Любовь между строк бесплатное чтение

«Любовь нечаянно нагрянет,

когда её совсем не ждёшь…»

– Иванов, а что делает эта строка сверху?

– Это эпиграф, сэр.

Глава 1. Зов ЛЮБВИ

Наступила суббота и он смог направиться на поиски той, которую случайно встретил в зоне отдыха Пироговского водохранилища. Он надеялся, что обязательно встретит её на самой большой дискотеке Подмосковья, организованную молодыми энтузиастами стадиона «Водник», под открытом небом, в стиле «пяточков» шестидесятых.

Дискотека располагалась на острове, в одном из красивейших мест Подмосковья, не далеко от, одноименной стадиону, станции. В этой Дискотеке было что-то живое – настоящее. Она пользовалась огромным успехом у москвичей и молодёжи, живущей, не далеко от станций, по Савеловской железной дороге. На этой дискотеке пели в живую, умело вплетая новую музыку в классическую и сочетая её с песнями прошлых лет, что привлекало молодые сердца.

Под стук колёс электрички, которые пытались изобразить какую-то мелодию, парень с большим восхищением и замиранием сердца вспоминал о прекрасной девушке. Сердцем он понимал, что впервые встретился с каки-то новым и прекрасным, но, до селе ему неведанным чувством! Он ругал себя, что не решился последовать за ней в автобус: «Откуда взялась эта чрезмерная стеснительность?»

– Вот болван, ты даже не удосужился узнать её имя, – продолжал он ругать себя, – ведь всё складывалось удачно. Даже были нужные моменты и паузы в её разговоре с парнями. Но с другой стороны не удобно же влезать в чужой разговор. Да и я хорош, напрягся, пытаясь моё внутренее состояние восстановить загрузкой моей головы техническими проблемами по работе. Прошла неделя, а я это вспоминаю как о каком-то неясном мистическом сне, не понимая, то ли это было со мной на самом деле или это только плод моего воображения. С другой стороны, я отчётливо вижу этот прекрасный образ и слышу её божественный голос!

Он, прикрыв глаза, под стук колёс стал вспоминать как это произошло: «В воскресенье, после тёплых проливных дождей, по-летнему улыбнулось солнце и уже с утра градусник, по сообщению синоптиков, установил какой-то очередной столетний рекорд. Прослушав эту новость, я взглянул на часы и стал быстро собирать спортивную сумку, так как сегодня, после полудня, должны были состояться гонки парусных судов на первенство Московской области. Яхте «Мир», за номером 1118, где я состоял матросом, надлежало заранее прибыть к месту сбора яхтсменов клуба «Водник»…

Подул попутный ветерок и, поставив спинакер, наша яхта к запланированному времени, прибыла в Пироговское водохранилище…

Мы отлично отгонялись и отдыхали на берегу, анализируя прошедшие парусные гонки, общались с другими командами. Было безоблачное прекрасное летнее утро и я решил прогуляться по пляжу водохранилища, а заодно полюбоваться с берега разноцветными спинакерами и белоснежными парусами яхт, летящих по безбрежней водяной глади, с редкими водяными барашками. Прекрасную картину дополняли проходящие трёхпалубные белые теплоходы в сопровождении многочисленных чаек, кружащих вокруг них.

Становилось жарко и я поспешил войти в лес, чтобы ощутить прохладу тени и насладиться изумительными запахами лесных трав. Через некоторое время ноги вынесли меня на край открытой площадки, где находилась автобусная остановка.

Подошёл автобус с новой партией отдыхающих, любителей водоёмов и, почти не тронутой, природы. Прибывшие с шумом покидали автобус, направляясь в разные стороны. Со мной поравнялась весёлая шумная компания из трёх человек и вихрастый парень, поравнявшись со мной, спросил:

– Скажите, есть ли здесь лодочная станция?

– Конечно.

– А не подскажите ли вы нам как к ней пройти? – обратилась ко мне девушка, из этой же компании, с короткой причёской «Бабетта идёт на войну». Затем она, неожиданно подошла и остановившись напротив, осмотрела меня большими, изумительно васильковыми, глазами, с бархатными, длинными ресницами. Девушка была юная, но очень красивая и стройная, как лань. Наши взгляды встретились… Со мной что-то произошло! А она стояла и смотрела на меня, приветливо улыбаясь, ожидая ответа. Её юные черты и фигура, вобрав в себя лучшие многих актрис, объединившись, создали новую, не виданную мной до селе, красоту с прекрасной грацией. Я, очарованный её великолепием, молчал, потеряв дар речи, чего со мной никогда не случалось. Я не мог оторвать от неё свой взгляд.

– Идите за мной, – наконец смог произнести я и, с трудом оторвавшись от её прекрасных глаз, пошёл вперёд по тропинке в лес.

Лес встретил нас прохладой и чарующими многочисленными птичьими перепевами, как бы соревнуясь между собой в прекрасном красноречии. Сквозь сито прихотливой листвы, играющей с лучами –солнца, иногда проникали золотистые блики, создавая причудливые формы на траве и лесных тропинках по которым мы шли. Я, видимо от смущения, шёл очень быстро и группа, шедшая со спортивными сумками, едва поспевала за мной. Парни и идущая за мной девушка иногда о чём-то спрашивали, но я на их разнообразные вопросы отвечал односложно, выбирая более короткий путь к лодочной станции. У меня, ещё в самом начале, возникла мысль взять у девушки сумку и донести её до места назначения, но я долгое время не решался, боясь, что она может это принять за ухаживание… Кретин, – опять обругал себя пассажир, анализируя произошедшее с ним в тот день, – вот же прекрасный повод познакомиться.

Через некоторое время, преодолев небольшой овраг с журчащим ручейком, мы поднялись на холм, где были врыты – деревянный стол, с парой деревянных лавочками. С этого холма, господствующего над местностью, открывался великолепный вид на Зелёную Гавань, с Клязьменским и Пироговским водохранилищами. Сюда я часто приходил после парусных гонок, любуясь великолепными просторами.

Поставив сумку на лавочку, я указал рукой в сторону лодочной станции:

– Видите, слева внизу, это пристань «Горки», а за густыми кустами жимолости, справа, располагается одноименная лодочная станция.

– Спасибо. А вы не смогли бы пройти с ребятами и помочь им выбрать лодку. А я пока здесь переоденусь.

– Ну, если надо помочь, – промямлил я, сразу не сообразив, как ей сказать, чтобы не показаться грубияном и пошёл за ребятами.

Когда я по деревянному настилу подошёл к зелёному домику с надписью «Касса», то вихрастый парень уже держал в руке квитанцию, а второй залез в какую-то старую лодку и пытался вставить вёсла.

– А грести-то вы умеете? – спросил я.

– Нет. Первый раз будем пробовать.

– Да… С такими навыками вы далеко не уплывёте.

– А давайте поплывём с нами на ту сторону, а то с ними мы и правда до утра туда не доплывём…

Ещё ничего не решив, я оглянулся. Рядом со мной стояла загорелая, в голубом, раздельном купальнике, с серебристыми тонкими змейками с боку прелестной фигурки, девушка божественной красоты. Её светло-русые волосы были собраны и перевязаны на затылке голубой, с серебристыми блёстками, лентой, открывая ее прекрасный лоб и подчёркивая идеальную форму изумительной головки. Высокая грудь, тонкая талия, бёдра…

Она подняла руки и некоторое время стояла как изящная статуэтка, поправляя свой задорный хвостик, придававший ей особое девичье очарование. Я посмотрел по сторонам, ища ту – первую.

– Не сомневайтесь! Это я, – произнесла божественным голосом небесное создание, – или вы ещё кого-то ждёте?

У меня снова перехватило дыхание и я потерял дар речи, а сердце пыталось вырваться наружу. Я не верил, что так можно из одного небесного создания преобразиться в другое небесное создание. Я посмотрел ей в глаза – на меня с интересом смотрели те же большие, изумительно ясные васильковые глаза, с бархатными, длинными ресницами, в ожидании ответа.

– Уговорили, – наконец выдавил я из себя и пошёл к, уже давно проверенной мной, лодке.

Через пару минут я, с двумя разговорчивыми парнями и красавицей, отчалил от лодочной станции. Девушка, положив спортивную сумку под голову, полулежала на корме. Парни, устроившись к ней лицом, громко о чём-то бойко болтали. Чтобы как-то овладеть волнением, я мысленно занялся своими техническими задачами по работе и, не вникая в их разговор, налегал на вёсла.

Лодка, минут через тридцать, достигла противоположного берега и я, сбавив темп, направил её вдоль берега. Крутой песчаный берег сменился пологим пляжем с многочисленными загорающими. Лес, как будто специально отступил вглубь, образовав огромную поляну с разноцветными навесами отдыхающих. Это смотрелось изумительно на фоне тёмного леса и домиков какой-то небольшой деревушки, напоминая какую-то картину написанную классиком вместе с природой.

Чуть шевеля вёслами, я направил лодку по речной протоке, образованную лесной речкой, впадающей в канал. Солнце растворялось в мерцающих листьях и стало немного прохладнее. Пахнуло запахами трав, смешанных с хвоей. Поверхность воды здесь была чистой и спокойной, сверкая яркими бликами, от проникающих сквозь листья, солнечных лучей. Её русло в начале было достаточно узким и вёсла иногда цеплялись за берега, но через несколько метров значительно расширилось, открыв удивительные по красоте пейзажи. С водной поверхности, на неё и прекрасные пейзажи, смотрели улыбающиеся кувшинки – часовые любви. Солнце нежно гладило их своими сверкающими лучами.

Девушка опустила руку в воду: «Какая же здесь чистая и тёплая вода!» – сказала она и спустилась в воду, держась за лодку, но через несколько секунд поплыла рядом. Ребята почему-то её инициативу не поддержали.

Её необычные волнообразные движения в воде были похожи на движения русалки. Гибкое изящное тело на какое-то время показывалось над водой, то вновь исчезало. Она ныряла, а затем выскакивала из воды, чтобы, плавно вращаясь вокруг собственной оси, снова уйти вглубь под воду, надолго задерживая дыхание. Ничего подобного мне раньше видеть не доводилось и я наблюдал за ней с нескрываемом изумлением. В какое-то мгновенье мне показалось, что это настоящая русалка, но вынырнув очередной раз, она ухватилась за край лодки и протянула мне руку. Я помог ей забраться в лодку. Солнечные лучи, склоняясь к горизонту, золотили капли воды, ласкавшие её бронзовое тело, пока она перемещалось на своё прежнее место, добавляя в общую палитру розоватые краски. Приближался момент возврата лодки…

Я с девушкой высадился на песчаной полосе противоположного берега, парни погребли к лодочной станции. Она шла молча по самому краю прибоя, иногда поднимаясь на носочки, как балерина. Идя чуть сзади, я любовался изяществом её стройной фигуры, и с удовольствием наблюдая за восхищёнными взглядами мужчин. Я видел, что многие завидовали мне.

