Пальцы решают все бесплатное чтение

© Макеев А. В., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава 1

О том, что подступил вечер, Гуров заметил по тому, что стало темно в кабинете. Лев Иванович так увлекся бумажной работой, что не заметил, как пролетело время. По правде говоря, эту самую бумажную работу он не шибко жаловал. К его чести будет сказано, что ее не любили практически все оперативники, ибо она жутко мешала другим, более важным делам. Но даже от бумажек порой никуда не денешься, поэтому волей-неволей приходилось браться за ручку, бумагу и прочие канцтовары и сидеть, корпеть.

Гуров включил настольную лампу и осмотрел фронт работ. Со всем, конечно, не разгребешься, но до конца дня хватит. Благо оставалось всего ничего – минут сорок с небольшим.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Стас Крячко. Вместе с ним в помещение вплыл и легкий запах зимнего мороза.

– В потемках сидишь? – усмехнулся он и бросил на стол небольшой пакетик. – До выключателя лень дойти?

– Может, и лень – Лев Иванович отложил ручку и откинулся на кресле. – Только сейчас заметил, что уже почти вечер.

– Да, вся эта ерунда затягивает, как болото, – кивнул Крячко, покосившись на разложенные по столу бумаги и папки. Он снял куртку, повесил ее на вешалку и включил электрический чайник.

– К дежурству готов?

– А то, – Станислав сел за стол и вытащил из пакета пачку чая.

– Ну чтоб все спокойно прошло.

– Не сглазь, тьфу-тьфу-тьфу, – коллега трижды постучал по столу.

– Не поможет, – улыбнулся Лев Иванович.

– А вдруг? – хитро прищурился Крячко.

– Полагаешься на счастливый случай?

– Почему нет?

– И много раз помогало?

– Не раз.

– А два, – усмехнулся Гуров. – Хотя я тоже, когда остаюсь дежурить, на этот самый случай нередко надеюсь. Чтоб без убийств, стрельбы и прочих поножовщин.

Стас бросил пакетик чая в бокал и налил воды из закипевшего чайника.

– А знаешь, Лева, бывает, что случай помогает в расследовании.

– Бывает, но не так уж часто, согласись.

– Нечасто, но все же. Помню, был один случай, когда преступники очень по-глупому прокололись, и их поймали. Так вот, для оперов, которые их ловили, это и был тот самый случай.

– Как я понимаю, ловил не ты?

– Я тогда стажером был. Меня и мою одногруппницу, Надьку Лебедеву, кинули в один отдел. И как раз случилось убийство модного тогда художника Андрея Петроградского.

– Помню. Еще по телевизору даже тогда про это говорили. Я еще подумал: ну и фамилия у этого живописца.

– Псевдоним. Настоящая его фамилия была Копытин. Видимо, решил, что «художник Андрей Копытин» звучит не очень, и придумал Петроградского.

– Кстати, заметь, из всей творческой братии художники псевдонимы берут реже всего.

– Ой, Лева, да вся эта богема – сборище чудиков. У них каждый первый, если не долбанутый по темечку, то алкоголик или наркоман. Помню, один из оперов, которые по этому делу работали, Николай Дмитрич, поехал допрашивать дружка Петроградского. Ну как дружка… Наиболее частого собутыльника. И еще Надьку с собой прихватил. А тот дружок тоже был художник. И была у него фишка – картины голышом рисовать.

– Обнаженных моделей, что ли? – уточнил Гуров.

– Да если бы. Раздевался до полного ничего и рисовал. Так ему, видите ли, лучше творилось. И вот приходит Николай Дмитрич с Надькой к этому типу, а тот им открывает в чем мать родила. И даже присутствие Надьки его не смутило. Но это я так, к слову.

– Да, ты говорил, о том, как случай помог раскрыть дело.

– Именно. Так вот, Андрюша Петроградский был весьма неразборчив в связях. Ну и подцепил веселую и разбитную девицу, у которой старший братишка срок отмотал за поножовщину. Она и навела родственничка. А у художника-то было что взять. Он ведь раскрученный был. И выставки, и спонсоры, и прочие вернисажи… Братец с сестрицей и деньги тогда вынесли, и аппаратуру дорогущую. И свалили на юга. Долго их искали.

– Ну и на чем же они прокололись?

– На глупости. Братец прикарманил из квартиры Петроградского весьма приметный золотой браслетик с камешком и с узорами. Вещь не расхожая, сделанная на заказ. А сестричка, когда они все денежки прокутили, заложила его в ломбард и оставила свои паспортные данные.

Лев Иванович усмехнулся.

– Да, братец бы не лопухнулся.

– То-то и оно. А ориентировочку-то по вещичкам дали. Вот на браслетике их и поймали.

– И правда случай. Не лопухнись эта дамочка, неизвестно, когда бы их поймали. Да и поймали ли вообще.

– О чем и речь. Так что, Лев Иваныч, бывает, что и случай помогает.

– Почаще бы он помогал. – Гуров посмотрел на часы. – Все, хватит на сегодня этого бумагомарательства. Пора домой.

– Завидую тебе, Лева, белой завистью. Мне тут еще всю ночь торчать.

– У тебя есть случай, – улыбнулся сыщик и принялся собирать бумаги.

– Может, мне еще форточку открыть и халяву позвать?

– Попробуй. Вдруг она не только к студентам приходит.

Станислав хмыкнул. Гуров навел порядок на столе, попрощался с коллегой и отправился домой.

По пути он размышлял о разговоре со Стасом. Разумеется, Лев Иванович реально оценивал жизнь и существующий мир. Но и в словах друга он тоже находил весомую долю правды. Разве ему самому не попадалось в жизни и в работе удачного стечения обстоятельств? Попадалось, и не раз. Нечасто, конечно, но все же.

– Как ты думаешь, стоит ли полагаться на счастливый случай?

Этот вопрос сыщик задал супруге, когда они пили чай после ужина.

– Смотря в чем. – Мария с интересом посмотрела на мужа. – Это ты о себе или о работе?

– Обо всем. Со Стасом затеяли разговор. Он уверен, что случай помогает.

– Где-то он прав. Другой вопрос в том, что этому случаю способствует.

– И что, по-твоему? Другие люди? Судьба? Бог?

Мария призадумалась.

– По-разному бывает. Помнишь пословицу про то, что человек предполагает, а бог – располагает?

– Помню. Значит, ты считаешь, что бог?

– Я считаю, что всего понемножку.

Да, философскую тему затронул Крячко в банальном, казалось бы, разговоре. Даже сам Гуров сидит и весь вечер размышляет да вспоминает, сколько раз в жизни ему помогал счастливый случай.

К слову о Стасе. Льва Ивановича кольнуло предчувствие, что спокойным дежурство коллеги сегодня вряд ли будет. Непременно какая-нибудь гадость приключится. Сыщик даже ощутил порыв взять телефон и набрать номер друга, но удержался. Если надо будет, Крячко позвонит сам. Тем более что Лев Иванович другу не откажет, даже если бы тот позвонил среди ночи. Но он помнил и принцип, что они никогда друг друга не беспокоили без крайней нужды.

«Надеюсь, обойдется без массового убийства», – подумал Гуров, уже лежа в кровати. И он еще не знал, что угадал и не угадал одновременно.

Женя проводил Настю до станции метро. На улице морозило, но не сильно. Медно-каштановые прядки девушки слегка выбились из-под теплого шарфа, которым она обматывала голову на манер косынки – шапки Настя не любила. Женя поправил выбившуюся прядку.

– Ну, я поехала, – улыбнулась девушка.

Ему нравилась ее улыбка. Вообще ему нравилось в Насте все. Даже веснушки, которые сама подруга, мягко говоря, недолюбливала. Она была не похожа на всех его предыдущих подружек. Такая милая, непосредственная. Жене она напоминала не то мотылька, не то воробушка, хотя комплекция у девушки была явно не балетная, но и полненькой он ее тоже бы не назвал. Вечно веселая, улыбчивая хохотушка, из которой через край била мощная солнечная энергия. Может, поэтому она и зацепила Женю.

– Как доедешь – позвони. Или напиши, если вдруг не отвечу, – сказал он.

– Хорошо, – кивнула Настя. – Ты сейчас домой?

– Ну а куда же еще? Гостей пока не предвидится, а в театр идти уже поздно.

Подруга обняла его и крепко поцеловала.

– Люблю тебя, – прошептала она.

– И я тебя, солнышко. Позвони, не забудь.

– Обязательно.

Настя скрылась в вестибюле метро. Женя проводил ее взглядом и, дождавшись, пока толпа и двери скроют ее, развернулся и не торопясь пошел обратно к дому.

Идти сейчас куда-то в другое место не хотелось. Да и завтра надо будет пораньше прийти на репетицию – директор сказал, что есть задумка новой постановки, но пока не сказал какой. «Интересно, что он нам на этот раз приготовил? – не без усмешки подумал Евгений. – Очередной постмодерн или новое прочтение классики?» В последнее время он чувствовал, что весь этот авангард ему начинает малость надоедать. Да, по юности лет ему, только недавно окончившему театральный институт, все это казалось ярким, свежим и самобытным. Вот только яркость потускнела, свежесть начинала попахивать, а самобытность – утрачиваться. Нет бы вернуться к старым добрым пьесам. К тому же Островскому, например. Или Чехову. Ну или, на худой конец, Вампилову, которого Женя по юности терпеть не мог. Слава богу, что при подготовке дипломного спектакля он уговорил не ставить пьесу советского драматурга, которую планировали представить выпускной комиссии. Настоял на своем любимом Уайльде. У него была мысль предложить режиссеру поставить одну из его пьес, но Женя так и не рискнул. Что они могут сделать из творчества сэра Оскара – можно только догадываться. А это был один из самых любимых писателей Жени. Так сказать, нечто из области святого и сокровенного. И уж он бы точно костьми лег, но не дал бы превратить его глубокую драматургию в вульгарный артхаусный балаган.

Так, занятый своими мыслями, Евгений подходил к дому и не сразу понял, что кто-то позвал его по имени. Осознал, лишь когда кто-то коснулся его руки. Мужчина вздрогнул, обернулся и выдохнул. Всего лишь знакомый.

– Привет, Жень.

– Привет. А я тебя и не сразу услышал, извини. Задумался.

– Да ничего. Я вообще сначала подумал, что ты в наушниках.

– Нет, сегодня без них.

– Слушай, Жень… – знакомый смущенно замялся. – Мне очень неловко тебя просить…

– Взаймы? – усмехнулся Женя.

– Да нет, с деньгами, слава богу, порядок. Видишь, тут такое дело… Я со своей женщиной поругался. Из-за ерунды, если честно, но поцапались мы как собаки. Можно у тебя пару часиков перекантоваться?

– Можно, конечно, о чем вопрос? Пошли.

Они зашли в подъезд дома, где жил Женя, и поднялись на пятый этаж. Хозяин открыл дверь квартиры, включил свет в прихожей и впустил гостя.

– Проходи.

– Ага, спасибо.

Внутри еще витал легкий аромат Настиного парфюма. Женя тепло подумал о подруге и решил не убирать телефон далеко, ожидая звонка. Гость тем временем уже прошел в гостиную и скромненько присел на край дивана.

– Чай будешь? – спросил Женя. – Или можем горячительного употребить.

– Ох, – вздохнул знакомый. – Давай уж горячительного. Все равно теперь настроение ни к черту.

Евгений достал из шкафчика коньяк и пару бокалов, поставил их на журнальный столик. Потом принес апельсин, тарелку и нож.

– Я чуть-чуть, – предупредил гость. – А то мне еще домой ехать.

– Если хочешь, можешь остаться, – предложил Женя. – Все равно мне в театр не к шести утра, так что оставайся. Тут, в гостиной, поспишь.

– Жень, ну неудобно…

– Ничего страшного. Захочешь – езжай домой, нет – мое предложение в силе.

– Ладно, спасибо.

– Налей пока, а я апельсин нарежу.

Знакомый аккуратно разлил коньяк по бокалам, а Евгений ловко нарезал апельсин на аккуратные тоненькие кружочки. Вытерев руки бумажной салфеткой, хозяин поднял бокал.

– Давай, за встречу.

