Сад камней. Сборник стихотворений бесплатное чтение
Скачать книгу
Обложка Андрей Вячеславович Козырев
© Андрей Козырев, 2024
ISBN 978-5-0064-1149-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Так вот она, моя дорога в рай…»
- Так вот она, моя дорога в рай:
- маршрутка-дом-работа-крематорий,
- откуда испарюсь я невзначай,
- спрямив круги астральных траекторий.
- Я в небеса взойду, сложив мотив
- о нищете, о жести и о чести,
- на собственной хребтине изучив
- всю инфернальность городских предместий.
- Пиит, придурок, лишний человек,
- храбрейшая из всех дрожащих тварей,
- здесь встретил я обильный честью век,
- обласканный опалой государей.
- И мне от грозных и смешных царей
- в удел достались – вопреки заветам —
- желчь фонарей и слякоть пустырей,
- где так привольно дышится поэтам.
- Я здесь торчу, шепчу и грязь топчу,
- блистательною праздностью увенчан,
- брюзжу, брожу кругами и ворчу
- на спесь друзей и недоступность женщин.
- Дорога в рай ведет сквозь грязь и слизь,
- и ей брести хоть глупо, но не стыдно,
- ведь путь по кругу – он выводит ввысь,
- хотя кому-то это и не видно.
ПРОПОВЕДЬ ПТИЦАМ
НЕ ТОЛЬКО О ПИДЖАКЕ
- Кто я такой? – Поэт. Брехун. Чудак.
- Меня таким придумали – не вы ли?
- Ромашками давно зарос пиджак.
- И валенки грязны от звездной пыли.
- У времени прибой есть и отбой.
- Я установлен, как закон, в природе, —
- Не бегая за модой, быть собой,
- Ведь солнце, не меняясь, вечно в моде.
- Бог поцелуем мне обуглил лоб,
- И мне плевать, что обо мне болтают:
- Какой неряха, чудик, остолоп, —
- Пиджак цветет, и валенки сияют!
ВРАЩЕНИЕ ЗЕМЛИ
Федору Конюхову
- Все как обычно, жизнь есть вещь простая:
- не из корысти, а здоровья для
- я ем и пью, скучаю и гуляю,
- а подо мной вращается Земля.
- Все как обычно, все вокруг родное:
- простор и храм на звездном берегу.
- Земля так быстро мчится подо мною,
- что на ногах стоять я не могу.
- В ночи под звездной золотой ордою
- шумят леса и мчатся корабли.
- Я вижу небо над и под собою,
- по обе стороны большой Земли.
- Вращаются циклические мысли,
- жизнь катит волны где-то там, вдали,
- и надо с лодки слезть на дальнем мысе,
- чтоб ощутить вращение Земли.
- Все у тебя о˙кей в житейском плане:
- проснуться в шесть, на завтрак полчаса…
- А кто-то в лодке в Тихом океане
- читает Библию и смотрит в небеса.
- А я сибирскою зарею ранней,
- забыв про город, тонущий в пыли,
- лежу на сердце родины бескрайней
- и слушаю вращение Земли.
ВОРОБЬИНАЯ ОДА
Воробей, ты – великая птица…
Юнна Мориц
- Неужели тебя мы забыли?
- Для меня ты всегда всех живей —
- Спутник детства, брат неба и пыли,
- Друг потех и забав, воробей!
- Ты щебечешь о небе, играя,
- Неказистый комок высоты —
- Сверху – небо, внизу – пыль земная,
- Между ними – лишь ветка да ты!
- Как ты прыгаешь вдоль по России
- На тонюсеньких веточках ног —
- Серой пыли, особой стихии,
- Еретик, демиург и пророк.
- В оптимизме своем воробейском,
- Недоступном горам и лесам,
- Научился ты в щебете детском
- Запрокидывать клюв к небесам.
- Воробьиною кровью живее,
- От мороза дрожа, словно дым,
- Я, как ты, ворожу, воробею,
- Не робею пред небом твоим.
- И зимой, воробьясь вдохновенно,
- Не заботясь, как жил и умру,
- Я, как ты, воробьинка вселенной,
- Замерзая, дрожу на ветру…
- Но, пока ты живешь, чудо-птица,
- На глухих пустырях бытия
- Воробьится, двоится, троится
- Воробейная правда твоя!
«Живу, как все. Гуляю на работу…»
- Живу, как все. Гуляю на работу,
- По вечерам читаю свой журнал.
- Мне кажется, что я утратил что-то.
- Но что? Неясность, прочерк и провал.
- Как будто я, в гроссбухе сверив счеты,
- Нашел, что где-то что-то потерял.
- Но только что? В мозгу упала шторка.
- В подобном мраке и себя-то не найти.
- Как будто изменили точку сборки
- И выдернули вилку из сети.
- Что потерял – не помню, право слово,
- Хоть помню год, и месяц, и число.
- Чего-то нет, хорошего такого,
- Но вот не знаю, именно чего.
- Когда такая муть стряслась на стыке,
- Уже не важно, что нас ждет в конце.
- Как будто музыка еще не стихла,
- Но выстрелы дополнили концерт.
- Пью, не пьянея. Разом скисли вина,
- И бутерброд с халвой не лезет в рот.
- Задумал маслом написать картину —
- Но и она отвлечься не дает.
- Не сплю, не ем, все вычурно и пресно,
- Боюсь, чуть-чуть – наскучит и нытье…
- Чего мне не хватает? Всем известно,
- Все в мире начинается с нее.
- Все в жизни поправимо, кроме смерти,
- Но ложных выходов не меньше, чем проблем.
- Мне не хватает одного, поверьте,
- Того же, что всегда, везде и всем.
- Не просто так тоска тоскущая напала,
- Меня не изменить – хоть уши оторви…
- На свете всякого добра навалом,
- Но не хватает главного – любви.
«Потом, потом, когда-нибудь…»
- Потом, потом, когда-нибудь,
- давно забыв минуты эти,
- ты ощутишь, как вешний ветер
- предательски волнует грудь.
- Забыв меня, припомнишь ты
- весну, и легкий хмель азарта,
- и мокрый снег, и ветер марта,
- и тишину дворов пустых.
- Припомнишь ты когда-нибудь
- весенний двор, звонок трамвая
- и то, как морось голубая
- летела на трамвайный путь.
- И в прошлое посмотришь ты,
- как после сна, подняв ресницы…
- Так смотрят на добычу птицы
- с недостижимой высоты.
- А я? Поверь, я только рад,
- что первое тепло вступило
- в свои права – и с новой силой
- лучится твой вишневый взгляд.
- Меня не вспомнишь ты – и пусть!
- Без имени, лица и слова
- я в кровь твою проникну снова,
- как легкая, хмельная грусть.
- Все сгинет, кончится, пройдет,
- и наше чувство растворится
- среди других, и даже лица
- проглотит дней круговорот…
- Но, даже если все прошло, —
- пройдя к тебе сквозь все границы,
- судьбе и времени назло,
- как ложь, мечта иль небылица,
- тебе ночами будет сниться
- мое случайное тепло.
