С клыками наголо бесплатное чтение

Детективное агентство «Фордейл и Фордейл»

В тот злополучный день мы с братом для поездки в клуб решили не вызывать кэб, а воспользоваться новомодным изобретением – паровой платформой, которая всё больше и больше вторгалась в жизнь лондонцев. И вот мы мчались по Бейкер-стрит с ужасающей скоростью. Двадцать пять миль в час! Только лучшие скакуны способны выдержать такой темп. Промозглый ветер свистел в ушах. Для защиты глаз пришлось воспользоваться очками, как у авиаторов. Я люблю быструю езду, но не до такой же степени! Поэтому с опаской проверял страховочный ремень – выдержит ли он при какой-либо нештатной ситуации. Арчибальд, напротив, пришёл в совершеннейший восторг и глазел по сторонам, издавая время от времени довольный смешок.

Перед самым поворотом на Парк-роуд он вдруг прочитал табличку на унылом здании из бурого кирпича и с той поры наша жизнь круто изменилась.

– Ты видел, Крис! – воскликнул он. – Бейкер-стрит, 221Б! Здесь живёт самый знаменитый сыщик Британии!

– Конечно, видел, Арчи, – отозвался я, уже предчувствуя неладное. Мой брат – натура увлекающаяся. И всё бы ничего, но слишком часто увлекающаяся. – Весь Лондон знает это место.

– Самый знаменитый сыщик Британии! – повторил он, поднимая к небу палец.

А потом молчал до самого клуба «Розовая орхидея», наслаждаясь скоростью платформы, которая рвала в клочья лондонский туман. Тут бы мне и заподозрить неладное, но, увлечённый обсуждением Paphinia grandiflora и как её разводить согласно записки Генриха Густава Райхенбаха в замечательном переводе Дэвида Мура, я обо всём забыл и упустил возможность повлиять на развитие событий. Даже то, что обычно весёлый и живой Арчибальд проходил весь вечер, натыкаясь на стулья, как сомнамбула, не подтолкнуло меня к активным действиям. Вечером, когда мы возвращались домой уже по старинке, на кэбе, Арчи вдруг сказал, обращаясь не ко мне, а просто в темноту лондонской улицы:

– Я открою детективное агентство!

И снова я пропустил его высказывание мимо ушей. Впрочем, к словам Арчибальда редко стоило относиться всерьёз. Он любил ввязываться в авантюры, ну а я обычно не препятствовал. Только следил, чтобы он не пустил по ветру свою часть наследства. Наследство, которое нам оставил отец, контр-адмирал сэр Джонас Фордейл, не позволяло жить на широкую ногу, но давало возможность не задумываться ежедневно о хлебе насущном. Я серьёзно увлекался скачками, посещал Аскот, Эпсом и Челтенхем. Делал ставки, часто выигрывал из-за привычки внимательно наблюдать за лошадью, прежде чем отправиться к букмекерам. Иногда меня посещала мысль – стать владельцем скакуна. Но купить такого, как хотелось бы, не позволяли средства, а брать вечного аутсайдера казалось глупым и бессмысленным. Арчи увлекался живописью, и весьма серьёзно. Некоторые работы даже удавалось продать ценителям, хотя остальные украшали стены его половины дома. На вырученные деньги мой брат собрал внушительную коллекцию трубок и немного отложил, мечтая о кругосветном путешествии. Плох тот англичанин, который не мечтает о кругосветном путешествии на красивом паруснике. Только брат не хотел ехать без меня, а я всё никак не мог выкроить время.

Напомню, что возможность вмешаться в развитие авантюры я упустил. В ближайшие выходные отправился в Ньюмаркет на октябрьские скачки двухлеток и задержался там на неделю, снимая комнату в гостинице. А когда вернулся, не поверил своим глазам.

У входной двери нашего с братом дома, поблескивая латунными буквами, красовалась табличка: «Детективное агентство «Фордейл».

Я остолбенел. Ай, да Арчибальд! Всего за несколько дней такого наворотил! Ну, он у меня получит!

Но едва я приблизился к двери, как на меня, в буквальном смысле слова, набросилась пожилая леди в капоре, который был модным, пожалуй, при Георге Втором.

– Я первая! – фальцетом выкрикнула она, взмахивая потрёпанным зонтом. – Я первая! С дороги, юный нахал!

От неожиданности я даже не сообразил сказать в ответ, что живу здесь и у меня гораздо больше прав на входную дверь и всё, что находится за ней, а, напротив, вежливо пропустил старушку вперёд, в прихожую. В мою прихожую! Только после этого вошёл.

Как показала жизнь, всё только начиналось.

Глаза мои полезли на лоб, когда сурового вида девица в строгом деловом костюме приветливо кивнула посетительнице, направляя её в гостиную, а мне небрежно указал на кресло, которого раньше в этом месте не было.

– Представьтесь, пожалуйста, сэр! – глянула она на меня через очки. – По какому вопросу? Была ли предварительная договорённость о встрече?

И вот тут терпение моё лопнуло!

Не снимая пальто, я отодвинул девицу плечом и ввалился в гостиную сразу за пожилой леди.

Наша прежде уютная комната с камином, креслами и книжными полками преобразилась до неузнаваемости. Посредине стоял двухтумбовый стол с покрытой бархатом столешницей. За ним восседал Арчибальд в твидовом пиджаке, накрахмаленной сорочке с бордовым галстуком и трубкой в руках, которая, к счастью, не дымилась. Перед ним стоял бронзовый письменный прибор в стиле барокко и лампа с оранжевым абажуром. На стенах висели какие-то портреты, дипломы в золочённых рамках и мрачные городские пейзажи, не иначе кисти моего брата. Интерьер дополняла этажерка, уставленная предметами, назначения которых я не знал.

Увидев меня, Арчибальд не на шутку испугался. Побледнел, как полотно, а глаза сравнялись размером со стёклышками очков.

– Что за наглость! – снова завизжала старуха. – Как вы смеете? Вы не джентльмен, молодой человек!

– Я не виновата, сэр Арчибальд! – горестно, словно голодная чайка, вскричала вбежавшая следом за мной строгая девица. – Я не пускала! Он сам!

– Всем молчать! – рявкнул я, решив не церемониться, коль репутация джентльмена для меня потеряна. – Я пока что ещё хозяин в этом доме! Арчи… То есть, сэр Арчибальд, соблаговолите устранить недоразумение!

Следует отдать ему должное, брат мой быстро взял себя в руки. Он поднялся, одёрнул пиджак.

– Леди Грей, – вкрадчиво обратился он к старухе. – Позвольте представить вам моего единокровного брата – сэр Кристофер Фордейл. Сэр Кристофер, позволь мне представить тебе леди Белинду Грей, мою клиентку.

Делать нечего. Я поклонился со всей учтивостью, на которую был способен.

– А это мой секретарь, – продолжал Арчи. – Мисс Оливия Финкл. Мисс Оливия незаменима по части делопроизводства и бухгалтерии, – строгая девица зарделась и в один миг перестала казаться суровой валькирией. – Мой брат, сэр Кристофер Фордейл. К сожалению, сэр Кристофер был в отлучке по делам агентства… – я на время потерял дар речи от такой наглости, – поэтому я не мог представить вас друг другу раньше. Леди Белинда, сэр Кристофер – мой полноправный компаньон. Вы не будете возражать, если он поприсутствует при нашей беседе?

– Буду! – старуха выпятила нижнюю челюсть, поставила ноги в «третью позицию» и мне почудился блеск клинка в её правой руке.

– Подожду окончания беседы наверху, – сказал я, с трудом сдерживая смех. Взбежал по лестнице и заперся на ключ в своей спальной комнате. Там упал на кровать, пытаясь осознать и хоть как-то принять обрушившиеся на меня новости. Ну, и получит же у меня Арчибальд…

Снизу доносились голоса. Слов я не разбирал, только интонации. Встревоженные леди Белинды Грей и сочувственные и, в то же время, вопросительные моего брата. Говорили они долго. Часы пробили три пополудни, когда голоса стихли и хлопнула дверь. Очевидно, пожилая леди покидала наш дом не в лучшем расположении духа, как и пришла.

