Как дышать в аквариуме (?) бесплатное чтение

© Никитин Ю. М., 2024

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2024

В платье белом[1]

Валя задрал рукав и глянул на потертые наручные часы. От увиденных цифр потянуло зевать, но его тут же схватили под локоть и поволокли через густо сбившуюся толпу.

– …И приехало гостей со всех разных областей! Как нарядны! Как красивы! Вот уж диво так уж диво! Ну а где же наш жених? Отчего же он притих?

Валя стоял перед крыльцом дома. Настя с лукавой улыбкой потянула его за рукав пиджака – Валя неловко поднялся на ступеньку выше.

– Давай, жених, не тушуйся!

– Мих, одерни. Гля, как задрался.

– Подстригся бы хоть, а то вона как у льва грива.

– За Алинку всех раскидаем! Да, братва?

– Красавец какой, – дыхнув крепким запахом табака, Настя поправила ему галстук.

Валин взгляд скользнул по глубокому декольте, от наклона ее грудь упруго сжалась, на мгновение зажав крестик.

– Из каких вы стран плывете? Много ль выкупа везете? – заговорила жующая жвачку Оля, подглядывая в бумажку. Ее голубое платье обтягивало небольшие сальные мешочки по бокам. – Мы царевну охраняем, никого не пропускаем, лишь царевичу… есть… ход… Он… Блин, ну и почерк у тебя, Насть! Эм-м-м… Так, лишь царевичу есть ход…

Оля вся сморщилась, силясь разглядеть текст.

– Дура, пару строчек запомнить не может, – раздался выкрик, и по толпе прокатился сдержанный, похожий на кашель смех.

– Это кто вякнул? Я ща кому-то это в задницу запихаю! – огрызнулась Оля.

– Ну-ну, поспокойнее, друзья, – откуда-то слева вылез лысый тамада в клетчатой рубашке и белых брюках. На вид ему можно было дать около сорока, если бы не сипевший голос и мятое, как наволочка, лицо. – Лишь царевичу есть ход, он царевну уведет! Правильно? Где корона?

В толпе начали что-то передавать, и Валя увидел в руках тамады отрезанное донышко пластмассовой бутылки с прикрепленной резинкой. Раскрашено оно было очень плохой желтой краской и выглядело как шматок засохшего сыра.

– Надевай, царевич, – протянул тамада корону.

– Я это не одену, – сказал Валя.

– Так, Валь, ты Алинку выкупить хочешь? – Настя взяла из рук корону и попыталась надеть ее на Валину голову, но тут увернулся. – Да не крути ты башкой! Царевны только для царевичей.

– Это быстро, Валюх, – подал голос стоявший позади Леша.

– Давай, ну не порть праздник!

– Нет, – резко отрезал Валя. Он провел рукой по волосам, словно желая убедиться, что сверху ничего нет. – Дальше.

Вздохнув и закатив глаза, тамада махнул подружкам. Достав изо рта жвачку, Оля прилепила ее за мочку уха и подсмотрела в листок.

– Так, ладно… Теперь видим, что ты царь и могучий государь. Где ж напарники твои, помогали кто в пути?

Тамада оглядел собравшихся.

– Напарники где? – прокряхтел он.

– Да, это я! – подал голос бодрый Леша. – Напарник всегда готов! Да, Валюх?

– И я, – подал голос младший брат невесты Коля, белобрысый парень лет десяти.

– Самый главный богатырь, куда мы без него! – хрипел тамада на радостях, что конкурс состоится. – Теперь, значит, вы хвалите во весь голос жениха – стражницы невесты должны понять, кого они пропускают. Какой у нас Валентин? Три, четыре!

Вместе с двумя гостями закричали все:

– Смелый наш Валька!

– Добрый!

– Красивый!

– Сексуальный! Ха-ха!

– Отзывчивый!

– Нежный!

– Честный!

– Самый-самый будет для Алиночки!

– И… и… – распахнутые голубые глаза мальчишки энергично забегали. Все притихли. – И еще крутой очень!

Гости рассмеялись.

Стоявший вполоборота ко входу Валя наблюдал, как на скамейке у соседнего дома старичок с морщинистым лицом-гармошкой досасывает сигарету. Валя оглядел перекошенные маски: они готовились с треском разорваться от широких прорезей улыбок, а вытаращенные глаза – лопнуть, как сдавленные виноградины. Он завороженно рассматривал людей, напоминающих ему диких бесящихся животных. Раскрыв косые пасти, все как один задрали свои рыла к стоящим на крыльце девушкам, которые, словно укротительницы, смотрели на них с довольными улыбками.

– Замечательно сказали, все как надо описали, – продолжила Настя, читая по бумажке. – Только будто бы невнятно, неразборчиво, нескладно… Нужно повторить опять и конфетки рассосать!

Тут же подбежал тамада с кульком барбарисок, двое ребят взяли по охапке конфет и, набив рот леденцами, стали кричать по новой, а другие подхватили. Валя поморщился от криков. Задрав голову, он осмотрел дом: облезлая, как потертая коробка из-под обуви, хрущевка с деревянными окнами, которых кое-где тошнило мохнатой плесенью, волосы трещин на фасаде, растянутая картонка из сердец «СОВЕТ ДА ЛЮБОВЬ» над входом.

Валя вспомнил, как первый раз провожал Алину домой. В области ему приходилось бывать редко, и вид раскрошенных заводов и сгоревших сельских домов, мимо которых они шли к поселку, навевал пустоту и тревогу. Алина, как заботливая местная жительница, решила, что Вале будет интересно послушать про местный кирпичный завод или заброшенный корпус пионерского лагеря, где недавно разбили последние стекла, а он лишь хмыкал между ее паузами и думал о том, каково будет возвращаться по темноте на последний автобус. Кто бы мог подумать, что единственная отличница с факультета машиностроения живет в таких дебрях. Обогнув заросший пруд, они вышли к птицеферме, а оттуда прямо к гнилым, как зубы, двухэтажкам. Ему запомнилось, что вот здесь, где все сейчас собрались, он когда-то говорил ей те общие слова, которые принято говорить в завершение вечера, и кротко улыбающаяся Алина, привстав на цыпочки, подарила ему безвкусный первый поцелуй.

«Вот откуда все это», – подумал Валя, заново прочувствовав касание ее каучуковых губ.

А еще он запомнил то громкое «Бля!», что грянуло из него, как из ружья, когда задние фары последнего автобуса скрылись за поворотом.

– Валенти-и-ин!

Ощерившиеся звери обступили его. Он – попавшая в ловушку жертва с подвернутой лапой, они – хищники, жаждущие мяса.

– Слуги верные твои очень сильно помогли, – продолжила Настя. – Настает час жениха показать всего себя. Ту, что всех тебе милее, громко позови скорее.

– Давай, жених, ты чего с собственной свадьбы сбежал-то? – сипел вспотевший тамада.

Все замолчали.

Передернув плечами, Валя устало проронил:

– Сереж… Я же по-нормальному просил.

– Ну совсем без выкупа не годится, Валь, – вознегодовала вместо тамады Оля. – Ты чего кислый-то? Иль не тебя женим?

– Да стесняется он, видно же, – вступился Леша. Спрятанные за щеками леденцы придавали ему сходство с рыбой-ежом. – Давайте поддержим молодого! А-ли-на! А-ли-на!

– А-ли-на! А-ли-на! А-ли-на! – нестройно скандировала толпа.

Кое-где высунулись любопытные жильцы.

«Второй этаж, ну к чему это?» – подумал Валя, отворачиваясь от укоризненного взгляда Оли.

– Так-с… Ага. Нас царевич убедил, путь свободен – проходи.

Настя с Олей расступились, Валя взглянул на тамаду. Кивнув, тот забежал в подъезд перед Валей, и он прошел следом.

Ледяной холод подъезда бодрил. Сыростью не пахло. Лампочки поменяли. Растрепанную коробку из-под мусора убрали и вроде бы даже подмели пол. Надписи предупредительно закрасили или заклеили купидонами, хотя на двери подъезда маркером так и осталось размашистое «ДИМА ТРАХАЛ ТЕЛОК».

– Стражниц смог ты обойти, пройдено уж полпути, – читал тамада с телефона. Подсветка снизу высвечивала бородавку на конце его носа, из которой, как антенна, торчал жесткий волос. – Время ловкость испытать, по ступенькам пробежать. Коль успеешь – молодец, испытаниям… трындец.

– Чё делать-то? – спросил вставший в дверях Леша.

За его спиной кучковались остальные.

– Сейчас… От входа все разойдитесь. Насть, – тамада махнул рукой.

Собравшиеся расступились, шагнувшая вперед девушка держала в руке два рисунка. Один, на котором был нарисован мультяшный тролль с вытянутыми лапами, она повесила на железную дверь подъезда, другой, с изображением плачущей невесты, прилепила скотчем к стене. Гости воодушевленно обсуждали замысел конкурса.

– Итак, уважаемые… – хрипел тамада.

Валя слышал, как черствые крошки его эха вылетают изо рта и рассыпаются по подъезду.

– …жених почти нашел невесту, однако стражницы его обманули и выпустили из клетки злобного лешего. Что-то пошло не так, и злобный дух вместо царевича пустился за прекрасной царевной. Что же…

– Набулькайте ему писярик, чтоб уснул!

– …Что же остается делать? Спасти Алину может только Валентин, но он должен добраться до нее первым! Значит… Так, расчистите проход, чтобы… Да. Так вот, Анастасия или Ольга сейчас на полную открывают входную дверь, и она начинает закрываться, а Валя должен успеть за это время добежать до этажа, на котором живет невеста. Если успеет до хлопка – царевна спасена, а нет – ее слопает леший, и женить его тогда придется на чудище.

Гости засмеялись.

– Дебилизм, – пробормотал Валя.

– Так, значит, я наверх, Оль, смотри, чтобы без мухлежа. Дверь не держать! Я из окна смотреть высунусь. Жених, готовьсь!

Валя вышел вперед. Его хлопали по плечу, шутили и поддерживали. Чьи-то грязные руки с наколками взъерошили ему волосы. На выкуп с ним приехал только Леша – остальные были друзья и родственники Алины: худые, с иссушенными лицами, пахнущие землею и редькой. Оля и Настя учились вместе с ней в школе, еще про нескольких она рассказывала, но кто они – Вале было все равно, как тогда, так и сейчас.

– Ну что, мы готовы! – крикнула придерживающая дверь Настя.

– Давайте, только по чесноку. На счет три… Три!

Под задорные крики Валя начал быстрым шагом подниматься на второй этаж. Конечно же, дверь придержали, он видел, как девушки с хохотом отталкивают вставшего в проходе Лешу.

Около распахнутой двери Алины тамада до бешенства ободряюще хлопал в ладоши:

– Ца-ре-вич! Ца-ре-вич! Ур-р-ра, добрался!

