Человеческие судьбы бесплатное чтение

Беседа с Музой

Меня сегодня Муза посетила,

В глаза смотрела, с обидой говорила:

– Я не даю спать тебе три ночи,

А ты, поэт, творить поэзию не хочешь.

Может, обиделся, что долго не являлась?

Ты можешь без меня писать, казалось.

Я прихожу к тебе всегда в конце лета.

Давай работать, есть время до рассвета.

Посмотрел на Музу и увидел в глазах

Красоту творений в поступках и делах

И, улыбаясь, тихим голосом сказал:

– По тебе, дорогая, всё лето я скучал.

Почему приходишь ночью, а не днём?

Погуляли бы в парке с тобою вдвоём,

Присели, достали бы ручку и тетрадь,

Стали вместе стихи писать.

Когда ночью ко мне приходишь,

До утра со мной поэзию творишь.

Я не из бетона или стали отлитый,

На работу иду усталый и разбитый.

– И всё же! – ответила Муза в тишине,

– Днём приходить несподручно мне,

Я привыкла являться в ночной тиши.

Так что, поэт, просыпайся и пиши!

Хочешь стать уважаемым, знаменитым

Среди поэтов и писателей, маститым?

Твори, дерзай, старайся день и ночь,

А я же, твоя Муза, готова в том помочь!

– Муза, ты прекрасна и красива, спору нет!

Встреча с тобой – счастливый мой билет!

Буду творить все ночи до рассвета,

Не упущу своего счастливого билета.

Музе отказать не мог – я сдался!

Так и не заснул, как ни старался.

Сегодня ночью, в наступившую среду,

Написал «Донбасс» и с «Музой беседу».

Донбасс

Над Саур-Могилой солнце светит, как обычно,

Стоит немая тишина – непривычно.

Порою слышно высоко в зените

Стук сердец воинов, отлитых в граните.

Непобедимые, гордо смотрят на нас,

Отдав жизни за Россию, за Донбасс.

Потомки не раз ещё сюда придут,

Героев вспомнят и честь им отдадут.

Спокойно спите в своём мире

Моторола, Корса, Жога, Гиви…

С постаментов, как живые, смотрите на нас –

Вас не забудет ни Россия, ни Донбасс!

Помним всех погибших по дате,

Убитых репортёров, о нашем Бате.

Как ни стреляйте, ни бомбите нас –

Голову не склонит перед врагом Донбасс!

На алее Ангелов немая тишина,

На граните выбиты детишек имена.

Не услышим больше их весёлый смех,

Нацисты подло убили всех.

Не играть детям никогда в игрушки,

Не пойдут в садик, как их друзья-подружки.

Им не постареть и не стать седыми,

Игрушки и цветы лежат перед ними.

На Украину шлют Америка и НАТО

Танки, снаряды, пушки, злато,

Желая уничтожить Россию годами.

Но Победа будет всегда за нами!

Воины России сильны, как никогда!

Идут вперёд, освобождая города

Мариуполь, Артёмовск, Лисичанск…

Освободим Краматорск и Славянск!

Пройдут годы, народ мирно заживёт,

Донбасс вновь будет возрождаться.

Если Родина сыновей на защиту позовёт,

Как прежде, будем неистово сражаться!

Над Саур-Могилой солнце светит, как обычно,

Тишина стоит немая – непривычно!

Здесь шли бои, снаряды рвались,

Внуки, как и деды, с нацистами сражались!

Дорогая графиня

Я часто вспоминаю, дорогая графиня,

Последний наш бал во дворце.

Гостей принимала великая княгиня

С милой улыбкой на уставшем лице.

Вы руки положили поверх эполет,

Вы улыбались, мы в танце кружились

Под звуки оркестра, ослепительный свет.

Глаза ваши от счастья светились.

Своей красотой, дорогая графиня,

Затмили весь белый мне свет.

Думал тогда, что будем отныне

Счастливы вместе много мы лет.

Простите, графиня, за разбитые грёзы.

Нет нам счастья на этой земле!

Замёрзла душа, не растопят и слёзы,

А сердце сгорает в щемящей тоске!

Завтра в атаку пойдут эскадроны.

Снежинки упали на лицо и погон.

Будут убитые, раненых стоны.

Помолитесь, графиня, за нас у икон.

В голой степи ветер лишь воет

Да пули свистят со всех сторон.

Жизнь наша и гроша здесь не стоит.

Для себя оставлю последний патрон.

Болит душа и старая рана,

Эскадроны редеют, много нас пало.

Вчера схоронили штабс-капитана –

Донская земля ему пристанищем стала.

Войну мы, графиня, уже проиграли,

Живым нам места нет в этой стране.

Мы для России изгоями стали,

Место наше в сырой лишь земле.

Звезда

Сотни миллионов лет

В небесах, над землёй далёко,

Излучая тусклый свет,

Светит звезда одиноко.

То звезда моей судьбы

То гаснет, то сверкает.

Зигзаги моего пути

Своим светом озаряет.

То укажет верный путь,

Когда собьюсь с дороги.

То навеет тоску и грусть

О доме, о родном пороге.

Позовёт в дальний путь

За собой, в космические дали.

Озарит мечтой, от которой не уснуть,

О той, что мы мечтали.

То зажжёт в сердце любовь

На своё похожее мерцание.

То поселит в душе боль,

Любви угасшей разочарование.

Когда в клочья рвёт судьбу,

Будто в бездну летишь с обрыва.

Смотрю в небо на ту звезду –

Даёт силы жить и позитива.

И один в поле воин

(Посвящается артиллеристу Николаю Сиротинину, геройски погибшему в годы Великой Отечественной войны)

Измотанный наш стрелковый полк

Отступал с боями на восток.

За околицей одной деревушки

Остановились на пригорке у речушки.

Природа радовала глаз,

Думали, что есть приказ

Окопаться на высотке той

И фашистам дать суровый бой.

В шеренгу построил командир,

Прошёлся вдоль и спросил;

– Есть доброволец, готовый к бою?

Тогда выйти из строя.

Кому-то надо прикрыть отход.

Бросил взгляд на заход,

Будто этот дивный свет

На его вопрос даст ответ.

– Почему отступаем долго так?

Нет наступлений, обхватов и атак.

Вздохнул: «Воевать учили нас теории

Малой кровью на чужой территории».

В поле веял тёплый ветерок,

Из строя вышел невысокий паренёк,

Боец безусый, молодой,

Но уже наводчик боевой.

Задачу боевую поставил командир.

На прощание обнял бойца и проговорил:

– Задержи фрицев, сколько сможешь,

Потом полк свой догонишь.

Боец посмотрел уходящим вслед,

Курить хотелось, достал кисет.

Ветер качал густую рожь,

В ожидании боя бросало в дрожь.

Ночь была тиха. Пели птички.

Заснул. Приснились брат, сестрички.

Город родной Орёл и завод,

Родная школа, любимый кот.

Сектор обстрела утром осмотрел,

Вдали натужно мотор гудел –

Колонны танков и машин

Везли солдат, снаряды и бензин.

Перекрестился три раза невпопад,

Устроил фашистам кровавый ад.

Первый танк подбил на мосту,

Вторым снарядом броневик в хвосту.

Фашисты в ловушке оказались,

В панике повсюду заметались.

Каждый снаряд ложился в цель –

На воздух бензовоз взлетел.

Взорвалась машина со снарядами,

Танку башню снесло рядом.

Второй на месте закрутился, задымил,

Сполз в кювет, перевернулся и застыл.

Паника вокруг, куда-то все бегут,

Враг не поймёт, откуда бьют.

Кругом взрывы, всё дымит,

Смерть врага не щадит.

Долго не могли определить фрицы,

Кто и с какой по ним бьёт позиции.

Казалось, в бой с полком вступили,

Наугад танки и пулемёты палили.

Пара танков в одном местечке

Решили форсировать речку.

Речка жестоко их обманула,

Илом вязким затянула.

Николай крикнул: «Засекли, вот гады!

Жаль, кончаются снаряды».

Пули ударили пушке в щиток,

Взрыв обжёг левый бок.

Во врага последний послал снаряд,

В небо бросил прощальный взгляд.

Сел на землю, зажал рану,

Вспомнил дом, отца и маму.

Он сидел спиной к лафету,

Приготовил гранату, достал газету.

Болела рана, было жарко.

Скрутил самокрутку, затянулся сладко.

Фашистов много нашли конец,

Смертью храбрых пал боец.

Он в плен не сдался,

На гранате с врагами подорвался.

Даже враги подвиг оценили,

С почестями его похоронили.

Унтер сказал: «Славный воин,

Никто из нас его недостоин!»

За деревней, в поле у моста,

Стоит обелиск, на нём звезда.

Пройдут люди, вспорхнёт птичка,

На обелиске с надписью табличка:

«Здесь последний бой свой дал

И смертью храбрых пал,

Защищая родной край,

Артиллерист Сиротинин Николай».

Мама

Вижу не то сон, не то виденье.

На плакат придорожный я смотрю:

«Мама, с Днём рождения!»,

«Я тебя люблю!».

Комки к горлу подкатились,

Не выдохнуть, не вздохнуть.

Глаза слезами налились,

Слова не сказать, не шепнуть.

Перед глазами жизнь прокатилась

В один миг, как наяву,

Как ты, сынок, родился и вырос,

Как на руках тебя ношу!

На фото улыбкой я светилась

Задорна, красива и молода.

За тебя, сыночек, всегда молилась,

День и ночь всегда ждала.

Ты от меня сейчас далёко,

Я тебя, как прежде, жду.

Ты с семьёй, тебе не одиноко.

Я вас тоже всех люблю.

Вижу не то сон, не то виденье.

На плакат придорожный я смотрю:

«Мама, с Днём рождения!»,

«Я тебя люблю!».

Москва

Город Москва – России столица,

Гордится тобою большая страна!

Гостей, москвичей счастливые лица

В метро и на улицах встретишь всегда.

Парки, мосты и жилые массивы

Возводятся быстро и видом красивы!

