Авторы: Коробейникова Ирина, Пипкова Татьяна, Богданова Вероника, Игнатюк Елена, Камушкова Мария, Светличная Марина, Власов Антон, Войтович Михаил, Полещикова Елена, Ащеулова Антонина, Хлопкова Лариса, Патов Сергей, Горецкая Татьяна, Юкина Юлия, Преснякова Наталья, Нагибина Светлана, Маклашевич Светлана, Шишина Цветана, Яблоновская Ольга, Шахова Тамара, Игнатенко Иван, Устинова Виталина, Незамайков Григорий, Ильницкий Игорь, Вахтомина Анастасия, Загоруля Татьяна, Олейник Анна, Бажина Ольга, Левина Елена, Ларюшина Елена, Никитина Валентина, Белоусова Елена, Пчелинцева Вера, Шевченко Марина, Козка Ольга, Авраменко Ирина, Адлер Наталья, Олизар Ольга, Кречмер Алла, Куат Жанна, Шевчук Ирина, Трусова Надежда, Петров-Жеребченко Денис
Редактор Ирина Коробейникова
Дизайнер обложки Ксения Алексеева
© Ирина Коробейникова, 2024
© Татьяна Пипкова, 2024
© Вероника Богданова, 2024
© Елена Игнатюк, 2024
© Мария Камушкова, 2024
© Марина Светличная, 2024
© Антон Власов, 2024
© Михаил Войтович, 2024
© Елена Полещикова, 2024
© Антонина Ащеулова, 2024
© Лариса Хлопкова, 2024
© Сергей Патов, 2024
© Татьяна Горецкая, 2024
© Юлия Юкина, 2024
© Наталья Преснякова, 2024
© Светлана Нагибина, 2024
© Светлана Маклашевич, 2024
© Цветана Шишина, 2024
© Ольга Яблоновская, 2024
© Тамара Шахова, 2024
© Иван Игнатенко, 2024
© Виталина Устинова, 2024
© Григорий Незамайков, 2024
© Игорь Ильницкий, 2024
© Анастасия Вахтомина, 2024
© Татьяна Загоруля, 2024
© Анна Олейник, 2024
© Ольга Бажина, 2024
© Елена Левина, 2024
© Елена Ларюшина, 2024
© Валентина Никитина, 2024
© Елена Белоусова, 2024
© Вера Пчелинцева, 2024
© Марина Шевченко, 2024
© Ольга Козка, 2024
© Ирина Авраменко, 2024
© Наталья Адлер, 2024
© Ольга Олизар, 2024
© Алла Кречмер, 2024
© Жанна Куат, 2024
© Ирина Шевчук, 2024
© Надежда Трусова, 2024
© Денис Петров-Жеребченко, 2024
© Ксения Алексеева, дизайн обложки, 2024
ISBN 978-5-0062-4846-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Слово к читателю
Дорогие наши читатели! Приветствуем вас на страницах четвёртого ежегодного альманаха – официального издания Международного Союза русскоязычных писателей!
Наш писательский Союз молод и многонационален, он объединяет авторов всех возрастов и национальностей, живущих в разных странах и континентах, пишущих на русском языке, с одной лишь целью – нести русское слово читателю!
2024 год объявлен годом великого русского писателя Александра Сергеевича Пушкина, которому 6 июня исполняется 225 лет со дня рождения. При выборе названия альманаха не было разногласий, и мы взяли за основу слова из гениального стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»
Современный русский литературный язык начался с Пушкина. Это он сблизил литературный язык и самобытную народную разговорную речь. Пушкин превозносил богатство, выразительность, гибкость русского языка, ведь именно они позволяют каждому талантливому литератору творить настоящие шедевры. Именно благодаря таланту Пушкина русский язык поднялся до уровня великого национального и мирового языка.
Альманах знакомит читателей с лучшими произведениями членов нашего писательского Союза, который выступает и борется за чистоту русского языка, следуя завету великого Пушкина «чувства добрые лирой пробуждать…»
Ирина Коробейникова —
президент Международного Союза русскоязычных писателей
Ольга Олизар
Беларусь
Сколько нас?