Валя почувствовал, что хочет разбить этому человеку лицо, вцепиться костяшками в его бородавочный нос так, чтобы жесткая волосина попала между ними, и с усилием скрутить, ощущая, как под пальцами текут слезы.

– Так держать!

– Выкуп этот – дерьмо, – сказал он, подходя к тамаде. – Сценарий отвратительный. Ты в рифму всю свадьбу вести собираешься?

Тамада вытаращился на Валю. Внизу раздался гулкий хлопок, шумная толпа устремилась наверх.

– Вот вы! Валечка!

В дверях стояла бабушка Алины, полноватая пожилая женщина в бордовой юбке и белой рубашке.

– Отлично, мы уже здесь заканчиваем, – очнувшись, как ото сна, тамада проскочил вглубь прихожей.

Стараясь не глядеть на бабушку, Валя прошел следом.

Квартира была небольшая, обтянутая обоями с размноженным решетчатым узором, от которого рябило в глазах – казалось, будто миллионы ромбовидных насекомых карабкаются к потолку. Над головой висел крючок, поддерживающий шесть мутных стаканов, наполовину полных болезненного желтого света. Толстые платяные шкафы распухали от сожранных вещей, на тумбочке стояло приготовленное «Советское» шампанское и пластиковые стаканчики, там, где раньше висели заплеванные ржавчиной часы, теперь виднелся аккуратный солнечный круг обоев. На кухне сидели улыбающиеся золотыми зубами незнакомые женщины.

– Жених, давай. Девчонки, Оля, Настя! Сюда шуруйте, – отдавал команды стоящий перед входом в комнату тамада.

Подруги невесты обежали Валю, встали по бокам двери и, пошелестев бумажками, в один голос зачитали:

– Испытания прошел и невесту ты нашел – вот она, за этой дверью, торопись же поскорее! Ну а мы вас поздравляем, счастья, радости желаем, чтобы крепкая семья сына с дочкой обрела!

Под громкое улюлюканье гостей Валя открыл дверь. На кровати в белом платье, с букетом в руках сидела невеста. Увидев Валю, она со смущенной улыбкой поднялась ему навстречу.

– Привет, – он скорее угадал, чем смог расслышать ее тихий голос. Она смотрела на него глубоким нежным взглядом, который сейчас особенно тяжело было вынести.

Тонкие брови. Сияющие голубые глаза. Едва заметно поджатые губы, за которыми дрожала взволнованная улыбка. Ямки на щеках. Узкие плечи, затянутые в паутину белого вензельного кружева, из которого книзу постепенно сплетался широкий кокон пышного платья. Он разглядывал ее отстраненно, как случайно увиденную скульптуру, изящную, но будто неживую и чуждую. Все сроки вышли, спрятаться еще дальше было невозможно.

Краем глаза Валя заметил покосившуюся спинку кровати. Это произошло здесь, когда он провожал поздно вечером Алину и сам напросился зайти. Валя видел ее смущение и замешательство, но до этого она ни в чем ему не отказывала и, по-видимому, не знала, как это можно было сделать. Как тогда, так и в день своей свадьбы он до последнего момента не мог понять, что к ней чувствует. Он помнил шуршащие шаги от прихожей до ее комнаты, мимо дивана, на котором храпела бабушка, помнил, как провел пальцем по выемке на двери, оставшейся от выпавшей задвижки, помнил взирающий лик Николая Чудотворца на пожухлом календаре девяносто девятого года, помнил, как скрипнула кровать под их весом, как дрожали ее руки, как громко кричала песни под телефон бухающая возле дома шпана, он помнил ее кроткие стоны, больше похожие на еле сдерживаемые всхлипы, и как он резко схватился за деревянную спинку, а та с треском выломалась и они оба замерли: не проснулась ли за стенкой бабушка. Валя все это помнил, но ничего не ощущал, как и в ту ночь, и во все моменты, когда был с Алиной.

Ему было с ней хорошо, Алина делала его другим, будто добавляла ему что-то, он даже скучал, когда они долго не виделись, но никаких ярких вспышек рядом с ней Валя не испытывал. Привычка встречаться с девушкой сделалась для него обыденностью, и их общие знакомые довольно качали головами, мол, как вы друг друга дополняете. Всегда инертный Валя поверил: вот оно, немного монотонное, но весьма приятное чувство, то самое, не разовые случки, а полноценные взрослые отношения. Просто нужно узнать друг друга получше, и взаимность укрепится до пристрастия, какое он наблюдал среди пар друзей и близких. Однако время шло, они встречались, Алина души не чаяла в сдержанном, загадочном, но расчетливом молодом человеке, а ему просто приятно было ее видеть каждый день на учебе, провожать после пар, понемногу раскрепощать зажатую девочку, целоваться в парках и скверах. Беззаботно прошел год, еще один, на третий он решил сделать предложение, потому что привык к ней настолько, что боялся перестать ее видеть после окончания училища. И вот теперь все зашло настолько далеко, что она стояла перед ним в свадебном платье, сияющая от счастья, а он потерял последнюю надежду на перемены.

– Ну чего вы встали, целуйтесь уже!

– Алинка… Какая же ты красивая.

– Мужики, разливайте. Коль, открой.

Алина прижалась к Вале всем телом. Он почувствовал, как ее голова мягко ложится ему на грудь.

– Валечка мой, – прошептала она томно. – Наконец-то.

– Все хорошо, – пробормотал Валя, трогая ее худые плечи.

Их обоих вывели в середину комнаты, под люстру, протянули стаканчики с теплым шампанским и стали наперебой поздравлять. Возникла небольшая передышка. Пока Алина обнималась с гостями, Валя отошел к балкону и вылил кислятину в фикус. Было так тоскливо, что даже не хотелось пить. Ему пришла идея спуститься покурить, хотя сигарет с собой не было.

– Вы бы хоть улыбнулись для приличия, – окликнул его кто-то.

Валя повернулся и увидел рыжую девушку с фотоаппаратом.

– А то на всех фотках хмурый, как верблюд.

– Не выспался, – бросил он.

Рыжая облокотилась рядом с ним на подоконник. Радостные гости заново наполняли стаканы.

– Да, отдохнуть вам еще не скоро удастся. Хотите фото с выкупа посмотреть?

– Не хочу.

– Ну и правильно, потом этих фотографий на всю жизнь насмотритесь. Вы не беспокойтесь, через месяц получите все в лучшем качестве. Я вот наконец-то зеркалкой обзавелась никоновской, представляете? Девять месяцев откладывала. Видео, правда, не четыре ка, но аш ди, вы увидите. У меня сестра замуж месяц назад выскочила, сейчас в Сочи укатила… Вы в Сочах были, Валентин? Она пишет, что ужас как не нравится: грязь, мразь, жарища… Море засранное, простите мой французский. Не суть. Так вот я на ее свадьбе впервые новый фотик опробовала – фотки изумительные, прям как на обложках. Вы фотографией увлекаетесь?

– Нет.

– Может, все-таки взглянете на парочку? Смотрите… Так, оценить просто. Ну посмотрите же, неужели вам все равно?

– Слушай…

– Понимаю, вы на взводе. Валентин, не волнуйтесь. Я вам даже завидую, честно. Так Алинке вашей повезло – говорят, такой мужик классный попался! А работаете уже? Если нет, то стоит подыскать, семья все-таки. Хотя вы молодой… Сколько вам, двадцать три? И уже женатый, с ума сойти. А жить, кстати, где будете?

– Да у твоих мамки с батей прям и будем.

Девушка так и замерла с раскрытым ртом. Краем глаза Валя увидел на дисплее фотоаппарата исказившееся в крике крупное Лешино лицо.

– В Сочах, кстати, не был, – Валя встал и направился к выходу.

Ранее утро нещадно пекло, солнце выжгло весь облачный пух и теперь сияло в полотне неба огромной прорехой. Пнув ногой картонку в виде сердца, Валя огляделся. Возле домов стояли припаркованные жигули, поодаль виднелись дачные участки с валящимися набок сараями, которые держались только благодаря затихшему ветру. Где-то хныкал ребенок, скрипели двери, журчали поливающие шланги. В курятнике устало прокричал петух.

– Попал же ты, – тихо сказал он.

Поодаль, возле дома, прислонясь к ограде, стоял высокий седой мужчина в расстегнутом пиджаке. Задрав голову, он щурился, глядя на припекающее солнце.

– Сигареты не найдется? – спросил Валя, подходя ближе.

Мужчина повернулся. В его прозрачных голубых глазах отражалась приветливость и открытость.

– О! Не курим-с и не пьем-с, – картинно пожал тот плечами. – Уже как лет двадцать. А тянет ух как!

– Врачи запрещают?

– Попробовали бы! Жена, конечно.

Говорил он легко, с каким-то естественным весельем, причем очень доброжелательным.

– А вы кем Алине будете? – Валя встал рядом с ним в тень. – Что-то я вас раньше не видел.

– Да мы задержались – в выходной в электричку не влезешь. Игорь Яковлевич меня зовут, – протянул он крепкую ладонь. – Старший двоюродный брат Юрки. Ну Юрия Александровича, отца Алинки. Он-то здесь вплоть до девяностых жил, когда еще колхоз стоял, а я в училище городское уехал, там и остался. Мы с ним в чеченскую вот так были…

Игорь Яковлевич рассказывал просто, но так живо и искренне, что наверх не хотелось возвращаться. Своим расположением он совершенно не напрягал Валю, в нем чувствовалась выдержка, здравое отношение к вещам и, главное, то, чего так не хватало всем деревенским, – чувство меры. Игорь Яковлевич не навязывался, не перегибал и не задавал Вале вопросов, на которые он меньше всего хотел отвечать. Валя слушал, как два брата росли здесь, в одном поселке, ходили в сельскую школу, на месте которой сейчас не виднелось даже фундамента – все пожрал голодный бурьян. Юрий встретил здесь маму Алины и остался, а Игорь поехал в город, в политехническое училище. Так и жили до армии, потом призыв. Сначала Игоря, как старшего, забрали, потом и Юру, спрятавшего в шапке фотографию новорожденной дочки на память. А вернулся с войны только он один.

– Валя! – донеслось со стороны подъезда. – Валентин!

Валя обернулся.

– Поди, невесту окончательно выкупили, – усмехнулся Игорь Яковлевич. – Давай, молодой, еще посидим. Сам не люблю всю эту галиматью, эх… Ну что поделать.

– Ваше здоровье, – кивнул Валя.

Он не спеша направился к подъезду, около которого мешалась разноцветная толпа. Хотелось петь и плясать, он впервые за утро почувствовал прилив сил, будто где-то в глубине сорвали дрожащую пломбу. Даже про сигареты забыл.

– Ой, мамочки! Напугал.

– Вот он! А мы жениха потеряли!

