Сволочь и Фенечка бесплатное чтение

От автора: Некоторые слова в этой книге написаны моими крысами. Не удивляйтесь, когда найдете странные послания. Это не опечатки. Это пробежала крыса. В процессе написания романа Реми и Расти меня покинули. Поэтому я приняла решение оставить результаты нашего последнего соавторства на страницах «Сволочи и Фенечки». Надеюсь, вы позволите мне эту сентиментальность, и это не доставит вам неудобств:)

Глава 1

Руки тряслись…

Я смотрел на пальцы, дрожавшие на руле, и думал, что меня сложно так напугать в обычное время. Сколько всего я перевидал на своей должности… Но этот звонок среди ночи пустил сердце скакать в страхе.

Освещенные фонарями улицы гладко стелились под колеса, подмигивали желтым светофоры, стрелка тахометра на панели нервно дергалась, но я не мог не гнать. И в то же время ловил себя на желании остановиться, развернуться и забыть ту, имя которой прозвучало в трубке десять минут назад. Мне было слишком страшно посмотреть Феньке в глаза и не найти там ничего привычного.

Мне, оперу по особо тяжким правонарушениям.

– Черт, – выругался я в тишине салона и в очередной раз втопил педаль газа в пол.

Через двадцать минут гонки я был уже на проходной военного госпиталя.

– Капитан Сергей Демидович Сволчев, – сунул я удостоверение охраннику.

Тот глянул на меня поверх очков, сверился с удостоверением:

– Ваш пропуск, – просунул мне бумажку с документом через маленькое окно и кивнул на коридор. – Скажите, что вы к новенькой…

Вместе с дежурным доктором мы прошли тихими коридорами на второй этаж, миновали докторский пост и остановились перед дверью палаты у окна.

Как же я ненавидел такие места… Обитель плохих новостей, дурных запахов и отчаянья. Но стоило шагнуть в палату, от сердца обманчиво отлегло. Фенек сидела на кушетке, поджав под себя ноги. Худая, бледная, сломленная… Длинные рыжие волосы спутаны и рассыпаны по плечам. Она не спускала взгляда с забинтованных ладоней, лежавших на коленях. Когда включили свет, стало понятно, что вся она в повязках, пластырях, ссадинах… Но как же мне ее не хватало.

Фенек повернула ко мне голову и слабо улыбнулась:

– Сволочь…

– Фенек, – выдавил я хрипло и опустился перед ней на стул.

Если бы не было стула, я бы упал на коленки. Фенек шмыгнула носом, протянула ко мне забинтованные руки, и я подхватил ее в объятья, усаживаясь с ней на кровать. А она уткнулась мне в шею и расплакалась.

Да, пожалуй, так плохо мне давно не было. Мы привыкаем к боли, с которой сталкиваемся каждый день, и принимаем ее уже как должное. А это – маленькая родная поломанная девчонка в руках – что-то едва выносимое. Феня плакала долго. С нее станется держаться-держаться, а потом вот так вот… А я прижимал ее к себе, пережидая, стараясь не чувствовать, отвлечься, потому что даже мне не так просто пережить то, что случилось с ней.

Мы с Феньком знакомы с приюта. Ее привезли туда однажды грязным худым оборванным подростком. Кажется, одиннадцать ей было. Мне тогда было шестнадцать, и я уже водил за собой стаю волчат помладше и следил за порядком. Обычно ведьмы кучковались с сородичами, но Фенек прибилась к нам. Проводила время с оборотнями, ходила с нами строем и слушалась меня, стараясь ни в чем не походить на девчонку или ведьму в принципе. Некоторые на нее огрызались чуть что, а я защищал. Нас, конечно же, дразнили, сватали за меня ведьму – куда ж без этого? Но не это было проблемой. Ведьмы мстили круче, как я выяснил уже гораздо позже. Фенька не рассказывала мне, как ее били, жгли волосы, доводили до бессонницы угрозами… Ну и меня – до белого каления, когда я узнал.

В общем, детство вышло совсем не-детским. Да и мало кто из нас знает, каким оно должно быть. С тех пор я не даю никого из своих в обиду и не подчиняюсь общим правилам. Какими бы они ни были, гласили одно по сути – прав лишь тот, кто убьет первым.

Взрослая жизнь выходила у нас с Феньком сначала не в пример приютской. Феня закончила медицинский и стала хирургом. Я выпустился из академии и ушел в уголовный отдел следователем по особо тяжким. И, казалось бы, на этом можно было бы и остановиться. Завести семью, дом… Наверное. Но мы оба в этом ни черта не смыслили.

Я перебивался недолговечными отношениями с противоположным полом, которые вскоре сократились до одной ночи. Фенек… Я и не знал, что там у нее с личным. Когда мы виделись, про любовные похождения не говорили. Хотя, наверное, могли бы, но как-то не повелось. Мы и братом с сестрой так и не стали, но и не сблизились так, как хотелось бы.

Однажды я чуть не предложил. Просто обнаружил, что Фенька – самая близкая мне женщина, с которой я неосознанно начал сравнивать всех остальных. Эта – слишком подозрительная, а Феня мне доверяет, как родному. У этой – замашки собственницы, Фенек же меня никогда не пилила за отсутствие в ее жизни неделями. Эта – скучная какая-то и говорит только о себе, а с Фенькой всегда интересно и смешно.

Мне было с ней тепло.

Только у Фенька всегда была граната в одном месте. А, может, в двух местах разом, что более вероятно. В общем, подалась она последний год в горячие точки хирургом. Я орал. Так орал, что в смотровой при ее больнице штукатурка сыпалась. Но эту ведьму ни в чем было не переубедить. Когда она уехала, мой мир выцвел. Настолько, что я уже даже не пробовал завести кого-то и сравнить с Фенькой. Но это была ерунда. Я стал бояться, что она не вернется. Что не станет больше в моей жизни наших встреч, ее запаха, густо замешанного на медицинских препаратах и антисептиках, ее понимающего взгляда и улыбки. Я никому не был нужен, кроме нее…

Поэтому получить такой ночной звонок стало испытанием.

– Прости, Сволочь, – хрипло выдавила Феня, наплакавшись. – Ночь, а ты тут…

– Воды дать?

– Угу.

Я протянул руку к бутылке на окне и передал ей.

– Расскажи, что произошло, – попросил глухо, глядя, как она жадно пьет.

– Нечего рассказывать, – пожала она худыми плечами. – Госпиталь обстреляли. Мне еще повезло…

Она слезла с моих коленей и съежилась.

– В плечо попали? – Я осмотрел ее, пытаясь разобрать этот медицинский ребус из бинтов и повязок.

– Да. Но то ерунда. – Она опустила взгляд на забинтованные ладони. – Мне железной полкой прибило руки… – Она снова шмыгнула. – Я никто теперь.

– Ты жива, – твердо возразил я. – Фень, это немало. Что говорят врачи?

– Что оперировать я не смогу точно. Сухожилия повреждены в обеих кистях. Заклятья плести – тоже. Так, шевелить руками по бытовым нуждам в лучшем случае…

Я сделал усилие, чтобы не дрогнуть внешне. Почему-то вопроса, кто ей должен сейчас стать опорой, даже не возникло. Хотя просто никому не будет. Феня не подпустит к себе, не потерпит моей жалости. Но тут у меня будет железный аргумент.

– Ты едешь ко мне.

Она зыркнула на меня исподлобья.

– Нет.

– Это не вопрос.

– Куда к тебе?

– В квартиру. Поживешь там первое время. – Она наполнила легкие, чтобы начать препираться, но я не позволил, предъявив тот самый аргумент: – Ты бы сделала для меня то же самое.

Мы посмотрели друг другу в глаза. И ее взгляд, к счастью, дрогнул. То, что надо. Но я на всякий случай закрепил эффект:

– Будешь упираться – смотаю скотчем и увезу в багажнике. Ты знаешь, я на нежности не особо одарен. А тебе нужна реабилитация.

– Какая реабилитация? – безжизненно вздохнула она. – Результат не поменяется.

– Фень, главное – ты жива, – попытался заглянуть ей в глаза.

Конечно, я никогда ей этого не скажу, но так даже лучше. Внутри меня тронулись льды и забрезжил луч в беспроглядной мгле. Я не буду больше вздрагивать от ночных звонков, набирать ее номер и задерживать дыхание от страха, что не ответит, а потом подолгу приходить в себя после телефонного разговора, убеждая себя, что это – ее жизнь. А я ей – просто друг. Просто оборотень.

Ведьмы не выбирают оборотней всерьез, как и оборотни – ведьм.

В другое время прежняя я бы посмеялась Сергею в лицо, подняла высоко голову и сказала, что я остаюсь жить в больнице, а моя реабилитация будет состоять из мытья полов в хирургическом и что швабру я по первому времени буду держать зубами. Только я не смогла. И от этого было тошно. Мне впервые в жизни захотелось, чтобы кто-то забрал меня из пугающего места и сказал, что все наладится. Ну а кто еще, если не Сволочь? У меня не было никого ближе. Да и сил спорить с ним не было тоже. Сегодня. Сегодня я позволю ему решать и просто переведу дух. А потом придумаю, что делать.

Сергей вел машину, а я смотрела на ночной город. Как же пусто было… на улицах. И в душе – тоже. Когда ты полон надежд, достижений, планов, то кажется, что твоя душа такая большая, что даже столицы мало. А сейчас я явственно чувствовала, что эта душа облепила кожу тонкой пленкой… и даже порвалась в нескольких местах.

– Болит? – хрипло поинтересовался Сергей.

– Немного, – соврала я.

– Врешь.

– Самую малость.

Он покачал головой, а я задержалась на нем взглядом. Стал старше, виски поседели, щетина на скулах… Когда успел только? Мы не виделись полгода.

– Работа у тебя все такая же волчья? – Стало стыдно, что не нашла лучше темы в этот час, чем спросить его о работе.

Сволочь всегда понимал меня правильно. И сейчас – тоже.

– Так хреново выгляжу?

– Устало.

– Ну с твоей-то не сравнить, – усмехнулся он невесело.

– А встречаешься с кем-то? – И снова я не нашла нормальной темы. Работа и встречи с кем-то. Я в жизни его не спрашивала о личном. Но сейчас он меня вез же к себе…

– Нет.

– И не было никого за это время?

Сергей покосился на меня удивленно:

– Так… – невнятное.

Вот и вся анкета за полгода, что не виделись. Только мне эти полгода показались вечностью…

– Сволочь, я по тебе адски соскучилась, – сложила я нелепость. – Только поэтому разрешила забрать сегодня.

– Я тоже скучал. – Он бросил быстрый, но такой теплый взгляд на меня, что я неуверенно улыбнулась, когда он уже не видел. Но его тепла хватило до следующего перекрестка, на котором он должен был на меня посмотреть пристальней.

Но он не посмотрел.

– Всегда думала, что это я буду тебя собирать по кускам.

Никогда прежде мы не говорили на такие темы. А все из-за того, как он усадил меня сегодня к себе на колени. Я даже и не знала, что это было мне так нужно.

– Жизнь полна сюрпризов. – Он протер глаза, щурясь. – Мне главное, что ты жива. Я боялся, что мне скажут другое по телефону.

– Ты оставишь меня одну в квартире? – тихо поинтересовалась я.

– Нет, конечно, – возмущенно глянул он на меня. – Ты же…

– Что-то ты не продумал, – позволила себе заметить. – А на работу ты как будешь ездить?

– Завтра подумаю, – серьезно заявил он. – Отпуск, может, возьму. Давно пора.

