Смерть на корпоративе бесплатное чтение

Глава 1

15 марта в восемь вечера компания «Схема плюс» проводила банкет, посвящённый двадцатипятилетию основания фирмы. Несмотря на то, что организация отмечала такой солидный юбилей, это был первый и пока единственный корпоратив за всю историю этой конторы. Среди офисного планктона гулял устойчивый слух, что генеральный директор Дымов Петр Петрович избегает проведения любых праздничных мероприятий лишь только потому, что он был иной веры, чем праздные христиане.

К удивлению клерков, главный тоже пришел на праздник, но его присутствие ограничилось лишь штампованной вступительной речью на тему: «Я рад!», «Все вместе!» и «Будем дальше работать, засучив рукава!». После краткого «советского» доклада генеральный благоразумно удалился, видимо, понимая, что его присутствие превратит веселое мероприятие в поминки.

Корпоратив устроили в колл-центре: это было самое больше помещение в офисе, у него не было перегородок, и после того как все столы сдвинули в один угол, освободилась большая площадь для гуляний. Оформление зала было жидким и напоминало общее собрание курьеров-любителей. Бутерброды и закуска на столах были достойные, под стать ей присутствовала элитная выпивка в диапазоне от пива до качественного виски.

Несмотря на дорогой алкоголь и деликатесы, корпоратив сразу не задался. Сотрудники из-за строгого запрета руководством веселых попоек были далеки друг от друга и не дружили между собой. Служащие были абсолютно чужими людьми и от этого старались вести себя очень осторожно, чтобы не запятнать свою репутацию.

Но что бы ни было и где бы это ни было, градусы напитков всегда приводят к правильному решению. Смущение и скромность первых минут любого застолья успешно ликвидируется быстрым и частым употреблением алкоголя. Правда, эта истина чуть было не рухнула из-за того, что коллектив сразу разбился на маленькие группы по отделам. Бухгалтерия собралась возле столов с закусками, программисты столпились ближе к окнам, техники бродили недалеко от пожарной двери, а группа обслуги плотно обступила стол с бутылками.

Прошло минут сорок, и казалось, что еще час – и все разойдутся, как вдруг инженер отдела технологий предложил спеть в караоке. Такой призыв сначала был принят холодно, многие были не уверены в своих вокальных данных, и поэтому минут десять никто не подходил к микрофону. И тут начальник службы комплектации первым, очень страстно и даже вызывающе, спел абсолютно невзрачную песню «Летят перелетные птицы». После его исполнения, ощутив полную безнаказанность в содеянном, к микрофону потянулись все те, кто еще до этого никак не мог выразить свое «Я» в коллективе.

Апофеоз наступил, когда стали крутить песенки из мультфильмов и старых комедий. Коллектив, который до этого момента никак нельзя было назвать дружным, вдруг сплотился и уже хором, невпопад, но очень громко стал исполнять известные шлягеры.

И тут, в эти мгновения, когда показалось, что корпоратив уже пошёл в нужном направлении, начали появляться первые дезертиры, разрушающие стройные ряды весельчаков. Первой стала покидать начавшуюся вакханалию молодежь в возрасте тридцати, так как им явно было скучно и культура «совка» им была до лампочки. За зелеными сопляками стали уходить самые возрастные служащие – пятьдесят плюс и выше. К десяти вечера остался только средний возраст и самые выпившие, но и они через час рассеялись.

Корпоратив благоразумно задумали провести в пятницу, чтобы служащие за выходные дни смогли прийти в норму и в понедельник со свежими силами взяться за работу. Но уже на следующий день, в субботу, в восемь часов утра каждому, кто был на вечеринке, пришло сообщение, где было сказано срочно явиться в офис с предупреждением, что к тому, кто не явится на работу, будут предприняты самые строгие меры, вплоть до увольнения.

К девяти утра все сотрудники «Схемы плюс» собрались в офисе, Петр Петрович встречал каждого лично, ставил галочку напротив фамилии прибывшего в списке, после чего отправлял его в помещение колл-центра. Место, где еще несколько часов назад проходил корпоратив, несмотря на еще не убранные воздушные шары, выглядело тоскливо, к тому же стоял устойчивый запах прокисших продуктов, который еще больше ухудшал похмельное состояние.

После того как в колл-центре образовался полный кадровый комплект, вплоть до курьеров и уборщиц, генеральный директор стал методично по одному человеку уводить в неизвестном направлении.