Через некоторое время нас догнали парни с тремя сумками и я, встав впереди группы, привёл их к столу с деревянными лавочками. Она, переодевшись, попросила меня проводить их до автобусной остановки, ссылаясь на то, что они могут долго плутать, а до отправления автобуса осталось мало времени…

К автобусу мы успели в последний момент. Быстро обернувшись, она взяла у меня сумку, и, запрыгнув в заднюю дверь автобуса, помахала мне рукой… Я долго смотрел вслед автобусу пока он не скрылся за поворотом…

Темнело. Электричка остановилась на остановке «Водники». Тёмно-русый, высокий, спортивного телосложения, парень, быстро вышел из вагона и, зашагал по платформе, внимательно всматриваясь в лица девушек, в надежде встретить тот, любимый, образ уведенный им в «Зелёной Гавани». Звали его Оскар.

Просмотрев всех стоящих на платформе и рядом, Оскар уверенно направился к острову «речников и прочих специальностей», связанного с остальной частью суши железнодорожными, пешеходным и шоссейным мостами. Он внимательно вслушивался в звуки живой музыки. Они прилетали вместе с лёгким движением тёплого воздуха над поверхностью воды, с различных, оживающих в вечерние часы, дискотек под открытым небом.

«Как я люблю смотреть в твои глаза!..

Твои глаза блестят как бирюза!..

Твои глаза красивые такие,

Твои глаза как небо голубые!

Как я люблю смотреть в твои глаза,

В твои любимые глаза! ..»

Поток воздуха увёл голос певца в другую сторону, а затем опять любезно подтянул мелодию вместе со звуком саксофона:

«И я боюсь, всё время почему-то,

Что вдруг они достанутся кому-то!»

– С Павельцев , – мелькнуло у Оскара, – сейчас многие молодые оркестры, наряду с новыми песнями, стали включать в музыку новых поколений, репертуар и музыку наших дедушек и бабушек, проникшись их душевной сущностью и глубоким смыслом. Туда она не пойдёт – слишком далеко от станции.

Внезапно рядом, видимо от переизбытка чувств и воспоминаний о прошлом, из тёмной лодки с удочкой, неожиданно, как джин из бутылки, вырвался молодецкий голос:

«Зубов во рту у ней как небывало,

А на макушечке лишь парочка волос,

Когда она вдруг крепко целовала,

То у меня по коже шёл мороз!»

На этой счастливой ноте сообщение, рыбака из лодки, резко оборвалось.

– Ну что же, пожалуй, я махну на стадион – она там! – решил Оскар и уверенно зашагал на дискотеку, а через некоторое время, его вновь догнал молодецкий голос из лодки:

«Зашёл я в чудный кабачок, кабачок!

Вино там стоит пяточек! Пяточек!»

– Видимо принял на грудь очередную рыбацкую норму за счёт «золотой рыбки», – подумал Оскар и, войдя на стадион, окружённый с трёх сторон водой, услышал, как вслед за песней «Пропала шляпа» вступили ритмы «буги-вуги» и «рок-энд-рола», ставшими опять модными среди динамичной молодёжи.

Молодая, и ещё не потраченная, энергия стремительно выходила наружу и «била ключом». Огромная толпа, не стеснённая пространством, весьма динамично двигалась в такт музыке. А наиболее спортивные пары показывали образцы акробатического танца, тренируя не только слух, но и все уголки, молодого тела.

Оскар быстро пошёл между танцующими, надеясь встретить ту единственную. Её пока не было.

В одной из танцующих пар, Оскар узнал высокого, худощавого, но элегантного Арнольда из «Щукинского», по товарищеской кличке «Шарнир». И действительно, под звуки «буги-вуги» его конечности двигались как на шарнирах, но весьма эффектно и завораживающе. При этом он умудрялся свою партнёршу подбрасывать, крутить вокруг себя и пропускать между ног. Музыка смолкла.

Арнольд, узнав Оскара, отпустил свою гибкую партнёршу и вразвалочку направился к нему.

– Пламенный, привет! Оскар, целую вечность тебя не видел! Ну, как мы с этой «крошкой» от бацали?! – восхищённо, на одном дыхании, выдал он.

– Привет артисту из народа! Да, – впечатляет.

– Но «чувиха», какова! – продолжал восхищаться «шарнир» своей «крошкой», – просто блеск! У нас даже в «Щучинском» таких кадров мало! Надо попытаться закадрить её, а вдруг и она не прочь «поклеиться!»

– Ну, «клей, клей», только клею возьми побольше, а то не приклеится.

– Да, … ты слышал? – продолжал Арнольд возбуждённо, ещё не полностью отдышавшись после динамичного «рока». – Двух чокнутых взяли на Тверской за изнасилование. Следователь их спрашивает: «Как же это могло случиться?» А те в ответ: «Хилеем мы с «чуваком» по броду, мацаем… Баруха. Баранём? Ну и… баранули!» – и он громко засмеялся довольный своей шуткой.

– Случай, конечно, забавный, но таких сдвинутых серьёзно нужно лечить. Я сторонник настоящей взаимной любви! – резюмировал Оскар.

– Ну, а как, «бренная» жизнь? Как предки? – поинтересовался сразу всем Арнольд, резко сменив тему.

– Ты что? Какие предки?

– Извини, «прошуршал нечаянно». Запамятовал, что у тебя только мать (по-английски).

– Извинения прияты.

– Что, грызем гранит науки и «пашем»? – как бы по инерции снова спросил Арнольд, – при этом все его конечности подёргивались в такт звучащей музыке.

– Всё в порядке! Работаю на «ящике». Диплом защитил экстерном! Можно было бы погулять, да попросили выйти потрудиться.

– Ты же ценный мужской «КАДР»! Давай приезжай ко мне в «Щукинский», ведь от наших прелестных «старушек» у тебя отбоя не будет!

– Нет, это не про меня. Потом, тебя твои предки «окучивают, и даже хорошими «карманными» снабжают. А меня подкармливать некому, разве что недавно, наклёвывалась международная перспектива. Да ты, наверно уже в курсе, как нас с «рыжим» Сашхеном наш «почтовый ящик» направлял на дневное отделение института международных отношений?

– Правда? Да ты что? Невероятно! – размахивая руками, с жаром удивился Арнольд. – В «САМ» институт «Международных отношений»!.. Это, что у знаменитого моста?! Вот это да! Туда же простым смертным попасть невозможно! Нужны рекомендации нужных людей, характеристики и всё такое прочее… В конце концов, как получить Рекомендации «тёплых» организаций? Так, так, давай рассказывай подробней, как дело было?!

– Да нам все это дали, – продолжал Оскар, – но мы отказались.

– Почему? Да, у вас, что здесь, не всё в порядке? – Арнольд азартно покрутил пальцами у, гладко прилизанных бриолином, висков. В это время, как из–под земли, появился Сашхен Синичкин.

– Привет честной компании!.. «Артист из народа» ты, что мозговые извилины пальцами поправляешь?

– А, вот и ты, Синичкин, «лёгкий на поминках». Ну, привет «техническому ничтожеству»! Да вот Иванов говорит, что вы от знаменитого института отказались! Это правда?

– Да, было дело!

– Это же работа за «Бугром»! На мир посмотрели бы! Другой уровень жизни и общения! – не унимался Арнольд.

– В теории оно может быть и так, возразил Оскар, а в жизни, «дорогой товарищ», может быть всё не в таком розовом цвете.

– А, в прочем, Сашхен, расскажи ему нашу «международную опупею».

– Это было ещё зимой, – начал важно Синичкин, – поехали мы с Оскаром к нашему «маяку будущей жизни», чтобы прощупать «почву» до зачисления. Одним словом, мы благополучно проникли в эти «международные отношения» и начали проводить в «деканате» разведку боем, пытаясь выяснить всё о нашем «светлом будущем» или хотя бы кем нас в итоге из института выпустят. Никто внятно нам ничего не произносил, а мягко говоря, посылали, как будто эта была «сверхсекретная» информация. Но потом очень милая секретарша сжалилась над нами и решила «открыть нам глаза», как дворник в песне Высоцкого, указав многозначительным кивком головы на модного парня…

Оскар по-английски удалился, чтобы очередной раз проинспектировать танцующих и, не обнаружив свою мечту, решил в перерыве, от отчаяния, обратиться к своему другу – руководителю квинтета. Он подошёл к довольно высокой сцене:

– Серж, привет.

– Привет, Оскар!

– Дискотека планирует нас радовать завтра и в последующие выходные?

– Конечно нет. Ведь завтра начинается новый учебный год.

– Жаль… Я об учебном совсем забыл.

– А что так грустно?

– Да вот ищу свою красавицу, а встретиться с ней можно только на дискотеке… Может тебе удалось с высоты твоего пьедестала, обнаружить очаровательное создание.

– Да тут все очаровательные! Правда совсем не давно, одна тут мелькнула перед сценой, под присмотром двух парней, – просто восхитительная. Я даже готов был прервать исполнение песни… А пока допел – она испарилась.

– Благодарю, Серж! – Оскар снова стал всматриваться в лица танцующих.

Вдруг вдали он увидел, отчалившую от стадиона лодку, с тремя парнями и девушкой, очень похожей на ту, которую он искал. Сумраки мешали отчётливей рассмотреть её образ и он побежал в сторону лодки, но на вёслах находился опытный парень…

Глава 2. Странная любовь между строчек жизни

В понедельник, согласно просьбы руководства, Оскар уже был в отделе автоматизации, для завершения с проекта «Автоматизированные склады». В том же отделе, согласно предписания, трудился Пэр-Дуков, являясь представителем главного соисполнителя по обеспечению всех проектов новейшей техникой и комплектующими изделиями. За его «скромный», около полутора центнеровый вес и румяное лицо, молодой коллектив величал его «ПЭРчиком». Частенько, обращаясь к Оскару, он просил дать ему совет:

– Знаешь, у меня в голове полно творческих замыслов. Я могу разработать, совершенно уникальную схему автоматизации этого п/я или написать хороший роман… Мне мешает только одно обстоятельство – я не знаю с чего начать.

– А вы возьмите чистый лист бумаги и начните, как все, с левого верхнего угла… Но вообще-то плохому танцору всегда что-то мешает!

Честно говоря, техническим талантом он наделён не был и не стремился его развивать, зато был всегда очень приветлив и исполнителен, и мог с ходу (по его словам) «обаять» женщину, не взирая, на её «технические характеристики».

Но в реальности в этом плане, если ему что-то и удавалось, то только после длительной «осады» и ухаживаний. Особым вниманием и лаской «ПЭРчика» пользовались те особы, чьи папы, мамы или их родственники занимали значимое положение в социальной «лестнице». И его – пэрчиковое обаяние росло в геометрической прогрессии, но в прямой зависимости от этого уровня.

Но как-то, уже в зрелом возрасте, ночью, когда его при переосмысливании жизненного пути мучила бессонница, Пэр-Дукова вместе с «Шизи» посетила вдруг «свежая», но весьма неожиданная мысль. Он вдруг осознал, что его должность и оклад в меньшей степени зависят от его «таланта». Она – настоящая должность, но только с большой буквы, в большей степени зависит от уровня ступеньки в соцлестнице его жены или её родственников. И чем ближе он к ним, тем стремительнее и надёжнее его продвижение.