Я спустился вниз. Арчибальд ждал меня. Бледный, но решительный.

– И что ты мне скажешь? – спросил я, обходя комнату. – Кстати, что здесь делает портрет Эдгара По?

– Крис! – воскликнул брат, поднимаясь с кресла. – Сейчас я всё объясню!

– Давай. Я именно этого и хочу. О! И сэра Артура Конан Дойла повесил… Ты открыл частное сыскное агентство? Но зачем?

– Позволь, я не буду отвечать по порядку вопросов?

– Да как тебе будет угодно.

– Тогда начну с последнего. Я хочу быть полезным обществу. Мне уже тридцать лет, а что я сделал в жизни? Чего достиг?

– Не думал, что тебя терзают эти вопросы.

– А меня терзают. Помнишь, мы проезжали мимо Бейкер-стрит, 221Б?

– Конечно.

– И вот тогда я подумал: Шерлок Холмс, человек, безусловно, талантливый, мог жить в своё удовольствие – читать книги, играть на скрипке, ухаживать за пчёлами…

– Мог.

– Но он предпочёл не тратить жизнь на себя, а посвятить её служению людям.

– Но для того, чтобы заниматься сыском, нужно, как минимум обладать аналитическим складом ума и овладеть дедуктивным методом. Тебе не приходила в голову эта мысль?

– А я и не собираюсь раскрывать преступления. Обычные преступления, я имею в виду! Здесь, я не конкурент мыслителю с Бейкер-стрит.

– Ты решил заняться необычными?

Арчибальд в три шага оказался у портрета другого господина, весьма упитанного, бородатого, с простоватым лицом и нахмуренными бровями:

– Знаешь ли ты, кто это?

– Понятия не имею.

– Это сам Брэм Стокер! – провозгласил он с таким видом, будто мне это должно было о чём-то говорить.

– Да? И кто это? – зевнув, ответил я.

– Это знаменитый писатель!

– Арчи! – я внимательно оглядел портрет, стараясь определить источник величия хотя бы визуально. – Ты не слишком увлечён новомодными романами?

– Жаль, что ты не читаешь беллетристику! – дерзко ответил брат.

– Мне хватает справочников и научной литературы.

– Понимаешь… Не всё можно написать в справочнике или в энциклопедии. А художественная литература позволяет показать читателю то, что показывать не рекомендуется, сделать это слегка завуалировано, прикрыв маской вымысла. В случае чего, можно пожать плечами – так это же выдумка с начала и до конца.

– И что же такое важное поведал миру Брэм Стокер?

– Он рассказал о вампирах… – понизив голос, сказал Арчибальд.

– О ком? – я рассмеялся. – Ты шутишь?

– Да какие тут могут быть шутки? Мир наводнён сверхъестественными существами, враждебными человеку! Разве это повод для веселья?

– Ну, не знаю… Так ли велика проблема?

– И, тем не менее, они среди нас. Они ходят в толпе, они живут по соседству. Возможно, они посещают те же клубы, что и мы!

– Да с чего ты взял?

– Из той же литературы! – у Арчибальда разгорелись глаза, он заговорил быстро, как всегда в состоянии сильного возбуждения. – Вспомни поэму «Гяур» сэра Байрона! Повесть «Кармилла» Джозефа Шеридана Ле Фаню. Ты читал?

– Нет. И не собираюсь, – отрезал я.

– А вот и зря! И совсем уж зря ты пренебрегаешь грандиозным романом «Дракула». В этой книге Стокер показал, на что способны вампиры! И, самое главное, указал способ, как с ними можно бороться!

– И ты решил бороться?

– Да!

– С некими сущностями, наличие которых в нашем мире не подтверждено научно?

– Это пока ещё не подтверждено! Сэр Артур Конан Дойл, – Арчи указал на соответствующий портрет, – в настоящее время занят обоснованием тонкого мира, всевозможных гоблинов, брауни и прочих фейри!

– Не вижу связи с вампирами… А Эдгар По чем провинился перед человечеством?

– «Падение дома Ашеров», – понизив голос, сказал мой брат. – Это о восставших мертвецах. «Лигейя» – о переселении душ в принудительном порядке. Да в каждом его рассказе можно почерпнуть нечто полезное…

Я не знал, что делать. Слова Арчибальда звучали так убедительно отчасти от того, что он сам, выдумав себе цель и задачу, поверил в неё глубоко и надолго. Так бывает с людьми искусства, подверженными самым различным, порой взаимоисключающим эмоциям, и не владеющими в достаточной мере логикой для того, чтобы обрести способность мыслить трезво. Одно стало понятно – мне его не переубедить. По крайней мере в ближайшее время. Возможно потом, когда занятие ему прискучит, он сам переключится на что-либо другое и увлечётся с той же пылкостью и страстью, с какой сейчас рвётся спасать человечество от книжных персонажей. А сейчас, пожалуй, лучше не противоречить, как поступил бы на моём месте любой доктор, врачующий душевнобольных.

– И что, – осторожно начал я, – у тебя находятся клиенты, которые нуждаются в твоих услугах?

– Конечно! – его лицо просветлело в одно мгновение. – Их не так мало, как можно было подумать с самого начала. Даже я не рассчитывал на такой поток. Уверен, что в настоящее время мисс Финкл удерживает правдами и неправдами очередного желающего поделиться со мной тайнами и страхами, которые прочие лондонцы просто отказываются понимать. А леди Белинда Грей приходит ко мне уже второй раз!

– На что жалуется леди Белинда Грей? В её возрасте пора уже подумать о душе и готовиться предстать перед очами Всевышнего.

– Вот в этом как раз и противоречие! Она туда не торопится, но полагает, что наследники стремятся ускорить её встречу с Господом.

– Ничего нового. Уверен, Скотланд-Ярд рассматривает не меньше десятка таких дел в течение года. Какое состояние у старушки? Ты не интересовался?

– Напрямую не спрашивал, но, судя по некоторым репликам, до четверти миллиона фунтов стерлингов, если посчитать ещё недвижимость в Бэкингемшире.

– Ого! – я с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. – За такой куш многие родственники подмешают цианид в гоголь-моголь.

– Если бы! – покачал головой Арчи. – они насылают на неё беспокойных духов.

– Ты меня удивляешь каждые полчаса! Это ещё что такое?

– Беспокойный дух. Иначе полтергейст. Разве ты никогда не слышал?

– Никогда!

– В доме поселяется некая сущность, которая не даёт покоя жильцам.

– Так это призраки! Старые добрые английские призраки!

– Если бы… Призраки стонут, звенят цепями, могут оставлять кровавые пятна на полу или трогать ночью за лицо холодными пальцами. По сравнению с полтергейстом они почти безобидны.

– А что же полтергейст?

– Полтергейст гремит и днём и ночью, швыряется утварью, ломает мебель. Он разбил любимую вазу леди Грей, представляешь?

– А точно это был полтергейст или, может быть, кот?

– Да какая разница? Леди Белинда Грей обещала заплатить десять гиней, если я ей помогу!

– Ты будешь ловить полтергейст?

– Нет, моя задача – узнать, кто же из племянников хочет таким образом сжить тётушку со свету и примерно наказать его.

– Что ж… – кивнул я. – Неплохо.

Моё одобрение воодушевило Арчибальда. Он приосанился и контратаковал.

– То ли ещё будет! Клиенты идут без остановки. Я работаю только три дня, а уже отбоя нет!

Я подошёл к камину, развернул кресло так, чтобы видеть всю гостиную, уселся.

– А ты уже успел кому-то помочь?

– Ну, так… – уклончиво ответил брат. – Советом, рекомендацией. Заработал немного.

– И сколько же? – прищурился я.

– Не будь мелочным, Кристофер! – воскликнул он. – Давай, я при тебе поговорю с очередным клиентом? Мисс Финкл уже дважды подавала сигнал, что мы заставляем его ждать.

