Сорванная маска бесплатное чтение

Часть первая. Серебряный клинок. Глава 1. Странная компания

Кристиан чувствовал, что сердце скачет где-то в горле и вот-вот выпрыгнет. Он отвел глаза в сторону, услышал, как кости с легким стуком покатились по дубовому столу и замерли. Надо было посмотреть, сколько выпало, но он не мог. Рубашка прилипла к спине.

– Не твой сегодня день, парень, – хохотнул тип с желтым одутловатым лицом, которого Кристиан про себя прозвал Тыквой. – Давай, снимай свои перчатки, – он протянул руку и придирчиво помял пальцами грубовато выделанную замшу. – Затерлись уже на швах.

– Почти новые!

– Ладно, ладно, я же видел, – Тыква положил обе перчатки на лавку, поближе к себе, и снова хохотнул. – Ну что там у тебя еще осталось? Башмаки? Небось все истоптанные.

Кости так и лежали на столе. Кристиан наконец заставил себя взглянуть. Пять и шесть. Тыкве уже в который раз выпадали пятерки и шестерки, и Кристиана вдруг кольнула мысль, что так не бывает.

– Можно посмотреть? Заговоренные, что ли?

Он попытался пошутить, потянулся к костям и краем глаза уловил движение Тыквы, но увернуться от удара по затылку не успел. Кристиан отчаянно рванулся, заметил в руке противника нож – еще полчаса назад это был его собственный нож! – почувствовал резкую боль в боку и еще один удар по голове, уже намного сильнее.

И провалился в темноту.

Когда он очнулся, была глубокая ночь, на безоблачном небе среди звезд мерцал тонкий, едва начавший расти месяц. А ведь играть с Тыквой он сел засветло. И играли они в трактире, а сейчас Кристиан лежал где-то посреди поля. Он попытался приподняться и осмотреться, но не cмог. Голова раскалывалась, бок жгло, и нигде ни в одной стороне не горело ни единого огонька. Было холодно, особенно мерзли ноги, и Кристиан вдруг понял, что с него сняли башмаки. Он снова попробовал подняться, но тошнота, подкатившая к самому горлу, не дала даже пошевелиться. Месяц и звезды наверху словно закружились, а перед глазами все поплыло. Кристиан готов был опять провалиться в темноту, но вдруг ему почудились голоса и тихий стук копыт вдали, и он словно уцепился за эти голоса. Он затаил дыхание, не веря себе, но звуки приближались: двое мужчин ехали неспешной рысью, негромко переговариваясь. На миг Кристиана охватил страх, что Тыква возвращается, чтобы его добить, но путники снова заговорили, и он, прислушавшись, убедился, что ни один из голосов не похож на голос его соперника по игре.

– Помогите! – простонал он, надеясь, что слабый всхлип все-таки услышат в ночной тиши.

Всадники были уже совсем рядом, Кристиан теперь не просто слышал голоса, но и мог разобрать слова.

– Помогите! – снова выдохнул он.

– Феликс, ты слышал? – тихо произнес один из всадников.

– Да. Осторожнее, вдруг это ловушка Лейнеров.

Кристиан понял, что у него путается сознание: какие Лейнеры, какое отношение он имеет к правящей династии?

– Да брось, откуда им знать? Потом узнают, конечно. Но не так сразу.

– Рихард!

– Спокойно. Лучше посвети мне. И повод подержи.

Один из всадников спешился. Второй, не сходя с седла, зажег маленький факел. Лошади, видимо, были приучены к огню – даже ухом не дернули. Кристиан вжался в траву. Феликс и Рихард? Те самые? Лучше бы вернулся Тыква.

– Эй, парень, что с тобой?

Кристиана осторожно перевернули на спину, он с трудом разлепил глаза и увидел склонившегося над ним человека. Рихард? Рихард Верт? Он совсем иначе представлял себе придворного головореза династии Нортеров. В его воображении Рихард Верт был огромной горой мускулов со свирепой рожей и сросшимися бровями, но сейчас в дрожащем свете факела Кристиан видел худощавого светловолосого мужчину со спокойным, совершенно не злобным лицом.

– Феликс, факел чуть ближе, – светловолосый заметил темное пятно на боку Кристиана и принялся осторожно разрезать завязки суконной куртки. – А взгляд-то у тебя что так плавает? Еще и по голове получил?

Кристиан утвердительно замычал и сглотнул, борясь с тошнотой.

– Ладно, молчи. Оклемаешься – расскажешь. Рану бы прижать хоть чем, а то повезем тебя сейчас – опять кровоточить начнет.

– Как ты его везти собрался? – подал голос Феликс.

– Как обычно – на плаще между лошадей. Ну, держись, парень, – Рихард снова обратился к Кристиану, тот застонал и замотал головой, боясь прикосновения к ране. – Ладно, так доедешь, а там тобой Эльза займется – она совсем не больно перевязывает.

Теперь Кристиан поверил, что никто не собирается причинять ему вреда. Он хотел ответить, поднял голову, но снова лишился чувств – и очнулся уже в незнакомой комнате, в постели, с повязкой на боку и мокрой холодной тряпкой, приложенной к затылку. Рядом кто-то негромко переговаривался, Кристиан узнал голоса своих спасителей и решил не показывать, что пришел в себя, а немного затаиться. Он слышал много историй о Рихарде Верте и Феликсе, его подручном, – и знал, что этих людей стоит опасаться.

– Его высочество будет в ярости, – недовольно ворчал Феликс. – Из-за этого парня нам придется задержаться. Да еще и надо его куда-то деть, не с собой же тащить.

– Ну что мне было делать – оставить его в поле? Думаешь, стоило? Эльза, долго он проваляется?

– Парень молодой, крепкий, – отозвался женский голос, такой нежный и мелодичный, что Кристиану поскорее захотелось увидеть его обладательницу. – Рана на боку не опасна, крови он потерял не так и много. Вот по голове его, видно, сильно ударили. Но никаких особо тревожных признаков я не заметила. Оклемается. Есть будете?

– Давай, – радостно согласился Феликс.

Рихард не ответил. Сквозь ресницы Кристиан увидел, как он поднялся из-за стола, подошел к маленькому окошку и остановился, словно высматривая кого-то.

– Да успокойся ты, – хохотнул Феликс. – Куда она денется? Это ж Плетка. Сказала, что вернется к десяти – значит, вернется к десяти. Еще четверть часа. Поешь спокойно.

– Проверять дорогу должен был кто-то из нас с тобой, а не она.

– Да, но его высочество требует, чтобы мы почти постоянно находились рядом с ним. Оба. За едой-то еле отпустил, и то потому, что сам проголодался.

– Его высочеству я уже все отнесла, – отозвалась Эльза. – Он велел подать себе в комнату, как обычно.

– Ну еще бы! – Феликс ехидно хмыкнул. – Чтобы принц крови ел с нами за одним столом?

– Перестань, – спокойно, но твердо оборвал его Рихард.

Кристиан, пораженный всем услышанным, по-прежнему не подавал вида, что уже давно пришел в себя. Принц крови? Его высочество?! В правящей династии Лейнеров не было никаких принцев, только принцессы – Александрина и Марианна, дочери королевы Леоноры от двух разных браков. А после того ужаса, что случился с принцессой Александриной год назад, осталась только ее младшая сестра, Марианна. Ну и сама королева Леонора, конечно.

И если вдруг Рихард Верт и его приятель Феликс, известные сторонники изгнанной династии Нортеров, сопровождали какое-то его высочество, то этим высочеством мог быть только принц Даниэль Нортер.

При этой мысли Кристиану стало не по себе. Принц Даниэль в стране! Принц Даниэль тайно пробрался в Истарал и в сопровождении своих людей движется… Кристиан очень хорошо знал историю и внимательно следил за событиями при дворе – поэтому ему было понятно, куда именно движется принц.

В день, когда все ближайшие планеты выстраивались на небесном полотне в ряд – а случались такие дни примерно раз в девяносто лет – проходил Небесный суд, на котором представители королевских династий имели право узнать волю звезд. И именно воля звезд определяла, какая из семей будет править Истаралом до тех пор, пока планеты снова не выстроятся на небе в одну линию. В прошлый раз на Небесный суд прибыли представители трех древних фамилий – Нортеры, Лейнеры и Сивы. И звезды отдали власть Лейнерам. За прошедшие десятилетия династия Сивов прервалась, а вот Нортеры, высланные из Истарала, хранили чистоту крови и не допускали неравных браков – все наследники Нортеров женились или выходили замуж только за тех, в ком тоже была кровь правителей. И теперь принц Даниэль имел полное право прийти на Небесный суд наравне с королевой Леонорой Лейнер и ее единственной оставшейся дочерью, принцессой Марианной.

А планеты должны были встать в одну линию совсем скоро.

В стороне раздались шаги, Кристиан почувствовал запах мясной похлебки и, чуть разомкнув веки, увидел, как женщина – он не мог рассмотреть ее лица, но фигура была изумительна – поставила на стол перед Феликсом большую миску.

– Спасибо, Эльза.

– Рихард? Не узнаю вас, вы что, не голодный? – проговорила Эльза, и Кристиан вновь удивился красоте ее голоса. – А, вы все смотрите в окно. Да приедет она, куда денется!

От запаха горячего мяса и от мысли о еде к горлу снова подкатила тошнота, Кристиан неосторожно повернулся и тихо застонал – в голове словно ударили молотом изнутри.

Эльза бросилась к нему, Верт спокойно подошел следом.

– Что с вами случилось? – негромко спросил он.

– Рихард! – укоризненно произнесла девушка. – Не трогайте его пока, ему совсем плохо! – она осторожно присела на край широкой кровати, повернулась, и Кристиан наконец увидел ее лицо. Он, и так полуживой, почувствовал, как останавливается сердце. Никогда еще за свои двадцать три года он не встречал такой красоты. Если бы Кристиан был художником и придумывал идеальное женское лицо, свою мечту, – он бы нарисовал именно такое: мягкие и нежные черты, огромные голубые глаза, пухлые розовые губы. Русые волосы были уложены в затейливую прическу, из которой выбивались несколько локонов.

– Не бойтесь, все хорошо, вы в безопасности, – сказала Эльза, улыбаясь.

– Я… я умру? – одними губами прошелестел он.

– Ну что вы! Все скоро заживет, но придется несколько дней полежать.

Она снова улыбнулась, ободряюще кивнула, упорхнула куда-то – Кристиан не видел, куда, а повернуть лишний раз голову боялся – но тут же вернулась с чашкой травяного настоя.

– Ну-ка выпейте, это успокоит и поможет уснуть.

Он послушно отхлебнул теплую горьковато-пряную жидкость. Стоило получить по затылку дубовой доской, чтобы вокруг него суетилась такая красавица! Но Эльза, убрав чашку, тут же ускользнула и принялась сметать крошки со стола. Он все-таки решился и медленно-медленно пошевелил головой, чтобы увидеть всю комнату и осмотреться.

Кровать, на которой уложили Кристиана, стояла в торце длинного просторного помещения. Рядом была дверь, в противоположной стене – еще одна. Посреди комнаты разместился камин, напротив – простой кухонный стол, за которым Феликс доедал свою мясную похлебку. Рихард Верт сидел напротив него и, не обращая внимания на снующую Эльзу, словно невзначай поглядывал то в окно, то на бронзовые часы на каминной полке. Сколько на часах времени, Кристиан не видел – голова кружилась, перед глазами был туман, а при малейшей попытке напрячь зрение ему становилось еще хуже.

– Я же говорил, – Феликс вдруг засмеялся. – Слышишь?

Рихард сдержанно кивнул в ответ, и через несколько мгновений Кристиан тоже услышал стук копыт за окном.

– Еще далеко, – добавил Феликс. – За мостом где-то.

Верт снова ответил кивком. Стук копыт притих – всадник, подъезжая, перевел лошадь в шаг. Кристиан, у которого раскалывалась голова, на несколько минут забылся, но полностью провалиться в беспамятство не успел – за стеной послышалась чья-то быстрая и легкая поступь, дверь возле его кровати отворилась, и в комнату вошла молодая женщина.

– Плетка, – повернулась к ней Эльза. – Голодная? Хорошо, что я еще не успела все убрать.

Вошедшая, не говоря ни слова, улыбнулась и кивнула вместо ответа, словно разрешая подать ей еду. Кристиан заинтересованно рассматривал эту девушку со странной кличкой. Она была в мужском костюме и высоких сапогах, но вовсе не притворялась мужчиной, а одежду такую выбрала, похоже, просто для удобства. Несмотря на небольшой рост, держалась девушка очень прямо, Кристиан даже залюбовался ее ровной спиной и чуть вздернутым подбородком. Темные волосы были просто заплетены в две недлинные, чуть ниже плеч, косы. Лицо с резковатыми высокими скулами и причудливым изломом бровей показалось Кристиану слишком надменным, а адресованная Эльзе улыбка – слишком строгой.

Плетка вопросительно качнула головой в сторону кровати и перевела взгляд на Рихарда.

– Сам не знаю, – тихо сказал тот. – Подобрали в поле. Эльза пока не разрешает его расспрашивать.

Она снова качнула головой, показывая, что поняла, потом сняла перчатки и бросила их на край стола. Кристиан увидел тонкие, точеные белые руки – и оцепенел. Хорошо, что он лежит в постели и молчит, а то бы замер и онемел: на правой руке Плетки, на тыльной стороне ладони и запястья, была небольшая черная татуировка. И хотя перед глазами у него все плыло, Кристиан прекрасно понимал, что это такое. Каторжный номер.

Всю свою жизнь до последней недели, все двадцать три года, он провел в маленьком городке возле пересыльной тюрьмы – и поэтому хорошо знал все про эти татуировки. Номер, выбитый на руке у Плетки, означал, что когда-то она была приговорена к пожизненной каторге, и от этого Кристиану стало совсем не по себе. Даже за самое жестокое убийство на каторгу отправляли на двадцать лет, не больше. И эти двадцать лет мало кто доживал до конца. Кристиан знал законы: пожизненная каторга грозила лишь тем, у кого за плечами не одно убийство, а как минимум три. Ну или преступление против государства.

Голова по-прежнему болела, но он чувствовал, что вот-вот уснет – начало действовать снадобье Эльзы. Куда он попал, что это за странная компания: принц крови, два отпетых головореза, беглая каторжница и прелестная молоденькая девушка? Кристиан пытался как-то связать этих людей, но сил на размышления совсем не было.

Теперь он пожалел, что выпил успокаивающее снадобье Эльзы. Рихард расправил на столе большую выцветшую карту с потрепанными краями, Феликс и Плетка устроились напротив него, и Кристиан изо всех сил боролся со сном и слабостью, чтобы услышать их разговор. Он не видел карту, но ему и не надо было видеть – он прекрасно знал географию и легко мог представить себе и весь Истарал, и даже ближайшие страны.

Он не должен сейчас засыпать! Он должен услышать, о чем Рихард Верт говорит с Феликсом и Плеткой. Кристиан понимал, что это его шанс – тот самый шанс, что выпадает, может быть, один раз за всю жизнь.

С раннего детства его влекли и великие события прошлого, и то, что творилось прямо сейчас. Кристиан сам не понимал, откуда у него, простого парня из маленького городка, такой интерес к битвам, переворотам и интригам. Но именно это увлечение всю жизнь его куда-то вело. Он старательно откладывал все мелкие монетки, которые ему иногда перепадали от отца, державшего кожевенную лавку, а в девять лет одним махом потратил все свои сокровища – купил у старьевщика на городском рынке драный букварь и договорился с учителем грамоты о нескольких уроках. Через пару месяцев Кристиан бегло читал, а чуть позже сам научился писать.