– И тебе его так сразу и дадут?

Бесить Сволочь всегда было моим любимым занятием.

– Посмотрим, – хмурился он.

– Наверняка полно нераскрытых преступлений…

– Фень, я придумаю что-нибудь.

Кожа ладоней под повязками болела все сильнее, а от осознания того, что я даже обезболивающее из банки не могу добыть, хотелось выть. Нет, так не пойдет. Завтра свалю от него. Не хватало еще ему слушать мой скулеж каждый день. А еще я же наверняка буду ругаться матом. В военном госпитале я продвинулась в этом как никогда. А Сволочь этого терпеть не может.

Я зажмурилась и отвернулась в окно. Как-то не так мы прожили наши жизни. Ощущение, что ни я, ни он не находимся сейчас на своих местах, придавило к креслу. Никто из нас не думал, что придется однажды остаться инвалидом. И что у другого не будет выбора, кроме как взять заботу на себя.

– А ты? Встречаешься с кем-то?

Его вопрос застал меня врасплох.

– Ну… нет. Скорее, нет.

– Скорее? – переспросил Сергей.

– Ну, остался там один мужчина в госпитале. Я им восхищаюсь. Хирург.

Сергей вздохнул, будто бы все понял.

– Ты квартиру сменил? – огляделась я, когда он припарковал машину на просторном месте перед новой высоткой.

– А, точно, – рассеяно отозвался он, – пару месяцев назад въехал. Там почти нет ничего еще. Диван один.

– И как мы спать будем?

– Я – на коврике, – как само собой разумеющееся, сообщил он. Но, увидев мой изумленный взгляд, закатил глаза, – Феня, на спортивном коврике для походов!

Странные мы с ним, конечно. Он теперь думал, что со мной делать, коль записан единственным контактным лицом в моей карте. А я не могла строить планы на большее, чем на время действия обезболивающего.

Сергей вытащил мою сумку из багажника и помог выйти мне на промозглый ветер. Как это часто бывает в новых районах, сквозняки тут между домами гуляли пронизывающие. От них свистело в ушах, грохотало козырьками, а когда мы проходили мимо мусорки, в ней что-то грохнуло…

И я рухнула на асфальт.

Феня шумно сопела от боли, стоически переживая смену повязок. Падая, она ободрала запястья, еще и лбом приложилась. Я же, как ни старался, не мог стереть с физиономии раздражения. Внутри все кипело. Вот на черта ей нужна была эта горячая точка?! Чтобы потом падать от любого громкого звука? А еще мучало чувство вины. Мне не стоило позволять ей уезжать. Хотя, как? Как бы я ее остановил?

– Клевая квартира, Сволочь, – оглядывалась она, делая вид, что не замечает моего недовольного сопения. – Лучше прежней. Молодец, что переехал.

Пока что до «клевого» было далеко. Две голые комнаты и полупустая гостиная. Из мебели у меня была только кухня с гарнитуром, техникой и столом да парой стульев. И диван-кровать в гостиной.

– Я знаю, что ты думаешь, что я дура, – вдруг тихо сказала Феня.

Я очнулся от мыслей о пустой квартире и поднял на нее взгляд.

– Это – твоя жизнь, и ни перед кем ты не должна отчитываться. Но ты знаешь мое мнение об этом всем.

– Спасибо. – Феня прижала к груди перебинтованные ладони, будто те были стеклянными. И тут я осознал, что она ведь не может ничего сама. Раздеться, помыться… Видимо, мы подумали об этом синхронно, потому что я обнаружил, что мы смотрим друг на друга некоторое время одинаково растерянными взглядами. Феня – обреченно большими от ужаса глазами. – Фень, я помогу. Ты только не паникуй, пожалуйста…

– Давай просто ляжем спать, а завтра я… найму кого-нибудь…

Я дал ей шанс передумать, стараясь смотреть на нее убедительно. От нее разило больницей, лекарствами и усталостью. Никому от такого хорошо не станет.

– Фень, вот знаешь, я долго позволял тебе решать, что делать со своей жизнью. Но то, как ты себя сейчас ведешь – неправильно. Не спрашивай о доводах – я не знаю! Я просто так чувствую! Я не могу делать вид, что просто для мебели тебе тут! Позволь мне тебя помыть. Пожалуйста.

– Ладно.

Я поднял ее на руки и пошел с ней в ванную, чтобы не успеть подумать о том, как она сжалась вся. И вообще – правильно ли было на нее давить или нет. Но мне хотелось смыть с нее все то, чем она пропахла. Эгоистично. Потому что я не знал, что вообще делать и с чего начинать.

Многое было между нами такого, чего не бывает между друзьями. Ну… по крайней мере, мне никому еще не приходилось рассказывать про месячные, к примеру, параллельно вытирая слезы с щек. Фенька тогда сутки не выходила из комнаты, ревела в подушку, уверенная, что ее прокляли приютские ведьмы, и она умрет, истекая кровью…

Я усмехнулся, вспомнив это. Феня насторожилась, замерев в ванной на коврике.

– Я просто вспомнил, как ты испугалась критических дней, – сосредоточенно объяснил я, понимая, что легко не будет не только ей.

– Да уж, – натянуто улыбнулась она.

И подняла руки вверх, чтобы я смог стянуть с нее толстовку. С этим проблем не возникло – Фенька выскочила из нее легко, и я сжал зубы, скользнув взглядом по россыпи мелких и не очень ссадин. Чудо, что она жива вообще. На плече – повязка. И почему-то ее вид придал твердость рукам. Я уже не колеблясь стянул с нее штаны, оставляя ее в одном хлопковом белье, и только тут подумал, что лучше бы набрать ванную, ведь стоя мыть будет не удобно…

– Наверное, надо воду набрать, – хрипло заметил я.

– Да, наверное, – закивала она нервно.

– Не холодно? Может, чаю? – Я повернулся к ванной и включил воду, чувствуя себя идиотом. – Фень, одеть тебя снова?

Она прыснула, и я растерянно усмехнулся.

– Ну, нам нужна была эта тренировка, – смущенно провел я по волосам.

Через несколько минут Фенька сидела на бортике ванной в полотенце, а я набирал в ложку чай, дул, остужая, и подносил к ее губам.

Тут у меня тоже было пусто – ванная и раковина с сиротливой полочкой для зубной щетки. И стиральная машинка вместо тумбочки.

– Надо будет шкафчик какой-то выбрать, да?

– Корзинку для белья, – кивнула Феня, промокнув губы бинтом. – Зеркало. Стаканчики для щетки, подставка под мыло…

– А ты соображаешь в нормальной жизни больше меня, – улыбнулся я.

– Я мечтала о своей квартире ночами… там, – мечтательно кивнула Феня. – Представляла, что у меня и где будет стоять.

Я усмехнулся. Фенек, в отличие от меня, жила на съемных квартирах. Ей претило постоянство. А тут вдруг – мечты о своем жилье.

– И что еще должно быть в ванной твоей мечты?

– Резиновые уточки, розовый коврик и непромокаемая музыкальная колонка.

Я хмыкнул, улыбнувшись шире:

– Надо же.

Мы определенно делали успехи. Она – в одном полотенце в моей ванной, но мы все еще можем смеяться друг с другом. И это разгоняло мглу последних часов. Моих. Глубину ее собственной тьмы было сложно представить, но теплая ванная должна пойти ей на пользу.

– Сволочь, ты искупаешь меня в белье? – вдруг спросила Феня.

– Хорошо, – с готовностью кивнул я, поднялся и отставил чашку.

Только белье ее намокло и открыло все, что скрывало в сухом состоянии. Вода дошла ей до груди, и с ее губ сорвался блаженный стон. Наверное, в горячей ванной она давно не сидела.

– Может, мне выйти, а ты погреешься? – предложил я неуверенно.

– Нет, давай сделаем это, а то я не решусь тебя уже позвать назад. – Феня уложила руки вдоль бортиков, а я взялся за мочалку.

Ничего более хрупкого в моих руках еще не было. Ее кожа розовела от любого даже самого слабого касания, а от запаха ее мокрых волос рот наполнялся слюной. Я изо всех сил старался не придавать этому всему какого-то значения, но… как тут не реагировать?

– А мужик этот твой… – начал я нести какую-то чушь. – Он знает, что ты им восхищаешься?

И как этот вопрос должен был мне сейчас помочь? Когда Феня встала на коленки, взгляд сам прикипел к ее округлым розовым ягодицам, облепленным тканью белья. Наверное, без трусов она бы смотрелась не так оглушающе… В ушах зашумело, а руки дрогнули. Мне показалось, если надавлю больше нужного, из Фенькиных персиковых округлостей брызнет сок… Она что-то ответила мне на вопрос, но я осознал себя уже когда голос ее затих, а я невнятно елозил мочалкой по ее пояснице.

– Не больно так? – выдавил хрипло.

– Нормально. Можно посильнее…

Я стиснул зубы и мочалку, сосредотачиваясь на силе нажатия, и спустился ниже поясницы.

– Фень… – нахмурился, пытаясь помыть ее вместе с трусами, но те будто понимали, что третий в таких ситуациях лишний, и норовили сползти!

– Снимай, – решительно попросила она. – Идиотская идея…

– Слушай, ну, в первый раз всегда сложно, – попытался пошутить я, но вышло все равно хрипло и сдавлено. Мыльная пена на ее ягодицах легла взбитым безе, и они стали выглядеть теперь еще аппетитней. Фенька упиралась локотками в кафель, замерев под моими руками, а я зажмурился, спускаясь к ногам: – Поднимайся.

– Сволочь, это жопа какая-то, – хихикнула Фенька.

– Не какая-то, а… кхм… – Я вовремя пресек экспрессию. Надо было бы раздеться самому, чтобы не намокнуть, но… нет, это было бы совсем плохой идеей. – Давай ты стой так, а я вымою тебя спереди осторожно… да?

– Хорошо…

– Там много пластырей?

– А ты не три просто…

– Ладно…

Блин, на ней только саперам тренироваться! Как я, вслепую орудуя мочалкой, умудрился не напортачить и не содрать ни одной ссадины, сам не понял. Да и не в ссадинах было дело вовсе… Но когда мы закончили, у меня спина вспотела до трусов. В заключение я аккуратно смыл с Фенька пену и вымыл ей голову. Зарываться пальцами ей в волосы оказалось, пожалуй, самым необычным удовольствием, которое я когда-либо испытывал.

Когда она вышла из ванной, закутанная в полотенце, я подумал, что все было бы проще, будь мы с ней не просто друзьями. Может, надо набраться смелости и предложить ей этот вариант, пока ее не угнал какой-то там мужик, которым она восхищается? В груди и правда неприятно заскребло от ревности, но я только запихал это чувство поглубже и вышел следом. Поздновато спохватился. Надо было брать все в свои лапы до того, как она ускакала на войну. Вот и был бы повод не отпустить.

Глянув в зеркало, я нахмурился. Разве я создан для семьи? Наверное, нет. А она вон о квартире мечтает…

– Фень, бутер с колбасой? – повысил я голос, выходя из ванной.

Она нашлась в кухне. Смотрела с высоты на сонный город, уязвимо обняв себя руками.

– Давай спать, может? – обернулась она.

– Хорошо.

Фенька смущенно проскользнула мимо меня из кухни, и я направился следом. Молча расстелил ей диван и постелил постель.

– Может, пластыри снять? Намокли.

– Наверное. А еще… ай! я могу… ой! плохо спать…

Я задерживал дыхание каждый раз, как собирался отклеить рывком очередной пластырь с ее спины.