– Подавала сигналы?

– Да! – с нескрываемым превосходством произнёс Арчибальд. – Прямо над дверью повешена лампа – изобретение Томаса Эдисона! А у мисс Финкл батарея Лекланше и кнопка. Она нажимает, лампа мигает.

– Ну, что ж… – я не стал спорить. – Давай, проси гостя. Погляжу, как тебе удаётся роль мошенника, сэр Арчибальд Фордейл.

Брат решил не отвечать. Счёл ниже собственного достоинства. Он гордо вскинул подбородок и нажал кнопку на столе. Очевидно, это была обратная связь с секретарём, поскольку через пару секунд дверь распахнулась и на пороге возник немолодой мужчина в потрёпанном пальто, пуговицы у которого были все разные, и с лоснящимся цилиндром в руках.

– Мистер Джейкоб Кроули! – провозгласила секретарь, выглянувшая из-за его плеча.

– Доброго вечера, сэр… – пробормотал гость. Его кокни выдавал коренного обитателя Ист-Энда даже лучше, чем одежда.

– Добрый вечер, мистер Кроули! – благожелательно ответил Арчи. – Прошу вас присаживаться. Чем наше агентство может быть вам полезно?

Посетитель опустился на стул с высокой спинкой, стоявший напротив кресла Арчибальда и пробормотал:

– Миссис Харрингтон сказала мне… А той сказала миссис Дарби, которая служит экономкой у лорда Эллингтона, а ей сказал племянник… Он кэбмен и неплохо зарабатывает…

– Так что же они вам сказали? – легонько подтолкнул его мой брат.

– Они сказали, что у вас контора, где занимаются всякой чертовщиной… – Кроули осёкся. – Простите, сэр.

– Не чертовщиной, – глубокомысленно изрёк Арчибальд, – а паранормальными явлениями!

– Чего? Простите, сэр…

– Непонятными, необъяснимыми, загадочными… Учёные люди называют это словом «паранормальные».

– А! Вот оно что, сэр! Понятно, сэр. Значит, я попал по адресу. Мне как раз вот это вот самое и надобно – пара… Это самое… Как вы сказали?

– Не важно. Продолжайте.

– Благодарствую, сэр… Так вот, это… Миссис Харрингтон сказала мне, что, дескать, появилась контора, которая всякой нечистью занимается. Ловят и наказывают. Это, стало быть, вы?

– Да, это мы, мистер Кроули. Рассказывайте уже, что вас привело к нам.

– В Скотланд-Ярд мне не с руки идти. Полицейские засмеют. Навыдумывал, скажут, старый дурень… Простите, сэр.

– Да рассказывайте уже! – Арчи побарабанил пальцами по столешнице. Я смеялся в душе, стараясь сохранять непроницаемое выражение лица. – Я жду!

– Так я и рассказываю… – Кроули сжал в пальцах цилиндр. Так сильно, что я забеспокоился о дальнейшей судьбе этой на самой новой вещи. – Я служу истопником в клубе на Уондсворд-роуд. Это недалеко от парка Воскхолл… Сразу за мостом направо. Служу больше тридцати лет, да! – Тут его лицо на миг озарилось гордостью. – Всякого повидал за это время, но чтобы такое…

– А вот с этого места подробнее.

– Так я и рассказываю… Служу я истопником. В клубе. В клубе джентльменов. Больше тридцати лет служу, такого не видел. Я прошу прощения, сэр, но раньше совсем не то было. Собирались джентльмены уважаемые, солидные. На такого глянешь и сразу видно, что джентльмен. Вот вначале цветоводы собирались. Все разговоры – герань, петуньи там всякие… Потом рыбаки были. Я иной раз сидел, ухо к двери прижавши. Слушал. Любопытно же. Как прикармливать, как наживлять, как подсекать, какая рыба на что клюёт… Сам потом пользовался на Темзе. Бывало закинешь удочку…

– Мистер Кроули! – прервал его Арчибальд. – Ближе к делу!

– Ах, да! Простите, сэр! За рыбаками были зелёные…

– Зелёные?

– Они приходили в зелёных фраках. Только в зелёных. Эти любили поесть. Ох, как они ели! Не то, что эти, нынешние… Миссис Харрингтон говорила…

– Кто такая миссис Харрингтон?

– Она тоже служит в этом клубе. Прибирается. Подаёт еду. Так вот, сейчас и подавать-то нечего… А вот когда были зелёные!..

– Скажите, мистер Кроули… – Арчибальд понизил голос и перегнулся через стол к посетителю. Эффектно, нечего сказать. – Скажите, мистер Кроули, вас что-то настораживает или пугает в новых членах клуба?

– Пугает? Нет, сэр. Чего мне бояться. А вот миссис Харрингтон напугалась, когда нашла канарейку с оторванной головой. Или откушенной, прошу прощения…

– Вот как? А почему она сама не пришла ко мне?

– Боится. А вдруг хозяин дома узнает, что она нажаловалась?

– И?

– Уволит.

– А вы не боитесь?

– Да меня хозяин и не узнает, если на улице встретит. Моё дело маленькое. Огонь в каминах разжёг, дров рядом положил, а утром золу выгреб. Ох, сэр… – На мгновение лицо мистера Кроули перекосилось. – Я же давеча обгорелые косточки из камина выгреб с пеплом.

– Чьи косточки?

– Да так и не скажешь? Черепа не увидел. Может, кролик, а может и кошка.

– А это может быть человек? Вернее, младенец, судя по размеру.

– Господь с вами, сэр! Как можно младенцев в каминах жечь?

– А кошек можно, получается?

– Кошек тоже нельзя… Только кошка… Что кошка? Тварь бессловесная. А вот человек!

– Ладно. Будем считать, что человеческие жертвы там не приносят. Хотя это ещё нужно доказать. Что ещё необычного в поведении новых членов клуба? Кстати, как он называется?

– Да я не выговорю… Что-то с Сибирью связано.

– С Сибирью?! – не сдержал удивления Арчи. – При чём здесь Сибирь – холодная снежная пустыня, где бродят медведи, которым русские играют на балалайках? В клубе играют на балалайках?

– Не играют, сэр. А может, играют… Я не знаю, что такое балалайка, сэр. А название может и не Сибирь. Может…

– Сибариты? – подсказал я.

– Похоже, сэр! – обрадовался Кроули. – Очень похоже. Может, так и есть. Я – человек не сильно грамотный. Иное дело – образованный джентльмен.

– Хорошо. Примем название «Сибариты», как рабочую версию. Так что же необычного и пугающего в действиях и поведении членов этого клуба?

– Миссис Харрингтон говорила – они все молодые, ни одного старше тридцати, если на глазок.

– Ещё.

– Они приходят к полуночи и уходят перед рассветом. Миссис Харрингтон из-за них совсем спать перестала. Они не едят ничего. Выпивку ещё заказывают – шампанское там или бренди. А вот еды совсем не просят.

– Ещё! – Сейчас Арчибальд стал похож на ищейку, которая встала на «горячий» след. Признаться, меня эта история тоже заинтересовала. Прежде всего лёгкой безуминкой. – Что ещё?

– Они бледные какие-то. Хотя все красивые – и мужчины, и женщины. А один раз…

– Что?

– Ковёр забрызгали кровью. Отмывать пришлось.

– Вот оно! – воскликнул мой брат. – Мистер Кроули! Вам несказанно повезло. Вам и миссис Харрингтон. Повезло, что вы вовремя обратились ко мне.

– Так вы поможете, сэр?

– Помогу! Обязательно помогу! Хотя пока ещё не знаю каким образом. Мистер Кроули! – Арчибальд встал на ноги.

– Да, сэр? – поднялся и посетитель.

– Мистер Кроули! В вашем клубе обосновались вампиры!

– Кто?

– Ожившие мертвецы, которые должны пить человеческую кровь, чтобы поддерживать своё существование!

Истопник побледнел и перекрестился.

– Что же делать, сэр?

