Энни бесплатное чтение

Глава 1

Утро не принесло изменений. Мать все еще сердилась на Энни из-за давешнего разговора и поэтому отправила ее скоблить кухонную мебель. Стол, тумбы и шкафы недавно вынесли во внутренний двор, где всегда была тень, прохлада и сырость. А окна кухни выходили в боковой проулок, и Энни с сожалением представляла заливающие помещение солнечные лучи, отражающиеся от заново побеленных стен. Ей же предстояло несколько дней возиться с мебелью: прежде чем возвращать ее в отремонтированную кухню, следовало убрать с дерева старый лак и заново покрыть смоляным настоем. Долгая, нудная и утомительная работа! И зачем только Энни опять завела разговор об отце?

Эти разговоры никогда ни к чему хорошему не приводили. Мать только ругала за проявление интереса к “этому проходимцу” и неизменно наказывала Энни какой-нибудь работой. А заодно и вовсе переставала с ней разговаривать на несколько дней, а то и недель. Пару раз, попав под горячую руку, Энни получала весьма чувствительный шлепок по какому-нибудь месту. Но, несмотря на все это, ничего не могла с собой поделать и снова приставала к матери с теми же вопросами в надежде, что однажды та проговорится.

Единственное, что Энни достоверно знала о своем отце, которого никогда не видела, – он был эльфом. Его заостренные уши Энни видела каждый раз в зеркале. Уши, по ее мнению, не сочетающиеся с круглым, пухловатым, всегда румяным лицом, доставшимся от матери.

Внешность Энни была экзотичной, но в глазах сверстников это не придавало ей шарма, а служило поводом для насмешек. Энни было двадцать восемь лет и всю свою жизнь она прожила вдвоем с мамой в деревне Северное Приречье, которая уже в те времена считалась главной в Саутхэтэрне. Правда, документ, признающий Приречье районным центром, был выпущен намного позже, уже после Эпохи Наместников.

Народ в их деревеньке был высокомерным и до мозга костей правильным. Все здесь жили “как полагается”, а любая “непохожесть” мгновенно становилась предметом пересудов и всеобщего осуждения. Чаще всего “странноватые чужаки” здесь не задерживались.

Но были и такие, кто общественное мнение игнорировал и продолжал жить по-своему. Например, мать Энни, Марианна Хольтман, известная булочница. За ее пирогами приезжали со всего Саутхэтэрна, и в глаза ей никогда не высказывали ничего, кроме похвал кулинарному мастерству. Однако же местные прекрасно знали, что замужем Марианна никогда не была, но зато в одиночестве воспитывала откуда-то взявшуюся дочь, которой, к тому же, дала свою фамилию, чем отсекла возможность посудачить о вероятном отце Энни. Возможно, именно это последнее обстоятельство и возмущало жителей деревни больше всего. На Марианну наклеили ярлык “неправильной”. Так что Энни пришла к выводу, что даже если бы она была пухлой сероглазой блондинкой, как подавляющее большинство жителей Приречья, то полагающаяся ей доля презрения от взрослых и обзывательств от детей за беспутную мамашу всё равно бы ей перепадала.

– Эй, Энн, ты чем опять провинилась? – громкий голос вывел Энни из задумчивости, и она вопросительно уставилась на кудрявую голову своего приятеля Фреда Морфоуста, возникшую над забором.

– Я заходил за тобой, – пояснил Фред, появившись над забором целиком и перевалившись через него во двор. – А твоя мама заорала, что ты наказана и никуда не пойдешь. Ещё и метлой замахнулась! – Фред нервно хихикнул, спрыгнул на землю и подошел к Энни. – А я и не собирался тебя никуда уводить. Но ей разве объяснишь!..

Фред сел на одну из кухонных лавочек и продолжил:

– Я хотел тебя позвать в Березовую. Ярмарка начинается уже в конце этой недели. Я весь год откладывал деньги, как договаривались. Так как, пойдем?

Энн замялась. Да, они, конечно, договаривались, и Энни тоже весь год копила деньги. Даже не купила хлопушек на Новый год. Но недавно у неё появилось более важное дело, и она уже потратила часть скопленной суммы, и остальное собиралась пустить туда же, в обход их плана, но… Фред об этом не знал. Казалось бы, сейчас был самый подходящий момент, чтобы все ему рассказать, но Энни так и не решилась. Пока она прикидывала, как лучше начать, ее окликнула мать. Выставив на открытое окно кувшин молока и тарелку сырных лепешек, она коротко бросила: "Иди лопать!" – и скрылась в глубине дома, демонстрируя тем самым, что до сих пор не разговаривает с дочерью. Так что Энни просто забрала еду и уселась на лавку рядом с Фредом. Он, так и не дождавшись от Энни ответа и приняв ее молчание за согласие, болтал уже о своих соседях, крайне бестолковых людях, вечно служивших источником забавных историй о неумелом ведении хозяйства, которые благодаря ярмаркам расходились далеко за пределы их деревушки. Впрочем, в других селениях их считали выдуманными для смеху байками.

К тому времени, как лепешки были съедены и все темы для разговоров исчерпаны, уже начало темнеть. Энни старалась вести себя, как обычно; поведать Фреду об изменении своих планов она решила позже. Пока же они пожелали друг другу спокойной ночи, и Фред, опять перемахнув через забор, ушел домой.

***

В день начала ярмарки Энни проснулась, когда только начало светать. Ей надо было успеть несколько завершающих дел. Упрятать в мешок приготовленную с вечера провизию. Написать записку маме. Напоследок окинуть взглядом комнату, проверяя, не забыла ли чего, и заодно как бы прощаясь с ней.

Внизу возилась мать, которая всегда вставала раньше петухов, чтобы поставить свежее тесто для булочек. В последние несколько недель в их лавке шел ремонт и никакой необходимости в тесте не было, но мать все равно поднималась рано. Это уже вошло у нее в привычку. Сегодня же лавка должна была вновь открыться, так что теста уже было заготовлено неимоверное количество, а сейчас, судя по звукам, жарилась начинка.

Энни спустилась в зал, где на столах уже были расстелены новенькие клетчатые скатерти, а на окнах слегка колыхались выстиранные занавески, украшенные теперь кокетливыми бантиками. Энни сама их смастерила из обрезков шелковой ткани.

На одном из столов, приготовленная мамой, несмотря на хлопоты, стояла кружка с горячим какао. На несколько мгновений Энни почувствовала прилив любви и благодарности, и ей стало жаль уезжать отсюда даже ненадолго. Мелькнула мысль – не отказаться ли от задуманного? Но тут из кухни донеслось мамино ворчание по очередному незначительному поводу, и Энни вспомнила, что ее план возник из желания немного от матери отдохнуть. В конце концов, она же к ней вернется, да и записку оставила.

Энни одним махом выпила какао, и тут раздался стук в дверь и голос Фреда.

– Энн, это за тобой? Ты собралась уже? – крикнула мать из кухни.

– Ага, за мной! Пока, мам! – отозвалась девушка и, не позволяя себе усомниться, быстро подхватила заплечный мешок и вышла за дверь.

Рядом с Фредом у крыльца топталась ещё какая-то фигура. Энни определила ее как женскую, и настроение у нее моментально ухудшилось.

– Энн, привет! Познакомься, это Рози! Мы… э-э-э… ну это… – Фред так спешил сообщить неприятную новость, что не мог найти подходящих слов.

– Встречаемся! – вызывающим тоном подсказала Рози.

– Да! – воспрянул Фред. – Рози, а это Энни. Моя… ну, понимаешь… друг.

Энни в глубине души была Фреду благодарна за то, что назвал вещи своими именами, хоть и прозвучала такая характеристика странно. С другой стороны, хорошо было бы увидеть реакцию Рози на слово "подруга". Чтобы не выдать свои эмоции, Энни поджала губы и произнесла недовольно:

– И что, она с нами пойдет?

– А, нет! – Фред, ожидавший бурного негодования, облегченно выдохнул. – Рози просто вышла немного проводить меня. Я решил заодно вас познакомить, пока выдалась возможность. А вообще-то, она остается дома. Ну, Рози, пока!

Фред обнял свою девушку, и Энни отвернулась, постаравшись придать своему лицу брезгливое выражение. Фред его заметил, но никак не среагировал, из чего напрашивался неутешительный вывод о том, что у него с этой Рози все зашло уже довольно далеко. Спасибо, что не на свадьбе познакомил!

До Березовой было около двух часов быстрым шагом. Первый час они молчали. Потом Фред осторожно сказал, что, судя по рассвету, день будет теплым.

– Ага, красиво! – буркнула в ответ Энни, едва глянув на восток.

Еще через некоторое время она сочла возможным заговорить и нарочито грубо спросила:

– Ну и где ты ее откопал?

– Она недавно переехала с семьей откуда-то из Приграничья. Поселились по соседству с нами. Помнишь, там дом старого Грега все стоял пустой после его смерти.

– И она что ли тоже хоббит? – безразличным тоном спросила Энни, никак не отреагировав на упоминание о старике Греге. А ведь в детстве они с Фредом обожали слушать его истории, которые принимали за сказки, и, бывало, подолгу засиживались у него в гостях, пока за Фредом не приходили родители. А после смерти Грега, не имевшего родных, кажется, только эти двое из всей деревни и горевали о нем.

– Ну да, хоббит. Потому наши родители сразу и подружились.

– Если б только родители, – буркнула Энни. После этого беседа снова прервалась.

К концу второго часа пути солнце окончательно поднялось, а дорога стала более оживленной – вся округа спешила к открытию ярмарки. Энни решила, что обижалась достаточно и уже пора мириться.

– Фред, слушай… – неуверенно начала она, но Фред ее перебил.

– Мы с тобой всегда будем друзьями, несмотря ни на что!

– Ты женишься на ней?

Этого Фред еще сам не знал. Но посмотрев Энни в глаза, он вдруг понял, что не положительный или отрицательный ответ ее волнует, а то, что будет с их дружбой в результате одного из этих вариантов. И обещание всегда быть друзьями в данном случае слишком общо.

Он отошел на обочину дороги, чтобы не мешаться, взял подошедшую следом Энни за руки и, глядя ей прямо в глаза, твердо произнес:

– Даже если я на ней женюсь и мне придется посвящать семье намного больше времени, ты все равно будешь для меня главнее!

Энни, не ожидавшая столь пламенных признаний, растроганно шмыгнула носом и крепко-крепко Фреда обняла. Она еще подумала, что парень не до конца понимает, что говорит, ведь семья важнее всякой дружбы, но хоббит вдруг лукаво произнес ей в ухо:

– В конце концов, когда Рози проест мне мозги и будет бить скалкой, к кому, как не к тебе, я пойду плакаться?