– Хочешь, я лягу в другой комнате?

– Да, – закивала она и неуклюже подсунула руки под одеяло.

– Я укрою тебя…

– Спасибо. Спокойной ночи.

– Феня…

– Ммм…

– Даже не думай от меня сбежать, поняла?

Она громко засопела, отворачиваясь в подушки.

– Ты поняла? – надавил я.

– Посмотрим, Сволочь. Дай поспать.

– Спи.

Но тревога не ушла. Что-то с нами было не так. То есть, ситуация произошла, и я точно не мог поступить иначе. Но это все – бинты, больница, совместное купание и ее намокшие хлопковые трусы… Хотелось во всем этом найти лишний предмет, как в головоломке. Только Фенька обязательно решит эту головоломку по-своему.

Потому что по ее мнению этим предметом всегда был я.

Глава 2

Я вырубилась сразу, как погас свет в комнате. И даже жалость к себе не способствовала бессоннице. Умение быстро проваливаться в сон от усталости надежно вытеснило привычку подолгу обдумывать планы на жизнь. Теперь обдумывать было нечего. Ну, кроме того, что я в кровати Сволочи. И того, как он отмывал меня в своей ванной от всего. А я и не помнила, когда последний раз грелась в горячей воде.

Но стоило утром разлепить глаза, на меня навалилось все – пустота, растерянность, стыд, смущение…

«Не думай от него сбежать!» – фыркнула я мысленно.

Он хочет так каждый день меня мыть, что ли? И чай из ложечки мне подносить? Нет уж…

Выбравшись из-под одеяла, я осмотрела забинтованные ладони. Те по ощущениям немного опухли после вчерашнего падения и ныли чуть сильнее. Неуклюже придерживая полотенце и морщась от боли, я тихо скользнула в коридор, прислушиваясь. Сергея дома не было, но он позаботился обо мне, как смог. В кухне меня ждал завтрак – порезанные кубиками сосиски, сыр, хлеб и мелко покрошенная зелень. На печке приготовлен ковшик и пластиковый половник, который я смогу донести с водой до чашки. Россыпь чайных пакетиков тут же. И сахар кубиками. Сергей сделал все, чтобы я со своими забинтованными руками могла хоть как-то выпить чаю и поесть.

Записка рядом обещала мне всякие возмездия в случае темных помыслов о сепаратизме и выражала надежду, что я воспользуюсь приготовленным тут же ноутбуком, чтобы заказать еды и прочего, а также, что дождусь возвращения обладателя почти медицинского почерка. Пару слов в угрозах я все же не разобрала и решила, что к лучшему.

Сбегать от Сволочи можно только так, чтобы наверняка. Невнятно улепетывать до соседнего района в снятую квартиру от него смысла не имеет – только головняка ему добавлю. Но на надежный рывок мне понадобятся время и силы. Нужно, чтобы руки немного зажили и чтобы я могла хотя бы пуговицу на джинсах застегнуть.

Из достижений в ванной я смогла присвоить себе только удовлетворение самых базовых потребностей. Но новая жизнь ведь должна начинаться с маленьких шажков? Я даже зубы почистила. Видел бы меня Сволочь за этим занятием – как я, прижимая щетку запястьем к кафелю и гневно сопя, елозила по ней зубами! Прослезился бы…

Поглядев на себя в зеркало, я покосилась на ванную, и внутри все сжалось от стыда, а щеки вспыхнули. Представляю, что думал Сволочь вчера, стягивая с меня трусы. А, может, и не представляю…

Я ему никто. Ну, ведьма, которая прибилась с детства в поисках защиты. И я рада была бы отдалиться, когда защита больше стала не нужна, но Сволочь слишком хороший. Он не дал мне потеряться. Пока я еще жила в приюте, он регулярно приезжал проверить своих и всегда заходил ко мне. Когда я получила место в общаге при мединституте и съехала из приюта, думала, что мы не увидимся больше. Но я ошиблась. Сергей продолжал звонить время от времени, и иногда мы даже встречались. Я подумала, что он просто очень ответственный, и поэтому продолжал нести за меня эту самую ответственность. И перестала от него теряться.

Шло время, я взрослела, появлялась уверенность в себе, и я больше не воспринимала дружбу со Сволочью как какую-то его обязанность. Наоборот. Наверное, он был первым мужчиной, который дал мне понять, что со мной интересно, весело и просто приятно проводить время. Тогда я впервые заинтересовалась своим внешним видом – привела в порядок волосы, обзавелась более разнообразным гардеробом, начала хоть немного пользоваться макияжем. Когда в моей жизни появилось мужское внимание, я поняла, что совсем выросла. И мне стало проще со Сволочью. Я почувствовала себя нужной. Стало легче интересоваться его жизнью, делиться своей и вообще получать удовольствие от встреч с ним.

У меня всегда были проблемы в общении с кем бы то ни было. Первое время в институте было очень тяжело, когда нужно было заводить знакомства, общаться, отвечать на вопросы и задавать их. Я чувствовала себя никчемной. Но Сволочь успокаивал. Убеждал, что это нормально и я всему научусь.

В какой-то момент жизнь без него уже казалась мне непривычной.

Я стала привязываться. Ждала его звонков. Собиралась на встречи, как на свидания. Но ничего не могло поменяться. Ведь я ведьма, а он – оборотень. А оборотни не выбирают себе ведьм в пару. Просто Сволочь очень ответственный. И добрый. Но пользоваться этим постоянно ведь не будешь. Когда-нибудь он заведет себе кого-то всерьез, и у него не станет больше времени на меня.

Наверное, я уехала хирургом на войну просто потому, что мне хотелось отвыкнуть от Сволочи, а получилось наоборот. Меня так пришибло, что я выпала инвалидом в его заботливые руки и обосновалась в его новой квартире у него на шее.

Когда я закончила завтракать, мобильник зазвонил.

– Поела? – осведомился Сволочь по громкой связи.

– Да, спасибо большое. И доброе утро.

– Доброе утро, Фень. Ты побег не помышляешь?

Хотела пошутить, что пока что смогу лишь выпрыгнуть из окна, но вряд ли смогу это самое окно открыть. Но благоразумно не стала.

– Не помышляю, – ответила покладисто.

– Умница, – усмехнулся Сволочь. – Я заеду в обед, перекусим.

– Ты если переживаешь, что я не поем…

– Давай договоримся, – оборвал он меня мягко. – Я переживаю. И нет, тебе не стоит переживать об этом.

– В отпуск тебя, значит, не отпускают.

– Придумаем что-нибудь.

Сдержать тяжелый вздох не вышло.

– Эй, ну не вздыхай так. Садись за ноут и займись заказом еды и вещей. И всего, что нужно.

– У меня достаточно вещей. За ними надо будет просто съездить ко мне.

– И это сделаем.

– Спасибо тебе большое.

Он будто напрягся, даже показалось, что зубами скрипнул.

– Что-то не так?

– Фень, перестань меня благодарить.

– Я не могу.

– Тогда раз. Раз в месяц.

– Раз в день.

– В неделю.

– Думаешь, я так долго у тебя задержусь?

– Ты же сказала, что не помышляешь о побеге. Нехорошо врать.

– Я просто планирую быстрее поправиться.

– Ладно. Я буду через час.

– Хорошо.

Я подождала, пока послышатся гудки, и улыбнулась. Ладно. Жизнь – она ведь длинная. По крайней мере, здесь, далеко от войны. И нет ничего такого в том, чтобы занять немного чужого времени. Никогда ведь не знаешь, когда его придется вернуть.

Мало ли, что задумала Судьба.

Только задумка ее оказалась какой-то весьма непрозрачной. Я обыскалась собственные трусы, еле откопав их под полотенцем на сушилке в ванной. Сволочь еще и их постирал. Застонав, я направилась одеваться. Пальцы едва шевелились и не могли толком ничего держать. Встретить Сволочь в полотенце? Так с него станется предложить меня одеть. Я повозилась еще какое-то время, но кончилось тем, что вскипела, бросила трусы на пол и принялась топтать, будто они были виноваты. Ну нет, я так не сдамся! Что я, каким-то трусам проиграю этот бой? Оглядевшись, я потащила трусы к двери, зацепила за ручку, оттянула большим пальцем в сторону и уже было закинула ногу, предвкушая победу… только тут обнаружила на себе изумленный взгляд Сволочи, стоявшего в коридоре. Он еще и голову на бок склонил, что выражало у оборотней интерес не только человеческой, но и животной сущности. Черт бы побрал его бесшумность!

– Я… ну… – начала блеять я, замирая.

Любое неверное движение, и я либо хлопнусь, оставив одну ногу в натянутых на ручке трусах, либо потеряю полотенце. Но вряд ли уже попаду в более идиотское положение.

– Я сначала подумал, ты вешаться собралась… – Сволочь поставил бумажный пакет на пол и подхватил меня на руки, непринужденно стягивая с ручки и мои трусы.

– На трусах? – насупилась я.

От смущения грудная клетка по ощущениям остекленела, и стало невозможно вздохнуть. Но Сергей спокойно усадил меня на диван, встряхнул трусы, придирчиво сощурившись на них, и опустил к моим стопам.

– Кажется, так. Давай. – И непринужденно натянул их мне на ноги.

– Я должна была справиться сама, – хрипло выдавила я, глядя как безмятежно он решает такую своеобразную проблему.

– Тогда ты решишь, что сможешь уже прожить без меня, и будешь мне это предъявлять в каждом споре, – усмехнулся он устало. А потом поднял взгляд, и, глядя в мои глаза, подтянул трусы мне на бедра, бережно поправляя резинку. Наощупь. – Нет уж.

– Перестань, – закатила я глаза, только Сволочь снова поднял меня на руки и понес в кухню. – Я умею ходить! – Ноль реакции. Он подхватил пакет, брошенный в коридоре, и направился в кухню. А я почувствовала, что его куртка отчетливо пахнет гарью. – Ты на пожаре был что ли?

– Ага. – Он опустил меня, стянул куртку и небрежно бросил на спинку своего стула.

– А что случилось?

– За ведьмой одной следили. Ворожила против закона. Ну, как обычно все – травками лечила, гадала…

– Я думала, что ты по особо тяжким.

– Труп хозяина бойцовской собаки из соседнего подъезда нашли на той неделе в мусорном баке. Вместе с собакой. Пока что считаем, что это ее рук дело.

– Ого…

– Собака загрызла дворняжку, которую все любили. Хозяин не спешил извиняться. Пригрозил расправой всем, кто будет угрожать ему и его собаке. Выяснилось, что и все дети в доме давно боялись выходить на улицу, когда эта псина гуляла без поводка и намордника. Ну и вот…

– Так а горелым от тебя почему воняет?

– Ведьма сгорела в квартире сегодня. Ты бананы будешь?

– Буду, – машинально кивнула я, пораженная его словами.

Сергей шинковал все на кусочки – жареную курочку, бананы, зелень, яблоки. Картошку фри только насыпал, как есть.

– А еще мне сегодня с крысами возиться. – Он поставил передо мной тарелку и прищурился пытливо. – Может, пошли помогу одеться полностью? А то сидишь в полотенце…

– Какими крысами?

– Спасли из горящей квартиры двоих крыс. Рука не поднялась утилизировать. Ищу волонтеров.

– Хочешь, я поищу? У тебя работа, а мне все равно нечем заняться.

– Оденемся? – не дал он сбить себя с толку.

– Давай поедим сначала.

Только тут заметила, что на кубики он покрошил абсолютно всю еду, и себе в том числе. И вилку не взял]]]].