Я, быть может, не самая лучшая мама
Вяжет тонкое кружево новый рассвет
Мне, наверное, в творчестве надо взять паузу
Пролетают месяцы и годы
Вероника Богданова
Россия
Увидеть ангела
Женька Шнурков рос у бабушки в деревне и родителей не помнил. Когда-то очень много, по мнению мальчишки, лет назад его привезла в скромный деревянный домишко у озера незнакомая тётенька с неулыбчивым лицом. Она поставила у порога небольшой чемоданчик с Женькиными вещами и, испытующе оглядев бабу Клаву, сообщила:
– Вот ваш Евгений Евгеньевич. Не обижайте его, он и так много повидал из того, что детям видеть не положено. А мы вас будем навещать.
– Навещайте, чаво уж, – согласилась бабушка, а тётенька, уже переступая порог, словно торопясь избавиться от чужого мальчика, строго отрезала:
– С проверками.
И потекли похожие друг на друга дни, которые отличались, разве что, из-за сменяющих друг друга сезонов. Неизменным было одно: и зимой, и летом баба Клава каждый вечер зажигала в уголке перед какими-то картинками (потом Женька узнал, что они называются «иконы») свечку и, глядя на изображённые на них диковинные отрешённые лица, что-то тихонько шептала, легонько касаясь пальцами лба, фартука прямо посередине живота и поочерёдно плечей.
– Что ты делаешь, ба? – спрашивал тогда Женя, и та отвечала:
– Молюсь, чтобы тебя твой ангел-хранитель не забывал. Он у тебя сильный, однажды крыльями тебя от страшной беды укрыл.
Эта бабушкина фраза об ангеле-хранителе накрепко засела в Женькиной вихрастой голове. Что за беда случилась в его крохотной шестилетней жизни, он не помнил. Милосердная память похоронила где-то в глубинах сознания картину смерти его матери от рук озверевшего от пьянки отчима. Изверг тогда просто не заметил скорчившегося в уголке у раскладушки трёхлетнего пасынка, а то и его бы постигла участь несчастной женщины…
Потом мальчика привезла в деревню к бабушке представитель отдела опеки: та самая тётенька со строгим лицом. И стала баба Клава для Женьки Шнуркова и мамой, и папой, и воспитателем в одном-единственном лице.
Глядя долгими зимними вечерами в тёмное окно, за которым расстилалась гладь покрытого толстым слоем льда спящего озера, мальчик мечтал об одном: хотя бы раз наяву увидеть настоящего ангела-хранителя…
Однажды Женька проговорился об этом своём желании бабушке. Она странно посмотрела на него, вздохнула, потрепала по светлым непослушным волосам и тихо сказала, прижав к своему тёплому, мягкому боку, пахнущему хлебом: «Увидишь, милок. Обязательно увидишь…»
Ближе к весне, полноводной и яркой, Женька начал подолгу гулять на поляне у озера, у самого края деревни, где частенько собирались ребята постарше. Он потихоньку наблюдал за их шумными забавами, думая о том, как здорово было бы, если бы мальчишки приняли его в свою компанию.
Но, увы, деревенские прогоняли Шнуркова. Правда, беззлобно, но всё равно Женьке было обидно, и он даже плакал иногда, прячась в тёмной комнате от бабы Клавы. А вдруг рёвой-коровой обзовёт? Мальчишки ведь не плачут! Откуда-то Женя это знал точно.
Как-то раз в конце марта парнишка увидел, что старшие гоняют по берегу озера крошечного щенка. Тот едва стоял на разъезжающихся лапах, смешно повизгивал и пытался спрятаться от мучителей. Но они неизменно догоняли его и бросали всё дальше от кромки берега на ноздреватый весенний озёрный лёд.
– Отпустите его! Зачем вы так? – попытался Женька вступиться за щенка, но самый взрослый из ребят, жёстко оглядев мальца, бросил сквозь зубы:
– Отвали, а то следом за псиной отправишься!
И Женя «отвалил», чувствуя приближение предательских слёз… Ему больше не хотелось, чтобы ребята приняли его в свой круг.
