Созданы друг для друга бесплатное чтение

Robyn Grady

Amnesiac Ex, Unforgettable Vows

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.

Это издание опубликовано с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б. В./С.а.р.л.».

Иллюстрация на обложке используется с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б. В./С.а.р.л.».

Товарные знаки Harlequin и «Арлекин» принадлежат «Арлекин Энтерпрайзиз лимитед» или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением.

Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.

Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.

Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Amnesiac Ex, Unforgettable Vows

© 2011 by Robyn Grady

«Созданы друг для друга»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012

Глава 1

Дверь в палату была закрыта. Расслышать, о чем негромко разговаривают в коридоре, было трудно. Лаура Бишоп приподняла перевязанную голову и прислушалась. Один голос был женский, другой, несомненно, мужской – ее пылкая сестра и столь же страстный муж. Лаура прикусила нижнюю губу и попробовала разобрать слова.

Безуспешно.

Сегодня утром Лаура упала возле своего дома, и Грейс, довольно часто навещавшая сестру, заявила, что необходимо проверить, насколько серьезна травма. Дожидаясь, пока ответит мобильный телефон врача, Лаура попросила Грейс связаться с сиднейским офисом Бишопа. Она не любила беспокоить его, однако обследование могло затянуться, а она не хотела, чтобы муж приехал в пустой дом и заволновался. Кроме того, Бишоп предпочитает всегда быть в курсе всего. И опекать ее, иногда даже слишком. Однако у него есть на то серьезные основания, если учесть состояние ее сердца и историю его семьи.

Щелкнул замок, дверь слегка приоткрылась, и Лаура приподнялась на локте.

– Я не хочу ее расстраивать, – донесся из коридора свистящий шепот Грейс.

Муж Лауры прорычал в ответ:

– Я тоже не собираюсь ее расстраивать.

Лаура поморщилась и откинулась на подушку. Ей очень хотелось, чтобы два самых ее любимых человека ладили друг с другом, но, похоже, Грейс – единственная женщина на свете, абсолютно равнодушная к чарам Самюэла Бишопа. Сама Лаура, например, была сражена его ошеломляющим обаянием с первой же встречи.

Задумалась она позже.

Лаура очень любила Бишопа и была уверена, что он ее тоже любит.

Дверь распахнулась. В дверях появилась знакомая спортивная фигура. Их глаза встретились. И вдруг голова у Лауры закружилась. Полгода вместе, а у нее, как прежде, дух захватывает при виде Бишопа и внутри все начинает дрожать. В темном сшитом на заказ костюме Самюэл выглядел великолепно – так же как в тот первый вечер, когда в безупречном смокинге и с горящими синими глазами он, поклонившись, пригласил ее на танец. Сегодня его глаза тоже вызвали сердцебиение, но ничего похожего на желание в них не было. Точнее сказать, в них вообще не отражалось никаких эмоций.

По телу Лауры пробежала дрожь.

Бишоп всегда был очень заботливым и внимательным. Он досадует на то, что она поскользнулась? Что оторвала его от работы? Волнуясь, Лаура прикоснулась к повязке на голове и неуверенно улыбнулась:

– Очевидно, я упала.

Темные брови Бишопа сошлись у переносицы, он медленно поднял голову:

– Очевидно?

Она попробовала объяснить:

– Я… я не помню. Врач сказал, что так бывает. Человек падает, ударяется головой и ничего не помнит о том, что произошло.

Бишоп расстегнул пиджак и оттянул узел темно-красного галстука. Пальцы у него были длинные и тонкие, а кисть большая и ловкая. Лаура любила его руки – за то, что они точно знали, как доставить ей радость.

– А что ты помнишь?

Она оглядела удобную отдельную палату:

– Я помню приезд в больницу. Встречу с доктором. Осмотр… и другие тесты.

Муж прищурился. Он не любил тесты. Лаура обнаружила это через два месяца после начала их отношений – в тот вечер, когда Самюэл сделал ей предложение. Он подарил ей кольцо с ослепительно блестевшим бриллиантом. И она, влюбленная и ошеломленная, немедленно согласилась. Позже, нежась в объятиях жениха, она рассказала ему о том, что у нее кардиомиопатия. Обычно Лаура об этом умалчивала, не желая вызывать жалость. Но если они собираются пожениться, то Бишоп, конечно, должен все знать…

Бишоп сунул руки в карманы брюк:

– Грейс сказала, что видела, как ты шла по дорожке к дому и полетела с мостика в саду.

Лаура кивнула. Она упала с высоты почти шесть футов.

– Мне Грейс об этом тоже рассказала.

Вроде бы рассказала. Лаура точно не помнила.

На смуглом лбу Бишопа пульсировала жилка.

– Еще Грейс утверждает, что ты чувствуешь себя неуверенно. И кое в чем другом… тоже не уверена.

– Во всем остальном я в полном порядке. – Лаура немного приподнялась. – Я чувствую себя сейчас лучше, чем когда-либо.

У Бишопа блеснули глаза. Он явно уловил решимость в ее тоне, однако возражать не стал. И даже не подошел, чтобы успокоить жену. Как сделал это, например, в тот вечер, когда она поведала ему о своей болезни.

Тогда Бишоп прижал ее к себе крепко-крепко, нежно поцеловал в лоб и поинтересовался, могут ли эти проблемы унаследовать их отпрыски. Лаура прошла полное обследование и выяснила, что болезнь может передаваться по наследству – она сама тому пример. Однако при надлежащем медицинском контроле все может пройти вполне благополучно. По затвердевшим скулам жениха она поняла, что его, как и ее, такой сценарий не устраивает.

Сейчас, в тишине палаты, Бишоп, склонив голову, внимательно рассматривал жену, как будто не был уверен, что это она. Лаура не выдержала:

– Подойди, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Он не слишком ласково оглядел ее лоб, пылающие щеки, губы…

Если бы она не знала его лучше, то решила бы, что муж ее разлюбил. Наконец он шагнул к кровати, но держался так настороженно, словно ожидал подвоха. Или врач сообщил ему только о падении? Если так, то сейчас она расскажет все сама. Как он отреагирует, узнав, что час назад Лаура сделала тест на беременность?

Она спустила ноги на пол, чтобы он мог сесть рядом. Бишоп в три решительных шага покрыл разделявшее их пространство, откинул покрывало и кивнул на кровать. На лоб ему упала прядь волос, испортив безукоризненную прическу.

– Вернись в кровать, – распорядился он.

– Бишоп, со мной все в порядке.

Он приподнял брови:

– В самом деле?

– Абсолютно.

– Ты знаешь, где находишься?

Лаура подавила вздох. Неужели простая шишка на голове способна вызвать столько вопросов? Ее уже полдня мучают ими.

– Меня уже спрашивали. – И врач, и Грейс, и медсестры. Однако муж был неумолим. Лаура назвала больницу и добавила: – Которая находится на западе Сиднея.