– Давай, – кивнул гость, и стекло легонько звякнуло.

Они выпили. Потом Женя сказал:

– Я пока музыку включу.

– Жень, а можешь включить какой-нибудь старенький рок-н-ролльчик?

– Без проблем. Сейчас поищу.

Евгений присел за компьютер, который не выключил, когда пошел провожать Настю, и защелкал «мышкой». Найдя нужную папку, он пустил музыку через проигрыватель. Женя гордился своей коллекцией старой музыки, хотя понимал, что истинным меломанам, которые тоже собирали старые записи, диски, кассеты, бобины и даже виниловые пластинки, он явно не конкурент. Впрочем, Евгений и не собирался с ними соперничать, даже если бы ему предложили. Он просто коллекционировал музыку, которая ему нравилась, и слушал ее, когда ему хотелось.

– Ну как, настроение немного поднялось? – спросил Женя.

– Есть маленько, – улыбнулся гость и допил остатки из бокала, зажевав их апельсиновым кружочком.

– Вот и чудненько. Слушай, раз уж ты зашел, я тебя кое о чем спрошу.

– О чем?

– Подработать не хочешь?

– Смотря что за подработка.

– Аудиокниги озвучивать.

– Аудиокниги? – удивился гость. – Мне?

– А почему нет? Один мой знакомый как раз ищет пару-тройку человек для озвучки книг. У тебя голос очень хороший, как раз подходит для этого. Если бы не конкуренция, мог бы и на какую-нибудь студию озвучки устроиться.

– Неожиданно, – покачал головой знакомый. – Но спасибо. Я подумаю. Они там как платят?

– По-разному. В зависимости от объема, жанра… Но никогда не обижают с зарплатой. Ну и сам понимаешь, если как подработка, то там не очень много выйдет. И вообще, как у тебя пойдет.

– Ладно, если надумаю, сообщу. Так-то было бы неплохо. Просто я-то частным ремонтом зарабатываю. У меня то густо, то пусто.

– Вот и попробуй, когда будет пусто. Не получится – развернешься и уйдешь, никаких проблем.

– Ладненько. Если что, позвоню.

Женя посмотрел на телефон. Настя еще не звонила. Жила она довольно далеко от него – на другом конце города. Да и ехать на метро ей не пару остановок. Евгений уже предлагал подруге переехать к нему. Тем более что от его дома ей на работу гораздо ближе. Но девушка сейчас ходила в школу вождения, чтобы научиться управлять автомобилем и получить права – ей от дедушки по наследству досталась старенькая иномарка в относительно хорошем состоянии. А школа находилась как раз в том районе, где она жила. Учиться Насте оставалось еще месяц, поэтому она сказала, что как закончит и получит права, то переедет. Так что Евгений предвкушал, что весной они уже будут жить вместе.

Он обернулся. Гость откинулся на спинку дивана, сосредоточенно лазая в телефоне. Наверное, ждал, что его женщина угомонилась и написала ему что-нибудь в стиле: «Хватит дурью маяться, приезжай. Жду». Но, судя по его не шибко веселому лицу, подобного сообщения он пока не дождался.

– Дружище, уныние – смертный грех.

– Знаю, – кивнул знакомый. – Но все равно как-то неприятно.

– Тогда, может, еще по одной?

– Давай.

Теперь уже Евгений сам разлил коньяк. Они выпили, закусили апельсином.

– А знаешь, – вздохнул мужчина, – пожалуй, я у тебя останусь. Только я пораньше уеду, ладно?

– Не вопрос. Если раньше меня встанешь, чай, кофе, сахар – все на кухне. Можешь в холодильнике порыться, там есть чем перекусить. И конфеты в шкафчике. Только, когда будешь уходить, тихонечко дверь прикрой.

– Ладно. Спасибо.

Женя снова отвернулся. Как раз зазвонил телефон. Вот и Настя. Наверное, уже доехала. Он взял мобильник, обернулся, чтобы сказать, что выйдет в коридор поговорить, но слова застряли в горле. Удар в грудь лишил его речи. Потом еще один. Картинка перед глазами зашаталась. Евгений видел гостя с окровавленным ножом в руке, слышал затихающую музыку. Потом перед глазами все перевернулось, и наступила темнота.

Мужчина отшвырнул нож и посмотрел на лежащего на полу без движения хозяина. Телефон уже не звонил. Зато резким звуком пискнуло СМС.

«Я дома. Доехала. Все нормально».

Гость усмехнулся и огляделся. Теперь ему никто не помешает. Осталось одно маленькое, но важное дельце. Заодно можно и музыку включить погромче – играла одна из его любимых песен.

Звонок, выдернувший Крячко из приятной полудремы, раздался после полуночи. Оперативник, проведя несколько спокойных часов, решил маленько вздремнуть и составил стулья, постелив на них старый милицейский бушлат, завалявшийся неизвестно с каких времен в шкафу их кабинета. Когда сон уже начал одолевать Стаса, зазвонил телефон.

– Я так и знал, – недовольно пробурчал сыщик и снял трубку. – Крячко.

– Собирайся на выезд, – отозвался дежурный. – У нас убийство.

– Ох, мать твою, не могли до утра подождать. Иду.

Станислав переобулся, набросил куртку и, прихватив папку со всем необходимым, вышел из кабинета.

Ехать пришлось недолго, где-то три квартала. Хорошо хоть, служебная машина была свободна. Но даже если бы нет, Крячко бы и пешком прогулялся, благо мороз был не сильный. У подъезда пятиэтажного дома их уже ждал участковый. Стас хорошо его знал: это был молодой крепыш, отработавший на участке уже лет пять.

– Доброй ночи, – кивнул он.

– Какой уж тут доброй, раз мокруха приключилась, – криво усмехнулся Крячко. – Что там, Сергей?

– Мужичка грохнули. Соседи вызвали – у него музыка орала на всю громкость. Они пошли к нему, а там дверь открыта и хозяин готовый.

– Какой этаж?

– Последний.

– Веди.

Они поднялись на пятый этаж. В квартире еще никого не было, хотя Крячко знал, что уже вызвали и медиков, и эксперта, и дежурного следователя. Ну и хорошо, никто не помешает первичному осмотру. Он нацепил бахилы и прошел внутрь.

Жилье покойного было обставлено неплохо – видно, что хозяин не бедствовал. Сам он лежал посреди комнаты лицом вниз – крепкий темноволосый мужчина. Под ним растеклась лужа крови. На спине ранений не было, значит, били спереди. Станислав аккуратно подошел, стараясь не вляпаться, натянул резиновые перчатки и осторожно приподнял голову убитого. Приятное мужское лицо. Таких женщины любят. В широко раскрытых серых глазах застыл ужас, смешанный с удивлением. Неприятный сюрприз, усмехнулся про себя Крячко. То ли убийство было спонтанным, то ли преступник так задумал, но для хозяина квартиры все оказалось полной неожиданностью. Похоже, что он даже не сопротивлялся.

Стас оценил обстановку. Небольшой бардак, правда, при полном отсутствии следов борьбы. Скорее всего, что-то искали. Два коньячных бокала с остатками содержимого на журнальном столике, недопитая бутылка, тарелка с нарезанными тоненькими кружочками апельсина. Рядом валялось и орудие убийства – большой кухонный нож. На письменном столе у окна включенный компьютер, на котором, видимо, и играла привлекшая соседей музыка. Небольшой книжный шкаф. Стены комнаты были увешаны картинами и какими-то афишами. Крячко пригляделся: концерты, спектакли, стендап-выступления. На одном из плакатов были изображены двое размалеванных под женщин мужчин в корсетах и кожаных то ли трусах, то ли шортах в обтяжку. Один из них отдаленно напоминал распластавшегося на полу покойника. Внизу афиши крупными буквами была выведена надпись «СЛУЖАНКИ».

– Кто такой? – опер повернулся к участковому.

– Артист.

– Настоящий?

– Да, в авангардном или современном театре играет. Рузанов Евгений Сергеевич, тридцать один год.

– Неплохо у нас живут театральные артисты, – Стас еще раз оглядел комнату. – А еще говорят, что искусство бедствует.

– Так он калымит. Калымил, – поправился Сергей. – На свадьбах да на корпоративах выступал. Да и театрик у него, по слухам, неплохого спонсора имеет.

– То есть денежки у покойника водились?

– Водились. Одевался он неплохо. Да и ремонт делал года три назад.

– А в каком театре он играл?

– «Модесто». Недалеко здесь.

– Видел вывеску. Он один жил?

– Были у него подружки. Менялись постоянно. Последнее время видел невысокую шатеночку с кудряшками. Тоже какая-то театралка.

– Давно здесь жил?

– Вроде незадолго до моего прихода на участок переехал.

– Гульнуть любил?

– Не без этого. Но до скандалов с соседями и вызовов не доходило.

– Часто?

– Часто. Народу к нему много ходило.

– Небось со своей богемой тусил?

– Не только. Леха Чумазый частенько к нему захаживал. Раза три я этого артиста видел с Витькой Бармалеем.

– Так-так-так… – Крячко вышел в коридор, в котором тоже красовались несколько афиш, и заглянул на кухню. Приоткрытый шкафчик, откуда, видимо, доставали бокалы. Несколько грязных тарелок в раковине. Здесь вроде чисто. Оставалась еще одна комната. Дверь туда была прикрыта. Двуспальная кровать, шкаф-купе, тумбочка, телевизор на низеньком стеклянном столике. И бардак. Явно и здесь что-то искали. И, возможно, что даже нашли.

– Грабеж, – резюмировал Станислав.

– Похоже на то, – согласился участковый.

– Музыку ты выключил?

– Ну а кто же еще? Соседи как его увидели, перепугались до чертиков. В квартиру заходить боятся. Хотя чего покойников бояться? От живых вреда больше.

– Это уж точно.

Из подъезда донеслись голоса. Кажется, остальные действующие лица пожаловали. Сейчас начнется столпотворение и веселье. Крячко вздохнул и вышел в прихожую.

Гуров проснулся рано. Даже раньше будильника. Это было явно неспроста. Сыщик вспомнил вчерашний разговор с Крячко, и в голову закралась мысль, что вряд ли дежурство Стаса в эту ночь было спокойным. И в этот момент пискнул телефон, оповестив о приходе сообщения.

Лев Иванович усмехнулся. Не иначе, друг почуял, что о нем вспомнили. Сообщение действительно было от коллеги.

«Привет. Спроси у Маши про театр «Модесто».

Содержание СМС Гурова не удивило. Мало ли зачем это понадобилось Крячко. Неужто театр ночью обнесли? Лев Иванович усмехнулся про себя. Ага, декорации сперли. Хотя сейчас не важно. Потом все равно будет известно.

Маша уже хозяйничала на кухне, занимаясь готовкой завтрака.

– Рановато ты сегодня, – улыбнулась она.

– Проснулся, и все, как отбило сон.

– Бывает. Завтрак минут через десять будет.

– Подожду. Маша, а ты знаешь такой театр с названием «Модесто»?

– Знаю. Недалеко от твоей работы находится.

– И что за театр?

– Современный. Авангард, всякие новые течения.

– Типа современные прочтения классических пьес?

– И это тоже. Они и «Служанок» ставили, как завещал Жан Жене.

– Мужчины на всех ролях?

– Да, только Виктюка переплюнули: нарядили артистов в БДСМ-костюмчики.

Гуров покачал головой.

– Жуть.

– Молодежи нравится. Они и новогодние утренники для детей делают в стиле аниме и современных мультфильмов. Плюс всякие стендапы и прочее.

– И что, народ к ним ходит?

– Ходит. У моей бывшей сокурсницы там сын работает, кажется, светотехником. Или звуковиком, точно не помню. Всем доволен, и зарплата нормальная. А почему ты этим театром заинтересовался?

– Да Стас спросил, ему зачем-то надо.

– А я уж думала, тебя туда пригласили, – подмигнула супруга.

– Спасибо, но я как-то не горю желанием смотреть на мужиков в БДСМ-костюмчиках.

Мария рассмеялась и отвернулась, чтобы налить кофе.

На работу Гуров шел с предчувствием, что все-таки что-то ночью случилось. Даже вопрос Крячко о театре «Модесто» чем-то настораживал. Вряд ли дело в банальной краже. Что-то посерьезнее будет. А уж интуиция подводила опытного сыщика редко.