МАРТ
- Он умрет, улыбаясь весне,
- Весь из солнечных зайчиков соткан, —
- Ноздреватый оплавленный снег
- Под оплавленным мартовским солнцем.
- Одноглазый взъерошенный кот,
- Пробираясь по рыхлому снегу,
- У забот наши мысли крадет
- Вдохновляюще нагло и смело.
- И смешон наш стандартный уют,
- Где в снегу, сквозь сугробы и лужи,
- Деловито-угрюмо снуют
- Бледнолицые мудрые люди!
- Но в трамвае помятый поэт
- Что-то пишет в помятой тетради,
- На хмельной неприкаянный свет
- Сквозь очки неприкаянно глядя.
- Оседают сугробы, ворча,
- Просветлели весенние дали.
- Здравствуй, солнце мое. Невзначай
- На всю жизнь мы счастливыми стали.
- Небо к нам подступает в упор,
- Плачут солнцем сожженные нервы!
- Бог для чувства дает нам простор,
- Развернув наше общее небо.
- Так что не отворачивай глаз,
- Глядя в мир, словно в сумрак колодца, —
- Этот страшный, торжественный час
- Лишь однажды от Бога дается.
- Подсчитай это все, подсчитай,
- Все явленья, и акты, и жертвы.
- Шебутной неприкаянный рай
- Ждет красивого слова и жеста.
- Непроспавшийся мир вразуми,
- Зафиксируй невспаханной речью
- И по прозе бескровной зимы
- Запусти стихотворной картечью!
«ветер, дым, хруст…»
- ветер, дым, хруст
- хруст льда под ногами
- хруст переломленных веток
- строк
- жизней
- ветер сбивает с ног
- бегу бегу домой
- по хрусткому льду
- теряя дыхание
- рука леденеет на ветру
- в ней дрожит твой голос
- щекочет ухо мурлычет звенит
- греет спасает
- с детства я окаменел
- и льда не боялся
- почему именно сейчас
- сердце мое оттаяло
- когда материки снова льдом укрываются
- надолго надолго
- надолго
- лед под ногами
- лед в глазах вокруг
- трещит скользит оплывает
- в сердцах людей сдвигаются ледники
- над головой трескается и плывет куда-то
- Северное Ледовитое небо
- мир сдвигается с места
- а в висках
- льдинкой звенит
- тысяча первое эхо
- вселенского оледенения
- сердец
БЕЛЫЕ СТИХИ
- Все изменилось этою весной,
- смешалось в нашей жизни и в природе —
- земля над небом, небо под землей,
- лед и молчанье, гордость, боль и память.
- Когда глядишь кому-нибудь в глаза —
- молчишь и видишь ледяные слезы,
- лед, впаянный во взгляды и в сердца.
- За ними – пламя. Пламень подо льдом.
- Огонь, распад, сумятица и смута.
- Мы постарели и помолодели,
- и умерли, и сделались детьми.
- Никто не смог остаться в стороне.
- Всех обожгла весна, всех опалила,
- сожгла, убила, чтобы разбудить.
- Все изменилось этою весной.
- Весь мир. И я, – я тоже изменился.
- Я разучился жить. Я сплю весь день
- и выхожу из дома лишь под вечер,
- в неверной, скользкой тьме,
- иду угрюмо
- по льду и снегу,
- вдоль холодной жизни,
- и скалятся угрюмо подворотни,
- и ночь угрюмо дышит мне в лицо,
- и окна смотрят тусклыми глазами,
- и я боюсь взглянуть земле в глаза —
- большие,
- неприветливые,
- злые.
- Иду во тьме – лед подо мной и в небе.
- Глазами, кожей, чуткими ноздрями
- ощупываю предвесенний воздух —
- ищу твое присутствие во всем.
- Ищу тебя —
- и нахожу весну,
- растерянную, нежную, живую,
- искавшую, нуждавшуюся в нас.
- Наивно,
- как бродячая собака,
- она подходит в темноте ко мне —
- к тебе она сейчас подходит тоже —
- она испугана, но хочет доверять,
- в нас носом тычется, но смотрит осторожно,
- боится, и надеется, и ждет.
- Она промерзла, как земля, насквозь,
- она ждет нас и нашего тепла.
- Я знаю, что без нас весны не будет.
- Прости меня – я очень жду тебя.
- Я чувствую, что ты – уже со мной
- по дрожи пальцев, по биенью сердца,
- по оторопи, охватившей тело,
- по перелому чуткого стиха.
- И я шепчу пронзительной весне,
- что благодарен за простор и холод,
- за нежность оробевшего пространства,
- за ветер, не по-зимнему жестокий,
- за то, что мне впервые в жизни страшно,
- за что, что я боюсь – не за себя.
- Я жду тебя. Я очень жду тебя.
- Я ждал тебя всю жизнь. Я ждать умею.
- Прости, но наше счастье ждет обоих.
- Оно еще боится нашей встречи,
- но ждет ее – сильней, чем я, чем ты.
- Нас ждет весна – одна для нас двоих.
- Я знаю, без тебя весны не будет.
- Прости меня. Я очень жду тебя.
АПРЕЛЬ
- Как полнозвучная монета,
- Звенит апрель.
- Все ярче солнце, все просторней
- Зиянье дня.
- Светлеет даль, чернеют ветви,
- И льнет к лучу
- Внутри прозрачного сосуда
- Росток весны.
- Внутри прозрачного сосуда —
- Прозрачен мир.
- Под звонким, под стеклянным небом
- Курлычет лед.
- Смеясь и плача, под ногами
- Звенит стекло.
- Прозрачность, хрупкость, звон и холод —
- Везде, во всем.
- Все в мире кажется стеклянным,
- Лишь только тронь —
- Заплачет, звякнет, разобьется
- Строка и жизнь.
- Стеной стеклянной между нами
- Стоит запрет
- На встречу, нежность, боль и ласку,
- Стоит всерьез.
- Так чист, и солнечен, и страшен
- Великий пост.
- Нисан, прозрачный и холодный,
- Священно пуст.
- Семь страшных дней под хрупким небом
- Дает весна —
- Для одиночеств и наитий,
- Для тишины.
- Но в звоне льда в сердцах и в небе —
- Благая весть.
- Весна во мне пускает корни —
- И вглубь, и ввысь.
- Разлука смыта половодьем,
- Звенит простор,
- И вновь парит в слепой лазури
- Увядший лист.
- Шагай один, смотри за стекла
- И встречи жди.
- Еще не вышел срок, быть может,
- Но время сверь:
- Звучит благая весть апреля
- Сквозь синий звон —
- Предпостижение свободы
- И чистый свет.
КЛЕЙКИЕ ЛИСТЬЯ
- Простите меня,
- клейкие листья апреля,
- коли был я в чем-то перед вами нечист.
