Его личный ад бесплатное чтение

Глава 1

Kак начинаются истории? Жила–была девочка…Всё примерно так. Только девочка не жила, а выживала, еле–еле сводя концы с концами, работая на двух работах, как лошадь ломовая, выплачивая кредит за учёбу в колледже моды и искусства.

Решившись на поступление и переезд в большой город, я заведомо усложнила себе задачу, потому что не было ни одного человека, верившего в меня, и желавшего мне помочь. Это сложно, чертовски сложно. Особенно когда ты не самый выносливый и стрессоустойчивый по своей природе физический образец. Однако, учёба давалась мне с лёгкостью, ибо я очень хотела освоить ремесло модельера, и была мотивирована больше других. В случае провала мне пришлось бы вернуться в родной город, где верхом моды считалось носить сандалии с носками. Вопрос мотивации для меня совершенно не стоял.

Четыре года упорного труда, и я успешно окончила колледж, но так и не завела близких друзей, не говоря уже о парне. Межличностные отношения всегда были для меня чем–то далёким и недосягаемым. Погоня за совершенством и выживанием в большом городе, исключила возможность иметь хоть какие–то близкие контакты. Никто не продержался дольше пары месяцев. Кому нужна девушка, погребенная под кучей ткани и выписок от коммуналки. Я опаздывала на свидания, переносила их, и вовсе не терпела диктаторов рядом с собой. Всем подавай что попроще. Не виню, просто перестала искать отношений, находя спокойствие в одиночестве.

С самого детства я неплохо рисовала, и чем старше становилась, тем творчество всё больше захватывало меня. Выбрать направление, в котором я планирую двигаться в будущем мне не составило труда. Когда мне было около четырнадцати лет, я впервые увидела модный журнал, с моделями в прекрасных нарядах от Шанель. Они были элегантными, утончёнными, и в тот момент мне показалось, что эти девушки инопланетянки, ведь они не были похожи ни на кого из моего окружения. Это было прекрасно. С тех времён я и начала экспериментировать с одеждой, сперва, практикуясь на старых ненужных платьях, брюках, а затем своей. Так, к окончанию школы уже не осталось сомнений, в том, чем я хочу заниматься дальше. Моя будущая профессия не предполагала большого заработка, зачастую голый энтузиазм и небольшая зарплата, но меня было не удержать.

Я всегда отличалась от сверстниц–мало говорила, смеялась невпопад, и одевалась как клоун, по их мнению. Подростки не любят тех, кто отличается. Сейчас, все стремятся выделиться, но тогда я просто была белой вороной, как в принципе и в последующей жизни. Привычка не делать «как все», сохранилась, став частью моего характера.

Отторжение от коллектива длилось вплоть до конца моей школьной жизни, а затем я поступила в колледж и наконец попала в среду близких по духу людей. Но и там находились свои "экземпляры", которые отказывались воспринимать меня как личность в принципе. Колледж был престижным, дорогостоящим, но моя повышенная стипендия гасила только часть суммы на обучение, остальное приходилось доплачивать самостоятельно. Помочь мне было некому.

Еще в моем далеком отрочестве родители развелись по причине "тотального несовпадения характеров". Так окрестила мама двадцатипятилетний брак с моим отцом. По моим наблюдениям, порознь они даже счастливее. Любить я их меньше не стала, но мне отчаянно хотелось собственной жизни. Устав от родительских скандалов, я переехала в другой город, сняла крохотную студию недалеко от центра. Мама, конечно, предлагала помощь, но я отказалась. Гордость, будь она неладна. Конечно, я прекрасно понимала, чего ей будет стоить моя учёба, и просто не могла взвалить на её плечи заботу ещё и о моей мечте. Она посвятила моему воспитанию всю свою молодость, и мне хотелось, чтобы её жизнь стала хоть чуточку проще, и она могла жить для себя.

После окончания учёбы остро встал вопрос о трудоустройстве. Подработки хостес, официанткой, и прочие мелкие занятости отнимали больше времени и сил, чем приносили дохода. Я с трудом устроилась в ателье, и взяла на себя шитье на заказ. Конечно, постоянные работницы отнеслись поначалу ко мне с сомнением, мол, слишком молода для такой работы, неопытна. Мне всегда такая позиция казалась однобокой. Где соискателю набраться опыта, если никто не хочет брать без скучной записи в трудовой? Если я считаю, что справлюсь, то никто на свете меня не переубедит. Упрямства мне не занимать. Мои коллеги тоже это поняли, и перестали смотреть на меня свысока. В нашем ателье шили на заказ и перешивали довольно дорогие костюмы и платья, учиться приходилось быстро, если я хотела и дальше работать в этой сфере.

Однако, проработав несколько месяцев практически впроголодь, я поняла, что копеечной зарплаты портного мне не хватит, даже на аренду студии, пришлось брать много заказов на дом. Вскоре мои пальцы, исколотые булавками, напоминали решето. Однако, я всегда могла вернуться в родной город и подшивать школьную форму, укорачивать брюки, но такой сценарий пугал меня просто до чёртиков, поэтому необходимо было действовать.

Я обошла весь город в поисках вакансий по специальности, сходила на кучу собеседований, пока на просторах интернета, на глаза мне не попалась статья о наборе в редакцию журнала о моде "StreetStyle". Вот оно! В конце концов, кто не рискует, тот сидит с голым задом на шее родителей. Шанс, что меня хотя бы пригласят на собеседование, был ничтожно мал, один к миллиону, но я всё–таки решила попробовать.

Вернувшись домой, я отправила электронную заявку и тщательно перебрала свое портфолио. Это стоило мне больших трудов, ведь каждый мой эскиз, не скомканный и не брошенный в мусор, был для меня очень дорог. Я буквально чувствовала вину перед каждым наброском.

Около недели не было и намёка на ответ из редакции журнала, но я все равно проверяла почту чуть ли не каждые десять минут. Как сложно ждать. Терпеливость никогда не была моей добродетелью. В жалких попытках не думать о заявке, я чем только не занималась: работа, уборка, рисовка эскизов, и еще раз уборка, еда, прогулки, шитье, сон. Эта рутина всегда приводила в порядок мысли. По вечерам я пила имбирный чай с лимоном, читала или перечитывала любимые книги, рисовала, фантазировала. Я всегда могла получать удовольствие от мелочей, и с большим трепетом относилась к месту, где провожу время за творчеством. Со временем моя студия стала родной и уютной. В ней появилось много личных вещей, каких–то частей интерьера, гирлянды для освещения пространства, свечи с разными ароматами.

Специально я искала такое пространство, в котором будет минимум мебели и вещей. Хоть и просторная, но всё же односпальная кровать, где при желании могут поместиться и двое, рабочий стол, стул с прямой спинкой и открытая стойка для одежды с базовым гардеробом. Большинство из вещей я сшила сама. Будь то просторные блузки, льняные брюки, пара джинс или пиджак мужского кроя. В своём стиле и в работах я придерживаюсь девиза –простота и качество –залог стиля. Кто–то со мной, возможно, не согласится. Я никогда не стремилась навязывать свою любовь к минимализму, но все же не упускала случая делиться взглядами на жизнь. С течением времени многие вещи ушли из моей жизни, освободив место для полезных мыслей и дел.

В сотый раз проверив электронную почту, я совершенно случайно зашла в папку «спам» и обнаружила письмо с фирменным логотипом "StreetStyle".

"Уважаемая Анни Кристенсен, приглашаем Вас пройти собеседование на должность дизайнера…"

Дальше я уже не читала, просто носилась по квартире с радостными воплями. Это был реальный шанс на интересную полноценную работу с достойным заработком, шанс того, что без опыта работы меня возьмут в подобное место был минимален, но попытаться стоило. Возможно, сыграло свою роль моё образование, полученное в престижном учебном учреждении.

Утром я должна явиться в главный офис. Передо мной встал извечный вопрос всех женщин. Что надеть? Платье? Брюки? Джинсы? С полночи я примеряла все вещи, что были у меня. Около трёх часов после полуночи, я подумала, что еще пара тройка нарядов мне не помешает на случай экстренный и непредвиденный. Решив обойтись тем, что есть, я легла спать. Нет смысла врать на собеседовании, выдумывать свои несуществующие качества и достижения, опытный интервьюер раскусит фальшь, и работы не видать.

О, как же я пожалела, что не легла вовремя! Из зеркала в ванной на меня смотрело нечто. Вьющиеся волосы сбились в колтуны, а под глазами пролегли тени, которые не замажет ни один корректор. Так хотелось выглядеть идеально в этот день, но увы, утро оно такое утро.

Быстро приняв душ, я освежила волосы. Благо кудри позволяют это делать и без муторного мытья головы. Лёгкий рефреш, и моя причёска снова в строю, что не скажешь о лице. Слава Богу нет высыпаний. Ими я перестала страдать, как только перешла на правильное питание и качественный уход за лицом. Декоративной косметики у меня мало, самый минимальный набор. Я нанесла тонким слоем тональный крем, просто, чтобы выравнивать текстуру кожи, накрасила ресницы и подвела глаза. Уже не так плохо. Мысленно поблагодарив себя за то, что с вечера приготовила вещи, я надела свободные джинсы "момы", белую футболку с принтом "Fuck the money", черный классический пиджак и любимые белоснежные конверсы.

"ПРОСТО БУДЬ СОБОЙ"–твердила я себе, стоя у высотного здания. Офис журнала "StreetStyle" был на верхнем этаже. Кажется, я забыла упомянуть, что жутко боюсь высоты. Это моя диагностированная фобия, с которой я борюсь очень долго. Всё, что выше третьего этажа для меня небоскрёб, а тут аж двадцатый. Я стояла у вертящейся двери, переминаясь с ноги на ногу.

–Может, палаточный лагерь разбить у входа? –послышался низкий насмешливый голос за спиной.

От неожиданности я выронила папку с эскизами, и рухнув на колени, попыталась удержать листки, но подул ветер, как в глупом фильме. Бумаги не успели разлететься, но незнакомец всё–таки наступил на них ногой, прямо на портфолио, своими начищенными до блеска туфлями.

–Эй, придурок! Ноги убери! –вскрикнула я.

–Помочь ведь хотел,–равнодушно бросил этот тип и ушёл куда–то, я даже не успела разглядеть его самодовольную физиономию.

Стряхнув пыль с папки, я вошла в здание, злая как все демоны ада. В лифте вместе со мной ехало еще три человека, и мне было чуть спокойнее, но с каждой минутой я ощущала нарастающую панику. Было бы проще, не окажись лифт прозрачным. Мне пришлось зажмуриться и упереться головой в стену, чтобы хоть как–то совладать с собой. Мне было абсолютно плевать, как я выгляжу со стороны.

Пулей выскочив на своём этаже, я вся покрылась испариной. В один прекрасный день эта фобия меня доконает. По указателям я направилась в приёмную журнала. За стойкой меня встретила просто сногсшибательная красотка. Боже, какое совпадение! В модном журнале, вероятно, только такие и работают. Высоченная, блондинка, с идеальной фигурой, лицом, бровями, губами и прочими атрибутами.

–Здравствуйте, меня зовут Анни Кристенесен, я на собеседование,–вежливо сказала я, крепче прижимая папку к груди.

–О, точно, мисс Кристенесен! Директор только что пришёл, велел сразу проводить,–девушка ослепительно улыбнулась, как мне показалось, скорей из вежливости. От меня не ускользнул её оценивающий взгляд.

Длинный коридор был увешан картинами и обложками предыдущих выпусков журнала. Некоторые я даже узнала. Печатная продукция стремительно теряет популярность на волне всеобщей цифровизации, но я была из тех, кто любит физические носители. Запах типографской краски, шелест, цвет –электронная версия это не заменит. Мы подошли к стеклянной двери.

–Проходите,–блондинка открыла для меня врата в обитель директора журнала.

Кабинет был широким и просторным, в нем было мало мебели, в основном полки с книгами. Ощущение, что хозяин невероятно скуп на эмоции, или же хотел их скрыть от людей, посещающих его офис. Годы, проведенные в психотерапии, научили мало–мальски «читать» людей. Тут было всё обезличено, ни одной личной вещи. Широкий стеклянный стол с аккуратно сложенными бумагами, кожаные кресла и тишина. Пожалуй, она была главным украшением этой комнаты. Ни единого шороха и шума, отсутствовало даже тиканье часов. Это обескураживало и настораживало. От чего я почувствовала себя загнанным зверьком в стерильной палате?

–Здравствуйте,– за спиной раздался голос, услышанный ранее.

Я резко обернулась и замерла. Высокий, не меньше ста девяносто сантиметров, мужчина лет тридцати, стоял, облокотившись на стеклянный стеллаж с книгами и журналами. Густые, прямые волосы цвета воронова крыла, небрежно падали на лоб, частично скрывая темно–синие глаза. Бездна. Я скользнула взглядом по фигуре, и признаться, у меня слегка перехватило дыхание. Мужчина был атлетично сложен, белая рубашка с воротом "мандарин" выгодно подчёркивала все нужные места, так же как и чёрные брюки. На его шее виделась часть татуировки в виде пера, и на обеих руках, на тонких пальцах, какие–то символы. Мой взгляд опустился на чёрные лоферы. Именно их я увидела перед своим лицом, поднимая папку эскизов. "ТАК ВОТ ТЫ КАКОЙ, ГАДЕНЫШ!»

–Здравствуйте,–я выдавила улыбку, сдерживая гнев.

–Меня зовут Генри Аллен, присаживайтесь, –мужчина кивнул на кресло и медленно, растягивая каждый шаг, двинулся к своему столу. Какие–то "Пятьдесят оттенков серого"! Конечно, это не так, но от чего–то так волнительно?

–Итак, у вас практически нет опыта, но тем не менее вы считаете, что сможете работать в нашем журнале? –директор вальяжно, словно сытый кот уселся в свое кресло. Мне его тон показался слегка надменным.

Жутко хотелось рассмотреть его подробнее, но делать это в открытую было как минимум не вежливо. Что это со мной?! Никогда раньше мужской пол не вводил меня в такой ступор, но вопрос предполагаемого начальника вернул меня в реальность.

–Я думаю, что вы меня недооцениваете. Ознакомьтесь с моим портфолио поближе, и тогда делайте выводы. К тому же, первичный осмотр вы уже совершили, точнее ваш ботинок.

Генри Аллен слегка усмехнулся, и я поняла, что извинений не последует.

–А вы злопамятны, не так ли? –улыбаясь спросил он.

–Нет, просто не люблю хамство. К тому же, я трезво оцениваю себя и свои способности, за каждый эскиз я ручаюсь.

–За каждый?–Аллен усмехнулся, и на левой щеке появилась ямочка.

–Абсолютно,–я с вызовом посмотрела ему в глаза, и их цвет меня поразил– синие с тёмными вкраплениями. И все же он тот еще…

–Отлично, тогда поступим следующим образом: вы сошьете для меня костюм тройку. Считайте испытательным сроком. Оплата как стажёру. Поверьте, она весьма неплохая. Через месяц состоится выпуск юбилейного номера журнала. Справитесь, возьму вас в штат и дам вести колонку. Было бы не плохо, привнести что–то новое. Вам повезло, потому что у нас тут что–то вроде обновления. Внедряем новые форматы.

–Договорились,– я протянула ладонь, и Аллен её пожал, слегка стиснув. Его руки были словно лёд, и меня пронзило статическое электричество. Резко отдернув руку, я вздрогнула, потеряла равновесие и упала навзничь. Вот ведь неуклюжая! Как чёртово клише из женских романов.

Моментально директор подскочил ко мне, и лёгким движением, удерживая за талию поднял.

–Не ушиблись? –его лицо было так близко, что я ощутила обжигающее дыхание на своей коже и терпкий запах парфюма.

