Страсть на холсте твоего преступления бесплатное чтение

Пролог.

Мне снился сон. Я видела в нём тебя, мой тёмный незнакомец. Я знала твоё имя, я чувствовала каждой клеткой своего тела, что ты рядом со мной. Я чувствую, как ты оберегаешь меня. Как твоё присутствие даёт мне надёжную защиту.

Развернувшись, я встречаюсь с сильной спиной в капюшоне, закрывающим твоё красивое лицо. Кто ты? Почему продолжаешь, словно нить, связывать мои мысли с тобой? В темноте ночи, когда мир уходит на покой, твоё присутствие проявляется в вихре моего сна. Ты мой спутник в мире снов. Протягивая свою тонкую и бледную руку к тебе, я и не надеялась увидеть настолько красивого человека для моего сердца. Я касаюсь мягкой ткани твоего капюшона, оттягивая его назад и встречаюсь с пустотой. Тебя нет. Ты как отражение в воде, бегущее впереди, всегда ускользающее от глаз, но оставляющее впечатление в моей голове. Не в лице дело, а в связи между нами – и в этом связующем звене, что создаёт мост между твоим миром и моим.

Я открываю глаза, хватая ртом тяжёлые глотки воздуха. Я дома, я в безопасности. За окном чёрная ночь опускается на землю, а голубая дымка поднимается, чтобы показать звезды. Я поднимаю глаза выше на сияющие звезды, словно рассыпанный сахар на чёрном мраморе. Вокруг царит тьма и лишь одинокие фонари освещают небольшие островки пространства. Тишина обволакивает окружающее, а слабый шёпот ветра и далекие звуки придают ей глубину. И мужские голоса… Стоп. Откуда доносятся эти звуки? Я встаю с кровати, еле слышно подходя к окну и высовываю свою голову. Зелёный газон раскинулся на мягкой поверхности, вдоль его периметра украшают цветы и кусты, о которых так сильно заботиться наш садовник. На одной стороне беседка, на другой площадка для барбекю с уютными скамейками. Но нигде и намёка нет на мужские голоса.

Как только я вернулась обратно в свою комнату, холод ужаса пробежал по моей спине. Эти голоса были прямиком за моей дверью. Я встала в ступор от неизвестного мной страха смерти, который с каждой секундой будто увеличивал мои шансы умереть. Я на носочках подбежала к кровати и зарылась в махровое одеяло, ощущая пот на своём лбу. Что происходит? Кто эти люди? Отец часто приглашал своих коллег для игры в бильярд в наш дом, но это случалось исключительно по выходным. Сегодня среда. И, кажется, этот день запомнится мне навсегда.

Я закрыла глаза, когда дверная ручка в мою комнату издала смертельный щелчок, будто перезаряжали пистолет. Я не осмелилась их открыть, ведь всем своим нутром ощущала присутствие незнакомца. Я готовилась умереть, я знала, как пахнет смерть и видела её однажды. Она пахла так же, как и сейчас. Конечно, смерть не имела конкретного запаха, и я не могла ощутить её, но я чувствовала мрак, угасшую жизнь и обречённость. А значит, она была близка.

Пару минут я слышала лишь тишину, а из открытого окна доносилось едва слышное шуршание листвы от лёгкого ветра. Я дрожала, как те листики на деревьях. И осмелилась наконец открыть глаза. Ужас, который окутал меня, пронизывал до самых костей. Я боялась, что ощутила реальный сердечный приступ от увиденной неожиданности.

Он стоял надо мной высокий и изящный, словно изгибается под ветром, напоминая статую. Глаза тёмные, будто ночь без луны, полны пустоты. Взгляд смотрит прямиком на меня, такой узкий просвет в густой тьме, подсвечивая только края мрака.

Я видела его той ночью, моего тёмного незнакомца из сна. Он будто ожил, будто нити, которые переплетали наши сны превратились в реальность. Мой незнакомец прошёл мост, соединяющий нас в виртуальном мире. Я в ужасе молчала, с изумлением наблюдая за статуей мужчины, возвышающимся над моей кроватью.

–Кто ты? – мой голос звучал предательски хрипло, и я удивилась, что он был живым. Ведь во сне я всегда говорила будто не своим голосом, там была не я. До меня долго доходило, что в мой дом проник незнакомец, который, возможно, пытается меня убить. Однако я не ощущала от него запаха смерти, я даже не чувствовала надвигающуюся опасность. Мной словно завладела одержимая заинтересованность. Мои мысли плыли совсем в другом русле.

–Грабитель, – грубый баритон его голоса шептал в темноте моей комнаты, и я готова была сходить с ума, ведь незнакомец из моего сна действительно отвечает на мои вопросы. И его голос… черт.

–И что ты пришёл украсть? – дрожащим голосом спросила я и сжала ткань одеяла крепче, на моих глазах выступили слезы от осознания. Это не сон, это реальность. Я не во сне, я дома, и я не в безопасности.

Мужчина, стоящий в изящной стойке, наклонился к моей кровати, заставляя меня издать писк страха. Его горячее дыхание обожгло мою щеку, направляясь к моему уху. Все моё тело призывало закричать, чтобы охрана или родители услышали потустороннего человека в доме.

–Возможно, для тебя не все потеряно, и я могу вернуть то, что украл, взамен на то, что я обрёл, Тереза, – прошептал до жути мурлыкающе над моим ухом. Я продолжала держать глаза закрытыми в страхе, что он сделает что-нибудь угрожающее моей жизни, а когда я ощутила холодок на своём лице от передвижения, я открыла их. И в комнате не оказалось никого. Я вдруг осознала, что ветерок был реальным, а значит и все происходящее было не моим сном. Мой незнакомец из сна ожил, но был ли он хорошим персонажем в моей истории? Внушал ли такое же доверие и защиту, как во сне? Я боялась, что совсем скоро мне предстоит узнать.

Глава 1.

Три правила моей жизни, которое искусно выгравировали на моем лице и сердце, навсегда заставляющим помнить. Я сидела в очереди на приёме к ректору моего университета и ждала, когда назовут мою фамилию. Моя мама, Маргарет Хендерсон, была представительницей высшего общества и высококвалифицированным юристом в Дублине. Её отличительной чертой от женщины дворянства было то, что она была действительно умна и работала. Помнится, мне, женщине из высшего сословия не позволительно было работать, а только лишь удачно выйти замуж и оберегать семейный очаг. С детьми она тоже осталась в проигрыше, у неё было две дочери: я и Дороти. Почему в проигрыше? Потому, что мой отец являлся Председателем Правления компании в Дублине и известным человеком в бирже бизнеса. А таким людям необходим был наследник, которого моя мама была не в силах произвести на свет.

–Хендерсон, – когда прозвучала наша фамилия, мама встала, пригладив классическую бежевую юбку и строго осмотрела меня на возможные недостатки во внешности. Сегодня я выглядела как с обложки журнала: русо-рыжие волосы собрала в элегантную шишку с заколкой, белое платье миди с запахом ниже колена и нежные туфли. Главное правило моей матери – опрятность. По её мнению, любое пятно, которое человек пытается старательно скрыть – всегда будет замечено. Она брезглива ко всем старым вещам, иногда даже к людям, что делает её очень высокомерным человеком. Мама всегда ставила себя выше других.

Мы зашли в просторный кабинет мистера Костнера, который освещён естественным светом за счёт больших окон. В центре комнаты стоял длинный рабочий стол из тёмного дерева, на котором находился монитор и куча папок с бумагами. По бокам расположены кресла, стены украшены грамотами о достижениях университета. Весь интерьер был сдержанным, как и мужчина передо мной.

–Маргарет, я рад Вас видеть, – мужчина привстал со своего места и поздоровался с моей мамой, придерживая её за руку по обе стороны. Мама почтительно улыбнулась мужчине и приказала мне сесть на кресло рядом с ней.

–Я слышал о трагедии в Вашей семье и готов помочь, Вы же меня знаете, Маргарет, – льстил мой ректор, от чего я едва брезгливо хмыкнула, но вовремя прикрыла рот рукой.

–Мой муж и полиция разбираются с этим инцидентом, и я уверена, ни один вор и преступник не будет пропущен. А я, по правилам своей работы, присужу ему самый большой срок, – голос моей мамы звучал строго и злобно, будто эта тема выводила её из себя. На самом деле, так и было. Сколько бы они не обсуждали ограбление нашего дома, все всегда переходили на крик и ядовитость в голосе. Тема ограбления вызывала мурашки гнева у моего отца, а мама превращалась в настоящую бестию, когда кто-то упоминал про кражу.

Пару недель назад в наш дом проникли: все деньги, золото и дорогая бижутерия осталась не тронута. А документы моего отца, которые содержали доверенность на подписание договоров, банковские операции, управление недвижимостью и главное – управление активами, все пропало с особо охраняемого сейфа отца. В доме было три охранника, как и каждый день, находящихся по разным периметрам нашего дома. Но вся сигнализация, вся бдительность охраны и камеры были ослеплены на долгие полчаса. Грабитель справился за полчаса и это неимоверно выводило моего отца из себя. Никаких улик, никаких доказательств взлома, ни малейшего упоминания о том, что в доме кто-то был. Знала только я. Я была главной уликой и главной загадкой: почему в ту ночь только я видела грабителя? Почему он вошёл в мою комнату, если его целью были документы моего отца? Почему он не убил меня и оставил главного свидетеля? Он будто играл со мной, будто знал, что его лицо я больше никогда не вспомню в своей памяти. Я помню лишь чёрный натянутый капюшон, виднеющиеся чёткие очертания скул и мощный подбородок. Он оставил во мне ощущение, что это не просто встреча.

–Мы хотели бы, чтобы наша семья оставалась в безопасности, пока расследуется дело. Я доверяю Вам и Вашему университету, но не могу подвергать своих дочерей опасности. Разрешите нам взять академический отпуск, мистер Костнер, – почтительно говорила моя мама, а я бегала взглядом по тексту на грамотах. Моя семья, как и многие другие, была спонсором университета. Вот от чего наш ректор так любезно общается с моей мамой.

–Я все понимаю, миссис Хендерсон. Тереза отличная ученица, ее отметки всегда радовали мой глаз, когда я просматривал успеваемость. А недавняя ее выставка представила наш университет в новом лице, здесь учатся действительно талантливые личности, – улыбнулся ректор, смотря на меня, от чего мне тоже следовало выдавить ухмылку.

Выставка, посвященная Каспару Девиду Фридриху, в тематике вечного одиночества призвала многих студентов показать свои картины на всеобщую публику. Я создала специальную страницу, где выставила работы всех желающих студентов и проходящие мимо люди могли приобрести картины. Я давно вела блог о своем творчестве, поэтому у меня были постоянные любители моего искусства, которые быстро распространили информацию о выставке.

Мне дали академический, а это означало, что мама запрет нас с Дороти дома и разрешит выезжать из него только в сопровождении охраны и вместе со всей семьей. Несмотря на то, что мне 21, я до самого замужества и окончания университета буду под попечительством Маргарет Хендерсон.

Когда мы выходили из университета, мама разговаривала по телефону с секретаршей, которая быстро и чётко, как любит мама, диктовала ей расписание на сегодняшний день. Чёрная блестящая машина ждала нас у ворот, а рядом стоял Энцо, наш водитель и телохранитель. Молодой, но крепкий и огромный парень с лучшими навыками и качествами, как сказали нам в агентстве. И за три года службы у моей семьи, он упорно доказывал это.

–Миссис, – сказал он и открыв дверь моей маме, лучезарно улыбнулся мне. Энцо хорошо меня знает, ведь не сказал ни слова за всю поездку домой. А сейчас мне меньше всего хотелось разговаривать.

–В обед у меня встреча, а уже через час придёт детектив Полсон, – недовольный тон мамы заставил меня нахмуриться и посмотреть в окно, за которым сменялась картинка до нашего дома. Я знала к чему она клонит, детектив на протяжении недели навещает меня и каждый раз задаёт всё более удивительные вопросы по делу грабежа. Вчера из его усатого рта вылетел вопрос: «Грабитель сексуально не домогался до тебя, Тереза?». По его впалым глазам пробежал азарт от моей реакции, я возмутилась, и он перевёл тему на фотопортрет грабителя. Детектив Полсон был мерзким и отвратительным стариком, даже и не знаю почему, моя мама решила нанять именно его.

–Ты слышишь меня? – громко спросила мама в тихом салоне машины пахло дорогой кожей, которая сейчас стискивала моё горло кандалами.

–Да. Я встречусь и поговорю с ним, – кивнула я, смотря в карие глаза мамы.

–С кем, с ним, Тереза? Отвечай полностью, – приказала мама, я подавила желание закричать и на выдохе сказала, как она этого хотела.

–Я встречусь и поговорю с детективом Полсоном, –довольная моими словами, мама кивнула и отвернулась к окну. Тактичность. Мне вспомнились все жестокие уроки мамы и слова о том, как в высшем обществе ценят проявленное уважение, доказывающее полноту твоего статуса. Мы остановились у ворот и Энцо вышел из машины, открывая дверь моей маме, я же вышла как нормальный человек, получив усмешку от телохранителя.

Я хотела поговорить с ним, потому что, находясь в доме со своей семьёй, я будто начинаю медленно сходить с ума. А Энцо казался мне самым адекватным и разумным человеком способным меня понять. Я помялась у входа в ворота, на что Энцо кивнул на машину и сказал:

–Мне нужно загнать машину в гараж по новому правилу мистера Хендерсона, – сказал хриплый голос, и я кивнула, заходя во двор дома. Новые правила отца – это своего рода свод законов. После ограбления отец усилил охрану, чуть ли, не приставив к каждому члену семьи по телохранителю. Облегчив задачу, мама вообще решила не выпускать нас из дома до окончания разбирательств. Но и держать нас взаперти вечность она не может.

В доме появились такие правила, как плотное закрытие всех окон, в комнаты повесили чёрные шторы, которыми мы завешиваемся на ночь. Больше всего обязанностей получила новая охрана, которой в этом случае повезло меньше всего.

Я сидела в беседке за домом, когда Энцо появился на газоне и направился ко мне. Равномерной походкой он дошёл до меня и подарил привлекательную улыбку.

–Ты сама не своя, Терра, – от его милого сокращения я улыбнулась и подвинулась, чтобы он сел рядом. Чёрная водолазка парня обтягивала мускулистую грудь, а за пиджаком скрывались широкие плечи и спина.

–Бестия хочет довести меня до нервного срыва и у неё это удачно получается, – возмущалась я, смотря на свой белый маникюр. Так и проходили наши посиделки с Энцо, особенно они участились после ограбления, потому что в дом нельзя было приглашать никого из знакомых, поэтому он единственный кто был рядом.

–Уже хочу увидеть, как ты бьёшь этими кулачками об пол, плача и крича всеми ругательствами, которые знаешь, –издевательски ухмыльнулся он и я ударила его по плечу, чувствуя сталь.

–Ты думаешь, я не умею ругаться? Ты вообще плохо меня знаешь, Энцо, у меня огромный словарный запас, –возмутилась я. Он выгнул густую чёрную бровь, пригладив коротко выбритую голову.

–Например? – с вызовом спросил он.

–Сука, – громко произнесла я и быстро огляделась на наличие мамы или папы поблизости. Энцо засмеялся во весь голос, закрывая глаза и откидывая голову. Я улыбнулась заразительному смеху и неловко заёрзала на месте. Рядом с ним ладошки потеют и дыхание сбивается, когда он шуточно смотрит на меня своими зелёными глазами.

–Это непростительно, Тереза. Ты сейчас выставила меня самым ужасным человеком, если посчитала, что «сука» грязное слово, – ответил он, перестав смеяться, но держа на тонких губах улыбку. У него нижняя губа намного больше верхней и это безумно красиво.

–Это так. Я не только его знаю, – гордо сказала я и улыбнулась. Энцо улыбнулся в ответ, заставляя мой желудок скрутиться. Интересно, насколько он популярный в своих кругах? Есть ли у него девушка? Или возлюбленная?

–Ты так смотришь, будто что-то очень хочешь спросить, Терра, – поймал меня он, склоняя свою голову, чтобы лучше разглядеть меня. Я сглотнула, ощутила прилив летнего ветра, который будто слился с биением моего сердца. Как признаться в том, что я безумно хочу поцеловать его, закусить пухлую нижнюю губу между своими зубами? Мы никогда не разговаривали о наших отношениях, Энцо всегда воспринимал меня, как дочку своего босса и приятеля, с которым приятно проводить время. Интересно, он замечает, как я смотрю на него?

–Расскажи мне о службе, – попросила я совсем о другом, от чего он грустно опустил глаза и улыбнулся уголком губ. Я трусиха и боюсь испортить наши отношения. До этого времени я могла только мечтательно читать об отношениях в любовных романах, а сейчас сам главный герой сидит передо мной, и я не могу сдвинуться с места. Моя неопытность кричала мне, что невероятно устала от моей глупости. Но смотря в зеленые глаза с милым разрезом я ничего не могла с собой поделать.

Энцо уже рассказывал о своей службе и войне, на которой побывал. Почему-то меня интересовали рассказы с армии и было увлекательно наблюдать за сменой его настроения от весёлого рассказа со службы до трагичной истории.

–Война много чего разрушила, Терра. Это не просто конфликт между двумя государствами, она несёт серьёзные последствия для обоих сторон. И я никак не мог понять, зачем люди, видя последствия, продолжают конфликтовать? – он замолчал, серьёзные зелёные глаза парня сверкнули в меня. Я затаила дыхание.

–Ищут выгоду, – предположила я, заставив его выдохнуть через приоткрытые губы.

–Корысть и жадность, желание идти по головам, лишь бы стать главным, – ответил он и отвернулся. Я знала, что ему тяжело вспоминать о всех увиденных событиях, поэтому неловко положила свою руку на его плечо и пригладила.

–Прости, что снова спросила об этом. Я не знаю, что меня так тянет к подобной теме, – продолжила я, пытаясь вернуть прежний настрой парня.

–Я сам виноват, начал рассказывать тебе о плохих вещах, когда происходило много забавных. Ты же девушка, – улыбнулся ободряюще он и я нахмурилась. Я же девушка, а в нашем обществе говорить с девушкой о войне, то же самое, что объяснять младенцу устройство двигателя внутреннего сгорания. Они считают нас не собеседниками.

Энцо был горячим, по его жилам текла бурлящая кровь. Он не был сломленным, потому что говорил, что война принесла ему много опыта и сделала сильнее. Она научила его не повторять ошибок тех, кто всё это начал. Научила ценить мир, в котором он живёт и в котором каждое утро просыпается. Энцо посмотрел на меня, тепло в его глазах стало моей температурой плавления. Между нами прошёл ток, соединяющийся у кончиков моих пальцев, проходящих по его спине.

–Терра, – мягко проговорил он своим хриплым прокуренным голосом, и я поддалась вперёд, чтобы сомкнуться губами на его губах. Это был лёгкий чмок, который я подарила ему и от которого внизу живота приятно потянуло. Я осмелилась взглянуть на него и увидела улыбку, которую он так часто дарил мне. Внутри трепетала бабочка, закружив мой желудок в узелок.

–Ты хочешь поцеловать меня? – спросил нахально Энцо и подвинулся ближе ко мне, его бедро столкнулось с моим, и я ощутила давление. Дыхание сбилось, сердце отдавалось в ушах грозными стуками, а время и вовсе замедлилось. Робко кивнув, я закрыла глаза и ждала. Неужели это чувствуют героини в книгах, трепетно ожидавшие поцелуя того самого мужчины? Неужели у них так волнительно разрывается грудная клетка, а руки подрагивают? Я горела внутри от радости, что мне удастся ощутить его губы на своих и повторить все прочитанные моменты.

–Тереза? – голос Дороти был последним, что я желала услышать в данную секунду. Разочарованная я открыла глаза, а Энцо уже сидел в метре от меня, теребя в руке листок от дерева. Моё сбитое дыхание не хотело приходить в норму, я положила руки на щёки и посмотрела на газон, где весело к нам шла моя младшая сестра.

Глава 2.

Тот прекрасный незнакомец,

Тот ужасный гость из снов.

Кажется, забыл он совесть,

Сделав из тебя улов.

Сколько я себя помню, мы жили в коттедже в районе с развитой инфраструктурой, в котором преобладали изысканные детали декора, такие как колонны, высокие потолки и карнизы. Это придавало зданию особый шарм и элегантность. Мама гордилась нашим домом и каждый званый ужин проходил грандиозно, о нём трещали все заголовки газет. Мама сравнивала наши вечера, как из книги «Великий Гэтсби», а у меня и у Дороти это вызывало лишь смех. Все тянули руки к нашей семье, у всех всегда был интерес и намерения стать как можно ближе к семье Хендерсон. А после новостей о том, что наш дом ограбили и забрали важные документы отца, из-за которых он мог лишиться своего статуса Президента и компании, многие от нас отвернулись. Моя семья потихоньку лишалась своего статуса Элиты в Дублине. Казалось бы, один инцидент, в котором не виноват никто, кроме бдительности охраны и самого преступника, а моя семья всё равно была обвинена за клевету. Моего отца выставили виновным его же друзья и коллеги.

Люди, чьи лица и руки так и тянулись быть ближе к нашей семье, отвернулись от нас и обвинили в том, что мой отец в сговоре и был ложно обвинён, ведь улики и доказательства так и не были найдены. Всё упало на мою семью не неожиданно, мой отец очень умный человек и был готов к подобному, поэтому с помощью моей мамы и парочке доверенных людей, мы не останемся без гроша в кармане.

Я сидела на лавочке, обувая чёрные сапоги всадника и вдыхала запах мокрой ели. Я была в костюме для конной езды, состоящей из итальянского свитера и бордовых бридж из полной силиконовой леи. Из-за жаркой погоды я не осмелилась надеть редингот со специальной вышивкой моей фамилии, поэтому оставила его лежать на скамейке. Услышав возле себя приближающиеся шаги, я подняла голову и прищурилась от яркого летнего солнца. Эйден был в элегантном конном костюме и в немецком чёрном фраке, он склонил голову в улыбке, когда увидел моё озабоченное лицо.

–Ты потерялась, Тереза? – спросил он, протягивая мой матовый шлем. Эйден восхищал меня своей пропорцией лица и стройностью. Гладко выбритые щеки, скулы, глаза выражают интеллигентность, открытый загорелый лоб и нос с горбинкой. Не только его внешность, но и манеры кричали об его элегантности. Он всегда выдержан, вежлив и обходился с людьми в должном уважении. Его движения плавны, и он всегда остаётся спокойным. Рядом с такими людьми невольно начинаешь чувствовать себя принцессой к которой относятся щепетильным образом.

–Я задумалась, не более, – сказала я и встала, забирая свой шлем.

–Сафир не любит долго ждать, – произнёс факт Эйден и направился вместе со мной к лошадям. Сафир – моя чистокровная верховая липпицианская лошадь.

–Сафир не любит тебя, а не долго ждать, – хмыкнула я, от чего Эйден звонко засмеялся. Мы знакомы с этим парнем всю жизнь. В 4 года мама привела мне ребёнка, который был старше меня на 2 года и постоянно кричал, что ему не нравятся комиксы про Бэтмена и машинки, что отличало его от других мальчишек. Он постоянно плакал, даже когда просто сидел и смотрел мультики, кушал или спал. Его плачь я слышала больше, чем голос родной матери.

–Сафир и тебя пнёт, если заставишь его долго ждать, – улыбнулся друг, подходя к своей чёрной лошади кабардинской породы. Я удивилась его словам, наблюдая, как он натягивает седло на блестящую шерсть лошади.

–Моя лошадь меня обожает, нужно потрудиться, чтобы Сафир начал меня ненавидеть, – гордо произнесла я и будто доказывая свои слова, подошла и погладила свою серебристо-серую лошадь с пышным, коротко посаженным хвостом и длинной гривой.

Мы находились в конном клубе, где каждые выходные нам предоставляли конные походы, и мы гуляли на лошадях по окрестностям. Эйден догнал меня на дорожке и расслабил прямую спину в удобстве, я посмотрела на него.

–Как дела у твоей семьи? Твой отец решил проблему? – спросил он, облокотившись о лошадь. Он мог себе это позволить, потому что был профессионалом.

–Разве мистер Грейс не входит в круг доверенных лиц моего отца? Конечно, они обсуждают это чуть ли не каждый день, – буркнула я, вспоминая вечно недовольное лицо своего отца в те дни, когда они собираются в главном офисе его компании. Нашему дому он больше не доверяет, так как думает, что грабитель поставил прослушивающие жучки. И даже когда опытные следователи провели обыск и ничего не нашли, он уже не мог изменить своего мнения.

–Мой отец считает, это не моё дело, – безразлично ответил Эйден, подстраиваясь под темп и ритм своей лошади.

Величественная природа Ирландии открывалась нам на каждой конной прогулке. Когда изумрудную равнину сменяли высокие горы, моё сердце трепетало. Пейзажи всегда напоминали мне насколько мощная природа существует в Ирландии.

–Мой считает точно наоборот, Эйден. Моя мама не смогла родить отцу наследника, поэтому из меня собираются сделать настоящую офисную леди, которая займёт место своего отца и найдёт свою роль в «Игре Престолов», – улыбнулась я и Эйден засмеялся, качая головой в разные стороны. Его русые волосы развивались на тёплом ветерке, а некоторые локоны безобразно переплетались.

–Нам просто не повезло родиться теми, кто мы есть. Из тебя мечтают сделать сильного наследника, будто ты парень. А меня не ставят ни во что, словно я девушка, которой непозволительно совать нос в мужские дела, – Эйден презрительно поморщился, и я улыбнулась, смотря на костяшки своих бледных рук.

–У отца нет выбора, кроме как учить меня. Дороти умна, но настолько наивна, что продаст нашу компанию за гроши на ближайшем аукционе, – мы посмеялись с моих слов. Отец не может передать компанию левому человеку и поэтому, когда я стану Президентом компании рядом со мной останется его правая рука.

–Ты правда видела грабителя в своей спальне? – от резкого вопроса друга все мои мышцы напряглись, и я сжала узду до побелевших костяшек. Об этой теме меня спрашивали тысячи и миллионы раз как полиция, так и родная семья. Было ли это сном? Была ли статуя над моей кроватью и мурлыкающий голос правдой? Однозначно, да. Человек без лица и запаха, лишь с изящным и сильным телосложением и голосом не мог явиться в моих снах, ведь он разговаривал со мной. Он ответил на мой вопрос и произнёс что-то смутное и далёкое, что я никак не могла разобрать.

–Видела, – выдохнула я, будто признавалась в чем-то нереальном.

–Что ему нужно было? Он что-нибудь тебе сказал? – Эйден с явным напором наклонился ко мне и с интересом обсыпал вопросами. Я не знала, что ему ответить и нахмурилась.