Дела в отцовской лавке шли неплохо: рядом с городом была большая пересыльная тюрьма, через которую переправляли не только особо опасных преступников, закованных в кандалы, но и тех, кто был осужден не так строго. У таких по закону не отбирали деньги, а некоторым даже разрешалось под охраной ненадолго покидать тюрьму. Эти заключенные были частыми покупателями у кожевенника – башмаки от постоянных переходов у них изнашивались быстро. В десять лет Кристиан, пристроившись в углу отцовской лавки, начал писать письма под диктовку неграмотных каторжников. Он брал всего лишь один ист за две странички – и никогда не хитрил, не старался сделать буквы покрупнее, а строчки пореже. Но вскоре о грамотном сыне кожевенника знал весь городок и окрестности, обращаться к нему начали не только каторжники, и заработок Кристиана в удачные дни почти сравнивался с отцовским.

Из всех этих слов, записанных под диктовку и заключенных, и свободных горожан, он вынес сотни разных историй – иногда забавных, но чаще страшных – и понял, чем хочет заниматься, когда вырастет. Нет, он не подхватит кожевенное ремесло отца. Кристиан хотел всерьез изучать историю и рассказывать обо всем, что происходит, а в заветных мечтах видел себя летописцем при дворе королевы Леоноры. Когда эти мечты прочно утвердились в его душе, Кристиану почти исполнилось двенадцать, и его ничуть не смущало, что простого парня из глубинки не ждут в придворных летописцах. Надо было всего-то стать лучшим, а потом доказать это всем. Но учиться в родном городке было негде, и поэтому Кристиан без всякой системы читал все книжки о прежних временах, какие только мог купить. А заодно постоянно разглядывал разные карты – ведь чтобы понять, где и за что воюют, нужно представлять себе место действия.

Все эти годы Кристиан копил. Он откладывал каждый ист, и потом, когда собиралась дюжина крошечных монеток, менял их на один целый истар – чтобы уж точно не потратить. Разменивать истар было жалко. А когда удавалось собрать дюжину истаров, Кристиан менял их на большую золотую монету. За десять лет он наскреб наконец на университетский взнос, на дорогу и на первое обустройство в чужом городе – и два дня назад, простившись с отцом и расцеловав мать, отправился в столицу.

Из десятков прочитанных книг, из сотен услышанных историй Кристиан прекрасно знал об изгнанной династии Нортеров. После прошлого Небесного суда власть над Истаралом получили Лейнеры, в семье которых корона традиционно передавалась по женской линии. И королева Инесса Лейнер, бабка нынешней королевы Леоноры, выслала из страны Вильгельма Нортера – прадеда принца Даниэля. Во время бегства Нортеру удалось вывезти все семейные драгоценности, и потом, оказавшись в безопасности за пределами Истарала, Вильгельм Нортер купил небольшой замок в приграничных горах на вольной территории между Истаралом и соседней Силией, укрепил его и обосновался там. Храня чистоту королевской крови, Нортер женился на одной из бесчисленных силийских принцесс. Юную красавицу за изгнанника, конечно, не отдали бы, но засидевшуюся в девках дурнушку тоже надо было куда-то пристроить – и для этой цели Вильгельм Нортер, пусть беглый, но все-таки король, вполне подошел.

Выбираться из Истарала Вильгельму Нортеру помогал командир его личной гвардии, Фредерик Верт. Много лет мужчины из благородного семейства Вертов, не менее древнего, чем все королевские династии, были на службе у рода Нортеров, и каждый Верт в день совершеннолетия давал торжественную клятву – быть верным, всегда защищать честь династии Нортеров и никогда не связывать свою жизнь с женщинами из рода Лейнеров. Такой обет давал Фредерик Верт Вильгельму Нортеру, такой же – и Рихард Верт Даниэлю Нортеру.

Кристиан все это знал. И знал, что не должен сейчас засыпать, что должен услышать разговор Верта, Плетки и Феликса, – но ничего не мог с собой поделать. Приготовленное Эльзой лекарство успокоило боль и облегчило тошноту, и Кристиан все-таки уснул, так и не узнав, о чем говорят над разложенной на столе картой.

Когда он проснулся, было уже светло. Кристиан попытался разглядеть часы на камине и понять, сколько времени. Он приподнялся и тут же охнул от боли в боку, кровать заскрипела, и на шум примчалась встревоженная Эльза. Сейчас, утром, она казалась еще красивее. Голубые глаза сверкали, на губах играла все та же приветливая улыбка.

– Вы проснулись?

– Да, – отозвался Кристиан, пытаясь сесть в постели.

– Вам нужно встать? Сейчас я позову кого-нибудь из мужчин, они помогут.

– Нет, – смутился он, но тут же понял, что да, подняться все-таки нужно. – То есть… спасибо…

Эльза снова улыбнулась, скрылась за дверью и вернулась уже с Феликсом. Вот он выглядел именно так, как, по представлениям Кристиана, и должен был: огромный, крепкий, с лицом в старых оспинах. Такой запросто уложит быка одним небрежным ударом. Кристиан знал, что, в отличие от аристократа Рихарда Верта, Феликс был человеком простым – кажется, из солдат – и не имел фамилии.

– О, совсем оклемался, – усмехнулся Феликс, осторожно подхватывая Кристиана. – Да ты и сам бы справился, тут рядом. Держись.

Каминных часов Кристиан так и не увидел, но, оказавшись во дворе, взглянул на солнце и понял, что день в самом разгаре. Когда через несколько минут он, опираясь на Феликса, вернулся, Эльза уже приготовила очередную чашку с травяным отваром.

– Есть будете, или до сих пор тошнит? – спросила она, и Кристиан почувствовал, что и вправду голоден.

– Буду. Спасибо.

Он ждал, что все накинутся с вопросами, но пока никто его не трогал, и только позже, когда Кристиан немного поел, а Эльза сменила ему повязку на боку, – только тогда в комнату вернулся Феликс, а следом за ним вошли Рихард и Плетка. Верт вопросительно взглянул на Эльзу, словно уточняя, можно ли поговорить с ее подопечным, и девушка, кивнув, скрылась за дверью. Рихард сел рядом с Кристианом, Плетка встала напротив у окна, Феликс устроился в другом торце комнаты.

– Ну что, получше? – спокойно спросил Верт. – Можете говорить?

Глава 2. Шанс

В вырезе его рубашки Кристиан заметил тонкую серебряную цепочку, на которой что-то сверкнуло, – и хоть он и не видел, что именно, но прекрасно понял: маленький серебряный меч, отделанный бриллиантами, – знаменитый символ верности Вертов Нортерам, передававшийся в семействе Вертов от отца к сыну уже много поколений.

Кристиан вспомнил все слухи, ходившие о Рихарде Верте. Принц Даниэль Нортер, живший в приграничном замке прадеда, нередко появлялся в высшем свете за пределами Истарала – и порой становился мишенью для чьих-то насмешек. Но стоило кому-то отпустить шуточку по поводу изгнанных Нортеров – Рихард Верт со спокойной улыбкой заводил с шутником милую беседу. Через пару слов разъяренные остряки вызывали Верта на дуэль, после чего отправлялись либо к хирургам, либо сразу к Небесным судьям – в зависимости от настроения Рихарда. Бывало, доставалось и самому Верту, заговоренным он не был, – но желающие пошутить в адрес Даниэля Нортера довольно быстро перевелись.

Именно из-за этих историй Кристиан и представлял себе Верта свирепым убийцей. Но сейчас рядом с ним сидел человек, на убийцу вовсе не походивший. Реальный Верт оказался высоким, широкоплечим, худощавым блондином с мягкой улыбкой и спокойным взглядом серых глаз.

– Можете говорить? – повторил Рихард, не дождавшись ответа.

– Могу, да, – кивнул Кристиан. – Спасибо за помощь.

Он понимал, что его будут расспрашивать, и решил не врать, чтобы потом не запутаться самому. Ну или врать только в самом крайнем случае.

– Здесь вы в безопасности. Меня зовут Рихард Верт.

– А я Феликс, – раздалось с другого края комнаты.

– Плетка, – вступила девушка. Она перехватила взгляд Кристиана, направленный на ее татуировку, и коротко усмехнулась. – Так меня прозвали на каторге. Я привыкла.

Голос у нее оказался неожиданно низким, грудным, бархатным. Кристиан никак не ожидал такого тембра от невысокой хрупкой девушки. А про каторгу она упомянула совершенно спокойно – не бравируя этим и не стесняясь этого.

– Кристиан.

– Что с вами случилось? – поинтересовался Рихард.

– Я шел в столицу, в Стреттен.

– Пешком? – Верт удивленно поднял бровь.

– Да.

– Откуда?

– Из Фента.

– Это где пересыльный пункт? – быстро уточнила Плетка.

– Да. Я… я сам из Фента. Хотел записаться в университет в Стреттене, накопил на взнос и пошел. Рассчитывал, что за месяц с небольшим дойду. Но далеко уйти не успел. Сел в трактире играть в кости, – Кристиан вдруг почувствовал, что у него задрожали губы. – Проиграл почти все деньги, потом плащ, нож, перчатки… Потом мне вдруг показалось странным, что у меня почти все время двойки и единички, а у него – пятерки и шестерки…

– Два набора костей, – пояснил Верт. – Обычное дело. Один – без пятерок и шестерок. Второй – без единичек и двоек. Главное – внушить собеседнику доверие и ловко и быстро менять кости.

– Я… я не знал, – всхлипнул Кристиан. – Думал, все честно. Пошутил, что кости заговоренные, и потянулся потрогать… а меня ножом в бок и дубовой скамейкой сзади по голове… а потом ничего не помню. Очнулся посреди поля, там, где вы меня нашли. Даже не знаю, далеко от трактира или нет. С меня еще и башмаки стащили, и кошелек с остатками денег срезали.

Он понял, что вот-вот расплачется, и изо всех сил старался сдержаться.

– А как назывался трактир?

– «Сапог и башмак».

– Далеко, да. Мы проезжали его. Значит, вас еще какое-то время везли. Скорее всего, в повозке, – отвезли подальше, а потом выкинули. Совсем не помните?

– Совсем.

– Главное – вы живы, и ничего особо серьезного нет. Завтра, думаю, вполне можно будет тронуться в путь.

– Рихард! – из-за двери донесся возмущенный голос Эльзы. – Дайте человеку оклематься! Если вы, едва придя в себя, готовы прыгнуть в седло, это не значит, что все такие!

– У нас есть повозка. И еще полдня и ночь впереди, – улыбнулся ей в ответ Верт, но тут же снова перевел взгляд на Кристиана. – Что вы собирались изучать в стреттенском университете?

– Историю и словесность.

– Вот как? Интересуетесь историей? Кого-то читали? Максимилиана Лена наверняка, если увлекаетесь. Гаспара тоже. Еще?

– Леона Старшего и Леона Младшего, – оживился Кристиан, – Оскара, Юлиана…

– Юлиана? – уточнила вдруг Плетка. – Вы владеете старосилийским?

Кристиан растерянно покосился на нее. Он мог бы ждать такого вопроса от аристократа Верта, но никак не от беглой каторжницы.

– Нет, – помотал он головой. – Я читал в переложении Леона Старшего.

– Какое-то ремесло у вас есть? – спросил Рихард.

– Да, я переписчик. Переписывал и книги, и письма под диктовку – и горожанам, и заключенным, – Кристиан осекся и снова покосился на Плетку, но та промолчала, зато Верт снова начал его расспрашивать.

– Вы выросли у пересыльного пункта, наверняка наслушались историй от каторжников – и не знали, что нельзя садиться играть с первым встречным?

Кристиан вздохнул:

– Знал, конечно. Но меня словно заговорили.

– Да, они умеют. Хорошо, что все обошлось. Плащ, башмаки, перчатки и деньги – дело наживное. С ремеслом переписчика вы в любом крупном городе не пропадете. Мы завтра к вечеру будем в Лоттене, там вас и оставим, – Рихард поднялся и, не дожидаясь ответа, шагнул в сторону, но уже у двери обернулся. – Отдыхайте, а завтра утром тронемся в путь.

Верт вышел из комнаты, Плетка и Феликс молча последовали за ним. Кристиан, у которого этот короткий разговор отнял последние силы, закрыл глаза. Судьба и правда давала ему шанс – шанс оказаться в самой гуще событий. Рихард ни словом не обмолвился о принце, но Кристиан был уверен – Феликс и Рихард сопровождают принца Даниэля к месту Небесного суда. Все сходилось.

Почти все.

Грот Небесного суда был за пределами Истарала, на вольной территории, – но попасть туда можно было, только проехав через все королевство и перейдя через северную границу.

А город Лоттен лежал совершенно в другой стороне от этого маршрута. И вряд ли Рихард Верт готов так сильно отклониться от верного направления, чтобы доставить какого-то первого встречного в безопасное место.

Зачем ему Лоттен, если ехать надо строго на север? Кристиан пытался подумать об этом, но на него снова накатила волна слабости и дурноты, и он сдался. Вместо мыслей о непонятном маршруте в голове теперь крутились другие – это шанс, это его шанс. Королева Леонора, конечно, ждет, что Даниэль Нортер попытается приехать на Небесный суд. И конечно, стража по всему Истаралу будет предупреждена. Но вряд ли Нортера ждут так рано. И вряд ли знают его маршрут. Если Кристиан прямо из Лоттена кинется в столицу, прорвется к королеве и расскажет о планах Нортера – его наградят и заметят. И, может быть, он приблизится к своей мечте – должности придворного летописца. Главное – прорваться к самой королеве. Ну в крайнем случае – к принцессе Марианне, та ведь тоже уже взрослая и может принимать решения. Она на два года младше своей сестры. Принцессе Александрине, жестоко убитой больше года назад прямо на улицах Стреттена, было бы сейчас двадцать два. Значит, Марианне – двадцать.

Но как он сможет туда добраться, если у него нет ни единого иста, и даже башмаков больше нет?

Кристиан запутался в собственных мыслях и снова заснул.

Соседняя комната была совсем крошечной, там едва умещались пара стульев, скамейка и маленький стол. Сейчас все – и Эльза, и Рихард, и Феликс с Плеткой – устроились с разных сторон вокруг этого стола.

– Ну что? – Верт посмотрел на Феликса, потом перевел взгляд на Плетку. – Что скажете?

– Похоже, не врет, – проворчал Феликс.

– Если и врет – то очень умело. Для шпиона слишком уж неказист. Речь чистая, явно много читает, – кивнула Плетка. – С книгами по истории хорошо знаком.

– Если так – значит, и за происходящим сейчас следит, – отозвался Рихард. – Значит, понял, кто мы. И что тут делаем. Эльза, может, он притворяется? И сам себя ножом саданул для правдоподобия?

– Нет. Рана хоть и не опасная, но глубокая и очень болезненная, сам себя он так сильно не пырнул бы. И по голове явно всерьез получил.

– Ну, тошноту и слабость изобразить легко.

– Да, – согласилась Эльза. – А вот разные зрачки и дергающийся взгляд нарочно не подделаешь. Рихард, ему действительно крепко досталось.

– Лейнеры никак не могли нас выследить. Слишком рано, – произнес Феликс. – Они, конечно, ждут его высочество. Но не сейчас. Планеты встанут в линию только в августе, а сейчас июнь. И королева Леонора точно понимает, что его высочество не захочет проводить в Истарале ни единого лишнего дня. По крайней мере – пока не станет законным королем.

Верт кивнул:

– Да. Со всем согласен, да. Но мне не нравится этот парень.

– Мне тоже, – еле слышно откликнулась Плетка.