Меня пробрал озноб. Чёткие, даже немного резкие черты волевого лица, выдавали в нем властность и непреклонность, упрямство и что–то едва уловимое, что мне не удалось понять при первой встрече.

–Все в порядке, директор,–внезапно охрипнув и прочистив горло сказала я, и попыталась освободиться из объятий, но это оказалось не так просто.

–Мы договорились?–прошептал Генри Аллен у самых моих губ.

–По рукам,–ответила я, не отстраняясь.

–Приступаете с завтрашнего дня, –Аллен обворожительно улыбнулся, но это была улыбка хищника, а я ощутила себя добычей.

Такой близкий физический контакт был забыт мною давным–давно, и я не знала, как разумно на него реагировать. Очевидно, Генри Аллен проверял мои личные границы, и кажется, эту проверку я с треском провалила.

–Да, директор,–твердо встав на ноги, я поправила футболку,–до встречи.

Едва я отстранилась, всё тело словно окатило ушатом холодной воды. Генри Аллен оценивающе рассматривал меня, явно наслаждаясь моей растерянностью. Взгляд упал на его ширинку, и содержимому его брюк было тесно. В горле пересохло, ведь я не привыкла к такой реакции(эрекции) мужчин на меня.

Слишком быстро и порывисто я вышла в приёмную, но спасти меня мог только свежий воздух и километр от Генри Мать Его Аллена. Кажется, это было самое быстрое собеседование. Но бесплатный сыр, как известно только в мышеловке, и эта должность будет моей только лишь путём невероятных усилий.

Глава 2

Вырвавшись на свободу, как птица вырывается из клетки, я вдохнула свежий целительный воздух. Что это было? На что я только что подписалась? За месяц я должна сшить костюм для этого психа, который так похож на всех чертей ада, и так хорош собой под стать им.

Всю сознательную жизнь я удерживала себя от того, чтобы как героиня романов западать на внешность главного героя. И что сейчас? У меня едва не подкосились коленки при виде нового начальника. Да уж, это тебе не швейное ателье с женщинами бальзаковского возраста, давно не выбиравшихся на свет божий из–под обрезков ткани. Мне хотелось пройтись, немного выветрить из головы Генри Аллена. Это будет сложнее, чем я предполагала, ведь куда бы я ни посмотрела, везде словно видела его лицо.

Гуляя до позднего вечера, я пыталась понять, как буду работать с этим мужчиной бок о бок. Домой попала ближе к ночи, и единственное чего мне хотелось, это принять очень долгий душ. Мне не хватило даже часа, чтобы унять хаос в голове. Долгие годы я выстраивала чёткий порядок, и он рухнул, стоило мне увидеть этого чертёнка. Хотелось дать себе пощёчину, хорошую, отрезвляющую.

У меня была возможность отказаться от этой работы, от шанса начать карьеру, о которой я всегда грезила, взамен я получила бы душевное равновесие. Я всегда стремилась обезопасить себя от ненужных волнений, и таких мужчин как Генри Аллен. Однако я не учла одного –законы вселенной работают таким образом, что чем больше мы стремимся чего–то избежать, тем скорее оно нас настигнет. Железно. Это со мной и произошло, но я решила, что глупо бросать всё из–за одной встречи с мужчиной.

С тюрбаном на голове и в домашних шортах я ходила по своей скромной студии с чашкой ароматного кофе, пытаясь представить, каким же будет костюм директора. В голову приходило множество идей, они мелькали так быстро, что в какой–то момент мне пришлось сесть за стол и зафиксировать все, что я фантазировала. Будет ли это полностью черный костюм, или белая рубашка? Захочет ли он надеть бабочку или галстук? Запонки? Голова шла кругом, и я засомневалась, а такой ли я профессионал, если одна встреча с клиентом смогла меня так вывести из равновесия?

Я уже начинала люто ненавидеть его за то, что заставил меня сомневаться в себе, но мне нужна эта работа, и я её выполню. Прошло много времени, с тех пор как я к кому–то испытывала столь противоречивые чувства, и Генри Аллен задел меня за живое, задел что–то внутри, чего я не хотела.

Полночи я искала среди своих набросков эскизы мужских костюмов, прикидывая, что смогу подобрать для его взыскательного вкуса, а он, несомненно, был именно таким. Вариантов было не так много, все они были слишком просты. Хороши, но недостаточно. Решив разбираться с проблемами по мере их поступления, я легла спать, но уснуть удалось не сразу –перед глазами была самодовольная улыбка директора.

Утро было мучительным, и всего ромашкового чая мира не хватит, чтобы привести мои нервы в порядок. От чего мне кажется, что это только начало моих терзаний и мучений? Я собралась очень быстро, привела себя внешне в порядок, внутри у меня всё колотилось. Снова стоя у здания «International Business Centre», я мялась с ноги на ногу. Неужели мне придется каждый божий день проходить через этот ад с подъемом на лифте?!

–Вам следует набраться решимости,–я услышала за спиной голос Аллена и вздрогнула против воли, – говорят, директор них просто чудовище.

–Вежливые люди сперва говорят доброе утро, –я была сама доброжелательность, –рабочий день ведь ещё не начался? Я зайду через минуту, а вам не стоит пытаться меня подначивать при каждой встрече.

–Кто сказал, что я вежливый? –Генри Аллен поравнялся со мной. Брови были задумчиво сдвинуты к высокой переносице, –я веду себя так, как считаю нужным. Общепринятые правила и нормы это конечно прекрасно, но очень утомительно. Вы не находите?

–Вежливость–это одно из качеств, которые отделяет нас от животных, которые делают что хотят, их ограничитель только инстинкт самосохранения и размножения, –я старалась не смотреть на директора, мой страх подняться в здание только усиливался.

–Животные прекрасны в своей простоте и честности, и не ограничены условностями общества. Для каждого человека должен быть свой внутренний моральный компас, если же он сбит, тут ваша хваленая вежливость будет выглядеть глупо и наигранно. Он будет творить непотребства, хуже любого животного.

–Вы всегда такой философ по утрам, или это мне везёт?–не выдержала я, понимая, что все мои аргументы пошли прахом под натиском железных доводов этого мужчины.

–Только после хорошего утреннего секса, –Генри Аллен сказал это абсолютно спокойно, даже буднично. Было бы удивительно, если бы у такого мужчины не было подруги, или партнерши на каждую ночь.

–Рада за вас,–на ватных ногах я шагнула в сторону вертящейся двери, но директор придержал меня за локоть, – хоть это не та информация, которую я бы хотела знать, но спасибо, что поделились.

–Поедем вместе? Нам все равно на один этаж,–игнорируя мою колкость, директор коснулся моей ладони. Его пальцы слегка сжали мою руку и тут же выпустили. Этого хватило, чтобы моё дыхание сбилось, а пульс зашкаливал. Однако, даже это не могло отвлечь меня от страха нараставшего где–то глубоко внутри.

Бизнес–центр был полон людей, все они спешили по своим делам, у кого–то заключение контракта, у кого–то акции, у кого–то встреча или деловой завтрак с инвесторами. У меня тряслись руки и ноги, словно шарахало током с интервалом в каждые пять секунд. Чем ближе мы подходили к стеклянному лифту, тем сложнее мне было дышать, будто кто–то невидимый стискивал моё горло. Директор не должен ничего заметить. Тонким, но сильным пальцем он нажал на кнопку вызова, периодически посматривая на меня с высоты своего роста. Я чувствовала себя словно ребенок рядом со взрослым. Мы вошли в кабину, и я крепко зажмурилась, сжав руки в кулаки с такой силой, что ногти наверняка оставили след на ладонях, но я не чувствовала боли, только не унимающийся страх. Казалось, еще немного и я упаду в обморок. Просто отключусь.

–Анни, вы в порядке?–слышался где–то на заднем фоне голос директора.

–Ды..дышать не могу,–я хваталась рукой за свою рубашку, судорожно сжимая её, будто это могло помочь.

–Анни, смотри на меня, –директор обнял меня за плечи, и слегка встряхнул, –открой глаза.

–Нет, мне страшно, я боюсь!

–Я рядом, просто посмотри на меня,–голос его звучал властно, уверенно, и я послушалась.

Я приоткрыла глаза, и передо мной была синяя бездна. Встревоженный взгляд и расширенные зрачки директора заставили меня сжаться от страха ещё сильнее. Моё сердце готово было вырваться наружу, разбить этот лифт и выброситься вскачь подальше от этого места, только бы этот ад закончился.

Генри Аллен прижал меня к своей груди, и я на секунду забыла где нахожусь, меня окутало теплом, и страх немного отступил. Двери лифта распахнулись, и я едва не вскрикнула от испуга. Да уж, не самое лучшее начало первого рабочего дня.

–Тебе лучше? –директор приподнял мой подбородок и заглянул в испуганные глаза.

–Да, простите, если доставила неудобства,–пролепетала я, язык словно распух, –панически боюсь высоты, а редакция прям в небесах.

–Тебе стоит отдохнуть,– директор взял меня за руку и повел куда–то в сторону ресепшена.

Я плелась следом словно безвольная кукла. Мне действительно нужно прилечь, иначе я просто вырублюсь от напряжения.

–Лорен, –директор обратился к девушке за стойкой, –сделай для мисс Кристенсен крепкий кофе, она неважно себя чувствует.

В меня полетел недовольный взгляд девушки, и я представила, насколько мне тут рады. Генри Аллен отвел меня в комнату отдыха и усадил на мягкий диван. Я почти сразу смогла расслабиться, но директор не хотел так просто меня оставлять.

–Ты очень бледная, –он склонился надо мной загораживая собой весь белый свет. Я смотрела на него снизу вверх, чувствуя, как у горла колотится пульс.

–Ещё раз простите, что заставила всех беспокоиться обо мне,–я сглотнула, как мне показалось, с таким шумом, что слышно было на первом этаже.

–Не всех, а только меня, –прохладная ладонь директора легла на мою щеку.

–Простите, –я слегка отстранилась. Близость директора всё ещё ненормально на меня влияла.

–Ты похожа на маленького мышонка, которого поймал кот, –Генри Аллен впервые искренне улыбнулся, и если бы я не сидела, то рухнула бы к его ногам. Вот черт! Стыдно то как! Меньше всего в первый рабочий день я хотела создавать подобную ситуацию.

–Кажется, я буду ходить пешком каждое утро,–я постаралась придать оптимизма голосу, но он звучал скорее жалко.

–Мы что–нибудь придумаем. Двадцатый этаж это слишком. Выше только крыша.

При слове «крыша» я вздрогнула, и директор это заметил, но в комнату вошла Лорен с подносом, и поставила его на столик рядом с диваном. Как бы она мне яд туда не подсыпала, потому что в её взгляде была его предельная концентрация. Директор так посмотрел на девушку, что она тут же без слов удалилась. Я отпила обжигающий кофе и медленно выдохнула.

–Лучше?–Генри Аллен улыбнулся. Снова. Ему не стоит делать это так часто. Одну улыбку в час, не более, иначе я сердечный приступ получу.

–Намного. Кофе всегда помогает,–я упорно не поднимала взгляд.

–Есть еще много расслабляющих вещей и занятий,–буднично заявил Аллен.

–Знаю, но кофе это всё, что я могу себе позволить. Я хотела взять с вас мерки, и к концу недели надеюсь закончить первоначальный эскиз.

–Прекрасно, пройдем в таком случае в мой кабинет?

–Конечно,–я поднялась с дивана, но ноги всё равно подрагивали. Вот он эффект Генри Аллена.

Глава 3

Я шла за директором, чувствуя себя паршиво, но ноги сами несли вперёд, словно не я была их хозяйкой. Со своих рабочих мест на нас любопытно смотрели сотрудники. Генри Аллен шел с высоко поднятой головой, спрятав руки в карманы брюк. Стоило ему бросить взгляд на кого–то, как тот сразу же смущенно опускал в глаза. Это был не страх, а скорее трепет. В основном все сотрудники–женщины, так что не удивительно. Нас снова встретил его кабинет с панорамными окнами, вид был захватывающий. Весь центр города как на ладони, но я старалась не приближаться к этой красоте. Не хватало еще одного обморока.

Комната была отштукатурена светло–серой фактурной шпатлёвкой, по периметру хромированные металлические светильники, жёсткая чёрная софа, обтянутая матовой кожей, у одной из стен шкаф с книгами, рядом кожаные кресла того же стиля что и софа, стеклянный столик со сложенными ровной стопочкой глянцевыми журналами. Вокруг такая практически стерильная чистота и идеальный порядок, что это наводит на мысли о навязчивой идее все контролировать. Наверняка, и сотрудников держит в ежовых рукавицах. Удивительно, что я сразу не рассмотрела всё. В прошлый раз директор безраздельно завладел моим вниманием. Интерьер потрясающий, но обезличенный. Как по мне, так без деталей –интерьер всего лишь набор мебели и техники, заключённый в бетонную коробку. Он может быть сколь угодно красивый, но жить в нём не захочется.

–Директор, я принесла с собой несколько набросков, после снятия мерок, просмотрите, возможно что–то понравится,–сказала я, копаясь в сумке в поисках мерной ленты.

–Не сомневаюсь,–ответил Генри Аллен.

Я обернулась и замерла как вкопанная. Директор разделся по пояс, обнажив скульптурный торс. Еще бы, другого у него быть не может.

–Вы чего разделись?! –ошарашено воскликнула я.

–Для замеров,–директор усмехнулся, радуясь моей растерянности.

–Не обязательно было раздеваться!

–Мой личный портной просит, чтобы я раздевался, –директор беспечно пожал плечами.

–Видимо, ему нравится вас рассматривать! Стойте смирно,–сказала я, подходя ближе.

На левом плече красовался орёл. Всю правую руку покрывали узоры. Маори, их этнический орнамент. Я неоднократно видела их в интернете, но не думала, что в действительности это смотрится настолько эффектно. Всё это великолепие портил лишь широкий шрам на левом боку. Я боролась с желанием прикоснуться к нему. Думаю, директору не понравится, что я его щупаю. Шрам– это всегда история, почти всегда болезненная, точнее так или иначе сопряженная с болью. Пробуждать подобного рода воспоминания не хотелось.

– Кажется и вам нравится меня рассматривать? –Генри Аллен самодовольно улыбнулся. Чёртов нарцисс.

– Ещё чего! У вас красивые татуировки, вот и всё, –я постаралась придать голосу безразличности.

Обхват шеи, высота стойки, обхват груди, прочие нужные замеры –рутина, которой я занималась сто раз, превратилась в пытку.

Директор стоял ровно, не шевелясь, лишь учащенно дыша и не сводя с меня взгляда своих бездонных глаз. Моё сердце колотилось у самого горла, и я боялась поднять глаза, потому что знала, что снова увижу синюю бездну. Внизу живота стало так тяжело, и я мечтала поскорее отойти на безопасное расстояние.

–Мы закончили,–сказала наконец я, отвернувшись.

–Хорошо, приступим к эскизам? –Генри Аллен был так спокоен, и это жутко раздражало. Он снова облачился в рубашку, пряча всё великолепие под тканью. Какого чёрта я на взводе, а он нет. Ведь это он одним своим видом довел меня до ручки.

–Конечно,–я потянулась за папкой, стараясь придать голосу спокойствие.

Мы присели на софу, на максимально далёком расстоянии. Я открыла папку и выложила на столик все эскизы.

–Это только наброски, для начала нужно определиться со стилем.

–Мне нравятся очень многое, и я стараюсь разнообразить образы, как думаете, что подойдет больше?

–На вашей фигуре будет прекрасно сидеть вот эта модель, –я указала на серый итальянский костюм с приталенным пиджаком,– на счет жилетки я не уверена, но можно поэкспериментировать.

–Я люблю эксперименты, –произнёс директор в своей спокойной манере.

–Если мы закончили, то я пойду,–поднявшись, я проигнорировал его комментарий, не зная, как его интерпретировать.