Ступеньки любовниц он считал временными и легко уязвимыми. И использовав их, срочно перемещался в более защищённое место. Сейчас же он сильно сожалел, что эти «умные мысли» не смогли посетить его этак лет на надцать раньше, когда он решил отдать руку и кусочек сердца, в качестве «супового набора», очаровательной, с идеальной фигуркой Леночке с педагогического.

Он сначала стал называть её «Ляной», но так как у него было хобби – из разных словосочетаний и стоящих в них букв, складывать новые слова и имена (Лена – Полено – Поляна – Ляна), то за ПОходку ПлывУщую и отменную ФИГУрку, он её ласково обзывал «Попуфигуляночкой». Она же любовно стала называть его мой «Пэстик», видимо намекая, что его достоинство ассоциируется у неё с какой-то небольшой частью растения.

У «Попуфигуляночки» в центре града была двухкомнатная квартира, с маленькой кухней, но с хорошим видом на высокую гостиницу и метромост над красивой рекой, а у «Пэстика» – полутора центнеровый вес, румяное лицо и куча долгов. Знакомый, встретив его однажды у «Сбербанка», поинтересовался:

– Вы, как и я тоже держите сбережения в «Сбербанке?

– Нет. Я их держу в самом надёжном месте.

– А это где?

– В долгах!

Правда, через несколько месяцев после их совместной жизни (по протекции её «важного» родственника), – его, в той же организации, где он трудился, пристроили, по совместительству, председателем жилищно-строительного кооператива «Крыша». И сразу же он стал нужным и узнаваемым человеком, прямым следствием чего являлось заметное снижение темпа роста его долгов и увеличение роста популярности.

После этого весомого события, новая семья вдохновилась на создание своего потомства.

Создание потомства – процесс конечно творческий и требует серьёзного и взаимно осмысленного подхода. Видимо по этой причине в их, доселе тихой, семейной «гавани» по вечерам стали проходить шумные, но регулярные испытания всех горизонтальных изделий на прочность. При этом содрогались потолки и стены, а сквозь шумовое оформление иногда прорезались стоны. Но КПД их совместной «работы» был, вероятно, не достаточен, так как в результате этих бурных ночей дети почему-то не появлялись. Леночка считала основной причиной низкой результативности совместных экспериментов – избыточный вес своего благоверного.

– Послушай, «Пэстик», все нормальные мужики на животе кубики себе выращивают!

– Ну и что? Я тоже выращиваю, – один большой …, но … шарик!

Чтобы добиться желаемого результата, а заодно и облегчить свою участь в качестве «тренажёра», она решила заняться снижением веса и корректировкой фигуры своего «Пэстика». Эта педагогическая мысль полностью овладела ею. Леночка изучила и разработала массу мероприятий и диет, которые впоследствии стала тиражировать пресса. При обсуждении этой проблемы с подругами она для себя сделала ошеломляющее открытие, – оказалось всё дело в обжорстве её худшей половины! И она решила с этим решительно бороться.

– Понимаешь мой «Пэстик», чтобы у нас появились дети, тебе необходимо срочно хотя бы немного сбросить вес с твоего большого шарика!

– Моя «Попуфигуляночка», я перепробовал всевозможные рекомендации – не помогают, но вообще-то в нашей новейшей позе мой шарик нам не помеха!

– Нет, это помеха! Да ещё какая! Милый «Пэстик», вот тебе очередная подсказка. Хочешь?

– Ну, … милая Попу… фигу…, какая? – упавшим голосом и заикаясь, спросил Пэстик.

– Например, в военных фильмах – ты, хоть раз видел жирных мужчин в концлагерях?! – поинтересовалась она, не теряя надежду убедить «Пестика» в своей правоте, наезжая на него своим прелестным открытым бюстиком.

– Милая «По-по-чка», но причём же здесь концлагерь? Ж-о-о, – стараясь сдерживать себя, промычал «Пэрчик».

– А притом, что там их кормили не регулярно малокалорийной пищей, и при этом витамины вообще не давали, а я тебе их даю! Вот и весь секрет твоего вхождения в идеальную форму! Ну, в конце-то концов, нужна только твоя воля и желание сделать своего ребёнка!

– Но так можно «склеить ласты»!.. Тогда уж точно будет как в концлагере, что означает в переводе с арабского – отдам аллаху душу. Да и потом, я не хочу жить в концлагере! Моя душа требует ежедневного и разнообразного пищевого простора!

– А помнишь, дорогой Пэс…, когда ты был немного стройнее и за мной ухаживал, уже тогда собака у моего дома покусала тебя. Видимо она, уже чуяла, что ты станешь жирным?

– Да! По – па, … жопа… помню!.. Но уж лучше бы она меня загрызла тогда, чем так мучиться сейчас!

– А как же наши будущие дети?!.. – с дрожью в голосе вопрошала Леночка, но не дождавшись от своего «Пэстика» звукового согласия, Леночка настойчиво продолжала кормить его кашкой из отрубей, и новой разработанной спец диетой, надеясь на быстрый результат.

Однако до быстрого результата, было далеко, как до звёзд, так как «Пэстик» на работе регулярно что-то жевал и дополнительно добирал в обед к её спец диете и кашке из отрубей, милое его сердцу мясо! Так что его килокалории сильно не страдали от жёсткой «Леночкиной диеты». Через некоторое время отруби всё же дали свои всходы и, … его потянуло к другой!..

А в это же самое время Леночкины утончённые чувства металась в поисках идеального эталона для фигуры «Пэстика», но когда нашла…, то начала так тщательно изучать «эталон» очередного «Аполлона», что не заметно для него и себя, стала регулярно наставлять любимому «Пэстику» рожки, притом весьма большие и ветвистые! Так что организм Пэр-Дукова начал даже страдать от недостатка кальция. Но, как всегда, всё тайное становится явным.

И вот однажды хмурой осенью, в очередной понедельник, «Пэрчик» пришёл на работу в тёмных очках и с синяком под глазом. Молодая публика в отделе ожила в ожидании сенсации.

– Народ интересуется, как имя той кометы, которая так не удачно вас в глаз звезданула! – поинтересовался, от имени здорового коллектива, лысеющий, но подающий надежды инженер «механизмов и душ человеческих».

– Вы не поверите, но нашу семейную гавань сегодня ночью посетила «Шизи»! – надеясь отделаться лёгкой шуткой, парировал Пэр-Дуков.

– А причём тут «Шизи»? – допытывалась молодая, но любопытная «техническая поросль».

– Да притом, что от увиденного мне в голову ударила моча!..

– А синяк-то от чего? Понимаешь, Пэр, народу очень важно знать, от чего же возникают синяки в неподходящих местах? Ведь такой ценный опыт приходит только с годами! Да и любой опыт других может пригодиться в жизни! – продолжала резвиться молодёж.

– Да оттого, – не выдержав назойливости молодёжи, произнёс Пэр-Дуков, – что вместе с мочой мне в голову ударил ночной горшок!..

Это был семейный финиш. Но «Пестик» не расстроился, и c лёгкостью пушистого кота, ушёл к другой!

А другая, – уже имела некоторый жизненный опыт. Она обожала, по её выражению, – упитанных, пухленьких самцов. Её папа был уже «там, – наверху». Он успел подарить ей полноценную квартиру, а бывший муж, между командировками и работой, сумел ей посодействовать при сотворении милого дитяти.

Следовательно, забота о сотворении детей отпала сама собой и это, радовало Пэр-Дукова. За неуёмный аппетит его больше не критиковали, а кормили как на убой. Перемещался по городу солидный и «немного» упитанный Пэр-Дуков теперь только на «моторе», а чтобы не утруждать себя шнурками, приобретал импортную обувь на резинках.

Кстати, Пэр-Дуков, в пику окружающим, считал себя весьма стройным и хорошим человеком. Он всегда гордился своей чрезмерной упитанностью, поскольку считал, что «хорошего человека» должно быть много. И вообще считал, что всё, что выше пояса, то – грудь, а эта «грудь» за последнее время заметно раздалась и приобрела весьма заметную солидность. Все, кто его знал, при встрече теперь ему говорили:

– Пэр – Дуков, вы сегодня «стройный» как рояль.

За усыханием другой части тела, что находилась ниже его пояса и почти не отбрасывала тень, Пэр-Дуков с унынием мог наблюдать только при помощи большого зеркала в своей спальне. И при виде этого удручающего отражения, в голове его, почему-то, возникала аналогия с очень зрелым арбузом …, чем больше арбуз – тем меньше «хвостик»! И это не вдохновляло хозяина отображения, но, зато бодрость духу придавали весьма заметные темпы его продвижения по служебной лестнице. Так что, несмотря на эту зеркальную хренотень, жизнь ещё продолжалась.

Глава 3. Случайная неслучайность

Своего руководителя по дипломной работе, Иванов застал в лаборатории.

– Здравствуйте, профессор! Я пришёл в соответствии с нашей договорённостью.

– Очень, очень приятно, молодой человек! – профессор Зелёный подошёл к своему столу, стоявшему в дальнем углу и, достав диплом, рукой поманил его к себе.

Оскар подошёл, профессор вкрадчивым голосом тихо сказал:

– Поздравляю вас с первым серьёзным этапом!

– Благодарю, Вас, профессор! – так же шёпотом почему-то произнёс Оскар. – А почему мы говорим так тихо?

– Видите ли, у меня сейчас в кабинете светилы из Академии Наук, – продолжал «Зелёный» шёпотом, – и я не хотел, чтобы они услышали наш разговор. Они подбирают под какую-то академическую проблему неординарных студентов с вечерних институтов, так сказать с опытом работы на производстве.

– Конечно это хорошо, но я здесь при чём?

– Дело в том, что вы мне при нашей первой встрече рассказывали о своих разработках, а я в свою очередь об этом проинформировал их. Так вот, они сильно заинтересовались вами! И попросили, чтобы я вас пригласил к ним на разговор. Так, что вы сегодня удачно появились в нужном месте и в нужный час!

О своём «рабоче-крестьянском» происхождении Иванов имел смутную и противоречивую информацию, что позволяло ему в соответствующей графе официального кадрового бланка уверенно писать – из рабочих. Но в своей развернутой автобиографии всегда стремился зафиксировать, что имеет тягу к решению системных вопросов, и то, что его желания не всегда совпадали с возможностями, то есть ему всегда чего-то не хватало.

Сейчас главное – ему было найти ту единственную, которую он встретил в Пироговском водохранилище, но практически отсутствовала информация для её поиска. Ещё, тот исторический период ему казалось, что ему не хватает денег и знаний, и стоит ему только получить диплом, как он сразу приобретёт в жизни финансовую независимость. И только намного позже, пройдя по строкам жизни, он осознает, что это далеко не так!

Однако сегодня он рвался вперёд, беря многочисленные соцобязательства: сначала просто личные соцобязательства, потом повышенные, а затем встречные обязательства к дням рождения вождей и различным юбилейным датам. Приходилось их так грамотно составлять, чтобы достойно и с честью выполнять эти принятые многочисленные обязательства под строгим контролем грозного начальства.

