Сверх бесплатное чтение

Глава 1

Кгбшник остался за рулем, Хелена же спрыгнула с багги едва ли не раньше, чем та затормозила. Бросилась ко мне. Без всякого страха, а я ведь, на секундочку, был в облике здоровенного трехметрового парня.

– Виктор! – закричала она, когда нас еще больше десятка метров разделяло. – Все закончилось, Виктор! Выходи из боевой формы!

Вот, значит, как здесь это называется. Мое обращение в Товарища Халкова – боевая форма? Что ж, довольно логично. Высшая трансформация биокинетика, когда он преображается в существо, даже отдаленно человека не напоминающее. Однако же именно в нем, выходит на пик своих возможностей.

И предложение правильное. Халков мне больше не нужен. Враг повержен, кавалерия подоспела почти вовремя, осталось только все факты правильно подать, чтобы не стать таким же пленником, как Кореец.

Вот только сказать это проще, чем сделать. Я, может, и с радостью вновь стал бы обычным человеком, но кнопки нет, чтобы процесс этот запустить вспять. А было бы здорово, кстати. Нужен Халк – нажал на одну кнопку. Сделал зеленокожий мавр свое дело – нажимай вторую. Но нету. Ни одной, ни другой нету. И я понятия не имею, как вернуть себе свой привычный облик.

– Нет! – рявкнул я. – Не могу!

Голосовые связки в боевой форме были очень грубыми. Даже, когда я старался говорить негромко, выходил какой-то рев. Яростный.

Хелена сделала шаг назад. Она решила, что я агрессивен. Что моя злость, которой, в общем-то, не было, направлена на нее. По понятным причинам – девушки не должно быть здесь. В смысле, той самой девушки, которая немецкая туристка, парикмахер, и моя подруга. А есть другая – агент КГБ.

То, что она появилась на пляже, говорило только об этом. Никаких других объяснений быть не могло.

Потому что – это и так подспудно сидело в мозгу, просто признавать не хотелось – не было никакого знакомого хакера. Того, который сперва «взломал» телефон любвеобильного капитана, а потом проделал тоже самое с «полькой» Карыча. Не было случайной встречи на обрывистом морском берегу – меня просто вели и использовали с самого начала. Это, кстати, даже не обижало – я-то думал, что сам использую девушек, как прикрытие, а оказалось, что дело обстояло с точностью до наоборот.

И появление «капитана Смирнова», который сейчас выходил из багги и напряженно приближался ко мне и замершей неподалеку девушке, тоже часть плана. Он тогда на проселочной дороге неслучайно появился. Просто Клара – напарница, а не подруга – вызвала поддержку, когда обнаружила, что Хелена пропала.

Только с сексом оставался вопрос. Он ведь не был обязателен в рамках задания, верно? Или все же был? Вызвать большее доверие у подопечного, посадить его на поводок не только эмоционально-ментальной, но и телесной связи. Может, да, а может и нет.

Теперь все стало очевидным. Оно и так на поверхности лежало, если разобраться. Появлялись мыслишки, а я их даже не то чтобы гнал – игнорировал. Потому что – ну если правда, то что? Я могу это изменить? Если меня в темную используют в какой-то оперативной разработке, так лучше тогда не мешать? Тем более, это вполне увязывалось с моими планами.

Но девушке могло показаться иначе. И показалось. Она и напряглась, услышав «нет!». Решила, что я злюсь на нее за этот обман. И отступила.

– Послушай, Виктор! – начала она, а «Смирнов» за ее спиной потянулся за пистолетом в оперативной кобуре. – Все уже закончено! Не нужно злиться, ты только сделаешь себе хуже!

– Я не злюсь! – в ответ прорычал я. Проклятые связки! – Я не могу стать обратно человеком! Не знаю, как!

Смысл у слов был один, а вот тон походил на тот, когда монстр выплевывает их, находясь в крайней степени ярости. Но Хелена, кажется, поняла, что я хотел сказать. Снова стала приближаться.

– Просто нужно успокоится. – сказала она. – Ты контролируешь это, можешь контролировать!

– Как?!

Еще пара шагов в мою сторону. Крохотные ладошки девушки легли на мое здоровенное, увитое мышцами предплечье. Я замер, боясь неловким движением навредить ей. Воспользовавшись этим, Хелена подошла вплотную.

– Смотри на меня. – жарко заговорила она, глядя вверх. – Слушай меня. Успокой свой разум, отпусти гнев.

Да как бы нет никакого гнева! И ярости нет, и злости! Даже крохотной обиды не было! Я слишком долго живу, чтобы держать обиду за такие глупости. Просто выгляжу сейчас так, что каждое мое движение превращается в декларацию агрессии.

– Это не помогает! Я не опасен! Не могу обратно! Не злюсь!

И, показывая это, скрестив по-турецки ноги, уселся на песок. Но даже в таком положении продолжал возвышаться над девушкой.

– Закрой глаза. Закрой глаза, и представь себя нормальным. Обычным. – руки Хелены гладили мою грубую кожу, которая, подозреваю, без труда удержит пулю из смешного пистолетика «Смирнова». – Начни с лица. Вспомни свое лицо.

К этому времени, пляж уже наводнили люди. Вертолет высадил десант, но продолжил висеть над нами, недвусмысленно намекая, что крупный калибр никуда не делся. Катера покачивались метрах в двадцати от берега, направив стволы своих орудий на меня. Несколько вооруженных бойцов направились к Корейцу, другие заняли позиции под скалой, в полной готовности стрелять в зеленое чудовище, сидевшее на песке. Думаю, боеприпасы у них были не самые обычные. Явно ведь какая-то спецслужба по контролю сверхов.

Я попробовал последовать совету Хелены. Попробовал восстановить перед внутренним взором свой облик. Правда, вместо лица Виктора – ну не слишком хорошо я его еще знал! – почему-то вылезала личина, которую я нацепил недавно. Которая сильно напоминало мое настоящее, с прошлой жизни еще лицо.

Но ничего не происходило. Ни жжения, ни боли, ни тянущего чувства, когда возникает ощущение, что кожа, мышцы и даже кости перемещаются со своих мест. Минуту, наверное, тужился, но так ничего не добился.

– Не получается! – сообщил я Хелене, отчего она отпрянула. Проклятый рев!

– Продолжай пытаться! – потребовала девушка.

Приблизился кэгэбэшник. Видя, что брюнетка стоит рядом со мной, а я не спешу разрывать ее на части, он остановился в паре шагов от нас, и произнес.

– Виктор? Есть один способ… Но могут быть последствия!

– Какие еще последствия?

– Не знаю. У всех очень индивидуально проявляется.

Он снял с ремня небольшой кейс, в таком максимум солнцезащитные очки поместятся, и извлек оттуда две металлические полосы. Тонкие, словно бумажные, они тут же повисли, как две переваренных макаронины.

– Что это?

– Подавитель. Сплав из множества металлов, я даже не знаю, из каких именно. Мы их используем, чтобы лишить сверхов доступа к способностям. Давай обернем их вокруг твоих запястий, и ты, скорее всего, снова станешь человеком.

– Скорее всего? – уточнил я с иронией, но вышло возмущенно.

– Да. – не смутился капитан. – Я лично никогда его не использовал, а в отчетах коллег описывается разная реакция. От потери сознания до жуткой боли.

Неудивительно, что в мире, где есть сверхи, имеется и средство бороться с ними. Наверняка, не только эти смешные наручники, которые на такого громилу, как я, поди еще надень. В смысле, если я этого не захочу. Но, наверняка же, есть еще и пули с сердечником из этого сплава. Ловчие сети. Комнаты, полностью оббитые листами загадочного металла.

Терять сознание мне не хотелось. И боль испытывать – жуткую, как сказал мужчина – я тоже не хотел. Но в противном случае, я рискую надолго остаться Товарищем Халковым, а это ведь может быть истолковано, как агрессия и нежелание сотрудничать. И начнут по мне с этого вертолетного КПВТ садить или как называется пулемет, ствол которого до сих пор смотрит. А кто поручится, что в него не заряжены пули с таинственным сплавом.

– Давай! – рявкнул я.

Протянул ладонь. Капитал положил на нее полосы и отступил. Хелена тоже перестала поглаживать мою руку, отойдя на несколько шагов. Все с ожиданием уставились на меня.

Ничего не произошло. То есть, я ничего не почувствовал. Металлические полосы не обжигали кожу, не вытягивали силу, и вообще ничего такого не делали. Просто забавные железяки, которые выглядели такими тонкими, что даже человека не могли сдержать, не то что такого здоровяка, как я.

– Надень их на запястья. – посоветовал «Смирнов».

– А не порву? – уточнил я.

– Не сможешь!

И сразу же захотелось опровергнуть это утверждение. Взял одну из полосок, ухватил пальцами за края и слегка потянул в стороны. Не порвалась, надо же! Может, надо сильнее тянуть?

Вскоре, однако, я убедился, что моих сил было недостаточно, чтобы порвать ленту из странного сплава. И тогда я, по совету кэгэбэшника обернул одну из них вокруг запястья.

И тут же в голове что-то зашумело. Похожее на голоса, но неотчетливые, а какой-то шум, похожий на тот, что слышишь, когда в квартале от тебя гуляет шумная компания. Гул этот нарастал, словно вся эта гурьба направлялась в мою сторону. Вскоре даже слышны отдельные голоса в этой какофонии. Выкрики боли и стоны страдания.

– Все в порядке? – уточнил капитан, видя, как я замер с одной лишь полосой подавителя на запястье.

– В голове зашумело. – признался я. И больше не медля, обернул вторую металлическую ленту вокруг другой руки.

Тут же моя голова взорвалась болью. В ней каким-то образом оказались сотни, если не тысячи людей, которые кричали, стонали, сетовали, жаловались, просили и умоляли. Все они требовали моего внимания одновременно, и безумно злились оттого, что я не мог выделить его кому-то.

Это было похоже на то, будто я попал в ад. Какой-то персональный, созданный только для меня, и предназначенный для того, чтобы я побыстрее сошел с ума. Крики людей разрывали барабанные перепонки, хотя звучали точно внутри, а не снаружи. Их боль и страдания обволакивали меня, заставляя лупить кулаками по голове, в попытке избавиться от шума.

В какой-то момент я тоже начал кричать. Точнее, реветь белугой. И этот мой вопль сразу же и очень органично вплелся в ансамбль чужих голосов, взлетая куда-то к небесам. В явной попытке пробить небесный свод и сообщить тому, кто живет за ним, что тут, на земле, очень плохо.

А потом я вырубился. И пришел в себя уже в человеческом облике. Лежащим на песке. Без лент на запястьях, но заботливо укрытый чем-то вроде пледа.

– Говорил же, что сработает! – радостно сообщило мне довольное лицо «Смирнова», нависающее надо мной.

– Да пошел ты! – прохрипел я в ответ. – Это же сущий ад!

– Все в порядке, Виктор! – тут же появилось лицо Хелены. – Ты вернулся в обычную форму.

Странно, что меня не пакуют в черный воронок, подумал я. Вроде бы все, я уже не Товарищ Халков, общественной угрозы не представляю, сопротивления оказать не могу – обычный парень, к тому же почти голый и с кружащейся головой. Бери, как говориться, тепленьким, надевай наручники и вези в контору. Но эти двое почему-то сидели рядом и не торопились этого делать.

Хелена так вообще начала вдруг рассказывать, кто она такая и как здесь оказалась. На неплохом русском, кстати, акцент почти не был слышен, скорее – угадывался. Вот ведь лиса!

Как по мне, в этом не было никакой необходимости, ведь и так все было понятно. Но кое-что новое я узнал. Точнее, некие поправки к тем выводам, которые сделал еще тогда, когда смотрел на приближающееся багги, и свою любовницу, сидевшую рядом с кэгэбэшником.

Оказывается, она была вовсе не сотрудником конторы, которую подослали, чтобы меня вести, а настоящей немкой. Действительно приехавшей в Анапу на съезд, но под прикрытием мастера-парикмахера. На самом деле она была агентом германского министерства безопасности, называемым так же «штази». Расследующей на черноморском побережье источник трафика наркотиков (и сыворотки) в Европу из Турции. На то, что он может находится в этих краях, ей указал один из задержанных еще в Германии дилер.

Наша встреча, по ее словам, действительно была случайной. Почти. Она считала с позы молодого человека отчаяние, и включилась профессиональная деформация. Человек в беде – это же готовый агент, который при грамотном манипулировании способен на многое. Тем более, для полевого сотрудника, который работает на чужом поле. А чуть позже, (но значительно раньше, чем я сам об этом рассказал), когда Хелена поняла, что общается с беглым подозреваемым, да еще связанной с ее проблемой, вцепилась в меня ногтями.

– С Волковым, – она кивнула на Смирнова. – мы почти не пересекались. Нас с Кларой согласовали, от местных сотрудников госбезопасности, мы могли получить поддержку в случае необходимости, но работали автономно. А потом, когда я узнала про сыворотку, то подумала, что источник наркотиков и сыворотки мог быть одним и тем же.

– Хелена, незачем ему это все рассказывать! – возмутился Волков-Смирнов, которому очень не понравилась откровенность девушка. – Он еще в статусе подозреваемого.

– Молчите, Николай! – шикнула на него немка. – Виктор помог не только моему расследованию, но и вашему. Благодаря его действиям к вам, насколько я понимаю, не приедут коллеги из столицы! Вы его благодарить должны, а не загонять в свои статусы.