– А ну, гдэ моя нэвэста? – Валя рывком притянул к себе Алину и принялся целовать ее в шею. – Девочка-девочка, я тебя съем, а-а-арх!

– Ай, Валька! Пусти! – смеялась она.

Вале протянули шампанское, он одним махом проглотил налитое, поморщился и выкинул стаканчик через плечо.

– Экхм, до чего ж пр-р-р-релэстно!

Начали собираться в загс, все расселись по машинам, невеста поехала с подружками, Валю и двух братьев Алины на своей «Дэу» повез Леша.

– Богдан, – пожал им руку высокий крепкий парень с черными сросшимися бровями. – Ну что, Валька, вот мы и закорешились наконец-то, рад знакомству, дорогой. Алинка про тебя рассказывала, да все как-то выбраться не получалось. К вам, брат, с Украины никак не доехать.

– А кем будешь? – спросил Леша, садясь за руль.

– В смысле занимаюсь чем? Та я сам с Мариуполя, батино дело подымаю, рыбалка и морепродукты.

– О, рыбалка – это кайф! Я это дело тоже люблю.

– Во как! Мы с товарищем лицензию оформили поновому, артель набрали – все нормально пока что, тьфу, тьфу, тьфу. Сначала вообще не знали, с чего начать, понял, да? А сейчас ничего, потихоньку выживаем. Со сбытом только фигово.

Валя с маленьким Колей сели назад, а Леша с Богданом – впереди. Всю дорогу эти двое говорили о рыбалке, о снастях и каюках, о сетках и глубине, о карпах и семге. Мальчик беспокойно болтал ногами, то и дело с ухмылкой поворачиваясь к Вале.

«Скоро кушать будем», – повторял он, облизывая толстые губы.

«Когда зимой холодною, в крещенские морозы, щебечет песню соловей и распускаются мимозы…» – манерно подвывало радио.

Отстранившись, Валя ушел в себя. Силы исчерпались так же внезапно, как возникли, ему вновь стало тошно. Его раздражало мерзкое «гэканье» Богдана, пустые разговоры о рыбе, никчемные Лешины расспросы, дрыгающий ногами беспокойный малой на соседнем месте. Теперь Валя был повязан со всем этим навсегда. Он словно все это время карабкался по лестнице от ступени к ступени, и теперь, дойдя до конца, надо суметь принять все, с чем предстояло жить: и убогий дух семейки, и трухлявый поселок, и незнакомые перебродившие лица.

Но, может, еще не поздно? Может быть, он рано поставил на себе крест и еще все можно исправить? А с другой стороны – чего исправлять? Алина – прекрасная девушка, чуткая, отзывчивая, она не просто его любит, а восхищается, готова без остатка в нем раствориться – разве не о такой жене мечтает каждый нормальный мужчина? Да и квартира у него есть, а работа вот-вот появится. К чему что-то большее, если он будет накормлен, обласкан, ухожен? С Алиной он не мог вести себя как подонок, под ее нежным взглядом голубых глаз Валя сразу менялся. Валя, тот самый Валя, которого однажды чуть не забрали за переливание спиртного в магазине. Слава богу, Леша с деньгами выручил.

– Валюх, а ты как, рыбалкой увлекаешься? – повернулся к нему Богдан.

– Нет, – тут же ответил он, будто разбуженный внезапным вопросом. – Ни разу не был. И не хочу.

– Да я сколько звал его – ни в какую, – вмешался Леша. – Ни рыбалка, ни грибы. А сейчас что-то вообще повис.

– Зря ты так, братик. А мы часто ловим, даже если не сезон. Обязательно как-нибудь выберемся, теперь ж родственнички.

– И меня захватите, как поедете, – подхватил Лешка. – Я вообще движуху люблю всякую.

– И я хочу! – заявил Коля.

– Во, хоть вторую артель собирай! Ты не ссы, Вальк, тебе так понравится – за уши от спиннинга не оторвешь, отвечаю.

– Отвечаю, – пробормотал Валя.

Пока ехали, Богдан без устали рассказывал про какие-то стаканы с икрой. За окном мелькали кусты. Валя уже начал дремать, как вдруг машина круто свернула и затормозила на обочине. Послышались девчачьи визги, Валя увидел другие припарковавшиеся возле здания машины, которые обступила новая пестрая толпа. Выбежавшая Алина спешила обняться с каждым, кто к ней подойдет.

Переведя дух, он вылез из салона. Неподалеку в окружении домов стояла двухэтажная серая коробка, поросшая блеклым грибком рекламы: «Окна», «Парикмахерская „Завиток“», «Аптека», «Обои», «Гастроном 24», «Обувь», «Центр сотовой связи», «Турагентство „Сан-Русь“», «Цветы», «Спортбар» – все это висело друг на друге, переливаясь всевозможными цветами. К боковой стене здания, как маленький клещ, присосался небольшой кубик, над которым горели четыре буквы: «ЗАГС».

– Во-о-от он! А ну-ка, иди сюда!

На Валю тут же набросилась стая одногруппников. Пухлые руки шлепали по спине и влажно пожимали ладонь, а он редкими кивками давал понять, что сегодня стерпит все, чему бы его ни подвергли.

– Валечка, да какой же ты хорошенький, да какой же красивенький! Алинк, мы его забираем! – щебетали вокруг Вали Аня с Вероникой.

– Поздравляю тебя, мой хороший! – коротко стриженная Наташа взяла его за подбородок и чмокнула в щеку. – Сколько же лет прошло, у нас сил ждать не было. Я сама уж хотела на Альке жениться!

– Валя, счастья тебе! Вы так смотритесь – прям как инь-ян. Такой день у вас! Алинку не узнать, красавица, вся сияет. Тебя поздравляли уже? Или в загсе? Леха, здорово! – кричали наперебой Андрей, Саня, Руслан.

Все, как один, были в белых рубашках, с букетами в руках и улыбались так широко, что можно было рассматривать их зубы.

– Здарово, парни! – жал руку и обнимался со всеми Леша. – Санек, красавчик! Нормально добрались? Кто не знает, это вот Алинки братишки – Богдан и Колька. Так, с девушек начну, это Анютка наша…

Валя смотрел, как сливаются две волны гостей, однако вид спешащей незнакомой женщины вернул в себя. На ее груди истерично подпрыгивал бейджик.

– Вы жених?

– Допустим.

– Нет, допускать ничего не надо, – посерьезнела она. Складки морщин под ее глазами были густо замазаны фиолетовыми тенями, отчего можно было подумать, будто ее избили. – Мне нужен Валентин Александрович.

– Я слушаю.

– Это вы, да? – и сразу продолжила: – У нас тут накладка вышла с расписанием, свадьба перед вами только-только подъехала. Они, видите ли, паспорт забыли. В общем, вам подождать придется. Алина Юрьевна попросила вам сообщить лично.

Она ждала какой-то реакции, но Валя задумчиво смотрел в сторону.

– В общем, тогда к полдвенадцатому, океюшки?

Женщина натянуто улыбнулась, отчего Валя подумал, что фиолетовые синяки вот-вот треснут и начнут сочиться тонкими багряными струйками.

– Валь, чё стало? – подошел Саня. – Чью-то мамашу обидел?

– Не переживай, Сань, не твою, – ухмыльнулся Валя.

Оба загоготали.

– Пошли накатим, – неожиданно предложил Валя.

– Давай, я из багажника ща…

– Да хорош эту лабуду разливать. Найдем что-нибудь приличное.

Саня озадаченно посмотрел на сбившиеся возле машин кружки гостей.

– Валь, как-то… – Саня неуверенно потер шею. – Ты ж жених, какая свадьба без тебя.

– Ну а ты ссыкло, как дальше жить будем?

Саня оторопел.

– Валь, ты чего? Ты чего говоришь-то?

Повернувшись, Валя зашагал в сторону смыкающихся многоэтажек. Торчать еще почти час под солнцем он не намеревался.

Двор вобрал его, будто глухая каменная чаща. Здесь в домах снова росли магазины, которые, как раковые клетки, размножились по первым этажам зданий. На другой стороне улицы виднелось бистро «С ветерком!».

Валя дождался светофора, как вдруг его догнал запыхавшийся Саня:

– Не, ну можно тебя одного оставить?

Веранда была занята, звучали разжигающие восточные мотивы, через густой дым персикового кальяна доносился запах шашлыка. Они прошли в дальний угол помещения и сели прямо под кондиционер.

– Две «Онегина» и хлеба, – едва взглянув на меню, произнес Валя, когда к ним подошла официантка с азиатской внешностью.

– Валь, ты уверен? – настороженно шепнул Саня. – Что, вообще, происходит?

– Друга ты теряешь, Сань. Хватит ныть и проводи его как следует.

Принесли водку. Выпив, оба замолчали. Валя любил сосредоточенно ощущать, как накатывает крепкое опьянение, для него это было похоже на мягкий удар волны при первом заходе в теплое море, хотя ни на каком море он не был. Ему вдруг вспомнилось, как вместе с Алиной они задумчиво смотрели телевизор. Ее голова лежала у него на коленках, он рассеянно гладил ее спину, наблюдая, как счастливая пара резвится на курорте. Внезапно оживившись, Алина заговорила, что очень хотела бы побывать на море, это ее мечта с давних лет, она лишь раз была в Анапе и ничего не помнит, кроме медуз, напоминающих целлофановые пакеты. Валя слушал краем уха, одновременно пытаясь понять: он не хочет именно на море или вообще не хочет никуда ехать. Ему было достаточно их диванного досуга, и тогда не было планов на что-то большее, потому что, если честно, планов у Вали вообще никогда не было. А сейчас, за столом, он будто бы почувствовал себя тем купавшимся парнем из сериала или фильма, и море приятно облизывало его тело, Вале нравилось это состояние, и ему стало все равно, есть ли кто рядом с ним. Главное, что сейчас он более-менее счастлив, а что ему думалось раньше, перестало иметь значение.

– Валя. Валь! Ну хорош дуриком прикидываться. Ой. Ну!

Подняв голову, он увидел тормошившего его Саню.

– Да что с тобой… Ух. Ведешь себя… – выпятив грудь, еле сдерживал икоту друг. – Может… Может, расскажешь, что происходит?

Валя пригляделся к Саниному длинному, похожему на сапог носу.

– Слышь, ты когда-нибудь был на море? – с трудом выговорил он. – Я имею в виду… Вот прям… В натуре, да?

– Ну и чего там? Какое тебе море? Давай колись, я же вижу, что-то не так.

– Сань… Я даже на море не был. Я, кроме своего гребаного города и этой… Этого… Больше ничего… – он оттер пот со лба. – Понимаешь? А дальше что? Дальше?

Саня пристально вглядывался в Валю, чьи длинные волосы сбились на голове в разоренное гнездо.

– Так, Валь, эка тебя по жаре нахлобучило. Давай, мне звонят вон. Девяткина беспокоится.