– На сегодня вы можете быть свободны, и для верности я провожу, не хватало, ещё одного обморока.

–Не нужно, я пойду пешком,–я направилась к выходу.

–Стойте,–директор придержал меня за локоть,–это было не предложение.

–А что же?

–Приказ,–Аллен слегка подтолкнул меня к двери.

–Ваша страсть приказывать до добра не доведёт, директор, –произнесла я.

–Это самая приятная часть моей работы.

Снова под пристальными взглядами коллег мы дошли до лифта. Я тряслась, как осиновый лист, боясь пошевелиться.

–Я не могу, мне страшно,–прошептала я, чтобы никто кроме директора не услышал.

–Я рядом, и не дам этому лифту портить вам жизнь,–голос Генри Аллена был наполнен уверенностью и спокойствием. Это немного приободрило меня.

Лифт приехал, и директор слегка подтолкнул меня, мол, шевелись жалкая трусишка.

–Смотрите только на меня,–сказал он.

Я, как беспомощный младенец, в панике смотрела на лицо начальника, ища поддержки, и я её увидела. Пульс всё ещё учащенно стучал у виска, а вся моя уверенность таяла на глазах. Внезапно, Генри Аллен коснулся моей щеки прохладной ладонью, и я почувствовала, как от лица сошёл жар. В любой другой ситуации я бы отстранилась, но не в этой.

–Вам идет румянец,–директор усмехнулся краем губ, и на щеке образовалась ямочка, но быстро совладав с эмоциями, он снова натянул маску спокойствия и лёгкой отстранённости.

Мы доехали до первого этажа, и я буквально выпрыгнула из него как ошпаренная. Не могла больше ни секунды находиться в этой стеклянной коробке.

–Домой?–буднично спросил директор.

–Немного пройдусь, подышу воздухом, и пройдусь по магазинам,–я хотела занять себя максимальным количеством дел, только бы не думать о директоре и своих страхах.

–Будьте осторожны, если что–то случится, сразу звоните.

–У меня нет вашего номера, или это снова приказ?

–Именно он,–директор протянул мне визитку.

–Спасибо,–я искренне улыбнулась и развернулась уходить.

Обернувшись, я увидела, как директор уже ехал в свою идеальную обитель. Должно быть, я выглядела совсем уж жалко. Не люблю, когда меня жалеют, но эта проклятая фобия единственное, что не дает мне быть собой в полной мере. Ведь я не могу вечно жить в страхе, и если хочу получить эту работу, то должна справиться с собой. Как будто это так просто. Менять себя сложно, перекраивать своё мировоззрение, но не для того, чтобы подстроиться, а чтобы стать лучшей версией себя прошлой. Отсутствие близких людей рядом это не есть вина окружающих. Только моя, ведь я всю жизнь отталкивала людей, аргументируя тем, что они меня не понимают, наши взгляды на жизнь не совпадают. Научилась быть в одиночестве, более того, я им наслаждалась. Мне нравились прогулки со стаканчиком кофе и наушниками, вечера с книгой, сон на односпальной кровати, и моё внутреннее тепло обогревало только меня одну, не выходя за пределы моей комнаты, студии, души.

Стоя на улице, попрощавшись с директором, я всё же ощутила укол одиночества, вопреки всем доводам разума, и мне стало жаль себя. Всего на минуту, мне показалось словно я в арктической пустыне посреди черной пурги. От такого не спасет ни кофе, ни чай, ни все обогреватели мира.

Я прошлась вдоль по улице, вдохнула свежего сентябрьского воздуха, наполненного запахом цветения, и мне стало немного легче, но та льдинка внутри меня больно колола, мне отчаянно захотелось избавиться от неё, но одна я не справлюсь. Мне нужна причина. Очень веская, чтобы я собственными руками разрушила крепость, которой была окружена.

Глава 4

Оставшуюся часть дня я провела прохаживаясь по магазинам с тканями, искала и подбирала фурнитуру для будущего костюма директора. Мне нравятся такие походы. Они успокаивают. Дома меня ждала постель, ромашковый чай и несколько заказов, которые я взяла на дом. Часть моей студии была отведена под рабочую зону. Не так давно на сбережения я приобрела швейную машинку, чтобы была возможность брать заказы на дом.

В студии пахло чем–то неуловимым, давно знакомым и родным. Запахом уходящего всё ещё жаркого дня, листвы, остывающего от дневного зноя асфальта. Стояла приятная прохлада и, приняв душ, я в одном полотенце могла расхаживать, не опасаясь простудиться. Мне не нравилось растирать себя до полной сухости, а походить немного влажной после душа, чтобы кожа высохла сама. Сложенные аккуратной стопкой ткани ждали, когда я превращу их в платья, пиджаки и джинсы. Собрав волосы в пучок, чтобы не мешались, я хотела было переодеться в домашнюю одежду, как внезапный, настойчивый стук в дверь заставил почти подпрыгнуть на месте. Испугавшись, я подбежала и открыла, забыв, что на мне лишь полотенце.

–Директор?! –я едва не вскрикнула,– что–то случилось? Вы чего тут делаете?

–Ты дома? –лицо Генри Аллена было бледным как мел. Синие глаза лихорадочно бегали по моему лицу. Его зрачки медленно расширялись, превращая глаза в чёрный омут.

–Да, а где должна быть?–я правда ничего не могла понять.

–Я очень волновался, и не придумал ничего лучше, чем прийти сюда, в новостях сказали, что девушка, похожая по описанию на тебя спрыгнула с крыши и разбилась насмерть. К тому же, ты не отвечала на звонки.

– Вам не стоило так беспокоиться, ведь со мной всё в порядке, –придерживая рукой полотенце, я мялась с ноги на ногу, не зная куда себя деть, и что сказать.

Властный тон его голоса и та забота, которую он проявлял, шли в разрез друг другу. Это немного сбивало с толку и несомненно льстило.

–Можно стакан воды?–спросил директор, словно ничего и не было, словно я не стою перед ним почти голая. Похоже, волнует это только меня.

–Проходите,–я отошла в сторону, пропуская Генри Алена в свою обитель.

–Спасибо,–натянув маску надменности, он прошел внутрь и огляделся,– ты живешь довольно скромно.

–Я знаю, но меня всё устраивает,–схватив халат, я отправилась за ширму, чтобы переодеться. Не самый лучший вариант, ведь он предназначен только для того, чтобы прикрывать минимальное количество открытой кожи, но это лучше, чем ничего.

–Неужели?–директор не верил что можно жить в таком маленьком помещении, с минимальным количеством мебели.

–Почему вы решили, что я могу покончить с собой?–я перевела тему.

–Ты выглядела очень расстроенной, когда уходила, поэтому я заволновался.

–А откуда мой адрес?

–Ты заполняла резюме, вот я и посмотрел,–буднично заявил директор.

–Директор, я…

–Генри, меня зовут Генри, и можешь перейти на «ты»,–перебил меня он. Неужели он всем сотрудникам разрешает звать его по имени, да ещё и неформально? Сомневаюсь.

–Хорошо, Генри,–сдалась я,–мне бы не хватило духу покончить с собой. Точно не прыгать с крыши. Это ведь доставит столько проблем окружающим.

–Ты ведь шутишь?! Тебя волнует не возможность мучительной смерти, а перспектива доставить хлопоты другим?

–Конечно нет, –я попыталась всё перевести в шутку.

–Мало ценить свою жизнь, нужно её любить,–сказал Генри, и по–хозяйски сел на мой единственный бежевый диван.

Я ничего не ответила, просто набрала воды в одну из моих многочисленных керамических кружек.

–Вода,–я протянула кружку и отошла подальше. Генри Аллен заметил это и слегка ухмыльнулся. Ямочка.

–Почему ты отошла?

–Мне неловко, что я почти без одежды,–призналась я, утаивая один момент.

–Неужели?

–Да, мы не в тех отношениях, чтобы ты смотрел на меня вот так.

–Как? –глаза директора будто потемнели.

–Как на кусок мяса. Это смущает и немало раздражает.

Генри Аллен порывисто встал и подошел ко мне. Он был всего в нескольких миллиметрах от моего лица. Он смотрел на меня сверху вниз, это напрягало. Моя грудь касалась его рубашки, и только тонкий слой атласного халата отделял меня от него.

–Это не так,–сказал директор тоном не терпящим возражений.

–Я не привыкла к таким взглядам, поэтому смутилась,– почему я оправдываюсь перед ним?

–А к каким привыкла? –мне пришлось немного отступить, чтобы смотреть в глаза.

–На меня не смотрят,–честно ответила я.

–Не понимаю почему. Я смотрю и хочу прикоснуться,–рука директора потянулась к моему лицу, но он её тут же убрал.

–Генри, ты не можешь.

–Твое присутствие странным образом влияет на меня, Анни Кристенсен. Я привык контролировать, то, что чувствую, –директор дышал учащенно, сбивчиво,–рядом с тобой это проблематично. Жутко раздражает.

– Тогда почему ты всё ещё здесь? Когда ты находишься в такой близости, я начинаю нервничать. Поэтому тебе лучше отойти, пока всё не зашло непоправимо далеко. Ты не знаешь меня, а я тебя, поэтому нам стоит остановиться.

– Да, прости, иногда я не вижу границ, рад, что ты в безопасности.

Директор медленно отстранился и направился к выходу. От чего я чувствовала себя виноватой? Хотелось выбежать за ним в коридор и крикнуть: «Эй! Я не договорила!» Однако это было бы так по–детски, и я сдержалась. У этого мужчины и так слишком много власти над женщинами, чтобы позволить ему смотреть на меня как на капризного ребёнка.

Ранним утром, собравшись с духом, я надела лёгкое бежевое платье свободного кроя, черные балетки, и маленькую сумку через плечо в тон. Волосы были как–то особенно непослушны, и собрала их в объемный пучок. Долго и придирчиво я разглядывала себя в зеркале, и не находила ничего примечательного. Карие глаза, темные волосы, среднее телосложение с выпуклостями в нужных местах, но это всего лишь обложка, тот образ, который мы демонстрируем обществу. Настоящая "я" глубоко внутри под покровом сарказма и неуверенности в себе. Я всё ещё работаю над собой, и после походов к психотерапевту мне, конечно же стало лучше, но лишь не на долго.

Офисное здание казалось непреодолимой высотой, на которую мне предстояло взобраться. Ноги уже предательски дрожали, и я решила, что больше ни за что не поднимусь на лифте. Двадцать этажей веселья, но лучше пешком, чем снова в эту стеклянную тюрьму.

В здании было как всегда людно, даже не смотря на ранний час. Мне пришлось сделать немало остановок, прежде чем я добралась до нужного этажа. Отдышавшись и приведя себя в порядок, я вошла на свой этаж.

–Мисс Кристенсен,–мне встретилась ослепительная Лорен.

–Просто Анни, доброе утро!–я улыбнулась.

–Хорошо, Анни. Как себя чувствуешь?

–Лучше, спасибо,–я хотела пройти дальше, но Лорен преградила мне путь.

–Директор очень добр к тебе, правда?

–Думаю, это скорее из вежливости, –я немного опешила от язвительности тона коллеги.

–Да, он очень вежлив, и питает слабость ко всякого рода «девушкам в беде»,–на секунду мне показалось, что сейчас Лорен высунет змеиный язык.

–Я не такая, поверь. Разреши, пройду и начну работу,–я шагнула в сторону и направилась к своему кабинету, не дожидаясь ответа.

Да уж, мне будет весело. Ревнивые пассии директора не дадут мне покоя, если он будет продолжать выделять меня из коллектива. Стоит сказать ему об этом.

Мой кабинет представлял из себя нечто между полностью пустой комнатой и комнатой с кучей хлама. Бежевые отштукатуренные стены (уже хорошо), куча всяких тканевых обрезков, стеклянный стол с рулонами текстиля, швейная машинка, нужно признать, шикарная, примерочная с матовой ширмой, подиум, мягкий белый диван с коричневыми подушками, и один из «плюсов» широкое панорамное окно. Похоже, вся Вселенная хочет, чтобы я перешагнула через себя.

Сразу же мне захотелось убрать всё лишнее, только куда? Выкинуть? Так весь этот хлам не мой. Похоже, мне придется идти к директору. От этой мысли я вздрогнула. От страха или нетерпения? Хотелось его увидеть, и в то же время бежать куда подальше. Разумных объяснений у меня не было, лишь ощущение того, что этот неоднозначный мужчина вторгается в мои мысли совершенно бесцеремонно, сбивая и блокируя все прочие. Я никак не могла разобраться в этом человеке и его характере. Обычно я довольно быстро определяю, кто есть кто, но в этот раз в голове был только один вопрос: какого черта он такой? Какой «такой», я сама для себя до сих пор не нашла ответа. Яркий, непосредственный, хамоватый, завышающий себе цену, за счёт зацикленности на себе и на предмете симпатии.

Стараясь не смотреть в сторону окна, я принялась собирать обрезки работ моего предшественника и складывать их в огромную кучу. Выросла она за считанные минуты. Видимо, предыдущий модельер был совсем уж творческой личностью и не считал нужным держать рабочее место в порядке. Что ж, я не из таких. Стремление к упорядочиванию жизни стало моей привычкой, но в этой редакции ей никто не страдает особой аккуратностью. Весь офис напоминал стихийное бедствие. Провозившись весь день, я не заметила, как стрелки часов показывали семь вечера. Наверняка, офис давно опустел.

Собрав все материалы в охапку, я хотела перенести их вне поля моего видения, до того момента, как разберусь куда девать это богатство. Я не особо видела куда иду, поэтому столкнувшись с кем–то, я рухнула на него всем весом.

–Простите, пожалуйста! –я разбрасывала куски ткани, пытаясь увидеть лицо несчастного.

Внезапно, чьи–то руки коснулись моей талии и слегка сжали её. Директор. Всё тело тут же напряглось. Бесцеремонно вторгаясь в моё личное пространство, он словно провоцировал меня, подначивал ответить ему. Что же, я его не разочарую.

–Это вместо приветствия?–голос Генри Аллена был игрив и весел. Я попыталась встать, но сильные руки удерживали меня.

–Здравствуйте, директор! Не могли бы вы отпустить меня?

–Мог бы,– смахнув оставшиеся куски материала с его лица, я снова замерла от вида своего начальника: растрепанные волосы и легкая улыбка, синее марево и выступающие скулы.

–Директор, –упершись руками в крепкую грудь я слегка дернулась, и потеряв равновесие окончательно стерла дистанцию между нашими лицами.

–Ты снова превращаешь мой день в хаос, Анни Кристенсен, –прошептал Генри у самых моих губ.

–Это происходит случайно,–ответила я, чувствуя горячее дыхание на своей коже.

–Как мне быть с желанием прикоснуться к тебе? –ладонь директора скользнула к моему затылку, снова не давая пошевелиться. Словно заколдованная, я смотрела в синие глаза не в силах пошевелиться.

–Не надо, директор,–прошептала я, неуверенная в своих словах.

–Надо!–был мне ответ.

Директор прижался к моим дрожащим губам. Волна жара окатила меня, и я опалённая ей поддалась, приоткрыв губы, позволяя поцелую завладеть мной. Аллен слегка прикусил мою нижнюю губу и прижал меня к себе сильнее. Мои руки сами потянулись к его волосам и запутались в них. Я ответила на поцелуй, чувствуя робкие протесты разума. Слушаясь я его, то мой язык бы не исследовал рот начальника. Я знаю, что произойдет, если я не остановлюсь. Страсть волнами накрыла бы меня, и ничто не остановило нас от того, чтобы заняться сексом на полу моего кабинета. Я не хотела, чтобы это случилось так. Директор почувствовал моё напряжение и выпустил меня из крепких объятий.