Первыми стали покидать общее собрание женщины, потом начали вызывать мужчин в возрасте, затем всех остальных. Этот процесс выглядел странно и давил на психику, Дымов ничего не объяснял, а только лишь, как мифологический Харон, перевозивший умершие души через реку Стикс, уводил несчастных клерков в подземное царство мертвых, что было очень близко к легенде, так как обратно в колл-центр уже никто не возвращался.

На самом деле Петр Петрович уводил сотрудников по одному в кабинет своего заместителя, где за столом сидел старший лейтенант полиции Степан Олегович Агапов, молодой мужчина лет тридцати с неприятным дерзким взглядом. Сегодня утром ему передали дело о найденном трупе в шахте лифта, а поскольку погибший оказался начальником отдела взаиморасчетов «Схемы плюс» Игорем Васильевичем Белкиным и его смерть констатировали в то же время, когда проводился корпоратив, старший лейтенант решил по горячим следам допросить всех тех, кто гулял на этом юбилее.

Степан Олегович был из молодых, но подающих большие надежды. Его стиль расследования состоял в том, что с первых минут, как только к нему попадало какое-либо дело, он моментально начинал проделывать огромный объем работы, свято веря в то, что если ты не выйдешь на след в первые двадцать четыре часа, то раскрыть преступление потом будет крайне трудно. Найдя хоть какую-нибудь, даже самую тоненькую ниточку, которая могла бы привести к результату, старший лейтенант цеплялся за нее бульдожьей хваткой и раскручивал эту версию напористо и стремительно до тех пор, пока она не давала результат. И хоть его действия часто были нелогичны и бессмысленны, ему жутко везло, как игроку в покер, который изначально со слабой парой продолжает рискованно повышать ставки и с последней картой на столе ему вдруг выпадает выигрышная комбинация.

Вот и сейчас он решил сделать ставку на опрос всех свидетелей, чтобы сразу подтвердить единственную, по его мнению, версию случившегося. Для Агапова было абсолютно ясно, что разбившийся в лифтовой шахте сотрудник сам в состоянии алкогольного опьянения нырнул туда вниз головой. В подтверждении несчастного случая говорило и то, что у погибшего были спущены штаны и нижнее белье.

Старший лейтенант легко выстроил сцену случившегося, в которой подвыпивший гражданин, когда ему приспичило сходить по малой нужде, направился не в туалет, находящейся далеко в конце офиса, а в шахту грузового лифта, на площадку, куда вела дверь прямо из колл-центра. Правда, сам лифт был демонтирован, так как скоро вместо него должны были установить новый, и поэтому его шахта оставалась открытой, а пустые проемы от кабины были просто перетянуты красными лентами. Вполне вероятно, пьяный мужчина неудачно наклонился, его качнуло не в ту сторону, он потерял равновесие и свалился вниз. В пользу несчастного случая говорило и то, что эксперты не выявили следов насилия, определив, что все смертельные травмы у погибшего были следствием падения с высоты.

Пред опросом свидетелей Агапов поговорил с директором и сразу поинтересовался у него, велось ли видеонаблюдение в колл-центре. Петр Петрович сообщил, что камера есть, но в то время, когда проводился корпоратив, она была выключена. Дымов признался старшему лейтенанту, что сам приказал охране не записывать празднование юбилея, чтобы не смущать сотрудников и те могли бы вести себя более раскованно. Услышав такое объяснение, Степан Олегович неприятно посмотрел на директора, поскольку отсутствие записи вечера из колл-центра сильно затрудняло расследование.

Агапов достал большой лист бумаги формата А3 и стал расчерчивать на нем таблицу. Посчитав, что на корпоративе присутствовало двадцать восемь человек, он нарисовал для каждой фамилии две ячейки: одну по горизонтали, другую – по вертикали. Такие диаграммы были фирменной фишкой старшего лейтенанта, он придумал их сам и составлял такие на каждом расследовании. Они были очень похожи на спортивные таблицы, в которых отражался счет встречи между командами, но у Агапова вместо команд были имена свидетелей и подозреваемых, а в ячейку с результатом записывались события и время. Степан Олегович утверждал, что в такой таблице сразу было видно, между кем из всех фигурантов дела не совпадают показания, и, следовательно, это становилось первым звеном, от которого можно было выстраивать всю цепочку расследования. Такой творческий и индивидуальный подход очень нравился начальству, их развлекали таблицы старшего лейтенанта, правда, эти диаграммы еще пока ни разу не дали хотя бы один практический результат. Единственное, чем они приносили пользу, так это в качестве салфеток на столе – полковник очень любил ставить на них чашки с кофе или чаем.

