Рассказы наизнанку. Возмутительные семейные истории бесплатное чтение

© Анна Медникова, текст, 2024.

© Оформление, ООО «Издательство АСТ»

Анна

Анна всегда считала себя здравомыслящей женщиной. Она понимала, что люди бывают разные: кто-то пьет шампанское, а кто-то – самогон. Лично Анна предпочитала пиво, хотя, конечно, не «Жигулевское» и не известной пивоварни, а нормальное – чешское или английское. Благо в магазинах оно было.

Кто-то видит смысл жизни в ресторанах, другие – в Турции, третьи – в чтении книг, – и все счастливы… и слава богу.

Муж Анны был таким же здравомыслящим человеком и придерживался такой же точки зрения. Поженились они довольно рано, жили, как Анна считала, замечательно. В браке родились две девочки. Первая так же, как и Анна, вышла замуж довольно рано, еще на первом курсе института, и стала вить с мужем ипотечное гнездо. Вторая поступила в МГУ и съехала от родителей.

Таким образом в сорок с небольшим неожиданно оказалось, что дети уже выросли. Анна с мужем осталась в двушке улучшенной планировки, и тут выяснилось, что говорить им особенно не о чем, да и вообще делать особенно нечего: за двадцать с лишним лет брака все было рассказано, книги прочитаны, фильмы просмотрены, отпуски отъезжены. Обсуждать всерьез, какой чайник купить – с розочками или с анютиными глазками – просто смешно.

Но тут у матери мужа совершенно случайно во время обычного визита к маммологу выявили рак последней стадии. Муж фактически переселился к своей маме. Аня тоже иногда забегала, помогала, но не особо усердствуя: в конце концов это не ее мать.

Свекровь сгорела очень быстро, через четыре месяца прошли похороны. Вдруг неожиданно муж заявил Анне:

– Знаешь, мы все равно с тобой не любим друг друга. Я, пожалуй, перееду в мамину квартиру. К тебе могу иногда забегать по старой памяти. Если что надо сделать – холодильник подвинуть или гвоздь прибить, – это я запросто.

Анна сперва почувствовала себя несчастной и брошенной, а потом решила, что все в жизни прекрасно: можно пить чай на диване, а не в кухне на неудобной табуретке, ложиться спать хоть в девять вечера, хоть в час ночи. Любая вещь будет стоять и лежать там, где была поставлена или брошена. И вообще «в сорок лет жизнь только начинается».

Руководствуясь этим девизом, Анна обновила свою страничку в социальной сети «ВКонтакте», завела себе аккаунты на нескольких сайтах знакомств и стала находиться в активном поиске. А вдруг именно сейчас ей попадется кто-нибудь интересный и неординарный? Понятно, что это будет мужчина лет пятидесяти, ну и что? Пятьдесят – прекрасный возраст.

Однако вся переписка протекала как-то удивительно однообразно:

– Здравствуйте. С какой целью вы на этом сайте?

– Познакомиться.

– С кем?

– С женщиной.

Понятно, что не с мужчиной. Для них отдельные сайты есть. Хорошо, сформулируем по-другому:

– Здравствуйте, кого вы ищете на этом сайте?

– Женщину.

(Господи, опять).

– Какую женщину вы хотите найти?

– Нормальную.

Вот и поговори с таким. Попробуем еще раз:

– Здравствуйте, какую женщину вы хотите найти на этом сайте? Опишите, пожалуйста, поподробнее.

На этот раз повезло. Ответ пришел незамедлительно: «Оригинальную. Разумную. Понимающую, что все люди разные, реально смотрящую на жизнь». Анна воспряла духом: «Так ведь это я!»

Переписка продолжалась вполне оживленно:

– Я именно такая.

– Очень рад, я так и чувствовал. Может быть, встретимся?

– Где?

– Ну не в баре же. Там молодежь отдыхает. Спокойно не поговорить, музыка гремит.

Анна удовлетворенно сама себе кивнула. В бар она бы не пошла ни в коем случае. В ресторан она тоже не слишком рвалась, хотя ресторан считается классическим местом для знакомств. Да и там тоже может греметь музыка, так что толком не поговоришь.

И не понятно, кто должен платить. Платить за себя самой, как делают многие современные женщины, Анне не хотелось. Вдруг ее спутник закажет исключительно красную икру, устриц и стейк из лосося? Ее кошелек на такие блюда не рассчитан. А пить кофе с печенькой, пока мужик будет есть лосося, тоже глупо. Намекать, чтобы он за нее заплатил?.. А если мужчина ей совсем не понравится, получается, что она просто поела за его счет?

Подумав, Анна напечатала:

– Тогда где будем встречаться?

– А давайте у меня дома. Пива попьем.

Анна ехидно улыбнулась:

– Вы уверены, что женщины пьют пиво?

– А что тут такого? Женщина тоже человек.

Анна снова улыбнулась: определенно, это ее типаж. Ну и сходит она к нему в гости, что такого. Не кинется же он ее насиловать прямо в прихожей.

Но судьба зла.

Накануне ожидаемого визита Анна ухитрилась подвернуть ногу. Поэтому пришлось звонить кавалеру и извиняться:

– Павел, – она уже звала его по имени, – я ужасно извиняюсь, но я ногу подвернула. Мне до вас не дохромать.

– Так давайте встретимся у вас, – не отступая, предложил Павел.

Анна подумала и согласилась. Дома у нее как раз очень удачно оказался муксун, привезенный друзьями с севера. Ну а пиво Павел поди сам догадается привезти, а не догадается – не беда, как раз рядом с домом Анны есть очень приличный магазин, где продается «Гиннесс».

В итоге Анна все-таки решила, что лучше перестраховаться и договорилась встретиться с Павлом на ближайшей остановке. До остановки всего двести метров, как-нибудь дохромает. Заодно и пиво купят.

На остановке стоял только один человек. Мужчина. Явно за пятьдесят. Не худенький и даже очень не худенький. Пивной живот свисал почти до колен – ну ясно, раз он любит пиво. Морда у мужика была тоже не так чтоб интеллектуальная. Анна чуть было не развернулась и не ушла, подумала: потом позвонит, извинится, скажет, что нога совсем разболелась. Но тут же про себя решила: «Нехорошо обижать человека. Я тоже не Венера Милосская, да и человек, может, неплохой. Писал он с чувством юмора».

В итоге Анна подошла. Павел поздоровался, предложил ей опереться на его руку. Анна мужественно похромала к дому и пивному магазину:

– Вы, я вижу, налегке? – заметила она. – Рыба у меня есть, а вот пивом я, увы, не запаслась. Сами понимаете – нога. Тут как раз неплохой магазин, давайте зайдем, купим пару бутылок.

– Да зачем же пару? – пробасил Павел. – Уж возьмем штучек пять.

В магазине Павел немедленно затоварился пятью бутылками «Жигулевского». Анна уже несколько демонстративно поставила в корзину бутылку «Гиннесса».

– А это что такое? – удивился мужик.

– Пиво. Ирландское, – сухо объяснила Анна.

Дошли до кассы. Павел вопросительно посмотрел на Анну. Она в ответ вопросительно посмотрела на него.

– Да я не при деньгах, – сказал Павел.

– Я тоже, – отпарировала Анна.

Павел развернулся и вышел из магазина, оставив тележку у кассы. Анна последовала за ним.

– Ну что ж, чайку попьем, – бодро сказал Павел. – Горячая вода у тебя есть?

И тут Анну понесло:

– Нет, нету. Отключили за неуплату.

Павел вытаращил глаза.

– Я имею в виду, чайку вскипятишь?

– Нет, – отрезала Анна. – Чайник проржавел, а новый не купила, денег нет.

И, предупреждая вопрос Павла, продолжила:

– И кипятильника у меня тоже нет, перегорел. Придется пить холодную воду из-под крана.

– Ну ты даешь, – пробормотал Павел, – тогда я как-нибудь в другой раз зайду, – и отправился к остановке.

От потрясения Анна даже забыла про больную ногу. Она вернулась в магазин, извинилась, купила пиво и с удовольствием провела время с «Гиннессом», муксуном и «Особенностями национальной рыбалки».

На следующий день Анна снова зашла на сайт знакомств, и опять началось…

– Здравствуйте, с какой именно женщиной вы хотите познакомиться?

– Не старше тридцати лет, брюнетка, грудь большая, без детей, с собственной квартирой, которая будет меня ценить, а не требовать деньги.

Ну и запросы у мужика. Идем дальше:

– Здравствуйте, какие у вас требования к предполагаемой спутнице жизни?

– Женщина должна уметь хорошо готовить.

Ясно, ищет повариху. Наконец, Анна заглянула на страницу Павла и прочитала: «Удивительные бывают женщины. Позвал ее в ресторан – отказалась. “Давай, – говорит, – у меня дома пивасика попьем”. Ну ладно, я согласился. Встретился с ней. А она меня сразу в магазин за пивом погнала, наверное, только для того и позвала, чтобы пива ей купил. Так я же неглупый, отказался ее спонсировать, предложил чайку попить, а она мне заявляет: “А у меня чайника нет”. Все-таки какие же меркантильные эти женщины».

Анна не сразу поняла, что речь идет о ней. Затем еще раз перечитала написанное. Блин, ну ведь пишет явно умный, интеллигентный человек с чувством юмора! А к ней явился типичный козел. Везет же…

Аферистка

– Я ей говорю: “Пойдем на выставку Шагала”. А она мне отвечает: “Что вы, Иван Ильич, мне хамите?”. Вот где ты такую взяла? – строго спросил Иван Ильич у своей дочери Лизы.

– Ничего не поняла, – честно ответила Лиза. – Кто кому нахамил?

– Я тоже ничего не понял, – иронично сказал отец. – Эта дамочка, с которой ты меня решила познакомить, еще и глухая: я ей говорю про Марка Шагала, а она поняла, что я ей велю, чтобы она быстрее шагала. И ты хочешь, чтобы я с такой жил?

Лиза, наконец, поняла и рассмеялась.

– Папа, я вовсе не хочу, чтобы ты жил с такой, – сказала она, целуя отца в щеку. – Просто нельзя, чтобы ты был все время один. Я хочу, чтобы ты с кем-нибудь познакомился.

– А я не хочу ни с кем знакомиться, – отвечал отец. – Мне достаточно тебя и внуков.

– Папа, Артем и Лена уже взрослые, – им не до нас, у них сейчас студенческие тусовки. Артем уже сам скоро женится: у него будет семья, работа, ребенок, ипотека. Он и со мной-то уже общается редко, а к тебе он когда последний раз приходил?

– Полгода назад, – мрачно сказал Иван Ильич.

– Вот видишь, – заключила Лиза. – А я наконец-то стала свободной женщиной, детей вырастила, на пенсию еще не вышла. Мы с мужем хотим хоть немного по миру поездить, может быть, в Тайвань слетать или на Камчатку. А ты тут будешь один.

Это была уже не первая попытка Лизы познакомить отца с кем-нибудь. Полгода назад она разместила на сайте знакомств следующее объявление: «Хочу познакомить отца с женщиной 60+ с активной жизненной позицией. Отцу 79 лет. Он активный, умный, интересный человек. Можно с ним ездить в сад. Машина есть».

Женщины интенсивно звонили и писали, но девять из десяти отсеивались сразу. Было понятно, что с дамой, которая пишет «Я очень хочу познакомиться с вашим отцом, мне нужен настоящий мужик в доме, который сможет и ремонт сделать, и внуков моих будет любить», Иван Ильич встречаться не захочет. Другие кандидатки отпадали после первой же встречи.

Иван Ильич ворчал:

– Ну зачем мне с ней знакомиться? Она мне два часа рассказывала, как она удобрение разводит, чтобы огурцы поливать. У меня такое чувство, что я с ней не в кафе сидел, а в бочке с удобрениями.

Другая кандидатка два часа рассказывала Ивану Ильичу о своем давлении.

– Ей семейного доктора надо в спутники жизни и бригаду скорой помощи, – комментировал Иван Ильич. – У меня после встречи с ней развились тахикардия, гипертония и предъязвенное состояние.

Лиза хихикала, но надежда, что она все-таки найдет подходящую женщину для своего отца, ее не оставляла. Вскоре такая нашлась. Звали ее Мария Федоровна, было ей шестьдесят с небольшим. Энергичная, подтянутая, прекрасно выглядящая брюнетка с безупречной прической и макияжем.

Мария Федоровна сразу же предупредила, что совместную жизнь она не планирует. Домой к себе Ивана Ильича она тоже, к сожалению, ни в коем случае позвать не может: у нее дома очень старая и больная мать, так что, сами понимаете… А вот самой зайти в гости, попить чаю, сходить в театр, на выставку, съездить за город, – это с удовольствием. Машину Мария Федоровна водить умеет, права у нее есть.

Иван Ильич с новой знакомой сходил на выставку импрессионистов, съездил несколько раз на дачу и положительно отзывался о ней. Мария Федоровна отличала Мане от Моне, понимала, что на концертах классической музыки не надо аплодировать в перерывах между частями произведения, а на даче не кидалась как бешеная пропалывать сорняки.

Лиза один раз съездила вместе с отцом и Марией Федоровной на дачу. Дочь с радостью убедилась, что Иван Ильич и Мария Федоровна пришлись друг другу по душе: они беседовали, как старые добрые знакомые, у них были общие интересы.

В конце лета Лиза и ее муж планировали слетать на Камчатку. Путь неблизкий, возвращаться оттуда долго, не говоря уже о цене билетов. Лиза боялась отправляться в эту поездку: а вдруг с отцом что-нибудь случится? Теперь же она была спокойна, – если что, рядом Мария Федоровна.

Лиза с мужем улетели в Петропавловск-Камчатский, погуляли по окрестностям и уже собрались купить вертолетную экскурсию в долину гейзеров, когда раздался звонок. Звонила Мария Федоровна.

– Извините, Лиза, что мешаю вам отдыхать, – быстро и возбужденно заговорила она, – но этого я от Ивана Ильича никак не ожидала. Вы должны были меня предупредить.

– Чего не ожида… – начала было Лиза, но Мария Федоровна ее прервала.

– Надо было сразу сказать, что ваш отец – алкоголик.

– Что?! – снова возмущенно начала Лиза, но Мария Федоровна не дала ей договорить.

– Хорошо, что я в гости вместе с внучкой пришла, – тараторила она. – Он себе в стакан чего-то плеснул, газ включил, чайник уронил, стал на меня кричать, руками размахивать. Я немедленно ушла. Ноги моей большей не будет в этом доме. Не будет! И не смейте мне звонить – я вас в черный список занесу.

В трубке воцарилось молчание.

Перепуганная, недоумевающая Лиза позвонила отцу. Телефон не отвечал. Лиза в панике принялась обзванивать соседей. Отозвалась, наконец, соседка справа, Надежда Дмитриевна, которая сказала, что в квартире ее отца был пожар, приезжали скорая и полиция. Лично она, соседка, этого ничего не видела, потому что была на даче. Слава богу, ее квартира цела. А вообще она крайне возмущена безответственным поведением и Ивана Ильича, и Лизы.

Лиза снова принялась звонить отцу. Трубку взяли. Незнакомый женский голос произнес:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Вы кто? – чувствуя, как все внутри дрожит, спросила Лиза.

– Ой, вы не пугайтесь, пожалуйста, – поспешно заговорили в трубку. – Меня зовут Любовь Семеновна, я рядом с вашим отцом сижу в приемном покое. У него рука обожжена, он поэтому телефон взять не может. Да вы не волнуйтесь ради бога – жив, жив. И врачи говорят, что выживет. Только дымом надышался, и рука немного обожжена. Я ему сейчас телефон поднесу, он вам сам все скажет.

В трубке послышались какие-то шумы и хрипения. Наконец, Лиза услышала голос отца:

– Лиза… Я жив, не волнуйся… Эта… – отец закашлялся, – меня чем-то опоила и квартиру подожгла. Главное, жив. Вы не прилетайте.

В трубке все замолчало, потом снова раздался женский голос:

– Не волнуйтесь, его на КТ повезли и разговаривать запретили. Он вроде бы в нашем отделении лежит. Если что, я вам еще позвоню. Я поняла, вы где-то в отпуске. Вы пока не дергайтесь, не приезжайте. Если вдруг будет хуже, я вам сообщу, и врачи, наверное, позвонят.

