Имани значит вера бесплатное чтение

Глава 1

Когда ясное небо покрывается беспросветным мрачным саваном, и горячие земли тонут в ледяном вязком тумане, наступает время сущей тьмы, и местные жители даже не высовываются. Несколько лун назад в Бенин прибыл сильнейший бокор^{1[проводит ритуалы вуду, в основном темного характера]}, который показал людям всю мощь темного колдовства и представил новый свод правил. Только следуя этим заветам, они могли оставаться живыми. Свита колдуна строжайше бдила и жестоко наказывала своенравных. И поскольку эта страна всегда обладала дурной репутацией, вести о процветающем там безумии уже мало кого удивляли.

В одну из благоприятных для черной магии ночей на главном кладбище Уиды вершился ритуал. Несколько фигур в темном облачении окружили белого мертвеца и что-то без конца лепетали. Остальные копали могилу. Словно по проложенному луной ковру, к ним медленно ступал высокий мужчина в непроницаемой чернильно-черной мантии, перед которым открывался туманный занавес. Все умолкли. Громадной тенью бокор навис над свежим трупом и, не снимая капюшона, что-то искал в стеклянных глазах. Лицо окостенело гримасой неподдельного ужаса, и любой прохожий точно определил бы, что этот человек мертв, однако его зрачки выдали жуткую тайну, встретив вселяющий ужас взгляд колдуна. Душа была еще заперта в этом бренном теле.

Довольно ухмыльнувшись, злодей скомандовал:

– Закапывать!

«НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!» – хотелось вопить несчастному. Но это было невозможно.

Крышка гроба захлопнулась, и тело оказалось в предназначенной яме. Всё было кончено. С каждой секундой все больше седевшей голове оставалось лишь окончательно сходить с ума под звуки падающей земли. Единственное, что удалось обреченному, – пустить последнюю слезу.

~Где умирает надежда, там возникает пустота.~

Горячее африканское солнце вовсю распускало обжигающие лучи и будило жителей города даже сквозь тонкие щели между занавесок. Но Имани уже давно не спала. Под монотонно жужжащий вентилятор она всю ночь перебирала варианты собственного будущего. С момента собеседования с ректором прошел уже месяц. Стэнфорд по какой-то причине был ее самой заветной мечтой, и последние три года учебы были целиком и полностью посвящены поступлению. Конечно, классный руководитель уговорил ее пройти интервью и в других американских университетах, которые уже готовы были принять девушку в число студентов, но Имани собиралась принять решение только после ответа из Стэнфорда.

Девушка взяла с тумбочки телефон и посмотрела время. До будильника оставалось еще двадцать минут, но валяться в раскаленной постели у нее желания не было. Имани поднялась и лениво потянулась, избавляясь от неприятной ломки в теле, всегда возникающей после беспокойного сна, достала белое льняное платье, идеальное для жары, и оделась. Закрыв дверцу шкафа, она столкнулась со своим отражением. В круглом зеркале, обрамленном причудливой традиционной резьбой, появилось юное округлое лицо. Глядя в свои крупные ореховые глаза, девушка расправила пышные кудри цвета крепкого кофе, распределив их равномерно по обеим сторонам. Имани считала, что окружающие преувеличивают, когда называют её красивой, однако сейчас она бы и сама себе так сказала.

«Вот только эти впадины под глазами…» – подумала она.

Бессонные ночи давали о себе знать.

«Может, пришло письмо? Надо проверить.» – весь последний месяц девушка обязательно не меньше двух раз в день совершала этот ритуал. Имани подошла к рабочему столу и открыла крышку ноутбука. На экране высветилась незакрытая электронная почта. Но со вчерашнего вечера все осталось неизменным, разве что увеличилось число возле папки «спам».

«Эх… И сколько еще ждать?» – разочарованно вздохнув, она перевела ноутбук в режим сна.

В комнату прокрался сладко-масляный запах сдобы и яркий аромат свежесваренного кофе, на что громким бурлением тут же отреагировал живот. Имани поспешила к завтраку.

«Интересно, панкейки или бейма^{2[это традиционные африканские булочки]}?» – додумывала голодная девушка.

На пустой кухне была только мама, и фоном, как всегда, вещали новости. Увлеченная готовкой, она напевала какую-то чудную песню и пританцовывала, то переступая с ноги на ногу, то чуть приседая и вырисовывая восьмерку полными бедрами. Имани встала на пороге, не решаясь прервать такое представление, но еще труднее было устоять перед манящими запахами.

– Доброе утро!

– Ох, дочь, напугала! – Абени дернулась так, будто ее застали за чем-то неприличным. – Привет.

– Прости, не специально. Так вкусно пахнет.