К радости Кристиана, ему дали отлежаться до конца дня. Но уже к вечеру Рихард, Феликс и Плетка начали собираться, и он понял – завтра рано утром все тронутся в путь. Он слышал, как Феликс отправился к хозяину, чтобы расплатиться за дом, который два или три дня занимал принц со своим окружением. Самого принца Даниэля Кристиан до сих пор так и не видел, он знал только, что его высочество занимает пару комнат на втором этаже. Да еще, обладая чутким слухом, понял, что ночи его высочество проводит в обществе прекрасной Эльзы.

Он пытался расспросить Эльзу про завтрашнюю дорогу, но девушка лишь очаровательно улыбалась и увиливала от ответов.

– Не волнуйтесь, завтра вы будете вполне в силах перенести дорогу в повозке. Верхом вам ехать не придется, – заверила она.

– Я и не умею, – признался в ответ Кристиан.

Вернувшийся Феликс принес ему пару весьма потрепанных башмаков, и утром Кристиан был вполне готов отправиться в Лоттен. Он, ожидавший, что принц династии Нортеров путешествует в карете, с изумлением увидел во дворе простую крытую повозку, запряженную мускулистой гнедой лошадью. Верх повозки был не слишком искусно размалеван самыми яркими красками, сзади висели разноцветные ленты, а на хомуте болтались длинные нарядные кисточки из красной и зеленой пряжи. В стороне Плетка держала под уздцы сразу трех оседланных лошадей. Феликс помог Кристиану забраться в повозку и устроиться полулежа, Эльза изящно запрыгнула на облучок и подхватила вожжи. Кристиан осмотрелся внутри: повозка была разделена плотной ширмой. Похоже, принц Даниэль вовсе не горел желанием общаться с попутчиками. Наконец дверь дома отворилась, и во двор, к повозке и лошадям, в сопровождении Рихарда вышел богато одетый юноша среднего роста. Кристиан понял, что это и есть принц Даниэль Нортер.

Принц показался Кристиану совсем молоденьким: если Верту было, наверное, немногим больше тридцати, то принц смотрелся ровесником самого Кристиана. Он был одет в вишневый костюм из дорогого бархата. Красивое правильное лицо с чересчур высокомерным выражением, дорогое кружево на воротнике и манжетах, золотая цепочка крупного плетения с тяжелой подвеской, на которой драгоценными камнями был выложен герб, – все в Даниэле Нортере словно подчеркивало его королевскую породу. Кристиан сразу заметил, что разговаривает принц только с Рихардом – похоже, как с почти равным по происхождению. Ни Феликса, ни Плетку он не удостоил ни единым взглядом, и даже Эльзу, с которой был весьма ласков ночью, днем словно и не замечал. Кристиан слышал, как принц забрался в повозку за ширмой.

– Трогаемся? – спросила Эльза у Верта.

– Да.

Она легко хлестнула вожжами лошадь, и повозка двинулась. Феликс, Плетка и Рихард ехали рядом. Кристиана удивило, как ловко держится в седле беглая каторжница, но он был так впечатлен всем происходящим, что даже не стал задумываться, где же обычная преступница могла научиться так ездить верхом.

Подумать только – он, простой парень из небогатой семьи, выросший в глухом городишке, сидит сейчас в одной повозке с самым настоящим принцем! Лошадь неспешно рысила по дороге вдоль большого поля с едва взошедшим ячменем, красные и зеленые кисти на хомуте весело колыхались, и Кристиан только теперь оценил задумку Верта – он почему-то был уверен, что идея принадлежит именно Рихарду: яркая повозка на проселочной дороге вроде бы и бросалась в глаза, но любой путник тут же понимал, что это всего лишь жалкий бродячий балаганчик, и сразу терял всякий интерес и к повозке, и к сопровождавшим ее трем всадникам. Цепкий взгляд заметил бы, что кони слишком уж хороши для небогатых странствующих лицедеев, но расчет Верта был верен – внимание привлекали не дорогие верховые лошади, не всадники рядом с повозкой, а сама повозка, ее пестро раскрашенный верх, яркие развевающиеся ленты и броские кисточки на хомуте гнедого коня.

– А если вдруг кто-то поймет, что вы вовсе никакие не лицедеи? – негромко спросил Кристиан у Эльзы. – Мало ли… попросят где-нибудь выступить, а вы ничего не можете?

Девушка на миг замялась, словно решала, стоит ли рассказывать этому незнакомцу подробности, но потом все-таки заулыбалась и ответила:

– Ну если уж будут очень настаивать – Феликс легко гнет подковы и завязывает узлом кочергу, Рихард метает ножи, жонглирует яблоками и ходит по канату, Плетка с ходу придумывает стихи на любые темы, а я пою и играю на лютне, – Эльза мотнула головой, указывая на что-то у нее за спиной, и Кристиан увидел свернутую рогожу, из которой торчал гриф.

Он видел, что девушка отвечает неохотно, и не стал больше расспрашивать. Ничего, потом он все разузнает. Кристиан осторожно выглянул наружу. Ячменное поле осталось позади, теперь повозка катила по широкой, хорошо утоптанной лесной дороге. Деревья с обеих сторон были вырублены – он знал, что по велению королевы Леоноры это сделали на всех крупных лесных дорогах, чтобы грабителям было не так просто нападать на путников.

Феликс и Рихард держались рядом с повозкой. Кристиан уже знал, что принц Даниэль требует, чтобы они оба почти постоянно были рядом с ним. Плетка же иногда уезжала вперед, проверяя путь. Каторжница была все в том же мужском костюме, только темные волосы ее, вчера заплетенные в две косички, сегодня были распущены и развевались за спиной, когда Плетка пускала коня в галоп. Сейчас она снова направилась вперед, и Кристиан только увидел, как вдали, за изгибом дороги, мелькнул и скрылся хвост ее рыжей лошади. Он осторожно подвинулся чуть ближе к Эльзе и подумал, что, может быть, если бы не присутствие принца за ширмой, он сумел бы разговорить эту улыбчивую красавицу. Слышны ли там, за ширмой, голоса? Кристиан еще чуть приблизился к девушке и уже собирался снова завести беседу, но вдруг из-за поворота – с той стороны, куда не так давно уехала Плетка – раздался грохот выстрела. Он увидел, как на миг закаменело лицо Верта, но Рихард тут же взял себя в руки, быстрым жестом остановил Феликса с Эльзой, а сам во весь опор помчался вперед. Когда он скрылся за поворотом, послышался второй выстрел.

– Что происходит? – громко спросил из-за ширмы принц. – Верт, что у вас там творится?

Никто ему не ответил. Эльза застыла с распахнутыми от страха глазами, Феликс, молниеносно вынувший из кобуры пистолет, замер, всматриваясь в изгиб дороги. Он, по давно оговоренному правилу, не бросился следом за Вертом, а остался рядом с принцем – и теперь напряженно прислушивался к звукам леса, но ни новых выстрелов, ни каких-либо признаков боя не было.

– Кристиан, ты владеешь каким-нибудь оружием? – негромко поинтересовался Феликс.

– Нет.

– Понятно.

– Поедешь вперед? – испуганно спросила у Феликса Эльза.

– Нет, я должен охранять его высочество, – он направил свою лошадь на несколько шагов в сторону, давая Эльзе место, чтобы та могла быстро развернуть повозку, если понадобится. Девушка, поняв, замерла. Кристиан заметил по ее лицу, что она готова лишиться чувств от страха. Нежные щеки побелели, руки, сжимавшие вожжи, задрожали.

– На нас… на нас напали? – прошептала она.

Феликс покачал головой:

– Не похоже.

И в тот же миг из-за поворота показались Верт и Плетка. Оба были верхом. Эльза ахнула, увидев, что Рихард залит кровью, но Феликс быстро ее успокоил:

– Несется рысью, с серьезной раной так не поскачешь. Да и Плетка встревоженной не выглядит.

Через минуту всадники приблизились к повозке.

– Все в порядке, – быстро сказал Верт, отвечая на незаданный вопрос. – Это кровь кабана.

– Кабана? – ахнула Эльза.

– Да, – откликнулась каторжница. – На меня набросился кабан. Я в него выстрелила и попала, он споткнулся, но тут же снова кинулся вперед, напугал лошадь. Я выстрелила из второго пистолета, но бесполезно. Если бы не Рихард…

– Кабана трудно убить из пистолета, ты его просто на миг оглушила, – Верт быстро улыбнулся ей, потом кивнул Феликсу. – Хотел красиво, одним ударом, – но не нашлись двух-трех собак, которые его держали бы для меня, так что этот кабан крутился, как свинья. Ну и вот, – он опустил глаза на свою куртку, перемазанную кровью. – Надо будет разделать его, заберем мясо.

Принц Даниэль, услышав его голос, снова громко крикнул из-за ширмы:

– Верт, что у вас там происходит?

– Все хорошо, ваше высочество. Мы с Плеткой добыли прекрасного свежего мяса.

– Мы тронемся наконец дальше? – повысил голос принц.

– Да, как только разделаем кабана.

– Хорошо. Верт, вы же помните о вашей фамильной присяге нашему роду? – холодно добавил Даниэль Нортер так, словно никого, кроме них с Рихардом, тут не было. Кристиан еще раз отметил для себя, что, похоже, принц не считает остальных за людей.

– Конечно, ваше высочество. Не беспокойтесь, – кивнул Верт и негромко произнес, обращаясь уже скорее не к принцу, а к самому себе: – Быть верным, всегда защищать честь династии Нортеров и никогда не связывать свою жизнь с женщинами из Лейнеров.

– Эх, а зря, – тихо хохотнул Феликс. – Говорят ведь, что принцесса Марианна – редкая красавица.

Рихард отмахнулся от него со смехом:

– Да ну тебя! Поехали лучше, разберемся с кабаном, пока его кто другой не подобрал, – он развернул лошадь, потом на миг посмотрел на каторжницу. Плетка перехватила этот взгляд.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Второй раз ты меня спасаешь.

– Да ну, брось.

Глава 3. Каторжница

Рихард направил коня по дороге, махнул Феликсу, чтобы тот не отставал. Повозка тронулась следом, Плетка на своей рыжей лошади держалась чуть сбоку.

Второй раз. Второй, да. Рихард слишком хорошо помнил первый, и сейчас, орудуя ножом над кабаньей тушей, снова во всех подробностях представил себе тот день. Это было весной, пару месяцев назад, когда уже пробилась свежая трава и распустились листья на деревьях. Принц Даниэль всегда вел тайную переписку со многими знатными людьми, которые поддерживали династию Нортеров – а теперь, понимая, что приближается август и Небесный суд, принц стал обмениваться посланиями куда чаще прежнего. Не желая подвергать опасности ни себя, ни своих сторонников, он доверял письма только Верту. И сам принц, и Рихард прекрасно понимали, что люди Лейнеров знают о переписке и наверняка ищут гонца, что рано или поздно они нападут на след, – но Верт был уверен в себе, а принц Даниэль – в нем. Из раза в раз все проходило гладко, но в конце концов Рихард, возвращаясь с ответным письмом из Истарала в замок Нортеров, наткнулся на засаду в придорожном трактире.

Он отбился от нападавших, выскользнул и через пару минут был уже в лесу – хорошо, что не стал заводить лошадь в конюшню при трактире, а оставил на коновязи у самого входа. Все окрестные лесные тропинки Верт знал куда лучше нападавших, и поэтому вскоре почувствовал, что его уже точно никто не преследует. В схватке он получил укол шпагой под левую ключицу и понимал, что ему еще очень повезло: пройди клинок хоть чуточку ниже – и Рихард истек бы кровью за несколько минут.

До рубежа Истарала и приграничного замка Нортеров оставалось не так и далеко, но Верт почувствовал, что не доедет. Кровь не останавливалась, прижать рану было нечем. Левая рука немела, в плечо при каждом шаге лошади словно втыкали раскаленный гвоздь, перед глазами сгущалась темная пелена. Не хватало только хлопнуться с седла в обморок прямо посреди леса. Рихард знал, что в замке Эльза приведет его в порядок за несколько дней, но до замка надо было еще добраться. Он вспомнил, что рядом есть охотничья заимка у ручья, и направил лошадь к избушке, надеясь отлежаться хотя бы пару часов. Лучше довезти письмо с опозданием на полдня, чем вовсе не довезти. Если заимка пуста – он немного передохнет, если там вдруг охотники – попросит у них помощи.

В крошечной избушке никого не оказалось. Рихард с трудом спешился, ослабил подпругу, но снимать седло не стал – побаивался, что потом не сможет его поднять. Он стреножил лошадь, отпустил ее пастись у ручья и наконец растянулся на толстом соломенном тюфяке – никаких кроватей на простенькой лесной заимке не было. Несколько минут Рихард просто лежал, не шевелясь, потом почувствовал, что звон в ушах начинает стихать, и нашел в себе силы стянуть сапоги. Действовал он осторожно – кровотечение наконец прекратилось, но Верт опасался, что от неловких движений оно может снова начаться.

Он не помнил, как забрался под валявшееся на тюфяке покрывало. Наверное, он на какое-то время задремал, и очнулся только от громкого топота и криков за стенами избушки.

Значит, его все-таки нашли.

Дверь распахнулась, и в избушку влетела всклокоченная девчонка. Топот и крики стали отчетливей – за девчонкой гнались, и преследователи были с каждым мигом ближе. Он быстро откинул покрывало в сторону.

– Ныряй сюда и не высовывайся.

Девчонка юркнула к нему, Рихард быстро опустил покрывало.

– Только не шевелись. Я худой, ты тощая, покрывало толстое, – никто и не заметит, что тут не один человек, а двое.

Она прильнула к нему и замерла. Рихарду казалось, что он чувствует, как колотится ее сердце. Топот и голоса были совсем рядом, он пытался по звуку понять, сколько человек гонятся за беглянкой, но в голове у него все словно плыло. В следующий миг дверь снова распахнулась, и в избушку влетели двое. Еще кто-то явно остался снаружи.

– Где эта тварь? – заорал один из преследователей.

– Кто? – еле слышно откликнулся Рихард, стараясь, чтобы голос звучал совсем слабо.

– Девка. Каторжница.

– Я тут один. Не было никого, да я и не подпустил бы – подцепил где-то в пути горячку, хочу тут переждать, чтобы не тащить заразу дальше.

Рихард знал, что смотрится он сейчас вполне подходяще – начиналась лихорадка, лицо пылало, глаза наверняка сверкали. Да и горячка в самом деле порой волнами прокатывалась и по Истаралу, и по соседним странам.

Вошедшие отступили к двери.

– Тьфу, скотина. Хоть бы предупредил.

– Не успел. Только задремал – и вы тут. Да не бойтесь, вы ж почти не приближались.

– Не было девки, значит?

– Никого не было.

Он выждал несколько минут, и только потом, убедившись, что преследователи и правда ушли, приподнял покрывало.

– Ну, выбирайся.

Девчонка вынырнула. Впрочем, нет, не девчонка, – так ему только поначалу показалось, слишком уж невысокая и тонкая. Сейчас Рихард понял, что перед ним вполне взрослая молодая женщина. Лет двадцати, а то и постарше, наверное.

– Спасибо, – тихо пробормотала она. – Почему ты меня не выдал?

– Потому что вооруженные мужчины не должны охотиться на безоружных женщин.

– Я с каторги сбежала.

– Я слышал.

Она отбросила от лица прядь темных, свалявшихся от грязи волос, и Рихард заметил татуировку на руке. Ничего себе. Не просто каторга, а пожизненная. Девушка перехватила его взгляд, но промолчала.

– А если бы они не ушли? Стали бы меня искать?

– Пришлось бы подраться, – неожиданно улыбнулся он.

– Ты не очень-то выглядишь для драки.

– Ничего, на пару минут меня бы хватило.

– Их там четверо.

– Значит, по полминуты на каждого, – он осторожно подвинулся, приподнимаясь на тюфяке чуть повыше. – Меня зовут Рихард.

Лицо девушки вдруг померкло.