Неизвестная Любовь Семеновна отключилась, а Лиза только тогда сообразила, что не спросила номера больницы. Она принялась звонить в полицию. По телефону экстренной службы им ничего не сказали – ответил диспетчер Камчатского края. Муж посоветовал позвонить по стационарному номеру. Через час, наконец, Лиза дозвонилась, но ей ответили, что пожарами полиция не занимается, заявлений от пострадавших не поступало, и вообще, – полиция не обязана давать справки посторонним лицам.

Лиза посоветовалась с мужем. Решили срочно возвращаться в Москву. До вечера муж пытался выбить деньги за уже купленную экскурсию, Лиза договаривалась о возврате денег за оставшиеся дни, затем бронировала билеты. Телефон зазвонил снова, уже в двенадцать ночи.

– Это я, Любовь Семеновна, – сказали в трубке. – Извините, я вам от волнения даже номер больницы не сказала.

Любовь Семеновна назвала номер.

– Я сейчас в кабинете у дежурного врача. Вам, наверное, лучше с ним напрямую поговорить.

В трубке раздался мужской голос.

– Дежурный врач, Николай Анатольевич. А вы кто будете?

Лиза торопливо представилась и объяснила ситуацию.

– Состояние стабильное, – ответил врач. – Интоксикация, конечно, сильная. Сначала выпил неизвестно что, затем дымом надышался, пока пожар тушил. Но ничего смертельного. Пока все в порядке. Если будет хуже с сердцем или с почками, переведем в кардиологию или урологию.

– Да что он выпил? Кто ему дал? Какой пожар? – допытывалась Лиза.

– А этого я не знаю. Я медик, а не полиция. Он вам потом все сам расскажет. А сейчас ему не звоните, он под капельницей. Телефончик мне продиктуйте, я его в карту запишу. Если что случится, вам позвонят.

Лиза продиктовала.

Следующий звонок Любови Семеновны застал Лизу днем следующего дня, уже на пересадке в Иркутске.

– Лизочка, это вы? – закричали в трубку. – Это опять я, Любовь Семеновна. Я уговорила врачей, чтобы меня в палату к Ивану Ильичу впустили. Он мне все рассказал. Оказывается, эта женщина, ну, с которой вы его познакомили, Мария Федоровна, ему чего-то в чай подсыпала. Ему, конечно, плохо стало. Он все видел и понимал, вроде как в тумане.

А она со своей внучкой, а может, это и не внучка вовсе, ноутбук взяли, деньги, телефон, кошелек, может, и еще что-то. И ушли. А перед этим газ открыли и на плиту всяких газет и бумаг накидали. Иван Ильич все это видел и пожар вроде как даже сумел потушить. А потом, говорит, ему совсем плохо стало. Он дверь на лестничную площадку открыл… и больше ничего не помнит.

Я уже и в полицию звонила, а они говорят: «Заявление принимаем только от потерпевших». Я им все-таки велела завтра в больницу приехать, но вы лучше сами прилетайте. И внучке я своей велела сбегать посмотреть, что там у вас с квартирой. Она съездила. Говорит, дверь захлопнута, дымом вроде не пахнет, а соседи ничего не знают. Так что вам лучше все-таки вернуться… А вы сейчас где?

В это время как раз объявили: «Рейс УА545 Иркутск-Москва задерживается на полтора часа».

– А, уже слышу, – закричала в трубку Любовь Семеновна. – Так что вашему папе сказать? Давайте лучше я сама ему передам. Вы не волнуйтесь, я ему телефон отдала. Я вам со своего звоню. У вас же номер высветился? Вы скажите, что нужно, я передам. Лучше сами ему не звоните, а то он на вас очень сердится, а врачи говорят, ему волноваться вредно.

Все разъяснилось только на следующий день, когда Лиза с мужем наконец прилетели в Москву.

Оказалось, что ее отцу ничего не померещилось. Мария Федоровна действительно подмешала ему в чай какое-то сильнодействующее лекарство, затем обобрала квартиру, прихватив к вышеописанному еще дубленку, золотое кольцо, телевизор, несколько икон и кое-что по мелочи. Ивана Ильича обнаружил какой-то молодой человек, который зашел в подъезд и вызвал скорую.

Он же позвонил соседям. Они заглянули в квартиру, обнаружили, что все погасло, перекрыли на всякий случай газ и закрыли дверь, – благо ключи лежали тут же, на тумбочке. Ни в полицию, ни в МЧС, ни дочери они звонить, конечно, не стали.

В больнице подтвердили, что жизни отца Лизы ничего не угрожает. В палату ее не пустили – карантин. Иван Ильич вскоре взял трубку, но дочери только сухо сказал:

– Я себя плохо чувствую, не беспокой.

Уже к вечеру Лиза добралась до квартиры отца. Оказалось, что там все не так уж страшно, хотя небольшой ремонт, конечно, потребуется.

Через две недели Ивана Ильича выписали из больницы. Домой он приехал на такси, сказав, что забирать его из больницы не надо. В конце концов Иван Ильич согласился поговорить с дочерью: договорились, что Лиза займется ремонтом, а Иван Ильич поживет пока у Любови Семеновны, которую выписали двумя днями ранее.

А еще через неделю позвонили из полиции и сообщили, что Марию Федоровну, которая по паспорту была вовсе не Марией Федоровной, задержали, и надо подойти, предоставить список похищенного и опознать преступницу.

Вернуть, конечно, удалось далеко не все, но Лиза радовалась тому, что отец остался жив. Правда, Любовь Семеновна, к которой Иван Ильич практически перебрался жить, ее очень тревожила. Лиза постоянно навещала их, чтобы проверить, все ли в порядке. Вскоре отцу это надоело, и он сказал:

– Оставь ты нас, Христа ради, в покое. Ты меня уже знакомила с милой очаровательной женщиной. Сама видишь, чем дело закончилось. Сейчас я сам нашел спутницу жизни. Вернее, она меня нашла.

Больная жена

– Антон, скажи, только честно. У тебя кто-то появился? – на этот раз Марина решила не ходить вокруг да около, а задать мужу вопрос в лоб.

За двадцать пять лет супружеской жизни Марина успела детально изучить характер мужа. Как говорится, знала его как облупленного. Поэтому от ее внимания не укрылись резкие изменения в его поведении. Антон стал рассеянным, забывчивым, постоянно витал в облаках. При этом он словно помолодел: морщины от забот и тревог на его лице немного разгладились, глаза заблестели, а на губах теперь играла малозаметная мечтательная улыбка. Таким он был много лет назад… когда был влюблен в Марину.

У них было две дочери. Они давно уже обзавелись собственными семьями и жили в других городах. Чтобы помогать с внуками, Марина большую часть времени проводила у них, дома появлялась редко. Антон, у которого был свой крупный бизнес, тоже постоянно пропадал на работе. Марину это устраивало, супруги охладели друг к другу еще несколько лет назад. Хоть они недавно и справили серебряную свадьбу, но торжество это было скорее для родственников, чем для них самих.

Недавно Марина начала замечать перемены в поведении мужа, и они ей очень не понравились. Особенно подозрительно было то, что эти перемены усиливались тогда, когда она была в отъезде. Первое время Марина закрывала на это глаза, но в конце концов поняла, что долго так продолжаться не может: или он сам признается – тогда на его стороне будет инициатива – или она сделает первый шаг и припрет его в угол.

– Ну, что скажешь? – Марина скрестила руки на груди и нахмурилась, смотря в упор на мужа. – Я же вижу: ты тут цветешь и пахнешь, как мальчишка, пока меня нет дома.

Антон всегда старался быть честным и с другими людьми, и с самим собой, поэтому дал простой и искренний ответ:

– Да, Марина. У меня есть другая женщина.

– Будь мужиком и называй вещи своими именами – любовница! – зло всплеснула руками Марина.

– Ее зовут Дарина, она работает учительницей в школе, – тихо, но делая сильный акцент на имени, сказал Антон, – и…

– Избавь меня от подробностей! – женщина раздраженно отмахнулась от слов мужа. – Что у тебя, кризис среднего возраста в одном месте заиграл? Седина в бороду, бес в ребро? Самому не стыдно? Пятьдесят лет, внуки уже есть, а он романы крутит на стороне!

Антон промолчал. Марина меряла шагами комнату, распаляя себя, собирая в себе досаду и выталкивая ее рублеными фразами.

– Не стыдно, а? По глазам вижу, что не стыдно! Ловелас какой нашелся! Пока я всеми силами… Пока я с внуками… А ты… Ну ничего. Перебесишься. Может, тебе и полезно будет. Выкинешь из головы все это, – уверенно сказала она.

– Не «перебешусь», – холодно сказал Антон. – И хватит все измерять такими пошлыми категориями. Мы с Дариной любим друг друга. Это настоящее чувство…

– Ха!

– … и мы с ней хотим пожениться.

В комнате повисла тишина. Марина замерла, стоя спиной к мужу.

– Только давай обойдемся без сцен, – поморщился Антон. – Наш брак давно трещит по швам и без Дарины. И ты об этом прекрасно знаешь. Разойдемся друзьями: тихо и мирно, без скандала. Нам обоим будет только лучше.

Спина Марины напряглась. Женщина была в шоке. Это была катастрофа. Мало того, что ей предлагали отдать мужа, с которым она прожила двадцать пять лет, другой женщине за «спасибо», так вместе с ним отдать и сытую беззаботную жизнь. Нет, такой вариант ее совсем не устраивал.

– Так вот что ты задумал? – Марина медленно обернулась. – Променять меня на молоденькую? Старовата я стала для тебя? Сколько ей?

– Тридцать, – хладнокровно ответил Антон. – И дело далеко не в этом.

– А в чем же? – поинтересовалась Марина. Ее ногти выстукивали по столу нервную дробь.

– Ты сама отлично знаешь.

– А ты просвети!

– Мы с тобой давным-давно отдалились друг от друга. Считай, что и не живем вместе. А Дарину я люблю, очень люблю. С ней я верю, что смогу начать с чистого листа.

– Нет, дорогой, не дождешься! – зло рассмеялась Марина. – Не в этой жизни, понял? Я не дам развода! Не дам! Не. Дам.

– Марина, послушай…

– И слушать ничего не хочу! Разговор окончен.

Марина стремительно вышла из комнаты. Антон вздохнул и сокрушенно покачал головой.

После этого разговора прошло два месяца. Марина не соглашалась на уговоры мужа дать ему развод. В конце концов Антон плюнул, собрал свои вещи и переехал в квартиру, которую снял для себя и своей пассии. Марина осталась в большой пустой квартире одна.

Антон благоразумно не сказал жене свой новый адрес, а то бы она уж навестила любовничков, и не раз! Теперь Марине оставалось только ревниво следить за социальными сетями мужа и его новой возлюбленной. Женщина по десять раз на дню заходила на их странички: проверяла, не появились ли новые фотографии, нет ли на них признаков разлада, охлаждения?

К ее огромному сожалению, влюбленная парочка на всех фотографиях выглядела вполне счастливо. Каждое новое фото, на котором запечатлена их идиллия, заставляло Марину кипеть от злости. В скорбном полумраке комнаты, где были опущены тяжелые шторы и только бледный отсвет смартфона падал на ее лицо, она сидела целыми днями и без конца листала странички Антона и Дарины.

Марина решила перестать жалеть себя и перейти к решительным действиям. Первым делом она заручилась поддержкой дочерей. Те, конечно же, были всецело на стороне матери – их возмущал поступок отца. С такими союзницами Марина чувствовала себя гораздо увереннее. Вместе они начали совместную кампанию по возвращению Антона в лоно любящей семьи. Сначала они предприняли попытку мирных переговоров. И Марина, и дочери звонили и писали Антону с просьбами не дурить и вернуться.

– Побесился, и хватит, – уговаривала мужа Марина. – Я все понимаю, но сколько можно? Возвращайся домой. Я, так и быть, ни слова тебе никогда не скажу про эту твою авантюру, как будто ее никогда и не было, хорошо? Никогда тебя этой Дариной не попрекну.

– Я не мальчишка, который боится вернуться домой из-за двойки в дневнике, – сухо говорил Антон. – Очень жаль, что ты так обо мне думаешь.

– Антон, подожди, я не это… – отбой, короткие гудки.

Миролюбивый подход, судя по всему, не работал. Тогда Марина перешла к агрессивным действиям. Посчитав Дарину более слабым звеном, чем Антон, она сосредоточилась на ней. Марина с дочерьми начали буквально кошмарить подругу Антона, названивая ей и написывая сообщения в мессенджерах и социальных сетях. Посыл был один: оставь Антона в покое, бросай его. «Побойся бога, не разрушай семью!», «Верни мне моего мужа!», «Да он сам от тебя скоро сбежит, поставь первой точку», «Не связывайся со мной, а то пожалеешь!», – вот некоторые сообщения, которые Марина настойчиво отправляла сопернице, когда та перестала отвечать на звонки с ее номера.

Дарина сама была не робкого десятка, но от подобного преследования ей стало не по себе, и она пожаловалась Антону. Тот позвонил жене и дочерям, долго бранился и требовал оставить Дарину в покое. Те притихли, но только на время – вскоре звонки и сообщения посыпались на девушку с удвоенной силой. Антон ругался с семьей: женская коалиция на время прекращала свою деятельность, но чтобы позже возобновить ее, как только пыль уляжется. Марина с мстительным удовольствием отмечала, что счастливых фото у парочки становилось все меньше.

Так продолжалось почти год.

Однажды Антону позвонила рыдающая Марина и сказала, что при диспансеризации у нее обнаружили неизлечимый порок сердца.

– Как ты? – Антон сочувственно улыбнулся. В его руке был букет цветов, который он не знал куда деть.

– Нормально. Спасибо, что спросил, – слабым голосом сказала Марина. – Возьми, пожалуйста, вазу на кухне и налей воду.

Антон так и сделал. Ваза с цветами теперь стояла на прикроватной тумбочке. Распространился сладковатый аромат, который смешивался с запахом лекарств.

– Еще раз спасибо, что согласился заехать, Антон. Что бы я без тебя делала! – вздохнула Марина.

– Без проблем, – Антон подвинул стул и сел рядом с кроватью. На его лице читалось сожаление.

– Нет, правда, я очень ценю, – Марина положила ладонь на руку мужа. Антон удивленно взглянул на нее, но руку не убрал.

Он старался обращаться с ней заботливо, как будто Марина настолько хрупка, что может сломаться из-за одного неосторожного движения или некстати сказанного слова. Антон стал очень внимательным после новости о чудовищной, неизлечимой болезни Марины. Вся их родня, конечно, встала на уши, и все без исключения косвенно винили Антона, – осуждение читалось в их глазах.

Мало того, сам Антон винил себя, и это было хуже всего. Родственники, даже дочери, повздыхают, осуждающе покачают головами и уйдут, а наедине со своими мыслями, с чувством вины Антон находился круглосуточно. При трезвом взгляде на все это он отбрасывал эти мысли, но в глубине души думал, что именно он виноват в болезни жены, что именно из-за него у Марины развился этот злосчастный порок ее бедного, разбитого сердца.

Для Марины эти душевные метания мужа не были секретом, и она пользовалась ими в отточенном за годы практики пассивно-агрессивном стиле, не подтверждая его невысказанных опасений, но и не опровергая их. Они открывали ей широкое поле для манипуляций: попросить привезти лекарства, посидеть с ней, так как не успели нанять сиделку, выполнить некоторые поручения, например, съездить в город.

Антон не мог отказать ей ни в одном из этих случаев и срывался с места при первом же ее звонке.

– Спасибо, Антош… Ты такой добрый, – Марина погладила его руку. – Я тебе так, наверное, надоела.

– Ну что ты. Отдыхай, – Антону было неловко, но он улыбнулся.

– Не мог бы ты включить свет? – Марина сделала слабый жест в сторону ночника. Она и сама смогла бы до него дотянуться, но для этого ей пришлось бы приподняться на локтях. Антон подумал, что, должно быть, для Марины это тяжело, и торопливо выполнил ее просьбу.

– Спасибо, – еле слышно прошелестел Маринин голос. – Побудешь еще со мной?

– Конечно.

Дарина считала, что вся эта история с неизлечимой, чуть ли не смертельной болезнью, была явно шита белыми нитками.

– Дорогой, тебе не кажется, что твоя жена… как бы… симулирует? – осторожно спросила она как-то раз у Антона.

– А зачем ей это? – удивился Антон.

Дарина деликатно промолчала.

– Нет, что ты. Ты бы видела ее! Исхудала, бледная, еле дышит. Нет, это невозможно, – покачал он головой.