– Садись давай. Позавтракай, как следует, – сказала мама и развернулась к столу, выкладывая горячие блинчики с банановой начинкой.

– Ммм, даже не знаю, с чего начать.

И Имани с удовольствием принялась уплетать за обе щеки.

– Какие планы на сегодня? – усевшись напротив, Абени задала свой любимый вопрос.

– Хотела зайти к профессору Сэмюэлю, а то он, наверно, думает, что мне уже ответили из Стэнфорда. А потом еще обещала помочь Камо с подарком сестре, да и свой вручить.

– Имани, а разве они уже не должны были написать? Может, если молчат, то и думать нечего?

В отличие от дочери, Абени совсем не верила в то, что простая девушка из Танзании может действительно заинтересовать кого-то в таком серьезном учреждении, да и она толком не представляла работу приемной комиссии, ведь сама даже школу не закончила.

– Нет, мам. Они всегда присылают официальное уведомление, а срок ответа еще не истек.

– Ты же понимаешь, что в любом случае твое будущее пока под вопросом?

– Мам, ну, мне же уже восемнадцать… Тем более я претендую на стипендию.

– Имани! Хорошо, что отец этого не слышал! Заговорила, как они! Стремишься к чужим, совсем другим людям!

Абени никак не могла понять рвения дочери, и в какой-то степени даже обижалась, будто это был камень и в ее огород.

– Да какие другие-то, мам? Здесь тоже все «не под копирку».

– Ох, девочка моя, сердце разрывается, как представлю, что ты окажешься так далеко, но еще хуже будет видеть тебя несчастной. Поэтому я еще тысячу раз попытаюсь тебя отговорить, но запрещать все равно не стану. Вот только без согласия отца все наши разговоры – пустая трата времени, – Абени пыталась говорить спокойно, но ломкие интонации так или иначе проскальзывали в её голосе. Её настолько волновали подобные диалоги, что после них на её голове появлялись новые седые пряди. Абени еще не было сорока лет, но внешне ей уже можно было дать все шестьдесят, при этом в мыслях женщины не возникало сомнений, что что-то не так. Вместе с настроением матери будто и незримый очаг в доме погас, и никому больше кусок в горло не лез.

– Да, мам, я понимаю… – смиренно подытожила Имани, встала из-за стола и начала перемывать посуду.

– Как только он сегодня придет, обязательно обсудим, не переживай, – Абени мысленно выдохнула. Неприятная тема осталась позади.

– Хорошо, спасибо. И за завтрак, – поблагодарила девушка, не поворачиваясь.

– Не дождешься сестру? Могла бы проводить её на танцы.

– Побегу. А то профессора сейчас только по утрам можно поймать.

– Во сколько вернешься?

– Думаю, что после обеда. Не поздно.

– Передавай «привет» Камо.

Имани закончила с уборкой, поцеловала маму в щеку и, захватив маленькую сумочку и подарок, выскочила на улицу.

Оказавшись снаружи, девушка сразу вдохнула полную грудь воздуха, как будто он был нужен сильнее, чем обычно. Пыльный, но свободный. Утренний разговор оставил неприятный осадок.

«Может, уйти и не вернуться? И куда? К кому?»

Странное грустное предчувствие вдруг наполнило её трепетную душу. Будто эти вопросы скоро будут заданы всерьез.

«Я ведь даже не видела ничего, кроме Танзании. Будущая журналистка…»

Имани с детства представляла себя только в социально важных профессиях. Ей всегда хотелось делать что-то такое, чтобы саму за себя брала гордость, и заодно доказать родителям, чего на самом деле может стоить Имани Мобо. Особенно отцу.

Он никогда не относился серьезно к ее увлечениям и желаниям, словно все это – временные бзики. Хотя в её возрасте в Танзании уже многие бросали учебу и вовсю жили семейной жизнью, Имани даже думать не хотела о таком. Поэтому она – одна из немногих, закончивших школу, так еще с отличием и множеством грамот за блестящую внеклассную активность, а если бы отец отпускал за пределы страны или, по крайней мере, города, то она бы собрала еще более внушительное портфолио. Увы, родителей не выбирают. Это Имани прекрасно понимала.

Добраться до школы можно было на такси или автобусе. Девушка часто выбирала второй вариант, чтобы не разбазаривать карманные деньги. Отец не жадничал, но без просьбы никогда не давал, и Имани это напрягало. Дойдя до остановки, она взглянула на расписание и обрадовалась, что не придётся долго ждать. И действительно, скоро автобус подъехал с характерным шипением. Девушка залезла внутрь, отдала водителю монеты без сдачи и протиснулась в самый конец.