– Я… я не хочу вспоминать свое имя. И врать тебе не хочу, ты меня спас. На каторге меня прозвали Плеткой, пусть будет так.

Прозвище ей, быстрой и резковатой, и в самом деле подходило.

Что же у нее за имя, если даже каторжная кличка лучше этого имени?

– Как скажешь, Плетка так Плетка.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила она.

– Вряд ли ты удирала с каторги, прихватив корпию и чистое полотно.

– Не оставлять же тебя так.

– Ничего страшного, не привыкать.

– Точно? – она отступила к двери, свет из проема упал на лицо, и Рихард обратил внимание на высокие резковатые скулы и необыкновенно красивый рисунок ее бровей. – Ладно. Мне надо удирать. Спасибо тебе.

Плетка выскользнула из избушки так же стремительно, как несколько минут назад влетела в нее. Он плотнее завернулся в покрывало, закрыл глаза и то ли забылся, то ли заснул. А когда проснулся – заметил рядом мешок из рогожи. Рихард дотянулся до мешка, развязал веревку и в уже сгустившихся сумерках принялся перебирать содержимое.

Небольшая бутылка вина, ржаная лепешка, два яблока, кусок копченой баранины. Полотняные бинты, чем-то щедро пропитанные, – похоже, заживляющей смолой.

Он засмеялся и ребром ладони отбил бутылочное горлышко – ковыряться с сургучной пробкой было лень.

Спасенная девчонка почему-то запомнилась – хотя что за ерунда, Рихард и видел-то ее всего несколько минут. В начале мая, когда разлившиеся реки вернулись в свои русла, а дороги окончательно подсохли, Верт стал готовиться к походу, чтобы к августу точно уж довести принца до грота Небесного суда. Принц хотел взять с собой дюжину стражников, но Верт отговорил его – отряд, движущийся по Истаралу, сразу бы привлек внимание, а вот скромная повозка бродячих лицедеев могла спокойно раскатывать по любым дорогам. Перед отъездом Рихард покупал все необходимое на городском рынке. Приобретать что-то на территории Истарала ему не хотелось, чтобы не привлекать лишнего внимания, а тут, в стороне от границы, можно было спокойно все найти, – и Верт, никогда никому не доверявший выбор снаряжения и оружия, сам направился на рынок. Он придирчиво разглядывал каждую мелочь – от котелков и фляг до теплых войлочных ковриков и одеял из овечьих шкур. В шорном ряду он задержался около одного из прилавков: амуниция там была дороговата, но очень уж хорошо сделана, и Рихард раздумывал, сумеет ли он уговорить прижимистого принца Даниэля на лишние расходы. Возле соседнего прилавка в раздумьях топтался грузный мужчина – судя по одежде, не слишком удачливый купец – а рядом вертелся мелкий тонкий мальчишка с бумагами в руках. Мальчишка быстро читал вслух бумаги, составленные на мудреном силийском, и тут же пересказывал их купцу простыми словами.

Рихард застыл. Он узнал эту гордую осанку, низковатый голос, эти тонкие точеные руки. Руки, кстати, сейчас были в дешевых перчатках с обрезанными пальцами. Ну еще бы.

– Обратите внимание, господин, – мальчишка указал на какие-то строки, – тут написано, что если после сделки прошло три дня и вы не заметили никаких недостатков в товаре, то дальше продавец ни за что не отвечает.

– Меня это не устраивает, – возмутился купец, обращаясь уже не к мальчишке, а к продавцу. – А ты ступай, свое отработал, спасибо.

В ладонь парнишки легла монетка. Парень отвернулся от купца, скользнул взглядом по торговым рядам в поисках новых заказчиков.

– Неплохо смотришься в мужской одежде, – тихо усмехнулся Рихард.

Синие глаза с испугом уставились на него, но уже через миг Плетка улыбнулась в ответ:

– Оклемался, значит?

– Давно уже, – Верт снова окинул ее взглядом, отметил про себя, что драную тюремную робу девушка сменила на не менее драные штаны и куртку. – У тебя все хорошо?

Плетка резко вскинула голову и прикусила губу.

– Помощь не нужна, спасибо.

– Ты давно в последний раз спала в нормальной постели, не вздрагивая при каждом шорохе? – спросил Рихард, разглядывая темные синяки под ее глазами. Ни голодной, ни совсем уж оборванной Плетка не выглядела, но он видел, что беглая каторжница совершенно измотана.

– Все в порядке, – упрямо повторила она.

Со времен Вильгельма Нортера и его приобретения замка род Вертов жил в просторном доме неподалеку – Фредерик Верт купил тогда дом для будущих потомков, понимая, что обосноваться в приграничных горах пришлось надолго, на несколько поколений. Сейчас Рихард оставался в этих хоромах один – его младшая сестра вышла за силийца и давно перебралась к мужу, а родители решили на старости лет пожить в теплых краях, приобрели небольшой замок у моря и уехали туда вместе со всей челядью. Рихард же вполне обходился конюхом, кухаркой и парой слуг.

– А если я тебе предложу безопасное место, где ты сможешь отдохнуть и спокойно решить, что тебе дальше делать?

Плетка посмотрела на него в упор.

– Я каторжница, Рихард. Беглая каторжница.

– Да, помню. Идем?

Ответить она не успела – к Рихарду подбежал один из торговцев.

– Господин Верт, вы спрашивали, сколько у нас еще тех веревок? Я отправил сына в кладовку, чтобы пересчитать.

– Да. Я загляну позже, спасибо.

Он кивком отпустил торговца и поймал на себе взгляд темно-синих глаз.

– Верт? – переспросила Плетка, чуть склонив голову набок. – Вы… вы что, Рихард Верт?

– Да.

– Небесные судьи, я должна была сразу понять!

– Так что, идем?

Каторжница на миг замерла, потом быстро ответила:

– Да.

В трактире у самого входа на рынок Верта ждал слуга с лошадьми, туда же один за другим сбегались посыльные от торговцев, принося оплаченные Рихардом седла, попоны, вяленое мясо и другие покупки. Рихард протянул слуге монету в четверть иста и кивнул, указывая на сложенные в углу вещи:

– Я возьму твою лошадь, а ты найми повозку и возвращайся на ней со всем этим.

Потом он обернулся к каторжнице.

– Ты умеешь ездить верхом?

– Да.

– Тогда идем.

У коновязи она растерялась, и Верт, поняв ее замешательство, легко подсадил девушку на лошадь и подтянул стремена на пару дырочек. В седле Плетка держалась прекрасно, а вот сесть сама не могла – словно привыкла, что ей всегда помогает грум. Рихард усмехнулся этой дурацкой мысли.

– Откуда ты знаешь силийский? – спросил он, когда городские ворота остались позади.

– Я выросла на севере Истарала.

Верт понимающе кивнул – в северных землях, вплотную прилегавших к Силии, по-силийски говорил едва ли не каждый первый.

К вечеру, когда гостья, немного отдохнув и отоспавшись, вышла из предоставленной ей комнаты, Рихард велел подать ужин на небольшой веранде. Синяки под глазами Плетки так и не исчезли – похоже, каторжница была слишком измучена, и недолгого сна ей не хватило. Но выглядела она уже куда свежее.

– Спасибо, – улыбнулась девушка, изящно и непринужденно управляясь с серебряными столовыми приборами. – Вы правда мне очень помогли.

– При прошлой встрече мы вроде были на «ты»?

– Да, простите. Но тогда я не знала, кто вы, – она чуть замялась, словно хотела о чем-то спросить, но не могла решиться. – Я уйду завтра утром, но… можно мне тут переночевать, чтобы не уходить сейчас, почти ночью?

– Я похож на человека, который может выставить ночью на улицу беззащитную девушку?

– Беглую каторжницу, – тихо уточнила Плетка, опустив глаза. – Нет, ничуть не похожи. Спасибо.

– Тебе есть куда идти?

– Я что-нибудь придумаю.

– А твои родные? Укроют тебя, спрячут?

– Есть причины, по которым я не могу вернуться к ним. Не расспрашивайте меня об этом, пожалуйста, господин Верт. Но я направлюсь на север, это ведь мои родные места.

Рихард не ответил. Он подлил вина себе и гостье, поднял бокал, стараясь незаметно рассмотреть девушку. Могли ли ее подослать Лейнеры? Королева Леонора, разумеется, понимает, что принц Даниэль постарается прибыть на Небесный суд. И уж точно понимает, что отвечать за этот поход будет именно он, Рихард. И вполне может подослать к нему шпиона или убийцу. Женщину? Почему бы и нет. Щепотка яда в бокал вина – с этим женщина легко справится. Пожалуй, куда легче, чем мужчина.

Но будь девушка подослана, она бы не оставила его на охотничьей заимке одного. Бросилась бы втираться в доверие – помогать, лечить, ухаживать. Хотя в постороннем уходе он тогда вовсе не нуждался, да и повязку потом вполне смог наложить одной рукой. И уж точно Лейнеры, зная его вкусы – а похождения Верта по спальням благородных дам ни для кого секретом не были – выбрали бы для такого дела яркую пышную красотку из знати, а не тоненькую каторжницу с синими, как восточный лазурит, глазами.

– И ты уверена, что доберешься до севера?

Плетка засмеялась в ответ:

– Вовсе не уверена. Но надо же что-то делать. Я много где бывала там, так что куда-нибудь да доберусь.

– Много где – это где?

– Росла около Островерхих гор, что за силийской границей. У меня есть родня в Силии, – Плетка на миг замялась, словно решая, что можно говорить, а что нет. – Но и в других местах по побережью часто бывала, так что все там знаю.

Рихард поймал ее взгляд, она не отвела глаз. Островерхие горы? Неужели все-таки подослана Лейнерами? Именно у Островерхих гор, на самом севере, на краю земли, находился грот Небесного суда. Прошлым летом Верт побывал в тех краях, чтобы хоть немного присмотреться. А теперь, готовясь к походу, изучил все карты, которые смог найти, расспросил не одну дюжину бродяг и путешественников и прочитал о северных землях все, что отыскал в скудной библиотеке замка Нортеров. Рассказы очевидцев противоречили картам, карты – книгам, и Рихард понял, что разбираться придется уже в пути. Да, он немного познакомился с северными землями, но этого знакомства явно не хватит.

Верт еще раз посмотрел гостье прямо в глаза.

– Островерхие горы? Не иначе как Небесные судьи сделали так, чтобы наши дороги пересеклись.

– О чем вы?

– Ты наверняка знаешь о гроте Небесного суда? – сказал он, скорее утверждая, чем спрашивая. Никаких сомнений, что знает, не было, – Рихард уже успел оценить и манеры собеседницы, и на редкость чистую речь. Да еще и по-силийски читает. Наверняка получила неплохое образование. Скорее всего, работала в каком-то благородном семействе Истарала, пока не случилось что-то, из-за чего девушка оказалась на каторге.

– Конечно, – кивнула она. – Вы шутите? Все в Истарале это знают. Да и в окрестных странах, наверное.

– Поддерживаешь какую-нибудь из династий?

– Я что, вельможа или служитель Небесных судей, чтобы моя поддержка хоть что-то значила? – Плетка даже растерялась от его слов. – Ни до одних, ни до других мне дела нет, да и им до меня тоже.

Рихард промолчал. Если бы каторжницу подослала королева Леонора – девчонка бы стала уверять, что ненавидит всех Лейнеров до седьмого колена, да еще наверняка придумала бы историю, как именно по милости королевской семьи на нее нацепили кандалы. Но Плетка только удивилась.

– Почему вы спрашиваете?

– Собираюсь в ближайшие дни отправиться на север, – начал он. – Как раз на самый край света, к Островерхим горам.

Девушка понимающе кивнула.

– Поведете принца Даниэля к гроту Небесного суда?

– Да. Я был там один раз, но, по большому счету, не знаю ни тамошней погоды, ни местности, ни обычаев. Ничего. Моя сестра замужем за силийцем, но они никогда никуда не выбираются из своего поместья, да и живут не на севере, а на южных силийских островах.

– И вы не хотите ее впутывать.

– Не хочу, – спокойно подтвердил Рихард. – Лилия давно живет своей семьей, к Истаралу она никакого отношения не имеет и даже, кажется, никогда там не бывала. Да и клятву верности Нортерам в нашей семье дают только мужчины, Лилия никаким словом не связана.

– И вы даже не спрашиваете, за что я попала на каторгу?

– Не спрашиваю.

Она кивнула, Рихард заметил на тонком лице быструю благодарную улыбку.

– Я не могу вам рассказать этого, господин Верт. Но уверяю, что не представляю никакой опасности для его высочества. И если вам в походе нужен человек, хорошо знающий север, – я готова.

– Королева Леонора наверняка будет ждать нас, выслеживать и всячески мешать. Так что путешествие окажется не самым простым. И может статься, что мы до грота не доберемся.

Плетка снова кивнула.

– И даже если доберемся – Небесные судьи вполне могут снова отдать власть династии Лейнеров, и тогда королева Леонора наверняка решит расправиться с нами прямо на месте. На всякий случай.

– Разве его высочество принц Даниэль не захочет поступить точно так же, если власть будет отдана ему?

Рихард не стал отвечать, понимая, что эти слова – не вопрос, а утверждение.

– Но есть все-таки шанс, что мы доберемся, и что Небесные судьи отдадут власть Нортерам. И тогда, обещаю, я буду просить у его высочества – то есть тогда уже у его величества – чтобы с тебя сняли любые обвинения.

– Вы же не знаете, за что я…

– И знать не хочу, – соврал он.

Так Плетка оказалась в крошечном отряде, сопровождавшем принца Даниэля. И пока еще Рихард ни разу не пожалел о том, что взял эту каторжницу в дорогу.

Глава 4. Летописец принца

Вскоре кабан был разделан. Кристиан искренне хотел помочь, но пока не мог – у него до сих пор кружилась голова и сильно болел порезанный бок. Мясо погрузили в повозку, со шкурой Рихард и Феликс возиться не стали, решив, что летняя шкура секача никакой ценности не имеет. Верт хотел было вырезать клыки, свой неожиданный охотничий трофей, но махнул рукой и не стал тратить время.

– В Лоттене продадим тамошним мясникам, – деловито заметил Феликс. – И с собой попросим закоптить. Хорошо, что жары нет: мясо долежит до города, ничего ему не сделается.

Повозка снова тронулась. Верт стянул с себя окровавленную куртку и теперь ехал в одной рубашке, серебряный клинок с бриллиантами поблескивал у него на шее. Кристиан подвинулся поближе к Эльзе и во все глаза смотрел на дорогу. Он надеялся, что сегодня за день хоть немного наберется сил, но переезд в тряской повозке совсем его вымотал. Наконец вдалеке, где дорога поднималась на высокий холм, показались очертания городских стен. Верт протянул Плетке какую-то записку, та быстро прочитала, кивнула ему и, пустив коня галопом, улетела вперед. Огненно-рыжая лошадь была хорошо видна на пыльной дороге, и Кристиан заметил, что девушка вдалеке, не доехав до городских ворот, свернула в сторону на одну из тропинок и скрылась в перелеске. Повозка неспешно катила к Лоттену, но в полумиле от крепостной стены Верт жестом велел Эльзе направить коня чуть в сторону, на широкую обочину. Фургон плавно съехал с дороги и замер, полускрытый деревьями.

– Подождем здесь? – спросил Феликс.

Рихард молча кивнул. Дорога была пуста, но вскоре из перелеска послышался стук копыт, среди деревьев мелькнула рыжая лошадь, и к повозке примчалась Плетка.

– Все в порядке? – быстро уточнил Верт.

– Да. Все как вы договаривались. Дом убран, снедь готова, никого из посторонних нет. Хозяин с семьей на два дня перебрались к родне. Тут совсем рядом. Тропинка хорошая, повозка запросто проедет.