Антон и сам выглядел не лучше: щеки стали впалыми, под глазами наплыли темные круги, снова резко обозначились морщины. Куда подевались тот юношеский влюбленный взгляд и мечтательная улыбка на губах? Съедаемый виной, Антон с каждым днем все больше впадал в уныние.

В предположение Дарины насчет симуляции он не верил. В итоге Дарина устала от этого нескончаемого балагана с болезнью: оттого что все мысли Антона заняты его женой, оттого что он уезжает к ней, стоит лишь ей пальцем поманить. Забрав вещи, девушка съехала от него.

– Извини, – сказала она напоследок, – у нас с тобой ничего не получится. Я просто больше не могу.

Антону ничего не оставалось, как вернуться к Марине. Та скрытно торжествовала: ее план удался на все сто и привел к безоговорочной победе! Виду, конечно, она не подала, а приняла мужа обратно со смирением мученицы.

Антон, надеясь загладить мнимую вину, окружил Марину вниманием и заботой. Хоть он и пытался вернуть их отношения в прежнее русло (сколько лет назад это было!), но разбитую чашку не склеить, былое не вернуть, и хоть супруги снова жили вместе, натянутое, искусственное тепло между ними могло обмануть, наверное, только самого наивного зрителя.

Антон проводил с Мариной большую часть своего времени, но саднящее чувство вины и не думало отступать. Зато внезапно отступила болезнь. Как по мановению волшебной палочки, Марина резко пошла на поправку, а потом все симптомы «неизлечимого порока сердца» попросту исчезли.

Опять-таки наивные родственники умилялись и полагали, что это результат трогательной заботы Антона. Но далеко не такие простодушные люди задумались… крепко задумались. Даже дочери, немного смущаясь, в разговоре друг с другом признали, что этот ход конем, который сделала их мать, уж слишком далеко выходит за рамки честной игры.

Антон тоже не был ни наивным, ни глупым. Он сразу все понял и в ужасе схватился за голову.

– Что ты наделала? – прошептал он.

– Что ты имеешь в виду? – с невинным лицом спросила Марина.

В тот же день Антон собрал вещи и ушел из дома. На этот раз он добился развода, и их дочери даже не слишком его отговаривали. Дарина к нему больше не вернулась.

Иногда Антон проезжает мимо школы, в которой работает Дарина, и с тоской думает о своем неудавшемся втором шансе. И чувство вины на этот раз гораздо сильнее.

Болезнь

– Сахарный диабет у вас все-таки есть, – сказала врач. – Это лечится, но вы сладким не злоупотребляйте.

И вот теперь Валерия Ивановна сидела на кухне, пила чай с сахаром и ела второе пирожное с кремом. Злоупотребляла. Специально, чтобы умереть.

Пирожное ей не хотелось, и чай с сахаром она тоже не слишком любила. Просто Валерии Ивановне не хотелось жить, и она выбрала такой своеобразный способ саморазрушения. У нее был сахарный диабет, а ведь если не прибегать к прямым мерам, а просто не следить за здоровьем, то это не грех, правильно? Валерия Ивановна вздохнула.

Да и зачем ей жить? Все уже в прошлом. Муж скончался два года назад, когда ему было шестьдесят семь лет, а Валерии Ивановне – шестьдесят пять.

С мужем они прожили сорок лет. Говорят, что никакая любовь столько не выдерживает: остаются привычка, дружеское расположение, обязанность, квартира, которую лень разменивать… Вот люди и живут вместе. Но Валерия Ивановна считала, что к ней и Олегу это не относится и никогда не относилось.

Они любили друг друга до самой смерти, и Валерия Ивановна искренне надеялась, что у них все будет как в сказках – будут жить долго и умрут, если не в один день, то хотя бы примерно в одно время. Однако этого не случилось.

Мужа уже два года не было на свете, а Валерия Ивановна все еще жила. Врачи поставили ей диагноз «сахарный диабет», но тут же утешили:

– Да не волнуйтесь, будете следить за уровнем сахара, соблюдать диету, ставить уколы и спокойно проживете еще десять-пятнадцать лет.

Проблема была в том, что Валерия Ивановна не хотела жить. Ей было просто незачем.

Единственный сын уже пятнадцать лет жил за границей. Раньше он с женой и дочкой приезжал к родителям почти каждый год, но сейчас это стало невозможным. После смерти отца звал мать переехать к нему, но Валерия Ивановна отказалась:

– Сам подумай, ну куда я в шестьдесят пять поеду? Учить с нуля язык, ну хотя бы основные слова? Это же нереально. Придется жить в чужом доме, а я тут ко всему привыкла, у меня и диван любимый, и шкаф, и все лежит, как мне надо.

Сын продолжал уговаривать:

– Мам, конечно, твой шкаф мы через полмира не повезем, но какие-то любимые мелочи, конечно, бери. Фотографии, вазочки, шкатулочки. Поставишь все так же, как было в твоей квартире, у меня свой дом, у тебя будет отдельная комната. Все будет расставлено, как тебе удобно.

Но Валерия Ивановна не соглашалась. Ее трехкомнатная квартира в центре Москвы была давно ею обжита. Шкаф они покупали вместе с мужем. Женщина не могла представить, как выбросит его на помойку или просто отдаст чужим людям.

Полочку в свое время тоже делал Олег. Родной дом, все привычно – и небольшой парк поблизости, и магазины. Поэтому Валерия Ивановна наотрез отказывалась уезжать.

Но жить становилось все скучнее. Надо было вставать, умываться, делать гимнастику, одеваться, есть безо всякого удовольствия. Подруг уже практически не осталось. Одна уехала к детям за границу, другая – сдавала квартиру и практически все время жила в санатории, третья – жила на другом конце Москвы, Валерия Ивановна никак не могла туда выбраться, да и самой подруге тоже было тяжело сначала ехать на метро, а потом на автобусе.

В итоге общалась с кем-то Валерия Ивановна только по телефону. Да, это, конечно, были соцсети, можно видеть лица и подруг, и сына, и внучки, но все-таки это не «живое» общение. Подруги периодически советовали снова выйти замуж. Валерия Ивановна раздраженно отвечала:

– Какое замужество в шестьдесят пять? Мне уже ничего от мужчины не надо. И зачем мне посторонний человек в квартире? Еще не дай бог на какого-нибудь афериста наткнусь.

Подруги объясняли, что они вовсе не имеют в виду официальное замужество. Можно просто найти мужчину подходящего возраста, общаться с ним, приглашать в гости. Может, пожить немного вместе, не заключая официального брака, разумеется, без прописки.

Валерия Ивановна, повинуясь напору подруг, даже заглянула на сайты знакомств, но очень быстро поняла, что там она ничего не найдет.

Один из сайтов был явно предназначен для тех, кто искал кратковременные случайные связи. И люди там были достаточно молодые. Самой пожилой женщине, которую Валерия Ивановна увидела, было пятьдесят пять.

Другой сайт выглядел серьезнее, но там было столько условий для размещения анкеты, что Валерия Ивановна сдалась. Она не загрузила свои фотографии на этот сайт, даже не попросила помочь внука соседки, продвинутого в гаджетах молодого человека.

Подруги советовали вновь:

– Кто сейчас знакомится на сайтах знакомств? Там только развести могут. Одни мошенники, жулики и ненормальные сидят. Надо знакомиться в социальных сетях.

– А как я там познакомлюсь? – резонно возражала Валерия Ивановна. – С теми, кто посещает мою страницу, я и так уже знакома. Вот с тобой, Леночка, например. А с чего чужие люди полезут на мою страницу? Я ведь неизвестная личность.

– А ты там выкладывай всякие интересные фотографии, истории, как-нибудь привлекай людей, – настаивала Лена.

Валерия Ивановна даже рассердилась:

– То есть я должна чуть ли себя не рекламировать, чтобы неизвестно с кем познакомиться? Вот уж спасибо, посоветовала. Делать мне больше нечего – себя позорить на старости лет.

Валерия Ивановна окончательно впала в меланхолию. Подругам она почти не звонила. Все чаще женщину посещали мысли о самоубийстве. Конечно, это большой грех, но если просто не следить за здоровьем, есть что попало, не ходить к врачу, то, наверное, все произойдет само собой, – и это грехом не будет.

Но, видимо, это все-таки было грехом, и Господь упорно не хотел забирать Валерию Ивановну. Очередное посещение врача показало, что анализы у нее были практически идеальными, во всяком случае, для ее возраста и ее болезней.

Когда Валерии Ивановне в очередной раз позвонил сын и услышал жалобы, что ей ничего не хочется, он сказал:

– Мама, ну съезди хотя бы в санаторий. Конечно, если одной дома сидеть – любой затоскует.

Валерия Ивановна наотрез отказалась.

– Вот еще, – сказала она, – в санатории со мной будут общаться такие же уставшие возрастные женщины, как и я сама. Я себя окончательно умирающей почувствую.

– Ну, хорошо, – не сдавался сын. – Не в санаторий. Съезди просто куда-нибудь, посмотри новые места. Ты же раньше так любила путешествовать.

– Какие мне сейчас поездки? – возразила Валерия Ивановна. – Здоровье уже не то. Одной ездить страшно, а вдруг что-нибудь случится? Сам знаешь, какие сейчас люди. Никто не поможет.

Тем не менее, слова сына все-таки запали в душу Валерии Ивановне. Может, действительно куда-нибудь съездить? Конечно, не в санаторий, не на Байкал и не на Камчатку, а вот, например, в какой-нибудь круиз. Там и ходить много не надо, и воздух свежий.

Валерия Ивановна выбрала круиз по Лене, но, увидев цены, ужаснулась. У нее была хорошая пенсия, сын тоже периодически помогал, но цена одноместной каюты была как ее пенсия почти за год.

Валерия Ивановна подумала и разместила объявление на одном из сайтов, где люди искали себе попутчиков для поездок.

Попутчица на одну поездку – это же, в конце концов, просто посторонний человек, с ней потом необязательно общаться. Даже если она окажется не очень приятным человеком, уж две недели можно будет как-нибудь выдержать. А двухместная каюта все-таки дешевле, чем одноместная.

На ее объявление ответило несколько человек. Так Валерия Ивановна познакомилась с Валентиной Сергеевной – только она пришлась ей по душе. Она была младше – ей шестьдесят.

Она сразу написала, что круиз по Лене – ее давняя мечта, но цены смущали, а жить с совсем чужим человеком, о котором ничего не знаешь, все-таки страшновато. Валентина Сергеевна предложила как-нибудь встретиться, вместе погулять, побеседовать, сходить в кафе. Рассуждала она весьма разумно:

– Встретимся, поговорим, побеседуем пару раз, погуляем, выпьем кофе, может, в театр сходим. Может, во время третьей встречи окажется, что мы друг друга уже видеть не сможем, – так надоели. Тогда, конечно, и ехать вместе не стоит. Зачем друг другу жизнь отравлять? А если окажется, что нам приятно вместе, то можно и попробовать.

Валерия Ивановна согласилась. Погулять, пусть даже и с незнакомым человеком, нестрашно. А если они друг другу не понравятся, то никаких взаимных претензий не будет – вежливо распрощаются и разойдутся.

Женщины сошлись очень быстро. Обе они были коренными москвичками, у обеих схожие воспоминания из детства и судьба. Например, дочь Валентины Сергеевны вышла замуж за иностранца и сейчас тоже живет за границей – в Италии, а с матерью только созванивается. Единственное отличие заключалось в том, что у Валентины Сергеевны была двухкомнатная квартира, а у Валерии Ивановны – трехкомнатная.

Познакомились женщины в марте, а в июле окончательно решили отдохнуть вместе и забронировали двухместную каюту.

Круиз оказался чудесным. Много ходить не приходилось, в основном женщины любовались суровыми сибирскими видами с борта теплохода.

Потом они регулярно виделись уже в Москве. Вместе гуляли, созванивались почти каждый день, раз в неделю выбирались в театр или на какую-нибудь выставку. Валерия Ивановна почувствовала, как к ней возвращается почти забытый вкус к жизни. Она планировала следующую совместную поездку.

Можно было зимой съездить в какой-нибудь тур по окрестностям Подмосковья, посмотреть маленькие города, в которых она никогда не была или в которых была давным-давно вместе с мужем. Она предложила Валентине Сергеевне снова поехать вместе. Валентина Сергеевна вначале оживилась, а потом смущенно призналась:

– Знаешь, Лера, я бы с удовольствием, но у меня столько денег нет. Я на Лену копила почти три года, а сейчас в лучшем случае на пару дней на турбазу выбраться смогу, – и все.

Валерия Ивановна подумала и предложила такой вариант: Валентина Сергеевна переселяется к ней в ее трехкомнатную квартиру. Места много, все комнаты раздельные, мешать друг другу они не будут. А квартиру Валентины можно будет сдать и на вырученные деньги путешествовать по России, а, может быть, даже и за границу.

Валентина Сергеевна подумала и согласилась. Квартиру она сдала. Вначале на три месяца, просто ради эксперимента. Подруги поселились в квартире Валерии Ивановны. Оказалось, что они ничуть друг другу не мешают. На неделю женщины съездили в Калужскую и Тульскую области.

В итоге квартиру Валентины Сергеевны сдали на более длительный срок. Женщины живут вместе, и им это очень нравится. Они активно путешествуют, слетали в Турцию и в Армению. Валерия Ивановна считает, что у нее появилась сестра. Конечно, не кровная, а сестра по духу.

Кроме того, Валерия Ивановна и Валентина Сергеевна организовали в районной библиотеке клуб «Шестьдесят плюс», где помогают таким же одиноким женщинам знакомиться друг с другом.

Две дочери

Ангелина поднялась на третий этаж, держа четырехмесячную Леру в объятиях. Младенец, конечно, весил немного, но в другой руке были санки и одежда. В общем, Ангелина совсем запыхалась. Она открыла дверь и услышала, как в прихожей надрывается сотовый телефон мужа. Ангелина бросила санки и освободившейся рукой схватила телефон. На экране белела надпись: «Лера».

– Какая еще Лера? – машинально подумала Ангелина.

Лера – ее четырехмесячный младенец – умиротворенно лежала на ее правой руке, а в левой был телефон. Замотанная Ангелина машинально нажала кнопку ответа, и из динамика послышалось:

– Олег, мы завтра встречаемся?

Ангелина молчала, не зная, как реагировать.

– Ну что ты молчишь? – нетерпеливо переспросила в трубке женщина. – Встречаемся или нет? Твоя ведь завтра в детскую поликлинику с утра идет…

Ангелина окаменела. В эту минуту в прихожую вошел муж. Ангелина протянула ему трубку и сказала деревянным голосом:

– Твоя Лера звонит, вся истосковалась, ждет не дождется встречи с тобой.

А затем Ангелина закричала:

– Вон из моей квартиры!

Результатом скандала, устроенного Ангелиной, было то, что Олег на следующий день собрал вещи и удалился в голубую даль. Это было ожидаемо.

Олег женился на Ангелине «по залету» и всячески демонстрировал, что ему не слишком-то интересна семейная жизнь и новорожденная дочь. Муж ни разу не сходил с ней гулять, от детского плача морщился, на руки свою дочь взял только в роддоме. Зачем нужен такой муж? Так Ангелина и решила.

Спустя год Ангелина с детской коляской пыталась пробраться по каким-то шатким и скрипучим мосткам через необъятных размеров лужу.

Ангелина с дочерью жила в новом элитном квартале в «Солнечном», но «элитность» эта была весьма относительной. Аккуратные закрытые дворы с кустиками декоративных сосенок, тренажерами и детскими площадками соседствовали с бульдозерами, самосвалами, подъемными кранами и глинистой дорогой, за которой как раз и располагался детский сад.

Ангелина отчаянно пыталась не рухнуть вместе с коляской и дочерью со скользких досок в жидкую грязь, когда ее сзади твердо, но вежливо взяли за руку:

– И куда вы, женщины, все идете? – укоризненно сказал высокий красивый мужчина лет тридцати. – Мы же справа специально переход сделали. Там и доски нормально положены, и перила есть, и даже указатель «Переход». Что ж вы все в самую грязь тащитесь?

– Так дотуда сколько ехать! – возразила Ангелина. – Метров двести туда, двести обратно.

– Лучше, конечно, в грязь вместе с ребенком свалиться, – иронично сказал мужчина. – Езжайте девушка, езжайте, могу вам немного коляску подвезти, мне тоже в ту сторону.

Мужчина довез коляску до перехода и нырнул во двор, где шла стройка очередного дома.