Кэгэбэшник как-то сразу стушевался и замолчал. А Хелена продолжила говорить. Из ее дальнейшего рассказа я понял, что она использовала мою мотивацию, чтобы самой поближе подобраться к дилерам. Держа в курсе, конечно же, своего русского коллегу. Я хотел найти ублюдков, спасти свою репутацию и избавится от проблем с законом, а ко мне относились как к шару для боулинга. Вся задача которого – сбить мешающие кегли.

– После смерти Бегуна, когда ты решил, что единственный путь к спасению – это найти настоящих виновников… – продолжала девушка.

– А мог просто прийти к нам и все рассказать! – вклинился Волков.

– В смысле! – зацепился я за его фразу. – И мне бы ничего не предъявили за убийство Шустрого?

– Кого? А, Бегуна! Нет, Виктор. – хмыкнул капитан. – Ты не убивал Бегуна. Он умер от разрыва сердца. Он был очень слабым сверхом, не знал границы своих возможностей. И просто надорвался. Конечно, твоя драка с ним тоже добавила в это что-то, сломанные ребра, например. Но эксперт заверил меня, что паренек был трупом уже в тот момент, когда дрался с тобой. Там множественные разрывы, а некоторые даже зарубцеваться успели.

У меня возникло такое ощущение, что меня по голове ударили чем-то тяжелым и мягким. Мешком с песком, например. На миг даже вернулся тот гул голосов, который возник от соприкосновения с лентами подавителя. Я не убивал Шустрого? Он сам помер? И мне не было никакой необходимости бегать по Анапе, скрываться от властей, искать дилеров и шпионов, драться с собаками-мутантами и здесь на пляже с Корейцем тоже?

Вся эта история могла для меня закончится в тот же день, на пляже в Усатовой Балке. Я мог просто дождаться милицию, объяснить им то, что со мной произошло, и уже в тот же вечер остаться ночевать дома! Вместо того, чтобы вести жизнь диверсанта в тылу врага, я уже несколько дней мог бы встраиваться в то общество, новую жизнь в котором мне подарил Распределитель!

Господи или кто там сидит на облачке – ну что за идиот? В смысле, я. Это на меня так сыворотка повлияла или перенос в молодое тело, что я так отчаянно тупаря врубил? Устроил, черт возьми, шпионский клуб в курортном городе, основываясь на одном, да и то ошибочном предположении! Нет, понятно, что мир чужой, реалии незнакомые, да и слова Зои Витальевны легли на благодатную почву… Но – все равно кретин!

Я перевел взгляд на Хелену. Она смутилась и отвела глаза. Так, она, значит, об этом знала. Может, не с самого начала, но уже достаточно давно. Достаточно, для того, чтобы сказать – Витя, ты уже можешь остановиться и просто сдаться. Но она знала и молчала. Позволяя мне действовать, как тарану. Пробивать путь своему расследованию, а заодно и решать проблемы товарища капитана Волкова.

Первой, импульсивной мыслью, было накричать на нее. Донести, какая она стерва. Оно быстро прошло – гормоны хоть и бесились в этом молодом теле, но большей частью не управляли им.

– Я не могла сказать. – тихо произнесла она, глядя в сторону. – Ты был уже частью картины. Вывести тебя из нее, значило разрушить все. Мы бы потеряли все ниточки. Пришлось бы начинать все с самого начала.

И она была права. Со своей точки зрения, конечно, но даже я мог это понять. Правда, только потому, что в прошлой жизни и сам был близок к ведомствам, подобным тому, в котором служили Хелена и Николай. Там царит людоедская, если смотреть глазами обывателя, логика. И от этого никуда не деться – эффективность требует жертв не только от случайных участников таких вот замесов, но и от организаторов.

Но мальчишка по имени Виктор Глебов не был военным с сорокалетним опытом. Не проводил совместные операции с конторой, не взаимодействовал с иностранными разведками, не убивал людей и не встречался с предательством более страшным, чем уход девушки, обещавшей ждать его из армии.

Я мог сказать, что все понимаю, и что претензий ни к Хелене, ни к Волкову у меня нет. Но поступить так было нельзя. Оба моих собеседника – офицеры государственной безопасности. Они заметят странность. Может быть не сейчас, позже, но обязательно заметят. И через день или через неделю зададутся вопросом – а почему это паренек без особого жизненного опыта, так хладнокровно отреагировал на предательство вчерашней подружки. А потом начнут задавать этот вопрос уже мне.

Поэтому я сузил глаза, скривил губы и тихо произнес.

– Знаешь что, Хелена… Иди-ка ты нахрен!

Волков вскинулся, даже рот открыл – явно, чтобы сказать «не забывайся, мальчишка», но не успел. Опережая его, я сказал.

– И ты, капитан, туда же топай. Нахрен!

Глава 2

Потом была поездка на багги до той части пляжа, где можно было выехать на Высокий берег. Пересадка на служебную машину капитана и недолгая дорога до здешнего здания КГБ. Хелена с нами не поехала. Выйдя из багги, она сообщила Волкову, что заглянет к нему ближе к вечеру, и упорхнула по каким-то своим делам.

– А эти, черно-синие? – уточнил я у кэгэбэшника. – Ну, которые на вертолете. Мне казалось, что они меня заберут.

– ККС тебе еще крови попьет, не сомневайся даже. – устало хмыкнул Волков. – Но дело моё, а значит пока ты мой.

– ККС? – переспросил я, пропуская мимо ушей реплику «ты мой».

– Комитет Контроля Сверхвозможностей. – пояснил капитан, сочтя, что мой вопрос относился именно к аббревиатуре. – Формально, они входят в состав нашего ведомства, но по факту уже давно смежники. Когда я с тобой закончу, уже они за тебя возьмутся.

– И что меня ждет?

– Поговорим в конторе. – отрезал он.

Все дальнейшее наше общение по дороге до его кабинета ограничивалось короткими репликами капитана: «сюда», «ступенька» и «пригни голову». Я с расспросами не лез, понимал, что так или иначе вскоре все узнаю. Единственное, что я пока не мог для себя решить – как воспринимать тот факт, что внутрь здания КГБ я вошел без наручников и без охраны парочки автоматчиков.

С одной стороны – мне уже дали понять, что я подозреваемый лишь формально, но уж точно не обвиняемый. Фигурант дела, которое вел капитан госбезопасности. Это объясняло отсутствие наручников.

С другой – я сверх. Причем, опасный сверх. Который может превращаться в трехметрового громилу. А меня не то что вооруженная охрана не сопровождает, даже подавители сняли. Из всего сопровождения – один человек. Который, возможно, и крут, сам по себе. Но я был уверен, что при желании смогу с ним справится без всяких способностей.

«Если, конечно, он сам не сверх!» – появилась мысль.

В этом случае все сразу становилось на свои места. Волков просто не даст мне сбежать или причинить кому-то вред. И вообще – наличие сверхлюдей в конторе логично и обосновано. Учитывая то, кем могут быть их противники.

Либо – это был еще один вариант, объясняющий поведение безопасника – меня проверяют. Наверняка ведь, пока меня вели, уже успели выяснить, что человек я не агрессивный. В конце концов, не спеленали же сразу, дали по Анапе с окрестностями просто так бродить. Но контроль, конечно, тоже присутствует, только незримый.

– Итак. – произнес Волков, усаживаясь за стол в кабинете. – Начнем.

Рабочее место кэгэбэшника о нем ничего не говорило. В занимаемым им одним помещении на пятнадцать квадратных метров стоял один стол из покрытого лаком массива древесины – какой-то антиквариат, надо полагать. Три стула, сейф, две тумбочки, заваленные бумагами и совершенно не подходящие по стилю столу. На подоконнике много лет назад засох цветок в горшке, а стекла были закрыты жалюзями.

– Что начнем?

– Опрос свидетеля. А ты что подумал?

– А я ничего не подумал. – ответил я. – Я ведь понятия не имею, какие у тебя на меня планы. Вдруг тебе надо дело закрыть и начальству показать, какой ты фартовый – и банду Корейца прикрыл, и сверха повязал.

Как-то само собой вышло, что мы перешли на ты. Ни меня, ни капитана, это, кажется, совершенно не напрягало.

– Вот, значит, как обо мне думаешь. – хмыкнул он. – Обидно!

– Не о тебе лично, скорее, о твоем ведомстве.

– Менее обидно не стало. Пойми, Виктор, я тебе не враг…

– Прямо вот хрестоматийно начал, по учебнику. – не удержался я от реплики.

Честно говоря, думал, что она чекиста разозлит. По меньшей мере – вызовет раздражение. Мало кому нравятся такие вот умники. Но кэгэбэшник вместо этого рассмеялся.

– Вот откуда ты такой умный, а?

– ВДВ, тарщ капитан.

– Хочешь, значит, напрямую?

– Очень хочу. Честно говоря, все эти тайны и расследования меня здорово притомили. Мне бы вот сказал кто в глаза – Глебов, вот такой расклад. Здесь ты накосячил, а тут молодец. Поэтому по совокупности – иди домой и не отсвечивай с месяцок. Вот за такое бы я был очень благодарен.

– Экий ты прыткий, брат! – «восхитился» Волков. – Домой, надо же! Нет, честно сказать, шанс туда вернуться у тебя есть, но не сказать, что слишком большой.

– Значит, все-таки, зря бегал и злодеев ловил. – хмыкнул я, толсто намекая на свои подвиги.

– Да нет, не зря. И ты нам правда очень помог, этого я отрицать не буду.

– До или после того, как меня на крючок посадили? Как давно, кстати?

– А ты сам как думаешь? – настоящий чекист отвечает только вопросом на вопрос. Иначе потом «пацаны не поймут».

– Почти сразу.

– Возможно… – ушел от вопроса Волков и вернулся к прежней теме. – Так вот, вернуться домой шанс у тебя есть. Но…

– Всегда есть «но».

– Да. А ты чего ждал, Глебов? Ты сильный сверх. С боевыми возможностями. Такие как ты, применения в народном хозяйстве не находят.

– Ну, так-то логично. Халк крушить!

– Чего? – не понял шутку капитан.

– Ерунда. – отмахнулся я. – Но я понимаю, к чему ты ведешь. Никто, значит, меня отпускать не собирается.

Кэгэбэшник покачал головой.

– Не совсем так. Никто не даст тебе большого выбора жизненного пути. Но кое-какой все же имеется. Конечно, после прохождения регистрации и определения потенциала. Но этим ребята из ККСа займутся, я тебе об этом только в общих чертах могу рассказать. И дать один бесплатный совет.

– И какой же?

– Не выделывайся, Глебов. Когда они тобой займутся, не строй из себя самого умного или хитрого. Они всяких там видели.

– Приму к сведению. А что про рассказ в общих чертах?

– Тут вообще-то я вопросы задавать должен! – ненатурально возмутился Волков. – И мы с тобой почему-то занимаемся твоей судьбой, а не моим делом.

После сказанного капитан некоторое время хранил каменное лицо, а потом не выдержал и рассмеялся.

– Ладно! – сказал он. – Вижу же, что ты не боишься, а только хочешь узнать, что тебя ждет. Давай так, тогда. Я рассказываю тебе о том, как примерно будет выглядеть твое будущее, а ты мне все-все рассказываешь под протокол, и подписываешь согласие на ментальное сканирование? Годится?

Я напрягся. Почему-то мне казалось, что от ментального сканирования, чем бы оно не было, лучше держаться подальше. Подозреваю, что оно чем-то похоже на полиграф, называемый также «детектором лжи». Обмануть который, конечно же, можно, но без гарантии. А врать придется. Я ведь не хочу, чтобы все узнали, что в тело Виктора Глебова заселили военного пенсионера.

А еще непонятно было – почему он спрашивает? Выходит так, будто я должен дать это самое согласие добровольно, а выбить он его не может. Значит ли это, что ментальное сканирование покруче полиграфа, и не способно ли оно причинить мне вред? В смысле, не только тем, что раскроет мою истинную личность.

– А с этим самым сканированием обязательно? – осторожно уточнил я. Так, чтобы не продемонстрировать своего невежества. А то вдруг тут все вокруг знают, что это за штука, и только я один не в курсе.

– Вот предупреждал же тебя, чтобы ты умника из себя не строил!

– Просто спросил!

– Нет, не обязательно. – с некоторым сожалением, которое он даже не пытался скрыть, произнес капитан. – Сам понимаешь, заставить тебя пройти эту процедуру я не могу. Вот был бы ты обвиняемым, тогда и вопрос бы не стоял. Но! – тут он со значением поднял палец. – этим бы ты мне здорово помог!

– Прости, но тогда нет. – сказал я.

– Глебов! – тут же возмутился Волков.

– А что сразу Глебов! Я не обвиняемый, тайн у меня никаких нет, и под сомнительную мозгодробилку залезать, у меня резонов нет! Я и так все, как на духу скажу, все что спросишь! Да и что ты про меня не знаешь-то? Твоя коллега меня за ручку водила несколько дней!

Как ни странно, но упоминание Хелены заставило капитана немного смутиться. Он сбавил напор, и уже вполне человеческим голосом произнес.

– Ты, Глебов, не держи зла на девушку. Она делала то, что должна. Как и все мы. Какой бы ты не было хороший парень, а угроза бесконтрольного выплеска на улицы города «препарата ЕМ» – это другой уровень.