Изначально Агапов планировал потратить на опрос свидетелей не больше трех часов, предполагая, что по пять минут на человека ему вполне хватит, но на самом деле он провозился в офисе «Схемы плюс» почти до вечера. Таблица была успешно заполнена, и она подтверждала версию старшего лейтенанта о несчастном случае. Все события и их время в ячейках совпадали по всем направлениям, отчего диаграмма ясно давала понять, что в момент отсутствия погибшего Белкина все остальные сотрудники были в колл-центре, а значит, возле шахты лифта он был один, и никто не мог его столкнуть вниз.

Была уже половина пятого вечера, Степан Олегович торопился в управление, ему очень хотелось застать на рабочем месте полковника Корытина и оперативно доложить ему о своих успехах. Полковник симпатизировал Агапову, и именно от него исходила инициатива более быстрого повышения того по службе, потому что он видел в нем человека, на которого можно было опереться в будущем. Начальник много раз проверял старшего лейтенанта на паршивость и всякий раз убеждался в том, что Степан достоин стать для него тем человеком, которому можно будет полностью доверять. Агапов в свою очередь, чувствуя к себе особое отношение полковника, старался не разочаровать его, понимая, что для дальнейшей карьеры ему будет лучше идти вместе с Корытиным, которого, по слухам, скоро должны были назначить на высокую должность.

Старшему лейтенанту повезло, он успел на доклад к полковнику. Агапов сразу разложил свою диаграмму перед начальством и пустился в детальное объяснение фактов.

– Послушай, Степа, забудь об этом деле, – вдруг перебив Агапова, повелительно сказал Корытин. – С ним все ясно. Я тоже думаю, что это типичный несчастный случай. Сейчас тебе лучше взяться за более резонансное преступление, чтобы эффект от его раскрытия позволил в очередной раз доказать, что ты действительно достоин повышения в звании. А поэтому передавай этот труп в лифте капитану Крамеру.

– А чем тогда мне заняться? – спросил старший лейтенант.

– Только что сообщили об исчезновении управляющего одного из крупных банков, вышел утром на прогулку и бесследно пропал. Вот это отличный случай проявить себя. Будешь на виду, тут тебе пресса и телевидение и с докладом станешь напрямую туда ходить. – Полковник показал пальцем в потолок.

– Так, может, я параллельно буду вести оба дела, тем более что по «Схеме плюс» практически осталось все только оформить, – предложил Агапов.

– Нет, Степа. Бумагами пусть занимается Крамер, это его конек, а ты с завтрашнего утра вливайся в группу по банкиру.

Когда старший лейтенант вышел из кабинета полковника, его охватили смешанные чувства: с одной стороны, ему было жалко отдавать практически раскрытое дело о погибшем в лифте, а с другого бока его очень взволновало новое поручение. Возможность в скором времени добавить себе звезд на погоны вдохновляло Агапова на любые повороты в его судьбе ради карьеры.

Глава 2

Капитан полиции Семен Ильич Крамер был стройным мужчиной тридцати шести лет, высокого роста, крепкого телосложения, с пропорциональными частями тела, как у античного героя. Лицо следователя было приятным, аристократичным, но не смазливым, а карие глаза, темные волосы, черные брови и широкие скулы придавали ему легкий восточный оттенок. Взгляд Крамера излучал интеллект, и у того, кто с ним встречался в первый раз, сразу создавалось впечатление, что перед ним стоит умный человек.

У капитана был талант к работе детектива, его удивительные аналитические способности, широкий кругозор знаний в разных областях и постоянное желание докопаться до истины, собственно, и способствовали тому, что еще в школе он выбрал себе профессию следователя. Правда, все эти полезные качества Крамера никак не влияли на его карьеру, он работал в свое удовольствие, а не ради званий и должностей. Семену Ильичу действительно нравилось то чем он занимается, при этом честолюбие и карьеризм, чем была обильно пропитана служба в органах, его абсолютно не интересовали. Капитан был белой вороной, и где бы он ни работал, всегда держался особняком, и это настораживало коллег, давая им повод думать только о плохом. Тем не менее все бесцеремонно пользовались способностями Крамера, используя его советы в сложных случая, потом присваивая все лавры победителя исключительно себе.

Получив дело о трупе в шахте лифта, капитан быстро ознакомился с делом. На первый взгляд, все факты подтверждали версию Агапова о несчастном случае, но Крамер никогда не хватался за то, что плавает на поверхности, и поэтому он решил выехать на место происшествия, чтобы самому все осмотреть.