Через несколько дней, возвращаясь с Лерой из садика, Ангелина решительно повернула к «официальному» переходу. Несколько дней она героически преодолевала шаткие мостки, поскольку тащиться полкилометра в обход у нее не было сил, но сейчас она решила, что незнакомец прав: лучше спокойно обойти полкилометра, чем сломать колесо коляски или действительно рухнуть в грязь.

Ангелина приближалась к переходу, когда сзади послышался знакомый голос:

– Ну вот, вижу, что вы, в отличие от большинства женщин, способны понимать разумные речи.

Ангелина обернулась. Перед ней стоял тот же мужчина.

– Меня Вадим зовут, – представился он. – Кто это у нас в коляске такой красивый?

– Лера, – с гордостью сказала Ангелина. И добавила: – Девочка. Я знаю, для мужчин все младенцы на одно лицо.

– Уж годовалую девочку от мальчика я как-нибудь отличу, тем более имя сказали, – засмеялся Вадим. – А где у нас папа? Почему он не возит коляску с младенцем через препятствия?

– Папа нас бросил, – в сердцах сказала Ангелина, – потому что изменил.

– Вот как… Ну, счастливо вам доехать, – сказал мужчина и пошел в сторону к припаркованному на относительно чистом кусочке асфальта джипу.

Вскоре Ангелина стала встречаться с Вадимом регулярно. Вадим был представителем инвесторов и контролировал стройку, причем обычно приезжал либо в конце, либо в начале буднего дня, именно тогда, когда Ангелина с Лерой направлялись в детский сад. Пару раз Вадим прогулялся вместе с Ангелиной и коляской по свежеобустроенному скверику, а на третий раз предложил:

– Может, хватит нам мерзнуть? Лера не будет возражать, если она поспит в коляске не на этом холоде, а внутри кафе?

Лера не возражала, Ангелина тоже. Ангелина и Вадим выпили по чашечке капучино, поговорили на общие темы и разошлись. Еще через неделю Вадим вручил Лере плюшевого медведя размером чуть больше нее самой, а еще через год Ангелина и Вадим поженились и сменили студию на трехкомнатную квартиру в этом же районе, в доме, который наконец-то был достроен.

Вадим сразу сказал Ангелине, что хочет ребенка, и обязательно дочку. Такую же умницу и красавицу, как Лера.

– Дочку, а не сына? – удивилась Ангелина. – Обычно мужчины хотят мальчиков.

– С мальчиками неинтересно, – отмахнулся Вадим. – Девочки куда забавнее.

Тем не менее прошло еще полтора года, прежде чем тест выдал Ангелине заветные две полоски. Все это время Вадим был идеальным отцом для Леры. Собственно говоря, Лера именно так его и воспринимала, ей даже в голову не приходило, что Вадим – не настоящий папа.

Официально удочерение не было оформлено, но трехлетнему ребенку этого, разумеется, не говорили. Вадим с удовольствием гулял с женой и Лерой, иногда водил ребенка в детский сад. Купил ей трехколесный велосипед.

И вот наконец родилась долгожданная дочь. Когда родилась Алена, Лере было четыре годика, и она с восторгом встретила сестричку из роддома. Когда Ангелина с розовым свертком вошла в дом, ее ждала роскошно оборудованная детская.

Розовое мягкое покрытие на полу, розовые шторы, новая кроватка, вернее, две кроватки: одна старая, в которой спала Лера, другая новая, с розовыми шелковыми занавесочками для Алены. Тут же лежала куча всевозможных погремушек, резиновых уточек, мячиков, мишек.

– Вадим, ты с ума сошел! – воскликнула Ангелина. – Ей все это понадобится через год, не раньше. Сейчас нам нужны памперсы, пеленки и подгузники.

– Это все тоже есть, – Вадим распахнул дверцу встроенного шкафа. – Подгузники самой лучшей фирмы, я специально спрашивал, какие лучше всего впитывают и кожу не натирают.

В общем, Вадим оказался не просто идеальным, а сверхидеальным отцом. Он мог встать ночью, чтобы сменить подгузники, подогреть дочке детское питание, отпроситься с работы, чтобы свозить Алену в больницу.

Первый тревожный звоночек прозвучал, когда Алене было два года. Было воскресенье, Вадим собрался погулять с Аленой в близлежащем лесочке: пусть ребенок свежим воздухом подышит. Ангелина стала одевать Леру.

Вадим сказал:

– Я же с Аленой пошел гулять, куда ты Валерию собираешь? Мне дорогу переходить, у меня в одной руке коляска, в другой ребенок.

– Она рядом пойдет – возразила Ангелина, – она же уже взрослая, ей шесть лет.

– Вот именно, – сказал Вадим, – ребенок уже взрослый, вполне может самостоятельно во дворе погулять: у нас тут и качели, и карусели, и турники, и песочница.

– Не могу же я ребенка одного во двор выпустить, – возразила Ангелина, – а я бы как раз, пока вы гуляете, пол помыла.

– Что случится с ребенком в закрытом охраняемом дворе? – возразил Вадим. – Начали с детьми носиться, как не знаю с кем. Прекрасно погуляет, подышит свежим воздухом, хоть с соседними детьми познакомится. Ей скоро в школу идти, а она, кроме детского сада и нашей квартиры, ничего не видела.

– Но ты можешь погулять с ними вместе во дворе, – пыталась возразить Ангелина.

– Я хочу, чтобы мой ребенок погулял в лесу, – отрезал Вадим.

Ангелина решила не принимать произошедшее близко к сердцу. В конце концов двухлетней Аленке действительно полезно подышать чистым воздухом. Она собрала мужа с младшей дочерью, затем вывела старшую во двор и поручила ее заботам нескольких мам и бабушек, смотревших здесь же за своими детей и внуками.

Когда Лере исполнилось семь, и она пошла в школу, Вадим решительно сказал:

– Надо уже ребенка к каким-нибудь домашним обязанностям приучать. А то сейчас все растут фифами, тарелку вымыть не могут.

– Какие домашние обязанности? – не поняла Ангелина. – У нас посудомойка, стиральная машина, что она будет делать?

– Пусть хотя бы лук научится чистить, пол мыть.

– Пол я и сама могу помыть, – возразила Ангелина.

– Я тоже, – отпарировал Вадим. – Я тебе говорю не о том, что пол некому помыть, а о том, что у ребенка должны быть какие-то обязанности. Кстати, и игрушки свои она опять раскидала где ни попадя. Пальто на тумбочке валяется, учебники в одной комнате, портфель в другой.

– У Аленки тоже все игрушки разбросаны, – возразила Ангелина.

– Но от трехлетнего ребенка ты, надеюсь, не ожидаешь, что он будет игрушки в шкаф убирать и пол пылесосить? – отрезал Вадим.

Когда Лере исполнилось десять лет, супруги переехали в другой район. Вадим курировал там новый строящийся жилой комплекс, и ему было удобнее сменить квартиру, а не мотаться через полгорода. Но тут возникла неожиданная проблема. Лера рыдала и говорила, что у нее в школе лучшие подружки, что она любит свою учительницу, что здесь она никого не знает и всех боится. В итоге было решено, что Лера останется в старой школе.

Когда наступил сентябрь, Ангелина спросила мужа:

– Как организуем «доставку» ребенка в школу? Утром, наверно, ты на машине отвозить будешь? Потом она будет оставаться на продленке, а вечером после работы я ее буду забирать.

– Ты с дуба рухнула? – спросил Вадим. – Мы специально квартиру поменяли, переезд организовали, в долги влезли, чтобы я свою стройку из окна квартиры видел. Теперь я в семь утра по самым пробкам буду ездить на другой конец города?

– А как же добираться? – растерянно спросила Ангелина.

– Лера – вполне взрослая девица, – заметил Вадим, – десять лет. В конце концов, это было ее решение. Она уже взрослый человек и должна понимать, что за свои поступки надо отвечать. Хочет ездить в свою любимую школу, значит, будет вставать в шесть утра и ездить. Автобус от нас ходит прямой. Школа в одном квартале от автобусной остановки, не заблудится. Если не хочет ездить, пусть переходит в новую школу. Это ее выбор.

Ангелина смирилась.

Первый месяц она отвозила ребенка в школу сама, затем Лера как-то приспособилась: стала сама ходить на учебу и возвращаться домой. Шестилетнюю же Аленку Вадим отдал в художественную гимнастику и ездил с ней два раза в неделю к пяти часам на занятия. Ангелина не удержалась от резкого замечания:

– Почему-то Аленку ты можешь возить на дополнительные занятия, а Леру ты не можешь возить в школу, которую, между прочим, обязаны посещать все дети.

– Алену я вожу в секцию после работы, – ответил Вадим, – и только потому, что в нашем районе такой секции нет. А Лера спокойно может ходить в школу, которая у нас прямо под окнами. Это исключительно ее капризы.

Финал наступил поздней осенью.

Лере исполнилось одиннадцать лет. Вадим подарил ей на день рождения дорогие джинсы, о которых девочка давно мечтала. Так получилось, что день рождения Алены был через месяц. Вадим устроил родной дочери роскошный праздник. День рождения праздновался в развлекательном центре с аниматорами, одетыми мишками и зайками, с огромным тортом, мороженым и кучей детей. Лера, конечно, тоже присутствовала: бегала и играла вместе со всеми.

Но на следующий день она спросила у матери:

– Мама, а почему у меня не было такого же дня рождения, как у Алены?

Ангелина попыталась выкрутиться:

– Когда ты была такая, как Алена, таких праздников еще не устраивали.

– Мама, мне кажется, что папа любит Алену гораздо больше, – сказала Лера.

– Лера, но ведь это естественно. Алена маленькая, а маленьких всегда любят больше.

– А я вообще не помню папу, когда я была маленькая, – сказала Алена.

– Он тогда постоянно ездил по командировкам, – пыталась схитрить Ангелина, – что поделаешь. Тогда мы жили совсем по-другому.

Разговор с дочерью на этом закончился, но вечером было его продолжение, но уже с мужем. Оказывается, Вадим слышал разговор Ангелины со старшей дочерью.

Вечером Вадим сказал:

– Ангелина, нам надо серьезно поговорить. Лера уже взрослая девочка. Ей пора узнать, что она не моя дочь.

Ангелина вся всколыхнулась:

– Ты с ума сошел! Зачем ребенку это знать?

– Рано или поздно она все равно узнает, – возразил Вадим. – Хотя бы заглянет в свое свидетельство о рождении и увидит.

– Да зачем ей заглядывать в свидетельство о рождении? – возразила Ангелина.

– Лера уже взрослая, читать и писать умеет, – продолжал Вадим. – Естественно, она рано или поздно увидит свои документы. Я хотел вам предложить на Новый год в Турцию слетать, надо будет оформлять документы на выезд. А вдруг твой бывший запрет на выезд сделал?

– Да зачем ему?

– Ты же не оформила лишение отцовских прав? Значит, все может быть.

– Ничего я не оформляла, – пробормотала Ангелина.

– Так займись, – посоветовал Вадим.

– Ты мог бы удочерить Леру, – сказала Ангелина.

– Геля! – воскликнул Вадим. – Чтобы ее удочерить, вначале нужно оформить лишение родительских прав. И уж тогда она точно узнает, что она – не моя дочь. Не сиди, как пень, займись оформлением всех документов и скажи, наконец, ребенку правду. К Новому году ты, конечно, не успеешь все это сделать, но хотя бы к весенним каникулам.

Разумеется, Ангелина не успела к Новому году оформить все документы. С первым мужем она давно не виделась и вообще понятия не имела, где его искать. Дочери она не стала ничего говорить: не хотела травмировать ребенка. К тому же через неделю после этого разговора случилось еще одно неприятное событие.

Вся семья собиралась в театр кукол. Ангелина задерживалась. Сначала одевала детей. Старшая недавно переболела, ее надо было особенно тепло укутать. Лера капризничала. Ангелине еще бы самой накраситься. В итоге они вышли в последний момент. Автомобиль стоял на платной стоянке, до которой нужно идти минут двадцать.

Ангелина предложила мужу:

– Давай срежем тут, пробежим дворами.

Вадим неохотно согласился:

– Давай, но там лужи по колено.

Действительно, через пять минут дорогу им преградила огромная лужа. Вадим подхватил Алену на руки и, перепрыгивая по кирпичам, успешно преодолел преграду.

Ангелина звала его с другой стороны.

– Вадим! А как же мы с Лерой?

– Хватай Леру и давай быстрее, – отвечал ей муж.

Но перенести одиннадцатилетнего ребенка через глубокую лужу у Ангелины, конечно, не было сил. Она напрасно звала Вадима. Тот вместе с Аленой спокойно пошел дальше. Лера расплакалась. Ангелина психанула и вместе с дочкой вернулась домой.

Однако муж не последовал за ними. Вадим с родной дочерью приехали довольные и радостные только через три часа.

Вечером Ангелина устроила мужу грандиозный скандал:

– Как ты мог с нами так поступить? Ты же специально подчеркиваешь, что Алену любишь больше? – кричала она.

– Разумеется, своего ребенка я люблю больше, – спокойно отвечал Вадим.

Супруги не разговаривали почти две недели. Однако постепенно отношения стали налаживаться.

В середине февраля Вадим радостно сообщил Ангелине:

– Я купил путевку в Турцию. На троих очень дешево. Слетаем в начале марта на десять дней.

– Почему на троих? – удивилась Ангелина. – Нас же четверо!

– А ты уже лишила ее отца родительских прав? – поинтересовался Вадим.

Ангелина промолчала.

– Я так и думал, – сказал Вадим. – Поэтому заранее подстраховался. Я позвонил своей маме, она согласна, чтобы Лера пожила у нее эти десять дней. Ничего страшного с ребенком не случится. Моя мама – человек ответственный, в школе в это время все равно каникулы.

Ангелина возмущенно закричала:

– Я не оставлю свою дочь посторонней женщине!

– Не посторонней женщине, – возразил Вадим, – а бабушке.

– Ты не мог обсудить со мной это заранее? – возмутилась Ангелина.

– Я тебе все заранее сказал, – возразил Вадим. – Но ты ничего не стала делать. Я не намерен лишать свою дочь отдыха и тем более нянчиться всю жизнь с чужим ребенком, которого ты совсем избаловала.

– Это ты избаловал свою Аленку! – уже в истерике закричала Ангелина.

– В общем, через неделю мы улетаем, – невозмутимо продолжил Вадим, не обращая внимания на слезы жены. – А когда вернемся, нам надо подумать, как жить дальше. Я устал жить с чужим ребенком. Лучший вариант – если Лера переедет жить к твоей маме. Там ей и до школы ближе. Обдумай это. Лера должна понять, чья она дочь и какие у нее права.

– Какие еще права? – опешила Ангелина.

– Разные. На наследство, на квартиру, на мое имущество, – отвечал Вадим.

– Ты говоришь ужасные глупости, – сказала Ангелина. – Ребенку одиннадцать лет. О каких правах может идти речь?

– Это ты говоришь глупости, – отрезал Вадим. – Надо уже сейчас расставить все точки над «i».

– Откуда эти мысли о завещании?

– Со здоровьем у меня все порядке, – ответил Вадим. – Просто раз уж мы обсуждаем эти сложные вопросы, надо все решить окончательно раз и навсегда. Завещание я напишу. Ты поступай как хочешь, а о квартире для Леры надо подумать уже сейчас. Если она переедет к твоей матери, то там и пропишется. У твоей мамы квартира приватизирована?

– Не знаю, – ответила Ангелина.

– Так узнай, – раздраженно сказал Вадим. – Хватит изображать из себя девочку-ромашку. Если не приватизирована, то Леру надо прописать. Со временем она ее унаследует, будет со своим жильем. И бабушке заодно помогать будет. Там у нее будет комната, а здесь они с Аленой в двенадцати метрах теснятся.

– Вадим, – решительно сказала Ангелина, – я не могу расстаться со своим ребенком. Ты же это понимаешь?

– А кто тебе велит расставаться? – удивился Вадим. – До квартиры твоей матери полчаса на автобусе. Лера будет приезжать в гости к тебе. Ты будешь ездить в гости к ней. Она уже не ребенок, а взрослая девица. Раньше в это время детей уже в подмастерья отдавали.

– В бедных семьях, – заметила Ангелина. – Мы вроде не нищие.

