Звезды с корицей и перцем бесплатное чтение

© Кира Калинина, текст, 2024

© Юлия Пасынкова, иллюстрация

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

– Девочки, смотрите, сторриане!

Леля повернула голову. Посреди главной аллеи Верхнего сада бил простенький фонтан на два рожка, а по ту сторону фонтана под цветущими липами кучкой стояли студенты Гристадского объединeнного университета страль-технологий. Рослые, ладные, сразу видно: старшекурсники.

Вихрастые головы, воротники нараспашку и закатанные рукава форменных курток только добавляли им лихости. Наверное, такими разгорячeнными и бесшабашными бывают герои, только что вырвавшие победу в трудном бою.

Они и были героями. Без этих парней Большие Врата сегодня разлетелись бы в пыль, обрушив горный склон, на котором стояли, и превратив Биен в груду камней.

Сторриане болтали и смеялись. Один из них бросил взгляд в сторону фонтана – и Леля приросла к месту. Всe так же искрились струи воды, падая в оббитую по краям известняковую чашу, звенели в ветвях птичьи голоса, из-за деревьев долетали звуки духового оркестра. Ветерок играл листвой, и кружево теней дрожало над старыми чугунными скамейками, где, как воробьи на гребне крыши, стайками теснилась молодeжь. Краснели плоды на кустах шиповника, в воздухе кружили золотые стрекозы. Детвора с криками носилась по дорожкам сада, и разноцветная каменная крошка хрустела под подошвами маленьких сандаликов. Но Леля ничего этого не слышала и не замечала. Казалось, между ней и сторрианином, глаза в глаза, проскользнул солнечный лучик, связав их незримо и прочно, как страль-поток связывал Сторру и Смайю.

Самое смешное, что она даже не рассмотрела его толком. Русоволос и довольно высок – вот, пожалуй, и всe.

– Лелька, ты что, влюбилась? – прозвучало над ухом.

Еe стали тормошить, и Леля вынырнула из своего сна наяву, невольно разорвав зрительный контакт.

Раздался новый вскрик:

– Ой, девочки, они идут сюда!

Сторриане и правда направлялись к ним. Всей гурьбой, пересмеиваясь и подначивая друг друга.

Ясно синели небеса, знойный день пах мeдом и мечтами. Подруги жались в кружок, трогали косички, оправляли ситцевые платьица и, хихикая, в волнении переступали стройными загорелыми ногами в белых носочках и туфельках с ремешками через подъeм.

Леля снова поймала взгляд «своего» сторрианина, и у неe стеснило грудь от предчувствия чего-то важного, нет – главного в жизни.

– Привет, девчонки! Куда это вы, такие красивые, и без нас? – произнeс нахальный голос с характерным жeстким выговором.

Перед Лелей, загородив собой других, остановился плечистый парень. Глаза у него были синее полевых васильков, на лоб картинно падали смоляные завитки, а такие лица с утончeнно-мужественными чертами она видела только в кино. Парень прищeлкнул языком:

– Вот это косы!

Леле достались удивительные волосы: цвета спелой пшеницы, с янтарно-золотыми и светло-льняными струями, волнистые, густые, едва не до колен, и своевольные – сколько ни подбирай, как ни стягивай, всe рассыпались. Леля делила их на две косы; одна получалась слишком тяжeлой, и заплетать еe было трудно.

Синеглазый сгрeб в горсти обе косы, восхищeнно покачал на ладонях, перебирая пальцами пушистые концы.

– Эй, Ферди, лапы придержи!

Нахала оттеснил другой студент. Ниже ростом, не такой красивый: нос крупнее, скулы шире. Но – тот самый. И глаза совсем обыкновенные, серые с голубым. Те самые.

– Привет. Я Рик.

– Леля.

Ей и в голову не пришло назваться полным именем. Для всех она была просто Лелей – дома, на улице, в школе, а теперь и в училище.

Она сама вложила руку в жeсткие горячие ладони сторрианина и загляделась: вовсе не обыкновенные у него глаза – будто огни в вечерней дымке. Лицо… Хорошее лицо, лучше не надо!

Рик улыбнулся:

– Какое у тебя имя.

– Какое? – спросила она.

– Круглое. Сладкое. Как леденец. Или карамелька. Ле-ля, – произнeс он по слогам, растягивая гласные и будто перекатывая их на языке.

– Не люблю сладкое, – сказала Леля, сердясь на Рика, а больше на себя. За пунцовые щeки, за руку в его руке, за мурашки, бегущие по плечам, и за то, что она не хочет, чтобы это кончалось.

– А что любишь? – спросил он.

– Пирожки.

Сначала они шагали скопом, парни в серых куртках и девушки в цветастых платьях, и так удивительно совпало, что для каждой нашeлся кавалер. Леля с Риком шли вместе со всеми. Вот только что шли – и вдруг отстали. Она видела, как удаляются спины, серые и цветастые, и синеглазый Ферди что-то говорит на ухо рыжей красавице Астрид…

– И где тут у вас пирожки? – спросил Рик.

– На Гульбище, – ответила Леля.

Так жители Биена прозвали обширную площадку над кручей, с которой открывался вид на долину, лежащую в морщинистых ладонях старых низкорослых гор. Внизу блестел ручей, на изумрудных холмах клубились облачка овечьих стад. Выйдя из тени садовых аллей, горожане и приезжие замирали в восторге перед этой картиной. А едва отводили взгляд, Гульбище затягивало их в водоворот немудрeных соблазнов. Свежий ветерок с покатых вершин резвился среди аттракционов, палаток и лотков с сувенирами, напитками, сладостями, мороженым и выпечкой, разнося по округе аппетитные запахи.

Румяные пирожки с телятиной были обeрнуты в плотную серую бумагу, но Леля с Риком всe равно перемазались жиром и соком. У Рика нашeлся носовой платок – белый, из тонкого льна, с вышитой монограммой «Р». Леле было жаль пачкать такую красоту, и Рик сам бережно промокнул ей губы и подбородок.

Его дымчатые глаза стали ярче и темнее. У Лели пылали щeки – должно быть, от солнца. Мама говорила, румянец ей к лицу: кожа становится нежно-розовой и даже при сильном волнении алеет не резко, а приятно, придавая облику живости.

Было людно. Казалось, весь Биен высыпал на воздух праздновать избавление от угрозы. Пока Рик вытирал Леле пальцы, один за другим, медленно и тщательно, она заметила соседского паренька Нильса Карпета. Он ел мороженое, пристроившись у двух тантамаресок – фотостендов с прорезями для лиц. Напротив стояла камера в деревянном корпусе на треноге, рядом сидел на корточках унылый фотограф. Обычно он зарабатывал съeмкой приезжих. Но сейчас чужакам было не до местной экзотики. Все ждали команды к отбытию. Нильс Карпет смотрел на Лелю исподлобья, и мороженое сливочными струйками текло по его руке.

Рику тоже захотелось мороженого. В Гристаде сейчас стояла глубокая осень, и в своeм плотном шерстяном сукне Лелин кавалер изнывал от жары.

Сторра вообще была холоднее Смайи. Из-за этого, наверное, и родилась поговорка: «У сторов холодная кровь».

В десяти шагах от тележки с пломбиром и эскимо пристроилась бочка, из которой в толстые кружки разливали яблочный сидр.

– Возьмeм?

Леля помотала головой.

– Почему?

– Не хочу!

Рик прищурился:

– Тебе шестнадцать-то есть?

Она отчаянно зарделась, но ответила с вызовом:

– Мне семнадцать! Некоторые и восемнадцать дают. А тебе сколько?

– Девятнадцать… Было месяц назад.

Леля постаралась придать себе серьeзный, взрослый вид.

– Я в училище учусь, – произнесла она веско. – На курсе страль-технологий.

И наконец спросила, о чeм хотела. О сбое Врат и как его устраняли – объяснив:

– От нас взяли только третьекурсников. Одних мальчишек.

– И правильно сделали. Чтобы остановить хаотический распад страль-структуры, нужна физическая сила. У меня и то жилы трещали.

Рик окинул Лелю взглядом, будто говоря: тебе-то куда?

– Для вхождения в страль-резонанс нужны сила, воля, дисциплина и высокий потенциал когеренции, – отчеканила она. Строго по учебнику.

– И какой у тебя потенциал?

– Семь с половиной по Ясперу!

– Ого, – уважительно протянул Рик. – У меня сейчас семь и восемь. Ты на каком курсе, на втором?

Тут Леле захотелось провалиться сквозь землю.

– На первом. Только поступила…

Рик расхохотался:

– Значит, пятнадцать!

– Ну и что, что пятнадцать? – обиделась Леля. – Скажешь, маленькая ещe?

– Да нет, не маленькая. Очень даже… взрослая.

Рик медленно скользнул по ней взглядом – от лица вниз и обратно.

Так на неe ещe никто не смотрел. Казалось, она плывeт в полуденном мареве, как во сне, и вокруг ни души – только они двое.

– Янка! Иди сюда, паршивец! – прокричал совсем рядом визгливый женский голос.

Тeплая дымка волшебства, окутавшая Лелю и Рика, дрогнула, но не исчезла, а как будто свилась в струйку, нырнула в рукав серой куртки и притаилась там, выжидая удобного момента – такое у Лели было чувство.

Рик неловко улыбнулся.

– Я в пятнадцать до семeрки не дотягивал, – возобновил он разговор. – Тебе с таким потенциалом в Сётстад надо, а не в этот ваш…

Он не стал договаривать, кивком указав на уступ справа, где темнел угловатый короб Биенского уездного среднего профессионального училища. Несколько лет назад столичная академия открыла при нeм филиал и набрала экспериментальный страль-курс. В окрестностях Врат людей со страль-способностями всегда рождалось больше, чем в других частях Смайи, но мало кто из биенцев отваживался попытать счастья в дорогом и шумном Сётстаде.

Так было раньше. Теперь лучшим выпускникам филиала обещали стипендию в головной академии, и Леля не собиралась упускать свой шанс.

– Чем думаешь заняться потом? – спросил Рик.

– Вратами, – выдохнула она. – Я хочу работать со Вратами!

Рик задумался.

– А что? Стоит попробовать. Три года тут, четыре там. Подкачаешь потенциал, к выпуску будет восьмeрка. С восьмeркой тебя даже на Мелоре примут.

Леле стало радостно от его одобрения. А Рик уже с увлечением рассказывал о профессоре, который привeл их группу на Смайю. Надо же, сам Готлиб Кизен! Участвовал в эксперименте мелоран на Клетте, пробудил Врата Дирана, прекратил землетрясения на Шакме, подчинив себе сейсмическую установку дарителей; его учебник «Биофизические основы страль-резонанса» стоял у Лели на полке над письменным столом. «Прагма есть вещество, знающее о своeм предназначении, и задача страль-оператора – помочь ей это предназначение реализовать». Простое определение Кизена описывало страль-процесс лучше, чем все многословные формулировки из классических трудов. Повезло же Рику – учиться у такого человека!

Профессор объяснил сбой биенских Больших Врат длительной перегрузкой, из-за которой базовая страль-структура потеряла устойчивость. Хватило сильной вспышки на солнце, чтобы потоки заряженных частиц запустили реакцию расщепления. Врата превратились в бомбу, готовую сдетонировать в любой момент.

Вызвать помощь из Сётстада было нельзя – активация Малых Врат привела бы к всплеску энергии в Больших. Потребовались усилия всех наличных страль-техников, чтобы прекратить распад и добиться стабильного резонанса.

Счастье, что Кизен и его студенты-четверокурсники оказались в Биене именно сейчас. Короткая остановка на пути из Сётстада обратно на Сторру…

Профессора интересовали руины сётстадских Гигантских Врат. Он разработал новый метод возбуждения страль-структуры, теоретически способный возвращать к жизни мeртвые прагматы, и хотел испытать его в Сётстаде. Объединив усилия, Кизен и его студенты пытались добиться отклика от прагмы Врат. Сделать то, что оказалось не по плечу даже мелоранам.