- До этой ясной весны дожил я еле-еле —
- я, прошлогодний, желтый, свернувшийся лист.
- Тысячи зеленых храмов трезвонят по мне,
- тысячи храмов на каждой ветке зовут меня.
- Я хочу затеряться в этом зеленом огне,
- спрятаться в ласковой сердцевине дня.
- Вы никогда не солжете мне, клейкие листья,
- вы скажете, зачем я жил, всему подведете итог…
- Вы перебираете ветер, словно струны,
- руками артистов,
- и по черным кистям взбегает ярко-зеленый бог.
- Голубое небо увеличивает все, как лупа,
- черная земля вдыхает весенний пар…
- Боже, боже мой, как это все глупо —
- жить небом, не завоеванным, доставшимся в дар!
- Зеленые листья, скажите, что я сделал вам,
- взвесьте меня на ваших весах —
- строго и неподкупно,
- впустите меня в ваш прозрачный зеленый храм,
- чтобы подпольное небо мое не было так неприступно!
- Я вижу крохотные сердечки в каждом листе,
- Великую Середину, в которой все свято и чисто…
- Простите меня, очистите, проторите мне путь в пустоте,
- молитесь,
- молитесь за меня,
- клейкие листья.
«Под небом ослепительно бездонным…»
- Под небом ослепительно бездонным
- Тащил меня в неведомый мне край
- В железных брызгах солнечного звона
- Мучительный челябинский трамвай.
- По праву пришлеца и ротозея
- В тот день я, как в железную кровать,
- Пристанища в Челябе не имея,
- Залез в трамвай, чтоб полчаса поспать.
- Слегка нетрезво, но завидно резво
- Весна нашла иной маршрут и цель.
- Трамвай, трясясь и прыгая по рельсам,
- Железным телом ощущал апрель.
- Дремля в скрежещущей трамвайной бездне
- В начале ослепительного дня,
- Я в пестром звоне, грохоте и блеске
- К своим виденьям рифмы подгонял.
- Мечтательно клюя пространство носом,
- Невольно совершая реверанс,
- Я задавался непростым вопросом:
- Кто погрузил меня в священный транс.
- Плыло пространство, солнце взгляд слепило,
- И сквозь меня дышала горячо
- Любовь, что движет солнце и светила,
- Тебя, меня и что-то там еще.
- Весна вгрызалась в кровь грешно и едко,
- Фантазиями странными дразня…
- Я до сих пор в трамвае этом еду
- И жду, куда он привезет меня.
«Утоли мои печали…»
- Утоли мои печали
- Светом солнечного дня,
- Стуком маленьких сандалий
- На дорожке у плетня,
- Детским смехом, чистым взором,
- Неспешащим разговором,
- Красотой всея Земли
- Жажду жизни утоли.
- Дай мне, жизнь, поверить в Бога,
- Что всегда сильнее зла,
- И в придачу – хоть немного
- Человечьего тепла.
- Дай приют, что мне не тесен,
- На столе – огонь свечи,
- И еще – немного песен,
- Мной написанных в ночи.
- Дай мне верные ответы
- В споре памяти с судьбой,
- И еще – немного света,
- Сотворенного Тобой.
«Где-то в небе Бежин луг…»
- Где-то в небе Бежин луг
- Зацветает в тишине.
- Мой двойник, небесный друг,
- Там гарцует на коне.
- Он летит в свое ничто,
- Облака – над ним и в нем.
- А внизу – земной простор
- Весь порос сухим быльем.
- А во мне – зима навек,
- Белый окоем окна.
- Яблоками пахнет снег,
- Снегом пахнет тишина.
- А во мне – изба да печь,
- Треск свечи да сон зерна.
- Там, где нечего беречь,
- Там и смерть нам не нужна.
- Там, где некого беречь,
- Там и некого любить.
- Вот тогда речушка-речь
- И несется во всю прыть
- В то ничто, где Бежин луг
- Зацветает над землей,
- Где летит небесный друг
- И меня зовет с собой.
«Я разбил над землей…»
- Я разбил над землей
- В сиреневый этот вечер
- Свой невидимый сад —
- Тропинки, арки, аллеи;
- Осколки снов и надежд,
- Паденья, метанья, взлеты,
- Сиянье белых одежд,
- Следы на песке дороги;
- Фигуры из давних снов,
- Случайные взгляды из дали,
- Где тень Твоя восстает
- В день третий над тихим миром;
- Сиреневый горизонт,
- Зелень сходящихся тропок —
- Невидимый сад надежд
- Под небом обетованным.
ЗАПРЕТНЫЙ ГОРОД
- В запретном городе моем,
- В оазисе моем —
- Аллеи, пальмы, водоем,
- Просторный белый дом.
- Туда вовеки не войдут
- Ни страх, ни суета.
- Там жизнь и суд, любовь и труд
- Цветут в тени Креста.
- Там тысячью горящих уст —
- Лиловых, огневых —
- Сиреневый глаголет куст
- О мертвых и живых.
- Там полдень тих, там зной высок,
- Там все Господь хранит —
- И прах, и пепел, и песок,
- И мрамор, и гранит.
- Там миллионы лет закат
- Горит во весь свой пыл,
- Там голубь осеняет сад
- Шестеркой вещих крыл.
- Дрожит в тени семи ветвей
- Горящая вода,
- И в дом без окон и дверей
- Вхожу я без труда.
- Там, в одиночестве моем,
- Заполненном людьми,
- Звучат сияющим ручьем
- Слова моей любви.
- Там огненно крылат закат,
- Оттуда нет пути назад…
- Но где они, не знает взгляд,
- Ищу их вновь и вновь —
- Запретный дом, запретный сад,
- Запретную любовь.
ВКУС ЗЕМЛЯНИКИ
Зелень заполнила сад, прихватив даже неба кусочек,
Чаша пространства полна блеском и щебетом птиц.
Ягоды сочно алеют на лучезарной лужайке,
Алость зари в их крови землю насквозь проросла.
Ягоду пробую я, имени сочно лишая,
Чувствую сладостный вкус – спорят во рту жизнь и смерть.
Там, где родятся слова, ягода плоть потеряет,
Душу иную найдет, в теле не развоплотясь.
Жизнь – круговерть перемен, путь из утробы в утробу.
Но не ужасен сей путь, а вечно радостен нам.
Все, что цветет и растет, увлажнено слезной влагой
Тех, кто ушел, кто с землей слился и почву живит.
К нам обращают они речь в каждой ягоде новой:
Цвет превратился во вкус, вкус превратился в меня,
Я превращаюсь в стихи, в музыку, в блики рассвета…
Все это – я, все – во мне, Слово – в начале всего.
В музыке музыка, в запахе запах, а в цвете оттенок —
Ягода вкусом в сознанье сочный рисует пейзаж.
Я говорю о плодах, вкусе и сочности жизни…
Дай же мне, Господи, сил воспеть его – вкус земляники.
