «Вот отец с матерью не едят сладкого, а весят по десять пудов», – подумала Мэрилл и взглянула на стену.

На стене, на фоне Шаолиньского монастыря, была изображена женщина, одетая в красную, расшитую золотом китайскую одежду. Она отбивалась от десятка злобных ниндзя. Для большей убедительности, что действие действительно происходит в Китае, Джон притащил из цветочного магазина кадку с бамбуком и поставил её перед картиной.

Эта картина нравилась Мэрилл. Она потратила много времени и сил, изучая восточные единоборства.

Часами она колотила рёбрами ладоней по палкам и камням. Потом стала разбивать доски, каменные плиты и куски льда, положенные один на другой. Сидела «на растяжке», добиваясь немыслимой гибкости тела. Осваивала базовые комплексы перемещений ушу и комплекс упражнений известного мастера Цай Лунъюня[11] с красивыми поэтичными названиями: «орёл впивается в горло», «лапа опускающегося дракона», «монах связывает тигра»…

Потом она освоила стили дракона, тигра, богомола, орла и пьяного монаха.

Растопырив ладонь, она пыталась одним ударом добраться до дна ящика с мокрым песком. Это ей удалось не сразу, зато потом её пальцы стали как каменные.

Однажды группа из десяти разъяренных девиц – подруг рокеров – попыталась побить её цепями и металлическими прутьями. Их попытка закончилась тем, что их всех увезли в больницу с переломами рук и ног. Больше к ней никогда не приставали.

Символично, но ниндзя на картине тоже было десять!

– Джон, ниндзя живут в Японии.

– Правильно, они приехали из Японии, чтобы раздобыть тайны ушу и Цигун, а ты, хранительница тайн монастыря, не дашь им это сделать.

Мэрилл закончила завтракать и подошла к гардеробной. На её двери была нарисована Мэрилл, мчащаяся на «Харлее» по горной дороге вблизи Гранд Каньона.

Это была практически точная копия висевшей ранее фотографии, но как всегда Джон внёс в неё некоторые изменения. На фотографии Мэрилл была в шлеме и очках, на картине же она была нарисована с развевающимися по ветру волосами и с грозным выражением лица, на котором словно было написано: не подходи, а то убью.

Слегка накрасив ресницы – косметикой она практически не пользовалась, ведь у неё были красивые, слегка изогнутые брови, длинные ресницы и нежная бархатистая кожа, – Мэрилл надела джинсы, свою любимую розовую кофточку с абстрактным рисунком и тонкую кожаную куртку стиля «Харлей».

Она спустилась на лифте в гараж, где арендовала небольшой бокс для своего мотоцикла «Софтайл» выпуска 1984 года.

Ей очень нравился её мотоцикл с двигателем «эволюция» и спрятанной задней подвеской, что придавало ему опрятный вид и создавало ощущение прочности и основательности. Она всегда сама устраняла неисправности, меняла масло, мыла и натирала до блеска его корпус.

Негр Том, убирающий территорию вокруг дома, подъезд и гараж, часто говорил ей:

– Мэм, зачем вы столько времени тратите на свой мотоцикл? Мой сын Сэм может хорошо это сделать за вас за чисто символическую плату. Он любит мотоциклы и хорошо в них разбирается, а ещё, мэм, вы ему очень помогли, научив разным приемам борьбы. Раньше его часто избивали подростки, а сейчас они его не трогают и стали уважать.

Мэрилл села на мотоцикл и выехала из гаража. У входа её, как всегда, встретил пританцовывающий под мелодию какого-то блюза Том.

– Доброе утро Мэрилл, – сказал Том.

– Привет, – ответила ему на ходу Мэрилл.

«Хорошо, конечно, жить в Трамп-тауэре, – выезжая на улицу, подумала Мэрилл, – но там квартира стоит больше двух миллионов».

58-этажный Трамп-тауэр, расположенный на углу Пятой авеню и 56-й стрит, небоскреб из синего стекла, розового мрамора, бронзы и с водопадами в фойе, был символом нового Нью-Йорка и мечтой Мэрилл. В фойе раньше даже росли деревья, но миллиардер Дональд Трамп, которому принадлежал этот дом, почему-то приказал вырубить их.

Мэрилл выехала на улицу и вскоре подъехала к 400-метровым зданиям-свечкам Нью-Йоркского торгового центра.

Мэрилл зашла в подъезд одной из «свечек», показала пропуск, спустилась по лестнице на два этажа вниз и пошла дальше по коридору.

Здесь, под землёй, в специально оборудованном помещении находилась мрачная секретная лаборатория.

Центр этого большого прямоугольного помещения был заставлен всевозможными научными приборами и компьютерами.

Напротив входа стоял умывальник. Слева от него – кондиционер и холодильник. Справа висели большие старинные часы с боем. Под ними стоял квадратный стол с посудой и электрическим чайником.

На левой стене висели фотографии и вырезки из журналов, а на правой – крючки для верхней одежды. Сейчас крючки пустовали – на улице стояла теплая солнечная погода.

Вместе с Мэрилл непонятные артефакты исследовали ещё такие же, как и она, одиннадцать молодых ученых.

Когда она первый раз попала в эту лабораторию, то с удивлением увидела среди исследователей Билла и Джона.

Билл отрастил небольшие усики и стал ещё больше похож на Кларка Гейбла. Последний раз она с ним виделась пять лет назад на вечере, посвященном окончанию Принстонского университета.

С Биллом у Мэрилл в лаборатории сложились натянутые отношения. После ссоры в больнице они так и не помирились.

С Джоном Мэрилл рассталась два года назад, когда он неожиданно стал убежденным пацифистом и стал принимать активное участие в антивоенных демонстрациях. За это его неоднократно арестовывали, и когда Мэрилл надоело выручать его после арестов, то они расстались, но расстались мирно

За прошедшие годы Джон внешне ничуть не изменился и не изменил своим взглядам, но остепенился и перестал принимать участие в демонстрациях и политических движениях.

Любовные отношения с Джоном Мэрилл не стала возобновлять, теперь они стали просто хорошими друзьями. Мэрилл рассказывала Джону о своих занятиях спортом, а он ей – о последних находках в археологии и искусстве средних и древних веков.

«Хорошо бы, – подумала Мэрилл, – если бы у меня был возлюбленный с внешностью Билла и характером Джона, но это только мечта».

Джон рассказал Мэрилл об исследуемых артефактах удивительную историю. Упоминание о них в начале ХХ века раскопал в Палестине какой-то английский археолог. Из его записок следовало, что он нашел записи самого Иисуса Христа. В них Иисус рассказывал о своем путешествии в Индию вместе со своими учениками – апостолами.

В Индии внутри высокой горы – именно внутри, а не снаружи – добрые боги – именно боги, а не бог – дали Иисусу какой-то жезл, а апостолам – скрижали. Потом на Христа и апостолов напали служители злобной богини Кали[12], отняли жезл и скрижали, а им самим удалось с большим трудом спастись.

После этого археолог направился в Индию, где на развалинах храма богини Кали он и раскопал эти артефакты. Затем он привез их в Англию, но тут началась Первая мировая война и о них забыли.

Артефакты были обнаружены спустя восемьдесят лет в каком-то запаснике. Проведенные в Лондоне исследования показали, что они сделаны из тяжелого и прочного серебристого металла, который на Земле не встречается. Больше ничего толкового в ходе исследований о них узнать не удалось.

В обстановке строжайшей секретности артефакты были доставлены в США для проведения дальнейших исследований, курировать которые было поручено ФБР.

Началось совещание – как всегда, решался вопрос, что делать дальше.

Самые современные в мире электронные и рентгеновские микроскопы не смогли проникнуть в структуру этого металла, ничего не дало их облучение сверхмощными лазерами. В конце концов было решено изучить последние достижения в области исследований материалов, включая секретные исследования.

Мэрилл уселась рядом с Джоном за стол и стала перелистывать последние разработки Пентагона в области изучения элементарных частиц и излучателей различных видов энергии.

– Смотри, – сказала Мэрилл Джону, – а что, если это устройство даст положительный результат?

– Я в этом плохо разбираюсь, я не физик, я занимаюсь изучением археологических находок и историей искусства.

К Мэрилл и Джону подошли другие участники группы и стали обсуждать её находку.

– Да, – сказал Эрик, широкоплечий высокий блондин с синими глазами, ведущий свой род от норманнов, – излучение нейтрино[13] сможет пробить структуру этого металла.

– Да нейтрино просто проскочит артефакты, не заметив их, – возразила стройная зеленоглазая белокожая шатенка Элизабет.

– Но у артефактов необычайно плотная структура. Не исключено, что слабое взаимодействие нейтрино сможет нам помочь.

Невзрачная, похожая на ученицу колледжа Линда с безразличным видом посмотрела на статью, но ничего не сказала. Она окончила Йельский университет одновременно с Эриком и Элизабет и стала работать в этой группе только потому, что была неравнодушна к этому высокому красавцу. Она ревновала его к Элизабет, имевшей с Эриком амурные отношения. Линда всегда старалась быть рядом с ним, но он, да и другие мужчины из группы даже не обращали на неё внимание.

Все, кроме Джона и Линды, стали спорить, какие элементарные частицы лучше использовать для облучения артефактов.

Одни склонялись к мнению, что лучше использовать элементарные частицы из класса адронов[14], другие – из класса лептонов[15].

Первая группа утверждала, что только сильное взаимодействие[16] с веществом позволит вскрыть структуру это непонятного металла, но вторая возражала, что адроны нестабильны и многие из них очень быстро распадаются.

– Ты ещё резонансы[17] используй, – спорил с Элизабет Эрик, – они не успеют даже долететь до артефактов.

– Но можно использовать мезоны[18]. У них срок жизни значительно больше, чем у резонансов.

– К этому излучателю нейтрино даже специальные регистрирующие пластины разработаны.

– Но к созданным излучателям мезонов тоже регистрирующие пластины разработаны.

Тут вмешался Джон:

– О чём вы спорите? Вы уже надоели мне своей терминологией из физики. Все вы говорите об одном и том же. Разве нельзя попробовать сначала излучатель нейтрино, а если ничего не получится, то мезонов? Все равно других вариантов у вас нет.

Все сразу замолкли, а ведь Джон прав: действительно других вариантов нет.

Все эти излучатели были сделаны на основе ускорителей элементарных и требовали для своей работы большого количества энергии: необходимо было в течение получаса отключить от энергоснабжения практически весь Нью-Йорк и часть его окрестностей. Вопросы энергоснабжения и доставки необходимого излучателя взял на себя куратор из ФБР.

Прошел месяц бюрократической волокиты, пока наконец этот бетатрон – излучатель с регистрирующими пластинами и подробной инструкцией по его эксплуатации – привезли в лабораторию.

В течение нескольких часов вся группа разбиралась, как он работает. Потом еще несколько часов ушло на его наладку. Куратор из ФБР ушел, заявив, что у него семейное торжество и ему надо обязательно на нём присутствовать.

Когда всё было налажено, а артефакты были подготовлены к изучению, часы показывали половина двенадцатого ночи.

Часть Нью-Йорка и его окрестностей обесточили, а освещение в лаборатории, как требовала этого инструкция по эксплуатации прибора, отключили.

Полчаса бетатрон разгонялся, и его излучатель начал работать вместе с боем настенных часов.

Тут началось нечто невообразимое: все артефакты вдруг засветились переливчатым светом и стали похожи на огромные куски янтаря. Свет от них строго концентрическими кругами стал разливаться по всему помещению.

Сердце у Мэрилл бешено забилось, глаза закрыл туман, а в середине лба что-то треснуло.

Все стояли как вкопанные. Первым опомнился Джон. Он подбежал к регистрирующим пластинам, но на них ничего не было.

Потом пришла в себя Мэрилл. Она подошла к витрине с артефактами.

– Этого не может быть, – проговорила она.

К ней подошли остальные члены группы. Их взорам предстала странная картина: артефакты приобрели прежних серебристый цвет, но на каждом из них появился большой выпуклый знак янтарного цвета, похожий на иероглиф. Никто из членов группы ничего не понимал.

Все очень устали и поэтому, немного посовещавшись, решили повторить эксперимент на следующий день.

Уставшая Мэрилл добралась домой, быстро умылась, перекусила, легла на кровать и сразу уснула.

Через некоторое время ей приснился странный яркий цветной сон: на фоне высоких заснеженных гор за столом сидят одиннадцать человек, Мэрилл не успела их сосчитать.

«Это Гималаи, – подумала во сне Мэрилл, – а что это за люди? Да ведь это апостолы с фрески „Тайная вечеря“ в трапезной монастыря Санта-Мария делле Грацие в Милане, нет только Иуды, да и центр пустой – нет Христа».

Вдруг из-за стола вышел один из апостолов. «Кажется, его зовут Андрей», – подумала во сне Мэрилл. В руках он держал пластину – один из исследуемых ими артефактов. На пластине был выпуклый янтарный знак, напоминающий футбольный мяч.

Андрей поднял пластину и дотронулся ею до Мэрилл. Она сразу ощутила на своём теле сильное жжение. Он отнял пластину и произнес странные слова:

После этого Андрей сел за стол и встал Матфей. В руках он держал точно такую же пластину, но с другим знаком. Он пошёл явно не по направлению к Мэрилл. Изображение стало ограничено рамкой, как на экране телевизора.

Матфей вынес пластину за «экран» и произнес стихи, в которых речь шла о голубом алмазе, скрытом где-то в Африке.

Другие апостолы совершали похожее действо. Каждый раз речь шла о драгоценных, полудрагоценных, поделочных и каких-то непонятных камнях, спрятанных в различных уголках Земли.

Последним был апостол Пётр. Когда он произнес свою речь и сел за стол, в центре стола неожиданно возник Христос.

Изображение снова перестало быть ограничено рамкой. Христос подошёл к Мэрилл и дотронулся до неё жезлом. Она опять ощутила жжение на своём теле. Христос отнял жезл и произнес следующие, ещё более загадочные слова:

«Чушь какая-то, – подумала Мэрилл во сне, – какая-то Гиперборея, нет такого кристалла Индулаз, какой ещё третий глаз, зачем надо идти к Эвересту и что это за каста Индовод? Впрочем, к Эвересту можно съездить, я люблю альпинизм»

Её сознание заволокло туманом, а странный сон прекратился.

На следующее утро, проделав аэробику, Мэрилл приняла душ и стала причесываться перед зеркалом. Посмотрев в зеркало, она с удивлением увидела на своей правой ключице изображение зелёного мяча, а на левой – какую-то прозрачную пирамиду с непонятным предметом внутри.

Мэрилл сразу вспомнила свой странный сон. Она сразу поняла, что на правой ключице изображен зелёный круглый малахит, но что изображено на левой ключице? Да это ведь кристалл Индулаз с глазом внутри.

Её сон был вещим! Да и сон ли это? Ведь эти выпуклые «татуировки» не могли возникнуть просто так.

Быстро одевшись в джинсы и закрытую тёмную кофточку, чтобы «татуировки» были не видны, она съела два крекера с малиновым джемом и поехала в лабораторию.

Как ни странно, все члены группы приехали очень рано и практически одновременно, задолго до начала ежедневного утреннего совещания.

Вся собравшаяся группа подошла к витрине с артефактами, но они имели точно такой вид, как и до начала облучения: никаких знаков на них не было.

– Джон, – громко сказала Мэрилл, – мне сегодня ночью приснился очень странный сон: будто бы я нахожусь у подножия Эвереста, там стоит стол, за которым сидят апостолы, почти как на фреске Леонардо да Винчи «Тайная вечеря», но только без Христа и Иуды. Апостолы по очереди встают, у каждого в руках по одной пластине, точно такого же вида, как исследуем мы. Они говорят какую-то чушь, а один из них дотронулся до меня пластиной, и знак с нею перешел ко мне на ключицу. Потом, когда апостолы завершили свои действия, появился Христос и произнес вообще что-то несуразное, а утром я обнаружила у себя на теле вот эти знаки, – закончила Мэрилл и показала их Джону.

– Да и мне приснился точно такой же сон, – сказал Джон – но в нём не было Христа, а утром у меня появился этот знак.

Действительно, у Джона на правой ключице был знак голубого алмаза.

– Я сразу узнал знаменитую фреску Леонардо, – продолжил Джон, – единственное что показалось мне странным, что не было Иуды и Христа, а фреска, если не считать Гималаи, была в современном виде. Эта фреска, так же как и знаменитая Мона Лиза[19], дошла до нас не в первозданном виде. Вскоре после её написания она чуть полностью не погибла. Это случилось после того, как монастырь затопило. Спустя всего несколько десятилетий Вазари[20] описывал её как беспорядочный набор пятен. Многочисленные реставрации нанесли фреске только вред и чуть не погубили её окончательно. А сколько легенд о ней сложено – будто бы вместо Иоанна Леонардо нарисовал Марию Магдалину, а Христос и Иуда срисованы с одного и того же человека. Хотя это и не исключено, ведь известно, что Леонардо не был примерным католиком. Он мог и поглумиться над церковниками, ведь, согласно другой легенде, лицо Иуды – это лицо настоятеля монастыря, надоевшего Леонардо своими претензиями.

Всем остальным приснились такие же сны, как ей и Джону. У каждого было по два знака: один на правой, а другой – на левой ключице. Однако у всех были свои знаки – рубина, топаза и других камней, о которых говорили апостолы, но некоторые знаки всё-таки были непонятны, о них апостолы почему-то забыли сказать! Но Христос явился только Мэрилл.

– А что делал Христос? – спросили у Мэрилл остальные члены исследовательской группы.

Мэрилл подробно пересказала, что ей приснилось дальше.