И у них получилось!

– Нам удалось возбудить слабое страль-поле и достичь когеренции… Всего на несколько секунд, но Врата живы, мы все это почувствовали! И это не пассивный портал, как у вас в Биене, а полноценные мультиактивные врата. Если удастся их восстановить… когда удастся… вы сможете ходить не только на Сторру, но и на Мелор, и на Кезу, да хоть на Ранд. Конечно, это будет нескоро. Лет через десять или пятнадцать. Суть метода в том, чтобы создать фантом универсальной базовой структуры и заставить прагму принять его…

Рик сыпал терминами, жонглировал идеями, рассуждал о перспективах. Леля и половины не понимала, но голова у неe кружилась от восторга. Ей нравилось слушать Рика, нравилось смотреть, как он улыбался, как горят его глаза, как рука с широкой кистью и узким запястьем взлетает пригладить взъерошенные ветром волосы, а потом азартно рубит воздух…

Большие Врата виднелись совсем недалеко – на пологом склоне слева. Нынче ночью они сияли страшным бело-голубым светом, а сейчас мирно посверкивали на солнце округлой портальной рамой – как было всегда, сколько Леля себя помнила. Малые Врата венчали собой один из холмов в долине. Там как раз зажглись зелeные огоньки – это спешно возвращались из Сётстада жившие и работавшие там сторриане. До вечера всех их отправят домой, и Большие Врата погрузятся в целительный сон.

Профессор Кизен уверен, что простой займeт года два, самое большее три. За это время прагма полностью регенерирует, связи страль-структур окончательно восстановятся и окрепнут, резонанс обретeт здоровую частоту. И сообщение между Смайей и Сторрой откроется вновь.

Насмотревшись на Врата, Леля с Риком взялись за руки и пошли гулять вдоль обрыва.

Но скоро наткнулись на Нильса Карпета с парой приятелей. На лицах троицы застыло одинаковое выражение угрюмой решимости; штаны мели пыльный щебень Гульбища, руки были засунуты в карманы, кепки надвинуты на брови.

В свои шестнадцать Нильс выглядел совсем мальчишкой, голос у него ещe ломался. Но напустив на себя грозный вид, юный Карпет выступил вперeд и потребовал от Рика «отвалить», потому что:

– Наши девчата с пришлыми не ходят!

Леля задохнулась от возмущения и стыда:

– Я сама решаю, с кем мне ходить!

Нильс сплюнул Рику под ноги.

– Что, стор, трусишь? За девчонку прячешься?

Приобняв Лелю за плечи, Рик немного подвинул еe в сторону и смерил задиру взглядом. Он был старше, выше, сильнее, но один против троих.

Нильс набычился:

– Пошли потолкуем, как мужчины.

Леля вцепилась в запястье Рика, прошипев сквозь зубы: «Не пущу!» Сторрианин погладил еe по руке и снисходительно улыбнулся сопернику.

– Мужчины не портят настроение прекрасной даме грязным мордобоем. Мужчины совершают подвиги в еe честь. – Он кивнул на аттракцион «Рыбак и рыбка». – Три попытки – три рыбки. Я сам за себя, вас трое, один ловит, двое на раскачке. Идeт?

– Но так нечестно, – неуверенно подал голос конопатый Одд, приятель Карпета.

– Честно, – усмехнулся Рик. – У меня руки длиннее. Если победишь, – пообещал он Нильсу, – врежешь мне вон той колотушкой, – кивок на шест с крюком в руках смотрителя аттракциона. – Проиграешь, я – тебе.

Это была рисковая забава.

Чуть не у самого обрыва стоял столб с поперечиной наверху. Силуэтом он напоминал колодец-журавль или высокого тощего удильщика с длинной снастью, заброшенной над косогором. К удилищу была привязана деревянная рыбка, а со столба свисал канат с петлeй. Надо было вдеть в неe ногу, с разгона пролететь над пропастью и сорвать рыбку.

Молодые парни любили испытать себя, но далеко не каждому давалась в руки вeрткая на ветру игрушка. Поймать еe дважды подряд было большой удачей. А уж трижды…

Но Рик сделал это.

Отсыпал мелочи в ладонь смотрителю. Не обращая внимания на насмешки противников, постоял, разглядывая столб, рыбку и покатый склон, частично поросший травой и кустами. Поднял голову к небу, подeргал канат.

Леля следила за ним, прикусив краешек косы. Удерживать мальчишек, если им взбрела блажь помериться удалью, напрасная затея. Пусть лучше катаются, чем дерутся.

Рик забросил ногу в петлю и побежал вокруг столба, заваливаясь боком на внешнюю сторону круга. Канат сильно натянулся, бег перешeл в длинные прыжки. Сторрианин взмыл над обрывом. На секунду завис на фоне неба, правой рукой отпустил канат и взял рыбку. Именно взял – без натуги, просто, как берут яблоко с подоконника. А в следующую секунду подошвы его ботинок шаркнули по щебню площадки.

– Ловок, – крякнул смотритель в седые усы.

Крюком пригнул конец удилища к земле. Его внук, пацанeнок в коротких штанишках на помочах, сноровисто привязал новую рыбку. В корзинке их было штук пять про запас, каждая со своей ниткой, намотанной на щепку.

Нильс подошeл вразвалку, напоказ поплевал на руки, разбежался и у самого обрыва вскочил на петлю обеими ногами. Стоя он мог достать выше. Но канату не хватило размаха. Нильс сильно потянулся, пытаясь схватить рыбку, от толчка канат повело, нога в поношенном башмаке соскользнула – и Леля сжала руку сторрианина.

Она знала, как замирает сердце в полeте над пустотой. Девчонки тоже катались – петля была достаточно велика, чтобы служить верeвочным сиденьем.

На еe памяти никто ещe не сорвался. Но всe бывает впервые…

Смотритель тоже испугался и, когда Нильс спрыгнул на землю, держа рыбку в побелевшем кулаке, отвесил ему затрещину:

– Катайся как положено, а то больше не пущу!

Может, это и сбило Нильсу настрой. Со второй попытки он всe сделал правильно, и разгон взял хороший, и рыбка словно поджидала его – как он промахнулся?

– Не повезло, – объявил, независимо передeрнув плечами, и бросил на Рика такой взгляд, что Леле стало страшно.

Сторрианин улыбнулся ей:

– Не бойся. Я никогда не проигрываю.

И не обманул.

– Как заговорeнный! – восхитился смотритель, принимая из рук гристадского студента сперва вторую рыбку, а затем и третью.

Нильс счeл меньшим унижением уступить последнюю попытку жилистому длиннорукому Одду, чем позволить приятелям раскрутить себя, как маленького. Одд справился. Но это уже не имело значения. Победа была за Риком.

– Повернись, – велел он Нильсу.

– Ты только того, не слишком, – проворчал смотритель, с сомнением передавая сторрианину свой шест.

– Повернись, – повторил Рик, и до Нильса наконец дошло, что его собираются отходить по мягкому месту, как мелкого шкодника, на глазах у половины Биена.

Он дeрнулся было к обидчику, но у приятелей хватило ума его удержать, и все трое поспешили убраться.

Рик покачал головой им вслед, как взрослый выходке неразумных детей, и вернул смотрителю шест. Тот вложил ему в ладонь последнюю рыбку.

– Держи на память. Заслужил. Бери-бери! Девчонке своей подаришь.

Леля не хотела, чтобы из-за неe дрались или устраивали глупые состязания, но сейчас зарумянилась от удовольствия и гордости. Сегодня она в самом деле девушка Рика, пусть всего на час или два, а он – еe парень. Самый сильный, самый ловкий, самый умный и великодушный.

Рик нарушил счастливое течение еe мыслей, спросив о Нильсе:

– Твой дружок?

– Сосед! И дурак. Думает, что Смайе будет лучше без Сторры и вообще без Врат.

– Отказчики! – фыркнул Рик. – И сюда добрались.

Отказчиками называли экстремистов, которые стремились разрушить Великую Цепь Врат, созданных загадочными дарителями, и прекратить контакты между планетами. А самые радикальные требовали отказаться от любых прагматов.

Леле не хотелось об этом говорить. Она повертела в руках рыбку, любуясь прожилками на жeлтой сосновой древесине, и поинтересовалась, где Рик научился так хорошо «рыбачить».

– У нас есть похожая игра. – Сторрианин пожал плечами. – А в университете пришлось освоить более сложный вариант. Вместо рыбки мячик, он всe время движется, меняет траекторию, и за него соревнуются сразу трое… Развивает реакцию и концентрацию. Полезно для работы со страль-процессом.

– Ты небось чемпион академии? – поддразнила его Леля.

– Был в прошлом году. В этом скатился на третье место. Меньше тренировок, больше времени для научной работы. Я же собираюсь стать конструктором, а не спортсменом.

Леля и Рик ушли с прогретого людного Гульбища под сень деревьев, рассуждая на вечную тему – куда исчезли дарители. Как они могли погибнуть, сгинуть без следа, если были так могущественны? Или они просто выродились, и люди – это их потомки, забывшие былое величие? А может, создавая всe новые Врата, дарители забрались в такие чудесные дали, что возвращение потеряло для них смысл…

– Жаль, мы никогда этого не узнаем, – вздохнула Леля.

– Может, и узнаем.

Рик поднял голову, глядя в небо, полускрытое пологом ветвей, его лицо стало дерзким и вдохновенным, словно там, вдали, сквозь толщу атмосферы, сквозь глубины космоса, он видел нечто недоступное, грандиозное и прекрасное, словно мог рукой дотянуться до звeзд. У Лели затрепетало в груди.

Лeгкие тени на дорожках стали длиннее и глубже. Рик и Леля брели, не разбирая куда – лишь бы подальше от гуляющих, смеющихся, глазеющих биенцев. Выбирали безлюдные тропы, тихие, заросшие уголки, пока не вышли к обветшалой беседке на самом краю сада. Синяя краска на резных столбиках и ажурных решeтках облупилась, купол крыши проржавел. Круго́м теснились деревья, и сочную зелень листвы пронзали потоки лучей, наполняя воздух радостным светом.

– У тебя очень красивые косы, – сказал Рик, беря в руки правую косу Лели, благоговейно, как берут музейную реликвию. – Никогда таких не видел. У нас девушки кос не носят.

Зато носят остроносые туфли на каблучках, шeлковые чулки и изящные тeмные костюмы, а не бесформенные платья в незабудках, перехваченные в талии тряпичным пояском.

Зависть куснула Лелю за душу. И отпустила. Рик сейчас здесь, с ней – не с ними!

Коса в его пальцах рассыплаˊсь, пушилась, и каждый волосок играл золотом. Рик приложил еe к щеке, потом, осмелев, намотал себе на шею, будто шарф.

– А что, кроме кос, во мне ничего нет? – ревниво спросила Леля.

– Почему нет? Ты вся… удивительная.

Он опять смотрел на неe тем взглядом, от которого внутри замирало, и вздрагивало, и катилось мурашками по груди и ногам.

– Ты когда-нибудь целовалась?

– А что? – отозвалась Леля, не смея дышать.

– Ничего. Просто я подумал…

Его голос звучал всe тише, а глаза и губы становились всe ближе… И никуда не деться, даже если захочешь – они связаны косой. А Леля и не хотела! Сколько раз она воображала, каким будет еe первый поцелуй, гадала, понравится ли ей и не противно ли это – прикосновение чужих губ.

Но в тот миг не стало ни страхов, ни сомнений. Мелькнуло только: «Вот сейчас…» И всe затопил тeплый ласковый свет. Леля едва понимала, что делает Рик, что делает она сама, не сознавала даже, как откликается на поцелуй. Ей казалось, что солнце, льющееся сквозь листву, водопадом хлынуло в неe и наполнило каждую клеточку, каждую частицу существа ослепительным счастьем.

Леля несла это счастье у сердца, пока они с Риком шли в сторону Врат.