Улиц и зданий прекрасно убранство,

Жители Москвы – твоё богатство!

В сорок первом, в суровый тот год,

На защиту Москвы поднялся народ!

Много врагов на подступах пали,

Москву и Россию тогда отстояли!

На башнях Кремля звёзды горят,

Александровский сад – часовые стоят,

Вечный огонь торжествуя горит,

Ничто не забыто – никто не забыт!

Муза

Вечером в тёплую кроватку лёг,

За окном гуляла стужа.

В голове сложился слог,

Понял, не заснуть – пришла Муза.

Хотел прогнать я Музу прочь,

Глаза слипались, в сон тянуло.

На дворе стояла глухая ночь.

Муза блокнот и ручку протянула.

Посмотрел на Музу, глянул в поток,

Строки стихов в ряд сложились.

Написал в блокнот пару строк,

Остальные в рифму не ложились.

Сон о себе давал знать,

Муза к себе поэзией тянула.

Побрёл понуро спать в кровать,

Муза рифмой вдруг толкнула.

Пришёл на кухню, и вот

Налил в заварник кипяточка,

Взял в руки ручку и блокнот.

Рифмы ложились за строчкой строчка.

С ночной гостьей гоняю чай,

Поэзию высокую творю.

Голос Музы: «Поэт, ты не серчай,

Ночами спать что не даю.

Бывает скучно, ночью не заснуть.

На улице холод, пролетело лето.

К кому-то хочется в гости заглянуть,

Посетить хорошего поэта».

В ночной тиши Музе я ответил:

«Для меня ты гостья дорогая.

День ли ночь, или поздний вечер,

Приходи всегда на чашку чая».

Закончил поэму в тишине,

Заснул сладко перед рассветом.

Муза приснилась и сказала мне:

«Я прихожу к таким, как ты, поэтам».

Однажды утром

Однажды утром, замерев на пороге,

Подставлю лицо под солнечный свет.

Весь жизненный путь непростой дороги

Окину сквозь выси прожитых лет.

Эти годы, унесённые в дали,

Уже не вернуть, да их и не жаль!

Немало событий они повидали,

Оставив на сердце радость, печаль.

Вспомню поля, луга и овраги,

России природу, родную до слёз,

Дурманящим вкусом медовой браги

Был опьянён средь рощи берёз.

И где-то, сидя на самой макушке,

На суку и сквозь листьев просвет,

Раздавалось «ку-ку» голосистой кукушки,

Отмеряющей щедро мне жизни лет.

Солнце, садясь, зажигало зарницу.

По телу бежала блаженная дрожь,

Ветер качал в поле пшеницу.

Я знал – сейчас ко мне ты придёшь.

В свежем скошенном сена стоге

В экстазе губы кусали мы в кровь,

И ласкам не будет предела, а в итоге –

Вечною будет наша любовь!

Жаль безумной любви угасшей,

Завядшей, словно луговые цветы,

Жизни счастливой совместной нашей,

Вдаль улетевшей неизбывной мечты!

По ладони цыганка гадала когда-то,

Глядя с прищуром, продолжала твердить:

«Будешь ты счастлив и жить богато,

Не забудь только ручку позолотить!»

Три могучих дуба, как три брата,

На развилке стояли трёх дорог,

Словно разойтись задумали куда-то,

Как и я, покинуть родной порог.

Бывало, пил, скандалил и дрался,

Впадал порой в тяжкие грехи!

Может, оттого, что являлся

Сыном крестьянки и пахаря от сохи.

Бывали взлёты и крутые паденья,

Крупно везло и до слёз – невезенья!

Всегда во всём к совершенству стремился,

Постоянно по жизни чему-то учился!

Жизнь, семья, карьера удались,

Но хочу сказать я не об этом –

Проза с поэзией в судьбу ворвались,

Стал теперь я прозаиком и поэтом.

Осень

Утром ранним выйду на крыльцо –

Повеяло прохладой и дождём.

Это осень дохнула мне в лицо,

Приходит незаметно сентябрём.

Осень – тоскливая пора,

Время расставания с летом.

Душа просит ещё тепла,

Солнечным погреться светом.

Багрово-жёлтой листвой

Окрасились вокруг деревья,

На рябине ослепляют красотой

Из гроздьев красных ожерелья.

Пожаты золотистые хлеба,

Вспаханы, чернеют нивы,

В садах закончилась страда –

Собраны груши, яблоки и сливы.

Листья, падая, водят хоровод,

Устилая землю ковром красиво.

В гладь пруда холодных вод

Свой наряд роняет ива.

Крик журавлей услышу с высока –

Улетают зимовать в тёплые страны.

Нахлынет вдруг неведома тоска,

Душа вскроет затянутые раны.

И так давно немало лет,

Клин журавлей провожая взглядом,

Хочется лететь за ними вслед

И быть с ними всегда рядом.

Дождь моросит, я под зонтом

Иду по грязи, перепрыгивая лужи.

Хочу скорее в уютный дом –

Не мерзнуть на промозглой стуже!

Берёза ветками стучит в окно,

Будто в дом просится погреться.

Без листвы замерзла, на улице темно,

От дождя и ветра некуда ей деться!

Смотрю на слякоть, стоя из окна.

Осенняя хандра навеет скуку.

Впереди с морозами холодная зима,

Весна не скоро нам протянет руку.

Осень пришла

Незаметно Осень на порог подкралась,

Нам грустить о лете только лишь осталось.

Стучит дождик по оконным стёклам,

Вокруг всё стало серым и поблёклым.

Дует сильный ветер, с непогодой спетый,

Я сегодня вышел налегке одетый.

Разлились лужи посреди дороги,

Их не обойти, не намочив ноги.

Срывает ветер листья и берёзы клонит,

В проводах намокших свистит и стонет.

На берёзе сломит очередную ветку.

Я промок и забыл надеть кепку.

Холодный дождик продолжает литься,

Под зонтами люди стараются укрыться.

Но порыв ветра зонты ломает,

Словно озорник с нами играет.

Не поскупилась Осень на свои краски,

Стоят деревья в золотой окраске.

Рисовала кистью красивые картины,

Красным ярким цветом гроздья рябины.

Постаралась Осень все осины, клёны

Багровым цветом их разукрасить кроны.

Буровато-жёлтым стал и бор дубовый,

Ягоды в колючках прячет куст терновый.

Осень в ярких красках выглядит красиво!

Только отчего же на душе тоскливо?

Не хватает, может, мне тепла и света,

Журавлей прощанья грустного привета!?

Перелётных птиц много кружит стай,

Зимовать улетают в далёкий тёплый край.

Плохого время года нет в природе,

Одеваться надо просто по погоде.

Суд Божий

Всё чаще, подходя к порогу,

В небеса смотрю и начинаю понимать:

На суд страстный скоро к Богу

Мне надо, грешному, предстать.

Буду я за всё в ответе.

Бывало, пил, курил, грубил,

Ругался матом на этом свете.

Женщин сильно всегда любил.

Порой бывало, лгал ненароком,

Веря, что правда бывает хуже лжи.

Дорогу забывал к родным истокам,

Родным мало дарил любви.

В защиту всё же я бы сказал:

Не крал, не льстил, не лицемерил.

Друзей своих никогда не предавал,

Дружбу верную в деньгах не мерил.

На злость и хамство не отвечал,

Никогда врагам своим не мстил.

Деяние их на Суд Божий оставлял,

Делился с теми, кто милость просил.

Всё чаще тянет в Божий Храм,

Где на душе покой и благодать.

Помолюсь, поставлю свечи образам,

Тут Творца благая поступь, стать.

Услышал голос вдруг с небес,

Озарил душу светом благовест:

«Добро всё же имеет перевес,

Живи, не покинешь земных мест.

Масла подлили в твою лампаду,

Пиши стихи и прозу, не зазнавайся.

Плодить грехи уже не надо,

Жить правильно теперь старайся».

В небесах увидел образ я Творца,

Крестился благодарно, душою трепеща.

Прекрасный лик небесного Отца

И Ангелов исчезли в небе не спеша!

Баночка мёда

Старшина ГАИ Егоров отдыхал после суточного дежурства. До обеда переделал накопившиеся дела по хозяйству, а в полдень – грех в выходной с другом не посидеть! – выпили бутылку водки. Затем прилёг на кровать и уснул сладким сном. Под вечер его разбудил настойчивый звонок домашнего телефона. Николаю, так звали старшину, стоило больших усилий открыть глаза, он с трудом оторвал голову от подушки. Ещё не проснувшись окончательно, сел на кровати и хотел ноги всунуть в тапки, но из этого ничего не получалось. Ногами не мог попасть в эти самые тапки, которые почему-то разбегались в разные стороны, а затем и вообще спрятались под кроватью. У старшины всякий раз тапки такое выделывали, когда, проснувшись поутру и взглянув на часы, осознавал, что проспал и опаздывает на службу, он начинал торопиться, а они, как нарочно, прятались и ускользали.

В это время он всегда с раздражением и завистью думал: вот живут же люди и по-другому, сам видел в американских фильмах: человек встал спокойно, погулял с собакой, сделал утреннюю пробежку, принял душ, выпил кофе, даже новости в газете почитал, не спеша сел в машину и отправился на работу. А тут, блин, не успел проснуться и уже на работу опаздываешь!

Телефон продолжал дребезжать. Сняв трубку, Егоров уже по настойчивости звонка, а потом и по голосу начальника понял, что что-то случилось. Так и есть! Начальник, понимая, что в выходной Егоров может быть не совсем трезв, потому категорично приказал явиться на службу в любом состоянии. Сергев, так между собой сотрудники звали начальника отделения ГАИ, объяснил, что произошло серьёзное происшествие, поэтому в их районе и по всей области вводится план «Перехват». На сборы и дорогу отводилось тридцать минут.

Несмотря на серьёзность ситуации, ему вспомнился комедийный фильм «Вождь краснокожих», где два незадачливых похитителя мальчишки произнесли ставшую крылатой фразу, что за десять минут успеют добежать до канадской границы. Усмехнувшись, Николай подумал: «А у меня в запасе тридцать минут, в моём случае я успею полмира обежать, если прикажет начальство, а не только до канадской границы!»