– Да-да. Цель оправдывает средства, как говорил один исторический деятель.

Я просто изображал обиженного парня. Зла, при этом, на немку не держал. Но нужно же соотвествовать образу. Это взрослые люди, с багажом жизненного опыта за плечами, могут понять и простить. Молодости такие компромиссы чужды.

– Проехали, капитан. – буркнул я после недолгого молчания, за время которого кэгэбэшник буквально пробуравил меня взглядом насквозь. – Давай по протоколу. Началось все с того, что я принял «препарат ЕМ». Его мне предложил Кареев…

В следующие полчаса я рассказывал все, что со мной случилось. Не утаивал ничего, кроме того факта, что настоящий Глебов умер, а я занял его место. Капитан вел запись на диктофон, который подключил к своему настольному компьютеру, видимо, планируя потом взять с него расшифровку, и вбить ее в протокол опроса. Каково же было мое удивление, когда в завершение моего монолога, он положил на стол уже готовую распечатку.

Буквально минуту потратил на это – я же видел! Что-то там пару раз нажал, глазами текст на мониторе пробежал и вывел на печать! Как так?

Заметив мое удивление, Волков усмехнулся.

– Не видел еще такого? – произнес он, явно красуясь. – «Ожегов», третья версия. Тестирование уже прошла, но в открытый доступ пока не попала. Мгновенно распознает речь, сама знаки препинания расставляет, даже по интонации способна распознать состояние интервьюируемого.

Демонстрируя это, он показал ручкой на строку в протоколе, где значилось: «Опрашиваемый задумался на 6,3 секунды».

– Она – это кто? – глупо спросил я. – Ожегов же «он».

– Вот ты дубина, Глебов! – не обидно рассмеялся капитан. – Ожегов – нейросеть! Работает с аудиорядом, преобразуя его в текст. Очень удобная штука, нам совсем недавно «трешку» поставили. Не слышал, что ли? А, ну да! Ты же в армии был, а потом с Кареевым развлекался. Не до достижений в кибернетике было…

Я проморгался и выдал нейтральное «ну, да». Сам же переваривал услышанное. Нейросеть, способная внятно, в режиме реального времени, преобразовать живую человеческую речь в грамотно составленный текстовый документ. Сразу и со знаками препинаниями и даже с пометками о состоянии респондента. Далеко шагнула советская наука! И это, как следует из слов Волкова, третья версия. А первая и вторая, видать уже у всех по компам стоит?

Бегло пробежавшись по тексту протокола опроса, я обнаружил, что там отсутствует та часть, в которой я рассказывал о монстрах, напавших на нас с Карычем в Кутке. И про появление Зимы тоже не было ни слова.

– А… – начал было я, указывая на это несоответствие.

– Изъято. – со значением произнес капитан. – В том документе, который ты подпишешь, этого не будет. Другой ведомство, другой уровень.

– Так, а что за чудища-то были? Мутанты?

– И обсуждать это мы тоже не будем, Глебов! Вот вызовут тебя на разговор ребята из ККС, там, быть может, и расскажут. Но это, конечно, зависит от того, как ваша беседа закончится.

Я кивнул. Понял, не дурак. Был бы дурак – не понял бы. А тут все понятно объяснили.

– Так, у меня к тебе вопросов больше нет. – проговорил Волков, убирая подписанные документы в папку.

– И я могу быть свободен?

– Ага, щас! – хохотнул капитан. – Побежал он уже домой! При самом хорошем раскладе, ты туда попадешь не раньше вечера. Да и то – я бы на это не ставил. Пошли, брат, на регистрацию и тестирование. Мне даже самому интересно – шестерка ты или семерка?

О чем он говорил, я уже понимал – благодаря Хелене. Девушка, еще когда я в бегах был, рассказала мне о советской классификации сверхов. Она тогда предположила, что я био (или вита) кинетик пятого или шестого ранга. Волков пошел еще дальше – гадал между шестым и седьмым уровнем. Видимо, такой вывод он сделал по результатам нашей с Корейцем схватки на пляже.

Далеко идти не пришлось. Даже здание не покидали. Капитан проводил меня до первого этажа и сдал на руки совершенно не примечательному человеку в гражданском костюме. Лет сорока, с залысинами – клерк чистой воды. Тот, не представляясь, попросил следовать за ним.

Мы спустились на цокольный уровень, где вошли в лифт, который понес нас еще ниже. Знал бы с какой скоростью движется кабина, мог бы попробовать подсчитать, на какую глубину мы спускались. Но движение почти не ощущалось, с равной вероятности мы могли и нестись, и ползти. Так что я быстро бросил это зряшное дело и расслабился.

Страха подземелий у меня никогда не было, хотя некоторые, в которых я побывал в прошлой жизни, и могли довести до фобий. ККС – мужик с залысинами ведь оттуда? – не стали бы мне вредить. Так что я расслабился и стал ждать.

Спуск длился двадцать одну секунду. Мы вышли из лифта в широкий коридор, стены которого были оббиты листовым металлом, и пошли по нему. Метров через двадцать свернули в один из боковых, и оказались перед дверью. За которой обнаружился большой спортивный зал. Почти, как школьный – брусья, шведская стенка, канат, козлы.

Но именно что «почти». Еще здесь имелось какое-то сложное электронное оборудование, центрифуга – меня же не в космос будут запускать? – и два человека. Сухонький старичок, лет семидесяти, с профессорской бородкой и старомодными очками на носу, и пышная барышня лет сорока, по всей вероятности, его ассистентка.

Агент ККС остался за дверью, а ученые уставились на меня с неподдельным любопытством.

– Меня зовут Карл Иванович Вавилов. – представился старичок. – И мы не родственники.

Я сперва не понял, к чему он это сказал, а потом вспомнил советского ученого-биолога и генетика Николая Вавилова, и сообразил, что моего собеседника, видимо, здорово утомили вопросами на тему родства с легендой.

– Моя помощница, Катенька. – махнул он рукой в сторону женщины, которой больше подошло бы имя Брунгильда. – Нас специально пригласили в этот милый городок. Мы будем оценивать ваш потенциал, молодой человек. Вы готовы?

Надо же – пригласили. Ну, оно и понятно. Вряд ли в курортном городе будет постоянно сидеть какой-нибудь дипломированный специалист по сверхам. Такого проще привезти на базу при необходимости.

– Эм. Да, вроде… Или надо завещание было написать?

Шутка не прошла. Меня пригласили к первому из приборов, попросив вложить руку по самое плечо в специальное отверстие.

– Забор крови, давление, плотность кожных покровов, костной структуры. – пояснил Вавилов. – Вы ведь у нас кинетик, Виктор?

– Наверное…

– Ну, значит пока пойдем по этой схеме. Катенька! – он повернулся к помощнице. – Прогоняем молодого человека по протоколу «Гильгамеш». Говорят он у нас не ниже шестерки. Что ж, проверим!

Следующие два часа меня тыкали иголками, брали различные анализы, изучали кожный покров, кровь, кость и мышцы. Заставляли бегать, прыгать, подтягиваться и приседать, после чего вновь повторяли забор образцов. На центрифуге я тоже разок прокатился – восторга не ощутил. И за все это время, мы так и не приблизились к проверке именно способностей сверха. Если бы не это подземная база под зданием КГБ, а может, кстати, и в другом месте, я бы сказал, что прохожу очень навороченный медосмотр.

– Что ж. – заключил спустя эти два часа Вавилов. – Картина ясна.

– Так шесть или семь? – уточнил я.

– Что? А, нет! Молодой человек, мы еще не занимались оценкой вашего потенциала сверха. Только общее обследование, на которое потом наложатся и другие результаты.

Черт возьми, так это еще прелюдия была? Что же тогда ждет на настоящем исследовании способностей супера?

Как оказалось – нечего сверхъестественного. Меня подключили сразу к целой куче приборов и стали просить проводить манипуляции с организмом. Увеличить отдельную конечность, все тело целиком, сменить личину или режим зрения.

Вавилов оказался очень педантичным человеком. Но и понимающим свой предмет. Именно он дал мне совет, который сразу же изменил мое отношение к «призыву сверхсил».

– Мозг человека, Виктор, работает с шаблонами. Вы еще молодой человек, не задумывались о таком, но поверьте – так дела и обстоят. Вот, скажем, умелый специалист – он ведь не обязательно умный, верно? Он, скорее, опытный. Другими словами, он уже пережил, возможно неоднократно, какую-то ситуацию, и нашел из нее наилучший выход. В будущем, при столкновении со схожими обстоятельствами, он не будет думать, а применит опыт. То есть шаблон. Мозг вполне логично предположит, что раз это сработало раньше, то и сейчас все пройдет, как надо.

Применительно ко мне, это значило, что на каждое отдельное изменение организма – начиная от удлинения пальца и заканчивая переходом в боевую форму – нужно было создать что-то вроде триггера или состояния. Можно и в словоформу забить. То есть, крикнуть – Товарищ Халков! – и превратится в зеленого громилу. Нужно лишь было добиться, чтобы мозг к этому адаптировался и понимал полученный приказ.

Чем мы и занимались следующие несколько часов. Не скажу, что добились прямо потрясающих результатов, но один раз перейти в боевую форму, а потом вернуться обратно в человеческую, я смог. И без всяких браслетов, от которых терял сознание.

Окон в помещении не было, часы на стенах не висели, и по настоящему осознать сколько прошло времени я смог, лишь когда Вавилов сообщил, что уже поздно, и на сегодня мы закончили.

– А вам, молодой человек, еще требуется пройти регистрацию, – сказал он, прощаясь. – Все данные я передам специалистам, а вас проводят, куда нужно.

Я кивнул и открыл дверь. За ней уже стоял агент с залысинами. Будто и не уходил!

Глава 3

– Небо! – вскричал я, выйдя из здания КГБ. – Я вижу небо!

Стоящий рядом со мной капитан Волков, понимающе ухмыльнулся. Он бы и сам, наверное, прыгал от счастья, если бы провел весь световой день под землей, в коридорах и кабинетах, лишенных окон.

– Ну, думаю, проблем с тобой больше не будет. – произнес он, протягивая руку.

– Тише травы, ниже воды, тащ капитан.

– Про лагерь не забудь. Смежники ребята такие, без понимания. Опоздаешь на транспорт – объявят в розыск. А я что-то устал за тобой гоняться.

– Даже не переживайте. Не подведу. А можно наглый вопрос?

– Почему-то я даже не удивлен… Говори!

– Хотел попросить. Не сейчас, потом как-нибудь. Можно будет узнать, чем дело с Корейцем закончилось?

– Глебов, ты кажется сегодня столько бумаг подписал о неразглашении, что должен понимать…

– Да понимаю я, понимаю! Говорю же, не сейчас. Потом, если будет такая возможность.

– Посмотрим. Шагай уже.

– Ну, пока тогда.

Закончилась для меня вся эта история уже глубоким вечером. Точнее, ночью даже. После того, как Вавилов взвесил меня и измерил, безликий кэкээсник отвел в другое помещение. Там я получил специальную отметку в идентификатор, что я сверх и представляю повышенную опасность для людей.

Подробностей в ней о том, что я за тип и какой у меня уровень мутации – в документах это именно так называлось – не было. Просто теперь каждый, кто решит проверить мои документы, обладая допуском для этого, конечно же, будет знать, кто я такой.

В следующем кабинете доктор поставил мне маячок. Вогнал прямо через пневмоинъектор в плечо целую сотню микродронов, которые будут жить в моем теле месяц. С их помощью ККС будет способно отследить меня где угодно.

– Процедуру нужно повторять каждый месяц. – сообщил врач.

– Всю жизнь так, что ли? – вяло возмутился я. К нему я попал уже вымотанный исследователем Вавиловым, и пожилой бюрократкой, которая заполняла на меня ворох формуляров.

– Не обязательно. – пожал тот плечами. – Можно достичь уровня лояльности «гамма», тогда ККС отменит эту процедуру.

– А как мне достичь этого уровня лояльности? – тут же вскинулся я.

– Котят с деревьев снимать! – гоготнул врач, но видя, что я шутку не поддержал, пояснил. – Родине служить, Глебов. Все, как обычно.

В следующем помещении этого бесконечного подземелья, мне прочитали инструкцию, что мне можно делать со своей способностью, а что нельзя. Коротко – ничего нельзя. С оговорками, правда. Если я служу в вооруженных силах, и при наступлении события под кодовым обозначением «прорыв», то можно. С армией было понятно, а вот с «прорывом» – не очень.

Но объяснять мне никто ничего не стал. Сказали, что все это я узнаю после прохождения полугодовых курсов для сверхов, куда мне здесь же вручили повестку. Через два дня я был обязан сесть на военный борт и отправиться куда-то в Сибирь. Точное место, естественно, не называлось. Как обычно у этих помешанных на секретности ребятах, обозначалось оно, как «объект 50/67»

И после этого, наконец, отпустили. Довели до лифта, подняли на поверхность, где меня уже встретил Волков, который и вывел на улицу.

Попрощавшись с капитаном, я неторопливо побрел домой. Причем, внутренне я чувствовал, что иду именно домой. В место, где тепло, безопасно. Где меня любят и ждут, как бы банально это не звучало.

