Пиво, эльфы, два стрельца бесплатное чтение

Пролог

Если вы бывали в тех местах, где открывается вид на город, особенно если город в меру большой, чтобы у хранителей правопорядка не было времени на перекур, то прекрасно знаете, что самое точное слово, которым можно описать город – «муравейник». А город во время большого праздника или работы налоговых инспекторов – развороченный «муравейник».

Такое описание подходит к абсолютно любому населенному пункту, кроме деревень, поскольку единственное, что в деревне можно сравнить с муравейником – это, собственно, муравейник. Жизнь в деревнях проходит тихо и мирно, все друг друга знают, всегда друг другу улыбаются. Если, конечно, корова не родит теленка на соседском поле, тут конфликт кончится дракой «стенка на стенку», никак не меньше.

В остальном все просто. Летом – посевная и купальная, зимой – снегоуборочная и каминная. По ночам жители деревни спят. Утро они встречают с первыми петухами, которых заблаговременно поставили на пять сорок пять, днем работают в поле и назначают свидание с кроватью сразу после последних лучей закатного солнца.

В деревне можно получить массу удовольствия не только от лицезрения верескового поля, но и от возможности поваляться в нем, или поплавать, в зависимости от того, насколько плотно оно засеяно. Или же вечером, когда бабушка достанет из кладовки баночку с вересковым медом и будет добавлять его к свежему хлебу, только-только из печи, а на столе уже будет ждать горячий чай. Главное – дождаться чая, потому как велик риск получить от бабушки мухобойкой по рукам.

В деревне радуются мелочам и не слишком-то требуют большего. По крайней мере, большинство не требует большего. Те же, что составляют меньшинство, в основном являются людьми [гномов, орков, даже эльфов и других рас это тоже касается, просто так вышло, что люди размножаются, как кролики, и составляют 67-70% населения], которых большинство не понимает. Оттого они склонны к разного рода рассуждениям, вроде «Почему меня никто не понимает?», «За что мне все это?» и «Мне не хватает цифр, букв и других закорючек, чтобы составить уравнение, описывающее движение кометы по гиперболической траектории».

Такие натуры и являются двигателем прогресса, хотя основной их талант – это усложнять то, что нормально работало ДОнепосредственного вмешательства тех самых натур.

К примеру: крестьянин запрягал осла в плуг и пахал землю целый день, а вечером баловал себя тремя кружечками пива. Однажды кто-то посоветовал поставить два плуга, чтобы работа шла в два раза быстрее. Крестьянин попробовал. Вскоре оказалось, что работа вообще остановилась, поскольку советчик не сказал ни слова о том, что нужно было предварительно спросить разрешения у осла. Осел же такого издевательства не выдержал и потребовал оплачиваемый выходной – упал после двух рядов и как будто по-человечески проблеял что-то вроде «изверг поганый». Так осел был заменен на лошадь, которая к двум плугам отнеслась сносно, но и овса потребовала не в пример больше.

Потом крестьянин поставил еще одну лошадь и еще один плуг. Потом как-то внезапно стало три лошади и пять плугов, и появилось время на лишнюю кружечку пива, но только после того, как лошади будут отмыты, а стойла – вычищены. А когда в конце сезона крестьянин занялся своей бухгалтерией, у него не сошлись дебет и кредит. К тому же, согласно долгим вычислениям, выходило, что время работы почти не сократилось, еды на лошадей тратится больше, чем вырастает на вспаханном ими поле, а откуда берутся деньги на лишнюю кружечку пива – он так и не разобрался. О том, чтобы бросить пить, крестьянин думал, но отбрасывал эту мысль после легкого нервного смешка.

Большинство на его месте вернулось бы к одному ослу и одному плугу и жило бы себе спокойно дальше. Но этот крестьянин, после некоторых раздумий, решил, что технология требует доработки, и продолжил свои изыскания.

Это, конечно, дела давно минувших дней, но непонятное и не всегда уместное желание все усложнять никуда не делось из характера отдельных представителей разных рас, населяющих этот мир. Как будто без этого проблем не хватает! Не приведи Алирана, эти любители усложнять вдруг задумаются, какой формы на самом деле мир, есть ли жизнь вон на той красной точке на ночном небе и почему бы не запустить в ту красную точку железный сундук с собакой, потому что, ну, вдруг там нет собак?

Именно такие, склонные к усложнению, люди, гномы, орки, вампиры и, как бы не хотелось это признавать, даже эльфы, впоследствии придумали институт благородных девиц, теорию суперструн лютни, целебное снадобье со вкусом жареной селедки и танцы полураздетых барышень в трактирах.

И, что хуже всего, – они построили города, ставшие большими кипящими муравейниками, на которые любуются с обзорных площадок, причем непременно с таким возвышенным видом, будто получают от лицезрения ни с чем не сравнимое удовольствие.

В одном таком городе, становящемся развороченным муравейником без, казалось бы, особого повода, регулярно происходят события, требующие внимания. И, зачастую, парочки бочек сердечных лекарств и успокоительного отвара.

К городу вели почти все торговые пути окрестных земель, раскинувшихся на полтысячи верст, а значит в местном банке всегда можно было обменять деньги, на местном рынке найдется покупатель на ваш товар, а в увеселительных заведениях в достатке и развлечения и, в определенных случаях, порции адреналина.

Этот большой город лежал у самого подножия Северных гор, радуя жителей сказочными видами. Совсем рядом, в двадцати минутах езды на карете от центра, на берегу Аметистовой реки, что впадет в Черное-как-черти море, расположился городской порт. Поговаривали, что если, находясь на территории порта, закрыть глаза и вдохнуть воздух носом шесть раз – можно потерять связь с реальностью примерно на двенадцать часов.

Построен город был очень давно, поэтому самым последним сбором, уплатить который обязали всех граждан, был взнос за капитальный ремонт. Конечно, из этих денег выделили небольшую сумму на ремонт таблички «Добро пожаловать в Несеренити». Надзор за ее сохранностью Ее Светлость принцесса Диана зачем-то поручила гвардии. Вероятно, она решила, что несколько свободных минуток в день у них обязательно найдется.

Этот мир еще молод, и, в основном благодаря двигающим прогресс [вечно все усложняющим] натурам, он регулярно оказывается по уши в чем-то непознанном. Если вам когда-то говорили что-то вроде «не наступай на мои грабли», вы вероятно [я очень надеюсь] знаете, что лучше бы не повторять чужих ошибок. Этому миру такого никто не говорил.

Это странный мир. Пусть таким и остается.¹

Глава 1

С обзорной площадки, расположенной на «Первой ступеньке» Северных гор – где-то в сорока метрах над уровнем Черного-как-черти моря – открывался чудесный вид на Несеренити и гавань. Обычно здесь не протолкнуться от желающих вдохнуть свежий горный воздух [особенно среди тех, кто прибыл на корабле и, соответственно, вынужденно посетил порт], но сейчас было на удивление тихо и немноголюдно. Конечно же, никто из присутствующих не решился сделать замечание эльфу, который распивал вино. В основном потому, что никто не любил эльфов и не имел ни малейшего желания лишний раз разжигать конфликт. Но на самом деле была и более веская причина. Пьяные эльфы не контролировали себя и завсегда норовили влезть в драку. А если влезать [по объективным причинам] было не во что – это что-то создавалось минимумом усилий. Поэтому посетители, заметив остроухого, старались спешно покинуть площадку.

Однако этот эльф вел себя тихо и не проявлял никакой агрессии. Он сидел на скамейке и небольшими порциями поглощал алкоголь. Его можно было легко принять за того, кто переживает некую личную драму. По озвученным ранее причинам, вылившимся в огромный список разного рода предубеждений, которые большинство испытывало перед остроухими, никому даже не пришло в голову поинтересоваться, нужна ли эльфу какая-нибудь помощь.

Эльф же не переживал никакой драмы. Он думал.

***

Гном с пышной рыжей бородой и в заляпанных чернилами нарукавниках постучал в дверь кабинета командира гвардии.

– Разрешите, господин капитан? – он приоткрыл дверь и просунул голову.

– Заходи, Безликинс, заходи, – кивнул капитан Игон Эрн. Он как раз закончил все неотложные дела и уделил немного времени, чтобы полюбоваться тем, как солнышко медленно ползет по небосводу, стремясь скрыться за припорошенными мягким снегом пиками Северных гор. Во-первых, это было отличное упражнение для разминки уставших от бесконечного чтения бумаг глаз. Во-вторых, капитан ужасно хотел сбежать из своего кабинета.

– Документы на подпись, – штаб-сержант Яр Безликинс, исполняющий обязанности главного в гвардии специалиста по работе с бумагами, просеменил к столу капитана и водрузил на него внушительную кипу. – Двенадцать рассмотренных жалоб, пять анкет впервые прибывших в город мигрантов, три прошения об отпуске, два отчета о поставке хозяйственно-материальных ценностей на нужды гвардии и письмо от главы эльфийской общины. На Ваше имя, господин капитан.

Эрн тихо застонал. День был не слишком-то радостный, но уже клонился к закату, а это означало, что капитан покинет штаб и совершит наконец свой личный обход города, о котором мечтал буквально… с самого утра. Последнее, чем Игон Эрн хотел заниматься в жизни – так это перекладывать бумаги, будто обезьянка, но выслуга и положение требовали иногда отвлекаться и на такую деятельность. Кто и зачем это придумал – ему было слабо понятно, однако все вокруг говорили о какой-то там политике. Все, мол, господин капитан, дослужился до высоких, не по статусу и не по званию теперь топтать землю, вот тебе уютный кабинет, вот личный безупречный секретарь. Да вот только стойкости и усидчивости для бумажной работы Эрну хватало ненадолго. Он всегда считал и усиленно доносил до каждого гвардейца, что настоящая работа гвардии явно не в бумагах. Она там, на улицах Несеренити. Так говорил его наставник и предшественник Гер Ладан. Кто, в конце концов, такой, и что, в конце концов, это за командир гвардии, если он не работает на передовой, плечом к плечу со своими подчиненными? Поэтому Эрн старался если не свести на нет, то хотя бы минимизировать всю бумажную работу в гвардии. Или отдать ее тому, кому хватает духу с ней совладать. А штаб-сержант Яр Безликинс, казалось, был просто создан для документоведения.

– Ты жалобы читал? – спросил Безликинса капитан. – Там все в порядке?

– В основном – ничего примечательного, – ответил гном. – Так, например, госпожа Лекма, жалоба под входящим номером тридцать один, требует привлечь к ответственности младшего офицера Кота, который произвел арест ее сына за кражу породистой коровы с городской фермы, последующее убийство животного и дальнейшую перепродажу в виде мяса. Ссылается на то, что, на момент производимых Котом действий у ее сына, цитирую, «не было ни мяса, ни вырученных за него денег».

Эрн нахмурился, а Безликинс продолжил:

– Однако младший офицер Кот действовал грамотно и быстро установил, что мясо коровы забрала сама госпожа Лекма, а деньги сыну не заплатила, потому как, цитирую, «целее будут». Оба под стражей в камере номер девять.

– Отлично, – на лице капитана заиграла легкая улыбка. – Хорошо идет младший офицер Кот! Так, Яр, подготовь к концу недели необходимые бумаги, ну, чтобы потом только цифры вписать. Повысим парня по результатам месяца.

«Дожил, – подумал про себя Эрн, замерев на секунду. – Уже говорю как какой-то… Политик?!» Его передернуло.

– Будет сделано, господин капитан, – Безликинс внес запись в свой блокнот. – А вот с последней жалобой я бы на Вашем месте ознакомился со всей внимательностью.

– Только не говори, что это опять…

– Коллективное заявление от жителей Пограничной улицы. Просят привлечь к ответственности Ее Светлость за, цитирую, «поразительную в своей наглости ложь», а в противном случае – грозятся голодовку устроить.

«Да чтоб их, Алирана…» – капитан Эрн закрыл лицо руками и пробормотал что-то не слишком приличное и членораздельное. Жители Пограничной улицы в последнее время словно с цепи сорвались и не упускают возможности припомнить городской ратуше обещанный, но, в силу непреодолимых обстоятельств, так и не начавшийся ремонт дороги.

– Все никак не уймутся… – устало промолвил Эрн, вытаскивая нужный документ из-под других.

– Именно так, – согласился гном.

– Хорошо, прямо сейчас и ознакомлюсь. Остальное, прошу тебя, – капитан умоляюще посмотрел на Безликинса и махнул рукой на документы, – забери и распишись за меня. Сил моих нет.

– Как скажете, господин капитан. О, и не забудьте, – гном перевернул назад страницу блокнота, – господин Жезла ждет Вас у себя, в четырнадцатой камере.

– Помню-помню, – кивнул капитан. – А…

– Ваша тетушка не приходила за Вашим братом, – сообщил Безликинс.

Эрн немного расслабился и в очередной раз поблагодарил штаб-сержанта за его учтивость и внимание к больным темам. Пан, старший брат Эрна, регулярно напивался до беспамятства, после чего его, чуть живого, находил или ночной патруль в канаве, или конюхи в куче лошадиного дерьма, или первый утренний прохожий посреди дороги, или его приносила Буня, медведица капитана. Эрн уже перестал записывать, где его находили. Он ненавидел пьяниц всех сортов и расцветок. Долг и разум говорили ему, что их всех надо изолировать от общества как социально-опасный элемент [говоря нечто подобное, Игон Эрн задумывался, не слишком ли он много общается с Иколой Жезла, гвардейским ученым], ум учтиво напоминал, что это невозможно, а сердце разрывалось на части. Каждый раз, когда он бросал Пана в камеру, тетушка смотрела на него, Эрна, как на врага народа. «Как ты мог?! Брата!» – стоял в ее заплаканных глазах немой вопрос.

Удивительно любовь туманит разум – человек не в состоянии перестать валять дурака и решить проблему «многолетний бесполезный идиот, живущий за родительский счет». Игона Эрна воспитывали иначе. Он видел, что все это неправильно, и не понимал, почему «три-четыре дня без алкоголя» стоят поощрительного праздника, в результате которого виновник «торжества» сбрасывал счетчик. И вот опять.

– Это радует. Он по крайней мере все еще в камере, – сказал капитан.

Безликинс пролистал блокнот:

– Без происшествий, господин капитан.

– Радует…

Однако радость была не столь большая, сколь хотелось бы. Капитану предстоял очередной разговор с братом, но он быстро отодвинул эту мысль в сторону и углубился в чтение коллективной жалобы.

***

Ближе к закату обзорная площадка совсем опустела, и эльф остался в гордом одиночестве. Ну, если быть точным, не совсем в одиночестве – компанию ему все еще составляла бутылка. На вид эльфу было лет сорок, и это была бы точная оценка, если бы он был человеком. На самом деле ему было крепко за двести семьдесят. Все прекрасно знали, что остроухие считают годы жизни как-то иначе, но формулу никто толком запомнить не мог, кроме небольшого количества ученых. Одежда эльфа знавала лучшие времена, но не было похоже, чтобы его этот факт хоть как-то волновал.

Он ДУМАЛ. Глядел на город и думал. Рассуждал, прикидывал варианты. И не забывал пить.

Вскоре к эльфу медленно подошел некто в черных одеяниях. Мантия была явно великоватой владельцу, потому висела на нем мешком и в некотором роде затрудняла движения. Лицо визитера скрывал капюшон.

– Ну, – спросил эльф и сделал еще глоток вина, – и к чему этот спектакль?

– Меня не должны здесь видеть, – резко ответил глухой голос из-под капюшона.

– Зрители разошлись, – остроухий обвел взглядом обзорную площадку. – А Вы, похоже, сильно вспотели, пока поднимались сюда.

Фигура молчала. Эльф снова хлебнул вина.

– Если ты такой умный, Антро, – вновь раздался голос, – то почему такой бедный?

– Потому что здесь на этом не заработать, – Антро отвел глаза в сторону. – Никто здесь не возьмет меня в советники или решалы. А стройкой и продажей овощей на серебряную карету не заработаешь. Вшивый городишко, этот ваш Несеренити.

Из-под складок черного балахона донеслась усмешка.

– Что же, отрадно, что ты это понимаешь. А раз есть желание изменить ситуацию… Заканчивай пить, ты нанят. Будешь решать мои проблемы. Платить буду достаточно, но работа, как ты понял, не слишком законна. Попадешься гвардии – сам виноват. Получится тебя вытащить – значит повезло. В противном случае закончишь дни очень быстро, особенно еслибудешь трепать языком.

Эльф залпом допил остатки вина и аккуратно поставил бутылку на скамейку, рядом с собой, а потом кивнул собеседнику:

– Идет.

Солнце коснулось горных вершин. На «вшивый городишко» Несеренити опускался теплый летний вечер.

***

– Я сыт по горло твоими выходками, Пан, – Эрн смотрел на старшего брата через решетку камеры предварительного заключения и старался не сорваться, как это обычно происходило.

– Мне все равно-о, – отвечал тот, не глядя в сторону клетки, за которой, на свободе, стоял Игон.

Разговор не задался с самого начала: Пан не слушал Эрна или не хотел слышать. Вот что бывает, когда пытаешься сдвинуть с места очень тяжелый предмет. В случае с Паном – предмет был еще и тупой.

– Ты отброс общества, понимаешь ты это или нет? Твоя мать едва концы с концами сводит, а ты пропиваешь все свободные деньги! У тебя никакой совести! – закипал капитан.

– Ой да заткнись ты, я не могу тебя слушать уже! Отброс, пропиваю, ни стыда, ни совести, да-да-да, новенькое что-нибудь расскажи! – отмахнулся заключенный. А немного погодя повелительно добавил: – Нет? Нечего сказать? Тогда принеси мне пива!

– Еще двое суток.

– Ну пожалуйста, Игон, братик! – взмолился Пан, в одно мгновение подскочив к решетке. – Выпусти меня отсюда! Тут темно, страшно и нечего пить!

Капитан схватил брата за ворот рубахи и резко дернул на себя. Пан впечатался лицом в решетку и заскулил от боли.

– Я – капитан гвардии, а ты – пустое место, – взревел Эрн. – Еще раз, ты, погань, заговоришь со мной в таком тоне – отправишься за решетку на веки вечные, я тебе это устрою. Ты меня понял?

Пан проныл что-то невнятное. Игон Эрн разжал кулак и дал алкашу рухнуть на пол.

– И никто меня не осудит, ясно?

Старший брат, казалось, вот-вот расплачется.

– Вообще-то давно надо было так поступить, – рявкнул капитан. – Я всегда думал, что старший брат должен быть примером и ориентиром в жизни, но тебя, пьянь мразотная, назвать такими словами можно только с очень – ОЧЕНЬ– большой иронией. Мне даром не нужны такие родственники.

Каждое слово резало ножом, каждый звук причинял боль, будто в рану щедро сыпали соль. Пан не сдержался, из глаз хлынули слезы. Эрн смотрел на него с презрением и отвращением. Здоровенный мужик, безвольный и слабый настолько, что не может взять себя в руки. Капитан давно перестал задаваться вопросом, как так вышло. Какой был в этом смысл? Уже поздно, и теперь он имеет то, что имеет, – проблему. На то, что она решится сама собой или волевым решением тетушки, надежды давно уже нет. Она, эта самая надежда, умерла и никто не додумался похоронить ее с почестями. Поэтому она источает запахи на все камеры предварительного заключения.

– Я тебя прошу, – сбавил напор капитан, – подумай о матери. И прошу в последний раз. Перестань пить, найди работу и начни заботиться о ком-то кроме себя. Хоть раз в жизни сделай что-то по-людски.

– Я не все пропил! – всхлипнул Пан. – Я купил домой кресла! Эльфийской работы, между прочим! Их… Сегодня что?

– Среда, – сухо ответил Эрн. – Восьмое число месяца жары, если тебе вдруг интересно.

– Кресла же должны доставить уже послезавтра! Мне надо выйти отсюда!

– Выйдешь, не беспокойся. Когда я решу, – Эрн отошел от камеры. – Мне очень стыдно, что ты мой брат.

Капитан вздохнул. Это было жестко, но… он не припоминал, чтобы Пан когда-то понимал другие слова.

«Стыдно».

Об одном поросеночке Эрн позаботился, теперь самое время вернуться к делам насущным. Следующим пунктом в списке был господин Жезла, а за уходящий день по его вине капитан, казалось, обзавелся еще парой-тройкой седых волос.

Икола Жезла был одной из тех натур, что склонны усложнять все, до чего могут дотянуться. Он безоговорочно прописался на почетном втором месте в списке таких натур, проживающих в Несеренити. Поэтому самым верным решением было держать его [и не только его] под замком. К тому же, рассуждал Эрн, это было в принципе полезно для гвардии.

Ученого поселили в одной из камер предварительного заключения, где держали подозреваемых до установления всех обстоятельств совершенных ими, подозреваемыми, неправомерных действий. Расчет капитана был такой: если Жезла сможет сбежать, то он покажет, как это сделал, и сделает так, чтобы точно так же не смогли сбежать другие. Буквально за пару месяцев его присутствия в штабе гвардии количество побегов сократилось до нуля. Иногда талант просто необходимо направить в нужное русло, говорил капитан Эрн. Как минимум для того, чтобы пострадало меньше людей.

За время своей службы в гвардии Жезла усложнил несколько попавших в его пытливый взор вещей, чем резко продвинул гвардию на пару десятилетий в будущее. Сам он не знал, как кратко назвать свою работу так, чтобы это название отражало суть вещей, а еще звучало красиво. Однако барышня, занимающая первое место в списке ученых Несеренити, охарактеризовала это не иначе как «научно-технический прогресс», чем прельстила ум и похитила сердце ученого.

В остальное время Жезла был человеком тихим, скромным, непривередливым и испытывающим определенные сложности в общении с другими людьми. Поэтому работа на гвардию его вполне устраивала. Он мог заниматься любимым делом сколько угодно без чужих косых взглядов [в силу ряда удачных архитектурных решений косые взгляды соседей из других камер он просто не видел], упреков, давления общества и имея стабильное жалование. Еда, которой кормили задержанных, была, на его вкус, сносной, ночлег – сухим и уютным. А еще у Жезла был личный ключ от камеры. Чаще всего, когда ключ пропадал или оказывался в руках капитана, Жезла заводился по-настоящему и был готов свернуть горы, ну, или как минимум собственную шею – так активно озирался по сторонам в поисках решения.

Сегодня, и Эрн это точно знал, ключ никто не забирал. Однако утром, едва капитан перешагнул порог штаба, дежурный – младший офицер Бравс – сообщил, что господин Жезла ведет себя возбужденно: гоняет по камере пчелу и размахивает бутылкой горячительного от братьев Каберн.

А во время обеденного перерыва он носился по зданию и орал что-то непонятное. Потом несколько раз бегал в лес за пчелами и вот, наконец, напугал дежурного офицера до полусмерти. Собственно, дежурный доложил об этом всём, находясь в шкафу в кабинете капитана, куда спрятался в надежде скрыться от Жезла. Ожидания оправдались – Безликинса Жезла пройти не смог, но оставил записку, в которой просил о встрече. Немного погодя гном сообщил капитану, что ученый, в доску пьяный, завалился спать.

Эрн приложил немалые усилия, чтобы спустить на тормозах эту выходку высоколобого сотрудника гвардии. Но младшего офицера это никоим образом не касалось. Капитан выдержал некоторую паузу, встал из-за стола, подошел к шкафу и постучал в дверь.

– Как это понимать, господин младший офицер? – спросил он дежурного.

– Не могу знать, господин капитан! – протараторил Бравс с плохо скрываемой дрожью в голосе. – Что-то опять выдумал! Или, чего хуже, усложнил!

– Речь не про Жезла, а про тебя, господин младший офицер. Испугался безобидного ученого?

Бравс высунул голову из шкафа.

– Я не… – виновато начал он, но капитан резко поднял руку вверх, призывая к молчанию.

– Что это за гвардеец, который теряет самообладание при виде лица в состоянии алкогольного опьянения?

Дежурный опустил глаза в пол.

– Тест на стрессоустойчивость завален, – капитан указал молодому человеку на дверь. – Потом решим, что с тобой делать. Свободен.

С того момента, как дежурный закрыл за собой дверь, прошло несколько часов, три встречи и полдюжины неотложных дел, а Эрн так и не понял, надо ли ему бояться похода в камеру Жезла и как пишется «стрессоустойчивость». «Не бояться» было просто, и в основном потому, что господин Жезла – ученый. И, как любой ученый, он вел себя подобным образом исключительно в тех случаях, когда придумал что-то новое или усложнил что-то старое. И это «что-то» вполне может послужить на благо гвардии и общества. «Бояться» было еще проще: миновало всего несколько часов, поэтому вероятнее всего это «что-то» еще не имеет законченный вид, а потому – опасно. Возможно даже взрывоопасно, а у капитана лишь недавно снова отросла борода.

Впрочем, рассудил он, осторожность в любом случае не помешает, а вот пользы от Жезла было гораздо больше, чем вреда. К тому же – он выглянул в окно, чтобы убедиться – дым с нижнего этажа не шел, медведи из стойл испуганно не выбегали, а здание не трясется.

«Значит, все в порядке».

– Жезла, ты зачем напугал дежурного? – спросил Эрн, открывая камеру номер четырнадцать.

Икола Жезла вскочил с места, наспех затягивая пояс халата.

– Я не пугал, – ученый состроил удивительно честные глаза. – Он испугался самостоятельно, без моей помощи.

Эрн покачал головой. «Ну да, ну да, – подумал он, – надеялся получить вразумительный ответ. Молодец, гвардии капитан Эрн, так держать».

– Пуглив… – начал было ученый, но вдруг опомнился. – О! Капитан, я вспомнил! У меня же отличная идея!

– Прекрасно. А пил ты на работе из каких соображений?

Жезла осекся.

– Сегодня у моей покойной матушки день рождения… – пробубнил он. – Я пью в память о ней в этот день, но не люблю пить вечером, ну, вот и решил, что утром будет самое то, и… в это время в камеру залетела пчела и натолкнула меня на идею. Отличную идею!

Капитан поморщился:

– Ладно, – он махнул рукой и присел на угол койки, – только, очень тебя прошу, помедленнее.

– Утром я выпил стакан вина и внезапно обнаружил, – Жезла принялся расхаживать по камере и, активно жестикулируя, рассказывать о своих изысканиях, – что ко мне залетела пчела. Прогнать ее было нечем, поэтому я попробовал громко орать и бегать! Это… не помогло.

«Какая досада», – подумал про себя Эрн.

– Потом, – продолжил тараторить Жезла, – решил стукнуть ее бутылкой!

«Мудрое, основательное решение».

– Тогда пчела полетела прямо на меня, и я попробовал ее сдуть!

«Неожиданно».

– И, Вы не поверите! Она закачалась и упала, но не умерла!

– Общество защиты прав пчел подаст Ее Светлости на тебя жалобу, – машинально съязвил капитан.

– Э… Общество защиты прав пчел? – переспросил Жезла. – А разве такое есть?

– Не имею представления, – ответил Эрн. – Готов поклясться, что за день могло появиться. Сам же знаешь, эти общества появляются как грибы после дождя. Людей порой хлебом не корми, а что-то усложнить – дай.

Жезла согласно кивнул.

– Это все? – уточнил капитан.

– Нет-нет! – Жезла опомнился [уже пятый раз за день], похлопал себя по халату и достал из кармана небольшую прозрачную банку, в каких продают варенье или снадобья. В куске ткани, плотно закрывающем банку, была проделана дырочка, в которую Жезла вставил стебель репейника. Внутри кружила пчела. – Дыхните в трубочку, господин капитан?

Повисла неловкая пауза.

– Серьезно?.. – после некоторых раздумий уточнил Эрн.

– Дыхните!

«Будь проклят тот день, когда я принимал Жезла в гвардию и не приставил к нему переводчика с ученого языка на человеческий.»

Эрн взял в руки баночку, повертел ее, вопросительно поглядывая на Жезла – у того огоньки в глазах отплясывали чечетку. Пчела тем временем спокойно выписывала пируэты вокруг кончика стебля, порой безуспешно пытаясь пробраться через него наружу. «Ага, – подумал Эрн, – она там живая и здоровая. Значит, ничего смертельного внутри нет». Тщательно взвесив все происходящее и убедившись [по крайней мере, на глаз], что баночка не взорвется у него в руках, капитан медленно и аккуратно выдул струю воздуха в трубочку…

…и ничего не произошло. Пчела продолжила мирно выписывать узоры по только ей ведомой траектории.

– И… И что? – выдавил он наконец.

Жезла загадочно улыбнулся, достал из другого кармана халата бутылку вина, с которой носился весь день и, под неистово осуждающий взгляд капитана, сделал внушительный глоток. Потом он с шумом выпустил воздух, облизнул губы и взял баночку.

– Глядите, – и дыхнул в трубочку сам.

Пчела перестала кружиться и лететь ровно по намеченному пути, зашаталась, несколько раз ударилась о стенки банки и, наконец, рухнула на дно.

Они смотрели на пчелу, которая трепыхалась, не в силах подняться.

– Господин капитан, – выдал наконец ученый, – я не сразу понял, что дышал на пчелу своим – ИК! – перегаром! Как Вы только что заметили, пары алкоголя действуют на пчелу как сам алкоголь! Видите, упала словно пьяная! А когда дыхнули Вы – трезвый – ничего не изменилось!

Но до Эрна уже дошел смысл.

– Ты сделал из пчелы быстрый способ определить состояние алкогольного опьянения?

– Да что Вы такое говорите! Какой там тест? Это просто способ напоить пчелу. Я же даже не знал, пьют пчелы или нет! И не знал даже, чем они пьют! Назовем это…

И в этот момент Жезла начал обдумывать то, что сказал капитан.

– Да! – крикнул он, засияв от счастья, – ДА! Я сделал из пчелы быстрый способ определить состояние алкогольного опьянения!!!

Впервые за день капитан действительно искренне и широко улыбнулся, потирая руки в предвкушенииработы.

– Жезла, ставлю боевую задачу, – капитан, преисполненный бодрости, будто не устал ни на грамм, пусть день и был долгим, соскочил с места. – Во-первых, у тебя десять секунд, чтобы протрезветь. Во-вторых, мне нужно три десятка таких банок минимум, по одной на каждый патруль и запасные. Даю два часа. Приступай.

– Но… – начал было Жезла.

– НЕМЕДЛЕННО!

Глава 2

Эго злился. Первой тому причиной была усталость – он провел в дороге всю ночь, заплутал, вернулся на нужную дорогу и прибыл к воротам Несеренити, когда солнце сияло в зените. Выбившись из сил, он рухнул под стоящее неподалеку дерево и сам не заметил, как задремал. Там, спустя несколько часов, сонного и совершенно вымотанного эльфа нашла городская гвардия. В течении последующих десяти минут выяснилось, что для того, чтобы эльфу пройти в город, нужно получить миграционную карточку на пункте учета вновь прибывших, что расположен у Северных врат. Чтобы попасть туда нужно было пройти еще шесть верст вдоль городской стены. Это явилось второй причиной злости Эго.

Третья причина, словно пиявка, впилась в мозг, когда гвардеец, уточнивший у гостя цель визита, рассмеялся в ответ. Эго не любил, когда над ним смеялись, он воспринимал этот жест как глубокое оскорбление. Каждому, кто над ним смеялся, он давал достойный, как он сам считал, равноценный отпор. В юношестве таким равноценным отпором была обыкновенная драка, что доставляло массу неудобств его родителям. Особенно если Эго выходил победителем.

Родители Эго были целителями, обладали авторитетом в обществе и искренне мечтали, что сын пойдет по их стопам. Но каждый раз, накладывая целебную повязку на сломанный нос очередного малолетнего эльфа, который «упал на ногу вашего сына», отец Эго все больше разочаровывался в наследнике. Он говорил жене, что, наверное, всему виной звезды, которые в ночь рождения Эго сложились как-то иначе. В ответ на это мать Эго закатывала глаза и грустно вздыхала. Она прекрасно видела звезды в ту ночь, и не только те, что на небе, но и те, что летели из ее глаз. К тому же она не разделяла убеждение мужа в том, что расположение разноцветных точек на ночном небе как-то влияет на жизнь. Но ей все же приходилось признать, что, создавая ребенка гениев, природа устала и решила взять отпуск.

Вместо изучения трудов умудренных опытом старцев Эго сбегал из дома и подробно изучал неприятности, к которым ведут его действия. Вся проблема заключалась в том, что Эго был музыкантом. А к музыкантам эльфы относились примерно так же, как относились во всем цивилизованном мире к эльфам.

– Эго, дорогой, тебе скоро семьдесят четыре, а ведешь ты себя как маленький! Будто тебе всего пятнадцать! – сетовала мама.

– В пятнадцать лет никто еще не играет на лютне, мам! – парировал сын.

– В семьдесят четыре никто ужене играет на лютне, – вздыхал отец.

В двадцать пять ты собирал бурные овации друзей родителей, зашедших на чашку чая. В сорок семь на подобный концерт друзья родителей сдержанно хлопали и с определенным беспокойством посматривали на мать и отца Эго, а они лишь улыбались, говоря о юношеском бунтарстве и что этот период вот-вот должен закончиться, уж они-то, целители со стажем работы в триста лет, знают как никто другой!

Время шло, Эго совершенствовал навыки игры на лютне и избиения лютней всех, кому смешно, а друзья родителей почему-то перестали заходить на чай. Никто так и не смог донести до Эго, что в обществе эльфов профессия барда – само по себе оскорбление. А вздорный характер молодого менестреля терпеть сил не было даже у стражников, которые с завидной регулярностью бросали того в темницу на несколько дней за дебош. В конце концов отец сказал, что Эго, с его, кхм, талантами, сможет чего-то добиться. Где угодно. Только не здесь. И Эго отправился на вольные хлеба.

Юный эльф был этому только рад, поэтому покинул отчий дом с высоко поднятой головой и стремлением вернуться известным и богатым. Конечно, он не знал, что после его ухода в родном городе устроили большой праздник, где отец Эго зачитывал вслух цитаты сына о музыке, чем смешил всех до слез и колик.

Эльфов вообще понять сложно, и большинство давным-давно оставило попытки. А меньшинству удалось провести невероятное количество исследований и распространить среди коллег несколько ученых текстов. И все равно найти причину того, что эльфам нравится комедия, но не нравится музыка, не удается. Большинству – не интересно, большинство из меньшинства – уходит в другие области науки, меньшинство из меньшинства – копают дальше. Когда-нибудь за их успехами будет наблюдать чуть больше народу, чем они сами, но произойдет это в том случае, когда они наконец узнают истинные причины. Или же наймут грамотного маркетолога.

Эго приехал в Несеренити в поисках богатства и славы. Именно так он и сказал гвардейцу. Что такого смешного тот нашел в этих словах, Эго не понял, но здравый смысл возобладал: он не дома. И, памятуя об этом, решил не разбивать лютню об голову представителя закона в первый же день. Он набрал в грудь побольше воздуха, задержал на секунду дыхание и выдохнул. Немного полегчало.

Старший офицер гвардии Литий между тем успокоился, отдышался, протянул новоприбывшему анкету и велел заполнить.

– В первой строчке имя пишите разборчиво, в шестой – цель визита. Умоляю Вас, не пишите там то, что сказали мне сейчас!

Эго сдавленно кивнул.

– В седьмой – сколько планируете находиться в городе. Стандартная карточка выдается на шесть месяцев, не позднее чем за неделю до окончания срока действия нужно будет продлить. Стоимость – двести серебряных, оплатите девушке в кассе, второе окно слева. Если хотите сразу на год оформить, то, соответственно, четыреста.

Эльф резко оторвал глаза от анкеты и воззрился на гвардейца глазами размером со спелую сливу.

– Так дорого! – воскликнул он и потянулся в карман за мешочком с деньгами.

– Вы оформляете не туристическую карточку, а миграционную, – пояснил старший офицер Литий. – Туристические оформляются у Центральных ворот.

Эго чуть не закричал – именно от Центральных ворот гвардейцы отправили его сюда.

– И чтобы получить туристическую карточку, – продолжил Литий, – Вам желательно подтвердить оплату комнаты в трактире на условленный срок пребывания. А еще Вас, как туриста, запрещено привлекать к трудовой деятельности, кроме наказаний за нарушение закона, и… Вы слушаете?

– Я… Э…– Эго закончил считать монеты в мешочке. – У меня только двести семнадцать монет…

– Это просто замечательно, поскольку рассрочек мы не даем, – улыбнулся гвардеец. – Анкету заполнили? Заполняйте живее! У меня нет времени возиться с Вами целый день!

Едва Эго поставил свою подпись в последней строке анкеты, дежурный офицер выхватил лист из-под пера и внимательно его изучил.

– Запрещенные к ввозу в город предметы? – уточнил Литий.

Эго отчужденно посмотрел на гвардейца. Тот вздохнул и пояснил:

– Что-либо запрещенное из списка на стене слева от Вас везете в город? Оружие, алкоголь, фрукты, табак?

– О… – Эго пробежал глазами по буквам. – Нет, ничего такого. Лютня, десяток-другой писем и одна посылка.

Осознав, что взаимное недоверие между ними и другими расами не исчезнет на ровном месте и будет в какой-то степени процветать, эльфы заново изобрели почту. Каждый, кто покидал родные места и отправлялся на поиски лучшей жизни, заранее озвучивал пункт назначения и получал в нагрузку письма и посылки, чтобы по прибытию раздать другим эльфам. Это было на порядок надежнее междугородних грузоперевозок и почтовой службы, поскольку опция «случайной» потери не входила в базовый набор. Теперь разносчиком писем стал Эго, и, несмотря на свои непростые отношения с соплеменниками, он прекрасно понимал ценность этих писем и исходящее от них тепло родственных душ.