Все решили ничего не говорить куратору из ФБР. Последующие исследования не дали никаких результатов, и артефакты были возвращены обратно в Англию. Их группу вскоре распустили, а её члены разъехались по разным местам.

Через три месяца Джону представилась возможность устроить небольшую персональную выставку картин. Он тут же позвонил Мэрилл:

– Я своё обещание выполнил, жду тебя вечером на вернисаже. Ты будешь на нём главным действующим лицом.

Неожиданно на вернисаж Джона пришла группа известных личностей: Леонард Лаудер, сын основательницы известной косметической фирмы «Estee Lauder»[21] и её фактический руководитель, Анна Винтур, недавно возглавившая самый популярный в США журнал мод «Vogue», знаменитый антиквар и управляющий ювелирной фирмы «Тиффани».

Все они хотели увидеть удивительную картину Джона. На этой картине Джон изобразил улыбающуюся Мэрилл на фоне Национального парка в Гранд Каньоне.

Джон писал эту картину больше двух лет. При её написании он использовал практически такую же технику, как и Леонардо при написании своей знаменитой «Моны Лизы». Его технику в художественных кругах сразу же окрестили «новой сфуматой»[22].

Так же как и у Моны Лизы, выражение лица Мэрилл менялось по мере приближения к портрету. Однако, в отличие от Моны Лизы, улыбка не исчезала с лица, а изменялась от лукавой до торжествующей.

Джон потом объяснил Мэрилл, что он и Леонардо использовали один и тот же приём: издали дымчатые и переливчатые детали сливались с более яркими красками, а если подойти ближе к портрету, то все эти детали проступали, что приводило к изменению выражения лица.

Для написания этого портрета Джон изобрел специальные, почти прозрачные краски, получившие название «сухое масло». Главной особенностью этих красок было отсутствие комочков за счёт специальных улетучивающихся присадок.

– Таких женщин не бывает, – сказал Лаудер и хотел добавить: «Вы её конечно…»

И тут в салон вошла Мэрилл.

На ней было надето длинное вечернее нежно-бежевое платье с большим декольте, на руках тонкие тёмно-бежевые лайковые перчатки, голову венчала прическа на древнегреческий манер, а шею украшала золотая цепочка венецианского плетенья.

– Вы ещё прекраснее, чем на картине, – подбежала к ней Анна Винтур, – вы должны обязательно сфотографироваться для обложки «Vogue».

Знаменитый антиквар открыл коробку и показал Мэрилл потрясающей красоты ювелирный набор из колье и серёжек:

– Я очень прошу вас прорекламировать эти драгоценности. Это только копия украшений, вскоре выставляемых на аукционе «Кристи».

Даже копия драгоценностей была прекрасна.

У оригинала набора колье было выполнено из тонких золотых лепестков с нежно розовым отливом. Как это удалось добиться ювелиру, до сих пор остаётся тайной.

На этих лепестках будто бы в воздухе висели чистейшей воды изумруды, а рядом с ними, словно росинки воды, были вкраплены переливающиеся всеми цветами радуги небольшие бриллианты.

Всё это вместе создавало впечатление изящной сказочной гирлянды цветов.

В той же манере были выполнены и серьги.

– Вам надо обязательно рекламировать нашу косметическую продукцию, – сказал Леонард Лаудер, – если хотите, можем с вами сразу заключить контракт.

Они стали до хрипоты спорить между собой, чью продукцию должна рекламировать Мэрилл.

Тут вмешался Джон:

– О чём вы спорите? Накрасьте Мэрилл своей лучшей косметикой, украсьте её этими драгоценностями, а потом сфотографируйте её для обложки «Vogue». Лучше всего, если вы сфотографируете её рядом с этим портретом. Это только усилит впечатление.

– Точно, – согласились они.

Лаудер распорядился, чтобы в салон срочно приехал лучший имиджмейкер и захватил с собой элитные наборы косметики для натуральной золотистой блондинки с карими глазами.

– Срочно вечернюю одежду, модельера и лучшего фотографа в салон, – приказала Анна Винтур.

Антиквар побоялся привозить в салон настоящие драгоценности. «Все равно на фотографии никто не сможет отличить копию от оригинала», – подумал он.

Так и появился на свет один из самых знаменитых за всю историю журнала «Vogue» номер.

После этого на Мэрилл как из рога изобилия посыпались предложения. Она бросила науку и вскоре стала одной из самых знаменитых моделей в мире – рекламным лицом фирмы L' Oreal.

Всё реже Мэрилл вспоминала о чудесном эксперименте и загадочном сне, хотя с другими членами исследовательской группы часто перезванивалась.

Через месяц после своего триумфального вернисажа Джон неожиданно исчез. Мэрилл пыталась с ним связаться, но безуспешно. Джон появился только через два года, когда у Мэрилл был уже новый друг.

Мэрилл вышла из Центрального парка и решила зайти в музей «Метрополитен». Сейчас, когда её сердце было свободно, она часто вспомнила время, проведённое с Джоном в этом музее. Он так увлечённо рассказывал ей об экспонатах, что рядом с ними всегда собиралась толпа посетителей.

Любимым художником Мэрилл стал Клод Моне. Её восхищали игра света и изображение воды на его картинах. Она могла часами любоваться полотнами «Парк в Сант-Адресс» и «Маннпорт».

Мэрилл в музее сразу узнали. Вскоре вокруг неё собралась толпа желающих получить автограф.

«Всё-таки у популярности есть и негативная сторона, – подумала она, – невозможно спокойно постоять и полюбоваться экспонатами».

Мэрилл вышла из музея, медленно пошла по Пятой авеню и остановилась у неприметного многоэтажного дома, каких довольно много на Манхэттене. Это была галерея «Тиффани». На витрине было выставлено всего несколько украшений, а небольшие для торгового заведения окна почти полностью занавешены красивыми, изящными шторами: «Тиффани» в излишней рекламе не нуждалась.

К ней сразу подбежал управляющий:

– Мадам, вы, как всегда, прекрасно выглядите, вам очень идёт это платье от Мюглера. Вы, кажется, именно его демонстрировали в прошлом году на Неделе высокой моды, но драгоценности ведь тогда были не настоящими. Мы же можем вам предложить чудесное колье из аметиста всего за полмиллиона долларов.

Мэрилл примерила колье и вспомнила прошлогодний показ мод, нашумевшую фотографию Дональда Грея и небольшую статью про неё в «Vogue»:

Несомненным событием нынешней недели высокой моды в Брайант-парке стало появление после трёхлетнего перерыва на подиуме Мэрилл Райт.

Три года назад мы запомнили Мэрилл как шаловливую молодую женщину с кокетливо-игривой улыбкой. Сегодня же она предстала перед нами в образе богатой, уверенной в себе светской львицей.

Настоящий триумф вызвало появление Мэрилл в облегающем, с разрезом от бедра, декольтированном платье из нежно-розового ламе от Tierry Mugler, с которым прекрасно гармонировали длинные перчатки и колье из аметиста.

Весь ансамбль удачно сочетался с дымчато-розовым макияжем. Казалось, что шелковистое сияние окутало лицо Мэрилл.

Мэрилл вернулась из своих воспоминаний к действительности.

– Да, колье прекрасно, – сказала она, достала кредитку и расплатилась.

Как всегда, украшение положили в голубую коробку с атласной лентой.

– Всё-таки мило, что любой товар, независимо от его стоимости, пакуется у вас одинаково. Если у вас будут украшения, требующие рекламы, то я готова в этом участвовать, но с условием, чтобы они были мне к лицу.

– У нас скоро появится ожерелье из зелёного русского граната. Оно очёнь вам пойдёт. Мы его хотим выставить на аукционе Кристи.

– Надо же, я часто бывала в России, но никогда не слышала о зелёном гранате. Кстати, вам надо использовать рынок России. Сейчас там стало много богатых людей, которые смогут покупать ваши товары.

Мэрилл вышла из «Тиффани» и пошла домой. Она взглянула на неоновую рекламу. С рекламы на неё смотрела улыбающаяся Мэрилл и мелькала надпись:

Мэрилл даже остановилась. «Какие идиотские стихи», – подумала она. Вдруг в этот момент её «татуировки» запульсировали и в мозгу засела навязчивая мысль: надо непременно собирать всех членов исследовательской группы и ехать в Непал, к Эвересту.

Она обзвонила остальных участников группы, у всех происходило то же, что и с ней: «татуировки» пульсировали, возникло навязчивое желание идти к Эвересту.

Мэрилл восстановила в памяти перипетии своего загадочного сна, потом всё записала и выучила наизусть.

Вскоре группа стала собираться в квартире у Мэрилл, которая жила в шикарных двухуровневых апартаментах в Трамп-тауэре.

После 1988 года в Нью-Йорке построили много прекрасных зданий, но Мэрилл хотелось непременно поселиться в здании на углу Пятой авеню и 56-й стрит. Быть может, это было по-детски наивно, но именно о нём Мэрилл мечтала.

Сейчас только одна ванная комната была больше, чем вся её квартира на 42-й стрит. В середине ванной комнаты располагался бассейн из голубого мрамора, украшенный белоснежными ракушками. На левой от входа стене была выложена мозаика, изображающая жёлтые и розовые кувшинки, плывущие по сине-зелёной воде[23]. На правой стене под нерукотворной каменной аркой волновалось море[24]. На полу ванной комнаты была вымощена плитка, имитирующая воду, что создавало иллюзию присутствия. Почти всю противоположную от входа стену занимало большое зеркало в мраморной оправе, контур которого повторял форму бассейна. По бокам зеркала висели бра из такого же голубого мрамора, а рядом стояли шкафы и полки с кремами, шампунями, пеной, морской солью и с другими, необходимыми для принятия водных процедур мелочами.

Спальня была относительно небольшой. В ней находилась широкая кровать из красного дерева. Рядом стоял столик с ночником. На потолке висела небольшая люстра из горного хрусталя. Стены спальни были покрыты нежно розовым шёлком, а окна драпированы такого же цвета тюлем и плотными шторами тёмно-розового цвета, что создавало неповторимую игру света.

В одной из комнат был обустроен спортивный зал с беговой дорожкой Winner, велотренажером Kettler и различными силовыми тренажерами.

Ещё одна комната была оборудована под кабинет в стиле французского классицизма последней четверти XVIII века, то есть в стиле Людовика XVI.

Лаконичность и торжественность этого стиля нравились Мэрилл. Все вертикальные и горизонтальные опоры были чёткими и ясными. Всюду просматривались прямые углы, но резких переходов заметно не было, они сглаживались капителями, бороздками, витыми шнурками и другими приёмами, унаследованными ещё из Древней Греции.

Вся мебель была украшена бронзовыми растительными орнаментами – акантами и гирляндами из мелких полевых цветов.

В кабинете стояли большой стол с компьютером, кресло, стулья, комод-секретер и несколько книжных шкафов с художественной литературой, книгами о спорте и журналами мод.

Стулья и кресло были покрыты гобеленом с сельским мотивом, удачно гармонировавшим с занимающим всю противоположную столу стену гобеленом с изображением беседы древнегреческих философов под сводами никогда не существовавшего античного здания[25].

Рядом с кабинетом располагалась комната отдыха с пальмами, лианами, кактусами, орхидеями и другими растениями.

Кухня была небольшой. Мэрилл не любила готовить, да и времени на приготовление пищи у неё было мало. Обычно она заказывала блюда из ресторана на дом. Только когда ждала гостей, она нанимала официантов для обслуживания и поваров.

Когда у неё собирались гости, то в большой светлой гостиной, выполненной в античном стиле, сервировалось несколько столов.

На втором уровне кроме спальни было расположено несколько гостевых комнат, декорированных в самых различных стилях: античный, классика, модерн…

Прибывшие члены группы почти не изменились, только немного постарели.

Когда вместе с Мэрилл собралось уже десять человек, раздался звонок. Мэрилл открыла дверь и застыла в немом изумлении: перед ней стояла известная порнозвезда Перл:

– Вы, конечно, меня не узнали, я Линда Гамильтон, Перл мой псевдоним.

Все были поражены: Линда раньше была серой мышкой, на которую ни один мужчина не обращал внимания.

Оказывается, вскоре после распада группы она сделала себе серию пластических операций, накачала огромный бюст, немногим уступающий занесенному в то время в Книгу рекордов Гиннесса знаменитому бюсту известной французской порнозвезды Лоло Феррари[26].

Потом она неоднократно снималась в порнографических фильмах, а пять лет назад, неожиданно для всех, ушла из порнобизнеса.

Разрешение на восхождение на горы Эверест надо было ждать годами, но получить разрешение на поход к её подножию трудностей не представляло.

Все взяли с собой в дорогу только личные вещи. Часть необходимого альпинистского снаряжения должна была прибыть в Непал отдельным рейсом, другую – планировали взять напрокат в туристическом агентстве в Катманду.

Время на разговоры не было: до отлёта самолёта оставалось около двух часов. Поэтому, выпив по бокалу вина и немного перекусив, все направились в аэропорт.

Глава 2

Открытие истины

Не самым удобным, но быстрым маршрутом группа посчитала путь через Дели. Самолёт, на котором они прилетели в Дели[27], задержался в пути, и на рейс Дели – Катманду они опоздали.

Ещё в Нью-Йорке они забронировали большой номер в гостинице Taj Palace Hotel, раскинувшейся на шести акрах[28] земли в посольском квартале, в десяти минутах езды от международного аэропорта имени Индиры Ганди.

Вполне современный, внешне подковообразный отель был внутри отделан панелями из деревьев ценных пород, богато украшенными резьбой с национальными мотивами.

– У нас заказан president suit[29], – сказал Джон администратору гостиницы.

– Да, – подтвердил администратор, стройный и высокий индус. – Он ещё раз изучил заказ и изумлённо спросил: – Вы все хотите разместиться в одном номере? Мы могли бы предложить вам несколько номеров.

– Нет, мы все хотим жить в одном номере.

Администратор хотел что-то сказать, но, увидев огромный бюст Линды, чуть не поперхнулся. «Наверно извращенцы какие-то», – подумал он и отдал Джону ключи от номера.

Группа разместилась в большом номере из двух спален, двух ванных комнат, гостиной, сауной, столовой, небольшой кухни и крохотным садиком на террасе балкона. С террасы открылся прекрасный вид на теннисный корт, бассейн и парк. Женщины разместились в одной комнате, мужчины – в другой.

Наступил май, и начался жаркий, но, к счастью, сухой сезон. Термометр в тени показывал больше тридцати градусов по Цельсию. Поэтому все долго принимали душ и приводили себя в порядок.

После у всех сразу разыгрался аппетит, и они заказали стол на одиннадцать человек в одном из четырёх ресторанов отеля.

Все, кроме Элизабет и Эрика, решили попробовать блюда индийской кухни. Взяли тандури чикен, тандури мачкхи[30], маттар панир[31], саг гошт[32], овощи и роти[33].

Мэрилл взяла в рот кусок цыплёнка, приятно пахнущий какими-то специями, и у неё перехватило дыхание, а на глазах навернулись слёзы.

– Тебе надо было попросить без специй или заказать, как я с Эриком, тухпу[34] и момо[35] из тибетской кухни – она не такая острая, как индийская. Хорошо ещё, что ты не на юге. Там вообще ничего в рот нельзя взять.

– Элизабет, откуда я это знала.

– Ничего страшного, Мэрилл, сейчас пройдёт. Выпей сока.

Мэрилл выпила свежий сок манго и пришла в себя. Все стали расспрашивать друг друга о том, как провели последние двенадцать лет.

Первым начал рассказ Джон:

– Прошло несколько месяцев после того, как наша группа распалась, и неожиданного умер мой дядя-мультимиллионер. Незадолго до этого у дяди умерла жена. Своих детей у дяди по непонятным причинам не было, многочисленные медицинские исследования показывали, что у дяди и его жены со здоровьем все в порядке. Усыновлять же чужих детей дядя не хотел. У дяди кроме меня из родственников была ещё племянница, – моя двоюродная сестра, – но он её не любил. Поэтому две трети наследства получил я, а одну треть – моя кузина. Она тут же начала судится за справедливость, но ничего не добилась. Кузина наняла лучших адвокатов, но только зря потратила на них свои деньги. Завещание было очень ловко составлено: дядя очень обстоятельно объяснил, почему я должен получить в два раза больше, чем моя кузина.

– Джон тебе крупно повезло, но куда ты потом делся?

– Да, Мэрилл. Послушай, что было дальше. После того как я вступил в права наследования, меня стала преследовать навязчивая мысль: я должен пройти самую лучшую подготовку, какую только могут пройти десантники и диверсанты. Это было очень странно, ведь я был убежденным пацифистом и терпеть не мог ничего, связанного с военной службой. Через некоторое время, поняв, что если я не пройду эту подготовку, то сойду с ума, я пошел на призывной пункт. На призывном пункте я объяснил, что мне нужно пройти подготовку «зеленых беретов», но служить дальше в армии США я не хочу, и если нужно, то готов за это заплатить. На меня посмотрели как на сумасшедшего и отказали, сказав, что американская армия террористов не готовит. Тогда я подключил к своей проблеме друга своего покойного дяди, который был большой шишкой в Пентагоне. Он смог мне помочь, но мне пришлось оплатить постройку новой полосы препятствия для тренировки коммандос. Это мероприятие обошлось мне в полмиллиона долларов, но я не жалел.

– Джон, но мы ведь прекратили наши интимные отношения именно из-за твоих пацифистских взглядов. Почему ты решил пройти подготовку коммандос?

– Я и сам не знаю.

Джон стал подробно рассказывать о своей подготовке.

– Значит, ты теперь прыгаешь с парашютом? Может быть, попрыгаем вместе?

