Всевозможные приключения гоблина Кобы бесплатное чтение

Глава первая, с которой всё начинается

Привет, ребзя! Обычно истории начинаются с того, что автор описывает где и когда она произошла. Но всегда ли это важно? Стоит сказать, что дней недели в мире, где живут наши герои, просто не существуют, а географические названия, будто взяты каким-то сумасшедшим из первых слогов каждой строки какой-то книги.

Ладно, уболтали. Рассказываю, где, когда и что произошло. К западу от моря Мимеза раскинулась скалистая пустошь, которая называется Ныбыстрсис. Вы уж извините, но я вас предупреждал по поводу названий.

Что касается времени года, то в этой местности всегда лето. Но это и не важно, так как все события начались глубоко под землёй. И, хоть это тоже не столь значительно, но в нашем мире это была бы пятница.

– Пятница… – задумчиво произнес Коба, опираясь на кирку и глядя в потолок.

Коба был гоблином, который работал (точнее должен был работать) в шахте.

– Что? – переспросил Ганнат.

Раскаты эха от звона кирки, разносившиеся в шахте, стихли, когда и второй гоблин прекратил работу.

– Да так, – сказал Коба. – Я тут подумал…

– Неужели ты способен на это?! – рассмеялся его собеседник.

– Ай, да заткнись ты, троюродный брат помойной крысы, – обиделся Коба.

– Ладно уж, рассказывай, – сказал Ганнат.

– Пятница. Я придумал, что если бы мы не были рабами, и работали не каждый день, то был бы такой день перед днём отдыха, который бы назвался «пятница». Мы бы его любили.

– Звучит как какое-то прекрасное шаманство, – заметил Ганнат. А потом пояснил: – работать не каждый день. Разве такое может быть?

Размышления двух гоблинов о такой невероятной штуке, как пятница прервал крупный орк средней жутковатости, который вышел из-за вагонетки. В нашем мире он бы занимал должность оптимизатора трудовой деятельности. Думаю, вы сами поймёте почему.

– Вы – два ушастых зеленых вонючих клопа. Почему перестали работать? – прорычал здоровяк.

– Перерыв? – скорее спросил, чем ответил Коба, пытаясь отвести угрозу.

– Пере… что? – переспросил орк.

– Рыв, – подсказал гоблин.

– Что «рыв»? – не понял его собеседник.

– Рыв пере, – постепенно затихая, сказал Коба.

– Что за чушь? Ты зубы мне заговаривать вздумал, сопля червя, вылезшего из драконьего навоза?!

Орк достал из-за пояса инструмент оптимизации рабочих процессов, представлявший из себя сучковатую дубину. Товарищ Кобы по имени Ганнат ещё несколько мгновений назад скоропостижно переместил свой фронт работ на противоположную часть подземного коридора, и делал вид, что работал там всегда и никогда в жизни не выпускал из рук кирку.

– Клянусь именем вождя, я уже работаю, – взвизгнул Коба, чувствуя всеми своими косточками предстоящую экзекуцию. Он тут же схватил инструмент и принялся неистово колошматить им по камням в доказательство своих слов.

– Именем вождя? И какое же у него имя? – Надзиратель явно был фанатом своей работы, и уйти собирался, лишь повысив уровень производительности нахального гоблина.

– Ээ… – протянул Коба. – Да все знают имя нашего вождя. Его и называть не нужно.

– Мне кажется, что не все. Ты, например, не знаешь, а клянёшься им.

– Я-то знаю. А ты? – парировал гоблин.

– Я-то точно знаю, – ответил надзиратель.

– Ну так назови.

– Ты первый. – Орк угрожающе ковырял дубиной стену шахты.

– Нет, ты.

– О, ну раз ты настаиваешь, то я назову. – Улыбка надзирателя была какой-то не искренней, и Коба инстинктивно напрягся. Всё так же обнажая желтые клыки, орк продолжил: – нашего вождя зовут…

И тут Кобе открылось, что имя великого вождя орков гоблинов и огров, о котором он не имел понятия до этого, звучит, как Болезненный Удар Сучковатой Дубиной По Голове.

Пока наш герой усваивает новую информацию в бессознательном состоянии, стоит немного подробнее рассказать о том, кто он и какое место занимает в расовой иерархии. Как мы уже все поняли, Коба – гоблин. Это невысокие существа с зеленоватой кожей, длинными носами и заострёнными ушами. И наш герой самый среднестатистический из всех представителей его народа. Будь в каком-нибудь справочнике глава, посвящённая гоблинам, Коба стал бы отличной иллюстрацией к ней. Большинство гоблинов – это бесплатная рабочая сила и расходный материал для физически более развитых существ. Например, для орков.

Орки, такие как уже знакомый нам специалист по оптимизации рабочих процессов, также обладают зеленоватой кожей, но, в отличие от гоблинов, удались ростом и мускулатурой. У них грубые плоские морды с тяжёлой нижней челюстью, которая украшена крупными острыми зубами, как правило, торчащими из той щели в голове, которую они называют ртом.

В росте орков превосходят огры. Они также превосходят их в своей тупости. Подробнее их описывать пока не буду, так как мы ни одного огра ещё не встретили. Даже упомянутого вождя Болезненного Удара Сучковатой Дубиной По Голове, который, без сомнения, относится именно к этому виду существ.

На просторах пустошей Ныбыстрсиса это три наиболее распространённых народа. Живут они кучно, но не сказать, что дружно. Гоблины часто восстают против орков, орки – против огров. Огры навешивают всем иерархических затрещин, и всё встаёт на круги своя.

Когда я говорю «часто», это значит, что два восстания до полудня – это вполне нормально для столицы Ныбыстрсиса, которую, к счастью, так и называют – столица.

Если отправиться ещё в три стороны от Ныбыстрсиса, то чаще начнут встречаться всякие эльфы, кентавры, людоящеры, гномы и, конечно же, люди. При этом последние славятся своим нейтралитетом. То есть их везде полно, но они не пытаются навязывать какие-то свои порядки. Впрочем, я уверен, что, если мы последуем за Кобой в его приключениях, то встретим множество разных существ.

