Ангел-Хранитель, или Никогда не работай в библиотеке бесплатное чтение

Пролог

– Зачем ты это делаешь? – Высокий темноволосый мужчина с грустью смотрел на своего друга. – Остановись пока не поздно.

– А то что? – Не обращая внимания на товарища, тот продолжал подходить к маленькому человечку в лохмотьях и лаптях, забившемуся в угол между двумя мусорными баками. – Пожалуешься начальству? Мы, Паша, с тобой не первый день работаем. Я правила знаю не хуже. И все, что я делаю, в первую очередь, указывает на тебя. Поверь, я постарался, я вне подозрений.

Он подошел к мусорным бакам, достал из кармана стеклянный брелок в виде старинного фонаря, направил на закрывшегося руками человека и нажал кнопку. Яркий свет озарил подворотню всего лишь на мгновенье. Но, когда свет погас, место между мусорными баками было пусто, а брелок в его руках мигал, будто звал на помощь.

– Ты, Паша, не понимаешь одного. – Он убрал фонарик в карман и развернулся к товарищу. – Я делаю то, что нужно не только мне. Я спасаю мир. От невеж, недоучек, бескультурных и малограмотных людей. Такие не нужны этому миру!

– Ты губишь души героев, – холодно ответил Павел, – а хочешь сгубить и людей. Не думал, что ты способен на такое. Ведь мы вместе начинали, у нас была одна идея.

– Не читай мне нотации! – рявкнул мужчина, откинул прядь черных волос в сторону и прошел мимо. – Ты ничего не можешь сделать, ты это понимаешь. Я даже не трону тебя, я взял все, что мне нужно. Без силы ты не способен ни на что.

– Не я, так другие тебя остановят.

– Это ты о ком сейчас? О своих детях? Думаешь, у них есть хоть капля Силы? Бездари! Мальчишка способен только учиться, а девчонка и на это не способна.

– Я найду как тебя остановить.

– Знаешь. – Мужчина обернулся и стал возвращаться. – Я знаю одно прекрасное место, где об этом можно подумать.

Он сделал призывный жест, и к нему подошел светловолосый юноша, сложил руки и между ними потекли электрические потоки. Разведя их в стороны, он открыл портал, в котором вертелись черные вихри воронки. За секунду они засосали Павла, и тут же схлопнулись.

– Пойдем, Родион. – Похлопал мужчина парня по плечу. – Твоя книга должна понравиться нашему писателю.

Глава 1

В аудиторию врывалось полуденное солнце, заставляя вянуть листья комнатных растений также, как и умы студентов. По окну ползала жирная муха, методично изучая поверхность, в попытках найти хоть какой-нибудь выход из душного кабинета. Но выхода у мухи не было. Так же, как и у тридцати двух человек, сидевших за партами аудитории филологического факультета МГУ. За окнами бушевала весна, закрывая обзор свежими светло-зелеными листочками. Кто-то вздыхал, пытаясь разглядеть сквозь листву детскую площадку, на которой беззаботно бегали дошкольники, не ведавшие еще ученических мук. Кто-то сидел, прикрывшись от солнца конспектом, кто-то просто распластался на парте полностью выкинув белый флаг весенней жаре.

– Что-то мои будущие филологи совсем раскисли. – Изольда Львовна оглядела пожухших студентов. – Мариночка, передайте всем папки с этюдами. А я пока выберу, кто зачитает мне Есенина.

Аудитория зашумела, папки с работами передавались из рук в руки. Я выбрала свою работу и передала остальные сидящим сзади студентам.

– Ангел, ты супер. – Ткнул меня Мишка в спину. – Этюд на пятак у Изольды – это верх совершенства. Ты чертов литературный гений.

Я не обернулась, а протянула назад руку и в нее тут же положили 500 руб. Засунув купюру в карман, довольно улыбнулась и посмотрела на титульный лист своего этюда. Красная двойка пестрела на всю страницу. Собственно, как обычно. Свою гениальность в понимании книг и написании литературных произведений я ненавидела всем сердцем и использовала только для заработка.

– Ангелина Литвиненко, к доске!

Я вздохнула, вынула свои длинные ноги из-под низкой парты, встала и нехотя поплелась к столу лекторши. В голове гудело от жары и духоты, хотелось выскочить в коридор хоть на пару секунд, вдохнуть свежего воздуха. Изольде Львовне было уже много лет. «Столько мамонты не живут», – схохмил бы тут Кривошеев. Поэтому окна открывать в ее присутствии строго запрещалось, под страхом получить дополнительную контрольную. Не только контрольных, но и самого лектора по филологии боялся не только весь факультет филологии, но и весь ВУЗ. Казалось, что и ректор, проходя по коридору, здоровается и кланяется пожилому педагогу больше из страха, чем из уважения. Поговаривают, что сам ректор когда-то учился у нее и не сдал ни одного зачета. А так как и сам ректор был не молод, о возрасте Изольды Львовны можно было только догадываться.

Повернувшись к студентам, я сплела пальцы перед собой, и начала:

«Сыплет черемуха снегом,

Зелень в цвету и росе…»

Ленька с первой парты перегнулся через ряд и ущипнул Емельянову. Та насупила бровки, но не повернулась. Он что-то показал ей руками, она залезла в сумочку и протянула ему маленькое зеркальце. Ленька с улыбкой хорька схватил и зажал в руках добычу. Открыв ладони, он повернул его так, чтобы яркий солнечный лучик прыгнул на зеркальную поверхность, и тут же спружинив, улетел мне в лицо. Я зажмурилась, сбилась, попытаясь начать с начала.

«Сыплет черемуха снегом…»

– Все, Литвиненко, садись. – Изольда Львовна что-то нарисовала в журнале.

– Но я только начала. – Я прикрыла глаза рукой и сделала шаг в сторону, но прилипчивый лучик в Ленькиных руках не отставал.

– Слышала я уже, как ты начала. Как начала, таки и закончила. Каждую лекцию одно и тоже. Скоро защита диплома, ты о чем думаешь? О том, как замуж выскочить побыстрее? Тебе надо, ты бездарь, а не филолог. Я тебя сколько лет тяну, устала уже.

– Но я могу, – продолжала я оправдываться, хотя понимала, что это бесполезно, – это все Ленька.

– Садись! – Изольда сменила тон. – Нечего валить на Леньку. Ленька на одни пятерки учится, практику в «Эксмо» проходит. А ты? Уборщицей в издательстве? Моя задача – открывать таланты, а не тянуть посредственностей.

Приговор Изольды Львовны был суров. Не тянешь – нечего и пытаться. Выжить на ее лекциях могли только отличники. Я стояла перед одногруппниками опустив голову и смотрела на носы своих туфель, нервно закусив губу.

– Вот молчишь, – решила не останавливаться Изольда Львовна. Видно, жара допекала и ее, вести лекцию совсем не хотелось, а поговорить и выместить свое раздражение на ком-то нужно было, – значит так и не устроилась никуда? Да с твоей жаждой знаний вариантов не так много: кассир в «Семерочку» или в «Магнитик». Ну и в дворники тоже без хороших оценок берут. И думать не надо – мети себе дворы, да песенки напевай. Садись уже.

Не поднимая головы, я добрела до стола, по одной засунула под него свои длинные ноги, взяла ручку и зажала в руках. В аудитории стало тихо. Студенты старались не выделяться. Машка смотрела с жалостью, Ленька со злорадством, Ваське вообще было все равно, он усиленно искал что-то у себя в носу. Но как бы хорошо ко мне не относились, выбирать мою сторону в данном вопросе не хотел никто. Попадешься Изольде Львовне, она в миг очертит тебе границы твоего будущего. Правда, в большинстве своем она оценивала только тех, кто был у нее в любимчиках. Такие, как Ленька, которые устроились на постоянную работу в престижные издательства еще с первого курса. А такие, как я, не сильно успевающие, не сильно интересующиеся, к пятому курсу становились изгоями на лекциях когда-то известного в узких кругах филолога, Изольды Львовны Пролетарской.

– Запомни, – довесила Изольда напоследок, – не будешь знать, чего хочешь добиться в жизни – будешь дворником. А кем же еще? – Развела она руками как бы в подтверждение своих слов.

Я сжала ручку. Скоро там звонок? Я подняла глаза и посмотрела на стену, на которой среди портретов великих поэтов и писателей висели часы. Часы показывали, что мучиться осталось пятнадцать минут. Сильнее сжала губы и посмотрела на портрет Достоевского, висевший рядом с часами.

«Препротивная рожа», – подумала я, – «с какой стороны ни посмотри». На секунду мне показалось, что Федор Михайлович сдвинул брови и недобро на меня посмотрел.

Привидится же чертовщина. На перемене нужно сходить умыться, а то так и тепловой удар получить недолго, уже писатели подмигивают.

Когда прозвенел звонок, я первой выскочила из аудитории, влившись в гудящую толпу студентов. В университетском туалете всегда было открыто окно, я глубоко вдохнула свежий воздух, засмотревшись на детей во дворе. На школьном стадионе разминались первоклашки, бегая друг за другом, кидались мешками для обуви и весело верещали.

«Счастливые, для них учеба это еще праздник. Пока», – подумала я и отошла к раковине. Холодная вода приятно освежила лицо. Сзади скрипнула дверь, вошла Машка.

– Забей на эту грымзу, – сказала она, повторяя освежающую процедуру в соседней раковине. – Ей бы только яд пускать.

– Да я привыкла. Как и все с первого по пятый курс.

– Ну в чем-то она права. – Машка покосилась на меня.

– Вот спасибо-то, поддержала.

– Да я не про то. Ты вот Мишке этюд написала на отлично. У Изольды мало кто оценки такие получает. Значит, можешь?

– Ну и?

– Ну и то, что у тебя есть дар. А дар – это умение делать то, чего другие не могут. – Она вытерла руку о джинсы и протянула смятые пятьсот рублей. – Поможешь? А то она мне кол влепила, надо переписывать.

Я улыбнулась и засунула деньги в карман.

– Хорошо, завтра принесу. Только прочитай, а то она любит спрашивать по написанному.

Машка радостно закивала головой.

– Спасибо. Только дар свой ты все равно профукиваешь. Сдалась тебе эта должность в банке. Ты будто себя угробить хочешь, делаешь все, чтобы самой же хуже было. Да и не получишь ты место там, у тебя все цифры разбегаются, тебе в литературу надо.

– В библиотекари? Терпеть не могу читать и писать. Мне и Изольдиных наставлений с запасом хватает.

– Ну смотри. – Пожала плечами Машка.

– А ты где работаешь? – Постаралась я сбить ее с неудобной для меня темы.

– Пока в Маке. – Сконфузилась Машка, отводя глаза. – Удобно совмещать с учебой. Много наших решили пойти на лето. Может ты тоже с нами?

– Подумаю. – Я пожала плечами и толкнула дверь. Продолжать разговор расхотелось.

Выйдя в коридор, я со всем размаху влетела в кого-то невысокого и мягкого.

– Ангелина, ты то мне и нужна. Собери кого-нибудь и приведи в столовую через десять минут, нужно перенести цветы и перетаскать парты в новый кабинет.

– Почему я? Возьмите парней.

– Я и прошу их привести, – бросил декан факультета филологии и засеменил прочь.

Дальше шла сдвоенная пара с Изольдой, а оставаться еще на час в душном кабинете с подмигивающим Достоевским не хотелось. Как бы хотелось избежать этого разговора, но отпрашиваться надо было.

– Декан Илларионов просил подойти меня, Федорова, Сизова, Пташкина и Емельянову.

– Емельянову-то зачем? – Удивленно приподняла очки Изольда. – Она же хорошая девочка.