Напарника он застал на месте, хотя его ночное дежурство уже закончилось. Вид у Станислава был слегка помятый, а покрасневшие глаза явно свидетельствовали о недосыпе. Подозрения Гурова еще более окрепли – из-за ерунды Крячко бы не стал недосыпать и задерживаться.

– А, вот и ты, – обрадовался он, решив не тратить время на дежурные приветствия.

– Что случилось? – Гуров снял куртку и повесил на вешалку.

– Артиста ночью грохнули.

– Из театра «Модесто»?

– Из него.

– Ну-ка, поподробнее.

– В общем, Лев Иваныч, дело такое: артист авангардного театра Евгений Сергеевич Рузанов, тридцати одного года от роду, в ночь со вчера на сегодня был найден мертвым собственными соседями. Зарезан кухонным ножом. Судя по бардаку, из квартиры что-то вынесли, либо ценные вещи, либо деньги. Или все вместе.

– Получается, банальный грабеж?

– Грабеж, Лева, но, чует мое сердце, не такой уж и банальный. По словам участкового, покойный был человек весьма общительный и компанейский. Гости к нему ходили часто. Жил один, но с периодически меняющимися любовницами.

– А соседи как его нашли?

– Из-за громкой музыки. Пошли к нему, чтобы попросить сделать потише или выключить, а там дверь открыта и хозяин дохлый. Соседей опрашивать не стали, все-таки уже глубокая ночь была. Ну, кроме тех, что его нашли. Но участковый сообщил одну любопытную деталь: к покойному частенько заглядывал Леха Чумазый, который наркотой барыжит. Плюс еще покойного несколько раз видели в компании Витьки Бармалея.

– Который угнанными тачками ворочает?

– Да. Судя по обстановке, в гостях у Рузанова кто-то был – на столе два бокальчика и коньячок.

– Все ясно. – Гуров сел за стол. – Стас, ты сейчас иди домой, отсыпайся, а я займусь всем остальным. С соседями потолкую, посмотрю, что да как. Кто из следаков на труп выезжал?

– Любимцев.

Лев Иванович хмыкнул. Илья Любимцев был человеком дотошным и въедливым, как и полагается следователю, но с характером. Однако работу свою он делал весьма добросовестно, упрекнуть его сыщикам было не в чем.

– А что пропало из квартиры?

– Пока сложно сказать. Формально артист жил один. Надо установить, кто чаще всех бывал у него дома и знает, какие ценности там были.

– То есть последнюю подружку.

– Ее в первую очередь. И, попутно, коллеги, дружки и прочие приятели со знакомыми. – Крячко откинулся на стуле и зевнул. – Ладно, Лева, поехал я отсыпаться. А то с этой мокрухой ночка муторная выдалась. Вот здесь все с места убийства. Фотки на телефон сбросил. Если что, звони. Даже если буду спать, проснусь, отвечу.

– Я же не садист. Отсыпайся. А я поработаю. Там, похоже, дел много наберется.

Глава 2

На изучение материалов дела времени ушло немного. Гуров оценил поле деятельности. Пройтись по соседям, заглянуть в театр, установить круг общения покойного артиста Рузанова. И, если уж повезет, выяснить, кто был у убитого в гостях в тот роковой вечер. Если останется время, можно заглянуть к экспертам. Если у них готовы результаты.

Сыщик посмотрел в окно. На улице сыпал мелкий редкий снежок. Погода не сильно паршивая, можно прогуляться пешком, так как убитый жил в трех кварталах пути, да и театр находился недалеко. Благо мороз был поменьше, чем вчера. Пожалуй, сначала стоит заглянуть в «Модесто», а ближе к вечеру идти по соседям Рузанова. Сегодня будний день, многие наверняка на работе. Несомненно, нашлись бы те, кто сейчас сидит дома. Например, вездесущие бабушки, которые все и про всех знают, особенно то, что не нужно. Но они явно в меньшинстве, а делать одну и ту же работу дважды Гуров не любил. По крайней мере, не в этом случае.

Лев Иванович накинул куртку, взял все необходимое и вышел на улицу. По дороге он размышлял о словах, переданных Крячко участковым. Дружба артиста с Лехой Чумазым особых вопросов не вызывала: артисты – люди творческие, чем только не балуются. Может, и Рузанов на чем-то сидел. А вот его встречи с Бармалеем настораживали. Что может быть общего у театрала с перекупщиком ворованных машин? Это еще предстоит выяснить.

Путь сыщика лежал в современный (или авангардный?) театр «Модесто». Крячко вряд ли успел там побывать. Сначала проторчал на месте преступления, потом наверняка попытался маленько прикорнуть в кабинете. Да и сомнительно, что театр открылся бы в семь утра. Может, там еще и не знают о смерти их артиста.

«Модесто» находился в полуподвале трехэтажной новостройки и привлекал посетителей небольшой неоновой вывеской с изображением комедийной маски. «У них все спектакли с юмором?» – спросил самого себя Гуров и усмехнулся. Металлическая дверь на улицу была чуть приоткрыта. Возле нее стоял молодой человек с забранными в косичку волосами и курил. То, что он был из театра, сыщик понял по небрежно наброшенной на плечи, а не надетой куртке.

– Здравствуйте, – дружелюбно сказал ему Лев Иванович.

Парень смерил его слегка недоуменным взглядом. Сыщик снова усмехнулся про себя. Может, публика его возраста к ним захаживала редко?

– Здравствуйте, – ответил он. – Спектакль вечером. Или вы за билетами?

– Ни то, ни другое. Я хочу видеть вашего директора.

– Его сейчас нет. А зачем он вам?

– Поговорить. – Гуров вынул из кармана удостоверение и показал парню.

К недоумению прибавилось подозрение.

– Что-то случилось? – осведомился волосатый.

– Случилось. Ваш артист Рузанов умер.

– Женька? Умер? – парень вытаращился на сыщика. – Как так?

– Убили его. Так когда появится ваш директор?

– Скоро должен подойти. – Он помялся и приоткрыл дверь. – Заходите. Вниз по лестнице, там открыто.

Гуров шагнул и очутился на лестнице, освещенной маленькими круглыми плафонами. Спускаясь, он успел рассмотреть разрисованные причудливыми изображениями и надписями, преимущественно латиницей, стены. Лестница окончилась деревянной дверью. Толкнув ее, сыщик попал в полутемный, но довольно просторный зал. Напротив входа находились вешалка и барная стойка, за которой копошилась молодая женщина с модной стрижкой и ярко-малиновыми волосами. А влево уходили ряды стульев, за которыми расположилась небольшая сцена. По стенам были развешаны фотографии отечественных и зарубежных артистов, перемежающиеся с портретами, по-видимому, драматургов. Кое-кого, вроде Островского и Чехова, сыщик узнал, но многие были ему неизвестны. Среди изображений артистов знакомых лиц было гораздо больше. «Вот, значит, какой у них театр, – подумал Лев Иванович, внимательно изучив интерьер. – Скорее похоже на кабаре». Он обернулся к волосатому.

– Как вас зовут?

– Олег.

– А полностью?

– Вихлянцев Олег Николаевич.

– Возраст?

– Двадцать шесть.

– Где живете?

Парень продиктовал адрес. Сыщик быстро записал в блокнот.

– Что ж, Олег, давайте пока с вами побеседуем. – Не дожидаясь приглашения, Гуров присел на один из стульев. Парень опустился рядом. – Вы здесь давно работаете?

– Года три.

– Рузанова знали хорошо?

– Конечно. Я всех работников театра знаю.

– А кто вы по должности?

– Оператор-звуковик. Бывает, что подменяю билетера.

– У вас с ними напряг?

– Да не то чтобы… – Олег поморщился. – Им платят немного, в основном идут студенты на подработку. Вот когда их нет, я на входе.

Маша говорила, что сын ее бывшей сокурсницы здесь работает. Уж не этот ли юноша? Впрочем, даже если и так, к делу это отношения не имеет, и Гуров выбросил из головы этот вопрос.

– Ясно. А Рузанов здесь давно работал?

– Вроде с самого открытия. «Модесто» существует лет десять. Или даже чуть больше.

– А какие у него отношения были с коллегами?

– Нормальные. Женька со всеми старался дружить. Он человек такой, компанейский. Часто приглашал к себе в гости – он тут живет неподалеку. Мы все ходили.

– И ты ходил?

– Было. А что?

– Когда последний раз ты у него был?

Олег слегка призадумался.

– Недели две назад. Да, кажется, две.

– А конфликтов у Рузанова ни с кем не было?

– Да нет. По крайней мере в театре. А других его знакомых я почти и не знаю. Леху только. Ну еще, может, пару человек, они тоже к нему приходили. Но я их плохо помню.

Леха – наверняка Чумазый, понял Гуров. Надо бы с ним покумекать, благо где его искать – известно.

– А что насчет женщин?

Парень усмехнулся.

– У Женьки почти все наши артистки были в подружках. С одной покувыркается, потом с другой. Особенно если новенькие приходили.

– А последняя кто?

– Настя. Но она не из наших. Из танцевального ансамбля.

– Рузанов давно с ней?

– Не очень. С Нового года вроде.

– Как ее найти?

Олег потер подбородок.

– Их группа называется «Сударушка». Репетируют в местном ДК.

– А фамилия, адрес, телефон Насти?

– Не знаю.

– А как она выглядит?

– Среднего роста, с каштановыми кудряшками. Вся в веснушках.

Не важно, решил сыщик. Найдем через ансамбль. И по внешности.

– Ладно, Олег, последний вопрос. У Рузанова дома ты был не раз и не два, так?

– Ну да.

– У него что-то ценное дома хранилось?

– Ценное?

– Да. Может, украшения, старинные вещи, денежная заначка, какая-нибудь техника.

Парень снова погрузился в недолгие раздумья, после чего выдал:

– Старинных вещей точно не было. Про деньги не знаю. Скорее всего, были. Вроде Женька бабки частично на карте держал, частично наличкой. Ноутбук недавно себе купил. Не навороченный, но неплохой. А украшения… У самого Женьки была пара браслетов, серебряный, с какой-то висюлькой, и с позолотой. Девчонкам своим он иногда покупал какие-то штучки, типа колечек или цепочек.

– А у вас зарплаты тут большие? – улыбнулся Гуров.

Олег пожал плечами.

– В принципе, нормальные. Но многие калымят. Женька вот на корпоративы, на праздники всякие ездил, на свадьбы. И не он один.

– Что, ему денег не хватало?

– Он любил пожить хорошо. Не раз кучу бабок тратил на девок да на пьянки.

– А чем-то веселым не увлекался?

– В смысле?

– В смысле наркоты.

– А, это. Травку иногда покуривал, но редко.

– А где брал?

– Без понятия.

Врет, уверился Гуров. Чумазый небось эту самую травку и приносил. Ну да ладно, суть не в этом, а с Лехой еще предстоит встреча.

Дверь открылась, и в зале появился плотный мужчина с усиками и небольшой бородкой.

– Вот наш директор, – кивнул в его сторону Олег.

– Спасибо, Олег, – кивнул Гуров. – Больше не задерживаю.

Разговор с директором «Модесто» тоже ничего особенного не прояснил. Лишь подтвердил почти все сказанное ранее Олегом. Услышав о смерти одного из своих артистов, руководитель театра неподдельно распереживался. Похоже, Рузанов был на хорошем счету. И, наверное, действительно талантливым актером. Впрочем, за последнее сыщик ручаться не мог, так как не видел покойного ныне Евгения на сцене. Также Лев Иванович услышал, что Рузанов был человеком не злым, щедрым и где-то легкомысленным. Жил одним днем, не сильно задумываясь о ближайшем будущем. Это же подтвердили и еще несколько работников театра (из них – пара артистов), с которыми сыщик тоже пообщался. У них он и выведал, кто чаще всех бывал дома у Рузанова, а также что ценного имелось в квартире покойного, на что мог позариться преступник.

Теперь путь Гурова лежал в местный Дом культуры, где обитал ансамбль «Сударушка», в котором трудилась последняя пассия покойного артиста Рузанова. Судя по названию, танцоры профилировались по народному творчеству.