–Ты такая сладкая, –сказал он, проводя большим пальцем по моей нижней губе, а затем облизнув свой палец. Это было так…интимно. Не пошло, но так возбуждающе. Я поторопилась подняться, одергивая платье.

–Генри, я…

–Не говори ничего, –директор провел рукой по волосам, возвращая им первоначальный идеальный вид.

– Тебе не стоило это делать, ты ведь не знаешь меня.

– Кажется, что ты была совсем не против, –Генри не скрывал раздражения.

– Ты не дал мне возможности даже принять это решение. Это несправедливо!

– В последнее время я совершаю много необдуманных поступков, –директор поправил рубашку, направляясь к выходу, –больше такого не повторится, прошу прощения.

Я не успела ничего ответить, как снова увидела удаляющуюся спину. Чёрт! Ну вот что мешало мне быть хоть чуточку поласковее, а ему не быть таким заносчивым и нетерпеливым?! Я пожалела, но следом не бросилась. Чёрт! Ещё раз!

Глава 5

Всё же совесть взяла верх над гордостью, и я решила попросить прощения у Генри Аллена, и направилась к его кабинету, в надежде, что он не ушёл. Никого из сотрудников не осталось в офисе, и цариал лёгкий полумрак. Единственным источником света был кабинет директора.

Генри сидел в своем кресле, уронив голову на руки, сложенные на столе, казалось, что он дремал. Я вошла сквозь стеклянные двери, и замерла на пороге. Имею ли я право быть тут?

–Нет! Не–е–е–т!–вскрикнул директор и слегка дернулся, прядь волос упала на высокий лоб.

Я подбежала к Генри, и слегка коснулась его плеча. Ещё раз вздрогнув, он проснулся, и невидящими, полными ужаса и отчаяния глазами смотрел словно сквозь меня.

–Директор,–я слегка потрепала его по плечу. Всё его тело била мелкая дрожь, а привычно сильное и волевое лицо покрылось испариной, одинокая слеза катилась по бледной щеке.

–Анни?–спросил Генри, наконец сфокусировав на мне свой взгляд полный ужаса и отчаяния.

–Да, с тобой всё в порядке?

–Что ты здесь делаешь?

–Я увидела свет и хотела извиниться за то, что так себя повела и…

–Убирайся, просто уйди, –прошипел директор, и я отпрянула. Это было неожиданно, поэтому пятясь спиной к двери, я ушла. Аллен не сводил с меня пылающего взгляда. На секунду мне показалось, что его броня дала трещину, как он снова закрылся. Стыдясь своих эмоций и чувств.

Почти бегом я бросилась к выходу, и быстрыми шагами побежала вниз по лестнице, но на одном из этажей подвернула ногу. Острая боль пронзила всё тело электрическим разрядом. Присев на ступеньку, я заплакала, не столько от боли, сколько от обиды за своё поведение и несправедливое отношение Генри. Я сидела так некоторое время, не в силах подняться. Уже давно стемнело, а перспектива застрять тут после закрытия офиса не казалась заманчивой, поэтому я черепашьим шагом переступала с одной ступени на другую. Боль отдавалась во всём теле, жгучие слёзы застилали глаза, и в какой–то момент я просто не смогла идти, опустилась на ступень и заплакала. Черт, это действительно больно!

–Анни, ты там? –я услышала голос директора где–то наверху.

–Генри! –мой голос предательски дрогнул, и я не смогла сдержать слёз. Послышались быстрые шаги и топот по ступенькам. Через мучительно долгую минуту я увидела Генри Аллена.

–Что случилось? Ты ушиблась?! –в полумраке коридора, опускаясь на колени, он всматривался в моё заплаканное лицо.

–Я бежала по лестнице, и кажется, подвернула ногу, –я держалась за лодыжку.

–Поехали в больницу! –скомандовал Генри и легко поднял меня на руки, спускаясь по лестнице. Идти нам было ещё этажей девять или десять.

–Тебе будет тяжело идти по лестницам столько этажей,–попыталась возразить я.

–Я сам решу, а тебе нужна помощь врача, лодыжка уже начала отекать,–голос Генри был суров и я просто замолчала, пытаясь терпеть боль и не всхлипывать слишком часто.

Мы добрались до припаркованной у бордюра машины. Черная «Audi» отражала огни вечернего города. Генри аккуратно, словно хрустальную вазу усадил меня на переднее сидение и пристегнул ремнем. Всё это в молчании. Никто из нас не знал о чём говорить. Нога страшно болела, а я больше не хотела плакать, чувствовала себя глупой барышней в беде. Мне не нравилось быть беспомощной, не нравится быть в долгу, но этот мужчина вынуждал испытывать всё это.

Салон машины был очень чистым, свежим и прохладным. Кожаные сидения холодили кожу сквозь тонкий материал платья. Генри сел за руль и быстро тронулся с места. Городские пейзажи проносились с невероятной скоростью, а на счётчик спидометра я боялась даже смотреть.

–Мы уже близко, потерпи, –тихо сказал директор, но от боли меня это не спасло. Я чувствовала, как меня начинало знобить. Всё тело словно налилось свинцом. Вскоре мы доехали до приёмного отделения травмпункта. Директор нёс меня на руках, и держал так, пока меня не уложили на ледяной металлический стол для рентгена.

–У неё ушиб, ничего серьезного,–равнодушно бросил дежурный врач, – через пару недель всё придет в норму, но диагностику мы всё–таки проведем.

–Вколите ей обезболивающее, –сказал директор и взял меня за руку. Он умудряется даже врачами командовать. Невыносимый диктатор.

– Конечно, –врач бросил неодобрительный взгляд на Генри.

– Пожалуйста! –простонала я, мечтая, чтобы боль наконец прошла. Я отвернулась и прижалась носом к ладони Генри Аллена.

Врач вернулся с уколом седативного, и мне пришлось оголить ягодицу для инъекции.

–Скоро пройдет,–директор гладил меня по волосам, пальцами утирая мои слезы.

Хотелось поскорее покинуть это место, но всё не так просто. Бюрократия всегда тормозит большинство дел, которые делаются за пару минут. После того, как заключение врача подтвердилось, мне приложили охлаждающий компресс, стянули лодыжку тугим фиксирующим бинтом, и уложили в палату, чтобы подействовало обезболивающее. Когда я немного пришла в себя, получила рекомендации, и мы покончили с бумажной волокитой, можно было ехать. Я даже не спросила куда мы направляемся, ведь все мои мысли были сосредоточены на боли в ноге. Видно мне вкололи хорошую дозу. Стресс, накопившийся за день, сделал своё дело, и меня сморил сон.

Проснулась я на большой кровати, с чёрными сатиновыми простынями. Комната была очень просторная с панорамными окнами. Скорее это была даже не комната, а апартаменты, в два, а то и три раза больше моего скромного жилища. Тёмно–серые стены, огромный плазменный телевизор на стене, стеклянные стеллажи с книгами и журналами, картины без рамок в урбанистическом монохромном стиле. Пейзажи городов поражали четкостью и детальностью. Казалось, что я могу разглядеть силуэты людей в окнах домов.

Рядом с кроватью на тумбочке стакан апельсинового сока со льдом Нога была стянута эластичным бинтом. Было очень тихо, и я растеряно огляделась вокруг, пытаясь не обращать внимания на тяжёлую голову. Директора не было нигде видно, и я попыталась встать. Острая боль пронзила всю ногу, и я вскрикнула. В дверном проёме уже стоял директор, в одном полотенце. Я как всегда оторопела, видя его обнаженный торс. С его волос капала вода, оставляя следы на тёмном паркете.

–Анни, ты проснулась? –Генри Аллен, плавными, тягучими шагами направился ко мне, вытирая волосы другим полотенцем.

–Да, доброе утро,–я старалась отвести взгляд от босса, но не могла.

–Ты всегда так ворочаешься во сне?

–Что?–переспросила я, словно не поняла вопрос. Хотелось оттянуть момент, когда он сообщит мне, что я, скорее всего, храплю.

–Я засекал –ровно каждые десять минут ты переворачивалась. Даже ушибленная нога тебе не мешала,–директор едва сдерживал смех, от чего на щеке снова появилась ямочка. На лице читалось облегчение, словно он ожидал что всё будет намного хуже.

–Простите, что доставила неудобства,–я опустила взгляд и только в тот момент увидела, что на мне только нижнее бельё.

–Пустяки, было забавно. Давненько я не чувствовал себя героем.

–Моя одежда, вы её сняли?

–Конечно, тут больше никого нет,–буднично заявил Аллен, но взгляд внимательных глаз не упускал ни одного моего движения.

–Почему вы не оставили меня в приёмном покое, или не отвезли в мою квартиру?

–Ты шутишь, да? За кого ты меня принимаешь в конце концов? Тебе требуется уход,– присев на край постели директор внимательно изучал каждую мою реакцию.

–Сама справлюсь,– я постаралась отодвинуться, потому что такая близость сводила с ума.

–Не обманывай себя, а меня тем более, я этого терпеть не могу. Ты даже до туалета сама дойти не можешь. Останешься тут, пока не будешь в состоянии самостоятельно передвигаться.

–Вы не обязаны помогать мне,–попыталась возразить я.

–Я…,–директор запнулся,– я должен. Можем перейти на "ты". В данный момент я не твой начальник.

– Хорошо, -немного оторопев, я всё же согласилась, -ты ничего мне не должен, и мне хочется знать, почему ты так заботишься обо мне?

Генри смотрел куда–то сквозь меня, словно не слышал моего вопроса.

– Но у меня нет сменных вещей. Я ведь не могу расхаживать тут в одном белье.

–Я съезжу к тебе домой, если хочешь, только скажи, что взять,– на секунду я представила, как директор будет выбирать мне нижнее бельё.

–Пару футболок и спортивные штаны. Все вещи на вешалке, вы увидите, еще на рабочем столе папка с эскизами и коробка с карандашами и прочим.

–Хорошо, скоро привезу. На пару дней придется уйти в режим самоизоляции, ты ведь не против? –сказал Генри, и внутри все сжалось. Казалось, что от страха, но скорее от предвкушения.

Директор подошел к большому гардеробному шкафу, естественно черному, с хромированными ручками, и распахнул массивные двери. Ровные ряды рубашек и брюк на вешалках, разнообразные галстуки.

–Я собираюсь переодеваться,–сказал директор и не дожидаясь моего ответа и реакции сдернул полотенце.

–Ты что творишь?!–моему взору предстали упругие ягодицы.

–Я же предупредил, зачем подсматриваешь?

–Прикройся! –я натянула одеяло на голову.

–Я в своём доме, могу хоть целый день голышом расхаживать,– стало тихо, но я не решалась выползти из–под одеяла.

–Да, но …

–Но что? –стянув в моей головы одеяло, директор улыбнулся. На нём уже были брюки и футболка поло.

–Ты словно ребенок! Никогда голого мужчину не видела?

–Эм…нет, –честно призналась я, строить из себя опытную я не могу.

–Ты серьезно?!–глаза директора округлились.

–Да, ты ведь не любишь ложь,–я опустила глаза от стыда.

–Исправим это,–директор провел ладонью по волосам и на меня брызнуло несколько капель,– досадное упущение. Ты не думаешь?

–Я была занята, некогда разглядывать голых мужчин, –попыталась реабилитироваться я, но вышло неубедительно.

–Девственница?–неожиданно спросил директор.

–Не твоё дело. С чего вдруг моему начальнику стал интересен этот вопрос? –я отвернулась и уставилась в окно.

–Да, ты права, не моё. Тогда я пойду, заберу твои вещи. Тебе что–то нужно сейчас?

–В туалет,–сгорая со стыда сказала я.

–Тогда, я помогу,–Генри отбросил одеяло и снова как пушинку поднял меня. Его прохладные ладони касались меня осторожно, стараясь не причинять боль.

Не наступая на ногу, я сделала всё необходимое, и директор вернул меня на то же место.

–Сейчас принесу еду.

–Я не хочу есть,–я замотала головой. Ну точно ребенок.

–Это был не вопрос. Я принесу поднос с едой, и к моему возвращению, чтобы он был пустой! Понятно?

–Чего раскомандовался?

–Тебе стоит поесть, –уже мягче добавил он.

–Так точно, –я приставила ладонь к виску.

–Сарказм?–директор выразительно приподнял чёткую бровь.

–Ни в коем случае,–я сдержала улыбку

Генри ушёл, и вернулся спустя несколько минут с тарелкой овсяной каши, нарезанными фруктами и чашкой кофе.

–Одна ложка, верно?

–Откуда ты узнал?

–Интуиция,–директор загадочно улыбнулся,– я ушёл, а ты отдыхай. Помнишь про еду?

–Да,–я послушно кивнула.

–Тогда вперёд! К моему возвращению, чтобы тарелка была пустая!

Оставшись в звенящей тишине, я мысленно задала себе вопрос: что я творю?

Глава 6

Генри.

Быстрыми шагами преодолеваю пару этажей, и отпираю дверь ключом из рюкзака Анни Кристенсен. Да, я определенно сошёл с ума. Эта девушка отличается от тех, кого я знал–вся ходячее противоречие. С первого дня как она появилась на пороге моего кабинета, я захотел её. Никого никогда так не хотел. Она не смотрела на меня так, как другие женщины, не искала моего расположения, не пыталась понравиться. Просто такая, какая есть. Это было так свежо и непривычно, что я немного растерялся. Плюс ко всему девушка была талантлива, и упускать её я не мог ни в одном из смыслов.

Открыв дверь, я снова оказался в крошечной студии. На первый взгляд она показалась мне голой, но теперь, когда меня никто не отвлекал своим видом в шелковом халатике, я мог рассмотреть всё подробно. Казалось, что комната пуста, но в то же время в ней было абсолютно всё. Предметы быта, вещи, и даже украшения были в таком порядке и гармонии, что мои роскошные апартаменты показались мне кучей ненужного хлама, хоть и жутко дорогого. Я никогда не обладал талантом обустраивать жилище. Все вещи имели своё предназначение и несли строго утилитарную функцию.

На небольшом стеклянном столе аккуратными стопками были сложены папки с эскизами, карандаши остро наточены, маленький круглый кактус в белом горшочке около компьютера. Всё пространство было залито солнечным светом, от чего бежевые стены казались медовыми. Я подошёл к стойке с вещами. Всё было сшито вручную, аккуратно и качественно. Базовый гардероб идеально подобран по цветам, крою и фактуре ткани. Я взял две футболки–белую и тёмно–зеленую, широкие льняные брюки, спортивные шорты, хотя, конечно, предпочел бы видеть её без одежды.

Гостиная плавно перетекала в спальню, отгороженную ширмой, создавая иллюзию приватности. Постель аккуратно заправлена мягким пледом. На прикроватной тумбе шкатулка с украшениями –пара тонких золотых цепочек, три керамических кольца и серьги–гвоздики. Да, я во всем этом разбираюсь. Я ведь директор и главный редактор модного журнала.

Рядом с кроватью у окна стоял небольшой комод на три ящика. Бельё. Отлично. Чувствую себя каким–то подростком в расцвете пубертата. В шкафчиках были аккуратно сложены трусики и бюстье без капли поролона. Как же мне это нравится. Я выбрал несколько комплектов, и сложил все вещи в большой пакет. Впервые мне так отчаянно хотелось попасть домой, но непредвиденный звонок из редакции перевернул мои планы вверх дном. Лорен. Что ей нужно? Я ведь предупредил, что поработаю пару дней из дома.

–Да!–резко ответил я.

–Директор, к вам пришла Диана, говорит, чтобы я немедленно сказала, где вы, –растерянно пролепетала моя секретарша.

–Скажи, что я в командировке, больше ничего. Это всё?

–Да, это всё,–погрустневшим голосом ответила Лорен. Бедняжка давно строит мне глазки, но у меня правило-с сотрудниками никаких отношений. Нет, Анни Кристенсен ещё не сотрудник, она стажёр.