Ближе к вечеру жестокая игра надоела пацанам, и они разошлись по домам. Только щенок остался где-то у озера: Женька услышал его внезапно усилившийся жалобный тоненький визг и кинулся на улицу в чём был, даже не накинув курточку.
Вечерний мартовский воздух обжёг холодом. Но ещё сильнее обжёг душу мальчишки крик маленького пёсика, барахтавшегося вдали от кромки берега в тёмной полынье подтаявшего весеннего льда. Женька увидел это и понял, что взрослые ребята оставили щенка умирать…
Шнурков заметался вдоль берега, сердце его бешено колотилось, а в голове билась единственная мысль: «Ну, где же ты, ангел-хранитель? Вот же подходящее дело для тебя: щенка спасать! Утонет ведь!»
И вдруг Женька замер, осознавая, что он здесь один, и на помощь никто не придёт. Тогда он решительно крикнул: «Врёшь! Не утонет!» – и двинулся вглубь озера по тёмному льду навстречу скулящему из последних сил собачьему малышу…
Лёд издавал угрожающий треск и подавался под шагами мальчишки. Когда щенок замолчал и только едва царапал коготками передних лап по крошащейся ледяной кромке, не в силах больше держать продрогшее тельце на поверхности воды, Женька лёг и пополз, почти не чувствуя холода и повторяя, как заклинание: «Не утонет!»
…И вот уже озябшие руки тянут из тёмной пропасти кажущегося отчего-то невероятно тяжёлым щенка, автоматически прижимают к груди, и тёплый собачий язык облизывает Женькино лицо и всё-таки хлынувшие из глаз слёзы…
В последний момент Женька ловит чей-то взгляд прямо из озёрной глубины. Взгляд решительный и немного испуганный, глаза синие, лицо бледное в ореоле светлых встрёпанных волос.
«Так вот ты какой, мой ангел-хранитель!» – думает Женька, не узнавая себя в отражении, и теряет сознание, но перед этим крепко-накрепко прижимает к груди вытащенного из ледяного плена щенка…
В этот вечер баба Клава дольше обычного стояла в углу перед иконами. Врач сказал, что всё вроде бы обошлось. Только бы Женька не простудился: завтра проверка из опеки нагрянет. Та самая тётенька с неулыбчивым лицом…
А сам щенок, получивший незамысловатое имя Шнурок, спал, обогретый и накормленный, в корзинке от бабушкиного вязания возле кровати юного хозяина. Во сне у собачьего малыша чуть подрагивали лапки: ему снилось, что он радостно бежит по зелёному лугу следом за своим личным ангелом-хранителем: встрёпанным белокурым мальчишкой с ясными, как весеннее небо, голубыми глазами…
Свеча
Осень пишет акварели
Ты мой октябрь, мой листопад из мыслей
Прощай, октябрь…
На пепелище брошенной души
Из нейросетей
Пока жива надежда…
Михаил Войтович
Россия
Молитва
Тетрадь жизни
Наперегонки с собой
Художник
Спящий в нас Бог
Мария Камушкова
Россия
Ходики
Письмо
Точка и зрение
Ностальгия
Быть гением
Когда я кажусь себе гениальным,
Я иду мыть посуду…
Булат Окуджава
Время
Ирина Коробейникова
Казахстан
Ветер перемен
Нашему поколению посчастливилось жить в эпоху перемен. Ветер ли поменял направление, только перемены свалились на нас, не готовых к ним, как снег на голову.
Это случилось с развалом страны, в которой мы родились, выросли и считали своей Родиной. И закрутило, завертело нас в круговерти трансформаций, манипуляций, эмиграций, провокаций, инфляций…
Мы, привыкшие к кажущейся стабильности и равным возможностям, блату и жёсткому контролю со стороны КПСС, вдруг оказались выброшенными на произвол судьбы, не зная, что с этим произволом делать.
И пришлось нам, как и другим живым существам, прибегнуть к адаптациям. А что оставалось делать? Инстинкт самосохранения сработал.
Часто во время разговоров о стабильности в обществе в качестве аргумента мы слышим пословицу о трудностях жизни в меняющемся мире «Не дай вам бог жить в эпоху перемен».