Кристиан растерянно смотрел на Эльзу, которая снова легонько хлестнула лошадь вожжами, а потом направила повозку не к воротам Лоттена, а в сторону – по широкой тропинке, уводившей куда-то в перелесок.

Они не едут в Лоттен?! Но Верт же хотел его там оставить? Спросить Кристиан не решался, поэтому просто тихо ждал, посматривая на Эльзу. Та, казалось, ничуть не была удивлена. Принц за ширмой тоже молчал, ни о чем не спрашивая. Тропинка повиляла по перелеску и вывела путников на просторный луг. Городские стены остались в стороне, а впереди был густой лес, на опушке которого Кристиан увидел маленький добротный домик с пристройками и навесом.

Теперь он понял, что принцу и правда лишний раз не стоило показываться в большом городе, а вот одинокий дом неподалеку прекрасно подходил для ночлега. Эльза переглянулась с Вертом и плавно остановила повозку у самого входа.

– На ночь спрячем фургон за навесом, ближе к лесу, чтобы не слишком бросался в глаза, – сказал Рихард, спешиваясь. – Переночуем тут, а завтра утром кто-нибудь заскочит в город за новостями. И за едой в дорогу.

– А мясо? – подал голос Феликс. – Пропадет же до завтрашнего утра.

– Да, верно. Отвезешь сейчас?

– Конечно.

– А я? – несмело спросил Кристиан, помня, что его хотели оставить в Лоттене.

Верт обернулся, держа коня за повод:

– Тут четверть часа до города, если быстрым шагом. Сможете? Феликс потом поможет спешиться.

– На лошади? – Кристиан, никогда в жизни не ездивший верхом, испугался, что Верт передумает и не станет его отправлять в Лоттен, и выпалил: – Смогу, конечно.

– Тогда поезжайте, а мы пока обустроимся тут.

– Постойте, Верт, – раздался вдруг из-за ширмы голос принца Даниэля. – Я слышал, мои комнаты уже готовы?

Рихард вопросительно взглянул на Плетку, та быстро кивнула.

– Да, ваше высочество.

– Тогда проводите меня. А потом приведите нашего случайного попутчика, я хочу с ним побеседовать с глазу на глаз.

Кристиан замер. Неужели это о нем? Принц Даниэль, продолжатель династии Нортеров, который удостаивает словом только аристократа Верта, а других будто и не замечает, о чем-то хочет поговорить с простым парнем из крошечного городка? Принц выбрался из повозки, Кристиан видел его стройную фигуру в вишневом костюме рядом с высоким худощавым Рихардом. Верт открыл дверь и шагнул в дом, чуть позже – видимо, дождавшись знака – за ним проследовал и принц.

– А ты чего затаился? – спросил Феликс, просунувшись в повозку. – Не слышал, что ли? Сам вылезешь, или помочь?

– Вылезу.

– Ну смотри.

Кристиан осторожно передвинулся и, стараясь не охать, неловко спустился, медленно выпрямился и пошел к дому. Его уже ждали в небольшой светлой комнате: Рихард стоял у входа, принц сидел на тяжелой резной скамье, прислонившись спиной к стене.

– Верт, оставьте нас на пару минут, – произнес Даниэль Нортер. – Он едва стоит на ногах и никакого вреда мне причинить не сможет.

Рихард молча вышел, притворив за собой дверь. Кристиан замер. Он думал, что принц сразу же начнет разговор, но тот молчал, рассматривая Кристиана, словно товар на рынке, и лишь через некоторое время процедил:

– Ты, конечно, знаешь, кто я?

– Да, ваше высочество.

– И именно поэтому ты так торопился в Лоттен, что был готов отправиться туда прямо сейчас, хотя у тебя нет ни сил на дорогу, ни единого иста на еду и ночлег?

Кристиан растерялся. Ему показалось, что взгляд принца Даниэля вот-вот просверлит его насквозь.

– Ваше высочество, я не смею вам мешать своим присутствием, и поэтому хотел уехать, как только почувствовал, что могу хоть как-то передвигаться.

– Лжешь. Верт не просчитал твой замысел – он хороший воин, но подлости в нем нет. И для него нет ничего невероятного в пешем переходе из Фента в Стреттен. Но я уверен, что решиться на такую прогулку может только очень целеустремленный человек. Ты хочешь стать историком и готов ради этого на все, так?

– Да, ваше высочество.

– Столько усилий ради того, чтобы просто послушать лекции и порыться в библиотеке? Не верю. Ты наверняка хочешь большего – обосноваться в столице, обзавестись знакомствами, втереться в окружение королевы Леоноры и добиться места при дворе. Я прав?

Растерявшийся Кристиан не смел поднять взгляд – так четко описал принц Даниэль все его тайные мечты.

– Отвечай.

– Да, ваше высочество.

– Поэтому-то ты и рвался в Лоттен. Что ты там собирался делать? Молчишь? Ты собирался, как только Феликс продаст мясо, купит снеди и оставит тебя в городе, кинуться к стражникам, правда ведь? И рассказать им о том, что я уже в Истарале, в нескольких минутах езды от городских стен. Ты думаешь, тебя бы наградили за такие сведения, и тебе легче было бы пробиться?

Кристиан чувствовал, как его лицо, несмотря на слабость и дурноту, заливается краской – принц Даниэль снова в точности обрисовал его планы.

– Можешь не отвечать – я по твоему лицу вижу, что прав. Наивный простак. Думаешь, тебя наградили бы? Да стражники прибили бы тебя на месте, чтобы вся слава досталась им. Но сначала позвали бы пытчика – вдруг ты рассказал не все, что знаешь? Так что про свои мечты о награде забудь. И про двор королевы Леоноры забудь, там нет места людям без фамилии, и уж точно нет места мальчишке из глухомани. Ее величество никогда не примет чужака, даже если это будет лучший из лучших – она королева и вынуждена держать уровень, ей есть что терять, – Даниэль Нортер изобразил усмешку. – А вот мне терять совершенно нечего. Но я уверен, что доберусь в срок до грота Небесного суда. И почти уверен, что Небесные судьи в этот раз отдадут предпочтение нашему роду. И тогда мне понадобится человек, который сможет вести подробнейшую летопись, рассказать историю возвращения Нортеров на престол – и сделать это так, чтобы показать наш род в самом правильном свете.

Принц замолчал, вопросительно глядя на Кристиана, но тот стоял, не решаясь вымолвить ни единого слова.

– Историки – продажные твари, – продолжил наследник Нортеров. – Вот я и хочу тебя купить. Верт рассказал, что ты переписчик. А значит, почерк у тебя разборчивый и чистый. Будешь описывать каждый день, событие за событием. Повторяю – в правильном свете показывая все мои свершения. Проверять буду лично. Платить много не стану, до Небесного суда и вовсе ничего не заплачу, ни единого иста. Но едой и одежкой тебя обеспечим. А дальше видно будет. Может быть, и фамилией тебя пожалую. Летописец при короле – это и имя, и слава, и память навсегда.

– А если я откажусь? – пролепетал Кристиан.

Принц Даниэль рассмеялся:

– Лучше соглашайся. Но даже если ты доберешься до Лоттена и бросишься к страже – то что? Допустим, они не замучают тебя до полусмерти, а сразу пошлют сюда отряд. Лоттен – город далеко не самый крупный, гарнизон тут небольшой. Что за отряд они направят? Дюжину? Полторы? Ты всерьез думаешь, что Верт с его приятелем не смогут размазать десяток-другой еле обученных стражников?

Он замолчал и принялся снова беззастенчиво разглядывать Кристиана. Тот стоял, опустив голову, и наконец еле слышно выдавил:

– Ваше высочество, я почту за честь стать летописцем при древней династии Нортеров.

Принц с видимым трудом сдержал усмешку.

– Верт, войдите к нам! – произнес он громко и отчетливо, так, чтобы его точно услышали за стеной. Через миг дверь отворилась, и Кристиан увидел в проеме высокий стройный силуэт Рихарда.

– Да, ваше высочество?

– Представляю вам моего летописца, – Даниэль Нортер кивком указал на Кристиана, который готов был съежиться под его взглядом. – Он будет подробнейшим образом излагать все события.

Верт кивнул, серебряный клинок на его груди сверкнул бриллиантами, и Кристиан при виде этого символа снова вспомнил о знаменитой клятве верности рода Вертов. Как там? «Быть верным, всегда защищать честь династии Нортеров и никогда не связывать свою жизнь с женщинами из рода Лейнеров».

– А… а клятва? – осторожно спросил он.

– Что?

– Ваше высочество, я ведь, наверное, должен поклясться вам, что… что… – он замолчал, окончательно растерявшись.

Принц расхохотался в голос:

– Клятва? Клятву я могу принять только от благородного человека с фамилией. А ты, если вздумаешь предать меня, просто отправишься к Небесным судьям. И поверь, твой путь к ним будет долгим и мучительным.

В библиотеке королевского дворца было почти темно, света от единственной масляной лампы, стоявшей на столе, не хватало, но больших факелов не зажигали – королева Истарала не любила яркого огня, ей казалось, что в отблесках пламени ее лицо смотрится старше. Леоноре Лейнер недавно исполнилось пятьдесят, и она изо всех сил старалась выглядеть как можно моложе. Высокая, суховатая, с правильными чертами, она была бы красавицей, если бы не слишком жесткий взгляд голубых глаз и их чересчур властное выражение.

Сейчас королева, устроившись в глубоком бархатном кресле, внимательно слушала Генриха Стела – канцлера Истарала. Кроме них, в библиотеке были младшая дочь Леоноры – принцесса Марианна, и сын канцлера – Артур Стел, командир дворцовой стражи.

– Ждать Нортера пока рано, но он наверняка тайно готовится к походу, – неторопливо произнес канцлер. – Я знаю, что он в последнее время стал напоминать о себе давним сторонникам Нортеров. В конце апреля мои люди чуть было не перехватили гонца, но тот сумел вырваться и ускользнуть.

– И они не бросились в погоню? – удивленно спросила королева.

Генрих Стел смутился:

– Нет, ваше величество. Никто из них уже не смог подняться.

– Откуда у Нортера деньги на толкового гонца?

– Гонцом, судя по описанию, был Верт.

– Тогда понятно. Но откуда у принца вообще деньги? Неужели его сторонники потратились на то, чтобы он мог добраться до грота?

– И это тоже может быть. Но основной его капитал – драгоценности, которые во время бегства вывез из страны его прадед, король Вильгельм. Да еще приданое, которое Вильгельм получил, женившись на силийской принцессе. И пусть казна Нортеров не пополняется, а только тратится, но сокровищ у этой семьи было немало, а живет их род со дня изгнания довольно скромно. Мои люди издалека наблюдают за замком Нортера, и, похоже, принц Даниэль хоть и не шикует, но и не бедствует, так что средства для похода на север у него наверняка есть.

Леонора перевела взгляд с Герниха Стела на его сына, Артура, потом снова взглянула на канцлера.

– Будь вы на месте Нортера – когда бы вы двинулись?

– Как можно позже, ваше величество. Принц Даниэль наверняка не захочет провести на территории Истарала ни единого лишнего дня – по крайней мере, до тех пор, пока Небесный суд не отдаст Истарал ему. Но этого, я уверен, не случится.

Артур Стел кивнул, показывая, что согласен с отцом, потом почтительно обернулся к принцессе Марианне:

– Ваше высочество, до июля еще достаточно времени, и я смогу вас лично проводить к чудотворному камню.

Принцесса мягко улыбнулась. Каждый год в начале лета Марианна, не раскрывая никому в пути своего имени и титула, приезжала к огромному валуну в долине в трех днях пути от столицы. Древние предания говорили, что этот камень Небесные судьи наделили волшебной силой, что он может выполнять желания, если проситель не злоупотребляет желаниями и обращается к камню не чаще раза в год – и принцесса, искренне верившая в это, еще с подросткового возраста взяла себе за правило приезжать к чудодейственному валуну.

– Не стоит, Артур, – быстро остановил сына канцлер. – Ее высочество возьмет обычных городских стражников, а тебе сейчас лучше оставаться в Стреттене.

Генрих Стел обменялся быстрыми взглядами с королевой, та едва заметно кивнула. Юная принцесса и молодой командир стражи не испытывали какой-либо привязанности друг к другу, но и королева, и канцлер на всякий случай старались на корню пресечь их возможное взаимное влечение. Марианна Лейнер могла выйти замуж только за человека чистой королевской крови, и даже Артур Стел из древнего аристократического рода – такого же древнего, как Нортеры, Лейнеры или Верты – не мог мечтать о принцессе.

– Значит, раньше июля отряд Нортера у нас не появится, – холодно подытожила королева Леонора. –Мы готовы его встретить?

– Конечно, ваше величество. Стража в городах давно предупреждена, а во все приграничные селенья мы ближе к июлю направим хотя бы по паре опытных людей. Наверняка Верт убедит принца пробираться лесами и глухими местами, так что в городах они могут и не показаться – но им придется пополнять запасы еды и воды, и рано или поздно их заметят.

Стоило канцлеру снова упомянуть Верта, как глаза Артура Стела засверкали. Он, как и все при дворе королевы Леоноры, тщательно следил за всеми новостями о принце Даниэле и о его окружении. С раннего детства Арутра Стела воспитывали воином, с раннего детства он знал, что именно ему, когда придет время очередного Небесного суда, придется защищать от Нортеров Истарал и грот, находящийся на дальнем северном архипелаге. И он прекрасно понимал: ведь и Рихард Верт с раннего детства знает, что именно на его долю выпало провести принца Даниэля к гроту. Артур часто думал, что Верт, скорее всего, считает этот путь к гроту делом своей жизни – так же как и он сам считал делом своей жизни защиту грота.

И если не с детства, то уж точно с подросткового возраста Артур Стел мечтал когда-нибудь скрестить шпаги с Рихардом Вертом. Один на один, в равном бою. И чем больше он слышал о мастерстве Верта, тем сильнее хотел с ним сразиться.

Законы Небесных судей были незыблемы: никаких столкновений возле грота, на нейтральной территории. Остановить принца Даниэля можно было только в границах Истарала, при этом не причиняя принцу никакого вреда. Если каким-то чудом Нортеру удастся пройти через Истарал и, покинув пределы королевства, выбраться к гроту – он станет неуязвим.

– В начале июля мы еще раз напомним всем стражникам в городах, всем деревенским старостам: обращать внимание на любой неизвестный отряд, на любую группу всадников, на любого незнакомого путника. Особенно если этот путник – изящный темноволосый юноша или высокий стройный белокурый мужчина, – произнес Артур. – Они не проберутся незамеченными.

– Юноша? – удивилась принцесса. – Даниэль Нортер?

– Он выглядит младше своих лет.

Младший Стел взглянул на отца, потом перевел взгляд на королеву, но все снова молчали. Артур еще раз посмотрел на принцессу Марианну и вспомнил ее старшую сестру, Александрину, которую случайные грабители зарезали на улицах Стреттена, изуродовав ее так, что хоронить принцессу пришлось в закрытом гробу. Долгое время по столице ходили слухи, что к этому убийству приложил руку принц Даниэль, но Артур никогда в такое не верил. Марианна, как две капли воды похожая на королеву Леонору, росла и воспитывалась в столице, во дворце Лейнеров, а вот старшую дочь королева давным-давно отослала в одну из дальних резиденций, с глаз долой, и принцесса Александрина лишь изредка, по большим праздникам, показывалась в королевском дворце. Привезти и отвезти юную наследницу – а именно Александрина была первой наследницей королевы – всегда доводилось Артуру. Поэтому он хорошо знал старшую принцессу, которая, в отличие от сестры, совсем не напоминала внешностью мать – говорили, что она пошла в своего отца, первого мужа Леоноры.