«Мы расстались… Дома тихо спят…»
- Мы расстались… Дома тихо спят,
- И дорога шумит недалече…
- Люди все объяснят, все простят,
- Но от этого сердцу не легче…
- Над домами плывет сизый дым,
- Дым прощальной обманчивой речи…
- Это может случиться с любым,
- Но от этого сердцу не легче…
- Дождь стекает и капает с крыш
- На лицо мне, на шею, на плечи…
- Ты простишь меня, знаю, простишь,
- Но от этого сердцу не легче…
- Эту боль, этот ад, этот стыд —
- Хоть когда-нибудь время излечит?!
- Бог когда-то нас тоже простит,
- Но от этого сердцу не легче.
ПЕСНЯ
- Этой ночью, быть может, себе на беду,
- Я проснусь под сияньем мятежной звезды,
- Я из дома пойду к вековому пруду,
- Чтоб услышать дыхание черной воды.
- Тяжело оно, горько, дыханье воды,
- Налита она болью ушедших веков…
- Как в ночи под сияньем мятежной звезды
- И шуршит, и шумит, и волнуется кровь!
- Этим холодом поздним дышала душа
- Над прудом, полным черной влюбленной водой,
- Чтоб потом – прорасти стебельком камыша
- Над страданьем своим, над тоской, над бедой.
- А большой небосвод – все молчит и молчит,
- Словно сверженный царь, словно изгнанный раб,
- Но заплачет кулик, и мой слух задрожит,
- Словно по тишине вдруг расходится рябь…
- И толкует о чем-то пугливый камыш,
- И вздыхает, вздыхает над чем-то вода…
- Из краев, где от века – безбрежная тишь,
- Нет свободных путей никому, никуда…
- …Этой ночью, быть может, себе на беду,
- Я проснусь под сияньем мятежной звезды,
- Я из дома пойду к вековому пруду,
- Чтоб услышать дыхание черной воды.
ТЕМНАЯ ВОДА
Темна вода во облаках.
Псалтирь
- Еще сжимали руку руки,
- Но в небе плакала звезда
- И всхлипывала о разлуке
- Ночная темная вода.
- Мы расставались на неделю,
- А оказалось – навсегда.
- Легла меж нами без предела
- Ночная темная вода.
- Закрылась в будущее дверца.
- Мы ждали встречи у пруда
- И знать не знали, что под сердцем—
- Ночная темная вода.
- О том, что жгло, пытало даже,
- И в сердце не найдешь следа.
- Все знает, но вовек не скажет
- Кровь, словно темная вода.
- Дни мчатся призрачно и пошло,
- Из ниоткуда в никуда…
- В грядущем, в настоящем, в прошлом —
- Ночная темная вода.
«Как души, озираясь с непривычки…»
- Как души, озираясь с непривычки,
- Спускаются в Аид к родным теням,
- Я ехал на холодной электричке
- По темным подмосковным деревням.
- Летел состав от Курского вокзала,
- Смурно смотрела рыхлая земля,
- Сырая тьма безрадостно глотала
- Смущенные цветением поля.
- Соэлектричники, ленивые, как стражи,
- Зевали, глядя в темное окно:
- Заборы, крыши, прочие пейзажи —
- Привычное вагонное кино.
- Кружилась голова, кружились лица —
- Плыло вокруг пространство огнево…
- Я, затаив дыхание, молился,
- Открыв глаза, не видел ничего.
- Московии надорванное сердце
- Дышало в обескровленной ночи,
- То набухало, то сжималось смертно,
- Роптало, как забытый хлеб в печи.
- Мне горло жгли прельстительные речи,
- В крови текла крутая соль обид…
- Но я любил и чаял третьей встречи,
- Которую сам Бог благословит.
- …Я повидал разбойную столицу —
- Отравленного воздуха глотнуть,
- Ей, окаянной, в землю поклониться,
- И лоб разбить, и выстрадать свой путь.
- И все до боли было мне знакомо —
- Беспомощно чернела даль вдали,
- И май горел, как рыжая солома,
- И дым вставал во всех концов земли.
МАСТЕР ЛУНЫ
- Луна в серых клочьях дыма,
- Прячась за облака,
- Удар свой неотразимый
- Наносит исподтишка.
- Как белый безлюдный остров
- Среди оловянных вод,
- На крыльях блестяще-острых
- Над нами она плывет.
- Сквозь синий зеркальный воздух
- Загробной слепой страны
- Она лучезарно входит
- В ворота моей весны.
- А я каждой ночью строго
- Штампую ей наши сны —
- Хранитель печати Бога,
- Холодный Мастер Луны.
- Все чаще мне стала сниться
- Двуликая глубина
- И в ней – светило в двух лицах:
- И солнце оно, и луна.
- Меняясь, оно все то же
- В дневном и в ночном огне.
- В холодной крови под кожей
- Течет его свет во мне.
- В виденьях, во снах, в искусстве
- На светлый небесный луг
- Сквозь смуту ночных предчувствий
- Плывут вереницы лун —
- Плывут осторожно-слепо,
- Таясь за краями гор,
- Чтоб острым стилетом света
- Внезапно пронзить простор.
- Они в серых клочьях дыма,
- Прячась за облака,
- Удар свой неотразимый
- Наносят исподтишка.
РОЗА И СОЛОВЕЙ
- В бледных лучах оловянной луны,
- Странных для взгляда,
- Ярко блистают зеркальные сны
- Черного сада.
- В спутанном воздухе, словно в сетях,
- Ветви, как нервы,
- Тонкие, чуткие, злые, впотьмах
- Тянутся к небу.
- Мечутся звезды, вразброд, вразнобой,
- Сбиты с орбиты.
- Масляно-жирной прогорклою мглой
- Космос пропитан.
- Вычурный оттиск бессонной луны
- Прочно и нежно
- Вплавлен в событья, предвестья и сны,
- В сердце и небо.
- В пристальном ужасе черных ветвей,
- В сумраке пресном
- Голос к луне распростер соловей
- Вдоль поднебесья.
- Ночи безвыходной наперекор
- Нежно и робко
- Песню, летящую в грозный простор,
- Слушает роза.
- Носятся звуки, мелькают, снуют
- Ночью просторной.
- Розе взлететь к соловью не дают
- Крепкие корни.
- Но, проносясь под беззвучной луной
- Звучной пустыней,
- Запах и звук стали жизнью одной,
- Плотью единой.
- В мстительном хаосе сшибок и ссор,
- Склоки и розни
- Общей молитвою будят простор
- Птица и роза.
- Мир, задремавший у берега глаз,
- Песнею призван
- К свету и ясности, здесь и сейчас,
- Ныне и присно.
- Звонкой мелодии ломкий узор
- Прячется где-то,
- Но окропляется чуткий простор
- Кровью рассвета.
ПРОПОВЕДЬ ПТИЦАМ
Слушайте меня, птицы, сестрицы наши меньшие,
Кротчайшие твари Божии, лучшие среди нас.