– Что в посылке?

– Не имею представления, – сухо ответил эльф. – Мне надлежит вручить ее господину Крато.

Позднее Эго часто вспоминал взгляд Лития. В тот момент он не смог понять, что думал офицер, стоило ему упомянуть имя главы общины. Улыбка с уст никуда не исчезла, но вот в глазах образовалась странная смесь тревоги, усталости, презрения и страха. Спустя несколько долгих секунд Литий едва слышно усмехнулся махнул на посылку рукой.

– Ладно, везите, – офицер поставил свою подпись в анкете Эго и вручил бумагу эльфу. – Проходите в кассу, оплачиваете карточку, после – с документом об оплате и анкетой – в окно номер пять. Это напротив выхода в город. Вам выдадут карточку гостя – это ваше удостоверение личности, всегда носить при себе и предъявлять по первому требованию офицеров гвардии. В противном случае – Вы проведете несколько дней в камере до момента установления личности.

Когда Эго покинул пропускной пункт и наконец вошел в Несеренити, над городом правили бал сумерки. Ветер с моря разгонял летний зной, принося приятную прохладу. Солнце утонуло в пучине гор, а в домах зажигали первые лампы.

Все внутри эльфа кипело от четвертой причины злости. Теперь уже злости совершенно бессильной – в мешочке осталось всего семнадцать монет, а на это, как он слышал, даже на ночь комнату не снимешь. Не такой прыжок в новую жизнь он себе пророчил, ох не такой. Полет гордой птицы, намеревавшейся взмыть к вершинам музыкального творчества, в лепешку расшибся о потолок реальности. В какой-то момент, эльф готов был поклясться всем, во что он верит, в его ушах явственно зазвенел смех отца и матери. Злой смех, едкий, каждой высокой нотой вопрошающий «Понял наконец, что все ХА-ХА усилия были тщетны?», «Тебя ХА-ХА предупреждали!» и «Эй, бродяга менест-ХА-ХА-рель!». Эго гнал от себя этот воображаемый смех всю дорогу до дома почтенного господина Крато – главы эльфийской общины Несеренити и старинного друга отца Эго. Необходимо было засвидетельствовать свое прибытие и передать письма. А там… Господин Крато, как сказал ему отец перед тем как закрыть дверь, может помочь. Звучало это так: «Ты все равно потерпишь ХА-ХА неудачу. Уж лучше пусть тебе там хоть кто-то знакомый сможет помочь».

«Или, – подумал Эго, – пустит переночевать… было бы здорово…»

Дом господина Крато нашелся довольно быстро. Эго всего раз уточнил дорогу у случайного прохожего – очень милый рыжебородый гном, проезжающий верхом на роскошном седом медведе, в подробностях рассказал эльфу, куда и как пройти. Любезность горожанина даже немного успокоила и заглушила звенящий в ушах хохот, чтосо всей силой взял курс на деморализацию.

«Похоже, – подумал Эго, – не все здесь недолюбливают нашего брата. Это радует».

Буквально через каких-то полчаса его ждало очередное падение:

– Надо было при въезде оформлять туристическую карточку, ишак ты недоделанный! – рявкнул Крато, не испытывая к гостю ни жалости, ни какого бы то ни было стеснения в выражениях.

Обязанности главы общины – быть ментором для эльфов Несеренити. Направлять, помогать делом или советом, делиться опытом. Только вот за долгие и непростые годы работы у почтенного Крато сложилось стойкое впечатление, что в родных краях никто не рассказывает, как в Несеренити на самом делеобстоят дела. Иначе он совершенно не мог объяснить, по какой причине чуть ли не каждый эльф, который заявляется сюда «в поисках богатства и славы» – пустоголовый осел. Грезы, будто бы перед эльфом откроются ворота в город и сразу заиграет небесная музыка, посыплются деньги прямо на голову и за право пожать ему руку начнется настоящая драка на смерть, настолько прочно сидят в душах мигрантов, что недостаточно даже того теплого отрезвляющего приема, какой устроил Эго старший офицер Литий.

Обычно вступительного взноса за документ с лихвой хватает для понимания того, как в Несеренити все устроено и что никто не будет играть в детский сад.

Хочешь работать – пожалуйста.

Хочешь славы – добивайся.

Ты сам хозяин своей судьбы и твой успех или поражение зависят только от тебя. Тебе вручили карточку гостя и теперь ты сам по себе. И не мешай, пожалуйста, у нас свои дела. С каждым следующим земляком, несущим с собой пустую надежду на удачу и слепо жаждущим легких денег, Крато становился злее и циничнее. И вот он, Эго, очередной молодняк, мечтающий о чем-то баснословном, вжался кресло, оловянными глазами пытаясь схватиться за хоть что-либо.

Крато, несмотря на дружбу с отцом Эго, мало что знал о юном эльфе, и друг не вдавался в подробности. Но ему, Крато, не пришлось даже напрягаться, не пришлось шевелить ни единой мышцей, чтобы решить загадку Эго за первые секунды: парнишка ушел из дома, преисполненный надежд доказать всем, что он всего добьется, несмотря ни на что. Сентиментальная чушь, не имеющая с действительностью ничего общего.

А ведь всего-то и нужно – подумать немного и пообщаться с теми, кто уже был в Несеренити, и тебе скажут, на что обратить внимание. Да только зачем забивать этим голову, где спокойно гуляет ветер? Ветер ведь плохо гуляет по преградам, вечно меняет направление, скорость, это все ужасно неудобно.

Эльфу не нужен ментор. Ему нужна хорошая трепка, чтобы выбить всю дурь.

– Но туристов же запрещено привлекать к работе! – попытался парировать Эго.

– Ой, какие мы умные! – съязвил Крато, скрестив пальцы на груди. – Ну-ка, а кто знает, что ты турист?

– Ведь в карточке написано!

– Ага, верно, а кто твою карточку видел?

Эго открыл было рот, набрал воздуха и… осекся. В деле явно замешаны вещи, в которых он не разбирался.

– Я жду ответ, юноша, – напомнил о себе глава общины.

– Это же удостоверяющий личность документ, предъявляется по требованию гвардии, – начал было Эго. – И если…

– Вот именно – если! – снова рявкнул Крато. – Гвардейцев в городе чуть больше сотни, а эльфов – немногим меньше тысячи! А сколько преступников? Ты об этом подумал?

Новоиспеченный мигрант не ответил.

– Разумеется, не подумал. У гвардии, мой мальчик, и так хватает забот, они не станут проверять каждого встречного эльфа. Подзаработал бы немного за пару недель, оформил бы миграционную карточку. И все. А ты явился покорять город с тремя сотнями монет в кармане, не подумав даже, где будешь жить. Серьезный подход, основательный, снимаю шляпу!

– Но… – промямлил Эго. – Но ведь… Если бы мне кто-нибудь об этом рассказал…

– Да ты и не спрашивал. Ты свято верил, что тебе все подадут на блюдечке. Понятно теперь, почему отец столь скупо и неохотно о тебе упоминал.

Крато оперся на трость, встал и указал Эго на окно:

– Знаешь, сколько я наших соотечественников здесь повидал? Большинство после прибытия – как ты: растерянны, а из глаз слезами льется полное непонимание того, что делать дальше. Гордые корабли, явились в Несеренити в поисках мифических благ и самоутверждения, а спустя день – максимум два – выглядите так, будто разбились о подводные скалы и сели на мель, залатывать раны тем, что под руку попадется.

Эго опустил глаза в пол. Злость ушла, вместо нее остался стыд. Не подумал, не сообразил, кинулся во все тяжкие без запасного плана. Сам виноват. Он сам во всем виноват. Удивительно, но даже отец никогда не разговаривал с ним таким тоном и с таким посылом. А ведь господин Крато, когда бывал в родных краях по делам, обязательно заходил к родителям Эго на чай. Эго не особенно его помнил и не был с ним толком знаком. Он лишь слышал, что господин Крато занимается делами эльфов в Несеренити – огромном городе больших возможностей, а еще, что господин Крато мудр и знает жизнь. Теперь же Эго воочию увидел, что, помимо всего прочего, Крато – жесткий, твердый, не позволяющий себе сантиментов и глупостей эльф.

– Но ведь… У меня ведь все еще есть шансы?

– Оптимистично, – сказал Крато. – Ты ничем не лучше всех остальных. Ищи работу, и поскорее.

Он высыпал горсть монет из своего кошелька и вручил их эльфу:

– Разбогатеешь – отдашь, – ухмыльнулся глава общины. Потом взял с полки небольшую книжицу и вручил ее Эго. – А это свод правил для мигрантов, пригодится.

Крато помолчал, глядя в пустые глаза Эго.

– Все вокруг начинают изучать законы только тогда, когда кончаются деньги. Самое время.

– Спасибо… – ответил Эго. – Я очень Вам приз…

– Излишне, – оборвал его Крато. – Бери свою лютню и покажи, на что способен.

От неожиданности бард подпрыгнул. Услышать такие слова от своего соотечественника он не ожидал даже в самых смелых мечтах.

– Не прямо здесь. Я не потерплю этих глупостей в своем доме!

Эго смотрел на собеседника с нескрываемым удивлением, не решаясь что-либо сказать.

– Вы… Не смеетесь надо мной? – выдавил он наконец.

– Я? – непонимающе переспросил Крато. – Зачем мне над тобой смеяться?

– Но… – Эго вновь замялся. – Но ведь дома все…

– А здесь всех нет. Это значит, что ты свободен от осуждающих взглядов, разве не так?

Настал черед Эго улыбаться. Теперь он понял, что подумал Литий, когда услышал имя главы общины. Крато действительно был резким и не лез за словами в карман, или куда там за словами лезут чаще всего, но вместе с тем – действительно очень грамотным и мудрым. Юноша не знал наверняка, но после всего услышанного подумал, что эльфов вроде Крато местные власти ох как не любят.

И для властей это действительно было неудобной проблемой. Дело даже не в том, что Крато обладал достаточным умом и бесценным жизненным опытом, а в том, что он умел этим пользоваться по прямому назначению. Жалобы, что он направлял в городскую ратушу и гвардию, всегда – абсолютно всегда – составлены настолько безупречно, что ответ приходилось давать не менее грамотно. Там, где в иных случаях хватало сообщить заявителю «Ваше обращение рассмотрено, нарушений не выявлено» или «Ваше обращение рассмотрено, нарушения устранены», Крато, получив такой ответ, немедленно высылал следующее письмо с требованием разъяснений: кем рассмотрено, какие нарушения, как такое могли допустить, какие конкретно меры приняты, и так далее, и так далее, и так далее.

Переписка могла продолжаться достаточно долго, чтобы вывести из себя всех сотрудников отдела городской ратуши по работе с заявлениями граждан, но, пока глава эльфийской общины не получал ответ, который его устраивал, она не прекращалась.

В ратуше нехотя признавали, что на самом деле Крато все делает правильно, как никто другой, но… Ходили слухи, что существует тайник, куда складывают деньги, чтобы нанять громил, которые интеллигентно и с уважением объяснят Крато, что такое поведение недостойно мудрого эльфа.

Поговаривали даже, что капитан Эрн был вынужден в итоге проверить эти слухи, поскольку от писем господина Крато с просьбой сделать это в его кабинете стало крайне тесно. Нашел капитан этот тайник или нет, знают только сам капитан и глава города, Ее Светлость принцесса Диана. Однако поток писем прекратился, и капитан гвардии вздохнул с облегчением.

Обо всем этом Эго может быть когда-нибудь узнает, а пока же он, с улыбкой в половину лица, взирал на господина Крато.

– Только без лирики, парень. Теперь, – Крато вновь уселся вкресло, – полагаю, у тебя с собой письма?

Эго уже успел забыть о сумке с письмами и посылкой, столько всего навалилось. А ведь он в Несеренити чуть больше часа. Юный эльф хлопнул себя по лбу и полез в походный мешок.

– Да, конечно, – немного покопавшись, он виновато протянул письма Крато. После достал посылку. – А это отец велел передать Вам лично в руки.

Произошедшее дальше нельзя объяснить ничем, кроме безалаберности Эго, ну, или случайности, сыгравшей с ним дурную, по его скромному мнению, шутку. Он провел в дороге несколько долгих дней. Капризная погода чередовала прохладные дождливые ночи палящим солнцем. Спать приходилось где придется, и подходящее дерево, позволяющее не мерзнуть на земле, попадалось далеко не всегда.

Мешок же служил эльфу подушкой. Пару дней назад Эго проснулся по самые уши грязи и принялся искать место, где можно отмыться и высушить прихваченное из дома добро. Когда с этим было покончено, он осмотрел пострадавший в поединке с внезапной грязевой ванной мешок. Письма, на его счастье, оказались в целости и сохранности. Осмотреть посылку целиком он в спешке позабыл, а потому не заметил подмоченный пергамент в нижней части. Не заметил он его и сейчас, когда доставал посылку из мешка.

Одна случайность, одно неловкое движение, один ужасно косой взгляд господина Крато, одна оплошность и полученный за нее крайне чувствительный пинок под зад, придавший ускорение и позволивший установить своеобразный рекорд в деле скоропостижного ухода из гостей.

При передаче из рук в руки сырой пергамент разорвался и содержимое посылки оказалось на полу.

Пройдя несколько кварталов по наполненным мягким светом вечерним улицам Несеренити, Эго немного успокоился. Как там сказал господин Крато? Никто ведь не обещал, что будет легко? Да, так и сказал, а еще дополнил свои слова душевным пинком. Ушибленное место предательски ныло, как напоминание о халатности.

«Ладно, – сказал себе Эго. – Соберись, успокойся. Ты не дома. Ты теперь сам по себе.»

Это не помогло. Вскипающая ярость с напором вынуждала руки что-нибудь поколотить, но эльф держался – без рук играть на лютне у него получалось… откровенно «так себе» [можно было подумать, что при обычной игре что-то существенно менялось]. Эго достал лютню и перебрал пальцами знакомый с детства мотив.

– Никто ведь не обеща-ал, что будет легко-о-о? – напел он. – Никто ве-едь не обеща-ал…

Мимо прошагал очередной наездник, под седлом которого был медведь еще красивее и еще роскошнее, чем у встреченного Эго гнома. Провожая взглядом шерстяного косолапого красавца, Эго вдруг замер. Его глаза зацепились за вывеску на другой стороне улицы и прочно к ней приклеились. Пожирая ее взглядом, он вдруг понял – вот оно. То, что нужно. Недолгие размышления и вот эльф уже не унывает, а сразу, как говорят люди, берет козла за бороду. Он перешел улицу, вошел в трактир и попросил официантку устроить ему аудиенцию с хозяином. И надо было такому случиться, что этим трактиром оказался именно «Винный бочонок».

Глава 3

«Винный бочонок» – тихое и мирное заведение, где никогда не бывает драк, кормят вкусно и недорого и всегда могут налить в долг. Да и вообще, атмосфера таверны располагает к спокойствию и умиротворению, и всем вокруг это ужасно нравится. Господин Аффект, хозяин таверны, относился к своему детищу очень бережно и трепетно, стремился к идеалам почти во всем. А после прочтения книги с невыговариваемым названием «Маркетинг» [за которую заплатил какой-то девице из Дальних пределов три золотых и одного барана] он не упускал возможности пообщаться с посетителями и всегда спрашивал их, что можно было бы улучшить в трактире.

– Оцените, пожалуйста, качество обслуживания по шкале от одного до десяти, где один это «отвратительно», а десять – «идеально», – взывал к посетителям господин Аффект, с умилением глядя, как те от его просьбы мгновенно давятся пивом. – Порекомендуете ли Вы наш трактир друзьям или знакомым? Ваше мнение очень важно для меня!

Посетители, не выдерживая такого, чаще впадали в ступор, нежели озвучивали что-то, что можно было счесть за вменяемый ответ. Спустя несколько недель неуемных расспросов завсегдатаев и случайных выпивох, которых хозяин очень внимательно выслушивал, записывая в свой блокнот все пожелания и критику, он обнаружил серьезную проблему – отсутствие музыкального сопровождения. Напротив второй проблемы – «хочется какого-то разнообразия» – господин Аффект поставил знак вопроса. Предстояло уточнить, решит ли эту проблему музыка в трактире. Или надо менять меню? Или нужно заказать у гномов катапульту, чтобы та по команде забрасывала в окно трактира свинью или пару куриц? Спустя пару-тройку подобных идей гном Глазомер, хороший друг господина Аффекта, очень мягко и тактично объяснил, что фразу «внести разнообразие» не нужно понимать настолько буквально. Того же мнения придерживались и гвардейцы, облюбовавшие заведение за полное отсутствие какой-либо суеты.

– Таким образом, Лекме и ее отпрыску светит немалый штраф за кражу, – рассказывал младший офицер Кот, преисполненный гордости за собственную работу, – и возмещение ущерба городу. Если признаются во всем сами и отзовут эту идиотскую жалобу – есть вероятность, что им удастся отделаться исправительными работами на общественное благо. Но это уже неважно!

Кот хлебнул темного бархатного пива, вытер салфеткой губы и продолжил:

– Я составил ответ к жалобе в письменном виде, потом штаб-сержант Безликинс отнес все это капитану. А как твои дела? Ты, вроде, должен был сегодня дежурить в штабе гвардии?

Бравс оторвался от созерцания своей кружки пенного, с которой все никак не решался сразиться:

– Гм? Извини, что ты сказал?

День младшего офицера Бравса не задался с самого утра. И дело вовсе не в дурных приметах [хотя Бравс готов был поклясться, что дорогу ему утром перебежала белая кошка с полными ведрами воды], а в том, что гвардеец… не справился. Он до такой степени испугался выходок Жезла, что спрятался в кабинете у капитана Эрна. Рассказывать об этом даже лучшему другу Коту было очень стыдно.

– Как прошло дежурство в штабе?

– Все… – начал Бравс, но задумался, подбирая слова. – Не слишком получилось.

– Гляди, – Кот снова отхлебнул пива и дернул носом, указывая другу в сторону стойки. – Хозяин с каким-то эльфом болтает. Страшный. Метр восемьдесят. Одет небогато. За плечами мешок и… это что, лютня?

– Я начинаю думать, – глядя в кружку, продолжал Бравс. – Может, мне не место в гвардии?

– Они жмут друг другу руки, Род. Это проблема.

– А сейчас найти работу – это проблема…

– Что?

– Что?

Друзья обнаружили, что не слушали друг друга. Кот, проявляя наблюдательность даже на отдыхе, уцепился глазами за господина Аффекта и эльфа неприятной наружности и совершенно забыл о том, что спросил, как прошел день Бравса. А Бравс, начав отвечать на вопрос Кота, ушел в свои мысли. Повисла неловкая пауза.

– Извини, – первым заговорил Род Бравс. – Что ты говорил, Ион?

– Эльф учит господина Аффекта играть на лютне.

– Правда? – Бравс с нескрываемым любопытством повернулся в сторону, где находился хозяин таверны.

– Нет! – гаркнул, ухмыляясь, Кот.

Смущенный собственной несообразительностью – какому трактирщику придет в голову чему-то учиться у эльфа? – Бравс повернулся к своей кружке, взглянул на нее и отодвинул в сторону:

– Будешь?

– Давай, – облизнулся Ион Кот, а потом окинул друга обеспокоенным взглядом. – В чем дело?

Настроение у Рода пропало окончательно.

– Ни в чем.

А потом он взорвался.

– Слушай, Ион, ты же умный? Ну вот скажи, куда я гожусь? Какой из меня гвардеец?

Кот несколько секунд внимательно смотрел на друга, сделал большой глоток пива из его кружки и наконец выдал:

– Посредственный. Зато друг, – очередной глоток пенного, – просто чудесный. Девушка! – крикнул Кот в сторону. – Еще две порции!

Чудесный друг грустно вздохнул и повернулся к окну. Кот, как всегда, прав. Он, в отличие от Бравса, сдал экзамены и физическую подготовку на отлично и был сразу принят в гвардию. Род же увязался за ним просто… Просто потому что не знал, что еще делать. Его попытки устроиться на нормальную работу чаще всего вели к несчастьям локального масштаба, а сам Бравс от страха оказывался дома, под одеялом, и тщетно пытался с собой совладать. О свободных деньгах речь практически нешла – даже всеми ненавистные эльфы зарабатывали больше.

Гвардия выглядела отличным вариантом: государственная служба, социальные льготы, оплачиваемый отпуск, повышения по выслуге лет. Только вот Бравсу недоставало ума и ловкости Кота, и вступительные экзамены он сдал лишь с шестого раза. Капитан Эрн отметил настойчивость, и Рода взяли в гвардию. Откровенно говоря, за настойчивость капитан принял глупость, из-за которой невысокий полноватый юноша раз за разом старался найти свое место там, где его не было. И место это совсем не собиралось там появляться.

О службе в гвардии Род знал разве что из слухов и новостей, и пока эти знания погибали в жестокой схватке с реальным фронтом работы, он все сильнее грустил. Вон он, младший офицер Бравс, от страха скрылся за плащ командира гвардии. А вот – младший офицер Кот, которому наверняка скоро светит повышение до старшего офицера. Ужасное чувство зависти разъедало Рода Бравса наравне с гордостью за друга, но зависть, похоже, побеждала.

– Я никуда не гожусь, – снова вздохнул он.

– Перестань, – попытался подбодрить друга Кот. – Ты пытаешься служить на благо обществу, это достойно похвалы. Не то что мой двоюродный дядюшка Лигош из Дальней Гавани – тот только языком трепал. Дармоед и бездельник, даже ремесло никакое не освоил.

– Что, серьезно? – с надеждой спросил Бравс.

– Конечно. Других в чиновники не берут.

С этого момента беседа разладилась совсем. Между тем на столе появилось еще две порции пенного, а «Винный бочонок» заполнялся посетителями и каким-то странным сочетанием звуков.

Хотя господин Аффект, хозяин заведения, с немалым подозрением относился ко всякого рода эльфам, полуросликам и прочим дриадам, выглядящим как внебрачные дети человека и Алирана пойми кого еще, он с радостью согласился на предложение эльфа с лютней развлекать посетителей. В качестве оплаты он предоставил гостю города завтраки ночлег.

К тому же, думал господин Аффект, у хлопца всегда будет возможность подработать на кухне. Там рабочие руки сейчас очень нужны, потому как барышня, что мыла посуду, взяла отпуск по уходу за ребенком, которым вот-вот должна разродиться. Уже четвертая юная дама, что работает у него в трактире, беременеет и оставляет его, господина Аффекта, один на один со службой занятости населения. В этом было что-то совершенно невразумительное.

Эльф, по внешним признакам похожий на певца, подвернулся крайне удачно. Господин Аффект был дюже доволен своим решением и велел распространить весть о том, что в его трактир заглянул бард с громким именем Эго и уже дает концерт! К глубочайшему сожалению, трактирщик не учел, что он был единственным, кто относился к эльфам с… подозрением.

Отношение большинства посетителей «Бочонка» к эльфам лучше всего описывалось на примере той новомодной заморской забавы, где нужно со всей силы ударить по мячу, чтобы он летел выше и дальше. По возможности – быстрее, выше и дальше. Эльфов не любил решительно никто.

Но даже в этой стройной и устоявшейся системе произошел сбой. Менестрель играл, словно в последний раз, и реакция окружающих давала понять, что играл очень хорошо. Многие посетители таверны даже придвинули столики поближе, чтобы насладиться музыкой вкупе с чудесными напитками. Несколько раз певец даже сорвал аплодисменты.

Однако мир, почуяв брешь, сквозь которую утекает здравый смысл, спешно принялся ее закрывать, пока не стало слишком поздно.

Гном Глазомер терпел присутствие эпатажного остроухого барда в благородном заведении из последних сил. Завсегдатай «Бочонка» рассчитывал посвятить вечер общению с господином Полевиком, обувных дел мастером, на крайне серьезную тему – близился юбилей госпожи Глазомер, а в таких вопросах супруг соблюдал все предусмотренные правила, что позволяло ему неизменно удивлять именинницу. Но беседа совсем не клеилась, потому как ее постоянно прерывало тошнотворное эльфийское звукоизлияние, которое назвать «пением» и «музыкой» было можно лишь с очень большой иронией. Господин Глазомер не обладал исключительным музыкальным слухом или вкусом, но он твердо знал: то, что делает этот эльф – неправильно и не имеет права на существование. Он даже не обратил внимания на то, что окружающим все вроде бы нравилось.

После очередных оваций кто-то из посетителей заказал певцу кружку темного пива. Тот раскланялся и сделал большущий глоток.

– Следующая песня, – сообщил певец, почувствовав, как пиво ударило в голову, – о кладе на дальнем острове!

Едва коснувшись струн лютни, он явственно услышал, как господин Глазомер усмехнулся и сказал «Туда тебе и дорога».

И грянул гром.

***

Звуки из трактира доносились примерно в следующем порядке: стук, хрясь, щелк, глухой стук, крик «Отпусти бороду, остроухий, или я тебя взгрею!», крик «Прекратите драку!», стук, хрясь, характерный звонкий треск ломающейся мебели, вжух, треск, крик «Да где же эта чертова гвардия?!».

Послушать концерт под названием «Драка в «Винном бочонке» довольно быстро собралась скромная толпа зевак, состоящая, в том числе, из тех, кто спешно покинул трактир во избежание личного участия в действе. На сцене выступали: эльф-менестрель Эго, имя которого запомнили немногие, гном Глазомер, хозяин «Бочонка» господин Аффект и господин Полевик, владелец обувной мастерской в самом конце Большой Улицы. Несеренити, окутанный молочными локонами Луны, тонул в объятиях ночи.

Спектакль, ласкающий уши зрителей, прервал слегка хрипящий бас командира гвардии Игона Эрна.

– Доброго вечера, госпо… – капитан осекся, увидев вылетающую из окна таверны пивную кружку. – Драка? Здесь, в «Бочонке»? Это что-то новенькое!

Бум, хрясь, шмяк, «Отпусти бороду, подлый сукин сын!».

– Сидеть, Буня, – капитан Эрн спустился с медведицы и похлопал ее по спинке. – Что они делали до того, как перешли к рукопашной?

– Не знаем, Ваше благородие! Мы тут только подошли!

Треск, хрясь, щелк, хрясь, бах, «ГВАРДИЯ!!!».

Эрн достал из сумки на седле медведя зеленую сигнальную банку, поставил ее на землю и поджег. Буня жалобно замурлыкала и ткнула Эрна носом.

– Ну-ну, девочка, все хорошо, – Эрн потрепал ее за ушком, после чего вошел в трактир.

Подожженный фитиль миновал края конструкции, запустив огонь внутрь. Банка взлетела в воздух, и через несколько секунд в небе рассыпались яркие зеленые искры. Буня поморщилась и принялась топтать попавшуюся под лапы палку. Спустя пару минут около «Винного бочонка» стояла карета лекарей и несколько гвардейцев во главе с сержантом Виром Смогом и Иколой Жезла.

Сигнальная банка была одним из первых изобретений гвардейского ученого, которое пришлось Эрну по душе. Капитан даже предложил ввести цветовую дифференциацию: зеленая – для драк, красная – для краж. И хотя Эрн подозревал, что можно придумать способ оповещения попроще – первый, пробный запуск стоил ему бороды – он все равно был жутко доволен новинкой.

В трактире все стихло. Дверь распахнулась, и первым на улицу вышел господин Аффект, потирая ушибленную ногу, следом капитан вывел эльфа, заломив ему руку за спину.

– Я не смогу играть! Отпустите руку! – кричал он.

– Еще раз тебя тут увижу, – рявкнул господин Аффект остроухому, – еще и петь не сможешь!

– Пьяная эльфийская погань, – вышел следом низкий господин Глазомер. Из его носа струилась кровь.

– Не выражаться! – повернулся к гному капитан.

Воспользовавшись секундной задержкой, пока командир гвардии отвернул голову, господин Аффект сумел отвесить барду смачного пинка под эльфийский зад. Тот взвыл, рухнув на колени. Капитан же не разжал хватку, поэтому плечевой сустав остроухого звучно хрустнул. Эго заорал во всю глотку.

– Господин Аффект! – рявкнул Эрн, и только после этого отпустил эльфа. – Ваше состояние понятно, но очень прошу – успокойтесь! Все получат по заслугам!

– Это точно! Все получат по заслугам! – донеслось из трактира.

Не успел никто опомниться, как из дверей вылетели три пьяных эльфа и драка вспыхнула с новой силой. Двое остроухих повалили господина Глазомера на землю, а третий набросился на капитана. Эрн ушел с пути атаки, оставив лишь ногу на месте – и, запнувшись об нее, эльф рухнул и уперся носом прямо в сапоги сержанта Вира Смога. Другие гвардейцы кинулись на помощь господину Глазомеру. Жезла копался в своей сумке, пока наконец не выудил зеленую сигнальную банку, и сразу же запустил ее в воздух.

– М-да, – спустя полминуты капитан оглядел поле боя. Четыре пьяных белобрысых засранца, пострадавшие господа Аффект, Глазомер и Полевик. Зрители уже поняли, что концерт окончен, и начали расходиться, обмениваясь монетами. – Ну что, господин Аффект, с почином Вас, – он грустно улыбнулся гному, с которым работал лекарь, и поглядел в небов поисках других банок. Было тихо.

Подоспел еще один патруль. Гвардейцы заковали в кандалы всех четырех эльфов и усадили их вдоль стены «Бочонка». Эго выл и визжал от боли, остальные сдавленно посмеивались. Выпивкой разило так, что глаза у некоторых участников действа начинали слезиться.

– Дерьмовый трактир, – сказал один из эльфов и плюнул в сторону хозяина. – И пиво у тебя дерьмо.

Господин Аффект считал себя человеком хладнокровным, его было крайне трудно вывести из себя. Но этот остроухий – молодец, ему все-таки удалось. Гном оттолкнул лекаря и пушечным ядром рванул к обидчику. Капитан и сержант в последний момент успели перехватить его, но удержать не смогли. Вложив в удар всю обиду и злость, господин Аффект сумел дотянуться ногой до лица эльфа.

– Получил, сволочь?! – орал Аффект, пока гвардейцы оттаскивали его от остроухого. Тому теперь было не до смеха, потому что очень сложно смеяться, когда выплевываешь зубы вперемешку с кровью. – Я тебя запомнил, мразь остроухая! Только сунься, остальное пересчитаю!

– Два успокоительных снадобья, – кивнул Эрн лекарям. – Сержант, проследите, чтобы выпил. Жезла! Давай своих пчел! Всех эльфов проверить на опьянение, задокументировать и тщательно обыскать! – он хлопнул в ладоши. – Работаем, господа гвардейцы, работаем!

– Слушаюсь и повинуюсь, тащ кап-тан! – вывалился из дверей «Винного бочонка» пьяный младший офицер Кот.

Наступила звенящая тишина. Бравс, все еще пребывая в оцепенении, остался в трактире последним. Выходить он благоразумно не торопился. Он заметил, как изменилось лицо капитана при виде неуставного состояния Иона Кота. Настрой капитана не предвещал ничего хорошего. Причем в основном – Коту. И, честно сказать, Бравс резко перестал завидовать другу.

«Это конец, – решил он, – это совсем-совсем конец. Если я выйду – мне тоже конец. Что же делать, что же делать, что же…».

Его глаза упали на дверь в кухню, из которой вышла официантка. Улучив момент, когда девица отвернется, Род Бравс проскочил в эту дверь и выбежал через задний ход. Отдышавшись и немного переведя дух, он попытался остановить бесконечный поток мыслей, заполонивших голову. Судорожно перебирая их одну за другой, Род взвешивал возможность фатального исхода, пока, наконец, не остановился на последней. Эта мысль была той единственной, что он нашел логичной. Он обежал трактир и крикнул:

– Господин капитан! – он отдышался. – Младший офицер Бравс прибыл на помощь, господин капитан!

Эрн медленно повернулся, пронзил Бравса грозным взглядом, от которого младший офицер захотел провалиться сквозь землю, и снова устремил взор на шатающегося Кота.

– Младший офицер Кот, если я не ошибаюсь? – нажал голосом Эрн.

– Так т-щна, гспдин каптан! – пошатнулся Кот.

– Вы все это время находились в заведении, младший офицер?

– Так точ-щна, гспдинкап – ИК! – тан!

– Тогда какого, разрази Алирана, черта Вы не исполнили свои должностные обязанности по сохранению порядка?!

– В силу ряда – ИК! – крайне удачно сложившихся – ИК! – обст… обста… о-бо-сто-ятельств, – заплетающимся языком ответил младший офицер Кот. И, на всякий случай, добавил: – Никак не связанных со мной.

– Господин Аффект! – крикнул капитан. – Сколько раз Вы…

– Состояние Аффекта оставляет желать лучшего, господин капитан, – ответил лекарь. – Он потерял сознание, мы везем его в лазарет. То же касается и господина Глазомера – у него сломано два ребра.

Эрн набрал полную грудь воздуха, шумно выдохнул и огляделся.

– Господин Полевик, сколько раз Вы звали гвардию во время потасовки?

– Не меньше четырех, – гном поднял глаза кверху. – Не меньше.

– Четыре раза, – слова Эрна раскатами грома прокатились по висящей в воздухе ледяной тишине. – Четыре раза, младший офицер Кот, Вы могли предотвратить все, что сейчас произошло. Четыре, черт бы вас побрал, раза. Жезла!

Ученый, возившийся с эльфами, в мгновение ока появился возле капитана и протянул ему банку с пчелой. Эрн взял ее и сунул Коту в рот. Нетрезвый младший офицер не успел ничего понять, а пчела перегара не выдержала и рухнула на дно банки.

– Задокументировать немедленно, – сказал капитан ученому. – Еще никто из моих гвардейцев не пил на посту.

– Все когда-то бывает в первый раз, капитан.

Буня перестала играть с палкой, зарычала, оскалилась, и шерсть у нее встала дыбом. Эрн повернулся на каблуках и встретился взглядом с главой эльфийской общины господином Крато.

– Могу я узнать, что здесь произошло, или предпочтете, чтобы я направил официальное письмо? – спросил почтенный эльф, перекинув трость из руки в руку.

– Господин Крато! – увидел Эго знакомое лицо. – Помогите! Мне руку сломали!

– Этот юноша говорит правду, Игон? – Крато указал тростью в сторону четырех эльфов в кандалах.

Мало кто называл капитана по имени. В круг тех, кому это было разрешено, входили близкие родственники, сержант Смог и штаб-сержант Безликинс. Даже Ее Светлость не позволяла себе подобного. Но это было не про Крато. Эльф был умен, обладал положением в обществе [кто вообще придумал давать это эльфам?] и понимал, что капитан, даже если очень-очень захочет, ничего ему не сделает, о нет. Правда, Крато про себя добавлял «при свидетелях». Игра на публику всегда была прогулкой по очень-очень тонкому льду.

– Он знаком Вам лично, Крато? – Эрн не удостоил внимания остроухого, сидевшего у стены трактира. Он не сводил глаз с главы общины. – Хотя, не отвечайте. Мне иногда кажется, что все вы друг другу родня. Бледные, беловолосые, остроухие. Одно лицо на всех.

Ответным уколом в самолюбие по грани прошел и капитан. Едва заметнаядоселе жилка под глазом Крато проявилась и затряслась, но сам он демонстрировал достойную выдержку.

– Каждый эльф, – медленно выдавил он, – что приезжает в город, проходит через мой дом, Вам это известно. Не уходите от ответа.

– Что ж, – сказал Эрн. – В таком случае я предпочту, чтобы Вы не вмешивались до момента установления всех обстоятельств происшествия, поскольку Ваши личные мотивы мешают трезво оценивать ситуацию.

Крато открыл было рот, но тут же закрыл, щелкнув зубами.

– Хотите – пишите письма, – отрезал Эрн. – Это Вы умеете. А сейчас, прошу извинить, я вернусь к работе.

Эрн жестом подозвал ближайшего гвардейца.

– Старший офицер, – он указал тому на Кота, – препроводите коллегу в камеру. Пусть посидит до утра.

Род Бравс наблюдал, как гвардеец закинул руку Кота себе на шею и поволок того в штаб. Не в силах это терпеть, очередная светлая мысль, проскочившая через его особо одаренный среди умственно несовершенных мозг, попросилась наружу:

– Он не на службе!

Капитан повернулся Бравсу, и тот быстро понял, что конец стал еще ближе, чем пять минут назад.

– Мы, э… Мы после работы, господин капитан!

Эрн, сложив руки за спиной, медленно направился в сторону младшего офицера.

– Господин капитан, я и Ион, э… Младший офицер Кот, то есть… Мы пришли в трактир после работы, мы формально не на службе! – продолжал гнуть свое Род Бравс, хотя чувствовал, что земля под ногами вот-вот рухнет от железной поступи капитана.

Эрн подошел к нему вплотную. От одного его молчания Роду стало совершенно не по себе. Эльфы у стены таверны мерзко хихикали. Проверяющий их на опьянение Жезла закатил глаза.

– Он отдыхал, принял немного лишнего, это не стоит суровых наказаний, и, – он умоляюще посмотрел на командира, – не делайте со мной ничего плохого, пожалуйста!

Буня закрыла себе морду лапой. Последний из оставшихся на цирк зевак засмеялся и откланялся прочь.