«Куда они все едут?» – сразу же возник в ее голове вопрос.

Имани встала возле сидений, но парень, сидевший у окна, собрался выходить, и место освободилось. Девушка села и включила любимый поп-рок, под который погружалась в альтернативную реальность.

Вот она впервые видит университет мечты и замирает, покрываясь мурашками… довольная, проходит мимо разных кучек студентов, опирающихся на свои машины – одни оборачиваются на нее с неподдельным интересом, а другие бросают косые взгляды. Имани так часто рассматривала фотографии на сайте Стэнфорда, что запросто воспроизводила эту картинку в голове. Больше всего ей нравился двор, по центру которого располагался фонтан в форме восьмиугольника, а вокруг располагались огромные пальмы: отдаленно походило на родные края. Может, поэтому именно этот университет так запал юной абитуриентке в душу?

Впрочем, Имани была та еще фантазерка. Она воображала не только студенческую жизнь, но и весь процесс обучения. Какие будут профессоры, и какие лекции они будут читать, а что будет на семинарах? Каково это выйти и перед всеми пересказывать доклад о культуре Танзании? А вдруг её выберут редактором студенческой газеты? На лице девушки невольно заиграла легкая ностальгическая улыбка. Будто все это уже было когда-то.

И хорошо, что в наушниках она не слышала «доброжелательных» высказываний на соседних сидениях.

– Смотри, сидит Фараджа дочь. Уже вовсю рожать пора, а она все в школу ездит, – пробубнила пышногрудая женщина в цветастом сарафане с детьми по обе стороны.

Её подруга, развалившаяся на два места напротив, беспардонно обернулась в сторону предмета их обсуждения.

– Уже учеба-то закончилась, заняться что ли нечем? И куда только родители смотрят?

– Дурью маяться недолго осталось. Уж кого-то присмотрели наверняка.

– Давно пора, здоровая девка.

Наконец, автобус пересек последний перекресток перед школой, и Имани пробралась к дверям. Поймав на себе несколько осуждающих взглядов, она спустилась на остановку и убрала в сумочку наушники.

«И снова здравствуй.» – мысленно обратилась выпускница к своему второму дому.

Закрыв за собой грузную деревянную дверь, Имани на мгновение замерла в смешанных чувствах. Ей было отрадно вновь оказаться в этих стенах, но в то же время грустно оттого, что внутри все стало еще хуже. На полу валялась осыпавшаяся краска, а часть ступеней на лестнице была разрушена, так что, озираясь по сторонам, она чуть не упала, шагнув на отсутствующий кусок. И в этот момент девушка вспомнила, что не раз тут спотыкалась:

«Не могло все развалиться за месяц. Просто, среди снующих туда-сюда детей и преподавателей это не так бросалось в глаза. Но почему же не ремонтируют?»

В её бурном воображении опять всплыли фотографии американских студенческих городков:

«Как можно не мечтать учиться в таком месте?»

Миновав родные коридоры, Имани нашла любимый кабинет открытым. Символически постучав, она зашла внутрь и поздоровалась:

– Профессор Сэмюэль, здравствуйте!

Учитель оживился и отложил бумаги, услышав знакомый голос. Он поднял очки наверх и с улыбкой подозвал бывшую ученицу.

– Ух ты! Доброе утро, Имани. Проходи, садись ближе. Хорошие новости?

Девушка села за первую парту на свое старое место и вдруг ощутила легкий укол грусти. На обшарпанной поверхности стола все так же красовались признания в любви и бессмысленные оскорбления, своего рода татуировки.

«Двенадцать лет пролетели, как один миг…» – сердце выпускницы щемила ностальгия.

Отбросив тоску, Имани ответила профессору:

– Из Висконсина и Калифорнии ответ положительный, а из Стэнфорда пока тишина.

Сэмюэль искренне обрадовался и, подскочив с места, вышел из-за стола к девушке. Учителю хотелось крепко обнять её, но он не был уверен, что это уместно. В его голове Имани все еще была ребенком, но выглядела уже иначе. Поэтому преподаватель лишь по-отечески похлопал её по плечу и сразу вернулся на приличную дистанцию.

– Это же замечательно! Имани, поздравляю! Еще немного, и ты выберешься туда, где достойна быть.

– Но ведь еще не ответили…

– Имани, не зацикливайся на одном университете. Ты уже в любом случае победила, и я в тебе ни минуты не сомневался. Пусть Стэнфорд страдает от того, какой бриллиант они упустили.

Профессора поражало упорство этой ученицы, которое, с одной стороны, открывало перед ней фантастические возможности, а с другой, не давало ими же воспользоваться.

– Я все-таки надеюсь, что жду письмо не зря.