Не больше, чем ваши невесомые трели, вешу я
В этот ослепительный, рассыпающийся звуками час.
Захлебываясь и падая в небо обетованное,
Расплескивая ведра щебета, воркований и волшебства,
Вы творите свое благовестие —
пространное, сонное, странное,
Выписывая небывалые, сияющие слова.
Простите нас, птицы, чистейшие твари Божии,
Сеятели звуков и красок, чистых пространств и свобод.
В майское небо прорываются взгляды неосторожные —
И внутри нас пробуждается закованный в нас полет.
Птица внутри меня грудь изнутри проклевывает.
В груди моей – птица, в ней – яйцо, а в яйце – игла…
Серую жизнь мою новыми красками разрисовывает
Странная, Богу угодная, но не знающая правил игра.
Как пророк, отвожу мной же предсказанные беды я,
Вижу прорастание неба в наивной клейкой листве,
Птичью невесомую правду камням и стеклу проповедуя,
По бессловесному городу прохожу с птицей на голове.
Поймите нас, птицы, есть и у нас будни и праздники,
Есть время принимать муки и время почивать в раю…
Сейчас я молчу, не время нам петь и плакаться,
Но сроки настанут, и я еще запою.
Простите нас, примите нас, чистые птицы,
Возьмите меня в вашу стаю, пока певучесть во мне жива,
И я небо озвучу, на синей его странице
Выписывая небывалые, сияющие слова.
ВЕРЕСК ЦВЕТЕТ
ВЕРЕСК ЦВЕТЕТ
Стихи, навеянные сном
Я не видела Вересковых полян —
Я на море не была —
Но знаю – как Вереск цветет —
Как волна прибоя бела.
Эмили Дикинсон
- Я увидел во сне поле в синих лучах,
- Я увидел: во мне загорелась свеча,
- Я увидел цветы, я увидел восход
- Над простором, где вереск весною цветет!
- Нет, не зря мы страдали, сгорали и жгли:
- Наши зерна сквозь время в простор проросли.
- Окунись, словно поле, в лиловый огонь
- И на синее солнце взгляни сквозь ладонь.
- Земляникой покрыт край молочной реки,
- И в цветах открываются чудо-зрачки:
- Инфракрасные Божии смотрят глаза
- Из цветов – сквозь меня —
- сквозь любовь – в небеса!
- А давно ли вставал я, как дым, из земли
- И во мне, словно пули, гудели шмели?
- Но Господь, как ладонь, аромат мне простер
- И цветами озвучил бессмертный простор.
- Это вереск цветет, это вереск цветет,
- Это хрупкий сквозь землю пророс небосвод,
- Это нота, которую слышал Господь,
- Обрела на мгновение душу и плоть.
- Расцветай, отцветай, сад на небе моем,
- Проплывай, аромат, в небесах кораблем,
- Я с тобою, родная, и небо нас ждет,
- Если вереск в словах и созвучьях цветет!
ВЕСЕЛЫЙ КАКТУС
- растет-цветет веселый кактус
- на подоконнике просторном
- в лучах полуденного света
- не слыша шума городского
- глядит в окно веселый кактус
- на шум и ярость людных улиц
- глядит назад веселый кактус
- в прозрачный полумрак квартиры
- на стол тетради полки книги
- глядит-глядит не наглядится
- просторное большое лето
- несется плача и сверкая
- пылают реки горы страны
- места меняют континенты
- а кактус ждет а кактус ищет
- свою родную кактусиху
- свою затерянную нежность
- колючее живое счастье
- он для нее цветок нездешний
- несет в колючих теплых лапах
- он для нее откроет небо
- в своем цветке неповторимом
- просторное большое лето
- несется плача и сверкая
- пылают реки горы страны
- мир никогда не станет прежним
- и видя это безобразье
- на подоконнике томится
- на подоконнике скучает
- колючее живое счастье
- веселый кактус Афанасий
ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
- допустим ты сидишь себе упрямо
- в кафе и ждешь горячий буйабес
- но в этот раз идет другая драма
- и в ней другой таится интерес
- ты тянешь время все жаднее тянешь
- через соломинку безвкусное питье
- но за соседний столик мельком взглянешь
- и обалдеешь увидав ее
- ведь от одной ее шальной улыбки
- от логики и скуки далеки
- в твоем мозгу вовсю запели скрипки
- задергались безумные смычки
- и вот на эти звуки выбегает
- в твоей башке из двери потайной
- смеясь и истерически моргая
- двухсложник кривоногий и хромой
- над ним кудахчет в воздухе порхая
- иллюзия свободного стиха
- поэзия бессмысленно нагая
- пленительная но не без греха
- за ней трехногий прыгает анапест
- хрипит клокочет хочет всех сожрать
- и эту фреску роспись опись запись
- заносишь ты в несчастную тетрадь
- но вот ты перешел в недостоверность
- в космический комический уют
- кафе летит меж звезд в свою безмерность
- и мухи по столешнице ползут
- в жужжанье крыл стрекочет запах кофе
- а ты строчишь пока не надоест
- к своей неудержимой катастрофе
- летит кафе меж равнодушных звезд
- люби пиши и пей поэт и рыцарь
- несчастный полубог и полубык
- твоя богиня ангелица птица
- не из таких к которым ты привык
- прекрасное зачем-то так ужасно
- что незачем смотреть ему в глаза
- любовь как смерть несносна и заразна
- но заболевших добивать нельзя
- бела черна красна и некрасива
- то влезет в сердце то звенит вдали
- жизнь делая нескучною на диво
- как будто Бог в святых мечтах земли.
СКЕЛЕТ В ШКАФУ
- В моем шкафу уже десяток лет
- (Хоть это в наше время непрактично)
- Живет один веселенький скелет —
- Изысканный и аристократичный.
- Он иногда выходит поболтать,
- Когда в квартире нет родни с друзьями,
- Попить чайку, стишата почитать
- И стариной тряхнуть – то бишь костями.
- Мой друг скелет – известнейший поэт
- Не золотого – каменного века,
- И из его стихов за много лет
- Сложилась целая библиотека.
- Мы с ним беседуем о том, о сем,
- Мы делимся увиденными снами
- И иногда такую чушь несем,
- Что весело богам следить за нами.
- А боги смирно, словно паучки,
- Сидят в его костях, не замечая,
- Как прыгают на черепе очки,
- Как пляшет в тонких пальцах чашка чая.
- Как это важно, если ты поэт,
- Не знающий в работе утомленья,
- Чтоб хоть один веселенький скелет
- Жил у тебя в шкафу – для вдохновенья.