– Прежде всего мы должны обезопасить вас и миссис Харрингтон. Ваша бдительность поможет избавить мир от этих чудовищ и мы благодарны вам! – Арчибальд запустил руку в ящик стола и вытащил в два приёма дюжину головок чеснока. – Вот! Держите это в карманах. Запах чеснока отпугивает вампиров, ослабляет их. Я не возьму с вас денег за расследование, но за чеснок придётся заплатить. По одному пенсу за головку. Это ещё не всё. – Арчи вскочил, подбежал к этажерке, схватил что-то с нижней полки, а вернувшись, сунул Кроули в руки два гладко обструганных деревянных колышка. – Вот! Это осина! Ещё по три пенса за колышек. Если вас попытаются укусить…

– Как укусить?! – Кроули отшатнулся, зацепил ногой стул и едва не упал, но удержался, схватившись за столешницу. Цилиндр он при этом, конечно, уронил.

– А вот так! – Арчи вернулся к этажерке, взял в руки муляж человеческого черепа, вырезанный из светлого дерева. Я сразу обратил внимание, что клыки верхней челюсти у муляжа гипертрофированы, как у доисторической саблезубой кошки. – Смотрите! – Арчибальд потянул нижнюю челюсть вниз, раскрывая игрушке рот. Клыки сразу пришли в движение и нацелились вперёд, как у гадюки. – Вас могут попытаться укусить, а потом высосать кровь!

– Всю? – Кроули были в шаге от обморока.

– Всю! Они, если начинают, то выпивают досуха! Но вы не теряйтесь. Как только вампир попытается вас укусить, немедленно бейте его осиновым колом в сердце!

– Понял, сэр! Спасибо, сэр! – Истопник крепко сжал в ладони деревяшки. – А может их того, сэр? Сразу, пока кусать не начали?

– Нет! Нельзя! Вдруг там затесались обычные люди? Вы хотите пойти на виселицу за убийство?

– Нет, сэр!

– Вот и славно! С вас шиллинг и шесть пенсов. Поделитесь тем, что узнали здесь, с миссис Харрингтон и более ни с кем! Соблюдайте строжайшую тайну – от этого зависит ваша жизнь. Мы с братом, – Арчи повернулся ко мне, – немедленно займёмся вашим делом.

Ошалевший Кроули беспрекословно выложил семь монет и покинул гостиную, позабыв цилиндр.

– Итак! – Арчибальд светился от счастья, как Веллингтон, победивший при Ватерлоо. – Вот оно! Наконец-то! Настоящее дело!

– А ты уверен, что речь идёт именно о вампирах, а не о безобидных чудаках, поклоняющихся, скажем, Луне и питающихся лунным светом?

– Уверен! – взгляд его упал на цилиндр. Он подхватил потёртую шляпу, выбежал в прихожую. Оттуда донёсся его звонкий голос. – Мисс Финкл! Вернётся Кроули, отдайте ему цилиндр и пожурите за рассеянность. Сегодня я больше никого не принимаю!

Через несколько мгновений, Арчибальд снова предстал передо мной.

– Итак! – сказал он. – Вот мои аргументы, почему мы имеем дело с вампирами!

– Любопытно, – пробормотал я, приготовившись выслушать невероятную сказку.

– Самый важный и самый главный – они приходят в полночь и уходят до рассвета!

– Почему же он самый важный?

– Во-первых, это порождение Зла. И они обретают могущество в ночные часы, когда силы Зла властвуют над миром. А во-вторых… – Арчи поднял палец. – Вампиры боятся дневного света. Он губителен для них. Днём они забираются в укрытия. Часто спят в гробах, которые плотно закрываются.

– Ну, это мы никак не проверим.

– Если не доберёмся до их логова, то не проверим.

– А ты настроен?

– Поглядим, как пойдёт дело. Но слушай дальше! Они не едят человеческую пищу. Это очень характерный признак.

– Пусть так. Что ещё?

– Дальше всё один к одному. Общеизвестно, что вампиры молодо выглядят.

– Кому это общеизвестно?

– Крис! Если бы ты читал больше книг, ты не задавал бы глупых вопросов.

– Ладно, приму на веру. Хотя это так себе доказательство.

– Вампиры молодо выглядят и все красивые. Именно это сказал Кроули. Ты не станешь возражать?

– Не стану.

– Ну, и последнее, хотя и не менее важное по сути, доказательство. Кровь! Кровь на ковре. Откушенная голова канарейки. Скелетик в камине. Это всё доказательства кормёжки вампиров.

– И канарейка? – улыбнулся я.

– Почему нет? Вполне допускаю, что кто-то проголодался настолько, что воспользовался канарейкой, как аперитивом, не дожидаясь, когда же подадут основное блюдо.

– А основное блюдо это что?

– Люди, конечно! Человеческая кровь!

Когда Арчи входит в раж, его практически невозможно переубедить. Я знал это с детства. Сколько раз мы спорили! Даже когда речь заходила о детских забавах, он становился непреклонным, поверив в собственный вымысел. То же самое происходило на моих глазах и сейчас. Мне оставалось только сделать всё, чтобы младший братец не навредил себе и не угодил в беду, преступив закон.

– Что ты намерен делать? – спросил я.

– Нужно подумать, – ответил он. – Эти твари слишком опасны, чтобы совать к ним нос без тщательной разведки. И опять же – хотелось бы накрыть всё гнездо, не позволить вампирам рассеяться по Лондону. Сейчас я отпущу домой мисс Финкл и буду думать.

Это прозвучало, по меньшей мере, благоразумно. Я кивнул и пошёл отдать распоряжение нашей экономке, миссис Ходжес, насчёт обеда. Файв-о-клок мы пропустили, увлечённые диспутом о вампирах, а оставаться на ночь голодным мне не хотелось. Может, они и не нуждаются в человеческой пище, но я-то хочу есть.

За обедом Арчибальд был задумчив и рассеян. Не доел ростбиф и отказался от сассекского пудинга, который любил до безумия. После набил табаком трубку и уселся у камина, пуская клубы дыма. Всё-таки не надо было в тот вечер проезжать мимо Бейкер-стрит, 221Б. Не ровен час, начнёт играть на скрипке, а я такого не переживу.

Перед сном я недолго читал Чарльза Дарвина. Удивительно интересная книга «Опыление у орхидных». Не менее увлекательная, чем «Происхождение видов», только гораздо полезнее для меня и моего хобби. Потом я заснул.

Сквозь сон мне показалось, будто я слышу, как хлопнула входная дверь.

Этого несносного Арчибальда ни на минуту нельзя оставить одного!

Я вскочил, как был, в ночной рубашке и колпаке пробежал в спальную Арчи. Так и есть! Пусто! С него станется сунуть голову в улей. Не знаю, что там за люди собираются на Уондсворд-роуд недалеко от парка Воскхолл, но им может не понравиться пристальное внимание незнакомца. В лучшем случае поколотят и выгонят взашей, а в худшем, могут и с моста в Темзу сбросить.

Одевался я наспех, не попадая ногами в брючины. Старался, как можно быстрее, но из-за спешки провозился гораздо дольше, нежели хотелось. Накинул пальто, взял шляпу. Подумал и сунул в карман заряженный револьвер. Пускать его в ход я не собирался, но на ночных улицах Лондона может пригодиться хотя бы для того, чтобы отпугнуть грабителей.

На улице стоял туман. Луна не пробивалась сквозь тучи. Типичная осенняя погода для старой доброй Англии. Пешком до этого клуба… Назову его условно «Сибариты». Пешком до «Сибаритов» не меньше часа. Но и Арчибальду не меньше. Я пошёл быстрым шагом, внимательно вглядываясь в тени и прислушиваясь. Нет, я не ждал нападения вампиров или оборотней. Я опасался только людей. К счастью, через три квартала я различил мерное цоканье копыт по мостовой. Кэб! Какое счастье!

– Кэб! – закричал я, рискуя нарваться на ушат помоев с верхних этажей. – Кэб! Двойная такса!