– Как твоя рука? – поинтересовался буднично.

– Болит.

Я не спускала взгляда с того, как он ест руками. И хотелось возмутиться, взбунтоваться против этого его… что? Жеста солидарности? Но обижать Сволочь не хотелось. Тем более, он и не делал из этого чего-то особенного. Вел себя так, будто всегда ел руками и резал себе еду кубиками. И я опустила взгляд в свою тарелку, подавив внутренний бунт.

– Так ты доверишь мне поиск приюта для крыс?

– А ты мне – одеть тебя.

– Ты не даешь мне шанса начать новую жизнь со своими трусами.

– Я хочу, чтобы у тебя остались силы на нечто большее, чем твои трусы.

Я улыбнулась. А он серьезно продолжил.

– Фень, просто дай себе передышку. Поправишься и разберешься с трусами. Пошли.

Свою часть сделки пришлось выполнить, задержав дыхание. Потому что Сволочь и не позволил надеть мне провонявший больницей и антисептиками костюм. Даже возмущение не помогло – костюм с ночи трепыхался на балконе.

– Ты не спал вообще? – сопела я, пока он рылся в своем шкафу в поисках максимально севшей футболки, чтобы я не выскочила из ее ворота. – Сволочь, я тебя будила, да? Кричала?

– Все я спал, и ты не кричала, – пробубнил он из шкафа. – Вот эта подойдет. Она еще из Академии со мной.

– Да ты сентиментален, – усмехнулась я, поворачиваясь спиной и нехотя стягивая полотенце.

Раненная рука еле поднялась, и из легких вырвался натужный вздох, когда Сволочь помог протащить ее в рукав.

– Да. Наверное. – Он высвободил мои волосы из ворота и одернул футболку, оказавшуюся на мне платьем до коленей. – Пойдет?

– Вполне, – обернулась я и замерла, уперевшись в его взгляд. От него во рту почему-то пересохло, и я отвела глаза: – Неси крыс.

– Ладно. – Он поднялся. – Вечером можно тогда сгонять к тебе и клетку заодно купить.

– Клетку? – Я прошлепала за ним, когда он направился в кухню за курткой.

Щншщ8хъ

– Они в картонной коробке.

– Блин, им же еды надо…

– Хороший повод все же сесть за заказ, – кивнул он на ноутбук.

Я покладисто кивнула.

Вскоре Сергей вернулся и вручил мне коробку, в которой было подозрительно тихо.

– Они живы там вообще? – обеспокоилась я.

– Они немного странные, но наши спецы их изучили и сказали, что обычные.

Сволочь открыл коробку, и на нас вытаращились две пары глаз-бусинок. Крысы были крупные, с мужскую ладонь. А еще у них были ошейники с подвесками, как у породистых котят. Они сидели на дне коробки, прижавшись друг к другу, и щурились на свет.

Сволочь вздохнул:

– Собственно, вот. Не кусаются.

Я тоже вздохнула, преисполняясь пониманием, что моя попытка помочь ему избавиться от посильной мне задачи оборачивается проблемой.

– Точно справишься?

– Да. Иди.

– Тогда до вечера.

Сволочь исчез также бесшумно, как и заявился. Но крысы, видимо, услышали, как закрылась за ним дверь, и тут же рванулись из коробки.

– Эй! – вскричала я, пытаясь уследить взглядом за молниеносным бегом двух пушистых комков.

Один – белый, другой – серый. Они заметались по полу, обегая меня кругами, но быстро сориентировались, что источник интереса находится гораздо выше, и встали столбиками, поглядывая то на стол, то на меня.

– Так, – осторожно вскинула я руки, – давайте успокоимся. Сейчас покушаем, да? – Обе крысы вдруг воззрились на меня так осознанно, что если бы они кивнули, я бы, наверное, не удивилась.

Я медленно поднялась, подтянула пластиковую тарелку со стола с остатками еды и опустила ее на пол. Крысы не кинулись, вопреки моим ожиданиям, на еду. Белый спустился на четыре лапки и принялся проверять содержимое тарелки, обнюхивая и шевеля длинными усами.

– Я проверила, все вкусно, – зачем-то объяснила я. – Или вы брезгуете?

Когда белый крыс вернулся к другу и разочаровано уселся с ним рядом, я закатила глаза:

– Да ладно! Серьезно? Я не смогу вам нарезать новой еды! У меня – вот! – И я предъявила крысам забинтованные ладони.

Те совершенно точно переглянулись, посмотрели на мой аргумент, переглянулись снова, и белый пошел проверять! Подошел опасливо, обнюхал бинты и даже попробовал на зуб.

– Эй, – одернула я руки.

Но, видимо, мне и правда поверили, и после короткого обсуждения парочка снизошла до угощения и принялась степенно перебирать еду.

– Ну вы даете, – выдохнула я и уселась рядом на полу удобнее. Неужели крысы такие умные? И куда их таких разборчивых возьмут? – Вы если так будете манерничать, сомневаюсь, что нам удасться вас устроить. Нет, есть, конечно, люди, которые любят животных настолько, чтобы еду им подносить по всем правилам сервировки и в соответствие с меню… Но искать их будем долго.

Крысы поглядывали на меня, отщипывая попеременно кусочки курицы и зелени, а я думала, что надо садиться за компьютер и искать волонтеров. И только тут поймала себя на мысли, что с самого появления в квартире этой парочки я ни разу не вспомнила о своем несчастье. Только странно – от крыс совсем не пахло гарью, как от Сволочи. Но, может, они уже вылизались, пока ехали?

– Серег, ну что? – донеслось до меня, стоило показаться в коридоре отделения.

Я вернулся на пару шагов назад и заглянул в кабинет криминалистов. Комната у них была просторная, но, как любые уважающие себя сборщики всего, связанного с преступлениями, они быстро завалили ее до потолка всяким хламом. Стоило труда высмотреть нужную личность за стеллажами, столами и коробками. Я едва не споткнулся об кота, выкатившегося ко мне навстречу, пока искал взглядом Северину – спеца по магсоставляющим. Она обнаружилась за ящиками у кофеварки. Как только меня оттуда разглядела? Наверное, по запаху учуяла. От меня и правда перло гарью так, что не скоро выветрится.

– Вручил?

– Вручил. – Я сложил локти на ящик, устраиваясь с удобством. – Только, Северин, ты уверена, что они… нормальные? Умные какие-то слишком. Даже коробку не прогрызли, пока в машине сидели.

– Нормальные-нормальные, – улыбнулась она, отворачиваясь к кофеварке. – Развлекут твою подругу. Они мне тут помогали мелочи сортировать – нашли столько всего, что мы списали и потеряли! Ты б знал! Даже обручальное кольцо Коростылева откопали. – Она хохотнула. – Того жена уже чуть из дома не выставила. – Зная, как рыжий вед любит «вильнуть налево», то так бы ему и надо было. – Он так обрадовался, что не уставал их благодарить – таскал им фрукты свежие каждый день и орешки отборные. А крысы смекнули и перестали приносить потерянные вещи просто так, представляешь? Утром ждут, пока ты не выложишь на стол гостинцы, и только тогда тащат на обмен найденное.

– А потом они поймут, что можно «помогать» терять вещи, чтобы обменивать их на вкусности, – усмехнулся я.

Северина вдруг ошарашенно замерла с чашкой, настороженно хмурясь.

– Вот, черт… – выдохнула вдруг, изумленно раскрывая на меня глаза. – Вот же черт!

Я только брови вздернул, ожидая продолжения.

– Флешка! У меня флешка пропала с базой данных! Я обыскалась ее везде! Такая розовая с камушками…

– Интересно, во что они ее оценили, раз ни разу не принесли меняться, – покачал головой я, отталкиваясь от ящика и разворачиваясь к двери. – Нормальные, значит, говоришь… Хорошо, у меня квартира пустая и нечем пока меняться.

– Блин, Серег, их надо будет мне как-то обратно привезти на денек под каким-то предлогом, – взмолилась Северина, семеня за мной к двери. – Хотя бы проследи, чтобы подруга твоя их и правда никому не отдала…

– Придумаю что-нибудь. А ты готовь, видимо, мешок с подарками…

– Вот же черти мохнатые! – ругалась девушка за спиной.

Я вышел в коридор и направился в кабинет, усмехаясь своим мыслям. Та еще затея с крысами, конечно, но Феньке надо на что-то отвлечься. Зная, какая она привязчивая к животным, вряд ли задумается о побеге с крысами в коробке. А так – мы их обустроим в тяжелую большую клетку, которая в проем входной двери не пролезет. И будет она с ними возиться.

В этих мыслях я шел по коридору, когда вдруг шерсть на загривке встопорщил приказ в исполнении властного женского голоса.

– Сволчев, зайди ко мне.

Я остановился, напрягаясь, и медленно обернулся. Инна стояла в проходе, прожигая меня злым взглядом.

Тит/ё

Вот хорошая, вроде бы, начальница. За отделение наше грудью стоит. Крепкой такой, твердого четвертого размера. Дело свое любит с такой страстью, что ни с кого не слезет, пока не ответишь такой же взаимностью. В профессиональной плоскости, конечно. Но все отделение искренне желало Инне Валерьевне разработать плоскости и в своей личной жизни, чтобы настроение у нее улучшалось хотя бы после выходных. Но она была слишком занята.

Мной.

Сначала мне казалось, что она меня за что-то ненавидит. Инна не давала мне спуску, придиралась ко всему, устраивала выволочки и выговоры, спорила и перечила, стоило мне рот открыть. Пока не довела однажды до белого каления, и я не послал ее самым грубым образом и не стукнул лапой по столу так оглушительно, что вместе со столом треснул экран монитора ее компьютера. Ну откуда мне было знать, что это было последней каплей, что отделяла меня от образа ее мужчины мечты?

И все стало совсем плохо. Я тихо бесился внутри, но больше не позволял себе выплескивать эмоции при ней. Только это уже ни на что не влияло. Инна стала ненавидеть меня лишь сильнее.

ЦЧЧ

– Что это за заявление у меня на столе? – холодно потребовала она, стоило мне закрыть за собой двери.

– На отпуск, Инна Валерьевна, – сложил я руки в карманы джинсов. – Я пять лет не брал. Вот… хотел бы взять.

Инна опустилась в кресло, поправила длинные волосы и неторопливо подтянула к себе бумагу, презрительно скосив на нее взгляд.

– На месяц? – усмехнулась надменно. – Ты серьезно?

– Я всегда серьезно.

– Не нависай надо мной, сядь.

Я вздохнул, демонстрируя скуку всем видом, и неторопливо прошел к стулу по другую сторону ее стола.

– Что там с Богдановой? – отодвинула она заявление и перевела взгляд в монитор.

– Криминалисты работают. Жду отчета.

– Сволчев, мне докладывать по делу в четыре. Что мне говорить Благоеву?

– Что я жду отчета криминалистов, – уставился ей в глаза равнодушно.

– Ты стареешь, что ли? – передернула она плечами, откидываясь на спинку кресла. – Еле шевелишься…

– Поэтому хочу в отпуск, – парировал я. – Устал.

– Так ты отдохни. Ты отдыхаешь вообще? Расслабляешься?

– Нет, не расслабляюсь.

– Так пора расслабиться, Сергей. Хватит напрягаться.

– Я как раз собираюсь. Подпишите заявление, Инна Валерьевна.

– И как ты планируешь использовать отпуск? – сложила она руки на груди, думая, что незаметно поднимает свой четвертый размер до пятого, но лишь продолжает падать в моих глазах.

– Спать.

Инна поджала губы.