После нескольких дней безостановочно беготни, просто идти, не оглядываясь, и не продумывая каждый свой шаг, уже походило на чудо. У меня такое было в прошлой жизни, когда я первый раз в заграничную командировку летал. Сел в самолет в заснеженном аэропорту в Подмосковье, а вышел наружу уже в Африке. И эта разница между зимой и летом, между которыми стояли каких-то восемь часов полета, воспринималось, как настоящее волшебство.

Так и сейчас. Я шагал и сам не верил этому. Что я снова жив. Что молод. Не беглец. Сверх. Свободен. В общем, довольно сложно объяснить всю эту гамму чувств, которая на меня свалилась этой анапской ночью.

Отдельно не отпускала некая недоверчивость. Она, старая циничная дрянь, ворчала где-то в глубине. Что так не бывает. Что людей, способных превращаться в великанов, не отпускают просто так, взяв лишь обещание явиться. Я велел ей заткнуться, решив просто наслаждаться этим состоянием покоя.

Но разум, привыкший во всем искать подвох, не отступал. И, чтобы занять его хоть чем-нибудь, я принялся размышлять о вещах близких, но все же отстраненных от моих контактов с ККС. О выводах, которые сделал Вавилов, и которыми со мной поделился.

– Семерка. – сказал он. – Потенциальная, но семерка. Даже не знаю, что вам сказать молодой человек. Поздравить или посочувствовать.

– Ну, то что обычную жизнь мне не прожить, я уже понял. – хохотнул я тогда, сообразив, к чему профессор сказал про сочувствие. – А можно больше подробностей?

– Извольте. Чтобы вам было понятнее, я вашу способность рассмотрю в разрезе. Так сказать, препарирую отдельные направление и составные части. Вы биокинетик седьмого ранга. Что это вообще значит, спросите вы? А это, молодой человек, регенерация – раз, метоморфизм – два, и управление массой – три.

– Про первые два я понял, а вот третье…

– Дойдем и до него. – отмахнулся ученый. Итак, первое – регенерация. Она у вас высокая, но не слишком. По шкале Сахарова – шесть единиц. Не буду углубляться в теорию, вам достаточно знать, что раны вы залечить способны практические любые. Потенциально – отрастить конечность, но не рекомендую пробовать. Скажем, кисть или стопу «шестерка» отращивает около полугода.

– И это не слишком высокая? – воскликнул я.

– Ну, девятка, например, отрубленную руку приставит, и уже через минуту вам ею в лицо ударит. А если все же потеряет конечность и вынужден будет отращивать новую, но дело затянется на пару дней, не больше.

Вавилов со значением поднял палец. Я впечатлено покачал головой.

– Но, не забывайтесь и не заигрывайтесь. Потеря сорока процентов тела для вас летальна. Поражение мозга – летально. Сердце и прочие внутренние органы – вариативно. Как повезет.

– Понял.

– Ну, раз поняли, то идем дальше. Метаморфизм – девятка. Об этом свидетельствует и ваша боевая форма. Она полностью адаптивна, то есть на клеточном уровне подстраивается под изменение обстановки. Точнее, будет это делать, когда вы научитесь ею полноценно управлять. Один только вопрос, товарищ Глебов…

– Да?

– Почему именно зеленый гуманоид огромного роста?

– Простите?

– Ваше первый переход в боевую форму. По большому счету, он определил то, как вы будете выглядеть выглядеть при полной трансформации. Изменить это возможно, но очень сложно. Да и не зачем, в общем-то. Какой-то особенной пользы от этого нет. Мне просто по человечески интересно – почему именно зеленый великан? О чем вы думали в тот момент, когда проходили первую трансформацию.

Из вопроса доктора, я понял, что сглупил. Что мог выглядеть, как угодно. И выбрал – подсознательно – Халка, поскольку его образ был в моей памяти.

– Ну, – протянул я. И начал городить одну несуразицу на другую. – Я ведь в армии служил недавно. А там какой любимый цвет? Зеленый! А огромный – реакция на опасность, наверное. А вообще – не знаю! Честно. Как-то не думал об этом.

– Понятно. Ну и третья составляющая ваше способности, товарищ Глебов. Управление массой. Самая противоречивая и антинаучная, я бы сказал. Она у вас восьмого ранга. То есть, позволяет наращивать и снижать ее в очень короткие сроки.

– А откуда она берется и куда потом девается эта самая масса?

– В корень зрите, молодой человек! Из ниоткуда и в никуда! Поэтому я и сказал, что данный аспект биокинеза и является антинаучным. Хотя, конечно же, это не так, просто мы еще не понимаем принципов, на которых она работает, но выглядит именно, как колдовство. Раз – и вы весите под тонну! Хлоп – и уже меньше центнера.

– А сила? – признаться, меня слабо интересовали теоретические изыскания ученых. Работает, и ладно. Обо всем думать будешь – мозг сломаешь.

– Что «сила»? – не понял меня Вавилов.

– Ну, она как-то измеряется? Просто, вы про три аспекта сказали, а про нее – нет. Насколько я сильнее обычного человека?

– Вы, товарищ Глебов, рассуждаете, как дилетант, что вам, в общем-то, простительно. – хмыкнул ученый. – Ну какой может быть уровень силы, подумайте сами? Это часть метаморфизма. Какой объем мышечной массы вы нарастите, насколько плотными сможете сделать свои мышцы, и насколько быстрым сигналом прохождения все это обеспечите, такой и будет ваша сила. Без метаморфизма, вот прямо сейчас, ваша сила равна обычной для молодого человека в прекрасной физической форме.

В общем, хотя Вавилов от меня ничего и не скрывал, с удовольствием поясняя сложные моменты, понял я не так уж и много. В обычном состоянии, я равен по возможностям любому своему сверстнику. Меня можно вырубить, ударив по затылку, и заставить согнуться от боли, пнув в живот или между ног. Но! Это если я не буду готов к удару. В противном случае, я могу (в теории) нарастить в месте удара броню, причем моментально.

Только вот как это делать – этого ученый не сказал. Мне предстояло научится этому самостоятельно. В тренировочном лагере для сверхов, спрятанному где-то в сибирской тайге. Под руководством опытных инструкторов, которые помогут раскрыться моему потенциалу.

За этими мыслями, я и не заметил, как добрался до дома. Остановился перед калиткой, не решаясь войти. Глупость, если подумать! Зоя Витальевна мне, старику в теле молодого мужчины, не родная мать, а я волнуюсь, словно бы наше биологическое родство что-то меняет. Как она примет блудного сына, который не успев получить сверхспособности, тут же влез в самую гущу бандитских и шпионских разборок? И как отреагирует, когда скажу, что уже через два дня мне нужно снова улетать на полгода?

Волков сказал, что матери позвонили, и предупредили обо мне. Без подробностей, но с оговоркой, что «сын ваш, Зоя Витальевна, очень помог следствию». Так что она сейчас сидит и ждет меня. Точно не спит. А я не решаюсь войти.

Не без труда поборов эту непонятную робость, я толкнул калитку и вошел во двор. Дверь в дом поменяли, но так и оставляли не запертой – заходи, кто хочет. Это я и сделал, сразу же оказавшись в залитой светом прихожей. А миг спустя – в объятиях маленькой женщины.

– Весь в отца. – через несколько минут после встречи, я уже был усажен за стол, а Зоя Витальевна призраком металась по кухне, собирая что-то, чем можно накормить молодой растущий сверхорганизм. – Тот тоже постоянно влипал в неприятности! Чудо, что дожил до сорока и сына успел вырастить!

Отец у Виктора был профессиональным военным – это я от мамы узнал. Погиб на задании, в какой-то стране третьего мира, где военные специалисты Советского Союза боролись с влиянием Британии. Произошло это уже пять лет назад, поэтому говорила о муже Зоя Витальевна без боли в голосе.

– Мам! – против воли вырвалось у меня сыновье-возмущенное. – Я, как будто специально!

– А он тоже не специально! – передо мной появилась тарелка с нарезанным сыром, мясом и овощами, которой я тут же занялся. – Вообще не специально! Но там, где другой бы прошел спокойно, Виктор обязательно либо хулиганов встретит, либо собаку, тонущую в пруду. Наследственность, ничего не попишешь.

Она суетилась, скрывая за этим радость от встречи и боль грядущего расставания. О том, что мне нужно лететь в Сибирь, я сказал почти сразу, как в дом вошел.

– Лена заходила, кстати. – сменила она тему.

Странно, но как только она произнесла это имя, в голове моей возник не образ студентки, красавицы и комсомолки, которая должна была дождаться парня из армии, а немецкой разведчицы Хелены. На которую я, как ни удивительно, запал.

– Угу. – промычал я в ответ. – Видел ее.

– И что?

– В смысле?

– Вы точно расстались?

– Мам, давай вот без этого! Да, расстались и сходится не собираемся. И вообще, закрыли эту тему.

Еще некоторое время поговорив с мамой, я сытый и довольный, отправился спать. А наутро обнаружил на своей «польке» сообщение от немки. Хелена предлагала встретиться в районе обеда, и поговорить.

Уж не знаю, гормоны ли это молодого тела, или я и в прошлой жизни, дожив до седин, был влюбчивым дураком, но читая написанные девушкой слова, я почему-то чувствовал себя страшно довольным. От того, что понимал, раз она пригласила на встречу, я тоже интересен ей. Считай она меня просто контактом, одним из людей, с которых ее свела служба, этого сообщения бы не была.

В общем, я написал ей в ответ, что согласен. И в качестве места встречи предложил то кафе, где у нас было свидание.

На завтрак мама напекла оладьей, которых я умял, наверное с десяток. Со сметаной, да с абрикосовым вареньем – чудо просто! Заодно обсудил с Зоей Витальевной программу оставшихся мне двух дней «на свободе». Под конец, я сказал, что в двенадцать у меня встреча.

– С девушкой? – каким-то незадокументировнным женским чутьем мама сообразила, что иду я не с друзьями пиво пить. А может лицо у меня было слишком довольное.

– Ага.

– И когда только успел?! – всплеснула она руками.

Лицо у женщины было осуждающим, но тон при этом – гордый. Мама, одно слово.

– Но вечером – ужинаем дома. – заявила она. – Впрочем, если хочешь ее привести…

– Не уверен, что она захочет. Там… сложно все.

Объяснять этой милой женщине, что у меня странным образом закрутился роман с агентом разведки другой страны (пусть бы и дружественной), я не собирался. Она, впрочем, особо и не выспрашивала.

Хелена пришла на встречу в том же образе, в котором я увидел ее впервые. Легкое летнее платье, роскошные черные волосы, неуверенная улыбка на лице при моем появлении.

Я решил, что играть в оскорбленную невинность не буду. То есть настоящий Виктор, который с девушкой порвал, потому что она его из армии не дождалась, уйдя на комсомольскую стройку, именно так бы и сделал. Сидел бы надутый, если бы вообще явился. Но мне особой надобности изображать обидчивого молодого человека уже не было.

– Привет! – я сел напротив нее. – Рад тебя видеть.

– Вчера мне так не показалось. – она хмыкнула, намекая, что во время нашей последней встречи, я ее матом обложил и отправил в известном каждому русскому направлении.

– Стресс. Прости. – пожал я плечами. – Не ожидал, знаешь ли, что моя подруга окажется германской контрразведчицей.

– Ты тоже не сразу мне открылся. – произнесла она. – И ты прости. Но я не могла…

– Хелена, мне вчера твой коллега все объяснил. Зла не держу…

– Но?

– А ты уверена, что тут есть «но»?

– Я неплохо знаю русский, чтобы почувствовать некую недосказанность.

Теперь уже я хмыкнул.

– Но я не знаю, как тебя с собой вести дальше. – сказал честно. – Просто не понимаю и все.

Она смущенно улыбнулась. Не знаю, насколько все это было игрой, но выглядело чертовски мило. У Хелены была светлая кожа, поэтому румянец проявлялся очень заметно.

– Задаешься вопросом, кто мы друг другу после всего этого? – проницательно спросила она.

Я кивнул. Было бы интересно узнать, как к этому относится девушка. Для себя я решил, что она мне нравится, но умерено, без разбитых сердец при расставании.

– Друзья? – предположила Хелена. – Все прочее довольно бесперспективно, ты сам это понимаешь. Я завтра улетаю в Берлин с докладом, после чего вернусь к работе. Ты послезавтра отправляешься в Сибирь на полгода. Так что, друзья, я думаю. Если ты не против.

– Ну, это очень практичный немецкий подход! – рассмеялся я. – Нет, я не против. Значит ты улетаешь, узнала, что я тоже буду долго отсутствовать, и решила позвать на прощальное свидание?

Что меня устраивало полностью. Глупо предполагать, что у нас бы с ней что-то вышло.

– Не совсем. – девушка чуть наклонила голову набок. – Еще я должна тебе кое-что рассказать. Про этот твой лагерь. Волков не имел права, но я то законами вашей страны не связана.

– Так. – немного напрягся я. – И что же это?

Хелена некоторое время помолчала, после чего произнесла.

– Ты ведь уже встречался с демонами? – видя мой недоуменный взгляд, она пояснила. – Те мутанты, с которыми ты сражался в Кутке. У нас их называют демонами.