–Если бы слова грабителя имели смысл, у нас была бы зацепка, Эйден, – сказала я и посмотрела себе под ноги, копыта Сафира отбивались от земли, оставляя за собой неглубокие следы. Грабитель оставил след внутри меня, и он был такой же незначительный, как следы от копыт за Сафиром.

Я училась в Дублинском Университете на факультете юриспруденции и бизнеса, университет Дублина имеет партнерские отношения с более чем 200 высшими учебными заведениями в разных странах, поэтому мне как элитному ученику было предоставлено обучение в Италии. Я была там ровно год и мне хватило узнать достаточно об этой стране и соскучиться по родному Дублину. Но пару преимуществ я получила – знание итальянского языка и знакомство с родиной великих художников и произведений мирового уровня, на примере которых я училась рисовать. Мама не рассказывает, но я уверена, что родилась с кисточкой в одной руке, а в другой с карандашом. Ведь умею рисовать в равной степени как карандашом, так и кистью. Всё в моей комнате увешано листами и мольбертами с незаконченными или наоборот, с завершенными работами, которые я либо выставила в свой блог, либо оставила для личного любования.

Я сидела на кровати, поджав ноги и держа кисть под углом, чтобы выбрать правильный ракурс расположения женского тела, параллельно просматривая свою почту на доступные сообщения от преподавателей. Я была отличницей с хорошей репутацией богатого ребёнка, чью семью знает половина города. Подруг я не имела, лишь Эйдена, как моего сопровождающего и хорошего друга. И Энцо, от вида которого начинала чаще вздыхать.

Кинув взгляд на противоположную стену, где развешаны мои рисунки, я улыбнулась самому дальнему и маленькому. Он заставлял меня краснеть, потому что на нём изображена голая фигура парня. Когда я рисовала, чувствую себя подростком, представляла Энцо. В рисунке преобладали такие детали, как вены на руках, родинки и мышцы, что передавало мне тактильные ощущения. Я пару раз видела Энцо занимающегося на заднем дворе без футболки, как проказные капельки пота стекали с его смуглого тела. И как выпирали вены на его руках после многочисленных отжиманий.

–Тереза! – кричала Дороти с нижнего этажа дома, вызывая внутри меня панику. Я отвлеклась, чувствуя, как пересохло горло от постыдных воспоминаний. После ограбления любой шум казался мне опасным, любой крик сестры мог напугать меня, а ещё вечное чувство слежки не покидало. Даже когда отец укрепил охрану в нашем доме, второй раз на их надёжность я полагаться не могла.

Я быстро соскочила с кровати и не успев натянуть свои тапочки, побежала вниз по лестнице к крику своей младшей сестры. Дороти 16, и она ещё школьница с такими же успехами в учёбе, как и у меня. Ещё она певица и настоящая красавица с пухлыми губами, мраморной кожей, вздёрнутым носиком и веснушками. Она рыжая, чьим цветом волос могла позавидовать любая девушка. Мой же цвет волос смешался с цветом русых волос отца. Сестра стояла в коридоре и держала в руках два завёрнутых в конверт письма с красным штампом посередине. Её глаза ангельски горели, видимо от содержания и адресата письма.

–Ты пугаешь меня, Дороти, – нахмурилась я, подходя ближе к ней. Она виновато улыбнулась и протянула мне письмо, я быстро пробежалась глазами по адресату и с нетерпением открыла содержание:

«Уважаемая Лилиан-Тереза Хендерсон,

Надеюсь, проблемы Вашей семьи в скором времени решаться! Я пишу это письмо с особым удовольствием, чтобы пригласить вас на наш грядущий раут!

Мы организовываем этот вечер как специальное событие для наших друзей и близких, чтобы отпраздновать прекрасное сочетание дружбы, веселья и хорошей музыки. Раут пройдет 31 августа в ресторане «Гранд Клэнси» в 20:00. Будет уютная атмосфера, живая музыка, угощения и много развлечений.

Мы очень хотели бы видеть вас на нашем рауте и поделиться с вами этим волшебным вечером. Это отличный шанс для всех нас собраться вместе, забыть о повседневных заботах и просто насладиться времяпрепровождением в компании хороших людей!

С нетерпением жду вашего ответа и надеюсь увидеть вас на нашем рауте!

С наилучшими пожеланиями, Тереза».

От представления восторга, в котором будет мама я улыбнулась и положила письмо на комод, смотря на радостную сестру. Во втором письме приглашали маму и папу, чтобы они тоже посетили ресторан в назначенную дату и время. Что это значило для нашей семьи? Что ещё не всё закончено, и наша репутация ни за что не упадёт ниже, потому что отец добьётся правосудия и найдёт преступника.

Я осмотрела себя в зеркало: строгий брючный костюм бежевого цвета и белые каблуки, русо-рыжие волосы я собрала в хвост и нанесла минимум макияжа. На меня смотрела девушка с большими стрекозьими зелёными глазами, гладкой и румяной кожей, прямым носом, округлыми скулами и пухлыми губами. Водитель ждал меня у ворот, и я села в салон машины, доставая телефон и просматривая сообщение от Эйдена. Утром в будний день, Энцо наверняка катается с мамой по офисам отца. Мне было по истине жаль его в те моменты, когда он весь день проводил с моей мамой, терпя её безумный характер. И ведь это было его работой. Энцо был любимчиком моей мамы, по её словам, за сдержанность и спокойствие он идеально дополнял её характер.

–Буду ждать на парковке, – гласило сообщение друга, поэтому я успокоилась и молча смотрела в окно. Со всеми событиями, происходящими в моей семье многие разделились на два лагеря: те, кому искренне жаль и те, кто верит в то, что мой отец в сговоре. Без внимания не осталась и я, получив внимание от студентов своего университета. Мне осталось доучиться два дня, и я перестану быть во внимании. От частых взглядов по телу каждый раз пробивает дрожь, если бы не Эйден рядом, я бы не смогла так спокойно находиться среди шепотов и взглядов. Я всегда была в центре внимания, но это внимание почти никогда не было положительным. Я предпочитаю молчаливую популярность, где главным внимание станет моя картина, а не мои глаза.

Я вышла из машины за пятнадцать минут до начала пар и была уверена, что успею на них вовремя. Проверяя социальные сети на наличие новых комментариев, я даже смогла искренне улыбнуться. Людям нравится, некоторые находят в моём творчестве часть себя, а некоторые и вовсе начинают рисовать из-за моих слов под постом с картиной, находя в этом некую мотивацию.

Громкий хлопок. Стоило мне развернуть голову к въезду в университет, мои лёгкие перестали выполнять свою функцию. Среди стольких машин на парковочном месте, мои зелёные глаза были прикованы только к одной. Чёрная машина, чей обладатель стоял ко мне спиной, и я видела лишь стильный костюм, внушал страх, тревогу и непонятное беспокойство. Спина, которую я видела в своих снах отличалась эмоциональным всплеском сейчас. Я чувствовала, что во сне меня оберегают и защищают, а сейчас я чувствую лишь внушительный страх и опасность.

Я увидела ещё одного парня, чьё лицо я могла разглядеть лучше. Он вышел из машины и взгляд его глаз был обращён точно ко мне. Парень выглядел повседневно: в чёрной футболке и в классических штанах, со взъерошенными белыми волосами и опасным оскалом лица. Дрожь прошла по моей спине волнами, когда он вдруг поднял руку и усердно помахал мне. Его улыбка, взгляд, лицо… Всё говорило мне об опасности. На мой телефон пришло короткое сообщение, от которого в глазах помутнело, а горло тут же пересохло.

«Ты была самой главной ценностью в доме».

Пот волнами накатывал на моё тело, дрожь начиналась с кончиков пальцев, а все дыхательные функции перестали работать должным образом. Они пришли за мной, это я знала наверняка. Они хотели испугать меня, загнать, словно охотник свою добычу в стойло. И увидев профиль лица, узнав тот самый мощный подбородок даже на большом расстоянии, моя голова закружилась. Нечто опасное улыбнулось, оголяя белоснежные зубы, будто самый извращённый антагонист в моём фильме ужасов.

Глава 3.

Он появлялся ночью, моё искушение, легенда моих ночей и герой моих снов. Он снился мне каждую ночь, представлялся в обличие темного человека без лица. Он притягивал меня, словно магнит и в каждом вдохе, я ищу намек на его существование.

Я подошла к маме, которая сидела за столом с бокалом красного вина и смотрела передачу по телевизору. Она была погружена в собственные мысли и медленно потягивала вино. Её темно-рыжие волосы были гладко приглажены назад, цеплялись красивой изумрудной заколкой. Морщины возле глаз доказывали её вечную усталость, а скрывающий макияж добавлял молодости её лицу.

–Ты читала письмо, оставленное на комоде? – спросила я, посматривая на голос из телевизора. Мама старалась не смотреть новости из-за глупостей, которые сочиняли журналисты. Она подняла уставшие глаза на меня и осмотрела мой аккуратный вид, кивая головой. Не такую реакцию я ожидала, но и от скопившихся проблем другого и не могло быть.

–Мне стоит пойти? – спросила снова я, ожидая от неё ответа. Мама всегда была строгой женщиной, подчеркивая свою непоколебимую решительность и силу воли. В каждом слове и движении мама излучала уверенность, стойкость и не могла позволить себе ни минуты на сомнения.

–Конечно, Тереза, мы идем. Случилось много необъяснимых проблем в нашей семье, мы просто не можем позволить себе дать слабину и показать её окружающим. Собирай свои вещи, милая, – сказала мама строгим до боли голосом и погрузилась в телевизор. Дороти сидела в своей комнате, общаясь с подругами по телефону, садовник щелкал ножницами в саду, а я стояла возле шкафа и перебирала одежду для надвигающегося раута.

Я выбрала элегантное белое платье с открытой ключицей и вырезом на спине и ноге, что придает мне смелости и открытости. Изысканный крой платья подчеркивает фигуру, выбираю пару украшений из шкатулки и заканчиваю с подбором образа. Стилисты, заказанные мамой для раута, приезжают на три часа раньше. Они делают мне крупные локоны и легкий бежевый макияж, идеально подходящий под образ. Остаётся надеть каблуки и подождать водителя для отправки в ресторан.

Дороти заходит в спальню, показывая свое темно-синее платье в пол и улыбается. Ей всегда нравилось наряжаться в дорогие вещи и выглядеть лучше всех.

Когда я сажусь в машину, моё сердце предательски стучит, я смотрю на экран телефона, на котором пару дней назад виднелось сообщение. Мой телефон изъяли на пару дней после того, как я показала сообщение отцу, а тот передал его в полицию. Полиция долго расспрашивала меня, имею ли я какое-то отношению к смыслу написанных слов, но я не знала… Я лишь видела парня с белыми волосами, машущего мне с другого конца стоянки и опасную спину мужчины. Но моего ли грабителя я видела? На минуту мне показалось, что я видела свой сон.

–Всё в порядке, милая? – заботливо спрашивает отец, смотря на меня. Я не знаю, что ему ответить и поступаю ли я правильно, умолчав о том, что видела в университете? Что ему от меня нужно? Что он имел ввиду, написав мне о драгоценности? Седые волосы на висках у отца напоминали о вечных нервах и проблемах. Я не смогла не улыбнуться ему, поместив всё своё тепло во взгляд.

–Конечно, – и он верит мне. Я являюсь наследницей компании отца, меня к этому готовят, меня обучают управлению бизнеса, и я практикуюсь. Это ли он имел ввиду? То, что я наследница большой компании? Я покачала головой, смотря как город сменяется красками.

Я живу в историческом городе в столице Ирландии, чьи улицы славятся зданиями и пабами, природой и замками, а главное – живущими здесь людьми. Но, как и в любом другой стране, существует другая сторона города, которая просыпается только ночью и питается эмоциями других людей. Ветер обдувал мои локоны волос, от чего мама закрыла окно, пробурчав, что ветер испортит прическу.

Мы добрались до ресторана за час. По очереди выходя из машины, я освежилась на прохладном воздухе города. Я знаю, как вести себя на подобных мероприятиях: общаться с влиятельными людьми и с большим желанием отвечать на приглашение потанцевать. Главное побольше уважения и грации, и ты будешь принята на любом светском ужине. Меня радует, что Эйден тоже будет присутствовать на рауте и я не умру со скуки под пение Дороти.

Мы вошли в утонченное заведение, где особое внимание уделяется обслуживающему персоналу и богатому интерьеру. Дорогие отделочные материалы, элегантная мебель, закуски и предлагаемое шампанское от официантов. Людей было достаточно, чтобы заблудиться в просторном месте. Освещение от больших ламп давили на глаза, а приятная музыка ласкала уши. Мама с восторгом вздохнула позади меня и персонал забрал её накидку, отец сразу же подхватил её за руку, и мы направились вперед. Взгляды не менее известных людей были обращены на нас как на часто обсуждаемую тему для разговора. Мы были не хуже экспоната в музее, что явно не понравилось родителям.

–Мистер и миссис Хендерсон, мы рады, что вы посетили наш скромный раут, – первым к нам подошел зрелый мистер Ван Дер Зи со своей прилизанной седой прической и темно-синим фраком. Он был основателем всего мероприятия и по традиции обязан приветствовать каждого гостя. Пока они здоровались друг с другом, я осматривала людей вокруг. Элегантные платья, фраки, украшения и роскошные ткани. Я только и слышала, как все вокруг обсуждают культуру, моду и политику. Повсюду как будто доносились возгласы нашей фамилии, и я прикрыла глаза на минуту. Они говорят не о нас, Тереза. Тебе нужно сосредоточиться на семье. Когда я открыла глаза, объявили начало танцевальных сборов на благотворительность. За каждый танец с девушкой нужно было заплатить цену и все деньги шли нуждающимся.

Я подошла к Дороти, которая скромно стояла возле родителей и слушала обсуждение последних новостей.

–Я слышала, Кара собирается выходить замуж. Неужели со смерти её первого мужа прошло уже достаточно времени? – удивлённо объявляла миссис Даффи, милая старушка с пышными седыми волосами, убранными в высокую ретро укладку.

–Боже, Милена, мы живём в современном мире и Каре позволительно входить замуж хоть на следующий день после смерти мужа, – с укором ответила вторая милая старушка, имени которой я не помнила. Я улыбнулась с их разговора, когда как моя мама недовольно вздыхала и поднимала брови.

–А что подумают люди? – буркнула миссис Даффи и огляделась. В этом вся суть, каждый в этом помещении думает, что о нём скажут другие люди. Они стремятся угодить, при этом опуская свои собственные желания и потребности. Это может происходить из опасения быть отвергнутым элитным обществом. Все в помещении теряют свою индивидуальность, пытаясь предать свои ценности.

–До чего же дошла наглость людей, мистер Хендерсон! Вы можете надеется на поддержку моей семьи, мы поможем вам, – утверждал подошедший незнакомый мне мужчина и папа признательно ему улыбался, пожимая руку. Папа был в черном костюме, в белой рубашке и в бордовом галстуке, который ему заботливо помогала надеть мама. Я вдруг осознала, насколько похожа внешне на него.

–Ваши дочери танцуют, миссис Хендерсон? – услышали мы позади и развернулись к голосу. Эйден стоял с изумительной улыбкой, ослеплял толпу белоснежными зубами. У мамы растопилось сердце, и она закивала головой, толкая меня в объятия к другу. Я улыбнулась Эйдену за то, что спас меня от скучных разговор и держа меня за руку, мы направились в центр ресторана.

–Сколько ты заплатил за меня? – шуточно спросила я, от чего Эйден закатил глаза и скромно ответил:

–10 тысяч долларов, – от его слов я хмыкнула.

–Не знаю радоваться комплименту или плакать потраченным деньгам за танец со мной, –пошутила я, а Эйден недовольно сжал мою руку.

–Я обязан был пригласить тебя на танец, – вежливо проговорил парень и я наклонила голову.

–Я знаю.

–Тебе очень идет белый цвет, Тереза, – серьезно произнес Эйден и осмотрел меня с ног до головы. Я положила руку на его мягкий черный пиджак, за которым пряталась белая рубашка без галстука и улыбнулась. Вторую руку он держал на весу, прижимая меня к своему телу.

–Давай без наигранных слов, Эйден, – проговорила я, заглядывая в голубые глаза друга. Он цокнул языком и управлял танцем под музыку.

–Я боюсь отдавить тебе ноги, и ты потратишь столько же денег на новую обувь, – я мельком глянула вниз и Эйден хмыкнул.

–Ты перетанцуешь каждого третьего в этом здании, – промурлыкал друг и в его глазах заискрили чертята.

–Что за намёки? – спросила я, сжимая его плечо.

–Тебе освежить память танцем на подоконнике в клубе после дня рождения студента? Насколько быстро тебя унесло от двух коктейлей? – бодро отозвался он и я вскипела. О боги! Я моментально покраснела, вспоминая рассказы Эйдена.

–Боже! Это ведь совсем другой вид танцев. Как ты мог вспомнить о таком, танцуя со мной на рауте? Как после такого мне называть тебя своим другом? – бурчала я, пока он вкрадчиво смеялся в мой висок.

–Сколько нам ещё слушать все эти бесполезные разговоры? Они только и умеют, что болтать, а не делать, – отвлеклась я, смотря на толпы наблюдающих людей. На раутах так принято – искать новые знакомства, общаться и заводить отношения с более влиятельными людьми. А таких людей здесь полно. В особенности их жены поддерживают тему моды или воспитания, а мужчины только и болтают о политике и игре в гольф.

–Ты будешь отличным Президентом компании, – засмеялся Эйден, я выгнула бровь с его слов.

– «Они умеют только болтать, а не делать», – повторил писклявым голосом друг и я наступила ему каблуком на ногу, он подавленно пискнул и прищурил глаза.

–Тебе точно нужны новые туфли, – злобно улыбнулась я.

–Играешь в опасную игру, Тереза, – проговорил Эйден и сделал шаг ко мне, я засмеялась, сказав ему:

–Сафир тебе все зубы копытами отобьет, если посмеешь тронуть меня, – и побежав к столу с закусками, я чуть не запнулась об свое же платье. Послышался бег моего друга позади меня и вздохи людей, я обернулась назад и увидела, как толпа наблюдает за девушкой. Девушка в шелковом светло сиреневом платье в пол стояла в изумлении и смотрела на свое красное пятно на платье. Рядом с ней стоял высокий мужчина, повернутый ко мне спиной. Ясно, мужчина облил девушку вином. Такой себе тон, потому что он даже не удосужился протянуть ей салфетку или проводить до уборной комнаты. Он просто стоял, а девушка становилась все злее. Когда Эйден подошел ближе ко мне, незнакомый мужчина обернулся, и мы тут же встретились взглядом. Я не узнала этот тяжелый до боли в голове взгляд, но он был красив, намного красивее окружающих светских представителей. Большой смуглый лоб, глубокий близко посаженный взгляд голубого оттенка и прямые волосы, он шатен с такой густотой волос. Тонкий стан и широкие плечи доказывали крепкое телосложение, скрывающееся за черной рубашкой. Это тело, я уверена, способно переносить трудности, климат, не сломавшееся не перед одной стеной на его пути. Моё сердце сжалось, когда я осознала, что мы смотрим друг на друга. Через пару секунд мужчина развернулся и скрылся за дверью, ведущей на второй этаж ресторана.

–Кто это был? – спросила я у рядом стоящего друга, который хмуро смотрел на толпу людей. Они сразу же начали беседу о мужчине, чье воспитание показалось им унизительным для девушки.

–Какое хамство! Он ушел, не удосужившись помочь девушке, – рядом разговаривала женщина, окруженная другими людьми её возраста. Все шептались и обсуждали инцидент, пока пострадавшей девушке помогали отмыть платье.

–Впервые его вижу, – отозвался Эйден и кивнув, я направилась к родителям. Первый танец закончился, что означало небольшой перерыв.

–Этот мужчина… – начала моя мама, смотря на друзей вокруг неё. Ей поступок мужчины точно по душе не пришёлся.

–Харрис Райт, я знаю этого человека, – сказала одна женщина и все тут же вздохнули в удивлении.

«Харрис Ньювест – международная инвестиционная компания со штаб-квартирой в Ирландии и в Америке, одна из крупнейших инвестиционных компаний мира.

Акции компании котируются на бирже. Основные владельцы – Bank of America и частный владелец Харрис Райт.

В I квартале 2023 г. Харрис Ньювест стала крупнейшим инвестором SPDR Gold Trust».

Вспомнила я заголовки в газетах, чьи имена часто писались в новостях. Эйден смотрел на меня с непонятной досадой, продолжая держать меня своей холодной рукой.

–Даже если он имеет такую власть в нашем городе, это не оправдывает его жест. Бедная Мэл осталась в неловком положении из-за него, – продолжила незнакомая женщина и все поддержали её. Мой отец стоял подозрительно тихо, на его лице читалась гримаса непонятной тревоги.

Через долгих полчаса танцы продолжились и первым пригласительным был выступивший с извинениями мистер Райт. Мужчина был в черном классическом костюме из натуральной ткани, с заостренными лацканами с длинными рукавами и манжетами на пуговицах. Его черная рубашка за пиджаком идеально смотрелась на большом теле. Я закусила губу, наблюдая, как он подходит к сцене и прочищает горло.

–Я хочу искренне извиниться за свои действия, которые причинили неудобства Мэл Полсон. Понимаю, что мой поступок был неправильным, и я жалею о том, что он произошел. В знак своих извинений я жертвую на сборы полтора миллиона долларов, надеюсь так я смогу искупить свою вину, – его голос словно завораживал, глубоко окутывал, мужчину слушали в тишине абсолютно все. И как только прозвучала цена за его извинения все разом ахнули в поражении. Я сама прикрыла рот, а когда увидела довольный взгляд Ван Дер Зи, ухмыльнулась.

–Это очень большие деньги, мистер Райт. По правилам Вы так же должны пригласить даму на танец. За чей танец Вы отдаете полтора миллиона долларов? – громко произнес мистер Ван Дер Зи и все начали оглядываться.

–Достойный поступок, – пробурчал Эйден рядом со мной, и я хмыкнула, посмотрев на него.

–Думаю деньги для него не проблема, – ответила моя мама, наблюдавшая за происходящим. Все стояли смирно, а девушки поправляли свои платья в знак вот-вот намечающегося танца. Я посмотрела на мистера Райта, такого гордого и красивого, словно греческого бога. Его осанка прямая и уверенная, голова держится высоко, что говорит о самоуверенности. Лицо мужественное, с четкими и выразительными чертами. Его наличие в комнате сразу заметно, он выделяется своим изяществом и непринужденностью. Идеал любого художника и мои руки зачесались, желая нарисовать широкие плечи и узкую талию, что создает эстетическую гармонию.

Его взгляд бродил по толпе девушек, пока не наткнулся на меня. Голубые глаза словно небо в безоблачный день, наполняются светом. А взгляд опасный и хладнокровный.

–Мисс Тереза Хендерсон, – сказал он грубым баритоном, и я подпрыгнула на месте от неожиданности. Гримаса на лице моего отца выражала шок, а мама прикрыла рот в смущении. Эйден стоял хмуро, смотря на непоколебимого мистера Райта. Я встала в ступор, как только произнесли моё имя, захлопав ресницами, я осмотрела свою семью. Дороти довольно улыбалась и кивала мне в сторону мужчины. Заиграла музыка и четкие шаги мистера Райта направились ко мне. Все моё тело будто наполнили свинцом, я не могла сдвинуться с места и забыла, как дышать.

–Потанцуете со мной, – вроде спросил или приказал мистер Райт. Его самодовольная улыбка отозвалась внутри меня, и протянутая сильная рука выбила с толку. Я вложила в неё свою дрожащую руку, и он потянул меня к центру. Плохой тон – отказывать в танце. Плохой тон – не согласиться, когда было пожертвовано столько денег.

Я стояла на своих каблуках, смотря снизу-вверх на статного мужчину в черном костюме. Он одним движением притянул меня к себе, очаровывая в объятия танца. Я сильно вдохнула воздух в легкие от столкновения со стальной грудью мужчины. Почему он так груб? Его руки, с одной стороны, держали мою так легко и плавно, а на талии он вцепился в меня. Опасность – это тёмная сторона страсти, которая приказывает терять голову, но и оставаться на стороже.

–Почему я? Вы должны были пригласить Мэл Полсон, – сказала я, смотря куда угодно, но не в глаза мистеру Райту. Послышалась его ухмылка и я вздохнула запах дорогих духов. Он пах сандалом и чем-то ещё, незнакомым мне. Его аура ощущалась как безоблачное небо и туманная дымка, иногда она становилась ловушкой, из которой трудно выбраться.

–Вы уже давно мысленно согласились на танец со мной, – ответил мужчина приятным голосом. Мы кружили в танце, будто две звезды на ночном небе, погружаясь в музыку. Он профессионально вел меня в танце, прижимая ближе к себе. Горячие руки плавили нежность моей кожи через ткань платья.

–Я Вас впервые вижу и вряд ли несу такую ценность, – буркнула я, заглядывая в прищуренные глаза мужчины. Четкие черты лица смягчаются намеком на улыбку, которая придает ему привлекательность. Я осознала, что пугает меня в мужчине. Его глаза. Они как будто заморожены, словно ледяные сосульки в холодной зимней ночи. Они не выдают никаких эмоций, но он старательно пытается это скрыть за лёгкой улыбкой.

–Ошибаешься, Тереза, – возвысив голос, сказал он. Я не могла отвести взгляд от его лица, хоть и прекрасно понимала, какое количество человек сейчас смотрят на меня. В моих движениях не читалась неловкость, потому что мама всегда учила держать голову на весу, даже когда ситуация выходит из-под контроля.

–Вы не выглядите напуганной резким танцем со мной, – признал Харрис Райт, и я отвела взгляд на секунду, наблюдая за искрами лампы.

–Это Ваш план? Смутить меня перед большим количеством людей? –вежливо спросила я, чувствуя его широкую ладонь на своей талии, опоясывающую меня. Моё сердце билось так сильно, что казалось, она бьёт мистера Райта в его стальную грудь.

–Разве такое возможно? Смутить Терезу Хендерсон? – с кошачьей улыбкой спросил мужчина и я сглотнула. Привлекательный. Опасный. Холодный. Он – тайна.

–Думаете, что знаете меня? Танец со мной не несёт абсолютно никакой ценности и большинство девушек в зале с куда большим удовольствием потанцевали бы с Вами, – мой голос прозвучал громко и уверенно, несмотря на замкнутость внутри и неловкость, давящую на голову.

–Это и было одной из причин, почему я выбрал тебя, – двояко ответил мужчина. Вдруг я отчетливо ощутила запах его духов, он близко наклонился к моему уху.