– Сереж, – выдохнула задумчиво, глядя мне в лицо, – ты… долго будешь не замечать, что для тебя гораздо эффективнее спать со мной?

В горле засвербело, и я закашлялся. Инна поднялась, направилась к графину с водой, а вскоре присела рядом на край стола и протянула мне стакан.

– Пей.

– Спасибо, нет жажды.

Она не была ведьмой, но воду из ее рук я бы выпил только на грани жизни и смерти. Мало ли…

– Вот в этом твоя проблема – в тебе нет жажды. – И она разочаровано брякнула стаканом о стол, разливая едва ли не половину стакана. – Ни к делу, которым занимаешься, ни к женщине какой-нибудь.

– Инна Валерьевна, вы если снова хотите себе монитор поменять или вообще ноутбук, скажите прямо, – серьезно уставился я в ее глаза, откидываясь на спинку стула. – Думаю, вашу очередную заявку рассмотрят еще быстрее прежней, а я могу и системный блок случайно разбить. Все же заявление на отпуск просто так не просят – аргументируете, что я был совсем не в себе.

– Вот же Сволочь, – усмехнулась Инна восхищенно.

– Отпустите меня поспать месяцок, – ввернул я.

– Нет, – мотнула она головой. – Пока не скажешь, куда ты собрался на месяц.

– Я не обязан вам отчитываться, – начинал закипать я.

– Обязан. Тебе показать правила?

– Я – не твой личный раб, – прорычал, переставая строить из себя послушного пса, но эта сумасшедшая только улыбнулась шире.

– Сергей, во всем мире блага зарабатываются через постель. Мне не нужно твое сердце или метка, я хочу зверя в своей постели.

– Заведи себе кота.

– Начинаю думать, что ты ничего не смыслишь в настоящей страсти, – разочаровано фыркнула она.

– Постарайся утвердиться в этой мысли, – посоветовал я серьезно.

Я и правда устал. Тревога за Фенька надорвала что-то внутри. Я понял, что не сделал того, что должен был. И что это едва не стоило мне всего самого важного. Но Инна была далека от таких вещей.

– Зря ты так, Сволчев, – разочарованно выдавила она, встала и направилась обратно к креслу. – Ты до конца жизни хочешь собирать трупы по канавам и вонять гарью? Ты достоин большего.

– Ты себе льстишь.

– Я не про себя, – не обиделась она. Уселась напротив и сложила руки перед собой. – Но связей у меня достаточно, ты же знаешь. Надо расти, Сережа. А будешь перечить мне, я тебя уволю, и пойдешь ты работать охранником в какой-нибудь супермаркет. Потому что ни в какой отдел тебя больше не возьмут. И ты же знаешь, что я просто так «не лаю», да? Такие, как ты, знают наверняка.

– Знаешь, Инна, – подался я вперед и вперил в нее злой изменившийся звериный взгляд. – Ты все время забываешь, что не принадлежишь моему миру. Тебе хочется думать, что ты тут – рыба в воде, но ты ни черта не знаешь о таких, как я. Ко мне в постели прилагается много такого, чего ты просто не вывезешь. А за это не сажают, помнишь, да? Не буди во мне зверя, а то я сам заберу свои блага по факту «убийства по неосторожности». За условное.

– Дикарь, – протянула Инна довольно, и ее взгляд заблестел. – Тебе не нужно меня убивать, Сволчев. Достаточно просто качественно удовлетворить. А я объезжу тебя – попадись только в руки.

Выдержка отказала.

– И как тебя с таким диагнозом пустили в отделение?

– Связи, – довольно припечатала она, вальяжно развалившись в кресле.

Вот же дерьмо.

– Значит, не подпишешь, – скрипнул я зубами.

– Почему же? Можешь забрать меня вечером с работы, обсудим. Научу тебя правильной дипломатии, еще спасибо скажешь.

Я только бессильно скрипнул зубами, поднялся и направился к двери, уговаривая себя не выбить ее к чертям.

ьтвор1 ч]12

Вот и чего это она с цепи сорвалась? Весну почуяла? Черт бы ее подрал!

Я добрался до своего кабинета, стянул куртку и понял, что дьявольски хочу что-нибудь разбить. Но вместо этого опустился в кресло, сложил руки на столе, опустившись на них лбом, и прикрыл глаза.

Инна никогда не говорила о своих требованиях прямо. Бесила, дергала нервы – да, но не выдвигала условий, хотя они мелькали бегущей строкой через все наше общение. И я наивно полагал, что мне нужно просто не шевелиться в ее присутствии, и тогда она на меня не кинется. По-хорошему, надо бы увольняться к чертям, но ее угрозы были вполне реальными. Эта стерва не просто так тут сидит в кресле главной – знает толк в «благах» и «правильной дипломатии», да и реальных заслуг у нее хватает. Как и знакомств. А у меня их нет от слова «вовсе». Никогда ничего не смыслил в том, чтобы прикрыть задницу чьим-то покровительством. Мне казалось, что если я буду честно и ответственно работать, то этого будет достаточно, чтобы жить достойно и смотреть по утрам на себя в зеркало без отвращения.

– Серег? – окликнул меня Данияр от входной двери.

Судя по запаху, разлившемуся по кабинету, за кофе ходил.

– Привет, – тяжело поднялся я и оперся локтями о стол.

Боевой друг Данияр Маратыч, пожалуй, был всеми моими ценными связями разом. И зад прикроет, и голову убережет в случае чего. Ну а как еще работать на заданиях, если сомневаться в собственном тыле? Ради уверенности в себе и результате я и держусь за этот отдел. Мы все же звери стайные, и эту стаю просто так на другую не сменить.

– Слышал, тебя Инна уже взбодрила. – Данияр прошел к своему столу и стукнул чашкой, стряхивая с пальцев капли кипятка. – Черт…

– Вызывала, – вздохнул я, откидываясь на спинку кресла. – Что там криминалисты из восьмого?..

– Что она от тебя снова хочет? – хмуро поинтересовался приятель, игнорируя мою попытку сменить тему.

– Не хочет заявление на отпуск подписывать, – нехотя признался я.

Данияр удивился:

– А ты в отпуск собрался? Его же за полгода надо подавать…

– Мне нужно по семейным обстоятельствам. И я не был в отпуске черти сколько…

– А Инна что?

– Такой повод наперчить мне нервы! – процедил я. – Она его не упустила.

– А что у тебя стряслось?

Накатила усталость, и я перевел взгляд в окно. Тесная комната не могла вместить всех моих переживаний за последние сутки. Стало душно.

– У меня подруга с войны вернулась инвалидом. Работала в госпитале, и ей там прилетело и пулевое, и осколочное, и руки отбило. Вчера привез к себе ночью. Она не может ничего сама, ей помощь нужна, уход, пока не заживет. Но Инне этого не объяснить.

– А что за подруга? Ты никогда не рассказывал…

– В приюте вместе росли. Ведьма. У нее нет никого, кроме меня.

Данияр задумался.

– Слушай, так скажи, что у тебя медовый месяц.

Я перевел на него непонимающий взгляд, пытаясь понять, к чему он клонит. Но уставшая голова соображала туго.

– Медовый месяц дают сразу по первому требованию.

– Но у меня нет медового месяца, – тупил я.

– Никто не будет проверять. Только не говори, что девочка – ведьма. Так проще.

– Да ну. Если бы это было так просто, наши тунеядцы раз в полгода бы бегали…

– А его только раз можно взять, поэтому никто и не проверяет. Если понадобится взаправду, второй раз уже не дадут или устроят реальную проверку.

Я задумался, пялясь на Данияра. Неужели так просто? В том, что мне вряд ли понадобится этот самый медовый месяц когда-либо, я уже давно не верил. А вот Феньке поддержка нужна. Но разве с Инной будет просто?

– Заманчиво, – нахмурился я, выпрямляясь в кресле. Уделать похотливую начальницу тоже хотелось. – А как узнать условия точно?

– В центральный кадровый отдел можно обратиться. Попробуй.

– Спасибо за подсказку.

/-э____________________=

Ё ёъ97

– Так, и у нас еще пара трупов нашлась по делу Петропавловской ведьмы, – заглянул Данияр в монитор.

Мы называли дела по району и по адресам, в которых они происходили.

– Что еще за трупы? – подобрался я. – Все же прочесали…

– Похоже, ведьма выкосила всю семью собаковода, – качал головой Данияр, хмурясь в монитор. – Он был в разводе. Семья с ним не жила. Но ведьма, похоже, добралась…

Я подошел к его столу и заглянул через его плечо.

– Вот же… – Подобрать цензурное слово стало трудно, когда увидел фотографии с места преступления.

Похоже, Инне сегодня не придется отчитаться по этому делу. Ну, точно не в четыре…

Глава 3

Я возила указательным пальцем по панели ноутбука, поглядывая на крыс. Парочка вернулась в коробку самостоятельно, решив, что это – их место в квартире Сволочи. Один нализывался и умывался после еды, второй уже дрых. И я, сама не заметила, как открыла вкладку форума, на котором обсуждался уход, содержание, кормление и прочие тонкости содержания крыс.

Животных у меня было много, пока жила в приюте. Серый кот Аргентум, сухопутная черепаха Вжик, хомяк Зверь, а еще пара гуппи в банке… И за каждым я рыдала, когда его не оставалось в моей жизни. Аргентум состарился и исчез одним утром. Просто не пришел к завтраку. Сволочь сказал, что ушел умирать. Я тогда злилась, что умирать он должен был у меня в руках, укрытый пледом. Но Сволочь объяснял, что не все мужчины могут себе такое позволить. А мой кот остался настоящим мужиком до последнего вздоха. Зверь, может, тоже был настоящим мужиком, но уйти не смог, потому что жил в клетке. Он просто не проснулся однажды, и мы со Сволочью похоронили его у реки под ивой. А Вжика я отдала девочке Наде, когда уехала из приюта. После этого возможности нести ответственность за кого-то, кроме себя, у меня не стало. Учеба, ночные и суточные смены в ординатуре, потом работа… Я могла бы завести себе только тарантула, которого кормить особо часто не нужно или какую-нибудь змею. Но они мне не нравились.

А вот крыс у меня никогда не было. До сегодняшнего дня.

Бросив очередной взгляд в коробку у стены, я обнаружила, что один ошейник валяется на ее дне в углу. Осторожно подцепив, я поднесла его к лицу, а с него каскадом посыпались бисерины.

– Вот же! – Я подставила ладонь, разглядывая находку ближе. Оказалось, что ошейник был вышит мелким бисером, но порвался. На медальоне было выгравировано имя – Рори.

Я опустила взгляд на коробку. Рори оказался белой крысой с темными мордочкой и попой. Ну просто подгоревшая булочка. Он сидел, свесив лапки с бортика, и выжидательно на меня смотрел, шевеля длинными усищами.

– Воды, – сообразила я, подскакивая на стуле.

Заметавшись по кухне в поисках чего-то подходящего для миски, выудила какую-то маленькую пиалу из шкафа и поставила воду перед коробкой. Оба крыса подскочили на мой жест. Один застыл на стреме, второй пошел жадно лакать. 2цф7ыж Потом они поменялись.

– Так, тут пишут, что кормить вас едой хз7зхны65я со стола нельзя, – заявила я. – Нужен корм. – Рори оглянулся и, как мне показалось, сморщился на эту новость. – Ну, еще пишут, что можно давать кашу, фрукты, овощи…

«Ну, допустим», – будто согласился он и принялся умываться.

«Как бы узнать имя второго?» – подумала я.