– В бедных, – согласился Вадим. – А в богатых на учебу в пансионаты отправляли. В другие города и страны. И дети вырастали вполне самостоятельными. Хватит из взрослого ребенка ляльку делать. Поговори со своей мамой, сообщи обо всем Лере, узнай все про квартиру, найди своего первого мужа и оформи все так, как надо. И начни уже собирать вещи – нам скоро в отпуск ехать.

Через три дня Вадим спросил:

– Ты начала собирать вещи?

– Да, – ответила Ангелина.

Она действительно уже собрала вещи, чтобы переехать вместе с обеими дочерьми к своей матери. Об этом она и сказала мужу.

– У тебя ничего не получится, – сказал Вадим. – Ни один суд не отдаст Алену тебе. В перспективе ты – мать-одиночка с мизерным доходом. А у меня квартира, машина, приличная зарплата. Любой суд оставит Алену мне. Выбирай: либо мы будем жить втроем – я, ты и Алена, – либо мы разводимся, и ты с Лерой уезжаешь жить к своей матери.

Ангелина, конечно, выбрала развод. В Турцию семья не поехала. Суд после трех заседаний решил, что обеих дочерей следует отдать матери, а Вадим со своей зарплаты должен выплачивать алименты на содержание Алены.

Ангелина забрала обеих дочерей и переехала жить с ними к маме. Мужу она запретила видеться с младшей дочерью, сказав, что такой отец ей не нужен.

Сейчас Лера и Алена живут вместе с мамой у бабушки, Софьи Петровны. Вадим один уехал в отпуск в Турцию и сказал, что он заберет свою дочь, как только вернется, и, если потребуется, – даже силой. Сейчас Ангелина планирует сменить квартиру, чтобы бывший муж ее не нашел.

Дозволено

Екатерина заглянула в барсетку Евгения. Сделала она это с полного согласия владельца. Ее кавалер удалился в холл ресторана, чтобы ответить на срочный звонок, и разрешил взять деньги из его кошелька. Деньги Екатерина взяла: в отделении бумажника лежали заранее приготовленные сорок тысяч. А затем черт ее дернул заглянуть в соседнее отделение, где лежал паспорт.

В паспорте черным по белому было написано: «Зарегистрирован брак с Владиславой Эдуардовной Кюхельбекер». Екатерина засунула паспорт обратно в барсетку и стала ждать возвращения любящего мужчины.

Тот вернулся через пять минут.

– Извини, – сказал он, – был срочный звонок.

– И как поживает Владислава Эдуардовна? – поинтересовалась Екатерина.

– Это кто такая? – изумился Евгений.

– Это твоя супруга, – любезно пояснила Екатерина. – Вы состоите в браке семь лет.

– Ах, эта? – отмахнулся Евгений. – Да мы уже давно не состоим…

– Хватит врать! – Екатерина плеснула в Евгения содержимым своего бокала. На белой рубашке расплылось багровое пятно, оставленное итальянским элитным вином. – У тебя в паспорте все четко написано! Нечего мне врать!

Екатерина швырнула на пол тарелку с телячьими медальонами. Стекло жалобно звякнуло.

Прибежала официантка:

– Девушка, что вы себе позволяете?

– Я не девушка! – выкрикнула Екатерина. – Вот благодаря ему!

Она подхватила сумочку, в которой лежали сорок тысяч – очередной взнос Евгения за ее квартиру, и, растоптав каблуком остатки медальона, выбежала из ресторана.

В своей двухкомнатной квартире-студии в центре Москвы Екатерина сначала долго рыдала, затем выпила еще вина, а после стала припоминать историю своего знакомства с Евгением.

С ним она познакомилась оригинально. Екатерина бродила по торговому центру. Девушка устала и присела на одну из лавочек рядом с фонтаном и искусственной пальмой. К ней подошел красивый мужчина лет тридцати, сел на ту же лавочку и, посидев немного, спросил:

– Девушка, извините, у вас не найдется ручки?

– Найдется, – сказала Екатерина, извлекая из кармана фирменную ручку.

– А блокнотика? – поинтересовался мужчина.

Блокнотик у Екатерины совершенно случайно нашелся: вчера их риелторская фирма выдала всем сотрудникам фирменные блокнотики и ручки – подарок к Новому году. На большее начальство не расщедрилось.

– Прошу, – сказала Екатерина, – можете блокнотик забрать себе.

– Нет, что вы, не надо, – испугался мужчина. – Будьте так добры, напишите в этом блокнотике ваше имя и номер вашего телефона.

С этого началось их знакомство. Неординарный диалог Екатерину восхитил. Евгений оказался идеалом мужчины. Ведь говорят же некоторые, что идеалов не существует. Глупости, идеал существует, просто не все его достойны.

Екатерина считала, что она как раз достойна: высокая – рост сто семьдесят пять, прекрасно одета. Образованная: окончила университет (правда, в Самаре). Живет в Москве, снимает квартиру, а не комнату (конечно, на окраине). Работает риелтором, работа почетная, нужная, уважаемая, платят неплохо. Екатерина считала, что если она и не идеал, то, во всяком случае, близка к нему. И такая идеальная женщина, конечно, заслуживает идеального мужчину.

Вот такой идеальный мужчина и возник в ее жизни. После того как Екатерина вручила ему свой телефон, Евгений предложил ей посидеть в кафе и отдохнуть от покупок. При этом повел не в ближайшую блинную в этом же торговом центре с картонными стаканчиками и вчерашними котлетками, а в нормальное итальянское кафе с настоящей пиццей, итальянским вином в стеклянных бокалах и всеми атрибутами хорошей жизни.

В следующий раз Екатерина и Евгений встретились в ресторане сербской кухни в центре Москвы. Евгений остроумно рассказывал про Сербию, смеялся над ее провинциальностью и под конец предложил Екатерине махнуть на недельку – нет, конечно, не в Сербию, а – в Хорватию.

Екатерина выпросила отпуск на работе и неделю провела с Евгением в Дубровнике. После этого все в их романе установилось окончательно. Евгений приходил к ней два раза в неделю, иногда оставался ночевать, иногда отправлялся домой. Он снял Екатерине приличную студию в центре Москвы, ужинали они только в ресторанах. Раз в три месяца летали на какой-нибудь приличный курорт. В общем, наконец-то Катя получила того мужчину, которого она заслуживает, – и тут какая-то жена в паспорте.

Катя с горечью отхлебнула еще вина:

– Никогда ему этого не прощу, – сказала она вслух. – Вот завтра же съеду из этой квартиры, пусть он подавится, – и с любовью оглядела интерьер студии.

В ту же секунду зазвонил телефон:

– Катя, ну чего ты так разнервничалась из-за ерунды? – голос Евгения в трубке звучал мягко и успокаивающе.

– По-твоему жена – это ерунда? – Екатерина снова распсиховалась. – Видеть и слышать тебя не хочу, не звони мне больше. И приходить не смей.

И Екатерина в раздражении ткнула красную кнопочку.

Весь следующий день девушка была не в своей тарелке. Клиенту, который хотел скромную однушку где-нибудь в Люберцах, предложила однокомнатную квартиру в новом элитном доме на набережной Москвы-реки. Услышав цену, покупатель едва не помер от инфаркта. Затем Екатерина нагрубила начальству, стерла нечаянно нужный телефон посредника и в расстроенных чувствах побрела домой.

Евгений ждал ее у подъезда с огромным букетом белых роз.

– Катенька, – начал он, – золотце мое…

Екатерина раздраженно вырвала у него розы и швырнула их в ближайшую урну. Урна оказалась узкая, и букет в ней застрял.

– Видеть тебя не хочу, – объявила Екатерина. – Розы можешь подарить жене. Вон они, все в помойке торчат.

И Екатерина, гордо цокая каблуками по искусственному мрамору крыльца, отправилась в свою студию. «Так ему и надо, – мстительно думала она, – он еще у меня в ногах будет валяться. Притащил роз на десять долларов и думает, что я все ему прощу».

Прошло три дня. Евгений не звонил и не показывался. Екатерина начала слегка волноваться. Скандал она ему устроила в воскресенье вечером, сегодня уже пятница, а его все еще нет. Что он себе позволяет!

В пятницу вечером Евгений стоял у ее подъезда.

– Катя, – сказал он раскаивающимся голосом. – Позволь мне все объяснить. Только вначале возьми вот это.

Евгений протянул Екатерине небольшую голубую коробочку, в ней блистало сапфировое кольцо в белом золоте.

Екатерина захлопнула коробочку, положила ее к себе в сумочку и гордо сообщила:

– Не желаю с тобой разговаривать!

Екатерина согласилась встретиться с Евгением только спустя две недели. Пусть подумает и осознает, какого сокровища он лишился. На этот раз они встретились в ресторане в стиле фолк. Посуда в нем была керамическая, под старину. «Специально выбрал такой ресторан, жмот, – подумала Екатерина. – Если я сейчас тарелку разобью о его голову, чтобы платить подешевле!»

Евгений начал с того, что презентовал Екатерине сережки в пару к кольцу, затем последовал суп, горячее. Объясняться Евгений начал только за десертом.

– Катя, – проникновенно сказал он, – ты же понимаешь, что в жизни людей бывают разные обстоятельства. Мы познакомились с Владиславой, когда были очень молоды, вместе создавали фирму. Сейчас у нас совместное предприятие, зарегистрированное на нас обоих, – мы не можем позволить себе развод. Во всяком случае, пока. Детей у нас нет, но ты же понимаешь, что я не могу дарить жене половину фирмы, которая приносит миллионную прибыль. У нас идет бракоразводный процесс. Все это достаточно сложно и будет длиться довольно долго.

– А пока ты благополучно живешь с женой, – заключила Екатерина, примериваясь, как ловчее разбить об пол керамическую тарелку.

– А пока я живу в нашем коттедже в гостевой комнате, – тоскливо сообщил Евгений. – Слава богу, когда проектировали дом, предусмотрели наличие таких комнат. Общаемся мы с ней исключительно по делу у адвокатов и в фирме.

– Врешь ты все, – сказала Екатерина.

– Честное слово, готов на Библии поклясться, – Евгений приложил руки к груди, будто молясь.

– И когда вы намерены закончить ваш бракоразводный процесс? – спросила Екатерина.

– Самое большее – полгода-год. Давай не будем сейчас обсуждать эти неприятные моменты. Лучше съездим на пару дней в какой-нибудь подмосковный отель, развеемся, погуляем.

Через два дня Екатерина вернулась на работу из Архангельского и решила, что, может быть, стоит поверить Евгению. Но ее все-таки терзали сомнения. Посоветоваться Екатерине было не с кем: мама бы ее не поняла, самарские подруги… О чем с ними говорить? Что они понимают в столичной жизни? Сидят в своих лицеях и гимназиях преподавателями и думают, что это предел мечтаний.

Тем не менее как-то высказаться и выразить обуревавшие ее чувства Екатерине хотелось. Поэтому, сев вечером в понедельник за ноутбук, она написала в своей излюбленной социальной сети: «Девчонки, тут такое дело. Встречаюсь с мужчиной уже полгода. Всем хорош: красив, много зарабатывает, квартиру мне оплачивает, но оказалось, что женат. Случайно нашла штамп в паспорте. Клянется, что не разводится только потому, что с женой у них совместный бизнес. Но обещает развестись в ближайшие полгода. Подарил уже пару бирюлек в качестве извинений. И как мне теперь быть?»

Советы посыпались, как из рога изобилия. Екатерина читала каждый очередной совет.

«Кинь ему эти бирюльки в морду!»

Екатерина покачала головой и написала ответ: «Вот еще! Что я, из ума выжила, чтобы золото выкидывать?»

Следующий совет звучал так: «Найми частного детектива, пусть он последит, есть ли у него с женой действительно интимные отношения».

«Еще не хватало тратить деньги на частного детектива, – настучала по клавиатуре Екатерина. – И потом, откуда он узнает, какие у них отношения? Что он, в спальне под кроватью прятаться будет?»

Следующий совет писала какая-то ненормальная, помешанная на эмансипации: «Немедленно расстанься с ним, верни ему украшения, съезжай с его квартиры».

Екатерина даже не стала отвечать на это сообщение.

Наконец, в потоке всех этих глупостей Екатерина выловила действительно нечто ценное: «Катенька, в моей жизни когда-то произошел подобный случай. Все кончилось очень плохо, он правда оказался женат и имел уже взрослую дочь. Но никогда не надо терять надежды. Расскажи, пожалуйста, поподробнее: как ты обо всем этом узнала и какие у вас отношения?»

Вот это уже конструктивный диалог! Собеседница была зарегистрирована под ником «Лада1972», и Екатерина на следующий день излила ей душу. Екатерина рассказала, что окончила факультет филологии и журналистики в Самарском университете. По специальности она работать, конечно, не собиралась. Уехала в Москву, устроилась риелтором. Деньги, правда, смешные, но прожить можно. Затем подробно описала историю своего знакомства с Евгением и то, как она совершила страшное открытие.

«Понимаешь, – писала Екатерина новой подруге, – мы сидели в ресторане, он должен был дать мне очередные деньги на съем квартиры, и тут у него зазвонил телефон. Он извинился, сказал мне, чтобы я сама взяла деньги у него в бумажнике, и вышел. Я деньги достала, и тут мне подвернулся под руку этот паспорт. А там – черным по белому, что он женат на какой-то Владиславе. Я, конечно, ему устроила бешеный скандал, но он так умильно просил прощения, что я пока решила простить».

«А какой именно скандал? – немедленно поинтересовалась Лада, – надеюсь, ты разбила тарелку об его голову?»

«Нет, – с сожалением призналась Екатерина, – только об пол».

«Зря», – немедленно откликнулась Лада.

На следующий день Екатерина снова вышла на связь с Ладой. Собеседница была умная, понимающая, на жизнь смотрела так же, как Екатерина.

«Расскажи мне все толком, – написала Лада. – Как вы познакомились, как часто встречаетесь, что он тебе говорит?»

Екатерина подробно описала всю историю: как они познакомились в торговом центре, куда ездили, что ей Евгений дарил.

«Наверняка, он специально разрешил заглянуть в барсетку, – написала Лада. – Какой же мужик разрешит девушке по своим личным вещам лазать? Специально все подстроил, чтобы ты увидела паспорт, устроила скандал, и он бы от тебя избавился».

«Но он же сам потом помириться хотел! – возразила Екатерина. – У подъезда ждал, прощения просил, украшения вот подарил».

«Кстати, сфоткай, – ответила Лада. – Покажи хоть, что он тебе дарил. Небось фигню какую-то».

«Ничего не фигню», – обиделась Екатерина и немедленно выложила в сеть свое кольцо и сережки.

«Да, вроде вещи неплохие, – призналась Лада. – Это я погорячилась. Похоже, действительно украшения стоящие. Но надо бы живьем глянуть. И давай что ли по телефону поговорим, голос друг друга услышим».

Екатерина совсем было хотела согласиться, но тут в дверь позвонил Евгений, и ей пришлось срочно прервать общение. Евгений был очень мил, оживлен, звал Екатерину съездить на новогодние каникулы в Таиланд – вырваться из московской зимы, отдохнуть от слякоти. Подарил кулончик в набор к серьгам и кольцу. Екатерина окончательно уверилась, что Евгений ее любит, а Лада просто завидует. Поэтому Екатерина снова завела разговор о разводе.

– Давай все-таки ты решишь вопрос с женой.

– Какой вопрос? – удивился Евгений.

– О разводе, – в свою очередь удивилась Екатерина.

– Но я же тебе объяснил, – терпеливо продолжил Евгений. – У нас совместная фирма, общее имущество, не могу же я все это дарить ей. Требуется время, серьезное юридическое оформление. Ты же хочешь, чтобы я встречался с тобой, а не сидел по двадцать четыре часа в судах?

– Дел-то, – отмахнулась Екатерина. – Найми хорошего адвоката.

– Хорошего адвоката нанять можно, – согласился Евгений, – а вот закон изменить нельзя.

– Да в нашей стране любой закон можно повернуть в свою пользу, – уверенно возразила Екатерина.

– К сожалению, не любой, – вздохнул Евгений и предложил, – давай-ка сменим позу.

Так продолжалось еще несколько недель. На все упоминания Екатерины о разводе Евгений либо отшучивался, либо начинал ее целовать, – и Екатерина забывала обо всем на свете. В конце концов, она решила снова списаться с Ладой. Одна голова хорошо, а две – лучше. После трех дней интенсивного обсуждения в интернете, а затем и по телефону Лада решительно сказала:

– Нам надо встретиться лично, посмотреть друг на друга и все обсудить. Это проблема серьезная. Не можешь же ты всю жизнь состоять у него в любовницах.