Прибыв в офис «Схемы плюс», капитан, из опыта зная, что собирать начальную информацию всегда лучше с головы, в первую очередь встретился с директором. Крамера интересовало все, что касалось погибшего Белкина: его характеристика, взаимоотношения с коллективом, наличие друзей и врагов. Директор обрисовал черно-белый портрет погибшего как инициативного, знающего работника, трудолюбивого и общительного. По поводу трагического вечера Петр Петрович ничего сообщить не смог, так как после вступительной речи, по его словам, он тут же покинул корпоратив.

– А почему вы не остались хотя бы на полчаса? Такой юбилей, двадцать пять лет фирме, можно было чисто символически показать, что вы разделяете с подчиненными не только будни, но и радости, – поинтересовался у директора капитан.

– В тот вечер моя жена должна была улетать на отдых, и я хотел её проводить, – ответил Дымов.

Тут директор стал намекать, что он очень занят и разговор надо заканчивать, на что Крамер вежливо пожелал Петру Петровичу хорошего дня и попросил выделить ему в помощники человека, который мог бы проводить его на площадку, где произошел несчастный случай.

В качестве гида по офису капитану был представлен заведующий хозяйственной частью Чулюкин Захар Сидорович.

Завхоз был небольшого роста, лысый, худощавый мужчина лет шестидесяти. На следователя сильное впечатление произвел стиль одежды Чулюкина – серый в полоску костюм, который состоял из двубортного пиджака с широчайшими лацканами и брюки клеш. Этот советский наряд Захара Сидоровича дополняли темно-синяя рубашка, красный галстук, до блеска начищенные черные ботинки и носки ядовито-зеленого цвета.

Завхоз был молчалив, но особых вопросов к нему у капитана и не было, на корпоративе он отсутствовал, сотрудников называл «лентяи» и все время жаловался на то, что в кабинетах почти каждый день приходиться менять лампы дневного света.

– Ну вот он, колл-центр, где проходил корпоратив, – сообщил Чулюкин.

Помещение, куда капитан зашел с Захаром Сидоровичем, было большим прямоугольным залом с пятью окнами, в котором размещалось двадцать столов. В глаза сразу бросилась фотография погибшего Белкина в черной рамке, которую повесили как раз на то место, где во время корпоратива висел красочный плакат: «Нашей фирме 25». Дверь, которая вела на лестничную площадку, была спрятана за перегородкой. Подойдя к ней, Крамер сразу обратил внимание на то, что в замок был вставлен ключ.

– Здесь всегда есть ключ? – спросил у завхоза капитан.

– Да. И в тот вечер тоже был. Этот выход по технике безопасности считается пожарным, и поэтому он должен оставаться открытым, – объяснил Чюлюкин.

Выйдя из колл-центра к ремонтируемым лифтам, следователь заметил, что их пустые проемы уже были наглухо заколочены досками. Спустившись на первый этаж, Крамер увидел металлическую дверь и, потрогав ее рукой, спросил у завхоза:

– Куда она ведет?

– Во внутренний двор.

– Она закрыта. Как же с пожарной безопасностью? Аварийный выход и на замке?

– Ключи находятся у охраны и директора, так что в случае крайней необходимости её всегда можно открыть, – пояснил Захар Сидорович.

Поднявшись обратно наверх, капитан еще раз внимательно осмотрел дверь, которая вела в колл-центр, его смущал тот факт, что на ручках и на ключах криминалисты не обнаружили отпечатков пальцев. Все выглядело так, как будто кто-то позаботился о том, чтобы их стереть.

Если Белкин, по версии Агапова, вышел на площадку для того, чтобы сходить в туалет, то тогда зачем ему надо было протирать за собой предметы, к которым он прикасался руками. Значит, это мог сделать либо тот, кто был на этой площадке вместе с погибшим, либо тот пришел сюда, но уже после того, как Белкин упал в шахту лифта. И в том, и в другом случае цель была одна – избавиться от своего участия в произошедшем.

При этом на лестничных перилах отпечатки пальцев погибшего и еще двух человек остались. Раздумывая над этими фактами, капитан решил, что необходимо срочно определить, кто оставил свои следы на перилах, а для этого нужно сделать дактилоскопию всех сотрудников «Схемы плюс», а также рабочих, которые ремонтируют лифты, и потом сравнить их с образцами на перилах.

Спокойно обдумывать ситуацию Крамеру мешало поведение завхоза – было очевидно, что он тяготился своей миссией сопровождающего, которая не давала ему исполнять свои прямые обязанности. Чулюкин не мог стоять на месте, постоянно вертелся и тяжело вздыхал. Следователь, осмотрев все, что ему было надо, решил больше не задерживать Захара Сидоровича, но перед тем как его отпустить, попросил показать, где находится кабинет отдела кадров.