Глава 4

Немного обескураживающий переход. Честно говоря, я рассчитывал на прощальное свидание, которое могло закончится в каком-нибудь гостиничном номере. Не то чтобы это была какая-то доминирующая идея, но – какого черта! Как говорил один известный в моем Союзе киношный персонаж: «Вы – привлекательны, я – чертовски привлекателен!»

А девушка как кирпичом по лбу заехала. Демоны! Серьезно? Сверхов в этом мире был недостаточно, так сюда еще и адских тварей завезли?

– Хм. – протянул я. – Ну пусть так. Встречался. Почему демоны, кстати? Как по мне, ничего потустороннего в них нет. Больше похожи на плоды чьих-то безумных экспериментов в сфере генетики.

– Да просто кто-то первым назвал их так, вот и прилипло. – отмахнулась Хелена. – Но не в названии дело. Понимаешь, какое дело. Твоя учебка… Она ведь совсем недавно была создана. Я подняла наши данные, сопоставила факты – ей и года нет.

– И что?

– И туда свозят сверхов со всей страны. Таких же вот «случайных», как ты. На черных рынках по всем странам сейчас множество контрабандного препарата ЕМ. В Союзе нет такого наплыва, но тоже что-то просачивается. Нет-нет, да и появляются такие вот уберы, вроде тебя. Которые не запланированы и без воли властей появились. Все, кого ККС находит – готовых сотрудничать, естественно – потом оказываются там.

– Что логично, нет? – я все еще не понимал к чему вела девушка. И так было понятно, что мой случай не уникальный. Да и желание «контролеров» обезопасить общество, убрав подальше не вполне контролирующих свою силу сверхов, тоже было вполне понятно.

– Одновременно фиксируется большое количество событий, называемых «прорывами».

А вот это слово я слышал. «Событие», о котором мне не стали ничего рассказывать, сказав лишь, что я все узнаю в учебке. Ситуация, в которой я могу применять свои сверхспособности без оглядки на ККС.

– И-и? – беседа, которая должна была стать прелюдией к прощальному свиданию, стала увлекать меня все больше.

– И наши специалисты, – имея в виду свою «контору», сказала Хелена, – связывают возросшее количество сыворотки на черном рынке с этими самими прорывами. Больше тебе скажу – «штази» рассматривает возможность создания такого же учебного лагеря на территории Германии. Сам понимаешь почему.

Я кивнул. После ее последней фразы у меня в голове все сложилось. Больше доступной сыворотки – больше сверхов. Больше прорывов, чем бы они не были, которые приводят к появлению тех самых демонов-мутантов. Учебные лагеря новоиспеченных суперов. Все это действительно жемчужины с одной нити.

– В лагере готовят противостоять демонам.

Девушка молча кивнула.

– Одного не пойму. – признался я. – Получается, что весь этот контрабандный препарат ЕМ – его распространение негласно одобрено? Чтобы получить большее количество сверхов, которые могли бы сражаться с мутантами?

– Путаешь причину со следствием. – покачала головой Хелена. – События типа «прорыв» стали проявляться именно благодаря возросшему количеству сыворотки в свободном доступе, и большому количеству новых сверхов.

– Как это?

И девушка как смогла, объяснила. С ее слов выходило, что первые прорывы появились сразу после Великой Отечественной войны. Точнее, в тот период, когда сторона победителей, забравшая себе нацистскую разработку, начала с ней экспериментировать. В те времена одно с другим еще не связывали. Просто иногда, довольно редко, на самом деле, в глубине полностью контролируемой территории какой-нибудь страны, стали появляться группы чудовищ.

Не сразу, но специалисты отметили, что монстры всегда шли туда, где каким-то образом проявляли себя сверхи. Жили, сражались, собирались вместе для отдыха – в конце шестидесятых, говорят, были очень популярны съезды и конвенты суперов. В общем, чуяли их. А добравшись – нападали.

Чем больше становилось сверхлюдей, тем чаще случались прорывы. Само это слово стали использовать уже в семидесятых, когда, наконец, удалось выявить один из источников появления демонов. Кстати, именно поэтому их и стали так называть – выходили они словно бы из прорехи в воздухе.

– От широкой общественности, как ты понимаешь, это все тщательно скрывается. – закончила Хелена. – Никому не нужна паника, которую может посеять сообщение о том, что откуда-то из другого измерения, в наш мир приходят монстры. Раньше с ними справлялись состоящие на службе у государства сверхи. Теперь, получается, их уже не хватает. Поэтому, я тебя очень прошу. Когда вам будут давать эту информацию в лагере, сделай вид, что ты ее услышал впервые, хорошо?

– Буду нем, как рыба. – пообещал я.

– И еще. – продолжила она. – Будь там осторожен. Те сверхи, с которыми ты будешь проходить обучение, они не из самых благополучных слоев общества.

Ну, я где-то так и предполагал. Хорошие мальчики и девочки не станут пить мутную жижу неизвестного происхождения. Они ездят на комсомольские стройки, служат обществу в качестве дружинников, старательно учатся и все такое прочее. Им незачем рисковать своей жизнью на ставке один к трем, чтобы получить призрачный шанс обрести «экстраординарную мутацию».

Да и зачем они, эти сверхсилы? Ну, серьезно! Одни же проблемы и куча головной боли. В развитом социализме моего нового дома гораздо проще прожить без них. Я бы, будь у меня выбор, отказался.

Так что я понимал, о чем говорила Хелена. Контингент на секретной базе будет впечатляющий. Отбраковка – так называл подобных людей мой первый инструктор по боевой подготовке. Но не обычная, а со сверхспособностями. Так что ухо нужно держать востро.

– Спасибо за предупреждение. – кивнул я, накрывая ее ладонь своей. – Скажи, а какие у тебя планы на сегодняшний день?

Будущее – оно где-то там. Близко, но не так сильно, чтобы я в один из своих последних дней на гражданке тратил на него слишком много времени. Предупрежден – отлично. Но забивать этим голову сейчас, когда напротив тебя сидит молодая красавица, глаза которой игриво прищурены? Ну уж нет!

– Я свободна до завтрашнего вечера. – ответила она, переплетая свои пальцы с моими. – Есть предложения?

– И много. А потом, если захочешь, можно заскочить домой, познакомится с моей мамой.

– Потом?

– После… реализации предложений.

– Вот даже как? – она вскинула брови, после чего вдруг построжела лицом и серьезным голосом произнесла. – Это очень ответственный шаг, Виктор. Вести девушку знакомится с родителями после столь непродолжительного знакомства. Ты же не собрался меня замуж звать? Я слышала, вы, русские, очень скорые в таких делах. Не успеешь оглянуться, а ты уже беременна третьим…

Впрочем, долго удерживать эту суровую мину на своем личике она не смогла. Рассмеялась прежде, чем закончила говорить. Я тоже улыбнулся, поддерживая шутку.

– Ну что ты, милая! Мы не такие уж страшные, как вы там в европах своих считаете. Да и я не готов отрывать тебя от карьеры контрразведчика. Все просто и банально. Времени осталось мало, а я бы хотел уделить его двум дорогим мне женщинам. На ужин мама просила быть дома. Семейный ужин и все такое – я все-таки на полгода уезжаю, и неизвестно буду ли иметь возможность хотя бы написать ей. Так что она заранее начинает скучать.

– Какой хороший и почтительный сын! – девушка приложила руку к груди и соорудила на лице умиленное выражение. – Это очень… вдохновляет, знаешь ли! А она не будет против, если на ваш маленький семейный ужин заявится иностранная шпионка?

– Ну, если ты ей об этом не скажешь, я тоже буду молчать.

– Хорошо. Думаю, ничего страшного в знакомстве с матерью своего русского друга не случится. Но сперва… Что ты там говорил о предложениях?

– Да, предложения!

Двое суток пролетели, как один миг. Большую часть времени, я провел с Хеленой. Лишь пару раз мы проведали Зою Витальевну. Первый раз – на том самом запланированном ужине. Сказать, что мама удивилась гостье – ничего не сказать. То есть она понимала, что ее сын не долго будет холостяковать, но немка?

Однако, в первые же минуты, Хелена очаровала мою мать. Теперь-то ей не было смысла притворяться, по-русски она разговаривала с совсем незаметным акцентом. Так что уже через полчаса я был забыт, а женщины проболтали друг с другом до полуночи. Мне разрешалось лишь иногда вставлять междометные фразы, а один раз и вовсе быть изгнанным на улицу – девочкам приспичило поговорить на темы, которые меня не касались.

Не знай я, кто такая Хелена, может и напрягся бы – так будущая супруга может говорить со свекровью. Однако, с этой стороны мне точно не было чего опасаться. Каким бы не было мое высокое самомнение, я прекрасно понимал, что выбор между мужчиной и службой она сделает однозначный.

А на втором визите настояла сама немка. Сказала, что моя мама ей очень понравилась, и она хотела бы с ней попрощаться перед отлетом. Мне потом их пришлось друг от друга буквально отрывать, а то бы храбрая и хитроумная шпионка опоздала бы на свой самолет.

Все остальное, что происходило в эти два дня, можно было емко уложить в одно слово. Только вот смыслов оно бы содержало бы такое великое множество, что не хватило бы и сотни исписанных листов.

Проводив подругу и немного взгрустнув по этому поводу, я тряхнул головой – жизнь продолжается! – и отправился домой. Где провел последний день свободной гражданской жизни в компании с Зоей Витальевны. Кто-то мог бы сказать, что молодому мужчине стоило бы чем-то другим заняться в такой момент. Нагуляться, например, с запасом. Но такого умника, к счастью, рядом не оказалось. И глупых жертв не случилось.

А на утро я отправился все в тоже здание городской управы КГБ, откуда меня автобусом отвезли на военный аэродром. Там усадили на военный же борт, который вез какой-то тяжелый, упакованный в герметичные контейнеры груз, и отправили в Сибирь. Шесть часов полета – два в воздухе, два в безымянном аэропорту, где контейнеры забрали, и еще два в воздухе – после чего я, наконец, вышел в той части нашей страны, с которой прочно ассоциируется все русское у иностранцев. Сибирь или, как они говорят, Сайберия.

Военная база. Сколько я их повидал в своей прошлой жизни. В пустынях, в джунглях, в горах или вот, как сейчас – в тайге. Все они, если разобраться, одинаковые. Военные – люди прагматичные и разного рода красотам и стилю, всегда предпочтут функциональность. Мне кажется, что если я когда-нибудь попаду на форпост пришельцев, то и там смогу без труда ориентироваться. Настолько схожим образом мыслят разумные в форме.

Так что, выйдя из самолета, я без удивление оглядел ровный прямоугольник из десятков приземистых построек, окруженных бетонным забором с колючей проволокой поверху, и безошибочно обнаружил штаб, куда мне надлежало явиться. Но и шагу в его направлении не сделал – меня уже встречали.

Молодой лейтенант стоявший у трапа производил впечатление вчерашнего выпускника из военного училища. Причем, такого, который до этого, еще и в суворовском проучился. Полевая форма сидит, как влитая, ботинки с высоким берцем начищены так, что зайчиков пускают, а черный берет заломлен лихо, но одновременно с тем, не нарушая требований устава.

Лицо у парня было приятное. Открытое такое, простое. Такое можно печатать на плакатах в военкоматы. Единственно, молодой слишком. Лет бы десять ему накинуть, и было бы оно идеально мужественным и одухотворенным. А пока – восторженно-щенячье.

«Особо тут только не умничай! – напомнил я себе. – В твои двадцать небольшим ты выглядишь точно так же!»

– Виктор Глебов? – спросил он меня.

Я подавил желание оглядеться – вроде один летел, зачем уточнять. Но не стал этого делать. Вояки, особенно такие вот молодые – страшно обидчивые существа. И шуток не понимают. Сам таким был.

Поэтому я кивнул и улыбнулся.

– Все верно, я Глебов.

– Приветствую. Лейтенант Слепцов. Следуйте за мной, товарищ Глебов. – лейтенант тут же сделался собранным и деловитым. – Командир части вас ждет.

А ведь только что меня глазами ел – еще один сверх прибыл. Ну, и ладно.

Штаб оказался ровно тем зданием, которое я приметил на выходе из самолета. Два этажа, на первом кабинеты военных бюрократов, без которых не взлетит ни одно доброе дело, на втором рабочие места командира, его замов, ленинский уголок и все. Флага части, например, я не увидел, хотя он, обычно, именно тут, на выходе с лестницы, и должен находится. За исключением особо секретных подразделений и в случае, если они являются подразделением более крупного формирования. Вроде, разведрота такого-то полка.

– Сюда, товарищ Глебов. – лейтенант открыл передо мной дверь в приемную, сам же остался в коридоре. – Направо.

Ну, направо так направо. Могу и налево, мне так-то непринципиально. Тем более, там тоже дверь была, только не командира части, а его заместителя. Майор Петров. А командир у нас – подполковник Боширов. Да вы издеваетесь! Как эта парочка из моего мира, скорее мифическая, чем настоящая, оказалась здесь? Впрочем, фамилии-то распространенные, просто забавное совпадение.

– Разрешите? – Виктор срочку недавно отслужил, так что, как себя вести в таких кабинетах, должен понимать. – Курсант Глебов прибыл по месту прохождения учебы. Вот предписание.

Подполковнику Боширову было около сорока пяти лет. Подтянутый, крепкий, с цепким взглядом и лицом бульдога. Ну, серьезно! Еще и смотрел так хмуро, как только представители этой породы могут. Одет он был в полевую форму без знаков различия, черные волосы стриг почти под ноль по причине появления залысины в центре.