На вахте сыщика встретила пожилая женщина-вахтер.

– К кому? – строго спросила она.

Лев Иванович показал удостоверение.

– К кому? – повторила женщина, но уже более деловым тоном.

– Где у вас репетирует ансамбль «Сударушка»?

– По коридору и налево, вторая дверь. Только поторопитесь, у них репетиция уже заканчивается.

– Спасибо.

Гуров поспешил в указанном направлении. Даже хорошо, что он пришел к концу репетиции. Во-первых, ему предстояло сообщить этой Насте неприятную новость, а во-вторых, если она будет в состоянии, поговорить. А о таком лучше беседовать без лишних глаз и ушей.

Ансамбль репетировал в небольшом зале. Играла русская народная музыка, и человек двадцать мужчин и женщин лихо отплясывали посередине. Правда, они были не в сценических костюмах. Настю Гуров отыскал сразу, благо внешность у нее была приметная. Сыщик скромно встал у входа, чтобы подождать. Через пару минут танец закончился и музыка смолкла.

– На сегодня все, – громко объявила худощавая женщина лет сорока, по-видимому руководитель ансамбля.

Танцоры загалдели и дружной гурьбой повалили к вешалкам с висящими куртками и пальто. Лев Иванович внимательно следил за Настей и, когда она поравнялась рядом с ним, окликнул:

– Настя!

Девушка обернулась.

– Вы мне? – уточнила она звонким голосом.

– Вам. Уделите, пожалуйста, мне немного времени. Разговор есть.

– А вы кто? – Настя с любопытством посмотрела на Гурова.

– Полиция, – улыбнулся сыщик. – Меня зовут Лев Иванович.

– О! – она улыбнулась в ответ. – Надеюсь, я ничего не нарушила?

– Я тоже надеюсь. Пойдемте на улицу, там и поговорим.

Лев Иванович с девушкой дошли до выхода. Настя попрощалась с коллегами и вопросительно посмотрела на сыщика.

– О чем вы хотели поговорить?

– Давайте отойдем, – Гуров указал на небольшой скверик возле ДК.

Они не торопясь пошли по заснеженной улице.

– Вы уж простите меня, Настя, но я к вам с неприятной новостью.

– С неприятной? – удивилась девушка.

– Да. Вчера вечером был убит артист театра «Модесто» Евгений Рузанов.

Настя резко остановилась, будто споткнулась на ровном месте.

– Как убит? – пробормотала она.

– Зарезан.

Лицо девушки было растерянным. Гуров ненавидел такие моменты и чувствовал себя на редкость погано. Хуже нет дела, чем сообщать людям о внезапной смерти их близких и любимых. За долгие годы службы сыщику не раз приходилось это делать, но окончательно привыкнуть к подобному он так и не смог.

– Может, отложим наш разговор? – осторожно спросил он.

Девушка покачала головой.

– Спрашивайте.

– Когда вы видели Евгения последний раз?

– Вчера вечером. У него спектаклей не было и у нас репетицию отменили. Я пошла к Жене.

– Долго вы были у него?

– Не очень. Я уехала рано, часов в восемь. Женя проводил меня до метро.

– Не говорил, куда потом пойдет?

– Нет. Но он мог зайти в какой-нибудь бар, пивка попить.

– А в гости кого-нибудь ждал?

– Не говорил. Знаете, Женя очень гостеприимный. К нему можно хоть среди ночи без приглашения прийти, и он всех пускал. Он очень добрый. Был, – Настя всхлипнула, и по ее щекам скатились две слезы. Она вытащила из сумки бумажную салфетку и аккуратно промокнула лицо.

– Когда вы были у него, ему никто не звонил?

– Из театра звонили, что-то насчет реквизита. И все. Больше звонков не было.

– У Евгения родственники были?

– Отец живет, кажется, в Черемушках. А мать умерла, еще когда он студентом был, – девушка скривилась, и из глаз вновь покатились слезы.

– Спасибо, Настя, – Лев Иванович решил закончить беседу. – Давайте лучше встретимся в другой раз. Если вдруг что-то вспомните, позвоните, пожалуйста. – Он вырвал из блокнота листок, написал свой номер телефона и протянул девушке. – И держитесь.

Настя кивнула и, не попрощавшись, побрела в сторону метро. Гуров вздохнул и отправился дальше, по своим делам. Время уже было обеденное, и он решил вернуться в управление. А вечером можно и по соседям Рузанова пройтись.

Сыщик пошел в обратную от ДК сторону, и где-то через квартал его внимание привлек щуплый мужчина лет чуть за сорок, беспечно грызущий семечки возле пивного магазинчика. На нем были мешковатые потертые джинсы с кучей карманов и короткая куртка с нашивками на рукавах. А вот и Чумазый. Правда, Лев Иванович собирался встретиться с ним чуть позже, но раз уж судьба распорядилась, надо воспользоваться моментом. Гуров подошел к мужчине.

– Здравствуй, Леша, – сказал он.

– Здравствуйте, Лев Иваныч, – осклабился Чумазый. – По мою душу?

– А то как же. Хотел вот узнать, как у тебя дела.

– Как сажа бела, гражданин начальник.

– Неужто весь товар распродал?

– Обижаете.

– Ладно, это я так. Я к тебе, Леша, по делу. Ты Женю Рузанова знал? Артиста из театра «Модесто»?

– Знал. Слышал, порешили его вчера.

Гуров хмыкнул. Новости по району разлетаются быстрее даже не ветра, а звука.

– И?

– Лев Иваныч, это не я. Мне нет резона собственных клиентов убивать.

– А кому есть?

– Без понятия. У Женьки, по-моему, вообще врагов не было. Он старался ни с кем не ссориться. Даже с бывшими подружками.

– А Бармалей?

– А ему-то зачем? Они с Женькой в школе вместе учились, давно друг друга знают.

– Рузанов к его бизнесу отношения не имел?

– Ни малейшего. Хотя про его делишки мельком знал. Но Женька от криминала был далек.

– Но товар у тебя брал?

Чумазый хмыкнул, но не ответил.

– Леша, я с тобой без протокола беседую и обыскивать или в ментовку тебя тащить не собираюсь. Все, что скажешь, между нами и останется.

– Брал марихуану несколько раз, так, побаловаться. А вот его дружки с театра могли и посерьезней товар взять. «Колеса», марки. Это ж чудики богемные. Они меня всегда смешили.

– Почему?

– Да корчат из себя невесть кого. Артисты они, может, и неплохие, но пытаются показать себя лучше, чем есть.

Вот здесь Гуров мысленно согласился с Лехой. Представителей богемы ему встречать приходилось, чаще всего по долгу службы. И в словах барыги была весомая доля правды. Собственно, как и в словах Крячко, который высказался о творческой среде в похожем тоне. Правда, чуть грубее – слова Лехи были более деликатными.

– А из них с криминалом никто не связан?

Чумазый призадумался.

– Нет. Точно нет. Если бы кто-то засветился, я бы знал.

Это было правдой. Леха вращался в подобной среде достаточно давно и некогда даже был судим за хранение наркоты.

– А как думаешь, кто мог его пришить?

– Точно не местные. Вы же знаете принцип: где живу, там не гажу.

– Знаю. Ладно, Леша, спасибо. Больше не задерживаю.

– Надеюсь, – усмехнулся Чумазый.

– Пока.

– И вам не хворать, Лев Иваныч.

Придя в кабинет, Гуров мысленно прокрутил в голове содержание всех сегодняшних разговоров. Из полученной информации складывалась следующая картина: убитый артист был человеком добрым, щедрым и легкомысленным. Широкой души, то бишь рад был всем и каждому, мог спокойно пустить к себе домой случайного знакомого, даже среди ночи. Когда Крячко впервые упомянул Чумазого и Бармалея, у сыщика мелькнула мысль, что они каким-то боком могут быть причастны к убийству. Но сейчас данная версия казалась весьма хлипкой. Впрочем, совсем ее отметать тоже не стоило. Иногда расследование брало такие виражи, что не снились и американским горкам. «Подожду до завтра, – решил Лев Иванович. – Завтра Стас придет, с ним и подумаем вместе. Одна голова – хорошо, а две – лучше».

Остаток дня Гуров посвятил мелким делам. Он установил данные отца Рузанова и его адрес, но дозвониться не смог – абонент был вне зоны действия сети. Потом изучил все, что оставил ему Крячко перед уходом домой: протокол осмотра, фотографии с места преступления и прочее.

Перед уходом с работы Гуров позвонил жене, предупредил, что задержится. Ему еще предстоял поквартирный обход соседей Рузанова. Учитывая все, что он знал о покойном артисте, он не шибко надеялся на что-то интересное или важное. Квартира Евгения часто видела самых разных гостей. Поди разбери, кто из них мог оказаться преступником. Хотя в тот роковой вечер в гостях у Рузанова были только Настя и убийца. Со слов девушки, она ушла часов в восемь. А после полуночи артиста уже нашли мертвым. Значит, где-то в этом четырехчасовом промежутке и произошло убийство. Ладно, не спросишь – не узнаешь. Можно еще и домой к Рузанову заглянуть. Хотя Крячко там вроде все тщательно осмотрел. Тогда можно особо и не спешить. Вряд ли кто теперь туда наведается.

Под вечер опять пошел снег, что было сыщику только на руку – вряд ли кто отправится гулять в такую погоду. Если только подростки да ребятишки студенческого возраста. Этим любая погода нипочем. Собрав все необходимое, Лев Иванович выключил свет, закрыл кабинет и отправился к дому Рузанова, рассчитывая оттуда уже пойти домой. Хорошо, когда все в шаговой доступности. Не нужно трястись на общественном транспорте или в служебном «уазике», который не факт еще, что будет свободен.

Поквартирный обход дал примерно тот результат, которого ожидал Гуров. Никто ничего не видел и не слышал. Даже соседи за стенкой. То ли звукоизоляция в доме хорошая, то ли всем плевать, что происходит в соседних квартирах, даже если там атомную бомбу взорвут. Хотя, если верить словам участкового, в квартире громко играла музыка. Тогда уж точно ничего не услышишь, разве что только дрелью будут сверлить или молотком стучать. Исключение составили пенсионер, гулявший во дворе с собакой, женщина, живущая аккурат под квартирой Рузанова, и пьянчужка с первого этажа. Все они сказали, что видели какого-то невысокого худенького мужичка, который вместе с артистом заходил в подъезд и поднимался по лестнице. Естественно, они его толком не запомнили, за исключением роста и телосложения. Вроде курточка, шапочка, джинсы. Неприметный, кажется, не старый. Сыщик усмехнулся. Да уж, богатое описание. А чего он, собственно, ожидал? Мало кто из преступников имеет чересчур броскую внешность или, собираясь на очередное злодейство, разоденется так, что его только слепой или сильно близорукий не заметит. С такими не сильно обнадеживающими результатами Гуров отправился домой.

В начале десятого зазвонил городской телефон. Лев Иванович еще не спал, но подходить не стал, так как увлекся просмотром документальной передачи.

В комнату заглянула Мария.

– К телефону, – сказала она.

– Стас?

– Ну а кто же еще?

Гуров с неудовольствием оторвался от просмотра и вышел в коридор, где стоял аппарат.

– Слушаю, – сказал он, подняв трубку.

– Привет, старик, – раздался веселый голос Крячко на другом конце провода. – Не спишь?

– Нет. Передачу смотрю.

– Интересную?

– Очень. И досмотрел бы, если бы кто-то не позвонил.

– Ну извиняй, начальник. Скажи спасибо, что от работы не оторвал.

– Спасибо, отец родной, – усмехнулся Гуров. – Ты, я смотрю, уже отоспался после ночного.

– Давно. Все думал тебе позвонить, да не хотел от работы отвлекать. А то вдруг ты уже убийцу артиста поймал.

– Ага, сразу двух.

– Что, «висяк»?

– Пока что да. Я побеседовал с коллегами убитого, его последней пассией и с соседями.

– Дай угадаю: никто ничего не знает, не видел, не слышал.

– Да, что-то в этом роде.

– Ну это обычное дело.

– Соседи видели какого-то типа, но особо не запомнили.

– Ну если бы он пришел голым или в маскарадном костюме, они бы его точно запомнили. А экспертам не звонил?