– Цветы нужно перенести и расставить. А она на флориста учиться пойдет, вы же сами говорили, что у нее это призвание.

Изольда Львовна утвердительно кивнула и махнула очками в сторону. Ребята благодарно посмотрели на меня и выскочили из аудитории.

– Ты чего такое про флориста наплела? – Толкнула меня в бок Лариса Емельянова. – На какого я флориста учиться пойду?

– Изольда уверена, что у тебя именно в этом талант, поэтому на роль перестановщика цветов ты подходишь лучше всех. – Похлопала я подругу по плечу. – Но у тебя ведь, действительно, неплохо получается общаться с цветами.

– Ну ты даешь, я б не догадалась. Но спасибо, еще одна лекция, и меня можно было бы выжимать. Хоть бы на микро разрешила окна открыть, или дверь. Дышать же нечем.

Сашка, шедший рядом, хмыкнул.

– Ты что, цветочек наш простудишь, а ей болеть нельзя, у нее же камеры пыток на носу, ГИА, ГОСы, защита дипломов.

– Ага. – догнал нас Костя Федоров. – Времени сеять доброе и вечное осталось не так много. А потом как же без нее нас выпускать в большой мир, без нее ж мы пропадем.

Ребята засмеялись. В столовой нас уже ждал декан. Маленький, полноватый, он всегда пытался наладить отношения со студентами. Чаще всего это получалось смешно, молодежный сленг из уст седовласого декана смотрелся достаточно нелепо.

– Ангел, молодец, привела как раз тех, кого нужно. Саша и Артем, принимайтесь за парты, их нужно перенести в 382 аудиторию. Костя и Миша – стулья. Наша прекрасная Лариса займется цветами. А я – проверкой дипломов.

Ребята взяли парты и потащили из кабинета.

– А ты знал, что наш декан по образованию географ? – скривился Саша, когда они вышли из кабинета. – Ну кто может любить географию настолько, чтобы пять лет изучать в институте, а потом еще и каждый день преподавать другим? Вот тебе может настолько нравиться география?

– Нет. – Я старалась не влезать в обсуждения других людей.

– Вот и я про то же, – не успокаивался Сашка, – да все они: физики, химики, чего только Изольда стоит – у нее ж вся жизнь в литературе, поэтах и писателях. Как можно настолько любить что-то, чтобы целыми днями только и перелистывать странички, да тыкать указкой в карту. Там же ничего не меняется – Пушкин, как написал «Медный всадник», так он и есть, что тогда, что сейчас. И материки у нас, вроде, не плавают, все на местах стоят. Ничего же не меняется!

– Как не меняется, а Крым? Был не наш, стал наш.

– Ну, это еще как сказать, – сказал Сашка, ставя парту в кабинет, – был я там, Алушта, Севастополь, все на местах. Но это не важно. Это же за сколько лет одно маленькое изменение? Это же скучно!

Они возвращались обратно в столовую, навстречу им шла Лариса с двумя горшками цветов.

– Вот скажи, Ларка. – Остановил ее Саша. – Что нового каждый год происходит в этой твоей флористике? Цветы новые появляются? Ленточки другого цвета?

– Цветы новые не появляются, просто одни выходят из моды, другие становятся популярными. Новые виды композиций, новые формы горшков. – Она повернула к нам цветок, который был посажен в большую пивную кружку. – И ленты, да, каждый год меняют свой цвет.

Зацокав каблучками, она прошла мимо. Сашка засмотрелся на ее ноги, торчавшие из-под мини-юбки.

– Я сейчас один себя идиотом чувствую? – Повернулся Сашка ко мне.

– Ну, не я этот вопрос задавала, – не выдержала я и рассмеялась. – Вот ты идешь в Мак работать на лето, думаешь, там все меняться будет? Каждый день что-то новое?

– Конечно. – Мы дошли до столовой и взялись за вторую парту. – Общественное питание это не только булки. Там технологии! А они меняются со стремительной скоростью. Ты помнишь, как мы диски слушали? И где они теперь? А я у предков в ящике для инструментов нашел дискету. Лет тридцать всего прошло, а таких и компьютеров-то уже нет. А машины, которые ездят сами? Мы думали, что это только в фильмах бывает, а они вот, по дорогам ездят.

– Лучше бы стулья сами ездили. – Мимо нас пробежал Костик с двумя стульями в руках.

– Лентяй. – Крикнул Сашка ему вслед. – Мог бы и четыре стула за раз взять, меньше бегать бы пришлось, лоботряс.

– Не взять ему. – Дернула я Сашку за рукав. – У него же группа по здоровью, знаешь какая?

– Какая еще группа? – Не понял он.

– А никакая. У него вообще здоровья нет никакого.

– А на черта ты его взяла с нами парты таскать?

– Ему в классе совсем плохо стало, он у окна сидел красный как рак, а Изольда его даже в коридор не выпустила. Грохнулся бы в обморок и все. А сейчас видишь, продышался и бегает как заяц.

– Никогда бы не подумал, что такое вообще бывает. А ты-то откуда все это знаешь?

– Он как-то с физкультурником разговаривал, а мы рядом разминку делала.

– Хм, не слышал. Хотя и не прислушивался особо. – Пожал плечами Сашка.

– Так ты точно решила, что в банк будешь устраиваться? – перевел он тему.

– Считаешь не светит мне эта должность?

– Да нет, – замялся тот. – А тебе то это зачем? Ты же расчеты, формулы и уравнения терпеть не можешь.

– Я в принципе работать не люблю. Но там деньги платят, а ты знаешь, насколько они мне нужны. Тем более место, где не будет Изольды, покажется мне раем.

Сашка дико заржал, но остановился.

– Так-так. Кажется, все готово?

К нам подошел декан с папкой дипломных работ подмышкой. Мишка и Костик расставляли последние стулья, а Лариса протирала листья цветов влажной тряпкой.

– Быстро вы управились. Лариса, ты просто кудесница по цветам. Все блестят и сверкают. Ты же на флориста собралась идти учиться?

– На юриста. – Она надула губки и отвернулась, слишком активно занимаясь большим листом орхидеи. – Мама говорит, что флорист – это не профессия. Поэтому я дома цветами занимаюсь, а работать буду адвокатом.

– Юристы тоже не плохо, но заниматься цветами не бросай. Редко, когда у человека что-то получается так, как у тебя. В народе мы это называем «дар».

– Скажете тоже. – Лариса застеснялась и начала сильнее тереть лист.

– Смотри, хлорофиллы все сотрешь. – Проходя мимо, шепнул ей Артем.

Лариса покраснела и отпустила несчастный лист.

– Спасибо за работу, Арсеньева, Буковкин останьтесь, поговорим насчет ваших дипломов. Остальные свободны.

Я с облегчением вздохнула, подхватила сумку и пошла к выходу. Полы длинного платья развивались на ветру, когда я шла по университетской территории.

– Ангел, ты куда сейчас? – Сашка догнал меня у самых ворот.

– Домой, куда же еще?

– У меня есть время до работы, пойдем в магаз заскочим?

И не дожидаясь ответа, потащил меня в ближайший продуктовый магазин. Сашка проскочил в дверь, а я остановилась, чтобы пропустить выходившего покупателя. Первой показалась трость, с железным набалдашником в виде орла, расправившего крылья. Следом за ней показался кирзовый сапог, в таких дед на даче ходил, говорил, что только бояре в таких ходят. Но то, что я увидела дальше, было намного страннее. Несмотря на майскую жару, мужчина был одет в длинную шубу, на голове его красовалась пушистая шапка, сразу видно, из натурального меха, не у сувенирщиков купленная. На лице ярко выделялись глаза, единственные проглядывавшие через густую растительность. Такую бороду я видела только у Льва Толстого, да у бояр, которых брил Петр Первый. Придержав дверь, но мужчина остановился в проеме, прикрывая глаза рукой от яркого света.

– Ну ты идешь? – Выглянул из магазина Сашка.

Я показала на странного незнакомца, закрывшего проем двери.

– Мужчина, пройти можно? – Толкнул его Сашка в спину.

Будто в замедленном фильме тот повернулся, смерил взглядом Сашку и, не отвечая, сделал шаг в сторону. Сашка втащил меня в магазин, нагрузил чипсами, лимонадом и шоколадками и отправил к кассе. Пока он расплачивался, а я складывала плоды его обжорства в пакет, он подмигнул кассирше и повернулся ко мне.

– Ты чего на этого ухаря засмотрелась? Понравился?

– Разве такое может понравился? Да ему лет сто. Хотя нет, в таком виде века три назад ходили.

– С вытянутыми коленками на штанах? – гоготнул Сашка. – Мужичек, конечно, староват для тебя, но не так как ты описала.

– С какими коленками? – Не поняла я. – Я про того мужика в дверях. В шубе и с тростью.

– Ангел, ты в своем уме? – Озабоченно посмотрел на меня Сашка. – Вон он стоит до сих пор на крыльце.

Я обернулась. На улице прислонившись к перилам стоял мужчина в пальто с меховым воротником и с орлиной тростью. Рядом никого не было.

– Я про него и говорю. Мужик с мехом и с тростью.

Сашка потянулся было за жвачкой, но убрал руку.

– Прикалываешься? Это же типичный алкаш в спортивном засаленном костюме, который он не снимал со времен советских Олимпийских игр. Не пугай меня так.

Я повернулась к окну. Меховое пальто с мужчины не исчезло и не превратилось в спортивный костюм. Говорила мне мама, соблюдай режим сна, иначе черти будут мерещиться. Мы вышли на улицу, странный человек достал из своего пакета бутылку кефира и вертел ее в руках.

– Дева светлоокая. – Протянул он ко мне руку. – Не подскажешь ли, что за напиток странный? Можно ли его пить?

Я посмотрела на Сашку, он откровенно наслаждался ситуацией, смотря, как я буду выкручиваться. Но далеко не отходил, готовый прийти на помощь в любую минуту. Я взяла из рук мужчины бутылку.

– Это кефир, вот же написано. Срок годности еще две недели, пить можно.

– Что? – Незнакомец нахмурил брови. – Какой срок?

– Срок годности. – Я ткнула пальцем в цифры на крышке. Посмотрела на недоуменный взгляд и отмахнулась. Таким объяснять бесполезно: хоть вытянутые коленки, хоть соболья шуба – весь мозг явно уже пропил. – Этот кефир можно пить.

– Кефир? Ох, странная тара, непривычная.

– Вы откуда-то приехали? Из другой страны? Из другого времени? – Еле сдерживался Сашка.

– Можно и так сказать. – Мужчина взял бутылку обратно. – Вам образ мой говорит об этом?

– Скорее сказ, – расхохотался Сашка. – Так тыщу лет никто не говорит.

– Вам не жарков шубе? – тихо спросила я, боясь нового приступа смеха одногруппника.

– Шубе? – Мужчина с любопытством посмотрел на меня и повернулся к Сашке. – Вы тоже так считаете?

– Треники, конечно, теплые, но у вас хорошая вентиляция на коленках и на кедах.

Мужчина перевел взгляд на меня.

– Вы со мной ничего не сделаете?

– А что я должна с вами делать?

Мужчина задумался.

– Если вы не из этих. – Он ткнул пальцем в сторону Сашки. – Подскажите, как попасть домой?

Последнюю фразу он произнес шепотом, оглядываясь по сторонам. Я повернулась к Сашке, он чуть ли не пополам согнулся от смеха.

– Видимо так же, как и пришли.

– Я не знаю, как попал сюда.

Сашка ржал, а меня эта ситуация начинала раздражать.

– Подойдите к кассиру, она вызовет вам нужную службу.