– Гвардия всегда на службе, господин младший офицер, – проревел капитан Эрн. – Как только гвардеец надевает форменную куртку – он на службе. Гвардеец смел, честен и готов прийти на помощь горожанам в любой момент. Если Вы, господин младший офицер, и Ваш собутыльник этого не понимаете – вам не место в гвардии. – Эрн обвел взглядом окружающих. – ВСЕМ ЯСНО?! – рявкнул он.

– ТАК ТОЧНО! – в унисон ответили гвардейцы.

– Вы меня поняли, господин младший офицер?

Бравс не мог вымолвить ни слова.

– Вы меня поняли? – вновь повысил голос Эрн.

– Т-так т-т-точно…

– Господин капитан? – спросил оказавшийся рядом Икола Жезла.

– Дай мне банку с пчелой, Жезла.

– Но…

– Банку, Жезла. Я что, тихо говорю?

Ученый умолк и передал капитану банку, которую держал в руках. Пчела весело кружила внутри и продолжила это делать после того, как в нее дыхнул Род Бравс.

– Вы хотя бы не пьяны, в отличие от друга, – прошипел Эрн.

– Эм, господин капитан… – опять заговорил Жезла. – Тут проблема… Вон тот эльф, – он указал на крайнего остроухого, – в документах указано имя Драго… Он тоже трезв.

***

– Эй! Что видит твой эльфийский взор?

– Ничего хорошего. И давай без этих вот отступлений.

– Но я только…

– Заткнись. Приготовиться. Стрелять по моей команде.

***

Некоторое время все стояли молча и смотрели на Драго.

– Еще раз, – сказал капитан. – Дыхни.

Жезла снова сунул в рот эльфу трубку, но ничего не произошло. Пчела мирно кружила, пытаясь вырваться из вынужденного заточения.

– Другую банку, – мрачно велел Эрн.

– Это уже четвертая, господин капитан.

– Новое изобретение? – наблюдающий за гвардейцами Крато подошел ближе и оказался рядом с капитаном, на расстоянии вытянутой руки, и усмехнулся. – Какие-то проблемы?

– Ничего, что бы Вас касалось, Крато. Покиньте место происшествия, или Вас отсюда проводят, – Эрн повернулся к главе общины. Позади Крато оказалось несколько эльфов с отвратительными гримасами на лицах, а их белые [ну, когда-то они точно были белыми] патлы, казалось, не промыть даже за год. Капитан заметил, как те сжимали и разжимали кулаки. Буня взревела.

– Вы мне угрожаете, Игон? – спросил эльф.

– Это очень похоже на угрозу! – открыл рот Эго, но трость Крато весьма быстро воткнулась ему в ногу. Эго снова застонал.

Сержант Смог, почуяв напряжение, в мгновение ока встал так, чтобы все присутствующие видели его руку, готовую быстро и без колебаний обнажить меч. На всякий случай.

Трюк сработал безупречно: один из эльфов, что были за спиной Крато, бросился наутек. Буня рыкнула ему вслед.

Крато не стал оборачиваться. Он закрыл глаза и потер пальцами брови.

– Простите мне мою дерзость, господин капитан, – сказал он, но уже более спокойным голосом. – Я лишь желаю аудиенции с соотечественниками, чтобы составить свою картину событий, попрошу понять меня правильно. Смею напомнить, что согласно миграционному кодексу Несеренити, я имею на это полное право.

Взгляд Эрна оставался непробиваемым. Смог убрал руку с рукояти меча.

– Вы любите законы и правила, Крато, – ответил Эрн, – не меньше моего. Будет Вам аудиенция, но лишь после того, как мы тут закончим. Завтра приходите и с каждым побеседуете.

– Согласно закону номер…

– Вы имеете право на беседу в целях защиты интересов Ваших соотечественников, это так. Но в интересах гвардии и сохранения законности право посещения дается по моему разрешению, а не по Вашему первому требованию. Скажите спасибо, что я позволяю Вам посетить этих дебоширов, – капитан махнул рукой в сторону эльфов, – завтра, а не через месяц.

Крато уступил. Он не мог представить более подготовленного противника. Капитан не зря занимал свою должность и ел свой хлеб. Отойдя на пару шагов в сторону, глава общины что-то сказал своим подопечным, и те растворились в ночи так же внезапно, как и оказались за его спиной.

– Господин капитан, – позвал Жезла.

– Сработало? – спросил Эрн.

– Нет. Не знаю почему, но выясню.

– То есть, этот Драго трезв?

– Пчела говорит, что да, – ответил Жезла. – А я думаю, что нет. Я выясню.

– Господин капитан, – сержант Смог проверил карманы эльфа Драго и протянул Эрну скрученный тканевый мешочек, – у него было вот это.

Тот развязал узел: внутри оказался белый порошок. Эрн его взвесил. Принюхался и ничего не учуял. Затем передал его в руки Жезла. Тот повторил действия за капитаном. Эрн вопросительно посмотрел на ученого.

– Представления не имею, господин капитан.

– Так… – тихо прорычал Эрн и повернулся к «трезвому» эльфу. – Это что такое?

Не успел остроухий открыть рта, его грудь со свистом пробила стрела.

Глава 4

Игон Эрн жил достаточно насыщенной и полноценной жизнью и на скуку никогда не жаловался. События ждали его за каждым углом, за каждым поворотом, с каждым принятым решением, верным оно было или только притворялось таковым. Чаще, конечно же, бывали хорошие дни. Случались дни и не слишком хорошие, такие, которые хотелось забыть, словно дурной сон.

Дни из разряда «хуже некуда» можно было пересчитать по пальцам. В такие дни всегда случались события, которые ввергали его в глубочайший шок и в странное, отвратительное чувство, будто земля под ногами исчезает.

Одним из таких дней был день рождения Пана несколько лет назад. В нем не было ничего особенного – брат опять напился. Особенность была в реакции тетушки. Она выхлопотала себе выходной, весь день возилась на кухне, приготовила кукурузный пирог, картофельную запеканку с мясом и брусничный морс, а из подвала достала баночку соленых огурчиков. Чего-чего, а кулинарного таланта ей было не занимать. Эрн, тогда еще сержант, освободился ближе к вечеру. Он закончил работу в патруле и направился в гости, неся с собой шелковый платок тетушке и новые туфли брату, которые изготовил на заказ господин Полевик. А еще Эрн нес с собой надежду. Уж сегодня-то, думал он, все будет иначе.

Именинника дома не оказалось – еще днем был отправлен на рынок за продуктами и задерживался. Почти час тетушка причитала о дороговизне платка, порхая вокруг Эрна с тарелками, а внутри гвардейца зрело чувство неладного.

Он хотел ошибиться, искренне хотел, просто обязан был ошибиться. Но надежда таяла с каждой минутой, а тревога, обратно пропорционально, росла.

Когда виновник торжества наконец появился на пороге, он дышал перегаром, способным воспламенить всю улицу, и никаких продуктов у него, разумеется, не было. Он нес нечленораздельную околесицу, отталкивая от себя тетушку, и, в довершение ко всему, его живот оказался не в состоянии переварить залитое в него количество алкоголя. Пана вырвало прямо на праздничный стол. Тетушка, не стесняясь в выражениях, несколько раз хлестанула пьяницу полотенцем. На этом терпению Игона Эрна наступил конец.

Он выволок брата из дома за шкирку и швырнул на лужайку, куда того снова вырвало. Эрн выругался, схватил его за волосы, протащил к бочке с водой и сунул его голову внутрь. Спустя несколько секунд – брат все-таки – он рывком вытащил его, кинул обратно на лужайку и несколько раз со всей силы пнул ногой в живот. Пан выл и наконец, вместе кашлем выдохнул из себя остатки. Тетушка перестала злиться и начала громко переживать за здоровье Пана, призывая Эрна остановиться. Ее истерические крики привлекли внимание ночного патруля, слишком удачно оказавшегося рядом, но гвардейцы, увидев сержантские нашивки на куртке офицера, не решились встревать.

– Этого, – Эрн, не слишком хорошо скрывая радость, кивнул коллегам, – в камеру. Я буду в штабе через час, и… – он отдышался. – Можете доложить капитану все, что видели. Всю ответственность беру на себя. Так и передайте.

Офицеры приняли приказ к исполнению.

– Постойте! – кричала тетушка глядя им, волочащим Пана, вслед. – Изверги, у него день рождения! Так же нельзя!

– Нельзя? – сержант Эрн воззрился на нее ошеломленными глазами. – НЕЛЬЗЯ?!

Он подошел к дверям дома и указал на праздничный стол, залитый тем, чем вывернуло брата:

– А так можно, тетушка?! – спросил племянник. – Вы его отправляли за продуктами на месяц вперед, и он все это пропил – так можно?! Вы из сил выбиваетесь, чтобы хоть как-то продержаться, а Пан на это все хотел… Хотел… – он несколько раз указал на воспоминания о празднике, не в силах подобрать нужное слово. От стоящего в доме запаха его самого начало тошнить. – Плевать он на это все хотел! Оглянитесь вокруг! Я поражаюсь Вашему терпению, ему вообще есть разумные пределы? Когда Вы уже перестанете сквозь пальцы смотреть на пьяные выходки и выгоните это отребье из дома?!

Тетушка подняла на него застланные слезами глаза и произнесла – скорее даже проревела – магические слова:

– Ты нормальный или нет?!

Она сорвала с себя шелковый платок, всучила его Эрну обратно в руки и вошла в дом, хлопнув дверью. Больше она с племянником никогда не общалась без веского повода.

Некоторое время Эрн, потрясенный до самых границ всего, во что верит, стоял и не мог пошевелиться. Он несколько раз прокрутил в голове сцену, но так и не понял, что тетушка имела в виду, задавая этот вопрос. А еще он слышал, как тетушка за дверью плачет и как гремит посуда.

«Ты нормальный или нет?!».

Он постучал в дверь. Ответа не последовало. Он занес руку еще раз, но остановился.

«Нормальный или нет».

Великолепный в своей глупости вопрос. То есть, пытался понять ход мыслей Эрн, заблевать еду и пропить деньги на продукты – это нормально. Вести себя как последняя свинья – это нормально. А получить за это по заслугам, выходит, ненормально. Странная какая-то логика, ничего в ней не сходится. А сам он… Сам он с треском, огнем и болью разрывался пополам между здравым смыслом и любовью. Долгое время гвардии сержант Эрн был окутан противоречащими друг другу выводами о смысле жизни и о разных поступках. И он хорошо запомнил то ощущение: словно земля уходит из-под ног.

Сейчас, около стен «Винного бочонка», стоял гораздо более опытный и подготовленный ко всяким фокусам гвардии капитан Игон Эрн, но это слабо помогало – почва куда-то непослушно плыла. И не у него одного.

– Эй, Драго! – толкнул товарища эльф. – Вставай! Из тебя стрела торчит!

Драго не ответил. В основном потому, что был уже мертв. Гвардейцы, как и капитан, будто приросли к земле, совершенно не понимая, что делать дальше. На их глазах произошло убийство.

Первое убийство в Несеренити за несколько десятилетий.

По каким-то одной Алиране ведомым причинам только Икола Жезла не впал в ступор:

– Что Вы остолбенели, капитан?! – закричал он и запустил в небо три зеленых банки – сигнал к сбору всех свободных патрулей.

От звука взрыва внутри Эрна что-то щелкнуло, и он пришел в себя, но все еще пытался совладать с информацией. Он оглядел подчиненных.

– Его… убили, – медленно промолвил капитан.

– Да, господин капитан, – вернулся в реальность и сержант Смог.

– Берегитесь!

Неожиданный лавинообразный поток мыслей в голове Рода Бравса опять подсказал прекрасную идею – бежать. Однако мысли никак не напомнили глазам о необходимости смотреть, куда именно нужно двигаться. В результате, едва успев разогнаться, Бравс врезался прямо в капитана. Падая, он каким-то невообразимым образом ухитрился схватиться за ноги командира, и они оба оказались на земле. Буня заревела и бросилась было к Эрну и Бравсу, но мимо ее носа пролетела еще одна стрела. Причем аккурат там, где секунду назад находился капитан. Медведица попятилась и села, непонимающе оглядывая все вокруг. Гвардейцы практически мгновенно попадали на траву и отползли к ближайшим укрытиям – сержант Смог скрылся за бочкой с водой около стены таверны, Жезла остался лежать там, где упал, прикрыв голову руками, а еще двое офицеров отползли за медведей. Следующая стрела рассекла воздух и вошла в стену трактира возле головы Эго.

Секунды растянулись до минут, если не до целых часов.

– Кто-то еще видит или слышит врага? – спросил сержант Смог из-за бочки.

Эрн, все еще удерживаемый Бравсом за ноги, посмотрел на стрелы и повернулся в сторону, откуда они были выпущены. Было уже слишком темно, чтобы что-то увидеть.

Он выругался про себя, и сделал это настолько отборно, насколько умел. И окончательно оправился от произошедшего.

– Младший офицер, – обратился он к Роду Бравсу, – можете отпускать.

Бравс нехотя разжал руки и сел на землю. Капитан уселся рядом и положил руку ему на плечо.

– Молодец, господин младший офицер. Молодец, – Эрн указал рукой на стрелу, торчащую из стены «Винного Бочонка» у них над головами. – Спасибо.

Буня застонала.

– Тише, Бу… – Эрн внезапно замолк. Его глаза зацепились за стоящего в нескольких метрах напротив них господина Крато. Тот не шевелился. Даже лицо оставалось неподвижно. Эрн посмотрел на торчащую из стены трактира стрелу, от которой его спас Бравс, а потом снова на Крато и понял важную вещь – стреляли не в него, капитана, а в главу общины. Он встал и подошел ближе к эльфу, а потом подозвал Жезла.

– Знаешь, Икола, – сказал ему капитан, – нужна еще одна банка. Какого-нибудь, не знаю… синего, например, цвета.

– Зачем? – уточнил Жезла.

– Чтобы только лекарей вызывать, – ответил капитан.

Крато по-прежнему стоял, опасаясь двигаться. Стрела вошла ему в правую руку, чуть выше локтя, и застряла там ровно посередине древка.

На сигнал банок появилось еще пять патрулей и две кареты лекарей. Увидев место преступления, каждый из них пережил свой собственный удар по устоям. Целители взяли себя в руки быстрее гвардейцев и принялись работать с пострадавшими. Сперва пережали Крато руку и вытащили стрелу. Тот сдавленно прорычал. Его медленно усадили, чтобы промыть и обработать рану. После – оторвали от стены мертвого эльфа Драго, накрыли простыней и отправили на карете в лазарет. Эго тихонько выл, пока ему вправляли сустав и делали фиксирующую руку перевязку чуть ниже груди. Остроухий, которому господин Аффект сделал бесплатную коррекцию улыбки, от помощи лекарей, выплюнув очередной кровавый ошметок зуба, отказался. Три эльфа в сопровождении шестерых гвардейцев отправились в камеры предварительного заключения.

Всех оставшихся офицеров Эрн подозвал к себе:

– Осмотрите каждый дом и опросите его жителей вдоль всей улицы по направлению к городской стене, – он указал рукой туда, где должны были находиться стрельцы. – Ищите все необычное. О проделанной работе составить документы и к семи утра все это – не спрашивая разрешения Безликинса – мне на стол. Сержант Смог, Вы руководите группой.

– Думаете, стрельцов было несколько? – спросил Смог.

– Да. Слишком быстро стреляли. Так… Старший офицер Грог, побеседуйте с девушками, что работают в трактире, и все запишите. Удастся опросить кого-то, кто видел начало потасовки – отлично. Старший офицер Дирак, отправляйтесь в лазарет и выясните, кто такой этот Драго. Семья-друзья, чем больше информации, тем лучше, – Эрн оглядел озадаченные лица подчиненных. – Офицеры Час, Акт и Бор – немедленно на городские ворота: всех впускать – никого не выпускать! Эти гады не должны покинуть город. Если вопросов нет, приступайте и будьте осторожны, господа гвардейцы.

Бойцы немедленно отправились на боевые задания. Вслед за ними посеменил и Род Бравс.

– Постой, Бравс, – остановил младшего офицера Эрн. – Ты можешь идти домой.

– Но, господин капитан…

– Иди домой, отдохни. Завтра у тебя будет много работы.

И Род Бравс зашагал прочь.

Жезла в свою очередь направился в свой уютный кабинет в штабе гвардии.

К капитану между тем, шмыгая разбитым носом, подошел господин Полевик.

– Много живу на свете, господин капитан, – проговорил он, глядя на Эрна снизу вверх. – Всяких остроухих и всяких преступлений видывал. Но такое…

– Полностью согласен, – кивнул Эрн и сменил тему. – Кто драку-то начал, господин Полевик?

– А? – вздрогнул от вопроса башмачник. – О, этот… Певец. Вы его под руку выводили, Ваше благородие.

– А с чего вдруг?

– Не знаю. Мы с господином Глазомером все никак не могли толком пообщаться из-за его выступления и уже собрались уходить в местечко потише. Подозвали барышню, чтобы рассчитала нас, начали подниматься, да остроухий на нас вдруг ка-а-ак налетел!

Больше ничего господин Полевик не припомнил, посемуоткланялся восвояси. Эрн остался наедине с Буней и стал размышлять. Правильно ли он все сделал? Нужные ли указания раздал? Подумать только, убийство! В его смену! Сейчас, по прошествии некоторого времени, эта мысль не казалась такой уж страшной, но скоро наступит завтра и по городу расползутся слухи. Ее Светлость, само собой, вряд ли обрадуется, и пострадает целая куча тарелок. Буня мурлыкнула, ткнула его носом и полезла к нему под руку, требуя объятий.

В свои права вступила глубокая, темная ночь.

***

– Что будем делать?

– Почему ты меня спрашиваешь?

– Ты же умный.

– Да, шеф сказал, что ты умный, поэтому тебя и спрашиваем.

– Не злите меня, олухи.

– Так ты скажи нам, что теперь делать.

– Я думаю.

– Есть хочется.

– Хлеба. Как у мамы.

– И пива.

– Нет, от пива я больной.

– Ты еще и стрелять не умеешь.

– Заткнитесь вы. Мешаете думать!

– А ты умеешь?

– Да, раз умеешь, то подумай, пожалуйста, за меня, а то я не умею.

– Заткнитесь!

– Есть хочется.

– Придумал. Для начала устраним свидетелей.

– Кого?

– Тех, кто видел порошок.

– Его видел главный гвардеец.

– Вот и прекрасно. Устраним его.

– Можно спросить?

– А еще этот сумасшедший.

– И его устраним.

– А теперь можно спросить?

– Я все еще хочу есть.

– И другой гвардеец.

***

Поспать Игону Эрну толком не удалось. Он лежал, глядя в потолок, даже после того, как прикроватная свеча потухла. Само по себе убийство его уже не пугало. Преступление – оно везде преступление. Его загруженномусобытиями и вопросами разуму не давала покоя сама концепция убийства. Убивают на войне, думал он, но сейчас уже много лет мирное время. Вот кому понадобилось убивать одного пьяного эльфа? Или не пьяного, черт их знает, что там с банками Жезла произошло. Что вообще такое убийство? Это лишение жизни. То есть, все, убитый больше не оживет, никогда, совсем. Не будет ходить на рынок за продуктами и одеждой, не посетит театр, не увидит друзей или родных, а друзьям и родным это принесет только горе. Что этот Драго сделал не так? Теперь узнать вряд ли получится. Кому он так насолил?

Эрн повернулся на бок и укрылся одеялом поплотнее.

Драго задолжал кому-то денег? После смерти он их подавно не вернет.

Допросить бы этого Драго, но как это сделать после смерти? Было бы забавно, подумал он и усмехнулся, если бы немногочисленные верующие оказались правы. Те утверждали, что после смерти душа переродится в новом теле. Здорово, можно будет задать этому новому телу пару-тройку вопросов. Проблема в том, что механизма, описывающего работу этого явления, верующие предложить не могли, а просто верили, что такой процесс существует. Не имея никаких доказательств. Капитан считал, что это как раз тот случай, когда простые вещи усложняются до безобразия. Если на минутку представить, что они правы, то там, куда попадают души, стоит кто-то, кто контролирует очередь. Какой-нибудь местный Безликинс, педантичный и безупречный. За порядком присматривает, а то, не приведи Алирана, кто-то подерется из-за желания заполучить какое-нибудь тело.

Но главное, что в этой конструкции было неладно – это сама душа. Выходило, будто душа обладала способностьюкуда-то перемещаться и, самое главное, полноценно мыслить отдельно от тела. Тогда зачем нужны мозги? Ученые вроде бы доказали, что всеими думают, хотя на этот счет капитан очень – ОЧЕНЬ – сомневался. На его жизненном пути встречались многие люди, эльфы, гномы и даже орки, которые думали чем угодно, но не мозгами. Далеко ходить за примером Эрну не требовалось – старший брат Пан. Что умного в том, чтобы постоянно напиваться? Пан думает явно не мозгами, а животом. Да чем угодно, куда там в итоге попадает выпивка, но не мозгами [хотя мозгам тоже достается выпивка, и именно она отключает мозг окончательно]. Мир – место достаточно странное и в вопиющей степени нелогичное. Как и все, кто наделен разумом.

Младший офицер Бравс не блистал умом, припоминал его вступительные экзамены Эрн. И сегодня он нарушил несколько положений устава. Но в критической ситуации он проявил себя как настоящий гвардеец и… спас капитану жизнь?

Это был серьезный поступок, достойный уважения и поощрения. Но, припоминая «успехи» Рода Бравса, Эрн мог придумать всего один вариант, который устроит всех, и…

– О! – подумал он. – А это вполне разумно.

Это слово витало вокруг него, порхало бабочкой, что будет поймана – лишь протяни ладонь: «Разумно». Кто-то ведь этим самым разумом додумался убить эльфа.

«Додумался…»

Эрн просиял.

– Додумался! – воскликнул он в тишине дома. – Зачем убили Драго! Не «кто», а «зачем»!

Убийств в Несеренити не было с тех времен, когда кулинарных дел мастерица и феноменальная долгожительница госпожа Корицца Бублик была еще молода, то есть примерно тысячу лет. Значит это было сложное решение. Сложное потому, что по-другому не получалось. Значит, принято было совсем не на пустом месте. Драго что-то сделал, за что и был убит.

– Узнаем «зачем», узнаем и «кто»! – сказал он, поднимаясь с кровати.

Некоторое время Эрн стоял посреди комнаты в ночной рубашке и глупо улыбался пустоте.

– А зачем, интересно, в таком случае стреляли в Крато? – спросил он у стен.

Это шло вразрез с подозрением о намеренном убийстве Драго. Могли ведь и промахнуться. Или наоборот, все верно, и, целясь в Драго, стрельцы случайно попали в Крато. Эрн несколько раз измерил комнату шагами, прикидывая, какая из версийнаиболее вероятна. Вскоре он пришел к выводу, что для того, чтобыисключить один из вариантов, информации недостаточно. Осознав тяжесть текущего положения, он сел обратно на кровать и схватился руками за голову.

– Милостивая Алирана, – сказал он, скорее, по привычке. – Ну вот зачем все так усложнять?

Он поежился.

– Возможно, нам потребуется помощь.

***

Не спал в ту ночь и Эго. Он сидел на койке в камере предварительного заключения, скулил от тупой ноющей боли в руке и несколько раз плакал, полагая, что больше не сможет играть. Эта перспектива вгоняла в агонию гораздо сильнее того факта, что он начал драку, нарушив не меньше десятка законов. В результате один эльф – о ужас! – был убит, гном-трактирщик и господин Крато оказались в лазарете, а сам Эго… Он снова заплакал, решив, что вряд ли сможет играть на лютне. Дома так жестко, вспоминал он, не было никогда.

«Добро пожаловать в новый мир».

Новый мир оказался с зубами и норовил кусаться. Впервые за долгое время Эго стало по-настоящему страшно. Про то, что стрела вгрызлась в стену в каких-то десяти сантиметрах от его головы, он почему-то не вспомнил.

***

Не спал в ту ночь и Крато. Он смотрел в окно лазарета, держа руку на перевязи и периодически ругаясь про себя. Только вот интонация его подводила. Он думал о многом. В числе прочих были мысли о друге и его непутевом сыне. Это же надо быть настолько глупым: приехать в Несеренити практически без денег и первым делом устроить пьяную драку в таверне. Знает же, что все эльфы от алкоголя дурнеют! Нет, такую глупость Крато стерпеть не мог. Он устроит Эго хорошую взбучку.

Такую взбучку, что родные края содрогнутся.

***

Не спал в ту ночь и младший офицер Бравс. Он пребывал в абсолютном непонимании, что вообще произошло. Как он – ОН! РОД БРАВС! – эталонный неудачник, вдруг оседлал везение и сделал что-то хорошее?

Нет, что-то здесь не так. Может, дело вовсе и не в удаче, а в том, что глупость, умноженная на глупость, дает гениальность, но младший офицер сильно сомневался, что математика настолько связана с реальной жизнью. Эти мысли ему быстро надоели, и он задумался о судьбе Иона Кота, у которого утро будет, как минимум, незабываемым. А потом он вспомнил слова капитана Эрна и задрожал.

«Завтра у тебя будет много работы», – сказал ему капитан с улыбкой на лице.

– Милостивая Алирана, – прошептал Бравс. Он совсем не хотел много работы. Его пугаломного работы. Нужно было срочно что-нибудь предпринять, иначе… он не хотел даже представлять это «иначе».

***

Икола Жезла спал, и ему почему-то снился младший офицер Кот. Он несколько раз слышал от Безликинса, что парень делает успехи, но вечерний карнавал глупостей в «Винном бочонке» свел все это на нет. Картина позора Кота со всех сторон сияла во сне ученого не менее десятка раз.

Жезла обожал свои сны и знал, что это значит: в этот момент произошло что-то очень важное, но он, Икола Жезла, это не осознал. А вот его воспаленный тысячами ученых текстов и опытов мозг это «что-то» уловил, но объяснить не мог, потому как разговаривать умел не очень хорошо. Зато он отлично умел показывать картинки и подавать различные сигналы, чем регулярно занимался в надежде, что ученый сопоставит все факты и сделает должные выводы.

В одной из последних сцен, просмотренных несколько раз, младший офицер Бравс говорил, что Кот принял лишнего. Сам Жезла относился к алкоголю спокойно. Откровенно говоря, он и лишнего принял всего раз в жизни – в минувший день, когда придумал банку для определения состояния опьянения, да и то лишь потому, что потратил алкоголь и время на работу над изобретением. Кот, похоже, тоже напился случайно, сам того не желая. Ну не мог одаренный и умный парень так опростоволоситься по собственной воле. Проклятая выпивка, застилает голову, нарушает двигательные функции и все – прощай, комедия, привет, трагедия!

И люди все равно пьют.

Зачем?

Ладно, выпил стакан. Ладно, два. Но зачем нужно до невменяемости-то напиваться? На эти вопросы у ученого ответа не было.

– Икола, дурень, – мозг создал образ Икола Жезла, который обращался к самому себе, – ответ прост: это, вообще-то, вкусно!

– И что с того, Икола? – переспросил сам себя спящий Жезла. – Вкусно. Было бы так вкусно, но вообще без алкоголя, цены бы пиву не было.

И тут Жезла резко проснулся и вскочил с койки, но, в силу некоторой неосторожности, со всего размаху ударился головой о решетку и рухнул на пол.

***

Младший офицер Кот, сквозь сон услышав звон клетки, перевернулся. Он спал в соседней камере. Потому что был пьян. Он еще не знал, что он натворил и что ему теперь за это светит. События вечера восьмого числа месяца жары ни на грамм не остались в его памяти, потому что он был пьян.

Зато всем остальным они запомнились надолго.

Глава 5

Они ползли и множились, меняли форму и содержание, проникали в умы и выворачивали их наизнанку. Толстыми и тонкими щупальцами они обвивали все вокруг, порождая смутную тревогу и неистовое желание отсидеться дома. Слухи объяли город плотным одеялом. Многие накануне видели, как у трактира «Винный бочонок» произошла потасовка. Многие видели, как одна за другой взлетали в воздух зеленые банки, и откладывали в голове мысль о том, что там произошло что-то совершенно невообразимое.

Но слухи!

Они придавали вид и форму, в конце концов, они пугали, нет, внушали страх. Их было не остановить.

Убийство!

Горожане из числа тех, кто осмелился выйти за двери домов, держались ближе к стенам. И все шептались, будто утренний Несеренити установил громкость на минимум.

– В него стреляли.

– Его зарезали.

– Его убили.

– Его насмерть сожрал медведь.

– Большой медведь, размером с дом!

– Да, я сама видела!

И это еще не все петухи пропели семь утра.

Когда же часы перешагнули восемь, гвардии капитан Эрн уже успел бегло ознакомиться с тем, что смогли накопать ночные патрули: поводов для радости не прибавилось. Еще меньше их стало к концу стопки документов: на последнем листе красовался приказ о повышении Иона Кота и присвоении ему звания офицера, без показателей, даты и подписи.

Капитан вздохнул. Он успел забыть, что сам же велел штаб-сержанту Безликинсу подготовить этот документ.

– Эх, младший офицер Кот… – грустно сказал Эрн и убрал бумагу в ящик стола. – Очень надеюсь, что это было в первый и последний раз.

Он в самом деле надеялся, что свой второй шанс Кот не проворонит.

В кабинет постучал Безликинс и сообщил, что гвардейцы явились на построение в полном составе и никто, кроме тех, кто в отпусках с выездом, не остался в стороне.

Это радовало. И означало, что Эрн в достаточной степени донес до них то, что гвардия – это те, на кого смотрят горожане, когда мир летит к чертям. Капитан поправил куртку и направился на задний двор штаба. В восемь тридцать в расписании была плановая утренняя разнарядка.

***

– За проявленную некомпетентность, – вещал капитан Эрн перед личным составом гвардии, – за умышленное уклонение от просьб о помощи горожан, находящихся в конфликтной ситуации, которая привела к причинению тяжкого вреда здоровью одному из них; за нахождение во время указанной выше конфликтной ситуации в состоянии алкогольного опьянения…

Капитан остановился, выдержал короткую паузу и повернулся к стоящему позади гвардейцу.

– Младшему офицеру Иону Коту, – с нажимом на имя сказал он, – объявляется предупреждение о неполном служебном соответствии.

Бравс, стоящий в ряду других младших офицеров, поежился.

– В дополнение, – продолжил Эрн, – с настоящего момента младший офицер Ион Кот на месяц отстранен от патрульной работы и переводится в штаб гвардии, в кабинет по работе с заявлениями граждан, то есть в непосредственное подчинение штаб-сержанта Яра Безликинса.

На сей раз Бравс в своих эмоциях был не одинок – по рядам гвардейцев прошла дрожь. Стремление Безликинса к идеальным, без сучка и задоринки, бумагам многим доставляло хлопот. Каково быть в подчинении безупречного документоведа – проверять на себе не хотел никто. Никогда. Совсем.

– Встать в строй, младший офицер Кот.

– Есть, – сдержанно ответил гвардеец и направился к товарищам.

– Господа гвардейцы, – обратился Эрн ко всем присутствующим. – Надеюсь это будет уроком для всех вас. Теперь о том, что произошло после. Для всех, у кого есть уши и кто уже слышал некоторые, кхм, искаженные факты, объясняю, чтобы не было недопонимания и разнотолков. Ситуация такова: вчера, поздним вечером, у стен трактира «Винный бочонок» было совершено убийство.

Некоторые гвардейцы так и ахнули. Многие начали переглядываться и шептаться между собой. Кот выпучил глаза. Едва он хотел спросить друга, что он пропустил, как Эрн поднял руку, призывая к тишине.

– Неизвестные выпустили несколько стрел, – продолжал капитан. – Убитый, некий Драго, тридцати восьми лет на человеческий возраст. Согласно миграционной карточке, проживал в Несеренити почти два года. При себе имел документы сотрудника городской пашни. Также пострадал господин Крато, глава эльфийской общины Несеренити, он находится в лазарете. На данный момент это все, что нам известно.

– Ты как вообще? – украдкой, не сводя глаз с командира гвардии и стараясь не пошевелить ни одной мышцей, спросил Бравс Кота.

– Отвратительно, – ответил Кот, едва двигая губами и не веря своим ушам.

– Все, кто дежурил ночью – на сегодня могут быть свободны. Всем, кто выходит в патруль и на места в городе, – Эрн остановил взгляд на рядах младших офицеров, – любой ценой сохранять порядок. Также требую сообщать о любой странности, особенно в поведении эльфов.

– Он сам, похоже, в шоке, – шепнул Кот, быстро проанализировав сказанное. – О любой странности, говорит. Не знает, за что хвататься.

– Явно не за пиво, – сказал кто-то из стоящих позади младшего офицера, и с разных сторон посыпались сдавленные смешки.

– Господа младшие офицеры, – рыкнул капитан, услышав перешептывания. – Кому-то из вас есть, что добавить?

В наступившей тишине никто не осмелился сказать ни слова. Капитан Эрн кивнул.

– Караулы на всех городских воротах и в порту переходят на усиленный режим. Досматривать каждого. Разойтись, – велел он.

– Что вообще такое вчера произошло, Род? – Ион Кот растерянно потер лоб.

***

В одном младший офицер Кот был прав – Эрн действительно не знал, за что хвататься. Капитан как раз обдумывал это по дороге в свой кабинет, но на пороге его прервал заливистый, глубокий и бархатный, и такой милый сердцу смех.

– Господин Хольм! – обрадовался он.

Краг Хольм, глава гномьей общины Несеренити, обменивался последними новостями с Безликинсом. Большой добродушный гном, хоть и был ниже капитана на две головы, обладал недюжинной силой и залихватским чувством юмора, поэтому во время своих визитов регулярно уточнял у Яра, не ущемляет ли гвардии капитан Эрн его прав и свобод, а затем обнимал капитана за ноги и поднимал вверх, приговаривая «Не то я его!». Этот раз не стал исключением.

– Ну полно Вам, Краг, – Эрн похлопал гнома по плечам. – Был бы повод радоваться.

– Вы в добром здравии, капитан, как тут не порадоваться? – Хольм поставил Эрна на землю. – Тут в городе такие слухи ходят – Вы бы слышали!

– Ничуть не сомневаюсь.

Капитан велел Безликинсу вызвать младшего офицера Бравса, а сам пригласил Хольма в свой кабинет.

– Как себя чувствуют господа Аффект и Глазомер? – Эрн уселся в кресло, предварительно усадив гостя.

– Бывало и лучше, чего греха таить, – ответил гном и погладил пышную бороду. – Аффект до сих пор не пришел в сознание. Такой шок пережить! Чтобы его пиво – и дерьмом назвали, вот уж! Я бы сам того остроухого убил, будь это законно!

– Убили другого, – поправил Эрн.

– Разве? Пресвятая горнодобытчица, они все на одно лицо!

– Тот, что назвал пиво… – капитан сделал рукой неопределенный жест, указывая куда-то на пол. – Вот этим вот, кхм, он в камере. Выясняем, как он связан с убитым.

– Живой! – обрадовался Хольм. – Так это же хорошо! Уж мы с него взыщем! И ущерб трактиру Аффекта, и господину Глазомеру за страдания!

– Это вряд ли, Краг, – Эрн выудил со стола документ, пробежал его глазами и поморщился. – Нигде не работает, с последнего места уволен за… – он ухмыльнулся. – Пьянство и драки.

– Еще лучше! – Хольм прямо-таки засиял. – Мы его на работу возьмем!

Эрн оторвался от бумаги и посмотрел на гнома широко раскрытыми глазами. Это было не совсем то, что капитан подразумевал под наказанием и возмещением ущерба.

– А что? Будет за еду и ночлег вкалывать, отрабатывать свое. А уж пить, обещаю, не позволим!

Капитану было приятно работать с гномами. В отличие от занозы в заднице, которую из себя являл господин Крато, вести дела с Хольмом было легко, и все всегда решалось наилучшим образом. Причем без порчи бумаги и чьих-то нервов.

Эрн улыбался, в очередной раз убедившись в исключительности смекалки и нестандартного подхода господина Хольма к проблемам. А сейчас ему особенно сильно был нужен такой друг. А другу требовался младший офицер для решения одного… деликатного вопроса.

В дверь кабинета скромно постучали.

– К слову о работе, – капитан подмигнул гному. – Войдите.

На пороге кабинета оказался младший офицер Бравс с листом бумаги в руках.

– В-вызывали, господин капитан? Я…

– Вот, – указал рукой на гвардейца Эрн. – Познакомьтесь, господин Хольм, младший офицер Бравс, участник вчерашних событий. Господин младший офицер, перед Вами – Краг Хольм, глава гномьей общины города. Господин Хольм, с сегодняшнего дня гвардеец Бравс отправляется в занятые Вашими соотечественниками торговые ряды на городском рынке.

У Рода Бравса отвисла челюсть. Господин Хольм же, казалось, лопнет от количества положительных эмоций. Он схватил и долго радостно тряс руку младшего офицера, несколько раз поблагодарил капитана и, попрощавшись, утащил гвардейца за собой. Тот не успел отдать капитану бумагу.

Эрн позволил себе развалиться в кресле:

– С этим разобрались… надеюсь.

В таком положении он провел несколько минут, обдумывая дальнейший план. Значит, ночные патрули ничего не нашли. Досадно… К Крато заявляться пока не стоит. Во-первых, нет желания, во-вторых, есть дела поважнее.