– Как меня зовут? – продолжал он.

Она скрестила ноги и весело улыбнулась:

– Уинстон Черчилль.

В глазах мужа появилось такое знакомое тепло – уютный, чувственный блеск. Луара потянулась к нему. Однако суровая морщина опять пролегла у него на лбу. Бишоп прочистил горло. Он всегда покашливал, если волновался.

– Не надо игр.

Молодая женщина едва не закатила глаза. Всем известно, что Бишоп невероятно упрям. Чем скорее он убедится в ее вменяемости, тем скорее она ему откроется. Они вместе обсудят проблему, и можно будет продолжать жить дальше.

По Божьей воле.

– Тебя зовут Самюэл Коал Бишоп. Ты любишь читать «Файненшл ревю» от корки до корки, бег на длинные дистанции и изредка бутылку хорошего вина. Кроме того, сегодня вечером у тебя праздник. В этот день три месяца назад мы поженились.

Ее слова ударили Бишопа прямо в сердце, он чуть не потерял равновесие, но сумел удержаться.

Господи боже, Лаура лишилась рассудка! И медсестра, и Грейс говорили, что после удара сознание у нее несколько… туманное. Но никто не предупредил его, что целых два года стерлись из ее памяти, что она все еще считает его своим мужем.

Бишоп незаметно поежился. Может, это чьи-то шуточки? Сейчас выскочит какой-нибудь идиот, схватит его за руку и покажет на скрытую камеру. Но, глядя в зеленые глаза ничего не подозревающей Лауры, он понял, что она совершенно серьезна. Сейчас на него с обожанием смотрел тот невинный светловолосый ангел, на котором он женился. Когда сегодня его попросили приехать в больницу, он не понял зачем. Теперь ему стало ясно, почему Лаура позвала его и почему несколько минут назад, в коридоре, Грейс старалась смотреть в сторону.

Бишоп еле удержался, чтобы не схватиться за голову и не застонать. Он решил, что должен увидеться с врачом.

Сестра Лауры вину за развал их брака целиком возложила на него. Очевидно, она надеялась, что нахлынувшие на Лауру воспоминания о злодее, который ее покинул, вернут все на место. И к Лауре вернется память. Опять плохой парень Бишоп будет виноват во всем. У него и раньше было невысокое мнение о Грейс, но теперь оно и вовсе сошло на нет. Надо все выяснить.

Да и Лаура этого заслуживает.

Наступило долгое молчание. В глазах Лауры замелькало беспокойство.

Лоб Бишопа покрылся капельками пота. Он поправил галстук и начал продумывать варианты, но чем дольше размышлял, тем безнадежнее запутывался. Только в двух вещах мужчина был уверен. Он не может сдаться, уйти и бросить ее. И не может выложить ей всю правду. Конечно, они с Лаурой расстались не самым дружеским, а точнее сказать, враждебным образом, но сейчас она больна. И, черт возьми, эту женщину он любил когда-то. Очень любил. Трудно сказать, поблагодарит ли она его за это, но он должен попытаться помочь ей. Хотя это воссоединение…

Бишоп дружелюбно улыбнулся:

– Лаура, ты не совсем здорова. Тебе все-таки лучше остаться здесь на ночь. А я пойду поговорю с врачом и… – Он запнулся. А что «и»? – И уедем отсюда.

– Нет.

Мужчина нахмурился:

– Что значит «нет»?

Лаура с мольбой потянулась к нему.

Бишоп замер. Он боялся контакта с бывшей женой. Когда бы она к нему ни прикоснулась, он не мог ей противиться.

Но в последний раз они были близки больше года назад. Возможно, часть его души – самая примитивная и постоянно голодная – была в какой-то мере похоронена вместе с их любовью.

Однако, чтобы не вызвать у нее подозрений и не волновать ее, Бишоп тоже протянул руку и позволил тонким пальчикам коснуться его. Кровь сразу забурлила, а когда он увидел удовольствие в глазах Лауры, у него перехватило дыхание.

– Дорогой, я в жизни слишком много времени провела в больницах, – пробормотала она. – Ты хочешь мне только добра, но не надо закутывать меня в вату. Я не ребенок. И со мной все в порядке.

В горле словно застрял кирпич. Бишоп откашлялся, высвободил руку, отступил на шаг и решительно сказал:

– Боюсь, ты не в том положении, чтобы возражать.

У Лауры потемнели глаза, а уголки прекрасных губ медленно опустились.

– Я не отказывалась от своих прав, когда выходила за тебя замуж…

Она еще не договорила, а голова дернулась, как будто ее кто-то ударил. Но постепенно ошеломленное выражение исчезло с ее лица, сменившись всеми оттенками раскаяния.

– Сэм… О господи, прости. – В блестящих глазах Лауры мелькнуло смущение. – Я не это имела в виду.

Бишоп позволил себе дышать. Очевидно, амнезия не смогла подавить ее истинные, более чем недоброжелательные чувства к нему. Женщина, секунду назад бросившая ему вызов, была очень похожа на ту Лауру, которая, пристально глядя на Бишопа, велела ему убираться. Именно Лаура, год назад приславшая ему по почте бумаги для развода, покончила с их браком.

Конечно, Самюэл расстроился. Черт! Да он был ранен в самое сердце. Но он не возненавидел ее за это. И сейчас не ненавидит. Но и не любит.

Он кивнул на постель:

– Ты должна лечь.

– Я должна поговорить с тобой.

Он опять взялся за покрывало:

– Ложись.

Когда Лаура назло ему встала, он еле сдержался, чтобы не уложить бывшую жену силой. В ее же собственных интересах. Но это было невозможно. По многим причинам. Она все еще была красива. Пожалуй, даже стала еще красивее. Умом Бишоп понимал, что они не могут жить вместе, однако тело его мучительно желало близости с ней. Конечно, легко махнуть на все рукой и воспользоваться ситуацией. Очень легко…

Он попробовал урезонить Лауру:

– Ладно, считай, что в порядке, но…

– Я думала, что беременна.

У Бишопа подогнулись колени. Попятившись, он плечом задел стену и почти упал на кровать. В ушах звенело. Ему показалось, что рядом взорвалась бомба. Держась за лоб, он ждал, когда в глазах перестанут мелькать звезды. Наконец он хрипло спросил:

– Ты думала… что?

Лаура села рядом с ним и взяла его за руку:

– Я была так счастлива. И взволнована. Меня беспокоило, что скажешь ты.

От боли у Бишопа сжалось сердце, а душа наполнилась ужасающей пустотой. Он чувствовал себя так, словно его ограбили. У него нет сил еще раз пройти через это. Даже несмотря на доверчивый и отчаянный взгляд Лауры.

– Послушай меня… Ты не можешь быть беременна.

– Я знаю, что мы предохранялись, но ведь это не стопроцентная защита, – возразила она.