Меня услышали. Судя по звуку, лошадь пошла рысью. Вскоре из тумана появились мосластый тощий конь и понурый кэбмен на запятках. Несколько минут я объяснял ему, куда мне надо, а потом мы тронулись в путь. На мои просьбы ускориться кэбмен отвечал равнодушным молчанием. Потом спросил, правильно ли мы едем? С трудом собрав остатки терпения, я ответил, что это его обязанность знать дорогу, а не моя. Он обиделся и снова надолго замолчал. Через полчаса я понял, что мы заблудились. Негодованию моему не было предела. Глянул на часы: пятнадцать минут первого. Клуб начинал работу в полночь, если верить Кроули.

Снова блуждание по лондонским улицам. Наконец, мне показалось, что я вижу что-то похожее на парк. Это и был Воскхолл. Сунув кэбмену целых два шиллинга, я приказал ждать, не двигаясь с места.

Я почти бежал по улице, стараясь, всё же, топать как можно меньше. Хорошо, что, несмотря на спешку, обул ботинки на мягкой подошве. Вот и подходящий по описанию дом. Дальше я пошёл крадучись и сжав в кармане рукоять надёжного револьвера. Его тяжесть придавала уверенности.

Спрятавшегося в тени у стены здания Арчибальда я заметил раньше, чем он меня. Тоже мне сыщик, нечего сказать.

– Ну, и как это понимать? – прошипел я, подкравшись сзади.

Арчи подпрыгнул от неожиданности. Хорошо, что сдержал крик, а то привлёк бы всю улицу. Но, пока прыгал, сообразил, что голос знакомый.

– Это ты? Как ты меня напугал, Крис!

– Я тебя ещё и поколочу! Ты понимаешь, что слоняться по ночному Лондону опасно даже без вампиров?

– Я тихонько. В конце концов, мне нужно было на них хотя бы взглянуть.

– Взглянул?

– Да! И не только! Сейчас я расскажу…

– После. Идём к моему кэбу и едем домой.

– Ты придержал кэб?

– А ты, конечно, свой отпустил.

– Но я же не знал, сколько времени потрачу.

– Идём! По дороге расскажешь!

Мы вернулись к повозке, сохраняя предельную настороженность. По крайней мере, я сохранял. Арчибальд вёл себя как обычно – больше смотрел в затянутое тучами небо, чем под ноги. Кэбмен ждал, хотя и ворчал под нос что-то нелицеприятное. Пришлось купить его благосклонность шиллингом, выданным в виде аванса.

Нырнув под кожаный верх кэба, я попросил:

– Рассказывай. Что удалось узнать?

Признаться, настроен я был скептически, зная, что при всём желании. Арчи не годится в сыщики.

– Много удалось! – торжествующе заявил он.

– И что же?

– Точнее название клуба. Он называется «Сибарида»!

– Это что-то из шумерского наречия?

– Древнегреческая легенда. Сибарида по-иному называлась Ламия – чудовище, жившее на горе Кирфида, в пещере. Поедала детей. Герой Эврибат убил её, ударил головой о камень. Сибарида испустил дух, а из скалы забил источник.

– А чем нам может помочь знание, что клуб называется «Сибарида», а Сибарида – это Ламия? У меня сейчас голова лопнет от всех эти слов…

– Ламиями в древних мифах назывались чудовища, которые нападали на людей и пили их кровь. Надеюсь, я доходчиво объяснил?

– Определённая логика присутствует. Хотя логические умозаключения, построенные на изначально ошибочных посылках, часто дают неверный результат.

– Обоснуй.

– Ну, вот, предположим, в Лондоне обитает сообщество вампиров. Оно должно хранить своё существование в тайне. Так?

– Так.

– Тогда зачем им называть клуб так, что любому, кто читали Китса или Байрона, становится ясным, что здесь пьют кровь?

Арчи замешкался с ответом, но молчал не долго.

– Это довольно просто. Во-первых, они считают людей глупее себя.

– Предположим.

– А, во-вторых, они отнюдь не афишируют свою вампирскую сущность. Клуб «Сибарида» для всех окружающих – кружок поэтов.

– Поэтов?

– Да! Они якобы собираются для того, чтобы читать друг другу стихи!

– Час от часу не легче! Получается, ты обвинишь несчастных стихотворцев в том, что они убивают канареек и кроликов?

– Нет, Крис! Я выведу на чистую воду кровососущих тварей!

– Ты ничего не докажешь.

– Докажу. Я проникну к ним.

– И думать забудь.

– Нет! Я как раз буду думать. Обдумаю всё очень тщательно. У меня нет права на ошибку.

Он замолчал и погрузился в свои мысли, а мне ничего не оставалось, как следить за дорогой, чтобы не дать кэбмену ещё раз заблудиться на улицах Лондона. Ослабил внимание я лишь тогда, когда оказался в двух кварталах от нашего дома.

Остаток ночи прошёл спокойно.

Я спал как убитый.

Что делал Арчибальд, меня не интересовало, но утром он ходил бледный, как тень, с кругами под глазами и жаловался на головную боль. Во время завтрака едва не заснул, клюнув носом в тарелку с овсянкой. Исполнившись сострадания, я отправил братца спать до обеда, а сам занял его место за столом, время от времени выслушивая доклады мисс Финкл и принимая посетителей.

К счастью, сегодня не было наплыва желающих поделиться своими наблюдениями за необъяснимыми явлениями. С утра заявился один старичок, представившийся служащим Морского министерства. Он рассказал, что видел в саду собственного дома настоящих пикси, которые бегали, кривлялись, показывали ему длинные красные языки. Я внимательно выслушал посетителя, подробно записал его жалобу и обещал подумать, как помочь, хотя в душе полагал, что лорду-адмиралу давно пора избавляться от подобных служащих – неумеренное употребление дешёвого виски ещё никому на пользу не шло. Потом мне удалось отдохнуть.

Свободное время я провёл за изучением коллекции экспонатов, собранных Арчибальдом. Поражало, как он умудрился в столь короткий срок отыскать и притащить в дом такое количество бессмысленных и бесполезных вещей. Например, кривой восточный кинжал с якобы посеребрённым лезвием, но настолько тупой, что им и курицу не зарежешь. Или библия, согласно цифрам на титульном листе, напечатанная при Карле Первом, но при ближайшем рассмотрении оказавшаяся искусственно состаренным новоделом, состряпанным лет десять назад.

Ближе к полудню мисс Финкл доложила, что прибыла леди Эмма Пфайф. В гостиную, оборудованную под приёмную, вбежала семенящим шагом тощая, как рыба-игла, старушка в соломенной шляпке, несмотря на позднюю осень. Он сразу взяла быка за рога, вывалив на стол кучу вырезок из «жёлтых» газетёнок, где разными словами излагались совершенно идентичными рассуждения от том, что кайзер Германии готовит на случай войны целые отряды оккультистов и прочих магов. Скорее всего, писал их один и тот же репортёр, сумевший неплохо заработать на своей выдумке, не стоящей и выеденного яйца. Но леди Эмма пребывала в уверенности, что напечатанное в газете не может быть неправдой и на основании этого потребовала от меня объявить по всей Великой Британии, включая колонии, поиск наших оккультистов, чтобы сразиться с немцами, когда придёт время защищать Отечество. Битый час я потратил на спор с пожилой леди, но так и не сумел доказать, что обороноспособность Королевства находится ведомстве военного министерства или, если брать повыше, маркиза Солсбери – нашего премьер-министра. Леди оставалась неумолима. Она с такой непререкаемой уверенностью требовала от меня немедленно поставить «под ружье» всех чародеев Британии и британских колоний, что через час я уже сомневался – а может, и правда, мне следует заняться такой важной и почётной работой?

Спасла меня мисс Финкл, войдя в гостиную и громко объявив, что только что получена депеша от Её Королевского Величества и мне необходимо явиться во дворец. Я извинился перед леди Эммой и пообещал, что непременно упомяну в присутствии Вдовы из Виндзора все её соображения насчёт войны на оккультном уровне.