Утверждают, что это китайская пословица, и приписывают её великому мыслителю Конфуцию. Однако нет тому доказательств ни в одном из источников.
Очень похожее на это выражение есть в английском языке. Оно звучит как «May you live in interesting times» и буквально переводится «Чтобы вы жили в интересное время».
При этом близкие по смыслу аналоги действительно используются в китайском языке. Например, не позднее середины XVII века появилось выражение «Лучше быть собакой в эпоху спокойствия, чем человеком в эпоху хаоса».
Но эти идиомы в русскоязычной среде распространения не получили, а вот фраза «Не дай вам бог жить в эпоху перемен» каким-то образом к нам попала и прижилась именно в 90-х. И вот уже более 30 лет справедливо и актуально звучит из наших уст эта мудрость. И ведь не поспоришь. Особенно если довелось жить в эти времена.
У каждого времени свой герой. Виктор Цой пел о том, что «перемен требуют наши сердца», и мы дождались и пережили перестройку. Игорь Тальков мечтал, что «вернётся в страну не дураков, а гениев», но ему не суждено было пожить в этой стране, как, впрочем, и нам. Юра Шатунов ушёл вместе с мечтами о розовом вечере и унёс с собой боль от шипов белых роз, сказав напоследок: «Снова дует ветер перемен». Для повзрослевших мальчишек «ласковый май» закончился, и в их жизни пришёл призыв: «Встанем!»
Интересно, а были ли времена, когда таких перемен не было?
Почему перемены так постоянны?
Неужели для того, чтобы жизнь мёдом не казалась? Ответ прост.
«Tempora mutantur et nos mutamur in illis! – Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними!»
Время не выбирают. Как ни тяжело в переломные времена, а жить надо. Вот мы и живём!
По моим наблюдениям ветер меняет направление два раза за недолгую человеческую жизнь.
Наши бабушки и дедушки пережили революцию. Дул ветер, похожий на ураган разрушительной силы. Он смёл на своём пути всё, что попалось; бросил всех тех, кто остался, в котёл, где бурлило и кипело.
Экспроприация, индустриализация, коллективизация, электрификация, дерелигизация заключили выживших в крепкие объятия. Интервенцию устроили те, кому было выгодно. Зато все получили бесплатное образование, равные возможности. А потом началась Великая Отечественная…
Наши родители выдержали Великую Отечественную. Этот ветер был страшным огненным смерчем, охватившем половину Человечества. Но после него страна восстала из руин, как птица Феникс, и началось её возрождение и развитие. А потом наступили лихие 90-е…
Мы пережили перестройку. Узнали, что такое приватизация, спекуляция, инвестиция, коммерциализация, коррупция. Суховей обескровил тела, обездушил и забрал слабых. Сильные получили новые возможности. Мы стали жить лучше и богаче. Потом пришёл ковид, все узнали о самоизоляции и придумали «удалёнку»… Настала эра новых технологий.
А что же выпало нашим детям? Затянувшееся безветрие. Санкции, конфронтации, мобилизации, новые миграции, денацификация и демилитаризация.
И вместе с этим сплошные инновации. К нам пришёл искусственный интеллект и прочно обосновывается. Теперь мы можем жить в виртуальном мире и не страдаем от этого. Homo sapiens, берегись!
Как сказал когда-то Николай Карамзин: «История мирит нас с несовершенством порядка вещей, как с обыкновенным явлением».
Есть два мнения по поводу переломных эпох. Одно: «Не дай вам Бог жить во время перемен!» Второе – выраженное поэтом Фёдором Тютчевым: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!» И то и другое имеют такое же право на существование, как знаменитые утверждения: «Стакан наполовину полон» и «Стакан наполовину пуст». Всё относительно в мире! Дело лишь в том, как к этому относиться.
Что такое постоянство и есть ли оно в природе? Материя не существует без непрерывного движения. Если это принять за истину, то в мире нет ничего постоянного. Движение предполагает создание, развитие, разрушение и так до бесконечности, как и рождение, рост, развитие и смерть. Поэтому верны слова, что «ничто не вечно под луной».