– Службу не надо. – Мужчина, цокая тросточкой, проворно сбежал со ступенек и, оглядываясь, побежал прочь.

– Идиот, – зло бросила я и шлепнула Сашку по спине. Он закашлялся, но ржать перестал.

– Сильная у тебя рука, Ангел. Ладно, мне на работу пора, вечером спишемся. В контру выйдешь играть?

– Место встречи изменить нельзя. – Подмигнула я ему и, кажется, перестала злиться. – До вечера.

Сашка убежал, торжественно вручив мне огромную пачку чипсов, а пошла к дому, решив сократить путь через дворы и помойки. Вокруг никого не было, я опускала руку в пакет, доставая чипсину за чипсиной, птицы подавали признаки жизни, иногда выкрикивая на округу свои пернатые слова. Со спины послышались шаги, не успела я отойти, как парень пробежал мимо меня, сильно толкнув. На ногах я удержалась, но вот чипсы рассыпались на асфальт.

– Поаккуратней, – прикрикнула я на незнакомца.

Но тот даже не обратил внимания, юркнул куда-то за контейнеры и через секунду выскочил. В руках у него была длинная трость с орлом на ручке. Мужчина посмотрел прямо мне в глаза, спрятал трость за спину и быстрым шагом удалился в противоположную сторону.

Глава 2

– Надо переставать ходить по помойкам. Дадут по голове чем-нибудь тяжелым, а потом будет бегать какой-нибудь мужик с моим рюкзаком, – проворчала я себе под нос, и ускорила шаг, чтобы быстрее пройти злачное место.

Дойдя до дома, я прошла через сквер, весь засаженный кустами сирени. Было приятно проходить через него, вдыхать аромат цветов. Я с детства любила этот небольшой островок природы среди городских джунглей. Было приятно садиться на скамейку в центре сквера, включать музыку в наушниках и смотреть за тем, что происходит вокруг. Прыгающие с ветки на ветку птицы, редкие прохожие, ветерок, гоняющий пустой пакет, все это через призму музыки приобретало другой смысл. Исчезали проблемы, повседневность, оставались только эмоции, будто попадаешь в параллельный мир или альтернативную вселенную и через завесу можешь наблюдать за всем со стороны. Я как обычно села под раскидистый клен, достала наушники и включила легкую расслабляющую музыку. Звуки гитары потоком влились в мой мир, отгородив от реальности.

Наглый воробей спикировал к ноге и стал прыгать, косясь одним глазом в мою сторону: нет ли чего-нибудь вкусненького? Я засмотрелась на него и не заметила, как на дорожку вышел высокий стройный юноша.

«…он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен»,1 – некстати вспомнила я слова Изольды.

Парень был одет не по-современному: напоминающее лохмотья летнее пальто висело на нем мешком. Молодой человек растерянно озирался по сторонам, замедлил шаг и присел рядом со мной.

– Ничего, если я здесь остановлюсь?

Я вынула наушники и нажала паузу на телефоне, не стесняясь разглядывая парня.

– Конечно, садитесь.

– Вы не могли бы мне кое-что подсказать, никак не могу уловить суть, – продолжал молодой человек. – Понимаете, я здесь недавно.

– Это видно. – Чуть улыбнулась я, поймав себя на том, что смотрю на его боты, по дизайну недалеко ушедшие от лаптей.

Незнакомец удивленно поднял брови.

– Эй, – раздался с противоположного конца аллеи зычный голос дворника Семена Сергеича, – чего тут расселись?

Дворник, размахивая метлой, двинулся к ним. Я взглянула на парня, его лицо изменилось, напряглись скулы, взгляд стал холодным и жестким. Не говоря больше ни слова, он встал и выбежал из сквера. Я переводила взгляд с дворника на парня, пытаясь понять, что за очередная странность со мной происходит.

– Семен Сергеич, вы чего людей пугаете? – стараясь не улыбаться, спросила я подошедшего дворника.

– Ты что, с ним разговаривала? – Он оперся на метлу и уставился на меня.

– Это допрос? Он пытался. Пока вы не появились. А что вы так всполошились? Одет, конечно, по-бомжатски, но ведь ничего не сделал, а вы его метлой гнать.

Дворник пронизывал меня взглядом, будто пытался понять, вру я или нет:

– Мало ли таких ходит, наркотики могут продавать. Подсадят тебя на иглу и все. Знаешь, что женская наркомания не лечится? Не хватало еще, чтобы ты от рук отбилась.

– Да что вы все ко мне пристали? Думаете все обо мне знаете? То в дворники, но в наркоманки записываете! Я и так иду на правильную работу, в банке буду работать, а не как остальные – в Макдональдсе.

– Хорошая ты девка, Ангелина, только безалаберная. Люди на таких престижных профессиях, как ты говоришь, наркоманами и становятся. А знаешь почему? Потому что делают все ради денег, а не для души. Когда работа ради бумажек – душа ломается. А у вас, у молодежи, есть мечта? Сидишь целыми днями дома, за своим компуктером и по клавишам цык-цык. – Руками он поцокал по невидимой клавиатуре. – Света белого не видишь. Мы вот в детстве бегали весь день на улице, в Чапая играли, по деревьям лазали, я один раз навернулся так, что даже шрам остался. Хочешь покажу?

Семен Сергеич стал задирать рукав. Я подобрала наушники и быстро поднялась со скамейки.

– Спасибо, видела я уже ваш шрам, показывали.

– Неужто показывал? Ох, запамятовал. Ну, это ладно, ты мне про себя лучше расскажи, что нового в институте, у матери? Работу получила?

Я убрала телефон в карман и скрутила наушники.

– Да ничего. Скоро защита диплома, потом получу должность и буду работать в банке. У мамы все хорошо, она картины пишет. Вроде, покупают.

– Картины? Вроде бы она недавно в журнале в каком-то работала? «Мир животных», кажется.

– «Животный мир». Сказала, что это скучно, и начальников слишком много, мешают работать. Теперь рисует картины и продает через сайты. Людям нравятся, у нее очередь на портреты. После того… она хоть снова ожила.

– Ну и хорошо. Мастерица она у тебя на все руки. И одним занимается, и другим. Остановилась бы только на чем-нибудь, а то прыгает как егоза, от одной работы к другой. И ты смотри, закончишь институт – думай о работе правильно. Надо оно тебе – в банку эту идти? Звезд, поди, с неба не хватаешь. Машка жалуется, что сдачу постоянно не так считаешь. Давай ко мне в помощники, работа не плохая, мети себе, пыль выгоняй, делай мир чище.

Я усмехнулась и обошла дворника, проходя дальше по аллее.

– Нет уж, спасибо. Это как-нибудь без меня. В дворники я не пойду.

– Ну как хошь, – проговорил Семен Сергеич мне вслед, – смотри, матери одной вас двоих тянуть не по силам будет. Как отец твой ушел …

– Спасибо, работа мне не требуется, – оборвала я его и побежала по аллее, в два шага оказавшись у подъезда. Нажала три стертые цифры на двери, с силой потянула за железную ручку. Холод подъезда заставил поежиться и поторопиться, взбегая на пятый этаж хрущевки. Уже подходя к двери квартиры, я точно знала, что дома меня ждут плюшки с корицей, фирменное мамино блюдо.

– Мам, я дома, – крикнула я, скидывая с себя кроссовки.

– Обед на столе, сейчас подойду, разогрею, – донеслось из дальней комнаты, которая служила рабочим кабинетом, чем бы мама ни занималась. – Руки мой и иди на кухню.

Я вошла в гостиную, кинула сумку на кресло и упала на диван, вытянув ноги поперек комнаты.

– Пятница! Красота! Можно и отдохнуть!

– Можно потише выражать свое восхищение днями недели?

Я повернула голову. Около длинного стола, протянувшегося вдоль окна от одной стены до другой, сидел брат, уткнувшись в книгу и что-то выписывая из нее в тетрадь.

– Ден, ты опять со своим китайским?

– Не опять, а снова. Должен же я его выучить, наконец.

Я потянулась и стала рассматривать книжный шкаф с пестрыми переплетами книг.

– Ты когда-нибудь учиться перестанешь?

– А что делать? Как ты – в стрелялки с пацанами играть?

– Что ты имеешь против пацанов? Сам же иногда играешь.

– Главное слово здесь – иногда. – Денис закрыл книжку и отложил в сторону. – Но постоянно играть скучно. Прогресса никакого. Да и деятельность однообразная, бегаешь, стреляешь.

– Признай, что ты просто зануда и получаешь кайф от того, что учишься. А сам не понимаешь, зачем тебе это нужно. Вот зачем тебе учить китайский? На Али с продавцами ругаться?

Денис отложил учебник в сторону и сел рядом со мной на диван, с выражением лица как у Изольды, которая глаголила всем непонятливым истину.

– Китай – лидер экономики, уже перегоняет Америку. И скоро знание китайского будет таким же необходимым, как знание английского сейчас.

– Скоро – это когда? – Сложила я руки на груди и повернулась к нему. Допекать младшего брата было моим любимым занятием.

– Скоро – это скоро. И когда нужно будет, я уже буду знать язык, а ты будешь бегать за мной и просить перевести ценник на новеньких джинсах.

– Для этого у меня есть переводчик в телефоне. – хохотнула я и ущипнула брата за пухленькую щечку.

– Что за шум?

В комнату заглянула мама. В руках она держала серый лоскут ткани, которым оттирала засохшую краску со щеки.

– Опять что-то не поделили? Сколько вам лет, а все общаться не научитесь.

– Как с ней можно общаться? – Надулся Денис, отвернувшись к окну.

– Легко и просто, – ответила я за него. – Берешь и разговариваешь. Только не на тему гидролиза и становления Османской империи.

– Слова-то какие знаешь! В библиотеке сегодня была? Или открыла билеты к госам по своей филологии?

– Стоп! – Мама предостерегающе подняла кисточку. – Руки мыть и быстро за стол. Займите свои рты чем-то полезным, например, супом.

Мы встали и поплелись в ванную. Потолкались в дверях, отталкивая друг друга от крана, устроили небольшую водяную бойню. Основательно промокнув, но окончательно помирившись, пришли на кухню. Тарелки уже стояли на столе, а по кухне разносился аромат свежесваренного борща.

– Борщ! – Я подхватила протянутую мамой ложку и тут же села за стол.

– Борщ. – Денис не торопясь сел, взял плюшку, откусил, стал ковыряться ложкой в тарелке. – Куда можно выложить мясо?

– Давай мне. – Пододвинула я ему свою тарелку.

Пирожки и тортики можете оставить дамам с огромными веерами, а мне всегда требовалось мясо. И побольше.

– Ну, как дела в институте и школе? – спросила мама, садясь рядом с нами.

– Норм, – хором ответили мы оба.

– Просто норм и ничего интересного?

– На меня сегодня Достоевский всю лекцию косился и подмигивал. – Решила отшутиться я.

Мама опустила ложку и внимательно посмотрела на меня.

– Опять Изольда Львовна окна не разрешила открыть? У вас от жары не только Достоевские подмигивать начнут, но и Раскольниковы с топориками будут мерещиться.

– Просто у кого-то крыша поехала, и от закрытых окон это не зависит, – хмыкнул Денис, кусая очередную плюшку. – Привидение Достоевского, блуждающее по коридорам филологического факультета, пфф.

Он поднял руки и изобразил как бы Федор Михайлович расхаживал по рекреации.

– Тебя после экзаменов не в банк, а в дурку запихнут.

– Денис! – Одернула сына мать. – Перестань немедленно! Кстати, когда будет результат собеседования? – Повернулась она ко мне.

– Сказали прийти к ним пятого числа.