Он достал стрекочущий телефон, но Валя его резко перебил:

– Я не люблю ее.

Икнув, Саня вытаращился на друга:

– Кого?

– Алинку.

– Какую?

– Федотову, какую.

– Нашу?

– Ну.

– Свою жену?

– Она мне еще не жена.

Затянулась пауза. Валя молча крутил в руках пустую рюмку. Саня так и сидел, замерев с жужжавшим в руках телефоном.

– Так… Ты не любишь Алинку, – тупо повторил он. – Свою жену.

– Ну…

– Сегодня же свадьба. Сейчас прям.

– Ага.

Саня почесал голову и открыл было рот, но к столику подошла официантка.

– Могу забрать? – спросила она, указывая на кожаную папку для расчета.

Валя молча расплатился. Они посидели в тишине какое-то время.

– То есть ты… Ты не любишь Алинку, – снова повторил Саня.

– Да ты заманал уже одно и то же долдонить! – недовольно воскликнул Валя, размашисто ударяя пустой рюмкой по столу. – Тупой, как табурет.

– Слушай, друг… Я вот сколько тебя знаю… таким вижу впервые. Валька, это нервы, бля буду, нервы. Ну телепает тебя, так это нормально. Ик. Ты не бузи. Пошли к гостям, до тебя дозвониться не могут.

– Я мобильник и не взял. Сань… Может, и люблю, просто не ощущаю. Я не знаю. Да никто не знает, – Валя поднял плавающий уставший взгляд на друга и спросил, тихо и как-то обреченно: – Чё делать-то?

Вновь зажужжавший телефон будто выхватил Саню из транса. Он каркнул в трубку пару фраз, взглянул на Валю, что-то задумчиво прошлепал губами и, убрав мобильный, наконец выдавил:

– Нам типа пора уже.

Валя рассеянно кивнул. Пошатываясь, они вдвоем направились к выходу.

– Хорошего дня, приходите еще, – попрощалась довольная официантка.

– Хазёсего дня, плиходи пятлица, ми-и-исьте-е-ер, – передразнил Валя.

Девушка, покраснев, отвернулась.

К загсу шли быстрым шагом, не говоря ни слова. Саня, видимо, напряженно пытался что-то сообразить, поэтому громко сопел. Валя то сжимал, то разжимал челюсть. С кем угодно можно было бы поговорить, но только не с этим тормозом – он название учебных предметов-то запомнить не может.

– Валь, – наконец произнес Саня. – Вот насчет того… Ну, в ресторане этом. Ты…

– Расслабься, Сань. Я че-то перегнул, – беззаботно кинул Валя и хлопнул друга по плечу. – Нервяк, сам понимаешь. Всю ночь не дрых, загонялся.

– Нервяк? Ты же…

– Да просто вырвалось, не парься.

– Ну лады, – Саня ухмыльнулся, уголок его рта пополз вверх, будто карабкающаяся по лицу гусеница.

Возле загса толпилась их свадьба, гости крутили по сторонам головами и оживленно переговаривались.

«Идут! Вон они, идут! Вон жених! Идут!» – послышались голоса, и часть толпы вытянулась навстречу Вале гигантской клешней, вот-вот готовой раздавить его.

– Ну здрасьте-мордасьте, нашелся!

– А мы уж подумали, сбежал молодой, хе-хе.

– Все в сборе, можем начинать.

– Валечка, ну ты где! – воскликнула выбегающая Алина.

Она придерживала пышное платье и мелко-мелко семенила ему навстречу.

– Все хорошо, Алин, – он обнял ее и крепко к себе прижал. – Просто прогуляться отходили.

Прильнувшая к его груди Алина подняла голову. Валя тотчас отвел глаза.

– Вы что, пили? – тихо спросила она. – Валь, водку пили?

– Так, молодые! Мо-ло-ды-е! – послышался громкий, скрипучий, как несмазанные петли, голос. К ним приблизилась знакомая размалеванная дама. – Жених нашелся? Невеста? Ну, за мной, поживее.

Алина с тревогой обернулась на идущего позади Валю и поджала губы. Тот сделал вид, что ничего не заметил.

Вот они молча стоят, взявшись за руки, перед двойными пластиковыми дверями, за которыми расселись собравшиеся. Скрипучая женщина вытянулась у стойки и что-то объясняет гостям, дирижируя руками, нетерпеливый мальчик Коля ждет, когда можно будет распахнуть двери, фотограф беспокойно носится из одного угла в другой. Обжигающий пузырь перегара внутри Вали разросся настолько, что казалось, вот-вот лопнет. Пошатываясь, он перебирал Алинины пальцы, гладил ее лакированные ногти и медленно увязал в собственном тупом равнодушии.

Да, Валя помнил, как выбирал кольцо, точнее, он как-то раз просто зашел купить в торговый центр кроссовки и от нечего делать решил прицениться в ювелирном. Тогда он уже порой думал о браке, потому что все вокруг об этом говорили, и он сам не находил причин не жениться на Алине, тем более она все чаще начинала как бы вскользь говорить о семьях и детях. Его что-то внутренне торопило, будто бы это ускользало между пальцами, и Валя, подумав, решил: в семейной жизни, в принципе, нет ничего плохого, ведь они и так встречаются уже несколько лет, только живут не вместе. С тех пор вид торгового центра, мимо которого он проходил каждый день, вызывал ассоциации лишь с обручальными кольцами, а мысль о женитьбе стала более навязчивой. Алина во всем всегда была идеальна, и вдруг мысль потерять ее после трех лет отношений стала казаться тяжелой. Она сама то и дело рассказывала о выскакивающих замуж подружках, иногда после этого искусственно затягивая паузы, а Валя думал о том, как съехать на другую тему. Но, значит, время пришло – однажды он зашел и купил кольцо, просто, вот так.

«Ну мало ли», – повторял Валя сам про себя по пути домой, сжимая в кармане пакетик с бархатной коробкой.

Он отчетливо знал, что собирается сделать предложение через полгода в кругу друзей на ее дне рождения, потому что тянуть больше нельзя. И когда Валя, что-то проговорив, неуверенно опустился перед потрясенной Алиной на колено, то грянул такой оглушительный гам, что он чуть было не вскочил на ноги, забыв дождаться ее ответа. А сколько потом выпили! И как брали кредит через Лешиных родителей… Все это было с Валей на самом деле, но в то, что ему вот-вот предстоит сделать сейчас, никак не верилось. Они могут быть одеты как жених и невеста, Алина может держать его за руку, и зачем-то нарядившиеся гости в зале тоже могут сидеть, даже может грянуть Мендельсон из ниоткуда, как некий розыгрыш, – Валя все это допускал, но вот подойти к стойке, за которой сейчас беззвучно раскрывала рот женщина, обменяться обручальными кольцами и заключить брак – нет, это невозможно. Этому никак не случиться, поэтому нужно стараться быть спокойным.

Истерично взвизгнула и запела скрипка, двери распахнулись, однако ни Валя, ни Алина не сдвинулись с места.

– На торжественную церемонию бракосочетания приглашаются Пепеляев Валентин Александрович и Федотова Алина Юрьевна.

По залу разлеталась гремящая какофония марша, гости с любопытством оборачивались на стоящую в дверях пару, а Валя словно прилип к красной ворсистой дорожке. Собравшиеся смотрели то на них, то на женщину за стойкой.

– Прошу, Валентин Александрович и Алина Юрьевна! – громко, с напускным выражением повторила женщина.

Маленькие пальчики крепко сжали его руку. Повернув голову, Валя встретился с тревожным взглядом Алины. Она так же глядела на него, когда тот чего-то недоговаривал или избегал разговоров: развернувшись вполоборота, слегка склонив набок голову, вкрадчиво заглядывая в глаза, будто пытаясь увидеть в их глубине что-то.

– И? – растянулись ее губы в немом вопросе.

Знает ли она?.. Да откуда ей.

Играл марш. Гулял сквозняк, парусами раздувались занавески. Женщина за стойкой вытянулась по струнке, как часовой, подняв голову и сжимая в руках папку. Рыжим светом, будто испариной, обливалась висящая под потолком люстра. На стульях, совсем как люди, сидели десятки баранов и нетерпеливо ерзали задами в предвкушении скорого пира. Валю пробрало до мурашек. Все кончено. Он обречен. Эта мысль, как ни странно, сначала выбила его из колеи, а затем укрепила: раз выбора нет, то не над чем думать. Он сделает то, чего от него ожидают, но не ради них, не ради ее бабушки, даже не ради Алины, а потому что сейчас нельзя остановиться. Пробежав глазами по первому ряду, он увидел Игоря Яковлевича. Тот смотрел на него спокойным, уверенным взглядом, едва заметно качая головой.

Передернув плечами, он взял Алинину дрожащую руку и бодро повел ее за собой в середину зала.

– Валь, что происходит? – едва успевая за Валей, тревожно шепнула она.

– Уважаемые жених и невеста, дорогие гости! Мы рады приветствовать вас на церемонии регистрации брака, – поглядывая в папку, заскрипела часовой. – Сегодня важный и торжественный день – день рождения вашей семьи. Сердца молодых, оплетенные…

Валя не слушал и, переминаясь, разглядывал двуглавого орла над головой женщины. В животе тянула изжога.

– …зависит ваше счастье, счастье вашей семьи, ведь именно это и делает наш мир прекрасным. Самое главное – будьте терпимыми, и тогда любовь и уважение пребудут с вами всегда. А сейчас наступает самый торжественный момент: перед государственной регистрацией брака я обязана вас спросить, является ли ваше желание стать супругами взаимным, искренним, независимым. Прошу ответить вас, невеста.

– Да, – тихо выдохнула Алина.

– Ваш ответ, жених?

– Да, – не медля ни секунды, выпалил Валя.

Услышав, как Алина перевела дыхание, Валя крепче сжал ее руку.

– Ваше взаимное согласие в соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации дает мне право зарегистрировать ваш брак. Приглашаю вас поставить подписи.

Свадебный марш смолк, почему-то заиграла музыка из «Титаника». Будто бы и никаких мыслей – он поставил росчерк легко, беззаботно, словно его просили расписаться за доставку. Следом Алина мелко вывела свои инициалы. Вот и все. Как прививка, после которой Валю отпустило.

Из ниоткуда появилась подушка с вросшими обручальными кольцами. Регистратор что-то начала говорить о традициях, но Валя, не дожидаясь, быстро обручился с Алиной. Стоило ей взять кольцо, как оно прыгнуло из ее пальцев и звякнуло где-то в углу. Музыка стихла, из первого ряда тотчас выскочили несколько человек, Алина, прикрыв рот ладонью и зажмурившись, не смела шелохнуться. Валя вдруг громко расхохотался.