У Бишопа в груди все клокотало. Дела обстоят хуже, чем он предполагал. Или для ее спокойствия лучше не спорить? Но ему не хотелось потом чувствовать себя дураком. Они разведены. О какой беременности можно говорить?

Ее зеленые глаза блестели. Она поглаживала руку Бишопа, а у него по жилам пробегал огонь. Закрыв глаза, он попытался избавиться от желания взять ее за руку и приласкать. Видения были такими яркими, как будто все произошло только вчера. Их встреча, свадьба, медовый месяц, потом падение с пешеходного мостика, потом медленная гибель их брака.

– Ты не беременна.

А если беременна, то отец не он.

Молодая женщина кивнула:

– Доктор мне объяснил. Я ошибалась. – Однако в глазах ее теплилась надежда. – Но пока я считала, что во мне зреет новая крошечная жизнь, которую зачали мы с тобой, мне стало ясно… – Ее взгляд стал отстраненным и почему-то строгим. Плечи опустились, а на щеках вспыхнул румянец. – Я знаю, что это риск, но я хочу ребенка, Бишоп. Нашего ребенка. – Она крепко сжала его руку, потом повернула голову и приложила его пальцы к своим горящим щекам. – Нам нужно только верить.

Бишоп закрыл глаза, пытаясь осмыслить ее слова. Подобный разговор у них уже был. С тех пор прошло два года. Это было в начале конца… длинного, затянувшегося, горького…

Ломкий голос Лауры прорвался сквозь туман:

– Извини, не стоило сейчас поднимать этот вопрос.

Галстук опять мешал Бишопу дышать. Он повертел шеей. Если бы не легкий цветочный аромат Лауры, воздух в палате показался бы ему несвежим. Мужчине требовалось пространство, чтобы справиться с этой сумасшедшей ситуацией, пока не стало еще хуже.

Он высвободил руку, поднялся и бесстрастно спросил:

– Тебе что-нибудь нужно?

Лаура тоже встала, придвинулась ближе и положила теплую ладонь ему на грудь. Чем ближе становились ее слегка приоткрытые губы, тем жарче разгорался в Бишопе непрошеный огонь.

– Только одно. Мне нужно, чтобы ты меня поцеловал.

Глава 2

Бишоп по ее глазам понял, что Лаура его любит. Сегодня. А еще он понял, что она не догадывается о своем состоянии. Он чуть-чуть отодвинул бывшую жену.

В свое время отказ от близости с ней оказался для него трудным делом. Чем ближе к концу, тем реже он видел знаки ее привязанности. Но пока его изголодавшееся тело предлагало принять ее предложение, разум громко требовал отказаться. Лаура далеко не в лучшей форме, и воспользоваться этим недопустимо.

Однако следует быть осторожным. Бишоп не желал, чтобы она свалилась в пропасть, на краю которой, похоже, находилась.

– Лаура, сейчас не время, – попытался он успокоить женщину.

– Не время? – Она моргнула. – Я не понимаю. Мы муж и жена. Мы всегда целуемся.

У него замерло сердце. Господи, как же справиться с этим хаосом? Бишоп чувствовал себя так, будто его кинули в жерло действующего вулкана – куда ни ступи, все равно сгоришь. Совсем как в их браке.

А Лаура смотрела на него. Со смущением и смятением. Первые три месяца их брака он не мог сдержаться. И она тоже.

Даже сейчас…

Он должен убедить ее. Бишоп уступил и погладил ее по руке. Немедленно огонь вспыхнул с новой силой. Как звоночек предупреждения. Стиснув зубы, он поднял руки:

– Я должен поговорить с врачом.

– Насчет теста на беременность?

– Да. И об этом тоже.

Он вышел. Лаура замерла около кровати.

В коридоре Бишоп на мгновение остановился, пытаясь сориентироваться и успокоиться. Лаура упала и потеряла память, а он утратил равновесие. Но должен же быть безопасный путь через минное поле. И, черт возьми, он его найдет. Причем быстро.

Бишоп обратился к медсестре, и ему показали человека в белом халате, который в холле изучал чью-то медицинскую карту.

Бишоп заспешил к нему:

– Доктор… – он взглянул на бедж, – Стокс, я – Самюэл Бишоп. Мне сказали, что вы осматривали Лауру Бишоп.

Врач, мужчина средних лет, взглянул на него поверх очков и отложил папку:

– А, вы – муж миссис Бишоп?

– Если можно так сказать.

Доктор понимающе усмехнулся, и они пошли по коридору.

– Травма головы. Ретроградная амнезия.

– Как долго это продлится?

– В таких случаях память обычно возвращается постепенно. Через несколько дней. Иногда дольше. Случается – правда, в крайне редких случаях, – не возвращается совсем.

– В крайне редких?

– Первый осмотр не выявил никаких переломов или повреждений. Больная может остаться на ночь, но, если вы будете за ней приглядывать, я выпишу ее домой сегодня же. Когда она заснет, будите ее каждые три-четыре часа и задавайте одни и те же вопросы. Простые – что-нибудь вроде адреса или имени, – чтобы убедиться, что ухудшения нет.

Забрать домой?.. Бишоп почесал висок:

– Дело в том, доктор, что мы больше не женаты.

Врач поднял бровь:

– Ваша свояченица намекала на это.

– Бывшая свояченица.

Доктор Стокс помолчал.

– Странные игры памяти… Я уверен, что, как только она окажется в знакомой обстановке, новые события все перекроют. – Казалось, он хотел сказать что-то еще, но в результате лишь кивнул и попрощался: – Удачи, мистер Бишоп.

Врач ушел, а Бишоп сел в ближайшее кресло. Ему потребуется не просто удача.

В кармане задребезжал мобильный телефон. Поступило сообщение от его заместителя, Уиллиса Макки: «Где ты? Покупатель хочет поговорить с тобой как можно скорее».

Уже?!

Он только на прошлой неделе выставил на продажу «Бишоп скаффолдс, строительное оборудование», фирму, приносившую многомиллионный доход. И не ожидал, что при столь высокой цене отклик придет так быстро. А теперь Бишоп засомневался. В последние месяцы, с момента окончательного развода, он испытывал беспокойство. Одна глава его личной жизни закончилась, и он начал задаваться вопросом, а нужны ли ему новые проблемы в жизни профессиональной?

Однако Бишоп был доволен, что не стоит на месте. Недавно он познакомился с прекрасной женщиной. Ничего серьезного – да он и не думал, что когда-нибудь решится на что-то серьезное. Ему нравилась компания Аннабель, которая не требовала больших расходов и не просила невозможного.

Бишоп отключил телефон.

А теперь в его жизнь вернулась Лаура. Причем бог весть на сколько времени, если вспомнить слова врача. И что, черт возьми, ему делать?

Легкий удар по плечу отвлек его от раздумий. Увидев стоявшую рядом Грейс, Бишоп застонал. Вот уж кого ему сейчас не хотелось видеть, так это ее.

Грейс устроилась в кресле рядом и разгладила руками льняную юбку:

– Итак, теперь ты знаешь.