– Эй, Коба. Можешь встать, он ушёл, – раздался чей-то голос из звенящей пустоты, которой была полна голова гоблина.

– Ну да, ведь только то, что этот зеленомордый внук жабы стоял тут, мешало мне встать, – огрызнулся Коба, не поднимаясь с прохладного пола.

– Везёт тебе, ты хоть полежал немного. – Голос принадлежал надоедливому Ганнату.

– Хочешь тоже немного полежать? – спросил Коба, поднимаясь и протягивая руку за своей киркой.

Второй гоблин быстро смекнул, к чему клонит его товарищ, и ответил: – Нет, я подожду отбоя.

Коба испытывал небольшое головокружение и упадок настроения после проигранной словестной дуэли.

– Почему я должен всё время работать?! – возмущался он.

– А ты как хотел? – откликнулся Ганнат, не отрываясь от труда.

– Я бы хотел жить в столице, кушать каждый день вкусную еду и пить эль в каком-нибудь трактире. А самое главное – не работать.

– Вот это ты ноздри раздул на пирог с подземни́кой.

– А я много хочу что ли? – справедливо возмутился Коба.

– Ну попроси у товарища надзирателя переселить тебя в столицу и дать столько денег, чтоб хватило до конца жизни. Вдруг…

Ганнат не успел договорить, что же тогда «вдруг». Потому что этот «вдруг» произошёл с ним: с невероятным грохотом стена шахты, по которой он стучал, обрушилась. Из провала на гоблинов смотрели два большущих янтарно-жёлтых глаза с узкими вертикальными зрачками.

Огромный черный дракон явно не ожидал встретить своих шумных соседей. А те – его.

Ганнат решил, что на всякий случай стоит попробовать быть вежливым.

– Здорова, – сказал он.

Либо форма приветствия была недостаточно вежливой, либо дракон не ожидал приветствия. Монстр мотнул головой, как бы удивляясь ещё больше.

– Я говорю, здорова, – повторил Ганнат. Видимо, решив, что зверюга его плохо поняла с первого раза.

Навязчивость никому не нравится. Если тебе не ответили на первое приветствие, быть может, собеседник не настроен на контакт. Дракон перестал удивляться и одним движением выбросил огромную чёрную голову на длинной шее в сторону нахала, одновременно поворачивая её на девяносто градусов и распахивая пасть.

Ганнат исчез в провале, полном зубов, каждый из которых был размером с его кирку, так и не успев попробовать поздороваться в третий раз.

Коба быстро сообразил, что активность в этой ситуации должны проявить совершенно другие органы, нежели язык. Пока его сородич проворно путешествовал по пищеварительной системе огромной ящерицы, выживший гоблин уже бежал по пещере. И его не мучал вопрос – куда он бежит. Главное – от куда… Точнее – от кого.

Примерно через минуту панического перебирания конечностями по тёмным коридорам Коба понял, что звуков погони нет. Он уже собирался замедлить бег, чтобы немного передохнуть, но повернув из-за очередного поворота, который показался гоблину подозрительно знакомым, он увидел большой чешуйчатый валун. Через секунду эта глыба повернула на него ярко-жёлтые глаза.

«Интересно, это тот же или уже другой? Хотя нет, не так уж мне и интересно», – пронеслось в голове нашего героя.

Хотя, если бы он спросил у дракона, знакомы ли они, то выяснил бы, что одного гоблина для полноценного драконьего обеда маловато.

Следующая мысль Кобы была такова: «Бежать ли ещё один круг, повернуть обратно или предпринять что-то ещё?». Однако, голова думала, а ноги были умнее, ну а задница вообще отчаянно сопротивлялась предпринятому ногами решению. Решение было в том, чтобы протиснуть свою противоречивую зеленую тушку между лап дракона и прыгнуть в провал, из которого тот вылез.

Коба бежал прямо навстречу этому живому воплощению гоблинской (да и гномьей, да и любой другой гуманоидной расы) смерти. Дракон такого перфоманса сначала не понял, а потом как понял, но было уже поздно. Драконий обед уже нырнул в пролом стены и мчался так быстро, что догнать его могли только пустынные хищные антилопы макупа.

Через несколько минут бешеной гонки Коба попытался затормозить. Получалось это плохо, так как пещера пошла под уклон. Гоблин споткнулся, и задние конечности сменились на передние, а затем он вообще побежал, используя попеременно нос, уши и зад. Иными словами, спускался кувырком. Спустя всего пару ссадин и, возможно, один сломанный нос, Коба вылетел из спускающегося коридора в просторный зал с каменными колоннами. Помещение было озарено странным лиловым мерцанием.

– Магично мерцает, – прошептал Коба, поднимаясь и потирая ушибленные места. – Надеюсь, это что-то безопасное и съедобное. Жрать охота, вот что я думаю.

Гоблин осторожно продвигался по залу, пока не наткнулся на постамент. На нём стояла каменная чаша, в которой торчал невероятный переливающийся лилово-перламутровым сияниям кристалл. Откуда-то из-за кристалла в чашу стекала вода.

Коба тут же почувствовал, что хочет пить.

«Чтож, – подумал он. – Если я выпью, не думаю, что со мной случится что-то хуже проклятой работы в шахте или смерти в драконьем пламени».

Он почесал лысую голову, сунул нос в каменную чашу и сделал несколько глотков. Вода оказалась прохладной, но имела привкус волшебства.

Вам, должно быть интересно, какой же вкус у волшебства. Больше всего это похоже на шерстинки шмеля, заваренные в утренней росе, собранной в полнолуние. Если вы, конечно, когда-нибудь такое пробовали.

– Коба! – раздался голос, эхом разносящийся по залу. – Ты – первый, кто выпил воду из священной чаши Ланабэле за последние тысячу лет.