Кадрами в «Схеме плюс» заведовала Марина Петшавна Новак, женщина сорока лет, жгучая брюнетка с проницательным взглядом.

– А, вот и вы! Я уже начала сомневаться в своей интуиции, подумала, что вы не захотите со мной общаться, – фамильярным тоном начала разговор Новак. – Знаете, у меня ведь цыганские корни, мой папа был настоящий ромал, звали его Петша, а это значит «свободный». Он настолько любил независимость, что исчез из поля зрения моей мамы еще до того, как я появилась на свет, впрочем, их страстный роман был таким коротким, что матушка даже не успела узнать фамилию своего возлюбленного, от него на память осталось только цветастое отчество в моем имени. Цыганские корни дали мне способность проникать в душу человека и предвидеть события, собственно, поэтому я и решила получить профессию психолога, а потом пойти работать в кадры, чтобы иметь возможность как можно больше контактировать с людьми.

– В таком случае вы именно тот человек, который поможет мне разобраться в некоторых деталях, – заметил капитан.

– С удовольствием. Задавайте любые вопросы.

– Все, что касается корпоратива, я прочитал в ваших показаниях. А что вы можете рассказать о погибшем Белкине?

– Игорь Васильевич при всей своей красивой внешней оболочке был человеком с душком. Знаете, это как наливное яблочко: без изъяна снаружи, зато червивое внутри. Этого никто не замечал, но я его сразу раскусила, как только он устроился в нашу организацию. Лицемер, карьерист, человек без чувства сострадания, при этом ловко маскируясь под своего парня в доску. Он никому не делал откровенных пакостей, но и помогал только в том случае, если ему это было выгодно. Люди слепы, они заботятся только о себе и ничего не видят вокруг, я же, как психолог и цыганка, все замечала и анализировала. Был только один случай, когда он не смог сдержать свою корысть и открыто совершил подлость, это была история с его назначением начальником отдела. Изначально планировалось передать руководство взаиморасчетами Павлу Федоровичу Тюкавину, уже даже был готов приказ по этому вопросу, и тут в последний момент у Павлика срывается крупная сделка с одной солидной фирмой. А через несколько дней Белкин предлагает подписать такой же контракт, только с другой организацией. Начальство приказ переписало, и Игорек вместо Тюкавина становиться начальником отдела.

– А с чего вы решили, что это было специально подстроено Белкиным? – спросил капитан у Новак.

– У меня есть знакомый, это очень уважаемый финансовый консультант, так вот, он присутствовал в качестве наблюдателя на тех переговорах, которые провалил Тюкавин. Потом он мне в приватном разговоре рассказал, что сделка сорвалась из-за того, что какие-то показатели «Схемы плюс» были сильно занижены. А эти данные готовил как раз Белкин. Поскольку потом договор, но с другими компаньонами все же был подписан, наше руководство решило не разбираться и вместо невнимательного сотрудника на должность начальника решило утвердить другого, более расторопного.

– Какая должность сейчас у Тюкавина?

– Такая же, как и была, – заместитель начальника отдела взаиморасчетов, только теперь он подчиняется Белкину.

С интересом выслушав откровения Марины Петшавны, которые пока выглядели как обычные сплетни, капитан попросил у нее личные дела Белкина и Тюкавина, сделал их копии, поблагодарил Новак за информацию и вышел из кабинета.

Время обеда уже давно прошло, но Крамер не испытывал чувства голода: взявшись за новое расследование, он как будто начинал существовать в параллельной реальности. Все начинало подстраиваться под ритм того дела, которым в данный момент занимался капитан. Его распорядок дня зависел не от потребностей и желаний организма, а от тех действий, что надо было проводить по плану следствия. Жена капитана всегда говорила, что он за свое рвение по службе, скорее всего, вместо медали получит только язву желудка, при этом всегда почему-то добавляла, что она лечить его не будет.

Вспомнив страшные предсказания жены, Крамер зашел в первое попавшееся по дороге кафе, проглотил там порцию пельменей и, чувствуя легкую тяжесть в животе от съеденного, отправился в управление, мечтая как можно скорее устроиться за любимым столом в своем кабинете и спокойно заняться анализом полученной информации, составляя план на дальнейшие действия.

Кабинет капитана был небольшой, но уютный, и поскольку он находился в конце коридора, то в нем всегда было тихо. Неизвестно по какой причине, но среди казенной мебели присутствовал диван, придавая обстановке домашний уют. Единственным минусом было то, что окно выходило на стену соседнего здания, это была северная сторона, и поэтому в кабинет никогда не проникали лучи солнца, от чего надо было всегда держать включенным свет. Крамера полумрак не смущал, а даже наоборот, так ему лучше думалось. Особенно капитану нравилось сидеть только с одной включенной лампой на столе, которая освещая лишь рабочее место, оставляя все остальное пространство во мраке.