Екатерина согласилась. Оделась она эффектно – в темное вечернее платье. Пусть Лада не думает, что она какая-нибудь бедная «понаехавшая». Надела кулон, серьги, кольцо, чтобы предстать перед новой подругой во всем блеске. Договорились они встретиться в кафе «Тирамису» в одном из спальных районов Москвы.

Лада объяснила, что оттуда ей ближе до своего коттеджа, понтов меньше, кухня лучше. А в центре Москвы и припарковаться невозможно. Выбор места встречи Екатерину несколько смутил, и она в очередной раз заподозрила, что ее интернет-подруга – бедная провинциалка, которая и на Арбате-то никогда не была. Ну ладно, была не была. Екатерина вызвала такси и отправилась на встречу.

Кафе, на взгляд Екатерины, оказалось более чем скромненьким. Никаких итальянских интерьеров, мрамора и позолоты не было. Обычная деревянная мебель, на столах простые белые льняные скатерти. С Евгением она бывала в куда более помпезных местах.

Лада оказалась высокой фигуристой брюнеткой с короткой стрижкой, в самых обычных джинсах и кроссовках, а в ушах ее сверкали крохотные алмазики – куда там до Катиных сапфиров! Тем не менее новая подруга Кате понравилась.

Лада уверенно заказала кофе, салат, белое вино, объяснила, что она может пить, поскольку не за рулем, а часа через полтора за ней заедет муж, который как раз заберет ребенка из секции. Катя еще раз изложила свою историю знакомства с Евгением.

– Все ясно, – подытожила Лада, попивая белое вино. – Ему просто удобно иметь и жену, и любовницу. Жена – крутая бизнесвумен, с ней у него совместный бизнес, небось, и дети есть. Дети у него в паспорте были?

– Не помню, – призналась Екатерина, – я, как только увидела штамп о браке, сразу паспорт захлопнула.

– Скорее всего есть, – сказала Лада. – Ну а ты – в качестве содержанки для отдыха.

На содержанку Екатерина немедленно обиделась.

– Почему это содержанка? – возмутилась она.

– Ну а кто? – спросила Лада.

– Он меня любит, – возразила Екатерина.

– Ну хорошо, как называется женщина, которую любят? – спросила Лада.

Ничего, кроме слова «любовница», Екатерине в голову не приходило, но слово «любовница» звучало тоже как-то оскорбительно. Наконец, Екатерина нашлась:

– Любимая женщина, – сказала она гордо.

– Ну и будь тогда любимой женщиной, – усмехнулась Лада. – Что тебя не устраивает? Он тебя любит, квартиру оплачивает, квартира-то хоть приличная? Хотя бы трехкомнатная?

– Студия, – призналась Екатерина.

– Ну сойдет и студия, – согласилась Лада снисходительно. – Квартиру оплачивает, на курорты возит. На Лазурном берегу вы с ним были?

– Мы в Таиланд собираемся, – сообщила Екатерина гордо.

– Дешевка, – поморщилась Лада. – Ну бог с ним, Таиланд так Таиланд, хотя бы не Турция… Украшения дарит, – продолжала она, – кстати, покажи, что он тебе подарил.

Екатерина сняла кольцо с пальца и протянула Ладе.

– Серебро, фианит, – заметила Лада, – скромненько, но со вкусом.

– Какой фианит? – опешила Екатерина. – Это же звездный сапфир, особого светлого цвета. А на кольце – проба.

– Правильно, проба, – согласилась Лада, – девятьсот двадцать пятая. На серебре всегда ставят пробы. Фианитик тоже ничего, крупный.

Екатерина сидела, не зная, то ли верить Ладе, то ли считать, что она ей завидует и обманывает ее, то ли сходить к ювелиру и проверить кольцо. Ее раздумья прервал голос Лады:

– А в общем-то все у тебя неплохо. Раньше все так жили: мужик имел солидную жену с приданым, дом, детей и параллельно заводил красивую любовницу. И никого это не смущало.

– Нет, я так не могу, – гордо заявила Екатерина, – мне надо или все, или ничего.

– Тогда тебе лучше с ним расстаться. Жену он не бросит. Она явно и богаче тебя, и, наверняка, коренная москвичка. Опять же дети у них… скорее всего, – подвела итог разговора Лада. – Решать тебе. Подумай, и еще созвонимся. За мной вот-вот заедут.

– Счет нам подайте, – подозвала она официанта. – Пополам.

Подруги вышли на крыльцо. На крохотной бесплатной парковочке разворачивалась кремовая «Ауди». Она открылась, и из нее вышел… Евгений!

– Познакомься, – весело сказала Лада. – Это мой любимый муж Евгений, а в машине сын Сашка. Ах да, вы ведь, кажется, уже знакомы? Кстати, мой муж скупой, поэтому снял для тебя студию, а не квартиру. Но я решу вопрос, скоро переедешь. Только детей от него не заводи. Все равно не разведется со мной.

Евгений на удивление быстро сориентировался в ситуации, спокойно кивнул Екатерине и сказал: «Катенька, я тебе потом позвоню, пока зайди в кафе, успокойся, выпей чего-нибудь горячительного, а то ты вся дрожишь, вот тебе тысяча», – а потом обратился к жене: «Влада, иди скорее в машину, не дай бог простынешь. Что вы тут торчите, как два тополя на Плющихе?»

Лада кивнула окаменевшей Екатерине и сказала: «До свидания, дорогая». Потом прошла к машине и уселась на заднее сиденье. Евгений заботливо приоткрыл дверь, аккуратно закрыл ее, сел на место водителя, и «Ауди» отъехала, обрызгав вечернее платье Екатерины каплями вечной московской грязи.

– Это что-то феноменальное, – сказала Лада, удобно устраиваясь в машине. – Где ты вообще такую нашел? Откуда она приехала в Москву? Из Малого Гадюкино?

– Из Самары, – сказал Евгений. – Влада, я от твоих розыгрышей инфаркт получу.

– Да нет, неплохая девочка, – заметила Лада, – и обходится дешево. Боюсь, я только в разговоре с ней несколько увлеклась. Ну ничего, обойдется. Подари ей в следующий раз что-нибудь приличное.

Екатерина не стала возвращаться в кафе. Она сунула тысячу в сумочку и гордо дошла до ближайшей станции метро.

На следующий день она внесла телефон Евгения в черный список. Собрав свои вещи, закрыла квартиру на ключ, выбросила его в ближайший мусорный бак и переехала жить в другой район Москвы. На столе она оставила записку: «Я не в силах простить такое страшное предательство».

Войдя в новую съемную квартиру, Екатерина сказала себе:

– И очень хорошо, что я избавилась от него. Найдется порядочный человек, который оценит меня по достоинству!

Дом престарелых

– Ты не говорил мне, что живешь с матерью! – Лиза возмущенно уставилась на Михаила, когда тот вышел провожать ее до метро.

В гостях она была сама любезность: мило общалась с Ольгой Петровной, обменивалась вежливыми фразами с Ниной, улыбалась, шутила. Сейчас же, стоило им с Михаилом выйти на улицу, лицо ее исказилось в гримасе гнева.

– Так ты и не спрашивала, – буркнул Михаил, сбитый с толку внезапной переменой ее настроения.

– Ты и не спрашивала! – ядовито передразнила его Лиза. – Самому догадаться надо было, когда предложение делал! Я же не думала, что мужик в сорок лет до сих пор с матерью живет! И с этой, как ее… Ниной. Она-то кто тебе, сестра?

– Двоюродная. Да и не живет она с нами! – запротестовал Михаил. – Приходит иногда, матери помогает.

– Ага, помогает. Сиделка, блин.

Михаил виновато промолчал. Лиза раздраженно закурила. Весь ее идеальный план шел насмарку.

Лиза была молодой, красивой, но несколько беспринципной девицей. Она приехала в Москву из маленького городка российской глубинки с амбициозной целью – покорить столицу. Но вступительные экзамены в университет она завалила, поэтому, чтобы хоть как-нибудь закрепиться в Москве, ей пришлось устроиться на работу кассиршей в гипермаркет с мизерной зарплатой. Именно там она и познакомилась с Михаилом.

Михаил работал в том же магазине охранником. Вряд ли его можно было назвать мечтой каждой женщины. Ему было сорок лет, уже появлялось брюшко, волосы, постыдно признав свое поражение перед возрастом, потихоньку сдавали позиции, образуя плешь на его голове. Характер у него покладистый, нетвердый. Михаил был забывчивым, рассеянным, непрактичным. Таких, как он, в родном городе Лизы называли просто «тютя».

Михаил сразу влюбился в эффектную, красивую Лизу. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять это: смотрел на нее воловьими глазами, неумело пытался завести разговор, предлагал проводить с работы, однажды подарил букет цветов. Лизе эти жалкие попытки ухаживания казались попросту смешными. Часто она от души веселилась, обсуждая с коллегами незадачливого ухажера. Конечно же, со своей зарплатой охранника, он не мог быть для нее парой – она-то птица совсем другого полета.

Так Лиза думала до тех пор, пока Михаил не обмолвился, что живет в своей двухкомнатной квартире в центре Москвы. Вот он – ее шанс! Она считала, что без особых проблем сможет въехать в эту квартиру и стать полноправной хозяйкой, так как понимала, что Михаил по уши влюблен в нее.

Лиза внезапно потеплела к Михаилу. Они начали встречаться. Их коллеги были очень удивлены таким необъяснимым переменам в поведении Лизы. Михаил был на седьмом небе от счастья. Он задаривал Лизу подарками, которые едва-едва мог позволить на свою зарплату, водил ее в кино, на концерты. Лиза благосклонно принимала эти знаки внимания, ожидая главного.

Ее план перешел к эндшпилю, когда полгода спустя Михаил сделал ей предложение. Лиза попросила неделю подумать, чтобы у мужчины сохранилась иллюзия трудностей, связанных с ее завоеванием. В душе девушка торжествовала. В своих самых смелых мечтах она уже переписывала московскую квартиру на себя.

Через неделю она приняла предложение Михаила. Также Лиза решила как можно быстрее исправить досадную ошибку: она все еще не видела свою будущую жилплощадь.

В гостях у новоявленного жениха ее ждал неприятный сюрприз. Оказывается, Михаил жил не один, а с больной матерью. Ольга Петровна никак не входила в планы Лизы. Девушка не собиралась жить в одной квартире со старой свекровью. Так тут еще и бедная родственница, племянница Нина, которая ухаживала за старушкой. Корыстная Лиза сразу заподозрила, что та метит прописаться в квартире.

Обо всем этом Лиза думала, пока курила около станции метро.

– Вот что, дорогой, – Лиза выдохнула ментоловый дым через ноздри и затушила сигарету о стену, – я не выйду за тебя, пока ты живешь с матерью. Мне нужен мужчина, а не маменькин сынок.

– Подожди, – Михаил растерянно заморгал. – Мы можем переехать… не знаю, снять где-нибудь жилье…

– Переехать? – усмехнулась Лиза. – И на какое жилье хватит твоей зарплаты? На комнатку где-нибудь в Подмосковье? В то время как у тебя есть двушка в центре Москвы? Нет, дорогой, это твоя мать должна переехать из квартиры в центре, она же старая, ей все равно где жить, а мы молодые.

– А куда? – спустя минуту молчания поинтересовался Михаил.

– Я откуда знаю?! – взорвалась Лиза. – Ты же мужик, придумай что-нибудь! Пусть ее родственники заберут, та же Нина, например!

– Нина сама в коммуналке комнату снимает, куда ей? А других родственников у нас нет, – ответил Михаил с унылым видом.

Лиза попыталась взять себя в руки. Так, сейчас главное – не спугнуть. Этот шанс она упускать не собиралась.

– Дорогой, а знаешь… – вкрадчиво начала она, – а ты думал про государственный дом престарелых? Там уход за ней будет гораздо лучше, чем сейчас. И нам не придется ютиться в съемном жилье, если она на тебя квартиру перепишет.

Михаил глубокомысленно поскреб свою нарождающуюся плешь. Такая мысль не приходила ему в голову.

– Да, ты права, – наконец вздохнул он. – Там ей будет гораздо лучше.

– Так что будь зайкой, уговори ее на переезд. И пусть квартиру не забудет переписать. Мне-то что, я за твое будущее волнуюсь.

– Да, ты права, – задумчиво повторил Михаил. – Уход гораздо лучше.

Ольга Петровна рано стала вдовой и воспитывала единственного сына Михаила одна. Она усердно и много работала, только бы сын ни в чем не нуждался. На столе у них всегда была еда, сын всегда был хорошо одет, учился в лучшей школе. Ольга Петровна даже получила от государства квартиру в центре Москвы, в Хамовниках. «Уж теперь, – думала она, – будущее Миши обеспечено».

Но Михаил вырос ленивым, слабохарактерным, избалованным вниманием матери человеком. Ольга Петровна не обманывала себя и с горечью признавала этот факт. Михаил, в отличие от трудолюбивой матери, работать не любил и не хотел. На тех работах, куда устраивался, надолго не задерживался.

Ольга Петровна получила от государства немаленькую пенсию, но даже ее не хватало на содержание себя и постоянно безработного Михаила. Поэтому она, вместо того чтобы уйти на заслуженный покой, устроилась уборщицей в местный фитнес-клуб. Так продолжалось некоторое время: Ольга Петровна ходила ежедневно на работу – Михаил сидел дома.

Однажды Ольга Петровна, убирая лестницу, оступилась и упала. Результатом стал перелом шейки бедра. Она понимала, насколько это серьезная травма. Понимала и то, что теперь она вряд ли выйдет на работу, даже если кости срастутся как надо. Ольга Петровна была уже не в том возрасте, чтобы окончательно оправиться от подобного перелома.

Михаил не понял всю тяжесть ситуации, поэтому Ольге Петровне пришлось терпеливо объяснить ему, что одной пенсии на жизнь не хватит, что ей нужна сиделка, так как она совсем ослабела, а это лишние расходы. Что Михаилу попросту необходимо найти работу.

Михаил отнесся к этой новости без энтузиазма. Он как мог оттягивал поиски работы, пока Ольга Петровна не начала набрасываться на него со всей возможной строгостью.

– Миша, очнись! – настаивала она. – Найди работу, бога ради! У нас на еду скоро хватать не будет!

Скрепя сердце Михаил устроился охранником в гипермаркет, где и познакомился с Лизой.

Когда сын сказал Ольге Петровне, что у него появилась девушка, она поначалу обрадовалась. Жизнь Михаила, кажется, налаживалась: есть стабильная работа, есть девушка, может, скоро и дети появятся, и он окончательно остепенится. Но со временем Ольга Петровна сильно засомневалась в этом.

Михаил теперь все меньше времени проводил дома. Почти всю свою небольшую зарплату тратил исключительно на Лизу. Так как запросы девушки значительно превышали его бюджет, он стал забирать пенсию матери, говоря, что потом вернет, но этого «потом» никогда не наступало.

Из-за того, что платить сиделке было нечем, а Михаила вечно не было дома, за Ольгой Петровной стала ухаживать ее племянница Нина. Она была сиротой и снимала небольшую комнату на окраине Москвы.

Нина была честной и доброй девушкой. Несмотря на то, что она работала (чтобы были средства мотаться на электричках), каждый день навещала тетю. Видя, что у старушки стало не хватать денег даже на самые необходимые лекарства, Нина по-тихому покупала их на свои.

Будущая невестка между тем сразу, во время знакомства, вызвала у Ольги Петровны нехорошее предчувствие. Было что-то хищное в милом, смазливом личике Лизы. И от проницательного взгляда старушки не ускользнуло, как по-хозяйски, приценивающе девушка изучает квартиру.

Опасения Ольги Петровны подтвердились, когда Михаил впервые заговорил о доме престарелых. Начал он издалека: нес какую-то чушь, мол, есть такие заведения, где людей ее возраста и с ее здоровьем обеспечивают необходимым уходом, и как хорошо там живется, как полезно провести старость на природе среди ровесников, а не в четырех стенах городской квартиры.

– Нет. Даже не думай, – сразу сказала Ольга Петровна.

– Мама, просто рассмотри, как вариант.

– Никогда я в богадельню не поеду! – отрезала старушка.

План Михаила буксовал: несмотря на все его уговоры, мать категорически отказывалась переехать в дом престарелых. Мужчина совсем отчаялся.