Гоблин каким-то внутренним чутьём понял, что звук идёт прямо из кристалла.

– Извините, я запыхался, убегая от дракона и хотел пить, – ответил Коба.

– Теперь ты можешь загадать три желания.

– И ты их выполнишь? – удивился гоблин.

– Нет. Просто загадаешь и всё. – В звенящем голосе кристалла слышался нескрываемый сарказм. – Не будь болваном, конечно я выполню их. Только помни, что мои силы ограничены. Никаких «хочу бесконечное количество желаний».

– Улёт! – обрадовался Коба. Но тут же призадумался – чего же он желает больше всего. Он сел возле каменной чаши, подперев подбородок рукой.

– О! Раз я древний волшебный кристалл, то, конечно, никуда не тороплюсь. Думай сколько хочешь.

– Ладно-ладно, пассивно-агрессивный булыжник. Загадываю. Во-первых хочу быть бессмертным, – произнёс гоблин.

– Да ну ничего же себе, – отреагировал кристалл. – Могу только сделать тебя неуязвимым.

– Я согласен.

– Но только один твой орган, и я не скажу какой.

Коба растерялся. Но один неуязвимый орган лучше полностью уязвимого гоблина. Поэтому он согласно закивал.

– Исполнено!

Коба осмотрел себя, но каких-то видимых изменений не обнаружил.

– Пойди, пни дракона под зад, если хочешь понять, что именно изменилось, – подсказал кристалл. – Всё что от тебя останется, то и стало неуязвимым.

– Спасибо, обязательно воспользуюсь твоим советом. А теперь заткнись и дай мне подумать.

После непродолжительной паузы гоблин выдал: «Хочу быть всемогущим».

– Наверное даже более всемогущим, чем я, да? – спросил волшебный артефакт.

– Ну, если можно.

– Хренушки тебе, зеленозадый. Могу сделать тебя очень сильным. И, как и в прошлый раз, только какую-то часть тебя.

– И ты мне не скажешь какую, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс Коба.

– А ты вдалбливаешь, мой мелкий друг. Кстати, у тебя уже появилась невероятная сила.

Наш герой ощущал смешанные чувства. Такие чувства испытывают мужчины, которым в определённый праздничный день дарят носки. Подарок подарком, но сильно радоваться ему не получается.

– Дай угадаю третье желание, – продолжил свой саркастичный звон магический камень. – Хочешь быть богатым?

Коба удивлённо кивнул. Именно это он и хотел попросить сначала, пока не открылся маленький нюанс исполнения всех желаний.

– Ты ведь понимаешь, – молвил кристалл. – Богатым будет только один твой орган.

– Ну а что я сделаю? Больше мне на ум ничего не пришло. Может это будет рука, и всё, до чего я буду дотрагиваться, станет золотым.

– Идея недурная, но не в моём стиле. Так что «Дзынь». Третье желание исполнено. А теперь вали от сюда. Согласно некоторым пророчествам именно ты, выпивший из чаши Ланабэле, гоблин должен совершить что-то там где-то там.

– И куда мне идти?

– Может тебе карту нарисовать? – не унимался в своём ехидстве кристалл. – Выход вон там.

– Где? – Гоблин крутнулся на месте.

– Ну я же тебе пальцем показываю.

– Чтоб тебя демоны разорвали, гнусный кусок скалистой сиськи, – разозлился Коба. Он даже хотел пнуть кристалл, но вовремя вспомнил о сокрытых в его теле дарах. Вдруг камень передумает и заберёт их назад. Поэтому он охладил свой пыл, махнул рукой на прощанье и поплёлся через зал с колоннами туда, откуда раньше пришёл. По дороге он строил догадки о том, что же всё-таки изменилось в его тощем невысоком теле.

Глава вторая, в которой всё продолжается

– Жрать всё же охота, – пробормотал Коба, пробираясь через тёмные подземные ходы. – Кстати о еде: где-то тут бродит здоровенный дракон, который уже попробовал гоблинского мяса.

В связи с таким умозаключением наш герой решил предварительно заглядывать за каждый угол, если тоннель сворачивал.

Подземный ход явно вёл куда-то наверх. И вскоре стали появляться смутно знакомые места. То тут, то там Коба натыкался на остатки догоревших факелов, поломанные инструменты и истрёпанные плети надзирателей. Эти штольни были уже выработаны, но новые находились уже совсем рядом. Снова внутри гоблина забурлили противоречия и пустой живот. С одной стороны он возвращался к цивилизации, в привычном для него смысле, а с другой – такая цивилизация не вызывала у него радостных предвкушений.

«Снова горбатиться с киркой и за́ступом с утра и до поздней ночи. А под землёй не понятно, когда утро, а когда ночь. Поэтому вкалывать приходится почти всё время. А оплату труда выдают пинками и затрещинами», – размышлял Коба, мрачнея с каждым поворотом. Но тут же решил себя немного утешить: – «Хорошо хоть я теперь частично неуязвим, частично богат и частично очень силён. Знать бы ещё, где во мне эти частичности».

Гоблин прошёл ещё немного, когда до его длинных заострённых ушей сквозь тишину подземного царства донеслись звуки тягот угнетаемого народа: скрип колёс вагонеток, кряхтения, стоны, покрикивания угнетателей. Коба на всякий случай заглянул за угол и стал вглядываться во тьму. Тьма стала вглядываться в Кобу. Ей предстало зрелище торчащей из-за угла головы гоблина, над которой появилась вторая почти такая же.

– Что мы там хотим увидеть? – спросила вторая голова у первой.

От неожиданности сердце Кобы подскочило, ударилось о кадык и упало на дно пустого желудка с металлическим стуком. Гоблин упал на карачки, перекатился и уставился на говорившего. Им оказался один из приятелей Кобы – Гуркиш. Он тоже был гоблином, только более коренастым, а лицо было сморщенным, и напоминало изюм (если вы можете себе представить зелёный изюм с крючковатым носом). Чёрные, как две бездны глаза уставились на сидящего в пыли товарища.