Он старался честно работать на благо общества с надеждой, что общество со временем ему ответит взаимностью, то есть в конце концов, осчастливит его финансовым благополучием. И надеясь на это, в своих разработках старался использовать доступные ему последние достижения в области автоматизации из доступной информации Академии Наук. Возможно, поэтому в данное время, в этом неожиданном месте между светилами и им завязался живой технический разговор. Под конец разговора, эти светилы вдруг предложили Оскару перейти в один из институтов их системы.

Это неожиданное и заманчивое предложение сильно взволновало душу «рабочего подростка», но он высказал мысль с предположением, что из этого «почтового ящика», где разрабатывают "кровати", но при сборке, как не верти – получаются ракеты, его добровольно вряд ли отпустят!

– Раз вы согласны, то уж эту проблемку мы берём на себя! – и в этот момент профессор «Зелёный» протянул ему диплом…

Если вас неожиданно вызвали к руководству, не спешите радоваться! Радость нужно заслужить.

– Послушай товарищ «учёный», о тебе слухи дошли аж до Академии! – так О. Иванова встретил директор «ящика» Дорош, когда тот переступил порог его кабинета.

– А, я-то, грешным делом, подумал, когда к вам шёл, что мне, случайно за разработку складов и по совокупности опубликованных работ, успели академика присвоить! – отшутился Оскар.

– Пока, вот, не успели, но я получил письмецо от них с просьбой направить тебя переводом в Академию Наук!.. Кстати, ты внедрение своих умных складов завершил?

– Да, было дело! Акт подписан.

– Молодца! А может, останешься? Нам хорошие кадры тоже вот так нужны! – и он подтвердил слова доходчивым жестом.

Оскар на мгновенье задумался и произнёс: «Откровенно говоря, заманчиво в Академической сфере повращаться, а затем с приобретёнными опытом и знаниями можно будет и вернуться!»

– Ладно, уговорил! Подписываю. Так что бери «бегунок» и вперёд! А, если вдруг надумаешь вернуться, всегда возьмем! – но тут в разговор вступил начальник отдела кадров, доселе мирно сидящий у стены:

– У нашей заслуженной организации, товарищ директор, наметился недобор в «творческие» группы по заготовке сена и уборке картофеля, согласно разнарядке нашего Райкома. Так что я предлагаю, сначала на месячишко его направить в наш подшефный «санаторий», – типа совхоза «Светлый Путь». Так сказать, глубоко подышать свежим воздухом, сил набраться, а заодно там же пройти «сено-картофельную академию», с огромной пользой для народного хозяйства. А затем, после «разминки» на трудовых полях, завершить слияние практики и теории уже в Академии, в соответствии с запросом. Да кстати, все «совхозники» у нас пройдут инструктаж: «Как соблюдать технику безопасности при проведении сельскохозяйственных работ, а также при ловле рыбы и раков». Знания эти опять же могут пригодиться и в Академии.

– Честно говоря, – вставил Иванов, – я эту технику безопасности, при проведении сельскохозяйственных и прочих работ, знаю «как два пальца об асфальт». Столько раз посылали, что поневоле сам «раком станешь».

– Вот видишь, благодаря нам, ты уже стал профессором в сельскохозяйственных вопросах и правильно понимаешь «политику партии и правительства»!

– Принудительно согласен, – отреагировал Оскар. Я так понимаю, что «перевод» нужно не только отработать, но и заслужить! А наука пока подождёт, ведь она всегда чего-то ждёт!

Дорош ухмыльнулся, видимо довольный предложением своего дальновидного кадровика и поставил в запросе Академии дату перевода на месяц позднее.

– Когда же отъезд в «Светлый Путь»?

– Завтра в девять, а «бегунок мы здесь без тебя оформим», – и кадровик, довольный результатом, поставил в своём совхозном списке красную жирную «птичку» напротив цифры 237 с фамилией Иванов…

До подшефного совхоза «Светлый Путь», который давно стал родным для работников «почтового ящика», Иванов добирался своим ходом.

На станции «Талдом» Оскар неожиданно встретился с Сашхеном Синичкиным, которого хорошо знал ещё по вечернему институту и который уже умудрился устроиться инженером в институт «Автоматики и телемеханики»..

– Оскар, привет! Какими судьбами в этих краях, да ещё в красной праздничной рубашке, явно за красивыми девушками приехал?!

– Наши судьбы заранее ВСЕВЫШНЕМ прописаны, мы только в пределах дисперсии свою судьбу можем ухудшать или улучшать. А что до красной рубашоночки, то работа в совхозе всегда для меня большой праздник, а может и свою мечту вдруг встречу!

– Да ты как защитился – философом стал!

– Что делать, когда в течении последних лет тебя заставляют сдавать, то философию, то философию в естествознании, то философию в кибернетике, то философию Канта и тому подобное так, что поневоле большим философом станешь! Ты же всё это вместе со мной прошёл.

– Да уж, было дело!

Настроение было великолепное! Идя, по шпалам запасного пути, к указанному месту сбора даровой рабочей силы, прибывающей с различных институтов, КБ, предприятий и увлечённые беседой, они не обратили внимания на двух стройных девушек в цветастых платьях, которых обогнали, не догадываясь, что это впоследствии отзовётся в их совхозной жизни.

Вновь прибывших, для работы в совхозе, собрали у пятиэтажной «хрущёвки».

«Прошу разобраться по группам, – бойко скомандовал белобрысый парень, в чёрной майке и белых кедах на босу ногу, – мальчики налево, девочки и студенты направо! Девушки и студенты остаются в центральном отделении совхоза для различной оперативной работы и будут жить в этом, только что построенном здании, – совхозный оратор немного помолчал, а затем продолжил, – мужской же персонал отвезут в соседнее отделение нашего совхоза, где они будут заниматься заготовкой сена. Правда, мы их поселим без особого комфорта, отсюда километров за десять, но зато в просторном сарае с настоящей деревенской печкой и с туалетом на свежем воздухе!»

При последних словах оратора взгляд Остапа приковала к себе необыкновенной красоты светло-русая девушка, стоящая в группе студентов, напротив. Девушка была с длинной толстой косой, собранной на затылке, вплетённой в неё лентой с блестящими вкраплениями. Прекрасная девушка уж очень была похожа на ту, которую он так долго ищет. У Оскара от предчувствия сильно забилось сердце.

– Оскар, посмотри, какой я бриллиантик откопал напротив нас! Жаль только, что этот бриллиант остаётся здесь за десять километров от нашей будущей пещеры! А взгляни-ка на ту, что справа от неё, которая немного повыше, тоже хороша, но, первая, которую я обнаружил, просто изумительна! Чур, моя! – произнёс Сашхен Синичкин.

– Ну, здесь мы с тобой бессильны. Скорее всего, её желания кардинально расходится с нашими! Может мы её совсем не интересуем или она уже приобрела мужа и детей!

– А давай сделаем так, – Синичкин задумался, – подойдём, познакомимся и на кого этот «бриллиантик» обратит своё внимание, тот и будет её добиваться!

– Ты ведь знаешь, Сашхен, что до сих пор меня девушки мало интересовали, но здесь другой случай! Ладно…, тронулись.

Подошли. Сашхен, первый протянув руку «бриллиантику»,  произнёс:

– Синичкин! – но её подружка быстро вложила в его руку свою и представилась:

– Мэри!

– Ну что же, давайте теперь и мы знакомиться, я – Оскар!

– А я, Алина, но мама иногда в шутку называет меня Татьяной Лариной! – и посмотрела на Оскара большими, изумительно васильковыми, глазами, с бархатными, длинными ресницами и улыбнулась. Оскар от неожиданно привалившего к нему счастья потерял дар речи, чего с ним не случалось после той первой встречи с ней, – ну вот мы наконец-то и познакомились!

– Почти как у А.С.Пушкина в поэме «Евгении Онегин»! – прокомментировал Сашхен.

– Просто по манере поведения ты очень на неё похожа! – и Мэри тут же продекламировала, – «и так она звалась Татьяной!..»

– Как же вы решились с нами заговорить? А часом ранее прошли мимо и даже не обратили внимания! – подметила улыбаясь, бархатным голосом, Алина.

– Не может быть! – отреагировал Синичкин.

– Но это неоспоримый факт! Нам с Мэри, этот случай запомнился красной рубашоночкой Оскара, когда вы, со своим другом, поспешно обгоняли нас по шпалам! – Оскар и Сашхен были шокированы таким неожиданным поворотом знакомства и почти одновременно замолчали, что для них было вовсе не свойственно.

Сашхен мучительно начал оправдываться, а Оскар всё вглядывался в обворожительные черты Алины, не в силах оторвать свой взор, изумляясь как изменённая причёска, добавляла к её прекрасному образу что-то новое и ещё более прекрасное.

– Да…, действительно, как мы могли не обратить внимания на такое божественное создание! – подумал Оскар, продолжая разглядывать её незаметно для окружающих. – Потрясающей красоты девушка! Да – это та, которую я так долго искал! Только волосы, густые и блестящие за это время отросли и собрались в прекрасную косу. Та-же прекрасная фигурка, те же огромные, блестящие, васильковые глаза с тёмными бровями в разлёт! Формы и цвет лица просто изумительные! А голос, голос прямо завораживает! Не случайная случайность, в моих строчках динамичной жизни, помогла мне найти её.

В этот момент к ней подбежал недавний оратор, молодой белобрысый, довольно приятной наружности парень, видимо старший группы студентов: «Алина, забирай свою подругу и пошли устраиваться! Я для вас «забронировал» площадь! Будете жить в двухкомнатной, в соседнем со мной подъезде. В проходной комнате с вами будет жить ещё одна шустрая студентка с нашего курса! Надеюсь, она нам мешать не будет, а если что… поможет отбиться от местных и других особо назойливых парней!» – и, он молча, указав взглядом на Оскара и Сашхена, увёл девчат с собой…

– Полный Кирдец! «увели прямо из стойла!» – упавшим голосом тихо произнёс Сашхен.

– Ну, это бабушка надвое сказала! Я с этой оценкой ситуации в корне не согласен! Или как говаривал один мой знакомый слепой: «будем посмотреть»! Раз мы с тобой попали в реестр «назойливых», но получив определённую ясность во взаимоотношениях, то предлагаю действовать так: первую неделю наши тени в этом районе не появляются!.. Так сказать, «будем держать наши скелеты в шкафу». Но, учитывая, что парень не очень тактичен и на первый взгляд хамоват, поэтому будем, надеется, что за эту неделю он им надоест. Ну, а там жизнь подскажет… В общем «ноги в руки» и пошли к своему мужскому персоналу, тем более, что все уже сгруппировались, и ждут нас в автобусе, – предложил Иванов, – и с новым энтузиазмом займёмся «совхозной сенозаготовкой» …

В очень длинном сарае были одноярусные нары из досок, покрытые соломой. Посреди сарая, действительно красовалась большая деревенская печь, но всех сразу предупредили, – что ей пользоваться нельзя, да и дров для неё не заготавливали.

