Вагон номер семь бесплатное чтение

Предисловие

У меня был друг – поэт, который без лишней скромности давал совет своим творческим коллегам: «можешь не писать – не пиши». Герои будущей повести настолько измучили меня своим присутствием в голове, что очень хотелось их «выпустить» на волю. Это не слишком деликатные обычные люди, которых мы видим рядом с собой каждый день. В необычных обстоятельствах.

В некоторой степени я все же благодарна своим героям за то, что они помогли мне лишний раз убедиться в некоторых истинах и затронуть важные темы: о свободе и необходимости, общественных нормах и индивидуальности, параллельных реальностях, о том, что каждый из нас создает свою действительность, и иногда мы ощущаем себя запертыми в своем времени и пространстве. В границах государства, комнаты или вагона поезда. Это тот самый вагон, который «не отпускает тебя».

Каждому времени – свои песни. Мне кажется, что нашему времени остро не хватает человечности и милосердия. Это одна из ведущих тем в «Вагоне номер семь».

В повести сочетается реальность и мистика, насмешливость и патетика, любовные отношения и обыденность – в общем, как в нашей человеческой жизни с ее накалом страстей и эмоций. Вы закрываете глаза и слышите… Да, это стук колес. Чем дальше – тем безвозвратнее. Главное – понять: куда мчит всех нас странный вагон? Есть ли свет в конце тоннеля?

Глава 1. Сборы

Николай приехал домой поздно. Уставший. С грузом ненужных встреч, слов и обещаний, который тянул его вниз, на какую-нибудь подушку. Можно и без подушки, но чтобы было тихо и спокойно.

Как всегда дочка встречала на пороге. Милое детское личико, «лучик света в темном царстве». Прическа к вечеру растрепалась, распушенные прядки волос смешно торчат сбоку. На пальчиках – следы от фломастеров.

– Папочка, а я тебе подарок нарисовала…

Глазки хитрющие, как у лисы. Катюшка держит паузу, пока папа снимает ботинки.

– А ты мне «киндер» принес?

– А ты хорошо себя вела?

– Да!

– Точно? Мама подтвердит?

Дочка делает ангельское личико, исключающее даже намек на капризы и беспорядки. Подхватив малышку на руки и нежно прижимая к себе, Николай идет на кухню, где хлопочет жена Лена.

– Заслужила сегодня Катюшка «киндер»?

– Ты ее балуешь!

– Конечно! А кто, кроме меня, ее побалует?

– А меня кто побалует?

– Тебе тоже «киндер» нужно?

– Мне нужно, чтобы ты хотя бы вовремя домой приходил…

Решив не продолжать опасный диалог, который может завести неизвестно куда, Николай удалился за «киндером». Он покупал их всегда с запасом.

В спальне на кровати лежали стопкой приготовленные вещи, которые Лена собрала в дорогу. Завтра он уезжал на семинар, на три дня.

– А мне точно все это надо? – Спросил он, возвращаясь на кухню.

–Ты о чем?

– О вещах, которые ты приготовила. Я ведь на три дня всего…

Лена презрительно сморщила носик и стала похожа на маленькую обиженную девочку. Поразительно, что за десять лет внешне она почти не изменилась. Немного пополнела после родов, но потом опять вернулась в привычную форму, без всяких диет и фитнесса.

– Не нравится – сам собирай…

– Спасибо, конечно… Я хотел маленькую сумку только взять с собой…

– А еду куда? Я уже приготовила.

– Да не надо было ничего… На станции бы купил…

Николай понял, что сегодня он явно не оправдал надежд жены. Вернулся поздно (нужно было перед отъездом доделать отчет), насчет вещей усомнился, да и вообще бросит их на произвол судьбы на три дня (возможно, будет там развлекаться) и так далее. В их семейной жизни он – всегда виноватая сторона. Главным образом в том, что ипотека никак не заканчивается, а потребности расходятся с возможностями.

Собранные женой вещи он перебирать не стал, а просто засунул в чемодан. Свитер отложил в сторону. Решил надеть, чтобы не тащить лишнее. И еще с досадой подумал, что вряд ли он ему вообще понадобится.

Спал он как-то тревожно. Снился какой-то бред: что он вызвал такси, а оно повезло его по совершенно не знакомым улицам. Он попытался позвонить, но сеть была недоступна, а потом телефон разрядился, и он не знал, сколько времени, и опаздывает ли он на поезд. Во сне его мозг лихорадочно искал решение проблем. Видимо, от переизбытка усилий, мозг вернулся в реальную действительность, в которой Николай всего лишь лежал в постели и пока не ехал никуда.

«У-у-х, слава богу, что это только сон, и никаких проблем пока решать не нужно», – подумал Николай.

У него в запасе было еще несколько часов, поэтому он отвез Катюшку в детский сад и попрощался с женой, которая выражала искреннюю грусть.

– Я ведь на три дня всего, – успокаивал он ее.

– Мы так редко проводим время вдвоем, или втроем с Катюшкой, – жаловалась Лена.

– Потерпи. Скоро у меня отпуск. Поедем куда – нибудь… В горы или на море. Ты куда хочешь?

– В дорогой отель с бассейном, – иронично и, как показалось Николаю, с упреком ответила Лена.

Сидя в такси, он думал о том, что даже рад вырваться из дома. Все-таки этот семейный повседневный быт затягивает. Поначалу, несмотря на то, что и квартиры своей не было, и денег немного, они жили как-то более легко и весело. На ум пришло выражение: «исчезла легкость бытия». Точнее не скажешь.