– Не успел. Завтра утром позвоню. Да сегодня и рановато, у нас же не все так быстро делается.

– Тоже верно. Я, кстати, когда проснулся, вспомнил, что забыл тебе сказать про ключики от квартиры убитого. Они у меня в столе.

– Да я не стал сегодня туда заходить. Тем более что ты же вчера все осмотрел.

– А что из квартиры пропало, не выяснил?

– Пока нет. Но это можно узнать у подружки артиста – она у него бывала чаще других. Так-то он один жил. Но это когда отойдет маленько.

– Понятное дело. Как-никак у нее любимого шлепнули.

– У его коллег я тоже спросил. Денежками покойный не был обделен, но чего-то такого шибко ценного у него в квартире они не видели. Ни золота с бриллиантами, ни дорогого антиквариата.

– Все равно, Лева, это грабеж.

– Я тоже так думаю. Кстати, ты, когда был у артиста, не видел там ноутбук? Относительно новый.

В трубке повисла недолгая пауза.

– Не видел, – ответил Крячко. – Компьютер видел. Был включен, на нем музыка играла, пока Серега не вырубил. А ноутбука не было.

– Значит, к нему ноги приделали. Один из работников театра рассказал, что артист не так давно приобрел себе новый ноутбук.

– Дорогой?

– Не знаю. По словам этого парня, не суперкрутой, но и не дешевка. Кстати, надо будет еще отца убитого вызвать. Он живет отдельно, в Черемушках. Данные его я установил, но дозвониться не смог.

– Если не дозвонишься, можно будет съездить. Адрес-то есть.

– Я все-таки надеюсь на звонок. Ладно, Стас, по телефону толком все не обсудишь. Давай лучше завтра, перед планеркой, потолкуем. А там, может, и экспертиза чем-нибудь порадует.

– Заметано. Ладно, иди, досматривай свою передачу.

– Она, наверное, кончилась, пока мы болтали.

– Тогда титры посмотришь. А вообще, старина, тебе надо идти в ногу со временем и больше дружить с интернетом, не только по работе. И не так поверхностно, как ты.

– А вот это сейчас к чему было?

– К тому, что можешь включить компьютер, залезть в интернет и посмотреть передачу целиком. Без всяких реклам и прочей мутотени.

– Ну, спасибо, братец кролик, просветил. Это я и без тебя знал.

– Так а что мешает?

– Настрой. Да и там сейчас Маша.

– Да, это серьезно. Ладно, Лева. До завтра.

– Давай, спокойной ночи.

Гуров повесил трубку и хмыкнул. Вот и поболтали. Да, сегодня ему не хватало коллеги, хотя и работать в одиночку сыщику было не впервой. Зато завтра они включатся в работу своим дружным тандемом. Лев Иванович снова задумался о деле. Похоже, придется досконально прочесывать весь круг общения убитого – преступник наверняка оттуда. Кое-каких постоянных гостей Рузанова он, конечно, установил, но придется трясти и второстепенных знакомых. Другого варианта пока не видно. А, ладно, махнул рукой Гуров. Будет день – будет пища.

Глава 3

Утро следующего дня принесло с собой снегопад. Снег валил без остановки. За последние несколько часов Гуров снова мысленно порадовался тому, что живет не сильно далеко от работы. Даже на небольших улочках было столпотворение транспорта, именуемое в народе пробками. Плюс снегоуборочная техника, которая уже сновала вовсю даже по тротуарам.

Но даже несмотря на недолгий путь до работы, Лев Иванович, зайдя в здание управления, был похож на снеговика. Он долго отряхивался перед входом, прежде чем идти в кабинет.

Крячко был уже на месте. Он сидел за столом в вальяжной позе и неспешно потягивал чай из большой кружки.

– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты, – весело поприветствовал он коллегу.

– И тебе не хворать, Снегурочка, – в тон ему ответил Лев Иванович.

– Сегодня только с лопатой из дома выходить.

– Это уж точно. – Гуров отряхнул с куртки остатки снега, положил перчатки и шапку на батарею и переобулся. – Смотрю, ты уже давно здесь.

– Да не так уж и давно. Только чай налил. Будешь?

– Давай.

Хоть сыщик и не успел замерзнуть, но после промозгло-снежной погоды захотелось чего-то такого, что отдавало теплом и домашним уютом. Стас тем временем взял с полки кружку коллеги, бросил в нее пакетик чая, несколько маленьких кубиков сахара и налил кипяток.

– Грейся, – сказал он и поставил чай на стол Гурова.

– Спасибо. Как тут? Пока все спокойно?

– Пока что да. После планерки начнется беготня.

– И не говори.

– Что-нибудь надумал?

– Ты про убийство артиста?

– Про него.

– Кое-что удалось установить. Последней, кто видел артиста живым, не считая убийцы, была его подружка Настя. Она была у него дома, ушла часов в восемь вечера. Рузанов проводил ее до метро. Потом, как я тебе уже рассказывал по телефону, трое соседей видели, как артист заходил в подъезд в компании какого-то мужичка.

– Абсолютно неприметной внешности.

– Да. Запомнили только то, что он невысокого роста и худой. А еще в куртке, шапке и джинсах, вроде бы темного цвета. Сам понимаешь, не бог весть какие приметы.

– Еще бы.

– Придется нам, Стас, трясти всех знакомых этого Рузанова.

– Легко сказать, Лева. Судя по тому, что мы о нем знаем, у него не квартира была, а проходной двор. Потому что к нему ходили и конные, и пешие, и пьяные, и сраные, и обдолбанные. И все кому не лень.

– Верно, но пока других вариантов нет. Еще надо сводить туда его подружку и отца, установить, что пропало. Кроме денег, конечно. А там уж смотреть, где вещички могут всплыть. Кстати, я вчера встретил Чумазого.

– И?

– Сдается мне, ни он, ни Бармалей не при делах. Последний, оказывается, школьный приятель Рузанова. А Леха вряд ли бы стал мочить. Хлипковат он для этого. Спереть – да, а убивать – вряд ли. Да и смысла нет. Чумазый с Бармалеем и сами не последний кусок доедают, чтоб кого-то грабить, да еще и убить.

– Может, оно и так, но вдруг они кого-то навели. Пусть даже и не специально.

– Может быть. Опять же, повторю, надо прошерстить всех друзей и знакомых.

– Ты представляешь, сколько на это времени уйдет?

– Представляю. Но пока других вариантов нет. Повезет, если среди знакомых окажутся те, кто подходит под описание того таинственного мужичка. Можно будет опознание сделать. Хотя мужик-собачник видел его со спины, а другие соседи – сбоку. Лицо, естественно, не запомнили.

– Если бы запомнили, это было бы очень большой удачей. Но можно же и по другим признакам опознать. По голосу, походке, по движениям рук, ног, шеи.

– Тоже вариант. Ладно, это все мы будем выяснять, если найдем похожего типа в окружении Рузанова. А после планерки я позвоню экспертам.

– Да мне кажется, там все ясно. – Станислав откинулся на стуле. – Орудие убийства нашли, там же валялось. Патологоанатом скажет тебе время смерти. Ну и то, что он вмазал со своим убивцем перед смертью.

– А вдруг там не только алкоголь?

– Лева, я видел убитого. И его выражение лица. Непохоже, чтобы его еще до кучи чем-то траванули. Да и если бы так, какой смысл его потом ножом резать?

– А «пальчики» были в квартире?

– Были. На ноже, на бокалах, на бутылке. И вообще по всей квартире.

– Вот если там что-то интересное проклюнется… – задумчиво протянул Гуров.

– Хорошо бы. А то, судя по количеству знакомых этой «служанки», мы их всех дай бог к следующему году установим.

– Какой служанки?

– У него в комнате висел плакат. Там два размалеванных мужика, один из которых очень уж похож на нашего покойничка, разодетых как в порнофильме, и надпись: «СЛУЖАНКИ».

Лев Иванович рассмеялся.

– Лева, мне было тогда не до смеха.

Сыщик вкратце объяснил коллеге про пьесу французского драматурга Жене и современно-авангардные спектакли театра «Модесто». Крячко усмехнулся.

– Вот оно, значит, как, – сказал он. – Хорошо, что я предпочитаю классику. Кстати, насчет экспертов. Надо будет у них забрать телефончик артиста. Вдруг убийца ему позвонил, когда тот домой шел, и навязался в гости.

– Да, кстати, вполне возможно. Потому что, со слов подружки, при ней никто не звонил. Тем более с просьбой о встрече.

Гуров допил чай и посмотрел на часы.

– Без семи минут, – сказал он. – Пора собираться.

– На очередную торжественную порку. – Стас махом опрокинул в себя остатки чая и встал из-за стола. – Я готов. Веди нас, Сусанин, веди нас, герой.

– Идите вы на фиг, я сам здесь впервой, – улыбнулся Лев Иванович.

Планерка прошла на удивление быстро и в довольно положительном ключе. Гуров и Крячко доложили об убийстве артиста Евгения Рузанова, о том, что уже было сделано и что предстоит сделать, после чего получили благословенное напутствие работать дальше во благо людей и Министерства внутренних дел. Еще не войдя в свой кабинет, они из коридора услышали, как трезвонит телефон. Станислав, который оказался внутри первым, тут же схватил трубку.

– Крячко. А, привет, Володя. Черти нас на планерку носили к самому генералу Орлову. Уже? Круто. И что там? Да ты что! – Глаза опера округлились. – Иди ты! Ох, твою же мать. Понял. Спасибо. Давай.

Он с шумом положил трубку и резко сел за стол. Гуров выжидающе смотрел на напарника. Наконец Крячко громко выдохнул.

– Ну? – поторопил его Лев Иванович.

– Баранки гну, Лева! Ответ пришел по «пальчикам».

– Только не говори, что это был покойный Чикатило. Или Ленька Пантелеев.

– Да лучше бы уж они, хотя с того света их достать труднее.

– Кто же?

– Хрен, которого уже почти два года поймать не могут.

– Погоди-погоди. Это не тот, на ком уже двенадцать «мокрых» грабежей висят?

– Да, тот самый. Ребята на «земле» его прозвали Неуловимый Джо. Только не потому, что он на фиг никому не нужен, а потому, что действительно поймать его не могут. Вот, теперь тринадцатый случай у нас. Чертова дюжина, блин.

– Твою же мать! До нас дошел.

Гуров покачал головой и тоже сел.

Ситуация действительно вырисовывалась интересная. Как правильно сказал Стас, уже почти два года по городу шла серия грабежей с убийствами. Жертвами, как правило, становились люди с достатком. Не олигархи, конечно, но у которых преступник находил чем поживиться. Везде эксперты находили одни и те же отпечатки пальцев. Но в уголовной картотеке они не числились, из чего следовало, что ни разу за свою жизнь убийца в поле зрения правоохранительных органов не попадал. Тот участок, на котором работали Гуров с Крячко, он до поры до времени обходил стороной. Теперь, по-видимому, решил это исправить. И начал именно с артиста небольшого районного театра Евгения Рузанова.

– Ситуация, названная в классике задницей, – прокомментировал Стас.

– Соглашусь, – кивнул Гуров. – Придется поднимать все связанные с ним дела.

– Как минимум. Что, кстати, о нем известно?

– Да мало что. Помню, когда эти дела объединили в серию и передали нам, в управление, ими занялся Егор Мельниченко.

– Он же до сих пор на больничном после аварии.

– Так-то да, но Орлов его дела по ребятам раскидал. А вот кому достался Неуловимый Джо, я уж и сам не помню. Потому что у Егора и похлеще там дела были.

– Тогда пойдем к Орлову. Один черт, дела объединены в серию, придется и Рузанова к ним подшивать. Ох, Лева, я-то думал, что будем просто заниматься нудятиной с этим артистом. А вместо этого поимеем головную боль, геморрой и еще тридцать три удовольствия.

Гуров вздохнул. Напарник был прав на все сто процентов. Или даже на двести.

Генерал куда-то собирался, когда оперативники пришли к нему – он как раз снимал с вешалки свой форменный бушлат.

– Разрешите, Петр Николаевич? – улыбнулся Крячко.

– Ох, ребята, не вовремя вы, – Орлов вздохнул и повесил бушлат обратно. – Что случилось?