Во Вселенной нет стабильности. Но мы в своей жизни почему-то на неё рассчитываем и всё время испытываем стресс и разочарование от того, что что-то меняется. И единственный выход избежать стресса – принять постоянную изменчивость жизни. Можно до бесконечности жаловаться на то, что «вот раньше было лучше, люди добрее, трава зеленее, снег белее, а молодёжь умнее». Но наши жалобы и возмущения ни к чему не приведут.
Жизнь – как игра в шахматы. Сначала белые делают ход, потом чёрные. И следующий ход обязателен, иначе конец игры. Более того, если на перемены не реагировать, то это приведёт к деградации и упадку. Как известно, так погибли великие цивилизации. Их устаивала стабильность, «болото» всё больше засасывало, и никто не услышал последнего предсмертного крика. А возможно, они и крикнуть не успели, как всё закончилось.
Если принять идею непостоянства жизни и ценности каждого её момента, то это невероятно освобождает. Через 100 лет после того, как эту идею выразил Будда, её повторил Гераклит, подметив про реку, в которую дважды не войти. Всё, что у нас на самом деле есть, – это настоящий момент.
Любые изменения сами по себе нейтральны. Это люди характеризуют их как хорошие или плохие. Всё зависит от того, как мы относимся к переменам в жизни.
Как же мы можем использовать это? Празднуйте изменения! Радуйтесь, что живёте в эпоху перемен! Всё привычное так или иначе закончится. Всё плохое, что кажется жутким сегодня, скоро пройдёт, а всё хорошее – останется в нашей памяти, если мы научимся этим наслаждаться.
И пусть нами движут только хорошие аффирмации, выстраиваются добропорядочные коммуникации, а общество подвергнется модернизации, гуманизации, интеллектуализации, консолидации.
Пусть ветер вновь поменяет направление!
Тогда Человечество наконец достигнет всеобщей цивилизации.
И пусть обойдут нас всех стороной инсинуации, а главное, деменция и творческая импотенция!
Ольга Бажина
Россия
Вот уже уступают мне место в метро…
Ноктюрн Осени
(Французский сонет)
Главный цвет Зимы
Первый январский день 2024 года
Сказка перед Рождеством
Моя Мадонна
Осенний этюд 9
Осенний этюд 10
Елена Игнатюк
Беларусь
Ночной пейзаж
Царь морей
Пилигрим
Исцеление
Меланхолия
Пускай царит на свете доброта
Светлана Нагибина
Россия
Богоявление, январь
Когда мы были птицами
Плюшевый гость
До утра
Татьяна Загоруля
Россия
Когда я буду облаком
(Посвящается моей дочери Анне)
Sapienti sat
Пашка
(Посвящается моему научному руководителю, профессору Х. Байеру)
День был пасмурный и дождливый, но настроение у неё было такое солнечное и безоблачное, когда хочется петь и улыбаться (да, улыбаться просто так). Она только что вернулась с Птичьего рынка, где было много не только разноцветных попугайчиков, канареек, но и котят, щенят, хомячков, змей и черепах. После длительного просмотра всех обитателей Птичьего рынка она сделала свой выбор, купив маленькую черепашку с маленькими чёрными глазками.
В комнате на восьмом этаже университетской «свечки» девушка жила одна. Днём она преподавала философию в техникуме, а вечерами и ночами занималась палеографией, переводила тексты средневекового итальянского мыслителя с латинского языка на русский, поэтому на столе у неё лежали лупы разных размеров, латинско-русские словари, фотографии рукописи, сделанные с микрофильмов. Ей нравилась такая жизнь, наполненная определённым смыслом – научным исследованием, результатом которого должна была стать диссертация.
Этот весенний день был необычным. Она решила сделать подарок своему научному руководителю, жизнь которого была полностью посвящена науке, а именно палеографии, переводам с древнегреческого и латинского языков. Профессор – пожилой и одинокий человек, поэтому черепаха должна привнести разнообразие в его жизнь. Девушка осторожно протёрла влажной салфеткой черепаху и слегка сбрызнула духами «Магнолия» от Ив Роше картонную коробку с небольшими круглыми отверстиями.
– Нет, не бойся, Эсмеральда, всё будет хорошо, – произнесла она, бережно опуская маленькую черепашку в подготовленную коробку.