– Мэрилл, ты всегда прыгала с парашютом для удовольствия, а мне приходилось прыгать ночью с полной выкладкой и в незнакомой местности, а потом вступать в бой. После этого я эти прыжки возненавидел.

– Тогда, может быть, полазаем по горам? Альпинистская подготовка ведь у тебя тоже хорошая?

– Это можно, но альпинизм мне нравится не сам по себе. Я не бросил живопись и люблю рисовать горные пейзажи.

– Слушай, я тебя сейчас стукну! – Но рука Мэрилл провалилась в пустоту, а сама она чуть не свалилась со стула.

– Ты что решила подраться в ресторане?

– Как тебе это удалось? Я ведь была бронзовым призёром США по карате-до.

– Мэрилл, ты училась классическим видам борьбы, а я проходил специальную подготовку. Для меня любой предмет является оружием. Например, тарелка. Помимо этого, я научился управлять всеми видами транспорта, вплоть до реактивного истребителя. Да и всего не перечислишь.

– Ты меня покатаешь на истребителе?

– Я могу об этом договориться, если ты действительно этого хочешь. Послушай, что было дальше. Одним из заключительных этапов подготовки было прохождение новой сверхсложной полосы препятствий, постройку которой я оплатил. В этой полосе были миниатюрные мины, которые только ломали ноги.

– Как ломали?

– Не знаю, как они были устроены, но по своему виду они напоминали небольшое перо, воткнутое в землю. Были и другие хитрости. В полосе был бассейн с водой, на поверхности которого горела нефть. В этот бассейн надо было запрыгивать и выбираться из него.

– Это я бы сделала запросто, – вставила Элизабет.

– А пройти по участкам, которые проваливаются под ногами, ты бы смогла?

– А как же ты сам их проходил?

– Надо было успеть зацепиться за сетку из колючей проволоки и пройти по ней на руках полсотни метров, а иначе оказываешься в большой яме, выбраться из которой самостоятельно уже невозможно. Про всё это и про некоторые другие ловушки нам рассказали перед началом испытаний.

– Да, Джон, тебе пришлось несладко, – сказал Эрик, – как ты только не покалечился?

– Многие и покалечились. Из тысячи человек, проходивших эти испытания, триста подорвались на минах, двести получили ожоги в бассейне, сто провалились в яму, триста попались на другие хитрые ловушки. Потом выяснилось, что нам рассказали только про ловушки, могущие вызвать страх за будущую неудачу. Испытание прошли ничего не боявшиеся сто человек. Среди этих ста было десять лучших, получивших максимально возможный за это испытание балл, чего никто из командования не ожидал. Как вы уже поняли, я смог попасть в эту десятку – я стал лучшим из лучших.

– На этом твоё обучение закончилось?

– Нет, Мэрилл, после этого было заключительное испытание на выживание. Перед началом обучения я поставил одно условие, что это испытание я должен обязательно пройти в джунглях.

– Почему именно в джунглях?

– Мэрилл, я и сам не знаю. Командование составило группу, которую возглавил Билл, тоже один из десятки. В связи с тем, что после этого испытания я не собирался оставаться в армии, меня назначили только его помощником. Остальные члены группы не вошли в элитную десятку, но были из сотни, прошедшей полосу препятствия. Нашу группу забросили в амазонскую сельву. Грязными, уставшими, но живыми и здоровыми из этого испытания вышли только я и Билл. С остальными членами группы случились разные происшествия.

– Они что все погибли?

– Почему все погибли? Погиб только один. Его укусила гремучая змея, после чего он умер, несмотря на то что мы успели вырезать место укуса и обработать рану. Остальные получили ранения. У одного чуть не съели ногу пираньи, когда он по неосторожности зашел в Амазонку. Другой укололся какой-то ядовитой колючкой и с трудом остался в живых.

– А у вас с Биллом ничего не случилось?

– Да, Мэрилл, именно так. Сейчас Билл уже полковник, возглавляет одну из лучших в США групп коммандос, мы с ним часто перезваниваемся и иногда встречаемся.

«Да, – подумала Мэрилл, – куда девался долговязый и худой Джон?» Сейчас на нее смотрел здоровенный бугай с фигурой Шварценеггера.

– Ну а чем ты занималась, Мэрилл, помимо модельного бизнеса? – спросила Элизабет.

– Как вы знаете, я терпеть не могла английский язык и англоязычную литературу. В колледже у меня по этим предметам всегда были самые плохие оценки. А уж о том, чтобы изучать иностранные языки, я даже не думала, настолько противным казалось мне это занятие. Когда в модельном бизнесе мои дела пошли хорошо, а в материальном плане я стала вполне обеспеченной дамой, в мозгу у меня засела навязчивая мысль: я должна изучить русский язык и Россию.

– Странно, как и у Джона, навязчивая мысль.

– Да, Элизабет, именно так. Сейчас я достаточно хорошо, только с небольшим акцентом, говорю по-русски. Прочла в оригинале литературные произведения Толстого, Достоевского, Чехова и других русских классиков. Несколько раз была в России, где не только совершенствовала свой язык, но также изучала культуру и быт. Осматривала экспозиции Эрмитажа, Русского музея и Третьяковской галереи. Слушала русскую оперу в Большом и Мариинском театрах. Смотрела спектакли Островского в Малом театре и современные постановки в Театре на Таганке и Ленкоме. Знакомилась с древним русским искусством Золотого кольца. Слушала русские романсы и русский фольклор. Знакомилась с современным бытом жизни в крупных городах и в отдаленных деревнях…

После её рассказа все решили уйти из ресторана и продолжить разговор в номере: присутствующие в ресторане мужчины слишком откровенно стали пялиться на Линду – Перл и Мэрилл.

В номере разговор продолжила Элизабет:

– В детстве я тонула, меня спасли только по чистой случайности, поэтому я не только не умела плавать, но даже боялась подойти к воде. Вскоре после распада группы я получила наследство, не такое большое, как у Джона, но вполне приличное. После этого внутренний голос сказал мне, Элизабет ты должна научиться плавать и стать одной из лучших в подводном плавании.

– Элизабет, и у тебя тоже навязчивая мания?

– Да, Мэрилл. Через некоторое время я стала чемпионкой США во всех видах подводного плавания, а в большинстве видов чемпионкой и призёром мировых первенств. Потом я занялась подводной археологией и освоила управление батискафами, батисферами и другими подводными аппаратами. Провела и даже оплатила несколько археологических экспедиций на дно Средиземного моря.

– А зачем ты занялась подводной археологией? – спросил Эрик.

– Сама не знаю, но ни капельки не жалею. Вы не представляете, насколько красиво находиться под водой, какой необычной формы и расцветок рыбы там обитают, как красивы коралловые рифы и актинидии. Несколько месяцев в году я провожу в Египте, где снимаюсь в подводной рекламе или просто ныряю с аквалангом.

«Действительно, – подумала Мэрилл, – раньше Элизабет была белокожей, а сейчас у неё ровный бронзовый загар, какого нет ни у кого из остальных членов нашей группы».

Затем слово взял Эрик:

– Все вы помните, что раньше я целыми днями занимался естественными науками. Археологию и историю я не признавал и считал, что на них правительство США только зря тратит деньги. Прошло три-четыре месяца после распада нашей группы, и я выиграл в бинго несколько миллионов долларов. Я был принципиальным противником игры в лотерею, но моя сестра была страстной любительницей бинго и подарила мне один билет на день рождения, и, как ни странно, я сорвал джекпот. Я поделился выигрышем с сестрой, после чего неожиданно увлекся изучением древних языков, – латыни, санскрита, древнеегипетского и других. Затем я занялся расшифровкой ряда древних языков и даже расшифровал некоторые из них.

Затем о себе рассказали все остальные члены группы.

Как ни странно, все бросили науку, стали достаточно обеспеченными гражданами США, после чего, все как один, занялись противным ранее для себя занятием. За это время никто не вступил в брак.

– Мне это кажется странным, – сказала Мэрилл.

– Да и нам тоже показалось это странным, – подтвердили ее мысль все остальные члены группы.

И тут Мэрилл озарило, и она произнесла вслух слова апостола:

– В далёкой северной стране… В большой пещере на стене… Далёкая северная страна – это же Россия! – воскликнула Мэрилл. – Теперь понятно, зачем я изучала русский язык и часто ездила в Россию.

– Я, кажется, понимаю, зачем я прошел подготовку коммандос, – сказал Джон, – мне надо найти голубой алмаз, спрятанный где-то на территории Африки, где наверняка понадобятся приобретенные навыки коммандос.

– Элизабет, а зачем ты занялась подводным плаванием и подводной археологией? – спросила Мэрилл. – Что сказал тебе апостол?

– Апостол Пётр, сказал мне следующие слова:

И тут Элизабет озарило.

– Так это ведь Атлантида! Как я раньше об этом не догадалась?

– Но Атлантида – это ведь только красивая легенда, – возразил Эрик.

– А знак сапфира на моём теле – это что, тоже легенда? Теперь я понимаю, почему занялась подводным плаванием и подводной археологией – мне суждено найти останки Атлантиды, сапфир в форме морской звезды и какой-то щит, в который мы все должны вставить найденные камни. Но непонятно, что такое Индоруг?

– Мне тоже не все ясно, – сказала Мэрилл, – вспомните, что сказал мне Христос:

Непонятно, что такое третий глаз? И что это за каста Индовод?

Почти всем апостолы сказали какие-то непонятные слова. Джон предложил переписать все эти слова на бумагу, после чего все сразу увидели, что многие из них имеют одинаковый корень – «инд».

Это всем показалось очень странным, ведь они находились в Индии, название которой произошло от названия протекающей по её территории реке Инд.

– Я, кажется, всё поняла! – воскликнула Мэрилл. – Все мы избраны для какой-то, пока неясной нам великой и благородной цели, но всем нам хотят помешать какие-то непонятные силы. Вот почему вначале Элизабет так боялась воды, Джон был убежденным пацифистом, Эрик не признавал историю и археологию, а меня тошнило при словах «иностранный язык». Линда, а зачем ты стала порнозвездой? Что тебе сказал апостол? Чем ты ещё занималась?

– Ещё я изучала тантрический секс и гипноз, а апостол Фома сказал мне:

– Непонятно, – удивилась Мэрилл, – как связано твоё участие в порнофильмах, тантрический секс и гипноз с тем, что тебе сказал апостол?

– А я понимаю, – загадочно улыбнулась Линда, она скрыла от всех одну важную деталь своей жизни за последние пять лет, – но непонятно, как нас могут убить мёртвые, неужели они воскреснут?

– Нам всем надо быть настороже, – сказал Джон, – в этом деле много загадочного и неопределенного, а это гораздо хуже, чем плохие, но ясные новости.

Все с ним согласились и легли спать, – было уже далеко за полночь.

Утром все решили ознакомиться с достопримечательностями Индии, до этого в Индии были только Элизабет и Эрик.

Стали спорить, куда ехать и что смотреть. Одни хотели посмотреть знаменитый мавзолей Тадж-Махал, другие – большую ступу и храмы Кхаджурахо в Санчи, Эрик – монастыри в Ладакхе, где он не успел побывать. Элизабет всё это видела, поэтому она хотела слетать в Гоа и заняться дайвингом. Но свободного времени до отлета в Непал было немного, поэтому чаша весов склонилась в пользу Тадж-Махала – он находился относительно недалеко от Дели.

Купив билеты на скорый поезд Shatabdi Express, группа через три с половиной часа прибыла в Агру.

Из путеводителя Мэрилл узнала, что этот мавзолей был воздвигнут Шахом Джаханом в XVII веке в двух километрах от Агры – после смерти своей любимой жены Мумтаз.

Согласно легенде, умирая, Мумтаз попросила мужа построить гробницу, достойную их любви, и Джахан исполнил данное ей обещание.

В течение 22 лет мавзолей сооружали 20 тысяч рабочих, которым тысяча слонов возила мрамор из каменоломен, находящихся в 300 километрах от Агры.

Первоначально в мавзолее были серебряные двери, он был украшен многочисленными драгоценными камнями, листовым золотом и нитками жемчуга, но варвары-англичане вывезли всё это к себе на родину.

Мэрилл медленно вошла в парк и в лучах ослепительного солнца увидела величественное сооружение из белого мрамора, которое словно светилось изнутри светло-розовым цветом. Она подошла ближе и увидела, что его стены покрыты тончайшими узорами, словно вытканными по белому мрамору.

«Вот почему он словно светится изнутри», – подумала Мэрилл.

– Всё зависит только от преломления лучей солнца, – будто прочитав её мысли, сказала Элизабет.

Всех поразила роскошь внутреннего убранства.

«Ничего величественнее и красивее я никогда не видела, – подумала Мэрилл, – воистину это гимн великой любви, вырезанный в камне».

Они вышли на улицу, солнце стало садиться за горизонт, и Тадж-Махал приобрел голубоватый оттенок.

– А знаете, – сказала Элизабет, – Тадж-Махал очень красив ночью.

Решено было остаться. Действительно Тадж-Махал ночью был ослепительно-белым, что в сочетании с бликами луны в бассейне создавало поистине волшебную картину.

Джон открыл мольберт и начал рисовать Тадж-Махал.

Оказывается, он взял с собой из США краски и кисти, а мольберт и бумагу приобрёл в Дели.

– Как у тебя красиво получилось, – сказала Мэрилл, – луна и блики на воде будто светятся. Раньше я такое видела только на картинах Куинджи в России.

– Я не видел воочию «Ночь над Днепром», но много о ней читал и знакомился с её репродукцией. Я знаю, что Куинджи не смог потом повторить свою знаменитую картину, эффект от которой был потрясающим. Ведь многие были уверены, что луну и блики на воде специально подсвечивают сзади специальными лампочками. Чтобы создать похожий эффект, я изобрёл специальный состав красок с золотом и серебром.

– У тебя получилось не хуже, чем у Куинджи.

Дальше они прогуляли всю ночь и вернулись в Дели только в полдень на следующий день.

В предгорьях Гималаев стоял небольшой, напоминающий усечённую пирамиду, высеченный из скалы храм богини Кали.

В отличие от известного храма богини Кали в Джайсале, в этом храме придерживались весьма необычного культа.

На всех сторонах храма были высечены барельефы, изображающие человеческие жертвоприношения. На одной из сторон была изображена картина обезглавливания жертв и сбора крови в жертвенные сосуды – черепа. На другой стороне с жертв снимали и сушили кожу, а мясо сжигали на кострах. На третьей – снимали скальп с отрубленных голов, очищали голову от мяса и жил, полировали черепа. На последней – отполированные черепа приносили в жертву к подножию статуи богини Кали.

Рядом с храмом был зверинец с бенгальскими тиграми и белоснежными леопардами – альбиносами.

Тигры и леопарды были людоедами, и сейчас человеческое мясо не сжигали, а скармливали зверям.

Храм богини охраняли питоны.

В святилище вела дорога, вымощенная звездообразными чёрными и фиолетовыми камнями.

Казалось, что рядом с храмом растёт большой лес, оплетенный лианами. На самом же деле это было одно дерево – баньян. Его корни спускались по воздуху вниз, проникали в почву, и от них росли новые стволы.

Верховный жрец храма был женщиной – ведьмой из племени Вад. По своему желанию она могла изменять свой облик на мужской, иначе она не смогла бы стать верховным жрецом.

Перед ней на камне лежала чёрная «Книга мёртвых», не та тибетская книга мёртвых – «Бардо Тхёдол» о смерти и реинкарнации, а настоящая, написанная на древнем языке племени Вад и дающая власть над подземным миром.

Эта книга была написана на выделанной коже велоцираптора – умершего вождя разумных динозавров, вторгшихся двенадцать тысяч лет назад на Землю. Кожу вождя динозавры дали касте Индовад в знак того, что они будут вечно служить всемирному злу.

На сердце каждому из них динозавры наложили знак вечного служения злу – «чёрную восьмиконечную звезду». Эта звезда сообщала о важных событиях и не давала перейти служить на сторону добра – у того, кто хотел это сделать, звезда мгновенно пожирала сердце, и он умирал.

Через много лет раса Индовад смешалась с людьми, в результате чего на свет появилось племя ведьм – племя Вад.

Эти события передавались из поколения в поколения всем ведьмам племени Вад.

Внезапно звезда кольнула Цхинк в сердце.

Цхинк была одной из немногих ведьм племени Вад, умеющей общаться со всемирным злом.

Она знала, что никакой богини Кали нет, а есть только всемирное зло, общающееся по многолетней традиции с ведьмами от имени богини Кали.

Она подошла к подножию статуи богини Кали, осветившейся фиолетово-черным сиянием, и увидела в этом сиянии, как группа белокожих людей вышла из поезда, доехала до гостиницы и вошла внутрь.

– Убей их, – приказало всемирное зло, – этим американцам уже явилась тайна, но они ещё не познали истину.

– Я всё исполню, – ответила Цхинк.

«Если они ещё не познали истину, то убить их будет несложно», – подумала Цхинк и превратилась в мужчину.

Цхинк собрала часть членов своей секты, состоящую из профессиональных убийц.

Рассказав им повеление «богини», Цхинк сказала:

– Этих американцев нужно убить освещенными кровью жертв кинжалами. Хорошо, если вы сможете принести отрубленные головы, но главное – убейте их.

После приезда из Агры все решили осмотреть достопримечательности Дели.

– Вам не хватит одного для осмотра Дели, мне для этого потребовалась почти целая неделя, – сказала Элизабет. – Я советую осмотреть самые известные и необычные памятники, погулять по садам и посетить базар на Чандни-Чоук.

Однако Мэрилл больше всего понравились не древности, а современный храм Лотоса в форме гигантского полураскрытого цветка из расположенных в три ряда двадцати семи лепестков, покрытых мрамором. Окруженный бассейнами храм создавал необычайное впечатление: белый гигантский лотос плывёт по воде.