– Так… Ну, всякое бывает, – сдержанно прокомментировала ведущая церемонию. – Невозможно совсем без заминок, знаете ли.

Раскрасневшейся Алине подали кольцо, та, ни на кого не глядя, под тихий ропот быстро обручилась с Валей.

– В полном соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации ваш брак является зарегистрированным. Объявляю вас мужем и женой!

Повисла пауза. Он хотел было притянуть к себе Алину, но та, уклонившись от его губ, подставила лишь краешек рта. Раздались и стихли неуверенные хлопки.

– Гости, а что же вы сидите? – проскрипела женщина, разводя руками. – Поздравляйте молодых!

Людской поток омыл пару, отовсюду в лицо им полезли букеты и руки. От горячих запахов мутило, Валя еле сдерживался, чтобы не начать всех расталкивать.

– Так, ну вы аккуратнее, аккуратнее! Встаньте в ряд, задавите молодоженов, – раздался голос Игоря Яковлевича.

И действительно, выстроилась цепочка гостей, которые терпеливо ждали своей очереди обняться и сфотографироваться. Валя усмехнулся, глядя на все это. Он не знал и половины из них, Алина никогда про них не упоминала.

– Валентин, будьте счастливы, – тряс руку пожилой усатый мужчина, изо рта которого пахнуло молоком. – Берегите Алиночку, она у нас одна, красавица.

– Спасибо, дядя Вить, – лепетала все еще красная Алина.

– Поздравляю, такой день у вас! – размашисто тряс руку Валин тезка.

Он вроде бы был чей-то родственник с Алининой стороны. Тощий, хлипкий, с маленькими плечами, в очках, с выпирающей парой кроличьих зубов. Его лоб усеивал созревший урожай прыщей, а залысины вымывали остаток похожих на плесень волос.

– Вы… Вы просто… Ну… Да, в общем, всего вам. – Затянув нижнюю губу под зубы, он гоготнул и удалился.

– Валька, Алечка, как же я, блин, рад! – лез обниматься Леша. – Вы такая пара… Классная! Блин, мужик… Я тебя вот такого помню, нас же с тобой куда только ни носило… Вот, блин! Всегда все для вас сделаю! В любое время – обращайтесь!

Фотограф расстреливала их из фотоаппарата, как из ружья. Подошли одногруппники, еще пара общих знакомых, Алинины подруги или ее родственники. Из своего круга Валя почти никому не сказал, что собирается жениться, потому что от свадьбы, как он тогда думал, ему была нужна только Алина, а все остальное – это для нее, это про нее и он взял с Леши слово, что тот никому ничего не скажет.

– Ты давай не сачкуй! – хлопнув по плечу, напоследок подбодрил друг Лешу.

– Валентин.

Что это?

– Валя.

Услышав знакомый голос, Валя резко обернулся. По спине пробежали мурашки.

– Прими наши поздравления.

Перед ним стоял взрослый короткостриженый мужчина в коричневых очках, с пышным букетом, одетый в рубашку и потертые джинсы. На его мизинце сверкал перстень. У Вали перехватило дыхание.

– Ты… Ты… – побледнел Валя. – Как… Как ты…

Его вдруг осенило:

– Леха! Вот с-с-сука!

На них оглянулись стоящие в дверях гости.

– Давай хоть сегодня без скандала, – перебил его мужчина, подходя ближе. В его голосе ощущалась спокойная холодая уверенность, которая, казалось, могла остудить любой вспыхнувший скандал. – Мы к тому же проездом. Ты хоть нам ничего не сказал…

– Да ты кто такой, вообще?! – сорвавшись, заорал Валя, ладони сами собой сжались в кулаки. – Кому «нам»? Чё тебе говорить, а? Так, а ну, на хер пошел! Понял?

Кругом все притихли и молча наблюдали за происходящим. Оторопевшая Алина замерла с букетами в руках. Мужчина не отводил взгляда от Вали.

– Подстригся бы хоть перед свадьбой, мальчик, – раздался женский голос откуда-то сбоку.

Поодаль стояла молодая длинноволосая блондинка в красном платье. Ее вид окончательно вывел Валю из себя.

– Как! И она здесь? Ты сюда припер эту… эту… – он направился было к девушке, но мужчина преградил ему путь. – Слышь, уйди. Отвечаю, я тебе двину ща, если не выметешься. Слышишь?

– Так! Это что такое?! – возмутилась пришедшая в себя регистратор. – Я сейчас охрану вызову!

– Кость, я тебе говорила, что не стоит, – раздался голос блондинки.

– Все нормально, мы уже уходим… – мужчина посмотрел на Алину: – Примите мои поздравления. А приметам не придавайте значения.

Он протянул цветы Алине, но та не шелохнулась. Тогда мужчина положил букет на стойку, огляделся и вышел из зала. Следом за ним быстро исчезла блондинка.

– Валите на хер! Усекли? – крикнул Валя во весь голос и ударом смел оставленные цветы на пол.

Перепуганная женщина выбежала из зала. В исступлении он начал топтать букет, раскидывая вишневые головки роз по помещению.

Когда подошла охрана, Валя примирительно поднял руки.

– Вы что себе позволяете, молодой человек? – возмутилась регистратор, стоявшая позади двух пожилых охранников. – Это кто так себя ведет, вообще? А ну, сейчас же покиньте помещение!

Сплюнув, Валя вышел на улицу.

Плавленый день стекал медленно и неохотно. Здания тонули в духоте полуденного солнца, жара усердно душила улицы, казалось, под городом работает конфорка. Расстегнув мокрый пиджак, Валя вышел из загса и сразу направился мимо гостей к разговаривающему по телефону Леше. Тот, заметив друга, махнул рукой, мол, позже. Валя одним движением вырвал телефон и кинул через ограду. Ошарашенный Леша уставился на Валю.

– Ты чё?! Да ты чё?! Это по работе! – взревел он.

– Ты его сюда привел? – Валя с силой тряхнул друга за грудки. Выпучив глаза, Леша стал брыкаться и отталкивать Валю плечами. – Ты ему ведь сказал?

– Придурок, на хер трубу отобрал?

«Валя!» – послышался истошный вопль Алины и женские визги: «Мальчики, мальчики!»

– Кто тебя за язык тянул, ну! И не увертывайся мне тут, слышишь?!

– А ну, пусти, дебил! Руки! Руки, я сказал! Пьяный, что ли? – порывался вырваться Леша.

Валя почувствовал, как его оттягивают за плечи, и напоследок успел пробить под Лешины ребра. Захрипев, тот осел на колени в поднятую пыль.

– Пошел вон отсюда, – переведя дыхание, Валя закашлялся.

– Ну-ну, вы чего, перепили уже? – вмешался подбегающий тамада. – В порядке? Жить будет. А ты чего тут? В себя приди, алё, весь день как на иголках!

Руки дрожали, но Валя, хоть и не сразу, успокоился. До него донеслись громкие всхлипы неподалеку – на лавочке он увидел Алину в окружении подружек. Заметив Валю, она зарыдала еще громче.

– Уйди, прошу, – отворачивая лицо, плакала Алина. – Уйди.

– Алина, мне… – приблизился он.

– Валь, ну что за дела! – набросилась на него Настя. – Совсем с катушек съехал? Может, тебе вообще домой поехать?

– Ты… Ты… – давилась слезами Алина, размазывая под глазами тушь. – За что ты… Вот так ко мне…

Валя подошел к ней и, крепко обняв руками припухшее лицо, прильнул к ее солоноватым губам. Та, вздрогнув, напряглась, а затем с дрожащим стоном обвила его шею.

– Алин, прости, – пробормотал Валя. – Я… Я… Теперь все будет хорошо.

Вытерев слезы о его плечо, та робко подняла голову.

– Валечка, ты любишь меня? Любишь?

Черные пятна под глазами делали ее жалкой и безобразной.

– Люблю, – сказал Валя, оттирая пальцами тушь с ее щек.

– И я тебя люблю. Валь, почему все… все так плохо сегодня?.. Почему…

– Ну-ну, все хорошо. Давай приведи себя в порядок, сейчас фотографироваться едем, – гладил ее плечи Валя, искоса наблюдая за опирающимся на друзей Лешу.

Все расселись по машинам, жених и невеста разместились на заднем сиденье подъехавшей белой ауди, где были заранее приготовлены шампанское и пакеты бутербродов. Пожилой водитель попросил «не крошить булки», поскольку убираться, кроме него, было некому.

Понемногу Алина развеселилась. Они пили шампанское, целовались и, смеясь, обнимали друг друга.

– Ай! Не надо, я разолью сейчас!

– Да мы вытрем, уплочено. Лучше иди-ка ко мне, вот та-а-ак…

– Валька, ну осторожней! Ай, нога! Я тебя не узнаю прям. То на людей прыгает, то хохочет.

– Это не я, это друг его на тебе женится.

– Что за друг еще, а-а-а? Ну уж не-е-е-ет!

– А вы кто, вообще, мадам, кстати? Я вас первый раз вижу. Вы моя невеста? Точно? А?

– Ну Ва-а-аль!..

Смеясь, Алина будто бы забыла, что еще полчаса назад растирала слезы, Валя даже видел пятна туши на ее платье. Его вдруг накрыло какое-то странное состояние беззаботности, захотелось жить сиюминутным моментом, целовать эту девушку. Его жену. Валя перевел взгляд на обхваченный кольцом палец. Может быть, он даже ее любит, ему же с ней хорошо настолько, что не хочется другую. Вдруг все же любовь? Наверняка это и есть пик тех сильных чувств, которые он может испытать.

Будто нарочно, Алина крепко к нему прижалась и прошептала что-то очень сладкое, неимоверно приторно-ласковое, неуместное. До тошноты. Валя, сжав зубы, смолчал. Может, и это нормально. Может, и его отец когда-то говорил маме…

Он резко оттолкнул от себя Алину.

– Да что с тобой?! – воскликнула невеста. – Ты можешь объяснить? Или так и собираешься…

– Ничего, – отвернулся к окну Валя.

Теперь они молча ехали по городу. На блатной мотив радио пело о береге счастья и пристани любви. Водитель то и дело косился на них в зеркальце.

Кортеж остановился возле стелы с вечным огнем. Из багажника достали еще теплого шампанского с бутербродами, и, пока гости выпивали, Валя с Алиной поплелись фотографироваться.

– Молодые, не кисните! – подбадривала девушка, размахивая руками, как парковщик. – Сюда, сюда. Понимаю, жарища сегодня, но давайте встряхнемся. Жених, ну! Встаньте у огня!

Валя попытался привлечь к себе Алину.

– Это что еще за новости? Алин, обнимитесь, ну ёперный театр!

– Давай хотя бы для фотографий, – шепнул ей Валя.

Алина посмотрела ему прямо в глаза. Впервые Валя разглядел в ее чертах не ласку или робость, а холодный упрек, почти граничащий с неприятием.