От усталости, недосыпа да ещё и от выпитого спиртного болела голова. Он выпил две таблетки аспирина, принял освежающий душ, побрился, тщательно почистил зубы, выпил крепкого чая с бутербродом. Жизнь налаживалась – прошла головная боль, сил прибавилось. Он оделся и, написав записку для жены, что его вызвали на службу, вышел из дома. Привычно оглядел свой «Москвич-пирожок», завёл и тронулся с места. В отделе милиции, как в растревоженном улье, стоял гул, суета – были вызваны все сотрудники, которым довели информацию о происшествии. Произошло дерзкое ограбление в одном из населённых пунктов их района с применением огнестрельного оружия.

Николай в составе опергруппы всю ночь бдительно дежурил на блокпосте, проверяя и досматривая весь проезжающий транспорт. Под утро пришла оперативная информация об отбое плана «Перехват», так как на блокпосте в соседнем районе поймали преступников. Оперативная группа тут же собралась и уехала, а старшина Егоров покидать блокпост не спешил, он решил ещё постоять, поработать, хотя основной причиной было желание срубить денег себе на бутылку водки. Ночью было не до этого, приходилось службу нести бдительно, была вероятность нарваться на опасных вооружённых бандитов, которые колесили неизвестно по каким дорогам и могли внезапно оказаться на их участке.

Егоров часто вспоминал, как ещё до службы в армии он работал на заводе в областном центре слесарем после окончания училища, и был у него наставник Петрович. Наставник никогда с работы не уходил с пустыми руками, всегда старался прихватить с собой хоть что-нибудь: ключ, гвоздь, электрод, приговаривая, что всё пригодится дома. Однажды смена выдалась напряжённой, Петровичу некогда было заранее приготовить, что унести с собой. Когда смена подходила к концу и надо было идти домой, он вдруг встрепенулся, напрягся, заметался по сторонам и, не увидев ничего стоящего под руками, схватил лежащий на одном из стеллажей ржавый болт и положил его в карман. После чего успокоился, расслабился, на немой удивлённый вопрос Николая ответил:

– Что ты на меня так смотришь, болезнь у меня такая, не могу с работы просто так уходить, что-то обязательно с собой прихватить должен, иначе сам не свой буду!

Егоров часто вспоминал про Петровича и с удивлением для себя отметил, что тоже заболел такой «болезнью». Вот и сейчас не может уехать домой с пустыми руками. Он стоял в ожидании подходящего «клиента», как он иногда называл того, с кого можно было срубить денег себе в карман. Но, как назло, дорога была пустынна, только не спеша на телеге, запряжённой гнедой лошадкой, мимо проехал мужичок, что-то бормоча себе под нос и время от времени понукая животное да покрикивая:

– Но, пошла, давай шевели копытами, совсем заснула, забодай тебя комар!

Мужичок при этом стеганул кнутом по крупу лошади, но она лишь махнула хвостом да довольно громко пустила газ из раздувшегося кишечника, так и не прибавив шаг. Возница от этого даже не поморщился, видимо, привык, а у Егорова от смачного лошадиного «выхлопа» появилась резь в глазах и потекли слёзы. Старшина отвернулся, зажал нос, жадно хватая ртом воздух, платком вытер слёзы и, отдышавшись, иронично произнёс:

– Надо это «транспортное средство» на СО2 проверить, точно на штраф потянуло бы!

Он даже хохотнул над своей шуткой, провожая взглядом повозку, и тут острый слух уловил грубый выхлоп мотора, а через минуту он увидел приближающийся к посту автомобиль. Когда старшина определил модель автомобиля, а это был довольно потрёпанный «Москвич-412», у него приподнялось настроение, с улыбкой про себя подумал: «Повезло, неисправностей откопаю кучу, будет чем поживиться, штраф сдеру на всю катушку».

Он по привычке, как считал, «на удачу», потёр приклеенную на торец ручки жезла десятицентовую монетку, оставшуюся от поездки за границу, которую взял у брата. Старший брат часто в последнее время мотался «челноком» в Турцию за товаром и звал Николая прокатиться с собой, говорил при этом:

– Там так классно, не пожалеешь!

Николай и сам был не против посмотреть, как живут за границей, но он до потери сознания боялся летать на самолётах. Брат ему советовал выпить спиртного в самолёте перед вылетом, раньше это не запрещалось. На это Егоров всегда отвечал:

– Когда сильно напьюсь, мне и дома хорошо!

Егоров вышел на обочину дороги и привычным уверенным взмахом жезла, который он иногда называл «волшебной полосатой палочкой», дал знак водителю остановиться. Это был потрёпанный годами и чрезмерной эксплуатацией подержанный «Москвич-412», ехал на нём Михаил Иванович Иволгин. Раньше он в своём колхозе работал агрономом, была у него неплохая зарплата, достаток в доме, но в середине девяностых колхоз развалился, работы не стало и купить новый автомобиль или поддерживать старый в хорошей форме стало затруднительно. Иволгин, как и многие сельчане, выживал за счёт своего личного подсобного хозяйства, огорода да пасеки. Техническое состояние его «М-412» действительно требовало серьёзного ремонта: необходимо было заменить прогоревший глушитель, резину «обуть» новую, старая совсем лысая стала, заменить трос ручника, да и так по мелочи всю машину перетряхнуть. Вот и сегодня он ехал на базар и вёз мёд со своей пасеки да несколько мешков ранней картошки в надежде всё продать и начать ремонт машины. Михаил издали заприметил гаишника, с поспешностью выскочившего на обочину. Инспектор подошёл к машине и через открытое боковое стекло попросил предъявить документы для проверки. Пока Михаил доставал свой потёртый портмоне из бардачка, извлекал из его отсеков водительское удостоверение и технический паспорт, боковым взглядом видел лицо довольно ухмыляющегося инспектора, про себя подумал: «Много вас таких халявщиков, но ты, друг ситцевый, не на простачка нарвался! Ишь, стоит лыбится и думает, что легко обдерёт меня за неисправности, но это мы ещё посмотрим!»

Михаил вышел из машины, подал документы, а старшина, сделав серьёзное лицо, взял их, проверил техпаспорт и раскрыл сделанное книжечкой водительское удостоверение. Фамилия и инициалы в обоих документах совпадали, а вот на фотографии в правах водитель не был похож. Присмотревшись внимательнее на фото в левом нижнем углу удостоверения, Егоров увидел на нём образ Иисуса Христа с нимбом вокруг головы. Старшина сначала подумал, что ему от беспокойной ночи и усталости померещилось или привиделось, а ещё промелькнула мысль и того хуже: может, за все его грехи Иисус явился в виде этого потрёпанного старичка с него спросить за все безобразия?! От такой мысли у него едва не случился сердечный приступ, он даже почувствовал, как кольнуло что-то в груди и ноги ослабели. Он несколько раз тряхнул головой, при этом открывая и закрывая глаза, но образ Иисуса на фото не исчезал. Тогда, обращаясь к водителю, едва скрывая страх и волнение, сказал:

– Ты что за права мне подал липовые? Фото не твоё вклеено!

Михаил, не понимая, что произошло, взял в руки права и сразу понял, в чём дело. Он всегда на удачу и для защиты от всех бед и несчастий имел при себе маленькую иконку с образом Иисуса Христа, вложенную в водительское удостоверение. Вот эта иконка каким-то образом прилипла сверху к его фото на водительском документе и ввела в невероятный ступор инспектора. Михаил отлепил иконку от своего фото и подал документ гаишнику вновь. Егоров взял водительское удостоверение, посмотрел на фото, на Михаила, и так несколько раз, затем со вздохом облегчения сказал:

– Ну вот, теперь совсем другое дело.

Закончив проверку документов, старшина несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, боль в груди отпустила. Он продолжил обследование машины: потребовал предъявить аптечку, огнетушитель, знак аварийной остановки – всё имелось. Тогда Егоров решил прибегнуть к проверке стояночного тормоза, он как никто иной знал, что в «Москвичах» это больное место, тут промаха не должно быть, и сказал Михаилу, улыбаясь:

– Ставь на стояночный тормоз, будем проверять, скорее всего, он неисправен. Признавайся, заплатишь штраф и поедешь дальше.

Ручник у машины Михаила действительно был неисправен, но он утвердительно ответил:

– Ручник у меня исправен, давай проверяй, толкай, если хочешь, я в этом деле не помощник.

Михаил дёрнул рычаг на несколько щелчков, чтобы было слышно, будто действительно поставил на стояночный тормоз, встал около заднего колеса автомобиля. В момент, когда инспектор упёрся руками в багажник и пытался столкнуть машину, Михаил незаметно подставил ступню ноги, обутую в добротный ботинок, под заднее колесо, и в итоге машина не сдвинулась с места. Старшина после нескольких неудачных попыток бросил это занятие, но постигшая неудача озадачила, и Егоров в недоумении почесал затылок, приподняв фуражку. Но тут он бросил взгляд на колёса и вновь воспрянул духом. Указывая Михаилу на них, постукивая по ближайшему скату ногой, улыбаясь, произнёс:

– Резина, уважаемый водитель, у тебя вся лысая, тут уж без штрафа никак не обойтись.

Михаил, будто не понимая, о чём идёт речь, посмотрел на одно из колёс и с серьёзным видом невозмутимо, глядя Егорову в глаза, произнёс:

– Это голова бывает лысой, когда волос совсем не остаётся, а резина у меня просто гладкая, специальная, скоростная. Такая модель шин ставится на спортивные машины «Формулы-1» да на авиалайнеры. При таких нагрузках и скоростях другие шины не выдержат!

От такого ответа у старшины на несколько секунд пропал дар речи и челюсть неприлично отвисла. После некоторого замешательства Николай пришёл в себя и понял, что на всё сказанное водителем у него нет аргументов для возражения.