Бишоп решил быть вежливым:

– Спасибо.

– Она вспомнила?

– Лаура думает, что со дня нашей свадьбы прошло три месяца.

– Как собираетесь праздновать?

– Не остри, Грейс!

Ему очень хотелось вцепиться бывшей свояченице в глотку. Как бы плохо она к нему ни относилась, предупредить его о состоянии Лауры она должна была сразу.

Единственным благоприятным последствием развода стало то, что он избавился от самого вредного человека на свете, вечно сующего нос во все дела, постоянного источника неприятностей. Грейс чертовски любила все контролировать.

Конечно, о нем говорили то же самое, он сам слышал. Но это другое дело! Он управляет бизнесом. И клиенты на него рассчитывают.

– Мне все-таки кажется, что вы могли бы спасти свой брак. – Вкрадчивые слова Грейс лишили его самообладания.

Бишоп держал руки в карманах, чтобы она не видела кулаков.

– Во-первых, Грейс, брака больше нет. Во-вторых… неужели ты хочешь, чтобы мы с Лаурой опять были вместе? Да я скорее поверю, что крашеные яйца приносит пасхальный кролик.

Грейс вскочила. Как всегда, она великолепно выглядела: ухоженные ногти и благонравный пучок платиновых волос на затылке. Ему безумно хотелось ударить ее, но здесь не место. И так уже на них бросают любопытные взгляды.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что я рада видеть Лауру несчастной, – парировала Грейс.

Ее ничто не интересовало, кроме собственной правоты.

– Ты была против нашей свадьбы.

– Я не хотела, чтобы вы слишком спешили. Вам обоим нужно было сначала все обдумать. Вы упустили хороший шанс.

– А ты все злорадствуешь.

Грейс наклонила голову и внимательно посмотрела на него:

– Тебе не кажется, что сейчас вам предоставляется второй шанс? Выслушай ее на этот раз. Попытайся понять.

Бишоп молчал. Даже теперь Грейс пытается манипулировать им. Она ничего не знает, поскольку не жила в их доме в то бурное время. Он делал все, что мог. Когда Лаура сказала, что передумала и хочет собственного ребенка, а не приемного, он пытался понять жену. Крушение семьи произошло не по его вине, оно на совести Лауры. Она приняла неправильное решение и не смогла с этим смириться.

Надежда в глазах Грейс погасла, она вздохнула:

– Я с Лаурой попрощалась. Позаботься о ней. – Она направилась к выходу.

Бишоп чуть не остановил ее. Какого черта?! Грейс постоянно вмешивалась в их жизнь, а теперь, когда Лауре действительно нужна ее помощь, она уходит? Но из-за обилия любопытных свидетелей в коридоре он проглотил все отборные ругательства. С другой стороны, как бы неловко ему ни было с бывшей женой, присутствие Грейс осложнило бы ситуацию раз в десять. Если бы были живы родители Лауры, они, конечно, взяли бы все на себя, но их давно уже нет.

Во всяком случае, теперь это его проблема. И Лауры. Надо справляться самим.

Бишоп вернулся в палату. Когда он вошел, Лаура стояла у окна, обхватив себя руками. Она обернулась. Худенькое нежное личико было бледным. Она явно хотела броситься ему навстречу, но, увидев, насколько он сдержан, замялась.

– Я говорил с доктором.

– И?..

Бишоп задумался. Он подумал о словах Грейс насчет второго шанса, потом о намеке врача на редкие случаи… Может, к Лауре никогда не вернется память? Может, этот несчастный случай дарит им еще одну попытку? Хочет ли этого он после целого года мучительной жизни врозь? Он ее больше не любит. Нет. Слишком много воды утекло. Однако в любом случае следует действовать постепенно.

Пытаясь расслабиться хоть немного, Бишоп подошел к женщине. Простодушная надежда засветилась в глазах Лауры.

– Одевайся, – сказал он с легкой ободряющей улыбкой. – Доктор сказал, что мы можем ехать домой.

Через час, когда Бишоп вел машину по знакомому серпантину, губы глядевшей в окно Лауры тронула теплая улыбка. Она хотела опустить стекло, чтобы вдохнуть свежий, чистый воздух. Великолепное, в легких облачках небо, бескрайние эвкалиптовые и сосновые леса, множество ярких птиц, снующих в ветвях… Все почему-то выглядело красочнее, чем обычно.

Лаура любила эту часть Голубых гор с тех самых пор, как через две недели после знакомства Бишоп привез ее к себе. Теперь она уже не представляла, что можно жить где-то в другом месте. Хотя…

Лаура украдкой бросила любопытный взгляд на мужа.

Почему-то сегодня Бишоп выглядел по-другому. Скорее всего, устал после напряженной рабочей недели в офисе. Плюс, конечно, беспокоится о ней. Но раньше она не замечала тонких морщинок возле глаз. Казалось, он совершенно поглощен дорогой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он избегает говорить на тему, которую она подняла в больнице.

Когда Бишоп предложил взять малыша на воспитание, у Лауры глаза наполнились слезами. Но он заверил ее, что это самое правильное решение. Так будет разумнее всего. Ведь нет никакой гарантии, что их собственный ребенок не унаследует тяжелый порок сердца. Важнее всего быть вместе, убеждал он жену, и растить здорового ребенка. Приемного.

Лаура понимала его озабоченность – и сейчас понимает, – но и он должен уважать ее чувства. Сколько она себя помнила, ей всегда хотелось иметь семью, особенно после того, как умерли родители. Лаура тогда была подростком. У нее есть ученая степень по искусству, истории и литературе – родители были поклонниками образования. Но она мечтала стать простой домохозяйкой, хорошей женой и отличной матерью. Ее не интересовала карьера. Она мечтала одарить своих детей такой же любовью, в какой росла сама. Ей никогда и в голову не приходило, что можно воспитывать чужого ребенка.

Но еще сильнее Лаура мечтала выйти замуж за Бишопа и потому вначале согласилась с его предложением о приемном малыше. Однако вот уже несколько месяцев это согласие тяжелым камнем лежало у нее на сердце. Все чаще и чаще она начала задумываться о том, что они слишком осторожничают, что малыш может и не унаследовать ее болезнь. В конце концов, существуют лекарства. В крайнем случае можно сделать операцию. Ребенок стоит риска.

Погрузившись в раздумья, Лаура рассеянно провела рукой по подлокотнику. И вдруг ее словно что-то ударило. Этого она до сих пор не замечала.

– Ты не говорил, что у тебя новая машина.

Бишоп не отвел спрятанные под темными очками глаза от дорожного полотна.

– Уиллис дешево арендовал «лендровер».

– Уиллис? Кто это? Я не помню, чтобы ты называл это имя.

– Да? Это мой помощник. Новый.

– А что случилось с Сесилом Кларком? Кажется, ты хвалил его работу. Мне он понравился на благотворительном обеде в прошлом месяце.