Однажды в гости к будущей свекрови снова зашла Лиза, якобы посмотреть на состояние Ольги Петровны. Проконтролировать, как продвигается их с Михаилом задумка. По мнению девушки, это дело как-то слишком затянулось.

Михаил отвел невесту на кухню и тихим голосом рассказал о возникшей проблеме. Такая ситуация, по понятным причинам, Лизу нисколько не устраивала. Она не могла позволить пенсионерке встать поперек ее далеко идущих планов.

– Это все Нина виновата, – сказала Лиза задумчиво. – Все время здесь ошивается, отговаривает. Послушай меня внимательно! Нину надо как-то прогнать, придумай что-нибудь. А Ольге Петровне можно будет лекарства подменить: она же плохо видит – не заметит. Не трусь… На безопасные, чтобы она больше расслаблялась, отдыхала. Знаешь, как во сне. Ее признают невменяемой, и мы сдадим ее в дом престарелых. Квартира автоматически достанется тебе, ближайшему родственнику. Ей же будет лучше, поверь.

– Да, ты права, – согласился с новой идеей Михаил.

Лиза улыбнулась про себя: да он с руки у нее готов есть!

Стараясь не шуметь, Ольга Петровна отошла от закрытой двери. Она не доверяла Лизе, но, оказывается, сейчас она не могла доверять и родному сыну.

Спустя пару дней Михаил устроил скандал по надуманному поводу: обвинил Нину в краже денежных сбережений. Та в слезах выбежала из квартиры, не выдержав унижения.

– И больше здесь не появляйся! Воровка! – крикнул ей вслед Михаил.

После этого он сам с преувеличенной заботой стал ухаживать за матерью. С особенным вниманием он следил, чтобы она не забывала принимать таблетки перед сном.

Спустя несколько дней таких «забот» Ольга Петровна стала забываться, заговариваться. Иногда она не понимала обращенных к ней слов, забывала, как зовут сына, а временами – и собственное имя. Очевидно, что подмененные таблетки действовали.

Однажды Ольга Петровна пропала. Когда сын вернулся домой, обнаружил только записку от матери, где она сообщила, что уехала жить в дом престарелых, и просит ее не искать и не тревожить. А сын и не собирался ее разыскивать.

В тот же вечер Лиза на радостях переехала к Михаилу в квартиру и под одеялом жарко объяснила мужчине, что если он ее любит, то теперь должен доказать это – переоформить квартиру матери на себя, а потом на нее… ну или сразу на нее. Для этого Михаилу предстояло все-таки разыскать мать. Тот вздохнул и согласился. А потом началось самое интересное.

Рано утром в дверь позвонили. Сонный мужчина в трусах и майке, зевая, подошел к двери.

– Ты?! – чуть не упал он от удивления.

За порогом стояла его сестра Нина и мать, которая выглядела совершенно нормально. Ольга Петровна с укором взглянула на сына, вздохнула и громко крикнула:

– Лизка, а ну собирай свои вещи и проваливай отсюда, эта квартира теперь принадлежит Нине, а ты здесь – никто!

Ошарашенная Лиза сглотнула подступивший к горлу ком и выскочила за порог, даже не оглядываясь на Михаила, который, к слову, все еще не понимал, что происходит, и удивленно мычал, как теленок.

Оказалось, хитроумная старушка, подслушав Лизин план, решила незамедлительно принять контрмеры. На следующий же день, когда Михаила не было дома, она пригласила нотариуса и переписала квартиру на племянницу.

Ольга Петровна делала вид, что пила таблетки, которые заботливо подносил ей сын, но на самом деле прятала их в матрас, когда Михаил отворачивался. Старческое слабоумие Ольга Петровна симулировала с актерским мастерством.

Лиза была вне себя от злости. Свадьба так и не состоялась. Девушка поняла, что задумка провалилась. Лиза ушла к другому мужчине, оставив несчастного Ромео одного в комнатке в Подмосковье, которую он был вынужден снимать.

Домик в деревне

Сын Антонины Петровны, Артем, в сорок лет решил жениться. Раньше не было времени на личную жизнь – строил карьеру. А теперь нужно было подумать о достойной свадьбе.

– Я продам твой дом в деревне! Ты живешь со мной, а там бываешь редко. Деньги сейчас не помешают! – заявил он матери.

– А куда же деваться мне, в случае чего? – забеспокоилась Антонина Петровна.

Антонина Петровна любила свой дом в ближнем Подмосковье, свою малую родину. Здесь она была счастлива с мужем, Леонидом Матвеевичем. Здесь же родился сын, Артемка. Тогда их семью можно было назвать образцово-показательной, но сейчас это неважно: каждый будто сам по себе, и никому ни до кого дела нет. Хотя однажды Антонина Петровна гордилась этим неофициальным, но вполне заслуженным званием. Почему бы и нет?

Работали с мужем за четверых, сына воспитывали. Артемка хорошим парнем рос: помогал всегда родителям, учился отлично, спортом занимался. А потом случилось то, чего Антонина Петровна не ждала так рано: умер Леонид Матвеевич… слишком молодым умер. Ему было чуть больше сорока лет. Разве это возраст для здорового и сильного мужчины?

Врачи сказали, оторвался тромб. Мать с сыном остались вдвоем. Тогда оказался рядом друг Леонида Матвеевича, Владимир. Руки у мужчины всегда были золотые. Он и с хозяйством помогал, и в целом поддерживал вдову.

Артему в то время было пятнадцать лет. Мать понимала, что сын в деревне не задержится, но гнала от себя эти мысли. Сейчас ведь Артем с ней: заботится, не дает потерять смысл жизни. Но время равнодушно к человеческим переживаниям. Пришел тот час, когда сын переехал в Москву. Учился, навещал мать. Потом нашел работу и зашагал по карьерной лестнице. Купил машину, квартиру: сначала небольшую студию, потом продал ее и взял в ипотеку трехкомнатную. Работал на износ, себя не щадил – от родителей научился этому. Может, потому семью создавать времени не находилось.

Антонина Петровна уже много лет жила одна. Сын нечасто приезжал в гости, но мать не обижалась – занят Артемка. Когда в старом доме что-то ломалось, на помощь приходил Владимир, настоящий друг, прекрасный человек и отличный мастер. Что бы Антонина без него делала?..

Когда Антонине Петровне исполнилось шестьдесят пять, сын уговорил ее переехать в город.

– Мама, я за тебя переживаю. Возраст у тебя не тот, чтобы одной жить. Да и болячек разных хватает. А вдруг сердце прихватит?! – с заботой Артем Леонидович пытался убедить мать. – А за дом не беспокойся. Никуда он не денется. Будет у нас дача в Подмосковье.

– Ну я же не совсем одинокая, – отмахивалась Антонина Петровна. – Володя, вон, всегда помогает: чинит то, что ломается, да и в остальном тоже помогает – дров наколоть, забор поправить… Он на все руки мастер.

– Дядя Володя – молодец! Но не забывай, он тоже в возрасте. А ты его эксплуатируешь. Владимир Иванович, конечно, не откажет, но сама-то имей совесть, – шутил Артем.

Разговор повторялся в разных вариациях, пока мать не согласилась с сыном. Теперь малую родину Антонина Петровна навещала только в дачный сезон. Сыну было некогда возить ее туда зимой, да и дров к зиме уже не оставалось.

Каждый год женщина ждала весны. И каждой радовалась как чуду – теперь она могла поехать в свой дом. Он, наверное, тоже скучал зимой по хозяйке…

Тем временем в жизни Артема, наконец, нашлось «окно» для романтики. Он познакомился с Ириной. Знакомство постепенно переросло в серьезные отношения.

Ира была женщиной властной, жесткой, хоть и молодой. На десять лет младше Артема. Антонина Петровна радовалась: может, сын все же женится, и она успеет понянчить внуков.

У самой Антонины отношения с Ириной не сложились. Ира просто не замечала потенциальную свекровь. Холодное «Здравствуйте» при встрече и ледяное «До свидания» при расставании. Губки всегда поджаты. Но ведь не Антонине Петровне на ней жениться. Сына Ирина вроде любит, прислушивается к нему. Да и к самой Антонине Петровне открытой враждебности не проявляет, – может, все еще утрясется. Но жизнь умеет преподносить сюрпризы.

В один из июньских солнечных дней, который Антонина Петровна проводила в загородном доме, к ней зашла соседка и за чаем поинтересовалась:

– Петровна, ты что, дом решила продать?!

– С чего бы это? С ума ты сошла? Даже мысли такой не было! Это же кощунство какое-то – свою родину продавать! – Антонина Петровна замерла с чашкой в руке.

– А я вот в интернете объявление видела. Сама сейчас хочу к детям перебраться: с внуками помогу, да и мне не так одиноко будет. Только у ребят моих жилплощадь маленькая. Вот я и решила свой домик продать, чтобы они смогли квартиру побольше купить, – пространно начала соседка. – Наши дома-то, оказывается, сейчас хороших денег стоят! От Москвы недалеко. Инфраструктура какая-никакая есть. Земля здесь дорогая… Ой, отвлеклась. О чем это я? Ах, да… Пока прикидывала, сколько за свой участок запросить, объявления листала. Смотрю – что-то знакомое! Батюшки, да это же домик Антонины Петровны! Значит, не одинока я в своем решении, – заключила она. – А чего ты замолчала? Ничего стыдного в этом нет. Дом ведь с собой на тот свет не заберешь. А детям помочь – святое дело, – разговорчивая соседка с удивлением посмотрела на побледневшую Антонину Петровну. Поняла, что сказала что-то не то, и замолчала.

Объявление действительно висело. Антонина Петровна не очень дружила с интернетом, но с помощью соседки объявление она нашла.

– Так ты совсем ни сном, ни духом?! Прости, не хотела тебя расстраивать… Наверное, Артемка решил дом продать. Только вот чего же тебе не сказал? Нехорошо как-то, – соседка выглядела виноватой.

А Антонина Петровна пыталась осмыслить происходящее: как же так? Не ожидала она от сына такого. И матери не сказал… Что теперь делать? Надо с ним побеседовать. Только как начать такой разговор?

Сегодня Артем забирал мать с дачи. Невеселые мысли бродили в голове: «Нужно поговорить с мамой про дом. А то объявление о продаже уже дал, а ей не сказал до сих пор. Не по-человечески это. А с другой стороны – как сказать?! Она же боготворит этот дом, ни за что на продажу не согласится. Неудобно, но неужели придется ставить перед фактом?»

– Артем, у меня к тебе очень серьезный вопрос есть! – Антонина Петровна прервала его раздумья. – Я знаю, что ты выставил мой дом на продажу! Неважно откуда! Просто знаю. А куда ты планируешь деть меня, в случае чего?!

Артем даже обрадовался, что мать сама начала этот болезненный разговор: «Про дом уже знает. Так. Осталось как-то донести до нее последующие планы».

– Мама, ты ведь говорила, что дом оставишь мне, – вкрадчиво начал Артем. – Значит, я буду решать, что с ним делать. Но как ты понимаешь, хороша ложка к обеду. Жаль, что наш разговор не с того начался. Хотел тебя порадовать сначала. Ну да ладно, – прервал размышления он и перешел к фактам. – Мы с Ирой решили пожениться. А свадьба – это расходы. Причем немаленькие. Часть денег с продажи дома я собирался пустить на свадьбу. Не Иркиных же родителей трясти. При моем статусе это просто неприлично.

Антонина Петровна кивнула:

– Это я понимаю. Свадьба, молодая жена. Так я поэтому и задала вопрос о себе. Вдруг мы не уживемся с Ириной? Даже, скорее всего, не уживемся. Куда мне податься, если ты решил продать мой дом?

– Мама, ну не смеши, пожалуйста. Можно подумать, в свои годы ты переедешь обратно в деревню и будешь жить одна! Тем более дом старый, требует капитального ремонта. Ты его будешь делать? – уточнил Артем. – У меня тоже на это времени нет! Не могу же я разорваться! Тебе нужна помощь, уход, поддержка, компания. Я нашел прекрасный пансионат… – Артем не успел закончить фразу.

Мать изменилась в лице.

– Ты решил сослать меня в дом престарелых?! Вот уж не ожидала! Всегда была уверена, что мы с отцом вырастили хорошего человека!

– А чем я плох?! – Артем разозлился. – Тем, что в сорок лет решил, наконец, жениться, устроить свою жизнь?! Может, тем, что хочу организовать для любимой женщины достойную свадьбу?! – выпалил он. – Или тем, что забочусь о матери и нашел ей идеальный частный пансионат с круглосуточной медицинской помощью, питанием, как в лучшем ресторане, и компанией единомышленников?! Он, вообще-то, тоже стоит немало, – буркнул Артем.

Антонина Петровна поняла, что сын уверен в своей правоте. Он действительно считает, что делает для матери все возможное. А ее любовь к старому дому – глупая сентиментальность, которая пройдет со временем.

– В общем так! Поторопился ты, Артемушка, рано записал в немощные. Я тоже тебя хотела обрадовать: замуж собираюсь. Владимира Ивановича помнишь? Друга отца? Он мне уже неоднократно предложение делал. Я сначала смеялась: ну какая свадьба?! А неделю назад Володя своего добился – я согласилась. Раз хочет хороший человек узаконить наши отношения, то почему бы и нет. Жить мы будем в Володиной московской квартире. А насчет продажи моего дома подумаем. Вон, Юрий, сосед, давно хочет купить наш участок. Расширяться мужик решил. Детей хочет рядом поселить, а там и строить не придется. Так что спрос есть! Опять же, я за всю жизнь почти нигде не была. А после свадьбы сам бог велел в путешествие поехать – в свадебное! Вот на вырученные с продажи дома деньги и съездим с Володей. Мир посмотрим, – Антонина Петровна закончила и посмотрела через зеркало в глаза сына.

Артем сидел какой-то потерянный. Не ожидал он такого поворота. Когда мать попросила высадить ее на ближайшей остановке, даже не стал протестовать.

– До свидания, мама! – попрощался и уехал.

Но свиданий больше почти не было. Антонина Петровна собрала вещи из квартиры сына и уехала к другу. И даже на свадьбу Артема не пришла. Не простила.

А с Владимиром, другом Леонида Матвеевича, у Антонины Петровны и правда замечательные отношения. Кто знает, может, и до свадьбы дело дойдет?

Дочь и отчим

В день свадьбы матери Арина, неожиданно для самой себя, влюбилась в новоявленного отчима. Вылетая из Америки на торжество, она точно на это не рассчитывала, может быть, на легкий, ни к чему не обязывающий флирт с друзьями жениха (она знала, что Максим младше матери), но не более. Влюбляться в нового мужа матери точно не входило в ее планы.

Но случилось то, что случилось.

Началось все с того, что Арина едва не пропустила свадьбу. Из-за трудностей с учебой (та никогда не давалось ей легко), из-за того, что пришлось пересдавать несколько предметов, она смогла вылететь из Штатов только в самый последний момент. Прилетела в Москву ровно в день свадьбы и прямо из аэропорта поехала в ЗАГС, еле-еле успела к началу церемонии. Мать была счастлива ее видеть и даже не упрекнула за опоздание. Все же Арина чувствовала себя не в своей тарелке, так как не успела переодеться: ей пришлось сидеть в зале бракосочетаний в простой футболке с легким запахом пота, джинсах и кедах. Хоть сумку с багажом удалось оставить на время в комнате персонала, а то сидела бы, как на вокзале.

Тогда к ней и подошел Максим.

– Привет. Ирина много рассказывала о тебе, – доверительно сообщил он. – Приятно познакомиться.

– Мне тоже, – Арина устыдилась своего внешнего вида.

Сам жених выглядел просто шикарно: темный с иголочки костюм, густые каштановые волосы, аккуратно зачесанные назад, красивое холеное лицо. Рядом с ним Арина чувствовала себя еще большей замарашкой. Обычно, когда девушка была не уверена в себе, она начинала дерзить, но с Максимом почему-то этого не получалось.

Максим, кажется, вовсе не замечал несоответствия ее наряда торжественности обстановки. Он много разговаривал с ней, смеялся, шутил, вероятно, заметив ее скованность. Арина была благодарна ему за это. Также она была благодарна тому, что Максим, в отличие от родни и друзей, не говорил пошловатое «Хау ду ю ду» таким тоном, как будто это величайшая шутка на свете, и не лез с глупыми расспросами.

Церемония прошла отлично. Засобирались в небольшой семейный ресторан, где гостей уже ждал накрытый стол.

– Кстати, – сказал Максим Арине на выходе из ЗАГСа, – отлично выглядишь!