–Дело в том, что в твоем доме я нашел нечто более ценное, чем просто вещи – я нашел тебя, – проговорил он так тихо и я вжалась в себя, сердце билось быстрее, в то же время я ощутила такую пустоту внутри. Мой разум будто отключился, и я не могла осознать, что происходит. Я не двигалась, а мистер Райт продолжал вести танец и ухмыляться.

–Что? – на выдохе произнесла я, боясь посмотреть на мужчину. «В твоем доме я нашел нечто более ценное» … Кто он такой? Что он только что сказал? Это было признание или глупая шутка?

–Вы шутите? – поражено выдохнула я, опустошив свои легкие. Он выгнул густую бровь и продолжил улыбаться, смотря на меня. Я была поражена и смущена, у меня дрожали конечности от страшных слов. Глаза Харриса Райта словно говорят: «Я знаю все и могу все, но ты не узнаешь мою истинную суть».

–Я похож на комика? – спросил он. Мужчина был похож на Лугнаса, самого красивого кельтского бога с холодным обаянием.

–Вы не похожи на грабителя, мистер Райт. Если это всего лишь глупая шутка, то сейчас не самое удачное время для неё, – взволнованно воскликнула я, желая, чтобы все вокруг услышали мои слова. Он поступает подло, насмехаясь над моей семьей.

–Я не думала, что настолько влиятельные люди могут опускаться до такого уровня, подшучивая надо мной перед всем Дублином, – мой голос был напуганным, от чего нижняя губа подрагивала и голубые глаза упали на мои губы. Его взгляд вдруг стал таким серьезным, пропала та наглая ухмылка самоуверенности. Мужчина наклонился ко мне, я ощутила сильный запах дерева. Он был так близко к моей щеке, что его дыхание опалило нежную часть моего лица. Прикосновения мужчины становятся острыми и холодными, но по-прежнему притягательными.

–Вы станете моим следующим ограблением, – он прошептал мне свой следующий ход. Взгляды наши встретитесь в мраке, и я поняла, что этот момент станет для меня большим, чем просто ограбление. Все, что говорит этот мужчина даже близко не похоже на шутку. Он был серьезен, холоден и расчетлив в своих словах. Когда музыка закончилась, он у всех на виду взял мою руку в свою и поцеловал тыльную сторону. Ток напряжения прошел сквозь его пухлые губы и отдавался где-то глубоко внутри меня. Голубые глаза все время тщательно следили за мной, не пропуская ни одну эмоцию на лице.

Весь мир будто померк, когда он развернулся и ушел, оставив только мрачные слова и легкие прикосновения в моей памяти.

–Тереза! – услышала я, даже не заметив сколько простояла на одном месте и смотря в одну точку. Впечатление, которое он произвел на меня оказалось сильнее, чем я думала. Его слова не были шуткой, они стали неким вызовом для меня. Эйден взял меня за руку, выводя из состояния ступора и я прохлопала ресницами, приводя в порядок ракурс своих глаз.

–Всё хорошо? Ты выглядишь испуганной, – тревожно спросил друг, положив руку на моё голое плечо. Я посмотрела на него, осмотрела свою улыбающуюся маму и отца, который молча смотрел на толпу людей. Что с нами будет? Что, если украденные документы будут использованы против нас? Отец лишится своей компании и основных денег.

–Да, хорошо, – сказала я на автомате, не смотря на тревожного друга. Было ли признание мистера Райта правдивым? Почему следующим его ограблением буду я? Это так похоже на неудачную шутку, что вериться с трудом. Он притягивает и отталкивает одновременно, заставляя дрожать от его магнетизма и опасности.

Глава 4.

Я видела пустоту, утрату и одиночество. В моем сне было что-то неопределенное, оно вызывало во мне сильное беспокойство. Чувство недостатка, которое вызывает чувство незавершенности. Той ночью я не видела своего темного незнакомца из сна, зато проснувшись, на меня нахлынуло сломленное чувство подавленности.

Открыв глаза, я пару минут смотрела в потолок, потому что просто не понимала, где нахожусь. Это не был потолок моего дома, дома Эйдена или другой любой дом. Мне было страшно отвести глаза от белого чужого потолка, но услышав потусторонний шум, все же пришлось сделать это. Просторная комната в черно-белых тонах, гладкие линии и какое-либо отсутствие излишних деталей. Металлические и стеклянные элементы на мебели: стол с хромированными ножками, стильный ковер и большая кровать, с которой я только что встала. Панорамное окно было закрыто плотной шторой, из-за которой даже не видно времени суток. Я осмотрела растения, картины с изображением толп людей и увидела часы. Утро. Тревожность поселилась внутри меня, я будто все ещё спала, но была в той же одежде, без телефона и сумки. Я была одна в просторной и пугающей комнате. Надо мной будто проводили эксперимент, где словно зверька поселили в незнакомом и опасном месте.

Первым делом я встала на ноги, дернувшись от холодного пола покрытого глянцевой белой керамической плиткой. Где я? Что я здесь делаю? Почему моё последнее воспоминание – это то, как я садилась в машину к своему водителю? Мы собирались ехать домой после окончания раута, но мне необходимо было остаться одной, и я поехала первой, намного раньше. Мне необходимо было подумать о словах, которые только сейчас снова вспыли в голову. Ограбление! Мистер Райт сказал, что следующим его ограблением буду я. Я ещё раз осмотрела стильную комнату и нахмурилась. Это не похоже на ограбление, я не связана и не в такой уж опасности. Меня не пытают в подвале и мои руки свободны. Я могу спокойно передвигаться по комнате и не чувствую давящую угрозу.

Шум. Дверь открывается, и я ахаю, увидев пожилую женщину с сильной сединой волос, собранными в высокую шишку. Она была в костюме горничной, в руках держала кувшин с водой и пустой бокал. За её спиной я увидела ещё одну женщину, выглядела она намного моложе и везла на подносе еду.

–Вы проснулись, – спокойно сказала женщина с кувшином, чья белая ткань фартука была испачкана в джеме. Да, это точно джем.

–Где я и кто вы? – спросила я, уверенно устояв на ногах и презрительно осматривая пару горничных. Неизвестность окутывает меня, будто плотный туман, сковавший горло. Момент движения их губ наполнен тревогой.

–Мисс Хендерсон, не мы должны отвечать Вам. Покушайте и спускайтесь вниз, там Вам все расскажут, – тепло отозвалась зрелая женщина и прошла внутрь комнаты. Я моментально отошла к окну, рассматривая глазами что можно было взять для самообороны. Женщина с подносом поставила его возле кровати, и я увидела на нём завтрак. Солнечно-желтые с вздутыми белками яйца, пикантные колбаски, хрустящий бекон и хешбраун. Сладкие пышные блинчики с кленовым сиропом и тосты с мягким пюре авокадо, а рядом в стеклянной чаше – йогурт с гранулой и фруктами. Богатый завтрак, однако есть я не намерена.

Я презрительно отвернулась к окну, показав тем самым свое отрицание завтрака и характер.

–Мы не знали, что подать из напитков и обошлись водой. Если у Вас есть предпочтения, скажите сейчас, мисс, – почтительно проговорила женщина и поставила кувшин с водой на тумбу.

–Я не намерена завтракать здесь без объяснений, можете не стараться, – сказала я, не смотря на горничных. Все это выглядело совсем не как ограбление, а скорее попытка подлизаться ко мне. Тем не менее, чувство неизведанного пугало меня, даже если они пытаются создать безопасную атмосферу. Они стараются передвигаться медленно и держать свои руки на уровне моих глаз.

–Мисс, тогда нам придется насильно заставить Вас завтракать, –сказала вторая женщина и зрелая горничная цокнула языком за некультурные слова. Я обернулась, нахмурив брови и смотря на их натянутые улыбки.

–Вы не понимаете в каком я положении? Стали бы вы есть завтрак в незнакомом для вас месте? Вели бы себя мило, оказавшись неизвестно где и каким способом? – я говорила быстро и злобно, чтобы до них наконец дошло. Они внимательно слушали мои вопросы и изредка переглядывались.

–Мы понимаем, но это наша работа. Если Вы отказываетесь от завтрака, нам придется позвать мистера… – начала одна из них, но была прервана на полу слове.

–Нет необходимости меня звать, – в дверном проеме стоял мистер Райт. Я сжалась в штору, стиснув зубы и кулак в страхе. Это и правда он… Мой похититель. Женщины тут же заворковали и подошли к мужчине. Он был в белой рубашке, расстегнутой на первые пуговицы, заправленной в классические черные штаны и поддерживающий его торс элегантный ремень. Рукава его рубашки были закатаны, виднелись крепкие мышцы и часы на левой руке. Я сглотнула и попятилась к стене, пока не столкнулась с ней спиной. Лицо, словно скульптура, в каждой черте которого таится опасность. Красота, что таит в себе темноту, напоминающий цветок с ядовитым нектаром.

–Она отказывается принимать завтрак, – отозвалась горничная и бросив на меня последний взгляд, они обе поспешно скрылись за дверью. Когда я услышала щелчок, означающий закрытие двери, дрожь прошла по всему телу, начиная с пяток. Мы остались одни. Я и мой похититель остались в напряженной тишине, взгляды наши пересекались, и я ощутила, как мой страх смешивается с любопытством.

–Почему я здесь? Разве это похоже на ограбление? – я осмотрела комнату и обвела её рукой, намекая на шикарный завтрак.

–А ты предпочитаешь порку и связывание? – хмыкнул он и я расширила глаза в удивлении. Какая порка? Порка за то, что они похитили меня?

–Я предпочитаю, когда на мои вопросы отвечают, – грубо отозвалась я и он сделал пару шагов ко мне. Его руки находились в карманах классических штанов, а глаза прикованы ко мне. Такие голубые, не скрывающие правду и не тая от меня прямых разглядываний.

–Я предпочитаю, когда маленькие девочки не приказывают мне что делать, – сказал он, его приятный голос… Почему его голос так отличается от самой его натуры? Каждое произнесенное слово, как ласковое прикосновение, держащее в скрытой руке лезвие ножа.

–Так Вы не шутили, когда говорили об ограблении. Все слова я считала глупой шуткой, но это оказалось правдой, – сказала я и все разом пришло в мою голову. Если он действительно тот самый грабитель, то бумаги моей семьи находятся здесь? Стоп. Зачем ему было грабить компанию отца? Какой в этом толк? Он и так является одним из самых богатых людей Ирландии. Так зачем ему документы? Я была слишком юна, но это не означало скованность и наивность моих мыслей. Отец готовил меня к способности разрабатывать стратегии развития компании, определять ее конкурентное преимущество, я знала корпоративное право, налоговое законодательство, законы о труде и других регуляторных актов, применимых к бизнесу. Я была более чем готова к управлению компанией, чем только закончивший учебу студент, потому что была обделена опытом.

–Ты действительно сейчас в моем доме в качестве заложницы и скоро, – сделав паузу, он посмотрел на часы.

–Подадут заявление в полицию о твоей пропаже, – объявил он и я сильно выдохнула. Мама, папа и Дороти… Слишком многое свалилось на их плечи, а еще и я создала кучу проблем. Я злобно подняла свои глаза с пола и посмотрела на него. Во мне бушевал огонь, разжигающийся у кончиков моих ногтей, впивающихся в ладонь.

–Что Вам нужно? Почему я здесь? Я не желаю разговаривать со стеной, получая ответы скрытыми загадками. Я имею право знать, – вскрикнула я, но успокоилась сразу же, как была притянута за руку к нему и опущена прямо на кровать. Я плюхнулась на мягкую поверхность кровати и сразу же подняла на него глаза, чтобы всегда держать его на виду.

–Не в твоем положении что-то делать, Тереза. Я понимаю, у тебя много вопросов, ответы на которые я могу тебе дать в случае, если ты согласишься сотрудничать со мной, – он легким движением руки коснулся моей шеи. Я сглотнула ком, когда его пальцы аккуратно прошлись по моей лебединой шее. Казалось бы, такое лёгкое движение, но для меня оно было интимным. Ему будто не составляло никакого труда касаться меня, хотя я ему не позволяла.

–Я ограбил твой дом, я украл важные документы, но сделал скучную ошибку – украл не то, что мне нужно, – сказал он и взгляд его бродил по моей шее, на которой находились его пальцы. Я ощущала, как приятны мне его действия и как сильно они отдаются в позвоночнике. Холодный взгляд, а в центре зрачков одержимое желание. Меня вводила в панику его отстраненность и непонятное желание в глазах мужчины.

–Что Вам нужно? – спросила я. Мне было страшно даже шевельнуться под напором его глаз. И я наконец поняла в чем причина страха. Они не выражали абсолютно ничего, нет активности или стимула, когда он смотрел на меня. Взгляд бесцветный и неиссякаемый, словно весь огонь в них был подавлен дикой усталостью.

–Ты оказалась ценнее любых документов, – ответил мужчина и поднял голубые глаза выше на меня. Я вздрогнула, когда его рука резко обхватила моё горло, но не сжало его, а лишь притянуло ближе к его лицу. Я оказалась почти вплотную к пустому лицу мистера Райта и ужас стоял в моих глазах. Я попятилась назад, отводя свой корпус тела, но его рука сильнее притянула меня и сжала горло. Ужас дышал в затылок. Я ощутила покалывание в голове, обхватив его предплечье своими руками, я не могла сделать ничего, кроме коротких глотков воздуха. Он душил меня слабо, грозно смотрел в глаза прищуренным взглядом. Харрис выглядел дико. Дикий озлобленный хищник. Бесчувственный монстр в обличие греховно красивого мужчины.

–Откажешься от сотрудничества со мной, Тереза, я устрою Ад на земле для тебя и твоей семьи и поверь, ни одна новостная газета и программы никогда не узнают, что это был я, – прошептал он, ослабевая хватку моей шеи. Я взмылила, посмотрела на него со слезами на глазах и увидев это, он отпустил руку. Его грубость улетучилась и подойдя к кожаному креслу, он сел. Я заплакала, как ребенок. Нет. Я заплакала, как самый обычный напуганный человек и в этом нет ничего постыдного. Слезы бежали из моих глаз, а когда я начинала думать об его словах, все начиналось заново. Пощипывание глаз раздражало меня, я протерла глаза белым платьем, желая вырвать себе горло от образовавшегося кома.

–Прекрати реветь, – апатично отозвался Харрис на кресле, я вытерла свои щеки ладонями и растерла свой макияж.

–Я не хочу, не хочу сотрудничать с Вами. Я чувствую, что Вы ужасный человек, Вы сломаете меня, Вам что-то от меня нужно и Вы будете изводить меня, пока не получите это, – ответила слезливо я и не могла посмотреть на него. Вся ситуация неимоверно раздражала и пугала меня. Как я здесь оказалась? Почему я? Какую ценность я несу?

–Ты поняла это, по сказанным словам, что я сломаю тебя? – переспросил с усмешкой мужчина. Я шмыгнула носом, поднимая помутневший взгляд к его фигуре.

–Вы пусты, по Вам видно бесчувственное сердце, – бурчала я, заглядывая в удивительную пустоту глаз. Харрис секунду посмотрел на меня, а после на его выкованном мрамором лице появилась усмешка.

–Бесчувственность всегда была моим лучшим качеством. Разве не это единственный способ выжить? – он задумчиво склонил голову, разглядывая меня.

–Вы боитесь своих чувств? Многие тратят миллионы, чтобы осознавать и выражать. Их избегают, скрывают, отрицают и запрещают себе чувствовать. Мы видим своих родителей, мы видим своих братьев и сестер в вечной борьбе. Мы смотрим на них и понимаем, что их чувства отвергаются каждый день… Я выбираю чувствовать, а не закрываться, поэтому нет, не единственный способ. Вы многое упускаете, вечно ходя с гранитным инеем на лице, – уверенно выдаю я, задетая высказыванием мужчины.

–К сожалению, я не ярый поклонник твоих красноречивых речей, Тереза. Я не выбирал с какими эмоциями мне родиться. У меня никаких чувств, один ум, и он полон, а моё сердце, по твоим словам, действительно пусто, – он выглядел непоколебимо каменным, уверенно держал руки на своих сильных ногах. За белой рубашкой скрывались отточенные трудом мышцы.

–О каком сотрудничестве идёт речь? – я перевела тему, так как разговор о его эмоциях перестал меня привлекать.

–Услуга за услугой. Ты поможешь мне, в ответ можешь рассчитывать на мою помощь, – деловито произнёс мужчина. Я поёрзала на месте, ощущая следы от засохших слёз на щеках.

–И чем подтверждена Ваша ответная услуга мне? Вы думаете, я буду нуждаться в Вашей помощи? – от него исходила самоуверенность, что уже знатно начало раздражать. Он вел себя так, будто знал всё наперед.

–Ты будешь нуждаться во мне, – самодовольно ответил Харрис, сверкнув сталью в глазах, побуждая мои конечности задрожать под его натиском.

–Вряд ли, – прошептала я.

–Тогда все потеряно, Тереза, – сказал он, продолжая смотреть на меня. Я ужаснулась, когда в голове всплыла фраза: «Возможно, для тебя не все потеряно, и я могу вернуть то, что украл, взамен на то, что я обрел, Тереза».

–Это правда был ты…–на выдохе произнесла я, пораженная происходящим. Он был в моей комнате, он тот самый незнакомец, за чью нить между сном и реальностью я зацепилась. И будь я в другой ситуации, обрадовалась бы.

–Но как? – спросила я, надеясь, что он расскажет мне подробности ограбления. Мужчина хмыкнул и дверь с хлопком открылась, от чего я дернулась на месте. В дверном проеме стоял высокий и стройный парень, чьи яркие белые волосы обрамляют перламутровую кожу. Знакомый, махающий парень с грозным оскалом лица. Он будто отбрасывает легкое сияние со своей кожи, а тем временем его лицо и темные густые брови кажутся хмурыми и грубыми. Нахмурившись над глазами, они добавляют выразительности его взгляду. Он был одет иначе, в черную облегающую его тело футболку и телесного цвета брюки. Сильный, как будто каждый мускул и кубик виден под футболкой. Он обвел меня карими глазами и вернулся лицом к Харрису.

–Уже довел её до слез? – спросил он, облокотившись о дверной косяк. Становилось ещё опаснее, теперь я была в комнате с двумя мужчинами. Скуластое лицо Харриса, словно вылепленное из грубого камня не выражало эмоций. Он лишь холодно изучил блондина и вернулся взглядом к моему завтраку.

–Либо ты ешь и следуешь моему плану, либо остаешься голодной, и я создам для тебя новые жестокие правила, включающие настоящее похищение с поркой и связыванием. И поверь, Тереза, в похищении лучше меня нет, – улыбнулся краем губ Харрис и встал с кресла, подойдя к подносу с едой.

–Если действительно осмелишься противоречить, дай мне знать, и я начну прямо сейчас, – властно проговорил мужчина, держа руки в карманах штанов. Я сглотнула и бросила короткий взгляд на аппетитный завтрак.

–Начнете прямо сейчас что? – не поняла его фразы я и переспросила. Он натянуто улыбнулся, а я поразилась его привлекательности.

–Наказывать тебя, – сказал Харрис, и я ахнула, услышав одновременно смех блондина в дверях. Не смотря на все моё недовольство по отношению к этой ситуации, моё недоверие и полное нежелание находиться здесь – я подсела ближе к подносу. Взяв вилку, я отрезала кусок яичницы, положив мягкую еду в рот. Прожевав, я покорно подняла глаза на мистера Райта и увидела лишь апатию. Он довольно кивнул и молча вышел из комнаты, оставив меня одну с едой и мутным блондином.

–Лучше тебе съесть все, хорошая девочка, – кинул в меня парень и развернулся, направившись за Харрисом. Я буркнула, сжала вилку и сильно выдохнула, смотря на завтрак. Что я творю? Вместо того, чтобы постараться помочь своей семье и раздобыть украденные документы, я как ребенок поныла и теперь послушно ем их завтрак. Спрятав вилку в рукав платья, я выдохнула, мне больше кусок в горло не лез, но еда мне необходима.

Когда большая часть подноса осталась пуста, я зашла в уборную комнату. По стилю она была похожа на комнату, в которой я проснулась. Меня напрягал холодный пол и то, что я без своих каблуков. Осмотрев себя в зеркало, я выдохнула: тушь потекла, подводка размазалась, помада стерлась, волосы в полном кошмаре. Не успела я открыть кран, чтобы умыться, в дверь ванной постучали. В дверном проеме показалась уже знакомая мне пожилая женщина, которая держала в руках косметическую сумочку.

–Мисс Хендерсон, мистер Райт просил передать, что Вам позволено перемещаться по дому и ещё кое-что… это Ваше, –проговорила она и поставив розовую небольшую сумочку на столик, скрылась. Я сразу же потянулась за сумкой, открыв которую, нашла внутри дорогие крема для лица, новую зубную щетку, пасту, расческу и косметику. Хмыкнув, я улыбнулась и спокойно умылась, довольная оказанными ими услугами.

Горничная сказала, что я могу передвигаться по дому, а значит и изучить обстановку и найти выход будет легче легкого. Я вышла из комнаты, изучая стиль дома и спустилась вниз по лестнице. Просторный коридор с большими окнами без рам добавляют дому прозрачности. Мебель и декор стен из современных материалов: стекло, металл и кожа. Заходя в гостиную, я увидела блондина за барной стойкой и сидящего в телефоне Харриса. Они оба подняли на меня взгляд и осмотрели мой свежий вид.

–Признаюсь: Вы хорошо знаете, что нужно женщине, мистер Райт, – намекнула я, разбавляя тишину. Он действительно предоставил мне вкусный завтрак из всех здоровых предпочтений и предложил косметичку из всех доступных вещей, которые требуются с утра. Из-за этого я не чувствовала себя в страхе, находясь здесь. Я как будто приехала в гости к давнему кузену семьи. Харрис хмыкнул и кивнул на незнакомца.

–Это идея Эйвона, – ответил Харрис, и я нахмурилась, когда блондин даже не откликнулся на свое имя.

–Присядь, Тереза, – приказал Харрис и отложив телефон, взял пульт и кнопкой включил телевизор на стене. Я недоверчиво села на кожаный диван, сложив аккуратно руки. Мои русо-рыжие волосы спадали волнистыми локонами на плечи, я не стала укладывать их.

–Чего Вы хотите от меня? – спросила я, когда заиграл телевизор и в новостях показали женщину.

– «Дублин был потрясен известием о пропаже Лилиан-Терезы Хендерсон, которая исчезла без вести вчера вечером. Инцидент вызвал широкий резонанс среди жителей, и местные органы правопорядка начали интенсивные поиски… Местные правоохранительные органы организовали широкомасштабную операцию по поиску».

После завершения новости я открыла рот в удивлении и смотрела в темный монитор телевизора пару минут. Когда я услышала сзади шорох и приближающийся ко мне силуэт Эйвона, вздрогнула и встала с дивана.

–Что все это значит? Похищение среди бела дня? Да Вы сумасшедший, если думаете, что мой отец не найдет меня. Меня будут искать! И меня найдут, а вас засудят за ограбление. Ни один человек в этом мире не сможет удерживать меня, будь ты хоть сыном президента! Моя мать засудит вас, а отец получит обратно меня и свои документы, понятно? Не пытайтесь подлизываться ко мне милым обращением и едой, со мной не прокатит! И когда в этом чертовом доме ответят хоть на один вопрос? – кричала я, притопнув ногой и схватив дорогую вазу с сухоцветами, я зарядила ей по полу. Осколочный шум разрезал не только пол, но и мои уши пронзающим звоном. Никто не шелохнулся, Эйвон тихо засмеялся, после чего Харрис грозно сверкнул глазами в него.

–Успокойся, Тереза, – приказал грубый баритон Харриса, который облокотился локтями о свои ноги и скрестил их в замок. Положение хищника? Я вам покажу жертву!

–Успокоиться? Вы хоть понимаете, насколько в абсурдной ситуации я нахожусь? Вы заперли меня в своем доме, кормите, но не отвечаете ни на один мой адекватный вопрос! Говорите чертовыми загадками, будто только это интересует меня, –кричала я, сжимая руки в кулаки так сильно, что на ладонях появлялись следы от ногтей. Оба мужчины молча слушали, наблюдая за моей истерикой.

–Может быть Вам нужно позлить отца? Запугать его? Я так просто не дамся! – вскрикнула я и достав вилку из рукава платья, я приставила ее к своей шее. Теперь то Эйвон дернулся, а я отошла на шаг, выставив руку вперед. Я схватила осколок разбившейся вазы и крепко сжала его, почувствовав острую боль в руке. Кровь хлынула из моей руки, капая и окрашивая светлый паркет. Эмоции бурлили в центре моей груди, желая вырваться.

–Я сделаю все за Вас, убью себя сама! – истерически вскричала я.

–Вилкой? – спросил Эйвон, и я сглотнула, ощутив железо на своей шее и капающую горячую кровь с руки.

Одним движением Эйвон притянул меня за вытянутую руку и развернул, от чего я спиной ударилась об его тело. Он сзади крепко прижимал мою руку к своей, а потом отбросил вилку и ухмыльнулся прямо на ухо.

–Духу не хватит, – шепнул он и отошел от меня. Я осталась безоружна. И одна. И готова была заплакать на месте. Осколок выпал из руки, и я осмотрела ее, ужасаясь кровью и рваной раной.

–Сядь, Тереза! – громко и грубо прикрикнул Харрис, от испуга я вздрогнула и кинула взгляд в пол, словно обиженный ребенок.

–Зря ты это, Хендерсон. В незнакомом месте с малознакомыми людьми ты выводишь их на гнев, и тебе неизвестно что они могут с тобой сделать. Ты совсем не знаешь Харриса, хорошая девочка. Думаешь угрозы и истерика выведут нас на эмоции? Ты дура, Тереза, раз решила причинять себе боль и попытаться шантажировать нас. В следующий раз найди более умный ход, хотя до тебя он дойдет не скоро, – хмыкнул рядом со мной Эйвон, уходящий на кухню. Я медленно обернулась на Харриса, который из-под лба грозил на меня своим взглядом. Когда я села на диван, снова была в упор к мужчине. У Харриса идеально сбалансированные черты лица, словно он был нарисован древним божеством. Гладкая и чистая кожа создает эффект безупречности. А я сидела здесь, пугаясь каждого его движения, держа руку в крови.

–Эйвон прав, Тереза, ты не дома, и я не твои родители, которым ты можешь показывать свой раздражающий и детский характер. Я не буду нежен и добр к тебе, по натуре я не таков, – учтиво и спокойно проговорил Харрис. Меня раздражало его лицо, лишенное эмоций и выразительные голубые глаза.