РЫБНЫЙ ДЕНЬ
- я ничего не понимаю
- когда летят по небу рыбы
- над городами над домами
- вокзалами и поездами
- над крышами над головами
- людей уткнувшихся в смартфоны
- убитых чтеньем новостей
- под ними распластались судьбы
- аэродромы и причалы
- планеты птицы люди мухи
- в сетях всемирной паутины
- пылают реки горы страны
- места меняют континенты
- а в равнодушном чистом небе
- над нами пролетают рыбы
- летучие такие рыбы
- летят себе и что такого
- летят наверное за чем-то
- летят за рыбьим интересом
- усами даже не поводят
- глазами круглыми моргают
- и ничего не понимают
- когда глядят на нас надменно
- с запретной рыбьей высоты
- над нами проплывают рыбы
- и думают про наше море
- про волны нового потопа
- которых мы еще не видим
- а вот они
- а вот еще
- зачем летите вы над нами
- чего пророчите родные
- стоишь порой затылок чешешь
- и думаешь красиво суки
- красиво все-таки летят
- а вообще что нам за дело
- пускай летают если нужно
- ведь нам до них как до Шанхая
- есть в жизни вещи поважней
- залетные живые рыбы
- в самопровозглашенном небе
- проносятся сквозь наши мысли
- творят миры творят и рушат
- земля оставлена и море
- по сути тоже безнадежно
- осталось лишь лететь
- а небо —
- оно у каждого свое
ОСОБЕННО ИЗЫСКАННЫЙ ЖИРАФ
- Так требует сердце – печальные песни слагать.
- Ты хочешь печали, тебя утомила жара…
- Послушай: далеко-далеко в сибирских снегах
- Сферический бродит жираф.
- Изысканный, мудрый, бессильный сферический бог,
- Дитя порожденных поэтами чудных планет,
- Летит над тайгою на тонких соломинках ног
- В кубическом небе, окрашенном в розовый цвет.
- Он ходит по вымершим селам, сгоревшим лесам,
- Он слушает звоны ушедших под воду церквей.
- Он строит незримый подвижный бесформенный храм
- Из звуков висящих на тучах бесплотных цепей.
- Дитя воспаленного скукой хмельного ума,
- Он слыхом не слыхивал в жизни о зле и добре.
- Я знаю, что чувствует масляно-жирная тьма,
- Когда на закате он прячется в черной дыре.
- Блуждая в пустых коридорах зеркальных небес,
- То делаясь запахом, то притворяясь грозой,
- Он нам предвещает возможность жестоких чудес,
- Молчанием нам говорит, что былое грядет.
- Бывает так сладко печальные песни слагать,
- Когда в тонких венах звенит золотая жара…
- Послушай: далеко-далеко в загробных снегах
- Сферический бродит жираф.
КУСТЫ В ОЛЬГИНО
- Мне снилось это – мы лежим в траве,
- Смешались звукосмыслы в голове,
- И все вокруг сияет и стрекочет.
- Весь мир – сплошной одушевленный звук:
- Сквозь ливень губ и половодье рук
- Звучит мелодия и затихать не хочет.
- То плача, то сияя, то звеня,
- Во мне, и надо мной, и сквозь меня
- Текут сигналы нагло и бесстыже.
- Но разные приемники во мне
- Сейчас звучат не на одной волне —
- Приемник в голове, в груди и ниже…
- И я не разбираю ни черта:
- тра та та та та трам пам пам та та…
- Здесь невозможно расставлять акценты.
- То скрежет, то гроза, то соловьи…
- Ну что же вы, приемнички мои?
- Давно пора настраивать антенну.
- Она не ловит звуки, а поет!
- Она поет всю вечность напролет,
- В ее упрямстве есть своя наука.
- Пытаюсь рифмовать – в конце строки
- Мелькают звуки быстро, как жуки…
- Загадочная насекомость звука!
- Весь мир – сплошной неприрученный звук,
- Он не дается, вырывается из рук,
- Ему свободней в световом потоке.
- Но будет он услышан, мой сигнал,
- Сквозь звукоряд, отвесный, как стена,
- Сквозь звуколивни нового потопа.
ДУХ ЗЕМЛИ
Мой город, как волынка, раздувается и гудит —
Деревья, бульвары, скверы, площади и проспекты.
Воздух, свистя, вырывается из забетонированной груди,
Жалея о том,
сколько песен еще не спето.
Опозоренные кронированные тополя умирают стоя,
Намекая прохожим на итоги их жизненного пути,
Тучки небесные маршируют выверенным строем,
И город, как автомобиль, таращится и пыхтит.
В оранжевой пробке под краснокожим закатом
Троллейбус извивается, как развдояющийся червяк.
Солнце между многоэтажками тоже в пробке зажато,
И так много в природе рифм, поэтического чутья!
Это Дух земли пробудился и колобродит,
Это зеленый шум, это летний древесный оргазм.
Дворцы из алюминия и жести воют гимн во славу природы
Тысячами регистров, как сумасшедший орган.
Я шагаю, гордо подняв ученую голову,
Выстроив по науке свой суточный рацион:
Как уверяют медики, кто спит, тот не голоден,
И лучший мой завтрак – сон, ужин – тоже диетический сон.
А на первом этаже пятиэтажной хрущобы
Усталый призрак пишет меланхолические стихи.
Ему холерическая весна не по нраву, еще бы,
За всю весну – ни одной веселой строки!
Ему этот пир духа видеть и слышать тошно,
Но он знает, что все непрочно, что рухнет все, только тронь,
И наш надоедливый мир, опостылевший, как картошка,
Преобразится в смиренный пепел и властный огонь.
МЕТАМОРФОЗЫ, или Одна ночь Андрея Вячеславовича
- Он отложил измученную кисть.
- Прошелся по холсту тяжелым взглядом.
- Мольберт едва стоял, как виноватый,
- Скрывая дрожь. Дрожал в окне простор.
- Дрожали на столе листки бумаги —
- Стихи без слов, из знаков препинанья.
- Кровать, не застеленная три дня,
- Забросанная книгами и снами,
- Потягивалась и ждала его.
- В ушах шумела кровь. В глазах рябило.
- От пят до лба пульсировало сердце,
- Разросшееся, мощное. Бездушный
- Свет в комнате был желт и ядовит.
- На полках, на шкафах паслись картины —
- Лазурь и охра, желчь и синева.
- Бессмысленные вечные сюжеты.
- Безнравственная праздная забава.
- Пустое издевательство над мыслью.
- Безделка, чтобы оправдать наш мир.
- Четвертый час. Вот-вот начнет светать.
- Еще недолго. Снова, засыпая,
- Он будет морщиться и видеть солнце.
- Он будет морщиться, вставать, пить воду
- В холодной кухне. Будет биться сердце,
- И голову ломить, и будут сниться
- Узоры из кармина, синьки, охры.
- К чему, зачем все это, для кого?
- Но до сих пор, пока все в мире тихо,
- Так тихо, слишком тихо, страшно тихо,
- Он может потянуться и размяться,
- Он может отвести глаза от книг
- И посмотреть в безвыходное лето
- Сквозь тонкий лед оконного стекла.
- А за окном пульсировала ночь.
- Огромное, безвыходное лето.
- Все мрачно, мирно, кругло, молчаливо.