– Убийство артиста Рузанова – дело рук Неуловимого Джо.

– Кого? – удивленно переспросил генерал.

– Убийцы и грабителя, которого уже почти два года поймать не могут, – пояснил Гуров. – Им занимался Мельниченко до того, как в аварию попал.

– А, понял. Паршиво дело.

– Петр Николаевич, а у кого сейчас эти дела?

– У Виктора Костина. Но у него сейчас и так завал, думаю, он будет не против, если вы подсобите.

– Спасибо, товарищ генерал.

– Да было бы за что. Ладно, парни, я в министерство. Надо успеть, а то с этим снегом неизвестно, сколько на дорогу уйдет.

Обратно к себе оперативники возвращались с двенадцатью папками с уголовными делами. Их коллега Костин не возражал, тем более что в эту кучу добавлялось еще одно дело. Да и Крячко заверил, что возьмут пока только посмотреть. Сгрудив все папки на старую тумбочку, оперативники переглянулись. Дела были не с кирпич толщиной, но и не тоненькие.

– Твои предложения? – подал голос Гуров.

– Разделить пополам и изучать по мере наличия времени. Я сегодня тоже планировал посидеть немного за бумажками. А то у меня их скопилось больше, чем у тебя, а сроки по некоторым поджимают.

– Идет. Мне сегодня еще после обеда на следственный эксперимент ехать.

– Это с тем мужичком, который соседей пострелял из охотничьего ружья?

– Ну да. Да там уж, считай, почти закончено. Стрелок во всем сознался, с доказухой полный порядок. Ну а эксперимент по закону положен. Тем более что его дело скоро в суд уйдет. А, чуть не забыл. Любимцеву надо позвонить.

– Терпения тебе, – усмехнулся Станислав.

Следователя Любимцева он откровенно недолюбливал, считая его редкостным занудой. Но при этом не спорил, что тот свою работу делал отлично, несмотря на то что работал в прокуратуре всего четвертый год. Гуров к нему относился как-то более снисходительно, хотя дотошность молодого следователя его порой тоже раздражала.

Лев Иванович снял трубку телефона и набрал номер.

– Илья? Здравствуй. Гуров из управления беспокоит. Я по убийству артиста Рузанова. Видишь ли, убийство это серийное. С позапрошлого года серия грабежей с убийствами. Глухими. Да, то самое, где везде «пальчики» неизвестного убийцы. У тебя? Понял. Ты сегодня в наших краях не будешь? А, дежуришь. Ладно, я сегодня во второй половине дня, может быть, загляну к тебе. Понятно, если на месте будешь. Ладно, до встречи.

– Что, обрадовал парнишу? – сладеньким голоском осведомился Крячко, когда сыщик повесил трубку.

– Не то слово. Оказывается, эту серию ему сбросили после последнего эпизода. До Рузанова еще.

– А когда, кстати, был последний эпизод?

– Месяца два назад, – Гуров посмотрел на папки. – Да, еще до Нового года. Ладно, пока просмотрю, – он взял несколько дел и положил себе на стол.

– А я попозже возьму распечатку звонков с телефона убитого. Заодно захвачу и сам телефончик. Посмотрю, кто звонил артисту в день смерти.

– Добро, – кивнул Лев Иванович и сел за стол.

Сыщик погрузился в чтение. Стандартная и скучная рутина. Протоколы осмотров, фото с места происшествия, данные погибших, показания свидетелей и родственников, медицинские заключения и прочие бумажки. Но уже после внимательного штудирования первых двух папок Лев Иванович понял, что убийство артиста Рузанова – из той же серии. Способ везде одинаков: жертвы были либо зарезаны, либо задушены, из квартиры вынесено все имеющее ценность. У одного из потерпевших – мелкого коммерсанта – преступник утащил почти пятьсот тысяч наличкой. И везде одни и те же отпечатки пальцев, неизвестно кому принадлежащие. Свидетели, мельком видевшие потенциального убийцу, особых примет сообщить не могли. Точнее, сказали то же самое, что и в последнем случае, с Рузановым: невысокий худощавый мужчина. Ничего особенного, ничего броского. Человек из толпы, резюмировал Гуров. Молодец, хорошо замаскировался. Хотя неприметная внешность – лучше любой маскировки.

К обеду сыщик успел изучить три папки. Стас все так же сидел, закопавшись в бумажки. Увидев, как напарник встал из-за стола, он оторвался от работы.

– Что, уже обед?

– Уже, – кивнул Гуров. – Сейчас поем, потом – на эксперимент.

– Тогда и я тоже. – Крячко потянулся. – Займусь телефончиком артиста. Что-нибудь интересное выудил? – он кивнул в сторону уголовных дел.

– Ничего. Ну кроме сходства случаев. И то, это я еще не все просмотрел. Но истории почти идентичные: убийца навязывался в гости к жертвам, усыплял бдительность, потом делал свое черное дело. Естественно, ни следов, ни улик. Кроме «пальчиков».

– И свидетели, конечно же, его не запомнили.

– В точку. Абсолютно непримечательный товарищ.

– Умный, стало быть. Но безрассудный. Не боится «пальчики» оставлять.

– Потому что знает, что они в ментовке не засвечены. Был бы судимый, не оставил бы.

– Если только не совсем на голову отбитый. Значит, в криминальной среде его можно не искать. Я имею в виду, среди «сидельцев».

– Согласен. Пересекаться мог, но… Кстати, похоже, он везде действует один.

– Думаешь?

– Уверен. Ладно, Стас, я на обед и к следакам. Еще к Любимцеву загляну. Так что…

– Я понял, Лева. Если что, я – здесь. А на телефоне – всегда.

Вернулся Гуров действительно уже под вечер. Крячко сидел в кабинете, изучая какие-то листки. Увидев напарника, он расплылся в улыбке.

– О, к нам приехал, к нам приехал Лев Иваныч дорогой!

Сыщик усмехнулся. Стас в своем амплуа.

– Успехи есть?

– Смотря в чем, – Гуров отряхнул остатки так и не переставшего идти снега с куртки и шапки. Он разделся и сел за стол. – Следственный эксперимент прошел нормально, мы с Любимцевым больше просидели.

– Илюша тебе рассказывал, как космические корабли бороздят просторы Большого театра?

– Да нет, мы с ним обсудили дела наши скорбные. Оказывается, Илья выезжал на предыдущий случай. Говорит, все то же самое. Тогда грохнули мужичка, который продал квартиру, оставленную ему бабушкой в наследство. Ну и решил обмыть.

– А обмывал, похоже, вместе с убийцей?

– И с ним тоже. Любимцев сказал, что допросил всех собутыльников, никто не помнил, чтобы приходил кто-то еще. А они все друг друга знают – с убитым были коллегами. Значит, убийца пришел после них, тоже отметил и помыл денежки, прикончив перед этим хозяина.

– Вот оно как, – покачал головой Стас. – А я еще посмеялся над Любимцевым. Мы когда с ним ковырялись в квартире Рузанова, он себе под нос буркнул: «Дежавю какое-то». Ну или что-то в этом роде. Я тогда усмехнулся, мол, конечно, ты же следователь, а не дядя с улицы. Он ничего тогда не ответил. Теперь я понял, что он имел в виду.

– Сравнил с последним случаем.

– Именно. Так что, Лева, посмотрел я пару папочек, потом сходил к экспертам, взял распечатку звонков. Вот как раз сидел над ними.

– И?

– Угадай с трех раз.

– Номер убийцы не определен, – хмыкнул Гуров.

– Именно. В день смерти Рузанову звонили следующие лица: Настя, Гриша Кобцев и Серега.

– Настя – его подружка. А остальные кто?

– Из театра. Серега, он же Сергей Жижков, трудится в «Модесто» барменом. А Гриша – артист, оттуда же.

Лев Иванович призадумался.

– Получается, убийца Рузанову не звонил.

– Получается, так.

– Тогда, наверное, он просто подошел к его дому и навязался в гости под благовидным предлогом.

– Ага, чисто случайно. Это тогда не убийца, а экстрасенс, если так заранее подгадал, что артист, проводив подружку, пойдет домой. Не иначе, в хрустальный шар смотрел или картишки раскинул.

– Да нет, Стас, тут все проще. Убийца следил за Рузановым.

– Думаешь?

– Уверен. Может, артист и номера его не знал. Тут закономерный вопрос, где они познакомились, но тут, опять же, можно вспомнить гостеприимность Рузанова. Мог увязаться в компании с какими-то его дружками или знакомыми. Так и познакомились.

– Резонно, но мне кажется, он не стал бы светиться перед таким количеством свидетелей. Наверняка понимал, что кто-то из гостей артиста вспомнит некоего условно Васю, который был на очередной гулянке, и как, собственно, этот Вася выглядит.

– Думаешь, познакомился с ним где-то еще?

– Почему нет? Давай завтра займемся опросом всех знакомых и друзей Рузанова. Может, ты и прав, может, убийца и был в компании на пьянке. Но что-то меня гложут сомнения.

– Тогда надо их развеять. Завтра пойдем в театр «Модесто». Я позвоню директору, попрошу, чтобы он всех собрал. Он вроде мужик без понтов. Да и деваться ему некуда. Как-никак органы попросят. Будем спрашивать обо всех, кто попадает под скудное описание потенциального убийцы.

– Добро. Ты, кстати, до отца артиста так и не дозвонился?

– Эх, точно! – хлопнул по столу Гуров. – Закрутился тут с этой прокуратурой и следаками. Сейчас, – он порылся в лежащих на столе бумагах, потом достал блокнот и набрал на мобильнике номер. – Алло, здравствуйте. Могу я услышать Рузанова Сергея Николаевича? Из полиции беспокоят. Полковник Гуров, главное управление. Скажите, кем вам приходится Рузанов Евгений Сергеевич, проживающий по адресу… – Сыщик продиктовал в трубку адрес и дату рождения покойного артиста. – Сыном? Ясно. Сергей Николаевич, у меня для вас печальная новость. Ваш сын умер. Убит. Мы сейчас расследуем его убийство. Да. Да, на работе. Приезжайте.

Лев Иванович закончил разговор и посмотрел на Крячко.

– Приедет? – спросил напарник.

– Да, он где-то в нашем районе. Дождусь его. Тем более все равно хотел оставшиеся дела посмотреть.

– Помощь нужна?

– Да нет. Ты хотел пораньше уйти?

– Наташа приболела. Просила за лекарствами зайти.

– Е-мое. Простыла, что ли?

– Ну да. Сколько раз говорил, не выходи в подъезд зимой в одном халате. Не улица, но и не квартира чай. А то соседка к ней, видите ли, зашла. Вот и зацепились бабы языками.

– Иди, конечно. А я поработаю.

Старший Рузанов появился где-то через полчаса. За это время Стас успел уйти домой, а Гуров – просмотреть еще одну папку с делом. Ничего особенного. Похожая история. Не зря следователь Любимцев сказал про дежавю. Во всех случаях убийца действовал по одной и той же схеме: приходил к потерпевшему в гости, болтал за жизнь под какой-нибудь алкогольный напиток, а потом брался за нож и делал свое черное дело. И везде оставлял свои отпечатки. На орудии убийства, на посуде, на мебели, на дверных косяках и прочих предметах интерьера. То ли чересчур самоуверенный – знает, что не найдут по «пальчикам», раз перед органами не засвечен, – то ли, как выразился ранее Стас, долбанутый по темечку.

В дверь постучали.

– Войдите, – отозвался Гуров и закрыл папку с делом.

Перед ним появился крепкий мужчина лет шестидесяти. Лицо его выражало одновременно горечь и смятение.

– Здравствуйте, – отрывисто бросил посетитель. – Вы – полковник Гуров?

– Здравствуйте. Да, это я. А вы…

– Сергей Николаевич Рузанов. Отец Жени.

– Присаживайтесь. – Сыщик встал и поставил еще один стул поближе к своему столу. Рузанов-старший с шумом выдохнул и сел.

– Как это случилось? – спросил он.

– Квартиру вашего сына ограбили. – Лев Иванович ощутил, как его снова охватывает это мерзкое чувство: смесь неприязни, вины и жуткой тоски. Он всегда испытывал это, когда сообщал людям о смерти их близких и когда допрашивал их. Но деваться было некуда. Это ведь его работа. – А его самого убили.