Энни от неожиданности фыркнула, а представив описанную картину, не удержалась и захохотала в голос. Рядом смеялся Фред, и набирающее силу солнце золотило радостные морщинки в уголках его глаз.

***

Лошадей Энни нашла не сразу. Ей пришлось пройти до конца длинной улицы, протянувшейся через весь поселок параллельно главной. И там, на специально расчищенной лужайке, были устроены загончики для животных. Шум основной ярмарки здесь был почти не слышен, зато хватало своеобразных звуков, производимых животными. Они переговаривались между собой, забавно чамкали едой, а одна вылизывающая лапу собака делала это с каким-то особенным присвистом.

Благополучно миновав гусей, кроликов, поросят, коров и прочую домашнюю живность, Энни увидела просторный загон, расположенный на отшибе. Если у остальных животных был обширный выбор, по несколько загонов на каждый вид, то лошадей продавали почему-то только в одном этом загоне. Хозяином его был толстый бородатый мужчина неопределенных лет, похожий одновременно на джинна и на пирата. На Энни он поглядывал подозрительно, как на пришедшую просто поглазеть, и даже бренчание монет в ее кошельке не рассеяло подозрительность окончательно.

Девушка ходила вдоль загона довольно долго и высматривала, сама не зная что. Ей не слишком часто доводилось ездить верхом, так что Энни испытывала страх, но вместо того, чтобы себе в этом признаться, предпочитала думать, что у нее просто недостаточно навыков.

Внезапно она встретилась взглядом с парой огромных светло-коричневых глаз в окружении коротких, но густых и пушистых ресниц. Лошадка пристально смотрела на нее. Не жевала траву, не перебирала ногами, как большинство ее собратьев, и даже не отгоняла хвостом назойливых мух – просто стояла и внимательно смотрела на Энни.

Девушка влезла в загон и подошла поближе к лошадке. Та была довольно низкорослая и очень крепкая, если не сказать толстенькая. Шкура у нее тоже была необычного цвета: вроде и коричневая, но какая-то светлая, а на солнце отливающая золотисто-медовым блеском.

“Как палочки корицы”, – подумала Энни, снова взглянув лошадке в глаза. И невольно протянула руку, чтобы потрогать странное создание – а точно ли это настоящая лошадь? И лошадка вдруг ткнулась ей в ладонь теплым носом.

– Эта далеко не увезет, – раздался совсем близко категоричный голос толстяка-хозяина.

Энни с трудом оторвала взгляд от лошадки и непонимающе уставилась на торговца. При чем здесь “увезет-не увезет”? Зачем он говорит ей такие странные вещи? Разумеется, Энни и сама видела, что лошадка больше похожа на тяжеловоза, чем на скакуна для верховой езды, но разве это важно? Еще до того, как теплый нос толкнул ее руку, она поняла, что непременно купит эту лошадку, сколько бы за нее ни попросили. В крайнем случае, даже вернется к маме и попросит присмотреть за животинкой, пока она исполняет свою задумку. Придется пойти пешком, ну да ладно… Или можно остаться, отложить поездку на годик, заново накопить денег… Она уже и имя придумала – Корица!

– А мне далеко и не надо, – тихо, но уверенно заявила Энни. – Сколько?

Торговец хмыкнул, но ответил:

– Пятнадцать серебряных. Еще за семь могу сбрую предложить. Вряд ли ты найдешь хорошую упряжь на такую… хм-м… упитанную скотину.

Энни отсчитала деньги, протянула ему и спросила:

– А почему она такая? Ну… странная.

– Мне привезли ее из восточных степей. Похоже, у них там все такие. Да что с них взять – кочевники, разве они могут разбираться в лошадях? – небрежно ответил хозяин, пересчитывая деньги.

Потом он вынес откуда-то упряжь и даже любезно оседлал для Энни лошадку. Девушка пыталась запомнить последовательность действий, но выказывать перед торговцем свое невежество не хотела, поэтому ей оставалось лишь надеяться на свою зрительную память. Энни рассчитывала, что, закончив с упряжью, хозяин отойдет по каким-нибудь своим делам, но он остался стоять, сложив руки на объемистом животе, и пристально наблюдал за ее действиями. Энни долго и упорно приматывала к седлу свой мешок. Количество витков и узлов уже было немыслимым и дольше оттягивать было глупо, но понимающе-насмешливый взгляд торговца сводил с ума. Энни уже подумывала, не увести ли лошадку под уздцы, сделав вид, что хочет еще побродить по ярмарке. Но тут хозяин лошадиного загона удивил ее во второй раз. Он подошел и, хотя насмешливость еще не до конца исчезла из его голоса, понимающе спросил:

– Ты в седло-то садиться умеешь?

“Конечно!” – хотела воскликнуть Энни, но не успела. Каким-то образом угадав правду, торговец принялся подсаживать ее, приговаривая: “Ногу ставь сюда… так… а теперь толкайся!.. Вторую ты должна перекинуть через спину… ну давай, девочка, толкайся!.. Это совсем не высокая лошадь!..”

По правде, Энни раньше ездила на лошадях, но без седел и прочих дурацких приспособлений. Одно дело – просто запрыгнуть на лошадь, и совсем другое – перекидывать через нее ногу, держась при этом за седло и боясь запутаться в этих… как их… стременах, кажется.

Наконец, она благополучно оказалась верхом, поблагодарила хозяина и, неумело вцепившись в уздечку, толкнула лошадку пятками. Та послушно зашагала к выходу из загона. Энни подозревала, что, когда ей надо будет повернуть направо, чтобы двинуться вверх по улице к выезду из деревни, она должна будет дернуть уздечку. На деле же она отпустила поводья и обняла лошадку за шею, потянув, куда нужно. Издалека наблюдавший за ней торговец в очередной раз насмешливо хмыкнул.

У последних домов Энни придержала лошадь и обернулась. Далеко внизу, растянувшись вдоль склона холма, шумела ярмарка. Девушке было совестно, что она не попрощалась с Фредом и даже не нашла времени сказать ему о своих планах. Несколько часов назад она малодушно улизнула от своего приятеля, воспользовавшись ярмарочной толчеей. Может быть, он уже ушел домой, не дождавшись ее. На том конце Березовой начинался лес, тянущийся до самой их деревни. Сейчас под вечер в лесу уже прохладно и царят зеленоватые сумерки, красиво пронизанные косыми лучами заходящего солнца. Придется Фреду возвращаться одному. Сердце у Энни защемило при мысли о друге, и она чуть было не развернула лошадку в обратную сторону. Та восприняла невольное движение наездницы как понукание двигаться быстрее. Так что Энни ничего не оставалось, как развернуться лицом вперед, чтобы не слететь с седла, и сжать на поводе руки.

Глава 2

К Приграничному лесу Энни подъехала сразу после полудня. Знаменитые въездные Врата были заметны издали: величественные и красиво увитые плющом, они возвышались над дорогой, как бы выплывая из ветвей окружающих деревьев, но в то же время четко обозначая границу Леса. По мере приближения к Лесу лошадь вела себя все беспокойнее и ее беспокойство все сильнее передавалось наезднице. В арке Врат Энни видела характерный для старого леса полумрак, хотя выглядел он более плотным, чем должен был быть. И еще под пологом Леса не было ветра. То есть вообще никакого движения воздуха! Ни один листочек не трепетал, и не пролетали гонимые ветром паутинки. Было общеизвестно, что никого, владеющего темной магией или просто враждебно настроенного, местные эльфы в свой Лес не пускают. Поэтому замеченные странности Энни насторожили, но не настолько, чтобы изменить маршрут и обойти Лес стороной. Оказалось нетрудно списать все на огромный возраст этого Леса, нежели на происки темной магии. Но лошадь так прядала ушами, что Энни решила, будто Корица видит что-то, доступное лишь ее глазу. Иного объяснения тому, что лошадка идет вперед неохотно, чуть ли не приседая на задние ноги, у девушки не было.

Энни старалась оставаться рассудительной. Бояться среди бела дня чего-то невидимого было, по ее мнению, глупо и стыдно. У самой границы Леса ей пришлось спешиться и буквально тащить Корицу за собой, потому что ободряющий шепот и почесывание за ухом уже не действовали. Когда девушка с лошадью переступили границу Леса (защитная эльфийская магия мягко спружинила, пропустив их), за их спинами пронесся порыв ветра. Энни резко обернулась. Несмотря на внешнее спокойствие, нервы ее были на пределе. Разыгравшееся воображение услужливо подбросило картину, как этот порыв запечатывает Врата и отрезает им путь назад. Оказалось, что ветер и впрямь не смог проникнуть за Врата и закрутился спиралью между стенок арки, но – снаружи! Похоже, завывание произошло именно от этого, хотя этот факт не успокаивал, а нагонял жути. Постаравшись отбросить мысли о том, кто может прятаться в неподвижно застывшем воздухе Леса, потому что ему вреден вольный ветер, Энни пошла вперед по Тропе и потащила за собой Корицу.

Девушка планировала пересечь Приграничный лес за три-четыре дня. Правда, самое главное Энни не продумала – как найти местных эльфов, просто топая по Тропе. Тропа считалась самым безопасным способом передвижения по Лесу, этакой нейтральной территорией. Попасть на нее можно было только через Врата – с юга или с севера. Шедших по Тропе местные эльфы, как правило, не трогали. Но стоило с нее сойти – и путник считался посягнувшим на их владения. Эльфийская магия действовала так, что найти Тропу и вернуться на нее было невозможно без помощи самих эльфов. Поэтому пренебрегший Тропой путешественник обрекал себя на вечные скитания по Лесу. Или на объяснения с эльфами, если повезет и они заинтересуются его персоной.

Энни приберегала этот вариант на крайний случай, потому что перспектива до конца своих дней блуждать по Лесу ее не радовала, хоть она уже и начинала привыкать к обстановке. Застывший воздух и полумрак постепенно перестали пугать девушку, так как она сообразила, что в них никто не прячется. Если точнее, этот воздух вообще выглядел мертвым. В нем не просто никто не жил, а даже – казалось – им невозможно дышать. Энни с Корицей как-то дышали, но на тех, кто сидел в засаде и собирался напасть, этого воздуха явно бы не хватило.