– Ангел, ты уверена, что хочешь работать именно в банке? Понимаю, что там денег много платят, но у тебя же так хорошо получилось писать рассказы.

– Мам, это было в школе. На рассказах не заработаешь. А Дениске нужны репетиторы по куче предметов. Хуже, чем двоечнику. – Не упустила я случая подкольнуть брата.

– Деньги, конечно, нужны, но мои картины неплохо продаются, и мы сможем потянуть даже этого старого китайского «Джеки Чана». Так что тебе стоит подумать над тем, чтобы работать там, где тебе будет нравиться то, что ты делаешь. А так только гробишь свой талант писательницы.

– Мам, не начинай, – взвыла я. – Резюме подано, собеседование пройдено. Мне не жалко пяти лет в ВУЗе, лишь бы на новой работе платили хорошо. Хотя бы скучно не будет. Или предлагаешь воспользоваться предложением Семена Сергеича и идти к нему в помощники? Неплохая ведь профессия, верно?

– А чем тебе так не нравится быть дворником? – Денис взялся, наконец, за суп. – Достойная профессия, как и все другие.

– Раз достойная, чего же ты так стараешься стать архитектором? Стал бы дворником. Профессия ведь достойная, – огрызнулась я.

– Не всем быть дворниками, кому-то и дома проектировать нужно, – парировал брат.

– Давайте закончим, – попросила мама, – и пообедаем нормально, спокойно и без ссор.

Мы замолчали и уставились каждый в свою тарелку. Разговоры о будущем у нас никогда не получались, слишком мы были разные. Дениска пошел в отца и всегда знал, чего хочет от жизни. Я же то хотела быть балериной, потом ветеринаром, флористом, писателем, журналистом. Вот только начиная заниматься, мне быстро надоедало. А рассказы я любила писать. Мама права, у меня это хорошо получалось в школе, поэтому-то я и пошла на филологический, хотела быть ближе к литературе, текстам и книгам. Примером мне всегда был отец. Писатель с множеством опубликованных книг, выступающий на лекциях для писателей и журналистов, он был лучшим в литературном мире, хотя и старался держаться в тени. Но, когда он просто ушел, ни сказав ни слова ни нам, ни маме, я решила, что никогда не буду иметь ничего общего с литературой.

Глава 3

Узкий коридор банка, ведущий в отдел кадров, был заполнен до отказа. И молодые люди, и не очень молодые, и откровенно пожилые, все топтались в ожидании объявления результатов многоступенчатого собеседования, которое длилось две недели. Нас вызывали, опрашивали, давали решать кейсы, спрашивали, как мы будем выходить из разных сложных ситуаций, проверяли знание языков, проверяли в ВУЗах достоверность дипломов и оценок, обзванивали кураторов, руководителей с предыдущих мест работы. В общем, отбор был очень жесткий. Но сейчас осталось человек десять, среди которых должны были объявить трех счастливчиков, получивших должность в банке.

Смотря на старичка, нервно поправляющего очки, девчонку в невозможно короткой юбке и парня с дредами я не особо волновалась. Мой брючный пиджак, купленный специально для офисной должности, сидел идеально и создавал образ типичного офисного сотрудника, такого, как и сидят целыми днями в банке. Конечно, он был жутко неудобный, тянул спину, не давая ни на миллиметр сгорбиться, туфли на каблуке жутко натерли ноги. Но ведь именно так должны мучиться банковские крысы, ведь хорошие деньги должны доставаться либо жутким трудом, либо жуткими мучениями. За сорок минут стояния я рассчитывала на хорошую прибавку к зарплате.

Наконец, дверь открылась, и все в коридоре затихли, выжидательно смотря на эффектную блондинку, продефилировавшую к стенду и закрепившую лист бумаги на нем. Пока она возвращалась в кабинет, никто не пошевелился. Но только закрылась дверь, толпа рванула вперед, водя пальцами по списку фамилий, пытаясь отыскать свою.

«Литвиненко Ангелина – отказано».

Парень с дредами водил пальцем по списку, нашел свой отказ и нецензурно выругался.

– А ты? – Повернулся он ко мне.

– Аналогично. – Сжала я от злости кулаки, хотелось одновременно плакать, выкинуть туфли и послать весь их банк далеко и надолго.

– Не расстраивайся. – Парень похлопал меня по плечу. – Не последний банк на нашем веку. Мне вот в шести уже отказали, но я не расстраиваюсь.

Я посмотрела на его рваные джинсы и засаленные дреды. Что не последний банк, который ему откажет, я уверена. А вот у меня точно последний, мне деньги нужны, а не длительные поиски.

– Не хочешь пойти, отметить наше поражение? – Подхватил он меня под руки и потащил к выходу. Я еле вырвала руку и первой выскочила на улицу.

– Что-то настроения совсем нет. Я лучше домой.

Настроение у меня было на нуле. Хорошо, что парень быстро отстал, поняв, что ничего ему здесь не светит, иначе моим настроением, да ему по морде, день был бы точно испорчен. В голове мелькали мысли, вспоминалась Изольда Львовна со своими пророческими наставлениями. Кому, как ни ей знать кто чего в жизни добьется. Накаркали, спасибо. Или вы были правы и ничего больше, чем уборщица или дворник мне не светит? Вот и что теперь делать? Пока были приработки в универе, одногруппники валом шли, чтобы я написала работы, которые Изольда зачтет. Но скоро защита дипломов и мои навыки будут никому не нужны. Можно найти подработки копирайтером или журналистом, это у меня хорошо получается, за это должны платить. Нет! Только не писать! Раз я себе обещала, что не сунусь больше в писательство, значит, не сунусь. Слово, данное себе, нужно держать.

Но перспективы рисовались не радужные. Делать хорошо ничего, кроме писательства, я не умела. Ручная работа выходила боком, все валилось из рук. Пыталась вязать, мамина подруга увидела, распустила все до последней ниточки, сказав, что это халтура. Флорист из меня тоже не вышел, цветы ломались, рассыпались, букеты выходили кривые и косые. Даже среди работников умственного труда банка я не пригодилась. В общем, Изольда Львовна, вы были правы, специалист из меня никакой. Характер добрый, но доброту к зарплатной ведомости не пришьешь.

А вообще, сдался мне этот банк, ну какой из меня банкир. Сашка был прав, с цифрами я не дружу от слова совсем. Телефонный звонок выбил меня из колеи грустных мыслей.

– Да, Динь, – ответила я, видя скорченную рожицу брата на аватарке телефона.

– Ангел, ты что, Ионгниану Ивановичу за мое занятие деньги не перевела? Он уже ругался сегодня, что за просто так репетитором моим не будет.

– Забыла. Сейчас переведу.

Я положила трубку и полезла в банковское приложение. На счету оставалось 1800 рублей. Полторы тысячи репетитору, и на собеседования я буду ходить пешком. Хотя на какие собеседования с моими-то талантами? Хотя у Ионгниана Ивановича талантов еще меньше, только его грандиозный переезд из Китая в Россию и знание двух языков. Даже у Дениса талантов больше, чем у меня. И китайский он в свои 12 лет учит, и робототехникой занимается, и на черчение стал ходить. Зачем оно нужно в 12 лет? Хотя понятно, он же архитектором хочет стать. И в 6 классе уже знает куда пойдет, на кого будет учиться и кем потом станет. Одна я неуч и раздолбай, лентяйка и пропащая девчонка. И место мне только одно – в дворниках. Ведь пророчили все подряд, что не имея никаких желаний и стремлений, после института один вариант – быть дворником. Им же виднее, они взрослые.

Я и сама не заметила, как остановилась. Точнее, меня остановили ноги, которые привели к скверу около дома. Скамейка в середине сквера была занята. На ней сидел Семен Сергеич, раскуривая сигарету от маленькой спички. Ветер дул резкими порывами, спичка не хотела разгораться, норовя погаснуть в любой момент.

– Ангел! – Обрадовался дворник. – Откуда бредешь?

Я проверила рукой чистоту скамейки и села рядом.

– С собеседования.

Семен Сергеич раскурил сигарету, сделал глубокую затяжку и посмотрел на меня.

– Не взяли?

– Не взяли.

Я не поднимала головы, вычерчивая ботинком зигзаги на дорожке.

– Мамке скажешь?

– Конечно, куда деваться.

– Планы дальше какие? – Семен Сергеич выпустил еще один клубок дыма перед собой.

Я молчала. Не хотелось признаваться в самом страшном, самом позорном, в том, что планов никаких нет. В том, что Ангелина Литвиненко, упорно твердившая всем, что она и сама знает, что делать, и не нужны никакие советы, дико нуждалась и в советах, и в подсказках.

– Не знаешь? Это нормально. Все мы ничего не знаем. А некоторые и никогда не узнают. Будут жить себе по определенной системе, и не думать о том, зачем и почему они это делают. Зачем ходят на работу, зачем женятся. А если ты думаешь – ты уже большое дело делаешь.

Я поймала рукой колечко дыма, выпущенного Семеном Сергеичем.

– А вы строили планы? Кем хотели стать? Не дворником же?

Семен Сергеич повернулся и внимательно посмотрел на меня. Поднес сигарету ко рту, длительно затянулся.

– Не дворником. – Вздохнул он. – Работал я статистом в бухгалтерии одного большого завода, сводил дебит с кредитом. Потом завод закрыли. А хотел… – он на минуту ушел в себя, вспоминая детские желания. – Хотел быть писателем. Придумывать миры, создавать героев, проживать их жизнь.

– Отец тоже был писателем, – буркнула я, но тут же перевела тему. – И чем же хороша работа статиста?

– Она такая же, как и все остальные.

– Значит, писатель, статист и дворник – что между ними общего?

– А все. Везде я мог помогать людям. Делать что-то полезное для других.

– А писатель-то чем помогает? Вот хотя бы дворник делает мир чище. – Я усмехнулась.

– Писатель строит такие миры, которые перевернут всю твою жизнь с ног на голову. Прочитал – и ты уже другой человек.

– Перевернул уже один писатель все наши миры. С ног на голову. – Я резко стерла ногой все свои рисунки на дорожке. – Спасибо, уж лучше дворником.

– Вижу, не веришь ты в нужность нашей профессии? А давай ты поработаешь со мной месяцок-другой? И сама поймешь, что такое дворник.

Я ничего не ответила.

– У тебя есть время и поискать новую работу, и подзаработать.

– Ладно. – Я поднялась со скамейки. – Проникнусь ненадолго теорией дворницкой жизни. Исполню волю педагогов.

Я тяжело вздохнула, будто камень на шее не давал вздохнуть полной грудью, и пошла по аллее к дому.

– Ангелина, – окликнул меня дворник. – А ты того парня, ну что к тебе тогда подсел, больше не видела?

Я помотала головой и пошла дальше.

На следующее утро вставать пришлось в 6 часов. Работа дворника не подразумевала долгого и сладкого сна. «Боже, как люди это делают?» – мелькнула резкая мысль, как только прозвенел будильник. Дома все спали, мама вставала часов в семь, говорила, что ранние подъемы пробуждают творческую активность. Денис спал беспробудным сном, полночи смотрел видео про древних архитекторов, а остаток ночи переписывался со своей подружкой Юлей, такой же всезнайкой-зазнайкой.

Добравшись до кухни, я включила чайник и стала смотреть, как маленькие пузырьки поднимаются со дна, как их становится больше. Чайник щелкнул выключателем, не дожидаясь полного закипания. В чашку полетел пакетик чая и четыре ложки сахара. Нужно было не только встать, но проснуться и начать что-то соображать.