–Я пытаюсь выжить, – ответила я на его слова и скрестила руки на груди.

–Разве тебя насилуют и пытаются убить? Я создал для тебя все возможные комфортные условия, что не характерно для меня, я просто не привык к женскому обществу в своем доме. Я не трогал тебя, пока ты спала, убедил оставить тебя в той же одежде, а не переодевать без твоего разрешения, я приказал повару сделать завтрак из разных блюд, так как не разбираюсь в твоих предпочтениях, заставил водителя и Эйвона таскаться по торговому центру в поисках косметички, чтобы ты могла привести себя в порядок. Так что я сделал не так, Лилиан? – от его четких и спокойных слов моё сердце забилось чаще. Я прокрутила в голове все возможные минусы, которые он сделал и плюсов действительно было больше. Для чего вся эта фальшивость?

–Разве я не похищена? Вы сами сказали, что Вашим ограблением буду я, так перестаньте загадывать и скажите точно, что вам от меня нужно. Вы убиваете меня своим молчанием, – произнесла я, смотря на него. Он постучал пальцем об свою руку и выдохнул.

–Это так, – вежливо сказал пустой мужчина и встал с кресла, его длинные ноги преодолели расстояние между нами и он подошел ко мне. Я опустила руки на диван, кровь остановилась и по краям засохла, я вжалась пальцами в дорогую плетеную кожу. Рука Харриса приблизилась к моему лицу и подняла меня за подбородок, он аккуратно держал его пальцами. Теплые руки жгли место нашего соприкосновения. Я испуганно раскрыла для него свои глаза, а он всматривался в них, пытаясь найти нужную ему эмоцию.

–В будущем, твое слово будет стоить дороже всех сокровищ в мире, – и сказав, он внимательно изучил мои губы, проводя большим пальцем по моей щеке. Я уже хотела открыть рот, дабы вставить свои сотые вопросы, но он опустил руку.

–Тебе обработают руку и не выводи меня из себя, Тереза. В гневе я страшен возможными последствиями своих действий, – проговорил учтиво Харрис и ушел, больше не посмотрев на меня. Как вихрь и тихая буря, разрушит все на своем пути, оставив руины.

Я осталась сидеть в гостиной одна, осматривая интерьер дома и задумываясь о его словах. Мне до сих пор не понятен смысл всех его слов, и я так и не получила ответа. Сжимая свою окровавленную руку, я старалась унять слезы на глазах.

Глава 5.

Мучительно долгая неделя, подпитанная молчанием и моими криками. Я кричала на безрассудных горничных, требуя ответы от них. Иногда в моей клетке появлялся Эйвон, будто своими глазами приходил и убеждался, что со мной всё хорошо. Он не говорил ни слова, лишь осматривал мою комнату и подолгу задерживался на листах бумаги. Мысли художника могут быть закодированы в его работе, от моих же остался безрассудный сгусток подобия рисунка. Мне снились кошмары каждую ночь, от чего я каждое утро старалась детальнее передать на бумагу сумасшествие своей головы. Паника. Боль. Тоска. Неизвестность. Это была самая настоящая пытка, о которой намекал Харрис. У пыток есть приятная сторона, так же и есть разновидности. Меня поместили в медленную, тянущуюся, словно мёд.

Я сидела в «своей» комнате, которую можно было назвать настоящей клеткой в дорогом стиле. Обыскав весь дом, я наконец нашла свое занятие и увидела полку с книгами, а также стопку с белой бумагой и стакан с карандашами, на полке рядом в ряд располагалась мировая классика. Одной из книг была «Поющие в терновнике», я взяла книгу в руки, вместе с листами и заточенным карандашом и спустилась на нижний этаж. Открыв дверь на задний двор, я удивилась красивому домашнему саду с зеленым газонным покрытием и уютными скамейками. Среди кустов и неаккуратных деревьев я заметила вьющиеся растения. Сад выглядел неухоженным, будто здесь очень давно не было садовника. Погода стояла солнечная и яркая, ослепляя и раздражая глаза. Я уселась на одну из скамеек, поджав обе ноги к себе. Под сизым небом тяжелых облаков летали сухие разноцветные листья. А влажная прохлада утра заставляет поморщиться от озноба. Подложив под листок книгу, я задумалась, мне жутко хотелось нарисовать мифическое существо. Я медленно рисовала каркас рисунка, пририсовав к туловищу льва крылья. Карандаш с трудом давил на белый лист бумаги, когда я смотрела на рычащего злого льва в оборонительной позе. А его длинные пернатые крылья угрожающе защищали его от посторонних. Чего он боялся?

–Тереза, – услышала я и вскрикнула в ужасе, когда, обернувшись, увидела позади себя мужчину. Чёрт. Как он подошел ко мне? Я настолько зачиталась, что не услышала шорканье его шагов? Я давно отложила листок с рисунком и приступила к книге. Тот, кого я старательно избегаю, здесь.

Харрис Райт был в классических черных штанах и в белой футболке-поло, на макушку он натянул черные солнцезащитные очки, а на левую руку часы. Он морщился от солнца и начал внимательно изучать меня, словно обнаруживая каждую мельчающую деталь моих жестов, пытаясь понять, о чем я думаю. Я сразу же развернулась обратно в книгу, не желая иметь контакта с жителями этого дома. Но все же Харрис преодолел расстояние между нами и уселся на стоящую напротив лавочку. Он принимал деловой вид даже сидя в собственном саду, а не на собеседовании.

–Ты нашла себе занятие? – его голос словно гром среди ясного неба раздался перекатами. Я не ответила ему, уткнувшись в книгу. Он подождал пару минут и откинулся на спинку скамейки, принимая позу властного бизнесмена.

–Сначала ты устраиваешь голодовку, а теперь молчанку? –хмыкнул он, показывая часть своих белоснежных зубов. Я нахмурилась, по-прежнему не реагируя на его слова.

–Тереза, я вижу твоё белое нижнее белье, – вдруг сказал он серьезным до невозмутимости голосом, и я вскрикнула, убрав ноги со скамейки и встав с неё. Я злобно кинула книгу на деревянную скамейку, грозно смотря на Харриса. Черт. Пришел, потревожил, опозорил и разозлил.

–Что мне, по-Вашему, ещё делать? У меня нет доступа в интернет, как и моего телефона, мистер Райт. Приходится заниматься саморазвитием через саморазрушение, – буркнула я и села обратно на скамью. С его русыми темными волосами играло осеннее солнце и это выглядело весьма забавно. Склонив голову, он натянул на свои глаза очки и наблюдал за мной.

–Твой телефон на дне озера, доступа к интернету у тебя действительно нет, и ты не похожа на умную, читающую книги девушку, поэтому для тебя это и правда саморазрушение, – он покачал головой, от чего с макушки головы упали локоны волос. Я сжала кулаки, обращаясь к нему.

–С чего у Вас такое мнение? Вы ошибаетесь, я перечитала половину современных писателей, а мировой классики и того больше, – учтиво произнесла я, сжимая деревянную скамейку и пододвигая книгу ближе к себе.

–Кто написал «Собор Парижской Богоматери»? – с вызовом спросил мистер Райт, я укусила губу, вспоминая фамилии разных писателей и стыдливо опустила глаза.

–Что за резкие вопросы? Вы думаете я прямо сейчас вспомню? Да и вообще, это не показатель моей начитанности! – я встала с места, стыдясь своей забывчивости или глупости… Улицу заполнил смех мистера Райта, и я встала в ступор. Его смех был контагиозным, заставлял нехотя улыбнуться в ответ. Я прилипла взглядом к слегка прищуренным голубым глазам и ресницам, создавшим черную занавеску, за которой скрывались сияющие под солнцем глаза.

–Рождение Венеры? – спросила я, с вызовом нагибаясь вперед, словно ребенок.

–Боттичелли, – без секундной задержки ответил Харрис.

–Сотворение Адама? – с укором спросила я, желая, чтобы он облажался. Харрис едва заметно улыбнулся.

–Микеланджело, – без запинки ответил мужчина. Я задохнулась.

–Герника? – я знала, что вероятнее он даже не знает о существовании такой картины, но его самовольство мне надоело и я надавила. Харрис прищурил глаза, я отчетливо увидела его взгляд через оправу дорогих очков.

–Очевидно, Пабло Пикассо, 1937 год. Сюрреализм, если я не ошибаюсь? – от его спокойного ответа, я открыла рот. Откуда ему знать? Он совершенно не похож на человека, который интересуется искусством.

–Вы что-то скрываете? На самом деле Вы известный художник с наклонностями? – я склонила голову. Мне всегда нравились умные мужчины, которые во всём разбираются чуточку лучше остальных. Я и не знала о его скрытых талантах за маской вечного безразличия.

–С наклонностями? – спросил мужчина.

–Вы явно нездоровый человек, – буркнула я. Художники отличаются эмоциональностью, мне всегда казалось, что люди, которые много чувствуют в жизни, передают всё на бумагу. Просто, потому что не могут контролировать и сдерживать всё в себе. Рисование всегда было моим спасением. После секундного молчания он засмеялся, и я вздрогнула от редкого звучания.

–Ты права.

–Тебе нравится Венеция? – спросил вдруг он и от резкой смены настроения я выдохнула, покачав головой.

–Мне не может нравится то, чего я ни разу не видела собственными глазами, – призналась я и обратила внимание на то, куда прикован его взгляд. Мой рисунок. Мой четкий рисунок льва с крыльями, только издали я увидела глаза льва. Он был напуган, но по-прежнему защищал себя и оборонительно готовился к нападению. В его глазах будто стояли слезы, слезы в глазах сильного льва…

–Тогда почему ты нарисовала главный символ Венеции? – он пытался думать, пытался разгадать, почему я нарисовала именно его, но я сама не знала ответ на вопрос, многие идеи для рисунков приходили ко мне спонтанно.

–В прочем, красиво, – вдруг сделал мне комплимент самый грозный мужчина и я не хотя покраснела. Я не впервые слышу похвалу своим рисункам, но сейчас было что-то особенное.

Он встал с места, убрав руки в карманы и одарил меня улыбкой.

–Мне нравится, как краснеют твои щеки, так ты ещё больше походишь на ребенка, – объявил он шуточно, от чего я возмутилась и отошла от него на далекий шаг.

–Вас привлекают дети, мистер Райт? – ухмыльнулась я, замечая его выгнутую бровь.

–У меня есть вкус, – сказал он и я, расширив глаза от оскорбления, топнула ногой, разворачиваясь к дому и собираясь уходить. Мистер Райт снова хмыкнул, говоря:

–Эйвон привез тебе одежду, – как заботливо, черт возьми. В этом доме меня выставляют глупой девчонкой среди высоких и больших дядь. А я ведь даже не знаю настоящий возраст Харриса, я ни черта о нём не знаю. Даже где я нахожусь, ни один малейший намек в доме не говорит об адресе, месте и даже городе, где я обитаю. Только вечное попечительство служанок, которые от одного моего вопроса начинают дрожать и оборачиваться, злобно отвечая мне, что, если их разговор услышит мистер Райт, плохо будет всем. Плохо? Да пусть он хоть насильно сковывает меня цепями и держит в подвале, так просто я не сдамся.

Я поднялась по лестнице на второй этаж, увидев открытую дверь в «свою» клетку. Из комнаты доносилось шуршание вешалок и вещей, явно говорящих, что заходить туда мне не следует. Я сжала перила лестницы, прислушалась ко всем звукам в доме и бросила взгляд на входную дверь. Сегодня утром я видела, как одна из горничных заходила в дом. А если она не заперта? А если методом проб и ошибок, мне удастся выбраться из дома, пока бдительность мистера Райта спит, а Эйвон занят вещами в моей комнате. Я до крови прикусила губу, мои ноги топтались на месте, не зная, что и придумать. Если я попробую, я ведь ничего не потеряю? Мистер Райт относится ко мне, как к хрусталю, преподнося разнообразные завтраки, полные белка и фруктов, одежду, да даже полный косметический набор. Меня явно не хотят обидеть, так что мне мешает?

Я на носочках спустилась обратно вниз, проходя просторный коридор дома. Скользкий пол мешал идти тихо и безопасно, я постоянно оборачивалась то наверх, то на дверь, ведущую на кухню, откуда я пришла из сада. Если меня заметят, Харрис точно усилит охрану, но я не усну, если не возьмусь за дверную ручку. Я потянулась к гравировке двери, щелкая заветной ручкой, но не получая должного ответа. Она заперта. Глухой стук внутри меня издал последний вдох и сердце застучало невероятно быстро, отдавая в ушах. Я обернулась, но не услышала шагов, как меня схватили за талию и поволокли на кухню. Я вздохнула воздух, на мой живот с силой надавили крепкие мужские руки, заставляя выпустить весь воздух и скорчиться от боли.

–Отпусти! – крикнула я, чувствуя сильную боль в области живота и ребер, которые сковывали чужие руки. Меня тащили все дальше, а я не понимала дороги, пока не увидела старый и маленький ангар, похожий на мастерскую. Я пыталась обернуться, пыталась отцепить стальные руки мужчины, но все было напрасно. Мужчина открыл дверь ногой, чуть ли, не выбивая её из петель. Не смотря на утреннее солнце, в ангаре было темно и совсем не проходил свет. Лишь открытая дверь давала вид на сырую землю, доски, старый стол с лежащими на нём горшками для цветов и старые тряпки. Меня отпустили, и я вскрикнула в ужасе, понимая, что меня хотят запереть. Мои ноги слабо подкосились, и я осела на холодную и сырую осеннюю землю.

–Нет, пожалуйста, я не хочу оставаться здесь, – вскрикнула я и обернулась, стоя чуть ли не на коленях, чувствуя прилив горячих слез. Харрис. Он стоял все в той же одежде, но только его взгляд… Взгляд, словно арктический холод, заставляет меня почувствовать дрожь по всему телу. В нём нет ни капли тепла и сострадания, только ледяная решимость и злоба. Он заставляет задуматься, что за человек находиться за этой маской непроницаемости. Я заплакала, когда ощутила глубокий обморок в холодных водах, из которых мне сложно выбраться.

–Ты сама виновата, Тереза, – произнес он с льдистой уверенностью. Его слова прозвучали как предостережение и это ощущение страшного и холодного взгляда не покидало меня.

–Отказалась от созданного мной комфорта, – последнее, что сказал он. «Лживого созданного комфорта» – хотела выкрикнуть я, но не успела. Он запер меня. Запер на ключ и ушел. А я все слышала, кроме его уходящих шагов.

Я не помнила, сколько просидела на холодной земле. В мастерской было темно, сыро и пахло мокрой землей. Мои ноги, моё светлое платье давно превратились в грязевой замес, а мои конечности замерзли. Я слушала, как ветер бьет листьями по деревянной крыше мастерской и плакала.

Я учусь в частной школе Дублина, находящейся на окраине нашего города. Это просторная школа с элегантно архитектурным стилем, окруженная ухоженными парками и большим спортивным полем. Но ходить сюда ради красивой обложки было отвратительным для меня, я ненавижу эту школу и учеников здесь. Все говорят о воспитанности и аристократичном воспитании учащихся детей и подростков, пока дело не доходит до оскорблений. Сколько себя помню, в школе всегда существовала социальная динамика. Это когда дети из моего класса стремились установить свой статус. Оскорблять других, чтобы поднять свой собственный статус за счет унизительного отношения к другим.

В это число и попала я. Я была «долгопятом» и «трусихой» из-за своих больших и зеленых глаз. И не могла сделать ничего. Я привлекаю слишком много отрицательного внимания.

Сжав лямки рюкзака, я прошла вперед по коридору школы. Ученики стояли возле своих шкафчиков, занимаясь своими делами и разговаривая. Страх неизвестного засел внутри, мне было тревожно заходить в свой класс. Я специально прищурилась, чтобы визуально сделать глаза меньше. Тут же услышала смех сбоку от себя. Мои одноклассники стояли возле кабинета и смотрели на меня, пальцами расширяя свои глаза, чтобы походить на меня.

–Хендерсон, ты чего щуришься? Зрение подводит? С такими глазами ты должна Юпитер видеть, – пошутил Сэм, пихая меня к себе за плечо.

–Отстань от меня, – громко буркнула я, не смотря в их сторону и убирая чужие руки с плеч.

–Попрыгай на деревьях, долгопят, – сказал мне в след Сэм, после чего я, не выдержав, крепче сжала лямку рюкзака и ударила мальчика им.

–Я ирландка! Мои глаза красивые и четко выраженные, я по крайней мере, выделяюсь среди других, а ты так и оставайся обычным, закомплексованным мальчиком! – кричала я в коридоре школы, от чего на нас стали оборачиваться старшие классы и параллельные. Мне было стыдно, но больше всего во мне бурлила злоба. Я терпела оскорбления, но у всего есть предел. Лицо Сэма от удивленного переросло в злое, он буквально покраснел и надулся от гнева. Он подошел ко мне и стал толкать к стене, а я, растерявшись отходила назад.

–Ты всегда будешь страшным долгопятом со страшными глазами! – последнее, что сказал мне Сэм и затолкал меня в темную подсобку школы, закрыв дверь. Я в ужасе остановилась, а через секунду стала долбить в дверь как ненормальная. Мне было страшно. И темно. Я не помню, когда начала плакать, но ужас сковывал мои конечности, а я продолжала кричать и умолять открыть мне дверь. Темнота пугала меня своей неизвестностью, будто вот-вот из угла на меня выпрыгнет чудовище. Я стала задыхаться, словно 5-ти летний ребенок я упала на пол и забилась в истерике. Я била кулаками об пол, стучала по двери и кричала. Сколько я кричала? Сколько прошло времени? Почему я заслужила все оскорбления? Что удивительного в моих глазах?

Я увидела свет. Свет и большой силуэт, который притянул меня к себе, и я оказалась на чем-то мягком. Я не могла открыть глаза, так как боялась увидеть чудовище. Но чувствовала только поглаживания по голове и спине, меня утешали. А я плакала.

–Ты в безопасности в моих руках, и ничто не сможет тебе навредить, – слышала я мягкий голос над своим ухом. Я приоткрыла опухшие от слез глаза и увидела сидящую себя на коленях у парня, видев только его ноги и руки.

–Темнота всегда уступает перед светом. Ты в безопасности, – прошептал парень и меня подняли на руки. Я дрожала, я сжала рубашку незнакомого старшеклассника и меня вывели на свет.

–О… Боже, Хендерсон! Кто сделал это? Кто закрыл тебя? –слышала я голос своей учительницы, но шмыгнув носом, не смогла ответить ей. Я держалась за рубашку парня, а потом он опустил меня на стул. Я удобно села и принялась вытирать слезы, думая, что мой свет стоит рядом. Но стоило мне поднять глаза, как меня окружала только учительница, пара моих подруг и директор. Я взглянула в конец коридора, увидев уходящую спину парня. Моего света. Моего незнакомца в тёмной рубашке. Моего тёмного незнакомца.

Глава 6.

Я стояла на обширном балконе, осмотрев себя в черном шелковом платье в пол. Моя осанка была до боли прямой, а руки сложены на перилах. Я смотрела на то, как солнце плавно скрывается за горизонтом, заливая небо оранжевыми оттенками заката. Сумерки окружали мир, а природа окутывала белоснежным покрывалом. В воздухе витала чистота и обжигающий легкий озноб. Почему мне так холодно? Я ведь сплю. Во сне я не могу чувствовать силу холода.

–Ты простудишься, – услышала я позади мелодичный голос человека. Обернувшись, я растрепала свою аккуратную прическу, от чего выбившиеся локоны упали на глаза. Он стоял здесь, рядом со мной. Высокий, грациозный, сильный и статный мужчина без лица. Я не видела его лица… Но моё тело само отреагировало на присутствие мужчины. Мои легкие стали чаще обжигаться морозным воздухом, а сердце забилось так быстро, что щеки приобрели розовый оттенок, согревающий меня. На его лице виднелась темная дымка, после чего все вокруг медленно стало мутнеть.

–Я ведь говорил, – последнее, что услышала я и все вокруг меня почернело. Осталась лишь тьма.

Когда я открыла глаза, было поздно. Я поняла это по открытому окну в своей «клетке». Мрак подчеркивал блеск звезд, а луна освещала мир слабым серебряным светом. Цикады играли свои симфонии, а легкий шум листвы создавал бурление. Я не дернулась с того момента, как открыла глаза, лишь слегка сжала белое одеяло. Моя голова была повернута к окну, поэтому то, как неизвестный прочистил горло, с другой стороны, заставило меня вздрогнуть.

–Я напугал тебя? – спросил Харрис, сидящий в кресле, словно нагнетающая тень. Напугал ли он меня? Я весь день провела в старой мастерской на сырой земле, вспоминая самые страшные воспоминания из детства. А он спрашивает о такой глупости?

–Я чуть не умерла, – ответила, морально я чуть не сломалась. Если в детстве меня быстро нашел старшеклассник, то сегодня мне не помог никто. Никто не был моим светом.

–Не преувеличивай, Тереза. Я лишь преподал тебе урок. Ты явно забываешь в каком положении и где находишься. Я не твой кузен, который любезно предоставил тебе комнату для временного проживания. Я твоя участь, я похитил тебя, – напомнил его серьезный голос, и я вздохнула. Все вернулось на свои места. Я заложница, он грабитель.

–Вот как Вы будете поступать? Запирать меня? Сковывать? А может мне следует вести себя, как заложница? – спросила я, откинув одеяло. Он нахмурился, не понимая смысла моего вопроса.

–Что ты имеешь в виду? – спросил Харрис, уточняя содержание вопроса. Я села на кровать, мимолетно осмотрев на себе белую ночную рубашку на лямках. Коснувшись голыми ногами холодного пола, я встала, направляясь в сторону сидящего в кресле Харриса. Он сидя излучает власть, его мощные руки лежат на подлокотниках кресла, выражая готовность. Его мимика строгая, взгляд из-под темных ресниц устремлен на меня. Я встала перед ним почти полуголая, меня прикрывала лишь легкая ткань рубашки. А он был одет в стильный черный костюм, но без пиджака, лишь белая рубашка, закатанная в рукавах.

–Вести себя, как прикажет похититель. Делать все, что мне прикажут. Выполнять любую прихоть, следовать только Вашему плану. Не так ли ведут себя заложницы, мистер Райт? – уточнила я. Что я делаю? Я обижена, я зла, я ненавижу этого мужчину. Я хочу заставить его так же бояться, так же испытывать сильных страх. Заточить его наедине со своим страхом и испытывать психику, как это случилось со мной.

–Из всех твоих слов действительной оказалась последняя строчка, – строго ответил мне мистер Райт. Я хмыкнула, подойдя ближе к нему и одним движением оказалась на нём. Я села на него, черт возьми. Мои ладошки тут же вспотели от стыда, который я вытворяла. Я готова была заплакать от неприязни. Он был непоколебим, ни одна мускула на его красивом лице не двинулась.

–Так чего же ждать? Давайте выполнять Ваш план прямо сейчас. Иначе зачем ещё я нахожусь здесь? Мой отец крупный владелец компании в Дублине, заинтересовавшись его деньгами, Вы решили украсть его документы, а потом и единственного наследника, но у меня есть младшая сестра. Так значит я здесь для плотских утех? Вы решили поиздеваться надо мной и выкинуть, словно использованную шкурку? Зачем? Чтобы встать против моего отца? – вкрадчиво спросила я, выглядев, как испуганный зверек, который лает на льва. Я дрожащими руками коснулась его пуговиц на рубашке и стала расстегивать их. Одна за одной, но от каждой пуговицы мое дыхания сбивалось сильнее. Я дышала часто и волнующе, а он сидел, будто ничего и не происходит. Почему он молчит? Почему не говорит ничего?

Когда я дошла до середины, я осмелилась поднять свои глаза на него. Сердце с трепетом задрожало, когда я увидела пронзительный взгляд на себе. Мое дыхание было сбивчивым и каждый вдох давался с трудом, а ладони вспотели, я буквально почувствовала, как горят мои уши. Я сидела на горячем теле мужчины, прикрытая одной ночной рубашкой. Расстегивала пуговицы на его сильном и смуглом теле, открывая вид на грудь. А он с таким немым интересом рассматривал моё напряженное лицо. Его руки покоились на подлокотниках, а дыхание было еле заметным, спокойным. Зачем я это делаю? Спрашивала я себя. «Все ради плана, Тереза».

–Почему ты остановилась? Продолжай свой план по плотским утехам, Тереза. Иногда мне кажется, что ты по развитию 13-ти летняя девочка, а не девушка, способная в будущем управлять целой компанией, – заговорил он и я сглотнула. Я по своей глупости и злости начала этот план, так почему я остановилась? Я не маленькая, чтобы бояться полового акта с мужчинами, я в том возрасте, когда это как раз-таки должно было случится. Но мне было это абсолютно не интересно, конечно, меня привлекали парни из университета, но не так, чтобы отдаться им. А сейчас я сижу перед мужчиной, и сама снимаю с него одежду. Это вовсе не то, чего я добивалась! Я зажмурилась, продолжая расстегивать его рубашку. А если он и правда захочет меня? Нет. Если он так относится ко мне, я явно нахожусь здесь из-за другой причины. Так почему он молчит? Почему говорит мне продолжать?

Я ахнула, когда горячие руки упали на мою талию. Внутри будто забурлил вулкан, отдающий в пояснице. Он прижал меня к своей голой смуглой груди, вжимаясь руками в мою талию. Я сквозь тонкую ткань терлась об его тело. Соски встали дыбом от создающегося трения, заставляя меня закусить губу.

–Мистер Райт! – вскрикнула испуганно я. Он выгнул бровь в вопросе, красивое лицо преобразилось совсем рядом с моей кожей. Руки властно сжимали меня, оставляя ожоги. Он поддался вперед, создавая усиленное трение, от которого я готова была застонать. Горячим дыханием Харрис опалил мою щеку, и я зажмурилась.

–Что не так, Тереза? Тебе больно? – он ослабил хватку, поглаживая область моей талии. Я задрожала, как промокший котенок.

–Я-я не… – начала я, но он перебил меня своим властным голосом.

–Ты что? Ты выполняешь мой план, как настоящая заложница. Ты дура, если думаешь, что меня можно соблазнить, сев сверху и начать дрожащими руками снимать с меня рубашку. Я, в первую очередь мужчина, любящий опытных женщин в постели, а не дрожащих котят, которых нужно учить правильно управляться с членом и успокаивать каждый раз, когда я вхожу слишком грубо или делаю больно, сжимая тело во время процесса, – договорил он и его бесстыдная рука спустилась на мою ягодицу, с силой сжимая её. Я вскрикнула, укусив губу в стыдливости. Ко мне никто не прикасался, меня никто не лапал и тем более за задницу! Конечно, ему нравятся уверенные женщины с опытом.