В этот миг строгая мисс Финкл показалась мне некой феей-спасительницей. Мы с ней разговорились, найдя несколько общих тем… Но тут явился Арчибальд.

Ещё не сойдя с лестницы, он громко объявил, что желает немедленно встретиться с мистером Кроули. Дескать, есть неотложный разговор, от результатов которого будет зависеть, покончим ли мы с гнездом вампиров быстро и без потерь или лучше оставить эту затею и признать себя побеждёнными.

– Чтобы ты не задумал, я отправляюсь с тобой! – сказал я тоном, не терпящим возражений.

– Да я просто поговорить… – пошёл на попятную Арчи.

– И что с того? Тебя нельзя отпускать ни на миг!

– Хорошо, – на удивление быстро сдался он. – Вижу, Крис, ты почувствовал вкус к охоте на нечисть. Я тебя понимаю! Сам такой. В ближайшее время мы заменим табличку. Там будет написано: «Детективное агентство Фордейла и Фордейла».

Отпустив домой мисс Финкл, мы отправились к парку Воскхолл.

Арчи настоял, чтобы я ждал его в кэбе. Револьвер брать отказался, несмотря на уговоры. Отсутствовал он больше часа, я уже начал беспокоиться. Правда до полуночи оставалось часов восемь и не приходилось опасаться появления членов клуба «Сибарида». Наконец, брат вернулся с лицом довольным, как у кота, который украл хозяйскую сметану и знает, что ему за это ничего не будет.

Сияя, будто золотой соверен, он торжественно провозгласил:

– Я нашёл способ проникнуть к ним!

– Надеюсь, это способ не предусматривает атаку лёгкой кавалерии? – вздохнув, спросил я.

– Никаких лобовых атак! Исключительно военная хитрость!

– И что же ты задумал?

– Всё очень просто. Мистер Кроули закажет для меня копию ключа.

– Всего-то?

– Всё гениальное – просто!

– Ладно… – я махнул рукой. – Сколько времени ему понадобиться и в какую сумму тебе обойдётся его помощь?

– Обещает справиться за три-четыре дня. А деньги? Четыре шиллинга.

– Неплохая сделка. Полагаю, мистер Кроули продешевил.

Мы отправились обедать. Миссис Ходжес подала ростбиф с йоркширским пудингом, а на десерт – сыр эпплвуд со сдобными булочками. Раскуривая сигару, я поинтересовался:

– А какие меры безопасности ты собираешься предпринять?

Арчибальд перечислил, загибая пальцы:

– Чеснок, серебряное распятие, полный набор осиновых кольев, исподняя рубашка с вышитыми цитатами из Евангелия от Иоанна, две бутылочки со святой водой.

– Отлично подготовился! Но я предпочёл бы револьвер.

– Ты плохо знаешь вампиров! Револьвер им нипочём. Иначе было бы слишком просто с ними расправиться.

– Тебе виднее. Главное, пообещай мне, что не будешь совать пальцы в мышеловку.

– Я буду предельно осторожен!

Благодаря нерасторопности мистера Кроули я провёл в прекрасном расположении духа не три-четыре, а целых шесть дней. Не могу сказать, что это была лучшая неделя в моей жизни, но где-то близко. Арчибальд лично принимал посетителей, а мисс Финкл ему в этом старательно помогала. Работали, можно сказать, в поте лица своего. Я же читал газеты, справочники по скачкам за прошлые годы. Закончил наконец-то «Опыление у орхидных» Чарльза Дарвина. Порою, когда клиенты входили в раж и повышали голос, я слышал обрывки фраз. Тогда помогали только прогулки по осеннему Лондону, во время которых я много размышлял и не только…

Накануне годовщины победы в Трафальгарском сражении, Арчи напустил на себя загадочный вид, увешался артефактами, а что не получилось подвесить, рассовал по карманам. Я видел, как ему хочется решительно отдать распоряжение по работе в агентстве, но вечерело, поток клиентов иссяк, мисс Финкл собиралась домой. Кстати, приходили мастера, сняли табличку и заменили на новую. Теперь надпись латунными буквами гласила: «Детективное агентство Фордейл и Фордейл». Я удостоился чести стать компаньоном.

Вскоре Арчибальд ушёл, избегая дешёвой патетики и не потратив лишних слов на прощание.

– Мисс Финкл… – негромко позвал я.

– Да, сэр! – она заглянула через порог.

– Я вижу, вы уже во всём разобрались, – сказал я, делая тайный знак.

– Это было не сложно, – кивнула секретарь, отвечая таким же знаком.

– Не желаете посетить вечеринку поэтов?

– Охотно, сэр! – улыбка мисс Финкл не сулила псевдовампирам ничего хорошего.

Некоторое время мы потратили, чтобы нанести на лица слой пудры, сделав их белыми, и подкрасить алым губы. Получилась, некоторым образом, комедия дель Арте, но другого выхода не было. К Скарамушу у них будет меньше вопросов, чем к строгому джентльмену.

Вышли на улицу, не торопясь поймали кэб и отправились на Уондсворд-роуд, что недалеко от парка Воскхолл. Я чувствовал плечо мисс Финкл. Он дышала глубоко и ровно, казалось, что совсем не волнуется.

– Вы первый раз принимаете участие в столь опасной экспедиции? – спросил я.

– В первый, – ответила она. – Но судя по вашему рассказу, не такая уж она и опасная.

– Да мало ли… От поэтов никогда не знаешь, что ожидать.

Постучав набалдашником трости в дверь клуба, я дождался, когда откроют, и произнёс слово-пароль. Нас впустили.

– Оружие лучше оставить в прихожей, – проворчал швейцар в чёрной полумаске. Судя по выправке, он лет пятнадцать отслужил в колониях и уволился в звании не ниже сержант-майора.

– Я не ношу оружие.

– Джентльменам верят на слово, – отчеканил охранник.

– А леди? – улыбнулась мисс Финкл.

– Тем более!

Я опустил две гинеи в коробочку для добровольных пожертвований, и мы поднялись наверх.

Обширная комната была задрапирована чёрно-алым в стиле Эдгара По. Горели свечи в достаточном количестве, чтобы не расшибить лоб о стену, но сохраняя полумрак, необходимый для антуража.

Поэты ещё только собирались, а потому обычная для их братии неразбериха ещё не началась. Члены клуба медленно бродили поодиночке или по двое-трое. Всего я насчитал полторы дюжины гостей. Не так и много. Некоторые из них бормотали стихи, обращаясь либо к шпалерам, либо к портьерам. Возможно, репетировали выступление, а возможно отчаялись найти живых слушателей.

Моё внимание привлекла большая напольная клетка в виде башни, стоявшая у стены. Внутри нахохлились на жёрдочках несколько канареек, а рядом сидел поэт, разложивший на круглом столе несколько листов. Он неистово чёркал карандашом, левой рукой вцепившись в собственную шевелюру, но время от времени бросал на птиц такие взгляды, что мне стало боязно за их судьбу.

С мисс Финкл мы прошлись по комнате. На нас обращали внимания не больше, чем на часы на каминной полке. Арчибальд прекрасно мог воспользоваться тем же способом и проникнуть в клуб «Сибарида» не через чёрный, а через парадный вход. Но брата часто подводит склонность к дешёвым эффектам, которую я замечал за ним ещё с детства. Собравшиеся поэты тоже демонстрировали её в полной мере. Обилие косметики на мужчинах и на женщинах – белила, помада, тени под глазами. Чёрная, траурная одежда. Скорбные лица, прилизанные чёлки, спадающие на глаза. Видимо, так они представляли себе изнурённых посмертием вампиров. Хотя, должен заметить, маскарад им удавался. Сумели же заинтересовать истопника Кроули. Возможно, более образованный человек на его месте не заподозрил бы здесь сборища вампиров, но житель Ист-Энда попался на крючок. Впрочем, как и мой брат. Только с ним сыграли злую шутку не отсутствие образования, а развитая фантазия и вера в чудеса.