– Ну что же, – сказал он заглянувшему в кабинет Безликинсу. – Примемся за допросы!

– А подойдут ли методы, господин капитан?

– Убийство, кража, ограбление, похищение, разбой, введение в заблуждение, оставление в опасности, все одно – преступление. В любом случае подозреваемого или свидетеля надо допросить, дальше будет понятнее.

– А как же поставить в известность солнцеликую?

– Скажешь тоже, Яр, – улыбнулся капитан. – Солнышко встает рано. А принцесса – не раньше обеда.

– На наше счастье? – уточнил Безликинс.

– На наше счастье, – Эрн взял со стола бумаги и отправился в допросную комнату.

***

– Кем Вам приходился убитый? – тем временем спрашивал у эльфа сержант Смог.

– БВУК!

– Кем, простите?

– Б-В-У-К! – эльф Кинко, который довел господина Аффекта до белого каления, на собственной шкуре ощущал каково это – разговаривать без зубов. И не находил в этом ничего удобного и приятного.

– Бвук… – пробормотал Смог и сделал запись в листе допроса. – Это, на вашем, кто будет? Брат? Кум? Или, может быть, сват?

– Бвук ом мве! БВУК! – чуть не кричал Кинко.

– Говорите нормально, пожалуйста! Я по-эльфийски не понимаю! – усмехнулся Смог.

– Издеваетесь, сержант? – спросил Эрн, закрывая за собой дверь допросной.

– Ни в коем случае, господин капитан, – Вир Смог не смог сдержать улыбки. – Однако гражданин не желает сотрудничать. Даже не знаю в чем тут дело. Я бы сказал, язык прикусил, но ему, как видите, нечем.

Кинко упал головой на стол и зарыдал.

– Действительно, – капитан положил бумаги, а затем несколько раз демонстративно ударил кулаком себе в ладонь. – Но мы с Вами расколем этот орех, не так ли?

Там, у стен «Бочонка», пьяный Кинко был смелее многих. Что не так с эльфами, раз они, напиваясь, сходят с ума и теряют страх, совесть и инстинкт самосохранения, а затем норовят устроить потасовку – до сих пор неизвестно. Гвардии же оставалась только одно – борьба с последствиями. Справедливости ради, чаще всего бороться было толком не с чем: эльфы трезвели, раскаивались, проводили от трех до пяти дней в камерах, а потом все по новой. Люди и гномы же выпивали культурно, не устраивая разборок и драк. Хотя… разумеется, попадались экземпляры, что спивались и заканчивали жизнь в канаве. Но делали это тихо и никому, кроме своих родных и близких, не мешая.

Эрна это бесило. На все предложения гвардии ужесточить меры в отношении алкозависимых и ратуша, и принцессы лично отвечали отказом. Не хотели вставлять палки в колеса честным предпринимателям: виноделы, владельцы трактиров и пивоварен исправно платили налоги. Ситуация не двигалась с мертвой точки долгие годы, словно не существовало никакой проблемы, будто не было горя, которое пьяные несли в свои семьи.

Он хорошо помнил, как тогда, в день рождения Пана, ему было паршиво. И как единственным, кто его, сержанта Игона Эрна, в тот вечер несколько лет назад поддержал, оказался гвардии капитан Гер Ладан.

К моменту появления Эрна в штабе капитан Ладан уже узнал от старших офицеров все, что произошло. Но все равно усадил Эрна напротив себя и выслушал. Он не перебивал, только изредка задавал вопросы. Когда рассказ был окончен, Эрн, чьи эмоции переполнили чашу, но так и не помогли найти никакой вразумительный ответ, не сумел сдержаться и пустил одну-единственную слезу.

– Господин капитан, – спросил он Ладана, – гвардия служит во благо, во имя порядка. Но я не пойму, что делать в таких случаях, когда долг гвардейца идет вразрез с мнением родных. Я не пойму, что дороже? Перед кем я должен быть чист совестью? Перед семьей или перед законом?

– Таким вопросом задается каждый гвардеец, на чью долю выпадает подобное, – сказал Гер Ладан глубоким голосом. – Не ты первый, Игон, и не ты последний. Я лично считаю, что ты поступил правильно.

Сержант поднял на командира удивленные глаза.

– Бить людей, ясное дело, как-то нехорошо, – улыбнулся капитан. – Но брат ведь давно напрашивался на крепкую порку?

Эрн грустно улыбнулся.

– Бить людей, – повторил Ладан, – сам понимаешь, противоречит закону. Закон – это то, что отличает нас от животных. Это основа любой цивилизации. А все законы, – он вздохнул, – написаны болью и кровью. Они не согреют тебя ночью и не одарят добрым словом, когда ты того хочешь, и порой они несовершенны. Но они – меч спасения, который предотвращает беды в масштабах общества. Поэтому если ты не знаешь, как должен поступить —поступай по закону.

Эту беседу Игон Эрн сохранил в себе на всю жизнь. А еще именно тогда он понял, почему шел за командиром в бой. Гер Ладан был строгим, жестким, но вместе с тем – понимающим и добрым. Выдающейся Личностью, с большой буквы.

Спустя какое-то время Ладан покинул гвардию и переехал поближе к морю и подальше от порта, оставив после себя теплые воспоминания и образ гвардейца, к которому нужно стремиться.

Эрн старался соответствовать. Изо всех сил.

«Не знаешь, как должен поступить – поступай по закону».

А еще Эрн, понимая несовершенство, прикладывал усилия к тому, чтобы законы менять. Он предлагал и предыдущей Ее Светлости, и нынешней множество самых разных идей касаемо пьянчуг, но все они были встречены в штыки. Однако капитан продолжал настаивать. В конце концов, в будущем году изберут новую принцессу, и, может статься, лед и тронется. Надежда умирает последней.

А надежда, что еще теплилась в душе Кинко, с приходом капитана Игона Эрна в комнату допроса умерла и обзавелась неприятным запахом. Он раскололся и все, что знал, начал записывать на бумаге.

– Ты почему еще здесь, сержант? Я же отправил все ночные патрули по домам.

– Привычка, господин капитан.

– Излишне, – спокойно сказал Эрн. – Отдыхать до завтра. Это приказ.

– Я не устал, господин капитан.

– Вир, это не обсуждается, – Эрн положил руку ему на плечо. – Всем нужен отдых. А тебя мне заменить некем.

Вир Смог, как и капитан, не был обременен отягчающими жизнь обстоятельствами в виде брака и отношений с противоположным полом. Изо дня в день он возвращался домой в пустоту. Не в уютное жилье, а к месту ночлега с необходимым минимумом, чтобы скоротать время между часами работы. Кроме службы Вира не интересовало ничего, за исключением, пожалуй, вкусных мясных пирогов. Жаль, что госпожа Корицца Бублик, владелица самой большой и самой продвинутой пекарни в Несеренити, нечасто радовала горожан скидками.

Эрн вел схожий образ жизни и тоже не то, чтобы сильно страдал от заглядывающих в гости тоски и одиночества. Капитан был бы счастлив завести семью, но пока что приемлемые романтические отношения с дамами обходили его стороной, а достойных кандидаток на управление домашним очагом среди них не находилось и вовсе. В какой-то момент капитан перестал переживать на этот счет, рассудив, что всему свое время.

Сержант Смог справлялся с разбитым сердцем, тоской и грустью проще – выходил в патруль и работал. Вот и теперь рвался в бой, а у самого глаза едва не съезжались в кучу после бессонной ночи.

– Я в порядке, капитан, – врал он.

– Хорошо, – Эрн сдался. – Раз так хочется, сходи на городскую пашню, поговори с рабочими и руководством. Может, там удастся что-то узнать о нашем мертвеце. А после – ступай домой. С этим, – капитан кивнул на эльфа, – я уж закончу.

– Считая этого, остался последний, – доложил Вир, а затем достал из своих бумаг акт допроса и передал его Эрну. – С неким Эго, зачинщиком драки в трактире, я уже пообщался.

Капитан уставился в пустой лист.

– Молчит?

– Молчит. Иногда поскуливает.

– Ладно, – безэмоционально ответил Эрн. – Посидит денек-другой, подумает. А ты – марш на пашню, а потом – домой!

– Есть «марш на пашню, а потом – домой», – сержант Вир Смог направился к выходу. – Спасибо, капитан.

Эрн проводил сержанта взглядом и вернулся к беззубому. Тот как раз закончил писать и облегченно опустил перо. Капитан прочитал документ и в сердцах крикнул «Проклятье!». Опять ничего. Все, что знал этот Кинко, знал уже и он. Пусто.

А вот допрос третьего эльфа порадовал капитана гораздо больше.

– Бывали тут, я полагаю? – спросил Эрн, глядя как расслабленно, в отличие от сообщников, чувствует себя эльф по имени Арфо.

– Довелось пару раз, начальник, – согласно кивнул тот. – Не надо нотаций, правила знаю. Все, что знаю – тоже расскажу. Мы с Драго… Мы с Драго из одной деревни, вместе сюда приехали. Он на пашне батрачил, а я на рынке, овощи-фрукты, у меня недорого, кстати, начальник. Иногда выпивали в разных трактирах. Чтоб не примелькаться, а то мало ли, выпьем лишнего, и – понеслась душа по закоулочкам.

– И чего ваших с алкоголя так… – капитан покатал слово на языке. – Развозит?

– Если б я знал, начальник. Сам же страдаю. Поэтому пью редко, начальник. Ну, короче, пришли мы вчера в этот «Бочонок», или как его там, я, Кинко и Драго. Было скучно, потом этот певец разыгрался. Не видел его раньше, и музыку не люблю, но уж больно хорошо пел, мерзавец. Душевно как-то, начальник. Дома у нас такое не жалуют, а тут нам как-то даже, знаете, понравилось. Ну, мы с ребятами и поставили ему пиво. Чего он на гнома полез – если б я знал, начальник, сказал бы.

Эльф рассуждал неожиданно адекватно, и капитан Эрн почтипроникся к нему душой. На мгновение он подумал, что не все из них остолопы.

– Ладно певец, а вы с друзьями чего в драку полезли?

– Так ведь нашего били и вязали, начальник!

«А, нет, все в порядке. Остолоп.»

– Коллективное бессознательное?

– Чего-чего, начальник? Заумно больно!

– Неважно, – Эрн добавил к протоколу допроса новую страницу. – Вашему другу кто-то мог желать смерти?

– Не, начальник. Сам в шоке. Я б на жирных низкорослых грешил, но вроде те, что дрались с нами, не стреляли.

Капитан поднял глаза.

– Жирных низкорослых… Имеете в виду гномов?

– А кого еще подозревать? Людей?

– Тут вот какое дело, – Эрн отложил перо. – Гномы не устраивают пьяных драк, люди тоже. Орки в городе не живут и в таверны не ходят, про них не знаю. Вампиров у нас – по пальцам рук пересчитать. Тени и драконы давно покинули эти места. Остаются эльфы.

– Что, серьезно? – удивленно переспросил эльф. – Никаких драк, начальник?

– Гвардия бы тут без работы сидела. Разные стычки, разумеется, бывают, но в трактирах – практически никогда. У нас сложилась особая культурапоходов в такие заведения. Если приходишь, то отдыхаешь душой, а если пьешь – знаешь меру. С теми, кто меру не знает – разговор иной, но и они не лезут ни к кому с кулаками. А Вы, господин Арфо, и Ваши соотечественники, как я регулярно вижу, до сих пор этого не уяснили. Вся пьяная агрессия – от вашего народа.

Эльф помолчал.

– Удобная позиция, начальник. Как это, по-вашему… Предвзято?

– Скажем так, я не исключаю ни один вариант. Чтобы кого-то подозревать, надо, хотя бы, знать, кого и почему. Повод подозревать эльфов у меня есть. Если думаете, что гном, то у меня такой вопрос: а никаким другим гномам Ваш друг дорожку не перешел? И тот же вопрос – о людях и, в общем-то, об эльфах.

– Да не, – помотал головой после некоторых раздумий Арфо. Патлы свалились ему на глаза. – Не слыхал от него о конфликтах, начальник. На пашне платили сносно, особо не придирались. В драки он тоже попусту не лез. Не пил же.

– Как это – не пил? – переспросил Эрн.

– Не пил, начальник. Плохо ему бывало от выпивки.

Эрн мыслями вернулся во вчерашний вечер. И правда, пчела Жезла говорила, что Драго трезв.

– Отчего же его шатало не хуже Вас?

– Так ему в драке по макушке досталось, начальник, – Арфо положил ладонь себе на голову. Эрн заметил, что эльф почему-то отвел глаза в сторону. – А он головой болел. Лекарства даже пил, начальник. У господина Крато брал.

«Ух ты ж надо же!»

– А что, – капитан в последний момент сумел скрыть удивление, – господин Крато в лекари подался? И как давно?

– Лек… Да ну не, это вряд ли, начальник. Но это… к нему же несут письма и посылки из родных мест, – эльф грустно улыбнулся. – Я от своих давно ничего не получал. Короче, лекарства запросто могли передать из дома.

Эрн не подавал виду, но внутри он радовался, как ребенок в предвкушении праздника. Он заполнил документ до конца.

– Вам тут за дебош сидеть еще шесть ночей, – сказал он Арфо, вставая. – Коли городу понадобятся рабочие руки – то поменьше. А если что вспомните, сообщите дежурному офицеру.

– Без проблем, начальник. Все понимаю. Сам виноват.

«Это не что-нибудь, а целое кое-что!» – радовался капитан, наблюдая, как старший офицер Норд провожает Арфо в камеру. Вроде бы картина драки в трактире ему понятна, и она, скорее всего, к убийству не имеет никакого отношения. Не хватает мнения этого певца Эго. И теперь есть вопросы к господину Крато, но с ними капитан разберется позже. Сейчас, как сказал Безликинс, самое время поставить в известность солнцеликую.

На пути к выходу Эрн остановился и оценил обстановку: Пан спал в своей камере. Капитаном на мгновение овладел порыв выпустить брата на волю, но он сам себе напомнил, что обещал сделать это не раньше завтрашнего утра. К тому же дел и так по горло, и лишние заботы ни к чему. Пусть брат еще подумает над своим поведением. Лишь бы на этот раз более продуктивно…

Проходя мимо камеры Жезла, капитан снова сделал остановку. На лбу мирно спящего на полу ученого драгоценным камнем сияла громадная сиреневая шишка. Эрн успел привыкнуть к некоторым странным и порой пугающим выходкам Иколы Жезла, но на многое просто закрывал глаза: Жезла безотказно и продуктивно работал на благо гвардии и общества.

Лишь иногда происходило нечто уж совсем из ряда вон. Эрн жестом подозвал дежурного, который только что закрыл клетку камеры эльфа.

– Это что еще за новости?

– Под утро вскочил, как кипятком ошпаренный, и тут же шандарахнулся о решетку, как воробей слепой, – ответил старший офицер Норд.

– Тьфу, – успокоился Эрн. – Я уж было подумал, что-то случилось.

Глава 6

– Убийство?! – молодая принцесса Диана, не в силах совладать с эмоциями, швырнула в пол очередную тарелку. Та разлетелась на куски. – Как можно?! В моем городе!

Капитан Эрн стоял смирно, выжидая, когда закончится эта детская истерика. Ее Светлости недавно исполнилось девятнадцать, и эмоции, соответственно юности, переливались через край. Порой принцесса обладала поистине монаршей выдержкой, но сейчас был не тот случай. И конечно, не тот случай был всякий раз, когда дело касалось сладостей. И как ей удавалось блюсти стройность?

– Мерзавцы! – еще тарелка. – Бездельники! Это же надо! – еще тарелка. – Убийство! Уб… – она остановилась и вопросительно посмотрела на капитана. – А что это?

– Это лишение человека жизни другим человеком, Ваша Светлость.

– Человека? Капитан, Вы же про эльфов говорили?

– Это то же самое, – ответил капитан. – И касается всех граждан нашего разношерстного города. Лишение жизни.

– Кошмар какой… – принцесса прижала тарелку к себе и покачалась на носках великолепных белых туфелек. – Что Вы предприняли?

Слуга, держащий поднос с тарелками для битья, удалился. Вместо него появился другой, с метлой, и начал убирать осколки в сторону окон, по правую руку от капитана.

– Мы опросили всю улицу и составили протоколы. Участники потасовки находятся в камерах, их допрашивают, – отрапортовал Эрн. – Господина Крато я навещу через пару часов. Он ранен и находится в городском лазарете, там же и владелец «Винного бочонка». Лекари говорят, все в пределах нормы, Ваша Светлость. Также мои бойцы в усиленном режиме несут дежурство на всех выездах из города, чтобы преступники не проскочили. Всех желающих покинуть стены Несеренити – досматриваем и допрашиваем. Снимем ограничения сразу, как только позволит ход расследования.

Принцесса внимательно выслушала капитана, стараясь – или талантливо делая вид – тщательно взвешивать каждое слово.

– Убийство, подумать только… Мне нужно выступить перед горожанами!

– Да, Ваша светлость. Считаю, Вам нужно сообщить, что мои бойцы делают все возможное, чтобы отыскать преступников и не допустить рецидива. И если кто-то обладает информацией – пусть немедленно сообщит в штаб гвардии.

– Это Ваша рекомендация, капитан?

Это было необходимо.

– Да, Ваша Светлость. И я хотел бы…

– Лакей! – позвала принцесса. – Вы все записали, что сказал капитан гвардии?

Пожилой джентльмен с пергаментом и пером, до этого скрывавшийся в тени коридора, подошел ближе к Ее Светлости и согласно кивнул.

– Замечательно, подготовьте текст через час! Выступлю сегодня в вечерних новостях.

Она дважды щелкнула пальцами, и к ней подбежал придворный повар. На подносе в его руках громоздились сладости и два фужера.

– Ой! Шоколадное молочко с крендельками! – завизжала от радости принцесса Диана. – Господин Нямкинс, Вы меня балуете! Хотите, чтобы я стала толстой и некрасивой?

Повар мгновенно вспотел и побледнел.

– Шучу я, хи-хи!

«Нам всем конец», – подумал Эрн.

Диана легко потрепала его за щеку и схватила с подноса самый большой крендель и фужер. Такого большого кренделя капитан в своей жизни никогда не видел. Господин Нямкинс между тем медленно попятился назад.

Когда половина сладости исчезла, принцесса вдруг заметила, что Эрн никуда не ушел.

– О, Фы мошшете быть швофодны, кафитан, – сказала она, дожевывая.

– Ваша светлость… Сейчас нет оснований, но я боюсь, – Эрн на секунду остановился, – боюсь, нам могут потребоваться крайние меры.

В этот момент он понял, что оказался в шаге от урагана. Ее Светлость только начала пить и от слов капитана подавилась своим любимым шоколадным молочком. Все присутствующие на мгновение съежились и будто стали меньше в росте.

Еще бы, разговор должен был пойти о НЕЙ.

Но бури не случилось. Слуга, что был с метлой, выдохнул и снова появился, на сей раз с принадлежностями для мытья пола.

– Об этом не может быть и речи, – сказала Ее Светлость, откашлявшись. – Смею напомнить, что посадить еепод замок было Вашей идеей, капитан. Прекрасной идеей! И, знаете, я хочу и дальше крепко спать.

– И все же…

– Мой ответ «нет», капитан.

– Прошу простить, Ваша Светлость, – учтиво ответил капитан. – Я не хотел проявить неуважение. Однако ситуация довольно необычная, и стороннее мнение совсем не помешает. Я не прошу… Не прошу выпускатьееиз башни. Прошу лишь аудиенции, если таковая потребуется.

Повар вновь исполнил подход к ее светлости. Принцесса сделала книксен и взяла еще один крендель.

– Аудиенция, – повторила она. Голос стал мягче. – Да, это – пожалуйста. Только, умоляю, не пускайте к ней этого вечно взъерошенного господина Жезла.

Эрн коротко поклонился, развернулся на каблуках и покинул приемные покои принцессы.

– Будто бы я смогу его остановить, – улыбнулся он.

Но на ступенях ратуши капитан замер, а его улыбка взяла отпуск. На площади перед зданием происходило что-то совершенно невразумительное.

***

Младший офицер Кот тем временем занимался самой неблагодарной в мире работой – выслушивал жалобы. Вернее, старательно изображал заинтересованность. Одна маленькая часть его сознания сочувственно кивала посетителям и обещала им принять меры, а вся остальная была преисполнена абсолютного непонимания того, что произошло накануне вечером. В рассказ Бравса было трудно поверить, он больше походил не то на дурной сон, не то на скверный анекдот. Однако факт оставался фактом – капитан отчитал его, Кота, в присутствии всей гвардии Несеренити, а какая-то сволочь за его же спиной над ним смеялась. В голове бились друг о друга немые вопросы «Как?».

– … коллективную жалобу…

Как такое могло случиться? Как его унесло в беспамятство с нескольких кружек пива? Как это он не слышал, что началась драка и присутствующие звали гвардию? Как этого не слышал Род? Как так вышло, что он, Ион Кот, отдан в рабство Безликинсу на месяц, а Род – нет, и это притом, что он точно так же сидел в трактире и точно так же проигнорировал крики о помощи.

– … ремонт дороги…

Клубок вопросов и никаких ответов. Внутри разливалось гадкое чувство укушенной за хвост справедливости. Род спас капитана Эрна от стрелы. Ничего себе новость! Род, который не может и день прожить, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, совершил, ни много ни мало, подвиг. Что это, Алирана подери, за вздор?!

– … обещали уже как…

Мир, остановись, произошла чудовищная ошибка! Это он, младший офицер Кот, должен был спасти капитана от стрелы, а не Бравс! У него украли подвиг! И кто – лучший друг!

– Вы меня вообще слушаете?!

Бешеный поток реки негатива, вышедшей из берегов и заливающей разум Кота, прервал звонкий хлопок: посетительница, что-то бубнившая перед ним последние несколько минут, ударила ладонью о стол.

– Это безобразие! – закричала в лицо младшему офицеру полная женщина средних лет. – На что идут наши налоги?!

– Не могу знать, госпожа, – бессознательно ответил Ион Кот и смял лежащий перед ним лист бумаги. – Распределение бюджета не входит в задачи гвардии. Смею предположить, что на этот вопрос Вам по существу ответят в городской ратуше. Следующий, пожалуйста!

Младший офицер не обладал способностями к хамству. Отец учил его всегда говорить правду. Он полагал, что это качество сослужит Иону хорошую службу. Оказалось, он не учел, что честность любят далеко не все. Большинство любит лесть, подхалимство, заискивание, деньги и бутерброды с рыбой, то есть все, чему отец Кота не научил сына [обиднее всего было за деньги]. А многие – особенно барышни – честность на дух не переносят и воспринимают ее как оскорбление. К таким явно относилась и сидящая напротив гвардейца матрона.

Кот ответил на вопрос честно и верно. В чем, в конце концов, его вина, если она задает свои вопросы не тому, кому следовало бы?

– Ах ты мерзавец! Как ты со мной разговариваешь?!

– Ртом, госпожа, вести беседу другими местами я, к сожалению, не обучен, – вновь не скривил душой Кот. – Следующий!

Такого женщина не выдержала и, будто бы задыхаясь, принялась хватать воздух.

– Да ты… Ты… Да кем ты себя возомнил?! – взорвалась она. – Тебе дана капля власти, и ты уже думаешь, что, весь из себя такой важный можешь плевать на людей?! Да я на тебя принцессе лично пожалуюсь! На тебя и твоего начальника!

«Удачи, – сказал про себя Кот. – Наказание хуже, чем обязанность выслушивать пустые вопли тебе подобных, мне вряд ли светит».

Однако следующая мысль поставила младшего офицера на место: два предупреждения о неполном служебном соответствии – и его уволят. Воспитанный, честный и бескорыстный Ион Кот укорил себя за свои же слова. И за те, что сказанны вслух, и за те, что остались на уме. Так гвардейцы себя не ведут, ни при каких обстоятельствах.

Поэтому он выбрал гвардию. Чтобы быть среди лучших, чтобы самому стать лучше. И сделать мир хоть капельку лучше. А сейчас дурные идеи на секунду затмили его разуми дали ему волю высказаться. Стыдно, господин младший офицер. Стыдно.

Уже дважды.

Но время предаваться самокопанию вышло: на бушевавшую фурию стали нервно коситься другие посетители.

– Сложная работа, да? А много ли надо мозгов, чтобы дорогу починить?! Мы уже все пороги оббили – и никакого толку! Никто нас не принимает всерьез, но ты! ТЫ! – женщина на мгновение замялась. – Это последняя капля! Такой дерзостия в жизни своей не слышала! Да я дойду до самого верха! Тебя уволят, охламон!

Требовалось срочно взять ситуацию под контроль. И Кот сделал то, что умел лучше всего – проявил наблюдательность.

– Прошу простить! – он резко прервал ураган угроз. – Не уделил должного внимания Вашим словам, каюсь. Засмотрелся на Ваши, э… чудесные сережки.

Это было правдой лишь отчасти. Пусть и от весомой части. Кот действительно заметил эти бесформенные зеленые камни размером с палец и сделал это еще до того, как дама уселась напротив и открыла рот. В тот момент он отметил про себя, что никому бы такие не подарил. Он действительно раскаивался в том, что не вник в суть проблемы. И он действительно не умел врать, и поэтому слово «чудесные» вышло из его уст очень неестественным.

Однако, на его счастье, это сработало. Барышня успокоилась, кокетливо улыбнулась, коснувшись рукой уха, и снова уселась напротив Кота.

– Ой, – сказала она, растягивая улыбку во все лицо. – Правда?

«Я пропал, – вдруг понял Кот. – На это-то мне что ответить?!»

– Я…

«ВСЕГДА ГОВОРИ ПРАВДУ», – эхом отозвались в голове слова родителя.

– Простите еще раз, – гвардеец коротко кивнул даме. – Я, э… Скуп на комплименты…

Это было чистой правдой, и Кот уже приготовился к ударной волне неблагодарности, но, к его удивлению, дама рассмеялась.

– Эх, – выдохнула она, все еще широко улыбаясь. – Молодежь!

Кот не позволил себе расслабиться. Даже ненамного. Он не до конца понял, что натворил. Как, впрочем, и накануне.

– Вы не будете против, если мы вернемся к Вашей проблеме?

– Проблеме? О… – она, казалось, забыла, зачем пришла. – Ах, да! Видите ли, господин гвардеец, я живу на Пограничной улице…

И тут младший офицер заплакал.

Этажом ниже, прямо под стулом Иона Кота, в камере номер семь Эго тосковал по утраченной жизни и пытался придумать хотя бы один вариант дальнейших действий. Получалось у него примерно никак. Утром, на допросе, гвардеец не смог вытащить из него ни слова, зато сообщил, что за содеянное накануне ему предстоит провести в клетке еще шесть дней. В какой-то степени этот факт успокаивал – еще шесть дней он будет спать в тепле и сытости. А что потом?

Неопределенность пугала, резала мысли на мелкие кусочки, не давая сосредоточиться. В ушах все громче стоял смех отца, а в руке не проходило тупое колющее ощущение. Эго постарался отбросить мрачные мысли, и вспомнил слова господина Крато: «Ты ничем не лучше всех остальных. Ищи работу, и поскорее». На мгновение у него появилось некое подобие плана – он выйдет из камеры и сразу же примется искать работу. Но следующая мысль вновь выбила его из колеи и забросила обратно в непроглядную тьму:

«А что я умею?» – спросил он себя и сам себе же ответил: «НИЧЕГО». И снова его буквально затрясло от бессилия.

В нескольких камерах от Эго происходила беседа куда более занимательная:

– Под утро вскочили, как кипятком ошпаренный, и тут же шандарахнулись о решетку, как воробей слепой, – старший офицер Норд принес Иколе Жезла чашку чая и поставил ее на стол. – С тех пор так и дрыхли, Ваше благородие, как суслик в зимней спячке, – добавил он, не обращая внимания на сдавленные рыдания задержанного накануне эльфа.

– Благодарю, – Жезла прижался головой к прохладной решетке.

Он очнулся недавно и мучился головной болью по всем фронтам. Внешний фронт был поврежден в результате прямого контакта с толстым прутком металла и распух шишкой. Произошло это вследствие действий внутреннего фронта, а вот что такого внутренний фронт натворил – ученый не помнил, и все попытки внести ясность терпели поражение. Память улетела в дальние края на отдых по репертуару «все включено». А еще старший офицер Норд – человек вежливый и добрый, но страдающий какой-то странной манией постоянно употреблять в речи бесполезные сравнения чего-либо с чем-либо – только еще больше путал своими красочными словами. Возможно, поэтому он всегда был рад с кем-то пообщаться, а говорить с ним самим желающих не находилось. Жезла подумал, что лучше бы тот вообще молчал.

Ученый осмотрел свой «кабинет». Появились новые вещи: длинный шнур, огромная стеклянная банка, полная пчел, целая масса баночек поменьше и полотно плотной ткани. Они вопросов у ученого не вызывали: он помнил, что изобрел вчера и как с этим работать. Он помнил, что вышел в ночной патруль вместе с гвардейцами, помнил об убийстве несчастного эльфа. Он не помнил того, что было после.

– Тут через пару камер, – продолжал Норд, – эльф стонал, как олень раненый. Чуть дальше другой эльф храпел, как дракон рассерженный, и тут вы вскочили, как пчелой ужаленный. Тишины, скажу я Вам, никакой ночью не было, как в лесу дремучем.

«Эльф… ночь… тишина… Эльф…»

– О, а еще утром младшего офицера Кота определили в подчинение к Яру Безликинсу. Напился, говорят, до визга поросячьего, и к капитану вышел осиной на ветру шатающейся.

«Кот… Напился… Кот… Напился… Кот напился».

– А капитан, – не останавливался Норд, – как медведь разъяренный, с ним шутки плохи, он же…

– Стой, – перебил его Жезла. – Что ты сейчас сказал?

– Капитан, говорю, как буйвол опасны…

– Нет, про Кота.

Норд сделал глубокий вдох:

– Ион напился в трактире, где эльфа убили, как лису глупую.

И в этот момент память вернулась к Жезла. Он соскочил с места и со всех ног помчался в кабинет капитана Эрна. Резко погрустневший Норд остался в его камере. Нетронутая чашка чая осталась стоять на столе.

Рядом лежал маленький тканевый сверток с белым порошком внутри. О нем память Иколы Жезла не сочла нужным сообщить голове.

***

Несеренити, в обычный день походивший не то на бурлящий котел, не то на осиное гнездо, был тише водной глади в штиль. Пока капитан Эрн направлялся в ратушу, ему встретилось не более двух дюжин горожан. Многие были напуганы и по мере возможности вели дела из дома. Ребятни, среди которой в иных районах города не протолкнуться, – и той на улицах не было. Город словно опустел, обезлюдел, обезгномил.

Редкие прохожие чувствовали себя в общем-то свободно. По тому, как они перемещались, не чувствовалось ни напряжения, ни скованности. И потому картина, которую капитан наблюдал сейчас, у крыльца городской Ратуши Несеренити, одновременно и радовала, и озадачивала: почти тридцать человек и несколько гномов расселись на площади перед зданием градоуправления. Соблюдая дистанцию друг между другом, они образовали собой какой-то странный симметричный узор. Медведица Буня перестала играть с бродячими собаками и принялась гулять между собравшимися, вопросительно мурлыча.

Эрн некоторое время завороженно следил за этим действом. Рядом с ним быстро собралась небольшая компания зрителей, состоящая из работников ратуши – у них не было выбора остаться дома, их работа сама себя не сделает, поэтому все находились на местах несения службы во благо жителей.

– Господин капитан, – спросил кто-то, – а что, собственно говоря, происходит?

– Не знаю, – пожав плечами, признался Эрн. – Хотел задать кому-нибудь тот же вопрос.

– Милостивая Алирана, – схватился за голову еще кто-то с краю зрительской ложи. – Да починят им дорогу, починят!

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Игон Эрн все понял. Он принялся интенсивно тереть переносицу, вспоминая, что было написано в коллективной жалобе от жителей Пограничной улицы.

– Ну вот я живу на Пограничной, – продолжал причитать работник ратуши, – я же почему-то молча жду ремонта. А на них – посмотри-ка, обидели! Голодовку устроили. Циркачи! Тьфу! – он направился ко входу в здание, но напоследок развернулся и крикнул: – Переезжаю!

– Э… Господин капитан? – вновь послышалось обращение.

– О, – Эрн повернулся к собеседнику, – добрый день, господин Торф.

– Вам не кажется, – с опаской произнес чиновник, – что пора что-то предпринять?

– Определенно, господин Торф.

Буня приветливо обнюхивала собравшихся и очень расстраивалась, что ей не отвечали взаимностью, не предлагали вкусностей и даже отказывались почесать за ушком.

– Так предпримите уже что-нибудь! – завизжал чиновник. – Гвардия Вы или нет?!

– А что Вы хотите, чтобы я предпринял? В мои обязанности входит обеспечение порядка. Здесь и сейчас беспорядка я лично не наблюдаю, а укладывать дорогу – подавно не умею.

– А где купить камни подешевле, Вы не знаете?

– Тем более!

– Ну пожалуйста! – барышня, стоящая слева от капитана, схватила его за руку и сделала умоляющие глаза. – Помогите, капитан!

– Да в чем дело-то? Что вы за…

Эрн остановился на полуслове и, глядя в потерянные лица, понял, что история с Пограничной улицей столь же далека от своего счастливого финала, сколь и госпожа Бублик от своей молодости.

– Та-ак. Что происходит?

– Капитан…

Господин Торф всегда имел при себе длинный список вещей, которые не должны были с ним произойти ни при каких обстоятельствах. И его очень нервировало то, что большинство вещей из этого списка всенепременно происходят, причем он, господин Торф, исполняет в спектакле этих самых вещей далеко не последнюю роль.

Удивительно, но чиновнику никогда не приходило в голову что-нибудь сделать для того, чтобы предотвратить эти события. Ему, как и Роду Бравсу, всегда хватало страха и почти никогда – смекалки, но чаще – простого человеческого «сделать свою работу правильно». Сейчас, истекая потом, он наблюдал, как пункт «Жители Пограничной улицы не должны перейти к крайним мерам» катится по наклонной. В душе господина Торфа и его коллег зрела глубокая озадаченность, близкая к панике.

Теперь еще и капитан гвардии сурово и пристально посмотрел ему в глаза. А затем высокий офицер загадочно улыбнулся, развернулся и хлопнул в ладоши, явно намереваясь обратиться к жителям Пограничной улицы. Чиновник перепугался так, что, казалось, вот-вот потеряет равновесие и последние капли хладнокровия. Он совершенно не имелпонятия, как вести себя в такой ситуации. Этого пункта в длинном списке господина Торфа попросту не было.

– Уважаемые граждане Несеренити! Дорогие друзья! – объявил Эрн. – Нет никаких причин для столь серьезных волнений. Ваша проблема вскоре будет решена! Сейчас господин Торф, сотрудник ратуши, расскажет вам о положении дел!

Горожане оживились, навострили ушли и устремили взгляды на капитана. Эрн повернулся направо, где должен был стоять господин Торф, но, к его сожалению, господин Торф там лежал. В основном – без сознания: лишь нога слегка подергивалась. Барышня, что минуту назад схватила Эрна за руку, обмахивала его своим веером, безуспешно пытаясь привести в чувства.

– Кхм. В силу ряда обстоятельств непреодолимой силы, господин Торф передает слово… Простите, – обратился капитан к барышне, – как Вас?..

– Дурман, господин, – ее губы дрожали. – Алтея Дурман.

Капитан наконец-то обратил должное внимание на девушку – неземной красоты создание с волосами цвета молодой пшеницы, с невероятными фиолетовыми, словно каплями крови дракона, глазами, в глубине которых сияли кристальные крапинки, а имя… несколько долгих секунд капитан Эрн смаковал это имя.

– Вы не замужем, Алтея?

Она в мгновение ока изменилась в лице и посмотрела на капитана как на идиота. По этому взгляду, дерзкому и осуждающему, Эрн понял, что ляпнул что-то не то. Но он не был бы командиром гвардии, не умей он вовремя брать себя в руки:

– … передает слово госпоже Дурман, – кивнул капитан толпе.

Алтея Дурман крепко зажмурилась и отвернулась в сторону. Она, казалось, сама вот-вот упадет в обморок. Однако странного упражнения оказалось достаточно: барышня встала, поправила платье, в два шага очутилась впереди капитана Эрна, затем открыла глаза и глубоко вздохнула.

– Уважаемые жители Пограничной улицы! – заговорила Алтея Дурман. – Ратуша приносит извинения за задержку. Буквально вчера нам удалось достичь соглашения с каменоломней гномов! Необходимые для ремонта дороги материалы поступят в течение следующей недели, после чего мы приступим к работе.

Словно музыка, ее слова лились из уст и услаждали уши собравшихся еще пару минут.

– К сожалению, у нас сохраняется проблема с рабочими руками – их всегда не хватает. Поэтому, если среди вас найдутся желающие оказать помощь, вы можете обратиться к господину Торфу… – она украдкой взглянула на бессознательное тело, – … когда он сможет кого-либо принять.

Она закончила, и горожане, обмениваясь удовлетворенными улыбками и нежеланием работать на укладке дороги самостоятельно, очень быстро разошлись. Эрн же с помощью оставшихся немногочисленных сотрудников ратуши осторожно занес господина Торфа, что до сих пор пребывал без сознания, в его кабинет и усадил в кресло. Госпожа Дурман продолжала навевать тому свежий воздух с помощью веера. Когда в кабинете из посторонних остался только капитан, девушка отвесила ему звонкую пощечину.