– Господи, – Сергей Николаевич опустил голову. – Я знал, что это ни к чему хорошему не приведет.

– Что именно? – насторожился сыщик.

– Да то, что Женька захотел стать артистом. Еще пацаном вбил себе в башку: буду в театре играть. И все, хоть ты тресни. Сколько мы с матерью ни пытались его переубедить, все без толку. Он все равно стоял на своем. Упрямый. Хотя чего греха таить – в меня пошел. Я сам такой же.

И не только упрямством пошел, сказал самому себе Гуров. В чертах мужчины явно прослеживалось сходство с покойным сыном. Не сказать, чтобы одно лицо, но что-то общее было.

– Конечно, со временем я смирился, – продолжал Рузанов. – Подумал, ладно, если уж парню это нравится. Тем более что и зарабатывал он нормально. Одно плохо – семью так и не завел. Ни жены, ни детей. Только девок менял как перчатки. А я все надеялся…

Мужчина не договорил, но Лев Иванович понял, что тот хотел сказать. Старая песня о внуках, которую слышно чуть ли не от каждого второго родителя.

– Сергей Николаевич, а каким человеком был ваш сын?

– Да что тут рассказывать? Добрым и щедрым. Общительным. Про таких говорят: «Душа нараспашку». Этим Женька в мать пошел. Людмила такая же была.

– То есть мог пустить к себе домой даже незнакомого человека?

– Конечно. И пригласит, и угостит, и постель постелет. Всю жизнь такой был. Если касается даже случайных знакомых, то очень уж доверчивый.

– А вы часто бывали у Евгения в гостях?

– Нечасто, но бывал.

– А когда последний раз были?

Рузанов слегка призадумался.

– Недели полторы назад, наверное. Да, точно, полторы недели. Женя мне до этого позвонил, мол, пап, заезжай, а то давно не был. Я и заехал, тем более день свободный был. Посидели с сыном, поболтали, чай попили – я-то за рулем был, хоть Женька и предлагал выпить. С подружкой его познакомился, Настей, кажется. Хорошая девочка такая. Веселая, улыбчивая. Очень подходит Женьке.

Казалось, мужчина немного отвлекся от тяжелых мыслей. И, как бы Гурову ни хотелось продлить эту идиллию, все же придется ее нарушить.

– Сергей Николаевич, у меня к вам просьба. Не совсем приятная, но это необходимо. Чтобы найти убийцу вашего сына.

– Что нужно сделать? – сразу подобрался Рузанов.

– Съездить домой к Евгению и посмотреть, что пропало.

– Да, конечно. Завтра с утра поеду.

– Вот мой телефон, – сыщик записал номер на листке. – Позвоните, пожалуйста, как посмотрите. Поскольку там ограбление, нужно установить, что именно вынесли из квартиры.

– Да, конечно.

Задав еще несколько вопросов, Лев Иванович отпустил отца артиста. Ничего особо интересного разговор не дал. Рузанов-младший давно жил отдельно и с отцом виделся нечасто. Его друзей и знакомых Сергей Николаевич толком и не знал, по крайней мере нынешних. Назвал только парочку приятелей со школьных лет, среди которых был и Виктор Подоляк, известный под кличкой Бармалей. Но в этом деле для Гурова он точно интереса не представлял. Точнее, его мутные делишки с автомобилями. Однако беседовать с ним все равно придется, как и с другими друзьями и знакомыми убитого артиста.

Сыщик посмотрел на часы. Подзадержался он сегодня на рабочем месте. Хотя первый раз, что ли? Поэтому Лев Иванович быстренько навел порядок на столе и засобирался домой.

– Ну, Лева, готов к походу в театр?

Крячко шутливо вертелся перед висящим в кабинете небольшим зеркалом и приглаживал волосы.

– Так же, как и ты, – весело ответил Гуров. – Только фрак не успел из химчистки забрать. И «Тройным» одеколоном побрызгаться.

– А, и ладно. Учитывая всякие новомодные и современные тенденции, нас бы пустили, даже если бы мы бомжами оделись и приперлись в дрезину пьяные.

Сыщик рассмеялся.

Накануне вечером он позвонил директору театра «Модесто» и попросил его где-то к обеду собрать всех сотрудников, включая артистов. Руководитель пообещал сделать все в лучшем виде.

А утром позвонила Настя и спросила телефон отца Рузанова. Гуров продиктовал ей номер и подумал, что это даже к лучшему. Вместе все посмотрят, и потом можно будет узнать, что пропало из квартиры убитого артиста.

– Ладно, Стас, пора, – сказал Лев Иванович, посмотрев на часы.

– Ну тогда пошли. Смотреть спектакль под названием «Женя Рузанов и его компания».

Друзья вышли из управления и направились к «Модесто». Снег закончился еще ночью, и сегодняшняя погодка радовала солнышком и легким морозцем.

– Лева, тут 23 февраля уже на носу, – как бы невзначай бросил Станислав.

– Предлагаешь собраться у тебя или у меня?

– У меня. Наташа сказала, что, даже если не выздоровеет, пирогов все равно напечет. Поэтому ждем вас с Марией в гости.

– Только не с утра. Потому что я как раз дежурю в ночь, и мне хотя бы несколько часов отоспаться нужно.

– Да не вопрос. Как отоспишься, приведешь себя в порядок, так и приезжайте. Кстати, там еще 22-го концерт будет.

– Ой, Стас, ты как будто на таких концертах ни разу не был.

– Да там ребята наши хотят выступить. Со своим ансамблем, точнее, группой.

– У них группа есть? – удивился Гуров.

– Я сам опешил. А они, оказывается, давно репетируют и вот решили устроить дебют ко Дню защитника Отечества. Я думаю пойти, поддержать наших мальчиков.

– Тогда можно. Я пораньше подойду. Они же концерт под вечер устроят. Потом ты домой, а я – на дежурство.

– Тогда заметано.

В театре «Модесто» сыщиков уже ждали. Директор, как и обещал, собрал всех артистов и персонал в зале. Компания собралась не шибко большая – человек двадцать. Но с каждым предстояло побеседовать и поскорее закончить, потому что сегодня у труппы была вечерняя репетиция. Зайдя в зал, Гуров обратил внимание на висящий на стене плакат, большую часть которого занимала черно-белая фотография Евгения Рузанова с черной лентой в углу и небольшая поминальная надпись.

Сыщики разделились, расселись по разным рядам подальше друг от друга, чтобы не мешать, и начали опрашивать собравшихся. Дело было не из легких: практически все хорошо отзывались о покойном Рузанове и с удовольствием рассказывали о нем, постоянно ударяясь в воспоминания и делясь с оперативниками разными историями, порой совершенно не относящимися к делу. Поэтому и Гурову, и Крячко постоянно приходилось мягко направлять допрашиваемых в нужное русло. Что удивительно, даже бывшие пассии Рузанова из числа актрис «Модесто» вспоминали о нем довольно тепло и без всяких обид и претензий. У Льва Ивановича даже мелькнула мысль, а не было ли у покойного артиста нимба над головой?

Освободились сыщики, когда день уже близился к вечеру.

– Я как выжатый лимон, – признался Крячко, когда они уже бодрым шагом шли в сторону управления со схожей мечтой о еде (обед они давно пропустили) и отдыхе.

– Я тоже, – вздохнул Гуров. – Хорошо еще, что он в Большом театре не играл.

– Мы бы тогда до ночи просидели.

– И знаешь, Стас, ты был прав. Чудные они на всю голову, эти творческие люди.

– А то. Но, что самое обидное, Лева, толку от их допросов – ноль без палочки.

И здесь сыщик согласился с напарником. Они тщательно расспросили обо всех знакомых Рузанова, не связанных с театром, и никто не смог вспомнить человека, похожего на потенциального убийцу: невысокого и неприметного молодого мужчину. Некоторые назвали подходящую под описание личность, но это оказался бывший сокурсник артиста по театральному институту Михаил Клочков, работающий ныне на киностудии. К тому же его номер был забит в телефоне Рузанова, и в день убийства он Евгению не звонил.

– Этого Клочкова с киностудии тоже, конечно, можно допросить, – заметил Станислав, – но, мне кажется, он не при делах.

– Я тоже так думаю. Люди из киноиндустрии не бедствуют. Вряд ли бы он пошел людей грабить.

– Если только у него не сдвиг по фазе. В общем, Лева, это действительно Неуловимый Джо.

Гуров хотел ответить, но у него завибрировал в кармане мобильник.

– Слушаю, – ответил он. – Да, это я. Здравствуйте, Настя. Да, есть. Так. Ага. Все? Больше ничего не пропало? Понял, спасибо. Настя, вы сможете подойти завтра ко мне в управление? Подробно все запишем. А, понял. Хорошо, тогда в понедельник. Всего доброго.

– Подружка Рузанова? – осведомился Крячко.

– Да. Она вместе с отцом артиста побывала у него на квартире и сказала, что пропало.

– И что унесли, кроме ноутбука?

– Деньги – Рузанов наличку дома хранил – и украшения.

– Какие у мужика украшения?

– Браслеты, серебряный и с позолотой, золотую цепочку и перстень-печатку. Тоже золотой.

– А налички много было?

– Настя точно не смогла сказать, но, говорит, Рузанов на новую машину копил. Часть денег дома держал, часть на карте. Сколько было, она не в курсе, но знала, где именно деньги лежали.

– Надо бы проверить его карту, – задумчиво произнес Крячко.

– Думаешь, убийца с нее перевел себе на счет?

– Чем черт не шутит?

– Тоже верно. В понедельник Настя придет, занесем в дело список пропавших вещей.

– А почему не завтра?

– Завтра артиста будут хоронить. А потом выходные. Пусть придут в себя после похорон. И подружка, и отец.

– Тогда поедим, и я смотаюсь в банк?

– Добро. А я попробую отловить киношника. Скорее всего, ты прав, и он ни при чем, но лучше сделать лишнее, чем не сделать нужное.

Наскоро пообедав (или поужинав), напарники разлетелись каждый по своим делам. Крячко отправился в банк, а Гуров позвонил бывшему сокурснику Рузанова. Тот был ошарашен новостью о смерти артиста и согласился встретиться.

Сыщику уже как-то доводилось бывать на киностудии. И не на какой-то, а на самом «Мосфильме». Разумеется, в рамках работы. Место, где трудился Клочков, называлось «Микрокосм» и располагалось в здании бывшей швейной фабрики, закрытой еще в девяностые.

Михаил уже ждал Гурова. Это и впрямь оказался невысокий и щуплый молодой мужчина с торчащими во все стороны волосами, в футболке с каким-то абстрактным рисунком и джинсах с кучей разноцветных заплаток.

– Только если недолго, – извиняющимся тоном сказал Михаил. – У меня через полчаса съемка.

– Конечно. А вы кем здесь трудитесь?

– Оператором.

– Ясно. Да у меня всего-то пара вопросов. Думаю, за полчаса управимся. Скажите, Михаил, где вы были три дня назад?

– В области, в поселке Виноградово, на натурных съемках. Только вчера днем оттуда приехали.

– Долго там были?

– Дней пять.

– Много вас там было?

– Стандартно. Съемочная группа и артисты.

– А Рузанова когда последний раз видели?

– Давно. По-моему, на новогодних каникулах. Или сразу после них. Встретились в центре, зашли в бар, пивка попили, поболтали о том о сем да разошлись. Женька все к себе приглашал, мол, заходи.

– Вы у него дома были?

– Был, но уж не помню, когда последний раз. Наверное, в прошлом году.

Как и ожидал Лев Иванович, вариант с Клочковым оказался пролетным. Хотя бы потому, что киношника в день, точнее, вечер убийства вообще в городе не было. Теоретически, конечно, он мог бы доехать, сделать черное дело и вернуться обратно. Но городить такой огород просто не было смысла.

– Скажите, – прервал размышления сыщика Михаил, – а когда у Жени похороны?

– Завтра. Вроде в одиннадцать.

– У него дома?

– Нет, у морга. Позвоните его отцу или подруге.

– Яне?

– Насте.

– Понял. Спасибо.