– Служил? – не здороваясь уточнил он.

– Так точно! Полгода, как на гражданке, товарищ подполковник! Воздушно-десантные войска!

– Тогда орать прекращай, Глебов, не на плацу. И садись. Что служил – это хорошо. Хоть один в вашем стаде будет иметь представление о дисциплине и субординации. А вот, что в ВДВ – это плохо.

– Почему, товарищ подполковник?

– Дурные вы там. – сморщился Боширов, отчего стал еще больше походить на бульдога. – Лихие и придурковатые. Но это ничего.

Он помолчал, разглядывая на столе мое бумажное личное дело. Явно не только что начал его изучать, этот взгляд так, для создания нужной атмосферы. А так он и тип мой знал, и ранг, и все, чем я занимался. Но спросил все же.

– Значит, Силач.

– Биокинетик, товорищ полковник.

– Не умничай…

– Есть не умничать!

Ну а что? Он сам сказал, что мы, десантники, народ лихой и придурковатый, значит будем соответствовать. Я лично к Войскам Дяди Васи особого пиетета не испытывал, но знал ребят, которые были выходцами оттуда. Нормально их там учили. Может, тут какие-то особенности? Просто традиционные разногласия между родами войск?

– И в боевую форму с трудом входишь?

– Несколько раз получалось. С выходом проблем чуть больше.

Дежурный разговор. Явно, он меня не для этого лично принял сразу по прилету. И я не ошибся. Через еще несколько таких же исполненных смысла фраз, он произнес.

– Коллеги твои, – на первом слове он снова сморщился, – те еще бестолочи. Считай, каждый под приговором ходил, один так и вовсе малолетка. И две девчонки еще… Из всей вашей братии, ты один мне кажешься нормальным. Как смотришь на то, если я тебя над ними поставлю старшим? Вроде комзвода, но без звания. Кто-то должен эту банду в руках держать. А ты у нас и срочку служил, и органам в сложном деле помощь оказал. То есть, со стержнем парень. Думаю, сдюжишь.

Вот, значит, что он придумал! Ну, спасибо, удружил! А оно мне надо, за других отвечать? Тут с собой-то самим не всегда все гладко!

Но что хорошо, опять же, с военными – на каждый чих у них есть процедура и регламент.

– Это приказ, товарищ подполковник?

Лицо бульдога сообщило мне, что нет. На нем прямо написано было – ну вот чего ты начинаешь, нормально же сидели, общались, как люди. А все потому, что не может он мне приказать. Формально я гражданский, и здесь лишь прохожу обучение. Решу потом или нет с армией или ККС судьбу связать, тогда, да. А пока – извините!

– Значит так, Глебов! Слепцов проводит тебя в расположение чудиков. Познакомишься с ним сам. Занятия индивидуальные, но групповая часть, на слаживание, тоже есть. По ней ты отстал, и надо наверстывать. План получишь в канцелярии, на первом этаже. С инструктором познакомишься там же, их кабинеты рядом с бухгалтерией. Свободен!

Обидел дядьку. Не дал ему часть ответственности с себя спихнуть.

Глава 5

Слепцов ждал сразу за дверью. Вид у него был такой, будто именно он мой инструктор, и ему не терпится поскорее приступить к занятиям. Энтузиазм от него просто волнами бил.

– Бухгалтерия – встать на учет и питание. – скучным голосом произнес я, чтобы немного притушить этот фонтан. – Учебная часть – инструкторы и план занятий. Проводите, товарищ лейтенант?

– Конечно!

И мы отправились в путь. Это только гражданский думает, что он приедет в военную учебку и как начнет там сразу заниматься и учиться! Нифига, дорогие мои. Армия – это прежде всего бюрократия. И я потратил целых два часа просто на то, чтобы пройтись по трем кабинетам.

Но в итоге – меня заселили, дали отмашку на прокорм, и рассказали, как будет проходить процесс обучения. Ничего сложного. Подъем в шесть утра и – «на месте я тебе все расскажу!»

Последняя фраза принадлежала коренастому капитану, в глазах которого можно было прочесть все горячие точки и негласные военные конфликты, где его «никогда не было». Если уметь читать, конечно. Настоящий пес войны – я сам когда-то таким был. Звали его капитан Резник.

Рассусоливать он не любил и не умел, а потому выдав глубокую мысль про тех, кто рано встает, и что им за это бывает, выпроводил меня из кабинета. Где сидел, к слову, один – остальные инструкторы на занятиях были?

– Расположение? – мой провожатый, отданный мне на весь вечер, как он сам сказал, немного энтузиазм порастерял. Но все равно в нем его было еще слишком много.

– Столовая. Вы, товарищ лейтенант, сами-то ужинали?

– Нет.

К столовой шли мимо плаца, где как раз происходило вечерняя поверка. Собрался весь личный состав – что-то около полутора сотен человек. Как я уже знал из объяснений Слепцова, изначально тренировали тут не сверхов, а «специалистов различных профилей». Что, если это с военного на русский перевести, означало подготовку диверсантов по линии КГБ, и, как ни странно, спецназ ККС. Тех, кто потом должен был бороться со сверхами.

А потом, когда начался всплеск «обращений» – это летеха так мутацию после препарата назвал – решили на этой же базе и тренировки супергероев устроить. Как по мне, то очень странное решение. Плюсы есть. Кэкээсный спецназ в условиях приближенных к боевым сможет ознакомится с возможностями сверхов. Но и минусов хватало. Главным, я бы назвал осведомленность уберов о тактике спецназа.

Бойцы на плацу стояли тремя группами. Самая крупная даже не во вполне военной форме, а в черно-синих полевых комбезах ККС. Человек сто, навскидку. Порядка тридцати диверсантов – в обычных камуфляжах, и двадцать в серой, немного похожей на тюремную робу, форме. Судя по тому, что там были не только молодые мужчины, но и подростки с девушками, смотрел я сейчас на своих, как выразился Боширов, коллег.

– После построения все по расположениям разойдутся. – поведал лейтенант. – Поедим, и я вас провожу к… вашим.

– В казарму?

– Да. У сверхов отдельное здание. Чуть поодаль от остальных.

Столовая тоже не удивила. Стандартный зал с линией раздачи, которую следовало проходить с подносом. По случаю того, что ужин уже давно прошел, меня сегодня этот сервис миновал. Худенькая и улыбчивая тетушка лет сорока пяти, просто поставила перед нами две больших тарелки, на которых уже лежали по порции вареной гречки, политой гуляшом. Компот в алюминиевых кружках и по паре кусочков хлеба тоже прилагался.

– А вкусно! – отметил я, когда мы с лейтенантом уселись за стол и приступили к трапезе.

Гуляш и правда был хорош. От армейской еды такого не ждешь, как правило.

– Часть небольшая. – пояснил Слепцов между двумя ложками. – Поварихи из местных, тут в паре километров поселение старообрядцев живет.

– И они на военных работают. – удивился я.

– Ага. А что такого?

Я мотнул головой, мол, нормально все. Сам же занес в таблицу несовпадений этого мира с моим еще один пункт. Наши старообрядцы избегали всяческих контактов с властями, но здесь, как выясняется, было не так.

И, наконец, я оказался у дверей располаги сверхов. Одноэтажное здание барачного типа, быстровозводимый объект. Было заметно, что поставили его недавно, оно единственное не укладывалось в строгий и логичный план военной базы.

– Дальше сами?

Лейтенант старался, чтобы в его голосе не прозвучала дрожь. И ему это вполне удалось. Почти. Я лишь по позе спешащего уйти отметил, что Слепцову тут не по себе.

– Да, вполне. – кивнул я. – Спасибо за помощь, товарищ лейтенант.

И толкнул дверь.

Тумбочка дневального – пустая. Взлетка. По правую руку вход в санузел, совмещенный с умывальником, по левую – ряды двухъярусных кроватей. Пара дверей по коридору, вероятно, ленинская комната, бытовка и кабинет командира подразделения.

– Новенький!

Крикнул дневальный – рыжий, с лицом усыпанным веснушками, паренек лет двадцати. На «тумбочке» он не стоял, терся рядом с дверью. И, складывалось такое ощущение, что находился он больше на шухере, чем исполнял требование устава.

– Хлеборезку бы прикрыл, горластый. – посоветовал я ему негромко. – Я встречу с церемонийме́йстером не заказывал.

– Че сказал? – тут же взвился конопатый.

Из глубины расположения уже выдвинулась группа из четырех человек. Местный комитет приветствия, надо полагать. Они же – здешние альфачи и заводилы. М-да, расслабились они тут, подпол тут, похоже, вообще все на самотек пустил. Что довольно странно для части, где готовят диверсантов и спецназ ККС. Больше на зону какую-то похоже.

– Ты слышал, малой. – отозвался я. – Или компот с ужина в ушах остался?

– Да я тебя!.. – при этом рыжий двинулся не в мою сторону, а к приближающейся четверке. Ну, правильно, гуртом и батьку бить проще.

– Вечер добрый, уважаемые. – громко, но не криком, поприветствовал я альфачей. – Меня зовут Виктор Глебов.

Комитет по встрече я уже опознал. Инструктор, капитан Резник, мне показал личные дела тех, кто верховодил в стане сверхов. Хитро так прищурившись, посоветовал с ними не связываться. Мол, это у меня табельное оружие с разрешением на применение, а ты с ними, что делать будешь? Подначивал, не иначе.

Так что, лица были знакомые. Самый высокий в группе – Родион Одинцов. Бегун пятого ранга. Покруче на порядок того несчастного ублюдка из банды Карыча, который умер от разрыва сердца. Будь на месте Шустрого этот парень, я бы вряд ли смог добраться озера и спасти Зою Витальевну – забил бы он меня, нафиг. Теперь – просто опасный противник, с которым я вполне могу справится, если не буду зевать.

Он у них был лидером. Иван Кабанов и Илья Абрамов – похожие друг на друга, словно братья-погодки, его правой и левой рукой. Кабанов – Силач, четверка. Что-то вроде того же Карыча, но с упором в физическую силу. Абрамов – метоморф-анималист, пятерка. Умеет превращаться в довольно крупных и не вполне обычных зверей, включая тех, которых в природе не существует. Например, в тигра с железными когтями.

Рыжий дневальный тоже был метоморфом – но более слабым. Олег Пахомов, четверка, допель. Мишаня один в один. Уровень опасности в прямом столкновении никакой, поэтому шнырем у сильных и подрабатывает.

Последний, невзрачный и хлипкий на вид подросток – Стрелок. Единственный энергет в этом царстве биокинетиков. Шестнадцатилетний Андрей Белоусов управлял огнем. К счастью, ранга он был невысокого, всего четверка, то есть мог выдавать сполохи огня, но не был способен накрыть большую площадь пламенем, как та же Зима льдом.

Про других сверхов в этом зверинце я тоже читал. Но особого внимания им не уделял. Большинство из них молча приняли лидерство этой пятерки, и не особенно отсвечивали, а значит и интереса на первых порах не представляли.

Самое паршивое, что пятерка была откровенно уголовной. А значит и свою систему взглядов так или иначе распространяла на остальных сверхов в учебке. И отношение к ним было двойственное. С одной стороны – Родина сказала сделать из них пламенных бойцов, и военным только под козырек осталось взять. С другой же – вот как с ними управляться? Пристрелить кого-нибудь для демонстрации того, что все серьезно?

В общем, понятно стало, почему Боширов так хотел мне всучить должность комвзвода.

Мои сто восемьдесят сантиметров, спортивная фигура и дружелюбное начало беседы сыграли в плюс. Никто не кинулся втаптывать меня в пол, демонстрируя место в пищевой цепи. Начали с разговоров, то есть с эмоционального прогиба.

– Ты чего дерзкий такой? – прогудел Абрамов. – Вошел в чужой дом, давай сразу грубить.

– Знаешь, что мы с такими делаем? – подключился второй зам Бегуна, Кабанов.

– Нет. – честно ответил я. – Не просветишь, здоровяк?

Одинцов пока молчал, отдавая инициативу своим подручным. Пахомов тоже не лез, он свою роль выполнил, и теперь ждал развития событий. Один только Белоусов, тот самый энергет, едва заметно усмехнулся. Как мне показалось, довольно. Кажется, компания, к которой он примкнул, ему не слишком нравилась. Но он понимал, что других вариантов попросту нет, и помалкивал. При этом тихо радовался, когда кто-то давал альфачам отпор.

– Могу показать.

Абрамов прямо на глазах стал обрастать густой коричневой шерстью. Его руки удлинились, ладони превратились в лапы, а вместо пальцев показались острые, загнутые вовнутрь когти.

– Ну, так я тоже могу.

Не дожидаясь окончательного перехода морфа в боевую форму, я вытянул правую руку, превращая кулак на ней в увесистую дубинку. Таким, если по голове прилетит, мало не покажется. Может и череп треснуть, хотя, скорее, шейные позвонки не выдержат. Именно так это и произошло с одним из помощников Корейца на заброшенной автобазе.

– Огонек! – лениво процедил Бегун.

Подросток, стоящий позади всех, скривился – не нравилось ему это прозвище. Но послушно воспламенил кисти рук и сделал шаг вперед.

– А не боитесь сжечь тут все, ребятки? – поинтересовался я. – Или закончим писюнами мерится и я пойду устраиваться на своем месте?