– Он… получил новое предложение.

– И ты согласился?

У Бишопа дрогнул голос:

– Иногда нужно позволить человеку уйти.

Гравий захрустел под колесами, когда Бишоп затормозил. Он не стал загонять автомобиль в гараж, а остановился перед входом. И внутри, и снаружи дом был роскошно и со вкусом отделан. Громадные камины не походили один на другой, спальни большие и удобные, два просторных кабинета, зал с тренажерами, сауна и бассейн, оборудованный приспособлением для создания волн.

По воскресеньям Лаура подавала на восточной веранде яичницу с беконом под голландским соусом, потом они наблюдали, как солнце поднимается над простирающимися в туманной дали горами. Но еще больше она любила то, что следовало за кофе… Возвращение в кровать, где можно было наслаждаться ненасытностью любимого и восхитительного мужа.

Прикоснувшись к повязке на голове, Лаура нахмурилась и задумалась. Исполняли ли они этот ритуал в прошлое воскресенье? Она не помнила.

Бишоп вылез из машины и с обычной любезностью открыл дверцу для нее. Они стали подниматься к дверям из благородного тика и стекла. На полпути он остановился и откашлялся, неуверенно вертя ключи в неловких пальцах:

– Ох, кажется, ключи от дома остались в другой связке.

– У меня есть свои. – Лаура не помнила, как, уезжая в больницу, прихватила сумку. Она вообще не помнила эту сумку. Тем не менее молодая женщина порылась в ней и извлекла ключи. И вдруг ее душу начал охватывать ужас, она внимательно посмотрела на левую руку. – Мои кольца! – воскликнула она. – Наверное, медсестра забрала их перед осмотром.

Здравый смысл подсказывал, что обручальное кольцо и великолепное кольцо с бриллиантом лежат в больничном сейфе, их просто забыли вернуть. У персонала должна быть соответствующая запись. Так что вернут, можно не волноваться. Но без колец Лаура чувствовала себя голой.

Стоявший на просторной веранде, освещенной солнцем, Бишоп подошел к ней и довольно добродушно сказал:

– Не волнуйся, я об этом позабочусь. А тебе надо отдохнуть.

Сегодня Лаура отдыхала весь день. Однако она ощущала усталость и неуверенность в себе. Может, лучше сделать так, как он говорит, и лечь?

Но не в одиночестве.

Лаура взяла его руку и прижала к груди. Она надеялась, что улыбка у нее получилась обольстительной.

– Похоже, тебе тоже не мешает отдохнуть.

У Бишопа на мгновение жарко вспыхнули глаза. Он напомнил:

– Я сегодня не падал. В отличие от тебя.

Лаура расстроилась. Он говорил… отстраненно.

Но совсем не так, как в больнице. Конечно, ему хочется быть с ней. Конечно, ему хочется приласкать и поцеловать ее. Но на первом месте – осторожность. И Бишоп не будет нарушать указания врача. В дороге он еще раз повторил, что день-два ей следует поберечься. И все-таки… Она придвинулась ближе:

– Знаешь, нет лучшего способа отдохнуть, чем заняться любовью со своим мужем.

Бишопу показалось, что некая струна натянулась и запульсировала в горле. Он глубоко вздохнул, и опять в его глазах мелькнуло что-то странное.

Мужчина свободной рукой распахнул дверь:

– Пойдем. Я приготовлю что-нибудь выпить.

– Шампанское? – предположила Лаура, стараясь не обижаться на его бесстрастный тон.

– Чай. Горячий или охлажденный. – Он прошел мимо нее. – А через пару дней посмотрим, захочется ли тебе шампанского.

Глава 3

Когда Лаура сдалась и перестала говорить о постели, Бишоп мысленно произнес благодарственную молитву. Оставалось только надеяться, что память к бывшей жене вернется очень быстро.

Она считает, что они женаты. Обычно супружеские пары наслаждаются близостью, и они с Лаурой довольно часто были близки. Сейчас Бишопа больше всего беспокоила реакция собственного тела на возможность обнять Лауру. Обнаженную. Любящую. Снова.

Как только Лаура, опустив голову, медленно исчезла в отделанном деревом холле, Бишоп запустил пальцы в волосы и огляделся. Та же мебель, тот же камин. Часто они не успевали его разжечь, потому что начинали заниматься любовью.

Через несколько мгновений он бросился к двери. Ему настоятельно хотелось выйти на воздух. Не-ет, это плохо кончится! Но и уехать он не может. По крайней мере сейчас.

Если память Лауры за воскресенье не восстановится, придется что-нибудь придумать: для себя организовать деловую поездку, а для нее… возможно, нанять медсестру. Или пусть Грейс берет все в свои руки. А пока он застрял здесь. Но это не означает, что следует сидеть сложа руки. Работать-то он может.

Бишоп забрал из машины ноутбук и недолго думая направился в свой кабинет. Мебель красного дерева, темно-красный диван, кубик Рубика… На полированном рабочем столе все еще стоит фотография Лауры. Он подошел и пальцами провел по прохладной серебристой рамке.

Черт, он был уверен, что она уничтожит эту комнату, чтобы ничто не напоминало о разводе. Тут Бишоп вспомнил о кольцах.

Они, конечно, не в больнице. Наверное, Лаура их утопила или бросила в камин – он тогда громко хлопнул дверью и уехал, как ему верилось, навсегда.

Устроившись в кресле, Бишоп связался с центральным компьютером «Бишоп скаффолдс» и с головой погрузился в спецификации и технические условия. Он не связывал себя обязательствами, пока не убеждался, что разработки его абсолютно устраивают.

Имея техническое образование, Бишоп всегда с удовольствием работал с механизмами. Нередко можно было видеть, как босс сам управляется с оборудованием, если рабочий отошел на несколько минут. На прошлой неделе, после внесения компании в каталог продаж, Бишоп больше времени, чем обычно, проводил на заводе. Он считал себя частью рабочего организма, зубчиком колеса, как и своих рабочих, которых тщательно подбирал и ценил.

Хитрая штука – поддерживать производство в Австралии. Не очень надежный, на фоне иностранных валют, австралийский доллар, низкая стоимость рабочей силы в ближайших к материку странах и проблемы качества по сравнению с более дешевыми вариантами вынуждали Бишопа постоянно быть начеку. К тому же существовала реальная угроза свертывания компании.

Вскоре после развода Бишоп потерял пару серьезных контрактов. Он никогда не терпел крупных неудач, но если ему не удалось справиться с таким серьезным делом, как брак, то, наверное, и в бизнесе может не все удаться? Наверное, пора передать компанию тому, кто лучше разбирается в делах.

Бишоп открыл несколько сообщений, но обнаружил, что сосредоточиться ему не удается. Перед мысленным взором предстала Лаура, лежащая под легким покрывалом на кровати, которую когда-то они делили на двоих. От этого видения было невозможно избавиться. Ее грудь мягко поднималась и опускалась во сне, волосы разметались по подушке… Он помнил вкус ее губ… Ему захотелось немедленно бросить все и присоединиться к ней.