Как позднее выяснилось, что в этом сарае руководителям совхоза «Светлый Путь» удалось собрать представителей почти всех профессий: от бывших воров до реальных научных сотрудников. И в первый же день этим «поселенцам» удалось основательно перезнакомиться за стихийно организованным столом, куда не очень изыскано, но аппетитно сложили привезённые с собой «припасы»… Но всё хорошее, как известно, быстро заканчивается и снова надо бежать в магазин…

Казалось, первая неделя покоса тянулась целую вечность. Наконец, объявили выходной. Оскар с Синичкиным и молодым Витей Охриненко, которого они прихватили с собой для непредвиденных обстоятельств, на попутке, благополучно добрались до центрального отделения совхоза, где располагалась пятиэтажное здание, приютившее девчат.

У приятой девушки, идущей в сторону этой, четырёх подъездной, «хрущёвки», быстро удалось выяснить, где поселились девчата. Она, похоже, тоже жила в этом же здании так как, обогнав парней, продолжила свой путь в том же направлении и к этому же подъезду, где по её информации и должны проживать девчата. К их удивлению, на третьем этаже она вошла в ту же дверь, номер которой сообщила им.

Дверь осталась приоткрытой, и, закрывая её за собой, Оскар и шедшие за ним Сашхен и Виктор услышали радостные голоса Алины и Мэри:

– Пришли! Пришли! Ура! – и вслед за словами, пройдя через походную комнату, парни появились перед ними.

– Здравствуйте милые девушки! Мы рады Вас видеть!

– А мы-то, как рады! Молодцы, что пришли! – произнесла Мэри.

– Алина уже было предположила, что Вы не появитесь после нашего немного странного знакомства! Тем более, что Ваше исчезновение было очень неожиданным.

– На самом деле пропали не мы, а Вы, – произнёс Оскар, – в обществе такого приятного и ненавязчивого кавалера!

– Но уж и не навязчивого! – Мэри поправила пышные рыжие волосы. – Он всю эту неделю не давал нам прохода и всё обхаживал Алину.

– Значит, она ему нравится.

– Зато мне такие не нравиться, – вступила в разговор своим бархатным голосом Алина, – уж очень он навязчивый и нагловатенький. Сейчас мы его к себе не пускаем, общаемся через Веру, она из нас самая боевая! Кстати, познакомьтесь…

– Как мы догадываемся, эта вероятно та самая боевая девушка, на которую Ваш старшой возлагал большие надежды по отпугиванию очень назойливых, по его мнению, парней.

– Да! Да! Он самый. – засмеялись девчата.

– Ну, раз Вера с нами, тогда нам никто не страшен! – Есть предложение пойти погулять!

– Принимается!..

В процессе общения, выяснилось, что Алина и Мэри, на последнем курсе Консерватории и, что Алина хорошо катается на водных лыжах и даже выступала несколько раз за район…

Теперь рабочее время проходило веселее. Подъём в четыре утра, но так как давали план покоса на несколько дней вперёд, то можно было, перевыполнив дневную норму, иногда освобождать себе вечера для души и тела. При встречах с Алиной душа Оскара играла и пела, а тело напрягалось до предела. В один из вечеров они, уединившись за углом «хрущёвки» дошли до развязки…, но в самый ответственный момент услышали голос сторожа: «А ну студенты по домам!»..

Наутро Оскар, проигрывая прошедшую ситуацию, твёрдо сказал себе: «Прекрасное создание, но, чтобы создавать семью, нужны положение в обществе и деньги. Надо найти, где-то подработку, а лучше – постоянно их зарабатывать!» – но все эти рассуждения показались Оскару никчемными, так как, прибыв с Сашхеном в «хрущёвку» вечером следующего вечера, Алину и Мэри они уже не застали. Как сказала им Вера, из проходной комнаты, что сегодня рано утром за ними приезжал продюсер из Консерватории. Он, сообщив им, что контракт подписан, увёз их с собой… Это известие повергло друзей в шок.

– Ты хоть обменялся телефонами с Мэри? – спросил Оскар.

– Нет, – едва слышно произнёс Сашхен.

– И я такой же идиот.

Глава 4. Академические Пенаты

После завершения сельскохозяйственных «баталий», Иванов сразу же направился в долгожданную Академию наук, а точнее в один из институтов при ней, что находился не далеко от трёх вокзалов Столицы.

У входа, в непрерывном режиме, усердно трудился открытый «австрийский» лифт. Учёный люд, занятый своими мыслями, непрерывно запрыгивал и выпрыгивал из лифта. Он, по замыслу их создателей, состоял из последовательной вереницы лифтовых кабинок без дверей, постоянно двигающихся через все этажи «по баранке» с одинаковой скоростью сверху вниз с одной стороны и снизу-вверх с другой, что было весьма удобно, особенно, если тебе необходимо было кого-то срочно «отловить».

Пока секции лифта, с сотрудниками института и его посетителями, медленно проплывали мимо Оскара, он поинтересовался: «Подскажите, как мне найти доктора Ларина?»

– Зайдите в триста шестую комнату, что на третьем, доктор Дадашев вам обязательно поможет, – отреагировал интеллигент, в каком-то поколении, в сером пиджаке в большую коричневую клетку, и, воспользовавшись следующей выплывающей из-под пола секцией лифта, Оскар проследовал на указанный этаж.

Узкий коридор третьего этажа был основательно заставлен большими коричневыми сейфами, древними деревянными шкафами, набитыми какими-то умными бумагами, старыми диванами и другой, похожий на домашний антиквариат, мебелью.

В промежутках между этой мебелью и сейфами с обеих сторон «притаились» двери в ожидании очередного прохожего. Двери располагались как справа, так и слева. Дверей было очень много, и они, как живые, хаотично открывались в сторону узкого пространства и закрывались, выталкивая и втягивая, под мелодии своих пружин, потоки людей. Те же, оказываясь в коридоре, умело проскакивали между этими открывающимися и закрывающимися «заслонками» благополучно достигая своей цели. Явно здесь сказывался многолетний опыт проживания в ограниченном жизненном пространстве!

Оскар, с намерением быстрее достичь желаемой цели, ринулся вперёд, но, не успев влиться в поток, был отброшен к противоположной стене, неожиданно открывшейся дверью. Обошлось без особых травм, но первое «крещение» состоялось и проявилось в виде синяка на лбу. После «боевого крещения» он короткими перебежками, но уже без дополнительных потерь, вскоре достиг заветного номера, где, по его разумению, в кожаном кресле гордо должен был восседать солидный, преклонных лет и убелённый сединами доктор наук.

Триста шестая оказалась заперта и он, не раздумывая, вошёл в дверь, напротив. В комнате, среди многочисленных приборов и устройств, над спинкой стула виднелась белобрысая юношеская голова. Оскар уверенно подошёл к нему и спросил:

– Послушай, парень! А триста шестая, действительно кабинет Дадашева?

– Да…, да…, да… начал, было, парень, – и Оскар, получив ответ, уверенно направился к двери, но уже приоткрыв её, услышал:

– Да…, Дадашев это я!

Оскар в изумлении закрыл, открытую было дверь, и уставился на юного доктора, думая, что парень пошутил, но в это время дверь с шумом распахнулась, и в комнату вошёл лет сорока, большой, в меру упитанный, приятной наружности человек. Комната сразу наполнилась какой-то положительной энергетикой:

– Привет, Дадашка! – пророкотал он нараспев своим мощным оперным басом, как будто собираясь петь арию. – Говорят, что тебе с острова «Япономамы» и одноименного симпозиума «О само рождаемости автоматов», звонил А.Я.?

– Да! (английский).

– Тогда обнародуй тайную дату возвращения, горячо любимого нашим творческим коллективом, шефа! – Дадашев взял чистый лист бумаги и крупно вывел: «10-го сего месяца, а номер рейса совпадает с датой моего рождения».

– Дадашка, от нашего многочисленного «коллектив-вар», прими благодарность за информацию и признательность за её своевременность и конфиденциальность! – он взял листок свернул его в четверо и, положив в карман, собрался уходить, но вдруг обратился к Оскару:

– А Вы к кому, молодой – красивый? Может, я могу быть чем-то полезен?!

– Я, из «ящика», к профессору Ларину. Вот бумаги…, начал было объяснять Иванов.

– А! Да, вы, видимо, то молодое дарование, на которое возлагает свои надежды наше новое научное направление! Я догадываюсь, что Вам с нашей помощью всё же удалось вырваться на научные просторы мировой цивилизации! С чем от души поздравляю! Превосходно!.. Тогда вам ко мне, – и он протянул руку.

– Хлебосолов Сергей Павлович, но для друзей я – СП, так что можете использовать это буквосочетание! Я его зам, – и прихватив бумаги, предложил, – пошли на «обмывание!»

Хлебосолов шёл быстро, искусно лавируя между «дверными заслонками» и коридорными шкафами. В его уверенной поступи ощущалась многолетняя отработка движений на этом «коридорном тренажёре». А Оскар, хотя и был уже наделён некоторым «дверным» опытом всё же с большим трудом держался в фарватере за импульсивно перемещающейся мощной фигурой Хлебосолова.

Войдя в свой кабинет Хлебосолов, поймал удивлённый взгляд Оскара на толстых двойных дверях, разделяющих кабинет и приёмную:

– Что хороши?! По моей просьбе соорудили! Я их как «глушитель» громкого театрального мата использую! А то, когда меня доводят до кондиции, от моего «интеллигентного» баса у милой секретарши, без этого фильтра, уши в трубочку сворачиваются! Секретарша у меня умница: владеет стенографией, несколькими языками и великолепно работает на пишмашинке. Она у меня талант! А вообще-то большинство, кроме её, из этой специальности могут выполнять три команды: лечь, встать, телекс!.. Шутка! – и он засмеялся заразительным смехом.

После передачи документов Иванова на оформление начальнику отдела кадров, СП достав из сейфа рюмки, шоколад и бутылку Армянского, произнес: «Ну, что обмоем значимое в твоей жизни событие, да и мы не каждый день на должность замлаба берём молодых талантов! И как говорят, нанявши начальство, теперь нужно нанять и подчинённых!».

– Да, кстати ознакомься с моим подарком от «Совета молодых специалистов», который они закрепили на внутренней стороне второй двери моего кабинета, – Оскар закрыл дверь кабинета и прочитал:

«Советы современному руководителю (шутка)».

Береги кадры. Создавай условия, чтобы увольнялись только по собственному желанию.

Борись с опозданиями. Личным примером доказывай их вред производству.

Будь великодушен. Прощай подчинённым свои ошибки.

Рискуй! сначала испробуй на себе все формы материального стимулирования.

Будь справедлив. Не держи зла на обиженного тобой подчинённого.

Будь откровенен. Прямо заявляй о своём согласии с начальником (несогласие оставь при себе – оно его не интересует).

Воспитывай в себе чувство юмора – с улыбкой переноси чужие неприятности.

Не будь незаменим – приучай подчинённых делать твою работу.

Не опаздывай на совещание – будешь сидеть в первом ряду.

Умей слушать. Никогда не прерывай человека, который тебя хвалит.

Умей объяснить подчинённым, что в их успехах есть и твоя львиная доля.