Распрощавшись с Клочковым, Гуров на всякий случай побеседовал с несколькими местными сотрудниками и артистами. Среди них оказались те, кто был с оператором на съемках. Они подтвердили его алиби. Самое дальнее, куда ездил Миша, – на заправку за бензином.

Когда сыщик вышел на улицу, уже было темно. Посмотрев на часы, он покачал головой – восьмой час. Плюс на экране телефона с выключенным звуком высвечивались два пропущенных звонка от Крячко. Лев Иванович набрал номер напарника.

– Освободился? – спросил Станислав.

– Да, только что. Ты был прав. Киношник – мимо.

– Лева, для очистки совести стоило сделать.

– Согласен. А у тебя что?

– Ты знаешь, кажется, кое-что есть. Я сейчас вернулся на место.

– Моя помощь нужна?

– Да нет, езжай домой. Я тут пару мелочей проверю. Завтра тогда обо всем потолкуем.

– Ладно, тогда до завтра.

Гуров убрал мобильник в карман и направился в сторону остановки.

Глава 4

На следующий день сыщик пришел на рабочее место раньше напарника. Видимо, Крячко задержался тут допоздна: на его столе неаккуратной кучкой лежали какие-то распечатки и два дела из серии. Лев Иванович разделся и поставил чайник.

Он уже наслаждался горячим чаем, когда в кабинет вошел Крячко.

– Привет, – махнул он рукой. – Ты сегодня ранняя пташка.

– А ты маленько подзадержался.

– Забыл дома телефон. Вспомнил, когда уже прошел метров сто от подъезда. Пришлось вернуться.

– Ну делись, что вчера накопал.

– Сейчас. – Стас снял куртку, переобулся и налил себе чай. – В общем, Лева, интересная картинка вырисовывается. В ночь, когда был убит Рузанов, с его карты перевели все деньги. На карту некоего Игнатенкова Дмитрия Павловича.

– Игнатенкова? – повторил Гуров и призадумался. – Знакомая фамилия. Где-то я ее уже слышал.

– Не слышал, а читал.

– То есть?

– Дмитрий Павлович Игнатенков – последняя жертва нашего Неуловимого Джо перед Рузановым. Который квартиру продал.

– Так, – сыщик напрягся. – Получается, убийца воспользовался картой предпоследней жертвы, чтобы перевести на нее деньги Рузанова, а потом обналичить их?

– Именно! Хитро придумано, а? Он забирает у одного убитого карту и переводит на нее деньги следующего.

– Умно. Но уж больно мудрено. Родственники же могли сразу карту заблокировать. Или вообще закрыть. Даже если убийца перед этим обчистил ее под ноль.

– Вполне. Но, видишь ли, тут такая ситуация: у Рузанова было две карты. Зарплатная и дебетовая, на которой он денежки копил. Аналогичная ситуация и с этим Игнатенковым – у того тоже две карты было. На второй он как раз и держал денежки от продажи квартиры. Зарплатные убийца, естественно, забирать не стал, а вот дебетовые прикарманил. Я залез в телефончик артиста. Наш Неуловимый Джо перевел со счета Рузанова все деньги за несколько раз по СМС. И сдается мне, Лева, это не первый и не последний случай.

– Знаешь, скорее всего, он этим методом пользовался, если у жертвы нельзя было поживиться наличкой. Он же не у всех карты воровал. У одного из убитых он спер украшения его жены. Дорогие брюлики, на солидную сумму тянули.

– И, кстати, они так и не всплыли нигде.

– Значит, либо еще у него, либо реализовал так, что следов не осталось.

– Иностранцам?

– Как вариант. Каким-нибудь южным гостям. Большинство подпольных скупок-то известно.

– Вот именно, что большинство. Но не все. Да, Лева, мозаика расширяется, а кусочков больше не находится.

– Что предлагаешь делать?

– Да сам не знаю пока. Надо вычислить его схему.

– Да тут и так все ясно, без вычислений: он определяет денежных товарищей, заводит знакомство и в удобный момент убивает и грабит. Все просто, как три копейки.

– Так-то да, но, как гласит один старинный похабный анекдот, есть нюансы.

– Стас, да это все понятно. Как он знакомится с жертвами, где – вот еще не менее важный вопрос. Как он узнает о том, что у них есть что взять? Не все же с душой нараспашку, как артист Рузанов.

– Да, то, что не бедствует, знали все, кто был с ним знаком. Кстати, а не сходить ли нам на его похороны?

– А смысл? Думаешь, убийца тоже придет?

– Сомневаюсь. Мне кажется, он вообще был в ряде случайных знакомых, с кем Рузанов виделся от силы пару-тройку раз. Но вернемся к нашим баранам. Один из первостепенных вопросов, между прочим: где убийца знакомился с потенциальными жертвами и как узнавал, что они при деньгах?

– Ну знакомиться мог, допустим, где-то в людных местах. В каких-нибудь кафе или барах. Или еще где-то. Мог подслушать сторонние разговоры, вот, мол, Вася всегда при деньгах, или Петя недавно три квартиры продал, а Коля расширил собственный бизнес и приподнялся. Ну а дальше дело техники – завести знакомство с Васей-Петей-Колей, удостовериться, что они и впрямь денежные товарищи, и идти на дело.

– Как вариант, – согласился Крячко. – А другой, тоже первостепенный, вопрос: кто же убийца? Что собой представляет наш Неуловимый Джо?

– Боюсь, Стас, – усмехнулся Гуров, – ответ мы на него получим, только когда его поймаем. Или если он сам ненароком где-то проколется или засветится.

– Это само собой. Но можно чуть-чуть пофантазировать. Как думаешь, кем он работает?

Сыщик пожал плечами, но потом слегка призадумался.

– Сложно сказать. Может, он не работает вообще. Или у него такой график, что есть возможность следить за своими жертвами. Ты же предположил, что он следил за Рузановым.

– И сейчас от этого не откажусь. Кстати, следил за ними на своих двоих, не на машине. И на дело шел тоже пешком. Потому что, если бы он что-то вывозил, его бы точно заметили. И эксперты нигде не находили следов колес, одних и тех же, разумеется. Хотя это не исключает возможного наличия у него машины. Знаешь, Лева, – Станислав откинулся на стуле, – я тут подумал, а куда он девает все награбленное. Цацки или вещи – понятно, реализовывает либо хранит про запас. А как насчет денег?

– Думаешь, сорит ими направо и налево?

– Почему нет? Я сомневаюсь, что тут какая-то якобы благородная цель, типа операция маме или любимой жене. Тогда бы он ограничился двумя-тремя случаями. Или вообще не стал бы убивать, а только украл.

– Согласен. Да, Стас, вот в этом и недостаток большого города – тут кто угодно может внезапно начать сорить деньгами, и мало кто обратит на это внимание. Другое дело, если бы в маленьком городке жили. Было бы куда проще.

– Ну ты еще про деревню скажи, – усмехнулся Крячко, – где все у всех на виду и все про всех все знают. Но ты прав. Слушай, а может, он их копит?

– На что? На черный день?

– На банальщину, вроде виллы, яхты, пяти тачек, кучи любовниц и ананасов с шампанским на завтрак.

– Может быть, но это мне напоминает мечты Кисы Воробьянинова. Можно, конечно, награбить на все эти тачки и виллы с яхтами, но деньги-то рано или поздно закончатся. И что тогда? По новой все? Только теперь уже приплывать на убийство на яхте или приезжать на «Мерседесе»?

Напарник хмыкнул.

– Да, тут можно фантазировать бесконечно. Но над способом знакомства нашего Джо с возможными жертвами стоит поработать. Надо бы еще раз проштудировать все показания близких и друзей погибших. При необходимости – встретиться с ними.

Гуров прищурился и посмотрел на коллегу.

– Думаешь поймать его на живца?

– Была такая мысль, – признался Стас. – Но, пока мы не соберем побольше сведений, лучше за это не браться.

– Не спорю. Да и сама идея тоже зыбкая. Кого мы зашлем? Да и когда наш убийца клюнет? Он перед этим может еще трех-пятерых грохнуть.

– Согласен. Поэтому, Лева, и надо копать. Накопаем – поймаем.

– Опять надеешься на счастливый случай?

– А почему бы и нет? Кстати, а как часто он ходит на дело?

– По-разному. – Лев Иванович обернулся к сложенным на тумбочке папкам с делами из серии. – То двоих за месяц может кокнуть, то месяца три-четыре сидит тише воды ниже травы. До Рузанова последнее убийство было в декабре.

– То есть два месяца назад, – задумчиво произнес Крячко.

– Думаешь, в ближайшее время он снова пойдет на дело?

– Хотелось бы надеяться, что нет, но чем черт не шутит? Надо быть готовым. Морально. К тому же у него не такая уж строго выверенная и четкая схема.

– Да, здесь ты прав, – согласился Гуров. – Но я знаю одно: рано или поздно мы его сцапаем.

– Счастливый случай? – весело подмигнул Станислав.

– И он тоже.

Выходные пролетели быстро. Гурову даже показалось, что он сумел почти полностью отвлечься от работы. В субботу он сходил в театр, где играла его супруга, – там давали премьеру какой-то современной пьесы, название и имя автора которой сыщику решительно ни о чем не говорили. Но спектакль ему понравился: легкий, непринужденный и немного комедийный. И, разумеется, без всяких современно-новомодных течений.

Воскресенье Лев Иванович с Машей провели за домашними делами, перемежая их то чтением книг, то просмотром телевизора. С работы ни одного из супругов не побеспокоили, что тоже придавало бодрости и оптимизма. Исключением стал лишь звонок часов в восемь вечера. Номер был незнакомый.

– Слушаю, – ответил Гуров.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – послышался звонкий с хрипотцой женский голос. – Это Настя.

– Добрый вечер, Настя. У вас все в порядке?

– Да, все нормально. Простите, что звоню в выходной… Просто вы говорили, что надо будет подойти, составить список вещей, пропавших из квартиры Жени.

– Да. Если сможете завтра подойти, будет замечательно.

– Смогу. Но только с утра, часиков в девять. У меня потом репетиция и выступление днем.

«Как раз когда Орлов собирает нас на планерку, – вздохнул про себя сыщик. – Ну ладно, что ж теперь. Если что, отбрешусь. Да и генерал – человек понимающий. Как-никак тоже сколько лет опером «землю» топтал».

– Хорошо, Настя, подходите к девяти.

– Обязательно подойду. До свидания.

– До свидания.

Выглянувшая с кухни Мария усмехнулась.

– Под конец выходных на работе вспомнили о тебе? – шутливо осведомилась она.

– Да, нечто вроде, – ответил Гуров и вернулся к оставленной на диване книге.

Но звонок Насти слегка выбил из колеи. Точнее, из эйфории выходных и отдыха. Мысли сыщика снова вернулись к таинственному убийце, за которым уже тянулась цепочка кровавых преступлений. В пятницу они со Стасом многое обсудили в рамках дела, но сейчас Льву Ивановичу казалось, что они с напарником упустили какой-то важный вопрос или момент.

Он отложил книгу и мысленно прокрутил в голове беседу с коллегой. Не дословно, но основные моменты. Итак, схема: убийца неким образом, одному ему известным, узнает о людях, у которых можно отобрать деньги, драгоценности или просто ценные вещи, заводит с ними знакомство, хотя бы шапочное. Потом напрашивается к потенциальным жертвам в гости, проводя, так сказать, разведку боем, а дальше уже идет на дело. Вроде бы все логично. И в то же время такой план содержит довольно много огрехов. Ладно, допустим, Рузанов – тот мог и случайных знакомых к себе пустить. А остальные жертвы? Тоже были такие же гостеприимные и наивные? В этом Гуров сомневался. После обеда в пятницу они с Крячко вновь изучали показания всех свидетелей по предыдущим делам, особо делая акцент на личности погибших. Тот же Игнатенков, которого Неуловимый Джо завалил перед Новым годом, был человеком в меру дружелюбным и общительным, но столь же и недоверчивым и не особо компанейским. А еще один, который пал жертвой убийцы в марте прошлого года, даже родителей своих рассматривал через дверной глазок, прежде чем дверь открыть. Правда, при этом был весьма жадным типом, и из квартиры у него пропало больше всего.