Зарычав, Бишоп отодвинул ноутбук и уставился в потолок. Черт возьми, он никогда не хотел, чтобы его брак развалился. Он даже старался спасти его. Что бы там Грейс ни говорила о втором шансе, он не идиот и его не увлекает такая безумная идея. Он здесь только потому, что у него не было выбора. К Лауре вернется память, и они опять начнут жить раздельно.

Лаура проснулась с гулко бьющимся сердцем. В комнате было тихо и темно, зеленый циферблат на столе показывал четыре минуты третьего.

Вздрогнув и ощутив ужасное одиночество, она подтянула повыше одеяло. Потом вспомнила Бишопа и улыбнулась. Ей сразу стало теплее. Лаура осторожно повернулась, протянула руку, и… тепло тут же исчезло. Постель была пустой и холодной. Почему Бишопа нет? Он беспокоится за ее состояние? Разве он не знает, что его объятия – лучшее лекарство?

Ну что ж, если не знает, значит, нужно пойти и сказать.

Завернувшись в длинный мягкий халат, Лаура вышла в холл. В кабинете Бишопа горел свет. Нахмурившись, она плотнее закуталась в халат. Он работает в два часа ночи?

Лаура остановилась в дверях. От увиденного у нее растаяло сердце. Бишоп лежал на диване, перебросив одну ногу через подлокотник, а другую поставив на пол. Левым локтем он закрывал лицо. Брюки и ботинки брошены на пол, а белая рубашка задралась, обнажив живот. По ровному дыханию женщина поняла, что спит он крепко. Знакомый жар окатил ее. Господи, как она его любит! Как хочет. И еще какое-то чувство появилось… Какое-то… трудноопределимое.

Она тосковала по мужу. Тосковала так, будто не видела его несколько лет. В груди образовалась пустота, потом возникла боль. Однако Лаура заставила себя улыбнуться. Бишоп отсутствовал всего полночи. А что она стала бы делать, если бы он оставил ее на неделю, на месяц? Надо подойти к нему, укрыть своим халатом, разбудить. Несмотря на предупреждения врача, она погладила бы его, пошептала бы на ушко, и он, сдавшись, занялся бы с ней любовью.

Бишоп негромко всхрапнул, проснулся и тут же сел, как будто во сне увидел чудовище. Он метнул взгляд на дверь, туда, где стояла Лаура. Темные волосы его растрепались, а загорелые ноги выглядели как металлические колонны. Хорошо бы провести пальцем по этому металлу, по каждому дюйму.

Оглядывая Лауру, Бишоп слегка прищурил синие глаза. Потом опустил веки. А на щеке его забилась жилка. Лаура не сомневалась, что мысленно он представляет себе все выпуклости и ложбинки ее тела, по которым так любил путешествовать.

Бишоп потер лицо и встряхнулся. Голос его со сна звучал хрипло:

– Уже поздно. Вернись в кровать.

– Если ты пойдешь со мной.

Он внимательно посмотрел на нее, потом покосился на стол:

– Через несколько минут. Мне нужно кое-что закончить.

Лаура пересекла комнату, села рядом с ним и, глядя ему в глаза, твердо сказала:

– Знаешь, нам этого не избежать.

– Чего… не избежать?

– Нам нужно поговорить.

Она положила руку на его колено. Он поспешно отодвинулся:

– Не посреди ночи.

Бишоп попытался встать, но она потянула его обратно. Он начал было сопротивляться, но, взглянув ей в глаза, уступил и медленно сел.

Лаура начала:

– Когда я узнала, что мне нужно быть осторожнее и не перенапрягаться, я почувствовала себя… другой. Родители объясняли учителям, что мне можно и чего нельзя. Однажды, когда в команде не хватало ребят, миссис Каролс настояла, чтобы я не стояла у боковой линии, а присоединилась к играющим. Узнав об этом, папа устроил скандал. Он потребовал объяснений от миссис Каролс. И от школы.

Бишоп нахмурился:

– Почему ты рассказываешь мне об этом только сейчас?

– Я хочу, чтобы ты понял: я лучше кого бы то ни было знаю, что потребуется от тебя, от меня и от всех детей, которые у нас будут.

Бишоп опустил взгляд, словно раздумывая над ее словами, и увидел, что у него на рубашке расстегнуты пуговицы. Он машинально начал их застегивать.

– Лаура, уже почти три часа…

– В младших классах иногда бывает очень одиноко. В лагере мне нельзя было бегать по пересеченной местности или ездить верхом. Дети бывают жестоки, и кое-кто смеялся у меня за спиной. Двое даже обзывали калекой.

Рука Бишопа, застегивавшая последнюю пуговицу, сжалась в кулак.

– Жаль, меня там не было.

– Но у меня были и друзья. Мы не обращали внимания на девчонок, которые ставили себя выше других. А в университете я уже понимала, что никто ничего не должен знать. Я ничем не отличалась от других. Спустя год после окончания я встретила тебя.

У него слегка дрогнули губы.

– Той ночью я до рассвета держал тебя в объятиях и говорил, говорил…

Лаура тоже улыбнулась:

– Через восемь недель и один день ты сделал мне предложение и не отменил свадьбу, когда я рассказала о своей болезни. Не было никого счастливее меня… влюбленнее… – Она опустила глаза, потом вновь пристально посмотрела на него. – Поверь, я очень много размышляла о нашем собственном ребенке…

Бишоп прокашлялся:

– Мы поговорим об этом завтра.

Лаура потрогала повязку. Чувствуя, что может потерять сознание, она сдалась и кивнула. На сегодня достаточно. А когда муж поймет, как много значит для нее вынашивание ребенка, когда осознает, что история не обязательно повторяется, он и сам с ней согласится. Он ее любит, а любовь способна преодолеть любые препятствия.

Лаура встала и протянула руку:

– Пойдем?

Бишоп скользнул взглядом по бинтам, она усмехнулась. Если он думает, что ему удастся увильнуть, то он ошибается.

– О, мы можем остаться здесь и договорить, – заявила она.

Бишоп вздохнул:

– Твоя взяла. Но помни, тебе нельзя перенапрягаться.

Молодая женщина взяла его под руку и повела в спальню.

Подойдя к кровати, она скинула халат, а он опять принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Ей показалось, что это тянется целую вечность. Лаура скользнула под одеяло, чувствуя себя неотразимой в новой шелковой сорочке.

Уютно устроившись на подушках, она откинула одеяло и полушутливо пообещала:

– Клянусь честью, я тебя не соблазню.

Через мгновение Бишоп лег рядом. Лежа на боку и опираясь на локоть, он искал ее взгляда. Потом отвел с ее лба локон и прошептал:

– Я тоже это обещаю.