Сейчас, когда он снова подумал о принцессе, в груди словно что-то дрогнуло. Может, и вправду Даниэль Нортер решил избавиться от опасной для него первой наследницы? Артур, прищурившись, повернулся к окну, выходившему на северную сторону. Где-то там, далеко-далеко отсюда, – архипелаг Островерхие горы, где расположен грот Небесного суда.

Он не должен пропустить туда отряд принца. Не должен и не пропустит.

Только поздним вечером, когда на высоком темном небе проступили звезды, Кристиан наконец поверил, что теперь он – личный летописец принца. Феликс вернулся из города и привез дешевой бумаги, которую не жалко было тратить на быстрые неразборчивые заметки – Кристиан понимал, что в походных условиях сделать все сразу красиво и начисто будет невозможно. Он хотел расспросить о подробностях предстоящего пути Верта, но не посмел к нему обратиться. Перед Феликсом он так не робел, но и его пока постеснялся расспрашивать. Потом. Путь предстоит долгий, время еще будет.

Кристиан подумал о двух девушках – прекрасной Эльзе и Плетке. Должен ли он упомянуть и о них? Он решил сначала повнимательнее присмотреться к обеим, и случай ему представился тут же – удача в этот день была явно на стороне будущего историка.

Дом, в котором остановился принц со своим окружением, наверняка принадлежал зажиточному, даже богатому человеку. Две большие комнаты, в которых расположился сам принц, комната потеснее для Верта, кухня и просторная общая комната, где по разным углам на толстых матрасах устроились Феликс, Кристиан и девушки, – все это говорило о благополучии и достатке хозяина. На кухне для гостей была приготовлена куча разной снеди, так что Эльзе и Плетке оставалось лишь накрыть на стол. Рихард был у принца, Феликс занимался лошадьми под навесом возле дома, а сам Кристиан пристроился возле небольшого резного комода и, пялясь в чистый лист бумаги, изо всех сил пытался выдавить первую фразу. Дверь на кухню была приоткрыта, и он слышал, как тихо перешептываются девушки.

– Испугалась кабана? – с сочувствием в голосе спросила Эльза. – Я бы умерла от ужаса на месте, если б такого здоровенного увидела! А ты еще в него и оба раза попала! Я бы не смогла.

– Смогла бы, он совсем рядом был.

Кристиан осторожно покосился, заглянул в дверную щель, но ни Эльза, ни Плетка не обращали на него никакого внимания. Им казалось, что они говорят совсем тихо, хотя на самом деле звук из кухни шел так, что до Кристиана долетало каждое слово.

– Не смогла бы, – повторила Эльза. – Он же живой. Я… я не могу. Даже кота соседского шлепнуть не могла, когда он со стола воровал, хотя надо было: он постоянно к нам в окно прыгал.

Она вдруг вся померкла, словно вспомнив что-то страшное. Кристиан услышал, как дрогнул ее голос, а Плетка, стоявшая рядом, быстро схватила ее за плечо.

– Эльза? Что случилось?

– Ничего, – слабо выдохнула девушка. – Не смогу ударить.

– Надо будет – сможешь.

– Нет, – Эльза опустилась на край стола, казалось, она вот-вот расплачется. – Надо было – и не смогла. Я тебя не спрашивала, как ты с каторги сбежала, но понимаю, что не так это просто было… пришлось кого-то ударить… или еще похлеще…

Плетка кивнула, не отвечая.

– А я… могла сбежать, могла вырваться, но надо было от охранников избавиться. Их двое было, пьяные… я справилась бы, если бы решилась.

– Охранников? – переспросила Плетка, нахмурившись.

– А, ты же не знаешь, – Эльза грустно улыбнулась. – Что мне скрывать? Все мы тут в одной связке. Ты думаешь, я – любовница его высочества? – спросила она, понизив голос. – То есть да, но… я – его собственность. Просто вещь. Он меня купил. На невольничьем рынке.

– Небесные судьи! – прошептала каторжница. – Я думала, работорговли давно нигде нет.

– В Истарале и соседних странах, конечно, нет. А он был на южных островах, в Соларе. Там у них и пираты, и работорговцы, – Эльза, начав рассказывать, уже не могла остановиться. – Я выросла в Истарале, а в Солар поехала учиться. Очень боялась одна, но очень хотела.

– В Стреттене же есть университет. Куда Кристиан шел.

– В Стреттене не учат врачебному ремеслу. А в Соларе самые лучшие наставники. Я проучилась почти полгода, немножко осмелела, стала выбираться из своей комнатушки на прогулки. И мы с подружкой в порту попали под налет работорговцев. Нас схватили и увезли, а потом… – она всхлипнула, – потом выставили на рынке. И его высочество, пришедший на рынок для забавы под охраной четырех своих стражников, увидел меня и купил.

Плетка молчала. Кристиан замер, боясь, что девушки спохватятся и вспомнят о его присутствии, но ни та, ни другая так и не обращали внимания на приоткрытую дверь. Со стороны дальних комнат раздался скрип, и Кристиан испугался, что сейчас либо вернется от принца Верт, либо войдет Феликс, и девушек прервут, но нет, – за дверью только что-то громыхнуло, видно, Феликс взял ведро. Потом все звуки снова утихли.

– И ты так и живешь? – осторожно спросила Плетка.

– Как вещь? Да. Так и живу.

– Как же…

– Знаешь, мне еще очень хорошо, – оборвала ее Эльза. – Очень хорошо. Мою подружку, с которой нас вместе схватили, купили матросы с торгового галеона. Вскладчину. На всех. Хотели меня, но я красивая, и за меня просили намного больше. А она хорошенькая, но обычная. Когда ее вели на корабль по сходням, она вырвалась и прыгнула в море, но матросы не дали ей утонуть и все-таки затащили на галеон. И я не хочу знать, что с ней стало. Не могу даже думать. А его высочество… он хотя бы один, он всегда опрятен и не склонен ни к каким гадостям… если ты понимаешь…

Эльза все-таки расплакалась. Кристиан видел, как Плетка обняла ее – одновременно крепко и бережно.

– Бедная, бедная! И ты никогда не думала вырваться, удрать, добраться до дома?

– У меня нет отца, но есть трое старших братьев и младшая сестра. И если братья узнают, что я делила постель с мужчиной, не дав вместе с ним брачного обета Небесным судьям, – они сами меня убьют, чтобы мой позор не лег на младшую сестру.

Плетка не ответила, но Кристиан заметил, что она лишь крепче обняла рыдающую Эльзу.

Глава 5. Прекрасная незнакомка

За несколько дней Кристиан успел если не освоиться с должностью летописца, то хотя бы поверить в то, что все это происходит с ним наяву – он действительно в самой гуще исторических событий, и именно ему предстоит рассказать о предстоящем Небесном суде и сохранить эти воспоминания для будущих поколений. Яркий размалеванный фургончик катил по дорогам Истарала, с каждым днем продвигаясь все ближе к самому сердцу страны. Несмотря на то, что на пути уже было несколько городов, принц Даниэль еще ни разу не останавливался на ночлег внутри крепостных стен: каждый раз неподалеку от города повозка сворачивала к очередному дому, где были приготовлены чистые комнаты и свежая еда и где не было никого из посторонних.

Кристиан мысленно выстраивал на карте пройденные города и все не мог понять, как эта дорога приведет их к гроту Небесного суда. Островерхие горы и грот лежали ровно на севере, а путь, по которому двигался фургончик-балаган, явно уводил в сторону. Проще всего было бы спросить об этом принца Даниэля, который теперь иногда удостаивал Кристиана разговором, или Верта, – но Кристиан почему-то не решался на это.

Сейчас дорога петляла по зеленым лугам. Впереди темнел густой хвойный лес, но до него было еще далеко. Эльза правила лошадью, принц, как обычно, молча отдыхал за ширмой, а Кристиан поглядывал то на мелькающие окрестности, то на трех всадников – Рихарда, Феликса и Плетку, то на прелестную Эльзу. Теперь, когда он узнал, что девушка – всего лишь простая невольница, ее красота уже не казалась такой влекущей и пленительной: словно нежный трепетный ангел превратился в обычную вещь, которую почти каждый может себе купить. Сейчас мысли Кристиана куда больше занимала беглая каторжница: ее никак нельзя было назвать прекрасной, но весь ее облик – точеные руки, королевская осанка, причудливо изломанные брови, тревожные синие глаза с длинными темными ресницами – манил его какой-то смутной, неназванной тайной. Кристиан заметил, что не один он присматривается к девушке – Рихард тоже почти не сводил с Плетки взгляда, и порой его привычное жесткое выражение лица сменялось вдруг совсем мальчишеским.

За ширмой раздался шорох, Кристиан услышал, как принц отдернул в сторону кусок рогожи.

– Верт! – громко позвал Даниэль Нортер.

Рихард, ехавший впереди, чуть придержал своего серого коня и поравнялся с повозкой.

– Да, ваше высочество?

– Вы по-прежнему настаиваете, что лучше переночевать в лесу?

Верт прищурился. Кристиан заметил, как он сжал губы, словно не желая при других продолжать разговор, который они с принцем начали с глазу на глаз.

– Отвечайте.

– Ночи уже теплые, ваше высочество, и у нас есть все необходимое и для короткой ночевки, и для долгой стоянки. В лесу для вас будет безопаснее.

– У нас впереди Антес, это тихое и глухое место, а здешние края славятся своими винами и сладостями. Вы же сами уверяли меня, что никто не будет нас так рано ждать и никто не сможет проследить наш путь. А значит, в Антесе мы сможем без всякого риска остановиться в хорошей гостинице.

– Можем ли мы быть уверены, ваше высочество, что ни один из хозяев жилья, где мы до сих пор ночевали, не догадался, что за гостей он принимает?

Принц Даниэль ухмыльнулся:

– Верт, вы слишком уж осторожничаете.

Рихард пожал плечами, но промолчал, и принц, не дождавшись ответа, продолжил:

– Сегодня мы ночуем в Антесе. Я хочу спать на нормальной постели, а не на войлочном коврике в повозке, и ужинать за столом, а не на кое-как расстеленной на земле рогожке.

– Ваше высочество…

– Мы ночуем в гостинице, Верт, – повторил Даниэль Нортер с упрямством, удивившим Кристиана.

– Если вы настаиваете на гостинице, ваше высочество, то давайте остановимся, не доезжая до Антеса, за пределами города. Должно же там быть приличное жилье для тех, кто не успел до закрытия ворот. Сладости и вина там точно не хуже, чем внутри городских стен, а вот бежать, если придется, будет куда проще. В черте незнакомого города, ночью, за намертво закрытыми воротами, нам не скрыться от стражников, которые знают там все до последнего переулка.

Кристиан снова услышал шорох за ширмой и понял, что принц задернул рогожу. До Антеса было еще далеко, но Верт уже начал присматривать место для ночлега. Сначала на дороге путникам встретился замызганный покосившийся трактир, такой убогий, что даже привычные ко всему Рихард и Феликс дружно скривились. Потом – гостиница, в которой не оказалось хороших комнат. Но почти у самых городских стен для его высочества наконец нашлось подходящее место – чистая и добротная гостиница, где была своя конюшня со свободными денниками. На втором этаже оказалась уютная, хорошо обставленная комната, вполне достойная принца. Верт внимательно осмотрел ее, проверил, куда выходит окно, и лишь после этого быстрым кивком показал остальным, что все хорошо. Даниэль Нортер, закутанный в длинный широкий плащ с огромным, низко опущенным капюшоном, поднялся по лестнице и тихо велел принести ужин ему в комнату.

Хозяин гостиницы, мигом почувствовавший в Рихарде аристократа, тут же предложил ему вторую приличную комнату, но Верт отказался, решив, что переночует вместе со всеми внизу, на тюфяке в просторном общем зале. Других постояльцев в гостинице пока не было. За окнами начало темнеть, в зале тоже был полумрак. Эльза, взяв на кухне еду и вино, понесла все наверх, в комнату принца, и было понятно, что она оттуда вернется только к утру. Кристиан попросил у хозяина свечу, осторожно поставил ее на краю стола и принялся за свои бумаги.

– Ложитесь после ужина, – негромко сказал Рихард Феликсу и Плетке и кивнул в сторону тюфяков на полу. – К полуночи я тебя разбужу, – добавил он, обращаясь уже к Феликсу, – а потом, под утро, поднимешь Плетку, она тебя сменит.

На столе тем временем появился только что вынутый из печи пирог с зайчатиной, потом – огромная сковорода, на которой красовалась яичница с салом.

– Прикажете вина? – уточнил хозяин.

Верт кивнул:

– Соларского.

Он наполнил всем бокалы, но сам к вину едва притронулся. Кристиан был погружен в свои записи, его спутники, уставшие за день в седле, за ужином почти не говорили, и Феликс с Плеткой собирались уже наконец вытянуться на своих тюфяках, как вдруг снаружи, пока еще издалека, донесся топот копыт.

Верт, расслабленно сидевший за столом, в один миг неуловимо подобрался, словно в нем сработала какая-то скрытая пружина. Феликс и Плетка тоже насторожились. Топот приближался. Окна и двери теплым летним вечером были распахнуты, и все увидели, как перед гостиницей остановилась карета, запряженная парой серых лошадей, и еще двое всадников. Рихард и Феликс обменялись быстрыми взглядами, и Кристиан понял, что они оба в любой миг готовы к броску.

– Стража или хорошие наемники, – еле слышно, одними губами, произнес Верт. – Очень хорошие.

Феликс кивнул, соглашаясь, Плетка тоже ответила утвердительным жестом. Оба всадника казались рослыми и крепкими, мужчина на козлах выглядел и вовсе гигантом. Дверца отворилась, из кареты вышел еще один мужчина, в котором стать и движения тоже выдавали воина. Он обернулся к экипажу, почтительно подал кому-то руку, и следом за ним показалась женщина. Длинный широкий плащ прятал ее фигуру, но не мог скрыть горделивую осанку и грациозные движения. Капюшон был отброшен назад, и Кристиан еще издали увидел, что дама молода и красива – так красива, что, пожалуй, может посоперничать даже с Эльзой. А то и превзойти ее.

Ни на дверце кареты, ни на чьей-либо одежде не было никаких гербов или других опознавательных знаков, но молодая путешественница, несомненно, принадлежала к самой высшей знати: великолепные лошади и в упряжке, и у всадников, переливчатый шелк плаща, вышколенные сопровождающие – все это говорило о богатстве и благородном происхождении.

Опираясь на руку спутника, дама вошла в зал. Двое всадников и кучер остались у входа. Хозяин гостиницы, при виде явно очень богатой гостьи мигом позабывший про Рихарда и его спутников, кинулся к порогу.

– Добро пожаловать, госпожа, добро пожаловать! – залебезил он. – Желаете переночевать или просто поужинать?

– Поужинать и переночевать, – с холодной высокомерной улыбкой ответила девушка.

Ей было не больше двадцати, но важная осанка и надменное выражение лица делали ее немного старше. Светло-золотистые волосы покрывала тонкая шелковая сетка, украшенная искрящимися самоцветами. Голубые глаза ярко сверкали, но блеск этот казался ледяным.

Гостья стояла, едва переступив порог, и пока не проходила дальше. Мужчина замер за ее спиной, остальные трое так и оставались снаружи, за дверью.

– Кристиан, – тихо, еле слышно шепнула Плетка, – я передвину твою свечу? А то мне прямо в глаза…

Он кивнул. Каторжница осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, передвинула плошку со свечкой. Теперь лицо ее скрылось в темноте, и ни хозяин, ни новая гостья не могли бы его разглядеть, тем более что Плетка распустила волосы и перебросила их набок, скрывшись за густой темно-каштановой волной.