Но инспектор не сдавался, он уже много времени потерял с этим находчивым дедком, других машин нет, а выпить хочется. Тогда старшина зашёл со стороны пассажира и, увидев отсутствие брызговика, радостно, почти по-детски воскликнул:

– Нашёл ещё неисправность! Только не говори, что брызговик оторвался только недавно.

Михаил знал про оторванный брызговик, но с невозмутимым видом ответил:

– Странно, из дома выезжал – брызговик был, видимо, по дороге оторвался, домой приеду – другой поставлю.

На это Егорову тоже было нечего сказать – никак не докажешь, что брызговика нет на месте уже давно. Тем более что по правилам водитель может следовать с такой неисправностью до места ремонта. У старшины совсем настроение испортилось, необходимо было отпускать водителя, как говорится, «не солоно хлебавши». Из неловкого положения задумавшегося старшину вывел Михаил, понявший, что гаишник оштрафовать его не может, но и просто так отпускать не привык. Он достал из багажника пол-литровую баночку мёда и, протягивая старшине, сказал:

– Вот, возьми эту баночку липового мёда, дома попьёшь с чаем и на душе будет легко и прекрасно, к людям будешь добрее относиться.

Егоров проводил взглядом удаляющуюся машину, посмотрел на баночку мёда, безнадёжно вздохнул:

– Действительно, сегодня придётся обойтись без спиртного, а довольствоваться чаем с мёдом. Может, всё и к лучшему, завтра с утра на работу пойду со светлой головой.

Бросив взгляд на десять центов, приклеенных к торцу ручки жезла, дотронулся до монеты рукой и, вздохнув, рассудил:

– Наверное, заморские деньги надо заменить на свои десять рублей, так будет надёжнее, глядишь, и удача будет больше сопутствовать!

Волчица

Серёжа вышел из дома и остановился на пороге, подставляя лицо яркому солнечному свету. На улице было тепло, даже жарко, хотя стоял конец лета. Мальчишка был в хорошем настроении не только потому, что утро было тёплым и солнечным – он чувствовал себя почти как разведчик Штирлиц из любимого кино, который умел пробуждаться ровно в назначенное время! Это умение к Сергею пришло не сразу, почти неделю он тренировал мозг реагировать на приказ, поставленный ему перед сном – вставать в запланированное время без будильника! И это получилось – сегодня, как и вчера, он встал без пяти восемь, ровно за пять минут до звонка будильника!

Серёжа давно заметил, что бабушка и мама с папой не пользуются будильником, но всегда просыпаются утром в то время, в которое запланировали. Когда мальчик обратил на это внимание, то стал расспрашивать бабушку, что это за секрет такой?

Она, улыбаясь, ответила:

– Всё очень просто, перед тем как заснуть, мысленно надо поставить цель проснуться утром в то время, когда запланировал, так сказать, в голове завести свой будильник. Если будешь настойчиво тренировать мозг, это у тебя обязательно получится!

Сергей энергично потянулся, стоя на пороге, стряхивая остатки сна. В это время по гумну шла бабушка с полной корзиной огурцов, которые набрала на огороде для засолки. Она подошла к дому и поставила свою ношу на скамейку около стены, а Серёжа подбежал к ней и радостно сообщил:

– Бабуль, я научился сам вставать без будильника, когда захочу!

Бабушка ласково посмотрела на своего внука, потрепала его по кудрям и сказала:

– Молодец, внучек, приучайся сам вставать, скоро в школу! Ты уже в пятом классе будешь учиться, совсем большим стал, а сейчас иди позавтракай.

После того, как он покушал, Серёжа вышел во двор покормить своего питомца, прихватив для него кружку молока и небольшой кусочек мяса.

Мальчик подошёл к вольеру, который был с двух сторон огорожен прочной стальной сеткой высотой метра полтора, а с других двух сторон – деревянным забором, обитым железом, высотой два метра. Серёжа открыл дверь вольера, а когда оказался внутри, закрыл её на защёлку. К нему тут же из просторной собачей конуры, звеня цепью и по-щенячьи повизгивая от радости, выскочил волчонок. Поведение волчонка не отличалось от поведения домашнего щенка, и ничего в нём ещё не выдавало будущего сильного, коварного и умного хищника. Он крутился под ногами, подпрыгивал, пытаясь лизнуть мальчика в лицо, но длина цепи не позволяла ему это сделать. Волчок опустился на лапы, успокоился, скуля и виляя хвостом, втягивал запах еды, смотрел то на руку с кружкой молока, то на руку с мясом и с нетерпением ждал, когда его будут угощать лакомством. Серёжа подошёл ближе, протянул вперёд руку, держа мясо кончиками пальцев на весу, волчок подпрыгнул, схватил аккуратно еду и тут же проглотил. Мальчик одобрительно качнул головой и вылил в миску молоко из кружки. Сергей наблюдал, как его подопечный с удовольствием быстро вылакал содержимое миски и вылизал посудину языком. После чего с сожалением взглянул на пустую миску и, виляя хвостом, вопросительно посмотрел на Сергея с немым вопросом: «Нет ли у тебя ещё чего-нибудь вкусненького?».

Серёжа назвал волчонка Белолобый за белое пятнышко на лбу, он ласково потрепал его по загривку, затем, прижав к себе, погладил по спине и бокам. Белолобый от такой нежности заскулил, как щенок, и несколько раз лизнул мальчика в лицо.

Папа Сергея работал в колхозе бригадиром животноводческой бригады. Он был опытным охотником-волчатником. Много разных историй о волках и их повадках рассказывал своему сынишке.

Несмотря на страшные рассказы о жестокости волков, Серёжа просил папу подарить ему волчонка, и вот однажды, в начале лета, его мечта исполнилась.

По весне в округе их села и в соседних деревнях стали сильно безобразничать волки – то телёнка, то жеребёнка, пасущихся на лугу, зарежут. Порой и на хозяйское подворье залезут, и почти всех овечек порежут. Даже несколько раз залезали в летнюю колхозную кошару, и тогда недосчитывались то пятнадцати, а когда и двадцати овец за одну ночь. Колхоз нёс большие убытки, да и частные хозяйства сильно страдали.

Волки – они хитрые и умные звери! За ночь всех убитых животных не съедят, лишь вдоволь свежей крови напьются, но растерзанную добычу не прячут, зная, что люди трупы выбросят в санитарную яму, что располагалась километрах в четырёх от села. Волки всей стаей по ночам будут приходить к той яме да пировать, пока всё не съедят. А потом вновь начнут лазить по колхозным кошарам и загонам колхозников, убивая и калеча животных.

Но, что ещё хуже, люди стали бояться ходить в луга, в лес за грибами, ягодами, орехами и детей одних отпускать далеко от дома.

Терпение людей было исчерпано! Сильно волки обозлили жителей села, вот и решили селяне на сельском сходе вместе с руководством колхоза устроить охоту на волков, уничтожить и волчьи выводки в логовах.

Александр Егорович, так звали папу Серёжи, а сельчане звали Шуреем, такое прозвище к нему прилипло с детства, организовал с охотниками и жителями села несколько удачных «флажковых» охот на серых хищников. Также они разбросали по лесу отравленное мясо, в местах обитания волков раскопали их логова, найденных волчат уничтожили. Все эти меры сказались на снижении численности серых хищников. Лишь одного волчонка Шурей убивать не стал, а принёс сыну в подарок, на воспитание, а для себя решил: «Если не получится приручить, отвезу в город и отдам в зоопарк».

Серёжа, наигравшись с Белолобым, вышел из вольера и, закрыв за собой дверцу, зашёл в дом. Бабушка привычно суетилась на кухне, и Сергей сказал ей:

– Бабуль, мы сегодня с Толиком и Алексеем пойдём в лес за орехами, они уже созрели, и их много уродилось в этом году.

Бабушка с лёгкой душой отпустила внука в те места, которые совсем недавно были смертельно опасными. Взглянув вслед мальчишке, добавила: «Добытчик!».

Сергей взял небольшую сумку, сшитую из грубой крепкой ткани, и побежал к своим друзьям. Вскоре все три товарища, по дороге весело балагуря, благополучно добрались до леса в местечко, называемое «Церковной кулигой». Почему это место так называлось, толком никто не знал, но бабушка сказывала, что до революции эта земля принадлежала церкви. Когда образовался колхоз, на этом участке среди лесного массива посадили деревья орешника и впоследствии собирали хорошие урожаи. Добравшись до этого местечка, друзья с азартом, стараясь опередить друг друга, стали рвать орехи и складывать их в сумки.

Волчица лежала в зарослях деревьев на краю леса и видела, как в ореховую рощу пришли трое ребятишек. Их смех и крики её беспокоили, она уже хотела покинуть свою лёжку и уйти подальше в лес от людей, но интуиция ей подсказывала, что надо остаться. Волчица боялась людей и в то же время ненавидела за то, что люди разорили её логово и унесли с собой единственного детёныша, её любимого волчонка с белым пятнышком на лбу. Что с ним сделали люди? Волчица уже знала судьбу всех волчат, взятых в других разорённых логовах. Обследуя район обитания, она наткнулась на убитых волчат, едва присыпанных землёй, но, обойдя весь овраг, где было её логово, она не нашла ни живым, ни убитым своего волчонка.

Матёрая волчица понимала, что в этой войне с людьми волчья стая проиграла, много её сородичей было истреблено. Она также понимала, что виноваты в этом сами хищники, они преступили дозволенную черту. Нельзя убивать домашних животных, тем более вблизи логова. Их удел – охота на больных и старых животных в лесу.