Идея плюнуть на все и работать дворником сейчас не казалась такой радостно-бунтарской. Конечно, я пошла наперекор всем, а в первую очередь себе, забросив идею с банком, литературой и смирившись с участью любого неудачника. Пока я в очередной раз себя корила, чай остыл. Я залпом его выпила и выскочила во двор. Семен Сергеич уже стоял около дворницкой, держа в руках метлу и яркий оранжевый жилет.

– Держи, соня. Но чтобы больше не опаздывала. – Кинул он мою новую униформу. Да, брючный костюм смотрелся на мне гораздо интереснее.

Я быстро облачилась в жилет и взяла метлу.

– Начнешь с того угла дома, дойдешь до детской площадки. Там обметешь резиновые дорожки, они всегда в песке, дети разносят. Потом подойдешь, я скажу, что делать.

Я взялась за работу. Не скажу, что занятие было воодушевляющее, но давало время для того, чтобы подумать. Можно было наслаждаться теплым, но еще не жарким летним воздухом, слушать щебетание проснувшихся птиц, смотреть, как высыхает роса на траве и уговаривать себя, что в душном офисе банка такого никогда не увидишь. Вскоре на улице стали появляться первые прохожие, спешащие на работу, выходили собачники, выгуливая перед трудовым днем своих питомцев, родители, ведущие детей в детские сады. Одна женщина вела ребенка за руку, тот упирался и кричал на всю улицу:

– Не хочу, не надо, пожааалуйста!

– Вот не будешь слушаться, отдам тебя дворнику.

Малыш с недоверием посмотрел на меня и залился пуще прежнего.

– Не хочу к дворнику, не надо к дворнику!

Вот тебе и авторитет профессии. Ничего не делаешь, а дети тебя уже боятся.

Дойдя до детской площадки, я занялась дорожками, аккуратно сметала песок на грунтовые отрезки. За этим делом и не заметила, как на качели сел парень, чуть постарше меня, в серой худи и накинутым капюшоном на голову. Покачиваясь на скрипучих качелях, тот внимательно следил за каждым моим движением. Вот еще извращенца не хватало на мою голову. Небось пришел опохмелиться, а стесняется бутылку открыть при мне, ждет, когда уйду. Мне абсолютно не нравилось такое внимание с его стороны, я старалась не поворачиваться спиной. Наконец, он окликнул меня:

– Не думал, что встречу здесь такую красавицу. Дворничиха, ты, что ли? Долго будешь делать вид, что не замечаешь меня? Давай-ка я тебя научу, как относиться к хранителям с уважением.

Я даже не сразу поняла, что эта фраза относилась ко мне. Пришлось отставить метлу и повернуться к нахалу.

– Это ты мне?

– Нет, соседской кошке. Конечно, тебе. Давай шевелись, мне тут до вечера сидеть? – Он достал из кармана небольшой брелок, светящийся голубым светом, и помахал им.

– Как ты правильно сказал, я не кошка, чтобы за лучиком света бегать. Вали отсюда.

Парень встал с качелей, убрал брелок и подошел ко мне. С высоты своего роста он смотрел на меня сверху вниз. Но это обманчивое впечатление для тех, кто хочет обидеть меня. Не дав ему подойти ко мне вплотную, я заломила руку, сделала подсечку и положила на землю, приперев коленом сверху.

– Брек! – Раздалось рядом. – Это ты Антон?

Пришлось отпустить парня. Семен Сергеич поднял его за шиворот и поставил на ноги.

– Я, – сконфузился парень.

– Тогда марш в подсобку, нечего глаза мозолить. Драчуны мне не в помощниках нужны.

И развернул парня по направлению к дворницкой. Тот вырвался, поправил куртку. Обернулся и посмотрел на меня таким взглядом, что, аж скулы напряглись. И без переводчика было понятно, что он жаждет реванша.

– Странный тип, – подумала я. – А еще страннее дворник. Зачем ему нужен был этот парень? Не в помощники же он пришел устраиваться, ей-богу. В такой одежде ходят только мажоры и маменькины сынки.

Но взгляд Семен Сергеича перед тем, как скрыться в подсобке не обещал мне ничего хорошего, мести мне еще и мести. После детской площадки пришлось выдвигать баки с мусором, поливать газон и пересаживать цветы на клумбу. К обеду я так умаялась, что совсем забыла спросить у дворника про странного парня, который приходил с утра. В обед, когда Семен Сергеич пригласил меня в свою коморку, он казался чем-то очень встревоженным, усадил меня за стол, достал домашние бутерброды, разлил чай, но разговор начинать не собирался. Я ждала подколок с его стороны, расспросов о том, познала ли я всю суть дворницкой работы или еще что-нибудь, но тот молчал. Мне ничего не оставалось, как жевать бутерброды и разглядывать коморку, в которой мы сидели.

Комнатка была маленькая, метров восемь, не больше. По углам стояли метлы, лопаты разных форм и размеров. На стенах висели плакаты различных писателей. Мне даже показалось, что я у Изольды в кабинете. Портреты были повсюду: на стенах, на полках: обычные листы бумаги с напечатанным фотографиями были разбросаны по всем поверхностям. Многих писателей и поэтов я знала, некоторые лица были незнакомы.

– Это все известные литераторы? – спросила я, откусывая очередной кусок от бутерброда.

– А? – Семен Сергеич обернулся и посмотрел на стены. – По большей части да. Это писатели и поэты. Но здесь есть и их герои. Вот. – Он достал из стопки одну фотографию, – это Дориан Грей. Очень хитрый и свободолюбивый молодой человек.

– Зачем вы все их здесь держите? – Взяла я в руки другую фотографию, на которой была изображена молодая девушка в старинном платье и широкополой шляпе.

– Люблю литературу, – ответил дворник, забирая у меня из рук фотографию.

– Но у вас нет ни одной книги.

Тот косо посмотрел, пододвинул мне еще тарелку с последним бутербродом.

– Ешь давай. Нам еще газон поливать около школы.

– А что это был за парень? Ну там, на площадке. Чего он так на меня набросился?

– Вот в это не вмешивайся. Оного тебе знать не положено.

– Вы меня интригуете, Семен Сергеич. – Я схватила последний бутерброд. – Будто вы Джеймс Бонд, а не обычный дворник. Странные парни, любовь к литературе. Может быть, вы как агент в черном, только агент в оранжевом жилете?

– Ты давай, не засиживайся. Работы еще полно.

Семен Сергеич встал, вытер рукавом рот, мне тоже пришлось подняться. После перекуса идти выполнять физическую работу было откровенно лень.

В конце дня ко мне подошел Семен Сергеич:

– Ты здесь закончила?

– Нет, еще две клумбы осталось.

– Хорошо. Как закончишь, сложи весь инвентарь в дворницкую и свободна на сегодня. Мне нужно уйти по делам, все закроешь сама.

Он вручил ключи и ушел. Я полила оставшиеся клумбы, убрала инвентарь и закрыла дворницкую на большой амбарный замок.

Глава 4

Дома в прихожей стояли маленькие босоножки. Значит, опять к Денису пришла Юлька. Из комнаты доносились голоса, веселый смех и лилась тихая музыка. Я открыла дверь и вошла в комнату к брату.

На вертящемся стуле около компьютерного стола сидела девчонка с огненно-рыжими волосами. Кудрявые локоны подпрыгивали при каждом ее повороте на кресле.

– Ты не понимаешь, – убеждала она Дениса. – Когда появляется магнитное поле, то стрелка компаса отклоняется к минусу.

– О нет. Только не физика, – застонала я, садясь в кресло. – Только не при мне.

– Что, сестренка, день тяжелый был? – Ехидная усмешка растянулась на лице брата.

– Нормально. День как день. А у тебя что нового? Прорыв в области нанотехнологий готовите?

– Вот, пытаюсь объяснить твоему брату основы физики. А он спорит. – Юлька улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй.

Я махнула в ответ.

– Спорит с тобой или с физикой?

– С нами обеими. А как у тебя первый рабочий день? Денис сказал, ты теперь с Семеном Сергеичем в паре работаешь.

Внимательно посмотрела ей в глаза. Ехидство и насмешка? Девочки любят поиздеваться друг над другом. Но взгляд ее был спокоен, ни иронии, ни ехидства, это же Юлька, она ко всем вещам относится спокойно.

– Да. Только, оказывается, быть дворником – это не только дворы мести. А еще куча дополнений в придачу.

– Например?

– Например, психанутый парень и куча таинственных дел у нашего дворника, в которые вмешиваться не стоит.

– И что же это за дела такие? – Юлька перестала крутиться на кресле.

– Кто его знает? К нему приходят какие-то парни, в дворницкой по всем стенам развешаны фотографии поэтов и писателей, при этом ни одной книги нет.

– Может он маньяк?

– Да какой он маньяк? – Меня передернуло от одной мысли. – Литературный?

– Ну, не знаю.

Юлька, кроме учебников, зачитывалась детективами, поэтому при любом удобном случае любила искать нечто таинственное и загадочное в обычном предмете.

– В своем подвале он может торговать наркотиками. Поэтому к нему приходят странные люди, как ты говоришь. Он с ними уединяется в коморке и выдает дозу. Или продает оружие.

Денис не выдержал, громко засмеялся и кинул в Юльку ручкой.

– А наркотики отдает под видом фотографий русских писателей?

– Ну, с фотографиями не все понятно, – согласилась Юлька, поймав ручку на лету. – над этим нужно подумать. Ты последи за ним, посмотрим, что он еще таинственного делает. Может это не наркотики, а оружие?

– Юль, какое оружие? – Я покрутила пальцем у виска. – Если бы тут ходили наркоманы или бандюганы, мы бы заметили. А у нас только бабушки на скамейках сидят.

– Ни одной странной личности, вызывающей подозрение? – Юлька надула губу. Идея поучаствовать в детективном расследовании была так близко.

– Ну, одна личность была. – Вспомнила я про странного парня на скамейке.

– Вот! – Юлька чуть с кресла не спрыгнула. – Рассказывай!

– Я в сквере как-то сидела, ко мне парень подошел. Странный такой, на вид приличный, а одет как бомж 18 века. И говорил загадками.

– Зрачки были расширены?

– Нормальные у него были зрачки. Да я и не всматривалась. Но он себя вел, будто с другой планеты упал.

– Какой год сейчас, не спрашивал? – хохотнул Денис.

– Не спрашивал, – язвительно ответила я.

– Замолчи. – Юлька хлопнула Дениса по руке. – А что потом?

– Потом пришел Сергеич и чуть ли не метлой прогнал его.

– Вот видишь. – Отодвинувшись на стуле подальше от Юльки, чтобы не получить еще, сказал Денис. – Если бы это был наркоман, который шел к Сергеичу, тот бы его не прогнал. Значит, идею наркотрафика в нашем дворе отметаем.

Юлька надула губы и скрестила руки на груди.

– Все равно надо узнать, что все это значит.

– Есть Шерлок! – Денис поднес руку ко лбу, отдавая честь. Тут же попытался увернуться от учебника физики, полетевшего в него, но неудачно. Учебник попал ему ровно в лоб, оставив красное пятно.

– Вот драться-то не надо, – обиженно проговорил он.

– И издеваться надо мной тоже не надо. Лучше пошли, чай мне нальешь, – сказала Юлька, вставая с кресла.

– И мне тоже налейте, – крикнула я им вдогонку.

– Ага, щас. Я вам домохозяйка, что ли? – огрызнулся Денис, идя на кухню.

Юлька вернулась и заглянула в комнату.

– А еще он так классно блинчики готовит. – Закатила она глаза и тут же исчезла.

Я заскочила к себе в комнату, быстро переоделась в домашнее платье, вышла в коридор и постучала в комнату мамы.

– Мам, ты здесь?