Черепаха испуганно спрятала голову в панцирь тёмно-зелёного цвета, с желтоватыми узорами. Девушка погладила черепаху, положила перед ней ярко-жёлтые цветочки и зелёные листья майского одуванчика. Черепаха высунула голову, мигнула чёрными бусинками-глазками и принялась за угощение. Затем она медленно развернулась, отползла от одуванчика в уголок коробки, притихла. Девушка закрыла коробку, перевязала её голубой лентой и отправилась на запланированную встречу с профессором.
Казалось, что сама природа была на стороне девушки, после дождя небо стало синим, всепобеждающие лучи солнца пробивались сквозь молодые листья тополей и берёз, в небольших лужицах на асфальте суетились, копошились маленькие коричневые комочки – взъерошенные воробьи.
Через полчаса она позвонила в дверь квартиры, расположенной в отреставрированной «сталинке». Именно здесь недавно поселился её научный руководитель – известный учёный, приглашённый профессор из Австрии. Профессор быстро открыл дверь, он ждал аспирантку в назначенный час. Девушка поздоровалась с профессором, преподнесла ему коробку со словами:
– Вам подарок, профессор, посмотрите!
– Что это? – спросил профессор.
– Это черепашка, – радостно сообщила девушка, развязав ленту и открыв коробку.
– Пашка? Какая Пашка? – воскликнул профессор, он настороженно заглянул в коробку, на дне которой ворочалась маленькая черепаха.
– Не Пашка, а че-ре-паш-ка, – смеясь, сказала девушка, старательно произнеся слово по слогам.
– О, животное! Нет, не надо животное! – сказал профессор, отстраняясь рукой от коробки.
– Но почему? Черепаха – символ долголетия. И зовут её Эсмеральда! Вам будет с ней намного веселее! – не сдавалась аспирантка, пытаясь уговорить профессора принять подарок.
– Нет, у меня не живут животные и цветы, я про них забываю, я так занят своей научной работой, что обо всём на свете забываю, – грустно ответил профессор, окончательно отказываясь от подарка.
Вечером, вернувшись домой, девушка достала из коробки Эсмеральду, позволив ей «погулять» по комнате. Она наблюдала за передвижениями черепахи и думала о том, что любое живое существо нуждается в заботе и любви, а для этого нужны время, ответственность и силы. Профессор знал об этом, он был прав.
Татьяна Пипкова
Россия
Чувства по кусочкам
Состояние – дождь
Письмо
Душа, отмытая дождём
Чтоб навсегда расстаться
Марина Светличная
Россия
Чекам те увек
Так писем не ждут. Так ждут – письма.
Марина Цветаева
Вероника закрыла дачу, огляделась на опустевший участок, взяла рюкзак, стоявший на скамейке рядом со входом на терраску, и пошла через пожелтевшее поле и полыхающий жёлто-багряным лес к электричке. Дома её никто не ждал. Мама умерла год назад, и без неё, даже в старости яркой и шумной, в квартире царила непривычная тишина. Не нарушал её и мамин вечный друг телевизор, который она, будучи глуховатой, включала обычно слишком громко. Теперь этот ящик без дела пылился в углу. Вероника телевидение не любила. «Надо будет завтра помыть здесь всё, пыль протереть, а будет время, если не придёт на редактуру новая рукопись, и антресоли разобрать», – подумала она. На следующий день, закончив уборку, подставила лесенку и, поднявшись, распахнула дверцы антресоли. Вещи, пакетики, коробки, папки там были напиханы в ужасном беспорядке. Всё, до чего не было в эту минуту дела, отправлялось на антресоли. Пришла пора со всем этим разобраться и устроить прощание прошлому. Вероника вытерла лоб рукавом рубашки и стала по очереди доставать пакеты и коробки с мамиными лекарствами, аппаратом для дыхания, затем чемодан с мамиными вещами, коробки с какими-то бумагами, письмами. Через час она сидела на полу посреди нагромождённых вокруг кучек с вещами. Веронике было сложно расставаться с прошлым, но пришёл момент сделать это безапелляционно и жестоко: вещи в гуманитарную помощь, бумаги в помойку! Только так можно было наконец начать новую жизнь. Вероника