Неожиданно дверь в кабинет открылась, и вместе со светом из коридора вошел полковник Корытин.

– Что у тебя там за новости с делом в «Схеме плюс»? – с порога на повышенных тонах заявил начальник.

– Ничего такого, – спокойно ответил Крамер.

– Мне звонил директор, жаловался на то, что ты там устроил массовое снятие отпечатков у сотрудников. Работа фирмы была нарушена. К чему ты это затеял? – все больше заводился Корытин.

Капитан знал о дурной привычке полковника в конце рабочего дня выпускать пар. Это выглядело следующим образом: начальник внезапно появлялся в кабинете у того подчиненного, которому можно было предъявить претензии о плохой работе, и начинал отчитывать его и в хвост, и в гриву. В этих случаях тем, кто становился козлом отпущения, надо было придерживаться только одной линии поведения – как можно меньше оправдываться и молчать, тем самым давая полковнику безболезненно разрядить свое эмоциональное напряжение.

Сегодня Корытин был особенно возбужден, и проявление его негодования продолжалось больше обычного, но как только капитан почувствовал, что полковник достаточно остыл, тут же обратился к нему с просьбой дать разрешение на проверку телефонов у тех сотрудников «Схемы плюс», кто был на корпоративе.

– Так как нет официальной видеозаписи юбилея, надо покопаться в гаджетах. Сейчас все, всегда и везде делают видео и фото. И если учитывать факт того, что отсутствуют отпечатки на ключе и ручках двери, которая ведет на лестничную площадку, где произошел несчастный случай, было бы полезно покопаться в памяти телефонов. Может, кто-нибудь случайно зафиксировал нечто, что поможет следствию, – спокойно аргументировал свою просьбу капитан.

Полковник, понимая, что предложение капитана было логичным, выдержал минутную паузу и дал согласие на эту акцию.

– Хочу предупредить, что я не позволю затягивать расследование в таком пустяковом деле. Я выделяю двое суток, и чтобы через сорок восемь часов вы доложили мне о конечном результате, – резко сказал полковник и вышел, не попрощавшись.

Глава 3

Домой капитан пришел в половине десятого, у порога его никто не встречал, отсутствовали объятия любящей супруги и нежной фразы «Я так тебя ждала любимый», в коридоре не прыгали от радости дети и не кричали «Ура! Папка вернулся!», не было даже собачки, которая, виляя хвостом, бежала на приветствие к хозяину. Крамера встретили обычные бытовые звуки и уникальный запах своего жилья, которым обладают все квартиры.

Капитан прошел в зал, где за небольшим столом для компьютера в специальном удобном кресле сидел в наушниках сын Дмитрий. Не отвлекая своего отпрыска от игры, Крамер лишь слегка похлопал его по плечу и, получив в ответ кивок, направился в спальню.

В двухкомнатной квартире следователя пространство было негласно разделено на три локации, зал был отдан шестнадцатилетнему ребенку, спальня стала владениями жены Зинаиды, а кухня по остаточному принципу перешла в виде личного пространства капитану. Зайдя в покои супруги, Семен Ильич застал ее за просмотром очередного сериала.

– Добрый вечер. Как дела? – поприветствовал свою вторую половину Крамер.

– Нормально, – не отрываясь от телевизора, ответила Зинаида. – Если ты голоден, можешь сварить сосиски, они в холодильнике.

– Угу, – пробурчал капитан и пошел не кухню.

Отношения между Крамером и его женой были на уровне мирного сосуществования, четко регулируемого супружескими обязательствами. Ни он, ни она не изменяли друг другу, Семен и Зина терпеливо принимали и терпели дурные привычки каждого члена семьи, уважительно относились к родственникам с обеих сторон, и наконец они почти не ссорились по пустякам. Любовь и страсть отсутствовали в списке чувств этой пары, но это не мешало их семейной жизни. Когда-то, в самом начале их брака, Крамера посещали мысли о разводе, но специфика его работы, где он проводил основную часть своего времени вне дома, постепенно охладила в нем этот порыв. Рождение сына еще больше привязало капитана к Зинаиде, поскольку, по его мнению, только полноценная семья с папой и мамой можнт правильно воспитать ребенка. Наконец, с каждым совместно прожитым годом все сильнее сглаживались шероховатости в семейных отношениях, создавая ту атмосферу привязанности, которая становилась фундаментом их семейного быта.