– Прикажете накрыть вам? – медовым голосом ворковал хозяин.

– Да. И приготовьте лучшую комнату.

– У меня свободна прекрасная комната, – закивал трактирщик, явно радуясь, что Верт с полчаса назад отказался от нее. – А ваши люди? Комната только одна, но я сейчас принесу тюфяки, чтобы все они могли разместиться здесь.

Девушка пожала плечами:

– Мои люди обойдутся соломой на конюшне или где-нибудь в пристройке. Еду им тоже можете отнести туда.

Она обернулась, властным кивком отпуская мужчину, который до сих пор стоял в дверях у нее за спиной. Потом незнакомка сбросила шелковый плащ и, оставшись в дорожном платье, устроилась за другим торцом длинного стола, явно стараясь держаться подальше от чужих людей. Хозяин сновал вокруг нее, ловко расставляя еду.

– Да, и еще, – требовательно произнесла девушка.

– Слушаю, госпожа, слушаю.

– Эти гости приехали раньше?

Трактирщик растерянно взглянул на Верта и его спутников.

– Да, госпожа.

– Хорошо, ничего не поделать. Но больше никого не пускайте. Если из-за этого у вас останутся пустыми еще комнаты на ночь – я оплачу.

– Что вы, что вы, госпожа! Ужинайте и отдыхайте. Простите, у меня нет женской прислуги, кроме грубой кухарки, и я не смогу предоставить вам…

– В этом нет необходимости, – оборвала его девушка.

Кристиан не мог отвести от нее глаз. Еще несколько дней назад его мысли были заняты прекрасной Эльзой, еще полчаса назад – загадочной каторжницей, но теперь он, раскрыв рот, любовался обольстительной и надменной путешественницей. Испугавшись, что кто-то увидит, как он таращится на девушку, Кристиан осторожно покосился по сторонам – и вдруг заметил странный взгляд Плетки. Та тоже, спрятав лицо за густыми темными волосами, смотрела на незнакомку, и Кристиан поразился силе этого взгляда: в глазах каторжницы была и тревога, и сочувствие, и какая-то совершенно необъяснимая нежность.

Красавица же ни на кого больше не обращала внимания. Сложив ладони, она подняла глаза к потолку и быстро прочитала молитву Небесным судьям, ничуть не смущаясь присутствия посторонних, а потом принялась за пирог. Стук копыт и разговоры всадников, доносившиеся с улицы, стихли – видно, все сопровождающие незнакомки и правда устроились на конюшне. Рихард, немного выдохнув, тоже потянулся к еде, а Феликс и не переставал жевать. Плетка по-прежнему сидела, пряча лицо за волной каштановых локонов, а Кристиан во все глаза рассматривал высокомерную незнакомку. Сейчас, когда она скинула плащ, он оценил не только благородное лицо, но и фигуру – не такую роскошную, как у Эльзы, но очень изящную.

Феликс пнул его локтем в бок:

– Ешь, а то ишь, засмотрелся! – хохотнул он. – Не пялься, не твоего полета птичка. Такие красотки – это по части господина Верта.

Кристиан смутился и растерянно глянул на Рихарда: он почему-то был уверен, что тому не понравятся эти слова. Но Верт, одним взглядом поставивший бы на место любого, беззлобную шутку Феликса легко пропустил мимо ушей. Он скользнул глазами по бумагам Кристиана и повернулся, словно собирался что-то спросить, но тут со стороны навеса и конюшни донеслись крики и выстрелы, а в следующий миг снаружи за окнами гостиницы замелькали пылающие факелы, раздался топот множества ног и копыт. Хозяин, спешивший к гостям, замер посреди зала с подносом в руках.

– Спрячьте даму в ее комнате, быстро! – приказал Верт хозяину.

Девушка, с которой при виде незваной толпы за окнами вмиг слетели высокомерие и надменность, вскочила со скамьи, но было поздно. Дверь распахнулась, в проеме появились сразу двое, сзади маячили еще двое или трое. Все были одеты в серые суконные куртки.

– Серые псы Антеса, – пролепетал Кристиан.

Он вымолвил это еле слышно, но стоявшие в дверях прочитали слова по губам.

– Да, – ухмыльнулся один из них, а потом повернулся к золотоволосой девушке. – Долеталась, канареечка? Мы полдня ехали за каретой, выжидая, когда же представится случай пощипать твои сверкающие перышки.

– Глянь-ка на ее перстни! – рыкнул второй.

– А сетка на волосах!

– А сбруя, а карета? Налобники с серебром, шелковые занавески с кистями!

– Вы что там застыли? – выругался кто-то сзади, и серые куртки хлынули в гостиницу.

И Феликс, и Рихард пока были совершенно спокойны, Верт только быстро кивнул, услышав слова Кристиана. Серые псы Антеса были обычной разбойничьей шайкой, орудовавшей в городе и на ближайших дорогах. Прозвали их так из-за серых суконных курток, которые носили эти грабители. Стража Антеса не первый год пыталась схватить зачинщиков и участников, но обыски в домах подозрительных людей ни к чему не приводили: ни разу не удалось отыскать добычу или хотя бы серую куртку. Видно, все держали где-то в тайнике за городом.

Далеко не всякий житель Истарала слышал об этой шайке, но Кристиан, много читавший и накарябавший много писем для заключенных, давно о ней знал.

Двое грабителей бросились к девушке, Феликс рванулся было ей на помощь, но Верт еле слышно остановил его:

– Тихо. Мы сейчас не принадлежим себе.

– Но…

– Я их отвлеку. Уводи девушку наверх и возвращайся, – почти беззвучно проговорил Рихард и тут же повернулся к грабителям. – Эй, господа, оставьте даму в покое.

Ответом ему был дружный взрыв хохота.

– Это ты, что ли, из балаганчика? Заткнись, а? Не дрожи, ваш балаган мы не тронем.

– Да какой он, к черту, комедиант, – рявкнул вдруг тот самый разбойник, что ворвался в дверь первым. – Из благородных, не видишь, что ли? Стражник ейный? Командир этих остолопов с конюшни?

Рихард спокойно поднялся из-за стола, выпрямился, чуть запрокинув голову. Он был прав – почти все сразу оглянулись на него. Феликс, не вставая в полный рост, осторожно переместился в сторону, потом еще чуть в сторону. Кристиан не мог поверить, что человек таких огромных размеров, как Феликс, может двигаться так быстро и так незаметно. Но пока грабители ошарашенно смотрели на Верта, Феликс неуловимо приближался к девушке.

– Вы не расслышали? Оставьте даму, – медленно, очень отчетливо повторил Верт.

Серебряный клинок с бриллиантами сверкнул у него на груди, и глаза грабителя сразу вспыхнули.

– О, да ты тоже весь в каменьях? – один из разбойников усмехнулся, и остальные, как по команде, снова загоготали.

Феликс подобрался к девушке еще чуть поближе. Плетка по-прежнему сидела за столом, на нее никто не обращал внимания. Кристиан переводил взгляд с разбойников на Феликса и Рихарда, на замершую в ужасе красавицу и на оторопевшего хозяина.

– Ну и мужчины пошли! – не унимался разбойник.

Похоже, он был главным среди псов Антеса: остальные следили за каждым его словом и движением. Главарь, ухмыляясь, сделал пару шагов к Верту. Тот все так же невозмутимо стоял, прямой, спокойный, со вздернутым подбородком. Разбойник потянулся к поясу, вынул из ножен кинжал, с презрительным выражением поддел этим кинжалом серебряную цепочку на груди Рихарда.

– Нацепил бабских побрякушек и стоит столбом, пока его красотку грабят, – хмыкнул главарь.

В следующий миг он уже лежал лицом на столе, правая рука была странно вывернута, а в спине его торчал тот самый кинжал, которым еще мгновение назад он хотел срезать цепочку с Верта. Рихард быстро выдернул кинжал, снова выпрямился.

– Не хватало еще пачкать о вас свое оружие.

Феликс, стоявший уже почти возле красавицы, схватил за шкирку ближайшего типа в серой куртке, с размаху впечатал его лицом в стену и отшвырнул обмякшего разбойника на пол, потом смел с пути еще одного, едва не размазав его по каменной кладке, и наконец оказался у цели.

– Наверх, госпожа, – рыкнул он, подталкивая девушку к лестнице. – Никто до вас не доберется, обещаю.

Незнакомка быстро поднялась на несколько ступенек. Феликс тут же встал у подножия узкой лестницы, закрывая проход. Девушка за его спиной сделала еще пару шагов вверх, потом вдруг остановилась, обернулась в зал и застыла, словно завороженная дракой. Внизу и правда было на что посмотреть: Рихард, быстрый как молния, дрался с тремя серыми куртками. Теснота не позволяла ему вынуть шпагу, но Верт ловко обходился и без нее.

В двери мелькнули еще две фигуры в сером. Грохнул выстрел, пирог с зайчатиной, стоявший возле Кристиана и Плетки, разлетелся в разные стороны.

– Жалко, вкусный был, – сквозь зубы проговорил Рихард, уже успевший разобраться с двумя из трех наседавших на него грабителей.

Феликс обернулся к замершей красавице.

– Да наверх же!

Он довольно бесцеремонно подтолкнул девушку, завороженно смотревшую на Верта, и та, очнувшись после пинка, бросилась в комнату. Услышав, как лязгнул за ее спиной засов, Феликс кинулся вниз. На пути подвернулся один из грабителей, Феликс, почти не замедлившись, схватил его за шкирку и легко, словно игрушку, отшвырнул к дверям, где тот сшиб еще двух, пытавшихся войти.

Кристиан по-прежнему сидел на скамье. Он схватил со стола свои записи и словно вжался в угол. Каторжница рядом с ним оборонялась, отмахиваясь от одного из оставшихся псов Антеса: как только красивая незнакомка скрылась из вида, Плетка сорвалась с лавки, схватила за горлышко бутылку вина и, отбив о край стола донце, бросилась с этим оружием на разбойников, осаждавших Рихарда. Сейчас ее противник был весь исполосован острыми краями бутылки. Кровь лилась ручьем, но разбойник оказался не из слабаков и, хоть и видел, что перевес уже не на его стороне, сдаваться не собирался.

– Живым не дамся, – ухмыльнулся он. – Обидно только, что девка порезала. Ну давайте, вас вон теперь сколько!

– Как скажешь, – откликнулся Феликс и, взяв грабителя за волосы, с размаху приложил его лицом о дубовый стол.

– Все? – Верт окинул взглядом зал.

– Да. Может, еще на конюшне остались. Но вряд ли, кинулись бы на помощь. Сейчас проверю.

– Постой. Кристиан, сходи вместе с Феликсом, мало ли. А вы, дорогой хозяин, загляните, пожалуйста, к гостье, все ли хорошо?

Когда в зале, кроме Рихарда и Плетки, остались только перебитые разбойники, Верт быстро обернулся к девушке.

– Спасибо.

– За что? – удивилась она.

– Думаешь, я не заметил? Если б не ты, я бы уже валялся тут на полу с ножом вот этого господина между ребер, – он указал на последнего разбойника, убитого Феликсом, потом, чуть поморщившись, ощупал левую скулу.

Ответить Плетка не успела: сначала на лестнице показался хозяин, через миг в двери возникли Кристиан и Феликс.

– Все мертвы? – понял Верт по их лицам.

– Да. Четверо ее людей и один разбойник.

– Здесь двое живы, им надо помочь, – Рихард повернулся к хозяину. – Мы вам, боюсь, немного разгромили зал, но я знаю, что за серых псов Антеса объявлена хорошая награда.

– Три золотые монеты, я точно слышал.

– Вы их получите.

– Давай я доеду до города и позову стражу, – тихо сказала Плетка.

– Одна?!

– Его высочество все равно не отпустит вас с Феликсом, так что одна, да. Не беспокойся. Тут рядом, а шайки больше нет. И я умею за себя постоять.

– Да, видел. Городские ворота наверняка уже закрыты.

– Для срочного дела отворят. Я только крикну, что тут псы Антеса напали на благородную даму и что хозяин почти всех перебил – и стражники сами сюда бросятся.

– Хорошо, – согласился Рихард. – Я поднимусь к его высочеству и скажу, что оставаться здесь нам нельзя – нужно уехать до приезда стражи. Причем заранее, с запасом. Потом успокоим девушку и скажем ей, что мы ее не бросили на произвол судьбы, что стражники вот-вот придут ей на помощь.

– Она наверняка очень знатного и богатого рода, так что о ней позаботятся, – проговорила каторжница, чуть склонив голову набок.

Хозяин спустился с большой лампой в руках, отблеск лампы засверкал в синих глазах Плетки, и Верт сам не понял, почему вдруг отвел взгляд.

– Феликс оседлает и выведет тебе лошадь. Осторожнее. Я буду тебя ждать на развилке, где мы проезжали.

Глава 6. Козья тропа

Рихард хотел сначала поговорить с принцем Даниэлем, а потом уже успокоить красавицу-незнакомку, но не успел он повернуться к лестнице, как девушка сама осторожно выглянула из своей комнаты. Она по-прежнему держалась, как королева, но былой надменности в ее взоре ничуть не осталось – наоборот, голубые глаза смотрели на Верта с интересом и неподдельным восхищением.

– Вы… вы с ними справились? – несмело спросила она, оглядывая с лестницы разгромленный зал, по разным углам которого лежали серые куртки. – Со всеми?!

Один из разбойников еле слышно стонал, остальные не подавали признаков жизни.

– Как видите.

– Один?!

– Вместе с моими спутниками. Но простите, госпожа, вам лучше вернуться в комнату и закрыться изнутри. Все ваши люди, что были на конюшне, убиты. Простите, что приходится вам сообщать такую весть. Но скоро здесь будет стража Антеса, и они вам помогут.

– А вы? – растерялась красавица.

– А мне придется вас покинуть. Но стражники будут тут с минуты на минуту, и никакой опасности нет.

– Но…

– Вернитесь в вашу комнату, прошу вас, – повторил Рихард немного жестче.

Девушка шагнула к двери, но все-таки сделала последнюю попытку:

– Кого же мне благодарить за мое чудесное спасение?

– Небесных судей, разумеется. Они и дальше будут к вам благосклонны, особенно если вы сейчас все-таки вернетесь к себе и тихо подождете стражников.

Она вспыхнула, лицо тут же приняло прежнее выражение – надменное и немного презрительное. Не ответив, девушка резко развернулась, хлопнула дверью комнаты и громко лязгнула засовом.

Через полчаса фургончик был уже надежно скрыт на лесной тропинке в стороне от дороги, и в наступившей темноте никто не смог бы его разглядеть за густыми ветками. Рихард, как и обещал Плетке, ждал у развилки, прячась в зарослях. Отсюда до гостиницы было уже далековато – он видел смутные очертания дома и конюшни с пристройками, но на таком расстоянии ничего не слышал и не знал, приехали ли стражники или пока еще нет. Наконец по дороге застучали копыта, приближаясь с каждым мигом. Сквозь ночной мрак Верт разглядел белую проточину и белые чулочки на передних ногах лошади и наконец выдохнул – это был рыжий конь Плетки. Рихард выбрался из своего лесного укрытия и направил лошадь к дороге, чтобы каторжница еще издали заметила светло-серого коня.

Плетка остановилась рядом.

– Стража уже в гостинице, – тихо проговорила она. – Я слышала их разговоры. Девушку увезут в Антес, градоначальник разместит ее в своем доме со всеми почестями, так что она в безопасности.

– Поехали. Мы нашли неплохое место для ночлега – за пригорком, так что костра с дороги никто не заметит. Феликс и Эльза наверняка уже обустроили все, пока я тебя ждал.

– У тебя скула распухла. Даже в темноте заметно.

Рихард коротко усмехнулся:

– А завтра пол-лица желто-лиловым станет. Ничего, бывает.