– Посмотри Джон, – сказала Мэрилл, – нет ни одного прямого угла. Как они этого добились?

– Это настоящее чудо современной архитектуры. Только компьютерное проектирование этого здания заняло два с половиной года, а его строительство обошлось почти в сто миллионов индийских рупий.

Джона же больше всего удивила колонна, состоящая почти на сто процентов из чистого железа. За многие века с её создания на ней не было даже следов ржавчины. Её не смогли вытащить из грунта завоеватели, а пушечные ядра оставили на её поверхности лишь незначительные отметины.

Джон повернулся спиной к столбу и обхватил его руками:

– Теперь мне на всю жизнь обеспечено счастье – таково поверье.

Только поздно вечером все вернулись в гостиницу и быстро уснули.

Неожиданно посреди ночи Мэрилл и все остальные члены группы проснулись. Мэрилл открыла глаза и ясно увидела, хотя было очень темно, как Джон с кем-то дерётся. Она сразу вскочила и бросилась ему помогать. Нападавших было около десяти человек. Это были маленькие, но очень цепкие и юркие индусы с кривыми кинжалами в руках. Половина из них прокралась через дверь, другая половина влезла в окно.

Джон быстро расправился с несколькими индусами и выбросил их через окно на улицу. Раздался звон разбитого стекла, в гостинице послышались крики, в номерах зажёгся свет. После этого оставшиеся индусы разбежались.

В номер прибежали представители администрации гостиницы. На полу валялись три мертвых индуса с какими-то необычайными кинжалами в руках. Ещё трое мертвых индусов лежали на тротуаре перед гостиницей.

– Вам необычайно повезло, – сказал дежурный администратор, – это профессиональные убийцы, служители богини Кали. Видите, на этих кинжалах изображение человеческих черепов. Этими кинжалами они убивают свои жертвы, а их черепа кладут к подножию статуи богини Кали.

– Но как они смогли забраться в окно на такую высоту? – удивилась Мэрилл.

– Они не забрались, а спустились с крыши. Смотри, здесь торчит кусок верёвки, – ответил Джон.

После ужасной ночи следующий день прошел на редкость спокойно. Без всяких происшествий группа долетела до Катманду.

Все устроились в гостинице в больших апартаментах. Чтобы не привлекать к себе внимание, оплатили трекинг на Эверест – получать для этого специальное разрешение, как это было совсем недавно, уже не требовалось. Затем полностью оплатили рейс на двадцатидвухместном вертолете русского производства Ми-17 до Луклы.

В программу трекинга входил осмотр достопримечательностей Катманду и его окрестностей.

Большинству в Катманду понравился храм Шивы и его жены Парвати, охраняемый снежными львами. Из его окон на людей смотрели вырезанные из дерева цветные статуи хранителя мира и его супруги. Это было трогательно и наивно.

Рядом со статуей чёрного Бхайравы, разрушительной ипостаси Шивы, всех, кроме Джона, бросило в дрожь. Недобрым предзнаменованием показалась это встреча с шестируким божеством в ожерелье из человеческих черепов, топтавшим демонов.

Мэрилл Катманду не понравился.

– У меня всё рябит в глазах от этой кишащей массы людей.

Действительно, многие туристы не могли долго выдержать этого города: в Катманду не было ни одного высотного дома, а плотность населения была одной из самых высоких в мире – на небольшой площади собиралась большая толпа людей и неприятно пахло.

С вершины холма Обезьянья гора, где расположен комплекс Сваямбхунатх со священной ступой, открылась великолепная панорама долины Катманду – зеленой котловины, окруженной величественными горными вершинами.

Вернувшись в Катманду, стали собирать необходимые принадлежности: те, которые доставили из США, и те, которые взяли напрокат в туристическом агентстве Катманду.

Приобрели самое лучше оборудование фирм Marmot, Red Fox, Grivel, Solomon.

В результате набралось невероятное количество вещей.

В основной комплект, прибывший из США, вошли: большие рюкзаки, куртки ветрозащитные, штаны ветрозащитные, куртки и штаны из полартека, брюки трекинговые, шорты, футболки, кепки с козырьком, шапочки, рукавицы и перчатки.

В Катманду напрокат взяли: небольшие рюкзаки, коврики, спальные мешки, накидки от дождя, горные кожаные трекинговые ботики, палки-телескопы, солнцезащитные очки, налобные фонарики, термосы и многое другое.

Перелёт до Луклы прошёл спокойно. Самолёт приземлился на краю скалы, и им открылся красивый вид – зелёные холмы и старинный тибетский монастырь.

На аэродроме их встретил шерп-проводник с носильщиками.

Судя по карте, от Луклы до базового лагеря по прямой было примерно сорок километров. Если бы в этом месте была равнина, то это расстояние без груза можно было бы пройти за день.

Вслед за проводником и носильщиками группа двинулись в путь по маршруту, ориентированным на тренированных туристов. По висячим мостам дорога карабкалась всё выше и выше. Цветущие рододендроны и магнолии сменились кедрами и соснами, стало прохладнее.

После двух часов пути они дошли до утопающей в цветах деревушки, прошли камни с тибетскими надписями, национальный парк, поселок Пхактинг и, наконец, дошли до Намче Базара, расположенного на высоте десяти тысяч футов над уровнем моря в живописной долине, окруженной горами. Отсюда уже открылся впечатляющий вид на Эверест. На ночь группа остановилась в довольно приличной гостинице Everest View Hotel.

Потом был достаточно сложный переход: надо было спуститься на километр, а затем на километр подняться. На ночлег остановились в монастыре Тенгбоче[36] – одной из самых высокогорных обителей мира, расположенной на достаточно большой по местным понятиям равнине.

Рано следующим утром их разбудили грохот барабанов и низкий басовый глас длинных труб – в монастыре началась заутреня. Перекусив, пошли в сторону поселка Дингбоче. Тропа проходила по живописным местам, постепенно деревья исчезли, остался только низкорослый кустарник. Появились и закончились альпийские луга, начались морены[37] ледника Кхумбу.

Вскоре дошли до первой лоджии[38], где немного передохнули, а затем ещё раз передохнули во второй лоджии.

Путешественники ещё не дошли до базового лагеря, а им открылся прекрасный вид на ещё три восьмитысячника: Лхотсе, Чо Ойу и Макалу.

Необычайно красивыми были виды на Эверест и другие восьмитысячники при восходе и закате.

– Надо же, виды точно сошли с картин Рериха, – удивился Джон, – а я ведь думал, что он просто придумал эти пейзажи.

Группа добралась до лагеря за пять суток вместо обычных шести – за прошедшие двенадцать лет все прошли неплохую альпинистскую подготовку.

Рассчитывали добраться быстрее, но Линда всё время отставала – ей мешал её огромный бюст. До лагеря они дошли уже вечером, а не утром, как планировали.

Цхинк-мужчина выслушал отчёт о неудачной попытке оставшегося в живых старшего банды головорезов.

После того как он ушёл, Цхинк опять превратился в женщину.

«Ничего страшного, – подумала она, – они сейчас находятся вблизи Эвереста, поэтому я смогу их убить».

Она взяла чёрный котел и бросила в него землю с предгорья Тибета и Гималаев, смесь из истолчённого бивня носорога и высушенной измельченной слоновьей травы.

Если бы кто-нибудь из обычных людей захотел бы повторить за Цхинк её процесс, то у него бы ничего не получилось: у людей не было чёрной звезды, помогающей ведьмам Вад при колдовстве.

Она окропила всё кровью новорожденного слона и произнесла на языке Вад:

Адская смесь вспыхнула, вверх поднялось серое облако.

В облаке, как наяву, Цхинк увидела яркую картину.

– Вам не выжить! – улыбаясь, сказала она и отправилась спать.

Неожиданно вся группа проснулась, выбралась из палаток и зачем-то взяла с собой часть своего альпинистского снаряжения.

Спустя минуту земля страшно задрожала. При ярком свете полной луны они увидели страшную картину, не уступающую самым крутым ужастикам Голливуда: из земли, стали выползать скелеты и обрастать гниющим мясом. Разнеслась необычайная вонь. В глазницах их черепов стали появляться светящие голубым пламенем глаза, во рту – огромные окровавленные клыки, а на руках – красно-чёрные от крови и земли длинные когти.

Тысячи монстров продолжали выползать из земли и медленно идти в их сторону. Они вытащили шерпа-проводника из палатки, разорвали его на куски и съели, он не успел даже позвать на помощь.

Все, кроме Джона – всё-таки не зря он прошёл специальную психологическую подготовку, – стояли как вкопанные и дрожали от страха.

Он достал из рюкзака что-то напоминающее арбалет и выстрелил в сторону скалы. В неё вонзился стальной крюк с тросом, и все остальные, подгоняемые страхом, быстро спустились вниз на уступ скалы. Последним был Джон. Он спрыгнул в пропасть, когда его уже хотели схватить ожившие трупы.

Только разместившись с большим трудом на небольшом уступе, они заметили, что рядом с ними стоит седовласый старик.

– Меня зовут Шакья – сказал он.

– Меня зовут Джон, я никогда такого не видел, к тому же я считал, что покойников в Индии и Непале сжигают.

– Я прожил больше ста лет, но такого тоже не видел. Конечно, у нас покойников сжигают, но, как говорят, в очень давние времена их не сжигали, а хоронили, – сказал Шакья и добавил: – Пока я с вами, вам бояться нечего.

В это время труппы стали спускаться вниз в пропасть, а затем карабкаться на скалу, где находилась группа, но их как будто держала какая-то стена.

– Главное, чтобы они не смогли пробраться к вам до рассвета, – сказал Шакья.

– А вы сами не боитесь? – удивилась Мэрилл.

Шакья засмеялся, исчез, появился на другой стороне пропасти, а затем исчез и появился уже рядом с ними.

Все открыли рты от удивления, а Шакья сказал:

– Мне не страшно, я владею телепортацией, я даже могу телепортировать двух-трёх человек из вашей группы, но на всех у меня не хватит сил. Нам главное – продержаться до утра.

– Почему до утра? – удивилась Мэрилл.

– Утром они исчезнут.

В тот момент, когда авангард трупов уже почти достиг уступа, взошло солнце и, как и говорил старец, мертвецы исчезли. Все хотели поблагодарить Шакью за помощь, но он незаметно исчез. Никто так и не понял, кто он такой и зачем им помогал.

– Да теперь я понимаю, – сказала Линда, – о чём сказал мне апостол:

– Но неужели нам придётся опять возвращаться сюда, а иначе зачем этот топаз будет нам нужен?

Как ни странно, но дальше вся группа спокойно дошла по леднику к самому подножию Эвереста с его юго-западной стороны.

Всех охватило какое-то непонятное предчувствие. Неожиданно случилось чудо: в середине лба у каждого засиял золотой глаз. Он был абсолютно круглым, без век и ресниц. Все, даже Джон, неподвижно стояли и смотрели друг на друга.

«Вот что у меня треснуло во лбу во время эксперимента», – подумала Мэрилл и вспомнила, что ей сказал Христос:

– Смотрите на Эверест! – крикнула Мэрилл.

Они обернулись к горе, у всех из третьего глаза полился янтарный свет. Тут, как в сказке «Али-Баба и сорок разбойников», открылся вход в высокую пещеру.

Взяв своё альпинистское снаряжение, они вошли в пещеру.

Вход закрылся, стало темно, но они всё видели – им помогал третий глаз.

Внутри пещеры была вырублена идущая вверх винтовая лестница.

Казалось, что подъёму не будет конца. Лестница в некоторых местах раздваивалась, были какие-то непонятные ложные повороты. Этот был самый настоящий лабиринт, но третий глаз всегда указывал им правильное направление.

Через двое суток они наконец пришли в большой круглый зал.

Альтиметр показывал, что группа находится ровно посередине Эвереста. На полу зала в позе лотоса спали небольшие обезьяны с большой, похожей на кошачью морду.

Вдруг одна из обезьян проснулась и заговорила на неизвестном языке, но все понимали ее.

«Наверно, это телепатия», – подумала Мэрилл.

Обезьяна поведала им о борьбе всемирного добра и зла, которая началась миллиарды лет назад. О том, как оставшиеся в живых после великой войны с динозаврами приматы переселились в Солнечную систему.

Она рассказала, что не труд сделал из обезьяны человека, людей создала каста Индовод.

Она видела яркие картины того, как двенадцать тысяч лет назад динозавры напали на Землю.

Одну из каст приматов динозавры поработили, переродили и заставили служить всемирному злу. Эта каста потом смешалась с людьми, и появилось племя ведьм, помогающее всемирному злу. Всех остальных приматов динозавры уничтожили. Осталась только небольшая группа из касты Индовод, впавшая в летаргический сон внутри Эвереста.

Старший этой группы отдал Христу жезл, а апостолам – скрижали и соединил их души с этими предметами, чтобы спустя две тысячи лет они явили нам тайну.

Обезьяна сказала, что надо найти все камни, о которых поведали Христос и апостолы, а также щит, он же алтарь. Если все камни положить в отведенные места на щите, то Солнечная система будет надёжно защищена от вторжения кровожадных динозавров.

Одновременно с этим наступит эра Индоруг, длящаяся миллиард лет. В течение этой эры всемирное зло не сможет победить всемирное добро, но борьба зла и добра все равно будет продолжаться.

Где спрятаны камни, обезьяна не знала, но, чтобы найти все камни и щит, надо сначала найти кристалл Индулаз с глазом внутри. Этот глаз укажет на место их захоронения. Сам Индулаз спрятан где-то на территории современной России, там, где раньше была Гиперборея.

– Помните, – продолжила она, – искать нужный камень может только тот, у кого на теле есть его знак. Третий глаз будет вам вначале помогать, когда это будет нужно, но только вначале. В каждой стране, где вы будете искать камни, у вас будет двойник противоположного пола, он поможет вам. У вашего двойника будут такие же знаки, но с зеркальным расположением на теле. Если эти знаки соединить, то ваша сила многократно возрастет. Но помните, что в каждой стране вам будут противостоять очень сильные ведьмы племени Вад.

– А почему вы сами не защитили себя от динозавров? – спросила Мэрилл.

– Потому что жители Атлантиды, не поверили нам и не отдали сапфир и щит, а без них ничего сделать было нельзя. Главное – Индулаз и щит, без одного-двух камней ещё можно было противостоять, не так надёжно, но можно было бы, но без Индулаза и щита – нет. Возьмите с собой этот аппарат, – добавила «обезьяна» и дала что-то напоминающее большую книгу, – после наступления эры Индоруг вы сможет овладеть нашими знания.

Все стали задавать множество вопросов, но обезьяна перестала на них отвечать, а затем стала стареть на глазах и рассыпалась в прах.

«Наверное, она прожила за этот час четырнадцать тысяч лет своего летаргического сна», – подумала Мэрилл. Все остальные обезьяны продолжали спать.

Группа спустилась вниз и вышла из пещеры. Сразу после этого вход в пещеру исчез, а третий глаз у всех закрылся.

Без всяких приключений они добрались до Катманду, добыли визы в Россию, а затем на самолёте аэрофлота вылетели в Москву.

Неожиданно звезда кольнула в сердце Цхинк.

Она бросила в котёл с землёй сушеные корни бенгальского фикуса, молотые кости тигра, свежие цветы манго и произнесла на языке Вад:

Земля в котле стала прозрачной, и она увидела, что живая и здоровая группа американцев подлетает к Москве.

– Но как они смогли спастись? – изумилась Цхинк. – Надо срочно связаться с Ариэль.

Изображение исчезло, а земля снова приобрела свой прежний вид.

Тогда она бросила в котёл перья орла, молотые кости индийского носорога, измельчённую кору русской берёзы и произнесла:

Земля снова стала прозрачной, появилось изображение Ариэль.

Ведьмы из племени Вад никогда не использовали современных видов связи. Для этих целей они использовали магические кристаллы и зеркала, сосуды со специальной жидкостью и другие, хорошо зарекомендовавшие себя за многие века и недоступные людям средства связи.

Ариэль прочитала по губам, как читают глухонемые, что говорила Цхинк на языке Вад.

– Плохо, что они уже приземлились, а то бы я могла уничтожить их в воздухе, – сказала Ариэль, – но не волнуйся, я точно знаю, что смогу уничтожить одного из них, когда он будет лететь в Карелию.

Глава 3

Россия

Александр был среднего роста брюнетом с большими чёрными усами и длинными, такого же цвета ресницами. Он закончил мехмат МГУ с красным дипломом. Распределение было не важным, но мать, врач-гинеколог, устроила его через своих знакомых на работу в одно из подразделений КГБ. После распада СССР и расформирования КГБ у Александра случилась неприятность: он упал, получил сотрясение мозга, а вместе с ним частичную потерю памяти. Он ушёл из органов безопасности и устроился на работу в банковскую систему. Мать познакомила Александра с его будущей женой – Еленой. И в это же время они взяли в дом чёрного котёнка, которого назвали Черныш.

После того как осенью 1988 году ему предоставили на работе однокомнатную квартиру, они с Еленой решили, что летом следующего года официально зарегистрируют свои отношения. В этот момент произошло ещё одно событие – они взяли котенка, которого назвали Вася.

На день рождение к Александру пришли в гости подруги жены с мужьями. Мать Елены в это время лежала в Боткинской больнице, где ей лечили вены. Поэтому на день рождения Александра решили пригласить его родителей и его сестру с мужем.

Запекли осетра с картофелем и шампиньонами под майонезом. Александр смог достать дефицитную тогда баночную югославскую ветчину со слезой, были солёные огурчики и помидорчики, копченая колбаса «Салями», различные салаты, бутылка водки «Столичной», полусладкое грузинское вино «Хванчкара» и «Твиши».