– Коба, ты что ли? – проскрипел он. – Ты чего подпрыгиваешь тут?

– Я тебе сейчас напрыгаю по твоей мерзкой заднице, сопля крота! Зачем было подкрадываться сзади?! Тьфу на тебя! – И Коба смачно сплюнул в сторону.

Лиловая вспышка и звук раздробленного камня заставил подпрыгнуть от неожиданности уже обоих гоблинов.

– Что это было? – насторожился Гуркиш.

– Маманя твоя пёрнула на другом конце континента, – рассеяно огрызнулся Коба, хотя нервы его тоже были взведены, как тетива осадной баллисты.

На месте плевка медленно оседала пыль. Оба зелёных парня осторожно подошли к месту происшествия.

– Да тут дыра, – тоном эксперта по подобным вопросам заявил Гуркиш.

– Прямо как у тебя между ушами. – И, не делая паузы, Коба предположил: – Может каменный червь взбрыкнул? Кстати о червях, может у тебя есть чем заморить моего?

– Сейчас, поковыряюсь в носу, может чего осталось, – усмехнулся второй гоблин.

– Фу!

– Ладно, вот, я тут наскрёб яйца янтарных пауков. Садись, похрустим.

Гоблины на всякий случай отсели от подозрительной дыры в камне и стали подкрепляться мерзкой, на вкус гурманов, снедью.

Пока товарищи перекусывали, возле них образовался высокий силуэт, источавший неприятности для обоих.

– Что это за запах?! – произнесла фигура низким рычащим голосом.

– Паучьи яйца, – ответил Гуркиш, не оборачиваясь.

– Нет, – рыкнул подошедший. – Это воняет нихренанеделаньем.

Гоблины вжались в стену, оставив на полу остатки трапезы. Над парнями навис массивный орк, который был более профессиональным оптимизатором рабочих процессов, чем наш давешний знакомый.

– Вы тут жрёте вместо работы, я погляжу. И вас всего двое. А где третий лягушачий сын?

Коба понял, что речь идёт о погибшем в пасти дракона Ганнате. Он также вспомнил о некой загадочной силе, которой наделена какая-то из его частей тела. В нём проснулся бунтарский дух. Гоблин решил для себя, что больше работать в шахте не будет, а пойдёт и исполнит свою мечту о трактире, пиве и постоянном отдыхе. Вместо невнятного бормотания о встрече с зубастым обитателем подземелья, Коба дерзко заявил:

– Разве я сторож брату моему?

Гуркиш в ужасе прижал огромные уши к голове и скукожил лицо ещё сильнее. А Орк дважды моргнул, поковырял в ухе, предположив, что этот орган дал сбой.

– Ты что-то сказал? – переспросил он, плавно переходя на рык.

– Я сказал, что не знаю, где наш третий. – В голосе Кобы отваги поубавилось.

– Тогда быстро возвращайтесь к работе и найдите мне третьего! – рявкнул здоровяк.

Это был апогей искусства эффективного управления персоналом – дать несколько несовместимых друг с другом задач. Гоблины рассеяно переглянулись. Гуркиш взглядом умолял друга больше не дерзить. По его мнению, соплеменник стоял на очень тонком льду, и прыгать на нём не стоило. Но Кобу уже захлестнула новая волна безрассудной отваги, которая пугала его самого.

– Третий у тебя в заднице, – сказал он негромко. – Возьми кирку и сам добудь его оттуда.

Та самая волна храбрости докатилась наконец до несокрушимых скал природной трусости Кобы, разбилась о них, оставив мокрыми ладони, затылок и ещё несколько мест на тощем туловище гоблина.

Орк-надзиратель так и не понял, что именно сказал этот мелкий раб, но тело его отреагировало само. Дубина была уже занесена, и череп гоблина ждало не самое приятное приключение. Наш парень зажмурился готовясь к сокрушительному удару.

«Будь проклят мой язык, чтоб его демоны в аду жевали, – промелькнуло в голове у Кобы, который уже похоронил себя. – Перед смертью надо сделать хотя бы что-то клёвое. Да и Гуркиш, если выживет, расскажет парням, что я погиб, как крутой чувак».

И гоблин, сотрясаясь от ужаса и не разжимая зажмуренных век, смачно плюнул в ту сторону, где, по его предположению, находилось лицо его будущего убийцы.

Коба постоял ещё немного, не открывая глаз и прощаясь с жизнью, но удара так и не последовало. Вместо этого раздался неясный шум, как будто что-то деревянное, а ещё оркоподобное упало на каменный пол.

– Гуркиш, что там делается? – шепнул Коба.

– Я не знаю, у меня закрыты глаза, – откликнулся тот.

– Ну так открой и посмотри.

– Ладно. Ох, небесные барабаны!

После такого восклицания Коба не выдержал и сам открыл глаза. Перед ним на боку лежал надзиратель, рядом с ним валялась его дубина, а во лбу орка красовалось небольшое сквозное отверстие, которое уже заполнилось кровью. Наш герой начал сопоставлять все факторы, и у него родилось некоторое предположение.

– Что это с ним? – спросил Гуркиш.

– Простудился, наверное, – буркнул Коба.

– Да нет, он умер, но от чего?

– Я и сам вижу, что умер. И догадываюсь от чего. – Гоблин ещё раз плюнул в почившего орка.

Подозрения Кобы оправдались: слюна, с тем же лиловым сиянием, которое источал магический кристалл, вылетела изо рта гоблина. С силой пущенного из арбалета болта он вонзилась в тело, оставив ещё одну дырку.

– Про́пасть! – воскликнул Гуркиш. Немного подумав, он попробовал тоже плюнуть. Вероятно решив, что все гоблины теперь обладают такой силой. Часть слюны повисла на его остром подбородке. Гоблин смахнул её рукой и пробормотал: – Что ж, не очень-то и хотелось.