Однако однообразное скудное освещение мешало ориентироваться во времени. Энни понятия не имела, сколько они уже бредут по Лесу. Судя по тому, что Корица все порывалась остановиться, да и у самой девушки болели глаза, прошло около двух суток. Если верить заранее собранным сведениям, где-то в середине пути Лес пересекала зачарованная река, воды которой навевают сон. Вероятно эти слухи остались с давних времен и уже не имели под собой оснований. По мнению Энни, зачаровать реку могла только темная магия, а раз ее нет в Лесу, то и река неопасна. В любом случае, спать близи нее и вообще в Лесу девушка не собиралась, заранее отоспавшись в подвернувшемся трактире. Но отсутствие реки нервировало. Хотелось скорее оставить ее позади. К тому же река подтвердила бы, что Энни двигается в правильном направлении. Пока что утоптанная почва Тропы послушно ложилась под ноги, а следовательно, сомнений в правильности направления не должно было быть. Но все же где-то на задворках сознания маячила мысль, что Лес обманывает, запутывает и заманивает в чащу, в которой девушка вместе с лошадью проплутают до конца своих дней. Как Энни ни старалась убедить себя, что в подобных мыслях виноваты старые, отжившие слухи, окончательно от них избавиться ей не удалось.

Реку Энни увидела неожиданно, когда сделала очередной шаг. Тропа упиралась в мост, а на противоположном берегу вновь продолжалась. Выглядел он не слишком добротно, но гораздо более неприятным было то, что от моста за версту несло магией. Энни, никогда магии не обучавшаяся, не могла объяснить даже самой себе, каким образом “чует” эту магию, но ощущение было столь же явственным, как боль от мозоли, оставленной на шее просаленным воротником.

Девушка некоторое время в нерешительности топталась на берегу. Она старательно обдумывала, сможет ли пройти по этому мосту лошадь, оттягивая момент, когда все-таки нужно будет на него ступить. Однако пересекать Реку вплавь или бесславно поворачивать назад не хотелось вовсе, поэтому Энни пошла вперед.

К удивлению девушки, мост не скрипел, не шатался и не раскачивался на ветру. Да и времени на его преодоление понадобилось немного. Он оказался короче, чем выглядел при взгляде с берега. И все же Энни почти не помнила, как продвигалась по нему. Единственным ощущением был дикий страх, почти заставивший повернуть назад. Но поскольку с каждым шагом расстояние до нужного берега сокращалось, а до оставшегося позади увеличивалось, то она все-таки не повернула.

Оказавшись наконец на твердой земле, Энни поспешила отойти от Реки и от дурацкого моста подальше, но не смогла. Вокруг нее появились эльфы. Как будто материализовались из воздуха, возникли внезапнее, чем Река. И один из них имел наглость направлять на нее меч.

Вероятно, среди них он считался красавчиком, потому что таковым и был, но его самодовольный взгляд портил впечатление. От настойчивого желания выхватить собственное оружие и подправить нахальную ухмылку девушку удержала мысль, что он – лесной эльф, к которому у нее имеются вопросы.

Энни заметила, как он набирает в грудь воздуха. Придав лицу такое же самодовольное выражение, она выпалила на опережение:

– Здрасьте! Вас-то я и ищу!

На физиономии красавчика мелькнула досада, но он все же спросил, что собирался:

– Ты кто?

– Я Энни, – охотно представилась девушка, прекрасно понимая, что имя ему ни о чем не скажет. С другой стороны, на вопрос-то она ответила.

Красавчик вроде бы скрипнул зубами и процедил:

– Конкретнее.

– Энни Хольтман, – с удовольствием конкретизировала девушка и хихикнула, не в силах больше сдерживаться.

Возможно, этот смех предводитель эльфов посчитал признаком слабоумия, потому что самонадеянно сунул меч обратно в ножны и повернулся к девушке спиной. Бросил через плечо: "Пойдешь с нами", – и двинулся по Тропе.

– А вопрос можно?

– Молча, – уточнил он.

Энни скорчила рожу его спине, столь же нахальной, как физиономия, и зашагала следом. При этом один из эльфов беззвучно усмехнулся. На его тонком пальце переливался красивый зеленый камень, изящно оправленный в серебро. Выражение лица он старался держать нейтральным, что выгодно отличало его от надменного предводителя отряда. По одной этой ухмылке Энни не смогла разобрать, смеется ли он над ней или над своим командиром, но на всякий случай демонстративно отвернулась. И встретилась взглядом с шедшим слева рыжим эльфом, который, ничуть не смущаясь своей нелепой коренастой фигуры, беззастенчиво пялился… на Корицу.

– Чего тебе? – неприветливо буркнула Энни, притянула лошадку поближе и обняла за шею, словно рыжий пытался ее отобрать.

Но тот лишь помотал головой и прижал палец к губам, мотнув головой в сторону предводителя.

Так, молча и без привалов, эльфы шли почти полдня. Энни уже подумывала, не отработать ли на них какое-нибудь из подслушанных однажды у знакомого мага заклинаний, как вдруг красавчик-предводитель резко сошел с Тропы и исчез. Остальные тоже стали сворачивать влево.

Энни замерла, пораженная диковинным зрелищем: эльфы сходили с Тропы и через пару секунд исчезали. Лес хорошо просматривался во всех направлениях, но ее спутники будто растворялись в воздухе. Полдня в окружении напыщенных и молчаливых эльфов отбили у девушки охоту задавать им вопросы, так что она всерьез задумалась, хочет ли она растворяться в воздухе вслед за ними. Как будто у нее был выбор! Обладатель серебряного перстня толкнул ее в спину. Взгляд у него был более приязненный, чем у красавчика, и ей даже показалось, что он тоже считает своего командира выскочкой.

– Иди за Видящим, – твердо сказал он и подтолкнул ее еще раз.

– За кем? – попыталась переспросить Энни. Но прикосновение эльфа, похоже, было магическим, потому что оно придало ей гораздо большее ускорение, чем простой тычок в спину. Энни с разгона влетела в высокую влажную траву, отметив, как перестали цокать копыта Корицы, потому что она вслед за хозяйкой оказалась на мягкой земле. По инерции Энни сделала еще пару шагов и увидела впереди эльфов, первыми свернувших с Тропы. Теперь они шагали цепочкой один за другим.

Девушка резко обернулась. Стена желтых, похожих на камыш, стеблей. Никакой Тропы и мягкой зеленой травы по обочинам. Один из слухов подтвердился: отыскать Тропу самостоятельно и вернуться на нее невозможно. Так что Энни оставалось только поспешить вдогонку за эльфами.

Путь через камыши занял еще полдня. Они были выше всех эльфов и настолько густые, что закрывали боковой обзор. Только кроны деревьев смыкались над головами идущих, напоминая, что они все еще в Лесу.

Ширина тропинки позволяла идти только одному. Корица держалась позади хозяйки. За ней топал рыжий эльф и по-прежнему ее разглядывал. Тот, что насмехался над командиром и назвал его Видящим, шел последним.

Через некоторое время рыжий окликнул Энни:

– Можно взяться за сбрую, чтобы пойти рядом с тобой?

По мнению Энни, вопрос был странный. Хочешь идти рядом – иди. Зачем при этом держаться за поводья чужой лошади? Чтобы следующим этапом как бы невзначай взять ее за руку, что ли? Она молча пожала плечами, потом все же кивнула.

Рыжий моментально втиснулся между девушкой и камышом, представился Гарведиуном и повел увлекательный рассказ о тайных тропках, по одной из которых они, как оказалось, шли в настоящий момент.

Главная Тропа, проложенная для путников по кратчайшему пути, отнимала четыре дня. В других же направлениях Лес простирался на гораздо большие расстояния. Эльфы прекрасно в нем ориентировались и могли сходить со своей Тропы, не рискуя, как другие, заблудиться среди однообразных деревьев. Для них деревья не были однообразными, вот в чем секрет. Но одно дело неделю топать по мокрой траве в нужную часть Леса, продираясь сквозь кустарники и обходя овраги, и совсем другое – шагать по утоптанной тайной тропке, которая приведет в нужное место самое большее через сутки. Проблема в том, что обнаружить такую тропку могли не все подряд лесные эльфы, а лишь избранные, так называемые Видящие. По какому принципу передавался этот дар, было неизвестно, поэтому немногочисленных Видящих всячески оберегали. Вот даже в сплетни о загадочной эльфийской магии эта информация не просочилась. Ясное дело, эльфы далеко не каждому путнику показываются, а Видящих уж тем более не демонстрируют.

Все остальные могли попасть на тайные тропы, только если дышали Видящему в затылок. Именно поэтому Гарведиун взялся за поводья, так как двое на тропку категорически не помещались. Часто он оступался куда-то вбок, пропадая из виду, и лишь бледная рука с длинными пальцами держалась за сбрую Корицы. Энни всякий раз хотелось потрогать, чем же эта бесхозная рука заканчивается, но она не успевала: тропинка становилась шире на полступни, и ее спутник вновь оказывался рядом.

– Так что самая страшная тайна этих тропок состоит в том, почему же они такие узкие?! – заключил Гарведиун.

Не дождавшись реакции, он добавил с деланным пафосом:

– Мы понимаем, что никогда не сможем ее разгадать, и поэтому прозвали их тайными!

Энни кивнула, чтобы не быть невежливой. Игра слов показалась ей занимательной, да и выражения на лице он менял мастерски. Но в тот момент все внимание девушки было сосредоточено на другом зрелище: впереди из купы деревьев постепенно выступал величественный эльфийский дворец.

Глава 3

Приграничный лес раскинулся на столь огромной территории, что захватывал целых три природных зоны с разным климатом. Точнее, внутри-то он был одинаковый, но тот, кто пересекал Лес с юга на север по Тропе, с удивлением замечал, насколько более холодным оказывался окружающий воздух и менее разнообразной местная фауна, особенно летающе-жалящая.

Приграничным он назывался потому, что располагался вплотную к Орочьим горам. На северо-восточной окраине Леса начинались предгорья. Деревья там росли не на земле, а на каменистых уступах. Называлось это место почему-то Лагуной.

Живя в Приречье, Энни считала рассказы об орках байками, а то, что в честь них называют целую горную цепь, – очевидной глупостью. Но в южных приморских городах она узнала, что стычки купцов с орками – не редкость. Орочьи горы тянулись до самого моря, хоть и превращались уже скорее в холмы, а их обитатели не упускали возможность ограбить чей-нибудь склад. Однажды девушке даже удалось мельком увидеть орка, которого вела по улицам городская стража. Собирая сведения о Приграничном лесе, Энни узнала, что между эльфами и орками существует сильная ненависть. И не только потому, что их владения граничат друг с другом, а большей частью из-за какой-то давней вражды, причины которой нынче никому не известны, но которая прочно сидит в крови и у тех, и у других. И эта вражда была основой жизни эльфов в Приграничном лесу.

Дворец был то ли замаскирован под скопление деревьев, то ли деревья были выращены специально для строительства. Его стены состояли из толстенных вековых стволов, плотно прилегающих друг к другу. Тем не менее, дворец поражал изяществом форм. Узкие и высокие смотровые башни возносились из-за ажурного края стен. Позже Энни узнала, что в них расположены незаметные снаружи бойницы. Некоторые из рядом стоящих стволов сплетались ветвями в арку, так что казалось, что за ними внутри дворца непременно должен быть коридор с высоким стрельчатым потолком. Энни видела такой в купеческой гильдии одного из приморских городов.