бросила взгляд на лежащую сверху цветастую вязаную мамину шаль и подавила слёзы. Она устало поднялась с пола и снова стала раскладывать вещи по разным кучам. Наконец Вероника добралась до небольшой коробки из-под обуви и, дернув за белую ленточку, её опоясывающую, открыла крышку. Коробка была наполнена письмами. Судя по голубоватому цвету конвертов, маркам и усидчивому почерку, выводившему сложный адрес, письма были из-за границы. Вероника наклонилась и взяла в руки один из конвертов. Неожиданно из его разорванного бока выпал небольшой листок. Покружившись в воздухе, он упал прямо на мамину цветастую шаль. Белый цвет резко выделялся на ней. На листе было написано красным фломастером: «Чекам те увек», и рядом стояло маленькое красное сердечко. Вероника от неожиданности снова села на пол, потом она посмотрела на листок с надписью и заглянула в конверт, который всё ещё держала в руках: «Моя дорогая Вероника, – было написано на клетчатой бумаге, вырванной из тетради, – вот уже два месяца прошло, как мы с тобой расстались, очень скучаю. Как не хватает мне твоих голубых глаз, твоих локонов, твоей улыбки». Вероника интуитивно посмотрела в зеркало шкафа-купе. Перед ней на полу сидела стареющая женщина в клетчатой рубашке, фартуке, с забранными в хвостик седеющими кудрявыми волосами. Она читала это письмо с той стороны пропасти. В эту пропасть, которая разделяла сейчас её с девочкой Вероникой, она закинула свою жизнь.
С Милошем Вероника встретилась в пионерском лагере «Артек», куда папа, за несколько лет до этого покинувший маму ради молодой любовницы, достал дочери путёвку. Мама долго сопротивлялась, твёрдо стоя на том, что «от подонка брать ничего не следует», но сдалась на уговоры четырнадцатилетней Вероники, которой опостылело коротать время на даче за прополкой грядок. Это была любовь с первого взгляда. Однажды встретившись глазами, они сразу поняли, что видят перед собой человека, находиться с которым рядом способны бесконечно. Они сразу стали неразлучны. Благо Милош, сын югославского дипломата, который долго работал в Москве, очень хорошо говорил по-русски. Но жизнь уже через пару недель расставила всех на прежнее места. После запретных ночных прогулок, робких поцелуев при свете луны, букетиков южных цветов на подоконнике, походов в горы Вероника вернулась в Москву под опеку мамы, Милош же – в Белград к своей семье. Потянулись письма, перекидываемые через границы, редкие телефонные разговоры под неодобрительным наблюдением мамы и спецслужб. Но Милош и Вероника были сделаны из одного материала, умели ждать и точно знали, что с годами их отношения становятся только крепче, и однажды они непременно будут вместе. Каждое своё письмо Милош заканчивал фразой, которую Вероника хорошо уже знала по-сербски, «Чекам те увек» («Я всегда тебя жду»). Наконец границы рухнули, и пришло время, когда увидеть друг друга стало гораздо легче. Милош приехал в Москву. Они снова стали одним целым. Вероника даже почувствовала, что с её плеч свалился невероятный чудовищный груз. Непомерная тяжесть столь долго ожидания. В воздухе витала лёгкость. Милош звал в Сербию, его семья, жившая где-то в чудесном солнечном краю в двухстах километрах от Белграда, уже ждала Веронику. Оставалась лишь небольшая проблема: что же делать с мамой, которая не могла и не хотела остаться одна? К тому же мама начала болеть. Вероника стала сиделкой, отъезд откладывался.
После защиты диплома Вероника уехала на практику собирать фольклор в какую-то отдалённую сибирскую деревню. В таких углах тогда не было практически никакой связи с миром. Но домой Вероника вернулась посвежевшая и отдохнувшая, её волосы выгорели, губы обветрились, а лицо и тело покрылись золотистым загаром.
– Мама, – спросила она, переодеваясь в спальне, – где письма от Милоша?
Мама раскатывала тесто для пирога большой деревянной скалкой и вошла в комнату, немного испачканная мукой.