Пока я рассматривал членов клуба, одна из поэтесс подошла к камину и заунывным голосом начала читать что-то о Владыке Тьмы, Хозяине Преисподней и далее по списку. Стихи ужасные. Лорд Байрон, Сэмюэль Кольридж и Джон Китс, услышав это, сбежали бы, куда очи глядят, а Эдгар Алан По покончил бы жизнь самоубийством. Судя по всему, остальные были того же мнения, но мужественно терпели. Ещё бы! Ругать поэтов на сборищах поэтов – табу. Ведь очень быстро роли могут поменяться и ругать будут уже тебя.

Наконец, часы, позолоченные безвкусно-роскошно, пробили полночь. На середину зала вышел человек, внешность которого могла бы натолкнуть Чарльза Дарвина на продолжение труда «Происхождение видов». Несмотря на сходство с крупным африканским приматом, он явно считал себя сверхсуществом. Об этом он и заявил во всеуслышание довольно противным тоненьким голосом:

– Приветствую вас, братья и сёстры! Приветствую вас, первопроходцы нового миропорядка! Восславим сегодня рифмованными строками Князя Тьмы, дарующего нам свою силу! Воспоём его славу!

Его речь приняли с восторгом. Захлопали в ладоши, затопали ногами.

– Чертовщина какая-то, – едва слышно прошептала мисс Финкл.

– Уж если Джон Монтегю, лорд Сэндвич состоял в клубе «Геенны Огненной», – ответил я. – Почему же этим нельзя? Дурной поэт служит Сатане по определению.

Кажется, я говорил слишком громко. Во всяком случае, сосед – тощий белобрысый юнец, чьи прыщи проглядывали из-под пудры, – недобро покосился в нашу сторону. Чтобы загладить дурное впечатление, я начал аплодировать с удвоенной силой.

И тут началось…

Поэты выбегали по очереди к камину и читали стихи. Громко, бессвязно, с нарушением мыслимых и немыслимых законов поэзии. Зато каждый старался перещеголять других, принимая вычурные позы, взмахивая руками, изображая невесть что. Некоторые скалились, изображали, будто они кого-то кусают. Иной раз возникали скандалы из-за очерёдности. Поэты толкались, хватали друг другу за одежду. Дело однажды дошло до потасовки. Две поэтессы остались с испорченными причёсками, но, к счастью, их растащили раньше, чем ногти отыскали глаза соперниц.

Теперь я понимал, откуда на ковре взялись пятна крови, увиденные мистером Кроули. Там вполне могли бы сыскаться пряди волос и клочья одежды.

Накал поэтических страстей достиг апогея, когда вперёд снова вышел джентльмен – ходячая иллюстрация теории Дарвина. Подобно цирковому фокуснику он выудил откуда-то из-под плаща чёрного кролика.

– Сейчас мы принесём кровавую жертву нашему повелителю! – закричал предводитель стихотворцев.

Но бедному ушастому зверьку не суждено было умереть в эту ночь. За тяжёлой портьерой, прикрывавшей не окно, как оказалось, а дверной проём, послышалась возня. Два крепких поэта втащили отчаянно сопротивляющегося Арчибальда. Братец мой держал в правой руке распятие, а в левой осиновый кол, которым пытался дотянуться до удерживающих его поэтов.

– Прятался! – крикнул один из них. – Тайно проник!

От неожиданности предводитель уронил кролика, убежавшего вприпрыжку в темноту.

– Отправляйтесь в Преисподнюю, мерзкие твари! – хрипел Арчибальд, которому воротник передавил горло.

– Благодарю тебя, Князь Тьмы! – воскликнул предводитель. В его кулаке сверкнул нож. – Ты послал нам другую жертву!

Я понял, что настала пора действовать.

Свалить с ног ближайших ко мне поэтов не составило ни малейшего труда. Кто скверно рифмует, тот и в другом не достигнет успеха. Тем более, у нас с мисс Финкл было неоспоримое преимущество в силе, быстроте и внезапности. Краем глаза я видел, как она бьёт кулаками и локтями, а поэты валятся, будто спелые колосья под серпом.

Державших Арчибальда я просто столкнул лбами, а потом, повернув лицо к предводителю, оскалился. Трудно стать бледнее, чем слой пудры, но ему удалось. Глаза поэта закатились, он упал без чувств. Я толкнул брата в объятия мисс Финкл, стараясь не прикасаться к распятию. Это была, пожалуй, единственная вещь в клубе «Сибарида», которая могла причинить мне вред.

– Уводите его! А я немного приберусь.

Мисс Финкл с сожалением глянула на разбросанные тела.

– Даже не думайте! – погрозил я пальцем. – Помните о законе Великой Тайны! Вы опытный агент, нельзя допустить малейшую слабость. Уводите Арчи!

Она подчинилась, хоть я и занимал в нашей иерархии более низкую ступень.

Переступая через слабо ворочавшихся поэтов, я собрал головки чеснока, выпавшие из карманов незадачливого охотника на вампиров. Бросил их в камин. Через полчаса здесь всё так провоняется, что никакие деньги не заставят домовладельца снова пустить сюда клуб «Сибарида». Наступил на Евангелие, потерянное Арчибальдом. Сунул книгу в карман.

О вампирах придумано так много небылиц. Солнечный свет, чеснок, осина, молитвы, святая вода… Брэм Стокер тоже внёс свою лепту. Это же надо выдумать – дневной сон в гробу! Нет, мы любим уют и комфорт. Ну, и немножко жидкости, содержащей гемоглобин, раз в неделю. Разве это преступление?

Донецк, 2023

Поскрёбыш

«В полнолуние пациенты всегда ведут себя, как упыри. Это вам всякий дежурант подтвердит. Поступают в больницу, побитые, после драк, а то и вовсе, с вилкою в боку, хорошее же оружие, вилка, один удар – четыре дырки!» – таким мрачным мыслям вечером в пятницу предавался Иван Арнольдович, челюстно-лицевой хирург 5 горбольницы.

Он сидел на очень жёстком и неудобном стуле в ординаторской и дописывал очередную историю болезни. В журнал поступлений, в своём втором приёмном кабинете, без вздоха посмотреть он не мог, ещё не совсем поздний вечер, а план перевыполнен на все двести процентов. И какие умники придумали наверху этот план? На этом риторическом вопросе в дверь ординаторской заглянула медсестра Александра и предложила доктору поужинать.

– Иван Арнольдович, пойдёмте, когда, если не сейчас? Там плов стынет, чайник я вскипятила уже. Идёмте же!

Доктор с благодарностью посмотрел вслед уходящей медсестре. Кто ж ещё может понять, что он не робот – машина по удалению зубов и зашиванию лбов, кроме как такие же медработники, врачи и медсестры?

Пройдя по длинному, тускло подсвеченному коридору, Иван Арнольдович попал в медсестринскую. Здесь, как всегда вкусно пахло едой, духами и немного спиртом. Всё это, наряду с весёлым щебетанием дежурной медсестры и санитарки настраивало на позитивный лад и перезагружало измученную нервную систему Ивана Арнольдовича. За окном уже виднелась желтоватая луна, освещавшая осенний больничный дворик.

– А на прошлой неделе чудак батарейку проглотил, так наши девчонки всей операционной бригадой с хирургами пели песню про то, что «у любви у нашей села батарейка», – хохотали женщины.

«Больничные байки, приятный ужин, чего ещё надо?» – думал, придя в себя, сытый и от того довольный доктор. И тут внезапно Иван Арнольдович почувствовал непреодолимое желание идти в кабинет, хотя ни звонка из приемного покоя, ни шагов пациентов за дверью не было.

Пройдя обратно по пустому коридору и зайдя в кабинет, он оценил обстановку и, не найдя ничего интересного, засобирался было возвратиться в тёплый спасительный очаг медсестринской, но тут в дверь тихонько, скорее даже осторожно, постучали.