– Уже вернулась? – Мама сидела в середине комнаты перед большим мольбертом с кисточкой в руках.

– Ты когда-нибудь выпускаешь ее из рук?

– Тогда, когда добираюсь до компьютера и начинаю продавать. – Мама отложила кисточку и посмотрела на меня. – Устала? Не женская это работа все-таки.

– Еще как, – хмыкнула я, отводя взгляд.

– Ну, это не перед компьютером весь день сидеть. Натолкнуло тебя эта работа на мысли, куда еще можно устроиться?

– Не знаю.

Я села на свободный стул в углу комнаты.

– Надо бы. Но вот куда – пока не знаю.

– А какие есть варианты? Чего хочется-то?

Я отвела взгляд и стала разглядывать картины, висевшие на стенах.

– Ничего не хочется, – ответила она за меня. – Это нормально. Ты еще мало чего пробовала, чтобы понять. Но. – Она назидательно подняла палец. – Ты уже знаешь, кем хочешь быть. Просто не поняла, что это.

– Ладно, пойду. – Я встала и пошла к двери. – А то эта парочка весь холодильник сейчас опустошит.

Весь вечер я просидела на диване с книжкой. Люблю перелистывать бумажные страницы, чувствовать запах книги. У каждого он свой, старые книги пахнут временем и опытом, новые – типографией, станками и технологическим прогрессом. У каждой книги своя история и свой читатель. Они собирают вокруг себя людей, формируя определенную секту. Внутри секта едина, но только выглянешь наружу – тут же наткнешься на литературные бои, приверженцев разных книг и разных героев. Я дочитала главу и отложила книгу.

Юлька уже давно ушла, даже не попрощалась. Или я этого не заметила. Денис лежал в кровати, смотря видеоролики на телефоне. За окном солнца уже не было, но темнота так и не наступила, как бывает в начале июня в Петербурге. Белые ночи завораживали гостей города, но я могла потеряться во времени, думая, что ночь еще не наступила.

Подошла к окну, посмотрела на улицу и сладко потянулась. Прохожих уже не было, сквер по дворе опустел. Лишь легкий ветерок качал ветки деревьев. Я открыла окно и вдохнула сладкий запах сирени. Среди деревьев мелькнула тень. Я облокотилась о подоконник и стала всматриваться в темноту. Какое-то время было все тихо, не было заметно ни единого движения.

Но вот дернулись кусты сирени, совсем не в такт ветру, и из тени вышла черная фигура. Человек огляделся, задержался на секунду, прислушиваясь к шороху листьев, и медленно пошел к дому. Он прошел мимо фонаря, который был почти бесполезен в белые ночи, но я смогла получше разглядеть незнакомца. Светлые волосы, правильные черты лица, черный поношенный костюм. Именно он присаживался ко мне на скамейке сквера. Я повернулась и тихо окликнула брата:

– Ден, иди сюда.

– Чего еще? – Денис недовольно вынул наушник из уха.

– Быстрей! Пока тупишь, ничего не увидишь.

Денис скинул наушники и подбежал к окну.

– Вон, видишь? – Я показала ему на человека, который уже копошился около входа в дворницкую.

– Это что еще за тень?

– Не знаю. Но именно он подсел ко мне в сквере, и его Семен Сергеич прогнал.

– Там же тень, ничего не видно. – Денис озабоченным взглядом посмотрел на меня. – Все-таки наркоман?

– Не знаю.

– И что делать? Как-то надо его остановить?

Я на секунду задумалась, потом высунулась в окно и громко закричала:

– Эй ты. А ну, отойди! А то сейчас полицию вызову!

Тень метнулась в сторону, скрылась в арке.

– На сегодня, вроде, все, – сказала я, закрывая окно. – Завтра нужно сказать Семену Сергеичу.

– И выяснить, что же это за парень такой.

– Ты поддаешься Юлькиному влиянию. – Я пошла в свою комнату. – Скоро будешь с лупой бегать по району и преступников ловить.

– Да ну тебя. – Денис воткнул наушники в уши, лег в кровать и отвернулся к стенке.

С утра моросил небольшой дождик, небо заволокло тучами и на работу идти совсем не хотелось. Я подошла к окну, посмотрела на дверь дворницкой. Замок висел нетронутый. Значит, ночью парень больше не возвращался. Умывшись и наскоро позавтракав, я спустилась во двор. Дворницкая уже была открыта, кто-то гремел, перебирая метлы и грабли.

– Утро доброе, – прокричала я, но ответа не услышала.

За ночь многое в дворницкой изменилось. Инструмент, всегда аккуратно сложенный в углу, валялся на полу, фотографии писателей и их героев разлетелись по всей комнате. В помещении не было никого. Я наклонилась, взяла лопату, которая валялась под ногами, и, приняв боевую позу, стала продвигаться внутрь. Из соседней коморки послышались шаги, нецензурные ругательства. Я замахнулась лопатой, ожидая нападения от неизвестного грабителя.

– Ты чего лопату для снега схватила? Лето на дворе, – раздался знакомый голос, и из темноты вышел Семен Сергеич.

– Нас ограбили?

Я опустила лопату, но отставлять ее не собиралась. Дворник выглядел озабоченным, прошел мимо меня, подошел к столу, стал перебирать фотографии, наклонился и стал собирать те, которые рассыпались на пол.

– Вломились? – Повторила я свой вопрос, отходя в сторону и давая возможность дворнику собрать фотографии.

– Нет, – резко ответил тот, продолжая ходить, наклонившись, и собирать фотографии. – Я потерял одну вещь, вот теперь ищу.

– Ночью кто-то пытался влезть в дворницкую.

Семен Сергеич резко выпрямился.

– Ты видела, кто это был?

Он подошел вплотную. Хотелось отойти на пару шагов назад и как-то обезопасить себя. Что-то агрессивное исходило от старого дворника. Больше не чувствовались доброта и забота, с которой он всегда общался с людьми. Сейчас в глазах стояла угроза.

– Это был тот парень, который подсаживался ко мне на скамейке. Помните, когда вы его шуганули.

Семен Сергеич смотрел в глаза, не отрывая взгляда еще минуту. Я стояла и боялась даже моргнуть.

– Ты точно его видела?

– Да вот как вас.

Дворник отошел в сторону, составил в стопку все фотографии, которые собрал с пола и, не поворачивая головы, сказал:

– У тебя сегодня выходной.

– Вы уверены? Давайте хоть помогу прибраться.

– Ты свободна. – Дворник повысил тон.

Ничего не оставалось, как молча выйти. Я постояла под крышей пару минут, посмотрела, как крупные капли срываются с козырька и со звоном падают в лужу. Неожиданно вспомнила, как незнакомец вчера ночью прятался в кустах сирени. Я накинула капюшон и, нагибая голову, чтобы не промокнуть насквозь, побежала к скверу. Остановилась только в кустах, отметила фонарь, под которым видела ночью человека, и направление, откуда тот вышел. Раздвигая мокрые ветки, прошла в середину. Земля была мокрая, вязкая, следов никаких видно не было. Я потопталась на месте, чувствуя себя полной идиоткой.

– Вот Юлька, – выругалась я, стряхивая капли с плеча. – Заразила своим детективным азартом. Теперь, как дура, топчусь в грязи под проливным дождем.

Выбравшись на аллею, я заметила человека в черном дождевике, двигающегося вдоль дома. Тот остановился около двери дворницкой, огляделся по сторонам, хотя в такую погоду никого на улице и близко не было, и вошел внутрь. Я так и осталась стоять под дождем. По спине стекали капли, одежда промокла насквозь. Но уйти я не могла, будто пригвоздило к месту. Таинственного вокруг обычного дворника за последние два дня было так много, что выяснить хоть что-то нужно было обязательно. И пусть Юлька была права, черт бы ее побрал, мелкую пигалицу, но роль детектива была интересной и интригующей. Для того чтобы не стоять посередине двора, я отошла обратно к кустам.

Через несколько минут скрипнула дверь, человек в плаще вышел, за ним Семен Сергеич, не в рабочей одежде, а в обычной, городской. Человек махнул рукой. Заурчал мотор, и к ним подъехал черный внедорожник.

– Почему всегда внедорожник, и черный? – Мелькнула мысль у меня в голове. – Фильмов, что ли, насмотрелись?

Он вышел из сквера и пошел к машине. Человек в черном уже сел, а Семен Сергеич заметил меня и подозвал к себе.

– Меня три дня не будет. Ты остаешься за главного. Дворницкую закрой и смотри, чтобы никто в нее не проник. – Он кинул мне ключи. – Если что, – он замолчал, обдумывая, что сказать, – объяснять некогда, действуй по ситуации. Лучше ни во что не вмешивайся.

Он сел в машину, дверь закрылась, и машина тут же тронулась. Стоя под струями дождя, я сжимала ключи в руке. Опомнившись, заскочила под козырек и закрыла дверь. Положила ключи в карман и бегом, уже не прикрываясь от дождя, побежала к своей парадной.

Дома все проснулись, мама заперлась в комнате и говорила с кем-то по телефону, договариваясь по поводу цены за новую картину. Денис тоже проснулся и уже на кухне вовсю хлопал дверцами шкафов в поисках быстрого завтрака.

– Ну что, наработалась уже? – сказал он, захлопывая дверцу холодильника.

– Дождь, – коротко ответила я, входя в кухню.

– Ясно. Ты сказала про ночного гостя?

– Сказала.

– И что? – Денис, наконец, нашел упаковку конфет и повернулся ко мне.

– А ничего. Он спросил, точно ли я его видела. Потом отправил домой. А потом приехал какой-то мужик на бандитской машине и увез его. Теперь на три дня я хозяйка двора.

– Это достижение. Два дня работы и повышение, – хмыкнул Денис, засовывая сразу две конфеты в рот.

– Не нравится мне все это. – Я выхватила третью конфету у брата из рук. – Черти что происходит.

В дверь позвонили.

– Юлька пришла! – спохватился Денис, заметался по кухне, засовывая конфеты обратно в шкаф, а фантики пряча поглубже в ведро.

– Что ты так всполошился-то?

– Она считает, мне пора на диету. Есть нормально могу только в гордом одиночестве. Чего стоишь? Иди, дверь открывай. У меня еще в комнате печенье осталось. – И унесся в коридор.

Я пошла в коридор и открыла дверь. Юлька ворвалась вихрем в квартиру, скинула кроссовки, мокрый зонт всучила мне в руки и начала тараторить без умолку.

– Мне Ден сегодня все рассказал. Про то, что у вас вчера ночью было, про этого парня в черном и про то, что он в дворницкую пытался проникнуть. Круто вы его остановили. Денчик молодец. – Она обняла вышедшего в коридор Дениса.

– Денчик молодец? – Я подняла брови и посмотрела на брата.

– Это же он придумал крикнуть, чтобы тот убежал.

– Ну да. – Я похлопала брата по плечу и прошла в гостиную. – Денчик у нас молодец. Такие вещи придумывает.

Денис прошел за мной. Юлька проскользнула следом.

– А что это за парень такой? На наркомана похож? Или на бандита?

– Да парень как парень. Странновато одет был, но сейчас и не разберешь, одеваются кто во что горазд.

– Ты еще не слышала, что сегодня было, – перебил меня Денис.

– А что было? – Юлька уселась на ручку кресла рядом с Денисом.

– Ангел у нас теперь за главного на районе. – И он повторил все, что произошло сегодня утром.

– Ничего себе! – Юлька чуть не свалилась с кресла. – Туда надо сходить. Срочно.

Глава 5

– Куда? – не поняла я.