Приучай себя – служебные дела в первую очередь, а личные – безотлагательно.

Не позволяйте себе хамить начальству, но если очень хочется, то разрядитесь на подчинённых.

Постоянно напоминайте себе правило Спарка: «Если подчинённый задаёт вам вопрос по существу, – уставьтесь на него, как на сумасшедшего. Когда же он отведёт взгляд, задайте ему его же вопрос.

Никогда не опаздывай, когда опаздывают подчинённые и можешь «задержаться», когда подчинённые приходят вовремя.

Решение сложной задачи поручайте ленивому сотруднику – он найдёт самый простой путь.

Чтобы Вам было интереснее старайтесь разговаривать с незнакомыми сотрудниками. Знакомые уже знают, что ты идиот».

– А чем же я должен заниматься в принципе, после усвоения «Дельных советов»?

– Задача у тебя потрясающая! Решишь – это уважение, диссертация, патенты, Госпремии! Понимаешь, твой шеф не так давно докторскую защитил, но не подумай, что колбасу. Он создал какие-то «дисперсионные функции», используя которые можно с учётом всевозможных факторов оптимально управлять различными процессами. Например, крекингом нефти, распознавать по шумам самолёты, подводные лодки и так далее, в общем, решать многочисленные технические мирские и военные задачки. Но есть одно большое «НО»... Ещё нет машин вычислительных, которые смогли бы обработать информацию по его алгоритму, хотя бы за несколько минут. На настоящий момент времени, они это могут делать в лучшем случае, за несколько месяцев, то есть, когда «поезд давно ушёл»! Так что, как видишь, существует «небольшая проблемка»!

– Нечего себе небольшая проблемка! А почему выбор пал на меня?

– Не знаю. Только скажу – такие корифеи науки не промахиваются! Потом пойдём к НС (Науму Самойловичу) – твоему завлабу. Он тебе алгоритм и задачу по полочкам разложит.

– Ещё бы понять, что он будет рассказывать! Впрочем, не боги горшки обжигают!

– Вот это уже по-нашему! Да, … я недавно для этого дела привёз от военных превосходную элементную базу!

– И во что обошлась эта радость Академии?

– Практически, – в ящик коньяка, который вместе с ними и выпили! Дело в том, что на чествовании моего большого друга и огромного учёного в военной сфере, он меня знал ещё по «Большому», когда уже многие «подустали» от спиртного, я начал удачно «травить» анекдоты, а затем спел пару романсов по его просьбе. В результате, все кто дремал, сразу вдохновились, и юбилей раскрутился с новой силой! То есть – «за красивые глаза» и во благо нашего Свята-га О-те-чес-тва отвалили, сему Отроку сей Пода-ро-чек! – пропел СП сию «арию» мощным басом. – Так что можешь дерзать!

– Но я не большой специалист в разработке вычислительной техники, я лучше ориентируюсь в комплексных задачах.

– Да это то, что надо! А то «вычислители» уже два года ковыряются и не с места! Так, что включай серое вещество и энергию. Да и не забудь про использование принципа «мозговой атаки», а я постараюсь тебе в этом кое-чем помочь!

– Здесь, наверное, все научные разработки секретные?

– Ну конечно! – СП улыбнулся, – как и во всём мире. Во Франции, например, в одном институте не знают, чем занимаются в другом. В Англии сотрудники не знают, что их коллеги делают в соседней лаборатории. В Америке сотрудники не знают, что делается за соседним столом. А у нас сотрудники сами не знают, что они делают.

– Ладно, с этим всё стало ясно. А скажите, этот Дадашев, действительно доктор наук? Ведь ему лет двадцать?!

– Да, также, верно, как я сижу перед тобой! С ним вообще забавная история приключилась… А ты знаешь, что наш Дадашка был кандидатом на отчисление из Госуниверситета, так как заваливал экзамен по высшей математике? Преподаватель уже хотел ему «неуд» поставить, но Дадашка умудрился уговорить профессора дать ему последний шанс. А тот, думая, что раз студент всё равно ничего не знает, решил подшутить над ним и дал Дадашке одну из задач Ферма нерешённых мировыми светилами, а сам ушёл обедать.

Каково же было удивление профессора, вернувшегося с обеда, когда Дадашка перед ним положил решение. На первом этапе, тот просто обалдел и дал ему вторую из не решённых задач Ферма, а сам помчался на кафедру с Дадашкиным решением.

Учёные мужи собрались на консилиум, который постановил, что решение верное. Когда же он вернулся с несколькими удивлёнными академиками, то Дадашка, с испугу, представил решение и второй задачи.

Вот так и стал наш Дадашка в 21 год в Союзной Академии самым молодым доктором математических наук… А сейчас предлагаю пройтись. Я покажу тебе наш отдел и его лаборатории, а заодно и твоё рабочее место. Кстати, у нас здесь много оригиналов, так что ни чему не удивляйся.

– С учётом познаний «Советов современному руководителю», «Инструкции по эксплуатации устройств Заведения» и «Трактата о туалетной бумаге», с которым мне «посчастливилось» ознакомиться в поисках комнаты 306, постараюсь не удивляться.

«Ну, тогда с почином!.. Да, кстати, Оскар, если успел обратить внимание, в нашем уважаемом «заведении» весьма много трудится иностранцев. Толковые ребята. Особенно трудолюбивые с азиатской части «шарика» из Хайнань. Одни фамилии чего стоят! Только вслушайся в музыкальность их звучания, – и он своим мощным голосом произнёс на распев, – Вань Плюнь Пук, Нянь Ли Тук!»…

«Правда, наш язык знают ещё слабовато, но зато стараются читать наряду с научными статьями все трактаты, лозунги, включая и надписи на заборах! Представляешь, с какими вопросами они иногда пристают! Обхохочешься! Им же не объяснишь, что у нас в стране одни оригиналы. Особенно их «впечатляют» надписи в общественных местах и на заборах! – и после музыкального экскурса СП предложил, – ну, что по единой?! И двинули в мировую науку!»

– Двигать, так двигать! Согласился Оскар и вслед за Хлебосоловым вышел в коридор.

В коридоре, озвученном радиодинамиками, было столпотворение. Около переполненного конференц-зала многие стояли на мысках с вытянутыми шеями, так как выступал известный учёный и любимец научного мира академик Ципкин. Обсуждалась какая-то видимо актуальная тема. И докладчик, войдя в раж, вдруг неожиданно для себя и окружающих оговорился:

– Вот я и говорю, что в этом случае, как говорят в народе «Машу каслом не испортишь!» – наступила гробовая тишина. Видимо докладчик обдумывал им сказанное… В это время в тишине из зала кто-то мощным басом вдруг произнёс:

– Это, смотря какое КАСЛО! – стены содрогнулись от реакции слушателей…

Началось обеденное время. В одной из больших комнат отдела было много сотрудников. Один уже не очень молодой научный сотрудник, смахивающий на хиппи, бил ногой по мечу подбрасывая его вверх, не давая мячу коснуться пола. Вероятно, по этому виду соревнований он был в лидерах, так как несколько человек считали удары, а стоящий у чёрной доски «судья» заносил мелом результаты в таблицу.

– Как дела? – весёлым голосом мимоходом спросил Хлебосолов, при этом чувствовалось, что подобные соревнования ему приходится здесь видеть не впервой.

– Завершаем «чемпионат Европы и Мира» по «фут стопингу» среди научных сотрудников.

– Ну, давайте завершайте, только чтоб без травм и срывов сроков завершения «мозговых атак»!

Пройдя в другую комнату, Хлебосолов радостно развёл руками:

– Привет «самовозникающим» и «самообучающимся» молодым гигантам творческой мысли! – он обнял по очереди двух улыбающихся молодых парней.

– Познакомьтесь, это наше новое молодое дарование – Оскар! Так что в вашем полку прибыло!

– Вабник!

– Червонюк! – представились они по очереди.

– Оскар, пожалуйста, напряги своё талантливое серое извилистое вещество, это не Бабник, а Вабник! Кстати, женщинами он интересуется крайне редко, – сообщил своим громовым голосом СП, – но женская часть нашего заведения на него смотрит с надеждой и верой в будущем получить от него многочисленное и талантливое потомство! Поэтому мы иногда его любя называем БАБНИК! Представляешь, такие молодые, а уже доктора!

– Дорогой СП, – заметил Вабник, – разве дело в диссертациях и званиях! Тема сама по себе интригующая: «Теория распознавания образов и реализация её в «металле»». Например, при поиске месторождений нефти, газа или при распознавании подчерков. Кстати, это же очень просто! – и он стал быстро что-то набрасывать на листе бумаги, чтобы, видимо, ещё раз объяснять существо теории, но СП его ласково перебил:

– Послушай, милый, ты настоящий «нашенский» ученый «бабник» и к нашей общей академической радости на тебе нет ни одной жидовской точки! – последняя фраза СП развеселила всех присутствующих.

– Кстати, продолжил Хлебосолов, – когда Вабник и Червонюк хотят заняться любовью, они просто разрабатывают новую теорию, например, «теорию распознавания образов», которая потом имеет весь научный мир.

В это время к Червонюку подошёл высокий парень и хлопнул рукой по его цветному свитеру. Поднялось облако пыли.

– Послушай. Червонюк, прочитал тут на днях твою статью «Распознавание образов» в академическом журнале, ну просто класс! – автор заулыбался.

– Да не бери в голову, Пашкевич, лучше посмотри, какую я за выходные дни рожу отработал! – и он, заложив в рот по краям большие пальцы рук, мизинцами потащил вниз нижнюю губу, а средними стал задирать свой большой нос, при этом умудрился потянуть указательными пальцами нижние веки глаз вниз и высунув язык до подбородка гордо предстал во всей театральной красе перед изумлённой публикой, на фоне, играющей в лучах солнца, пыли от свитера. Пашкевич, насладившись только что воссозданным «воскресным шедевром» поинтересовался:

– А где Вабник? Я собственно «прилетел» по его душу! – но пока, Червонюк демонстрировал научному миру свои «театральные достижения» Вабник, как выяснилось, убежал в университет на «дневную халтуру» читать лекции.

– А как же его очки, пиджак и деловой портфель? – поинтересовался изумлённый Пашкевич.

– Э, брат! А это его дежурные экземпляры! Учитесь конспирации мой друг, пока он жив! Так что, считайте, что и сейчас он на работе, а через некоторое время от осознания этого варианта, ваша душа вероятно успокоиться! – шутливо подметил Червонюк.

В это время из своего кабинета вышел завлаба Наум Самойлович. Пашкевич, описав дугу мимо присутствующих, ринулся к нему со словами:

– Извините, раньше не успел поздравить с защитой докторской! О! Какой же вы ГИГИНТ человеческой и научной мысли! Какое совершенное достижение в науке!

Завлаба остановился и произнёс: «С вами произошло это только сейчас?! Если в следующий раз на вас снова такое «вдохновение найдёт» милости прошу, заходите ко мне в кабинет без стука! – «нежно обласкал» его ГИГИНТ человеческой и научной мысли.

– Да, нет, – промямлил Пашкевич.