На следующее утро Крамер, помня, что полковник дал ему двое суток на расследование, первым делом отправился в отдел «К», который занимался преступлениями в сфере информационных технологий, и договорился там с двумя сотрудниками, которые пообещали ему заняться телефонами из «Схемы плюс». Потом капитан поехал в контору «Лифтстрой» и поговорил с теми рабочими, которые обнаружили тело Белкина. Механики рассказали, что погибшего они увидели сразу, но к нему не прикасались, ничего вокруг не трогали и сразу сообщили о происшествии в полицию.

На часах было уже десять, и Крамер поспешил в офис «Схемы плюс». Директор, Петр Петрович, узнав, зачем капитан опять появился в его организации, возмутился предстоящему изъятию телефонов у сотрудников.

– Вы понимаете, что многие используют свои средства связи в рабочих целях: созвоны с поставщиками, реализаторами, финансовыми организациями! Все это проходит через их мобильные телефоны. Много информации идет по переписки в мессенджерах. А теперь вы предлагаете полностью лишить нас коммуникации. Кстати, наша организация выполняет государственные заказы, а это уже совсем другой уровень. – Дымов говорил громко, но на крик не срывался, чувствовалось, что он умеет держать себя в руках.

– Погиб, человек. Ведется следствие. Чтобы определить обстоятельства его смерти, необходимо использовать все возможности, которые могут помочь расследованию, – объяснил капитан.

– Вам никто не мешает работать. Делайте свое дело, только я не могу понять, чем телефоны могут быть так важны, – не отступал Петр Петрович.

– Зачем вам детали. В каждой профессии есть своя специфика и правила…

– Поймите, – прервал Дымов следователя, – в гаджетах сотрудников хранятся конфиденциальные сведения о нашей фирме, и мне не хочется, чтобы они были всем известны.

– Вся информация, которая будет использована для расследования, останется исключительно в рамках дела. Я вам гарантирую, что никто больше о ней не узнает, – сухо сказал Крамер.

– И все-таки я хочу поговорить с вашим начальством, – потребовал директор.

Капитан удовлетворил пожелание Дымова, и когда тот ушел, следователь поймал себя на мысли, что Петра Петровича заботят вовсе не секреты фирмы «Схемы плюс», его беспокойство связанно совсем с другим, и хорошо было бы узнать, отчего он стал так нервничать.

Директор вернулся минут через семь и недовольно произнес:

– Полковник сказал, что ваши действия с ним согласованы и отменять их он не собирается, поэтому можете забирать телефоны.

Сотрудники неохотно отдавали свои средства связи, акция изъятия проходила медленно, так как все задавали много вопросов. Особенно популярными были: «Для какой цели?», «Как долго будет проходить проверка?», «Есть ли разрешение на такое действие?». После чего абсолютно все просили ничего без их согласия не удалять. Когда последний телефон был подписан и уложен в сумку, на часах было половина двенадцатого. Слегка раздраженный тем, что на такое пустяковое дело пришлось потратить так много времени, капитан сразу поспешил в отдел «К».

В отделе «К» Крамер попросил скачать из телефонов все видео и фотоматериалы за тот день, когда проходил корпоратив, а потом собрать из них один ролик, так чтобы он совпадал хронологически по времени. Весь смонтированный материал снабдить текстом, в котором должно быть описано, чье это видео или фото, и время, когда была сделана запись. Еще капитан попросил сделать со всех телефонов копию всей переписки в день гибели Белкина.

Понимая, что такая работа займет много времени, Крамер боялся спросить, когда можно будет прийти за результатом, но в ответ он неожиданно услышал, что все будет готово через два часа. «Эти ребята действительно могут творить чудеса», – подумал про себя следователь.

Дождавшись результата от отдела «К» и получив нужный ему файл, капитан вернулся в офис «Схемы плюс» и пошел по отделам возвращать телефоны. Служащие встречали свои мобильные аппараты с таким нежным взглядом, каким встречают очень близких людей после долгой разлуки. Закончив поход по помещениям конторы и идя по коридору к выходу, Крамера вдруг кто-то сзади схватил за руку. Обернувшись, чтобы посмотреть на того, кто так грубо его остановил, он с удивлением обнаружил перед собой завхоза Чулюкина.

– Что делать с машиной Белкина? – не очень вежливо спросил Яков Сидорович. – Она стоит на стоянке, зря занимает полезное место.

– Пусть родственники заберут её, – быстро ответил капитан.

– Да они бы и рады забрать, только нет ключей.