– Только не вздумай вешать нос, если придет отказ! Поверь мне, вузы, в которые ты прошла отбор, ничем не хуже.

Выждав небольшую паузу, Сэмюэль спросил:

– Кстати, я так понимаю, с родителями поговорила? Без проблем?

При упоминании родителей девушка потупила взор и пролепетала:

– Сегодня вечером будем обсуждать.

– Только сегодня?! – спросил профессор, так сильно взметнув брови, что на лбу прорезалось несколько глубоких морщин, – Имани, уже скоро пора вещи собирать.

– Вот так вот. Подходящего момента не было.

– Что ж… Я убежден, твои родители не станут препятствовать. Они тебя любят, – заметив смятение на лице ученицы, он не стал углубляться в этот вопрос.

– Надеюсь…

Профессор на секунду задумался.

– А как там Камо? Он ведь тоже мог бы…

При упоминании имени друга уголки губ девушки приподнялись вверх, а взгляд сместился в сторону. Она была в предвкушении встречи, ведь они не виделись даже на выпускном. Камо забрал аттестат вне церемонии, когда нашлось немного свободного от работы времени.

– Говорит, что хорошо. Сейчас все время занят…

– Если вдруг решится, пусть приходит готовиться. Я знаю, куда он сможет поступить бесплатно. И разумеется, я ничего не возьму, – Сэмюэль говорил серьезно.

– Спасибо, передам ему. Но боюсь, что такой вариант он пока точно не рассматривает.

– Главное, напомни, что такая возможность всегда есть, ведь он…, – профессор остановился, раздумывая, стоит ли развивать эту тему, и все же решил продолжить, – он просто растрачивает себя. И на что? На разгрузку досок.

Сэмюэль из тех учителей, кто переживает за учеников и стремится помочь каждому. Он давно смирился с твердолобостью и ограниченным мышлением большинства, но при малейшем намёке на желание или способность добиться лучшей жизни моментально загорался этому поспособствовать, будто таково его предназначение.

– Любой труд – это, конечно, хорошо, но со временем потребности будут расти, и уже одной такой работы не хватит, – активно жестикулируя руками, профессор пытался достучаться до Имани, будто от неё зависит судьба друга.

– Сейчас с утра доски, потом добавятся бананы по вечерам, потом, может, в строительстве до заливки цемента поднимется, а дальше? Потолок. И все еще будет не хватать. Поэтому иногда лучше перетерпеть трудные времена ради будущего.

Закончив лекцию, он расстегнул пуговицу на вороте и подошел к вентилятору увеличить мощность. Вот только она была максимальной.

– Да я-то понимаю, но у него неоднозначная ситуация. Он никогда не бросит семью, даже если это во вред самому. Здесь большинство так и мыслит, – теперь уже Имани пустилась в ответные рассуждения, – есть сегодня и завтра. А что там будет через год, несколько лет… О таком разве что Лоа^{3[духи младшего порядка в религии вуду]}по силам знать. Прокормить семью здесь и сейчас – вот, что важно.

– Да… Знаменитое традиционное воспитание, – остыв, преподаватель вернулся в свое кресло, – правда в том, что на самом деле никто не знает, как будет лучше. Сложно делать выбор в ущерб жизненным принципам, но если есть во имя чего, то почему не пожертвовать. Ты способна повлиять. Чувствую.

Девушка любила беседовать с профессором, но её ждала еще одна, не менее приятная встреча.

– Что ж, была рада увидеться, но мне уже надо бежать.

– До встречи, Имани. В следующий раз жду, чтобы попрощаться!

Сэмюэль с улыбкой кивнул ученице и, вернув очки на нос, снова погрузился в работу.

Покинув территорию школы, девушка полезла за телефоном, чтобы позвонить, но на экране высветилось сообщение от Камо: «Привет! Через 15 минут жду, как договаривались.»

Имани быстро напечатала, что все в силе, и убрала гаджет в сумочку, бросив короткий взгляд на пакет с подарком.

«Думаю, Рудо понравится.» – она обожала делать приятные сюрпризы и всегда ответственно подходила к выбору подарка.

От школы до дома семьи Бомани было совсем не далеко. Кратчайший путь пролегал через огромный базар. Девушка ощутила себя частью холста, на который хаотично разбрызгали краски всех цветов. Здесь торговали всем подряд: начиная от порошка, заканчивая юбками и платками. Народ толпился возле самодельных торговых точек. Кто-то приходил потрепаться, кто-то сбивать цены, а некоторые просто поглазеть. Подобные места были частью культуры. Имани прекрасно это понимала, поэтому уже не задавалась вопросом, зачем покупать на рынке фабричное мыло в два раза дороже, чем такое же в супермаркете. Как только она показалась в поле зрения торговок тряпками, тут же посыпались комплименты:

– Красавица! Примерь-ка платья новые. Как на тебя шили.