В это время Коба уже рисовал в своей голове грандиозные планы того, как при помощи новоприобретённой силы больше не будет работать, а будет ходить по трактирам и отдыхать. Он был не самым сообразительным существом в мире, поэтому планы строились медленно. И в самое начало мыслительного процесса вклинился этот противный Гуркиш с его глупым вопросом:

– Что теперь, Коба?

– А теперь устроим пятницу.

– Чего это такое?

– Это такое, что завтра мы не будем работать.

– Отхрустеть мои кости! Я в деле!

И Коба уверенно зашагал в ту сторону, откуда доносился шум кипящей работы. Гуркиш не отставал.

Через пару поворотов товарищи упёрлись в вагонетку, нагруженную камнями, которую с трудом толкал тощий гоблин. Два орка удовлетворённо покачивали головой, глядя, как их работник обливается по́том и, слушая, как скрипят от натуги его зубы. Чуть в стороне ещё полдюжины соплеменников Кобы загружали вторую вагонетку под яростный свист бича третьего надзирателя. Ещё один орк сидел на камне, задумчиво ковыряясь в носу.

Сначала благословлённый могущественной слюной герой оробел и растерялся. Но его верный помощник Гуркиш помог ему взять себя в руки, выпнув на середину тоннеля и крикнув:

– Давай, делай нам свою пятницу! Заплюй их как следует!

Орки тут же повернулись к Кобе.

«Надо ляпнуть что-то легендарное», – подумал тот, запрыгнул на одну из вагонеток и выдал спич:

– Я – великий Коба! И мой народ больше не будет надрываться в этих шахтах!

– В других мы тоже надрываться не будем, – добавил Гуркиш откуда-то из тени.

– Да! Вообще, хватит нам надрываться! Давайте, ребзя, наваляем этим зеленозадым! – верещал Коба.

– От зеленозадого слышу, – возмутился один из оскорблённых амбалов.

Несмотря на воинственный призыв своего неожиданного предводителя спонтанного восстания, гоблины не спешили бросать работу и вцепляться зубами в надсмотрщиков. Несмотря на количественное преимущество угнетаемых, перевес в массе был на стороне угнетателей. Да и сошедших с ума от усталости товарищей они видели не первый раз. А вот орки отреагировали на крики более активно. Орк с бичом хрипло рассмеялся и стал лихо раскручивать своё оружие над головой. Два эксперта по толканию гоблинами вагонеток попытались схватить Кобу за ноги и стащить с их оборудования. Им первым и прилетело по фиолетовой слюне в морды.

– Гляньте, Коба огнём дышит! – закричал толкатель вагонетки.

Гоблины увидели двух поверженных орков и тут же смекнули, что в сражении за свободу чаша весов склонилась в их пользу, а сами весы вообще пошатнулись и перевернулись к демонам. Они вцепились в лодыжки надзирателя с бичом, повалили его и стали буцать. Орк, разумеется, сопротивлялся, но это ему мало помогло. Вскоре его орочий дух отправился на встречу с предками.

Последний противник, сидящий на камне, встал. Он был почти на голову выше всех остальных надсмотрщиков. На поясе у него висела не просто дубина, а палица с металлическими шипами. Это явно был кто-то из администрации этой шахты.

Когда гоблины кинулись в его сторону. Орк примирительно поднял открытую левую ладонь, как бы говоря «обождите». Новоиспечённые повстанцы затормозили.

– Давайте всё уладим миром. Вы же понимаете, как важна ваша работа, и сколько пользы вы приносите нашей столице, – произнёс оркминистратор довольно высоким для такой громадины голосом. А после этого низким шёпотом прибавил: «И денег мне».

– А нам какая польза от такой работы? – спросил один гоблин из толпы.

– У вас есть крыша над головой, – и тут же шёпотом добавил: «Каменная». – Вас кормят. «Пинками». Организовывают вам досуг. «С киркой».

– Начальник, мы слышим твой шёпот.

– Какой шёпот? – возмутился орк. – Это голос вашей совести говорит вам одуматься и вернуться к работе. Что вам мешает это сделать?

Это был действительно профессионал своего дела. Гоблины начали растерянно переглядываться. По сути, им ничего не мешало.

– Нам мешает твоя мерзкая рожа, – вмешался Коба, которому череда лёгких побед так вскружила голову, что он чуть ли не взлетал к потолку шахты на собственных ушах.

Плоское лицо орка, до этого довольно невозмутимое, исказила гримаса ярости. Все навыки опытного переговорщика уступили пылающей крови берсерка. Он прыгнул в сторону дерзкого выскочки, опрокинув пару ближайших гоблинов. Прежде, чем кто-то успел что-либо понять, палица уже оказалась в его руках.

– Кротовье дерьмо! – завизжал орк, заливая слюной Кобу.

У того похолодело нутро и ноги одеревенели. Он смотрел в глаза своего противника, кровеносные сосуды которых полопались от ярости с такой силой, что забрызгали кровью веки.

Первый удар тяжёлого оружия обрушился на каменный пол прямо перед пальцами ног замершего Кобы. Это привело в чувство гоблина. Он дёрнулся в сторону, врезался в кого-то из своих соплеменников и грохнулся на пол. Тут же, приподнялся на локтях и попробовал плюнуть в разбушевавшегося надсмотрщика. Тщетно: во рту было сухо от страха и пыли.

Орк перехватил палицу поудобнее и нанёс рубящий удар по дуге слева направо. Одного из гоблинов смяло, как забытое на стуле пирожное, на которое уселся толстый повар, только из борца за свободу вылез вовсе не крем.

Здоровяк ударил ещё одного гоблина кулаком, и тут же, используя инерцию от удара, шагнул в сторону лежащего на полу Кобы и пнул его второй ногой в челюсть. Рот гоблина наполнился зубной крошкой подсоленной кровью. Собственные зубы – не слишком аппетитное блюдо, но слюна всё равно выделилась. И Коба харкнул.