Глава 2. Повезло

Странно, но о прибытии поезда даже не объявили. Николай едва успел на последнюю платформу, промчавшись по переходу и множеству ступенек. В свитере, с  чемоданом и пакетом в руках, он основательно взмок, и дышал, как будто  только что пробежал стометровку на время. А вот и его седьмой вагон, возле которого никто не встречал.

«Наверное, осталось несколько секунд, и кондуктор уже вошел внутрь, – подумал Николай, делая последний рывок, взбираясь на ступеньки.

У него было место в купейном вагоне. Дороговато, конечно, но  выбора уже не было. Ему и так повезло: Николай покупал билет буквально за день до отъезда – и вдруг выяснилось, что есть дополнительный состав в южном направлении.

События последних двух дней он перебирал в уме, уже удобно устроившись на нижней полке, освободившись от свитера и засунув багаж под сиденье. Пока он был в купе один. Поезд медленно набирал ход, постукивали колеса, и от этого Николая стало клонить в сон.

«Хорошо, что я успел… Даже билет не проверили… Летом все едут на юг… Интересно, кто войдет на следующей станции: мужчина или женщина? Хорошо бы, если молодая симпатичная девушка… В сарафане на  тонких  лямочках и шляпке…Видел на вокзале…» – крутились в голове стаи мыслей, все медленней и медленней.

На других станциях к нему никто не присоединился, день уже клонился к закату. В окне, в сумерках проносились  деревья, которые то отступали, то подступали ближе к поезду. Будто водили хоровод под неслышную музыку. Вид довольно однообразный: ни домов, ни людей.

Николай шумно вздохнул, потянулся и отодвинул двери купе. Он решил найти все-таки проводника и попросить у него стакан чая. В конце узкого коридора он заметил фигуру человека, прильнувшего к окну. Это был пожилой мужчина с седыми всклокоченными волосами. На приближение Николая он никак не отреагировал.

– Здравствуйте!

В ответ – ни звука, ни поворота головы. Глухой что ли? Николай тоже встал у окна и посмотрел за стекло, где уже ничего нельзя было различить.

– А я больше люблю в общих вагонах ездить, – продолжил он, – там народу много, веселее как-то.  А тут вот сидишь один, как сыч…  Спать уже надоело. А вы в купе один едете или с попутчиком?

Старик наконец-то оторвал взгляд от окна и повернулся. У Николая возникло такое ощущение, что он смотрит на него, но не видит. Абсолютно непроницаемое лицо. Незнакомец медленно, шаркая одной ногой, пошел по коридору.

–Вы проводника не видели? – Бросил вслед Николай уже не так бодро и уверенно.

Наверное, старик был все-таки глуховат: он ничего не ответил.

Проводника Николай так и  не нашел. Двери крайнего купе оказались закрыты. Пришлось ужинать без чая.  Он запивал минералкой бутерброд с колбасой и просматривал сообщения на смартфоне. Потом подетально обдумывал план своих действий. Поезд должен прибыть на место  около семи часов вечера. Костя обещал встретить его на вокзале.

Хорошо бы на эти три дня устроиться в какой-нибудь недорогой гостинице. Все-таки у Кости семья, не хочется их стеснять. По окончании семинара им должны, как говорил Костя, выдать сертификат  с логотипом известной компании. Ради него он и поехал. Шанс продвинуться по служебной лестнице. Сколько можно ходить в рядовых менеджерах со скромной зарплатой, терпеть упреки жены и целый год откладывать деньги, чтобы съездить в отпуск?

В прошлом году накопить много не получилось, и они забронировали номер в недорогом гостевом доме. Комнатка оказалась крошечной, до моря идти – примерно пятнадцать минут пешком по жаре, на пляже – яблоку негде упасть. Можно было, конечно, купаться на другом пляже, но для этого нужно было ехать через весь город, вечно стоящий в пробках. Лена злилась, Катюшка на третий день заболела ротовирусом. В общем, прошлогодний отдых как-то не задался, потому что, как сказал классик, «счастье не в деньгах, а в их количестве».

И снова стук колес его успокаивал и убаюкивал. Навевал мысли о роскошном отпуске среди пальм, месте главного менеджера в их фирме, импортном сером костюме-тройке, который не мнется в рукавах. Эту ночь он крепко спал, без снов и тревог. Утром его разбудил звук открывающейся двери. Старик (без сомнения, это был тот, кого он видел) затворил дверь и уселся на край постели. Он опять смотрел в окно.

– За тем деревом будет маленький дом с забором. Маленькая такая рыжая собачка у калитки.  Потом будет станция: мы на ней не останавливаемся.  Остановимся примерно через полчаса. Там женщины рыбу продают, семечки в стаканах и яблоки: мелкие такие, с красненькими бочками… Червивые попадаются. Семечки не берите: они горелые.

– Откуда вы знаете?

Старик усмехнулся только губами.

– Я в этом поезде – полжизни…

– Как это в поезде? – Недоумевал Николай. – Вам, наверное, негде жить?

– Может, и негде… Поездишь год-другой – сам все поймешь.

– Да… Я не собираюсь ездить… Мне завтра в семь выходить…

– Посмотрим, посмотрим, – с ноткой сомнения заметил старик, поднимаясь.

– Как скучно станет, к нам в пятое купе приходи, – бросил он напоследок.