«Ну вот, опять поскребыш явился, не запылился», – таким недобрым именем Иван Арнольдович называл пациентов, которые минуя приёмник, шли напрямую к нему, то ли по чьему-то совету, то ли исходя из собственного богатого опыта предыдущих поступлений.

Дверь заскрипела и в комнату всплыла бледная фигура в черном. Общую мрачность шёлковой рубашки и штанов разбавляла старомодная жилетка с алыми вставками.

«Ну, пижон», – ухмыльнулся про себя врач, со вздохом открывая журнал пациентов.

Общий вид посетителя казался крайне удрученным.

– Дофтор, доброво вецева.

– И Вам не хворать. Что привело?

– Твагедия! Фозле фовот кто-то раффыпал чефнок, и я так подпвыгнув, что фрезался жубами об фетку дерева!

– У Вас, что, такая сильная аллергия на чеснок?

– Фильнейшая неперенофимость! Однофначно!

– А на анестетики такой аллергии нет?

– Да, то есть, нет! Только чефнок и севебво.

– Всё бывает. Ваши фамилия, имя, отчество, год рождения?

– Мафк Францифкофич Кевн, тыфяча пятьфот, тьфу, дефятфот фемьдесят вофьмого года…

Иван Арнольдович с интересом осмотрел пациента. Бледноватый, вероятно анемия, глаза чёрные, как угольки, выражение лица страдальческое. Худощав, даже астеничен, пульс прощупывается с трудом, давление аппарат с первого раза измерять отказался, со второго показал 60/30 мм рт. ст. – с таким даже не встают, не то, что сидят на стуле, горестно подпирая щеку. Да ну её, эту технику – вечно чудит!

Доктор усадил несчастного Марка в стоматологическое кресло. Общее состояние ротовой полости было санированным – ровный ряд мелких белоснежных зубов, среди которых как дыры в заборе смотрелись наполовину выбитые клыки, а также единично, двойки и четвёрки.

– Да… Вам не особо повезло. Ну ничего, сейчас всё исправим!

Иван Арнольдович позвонил медсестре, и вместе они принялись за работу. И вот в почкообразном лотке оказались обломки былого зубного великолепия. Пациент сидел недвижим, казалось, что даже сердце его перестало биться, однако дыхание было ровным и спокойным. Хорошо, что он не видел всю бурю эмоций под маской доктора, ведь когда Иван Арнольдович работал, он непроизвольно стискивал зубы и гримасничал так, что, если бы не маска, люди думали бы, что он изгоняет бесов, а не рвёт зубы. Небольшие капельки пота выступили на его лбу, и их тут же заботливо промокнула медсестра Александра, попутно убирая лоток с зубами, чтобы вынести их в санитарную комнату.

Закончив манипуляции в этой, на удивление, бескровной операции, Иван Арнольдович потянулся корцангом за салфеткой с антисептиком, и тут, в полуобороте, услышал вкрадчивый злорадный голос:

– Спасибо тебе, доктор, век уже, как к зубным врачам не ходил. Ну, а сейчас, принимай-ка мое благодарствие!

Реакция врача была незамедлительной. Быстро схватив пульверизатор, стоящий на операционном столе, он брызнул им в лицо и рот нападавшего пациента.

– А-а-а-а!

На крик уже прибежала Александра, держа в руках пистолет с серебряными патронами и вся обвешанная чесночной лентой, как Шварценеггер из фильмов девяностых.

– Эх, что ж вы, батенька, про аллергию на святую воду-то умолчали! Как-будто мы тут всё про регенерацию зубов ваших-то и не знаем, ай-яй-яй!

Доктор нажал кнопку на операционном столе, и в тот же миг, шею, руки и ноги Марка обвили серебряные обручи, оббитые изнутри и снаружи бронзой. Посмотрев на вампира поверх своих очков, он строго сказал:

– Слушай-ка сюда, упырь. Предлагаю работу на станции переливания крови. Ты, включая свой зов, заманиваешь туда до десяти-пятнадцати человек в день, берешь не больше 400 миллилитров с каждого, сдаешь, на выходе получаешь зарплату – до двух стаканов в день, тебе хватит, знаем. Работа посменная, всех своих коллег ты уже знаешь по ежегодным балам вампиров, все работают у нас, не покладая крыл и зубов. Ах да… Если вдруг захочешь сбежать – не получится, в обручах маячки, шаг в сторону – бронзовая капсула упадет, как миленькая. И пиши, как звали на фамильном склепе!

И Иван Арнольдович наконец-то искренне за весь свой рабочий день рассмеялся, видя перед собой искажённое злобой и удивлением лицо вампира, сидящего перед ним в кресле. Поняв, что его провели, Марк горестно вздохнул, и потёр затылок. А доктор тем временем продолжал:

– Да, солнцезащитный крем входит в твой соцпакет. Ну и, конечно же, ежегодный медосмотр.

– И отпуск?

– И отпуск, в конце октября, но по очереди, все на бал хотят.

– Но я так давно не работал, уже вот лет так пятьсот!

– Ничего, привыкнешь. Надо же нам план по группам крови и на станции выполнять! Поспособствуешь, Марк, не пыхти!

Медсестра восхищенно смотрела на Ивана Арнольдовича.

– Здорово же вы с этим чесноком перед воротами придумали! И как хорошо, что только наша больница дежурит по городу в полнолуние. Как Вам это удаётся?

Доктор загадочно улыбнулся на этот вопрос и проводил вампира Марка до дверей. Они шли практически в обнимку.

– Приходи завтра утром, форму дам.

– Алую?

– Ну, конечно, обижаешь, дресс-код везде соблюдать надо. Кстати, с прошлого полнолуния на станции работает Агнесса, вроде как вы знакомы с ней.

Глаза вампира лихорадочно и радостно заблестели.

Бесшумно выйдя из приемного кабинета, и пройдя немного по коридору, новоиспеченный сотрудник станции переливания крови, пятисотлетний вампир Марк Францискович Керн взглянул на табличку ординаторской. Да, наверное, следовало бы сразу её прочитать, перед первым зовом и поскрёбыванием в дверь.

В прозрачную ячейку таблички была вставлена надпись, напечатанная мелким шрифтом:

«Сегодня приём ведёт: Иван Арнольдович Ванхельсингов, врач челюстно-лицевой хирург высшей категории, доктор медицинских наук».

Мэри и её барашек

• Вот Мэри вышла из ворот.
• Баран бредёт за ней.
• Она по улице идёт.
• Баран идёт за ней.
• Водила Мэри на луга
• Барашка с первых дней.
• Он отрастил давно рога,
• Но ходит вслед за ней.

Я слегка качнулась вперёд и тихим голосом, одними губами, так тихо, как только могу, чтобы никто не понял о чём я, сказала:

– Сегодня я хочу одну порцию горячего салата с сердцем, мозги с горошком и штрудель с виноградом, – проговорила я чуть ли не по буквам, чтобы официантка поняла без вопросов, что именно имеется в виду – какое сердце, какой виноград.

– И красного вина, – спохватилась я, – надо же, чуть не забыла самое главное, вот растяпа!

Память тут же слабеет, если исключить из рациона свежее мясо и красное вино. Странно: от голода память слабеет, а слух и зрение – наоборот, как на зло, обостряются. Чтобы голова хорошо соображала, надо хоть раз в неделю есть свежее мясо и пить красное вино, можно обойтись без десерта с виноградом, но мясо и вино обязательно. А я не ела уже два месяца, и дальше бы не ела, и гемоглобин бы упал (он и так упал), бледная стала, как снежная королева, соображаю медленно, слова забываю, не сразу нахожу, голова кружится, настроения нет, слезы стоят в глазах, чуть что, тюкают, как капель весной с края крыши. Я приладилась пить кипяток, он немного облегчает состояние, но на очень короткий промежуток времени. Всё равно без мяса нельзя, и без вина. Я поклялась себе, что не приду в этот ресторан, не буду больше есть эти блюда, не буду ни за что, лучше умру! И не ела. Два месяца. Ноги еле таскаю. И вот сейчас я здесь, несмотря на свою клятву.