Чернохвостка, так звали волчицу за её хвост черноватого цвета, лежала и вспоминала события последних роковых дней. Она, предчувствуя беду, уходила на охоту в дальние леса, хотя куски мяса были разбросаны по округе. Но она была опытной волчицей и знала, что эта «лёгкая» еда была для неё опасной, и она к ней не притрагивалась. Волчица видела, как после поедания аппетитных кусков мяса более молодые и неопытные волки через некоторое время падали замертво. Вспомнилось Чернохвостке, как, подходя к своему логову утром после неудачной охоты, она почувствовала запах людей, железа и пороха. Она бы убежала от этого места подальше и скрылась от смертельной опасности, но там, в логове, был её любимый волчонок Белолобый. Волчица, осторожно ступая, прижимаясь к земле и прячась за деревьями и кустами, спускалась вглубь оврага, но в середине пути затаилась, наблюдая за людьми. Около её логова стояли с ружьями наизготовку два человека, один смотрел в её сторону, но не видел волчицу за густыми кустами, а другой наблюдал за противоположной стороной оврага. Опытные охотники понимали, что волчица может быть рядом! Трое других людей по очереди копали землю лопатами, то орудовали топорами, перерубая корни деревьев. Они расширяли проход логова, чтобы достать волчонка. Вскоре один из охотников, копавших землю, радостно воскликнул, вытаскивая упирающегося Белолобого. Держа его в руках перед собой и рассматривая, сказал стоявшему рядом человеку с ружьём:

– Смотри, Егорыч, какой у него злобный взгляд, когда бы вырос, стал бы матёрым волчищем и немало нам вреда принёс, а так сейчас топориком по голове и все дела.

Шурей выслушал своего собеседника, не забывая контролировать свою сторону оврага, сказал:

– Слушай, Евсей, не будем его убивать, посади волчонка в мешок, я его возьму себе, за это с меня магарыч. Я отнесу его домой сыну в подарок, сделаю из него дворовую собаку.

Материнское сердце волчицы разрывалось от жалости к своему волчонку, ей хотелось выскочить из своего укрытия, броситься к людям, выхватить из рук Белолобого и скрыться в зарослях леса. Она понимала бессмысленность своего поступка, но ради детёныша она готова была на самопожертвование. Обезумев от горя, волчица потеряла осторожность и выскочила из кустов. В тот же момент раздался выстрел, и пуля угодила в стоящее рядом дерево, в сантиметре пролетев над головой волчицы. Она мгновенно развернулась и бросилась в заросли деревьев, а следом прозвучал ещё один выстрел, пуля пролетела над её головой, срубая ветки.

Воспоминания терзали сердце волчицы. Казалось, вот теперь она тоже могла бы отомстить людям и в один момент растерзать этих мальчишек, но понимала, что этим не вернуть своего Белолобого, да и люди – это существа высшего разума, они неприкасаемые! За смерть своих детей не простят, обязательно найдут и убьют. Вдруг ветер сменил направление и подул со стороны орешника. Вначале до тонкого обоняния волчицы донёсся запах людей, но через мгновение почувствовала другой запах. Чернохвостка ещё раз втянула ноздрями воздух и определила, что это за запах, от чего едва не взвизгнула. Это был тонкий еле различимый запах её волчонка, любимого Белолобого, и исходил он от одного из мальчишек.

– Жив мой Белолобый! Он, видимо, находится на воспитании у того мальчишки с кудряшками, и не всё потеряно, может, придёт время, и я увижусь с ним!

Сердце волчицы затрепетало от зародившейся надежды.

Но тут ветер сменил направление и стал дуть с правой стороны. Втянув носом принесённые запахи, волчица встрепенулась и напряглась. Она почувствовала запах матёрого волка, который представлял смертельную опасность для детей. Это был вожак их стаи по кличке Рваное Ухо, а ещё он являлся отцом Белолобого. Кличка к нему пристала после одного случая, когда он был ещё молодым волком. Обладая вздорным, самоуверенным характером, однажды в лесу повстречался с барсуком и решил, что справится с ним в одиночку и сделает его своей добычей. Но не тут-то было, барсук дал достойный отпор, даже прокусил ему ухо, и молодой волк, поджав хвост и скуля, удалился прочь. Прошло время, Рваное Ухо вырос, превратился в крупного и сильного волка, как и его отец, вожак стаи по кличке Матёрый. Рваное Ухо был достойным учеником своего отца. Он обучился всем хитростям, тонкостям волчьих повадок, а когда вожак погиб на охоте, возглавил стаю.

Рваное Ухо возвращался из окрестности села, где ночью высматривал возможность залезть в сарай, хлев, в который крестьянин загонял овец на ночь. Даже набрался храбрости и подкрался к летней колхозной кошаре, но и тут его поджидала неудача. Люди, напуганные частыми нападениями хищников, поставили вокруг кошары новый крепкий и высокий забор.

Волк не нашёл никакого лаза, пробовал сделать подкоп, но ничего не вышло. Желание вдоволь напиться свежей горячей овечьей крови кружило голову, он терял терпение и осторожность, хотя понимал, что сторожа не дремлют. Возможно, они уже заметили беспокойство овец и только ждут удобного момента, чтобы выстрелить в ночного разбойника.

Порыскав вокруг села до самого утра в поисках лёгкой добычи и оставшись ни с чем, Рваное Ухо вышел на окраину леса и увидел в орешнике троих детей. Мальчишки были беззащитны перед таким матёрым волком, как он. Рваное Ухо решил разделаться с ними и отомстить за убитых сородичей, особенно за его родного волчонка. Он приготовился к прыжку, выбрал удобный момент, когда люди отойдут немного подальше от деревьев, и прыгнул. Он уже предвкушал, как разорвёт на части этих мерзких человеческих детёнышей и напьётся их свежей крови.

Волчица предвидела замыслы вожака, не раздумывая, с быстротой молнии она метнулась наперерез Рваному Уху. В стремительном и мощном броске столкнулись матёрый волк и волчица.

Чернохвостка после столкновения упала, но быстро вскочила на лапы, не обращая внимания на ушибленную грудь, а вожак свалился на землю, кубарем прокатился по траве и ударился головой о старый пенёк. Как только пришёл в себя и поднялся, почувствовал слабость в лапах и помутнение в глазах, когда взгляд вновь стал ясным, увидел перед собой разъярённую волчицу, а затем услышал и злобное её рычание. Разъярённый волк Рваное Ухо тоже встал в стойку для нападения и грозно прорычал:

– Уйди с моей дороги, дай мне расправиться с этими человечками, а иначе и тебя разорву в клочья! Почему ты встала на их защиту, ведь люди истребили почти всю нашу стаю, убили все выводки, расправились с нашим детёнышем?

Чернохвостка ещё больше оскалила клыки, с которых стекала слюна, прорычала в ответ:

– В том, что произошло с нашей стаей, виноват только ты, вожак! Ты забыл заповедь, передающуюся из поколения в поколение, которой тебя учил всеми уважаемый твой отец и бывший вожак нашей стаи Матёрый. Надо жить в мире с людьми, быть в гармонии с природой, с лесными обитателями. Мы, волки – санитары леса, и для себя всегда добывали старых или больных животных и ровно столько, чтобы стая была сыта. Да, животных в лесу, даже больных и старых, труднее добывать, чем домашних бестолковых овец. Ты пошёл по лёгкому пути и сделал много ошибок, поэтому погибла стая! Ты забыл, как погиб Матёрый? По твоей вине! Ты решил полакомиться мясом молодой кабанихи, а не стал убивать старую и больную. Та кабаниха оказалась любимицей вожака кабанов, огромного секача с большими и острыми клыками, он бросился с остервенением на защиту самки. Если бы на выручку к тебе не пришёл Матёрый, который пожертвовал собой ради тебя и получил смертельный удар клыками, то не было бы тебя сейчас в живых! После того как ты стал вожаком, мы тебе верили и слушались! Но ты не сделал вывода из случившейся беды и вновь не стал себя подвергать изнурительной погоней за добычей, смертельным опасностям, а нашёл более лёгкий и простой способ – залезать по ночам в кошары и наслаждаться убийством беззащитных смиренных овечек, резать пасущихся на лугу хозяйских телят. Но ты не учёл, что люди за такое злодеяние всегда накажут. Да, ты можешь разорвать меня в клочья, но поверь, у меня хватит сил покалечить тебя! Пусть я умру, но мучиться не буду, а ты, покалеченный, добыть себе пропитание будешь не в состоянии и умрёшь в мучениях голодной страшной смертью!

Яростная смелая речь волчицы возымела действие. Рваное Ухо осмыслил услышанное и, как ни горестно было признаться самому себе, действительно волчица была права в том, что он подвергал опасности всю стаю, убивая колхозных и домашних животных. Он никому не признавался в том, что испытывал страх перед охотой на диких и опасных обитателей леса. Он хорошо помнил, какой страшной смертью погиб его отец, вожак стаи Матёрый, спасая его от верной смерти. Рваное Ухо, несмотря на свою немалую физическую силу и большой размер, был трусоват, безрассуден и старался от всех это скрыть. Хотя один раз эти качества спасли его от смерти.

Однажды с раннего утра охотники обложили большую часть леса, где Рваное Ухо с тремя сородичами расположились на дневной отдых. Загонщики с собаками, стуча колотушками, выгнали их прямо под выстрелы охотников. Трёх волков, бежавших впереди него, убили сразу наповал. Рваное Ухо спасло то, что он держался позади сородичей, но, когда он услышал выстрелы и увидел замертво упавших сородичей, то бросился со всех ног в сторону чащи леса и, даже не заметив ограждения с красными флажками, проскочил под ними и так сумел скрыться.

Рваное Ухо бросил взгляд на мальчишек, уже сидевших высоко на деревьях и бывших в недосягаемости для него, взглянул на Чернохвостку и прорычал:

– Хорошо, сегодня ты сумела защитить людей, им повезло, но в другое время тебя не будет с ними рядом, некому будет их защитить, я разделаюсь с ними. Советую быть осторожней, больше не попадаться на моём пути, с тобой тоже церемониться не буду.

Вожак ещё раз взглянул на детей, сидевших на деревьях, и на волчицу, не спускающую с него взгляда – она была готова в любую минуту наброситься на волка, решил, что ещё представится случай поквитаться с людьми. Волки находились на открытой территории, и Рваное Ухо, опасаясь нападения волчицы, попятился задом. Только оказавшись среди кустов, поспешил удалиться на днёвку в самую чащу леса.

Чернохвостка была уверена, что поступила правильно, ведь у людей был её детёныш, и если бы она или Рваное Ухо навредили детям, то неминуемая смерть ждала бы и её волчонка.