Однако никаких коридоров внутри не оказалось. Во всех направлениях дворец пронизывали своеобразные мостики, образованные переплетением веток. Длинные и короткие, узкие и широкие, с перилами, но чаще без. Иногда на их пересечении оказывались помещения, стены которых состояли из тех же ветвей. В тот первый вечер Энни показалось, что во дворце можно заблудиться еще быстрее, чем в Лесу. Тут не было никакого основного прохода наподобие Тропы, а все ветви разбегались в совершенно хаотичном порядке под разными углами друг к другу.

По этим “подвесным мостам” девушку провели в огромный зал, от которого она с наивным упрямством ожидала того же стрельчатого потолка. Но в зале вообще не было потолка. Или он был так высок, что его скрывала темнота. По пути через зал эльфы расходились по сторонам и занимали свои места вдоль стен. Тот, который потешался над предводителем отряда, дошел вместе с Энни до противоположной от входа стены и остановил девушку внезапно властным взмахом руки. Сам же он прошел еще несколько шагов к возвышению с троном и низко поклонился сидевшему на нем эльфу, а затем поднялся к нему и фамильярно зашептал на ухо, после чего встал справа и немного позади от трона, с самым смиренным видом опустив голову.

Попасть сразу же на аудиенцию к королю Энни не рассчитывала, но быстро сообразила, что он должен знать все о своих подданных. Возможно, если рассказать все как есть, он ей поможет. Немного смущала толпа эльфов за спиной, но на них можно не обращать внимания.

Король разительно отличался от тех ребят, с которыми Энни путешествовала весь день. Он оказался бледным и худощавым, с заостренными чертами лица и фигуры. Одет он был во что-то ниспадающее, серебристо-серое, сделанное как бы из дымки и совершенно, на взгляд Энни, непрактичное. Казалось, малейшее дуновение ветра может развеять и его туманное одеяние, и призрачную фигуру.

Король поднял левую руку, и все, кто был в зале, одновременно поклонились ему. Даже тот, что стоял позади трона. Только Энни продолжала стоять прямо и с любопытством оглядывать короля и его подданных.

– Ты кто? – прямо спросил лесной владыка, одновременно требовательно и удивленно, как будто перед ним был интересный зверек, ранее не встречавшийся в его владениях. – И что ты делаешь в моем Лесу? – добавил он, словно спохватившись, и грозно сдвинул брови.

Энни было трудно воспринимать его всерьез. Что за странный титул – король леса? Она впервые задумалась об этом, увидев, что дворец и царящие в нем порядки, пожалуй, не уступают столичным. Однако она влезла в этот дурацкий Лес ради дела, поэтому коротко ответила:

– Меня зовут Энни Хольтман. Я ищу своего отца.

Суровое выражение тут же пропало с королевского лица, и он спросил чуть ли не испуганно:

– А почему здесь?

Энни не выдержала и ответила так же, как выскочке-Видящему:

– Потому что в южных провинциях я уже искала. Там его нет, – и мысленно хихикнула.

Король чуть ли не вскипел. Резким взмахом руки он распустил маявшихся у стен эльфов, подскочил к девушке (куда только девалась его эфемерность?) и потащил в какую-то боковую комнатенку, где бухнулся на стул за низким столиком, стукнул по столешнице кулаками и просипел:

– Подробнее рассказывай!

Энни неторопливо уселась напротив, также сплела пальцы, вроде бы для сосредоточения, глубоко вздохнула. В это время в комнату просочился тот особо приближенный с шикарным перстнем на пальце. Он зажег несколько свечей по стенам и направился было к столу, но увидел, что его место занято, резко остановился и бросил на девушку какой-то обиженный взгляд. Видимо, ей полагалось вести беседу стоя, а двум высокопоставленным мужчинам сидя. Однако Энни предпочла все это проигнорировать. Ей в самом деле нужно было собраться с мыслями. Наконец, она неторопливо произнесла:

– Подробностей не особенно много. Я росла без отца, моя мать ничего мне о нем не рассказывала, поэтому я хочу его найти. Я только знаю, что он был эльфом, поэтому объезжаю все эльфийские поселения. И те города, где большая эльфийская община.

– А почему ты начала не с нас, а с южных провинций? – вдруг спросил “приближенный”. Обиженным он уже не выглядел, зато в голосе слышалась неподдельная заинтересованность.

Скудные знания Энни о дворцовом этикете подсказывали, что говорить в присутствии короля без его указания мало кому разрешалось. Но король никак не отреагировал, а только рассматривал девушку цепким взглядом., поэтому она сочла возможным ответить этому странному парню.

– Я из Приречья. Оттуда до южных провинций рукой подать. Предположила, что моим отцом мог быть какой-нибудь купец, который бросил нас ради торговых дел. И поэтому матушка не любит о нем говорить. Ну а Приграничный лес был вторым пунктом, и к тому же он по пути в столицу.

– Как звали твоего отца? – резко спросил король.

– Я не знаю.

– Хольтман – не эльфийское имя.

– Это мамина фамилия.

– И как же ты его ищешь, если вообще ничего о нем не знаешь? – снова встрял “приближенный”.

– Просто спрашиваю, не бывал ли кто из местных эльфов в Приречье лет тридцать назад. Дальше разговор пока не заходил, потому что никто вроде не бывал.

– И с этим же вопросом ты приехала к нам?

Девушка кивнула, и “приближенный” продолжил:

– Так ты не меньше года будешь опрашивать всех! Хотя нам о подобных фактах вроде неизвестно, но мало ли. Тридцать лет назад состоялся Южный поход, а там со статистикой беда была. Может, кто из наших и участвовал. Что ж, можешь остаться.

Энни опешила. Для нее “остаться” подразумевалось само собой, а ей, оказывается, делают одолжение!

– Я полагал, в Саутхэтерне нет эльфов, – внезапно заявил король непреклонным тоном.

– Нет, – подтвердила Энни.

Но ты рассказываешь как минимум о двоих.

– Понимаете… – Девушке вдруг стало неловко, будто она выдавала себя за кого-то другого. – Я не совсем эльф. Моя мама… ну-у-у… она человек.

Эти слова были встречены дружным изумленным молчанием. Оно длилось и длилось, вязкое и неприятное, как прогорклая начинка для медового пирога. Энни привыкла, что ее происхождение вызывает удивление, любопытство, сочувствие или оставляет собеседника равнодушным. Но с неприязненным напряжением она сталкивалась впервые.

Наконец, король встал, резко оттолкнул стул и процедил сквозь зубы:

– Будешь под командованием у Лесмеиля, – он махнул рукой в сторону своего подпевалы и вышел, не дав больше никаких объяснений.

Энни вопросительно уставилась на своего сопровождающего.

– Если ты хочешь остаться у нас, – торопливо заговорил тот, – тебе придется служить в нашей гвардии. Других рабочих мест у нас здесь нет. Я командир Третьей роты, и с радостью возьму тебя к себе на службу.

– А просто погостить у вас нельзя? Мне как-то роль гостьи привычнее, чем гвардейца.

Девушка произнесла это полушутя, желая разрядить атмосферу, но получила крайне серьезный ответ:

– А есть и пить ты что собираешься?

– А у вас кормят только гвардейцев?

– Да. Я же сказал – других должностей нет.

– Я хорошо готовлю. Я могу поработать на кухне, – предприняла еще одну попытку Энни.

– Поработаешь. В свое дежурство.

“Служить за еду приграничным эльфам – всегда мечтала”, – мысленно буркнула девушка, а вслух спросила:

– Но у вас же тут какие-то проблемы с орками? В гвардии, наверное, надо драться?

– А ты, что ли, не умеешь? – с какой-то странной интонацией спросил Лесмеиль. Как будто умение сражаться по умолчанию прилагалось к каждому, кого судьба заносила в их Лес.

– Ну… не то чтобы я ни разу этого не делала… Хотя владению оружием нарочно не училась. – И тут же задала встречный вопрос, чтобы немного оттянуть разговор о гвардии: – А ты, значит, Лесмеиль?

Он невнимательно кивнул, задумавшись о своем. Энни с нескрываемым ехидством продолжила:

– Особо приближенный к королю персонаж?

– Я его сын, – ответил эльф, явно продолжая размышлять на отвлеченные темы.

Вот так просто. Энни была поражена. Ей тут же расхотелось язвить, да и вообще что-либо говорить. Удивленное выражение отчетливо проступило на лице девушки, даже рот невольно приоткрылся, как будто ее челюсть отвисла в буквальном смысле слова.

Лесмеиль еле заметно усмехнулся, и Энни тут же вспыхнула. И вовсе он не был погружен в задумчивость! Притворился. За занятый стул, что ли, мстит?

– Так что там у тебя с оружием?

– Ну, я немного владею мечом.

– И?

– И все.

– Пойдем, покажешь, – Лесмеиль махнул в сторону тронного зала, уже давно опустевшего.

После того, как Энни узнала, что он – преемник местного короля, ей стало неловко говорить и даже смотреть на него, не говоря уж о том, чтобы с ним сражаться. Но выбора не было. Ей удалось представить на месте весельчака-принца одного громилу, который пытался стащить у нее кошелек в трактире в Зорбене, за что и поплатился.

Правда, ей в том трактире тоже не пообедалось, потому что в разгар драки парочка городских стражников явилась отметить окончание дежурства. Увидев их, громила от неожиданности присел, и Энни случайно заехала клинком вместо колена прямо ему в глаз. Девушка так и не узнала, выжил ли после этого неудачливый вор, но когда его уносили, ругался слишком громко и витиевато для смертельно раненого.

Энни тогда чуть было не арестовали за покушение на жизнь и здоровье мирных граждан, но кто-то из местных выпивох решил засвидетельствовать, что сперва громила собирался ее ограбить, так что выходило, что он вовсе не мирный. Благодаря этому, ареста Энни избежала, но с тех пор вынуждена была возить с собой бумагу с описанием "преступления" и вынесенным "последним предупреждением". Хотя то предупреждение было первым и единственным. Оно содержало неприятную информацию о том, что чужакам сомнительного происхождения не стоит обижать здешних уличных хулиганов.

Словом, воспоминание было противное, но даже оно не придало девушке достаточно боевой злости, чтобы причинить лесному принцу хоть какой-то вред. Буквально за полминуты Лесмеиль оттеснил ее в угол, выбил из руки меч и основательно прижал к стене локтем, не оставив возможности выхватить кинжал. У Энни промелькнула шальная мысль о страстных объятиях. Она почувствовала, как совершенно неуместно краснеет, но эльф как будто ничего не заметил.