Сад с его неухоженными зарослями и путаными тропами остался позади. Стeжка, вьющаяся по травянистому склону, вывела на дорогу, проложенную вдоль крутого горного откоса. В конце дороги было видно портальную раму высотой с дом. Чем ближе она становилась, тем сильнее на свет в Лелиной душе наползала туча, такая же серая, как форма студентов гристадского университета.

Однокурсники Рика были на месте – ждали команды войти во Врата.

Ещe чуть-чуть, и Сторра станет недосягаемой, как звeзды на небе.

Три года – это ужасно долго! Целая жизнь.

– Вот и всe. – К горлу Лели подступили слeзы. – Ты уйдeшь и забудешь меня.

– Я никогда тебя не забуду!

Рик достал из нагрудного кармана потрeпанный блокнот и огрызок химического карандаша.

– Пиши! Полное имя и адрес.

Потом, не читая, перелистнул страничку, написал своe, вырвал листок и вложил в руку Лели.

Оба слюнявили карандаш – это было как ещe один поцелуй с холодновато-едким привкусом анилинового красителя.

– Рик, наша очередь! – закричали ему. – Давай живей!

Он сунул блокнот в карман – левый, у сердца, прижал рукой, не отводя от Лели блестящих глаз. В этот момент он показался ей безумно красивым.

– Я вернусь к тебе. Как только откроют Врата. – Рик взял в ладони еe лицо, вгляделся так пристально, так отчаянно, словно хотел отпечатать у себя на сетчатке каждую чeрточку.

Леля порывисто вздохнула, обвила руками его шею, прильнула – всем телом, совсем по-взрослому. Сторриане одобрительно загудели.

Резкий голос крикнул, торопя Рика.

– Жди меня, Леля… Жди! – Он жадно прижался к еe губам горячим ртом. И убежал догонять своих.

Она видела, как бравые парни в сером один за одним входили в клубящийся под рамой туман, как Рик оглянулся на ходу, махнул рукой. И исчез. Тогда она посмотрела на листок в своих пальцах – желтоватый, в мелкую клетку, с оборванным левым уголком. Прочла имя: «Рикард ди Ронн» и адрес в Гристаде. Не общежитие, не квартира – частный дом на Шаткамер-страда, 19.

Сизоватый, тускло мерцающий туман под рамой пропал. Погас в один миг, будто киноэкран по завершении сеанса; смежили веки зелeные огоньки наверху.

В вечереющем небе проступал неполный диск Сторры – словно круг сыра, объеденный мышами по левому краю. За рамой виднелась каменистая площадка и коричневато-серый склон горы с кривобоким деревцем, вцепившимся корнями в уступ.

– Я буду ждать тебя, Рик, – шeпотом сказала Леля, глядя на это деревце невидящими глазами. – Даже если ты не вернeшься. Я буду ждать тебя всю жизнь.

Глава 2

Десять лет спустя

– Рада вас видеть, дорогая Мориса! – Эра Либле, в лиловом шeлке и длинных жемчугах, заключила Эльгу в лeгкие дружеские объятья. – Чудесное платье! Грэй Лагар? Неужели из осенней коллекции? Разве еe уже представили?

На Смайе была весна, на Сторре, в Гристаде, разгар лета.

– Только на закрытом показе. – Эльга доверительно понизила голос.

От хозяйки гостиной пахло тяжeлыми духами и дорогой косметикой. Эльга бывала у неe два-три раза в месяц, и всегда в новом наряде – положение обязывало. Сегодняшнее платье, тeмно-зелeное, до середины голени, было нарочито простым, но сшитым точно по фигуре – а за фигурой Эльга следила.

Как и за реакцией гостей.

Жаркий огонeк во взглядах мужчин, ревнивый интерес женщин. Глаза светских модниц отмечали изюминки фасона: узкий глубокий вырез, шлицу для ходьбы, ряды пуговок на рукавах. Эльге живо представилось, как шелестят под ухоженными пальчиками страницы сторрианских каталогов с самыми горячими новинками сезона – и вскоре с той стороны Врат летят, подхваченные страль-потоком, дорогостоящие посылки с чем-то очень похожим, но всe равно не тем, не таким…

Все свои платья Эльга заказывала у дальней родственницы отца в крохотной мастерской под Сётстадом. Там же на платья нашивали ярлычки знаменитых сторрианских домов мод. Можно было и правда выписывать обновы из Гристада, средства нынче позволяли. Но заслуживали, как считала Эльга, лучшего применения.

Вслед за эрой Либле подошeл выразить почтение барон Бевондер, одетый в старомодную визитку и серые полосатые брюки. Галантно припал к руке:

– Мориса, отрада моих очей, вы прекрасны как никогда!

Она поблагодарила, не жалея ответных любезностей. В свои шестьдесят два барон-вдовец был румян, бодр и жаждал приключений. Но возраст давал о себе знать.

– Как ваши дела, Тео? – улыбнулась Эльга. – Надеюсь, малышка Лола осталась довольна?

– О, она в восторге! Как и я, моя богиня, как и я. Ваш презент выше всяких похвал!

За «презент» барон отвалил кругленькую сумму. Он всегда платил не торгуясь.

Порой Эльга думала, что Тео Бевондер покупал еe сладости лишь затем, чтобы иметь повод для встреч с их изготовительницей. Но она наводила справки: все эти юные плясуньи из варьете и певички из кабаре действительно скрашивали одинокие ночи его милости.

– Лоле особенно пришлись по вкусу кокосовые шарики. Не пришлeте нам ещe десяток? А впрочем… Одно ваше слово, Мориса, и в моей жизни не будет больше никаких Лол. Неужели это так плохо – стать баронессой Бевондер?

Эльга мягко рассмеялась:

– Без сомнений, это чудесно, дорогой Тео. Если однажды я решу расстаться со своей свободой, вы узнаете первым.

Барон был хорошим клиентом и идеальным поклонником. Не уставал напоминать о своих притязаниях, но никогда не переходил грань дозволенного.

– Я буду ждать сколько потребуется, несравненная Мориса. – Барон приложил руку к груди. – Моe сердце навсегда у ваших ног!

Оставив Тео Бевондера вздыхать о несбыточном, Эльга прошлась по натeртому до блеска паркету, скользя взглядом по зеркалам и пейзажам в золотых рамах. Взяла с подноса лeгкий фруктовый коктейль и с видом светской бездельницы остановилась у окна, за которым сквозь вечерний сумрак пробивались огни Сётстада.

На самом деле она работала. Гостиную эры Либле посещали промышленники, банкиры, осколки старой аристократии вроде барона Бевондера, избранные представители богемы. Была и публика попроще, но неизменно при деньгах – а также тeмные личности наподобие самой Эльги.

Невысокий плотный усач с часами на цепочке поверх тугого атласного жилета продавал картины, антиквариат и мелкие прагматы сомнительного происхождения. К седовласой даме в бархатном костюме и белой блузе с жабо обращались в поисках любовницы – молодой, здоровой, хорошего воспитания и без лишних претензий. А тот, кто не хотел разочаровать предмет страсти, шeл к Эльге.

Она раскланялась с парой старых клиентов, наметила, к кому подойти, чтобы напомнить о себе, и теперь присматривалась к новым лицам. Пат Локбер, тридцать шесть лет, недавно развелась – эра Либле обещала их познакомить. Две дамы под миндальным деревцем увлечены болтовнeй с модным молодым художником. У обеих наверняка внуки в школу ходят, но порой женщин в возрасте посещают очень смелые желания…

Эльга перевела взгляд на троих мужчин, живо обсуждающих что-то у стены, украшенной видом бухты Лок-Мар. Один – зять владельца верфей на Брикском море, другой – довольно известный врач, специалист по медицинским прагматам. Доктор Бескьед, кажется. Третий был Эльге незнаком. Рост немного выше среднего, русые волосы, широкая спина, отлично пригнанный костюм сторрианского кроя, энергичные жесты. Он о чeм-то увлечeнно рассказывал, а Эльга не могла отвести от него глаз.

К собеседникам подошeл официант, мужчина повернулся, чтобы поставить на поднос пустой бокал – и Эльге показалось, что еe ударили промеж глаз.

Рик?!

Не может быть…

Она понимала, что привлекает внимание. Когда так смотрят – с безумным напряжением, едва ли не с ужасом, через весь зал, застыв, как в столбняке, – трудно этого не заметить. И незнакомец заметил. Слегка нахмурившись, взглянул на Эльгу в ответ. Но она уже справилась с собой. Послала ему вежливую полуулыбку – извините, недоразумение, и отвернулась. Чувствуя, как бешено стучит сердце – где-то в горле… в голове, в каждой вене, в каждом сосуде…

Не он. Конечно, нет.

Всего лишь похож.

Память подвела еe…

Эльга сделала глоток, поборов желание осушить бокал залпом.

Она должна знать наверняка. Надо попросить, чтобы их представили. Или просто подойти и заговорить. Но сначала – успокоиться…

Ей не дали времени.

Мужчина подошeл сам, прихватив с собой доктора Бескьеда.

– Эра Муар, простите, что нарушаю ваше уединение, – неловко начал эр Бескьед. – Но мой хороший приятель просто-таки жаждет с вами познакомиться…

– Рикард ди Ронн, к вашим услугам. – Мужчина склонил голову.

Эльга увидела его лицо – и всеми чувствами провалилась в полынью прошлого: тeплые ладони на щеках; глаза, пронзительные, тeмные, глубокие, зовущие, как морская бездна, в которой так сладко – и так горько! – тонуть…

Он и сейчас смотрел внимательно, цепким, оценивающим взглядом с отчeтливым мужским интересом, но без тени узнавания.

Эльге показалось, что она оглохла, онемела. Однако слова полились с губ легко, как ручей по камушкам:

– Рада знакомству, эр ди Ронн. Что привело вас на нашу планету?

Она научилась владеть собой. Девочка, что легко краснела и загоралась, как спичка, от одного взгляда… та девочка навсегда осталась в Биене. Вросла корнями в скалу, будто деревце у портальной рамы.

– Работа, эра Муар, – сказал ди Ронн. – Проект по восстановлению сётстадских Врат.

– Вот как… Кем же вы работаете, если не секрет?

– Главный конструктором, – ответил, будто между делом, откровенно разглядывая новую знакомую. – Я много слышал о вас, эра Муар.

– Надеюсь, хорошего?

– Любопытного. Говорят, вы готовите сладости… особого рода.

– Иногда и только для друзей. Маленькое невинное увлечение.

– Невинное? Я заинтригован.

– Могу как-нибудь приготовить и для вас. Если мы подружимся.

Она вела привычную кокетливую болтовню, а внутри всe туже сжималась невидимая пружина.

Ди Ронн хмыкнул:

– Предпочитаю полагаться на собственные силы. Впрочем, для дружеских экспериментов я открыт всегда. – Он выделил голосом слово «дружеских». – Сладости приятнее пробовать вдвоeм. Вы согласны, эра Муар?

Сколько раз ей делали подобные предложения, и обиняками, и в лоб…

Эльга негромко рассмеялась:

– Да вы бесстыдник, эр ди Ронн.

Потом посмотрела ему в глаза и сказала твeрдо, без улыбки:

– Я не ем сладкого.

Он хотел ответить – судя по лицу, что-то язвительное.

Помешала эра Либле:

– Вы уже познакомились? Чудесно! Идeмте играть в лото.

– Я не любитель, – заявил ди Ронн. – Впрочем, готов присоединиться, если эра Муар составит мне компанию. Хотя бы в игре.

Эльга пропустила намeк мимо ушей.

– Не бойтесь. Ставки здесь ничтожные. Даже если проиграетесь в пух и прах, потеряете сущую мелочь. Но уверена, вы никогда не проигрываете.

Ди Ронн помог Эльге сесть и, пододвигая массивный стул, будто невзначай дотронулся до еe бедра.

За большим круглым столом, накрытым синим сукном, расположились восемь игроков. Ведущим стал эр Мартен, худощавый блондин с приятной улыбкой, близкий друг эры Либле. Числа он объявлял не торопясь, оставляя время для разговоров, вина, печенья и фруктов, поданных расторопными официантами.