Волчица с презрением посмотрела вожаку вслед и прорычала:

– Туго тебе придётся, Рваное Ухо! Дети дома всё расскажут взрослым, меня, возможно, люди могут и пощадить, а вот на тебя, Рваное Ухо, будут охотиться до тех пор, пока не убьют!

Она посмотрела на испуганных, сидевших в ветвях деревьев детей, осторожно ступая, углубилась в лес. Волчица продолжала принюхиваться, стараясь не пропустить опасность для людей, и только убедившись в их безопасности и проследив, как дети направились домой, скрылась в лесу.

Серёжа первым увидел огромного волка. Он медленно подкрадывался, прижимаясь к земле, готовясь к прыжку. Когда расстояние сократилось до нескольких метров, волк напряг свои мощные мышцы и прыгнул. Мальчишка онемел от ужаса, тело стало ватным, ноги приросли к земле. Сергей не мог двигаться и уже не верил в спасение.

Сильное крупное тело волка взмыло в воздух, словно стрела, выпущенная из лука. В это мгновение он столкнулся с волчицей, которая в яростном прыжке сбила его, чтобы защитить детей. Упав на землю, волки вскочили на ноги и, ощетинившись, стояли с оскаленными пастями и рычали друг на друга. Любопытство перебороло страх, и Серёжа стал внимательно наблюдать за хищниками. У него создалось впечатление, будто они о чём-то разговаривали, он ещё не знал всех их повадок, но понимал, что волк, который был с чёрным хвостом и меньших размеров, скорее всего, была волчица, и она защитила их от большого волка с рваным ухом.

Волки сосредоточились друг на друге, скаля зубы, выясняли отношения и не обращали внимания на мальчишек, но Серёжа понимал, что угроза не миновала, и он, вспомнив о друзьях, показал им на грозящую опасность. Испуганные дети стремительно залезли на ближайшие деревья. Сидя на дереве, мальчик заметил, как вскоре большой волк попятился назад в лесную чащу и скрылся из виду. Волчица некоторое время продолжала смотреть на них, принюхиваясь к запахам, затем скрылась среди деревьев. Друзья, просидев на деревьях ещё час и убедившись в отсутствии опасности, спустились на землю, забрали свои сумки с орехами и со всех ног бросились бежать домой.

Дома Серёжа подробно рассказал папе о том, что с ними случилось. Когда всё было позади, мальчик даже со смешком рассказывал о том, как волки долго стояли и разговаривали друг с другом. Но отец, как опытный охотник, понимал трагичность ситуации и при всей своей выдержке не мог сдержать дрожи, ощущая, как ледяным холодом в сердце проник страх за судьбу детей.

Егорыч вспомнил тот день охоты, когда он увидел волчицу с чёрным хвостом.

Она выскочила на них в овраге, когда они раскопали логово и, по всей видимости, достали её волчонка. Евсей, его напарник, держал щенка в руках и балагурил, показывая всем волчонка, а Егорыч пристально наблюдал за склоном оврага, охотничьим нюхом чувствуя поблизости присутствие волчицы. Вскоре заметил, как она выскочила из зарослей. Он мгновенно вскинул ружьё, взял её на мушку, ему не составляло большого труда застрелить её, ведь стрелком был отличным, да и расстояние позволяло попасть точно в цель, но интуиция подсказывала ему, что не надо убивать волчицу. При выстреле рука слегка дрогнула, пуля прошла над головой зверя, угодив в стоящее рядом дерево, а волчица мгновенно скрылась в зарослях, махнув своим чёрным хвостом. После чего он ещё раз для острастки пальнул, чтобы прогнать волчицу. Пуля пролетела над ней, не причинив никакого вреда.

Встречался в лесу Егорыч и с матёрым волком с рваным ухом, о котором рассказал сын и который едва не расправился с детьми. Перебирая в памяти все события на охоте за последнее время, Шурею пришла на память история, когда они обнаружили предполагаемое место днёвки серых разбойников и обложили их красными флажками. Загонщики с собаками выгнали на охотников, стоящих на номерах, четырёх волков, трёх удалось меткими выстрелами убить. Четвёртый, самый крупный, идущий сзади остальных, прижимаясь к земле, ушёл из-под выстрелов и убежал через флажки. Тогда Егорыч и разглядел особую метку этого зверя – рваное ухо и подумал, что, скорее всего, это вожак стаи.

Охотники были уверены, что надолго отвадили чудом выживших волков от своих мест, но неожиданное появление вожака и волчицы говорило об обратном! К тому же и чабаны рассказали об обнаруженных больших волчьих следах вокруг забора летней кошары. Осмыслив все обстоятельства, Егорыч понял, что в гости к овечкам приходил тот самый волк с разорванным ухом.

– Надо вокруг кошары и на пути подхода к ним на ночь поставить капканы, устроить ловушку с засадой, изловить этого лютого и кровожадного зверя во что бы то ни стало! – решил Егорыч.

Прошло дней десять, но волки не появлялись. Только ночами сельчане стали слышать протяжный и тоскливый вой волчицы, который доносился с опушки леса. Волчица продолжала свои заунывные песни с перерывами на несколько ночей, но к деревне не подходила, как будто чувствуя капканы и засаду.

Вначале Белолобый не реагировал на призывный вой волчицы, но с каждым разом этот зов его беспокоил всё больше. Инстинкты просыпались в подрастающем волчонке. Ему было хорошо в уютной будке, его досыта кормили, к нему был сильно привязан мальчик Серёжа. Всё его устраивало, но с возрастом стало приходить понимание, что сытое житьё он с радостью променял бы на свободу. Его манил ночной тоскливый вой одинокой волчицы. В последнее время он часто вспоминал то время, проведённое в уютном логове со своей матерью, нежную заботу о нём, и хотелось вновь её увидеть, почувствовать её запах, приласкаться к ней. Вскоре после очередного услышанного рвавшего душу ночного воя, зовущего к себе, у Белолобого сердце дрогнуло и пришло понимание того, что это зов его матери-волчицы. Он, повинуясь неведомому инстинкту, присел и, задрав морду к тускло светившему в небе месяцу, вокруг усеянному звёздами, ответил ей протяжным воем. Вскоре услышал ответный вой, знак того, что его услышали, и, посмотрев впервые с опаской на хозяйский дом, поджав хвост, залез в будку. С этого времени Белолобого было не узнать. Из игривого щенка он стал грустным, вялым животным. Его не радовала еда, порхающие бабочки, жизнь в неволе стала безрадостной. Серёжа волновался о своём любимце, но он всё понял, когда однажды как-то проснулся среди ночи и пошёл на кухню попить воды. В полусне автоматически он зачерпнул кружкой из ведра воды, попил и уже хотел идти ложиться в тёплую кровать, но до его слуха через открытую форточку окна донёсся протяжный волчий вой, и сон как рукой сняло! Серёжа замер у окна, оно выходило во двор, ему хорошо было видно лежавшего в вольере Белолобого. Этот пронизывающий душу вой доносился из ближнего леса и проникал в душу, от чего по телу бежали мурашки. Мальчик видел, как Белолобый приподнялся, напрягся, а затем сел и, задрав к небу голову и вытянув шею, ответил не менее пронизывающим душу воем. Утром сын рассказ отцу о случившемся ночью. Отец призадумался, решая, как поступить, он понимал, что волчица не успокоится, а сыну сказал:

– Та волчица с чёрным хвостом, вероятно, мать Белолобого, тоскует и зовёт его к себе. Волчонок услышал её, узнал голос и ответил. Он тоже тоскует и хочет к ней в лес!

Теперь Серёжа понимал причину грусти своего волчонка. Белолобый перестал пить, притрагиваться к еде, не стал играть с Серёжей. Он лежал около будки, положив свою мордочку на лапы, отрешённый, с тоской в глазах смотрел на окружающий мир. На исходе третьего дня мальчик не выдержал и подошёл к отцу с вопросом:

– Папа, что же делать, ведь Белолобый умрёт без еды и воды, может, ему поможет ветеринар!?

На что Егорыч посмотрел на сына, потрепал по кудряшкам и ответил:

– Эту болезнь, сынок, ветеринар не вылечит! Излечится твой Белолобый тогда, когда будет на воле рядом со своей матерью-волчицей. Принимать это трудное решение – жить или умереть Белолобому – только тебе!

Сергей до полуночи не мог заснуть, ворочался в постели, вставал, подходил к окну и смотрел на волчонка в вольере, неподвижно лежащего около будки. Ему тоже было грустно расставаться с ним, за это время он очень к нему привязался и поэтому, как никогда, понимал чувства Белолобого. Также осознавал, что оставаться в неволе волчонку было смерти подобно. Серёжа лёг в кровать и, засыпая, принял решение, а утром, едва рассвело, встал, оделся и вышел во двор. Войдя в вольер, мальчик подошёл к Белолобому и, поглаживая его по голове и спине, что-то тихонько ему проговорил. Волчонок, который раньше с нетерпением ждал друга, теперь лишь бросил на мальчика тоскливый взгляд. Серёжа отцепил конец цепи, прикреплённой карабином к кольцу, которое было приварено сваркой к железному столбу, и вывел волчка из вольера. Белолобый, не понимая, что происходит, с неохотой поплёлся за своим хозяином. Они прошли гумно, сад, огород и оказались на краю села, которое находилось на возвышенности, а немного ниже, километрах в двух, начинался лес. Мальчик присел на корточки, ещё раз погладил Белолобого, прижал к себе, расстегнул и снял ошейник и, не сдерживая слёз, прошептал ему почти в ухо:

– Всё, Белолобый, я отпускаю тебя на волю, беги к своей матери и больше никогда не попадайся людям на глаза!

