Время не людей. Отклонения от нормы бесплатное чтение

Сиделка

Старинный заводной будильник дребезжал противно и утомительно долго. Зоя пожалела, что вчера до отказа завела пружину его звонка, но отключать не стала – ей ужасно не хотелось вытаскивать из-под одеяла руку. Вставать с лежанки тем более не хотелось.

И не только потому, что воздух в землянке за ночь основательно подостыл. Вчера, готовясь к охоте, Зоя обнаружила, что спусковой крючок ее стреломета треснул и может в любой момент развалиться. Сначала она просто заклеила трещину и для прочности обмотала место ремонта нитками, но из всей этой затеи ничего не вышло – крючок стал двигаться туго, да еще и зацеп стрелы не поднимал. А вернуть всё обратно уже не получилось. Пришлось его ломать и вытачивать новый. Провозилась Зоя с ним допоздна и в итоге не выспалась.

Но будильник жалеть не умел. Он добренчал отведенное ему время всё без остатка и только тогда умолк. Зоя начала было засыпать снова, но всё же переборола себя, рывком откинула одеяло и села. Расслабляться в их положении она не имела права. Следующая охота будет лишь послезавтра, а дома еды совсем не осталось. Только для Ника.

Дрожа от холода, Зоя быстро оделась, зажгла бензиновую горелку и поставила кипятиться воду в ковше. Взглянула на парализованного брата. Увидев, что Ник открыл глаза и скосил на нее взгляд, она улыбнулась и подняла спинку его инвалидной каталки. Затем включила ноутбук на столе и надела на брата «говорящую» кепку.

– Жлюокь, – тут же послышалось из динамика ноутбука.

– Ага, влево на одну букву, – Зоя поправила кепку. – А теперь?

– Добрут, – снова проговорил ноутбук.

– Другое дело. И тебе, Ники, доброе утро, – ответила Зоя, ласково глядя на брата.

Ник почти не способен был двигаться. Он мог только дышать, моргать и перемещать взгляд. Но Зоя придумала способ, как им общаться. Она повесила на стену кусок фанеры и нарисовала на нем клавиши компьютерной клавиатуры. Брат направлял на них взгляд, а видеокамера, закрепленная перед его глазами на козырьке кепки, фиксировала положение зрачков. Ноутбук переводил изображение глаз в слова, писал их на экране и произносил вслух. Зоя очень гордилась, что смогла сама разработать для этого компьютерную программу – для самоучки это немалое достижение.

Пока кипятилась вода, Зоя умылась под умывальником и влажной тряпицей протерла брату лицо. Потом достала из шкафа последний брикет паштета и тяжело вздохнула – придется Нику прожить на одной этой порции до вечера.

– Себе оста, – прозвучало из ноутбука.

– У меня еда есть, – ответила Зоя.

– Обма.

– Нет, не обманываю. Точно есть.

– Покаж.

– Сейчас. Тебе сначала сделаю и покажу.

Зоя размяла в тарелке паштет, залила его водой и размешала до жидкой кашицы. И, пока брат не успел ей что-то сказать, своим телом перекрыла ему клавиатуру на стене. Ник тут же задвигал глазами, стараясь по памяти выцеливать ими закрытые изображения букв.

– Люса кэв гер, – проговорил ноутбук – с точностью попадания Ник не справился.

– Когда я ем, я глух и нем, – назидательно ответила Зоя и повернула вбок козырек кепки.

Прием пищи был для Ника не очень приятным делом, поскольку глотать он не мог и кормить его приходилось через трубку. Да еще и задвигать ее почти в горло, чтобы он не захлебнулся. За много лет Зоя научилась делать это быстро, чтобы не сильно напрягать брата. Всего полминуты ей понадобилось, чтобы вложить трубку и залить в ее воронку паштетную кашицу.

Для такого способа питания этот продукт из города подходил лучше всего. Потому что вкус у него был так себе, скорее даже неприятный, и хорошо, что рецепторы языка его не ощущали. Но Зоя потчевала Ника и обычной едой, перетирая ее в жидкую пасту. И давала ему почувствовать ее вкус, положив немного на язык. Но этого, конечно, было мало, чтобы насладиться им сполна.

Однажды Зоя сглупила, спросив у брата, помнит ли он, как в детстве ел ложкой. Ник не ответил. Но слезы на его глазах и без слов сказали, как больно ему об этом вспоминать. Коротким оно было – его детское счастье.

С тех пор Зоя никогда не говорила Нику о прошлом и всё, что о нем напоминало в его незавидном настоящем, старалась скрыть. А приемы пищи сделать недолгими.

Покормив брата, Зоя убрала трубку и повернула кепку на его голове козырьком вперед.

– Глак рц, – тут же послышалось из ноутбука.

Зоя поправила камеру на козырьке.

– Обма ты голод, – наладил речь ноутбук.

Зоя не ответила. Налила воду в питьевой бачок, открыла зажим на торчащей из него капельнице и положила в рот брату ее наконечник. Теперь Ник не будет страдать от жажды, пока она охотится.

– Обма плох, – снова сообщил ноутбук.

– Ну, извини, – Зоя грустно вздохнула. – Просто я очень тебя люблю.

Она нежно погладила руку брата, лежащую на подлокотнике, прижалась к ней щекой. Ей вдруг показалось, что Ник шевельнул пальцем. Забыв, что пора идти на охоту, Зоя кинулась к шкафу, достала деревянную иглу и стала колоть ею палец Ника.

– Ники, ты ведь чувствуешь, да?! Ответь! Ведь чувствуешь?

– Нет, – послышалось из ноутбука.

– Ты просто забыл, как это, – продолжала настаивать Зоя, с надеждой глядя на брата. – Соберись, пожалуйста. Напрягись. Я точно знаю, что ты шевельнул пальцем.

– Показа.

– Нет, не показалось, ты шевельнул.

Несмотря на все отнекивания брата, Зоя продолжила тыкать иглой в его палец, пока не услышала за дверью:

– Эй, Дикая, ты на охоту идешь или нет? Все уже собрались, только тебя ждут.

Зоя узнала голос Дуплета – одного из охотников. Грустно вздохнув, она прекратила колоть брату палец и положила иглу обратно в шкаф.

– Не растра, – проговорил ноутбук.

– Попробую, – сказала Зоя и печально вздохнула.

– Дикая, так ты идешь? – послышалось за дверью.

– Сейчас приду. Одна минута.

Зоя быстро собралась для выхода в лес, поцеловала брата.

– Удач, – прозвучало из ноутбука.

– Она меня точно сегодня ждет, – улыбнулась Зоя. – У нас будет много-много еды.

Уже выходя за дверь, она обернулась и сказала:

– Не скучай, братик. Сочини к моему возвращению какой-нибудь очень красивый стих.

С тех пор, как Ник смог сообщать и записывать свои мысли в ноутбук, он стал сочинять стихи. И это у него неплохо получалось. Он и слушать их любил чуть ли не с рождения. Зоя помнила, как Ник с улыбкой замирал в кроватке, когда она читала ему книжку в стихах. Может быть с тех времен ей и нравилось читать ему вслух.

Когда отец сообщил Зое, что у нее родился брат, она поначалу расстроилась. Потому что хотела сестренку и уже очень давно. Но едва малыша привезли домой, и Зоя взглянула на него, как тут же о своей печали забыла. Братик ей понравился. Зое тогда было одиннадцать лет, но она еще вовсю играла с куклами, изображая их маму. А тут такая удача – можно было заботиться о настоящем ребенке.

И она заботилась. Баюкала брата, качая его на руках, кормила из бутылочки, играла с ним погремушкой, глядя, как он тянет к ней ручки и улыбается. Маме даже не нужно было просить Зою помочь в этих делах, да и в других тоже. Ей это нравилось.

Единственное, на что бы она не согласилась – поменять у брата испачканные памперсы. На ее счастье, мама всегда это делала сама. Но и без участия Зои ничего приятного для обоняния в этой процедуре не было и, когда пахучий период в жизни Ника закончился, она вздохнула с облегчением.

Возиться с братом ей не надоело и тогда, когда Ник уже сам ходил и говорил. Она рассказывала ему сказки, играла с ним в его детские игры и учила всему, что знала сама: лепить из пластилина цветы и складывать из бумаги разные фигурки, собирать пазлы и головоломку из шариков. И даже научила его читать.

А потом случилась беда. В шесть лет Ник попал под машину. Увидел на дороге воздушный шарик, вырвался из руки мамы и бросился за ним. Жизнь брату спасли, но, как оказалось, лишь затем, чтобы отнять ее позже. Врач в больнице сказал, что у Ника неоперабельные повреждения головного и спинного мозга и он останется полностью парализованным до конца жизни.

А этот конец должен был наступить очень скоро. Человек с отметкой «общественно непригоден» подлежал отправке в Центр милосердия на эвтаназию. Но отец за деньги уговорил врача указать в карте пациента другой диагноз, оформил отказ от лечения из-за отсутствия денег и забрал сына из больницы.

Начались тяжелые дни. Ника приходилось прятать от всех, чтобы никто не донес на немощного калеку в Облаг – так в народе называли Управление общественного благополучия. Больше они никого не приглашали к себе в гости, а когда являлись гости незваные, дальше порога не пускали или вообще дверь не открывали. Если же приходили те, кого нельзя было не впустить – полицейские, проводящие обход, или работники коммунальных служб с проверкой счетчиков, то брата прятали в шкафу.

Маме пришлось уволиться, чтобы за ним ухаживать, и отец вынужден был трудиться сразу на двух работах. К несчастью, тогда был кризис и везде платили очень мало. Поняв, что даже работая за двоих, он может обеспечить семье лишь полуголодную жизнь, отец связался с плохой компанией и попробовал добыть деньги другим путем. Но его поймали и посадили в тюрьму. Там он вскоре и умер, с кем-то повздорив.

Мама снова пошла работать, а брат остался на попечении Зои, только-только окончившей школу. Ей пришлось стать для Ника не только сиделкой, но еще и домашним школьным учителем, а на своей дальнейшей учебе поставить крест – при их безденежьи она не могла учиться даже заочно.

Выбраться из нищеты долго не получалось – работать дома, да еще и без профессии, предлагали только за очень смешные деньги. Но Зоя и этому была рада. Клеила какие-то коробочки, принимала заказы по смартону. И всё же решила учиться самостоятельно – нашла в интернете хороший учебник по программированию. Зоя посчитала эту профессию денежной и подходящей для работы на дому. И, как оказалось, не прогадала – через два года ее способности на этом поприще оценили и зарабатывать она стала намного больше.

А потом в их доме случился сильный пожар. Весь подъезд заволокло дымом и пожарные стали выводить жильцов на улицу, чтобы они не задохнулись. А у тех, кто на звонки и стуки не реагировал, просто выбивали дверь. Не хотели рисковать – вдруг кто-то всё же остался в квартире.

Мама тогда была на работе, и ее смартон всё время выдавал короткие гудки. Зоя растерялась, не зная, что делать – уйти и оставить Ника в задымленной квартире она не могла, но и раскрыть пожарным его плачевное состояние тоже не хотела. Потом сообразила, как решить эту проблему – велела брату притвориться спящим, стащила Ника с каталки и спрятала ее в шкаф. А когда пожарные постучали в дверь, встретила их с мокрыми глазами, будто плакала, и сказала, что братик ее упал в обморок от страха.

Они поверили и вынесли Ника на улицу. Но дальше ее обман не сработал. К ним подошел врач приехавшей скорой помощи и сразу определил, что Ник в сознании, только парализован. Так Зое и сказал. Но шепотом, чтобы лишь она слышала. А потом уже громко объявил, что у ее брата шок и что он сделает ему инъекцию успокоительного средства, после которого тот пару часов поспит. Вколол Нику укол физраствора и ушел к другим пострадавшим.

Вскоре примчалась на такси мама. Узнав, что врач обо всем догадался, она тут же вызвала другое такси и они поехали в старый домик за городом, оставшийся им от бабушки. Напрасно Зоя пыталась убедить маму, что врач не донесет на них за укрывательство Ника. Та ее не слушала. Вечером мама перевезла из квартиры нужные вещи и больше они там не появлялись.

На работе мама взяла отпуск за свой счет и следующие три дня они копали под полом погреб, куда потом и прятали Ника в случае опасности. К счастью, его не искали ни в эти три дня, ни потом. Видимо, тот врач скорой помощи на Ника в Облаг не донес. Но возвращаться в квартиру мама всё равно не решилась.

Через неделю она показала Зое врачебное заключение о смерти Ника от пневмонии и сказала, что получила его за очень большие деньги. А ей велела говорить, если кто спросит, что брат умер, потому что во время пожара простудился на улице.

После этого они спокойно прожили три года. А потом началась пандемия. Маму на работе под страхом увольнения заставили вакцинироваться, но вместо защиты от болезни уже на следующий день она получила температуру под сорок. А еще через три дня умерла в больнице.

И осталась Зоя с Ником одна. Ей пришлось делать то, что всегда делала только мама: массировать его тело, оберегая от пролежней, делать гимнастику для мышц, спасая от атрофии, убирать туалетный горшок из-под отверстия в кресле-каталке и даже мыть прямо на ней.

И хотя Зоя делала это, прикрыв тело брата простыней и стараясь касаться его только губкой, но Ник всё равно очень стеснялся. Он хоть и был парализован, но кровь у него куда надо приливала, и Зоя видела, как краснеют его лицо и уши. Она тоже стеснялась. Но постепенно и он, и она ко всему привыкли. Так и жили – вполне спокойно. Пока не случилась новая беда.

Восемь лет назад людей вдруг охватило странное помешательство. Зоя тогда покупала продукты в магазине. Внезапно все, кто там был, как по команде поставили корзины с товарами на пол и направились к выходу. Даже те, кто их уже оплатил. Кассирша, бросив кассу, тоже покинула магазин.

Удивленная и встревоженная Зоя вышла следом за ними и увидела странную картину. По улице молча шли люди, глядя перед собой неподвижным, почти не мигающим взглядом. Шагали они в одну сторону, в одном темпе и почему-то совсем не двигая руками. Их было много, гораздо больше, чем обычно. Казалось, что все жители поселка разом оставили свои дома.

В этой толпе всего несколько человек вели себя более-менее объяснимо – пытались выспросить, куда идут их домочадцы, и почему не обращают на них внимания. Пробовали даже их остановить, но безуспешно. Те были сильнее. Даже кто силой раньше не отличался. Зоя увидела, как хилый паренек легко разжал крепкие объятия своего отца и спокойно зашагал дальше.

Будто околдованные кем-то, люди шли на окраину поселка и садились в стоявшие там автобусы. Заполняли они их без толчеи, строго друг за другом. И когда погрузились все, автобусы уехали.

Ничего не понимая, Зоя вернулась домой. Включила телевизор – все каналы пестрели пустотой, прослушала радиостанции в смартоне – везде только шипение. И интернет пропал. Ожидая чего-то очень плохого, Зоя решила снова пойти в магазин и основательно запастить едой.

Оказалось, не ей первой пришла в голову эта мысль. У магазина какая-то старушка уже грузила в тележку продукты, вываливая их из доверху наполненных корзин. На Зою она взглянула сердито, узрев в ней соперника, готового лишить ее богатств, оставшихся в брошенном магазине.

Внутри уже орудовали два других ее конкурента – мужчина сурового вида и девочка-подросток. Они сгребали продукты с полок в большой мешок. Девочка встретила Зою странным вопросом:

– Ты пустоголовая?

– А что? – насторожилась Зоя.

– Так да или нет?

– Ну… да. И что дальше?

Девочка вздохнула и переключила внимание на мужчину.

– И она тоже. И бабка снаружи, и у соседей. Ты был прав, папа. Остались одни пустоголовые.

– Лучше бы я ошибался и ничего этого не случилось, – ответил ей отец.

– Чего не случилось? – спросила Зоя.

– Порабощения людей, – ответила девочка. – Ты что, не видела, как они уходили из поселка?

– Видела. Но не поняла зачем.

– Им приказали, – сказал мужчина. – Подчинили себе их сознание.

– Это как?

– Изменили программу их чипов.

– Разве это возможно? – удивленно воскликнула Зоя.

– Конечно. Я давно об этом предупреждал, а мне не верили.

– И кому это нужно?

– Мировому правительству, – сказал мужчина. – Скоро они и до нас доберутся. Насильно чипируют и будут уже приказывать всем.

Он взвалил на спину заполненный мешок, девочка взяла два пакета поменьше, и они направились к выходу. Возле двери мужчина обернулся.

– Мы уходим в лес. Советую и тебе где-нибудь спрятаться, пока в зомби не превратили.

Отец с дочерью ушли. А Зоя задумалась. Услышанное ею казалось фантастикой, но могло быть и правдой. Два года назад в продаже появились микрочипы, вживляемые прямо в голову. Настолько маленькие, что внедряли их через иглу инъектора – уколом в шею ниже затылка. Но несмотря на свою миниатюрность, они заменяли собой смартон, банковскую карту и какие угодно электронные ключи – от дома, от машины, от сейфа.

Стоило мысленно сказать «звонить» и назвать адресата, как чип тут же соединял его владельца с другим владельцем такого же чипа. И общаться они могли тоже мысленно. А если назвать денежную сумму, ее получателя и завершить эту мысленную фразу словом «оплатить», то пройдет платеж.

И замки чип так же просто открывал и закрывал.

В общем, удобные штуки. Молодежь на них запала почти поголовно, да и в старших возрастах эти чипы тоже нашли много поклонников. Хотя безразличных и сомневающихся среди них было больше. Кому-то в силу преклонного возраста уже ничего не хотелось, кого-то всё устраивало и без этих новинок, а кто-то боялся последствий для здоровья или просто боли от укола.

Были и убежденные противники, которые на каждом углу твердили, что чип в голове – это способ управлять людьми, средство подчинить их волю. Некоторые им верили.

Но реклама, на которую денег не пожалели, всё же сделала свое дело, и убедила большинство людей в безвредности чипов. Менее, чем за год, все, кто хотел, ими обзавелись. А дальше продажи встали, и цена на чипы сильно упала. Их даже продавали с рассрочкой на десять лет и без первого взноса. Но даже по бросовой цене многие чип себе так и не купили. В том числе и Зоя. Она помнила, что случилось с мамой, и больше не верила словам о безвредности чего-либо, на чем делали деньги. Вакцина это, чип или что-то еще.

Как раз таких упертых отказников «чиперы» из числа молодежи и прозвали «пустоголовыми». И выходило так, что только они не попали под власть тех, кто через чипы подчинил себе их владельцев. Если, конечно, верить словам этого мужчины и его дочери.

А поверить им пришлось уже вечером, когда в поселке появились первые беглецы из города. Они рассказывали странные истории, которые творились там в то же самое время, когда из поселка уходили его жители.

Прохожие на улицах города вдруг разом остановились и словно оцепенели. Машины и автобусы тоже прекратили движение. В этой неподвижной массе лишь немногие горожане остались прежними. Они растерянно глядели на других людей, замерших, будто каменные истуканы, спрашивали, что с ними случилось.

Но так продолжалось меньше минуты. А потом их стали хватать за руки, пытаясь удержать на месте. Причем делали это молча и без всяких эмоций. К счастью, хватали не цепко и не быстро, так что вырваться удавалось. Но на смену одним сразу же приходили другие и сил сопротивляться становилось всё меньше. Их спас быстрый бег. И еще то, как им казалось, что они не стали возвращаться домой, а сразу бежали из города.

Утром в поселок пришли и другие беглецы. Они покинули город ночью, когда улицы оказались совершенно пусты. А до темноты прятались от «ненормальных» в безлюдных местах. Были и те, кто смог незаметно вернуться в свои квартиры или вообще не выходил из них во время этого массового безумия. Они переждали там. Если, конечно, не было домочадцев, пытавшихся их схватить.

Многим пришлось и это пережить. Причем отбивались они не только от своих родных и близких, но и от соседей, вдруг вышедших им помочь на лестничные площадки. И даже от совсем посторонних людей с улицы, входивших подъезд. В общем, пробивались из дома с боем и прятались уже в другом месте.

А кто врагов в своей квартире не имел, видели в окна, что было на улице с теми, кому не повезло и кого держало уже множество рук. К пойманному сзади подходил человек с инъектором чипов и делал ему укол в шею. Тот сразу же прекращал вырываться, его отпускали, и он спокойно куда-то уходил.

После таких рассказов выяснилось, что все без исключения беглецы – «пустоголовые». И всем стало понятно, что причина сумасшествия кроется в чипах, превративших своих владельцев в зомби. Очень странных зомби, если судить о них по фильмам. Которые не кусают свои жертвы и не царапают их ногтями, а осторожно держат, словно боятся нанести вред. И не отвечают, если их ударишь.

Но странности эти не отменяли главного – все «чиперы» фактически стали безумными. Сбой в программе чипов явился тому причиной или чья-то злая воля – сейчас это было неважно. Беглецам нужно было решить, что делать дальше.

Одни считали, что зона сумасшествия ограничится городом, и стали занимать дома, оставленные жителями поселка. Другие говорили, что их и тут не оставят в покое. Что надо идти в лес и строить там лагерь, незаметный ни с воздуха, ни с земли. И таких было большинство. Они ушли на следующий день, забрав из брошенных домов всё, что могло пригодиться для жизни в лесу.

Для Зои не имело значения, кто из них прав – уйти она всё равно не могла. Но решила быть еще осторожнее и два дня вообще не выходила из дома. А утром третьего проснулась от громкого лая соседской собаки. Лай вскоре прекратился, захлебнувшись коротким скулежом.

Зоя вскочила с кровати и глянула в окно сквозь щель между шторами. Сердце ее сжалось от страха. По улице в одних трусах и тапочках шел ее сосед. Шел, как до этого уходили из поселка его чипированные жители – глядя только вперед и совсем не двигая руками. А к дому Зои приближались трое полицейских. Один из них нес небольшой серебристый чемоданчик, и руки у всех тоже неподвижно свисали вниз.

Зоя работала быстро – мамины тренировки не прошли даром. Пять секунд на то, чтобы приподнять каталку Ника полиспастом, подвешенным к турнику в проеме двери; еще пять – сдвинуть крышку погреба, замаскированную плитками ламината; восемь, чтобы спустить на каталке Ника; три – отцепить полиспаст и сбросить его в погреб и, наконец, еще девять секунд, чтобы кинуть туда свою одежду, спуститься самой и задвинуть крышку. Едва она это сделала, как в дверь позвонили.

Звонок беспрерывно трезвонил целую минуту, потом Зоя услышала звук разбитых окон, но внутрь дома никто не залез. Минут сорок после этого ничего не происходило. Слышалось только глухое тарахтенье какой-то машины и еще шум, будто вдалеке самосвал разгружал камни.

Звуки эти постепенно становились громче и, наконец, Зоя в ужасе поняла, что камни вываливают прямо на ее дом. Деревянное перекрытие пола над ней сильно тряхнуло, со стен погреба отвалились крупные куски земли. А шум стал удаляться.

Вылезти из погреба Зоя решилась, когда снаружи наступила полная тишина. Но приподнять его крышку не смогла – ее придавило чем-то тяжелым. К счастью, лопата, которой когда-то копали погреб, в нем и осталась. Зоя принялась рубить крышку лопатой и, провозившись более трех часов, всё же проделала в ее досках дыру, через которую вниз посыпались пыль и обломки кирпича. Зато крышку после этого удалось поднять.

Высунув наружу голову, Зоя поняла, что ее дом разрушен. Сохранилась лишь часть задней стены, на которую опирались остатки крыши. А когда поднялась наверх, увидела, что перестал существовать весь поселок – его дома превратились в руины. Видимо, их ломали ковшом экскаватора – Зоя заметила на земле и обломках стен борозды от его зубьев.

Она обошла развалины ближайших домов, где еще вчера жили люди, и, к счастью, мертвецов не обнаружила. Значит, здания рушили, когда людей из них уже увели. Вернее, они сами ушли после того, как им в голову вставили чип.

Зоя не понимала, зачем было разрушать пустой поселок. Единственное, что приходило на ум – чтобы некуда было вернуться тем, кто успел из него сбежать. Чтобы, помыкавшись в лесу, они сами явились в город получить свой чип и превратиться в безумцев.

Она не хотела такой судьбы ни себе, ни брату. Но найти новое жилье было негде. Зоя вернулась к своим развалинам, села на чудом сохранившуюся скамейку у входа и заплакала. Вспомнила папу и маму. Как бы ей помогла сейчас их помощь. Но их рядом не было и уже никогда не будет. С бедой придется справляться самой.

Зоя вытерла слезы и оглядела всё, что осталось от дома. Выход был один – соорудить жилище из того, что найдется на руинах поселка. Но в первую очередь ей предстояло поднять из погреба Ника – нельзя было даже на одну ночь оставлять его в холодной земляной яме.

Подвесить полиспаст уже было не к чему – стена с турником превратилась в груду обломков. Но Зоя нашла замену даже лучше. На лужайке одного из домов сохранились детские качели. Зоя отвинтила с них штанги с сиденьем, а трубчатую раму раскачала и повалила, выворотив из земли четыре вкопанные в нее ножки. Эта работа оказалась самой трудной, притащить раму и поставить ее над погребом уже было легче. А прицепить к ее перекладине полиспаст и вытащить Ника наверх труда совсем не составило.

До самого вечера и весь следующий день Зоя сооружала вокруг качелей и каталки Ника что-то похожее на хижину. Каркасом для нее послужила легкая пленочная теплица, наружными стенами стали поставленные в ряд двери и шкафы, которые Зоя для веса наполнила землей и битым кирпичом. Для обрешетки крыши пригодился штакетник ограды, поверх которого Зоя уложила куски кровельного картона и пластика.

В довершенье работы она накидала на свое творение щепки, обрывки обоев, обломки мебели, рваную одежду и прочую мелочь, посыпала всё кирпичной крошкой и битым стеклом. После этого ее жилище стало походить на большую кучу мусора. Зоя надеялась, что торчащие из нее ржавые гвозди, острые щепки и осколки стекла делают ее небезопасной для поисков чего-то полезного и ни зверь, ни человек не станут в ней копаться.

Началась новая жизнь. Во многом хуже прежней, но в чем-то и лучше. Теперь Ник уже не сидел всё время запертым в четырех стенах – Зоя ежедневно выкатывала его на свежий воздух. А по вечерам, если выдавался погожий день, они вместе глядели на закат.

И в еде не было недостатка – Зоя натаскала из развалин магазина целую гору продуктов питания и доверху наполнила ими погреб. А готовила на костре, устроив небольшой очаг в стороне от дома.

О том, что она будет делать, когда еда всё же закончится, Зоя почти не думала. Ее мысли больше занимала предстоящая зима. Она рассматривала разные варианты, из чего сделает печь для отопления их жилища, но пока стояли теплые дни, откладывала эту работу на потом.

Хотя трудилась Зоя теперь намного меньше. Зарабатывание денег за компьютером ушло в прошлое вместе с интернетом и электричеством, остались только хозяйственные дела и уход за братом. Зато свободного времени стало больше, и она подолгу читала ему вслух книги, найденные среди руин.

Так прошло больше месяца. Дни следовали своим чередом, похожие друг на друга, пока однажды еще одно событие не повернуло жизнь Зои и Ника в новое русло.

В то утро Зоя выкатила брата позагорать на еще неярком солнышке, а сама вскипятила на костре воду и занялась стиркой. Жизнь в безлюдном поселке расслабила ее, отучила быть начеку и каждую секунду ждать опасность. Уже много дней здесь звучала только ее речь и потому она жутко испугалась, когда услышала позади себя:

– Бог в помощь.

Зоя обернулась. У стены ее дома стоял странно одетый мужчина. На его плечах висела длинная камуфляжная накидка, куртка пестрела множеством карманов, а за спиной торчал сложенный пляжный зонт – драный и грязный.

– Вы откуда взялись, дачники? – спросил незнакомец.

Ошарашенная Зоя молчала.

– Язык что ли проглотили? Откуда вы?

– Мы здесь живем, – наконец, ответила Зоя.

– И много вас здесь живет?

– Двое.

– А это кто? – незнакомец указал на Ника.

– Мой брат.

– Брат, значит. И давно он такой?

– А что?

– Значит, давно, – голос у мужчины стал строгим. – Почему на эвтаназию не отправлен?

После этих слов удивление от встречи сменилось у Зои злостью.

– А ты кто такой, любопытный? Любимый доносчик Облага?

– Я сам из него. Еще вопросы есть?

– Есть. Ты там кто? Палач?

– Для здоровья полезней говорить «эвтанатор»… Нет. Я агент по выявлению.

– Ах, агент, – Зоя чуть не закипела от ярости. – По домам ходил, беспомощных вынюхивал.

– Я не вынюхивал, а исполнял закон. А вот ты его нарушила… Впрочем, – агент пробежался по Зое взглядом, – я могу об этом забыть. Если ты кое-что сделаешь.

– Что?

– Ну, например, приласкаешь меня, – агент усмехнулся. – А то, наверно, только брата гладишь.

Он двинулся к девушке, с вожделением улыбаясь. Недолго думая, Зоя схватила таз со стиркой и плеснула в агента мыльной водой. Тот успел отскочить и на секунду притворился сердитым:

– Ух ты, мы кусаемся.

Казалось, отпор его даже раззадорил, и он стал приближаться снова. Зоя схватила кусок доски с торчащими из нее гвоздями и заорала:

– Не подходи!

– Да ладно тебе, – агент снова усмехнулся. – Я ведь не твой брат. Тоже могу погладить.

– Ты урод! – Зоя кинулась на него, махая доской.

– Э-э-э, полегче! – негодяй отступил. – Да ты и впрямь дикая… Ничего, сейчас я тебя укрощу.

Агент вытащил из-под куртки пистолет и наставил на Ника. Теперь он говорил жестко:

– Урод не я, а он. Будешь ломаться – я его застрелю. И это будет по закону.

Зоя бросилась к брату и закрыла его собой.

– Сначала меня убьешь.

Агент презрительно скривился.

– Дура, сначала я тебя не убью, сначала я прострелю тебе ноги. А когда ты будешь лежать у колесиков своего братца, я вгоню ему третью пулю точно промеж глаз. Так что решай. Отдаешься мне по-хорошему, или…

И тут за его спиной появился высокий темнобородый мужчина. Тоже с драным зонтом на спине и в камуфляжной накидке. Он молнией подскочил к агенту, приставил к его шее нож и со зловещим спокойствием произнес:

– Тебе что, жены и любовницы не хватает? Так я им скажу об этом, пусть пожалеют.

– Смотри, как бы тебя не пожалели, – злобно прохрипел агент. – Лучше не мешай.

– А то что? На обратном пути меня в спину застрелишь? Тебя где потом самого искать? Забыл, какая у людей к тебе любовь? Ты им только повод дай ее проявить.

– Ладно, – сдался агент. – Ласки можно и отменить. Убери нож.

– Сперва ты хлопушку.

– Конечно, – агент сунул пистолет под куртку.

– Мудрое решение, – усмехнувшись, сказал бородач и вложил клинок в ножны на поясе.

Агент потер место на шее, куда упиралось острие ножа, и сердито произнес:

– Зря ты за эту дикарку вступился. Ее всё равно придется прикончить.

– Это почему?

– Забыл что ли? Егерь велел свидетелей не оставлять.

– Свидетелей чего?

– Она видела, что мы из Чертова леса пришли, и расскажет, если ее словят.

– Да ничего она не видела, – сказал бородач и тут до него дошло. – Вот же ты гад, а! Ты ведь специально сейчас про Чертов лес сказал. Чтобы она знала. А он ведь даже не рядом… Не дала тебе, так отомстить хочешь?

– Я хочу, чтобы ты приказ выполнил, – нагло улыбаясь, сказал агент.

Улыбка тут же исчезла. Бородач чуть не впечатался лицом в его лицо и, сверля агента злыми глазами, произнес:

– А я выполню. Говоришь, свидетелей не оставлять? Хорошо, не оставим. С собой возьмем.

Агент растерялся.

– Как с собой? Куда?

– В скит.

– Ты с ума сошел! На дрон наткнемся – она всех засветит. У нее зонта нет.

– Под своим спрячешь! – рявкнул бородач. – Не будешь языком попусту молоть.

– Ну уж нет. Если так, сам под своим прячь, – заартачился агент.

Бородач улыбнулся.

– Боишься укусит?

– Эта может. Она же дикая, чуть доской меня не зашибла.

– Дикая, говоришь? А что, неплохой позывной.

– Никуда я с вами не пойду, – вступила в разговор Зоя.

– Послушай, девушка, если ты из-за брата, то мы его тоже возьмем, – сказал бородач.

– Ты охренел? – возмутился агент. – Инвалида тащить собираешься?

– А ты как думал? Он тоже свидетель.

– Нет уж, я тебе в этом не помощник. Тащи его сам, прячьтесь все под одним зонтом, а я ухожу. Не хочу с ним ночью в лесу торчать.

– Ну и вали. Один справлюсь.

– Ну и валю.

Агент развернулся и направился к темнеющему вдалеке лесу.

– Пожалуй, он прав, – сказал бородач, провожая его взглядом. – До темноты к схрону уже не успеть. Рано утром пойдем, засветло… Ты как, переночевать в свою кучу пустишь?

– Никуда я не пойду, – заупрямилась Зоя. – И Ника не дам. Вы его убьете в этом своем… ските.

– Думаешь, я для этого понесу его на горбу через весь лес? Не волнуйся, никто твоего брата не тронет. И тебя тоже – за то, что его скрывала. В ските другие законы, прежние уже не действуют. А вот если здесь останетесь, вас обоих убьют. Егерь рисковать не станет. Не я, так другие его приказ исполнят.

– Но почему? Что мы вашему егерю сделали?

– Пока ничего. Но можете. Если вас чипируют и всё, что знаете, из памяти извлекут. В том числе и где нас искать – этот хмырь про Чертов лес заикнулся.

– Но ведь поселок давно пустой. Уже всех чипировали и больше не придут.

– Не надейся. Это пока у них все дроны по лесам летают – еще много беглецов не спряталось. Но когда они всех беспечных там переловят, начнут по второму разу ближние поселки шерстить – искать возвращенцев.

– У нас укрытие незаметное.

– Ага, очень незаметное. Большая куча мусора в доме. И только в одном. Интересно, кто же ее в безлюдном поселке нагреб и для чего?

Зоя смущенно опустила голову.

– Вот же я дура. Не подумала.

– Ладно, предположим, до холодов искать не будут. А потом? Без печки не проживешь, а с ней тепло из трубы дрон за километр увидит.

– А у вас не увидит?

– У нас тепло на поверхность не выходит.

– Вы что, под землей живете?

– Конечно. По-другому от чиперов не скрыться. Скит – подземный поселок.

– И зимой там будет тепло?

– По крайней мере от холода не умрешь… От голода тоже. Запасы еды на зиму есть, отсюда еще принесем – здесь ее много, в других местах добудем. Летом добавится охота, грибы, ягоды. Выживем. Подберем тебе работу – прокормишь и себя, и брата.

– Его точно не убьют?

– Точно.

– А скит – он какой внутри?

– Послезавтра сама увидишь… И хватит уже раздумывать. Пойми, наконец, выбор у вас один – умереть здесь или жить у нас.

Зоя выбрала жизнь. И подземный поселок в глухом лесу стал новым домом для нее и брата.

Охота

Перед лестницей наверх стояли друг за дружкой, держась за руки, восемь охотников. На головах у них уже были надеты черные мешки. Позади охотников нетерпеливо топтался Змей – замыкающий поводырь.

– Тебе что, особое приглашение надо? – недовольно проворчал он, увидев Зою. – Давай мигом.

Зоя встала за последним охотником, быстро достала свой мешок и натянула его на голову. Змей проверил, как он надет, поднял руку к потолку и крикнул:

– Группа готова!

– Выходим, – объявил передовой поводырь и повел вереницу охотников к выходу из скита.

Наверху Зоя тут же вдохнула полной грудью чистый лесной воздух – вентиляция в ските всё же оставляла желать лучшего. Утро оказалось сырым и прохладным, а ковер из прелых прошлогодних листьев под ногами сочился влагой. Видимо, ночью прошел дождь.

Поводыри повели охотников к нулевой точке. Передовой держал за руку первого охотника, поворачивая его в нужную сторону и предупреждая о препятствиях на пути. Задний, переходя по цепочке державшихся за руки людей, подправлял тех, кто отклонялся больше нужного и норовил увести в сторону идущих за ним.

Несмотря на черные мешки, через которые ничего нельзя было разглядеть, поводыри всегда страховались – делали повороты, петляли, возвращаясь на прежний путь, по которому уже шли, несколько раз останавливали группу и крутили каждого охотника на «круге здоровья» – стальном блине на оси, воткнутой в землю. Всё для того, чтобы они и под мешками не запомнили дорогу в скит подсчетом шагов, ощущением, откуда припекает солнце, дует ветер или еще каким-нибудь неведомым внутренним чутьем. Если после такой запутанной дороги охотника подстрелят и заберут, то раскрыть местонахождение скита он не сможет, как его не пытай.

Этот годами проверенный способ поводыри применяли не только к охотникам, но и к другим наружникам – тем, кто работал снаружи скита. А таких было немало. Сборщики искали в лесу грибы, собирали ягоды, орехи и лекарственные травы. Бортники добывали мед диких пчел. Фермеры выращивали овощи на крохотных грядках, разбросанных по лесу. А захватчики ходили на окраины города, добывая там полезные для общины вещи.

И на всех охотились поисковые дроны чиперов, стреляя в попавших под их тепловизоры усыпляющим маячком. На его сигнал прилетал вертолет с десантом и забирал уснувшего бедолагу в город, где его делали чипером и могли даже направить против своих бывших товарищей. Таких встречали и среди десантников, и среди охранников городской Черты.

Впрочем, так случалось не часто. Обычно о появлении дрона вовремя предупреждали дозорные, скрытые кронами самых высоких деревьев. Туда они залезали, цепляясь за ствол стальными крючьями на ногах, подобно электрикам старых времен, забиравшихся так на деревянные столбы ЛЭП. Иногда у дозорных даже получалось поймать дрон сетью или сбить его стрелой.

Но наружники на земле имели и свои собственные средства и способы защиты.

Конечно, захват любого из них, кроме поводыря, был трагедией для всей общины, но всё же ее существованию не грозил, поскольку дорогу они знали только до нулевой точки. А вот пленение поводыря грозило катастрофой всем, потому что он знал точное местоположение скита.

При угрозе захвата поводырю надлежало покончить с собой, а если он не мог или не хотел этого сделать, жизнь у него забирал его напарник. Один раз такое произошло в их общине и еще однажды у людей Озера. А вот оба поводыря людей Просеки вероятно сплоховали, и их скит был захвачен. Теперь от той общины осталось лишь одно воспоминание.

Шагая к месту начала охоты, Зоя отметила, что поводыри сегодня не так долго крутят охотников на «круге здоровья». Видимо, спешат из-за ее опоздания, боятся опоздать к выводу на работы других наружников. Зато чаще меняют направление движения – компенсируют недобор крутежки.

Добравшись до нулевой точки, поводыри пожелали всем удачи и присели под сосной отдохнуть и дождаться, когда охотники разойдутся. В этом тоже был резон – никто не должен был видеть, куда они пойдут. Потому что возвращаться поводыри будут уже прямым путем. Ну, или чуть-чуть скривленным – на всякий случай. Не заставляя их долго ждать, охотники сняли мешки и разбрелись в разные стороны по своим участкам.

Перво-наперво Зоя проверила ловушки. Устроены они были очень просто. Веревка, перекинутая через ветку дерева, на ее конце большой камень, подпертый к дереву палкой, на низу палки приманка, например, морковка, а перед ней другой конец веревки, завязанный петлей. Зверь совал голову в петлю и, дергая приманку, ронял палку. Камень падал, тянул веревку и петля, затягиваясь, поднимала добычу.

У первой ее ловушки петля пустовала, но морковку в качестве приманки объел, не повалив палку, какой-то мелкий зверек. Зоя расстроилась – придется менять место, иначе этот грабитель повадится грызть по ночам ее морковь.

Она смотала веревку, забрала палку и камень и соорудила новую ловушку в паре сотен шагов от прежней. Накалывая новую приманку на сучок палки, Зоя вздохнула. Со вчерашнего обеда в животе у нее ничего не побывало, и она надеялась эту морковку сэкономить и съесть. Но не вышло.

У второй ловушки петля тоже оказалась пустой, но утянута вверх. Видно, палку и камень случайно свалил крупный зверь. Возможно, лось потерся о дерево. Но здесь хотя бы морковка была цела, и Зоя просто насторожила ловушку заново.

И только третья ловушка сработала как надо. Вот только добычу из нее утащил какой-то хищник. Веревочная петля была перетерта его зубами, а на земле Зоя увидела следы крови и заячью шерсть.

Эти неудачи основательно подпортили Зое настроение. Надеяться теперь приходилось лишь на случай и на меткость ее стрельбы.

Двигаясь зигзагами по своему участку, Зоя вспомнила охоту, когда ей в крайний раз улыбнулась удача. Тогда она чуть не попалась дрону. Наступила на добытого зайца, вытаскивая стрелу, и испачкала его кровью подошву сапога. А свежая теплая кровь хорошо видна на тепловизоре поискового дрона.

Спасло ее то, что кровь обтерлась о землю чуть раньше, чем Зоя от него спряталась. Дрон завис над последним теплым отпечатком ее ноги и медленно полетел дальше по направлению найденной линии следов, теперь уже для него невидимых. К счастью, Зоя в последний момент ушла с нее, метнувшись в сторону к кустам можжевельника – это место более подходило для маскировки.

Дрон пролетел всего в нескольких метрах от нее, и Зоя мысленно отправила тому, кто придумал тепловой зонт, все похвалы, какие знала. Хоть и приходилось сидеть под ним, скрючившись в три погибели, но тепло тела он через себя не пропускал. Камуфляжная накидка в этом плане была похуже – спасала лишь на подлете дрона, на больших расстояниях.

Купол зонта полагалось опускать на землю, потому что его маскировали под небольшую елочку или куст – нашивали ветки, клеили к ним искусственные листья или хвою. К сожалению, никто не давал гарантии, что дрон не выстрелит в зонт маяком, если ему в этой декорации что-то не понравится.

Зоя много раз думала над задачей, которую еще никто не решил – как сделать купол зонта легким, но прочным, чтобы маяк дрона его не пробивал. На беду людей леса эта дрянь могла буравить любую преграду до тех пор, пока не доберется своей иглой до теплого человеческого тела. И делала это с бешенной скоростью.

Зое пришла в голову идея намазать внутренность зонта клеем, и она стала размышлять, завязнет в нем маяк или нет. Задумавшись, она чуть не наступила на фермерскую грядку, отмеченную сухой веткой – несколько кустиков картофеля вразнобой торчали из земли в полуметре друг от друга. Такие посадки специально делали небольшими, и высаживали не рядами, а как попало, чтобы дроны сверху не отличили ботву овощей от дикой поросли вокруг них. Урожай каждая такая грядка давала мизерный и потому их во множестве натыкали по всему лесу.

Ухаживая за посадками, фермеры не меньше охотников наматывали на ноги километры, но эта работа оплачивалась дешевле, потому что считалась безопаснее. Занимались ею в основном женщины и девочки-подростки. Но, едва появившись в ските, Зоя сразу же попросилась в охотники. Так она наверняка обеспечила бы себя и Ника едой. И Егерь ей разрешил. Единственной из женщин.

Но с недавних пор даже охота не гарантировала пропитание им двоим. Дичи в лесу стало меньше. А две прошлые пустые охоты заставили Зою жить впроголодь – занятых ею средств хватило только на паштет для брата.

Два дня назад Зоя даже просила Егеря о переходе в захватчики или хотя бы в дозорные, но он отказал. В захватчики брали крепких мужчин, способных нести на себе не только добычу, но и подстреленного товарища, а вакансии дозорного пока не было. Впрочем, ими, как правило, тоже становились мужчины – бывшие захватчики, неспособные после тяжелого ранения к большим нагрузкам, и те, кто мог такого раненого заменить.

Дважды прошагав весь свой участок и не найдя никакой дичи, Зоя достигла границы угодий их общины и угодий людей Болота, отмеченную веревками на ветках дерева: черно-зеленой на их стороне и красно-бурой со стороны соседей.

И тут она увидела лису, пробежавшую вглубь чужой территории. Был риск нарваться на неприятности, но соблазн оказался сильнее, и Зоя перешла границу, с тревогой поглядывая вверх. Хотя дозорным полагалось наблюдать за небом, а не за землей, она всё же опасалась, что кто-нибудь из них ее заметит. Свой доложит потом Егерю и в этом случае ее избавит от наказания только хорошая добыча. А дозорный другой общины может и застрелить, если посчитает, что она видела метку границы и пересекла ее намеренно.

Правда, на ее памяти было всего несколько случаев, когда свой или чужой дозорный замечали нарушителя. И всё заканчивалось грубым окриком и требованием вернуться назад. Зоя пару раз уже пересекала границу и беспрепятственно возвращалась обратно. Она не сомневалась, что так делали и другие охотники, оставаясь незамеченными – целью дозорных всё же были дроны в небе, а не люди на земле.

Лису Зоя вскоре упустила из виду и собиралась уже повернуть назад, как вдруг услышала за кустами бузины тихие голоса и метнулась за ближайшее дерево. Все-таки охотница она была неважная – не заметила в траве сухую ветку, которая под ее ногой предательски треснула.

За кустами умолкли. Зоя тоже стояла, не шевелясь. Так продолжалось почти минуту, потом из бузины раздался условный свист ее общины. Зоя облегченно выдохнула и просвистела в ответ сигнал охотников.

Продравшись сквозь густые заросли, к ней вышли три человека, вооруженные пистолет-автоматами и с ног до головы, включая и лица, покрытые высохшей болотной тиной. Из-за этой грязи Зоя с трудом узнала в идущем впереди Клыка – командира второй группы захватчиков. Вместо приветствия, тот сердитым тоном спросил:

– Дикая, где нулевка?

– Там, – Зоя показала направление на нулевую точку. – Километров пять отсюда.

– Пять? Ты что, на чужую территорию выперлась?

– Ну, я… – замялась Зоя.

– Ладно, мы не видели, – Клык повернулся к кустам. – Гвоздь, вы как? Пять кэмэ до базы.

– Дотерпим, – послышалось оттуда.

– Повезло нам, что тебя встретили, – сказал один из захватчиков, проходя мимо Зои. – Не то бы до вечера тут плутали.

– А чего вы здесь-то идете? – спросила она. – И почему так поздно?

– На одноглазых нарвались. Хвостом крутили, в трубочки сопели, – ответил второй захватчик и, поправив рюкзак за плечами, проследовал за передовым.

– Дроны в сторону от скита уводили, – пояснил Клык. – В болоте с головой в воде сидели.

Из кустов показались еще четыре захватчика. Один вел другого, еле волочившего ноги, закинув его руку себе на плечо. Третий нес своего товарища на спине. Клык кивнул на них:

– Перца и Валуна подстрелили. Валуна даже дважды.

– А где Бурый? – с тревогой спросила Зоя. – Он же у вас в группе.

– Нет больше Бурого, – Клык тяжело вздохнул. – В минус ушел.

– Не может быть, – Зоя прослезилась. – Да как так вышло-то?

– Похоже, нас там ждали – дронов целый рой. Бурый уже подстреленный прикрывал.

Клык грустно покачал головой и добавил:

– Ты вот что, двигай обратно на нашу территорию. Разозлили мы из сильно, до ночи будут летать густо. Наши дозорные тебя хоть прикроют, а у чужих их может здесь и не быть.

И он отправился догонять остальных.

Зоя проводила их взглядом. Захватчики в ските были наиболее уважаемой профессией. Они давали самый большой вклад в общее, но и потери несли больше других.

«Уже четвертый за полгода, – с грустью подумала Зоя. – А за весь прошлый год всего троих потеряли. Что-то часто наши стали в засады попадать. И дронов стало больше».

Она расстроилась. Бурый был мужик что надо. Весельчак, балагур и к ней относился по-доброму. Подарил классный охотничий нож, добыл ноутбук и видеокамеру для Ника. Теперь станет чипером. Если только не покончил с собой. Зоя слышала про два таких случая – у людей Оврагов и в общине Реки. Хоть и не поводыри были, а не захотели свою человеческую сущность терять.

Ко всему этому еще и удача от нее сегодня отвернулась. Мешок для добычи был пуст, а день уже близился к вечеру. Дважды прочесав свой участок вдоль и поперек, Зоя уже не надеялась на случайное везение и решила возвращаться на нулевую точку.

Но не пройдя и километра, она неожиданно наткнулась в низинке на трех косуль и одну успела сразить из стреломета. Унести в одиночку такую крупную добычу ей было не под силу, и Зоя собралась просвистеть соседним охотникам сигнал «поделюсь». Но в этот момент услышала недалеко от себя свист опасности.

Оставаться рядом с добычей было нельзя. Зоя отбежала на сотню шагов, раскрыла тепловой зонт и спряталась под его куполом. А уже через минуту услышала жужжание двигателей дрона. Она не видела, как он подлетел к трупу косули и выстрелил в нее маяком. Не видела, как оглядел территорию вокруг и завис над ее зонтом. И поняла, что обнаружена, только когда маяк дрона пробил купол зонта и впился ей в ногу.

От резкой боли Зоя вскрикнула и повалилась набок, смяв спицы зонта и полностью себя раскрыв. Увидеть поразивший ее дрон она не успела. Опоздав всего на пару секунд, два его движка зацепила сеть, выпущенная дозорным. Потеряв устойчивость, он ударился о сосну и упал на землю в паре шагов от Зои.

У нее было всего несколько секунд, чтобы вырвать маяк. Его снотворное проникало в кровь не мгновенно и было немало случаев, когда люди не засыпали, успев его быстро удалить. Закусив от боли губу, Зоя надрезала ножом кожу вокруг присосавшегося к ней маяка и выдернула из тела его иглу. Теперь нужно было уходить как можно дальше. Но сперва закрыть рану, чтобы льющейся кровью не оставить за собой тепловые следы. Зоя достала из поясной сумки комплект для быстрой перевязки и увидела, что к ней бежит Ворон – дозорный ее участка.

– Кто рядом?! В кого он еще стрелял?! – заорал он, глядя на Зою бешеными глазами.

– Наверно в косулю, там лежит, – Зоя показала рукой в сторону низины.

– Косулю завалила? – Ворон удивился, но и немного успокоился. – Ладно, это подождет.

Он вырвал из рук Зои приготовленную ею марлевую повязку, быстро перевязал рану и только потом сердито спросил:

– Ты опять что ли на добыче топталась? Кровью наследила?

– Да не топталась я, – обиженно возразила Зоя. – С того раза ученая.

Ворон взглянул на чистые подошвы ее сапог.

– Тогда почему он тебя заметил?

– Не знаю.

Ворон подозрительно взглянул на ствол дерева, возле которого пряталась Зоя.

– За дерево хваталась?

Зоя не ответила и Ворон повторил вопрос:

– Так, хваталась или нет?

– Кажется, да, – тихо ответила Зоя и виновато опустила голову. Ей было стыдно, что она снова сглупила и оставила тепловые метки.

– Кажется ей, – сердито проворчал дозорный. – Нет, видно, не выйдет из тебя хорошей охотницы.

– А косуля? Я ведь ее одна добыла.

– Толку теперь от твоей косули. Ее наверняка унесут.

Ворон помог Зое подняться.

– Идти хоть сможешь?

Зоя сделала шаг раненой ногой и, наверно, упала бы, но дозорный успел ее подхватить.

– Ясно. Без плута не обойтись, – мрачно произнес он и просвистел сигнал для бегуна.

Выждав минуту, Ворон свистнул еще раз, давая ориентир своего места, потом еще. Почти сразу после этого послышался треск веток под ногами бегуна и появился он сам – растрепанный мальчишка лет двенадцати. Зоя с удивлением узнала в нем Сверчка – она даже и не догадывалась, что сын прачки Лилии работает плутом.

– Видал, какие дела? – сказал Ворон, указав на Зоину ногу. – Выручай, уводи их от нас.

– Сделаем, – по-взрослому серьезно ответил Сверчок.

Дозорный вручил бегуну окровавленный маяк, взвалил Зою на спину и, уже уходя, дал совет:

– Там в низинке косуля еще теплая. Покромсай кусков, если успеешь. Сперва их бросай.

Махнув Сверчку на прощанье рукой, он почти бегом понесся в сторону нулевой точки. Трясясь на его спине, Зоя корила себя за происшедшее. Теперь из-за ее неосторожности рискует Ворон, а еще больше Сверчок.

Работа бегуна или плута, как его еще называли, состояла в том, чтобы унести извлеченный маяк как можно дальше от раненого и от нулевой точки, сбросить его, а потом, при возможности, запутать дрон-дублер или даже десантный вертолет, оставляя в разных местах тепловые метки. Обычно это были пластиковые бутылочки с водой, нагретые его телом. Сделав это, плут прятался в крохотной яме с потайной крышкой, и вылезал оттуда, когда опасность исчезнет. Таких схронов у него в лесу было несколько и для каждого имелся свой маршрут, которым он уводил противника за собой.

Чаще всего в бегуны брали быстрых и юрких мальчишек, кто мог убежать далеко и в которых дрону было сложно прицелиться, если он всё же их настигал. Этим счастливчикам страшно завидовали другие пацаны, кому не повезло такими родиться.

Зоя знала, что не простит себя, если Сверчок из-за нее пострадает. Сердце ее сжалось, когда она услышала шум винтов десантного вертолета, удалявшийся от места ее ранения – это Сверчок отвлекал его на себя, спасая ее и Ворона. Переживая за него, Зоя почувствовала, как постепенно мутится ее сознание от снотворного, введенного маяком, и очень скоро уснула на спине дозорного. Еще задолго до нулевой точки.

Чужаки

Проснулась Зоя уже в лазарете скита. Часы на стене показывали семь вечера и, значит, как минимум часа полтора она спала здесь. Ее рану под задранной штаниной закрывала уже другая, профессионально наложенная повязка. И боли она почти не чувствовала.

У входа слышался гнусавый голос – это грибовод Бледный, сидевший возле стола для приема пациентов, жаловался Доку на свою жизнь:

– Засунули меня работать в самое вредное место. Солнца не вижу.

Врач не ответил. Спорить с Бледным – дело неблагодарное. Противоречить бесполезно – всё равно ни в чем не убедишь, а соглашаться глупо – он тогда вмиг найдет новую тему и снова придется поддакивать.

Солнце Бледный разумеется видел. Всем, кто работал только внутри скита, раз в два дня устраивали прогулки в «солярии» – специальной землянке с поднимаемой крышей. Просто Бледный от природы имел очень светлую кожу, к которой загар не приставал.

– А чем дышу? – продолжал ныть грибовод. – Споры, токсичные испарения.

Это тоже было враньем. Все грибы в его землянке были укрыты пленкой. Они и росли так получше.

Еды, добываемой в лесу, не всегда хватало. Случались годы неудачные, когда и овощи не давали доброго урожая, и по другим дарам леса был недород. Тогда и дичи заметно убавлялось. После первого такого года в ските выкопали грибарий – просторную землянку для выращивания грибов. Хотя по вкусу и питательности они были хуже растущих в лесу, но всё же это была еда. Вот их производством и занимался Бледный.

Никто его в грибарий не засовывал. Сам туда у Егеря попросился. Правда, потому что в других местах его уже чуть ли не били. Характер у него был скверный – завистливый и склочный, ни с кем он сработаться не мог. А на работу в грибную землянку требовался только один человек, двоим там просто делать было нечего.

Все думали, что работа в обществе одних грибов заставит Бледного исправиться. Но он стал даже хуже – надменным и едким в разговоре. С тех пор его стали за глаза называть Бледным Поганцем. По аналогии с ядовитым грибом.

– И ко всему еще и влажность, – не уставал он причитать. – Вот зачем она такая большая?

– Ну ладно, давай всё же посмотрим твой фурункул, – прервал его словесные излияния Док.

– А ты куда торопишься? – недовольно осадил его грибовод. – Ты обязан пациента внимательно выслушать. Выяснить все условия, в которых он заболел. Чтобы диагноз ему правильный поставить. Чтобы ему опять с этой болезнью не прийти. Профилактика нужна, слышал такое слово? Или тебя ничему не учили? Может ты и не врач вовсе?

– Врач, врач, – сказал Док, начинавший уже терять терпение. – Просто сейчас Дикая проснется, а у тебя фурункул на интересном месте. Как при ней показывать будешь?

Бледный взглянул на Зою.

– Э, так она уже проснулась. Дикая, ты как так сглупила? Ногу что ли из-под зонта высунула? Говорят, что и добычу профукала. Правда?

– Тебе какое дело? – недовольно буркнула Зоя.

– Беспокоюсь. Вон исхудала вся – голодаешь, наверно… Говорят, что еды уже три дня на складе не брала. А теперь со своей ногой еще минимум две охоты пропустишь.

– Не переживай. Выживем.

– А может я помочь хочу.

– Ты? Чем это?

– Поработаешь со мной в грибарии – заплачу.

– А ты один что ли не справляешься?

– Вот именно – один. С одиночеством я не справляюсь. А так потрудимся вместе и отдохнем вместе. У меня там хорошо. Тепло и полежать есть где.

– Ясно. Найди кого другого вместе полежать.

– Зря отказываешься. Думаешь, кто в долг даст? Не дадут, не надейся. Потому что знают, что не вернешь, просто не сможешь. Год плохой, охота плохая.

– Дикая, я бы дал в долг, – подключился к разговору врач. – Но у меня жена готовится рожать, ест за двоих. А потом с ребенком будет сидеть. Свободных средств совсем нет. Извини.

– Знаю, Док. Я не прошу.

– Давай так: я тебя сейчас бесплатно полечил. И пока у тебя всё не устроится, буду без оплаты лечить. Тебя и брата.

– Спасибо.

– Какие все добрые, – с ехидством произнес Бледный. – Может ты и меня бесплатно полечишь?

– Тебя нет, – отказал Док. – У тебя на руках нет больного брата.

– Пожалел, значит? Из-за братца ее? А зачем ее жалеть, если она сама себя не жалеет. Да не будь этого убогого, она бы не горбатилась за двоих, не убирала бы за ним нечистоты. И жила бы лучше, и замуж бы давно взяли. Это из-за него она одинока.

Зоя вскочила с кушетки, забыв про раненую ногу.

– Заткнись!

– Что, не нравится правда? Так я тебе еще скажу. В глубине души ты мечтаешь, чтобы этот твой родственник загнулся, только признаться себе в этом боишься.

Зоя рассвирепела. Не думая о последствиях, схватила табурет и бросила его в Бледного. Тот успел закрыться руками и истошно завопил:

– Ты сдурела?!

Зоя не успокоилась, схватила с процедурного столика ножницы и кинулась на еще более побледневшего грибовода. И тут в лазарет вошел Ворон. Мгновенно оценив ситуацию, он перехватил руку Зои у самого лица ее недруга, отнял ножницы и, обхватив руками, оттащил на пару шагов назад.

– Держи ее, иначе я за себя не отвечаю! – крикнул Бледный.

– Дикая, остынь! – крикнул Ворон. – Чего ты на него взъелась?

– Из-за брата, – пояснил Док.

– Ясно, – Ворон неодобрительно взглянул на грибовода. – Бледный, может тебе пока выйти? От греха подальше.

– Никуда я не пойду. Ее полечили, теперь моя очередь. Пусть сама колбасой катится. Уводи ее.

Ворон посмотрел на врача.

– Можно, – ответил Док на его немой вопрос. – Завтра на перевязку.