«Ну, тогда есть надежда на ваше выздоровление! – и он повернулся к Хлебосолову. – Приятно видеть технического куратора и нашего нового сотрудника вместе! Проходите, усаживайтесь поудобнее. Разговор будет долгим, но надеюсь полезным!».

Глава 5. Юбилей

О время, время! Вот уже который месяц Оскар искал и не мог обнаружить следы Алины, так неожиданно уехавшей из «Светлого Пути». Вся и всё находится во времени и пространстве. Время – драгоценная вещь. В тоже время одним его некуда девать, а другим его постоянно не хватает! К сожалению, многие в молодости не дорожат им и растрачивают впустую, считая, что оно для них бесконечно и частенько, под занавес жизни, остаются у разбитого корыта или с грузом несбывшихся надежд. В жизни каждый осознаёт свой путь по оставленным вехам в строках своей жизни, но, безусловно, у каждого эти вехи разные по высоте и значимости. Особенно приятно, когда все вехи положительные, а не ниже пояса! У талантливых и трудолюбивых людей оно бежит особенно быстро и всегда его не хватает!

Вот и сегодня одна из таких вех у Хлебосолова – сорокапятилетний ЮБИЛЕЙ. Для большой устойчивости таких вех, научное сообщество считало полезным провести анализ, пройденного им жизненного пути совместно с друзьями, «за рюмкой чая».

Честно говоря у Оскара, по известной причине, участвовать в мероприятии настроения не было, но отказать он не мог так как обожал этого прекрасного и талантливого человека.

Первый стол, по Хлебосоловски, накрыли прямо во вместительном кабинете СП с огромной цветущей розой, которая занимала его почти пятую часть.

Для анализа не только достижений юбиляра, но и напитков с закусками, «случайно» припасённых по этому случаю, стал подтягиваться честной народ, давно знающий юбиляра…

Ближе к вечеру наступила пора «второй волны» и там же, у основательно сервированного стола, остались только свои, т.е. близкие по духу и восприятию мира, друзья юбиляра.

– Ну, что друзья, поскольку первый Акт пьесы, где я сыграл самого себя, завершён, – произнёс Хлебосолов, то предлагаю начать второй – не менее интересный всем присутствующим. Но поскольку, как Вы знаете, я в юбилейные дни мало не пью и вам не советую, то предлагаю принять на грудь за Вас – моих друзей и персонально за завершение разработки «Дисперсиометра», которая заложила основу фундамента Кандидатской Диссертации Оскара. За которую мы, кстати, получили кучу изобретений и «Премию им. Вавилова».

– Оскар не мучайся, не нравится вино, вылей его под розу, – она это употребляет. Плесни себе армянского – подарок друзей солнечной Армении! А теперь позвольте огласить коротенький славянский тост с немецким акцентом. Как говаривали в таких случаях наши довоенные немецкие друзья – «Дербалызнем!»..

В это время дверь открылась, и в дверном проёме нарисовался портрет давнего друга юбиляра, Шумейко, зав. какой-то кафедры какого-то института, в огромном, свисающем с плеч тёмно-сером пальто.

– Привет мой милый «ходячий мешочек»! Присоединяйся!

– СП, прими мои горячие соболезнования!

– Уже принял, причём, как ты догадываешься, неоднократно, что и тебе желаю!

Поскольку ты не опоздал, а как большой начальник только задержался, доставив своё «бренное» тело в нужное время и нужное место, то, как говорят: «Самозванцев нам не надо – ПРЕДСЕДАТЕЛЬ будешь ты!»

– Ладно, уговорил Хлебосольный, ты наш! А тебе сегодня о главной новости докладывали?

– О какой?

– Видишь ли, наше правительство на данный момент подготовило к всенародному обсуждению ПОСТАНОВЛЕНИЕ «О концентрации народных усилий» для решения глобальных хозяйственных проблем нашей страны: догнать Америку, но самое главное – не обгонять её!

– Почему? Мы же на пороге девяностых!

– А, чтобы весь мир не мог лицезреть наши ГОЛЫЕ ЗАДЫ!

– Неплохо! Неплохо! Надо признаться, это очень сво-еврее-мен-ное ПОСТАНОВЛЕНИЕ! Действительно, на полках магазинов нашей великой страны явно имеются вакантные места для народных промтоваров и народных продуктов! Там даже нет следов всенародно любимой сушёной воблы, которую в период НЕПА продавали мешками, а теперь её продают только своим из-под полы и поштучно, да и нормального пива днём с огнём не найдёшь! Кстати, Вы, вероятно знаете, от кого произошла вобла? – и поскольку творческий коллектив молчал, произнёс:

– От кита, приплывшего из коммунизма! Но это большой секрет!

– А знаете, почему в магазинах нет мяса? – Оскар сделал паузу. Со всех сторон послышались всевозможные догадки.

– Говорят, что мы так быстро идем к коммунизму, что скотина… за нами не поспевает!..

– А вот совсем недавно, – начал Вабник, – на туманном Альбионе прошёл международный конкурс художников «кто лучше изобразит голод». Там было написано множество картин, но победил художник из центральной Африки, – он во всё полотно, размером три метра на три, изобразил затянутую паутиной голую задницу и завязанный на три узла половой орган!

– Класс!.. На три узла говоришь!.. Хо-ро-ший ОРГАН! – одобрил Хлебосолов. – Ну что по единой и поехали ко мне на фазенду. К этому же времени к нам должны подъехать мои замечательные барышни из Большого…

– Но вот мы и дома! Кстати, в этой родительской квартире прошли моя юность и часть отрочества. Здесь я начинал приобщаться к искусству. Многие из присутствующих знают, что мне посчастливилось после консерватории длительное время тренировать свой вокал в Большом. Чудесные были денёчки, послевоенных лет! Мы были молоды. И мне однажды даже посчастливилось сыграть с Юрой-Усы в одной редкостной опере, повествующей о силе духа комиссара военных лет.

– Он тогда осветителем при Большом служил. В тот период балет и опера шли реже, чем сейчас. Поскольку в театре мужской персонал был в дефиците, то Юру-Усы, который, как Вы знаете, сейчас у нас работает токарем и по утрам восстанавливает свои профессиональные руки при помощи двух стаканов дефицитной водки. Тогда же он был молод, и ему достаточно было принять на грудь пол стакана для вдохновения и «сугрева», чтобы еле держаться на ногах.

– В том спектакле он исполнял роль одного из санитаров, нёсших носилки, в которых лежал я собственной персоной, в качестве раненого комиссара дивизии. Вначале всё шло гладко, как и положено, они меня успешно донесли до средины сцены, и я начать исполнять предсмертную арию тяжело раненного, подняв забинтованную правую руку высоко вверх. Так вот, в самый ответственный момент «предсмертной арии», видимо доза ранее выпитого спиртного «дошла» до конечной цели и санитары, не удержав носилки, уронили меня на историческую сцену Большого… Публика в зале, вместо того чтобы плакать, развеселилась. В результате – оперу сняли, Усы завершил театральную карьеру, а Ваш «покорный слуга» получил благодарность и грамоту от военного коменданта города, за то, что, и после этого трагического момента, лёжа на полу с шишкой на лбу, продолжил петь арию!..

– Предлагаю спортивный тост, – произнёс Червонюк, – присутствующие подняли ёмкости. Он приложил палец ко рту, изображая свисток судьи, и свистнув, произнёс: «Вбрасывание»…

В ожидании замечательных барышень из Большого, народ продолжал культурно – развлекательную программу. Сергей Павлович продекламировал несколько ярких отрывков из, немеркнущего труда, Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев и Золотой Телёнок», которые стали «всенародными настольными книгами». Эти книги у книголюбов значились как особо дефицитные.

Вспомнили неувядающие высказывания Остапа Бендера типа: «А на вокзалах крали, крадут и будут красть!» «Почём опиум для народа?» …

– Послушай, Иванов, а я тебя, пожалуй, в честь моего дня рождения осчастливлю, подарив эту ЗОЛОТУЮ КНИГУ, – Думаю, что книга, сея, будет способствовать рождению в твоей светлой голове неординарных мыслей. Кстати, там имеется немало интересных жизненных поворотов и решений! Так что дерзай! – Хлебосолов трогательно притянул к себе Оскара и, сделав в книге соответствующую запись, передал подарок…

Шумейко неожиданно поменял тему: «Уважаемые коллеги! Довелось ли кому – либо из присутствующих видеть изделия знаменитой фирмы Фаберже? »…

– Нет, – за всех произнёс Юбиляр.

– А мне довелось. Это я Вам доложу, Божественные шедевры! Абсолютно неземной красоты! – и как в таких случаях говорят, «по многочисленным просьбам трудящихся», стал рассказывать о знаменитом Фаберже:

– С этой французской фамилией, Карлу Фаберже, довелось родиться 30 мая 1846 года в Санкт – Петербурге. Его предки, некогда жившие во Франции и бывшими убеждёнными гугенотами, не по своей воле покинули родину при короле-католике Людовике ХIV. За четыре года до рождения Карла, 1842-м, его отец Густав Фаберже, ювелирных дел мастер, основал под собственным именем фирму. Расположилась эта фирма в одном из домов на Большой Морской. Но когда Карлу, старшему из его сыновей, исполнилось 14 лет, Густав переселился вместе с семьёй в Дрезден. Именно оттуда по настоянию отца Карл отправился в своё большое «плавание» – Европу посмотреть и ювелирному делу обучиться. Закончив колледж в Париже, он прошёл обучение в Лувре и Версале, познавая тонкости ювелирного искусства венецианцев, саксонских камнерезов и французских эмальеров. Брал уроки у франкфуртского ювелира Джозефа Фридмана.

– Предлагаю принять «на грудь» за тех, у кого он приобретал свои прекрасные навыки! – Хлебосолов встал.

– Так вот, – продолжил Шумейко, – одухотворённый и уверенный в собственных силах, Карл принимает решение вернуться в Петербург, чтобы начать там работать вместе с мастерами своего отца, благо фирма и после отъезда семьи в Дрезден продолжала существовать. Довольно скоро Карл Фаберже в 20 небольшим лет отроду принял в свои руки отцовское дело. Он мечтал, объединив русскую и европейскую традиции, создать нечто новое, доселе невиданное. По его глубокому убеждению, ценность любого художественного изделия заключалась не только в качестве и дороговизне во вложенном в него мастерстве, а в его воздействии на человека.

Незаурядный художник, Карл оказался ещё и предпринимателем, окружившим себя искусными умельцами, а потому, относительно небольшая мастерская, постепенно превратилась в крупнейшее предприятие, имеющее свои филиалы в Москве, Киеве, Одессе и даже Лондоне…

В 1882 году к семейному делу присоединился младший брат Карла Агафон, ставший вскоре главным художником фирмы. Годы его работы совпали с «золотым веком» Фаберже. Продукция с клеймом «К. Фаберже», признанная на родине, получила высокую оценку и европейской знати.

В 1895 году, после смерти Агафона, в фирму пришёл новый главный художник – Франц Бирнбаум. С его появлением изделия обрели новый художественный стиль и Фаберже увлёкся модерном. В 1895 – 1903 годах ведущим мастером – ювелиром Дома Фаберже был Михаил Перхин – именно им выполнено большинство знаменитых пасхальных яиц.