– Ты обещаешь мне, что мы поговорим? Обещаешь?

– Обещаю.

– Когда?

– Поговорим. Я же сказал, обещаю.

Поджав губы, Алина подала Вале руку.

– Ну улыбнитесь, молодые! – щелкала их фотограф. – Валь, расчешись… Есть расческа у кого?

Подступила толпа гостей, все по очереди стали фотографироваться с молодоженами. Валя стоял как вкопанный, ощущая себя деревянной чуркой.

Подскочили визжащие одногруппницы. Его трясли, обнимали, толкали, просили подвинуться и чмокали в щеку, а он искоса наблюдал за трясущейся в декольте желейной Настиной грудью.

Следом подошла, прихрамывая, Алинина бабушка. Валя вообще не знал, что она поехала с ними.

– Теперь у меня и внук, и внучка, – она с нежностью взглянула на Валю. – Все я в жизни видала, уж помирать не страшно.

– Да вы что, Ирина Павловна, – прохрипел курящий неподалеку тамада. – Вы еще на свадьбе правнуков спляшете, скажите?

– О-хо-хо, эк куда загнули! Правнуки!

– Да будет вам, конечно спляшете! А ну, теперь и меня, с моими родными! – тряс их обоих в объятиях Богдан. – Алинк, как я за вас рад! Дай расцеловкаю!

– Позвольте и нам на память! – подошел Игорь Яковлевич с женой – полноватой рыжей женщиной.

Краем глаза Валя заметил, как поджались губы Алины, как только крепкая ладонь легла на ее талию.

– Стой, Гогочка, у тебя тут все съехало, сейчас-сейчас, – ворковала жена, поправляя Игорю Яковлевичу галстук.

– Зин, не мельтеши так, вон уже фотографируют.

Хилый Валин тезка, перед тем как занять между молодыми место, сначала долго и с ухмылкой глядел на жениха и только затем, сведя плечи, втиснулся в середину. Он хотел было приобнять Валю, но тот сбросил его теплую руку, словно почувствовав змею, извивающуюся на лопатках.

– Я Лешу не вижу, – не глядя на него, шепнула Алина. – Может, отправить кого узнать?

– А теперь только мужчины с женихом! – раздавала команды фотограф.

– Я схожу, – тотчас ответил он, направляясь в сторону шоссе.

Вдогонку ему полетели оклики, но Валя не оглянулся.

Как он и предполагал, Леша сидел в машине. Заметив подошедшего жениха, друг уткнулся в телефон.

– Работает? – спросил Валя, открывая незапертую дверь и присаживаясь.

Леша невозмутимо продолжал листать экран телефона.

– Лех… – помедлил Валя. – Извини, что подскочил так. Да, не прав был, черт-те что в башке, я сам охереваю.

Леша молчал.

– И день этот долбаный все тянется и тянется, аж тошнит и кошмарит от такой праздности, даже закурить некогда. Ну а как только…

– Не, Валек, ты в натуре поехавший, – перебил его Леша, оторвавшись от телефона. – Это, видать, Алька мозги тебе затуманила, все берега попутал. Со свадьбы меня прогоняет, понимаешь!

– Да ничего я не попутал! Вот на хрена ты этому сказал, что я женюсь? Я же знаю, что, кроме тебя, некому больше.

Леша нервно защелкал кнопкой блокировки на мобильном.

– Слово даю – он сам все и так знал. Мы в магазе, на углу который, пересеклись как-то, ну, он стал про тебя спрашивать, мол, как ты, давно ли жениться решил, на ком, не нужна ли помощь… Но я сразу отказался, – поспешил добавить он. – Говорю: «Кость, все уже обмозговано, запилено, ничего не надо».

– Он один был?

– Один. Видать, из парка возвращался. Знаешь, он даже вроде лучше стал выглядеть. Зря ты, Валюх. Любит он тебя, а ты как…

– Как кто я? – резко перебил Валя. – М? Ну, чего молчишь опять? Конченый мракобес он. Кинуть больную жену ради соплячки – по-твоему, нормально, Лех? Да они когда познакомились, та младше меня была. Ух, чмошник!

– Из-за этого только? – помолчав, спросил Леша.

– Из-за всякого, – Вале вдруг очень захотелось прилечь, хоть ненадолго исчезнуть из сегодняшнего дня. – Кто же ему про свадьбу растрепать мог? Вот как он?.. И ведь с этой заразой явился, ничего не екнуло. Козлина.

– Слушай, ты мое мнение знаешь. И вот сейчас прям чем хочешь могу поклясться: ни душе про день свадьбы не сказал. В том числе и твоему отчиму.

Валя поднял голову. Стоит ли?.. Если уж он этому Сане отбитому доверился…

– Ты извини, еще раз. Лех, я, видимо, совсем двинулся.

– Да ладно, – Леша хлопнул Валю по спине. – Кстати, ты хоть и дрищ, но в бочину ты мне нехеровенько так прописал, до сих пор отдает.

– Слушай… – Валя колебался. – Короче…

– Да нормально все, ходить можно! Замяли, Валь.

– Нет, погоди…

Неожиданно в стекло со стороны Леши постучали.

– Парочка, вы чё там делаете? Вы от кого спрятались? – гоготнул Саня, пригубливая стаканчик с шампанским.

– Алё, народ! Там жениха фоткаться собрались, вообще-то! – кричала Настя.

– Скажите, что попозже подойдем, – ответил Валя, стараясь открыто не пялиться на грозно раскачивающуюся Настину грудь. Казалось, еще чуть-чуть, и она, как из авоськи, выпрыгнет на свободу.

– Ну уж нет, Валечка, не попозже. А ну, шагом марш с женой фотографироваться!

Вздохнув, Валя подождал Лешу, и вдвоем они направились к стеле. Гости его ждали, последовало еще больше вымученных шуток, кривых ухмылок, неуместных пожеланий, пустых тостов и раздражающего веселья. Валя с усилием сжимал челюсть, он предчувствовал: так пройдет весь оставшийся день. Быть гостем – одно, можно раствориться среди общей массы и даже получить от этого удовольствие, но оказаться в центре внимания для него означало выделиться, натянуть шутовской колпак с бубенчиками и плясать под чужие ожидания.

– Опять мой муж сбежал, да что ж это такое! – смеясь, обнимала его Алина.

Фотосессия заметно ее развеселила, казалось, она вовсе не помнила, что несколько минут назад ходила заплаканной.

– Валь, как лучше – вот так? Или, может, совсем без фаты, а?

В ответ он лишь кисло улыбался.

Организованно, как на школьной экскурсии, все вновь расселись по машинам и поехали на мост, где Валя с Алиной повесили замок с розовой растекшейся кляксой. Внизу шумело шоссе, дымили громыхающие фуры и дорога серым швом распарывала густое сосновое море. Перегнувшись через ограду, Валя наблюдал за машинами и думал, как хорошо людям, которые находятся в пути. Для них исчезали проблемы или заботы, все мысли теперь принадлежали расстоянию, а оно вместит в себя что угодно: разговоры, музыку, планы, мечты. Дорога дает временное освобождение, короткий перерыв между пребыванием в двух точках. И вдруг Валя почувствовал, что за этой общей мыслью, как в матрешке, спрятана еще одна, более простая и близкая ему, но добраться до нее никак не получалось.

Валя прыгал взглядом по ускользающим к горизонту машинам, пытаясь сосредоточиться, бормотал пришедшие на ум фразы, однако его сбил внезапный оклик:

– Ау, жених! Ты обожди сигать-то, ипотеку еще не взял!

Они спустились за фотографом в лес, гости ленивым хвостом волоклись следом. Валя держал Алину за руку, пытаясь мысленно вернуться к мосту, но ему мешал гул разговоров.

– Давайте тут еще, хороший вид очень. Под дупло встаньте, – суетилась фотограф. – Алинк, кольцо покажи. Вот так. А теперь с шишечками. Валь, возьми шишечку.

– Не буду, – отрезал Валя.

– Ну вот что ты… Обнимитесь хотя бы.

Зачем-то зажгли розовый дым, Саня с Лешей взяли по колбе и стали описывать круги вокруг закашлявшихся гостей. После все начали фотографироваться с пузырями фраз «Как же тебе повезло – моей невесте!», «А кормить будут?..» или «Фига се! Щас спою!».

– Ну-ка, смеемся все-е-е! А ну! А теперь подпрыгнем все на счет три! – заводила толпу фотограф своими криками. – Раз! Два! Три! Покричим, помашем ручками, не вижу руче-е-ек!

Когда подошло время банкета, свадьба засобиралась ехать дальше. Торжественный зал был арендован в областном кафе «Бугорок», которое подыскал Леша.

«Там из „Дюны“ кто-то день рождения отмечал, значит, по-любому все как надо», – уверял он Валю, показывая фотографии: полутемный зал с обоями под камень, небольшой деревянный помост сцены, красные кожаные диваны у столиков, солидная плазма.

Когда же они подъехали к кафе, то Валя увидел вытянутый деревянный шатер с черепичной крышей.

– Чё это за парник? – возмутился он. – Лех, ты вообще приехал?

– Валь! – одернула мужа сидящая рядом Алина.

– Ну ты сама глаза протри! Как здесь все поместятся?

– Да нормально все, чего истеришь раньше срока, – ободрял паркующийся друг. – Внутри еще не был, а уже погром готовит.

Шумно вздохнув, Валя потянул за ручку двери, но Леша его задержал:

– Еще рано.

– В смысле?

– Подождать сказали.

Простонав, Валя ударил себя ладонью по лбу.

– Валечка, милый, что ты, – замурлыкала Алина, поглаживая его плечи. – Ну ради меня, ничего же страшного, ну-у-у.

Так они и сидели в машине: Валя, прикрывший ладонью глаза, Алина рядом с ним и барабанящий пальцами по рулю Леша. Тело поблизости, мерный стук и духота убаюкивали – Валя сам не заметил, как задремал. Перед его глазами возникла дорога, но не шоссе, а уходящий к бесконечному небу рельсовый путь, и он, широко раскрыв рот, неспешно то ли шел, то ли катился по этим рельсам, вбирая их в себя, как безвкусную вермишель. Вдруг зазвонил мобильный. Дернувшись, Валя зашелся в кашле.

– Тсс! Алло? – раздался Лешин голос. – Да, давно уж. Да. Готовы? Все, идем тогда… Молодые, ваш выход!

Уже вылезая из машины, Алина поймала его за руку:

– Мы еще поговорить должны, ты помнишь?

Валя кивнул.

Выйдя с парковки, они увидели гостей, которые построились в живой коридор.

– По-здра-вля-ем! По-здра-вля-ем! – разносилось дикое уханье по парковке.

Прохожие с любопытством озирались, высматривая новобрачных. Истошно засигналили машины.