– Как нет ключей? – удивился капитан. – Вам что, их не отдали?

– А кто мне их должен был передать? – поинтересовался завхоз.

– Те полицейские, что осматривали автомобиль.

– Извините, но ее никто не обследовал, – огорошил капитана Чулюкин.

– Хорошо я разберусь с этим вопросом, – задумчиво произнес Крамер.

Глава 4

Крамер удивился тому, что о такой элементарной вещи, как осмотр машины погибшего, не позаботились сразу. Это была не просто ничего не значащая оплошность, тут был настоящий непрофессионализм, при этом капитан испытывал такое чувство стыда за эту халатность, как будто ее совершил не старший лейтенант Агапов, а он сам. Было бы правильным доложить полковнику о такой небрежности в проведении расследования, но начинать внутренние споры Крамер не хотел, понимая, что от этого он может потерять не только много полезного времени, но и получит неприятный разговор с полковником.

Следователь отчетливо помнил описание место падения Белкина и лестничной площадки, с которой он упал, а также опись личных вещей, найденных при нем, но нигде не упоминалось об автомобильном ключе. И, что удивительно, никто не осматривал рабочее место погибшего, что выглядело странно. Теперь надо было торопиться, пока на освободившееся место начальника взаиморасчетов не назначили другого. Крамер попросил открыть кабинет Игоря Васильевича и аккуратно обследовал там каждый сантиметр, но ключей от автомобиля не нашел. Несмотря на то, что уже было половина пятого вечера, капитан вызвал криминалистов, чтобы вскрыть машину Белкина.

Досмотр BMW Х5 погибшего принес два неожиданных результата: первый – это то, что в перчаточном ящике было обнаружено десять тысяч евро; второе – это то, что полностью отсутствовали отпечатки пальцев на передней пассажирской двери, на крышке бардачка, а также на валюте и упаковке, в которую были обернуты деньги.

Странное совпадение того, что на автомобиле и на ручках двери, ведущей на лифтовую площадку, также отсутствовали отпечатки пальцев, наводило Крамера на мысль, что это мог сделать один и тот же человек. Причина, почему неизвестный избавлялся от своих следов, понятна, а чтобы найти того, кто это сделал, необходимо узнать, какая существует связь между местом происшествия, машиной погибшего и найденными деньгами.

Единственная ниточка, за которую можно было потянуть, это обнаруженные десять тысяч евро; сумма немаленькая, да еще в валюте. Решив, что это пока единственно реальный шанс хоть что-либо узнать, Крамер сразу принялся выяснять происхождение найденных денег, и первым делом он опросил всех сотрудников «Схемы плюс» на предмет, не давал ли кто-нибудь из них взаймы Белкину. Также капитан направил запрос: не совершал ли погибший, каких-либо сделок по купле-продаже в ближайшее время. Менее чем за час Крамер выяснил, что никто из работников фирмы в заемные отношения с Белкиным не вступал, а также то, что он ничего не продавал и не покупал в последние три года.

Было уже шесть часов вечера, когда капитан вышел на улицу из офиса «Схемы плюс». Короткий осенний день закончился, и город, включив огни, приготовился к длинной ночи. Служащие и прочие активные граждане, терпеливо отсидев положенное рабочее время, торопились в те места, где они могли бы снять напряжение и расслабиться. Молодые и не женатые стремились занять столики и стойки в заведениях, которые подают нечто покрепче, чем чай и кофе, семейный люд спешил к домашнему очагу, удобным тапочкам, дивану и телевизору, а немногочисленный класс зрелых и одиноких занимал очереди за готовой едой.

Крамер не относился ни к одной из выше перечисленных категорий, его профессия не давала возможности отложить работу в сторону и с легким сердцем забыть о ней. Дела, которые он расследовал, представляли собой трагические моменты жизни, которые, так же как горе и радость, являются неотъемлемой частью человеческой жизни.

Ключевым фактором любого следствия является время: необратимое течение, протекающее лишь в одном направлении – из прошлого через настоящее в будущее, его невозможно растянуть, разделить или отложить про запас, ход часов не остановить. Теперь у Крамера из двух суток, выделенных ему полковником на расследование в «Схеме плюс», оставалось чуть больше половины срока, поэтому этот вечер необходимо использовать наиболее эффективно. Сначала капитан решил побеседовать с женой Белкина, а потом поговорить с его друзьями или знакомыми. Учитывая состояние, в котором может находиться вдова, Крамер решил навестить ее первой, правда, он беспокоился о том, что женщина может не согласиться на встречу с ним, но когда он позвонил ей, чтобы договориться о свидании, легко получил от нее добро.