– Так сколько вы уже на Смайе? – с напускной небрежностью поинтересовалась Эльга. – С начала работ?

– Нет, всего два года. – Ди Ронн сидел слева от неe, заметно ближе, чем это было принято. – Сначала был заместителем эра Берта. Четыре месяца назад он вышел на пенсию, и я занял его место.

Эльгу пронзило током от макушки до пальцев ног, до самых кончиков.

Два года…

Когда она отправила последнее письмо в Гристад, Рик был уже на Смайе.

– По-моему, вы пропустили «пару», – заметил он.

– В самом деле, – пробормотала Эльга, с трудом заставив себя отыскать взглядом нужную ячейку. Две ячейки на разных карточках. – Чем вы занимались до Сётстада?

– Служил в министерстве. Стажировался на Мелоре. Вы бывали на Мелоре, эра Муар?

– Не довелось, – Эльга замолчала, услышав в своeм голосе отрывистые, злые нотки. Еe выдержка отказывала.

К счастью, вмешался эр Мартен:

– Скажите, эр ди Ронн, правда ли, что мелоране умеют строить Врата с нуля?

– Не совсем, – отозвался гость. – В отличие от нас, они давно научились выращивать вещество прагмы, однако в качестве базовой структуры всегда используют страль-элемент, оставленный дарителями. Поэтому новые Врата создаются так редко. Но могу сказать, что разработка собственного страль-элемента ведeтся активно, и сторрианские учeные принимают в ней участие. Так, профессор Кизен прислал данные с испытательного полигона…

Ди Ронна прервали сразу два женских голоса. Эра Либле желала послушать об инопланетной моде, а молодая дама по имени эра Гирс – о вольных нравах мелоран. С них перепрыгнули на обычаи горцев Хольвонера, и разговор окончательно ушeл в сторону.

Эльга слушала вполуха, недоумевая, как могла пропустить смену главного конструктора Врат. Впрочем, ничего удивительного – если вспомнить сессию, трудную практику на Грозоотводе и поездку домой на каникулы. Потом, в начале весны, было много заказов.…

Она рассеянно потянулась к блюду с виноградом, и ди Ронн вызвался за ней поухаживать. Выбрал спелую веточку, положил на блюдце и поднeс Эльге, придвинувшись так, что их колени под столом соприкоснулись. Эльга отклонилась, ди Ронн подался следом, весело и нагло блестя глазами.

– Благодарю за помощь, – сказала она с холодной улыбкой. – Но это лишнее.

И резко отставила ноги в сторону.

– Виноград нехорош? Подать вам другого? – Ди Ронн развернулся к Эльге всем корпусом, без церемоний положил руку на спинку еe стула.

Два года…

Пружина в ней сжалась так туго, что стало нечем дышать. Эльга поняла, что сейчас сорвeтся.

Гибким движением она поднялась из-за стола.

– Прошу прощения, эры, я на минутку.

Дамская комната пряталась за узорчатой портьерой цвета тeмного ореха. Узкое фойе с бордовыми стенами, бархатными кушетками, хрустальными бра и большим зеркалом напротив входа. Слева дверь в уборную, отделанную с той же старомодной салонной роскошью.

Эльга смочила руки в воде, прижала пальцы к щекам и тут же отняла – чтобы не повредить макияж. Отражение в зеркале напомнило, как мало она похожа на себя прежнюю: блестящие локоны цвета красного дерева, такие яркие, что ещe чуть, и будет вульгарно, алая помада, тушь на ресницах, подведeнные брови… Тщательно подобранная косметика делала еe лицо старше, создавала образ изысканный, страстный и вместе с тем холодный. «Ты должна воплощать собой порок и неприступность», – наставляла Эльгу эра Варинг.

Рик не узнал бы еe в любом случае. Он забыл Лелю из Биена, это было ясно давно и сейчас подтвердилось со всей беспощадной определeнностью.

С прошлым покончено, сказала себе Эльга. Сегодняшняя встреча ничего не меняет.

Она смотрела в зеленоватые глаза своего второго «я», пока не прекратилось биение крови в висках, а дыхание не стало ровным.

Но прошлое дожидалось еe в бордовом фойе. Подпирало стену плечом, скрестив руки на груди.

– Вы ошиблись дверью, эр ди Ронн, – произнесла Эльга. – Мужская комната напротив.

– Хотите сказать, я неверно понял ваш намeк, прекрасная недотрога?

– Увы.

Ди Ронну хватило одного движения, чтобы преградить ей путь. Они застыли лицом к лицу, в шаге друг от друга. Эльга чувствовала горьковатый аромат его одеколона, смешанный с запахом вина, видела иголочки щетины, пробивающейся на выбритом подбородке, и крохотный шрам у левого виска. Десять лет назад этого шрама не было.

– Позвольте пройти, – сказала она тоном одновременно требовательным и равнодушным.

– А если не позволю?

Сторрианин шагнул вперeд и обнял еe.

– Не позорьтесь, эр ди Ронн, – проговорила Эльга, глядя в глаза цвета тьмы и пепла. – Вы не подросток, чтобы зажимать девочек в уборной.

– Это то, что вы любите, Мориса?

Она откинула голову, уклоняясь от поцелуев, и быстро дотронулась до его руки.

Продолговатый камень в еe перстне-хамелеоне сегодня притворялся изумрудом – в тон платью. Защитный прагмат, найденный в потайном отделении Конфетерии эры Варинг, был идеально настроен на частоту Эльги и сейчас же ударил ди Ронна электрическим разрядом.

Сторианин отшатнулся. Спросил, потирая пострадавшую руку:

– У вас есть разрешение на шоковое оружие?

– Разумеется, – невозмутимо солгала она.

Малютка хамелеон не раз помогал ей остудить пыл не в меру горячих поклонников. И ни один ещe не подал жалобы.

Эльга обошла сторрианина и направилась к выходу.

– Для женщины, которая торгует чувственными удовольствиями, вы поразительно строптивы, – заметил он.

Эльга обернулась на пороге:

– Я продаю сладости, а не себя.

Больше всего ей хотелось кинуться прочь, запереть двери, зарыться под одеяло и разрыдаться.

Но она, разумеется, осталась. Расточала улыбки, любезничала, принимала заказы у постоянных клиентов и старалась заинтересовать клиентов возможных.

В конце вечера, когда она собиралась домой и ждала, пока подадут такси, ди Ронн подошeл извиниться:

– Я искренне сожалею о своeм поведении. Позвольте мне загладить вину, пригласив вас завтра на ужин.

– А вы наглец, – сказала Эльга, не глядя на него, и пошла прочь.

В спину ей раздалось:

– Это значит – да?

Дома она первым делом скинула с ног узкие туфли на каблуках. Затем осторожно сняла эмалевую заколку, выполненную в виде веточки неведомого растения с тонкими изломами боковых ростков. Второй подарок Конфетерии – всe-таки не зря дарители получили своe прозвище… К волосам Эльги, остриженным до плеч, сейчас же вернулся природный пшенично-медовый цвет.

Она стянула платье, бросила его на диван в тeмной гостиной и босиком прошла в ванную.

Кафель стен отливал жемчугом, ступни согревал махровый бледно-розовый ковeр, зеркала сияли чистотой.

Пока наполнялась ванна, Эльга смыла косметику, добавила в воду пены с запахом гиацинта. Потом долго лежала, закрыв глаза, в жарком душистом облаке. Но это не помогло вытравить гадкое чувство: словно Рикард ди Ронн растоптал последний не увядший цветок в еe душе, где вопреки разуму жила детская надежда на чудо.

Выбравшись из ванны, Эльга закуталась в махровый халат, налила себе вина и смотрела в ночь за окном до тех пор, пока голова не затуманилась, а тело не затопило тяжeлой слабостью. Тогда Эльга отправилась в постель, пахнущую горными фиалками, и вскоре уснула, так и не пролив ни слезинки.

Наутро ей принесли букет роз. Одиннадцать безумно дорогих крупных винно-алых роз с бархатным отливом на лепестках. Эльга склонила голову к плечу, и отлив скользнул вслед за еe взглядом, перекатываясь от густого индиго в глубине цветка до тускло-лилового с сединой по краям. Как муар по ткани.

Неужели безымянный поклонник обыграл фамилию, под которой Эльгу знали в обществе Сётстада? Не слишком ли тонко для мужчины?

На карточке не было подписи, лишь строки Ренальда Кальбе:

А ниже: «Заеду за вами в восемь».

Эльга крепко зажмурилась, ощущая, как ресницы наполняются влагой.

– Храню я в памяти неверной… – прошипела она сквозь зубы.

Может, ну еe, эту жизнь? Выйти за барона и уехать в его приморский замок.

Но даже сейчас, когда душа выла волчицей, Эльга понимала, что этим накажет только себя саму.

Аккуратно подрезав стебли, она поставила букет в фарфоровую вазу, а карточку разорвала на мелкие клочки и выбросила в мусоропровод на кухне.

Шикарный белоснежный дом, в котором Эльга проживала под именем Морисы Муар, носил название «Альбатрос». Он стоял на холме в северо-западной части Сётстада, и его обтекаемый силуэт был похож на лайнер, плывущий в океане небес.

Эльга занимала квартиру на последнем, седьмом, этаже. Два входа, шесть комнат, самые современные удобства и большая полукруглая терраса. Вечерами на ней было хорошо пить чай, любуясь кромкой гор вдали и обширной долиной Смалендаль, сказочно прекрасной в меркнущих лучах солнца. Зеркальный блеск озeр, речка Смаль, змейкой бегущая меж холмов, белые домики под скатами тeмных черепичных крыш.

Эльга влюбилась в этот пейзаж с первого взгляда не только за то, что он напоминал ей родной Биен, но и за пьянящее чувство простора и свободы, которую она надеялась однажды обрести. Уже скоро.

Иногда она перегибалась через перила, чтобы слева увидеть гору Торную, густо поросшую ольшаником. Раньше из-за деревьев поднимался круглый остов портальной рамы; в детстве у Эльги над кроватью висела журнальная картинка с этим видом. Но пять лет назад ольшаник вырубили, построили цеха и лаборатории, над рамой возвели купол, назвали всe это Строительно-испытательной площадкой Проекта по реконструкции транспортных Врат и обнесли высоким забором. Два с половиной года назад Эльга была там на экскурсии. Что изменилось с тех пор, даже с высоты рассмотреть не удавалось.

Врата местного действия, связывающие Сётстад с Биеном, располагались справа, на северо-восточной окраине долины, и были скрыты от взгляда лесистыми холмами.

Дарители всегда строили порталы на возвышенностях в виду живописных горных долин, и никто не мог найти объяснения этой их причуде. Может, думала Эльга, дело не в соображениях пользы, а в эстетических мотивах. Должно быть, дарители тоже любили смотреть в небеса, воображая себя птицами, вольными лететь в любой конец вселенной…

На ужин с Рикардом ди Ронном она, разумеется, не пошла. И заранее наказала консьержу никого к ней не пропускать.

Когда на следующий день Эльга вернулась из академии, еe дожидался новый букет. Тринадцать роз с очередной цитатой из Кальбе:

От поставщика из южной Зеймы доставили орехи, сухофрукты и готовые специи. Одевшись горничной, Эльга приняла покупки через чeрный ход, затем отнесла в кладовую и разложила по контейнерам.

Некоторые ингредиенты следовало готовить вручную. Благо, в квартире была отменно оборудованная кухня.

Для начала Эльга смолола десяток мускатных орехов. Потом взялась за кокос. Он был некрупным, но тяжeлым. Эльга вскрыла отверстие у его основания, слила воду и закрепила волосатый плод в тисках на краю стола. Как изумились бы еe клиенты, а особенно клиентки, увидев изысканную эру Муар с кухонным топориком в руках! Эльга вставила лезвие в скважину, пробитую в твeрдой шкуре, надавила – и орех раскололся напополам.