– Эй, – опустилась перед коробкой. – Как тебя звать?

Собрат Рори был крупнее, а шерсть у него – серая с голубизной, как у породистого шотландского кота. И ушки на макушке. У Рори уши смешно торчали с боков в стороны, а у этого – вверх. А вдруг это вообще девочка? А как это у них смотрят?

– Что там у тебя под хвостом? – задумчиво вопросила я вслух.

Мне показалось, или Рори оглянулся на меня и уставился с осуждением? Ладно.

– Сергей вечером обещал, что поедем вам за клеткой. И едой, – успокоила я себя и вздохнула.

Хоть эта парочка казалась несложной в требованиях, я все равно испытала привычное, но давно забытое беспокойство – как сделать так, чтобы им было хорошо? Я всегда подходила к вопросу содержания животных гиперответственно. И это многих бесило. Даже Сволочь. Дни, когда он возил меня в город и торчал в очередях ветклиник, он вряд ли вспоминает с трепетом. Скорее, с нервной дрожью.

Россыпь бисера и остатки ошейника попали в ладонь, когда я, задумавшись, опустила ее на стол. Надо бы отремонтировать как-то, но куда мне с такими руками? А, может, Сергей прав, и вызов стоит бросать не трусам? Я покусала губы, раздумывая, когда у меня вдруг зазвонил мобильный. Номер оказался незнакомым.

– Але?

– Привет, Фень!

Я раскрыла от удивления глаза.

– Роман Павлович?

– Фень, перестань меня так называть, – улыбался где-то на том конце Роман.

Это о нем я рассказывала Сволочи, когда он спросил, есть ли у меня кто-то. Конечно, Романа Павловича у меня не было и быть не могло. Он был главой хирургии в военном госпитале. Ну очень талантливый врач! А главное – самоотверженный, дерзкий, бесстрашный… У меня дух захватывало от того, как он принимал решения и как выходил из сложных ситуаций в условиях нехватки всего на свете. Когда я сказала Сволочи, что восхищена Романом, то ни капли не преувеличила. – Как ты?

– Все хорошо. Швы заживают, из плеча осколок извлекли, рука функционирует – ничего не повреждено, – привычно затараторила я, будто бы снова была на обходе, а он попросил доложить о состоянии пациента.

– Мне сказали, что кисти рук не восстановятся, – осторожно вставил он.

– Я… не знаю… – И я с трудом протолкнула ком в горле. – Я пока что никуда не обращалась…

– Ты же знаешь, что чем позже…

– Да там вариантов нет, Роман Павлович. Я же тоже хирург. Была.

– Может, все же встретимся, да я гляну сам? Ты на перевязку придешь?

– А вы что, вернулись? – удивилась я.

– Да, сегодня утром.

– Надеюсь, не случилось ничего?

– Нет, все хорошо. Просто отпуск. А там посмотрим. Ну так зайдешь?

– Хорошо.

– Давай тогда завтра в первой половине дня. Подойдет?

– Да, конечно.

– Это мой мобильный, приедешь – набери.

– Хорошо.

Мы попрощались, и я отложила мобильник, оглушенная звонком. Роман ко мне всегда относился тепло, но я бы не подумала, что после возвращения мы можем вот так вот вдруг встретиться. Хотя, ну что такого? Вполне себе нормально интересоваться своими врачами, которым прилетела пуля с осколочными во время бомбежки…

Я моргнула… и словно перенеслась в ту страшную ночь. Роман уехал в другой госпиталь на срочную операцию вместе с тяжело раненными. А я дежурила. Я помнила только, как вышла из палаты и сделала шаг в коридор… а в следующий миг в ушах уже гудит, а я обнаруживаю себя на полу. Помню, рука отнялась… и жуткий страх, от того что не могу пошевелиться…

В тот момент я вообще не думала о ком-то, кроме себя. Вокруг слышались крики, а я лежала и задыхалась от страха, что меня прибьет окончательно. А еще думала, что Сволочь был прав. Мне не стоило ехать сюда…

Вдруг позади что-то грохнуло, и я обернулась. Серая крыса встретилась со мной взглядом и продолжила непринужденно умываться. А я сообразила, что края пиалы слишком тонкие и легкие для такого увесистого зверька. И этот звук – стук миски по полу. Рори в поле зрения не обнаружилось. Но он тут же нашелся перебиравшим остатки завтрака возле тарелки. Крыс хватал кусок и тащил его в коробку, потом возвращался за новым.

– Мда, у нас явные проблемы с доверием.

Что-то во всем этом не складывалось. Сколько работал, никогда не видел такой масштабной мести за убитую собаку…

– Мда, дерьмо-то какое, – проворчал Данияр, вытаскивая сигарету.

Мы мрачно следили за тем, как из подъезда выносят упакованные в темную пленку тела. Накрапывал дождь, небо затянуло грязными облаками, а порывы ветра накидывали влаги за шиворот куртки. Ну, может, от гари быстрее проветрюсь. Вокруг подъезда собрался народ, чей гомон и причитания мешали погрузиться в мысли.

– И на что это похоже? – сузил я глаза на процессии.

– На то, что у нас с тобой по горло работы, – хмуро констатировал Данияр. – Допросить этих всех…

Это само собой.

– А напомни, как мы притянули ведьму к убийству?

– Медэкспертиза доказала, что убитого опоили настоем какой-то там травы. А магсоставники доказали наличие следов ведьмы на ауре и в крови.

– Красиво. Не подкопаться. Только семью зачем? – размышлял я вслух. – Чтобы мы решили, что ведьму подставили?

– Тогда она – просто дьявольское отродье, – опешил Данияр. – Убила и всю семью, чтобы убийство хозяина собаки на нее не повесели? Странно. Лучше бы следы замела…

– Так она и замела, – кивнул я на грузовик с пакетами. – Так, наверное, бывает. Но тогда кто сжег ее?

– Ну так эксперты же установили, что сама.

– Зачем, если она себе «алиби» организовала? Решила не дожидаться?

– Черт его знает, – сдался Данияр. – Будем разбираться.

Я уже направился к машине следом за ним, когда у меня запиликала мобилка.

– Сергей, что у вас там? – нервно потребовала Инна без приветствий.

– Вот какого ответа ты от меня сейчас ждешь? – наплевал я на субординацию.

После ее сегодняшних угроз невозможно было говорить с ней по-прежнему отстраненно. Тем более, что она снова провоцировала.

– Ты разучился докладывать обстановку, Сволчев? – завелась она ожидаемо.

– Ты все знаешь. Два трупа у нас, Инна. Процедура стандартная, подразделение уже работает. Нет, отчета сегодня у тебя не будет. Уже шестой час. Мой рабочий день подходит к концу.

– С каких пор он у тебя нормированный?

– С сегодня. Мне спать иногда нужно.

– Ты подумал над моим предложением? – круто сменила она тему.

– Ты разучилась отличать предложения от угроз и шантажа? – вернул ей ее же шпильку. – Нет, Инна, зверь, которого ты хочешь, лучше лапу себе отгрызет, но в ошейник не полезет.

– Вот как? – усмехнулась она удивленно. – Ладно. Допустим. Я сделаю работу над ошибками, Сволчев. Потом поговорим.

Я только шумно воздух втянул, не сразу соображая, что Данияр меня ждет у машины.

– Слушай, можно, я тебя брошу? – виновато глянул на него.

– К подруге надо? – понимающе кивнул он. – Да без проблем, старик. Доберусь.

– Спасибо, Дан, – пожал его руку и направился за руль.

Предвкушение вечера с Феньком неожиданно разогрело холод внутри. Я забыл про дело уже когда мчался по МКАДу, и только отголоски злости на Инну ковыряли неприятно нервы. Работу над ошибками она сделает! Как бы не так! И я совсем забыл позвонить в кадровый отдел, как советовал Данияр. Может, если исчезнуть из вида на месяц, Инну попустит весенняя лихорадка?

Завтра же надо этим заняться.

На пороге квартиры меня встретили пакеты. Не так много, как хотелось бы, но Фенёк делала успехи. Она встретила меня в коридоре… с крысой на плече.

– О, подружились уже? – улыбнулся я.

Уют потек в вены, и даже моя пустая берлога будто стала меньше и теплее.

– Это Рори, – улыбнулась Феня. – Он оказался очень коммуникабельным. Сам залез мне на плечо, но перед этим выбрал себе корм.

– Неужели?

– Да, – смутилась Феня. – Но, может, их дрессировали там, где они жили? Он прям скачет по клавиатуре и будто пишет мне послания…

– И что пишет? – улыбался я все шире, проходя в ванную.

Феня последовала за мной. Крыс при этом копошился в ее длинных волосах, поглядывая на меня.

– Непонятное, к счастью.

– Перекусим и поедем?

– А ты не очень устал?

– Нет. Пораньше вот даже вернулся…

Но то, как остервенело я принялся тереть лицо холодной водой, видимо, оставило у Фени сомнения.

– Сволочь, может, в другой раз? Я могу и в футболке походить. А завтра костюм высохнет, и я спокойно съезжу на перевязку…

– На перевязку? – вынырнул я из полотенца.

– Ну да, мне нужно…

– А во сколько?

– Да там в любое время…

– Ну тогда с утра съездим. – Я бегло глянул на себя в зеркало и вышел из ванной. – Но крысам же надо клетку…

– Слушай, а тут недалеко в торговом центре есть зоомагазин.

– Ну ладно. Тогда давай сегодня займемся обустройством пушистых и устроим вечер релакса.

– Отлично, – просияла Фенечка.

– Ты как, справилась сегодня? – Я прошел за ней в кухню.

Выглядело все как утром, и я нахмурился от понимания, что Феня ни с чем не справилась. Что ее травмы не дают ей возможности даже поесть. Это стоило продумать. Нужно готовить ей на день, чтобы она не голодала тут от беспомощности.

Я принес пакеты и, водрузив их на стол, принялся убирать продукты в холодильник. Предстоял еще один нелегкий разговор – о финансах. И тут снова вставал вопрос о том, кто я ей. Если мужчина, то такой вопрос снимается сам по себе. А вот если оставаться другом, то будут проблемы. У Фени проблемы были другие.

– Я не знала, что ты любишь из еды теперь…

– Пока все выглядит так, будто ты все знаешь, – улыбнулся я ободряюще, выглядывая из-за двери холодильника.

– А как твое дело о ведьме?

– Да так себе, – поморщился я. – Наверное, я не очень хочу портить наш вечер…

– Ладно.

Только тут я заметил, что светлый крыс сидит на столе и деловито провожает взглядом загрузку холодильника. Когда наши взгляды с ним встретились, я повернул голову… и тот скопировал мое движение.

Мда… Стоило узнать, откуда Северина их вообще взяла. Второй крыс скромно сидел в коробке, не участвуя в происходившем. Просто смотрел на нас снизу, трогательно сложив мордочку на край своего временного жилья.

– Я не знаю, как посмотреть его имя, – призналась Феня, проследив мой взгляд.

– Сейчас посмотрим.

Крыс на мое приближение дал деру, но я схватил его поперек тела и поднес к лицу. Честно говоря, думал, что он меня цапнет. Но нет. Он протянул ко мне морду, тревожно сопя, а я подцепил его медальон.

– Реми.

– О, тоже мальчик.

– Конечно, мальчик. – И я предъявил Фене неоспоримые доказательства его принадлежности к сильному полу.

Крыс совсем переполошился, схватившись за мою ладонь и описав хвостом несколько кругов.

– Ого, – округлила глаза Феня. – Внушительно.