- Звенело время, и асфальт блестел
- Под фонарем, и тополя дрожали,
- И нервничали спутанные рельсы,
- Кричали где-то пьяные гуляки,
- И крупный мат, правдивый, как булыжник,
- Влетал к нему в окно из грязной песни.
- Пульсировала вкрадчивая тьма.
- Шептались кроны. Лаяли собаки.
- В окно врывался возбужденный ветер,
- Взъерошенный, как воробей иль ворон,
- Кричал, носился от стены к стене,
- Метался, каркал, оживлял пространство
- И исчезал, как будто растворяясь,
- Оставив тесной комнате и миру
- Смертельный импульс настоящей жизни
- И ненавязчивую благодарность
- За то, что он здесь был, вошел и вышел,
- На время сделав этот мир живым.
- Он посмотрел в окно. Там, в темноте,
- Шел грустный призрак с розою в петлице,
- Его двойник, наивный и прозрачный,
- И говорил с навязчивым дождем.
- «Вот этот мир, где мы когда-то жили,
- Вот за углом, – я и отсюда вижу, —
- Ее жилье, бесчувственные стены,
- Подъезд и металлическая дверь.
- И можно позвонить, но не откроет.
- Все было глупо, хорошо и страшно.
- Но, Господи, зачем и для чего?»
- А дождь был нервным, тонким и мятежным,
- Он расщеплял себя, как паутину,
- Ловил весь мир сплетеньем нервных нитей —
- Дома, слова и спутанные сны.
- Дождь рос и набухал, как будто клетка,
- Делился под бесчувственным стеклом
- Под наблюденьем мстительных ученых.
- И вдруг – замолк, затихнул, задохнулся,
- Исчез из мира вместе с этим миром,
- И с ним пространство перестало быть.
- Он снова сделал то, что мог по праву,
- Ведь каждый дождь – немного привиденье,
- А мертвым в жизни многое дано.
- Дождь изошел, истаял, растворился,
- Но грустный призрак вдруг остановился
- Под кроною, беременной дождем.
- Вот эта улица, вот этот дом,
- Вот эта дверь, вот сумрачные окна.
- И можно позвонить, но не откроет.
- Все было глупо, хорошо и страшно.
- Знакомый мир. Он есть – и нет его.
- Чем больше есть, тем больше его нет.
- И больше никогда его не будет.
- Он встал спиной к стене. Спина горела
- От холода стены и равнодушья,
- Но он был рад живой, хорошей боли.
- Он молча встал, уставившись во тьму,
- И начал вызывать из тьмы виденья,
- Спектакли, фейерверки, водопады,
- Вселенные, написанные Богом
- Когда-то в виде школьных сочинений,
- Как упражнения приготовишки,
- Бессмысленные, славные созданья —
- Наш космос, рай, чистилище и ад.
- Он тек во тьме, он чудеса творил,
- Жонглировал обманами и снами,
- Обугленною ветошью, позором,
- Пустым, реанимированным хламом.
- Он торговал тем, что нельзя продать.
- Он из Голгофы сделал представленье.
- Он превратил в спектакль любовь и смерть.
- Он людям продавал обрывки жизни,
- Фрагменты снов, цитаты из видений.
- Один в двух лицах, Бог и самозванец,
- Творец-кривляка, изгнанный из мира,
- Поэт, художник, лицемер и рыцарь,
- Пророк, фигляр, владыка всех миров,
- Как он несчастен, как он мертв и вечен!
- Он начал изучать обычный мир,
- И для него все оказалось новым.
- Он по слогам учил смысл расставанья.
- Читал, пыхтел, водил по строчкам пальцем,
- Припоминая, шевелил губами
- И тут же забывал все то, что понял
- И брался вновь разгадывать по буквам
- Смысл расставанья, времени и смерти.
- Он видел в небе воспаленный город,
- Мосты, дожди, каналы и канавы,
- Взлет всадника в нерукотворный дождь
- С им насажденной рукотворной почвы,
- Любовь и ложь, разрывы и распад,
- Восторг и высь, бессмертье и бесчестье.
- И смерть. И жизнь, и слезы, и любовь.
- И ложь. И божество, и вдохновенье.
- И Ту, одну-единственную в мире.
- И свет, ведущий сквозь гранитность туч
- В бессмертие сырой и серой ряби.
- Нелепая история любви,
- Которой мир когда-то удивится.
- И сердце содрогнется – и заглохнет.
- Рывок – и все.
- Зачем, зачем, зачем?
- Зеленый шум звучал в его висках.
- Он возрастал, он мерно надвигался.
- Он был похож на серый снегопад —
- Такой же тихий, мудрый, монотонный,
- Напоминанье об иной зиме,
- Обетованной сердцу, той, что будет.
- Он был поклонником зимы и снега.
- Он снег любил – как боль, как благодать.
- Как ненавистно лето! Если только…
- Но тише, сердце. Тише. Надо жить.
- И все затихло, словно по приказу.
- Грехи замолкли, словно петухи.
- Трамвая ждали спутанные рельсы.
- С проспекта доносился шорох шин.
- На пятом этаже окно горело.
- Художник из окна смотрел в простор.
- Как небо велико – не расписать!
- Как много есть бессмысленной работы!
- Наш мир нелеп, но есть еще в нем место,
- Есть для чего не спать ночами, бредить,
- Бродить по свету, коченеть и петь.
- Сверкала между рельсами трава.
- Зеленый шум перетекал из крон
- В не спавший мозг, и легкие, и сердце.
- В огромном мире пахло свежей краской,
- Разлукой, болью, новыми стихами.
- Надеждой на бессмысленность. Любовью.
- И перекличкой пьяных сторожей.
- Мир был огромен и не населен.
- Давила плечи с непривычки шкура.
- Во рту еще оскомина горела
- От яблока. В лесах боялись звери.
- Река текла о чем-то о своем.
- Рай тосковал, что он отныне пуст.
- Спектакль окончен. Счастья нет на свете.
- А это значит – будет чем заняться.
- Он вытер кисть, упрямо усмехнулся,
- Взглянув, как глупо розовеет даль.
- Наивная! Не бойся, я не хищник.
- Я только тот, кто делает все вечным.
- Я тот, кто есть. Один на целом свете.
- Не верь в меня, не бойся, не проси.
- Я все возьму, что нужно мне от мира,
- А если нет чего, то я создам.
- Зеленый шум плодился над землей,
- В крови молчали старые грехи,
- Чего-то ждали мертвые просторы,
- И воздух цвел, и пахло новизной,
- В огромном мире пахло свежей краской,
- И поднималось скомканное утро.
ТИШИНА
- Обычный прозаичный выходной
- В классическом промышленном поселке.
- Дворы пусты, туманен небосвод.
- За три квартала, пьяный и смурной,
- Как бомж, заросший ржавчиной по щеки,
- Сопит во сне заброшенный завод.
- Над сталинками пристально молчит
- Химическое жилистое небо.