Фиолетовая вспышка пробила верхнюю часть бедра орка, и тот припал на одну ногу. Один их гоблинов с разбегу ударил головой под колено второй ноги, и великан упал на спину. Завершил всё сражение Гуркиш, который под шумок взял дубину у одного из поверженных противников и опустил на голову лежащего начальника.

– С началом пятницы, – торжественно объявил морщинистый гоблин.

Оставшиеся в живых гоблины потирали отбитые места и начинали мародёрствовать. Коба, ощупывая рот подумал: «Зубы – это точно не моя неуязвимая часть». Не хватало двух.

– Что будем теперь делать, Коба? Освобождать остальных? – спросил Гуркиш.

– Да ну их к демо… – Предводитель восстания покосился на освобождённых товарищей, которые жаждали продолжения революции, и закончил мысль иначе, чем хотел изначально: – Да. Освободим наш бедный народ и устроим выходной.

– Что за выходной? – поинтересовался один из освобождённых.

– День, когда мы выйдем из вонючих шахт и свалим от сюда, – пояснил Коба.

Гоблины одобрительно загудели. Они готовы были валить вместе с Кобой, хотя тот и не пояснил, куда именно. Да он и сам не знал пока.

Глава третья, в которой много говорят и не так много делают

Конечно же, изначально Коба не хотел никого освобождать. Даже этих шестерых несчастных. Всё, чего ему хотелось – сбежать подальше, а после, он надеялся, что всё решится само как-нибудь. Но эти орки и этот Гуркиш помешали тихонько ускользнуть из пещер. А теперь ещё куча народу рассчитывает, что он поведёт их за собой. Придётся соответствовать.

Прежде чем приступать к продолжению освободительной миссии своих соплеменников, Коба, Гуркиш и ещё шестеро их товарищей единодушно решили подкрепиться.

Как считается у гоблинов, лучший источник пропитания – это как следует убитый враг. Поэтому поверженные угнетатели были аккуратно разделаны, наспех приготовлены и употреблены в пищу. Сытые революционеры продолжили самое длительное и самое успешное восстание гоблинов за всю историю. Как мы помним, подавлялись такие мятежи крайне быстро.

Не прошло и пяти часов, как шахта была зачищена от орков-угнетателей. Коба сидел на последнем поверженном враге и победно ковырял в ухе. Почти полсотни гоблинов толпились в просторной пещере недалеко от поверхности. Они толкались, смеялись, весело переругивались и немного мародёрствовали. К предводителю восстания подошёл один из освобождённых – старый скрюченный гоблин.

– Пророчество сбылось, – прохрипел он.

– Какое пророчество? – поинтересовался Коба.

– Предсказывали, что самый мерзкий, вонючий и глупый гоблин получит невероятную силу и приведёт свой народ к свободе или погубит его. Спасибо тебе, Коба, что не погубил нас.

– Ещё успеется, – вклинился Гуркиш. – Но вот про мерзкого и глупого – это точно сказано.

Коба больно щёлкнул по уху разошедшегося друга.

– А кто это предсказывал и когда? – спросил он у старика.

– Я предсказывал, – сказал старый гоблин. – Сегодня, когда увидел, как ты дерёшься с нашим надзирателем. И когда почуял, какой от тебя запах.

– Ну ладно… – неопределённо махнул рукой Коба. Он так и не понял, как реагировать на такой сомнительный комплимент. – Пойдём в Столицу. Пора выйти на поверхность.

– А ты там бывал раньше? – поинтересовался Гуркиш.

– Ну да. Тысячу раз, – соврал не задумываясь Коба. – Там как в пещерах, только потолок повыше. И светлее.

Парням крупно повезло. Когда они оказались на поверхности, над пустыней навис мрак ночи. Диск лунного печенья был съеден небесной крысой больше чем на три четверти. Поэтому гоблинов, привыкших к мраку подземелий, не ослепил яркий свет. Но многие были оглушены таким количеством свободного места. Пустыня Ныбыстрсис раскинулась от горизонта до горизонта. Иногда гладкая поверхность вздыбливалась небольшими холмиками, подобно тому, в котором располагалась шахта, из которой выбралась зеленая толпа наших повстанцев.

– Про́пасть! И в какой стороне эта несчастная Столица? – пробормотал Коба.

– Надо было спросить у кого-нибудь из наших злобных опекунов, – ухмыльнулся Гуркиш. Он обратился к соплеменникам: – Из вас кто-то знает, где Столица?

– Я знаю, – поднял руку без двух пальцев кряжистый гоблин. – Она на севере. Так орки говорили.

– Отлично, пойдём на север, – скомандовал Коба. – Только где он, тот север?

Близстоящие гоблины с видом мастеров спорта в спортивном ориентировании начали тыкать пальцами в разные стороны, хватать соседей за пальцы и ругаться.

– Ой, да заткнитесь вы, троюродные братья шакалов, – наконец вышел из себя Коба. – Давайте каждый пойдёт туда, куда ему хочется.

Либеральная мысль новоявленного вождя была побуждена простым мотивом: меньше народу – меньше ответственности.

Ещё немного поспорив, гоблины разбились на небольшие кучки и потопали в разные стороны. С Кобой пошли семеро и Гуркиш.

– Эй, куда это ты?! А ну погоди, – раздался голос в голове нашего героя, как только они отошли от пещеры на сотню шагов. Он остановился и огляделся.

Земля мелко задрожала, и снизу вылез тот самый кристалл, который наделил Кобу сомнительными силами.

– А-а-а! – выдохнул избранник чаши Ланабэле.

– А-а-а! – повторил волшебный камень и загорелся фиолетовым огнём.

– А-а-а! – отшатнулись остальные гоблины.

– Коба! Коба! – воззвал камень.

Гоблин тут же отозвался:

– Вот я!

– Тебе понравилась твоя сила? – спросил горящий камень.

– Ну ничего так. Пойдёт.

– Это ты пойдёшь. Пойдёшь туда, куда я скажу. Ты ведь не думал, что сила даётся просто за то, что ты попил водички?