– В дворницкую. Посмотреть, что там, да как. – И, видя мой взгляд, направленный в окно, за которым все еще хлестал дождь, добавила. – Как я понимаю, там бардак так и остался. А мы бы могли помочь с уборкой.

– Кто это мы? – Дениса перспектива разгребать мусор в дворницкой совсем не привлекала.

– Ну ты же поможешь сестре. – толкнула она его в бок и сделала многозначительное выражение лица.

– Конечно, как не помочь любимой сестренке, – ответил он, растягивая слова.

– Тогда идем. Давайте, давайте. – Поторопила она нас, видя, что никто вставать не хочет. – Или ты одна решила там убираться?

Для меня это был веский аргумент, и я поднялась с кровати.

– Идем. Ты же родную сестру в беде не оставишь? Тем более, если девушка просит, – Подмигнула я Денису.

Тот встал, и с неохотой поплелся к дверям.

В дворницкой царил тот же беспорядок, который я застала утром. Тяжелый подвальный запах ударил в нос, как только мы вошли.

– Здесь бы проветрить не мешало, – сказала Юлька, осторожно переступая через разбросанный инвентарь. – Показывай, где те фотографии, о которых ты говорила.

Я прошла внутрь, по пути подняв несколько лопат и ставя их на место.

– Должны быть где-то здесь.

Пройдя к столу, я передвинула разбросанные по нему предметы, выдвинула несколько ящиков.

– Вон, несколько так и висят на стенах. – Показала я на дальний угол, где на канцелярских кнопках были приколоты портреты Достоевского, Гоголя и еще несколько фотографий неизвестных людей.

– Интересно. – Юлька подошла и стала рассматривать.

Она сняла фото со стены, положила на стол. Взяла протянутую мной пачку фотографий, которые я вынула из ящика стола. Стала раскладывать их в ряды, будто пасьянс. Стола не хватило, и она озадаченно огляделась по сторонам.

– Здесь темно и мало места. Я заберу эти фотографии и посмотрю на них в нормальном освещении. Ведь Семена Сергеича еще три дня не будет, – быстро добавила она, увидя мой протестующий взгляд. И не дожидаясь ответа, быстро сунула карточки в карман и направилась к выходу.

– Эй, ты же обещала убраться? – Я возмущенно посмотрела на подружку брата.

Юлька скорчила кислую мину, осмотрелась по сторонам, с надеждой посмотрела на Дениса. Но в его выражении лица, отражавшего весь спектр удовольствия от нахождения в затхлом помещении, сдалась и вернулась обратно.

– Хорошо. Обещала так обещала.

Втроем мы довольно быстро управились с уборкой. Дворницкая, хоть и не заблестела от чистоты, но выглядела довольно прилично. Мы вышли на улицу. Дождь перестал лить и только капли по одной спрыгивали с ветвей деревьев, разбиваясь о лужи. Солнце не выглянуло, но в Питере его никто особо и не ждал. Было достаточно того, что с неба больше ничего не льет. Я закрывала дворницкую на замок, когда сзади услышала знакомый противный голос.

– Эй, старший помощник младшего дворника.

Я повернулась и увидела парня с наглой ухмылкой, который пару дней назад пытался угрожать мне на площадке.

– Тебе чего? – спросила я, отвернувшись обратно к двери и пытаясь провернуть ключ в замке. Денис и Юлька, которые отошли ближе к скверу поговорить «о личном», прекратили разговор и стояли, наблюдая за ними.

– Сергеич где? – грубо ответил тот.

Мне так и хотелось ответить в рифму, но я сдержалась.

– Уехал. Три дня не будет.

Парень нахмурился. Помялся рядом, хотел было уйти, но вернулся.

– Так, значит, ты тут хозяйничаешь?

– Я. – Замок щелкнул и закрылся. – Если что-то конкретное, ты говори, не стесняйся. Шваберку, лопатку выдать не надо?

Парень сверкнул глазами, сжал кулаки, но не сделал ни шага.

– Если бы ты не была девчонкой, да Сергеич не сказал, что ты перспективная, я бы тебе… Он тебе что-нибудь рассказал?

– Что ты снова полезешь драться? Забыл, наверное.

Парень еще крепче сжал кулаки и весь подался вперед.

– Если бы не Сергеич, не посмотрел бы, что ты девчонка, – повторил он. – Но так как ты ничего не знаешь, сиди тихо и метелкой мети.

Он прошел мимо меня, грубо толкнув плечом. Если бы я испепеляла взглядом, от него осталась бы кучка пепла. Ко мне подбежали взволнованные Юлька и Денис.

– Это кто еще?

– Как раз тот, кто вчера на меня наехал на площадке. Опять к Семену Сергеичу пришел.

– Странный тип. И одет как люди в черном.

– Скорее люди в сером. – к нам подошла Юлька. – Но он нахал еще тот.

– Ладно, забейте. Пошли лучше домой. Я после тяжелой работы есть хочу, просто жуть, – сказал Денис.

– Какая тебе еда? – Юлька строго на него посмотрела. – Попытаешься съесть бутерброд – накажу.

– И что же теперь можно есть? – Денису явно не нравилась идея диеты, но с Юлькой он предпочитал не спорить.

– Я новый рецепт вычитала. Диетические сырники.

– Без сахара, муки и творога? – хмыкнула я, потому что не любила готовить и ела то, что ближе лежит.

– Почти.

И Юлька начала перечислять ингредиенты и процесс приготовления. Денис шел с опущенной головой, мечтая о бутерброде и сладкой конфете. Мне даже стало его жалко. Толстым тот не был, даже полноватым его можно было назвать с трудом. Но из-за коренастого телосложения Денис сам волновался по поводу своей внешности. А уж когда в их классе появилась Юлька – спортсменка, отличница и просто красавица – он и вовсе стал озабочен своей полнотой. Все попытки сесть на диету или активно заняться спортом у него заканчивались одинаково. Конфетка, потом еще одна, а потом и диета откладывалась до очередного понедельника. Потому что светлые умы человечества должны получать свою порцию сахара в мозг. К сожалению, в процесс похудения подключилась Юлька. Будучи спортсменкой и победительницей нескольких городских соревнований по плаванью, она знала толк в диете, поэтому быстро организовала клуб правильного питания.

Во время школьной учебы Денис еще успевал перехватить мамины плюшки после школы, или огромный бутерброд на завтрак. Но в школе за ним строго следила Юлька, контролируя процесс питания будущего гения и великого архитектора. После школы она часто приходила к нам, они с Денисом составляли проекты, готовились к контрольным, рассказывали друг другу о прочитанных книгах. К моему большому удивлению, красавица и спортсменка оказалась не той пустышкой, которых он встречал в школе, а довольно умной девчонкой. В школе она училась на круглые пятерки, опережая Дениса только в одном предмете – физкультуре. Вот с ней у будущего гения всегда были сложности. Но и тут она обещала «сделать из него человека» за летние каникулы. Я еще раз посмотрела на брата. Если он не научится говорить «нет» девчонкам, сделает она все-таки из него спортсмена.

Дома Юлька ускакала на кухню вместе с мамой пробовать делать диетические сырники. Заскочив в комнату, она отдала Денису стопку фотокарточек, которые взяла в дворницкой:

– Посмотрите пока. Что-то они мне напоминают, не могу понять.

Денис взял карточки, уселся прямо посередине комнаты и стал раскладывать, как и Юлька, на манер пасьянса. Наконец, карточки все были разложены в пять рядов по девять карточек. Я подошла и встала за спиной у Дениса. Какие-то лица я знала: Пушкин, Достоевский, Гоголь, Есенин. Других лиц не знала, даже не могла сказать, что где-то их видела.

– Я здесь вижу два типа карточек, – начал рассуждать Денис. Он часто говорил вслух, когда решал какую-то задачу. Проговаривание помогало ему лучше структурировать мысли. – Одни – это писатели и поэты. Другие – неизвестные.

Он вынул карточки с изображениями писателей и отложил их в сторону, создав два круга фотографий. Дальше он замолчал и надолго задумался. Я еще немного постояла, посмотрела на фотографии, но не видела никакого сходства в фотографиях, многих лиц не знала, поэтому отошла к дивану и завалилась на него, задрав ноги кверху. Со своей стороны было совсем неудобно разглядывать фото, но я все равно лежала и смотрела. Хотя бы для приличия показать, что занимаюсь важным делом и помогаю брату. Тут мой взгляд остановился на фотографии, лежавшей в центре большого круга. Как же я ее сразу не заметила! Я села, взяла фотографию в руки и стала внимательно разглядывать.

Снимок был черно-белый, потрепанный, на бумаге желтоватого цвета, будто сделан лет пятьдесят назад. Но было в нем что-то. Что, я и сама не могла объяснить. На снимке был изображен молодой человек, его почти не было видно. Он стоял спиной и будто повернулся на оклик, и в этот момент его сфотографировали. Одет он был не современно, темное пальто, темно-серые брюки. Хотя на черно-белой фотографии и не разберешь цвет, но почему-то я была уверена, что они серые. Волосы были не темные, поэтому могли быть запросто русыми. Типичная фотография какого-нибудь раннего советского или вообще царского времени.

– Что-то нашла? – Денис поднял голову и внимательно следил за мной.

– Не знаю. Мне кажется, что-то здесь есть знакомое, будто дежавю.

Денис взял фотографию из моих рук, сел рядом с ним на диван и стал внимательно рассматривать.

– Фотография старая. Точнее, не старая. – Он перевернул и показал обратную сторону.

Я провела рукой по бумаге. Действительно, она была гладкой, как все фотографии. Денис перевернул фото лицевой стороной.

– Человек одет не современно, я не знаток мод, но это скорее царское время. Уж больно старая одежда. Но что-то здесь не так, это точно.

Он пару минут смотрел на фотографию, затем со всей силы ударил себя по лбу. Я даже подскочила от неожиданности и удивленно уставилась на брата.

– Ты чего?

– Да вот же. Ну мы олухи. – Он ткнул пальцем в верхний левый угол фотографии. – Смотри!

Я взяла фотографию в руки и стала внимательно смотреть туда, куда показал брат. Не сразу я увидела крошечное пятно, которое в черно-белом формате было сложно увидеть.

– Макдональдс?

Я как вкопанная застыла с фотографией, затем перевела взгляд на брата.

– Как в царском времени мог оказаться Макдональдс? Или как человек одетый как лучший царский бомж попал в наше время?

– Может это съемки какого-то фильма?

Денис наклонился и взял другую фотографию. Стал внимательно ее рассматривать.

– Здесь тоже видны элементы нашего времени. Но люди одеты все по-старинному.

Он сел обратно на пол и стал перебирать все фотографии. Одна за другой они складывались в две стопки. Фотографии перемешались, на одних были портретные снимки, будто скачанные из Интернета, на других были люди, одетые по-старинному, но в современном интерьере. Наконец, он закончил и повернулся ко мне.

– Смотри. Теперь получается два типа фотографий. На одних люди в старинных одеждах находятся в нашем времени. Ну, по крайней мере, вокруг них можно найти элементы современной жизни. А другие – просто фотографии. Такие же, как у нас в кабинете литературы висят.

– И что?

– Не знаю. – Денис развел руками. – Но бегающий по современным улицам Пушкин выглядит достаточно оригинально.

Я еще раз взглянула на фотографию, которую взяла первой. Лицо человека было сложно разглядеть, его закрывала тень, да и повернулся он не полностью. Тут я вспомнила вчерашний вечер и тени, отбрасываемые листвой от света фонаря. И темную фигуру, отделившуюся от кустов сирени, кравшуюся к дверям дворницкой.

– Так это же он! – Я чуть не подпрыгнула на диване.

– Кто он? – спросил Денис, резко обернувшись.