– До зависти, – усмехнулся я, и Фенька смущенно усмехнулась. – Ты что будешь? Я тут готовое привез. Голубцы, курица, салаты…

– Все буду.

– …И бамбуковые палочки. – Феня попыталась скрыть удивление, а я подумал, что проявил излишнюю инициативу. Но деваться уже было некуда. – Вилки тяжелые, а эти – легкие. В конце концов, можно накалывать.

– Да, хорошая идея для реабилитации, – улыбнулась она натянуто.

– Так. – Я подцепил ее подбородок и заглянул в глаза. – Это не значит, что я хочу, чтобы ты быстрее занялась реабилитацией, чтобы избавиться от тебя.

– Да я знаю, – залепетала она, смущенно краснея.

– И я никуда не отпущу тебя больше, – заявил неожиданно даже для себя. И отвернулся к разделочному столу. Пусть думает, что я имел ввиду.

– Я не думаю, что ты решил от меня избавиться, – вздохнула она за спиной, но вдруг вскрикнула. – Рори!

Обернувшись, я увидел, как светлый крыс бежит через стол с куском колбасы, потом скидывает его со стола, и к нему устремляется серый подельник.

– Молодцы какие, – восхищенно усмехнулся я.

– Им нельзя колбасу, – обреченно выдохнула Феня.

– Ну они с тобой не согласны. – Я осторожно обступил бегущую по полу крысу с очередным подаянием и поставил на стол тарелки с мелко нарезанным ужином.

– Стой, – перегородила Феня дорогу светлому крысу, намеревавшемуся и дальше таскать продукты со стола. – Мы же тебе корм купили! Сергей, откроешь?

Я усмехнулся тому, как крыс поморщился и, встав на задние лапки, зашевелил усами. Можно было порадоваться – идея с крысами сработала так, как надо. Они отвлекали Феню. Я украдкой следил, как осторожно сажает она крыс в коробку, как журчит им что-то, уговаривая попробовать корм.

– Сама поешь, – напомнил я. А то с нее станется всех накормить и забыть о себе. Уж я то знал.

После ужина мы потратили некоторое время на сборы, чтобы поехать за клеткой. Из костюма у Фени высохли только штаны, и мы просто заправили в них мою футболку, а поверх я надел на нее легкую курточку. И от каждой минуты этого вечера меня плавило в удовольствии. Наверное, этого мне не хватало, чтобы противопоставить что-то своей рабочей жизни – переключиться с убийств и расследований на обычные будни, в которых моя ведьма просто спорит с продавцом зоомагазина и вздыхает напротив витрин с «заточенными беднягами».

– Ты посмотри, чем они их кормят, – возмущенно шептала Феня. – А у этих вообще кормушки пустые. А у крыс должна быть всегда еда…

Становилось понятно, что на поиск волонтеров Феня потратила немного времени, а вот на то, чтобы стать продвинутым держателем крыс – да, изучила все, что нашла.

– Вам точно не нужна поилка?

– Крысам нельзя поилки, – насупилась она. – Только миски.

– Витамины могу предложить…

– При сбалансированном питании витамины не нужны. Скажите лучше, есть ли у вас ошейники для крыс?

Парень уставился на Феню так красноречиво, что мне захотелось его стукнуть.

– Просто продайте нам клетку и все остальное, – посоветовал я консультанту вежливо, но с нажимом. – Да мы пойдем.

– Надеюсь, они там ничего не начудят, – переживала Феня, когда мы уже ехали назад. – А куда клетку поставим?

– Выберешь место, – пожал я плечами.

– Ты спишь чутко, а крысы могут шебуршаться ночами. Может, на кухню?

– Тогда они начнут хлопать дверцей холодильника, – усмехнулся я.

– Это да, – улыбнулась Феня. – Смышленые они.

Как же хорошо… Я улыбался, расслабленно управляя машиной, и поглядывал на Фенька.

– Фень, классный вечер, – решился признаться. – Давно мне не было так… хорошо, наверное.

Было не видно, но наверняка она порозовела щеками, как и всегда в такие моменты. Мне нравилась эта ее особенность вспыхивать.

Она становилась по-особенному притягательной и такой уязвимой, что не хотелось ее вообще оставлять…

– Вечер еще не закончен. Ты снова решишь меня помыть или переодеть…

– У нас уже есть опыт, справимся. – Я постарался прозвучать как можно непринужденней, чтобы не смущать ее.

Не знаю, получилось у меня или нет, но Феня не выдавала напряжения. Мы вернулись домой и занялись обустройством крыс. Те принимали живое участие. Светлый суетился вокруг, и приходилось постоянно осматриваться, чтобы не придавить. Серый же поглядывал на действо из коробки, шевеля усами.

– Теперь вы будете жить тут, – приговаривала Феня. – Ну, пока мы не найдем вам кого-то другого…

– Может, оставить их уже? – обронил я будто между прочим. – Если хочешь…

– Тебе меня мало? – усмехнулась она. – За ними еще ухаживать придется.

– Фень, ну ты же когда-то заживешь. А пока что я справлюсь один. Две крысы – не такой уж большой и груз. Тем более они не пропадут и сами, судя по всему.

Клетку решено было оставить в кухне на полу. И парочка уже принялась осваиваться. Реми снова засел на входе, а Рори принялся обследовать жилье.

– Бесстрашный какой, – заметил я. – Интересно наблюдать за ними. А самочку им не надо?

– Если ты хочешь разводить крысят…

– Нет. Но, может, им веселее будет?

При этом Рори выглянул на нас из гамака, задержался взглядом, посмотрел на друга внизу и принялся чесать за ухом, будто вытряхивая недостойные мысли из головы.

– Драться наверняка начнут из-за нее, – рассеяно заметил я. – Ну что, пошли мыться?

Феня вздохнула, закрыла клетку и поплелась в ванную.

Купание все испортило.

До этого момента вечер выходил теплым и милым. Я чувствовала, как Сергей расслабился. Ему эта вся возня будто бы нравилась. Но стоило нам оказаться в ванной, все очарование растаяло, сменившись напряжением. Я стояла, окаменев, и проклинала свою дурость, работу в госпитале, идею о поездке на войну и тех, кто стрелял той ночью по раненным и беспомощным людям…

– Фень, – позвал Сергей, и я очнулась. – Все хорошо. Ты чего?

– Да так, вспомнила… всякое…

– Я тут подумал, может, тебе помощь нужна? Психолога по травмам таким?

Сергей не брал сегодня мочалку. Аккуратно тер кожу ладонями, начиная с плечей. А я сидела в ванной с водой, набранной по пупок.

– Я нормально. Мне просто очень неловко. Что я без рук. И что ты меня моешь.

Сергей напряженно вздохнул и, мне показалось, собрался что-то сказать… Но по спине вдруг красноречиво заскользила сухая мочалка.

– Прорвемся, Фенек. Это же не самое сложное.

– Угу, – кивнула я, раздумывая, что такого он хотел сказать, что даже мочалку забыл смочить. – Давай закругляться…

– А… все остальное?

– Да отмокло уже, Сволочь. Давай вытираться и чай пить.

– Ладно, – напряженно выдавил он.

Но через минуту я уже поджимала пальцы от того, как он взялся меня вытирать.

– Обсохну, – проскулила, когда он присел позади, спускаясь полотенцем все ниже.

– Простынешь, заболеешь, и я еще буду тебе градусник в попу засовывать, хочешь?

– Ой все! – И я топнула ногой на его тихий смех позади. – Давай уже мне полотенце!

– Все-все, не дыми…

Чай мы сели пить в комнате. Я – в одном конце дивана, он – в другом.

– А телек ты не любишь смотреть? – интересовалась я, осматривая пустую комнату.

– Нет, – мотнул он головой.

– Может, аквариум тогда?

– За ним ухаживать надо.

– Можно мягкий уголок, стеллаж с цветами всякими…

– Они у меня сдохнут…

– Ну а что бы ты хотел?

– Я прихожу домой только поспать и поесть.

– Хреново, Сволочь, – качала я головой. – Ну что за жизнь?

– Волчья.

– Давай прекращай ее…

Он улыбнулся.

– Фень, нужно что-то менять, ты права. Ну, крыс мы уже завели…

Я улыбнулась в ответ. Когда съеду от Сволочи, обязательно заберу их с собой. Только я что, уже согласна их оставить? А Сергею и правда некогда, просил же их пристроить. А я как обычно – пристроила их ему на шею. Вместе с собой.

– Фень, спасибо тебе за вечер…

Я растерянно хлопнула глазами. Нет, он уже говорил сегодня, что ему хорошо. Но я не была готова к тому, что он станет благодарить меня всерьез.

– Серег, ты что? Это тебе спасибо. Ты все это устроил, крыс мне привез, кормишь меня, мо…

– Так, – перебил он, глядя на меня из-под бровей. – Просто скажи, что тебе тоже со мной хорошо.

Я сглотнула, тревожно дыша.

– Мне хорошо с тобой, – просипела.

– Спасибо, – улыбнулся он. – Так бы сразу. Еще чаю?

]]]]]]]]]]]]]]]]]]]]]]]]]]

– Да, давай.

Сергей вышел, а я так и осталась сидеть, еле дыша. Только сердце разгонялось в груди, щеки горели все сильней, а тело наливалось какой-то странной тяжестью… Что Сергей имел ввиду? Или это я себе надумала чего-то? А, может, это моя голая задница на него давит морально и склоняет к романтике? Он же нормальный мужчина, а у нас с ним вроде бы и нет особенных препятствий к тому, чтоб требовать друг от друга признаний, что нам вдвоем хорошо.

– Фень, колбасы? – послышалось из кухни.

– Да!

Определенно хорошо.

Глава 4

Давно я так хорошо не высыпался. 90 Хоть крысы и будили временами – копошились в кухне, чем-то шуршали и позвякивали. «Медальон стучит по прутьям», – догадался я. Разбудило меня крепкое матерное удивление Фенька, после которого я разобрал:

– Как вы до этого-то добрались?

Когда я вышел в кухню, Феня обернулась:

– Представляешь, вилку сперли…

Сама она сидела на полу и пробовала выудить прибор из мягкого домика внутри клетки. Подельники при этом смиренно наблюдали за ее неуклюжими манипуляциями с верхней полки. И никто из нас не ожидал, что Рори вдруг броситься к забинтованной руке Фени… и поднесет ей вилку!

– Ого, – восхищенно присвистнул я.

– Ага, – опешила Феня.

Рори же замер выжидательно у дверцы, и, когда Феня не поняла, что к чему, уставился на меня и красноречиво склонил голову на бок.

– Фень, он просит награды из холодильника, – дошло до меня.

А еще дошло, что эта крыса меня дрессирует. «Поворот головы на бок» он вчера закрепил за «холодильник с продуктами». Ну какой же сообразительный зверь!

– У них полная миска корма.

– Он не будет тебе больше приносить вилки, если не поощришь…

– Вымогательство какое-то, – проворчала Феня, поднимаясь. – Спер вилку и продал мне за еду?

– Согласен, такое себе воспитание. Слышишь, Рори? Научись делать добрые дела просто так. Тогда и поощрение будет. А воровать, чтобы потом сдавать за еду – не честно.

Рори насупился в клетке, глядя на нас с Феней немигающим взглядом и озадаченно шевеля усами. Реми сделал вид, что его эти сложности натурального обмена не сильно интересуют и философски направился к миске. – =0-

– Фень, тебе помочь в ванной?

– Я уже почистила зубы и все остальное – тоже сделала, спасибо.

– Ну вот, – улыбнулся я глупо.