Николай про себя решил, что старик совсем с ума сошел, хотя с виду не похож на такого. Вот глаза только…Минут через пятнадцать он все-таки решил заглянуть в пятое купе. Что делать-то одному целый день?

 Глава 3. Компания

Итак, их было трое: старик, полноватый мужчина неопределенных лет и парень, которому на вид можно было дать лет шестнадцать-семнадцать. Он был в шортах, открывающих на обозрение худющие, угловатые коленки. Да и шея у него была слишком худая и длинная, а голова маленькая.

– Мне восемнадцать с половиной, – предупредил парень, – меня даже в армию чуть не забрали.

– Откосил? – Спросил Николай и обрадовался, что наконец-то он нашел понятного и добродушного собеседника.

Парень хмыкнул.

– Не… Нафик надо? Я, наоборот, хотел в армию пойти, мир посмотреть. У нас в деревне, знаете, какая скукота?

– А чем плохо в деревне? Свежий воздух, коровки, молоко

Парень скривился:

– Считай, одни старики остались со старухами, ну и пьянь всякая.  Из развлечений – морду побить друг другу да водку пожрать. Отец неделями не «просыхает». Мне как восемнадцать стукнуло, я рюкзак собрал и сам поехал в райцентр, в военкомат. Захожу, а они на меня смотрят, как на шизу.

Ну, я с ходу: «Хочу послужить Родине!» Короче, отправили меня домой. Комиссию проходить и все такое. Потом врач такой усатый – самый главный походу – бумаги посмотрел и говорит: «Пока что, Воробьев, Родина без тебя обойдется. Езжай к себе в деревню  и ешь сметану.  Тебе надо еще килограмм десять добрать. Веса на твой рост не хватило».

Приехал домой, пожил неделю, подрался с отцом. Вернее, он мне этот… отчим. Работы у нас нет. Девчонка моя на учебу ехала. Ну и решил – тоже в город. Подумал, может, устроюсь куда-нибудь. Комнату в общаге получу, с Дашкой буду встречаться. Хотя бы по выходным.

Николай слушал паренька и внимательно посматривал, как двое других  с азартом играют в карты. Причем старик выглядел уже вполне нормальным.

– Это они играют, кому на станции за дыней идти, – пояснил паренек.

– Какой дыней?

–Обычной…  Лучше бы Петрович пошел, – кивнул паренек в сторону старика, – он приносит сладкую и мягкую, а у Толяна она недозрелая какая-то. Хотя тоже сладкая.

– Не нравится – не ешь, – огрызнулся Толян с раздражением. Похоже, что он проигрывал.

– Я бы на твоем месте тоже сходил за жратвой какой-нибудь, –  посоветовал он Николаю минутой позже, натягивая футболку, – а то мало ли сколько еще ехать…

По поводу последней реплики Николай не стал возражать из вежливости и засобирался за компанию. Утром он плотно позавтракал  жареной курицей и картошкой, и есть ему совсем не хотелось.

Поезд замедлил ход и остановился.

–Три минуты стоим! – Сообщил Толян, спускаясь на землю.

Он не торопился.  Оказавшись  на воле,  шумно потянул носом и даже прикрыл глаза от удовольствия. Он совсем не походил  на пассажира поезда, которому срочно нужно было найти  проигранную в карты дыню.

В сторонке стояло несколько продавцов с какими-то корзинками и свертками.

– Молочка не хотите? Рыба копченая соленая! Берите недорого! Пирожки с мясом, капустой, картошкой! – Зазывали женщины.

Толян и не двинулся с места.  Потом к нему подошел парень с огромной клетчатой сумкой и вытащил  дыню. Ни слова не говоря, Толян отсчитал ему несколько десятирублевок.

Дыня действительно оказалось немного жесткой: она не резалась, а  кололась кусочками. Толян разложил кусочки прямо на газете.  Николай вернулся ни с  чем со станции, и, компенсируя  свою нерасторопность, принес в  купе остатки провизии.  По его подсчетам, ехать оставалось часов семь-восемь. Пообедали скромно, и почти в тишине.

–Еды нормальной на станции хрен купишь, – сокрушался Толян, – вот бы шашлычка пожарить из барашка молодого или свинки. Пред этим замариновать с лимончиком, луком и пряностями всякими… Или ушицы сварить из сома или щучки. С лаврушечкой, перчиком и, напоследок, водочки добавить и головешку…

–Какую головешку? – уточнил Призывник.

– Из костра достаешь и кунаешь, чтобы дымком пахла, и вкус такой был…

– Мы так не делали никогда…

–Вы там в своей деревни много чего не делали… А на рыбалку-то ходили?

– Ходили с пацанами. У меня две удочки дома.

– А у меня был такой случай на рыбалке. Пошли мы как-то в ночь, а палатку с собой не взяли. В начале лета это было. Решили, что у костра заночуем. Он и согреет, и мошкару отгонит дымом.

Порыбачили, посидели, выпили и за полночь уже спать легли. Костер догорал почти, и тут я вижу сквозь сон, что человек какой-то пришел и сел рядом. Силуэт только видел. Голова покрыта капюшоном. Во всем черном вроде бы, или в темноте казалось, что в черном. Руки протянул над костром – и огонь сильнее вспыхнул. Жар сразу пошел.