– Мерзавец! – вспылила она. – Выставил меня оправдываться перед этой… толпой!

Эрн уставился на нее шокированными глазами.

– Ой! – потрясающие воображение глаза Алтеи Дурман вмиг налились испугом. Она прикрыла лицо руками. – Простите, простите, простите, пожалуйста! Я не нарочно, господин капитан, простите!

– М-да, – капитан потер горящую щеку. – У вас тут что, все сначала что-то делают, а потом над этим думают?

– Естественно, – пришел в себя господин Торф. – А Вы как хотели, капитан? Мы же чиновники, мы иначе не умеем!

– Блестящий повод для гордости, господин Торф, – Эрн изобразил некое подобие поклона.

– Вам… очень больно? – Алтея потянулась к капитану рукой.

– Бывало и хуже, – одернул голову тот. – Вы, госпожа Дурман, между прочим, прекрасно справились и говорили очень складно. Придраться, прямо скажу, было бы не к чему, будь это все правдой. А теперь расскажите, что с ремонтом дороги? И настоятельно рекомендую не лукавить.

– Ну… – опустила голову смущенная госпожа Дурман.

– Да пропади пропадом эта взбалмошная, которую мы величаем принцессой! – Торф опять сорвался на визг. – Она совершенно забыла, что ремонт намеревались сделать в будущем году, а не в этом! Сейчас просто физически нет лишних средств, а каменоломни отказываются дать рассрочку даже на месяц!

– И? – не понял Эрн.

– Милостивая Алирана, господин капитан, это невозможно! Мы уже с ног сбились, ищем деньги по всем статьям бюджета!

– И за четыре с половиной месяца, – капитан припомнил дату первых жалоб, – так ничего и не добились?

Торф почувствовал, что опять стал участником события, которого не должно было произойти.

– Я увольняю из рядов гвардии за гораздо меньшие проступки, Торф. Найдите деньги и доставьте камни, да побыстрее, – сказал Эрн и направился к выходу.

– Вообще-то, – внезапно вспомнил о своем статусе чиновника господин Торф, – я не Ваш подчиненный, капитан.

– Ваша правда, – Эрн снова улыбнулся недоброй улыбкой. – Тогда, будьте любезны, пройдите в кабинет Ее Светлости и сообщите, что ратуша и принцесса лично обманули горожан в вопросе ремонта дороги по меньшей мере пять раз.

Чиновник мгновенно умолк и уставился куда-то в сторону.

– Почему пять? – спросила девушка.

– По меньшей мерепять, – поправил капитан. – Столько известно мне лично. Точное же число равно количеству жалоб, поступивших Вам. И вы, судя по всему, не все из них донесли до Ее Светлости?

Господин Торф побледнел.

Капитан цокнул языком:

– Ищите деньги и везите камни. А с рабочей силой я, думаю, смогу помочь, – Эрн коснулся ручки двери.

– Но капитан! – возмущенно вскрикнула Алтея Дурман. – Вы что, не слышали, что он сказал? Вы… Вы вообще понимаете, о чем просите?!

– Понимаю. Я прошу вас выполнить свою работу.

Чиновники переглянулись и вновь опустили глаза вниз, не решаясь что-либо ответить. Мысли Игона Эрна оставили Пограничную улицу и вплотную занялись поведением госпожи Дурман, меняющим направление, точно горный ветер. Она умоляла капитана что-то сделать с толпой горожан, а спустя краткий промежуток уже выступала перед ними. И выступала так, что, казалось, для нее это было все равно что пройтись по рынку. Минуту назад она переживала, не слишком ли болезненной была ее явно спланированная внезапная пощечина, а после – сыпала претензиями не хуже, чем Ее Светлость, когда читала отчет по налогам и сборам.

Оригинально устроены барышни. Что же из этого – маска? Какая же Алтея Дурман на самом деле?

– Я что, – Эрн нарушил затянувшееся молчание, – слишком много прошу?

Те помотали головами. Капитан вышел было за дверь, но услышал мягкий шепот госпожи Дурман:

– Я не замужем, господин капитан.

Эрн повернулся, одарил девушку легкой улыбкой и закрыл за собой дверь.

Вновь задуматься о красоте и нраве Алтеи Дурман капитан не сумел по причине того, что спустя секунду в него на полной скорости человеческого бега влетел Икола Жезла.

Глава 7

Сержант Вир Смог, преисполненный недовольства, направлялся домой по пустым улицам. Все, что ему удалось узнать на пашне, так это то, что убитый действительно работал на пашне.

– Ага, да, был такой, – ответил ему руководитель работ. – Но больше я Вам вряд ли расскажу, господин гвардеец. Трудился вроде как на совесть, претензий не было. Убили, кошмар какой… То-то сегодня некоторые не вышли на работу… Мне вон, теперь редиску сажать.

– При нем был документ о том, что он Ваш работник, – сказал Смог. – Я таких ни у кого не видел.

Пахарь обвел рукой простирающееся до самого горизонта поле.

– Тут всех и не упомнишь, Ваше благородие, – объяснил он. – Работы много, людей много, площади большие, сельскохозяйственные культуры – разные. Вот и воришек развелось. Так поглядишь: вроде бы все заняты делом, ага, да. А потом выясняется, что кто-то сказал, мол, новенький, а сам спер мешок капусты – и поминай, как его звали. Особенно много проблем во время сбора урожая. Вот мы и придумали удостоверения и строго, под страхом увольнения, велели носить с собой. Раз в пару часов обязательная перекличка, отрываемся от земли и показываем друг другу документы. Если у рядом стоящего нет чего показать – считаем его за вора. В итоге каждый приглядывает за тем, кто трудится рядом с ним, и следит за собой.

– Разумно и элегантно, – согласился Смог. – Драго появлялся на работе в состоянии алкогольного опьянения?

– Не знаю, Ваше благородие. Всех, как я уже сказал, не упомнишь. Но не думаю. От алкоголя, да на жаре… Плохо ему было бы. К тому же, эльфы утром шептались, я краешком уха услыхал. Болел Драго, говорят, лекарства какие-то ел.

Смог пристально поглядел на пахаря.

– И что за лекарства, Вы, конечно, не знаете?

– Нет, Ваше благородие, не знаю. Позволите вернуться к работе? Мне еще редиску сажать.

– Конечно, – сержант легко поклонился. – Спасибо, что уделили время. А, скажите, много у вас тут эльфов?

– Ага, да, порядочно, больше трех дюжин. Всего наилучшего, – пахарь свистнул ослу, и они вместе потащили плуг в сторону края поля.

На этом короткий разговор был окончен. Шагая к дому, Вир Смог пытался понять, какую выгоду можно извлечь из этой информации, но ничего решительно не получалось. Единственное, к чему можно было прицепиться – это слова о том, что Драго принимал какие-то лекарства. Возможно, порошок в узелке, что он, сержант Смог, нашел при обыске, и есть то самое лекарство. Только какой от этого теперь прок? Драго мертв, тут ему уже никакие лекарства не помогут. И из-за лекарства убивать? Звучит глупее некуда. Сержант помотал головой.

Тупик.

Внезапно он почувствовал то, что усиленно отгонял от себя последние несколько часов – усталость. Голова вдруг опустела, а затем налилась тяжелым ватным туманом. Смог пошатнулся. Капитан все же прав, подумал он, надо отдохнуть. Только теперь, подойдя к дому, он понял, что действительно хочет спать.

Он вошел, оглядел пустую комнату, глубоко вздохнул и принялся расстегивать куртку, как в дверь вдруг постучали.

– Доставка! – послышалось с улицы.

– Я ничего не просил доставить, Вы ошиблись адресом, – не сдвинулся с места сержант.

После паузы кто-то вновь постучал, только более настойчиво. Смог нехотя подошел к двери и открыл:

– Повторяю, я ничего не…

Стоящий на пороге эльф быстрым движением вонзил меч сержанту Виру Смогу в живот, после чего втолкнул его внутрь помещения, вошел и запер за собой дверь. Гвардеец не проронил ни звука.

***

Фигура в бесформенных черных одеждах, тщательно скрывавших того, кто в них одет, взирала на двух недалеких остроухих. Те, в свою очередь, чувствовали, что их ждет основательный разбор полетов.

– Где этот засранец Антро? – спросила фигура.

– Разбирается с гвардейцем!

– В каком смысле?

– В смысле убирает его, – ответил эльф, что пониже ростом.

– Да вашу ж лесную мать, это не мусор в спальне! Что значит «убирает»?!

Эльф, что повыше ростом, провел большим пальцем себе по горлу и скорчил страшное лицо. Фигура в черном тяжело задышала.

– Ну, знаете… Это уже перебор.

– А что оставалось делать? Он видел порошок!

– Там все видели порошок! Что же, всех их убить теперь надо?!

– Антро сказал, что да!

– И поэтому кто-то из вас, умников, додумался стрелять в Крато? – проревела фигура.

– Да! – выпалил низкий.

– Нет! – завопил высокий.

Остроухие покосились друг на друга.

– Это почему «нет»?

– Потому что мы решили, что надо убить всех уже после того, как убили того эльфа.

– А, да. И правда. Простите, действительно «нет».

– КТО, – снова проревела фигура в черном. – КТО СТРЕЛЯЛ В КРАТО?!

– Он! – хором ответили эльфы и показали пальцами друг на друга.

Фигура быстрым движением достала из складок мантии стилет.

– У него оружие! – в ужасе закричал низкий.

Высокий шумно выдохнул, а затем с размаху отвесил другу подзатыльник.

– Недоумок, у тебя тоже оружие!

– О… – он обратил внимание на стоящие у окна лук и колчан со стрелами и обратился к фигуре в черном. – Вы позволите мне вооружиться?

– МОЛЧАТЬ! – громогласный рык несколько раз прошелся по комнате эхом. Неуловимым движением фигура сделала шаг вперед, и в мгновение ока кончик стилета оказался перед самым носом низкого эльфа.

Наступившая после этого тишина буквально звенела в ушах. Остроухие не решались пошевелиться.

– Я бы заколол вас сию же минуту, – стилет исчез там, откуда появился. – Идиоты. Надо было убить только этого трепача Драго, а вы устроили целое представление. Теперь сидите тут и даже не понимаете, почему я злюсь! По вашей милости пострадал господин Крато. Теперь у гвардии возникнут к Крато вопросы, и если у них будут основания полагать, что кто-то намеренно в него стрелял – вооруженные гвардейцы будут дежурить у его дома круглые сутки. И, чего хуже, проверять посылки и почту, а тогда все надолго останутся без порошка.

– О…

– Долгие годы нам удавалось держать все в тайне. Мы знали, что это продлится не вечно, но я никак не ожидал, что все закончится из-за таких вот глупостей, – фигура тяжело вздохнула. – Драго вообще не держал язык за зубами. Лекарство, видите ли, ел. Молодец. Зла не хватает. Значит так…

Фигура принялась объяснять, что необходимо сделать.

– Зачем? – непонимающе спросил низкий эльф, когда инструкции закончились.

Высокий презрительно сплюнул в сторону и опять врезал другу по затылку.

– Я все равно не понял, – снова заговорил низкий, потирая место удара. – Вы меня извините, пожалуйста, но разве у гвардии не возникнет еще больше вопросов? – не унимался он.

– Если у тебя есть другие идеи, – фигура проскрежетала зубами, – прошу, поделись. Я готов выслушать.

Тот забегал глазами по комнате. Идей не нашлось.

– А что делать с этим менестрелем? – спросил высокий.

– Ничего вы с ним не сделаете, пока он в камере, – донеслось из складок мантии. – Но он неудобный свидетель. А значит, он не нужен нам живым.

***

Тем временем Род Бравс нес боевое дежурство на рынке Несеренити. Точнее, боевое дежурство держалось за соломинку на ураганном ветру споров, криков и проклятий различного содержания и посыла. В общем, между торговцами шел продуктивный взаимный обмен любезностями.

На городском рынке разделение дней недели четкое и строгое, и, возможно, это единственное в Несеренити, что работает надежно и без перебоев. В достатке недорогая свежая рыба – это понедельник. Мясо – по вторникам. Скидки на сладости всех сортов и расцветок – по субботам, а среда – день фруктовых корзинок разной красоты и наполнения.

Одна беда: Черный Четверг.

Как-то давным-давно занимавшая в те годы ратушу принцесса прочла в одной книге [за которую заплатила заморскому гостю один золотой и двух баранов], что наиболее выгодным решением при распределении рыночных площадей между торговцами будет поставить ряды с хлебобулочными изделиями в самый конец. Логика автора строк была такой, что хлеб покупают все подряд, поскольку это часть любого рациона. А, например, конфеты да апельсины – вещи необязательные. Поэтому если хлеб будет рядом с входом – мало кто пойдет дальше. Когда же выпечка выставлена в самом дальнем углу – покупатель пройдет весь рынок и, неровен час, соблазнится чем-то еще.

Новшество было воспринято благоприятно, но продержалось недолго. Торговцы быстро посчитали, что это как-то довольно просто, и усложнили – взялись каждый четверг переставлять местами вообще все торговые ряды, чтобы покупатель прошел весь рынок, задаваясь вопросом «Да где же этот чертов хлеб?!». В таком виде рынок существует и по сей день.

Проблема состояла даже не в том, что с самого раннего утра все искали себе новое место для установки торговой точки на неделю вперед, а в том, что в силу вступал закон «Кто раньше встал – того и тапки». В итоге на одно место практически мгновенно образуется коллектив претендентов из пяти-семи продавцов, словесная перепалка перерастает во взаимную ненависть, а затем следует настоящая буря. Когда же все немного успокаиваются, выясняется, что свободное место было кем-то под шумок занято, и все начинается сначала. По этой причине в четверг на рынке в принципе немноголюдно – никто не хочет попасть под горячую руку. А в этот день – после убийства – и вовсе было тише обычного. Многие, угнетенные страхом покидать жилище, предпочли сохранить себе жизнь и здоровье в обмен на скромное и слабо перспективное место на базаре.

Удивительно во всем этом то, что с наступлением вечера, когда обиженные уже разошлись на свободные и неперспективные места, все снова становятся нормальными: весело шутят, заливисто смеются и расходятся по тавернам небольшими группами лучших друзей. А спустя неделю все повторяется. Можно было подумать, что бесконечные перебранки стали частью слегка сумасшедшей, но трепетно хранимой традиции, не накаляйся страсти до температуры грозящего вот-вот взорваться вулкана. И порой вулкан все-таки взрывался.

В водовороте оскорблений без того уставшие мозги младшего офицера Бравса готовы были приобрести полную схожесть с таким вулканом. Гвардеец держался из последних сил: ему достался самый сложный участок – гномы. Трудность заключалась в том, что утром Черного Четверга все вокруг внезапно начинали считать, что гномы, в силу анатомических особенностей, много пространства не занимают, а значит им и места можно оставить поменьше. Собственно, такой же логики придерживались и другие гномы.

Хаос рос и множился. После двух часов безуспешных попыток остановить толпу яростно орущих друг на друга невысоких бородачей Род Бравс был на пределе и перестал понимать, почему он до сих пор не сбежал. Он совсем забыл, что в его обязанности входит «следить за порядком», и, формально, младший офицер должен был всего лишь не допустить потасовок до вечера. Но с каждой минутой он был все ближе к тому, чтобы завалить задание.

– А ну пшел вон со своими обувками! – кричал кто-то. – Я договорился на это место вчера и не позволю всяким сапожникам забрать его у меня!

– Ой, ну вы только посмотрите на этого обалдуя! – раздалось в ответ. – Конфеты из ушей достань и чеши отсюда!

– Господа, я очень прошу вас охладить пыл! – тщетно пытался перекричать толпу Бравс.

– Я сейчас эту табуретку тебе по самое…

– Свежая рыба! Свежая рыба!

– НЕ-ЕТ! Никакой тухлятины рядом с хлебом!!!

– Во-первых, я продаю то, что хочу! А во-вторых, сам ты протух!

– Господа, пожалуйста!

– Убери эту свинью от моего прилавка! Имей совесть! Тончайший шелк во всем городе!

– Да у меня дома простыни тоньше!

– Уважаемые…

– Я тебя предупреждаю последний-распрепоследний раз, ты…

– А-А-А-А-А-А!

Вопль отчаяния эхом разнесся по рынку. Гномы умолкли и позабыли о перебранке, уставившись на Бравса. Младший офицер закрыл глаза и зажал уши руками.

– А-А-А-А-А-А-А-А-А! ХВАТИТ! – вновь возопил он, но через мгновение понял, что крик потонул в тишине, и, поколебавшись, опустил руки и рискнул открыть глаза.

Спустя мгновение грянул смех. Бородачи залились искренним хохотом и хлопали друг друга по плечам и спинам.

– Помогите! – крикнул кто-то. – У нас гвардеец сломался, несите другого!

И вновь их захлестнула волна веселья.

– А-а-а-а-а! – передразнил кто-то.

– А-а-а-а-ха-ха-ха-ха-ха! – подхватили остальные.

– Гвардеец, тоже мне, ха!

Младшему офицеру Роду Бравсу было не смешно. Совершенно. Он мгновенно разучился улыбаться и резко захотел только одного – домой, под одеяло, в тишину.

– Да послушайте же вы! – в сердцах заговорил он. – Вы же все взрослые гномы, а ведете себя словно дети!

Смешки мгновенно стихли.

– Это ты кого тут маленьким назвал?! – выкрикнуло по очереди несколько гномов из толпы.

– Я… Э…

– Это притеснение гномов по принципу роста!

– Мы принцессе пожалуемся!

– Нет-нет. Ребята, он прав, – заговорил ближайший к Бравсу бородач. Возникла странная пауза. – Он совершенно прав.

Тут же гном упал на колени и принялся дергать гвардейца за штанину, тыча пальцем на соседа справа. – Дяденька, он мое место занял, хны-ы-ык!!!

Окружающие засмеялись до колик.

– Выгони его! Он сжег мою капусту и сожрал мою шоколадку! – сказала низкая барышня, одна из немногих гномих среди присутствующих, чуть не визжа от радости.

– А еще он рыбу тухлую продает!

– Неправда! Я ее тухлой уже поймал!

Шум веселья заставил хозяев соседних торговых рядов подойти и посмотреть, что, собственно, происходит. Вскоре все вокруг хохотали в унисон, а Род Бравс готовился расплакаться.

– А ну хватит! – крикнул вдруг какой-то эльф.

Толпа нехотя затихла и устремила на него взоры отвращения.

– Кошмар какой, и верно говорит! – продолжал эльф. – Как дети! Смеетесь почем зря! Да с таким злом! Испугался, ха-ха, как смешно! Вы что, совсем лишены чувств? Разве не видите, что офицеру некомфортно и просто тяжело!

Род в изумлении уставился на остроухого. Гномы начали переминаться на месте и изучать свои ботинки.

– Вы совсем уже, словно озверели! – выпалил остроухий. – Посмотрите на него! Ему же явно нужна помощь!

До сих пор стоящий на коленях и держащий Рода Бравса за штанину гном оглядел младшего офицера снизу вверх.

– Помощь кого? – переспросил он.

– Гвардии! – ответил эльф. И завопил. – Гвардия, помогите! Над гвардейцем смеются!

Раскатом грома хохот вырвался из собравшихся. Многие, не в силах стоять на ногах, рухнули и заколотили ладонями по земле. Те, кто послабее, держались за животы, боясь их надорвать, но продолжали смеяться. Эльф, в попытках не выкашлять от хохота остатки легких, прикрыл рот руками.

Бравс сбежал.

Спрятался за ближайшим домом, тщетно пытаясь справиться с колотящимся сердцем. Его до самой макушки заполнили стыд, унижение и боль. До него все еще доносился гул ревущей от смеха толпы и редкие громкие колкости. Едва сдерживая слезы, он побрел домой. К черту все, решил он. Хватит, сдаюсь, не справился. Бравс с силой рванул с рукава куртки нашивку младшего офицера, бросил на землю и растоптал ее. После чего дал эмоциям волю.

***

Эрн слушал длинную, преисполненную терминологии и высокохудожественных отступлений речь перевозбужденного Жезла всю дорогу до штаба гвардии. Он прекратил попытки понять, что говорит ученый, на третьем предложении. Входя в свой кабинет, он все еще слушал.

– Жезла… – вкрадчиво начал капитан, но собеседник не услышал.

Прошло еще совсем немного времени, и терпеть стало невозможно.

– ОСТАНОВИСЬ! – Эрн ударил кулаком по столу.

Ученый замер.

– Икола, – немного погодя сказал капитан. – Мне иногда кажется, что ты говоришь набор слов, каждое из которых по отдельности я понимаю, а вот общийсмысл, черт возьми, ускользает от меня! Давай теперь все то же самое, и по-человечески! Сжато, кратко и самую суть.

Пришлось подождать. Икола Жезла некоторое время собирался с нужными мыслями, отбрасывая все лишнее. Когда у него это, наконец, получилось, то выяснилось, что для описания идеи не требовалась длинная заумная тирада про состав пшеницы, ячменя, качество древесины для бочек и все остальное. Хватило всего лишь нескольких слов.

– Безалкогольное пиво, господин капитан. Это обычное пиво, только без алкоголя.

Эрн обдумал сказанное и расплылся в широкой улыбке.

– Безалкогольное пиво… – капитан получал незамутненное, искреннее удовольствие от этой мысли. Это решило бы столько проблем, сколько он не воображал себе даже в самых смелых мечтах. – Да-а. Видать, здорово ты головой ударился!

– Только, – снова заговорил Жезла, – я, признаться, не уверен, что это вообще возможно. Нужны опыты.

– Так пусть этим займутся профессионалы, – потер руки капитан.

В приоткрытую дверь просунул голову Яр Безликинс.

– Господин капитан? – неуверенно спросил он.

– О, очень удачно, Яр, заходи. Мне нужно собрать трактирщиков города, и как можно скорее. Разошли короткие письма, и… – капитан осекся, заметив, что Безликинс не записывает указания в блокнот, как обычно это делает, а его лицо приняло крайне обеспокоенный вид. – В чем дело?

– Господин Крато проситоб аудиенции, капитан.

Эрн открыл было рот, да так и остолбенел. Потребовалось немного времени, чтобы он смирился с тем, что сказал штаб-сержант.

– Просит? – он недоуменно глядел то на Безликинса, то на Жезла. – Подожди-ка, просит? Это точно Крато?

– Вне всякого сомнения, господин капитан, – сказал Яр Безликинс без особенной твердости в голосе. Он сам не до конца понимал, где именно в привычном порядке вещей произошел сбой и почему глава эльфийской общины об аудиенции вдругпросит, а не требует ее.

Эрн прислушался. Штаб гвардии был наполнен обычными звуками шелеста бумаг и приглушенными разговорами о работе. Он выглянул в окно, но и там все было тихо: никто не бегал в ужасе, не впадал в истерику, не плакал. Все было спокойно.

– Час от часу не легче, – капитан усмехнулся, но сделал это совсем невесело. – Хорошо, пусть войдет. После – займись, пожалуйста, письмами для трактирщиков, это срочно. Завтра, скажем… в полдень, в ратуше. Нужно кое-что со всеми обсудить.

– Будет сделано, – голова Безликинса исчезла за дверью.

– Для меня будут поручения? – спросил Икола Жезла.

– Разумеется, – кивнул Эрн. – Делай банки с пчелами. Ты все знаешь.

Жезла вышел из кабинета, едва не столкнувшись в дверях с господином Крато.

– Я не вовремя, господин капитан? – тихо спросил эльф.

Эрн снова на мгновение замер от того, насколько сильно ему врезали по устоям. В кабинет вошел глава эльфийской общины, господин Крато, этот заносчивый, беспардонный и напыщенный эльф, убежденный в собственной правоте настолько, что готов этим любого довести до нервного срыва. Только вот сейчас он не производил такого впечатления. Вел себя спокойно, сдержанно и учтиво, словно его подменили.

– Проходите, Крато, – капитан встал и указал гостю на кресло. – Я, признаться, удивлен тому, что лекари отпустили Вас так скоро. Вы действительно хорошо себя чувствуете?

Крато сел и поставил трость, которую держал свободной, здоровой левой рукой. Правая, зафиксированная на груди, предательски ныла от раны.

– Стрела не задела ничего важного, и лекари сказали, что могу идти, – вздохнул он. – До свадьбы, сказали, заживет.

Эрн совершенно не понимал, что происходит. Неужели травма оставила в господине Крато такой глубокий след? Он быстро отбросил эту мысль, снова пробежав по вчерашним событиям у «Винного бочонка» и своим размышлениям на этот счет: в Крато ведь могли стрелять намеренно.

– Вам стоило дождаться меня в лазарете, а не ходить по городу в одиночку, – сказал капитан. – Мы поставим к Вашему дому гвардейцев. Найдем тех, кто в Вас стрелял.

– Боюсь, уже поздно, господин капитан, – спокойно сообщил эльф. – Мой дом ограбили.

***

Икола Жезла между тем вернулся в свой уютный кабинет и принялся готовить банки с пчелами. Первым делом он вымыл и тщательно просушил пять прозрачных баночек, купленных им в лавке целителей. Чистые банки он выставил в ряд. После он отрезал полоску ткани и разделил ее на пять равных частей. В центре каждого полученного кусочка он проделал отверстие и вставил стебель репейника нужного размера. Затем отрезал от шнура пять одинаковых веревочек. Разложив все это перед собой, ученый встал, надел свой халат, плотно запахнув его у самой шеи, и приготовился открыть большой сосуд с пчелами, чтобы быстро и без последствий пересадить насекомых в банки поменьше. Накануне он приловчился делать это аккуратно и безболезненно, однако меры предосторожности никто не отменял.

Выверенными движениями он сделал четыре банки, плотно завязал ткань веревочками на горлышке каждой. Взяв со стола последнюю заготовку, он обнаружил за ней чашку чая, которую утром приготовил для него старший офицер Норд. Напиток давно остыл.

– Непорядок, – сказал Жезла. Он взял чашку, намереваясь вылить содержимое и освободить место на столе, но тут же снова остановился. За чашкой лежал маленький сверток из ткани.

– М-м-м, – довольно промычал ученый, узнав странный предмет, что взял из рук капитана накануне, перед самой стрельбой. – И что же это такое?

Сверток весил немного. Жезла раскрыл его и высыпал немного порошка на стол. Несколько раз он принюхивался, но никакого запаха так и не обнаружил. Он лизнул палец и ткнул им в порошок.

– Частички крупные, – отрапортовал Жезла сам себе, растирая вещество пальцами. Запаха так и не появилось, зато пришло ощущение, что подушечки пальцев покалывают маленькие-маленькие иголочки. Ученый пристально посмотрел на мокрый скомковавшийся порошок, а затем, пожав плечами, лизнул.

Вкус смеси был приторный, отдавал укропом, мятой и помоями. Икола Жезла поморщился и сплюнул. А потом почувствовал, что на кончик языка набросилась армия миниатюрных комаров, и быстро прополоскал рот холодным чаем. После поспешно принял лекарство, очищающее организм от ядов и токсинов.

– Несъедобно. Возможно, яд, – решил он, убрал сверток на полку и вернулся к пчелам. – Проверю позже.

Глава 8

Кражи стояли во главе списка преступлений, совершаемых в Несеренити, и гвардия давно привыкла расследовать такие инциденты. Тайное хищение имущества, не принадлежавшего лицу, совершающему хищение, не всегда было тайным, а похищенное имущество и вовсе вызывало неудобные вопросы. Регулярно происходили случаи, когда у потерпевшего пропадало чужое имущество.

Особенно сильно капитану Эрну врезался в память случай «Клубок дураков»: несколько лет назад с заявлением о краже, истерически рыдая, прибежал господин Винир, зубных дел мастер. После долгих попыток успокоить почтенного гражданина выяснилось, что остроухий по имени Глазго сорвал с его шеи золотую цепочку с медальоном, на котором был изображен хищный единорог. Эрн, тогда еще сержант, немало удивился заявлению господина Винира и потребовал объяснений, как это украшение попало в руки к законопослушному господину. Зубной лекарь нехотя признался, что накануне выиграл его у указанного им эльфа в кости. Тот, по его мнению, затаил обиду, уличил нужный момент, сорвал с шеи медальон и бросился наутек. Спустя пару часов остроухого поймали в трактире «Суп и закуска», что напротив штаба гвардии. На допросе эльф Глазго признался: украл эту цепочку у гнома на рынке. Имя гнома Эрн уже знал – это был Табун Сверни-Гора, и он отбывал наказание за то, что срезал эту самую цепочку с шеи госпожи Моветон, которая одолжила ее у супруги господина Винира.

Все участники событий, за исключением госпожи Винир [которая ни о чем не подозревала] и эльфа Глазго [который честно проиграл медальон и, в итоге, украл его дважды], обратились в гвардию с заявлениями о краже. Особенно отличился Табун Сверни-Гора, преисполненный абсолютного непонимания, в чем он виноват и почему цепочку с медальоном не вернули ему. Игон Эрн потратил долгие часы на объяснение того, что украденное не становится собственностью укравшего. Даже с «ну пожалуйста, пожалуйста, сержант, пожалуйста».

Господин Винир же в итоге никого не винил, кроме самого себя. А сержант Эрн, распутав клубок дураков и назначив всем наказания в соответствии с законом, с облегчением убрал документы в архив.

Этот случай он нередко вспоминал с улыбкой. Улыбался он и сейчас, осматривая последствия визита грабителей в дом господина Крато.

– Чему Вы улыбаетесь, господин капитан? – обиженно спросил хозяин. – Вам так радостно, что меня ограбили?

– Нисколько, – сказал Эрн и изменился в лице. – Скорее я, скажем так, рад тому, что у гвардии всегда есть работа. Вы осматривали дом до того, как отправились ко мне?

– Я проверил место, где прячу драгоценности и деньги, – сообщил Крато. – Их не тронули.

– В самом деле?

– Господин капитан, я давно живу на свете. Может я и не настолько богат, как сам того желаю, но уже несколько раз становился жертвой воров. К Вашему сведению, это пятая кража с тех пор, как я живу в Несеренити. Юбилейная.

Капитан усмехнулся и спросил:

– Во сколько Вас отпустили лекари?

– Незадолго до полудня. Обедал я в пекарне госпожи Бублик. Потом отправился домой, а как увидел разгром, – по лицу Крато проскочила гримаса боли, но он быстро оправился, – проверил ценности и поспешил к Вам.

– Кто может это подтвердить?

– Официантка, что меня обслуживала, может.

– Хорошо. Вы кого-либо подозреваете?

– Разумеется, подозреваю! Например, виновника этой вот дыры, – эльф кивком указал на руку.

Эрн задумался. Это заявление звучало вполне логично. Он прикинул план преступника: ранить Крато, скрыться и переждать, убедиться, что Крато ночует в лазарете, завалиться к нему в дом и быстро и тихо уйти с награбленным. Из этого следовало, что убийство Драго произошло случайно. Хорошая версия, простая и логичная. И все же…

– Однако, мой вопрос остался без ответа. Кого именно Вы подозреваете? Вы можете назвать конкретные имена? Недавние конфликты, давние обиды? Какой-нибудь эльф, который считает, что Вы сделали для него недостаточно?

Крато шумно выпустил воздух из легких и осторожно опустился в удачно стоящее в прихожей кресло.

– Я подозреваю весь отдел городской ратуши по работе с заявлениями граждан.

Игон Эрн рассмеялся.

«Ну все, пошли по новой, он снова вспомнил про этот чертов несуществующий тайник».

– Вы до сих пор верите в эти россказни? Верите, что кто-то намеренно собирал деньги в какой-то там тайник, а потом потратил их на тех, кто доставил Вам эти… неудобства?

– Смейтесь, сколько хотите, капитан, но Вы же не станете отрицать, что несчастье, – эльф вновь сердито кивнул на руку, – произошло?

– Крато, – Эрн постарался подавить смешок, – я говорил тогда, повторюсь и теперь: нет никакого тайника. И никогда не было.

Короткую паузу господин Крато потратил на то, чтобы сверлить взглядом усмехающегося Эрна.

– Знаете что, Игон? – он с трудом встал с кресла. – Я ведь имею полное право подать на Вас жалобу за пренебрежительное отношение ко мне как к потерпевшему! Более того, я могу обратиться к Ее Светлости и сообщить, что это пренебрежительное отношение является свидетельством того, что Вы все-таки нашли этот тайник, но предпочли об этом умолчать! А это уже, как Вы знаете, соучастие! Может, Вы даже внесли в этот тайник свой вклад?!

К удивлению эльфа, капитан все еще широко улыбался.

– Теперь я Вас узнаю, – сказал Эрн, для которого мир вернулся в привычное русло. – Давайте-ка мы с Вами пройдемся по дому и внимательно все осмотрим. Во-первых, составим список пропавших вещей, а во-вторых, может статься, вспомните, с кем еще у Вас случился разлад и кто мог желать зла.

Крато несколько остыл:

– Не знаю, право. Мне лично угроз не поступало. Обид и конфликтов никаких давно не было, разве что…

Эрн выдержал паузу, пока в глазах Крато бегали мысли.

– Эго, – сказал эльф.

– Ах да, зачинщик вчерашней потасовки в трактире?

Они вошли в следующую комнату, в которой бардака было не в пример меньше.

– Да, который кричал, что ему руку сломали, когда я подошел, – Крато остановился. – Он только вчера прибыл в город, принес письма и посылку мне лично. Посылка пострадала, потому как этот дурак в дороге ухитрился уронить ее в грязь.

– Что-то важное, полагаю?

– Теперь уже нет, – вздохнул Крато. – Однако… я был несдержан по отношению к юноше и выгнал его пинком.

– Странно… – проговорил капитан, обдумав слова эльфа.

– Поясните? – Крато вопросительно взглянул на гвардейца.

– Вы говорите, что пострадала посылка, но ничего не говорите о том, что желаете подать заявление… – Эрн прикинул, что может подойти к ситуации. – О порче имущества?

– Черт возьми, конечно, желаю! – глава общины передвинул стоящий по левую руку от него стул и сел. – Сколько ему полагается за драку? Семь суток, если не ошибаюсь?

– Осталось шесть. Но все может очень усложниться, если состояние господина Аффекта ухудшится. Тогда это будет квалифицировано как причинение большой тяжести вреда здоровью, или, не приведи Алирана, что посерьезнее. Ну и возмещение ущерба трактиру никто не отменял.

– То есть, – Крато покачал головой, – Эго уже в долгах, как в шелках.

– Печальная история, – и тут в голове капитана щелкнуло, – но есть мотив желать Вам зла.

Глава эльфийской общины некоторое время обдумывал фразу Эрна.

– Полагаете, – спросил Крато, – драка была устроена, чтобы выманить меня?

– У вас произошла ссора, Эго затаил обиду. Он устраивает драку, чтобы выманить Вас к трактиру, в Вас стреляют, случайно убивают одного бедного эльфа, но достигают цели – отправляют Вас в лазарет. И в то время, пока с Вами колдуют лекари, его сообщники, вероятно, стрельцы, обчищают Ваш дом, – заключил он. И добавил: – Сложно, но вполне жизнеспособно.

– Слишком сложно. Юный эльф не произвел на меня впечатления того, кто умеет думать на шаг вперед. Мне вообще показалось, что он ничего не умеет, кроме как издавать звуки с помощью этого отвратительного музыкального инструмента.

– Возможно, так и есть, – вновь улыбнулся капитан Эрн. – Он ведь оказался в камере, а грабители могут теперь не поделиться с ним добычей.

– И то верно, – опустил голову Крато. – Но ведь это мог быть и просто жест? Ну, знаете, «мне все равно, что пострадаю я, главное, чтобы пострадал глава общины»?

– Тоже вполне вероятно, – согласился Эрн. – Ровно настолько же, насколько стрельцы или грабители вообще не могли знать ни о Вашей с Эго ссоре, ни об этом Эго в принципе.

– В это я верю больше, господин капитан. Не мог он, как мне кажется, быстро найти здесь сообщников.

– Тогда остается, что Вашим недоброжелателям нужен был только случай, чтобы Вас выманить. И мы вновь вернулись в первому вопросу – необходимо понять, кому именно это было нужно.

– Выманить меня… Нужно было знать наверняка, что я появлюсь у нужного трактира.

Эрн моргнул и сложил руки на груди:

– Крато, Вы – глава общины. Сколько драк ваших соотечественников пропустили?

– Ни одной, – согласно кивнул эльф после некоторой паузы.

– И об этом знают все. Абсолютно все, – подытожил Эрн. – Хотя я и не понимаю до конца, как Вы это делаете. В любом случае, это вполне рабочая версия. Нужно допросить Эго, но он пока не склонен отвечать на вопросы. С остальными, к слову, можете пообщаться.

Крато вновь покачал головой.

– Так что все же вчера произошло в трактире?

– На вид – обычная пьяная драка. Очевидцы утверждают, что ее начал этот Эго, но о причинах мы пока не знаем. Если версия с тем, что он решил Вам отомстить, выстоит, то солнечный свет он увидит нескоро. И вот еще что, насчет убитого, – Эрн взглянул на собеседника. – На допросе участник потасовки сказал, что Драго брал у Вас, Крато, какие-то лекарства.

По лицу Крато на мгновение пробежал испуг, но на его место быстро пришло недопонимание.

– Лекарства? – переспросил эльф и демонстративно оглядел помещение. – Мой дом слабо походит на лавку частного лекаря, не находите?