– Странно, – сказала она, – но за все это время ни одного письма! – Ручеёк тревоги заструился в Вероникиной груди: как же так… она рассчитывала найти дома целую пачку писем от Милоша. Возможно, он не стал писать, пока она в отъезде? Два дня Вероника слонялась из угла в угол и наконец решилась позвонить. Но на том конце были лишь длинные гудки. В течение последующих месяцев Вероника звонила снова и снова.
– Ты должна понять, – уговаривала её мать, – любовь на расстоянии – это очень сложно. Люди постепенно забывают друг друга, расстояние ломает связи, стирает чувства. Сколько там симпатичных югославок вокруг!
Вероника стала замкнутой, ушла в работу. Поскольку мать часто болела, ей пришлось отказаться от экспедиций и научной деятельности. Она редактировала чужие книги, что у неё получалось блестяще, и от заказов в случившемся новом книжном буме не было отбоя.
Вероника надела очки, потом вернулась к коробке и стала одно за другим доставать письма и читать их. Губы её расплывались в улыбке. Она снова была той юной, романтичной, наивной девочкой, которую, казалось, давно в себе потеряла. Неожиданно тон писем изменился. Было ощущение, что Милош писал в пустоту. Он настойчиво просил ответить ему, он умолял пересмотреть какое-то решение, он писал, что Вероника не права, что она не знает этого парня, как его, Милоша, и не должна предавать их отношения. В последнем письме Милош прощался, говорил, что больше не будет ни звонить, ни писать, желал ей, её мужу и её ребёнку счастья. Что за безумие? Образ мамы встал перед Вероникиными глазами. Она хватала руками воздух, закрывала ими лицо, потом в ярости потрясала кулаками.
– Мама, это ты?! Зачем, зачем ты так поступила?!
– Нам с тобой хорошо было, дочка, видишь, как долго и дружно мы прожили вместе?! А второго предательства после твоего отца я бы не пережила…
Вероника пошла в гостиную и включила компьютер. Она стала рыться в социальных сетях, набирая имя и фамилию Милоша то на кириллице, то на латинице, всматриваясь в экран, где мелькали имена и фотографии, размазывая по лицу грязными руками слёзы, текущие из-под помутневших очков. Внезапно она отшатнулась. Перед ней стоял Милош. Да, это был всё тот же мальчик, которого она любила. Правда, лицо его слегка осунулось, вокруг рта и на лбу легли морщины, когда-то русые волосы стали совсем седыми, но большие голубые глаза лучились всё тем же добрым светом. Милош стоял на каком-то лугу, покрытом цветами, и его длинные худые ноги высоко торчали из травы. Вероника застыла, разглядывая фотографию. Потом она посмотрела остальные, где Милош был в каких-то поездках, компаниях друзей или семьи. Она никак не могла уловить, женат ли он, есть ли у него дети, возможно, внуки. Наконец Вероника решилась. Она нажала на кнопку мессенджера и начала писать письмо. Объяснение получилось длинным. Но ей было важно, чтобы он знал, даже если никогда не ответит. Дрожащей рукой Вероника коснулась надписи: «Отправить».
Несколько дней прошли как в лихорадке. Вещи так и валялись разбросанными по квартире, она ничего не ела и не отвечала на телефон. Каждые пять минут Вероника заходила в мессенджер, чтобы посмотреть, не пришло ли ответное письмо, но ответа не было. Ей захотелось открыть мамину аптечку, которую она достала с антресолей, и выпить разом все хранившиеся там таблетки. Она пошла по тёмному коридору в спальню и зажгла свет, снова оглядывая кучи ставших бесполезными вещей. Наконец она увидела коробку с красным крестом. В это время в соседней комнате блямкнул компьютер. Вероника медленно повернулась, вернулась в гостиную и села за стол перед экраном. Строчки расплывались у неё перед глазами, она не могла читать, она ничего не понимала из написанного, но в конце письма жирными буквами выделялась фраза «Чекам те увек», и стояло маленькое красное сердечко.
Анна Олейник
Россия
Лев
Гуцинь и Дицзы
Солнце и ястреб