Я хотел поздороваться и спросить, кто он, а язык не слушается, и встать не могу. Долго он так сидел. Как огонь притухнет – руки протягивал – он опять. Потом, едва светать начало – встал и пошел к озеру. В самую глубину зашел и исчез, как не бывало. И как он исчез – паралич этот с меня сошел. Пошел к озеру, а там тишь да гладь. Утром рассказал мужикам, а они ржут надо мной. Говорят, а «белочек» ты не видел?

–Каких белочек? – Поинтересовался Призывник.

– Балда…Белочка – белая горячка

–А-а-а…Ну, а этот, в черном который, утопился что ли?

– Не похоже было, что утопился. Как будто к себе домой пошел…

– В какой дом? Под водой что ли?

– Может, и под водой.

–Ты книгу читал «Человек – амфибия»? – спросил Николая Призывника. – Там про человека, который и на земле, и под водой жить может. Правда, на земле недолго. Плохо ему становится…

–Не… не читал. Я книги не могу читать. Забываю, что прочитал. До середину дойду – не помню уже, что в начале. Я больше фильмы люблю смотреть…

–Фильм тоже есть про человека-амфибию. Но ты вряд ли его смотреть будешь: там спецэффектов мало.

– Мне боевики всякие большие нравятся…

– А ты где выходишь? – Спросил Николай паренька.

– В городе.

– Каком?

– Мне без разницы! – Махнул рукой Призывник. – Лишь работа была и комната в общаге бесплатная. Снимать я не потяну.

– Понятно, – кивнул головой Николай,  помолчал и уставился в окно.

Они как раз проезжали какую-то речушку, поросшую камышом. Вдалеке даже виднелись фигурки рыбаков с удочками.

– И долго уже едешь до города?

– Не знаю… Неделю. Может, две… Когда я в вагон сел, Петрович и Толян уже были.

– Что ж за неделю ни одного города?

Вопрос получился, как говорят в таких случаях, излишним.  Негромко говорившие между собой Петрович и Толян замолчали, и все посмотрели на Николая. Странно так посмотрели, что он почувствовал себя лишним.

– Ну, я пойду собираться, – нашел он причину, чтобы исчезнуть.

 Глава 4. Странный вагон

Николай сидел в полном одиночестве и размышлял над странностями. Странно, что до сих пор он не видел кондуктора, а вагон шел полупустым. И эта компания из пятого купе… Парень-то ладно, а вот двое других с их взглядами и шушуканьем… По каким-то странным путям шел этот дополнительный поезд. Должны быть холмы и горы, а они, наоборот, ехали по степям и лесам. Ни одной крупной станции. Этого просто не могло быть! Может, он сел не тот поезд! Мысли: одна абсурднее другой закопошились, как стая ос, в голове Николая.

Он больше не мог вот так покорно ждать. Николай вышел в коридор и стал открывать двери купе – одни за другими. Некоторые не подавались.  За одной дверью он увидел морщинистую, иссохшую, с аккуратно зачесанными седыми волосами старушку перед окном.

– Здравствуйте! – Обратился к ней Николай. – Вы не знаете, что это за поезд?

Старушка посмотрела на него отрешенными равнодушными глазами и отвернулась.

Николай постоял немного, оценивая бессмысленность второго вопроса, и закрыл дверь.

В другом купе на него хлынул запах  крепкого перегара. За столом, уронив голову на стол, заваленный всякими объедками и мусором, сидел человек в грязной  майке. На появление Николая он никак не отреагировал.

В третьем купе спал человек. В позе на животе, разбросав руки и ноги, насколько позволяло пространство. На полу в полном беспорядке валялась одежда.

В четвертом купе сидел человек с длинными волосами, зачесанными на пробор, с бородой. Одет он был в строгий военный китель, но без знаков отличия. Похоже, что времен какой-то прошлой войны или какой-то заграничной армии.

–Я Вас слушаю! Заходите, присаживайтесь, – вежливо предложил он Николаю.

– Спасибо! Я просто хотел спросить, куда идет этот поезд?

– То есть Вы сели в поезд, но не знаете, куда он идет?

–Нет… То есть да… Когда я садился в поезд, я знал, куда он идет, но он почему-то оказался в другом направлении. У Вас так не было?

– Я всегда знаю, куда еду…

–И куда же?

–Это Вас не должно интересовать… Выйдите, пожалуйста, из купе.

–Я не хотел Вас обидеть… Извините…А Вы не знаете, где проводник?

– Нет. Он передо мной не отчитывается.

– А Вы его видели хоть раз?

– Разумеется. Закройте дверь!

Николай пошел, почти побежал по коридору. Он хотел оказаться в следующем вагоне, а если понадобится, еще в одном, найти начальника поезда, машиниста, чтобы выяснить, наконец, что это за состав. Ему не давала покоя догадка, что он сел  в какой-то  другой поезд и вот теперь едет непонятно куда. Там, в южном городе его ждет друг, и уже скоро начнется семинар, а он оказался неизвестно где.

Дверь, которая должна была вести в тамбур, оказалась закрытой. Сначала он судорожно дергал и крутил ручку, потом пытался выбить дверь ногой и плечом, не обращая внимания на боль. Безрезультатно.

«Должен быть стоп-кран», – мелькнуло в голове,  но стоп-крана нигде не было: ни в коридоре, ни в его купе, ни в  соседнем.  Из сумки Николай вытащил нож и снова пошел к запертой двери.  Он целиком был поглощен своей работой взломщика-домушника и не заметил, как подошел старик.

– Бесполезно, – сказал он, – другого вагона нет.