– Нахожу, однако Вы снова не отвечаете на мой вопрос.

Тот пожал здоровым плечом.

– Лекарства… Драго, как, впрочем, и остальные мои соотечественники, получал посылки из дома, однако я их не вскрываю.

– Насколько часто?

– Не могу сказать точно, – Крато поглядел в потолок. – Упомнить бы всех… Раз в месяц, быть может, два.

«Хорошо…» – подумал про себя капитан.

Они обошли дом несколько раз, но признаков кражи так и не обнаружили. Только бардак.

– Ничего будто бы и не пропало, – Крато открыл дверь в маленькую кухню и пригласил Эрна. – Не добрались до денег и ушли ни с чем. Быть может, чаю, господин капитан?

– Благодарю, но откажусь, – ответил Эрн, оглядел помещение и обратил внимание на одно-единственное, изрядно потрепанное временем, кресло. – Должен заметить, у Вас… уютно.

– Спасибо, – сказал Крато и уселся в то самое кресло у кухонного столика. Кресло скрипнуло. – Прошу извинить, господин капитан. Рука…

– Не нужно извинений, Крато. Все в порядке.

Эльф улыбнулся:

– Знаете, мне кажется, мы впервые с Вами спокойно общаемся.

– И я благодарен Вам за это. До сих пор я считал Вас личностью в высшей степени невыносимой.

– Это взаимно.

Они засмеялись. Игон Эрн с нескрываемым облегчением подумал, что лед тронулся: как оказалось, с господином Крато можно спокойно вести диалог, и у капитана зародилась безумная надежда, что в общении с эльфами наконец наступит некоторое спокойствие.

– Что ж, прошу меня извинить, – сказал капитан. – Раз ничего не украдено, то позвольте откланяться, меня ждут дела, а вас – отдых. Если что-то вспомните – сообщите или сержанту Смогу, или штаб-сержанту Безликинсу.

– Конечно. Благодарю Вас.

Эрн покинул дом главы эльфийской общины в приподнятом настроении. В расследовании намечается прогресс, в отношениях с господином Крато – оттепель. Только бы не сглазить, подумал капитан, но сам же себя укорил за глупость. Предрассудки противоречат логике.

Он принялся обдумывать более интересную вещь: от внимания не ускользнул тот факт, что Крато солгал. Да, эльф пострадал, и да, он переживает стресс, неудобство и боль. Но в вопросах дел своих соотечественников он педантичнее Безликинса, если это вообще возможно. Крато точно знал, сколько посылок получил Драго, но предпочел не сообщать. Какой из этого вывод можно сделать?

– Крато отмахнулся, – размышлял капитан по дороге в штаб гвардии. – Что-то знал и намеренно умолчал. Возникают три вопроса: что именно он знал, почему скрыл и есть ли в этом какой-то смысл в текущем положении дел?

Краем глаза Эрн успел заметить, как справа от него кто-то резко выскочил из-за угла дома и попытался нанести удар сверху.

Он сумел увернуться. Доли секунды отделили капитана от близкой встречи с длинным острым клинком. Эрн отскочил в сторону на два шага и смог разглядеть нападающего – эльф. Лицо было скрыто под маской, но острые уши, торчащие из-под длинных немытых белых волос, и характерная худоба не оставили подозрений.

Преступник не сдался и взмахнул мечом еще несколько раз и все из них – неудачно. Эрн уклонился от очередного взмаха и нанес сопернику прямой удар в челюсть. И, воспользовавшись заминкой – успел выхватить собственный меч.

Эльф скулил, но и не подумал остановиться. Напротив, только рассвирепел и принялся махать железкой еще усерднее.

Они закружились в танце, с каждым ударом металла о металл грозящем стать для одного из них смертельным. Эрн парировал удары, насколько позволяли умение и опыт, но эльф был быстрее. Каждый взмах был все ближе к капитану гвардии. Уличив удачный момент, остроухий сделал ложный замах, вынудив Эрна встать в защиту, а потом – резкий выпад.

И попал в цель.

Капитан разжал руку и выронил меч. Из раны на правой ладони потекла кровь.

– Не лезь в дела с порошком, гвардеец! – выпалил остроухий. Почуяв запах победы, он размахнулся, явно целясь отсечь гвардейцу голову.

Эрн резко выставил блок рукой.

Л-Л-Л-ЛЯЗГ.

Меч остановился в предплечье капитана.

Эльф недоуменно уставился на то место, куда пришелся удар – лезвие уперлось в кованые наручи. Что-то предпринять было уже слишком поздно: он не успел уловить движение капитана, а тот апперкотом отправил его в нокаут.

Эльф рухнул на землю и попятился назад. Меч вылетел из рук и со звоном отскочил в сторону. Капитан встряхнул кисть – кровь полилась с новой силой, а от мощного удара по челюсти рука начала слегка ныть.

– А ну замри на месте, погань остроухая, – проревел Эрн, подбирая с земли оружие. – Ты сполна ответишь мне за эту кровь. Покушение на жизнь и здоровье гвардейца карается тюрьмой на о-очень долгий срок.

Эльф не раздумывая наскреб в руки земли и песка, что было сил швырнул в лицо капитану и бросился наутек по узким улочкам между домами и огородами. Неожиданная подлость не дала Эрну быстро прикрыть глаза и рот: он ругался и кашлял, выплевывая песок.

Спустя несколько секунд капитан Эрн огляделся вокруг. Он сложил свой меч в ножны и подобрал оружие нападавшего, после чего подошел к горожанам, что, замерев, стояли на другой стороне улицы. Рука онемела.

– Вы сможете описать, как он выглядел? – спросил капитан.

– Все произошло так быстро, господин гвардеец, что мы едва ли успели что-то понять, – заговорил мужчина средних лет. – Это, кажется, был эльф?

– Эльф это был, точно вам говорю!

Расспросы свидетелей ничего не дали: ни особых примет, ни цвета глаз, ни хоть какого-то намека на то, что помогло бы установить личность преступника. «Ну, знаете, эльф». Самое печальное, что и Игон Эрн не мог сказать больше. Лица не узнать, да и был бы с этого толк? Все эльфы одинаковые, Алирана их раздери. Одежда – простая, без изысков, такая есть у каждого: специально для работ, чтобы было не жалко испортить. Пусто.

Эрн, уняв наконец колотящееся сердце, вообразил схватку со стороны. Он ответил сопернику двумя мощными ударами, но не смог нанести даже царапины в бою на мечах. Особая примета в виде рассеченной ноги была бы как нельзя кстати. Возможно, челюсть остроухого все же пострадала. Да, это хоть что-то. Все же лучше, чем ничего.

И эта угроза…

«Не лезь в дела с порошком, гвардеец!»

– Какой еще, черт возьми, поро…

В этот самый момент крохотная частичка воспоминаний о минувшем вечере, доселе дремавшая в самом дальнем углу чертогов разума, с громким зевом напомнила о себе.

Глаза Эрна изрядно округлились от шока – он каким-то чудом забыл о порошке. Большую часть суток он ни разу не вспомнил про сверток, который сержант Смог нашел у Драго при обыске. Ведь после этого эльфа убили!

– Порошок, – только и сумел вымолвить он. И вдруг: – Драго принимал лекарство. Порошок – лекарство?

Капитан сорвался с места и поспешил в штаб.

***

В это время господин Крато приступил к уборке, но силы быстро его покинули, и потому сделать он смог не очень много. Он вошел на кухню, налил себе стакан воды и уселся в кресло, которое вновь украсило тишину скрипом. И тут, оглядевшись, он внезапно понял, чего в доме не хватало.

– Идиоты, – сказал он вслух и поставил стакан на стол. – Абсолютно. Непроходимо тупые.

Крато засмеялся. И долго смеялся почти до колик, пока боль в руке окончательно не заставила его успокоиться. Уборкой толком заняться не получится, по крайней мере, до того, как позволят силы, и эльф прилег отдохнуть телом и поработать головой. Голова, едва коснувшись подушки, услужливо предложила на выбор несколько вариантов для обдумывания. Тщательно их изучив, Крато принялся выстраивать план действий относительно одного недалекого остроухого соотечественника-менестреля.

Глава 9

– Для первого дня, – похвалил Безликинс младшего офицера Иона Кота, – ты справляешься на отлично.

– А у меня есть выбор? – устало спросил Кот.

– Выбор есть всегда, господин младший офицер, – штаб-сержант перебрал документы. – Ты сам выбрал гвардию, сам решил вчера напиться и вот теперь сам решил качественно выполнить работу. Не считая случая с этой барышней с Пограничной улицы – все очень хорошо.

Кот молчал, пытаясь скрыть назревающий нервный тик от воспоминаний об этом шторме.

– Не переживай. Они жалуются постоянно, ситуация у капитана на личном контроле. Я замолвлю словечко-другое, – хмурый Яр Безликинс улыбнулся.

– Спасибо, господин Безликинс. Правда, мне кажется, я этого не сильно заслуживаю.

– Знаешь, – гном пригладил бороду и поглядел на юношу снизу вверх, – есть одна старая притча о двух сыновьях, которых отец отправил в лес на охоту. Сначала оба вернулись ни с чем. Когда во второй раз отец отправил их на охоту, они вернулись с мышами. Скудная добыча, которая явно не стоила потраченных стрел. В третий раз парни вновь вернулись ни с чем. Младший сын совершенно не переживал по этому поводу, а старший попросил у отца помощи. В четвертый раз младший предпочел остаться дома, старший отправился на охоту, а когда вернулся – нес на плечах здоровенного кабана, которого вся семья ела пару недель. Младший сын, что остался дома, к еде допущен не был, и в нем взыграло множество разных чувств. Но когда он попросил у отца помощи – тот не отказал и научил его охотиться. И на следующей вылазке в лес младший сын выпустил стрелу старшему в брюхо.

Кот обдумал сказанное.

– Случайно ли он выпустил стрелу, заметив движение в кустах, или специально, сгорающий от зависти – этого мне не известно, да быть может это и не так важно, – закончил штаб-сержант. – Но больше он на охоту не ходил. Понимаешь, в чем тут смысл, господин младший офицер?

– В том, что награда напрямую зависит от того, как ты выполняешь работу.

– Верно, – сказал Безликинс. – А еще?

– В том… – он немного помолчал. – В том, что нужно уметь учиться на своих ошибках и не бояться для этого попросить помощи?

– Опять верно. А еще в том, что каждый заслуживает второй шанс. Только не бесконечные они, эти вторые шансы.

Младший офицер Кот поджал губы и покачал головой.

– Ты умный парень, Кот. И сейчас я вижу, что свой второй шанс ты использовал правильно. Так заслужил ты, чтобы старый гном замолвил за тебя словечко-другое, или нет?

– Мне приятны Ваши слова, – кивнул Кот. – Но… Это вовсе не повод обольщаться.

– Снова ты прав. Относиться к себе с критикой тоже полезно, – Безликинс собрал документы в стопку и направился к своему рабочему месту. – На сегодня – свободен.

– До завтра, господин Безликинс, – попрощался Ион Кот.

Мимо открытой двери кабинета пролетел капитан Эрн, и Кот машинально выпрямился по стойке смирно. Спустя несколько секунд он осознал, что командир отправился по своим делам. Немного погодя, гвардеец с опаской покинул штаб и отправился искать Рода Бравса.

Эрн меж тем спустился в подвал, к камерам, прямиком в «кабинет» ученого.

– Жезла! – почти крикнул он, обрадованный тем, что застал Иколу Жезла на своем месте. – Где порошок?

Ученый обернулся:

– Здесь, – он уставился на взъерошенного командира. – Милостивая Алирана! Зачем Вам два меча? Что случилось?

– Случилось, – понизил тон Эрн. – Вспоминай. Мы изъяли этот порошок у эльфа Драго при обыске, а спустя секунду его убили.

– Вы что-то узнали?

Эрн поднял окровавленную руку. В глазах Иколы Жезла пробежал страх.

– Тот, кто это сделал, – Эрн нарисовал рукой в воздухе неопределенный жест, – сказал мне не лезть в дела с порошком. И не слишком вежливо.

Он перевел дух.

– Так. Есть свидетельства того, что этот Драго принимал какие-то лекарства. Этот порошок может быть лекарством?

– О! Весьма вероятно, – Жезла дотянулся до свертка. – Вещество не имеет запаха, а его вкусовые свойства, – он в отвращении высунул язык, – оставляют желать лучшего. Или же вообще никогда не есть это. Вполне типичное лекарство. Я было решил, что это какой-то яд, но чувствую я себя отлично.

– Ты что, это пробовал? – капитан Эрн удивленно поднял брови.

– Совсем немного, – виновато пожал плечами Жезла.

– И можешь сказать, что это?

– Нет, но, думаю, если это и впрямь какое лекарство – в лазарете нам с этим помогут. В целительной и органической алхимии я, господин капитан, не силен, – он было замолчал, но потом добавил: – С Вашего позволения, я навещу лекарей завтра утром.

– Прямо сейчас, – отрезал капитан. – И пойдешь в сопровождении двух офицеров. Один будет приглядывать за тобой, второй… Сейчас решим.

– Будет сделано, – сказал Жезла. – А… Эм… Вам, конечно, виднее, но зачем за мной приглядывать?

Эрн снова покрутил травмированной рукой. Ученый понял.

И вдруг командир гвардии заметил на столе Жезла банки с пчелами и приковал к ним завороженный взгляд. В его голове забилось понимание.

– Тут что-то не вяжется.

Жезла окинул капитана вопросительным взглядом.

– Эльф принимал лекарства. При нем найден неизвестный порошок. Не успели мы узнать, что это такое – эльфа убили. Убивать из-за лекарства – не тянет на мотив. Но происходящее с этим активно спорит: на меня нападает другой эльф и угрожает, мол, не лезь. Значит, этот порошок не лекарство вовсе, а что-то другое. Только вот что? И если эта тайна и впрямь стоит чьей-то жизни, то мы затоскуем по былым временам.

– По каким временам?

– Когда самой большой проблемой был Крато с его письмами.

Эрн еще раз сделал паузу.

– И вот еще что важно, – продолжил он, указав на банку с пчелой в руках Жезла, – твоя пчела решила, что этот несчастный Драго не пьян, а выглядело ровно наоборот. Какая на то может быть причина?

– Вы полагаете…

Капитан помолчал.

– Этот порошок может вызвать состояние опьянения. Знаю, звучит странно, но все же…

Жезла поднял вверх палец, а потом схватил чистую склянку:

– Дайте пять минут.

Ученый взял сверток и насыпал немного порошка в склянку, после чего налил туда прозрачную жидкость из одной из своих многочисленных колб. Тщательно перемешав содержимое до однородного состояния, он спичкой поджег масляную лампу и поставил склянку на огонь.

Эрн с интересом наблюдал за манипуляциями Жезла. Спустя несколько минут жидкость начала кипеть, и Жезла надел на горлышко колбы длинную спиральную трубку, концом уходящую вбок. Спираль он обмотал мокрой тряпкой. Пар направился по этой дорожке, остыл, и с другого конца начала капать жидкость. Жезла подставил еще одну склянку.

– Что это такое? – спросил Эрн.

– Наука, – улыбнулся ученый.

На секунду капитан почти обиделся.

– Это, положим, я понимаю. Можно ли… конкретнее?

– Нечто подобное используют виноделы для получения спирта.

Игона Эрна передернуло.

– С помощью этого, разумеется, толком не выйдет, – во втором сосуде накопилось достаточно жидкости, и Жезла потушил лампу, после чего взял склянку в руки и взболтал содержимое. – Но нам это и не нужно.

Он смахнул рукой воздух от горлышка в сторону своего носа.

– Нет. Никакого запаха.

– То есть в этом порошке нет… алкоголя?

Жезла обдумал вопрос и его правильность:

– Можно сказать и так, господин капитан.

– Хм, – Эрн не испытал даже доли облегчения. – Покажи это лекарям. Быстро заканчивай с банками, Норд раздаст все патрулям. И – ко мне в кабинет.

***

– Меня откровенно пытались убить, – Эрн снял с себя плащ, вытер кровь на руке и размял онемевшие пальцы. После – опустил ладонь в ведро с холодной водой и принялся очищать рану. – Не помню, чтобы подобное вообще когда-то случалось.

– Ни разу, пожалуй, за очень много лет, – покачал головой Яр Безликинс. – В архиве полно упоминаний, как гвардейцам предлагали взятки, как им давали взятки, как пытались подкупить каким-то благами, хотя я, признаться, полагаю, что это одно и то же. Невыполнения законных требований часто встречаются. Противодействий задержанию тоже полно, и даже с применением оружия! Но целенаправленных попыток убийства… не было.

Капитан отборно выругался.

– Проклятье! Не многовато ли незаурядных событий для двух дней? Только вчера мы стали свидетелями убийства, а уже сегодня на меня с мечом кинулся эльф. Совпадение? Да едва ли!

Рана оказалась неглубокая, почти что царапина, но в неприятном месте. Эрн достал пакет первой помощи, что хранился у него в столе, и обернул ладонь лоскутом ткани. Не сразу, но на нем выступил легкий багрянец – кровь еще не остановилась до конца.

– Чувство, что мне надрали задницу.

Безликинс не нашелся, что ответить.

– Где сержант Смог?

– Не могу знать, – ответил гном. – Утром Вы отправили его отсыпаться до завтрашнего дня, с тех пор не объявлялся.

– Яр, четырех офицеров ко мне сюда, прямо сейчас.

– Будет сделано, – и штаб-сержант исчез за дверью.

Эрн осмотрел наручи на левом предплечье – там красовалась довольно глубокая вмятина. С трудом, раненой рукой, он расстегнул застежку ремешка, снял доспех с руки и положил на стол. В месте, куда пришелся удар, растекался желто-красный синяк.

– М-да, – сказал капитан вслух. – А я еще думал, что у нас тихий город.

В дверь постучали.

– Входите, – бросил Эрн.

На пороге появились четыре гвардейца и Жезла. Капитан пристально оглядел их. Первым делом – старшего офицера Грога, что вчера работал ночью в патруле.

– Вы выспались, Грог? Хорошо себя чувствуете?

– Так точно, господин капитан, – ответил гвардеец. – К труду и обороне готов.

– Хорошо. Офицер Оррф, – капитан перевел взгляд на следующего подчиненного, – как Ваш отпуск?

– Благодарю, господин капитан, неплохо. Но как-то быстро, – улыбнулся тот.

– Добро пожаловать в гущу событий, Оррф. Вы и Грог сопровождаете господина Жезла в лазарет. Ваша, Оррф, задача – безопасность господина Жезла. Чтобы муха не пролетела. Дождаться, пока он закончит работу с лекарями, сопроводить обратно в штаб и сменить на посту старшего офицера Норда. Старший офицер Грог – остаетесь в лазарете на ночь. Мы ищем эльфа с жалобами на больную челюсть. Передадите лекарям, чтобы сообщали обо всех подходящих случаях. Ваша задача – задержать его как подходящего по описанию преступника и доставить сюда, в камеру. Объяснений не давать. За дело.

Оррф, Грог и Жезла кивнули и отправились в лазарет. День за окном клонился к вечеру, а со стороны гор на город стройными рядами наплывали облака.

– А вы, господа офицеры, – сказал Эрн оставшимся, – отправляйтесь домой к сержанту Виру Смогу, штаб-сержант Безликинс даст адрес. Если его там нет – найти. Это срочно.

Когда дверь закрылась, Эрн принялся изучать меч эльфа, но никаких опознавательных знаков на темном металле он не обнаружил. Ни девиза на гарде или лезвии, ни знака мастерской на набалдашнике под рукоятью. Капитан положил лезвие плоскостью на палец, пытаясь поймать равновесие, и нашел точку опоры в десяти сантиметрах от рукояти. Клинок шириной три пальца в основании имел небольшой вес и хороший баланс, а в руке лежал как влитой. Эрн отметил про себя, что такая работа дешево не стоит.

Он поставил оружие около своего стола, упал в кресло и принялся собирать мозаику по кусочкам. Убитый эльф – одно лицо, раненый господин Крато – одно лицо, разгром в доме Крато – несколько комнат, сверток с порошком – одна штука, кто стрелял в Драго и Крато – неизвестно. И нападение на него, капитана гвардии Игона Эрна – совершено неизвестно кем.

– Весело, оригинально, слов нет, – капитан потер виски.

Стычка с остроухим в маске абсолютно точно давала понять, что ответ на вопрос «Зачем убили Драго?» кроется в порошке, но это решительно никак не помогало установить убийцу. И причем здесь Крато и разбойное нападение на его жилище? А ведь Крато что-то знал насчет лекарства Драго, но предпочел сохранить это что-то при себе.

Вдруг Эрна осенило.

– Если исходить из предположения, – заговорил он сам с собой, – что лекарство и порошок это одно и то же, и Драго был убит из-за этого порошка, то в Крато тоже могли стрелять намеренно, просто промахнулись. И дом перевернут верх дном потому, что грабители искали… Этот самый порошок?

Вырисовывалась логичная и крайне скверная картина, из которой откровенно выбивался только драчун-менестрель, что весь день скулит в своей камере.

– Менестрель, – пробормотал капитан. – Который принес Крато поврежденную посылку…

Эрн вскочил на ноги и принялся искать протокол задержания барда Эго.

***

– В каком это смысле «Как я себя чувствую»?! – огрызнулся Род Бравс из-под одеяла, под которым провел последние несколько часов в попытках понять, по стечению каких обстоятельств он все еще может вести какой-то бы то ни было осмысленный диалог.

«Сколько себя помню, – размышлял в этот момент Кот, – я всю жизнь знал Рода. Он мой лучший друг. И поэтому я всегда доставал его из передряг».

– Род, – мягко заговорил Кот, усевшись на стул рядом с кроватью Бравса. – На рынке по четвергам всегда такой бардак. Каждую неделю каждого месяца каждого года. Это уже – за неимением лучшего слова – традиция!

– Тогда почему это на контроле у капитана?

– Да все потому же! Каждую неделю все повторяется и запросто может перерасти в драку. Такое уже случалось. Если хочется – спроси у штаб-сержанта Безликинса статистику.

– Я туда не вернусь, – Бравс скорчил кислую мину и накрылся одеялом с головой. – Нет уж, с меня хватит. Зачем? Чтобы капитан меня испепелил? Нет, я не хочу, спасибо! Я трижды опростоволосился за два дня, трижды, Ион! Я более чем уверен, что капитан уже все знает и подписал приказ о моем увольнении!

– А если нет? – резонно заметил Кот.

– То сделает это завтра!

– Хм. А может, рановато сдаваться? – Кот устал смотреть на нечто бесформенное, что обладало внешним видом серого одеяла и голосом друга. Он обвел глазами маленькую комнату в доме родителей Рода. Зацепиться было не за что.

– Рановато? – продолжал стенания Бравс. – Да ты мне сам вчера сказал, что гвардеец из меня посредственный! А после сегодняшнего мне, чтобы хоть как-то очистить свое имя, надо как минимум убийство этого эльфа раскрыть!

Почти сразу, как Род замолчал, он почувствовал неладное. Разговор будто бы оборвался на полуслове, и чувство незавершенного действия пиявкой вгрызлось в мозг. Для кого он так старательно готовил ответы на все возможные аргументы, успокоительные речи и даже упреки в неверии в собственные силы [особенно с учетом того, что половина из них была явно невпопад] – неясно. Ничего из этого не последовало.

Он выглянул из-под одеяла и уставился на Иона Кота, расплывшегося в блаженной улыбке. Глаза его сияли ярким светом – точно звезды в ночи.

– Род Бравс, – Кот заметил, что все это время не дышал. – Ты чертов гений.

– Э? – искренне не понял тот.

***

Обстановка допросной совершенно не располагала к разговору. Мнение Эго на этот счет, разумеется, никто спрашивать не собирался. Он, пристегнутый за ноги кандалами, сидел на холодном стуле и не имел никакого желания вести беседу. Он в принципе не любил вести беседы с законниками. Вдобавок, его разбудили и, не дав прийти в себя, проводили в эту мрачную комнату, где все вокруг давило на него. А еще на него давили звенящий смех и презрительный шепот родителей и родственников, что остались дома. Точно змея, звуки ползли по разуму. А еще на него давил страх – он в тюрьме, в чужом городе, без денег и шанса заработать даже игрой на лютне. И без лютни. Слезы вновь норовили пеленой укрыть глаза. Все вокруг сжимало Эго горло, стягивало, словно тиски, и кричало: «Выхода нет». Эльф в ответ на это думал про себя что-то вроде «А то я не знаю».

В комнату вошел главный гвардеец, тот, что вчера всеми командовал после того, как повязал его, Эго, в трактире.

– Приехали в Несеренити в поисках богатства и славы, – процитировал Эрн анкету вновь прибывшего в город эльфа, – а оказались за решеткой. Эго, Вы не надумали начать с нами сотрудничать? Напоминаю, что Вам лучше добровольно во всем сознаться. Не знаю, как у Вас дома, в эльфийских краях, а у нас чистосердечное признание идет в зачет.

Он выдержал паузу. Эльф вздохнул.

– Хуже мне явно уже не будет, – пробурчал остроухий, потирая перевязь. Боль уходила, но медленнее, чем он того хотел.

– Хорошо, это прогресс, – кивнул капитан. – Вам известно положение три свода правил для мигрантов, ведущих трудовую деятельность в Несеренити?

Эго нехотя помотал головой. Он не удосужился даже открыть книжицу, которую ему вручил господин Крато.

– Неизвестно, – Эрн сделал запись. – Это положение гласит, что мигрант обязан соблюдать законы города независимо от своих нравственных или иных убеждений. Вам это понятно?

Эльф покатал слова в голове. Звучало логично. Он кивнул.

– Тогда объясните мне, зачем Вы устроили драку в трактире?

– Меня спровоцировали.

– В самом деле? Или же Вам так показалось?

Эго вопросительно посмотрел на гвардейца.

– Согласно акту задержания, вчера Вы были пьяны, когда устроили драку, – зачитал Эрн документ, заполненный сержантом Смогом. – Вам могло показаться все, что угодно. Вы ведь осведомлены, как алкоголь влияет на организм Вашего народа?

Эльф снова промолчал и опустил глаза: парировать было нечем. Но неожиданно для самого себя Эго задался безумным вопросом: что, если гвардеец прав? Может, тот гном и не был виноват? Может, ему и правда все это померещилось из-за пива? Зачем он вообще хлебал пиво?

– Состояние алкогольного опьянения – это отягчающее обстоятельство. Далее, – капитан перевернул документ, – Вам знаком убитый?

– Нет, – хмуро отозвался эльф, не покривив при этом душой. – Он отдыхал с друзьями. Им, как я понял, понравились мои песни, и они заказали мне пива. Девушка из трактира сказала, что вот, Вам от зрителей, и указала на них.

В следующий краткий миг Эго показалось, что он уже все это видел. Он знал эту ситуацию. И, самое печальное, он знал, чем она кончится, ведь такое уже происходило у него на глазах там, дома. По телу пробежала дрожь: сейчас законники навешают на него все грехи вчерашнего вечера. Стремительно мысль переросла в уверенность, но предпринять было нечего. Он был в руках тех, кто не церемонится с нарушителями порядка. Он ужеза решеткой.

Что делать?

Эльф разозлился. Лучшая защита – нападение, разве не так?

– Вы что, – вскрикнул он, – с трактирщиком не разговаривали?! Он может подтвердить мои слова!

– Нет, не разговаривали. Но мы с ним обязательно все обсудим, как только он придет в себя. Благодаря Вашим друзьям он в лазарете, под пристальным наблюдением лекарей.

– Д… Да не друзья они мне, я же говорю! И не родственники, как Вы вчера господину Крато сказали! Я вообще их впервые видел!

– А господин Крато Вам кем приходится?

– Никем! Ну, да, он какой-то старинный друг моего отца, но мне он по сути никто! Я прибыл вчера, у меня здесь никого нет. Я отнес господину Крато почту и посылку, и все на этом!

– Да, он уже поведал мне о грустной судьбе посылки, так что будьте готовы. Он настроен потребовать возмещение ущерба, поэтому не сегодня-завтра напишет заявление о порче имущества.

Эго раскрыл рот, а его глаза, казалось, вот-вот покинут насиженные гнездышки и выпрыгнут на волю.

– В-возмещение ущерба?.. Порча и-имущества?..

– Да, именно так. Полагаю, Вы несли нечто ценное. Иначе зачем выгонять Вас из дома пинками?

– Да Вы! Вы… у Вас ни одного доказательства!

– Правда? – Эрн злорадно ухмыльнулся и оскалил зубы. – А откуда Вы знаете?

Эго запаниковал. Он в полной мере осознал, что оказался участником сложной игры, и стартовый расклад не в его пользу. Совершенно.

– Крато не бросает своих в беде! – выпалил эльф.

– А свои портят его имущество?

Остроухий замолчал, не сумев найти, что еще использовать в качестве аргументов.

– Тут такое дело, господин эльф, – капитан убрал бумаги и встал из-за стола. – Я люблю свою работу и очень люблю докапываться до сути. Поэтому не думайте, что Вам что-то сойдет с рук. Сейчас у Вас только одна дорога – начать выполнять требования закона.

В дверь допросной постучали.

– Интересно, – едва скрывая удивление, вымолвил Эрн после секундного замешательства. И потянул ручку двери на себя.

На пороге стоял, держась за трость, господин Крато:

– И снова здравствуйте, господин капитан, – он коротко поклонился. – Что-то мы с Вами сегодня часто видимся. Офицер сказал мне, что Вас можно найти здесь.

– Ну, выходит, не лукавил, – легко улыбнулся капитан. – Честность у нас, знаете ли, в уставе прописана.

Крато сдержанно кивнул.

– Как Ваше самочувствие? – спросил Эрн, изображая искренний интерес.

– Получше, спасибо. Не могу ничего дома делать, решил, что пообщаюсь со вчерашними героями.

– О. Я только закончил разговор с одним из них, – Эрн указал на Эго и повысил голос так, чтобы менестрель слышал. – Насколько знаю, у Вас, господин Крато, к нему есть некоторые вопросы?

Бард расцвел трагедией вселенского масштаба.

– Для начала просто хотел бы прояснить кое-какие моменты, и, – на лице Крато заиграли эмоции, – Игон, что у Вас с рукой? Вы покинули мой дом не больше двух часов назад и были совершенно здоровы!

– А, – махнул капитан, – занозу посадил. Здоровую.

Он кивнул в сторону эльфа и пропустил Крато в допросную:

– Только не задерживайтесь, час уже поздний. В остальном – прошу. Как закончите, старший офицер Норд Вас проводит.

Эрн закрыл за собой дверь.

Глава 10

– Не могу не прокомментировать ярко выраженной озадаченностью, Икола, – выдавил главный алхимик лазарета Несеренити Ирам Рюк, на протяжении часа пристально изучавший порошок вдоль и поперек.

– Выкладывай, друг мой. Все, что тебе удалось узнать.

Ирам взял со стола платок и вытер пот с лица.

– Ничего подобного у нас нет. Все порошковые лекарства, которые мы даем пациентам – в основном измельченная органика с редкими, созданными алхимическим путем, примесями. Корни, травы, плоды – вот основа. А это, – он кивнул на порошок, – результат работы куда более емкой. Мяту и укроп ты определил верно, однако их содержание не превышает десятой части от общего объема. Небольшое количество очень маленьких кристалликов, похожих на сахар, но значительно тверже. Остальное… Я, признаюсь честно, понятия не имею, что это вообще такое. У меня складывается впечатление, что остальная часть порошка полностью создана… М-м…

– Искусственно? – закончил за алхимика Жезла.

– Хорошее слово, – похвалил Ирам и потер переносицу. – Да, удачное. Не имеет естественного происхождения.

– Хм, – Жезла задумался. – Трактирщики используют сахар в производстве спирта и других напитков.

– Все так, Икола. Но то, что тебе не удалось получить пары спирта или алкоголя – мало о чем говорит. У них там процесс выдержан и явно не используются две склянки да свеча, – алхимик пожал плечами. – Как ты, к слову, себя чувствуешь?

– Прекрасно, а что?

– Прошло несколько часов с того момента, как ты попробовал порошок. Голова не кружится, не тошнит? Ноги не отнимаются?

Жезла испуганно уставился на друга.

– Я пошутил, – улыбнулся тот. – Конечно, статистически одна проба еще ничего не значит, но, думаю, можно предположить, что смертельно опасных веществ в порошке нет. Хотя я, признаюсь, поражен твоей смелости – попробовать непонятно что. И, как мы выяснили теперь, состоящее непонятно из чего.

Ученые посмотрели друг на друга и поняли, что думают об одном и том же.

– Я не горю желанием есть это еще раз, – Жезла сморщился. – Только в случае, если нет иного выхода.

– Есть еще раз? В этом нет решительно никакой нужды, друг мой Икола. Пойдемте-ка, раздобудем где-нибудь парочку крыс.

Не успели ученые дойти до двери, как ее отворил офицер Оррф.

– Господа, – начал он, – только что лекарская сестра прибегала. Говорит, владелец «Бочонка» очнулся.

Икола Жезла так и просиял.

***

– Не нервничайте, господин Аффект, не нервничайте, – гвардейский ученый говорил осторожно, тщательно подбирая слова. – Все в порядке. Вы что-нибудь помните из событий вчерашнего вечера?

– Все помню, господин ученый. И забуду нескоро, уж точно. По шкале от одного до «дерьмо медвежье» вчера было сами понимаете, что, – медленно отвечал Аффект. – Остроухого барда помню, песенки его, срамные и не очень, помню. Потом потасовка. Потом господин капитан Эрн прибыл. А потом, – он тяжело задышал, – я очнулся здесь.

Лекарская сестра поднесла к его губам успокоительный отвар.

– Господин, ему нужен отдых, – обратилась она к Иколе практически приказным тоном. – Давайте-ка хватит на сегодня расспросов.

– Но мы ведь только начали, – озадаченно сказал Жезла. Он поднял глаза на барышню, но тут же в легком испуге отвел их.

– И уже пора заканчивать, – велела она. – Почти сутки гном был без сознания, такое для организма бесследно не проходит.

– Еще буквально минуту, если позволите, – попросил ученый без какой бы то ни было уверенности в голосе.

Господин Аффект кивнул девушке, давая понять, что чувствует себя сносно.

– Не больше, – отрезала лекарская сестра и вышла из палаты.

– Бдят, – улыбнулся гном.

– Да уж, – Жезла покачал головой. – И правильно. От «перебдеть» еще никто не погибал.

– Хе. С трактиром все в порядке?

– Насколько мне известно, да, господин Аффект.

Больной снова предпринял попытку усмехнуться, но получилось неважно.

– Я что-нибудь пропустил?

Этот вопрос поставил ученого в тупик. Он изо всех сил взвешивал, что стоит говорить, а что нет, и старался не упоминать ничего, что могло бы довести разговор до произошедшего у стен «Винного Бочонка» убийства. Конечно, господин Аффект все равно обо всем узнает, но пока не стоит тревожить его только-только приходящее в норму состояние. К тому же, лекарская сестра пусть и выглядела как девушка молодая и миловидная, но вот ее тон и глаза обещали жесточайшее наказание за неповиновение.

– Завтра капитан собирает трактирщиков, – осторожно начал Жезла. – Будут обсуждать возможность приготовления, э-э… безалкогольного пива.

И в ту же самую секунду, как ученый закончил фразу, гном рассмеялся во все горло:

– У-а-ха-ха-ха-а! Безалкогольное! Пиво! – заливался господин Аффект. – Шутник Вы, Икола! Безалкогольное! ПИВО! Да где такое видано?!

На хохот прибежала лекарская сестра. Подбирая исключительно вежливые слова и приятные слуху выражения, она вытолкала Иколу Жезла из палаты и велела больше не появляться, чтобы не беспокоить больного. Тот безропотно повиновался, поскольку и сам понял, что нужно было держать язык за зубами. Ему вдруг подумалось, что завтра на этом собрании вообще лучше не появляться. Если уж господин Аффект так отреагировал на идею крепких напитков без крепости, то что будет с толпой его коллег по ремеслу? По телу пробежала дрожь, кожа вдруг резко стала гусиной, и Жезла поежился.

– Ц-ц-ц, – посетовал подошедший Ирам. Он держал в руках клетку, в которой друг за дружкой гонялись три не в меру упитанные крысы. – Пойдемте, любезный, настало время экспериментов.

***

– Таким образом, долгожданный ремонт Пограничной улицы начнется буквально на будущей неделе, – отчеканила девушка, ежедневно зачитывающая жителям Несеренити новости.

При строительстве театра Несеренити планировалось, что помещение будет готово принять не больше двух сотен посетителей, но на вечерние новости всегда собиралось столько народу, что яблоку было не просто негде упасть – оно моментально превращалось в свежевыжатый сок с примесью пота. Несколько пристроек с дополнительными местами исправляли ситуацию лишь ненадолго. Сегодня в зрительный зал, как обычно, набилась толпа, даже несмотря на общее настроение воздержаться от прогулок по улицам, которые вдруг резко стали опаснее.

– К другим новостям. Вчера вечером у трактира «Винный бочонок» произошло… – она сделала паузу, – … произошло убийство.

По залу прокатились испуганные возгласы и перешептывания тех, кто до последнего верил, что весть о стрельбе у трактира господина Аффекта – не самая удачная шутка. Некоторое время барышня молчала, давая горожанам возможность кратко поделиться впечатлениями от сказанного друг с другом.