Нет, я знал, что это предложение никто всерьез не воспримет. Но озвучить его я был просто обязан. Просто, чтобы совесть потом была чиста.

Сказать по правде, схватки со всей пятеркой я не слишком опасался. Да, количество имеет свойство переходить в качество, и пятеро низкоранговых бойцов вполне способны завалить одного высокорангового. Но… Тут больше психологический аспект. Они – мелкие уголовники, скорее даже, правонарушители. Трудные подростки, катившиеся по наклонной дорожке куда-то на дно общество, но выхватившие лотерейный билет, подаривший им сверхсилы.

А я – убийца. Не прямо хрестоматийный, который хладнокровный. Но отнятие чужой жизни давно перестало быть для меня моральным барьером. Если понадобится, я это сделаю без колебаний и душевных терзаний. Причем, спокойно и без криков ярости. Просто потому, что так в текущих обстоятельствах, надо.

Они – нет. За кем-то из этой пятерки вполне могут быть трупы. Но, уверен, своих скелетов они создавали в состоянии аффекта, а не потому, что так решили.

– Ты пойдешь, когда я разрешу. – произнес Одинцов. – Ты, Глебов, должен понять, как тут все устроенно.

И этой фразой лидер альфачей провел черту. Не будет никаких разговоров. Все закончится так, как хочет он. Новенький станет очередной послушной единицей в личном войске Родиона. Или отправится в санчасть. В лучшем случае.

Так что я не стал дослушивать, какие правила общежития устроили эти молодые отморозки в отдельном расположении для сверхов. Рванул вперед и врезался в группу людей, сбивая их, как шар в боулинге – кегли.

До скорости настоящего Бегуна я не дотягивал даже близко. Но мышцы ног, получившие приказ на перестройку, все же могли дать достаточно резкий рывок, от которого обычному человеку увернуться было очень сложно. Практически невозможно, я бы сказал.

Так и вышло. Кабан с Абрамом отлетели к стенам, Огонька я лишь слегка толкнул в сторону, не желая калечить человека, который мог бы стать мне союзником в будущем, А вот Рыжему – не люблю допелей! – отвесил смачного леща, от которого бедолага свалился и, кажется, вырубился.

Только Бегун остался на ногах. Он неуловимо, размазываясь в воздухе, сместился в сторону, и сразу же попытался контратаковать. Я не стал уворачиваться, кинув все силы в наращивание кожных покровов, как мне показал профессор Вавилов. В результате Родион нанес мне сразу же четыре удара по корпусу. Когда же появился, одна рука у него свисала – кулак был сломан.

– Ты бы поосторожнее, парень. – посоветовал я ему с усмешкой. – Понимаю, у тебя регенерация неплохая, но все же поберегся бы.

– Да я тебя! – выкрикнул он, и снова размазался в воздухе.

Ожидая примерно такой реакции, я присел на одно колено, вжал голову в плечи, и позволил Бегуну провести еще одну серию ударов. А когда он вывалился из своей «невидимости», тряся вторым разбитым кулаком, поднялся.

– На каждую быструю задницу… – сообщил я ему народную мудрость. – Прекращал бы ты это, Родион. Я ведь так целый вечер могу.

У меня не было цели всех побить и утвердить свою власть над этой располагой. Мне просто нужны были приемлемые условия для жизни в ближайшие полгода. И все вполне могло бы получиться, если бы несчастный придурок Одинцов, не решил пойти до конца.

Проблема таких вот лидеров – нужно постоянно доказывать свою силу. Каждое поражение – разрушение репутации. Особенно, если последняя построена на банальном притеснении более слабых.

А «взлетка», между тем, заполнилась зрителями. Все, не участвующие в драке сверхи, высыпали на середину расположения, и внимательно наблюдали, чем закончится столкновение новичка и группы, которая держала тут флаг.

Сломанные кости в руках Бегуна срослись очень быстро. Наверняка, регенерация у него была не меньше шестерки-семерки. Но нападать так же глупо, как делал раньше, он не стал. Вместо этого принялся кружить, давая своим подручным подняться с пола, и вступить в схватку.

Абрамов кинулся на меня снизу, на лету превращаясь во что-то из семейство кошачьих – то ли пуму, то ли пантеру. Я сумел поймать его в прыжке, позволив челюстям впиться в предплечье, а другой рукой треснул между глаз.

Метод борьбы с дикими собаками оправдал себя и здесь. Получив по кумполу, оборотень поплыл – еще бы, черепушка-то как раз между молотом и наковальней оказалась. Я стряхнул его с окровавленной руки – прокусил, паскудник, все же толстенную кожу! Тут же обернулся к его однояйцевому близнецу – Кабанову.

Тот к этому времени подрос, покрылся мышцами, а кожа, почему-то, приобрела мертвенно-бледный оттенок. Налетев на меня слева, он обрушил целую серию ударов. Беспорядочных, но сильных и быстрых.

От большей части я увернулся, но тут подключился и Одинцов. Видя, что подручный сковал меня ближним боем, он тоже напал. Со спины, естественно. Ожидая чего-то такого, я уже держал корпус покрытым кожной броней, но удары Бегуна все же достигли цели. Один, самый болезненный, пришелся как раз в печень – я даже вскрикнул от боли.

Вообще, конфигурация банды была подобрана грамотно. Два тяжеловеса Силача, один Бегун и энергет, со способностью к дальнему бою (к счастью, опасаясь задеть своих или по каким-то другим причинам, он пока огнем не швырялся). Рыжий – ну этот на сдачу, да. Просто, чтобы был кто-то, кто роль «застрельщика» выполнять.

В общем, сбалансированная команда. Даже явно тренировавшаяся вместе. Но все же, не настолько понимающая, что нужно делать, и как друг другу не мешать. Вот Кабанов, например. Ему бы сейчас напор ослабить, дать Одинцову реализовать миг победы, но он, наоборот, полез напролом. В итоге был пойман на банальный бросок, и отправился тяжелым снарядом в одну из стен помещения. По пути задев ногой и Бегуна – тот с руганью покатился по полу.

На ногах остались только я, и паренек с пламенными руками. Я взглянул на него, безмолвно задавая вопрос. Он ответил. В бою так бывает – посмотришь на человека, и будто бы между вами широкополосный канал связи проложили. Столько информации за какой-то миг проходит – словами не меньше пяти минут потребуется.

«Тебе же не нравится эта компания?»

«Нет».

«Ну вот и шанс».

«Сменить одну крышу на другую?»

«Не под меня пойти. Рядом встать».

«Кто-то всегда командует!»

«Но не помыкает».

«А ты, значит, не будешь?»

«Проверь».

Справится с Огоньком я мог бы без труда. Ну подпалит он мне шкурку – заживет, с моей-то регенерацией. А когда я в контакт выйду, что тогда он будет делать? Но даже не в этом дело. Парень так до сих пор на меня и не напал. Будто бы увидел во мне шанс переломить опостылевшую ситуацию, и освободится.

Но – колебался. Страшно это, что-то менять, по себе знаю. Чтобы как-то помочь ему принять правильное решение, я вошел в полную боевую форму. Молясь про себя, что потом смогу из нее выйти без браслетов-подавителей и удивительно действенным инструкциям профессора Вавилова.

Голова уперлась в не слишком-то высокий потолок. На лицах банды альфачей, уже готовых к новой атаке, появился страх. Стараясь не слишком резко двигаться, чтобы не поломать домик, в котором мне еще жить, я прорычал.

– Закончили!

Глава 6

Я все-таки не христоматийный Халк. Не груда мышц, которая в состоянии зверинной ярости сносит все на своем пути и устраивает побоище просто потому, что иначе не может. К счастью, я только выгляжу, как уменьшенная копия марвеловского супергероя (и то сам виноват), а по факту – «обычный» биокинетик, то есть – высокоранговый метоморф. Но зрелище почти трехметрового здоровяка, который вынужден склонять голову набок, чтобы не пробить потолок, действует на людей вполне определенным образом. Сработало и на этот раз. Желающих продолжить драку с таким вот… существом, не возникло.

– Я не ищу конфликта. – сказал я. Ну как сказал – прорычал. – Мне ваша борьба за лидерство неинтересна. Поэтому, если мне не придется никого убивать – это хорошо. Мы друг друга поняли?

Судя по лицам альфачей сверховской казармы, дошло до всех. Кроме, пожалуй, Бегуна, с лица которого так и не сошло выражение злобы. Он понимал, что сейчас, даже ударив всем скопом, им не победить. Но я так же видел, что он затаил. И будет ждать возможности нанести удар в спину.

Поэтому, протянул к нему руку. Он попытался увернуться, но мое зрение в боевой форме работало не так, как у обычного человека. Я считал все его намерения еще до того, как он сам их понял. Мельчайшие изменения мимики, положения тела, перенос веса с левой на правую ногу – все.

В общем, он рванул налево, но там уже была моя рука. Обхватившая его поперек туловища, и поднявшая к потолку. Там, где находилось мое лицо.

– Но есть нюанс. – проговорил я неспешно, игнорируя вопли снизу. Пусть поорут, напасть у них кишка тонка. – Зоновские порядки мне тоже не нужны. Чтобы ты понимал, шустрила, в боевой форме я вижу, куда ты побежишь раньше, чем ты это сделаешь.

– А ты на голос не бери! – полузадушенно прохрипел Одинцов.

– А я не на голос. Я на факт. Расскажу тебе небольшой секрет. В армии мирного времени считается нормой убыль личного состава, не превышающая трех процентов. Могу прямо сейчас организовать эту убыль. Естественным путем.

И чуть сжал ладонь, выразительно при этом посмотрев на лидера альфачей. Мол, проведи несложные арифметические вычисления, и прикинь, сколько здесь нужно минусануть людей, чтобы получились эти самые три процента? И, главное, кандидата даже искать не надо.

Инстинкт самосохранения у Родиона был развит прекрасно. Как у всех мелких хищников.

– Ладно! – прекратил вырываться он. – Погорячились…

– Был неправ. – поправил его я.

– Был неправ! – послушно повторил он. И уже сам, без понуканий, добавил. – Извини.

– Рад, что мы поняли друг друга. – оскалился я во всю свою обаятельную пасть.

И поставил его на пол. Тут же начал кряхтеть и морщится, будто я ему что-то сломал. Но даже, если и так, то регенерация ему в помощь. У такого шустрика она должна быть неплохой.

«Ну, лови тогда еще одну плюху!»

Я повернулся к энергету.

– Андрей, расскажешь мне, как все устроено? А то я ведь тут новенький.

Для Стрелка это был момент истины. Он мог отказать, фыркнуть, что-нибудь вроде – «нашел шныря!» Или согласится, и навсегда отрезать себя от группировки Одинцова. Взгляды банды буквально прожигали Белоусова, когда он кивнул, и повернувшись ко всем спиной, бросил.

– Пойдем. Тут, правда, особо нечего показывать.

Чудом, не иначе, мне удалось провести обратную трансформацию гладко. А то был бы позор, конечно. Такой – нагнал жути, а сам способности свои контролировать не умеет! Но я мягко перешел из образа здоровенного бугая к своему обычному облику. За два шага, что впечатлило меня самого. Со стороны, наверное, вообще смотрелось очень устрашающе. На лицах сверховской шпаны буквально читалось – да он вообще без усилий это делает! Что за чудовище к нам подселили?!

Другими словами, нужное впечатление я произвел. И спокойно отправился исследовать свой новый дом, оставив четверых молодых людей за спиной. В то, что они воспользуются открывшейся возможностью, и нападут со спины, я не верил.

Андрей оказался прав. Обход располаги занял у нас пару минут. Мы прошли по взлетке. Я приветливо кивнул зрителям – потом познакомлюсь. Уселись на дальней двухярусной кровати – таких незанятых еще здесь было еще около десятка.

– Круто ты с ними. – произнес подросток, насторожено глядя на меня. – Дальше что будешь делать? Родя это так не оставит, поверь.

– Верю. – кивнул я. – Спасибо, что поддержал.

– Достали эти утырки! – дернул он плечом. – Сначала, вроде, нормально было – кто-то должен рулить. А потом им крышу снесло совсем. И местные вояки не вмешивались, позволяли делать, что хотим. Лишь бы по учебному плану отрабатывали, а там – всем плевать, что в располаге происходит.

Ну, я где-то так и предполагал. Еще с момента предложения возглавить этот коллектив, которое прозвучало не далее, как полчаса назад. Поставить одного сверха над другими, не используя для этого кадровых офицеров, возможно в двух случаях. В первом – создание козла отпущения. Несчастного, на которого можно повесить все грехи. И во втором – когда тебе и не нужно, чтобы был порядок.

Подполковник Боширов пошел по древнейшей педагогической методике – посадил пауков в банку. В свое время, в моем мире, так поступили с ворами в законе. Собрали всех в одну тюрьму, одних авторитетов, без шестерок, «мужиков» и «петухов». И уже через месяц эта новая колония обзавелась всеми вышеперечисленными ролями. Которые заняли те, кто раньше ими верховодил. Природа власти, построенной на силе, что тут скажешь.

Хорош бы я был, если бы согласился! Влетел, такой, в располагу – здравствуйте, я ваш новый взводный! А тут уже есть свой лидер, который может, и не устраивает всех, но имеется. И мы бы в любом раскладе с ним схлестнулись, а подполковнику только бы и осталось, ручки довольно потирать.