–Но я же видел, когда садился…

– Забудь, что ты видел.

– Куда нас везут?

– Я не знаю… И никто не знает.

–Они не имеют права держать нас взаперти!

– Успокойся! Хватит! Пойдем – я расскажу тебе, как здесь оказался…

Вагон продолжал раскачиваться на рельсах, пассажиры сидели и лежали на местах, смирившись с происходящим, а старик неспешно начал свое повествование.

 Рассказ старика

Было тихое сентябрьское утро. Знаешь, как хорошо у нас бывает в сентябре. Как раз наливается виноград, поспевают поздние яблоки, инжир. У меня был большой сад. Мне нравилось растить деревья. Некоторым было уже по тридцать-сорок лет. Когда родился сын, посадил орех, родилась дочь – посадил яблоню. Я давно там жил. Я стал как дерево, которое вросло корнями в землю мою и моих предков. Она мне силы давала, понимаешь?

И вот сентябрьским утром я затворил калитку и ушел. Все оставил. Сердце рвалось на части, когда уходил, а мне вслед,  за забором выл  пес. Он все понял. Он уже знал, что я не вернусь. Жалко его было.  Давно сын его принес кутенком: грязного, больного, голодного. Рексом назвал. Он за ним ходил как иголка за ниткой, в школу каждый день провожал. Потом заматерел, вырос по колено, стал всех нас и дом охранять. Один раз кинулся на человека незнакомого – пришлось на цепь его посадить.

Когда сына в армию забрали, сильно тосковал. Голову на лапы положит и лежит, не шевелясь, не ест ничего. Думали, что сдохнет, а он ничего: привык. Лет десять у нас прожил – целый собачий век.  Если бы я его отпустил с цепи, он так бы и увязался со мной на станцию. Кроме меня у него никого не осталось. Сын не вернулся, а жена моя умерла от рака.

Я шел мимо хлебного магазина, мимо разрушенного дома, где раньше библиотека была. Неделю назад сюда упала бомба. Дома как не бывало: груда обломков.  Еще одна  упала рядом с рынком. Там еще больше людей погибло: старики, дети. Когда завалы разбирали, страшный вой стоял. Видел, как одна женщина падала на землю рядом с телом ребенка. Ее поднимали на ноги, а она не могла стоять. Земля ее не держала. Такое бывает…Я еще подумал: «Лучше бы Бог меня прибрал, а ребенок тот жил бы дальше. Я уже никому не нужен».

Соседи уехали еще раньше меня, а я все ждал. Думал, может, война прекратиться, но она не прекращалась. В городе воду отключили, свет.  В то утро, когда я уходил, было тихо, но это была обманчивая тишина.

Я уходил  с тяжелым сердцем и тревогой за мой дом, сад, могилу моих родителей и жены. Уходил от войны. Мне было все равно, останусь я жив, или нет, но я не мог больше видеть столько слез и горя. Переполнилось сердце.

Все знали, и я тоже, что поезда не ходят, но у меня с утра было предчувствие какое-то. Будто в кармане лежал билет. Вот я и пошел. Быстро, чтобы не слышать Рекса. Мир не без добрых людей. Может, его отпустили на волю…

Я пришел на пустой перрон – и он подошел. Я сел в первый попавшийся вагон. Хотел сойти на какой-нибудь  дальней станции. Поезд шел, колеса стучали, а я так и не решился. На одной мне показалось слишком многолюдно, на другой я заметил в толпе злые лица, на третьей было холодно и тоскливо.  Я смотрел из вагона и все ждал, ждал, ждал, когда же будет подходящая станция.  Потом я заметил такую вещь: все стало повторяться. Как будто бы мы ездим по кругу. Кто-то заходит, кто-то выходит, а кто-то остается и тоже не может выйти. Теперь ты понял, куда попал?

– Но такого не может быть!

Старик усмехнулся:

– Я не буду тебя убеждать или что-то доказывать.

– Вы говорите, что станции повторяются? Вы уже выучили наизусть, что за чем следует?

– Ну да.

– Значит, поезд едет вкруговую… Но ведь можно сойти на какой-то станции… Сесть на другой поезд, на автобус.

–Нельзя.

–Но почему?

Старик приблизил свое лицо, и в этот момент оно опять показалось Николаю каким-то безумным.

– Вагон не отпускает тебя.  Ты уходишь, но все равно опять оказываешься здесь.

– Я не понимаю…  А, может, нас кто-то разыгрывает, и мы вообще никуда не едем?  Может, окна – это совсем не окна, а такие мониторы с изображением.

–Телевизоры что ли? – Переспросил старик.

–Типа того. Может, это эксперимент такой: как люди поведут себя в таких условиях. Мы туту бегаем, страдаем, суетимся, как муравьи, а они над нами наблюдают.

– Они – это кто?

–Ну, ученые какие-нибудь…Потом диссертацию напишут.

– Я в ученых не верю. Ерунда это все.

–Тогда как объяснить?

– А почему ты все хочешь объяснить? Может, не поддается оно объяснению.

–Мне нужно понять и объяснить, чтобы выбраться отсюда…Я не хочу полжизни терять здесь.

– Ну ладно, я пойду, – вздохнул старик, который устал уже от разговоров.