– Ну тот, кого мы спугнули вчера. Тот, кто подсаживался ко мне на скамейке.

– Ты уверена? – Денис опять взял фотографию. – Вчера его вообще видно не было. Будто черная тень копошится у стены.

– Точно, я уверена. Посмотри, светлые волосы, чуть вьются. Одежда – балахон черный или как ошметки от роскошного пальто. И ботинки дурацкие.

– Ботинок тут не видно, – отметил Денис.

– Ничего не понимаю. Зачем Семен Сергеич прогнал его, если у него есть его фотография? Ден, ты чего? – Я ткнула брата в бок, но тот так и остался стоять, держа фотографию в руках.

– Вот сюда посмотри. – Он передал фото мне в руки.

Я взяла фотографию и осмотрела уже знакомый снимок.

– И что ты тут нашел нового? Увидел призрак прошлого?

Но, взглянув на брата, я поняла, что шутка была лишней. На лице Дениса отобразился страх. Он ткнул пальцем в край фотографии.

– Вот здесь. Присмотрись внимательно.

Я стала вглядываться. На первый взгляд, ничего нового и необычного там не было. Люди, спешащие по своим делам. Кто-то стоял, кто-то шел по своим делам, несколько человек стояли около газетного киоска. И в тени этого киоска стоял еще один человек. Его почти не было видно, поскольку стоял он в тени, видимо, желая остаться незамеченным.

– Отец? – У меня теперь было такое же выражение, как у брата. – Но как?

– Может это старая фотография? Сняли еще до того, как он пропал?

Я стала переворачивать фотографию в поисках хоть какой-нибудь подсказки о том, когда был сделан снимок. Еще несколько минут мы оба вглядывались в фотографию, пытаясь найти хоть что-нибудь.

– Ничего.

– Ничего, – подтвердила я. – Нужно спросить Семена Сергеича.

– Он очень вовремя уехал, – съязвил Денис.

– Фотография была у него, он не мог не знать о том, что на фото есть отец. Так что в первую очередь нужно спросить его.

– Надо показать маме. – Денис сделал шаг к двери.

– Стой! Не надо ее тревожить. Мы ничего не знаем, а понапрасну не нужно ее тревожить. Ей и так тяжело после пропажи отца.

Я еще раз посмотрела на фотографию и отложила ее в сторону.

– Странно все это. Ладно, давай все отложим до завтра. Судя по запаху, твои диетические сырники уже готовы.

– Почему сразу мои? – насупился Денис, но на кухню все же пошел.

Глава 6

Над Петербургом только-только занимался рассвет, расползаясь алыми отблесками в окна домов. С раннего утра солнце нагревало асфальт, испепеляя последние капельки росы с газонов. День обещал быть жарким. Я открыла глаза и посмотрела в окно. В шесть утра солнце, закрывшись тучами, крепко спало на небосклоне. Быстро собравшись, я отправилась в дворницкую. Не пройдя и половину двора, увидела, что дверь открыта настежь и с жутким скрипом жалуется на непрошенных гостей. Я ускорила шаг. Придержав дверь, чтобы не выдала, вошла. За ночь затхлый воздух успел проветриться, и можно было свободно дышать. Я щелкнула выключателем, но свет так и не зажегся. Тогда достала мобильный телефон, тусклый свет телефонного фонарика осветил полный разгром. От вчерашней уборки не осталось и следа. Было пусто. «Конечно», – подумала я, – «кто бы стал ждать здесь целую ночь. Все, что было ценного, вынесли сразу. А что вообще могло быть ценного в помещении с лопатами и метлами?»

Я огляделась по сторонам. Кроме разбросанного инвентаря, в коморке были выкинуты все ящики стола, сам стол отодвинут на середину комнаты, а со стен свисали оборванные обои.

– Ничего себе! Здесь что-то капитально искали, – проговорила я вслух. – Неужели и вправду наркотики?

Сзади послышался шум падающих метелок. Я обернулась. В воздухе взметнулось что-то темное, и я тут же провалилась в пустоту.

Сознание приходило постепенно, прорезая черноту осколками лучей света. Мысли метались по голове в поисках объяснения произошедшему. Казалось, на голову одели ведро, и долго по нему стучали. Не меньше часа. Я осторожно потрогала голову. Ведра не было, но от прикосновения стало еще больнее. Перед глазами черные мушки закружились в бешеном танце. Когда твист закончился, я смогла понять, что все еще нахожусь в дворницкой, и не одна.

За спиной раздавались какие-то звуки. Тот, кто меня ударил, был здесь и продолжал что-то искать. Мне стоило невероятных трудов сесть. Одной рукой я держалась за голову, второй оперлась о стену, чтобы снова не упасть в обморок. Грохот прекратился, незнакомец подошел, присел передо мной на корточки и заглянул прямо в лицо. Пришлось сильно зажмуриться, чтобы зрение сфокусировалось и показало, что передо мной тот самый парень, с которым я столкнулась вчера на площадке.

– Очухалась, соня, – без тени заботы проговорил он, – я думал ты из этих. Как увидел бардак, тут же принял тебя за Искателя.

– Опять ты? – Я посмотрела на него и попыталась сфокусироваться. – Я же сказала тебе вчера, что Семена Сергеича три дня не будет.

– А это не твоего ума дело. В дела службы свой нос не суй.

– Какой еще службы? Ты из полиции? – я попыталась встать, но голова закружилась, и я снова тяжело опустилась на пол.

– Мышь ты, слабенькая какая, – заржал парень. – Сиди, а то окочуришься.

– Ты с какого палеолита сюда упал? Для тебя бить девушку по голове нормально? И вообще, ты кто такой и что тебе здесь надо? – огрызнулась я, делая вторую попытку подняться на ноги.

– Ты здесь не командуй. Раскомандовалась она. Лучше скажи, что здесь пропало? Можешь точно описать?

– Если бы ты не огрел меня, то смогла бы.

Парень схватил меня за шиворот и хорошенько тряхнул. Рой точек вернулся снова, к ним добавились еще светлячки, они мерцали перед глазами и не давали полностью прийти в себя.

– Да отвали ты! – Я вырвалась из захвата и осела на пол. – Вроде ничего не взяли.

– Ты получше посмотри. – Парень все равно подтащил меня в центр комнатки, где стоял стол. – Здесь было полно фотографий. Может, Сергеич спрятал их где? Здесь нет ни одной!

Я взялась рукой за стол и посмотрела на парня. Злить его не хотелось, черт знает, что там на уме у этих сумасшедших.

– Карточки у меня дома. Мы вчера их забрали. На черта они тебе сдались? Старые фото. – Я не успела договорить, как парень схватил меня за рукав и потащил к выходу.

– Идем, принесешь мне фотографии. Все до единой. Хоть и выглядишь как дурочка, а ума хватило карточки забрать.

Я не пыталась вырываться, потому что от лишних действий начинала кружиться голова. Но и просто так отдавать фотокарточки не хотела. Этот наглый тип, хоть и был знаком с Семеном Сергеичем, но доверия не вызывал. А уж про хорошее личное отношение уже после нашей первой встречи можно было забыть.

– Нет уж. – На улице я все-таки вырвалась. – Ты мне сначала все объяснишь и только потом я отдам тебе фотографии.

Рука, которая держала меня, сжалась сильнее, от чего предательски заныло плечо. Я выдохнула, но продолжала смотреть ему в глаза.

– Хорошо, – парень выдержал битву взглядами. – Ты смелая и наглая, такие мне нравятся. Только не моя это проблема посвящать тебя во все. Сергеич взял, пусть все и рассказывает.

Он развернулся и направился к одной из припаркованных машин.

– Долго стоять будешь? Или тебя на ручках прикажешь донести?

Немного пошатываясь, я подошла к машине и со скрежетом открыла дверцу старенькой копейки. Осторожно закрыла, вдруг хлопну посильнее, и вся машина развалится?

– Давай показывай свои тайны.

На лице парня поползла ехидная улыбка.

– Ты даже не знаешь, во что ввязываешься. Хотя… – Он по-хозяйски оглядел меня. – Судя по тому, какая ты строптивая, тебе это может и понравиться.

Он завел мотор, и машина тронулась. Мы ехали около часа. Пробок с утра не было, но машина петляла по разным улицам, пытаясь сократить дорогу до назначенного места. Солнце начало подниматься, освещая тротуар тонкими лучами. Воздух не успел закоптиться и испортиться выхлопными газами. Свежесть утра завораживала. Я прокрутила ручку, открыла окно и с удовольствием сделала глубокий вдох. Голова перестала болеть, взгляд прояснился. Выглядывая в окно, я пыталась понять, где мы едем.

Машина въехала на Васильевский остров, поплутала по линиям и остановилась около большого желтого здания. Оно напоминало какой-то дворец или чью-то усадьбу, давно переоборудованную под коммунальные квартиры. Вход в здание был один. Он не был увенчан многочисленными дверными звонками, но на фасаде висела внушительных размеров табличка. Я вышла из машины и прочитала надпись: «Библиотека Василеостровского района».

– Тайное общество книгоманов? – подшутила я над парнем, закрывающим машину ключом.

– Смейся, смейся.

Он прошел вперед, толкнул тяжелую деревянную дверь, всю украшенную расписной резьбой, я проследовала за ним.

Дверь закрылась бесшумно. Ни единого звука, ни скрипа. Я посмотрела вверх. Дверь была огромная, метра два – два с половиной. Такую открыть было сложно, только сильный человек смог бы войти и выйти из помещения. Я обернулась, увидела, как парень легко толкнул ее и вошел.

Помещение шло полукругом, стены уходили далеко вверх, завершаясь куполообразным стеклянным потолком. Тот весь был украшен витражами, изображавших диковинных птиц и животных. Я в этом не разбиралась. По всем стенам не было ни одного свободного места. Ряды стеллажей были плотно заставлены книгами. Казалось, в здании нет ни одного пустого пространства, где бы не стояли книги. В центре зала располагались несколько столов, покрытых зеленым сукном. За ними сидели люди, беззвучно перелистывающие страницы. Так как в зале царил полумрак, столы подсвечивались маленькими настольными лампами, которые освещали пространство над каждой книгой, не мешая при этом другим.

Парень уже стоял около стойки библиотекаря, о чем-то шепотом переговариваясь с ним. Я прошла напрямик через весь зал. Туфли гулко застучали по паркету, звук отскакивал от стен зала и уходил гулким эхом под стеклянный небосвод. Несколько людей оторвались от своих книг и посмотрели с недовольным выражением лица. Один сделал жест, указывающий на табличку, расположенную прямо около входа. На ней были изображены дорожки и ноги, идущие по ним. Я сделала шаг в сторону и пошла по мягким дорожкам, которые были продолжены как тропинки по всему залу.

Когда я догнала парня, он все еще продолжал разговаривать с кем-то, кто спрятался за огромными стопками книг на стойке библиотекаря.

– Пошли, – скомандовал парень, когда я подошла. – С тобой будет говорить он.

– Он – это кто?

– Хан, главный библиотекарь.

– Здорово, – съехидничала я. – От главного дворника до главного библиотекаря. Высоко беру.

– Ты… – Повернулся ко мне парень. – Только попробуешь что-нибудь сказать про библиотекаря, я тебе…

Говорил он тихо, но со всех сторон на нас зашикали.

– Идем. – Парень замолчал, но его взгляд говорил о многом.

Мы прошли в самую дальнюю часть зала и остановились перед закрытой дверью, которая значительно отличалась от всего интерьера. Она была новой, пластмассовой, и какой-то ненастоящей среди всего великолепия древних и старинных элементов декора. Парень толкнул ее, без стука вошел и сразу представил меня кому-то.