- Трамвай скрежещет, призраков везя
- Вдоль старых зданий в патине морщин
- Туда, где эротично, тяжко, нервно
- Шумит несуществующий вокзал.
- Вдали дымится черная труба,
- Под ней свинцовая скучает речка,
- Проглоченной отравою горда.
- И, этот вид стоически терпя,
- Пускает ввысь колечко за колечком
- Промышленная красная гора.
- А город спит. Ни гром, ни плач, ни смех,
- Ни смерть поэта, ни слеза ребенка
- Не проникают в проржавевший мозг.
- Здесь жители рождаются во сне,
- Не просыпаясь, ходят на работу,
- Не просыпаясь, едут в загс и в морг.
- Лишь я, поэт-бухгалтер, книгоблюд,
- Стихами собирающих налоги
- Со всех сословий, наций и владык,
- Могу заняться тем, что я люблю —
- Высчитывать язвительные слоги
- И свой лукавый заострять язык.
- Да, мы, любимцы царственного Рима,
- Земная шваль, бандиты и поэты,
- Работники пера и топора,
- Шагаем в строчку, умираем в рифму,
- Себя венчаем лаврами за это.
- Какая все же чудная игра!
- На лавочке у запертых дверей
- Спит Вечный Бомж, на прочих непохожий,
- Поэт в поэтах, рыцарь, бог на час.
- Среди людей он – как среди зверей,
- Неведомой породы иглокожей.
- Мы дальше от него, чем он от нас.
- Над ним лепечет глупые стихи
- Ободранная нервная береза,
- Дрожит, щебечет, хочет улететь.
- Как гусь, он вышел из воды сухим,
- Но он устал браниться и бороться,
- Бродить по свету, коченеть и петь.
- Возлюбленная злая Тишина
- Растет, шипит, расходится кругами,
- Как вечный обескровленный покой.
- Все знающая, лживая, она
- Заменит жизнь несбывшимися снами,
- Обхватит землю мертвою рукой.
- Ни церкви, ни икон, ни воспыланья,
- Ни терпкого, горчащего терпенья,
- Ни сокрушения, ни слез из глаз.
- Щебечут тополя, лепечут зданья,
- Но Бог молчит – ни голоса, ни пенья.
- Мы дальше от Него, чем Он от нас.
- Взыскательна навязчивая тьма.
- Мой вдумчивый покой учтив и тонок.
- Измученный покоем, я готов
- Взглянуть на небо и сойти с ума.
- В тиши я слышу шорох шестеренок
- И приближенье новых ледников.
- Химическое жилистое небо,
- Зеленые растительные нервы,
- Покой, перед которым все равны…
- В нем тени, что когда-то были нами,
- Становятся на площадях полками
- Под знамя самовластной Тишины.
- Как хорошо, что ты ни с кем ни связан!
- Как сладко умирать в начале мая,
- Свой строгий ад скрывая и терпя!
- Спит Вечный Бомж, он ждет всего и сразу,
- Спит, словно Будда, трезво понимая
- Бессмысленность прогресса и труда.
- Как безотрадна тайная свобода!
- Течет холодный ток под белой кожей,
- Но нет желанья к перемене мест.
- Я тоже всеми был, но не собою,
- Я тоже многое видал, я тоже
- Все понял и на всем поставил крест.
- Как это славно, весело и мило —
- Тонуть в зеленом лиственном потопе
- Во имя чести, долга и труда.
- Стоит сто лет над городом и миром
- Простой, как простыня, просторный полдень,
- А вечер не наступит
- ни
- ког
- да.
«Ты спишь, запрокинув лицо к небосводу…»
- Ты спишь, запрокинув лицо к небосводу,
- Неважно, в постели, в пустыне, в лесу,
- Во сне изучая покой и свободу,
- Не видя, как муха ползет по лицу.
- Ты спишь, как пророк, вдохновенно, на славу,
- Улыбка твоя так маняще грустна,
- Как будто пришелся тебе не по нраву
- Твой личный ручной Апокалипсис сна.
- Ты спишь, не вздыхая, не дергаясь даже,
- Вкусив бесконечности и присмирев,
- А муха, как муза, дивится пейзажу,
- Ощупывая непослушный рельеф:
- Провалы глазниц, возвышение носа,
- Изгибы ушей или впадину рта…
- Как вкрадчива эта подробная проза,
- Насколько упряма ее красота!
- Мистическая Абсолютная Муха
- Фасеточным зрением видит твой сон.
- Святой бездуховностью чистого духа
- Ты в строгий, безвыходный рай вознесен.
- Но ты существуешь, белковое тело,
- Пустое, как дистиллированный дух,
- Нарушив свои и чужие пределы,
- Став концептуальной загадкой для мух.
- Ты медленно спишь, на себя непохожий,
- Ты спишь и не знаешь, что спишь ты в раю,
- Где муха фасеточным зрением Божьим
- Вбирает тебя в бесконечность свою.
ЛЕТО В ГОРОДЕ
- Словно тесто с половника,
- Льется жаркое лето.
- Ясность пульса поломана
- В пекле солнечной лени.
- Воздух, солнцем ошпаренный,
- Весь дрожит, как в падучей,
- Золотыми кошмарами
- Безнаказанно мучим.
- Воздух бьется и мечется,
- Бредит, пляшет и плачет.
- Эти боли – не лечатся,
- Эти слезы – не прячут.
- Только почва курлычется
- И от птиц воробьится,
- И шкварчит, как яичница,
- И ворчит, и дымится.
- Бредят жаркие улицы,
- Спят, покоя не зная.
- Окна в зданьях то жмурятся,
- То протяжно зевают.
- А по скверикам тропами,
- Как сомнамбулы, сонно
- Бродят души бесплотные,
- Утомленные солнцем.
- Солнце пляшет и пыжится,
- Только сердце ослепло,
- Лишь попав в это пышное,
- Неподвижное пекло.
- Но классической повести
- Повседневного ада
- Сердце втайне от совести,
- Как отмщению, радо.
- Нынче солнце безжалостно
- И земля молчалива —
- Так печально и сладостно,
- Так мертво и красиво,
- Так бездушно и замкнуто,
- Так безвыходно лето.
- Только небо распахнуто —
- Без конца, без ответа.
- Золотое, безмерное,
- Растворенное настежь —
- По-над смутой и скверною,
- Над нелепицей нашей.
- Над землею тревожною
- Воссияло, воссело
- И цветет, безнадежное,
- Синим, алым и белым.
СИБИРСКИЙ ЧАСОСЛОВ
- Кладбищенские комары пьяны
- От нашей крови, от хмельного лета.
- Кровь с кисловатым привкусом вины —
- Наследный признак тощего поэта,
- Стоящего в кругу семи ветров
- На кладбище, в бессильной, нищей грусти…
- Здесь, позабыв забвенье, наизусть я
- Листаю свой сибирский часослов.
- Трещит кузнечик в голубой траве.
- Так вот она, мелодия бессмертья!
- Тончайший контур тучки в синеве,
Скачать книгу