Николай еще что-то хотел спросить, но упустил мысль. Кажется, про то, что повторится ли сегодняшний день завтра или что-то подобное. Потом он подумал, что, наверное, старик уже устал от вопросов таких вот как он новичков. Судя по всему, он – Николай, не первый, с кем он общается в подобной ситуации. Удивительно вообще, что он не сошел с ума и не замкнулся и не спился, как человек из купе с перегаром. Столько он всего пережил…

Когда старик ушел, Николай стал внимательно рассматривать окно. Судя по всему, это была обычная пыльная рама со стеклом. Да и изображение по ту сторону казалось очень натуральным.  Николай стоял, упершись в окно лбом и руками. Уже начало темнеть, и картинки на той стороне были неотчетливыми. Еще он заметил у самой дороги человека, который в какой-то момент оказался прямо перед ним. Лицо его очень хорошо освещалось фонарем и от такого освещения, бросающего резкие тени, казалось зловещим. От неожиданности Николай дернулся и больно ударился коленкой об какую-то железку.

«По крайней мере, я не сплю, и все это происходит на самом деле», – думал он, потирая ушибленное место.

Николай долго не мог заснуть и все вспоминал под стук колес рассказ старика. Наверное, это самое страшное – потерять родных, а потом и Родину. Сколько же судеб исковеркано войной… Закрыв глаза, он видел удаляющуюся сутулую фигуру и пса, с отчаяньем и лаем рвущегося с цепи.

 Глава 5. Попутчик

Что в его конкретном случае вчерашний день не повторится, Николай понял ранним утром. Часов в пять или шесть в его купе вломился человек с огромным чемоданом.

Причем он не думал вести себя тихо из уважения к спящему соседу. Он был явно в приподнятом настроении и даже напевал себе под нос какую – то бравурную песенку.

– Привет пассажирам! – Нарочито громко и весело  известил новый попутчик, когда Николай повернулся с бока на спину и приподнял взлохмаченную голову. – Меня Василием зовут, а тебя?

– Я – Николай. Вы… То есть ты сейчас на какой станции сел?

– Паникаровка…

– Что это за станция?

– Нормальная станция, районный центр.

– А едешь куда?

– К невесте.

– Ну, это понятно, а в какое место?

– Нижний Новгород.

– Уверен, что в тот поезд сел?

На некоторое время улыбка «сползла» с лица Василия и он стал сосредоточенно рыться в карманах, пока не извлек на свет помятый билет. Оба попутчика внимательно принялись его изучать.

– Да все правильно! – Громогласно возвестил Василий. – Поезд такой-то, вагон номер семь.  Между прочим, поезд дополнительный. Я  едва уехал…Давай лучше позавтракаем, а то я не успел дома.

Не дождавшись одобрения своей идеи, он принялся ловко и торопливо выгружать  свертки и банки на стол, где явно не хватало для всего места. Видимо, Василий привык к плотному завтраку. Николай подумал, что неплохо было бы пригласить старика, Толяна и Призывника, но как-то постеснялся.

На столе  среди  свежих огурчиков, помидорчиков, толстых ломтей ветчины и прочей снеди была выставлена бутылка водки.

– Ну что? За «счастливого пути»?

Василий опять не спрашивал согласия. Он уже наливал в одноразовые пластиковые стаканы. Водка в шесть часов утра!

Николай поморщился, но все-таки глотнул обжигающую жидкость, потом еще раз.

Попутчик рассказал ему свою историю. Про то, что он с женой прожил больше двадцати лет. Все это время работал на заводе токарем. Машину купил, ремонт в квартире сделал.  Дети выросли. Старший сын женился, дочка в институт поступила. Ему бы жить да радоваться, а нет. До того тоска взяла последнее время, что хоть вешайся.

Скукотища, безысходность какая-то. Да еще каждый день вспоминается одноклассница – первая любовь. Решил узнать, где она, как живет. Узнал. Переписываться стали на  «одноклассниках». Она написала, что разошлась с мужем, работу хорошую потеряла. Василий и вовсе потерял покой.

Всю ночь вздыхал и ворочался с боку на бок. Вспоминал, как они первый раз поцеловались, как в кино ходили. Утром пошел на вокзал и купил билет в Нижний. Жену решил пока не тревожить. Сказал, что  у него в  Новгороде друг нашелся, с которым служили вместе. Зовет погостить недельку-другую. Жена, конечно, поворчала-поворчала, но харчи собрала в дорогу. Хороший она человек, да только не лежит сердце. По глупости женился, да так и прожил четверть века. Привычка.

– Все! Начинаю жизнь заново! Вот с этой самой минуты! – Орал захмелевший Василий.

То ли водка была «паленая», то ли вагон слишком трясло и качало, но у Николая все плыло перед глазами, а звуки доносились словно бы приглушенные, неотчетливые.

Кто-то закричал:

– Таможня! Приготовьте багаж для осмотра!

В купе ворвались таможенники, но почему-то с оружием и в масках.

– Чемодан свой открывай! – Приказал один.

Пока он с трудом вытаскивал чемодан, они уже рылись в вещах Василия.

Расстегнули туго набитую сумку на молнии, и оттуда буквально вывалились пакетики с белым порошком.

Василий даже не побледнел: он стал желтым, и у него дрожали руки.

–Не может быть! Это не мое!

– Все вы так говорите! На выход! Быстро!

Василия уводили как преступника, надев наручники. Его раскрытый чемодан так и остался стоять на полке. Некоторое время Николай сидел в оцепенении, и лишь когда поезд набрал ход, как будто спала пелена. Он выскочил из купе и побежал к выходу.