Часть белой мякоти, очищенной от кожуры, она натeрла на мелкой тeрке, остальное безжалостно раскрошила в измельчителе.

На этом подготовительная работа была закончена. Дальше в дело вступала Конфетерия – прагмат, созданный дарителями и доставшийся Эльге от эры Варинг.

Он занимал самую большую комнату, обозначенную на плане квартиры как танцевальный зал. Портьеры здесь всегда были наглухо закрыты, защищая тайную жизнь Морисы Муар от любителей обозревать в бинокль окрестные красоты и окна высотных домов. Если бы посторонний всe же проник взглядом под плотную ткань, он решил бы, что видит рубку мелоранского космического корабля. Всюду блестел металл, изогнутые консоли перетекали в высокие стойки технических шкафов с замаскированными дверцами и ящичками. Так выглядела Конфетерия в рабочем виде.

Эльга ссыпала тeртый мускат и декоративную кокосовую стружку в отдельные отсеки модуля хранения, а измельчeнную массу – в одну из eмкостей фабрикатора. Подала кипяток и вышла, погасив свет. Конфетерия сама изготовит кокосовое молоко и кокосовое масло и сбережeт всe в идеальном состоянии до нужного момента.

Закончив, Эльга приняла душ. Светская дива Мориса Муар продавала сладости, но не пахла кухней. Клиентку, пришедшую забрать заказ, она встретила в элегантном домашнем платье, с безукоризненным макияжем и маникюром, окутанная благоуханием тонких духов.

Назавтра всe повторилось. С той разницей, что вместо муската Эльга молола кардамон и бобы какао, а ближе к вечеру лично отнесла конфеты и меренги новому клиенту. Мужчин она старалась дома не принимать, тем более тех, в ком не была уверена.

Третий букет прибыл в выходной. Посыльный торжественно вручил ей корзинку с пятнадцатью розами и скромной запиской: «Разрешите пригласить Вас на обед. С волнением и надеждой, преданный Вам, Рикард ди Ронн».

Эльга желчно рассмеялась.

Корзинка роз заняла место на низком столике рядом с двумя другими букетами. Ветер ворвался в открытые на террасу двери, вздул прозрачные занавеси, тронул листья на длинных стеблях. Эльга бережно провела согнутым пальцем по нежным лепесткам, ощущая печаль и странное облегчение. Круг замкнулся, последняя иллюзия сгорела, опав горьким пеплом, и это к лучшему.

Десять лет назад она влюбилась в мираж, в солнечный свет на своeм лице, в мечту о любви. В героя без изъяна. Смелого, ловкого, сильного.

А как он умел целоваться!

Значит, практиковался много и со многими, теперь-то она это понимала. Юная Леля в платье с незабудками стала для него минутным увлечением. Риск, азарт, летний зной, горячие девичьи губы…

Но вот что любопытно: увидев Эльгу вновь, Рикард ди Ронн не смог пройти мимо. Словно тот поцелуй у старой беседки настроил их на общую частоту и, оказавшись рядом, они тотчас вступили в резонанс – как это происходит между страль-оператором и прагматом при синхронизации диапазонов.

Случайность?..

Эльга вдохнула сладкий аромат и склонила лицо, позволяя краям лепестков коснуться щеки.

Что ж, она сходит на свидание. Посмотрит на свою девичью грeзу трезвым взглядом взрослой женщины.

А потом решит, как быть дальше.

Глава 3

Рикард ди Ронн вeл себя образцово. Подъехал к двум, как условились. Учтиво восхитился еe нарядом цвета шафрана – Мориса Муар позволяла себе одеваться броско. Усадил в длинный сторрианский автомобиль с графитово-серыми дверцами и чeрным кожаным верхом. Пока ехали – совсем недалеко, говорил исключительно о погоде, а помогая выйти у ресторана, задержал еe руку в своей не дольше необходимого.

Ресторан стоял над самым обрывом и назывался «Орлиный приют». Его главный зал, слишком большой, высокий и мрачный, навевал мысли о диких скалах и ледяных вершинах. С гор тянуло холодком, но день выдался достаточно тeплым, чтобы обедать на веранде под навесом. Именно здесь ди Ронн забронировал столик.

И он знал, что делал.

Веранда «Орлиного приюта» была прекрасна. Не столько деревянной отделкой и вьющимися растениями на столбах и решeтках, сколько видом на Нидельское озеро. Как раз в эту пору по его отлогим берегам цвeл рододендрон. Лилово-розовые клубы разбегались вокруг, пенными волнами омывали озеро, отражаясь в прозрачных водах, и это было чарующее зрелище.

Эльга улыбнулась ди Ронну, показывая, что оценила его старания. Он тут же спросил у официанта глинтвейна, заметив Эльге: «Не хочу, чтобы вы простудились на сквозняке». Но сам лишь пригубил.

– В чeм дело, эр ди Ронн, боитесь обжечься?

– Ни в коей мере, милая эра Муар. Но я не пью до ужина, тем более когда за рулeм.

– Вы на Смайе, эр ди Ронн. Тут за пару бокалов не штрафуют.

– Штраф заплатить нетрудно, эра Муар. Но рисковать вашей жизнью, управляя машиной в подпитии, я не готов.

– А мне казалось, вы из тех, кто любит риск.

Ей нравилось ощущать на лице бодрящую свежесть ветерка и тепло солнечных лучей, проникающих под навес, слушать птиц, вдыхать запахи весеннего цветения и аромат от палочки корицы, поданной с глинтвейном. И нравилось пикироваться с ди Ронном.

– Есть разница между риском и глупостью, – отозвался тот с тенью раздражения в голосе. – Впрочем, вы правы. С моей стороны некрасиво оставлять вас пить в одиночестве.

Он сделал большой глоток. Затем раскрыл меню.

– Вы уже бывали здесь, не так ли, эра Муар. Чего бы вам хотелось?

– Целиком положусь на ваш вкус.

Было занятно наблюдать, как он делал заказ. Мясные закуски вместо салатов и супов, дорогие фирменные блюда. Официант удалился, и ди Ронн с усмешкой взглянул на Эльгу:

– Я прошeл проверку?

– Узнаю, когда попробую, – ответила она.

А для себя заключила: он не беден, не жаден и не прочь пустить пыль в глаза – как это свойственно мужчинам.

Эльга с любопытством рассматривала своего визави, оценивая, как он изменился за десять лет. Возмужал, это сразу бросалось в глаза. Стал крупнее, плотнее, его запястья больше не казались узкими, черты лица сделались резче и твeрже. Сильный, уверенный в себе мужчина.

– Вы так смотрите, будто решаете, запечь меня на вертеле или порубить на куски и зажарить с чесноком и перцем, – заметил он.

– В коньячном соусе, – добавила Эльга. – Думаю, вам пойдeт.

Только его глаза остались прежними – цвета утренней дымки, но блеск их отдавал холодком.

– Откуда у вас этот шрам? – она дотронулась до своего виска.

– Шрам? Обычно женщины замечают его только в постели. Он же совсем маленький.

Эльга не мигая смотрела ди Ронну в глаза, и его ухмылка увяла.

– Простите мою вольность, эра Муар. Но ваш интерес удивителен… Впрочем, тут нет секрета. Я был на Смайе перед самым закрытием Врат. Тогда случился сбой, если помните…

– Кто же не помнит, – пробормотала Эльга.

– Наша группа помогла восстановить структуру прагмы и вернуть резонанс в управляемый диапазон. Но страль-поток оставался недостаточно устойчивым. Мы покидали Смайю последними. На выходе произошла лeгкая флуктуация, и нас с однокурсником буквально выбросило наружу. Он сломал ногу, я немного разбил голову и получил пару ушибов. Это, – он указал на шрам, – память о том происшествии.

– Вот как, – тихо произнесла Эльга.

А ведь ей приходило на ум, что полуисправные Врата могли подвести. Когда сообщение между Смайей и Сторрой восстановилось, а Рик не дал о себе знать, она первым делом наведалась в библиотеку – просмотреть сторрианские газеты. Из Гристада прислали подшивки за все четыре года, что Врата оставались закрытыми. Нигде не было упоминания о несчастных случаях при эвакуации граждан Старшей планеты. Возможно, нетяжeлые травмы пары студентов не стоили внимания прессы…

– Спасибо, что согласились дать мне шанс, эра Муар, – сказал ди Ронн.

Проникновенные нотки в его голосе заставили Эльгу иронично прищуриться.

– А если бы не согласилась?

– Я снова прислал бы вам розы.

– И стихи?

– Вам не понравилось?

– Отчего же… Но я удивлена, что вы знакомы со смайянской поэзией.

– Шутите? Ренальдом Кальбе у нас зачитываются все, от гимназистов до почтенных старцев. Правда, интеллектуалы предпочитают Янга, но, на мой вкус, его философские умствования скучны. У Кальбе больше жизни. В своей «Муке сердца» он выразил мои чувства куда полнее, чем смог бы я сам.

– Что ж, эр ди Ронн, – произнесла Эльга. – Это было красивое извинение. Вы очень расчeтливый поклонник.

– Расчeтливый? Да рядом с вами я чувствую себя импульсивным подростком!

– О нет, импульсивные подростки ведут себя иначе. – Эльга опустила ресницы, пряча выражение глаз. – Вы же циник, эр ди Ронн.

– Скорее, человек, который не скрывает своих желаний. – Он бросил на Эльгу красноречивый взгляд. – Но я не хотел вас обидеть. Я просто… ошибся, приняв видимость за суть. Прошу вас, подумайте: возможно, и вы ошибаетесь на мой счeт. Давайте оставим то маленькое недоразумение в прошлом.

Далеко у горизонта купались в солнце вершины Онембрийских гор. Ветер играл с буйным цветом рододендрона, берега отражались в воде, и по озеру, меняя направление, бежала розовая и лиловая рябь.

– Порой прошлое не отпускает, – еле слышно прошептала Эльга.

Подали закуски, затем баранью грудинку с грибами и жаркое из индейки. Ди Ронн заказал красного вина.

– Всe-таки решились на глупость? – уколола Эльга.

– Решил взять такси. Машину заберу завтра.

Они смотрели, как стелются травы на лугах, как плывут по озеру тени облаков, и говорили на нейтральные темы – о литературе, музыке, театре. Их вкусы во многом оказались схожи, что не мешало спорам и взаимной иронии. Непринуждeнный, игривый разговор. Но Эльге казалось, что у неe в груди натянуты чувствительные нити, и кто-то наматывает, наматывает их на кулак, стягивая всe сильнее. Ди Ронн с одинаковой легкостью рассуждал о романах из короткого списка главной сторрианской премии имени Мюри и о смайянских классических комедиях. Знал, какие постановки идут в театрах Сётстада, сыпал именами артистов и даже процитировал пару известных монологов из пьес Мирта.

Известных жителям Смайи, которые проходят их в школе.

– Да вы знаток! – Эльга искусственно рассмеялась. – Только не говорите, что каждый гимназист в Гристаде знает Мирта.

– Не скажу. – Ди Ронн был доволен произведeнным впечатлением. – Я по натуре исследователь, эра Муар, и мне нравится узнавать вашу планету.

– Вижу, за два года вы многое успели.

Тот, кто держал в кулаке нити еe души, резко дeрнул…

Это ведь не любовь, сказала она себе. Нельзя любить сказку, химеру, выдумку, призрака из прошлого. Один день. Придуманный образ. Она и не знала его, того мальчика. Они провели вместе всего несколько часов. Всe это вымысел, иллюзия. Самообман.

Тогда почему ей до сих пор больно?

Когда принесли десерт, ди Ронн достал из кармана бархатную коробочку.

– Хочу подкрепить свои извинения маленьким презентом.

– Что это? – Эльга надавила на язычок у основания и откинула крышку.

На белом атласе лежали серьги с изумрудами на изящных подвесках.

– Вас так поразило моe зелeное платье, эр ди Ронн?

– Скорее, ваши глаза, Мориса.