– А из лука ты стрелять умеешь? – убирать локоть он, однако, не торопился.

– Нет, – Энни прикинула, достанет ли пнуть его в колено. Стоять зажатой в углу было больно и унизительно. Этот принц, похоже, не меньший выскочка, чем красавчик-Видящий. Он расположился хоть и не вплотную к девушке, зато как-то полубоком, так что попасть в колено или хотя бы в щиколотку не представлялось возможным.

– Моя Третья рота – лучники. Я тебя научу, – неожиданно заявил он и, резко отступив назад на расстояние вытянутого клинка, протянул девушке ее меч. – Иди за мной, покажу тебе нашу комендантскую.

Ей оставалось только сунуть меч в ножны и последовать за ним. Бесконечные переходы по висящим в головокружительной пустоте ветвям смешивались в голове, и без того уже нагруженной впечатлениями. Энни из последних сил сосредоточилась и все-таки впихнула в память расположение комендантской, время, когда ей надлежало там появиться, местонахождение кухни, где ей досталась тарелка с какими-то нарезанными овощами, несолеными и абсолютно сырыми, и наконец отведенную ей каморку с плетеной занавеской вместо двери.

Так Энни поселилась в Приграничном лесу, на который планировала потратить от силы неделю.

Глава 4

В первое время в обязанности Энни входило только присутствие на ежеутреннем построении и обучение стрельбе из лука под наставничеством прекрасного принца Лесмеиля. Некоторое разнообразие вносили встречи с Корицей, которую устроили на конюшне вместе в другими лошадьми.

Через пару недель после зачисления в Третью роту Энни наконец выпало дежурить на кухне. Тем вечером должна была прибыть группа эльфов из Лагуны. В этом месте орки чаще всего вторгались в Лес большими группами, и эльфы построили там что-то вроде крепости со сторожевыми башнями, где вели постоянное наблюдение. Периодически гарнизон обновлялся, и проведшие долгое время в Лагуне возвращались во дворец для отдыха.

Дежурство на кухне несли одновременно десять человек из разных отрядов. В тот первый день девушке не доверили ничего важного – только чистку овощей и мытье посуды. Процесс был организован хаотично, из-за чего продвигался медленно. Энни мысленно изобрела как минимум десяток способов ускорить дело, но попытки их внедрить не увенчались успехом. В конце концов, каждый из дежурных, включая старшего, просто выполнял кем-то придуманные правила и отступать от них без особого распоряжения не собирался. Под конец дня девушка перестала говорить вообще и только поджимала губы при виде непродуктивных действий. Она понимала, что местные эльфы хорошо умеют разве что воевать, и все же решила обсудить свои идеи с принцем Лесмеилем при встрече.

Однако Энни и не подозревала, что дежуривших с ней задевало даже ее раздраженное сопение. Особенностью эльфов была высокая чувствительность к эмоциям окружающих. Некоторым из них удавалось притупить в себе эту способность, и тогда они могли существовать среди людей и прочих народов. Однако большинству эльфов было проще перестать испытывать эмоции вовсе. Именно так они и поступали, живя совместно с себе подобными. И даже если их лица по привычке принимали какое-то определенное выражение, то дух при этом был спокоен, как океанские глубины, которые остаются неподвижными несмотря на бушующий на поверхности шторм.

Поэтому целый день, проведенный с возмущенной девушкой, довел всех ее компаньонов до головной боли. Один за другим они улизнули с кухни, оставив Энни наедине с горой посуды. Вероятно, это был намек направить энергию в другое русло. Вот только энергии у Энни хватало и на возмущение, и на посуду, потому что в мытье она тоже знала пару организационных хитростей.

За вытиранием последней партии тарелок ее застали стремительно вошедшие в кухню Лесмеиль и прибывший из Лагуны красавчик-Видящий. Принц на секунду удивленно вскинул брови, но быстро взял себя в руки.

– Энни, это Каруэнон, командир твоего отряда. Сегодня он вернулся из Лагуны и с завтрашнего дня вернется к своим обязанностям. Ты будешь под его непосредственным руководством.

– А ты? – не удержалась девушка.

Каруэнон хмыкнул, но никак не прокомментировал нарушение субординации. Энни смутно припомнила, как в один из первых дней Лесмеиль объяснял ей состав и численность своей роты, и порадовалась, что "непосредственное руководство" красавчика начнется только с завтрашнего дня. Пребывание в Лагуне явно прибавило ему спеси и надменности.

– А у меня много других служебных дел, – улыбнулся принц. – Я замещаю Каруэнона только на время, пока он выполняет свои обязанности Видящего.

Энни мысленно скривилась.

– А почему ты одна? – спросил Лесмеиль.

Девушка пожала плечами. Оба эльфа молчали и не двигались с места, явно ожидая ответа, но в присутствии Каруэнона она не собиралась объяснять ситуацию. Поэтому ляпнула первое, что пришло в голову:

– Посуду поручили расставить.

Принц кивнул, как будто эти слова его устроили. Каруэнон же строго глянул на свою подопечную и бросил:

– Утром без опозданий!

После чего порывисто вышел за дверь. Принц поспешил за ним.

Но побыть одной девушке довелось недолго. Дверь снова открылась, и в нее протиснулся рыжий эльф, который однажды рассказывал ей о тайных тропах. Энни помнила его имя – Гарведиун. Увидев девушку, он застыл на месте.

– Привет! – первой поздоровалась она.

– Я, эммм… думал, это… нет уже никого… Я тогда попозже…

Он попытался улизнуть, но Энни моментально оказалась рядом с дверью и подставила ногу, не давая открыть ее достаточно широко.

– Чего попозже? – строго спросила она. – Нечего тут попозже делать, попозже уже отбой будет.

– Не твое дело, – буркнул рыжий.

– Мое. Ты тут нашкодишь, а спрос с меня будет! Я последняя оставалась, даже принц видел.

– Тьфу! – рыжий тряхнул головой. – Не собирался я… Ай, ладно! Пожрать осталось?

– Ты за добавкой, что ли, пришел?

– Просто пожрать я пришел. Пропустил ужин.

– Как это – пропустил? А где ты был? – Энни такое поведение показалось подозрительным.

– Не твое дело.

– Ну раз не мое, то и еды не осталось.

– А если расскажу, то еда осталась? – съязвил Гарведиун.

– Не осталось хоть как. Две картофелины. Будешь?

Рыжий скривился. Энни почему-то сразу заподозрила, что он не любит сырые овощи, как и она сама. Поэтому она лукаво улыбнулась и предложила:

– Но если расскажешь, что делал вместо ужина, могу сварить из них что-нибудь съедобное.

– Сва-рить? – от удивления у парня перехватило дыхание.

Энни утвердительно качнула головой.

– Уговорила! – внезапно рыжий отпустил дверь, прошел в помещение и сел на лавку. – Только ничего я тебе не расскажу. Не выдам, что ты тут кашеваришь – и радуйся.

– Ну тогда и ты скажи "спасибо", потому что я не доложу, что ты где-то валандался вместо ужина.

– Договорились, – усмехнулся Гарведиун.

Энни покрошила картофелины, залила остатками мясного бульона и добавила несколько ароматных приправ. Потом жестом фокусника извлекла из дальнего шкафчика мешок муки и уверенно подсыпала ее в блюдо.

Гарведиун округлил глаза:

– Это зачем?

– Чтобы сытнее было.

– Уф! Я уж было подумал… – он махнул рукой и засмеялся.

– Что я взялась водить тебя за нос, а на деле готовить не умею? – подхватила Энни.

– Что ты накормишь меня прилипшей к котлу клецкой! – хохотнул эльф.

– Смотри-ка, знаешь, как делаются клецки? – удивилась девушка.

– Я много чего знаю. Теоретически, – весело ответил Гарведиун.

Пока варился нехитрый ужин, эти двое продолжали болтать, будто были давними приятелями. Потом рыжий эльф в два счета умял еду, и вскинул на девушку искрящийся взгляд.

– Ух, спасибо! Хвала Высшей силе, я уж думал, сгину в этом Лесу! От истощения, – искренне поблагодарил он.

Энни насторожилась. Перестала тереть мыльной тряпкой котел.

– А ты сам не местный, что ли? – уточнила она.

– А я похож на местного?

– Не очень, – признала девушка. – Больше на жителей Твэстхэтерна. Что ты, в таком случае, здесь делаешь?

– Примерно то же, что и ты.

– То есть как?

Гарведиун усмехнулся ее удивлению.

– Забрел в Лес по своим делам. Попался местным эльфам, и вот, отбываю службу королю.

И он быстро вышел из кухни, не дав девушке возможности выяснить, что же это были за дела.

***

На следующий день Энни явилась на тренировку без опозданий, как того и желал командир Каруэнон. Впервые она видела свой отряд в полном составе – двадцать восемь эльфов помимо нее и уже знакомого Видящего. Совместная тренировка под командованием спесивого командира включала в себя пробежку, бой на мечах и отработку допущенных ошибок. Потом пары менялись, и снова происходил короткий бой и работа над слабыми местами.

Однако основной задачей бойцов Третьей роты была стрельба из лука. Меткая стрельба с любого расстояния. Этому было отведено особое время – три часа перед ужином – и специальная поляна позади дворца. Энни предстояло продемонстрировать свои новообретенные навыки. Каруэнон дал распоряжение выпустить пять стрел, проследил за их полетом равнодушным взглядом и отвернулся, не дав никаких комментариев. Такое поведение только укрепило девушку в мысли о том, что парень выскочка. Ее, в конце концов, учил принц. Не умаляет же он, в самом деле, способности Лесмеиля?

Помимо того, что Лесмеиль был наследным принцем, так еще и являлся командиром всей Третьей роты, а значит, и Каруэнона. Тем не менее, Видящий вел себя так, будто он имеет право оценивать профпригодность принца, а не наоборот. Лесмеиль, разумеется, прекрасно знал об этом, но в открытое противостояние не вступал и вообще ничего не предпринимал, словно такое положение вещей его устраивало. Или словно он был зазнайкой еще похуже Каруэнона и отношение подчиненных его не трогало. Но Энни знала, что у принца просто напросто легкий характер. Знала наверняка, как будто он был ее давним знакомым. К тому же, она не раз замечала, как Лесмеиль тихонько хихикает за спиной Видящего. Ей такой подход нравился, хотя, возможно, это было недостойное поведение для принца. Однажды он заметил, что девушка видела его ухмылку, и задорно ей подмигнул, одновременно приложив палец к губам. С тех пор Энни не покидало ощущение, что они с Лесмеилем связаны общей тайной, пусть это и было всего лишь одинаковое мнение о Каруэноне.