– Меня! Меня заберите! – Стучал он кулаками в дверь вагона.

Из купе рядом вышел какой-то пассажир, которого он не видел раньше: взъерошенный, в брюках, похожих на пижаму.

Николай опустился на пол, выставив острые колени. Прислонившись к стене, он чувствовал затылком, как подпрыгивают колеса поезда на рельсах. Сплетался  бесконечный ритм: колеса, дорога и безысходность. По всей видимости, невесте из Нижнего Новгорода так и суждено будет доживать свой век в одиночестве: Василия-то увели.

– У тебя пожрать есть чего-нибудь? – Спросил  незнакомец в полосатых штанах.

– А где старик?

– Какой старик?  – Переспросил «полосатый».

– Вон из того купе…

– Его забрали вроде бы. Оружие нашли какое-то…

Глава 6. Нужно бежать

Но оказалось, что старика не забрали. Через день, два или три Николай его увидел сидящим у себя на постели. Он рассказывал, как уходил от войны.

– Постой, старик, – Николай оторвал голову от подушки, – ты мне это уже говорил…  И за дыней тоже ходил раз сто или пятьсот.

Старик замолчал и поджал губы.

– Я бы на твоем месте не стал больше пить, – заявил он поучительно.

– А я не пью. Один раз только с Василием, который вез уйму наркотиков.

– Уже не один. Все повторяется.

–Значит, я пил много раз?

– Да.

Николай не помнил про повторения. Он с усилием поднялся и  стал тереть небритое лицо. Сколько же времени прошло? В кого он превратился? Как такое возможно?

– Бежать! Надо бежать! – Раз пять, как заклинание, повторил он, раскачиваясь.

Старик посидел еще пару минут, с жалостью глядя на Николая, и вышел.

Николай сходил в туалет, умылся, побрился, и от этих простых действий стало как-то легче на душе. Он тщательно обдумывал план побега. Решил так: из вещей ничего не брать, только документы и деньги. Как только будет станция, нужно выскочить из вагона и идти, куда глаза глядят. В транспорт никакой не садиться. По крайней мере, в ближайшее время, а там видно будет. Главное – уйти подальше от вагона, затеряться в лесу или в городе среди людей.

Николай переоделся в чистое и сел дожидаться ближайшей станции. Точь-в-точь, как пассажир, который приготовился заранее и ждет-не дождется, когда поезд прибудет на место, где его будет встречать родня. Немного помятый и ошалевший, он сойдет на перрон, прямо в объятия жены с внушительным бюстом, а племянник, или дядя, или шурин, или деверь, как перышко подхватит его чемодан и быстро направится к выходу. По направлению к дому и накрытому столу с выпивкой и закуской. И все будут весело шутить и улыбаться.

Как бы ему хотелось проснуться от неприятного сна и оказаться дома! Наверное, Лена беспокоится и злится, что он не выходит на связь. Проблема в том, что в вагоне телефон не «ловит». Здесь он стал бесполезной безделушкой. Наверняка, и Костя ему уже звонил. Может, они связались с Леной, поняли, что он пропал и объявили розыск? Это даже хорошо, потому что кто-то должен расследовать все эти странные обстоятельства. Пусть виновные за его страдания понесут наказание: подло и нечестно так мучить человека и лишать его свободы!

Николай был полон решимости действовать и вершить правосудие, но станции все не было. Уже проехали собачку, одинокую сторожку, выжженную рощу и мостик. Миновали тоннель, за которым показался город. Город!  Он возвышался как неловкая громадина. Почти живое затаившееся существо с когтями-антеннами и горячими крышами. Сейчас он все бы отдал просто за то, чтобы попить пиво в кафе на набережной, зайти в книжный магазин, поглазеть на  девчонок в мини-юбках, которые так любят фоткаться у фонтана. В городе он точно сможет затеряться в толпе, и там есть связь!

Вот, наконец, и вокзал. Вагон  судорожно дернулся  пару раз и замер. Николай был наготове, у выхода. Как лев перед прыжком на добычу, как спринтер на старте.

– Молодой человек, Вы не поможете мне занести вещи? – Прозвучало снизу, с перрона. Николай опустил взгляд и замер. Сарафан на лямочках, шляпка, глаза цвета ангельской невинности. Такие небесно-голубые, с пушистыми ресницами.

–Конечно, – немного смутившись, ответил он, – а какое у вас купе?

– Кажется, номер семь.

Николай дотащил довольно тяжелый чемодан, галантно пропустил даму вперед и опустился на свое спальное место. Ему стало стыдно, что у него на столе и на полке такой беспорядок.  Он вытащил из сумки какой-то пакет и стал засовывать туда пустые бутылки, открытые недоеденные консервы, шкурки от колбасы.

– А нельзя ли открыть окно?– Вежливо поинтересовалась дама.

Николай знал, что окна в вагоне не открываются, но все же подергал за ручку пару раз.

Дама сняла шляпку и стала причесывать волосы.

– Не могли бы вы выйти? Мне нужно переодеться, – попросила она.

Поезд тронулся. Николай стоял у окна в коридоре и думал, почему же он не вышел? Неужели эта дамочка так его поразила? Слава богу, он не в том возрасте, чтобы впадать в волнение и смятение от появления любой привлекательной женщины или девушки. Дело было в другом. В том-то и дело, что поразила. Она была из его представлений. Кажется, он видел ее на вокзале, когда покупал билет, а может быть, на скамейке в парке. Он не мог вспомнить точно.