Родители Александра по какой-то причине на день рождения не пришли, а сестра с мужем недолго посидели и заспешили домой. Александр с Еленой пошли проводить их до метро.

Блюдо с оставшейся ветчиной и с зеленным горошком поставили на кухонный стол, а остальную посуду решили убрать позже.

Когда они пришли домой, то с ужасом увидели, что на блюде, где раньше была ветчина с зеленым горошком, пузом вверх лежит их двухмесячный котик Вася. Да и пузом это назвать было нельзя – это был огромный шар, размером с самого Васю. Как он забрался на стол, он и ходить тогда еще толком не умел? Как он смог съесть столько ветчины? Это до сих пор остаётся загадкой. Но тогда котик лежал на блюде и не шевелился.

Елена тут же закричала, что котик умирает.

Александр наклонился над блюдом с котом и прислушался:

– Вроде дышит, наверно, он просто объелся.

Он вызвался подежурить некоторое время на кухне и последить за котиком. Достал сигарету, закурил. Вдруг его словно что-то обожгло – на его левой ключице без всяких причин появился зелёный кружок, он попытался его стереть, но он не исчезал. Прошло немного времени, и его снова обожгло – теперь таинственный рисунок появился уже на правой ключице. Он попытаться их смыть, но ничего не получилось.

Пока он пытался в ванне смыть эти рисунки, Вася каким-то непостижимым образом слез с кухонного стола и уже лежал в комнате на диване – все-таки он просто объелся. Со спокойной совестью Александр пошёл спать.

Тут ему первый раз приснился этот зловещий сон, повторяющийся потом каждый год на день его рождения: аэропорт, он, но только постаревший, садится на рейс Москва – Петрозаводск. Вместе с ним летит очень красивая и ухоженная женщина. Она иностранка, но хорошо говорит по-русски и неплохо знает Россию.

Стюардесса объявляет:

– Застегните ремни, наш самолет начинает снижение, через пятнадцать минут мы приземлимся в аэропорту города Петрозаводска.

В этот момент в самолете возникает приведение, которое, кроме него, никто не видит. Это необычайной, демонической красоты женщина: у неё длинные чёрные волнистые волосы, большая высокая грудь, огромные раскосые тёмно-васильковые глаза и хищный тёмно-алый рот. Её глаза вдруг чернеют, она злорадно улыбается и ехидно говорит: не долетишь: «Не долетишь…»

После этого в самолёт ударяет сразу несколько молний, что-то взрывается, он разламывается пополам, а Александр со своей спутницей вылетают из него и начинают падать вниз.

Утром он рассказал Елене о своих значках и зловещем сне.

– Надо срочно идти к врачу.

– А что я ему скажу? Меня сразу посчитают за сумасшедшего.

– Но ты ведь проходишь ежегодные диспансеризации, что ты скажешь комиссии?

– Скажу, что сделал себе татуировку.

Наступил август 1991 года: ГКЧП, развал Советского Союза, начался безудержный рост цен, который намного опережал рост зарплаты, и жить стало тяжело.

В это время, когда Александр шёл на рынок или в магазин за продуктами, Елена говорила, сколько, чего, где и за какую стоимость надо купить, описывая чуть ли не поштучно внешний вид и качество продуктов. Мясо и фрукты они в это время покупали очень редко, разве что на праздник.

Было тяжело, помогал дачный участок Елены, полученный её покойным отцом двадцать лет назад. Раньше на месте участка было болото, и поэтому на нём, кроме чёрной смородины, огурцов, кабачков и тыквы, ничего толком не росло, а денег на то, чтобы удобрить весь участок не было: навоз, песок и минеральные удобрения сильно подорожали.

Всё же денег на то, чтобы удобрить пять-шесть грядок хватало, и Александр стал выращивать розы и гладиолусы, а Елена – торговать ими.

Как ни странно, ведь жёлтый цвет всегда считался цветом измены, у Елены хорошо покупали именно жёлтые цветы – гладиолусы «Донна Мария» и розы «Глория Деи». Оказывается, в это время родилась новая примета нарождающегося в России капитализма: жёлтый цвет – цвет золота и богатства. Это помогло им относительно неплохо просуществовать три-четыре года.

Так они промучились до 1997 года, за это время Александр закончил Заочный финансово-экономический институт. Потом ушёл из органов безопасности, работал в частной фирме программистом. Затем устроился в коммерческий банк, из которого он перешел в Центробанк России.

С каждым переходом зарплата у Александра увеличивалась. После того как материальное положение в семье значительно улучшилось, Александра по непонятной причине, несмотря на то что он боялся высоты, потянуло заниматься парашютным спортом и альпинизмом.

Наступил 2000 год, про случившийся двенадцать лет назад случай Александру напоминали только его странные знаки и ежегодно повторяющий в день его рождения зловещий сон.

Я с детства знала, что я не такая девочка, как другие. Первый раз я узнала об этом, когда мне исполнилось семь лет. Стоявшая на буфете моя любимая голубая чашка с золотым ободком вдруг стала падать.

– Нет! – закричала я, и вдруг чашка полетела по воздуху и прилетела прямо ко мне в руки.

– Свершилось, – обрадовалась бабушка, – сбылось предсказание нашей великой прародительницы. – Она посадила меня на колени и стала рассказывать: – Много тысяч лет назад на территории, простиравшейся от Северного Ледовитого океана до того места, где потом возникла Москва, жили умные обезьяны, прилетевшие из космоса.

Эти обезьяны помогали всемирному добру, пока из космоса не прилетели огромные чудовища – динозавры. Динозавры уничтожили всех обезьян, за исключением касты Индовад, согласившейся служить злу. Эта каста потом смешались с людьми, а на свет появилось племя ведьм – племя Вад. После этого стали появляться ведьмы и у них стали рождаться только девочки. Я ведьма, твоя мать была ведьмой, а ты уже будешь великой ведьмой, – сказала бабушка, – тебе будет подчиняться стихия неба. Твоя же дочь станет величайшей за всю историю Вад ведьмой.

Мы никогда не выходим замуж. Когда придет время, чёрная звезда на твоем сердце подскажет тебе твоего избранника, с ним ты проведешь ночь, после которой у тебя родится дочь, тоже ведьма.

Ты будешь великой служительницей зла. Согласно предсказанию, тебе будет суждено вступить в схватку с избранником добра, у которого на теле сами собой возникнут цветные знаки.

В предсказании не сказано кем будут твоя дочь, но сказано, что она будет самой великой за всю историю ведьмой. Вот смотри. – И бабушка и протянула мне чёрную книгу с выпуклой восьмиконечной звездой на обложке, сделанной из какой-то кожи. – Эта «чёрная книга» написана на древнем языке Вад на выделанной коже птеродактиля. Они, как прирученные соколы помогают людям охотиться, помогали динозаврам бороться с умными обезьянами.

Она открыла книгу и стала учить меня читать на этом языке. Потом я долго изучала эту «чёрную книгу», научилась многим заклинаниям и даже создала свои собственные, которые сами собой перешли в эту книгу.

Я стала очень красивой девушкой с высокой грудью, не требующей никаких бюстгальтеров, с чёрными волнистыми волосами ниже плеч и большими раскосыми тёмно-васильковыми глазами. Все мужчины и юноши стали оборачиваться, проходя мимо меня по улице, но я знала, что никто из них не является моим избранником.

Однажды чёрная звезда кольнула меня в сердце, и я увидела, как в далеком городе – почему-то я знала, что это Москва, – на кухонном столе на блюде лежит объевшийся котенок, а рядом с ним на стуле сидит мужчина. Вдруг на теле мужчины сам собой возник круглый зеленый знак, а потом ещё один знак, напоминающий пирамиду.

«Вот он избранник добра», – подумала я.

Неожиданно передо мной возникло видение будущего. Это было удивительно, ведь до этого ведьмы не могли видеть будущее, они могли только его предсказывать. Я увидела, как этот немного постаревший, но ещё молодой мужчина садится в самолет и летит по направлению к Карелии.

– Не долетишь, не долетишь… – злорадно сказала я, ведь стихия неба полностью подвластна мне.

Мэрилл вместе со своей группой прилетела в Москву. Какое-то шестое чувство – наверно, третий глаз – подсказывало ей, что её двойник живет именно в Москве.

Побросав вещи в гостинице «Националь», Мэрилл взяла напрокат автомобиль и стала колесить по центру Москвы.

«Как быстро меняется Москва, – подумала она, – да и люди тоже меняются. Ещё совсем недавно сотовые телефоны были редкостью, а сейчас все идут и разговаривают на ходу, как будто нельзя где-нибудь спокойно сесть и поговорить».

Мэрилл безрезультатно объехала весь центр, выехала на Садовое кольцо в районе Курского вокзала и поехала в сторону Парка культуры. Наконец где-то недалеко от американского посольства её «татуировки» стали почти незаметно вибрировать. Тогда она поехала по Кутузовскому проспекту по направлению от центра, и вибрация усилилась. Так продолжалась до тех пор, пока она не пересекла Аминьевское шоссе. Тогда она поехала в сторону Крылатского, и вибрация снова усилилась. Прошло немного времени, пока она наконец поняла, что её двойник живет в двадцатидвухэтажном бело-синем здании вначале Осеннего бульвара.

Было уже два часа ночи, Мэрилл стояла перед подъездом с кодовым замком и думала, как ей попасть внутрь.

Вдруг дверь подъезда открылась, из неё вышел её двойник и сказал:

– Входите, меня зовут Александр, я чувствую, что у вас такие же знаки, как и у меня. Мне будет очень интересно, если вы расскажите, что это значит, если, конечно, знаете.

– Я знаю, что означают эти знаки, – сказала Мэрилл и представилась.

Мэрилл поднялась с Александром в подъезд. Они поднялись в лифте на седьмой этаж и вошли в квартиру.

Квартира была вполне приличной, не такая шикарная, как у Мэрилл в Трамп-тауэре, но не хуже, чем та, в которой она жила на 42-й стрит.

Эту квартиру Александр купил, когда начал проработал несколько лет в Центробанке. В ней было три комнаты, большая по московским понятиям кухня и достаточно длинный широкий коридор.

Александр пригласил Мэрилл в комнату. Его жена, Елена, быстро сообразила на стол: достала банку собранных и приготовленных прошлой осенью соленых чернушек, винегрет, квашеную капусту, форель собственного посола, холодный вареный язык, коробку зефира в шоколаде и фрукты.

Продукты Александр обычно покупал по дороге домой на продуктовом рынке рядом с метро «Багратионовская». В Центробанк, где он сейчас работал, Александр всегда ездил на метро, а на своей машине, синим старом «Опеле «Vectra», ездил только на дачу.

Полгода назад на рынке появился бездомный пёс, названный Лумумба, наверно потому, что в своре таких же бездомных псов, как и он, был уже пёс Чёмбе. Лумумба самостоятельно приезжал на метро с Филей питаться на рынок. Его хозяин умер, а он все ездил и ездил его встречать. Быстро поджав уши, он проскакивал мимо турникета, садился в первый вагон и выходил на следующей остановке, а на следующее утро опять приезжал на «Багратионовскую». Так продолжалось полгода, потом пёс устал ждать своего хозяина и окончательно обосновался на рынке.

Недавно Лумумбу бросила его лохматая возлюбленная и ушла к Чёмбе, и он горевал по этой причине. Продавца популярной медицинской литературой, обычно кормившего Лумумбу, в этот день не было. Вчера Лумумба сильно обиделся на него за его слова:

Всеми обиженный, с грустными глазами, Лумумба, опустив голову на лапы, лежал на месте, где обычно был лоток продавца. Александру стало жалко пса – он отдал ему купленное на рынке мясо, предназначавшееся для приготовления рагу. Лумумба, как обычно, мясо съел, а кости оставил. Поэтому вечером в этот день дома были только холодные закуски.

Помимо закусок Елена поставила на стол бутылку охлажденной водки «Белое золото» и бутылку сухого красного французского вина.

Мэрилл с удовольствием начала есть, целый день у неё не было даже крошки во рту, а потому у неё разыгрался зверский аппетит. От вина и водки она долго отказывалась, ссылаясь на то, что она за рулем.

– Мэрилл, никуда ты сейчас не поедешь, – сказал Александр, – во-первых, ты должна рассказать нам, что значат эти знаки, а во-вторых, отоспаться – утро вечера мудренее.

Мэрилл, немного подумала. Если рассказать всё как есть, её посчитают сумасшедшей, тогда она придумала следующую историю:

– Эти знаки являются знаками артефактов, которые хранятся на территории России. Мы, одиннадцать молодых американских ученых, изучали древнюю рукопись, найденную в Палестине.

Эту рукопись, по преданию, написал сам Христос. В ней сказано, что в разных местах Земли спрятаны могущественные артефакты и если их найти и соединить вместе, то жизнь на Земле станет необычайно прекрасной.

После этого ночью у всех, кто читал эту рукопись, появились эти таинственные знаки. Потом мы ещё раз прочитали эту рукопись и поняли, что означают эти знаки.

В рукописи также сказано, что придут Избранные, которые отыщут эти артефакты. Мы поняли, что стали Избранными. В каждой стране Избранным будет помогать человек, отмеченный такими же знаками, но вначале надо найти кристалл, который называется Индулаз, он поможет отыскать все остальные артефакты. Александр, а у тебя не было ничего не обычного за это время?

Александр рассказал Мэрилл о своем странном, ежегодно повторяющем сне и о том, что, несмотря на боязнь высоты, он начал заниматься парашютным спортом и альпинизмом.

– Покажи свои знаки, – попросила Мэрилл.

Александр обнажил свои ключицы, Мэрилл подошла к нему и, открыв свои знаки, быстро прижалась к нему. Их знаки совпали, а по их телам как будто бы прошел электрический ток.

– Это увеличит наши силы и поможет нам найти артефакты – так сказано в рукописи.

Затем, поговорив о разных пустяках, разошлись спать.

Неожиданно, поскольку это не был день рождения, Александру приснился его странный сон, но этот сон имел продолжение.

После того как самолет развалился на части, они вместе с Мэрилл отлетели от него в сторону и стали падали вниз, но потом у них открылись парашюты. Они приземлились в болотистой местности и свернули парашюты, Мэрилл что-то ему сказала, обернулась, а сон сразу прекратился.

Александр рассказал Мэрилл о продолжении своего сна.

– Недаром ты мой двойник, и то, что ты увидел, очень важно. Перед полетом надо непременно купить и взять с собой в салон самолета парашюты.

– А что мы скажем на контроле?

– Скажем, что боимся летать и поэтому взяли с собой парашюты, а если надо, то готовы за это заплатить.

– А не сочтут нас за террористов, которые хотят взорвать самолет, а сами потом спастись?

– Не сочтут.

На следующий день, они купили билеты на рейс Москва – Петрозаводск, приобрели две парашютные системы фирмы Javelin.

Мэрилл представила Александра остальным членам группы. Они показали ему свои знаки, а он – свои.

– Надо же, – удивились они, – Индовод нас не обманул, в каждой стране у нас будет свой двойник.

– Какой Индовод? – спросил Александр.

– Так называется рукопись, которую мы изучали, – нашлась Мэрилл и подмигнула остальным.

После этого Мэрилл с Александром отправились в аэропорт.

Александр удивился, что остальные члены группы не поехали их провожать.

– Нельзя, – сказала Мэрилл, – искать артефакты могут только те, у кого есть соответствующие знаки. Вдруг уже в аэропорту нам понадобится помощь, тогда другие не удержатся, чтобы помочь нам, и мы из-за этого ничего не найдём.

В это время Ариэль подошла к чаше с водой, бросила туда смесь из коры дуба и костей ворона, жаворонка и журавля. Потом подняла вверх руки, раздался хлопок, появилось облако дыма.

Дым рассеялся. В воздухе в комнате зависли миниатюрное солнце и маленький самолёт, а Ариэль начала творить на языке Вад заклинание:

В комнате в воздухе появились маленькие чёрные тучи, из которых в самолёт ударило несколько молний. В самолёте что-то взорвалось, он раскололся пополам, и из него вывались мелкие, как букашки, фигурки людей.

Неожиданно все исчезло.

– Сердце у голубчика не выдержало, – обрадовалась Ариэль, – даже до земли не успел долететь.

Она встала, заварила сохраняющий молодость сбор трав и стала его пить. Вдруг неожиданно опять появилось облако дыма, в котором Ариэль увидела, как Александр вместе с какой-то женщиной на земле собирают парашюты.

– Но почему видение исчезло? – удивилась Ариэль. Женщина обернулась, и Ариэль все поняла: – Какая же я дура! Как я могла подумать, что все будет так просто. Я жестоко ошиблась, мужчина не избранный, он только помощник, избранная – она, и у неё есть защита!

Всё было точно так, как на картине в её старой квартире на 42-стрит. «Может быть, Джон провидец», – подумала Мэрилл.

– Надо бросить парашюты, они нам больше не нужны, – сказала она и повернулась к Александру.

Александр хотел возразить, что они стоят дорого и лучше взять их с собой, но посмотрел на Мэрилл и чуть не упал – во лбу у Мэрилл янтарным огнём горел третий глаз.

– Кто ты?

– Я не стала рассказывать тебе всей правды – боялась, что ты не поверишь.

После этого Мэрилл рассказала Александру историю о том, как всё было на самом деле.

– Теперь ты понял, какая у нас важная миссия, а ты молодец, без твоего сна мы бы погибли.

– Но можно было бы поехать поездом или каким-нибудь другим транспортом.