«Новая коллекция десятилетней давности…» – улыбнувшись, мысленно ответила Имани.

Торгаши завлекали со всех сторон. Среди однотипных лозунгов вдруг мелькнуло странное:

– Суют свой нос, куда не надо! Сами виноваты! Кто в здравом уме поедет сейчас в Бенин?

Возле стола с украшениями возмущался старик. С ним была жена, которая, похоже, разговорилась с продавщицей.

«Бенин? Опять протесты?» – девушку заинтересовал их спор, и она решила подойти ближе. Имани пристроилась возле палатки с травами по соседству.

«Хорошо, что продавщица уткнулась в телефон. Такой товар особо не впаришь.» – подумала она и принялась рассматривать мешочки с разным наполнением.

– Кто-то же должен усмирить этих безумцев! Бедные люди. Они вынуждены жить в страхе! – возмущалась женщина.

– Ну, что ты заладила все о людях! Они там все такие и очень этому рады. Разве кто-то из них просил помощи? – отвечал ей муж, все пуще повышая тон.

– Как они будут просить, если боятся? Если этот дьявол узнает, сразу превратит в зомби!

В глазах женщины мелькал настоящий страх, и старика это раздражало.

– Не неси чепуху! Наслушалась детских страшилок и теперь людям голову дуришь! Бокоры бесятся, что им мешают зарабатывать, и травят любопытных придурков. Вот, что правда! – он буквально выплюнул ей в лицо последнюю фразу, поставив жирную точку в их диалоге.

К Имани обратилась продавщица:

– Милочка, ты так и будешь любоваться или купишь, наконец?

– А? Простите, мне не нужно, – пробурчала девушка и, оставив торговку в недоумении, снова слилась с толпой.

«Похоже, что в Бенине опять запугивают людей. А кто же туда приехал? Иностранные журналисты? Надо будет полазить в интернете.» – озадаченная этими мыслями, Имани перешла дорогу и не заметила, как наткнулась на друга, ожидающего на углу.

– Ну, привет. Как же я соскучился! – Камо заулыбался и, с легкостью приподняв, заключил подругу в крепкие теплые объятия на пару мгновений, затем вернул на землю.

– И я скучала. Мы так давно не виделись.

Имани оглядела парня и тут же приметила изменения: его кожа стала еще темнее, а скулы четче. Предплечья огрубели – теперь на них, будто змеи, расползались крупные вены. Имани чувствовала, что её пристальный взгляд становится неприличным, но почему-то она не могла его оторвать. Девушке вдруг стало любопытно: «Какие его руки теперь на ощупь?»

Новые детали во внешности друга ее обескуражили. Направляясь на встречу с ним, Имани никак не ожидала увидеть перед собой не подростка, а уже настоящего молодого мужчину. Щеки девушки загорелись персиковым румянцем.

– Пойдем в дом. Жара сегодня ужас, – Камо наконец-то прервал неловкую паузу.

Парень запустил подругу внутрь, отметив их увеличившуюся разницу в росте, и задумался: «Все краше… Специально так виляет бедрами?»

А Имани этого не заметила, как и все предыдущие разы.

На мягких кожаных диванах за столиком с видом на океан расположились двое солидных мужчин. Один из них – отец Имани в идеально выглаженном костюме, несмотря на адскую духоту. Напротив него «по-хозяйски» расселся араб, глава крупной строительной компании, примерно такого же возраста, но выглядевший богаче и ухоженнее в белой, расшитой золотыми узорами кандуре^{4[арабский национальный костюм, длинная туника в пол]}и с лаконичным традиционным тюрбаном на голове. В ожидании заказа мужчины молча перебирали варианты предстоящего диалога. Когда официантка подала две чашки крепкого кофе, Фарадж Мобо прочистил горло и решился начать:

– Гхм… Итак. Язир Хэссанали, благодарю за то, что нашли время для встречи.

Собеседник поднял взгляд и, пригубив напиток, благосклонно кивнул в ожидании перехода к сути.

– Так вот. До меня дошла информация, будто Вы планируете строиться в районе Масаки. И я видел проект торгового центра. Это впечатляюще. Требуются огромные вложения, – Мобо пытался держаться уверенно, но периодически в его речи и позе проскальзывали нотки волнения.

– Так и есть. Но место отличное, и по плану все должно окупиться быстро, – ответил довольный араб. Он, наоборот, был расслаблен.

– Да, обычно, там бизнес остается надолго. Однако, на мой взгляд, есть и более рентабельные варианты.