Наверное, она сейчас наденет светлые брюки с тонкой кофточкой и ляжет на полку читать книгу. Какой-нибудь любовный роман.

Дамочка, действительно, лежала на полке с книгой в руках, которая называлась так: « Страсть и коварство». Иногда она меняла положение, вытаскивала из сумочки красное яблоко или конфету и, не отрываясь от чтения, съедала. Видимо, она относилась к типу людей, которые могут извлекать удовольствие почти в любой ситуации. Ее даже нисколько не смущало присутствие чужого человека рядом. Николай осознал, что  в этом купе он стал лишним. Может быть, когда дамочке надоест чтение, она с ним заговорит?

О чем же она может говорить?  Например, спросит, куда он едет? Не душно  ли было ночью, и почему проводник не носит чай?

Все именно так и произошло.

–Очень хочется чая, – заявила дамочка.

Глава 7. Клоны

– Сейчас я схожу, спрошу!– Засобирался Николай.

В коридоре он немного постоял, прислонившись к стене и ощущая всем телом, как постукивают колеса. Он уже так привык к этому звуку и движению. Он стал почти одним целым с этим вагоном, но еще не разобрался, почему он попался в эту ловушку. В этот раз он не будет ждать и готовиться, и запросто выскочит из вагона, как только он остановится. Ре – ше- но. Главное, не паниковать и не напрягаться. Кто выживает на необитаемом острове? Самые спокойные и рассудительные. Да и в жизни – тоже.

Походкой рассудительного, знающего себе цену человека Николай направился к своим знакомым: старику, Толяну и Призывнику, поскольку с другими пассажирами  так толком и не познакомился.

Компания почти не обратила внимания на его появление. Старик  дремал на верхней полке, а  Толян и парень играли опять в карты.

– Ты давай королем! Королем своим козырным! – Орал Толян.

– Хрен тебе с маслом, а не король! – Злорадствовал парень, хлопая другую карту.

Николай молча сел рядом.

– Город проезжали…А ты что не вышел? – Обратился он к Призывнику.

– Город? А я не видел что—то… Спал, наверное…

– Ты че такой?– Поинтересовался Толян.

– Какой?

– С нами сыгранешь?

– Не…

– Хавчик у тебя есть?

Николай почесал макушку.

– Вроде был. И хавчик, и бухло…Василия забрали, а это все осталось.

– Бухло нам не надо, а пожрать не мешало бы.  Да, неладно с попутчиком твоим вышло. До тебя еще парня одного  вот так же повязали. Он больше не появлялся… Ну  что, пошли к тебе! Старик, ты с нами или как?

– Я лучше принесу. У меня там в купе дамочка одна.

– Какая дамочка!

– Симпатичная такая, книжку читает. За чаем меня послала.

Старик заинтересовался и поднялся с постели. Он сидел, ссутулившись, положив морщинистые руки на колени, и внимательно слушал.

– Какая она? – Вставил он свое слово.

– Обычная дамочка: ухоженная такая, культурная.

– Какие у нее волосы?

– Не помню. Кажется, обесцвеченные.

– А глаза?

– Голубые.

Получив краткую информацию о дамочке, старик потерял интерес.

– А почему вы спрашивали? – Поинтересовался Николай.

Старик махнул рукой и снова лег на постель.

Парень и Колян не унимались.

– А что она у тебя кусается что ли? Почему это к ней нельзя? А вдруг мы ей понравимся? – Ухмылялся  Толян.

– Не понравитесь. Это уж точно.

– А ты пачем знаешь?

– Не пойму почему, но я про нее как будто все знаю.

Старик опять поднялся.

– Ты знаешь, что она скажет, что сделает?

– Вроде того…

– Тогда ты должен знать: она – не настоящая.

– Что?

– Мы называем их клонами. Она – это твое представление о женщине, которая села в поезд.

– И что мне с ней делать?

– Ну, это уж твое личное дело, – похабно усмехнулся Толян.

– А высадить ее можно?

– Они приходят и уходят без нашего спроса.

– К вам приходили?

– Вон к нему, – кивнул Парень в сторону старика, – к нему жена приходила.

– Это как?

Старик не спешил с ответом. Он снова смотрел в окно, где за  деревьями открылся шикарный вид на  речку.

– Сейчас на мост  въедем, – сказал Старик.

– Да ладно с мостом. Про жену расскажи, – попросил  Николай.

Толян с парнем снова разложили карты, а  старик начал так:

– Она пришла молодой. Такой, как я ее увидел первый раз.  Она была очень красивой и гордой. Сначала и смотреть не хотела в мою сторону, а родители ее были не против, чтобы мы поженились.

Семья у нас небедная была: виноградник большой, овец держали… В общем, сосватали мы ее. Она вышла: щеки «горят», глаза опустила, даже не  взглянет. Это потом у нас ладно все стало. Никогда я ее не принуждал: только добром и лаской. Теперь думаю, что  может, и не любила она меня никогда.

Столько лет прожила, детей родила, а не любила. Женщин не разберешь. То смотрит ласково и весело, то плачет. И никогда она про тоску свою не говорила, не жаловалась.  Потом в один год заболела и умерла от рака, недолго мучилась. С того времени и дня не прошло, чтобы я о ней не думал. Один раз глазам своим не поверил: заходит в  вагон Она!  И смотри на меня так  преданно, ласково.