– Нет, так предопределено, Индулаз где-то рядом, иначе бы мой третий глаз после приземления сразу закрылся бы. Он помогал нам обмануть ведьму из твоего сна. Она очень могущественная, если смогла вызвать молнии и расколоть пополам самолет. Индулаз здесь рядом, я чувствую.

Тут же это почувствовал и Александр – его метка Индулаза стала активно вибрировать.

– В дереве он быть не может, – продолжала размышлять вслух Ариэль, – деревья столько лет не живут. Скорее всего, он под камнем или внутри него.

Мэрилл подошла к большому валуну, покрытому с северной стороны большим слоем мха. Из её третьего глаз полился свет, камень раскололся пополам, внутри лежал ларец.

Они взяли ларец, камень снова захлопнулся, и никаких следов на нём не осталось.

Внутри ларца действительно лежал Индулаз. Крышка ларца была испещрена какими-то непонятными знаками. На его наружных боковых сторонах Мэрилл обнаружила цветные знаки камней, о которых им рассказывали апостолы. Не было только знака малахита, он был на боковой стороне внутри ларца. Кроме него, внутри были еще какие-то непонятные знаки, о которых апостолы им ничего не сказали.

В кристалле был жёлто-коричневый глаз. Глаз зашевелился и посмотрел на Мэрилл. Мэрилл поднесла Индулаз к знаку малахита, глаз заморгал.

– Он что-то хочет, – сказала Мэрилл.

Тут Александр закрыл глаза и увидел видение: они в гостинице Петрозаводска прикладывают Индулаз к карте.

– Расстели карту.

Они приложили Индулаз к тому месту на карте, где они находились. Из глаза Индулаза полился луч света. Он показывал направление на юго-восток.

– Нам надо добраться до Петрозаводска, а потом до Москвы, – сказала Мэрилл, отметив на карте, линию которую указал глаз, – судя по всему, мы в 120–150 километрах от Петрозаводска.

По мшистым кочкам они стали пробираться к Петрозаводску.

Местность вокруг была болотистой. На поверхности почвы были раскиданы многочисленные морены[39]. Лес был сорный – росли кустарники, ёлки, берёзы и осины, изредка встречались высокие корабельные сосны, ещё не вырубленные во времена советской власти и дикого капитализма 90-х годов.

В дороге ели только ягоды и грибы, которые жарили на острых палочках над костром.

– Неужели это можно есть? – удивлялась Мэрилл. – А вообще-то, вкусно, и к тому же мне надо немного похудеть.

– Ты и так неполная, зачем тебе ещё худеть?

– Мне это нужно для работы.

«Одежду она, что ли, демонстрирует? – подумал Александр. – Эти манекенщицы сами как вешалки, кости одни. Тогда ей действительно надо похудеть».

На следующие сутки они, провалившись в небольшое болотце, сушили одежду над костром.

Александр внимательно наблюдал за небольшой букашкой, ползущей по траве вверх, и неожиданно продекламировал:

– Это что за поэт? – спросила Мэрилл.

– Да что ты, какой поэт? – изумился Александр. – Это я сейчас сочинил.

– Но у тебя неплохо получилось, есть даже небольшой философский смысл. Может быть, тебе есть резон заняться поэзией?

– Не знаю, может быть, и стоит. – Александр опять о чём-то задумался и неожиданно спросил: – Всё-таки странная история – почему именно апостолы и Христос?

– Но их души жрецы Индовод соединили с жезлом и скрижалями.

– Но почему именно они? Неужели только потому, что личности апостолов и Христа легкоузнаваемы, а фреска Леонардо всемирно известна? Должно быть и другое объяснение.

– Наверно, ты прав, но что за объяснение – я не знаю!

Прошло ещё двое суток, пока они, голодные и грязные, добрались до Петрозаводска. В гостиницу «Калевала» их в таком виде не хотели пускать, но у Мэрилл появилось несколько зелёных бумажек с изображением Франклина, после чего их тут же поселили в лучшем номере. Там они еще раз приложили глаз к месту на карте, где было написано «Петрозаводск», и луч показал тоже направление.

– Нам надо приложить глаз к карте, когда мы будем в Москве, – сказала Мэрилл, – тогда лучи пересекутся. Это позволит более точно определить место, где спрятан малахит.

Александр позвонил Елене в Москву:

– У нас всё нормально, самолет разбился, но мы живы и здоровы, нет даже царапины, скоро будем в Москве.

Они умылись, поужинали и легли спать.

Александру тут же приснился вещий сон. На этот раз всё было спокойно, они вместе с Мэрилл доплыли на туристическом теплоходе до Москвы.

На следующий день Александр рассказал Мэрилл о своем сне.

Мэрилл хотела осмотреть достопримечательности Петрозаводска и его ближайших окрестностей: комплекс Соборной площади, Успенскую церковь, самый большой в Европе равнинный водопад Кивач, но потом передумала, что рисковать Индулазом опасно.

Днём они подошли к речному порту на проспекте Маркса. Там стоял четырёхпалубный туристический теплоход, построенный ещё в Чехословакии. Он следовал по маршруту Санкт-Петербург – Москва. Сначала их не хотели пускать на теплоход, но Мэрилл достала такое количество «зеленого Франклина», что капитан уступил им свою каюту.

Мэрилл тем же путём договорилась о питании в ресторане теплохода. Когда Мэрилл пришла в ресторан, к ней тотчас подбежала группа американских туристов с просьбой дать автограф. Все стали её расспрашивать, как она оказалась на теплоходе, ведь раньше её на нём не видели.

Александр с удивлением узнал, что Мэрилл одна из самых известных моделей не только в США, но и в мире.

Мэрилл рассказала, что она с Александром летела по делам в Петрозаводск и какое-то шестое чувство подсказало им, что они могут разбиться. Поэтому они взяли с собой в салон самолёта парашюты. Самолёт действительно разбился, а они спаслись только потому, что были неплохими парашютистами.

Случайно оказавшийся на корабле среди американских туристов корреспондент журнала Vogue записал эту историю, а потом бросился звонить в США, чтобы её напечатали.

Кормили в ресторане теплохода обильно, но стандартно, как в обычном Доме отдыха, без изысков. Однако, кто хотел, мог заказать за дополнительную плату запеченную осетрину, стерляжью уху, чёрную икру и другие деликатесы. Мэрилл тут же этим воспользовалась, она очень любила рыбу и морепродукты.

Мэрилл расспросила туристов, что их ждёт на оставшейся части пути.

Ей сказали, что Валаам они уже посетили, а из оставшихся пунктов наиболее интересным будут Кижи, Кирилло-Белозерский монастырь и Углич.

Александр и Мэрилл купили в небольшом киоске на теплоходе купальники, полотенца, мыло, зубную пасту и другие необходимые в дороге мелочи.

– Жаль, что мы не попадем в Санкт-Петербург, – сказала Мэрилл, – мне этот город очень нравится.

Александр с удивлением узнал, что Мэрилл бывала в Санкт-Петербурге намного чаще, чем он. Она приезжала туда по делам фирмы L' Oreal и как турист. Александр же последний раз был в Санкт-Петербурге пятнадцать лет назад, когда он ещё назывался Ленинградом.

Больше всего Мэрилл нравились Эрмитаж и Петергоф.

Само собой, зашёл разговор об их прошлых посещениях Эрмитажа.

Вкусы у них не совпали.

Александру нравилась «Даная» Рубенса.

– Эта картина вульгарная, – сказала Мэрилл, – а вот «Ночной дозор» Рембрандта действительная великая картина, на ней фантастически передана игра света и тени.

– Изображенные на этой картине люди слишком напряжены, – возразил ей Александр.

– Какая изумительная в Эрмитаже коллекция скифского золота, сам Фаберже не смог повторить её лучшие экземпляры.

– Просто секрет их изготовления утерян, а так ничего особенного в них нет. Зато коллекция табакерок из особой кладовой действительно производит неизгладимое впечатление

Единственными экспонатами, где их вкусы совпадали, были камея Гонзага[40], картины Леонардо да Винчи[41] и Рафаэля[42].

В тот же день они доплыли до Кижей.

Мэрилл раньше Кижей не видела. Её поразил своей простотой и величием ансамбль деревянных церквей. Особенно ей понравилась двадцатидвухглавая Преображенская церковь, вырубленная топором без единого гвоздя[43]. Несмотря на свою высоту[44], церковь выглядела изящной игрушкой.

– Да недаром Нестор, закончив её, выбросил топор в Онежское озеро со словами «Не было, нет и не будет такой церкви»[45]. Теперь я понимаю, что мне нравится в русских церквях – это полная гармония с окружающей природой. Трудно было бы представить на этом месте Тадж-Махал.

– Это не только единение с природой, но и с Богом. На Русском Севере необычайно красивая природа, жаль, что мы не попадём на Валаам[46]. Это удивительной красоты остров. Я был на этом острове двадцать семь лет назад, когда плавал на туристическом теплоходе по маршруту Москва – Ленинград – Москва, но тогда в скитах был дом инвалидов и экскурсий туда не водили.

На Валааме творили свои великие полотна Шишкин, Левитан и Куинджи. Трудом монахов на этой скалистой земле были выращены вишнёвые сады[47].

Сам я даже искупался в небольшой бухте рядом с каменным крестом, который по преданию установил сам Андрей Первозванный[48]. Конечно, это был уже не тот крест, но вода была холодной и очень чистой, казалось, что до дна можно рукой достать. На самом деле глубина в этом месте была пять метров.

Жаль, что многие ценные вещи[49] после установление советской власти[50] монахи вывезли с Валаама.

Через сутки они приплыли в Горицы, где находился Кирилло-Белозерский монастырь, выдержавший осаду польских завоевателей в XVII веке.

Этот монастырь с многометровыми стенами Мэрилл не понравился:

– Он не вписывается в окружающую природу.

– Его задача была другая, это не только монастырь, но и крепость.

На следующий день они прибыли в Углич.

Александр и Мэрилл бывали раньше в Угличе. Они осмотрели Церковь на крови, Спасо-Преображенский собор и Дворец царевича Дмитрия, но ничего нового для себя не услышали.

После этого было еще несколько «зеленых стоянок», где им удалось поплавать и немного отдохнуть.

Дальше они без каких-либо приключений доплыли до Москвы, взяли на Речном вокзале такси и приехали в «Националь», где их уже ждали остальные члены группы.

Каждый дотронулся Индулазом до своего знака и определил направление, где надо искать свой камень.

Мэрилл тоже приложила Индулаз, затем положила его на карту в том месте, где была Москва, луч показал направление на северо-восток. Местом пересечения лучей был район Перми.

Другие выразили сожаление, что у них только один луч, но не стали расстраиваться, они еще успеют побывать в других местах и более точно определят своё место по пересечению лучей.

Через некоторое время глаз в кристалле вдруг потемнел. Мэрилл приложила его к знаку малахита, а потом к карте, но никаких лучей не было. Вся группа разочаровано вздохнула.

Тут Александр закрыл глаза, потом быстро положил глаз назад в ларец, закрыл крышку.

Через несколько минут он открыл ларец и вытащил кристалл. Глаз снова засверкал.

– Этот ларец, как аккумулятор, является источником энергии для глаза.

В этот момент глаз неожиданно мигнул.

– Ты понимаешь нас? – изумилась Мэрилл.

Глаз опять мигнул.

– Но как?

Глаз был неподвижен.

– Сформулируй вопрос иначе, – сказал Джон. – Это телепатия?

Глаз мигнул.

– Мы должны вложить все камни в щит в определенном порядке? – спросила Элизабет?

Да, мигнул глаз.

Дальше все стали выяснять, в каком порядке нужно вкладывать в щит камни, в каком порядке их надо искать и прочее.

Выяснилось, что порядок, в каком искать камни, мы поймём сами. Все камни, кроме Индулаза, тоже можно вложить в любом порядке, но Индулаз должен быть последним, он займет место в отведенном ему отверстии в центре щита.

Тут Александр о чем-то подумал и неожиданно спросил:

– Ларец надо использовать для каких-то других целей, кроме хранения Индулаза?

Как ни странно, но глаз мигнул.

Мэрилл взяла в руки ларец, покрутила его и спросила:

– На крышки ларца написано заклинание, которое мы должны прочесть после того, как вставим все камни?

Да, мигнул глаз.

Они ещё долго расспрашивали глаз, пока не поняли, что это заклинание надо обязательно было прочесть на неизвестном людям языке Индов, но разобраться в нём сможет помочь какая-то рукопись.

– Но как мы сможем разобраться в рукописи? – спросил остальных Джон.

– Я же вам рассказывал, что последние годы я изучал древние языки и криптографию, – ответил Эрик, – думаю, что я смогу это сделать.

Потом выяснилось, что заклинание может прочесть только тот, у кого есть на теле знак Индулаза, то есть Мэрилл.

– Нам не только придется найти эту рукопись, но тебе, Эрик, надо будет расшифровать язык Индов и научить меня на нём читать и говорить, – сказала Мэрилл.

Тут глаз стал опять чернеть. Мэрилл положила его в ларец, чтобы он снова зарядился какой-то непонятной им энергией.

Немного подумав, Александр сказал:

– Вероятно, ларец является аккумулятором энергии, глаз – принимает телепатическую информацию и передает её кристаллу, являющимся искусственным интеллектом с огромным хранилищем информации. Но вся эта система настроена только на язык Индов. Только на этом языке можно отдавать ей команды.

Ариэль бросила в чашу с водой настой из цветков папоротника и разрыв-травы, а затем произнесла:

Из чаши пошёл пар, в котором она увидела, как в гостинице Избранные прикладывают какую-то пирамиду к карте, а из пирамиды идёт свет.

Потом она увидела нагнувшихся над картой Александра и Мэрилл. Они обводили какой-то район рядом с Пермью.

«Ничего ещё не потеряно, – подумала Ариэль, – я сейчас же свяжусь с Варварой, живущей там, и расскажу, что надо делать».

Варвара тоже была сильной ведьмой из племени Вад. В отличие от Ариэль, в ней не было ничего демонического, она была типично русской женщиной с длиной, до пояса, тугой русой косой. Её многие так и звали Варвара краса – длинная коса.

Сейчас перед ней лежала почти такая же «чёрная книга», как у Ариэль, но написанная на коже доисторического пещерного медведя.

Стихией, которой владела Варвара, были пещеры.

Её прапрабабка одевалась в одежды, сделанные из шкур змей, и умела быстро ползать и бегать на четвереньках. Именно от неё пошла легенда о хозяйке Медной горы. Издали, когда она ползла, её можно было принять за большую ящерицу или змею, а встанет на ноги – женщина. Так что доля истины в этой легенде была.

Варвара подошла к огромной друзе горного хрусталя и увидела в ней лицо Ариэль.

Варвара прочитала по губам то, что говорила ей Ариэль.

– Не беспокойся Ариэль, я их остановлю, – сказала она.

Ещё в Москве Александру приснился вещий сон, в котором он с Мэрилл на фирменном поезде с Ярославского вокзала благополучно приезжают в Пермь.

Так и оказалось, через сутки они прибыли на место.

Мэрилл заранее забронировала трёхкомнатные апартаменты в гостинице «Урал», расположенной на лице Ленина. От более фешенебельной гостиницы «Алмаз Урала» она отказалось, чтобы не привлекать лишнего внимания.

После размещения в гостинице они выяснили, что в Пермской области около 600 пещер, но только около десяти имеют длину свыше километра.

Среди крупных пещер экскурсии были организованы в Кунгурскую ледяную пещеру. Около полутора километров в пещере было электрифицировано и оборудовано для экскурсий.

Они оплатили экскурсию и вскоре прибыли на место.

После того как за ними с грохотом закрылась входная дверь в пещеру, экскурсовод Марина стала вещать:

– Только что мы вошли в одну из самых больших на Урале пещер – Кунгурскую ледяную пещеру. Длина всех её ходов составляет свыше пяти тысяч шестисот метров. В пещере около шестидесяти подземных озёр и сто тридцать уникальных образований – «органных труб», названных так за своё сходство с самым большим в мире музыкальным инструментом.

Освоение пещеры связано с именем знаменитого спелеолога и её первого экскурсовода Александра Тимофеевича Хлебникова.

Сейчас мы с вами вошли в первый грот, названный «Бриллиантовый». Посмотрите, как в лучах прожекторов вспыхивают, переливаются и сверкают как алмазы снежные кристаллы.

Дальше в толще льда был вырублен проход в Полярный грот. Раньше эти гроты составляли одно целое.

Все гроты имеют своё название, соответствующее их внешнему виду.

Сейчас мы зашли в грот Данте, напоминающий картину ада из книги «Божественная комедия»…

Когда они вошли в следующий грот, выключили свет и все зажгли заранее приготовленные свечи. Мэрилл передёрнуло.

– Словно опять покойники выскочат.

– Да, вы правы, – не поняла её Марина, – недаром этот грот называется «Склеп».

В следующих гротах они увидели нерукотворные скульптуры черепахи, крокодила и царевны-лягушки.

В гроте «Морское дно» Марина продемонстрировала им абсолютную темноту:

– Здесь даже кошки ничего не видят.

Вдруг сверху зажёгся прожектор.

– Инопланетные чудовища летят! – вскрикнула Мэрилл.

– Интересная интерпретация, – сказала Марина, – но в целом вы правы. Раньше на эту осыпь, где сейчас расположен прожектор, взбирался Хлебников и с факелом в руке демонстрировал «полёт кометы».

В этом тёмном гроте люди с нечистой совестью могут увидеть «белого спелеолога». Этого спелеолога бросил умирать в пещере его товарищ, – продолжила Марина, – и теперь каждого, кто предал друга или подругу, «белый спелеолог» уводит в потаённые места пещеры и водит до тех пор, пока тот не умрёт от страха или голода…

С Титанического грота начались «органные трубы», и Марина рассказала легенду о «пещерном духе»:

– После того как от девушки ушёл её жених, она прилюдно поклялась никогда не выходить замуж на земле.