Конец делу Фаберже положили события 1917 года. Сам ювелир эмигрировал в Германию, откуда затем перебрался в Швейцарию. К сожалению, с его отъездом фирма перестала существовать…

– Скажи, Шум, – прервал творческую паузу СП, – тебе вроде-бы Академика дали, но я что-то не припоминаю, чтобы мы это мероприятие обмывали!

– Не волнуйтесь, уважаемые товарищи! Это мероприятие Вас не минует!

– Дорогие товарищи, – СП встал с кресла, – обратите особое внимание на этот обворожительный образ: перед вами трижды ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЖЕНИХ! Во-первых, ему всего сорок семь; во-вторых, – он уже Академик; в-третьих – ОН к тому же ещё и не женат!

– Да ладно, моё время ещё придёт и сейчас дорогой не обо мне речь, а о тебе. Так вот, – перехватил инициативу Шумейко, – предлагаю выпить сей благодатный напиток за талантливых людей, в лице Дорогого Юбиляра, который как вы знаете к.т.н. и к тому же лауреат Государственной премии!

– Ну, тогда уж за всех присутствующих! – предложил Хлебосолов.

– А мы то – здесь причём! Сегодня твой день! Так что терпи нас. А мы опять и снова за тебя! МОЙ ДОРОГОЙ, потерпи меня – уже немного осталось! Каких-нибудь лет восемьдесят пять!..

В дверь позвонили, а поскольку её никто не запирал, то почти вслед за звонком, вместе с ароматом духов, проявились замечательные барышни из «Большого» – и почти протрезвевший научный коллектив сразу оживился. Оскар же откланявшись уехал.

Глава 6. Советский миллионер

Сегодня позвонил Синичкин Сашхен и предложил встретиться у Пив-Бара, известного всем москвичам под названием «Полёт мечты». Оскар, в надежде, что Синичкин получил какую-то информацию о местонахождении девчат, спросил его об этом.

– Всё при встрече, – отреагировал Сашхен и повесил трубку.

Оскар, предполагая, что в этот бар будет большая очередь, на всякий случай, прихватил свой красный Академический пропуск с гербом и адмиральскую фуражку, недавно подаренную ему морским ведомством за разработку «Дисперсиометра».

«Полёт мечты» располагался на территории парка имени знаменитого писателя, что рядом с Крымским мостом. Это было место, куда по слухам, последнее время, с завидной регулярностью, завозили чешское пиво, а посему количество желающих намного превышало возможности довольно вместительного Пив-Бара.

Ровно в назначенное время, Иванов, уже издали, увидел Сашхена с двумя парнями, стоящими в хвосте очереди. Извилистая и разношерстная очередь в «Полёт Мечты» впечатляла, так как была длиннее, чем в «Мавзолей».

Параллельно ей, с поднятой над головой пачкой «Мальборо», к заветному дверному проёму, дышащего пивом, креветками и раками, уверенно шёл, в серо-голубом свитере, облегающем его спортивную фигуру, человек. Заметив его, Оскар уверенно скомандовал Сашхену: «За мной!» – и с видом старого приятеля «свитера» уверенно проследовал в Бар, предварительно бросив фразу, предназначенную только швейцару.

– Эти с нами! – и, едва коснувшись козырька адмиральской фуражки, подаренной ему морским ведомством, небрежно кивнул, в сторону Сашхена, Альхена и Эмиля, следовавших за ним.

Швейцар, видимо хорошо прикормленный серо-голубым «свитером», и заворожённый пачкой «Мальборо», не обратив на них никакого внимания, левой натренированной рукой, на лету, уверенно поймал брошенную пачку, а правой – отдал честь адмиральской фуражке.

В зале, под высоким стеклянным потолком, припудренного городской пылью, нависало синевато-серое табачное облако, под которым бурлила пенная жизнь, «сдобренная» запахами шелухи дефицитных креветок, воблы и другой принесённой с собой вяленой рыбы.

– Похоже на прихожую в рай! И это при пустых полках магазинов! – восторженно произнёс Альхен.

Пиво, здесь не разбавляли, а разумно недоливали. Игристый напиток из увесистых гранёных пивных кружек, тёк рекой под шум мужских речей о бренности жизни и о проблемах начала девяностых.

Человек в свитере уверенно прошёл к большому круглому, покрытому голубой скатертью, и уже сервированному столу. Видимо его здесь принимали как завсегдатая. Проникшую же нелегально компанию никто не ждал, и пока свободных мест не наблюдалось. Эмиль, Альхен и Сашхен стали метаться между столиками, в надежде найти свободные места или стулья, а потом путём обмена собраться за одним столом. Но сейчас они из -за отсутствия мест оказались лишними на этом «пенном празднике жизни».

Вдруг Оскар увидел знакомую по вечернему институту физиономию с шестью, «по всем правилам» наполненными, кружками, искусно лавирующую между посетителями и столиками. Проходя мимо и узнав Оскара, он кивнул: Привет! Я сейчас подойду, – и виртуозно расставив пивные кружки на столе завсегдатая, стрелой улетел к разливочной стойке, оставляя за собой тонкий шлейф приятного одеколона, смешанного с воздушным коктейлем «Полёт Мечты».

Спустя некоторое время, он появился снова, но уже с другой стороны:

– Привет, Оскар! Как поживаешь?

– Привет Борис, в основном регулярно!

– Что со столиком проблема? Сейчас организую. Кстати, вот здесь одно из лучших мест. Присаживайтесь. Это мой резервный столик и не далеко от нашего постоянного посетителя! Я сейчас смену сдам и присоединюсь к вам, а вы здесь располагайтесь! – и с этими словами, ловко подхватив табличку с волшебными словами «Стол занят. Иностранная делегация», растворился в табачном тумане «Полёт Мечты».

Объединение сотоварищей на «пенном празднике жизни» состоялось: "Что же тебе удалось узнать о девчатах?"– сразу спросил Оскар.

– Вчера, я случайно у метро, встретил их старшего группой студентов в совхозе «Светлый Путь». Помнишь такого?

– Ну как такого нагловатенького забыть. Ну и что?

– Попросил его поделиться сведениями, ну там фамилии, телефоны и прочее. Назвать куда они уехали или, хотя бы отдать листок, где написаны их данные, который мы с тобой видели, когда он их страивал.

– И что же.

– Молчит как партизан, а список говорит порвал. Врёт конечно – пришлось дать в лоб.

– Для нас это печально. Хотя бы фамилию узнать…

Через несколько минут их стол был накрыт другим официантом, аналогично столу постоянного посетителя, но согласно численности и плюс один. Одновременно с завершением сервировки появился Борис со словами:

– Это от меня, я сегодня угощаю! Рад встрече! Наконец-то, Оскар, мы за последние надцать лет впервые будем пить чешское и притом не разбавленное пиво! А помнишь, как мы, ещё учась в институте бегали сюда в большую перемену, через дырку в заборе этого парка имени литературного классика, и с трудом наскребали на одну кружку сильно разбавленного «Колоса».

– Ты, я вижу, за это время пока мы не виделись, клад откапал, а посему, решил после диплома здесь навсегда обосноваться?!

– Понимаешь, официант, конечно, звучит не очень гордо и престижно, но я здесь вместе с чаевыми за неделю зарабатываю столько же, сколько металлург по горячей сетке за месяц не получает! Да и дыму у нас немного меньше, а золотой пены значительно больше!

– Вот это да! – восхищенно произнёс Эмиль, – а устроиться сюда можно?

– Конечно можно, если есть железные связи, да ещё в эту ЛАПУ умело дать приличные деньги, а потом ещё регулярно отстёгивать нужным людям.

– Нет…, мне не потянуть. Да и особый талант здесь нужен!

– Дорогой, пожилой ребёнок, талант необходим в любом деле, особенно в работе с массами!

– Понимаю, – да с массами то у меня разговор иногда получается!

– И что часто бьют? – бывает, – Сашхен подмигнул Эмилю.

– Да, кстати, Борис, познакомься с «концессионерами».

– Эмиль.

– Сашхен.

– Альхен.

Закончив знакомство, Борис произнёс: «Оскар, тут одноклассники предлагают встретиться и отметить дату окончания нашего школьного заведения. Как ты на это смотришь?»

– С одной стороны, неплохо бы повстречаться со «старыми лодырями и тунеядцами», а с другой стороны, многое зависит от ситуации, да и деньги не мешало где-нибудь дополнительно подзаработать. Я, думаю, что всем нам необходимо подумать о дополнительном заработке, – но немного помолчав, вернулся к вопросу школьной встречи.

– Борис, а когда планируют провести это мероприятие?

– Встреча думаю, может состояться, не раньше следующего июня. К этой дате надо что-нибудь интересное придумать, да вот ничего путного в голову не лезет! А относительно дополнительного заработка – меня, как ты понимаешь, пока этот вопрос не особенно колышет.

Наступила пауза. Каждый занимался своим пивом и креветками… И в этот момент прозвучал приятный баритон посетителя, благодаря, которому им так благополучно удалось проникнуть в это питейное заведение.

– Извините, что я вмешиваюсь в Ваш разговор! У меня, если Вы позволите, есть небольшое предложение. А в общем…, если Вы не против обсудить его со мной, то прошу, присоединитесь к моему «шалашу»! – произнес он, обращаясь к Оскару, видимо, принимая его за старшего. Все сидящие за столиком повернулись в его сторону.

Незнакомцу на вид было лет пятьдесят, стройный, сидел прямо, волосы с не большой проседью, глаза светло-голубые, нос с горбинкой и небольшим шрамом на переносице, который придавал ему мужской шарм.

– Благодарим, Вас, за предложение. Мы готовы присоединиться, – Иванов, не спеша встал, подошёл к незнакомцу и представился:

– Оскар! А это мои бывшие одноклассники. Эмиль и Альхен пока студенты. Я же, Сашхен и Борис свои Вузы закончили.

– Малонов Эдуард! Очень приятно. Присаживайтесь! – присели на стулья, которые официант, видимо по его просьбе подставил заранее.

Эдуард поднял указательный палец левой руки и тут же к нему подошёл официант, который вероятно держал его столик в поле зрения. Подобострастно нагнувшись, внимательно слушал его заказ.

Альхен, раскрасневшись от добротного пива, с нетерпеньем заёрзал на стуле и смахнул креветочную шелуху со своей бороды.

– Ещё раз извините, что случайно подслушал Ваш разговор! – произнёс Малонов, – но вы так увлечённо и горячо обсуждали волнующую вас тему, что я невольно заинтересовался… К этой юбилейной дате я бы предложил юбилейные значки для каждого из выпускников и естественно, специальные значки для ваших учителей.

– Предложение весьма заманчивое, но у нас нет таких финансовых и производственных возможностей для воплощения этой идеи в жизнь!

– Если, Вам, моё предложение по душе, тогда по рукам! Необходимая информация для изготовления значков за вами, а изготовление их и оплата за мной! – с живым интересом произнёс Малонов.