Есть другая проблема–Диана. Моя бывшая девушка. Наши отношения продлились около полугода и были в миллиардах световых лет от адекватных. Из милой и приятной в общении, она быстро превратилась в стерву, желающую тотального контроля сначала надо мной, затем и над моей работой. К концу отношений нас не связывало ничего. Я даже перестал её хотеть. Полностью. И никакая шикарная фигура не могла меня завлечь. Диана много чего могла вытворять в постели, делала всё и даже больше, но этого оказалось недостаточно.

Второпях я закрыл за собой дверь и поехал домой, где меня ждала Анни. Ей было больно даже вставать. Странно, что одна и та же девушка может вызывать столь противоречивые чувства. От заботы и ласки, до желания жёсткого секса. Я привык чувствовать что–то одно.

Подъезжая к своим аппартаментам, я готовился к худшему –Диана заявится ко мне. Более того, после расставания я не забрал у неё ключи. Эта мелочь напрочь вылетела из головы. Войдя в квартиру, я застал не самую приятную картину: Анни сидит на кровати, а Диана стоит над ней и кричит.

–Ты кто такая?! Почему лежишь в его постели?!

–Отойдите от меня пожалуйста,–спокойным голосом ответила Анни. Вот это у неё выдержка. Я такой не обладал.

–Диана! Ты что тут устроила?!–громко, чтобы меня было слышно сказал я.

Бывшая обернулась, ненадолго оторвавшись от терзания Анни. Высокая, светловолосая, пышногрудая, с точеной фигурой и модельным лицом, Диана больше не казалась мне красивой. Ей долго удавалось водить меня за нос, прикидываясь овечкой, потакая всем моим желаниям.

–Генри, кто это? Что за инвалидка?! Почему ты не отвечаешь на мои звонки?–вопила Диана.

–Во–первых, убавь свой гонор, во–вторых, тебя не касается, кто в моей постели. Ты потеряла возможность интересоваться моей личной жизнью. Наши отношения закончились! Тебе лучше уйти, – чеканя каждое слово, произнёс я со всей своей внушительностью.

–Чёрта с два я уйду, пока не услышу объяснений!

–Ты их не услышишь, так что или ты выходишь, или я вызываю охрану, и тебя уведут под конвоем.

–Твои родители всё ещё ждут нашей помолвки, тебе не удастся водить за нос ещё и их. Пора жить дальше!Ты не сможешь вечно прикрываться прошлым!

–Диана, выход там, –я начинал закипать, чувствуя, как покалывают кончики пальцев. Диана вступила в красную зону и снесла все знаки "не влезай, убьёт".

–Ухожу, –бывшая метнула злобный взгляд на Анни, которая сидела в шоке, но не проронила ни слова.

Диана удалилась, звонко цокая каблуками. Я был готов провалиться со стыда. Анни тихо сидела, опустив глаза. Когда наконец, хлопнула входная дверь я подошел к постели.

– Генри, –тихо сказала Анни, –вот поэтому я не хотела, чтобы ты заботился обо мне, не хотела оставаться у тебя дома. Твоя девушка едва мне все волосы не повырывала.

–Анни, ты мой гость, и Диана больше не моя девушка. Не думай о ней, отдыхай, и прости за эту сцену.

–Генри, а что она имела в виду, когда говорила о событиях прошлого? –робко спросила Анни, и я вздрогнул. Только не это. Я не готов обсуждать это с ней.

–Это моё дело, –наверно, немного резковато ответил я и отошел, чтобы она не увидела дрожи в руках.

–Прости, я не хотела лезть не в свое дело, –голос девушки слегка дрогнул.

–Не извиняйся, моих демонов я должен одолеть сам. Ты поела?

–Да, спасибо, –я посмотрел на поднос, и там было всё практически так же, как я принес.

–Это называется «поела»? Ты птичка или кто?

–Меня немного тошнит от лекарств. Я не привыкла их так много пить, вот желудок и взбунтовался.

Внутренне я содрогнулся, вспомнив время, когда плотно сидел на антидепрессантах. Состояние, когда твоему организму необходимо быть на таблетках, но он категорически против,и ты всё время будто слегка пьян.

–Хорошо, попозже всё равно поешь, я от тебя не отстану!

–Твои диктаторские замашки просто поражают своим масштабом! –так она ещё сексуальнее. Это слово вообще слишком клишировано, чтобы описать её. Что может быть больше чем сексуальность? Едва уловимая притягательность, граничащая с манией касаться этого конкретного человека.

Анни сидела, словно обиженный ребенок. Ей не нужно знать насколько я переломан внутри, насколько я мог опуститься, и каких усилий мне стоило подняться с того дна, на котором я был. Она отвернётся от меня, никогда не приблизиться, и я не смогу даже увидеть её. Когда–нибудь я всё расскажу, но не сейчас, когда она только начинает смотреть на меня не как на чокнутого маньяка. Хотелось оградить её от моих травм, ведь они всё ещё преследовали меня самого и отравляли мою жизнь. Пусть эта девушка будет островком безопасности и стабильности.

Глава 7

Анни.

Его внимательный взгляд скользит по экрану ноутбука, длинные тонкие пальцы набирают на клавиатуре ответы на электронные письма. Сидя на постели, прячусь за планшетом для рисования, надеясь, что Генри Аллен не увидит, как я бесстыдно его разглядываю.

Бывшая девушка директора повергла меня в шок. Признаюсь, больше возмущения я ощутила укол ревности. Глупо было думать, что у такого мужчины не было ни одной девушки, ведь я не имею права его ревновать, но все равно не могу побороть это ощущение. Словно кто–то холодными пальцами коснулся лица.

– Просверлишь во мне дыру! – бормочет директор, не отрывая взгляда от экрана, и я вижу его дьявольскую улыбку.

– Я не смотрю, –слишком быстро ответила я, словно меня застали на месте преступления.

–Конечно,–усмехнулся директор и внимательным взглядом посмотрел на меня. От этого сердце дрогнуло, и я снова покраснела. Наверняка он знает, какой эффект оказывает на женщин, и беспощадно пользуется этой привилегией, но я не хочу быть одной из тех девушек, что смотрят на него с высунутым языком, не хочу быть слишком легкой добычей.

–Генри, мне нужно принять ванну, –хотелось поскорее спрятаться от его глаз. Они лишают меня силы воли, я не могу трезво мыслить.

–Я помогу,– Генри Аллен подошел ко мне, и с каждым его шагом в горле пересыхало ещё больше.

Директор отбросил одеяло, и легким движением подхватил меня на руки. Казалось, ему это не доставляло никаких усилий. Я казалась самой себе просто неуклюжей гусыней. Никакой грации. Чистая неразбавленная, почти перманентная, неуклюжесть. В просторной светлой комнате Генри опустил меня на бортик белоснежной ванны на чугунный ножках. Всё вокруг было в чёрно–белых тонах и сияло чистотой. Пол был очень теплым. Несущественная мелочь, но такая приятная.

–Принесу полотенце и твои вещи, возьмёшь всё, что тебе необходимо.

Сидя в одиночестве, я в очередной раз спросила, хочу ли я здесь быть? Каждый раз я стараюсь задавать себе этот вопрос. Особенно в те моменты, когда сомневаюсь в своих чувствах. Внутри всё вопило о том, что мне здесь не место, что мир в котором жил Генри чужд мне, подводные течения и интриги, которые так или иначе сопровождают мир моды и издательский бизнес слишком сложны для меня. Я просто шью одежду и хочу делиться идеям с миром. Диана была как раз из тех девушек, которые одеваются только в дизайнерские вещи, у неё была шикарная фигура, укомплектованная на сексуальные развлечения. Видимо, такие девушки во вкусе директора.

–А вот и я! –Генри Ален появился на пороге с пакетом моих вещей.

–Справишься сама? –с вызовом в голосе спросил он.

–Конечно, не беспокойся, –ответила я, не глядя в глаза. Смотреть в них и понимать, что он помогает мне скорее всего из жалости, было чересчур.

–Я тут, неподалеку, если что зови, –директор вышел слегка прикрыв за собой дверь.

Открыв воду, я сняла с себя бельё, и внимательно рассмотрела своё отражение в подсвеченном зеркале: длинные вьющиеся волосы спутались, и напоминали воронье гнездо, ноги не от ушей, но что–то в них было, как мне казалось, теперь же я сомневалась в этом, грудь небольшая, но аккуратная. Среднестатистическая фигура. Боже, неужели я хочу понравиться этому мужчине? Мне не хотелось признаваться самой себе но, похоже, это было так. Вспомнились слова Лорен о том, что Генри испытывает слабость к девушка м беде. Ему просто жаль меня, но тогда для чего был тот поцелуй? Ни одного вразумительного ответа!

Сняв повязку с ноги, я попыталась на неё наступить, и слегка вскрикнула от боли. Похоже, до полного выздоровления мне ещё далеко.

–Что слу…,–в ванну ворвался директор и замер на пороге. Я была полностью обнаженной.

–Генри! Может хватит вырваться? Я недостаточно блеснула всем, чем не только можно? –попытавшись прикрыться, я потеряла равновесие и почти упала на пол, но Генри Аллен, чёртов ловкач, меня подхватил.

–Тебе больно? –шепнул он у самого моего лица, игнорируя мою колкость.

–Терпимо, –еле выдавила я, потому что было и правда больно, и рука директора касалась моей груди.

–По твоему лицу не скажешь! Я ведь предлагал помощь! Зачем было отказываться?! –строго спросил он.

–Не люблю быть в долгу, и не люблю, когда меня жалеют, –призналась я лишь наполовину.

–Забирайся в ванну! – скомандовал директор, – если бы я преследовал цель соблазнить тебя или как–то воспользоваться твоей беспомощностью, то ты заблуждаешься! Я таким не занимаюсь.

–Сама справлюсь, –запротестовала я.

–Быстро! –сказал Аллен таким тоном, что я просто послушно кивнула. Стыд затопил меня с головой.

–Присядь, для начала, вымоем твои волосы.

Я опустилась на дно ванны, поджав колени. Генри закатал рукава, включил душ и принялся поливать мои волосы. Запах шампуня с еловым ароматом заполнил всё вокруг. Длинные сильные пальцы массировали кожу головы, вспенивая шампунь. Белая футболка плотно прилегла к его торсу, открывая виду татуировки на предплечья. Рукасама собой потянулась к расписанной коже, пальцем рассеяно водила по контуру орнаментов. Я могла бы сидеть так вечность. Прекрасные ощущения заботы. Да, обычной человеческой заботы. Я и забыла, какого это, когда с тобой обращаются, словно с маленькой. Пусть ненадолго, пусть из жалости, но я могу насладиться этими ощущениями, забыв обо всём.

–Ногу,–уже мягче попросил директор, возвращаясь меня в реальность.

С его помощью я поднялась и присела на противоположный бортик ванны. Под воздействием горячей воды нога словно налилась свинцом. Видя мои усилия, Генри Аллен осторожно взял мою лодыжку, и присев на другой бортик, устроил её себе на колено. Выдавив немного геля для душа на руку, он слегка прошелся рукой по ноге, едва касаясь. Дойдя до середины бедра, он замер. В его глазах плескался бушующий океан… Чего? Желания? Внезапно он убрал свои руки, словно обжёгся.

–Другую, –еле слышно сказал он, и я подчинилась,–теперь спиной.

Слушаться этого мужчину приятно, особенно понимая, какое это наслаждение ему доставляет. Некоторым девушкам нравится, когда есть сильный руководитель или муж. Они просто устают постоянно принимать решения, выполнять сложные задачи, и если есть кто–то кто примет всё на себя и скажет: "Отдохни, ты устала, я сам", боже, это бесценно. Очень сложно и опасно для девушки решать все проблемы самостоятельно. В какой–то момент привыкаешь, и тебе больше никто не нужен, потому что ты "сама".

Меня забавляет его властный тон, но именно в те моменты, когда он строг, или даже официален, в памяти вспыхивает и тут же гаснет воспоминание –Генри Аллен плачет. Слёзы на его лице были чем–то чужеродным, неестественным, в какой–то степени парализующим, но готова поклясться, что в этот момент он был почти настоящим. Его маска сарказма и напускной строгости слетела и обнажила его таким, каков он есть-сломленный и уставший.

–Ты вся дрожишь, –голос директора тихий, но я слышала каждое слово, –поворачивайся спиной.

Снова послушавшись, я развернулась и, нанеся на ладони гель для душа, Генри принялся нежными движениями растирать мне плечи и спину. Постепенно напряжение с тела ушло и мне будто стало легче. Сполоснув мою спину тёплой водой, директор слегка кашлянул, привлекая моё внимание. Видимо, меня уж слишком сильно расслабило. Я обернулась к нему, ища синеглазую бездну, и я нашла её.

–Мне нужна минутка, –едва совладав с собой произнесла я.

–Конечно, –улыбнувшись краем губ, Генри отвернулся.

Я быстро промыла все интимные места. Будучи обнажённой, я старалась хоть как–то прикрываться, но это было не так просто.

–Генри, –робко позвала я, и ко мне обернулась синяя бездна. Как бы я ни старалась отводить взгляд, эти глаза меня уничтожают по кусочкам. Чувствую себя беспомощной.

–Давай, укроем тебя,–директор нехотя потянулся за полотенцем,–если только ты не хочешь остаться так.

–Лучше мне быть в одежде. Если меня ещё раз увидит ваша девушка, то я останусь без волос. Так она сказала. Мне лучше вернуться домой.

–Во–первых, у меня нет девушки, во–вторых никто не обидит тебя пока я рядом, а в–третьих, тебе лучше остаться здесь ещё на пару дней.

–Зачем тебе это? Ты знаешь меня неделю, и пригласил в свой дом?

–Сам не могу ответить даже себе на этот вопрос, –Генри Аллен провел ладонью по слегка отросшей щетине,–просто будь здесь.

–Хорошо, ещё два дня, и я вернусь домой,–тихо сказала я.

–Как пожелаешь,–в голосе Генри прозвучала обида или мне показалось?

Я попросила помочь присесть на мягкий диван у окна. Взяв скетчбук с эскизами, сделала несколько зарисовок. Директор сидел на противоположном конце дивана и периодически поглядывал на меня. Стараясь представить, как он будет выглядеть в смокинге, я всё представляла его без одежды, и наверняка вся раскраснелась.

–Покажешь, что ты там рисуешь?–игриво спросил директор, поднимая на меня глаза–искорки.

–Наброски, я ведь всё–таки работаю,–стараясь скрыть дрожание голоса ответила я.

–Хочу увидеть! –быстро ответил директор и в мгновение оказался катастрофически близко к моему лицу.

–Когда ты так близко я нервничаю, –призналась наконец я, скорее самой себе.

–Так и должно быть, –голос директора перешёл на шёпот и от него моя кожа покрылась мурашками.

Увидев это, Генри довольно хмыкнул, и слегка отодвинулся. Только в тот момент я поняла, что задержала дыхание. Шумно вздохнув, я зажмурилась.

Глава 8

Темно–карие, как горький шоколад глаза, поглядывали на меня, и тут же стыдливо прятались за планшет с эскизами. По большому счету, мне было плевать на костюм. Только бы видеть Анни,быть ближе к ней. Она так напоминает ЕЁ.

Гоню непрошенные воспоминания. Не выходит. Перед мысленным взором предстают картины прошлого. Моя сестра и невеста кружатся в смертельном водовороте металла и дождя.

Пять лет назад я убил их. Уничтожил самое дорогое, что было в моей жизни. Мы уехали к морю, всего на несколько дней. Моя сестра Агнесс грустила. Так, как грустят подростки. Я отменил все деловые встречи и повез её увидеть "барашки волн", как она говорила. Невеста Грейс в последний момент тоже захотела, и я не мог отказать. Никогда не мог. Они были для меня всем, самой жизнью. Вечером последнего дня, довольные и загорелые мы ехали домой, в наш съёмный домик.