–Я лишь хотела узнать причину, я нахожусь в этом чертовом доме в неизвестности и это, знаете ли, сводит с ума! Мои родители уже точно свихнулись, пытаясь найти меня, а я сижу здесь, поедая вкусную и дорогую еду. Это такая чертовщина! – пропищала я жалким голосом и опустила глаза, а потом мистер Райт отпустил меня.

–Ты слишком много ругаешься для маленькой девочки, – хмыкнул он, я буквально ощутила опал его улыбки на своем лице.

–Вы издеваетесь надо мной? Вы не отвечаете ни на один мой вопрос, постоянно переводя тему на такие глупости, – я была на взводе, от чего мое поведение переходило границы и Харрису не понравилось это. Он нахмурился, склонив голову и четко посмотрел мне в глаза. Я резко ощутила боль в затылке, Харрис схватил меня за волосы на голове и потянул вниз. Я пискнула, как почувствовала дыхание на своей щеке.

–Ни одной девушке я не позволяю так со мной разговаривать, Тереза. Ты ценна, но не настолько, чтобы я уступал своим личным принципам. Так что будь добра, заткни свой рот, пока я не бросил тебя в сыром подвале без еды и воды, где ты за пару дней сойдешь с ума. Почему? Потому что ты слабая, хилая, невинная и это сломает тебя настолько, что ты звук собственного голоса забудешь, зато точно запомнишь, когда следует открывать свой рот и противоречить мне, – прорычал мужчина, а на мои глаза накатили слезы.

–Ты слышишь меня? – спросил он, сжимая кулак, намотанный на мои волосы. Я горько кивнула, пытаясь не двигаться и меньше дышать от страха.

Он убрал свои руки с моего тела, продолжая сидеть на месте. Я спрыгнула с его колен, дрожащими ногами убегая к кровати. К месту, где я могу быть прикрытой и защищенной.

–Ты в моем особняке, а это значит подчинение моим правилам, законам и принципам. Ни одна женщина в моем доме не задерживалась больше суток, потому что я просто не переношу ваших эмоциональных истерик, криков и слез. Я говорю – ты делаешь, Тереза. Я захочу, чтобы ты весь день молчала и даже слова не смела произнести – ты делаешь. Захочу, оставлю тебя без одежды, но это в знак наказания за подобный побег или неподчинение. Еще раз повторю, я не кузен, который приютил меня и снабдил комнатой и едой, я твой похититель, – сказал он спокойно, продолжая сидеть на месте. Для него будто и правда не случилось ничего странного, а во мне это вызывало бурю эмоций. От каждого его слова мой глаз дергался, а конечности в страхе холодели, будто вот-вот случиться что-то страшное.

–Да, я эмоциональная, я слезливая и слабая. Я выросла такой, мой отец с самого детства создавал самые комфортные условия для меня и сестры, так что я не привыкла к плохому отношению! И я буду плакать, если захочу, я буду закатывать истерику, если захочу. Я не собираюсь меняться, потому что Вам это не нравится, – взяв всю уверенность в руки, я выговорилась ему прямо в лицо. Не знаю, что на меня нашло, но я не собираюсь молча поджимать короткий хвост. Я должна выжить в его условиях, не уступая и своим принципам тоже. Это было странным заявлением, потому что всю свою жизнь мне приходилось контролировать себя и свои эмоции.

–Мне плевать, какие условия создавались для тебя раньше. Я создал для тебя новые, не умеешь адаптироваться – долго не проживешь, – он обвел рукой комнату.

–Я с удовольствием мог бы выкидывать тебе объедки своей еды, запереть в комнате без мебели и теплой постели, сковать твои руки и ноги до появления ран от наручников, потому что именно в таких условиях и живут заложники, Тереза. С таким раздражающим характером тебе долго не прожить, – сказал он до едкости спокойным голосом.

–Вы не уступите своим принципам, я не уступлю своим… – не успела договорить, как он заставил меня сжаться от резкого выпада ко мне. Он изменился в лице, схватил меня за щеки, больно надавливая на них, от чего я запищала.

–Ты слишком много болтаешь, Тереза. Это невероятно раздражает, с такими успехами я куплю тебе кляп и не один, либо найду более извращенный метод заткнуть тебя и поверь, я не пожалею тебя и твое невинное личико, когда буду вдалбливаться в стенки твоего горла, – прохрипел он своим привлекательным голосом, а я замолкла. Боже. До чего постыдные вещи он говорит мне! И этот человек считает меня маленькой девочкой? Я одной только фразой могу противоречить всем его словам. Так легко успокоить человека, поместив его в не комфортную обстановку. Я смотрела в его злые глаза, уступая в этой схватке своим молчанием. Меня окутал древесный аромат духов.

–Кто Вы? – спросила коротко я. Он отпустил меня, я стала разминать больные щеки ладонями и чувствовала дискомфорт. Дискомфорт и горящее лицо от стыда.

–Я человек с огромной властью и связями. Даже если весь мир встанет против меня, я всегда останусь в выигрыше, – возвысив голос, сказал он.

–Вы внебрачный сын президента? – спросила я, заставив его прыснуть заразительным смехом в пустой комнате. Его смех пугал меня, как и любая повседневная эмоция на каменном лице.

–Нет, Тереза, у меня нет родителей, – сказал он с улыбкой на лице, будто ожидая от меня ещё одного глупого вопроса.

–Мой отец богат, но и Вы тоже. Значит Вам нужны не деньги, тогда что? – спросила я, думая, что от поднятого мной настроения, он заговорит и скажет правду.

–Ты, Тереза. Мне нужна ты, – в полголоса сказал он. Я выдохнула, а сердце закололо от странных чувств. Я нужна ему. Я нужна этому мужчине, но говорить он со мной не собирается. Он груб, я его раздражаю, но навредить он мне не может, потому что, опять же, все идет к одному – я ему нужна. От мыслей у меня заболели виски.

–За время, проведенное здесь, я поняла, насколько вы лицемерный, ужасный и эгоистичный человек, – я остановила его своими словами. Обида сидела в груди, словно большой комок шерсти. Он убрал руки в карманы классических штанов. Харрис приказал мне заткнуться, но что-то внутри упорно не хотело следовать его приказам.

–Тебе и правда было чем здесь заняться, – сказал Харрис. Я укусила губу, злобно смотря на мужчину.

–Вы думаете только о себе, все ваши горничные до дрожи бояться Вас, будто Вы их бьете и шугаете. Сначала Вы создали вокруг меня комфорт, кучу вкусной еды и свободу, а потом заперли в мастерской, словно я не человек! – крикнула я, сжимая простынь кровати. Харрис молча смотрел на меня, изучая каждую линию на лице. Мне было мерзко и противно.

–Я искуплю свою вину. Собирайся, – ответил он спустя долгую минуту и кинул взгляд на шкаф у стены. Я нахмурилась, смотря на улицу за окном.

–Что? – переспросила я.

–И надень что-нибудь не особо вызывающее, – приказал мужчина напоследок и вышел из комнаты, оставив меня одну. Пошел он к черту! Я буду спать. Я легла обратно на кровать, укрывая себя белым одеялом. Он не ответил на мой вопрос, мой глупый детский план не сработал, так ещё и наговорила ему гадостей. Да и он не промах. Он ужасный человек, у него несерьезные и похотливые угрозы в сторону меня. Он не может жить без приказов, так как имеет огромную власть. Но я не его бизнес, я не его подчиненная, я даже не знаю причину своего нахождения здесь. Я с силой надавила на свои виски, желая проткнуть голову насквозь.

Я укусила губу, не желая чувствовать вину за свои слова, этот человек полностью ее заслуживает. Какого черта я чувствую вину? Меня похитили, меня держат в этом доме насильно, не давая малейших ответов на вопросы. Так за что я должна чувствовать вину?

Интерес грыз меня изнутри. Куда он хочет со мной поехать? Что, если мне удастся сбежать? Меня ищут, а значит кто-нибудь точно узнает меня. Я встала с кровати, подбегая к шкафу и открывая его. Разнообразие платьев: от сарафанов до элегантных вечерних нарядов, блузки и топы. Яркие, узорчатые, блестящие, классические и вульгарные. Это совершенно не мой стиль в одежде. Я перебирала вещи, искала хоть что-то повседневное, но видимо из меня хотят сделать Братц. Я вспомнила слова Харриса, который приказал надеть что-то не вызывающее и улыбнулась. Взяла в руки черное короткое платье: комфортное прилегание к телу на тоненьких бретельках, а на спине и по бокам платья были сборки. Рельеф в рубчик мне нравился, но то, как откровенно оно на мне сидело, заставляло краснеть. Мне стоило поднять ногу и все мои прелести будут засвечены, от чего я тут же передумала. Но этот строгий взгляд Харриса, который мне предстоит увидеть, разжигал огонь. Я в азарте укусила губу, чувствуя солоноватый вкус. Ему явно не понравится. Я выбрала туфли и привела лицо в порядок, убирая волосы назад.

На нижних этажах было подозрительно тихо, от чего я подумала, что Харрис обманул меня. Стук моих каблуков эхом раздался по коридору и услышав их, кто-то из зала направился ко мне. Я встретилась лицом к лицу с Эйвоном, который удивлено таращился на мой вид.

–Ты рискованная, да? – улыбнулся парень, прокручивая одну из сборок на моей ноге. Я отошла на шаг, прищуриваясь.

–Мне идет? – спросила я, вызывая у Эйвона смех. На его лице появлялись милые ямочки, я даже заметила веснушки вокруг его носа.

–Тебя ждёт смерть, – сказал Эйвон и руками указал на вход в зал, я нахмурилась, но прошла вперед. Харрис стоял спиной ко мне, поправляя рукава своего пиджака, а когда обернулся, вся строгость и недовольство упало на его мимику. Густые брови сведены, желваки ходят ходуном, а глаза холодные. Недоволен.

–Как тебе выходка нашего зверенка? Она отчаянная, скажи? –улыбнулся Эйвон, усаживаясь на спинку дивана и скрещивая руки на груди.

–Это ты, идиот, накупил ей одежды, – грозно проговорил Харрис и посмотрел на свои часы на левой руке. Одни только часы на его руке стоили как чей-то дом.

–А ей мой вкус понравился, – пробубнил Эйвон, смотря на друга. Они выглядели абсолютными противоположностями. Харрис строгий, с грубыми чертами лица, крепкими скулами и выраженными темными бровями. А Эйвон мягкий блондин с длинными волосами, светлой кожей, яркими и добрыми карими глазами, словно заячьи. Но несмотря на это, он аристократ с прямой осанкой и аурой авторитета.

–Ты не поедешь в этом, – пригрозил Харрис, смотря на меня сверху вниз. Я уперла руки в бока, показывая все свое стройное тело и не уступая ему в уверенности.

–Вы сказали надеть что-нибудь, Вы говорите – я подчиняюсь, помните? На большее в этом доме я не способна, иначе меня ждет кляп во рту, – описала я себя рукой, от чего Эйвон засмеялся.

–Кляпом могу заняться и я, – игриво улыбнулся блондин, вызывая еще больший гнев на лице у Харриса. А Эйвон начинал все больше мне нравится, потому что точно так же желал вывести каменную статую из себя.

–Я приказал не надевать тебе откровенные вещи, – с угрозой сделал на меня шаг Харрис, я отступила от него. Упертый… павлин.

–Я поеду в этом, – и стукнув ногой об пол, я поставила точку в нашем споре. Харрис потер переносицу, качая копной темных волос.

–Займись ей, Эйвон, иначе я сверну ей шею, – тихо приказал Харрис, от чего я удивленно вытаращила глаза на него. Эйвон поджав губы, встал напротив меня, перекрывая вид на уставшее лицо Харриса.

–Не устраивай истерику, куколка. Это я тебе по-дружески говорю. Выведешь из себя Большого Дядю, тут даже я не смогу помочь, – улыбнулся Эйвон и стукнул меня пальцем по носу. Я замолчала, закатывая глаза и выдыхая весь воздух.

–Кого ты назвал Большим Дядей, засранец? – прищурился Харрис, от чего Эйвон довольно улыбнулся.

–Ну вряд ли нашего маленького зверька, меньше нас в два раза, – хихикнул блондин, вызывая раздражение на лице Харриса. То есть его сарказм и шутки Харрис терпит, а меня нет?

–Мы едем? – вступил Эйвон, разворачиваясь к широкому телу мистера Райта. Я учтиво посмотрела на мужчину, ожидая дальнейших действий. Он лишь махнул рукой и обошел меня, открывая входную дверь. Эйвон улыбнулся и выставив белоснежную руку вперед, предложил её мне. Я посмотрела на мягкие черты лица парня и нахмурилась, он выглядел как человек, которому очень хочется доверять, но это доверие приведет тебя к погибели. Когда я молча смотрела на руку парня, Эйвон не выдержал и сделав выпад, прижал меня за талию к своему рельефному телосложению. Я ахнула и отпихнула парня подальше, в нос тут же ударил запах корицы и кофе.

–Я твой сопровождающий, Тереза, – указал мне Эйвон ласковым голосом. Я поморщилась от нашей близости и выставила руки вперед, но он лишь сильнее прижал меня, затаскивая в свои медвежьи объятия.

–Мне плевать кто ты, не прикасайся ко мне, – грозно кинула я, продолжая убирать его руки.

–А если тебя украдут? – шутливо поиграл бровями парень.

–Меня не украдут, – буркнула я.

–Тебя уже украли, – раздался грубый баритон позади нас, и я вздрогнула. Харрис стоял в дверном проеме и выжидающе смотрел на Эйвона, обнимающегося со мной. Эйвон при грозном взгляде своего друга выпустил меня и отряхнул свою одежду. Я нахожусь в доме с клоуном и ненавидящим женщин мужчиной, готовым наказать меня за любую проявленную эмоцию. Прямо как дома.

Мы вышли из дома, и я осмотрела аккуратный газон, тропу из камня, ведущую к пристроенному гаражу. Харрис щелчком пульта открыл раздвижные двери гаража и меня встретил серый Aston Martin и черный Ягуар рядом. От вида дорогой машины я притупила желание засвистеть от зависти.

–Куда мы едем? – спросила я, как только села в машину. Противоположная дверь открылась и рядом со мной приземлился Эйвон. Я нахмурено посмотрела на переднее пассажирское место.

–Ты не должна знать где мы, – ответил на мой нахмуренный вопрос блондин. Я надуто поморщила нос и отсела подальше.

–Я закрою глазки, – сказала я, делая вид, что ладонью прикрыла свои глаза. Эйвон шумно улыбнулся и качнул головой.

–С такими глазками ты увидишь все через ладонь, – пошутил он, но эта шутка задела меня. Сердце больно кольнуло от дошедшей до меня шутки про мои глаза. Снова. Снова меня оскорбили за большие и зеленые глаза.

–Заткнись, Эйвон, – грубо выкинул Харрис на переднем сиденье. Они смотрели друг на друга через салонное зеркало заднего вида, от чего в воздухе повисло напряжение. Я опустила глаза на секунду, а когда подняла их, решив, что на правду не обижаются, Харрис уже смотрел на меня. Он осматривал моё лицо, будто искал на нём эмоции. Мистер Райт заткнул Эйвона, когда тот пошутил про мои большие глаза. Удивительно, как у такого холодного и скупого на эмоции человека, могла быть такая чуткая эмпатия.

–Я пошутил про глаза, – шепнул блондин, но я промолчала, и он решил не донимать. Так будет лучше.

Я молча села прямо и позволила блондину натянуть повязку на мои глаза. Было некомфортно, страшно и не по себе от мыслей, что меня везут в неизвестность с незнакомыми мне мужчинами. Лучше бы меня убили сразу, а не мучали.

Глава 7.

Машину трясло на кочках, а потом шла долгая дорога. Я слышала шум шин, ветра из открытого окна и хриплое дыхание рядом сидящего парня. Я дрожала каждый поворот, будто предвкушая свою смерть. Было панически страшно, но я тихо дышала, усмиряя свою панику. Энцо сказал однажды, что дыхательные упражнения могут помочь успокоить нервную систему и снизить уровень тревоги. Медленно вдохнуть через нос на протяжении 10 секунд, затем медленно выдохнуть в течение 15 секунд через рот. В тихом салоне раздался звонок телефона и приятный голос Харриса:

–Мы не договаривались об этом, – спокойно ответил Харрис абоненту на той стороне телефона. Я заерзала в кожаном салоне, платье стало некомфортно сдавливать тело.

–Да, я везу её. Не собираюсь отдавать, она моя, Трент, а не его. Если он захочет поделить ее, мне скорее придется отдать малую часть ее тела, я подумаю какую… думаю, стопу, – вдруг сказал Харрис и я глубоко вздохнула, посмотрев в сторону мужчины, хоть и из-за черной маски не видела его.

–Что?! – закричала я, услышав раздраженное шипение.

–Невыносимая, – услышала тихий голос Харриса и вцепилась ногтями в сиденье.

–Куда вы меня везете? – насторожилась я, кусая губу и вдавливаясь в мягкое кресло машины.

–Я перезвоню при въезде в город.

–По делам, Лилия, – произнес Эйвон, от чего моё сердце забилось в панике.

–Лилиан, – поправил голос Харриса моё имя. Куда они меня везут? Что за звонок? Я попыталась снять маску с глаз, но блондин вовремя успел остановить меня. Какую стопу он собрался делить? Меня схватила холодная мозолистая рука и я почувствовала себя в замкнутом пространстве.

–Вы пугаете меня, – крикнула, чувствуя дрожь в ногах и холод по спине. Я не знаю кому обратила эту фразу: Эйвону и Харрису или только Харрису…

–Мы пугаем тебя? Ты, наверное, не была знакома с одним чертовски добродушным человеком, который шел по реальным головам ради своей выгоды. Попав в его руки, тебе вероятно, зашили бы рот реальными нитками, после которых ты не смогла бы еще полгода произносить слова. А мы относимся к тебе с настоящей добротой, Тереза Хендерсон, – с долей зла выговорил мне Эйвон. О чем он говорит? Про какого человека? Его голос был груб и раздражен, я сглотнула образовавшийся ком.

–Я напугана! Вы держите меня в своем доме, вы обокрали мою семью, вы заперли меня в мастерской, вы везете меня непонятно куда и злитесь, что я так реагирую? – паниковала я, ударяя переднее кресло машины. Оно издало жалобный писк и мою руку схватили, откинув меня обратно на спинку. Боль от схватки жгла моё запястье.

–Не трогай её, – пригрозил голос Харриса, и я вжалась в кресло, часто задышав, притупив приток слез. «Дыши через нос, Терра» – голос Энцо в голове успокаивал, но не настолько, потому что за ним по пятам шёл мелодичный баритон Харриса.

Постепенное осознание происходящего волнами било меня по моим нервам. Страх сжал и скрутил меня в области живота, словно у меня был «камень» внутри. Все вокруг уходило у меня из-под ног, я утратила контроль над собой. Я сжала кресло, чувствуя треск кожи под ногтями. Я вспомнила улыбку Дороти, строгий взгляд отца, хмурость мамы, ямочки на лице Энцо и его пухлую нижнюю губу. Семейный комфорт, который я строила для своей семьи. Оберег и защита папы, из-за которого я всегда была в безопасности. Что случилось сейчас? Почему я здесь? Я перестала слышать звук шин, перестала слышать сильное дыхание Эйвона, будто находилась в коконе.

–Я не могу, – слышала отдаленный голос возле себя. Это голос Харриса, только у него такой мелодичный и хриплый мужской голос, шепот которого можно слушать вечно.

–Тереза? – услышала повторный голос, а через минуту ощутила на себе горячие руки.

Мир – это игра, в которой человек представляет собой поле для манипуляций. Эмоции и связи между людьми – всего лишь инструменты, которые можно использовать в своих целях. Я понял это ещё в подростковом возрасте, когда на поле остальные не могли играть из-за бурлящего гнева, я спокойно побеждал. Это сыграло большую роль в моем бизнесе, в армии и в создании собственной группировки. Мой ум работает рационально и логично, и я могу легко манипулировать окружающими, чтобы достичь своих целей. Для меня мир представляет собой возможность демонстрировать мою силу и господство. Я стремлюсь к доминированию над окружающими и к достижению власти. Для меня, ложь, обман и угрозы – всего лишь способы достижения моих целей. Именно поэтому я – чудовище, чужеродная форма жизни, которая не понимает человеческие чувства и эмоции.

Её медовые волосы обладают такой густотой, словно пламя. Они локонами спадали на её плечи, распустившись из легкого хвоста. Светлая и бархатистая кожа с естественным румянцем на щеках светилась на фоне темного салона машины. Изящные выразительные брови, длинные ресницы и подчеркнутые скулы. Её шея длинная, мягкая, а прикасаясь к ней, ощущаешь лебединый стан. Её живые глаза кажутся мне привлекательными, но я заблуждаюсь.

–Ты вырубил её? – спросил Эйвон, открывая заднюю дверь машины, где маленькое тельце Терезы лежало на моих коленях. Она упала в обморок, как мне показалось, от страха. Тереза дрожала, плакала и часто дышала. Хорошо, что я не видел её испуганных и заплаканных глаз, иначе бы давно развернул машину и поехал обратно домой.

–Я не смог бы, – спокойно ответил другу, убирая локоны прилипших волос с её лба.

–Если бы все девушки знали, каким ласковым и покладистым ты можешь быть, ты бы собирал толпы, – подмигнул мне блондин, который на протяжении пяти лет является моим другом. Я на секунду задумался, почему все ещё держу его при себе. Он спасал мою жизнь сотню раз, точно!

–Мне хватает денег в моем кошельке, – ухмыльнулся я и опустил голову вниз, снова смотря на спящую Терезу. Эйвон помялся на месте, посмотрел на часы на своем телефоне и показал мне время.

–Андреас не любит долго ждать, – тревожно объявил друг, от чего я хмыкнул, будто я сам не знаю, что случается с подопечными Андреаса, если они опаздывают. Сначала мирное выяснение причины опоздания, после следует нервный выговор, а в другую секунду как повезет: останешься ты жив или инвалидном на всю жизнь.

Я откинул все мысли, подводя свою ладонь к бледному лицу и слегка ударяя её по щекам. Она поморщила нос, её веки затрепетали, и Тереза раскрыла большие стрекозьи глазки. Целую долгую минуту до неё доходило происходящее, она как будто наслаждалась прибытием в моих объятиях, а потом расширив глаза, она пискнула.

–Не прикасайся ко мне! – закричала девушка, от чего мы с Эйвоном одновременно засмеялись. Тереза спрыгнула с моих ног, я ощутил, прилив холода на месте, где была девушка. Я поднял руки вверх, сдаваясь, а Эйвон закрыл дверь и сел на переднее сиденье.

Она – важная часть моего плана. Она – ключ к одобрению Андреаса. Сейчас она моё поле для манипуляций. В ее руках власть надо мной. Тереза даже не представляет сколько власти будет держать в этих ручках. А пока она непоколебимо защищает себя от нас. От тех, кто больше всех защищает её.

Она успокоилась и явно не хотела, чтобы я находился рядом с ней.

Я сел за руль. Мы ехали достаточно долго, чтобы Тереза не запомнила свое местонахождение. Теперь же ей сложно будет в случае чего распознать мой дом. Думал ли я о проблемах, которые возникнут, держа я в заложниках дочку Хендерсона? Да. Я каждую ночь, возвращаясь домой, заглядывал к ней и думал. Много думал. Думал о её будущем, о её настоящем, о том, как она может сломаться. Я не испытываю угрызений совести или сочувствия к тем, кого мне приходится использовать.

Единственное, о чём я думал, о её прекрасном искусстве. Я помню, как в первый раз увидел ее рисунок. Это был портрет девушки с опущенными вниз глазами, которая стала для меня загадкой. Я обучен на чтение эмоций, на чтение жестов и мимики лица. Но её рисунки вгоняли меня в ступор, потому что я не понимал ни одну изображенную эмоцию на её портретах. Я просто не мог оторвать взгляд от этой картины. Я наблюдал, как ее стиль становился более уверенным, как ее рисунки приобретали все больше выразительности и глубины. Она создавала не только портреты, но и пейзажи, которые словно оживали перед моими глазами. Я видел, как она раскрывалась в каждой новой работе, как каждое новое творение отражало ее эмоции, мысли и идеи. С недавних времен, пролистывая её аккаунт с рисунками, я осознал, что восхищаюсь. Но это всё, что я испытываю к маленькой девочке.

Я – идеально обученный вор, я преступник. Я не тем, кем кажусь. Мои деньги фальшивка, а бизнес и того хуже, всё моё окружение – краденое. И она. Она тоже украденная.

Мы ехали по темной улице, заполненной людьми. Я раздраженно стучал пальцами по рулю, потому что из всех эмоций в своей голове, я идеально чувствую раздражение и гнев. Эйвон резко поддался вперед, прищурив глаза.

–Сбавь скорость, – попросил парень и повернувшись ко мне, злорадно улыбнулся.

–Спорим на десятку, что она сядет к нам в машину? – шуточно спросил Эйвон, а в глазах у него заискрили дьяволята. Я засмеялся, пожимая плечами и давая ему полную волю, останавливаясь у обочины. На лавочке сидела разукрашенная кукла в сером платье с вырезом на груди и в черном пальто. Эйвон вышел из машины, помахав мне рукой и нацепив улыбку на лицо. Я засмеялся, качая головой и медленнее постучал пальцами по рулю своей машины. В моем ассортименте еще две машины, не считая черный Ягуар.

Серый Aston Martin, машина для моей души и комфорта. Спортивный автомобиль с впечатляющей динамикой и удобствами.

Последняя машина для деловых поездок и встреч, черная новенькая Audi.

Я повернул голову к другу, наблюдая как он игриво разговаривает с девушкой. Замечая шуршание позади, я кинул взгляд на Терезу. Она незаинтересованно смотрела в окно, и явно слышала наш разговор.

–О чем думаешь? – спросил я, ведь не смог прочитать по этим хмурым бровям мысли. Обычно по ней сразу видно: о чем думает, что задумала и что сделает. Очевидная. Не смотря на меня, она по-детски поморщила нос.

–Это мерзко, – коротко ответила девушка с медовым оттенком волос и поправила свое короткое платье. Несмотря на то, что девушка младше меня на семь лет, она привлекательна. Все в ней кричит об этом: её стройные ножки, движения, невинное личико и жесты, то, как она кусает губу и смотрит, словно готова на всё.

–Мерзко знакомиться с людьми? – спросил я, мы оба наблюдали за разговором Эйвона.

–Это не знакомство, это спор на деньги ради каких-то 10 долларов, – с отвращением проговорила девушка, от чего я хмыкнул.