Фарадж крутил чашку с кофе вокруг своей оси и никак не притрагивался к напитку.

– Конечно. Вообще, наш профиль – это строительство жилых комплексов, но пока не удалось определиться с землей. То, что мне нравится, уже схвачено, а дешевое жилье – не наш уровень, – Язир говорил медленно, в его тоне слышалась скука. – господин Мобо, давайте по существу. Зачем Вы так упорно добивались встречи?

– Да-да, именно к этому я и веду. На самом деле вся набережная Тор Драйв, которой Вы интересовались, еще не определена конкретным лицам, – Фарадж заговорил увереннее.

– В городском совете мне ответили иначе.

– Да-да. Местный монополист уже обращался по поводу этих земель с готовым проектом, но… я считаю, он неудачный, – мужчине надоела проскальзывающая хрипотца в голосе и он, наконец, отпил кофе, а затем продолжил, – и, хотя по бумагам я не ответственный за распределение городских ресурсов, на самом деле могу оказать существенное влияние в подобных делах. Собственно, что я и сделал. Аккуратно намекнул чиновнику, по совместительству моему старому товарищу, что нужно отдать участок Хэссанали. Безусловно, если Вы этого хотите.

На этой фразе глава строительной компании выпрямился и приблизился к собеседнику.

– Интересно. И чем же я вам теперь обязан за такую поддержку?

– Если Вы согласны на такое предложение, то я позвоню, чтобы готовили документы, но Вам нужно успеть в совет сегодня.

– Вы не обозначили цену.

– Гхм. Наслышан о Вашем достойнейшем наследнике.

– Да, Азам уже вовсю помогает мне в делах. Причем здесь он? – при упоминании сына Язир аж засиял от гордости.

– А еще обсуждают, будто он собирается жениться…

– Ему пора. Я религиозный человек и не приветствую общение с сомнительными девушками.

– Вот как? Значит, Вы действительно в поисках партии?

– Именно. И, знаете, это та еще задача – не из легких. Я спрашивал у знакомых арабов. Дочерей много, но все пустышки, а моему сыну нужна не просто чистая и красивая, но еще и умная жена, – наблюдая за реакцией Фараджа, араб решил сам предложить то, что у него на уме, – хотите предложить свою? А что у вас с приданным?

И он попал в точку. Глава семейства Мобо сразу обрадовался такому повороту.

– О, Имани достойнейшая девушка. Как раз закончила учебу, между прочим, с отличием. Она без проблем ориентируется во всех вопросах, поддерживает беседы, поведение безукоризненно. Кроме дома, у нас еще есть другая недвижимость под сдачу, ни в чем не нуждаемся, – он восхвалял дочь, будто товар на базаре, – я лишь хочу для нее лучшего. Таких, как Ваш сын, здесь еще поискать надо, а за кого попало ни за что не отдам.

Язир задумчиво провел рукой по подбородку и, наконец, сказал то, ради чего его и позвали:

– Что ж. Смелое предложение. Мне нравится традиционное воспитание в Вашем духе. Приходите сегодня на ужин в 8 вечера. Я сообщу жене.

Фарадж достал подготовленный ежедневник с ручкой и записал адрес.

– Обязательно будем.

Мужчины пожали друг другу руки, и Хэссанали ушел в сопровождении охранника. Отец Имани сделал звонок, расплатился и поспешил домой, довольный успешным исходом.

Пока мама и сестра Камо пошли в магазин, у друзей появилось немного времени осуществить задуманное. Когда именинница ушла, парень достал сделанный своими руками туалетный столик, чтобы Имани расставила на нем свою часть подарка и соорудила красивую упаковку с бантом. Спустя полчаса сюрприз был готов.

– Рудо будет в восторге. Камо, у тебя золотые руки.

Девушка восхитилась мастерством друга. Столик выглядел так, словно был фабричным. Получилось безупречно.

– Надеюсь, ведь я старался. Спасибо, что тоже внесла вклад.

Камо рассматривал симпатичные баночки с незнакомыми ему названиями, но не сомневался: Имани точно знает, что нужно двенадцатилетней девочке.

– Мне только на радость.

– Останешься на ужин? Вчера готовили медовый торт.

Камо знал, что Имани его обожает.

– Очень хочу, но не могу, – сказала девушка с сожалением, – сегодня мама попросила вернуться пораньше. Обсудим поступление в университет.

– Ты все-таки решила…, – произнес парень, не сумев скрыть печаль.

– Я очень этого хочу, – ответила Имани, поймав его взгляд, в котором она хотела найти поддержку.

– Значит, так и будет. Держу кулачки.