Погода стремительно ухудшалась, и шансы добраться домой до дождя не представлялось возможным. Небо затянули почти чёрные тучи, воздух был разряжен, как перед сильной грозой. Снизив скорость, мы петляли по горному серпантину. Поднялся настолько сильный ветер, что мне показалось, будто мой внедорожник унесёт одним прорывом, как домик Дороти из Канзаса. Управлять машиной становилось всё труднее, но девочки так боялись, им хотелось поскорее оказаться в укрытии, а мне обезопасить их.

Едва мы вошли в один из крутых поворотов, как на машину упало ссохшееся дерево, не устоявшее под натиском стихии. Оно ударило ровно туда, где сидели Агнесс и Грейс. Они даже вскрикнуть не успели. Я резко ударил по тормозам, среагировав слишком медленно, и машина всё–таки врезалась в ограждение, свесившись наполовину с обрыва.

Я пытался перебраться на заднее сидение, где истекали кровью мои любимые. Агнесс была ещё совсем ребёнком. В её распахнутых глазах застыл мимолетный испуг. Тонкая струйка алой крови стекла из уголка её пухлых губ. Она была мертва. Толстая ветка вошла в её грудную клетку, лишая даже маленького шанса на спасение. В этот момент что–то внутри меня оборвалось, вероятнее всего то, что сохраняло во мне веру в справедливость и безусловную любовь, тогда я понял весь ужас ситуации. Я закричал от беспомощности, от осознания того, что её больше нет. В немом ужасе я посмотрел на Грейc, её рот беззвучно открывался, словно у рыбы. Одна из веток так же проткнула её насквозь, где–то в районе лёгкого. Кровь алым потоком хлестала из раны.

– Генри, – тихо, едва различимо прошептала Грейс, каждое её слово сопровождалось хрипом, – уходи, скоро всё кончится.

– Я тебя вытащу, только держись!– как я мог уйти?

– Мне не больно, честно, и ты должен уйти, – кровь изо рта шла всё больше, а я ничего не мог с этим поделать, лишь сжимать её руку.

– Просто молчи. Не трать силы. Я тебя вытащу!– стараясь перекричать вой ветра и абсолютно не понимая, как исполню обещанное, я старался вытащить Грейс.

– Генри, ты лучшее, что было в моей жизни. Я рада, что в конце вижу твоё лицо. Уходи, пожалуйста, уходи.

– Нет! Я тебя не оставлю! –машина ещё раз качнулась под порывом ветра.

– Умоляю, –слёзы катились по щекам невесты, смешиваясь с кровью.

Свет гас в глазах Грейс. Больше всего я мечтал умереть там, с ними, но потом представил то горе, которое постигнет нашу бедную мать. Я посмотрел на сестру. Её не вернуть. Потолок машины вдавил её череп. Она умерла, так ничего и не поняв. С самого детства Агнесс плохо переносила боль, и я был рад, что ей не пришлось страдать. Моя рука потянулась к её щеке. Она была все ещё тёплой, загорелой. Моя бедная сестрёнка. Я завопил так громко и отчаянно, надеялся, что моё сердце разорвётся, в этот же миг, но нет. Я, к сожалению, был всё ещё жив.

Грейс взглянула на меня последний раз и едва различимо улыбнулась. Машину шатало всё сильнее, мысль о том, чтобы остаться, плотно засела в моей голове. Переводя взгляд с сестры на невесту, я ощутил в полной мере, что такое опустошение. Точнее, мне так казалось.

В одно мгновение я представил лицо матери, и решение пришло само собой. Наша бедная мама. Она не справится одна, а для меня смерть слишком лёгкое наказание.

Мне пришлось перелезать, через тела любимых, чтобы спасти свою жалкую жизнь. Хуже этого я ничего не совершал. Я выбирался через заднюю дверцу багажника. Едва правая нога коснулась земли, машину потянуло в пропасть, и меня следом. Я распорол бок о искареженый металл, но даже эта боль была ничем. Чудом уцепившись за край ограждения, я висел над обрывом, на волоске от решения полететь в пропасть. Я успел увидеть, как машина упала на дно и через несколько секунд взорвалась. Эта картина навсегда останется перед моими глазами. Сколько бы раз после того дня я не ложился спать, всё вижу лица родных отмеченные смертью.

Очнувшись от воспоминаний, я вздрогнул. Глаза Анни настороженно смотрели на меня.

– Генри, с тобой всё в порядке?

– Да, конечно, задумался, – я старался уйти от разговора. Анни была проницательна, и к тому же видела меня в офисе, когда я потерял контроль.

– Взглянешь на наброски?

Я сел ближе. Не так близко, как хотел. Боже, Анни была так похожа на Грейс. Внешне они были столь же различны как день и ночь, но от них обеих веяло тем спокойствием, которого мне так не хватало. Хоть прошло пять лет, мне не стало даже отчасти легче, но иногда казалось, что всё произошло вчера. Я почти перестал просыпаться с криками на весь дом.

– О, прекрасно, – я внимательно рассматривал эскиз.

Приталенный чёрный пиджак, белая рубашка с глубоким вырезом, слегка зауженные брюки, ремень с массивной пряжкой. Я живо представил себя в этом образе.

– Конечно, это не окончательный вариант, но пока что так. Учти, что это всё пока без аксессуаров.

– Ты бы хотела увидеть меня в этом? –ласково спросил я, наслаждаясь тем, как румянец заливает щеки Анни.

– Мне кажется, этот образ отражает твой характер, в какой–то степени,– вопреки моим ожиданиям девушка хоть и покраснела, но не опустила глаз, не отвела их.

– И какой же у меня характер?

– Честно? – Анни приподняла аккуратную бровь.

– Мне не нужна лесть, я слышу её предостаточно в офисе.

– Ты властный, любишь доминировать, не привык, что твои приказы обсуждаются, но…Но это лишь одна сторона медали. Та сторона, которую ты никому не показываешь иная. В тебе есть доброта, желание помогать, и какая–то душевная боль. Она угнетает, мучает и не отпускает. Это видно по глазам в тот момент, когда тебе кажется, что на тебя никто не смотрит. Э

Эта девчонка попала во все цели. Мне стало очень не по себе. Она не должна видеть меня насквозь. Это слишком опасно. Для меня. Она не должна знать, что я сделал, и чем пожертвовал, чтобы стать тем, кто я есть. Сколько человечности мне пришлось задушить в себе, чтобы больше не привязываться ни к кому.

– Ты фантазируешь, Анни, –я постарался сменить тему.

– Наверно так, – девушка погрустнела. Вот идиот.

– Приготовить для тебя кофе? – нужно как–то реабилитироваться. Эта девушка очень чувствительная, остро реагирует на всё.

–Нет, я не хочу,– Анни опустила глаза в свой планшет, и больше ничего не ответила.

Я был так высокомерен и заносчив, что не мог признать её правоты. Не мог смириться с тем, что кто–то разгадал меня так быстро. Не такая уж я великая загадка.

Анни поднялась, и держась за край стола, направилась в сторону постели. Я хотел было помочь, но увидев, как я встаю, девушка выставила вперед ладонь, и покачав головой, сама забралась под одеяло, в этой своей пижаме с авокадо. Это был удар ниже пояса.

Она была такой хрупкой, и почти в равной степени одинокой, не знала прикосновений мужчины. Всякий раз, когда мои пальцы касались её кожи, Анни вздрагивала, и опускала взгляд, но наслаждалась. Я видел это по расширенным зрачкам, по едва слышным вздохам, срывавшимся с её манящих, словно приглашающих поцеловать, губ. Мне с первой нашей встречи хотелось заботиться о ней, и не меньше завладеть всем её пространством и вниманием. Чего стоит один её взгляд полный паники, словно у испуганной лани, когда она смотрит на высотные здания.

Я еще немного посидел за компьютером, разгребая письма сотрудников. Решив уйти на удалённую работу, я не рассчитывал, что весь день буду пялиться в монитор.

Малиновый закат окрасил комнату в розовую дымку, и я решил, что нельзя его встречать в одиночестве. Когда я вошел в спальню, Анни стояла недалеко от окна, видимо боясь к нему даже подходить, глядела перед собой. Я приблизился к ней вплотную, так близко, что чувствовал запах её волос.

– Так красиво, – слегка дрожащим голосом сказала она.

– Да, тут иногда потрясающе.

– Я даже забыла, на каком мы этаже,–Анни отступила на шаг и коснулась меня спиной. Медленно обернувшись, она всматривалась моё лицо. Карие с темными крапинками, её глаза были словно растопленный шоколад. Под солнечными лучами они неуловимо меняли цвет. Я боролся с желанием снова поцеловать её. В этот раз, я не хотел сдерживаться.

– Прости, Генри, я не хотела задеть тебя своими словами. Я не имею права влезать в твою душу, – Анни опустила голову, словно провинившийся ребёнок.

– Забудь,– я коснулся кончиками пальцев её подбородка, и приподнял. Глаза Анни блестели от слез.

Я снова поцеловал её, нежно и осторожно, ведь одно неправильное действие, и я разрушу то, что только может зародиться. Анни ответила на поцелуй, и её маленькие ладошки коснулись моего лица. Меня словно ударило разрядом в двести двадцать вольт. Очень давно никто не прикасается ко мне так. Просто, не ожидая ничего взамен.€ти инстинктивно, я крепко прижал Анни к груди.

– Спасибо, –прошептал я, и перед глазами снова возникло лицо Грейс. Усталое, измученное, любимое.

Глава 9

Дыхание сбилось, и сердце, словно не моё, стучало так сильно, что зашумело в ушах. Генри слегка дрожал, что было так на него не похоже. Что–то внутри у него было сломано, разрушено, и он отчаянно старался это скрыть. Имею ли я право заглядывать и прикасаться к тому, что так ранит его? Осторожный поцелуй дрожал на моих губах, но это всё ещё не повод забираться ему под кожу и искать там ответы на свои вопросы.

– В этом мире так много боли и страданий, и у всего есть свой срок, произнесла я, отстраняясь, чтобы ясно видеть затуманенные болью глаза, –нельзя забыть боль, но можно заглушить её радостью. Не запрещай себе.

– Я прислушаюсь к твоему совету, – директор погладил мои волосы.

– Было бы неплохо. Наверное, завтра я вернусь домой,– начала было я, но Генри приложил палец к моим губам.

– Не стоит, тебе ещё тяжело ходить,– Генри выглядел очень усталым.

– Нам обоим нужно вернуться к обычной жизни. Как долго мы сможем сидеть тут в самоизоляции?

– Столько, сколько потребуется для твоего восстановления.

– Мне лучше, я почти могу наступать на ногу, – конечно, это ложь, но я должна побыть немного в отдалении, чтобы понять, как быть дальше, потому что дело принимает тот оборот после которого трудно повернуть назад.

Я как трусиха искала пути отхода. Это был всего лишь поцелуй, но каждый вложил в него слишком много, чтобы считать его мимолётным.

Незабываемое, и несравнимое ощущение, когда сердце бьётся сильно–сильно, заходя от собственного ритма, дыхание перехватывает, и иногда медленно, а иногда очень быстро твой мир сужается до одной улыбки, одной ямочки, одних голубых глаз, кажется, что дальше без них ты не сможешь сделать и вздоха. Просто ни одного крошечного вздоха.

– Хорошо,– Аллен провел рукой по волосам, и одна непослушная прядка упала на хмурый лоб.

– Спасибо за заботу, я очень давно не чувствовала себя так.

– Как? –рассеяно произнес Генри.

– Как маленькая принцесса, – я невольно рассмеялась.

– Это ведь хорошо, – Генри немного расслабился.

– Ой, забыла сказать! – вдруг вспомнила я,– к тебе приходил какой–то мужчина, когда ты ездил за моими вещами. Он был немного не в себе, как мне показалось.

– Что? Он не представился?

– Нет, спросил, кто я, дома ли ты, когда сказала, он ушёл. Выглядел рассерженным. Кажется, сегодня такой день, что все кто приходит к вам злятся на меня.

– Странно,– директор провел рукой по волосам, что свидетельствовало о его озадаченности или раздражённости,– никому не открывай без меня, ладно?

– Да, к тому же я завтра возвращаюсь к себе.

– Точно, скажешь об этом ещё раз, и я тебя привяжу, – Генри отступил, позволяя мне присесть на диван.

Боль в ноге слегка притупилась, я регулярно принимала обезболивающие таблетки, но от них голова была словно ватная. Директор весь день провёл рядом со мной, особо не пытаясь разговаривать. Каждый занимался чем–то своим. Он был молчалив и погружён в свои мысли. Я не решилась его беспокоить. Мы молча поужинали, и я направилась к своей постели. Генри был рядом, помогал улечься.

– Анни, побудь ещё дома, отдохни и выходи на работу в офис только когда почувствуешь себя здоровой. Я распоряжусь, чтобы в твоём кабинете установили жалюзи. Тебе так будет спокойнее работать,– присев на край кровати сказал Генри.

– Не стоит так стараться ради меня.

– Я сам решу, что стоит, а что нет, – строго сказал директор, –комфорт моих сотрудников имеет первостепенное значение.

– Диктатор, как я и говорила,– я искренне улыбнулась. В глубине души мне даже нравится слушаться его приказов, но как же приятно их нарушать.

– Отдыхай, завтра как будешь готова, я отвезу тебя домой,– Генри наклонился ко мне и почти невесомо поцеловал меня в лоб.

Мне совсем не спалось, нога к ночи снова разболелась, но и лежать в постели я больше не могла. Тишина казалась пугающей и словно липла ко всем окружающим предметам, обволакивая их тенью и холодом. Мне хотелось рассмотреть всё, увидеть каждую деталь интерьера подробнее. Обстановка в доме много говорит о его хозяине. Офис Генри мне показался таким безликим. Ни одной детали, которая говорила бы о нём, как о человеке, это невероятно смущало. Хотя, единственное, что я могла точно о нём сказать – он был до боли одинок, хоть и старался это скрыть.

Опираясь о стену, и стараясь не шуметь, я рассматривала полку с фотографиями. В чёрных матовых рамках были заключены две девушки. На одном из фото Генри обнимает девочку–подростка на фоне морского берега. Возможно, это его сестра. Они были не очень похожи, но глаза. Такое же синее марево. Девочка широко улыбается, крепко держась за руку Генри. Он тоже выглядит абсолютно счастливым. Странно видеть на его лице столько эмоций. Сейчас он был словно заморожен, подёрнут легким инеем. Рядом на другой фотографии Генри обнимает за талию стройную девушку с длинными, медового цвета, волнистыми волосами. Она держит перед собой руку, на пальце которой блестит обручальное кольцо. Что–то оборвалось. Значит, у него есть невеста, или жена, он выглядит таким счастливым, беззаботным.

Где–то внутри неприятный укол разочарования разослал свой болезненный импульс во все закоулки души. Неужели я осмелилась думать, будто могу ему нравится? Я – хромая утка. Зачем он только целовал меня? Заронил семена надежды? Наверное, от скуки. Что–то нашёптывало, это не вся правда, но разбираться не было сил. Сколько же девушек в его арсенале? Я не могла претендовать на этого мужчину. Не хочу быть одной из тех, кто страдает по нему и жаждет внимания, в то время как его сердце, очевидно, занято.

Да…большей глупости я не совершала. Это фото вернуло меня в реальность. Словно отрезвляющая пощечина.

Сумка была собрана ещё с вечера, и решение пришло само собой. Возможно, не самое умное, но необходимое. Часы показывали половину третьего ночи. Директор наверняка спит. Квартира утонула в тишине. На кровати я оставила какую–то невразумительную записку, тихо пошла к входной двери, и натянув незашнурованные кеды, вышла. Пришлось немало поискать выход из жилого комплекса, нога жутко болела, а перспектива ехать на лифте в одиночестве приводила в ужас. Внутри всё дрожало от нервного напряжения, я боролась желанием расплакаться.

Ночная прохлада укрепила меня в желании уехать поскорее от этого места. Эта ситуация показала, чего стоит моё хваленое самообладание. Покинув территорию жилого комплекса, я вышла на пустующую улицу, в попытках поймать такси. Хотелось скорее попасть домой. В мой настоящий дом. Где нет этих глаз, рук, губ… Нет и намёка на Генри Аллена.

Наконец, сев в такси, я потеряла последние крупицы спокойствия. Злясь на себя за то, что так быстро позволила этому мужчине поцеловать себя, забраться куда-то под кожу, плотно обосноваться там, я тихо заплакала, быстро утирая слёзы. Мимо проносились огни ночного города, унося меня дальше от Генри Аллена. Сердце часто меня подводило, обманывая, внушая мне те чувства, которых нет, вот и в этот раз, я попалась на его удочку.

Студия была такой тихой и пустой, что мне впервые стало в ней одиноко. Не разбирая вещей, я разделась и забралась в холодную постель. Провалившись в тревожный сон, спала всего несколько часов, ноющая боль в ноге не давала расслабиться и думать о чём–то другом.

Разлепив тяжёлые веки, я не сразу поняла, где нахожусь. Всё пространство вокруг было залито серым светом. За окном седой туман расстилался по крышам сонных домов, парков, уличных кафешек. Казалось, что его серые щупальца проникают под самую кожу, понижая градус тепла души.

Зябко ёжась и кутаясь в пушистый плед, я заварила кофе, устроилась у приоткрытого окна, выдыхая влажный утренний воздух, думая о всех событиях, прошедших за последние нескольких дней.

Стоило моей памяти воскресить образ Генри, как внутри больно ёкало, эхом волна разносилась до самых кончиков пальцев. Нестерпимо хотелось вернуться назад, пробраться так же тихо, как ушла, а на утро притвориться, что всё в порядке. Только вот перед глазами обручальное кольцо невесты Генри Аллена и его счастливое лицо. Чёрт! Зачем ему я?! У него всё есть. Тогда кто была та сумасшедшая мадам, что ворвалась к нему в квартиру? Сколько же женщин ему надо?! Мне всегда хватало гордости и самоуважения, чтобы не быть «одной из». Если возникает выбор между мной и кем–то ещё, то меня выбирать не нужно.

Эта мысль придала мне сил и уверенности в правильности собственного решения, но я понимала, что вся моя уверенность рухнет, едва я увижу Генри. Тем не менее, мне предстояло появиться на работе. Встретиться лицом к лицу со своими страхами. В том числе и страхом высоты. Моя лодыжка ясно дала понять, что по лестнице тащиться на самый верх не выход, а значит – мне придется сесть в лифт. В лофте директора я почти забыла об угнетающей фобии. В последний раз Генри помог мне справиться, но больше я на него не хочу полагаться.

На часах половина седьмого утра, я босиком, в нижнем белье стою у вешалки. Хочется выглядеть на все сто, но кого я обманываю? По офису ходят такие девушки, что я видела только на обложках.

Лето постепенно таяло, и в воздухе явно ощущались нотки осенней прохлады.

Сняв с вешалки тонкий пуловер лавандового цвета и плиссированную голубую юбку, ещё раз скептически осмотрела свой будущий наряд. Сойдёт. Просто хочу, чтобы мне было комфортно. Кеды универсальная обувь, к тому же ноге будет удобно. Всё равно с забинтованной ногой ничего не налезет. Собрав волосы в высокий пучок, я переоделась, нанесла легкий макияж, чтобы хоть как–то замаскировать синяки под глазами. Туман потихоньку рассеивался, обещая погожий денёк. Это придало сил, и я почти уверенная в своих силах двинулась навстречу жизни.

Долго не раздумывая, я вошла во вращающиеся двери бизнес–центра. Казалось, прошла целая вечность, а люди занимались всё тем же – бегали туда–сюда, решая свои повседневные задачи. Я медленно подошла к стеклянному лифту, и нажала на кнопку вызова. Через десять секунд лифт приехал, распахнув свои челюсти. Я вошла. Хвала небесам, никого. Створки медленно закрывались, и в почти исчезнувшую щёлку протиснулась рука. Дверь снова открылась, и я увидела того парня, что приходил к директору.

– Здравствуйте, кажется, мы уже встречались, – он ослепительно улыбнулся, а у меня всё внутри съёжилось. От страха. Совершенно безотчетно.

Вошедший бы так же высок как Генри, но светловолос, лицо его было словно вылеплено каким–то древнегреческим скульптором, а светло–карие, почти жёлтые глаза, напоминали взгляд дикой кошки. Дорогой темно– бордовый костюм. Как будто только что с модного показа. Что происходит? Как такие мужчины вообще ходят без толп поклонниц? Однако, в прошлый раз я его толком не успела разглядеть, да и выглядело он совсем иначе– черное худи, тренировочные штаны и совершенно потерянный взгляд. Теперь же он был, что говорят, при "полном параде". Как всё–таки костюм меняет человека.

–Эм…да, помню,– я кивнула, уставившись на кнопки лифта, который уже нёс нас к самой верхотуре.

– Я запомнил ваше лицо,– мужчина ещё раз улыбнулся, на этот раз мне не понравился огонёк в его глазах.

Что? На кой чёрт он запоминает меня? Не надо. Я молилась, чтобы лифт поскорее добрался до нужного этажа. Наконец характерный звук оповестил, что мы на месте, и я радостно выскочила на волю. На ресепшене как всегда сидела Лорен. В конце коридора я увидела директора, он смотрел как бы сквозь меня на мужчину, вышедшего следом из лифта. Ужас и паника на мгновение промелькнуло в глазах Генри, но он быстро взял себя в руки, и двинулся в мою сторону. Всё так же не глядя на меня, директор прошел мимо.

– Даниэль, я рад видеть тебя,–услышала я, не оборачиваясь.

– Взаимно, Аллен, – ответил другой.

Я, стараясь не привлекать внимания, и особо не хромать, направилась в свою мастерскую. Похоже, это будет долгий день.

Глава 10

Под вопросительный взгляд Лорен, я прошла в свой кабинет. Всё было убрано, на окнах римские шторы из полупрозрачного бежевого льна, создающие лёгкую тень, скрывая высоту этажей, но не свет. Директор всё–таки сделал то, что обещал. Стараясь игнорировать внутреннюю девочку, пищащую от умиления, я принялась раскладывать ткань на рабочем столе.

Как приятно снова погрузиться в работу. Процесс я всегда любила, а результат тем более. Презентация совсем скоро, и мне следовало поторопиться.

Весь день, до самого вечера я занималась кройкой, сверяя, перекраивая снова и снова. Никто не заглянул в мастерскую, не спросил как мои дела. Кажется, история повторяется. Возможно, мне не стоит быть такой букой, и самой пойти на контакт? Мне не хочется проводить все рабочие дни вот так. Словно принцесса, заперта в башне.

Собравшись с духом, я вышла в коридор. За ресепшеном неизменно сидела Лорен. Что–то усердно печатала. Казалось скоро задымится либо клавиатура, либо её глова. На одном плече висела трубка стационарного телефона. Других сотрудников никого уже не было. Взглянув на часы, я увидела, что уже почти девять вечера. Как всегда, за работой, я потеряла счёт времени.

– Привет, – прихрамывая, я подошла к стойке, – все уже разошлись?

– Да, директор всех отпустил пораньше, – недовольно буркнула Лорен. Странно, мне никто не сказал.

– А тебя?

– А меня загрузил по самые уши! Ну почему я?!– Лорен воздела руки к небу.

– Давай, помогу? Мне спешить некуда, – предложила я.

– Ты серьезно?– кажется, Лорен не поверила своим ушам.

– Абсолютно! –я была искренна в своём желании помочь.

– Тогда давай вместе просмотрим и обзвоним гостей на презентацию. Вот, держи, – Лорен дала мне кучу листов в полном хаосе.

– Для начала всё сложим аккуратно. Вычеркнем тех, кого ты уже успела обзвонить. Цветными маркерами отметим тех, кто не поднял трубку, кто ещё не определился, ну и всё в таком духе, хорошо? Ты извини, я не пытаюсь командовать, просто так мы справимся быстрее.

– Всё, что угодно, лишь бы свалить побыстрее. Директор Аллен сегодня совсем не в духе. С самого утра.

– Почему, интересно? – одну причину я точно знаю.

– Приходил брат его бывшей невесты, – шёпотом сказала Лорен.

– Бывшей? – стараясь скрыть дрожь в голосе, спросила я.

– Да, она погибла в автокатастрофе около пяти лет назад, как и младшая сестра директора.

– Что?! – я не верила своим ушам и своей глупости.

– Да, представь. Директор тогда еле оправился. Он лечился в клинике, был на препаратах. Я знаю, потому что уже достаточно долго его секретарь. Я ходила за его лекарствами, потому что он был просто не в состоянии. Это было тяжелое испытание, как для него, так и для всего журнала. Мистер Купер очень его поддерживал. Возил на реабилитацию, помогал родителям.

Я буквально онемела. Он пережил такое, а я, не дав шанса, убежала, бросила в растерянности. Почему я всегда попадаю в такие ситуации? Стараюсь быть уравновешенной, рациональной, но эмоции слишком часто берут верх, а после мне приходится разгребать последствия. Всё же, Генри не должен был мне ничего объяснять. Я почти посторонний для него человек.

– Давай поскорее закончим с этой работой и пойдем отдыхать!– Лорен оторвала меня от размышлений.

– Конечно,– рассеяно отозвалась я. Мне хотелось поскорее увидеть Генри и объясниться с ним. Что–то мне подсказывает, пошлёт он меня далеко и надолго, и будет прав.

С Лорен мы просидели бок о бок около двух часов. Список был внушительный, и обзвонить каждого и по сто раз объяснять куда приходить, какой дресс–код. Кто–то вежливо слушал, кто–то разговаривал откровенно пренебрежительно. К концу этого веселья я была без сил, нога разболелась, и требовала, чтобы её опустили на что–то мягкое и оставили в покое. Но до покоя было еще далеко. Хотелось поскорее закончить и свою работу. В моём случае быстро означает плохо. Поэтому попрощавшись с Лорен, я вернулась в свою мастерскую и продолжила заниматься костюмом. Я слишком долго подбирала фурнитуру.

На мужских однобортных пиджаках пришивают одну, две, три или две с половиной пуговицы. Наиболее формальный вариант с одной пуговицей, потому что он достался костюмам от смокинга. Конечно, степень формальности также зависит от цвета, материала и вида пиджака, но спортивных пиджаков на одной пуговице я не встречала. Пуговица должна размещаться в районе естественной талии. Надеюсь, директор останется доволен. На часах было уже около двенадцати вечера.

Усталая, но довольная работой, я направилась домой. Такси в миг домчало меня, метро я не осилила бы чисто физически. Доковыляв до своего этажа, я замерла как вкопанная. Директор стоял, прислонившись к двери. Он выглядел очень рассерженным и…сногсшибательным. В меру облегающие темно–синие джинсы, тонкий кашемировый пуловер в тон выгодно подчёркивал все изгибы его тела.

– Какого чёрта ты творишь? – прошипел он.

– Домой пришла,– пролепетала я.

– Почему ты ушла, ничего мне не сказав? Разве я заслужил?!– директор почти кричал.

– Давайте зайдём? У меня будут проблемы с соседями.

Генри отступил на шаг, позволив мне открыть дверь. Я положила сумку на пол, и впустив директора, заперлась. Так мы и стояли в прихожей, потерянные и оба по–своему одинокие.

– Итак, я жду ответа,– сложив руки на груди, Аллен буравил меня взглядом.

– На самом деле я хотела извиниться,– я не могла оторвать глаз от пола.

– За то, что убежала на рассвете, не сказав даже слова на прощание?

– Да, я поспешила с выводами. Прости, пожалуйста. Ты был так добр ко мне, а я отплатила грубостью,– к горлу подступил комок, когда на секунду я представила, что пришлось пережить Генри.

– Какие выводы? Ты о чём?– лицо директора смягчилось.

– Я узнала, что у тебя была невеста, которая погибла, но это в прошлом,– я поняла, что Генри был не готов признаться сам. Не хотелось причинять ещё больше боли. С него хватит страданий.

– Прости, что не сказал тебе об этом, если сможешь, поцелуй меня, Анни, скорее,– слегка дрогнувшим, голосом сказал Генри Аллен.

Этот поцелуй был ему необходим, как и мне. Кому больше, я не могла понять, просто чувствовала это.

Приблизившись вплотную, я прижалась к нему, всем телом, всем сердцем, всей душой. Жалость вперемежку с нежностью затопила меня. Пристав на цыпочки, я прильнула к губам Генри. Он яростно впился в них поцелуем. Требовательно, слегка грубо он брал от этого поцелуя всё. Мне хотелось дать ему больше. Запечатать поцелуями раны на его сердце, но в силах ли я? Хочет ли он этого?

Мои пальцы запутались в его волосах, превращая их идеальный порядок в хаос. Бедром я почувствовала его эрекцию. Он хотел меня, я хотела его. Будет ли правильно так быстро переходить к интимной близости? Я была уверена лишь в одном– хочу доставить удовольствие этому мужчине. Хоть как–то облегчить его боль, загладить вину. Это было так волнительно, так ново, что я чувствовала себя первооткрывателем, высадившимся на берег необитаемого острова. Так страшно сделать, что–то не так, но я должна попробовать, ради него. Как обуществить задуманное я знала лишь в теории.

Моя ладонь легла на брюки Генри. С его губ в мой приоткрытый рот сорвался тяжелый, сладкий стон. Слегка массируя, я подтолкнула Генри к диванчику. Он опустился на него, удивлённо глядя на меня. Спустившись на колени перед своим начальником, я откинула волосы с лица. Осторожно расстегнув молнию на тёмно–синих джинсах, я провела ладонью по ткани боксеров. Содержимое слегка дрогнуло под моими пальцами. Генри крепко сжимал подушку. Освободив его достоинство, я с пару секунд разглядывала его. До этого, я никогда не видела ЕГО так близко. Гладкий, со слегка выступающим венками, аккуратной головкой. Директор возбужденно, потемневшими, почти до чёрноты глазами, смотрел на меня. Слегка облизнув пересохшие губы, я коснулась кончиком языка его возбужденной крайней плоти. Я никогда не делала ничего подобного ни с кем, поэтому боялась сделать что–то не так. Решив довериться инстинкту, я осторожно обвела влажным кончиком языка головку и неуверенно взяла её в рот. Где–то над моей головой Генри тяжело дышал. Я продолжила слегка посасывать, постепенно захватывая все больше ЕГО. Он пульсировал, становился все крепче. Это странным образом возбуждало меня. Генри сладко стонал. Его пальцы зарылись в мои кудри, слегка потягивая их, направляя, задавая ритм. Я слегка плотнее сжала губы, и спустя несколько восхитительно долгих минут Генри сильно потянул за волосы и кончил. Тёплая, солоноватая жидкость потекла по моему горлу, оставляя какое–то непривычное, интимное послевкусие. Я подняла глаза на Генри, он глубоко дышал, запрокинув голову.

– Ох, Анни,– выдохнул он, с восхищением глядя на меня, – ты умеешь удивить! Это было волшебно, спасибо.

В душе я понимала, что поспешила, что не стоило делать этого, но мне хотелось снять напряжение с Генри, я была виновата перед ним.

– Прости ещё раз, – я облизнула губы. Генри быстро натянул штаны, возвращая всё в первоначальное положение.

– Я испугался, что больше не увижу тебя, разозлился, потом увидел тебя на работе. Ты была такая бледная и уставшая, но всё же я не смог подойти и обнять тебя. Так злился, хотелось отшлёпать так, чтобы ты неделю сидеть не могла.