Вчерашний отличный вечер перетек в прекрасное утро. Про работу вообще не тянуло думать. Хотелось и правда собрать Феню с крысами и уехать за город в лес. Сколько я уже не был там? Месяц назад заезжал проверить, все ли в доме нормально. Помню, походил по округе, потоптался по снегу ботинками и уехал, так и не сунув в него волчьего носа. Голова вечно забита текучкой в отделе, и не расслабиться. А тут оказывается есть же жизнь. Вечер, утро…

Мы позавтракали. Я предложил Фене заказать на обед каких-нибудь роллов – палочками есть удобно и порции уже готовые. И тут начинался неприятный разговор.

– Фень, я намерен заботиться о тебе и финансово, – начал я, натягивая на нее штаны. – Это не обсуждается.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да. Ты пока восстанавливаешься, и тебе надо копить не только физические силы…

– У меня достаточно сбережений, Сволочь.

– У меня тоже, и я мужик. Я не могу тебе позволить…

– Ты уже позволил мне сесть тебе на шею. Еще и содержать собрался?

– Для меня это важно, – сдвигал я брови, глядя на нее снизу. – Я не могу тебе позволить тратиться в тяжелый для тебя момент. Это неправильно. Сейчас я сильный. А ты этого не признаешь.

Феня медленно втянула воздух, собираясь противостоять мне молча. Меня это устроило. Я осторожно помог ей влезть в спортивную кофту и застегнул молнию.

– Мы договорились? – заглянул в ее глаза.

– Нет, – буркнула она. – Мне и так тяжело, Сволочь, принимать это все от тебя…

– Эй, – поймал я ее пальцами за подбородок, – мне это в радость. Я рад, что ты со мной. В безопасности и… – Я поморщился от своего корявого объяснения. – Это страшно, конечно – все, что с тобой случилось. Но… я рад, что все хорошо кончилось. Ну, хоть сколько-то хорошо.

Она вздохнула, глядя мне в глаза, а я смущенно отвел взгляд. Ну что за идиотское объяснение, блин? «Рад, что со мной в безопасности…» Она же подумает, что я рад, что она без рук осталась.

– Фень, я… не это имел ввиду.

– Серег, мы слишком давно знаем друг друга, чтобы все понимать правильно. – И она вдруг обвила меня за шею и прижалась ко мне: – Конечно, я понимаю, что ты имеешь ввиду. Ты рад, что я вернулась живой, но тебе также больно видеть меня безруким инвалидом.

– Да, – кивнул я осторожно, чтобы она осталась рядом подольше. Но Феня ускользнула.

– Все нормально. Но насчет финансов – я бы тоже хотела вкладывать в общий бюджет. Давай как-то договариваться.

– Ладно, – согласился я нехотя.

Не все сразу. Ну и я же знал, что Феню просто так себе не заведешь. Она будет отвоевывать свое право на самостоятельность.

Я предупредил Данияра, что задержусь и чтобы прикрыл меня перед Инной. В госпитале мы были в начале девятого утра. Пока я тихо вел машину по парковке, Феня смущенно набрала номер, и по громкой связи послышались гудки.

– Фенечка? Подъехала? – раздалось на всю машину.

«Че?» – зарычал я в мыслях. Это че за «перец в масле»?

– Да, Роман Павлович, – смущенно отозвалась Феня. – Перед госпиталем на парковке.

– Проходи на пост, буду ждать там.

И голос такой прям предвкушающий у этого Перца, что мне аж морду перекосило. Я поспешил выйти из машины и сделать пару глубоких вздохов, пока шел к пассажирской двери, чтобы выпустить Феню. Она ничего не замечала.

– Подождешь тут? – поинтересовалась, как мне показалось, с надеждой.

Но я уперся.

– Фень, а двери если закрыты? И я бы хотел быть в курсе всего, если ты не против.

– Ты моешь меня в ванной, – вздохнула она. – Ты и так уже в курсе всего, дальше некуда.

– Ну это не совсем одно и то же.

Ну и зачем она про ванную сейчас вспомнила? Воображение-то у меня неплохое, я же все таки следователь… Глубокий вдох и такой же выдох помогли слабо. Но, с другой стороны, это я ее мою в своей ванной, а не этот Перец.

– Я бы хотел поговорить с врачами про твои перспективы. Хорошо?

– Ладно.

Двери действительно оказались не просто закрыты, а еще и такими тяжелыми, что даже мне было сложно их открыть. Будто в военном госпитале не хотели видеть никого, кто в этом самом госпитале действительно нуждался. Перец на проходной, как обещал, не ожидал. Пришлось подождать нам, прежде чем он вырвался из коридора в развивающемся халате.

– Фень! – махнул рукой.

И тут до меня дошло. Этот Перец – то самый ответ на мой вопрос, есть ли кто-то у Феньки. Она же говорила, что кто-то там в госпитале был. А теперь он тут.

Так. Ладно. Тут, это, конечно, не там. Но разберемся.

Я хмуро оглядел конкурента.

И что она в нем нашла? Перец был таким рыжим, что издалека видать. И на этом все его отличительные особенности заканчивались. Для меня. Низенький какой-то, с умеренным отягощением в области живота – ничего особенного. Но, видимо, для Фени тут имелось что-то более важное, чем мускулы. И дело даже не в том, что он какой-то впечатляющий врач и геройский герой. Он еще и человек. Внутри неприятно заскрежетало когтями по пенопласту – идеален для Фенечки, ведь не оборотень.

– Роман, это Сергей, мой друг, – затараторила Феня в привычной манере, как и всегда, когда нервничала. Я подал руку Перцу. Его кисть разве что не пружинила в моей лапе, как желе. – Сергей, это Роман Павлович, главный хирург госпиталя, в котором…

– … тебя едва не убили, – ляпнул я хмуро, разом аннулируя все свои заработанные за эти пару дней очки. – Да, ты рассказывала про него, я помню…

Повисла неловкая пауза. Роман натянул понимающе-снисходительную гримасу:

– Да, это все ужасно. Но пройдемте, взглянем…

Феня направилась за ним, не посмотрев на меня, а я мысленно костерил себя за тупость, замыкая процессию.

– У вас отпуск, но вы вышли в госпиталь, – прощебетала пришибленно Феня, когда Роман открыл двери кабинета.

А я утвердился в догадке. Действительно, это тот самый.

– Вышел, да, – рассеяно отозвался Роман, проходя за стол. – Сергей, присаживайтесь, а мы с Феней вот сюда… Простите мне личный вопрос, а вы – оборотень?

– Да, – хмуро кивнул я, опуская зад на стул возле кушетки. – Феня живет со мной.

На этом баланс моих очков ушел в минус, если судить по тому, как прижала Феня голову к плечам.

– Вот как? – глянул на меня Роман поверх очков, обернувшись от шкафчика с медицинскими принадлежностями. На его физиономии отразилось какое-то переживание. – Это отлично. Я рад, что Феня не одна сейчас. Ей… действительно не к кому было с этим обратиться.

И откуда он все знает?

– Даже если бы и было, она бы все равно жила у меня, – забил я последний гвоздь в стенку, на которую вскоре останется только повесить табличку «Придурок, ты, Сволочь».

На Феню я уже старался не смотреть.

– Отлично-отлично, – бормотал Роман себе под нос, звеня инструментами. – Сейчас посмотрим. Но я видел уже снимки и результаты осмотра здешних врачей. – Феня встрепенулась, тяжело сглатывая. – Понимаю, что рано забегать вперед, но сдаваться не стоит точно. Давай сюда руки.

Он осторожно начал состригать бинты, а я отвернулся в окно. Не знаю, что Фенек подумает по факту моего дебилизма, но надо будет как-то загладить. Для начала – просто заткнуться. Только как, если этот Перец недвусмысленно себя ведет? И спросил он меня о моей природе не просто так. Наверняка переживает, что я запах от него учую.

– …В реабилитационном центре есть возможность заняться восстановлением. Не стоит упускать такую возможность, – тем временем вещал Перец. – Возможно, удасться значительно улучшить функционирование кистей.

– Я не смогу оперировать, – безжизненно возразила Феня, и я обернулся.

Роман уже снял повязки, и она уставилась на то, что они скрывали. Я тоже. И мне захотелось быть с ней еще более осторожным. Забрать чертовы бамбуковые палочки и кормить ее самому.

– Фень, даже пока я не знал о вашем мире, был уверен, что чудеса возможны, – продолжал маслено Роман. – Сейчас я в этом не сомневаюсь.

Она хотела что-то сказать, но промолчала. А мне эти его слова показались беспринципно оторванными от реальности.

– На сколько процентов вы бы предположили, что это чудо возможно для Фени? – выразил я ее сомнения.

– Ну… – замялся он нелепо, – опускать руки точно не стоит. А там посмотрим по динамике. В любом случае, Фене нужно пробовать все.

– Я буду пробовать, – решительно пообещала ему она.

Но я видел, что Перец просто искал возможность с ней видеться, не гнушаясь настолько пустыми надеждами. И снова у меня возник вопрос – что она в нем нашла? Какой-то он весь… обтекаемый. Не похож на главного хирурга военного госпиталя вообще. Молодой, доброжелательный такой весь, рыжий к тому же.

– Отлично, – просиял Роман, орудуя ножницами. Я запоминал. Нехитрое дело вообще – сам смогу перевязывать. – Тогда я распишу процедуры, договорюсь. Сможешь приезжать?

– Я буду возить, – вставил я угрюмо.

– Вам, Сергей, не нравится идея? – вдруг поинтересовался он. – Вы как-то без энтузиазма…

Вот же!.. Это ты так со мной конкурировать собрался, выставляя меня отрицательным персонажем? Грязно…

Я хотел было ему сказать все о его энтузиазме. И о мази Вишневского с дрянным запахом, которую он открыл, но не использовал – чтобы нюх мне отбить. О том, что ничего конкретного и обоснованного он не сказал, кроме как, что «распишет процедуры». Кофе, совместные завтраки и прочее в них тоже входят, интересно?

– Я просто внимательно слежу за вашими манипуляциями, – въелся я в него взглядом. – Думаю, смогу перевязки делать сам.

– Ну так это не понадобится, если Феня будет приезжать на процедуры…

– Может, не всегда будет получаться, – вступилась Феня. – Тут действительно ничего сложного.

Я видел, как она сникла. Хотелось утащить ее домой, обложить крысами и укрыть одеялом, чтобы вернуть ее вчерашнюю.

– Я сейчас вернусь, – поднялся я, – сделаю звонок.

Выйдя в коридор, я набрал Инну. Начальница долго не брала трубку, нервируя сильнее обычного.

– Сергей? – недовольное. – Где тебя черти носят?

– Инна Валерьевна, доброе утро. Мне нужен отгул.

– Что с тобой?

– По личному, Инна.

– И что у тебя на личном происходит?

– Вот как раз нужно разобраться…

– Нет.

– Инна, – понизил я голос до угрожающего, – с чего вдруг нет?

– Где отчеты по делу, Сволчев? Ни вчера не было, ни сегодня не светят, да? Ты думаешь, я из воздуха должна доклад достать?

Я напряженно вздохнул.

– Дерьмово ты работу над ошибками делаешь, – процедил.

– О, как мы заговорили, – протянула она томно. – Мне нравится, когда ты злой.

– Зря ты меня злишь. Мне нужен сегодня выходной. Я имею на него право.

– Нет, если в разработке дело.

– У нас постоянно в разработке дело. Я не железный, Инна.

– Тогда у меня будет условие. Ты мне расскажешь завтра о том, что у тебя происходит.