На следующее утро Бишопа разбудил шумный птичий хор. Застонав, он протер глаза, узнал комнату, с наслаждением вдохнул свежий горный воздух. А еще он узнал ангельские формы спящей рядом с ним Лауры. Она лежала на спине, и шелковистые волосы образовали нимб вокруг ее головы. Одна прядь упала ей на плечо. Сквозь шелк просвечивала розовая грудь.

Горячее желание пронзило Бишопа с головы до пят. Он инстинктивно потянулся к нежной щеке, но, слава богу, вовремя спохватился и убрал руку. Только забилась жилка на виске. Достаточно и того, что эту ночь он провел в одной постели с бывшей женой, хотя и не занимался с ней любовью. Лаура свернулась клубочком, прижалась к нему и заснула.

Стиснув зубы, Бишоп заставлял себя думать о чем угодно, только не о слабом жасминовом запахе ее кожи и шелковой сорочке. Он понятия не имел, сколько ему придется лежать с открытыми глазами, не смея прикоснуться к ней, погладить по спине, поцеловать.

Утром он боролся с теми же ощущениями. Напряжение в паху требовало немедленно позволить ладони скользнуть по великолепным линиям, а губам – отведать ее грудь, бедра…

Он представил себе, как Лаура со вздохом медленно откроет глаза, потом запустит руку в его волосы, а ее бедра будут выгибаться… Она переживет кульминацию раз, другой… И вообще они могут провести в постели весь день.

Бишоп заглушил мучительный стон. Лучше уйти, пока он не убедил себя, что его желание не только вполне естественно и необходимо, но и правильно.

Он тихо поднялся, сунул руки в рукава рубашки. Вот еще одна проблема. Что он наденет после выходных? Может быть, стоит быстренько смотаться в Бернидейл, ближайший городок?

Бишоп взглянул на часы. Магазины еще закрыты.

За его спиной заворочалась Лаура, но, когда он повернулся и посмотрел на нее, она выглядела совершенно спокойной. Желанные губы слегка улыбались. Врач советовал будить ее каждые четыре часа и задавать одни и те же вопросы, но четыре часа назад она была в совершенном порядке. И сейчас выглядела такой умиротворенной, почти здоровой, если бы не повязка…

Через несколько минут Бишоп был уже в кабинете и открывал свой ноутбук. Первым делом он проверил почту и обнаружил сообщение от Уиллиса: «Где ты, черт возьми?»

А где он? Живет в деформированном времени. Женщина, которую он когда-то любил (и которая когда-то любила его), не помнит, что больше не желает находиться в его обществе. Не говоря уже о его постели.

Бишоп вышел на восточную веранду и набрал полные легкие утреннего свежего воздуха. Птицы оглушили его. Весь год он жил в центре города и забыл, как громко они щебечут. Птичий гам успокаивает и в то же время бодрит. По нему он тоже соскучился. И тоже старался выкинуть из памяти.

Бишоп нажал на мобильнике кнопку вызова заместителя. Когда Уиллис отозвался, он как раз наблюдал за собравшим иголки в щетку дикобразом.

– Ты уже в офисе? – спросил Уиллис.

Взгляд Бишопа скользил по густым ветвям эвкалиптов.

– Я далеко от офиса.

– Ты решил проблему, которая увела тебя так далеко вчера утром?

– К понедельнику все уладится.

– Хорошо. Я обещал потенциальным покупателям, что ты лично поговоришь с ними.

Бишоп, слушая Уиллиса, изучал пень, который он когда-то пытался расколоть на растопку. Когда Уиллис закончил, Бишоп рассеянно согласился:

– Отлично.

В трубке наступила тишина, потом послышалось:

– Похоже, ты не в форме.

Он возразил:

– Я в форме. Просто не думал, что все произойдет так быстро.

– Поверь, Сэм, это большая удача. Нами интересуется не кто иной, как «Клэнси энтерпрайзис».

Бишоп присвистнул:

– Они владеют половиной компаний на восточном побережье.

– Разговор идет о серьезных деньгах, и если мы действительно хотим продать им бизнес, у нас не так много времени. Они парни ушлые.

За валуном ковыляла семья уток: двое взрослых и четверо утят.

– Насколько ушлые? – поинтересовался Бишоп.

– Как говорится, «просто подпишите вот здесь, быстро».

От легкого прикосновения к плечу его сердце заколотилось в глотке. Он обернулся. Перед ним сто яла Лаура в том же розовом халате.

Она заметила телефон в его руке:

– Прости, я не поняла.

Словно из другого мира послышался голос Уиллиса:

– Сэм? Ты там?

– Все в порядке, – сказал он Лауре, думая о том, насколько свежо и молодо она выглядит, совсем так же, как в день свадьбы. Горечь, которую он видел на ее лице год назад, казалось, полностью исчезла. – Я заканчиваю. – И он снова приложил трубку к уху: – Мы потом договорим.

Уиллис вопросов не задавал, это в нем Бишопу всегда нравилось. Его заместитель знал, когда нужно надавить, а когда следует отступить.

Лаура ежилась и куталась в халат. Сейчас, конечно, весна, но в горах по утрам еще холодновато.

– Что-то срочное, если он звонит в такое время? – поинтересовалась молодая женщина.

– Ничего такого, из-за чего тебе стоило бы волноваться.

Но у нее между бровями уже пролегла морщинка, и пристальный взгляд скользнул по его лицу, по груди… Лаура покачала головой, и Бишоп сжался. Неужели она вспомнила? Может быть, сыграл свою роль тот факт, что Лаура давно не видела его здесь? Или он что-то сказал? Если проблема разрешилась, он исчезнет через две минуты.

Она склонила голову набок:

– Почему на тебе вчерашняя рубашка? Могут подумать, что тебе больше нечего надеть. – Хмурый взгляд сменился укоризненной усмешкой.

Что он мог ответить? Он больше не живет здесь и потому не держит в шкафу вещи. Если бы он вовремя заскочил в магазин и купил пару рубашек…

Остается просто показать ей пустой шкаф, и пусть сама разбирается со своей памятью.

Они направились в дом, миновали холл, потом вошли в спальню. Пока Лаура возилась с простынями, застилая кровать, Бишоп стоял перед своим бывшим шкафом.

Он взялся за ручку дверцы и потянул на себя. От того, что он обнаружил, у него подогнулись ноги и отвисла челюсть.

В шкафу висела одежда. И не чья-то чужая, а его собственная. Костюмы и рубашки, брюки и джинсы. Да, уйдя отсюда, Бишоп не взял с собой ничего. Ему хватало той одежды, что была у него в Сиднее.

Он был уверен, что после его ухода Лаура всю его одежду отдаст в благотворительный фонд или сожжет. Почему же она не избавилась от напоминаний о нем, как избавилась от него самого?

– Нужна помощь?

Голос раздался прямо у него за спиной. Туман сразу рассеялся. Лаура обняла Бишопа, он машинально откинулся назад. Она поцеловала его между лопаток. Он закрыл глаза и постарался сохранить рассудок.