Тот задумчиво почесал затылок.

– А почему ты горишь? – спросил гоблин.

– Это сейчас не важно. Важно то, что я тебе скажу. А скажу я тебе, Коба, тебе надо найти слышащего, видящего, чующего, ощупывающего и вкушающего. Возьми у них то, что делает их теми, кто они есть. Принеси пять чудес к чаше Ланабэле.

Пылающий кристалл умолк. Коба силился вспомнить, что именно было только что сказано.

– И что будет потом? – поинтересовался более сообразительный Гуркиш.

– А потом будет суп с кротом, – язвительно ответил кристалл. – Просто принесите всё это к чаше. Если Коба этого не сделает, то сила его покинет, и даже хуже.

Он опять многозначительно замолчал.

– Так что надо сделать, я не понял? – спросил Коба, напуганный перспективой неведомого «и даже хуже». Такое неопределённое предостережение давало пищу для воображения, которое услужливо рисовало в голове всякие ужасы.

Кристалл произвёл звон больше всего похожий на тяжёлый вздох, после чего повторил своё задание.

– И где я найду этих пацанов? – спросил Коба.

– Хоть в заду у своего сморщенного друга ищи. Но срок у тебя – три года. – И кристалл начал зарываться в землю.

Гоблины рассеяно смотрели друг на друга.

– Даже не думай о моём заде, – хмыкнул Гуркиш.

– Стой, кристалл! – закричал Коба, когда волшебно полыхающий камень уже на половину ушёл в землю.

– Чего ещё? Видишь, мне вредно находиться на воздухе. Думаешь это пламя для эффекта?

– Скажи, куда ты поместил в моём теле неуязвимость и богатство.

– Так и быть, оставлю подсказку о том, где неуязвимость. Про богатство узнаешь позже.

И кристалл скрылся в песчаной почве окончательно. А на месте, где он стоял, фиолетово подсвечивались четыре руны. Коба вгляделся в них. Первая была в виде сложного креста, каким обычно помечают сокровища, разделённого вертикальной чертой точно посередине. Вторая – просто кружок. Третья квадратик без низа, а четвертая вообще какой-то странный треугольник без дна с горизонтальной черточкой, соединяющей две стороны.

– Что за чушь? Что это значит? Тупой булыжник, – пробормотал Коба.

– Может это рука? Вот эта штука на пальцы похожа, – предположил гоблин без двух пальцев. Его звали Улага.

– Точно, давай попробуем тебе отрубить руку! – предложил Гуркиш.

– А тебе задницу отрубим, – откликнулся Коба, не придумав ничего остроумнее. – Демоны с этой неуязвимостью, потом разберёмся. Запиши куда-нибудь руны. Ты лучше скажи, сморщенная твоя рожа, ты запомнил, что кристалл сказал?

Гуркиш повторил задание довольно точно.

– И где теперь всё это искать? Отстой вонючий. Я хотел просто сидеть в трактирах целыми днями, а не бегать по свету в поисках этих воняющих, звучащих и торчащих. Что это вообще такое?

Присутствующие соплеменники многозначительно отводили взгляды, мысленно радуясь, что это не их проблемы.

– Всё равно, сгоняем в столицу, отдохнём немного, а там видно будет. У тебя три года впереди, – утешил друга Гуркиш.

– Точно, – приободрился тот.

Коба, Гуркиш, Улага, два его сына, а так же старый гоблин и ещё три, пока ещё нам незнакомых гоблина, двинулись в случайно выбранном направлении. Они немного попеняли своему вожаку на то, что он не узнал у пылающего кристалла, в какой стороне Столица.

Путешественники не прошли и сотни метров, как небо порозовело с двух противоположных сторон. Спустя буквально десять минут из-за горизонтов вынырнули два небольших солнца и с невероятной быстротой ринулись друг навстречу другу. Казалось, они вот-вот столкнутся со страшным грохотом, но вместо этого они начали кружиться вокруг друг друга в самом зените.

Глаза зеленокожих парней привыкли к дневному свету довольно быстро. А вот суглинок под босыми ногами нагревался быстро и доставлял значительный дискомфорт. Гоблины начали жаловаться:

– Коба, нам жарко.

– Коба, мы хотим пить.

– Коба, давай пожрём чего-нибудь.

– Гуркиш, давай ты побудешь Кобой полчаса, – возроптал адресат молитв своего народа.

Тот даже не ответил на такой бред. Вместо этого он указал на небольшой клочок растительности метрах в ста впереди.

Оазис оказался невероятно крошечным с миниатюрным озером. Гоблины напились и немного отдохнули от зноя в тени пары деревьев.

– Давайте воды с собой наберём, – предложил Гуркиш. – Кто знает, есть ли в этом Ныбыстрсисе где-то ещё источники.

Улага тыкнул трёхпалой рукой вперёд, где снова в ста метрах располагался точно такой же зелёный островок. За этим островком оказался следующий, а потом пустыня закончилась. В общей сложности сорок минут Коба водил свой народ по пустыне, и гоблины, вынырнув из-за небольшого холма, оказались у врат какого-то города. Быть может это и есть Столица.

Глава четвёртая, в которой происходят всякие события

Восемь гоблинов под предводительством Кобы оказались неподалёку от входа в город. К их удивлению ещё около дюжины их знакомых уже ждали неподалёку от ворот. Через пару минут задумчивого почёсывания затылков, приветствий и товарищеских препирательств подвалили ещё пару дюжин бывших узников подземных шахт.

Ныбыстрсис оказалась крайне небольшой пустыней. Многие гоблины упёрлись в скалы, окружающие эту местность кольцом, решили поискать проход, пошли вдоль гряды и пришли к воротам города.

– Ещё одно пророчество сбылось! – раздался дребезжащий голос старого гоблина. – Избранный должен был вывести нас из каменистой пустоши или погубить. Слава Кобе, что не дал умереть от жары, жажды и голода.