По сравнению с другими командирами отрядов, Каруэнон обладал некоторыми привилегиями благодаря своим способностям Видящего. Но они же налагали на него дополнительные обязанности. Его задачей было провожать по тайным тропам тех, кто отправлялся в Лагуну или возвращался оттуда. Помимо него, в Лесу жили еще двое эльфов-Видящих, но один был слишком стар, поэтому Каруэнон делил обязанности со вторым Видящим.

В дни, когда он отлучался в Лагуну, за эльфов его отряда отвечал Лесмеиль. Периодически он предлагал Энни устроить дополнительную тренировку на мечах. Девушка довольно быстро научилась уворачиваться от ловкого принца и избегать близости стен, к которым ее можно было бы прижать, как в первый вечер. Но на этом ее успехи закончились. Ни прижать Лесмеиля в ответ, ни разоружить, ни даже просто достать его хоть кончиком лезвия ей не удавалось. Но Энни была довольна приобретенными навыками, ведь рано или поздно ей снова придется отправиться в путь в одиночку, а лук в трактирных драках не поможет. По правде, в этих традиционных пьяных потасовках и с мечом-то было тесно, и Энни частенько пользовалась своим кинжалом – пришлось не только резать им солонину в дороге, а еще научиться тыкать в бока трактирных забияк.

Кинжал оставил ей отец. В шестнадцатый день рождения Энни мать достала его, завернутый в мешковину, с верхней полки из-за банок с приправами, и со словами "Поди не убьешься теперь" протянула дочери. Кинжал был очень красивый, но неудобный из-за двух массивных самоцветов на рукоятке. Энни со временем наловчилась располагать руку между ними – ее узкая девичья кисть как раз туда помещалась. При этом самоцветы обладали странной притягательностью, а мысль о том, что они мешают, попросту не могла прийти в голову. Они были темно-бордового цвета, но не прозрачные, а словно бы с застывшим внутри туманом. Однажды Энни случайно заметила, что камни будто накапливают лунный свет и тоже начинают светиться изнутри. Свечение это собиралось над поверхностью камня в некое подобие волн, омывающих самоцвет. Но каждый раз, когда девушка пыталась их потрогать, не ощущала ничего, кроме по-прежнему холодного камня.

Для кинжала пришлось соорудить ножны из куска кожи, купленного на починку лямок рюкзака. Она всюду таскала его с собой, даже если отправлялась всего лишь в лавку за приправами. Физически невозможно было отдалиться от кинжала, и также физически девушка ощущала, что его стоит держать подальше от чужих взглядов. Чаще всего ножны, закрепленные на поясе, скрывал плащ, а в жаркую погоду она прятала их за голенище сапога.

За время, проведенное в Лесу, кинжал девушке ни разу не пригодился. Но однажды во время тренировки с Лесмеилем, которая затянулась до поздней ночи, Энни обратила внимание на его перстень, вернее, на зеленый самоцвет. Лунный свет не отражался от него, а проникал внутрь и расходился волнами над поверхностью камня. Рука девушки непроизвольно потянулась под плащ и нащупала ножны с кинжалом. Энни была уверена, что камни на его рукоятке, оказавшись на свету, будут рассеивать точно такие же волны.

– Ты слушаешь? – рявкнул принц и резко опустил меч, на котором демонстрировал какой-то хитрый прием с противовесом корпуса. Палец с перстнем оказался в тени, и иллюзия волн тут же пропала.

Девушка вздрогнула и отдернула руку. Посмотрела на принца, но так и не решилась спросить о перстне и тем более рассказать о своем кинжале. За год, что Энни провела в поездках по приморским городам, она научилась разбираться в людях и эльфах лучше, чем за всю предыдущую жизнь. Просто потому, что Приречье не баловало разнообразием характеров, а за время путешествия ей пришлось столкнуться с самыми разными личностями. Сейчас девушке было очевидно, что принц ей симпатизирует гораздо больше, чем просто новому бойцу своей роты, но, несмотря на взаимность симпатии, доверять ему Энни не могла. Лесмеиль, в свою очередь, тоже ничего не сказал, а просто завершил тренировку. Девушка так и не узнала, успел ли он что-то заметить.

Глава 5

– Куда собралась?

От неожиданности Энни вздрогнула и чуть не выпустила из кулака повод Корицы. Вслед за ненавистным голосом Каруэнона раздался шелестящий звук, с каким натягивается тетива лука.

– Сама пойдешь или продолжишь глупить?

Девушка ощутила, как у нее на спине, точно между лопаток, собирается горячая точка и от нее по всему телу разбегаются мурашки. Она готова была поставить свой кинжал на то, что именно туда нацелена стрела Каруэнона.

Энни скрипнула зубами. Идеально продуманный план, который уже несколько часов прекрасно работал, внезапно отправился в бездну. И все из-за выскочки-Каруэнона! Надо же было ему возникнуть здесь и сейчас! Медленно обернувшись, девушка с вызовом спросила:

– Каких демонов тебя носит так далеко от дворца?

Вместо ответа эльф лишь дернул плечом. Сунул стрелу обратно в колчан, перехватил лук за рукоять и двинулся вперед, махнув девушке, чтобы шла следом. Энни зачем-то потопталась на месте, хотя знала, что шансов у нее нет. Потом беззвучно выругалась и зашагала следом за своим командиром.

– Сбежать хотела?

– Как догадался?

– Слушай, Хольтман, если принц с тобой любезничает, это его дело. Со мной будь добра соблюдать старшинство.

– Шел бы молча, я бы соблюдала.

На секунду девушке показалось, что сейчас Каруэнон развернется и все-таки выпустит в нее стрелу. Но слова уже были сказаны, и Энни оставалось только корить себя, что вовремя не сдержалась. Эльф продолжал идти вперед. Спина его выражала обычное самодовольство, а лица видно не было. Наконец, он заговорил, как будто проигнорировав предыдущий диалог.

– Нельзя покинуть Лес без распоряжения.

– Что значит “нельзя”?

– Заблудишься. Ты, собственно, уже заблудилась и даже не заметила этого.

– И почему так происходит? Я собиралась покинуть Лес уже давным-давно. Принудительная служба вашему королю не входила в мои планы. Я просто ехала в столицу, срезала путь через Лес. Вы всех путников ловите и эксплуатируете? А Тропа тогда зачем, для приманки?

– Если бы ты “просто срезала путь”, мы бы на тебя не наткнулись.

– В смысле?!

– Обычно тайная тропа из Лагуны во дворец не проходит мимо Реки.

– Обычно?

– Она нарочно изменила направление, чтобы привлечь наше внимание к тебе. Наполовину эльфийка неизвестного происхождения разгуливает по Лесу и громко думает о местных эльфах – совсем не подозрительно, правда? Вот и пришлось тебя взять с собой, чтобы выяснить подробности. Ну а за дальнейшие действия короля я не могу отвечать. Решил тебя оставить, значит, зачем-то ему это нужно. Ума не приложу, зачем. Так, как ты, его никто на моей памяти не раздражал.

Некоторое время они шли молча – Энни переваривала информацию. А потом задала абсолютно неважный в данной ситуации, но остро волнующий ее вопрос:

– А почему отрядом тогда руководил ты, а не Лесмеиль? Он же старше по званию, и вообще… – “принц” хотела сказать девушка, но почему-то стушевалась.

– “Вообще” – очень емкое описание его заслуг, – хмыкнул Каруэнон.

Подождав ответа, Энни поняла, что давать его ее спутник не намерен.

– А ты не любишь Лесмеиля, да? – попыталась вложить побольше ехидства в голос.

– Я женщин люблю. Как и Его Высочество.

Энни даже не сразу осознала, что Каруэнон пошутил. Во-первых, фраза была сказана его обычным самовлюбленным тоном. А во-вторых, шутка от Каруэнона? Да еще на столь щекотливую тему!

Так и не посмеявшись, девушка предприняла еще одну попытку:

– Я про службу спрашиваю. Ты как будто ему завидуешь. А он – тебе.

И снова эльф молчал так долго, что Энни уже перестала ждать ответ.

– Завидует – не совсем точное слово, – задумчиво протянул Каруэнон. – Наверное, ему кажется, что на моем месте он мог бы ловеласничать в свое удовольствие. В конце концов, моя ответственность заканчивается с окончанием смены. А он никогда не предоставлен сам себе в полной мере.

– А ты?

– Что я?

– Ты зачем хочешь оказаться на его месте?

Впервые за все время знакомства Энни увидела, как доблестный командир отряда вздрогнул.

– Хольтман, ты точно просто повариха?

– Точно. А что?

– Наблюдательная чересчур.

Энни запоздало сообразила, как прозвучала фраза о том, что Каруэнон хочет занять место принца, и прикусила язык. Уже дважды за вечер она сморозила глупость, не подумав. Лучше вообще не разговаривать. Вон Каруэнон молчит целыми днями и нормально живет. К демонам эту болтливость!

Задумавшись, она чуть не налетела на своего спутника, когда он внезапно замер на месте. Не оборачиваясь, протянул руку за спину ладонью вверх. Велел:

– Крепко держись и шагай!

Девушка послушно взялась за руку, хотя и не сразу сообразила, зачем. Однако через пару шагов окружающая обстановка резко изменилась – воздух стал влажным и липким, почва под ногами захлюпала зеленоватой грязью, а до слуха донеслись звуки, больше всего напоминающие кваканье лягушки.

– Тайная тропа? – зачем-то спросила Энни.

– Как догадалась? – съехидничал Каруэнон, копируя ее собственный тон.

– А не по болоту не было?

– Потерпишь. Зато за полчаса доберемся.

В этот момент девушка осознала, что вовсе не горит желанием оказаться во дворце. Ни через полчаса, ни когда либо вообще. За попытку побега ее там точно по голове не погладят. А если начнут спрашивать подробности? Рассказывать о неисправном замке в конюшне, что ли? Вдруг кому-то достанется за это?

– Чего притихла, страшно? Не бойся, королю не доложу.

– С чего это?

– Лень.

Энни попыталась прикинуть, чем вызвано несвойственное командиру великодушие, но сколько-нибудь правдоподобного объяснения так и не нашла. Решив пока просто принять это, как данность, девушка уже было успокоилась, но тут Каруэнон добавил:

– С Лесмеилем сама объясняйся.

Энни моментально вынырнула из задумчивости. Тайная тропа, похоже, закончилась, потому что под ногами снова была твердая земля, усыпанная опавшими листьями. Никакой сырости и кваканья. Зато впереди маячила стена, ограждающая площадку для стрельбы из лука. У калитки, из которой девушка выскользнула несколько часов назад, стоял наследник и пристально смотрел на приближающихся Энни и Каруэнона. И взгляд его не предвещал ничего хорошего.

Видящий подошел к Лесмеилю первым и вложил в его ладонь небольшой сверток. Тот шевельнул пальцами, прощупывая содержимое через ткань, и кивнул.

– Завтра. Как договаривались.

– В расчете, – ответил Каруэнон.

– А?.. – принц хотел спросить что-то еще, кивая головой на девушку.

– А это у нее самой выясняй. Я лично спать. Хольтман, завтра без опозданий!

– Как всегда, капитан, – ответила девушка, но мысли ее были заняты другим. Что она будет объяснять принцу? Что он вообще знает о ситуации? Расскажет ли ему правду Каруэнон? И должна ли она рассказать правду или можно выдумать любую чушь?

Они стояли и буравили друг друга взглядами: Энни – испуганным и совсем чуть-чуть виноватым, Лесмеиль – осуждающим и… сочувственным?

– Ну? – требовательно спросил принц.

– Что? – Энни крепко сжала кулак, в котором держала повод Корицы, предусмотрительно спрятав руку за спину. Она надеялась, что все напряжение уйдет туда, в пальцы, а на ее лице ничего не отразится.

– Каких демонов ты шляешься по Лесу… с ним?

Верилось в это с трудом, но в голосе наследника отчетливо слышались ревность и страх. Вот только к чему или к кому они относились? Энни в растерянности молчала, лихорадочно пытаясь сообразить, что происходит и как ей лучше ответить. Она решила начать издалека:

– Я пошла в конюшню проведать Корицу. А там замок… я не знаю, вроде как сломан… не закрывается, короче говоря. Я в главную дверь захожу и вижу, как лошадь моя в противоположные ворота выходит. Ну и пришлось за ней пойти. Она в Лес – и в галоп. Я бегом. А когда догнала, в какую сторону возвращаться – непонятно. Корица тоже не чует. И тут Каруэнон, как из-под земли. Ну сам же знаешь, как он обычно возникает. Он меня до дворца и проводил. Сказал, что я заблудилась, как будто я без него не догадалась! А что он сам там делал, я понятия не имею. Подумала, нас ищет. Он не рассказал, конечно же, повел по своей тайной тропе через какое-то болото. И почти сразу после болота вот… В смысле, сюда вышли.

Принц слушал внимательно. Не перебивал и не задавал вопросов, которые могли бы подсказать девушке, в какую сторону врать безопаснее. Поэтому она не стала вдаваться в подробности и детали, кроме тех, что имели место в действительности.

Когда Энни закончила говорить, Лесмеиль какое-то время молчал. Девушке казалось, он выискивает несостыковки в ее рассказе, и вот сейчас догадается, что она хотела сбежать, и торчать ей тогда в местной темнице до конца жизни!

Вопрос, который наконец задал принц, огорошил своей неожиданностью:

– Какой замок, говоришь, неисправен?

– Н-н-на калитке в задних воротах.

Принц кивнул, как будто подтвердились какие-то его мысли. На его губах заиграла странная улыбка. “Может, он тоже сумасшедший, как и его папаша? Только пока что это проявляется редко?” – невольно подумала девушка.

– Пойдем, покажешь! Заодно лошадь твою на место вернем. Она небось утомилась.

Он пропустил вперед девушку с ее лошадкой, а потом тщательно запер калитку, пробормотав какое-то заклинание. Энни завела Корицу в стойло, провела по ее бокам тряпкой и подбросила охапку сена.

Лесмеиль ждал ее у дальней стены конюшни, где были ворота, через которые выпускали лошадей в случае необходимости. Энни ни разу не видела их открытыми, и сегодня днем, отвязывая Корицу, случайно заметила, что калитка приотворена. Ей такой поворот событий сыграл на руку, потому что выбраться через заднюю дверь было гораздо проще, чем выводить лошадь в главные ворота и обходить конюшню, рискуя быть замеченной.

Сейчас и ворота, и калитка были закрыты. Энни отчетливо видела замок, но он почему-то мерцал голубоватым сиянием.

– Объяснишь, что именно было неисправно? – спросил принц, но голос его странно дрожал, намекая на какой-то подвох.

– Ну, дужка откинута была. И обратно не вставлялась, вообще не шевелилась, как будто ее заклинило или вовсе заржавело намертво. И знаешь, Мэл, он выглядел не так.

– Как это – не так?

– Я же не одна сейчас вижу, что он светится?

– Голубым, – кивнул принц.

– Днем не светился. Был обычный замок.

Лесмеиль не выдержал и откровенно расхохотался.

– Прости, – выдавил он и, кажется, смахнул со щеки выступившую от смеха слезинку. – Ты так забавно пыталась объяснить, в чем дело! Неужели ты совсем не умеешь обращаться со своей магией?

– Чего?! Какой магией? При чем тут?..

– Замок не был обычным – ни днем, ни когда-либо раньше, – взялся объяснять принц. – Он магический. Виден только эльфам, потому что мы все владеем магией, и открыть его – раз плюнуть. Если сосредоточиться, можешь пощупать рукой и ощутишь только гладкую доску. Физически замка не существует. Это чтобы лошади не убежали. И никто чужой их не выпустил. Все-таки тут задний двор, охрана может дать слабину, мало ли.

– Но у меня нет никакой магии! Я ничего тут не трогала, клянусь! Он уже был открыт, когда я вошла.

– При знакомстве с тобой я тоже не почувствовал магии. Подумал, что тебе она не передалась, поскольку не оба твоих родителя эльфы. Но теперь она, похоже, проявилась, раз уж ты видишь замок и даже свечение. Не знаю, что конкретно произошло тут днем, но вполне возможно, что открыла его именно ты. Просто сама не заметила, как.

– Я к нему даже не прикасалась!

– А магия, по-твоему, действует только при прикосновении? – хмыкнул принц. Он не пошевелился и не изменился в лице, но через секунду та самая дужка замка оказалась откинутой и порыв ветра беспрепятственно распахнул калитку.

– Видишь?

– Очень эффектно, – буркнула девушка и отвернулась. Ей почему-то стало до слез обидно. Если принц знал о магии, мог бы давно рассказать! А он вместо этого издевается! Хотел послушать, как она будет выкручиваться!

Лесмеиль как будто ничего не заметил, закрыл калитку и снова запер замок, продолжая объяснять:

– Эльфийская магия незаметна для большинства людей. Даже если они владеют своей, людской, нашу не каждый почувствует. Можно пользоваться этим в бою. Очень эффективно. Я тебя научу.

Энни не выдержала и поинтересовалась:

– У выхода с площадки в Лес ты заклинание вслух говорил. А здесь почему нет?

– Тут проще замок, без заклинания работает. А выход с площадки, сама понимаешь, это как ворота в крепостной стене. Там должно быть надежно закрыто.

– По вашему Лесу же не ходят чужие? Без вашего ведома, во всяком случае.

– Всякое может быть, – неопределенно ответил принц. – Ну и от зверей тоже, лучше на магию закрыть, а то они и подкоп могут сделать.

– Тут есть звери?!

– Какой лес без зверей?

– Ну этот вроде как волшебный.

– Не бывает волшебных лесов, – рассмеялся принц. – Этот лес обычный, просто когда-то давно в нем поселились эльфы. За прошедшие тысячелетия он пропитался нашей магией, поэтому… изменил свой внешний вид. Но зверье здесь обитает по-прежнему, как в любом другом лесу. Откуда, по-твоему, утиное мясо на кухне берется?

Девушка хмыкнула и собиралась еще что-то спросить, но Лесмеиль ее перебил:

– Уже поздно. Тебе бы пойти отдохнуть. А то ведь твой командир опозданий не любит, – в этом месте он позволил себе легкую смешинку в голосе.

Однако Энни в этот раз не поддержала нападки на Каруэнона.

– Кстати, о нем, – задумчиво протянула она. – Ты не в курсе, почему он считает, что справился бы с твоими обязанностями лучше тебя?

– С чего ты взяла, что он так считает? – опешил принц.

– Понаблюдала за его поведением. И за твоим.

Некоторое время Лесмеиль разглядывал девушку. Брови его оставались приподнятыми от удивления.

– Откуда такой интерес к нашим персонам?

Энни пожала плечами. Прошло еще несколько секунд, прежде чем лицо Лесмеиля расслабилось и приняло обычное выражение.

– По правде говоря, он бы действительно справился лучше.

– Чего?

– Ну, Каруэнон гораздо более дисциплинированный, ответственный, чтит правила и соблюдает их до мелочей. К тому же, он упертый, когда дело касается стрельбы из лука и других боевых навыков. Собственные умения доводит до совершенства и требует того же от других. И при этом умудряется выдумывать все новые упражнения, чтобы прорабатывать слабые места. Удивительная способность, учитывая, что в других делах его фантазия ни разу не проявлялась. Даже в детстве. Помню, мы как-то мастерили доспехи из старых шкур…

– Ты знаком с ним с детства?!

– Он мой двоюродный брат. Мы выросли вместе, – принц улыбнулся тому изумлению, что отразилось на лице Энни. – Он старше и должен был бы унаследовать престол, если бы не родился со способностями Видящего. Так что, объективно говоря, он и должен быть на моем месте. Это его гнетет, но обычно он не подает вида.

– Так вот почему он тебя не любит!

– Наследников вообще мало кто любит, – просто ответил Лесмеиль. – Чаще завидуют. Со стороны наша жизнь кажется простой и безоблачной.

– Чужая жизнь всегда выглядит проще, чем собственная. Потому что приложенных другими усилий со стороны не видно. Кажется, что у них все само собой получается.

– Это ты тоже… из наблюдений вывела?

– Ну да. У нас с Фредом в детстве было своеобразное соревнование – кто больше странностей заметит в односельчанах. Или положительных качеств. Или неожиданных поступков. Короче, условия менялись иногда. А когда приходило время считаться, в подробностях свои наблюдения объясняли, и такое разное всегда получалось, что обсуждали долго. А в процессе обнаружили некоторые… общие тенденции. С тех пор, как ушла из дома, смотрю на жителей других мест, и их поведение тоже в эти тенденции вписывается. Вот и с эльфами также оказалось.

– Кто такой Фред? Друг детства?

– Просто друг. До сих пор, – уверенно ответила Энни, хоть противный голос в голове тут же принялся бубнить о том, как она бросила своего приятеля, даже не предупредив о собственном отъезде.

– Повезло вам друг с другом, – мечтательно протянул принц. – А теперь иди все же спать, Хольтман! И я пойду. Хоть у меня и нет тренировки ранним утром.

– Каруэнона на тебя не хватает!

Лесмеиль захихикал и скрылся из виду. Энни еще немного постояла, слушая сонное сопение лошадей, и наконец отправилась в свою каморку, которую прошлым утром рассчитывала покинуть навсегда.

Глава 6

Прошло целых два месяца с тех пор, как Энни попала в Приграничный лес. Новый план побега разработать пока не удалось, поэтому девушка делала вид, что смирилась с текущим положением дел. Она научилась стрелять из лука, сражаться на мечах и применять свою магию, о существовании которой еще пару месяцев назад даже не подозревала. Но вот о своем отце девушка так ничего и не выяснила.

Несколько раз она порывалась подойти с расспросами к кому-нибудь из местных эльфов, но в последний момент что-то ее останавливало. Обитатели Приграничного леса кардинально отличались от своих собратьев из южных городов. Те были веселые, общительные, предприимчивые ребята, почти поголовно промышлявшие торговлей. Со своими поставщиками они старались наладить и поддерживать добрые отношения, ведь они рассчитывали на долгое сотрудничество, соизмеримое с собственной бесконечной жизнью. Также они охотно заводили новых знакомых и друзей – мало ли какие связи могут пригодиться в торговых делах? Энни без всякого стеснения подходила к незнакомым эльфам в порту, на улице, в кабаках, на крыльце Торговой гильдии и сходу выпаливала свои вопросы. Эльфы южных городов отвечали охотно, хоть многим не удавалось скрыть удивление, но на правдивость информации и желание продолжать разговор в принципе их эмоции не влияли.

Лесные же были суровы, молчаливы и зашкаливающе подозрительны. На их лицах лежала печать хмурой озабоченности или полной отрешенности. Энни с трудом представляла, как подойдет к кому-то из них, да хоть к тому же Каруэнону, и вот так запросто спросит, а не бывал ли он в Приречье? Более того, с каждым днем она все больше утверждалась в мысли, что нет, не бывал. Ни один из них никогда не покидал Леса, поскольку их не интересовало ничего за его пределами. У них не было других занятий, кроме войны. Бесконечной, глупой, ими самими выдуманной войны с орками.

В полной мере Энни осознала, что попусту теряет время в этом Лесу, когда вновь пришла ее очередь дежурить на кухне. Мысленно она закатила глаза, ведь ей предстояло целый день наблюдать нерациональное использование времени и продуктов. Однако на кухне торчал лишь верзила из Второй роты, отвечавший за подъемный механизм на воротах. Имени его девушка не знала, но он часто помогал разносить готовую еду. У каждой роты имелось собственное помещение для приема пищи.

– А где все? – Энни огляделась по сторонам, словно ожидала, что остальные дежурные слились с тенями по углам, и она их просто не заметила с первого взгляда.

– Ты это… говоришь много. Тревожные вещи. Изменения предлагаешь. Народ не хочет в такой обстановке находиться, – пояснил верзила.

– То есть все просто отказались со мной дежурить?

– Ты же сама говорила, что одна справишься.

– Я-то справлюсь. А им достанется.

– Ну вроде они договорились, каждый со своим командиром, то ли дважды потом отдежурить, то ли как, я уж подробностей не знаю, – огромный эльф беспомощно развел руками.

– А ты чего тогда тут?

– Донести помогу. Ты ж все-таки девчонка.

– Ну, спасибо! – хмыкнула Энни, придвигая ближе миску с морковью.

К своему удивлению, она не чувствовала обиды или досады на эльфов, которые решили ее проучить. Не чувствовала и страха не справиться. Когда же эльф-верзила вышел за дверь, унося по два котелка в каждой руке, девушку и вовсе охватило какое-то странное воодушевление. Бедные лесные эльфы, у них никогда не было нормального повара, который мог бы организовать процесс и готовить им разнообразные вкусные блюда вместо сырых овощей и вяленого птичьего мяса. Энни бы, конечно, не согласилась остаться здесь навсегда в подобном качестве, но почему бы сегодня не побаловать их нормальным рагу на ужин? Компаньонов у нее нет, так что никому не придется объяснять процесс готовки, она сделает все сама, быстро и четко. Получится даже вкуснее, чем в трактире, потому что ингредиентов в здешней кладовой в достатке.

***

Перед ужином добровольный помощник Энни принес вымытые котелки и взгромоздил их на длинный стол. Он приподнял бровь, увидев, что девушка разливает в них какое-то горячее варево, но ничего не сказал. Не его это дело, он таскает тяжести, а большего с его телосложением никогда не достичь.

Спровадив верзилу, Энни решила передохнуть. Залила кипятком две щепотки какао и нахально уселась прямо на разделочный стол, вдыхая аромат горячего напитка, по которому изрядно соскучилась. Дома мама заваривала ей какао каждое утро, и получалось у нее гораздо вкуснее, да еще и сливки добавляла…

Дверь открылась резко и с такой силой грохнула об стену, что ближайший шкафчик затрясся. Энни вскинула голову. В кухню в сопровождении нескольких эльфиек вошел принц.

– Хольтман! – рявкнул он в непривычной для себя манере. – Что ты устроила из ужина?

– А что? – удивилась девушка. – Рагу не вкусное?

– Это же невозможно есть! – капризно протянула одна из девиц. Судя по нашивке, она принадлежала к личной охране короля. Неудивительно, что Энни видела ее впервые.

– Очень тяжелая еда! – подхватила другая. – От такой мы быстро растолстеем!

– Да нет же! – Энни даже улыбнулась, поняв суть претензий. – Смотрите на меня! – Она отставила кружку, спрыгнула со стола и выпрямилась перед дамами во весь рост. – Я всю жизнь ем такую еду, и нормально выгляжу.

– Всю жизнь? – скептически протянула невысокая темноволосая эльфийка. Она служила в Пятой роте разведчиков. Энни как-то пересекалась с ней во время тренировки, но имени ее не знала. – Сколько тебе?

Девушка на секунду задумалась. Она, кажется, пропустила свой день рождения и даже не заметила этого.

– Двадцать девять.

Темноволосая эльфийка презрительно фыркнула, а охранница короля воскликнула:

– Ха! Двадцать девять – это ерунда! Ты лет через четыреста на себя посмотри! Только нам уже это будет неинтересно!

– Чтобы больше такого безобразия не было!

– А сегодня мы остались голодными из-за тебя! Ваше Высочество, накажите ее! Как мне теперь дежурить с пустым желудком?! – заявила еще одна из эльфиек, после чего они демонстративно задрали носы, отвернулись и стали одна за другой выходить из кухни.

– Подождите! – попыталась оправдаться Энни. – Там же есть морковка! Она абсолютно не калорийная! Даже вареная… – Но конец ее тирады слушать было некому, кроме Лесмеиля.

Девушка беспомощно оглянулась на него.

– Они пришли жаловаться всей толпой, – развел руками принц. – Я обещал принять меры. Конечно, женщин я мог бы заболтать, но… Видишь ли, ужин не понравился не только им. Ребята, которые сегодня вернулись из Лагуны, тоже отказались есть. И это уже невозможно спустить просто так.

– То есть меня и вправду ждет наказание? За вкусную еду?!

– Ждет, – невозмутимо подтвердил он. – Отец решил к тебе придраться и возвел все на уровень преступления. Ну якобы ты специально решила подорвать боевой дух и оставить ребят голодными. Или отравить незнакомой едой. Я, честно говоря, не слишком вслушивался, что он нес.

– И… какое?

– Обычно мы отправляем провинившихся в Лагуну на несколько сроков подряд без передышки. Но… поскольку ты еще не особо умеешь сражаться… Поедешь туда в качестве обслуживающего персонала. Думаю, они поручат тебе мыть полы или что-то подобное.

– Что???

– Не переживай. Там прекрасный комендант, госпожа Рунзагот, она мудрая и справедливая. За работой уж точно не сгноит. Просто помыть пол для тебя же несложно, правда?

– Несложно, но… дело в другом… Мэл, эта еда же вправду была лучше, чем сырое… – беспомощно пробормотала Энни.

Он внезапно подошел к ней, заключил в объятия и прошептал прямо в ухо:

– Я знаю. Я съел свою порцию. Мне понравилось. И кое-кому еще, но… мы в значительном меньшинстве. Тебе все же не стоило пытаться навязать свои правила.

– Я тебе не верю, – заявила Энни, поднимая на него глаза. – Не верю, что ты пробовал.

– Там был душистый горошек, – хитро улыбнулся Лесмеиль. – Так что вот тебе доказательство… – он наклонил голову и поцеловал девушку прямо в губы. – Ну что, почувствовала?

– Ч-что поч-ч-чувствовала? – Энни была в крайнем изумлении.

– Вкус горошка, конечно, – захихикал принц.

– Извини. Я не поняла, что должна была выискивать горошек.

– Напрашиваешься еще на один поцелуй? – он продолжал ее обнимать.

– Нет. Было бы, кстати, неплохо, если бы ты объяснился.

– А что тут объяснять? Ты мне нравишься. Я думал, это заметно.

– Заметно, – кивнула Энни. – Но как-то… неправильно и… маловероятно. Короче, было очень легко убедить себя, что мне это показалось.

Лесмеиль помрачнел.

– Да… Прости. Ничего из этого не выйдет, конечно. Но сдерживаться очень трудно. Я буду рад, когда ты уедешь. Я имею в виду, покинешь Лес и поедешь дальше по своим делам. Ты понимаешь?

– Понимаю… – Энни уткнулась носом ему в плечо.

Он стиснул ее еще крепче и положил подбородок ей на макушку.

– Будь осторожна там, ладно? Орки в крепость, конечно, не суются, но все равно они очень близко. Береги себя. Обещай!

– Хорошо.

– И, Энни… У меня к тебе очень важная просьба. Я все еще являюсь твоим командиром и несу за тебя ответственность, даже когда ты находишься в Лагуне, а я в замке. Не вытворяй больше ничего, хорошо? В идеале, веди себя так, чтобы не к чему было придраться. Но если тебе это трудно… Хотя бы без выходок, подобных сегодняшней!

– Я… постараюсь, – Энни пришлось говорить медленно, чтобы подбирать слова. – Я же не из вредности. Мне правда хотелось, как лучше.

– Ну а теперь, пожалуйста, делай не лучше или хуже, а как положено.

Энни не нашлась, что ответить. Некоторое время они стояли молча, обнявшись. Наконец, принц пошевелился и девушка подняла на него взгляд.

– Мне нужно идти. Да и тебе надо успеть помыть посуду и выспаться. Группа, отбывающая в Лагуну, собирается перед завтраком у Главных ворот. Поведет Каруэнон, он же будет за главного. Постарайся ему не дерзить! И не опоздай! Я не смогу прийти проводить.

Он выпустил девушку из объятий, но некоторое время продолжал строго смотреть ей в глаза.

– Ладно, не опоздаю. Насчет господина Выскочки ничего не могу обещать.

– На большее я и не рассчитывал! – улыбнулся принц и повернулся, чтобы уходить.