Валя ощутил, как по спине будто проходятся теркой. Крепко стиснув Алинину руку, он направился мимо гостей, осыпаемый рисом, лепестками и выстрелами конфетти. Им невпопад аплодировали, лица вокруг кривились, точно в судорогах, рой криков стремился прорвать барабанные перепонки. Валя изо всех сил сжимал челюсти – аж скрипели зубы. Впереди уже можно было разглядеть распахнутые двери, но, как только они оказались перед входом, на пути возникло хлипкое тело тамады.

– А сейчас, – он обвел собравшихся радостным взглядом, его руки держали по голубой и розовой ленте, – молодых ожидает первый совместный обед. Но! Да, колечки-то вы надели, с одинокой жизнью оба простились, а обещанья не завязали. Вальк, бери, это твоя холостая жизнь.

Валя взял протянутую ленту и спрятал в карман.

– Да куда ты! – усмехнулся позади стоящий полноватый мужичок. – Узлом завязывай. Во городские, вам все спереть бы.

Валя достал ленту и завязал узел.

– Алиночка, подтяни тоже, подсоби женишку-то. Во-о-о, давай-давай! Отлично! И теперь холостяцкая жизнь никогда у него не развяжется. А знаете почему? Потому что теперь она у Ирины Павловны!

Толпа расхохоталась, тамада отдал голубую ленту стоящей среди гостей Алининой бабушке.

– Все, Алиночка, – улыбалась золотыми протезами старушка. – Я-то никогда не дам этому узелочку развязаться!

Валя сильно сжал ладонь Алины.

– А это, – тамада поднял розовую ленту, – женские капризы. Стоит ли с ними завязывать, м?

Повисшую тишину разорвал одинокий женский выкрик: «Нет!»

– Конечно нет! – торжественно прохрипел тамада. – Валь, держи на счастье.

– Вот тебе и талисманчик, – донесся еще один голос.

Настя с Олей откуда-то вынесли поднос с караваем и иконами, вручили его Алининой бабушке, после чего помогли ей выйти на середину.

– Что ж, товарищи гости, хлеб да соль молодым! – объявил тамада. – Но прежде нам бы хотелось, чтобы дети трижды поклонились: заботливой Ирине Павловне, Господу нашему и отчизне – России, которая вас воспитала.

– Любимые мои, – лепетала с придыханием бабушка, ее руки мелко тряслись, раскрытый образ дрожал на подносе. – Хорошие такие…

– Поддержим молодых!

Гости захлопали. Валю передернуло, как от озноба, он почувствовал, что вот-вот сорвется, но теплая рука Алины вовремя оплела его плечо.

– Давай, – расслышал он тихий голос.

Трижды кивнув головой, Валя быстро наклонился к караваю и отхватил огромный кусок хлебного мякиша. Алина, привстав на цыпочки, куснула верх пампушки.

– Глава семейства определился, поздравим! И напоследок, молодые, залейте ваши обиды. На-все-гда!

Им вручили шампанское, но не успел Валя допить остатки, как тамада выхватил из его рук хрустальный бокал.

– Значит, на территории стекло запрещено бить, – тихо пояснил он Вале. – Мы тогда все это дело в пакет спрячем, вы его… – он сделал резкий взмах, – и нормально.

Бокалы завязали в черный пакет, молодожены взялись за его ручки, постояли для фотографии и на счет три кинули о плитку. Гости захлопали.

– Совет да любовь вам, вот! – кряхтел неугомонный тамада, зачем-то указывая всем на пакет с битым стеклом. – К столу нас приведут новобрачные, прошу!

Валя с Алиной прошли в кафе. Зал выглядел просторным, чистым, вдоль украшенных воздушными шариками стен тянулись накрытые снежные столы с придвинутыми бордовыми стульями. Ковровая дорожка вела от входа к главному свадебному столу, над которым мигали сложенные из гирлянд заглавные буквы В и А. В противоположном конце зала виднелся небольшой деревянный помост с синтезатором и микрофоном. По телевизору у барной стойки без звука шел футбол.

– Очень даже неплохо, – с одобрением заметила Алина, пододвигая тарелку. – Молодец все-таки Лешка, правда?

Валя пролез за табличку «Место жениха» и, расстегнув пиджак, отер катящийся пот. Приглашенные медленно растеклись по местам, из двойных дверей выглядывали любопытные официантки. Тем временем тамада вскарабкался на ступеньку и, запойно обхватив микрофон, начал что-то в него ворчать. Никто не обратил внимания – кругом гудели смех и разговоры, скрипели стулья, лязгали приборы. Тамада громко откашлялся, его раскатистое першение перекрыло весь шум, и зал притих.

– Друзья! – гавкнул он. – Вот и настало время неофициальной, так сказать, части. День был долгий, вы все проголодались, так что ни в коем случае не стесняйтесь – ешьте, пейте, ведь за все уже заплачено, хе-хе. А уж как жених устал, ведь царевну он спасал, будут счастливы они на совместном их пути… С вашего позволения, товарищи, разрешите мне в числе первых поздравить нашу прекрасную пару музыкальным номером.

На синтезаторе заиграл проигрыш «Учат в школе», и, раскачиваясь из стороны в сторону, тамада надрывно захрипел:

– Вас хочу поздравить я, вы единая семья.

Поздравляем, поздравляем, поздравляем!

Будьте радостны вдвоем, счастья и богатства в дом.

Поздравляем, поздравляем, поздравляем!

Все подпевают!

Вместе вы теперь всегда, как кувшинка и река.

Поздравляем, поздравляем, поздравляем!

Настроенье – высший класс, мы все счастливы за вас

И детишек воспитать вам пожелаем!

– Положить? – услышал он голос Алины, и, не дождавшись ответа, та уронила на тарелку несколько густых ложек салата.

– …В руки рюмочки берем и за бабушку мы пьем, выпиваем, выпиваем, выпиваем! Все! – громко ухнув, закончил тамада свое выступление.

Стихла музыка, он жестом попросил смочить горло и затем, крякнув, продолжил:

– Что ж, выпьем за родных Валентина и Алины! За вас, Ирина Павловна! До дна!

Стараясь не глядеть в зал, Валя налил стопку, привстав, чокнулся с Алиной и уже хотел было выпить, как вдруг будто бы издалека услышал шум волн, сначала едва различимый, но все больше и больше нарастающий:

– Горько… Горько… Горько! ГО-О-ОР-Р-РЬ-КА!

Алина смущенно глядела то на Валю, то на гостей.

«Сейчас?» – прочитал он в выражении широко распахнутых глаз и рывком прижал ее к себе. Вздрогнув, она, как обычно бывало, испуганно сомкнула перед его языком губы.

– Один! Дыва!.. Ну-у-у, слабовато чего-то.

– Устали молодые, подкрепиться б.

– Да-а, силы к брачной ночи беречь нужно, хе-хе!

Вскоре тамада объявил перекур, гости нестройной змейкой устремились на воздух, кто-то пошел танцевать. Осушив стопку, Валя поднялся из-за стола.

– Валь, – попыталась задержать его Алина. – Ты же не… ничего…

– Все нормально, – бросил он и, пошатываясь, пролез к выходу.

Город медленно вываривался, прикрытый небом, как крышкой. Идущие по тротуарам сгорбленные люди несли на плечах жар полуденного солнца. Возле веранды толпились кучки гостей, пахло потом и одеколонами.

– …Такси поймаю, мне на вокзал еще надо. О-о-о, собственной персоной! – улыбаясь затянутыми в брекеты зубами, держащий стакан с газировкой Валин тезка первым полез обнимать жениха, но тот его оттолкнул.

– Без рук. Дай, – подошел он к Леше, достающему сигарету из пачки.

Вокруг открытой бутылки с коньяком курили ребята из группы.

– В народ вышел! – хлопнул по плечу Андрей подошедшего Валю. – Ну, герой, как оно?

– А то по нему не видно, – усмехнулся Саня. Он уже стоял с расстегнутой рубашкой, демонстрируя нательный крестик. – Лучше всех, конечно! Слух, а сфоткайте меня с женихом! У кого айфон? Братан, а ну!

Закурив, Валя мотнул головой и, шумно выдохнув дым, что-то промычал. Первая за день сигарета.

– Ну чего ты-ы-ы, – протянул недовольно Саня, пряча руки в карманах. – Ведет себя как топором ушибленный.

– Да оставь его, устал человек. Погодка-то не подвела, – сплюнул табак Леша. – Последний раз в области, кстати, пару недель назад был, но там жарища не такая стояла. Двадцатника не было, а сейчас прям распогодилось. Вешалки.

– Ага, ага, – мелко затряс головой зубастый Валентин. – У нас на песчановском мосту, где Советская, асфальт просел, хотя дороге и года нет. Даже, говорят, телевидение приезжало. Теперь только через свалку объезд, а там вонища-а-а-а…

– Да это фигня, – набрав что-то в телефоне, Руслан посветил вокруг дисплеем. – Вон вы гляньте… И это на выхах обещают, ага?

– Чего-чего? – приглядевшись, нахмурился Саня. – Да ну на фиг! Не, пацаны, таких приколов я еще не видел!

– Нужно будет на озеро поехать, – Леша пнул ногой пустую сигаретную пачку. – Там, правда, народу…

– На карьере, что ль?

– Если бы. На карьере не искупаешься, обмелело все, а в Лесном хорошо, я там с Галькой в начале лета плавал. Помнишь Гальку? Чернявая такая, с косой до зада. Правда, дно – одна глина, скользишь как корова по льду. Валь, ты поедешь?

– А чего этот только воду хлещет? – неожиданно обратился Валя к допившему кока-колу Валентину.

Ребята вопросительно посмотрели на Валентина, потом на Валю.

– Ты меня с женой совсем не уважаешь, да? Пожрать на халяву сюда приехал?

Замерев с пустым стаканчиком у рта, Валентин оторопело уставился на жениха. Компания затихла.

– Я… Я…

– Чё ты якаешь? Ты, вообще, откуда взялся?

Глаза Валентина заметались по сторонам.

– Я с Рязани сам. Вот, к Алинке…

Никто не шелохнулся.

– Валь… – прервал молчание Леша.

– А ну.

Валя взял из рук Валентина стакан, плеснул до середины коньяка из оставленной бутылки и протянул обратно:

– Залпом. Живо.

Валентин беспомощно оглядел молчавшую компанию.

Саня, гоготнув, приобнял его худые плечи:

– Да расслабься, малой, это он так шутит. Валь, хорош уже, а?

Валя впился взглядом в опущенные глаза Валентина. Оттопырив мизинец, тот двумя пальцами держал пластиковый стаканчик с налитым почти до половины коньяком.

– Мне что-то… как-то… не очень, – бормотал он едва слышно.

– Или пей, или за шиворот. Давай.