–10 тысяч долларов, – поправил я, заинтересованно переведя взгляд на Терезу через салонное зеркало. Она прищурила глаза и приоткрыла розовые губки в удивлении.

–Отвратительно, – пробурчала она. Заметив движение, я завел машину, даже не смотря на Эйвона, можно понять, что у него все получилось. Он часто тешит свое самолюбие знакомствами на улице. Его спутница открыла заднюю дверь и села, а за ней и Эйвон. Я украдкой наблюдал за реакцией Терезы. Она молча осмотрела девушку, чей запах дешевых духов разлился по салону.

–Едем, – приказал друг.

–Ты можешь сесть ко мне, – не спросил, а приказал я, в ожидании смотря на миниатюрную девушку. Она, не думая, нахмурилась, будто вспоминая что-то в своей рыжей голове.

–Ни за что, – кинула в меня Тереза, а я, улыбнувшись, посмотрел на Эйвона. Пожав плечами, я выехал на трассу, продолжая путь к бару. Я знал, что будет и Эйвон знал это, одна Тереза сделала ошибку, отказав мне.

Всю оставшуюся дорогу длительностью полчаса, мы ехали, слушая страстные поцелуи парочки на заднем сиденье. Я сдерживал улыбку, смотря как Тереза морщится и отворачивается, пытаясь сконцентрироваться на ночном Дублине.

Мы подъехали к огромной неоновой вывеске, напомнившей мне чикагское казино. «Данте» светилась вывеска клуба, состоявшего из огромного здания. Я вышла на улицу, ощущая холод вечернего города. За мной выскочила девушка и Эйвон, обнимая её за талию, как когда-то притягивал меня. Я обняла себя за плечи, осматриваясь и желая убежать куда угодно, лишь бы не в компании этих трех персон, но тяжелый взгляд Харриса не давал мне сделать лишнее движение, он будто сковал меня.

Пройдя контроль охранников, мы вошли в подвальное помещение, откуда играла новомодная музыка. Клуб внутри представляет собой красочное и стильное пространство, окутан мягким и многогранным освещением. Световые эффекты прожигали танцпол и танцующих пьяных людей. Дыхание клуба: басы, ритмы и ди-джей были на высшем уровне. Большой центральный бар с тремя улыбчивыми барменами. Но больше всего цепляли взгляд светодиодные панели и танцующие в стеклянных помещениях полуголые девушки. У меня голова закружилась от бегающего по клубу взгляду. Харрис кивнул головой Эйвону и тот сразу же схватил меня за предплечье.

–Я не собираюсь бежать, – крикнула ему я сквозь музыку.

–Я здесь для твоей же безопасности, малышка, – ехидно ответил мне блондин и схватив свою вторую подружку, направился вдоль по стене на второй этаж. Рядом с танцующими бабочками располагались удобные диванчики, на которых мужчины и женщины смотрели представление. Я никогда не понимала смысл подобных заведений. Они развратили танцы, превратили их в пошлое подобие искусства. За что мужчины платят огромные деньги, чуть ли, не сунув их в трусы раздетой девочке.

Мы поднялись на второй этаж, где частные комнаты были огорожены стенами. Внутри находилось небольшое помещение под красный кожаный диван, столик, стеклянный танцпол и шест для танцоров.

Я задрожала от неизвестности. Куда мы шли? Почему Эйвон тащит меня, будто я собираюсь бежать? Все это давило на голову. Харрис открыл одну из дверей в частную комнату и мне послышались мужские голоса.

–Харрис! Ну наконец-то, мы заждались тебя, сынок, – в помещении была приглушенная музыка, но я услышала голос говорящего мужчины. Холодный пот обжигал мою кожу, неведомое проникло в каждый уголок моего сознания, когда я встретила его глазами. Сердце колотилось, ожидая ужасного. Я знала его. Я видела его. Он был одним из коллег моего отца, который часто приходил в наш дом для переговоров. Этот тяжелый взгляд, будто медвежий, темные глаза словно тени. В них мерцала алчность, похоть и захватывающая бездна. Мужчина внушал страх одним своим взглядом, а дома мне казалось это обычным. Но здесь, когда я нахожусь не в самом выигрышном положении, его взгляд словно камень на душе.

–Ты приехал с гостями, – заметил меня и осмотрел. Я задрожала, но старалась унять дрожь в руках, скрыв их за спиной. Я мысленно молила кого угодно, чтобы поскорее уйти отсюда. Бросала кричащие взгляды на Эйвона, но понимала – они мои враги, а не мои спасатели.

–Как я понимаю, ты меня узнала. Эти глазки, как у ее отца, ничего не утаят, – предположил грубый голос мужчины. Он стоял с хищной улыбкой, чуть склонив голову и напоминал мне главного барона из фильмов про торговлю наркотиками.

–Андреас, – выдавила я, но он услышал, лишь довольно кивнул и подошел ко мне, почтительно положив руку на мою спину. Обжигающее касание отозвалось мурашками по всей части позвоночника.

–Ты сегодня моя гостья, Тереза. И я очень люблю со всей щедростью встречать своих гостей. Проходи, располагайся, угощайся, – он направил меня вперед к дивану, усаживая на середину. Когда он сел рядом, моё нутро провалилось. Меня одолел собственный страх, и я не смогла пошевелиться. Харрис все это время стоял у стены, один Эйвон и его гостья уселись неподалеку. Я посмотрела на Харриса, чей взгляд был опущен в пол, он о чем-то думал. Темные волосы свисали над ледяными голубыми глазами.

–Принесите нам текилы, – крикнул Андреас. Он коллега моего отца, владелец крупной биржи в Дублине. Но почему? Почему он сидит сейчас рядом со мной? Что происходит? От волнения я теребила свои пальцы, чем привлекла взгляд медведя. Медведь, никак иначе, от него исходила аура грозного гризли.

–Не переживай, óir, тебя никто здесь не тронет, – засмеялся мужчина, я нахмурилась от его клички, данной мне. Золото? Я подняла взгляд на мужчину, в немом вопросе пытаясь понять, что он задумал. В комнату вошли ещё два незнакомца, весело здороваясь с Андреасом и хлопая по плечу Харриса. Они сели рядом, потеснив нас с Эйвоном и девушкой. Я все больше желала провалиться сквозь диван, оказаться даже в чертовой мастерской, но не рядом с ним.

–Вам все-таки удалось, – удивился один из незнакомых мужчин. Я не сразу поняла, о чем речь, пока Андреас не закурил сигарету и не обратился ко мне.

–Конечно, нам удалось. Мой племянник лучший в этом деле, я даже не посмел сомневаться в его навыках, Михаил, –сказал мужчина, закуривая большую сигару. Они говорили обо мне. Им удалось украсть меня. Харрису удалось украсть меня.

–Её отец, наверное, места себе не находит, золото его компании выкрали, – засмеялся русский мясистый мужчина. Он был лысым и по его сморщенному лбу спадали капельки пота, которые он старательно вытирал салфеткой.

–Веритас творят чудеса, благодаря Харрису, Лига стала золотом с появлением Терезы в наших рядах. Нужно щедро вознаградить моих людей, – весело отозвался Андреас, и я нахмурилась.

–Это мои люди и это решать мне, – подал холодный голос Харриса и Андреас медленно развернулся в его сторону, прищуриваясь и улыбаясь.

–Конечно, сынок, я многим обязан твоей группировке. Без нее я никто, – будто с ядом в голосе ответил Андреас. О какой группировке они говорят? Веритас и Лига… Лига? Знакомые отголоски воспоминаний заиграли в моей голове, но мужчина рядом даже не позволил им всплыть.

–Тереза сегодня молчалива, но думаю текила сможет разжечь её язык. Она скромна, не так ли? А я ведь еще не начал говорить о ее таланте, – я поморщилась от его слов. Мне не нужны были комплименты от вызывающего рвоту медведя. Андреас двумя пальцами приказал налить мне две стопки текилы. Я поморщилась от запаха алкоголя и лайма.

–Талант? – пошлая ухмылка на вытянутом лице Михаила вызвала у меня рвотный рефлекс.

–Наша художница слишком скромна, – Андреас заглянул мне в глаза, щурясь, словно хищник. Его рука пролезла под стол и схватила мою тонкую руку за кисть. Я ахнула от нашего прикосновения, хмурясь.

–Эти руки, Михаил, настоящие руки мастера, они даже выглядят искусно, словно из мрамора. Такие руки нужно беречь, Тереза, – улыбнулся Андреас, но его слова звучали слишком угрожающе. Не я одна услышала нотки опасности в голосе, Харрис дёрнулся у стены. Он отпустил меня.

–Ну же, девочка, выпей с нами, – улыбнулся мужчина белоснежными зубами. Андреас был жутким, жилистым с растрепанными темными волосами с сединой. Его черные глаза, словно под гипнозом заставляли подчиняться ему. И точно таким же взглядом обладал и Харрис. Мне поскорее хотелось узнать намерения мужчин, причину моего нахождения здесь, но я отказалась.

–Я не пью, – коротко ответила, заслуживая тишину. Андреас почесал затылок, уважительно наклоняясь ко мне и улыбаясь.

–Не выпьешь, я подвешу тебя к этой люстре, заставив двух русских мужланов устроить нам представления твоей порки, – улыбаясь, сказал он и продолжил апатично курить. У меня ком в горле застрял, клянусь, я даже забыла, как дышать.

Я осушила стопку мартини, прикладывая к языку кислый лайм. Горло обожгло, желудок недовольно выругался, и я закашлялась от неприятного вкуса. Мужчины рядом засмеялись, хлопая меня по плечу. Мне было настолько мерзко, что на глаза накатывались горькие слезы. Меня все жутко раздражало.

–Умница, Хендерсон, – сказал Андерсон и махнул рукой, прямо напротив дивана затанцевала полуголая девушка под тихую музыку. Она извивалась, словно змея вокруг шеста. Её движения были завораживающими, легкими, пошлыми. В ушах играла нарастающая песня, а дым сигарет будто душил мое горло.

–Как там сделка с британцами? – спросил один из мужчин, попивая виски со льдом. По цвету было похоже именно на виски. Я сидела молча и старалась не двигаться.

–Британцы отзывчивы, они не могли не согласиться на моё предложение, – заговорил вдруг Харрис и его голос среди всех остальных показался мне до боли приятным.

Он подставил к столу деревянный стул и сел на него, размеренно сложив руки на ноги. Харрис сидел прямо напротив меня, но за все время здесь не удосужился бросить и взгляда.

–В пятницу они подпишут договор, – продолжил мистер Харрис Райт спокойным голосом. Даже сидя на стуле, среди развлекательной обстановки, он излучал власть.

–Отлично, сынок. Мои уроки не прошли мимо тебя, в следующий раз будь добр, оформи сделку быстрее. Я ненавижу ждать, особенно когда дело касается его важной части, – довольно сказал Андреас, заставляя меня нахмуриться. Сынок? Кто они друг другу? Они совершенно не похожи, две противоположности. Харрис словно древнегреческое божество, сошедшее с Олимпа. Он обделен настоящей мужской красотой со всеми прелестями: грубыми чертами лица, мощными скулами, небрежной щетиной и пухлыми, розовыми губами. А Андреас словно пугало, возомнившее о себе слишком многое: растрепанные волосы с сединой, выбритое лицо, темные круги под глазами от недостатка сна и небрежные движения.

–Британцы лишь малая часть, по сравнению с тем, что сидит сейчас рядом со мной, – продолжил пьяный голос Андреаса. Меня взяли за подбородок, его шершавые руки притронулись к моей коже. Мужчина притянул моё лицо к себе, рассматривая его, словно на аукционе. Я дернула головой, убирая его руки подальше от себя. И видимо этим ещё больше раззадорила мужчину…

–Тереза, хочешь встретиться с отцом? – спросил вдруг он и я дернулась, смотря на него. Тяжелый взгляд я не смогла выдержать, но устояла отлично.

–О чем Вы? – спросила я, Харрис напротив меня заерзал на месте, его желваки чаще заходили ходуном.

–Сделка. За разговор с отцом ты станцуешь для меня и моих гостей на шесте, – и указав рукой на свободный шест, он улыбнулся. Моё сердце забилось, легкие отказывались нормально дышать, а ноги закололи. Я смотрела на шест, на руку мужчины и сжимала зубы в гневе. Кем он, черт возьми, себя возомнил? Я не глупая девчонка, которая по одному лишь приказу станет танцевать на шесте перед незнакомыми мне людьми. Это отвратительно!

–Думай, Тереза. Отцу столько всего нужно тебе сказать, – его голос словно заколдовывал, он убрал упавший локон за моё ухо. Я посмотрела на Харриса, который безумным взглядом смотрел в упор на меня. О чем он думает? Почему молчит? Почему Эйвон рядом со мной обеспокоено дергает ногой?

Отец. Это была веская причина для согласия. Они держали меня взаперти неделю, неделю обо мне не было ничего известно. Я и представить себе не могу, что сейчас чувствуют мои родители, не зная где я. Сначала это были документы, которые могут обанкротить моего отца, а потом это была их старшая дочь. Что отец хочет мне сказать? Почему я стою между двух линий, а Андреас словно собственник, продолжает трогать мои волосы.

–Золотце? – спросил выжидающе мужчина и я сглотнула ком в горле. Я ходила на балет в детстве и отдала на него шесть лет, но не смогла продолжать заниматься из-за проблем со здоровьем. Заболевание суставов могло развиться ещё в детском возрасте, поэтому было решение прекратить танцы.

–Дядя, это лишнее. Мы можем заставить её сотрудничать и без манипуляций, – вмешался Харрис, я отвлеклась на его размеренно поднимающуюся грудную клетку. Его выглаженная белая рубашка, сидящая на его мускулистом теле, заставляла краснеть.

–Лишнее? Ты что же, против? – с улыбкой и задором спросил Андреас, не отлипающий от моих волос. Напряжение между Андреасом и Харрисом выросло в разы, когда Харрис бросил тяжелый и грозный взгляд на дядю. Дядю… Они были родственниками.

Я умоляюще посмотрела на Харриса, который проиграл наш бой впервые, отказавшись смотреть на меня. Он отвел свои голубые глаза, и я все поняла. Харрис не собирался противостоять дяде.

Довольно хмыкнув, Андреас взял меня за руку, вставая с места.

–Один танец, Тереза. Подари нам всего один танец, и поверь, чем красочнее он будет, тем больше льгот ты получишь, – промурлыкал Андреас и потянулся к моей руке, поцеловал тыльную сторону.

–Я видел все твои прекрасные картины, Тереза. Они изумительны, честное слово, я уверен, в танце ты так же талантлива, – шептал мерзкий голос мужчины и сглотнув, я кивнула. Комплимент моему творчеству. Весьма неуместный. Я готова была рисовать до изнеможения, но не танцевать. Однако его манипуляция сыграла на мне. Я смотрела на все это с таким безразличием, как будто все чувства во мне растворились в собственной панике.

–Я станцую. Но взамен требую разговор с отцом и ответы на мои вопросы, – грубо и почувствовав уверенность, приказала я. Андреас ехидно улыбнулся, видимо соглашаясь на мои требования и указал рукой на шест. Мои ноги подкосились, смотря на платформу и шест. Я никогда не танцевала при таких обстоятельствах, я знала, что все смотрят. Смотрят чужие мужчины, незнакомые и отвратительные мне.

Глава 8.

Я дышала глубоко. Мое тело выделяло адреналин, который придал мне чувство бодрости и готовности к действию. Дыхание на мгновение задержалось, я обхватила холодный металл рукой и посмотрела себе под ноги. Я была в коротком черном платье, любое моё движение окажется казусом.

Я сделала резкий выпад, сгибая ногу в колене, оголяя часть своего бедра. Медленно и плавно я начала танец, подчеркивая красоту своего тела. Гибкие вращения бедер, изгибы спины, которые пропускали пару моих тяжелых выдохов. Плавные покачивая тела вызывали во мне бурю мурашек, когда я понимала, сколько пар глаз на меня смотрят. Музыка идеально дополняла мой образ и хоть я её и не знала, я ритмично старалась создать чувственную картину танца. Мне было душно, прилив энергии разжег во мне вызов к действию. Музыка закончилась, и я стыдливо спустилась с платформы, желая, как можно дальше скрыться от атмосферы.

–Это было на уровне, Тереза, ты талантлива не только в рисовании, – услышала я от Андреаса. Он сложил одну руку на спинку дивана, два незнакомых мне мужчины улыбались танцу, Эйвон был занят в телефоне, а взгляд Харриса прикован ко мне. Было сложно понять по лицу его мысли, но он наблюдал за мной. От осознания, что я танцевала откровенные танцы при мужчинах, заставляло мою кровь бурлить. Ко мне прикасались взглядами. Я выставила ладони на стол, создавая негромкий хлопок и посмотрела на Андреаса.

–Теперь твоя часть сделки, – уверенно сказала я, заставляя мужчину кивнуть. Он подозвал к себе официанта, шепотом сказав ему на ухо нужные слова. Я неловко стояла возле сидящего на стуле Харриса, мысленно проклиная себя. Мои бедра могли с легкостью коснуться его плеча, от чего я сглотнула. Я чувствовала исходящий жар от своего тела, будто пробежала марафон.

–Зачем я нужна Вам? – спросила в упор я, как только Андреас перестал разговаривать с официантом. Я хотела быстрых ответов на вопрос, пока кто-то не решил передумать.

–Остынь, Тереза. Я человек слова и в любом случае сдержу свое обещание. Главное для тебя – это проявленное терпение, только оно поможет тебе выжить. Ну и выполнять приказы, ты ведь не хочешь проблем? – льстиво спросил Андреас, делая глоток мартини. Я тоже ощутила, прилив текилы к голове, она начала неестественно кружиться, будто я нахожусь на платформе. Облокотившись о стол, я пыталась не подать вид на пьяное состояние.

–Когда мне ждать ответов? – спросила я. Харрис рядом со мной посмотрел на часы.

–Думаю к такому нужно подходить со всей серьезностью. Например, у меня в офисе в трезвом состоянии. А сейчас отдыхай, Тереза, ты моя гостья и можешь использовать мое имя для своих желаний. Хочешь выпить? Трент к твоим услугам. Хочешь уединиться, Трент и в этом тебя спасет. Мой личный помощник – твой слуга, золотце, – весело произнес мужчина и скрылся за дверью. Я впервые заметила стоящего в углу парня, совсем молодого, будто моего возраста. Он был в классическом костюме без галстука, сложив руки на груди, он молча смотрел на меня.

Я в ступоре не сразу поняла его слов, чувствуя себя обманутой. Он не ответил на мой вопрос, не встретил меня с отцом, но пообещал расплатиться у него в офисе. Я ощущала, как плавно бьется моё сердце, а веки все тяжелее поднимать. Когда Андреас скрылся, я услышала властный голос Харриса и обернулась. Он что-то говорил Эйвону, а тот кивал. А когда замолк, он размеренным шагом подошел ко мне почти в упор. Меня обожгло его горячее дыхание, но он лишь схватил меня за руку. Я оказалась скованная его грубой и большой рукой, он вывел меня из комнаты, осматриваясь по сторонам.

–Куда мы идем? – спросила я, но видела лишь широкую спину, спрятанную за черным пиджаком его костюма. Он шел быстро, от чего я часто спотыкалась и чуть ли не падала, но вовремя собиралась. Мы шли возле весело танцующих людей, но меня потащили в совершенно другую сторону к выходу. Голова от быстрой смены обстановки стала кружиться сильнее. Харрис вряд ли понимал это, ведь был трезв.

Мы вышли на прохладную улицу, мурашки пробежали по моей коже. А мы молча шли все дальше, уходя от неоновой вывески клуба.

Я заметила нашу машину и надула губы, понимая, что мы снова едем в эту чертову клетку.

–Отпусти, – дернулась я, выхватывая свою руку из его хватки. Мысли волнами доходили до меня – я его заложница. Он похитил меня у семьи, насильно держа в доме. Я выдохнула воздух, сконцентрированная на своих каблуках. Лямка моего платья упала во время быстрой ходьбы павлина, стоящего передо мной.

–Тебе плохо? – спросил спокойно он, не прикасаясь ко мне. Я подняла на него взгляд, прищуриваясь и кусая губу.

–Плохо? Ты хоть представляешь, что я чувствую? Ты, кажется, не обладаешь должной эмпатией, да? Да ты вообще женщин не понимаешь, потому что ненавидишь нас и думаешь, что мы слабее! Тебе вряд ли доводилось быть униженной в компании мужчин, манипулирующих обычным разговором с отцом, – слишком громко вскричала я, поднимая голос на высокого мужчину.

Он злился. Я видела по его хмурым бровям, но стоило голубым глазам опуститься на мою обнаженную шею и плечо, как черные зрачки расширялись. Я пошатнулась к машине, пытаясь зацепиться за невидимую стойку. Харрис громко выдохнул и цокнул, придерживая меня за талию. По выражению его лица виднелась немая борьба, но я не понимала какая.

–Ты не понимаешь, что я чувствую. А я понимаю, какую ненависть испытываю к тебе и ко всем вам. Вы уроды, самые настоящие богатые уроды, возомнившие в своих руках воображаемую власть над женщинами, – уже тише произнесла я и опустила глаза. Голова шла кругом, даже ветер не помогал. Рука Харриса медленно приблизилась к моему подбородку и подняла его, чтобы наши глаза встретились. Я запрокинула голову, чтобы видеть его грубое лицо. Он стоял молча, лишь сжал свою челюсть, от чего его форма лица стала острее. Вторая рука мужчины коснулась моего предплечья, обжигая голую кожу. Я шумно вдохнула воздух через полу открытый рот, помещая губу между зубов. Одним грубым движением он развернул меня и прижал к машине, чтобы у меня была опора.

Харрис наблюдал за прикосновением его руки с моей кожей, он медленно поднимал руку к плечу, проходя ею до самой шеи. Харрис грубо обхватил мою шею своей рукой, но не сдавливал, лишь наблюдал. Я еле заметно задрожала, а сердце пропустило парочку важных ударов. Я горела, щеки пылали на холоде. А его рука гладила мою шею, молча проводя по ней нежные линии.

–Я желал быть в той комнате один, – прошептал хрипловатый голос мужчины, а мои ресницы затрепетали.

–Что? – на выдохе спросила я, приоткрыв свой рот в недопонимании. Его лицо – мощная скульптура, а два голубых глаза, словно озеро, полные силы. Взгляд опьяняющий, будто он проникает в самые глубины души. Лицо Харриса приблизилось к моему, и я поддалась вперед от легкого возбуждение тела. Он опустил руку с подбородка и обвил ею мою талию, сжимая пальцами ткань платья.

–Я не мог перестать думать о том, как ты выглядишь в этом платье, – прошептал Харрис, я трепетно закусила губу.

–Это платье… – прошептала я, невинно смотря на мужчину, который сковал меня своими руками. Я кучу раз пожалела, что ослушалась Харриса и надела именно его, засветив все свои прелести. Мой разум блуждал от слов мужчины, прикасавшегося ко мне, словно пламя огонька.

–Твоя ненависть всегда отзывается легким дрожанием от моих прикосновений? Это от сильной неприязни, Тереза? Так называется ненависть до дрожи? – саркастически спросил он, после чего я пришла в себя. Придурок! Он отошел от меня, безразлично осматривая здание клуба.

–Ты сам только что сказал, что не мог оторвать от меня взгляда! – вскипела я, держась за машину, чтобы не упасть. Ладонью я чувствовала металл машины и это помогало мне держаться.

–Я сказал, как тебе идет это платье, а ты уже выдумала себе, что я не мог оторвать взгляда, – с долей шутки ответил Харрис, раздражая меня сильнее. Черт. Чертов алкоголь. Я уверенно оттолкнулась от машины, делая быстрые шаги к его телу. Стук моих каблуков смешался со звуком проезжающих машин и басов с клуба. Я подошла к нему, ощущая разницу в росте. Он с интересом смотрел на моё лицо, а на пухлых губах играла легкая улыбка.

–Тебе понравилось, – выдохнула я, уверенная в своих словах и тому, что услышала и увидела в его глазах. Это был нескрываемый интерес и любование, но не показалось ли мне?

–Я и не спорю, стрекозка, – наклонился он, ответив мне своим бархатным голосом. В голову ударил запах кедра и сандала, очаровывая мою голову. А его слова заставили покраснеть, словно поспевший помидор на грядке. Самодовольный мужчина смотрел на меня чуть наклонившись, будто высмеивая моё поведение и утешая свое самолюбие, издеваясь надо мной.

Я была пьяна, когда мы вернулись домой. Харрис не успевал за мной, охранник грубо довел меня до двери дома и запер. Я бегом поднялась в свою клетку, скинув каблуки с ног, я включила душ на всю мощность, вставая под струи воды. Ледяная вода, словно острые кристаллы атаковали нежную кожу. Я дрожала, а вода окутывала меня морозной стужей. Губа затряслась, и я обняла себя, желая смыть все взгляды незнакомых мужчин со своей кожи. Я будто слышала их похотливые мысли, дискомфорт в желудке сразу скрутил меня, подзывая тошноту. Холод не помогал, но озноб и ледяная голова помешала организму вывернуть меня наружу. Я так сильно дрожала, что перестала дышать и осознав в моменте, начала судорожно глотать воздух. Я не помню, сколько простояла под душем, насквозь промокшая и заледеневшая. Вода прекратила течь, и я подняла дрожащую голову к причине, увидев холодный взгляд голубых глаз. Он был в разы холоднее того, что я только что ощущала.

–Что ты творишь? – спросил он. Мои пальцы не шевелились из-за холода, на коже остались хрустальные следы воды. Я не могла унять дрожь в теле, но протерев глаза, попыталась встать.

–Смываю с себя грязь. Что еще мне остается делать? Мне мерзко, – заикаясь ответила я, сжимая душевую кабинку заледеневшей рукой.

–Ты все больше ведешь себя неразумным образом, Тереза, словно передо мной маленький ребенок, – апатично отозвался Харрис, и я сделала шаг к нему, выходя из кабинки, решаясь поднять свои глаза. Ледяные глаза, замерзшая искорка, покрывающая черный расширенный зрачок. Я осмотрела себя, ощущая, как набухший от холода сосок пробивается сквозь мокрое платье. С меня капала вода, соприкасаясь с полом, с каждым разом вызывая новую волну дрожи по телу. Взгляд Харриса ощущался на мне, как ветер, пронизывающий до самых костей.

–Я была унижена и желала стереть со своего тела похотливые взгляды мужчин, – сказала ему я. Он приблизился ко мне, одним шагом накрывая все мое тело, я оказалась прижата к стеклянной кабинке душевой. Его горячее тело ощущалось в слиянии с моим такой приятностью, вызывающей мурашки. Он грел меня, держа одну руку на моем запястье, а другую поверх головы.

–Закрой глаза, Тереза, – приказал он и я, сглотнув, закрыла их, теряя контакт с ним.

–Представь ту комнату, приглушенный свет и тихую музыку, под которую ты плавно двигаешь своими бедрами, – он замолк на секунду, его горячая и сильная рука упала на мое бедро, я укусила дрожащую губу.

–Ты касаешься холодного шеста рукой, – продолжил он, его рука направилась к моей, слегка ее сжимая.

–Забываешься, теряешься, отдаешься. А когда поднимаешь свои глаза, видишь только меня, – шептал грубый баритон Харриса, а его руки продолжили блуждать по моему телу, будто я непроизвольно танцевала в его руках. Словно марионетка, я повторяла свои движения, все еще скованная от холода.

–Мой взгляд блуждал по тебе, не взгляд мерзких уродов или моего дяди. А мой. В той комнате был только я и ты. И ты танцевала для меня, Тереза, – закончил шептать Харрис, и я открыла глаза, в ужасе осознав, что стою голая перед ним. Он нахально улыбается, заговорив мои уши и обманув меня своими прикосновениями, а сам снял с лямок мое платье и опустил его на пол. Я закрыла грудь руками, грозно смотря на него, от чего он опустил подбородок вниз, выглядывая из-под лба, но не осматривал мое тело, а смотрел в глаза.

–Ты согрелась, – признал он, смотря на мой румянец на щеках. Возмущенная я никогда не признаю, что тепло разлилось по всему моему телу. И я действительно согрелась.

–Убирайся, – пригрозила я. Он не сдвинулся с места, продолжил смотреть в мои глаза, а потом схватил махровое полотенце с тумбы и расправил его. Я держала свою грудь руками, подметив, что стою перед ним в одних черных трусах. Униженная. Харрис потянулся ко мне и накрыл меня полотенцем, схватив которое, я сразу же прикрыла все свое тело. Он не должен видеть. Стыд горел внутри меня, а мои щеки пылали.

–Теперь точно убирайся! – крикнула я, получив в ответ резкий выпад и мой крик. Харрис обхватил меня руками и поднял, сжав мою талию и ноги. Он держал меня на руках: робкую, злую, напряженную и смущенную. Но согретую его руками. Молча он вошел в мою клетку и донес меня до кровати, уложив поверх простыней. Я вжалась в них, желая, чтобы он ушел. Прищуренные глаза Харриса продолжали бродить по мне, словно я экспонат. Он не касался меня, пока что-то в его глазах не изменилось. Грубая рука мужчины сковала мое горло, с силой сжимая его. Кровь прилипла к моей голове, я глотала воздух, смотря четко в глаза Харрису. Его холодное лицо не выражало ничего, а ледяные глаза смотрели на соприкосновение его руки и моей шеи.

–Никто, Тереза, не смеет приказывать мне, – прошептал он, не ослабляя хватку своей руки. Воздуха не хватало, и я вцепилась своими ногтями в его руку, глазами умоляя отпустить меня. Страх. Он пришел тогда. Страх того, что меня убьют. Он убьет. Он задушит меня. Он и глазом не моргнет, как будет смотреть на мое мертвое тело. А я слаба, чтобы дать сопротивление мужчине.

–Больно, – пропищала я, заставив его пошатнуться и прищурить глаза. Он развернулся так быстро, что я вздохнуть не успела. Его фигура исчезла, и я расслабилась, залезая под одеяло. Мне было стыдно, больно и обидно за случившееся. Действия Харриса сводили с ума, а резкое появление или предательство Андреаса парализовало. Я была загнана и потеряна.

На утро болела так, будто проехалась головой по всему Дублину. Меня морозило и легкий озноб покрывал мою кожу. Я пролежала в кровати весь день, зарывшись и выглядывая только для того, чтобы схватить листы бумаги и порисовать. Я рисовала свой дом, рука дрожала, но я продолжала, вспоминая все в мельчайших деталях. Слезы капали на бумагу, оставляя разводы на белом листе и линиям карандаша. Сжав грудную клетку, я свернулась в комок и желала проспать весь оставшийся день.

Я пришла в себя, нашла более комфортную одежду среди всего разврата и спустилась в сад. Моей больной голове необходим был воздух. Я ещё в первый день заметила, как сильно запустили сад и теплицу, оставив две лавочки пылиться на небольшом участке, выложенной плиткой.

Та самая мастерская, в которой в наказание меня запер Харрис, оказалась очень полезной. Множество инструментов и материалов для ухода за садом. Я закатала рукава кофты, вытаскивая из мастерской лопату, грабли, секатор, мотыгу и минеральные удобрения. Возле мастерской стояла теплица из стеклопакета, заходя в неё, мне становилось не по себе от заросших растений. Возводимая на кирпичном фундаменте теплица способна была выдержать ветровые и снеговые нагрузки. Но даже мне, как любителю, была заметна рука мастера. Когда-то здесь все же были растения, но они быстро угасли, за ними попросту перестали ухаживать.

–Чем ты занимаешься? И что на тебе надето? – резкий голос заставил сердце сделать сальто, я подпрыгнула на месте. Чёрт. Я не слышу его шагов, даже шуршания листвы… Харрис стоял в повседневной одежде: черные брюки и облегающая футболка, подчеркивающая рельеф его тела.

Я стояла в оранжевой тунике и черной жилетке, держа в руках грабли и перчатки. Выглядела совсем не женственно.

–Я заложница с правами на свободное передвижение. Вы сказали, я могу свободно передвигаться по дому и саду, находя себе занятие. Среди всего пафоса этого дома, бассейна и декоративного прудика с живностью, я нашла неухоженный сад. Могу я хоть им заниматься? – спросила я, сделав упор своего тела на грабли. Харрис вскинул густую бровь, его голубые глаза на солнце светились, словно сапфиры.

–За садом не ухаживали около пяти лет. Заросли, грязь, слякоть и холодная погода. Уверена, что это занятие для таких, как ты? – спокойно спросил он. Я прищурила глаза, медленно осматривая мускулистые руки.

–Для такой, как я? Изнеженной, капризной и избалованной? – улыбнулась я, обхватив деревянную основу граблей. Харрис улыбнулся уголком самодовольных губ и осмотрел теплицу, в которой работы выше крыши.

–Только потом не плачь, – кинул он и развернувшись, скрылся в доме.

Я понимала, что моё пребывание здесь неизбежное и обратного пути нет. Мне не сказали причину, не сказали время пребывания здесь. Я была словно эксперимент, который поместили в чужую среду и приказали обитать в ней.

Я с детства была очень приспособленным ребенком, спокойной и рассудительной, даже в возрасте вечных капризов. Родители не дождались от меня «Купи, купи!» в детском возрасте, зато получили ответственного ребенка, умеющего убирать за собой еду. Я не была избалованной. Никогда. И не была глупой. Сутками я могла находится на работе отца: анализируя рынок, изучая маркетинг, продажи, бухгалтерию и юридические вопросы. Я занималась подготовкой стать главой фирмы с того возраста, когда впервые заработали гормоны в организме. Отец надеется на меня, он верил в меня и растил как собственного сына, которого всегда хотел. Он не мог доверять кому-то из компании и отдавать её в руки чужого человека, хоть и по собственному желанию передает и отрекается от неё. По его словам, чем раньше я начну, тем легче мне будет во взрослом возрасте, когда его не станет и помогать мне будет не кому. Мне мешало лишь мое творчество, которому я предпочитала отдавать больше времени и сил, чем бумагам в офисе. Я часто засыпала за столом с карандашом, на утро довольная, смотря на свое искусство. Моя комната была увешана набросками и эскизами, ведь каждый из них я хранила. В осознанном возрасте я нарисовала свою первую картину, на которой была изображена девушка у моря, смотрящая в неизвестность. Почему именно девушка? Главный замысел был в том, что никто не видел ее лица, а значит и выражения. Возможно, она плакала или счастливо улыбалась, скучала или наоборот, горевала и ненавидела того, кого скрывает горизонт. Ответ на вопрос я не смогла долго скрывать, моей второй картиной была возлюбленная пара.

Девушка по-прежнему смотрела на море, а мужчина рядом с ней смотрел на девушку так, словно видел в ней всю красоту этого мира, не обращая внимание на море.

Живот жалобно заворчал, я отбросила в сторону перчатки и осмотрела преображенную теплицу. Я удалила сорняки, чтобы они не доставили проблем моим будущим растениям, внесла органические соединения в почву и улучшила питательность перед зимой. Не знаю сколько времени я провозилась здесь, но, когда я заходила в дом, Харрис и Эйвон были в зале. Они не слышали, как я открыла дверь, а я слышала четко доносившийся голос Харриса. Он был зол. По интонации злобного и громкого голоса сложно этого не понять.

–Я похож на шута? Я здесь для развлечения? – кричал сильный мужской голос, от которого жилы застывали.

–Нет, это часть чертового плана, – ответил ему Эйвон на более спокойных тонах. Я нахмурилась, опираясь спиной о высокую столешницу.

–Она не игрушка, Эйвон. Она живет, чувствует, дышит, думает и переживает. Она не выдержит… – нотки голоса в словах Харриса опустились на октаву ниже и от смысла что-то внутри моего сердца екнуло. Не закрытый шкафчик за моей спиной предательски хлопнул, и они замолкли. Они услышали. Но никто не пришел. Я осматривала свои руки на маленькие мозоли от граблей, раздумывая над словами Харриса. Как любезно с его стороны, что он видит во мне человека. Но что именно я не выдержу? Что они готовят? Что произойдет? От давления мыслей на голову началась мигрень, от которой хотелось быстрее принять душ и уснуть крепким сном.

Пока я стирала с себя остатки пота и грязной пыли, мыслями вернулась в детство. Отец всегда был занятым, вечно в командировках, вечно по телефону и на конференциях. В гости часто приходили неизвестные мне мужчины, дарив в знак приветствия цветы или коробку больших сладостей, запирались с отцом в кабинете и обсуждали договора. Я раздумывала, а каким я буду управляющим? Что получится из меня с моим плаксивым и эмоциональным характером?

Я переоделась в домашние штаны и майку, ощутила на себя мягкость шелка. Выходя из ванной, ахнула от небольшого подноса на своей кровати. На меня смотрела сочная говядина, приготовленная на гриле с картофельным пюре и ирландским содовым хлебом. По лицу расплылась теплая улыбка, которая делала в моих глазах Харриса чуточку лучше.

Вечером я вышла на кухню, желая притупить жажду и освежить сухое горло. Замерла у входной двери, наблюдая, как Харрис стоит напротив раковины и растеривает рубашку. Я видела его широкую спину, притупив желание пройтись по ней своими ладонями. Он услышал меня, я заметила, как едва развернулась его голова в мою сторону, но он молчал.

–Я не помешаю, – тихо сказала я и взяв кувшин со столешницы, налила в стакан. Он развернулся ко мне, и я чуть не подавилась водой, расширив глаза от увиденного синяка на его ребре. Багрово красный отек опух на его ребре, по краям имея фиолетовые оттенки. Я даже забыла про голый торс мужчины, когда он зацепил мой взгляд.

–Избили? – спросила я и тут же на кухню забежала горничная, притащив с собой бинт, мазь и аптечку.

–Тебя это радует? – усмехнулся он.

–Буду честна: хоть кто-то осмелился воплотить мои желания в жизнь, – едко ответила я, горничная остановилась в проеме и Харрис подозвал ее к себе двумя пальцами.

–Если бы ты осмелилась тронуть меня, я бы утопил тебя в бассейне и закопал под теплицей, для удобрения твоих саженцев, – в ответ добавил Харрис, от чего я захлебнулась водой.

–Зачем так извращенно? Разве для преступников, вроде Вас, не традиционно убивать пистолетом и ножами?

–Не люблю пачкать руки, – серьезно ответил он, после таких слов горничная нагнулась и дернулась, когда Харрис расправил свою рубашку для удобства. Девушка прогнулась над телом мужчины, обрабатывая его синяк и проходя тонкими пальцами по ране. А сапфировые глаза не отрывали взгляда от меня. От такой картины меня будто сплющило, я развернулась и не желая смотреть на зрелище, скрылась в своей клетке.

Глава 9.

В один из дней я спустилась на кухню в поисках еды. Холодильник в доме Харриса всегда был наполнен до краёв и нам готовила еду милая старушка с интересным именем Альба. Женщина стояла у плиты, старательно размешивая соус и пробуя его на вкус. Заметив меня, карие глаза потеплели в улыбке.

–Linda criatura, проходи, ты любишь острое? – прелестное создание – спросила женщина, вытирая свои руки полотенцем. Я была всеядна, но острое терпеть не могла, поэтому отрицательно покачала головой.

–Мистер Райт души не чает в острой еде, но ты не переживай, я приготовлю для тебя золотистое мясо, как ты любишь, –улыбнулась женщина и я села за стойку. Было странно слышать доброту в её голосе, будто она знает меня достаточно, говоря о моих предпочтениях в еде. И прочитав мои мысли, она подошла ко мне.

–Я готовлю всю свою жизнь, я разбираюсь в людях так же, как в еде, потому что мне приходилось готовить для многих людей. Я заметила, что ты съедаешь до последнего кусочка, а что оставляешь не тронутым или съеденным наполовину, поэтому понимаю, что моё мясо нравится тебе, – поразив меня, проговорила женщина.

–Вы правы. Вы давно работаете на Харриса? – спросила я. Обычно горничные не разговаривают со мной, даже когда я насильно заставляю и угрожаю им, они в страхе убегают и стараются звать Харриса. Они все напуганы и у всех чёткий приказ не разговаривать со мной, но кажется Альбе было плевать.

–Если не ошибаюсь, пять лет. Я застала ещё миссис Райт в здравом уме, – она поджала губы, будто сказала лишнего.

–Вы знали маму Харриса?

–Конечно, linda criatura, Харрис весь в неё, – но больше она не сказала ни слова и развернулась.

–Как Вы сюда попали? Она Вас наняла? – я сложила руки на стол, разглядывая свои бледные пальцы.

–Это долгая история, дорогая. Я два года жила в ужасных условиях, зарабатывая себе и детям на пищу, как могла. Меня буквально держали в рабстве, заставляя день и ночь готовить еду высокопоставленным лицам, – она на секунду замолчала, задумчиво смотря в окно.

–Нас было много, от совсем юных до таких, как я. У каждого была своя работа, а если кто-то из нас посмел противоречить, нас наказывали. Бросали в сточные ямы и держали, не все оставались в живых, либо попросту не справлялись с проблемами со здоровьем. Сначала я жила в Мексике, затем в Перу, пока они не добрались до Дублина. Я надеялась, что люди, насильно державшие меня, переведутся в Испанию и я хотя бы на пару дней вздохну запах Родины, но они никогда не завозили нас в Испанию. Пока группировка Харриса не настигла нас и не освободила от плена, – на последних словах она тепло улыбнулась. Я удивлённо вскинула брови, поражаясь сильному лицу Альбы. Она пережила много боли, хотя по доброте в голосе и улыбке, вряд ли сразу поймешь. От ужаса её слов я сжала губы. Я слышала о рабстве во многих странах, но никогда не думала, что встречу человека, перешившегося такое.

–Мне жаль, что подобное до сих пор существует, – мне стало досадно, но, когда Альба со вздохом улыбнулась, я расслабилась.

–Больно вспоминать, но сейчас я и моя семья счастлива. Я до конца жизни останусь в долгу перед Харрисом, хоть ему и не нужна моя благодарность, – отвлеклась женщина, выключая плиту. Передо мной стояла по истине сильная женщина.

–Группировка? – спросила с интересом я, но женщина замолчала, смотря в сторону двери. Харрис вернулся в деловом чёрном костюме, расстёгивая пиджак, я сглотнула, вспоминая, как смело села сверху и расстёгивала его рубашку.

–Что ты ей наговорила? – спросил Харрис, снимая пиджак с широких плеч и подзывая к себе горничную.

–В прачечную, – приказным тоном сказал он и сверкнул глазами в Альбу. Женщина улыбнулась, размешивая кастрюлю и пробуя густой соус.

–Ничего, что могло бы напугать юную девушку, – добро ответила она. Харрис недовольно прищурил глаза, рассматривая моё лицо.

–Веритас – это группировка профессиональных бойцов и солдат – обученные и прошедшие неоднократные боевые учения. Наша цель красть отмытые кровью деньги у бизнесменов, чей бизнес стоит на крови, рабстве, убийствах и наркотиках. Простыми словами, мы крадём деньги, заработанные не честным трудом, – от его спокойного голоса я чуть не захлебнулась воздухом, в упор смотря на него.

–Вы не ответили ни на один мой вопрос до этого, а сейчас так просто вывалили ответ, – пораженно выдохнула я, смотря на широкие плечи Харриса, на мускулистые руки и подтянутый торс. Он словно алмаз, выточенный искусным мастером.

–Надо же с чего-то начинать, тем более твой голос начинает раздражать, – пожал плечами Харрис. Этот день всё больше поражал меня своими ответами и новостями. Я гневно сверкнула в Харриса глазами, схватив со столешницы ложку и замахнувшись на него. Одним движением он зажал в тиски моё запястья, до писка боли сжимая его, а другой рукой обвил мою талию, прижимая к своему телу.

–Fastidioso, – на итальянском произнёс Харрис, не зная, что я прекрасно его понимаю. «Надоедливая» – так он меня назвал, я прищурилась, дёргаясь в его руках.

–Боже, дети, не деритесь на кухне, – пробурчала Альба, стягивая полотенце с плеча и ударяя им по столешнице, высказывая своё недовольство. Харрис отвлёкся, после чего я выдернула своё запястье, ощущая холод без его крупного тела.

–Специально для Ваших ушей, Харрис, я расскажу Альбе о своей лошади, – надуто сказала я, разворачиваясь к женщине, которая удивлённо на меня смотрела.

–Служанкам запрещено разговаривать с тобой, – легко ответил он, расположившись сбоку от меня.

–О, я любезно поняла это и без Вас, мистер Райт. Вы так отчаянно хотите свести меня с ума одиночеством, что запретили им разговаривать со мной, – я выдавила из себя улыбку с сарказмом, заставляя уголок его губ дёрнуться.

–А я не твоя служанка, Харрис, – в поддержку мне сказала Альба, получая мою ответную улыбку. Харрис перевёл взгляд с Альбы на меня и покачал головой, взявшись за переносицу.

–Женщины, – пробурчал он, выходя из кухни. Мы с Альбой одновременно засмеялись.

Я сидела на тёплом полу клетки, раскидав листы бумаг и с улыбкой смотря на получившийся эскиз лошадки. Теперь это была не моя лошадь, порода совсем другая и более грубая, но чересчур мускулистая.

–Это выглядит слегка неестественно, – грубый баритон Харриса появился прямо за моей спиной, и я в ужасе закричала, хватая листы бумаг и закрывая их за своей спиной.

–Не смотри! – вскрикнула я, панически собирая листы с пола.

–Почему? – с интересом спросил он, склоняя голову набок.

–Это мои личные вещи, – серьёзно ответила я и он слегка улыбнулся.

–В моём доме у тебя нет личных вещей, Тереза, – нахально самоутвердился, и я чуть не задохнулась от возмущения. Он сделал пару шагов ко мне, заставляя меня крепко сжать оставшиеся листы с рисунками.

–Нет личных вещей? Ты ужасный собственник, Харрис Райт и эгоист. Я не твоя собственность, чтобы ты вносил в меня поправки и лишал личных вещей, – гордо хмыкнула я, заставляя его сделать выпад, схватив мою руку. Я ахнула, когда его сильная рука сжала мою за спиной. Я оказалась обездвижена одной его рукой. Это было пугающе, его размеры были пугающими… Тем не менее, его захват вызвал бурю эмоций в моей груди и животе.

–Откуда ты взяла листы и карандаш? Могу заверить, они с моего кабинета. Ты маленькая воришка, Тереза, – улыбнулся он прямо мне в лицо, опалив самым вкусным древесным одеколоном.

–Отпусти меня, и мы поговорим! Я не могу общаться с тобой под давлением, – буркнула, но Харрис не отступил.

–Как только ты перестанешь указывать мне, это раздражает. Что мне сделать, чтобы ты замолчала? – спокойным голосом спросил мужчина и сильнее сжал мои руки. Я пискнула от боли и поморщилась. Мне совсем не хотелось выводить его на злость, я была в слишком хорошем настроении.

–Купить мне холсты и краски, тогда я подумаю, замолчать мне или нет, – с улыбкой предложила я, разглядывая лёгкую недельную щетину на его щеках. Сильный подбородок и высокие скулы, а сапфировые глаза на смуглой чистой коже выделялись среди мужественного контраста.

–Ставишь мне условия, приказываешь, оскорбляешь и высказываешь полное неповиновение, мне проще купить тебе кляп или убить, – хмыкнул он, заставив меня дёрнуться.

–Какой необычный переход от кляпа до убийства… – задумалась я, чётко смотря в глаза моему тёмному грабителю. Его шумная улыбка опалила моё лицо свежим дыханием, и я сглотнула. Слишком близко.

–С тобой, Тереза, только так, – напоследок сказал мужчина в костюме и отступил, бросив последний взгляд на пол позади меня. Там лежал мой последний рисунок за сегодня: чёрный дракон, его тело было покрыто массивными чешуями, создавая впечатление готовности к битве. Голова дракона была украшена острыми рогами, проколотыми жёстким панцирем. Зубы – острые кинжалы, из рта которого струилось облако пара. Он обвивал массивным хвостом маленького белого дракона, защищая его от мира. Своим длинным хвостом дракон мог с лёгкостью уничтожить целые селения. Он нёс в себе весь гнев и мощь, но сейчас отчаянно защищал другого дракона.

–Поехали со мной, – вдруг приказал Харрис и осмотрел меня.

–Кляп или убийство? – спросила шуточно я, заставив его вскинуть бровь.

–И то и другое принесёт мне удовольствие, но не сегодня, – от мрачных слов я поморщилась.

–10 минут.

Я не знала, куда он меня повезёт и как обычно, не получила ни один ответ на вопрос. Я уже стала привыкать к тому, что задавать вопросы в доме Харриса бессмысленно. Они никогда не найдут ответ. Мысль наконец выйти за пределы дома и клетки внушала радость, даже если это будет происходить с малоприятной компанией. Я быстро натянула чёрные джинсы и бежевую блузку, накинув пальто, которое было на размер меньше и вышла из клетки. Харрис ждал меня у двери, в привычно деловом стиле, без единого недостатка. Не смотря на мой интерес, всю дорогу я ехала молча, пол пути проведя с закрытыми глазами. Я старалась считать повороты и количество остановок, но спустя двадцать минут сбилась. Моего лба коснулись мозолистые пальцы, и я поморщилась от резкого пасмурного света в глазах, пока я привыкла к смене освещения, Харрис наблюдал за мной.

–Где мы? – узнала я, осматривая небольшое здание. Не ответив на мой вопрос, он вышел из машины, открыв мне дверь и за предплечье вытаскивая меня. Я отпихнула его руку, заходя в подвальное помещение. Это был тату бар, с приглушённой музыкой, оригинальными постерами и картинами на стенах, витражными окнами и тематической мебелью. Через дверь виднелся бар с широким выбором алкогольных и безалкогольных напитков.

У столика стоял знакомый парень в длинной чёрной футболке и джинсах, его руки были полностью забиты чёрной краской. Трент. Охранник Андреаса. Увидев меня, его голова с интересом склонилась, и он отвернулся.

–Принеси мне виски, – приказал Харрис.

–Я похожа на служанку? Растряси свои жировые отложения и сходи сам, – произнесла я, задетая его приказным тоном. Голубые глаза Харриса сверкнули опасностью, и он дёрнул мою руку, заставив на шаг подойти к нему, после чего с силой обхватил моё горло, сжимая.

–Принеси. Мне. Виски, – медленно произнёс он, рыча на меня. Я подняла свои глаза к нему, увидев зверское безумие и сжалась. Харрис – человек с отсутствием эмоций, с холодным взглядом и маской безразличия. Его редкие эмоции: злость и смех и молись, чтобы его редкий гнев не обрушился на тебя. Опустив меня, я заковыляла к бару, увидев татуированную девушку с фиолетовой причёской пикси. Она скучающе протирала бокалы и видела нашу с Харрисом сценку.

–Виски, – сказала я, заметив сожалеющий вид на её лице. Увидев на барной стойке телефон девушки, мои конечности задрожали, и я метнула взгляд к Харрису, который разговаривал с Трентом.

–Слушай, можно позвонить? – с улыбкой спросила я, а когда девушка обратила на меня внимание, её карие глаза забегали. Ясно, она знала меня.

–Мне всего на минутку, – попыталась снова я и она взяла в руки телефон, секунду раздумывая, что ей сделать.

–Я знаю Харриса и знаю, зачем он здесь, и кто ты, поэтому со мной не сработает. Это бар Трента, а Трент главный солдат Андреаса, а я обычный бармен и не хочу проблем, понимаешь? Если Харрис узнает, что я помогла тебе, моя семья никогда меня больше не увидит, – с сожалением в голосе прошептала она, налив в стакан виски.

–Харрис не убьёт тебя, – заверила её я и она улыбнулась.

–Харрис – нет, его люди – да, – больше она не сказал ни слова, поставив на барную стойку виски. Он не любил пачкать руки, конечно. Когда я вернулась к тату салону, Харрис сидел на холдере, держа вытянутую руку на подлокотнике, а Трент старательно склонился и делал ему тату. Между длинных пальцев Харрис держал серебряный Зиппо, его волосы были разлохмачены, полный беспорядок. Он услышал, как я вошла и холодные глаза обратились ко мне. Голова Харриса покачивалась, от чего его растрёпанный вид выглядел ещё более обезумевшим. Безумие, вот что было в его глазах на тот момент. И боль, много скрытой боли. Харрис тяжело вздохнул, вокруг его тела витал протяжный дым, и он не сводил с меня глаз. Мои глаза пробежались по голому торсу мужчины, по его широким плечам и мускулистым рукам. На груди уже была татуировка, но из-за приглушённого света, я не смогла различить цельную картину. Он курил? Я никогда не ощущала запах сигарет или не видела его за курением.

Я помялась на месте, держа в руках холодное стекло. Харрис кивком пригласил меня к себе, и я села на кресло рядом, протягивая ему бокал.

–Что ты набиваешь? – спросила я и вовремя замолчала, потому что ответа на вопросы я никогда не получала. Харрис положил Зиппо на столик и наклонился к татуировке.

–Alter ego, – хриплый голос мужчины заставил спящих бабочек воскреснуть. Он ответил на мой вопрос, какая редкость! Харрис набивал надпись о второй личности, которая существует внутри человека и отличается от его основной. Интересно, почему выбор пал именно на эту тематику?