Эрн стоял за кулисами – единственная привилегия, которой он с радостью пользовался, не чувствуя себя при этом чем-то кому-то обязанным, – и, закрыв глаза, слушал гул зала. В двух шагах от него, готовясь к выходу на сцену, стояла принцесса Диана.

– Как я выгляжу, капитан?

– Прекрасно, Ваша Светлость.

– Вы ведь даже не посмотрели! – обиженно хмыкнула она.

Эрн открыл глаза и одарил Ее Светлость улыбкой:

– Неужели у Вас имеются подозрения, будто Ваши придворные дамы позволят Вам выйти в люди в виде, который нельзя описать меньше, чем «прекрасно»?

– Вы ужасный льстец, капитан, – принцесса дернула головой и отвернулась к сцене.

Диктор многозначительно откашлялась, призывая к тишине:

– С заявлением о произошедшем выступит Ее Светлость принцесса Диана!

Принцесса направилась на сцену под несколько скомканные аплодисменты собравшихся. В этот момент к капитану подплыл господин Нямкинс, держа в руках привычный поднос со вкусностями и стаканом шоколадного молока.

– По очень тонкому льду прошли, Ваше благородие, – шепотом заметил он.

– Да бросьте, – тихо ответил Эрн. – Прошлая принцесса скормила бы меня драконам.

– А что у Вас с рукой? – он кивнул на перевязанную тканью ладонь капитана.

– Так, ерунда, порезался, когда брился.

Принцесса между тем заговорила:

– Уважаемые горожане! К великому сожалению, это не слух, а чистая правда: нашем городе впервые за несколько десятилетий произошло самое настоящее убийство. Поверьте, я не меньше Вас ошеломлена вероломностью преступников, однако наша гвардия делает все возможное, чтобы задержать виновных. Расследование контролирует лично капитан Игон Эрн.

Из зала донеслись присвистывания, и некоторые показались капитану знакомыми. В этой же какофонии звуков Эрн различил вздохи. Печальные или нет, он не стал разбирать, а принцесса продолжила:

– На некоторое время выезд из города будет закрыт. Если же загородные дела ваши не терпят отлагательств – необходимо обратиться с заявлением в гвардию, срок рассмотрения будет сокращен до нескольких часов. И если кто-либо из Вас обладает информацией, способной помочь скорейшей поимке бандитов, я прошу вас лично – обратитесь в гвардию и сообщите все, что знаете. Вместе, я верю, мы сможем пережить этот кризис.

Ее Светлость сделала книксен и удалилась со сцены в объятия вкусностей с подноса господина Нямкинса. Капитан оглядел зал в поисках знакомых эльфийских лиц, но безуспешно. Он в очередной раз принялся излагать сам себе мысли насчет того, можно ли простить Крато ложь, и сам не заметил, как оказался на улице, у стойла, где оставил Буню. Медведица замурлыкала с довольным видом и принялась тыкаться носом капитану в грудь.

– Я же говорил, что недолго, – Эрн потрепал ее по загривку. И вдруг он громко и отчетливо услышал, как заурчало в животе. – Ну здравствуйте, барышня! Ты же перед выходом ела?

Буня покачала головой и снова ткнула хозяина носом, но на сей раз в живот.

– О. Это у меня…

Капитан внезапно осознал, что с самого утра у него во рту не было ни хлебной крошки, ни маковой росинки. Положение дел требовало немедленной поправки, и, пока они направлялись в ближайший трактир, закат окрасил небо над Несеренити в багровые тона.

***

Как одна из натур, меняющих жизненные реалии, Икола Жезла искренне радовался красоте открытий. Благоговение создания нового, усложнения старого, находки того, что может в корне изменить существование или внести приятные коррективы в некоторые бытовые процессы, захлестывало его с головой. Целая гамма положительных чувств смешивалась в нем в шипучий коктейль, готовый вырваться наружу. Ученый твердо знал, что новые знания смогут спасти мир.

До сегодняшнего дня.

Крысы качались, бились друг об друга, поскальзывались, замирали на месте, вставали на задние лапы и, пошатнувшись, падали навзничь. Рюк, Жезла и Оррф наблюдали за этим спектаклем, и на лицах их отражалась смесь ужаса и отчаяния.

– Вчерашний убитый был пьян из-за того, что принял именно этот порошок, – медленно выдавил Жезла. – Что же. Теперь у нас есть подтверждение очевидного.

– В каком смысле? – переспросил Оррф.

В поисках удачной аналогии Жезла подумал об огне. На заре времен, когда человек, гном и эльф населяли леса и равнины и умели крайне немного, они оседлали огонь. Доселе все они лишь наблюдали, как, словно кара с небес, дракон сжигает поля, и как молния бьет в дерево и его охватывает пламя. Пламя, что нельзя взять в руки, не лишившись их. Пламя, что съедало тебя, выплевывая черные, пепельные останки, стоило лишь замешкаться. Чудо, что нельзя создать, ибо под силу оно только Алиране Светоносной, или в кого древнейшие там верили. Время шло, мир менялся, умнел и усложнялся. Огонь смогли приручить и научились добывать. Появилось жареное мясо, суп, горячая ванна, кузнечное дело. Огонь превратился в друга и помощника, но мгновенно становился врагом, меняя свое обличье от одного неловкого движения.

Некоторые открытия могут не только делать мир лучше, но и испепелить его дотла.

Ученого передернуло. Никогда доселе он не открывал что-то, что несет в себе одно лишь уничтожение, и теперь он был предательски близок к этой точке невозврата. И пусть таинственный порошок и нельзя было назвать совсем уж открытием Жезла и чем-то совсем уж несущим уничтожение, ему все равно было крайне не по себе.

– Это вещество, – Жезла кивнул на тканевый сверток, – вызывает состояние опьянения.

– Да, – поддержал коллегу Ирам Рюк. – Именно так. Затуманенный рассудок, частичная или полная потеря координации…

Он легонько надавил пальцем лежащей на спине крысе на лоб. Та так и осталась в своем положении, словно замерла. Даже глазами не моргнула и не пошевелила усиками. Ирам аккуратно щелкнул ей по носу.

Реакции вновь не последовало.

– Неадекватное восприятие происходящего. Полный набор. Через некоторое время сможем точно установить – навсегда или нет.

Оррф непонимающе помотал головой и прочистил горло кашлем.

– Порошок вызывает состояние опьянения… А зачем это надо, если есть пиво? – спросил он. – И другие напитки. Шнапс, вино…

– Отличный вопрос, – кивнул Жезла. – Отличный…

За дверью кабинета Рюка послышался быстрый топот ног. Потом еще раз. И еще. Ирам оторвался от крыс, выглянул наружу и едва не сбил дверью лекарскую сестру. Она, не обратив на алхимика никакого внимания, резвым шагом направилась дальше.

– Это странно, – отозвался он. По коридору быстро бежали еще несколько человек. – Эй! В чем дело?

– Сквозное ранение мечом! – крикнул кто-то, чьего лица алхимик не успел разобрать. – Нужна кровь, и много!

Потребовалось время, чтобы присутствующие осознали, как мир под их ногами выворачивается наизнанку. Жезла и Рюк довольно быстро вышли из немого оцепенения и бросились вслед за всеми, оставив Оррфа наедине с путающимися мыслями.

Ненадолго. Офицер сумел обуздать охватившую его панику и присоединился к ученым.

Через два лестничных пролета и четыре двери они влетели в забитую народом небольшую комнату с краю от операционной. Все столпились в ожидании забора крови на анализ типа – лекарям нужна была строго определенная кровь, чтобы переливание больному прошло без осложнений. Лекарские сестры в шесть рук прокалывали каждому подошедшему безымянные пальцы, набирали небольшие пробирки, и их сразу же выпивал вампир Сербия. Обладая идеальным вкусом, он в течение полуминуты максимум выдавал предельно точную информацию о крови. Жезла слышал, что он даже может чувствовать неизлечимые болезни задолго до того, как они проявятся. Но сейчас от вампира требовалось лишь найти нужный тип.

– Не то, – сказал он тоненьким голоском, распробовав очередную порцию. – Не то.

Глоток.

– Опять не то.

На другой глоток вампир проплевался:

– Это спирт! – он откашлялся и прочистил рот водой.

– Ой, – воскликнула лекарская сестра, в суете перепутавшая пробирки. – Я… Я нечаянно!

– За нечаянно кусают отчаянно! – Сербия щелкнул клыками. – Ребятки, я не могу работать в таких условиях! У вас там человек умирает, а вы суете мне черт знает что! Нужна Альфа или Бета! Альфа или Бета, Алирана вас всех раздери, и как можно быстрее!

Жезла не встал в очередь. Он, Оррф и еще несколько сотрудников лазарета застыли на пороге. В операционной, которую можно было видеть за толстым прозрачным стеклом, несколько лекарей-хирургов колдовали над телом. На полу справа, перед стеклом, сидели, прижавшись спинами к стене, два гвардейца. Их лица окутала мертвенно-бледная пелена. Казалось, даже зимний снег выглядит краше.

– Братцы, – осторожно и медленно обратился к ним Оррф. Товарищи пару часов назад были вместе в кабинете капитана. – Только не говорите, что…

Офицеры подняли на Оррфа пустые, безжизненные глаза, которые хотели, жаждали, чтобы всей той суматохи, что сейчас творилась вокруг них, не было. Гвардейцы держались на каком-то последнем издыхании. На последнем бастионе сил, который вот-вот рухнет под тяжестью боли и натиском беспомощности.

– Кровь нужнаСРОЧНО! – раскатом грома взревел один из лекарей за стеклом.

– Мы пытаемся! – пропищал Сербия и опустошил очередную пробирку. – Так, Бета есть! Чистая и здоровая! Взять три с половиной чарки, и не больше! Проходим, девушка, бегом, бегом!

– Нет, – едва смог вымолвить Оррф и пошатнулся, взглянув внутрь операционной. – Да ну нет, нет, не может этого быть!

Икола Жезла схватился за голову и едва сумел подавить крик. Один из гвардейцев не выдержал – по его лицу покатились слезы бессилия и отчаяния. Офицер Оррф еще раз выкрикнул «Да не может этого быть!» и принялся проталкиваться сквозь толпу, прямо к вампиру. Лазарет кипел, будто жука швырнули в муравейник. Казалось, работа оборвалась везде, кроме одной палаты, где лекари всеми силами бились за жизнь сержанта Вира Смога.

В операционную вошла одна из лекарских сестер, кровь которой подходила для переливания. Ее положили на соседнюю койку, перетянули жгутом руку выше локтя и, немного погодя, воткнули в пульсирующую вену остро заточенный кончик птичьего пера, соединенного с прозрачной стеклянной трубкой. Жезла и Рюк приложили руки к созданию этого устройства, чем спасли, по меньшей мере, несколько тысяч жизней. Девушка взвизгнула от боли и закусила ворот рубахи – алая жидкость потекла в сторону сержанта. Еще один лекарь сжимал в руке кожаный шарик, усиливая давление в системе трубок и ускоряя весь процесс.

– Этого мало! – снова крикнул лекарь. – Нужно еще!

Жезла с силой ударил себя по лицу, чтобы прийти в норму.

– Что произошло? – спросил он у гвардейцев.

– Н-нас к-капитан послал за н-ним, – заикаясь, начал тот офицер, что еще мог говорить. – Таким мы его и н-нашли. Дома, н-на полу. М-море крови, живот как бы в-вспорот. Он з-зажимал рану до п-последнего.

– Поэтому и сумел дождался вас, – вздохнул Ирам. – Он молодец.

Ученый принялся внимательно изучать происходящее. Он увидел окружающую его кутерьму словно насекомое – медленно. Все вокруг двигалось слишком медленно. Мешанина звуков вокруг мешала сосредоточиться. Он пытался найти решение, но безуспешно.

– Зараза! – выругался вновь подошедший Оррф. На глазу проступал нервный тик, а палец на руке был зажат кусочком целебной белоснежной ткани. – У меня Дельта, я ничем не могу помочь!

Оррфа бессилие взбесило. Его сослуживцев, что едва не теряли сознание, оно напугало до потери пульса.

– И что теперь д-делать? – спросил офицер.

– Кровь искать, вот что! Других вариантов нет! Нужно больше народу!

– Больше народу, – повторил за ним Жезла. И все понял. – Быстро, все на крышу!

Глава 11

Свечи на столе догорели примерно до середины, когда эльф смог совладать со своим телом и перестал стонать от боли. Фигура, облаченная в черную мантию, медленно наливала вино в высокий бокал.

– Как, говоришь, ты поступил с гвардейцем? – осведомился голос откуда-то из складок.

– Выжить после удара мечом он не мог. А что до капитана… – Антро потирал вправленную на место, но все еще ноющую челюсть. – Достойный муж, удар у него отличный. Мне будто куском гранита лицо поправили.

– Как забавно. Так переживаешь за лицо, но о том, что потерял в бою оружие – нет. А ты хоть представляешь, безмозглое ты отродье, чем обернутся твои выходки? Гвардия перевернет весь город, найдет нас, и решать проблему придется огнем и мечом. А у тебя есть еще мечи против гвардии?

– Плевать, – бросил эльф. – Я их не боюсь. Я никого не боюсь, ни огня, ни гвардии.

Он хотел было взять со стола бокал, но фигура продолжала наливать напиток. Вино полилось через край.

– Ну хорош уже, – сказал Антро.

Реакции не последовало.

– Да хватит Вам, говорю!

В следующий миг фигура подбросила бутылку, легко перехватила ее в полете за горлышко и что было сил обрушила на голову эльфа. Антро рухнул навзничь и снова застонал. К радости фигуры, бутылка не разбилась.

– Тупорылая погань! – главарь поставил ногу на голову эльфа и вдавил ее в пол. – Решалой он вздумал быть. Так вот запомни, решала потому так и называется, что решает проблемы, а не создает их.

Последовал второй удар, что оказался гораздо эффективнее первого. Антро потерял сознание, из головы потекла кровь, а осколки стекла запутались в немытых волосах.

– Все боятся огня. У всех нас это внутри, – фигура отшвырнула уцелевшее горлышко бутылки в сторону, опрокинула свечи на пол и покинула лачугу. – Урок окончен. Вряд ли он тебе, конечно, поможет.

***

– Он сделал ЧТО, простите? – искренне не понял Игон Эрн и уставился на собеседника глазами, выражающими крайнюю степень обескураженности.

В трактире он повстречал Крага Хольма, который поутру сопроводил младшего офицера Бравса на рынок с целью обеспечения порядка. Сейчас, слушая рассказ гнома под его же добродушный хохот, капитан терялся в догадках, что же ему делать со столь нетрадиционным и нерациональным подходом Рода Бравса к решению проблем.

– Так, – капитан отложил вилку. Вкусный ужин был грубо прерван невкусными подробностями. – Поправьте меня, если вдруг ошибусь. Мой младший офицер испугался толпы орущих гномов, закричал от этого страха, чем довел до колик добрую треть рынка, а после – просто сбежал? Я точно ничего не упустил?

– Его еще передразнивали в процессе, – смеялся Хольм.

– Это уже слишком, – раздраженно покачал головой Эрн после некоторой заминки.

Глава гномьей общины откашлялся, хлебнул бархатного пива и продолжил:

– А потом… – вдруг он заметил, что гвардеец смотрит куда-то мимо стола. – Вы в порядке, капитан?

– Угу, – пробубнил Эрн. – Думаю, что мне с ним делать.

– А так ли надо, Ваше благородие?

– Так ли надо? – вскинулся капитан. – Гвардеец самовольно покинул пост, не сумев совладать с ситуацией! Даже не пытался вызвать подмогу, как положено, а просто сбежал. Это не гвардеец, а какая-то крыса! Простите мне мой язык, Краг.

Хольм поставил кружку на стол.

– Господин капитан, Вы упускаете из виду то, что этот фокус, как ни крути, сработал. Я такой благодати на рынке по четвергам не видывал уже… да, примерно никогда.

– Сработать-то он может и сработал, – нехотя согласился Эрн. – Только это была скорее удача, нежели расчет. Не… Непе-ред… Не-пред-на-ме-рен-но.

– Намеренно, не намеренно, – гном покачался на стуле из стороны в сторону. – Это в конце концов важно?

– Важно, Краг. Важно. Ваш народ – прирожденные ремесленники и торговцы, вы ведь знаете разницу между «вымолил» и «заработал», хотя результат в обоих случаях приемлемый?

– О-о, – протянул Хольм. И понимающе закивал.

– Вот и скажите мне, если каждый боец начнет убегать в страхе – что от гвардии останется? Нет, так не пойдет. Мы защищаем народ, а не прячемся от него в ужасе. Мы – опора и бастион. Мы – это те, кто намертво стоит за закон и порядок, и те, на кого все смотрят, когда все вокруг летит под откос.

Рядом с собеседниками раздались скромные, но вполне искренние аплодисменты.

– Подумать только, – не скрывая очаровательной улыбки, проронила госпожа Дурман, – сегодня господин капитан за складность речи делал комплименты мне. Так что же, я вынуждена ответить тем же!

– И вовсе не стоит, – Эрн встал и легко поклонился. – Но, не скрою, мне приятно снова Вас увидеть.

– Взаимно… Игон, верно?

Неловкая пауза, во время которой Эрн, казалось, не дышал, зачем-то выпрямившись по стойке «смирно», а Алтея Дурман лучилась кокетливой улыбкой и переминалась с ноги на ногу, так бы и продолжалась до бесконечности, не оцени господин Хольм ситуацию. Он взял дело в свои руки и направил все в нужное русло:

– Позвольте-ка откланяться, Ваше благородие, – с ухмылкой кивнул он капитану и уступил девушке место. – А Вы, барышня, присаживайтесь.

– О, благодарю, не стоит… – залепетала Алтея.

– Нет, нет и нет, мы как раз закончили! Я настаиваю, присаживайтесь!

Капитан просверлил гнома глазами, но тот лишь снова усмехнулся:

– Я тут явно лишний, господин капитан, – и подмигнул. – Попросить для вас перечень напитков?

– Нет, благодарю, – мягко отрезал Эрн.

– А я, пожалуй, что-нибудь закажу, – вдруг ответила согласием госпожа Дурман. Но тут же увидела явно недвусмысленное выражение лица гвардейца. – У меня повод, господин капитан, по Вашей, между прочим, милости!

Господин Хольм исчез, и они, наконец, уселись за столик.

– Повод, говорите? – Эрн заинтересованно посмотрел на Алтею. – Неужто дело сдвинулось с мертвой точки?

– М-м, только не сглазьте. Господин Торф задействовал какие-то связи, и – да, камни на Пограничную доставят, возможно, даже к понедельнику.

– А расскажите, если не секрет, что ему мешало сделать это раньше?

– По официальной версии – природная скромность, – объяснила, пожав плечами, Алтея.

– А на деле?

– Услуга за услугу. Но чего именно Торфу это будет стоить – я не осведомилась.

Эрн понимающе кивнул:

– Возможно, оно и к лучшему.

– И я так считаю. А как Вы предлагали помочь рабочей силой, господин капитан?

– Как обычно – выдам арестованных из числа тех, что адекватнее других. Пусть уж лучше трудятся, чем болтаются без дела в камере.

К столику подошла официантка и поставила рядом с капитаном и Алтеей тарелку с набором свежих овощей и несколькими легкими бутербродами с рыбой и два высоких бокала с напитками. Прозрачная жидкость, наполненная пузырьками воздуха, обладала розоватым оттенком и приятным малиновым ароматом.

– За счет заведения, господин капитан! – легко улыбнулась девушка и упорхала дальше.

Эрн собрался было ее окликнуть и сказать о том, что барышня что-то напутала, но увидел, как развалившийся у барной стойки Краг Хольм машет ему полупустой кружкой пива и ехидно щурит глаза. На краткий миг капитана обуяла смесь интересных чувств, поэтому он натянул улыбку и приветливо показал гному кулак. Лишь после этого снова обратил взор на госпожу Дурман, которой все, в общем-то, нравилось.

– Это же шамапанское! – радостно воскликнула она и слегка пригубила. – Ой, какое колючее!

– Шамп… Ша-мап… Как это пишется? – спросил капитан, поднеся бокал к носу.

– Все через «а», кроме последнего слога, – ответила донельзя довольная госпожа Дурман. – Очень вкусно! Милостивая Алирана, а с рукой Вы что сделали?

– О, так, ерунда. Медведица чуток заигралась, – Эрн холодно кивнул, отставил бокал с невыговариваемым алкогольным напитком в сторону. – Интересный… продукт. Не знал, что у нас такое есть.

Капитан взял кувшинчик, что ему подали вместе с ужином, наполнил свой стакан и сделал большой глоток.

– Вы меня не поддержите, Игон? – спросила девушка с легкой обидой в голосе.

– Предпочитаю морковно-яблочный сок, – Эрн отсалютовал стаканом.

Алтея несколько секунд внимательно смотрела ему в глаза.

– Вы совсем не пьете?

– Может иногда, по праздникам.

– А разве то, что вся эта история с ремонтом дороги наконец пришла в движение – не считается праздником?

– Ну вот как полностью закончится – так и можно будет отметить.

Алтея поставила на стол локти, положила голову на ладони и уставилась на офицера заинтересованным взглядом.

– Вы не сторонник алкоголя?

– Да, но скорее – не сторонник злоупотребления. Буквально вчера мы задержали больше полудюжины пьяниц, один из которых – мой младший офицер, – Эрн отвернулся к окну. – Сидел себе в трактире, а когда там началась драка, проигнорировал все крики о помощи. Ну, Вы наверняка слышали о вчерашней заварушке в трактире господина Аффекта. Причем юноша очень хорошо трудился до того момента. Что у него в голове было, что он напился – ума не приложу.

Девушка уловила пренебрежительный тон повествования и сделала единственный логичный вывод.

– Дело… не только в одном офицере, так? Кто-то из близких не знает меры? Из семьи?

– Все так очевидно? – грустно спросил капитан. – Да. Брат большой любитель бутылки.

Алтея грустно покачала головой.

– Мои извинения, Игон. Как долго?

– Лет десять, наверное, – безразлично кивнул Эрн.

– А причина…

– Та же, что и у всех. Понимание того, что мир не идеален, на одних действует как отрезвляющий душ, а других заставляет искать возможность забыться.

– Но ведь так и есть – мир не идеален. И никто не идеален, господин капитан. Никто.

– Верно. Но пить некоторым проще, чем решать проблемы и стремиться к лучшему.

Алтея взяла по кусочку огурца и моркови.

– Вы не думаете, что раз мы все не идеальны, то требовать такого от других немного неправильно?

Эрн снова грустно усмехнулся.

– Никто же не просит прыгать выше головы, так? – капитан отодвинул стакан. – Достаточно ведь просто быть… нормальным? Стараться поступать правильно. По закону. Не портить жизнь ближним, работать на совесть, иметь обыкновение быть вежливым. Да, пожалуй, именно так.

Алтея Дурман искренне улыбалась, слушая капитана. В какой-то момент ей показалось, что она сказала гвардейцу какую-то ерунду. Идеальный человек существует, и он сидит прямо перед ней и отказывается от шамапанского.

И она, кажется, влюбилась.

Мужчины, что встречались ей доселе, были устроены иначе, нежели капитан гвардии. На мгновение Алтея обратилась к холодному расчету, к какому, по ее мнению, должны однажды прийти все девушки, и взглянула на Игона Эрна беспристрастно, но и там ей не удалось найти никакого изъяна: офицер, занимающий высокую должность, подтянутый, опрятный, умный, человек дела. Он был идеалом…

… но так не бывает. Весь вечер, что они проговорили в трактире, она тщетно искала недостатки. Нет, ей просто показалось, ведь девушка твердо знала, идеальных не бывает. У всех есть какой-то изъян.

Госпожа Дурман любила мамины сказки, но ей никогда не нравился конец. Всегда в жизни юной леди, что попала в беду, появлялся мужчина с большими руками и титулом, и все внезапно становилось на свои места, всегда был счастливый конец – какая ужасная глупость! «И жили они долго и счастливо». А вдруг этот славный герой моется раз в месяц, а в баню ходит и того реже?

Маленькая Алтея после очередной сказки всегда спрашивала маму, а помогал ли героине ее спаситель потом мыть посуду или подметать пол, как то делал папа Алтеи, храни Алирана его душу. Мама в ответ улыбалась:

– Не говори глупости, дорогая. У принца был замок и слуги!

– Но в прошлой сказке был не принц, а просто добродушный и честный лесоруб! – протестовала Алтея. – И вообще, что с тем волком не так? Мама-волчица разве не учила его правильно кушать? Сначала надо прожевать, и только потом проглотить! Немудрено, что бабушка с внучкой выжили!

Мама всегда как-то изящно уходила от ответа вместо того, чтобы придумать честную историю о том, что «жили долго и счастливо» – это тяжелый труд, и усилий к нему прикладывать нужно не меньше, чем в старании заработать на хлеб, колбасу, квас и красивое платье. Возможно, она просто знала, что девчушке самой нужно дорасти до понимания того, что жизнь не будет такой идеальной, как в сказках.

Когда это понимание пришло – оно не подкосило Алтею, а только придало сил. В этом она полностью разделяла взгляды капитана Эрна. Она знала, что никто не идеален, даже весь такой безупречный капитан. В нем точно есть изъян.

Ей необходимбыл этот изъян.

***

Никогда не знаешь, когда может пригодиться отличная идея. Именно такая идея, призванная коренным образом изменить правила ведения войны с преступностью, имелась в одном чистом и ухоженном уголке разума младшего офицера гвардии Несеренити Иона Кота. Она спокойно дремала в ожидании, пока ее случайно не разбудил Род Бравс. Если бы Бравс чуточку чаще учился на своих ошибках, то знал бы, чем может быть чревата высказанная вслух глупость.

Гвардеец Кот никому и никогда не рассказывал об этой идее, но всегда держал ее наготове. Идея обладала всеми признаками полнейшего безрассудства, однако, с другой стороны, доселе и убийство было событием, выходящим из ряда вон. Поэтому Кот, терпеливо ожидавший момент, когда можно будет изложить суть и не быть подвергнутым принудительному лечению от сумасшествия, решил, что час поделиться идеей с миром пробил.

Дом Кота располагался неподалеку от жилища Бравса, и именно туда друзья направились, чтобы обсудить идеюболее детально. Но младший офицер Бравс довольно быстро понял, что по части гениальности у него острая недостаточность, потому как тот феерический в своей глупости план, что изложил ему лучший друг, его не устраивал ни на вот столечко. Во-первых, план был непревзойденно опасным, а во-вторых, Кот говорил, когда всей душой вошел в раж, а в этом случае Род не понимал и половины слов. Как бы он ни старался, успеть за Котом все равно не смог. Только запыхался.

– Ион, это все… фуф…

– Что, не нравится?

– Что ты! План… просто превосходный. Я ничего не понял, но план, конечно, превосходный.

– Так. Давай попробую объяснить еще…

Род почти взорвался:

– Как тебе вообще эта чушь пришла в голову?!

– Ну-у, – младший офицер Ион Кот замешкался на секунду-другую, – откровенно говоря, это не моя придумка. Я ее вычитал в одной отличной книге. Если верить отцу, он заплатил за нее половину золотого и курицу.

Кот прошел вдоль полки, взял непримечательную на вид книженцию – объект своего вдохновения – и кинул Бравсу. Сюжет описанной на страницах легенды был простой, но приключения и образы создавали прямо-таки неповторимый шарм. Повествование строилось вокруг благородного господина, что обладал феноменальным талантом перевоплощения и использовал его на благо короны одного небольшого, но богатого и населенного гордыми и учтивыми людьми острова.

Героя звали Бон. Жей Бон. Он мог поехать и поплыть куда угодно, чтобы раскрыть страшные заговоры. Он искусно примерял на себе чужое обличье, мастерски владел мечом и был явно не промах по части очаровательных барышень. Он обладал недюжинным умом, смекалкой, страстью к игре в кости, зорким глазом, россыпью хитроумных полумагических устройств и постоянной пропиской на лидирующей позиции перечня кумиров Иона Кота [почетное второе место занимал капитан Игон Эрн, но Кот в этом никогда не сознается]. Совершенно неудивительно, что младший офицер ни разу не задавался вопросом о том, почему в книге все выглядит так необыкновенно. Книжные авторы вообще склонны описывать нечто, граничащее со здравым смыслом, и не их вина, что всегда найдутся желающие попробовать претворить эти безумства в жизнь каким-нибудь имбецильным образом.

– Представь только! – со счастливым лицом продекламировал Ион Кот. – Работать на гвардию, но тайно! Мы будем вести себя как преступники! Станем втираться ним в доверие и добывать информацию. Будем следить за ними и издалека, и с расстояния вытянутой руки. Будем устраивать на них засады, а они ничего даже не узнают! Нас будет трудно найти, легко потерять и невозможно забыть!

– Ты совсем рехнулся?! – выпалил Бравс. – Вести себя как преступники незаконно!

– Незаконно, – кивнул тот, – если нас поймают. Если это сделают сами разбойники – то разобраться можно, а вот кто-то из гвардии о таких делах непременно должен быть в курсе. Тайная слежка должна быть тайной только для объекта слежки! Иначе какой смысл?

Младшему офицеру гвардии Роду Бравсу потребовалось время, чтобы обдумать сказанное. Он крутил в руках книгу, изредка поднимая на Кота ошалелые глаза, и не мог определиться, под что подходит эта идея – под ребячество или психическое расстройство.

– Я собирался предложить этот ход, – гордо сказал Кот, – только когда дослужусь до более высокого звания. Но тут такое дело – убийство. Идеальный шанс, и отлагательств это не терпит.

– Ион, остановись! – Бравс все никак не мог унять эмоции. – Если ты не заметил, мы в полной заднице! Посмотри на нас! Мы оба далеко не на хорошем счету, и никакое повышение не светит ни тебе, ни, тем более, мне! А эту затею сочтут за ерунду, да что там, тебя просто не станут слушать!

– И именно поэтому мы не пойдемк капитану Эрну! Мы пойдем к тому, кто нас выслушает и точно поймет!

Род на мгновение потерял дар речи.

– Это к кому? – он непонимающе поглядел другу в глаза. Те горели подобно факелам.

– Даже не знаю, – подмигнул Кот. – К тому, кто любит разные идеи просто потому, что сам из них состоит? Тому, кто обожает делать что-то новое или усложнять что-то старое, м-м?

Бравс не сразу понял, о ком речь. А когда понял – стало поздно.

– Не-е-е-е-ет! Нет и еще раз нет! Я не пойду к нему, и ты не заставишь меня никакими словами!

***

Игон Эрн будто бы даже забыл и о работе, и о тревогах. Общение с госпожой Дурман обо всем на свете разгрузило его потрепанную насыщенным днем голову, позволило на некоторое время вдохнуть спокойствие и насладиться беседой. Просто насладиться беседой, а не решать вопросы службы, что никогда не уходит из его головы больше чем на ночной сон. Ей даже на день-другой отгул не взять. Бесконечная гонка ради других и ни даже десятка минуток на себя.

Но не сейчас, когда в его душе были тишина и покой, а звонкий смех, отражаясь эхом, оставался в памяти. Оказывается, все может быть просто.

Так просто и, вместе с этим, так сложно. Сколько факторов должно было сойтись, чтобы это случилось. Кто-то скажет «судьба», другие начнут воспевать дифирамбы Милостивой Алиране, а третьи хмыкнут, с легкой насмешкой говоря о везении. И, быть может, даже сойдутся во мнении, что и капитан, и Алтея заслужили эту встречу. Если несколько долгих мгновений тепла сделали мир вокруг Игона Эрна и Алтеи Дурман добрее и безмятежнее – на что способны часы и дни?

Эрн со временем поймет, что именно этого ощущения умиротворения ему предательски не хватает. Он решится немного остыть и направить свою жизнь в более спокойное русло. Этот день обязательно настанет, но пройдет еще немало времени и разных потрясений. А пока он наслаждается приятной беседой с милой девушкой.

И слово за слово… капитан сдается.

– Знаете, Алтея, пожалуй, у меня есть маленький тост, – Эрн поднял бокал с шамапанским и направил его в сторону девушки. – Я очень рад, что встретил сегодня Вас.

– Взаимно, господин капитан, – улыбнулась госпожа Дурман.

Бокалы соприкоснулись с легким звоном. Алтея и Игон искренне улыбались друг другу, и оба украдкой, с осторожной надеждой представляли, что из всего этого может получиться в дальнейшем. Они выпили напиток, что щекотал язык, и засмеялись.

Но, едва Эрн коснулся рукой маленького бутерброда, преисполненное радости и нот блаженства мгновение кануло в небытие волей далекого звука взрыва. Он оцепенел.

«Один, – посчитал про себя. – Два-три. Четыре-пять-шесть-семь-восемь».

– Игон? – спросила девушка.

«Девять».

Он поднял глаза. Несколько посетителей, будто ужаленные, спешно покинули трактир. Кто-то кричал.

«Десять».

– В чем дело? – Алтея забегала глазами. – Что происходит?

Капитан сорвался с места, едва не перевернув все, что было на столе, и рванул на улицу. Его примеру последовали госпожа Дурман и еще несколько человек и гномов. Заведение вскипело, присутствующие суматошно двинулись к выходу.

«Одиннадцать-двенадцать».

Буня, дремавшая в стойле, жалобно взвыла – ее разбудила неприятная ушкам какофония. Взрывы банок учащались. Эрн и другие отбежали десять шагов от дверей трактира и подняли глаза в поисках источника звука.

«Шестнадцать».

Небо над противоположной частью города сияло мириадами зеленых искр, и к ним на подмогу все летели и летели новые. Третий десяток капитан уже не считал. Он рванул к стойлу и в одно движение запрыгнул на спину Буне. Алтея едва успела его догнать и схватить за руку.

– В той стороне лазарет! Что происходит, Игон?! – девушка чуть не умоляла об ответе.

– Не знаю, – смотрел в зеленое небо Эрн. – Что-то очень и очень плохое.

– Я с Вами!

Впоследствии капитан только сам себе ответит на вопрос о том, почему не отказал Алтее и не оставил ее у трактира. Он думал совсем о другом: в лазарете были его гвардейцы и Икола Жезла. Что бы там ни происходило – он должен оказаться у порога лечебницы как можно скорее.

Глава 12

Господин Балар был абсолютно несчастен.

Маленький домик, что он получил в наследство от покойного родственника, в изобилии доставил ему хлопот, а пользы принес несоразмерно потраченным усилиям по приведению его в какой-никакой приемлемый вид.

Сперва оказалось, что документы на дом содержали ряд грубейших нарушений, и отдел городской ратуши по работе с землевладельцами и собственниками жилья наотрез отказался переоформлять постройку на наследника. А поскольку спрашивать предыдущего хозяина в силу обстоятельств непреодолимой силы оказалось бесполезно, ситуация зашла в тупик. Она так и простояла бы там, не решись господин Балар на щедроты для отдельно взятых господ и дам [он где-то слышал, что это не совсем законно, но выбора ему не оставили]. Дело пошло на лад. Только вскоре оказалось, что крыше необходим серьезный ремонт.

Состояние господина Балара позволяло ему слыть в достаточной степени зажиточным человеком, но глубоко в душе он был тем еще скрягой. Он изрядно потратился только на то, чтобы дом стал его собственностью, как того хотел покойный, и перспектива новых вложений приводила его в яростное отчаяние. Но, видя в халупе источник дохода, он, скрепя сердце, привел ее в пригодное для житья состояние, а потраченные кровные понадеялся возместить и приумножить путем сдачи в аренду. Благо, в желающих недостатка не было…

… как ему казалось.

Довольно скоро – после двадцать третьего посетителя – пришло понимание, что столь стесненные условия проживания не соответствуют запрашиваемой Баларом сумме. Более того, в первое время господин Балар ни в какую не желал рассматривать кандидатуры приезжих. Если гномы хотя бы не вызывали у него отвращения, и он уже подумывал проигнорировать свои предрассудки, то к эльфам он испытывал сильнейшую неприязнь. Но в конечном итоге господин Балар сдался и, сойдясь на размере аренды в половину меньше им желаемой, впустил в дом эльфа, который выглядел… опрятнее других. И первое время эльф действительно вел себя подобающе законопослушному и честному гражданину. Был вежлив, держал жилище в чистоте, не допускал просрочки по оплате.

А потом у остроухого начались проблемы с деньгами, и, вдобавок ко всему, соседи нашептали, что эльф связался к какими-то подозрительными личностями. И господин Балар решил, что терпел достаточно [всего сутки]. В этот вечер он направлялся к своей многострадальной лачуге, полный решимости выкинуть постояльца на улицу, и пусть тот делает, что ему там заблагорассудится.

На пороге он застал фигуру, облаченную с ног до головы в черную мантию.

– Любезный! – воскликнул Балар, обращаясь к фигуре. – Какая радость. Это все ваши вещи? Прекрасно. Можете уходить и не возвращаться сюда более!

Фигура устремила взгляд [ну, вероятнее всего, устремила взгляд, поскольку по бесформенным одеяниям понять наверняка было сложно] на господина Балара.

– Да-да, любезный! – продолжал домовладелец, привычно глядя снизу вверх. – Мне совершенно не на руку Ваши грязные делишки и просрочки платежей! Можете поблагодарить меня за то, что я не буду обращаться в гвардию! Да-да, точно так! И уж извольте передать своим соотечественникам…

Что именно нужно было передать, фигуру не интересовало. Из глубин ее мантии возник стилет, и через долю секунды он оказался глубоко в плече господина Балара, заставив того, наконец, замолчать.