А идти на риск, приводить уголовников со сверхспособностями к порядку и дисциплине, терять людей в конфликтах с ними – зачем это было командиру части? Ему и так такой подарок сделали – в элитную секретную часть прислали шпану!

Гораздо проще было очертить сверхам границы, за которыми уже шли обещания расстрела. А в установленных рамках – творите, что хотите. Пена осядет, пирамида власти выстроится, и уже с выжившим лидером можно будет вести дела.

Не очень мудро, как по мне. Такой подход может привести с появлению оборзевших от вседозволенности подонков. С которыми потом договориться будет не просто сложно – невозможно. И останется только один путь – зачищать всех.

Впрочем, кто сказал, что подпол именно этого и не хочет?

– Расскажи, как все тут устроено. – попросил я.

Краем глаза я продолжал наблюдать за группкой недовольных альфачей. Они прошли к своим кроватям, и устроились на них, держа совет. Одинцову задавали вопросы, он огрызался. Я мог бы вслушаться, и разобрать, что они там конкретно обсуждают. Но не видел в этом смысла. Известно, что – претензии Акеле, который промахнулся.

– Да как… – пожал плечами энергет. – Как везде, только еще армия.

Белоусов, наверное, имел ввиду, что порядок тут установился, как в любой молодежной банде. Но меня интересовала конкретика, которую он мне вскоре и рассказал.

С его слов выходило, что я в своих первоначальных выводах нисколько не ошибся. Командование части демонстративно не обращало внимания на то, что творилось за пределами учебки. А творилось много чего. Более слабых сверхов опускали на роль прислужников, несогласных били, а пару дней назад дошло до того, что Рыжий попытался изнасиловать девушку. Та была слабым энергетом, атакующими способностями не владела, только и умела, что ставить щиты. Ими тогда и отбилась.

– И никто не вмешался! Вояки знали про это, но…

– И ты? – щадить самолюбие подростка я не собирался. Лучше сразу все проговорить.

– А что я мог! – вечной фразой всех времен и народов ответил вскинувшийся Стрелок. – Они бы меня укатали в момент! Я по Родиону даже попасть не смогу!

Девчонка отбилась, но рыжий допель собирался довести дело до конца. Сегодня или завтра. Остальные сверхи из банды Одинцова ему не помогали, но посматривали на это с интересом. Для них это было еще одной проверкой человеческого стада. Прощупыванием пределов его терпения.

Эта компания уже почти уверялась в своей неприкосновенности. И не понимала, что веселые денечки совсем скоро могли закончится жестокой расправой. С последующим докладом «наверх» о том, что «группа сверхов из малолетних преступников, оказалась неспособна к сотрудничеству и обучению и, в ходе вспыхнувшего бунта, была полностью уничтожена».

Не все вояки, короче говоря, поддерживали идею получения новых боевых единиц из незапланированных сверхов.

– Ясно, в общем. А можешь эту девушку позвать?

– Сашу? Которую?..

– Ага.

– Зачем?

– Андрюх, а сам как думаешь?

– Ну, да…

Подросток ушел, бросая опасливые взгляды на группу четырех сверхов, а я задумался. По всему выходило, дела тут творились нехорошие. И банальная учебка может стать серьезным испытанием. А то и похоронить. Подвоха ждать теперь стоит отовсюду – и от обиженных альфачей, и от военных, которые, оказывается, не горят желанием обучать сверхов.

Одному мне с этим не справится. Нет, я, конечно, сильный и страшный, но спать-то мне тоже нужно. А значит, стоит подумать о создании собственной группы. Один в поле не воин, это даже Одинцов, не слишком умный парень, понимал. Потому и собрал вокруг себя сильнейших из призывников. Мне же остались, как говориться, лучшие из худших.

Но это, если на первый взгляд. При грамотном подборе, мотивации и использовании, даже условный рядовой Дрищенко способен показать врагам, где раки зимуют. А если взять девчонку, которая может ставить щиты? Обиженную и злую? Да при моей силовой поддержке?

Так что, приглашение этой Александры было продиктовано вовсе не жалостью к бедной девочке, а вполне себе цинично сформулированными задачами.

– Саша? – как мужчина и вежливый человек, я поднялся при приближении девушки. – Привет. Я Виктор. Присаживайся к нам.

Она отрицательно покачала головой. Андрей за ее спиной дернул плечом, как бы говоря – боится девка. Я это тоже понимал. Представляю, что она там себе надумала, когда новенький, только что навалявший прежнему лидеру, вдруг позвал ее к себе. Особенно, с учетом того, что девушек было всего две, но вот по настоящему симпатичной – только она.

Строго говоря, не в моем вкусе. Миниатюрная, с плоской грудью и мальчишеским задом. Ни схватить, как говорил один мой знакомый из прошлого, ни подержаться. А вот личико приятное. Такое – ангельско-эльфийское. Тонкие черты лица, огромные на их фоне глаза. Схватить в охапку и защищать от всего мира.

Даже странно, что с такими внешними данными она продержалась так долго. Не стала подстилкой одного из альфачей. Не иначе, щитами отбивалась. А может, беспредельщики только недавно в свои силы поверили.

– Не бойся. – произнес я, слегка улыбаясь. – Ничего я тебе делать не собираюсь. И склонять ни к чему не буду. Наоборот, хочу помочь.

В двух словах – для нее и для Андрея – накидываю общую концепцию. Очень простую, на самом деле. Держимся вместе, друг другу помогаем, к власти не рвемся. Наша задача полноценно освоить собственные силы, доставшиеся нам случайным образом.

– А Иру позвать можно? – в конце спросила она.

Ира – это вторая девушка. Более взрослая, чем Саша – той девятнадцать, а ее старшей подруге уже лет двадцать пять. И, будем честны, куда менее привлекательная. Какая-то мужеподобная, что по фигуре, что по лицу. А еще она – менталист. Слабенький – четверка. Способная внушать что-то несложное людям, но только при физическом контакте.

На кой черт ее законопатили сюда же, к боевикам – это отдельный вопрос. По хорошему, ее бы конторские забрали и сделали бы прекрасного агента. Но, то ли характер у девицы был скверный, то ли со способностью не все так славно, как на бумаге написано, и оказалась она здесь.

– Зови, конечно. – пожал я плечами. В моем положении союзниками, даже такими слабыми, не разбрасываются. К тому же девушка, ее лучше под крыло взять, во избежание. – Еще кого-то?

Всего в располаге, вместе со мной, проживало двадцать два сверха. Четверка альфачей, наша тройка, уже тоже четверка, если с Ириной считать. И остается четырнадцать человек. Самых разных – тут и энергеты были, и менталисты, и кинетики, но почти все четверки.

– Я подумаю. – кивнула девушка и ушла звать подругу.

Подсел Андрей. Помолчал, слова подбирая. Спросил.

– Ты серьезно со слабаками свою банду решил собрать?

Плохо у него с подбором слов. Все-таки подросток. Мысли вылетают слишком поспешно.

– Во-первых, Андрей, не банду, а боевую группу. Давай использовать эту терминологию, не уголовники же. Во-вторых, кто сказал, что Саша – слабачка? И что в бою от нее толку не будет?

– По ней, кстати, вопросов нет. Единственный щитовик. Родя ее тоже хотел подтянуть, но не заладилось. Он, придурок, сразу через койку попытался зайти.

Да уж. Одинцов, действительно был не самым умным молодым человеком.

– А Ирина? – спросил я. – Ментат, при грамотном использовании…

– Ей минуту надо за человека держаться, чтобы он ее услышал. – перебил он меня. – И никакого прогресса на занятиях.

А вот и незадокументированный в личном деле факт. Который и объясняет, почему она в этой учебке, а не в кэгэбэшной. Но – может у нее не было достаточной мотивации? В любом случае, назад сдавать я не собирался. Пусть это и выглядить со стороны энергета, как подбирание объедков со стола альфачей.

– Ладно. Кого-то еще стоит взять?

– Да они все под тебя пойдут, если ты их от Роди прикроешь!

– Еще раз, Андрюх. Я не создаю свою банду. А подбираю боевую группу, с которой буду заниматься. И просто так крышевать никого не собираюсь. У людей хватило своих мозгов, чтобы сыворотку выпить, значит и дальше пусть думают сами.

Пока Саша общалась с Ириной, Андрей накидал мне список кандидатов, которых лично он бы позвал. Всего их набралось трое. Металлокинетик, аэрокинетик, и еще один анималист. Я, подумав, решил не торопиться с приглашениями. И так уже получалось неплохо. Не сказать, что самая сбалансированная группа, но уже есть с чем работать. Я возьму на себя штурм и натиск, Андрей будет отвечать за огневое прикрытие, Александра – за защиту от других энергетов.

Одну только Иру – тут Огонек прав – пока не получалось к делу приставить. Но… Подумаем. Пока будем рассматривать этот актив, как мотивацию Саши – они, вроде, подруги. Взять одну и оттолкнуть другую было бы неумно.

Она, кстати, вскоре подошла. Представилась, поблагодарила за приглашение. И вскоре вся моя четверка перетащила вещи к той койке, что я выбрал. Как бы обозначая этим действием – мы вместе.

– Дежурим ночью по очереди. – сообщил я, когда все бытовые и организационные вопросы были решены. – Есть у меня уверенность, что ночью альфачи попытаются отыграться и мне темную устроить. А поспать надо. Так, что – первая смена Ирине, вторая Андрею, собачья, то есть третья, моя, а Саша возьмет на себя два рассветных часа. При малейшем подозрении будить меня. Будет рубить – будить меня. Кто-то из их четверки в туалет встанет…

– Будить тебя. – закончил энергет. – Слушай, а ты не сильно перестраховываешься? Жути ты на парней нагнал знатно, вряд ли они сегодня сунутся.

– Лучше пусть чуть-чуть останется, чем немножко не хватит. – озвучил я ему народную мудрость, которую еще от своего деда слышал. А тот, подозреваю, от своего.

Да, согласен. Не этого я ждал от учебки. Почему-то представлялось, что буду постигать глубины своих способностей, а вместо этого попал в какой-то детдом для сложных подростков. Да еще и с угрозой появления взвода автоматчиков. Ну, что ж делать… Прорвемся!

С этой мыслью я и заснул.

Глава 7

Удивительно, но то ли меры предосторожности помогли, то ли Андрюха оказался правым, и напугал я альфачей знатно, но ночь прошла спокойно. Пару раз меня будили, однако чужие смены, как и моя, прошли спокойно. И утром я поднялся отдохнувшим и бодрым.

Распорядок дня был армейским. В десять вечера отбой, в шесть утра подъем. Сразу на пробежку, потом гигиена, завтра, и развод. Там уже на личные занятия все расходятся, где с инструктором занимаются по личному плану.

Альфачи хоть и посматривали на нашу группу хмуро, но в открытый конфликт не лезли. Да и держались мы до развода вместе, только потом на индивидуальные занятия разошлись. Так что – без шансов.

– Войти в боевую форму! Выйти из боевой формы!

С этого начались мои тренировки. Не будь у меня за спиной таких вот (ну, более правильных, все же), учебок, я бы решил, что капитан Резник надо мной просто издевается. Это были обе-две его команды, которые он без перерыва выкрикивал первые полчаса. Настоящий Виктор уже бы взвыл, но я то понимал, что никаким другим способом, кроме многократного повторения одного и того же действия, автоматизма не добиться.

Поэтому послушно превращался сперва в зеленокожую машину для убийства, а потом возвращался к обычному виду. Не всегда с первого раза, правда. Единственное, чего я пока не понимал, так это наличия самого инструктора. Я и без него, выйдя на закрытую со всех сторон площадку, мог спокойно все это делать.

– Перекур! – прозвучало наконец что-то необычное.

– Не курю, товарищ капитан.

– Не кури. – хмыкнул он. – Команда тебе не для этого отдана.

Инструктор сидел в раскладном туристическом кресле. Пока я обращался в Халкова и обратно, он увлеченно читал какую-то книжку. Детектив, судя по обложке. Обозначив мне время отдыха, он продолжил свое занятие.

Пять минут прошли в полном молчании. Я восстанавливал силы – это ужасно выматывает, на самом деле, когда скачешь из одной формы в другую. Он листал страницы. Иногда едва слышно посмеиваясь, порой удивленно вскидывая брови.

– Что за книга, товарищ капитан? – наконец, не выдержав, спросил я. Надо было как-то налаживать отношения с инструктором, да и в целом о настроениях военных хотелось узнать.

– Интересная. – лаконично ответил он.

– Детектив?

– Переводной.

– А кто автор?

– Глебов, дай усталому человеку отдохнуть! Тебе самому еще пять минут осталось!

Вот и поговорили. Спустя обозначенное им время, капитан ненадолго отвлекся от чтения, и вновь принялся гонять меня своими «принять боевую форму» и «выйти из боевой формы». На этот раз издевался он около часа. И снова объявил перекур.

Я упал на землю. Пот застила глаза, а все тело болело невыносимо. Хотелось стонать, даже плакать, но я не собирался доставлять инструктору удовольствия этим зрелищем. Понимал – он меня на прочность проверяет. А еще на характер. Все-таки, доставшийся им на обучение контингент был не самым качественным и мотивированным. Вот он и пытался понять, с кем имеет дело.