Воображение живо нарисовал эту картину, и я опустила глаза.

– Я больше так не поступлю, обещаю,– подняв глаза на Генри, я увидела его улыбку и ямочку. Наконец.

Шаг за шагом, слово за словом, этот мужчина ворвался в моё сердце. Я почувствовала себя такой уязвимой перед ним. Мне хотелось расспросить его о брате невесты, о ней самой, о сестре, но я знала, что это ранит его, поэтому пришлось унять любопытство. Это была красная зона. На неё нельзя заходить, пока он сам меня туда не позовёт. Интерес не был праздным. Я хотела ближе узнать Генри, ведь смерть его близких сделала его таким, какой он есть. Всему своё время. Когда–нибудь всё встанет на свои места, и Генри Аллен сам раскроет свою душу для меня. Возможно, стоит начать с малого.

Глава 11

Вечер. Порог её квартиры. Я смотрю на Анни. Большие карие глаза невинно смотрят на меня. Может ли такое быть? После фантастического минета она выглядит словно ангел. Чёрт, я не хочу уходить. Просто хотя бы смотреть на неё. С каких пор я довольствуюсь малым? Что–то подсказывает, что она не готова к близости другого уровня, а удовольствие хотела доставить мне, потому что чувствовала вину. Даже после того, что она вытворяла несколько минут назад. Она готова прикасаться ко мне, но не готова подпустить меня близко настолько, что обратной дороги не будет.

– Директор, – обожаю, когда Анни называет меня так,– хотела кое–что спросить.

– Конечно, спрашивай,– ответил я и немного напрягся.

– Тот парень, что приходил к тебе домой, а затем в офис, это ведь брат твоей нвесты?– её голос звучал встревожено.

– Да,–коротко бросил я. Не хочу, чтобы она знала о моём прошлом. Ей это ни к чему.

– Если ты не хочешь об этом говорить, то я пойму. Прости за бестактный вопрос.

Анни отошла от меня, словно проводя невидимую черту между нами. Неужели я не могу просто сказать, что это брат моей мёртвой невесты и мы ненавидим друг друга до смерти? Конечно нет. Тогда она поймёт,  насколько я изломан внутри, и насколько мои чувства атрофировались, сводясь к физиологическим потребностям. Но именно к этой девушке я начинаю что–то испытывать. Что–то за гранью моего восприятия, давно забытое и от того, как будто новое.

– Мне уйти? – спросил я, протягивая руку к её вьющимся, темным как грозовая туча волосам.

– Останься, не хочу быть одна,– Анни улыбнулась так печально, что где–то в недрах окаменевшего сердца что–то едва неуловимо треснуло.

Анни направилась принимать душ. Её фигурка была очень чувственной. Слегка широкие бедра, выделяющаяся талия, упругая грудь, державшая форму. Я определённо хотел её.

– Располагайся, как тебе удобно, я быстро приму душ, и приготовлю ужин,– Анни лёгким и быстрым движением собрала волосы в высокий пучок, открыв изящную шею. Во впадинке между ключиц лежал фианит на тонкой серебряной цепочке. От чего–то мне показалось, что серебро идёт ей больше золота, хоть оно и дороже.

– Можем заказать ужин, если ты устала, – предложил я.

– Нет, я сама,– ответила Анни, и в этом была вся она. Слишком самостоятельная и упрямая, словно не знает, как это быть слабой.

– Помочь хоть можно?– с улыбкой спросил я.

– Так и быть,– лицо Анни просветлело, преображаясь.

Я еще раз оглядел квартиру. В ней всё было так же лаконично. Те же милые детали, придающие уют. Было видно, что в обстановку вложено много тепла и любви.

Бездумно листая журнал, лежащий на столике, старался игнорировать мысли о Даниэле. Он не должен был вторгаться снова в мою жизнь. Между нами достаточно боли и претензий. Он винит меня в смерти Грейс, я виню себя не меньше. Он не может меня ненавидеть больше, чем я сам себя. После случившегося он слегка помешался, был убит горем. Я хорошо понимал, его чувства, ведь моей сестры тоже не стало. Я так же умер внутри. Уйдя в работу и бизнес, я не позволял себе думать об утрате. Был слишком труслив для этого. Даниэль выбрал иной путь. Он был уничтожен, и в отличие от меня не скрывал этого. Их семейный бизнес оказался под угрозой, так как его отец был уже не молод, и вести дела ему удавалось с трудом. Мы почти не общались с похорон Грейс, но я знал, что добрая душа мистера Грина не держит злобы. Тот день разделил наши жизни на "до" и "после".

Дани тратил деньги на выпивку и наркотики, не вылазил из реабилитационных клиник. Его мать и отец за эти несколько лет заметно сдали, здоровье из без того подкосившееся после смерти Грейси, стало совсем некудышным. Даниэль исчез с поля зрения всех наших общих знакомых на два года, и как оказалось, приводил себя в порядок. Вопрос в том, в порядке ли его разум? В последний раз когда я видел его, года три назад, он был похож на сумасшедшего бездомного. В тот день моё сердце разбилось еще раз. Дани был моим другом. Возможно единственным. Глядя на него, я будто снова видел Грейс, ведь они были близнецами. Оттого боль потери он ощущал ещё сильнее. Никто и никогда не может указывать и говорить другому как страдать. У каждого своя глубина горя. Дани озлобился. На весь мир, на меня. Все попытки помочь, он отметал, брыкаясь и упираясь.

Сидя в моём офисе он выглядел собранным. Такая собранность ограничила с маниакальной, но я просто был рад его видеть практически таким, каким запомнил. Разве что тени под его глазами стали темнее и он сильно похудел. Лицо,некогда пышущее здоровьем было отмечено печатью усталости. Годы реабилитации, несомненно, сказались на нём. Мы молчали. Пили черный кофе и молчали. Где–то за дверью легкий гул рабочего дня казался чем–то нереальным и далёким.

– Сколько лет прошло?– неожиданно спросил Дани, отстранённо глядя в окно.

– Пять,– ответил я, будто мог забыть.

– Пять лет, двести пятьдесят пять дней,– все так же безэмоционально сказал Даниэль. Меня это очень насторожило.

– Да, ты прав, долго…

– Как один миг,– перебил меня он.

– Как ты живёшь, Дани?– спросил я.

– Если это можно назвать жизнью. Как видишь, цвету и пахну.

– Не стоит так говорить, я совершенно серьёзен. Переживаю о тебе, ты не перестал мне быть другом!

– Конечно нет,– Даниэль улыбнулся. Я не видел прежде у него такой улыбки. Она пугала.

– Ты должен жить дальше, понимаешь?

– Как ты?!– неожиданно вскрикнул Даниэль, и с его лица на миг слетела напускная маска спокойствия.

– Дело не во мне!

– Дело всегда было только в тебе, Генри Аллен! Всегда…ты очаровал Грейс, запудрил ей мозги! Она никого не видела, не слушала! Где она теперь?! Гниёт в земле! Точнее то, что от неё осталось, то что можно было назвать её останками! В то время как ты сидишь тут, весь такой прекрасный и тебе еще хватает наглости трахать своих сотрудниц дома! Там, где была она! Ты предал её, память о ней! Ты был её не достоин! Ты должен был умереть!

– Я желаю этого больше всего, с того проклятого дня!

– Так почему ты до сих пор здесь?! Ведь ты всегда получаешь чего хочешь! Так иди и уумри!-я потерял дар речи. Ведь Дани был прав. Я недостойный трус.

– О каких сотрудницах ты говорил?– внезапно осенило меня.

– Та кудрявая крошка в твоей квартире. Видел её в здесь в офисе.

– Она тут не при чём! Я просто ей помог, – запротестовал я.

– Это не важно,– отмахнулся Даниэль.

Но это было важно как никогда, ведь Анни была иной. Для Дани это не имело значения. В его глазах я был ничтожеством, возможно заслужено.

Не знаю сколько времени прошло, но Анни стояла и настороженно смотрела на меня.

– Всё в порядке?– спросила она.

– Да, я задумался немного.

–Что–то серьёзное? Ты был очень сосредоточен,– Анни выглядела встревоженной.

– Будем ужинать. У меня есть пара стейков, быстро запеку их, подождёшь?

– Конечно,– я кивнул, рассматривая Анни в простом, с виду шелковом, молочно–белом халатике, едва прикрывавшим её соблазнительную попку.

– Тогда располагайтесь, тут правда особо негде.

– Мне удобно и так. Всё, что мне нужно у меня перед глазами,– я внимательно посмотрел на Анни, и её щеки залились румянцем.

– Директор, – неожиданно тихо сказала она,– разреши обнять?

Я опешил от этой просьбы. Уже очень давно я никого не обнимал, и тем более никто не просил об этом. Поднявшись с диванчика, я вплотную подошел к Анни. Она порывисто прижалась ко мне, уткнувшись носом в грудь. Я гладил её пушистые, слегка влажные после душа волосы.

– Анни,–начал было я.

– Ничего не говори, просто подожди еще минуту, я скоро отпущу тебя.

"ТОЛЬКО НЕ ЭТО!" – мелькнуло в голове, и я инстинктивно прижал девушку к себе. Она и не догадывается, что эти объятия мне нужнее, чем ей.

"ДОМ"–мелькнуло снова. И ещё раз, и ещё раз. Плевать, насколько жалким я выгляжу, главное– я снова почувствовал это. Эта кудрявая девочка пугала своим влиянием, но я её не упущу. Странным образом устроен мир. В тот момент, когда я решил, что никогда не найду хотя бы крупицу покоя в душе, я обретаю его. Нужно опуститься на самое дно, чтобы найти силы осмотреться по сторонам, поднять голову.

Глава 12

– Вкусно!– уплетая за обе щеки, сказал Генри.

– Рада, что тебе понравилось,– готовить я не мастер, но стейки моё коронное блюдо.  Никто не устоит.

Было около полуночи, когда мы поужинали. Мысль, о том, что Генри уйдёт больно обожгла. Я едва не вцепилась в его рукав, когда он поднялся со стула. Мне настолько не хватало тепла! Я и не догадывалась. Просто плыла по течению жизни одна, но айсберг на моем пути в лице директора Аллена загородил собой весь остальной мир.

–Ты можешь остаться, уже поздно, зачем ехать на другой конец города, к тому же, директор может и опоздать, – казалось, я придумываю причины задержать Генри хоть на минуту рядом с собой.

–Хорошо,– Генри облегчённо выдохнул.

–Предупреждаю, я во сне ворочаюсь, могу случайно дать тебе локтем по носу.

–Я справлюсь, не переживай,–директор слегка по–доброму усмехнулся, словно перед ним был ребенок.

Почистив зубы, я забралась в постель. Генри уже лежал, совершенно органично вписавшись в пространство моей жизни. Без одежды он выглядел ещё горячее, чем в ней. Татуировки были явно свежими, пару лет, не более. В его случае они идеально дополняли образ.

Я пристроилась рядом, укрывшись одеялом. Сердце отбивало какой–то ненормальный ритм, намереваясь разрушить грудную клетку. В комнате царил полумрак, слышно лишь наше неровное дыхание.

–Анни, я…хочу сказать, что…

–Генри, мы можем отложить все важные разговоры на потом, просто поспим, хорошо?–мягко предложила я,– не стоит вымучивать слова, когда придет время скажешь.

–Хорошо,–сдался Генри,– иди ко мне, я замерз.

Не дожидаясь ответа, он притянул меня к себе и крепко обнял. Стараться уснуть не пришлось, я была совершенно измотана, и оказавшись в крепких объятиях Генри Аллена уснула.

Яркие лучи солнца возвещали о начале нового ясного дня. Открыв заспанные глаза, я по привычке посмотрела на настенные часы, кричащие всем своим видом: «Дорогуша, ты опоздала!»

По идее и по графику работы через восемь минут я должна быть на работе. Генри нигде не было ни видно, ни слышно. Похоже, он ушё л задолго до моего пробуждения. Чёрт!

На подушке лежала аккуратно сложенная записка. В ней торопливо было написано: "Прости, что не дождался твоего пробуждения. Срочные переговоры. P.S. Ты так сладенько спишь".

Теперь, я почувствовала себя на месте директора,когда сбежала из его квартиры, но с тех пор кое–что изменилось – мы стали ближе, и пропасть между нами стала чуть меньше.

Я со стоном откинулась на подушку. Во что я влезаю? Что вообще на меня нашло?! Минет боссу? Это словно в каком–то пошлом третьесортном фильме. Ох, но в тот момент мне этого хотелось. Наверняка техника была весьма посредственной. Но моя ошибка была намного хуже, и это слегка утешало.

Я быстро умылась, надела джинсы–бойфренды, толстовку молочно–белого цвета и лёгкие конверсы. Всё равно я сегодня не выберусь из мастерской, к тому же нога продолжала болеть, но не так сильно. Нужно подогнать костюм и наконец начать шить. Мероприятие уже через неделю, и Генри должен блистать.

С крепко накрепко закрытыми глазами я доехала до нужного этажа и вышла, оглядываясь, словно воришка. Со стороны наверняка выглядела глупо, но я давно решила не обращать внимания на взгляды посторонних.

Офис встретил меня гробовой тишиной. Я на цыпочках подошла к Лорен.

– Привет, а что за мрак у нас тут?–шёпотом спросила я.

– Директор говорил с руководством журнала. Что–то у них там не заладилось. Ох, не к добру это.

– В каком смысле?

– В том смысле, что наш юбилейный выпуск будет освещаться прессой, телевидением, и так директор всё это организует, а теперь по слухам хотят в штат нанять человека для связей с общественностью. Такое не поручишь кому попало, только доверенному лицу правления.

Наверняка Генри в бешенстве. Зная его тягу к контролю всего и всех, ему навязывают человека, с которым ему придется сотрудничать и уступать, а с этим у него проблемы. Решив не попадаться никому на глаза, я ушла с головой в работу. Около трёх дня ко мне заглянула Лорен.

– Пообедаем? Тут через дорогу есть кафе, – девушка уже не казалась мне стервой, разве что чуть–чуть.

– Звучит заманчиво,– я с хрустом разогнула спину.

– Только ты тут так убиваешься по работе,– Лорен оглядела кабинет.

Все ткани были рассортированы, манекены стояли в углу, кроме одного с наполовину готовым костюмом.

– Просто люблю, то чем занимаюсь, – я пожала плечами, – готова идти?

– Да!

Чем ближе мы подходили к лифту, тем больше меня охватывала паника. Ох, какой же ошибкой было думать, что я начинаю избавляться от этой фобии. Рядом с Генри я словно забывала о ней, но не сейчас. Пока мы ждали приближения этой адской коробки, я мысленно прокручивала в голове момент, когда я чувствовала себя в безопасности – так меня учил психотерапевт, к которому я ходила на прием. Это называется – эмоциональный "якорь", который помогает зацепиться за что–то и стабилизироваться. Якоря бывают не только положительные, но и отрицательные, и каждый из таких моментов либо поможет, либо загонит ещё глубже в проблему.

Из всех спасительных ситуаций, к которым я могла прибегнуть, мне в голову приходил один единственный – я, Генри Аллен, моя квартира, крепкое объятие и вздох облегчения, который сорвался с его уст, эхом резонировавший в моем сознании.

Лорен что–то говорила, но все её слова доносились до меня словно через толщу Тихого океана.

– Согласна?– услышала я последнее слово из ее монолога ровно в то мгновение когда распахнулись дверцы лифта.

– С чем? – тупо переспросила я.

– С тем, что секретарям мало платят,– Лорен слегка подтолкнула меня к двери. Все моё существо противилось этому, но я шагнула внутрь.

– Согласна, конечно, – я напряжённо уставилась на свои кеды, словно весь мир был заключён в них.