– Конечно, нам лучше вообще ничего не носить, – промурлыкала Лаура и погладила его руки, бедра и…

В нем завихрились самые темные желания. В голове стало пусто. Бишоп хотел снова обладать ею. Хотел целовать ее, чувствовать…

Бишоп резко сбросил руку бывшей жены. Подавив бурлившее в крови жгучее желание, он повернулся к ней и с трудом улыбнулся:

– Ты очень убедительна.

– А тебе не терпится согласиться. – Ее взгляд тоже потемнел от желания. Она приподнялась на цыпочки и зубами легонько оттянула его нижнюю губу.

Ему показалось, что по телу прокатилась шаровая молния и запалила очень короткий фитиль. Когда же Лаура провела пальцем по его небритой скуле и приоткрыла рот, Бишоп задрожал. Тело требовало, требовало… Лава затопила его с головой.

И теперь Бишоп знал, что он – самый голодный человек на свете, что он хочет быть со своей женой. Лаура испытывала то же самое. Чувствовала то же. Она что-то мурлыкала и не могла справиться с дрожью. У него внутри бушевала геенна огненная. Когда он нашел ее грудь, этот теплый, мягкий холмик, все соображения о правильности или неправильности исчезли под давлением взаимной жажды.

Ее руки проникли к нему под рубашку, а когда он сжал пальцами ее сосок, она взяла его другую руку и положила на свой живот.

Спустя некоторое время Бишоп обнаружил, что, оказывается, у нее под халатом нет трусиков и что она ждет его.

– Займись со мной любовью, Сэм. Ты не представляешь, как я хочу этого.

Бишоп готов был забыть обо всем. Готов был опрокинуть ее на кровать и в полной мере насладиться всем, что предлагает Лаура…

Он вздрогнул, протяжно вздохнул и собрался с мыслями:

– Я… думаю, нам лучше остановиться.

– Не думай.

– Доктор сказал…

– Наплевать мне на то, что сказал доктор.

Он зарычал:

– Послушай меня. Мы не должны этого делать.

Лаура откинула голову и внимательно всмотрелась в его лицо:

– Ты боишься, что я попрошу тебя не предохраняться? Потому что хочу, чтобы мы зачали ребенка прямо сейчас?

О! Это отличная отговорка. Он вздернул подбородок:

– Давай остынем, примем душ…

У Лауры вспыхнули глаза.

– Потрясающая идея!

– Поодиночке. Нам надо поесть. Ты, наверное, проголодалась. А потом…

А что потом?

Бишоп пообещал:

– А потом мы все обсудим.

И обсудят. Если только беседа сможет убедить ее – их обоих – в том, что не стоит рисковать с беременностью.

Глава 4

Полчаса спустя Бишоп пулей вылетел из кресла, услышав донесшийся из спальни Лауры пронзительный крик. Сердце у него чуть не выскочило из груди, а волосы встали дыбом.

Что, черт возьми, случилось?

Он пронесся по главной гостиной и вылетел в холл.

Бишоп недавно принял душ и слышал, как Лаура напевала в ванной. Она любила свою ванную, хоть та и была великовата. Он решил сесть за ноутбук и разобраться с некоторыми несоответствиями в бюджете. Но вместо этого обошел дом, чтобы проверить внешний бассейн, посмотреть, свободны ли стоки и канавки, можно ли набирать воду. Дело в том, что в домашнем бассейне обнаружилась паутина. Внешний бассейн тоже был в плачевном состоянии. Никто не заходил приглядывать за ним хотя бы раз в две недели. Тут не в деньгах дело. После смерти родителей Грейс и Лаура получили хорошее наследство, да и Бишоп после развода выплачивал ей щедрое ежемесячное пособие. Кроме того, он отдал ей этот дом и землю.

Ни Лауру, ни Бишопа не пугали пауки и змеи, хотя многие из этих тварей были ядовиты. Но сейчас, услышав крик бывшей жены, он решил пересмотреть подобное отношение к ним.

Не загнала ли ее в угол ядовитая гадина? Или она опять упала? Или к ней вернулась память, а вместе с ней появилось желание убить его за вчерашний обман, за то, что он позволил ей так заблуждаться.

Они столкнулись у дверей кабинета. Лицо Лауры пылало, а загорелые ноги в коротких шортах казались соблазнительно длинными.

Она взмахнула рукой у него перед носом и опять завизжала:

– Они здесь!

Не испуганно, не сердито, а скорее… взволнованно.

– Они все время были здесь.

Бишоп схватил ее за руки:

– Эй, помедленнее. Что здесь?

– Вот!

Она пошевелила пальцами. Бриллианты, которые он два года назад сам надел на ее безымянный палец, сверкали в лучах утреннего света, проникавшего через высокое арочное окно.

– Наверное, я сняла их перед тем, как ехать в больницу. Только не помню зачем. Не могу вспомнить.

Он вздохнул с облегчением. Не упала. Никто не укусил. Слава богу! Если она не помнит, как сняла обручальные кольца…

Он пробормотал:

– Теперь это не важно.

Но, конечно, это было важно. Доктор говорил, что для возвращения памяти нужно ее очень осторожно подталкивать. По мнению Бишопа, то, что он привез Лауру сюда, как раз и должно было стать таким толчком. После последнего скандала они за целую неделю едва ли обменялись парой слов. Он сказал, что ему надо работать, а она заявила, что он может отлично устроиться в своем городском офисе. Потом, икая и рыдая, Лаура пояснила: он может собрать вещи и уезжать. Немедленно. Она больше не в силах это переносить.

– Сегодня ты свое тоже мог бы надеть, – вдруг высказалась она.

Вернувшись к действительности, Бишоп еще больше помрачнел. Она говорит о его обручальном кольце?

– Я понимаю, что в течение недели ты его носить не можешь, – продолжала Лаура. – Ты любишь копаться в машинах. Вдруг кольцо соскользнет с пальца, и произойдет какой-нибудь несчастный случай? А здесь только ты и я.

Она подпрыгнула и поцеловала его в щеку.

Больше года назад Бишоп оставил свое кольцо здесь. Точнее сказать, перед уходом швырнул его в камин. И потом представлял, как Лаура смотрит на ревущий огонь и видит плавящийся золотой ободок…

Лаура протянула ему руку. Когда она разжала кулак, на ладони ее поблескивало то самое кольцо. Сердце Бишопа заколотилось в горле. Он ошеломленно тряхнул головой. Этого не может быть!

Он осторожно взял кольцо и посмотрел на внутреннюю сторону. «Всегда и вечно».

– Где ты это нашла? – протянул он.

– Там, где всегда храню драгоценности. В шкатулке, – ответила Лаура, любуясь кольцами.

Ошеломленный, Бишоп перевел взгляд на лицо жены… бывшей жены. Шкатулка? Она вытащила кольцо из камина после того, как он ушел? Скорее всего.