Арина решила оправдаться в его глазах и уже в туалете ресторана переоделась в свое лучшее платье, сделала какую-никакую прическу и накрасилась со всей тщательностью. Именно в тот момент она поняла, что влюбилась в Максима.

Ирина после смерти мужа одна воспитывала дочь Арину. Это было непросто – времени катастрофически не хватало. После мужа остался бизнес, развитие которого отнимало уйму времени и сил. Ирина уверяла себя, что так усердно работает ради будущего дочери, но чувство вины от этого не уменьшалось. Поэтому, чтобы хоть как-то загладить вину, Ирина ни в чем не отказывала дочери: у девочки были самые лучшие игрушки, лучшая одежда, лучшие гаджеты, лучшая школа (с углубленным изучением английского языка и своим теннисным кортом). Что бы ни захотела Арина, она это получала. Она привыкла, что любое ее желание, любой каприз выполняются незамедлительно. Своим взбалмошным, капризным характером она нисколько не походила на строгую, ответственную Ирину.

После окончания школы Арина загорелась желанием поехать учиться в Америку. Как и всегда, мать поддержала, хоть в школе дочь и не была круглой отличницей. Они вместе выбрали престижный вуз: не Стэнфорд, конечно, но далеко не из последних в строчках университетских рейтингов. Ирина оплатила учебу дочери и жилье, выделила ей определенную сумму на ежемесячную финансовую помощь. Довольная Арина улетела в Штаты.

У Ирины появилось больше свободного времени, и у нее начался роман с новым сотрудником ее фирмы. Максим устроился в компанию Ирины недавно и сразу обратил внимание на еще не старую начальницу. Точнее, на ее деньги.

Максим всегда любил деньги. И считал крайне несправедливым, что их у него не столько, сколько бы ему хотелось. У него и раньше были богатые любовницы, старше его, но все были замужем, – подобная нестабильность отношений удручала Максима. А тут – вдова!

Максим не собирался упускать такой удачный шанс и развернул масштабную кампанию по завоеванию сердца Ирины. Он применил весь свой богатый арсенал для этой цели: обаяние, заботливость, предупредительность, красивые, романтичные ухаживания, – и Ирина не устояла. У них начался роман.

Через полгода отношений Максим сделал Ирине предложение: в ресторане, в теплом романтичном полумраке, озаряемом лишь мягким огнем свечей. Максим был мастером создавать манящую атмосферу.

– Понимаешь, как это для меня важно? – он мягко накрыл руку Ирины ладонью. – Я наконец-то хочу создать собственную семью. С тобой.

– Максим, я… – Ирина вспомнила про дочь. – Дай мне несколько дней подумать, хорошо?

– Сколько угодно, милая.

Арина уже знала, что мать с кем-то встречается, но подробностями особо не интересовалась. Ирина, зная характер дочери, беспокоилась, как та воспримет новость о новом замужестве матери. Хоть Арина почти и не помнила отца, появление отчима она могла принять в штыки. Поэтому Ирина решила позвонить ей, рассказать новость и посмотреть, какая будет реакция. К замужеству, как и к любому шагу в своей жизни, эта женщина подходила со всей ответственностью, в том числе по отношению к дочери.

Созвонились в тот же вечер. После приветствий, обсуждения учебы и многочисленных забот Арины, мать осторожно сказала, что они с Максимом хотят пожениться. К облегчению Ирины, дочь отреагировала положительно, даже больше – с нескрываемой радостью.

– Мама, так это же замечательно! – воскликнула Арина. – Я так за тебя рада, так рада!

– Ты точно не против? – осторожно спросила Ирина, зная, что у дочери порой бывает по семь пятниц на неделе.

– Да какое «против»! Я двумя руками «за»! Я желаю тебе только счастья, мам, много-много счастья!

Тогда Ирина едва не расплакалась от наплыва чувств.

Свадьбу решили сыграть в начале лета, когда у Арины начнутся каникулы, чтобы она смогла присутствовать.

После свадьбы Арина, разумеется, осталась на лето в квартире матери и ее нового мужа. Это было тяжело для девушки – каждый день видеть объект своего любовного интереса, недостижимый объект. Каждый раз, когда она видела его, здоровалась, разговаривала с ним, сердце ее отплясывало тарантеллу.

Раньше Арина всегда получала любого заинтересовавшего ее парня без особого труда, как и все остальное в жизни. Но сейчас было совсем другое дело. Она ни в коем случае не хотела разрушать счастье матери. Поэтому Арина решила держать чувства в секрете от Максима.

Но запретный плод сладок. Недоступность Максима еще больше увеличивала его привлекательность в глазах Арины. Первый раз в жизни она не могла получить того, кого хотела, и именно этого ей теперь хотелось больше всего на свете.

В конце концов, Арина не выдержала и пошла на поводу у этой жестокой, эгоистичной прихоти. Она решила сделать Максима своим. Соблазнение отчима Арина начала издалека: легкий прикус, влажный взгляд, якобы непроизвольное поправление волос. Древний, как мир, язык женского тела. Потом в бой пошла тяжелая артиллерия: откровенные наряды, когда матери не было дома (с каждым днем все откровеннее), частые просьбы по разным пустякам. Арина вызывалась сама накрывать на стол для Максима, норовя каждый раз при этом задеть его бедром.

Но ничего не помогало. Отчим не обращал на нее внимания. Арину это бесило и еще больше заставляло желать недостижимого.

На самом деле Максим, как и всякий нарцисс, больше интересовался собой, а не окружающими людьми. Сам искусный соблазнитель не мог распознать, когда соблазняли его. Поэтому Максим в наивной самовлюбленности попросту не замечал знаков внимания от падчерицы.

Однажды Ирине пришлось уехать в командировку. На несколько дней Арина и Максим остались в квартире вдвоем. Арина решила пойти ва-банк, так как лучшего случая могло и не представиться. В тот вечер она приготовила ужин, накрыла стол, открыла бутылку красного вина, зажгла две свечи, надела короткое платье с глубоким декольте и приготовилась ждать Максима.

Максим, вернувшись с работы, был удивлен такой картиной (она напомнила ему тот вечер, когда он сделал предложение Ирине), но, с легкой опаской, согласился поужинать с падчерицей при свечах.

– Почему-то такая грусть накатила, романтики захотелось, – словно оправдываясь, вздохнула Арина. – Я только сегодня это платье купила, а некому его показать. Решила тебе, чтобы не думал, что в моем гардеробе только мятые футболки и джинсы.

– Как тогда? – улыбнулся Максим.

– Да, как тогда.

Почему-то они избегали произносить слово «свадьба».

От сытного ужина, выпитого вина и чарующего сумрака атмосферы Максим разомлел, и Арина пошла в атаку.

– Максим… Ты мой отчим, и мама любит тебя! Я давно хотела сказать, но только сейчас набралась смелости. Я… я тоже люблю тебя! Знаю, как это плохо, ужасно, но я ничего не могу с собой поделать! Прости меня! – и Арина разрыдалась.

Максим бросился ее утешать, обнял за плечи.

– Что ты, перестань, ты тоже мне нравишься, – смущенно сказал он.

Он наконец-то обратил внимание на то, как красива его падчерица. Понемногу от объятий они перешли к поцелуям.

Так начался их роман.

На протяжении месяца Максим и Арина тайно встречались, пока Ирина была на работе. Делали они это по всем правилам конспирации, – и та ни о чем не догадывалась. Но какие-то странности в муже и дочери она со временем начала замечать.

Во-первых, Максим стал часто отсутствовать на работе. Мог уйти на несколько часов раньше жены, а мог и сорваться куда-то посреди рабочего дня. Он каждый раз находил убедительные причины, но регулярность и периодичность таких случаев настораживала.

Во-вторых, Арина стала скрытной и раздражительной. Она раньше много разговаривала с матерью, делилась заботами, переживаниями, – сейчас она будто отдалилась, разговоры спешила закончить поскорее, ничего личного больше не рассказывала. Ирину это очень беспокоило.

Как всегда, решение проблем она решила взять в свои руки. Стоило серьезно поговорить с дочерью, лаской и убеждением узнать у нее, что случилось. Но для начала нужно было выяснить, куда пропадает с работы Максим.

В следующий раз, когда Максим ушел с работы, Ирина незаметно проследила за ним. Машина Максима далеко не уехала, а завернула в небольшой тупичок, в котором находился такой же небольшой и неприметный ресторан с гостиницей на втором этаже. Максим вышел из автомобиля и зашел в заведение.

Может быть, у него там назначена деловая встреча? Ирина решила проверить.

Она быстро зашла в ресторан, стараясь не привлекать к себе внимания и чувствуя себя первоклассным шпионом из фильма. Села за столик в углу, скрылась за меню и только после этого осмотрела зал.

К ее огромному удивлению, Максим сидел за столиком вместе с Ариной. Не было слышно, о чем они говорили, но явно о чем-то приятном: много смеялись.

Что они делали здесь вместе?

Заинтригованная Ирина решила не подходить к ним, а понаблюдать издалека. Пообедав, Максим и Арина оплатили счет, а потом, взявшись за руки, поднялись по витой лестнице на второй этаж. Туда, где была гостиница.

Лицо Ирины окаменело. Сердце – тоже.

Она не спеша допила кофе, расплатилась и последовала за ними.

– Привет, – сказала Ирина хозяйке гостиницы. Они хорошо знали друг друга, так как работали рядом, да и сотрудничали по некоторым вопросам бизнеса. – У меня к тебе есть небольшая просьба…

Спустя пять минут они вместе шли по гостиничному коридору.

– А твоя дочь, кстати, часто с твоим мужем здесь появляется, – на ходу сказала хозяйка гостиницы. – Не хотела тебе говорить, не мое это дело, но раз уж ты их своими глазами увидела вместе.

– Так ты еще знала и молчала… – горько усмехнулась Ирина.

На ручке двери номера висела табличка: «Не беспокоить». Ирина рассудила, что уж у нее-то точно есть право беспокоить, и ключом, который дала ей хозяйка, открыла дверь.

– Мама?! – Арина лихорадочно пыталась закутаться в простыню.

– Ирина… Солнце, это не то, что ты подумала! – выдохнул Максим.

– Эм… Я, пожалуй, пойду, – осознав, что происходит, хозяйка гостиницы спешно ретировалась.

После этого Ирина подала на развод, а Максима уволила.

Арина была изгнана обратно в Америку со значительным сокращением денежного содержания. Чтобы держаться на плаву, ей пришлось подрабатывать в «Макдоналдсе» после учебы.

Капризов и прихотей у нее заметно поубавилось.

Измена жены

Сложно сказать, с какого момента Евгений начал подозревать жену в измене: сразу после того, как он потерял работу или позднее, когда Даша стала задерживаться на своей, иногда надолго? Или еще позднее, когда она стала пользоваться духами с несвойственным ей ароматом и заметно обогатила свою косметичку? Трудно вспомнить, ведь последние месяцы Евгений пребывал в состоянии непрерывной хандры.

Одно он мог сказать точно: сейчас подозрения были, и они пугали его не только фактом своего существования (с этим он мог бы смириться), но и тем, что они были вполне обоснованными.

Евгений и Дарья были знакомы с самого детства. Еще в нежном возрасте Женя мечтал встретить ту единственную, с кем бы он прожил всю жизнь в любви и гармонии. Он рос тихим, романтичным, как говорится, «книжным» мальчиком. Даша была совсем другой. Хоть она была и младше Жени, но была бойчее, задиристее. Она обещала вырасти в отменную красавицу, хотя в детстве была пацанкой. Этим она Жене и нравилась – своим неугомонным, смелым характером.

Противоположности, говорят, сходятся, и дети, несмотря на разницу в возрасте (а в детстве каждый год – непреодолимая пропасть), подружились. Мягкий, спокойный Женя и взбалмошная, дерзкая на язычок Даша словно уравновешивали, дополняли друг друга.

Они вместе учились в школе. После ее окончания они на какое-то время потеряли друг друга из виду. Следующая их встреча произошла случайно, в кафе, уже когда они оба окончили институт. Оба были еще молодыми, но уже успевшими достаточно состояться в жизни людьми. Евгений и Дарья были приятно удивлены неожиданной встрече, разговорились, начали делиться воспоминаниями, новостями, делами, планами на будущее.

Опомнились они, когда кафе уже закрывалось: официанты переворачивали стулья ножками вверх, ставя их на столы, а администратор многозначительно покашливал, держа счет в руке.

Вряд ли Евгений и Дарья могли тогда понять, в чем было дело: то ли их поразили те перемены в деталях характера друг друга, которые произошли со временем, то ли те, которые не произошли. Или просто неосознаваемое в детстве чувство сейчас, укрепленное опытом и возрастом, нашло себе наконец-то имя. Но факт остается фактом: они полюбили друг друга. Их бурный роман вскоре перерос в счастливый брак.

Евгений был на седьмом небе от счастья. Мечта его детства сбылась: он наконец нашел ту самую единственную, которая словно была послана ему судьбой. Семейный быт складывался отлично, молодые после свадьбы как будто еще сильнее стали любить друг друга. Жизнь была безоблачной.

Но беда пришла откуда не ждали.

Фирма, сотрудником которой был Евгений, разорилась. Мужчина остался без работы. Не сказать, что к этому не шло, но руководство успешно скрывало проблемы. Новость для коллег прозвучала как гром среди ясного неба.

В один миг превратиться в безработного человека, неспособного содержать собственную семью, – тяжелый удар для мужчины. Евгений очень переживал по этому поводу. Искал работу в интернете, по объявлениям, но, несмотря на отличное резюме, вакансий для него не находилось. Так шли дни, потом недели, месяцы.

– Не переживай ты сильно, мы справимся, – убеждала его Дарья, а Евгений согласно улыбался – делал хорошую мину при плохой игре, как говорят англичане.

Но опускать руки и сидеть дома, жалея себя, тоже не дело, и Евгений это прекрасно понимал. Чтобы не погружаться в пучину бездеятельной хандры, чтобы хоть как-то приносить пользу, он стал помогать жене по хозяйству, а со временем и вовсе взял его на себя. Пока Дарья была на работе, он стирал, убирал, мыл полы, готовил. Так Евгений чувствовал себя пусть не добытчиком в семье, но хотя бы и не бездельником.

Дарье, которая с детства не любила работу по дому, нравилось такое положение дел. Ей нравилось приходить вечером в дом, где чисто, убрано, где ужин уже дожидался на столе, а потом весь вечер бездельничать. Нравился исполнительный муж. Но вот проблема: с Евгением становилось скучно.

Он неизменно находился дома, и каждый вечер Дарья могла быть уверена, что он будет там, как была уверена, допустим, в том, что Земля шарообразная, или в том, что дважды два – четыре. Это постоянство утомляло ее авантюрную натуру, иногда даже бесило. Они перестали выходить в свет по выходным: сокращенного больше чем вдвое семейного бюджета теперь не хватало ни на театры, ни на рестораны.

Прогулки в парке, по берегу реки – разве о такой жизни она мечтала?

Да и Евгений после потери работы стал задумчивее, чем обычно. Дарью уже не очаровывала эта его особенность, как раньше, а, скорее, угнетала.

Евгений тем временем, не подозревая о душевном состоянии жены, продолжал исправно вести их хозяйство и попутно упорно искал работу.

Так когда же Евгений в первый раз почуял неладное?

Вероятно, все-таки не так давно, а именно – когда он стал замечать, что Дарья с удивительным постоянством поздно приходит с работы.

– Ой, прости, милый, сегодня снова загрузили! – Дарья целовала мужа в щеку и садилась за остывший уже ужин. – Вынь да положь им отчеты, срок исполнения – вчера!

– Что за отчеты такие чуть ли не каждый день? – недоумевал Евгений.

– А, всякая юридическая ерунда, – отмахивалась Дарья (она работала помощником юриста в одной частной фирме). – Тебе будет неинтересно.

Поначалу Евгений стыдился уточнять. Он думал, что Дарья специально берет дополнительные часы, потому что он не работает, а деньги нужны. Пашет, так сказать, за двоих.

– Спасибо тебе, родная, – иногда говорил он невпопад и густо краснел, а Дарья непонимающе смотрела на него.

Но потом он стал замечать другие изменения в ее поведении, те сигналы, на которые невозможно закрыть глаза, даже если очень хочется.

Во-первых, изменился ее макияж (чуть более яркая помада на губах, чуть более тщательно подведенные глаза, чуть более томные тени на веках).