Фигура, чуть выждав, рванула стилет на себя, и он снова исчез в одеяниях. Балар, с трудом осознавая происходящее, упал на землю. Через какое-то время он выпрямился и сел, придерживая раненое плечо рукой. Фигура в черном исчезла в сумерках, а дом изнутри объяло пламя.

***

Антро очнулся лишь тогда, когда огонь вовсю жалил и кусал его руку. Головокружение не давало ни сосредоточиться, ни встать, ни даже закричать, а дым, вытеснивший почти весь воздух, обжигал его легкие. Он с трудом мог шевелить даже пальцами.

– Да он там живой! – заорал снаружи какой-то гном. Антро услышал это словно из глубин дремучего леса.

Так же, сквозь пелену, послышался звон стекла и треск досок. Потом тряска.

Оказавшись на улице, куда его выволокли два рыжеволосых бородача, эльф выкашлял всю боль из груди, и ему, наконец, стало легче дышать. Он смог сесть и стал наблюдать, как языки пламени пожирают лачугу, которую он арендовал у одного довольно зажиточного горожанина. Зажиточный горожанин сидел рядом, завороженно глядя на огонь, и на его лице отражалась смесь горечи и отчаяния. Остроухого он, казалось, не замечал.

Антро в свою очередь безразлично посмотрел на хозяина дома и тоже уставился на огонь. Вдруг он замер и потянулся рукой к пожару.

– Эй, дружище, – осторожно начал гном, – в чем дело? В доме кто-то остался?

– Там… – медленно выдохнул эльф. – Мои… Моя… Моя! Нет!

– Айда, братец! – снова крикнул тот же гном. – Там кто-то еще есть!

Бородачи рванули к дому, но не успели даже добежать до порога – потолок строения обрушился.

– Не-е-е-ет! – закричали в унисон рыжебородый и сидящий поодаль господин Балар.

Антро, воспользовавшись замешательством, растворился.

***

Город обнимала ночь, а лазарет бушевал. Решив, что от давки только хуже, Ирам Рюк и Икола Жезла с помощью криков, ругани, угроз и других мирных способов призвать собравшихся к спокойствию организовали длинную очередь, проходившую через операционную, где лежал Вир Смог.

Капитана разрывали изнутри боль и гнев. Едва они с Алтеей появились на пороге лазарета, Жезла доложил, что произошло. Эрна будто пыльным мешком пришибли. Он не мог до конца поверить в то, что это происходит. Сержант Вир Смог. Один из лучших гвардейцев Несеренити. Надежный, преданный делу, обладатель идеального послужного списка.

На операционном столе.

При смерти.

Бойцов и случайных горожан, что пришли на подмогу, было предостаточно. Суматоха постепенно шла на спад. Эрн осмотрелся и с почти призрачной долей облегчения осознал, что от него мало что зависит. Сержанта оперируют, а вся необходимая кровь найдена благодаря уму Жезла. Буря эмоций, охватившая душу капитана, утихала. Или ему это мерещилось?

– Молодец, Жезла. Отлично сработано, – только и сумел сказать капитан, глядя через стекло операционной. – Алирана, помоги нам. Как же так случилось?

Алтея Дурман, испуганная и бледная, села на скамейку и тщетно попыталась совладать со слезами.

– Таким нашли, господин капитан, – развел руками Жезла. – Он потерял очень много крови, поэтому тут такое столпотворение.

– Как… его состояние?

– Делают все возможное, – сообщил Ирам Рюк.

– Беты в достатке, – крикнул Сербия в изрядно поредевшую очередь. – Нужна бы Альфа!

Эрна резко пронзило молнией, и он кинулся операционную.

– Постойте, так у меня Альфа! В сторону!

Капитан хотел было открыть дверь, но его остановила холодная рука вампира:

– Не так быстро! Сначала анализ.

– Да некогда…

– Правила едины для всех, господин капитан! Вам ли этого не знать?

Вампир, черт его дери, был абсолютно прав. Эрн прошептал пару крепких слов, но все же остановился и протянул здоровую, левую руку. Быстрый укол он не почувствовал, зато сполна ощутил, как лекарская сестра малоприятно сдавливает палец. Сумбур внутри ярился будто с новой силой, и Эрну начало казаться, что время вокруг него, точно нарочно, замедлялось, а вокруг Вира Смога – летело стрелой.

– Альфа, все верно, – Сербия опустошил пробирку. – Только вот…

– И стоило ли ждать?! – в сердцах рявкнул Эрн и резко распахнул дверь.

Сербия замер. Он шевелил лишь нижней челюстью, перекатывая кровь капитана по языку. Его глаза полезли на лоб.

– Нет! – воскликнул он. – Нельзя! Стойте!

Но дверь за командиром гвардии уже закрылась.

– Остановите его!!! – вампир рванул в операционную, сметая на своем пути все препятствия. – Господин капитан, нельзя! СТОЙТЕ!

– Давайте, быстрее! – Эрн лег на кушетку и задрал рукав рубахи.

– Да остановитесь же! – Сербия влетел в помещение и оттолкнул лекаря, что собирался было вставить капитану в руку кончик устройства переливания. Лекарь рухнул на пол и едва не ударился головой об стену.

Эрн не думал – реагировал. Он резко поднялся и выхватил было меч, но вампир едва уловимым движением прижал лезвие ладонью к стене, а самого капитана пригвоздил к койке.

– Всем успокоиться! – проверещал он.

Время встало на паузу.

Капитан позабыл обо всем на свете. Он, будто завороженный, не мог оторвать взгляда от руки вампира, держащей его оружие. Лекари, что колдовали над ранением сержанта Смога, выйдя из секундного оцепенения, презрительно что-то проворчали и продолжили работать.

Прошло несколько секунд, прежде чем участники потасовки перевели дыхание.

– Значит так, – безапелляционным голосом заговорил Сербия, отпустив Эрна. – Господин капитан – на выход из операционной. Ребятки, – он повернулся к лекарям, – извините за неурядицу, моя оплошность. Сейчас найдем подходящего донора.

– Поторопитесь, – прошипел один из хирургов.

Эрн пришел в себя, потер глаза, встал с кушетки и нехотя направился за вампиром. Лекарские сестры уже быстро выдали тому три свежие пробирки с кровью.

– Альфа, но чуть густовата, – он попробовал кровь из первой. – Легкая простуда? Ладно, пойдет. Две чарки, не больше.

Гвардеец с нашивками младшего офицера, имя которого Эрн не припомнил, прошагал к Виру Смогу.

– Я что-то не понял, – рассеянно сказал капитан, когда дверь закрылась. – Как Вы это сделали?

– Что именно? – переспросил вампир.

– Меч. Почему он Вам не навредил?

– Ах это, – Сербия хмыкнул. В его руках все еще было две пробирки. – В ваших клинках серебра меньше, чем могло бы быть, господин капитан. К тому же, у меня к нему иммунитет.

Эрн поднял брови и уставился на меч.

– Ой, да уберите Вы уже оружие! Здесь нет Ваших врагов.

– Тогда что это за представление Вы только что устроили, господин вампир? – уточнил капитан.

– Я же крикнул «стоять», Ваше благородие, – он развел руками. – Вы не послушали. Нельзя Вашу кровь переливать, по крайней мере еще часа четыре. Уж простите.

– Это почему еще?!

– Потому что Вы! – гаркнул Сербия. И сделал это так громко, что все находившиеся рядом с помещением офицеры и даже Алтея четко слышали. Вампир огляделся и понизил голос до учтивого шепота. – Вы пили какой-то алкогольный напиток, капитан.

Второй раз за краткий промежуток времени Эрн почувствовал, как твердая земля под ногами вдруг стала ватной. Его сердце заколотилось пуще прежнего, а на голову опустился едкий туман. Он пошатнулся и упал спиной на стену.

– Ребятки, погодите-ка за дверью, – кивнул вампир двум гвардейцам и лекарским сестрам и отставил пробирки в сторону. – Вызовем чуть позже.

Те сами поняли, что произошло что-то нехорошее, но их не касающееся, и быстро ретировались.

Капитан же с трудом нашел слова:

– Вы хотите сказать, что я пьян?..

За стеклом операционной двое из четырех лекарей отошли от стола и встряхнули руками. Операция близилась к концу.

– О, нет, капитан, Вы – нет, – мягко заговорил Сербия и поднял глаза к потолку. – Судя по всему, было где-то полбокала? Или меньше? От такой дозы крепкий организм не пьянеет, все функции полностью сохраняются, в том числе возможность мыслить здраво. Но Вы поймите меня правильно: напиток уже у Вас в крови. Поэтому, пока он не растворится окончательно, делать переливание нельзя. Тут даже малая толика алкоголя может привести к необратимым последствиям, – он указал на дверь в операционную, – для него.

– И это хуже всего, – ответил Эрн. Шатаясь, словно шагая сквозь пелену, он вышел из кабинета Сербии и упал на ближайшую скамейку. Шок медленно сменялся бессильной, но жалящей сердце яростью.

Всего лишь глоток алкоголя. Всего лишь минутная слабость – и все. Он не может помочь Виру Смогу.

Не может помочь другу.

Он будто НИЧЕГО больше не может.

Мгла в сознании становилась тяжелее, точно свинцовой, а внутри нее тлела агония.

– Это из-за шамапанского?

Эрн не слишком удивился вопросу девушки, но поднял на нее взгляд.

– Как Вы…

– Мои отец и бабушка был лекарями. Для меня же это оказалось сложно, – Алтея Дурман села рядом. – Простите, Игон, простите меня. Я виновата.

– Да нет, – помотал головой капитан, возвращаясь в мир. – Вы тут ни при чем.

– Но я же…

– Малость настаивали? Ну, было дело. Только решение принял я сам, и ответственность за это решение целиком лежит на мне.

Алтея осторожно, словно боясь обжечься, положила свою руку на плечо капитана.

– Немыслимо, – вырвалось у Эрна сквозь чувство вины. Он закрыл лицо ладонями. – Идиот. Какой же идиот…

Некоторое время они так и просидели, не проронив ни слова, ни звука.

– Дурак пустоголовый, о чем вообще думал… – снова проронил в пустоту Игон Эрн.

– Господин капитан, перестаньте, – с неуверенной строгостью в голосе произнесла девушка в стремлении успокоить переживания гвардейца. Вышло не слишком удачно. – На Вашем месте ведь мог оказаться любой!

– Вот только оказался я. Я, который считал, что никогда в такую глупость не вляпается. Какая ирония! Что же мне теперь, самого себя в камеру сажать?

– Нет, господин капитан, – вдруг заговорил взявшийся из воздуха около них Икола Жезла.

Алтея от неожиданности чуть не подпрыгнула.

– И давно ты тут стоишь? – безразлично спросил командир.

– Несколько минут. Хватило, чтобы заметить, что никакого правонарушения, подразумевающего арест, не было. Ни дебоша, ни драки. Вы чисты перед законом.

Эрн поднял на ученого опустевшие, уставшие глаза:

– А перед совестью и Виром?

Жезла попытался, но так и не нашел, что ответить.

– Офицер Оррф должен был уже сопроводить тебя в штаб, Жезла. Выдвигайтесь, – велел капитан.

– Но… – собрался было возразить ученый.

– Это приказ. Выполнять. Доложишь обо всем потом.

Жезла коротко кивнул и отправился искать Оррфа.

– Так это был Икола Жезла? – переспросила Алтея, схватив за хвост шанс сменить тему. – Тот самый ученый Икола Жезла?

– Во плоти, – кивнул Эрн. – А откуда Вы его знаете?

– Ну как же, он ведь столько всего усложнил!

Эрн цокнул языком в знак понимания.

– Пожалуй. Жезла славный господин, всегда работает на результат. Но и без фокусов не обходится. Наверное, он и сам знает, что иногда разговаривает во сне. Да, сам с собой, —капитан немного помолчал, не решаясь рассказать Алтее, что его гложет. – Однажды я случайно подслушал, что он бормотал сквозь грезы. Говорил, настанет век, и мы придумаем, э-э… самоходные телеги. Такие, которым не нужны будут ослы, лошади или медведи. Только возница.

Девушка с неподдельным изумлением посмотрела на капитана.

– Да, знаю, послушать – так абсурд. Но я ему верю. И мне страшно.

– Почему?

– Почему… Животинки наши совсем не глупые. Даже умнее некоторых людей, гномов и прочих. Они нас чувствуют и серьезно помогают вести повозки да кареты. Если возница замешкался – лошадь или медведь его, как бы так сказать… просится слово «прикроет». Не даст случиться неурядице на дороге. Но вот кто поможет вознице, если животного не будет? Ему придется быть дважды, нет, даже трижды бдительнее. А теперь представьте, что если возница будет пьян?..

Девушка ахнула, но взгляд не отвела.

– Ничего более опасного и разрушительного я больше и представить не могу. У меня перед глазами стоит картина того, как такая самоходная повозка с пьяным возницей переворачивается… и падает на других. Или, чего хуже, на играющих на улице детей.

Воображение госпожи Дурман нарисовало эту жуткую картину в мельчайших деталях, и ей тоже стало очень и очень страшно. И она наотмашь ударила капитана по щеке. Эрн едва ощутил это.

– Вы… Вы… Как Вы можете даже думать о подобном?! – воскликнула девушка.

– Да вот так! – капитан гвардии вскочил с места. – При моей работе, госпожа Дурман, приходится принимать в расчет любые риски, даже самые незначительные! Потому что если гвардия не защитит общество, то никто не защитит!

Алтея попятилась и вжалась в стену.

Эрн шумно выдохнул и понизил голос.

– Да, выпил, бывает, ошибка небольшая. Но вот сейчас мой лучший сержант при смерти, и я ничем не могу ему помочь! Цена одной небольшой ошибки – одна большая жизнь. А теперь представьте, сколько жителей возвращаются домой, выпив? Может, в трактирах они и ведут себя культурно, но дома они уже никого не стесняются! Цена ошибки может возрасти до самого неба. Вас это не пугает?

Девушка опустила голову.

– Простите… – пролепетала она.

– Гвардия, по сути, спасает общество от самого себя. Но как мы ни стараемся быть на шаг впереди преступника – выходит скверно! А если не будем думать шире – и вовсе проиграем. Вот и вся логика.

– Простите, простите меня, – шептала Алтея.

Эрн поднял было руки, намереваясь активно жестикулировать, но бессильно опустил их.

– Господин капитан, разрешите? – осторожно подошел к ним один из офицеров.

– Слушаю.

– Вас… господин вампир просит пройти в операционную.

***

– Красиво горит.

– Еще как.

– Даже не знаю, право, что теперь делать.

– Я тоже.

– Давай подумаем.

– А ты умеешь?

– Не очень.

– И я не очень.

– Давай я предложу убежать, а ты не будешь мне перечить?

– … принимается.

– Что, серьезно?

– Ну да.

– Даже перечить не будешь?

– Ты же сам меня попросил!

– Никуда вы не убежите, полудурки. А ну живо за мной.

***

Капитан смотрел на бледного, как мел, сержанта Смога и изо всех сил гнал от себя пожирающее изнутри чувство.

– Я виноват, Вир, – тихо сказал он. – Мы найдем эту сволочь во что бы то ни стало. Найдем и заставим ответить за все.

– Хирурги молодцы, – осторожно начал Сербия, оставшийся с капитаном и спящим Смогом наедине. – Надеюсь, все будет в порядке, Ваше благородие.

– Что значит «надеюсь»? Он точно выживет?

– Сложно сказать. Что могли – все сделали, но мы не знаем, сколько времени он зажимал раны. Вдумайтесь только – сквозное ранение, – Сербия едва заметно поежился. – Сквозное! Был бы кто послабей – не дожил бы до прихода Ваших бойцов, точно Вам говорю.

Эрн кивнул и устало направился к выходу. Что-то не давало ему покоя, какой-то маленький червячок в мозгу, какая-то деталь, что никак не могла найти дорогу к тому месту в голове, что отвечает за аналитическое мышление.

– Идите домой, господин капитан. Отдохните. Новости будут – я сообщу.

– Какой уж тут отдых, господин вампир. Не каждый, знаете ли, день в моих бойцов втыкают мечи.

Внезапно Эрн застыл на месте.

– Мечи, – повторил он. – В него воткнули меч, так?

– Другие варианты исключены, – отозвался Сербия. – А что?

– Какого размера рана?

Вампир задумался, потом приложил к месту на животе сержанта Смога, где на ткань натекла кровь, три пальца.

Эрн пнул пустую кушетку.

– Проклятье. Надо было задать этот вопрос раньше, – он открыл дверь и кивнул Сербии. – От шести до девяти часов.

– Не понял? – сказал вампир.

– Смог зажимал рану от шести до девяти часов.

Капитан, как и многие явившиеся на сигнал о помощи гвардейцы, не сумев помочь кровью, снова отправился патрулировать город, но мысли путались, не имея шанса найти порядок.

Про Алтею Дурман он даже не вспомнил.

***

– Господин ученый, ну наконец-то! – в нетерпении вымолвил старший офицер Дирак, застав на пороге штаба Иколу Жезла и офицера Оррфа. Их путь от лазарета обошелся без приключений, что обоих несказанно радовало. В отличие от выражения лица гвардейца, что отчаянно желал с ними поговорить.

– Д-да? – чуть опешил Жезла. – В чем дело?

Дирак передал ему в руки полдюжины банок.

– Вы меня простите, но… это какие-то неправильные пчелы.

Глава 13

Разговор с господином Крато оставил внутри Эго пустоту и низвел в пыль все его грезы о богатстве и славе. Эльф даже толком не вслушивался, что говорил глава общины. По тону голоса было совершенно понятно, что он выливает на менестреля все новые и новые оскорбления, натурально смешивает его с грязью.

Продолжалось это… Эго не мог сказать точно, сколько именно. Стены допросной дали ему время подумать, поэтому он расписался в собственном бессилии и занимался в основном тем, что горевал по потерянному будущему и жалел себя. Большой город больших возможностей оказался не такой, как он нарисовал в своем воображении. У Несеренити не было зубов – были сплошные клыки, что спокойно и размеренно стремились перемолоть барда, точно непрожаренный кусочек бекона, прожилки которого неприятно тянутся во рту и никак не рвутся и не жуются. В итоге он будет или проглочен, или выплюнут в ведро с помоями, которое потом пойдет на удобрения. Вот и весь трагический финал истории о том, как преисполненный самомнения Эго отправился покорять большой город.

Эльф не старался даже заглушить хохот отца, застрявший в ушах. Он к нему почти привык, как и к мысли о том, что ничего особенного не случится, если он вернется домой, поднимет белый флаг и стерпит еще несколько неприятных минут, пока все будут смеяться ему в лицо.

Эго практически смирился с ролью побитой собаки, что скулит и бродит, поджав хвост, пока господин Крато не произнес свой вердикт:

– Будешь отрабатывать, пока на тот свет не попадешь, – впечатал ему в физиономию глава эльфийской общины и закрыл за собой дверь допросной.

Какое-то время Эго рыдал. А потом вдумался в слово «отрабатывать». Что же выходит, теперь у него будет работа и ночлег? Эта перспектива выглядела лучше, чем все остальное, что он представлял последние сутки. За неимением других занятий он снял повязку, начал разминать больную руку и к своему удивлению обнаружил, что все почти прошло. И решил, что все могло быть гораздо хуже.

Но вскоре Эго узнает, насколько ошибался.

***

– Да нет, – сухо проговорил Жезла, глядя на добычу ночного патруля. – С пчелами все в полном порядке. Это вот с этими… что-то не так.

– В каком смысле? – не понял Дирак. – Вы же видите, да, их мотыляет, точно пьяных!

– Они не пили, – кивнул Оррф, который за последние несколько часов узнал много нового. – Вы их обыскали?

– Обижаешь, да? – хмыкнул Дирак и махнул рукой в сторону кладовки, что расположилась рядом с «кабинетом» Жезла. – Все, что изъяли, там. Но я все равно не понимаю… Вы куда?

Оррф и Жезла отправились в кладовку и быстро нашли то, что искали – маленький тканевый сверток с порошком внутри. Гвардеец жестом подозвал товарища и перешел на шепот:

– Они сожрали вот эту вот дрянь, поэтому и ведут себя как блаженные, – Оррф показал коллеге порошок.

– Это издевка такая? – Дирак помотал головой. – Вы сговорились, да? Шутки вздумали над старшим по званию шутить?

– Может, сам это попробуешь? – осклабился офицер младше по званию.

Дирак отпрянул.

– Проверю камеры и вернусь, – Оррф кивнул Жезла и направился на осмотр.

– Господин ученый, – вкрадчиво начал Дирак, – господин ученый, Вы же это не серьезно, да?

Икола Жезла не ответил. Он молча прошагал к камере, в которой находилось три явно пьяных эльфа, да вот только банки с пчелами на это никак не отреагировали. Ученый выждал несколько секунд и робко ударил ногой по решетке камеры. Остроухие встрепенулись, но с мест не двинулись.

Жезла поднял сверток кончиками пальцев и потряс так, чтобы всем было видно.

В следующий миг один из эльфов проявил чудеса скорости – стрелой сорвался с места, вытянув руку вперед, к мешочку. Дирак едва успел схватить ученого и дернуть на себя, чем спас порошок.

Эльф застрял. Его голова и рука пролезли меж прутьев, а остальная часть тела отказалась. Теперь в камере находилось два целых и две трети эльфа. Оказавшийся в сложном положении белобрысый патлатый остроухий жалобно заскулил, чувствуя, как металл давит на ключицу. Он попытался направиться в одну из двух сторон, чтобы высвободиться из тисков, но все усилия оказались тщетны. Поэтому эльф заныл еще сильнее.

Жезла встал с пола, отряхнулся и унес порошок в свою камеру. Вернулся он, держа в руках тонкую склянку с синеватой жидкостью, и протянул наполовину торчащему на свободе остроухому.

– П-полегчает, – скромно ответил он на яростный взгляд.

Нехотя, эльф выпил содержимое. И провалился в сон, едва не разбив посуду. Ученый отошел в сторону, дав возможность Дираку и Оррфу спокойно втолкнуть расслабленного преступника обратно в камеру. Остальные эльфы не проявили к происходящему ни малейшего интереса.

***

Капитан почти перестал ругать себя на чем свет стоит, когда осознал, что делу это никак не помогает. Он даже попробовал представить на месте сержанта Смога кого угодно другого и понял [хотя предпочел бы не узнавать наверняка], что отреагировал бы спокойнее. Когда очередь дошла до Пана, капитан вообще на долю мгновения улыбнулся. Это произошло настолько мимолетно, что он сам этого не заметил. Чувства вообще нерациональны и постоянно этим мешают.

Про чудесный вечер, проведенный в обществе замечательной Алтеи Дурман, Эрн не думал. И произошедшее в лазарете его занимало в меньшей степени, чем хотелось. Дело принимало оборот, по уровню серьезности не сравнимый ни с чем доселе. Капитан в полной мере осознал, что в Несеренити орудует группа лиц, предположительно эльфийской национальности, не гнушающихся лишать жизни других.

И все это как-то связано с таинственным порошком.

Сперва смерть Драго, о причинах которой известно предательски мало. После – один из преступников совершил нападение на сержанта Вира Смога и сработал явно не надеясь, что тот выживет. И уже потом тем же самым, с большой долей вероятности, клинком пытался вывести из игры капитана. И все, что про паскудника известно – это эльф. Ну и еще клинок, шириной три пальца в основании, находился сейчас в кабинете капитана.

Эрн был уверен – именно этим оружием проходимец ранил сержанта, и он же напал на него самого. Мысль о том, что преступников с одинаковыми мечами двое или больше, капитан не рассматривал. Он не хотел верить в то, что такое возможно.

В свете этих рассуждений он задумался о том, является ли этот неопознанный подозреваемый стрельцом, чья меткость лишила жизни Драго, но быстро пришел к выводу, что нет. В основном потому, что сам он был неважным стрельцом и, более того, не мог вспомнить кого-либо из гвардейцев, кто был бы одинаково хорош в искусствах лучника и фехтовальщика. Одинаково слабых, к сожалению, хватало.

Командир гвардии вновь пришел к тому, что действует некая группа лиц, отвратительных эльфийских лиц. Эрна охватило понимание – момент ужесточения законов и методов работы гвардии очень близок, если уже не настал. Необходимо сыграть на опережение, но информации катастрофически не хватает даже для незначительного маневра. Надо как-то сузить круг поиска подозреваемых, ведь не будет же гвардия допрашивать всех эльфов города?

Или будет? Сколько эльфов сейчас в Несеренити? Пять сотен, шесть? Тысяча?

– Проклятье! – выругался привычным словом Эрн, войдя в штаб гвардии. Он еще не знал, что плохие новости не закончились. Они ждали его в нижнем ярусе здания.

– Мечом… Милостивая Алирана, помоги нам, – вздохнул Дирак. – И Смогу.

– Ну точно.

Гвардейцы остановились около камеры и презрительно поглядели на задержанных дебоширов.

– Так и чем хлопцы провинились? – спросил Оррф, казалось, у воздуха. Эльфы не ответили, даже не повернулись к офицеру.

– Отказались предъявить карточки гостей города, – ответил Дирак вместо сидящих в камере остроухих, – а после полезли на нас с кулаками, да, на меня и Акта. Что-то часто эльфы стали так делать.

– Не без причин, – сказал Игон Эрн.

Офицеры от неожиданности подпрыгнули и повернулись к капитану.

– Извините, что подкрался, – чуть виновато проронил Эрн.

– Как там сержант, господин капитан? – спросил старший офицер Дирак чуть дрожащим голосом.

– Операция закончилась, а об остальном, – Эрн снова помрачнел, – не знаю, не спрашивайте. Лекари дадут знать, если что вдруг изменится. Здесь все тихо?

– Так точно, – ответил Оррф. – Наблюдаем за вот этой троицей.

Эрн поглядел на трех эльфов, томящихся за решеткой. Один – спал на полу камеры.

– Пьяные? – уточнил капитан.

– Тут… такое дело… – заговорил Дирак.

– И да, и нет, – закончил за него Оррф.

– В каком смысл… – Эрн осекся, поняв, что имеет ввиду офицер. – О-о, пр-роклятье.

– Да, господин капитан. Порошок изъяли, он у господина Жезла.

– Теперь позволите доложить? – вклинился в неприятное обсуждение подошедший ученый.

Капитан дал молчаливое согласие, но отвел гвардейцев поближе к камере Жезла, чтобы продолжить разговор в более приватной форме. А потом слушал, не перебивая, пока Жезла и Оррф рассказывали, чего добились вместе с алхимиком лазарета Ирамом Рюком, поставив опыт на крысах. И о краткой попытке вырвать заветный сверток со стороны одного заключенного.

В истории не было ни оптимизма, ни намека на решение проблемы. Теперь они твердо знали: по рукам городских прохиндеев гуляет порошок, способный приводить в состояние опьянения, и при этом банки Жезла с пчелами на нем не работали.

Гвардия вернулась к тому состоянию, в котором находилась буквально пару дней назад, когда не знала ни о каком порошке, а большинству пьянчуг делала сначала устное предупреждение на основании наблюдения офицерскими глазами, а уже потом то меньшинство, что не желало честно говорить о своем состоянии в ответ на законные требования патрулей, оказывалось в камерах. И в них становилось тесно.

Поэтому банки Жезла с пчелами были словно дар Алираны. И они делали свою работу, но оказались неспособны охватить всю россыпь трудностей.

– Зачем, интересно, нужен пьянящий порошок, если есть алкоголь? – спросил присутствующих Эрн, но те лишь помотали головами, не зная, что ответить. Их самих мучил этот вопрос. – И почему тогда убили этого эльфа Драго? Неужто потому, что не поделился?

И опять ответом капитану была тишина.

– Скверно, господа офицеры, – констатировал Эрн. – Теперь у нас два вида пьяниц. Обычные алкоголики и…

– А если больше? – заметил Жезла.

Гвардейцы воззрились на ученого.

– Вдруг способов опьянеть больше, чем два?

Капитана начинало серьезно раздражать чувство, когда на пути к решению неурядицы вдруг выясняется, что ее истинный размер не соответствует слову «неурядица». И, вдобавок, приобретает масштабы, выходящие за все разумные пределы. Твердая земля уже не превращалась в нечто неустойчивое, но присутствующим все равно резко стало крайне не по себе.

– А как же вообще так получилось? – изрек Оррф. – Как это – есть какая-то пьянящая дрянь, а мы ничегошеньки о ней не знаем?!

– Теперь знаем, – ответил Эрн. – Будем наверстывать упущенное. Если у кого есть какие-нибудь светлые мысли – говорите, не стесняйтесь.

– Допустим, – пустился в рассуждения Жезла, – мы знаем, что мои пчелы реагируют только на алкоголь. Значит, надо придумать способ точно установить опьянение от порошка. И вот здесь проблема. «На вид нетрезв» еще не значит, что гражданин в самом деле пьян или съел этот порошок, а проверять всех подряд – никаких банок не хватит.

Эрн почесал затылок.

– То есть, надо понять, есть в организме порошок или нет?

– Да, капитан.

– А что мешает накормить этой гадостью одного из тех рьяных эльфов, – неожиданно спросил капитан, указав рукой на камеру, – и потом дать его кровь Сербии?

Жезла воззрился на Эрна испуганными глазами.

– Если вампир учуял крохотную частичку алкоголя у меня в крови – тут и подавно разберется!

Ученый все еще смотрел на капитана, не двигаясь.

– Что не так, Жезла? – прервал молчание Эрн.

– Ничего, – осторожно ответил тот, а потом дернулся всем телом, будто спустя долгое время ощутил, как его кто-то кусает. – Но мне как-то не по себе от того, что Вы, господин капитан, до этого додумались, а я – нет.

Капитан печально улыбнулся:

– Сочту за комплимент. Дирак, найдите напарника, отправляйтесь в лазарет и тащите сюда вампира.

– Я НЕ ПОТЕРПЛЮ В ШТАБЕ ГВАРДИИ ВАМПИРОВ! – прогромыхало у них за спинами с такой силой, что встрепенулся даже капитан.

– Алирана раздери, Яр! – Эрн похлопал себя по груди. – Ты что тут делаешь?!

На лестнице стоял Безликинс в ночной рубашке до самого пола. Он держал в руках подсвечник и всем своим видом показывал, что его грубо вырвали из объятий сновидений. Даже колпак с головы не снял.

– Я здесь живу, господин капитан!

– В каком смысле? Почти час ночи!

– Особенно в час ночи я тут и живу!

Капитан помотал головой, прогоняя усталость.

– Где?

– В архиве, конечно.

– А я ведь говорил, что видел как-то ночью тень господина Безликинса, капитан! – почти взмолился Жезла.

Эрн решил было, что это все ему снится, но гном услужливо и несколько смущенно показал скромную койку, которую обустроил в дальнем углу помещения на втором этаже. Куда Безликинс ее прятал днем, когда архив превращался в форменный проходной двор – так и осталось для капитана тайной.

– Что ж. Это объясняет великую загадку, почему по утрам ты всегда оказываешься в штабе раньше меня.

Штаб-сержант сонно улыбнулся и зевнул.

– Именно так, господин капитан. Это очень экономит время и средства к существованию.

– Средства? – Эрн захлопал глазами. – К существованию? Яр, я н-не понимаю. Почему ты просто не скажешь, что тебя не устраивает зарплата?

– Что Вы, бросьте! – вздрогнул тот. – Меня все очень даже устраивает. Мои расходы составляют немногим больше трети от моих доходов. Даже не думайте переживать на этот счет, господин капитан!

Эрн устало махнул рукой. Он не имел привычки лезть в жизнь подчиненных и потому не стал спрашивать, как Безликинс распоряжается своими деньгами. Но он не мог не отметить, что гном проявил свойственную его народу смекалку. Сама затея ночевать в штабе в некоторой степени привлекала самого Эрна еще с тех пор, как он поселил в камере Иколу Жезла. Ученый, в конце концов, на такой образ жизни никогда не жаловался. И Яр совершенно прав – это экономит и средства, и время на свершения.

– Ладно, как скажешь, – Эрн потер шею, подумывая о том, что нужно поставить себе в кабинет диван. Да, определенно диван. – Раз уж проснулся – письма трактирщикам разосланы?

– Сразу как Вы велели.

– Хо-орошо, – капитан почему-то вдруг ощутил, будто находится в гостях. – Мне нужно тут немного пошуметь, не возражаешь?

– В столь поздний час?

– Надо кое-какие дела освежить в памяти.

– О, конечно, – зачем-то разрешил Безликинс, прекрасно понимая, что его разрешение, в общем-то, не требуется. – Это касается нападения на сержанта Смога?

– Ты уже в курсе?

– Так точно, – кивнул гном. И добавил: – Феи нашептали.

Эрн снова попытался прийти в чувства.

– Яр, что я говорил про фей?

– Так ведь по делу, Ваше благородие!

Это было правдой, поэтому капитан не стал продолжать.

– А какие разногласия у тебя с вампирами?

– Бр-р, – Безликинс поежился. – Он них исходит какой-то совершенно дикий флер. Они нейрологическипроникают мне в мозг!

Эрн моргнул, с силой сжав веки, и уставился на гнома.

– Я только-только говорил с Сербией и не ощутил никакого… Погоди, как-как проникают?

– Нейрологически.

– И… И что это означает?

– Не знаю, господин капитан. Так написано в краткой энциклопедии вампиров. Купил ее у заморского гостя за сто пятьдесят серебряных и кролика.

Капитан вздохнул. Это была какая-то другая книга о вампирах, и она явно отличалась от той, что ему, Эрну, пришлось прочесть и из которой он ввел некоторые термины в инструкцию по работе гвардии с представителями разных рас. Несколько абзацев – вампиров в Несеренити проживало совсем немного – уместились аккурат после гномов, орков, драконов и эльфов. Основополагающие понятия о расах могут пригодиться гвардейцу в любой момент: никогда не знаешь, какая глупость кому взбредет в голову.

Разумеется, в той книге тоже были непонятные слова и сложные витиеватые выражения, коих автор не гнушался, но слова «нейрологически» Эрн не припомнил.

– В общем, с ними рядом я чувствую себя неуютно! – закончил гном.

– Хорошо-хорошо, я понял. Спящего тебя Сербия не тронет, обещаю.

Безликинс нехотя кивнул.

– К слову, – вспомнил он вдруг, – у Вас на столе документы на подпись и деньги от господина Крато. Заявление приложено, и я позволил себе выдать ему расписку в получении средств.

– Как всегда, – Эрн зевнул. Глава общины, по обыкновению, вытащил соотечественников под залог.

Собравшись уходить, капитан снова оглядел пристанище Безликинса и, помимо прочего, лениво прогнал от себя мысль о том, что как только об этом узнает Краг Хольм – то сожрет Эрна живьем. Под пиво.

– Нет, Яр, так все же не пойдет. Живи, конечно, но купи себе сюда диван или какую тахту приличную. Или давай проведем этот пункт через ратушу, как хозяйственно-материальные средства?

– Идея мне нравится, и Ваша забота мне приятна, но… я пока не готов, – ответствовал гном.

– А нужно, – ответил Эрн. – У того же Крато дома ес…

Капитан остановился на полуслове и принялся перебирать пальцами раненой руки какой-то замысловатый узор.

– У Крато дома…

– У Крато дома – что? – решил уточнить Безликинс, полагая, что молчание затянулось.

– М? А, да так, мало что особенного, – сухо сказал Эрн и отправился в дальний конец архива.

***

Алтея Дурман долго не могла уснуть. Все ее мысли, надежды, мечты и сожаления крутились вокруг капитана гвардии. Девушка во второй раз ударила его и, возможно, поставила на их не успевшей толком зародиться связи точку.

Она не знала, считать ли изъяном ту резкость, что проявил Эрн. Ситуация в лазарете была непростая, прямо говоря, критическая, а все вокруг, включая ее саму, – на взводе. Иной на месте гвардейца просто впал бы в ступор, не в силах противостоять захлестывающей с головой действительности, и так бы и утонул в этих дурманящих разум перипетиях жизни. Но не ОН. Эрн корил себя за собственную ошибку, которая, если вдуматься, не была ошибкой вовсе.

Просто так сложилось, никто не застрахован от подобного.

Капитан – не скала, но он стоял на ногах, принимая удар судьбы. Он никакое не божество и не живое воплощение деяний Алираны, никакой не идеал и, наверное, отчаянно к этому не стремится. Он просто пытается поступать правильно. Алтея подумала, раз если это не самое дорогое и не самое доцстойное, что есть в человеке, то что тогда вообще стоит таковым считать? Где тогда искать мерило морали и человечности [«И гномности», – механически добавила про себя девушка, но быстро это забыла, ведь капитан все же не гном]?

Тот холодный девичий расчет, говорящий о том, что партия в лице капитана для нее – просто блестящая, она не слушала. Это было неважно. К Игону Эрну тянулась ее душа, что гораздо важнее. И она нутром чувствовала, что, даже если ничего не выйдет, просто обязана сохранить с ним теплые отношения.

Но за свои руки ей придется принести капитану извинения. И пирожки с мясом по маминому рецепту для этого идеально подходят.

Глава 14

Молодой человек барабанил в дверь, пока ему не открыли. Потребовалось почти полчаса: пожилой и склочный хозяин дома, чье имя мало кто в Несеренити мог выговорить без ошибок, а голова не интересовалась ничем, кроме рем