Камо улыбнулся, пытаясь скрыть свои эмоции, но его темные, почти черные глаза не умели лгать.

– У меня плохое предчувствие, – призналась девушка, отвернувшись от друга.

– Брось. Как будешь думать, так и получится. Лучше составь список, что взять с собой.

Камо стало легче говорить, когда подруга оказалась к нему спиной, но только до тех пор, пока она не отошла дальше, к окну. В ярких лучах солнца силуэт девушки обрамился тенью, подчеркнувшей все плавные изгибы, и мужской взгляд непременно прошелся по ним снизу вверх. Тонкие щиколотки, затем выше колен просвет между стройных бедер, видневшийся из-под тонкой ткани, крепкие высокие ягодицы и такая узкая на их фоне талия, к которой буйными волнами спускались длинные кудри… Камо любовался бы этим видом целую вечность, но Имани заставила его вернуться в реальность, развернувшись со словами:

– Сегодня я заходила к профессору… Сэмюэль спрашивал о тебе.

– А? Что хотел? – поинтересовался парень, неловко сместив в сторону взгляд.

– Чтобы ты подумал насчет поступления. Считает, что у тебя потенциал.

Раньше Имани часто заводила этот разговор, пока однажды Камо не сорвался и не осадил её. От неожиданности девушка расплакалась, и другу пришлось извиняться, объясняя, как ему больно каждый раз, когда они пускаются в рассуждения о жизни, которую одному из них никогда не видать. С тех пор эта тема была оставлена.

– Имани, ты же знаешь… У меня нет такой возможности.

– Но…

Камо перебил девушку, сократил между ними расстояние и, окутав ее ладони своими, спокойно разъяснил:

– Отцу недолго осталось, это факт. Ты же слышала эти стоны за дверью. Рудо еще маленькая, чтобы выйти замуж, а может, она и не захочет. Я заставлять точно не буду. А мать? Я не позволю ей убивать себя ради того, чтобы купить лепешку.

Он нежно сжал руки Имани, выражая этим жестом всю его любовь и поддержку.

– А за тебя я искренне счастлив. Проживи это за нас обоих.

Посмотрев на их скрепленные ладони, Имани вдруг задала вопрос:

– Камо, а что будет с нами?

– С нами?

Парень опешил, осознав, что не может ей ответить.

– Мы будем переписываться или созваниваться? А видеться получится только на каникулах…

– Ты об этом… Конечно. Имани, я…

Хлопнула дверь. В коридоре послышались женские голоса и шуршание пакетов. Камо отпустил девушку, бросив на нее какой-то смурной взгляд, и побежал помогать с сумками. Имани поспешила следом.

– Я с тобой! Поздравим, и пойду.

А дома в прихожей уже лежали ключи Фараджа. Он разулся, убрал туфли в обувницу, положил сумку, как обычно, на комод и огорчился своему отражению в зеркале.

«Еще хуже… Я должен все успеть!», – подумал он, сурово нахмурившись.

На кухне активнее зашумела посуда, телевизор сделался тише, а из-под открытой крышки что-то аппетитно зашкварчало.

– Фарадж, ты? Обед готов!

Мужчина помыл руки, расстегнул верхние пуговицы рубашки и заправил рукава, после чего вошел в кухню и был побежден ароматом. Домашняя обстановка – источник его покоя. Оглядев накрытый стол, он сразу приметил свое любимое блюдо и потер руки.

– Мммм, давно у нас не было батата с рыбой.

Жена положила ему добротную порцию, но сама к еде не притронулась. Конечно, она постаралась не просто так. Предварительно задобрить отменной едой всегда было частью стратегии. Абени по привычке изображала радость при виде мужа, а на душе лежал камень. Зная его слишком хорошо, женщина представляла, что предстоит выслушать. Но её чуйка подсказывала что-то еще. Абени заметила следы тягостных дум на лице супруга. Когда он довольно откинулся на спинку стула, она вздохнула, чтобы начать подготовленную речь, как вдруг услышала:

– Сегодня вечером идем в гости.

Из его уст это прозвучало инородно. Фарадж всегда был противником подобных визитов, а тут вдруг сам захотел.

– Вот те раз. И к кому?

– К очень уважаемой семье. Вы с дочками должны выглядеть соответствующе. Кстати, где они?

Мужчина обтер губы салфеткой и отставил тарелку, как бы намекая, что пора убирать, но Абени еще не обсудила самое важное.

– Имани помогает Камо, а Айна на танцах.

Услышав имя парня, Фарадж свел брови в кучу даже сильнее обычного.

– Что-то Имани зачастила к своему приятелю. Уже не дети – это становится неприличным.

Его жена недоумевала, что сегодня на него нашло. Раньше он проще относился к подобным вещам.