Камни искрились на солнце, призывая восхититься их глубоким цветом и внутренним сиянием. Эльга захлопнула крышечку.

– Красиво, но я не возьму. Слишком дорогой подарок для первого свидания.

– Примите его в счeт десятого.

– Вот на десятом и приму, – сказала Эльга.

– Ловлю на слове. – Ди Ронн спрятал коробочку в карман, блеснув глазами.

Ветер сделал свой выбор – теперь рябь на воде бежала в одну сторону.

– Поужинаем послезавтра в «Долине чудес», Мориса?

– Для вас всe ещe эра Муар. А надолго ли… Вы должны понимать, что можете не получить того, к чему стремитесь. Уверены, что хотите продолжать?

Ди Ронн ответил снисходительной улыбкой:

– Милая эра Муар, жизнь устроена так, что, берясь за дело, никогда не скажешь, к чему придeшь. Может, к полному фиаско. А может, приз окажется больше, чем рисовалось в самых смелых мечтах? Я готов рискнуть.

– Всe-таки вы любите риск, – усмехнулась Эльга.

Теперь она знала, чего хочет добиться.

Глава 4

– Сьюз! Кто на выход?

Эльга ловко спрыгнула с подножки в придорожную пыль. Дряхлый автобус стрельнул выхлопом и с дребезгом покатил дальше по залатанному шоссе. Его колeса помнили гладкие, как стекло, дороги Сторры, откуда, отслужив своe, он был сослан на Младшую планету. И уже лет двадцать коптил воздух, объезжая городки и деревушки, разбросанные к юго-востоку от Сётстада.

Через шоссе, за вязами, одетыми молодой зеленью, виднелись крыши Сьюза. Эльга поправила очки и, поудобнее перехватив портфель, зашагала в ту сторону.

Туфли на низком каблуке, старушечья юбка, стянутые в пук волосы цвета прелой соломы, блeклые губы и брови – такой знали Эльгу Экберт в Сётстадской технологической академии. Такой привыкли видеть скромную гостью портнихи Тильды Ньель жители Сьюза. Ничего общего с блистательной эрой Муар, которую невозможно было представить в этом захолустье.

При встрече здесь полагалось здороваться – неважно, свой ты или заезжий. И когда из заросшего бурьяном проулка между двумя усадьбами вынырнул невысокий парень в низко надвинутой кепке, Эльга привычно сказала:

– Добрый день.

Вместо ответа парень ссутулился, пригнул голову и торопливо зашагал прочь. Явно чужак. Вид вороватый, пиджак на груди топорщится. Как бы и впрямь не обокрал кого-нибудь.

На секунду в его гримасе ей почудилось что-то знакомое. Но память не дала подсказки, и Эльга выбросила случайную встречу из головы.

Крохотный Сьюз был нанизан на одну длинную ухабистую улицу, как бусины из речных окатышей на грубую бечeвку. Суровость тeмных каменных домов смягчали палисадники, обнесeнные веселыми изгородями.

Штакетник Тильды радовал глаз жeлтыми и красными планками. За калиткой ронял цвет черeмуховый куст. Воздух пах здоровой деревенской весной.

Хозяйка усадила Эльгу обедать в белeной кухне со старинной чугунной плитой, медной посудой на стенах и чeрными от копоти балками под потолком.

– Синее – ушло, – сообщила, ставя перед ней тарелку с тушeной уткой и фасолью. – К жeлтому одна приценялась, но смелости не хватило. Слишком яркое, говорит.

У Эльги побежали слюнки. Поесть в городе она не успела – торопилась на автобус.

– Думаешь, не продастся?

– Продастся, – махнула рукой Тильда. – Вот сейчас потеплеет…

Морисе Муар всe время требовались новые наряды, но копить несметные платья, юбки, жакетики не имело смысла. Кое-что Эльга оставляла себе, от прочего, надев раз-другой, избавлялась – вещи поскромнее отсылала сeстрам в Биен, слишком нарядные и экстравагантные перепродавала через Тильду.

Покончив с уткой, они перешли в мастерскую, которую муж Тильды пристроил к дому незадолго до своей гибели, и Эльга примерила два летних платья – коралловое, из крепдешина, и чесучовое, с маленькими рукавчиками.

– Везeт тебе. – Отмечая, где надо подобрать, портниха вздохнула. – Ешь сколько хочешь, и куда что девается?

Еe пышное тело волновалось под длинным цветастым платьем, с пухлого белого лица живо смотрели глаза, выпуклые и тeмные, как спелые сливы.

Эльга рассмеялась: страль-операторы не толстеют.

Она считала Тильду подругой, единственной в своeм сётстадском окружении, но даже с ней не была до конца откровенна. Стоило предупредить, что этот заказ скорее всего будет последним и Тильда потеряет свою самую выгодную столичную клиентку. Но опережать события не хотелось.

Позже, решила Эльга. А как возмещение Тильде достанется весь нынешний гардероб Морисы Муар.

Они вернулись в кухню пить чай. Портниха поставила на стол чашки в горошек и корзинку с песочным печеньем. В окна робко глядел пасмурный день, поперeк дубовой столешницы лежали тусклые полосы света.

– Мам, я всe! – раздалось от дверей, и в кухню заглянула девочка в клетчатом платьице. – Смотреть будешь? Здравствуйте, тeтя Лина!

Эльга просила Тильду никому не называть еe настоящего имени, и двенадцатилетняя Мия знала только, что мамина гостья им дальняя родня.

– Буду. – Портниха смерила дочь строгим взглядом.

Та шлeпнула на стол три тонкие тетрадки в серых обложках.

– Ну, я гулять?

– Подожди. Сядь. Я проверю…

Надув губы, девочка взгромоздилась на стул и вцепилась в короткие тугие косички. Чeрными волосами и круглым лицом она пошла в мать, но была тонкой, как прутик, и Эльга пододвинула к ней корзинку со сладко пахнущим печеньем.

Где-то за окном лаяли собаки и кричали петухи, портниха отчитывала дочь за помарки в домашнем задании – и на Эльгу повеяло домом. Их кухня в Биене была теснее и плоше, во дворе на три семьи хватало места лишь для пары грядок под окном. Всe остальное – общее: верeвки для белья, натянутые между деревьями, скамейка под кустом акации, врытый в землю стол, за которым мужчины вечерами играли в кости и пили молодое вино. Длинный сарай был поделeн на три секции, а деревянный туалет всего на две. За единственные качели приходилось спорить с соседскими детьми. Эльга разбирала с сeстрами задачи по арифметике, а они, как сейчас Мия, ныли, куксились и просились гулять.

На душе стало тепло и грустно.

Нет, Эльга не хотела вернуться в ту жизнь. Но она столько лет была одна – ни семьи, ни друзей, ни единого человека, которому не страшно открыть душу. И уже не верилось, что может быть иначе.

Тильда между тем перешла от письменных заданий к устным.

– Это же история, а не тригонометрия какая-нибудь. Что тут запоминать? – сердилась она. – Ты просто не учила.

– Учила! Но тут столько всего. Я запуталась…

Эльга из любопытства заглянула в незнакомый учебник – у неe в своe время был другой. И правда, есть где запутаться: слишком много слов, фактов, имeн и дат.

– Тебе надо научиться выделять главное, – сказала она девочке. – Колонизация Смайи. Что тут важно? Четыреста лет назад на Сторре впервые открыли пространственные Врата, и они привели на Смайю. Для заселения сочли пригодной относительно небольшую территорию между Онембрийскими горами на северо-западе и Брикским морем на востоке. Начали продвигаться на юг, в джунгли, но оказалось, что под ними скрыт подземный разлом, и излучение, идущее через него из глубин планеты, вызывает у людей опасные мутации уже во втором-третьем поколении. Знаешь, что такое мутация?

Девочка насупленно кивнула.

– Агрессивные мутанты уничтожили колонию, затем попытались прорваться на Сторру, и Врата с той стороны были заблокированы. Только через семьдесят лет сторриане послали войска, загнали мутантов в джунгли и заселили Смайю вновь. Большие Врата Биена работали с перебоями, контакты между двумя планетами не раз надолго прерывались, и нам приходилось выживать в одиночку…

– А теперь сторы пришли на готовое и всем командуют, – перебила Мия.

Слушая Эльгу, она успела отправить в рот три круглых толстеньких печеньица.

Тильда всплеснула руками:

– Кто тебе такое сказал! Да если бы не Сторра, неизвестно, что бы с нами сейчас было. И правильно говорить не сторы, а сторриане.

– Мелоране класснее, – заявила девочка. – Я хочу побывать на Мелоре. У них там космические корабли, и лифты на орбиту, и роботы, и дома на небе висят вниз головой, и живут они двести лет.

«Я тоже хочу побывать на Мелоре», – подумала Эльга.

Тильда покачала головой.

– Фантазeрка ты. Ладно, давай естествознание. Что там задали? – она заглянула в дневник. – Понятие о страль-процессе.

Девочка закатила глаза:

– Вот зачем мне всe это? Я же не стралер!

– Что ещe за стралер? – возмутилась Тильда. – Страль-оператор! Или страль-техник. И вообще, хватит жевать!

Страль-техниками называли операторов, обслуживающих высокотехнологичные прагматы вроде Врат или Грозоотвода, но Эльга не стала поправлять подругу.

Мия фыркнула:

– Страль-операторы, частицы, волны, когеренция, интерференция, резонанс… – Она жалобно заглянула матери в глаза: – Я правда ничего в этом не понимаю.

Тильда взяла из еe рук учебник, полистала и беспомощно протянула Эльге.

Учебник был новенький и опять не такой, по какому учились Эльга и еe сeстры.

Интересно, что все термины девочка произнесла без запинки – память в этом возрасте цепкая, но разобраться в определениях, взятых из вузовских пособий по страль-физике, Мие было не по силам. Сама Эльга к еe годам прочла три таких пособия от корки до корки. Не поняла и пятой части, но прочла – и даже вызубрила основные формулы. В их с Тильдой время основы страль-физики давали в восьмом классе, а не в пятом. Голову бы тому открутить, кто перекроил программу!

– Представь себе дождевого червя, – сказала Эльга. – Или гусеницу. Знаешь, в огороде, такие зелeные, длинные?

Мия настороженно хмыкнула.

– Когда гусеница свeрнута в кольцо, она частица. А когда ползeт, изгибая тело петлeй – волна.

Девочка хихикнула.

– Теперь представь велосипед, который несeтся так быстро, что не видно спиц в колесе, а видно один расплывчатый круг. Вот и наша гусеница изменяет положение тела с такой же бешеной скоростью, так что непонятно, где у неe спинка, где брюшко, где хвост, где нос, и есть ли она на самом деле или только чудится. Такая гусеница-призрак.

Мия рассмеялась в голос.

– Вот это и есть страль, – подытожила Эльга. – Всe вместе: частица, волна и еe вибрация. Страли очень маленькие, меньше атома, но из них состоит всe на свете – ты, я, этот дом. – Она обвела взглядом кухню. – Печенье в твоей руке. Сам воздух и даже космическая пустота. Человек не может увидеть страль без специальных приборов. Но дарители создали прагму – особое вещество со свойствами страль-поля – и стали делать из него прагматы.

Эльга на секунду задумалась.

– В каждом прагмате спрятано секретное послание. Написано оно тайнописью, как бывает в детективных романах, когда надо подержать листок бумаги над огнeм, чтобы проступили буквы. В нашем случае огонь – это страль-оператор. Человек, способный связать своe страль-поле со страль-полем прагмы. Он подчиняет прагму себе и заставляет открыть тайное послание – базовую страль-структуру. В послании сказано, для чего создан прагмат и как привести его в действие, то есть построить рабочую страль-структуру на основе базовой. Это как пристроить к дому на две комнаты мастерскую для шитья или, скажем, кабинет с библиотекой, или…

– Бассейн! Можно бассейн? – Девочка даже в ладоши захлопала.

– Только если о нeм сказано в тайном послании. – Эльга заговорщицки подмигнула ей.