Не поднимая головы, Валентин пролепетал что-то еще и, зажмурившись, опрокинул стакан. На секунду он замер, а затем прыснул фонтаном на землю. Валя громко расхохотался, его друзья озадаченно переглянулись.

– Молоток, вот это другое дело! Уважуха! Твоя деревня тобой гордится!

Хлопнув по спине кашляющего Валентина, Валя, усмехаясь, пошел прогуляться.

Возвращаться к столу не хотелось. Повсюду, куда ни падал взгляд, разливалась серая нищета. Пыльные столбы деревьев, щербатые, покрытые кирпичной оспиной пятиэтажки, шрамированные дороги, стучащие корыта машин, убогие сарайчики магазинов и покосившиеся облупленные заборчики – все это вдруг выросло из-под земли, встряло в глазу гигантской соринкой. Тут же вспомнилась родная окраина города, затуманенная промзона, но даже там не было такой оголенной чахлой убогости.

Свернув за угол, Валя хотел пройтись вглубь дворов, но его заметили из распахнутых окон кафе.

– А вон он! Слышь, ты куда? Жених, эу! Тебя все ждем!

Пришлось вернуться.

Самым желанным гостем оказался алкоголь. Определить, что пьют много, можно было по перебивающим друг друга истеричным голосам и крикливому смеху. Колонки распирала громкая балаганная музыка, трудолюбивые, как муравьи, официанты сновали между столиками, тамада пытался прикрепить микрофон обратно к стойке. В Валю водка больше не лезла, а кучка салата на его тарелке так и осталась нетронутой. Он повернулся к Алине. Та настолько сосредоточенно чистила мандарин, что, казалось, забыла, где находится.

– …За всеми вами успел соскучиться…

Микрофон зафонил, кто-то из гостей зажал уши.

Извинившись, тамада продолжил вести вечер:

– Тэк-с… Раз, два… Вот так. Что ж, пришло время поздравлять наших дорогих молодоженов. Помощницы… Ау, где мои помощницы?

Откуда-то сбоку появились Настя с Олей, на подносе они вынесли сделанный из коробки сундук. Поклонившись, девушки поспешили сбежать.

– До укрытия дошел, там царевич клад нашел, – торжественно декламировал с хрипотой тамада. – Это вам приданое, будете богатые!

Гости с любопытством потянули шеи посмотреть разрисованный картонный сундук.

– Итак, внести деньги в общак… ой, простите, пополнить казну приглашается неповторимая Ирина Павловна!

Грузно поднявшись в другом конце зала, бабушка медленно, как черепаха, поползла через столы к помосту с микрофоном. Гости стали торопливо подниматься, задвигать стулья, кое-кто с другого края, поглядывая на неумолимо, как танк, продвигающуюся старушку, торопливо доедал свою порцию.

Взяв Ирину Павловну за руку, тамада помог ей вскарабкаться на сцену к стойке. Отдышавшись, та начала что-то сбивчиво говорить, но микрофон вновь судорожно засвистел, и ее совсем перестало быть слышно.

– Такой день… Мне… Дожить… Чтобы я… Счастье… – обрывками разносилось со сцены.

Закончив, она достала из-за пазухи целлофановый пакет с конвертом и опустила его на дно картонного сундука. Гости захлопали. Спустившись с помоста, бабушка тем же путем полезла обратно.

– Что ж, поблагодарим несравненную бабушку! – постучав по микрофону, объявил тамада. – Теперь радости в вашем доме станет гораздо больше. А дальше… Дальше будет только горько! Подходите к молодым, кто хочет чокнуться, пожелать им счастья. Ура! Горько!

Их неуверенные, безжизненные поцелуи чередовались такими же выступлениями гостей. Потеющий лысый мужчина, который то и дело вытирал лоб метровым платком, другой рукой держал открытку перед полноватой кудрявой женой, пока та, перекрывая звон микрофона, выкрикивала пожелания. Младший Алинин брат Коля, нервно дергаясь и извиваясь, исполнил что-то из своего рэпа. Коротко стриженная рыжая дама, напялив кокошник, спела частушки. Богдан подарил спиннинг. Аня с Вероникой вышли, держа по цветочному горшку, украшенному розовыми бантами, и в один голос пожелали расти их союзу, как эти бегонии.

– Ты бы поел хоть, – шепнула Алина, когда они под крики в очередной раз поднимались из-за стола. – Ну или выпил бы, что ли.

– Не хочу, – прижимая ее лицо к себе, ответил Валя.

– Так, все поздравили? А теперь танцы! Жених, невеста, просим!

Заиграла музыка, Алина потянула за собой Валю. Он выбрался за ней на середину зала и, сжав протянутую руку, терпеливо стал ждать, когда сияющая Алина наконец закончит кружиться.

– А ну, поддержим жениха-а-а!

Погас свет, вдоль стен заплясали разноцветные огоньки. Гости высыпали из-за столов, трясущиеся руки и животы обступили Валю с Алиной. «Американ бой, уеду с тобой…» – оглушающе гремело отовсюду. Все вертелось перед глазами в жаркой карусели из тел, засасывало в себя невыносимо тошнотворной воронкой, еще и еще, еще и еще, еще и еще. Валю замутило. Растолкав плечами студенистые потные комья, он еле протиснулся на свободу. Здесь шум скрадывался, в глубине прохладного коридора был слышен лишь глухой грохот басов.

Ударившись спиной о наличник, Валя шумно выдохнул. Судорожно сведенные пальцы не слушались, ноги дрожали, и тяжелый спертый воздух распирал грудную клетку.

– Блядь, блядь, блядь, – сжав зубы, бился он затылком о стену.

В проходе показались две тени, Валя тут же оттолкнулся от стенки и юркнул в уборную. Кто-то сюда шел. Повернув задвижку, он прислушался. Знакомый Санин голос отзывался на чьи-то расспросы, но речи не было слышно – все портила громкая музыка. В какой-то момент показалось, что они минули дверь, но вдруг ручка резко затряслась. Валя отскочил как ужаленный. Голос снаружи что-то пробубнил, изрек «пардоньте», и разговаривающие тени прошаркали дальше.

Отерев мокрый лоб, Валя сполоснул лицо под гудящим, как африканский слон, краном. В треснутом заплеванном стекле он рассмотрел разбитое на осколки лицо, бледное, с взъерошенной копной волос, черным замутненным взглядом. Безымянный палец жгло кольцо. Кусок его прошлой жизни можно целиком вырезать, будто запись с неудачными дублями из кинофильма, и только сегодня он увидел, на что станет похожа картина семейной идиллии. В ней не будет спокойствия, оно навсегда ушло в тот момент, как он решился сделать предложение, не будет страсти и чего-то такого яркого, что совсем немного успело без огня поискриться в начале их отношений. Он больше не свободен, теперь все в городе будут знать, куда он ходил и во сколько вернулся, с кем общался и что говорил, какой он в постели и сколько зарабатывает. А эти новые родственники… Живущий почти на окраине, но в черте города, он ненавидел деревню и этих «селян», пахнущих грязной одеждой. В Алине не было ничего из уездного мира, казалось, она попала туда случайно, и эта «городская» выдержка придавала ей в Валиных глазах особую исключительность. Так… в чем же именно она состояла? Как вообще все зашло настолько далеко? Что такого особенного было в этой кроткой, почти бесцветной…

Ручка снова дернулась, Валя резко повернулся. За дверью ойкнул женский голос. Немного постояв на месте, каблуки зацокали прочь, было слышно шуршание платья. Валя подождал еще, не смея шелохнуться. Музыка стихла, отчетливо были слышны лязги приборов о тарелки. Он попробовал толкнуть дверь, однако та не поддалась. Валя подергал ручку, покрутил ее из стороны в сторону. Дверь не открывалась.

– Что за… – бормотал он, прокручивая хрустящий замок раз за разом.

– Хрень какая, – повторил Валя сам себе.

Обтерев ладони, он опять начал дергать и крутить ручку. Замок подался вверх, Валя рывком повернул ручку, и со щелчком дверь открылась. Облегченно выдохнув, он поспешил в коридор.

В зале слышались громкие речи, похоже, просили поставить музыку. Валя уже хотел было вернуться к гостям, как ему на глаза попались торчащие из темной ниши коленки. Подойдя поближе, он узнал растекшегося в кресле Валентина. На открытых губах лопались пузыри, запрокинутая голова с храпом покоилась на мягкой подушке, под грудью темнело пятно размером с материк, руки судорожно сжимали обивку подлокотников.

Остановившись рядом, Валя потряс его за плечи:

– Дома есть кто? Эу!

Голова Валентина замоталась из стороны в сторону, будто он изо всех сил пытался выразить с чем-то несогласие. Изо рта вырвались слабые стоны, Валентин сполз по креслу еще больше.

– Собраться, рядовой, ястребы уже на подходе! Боезапас исчерпан! Вспышка слева! Справа! Слева!

От толчков безвольное тело моталось из стороны в сторону, Валентин лишь слабо ворочал языком. Вдруг его пробил судорожный кашель – выгнувшись, он с бульканьем сплюнул себе на грудь.

– Черт! – резко отпрянул Валя. – Вы провалили задание, рядовой! Теперь вам больше никто не поможет.

Убедившись, что рядом никого нет, он залез во внутренний карман пиджака Валентина и вытащил оттуда кошелек вместе с паспортом и билетами на поезд.

– Не густо, – пробормотал Валя, подсчитывая купюры сторублевок.

Паспорт вместе с билетами отправились за кресло, кошелек он переложил к себе.

– Жених, тебя уже искать послали, хорош колобродить, – донесся до него раскатистый бас. В коридоре стоял Игорь Яковлевич. – Невесту без тебя украдут же.

Заметив в кресле скукоженного Валентина, он подошел ближе.

– Эка размазало, – нахмурился он. – Насколько плох?

– Жить будет, – отозвался Валя. – Пусть пока отдохнет.

– А это кто, вообще?

– Вы тоже не знаете?

– Да откуда ж мне! – засмеялся Игорь Яковлевич. – Видать, родственничек Алинкин. Ох, повезло тебе с женушкой! Деваха – во! Был бы я сам хотя бы лет на двадцать помоложе… Ну на десять.

Они отошли по коридору дальше. Игорь Яковлевич, подмигнув, вытащил из внутреннего кармана ополовиненную плоскую бутылку коньяка и пару стаканчиков.

– Разрешите с женихом, эт самое, за знакомство?

Валя хотел что-то ответить, но Игорь Яковлевич строго поднял ладонь:

– Вопрос вежливости, отказы не принимаются.

Пройдя за угол, они встали возле окна, поставили бутылку и стаканчики на подоконник. Выпивая, Игорь Яковлевич рассказал про вторую чеченскую войну, службу в Гудермесе, как воевали в горных местах и видели залпы зениток.

Приобняв Валю за плечи, Игорь Яковлевич тихо произнес, глядя Вале прямо в глаза: