Туббатаха 13 бесплатное чтение

Утро понедельника выдалось… Каким оно выдалось? Было ни холодно, ни жарко, нормально. Дождя не было и не предвиделось. Излишеств на выходных Николай Борисович себе не позволял, не болел, вчера лёг не поздно. Обычно прораб строительного участка просто по пути на работу настраивался на начавшуюся рабочую неделю. Однако сегодня отличалось от обычно. Сеголня в душе пели райские птицы. Николай Борисович никогда не слышал, как поют райские птицы, но был уверен, что очень красиво. Во времена своей молодости он бы сказал, что всё чикибамбони.

Сегодня мысли резко помолодевшего человека носились в сферах, отличных от прагматичных. Николай Борисович даже задумался: а красиво ли он идёт? Показалось, что некрасиво. При некоторой сутулости и не сильно длинных ногах, руки, казалось, свисают почти до колен. Эффект усиливался рабочими лопатообразными кистями. Посмотришь – неандерталец по улице идёт. Крупные нос, губы, уши. Лоб же, наоборот, узкий. Николай всегда коротко стриг чёлку и даже мечтал о залысинах. В комплекте с выступающими надбровными дугами и густыми бровями это, казалось, создавало образ пещерного человека или крупной обезьяны.

Выпрямился, попробовал красиво двигать руками. А как это – красиво? Вот! Никто не знает. И Николай Борисович не знал. Посмотрел на отражение в витрине. Получалось что-то вроде торжественного марша дикого племени перед Верховным шаманом. Плюнул, пошёл, как получается. Настроения это никак не испортило, потому что всё было хорошо. Абсолютно всё! Вчера сводил внуков на бои роботов в АО «Заслон». А в субботу погонял по Балтике на бордглайдерах.

Оказывается, жизнь продолжается и после пятидесяти пяти. Не то чтобы Николай Борисович после смерти жены и себя похоронил за компанию. Просто за без малого тридцать лет совместной жизни у них с Натальей стало всё общим. Теперь Николай инстинктивно сторонился сочувствия старых друзей. На выходные предпочитал махнуть на «Беркуте» по вакуумной трубе на Кавказ. Там без всякого маршрута взобраться так высоко, куда не докарабкалась бренность человеческого существования. А повседневные проблемы с такой высоты казались мелкими и сливались с окружающим пейзажем. В горах, в первородном одиночестве, Николай Борисович напитывался энергией.

С недавних пор всё изменилось. Фёдор всё изменил. Человек с талантом делать всех вокруг друзьями. Строительный мастер с глазами поэта и манерами эстетствующего пижона, чья идеальная стрижка с зачёсом на одну сторону и ровным, как струна пробором не мялась под защитной каскеткой и оставалась всегда одной длины. Подравнивает он их что ли каждый день. Или волосы генетически запрограммированы, как те моллюски, из которых Фёдор возводил сооружение рядом со стройкой Николая Борисовича. Моллюски, растящие свою колонию в строго заданной проектом конфигурации. А потом умирающие, оставляя людям прочный риф из панцирей в виде Строения №13, где даже окна застеклены бывшими медузами.

На стройке они и познакомились. Николай Борисович как-то незаметно стал снова просто Николаем, а потом и Колей. Появилась новая компания – Сергей, Юра, Савва, другие. Компания, эта динамическая система, то прирастала новыми членами, то убывала. Оставалась неизменной только патогенная жизнерадостность. Большинство было плюс-минус ровесниками Трофима, старшего сына Николая Борисовича. А некоторые – младшей, Анечки. Такие, как Асума.

Асума – это имя долго придумывалось родителями, как максимально красивое, всё равно получилось немного мальчишеским. Как и хозяйка. Красивая и дерзкая. Она подарила Николаю вторую молодость. Его называла Колином. В модной псевдостарославянской манере общения Асумы гармоничнее звучало бы имя Никола, но выбрала Колина, пусть так и будет. Сам Колин в обществе двадцатичетырёхлетней подруги робел. Не мог отделаться от засевших в сознании «старый хрен» и «бес в ребро», поэтому называл её на «Вы». Асума пыталась отучить, говорила, что такое обращение её старит. Колин старался, но зловредное местоимение нет-нет да и проскакивало в разговоре. Вообще в последние пару месяцев Николай Борисович не ходил, парил над землёй.

В отличие от дочки Николая Борисовича, которая давно выскочила замуж и уже порадовала внуком, Асума же категорически не желала взрослеть. Она была лёгкой. Не в физическом смысле давления на опору, во всех смыслах. Легко двигалась, легко шутила, легко общалась, никого не выделяя. Николай Борисович относился к девушке, как к милому ребёнку. Всё изменилось в эти выходные, когда компания собралась на пляже Финского залива.

Николай уже довольно уверенно управлял бордглайдером. Конструкция древняя, опробованная. Говорят, раньше эти доски не пользовались популярностью из-за дороговизны и малой автономности. Теперь, когда твердотельные аккумуляторы стали достаточно мощными, можно было гонять до часа без подзарядки. Да и цена стала вполне подъёмной.

Водомёт заурчал. Ботинки прокашлялись остатками воздуха и извергли мощные струи. Николай немного проехал от берега по пояс в воде, потом прижал акселератор. Доска послушно вытолкнула тело вверх. Двигатели весело переключились на воздушный режим, создавая под доской экран высокого давления. Несколько пробных поворотов вернули в мышечную память ощущение полёта. Разобравшись с управлением, заметил движение на причале. Асума призывно махала рукой. Немного бравируя недавно обретённым умением, подлетел вплотную к пластику помоста. Мощные электромагниты поймали поле земли, а фазовый стабилизатор зафиксировал доску в идеально горизонтальном положении.

Девушка ещё не переоделась в гидрокостюм и была в коротком летнем платье в цветочек. Николай Борисович даже опомниться не успел, как лёгкая фигурка прыгнула к нему на доску.

– Покатай меня, большая черепаха!

Висящая над водой платформа просела и наклонилась вперёд. Бордглайдер среагировал на перемещение центра тяжести, как на команду двигаться, и увеличил мощность. Доска рванула вперёд, а стабилизатор, избегая столкновения с причалом, увёл людей вверх. Николай не смог сразу стабилизировать полёт и сделал несколько нервных рывков из стороны в сторону. Двигатели зажужжали потревоженным роем. Надо отдать должное – удержал! В реактивном режиме долго находится не рекомендовалось, и Николай опустил доску почти до уровня воды. Бордглайдер успокоено заурчал, и весело понёс пассажиров, скользя по воздушной подушке над гладью солёной воды.

Асума как ни в чём не бывало развернулась лицом вперёд и раскинула руки в стороны. Николай Борисович испугался, что девушка упадёт и прижал её к себе обеими руками. Широкие рабочие ладони еле поместились на плоском животе, чтобы не тронуть ничего более волнительного ни сверху, ни снизу. Обманчиво хрупкое тело оказалось упругим. Сказывался активный образ жизни. Фиолетовые волосы оказались вровень с подбородком высокого строителя. От них шёл едва уловимый запах лаванды.

Николай не мог наслаждаться ощущением полёта. Он наслаждался всей жизнью сразу. Внутри внезапно проснулось то, что в древности называли естеством. То, что Николай Борисович пытался заменить суррогатом редких визитов соседки Дарья Александровны во время командировок её мужа. Это чувство было сродни тому, которое зажгла когда-то первая красавица консерватории Наталья, обратив внимание на нескладного студента строительного техникума. Доска опиралась теперь не на воздушную прослойку, а на выброс гормонов. Николай даже не сразу обратил внимание на крики Асумы.

Вывел из розового облака эфира громкий пронзительный кряк. Потом ещё один. Сигналил огромный военный экраноплан, на который нёсся бордглайдер. Николай от неожиданности так резко наклонился в сторону, что Асума завалилась на него всем телом. Они оба чуть не рухнули в воду. Огромным усилием тренированных мышц Николаю удалось остановить падение, но нос доски уже задрался. Бордглайдер сделал невероятное сальто с пируэтом. Не надеясь на мастерство пилота, доска сама себя поймала фазовым стабилизатором. С проплывавшей невдалеке яхты зааплодировали. А Николай Борисович порадовался, что с утра успел сходить в туалет.

Николай Борисович пожалел, что Фёдор сегодня не пришёл и не видел его незапланированный цирковой трюк… больше лихачить не захотелось. Вернулись быстро, но спокойно. Асума спрыгнула на настил:

– Я думала, что ты уже берестяной, а ты ядрёный.

Николай ещё не совсем привык к новому молодёжному сленгу, но по контексту понял, что он не душнила, а краш. Платье девушки намокло от летевших навстречу брызг и теперь плотно облегало точёную фигурку. Девушка взяла предложенное Саввой полотенце, стала сушить волосы. Повернулась к Николаю:

– Колин, ты в следующую пятницу вечером что делаешь?

– Ещё не планировал, – пробасил Колин.

– Вот и не планируй. Я к тебе в терем приду.

– С кем Вы придёте?

– Вот, дура-а-ак! Запрягай голову. Сама приду, по-сиротски. И не называй меня на «Вы». От этого я чувствую себя старой.

Асума наклонилась, притянула голову Николая. Мужчина почувствовал мягкое, тёплое прикосновение, нежно обволакивающее его губы. В нос ударил запах лаванды. Голова закружилась. Через целую вечность двух секунд Асума выпустила пленника. Его душа уже не была в этом мире. Она улетела в куда более прекрасную вселенную. Обездушенное тело потеряло управление над бордглайдером, рухнуло на отмель и некоторое время сидело по пояс в воде, ожидая окончания эмоциональной комы.