Это было трудно – увидеть страль-процесс глазами новичка, подобрать простые слова и понятные аналогии. Трудно, но весело. Словно дочка Тильды – сложный прагмат с открытой структурой, и надо угадать, как еe надстроить, чтобы достичь нужной цели.

И Эльга справилась: глаза Мии блестели, она перебивала, задавала вопросы.

– А вы тоже умеете подчинять прагматы, тeтя Лина?

– Самую чуточку. – Эльга улыбнулась.

Мия горячо воскликнула:

– Как я хочу быть страль-оператором! Мам, а давай я тест пройду?

И Тильда ещe утверждала, что этот ребeнок не хочет учиться.

Наконец девочка убежала гулять, и портниха с благодарностью сжала руку Эльги:

– Ты так здорово объясняешь! Даже я поняла про этот ваш страль-процесс. Я ведь в науках ничего не смыслю, а в школе сейчас так сложно. Был бы жив Карл…

Муж Тильды сорвался с лесов на одной из многочисленных строек Сётстада шесть лет назад.

– Просто не дави на неe, – посоветовала Эльга, пока портниха подливала ей кипятка.

– Легко тебе говорить! – Тильда в сердцах брякнула чайник на чугунную конфорку. – Вот будут у тебя свои дети, поймeшь тогда.

Эльга промолчала. Если бы у них с ди Ронном были дети, они с пелeнок знали бы о страль-процессе всe, потому что дома говорили бы об этом каждый день… Смешно, право слово.

Тильда вдруг посмотрела на неe блестящими глазами:

– У тебя кто-то появился?

– Нет. С чего ты взяла?

– У тебя такой взгляд, как будто ты любуешься чем-то внутри себя.

Ответить Эльга не успела.

Зазвучали шаги, спорые, лeгкие, и в кухню опять вбежала Мия, на еe щеках горел румянец возбуждения.

– Мама, тeтя Лина! Смотрите, что нам через забор бросили!

В еe руках дрожал лист бумаги с текстом, отпечатанным типографским способом.

Тильда прочла первой, сморщилась.

– Отказчики!

Эльга кивнула. Она сразу заметила наверху знакомый символ – полуовал Врат, жирно перечeркнутый крест-накрест.

– Что стало с тобой, о прекрасная, добрая, щедрая Смайя? – прочла Тильда вслух. – Где твоя гордость, твой вольный и счастливый смех? Алчные сторриане превратили тебя в распут…

Закусив губу, портниха быстро взглянула на дочь. Скомкала листовку и швырнула на стол.

– Третий раз в этом году подбрасывают. У нас же тут полтора двора. Неужели из Сётстада специально едут? Или кто-то из наших? Ничему их жизнь не учит! Забыли, что наши предки тоже со Сторры. И засуху на Южных равнинах забыли. Да если бы не сторы, половина Смайи с голоду бы перемeрла! А вторую половину мутанты сожрали!

– Не сторы, а сторриане, ты сама говорила, – вредным тоном поправила Мия.

Эльга развернула листовку.

– Хорошая бумага, чeткий шрифт, краска не мажется. Не похоже на подпольную типографию. Наверняка отпечатано на Кезе или Виране. Кто ещe потакает отказчикам? Они думают, стравят между собой союзников Мелора, а сами под шумок захватят место лидера. И плевать им на нашу прекрасную, добрую, щедрую Смайю!

Никто не понимал, почему отказчики на Смайе вдруг оживились – и это была лишь одна из версий, которые обсуждались в коридорах академии. Но пусть Тильда перескажет слова Эльги соседям, а те разнесут по родным и друзьям – им ведь тоже подкидывали такие листовки. И Мия пусть поделится с подружками.

Малые Врата связывали Сётстад и Биен, Большие – Смайю и Сторру, а со Сторры можно попасть на любую из планет, соединeнных Цепью Врат.

– Если они победят и мы рассоримся со Сторрой, – сказала Эльга Мие, – ты никогда не увидишь Мелор.

«И я тоже», – добавила она про себя.

А потом ударила мысль: парень в кепке! Не краденое добро он прятал за пазухой, а листовки отказчиков.

Пожалуй, в нeм было что-то от Нильса Карпета. В манере, в лице с костлявым подбородком и зло поджатыми губами. Нильс тоже твердил, что Смайя стонет под пятой сторрианских кровопийц. Интересно, где он теперь?

Глава 5

Всe утро над Сётстадом собирались тучи. Словно вражеские рати вокруг осаждeнной крепости, они становились всe гуще и чернее. Глухие вспышки в недрах клубящейся тьмы обещали большую весеннюю грозу.

Но после полудня небеса подeрнулись глянцем, как будто на пережжeнную в печи чашу нанесли слой глазури. Это заработал Сётстадский Грозоотвод – самый знаменитый прагмат Смайи. Других таких в изведанной части вселенной обнаружено не было.

Полвека назад мелоране захотели изучить его, чтобы построить у себя такой же. Смайя в то время была тихим, уединeнным местом. Большие Врата Биена открывались раз в десять лет, а то и реже, с неохотой уступая настойчивым попыткам страль-техников Старшей планеты.

Мелоране не хотели ждать так долго. Первым делом они отремонтировали Врата, установив непрерывную связь со Сторрой. Узнали, что хотели, и ушли, забыв о маленьком отсталом мирке. Грозоотвод же по-прежнему защищал Сётстад от разрушительных ливней, бурь, града, избытков снега короткой зимой – и от пагубного влияния разлома в Ядовитых джунглях.

Интересно, что заслон от излучения распространялся не только на столицу, но и на весь населeнный участок суши. Дарители заранее отмерили людям безопасные границы. Жаль, четыреста лет назад об этом никто не знал…

К вечеру мрак над городом разредился; гроза переродилась в мелкий дождик.

Ди Ронн, в плаще, шляпе и с зонтом под мышкой, встретил Эльгу в парадном фойе.

– Красивый дом, – заметил он, оглядывая пространство, одетое в мрамор и зеркала.

У подъезда дожидалось такси, и Эльга подумала, что в прошлый раз сторрианин попал впросак, потому что не привык назначать свидания среди дня. А может, хотел похвастаться шикарным автомобилем. Ночью он в своей стихии, и после ужина наверняка последует ещe одна попытка соблазнения.

За окнами такси сверкал огнями вечерний Сётстад. За последние десятилетия столица Смайи расстроилась, похорошела, взбодрилась и стала походить на города Сторры. Даже обзавелась несколькими мюзик-холлами.

Самым модным была «Долина чудес» в старой части города. Заведение славилось богатой кухней и размахом. На просторной, нарядно оформленной сцене выступали артисты лeгких жанров.

Всe в зале сияло – огромные хрустальные люстры, крахмальные скатерти, серебряная посуда, драгоценности дам, их белые плечи и жeсткие мужские манишки с защипами. Практичный костюм ди Ронна выделялся среди местных вечерних фраков и бабочек. На сторрианина и его даму поглядывали. Эльга надела платье из чeрного шeлка с красной искрой, открытое ровно настолько, чтобы будоражить воображение. Хамелеон на еe пальце сверкал кровавым рубином, заколка в волосах оставалась невидимой.

Зал был устроен в подражание театральному. Эльгу и ди Ронна усадили на возвышении, именуемом бельэтажем. Место оказалось выгодным: сцена неплохо просматривалась, но музыка не оглушала. Впрочем, шума хватало и без того. Гости галдели, смеялись, звенели бокалами. У стены, через пару столов от Эльги и ди Ронна, веселилась компания младших офицеров, судя по мундирам, из полка пехотного резерва. Они много пили, мало ели и вели себя так, будто находились не в светском заведении, а в портовом кабаке.

Бросив взгляд через плечо, ди Ронн поморщился:

– Мне жаль, эра Муар. Не ожидал здесь такой публики. Пересесть уже некуда. Хотите, пойдeм в другое место?

– Ну нет! – сказала Эльга. – Я никуда не пойду, пока не отведаю здешнего фаршированного поросeнка и не услышу дуэт братьев Красст.

Оркестр как раз заиграл что-то бравурное, пьяные выкрики потонули в звуках труб и барабанов. Это акробаты завершили свой номер каскадом сложных прыжков. Следом брюнетка с красивым сильным голосом исполнила песню сторрианской дивы Лоры Сильван, и ди Ронн рассказал, как гимназистом пробрался к ней за кулисы, чтобы попросить автограф.

– Вы были влюблены в Лору Сильван?

Она пела слаще соловья, но красотой не отличалась.

– Не в неe, – засмеялся ди Ронн. – В сестру своего одноклассника. Она мечтала о сцене, Лора Сильван была еe кумиром. Я хотел угодить девочке и был так глуп, что не попросил в награду поцелуя.

Эльга покачала головой:

– Это ценно, когда тебе делают приятное, ничего не требуя взамен.

Военным понравилась песня. Один из них, с нашивками штаб-лейтенанта, вскочил на ноги, громко аплодируя. Опрокинул стул и, пытаясь его поднять, толкнул женщину за соседним столом. Еe спутник с бородкой сказал что-то резкое. Штаб-лейтенант оскорблeнно выпрямился, застыл столбом, потом развернулся и пошeл прочь, не слушая окликов товарищей – словно забыл, где он и зачем. Эльгу поразил стеклянный блеск его глаз. Мелькнула мысль, что сейчас случится что-то страшное.

Штаб-лейтенант приостановился в проходе за спиной ди Ронна. Сжал челюсти, сунул руку в карман и начал оборачиваться к своему бородатому обидчику…

Сторрианин вместе со стулом рывком подался назад, едва не сбив офицера с ног.

Дальше всe произошло молниеносно. Мелькнула рука с чeрным пистолетом, ди Ронн и штаб-лейтенант сцепились, пистолет задрался кверху – и Эльгу оглушило выстрелом. Пахнуло едкой гарью, с потолка посыпалась штукатурка, в зале поднялся визг. Ди Ронн и его противник отшатнулись друг от друга, сторрианин сунул в карман чужое оружие.

Штаб-лейтенант схватил ртом воздух, закашлялся от пыли в воздухе и глухо выдохнул:

– Убью!..

Приятели-офицеры вцепились ему в плечи:

– Он же стор, Зутц! Вы что, под трибунал захотели?

– Лучше под трибунал, – прохрипел штаб-лейтенант, – чем поступиться честью перед штатским…

Он высвободился из хватки сослуживцев и выпалил в лицо сторрианину:

– Стреляться! Завтра же на рассвете!

Удивительно, но сейчас он не походил на пьяного или невменяемого. Бледные глаза горели мыслью и страстью – будто драка вернула его к жизни, только зрачки оставались странно узкими.

– У вас найдeтся секундант? – обратился к сторрианину один из офицеров. – Если нет, я готов оказать вам услугу. Вижу, вы не трус…

Ди Ронн оскалился:

– Зачем ждать до завтра?

И без замаха двинул штаб-лейтенанту кулаком в челюсть. Тот полетел навзничь – друзья едва успели его подхватить.

Снова поднялся гвалт. Раздались трели свистков. Громко стуча коваными каблуками, по проходам бежали полицейские в синих мундирах и кепи с лаковыми козырьками.

Гости подтвердили, что виновником беспорядка был штаб-лейтенант и он же открыл стрельбу. Дама, которую толкнули, громко жаловалась на грубость военных, еe кавалер с бородкой возбуждeнно жестикулировал и жал руку ди Ронну. Пистолет был сдан в руки полиции. Когда на штаб-лейтенанта хотели надеть наручники, его приятели взбеленились, крича, что никто не смеет заковывать в кандалы смайянского офицера.

– Идeмте. – Ди Ронн подхватил Эльгу под локость. – Дальше обойдутся без нас.

Дождь перестал, сквозь иней облаков в тeмном небе протаивали звeзды. Эльга с наслаждением вдохнула ночную прохладу. К пьянящему запаху влажной земли и молодой зелени примешивался смрад автомобильных выхлопов – напуганные гости спешно разъезжались по домам. Сейчас все такси разберут, подумала Эльга. Мокрые улицы блестели в свете фонарей, по еe красному лаковому дождевику катались блики, похожие на мазки белой фосфорической краски.

– Вы отчаянный человек, эр ди Ронн, – сказала Эльга.

Он усмехнулся:

– Всего лишь расчeтливый… как вы заметили при нашей прошлой встрече. Если бы я не вмешался, дело могло кончиться убийством. В театре зимой был похожий случай. Офицер разрядил пистолет в голову одного из зрителей – тот якобы его оскорбил. – Ди Ронн бросил на Эльгу озабоченный взгляд. – Давайте пройдeмся, подышим воздухом. На вас лица нет.

– Я переволновалась, – признала она.

Огни рекламных вывесок казались слишком яркими, звук собственных шагов по мостовой – слишком громким. В ушах всe ещe звучало эхо выстрела.

Произошедшее виделось Эльге злой пародией на стычку Рика с Нильсом Карпетом на биенском Гульбище.

Сила тяжести на Сторре больше. Немного; ровно настолько, чтобы тренированный человек чувствовал себя королeм в единоборстве со смайянином. Но окажись этот Зутц чуть ловчее, ди Ронн получил бы пулю.

Если бы он сейчас погиб у неe на глазах… Это было бы чудовищно – потерять его вот так!

Эльга постаралась отвлечься, слушая перестук своих каблуков.

Тук, тук, тук.

– Не понимаю, как вам удалось толкнуть его с такой снайперской точностью, – сказала она. – Вы же сидели спиной.

– Я видел его отражение в соуснице.

У Эльги даже не возникло охоты рассмеяться.

Обычно прогулки действовали на неe умиротворяюще. Но позади осталось уже полдюжины домов с закрытыми на ночь магазинчиками и кафе, а спокойствие всe не приходило. Из неосвещeнных подворотен и проулков веяло угрозой. Всe время хотелось оглянуться, проверить – не идeт ли кто-нибудь следом.

– Не боитесь, что они захотят отомстить? Подкараулят вас вечером…

Ди Ронн отмахнулся:

– Эти молодчики храбры от скуки и безнаказанности. Тому стрелку из театра всe сошло с рук. Можете себе представить? Командование за него похлопотало. И сейчас было бы то же самое. Но за мной стоит Сторра, и тот, кто поднимет на меня руку, ответит сполна.

Прозвучало самонадеянно, однако все знали, что Сторра защищает своих граждан твeрдо и непреклонно. И штаб-лейтенант знал. Никакое высокое заступничество не спасло бы его от каторги, а то и от петли. Но кто помнит о таких вещах в пылу драки?..

– Зачем вы его ударили? – спросила Эльга. – А если бы остальные бросились на вас?

Сторрианин поглядел на сбитый в кровь кулак.

– По их бандитскому кодексу, вмешаться в поединок – дурной тон. Лейтенантик должен был сам призвать меня к ответу. Я просто его опередил. Не стреляться же в самом деле!

Эльга поeжилась.

– Без пистолета он беспомощен, как котeнок, – продолжал ди Ронн. – И это офицер. Позор! Их совсем не учат рукопашному бою? Полицейские и то лучше подготовлены.

– У них больше практики, а у этих только шагистика да муштра.

Эльга вспомнила, с каким злым азартом синие мундиры вязали военных. За зиму полк доставил Сётстаду хлопот, и полиция была рада наконец с полным правом намять дебоширам шеи.

– Скорее бы их отвели на лето. А лучше отправили в Ядовитые джунгли.

– Не стоит. Если офицеры никуда не годны, что говорить о солдатах. Мутанты перебьют этих горе-вояк раньше, чем они успеют окопаться.

Эльга держала ди Ронна под руку, чувствуя, как в нeм электрическим током бродит возбуждение. Он сдерживал себя и всe же не мог не красоваться – кочет, победивший в петушином бою.

Реакция на только что пережитую опасность.

У Эльги защемило в груди: в беспринципном ловеласе, как свежая поросль сквозь прошлогоднюю листву, проклюнулся юноша из биенского сада, гордый своей силой и милостивый к побеждeнным.

– Я устала, – сказала она. – Отвезите меня домой.

За следующим перекрeстком, у кинотеатра нашлось свободное такси. Ди Ронн сел сзади рядом с Эльгой и дорогой искоса поглядывал на неe, что-то прикидывая в уме.

По пустынным улицам доехали быстро.

Громада «Альбатроса» меловым утeсом врастала в ночь. Огни над парадным крыльцом вернули Эльге подобие душевного равновесия. Ди Ронн проводил еe до дверей, взял за руки в тонких лайковых перчатках.

– Уверены, что хотите сейчас быть одна?

Тень от полей шляпы падала ему на глаза.

Эльга улыбнулась:

– Пистолета в руках безумца недостаточно, чтобы я упала в ваши объятья.

Он посмотрел на неe хмуро, дрогнул ртом.

– Вы язвите, значит, вы в порядке.

Нет, она не была в порядке.

Уже в лифте Эльга почувствовала себя больной и, войдя в квартиру, без сил опустилась на канапе в передней. Немой крик распирал грудь. Хотелось зарыться головой в вату и в то же время – вынуть из себя душу и вытрясти, как перину по весне, чтобы избавиться от того мутного и тeмного, что бродило внутри.

Эльга подумала, что в таком состоянии вряд ли уснeт. Стоило сделать себе успокоительного, но сейчас она была слишком слаба, чтобы навязать Конфетерии свою волю.

Глава 6

Пять лет назад

Эльга успела вынуть из печи первые сайки и крендели, когда от эры Варинг спустилась Минна, уже одетая для работы.

В просторной кухне густо пахло сдобой. Муравлeные изразцы на стенах блестели, как пирожные, облитые глазурью. Старый хозяин, у которого эра Варинг когда-то перекупила булочную, уверял, что дому двести лет от роду и всe это время в нeм пекли хлеб.

Минна прислонилась к дверному косяку, повела плечами.

– Хорошо… Тепло.

Она мeрзла от недосыпа.

У Эльги по шее, под косами, сцепленными корзинкой, струится пот. Она отeрла лоб тыльной стороной запястья (руки были в муке) и принялась укладывать булочки на противень.

– Как она?

– Опять всю ночь металась, плакала. – Минна плюхнулась на табурет у тестомеса и сладко зевнула. – Воздуха ей не хватает.

– Может, врача позвать? – предложила Эльга.

Знала, что доктор Гридинг опять разведeт руками: старость не лечится. Но хоть что-то для облегчения мог бы сделать!

Минна только вздохнула и пересела к столу.

– Я саечку одну утащу?

– Горячая, – предупредила Эльга, усмехаясь про себя: хозяйская внучка и будущая совладелица булочной могла бы и не спрашивать.

Минне недавно исполнилось двадцать пять. Ей казалось, что лошадиное лицо и жидкие, мышиного цвета волосы отпугивают от неe женихов. Эльга сказала бы, что Минне стоит поменьше брюзжать.

– Кстати, Ренар опять про тебя спрашивал. – Хозяйская внучка выжидательно посмотрела на Эльгу и, не дождавшись ответа, цокнула языком. – И что тебе надо, Лелька? Видный парень, на врача учится, будешь с ним жить – горя не знать. Неужели больше нравится вот так спину корeжить?

Эльга пожала плечами. У неe никогда не было недостатка в ухажeрах. Парни летели на золотые косы, как мухи на мeд. Нильс отгонял, кого мог, и сам ходил по пятам, пока полгода назад не уехал из города. Как раз в это время появился Ренар. Были ещe Корс и Эйвуд. А до того Герлоф, Хенк… Обыкновенные ребята со своими достоинствами и недостатками, кто-то лучше, кто-то хуже. Но ни один не казался особенным. Тем самым. Волшебство не просыпалось. Рик унeс его с собой в рукаве серой куртки…

Эльга кивнула в сторону торгового зала:

– Откроешь?

– Пусть Курт открывает! – Минна едва не подавилась от возмущения. – Пусть хоть что-то делает! Я ночей не сплю, а наследство пополам…

Эльга промолчала. Сколько раз за последние три месяца она сама ночевала у постели эры Варинг, помогала мыть и переодевать еe, не рассчитывая даже на прибавку к жалованию.

– Говорю, пусть Патти твоя разок подежурит, – ворчала Минна. – Так нет! Он Патти свою бережeт. Срок у неe, видишь ли…

Эра Варинг осела в Биене больше сорока лет назад. Сначала ей помогали мать и сын. Потом мать умерла, сын женился и стал работать с тестем в автомастерской. Ни он, ни его дети не унаследовали страль-способностей и не могли управлять Кондитерией. Эра Варинг взяла в помощницы школьную подругу, а когда обе состарились, наняла Эльгу.

Это было два года назад. С тех пор каждый день Эльга приходила затемно, заводила тесто, месила, лепила, пекла, добавляла специи, посыпала сахарной пудрой и штрейлезем, который сама же и готовила…

Первое время думала, что не выдержит. К концу дня страшно ныли спина и плечи, гудели ноги, голова казалось набитой войлоком. Хотелось одного – спать. А утром, в такую рань, что петухи в долине ещe не подавали голоса, приходилось вновь за косы вытаскивать себя из постели. Улицы в этот час были тихи и влажны от ночного тумана, над горами плыл зеленоватый диск Сторры, окропляя крыши призрачным серебром. Чтобы окончательно проснуться, Эльга напоминала себе, что она, аттестованный страль-оператор, вынуждена служить простой булочницей. Это злило, а злость придавала бодрости.

Кондитерия отнимала у неe всего пару часов в день. «Больше сладостей нам не нужно. Не раскупят, – говорила эра Варинг. – Это тебе не Сётстад». В то же время печенья и конфеты из прагмата привлекали посетителей. Требовался работник, который умел бы печь сдобу и между делом управляться с наследием дарителей.

Эльге повезло, что эра Варинг выбрала еe. В окру́ге хватало людей, способных совладать с простыми мелкими прагматами безо всяких аттестатов. Это умение передавалось из рук в руки задолго до того, как страль-науку начали изучать в училищах и академиях. А настоящей работы для страль-оператора с экспериментального курса в Биене просто не было. К Вратам брали только после академии.

Три года, о которых говорил профессор Кизен, прошли. Но пассивные Врата Биена нельзя было открыть со Смайи – только со Сторры, а там не торопились, ждали идеального резонанса. Так объяснял промедление главный техник Больших Врат Биена. Сам он мог лишь следить за состоянием страль-структуры и обещать снова и снова: всe хорошо, ещe пара месяцев, и связь восстановится.

– Ты же так хотела в академию! – сокрушалась мама. – Ночей не спала над учебниками, надрывалась на этих ваших страль-практиках. И всe ради чего? Горбатиться у печи большого ума не надо…

– Я поеду в академию, – напряжeнно-ровным тоном отвечала Эльга. – На следующий год.

– На какие деньги?! Второй раз бесплатного направления тебе никто не даст!

– Я заработаю… Я должна быть здесь, когда Рик вернeтся.

– Да твой Рик уже думать про тебя забыл! Чтобы молодой парень столько времени на девчонок не смотрел?.. Он небось женился уже!

Эльга сжимала губы, загоняя слeзы вглубь, и, когда отпускало, говорила внешне спокойно:

– Всe может быть, мама. Но я обещала, и я буду ждать. Потому что если он придeт, а меня нет…

– Мы ему скажем, где ты. – Мамин голос из сердитого, как по волшебству, становился жизнерадостным.

– Конечно, скажем! – кричала младшая сестрeнка Леонора. – Ура! У Лели есть жених!

Мама грозно шикала на неe, и Эльга отворачивалась, чувствуя горький ком в горле.

В тот день, когда закрылись Врата, она прибежала домой, одновременно расстроенная и счастливая, и вывалила на головы домашним всe, что было у неe на душе: что она встретила свою судьбу, что он сторрианин и вернeтся за ней, как только Врата заработают вновь.