–В тебе живут два человека? – спросила тихо я, боясь отвлечь Трента. Харрис задумчиво посмотрел на меня, его лоб был сморщенным от усталости.

–Можно и так сказать, – загадкой ответил мужчина, а я ни на что другое и не рассчитывала.

–Знаешь, мне тоже так казалось раньше. Я жила в идеальном дворце, где за меня всё делала прислуга и горничные, мама даже запрещала мне притрагиваться к готовке. Они все надеялись и верили, что я выйду замуж за обеспеченного человека и мне никогда не придётся заботиться о таких рутинных делах, как готовка и уборка. Они скорее учили меня держать язык за зубами и следить за выражением моего лица, потому что иногда мои эмоции брали вверх, и я становилась чересчур агрессивной, или прямолинейной. Мужчинам не нравятся болтающие пустоголовые девушки, они предпочтут покладистую породу и мою родители постоянно ограничивали меня в эмоциях, – я поджала губы, рассматривая свои бледные руки. Я никогда не признаю, что в доме Харриса я не сдерживаюсь. Я не живу своим Альтер эго, которое навязали мне мои родители.

–В детстве, когда дети со школы выводили меня из себя, я часто поднимала на них руку. Первая. Я всегда начинала драку первая, когда совсем не умела защищаться, – грустно улыбнувшись, я замолчала.

–Что делали твои родители? – вопрос Харриса удивил меня и я пораженно подняла глаза. Он слушал меня… Возможно из-за того, что ему делали тату, мужчине было скучно, но каким-то образом он продолжал слушать и даже задавать вопросы.

–Они ругали меня, – я пожала плечами. Дороти их идеальная послушная дочь, к тому же очень красивая, талантливая, умная, но наивная и иногда заносчивая.

–Родители поднимали на тебя руку? – почему-то спросил Харрис, и я задумалась, вспоминая своё заплаканное красное лицо.

–Однажды мама ударила меня, не справившись со своими эмоциями. Она сказала, что это я виновата и довела её, но разве моя вина, что я родилась с большими глазами и дети шутили над этим? Или в том, что я проявляю много эмоций? В том, что плачу, смеюсь и шучу? – ухмыльнулась я. Дети, бывают безжалостными, издеваясь надо мной из-за больших зелёных глаз. Свободная рука Харриса дрогнула, и я нахмурилась, но он быстро успокоил своё желание поднять её.

–Думаю, ты была создана, чтобы напоминать другим людям о красоте природы. Уникально и неповторимо, – так легко сказал Харрис, и я глубоко вздохнула воздух, смотря на него. Моё лицо тут же загорелось краской, и я прочистила горло. Трент тоже поднял глаза только на секунду, продолжая жужжать машинкой.

–Мои глаза напоминают тебе природу? – робко поинтересовалась я. Он замолчал, взяв мой подбородок между своими пальцами и холодно осмотрел их. Под пристальным взглядом, я задрожала, желая скрыть своё лицо.

–Возрождение природы весной, – ответил Харрис, сражая меня наповал. Мои мышцы напряглись, губы сжались, а сердце забилось учащенно и гулко, отзываясь в ушах звоном.

На следующее утро, проснувшись, на полу рядом с окном лежали все принадлежности для рисования. Мольберт, огромные холсты и дорогостоящие качественные краски вместе с кистями. Я засмеялась, вспоминая вчерашнюю перепалку, он заставил меня счастливо улыбнуться, но я сразу же прикупила губу, не позволив себе улыбаться из-за него. Он купил все это для меня и радостно спрыгнув с кровати, я подбежала, сев на колени рядом со своим будущим творчеством.

Когда я вернулся домой с важных переговоров с албанцами, горничные взбудоражено бегали по кухне, а увидев меня, совсем побледнели. Я всегда любил контроль. Я люблю знать, что происходит вокруг меня и быть в курсе всех событий. Я привык давать приказы и ожидать их выполнения. Когда вижу беспорядок, моя первая реакция – взять всё под свой контроль, иначе я начну раздражаться.

–Что происходит? – нахмурившись, спросил я, снимая пиджак с плеч. Одна из молодых горничных смотрела то на меня, то на выход на задний двор.

–Мисс Хендерсон создала творческий кружок на заднем дворе, она учит всех желающих рисовать, сэр, – уважительно произнесла она и я сдержал улыбку. Ей понравился мой подарок, я сделал все правильно и желал посмотреть на кружок с ее участием. На заднем дворе, прямо на газоне стояло три мольберта с белыми большими холстами, напротив них стояли три моих горничных, а во главе Тереза, положив руки на свои широкие бедра в обтягивающих джинсах.

–Холодные тона, Мелисса. Ты рисуешь фон луга, – приказывала девочка, указывая пальцем на краски. Я облокотился об дверной косяк и склонил голову.

–Ромашки? Красиво, Йона. Ты придумала в голове его лепестки? Они будут большими или маленькими? Сердцевину желтым, –она раздавала приказы, и я видел огонь в ее больших глазах, словно стрекоза улыбается солнцу, а ее глазки блестят.

В груди разлилось тепло от картины, и я, закатав рукава, направился прямиком к ней. Она всегда вздрагивает, когда я оказываюсь достаточно близко, так как не слышит моих шагов. Спасибо моему учителю.

–Сколько стоит один из сеансов рисования? – поинтересовался я, желая притронуться к ее рыжеватым волосам, собранным в высокий хвост. Ее курносый маленький носик сморщился, осматривая мою белую рубашку.

–Ты уверен? Твоя изнеженная белая рубашка испачкается, – она ткнула пальцев в мою грудь, у девушки было игривое настроение, поэтому я склонил голову.

–Боишься, что не справишься? Я требовательный ученик и мои желания сложны, – я играл с ее улыбкой на лице, которая все больше начинала мне нравится. Тереза никогда не улыбалась мне, этот изгиб не принадлежал мне. Фыркнув, она нагнулась, выпячивая привлекательные изгибы и я не смог отвести взгляд. Стройные пропорции и линии. У неё изящная талия, упругие бедра и подтянутые мышцы, которые я не замечал за бесформенной одеждой. Штаны предательски натянулись, но я быстро взял себя под контроль. Горничные рядом со мной положили свои кисточки и попятились назад.

–Куда вы, девочки? – спросила Тереза, поставив на газон мольберт и белоснежный холст. Они виновато улыбнулись и покосились на меня.

–Нам нужно работать, – в один голос сказали они. Увидев расстроенные глаза Терезы, я сжал челюсть и выдохнул.

–Считайте у вас выходной, – спокойно сказал я и снова увидел ее улыбку, смотрящую на девочек. Кажется, это ее оружие против меня и чем быстрее она поймет это, тем скорее я умру.

–Что желает нарисовать главарь группировки? – спросила она, протягивая мне кисточку. Веритас. Я стал главарём группировки спонтанно, когда не смог терпеть увиденного насилия со стороны дяди. Я был социопатом, но хорошо разбирался в эмоциях людей, и по-прежнему не могу видеть страдания на их лицах. Я понял, что больше не в силах терпеть и молча наблюдать, решил создать для себя возмездие. Богатые люди, которые злоупотребляют своим состоянием, ущемляя бедных и угнетая их, подлежат грабежам обученных людей. В мире живут настоящие твари, поднявшиеся на ноги за счет насилия и убийства людей. Они спят, едят и ездят на костях невинных людей. И чем больше несправедливости они творят, тем богаче становятся. Распределение их богатства бедным, наказание за их преступные действия, чтобы уравновесить социальные неравенства. Веритас предпринимает усилия по освобождению людей от плена, будь то физическое рабство или экономическая зависимость. Мы проводим операции и боремся за прекращение работорговли или иными способами действуем для искоренения любой формы угнетения.

–Фенрира, – тихо произнес я, заставив ее вскинуть брови. Я сразу начал пояснять, кто такой Фенрир, но она перебила меня.

–Волк, которого боялись, поэтому и сделали из него монстра, –ответила она, отворачивая от меня. Я хмыкнул, поражаясь ее знаниями. Не все знают деталь про Фенрира, боги боялись волка из-за его размеров, сам же он не предвещал никакой опасности, поэтому они сами сделали из него монстра. Монстра, скованного цепями.

–У меня мало темных красок, может сделаем его розовым? –пошутила Тереза, заставляя меня вскинуть брови. Наблюдая за моим серьезным лицом пару секунд, она разразилась смехом.

–Вставай.

Последующий час мы стояли на холодной улице, мои руки раскраснелись от ирландской погоды, но я воодушевленно продолжал рисовать по ее указаниям.

–Неправильно, – изредка говорила она и положив свою руку на мою, вела кисть в правильную сторону. Вряд ли она задумывалась о наших прикосновениях, так как делала это на автомате и так же помогала других горничным рисовать луг с цветами. Мой волк был темным, окруженный могучими золотыми цепями, которые были сплетены вокруг его плотной шерсти.

Я был поражен, как многие детали, нарисованные Терезой, преобразили картину. Она добавила его глазам цвет, добавляя грозный вид и сильную мускулатуру.

–Не так уж и плохо для первого раза, Харрис, – похвалила она, положив свою лапку на мое плечо для поддержки. Кожа под моей рубашкой нагрелась от ее горячей руки, и я посмотрел на ее губы в легкой улыбке.

–Приму за комплимент, – выдавил из себя и она, прищурив глаза, потянулась за кисточкой. Я был ослеплен ее глазами и сразу не догадался ее намерениям, только когда кисточка в розовой краске из соседнего мольберта коснулась моей белой рубашки. Она игриво провела линию, желая вывести меня на эмоции.

–Ой, я испортила твою очень дорогую рубашку, – она сдерживала свою улыбку, наблюдая, как краска подпитывает мою рубашку. Чертовка играла со мной, а я позволял ей. Подняв кисть руки к моему лицу, она впитала краску в мою щеку, заставляя ворсинки защекотать мою кожу.

–И твое красивое лицо, – буркнула она, заглядывая в мои глаза. Блеск, что я увидел в них, заставил меня схватить маленькое тельце Терезы под талию и прижать к себе. Она задрожала, а я зарычал ей в лицо.

–Плохо играть с игроком не твоего уровня, Тереза, – прошептал я, ощущая выдох из ее полуоткрытых губ.

–А если игрок осмелел? Она хочет быть под стать тебе, – шептала девушка с медовыми волосами, на бледных щеках девушки заиграл красный румянец.

–Пусть пробует, – с вызовом ответил я и она потянулась вперед, закрывая свои глаза. Я опомнился, не хотя, убирая свои руки с ее тела. Она молода и вскоре исчезнет из моей жизни, не стоит портить ей жизнь. Тем более, зная Терезу, она тянется ко мне, потому что находится в одиночестве. Она тянется к теплу и ласке, которое я не могу ей дать, хоть и желаю овладеть Терезой уже долгое время. Я никогда не признаюсь, как желал притронуться к рыжим волосам девушки и провести по ней пальцами.

Ты нечто необъятное в моей судьбе, как долгожданные мир в затянувшейся войне.

Я провела в этом доме месяц. Я провела взаперти месяц. 31 день. Целый месяц моими поисками занимались специалисты и полиция, а я была совсем рядом. В доме преступника. Он был грабителем. Я слышала минимум три раза, как он разговаривал по телефону, не боясь, что я услышу. Это были разговоры с группировкой, которая планировала ограбление домов и предприятий в ночное время. И он уходил, пропадал на всю ночь, не возвращаясь домой днями. Тогда мне приходилось довольствоваться обществом смазливого Эйвона, который не пропустит и минуты, как не пошутить и подколоть меня. Кажется, благодаря Эйвону и рисованию, я не сошла с ума. В моем окружении был только Эйвон и Альба, а Харрис перекидывался со мной парой ненавистных мне фраз, заставлял меня поесть и подолгу не находится в саду. Эйвона, который часто развлекал меня просмотром премьеры на большом телевизоре в зале. И пару горничных, боявшихся сказать мне лишнее слово, за что Харрис мог открутить им головы, как куклам. Альба учила меня готовить, от этого я чувствовала себя лучше.

Ещё один забавный факт – я видела Харриса без футболки всего раз за месяц. Казалось, тот специально моется, спит и занимается спортом в одежде. Он будто старательно боялся и избегал меня, потому что стоило мне появиться в поле его зрения и открыть рот, он тут же уходил.

Мой сад за эти недели действительно преобразился. Я рассадила томаты, сладкие перцы, шпинат и базилик, а на последнее оставила орхидеи и розы. Теплица оборудована нужной температурой, влажностью и освещением, чтобы обеспечить моим рассадам наилучшие условия для роста.

Я много рисовала, давая своему мозгу свободу мыслей и часами выводила карандашом на бумаге линии и лица. Однажды даже получилось уговорить Эйвона стать моим рисунком, он позволил мне рассмотреть его поближе и набросать эскиз.

На улице похолодало, а поздняя осень в Ирландии проходила всегда в тепле. Максимум 14 градусов. Я вышла в тунике на улицу, ощущая озноб в ногах, так как они были голыми. Добежав до теплицы, я смотрела на перистые облака, в некоторых участках достаточно тёмные для начинающего дождя.

Каждый мой день начинался с полива некоторых растений, любящих влагу.

Я нагнулась за лейкой, убирая локоны упавших волос и открутила кран с водой, заполняя. Аккуратно прошлась по грядкам, не пропуская ни одного ростка.

–Заходи в дом, – услышала я и выронила лейку из рук, ощущая, как прохладная вода заливает мои ноги. Я обернулась на Харриса, смотрящего все это время на меня. Какого черта? Когда он вернулся? Я зашипела от холода в ногах и отошла, не отвечая ему.

–Тереза, в дом, – приказал он. За этот месяц я услышала приказов больше, чем собственного имени.

–Я не собака, способная на дрессировку, – буркнула я и вылила остатки воды, поставив лейку в шкаф.

–Ты не собака, но приказывать я тебя буду, – ответил он. Мистер Райт был в чёрной рубашке и классических штанах, ни на секунду, кроме моментов тренировок, он не изменял своему стилю.

–Кто дал тебе право? – обернулась я, чувствуя, как по ногам бежит холодок от приоткрытой двери. Нужно заняться утеплением лучше, иначе все мои растения погибнут.

–Право? Ты забываешь, где находишься? – вскинул бровь мужчина, а я разозлилась и подошла ближе к нему. Я стала смелее рядом с мужчиной, хоть и в моментах его настоящего гнева, стараюсь замолчать. Как однажды, когда я заболела, после того как целый день провела на улице и умудрилась промокнуть. Харрис пошёл на риск, вызывая мне личного врача, чтобы я не откинулась ночью с температурой. Он так разозлился от моей беспечности, что я могла умереть от одного его взгляда на меня. В те дни, мне чаще снились сны с моим тёмным незнакомцем, и я чаще просыпалась от кошмаров, замечая еле движущую тень в кресле. Но это были лишь сны от высокой температуры моего тела.

–Я, как раз-таки, каждый день думаю, где я нахожусь. И грызу себя мыслями, потому что никому из вас нельзя доверять, –ткнула я пальцем, указывая на события того дня с Андреасом. Он многое мне пообещал, а потом просто улетучился на три недели. Харрис напряг свои плечи, смотря на меня.

–Андреас назначил встречу на четверг. С твоим отцом, Тереза, –после сказанных слов из-под ног будто ушла почва. Я стояла, словно в круговороте, от чего быстро начало подташнивать.

–Четверг? Это ведь через пять дней! – вскрикнула я, не замечая, как на лице появляется нервная улыбка. Я увижу отца, я увижу члена своей семьи и буду в порядке. Мне позволят, обещание сдержат, и я смогу поговорить с папой…

–При условии, что ты будешь молчать и не посмеешь проронить и слова о том, что происходило в этом месяце, – начал говорить он, наблюдая за сменой настроения на моем лице.

–Ты закроешь свои пухлые губки, иначе твои слова обернутся смертью всех твоих родных. Поверь мне, Тереза, Андреас любит портить жизни, он любит все 9 кругов Ада, – его слова слетали быстро и грубо, я бы сказала, жестоко. Я видела перед собой того Харриса, которого увидела впервые, когда проснулась в комнате. Он тогда предлагал мне сотрудничество, иначе все мои родные пострадают. Я скрыла волнение в глазах, убирая руки в тунику.

–Что насчёт ответов на вопросы? – спросила я про второй пункт уговора. Харрис поправил волосы на голове, смотря куда-то позади меня, на мои ростки.

–Смотря что тебя интересует, – ответил коротко он.

–Всё.

–От такого количества информации ты не сомкнёшь глаза, –предупредил Харрис.

–Мне не впервой, – скрестив руки на груди, ответила я. Он вскинул свои густые тёмные брови и улыбнулся. Эта улыбка… Будь я в обычной ситуации, будь он моим знакомым или работал бы с моим отцом, я влюбилась бы в неё, как школьница.

–Ты спишь, как младенец, Тереза. Остаётся только слушать твоё сопение и смотреть на стекающую слюнку, – жестом своего большого пальца он коснулся уголка своей губы, говоря про слюнку. Уверяю вас, я покраснела, как ненормальная. Мои глаза расширились от сказанных им слов.

–Откуда ты знаешь? – больше удивило меня, но он не ответил. Крик Эйвона с крыльца расшугал всех птиц в округе, от чего Харрис стремительно вышел из теплицы, а я за ним. Блондин убирал свои длинные волосы в хвост, когда собирался уезжать. Он выглядел ошеломлённым, но увидев меня, все скрылось за маской улыбчивости.

–Что вы вдвоём там делали? – спросил блондин с интересом.

–На плоды смотрели, – ответил Харрис, заставляя меня сдержать смех, а Эйвон нахмурился.

–Я заберу твоего помощника с собой, Лиличка, – любезно сказал мне Эйвон, открывая дверь Харрису и смотря на меня. «Лиличкой» я стала недели две назад, когда откуда-то у Эйвона в руках оказалась папка с моим именем и старой фотографией. Будто он собирал моё личное дело… Ему понравилось моё полное имя, и он назвал меня Лиличка. Я махнула рукой, как будто могла с этим что-то сделать. Я в их власти и благодарна им за хорошее отношение к себе.

Мне стоило принять душ и поспать. Мой месяц проходил скучно, не считая войны с Харрисом. В остальное время я спала и читала книги из шкафа, в нём были различные жанры и в том числе психология, рисовала и молилась. Молилась, чтобы попасть домой.

Тёмный кошмар охватывает меня, будто холодный поток ветра. Я оказываюсь в месте, где все кажется искажённым. Я чувствую бессилие и тревогу в груди, как цепь, я не могу оторвать глаз от стоящего впереди незнакомца. Его лицо заслонено тенью, я не вижу выражения его глаз, но моё сонное тело ощущает сильную боль в сердце за этого человека. Моя душа наполняется страхом и беспомощностью, а голос становится слабым. Крик, который я издаю, остаётся бессловесным. Медленно я наблюдаю, как что-то тёмное приближается к моему тёмному незнакомцу из сна. Его присутствие веет угрозой. Мои слезы теряются в море боли и страха. Грудную клетку сковывает, а дыхание замедляется.

Я открываю глаза, молча смотря на потолок и чувствуя, как намокло от слез моё лицо. Грудь по-прежнему болела, как будто все было отдалённой реальностью. Я осмотрелась и убедившись, что одна, приняла сидящее положение, сжав ткань майки в области груди. Я не могла заплакать, не могла закричать, оставалось размеренно дышать и слышать треск ткани под сжатым кулаком. Той ночью, я что-то в себе утратила, что-то важное и необходимое.

Я спустилась вниз, свет в доме был погашен, а значит все либо спят, либо никого нет. Иногда Эйвон оставался в гостевой комнате, а Харрис мог подолгу не возвращаться домой. У охранников тоже был свой небольшой домик около ворот, который я часто осматривала в поисках лазейки или слабого места. Не стоит думать, что я не пыталась сбежать ночью. Все оказывалось бессмысленным, когда двое жилистых охранников приводили меня домой за руки, тащили, словно мешок. А на пороге стоял Харрис, молча и грозно отчитывая меня холодом глаз. Он запирал меня в комнате, не позволяя разгуливать по дому несколько дней, лишь приносив мне еду. Но он не знал, что пока в моих руках бумага и карандаш, я никогда не буду заперта.

Я бессознательно подошла к бару в гостиной комнате и нагнулась. Парочка бутылок стояли на месте, одну из которых я крепко сжала в руках. Приложив усилия, я открыла крышку и бросив взгляд на лестницу, сделала пару больших глотков. Я устала. Обессилено, упав на диван, я поджала под себя ноги. Я не помню, сколько времени просидела в неподвижном состоянии, лишь поднимая руку для горьких глотков алкоголя. Моё тело стало мягким и ватным, а мысли о боли и усталости покинули меня.

Я мало пила, но после той ночи, когда пришлось выпить текилу, я нашла в этом некое утешение. Алкоголь помогал мне не думать о событиях в моей жизни. Он помогал смотреть на мою жизнь с другой стороны, забывая про похищение.

Я открыл дверь в дом, привыкая видеть темноту. Последние дни я возвращался домой поздно от скопившейся работы. И видеть её… становилось всё труднее. Стоило увидеть рыжие волосы в своём саду, рывшиеся в сырой земле, моя челюсть сжималась. И я переставал себя контролировать. Я уставал от девушки дома, приходилось во всём себя контролировать и сдерживать, чтобы лишний раз не сказать или сделать лишнего. Но стоило признаться, она стала частью этого дома всего за месяц. Утром я привык приказывать сделать завтрак для двоих и отнести ей её любимый апельсиновый сок. Мне казалось, не выпив апельсиновый сок с утра, Тереза становилась ещё более раздражительной. Привык видеть спускавшееся тельце в привлекательной одежде, дрожащее при виде меня. То ли от страха, то ли от гнева. А лучше и то и другое. Подолгу она могла находится в саду, ей нравилось рыться в земле и ухаживать за бесполезными растениями, которые я мог купить за один щелчок пальцами. Но для неё это было важно, поэтому я не смел запрещать ей единственную радость в доме. Пока она не умудрилась слечь с температурой, напугав весь дом своим обмороком посреди дня. Мне пришлось вызвать личного врача семьи Райт для осмотра Терезы и напрячься, чтобы тот держал рот на замке после увиденного. Она болела. Сильно и с жаром. Я не мог оставить её одну, боялся, что опоздаю, и она не выдержит собственную температуру тела. И тогда наш план, конечно же, сорвётся. Когда она спала, я часто заходил к ней, это уже стало неким ритуалом. Но я не был извращенцем, мне важно было знать, что с ней всё в порядке и она умилённо спит, пуская слюнку. На её кровати всегда были разбросаны листы, я мельком улыбался, осознав, что она каким-то образом подкупала горничных, чтобы они воровали бумагу и карандаши с моего кабинета. Я не злился. Мне нравилось. Она не на свой возраст умна и талантлива, а я бессовестным образом отбирал у неё этот ум. Ум и её молодость, которая текла в ирландском горячем теле. Цветы, лица, лошади, кувшины, мифические существа и природа. И что я только не различал в листах бумаги. Однажды я всё-таки не смог себя сдержаться. Подняв с кровати пустой лист бумаги и покрутив в руке, я понял, что она пыталась нарисовать сильное мужское тело без лица. Но у неё не получилось. Я нагнулся к ней, убрав слипшиеся от тепла волосы на её лбу. Вкусный запах развеялся от моего лёгкого касания, и я коснулся её лёгкой и маленькой ручки. Эти руки творили искусство, эти руки были способны на большее. Я знал. И больше всего в жизни я не хотел уничтожать это в ней.

Шум в зале заставил меня напрячься. Поздней ночью она явно спала, а Эйвон устраивал вечеринку в клубе. Я заглянул в зал, удивившись увидеть сидящую на диване Терезу. Волнистые волосы лежали на плечах, единственная ночная рубашка прикрывала стройное тело, но не бледные ноги. Я сглотнул, а когда заметил бутылку в её руках, нахмурился. Она не слышит меня, потому что я обучался у лучших мастеров скрытности. Из-за службы бывшим разведчиком я отточил множество техник на практике, чем гордился бы при других обстоятельствах. Меня учили двигаться бесшумно и незаметно, я использовал специальную технику ходьбы, чтобы минимизировать звук своих шагов. Прошлая работа на правительство оставила много полезного, как и множество трав. Я пару минут наблюдал за ней, как она бессмысленно смотрит в одну точку и делает глотки мартини. Если бы мог, пожалел и посочувствовал бы.

Включив свет в гостиной, я заставил её подпрыгнуть и выронить тяжёлую бутылку алкоголя. Столкновение бутылки с мраморным полом заставило нас обоих поморщиться. Она замерла, увидев меня, но быстро сменила своё лицо на холодное.

–Что ты делаешь? –спросил я, будто не увидел то, как она распивает алкоголь ночью. Ночная рубашка съехала с плеча, оголяя его, на одной стороне развились рыжие волнистые волосы, большая часть скрывалась на её спинке. Бледное лицо, утончённые черты лица, похожие на мраморную статую мастера и эти розоватые щёчки.

–Пью. В одиночестве. Тебе это знакомо? – по тихому голосу была понятна степень её опьянения. Ещё и говорила об одиночестве. Исходя из ситуации, в которой ей приходится быть, я понимаю её желание выпить.

–Хотя что ты знаешь об одиночестве, – она отчаянно развела руками и продолжила:

–Весь из себя деловой, строгий и красивый. Ты окружен вниманием, и не только женским. Все хотят быть рядом с богатым мужчиной, который обеспечит их жизнью мечты, –бурчала она, смотря перед собой. Я не мог сдерживаться, смотря на то, как она страдает. Огородить себя от неё. Мне нужно делать всё, чтобы она подписала бумаги и план Андреаса оказался исполненным. Никакой жалости, влюблённости и страдания.

–Богатство может изолировать, не каждый готов видеть во мне человека, а не карман с деньгами, – ответил ей, заставляя бледное личико поднять на меня глаза. Они были зелёными и большими, выразительными и яркими. Они напоминали свежие отцветавшие листья весной.

–Ты прав, –Тереза о чем-то глубоко задумалась, делая привлекательную мордашку и хмуря брови. Я так редко видел улыбку на этих губах, что грудную клетку защемило.

–Почему ты напилась? – спросил я, проходя в зал и снимая с себя пальто. Меня раздражал её характер до ниточки, пропитанный упорством и сопротивлением. Она могла специально сделать что-то назло мне, как например, подкупить одну из горничных, чтобы та снабжала её информацией. Но мои горничные проходят жестокий отбор, прежде чем встретиться с рыжеволосой бестией. Про листы бумаги я знал и позволил ей поступить дипломатично.