Как-то раз к ней приехал молодой красивый парень и сказал: «Выходи, девица, за меня замуж, я тебя всю бриллиантами осыплю».

Тогда она рассказала ему о своей клятве.

«Не беда, – ответил парень, – мы с тобой в пещере под землёй обвенчаемся, тогда ты и клятву свою соблюдёшь».

И как только они обменялись кольцами под этой «органной трубой», где мы сейчас стоим, парень превратился в дряхлого старика – пещерного духа, а бриллианты – в снежные кристаллы. Девушка заплакала и поседела. Так и появилось озеро девичьих слёз. Его мы увидим дальше в гроте Длинном. В Титаническом гроте, – продолжала Марина, – находится большое подземное озеро, известное своим феноменом: в его чистых водах золото растворяется как в соляной кислоте.

– Как Атлантида, – произнесла Мэрилл.

– Да, вы правы, – сказала Марина, – благодаря отражению от потолка посетители видят то Атлантиду, то град Китеж, то подводные клады…

Они перешли в следующий грот, и Марина продолжила:

– В гроте Романтиков вы видите небольшое красивое озеро с подводным каналом, который называется сифоном. Этот сифон до конца ещё не исследован. По преданию, в нём живёт бабка Синюшка[51]. У неё удлиняются руки, она хватает ими шалунов, кидающих в озеро камни, и затаскивает их вглубь.

Тут Мэрилл вдруг затрясло.

– Не пугайтесь, – сказала Марина, – это всего лишь легенда, но если вы хотите задобрить Синюшку, то бросьте ей колечко, тогда она вылезет, расцелует вас и любое ваше желание исполнит.

– Целовать меня не надо, – сказала Мэрилл и бросила кольцо в воду.

– Мы сейчас вошли в грот «Великан», – продолжила Марина, – видите эти две ёлки, их поставили в гроте первого апреля прошлого года[52] какие-то шутники. За прошедший год на мужской особи выросли новые иголки, а на женской новые не выросли, но и старые не опали. Отсюда вывод: женщины в пещере сохраняют красоту, а мужчины даже молодеют.

Потом экскурсия прошла последний грот и вышла из пещеры.

– Малахита здесь нет, – сказала Мэрилл.

– Да ты права, я тоже это почувствовал.

Они вернулись в Пермь и стали думать, что делать дальше.

– Нам надо в ещё большую пещеру, – сказала Мэрилл.

– Тогда, скорее всего, это Дивья пещера. Судя по путеводителям, она одна из самых длинных не только на Урале, но и в мире – общая длина её ходов немногим меньше десяти километров. Эта пещера представляет серию галерей с подземными озёрами, большими и маленькими гротами, узкими проходами и лазами.

Мэрилл и Александр договорились, что до пещеры их проводит проводник.

Они поплыли на лодках по реке Берёзовой, скалистый берег которой почти сплошь покрывали берёзовые леса. По её берегам высились необычной формы большие камни: Ёж, Братья, Серовик, Пасынок…

Дальше они поплыли по реке Колве, через посёлок Ныроб, и наконец добрались до места.

Небольшой вход в пещеру был на склоне на высоте девяносто метров.

Александр и Мэрилл влезли в пещеру, в которой маленькие и большие помещения следовали одно за другим, как в лабиринте Минотавра. Мэрилл сразу почувствовала, что малахит здесь:

– Нам сюда.

– Да, ты права.

Они влезли в небольшой лаз, который стал сужаться и идти вниз. Дальше лаз повернул в другую сторону и стал расширяться.

Неожиданно они заползли в сказочно красивый грот с подземным озером с зелёного цвета водой с жёлтым отливом.

Многочисленные отложения создали в гроте необычайные фигуры.

В центре противоположного берега стоял «древнерусский храм с апсидой». Слева от него застыл «соляной водопад», а справа «распустила» огромные крылья с острыми перьями сказочная птица-феникс.

На правом берегу журчал настоящий невысокий водопад, проваливающийся куда-то вниз в расщелину. Слева от водопада стояли фигуры «бога с нимбом» и «черномора», а за ними на фиолетово-синей стене была словно выткана белоснежная паутина. Справа от водопада выросли «кактусы», «кораллы», «змеи» и разноцветные серпантины из органита[53].

В центре левой стороны за подземным озером было несколько небольших круглых антатид[54].

Слева от них рос лес сталагмитов[55], справа свисали сосульки сталактитов[56]. На стене за ними стояли «фигуры монстров», словно наспех слепленные из маленьких и больших кусков.

За антатидами выросли «шторы»[57], кажущиеся издали мягкими.

Всё под лучами налобных фонарей сверкало и переливалось белыми, желтыми, зелёными и голубыми цветами.

Мэрилл на секунду остановилась и произнесла:

– В большой пещере на стене…

Она подошла к «шторе», нажала на неё, и она неожиданно отодвинулась в сторону.

За ней на гладкой каменной плите лежал напоминающий небольшой футбольный мяч, три-четыре дюйма в диаметре, зелёный круглый малахит.

Мэрилл с Александром осторожно дотронулись до него, и он стал вращаться.

Сразу же в их головах пронеслись яркие цветные картины прошлого.

Они увидели, как миллиарды лет назад из хаоса появилось лучистое янтарное всемирное добро и чёрно-фиолетовое всемирное зло.

Добро создавало галактики, а всемирное зло затягивало их в «чёрные дыры».

Добро создавало жизнь, а зло уничтожало её.

Наконец добро создало разумных гигантских муравьев. Разделившись на группы, они поочередно атаковали зло мощными потоками объединенной телепатической энергии. Наступила первая эра Индоруг – зло стало отступать.

Так продолжалось миллионы лет, пока вдруг на одной из планет что-то не случилось с царицей – главной маткой муравьев. Муравьи забеспокоились и на несколько минут прекратили телепатическую атаку.

Это стоило им жизни – зло тут же создало разумных плотоядных гигантских стрекоз, безразличных к телепатии и муравьиному яду.

У муравьев не было оружия в нашем понимании – они были расой с биологическим путем развития. Стрекозы быстро их съели, но потом сами деградировали, перестав быть разумными существами.

Прошли миллионы лет, и зло во всех уголках Вселенной, в том числе и на Земле, создало плотоядных динозавров.

Мэрилл и Александр увидели, как посланный всемирным злом огромный метеорит случайно отклонился от курса и упал на Землю: запылали леса, пошел кислотный дождь, тучи пепла поднялись в атмосферу и заслонили солнце, наступила зима, динозавры на Земле погибли.

В других местах динозавры процветали. Трехметровые велоцирапторы стали новыми разумными существами, служившими злу.

Тогда всемирное добро создало разумных приматов, на которых всемирное зло даже не обратило внимания, настолько беззащитными они казались в те далекие времена.

Но разум приматов развивался намного быстрее, чем у динозавров. Прошло несколько миллионов лет, и приматы создали оружие, уничтожавшее «чёрные дыры». На их месте всемирное добро стало создавать новые галактики.

Оставалось совсем немного времени до наступления второй эры Индоруг и уничтожения всемирного зла.

Тогда зло, собрав всех динозавров, обрушилось на приматов. Началась великая межгалактическая битва, продолжавшаяся десятки лет. У приматов было более совершенное оружие, чем у динозавров, но динозавров было во много раз больше. На каждого погибшего примата приходились десятки погибших динозавров, но они все прибывали, прибывали и победили приматов.

Тогда горстка приматов на четырёх кораблях улетела из своей галактики. Самый большой корабль полетел к центру Вселенной, – его обнаружили динозавры и уничтожили. Три небольших корабля полетели к краю Вселенной, в Солнечную систему, и динозавры их не заметили. Приматы стали осваивать планеты Фаэтон, Марс и Земля.

На Земле поселились расы Атлантов и Индов. Атланты были похожи на современных людей, но только больше ростом. Они любили тепло и поселились на большом острове в Средиземном море. Индам же нравилась прохлада, и они поселились в Гиперборее, ближе к Северному Ледовитому океану.

Инды, в отличие от Атлантов, продолжали готовиться к новой схватке со злом. Мэрилл и Александр увидели, как они заряжают алмаз, топаз и другие камни какой-то непонятной им энергией. Начались эксперименты с земными обезьянами: появились рамапитеки, питекантропы, синантропы, неандертальцы и другие тупиковые ветви. Наконец они создали людей.

Дальше они увидели картину заседания касты Индовод. Увидели, как жрецы прячут камни, как небольшая группа из касты Индовод роет внутри Эвереста пещеру, учит людей пользоваться огнем, шить шкуры и делать глиняные горшки.

«Вот почему в Индии обезьяны священные животные, – подумала Мэрилл. – Наверно, легенда об умных обезьянах передавалась от одного поколения к другому».

Новая картина – динозавры прилетели в Солнечную систему.

Они полностью уничтожили планету Фаэтон, а на её месте образовался пояс астероидов.

Почти полностью уничтожили атмосферу Марса и заморозили его океаны.

Вот они подлетают к Земле и совещаются: у них осталось мало энергии. Они обнаруживают, что приматы живут в Атлантиде и Гиперборее.

Динозавры уничтожают Атлантиду, направив на неё метеоритный поток и вызвав фантастическое по своей силе землетрясение.

Мэрилл увидела, как каста Индовад подчиняется динозаврам и дает обещание служить злу. Динозавры меняют их внешний вид – они становятся похожими на людей, – а затем они накладывают на их сердце печать вечного служения злу – «чёрную восьмиконечную звезду». Остальных Индов динозавры уничтожают, съедая живьем.

На людей динозавры даже не обратили внимания.

Дальше Мэрилл и Александр увидели картины, о которых они уже знали. Однако они очень удивились, увидев себя и свои действия в некоторых картинах.

«Значит, малахит продолжает впитывать в себя самые важные мировые события, – подумал про себя Александр, – скорее всего, это сильный телепатический приёмник с искусственным интеллектом».

Наконец шар остановился. Мэрилл и Александр посмотрели на часы – прошло всего несколько секунд, показавшиеся им часами.

Вдруг из подземного озера поползли змеи. Их было так много, что вся вода кишела ими. Маленькие и большие, изумрудные, чёрные, жёлтые и полосатые, они поползли в сторону Мэрилл и Александра.

– Думали уйти голубки, – раздался мелодичный голос Варвары, – на этот раз вам третий глаз не поможет – я сотворила специальное заклинание. Вам конец.

Мэрилл и Александр одновременно потянулись к малахиту, но тут с шаром случилось что-то необычное: на его месте появилось мерцающее изображение («Голограмма», – подумала Мэрилл), а в руках у Мэрилл и Александра очутилось по одному точно такому же шару, как тот, что был вначале.

Изображение шара стало бешено вращаться и мерцать: Варвара и змеи остановились.

«Это массовый гипноз, на нас он не действует, потому что у нас на теле знак малахита», – подумала Мэрилл и сказала:

– Надо бежать пока не поздно!

Они быстро выползли из этого помещения, выбежали из пещеры, спустились в моторную лодку и поплыли назад в Пермь.

Добравшись до гостиницы «Урал» Мэрилл и Александр, переведя дух, удивленно посмотрели друг на друга – искали один малахит, а нашли два.

До Москвы они добрались без приключений и приехали в «Националь».

– Нашли малахит? – спросила Элизабет.

– Даже два, – ответила Мэрилл.

Мэрилл и Александр положили малахиты на стол.

Вдруг шары устремились навстречу друг друга и слились в один, точно так, как сливаются две капли воды.

В этот момент у всех остальных членов группы на левой ключице появилось ещё по одному знаку, а у Александра знак малахита исчез.

Мэрилл попросила остальных прикоснуться к малахиту, но они ничего не видели – у них не было знака малахита.

Тогда Мэрилл и Александр, дополняя друг друга, рассказали всем остальным, что они видели.

Затем все стали рассматривать свои новые знаки. У Элизабет на левой ключице был знак щита, но, что было у остальных, никто не понимал.

Тут Джон, спросил:

– Правильно ли я понял из твоего рассказа, что от касты Индовад произошло племя ведьм Вад?

– Да, правильно, – подтвердила Мэрилл.

– Тогда я понимаю, что изображено у меня на левой ключице, я ведь всё-таки художник. Это аллегория: лучи света пробиваются через чёрные тучи – это добро, побеждающее зло в небесах. Ведь апостол Матфей сказал мне:

Этот голубой алмаз нейтрализует действие чар колдуньи, разбившей самолет и чуть не погубившей вас, когда вы летели в Петрозаводск, поэтому я предлагаю дальше отправиться в Африку, иначе мы не сможем больше летать на самолетах.

– Нет, – сказала Мэрилл, – в вещем сне, приснившимся Александру вчера, мы едем на поезде до Одессы, а затем пароходом до Афин, значит, мы, вернее, Элизабет будет искать в Средиземном море останки Атлантиды, сапфир и щит.

Вся группа задержалась в Москве ещё на несколько дней, чтобы наметить план дальнейших действий.

Когда они уже стали собираться в дорогу, Александр неожиданно вспомнил:

– В своем сне я видел, что вы уезжаете поздней осенью или, может быть, ранней зимой, а сейчас лето!

Тут вмешался Эрик:

– Пока вы искали малахит, я подумал, что рукопись, о которой «говорил» глаз, может быть на территории России, в библиотеке Ивана Грозного, поэтому у Александра знак малахита исчез, а знак Индулаза остался.

Существование библиотеки Иоанна Грозного долгое время считали легендой, пока в 1822 году профессор Дерптского[58] университета не нашёл в архиве города Пернова[59] анонимную и далеко не полную опись библиотеки Ивана Грозного.

В описи «Либерии»[60] было собрание древних манускриптов, рукописей, пергаментов летописей и библиотеки византийский императоров, вывезенных бабкой Ивана Грозного Софьей Палеолог[61]в качестве приданного. В библиотеке были поистине уникальные экземпляры, нигде больше в мире не сохранившиеся.

Согласно описи, у царя было до 800 рукописей с Востока. Большая часть на греческом языке, но имелось много и на латинском. Среди рукописей упоминались книга De republika Цицерона, истории о царях Светония, истории Тацита, Юстиана и Ливия, книга римских законов, кодекс конституций императора Феодосия, Энеида Вергилия, стихотворения Пиндара…

Эти манускрипты были написаны на тонком пергаменте и имели золотые переплеты.

Библиотеку многие искали, но не нашли.

Бытовало и бытует мнение, будто Софья Палеолог была колдуньей и наложила на хранилище книг и рукописей «проклятье фараонов» из древнего пергамента или свитка, хранившегося в той же библиотеке.

Есть и другое мнение. Будто бы тайник с библиотекой под Кремлём давно уже нашло КГБ, но, скорей всего, это не соответствует действительности.

Эрик стал развивать свою идею дальше:

– Скорее всего, библиотека Грозного находится под землёй в районе Кремля.

– Ничего под Кремлём нет, – заявил Александр и рассказал следующую историю: – В детстве я жил в десятиэтажном каменном доме недалеко от Марьиной Рощи. Тогда в этом районе было много деревянных домов с небольшими уютными двориками, огороженными заборами. В двориках обычно располагалась голубятня, росли одно-два фруктовых дерева и несколько кустов смородины или крыжовника.

До революции 1917 года в этих местах жило купечество среднего достатка, не очень богатое, но и не бедное.

В дореволюционной России крупные населенные пункты возникали друг от друга на расстоянии суточного перегона конного экипажа. Москва – Троицко-Сергеевская Лавра – Переслав-Залеский – Ярославль: все они находятся друг от друга на расстоянии 70–90 километров.

Многие не успевали вернуться из этих мест в Москву засветло, поэтому в районе Марьиной Рощи было множество кабаков и постоялых дворов, где можно было переночевать и сменить лошадей.

При советской власти эти старые дома стали ломать, и я вместе со своими друзьями стал находить старинные монеты: огромные петровские пятаки, полушки и допетровские копейки с изображением Георгия Победоносца, пронзающего Змия.

Один раз при сломе дома мы даже нашли небольшой клад – несколько десятков серебряных монет, завернутых в какую-то материю, – но рабочие отняли клад, заявив, что его надо сдать государству. Скорее всего, они клад прикарманили – всё-таки серебро.

После этого у нас возникла идея искать клады под землёй. Мы обзавелись фонариками, компасами, лопатками и даже проводным телефоном.

В районе Рождественского монастыря, основанного ещё в XIV столетии, мы нашли длинный подземный ход, идущий до самых стен Кремля. В Кремль нам пробраться не удалось. Дальше лаз был заделан, наверняка это сделала правительственная охрана.

Вскоре после этого я бросил это занятие, но мои друзья его продолжали. Многие из них стали известными диггерами. Сейчас они помогают Федеральной службе охраны составлять подземную карту центра Москвы, а также консультируют правительство Москвы по вопросам строительства сооружений.

Они облазили весь исторический центр Москвы и прилегающие к нему районы, но не нашли даже следов библиотеки Ивана Грозного.

Я думаю, что Грозный мог перевезти свою библиотеку в опричнину – в Александровскую слободу. Так как в те времена были частые набеги татар, то обязательно должен быть тайный ход к реке, где и нужно искать. Хотя в опричнину также входили Вологда, Устюг Великий, Двина, Вага, а потом добивалось ещё несколько уездов и городов. Библиотека может также находиться территории этих уездов или крупных монастырей, но всё же я склоняюсь к Александрову. Историческим фактом является то, что в декабре 1654 года царская семья уехала в слободу, увозя с собой сотни возов с деньгами и казной[62].