Волчок не понимал, что происходит, смотрел на мальчика, но в глазах его уже не было тоски, а была надежда! А когда почувствовал, что с него сняли ошейник и он свободен, сделал несколько кругов вокруг Серёжи. Затем сорвался с места и бросился бежать к чернеющему лесу, метров через пятьсот остановился, подбежал к мальчику, подпрыгнул, лизнул в лицо, после чего, не оборачиваясь, побежал к лесу. Когда до леса оставалось метров триста, Сергей увидел, как на опушке появилась волчица и встретила своего волчонка. Вначале они обнюхали друг друга, а затем Белолобый игриво завилял хвостом и стал ластиться к матери-волчице.

В это время Чернохвостка, как заметил мальчишка, с благодарностью на него посмотрела, а также ему показалось, что она поклонилась несколько раз в знак благодарности, и через мгновение они скрылись в густых зарослях леса.

Серёжа не мог сразу уйти, он всё смотрел туда, где волчица встретилась с волчонком, и хотел ещё хоть на мгновение увидеть своего Белолобого. Глубокий вздох, как стон, вырвался у него из груди, но он вдруг почувствовал радость и с лёгкостью на душе побежал домой.

Через пару дней после этого события Рваное Ухо решил наведаться вновь к летнему загону овец, а перед тем как решиться на это, он ночами терпеливо наблюдал. Всё было спокойно! Наконец он решился и осторожно, веря в удачу, подкрадывался к заветному забору, за которым заметались и заблеяли овечки, почувствовав беду. Волку, конечно, было страшно, но желание забраться в загон к овцам и, чувствуя превосходство перед этими слабыми животными, рвать и резать своим жертвам глотки, пересиливало страх. Он благополучно подкрался к самому забору, прокрался вдоль него, но лаза никак не мог обнаружить. Волк уже готов был смириться с очередной неудачей, но, сделав ещё несколько шагов, обнаружил проход в загон. От такой удачи он едва сдержался, чтобы не издать победный рык, ведь до желанной цели было совсем немного. Рваное Ухо просунул морду в обнаруженный лаз, втянул ноздрями воздух, и у него даже закружилась голова от запаха молочных овец и ягнят. Осторожность была забыта, хотя в глубине души и чувствовал здесь возможную западню, но алчность пересилила, ждать больше не было терпения, и он, стремительно подавшись вперёд, передней лапой угодил в капкан. Раздался щелчок, а затем крепкие металлические зубы намертво защёлкнулись на звериной лапе. Рваное Ухо даже не успел взвизгнуть, как его ослепил свет прожектора, а последнее, что он увидел – яркая вспышка выстрела.

Егорыч после того, как выстрелил в незваного гостя, в свете прожектора видел безжизненное тело волка, но всё же держа наготове ружьё, осторожно приблизился к поверженному хищнику и, ткнув стволами ружья в безжизненное тело, произнёс:

– Да, это тот самый волк с разорванным ухом, который доставлял нам немало тревог и хлопот, не зря мы с мужиками по очереди сидели по ночам столько времени и караулили его. Теперь хоть людям можно не бояться ходить в лес за орехами да по грибы.

Чернохвостка приложила немало усилий для воспитания и восстановления повадок и рефлексов дикого зверя у Белолобого. Прошло несколько зим и лет, как из него получился настоящий сильный, умный и хитрый матёрый волк, такой, как его дед по кличке Матёрый. Он стал вожаком стаи, жил по законам леса, охотился и добывал на пропитание только больных и старых животных. Избегал встреч с людьми и не досаждал им. Едва услышав звуки или запах людей, уводил стаю в чащу. И всё же Белолобый скучал по своему человеческому другу и порой издалека наблюдал за людьми. Несколько раз в лесу он видел Серёжу, перебарывая желание подбежать к нему, поластиться, лизнуть в лицо, чтобы мальчишка, как раньше, потрепал его по шее, обнял и погладил по бокам. Но он лишь наблюдал за Серёжей и его друзьями из зарослей, готовый при малейшей опасности для них броситься на их защиту. Однажды, наблюдя за другом, Белолобый увидел, как тот обернулся в его сторону и помахал рукой. Серёжа, каждый раз собираясь в лес, надеялся и в то же время боялся встретиться с Белолобым. Как-то он с папой пас сельское стадо на дальнем пастбище и ему показалось, что его волк за ними наблюдает из лесной чащи. Ему было приятно так думать, и он, пристально всматриваясь, не колыхнётся ли куст, выдавая спрятавшегося зверя, на всякий случай приветливо махая рукой и улыбаясь, посылал сигнал Белолобому, что помнит и любит его. Эта история оставила глубокий след в сердце мальчишки, впоследствии Сергей никогда не брал диких зверей из естественной для них среды обитания и не стремился их приручать, помня поговорку, которую частенько говорил отец:

– Сколько волка ни корми, а он всё в лес смотрит!

Десять баксов

Михаил с Игорем были в пути с самого раннего утра. Время перевалило на вторую половину дня, и часы на панели автомобиля показывали уже два часа пятнадцать минут. Они на своём «Опеле Рекорде» с прицепом почти без остановок отмотали километров триста с «хвостиком», и хотелось уже отдохнуть, размять ноги, перекусить, да и проверить техническое состояние машины и прицепа. Есть действительно уже хотелось сильно, о чём желудок заявлял громким урчанием и болезненными голодными спазмами. Михаил, при этом улыбаясь и похлопывая себя по животу, говорил:

– Вот, блин, так есть охота, что кишка кишке рапорт пишет, еды требует! Скорей бы уж доехать до нашего заветного дуба, поесть да отдохнуть чуток!

Говорят, что, когда мужчины голодные, они злые. Но Михаил с Игорем стойко переносили все трудности дальней дороги, вернее, бездорожья, подшучивая и подбадривая друг друга.

Игорь вёл машину, не отрывая взгляда от дороги, порой его нервы не выдерживали, и он, объезжая очередную яму, ругался:

– Етит твою за ногу! Что за дорога! Яма на яме, колдобина на колдобине. Потерпи, друг, сильно не разгонишься, но осталось немного.

Действительно, вскоре они подъехали к большому развесистому дубу, что рос на обочине дороги недалеко от въезда в городок Шебекино со стороны Старого Оскола. Они часто останавливались в этой приграничной черте, прежде чем пересекать границу России с Украиной. После распада Советского Союза и образования украинского государства это мероприятие было непростым, а порой даже опасным.

День был жарким, друзья расстелили в тени ветвей огромного дуба небольшое покрывало, разложили свои припасы и с наслаждением приступили к еде. Игорь, очищая от скорлупы очередное варёное яйцо, спросил у Михаила:

– Давно заметил, что ты провизии в дорогу набираешь с запасом и ассортимент разнообразный. Наверное, рано приходится вставать, чтобы собраться?

Михаил, дожёвывая бутерброд с колбасой и запивая чаем, налитым в крышку от термоса, произнёс:

– Нет, это жена заботится – с вечера хлопочет, чтобы я не остался голодным, за это я её люблю и уважаю!

Игорь, вдруг рассердившись и ругнувшись матом, сказал:

– Завидую тебе, а я сам собираю вещи, провиант в дорогу, моя барыня даже не встаёт проводить меня, как прозвенит будильник, перевернётся да другой бок и дальше спит.

Плотно перекусив, друзья собрали оставшуюся провизию обратно в сумки и аккуратно всё уложили в багажник машины. Отходы и мусор сложили в отдельный пакет и тоже положили в машину, чтобы при удобном случае выкинуть в мусорный ящик – выбрасывать в посадку или оставлять на обочине было не в их правилах. Выкурив по сигарете, осмотрели колёса на прицепе и машине, проверили сцепку. Их «Опелю» хотя и было уже далеко за десяток лет, да и пробег немалый, но служил им исправно уже третий год. За всё это время серьёзных поломок не было, за исключением того, что через сапун клапанной крышки выплёвывалось масло, приходилось его часто и много доливать. Всё это указывало на необходимость ремонта двигателя, но, пока была хорошая тяга и других капризов он не выкидывал, работал без сбоев, напарники старались бережно эксплуатировать машину – на новую всё равно денег не было. Часто их выручала смекалка. Чтобы моторное масло понапрасну не лилось на дорогу, к штуцеру выхода из сапуна прикрепили шланг и опустили в пластиковую бутылку, закреплённую сбоку на двигателе. После проезда трёхсот-четырёхсот километров, а бывало и больше, выливали масло обратно в двигатель.

Своим «изобретением» довелось как-то поделиться и с капитаном милиции из Сургута.

Однажды друзья отправились в очередной рейс на Украину. Когда отъехали от Воронежа километров сорок, увидели стоявшего на обочине человека в милицейской форме с большим чемоданом и спортивной сумкой немалых размеров. Михаил предложил: «Давай подвезём человека!» Игорь согласно кивнул, и машина затормозила около капитана милиции. Капитану надо было добраться в аэропорт Симферополя, Михаил предложил подвести его до Запорожья, и тот с благодарностью согласился. В дороге из разговора узнали, что зовут его Сергей, родом он из Нижнедевицкого района, приезжал в гости к родителям, а живёт в Сургуте. Дальняя дорога располагает к душевным беседам, и капитан рассказывал о себе, погрузившись в воспоминания. Раньше он служил в армии, воевал в Афганистане, был два раза ранен, имеет боевые награды. Ранения давали о себе знать, и он уволился из армии по состоянию здоровья. На «гражданке» по приглашению друга уехал в Сургут, устроился работать в ГАИ. У боевого офицера карьера быстро пошла в рост, и теперь он – начальник одного из отделений ГАИ города Сургута.

Перед тем как въехать на территорию Украины, напарники, как обычно, остановились передохнуть и перекусить, после чего долили масла в двигатель, что скопилось в пластиковой бутылке. Капитан, внимательно наблюдавший за манипуляциями бывалых водителей, с удивлением и восхищением произнёс:

– У меня в служебной машине тоже такая же проблема – масло приходится постоянно и много доливать, замучился на свою зарплату его покупать, теперь буду использовать ваш метод!

Михаил и Игорь с не меньшим удивлением переглянулись – чтобы начальник отделения ГАИ тратил собственные деньги на служебную машину! После паузы Игорь с лёгким недоверием произнёс:

– Серёга, да ты же в ГАИ работаешь!? На дороге можно не только на масло заработать, но и много на что ещё… Вон у меня сосед, как устроился в ГАИ, трёх лет не прошло, как машину купил, располнел, харя едва не треснет, нос задирает, на «хромой козе» не подъедешь!