– А ещё, что не плюнул в тебя своими супер слюнями, – пробормотал Коба, и тут же громче спросил: – Есть ли ещё какие-то пророчества про меня?

– Пока нет. Вся суть гоблинских пророчеств в том, чтобы изрекать их уже после исполнения, – пояснил старик. – По поверьям, если сделать наоборот, то они не сбудутся.

Коба многозначительно поковырял в ухе, но промолчал. Он повернулся к входу в город и собирался уже двинуть внутрь.

– Что будем делать, патрон? – спросил Гуркиш.

– Какие есть варианты? – ответил вопросом на вопрос Коба. Он даже не думал, что надо что-то делать. Если бы не его приятель, он просто пошёл бы в город, нашёл бы трактир, а дальше дикому шипоспину понятно.

– Я просто боюсь, что орки решат, будто мы беглые рабы – а так и есть – и попытаются вернуть нас в шахту, – объяснил Гуркиш. – Мы бы могли, например, штурмовать город…

– У-у, – протянул Коба, скорее ужаснувшись, чем воодушевившись.

– … но мы не знаем, сколько там народу, как вооружены и прочие стратургические штуки. Поэтому нужно кому-нибудь пойти на разведку.

– Точно! – обрадовался вождь восстания. – Пусть старый хрыч сходит, им его станет жалко, а нам его не очень жалко.

– Я всё слышу, вонючий бурдюк с кишками! – возмутился старый гоблин.

– Тогда Сулсыгаш пусть идёт. Он мелкий и незаметный.

– А чего сразу я? Давайте лучше проголосуем.

Тогда Коба не знал, что для управления гоблинами лучше всего подходит диктатура. И, как следствие демократии, в качестве разведчика народ избрал своего вождя.

– Зеленозадые идиоты! – бормотал Коба, поднимаясь из пыли после того как сородичи выпнули его поближе к воротам. – Я ведь могу их бросить, просидеть недельку в таверне, а потом уйти куда захочу. И никакой больше ответственности.

Вероятно, остальным гоблинам пришла в голову такая же мысль. По этой причине, Кобу вскоре нагнал Гуркиш (тоже выпнутый) и ещё один гоблин, который пользовался уважением и считался ответственным. Его звали Нуинург.

– Мы проследим, чтобы разведка удалась на славу, – заверил Нуинург.

У ворот стояли двое – орк и огр. Они опирались на большие дубины и пристально таращились на подходящих гоблинов.

– Говорить будет Гуркиш, а я пока наберу побольше волшебных слюней, на всякий, – шепнул своим спутникам Коба.

– Кто такие? Куда идёте? – рыкнул орк.

Гуркиш вопросительно глянул на своего вождя, но тот изо всех сил таращился в небо, гоняя языком слюни во рту. Сморщенный гоблин махнул рукой и принялся импровизировать:

– Мы торгристы.

– Кто?

– Торговцы-туристы.

– И чем торгуете?

– Как и любой уважающий себя турист, мы торгуем своими впечатлениями и рожами. Ведь каждому городу нужны новые рожи.

Орк понимающе закивал. Он каждый день смотрел в основном на своего напарника, и, надо сказать, его рожа была не самым приятным зрелищем.

– Так мы зайдём, впечатлимся вашим городом?

– Это не город, это Стоница.

– Ты хотел сказать Столица?

– Стоница.

– Может хотя бы станица?

– Нет. Вы поймёте скоро, почему.

Из-за ворот тут же раздался звук удара и стон. Орк помахал в воздухе рукой, как бы говоря «ну вот вам и ответ».

Гоблины переглянулись и аккуратно двинулись вперёд. На пути у них возникла приподнятая дубина.

– А вы случайно не беглые гоблины-рабы из шахт? – уточнил орк.

Коба напрягся.

– Нет, конечно, – возмущённо сморщился Гуркиш.

– Тогда проходите, – орк опустил дубину. – Только старайтесь стонать тише, если что. Меня эти звуки ужасно раздражают.

Гоблины прошли через ворота, которые, если приглядеться, скорее напоминали крупную дыру в частоколе.

Они не успели толком оглядеть пыльную улицу, на которой располагались дома, по всей видимости, сделанные из пыли, как к ним подскочил пыльный обитатель этой Стоницы.

– Здорова, чувачечелы. Вижу, вы не местные. Я – пылевик, звать меня – Шапшанхел, – затараторил доверительным тоном подошедший. – Я вам всё расскажу и покажу.

Вид пылевика был неопределённым: очертания фигуры до самого носа скрывал просторный грязный плащ. Из высоко поднятого воротника торчали два мерцающих оранжевым глаза, острые уши (не мерцающие) и коротенькие рожки (тоже лишённые каких-либо световых эффектов) на лысой (бликующей на солнцах) голове.

Гоблины не успели взять в толк, что от них хотят, как экскурсия началась.

– Мы движемся по центральной аллее Стоницы, которая упирается в градообразующее предприятие. Это цех по производству вставных языков. Вы, наверное, слышали про вставные челюсти. Так вот, раньше в этом городе их и производили, только после использования стоничных вставных челюстей требовался вставной язык. Как вы понимаете, после использования вставных языков, покупателям тут же становится жизненно важно купить вставные челюсти, которые, разумеется, всё ещё производятся в этом поселении. Вот такой языко-челюстной круговорот природы.

Нуинург хотел что-то вставить, но решил промолчать, так как боялся, что всё вставное здесь – в том числе и высказывания – может привести к непредсказуемым последствиям. На самом деле, когда в незнакомом городе вас берёт в оборот очень говорливый тип подозрительной наружности, последствия будут вполне предсказуемыми.

Тем временем Шапшанхел продолжал вести свою речь и трёх экскурсантов между накренёнными заборами:

– Население преимущественно состоит из огров, орков, людей и гоблинов. Имеются досуговые центры: переулок Отдавайштаны, яма со скорпионами, трактир «Чешущаяся собака» и, непосредственно, сама чешущаяся собака.