После рассказа Александра все занялись изучением литературных источников, а также поиском старинных планов и карт – за время, прошедшее с XVI века, реки могли изменить русла. В результате нашли старинные карты Александровской слободы и ряда других мест.

Александр вместе с группой переехал в Александров, все разместились в гостинице и, перед тем как приступить к работе, решили ознакомиться с местными достопримечательностями. Памятники Александровской слободы, относившиеся в основном к началу XVI века, понравились всем. В это время слобода становится загородной резиденцией отца Иоанна Грозного – московского князя Василия III.

В это время была возведена жемчужина слободы – Троицкий собор, стены, пол и потолок которого были расписаны сюжетами из жизни Богородицы, особо почитаемой на Руси.

Мэрилл понравились белокаменная резьба западного портала храма и новгородские врата, выполненные в техники огневого золочения[63].

Коренные жители рассказали им, что слышали от своих предков об огромных, в два ряда подземельях под городом.

Джон заказал в США новейшие эхолоты, геологическое и компьютерное оборудование. Вскоре с их помощью были обнаружены подземные ходы.

Они составили карту подземных ходов, оказавшуюся похожей на карту Нью-Йорка. Длинные магистральные ходы Джон назвал авеню, а соединяющие – стрит. Эти ходы уходили вниз на глубину до семидесяти метров.

Больше месяца ушло на составление карты и бурение скважин. Ещё два месяца ушло на исследование подземелья, но ни библиотеки, ни её следов обнаружено не было. После этого безрезультатно обследовали близлежащие церкви и монастыри.

Опять стали искать записи в исторических документах. Наконец Эрик обнаружил интересный факт: в конце 1571 года Грозный прибыл в Новгород, где он хотел основать центр своей новой опричнины, а потом, в начале 1572 года, туда прибыл на 450 возах большой обоз, который охраняло 500 стрельцов.

– Этот момент заслуживает внимание, – сказал Александр, – не исключено, что на этом обозе везли не только деньги, ювелирные украшения, но и библиотеку. Золото, серебро и часть ювелирных украшений из казны пошли на восстановление сожженной в это время татарами Москвы. Библиотеку же Грозный, по-видимому, не захотел продавать, хотя отдельные книги и рукописи могли попасть в монастыри, бывшие в то время сосредоточением грамотности на Руси. В исторических документах говорится, что после этого обладающий несокрушимым здоровьем Грозный стал искать лучших врачей в заморских землях. По свидетельству многих очевидцев, он стал подвержен припадкам: глаза его становились безумными, а на губах выступала пена. Что, если он спрятал свою библиотеку в Новгороде или его окрестностях, а потом забыл где, ведь в это время он уже немного тронулся умом, – закончил свою мысль Александр.

Все с ним согласились. Решено было ехать в Новгород, провести исследование берега реки Великая, а также ряда исторических мест.

Группа перебралась в Новгород, разместилась в гостинице «Садко», расположенной у Защитного вала Окольного города.

Расположившись в гостинице, стали обсуждать дальнейшие планы.

Александр поделился своими соображениями:

– Великий Новгород в древности был одним из самых благоустроенных городов Европы. Его мостовые на двести лет старше парижских. Именно из Новгорода ведут свой род Рюриковичи. Ещё в IX веке князь Олег взял Киев и объединил новгородские и киевские земли. Отсюда и пошла Киевская Русь. У Новгорода были небывалые для того времени привилегии, пока в XV веке дед Ивана Грозного, князь Иван III, не присоединил новгородские земли к Московскому княжеству. Не прошло и ста лет, как Грозный сильно разорил Новгород. После этого он уже перестал играть значительную роль в истории России. Я думаю, что надо начинать искать с исторического центра – с территории Софийского собора, Новгородского кремля, торговой стороны и Ярославова дворища.

Так и поступили.

Всех очень удивило, что в поисках библиотеки ведьмы им не мешали.

«Скорей всего, в России остались только следы библиотеки, а сама она всё же сгорела во время одного из пожаров», – подумал Александр.

Наконец после двух недель напряженных исследований с использованием ещё более совершенного оборудования, выписанного Джоном из США, был обнаружен засыпанный подземный туннель. Ещё неделя ушла на его раскопки. Потом Александр и Мэрилл кропотливо его обследовали и нашли в нём большой свиток.

В этом свитке были опись книг библиотеки Ивана Грозного и краткое их содержание. Выяснилось, что в библиотеке Грозного хранились не только древние книги, свитки и манускрипты, но и их копии. Список был большой, а аннотации – туманными. Наконец они наткнулись на любопытную запись, будто бы специально зарегистрированную под номером шестьсот шестьдесят шесть.

– Да, – сказал Александр, – кто имеет ум, тот сочтёт число зверя, ибо то число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть[64].

Это была копия рукописи, оригинал которой хранился где-то в Святой иерусалимской земле.

Из аннотации следовало, что некто имярек рассказывает удивительную историю своей жизни. В ней он рассказывал, что у него была любовница по имени Саломея, учившая его древнему языку и старинным магическим обрядам. Потом он по её наущению примкнул к какому-то учителю и его ученикам, когда они прибыли из далекого путешествия. Он полюбил их всех душой, но продолжал любить и Саломею, повелевшую ему предать своего учителя.

– Это рукопись самого Иуды! – воскликнул Александр. – Учитель – это Христос, а его ученики – апостолы. Они недавно вернулись из Индии – вот почему в ваших вещих снах Иуды не было. А Саломея – это танцовщица, потребовавшая по наущению своей матери Иродиады голову Иоанна Крестителя. Она и её мать наверняка были ведьмами из племени Вад и хотели помешать Христу и апостолам явить вам тайну. Поэтому рукопись, которую вы ищите, нужно искать в Иерусалиме.

Как только он сказал своё последнее слово, знак Индулаза исчез с его тела.

– Спасибо тебе за всё, Александр, без тебя мы бы не справились, – сказала Мэрилл. – Твоя миссия закончена, но наша ещё продолжается.

Затем все переехали в Москву и стали собираться в Грецию – искать Атлантиду.

– А как мы пройдем таможенный контроль? – заволновалась группа.

– В вещем сне Александра, который он недавно видел, все будет хорошо, – загадочно улыбаясь, ответила Мэрилл.

Действительно, один из пограничников попросил другого:

– Посмотри, что у этой дамы в сумочке, я вижу на рентгеновском аппарате какой-то шар и пирамиду.

Второй открыл сумочку Мэрилл, посмотрел в нее и сказал:

– Всё в порядке, это зелёный детский мячик и флакон духов.

Наверное, опять их охранял третий глаз, а может быть, Индулаз или малахит.

Ариэль бросила в чашу с водой настой из цветков папоротника и разрыв-травы, а затем произнесла:

Пошёл пар, она увидела, как группа собирается в Грецию:

– Наверное, хотят отыскать Атлантиду, о которой рассказывала мне моя бабушка. Ничего в Афинах живет Таис, она сумеет их остановить. Сейчас я с ней свяжусь и всё расскажу.

Глава 4

Греция

Таис подошла к чаше с раствором сепии[65] и увидела изображение Ариэль.

В отличие от Варвары, она не знала русского языка. Поэтому Ариэль пришлось очень медленно говорить на языке Вад – читать по губам на этом языке было тяжело.

Наконец Таис поняла её.

– Жаль, что я не смогу уничтожить их, пока они будут плыть на пароходе, мне подчиняется только подводная стихия. Но, как только кто-нибудь из них спустится под воду, я сейчас сразу возьмусь за дело.

Таис была названа в честь своего знаменитого предка – Таис Афинской, любовнице Александра Македонского и ведьмы из племени Вад.

Многое, что потом про неё говорили и написали, не соответствовало реальности. Александр Македонский завоевал почти весь мир, но Таис это было не нужно – ей была нужна только Индия. Македонский же сумел завоевать лишь её небольшую часть, да и то ненадолго.

Всё же она успела сказать маленькому уродливому жрецу богини Кали о том, что через триста лет на территорию Индии придут из Палестины люди и их надо непременно убить – так было сказано в предсказании.

Жрец, увидев Таис, тут же в нее влюбился. Он согласился передать это будущим поколениям жрецов только при условии, что она проведёт с ним ночь. Таис с насмешкой посмотрела на уродливого жреца, и вдруг её сердце кольнула чёрная звезда: это твой избранник.

Она провела с ним незабываемую ночь. Таис была искушена в любви, но жрец доставил ей фантастическое наслаждение, никогда до этого и после она не испытывала ничего подобного.

После этой ночи Таис Афинская ушла от Александра Македонского, и у нее родилась двойня – дочь тёмноволосая, как жрец, и дочь светловолосая, как она.

Тёмноволосую дочь она отдала жрецу, который специально прибыл на её роды. От неё ведет свой род Цхинк.

Светловолосую же дочь же она оставила себе.

Эту историю о знаменитом предке рассказала Таис её мать.

До Афин группа добралась без каких-то либо приключений. Ещё в России Элизабет настаивала на проживании в гостинице AIROTEL PARTHENON, имеющей статус четыре звезды, но Джон стал ворчать по этому поводу:

– Зачем нам четырёхзвёздная ерунда?

– Этот отель расположен близко от Акрополя, а в Афинах это одно из самых красивых мест.

– В Афинах есть прекрасный отель пятизвездочный ATHENS PLAZA GRECOTEL, и расположен он в центре Афин, на площади Синтагма, это тоже недалеко от Акрополя.

В конце концов Элизабет уговорили на этот отель.

Пока группа располагались в нескольких номерах в гостинице, наступил вечер, и с балкона отеля открылся впечатляющий вид на Акрополь: тысячи огней лавой спускались с Акрополя на город и растворялись в нём островами и искрами огня. Посовещавшись, решили, что самый большой номер, занятый Джоном, будет своеобразным штабом, а остальные просто спальным местом.

– Элизабет, а ты, наверно, была права относительно своей гостиницы, с неё вид на город был бы наверно ещё лучше, – сказал Джон.

– Все равно красиво, как будто на месте Парфенона вулкан извергает на город свою лаву. Надо пойти перекусить что-нибудь в ресторане, а то я уже сильно проголодалась.

– Элизабет, а почему ты решила, что твой двойник живёт в Афинах? – спросила Мэрилл.

– А он здесь и не живёт, но я чувствую, что он здесь скоро появится.

– Почему?

– Через день в Афинах открывается Всемирный конгресс океанологов, и мне кажется, что я его там встречу.

– А как ты собираешься проникнуть на конгресс?

– Зачем проникать, я просто на него пойду, – сказала Элизабет и показала карточку участника. – Я на нём выступаю с докладом «Вулканическая деятельность и изменение рельефа Средиземного моря».

– И что он там будет?

– Он же мой двойник, а это значит, что он должен быть хорошим дайвером и заниматься чем-то, связанным с морем.

Элизабет заказала по телефону стол в ресторане, что-то добавила на греческом языке и рассмеялась, выслушав ответ.

– Чему ты так обрадовалась? – спросила её Мэрилл.

– Я сказала, что в нашей группе много красивых женщин, и попросила, чтобы нас обслуживали самые красивые официанты.

Когда Мэрилл с остальными участниками входила в ресторан, то с удивлением обнаружила, что все мужчины, как по команде, обернулись и неотрывно смотрят на Элизабет. Мэрилл взглянула на Элизабет и остальных и поняла, в чём дело. Элизабет просто святилась от счастья, ведь она не раз говорила, что Греция – самое лучшее место на Земле. Все же остальные были сумрачны и напряжены в ожидании чего-то плохого и неизвестного.

Стол ломился от яств.

Простой деревенский салат из огурцов, помидоров, лука и овечьего сыра Feta поблескивал маслинами и приятно пах свежим оливковым маслом.

От свежеприготовленного мяса исходил пьянящий аромат орегано, тимьяна, розмарина и других диких трав.

Аппетитно блестела зажаренная на углях рыба, рядом с которой на блюдах лежали горками осьминоги, устрицы и мидии.

В центре стола на двух огромных блюдах лежали индейка, фаршированная печенью и кедровыми орехами, и молочный поросенок с картофелем, запеченный в духовке.

В блюдах горками лежали овощи, а в графинах стояли свежевыжатые соки.

Напитки все заказали разные. Джон заказал узо[66], Мэрилл – бордо, Элизабет – местное столовое вино и мускат Патры, остальные взяли виски.

– Вот у нас и начался симпозиум, – смеясь, сказала Элизабет.

– При чём тут симпозиум? – спросила Мэрилл.

– Симпозиум по-гречески означает «совместное питье», – улыбаясь, ответила Элизабет.

– Элизабет, чему ты так радуешься? Тебе предстоит очень серьёзное дело, а ты всё время хохочешь… – Радость Элизабет начинала уже раздражать Мэрилл.

– Мэрилл, ну расслабься хоть немного. Прекрасная страна, прекрасная, экологически чистая пища, хорошие напитки. Если ты будешь всё время думать только о деле, то скоро свихнёшься.

– Извини меня, пожалуй, ты права, давайте отдохнём немного, – сказала Мэрилл и попыталась улыбнуться, но ничего не получилось.

Только когда подали пирог со шпинатом, сладости, фрукты и греческий[67] кофе в маленьких чашечках со стаканом холодной воды, Мэрилл по совету Элизабет заказала сладкое ароматное вино мосхато[68], после чего действительно расслабилась и широко улыбнулась своей знаменитой улыбкой.

Тотчас на неё обернулись несколько мужчин, а один из них подошёл к ней и на ломаном английском языке попросил автограф.

– Не коверкайте язык, говорите по-русски, – сказала Мэрилл.

– Откуда вы знаете, что я из России? – удивился незнакомец.

– Кто ещё может приехать в Грецию после окончания туристического сезона, для остальных море уже холодное, только русские и скандинавы могут купаться в такой воде, но на скандинава вы не похожи, – удивительно логично, улыбаясь, ответила по-русски Элизабет.

У всех постепенно улучшилось настроение, как вдруг Джон неожиданно помрачнел и что-то сказал Элизабет шёпотом на ухо.

– Ты уверен? – сказала Элизабет, и улыбка исчезла с её лица.

– Не уверен, но что-то чувствую, – ответил Джон.

– В чём дело? – спросила Мэрилл.

– Пойдёмте в номер, – сказал Джон, – нам надо кое-что обсудить.

Все поднялись в номер, Джон достал какое-то устройство и стал исследовать стены, потолок и пол всех номеров.

– Вроде всё чисто, жучков нет – сказал он, – но мне кажется, что Мэрилл права, мы слишком расслабились, мне показалось, что за нами кто-то наблюдает.

– Может быть, тебе действительно показалось, – сказала Элизабет, – я ничего не заметила.

– Я тоже ничего не заметила, – сказала Мэрилл.

– Скорей всего, вы обе правы, но в какой-то момент у меня как будто мороз пробежал по коже.

Тут Элизабет хлопнула себя по лбу и воскликнула:

– Мы действительно сильно расслабились, даже не посмотрели на второй луч и место их пересечения.

Все, кроме Линды, засуетились, достали свои карты, Индулаз и определили район своих дальнейших поисков.

– Надо же, в Средиземном море, рядом с островом Родос, – изумилась Элизабет, – я там всё вдоль и поперёк излазила, точнее, проплавала и ничего не нашла.

– Линда, а почему ты не хочешь посмотреть свой второй луч? – удивилась Мэрилл.

– Я и так знаю, где лежит мой топаз, – ответила Линда и ткнула пальцем в карту.

– Давай всё-таки проверим.

Действительно, пересечение лучей, показало на то место, куда указала Линда.

– Но откуда это ты узнала? – удивились остальные.

– Это секрет, – хитро улыбаясь, ответила Линда.

…

Таис спрятала длиннофокусный фотоаппарат, убрала сверхчувствительный микрофон, вытащила из диктофона кассету с записью разговора Избранных и поспешила к себе на виллу. Подошла к чаше с сепией и увидела в ней изображение Ариэль:

– Я смогла сфотографировать всех Избранных и записать часть их разговора в ресторане, моей соперницей будет некая Элизабет.

– Ты молодец, Таис, надо сделать с них копии и разослать всем Вад. Кстати, тебя они не заметили?

– Нет, но они что-то заподозрили и ушли из ресторана.

– А в ресторане у Элизабет не было помощника?

– Нет, она называла его двойником, и их встреча ещё должна состояться. Она почему-то уверена, что встретит его на международной конференции. Я на ней тоже буду присутствовать в качестве почётного гостя.

– В качестве почётного гостя? – удивилась Ариэль.

– Да, я оплатила много подводных археологических экспедиций. Я тоже хотела найти останки Атлантиды и их реликвии, но всё безрезультатно. Не представляю, как Элизабет сможет их найти.

На следующий день, едва встало солнце, Элизабет разбудила всех своих остальных коллег по поиску:

– Хватит дрыхнуть, пора Афины смотреть, смотрите, какое хорошее утро: солнечно и не жарко.

Действительно, погода стояла прекрасная: на небе ни единого облачка и было даже чуть прохладно. Все немного поворчали: что здесь смотреть? Мы уже не один раз здесь были. Решили просто побродить по городу. Осмотрели величественный Акрополь, побродили по узким, похожим на лабиринт улицам Плаки, насладились видом Афин с горы Ликабет и пришли в национальный парк.

– А вы знаете, что у одной греческой богини был отец, но не было матери? – неожиданно сказала Элизабет.

– Неужели это Афина? – спросила Линда.

– Да, я и не знала, что ты так хорошо знаешь греческую мифологию. Афина была рождена самим Зевсом. Зевс почувствовал сильную головную боль, призвал к себе своего сына Гефеста. Он разрубил Зевсу топором голову, и оттуда в полном вооружении, в блестящем шлеме, с копьём и щитом, вышла могучая воительница Афина Паллада.