Капитан как-то застенчиво улыбнулся, даже показалось, что покраснел, затем посмотрел на Игоря и, как будто извиняясь, ответил:

– Не могу я брать взятки, душа противится, ничего не могу с собой поделать.

При пересечении границы украинские сотрудники ГАИ остановили машину. Проверяя документы, были немало впечатлены, когда увидели, что с ними едет капитан милиции. Один из проверяющих, возвращая документы Михаилу, сказал:

– Да я смотрю, вы важные персоны, что вас милиция сопровождает!

Михаил улыбнулся и в ответ вполголоса сказал:

– Да уж, важнее некуда.

Опыт находчивых Михаила и Игоря не раз пригождался и другим водителям, у которых тоже имелась такая проблема с двигателем. Вот и в этот раз долили из пластиковой литровой бутылки масло в двигатель, проверили его уровень, осмотрели груз в прицепе и, убедившись, что всё в порядке, сели в машину и тронулись в путь.

Михаил с Игорем не от хорошей жизни проводили много времени в изнурительных поездках на Украину и обратно, это было их бизнесом.

В конце XX века в стране вновь наступили трудные времена, связанные с переходом на новые экономические «рельсы», бесконечные дефолты, обман и разочарование угнетали народ. Рабочий, учёный, врач, военный были озабочены только одним – как и где заработать денег, чтобы прокормить семью, выучить детей. И снова основную массу людей мучил извечный вопрос: когда и кому жилось и живётся хорошо на Руси?

Друзья везли на Украину бензин, который там был в дефиците, и со сбытом не возникало проблем. Они загружали в прицеп двенадцать, а когда и пятнадцать канистр объёмом 20 литров, которые продавали или меняли на водку, из расчёта шесть-восемь бутылок за канистру, но необходимое количество бензина на обратную дорогу оставляли. Обратно везли автозапчасти на автомобиль «ЗАЗ», которые закупали у торгашей по сходной цене в городах Запорожье и Мелитополе.

С каждым годом всё труднее становилось пересекать границу. После распада СССР на границе сначала со стороны Украины появились посты. Это были обычные передвижные вагончики, и роль пограничников выполняли люди часто в гражданской форме, к которым не было особого доверия. Однажды ночью Игорь с Михаилом подъехали со стороны Волчанска к такому посту. Рядом с вагончиком, освещаемым одиночным тусклым фонарём, около костра сидели четыре человека. Михаил с Игорем из предосторожности оставили машину на некотором отдалении. Игорь остался в машине за рулём и, не выключая двигатель, внимательно наблюдал за происходящим. Михаил с осторожностью, оценивая ситуацию, подошёл к «пограничникам». Они жарили шашлык, на раскладном столике была разложена закуска и стояла бутылка со спиртным, а один из них играл на гармошке и пел песни. Михаил поздоровался с ними и неуверенно спросил:

– Нам тут можно проехать, пропустите нас, мы груз везём, или как?

На что один из них весело посмотрел на Михаила, затем бросил взгляд на стоящую недалеко машину и, чему-то усмехнувшись, ответил:

– Не робейте, подъезжайте, угостите нас парой бутылок водки, а то у нас почти закончилась, да и езжайте, хотя, если желаете, можете и с нами посидеть, выпьем, песни попоём.

Благодушно настроенные хлопцы даже не поинтересовались, что за груз пересекает границу. Многим тогда было непонятно, зачем нужна граница двум братским народам, связанным многолетней историей.

Так было раньше, но потом проехать через таможенные посты из России с бензином и выехать с Украины с запчастями стало сложно. Многие стали искать пути в объезд постов. Нашли такую дорогу и Михаил с Игорем, и уже не один год использовали проверенный маршрут в обход пограничных и таможенных постов. Эта дорога пролегала через совхозные сады, располагающиеся от Шебекино и до Волчанска. Многие пользовались этой дорогой. Вот и сегодня, проехав Шебекино, Михаил с Игорем на южной окраине города съехали на грунтовую дорогу и через некоторое расстояние углубились в яблоневые сады. По саду грунтовая дорога была накатана от множества проезжающих здесь машин, но сегодня им не встретилось ни одной. Они уже проехали большую часть пути и вскоре должны были выехать из сада около Волчанской обувной фабрики, которая находится уже на территории Украины. Внезапно среди деревьев показалась машина, из неё вышел человек в милицейской форме и жезлом дал знак остановиться. Друзья заволновались, но старший лейтенант даже документы не стал проверять, а дружески спросил:

– Пацаны, что везёте в прицепе?

Игорь откинул тент, показал на канистры и ответил:

– Бензин.

Старший лейтенант посмотрел на канистры, улыбнулся и сказал:

– Это хорошо, только что-то слабовато затарились, да ладно, езжайте.

После чего он пошёл к своей машине, а Михаил, закрывая дверь, промолвил:

– Наверное, номера нашей машины перепутал и принял нас за днепропетровских.

Раньше номерной знак машины состоял из буквы слева, четырёх цифр и двух букв, обозначающих область. Буквы ЛП (Липецкая область) при плохой видимости или, если знак запылился, легко можно было спутать с буквами ДП (Днепропетровская область, которая находится на Украине).

Вскоре они миновали сады, въехали в Волчанск около обувной фабрики и благополучно проследовали дальше. День был жаркий, стояла духота. Подъехав к Печенежскому водохранилищу, Михаил и Игорь остановились. Дальняя дорога, волнение утомили, и они решили сделать недолгий привал. После купания и непродолжительного отдыха напарники продолжили свой путь. Проехав дамбу, уже на выезде из Старого Салтова их остановил передвижной патруль ГАИ, или по-украински ДАИ. Лейтенант, взмахнув жезлом, приказал остановиться. Пока Михаил доставал документы для проверки, Игорь кивнул головой на лейтенанта и сказал:

– Что-то уж больно знакомый лейтенант!

Затем, улыбнувшись, добавил:

– Смотри Мишка, это же наш старый знакомый, только при последней нашей встрече, дней десять назад, он был младшим лейтенантом!?

Михаил вышел из машины и подал документы лейтенанту. Тот взял документы, неторопливо обошёл машину и удивлённо уставился на передние номера автомобиля. Что-то бормоча себе под нос, посмотрел на номер, затем в техпаспорт, и так несколько раз. Он, не отрывая взгляда от документов, что-то хотел спросить у Михаила, но тут к машине подбежал сержант и обратился к друзьям с просьбой:

– Пацаны, поменяйте мелкие рубли на крупные, вам всё равно тратить.

На что Игорь ответил:

– Да без проблем!

Лейтенант, наконец оторвав взгляд от документов и глядя на сержанта, сказал:

– Да откуда у них рубли, они же с Днепропетровска!

Сержант, доставая из кармана деньги, с улыбкой ответил:

– Да с какого Днепропетровска, с Липецка они.

Лейтенант посмотрел на сержанта, бросил пристальный взгляд на Михаила, затем на Игоря, будто что-то припоминая, затем небрежно бросил на капот документы и раздражённо заматерился:

– Да пошли вы на…

Не оборачиваясь, пошёл к патрульной машине и стал пристально всматриваться в проезжающий мимо транспорт, выискивая «жертву». Через минуту остановил «КАМАЗ», из которого выскочил водитель и на полусогнутых подбежал и подал документы.

Михаил некоторое время наблюдал за подобострастным водителем, знать, рыльце в пушку, затем взял права и техпаспорт с капота автомобиля, положил в бумажник и сел в машину. Игорь, поменяв сержанту деньги, тоже сел в авто, и они продолжили свой путь.

Волнение отпустило, и Михаил, бросив быстрый взгляд на лейтенанта, проверяющего путевой лист у водителя, со смехом произнёс:

– Слушай, Игорёк, а не на те ли десять баксов, что содрал с нас на выезде из Харькова дней десять назад, этот «лейтенант» прикупил себе звезду на погон?

Друзья рассмеялись, вспоминая ту поездку, которая, как и все другие, не была лёгкой, и тогда было им совсем не до смеха. Тот рейс у Михаила с Игорем, как никогда, выдался сложным. Ночью, как только отъехали от днепропетровского поста километров пятнадцать, впереди на дороге они заметили грузовик «ЗИЛ». Машину бросало из стороны в сторону с риском выскочить на встречную полосу. Игорь, глядя на такое поведение водителя, ругнулся крепким словцом:

– Ты смотри, что сволочь делает, скорее всего, пьяный за рулём!

На всякий случай притормозил и отстал от грузовика, и как раз вовремя. Грузовик внезапно остановился, а затем резко свернул налево на полосу встречного движения и протаранил встречный автомобиль.

Легковушка от сильного удара слетела с дороги в поле, перевернулась и вновь встала на колёса. Водитель грузовика проехал чуть дальше метров пятьдесят по полю и остановился, в полумраке и в отблеске света фар было видно, как он выскочил из кабины и убежал, не думая оказать помощь пострадавшим. Друзья тоже остановились и, быстро выскочив из машины, бросились на помощь. В салоне «Москвича» сидели мужчина и женщина. Сами они выбраться не могли, машина сильно деформировалась и двери заклинило. Дверь водителя с трудом, но открыли, пострадавший был в сознании, лицо и голова были рассечены и кровоточили, его вытащили и посадили на землю. Он просил оказать помощь жене, которая была без чувств. Пассажирскую дверь пришлось открывать с помощью монтировки. К счастью, женщина сильно не пострадала, просто была в шоковом состоянии и вскоре стала приходить в себя. Игорь подошёл к её мужу, сидевшему прислонившись к автомобилю, из аптечки достал бинт и оказал ему первую медицинскую помощь.

Всё это время мимо проезжали машины, но ни одна не останавливалась. После того как мужчина и женщина немного пришли в себя, поблагодарили за помощь и неравнодушие и поинтересовались:

– Откуда вы, добрые люди?