В лесу действительно все уже было готово. Принц Даниэль устроился на ночь в повозке, остальные пока расположились у костра. Еще совсем недавно, в гостинице, все валились с ног, но теперь ни у кого сна не было ни в одном глазу.

– Видели б вы, как она на него смотрела! – ехидничал Феликс. – Вошла, так вроде вся такая цаца, а как на него во время драки взглянула – так и размякла тут же! Кристиан, ты там так и напиши!

Кристиан смущенно поднял глаза. Ему было стыдно, что в стычке с серыми псами Антеса он оказался совершенно бесполезным, хотя даже хрупкая тоненькая Плетка дралась с грабителями. Он боялся, что над ним станут смеяться, но никто не упрекнул его ни единым словом.

– Напишу, – осторожно ответил он.

Феликс заметил, как в стороне колыхнулись ветки, быстро подобрался, но тут же выдохнул, увидев двух лошадей – светло-серую и рыжую с белыми отметинами.

В фургоне, который стоял чуть в стороне, послышался шорох: принц откинул в сторону толстую рогожу.

– Верт, вы вернулись?

– Да, ваше высочество.

– Теперь стражники поймут, что я уже в Истарале? И уже послезавтра вечером, раньше-то они вряд ли доберутся, об этом будет знать в Стреттене?

– Не думаю, – Рихард неожиданно улыбнулся, но тут же, скривившись, снова ощупал распухающую скулу. – Кто это видел? Хозяин гостиницы? Да у него разум отнялся от страха. Девушка-путешественница? Вот она, похоже, вовсе не трусиха, но она приехала после того, как вы поднялись к себе, так что заметила только нас с Феликсом.

– А если вас кто-то узнал?

Верт чуть вскинул голову – ему явно была приятна мысль, что молва о нем идет по всему Истаралу.

– Кто? Стражники нас не видели. Разбойников почти не осталось – живы были, кажется, один или двое, и то не уверен, что дотянут хотя бы до рассвета. Неизвестная красавица? С ней мы потом даже перекинулись парой фраз, но что с того?

Феликс тихо ткнул Кристиана локтем в бок:

– О, он заметил, что она красавица! Я ж тебе говорю, у Верта на благородных дамочек чутье. Это с Лейнерами ему нельзя связывать жизнь, хотя, говорят, принцесса Марианна дивно хороша. А остальных-то он не упустит!

Рихард, не слыша этих шуток, продолжал разговор с принцем:

– И к тому же люди Лейнеров следят за вашим замком, я давно вам говорил об этом. Издалека, но следят.

– И видят, что меня уже давно там нет!

Верт рассмеялся:

– Наоборот. Они видят, что к замку каждый день приезжают, как и раньше, зеленщик и молочник, что обе кухарки снуют то на рынок, то по городским лавкам, что пару раз приезжали и надолго оставались во дворе чужие кареты – наверняка гости. В окнах ваших комнат вечером горят свечи, как обычно. И даже мелькают разные силуэты. Иногда играет музыка. Три раза за это время ваша карета, запряженная вашей любимой вороной парой, выезжала в город. Как обычно, с задернутыми шторками и в сопровождении двух стражников верхом.

В повозке некоторое время было тихо, потом принц Даниэль пробормотал:

– Это ваших рук дело?

– Да, ваше высочество.

– Почему вы не сказали мне об этом?

– Потому что вы сочли бы такие траты лишними. Но если вы в самом деле считаете, что это лишнее, то я возьму эти расходы на себя, ваше высочество.

С полминуты принц молчал, потом все услышали его голос:

– И долго это будет продолжаться?

– До середины июля. Дальше это уже выглядело бы подозрительно.

– А потом?

– А потом статный молодой человек, богато одетый и издалека очень похожий на вас, в сопровождении дюжины стражников покинет замок и направится по северной дороге к приграничному лесу. Вся прислуга выйдет во внутренний двор, чтобы устроить пышные проводы.

– Так люди Лейнеров же направятся за этим отрядом к лесу!

– Наверняка. Но у отряда будет большой выигрыш во времени, да и людей, наблюдающих за замком, не так много. Скорее всего, они потеряют следы отряда после паромной переправы через приграничную реку, – на лице Верта появилась задорная мальчишеская улыбка, его серые глаза сверкнули в отблесках костра.

– И эти ищейки кинутся в Стреттен!

– Пусть. Мы-то будем уже у самого грота Небесного суда.

– Верт!

– Да, ваше высочество?

Рихард невинно склонил голову набок, и Кристиан едва сдержал смешок, думая, как бы описать эту сцену, чтобы и не отойти от истины, и не рассердить принца. Рогожа задернулась, Верт постоял у повозки еще несколько мгновений, дожидаясь ответа, а потом подошел к костру.

– А на завтрак-то у нас ничего и нет, – вздохнул Феликс.

– Разберемся. Ложитесь наконец, я потом тебя разбужу.

Артур Стел, обычно при любых обстоятельствах прекрасно владевший собой, сейчас с трудом сдерживался. Он мысленно досчитал до пяти, вдохнул, выдохнул и только потом произнес:

– Да, ваше высочество, не спорю, что вы – принцесса и возможная наследница престола, свободный совершеннолетний человек, и только вы решаете, куда и в чьем сопровождении вам отправиться. Но эта поездка к чудотворному камню была… скажу так, не самой удачной идеей.

– Вы в чем-то обвиняете мою дочь? – подняла брови королева Леонора.

Все при дворе знали, что младшую дочь, Марианну, королева любит до самозабвения, и что любой может легко лишиться головы, если королеве всего лишь почудится, что он как-то не так взглянул на принцессу. Но недаром Артур Стел, сын канцлера, стал командиром дворцовой стражи – человеком он был честным и прямым, и напугать его оказалось непросто.

– Обвиняю? – он повернулся к королеве, выдержал ее суровый пристальный взгляд, снова мысленно сосчитал до пяти и продолжил. – Нет, ваше величество. Не обвиняю, но удивляюсь такой беспечности.

– Вы отвечаете, Стел, только за дворцовую стражу. Не берите на себя больше. А с ее высочеством я о случившемся поговорю сама, – Леонора Лейнер грозно посмотрела на дочь, но та лишь отвела глаза в сторону. – Можете идти, Стел, – добавила королева.

Командир стражи не двинулся с места.

– Вы же понимаете, ваше величество, что сейчас помогло просто чудо и милость Небесных судей? Чудо, что стражники примчались так быстро и что хозяин гостиницы оказался таким бесстрашным.

– Хозяин? – принцесса Марианна, до этого только слушавшая перепалку королевы и командира стражи, впервые подала голос. Она изумленно посмотрела на мать, потом перевела взгляд на Артура Стела. – При чем тут хозяин? Он во время драки жался к стене и боялся сделать лишний вдох.

Принцесса презрительно фыркнула, королева удивилась:

– Вот как? Стражники из Антеса, которые по приказу тамошнего градоначальника сопровождали вас в столицу, рассказали, что с шайкой справился именно хозяин.

– Вовсе нет!

– Тогда что же произошло на самом деле? – Артур Стел почтительно взглянул на королеву. – Простите, ваше величество, но я не имею никакого права уйти, пока не узнаю, что случилось на самом деле. Нападение на единственную оставшуюся наследницу – это очень серьезно. Особенно после того, что стало с ее высочеством принцессой Александриной. И я уверен, что должен знать все подробности. Даже если это произошло не на той территории, за которую я отвечаю.

– Вы хотите сказать, что будь вы рядом – такого не случилось бы?

– Надеюсь.

Леонора Лейнер взглянула на дочь. В первые полчаса после возвращения во дворец Марианна выглядела растерянной и даже напуганной, но быстро собралась, снова стала сама собой, и сейчас королева видела, что ее уже вполне можно расспрашивать.

– Хорошо, – кивнула Леонора. – Марианна, дитя мое, расскажите нам подробно, что случилось в гостинице.

– Мы ехали в Антес, я хотела заночевать в городе, но мы не успели до закрытия ворот, потому что я слишком долго сидела у чудотворного камня, – принцесса смутилась. – Пришлось остановиться в гостинице за чертой Антеса.

– Почему вы не представились привратникам и не потребовали, чтобы вам открыли? – спросил Артур. – Не хотели привлекать к себе внимания?

– Да. И гостиница оказалась вполне приличной. Там, правда, уже были постояльцы, но для меня нашлась комната. Я отправила стражников ночевать на конюшню, а мне пришлось делить обеденный зал с другими гостями. Но я села подальше от них, в другом торце длинного-длинного стола.

– Что за гости, сколько их было?

– Двое мужчин, их я хорошо разглядела во время драки. И еще две фигуры были у стены, совсем в темноте, их я почти не видела. Вдруг раздались крики, ржание и выстрелы с конюшни, потом тут же ворвались люди в сером, которые, оказалось, давно следили за моей каретой.

– Потому что вы взяли с собой обычную городскую стражу. Не дворцовую, – Стел нахмурился. – Ни один из моих стражников не проворонил бы слежки. Никогда.

Принцесса опустила взгляд.

– Я не хотела привлекать к себе внимания и не стала говорить вам о поездке.

– Рассказывайте дальше, Марианна, – вмешалась королева.

– Они… они начали измываться. Хотели снять с меня сетку с волос и все кольца, но один из гостей приказал им оставить меня в покое и убираться.

– Прямо-таки приказал? – не удержался от усмешки Артур.

– Да. Началась свалка. Пока он дрался с грабителями, второй помог мне добраться до лестницы. Я хотела посмотреть, но он чуть ли не силой заставил меня закрыться в комнате.

– Что это были за люди? Как они выглядели? Были вооружены? Чем?

– Двух в полумраке я не разглядела.

– А другие двое? Они что, вдвоем перебили всю шайку?

– Да. Хозяин сразу юркнул в сторону. Те двое… Тот, который мне помогал пробраться к лестнице, явно простолюдин. Огромный. Лет тридцать, наверное. Лицо в старых оспинах. Настоящий силач. Второй, я уверена, человек благородной крови.

– Который приказал им убираться? – снова усмехнулся Артур.

На лице принцессы вдруг появилась улыбка.

– Да. Он постарше первого. Тоже высокий, но не такой огромный. Очень стройный, светловолосый. Быстрый как молния. Ни одного лишнего движения, – Марианна снова улыбнулась, но вдруг заметила выражение лица Артура. – Я что-то не то сказала? – холодно уточнила она.

– Высокий, стройный, светловолосый, быстрый как молния? – сквозь зубы повторил Стел. – Постарше тридцати?

– Да, да. У него еще было блестящее серебряное украшение на шее, я не разглядела, какое.

– Клинок верности.

Королева Леонора, которая до этой минуты молча слушала рассказ дочери, вдруг подняла голову.

– Стел, вы уверены, что это он?

– Почти уверен, ваше величество.

– Но почему в Антесе? Это же вообще не по пути! Значит, это не он.

– Кто еще, кроме Рихарда Верта, может почти в одиночку угрожать шайке разбойников?

– Верт? – растерянно выдохнула принцесса. – Меня… меня спас от ограбления Рихард Верт?

– И наверняка – не только от ограбления.

Марианна вспыхнула:

– Они не посмели бы!

Никто ей не ответил.

– Что он делает в Антесе? – повторила свой вопрос королева. – Если это он, конечно?

– Это он, – уверенно ответил Артур. – Я, может, и засомневался бы, но второй, по описанию ее высочества, явно Феликс.

– Но что им там делать?

Стел несколько мгновений помолчал, потом спросил:

– Вы же слышали о Козьей тропе, ваше величество?

– Вы хотите сказать, что Даниэль Нортер – сумасшедший?

– Нортер – нет.

Принцесса, обрадовавшись, что разговор перешел на другую тему, молча слушала и старалась не напоминать о себе. Но едва Марианна услышала про Козью тропу, лицо ее изменилось. Островерхие горы, где находился грот Небесного суда, были архипелагом из трех небольших островов, и из века в век на эти острова добирались только по морю – другой дороги не существовало. Только в старых легендах, в древних северных песнях говорилось о Козьей тропе – единственном месте, где будто бы можно было перебраться с большой земли, с территории Истарала, на архипелаг. Длинный узкий мыс со стороны Истарала выдавался далеко в море, почти касаясь другого длинного и узкого мыса – со стороны архипелага. И там, и там были отвесные скалы, а наверху, на высоте птичьего полета, между скалами Истарала и скалами Островерхих гор был зажат огромный валун. Видно, когда-то, много столетий назад, он покатился с одной из сторон и застрял навсегда между отвесными каменными стенами. Застрял прочно – так прочно, что небольшие суда, которые могли проскользнуть между скал, проходили внизу под валуном без особого страха. Козья тропа, о которой говорилось в преданиях, шла вверх по скалам через этот камень, и по нему, по валуну, будто бы можно было перебраться из Истарала на Островерхие горы.

Рыбаки, постоянно сновавшие внизу на своих лодках, не раз видели, как по валуну скачут горные козы, поэтому и тропу, о которой ходили легенды, прозвали Козьей.

– Им там не пройти, – покачала головой Леонора. – Я слышала про людей, которые пытались там пробраться. Ходят даже слухи, что кому-то это и удавалось. Но с отрядом, с лошадьми?

– Значит, они пойдут пешком. А насчет отряда – будь я на месте Верта, я отговорил бы принца от лишнего сопровождения, – ответил Артур Стел. – Верт и его приятель Феликс вдвоем стоят целого отряда.

– Вы правда верите в то, что говорите? – усмехнулась Леонора.

– Верт ловок и вынослив, это вы и без меня знаете. Его приятель Феликс, может быть, не такой верткий, но силен, как бык, и не вижу причин, почему бы крепкому сильному мужчине не подняться по скалам. А Даниэлю Нортеру, если я не ошибаюсь, должно быть двадцать семь или двадцать восемь лет, значит, он в самом расцвете сил. И к тому же он с детства знал, какое путешествие ему предстоит, поэтому наверняка к нему готовился.

Командир стражи в упор взглянул на королеву.

– Я возьму дюжину своих людей и остановлю их.

– Подожди, Артур, – донеслось вдруг из дальнего угла.

Генрих Стел, канцлер Истарала, так долго молчал, стоя у темной стены, что о его присутствии все успели забыть.

– Что, отец?

– Никакого принца в Истарале сейчас нет. Мои люди присматривают за его приграничным дворцом, и еще три дня назад он в своем парадном экипаже отправился на весь день в город и вернулся только к вечеру. Если три дня назад он был у себя на границе, то никак не мог позавчера оказаться в Антесе.

Артур с сомнением взглянул на отца.

– Верт со своим приятелем мог просто отправиться вперед. Проверить дорогу и потом уж вернуться за принцем.

– Слишком долго, слишком сложно, слишком рискованно. Нет.

– Хорошо. Но пусть без отряда, но я все равно туда должен поехать, – младший Стел повернулся к королеве и, уже не глядя на отца, обратился только к ней. – Ваше величество, если вы позволите – я отправлюсь прямо сейчас, взяв с собой двух своих людей. Пока меня не будет, дворцовую стражу возглавит Оливер. Если что-то с ним случится – Фернан.

Леонора кивнула, потом перевела взгляд на дочь.

– Марианна, дитя мое, вы совсем измотаны после этого ужасного нападения. Ступайте к себе, отдохните.

– Но Небесный суд касается и меня, я должна знать!

– Я расскажу вам потом все, что будет нужно. Ступайте.

– Ваше величество…

– Идите к себе.

Когда принцесса, очень недовольная, вышла из библиотеки, Леонора снова обратилась к Артуру. Она говорила жестко, быстро, уверенно, ее лицо, красивое и твердое, стало вдруг еще тверже, и она сама чем-то напоминала сейчас неприступные каменные скалы: