Вы не авторизовались

Ключи на дне бесплатное чтение

Скачать книгу

Подобрать ключи

Поэзия Аллы Касецкой не яркая и не громкая, но она привлекает чистотой чувства и не замутнённостью образа. Самые простые вещи автор умеет увидеть в особенном свете – свете любви. Это любовь к природе, детству, людям, родине, литературе – к миру, в котором все мы живём. Показательно в этом смысле стихотворение «Июль»:

Кому июль – жара и звень
Травы, упавшей под литовкой.
Кому на кухне дребедень
В клубничном мареве, в готовке.

Обыденность жаркого лета Алла Касецкая превращает в поэзию, показывая красоту повседневности:

Июль – предвестник и глава:
Спеши, живи душой и телом!
…А я по столбикам слова
Раскладываю между делом.

Всю первую часть этой книги под названием «Несущий слово» можно считать бальзамом на раны души: они, безусловно, есть у всякого из нас. И хотя они у каждого свои, для всех одинаково целебными будут и шмели, размером с ворону, и весенние песни соловья на яблоне, и рой стрижей, на крымском побережье, который «резвится в небе босоногой ребятнёй».

Однако умиротворённость – не единственное настроение этой книги. Есть в стихах Аллы Касецкой и тревога, и страх перед будущим, и невыносимая тяжесть трагедии в стихотворении «Мать Мария»:

Почитай уж год,
Как она поёт
Песни чурочке…
Марья – дурочка,

Скоро год, как смоляно полешко
обихаживат,
С ним в обнимку и по горенке
похаживат…

На Покров пришла ей весточка о сыне.
Заживо сгорел. На Украине.

Автор честна перед собой и читателем: да, этот мир создан прекрасным и добрым, но его иногда способно разрушить зло, многоликое и безжалостное. И тем не менее, Алла Касецкая даёт своим читателям надежду на то, что любовь в классическом библейском её понимании всё-таки победит:

Знай, найдётся пацан наивный,
Сунет голову в «Мясорубку»:
Кто-то ж должен добыть всем счастье.
Чтоб бесплатно.
Чтоб всем хватило.

Вторая часть книги – «Время серых птиц» – это поиски себя среди руин некогда счастливой жизни:

Жёны теряют цвет,
Молодость и мужей…
Встану пораньше. В свет
Вышагну из дверей.
Пёсьим хвостом трава
Мягко коснётся ног.
…и у меня вчера
Были и муж, и долг.
Сжатых ладоней хруст
И полуночный стон…

Вместе с Аллой Касецкой и каждый её читатель будет постепенно от стихотворения к стихотворению подбирать ключи к своему счастью, но для этого надо пройти через холодные и иногда мутные воды испытаний.

Третья часть книги – «Полынь горчила, кричала выпь» – закольцовывает общую композицию книги. К примеру, стихотворения о лете в самом начале книге жизнеутверждающие, они воспевают мощь и силу простого человеческого бытия от рождения через детство к зрелости. А в третьей части мы видим совсем иное – вот текст «Проиграла»:

Печалит осень горечью утрат.
Я отвоёвывала лето, как умела.
Но проиграла. Кто тут виноват.
Уходит – в рыжем, подступает —
в белом.

Помните оптимистичное: «…А я по столбикам слова / Раскладываю между делом»? В третьей части мы встретим:

Не место и не время впопыхах
Марать листы красивыми словами.

Но иногда надо проиграть, чтобы победить, иногда надо замолчать, чтобы обрести свой голос, иногда надо поглупеть, чтобы найти мудрость и принять жизнь такой, как она есть, со всеми её недостатками и достоинствами: «Время всё расставит по местам: /Листопад к деревьям, снег к вершинам» («Не повторится»).

Несмотря на всю горечь познания, к финалу книги ключи к «Счастью» найдутся обязательно. Не сомневайтесь. И это будет «счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным»…

Наталья Мелёхина

Несущий слово

Творчество

К какому шифру подберу ключи?
Какой мне клад откроется однажды?
В каком ключе мне музыка звучит?
С ключа какого утолю я жажду?

Коснувшись дна, фундамента, основ —
Откроется мне знаньем не случайным,
Лежащее под спудом слов и снов —

…в самих ключах хранится тайна.

Детство

Тебе четыре – и шмель с ворону,
И дождик – счастье, и снег – восторг!
Венок на маковке, как корона,
А может, нимб из травы зелёной.
И смех ромашкой в руке растёт.

Тебе четыре – и мир на блюде
Лежит, румян, словно свежий блин,
Пейзажем лунным своим причуден.
«Помажь сметаной – вкуснее будет».
Весь мир, как блин, для тебя един.

Тебе четыре – и ты в рубашке,
В счастливой – значит, не пропадём.
Плывут по небу слоны, барашки,
Смеётся в пальцах цветок ромашки,
И шмель с ворону сидит на нём.

Не перестанет лето

У лета много лиц,
И тем оно бессмертно.
Я вновь впадаю в детство —
Шаги мои легки.
Пчелиный звон цветка
Знаком и предначертан,
Как на ладони русло
Не высохшей реки…

Я не умру пока
Не перестанет лето.
Пока сочится мёдом
Трав перезрелых вязь.
Покуда в руки мне
С отяжелевших веток,
Свои плоды роняет,
Как в утешенье, Спас.

Июль

Кому июль – жара и звень
Травы, упавшей под литовкой.
Кому на кухне дребедень
В клубничном мареве, в готовке.

Кто после проливных дождей
В лесок ближайший за грибами.
Тот за романтикой морей,
А этот увлечён горами.

Июль – предвестник и глава:
Спеши, живи душой и телом!
…А я по столбикам слова
Раскладываю между делом.

Божья коровка

Ладонь раскрыта, ты свободен, жук!
Спеши к детишкам по небесным тропам.
Корова божья повидала рук,
А всё жива! Знать, в лапы филантропа

И в этот раз ты угодила в плен,
Дурёха краснокрылая – коровка.
Века идут, а всё без перемен —
С ладони в небо ты взлетаешь ловко,

Наобещав наивному глупцу
Принесть амброзьи или манны с неба…
Но устремясь к небесному отцу,
Так ни одна и не вернулась с хлебом.

Лети, плутовка, божия ты тварь,
К пятнистым деткам алого оттенка.
Хлеба пеки им, эскалопы жарь,
Вари какао с ненавистной пенкой.

Хихикай в ус, как снова провела
Двуногого земного простодыру.
Я не в обиде, грусть моя светла.
Лети, коровка. Отпускаю с миром.

Соловей

Улыбкой месяца криви́тся
В июне ночь… и засыпает.
На яблоневой ветке птица
Плодом волшебным созревает.

И трепетная ветка гнётся
Под трелью дивного созданья,
А звук, не дрогнув, льётся, льётся
Дробясь о камни мирозданья.

Но первый луч обезголосит
Рулад стозвучных вереницу.
И яблоня, очнувшись, сбросит,
Как спелый плод, ночную птицу.

Лето

Парит удушливо. Вдали ворчит гроза.
Торгует бабка розовой геранью.
Нет, мы не смотрим старикам в глаза —
В них отражается всё то, что за…
За гранью.

О главном

О главном вознамерюсь, о высоком,
А всё опять сведется к одному:
Траву скосили – терпко пахнет соком…
Как жаль, что нет хозяина в дому…
А, впрочем, нет и дома – пепелище
И, значит, снова поле в перекат:
Мелькают городки и городища —
Вчера к востоку, завтра на закат.
Коль нет корней, так нечем зацепиться
За камушек иль трещинку в стене,
И потому на месте не сидится.
…Но вот вчера увидела во сне:
Малину! Боже, ягода какая!
По самый венчик соком налита!
Тянусь сорвать… а роста не хватает…
Ладошка не моя – совсем не та…
А, впрочем, та! Конечно, та ладошка!
И ямочки, и ссадинка – вот тут.
Моя ладонь! Моё в руке лукошко!
Мои сандальки снова пятку трут!
И запахи кругом… Они такие…
Ну разве их словами передашь?!
Чем пахнут в детстве травы луговые,
Загар на коже, стрекозы вираж?
Тряхнула головой, сгоняя морок —
Взметнулась пара тоненьких косиц.
Глазам не верю – вот же:
лесок, пригорок,
За ним – деревня! Всполохом жар-птиц
Июльский полдень млеет недвижимо,
Кузнечики трещат в густой траве
И солнца луч скользит неудержимо
По пятилетней русой голове.

Черёмуха

Черё-черё-черёмуха,
Чего, чего тебе вздыхать?
(О. Фокина)

Цветёт черёмуха – как много
Душевных песен и стихов.
Черё-черё… Ах, недотрога!
Задень – и «пепел» был таков.

О, этот терпкий, лёгкий «пепел» —
Воспоминание нежных лет.
Рук юных первый, робкий трепет,
И первых слёз горчее нет.

Но оправдать слезу – не спрятать,
Мол, ест черёмух горький дым…
И над чужим стихом заплакать,
Как над несбывшимся своим.

Своими словами

Мне слов витиеватость – ни о чем:
Не мудрствую лукаво, не играю.
Кирпич я называю кирпичом,
А корку хлеба хлебом называю.

Я плачу, если больно от обид,
Смеюсь, когда смешно – и не иначе!
И белый лист, что предо мной лежит,
Он только лист, и прочего не значит.

Моё продолжение

Тяну за руку своё пятилетнее
«продолжение».
– Мама, мы никогда не умрём?
На миг становится страшно…

Облако над храмом

Вглядись, вот Ангела крыло
Тенит разрушенную церковь.
Ах, если б исцелить могло
Оно всё то, что исковеркав,
Мы побросали точно хлам
В погоне за звездой и хлебом…
…И безголовый великан
Плечами подпирает небо…
Ни маковки и ни креста.
И лишь апостолы под сводом,
Во славу Господа Христа,
Кружат поблекшим хороводом.
И как туман в полденный зной,
Так меркнет свет их одеяний.
Им это дело не впервой —
Тускнеть вослед чужих сияний.
И всё же, вера их крепка,
И нам даровано прощенье…

Над храмом тают облака,
Иль ангельское оперенье.

Не обессудь

Мне быть бы холодной рыбой…
Иль просто гранитной глыбой
Лежать бы на перепутье
И в ус ни о чем не дуть.
Иль дубом с огромной кроной,
Иль ёлкой вечнозелёной
С рождественской вечной сутью
Указывать лапой путь.
А можно и барабаном.
На площади утром рано
Рассыпаться частой дробью —
Своих и чужих встряхнуть.

…Да вот – наделили речью,
Личиною человечьей
По образу и подобью…
Живи и не обессудь.

Надежда

Дороговаты стали поезда.
И жидок чай, не как бывало прежде.
Мелькает незнакомая звезда.
Звезда. Не изваяние надежде.

Так что, оставь же всяк, да и не всяк —
Входящий, проходящий, уходящий…
Гуляй, рванина, разменяв пятак!
Да не забудь, что над тобой Смотрящий.

Тот самый, поднимающий на смех
Грядущий день – тот, что ещё
не прожит.
А та, что умирает позже всех,
Опять тебя в напёрстки облапошит.

Сталкер на карантине

Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженный!..
(Стругацкие)

ты с земли подбираешь гайки
(их особенно нынче много)
вот с верёвочками похуже
и закончился бинт в аптеках
чайки стонут как перед бурей
так и стелются вишь под ноги
плещут крыльями перед носом
мол не лезь к «комариным плешам»
не просохла туда дорога
не поспели у дяди вишни
и вообще не сезон покуда
не ходил бы ты к этим плешам
посиди-ка ты лучше дома
руки вымой в хлоргексидине

Скачать книгу