– Они же с детства дружат. Что ж теперь, запрещать?

– Может, и придется. Ее новое положение накладывает определенные обязанности.

Теперь и Абени нахмурилась. Высказывания мужа вызывали все больше вопросов.

– Что еще за положение?

– Сегодня вечером ты познакомишься с будущим зятем.

Лицо женщины вытянулось в гримасе неподдельного шока. Весь план полетел в тартарары. Абени окаменела, и в её голове возник образ несчастной дочери.

«Имани, ох, девочка моя… Она ведь верит в то, что мы ее отпустим…»

В семье Мобо никогда не спорили с мужчиной. И все, что он задумывал, всегда воплощалось в жизнь.

Девушка оттягивала свое появление дома. Маршрут длиною в тридцать минут обернулся часом. Волнение накатывало с нарастающей силой. Дойдя до двери, она четко ощутила детскую трусость, когда напортачил и возвращаешься за наказанием. Прежде чем зайти, она остановилась и прикрыла глаза, пытаясь нормализовать пульс. Но оказавшись в темноте, Имани, словно через стетоскоп, услышала биение собственного сердца, отчего ей стало еще беспокойнее. Девушка мысленно пыталась вразумить себя: «Так. Хватит. Что за детский сад?! Была не была.»

Выдохнув, Имани собралась с духом и переступила порог.

Подозрительная тишина. В голове пронеслись одновременно надежда и опасение: «Неужто поговорили?»

Инстинктивно стараясь быть тише, она сняла обувь и бесшумно проследовала в сторону комнат. Боковым зрением она уловила фигуру на кухне… это была сестра.

– Айна?

Девочка обернулась и, домывая посуду, обратилась к старшей:

– О, привет. Где ты все ходишь? Мама просила передать, чтоб мы были готовы к семи часам. Поедем в гости к каким-то папиным знакомым, – закрыв кран и отряхнув руки, она с восхищением воскликнула, – у них пентхаус в высотке, представляешь?!

– Первый раз слышу. Что за знакомые?

– Мама ничего не сказала. Какая разница? У них из окон весь город видно! – Айна улыбалась во весь рот. Её, в точности как у Имани, глаза-блюдца цвета спелого фундука искрились с неподдельной детской радостью.

– А больше ничего не говорила?

– Чтобы к семи были готовы. Ты не слушаешь что ли?

Заметив замороченное выражение лица старшей сестры, младшая перестала улыбаться и больше не хотела с ней говорить.

– Все вопросы не ко мне. Лично я иду собираться.

Айна вприпрыжку поскакала наверх, а Имани так и стояла столбом в дверном проёме, недовольно скрестив руки. Девушку совершенно не радовал этот неожиданный выход в люди, ведь сейчас для нее был важен только один вопрос. Как решится её судьба?

Имани твердо решила, что как только все вернутся домой после этого дурацкого визита, она сама признается во всём отцу и будет умолять его всеми способами поддержать её единственное желание. Поставив точку в собственных рассуждениях, девушка поднялась в свою комнату, чтобы переодеться в подходящий вечерний наряд.

К ее удивлению, на кровати уже лежал подобранный для нее вариант. Лучшее из всех, что только были в этом доме, изумрудное шелковое платье, выгодно подчеркивающее все её плюсы. Однако вместо радости в её душе пустило корни сомнение. Во-первых, странным было то, что мама позаботилась о внешнем виде Имани, потому что обычно она в это не лезла, а во-вторых, девушке раньше никогда не разрешали надевать подобное. Впрочем, Имани давно хотела в нем покрасоваться, поэтому решила оставить подозрения и принять это, как подарок.

Облачившись в элегантную ткань, её кожа покрылась мурашками от приятного холодка, источаемого натуральным шелком. Девушка достала шкатулку с драгоценностями, затем собрала кудри в пышный пучок и дополнила свой образ гарнитуром с малахитом почти в цвет наряда. Обычно она не красилась, но сейчас почему-то захотела. Слегка подкрасив и без того смольные пышные ресницы и намазав пухлые мягкие губы оттеночным блеском, она внимательнее посмотрелась в зеркало. Оттуда выглядывала какая-то другая, гораздо более взрослая девушка, чем та, что была с утра, но дело было не в косметике – всему виной был взгляд, в котором читалась совсем не девичья тревога.

Едва Имани закончила наряжаться, настало время выходить. И вот, семейство Мобо уже садилось в машину.

Вечерние улицы проносились мимо. Солнце скрылось за горизонтом, уступив место тьме, поглотившей все яркие краски города.

Ночью Дар-эс-Салам приобретал совсем другой вид. С одной стороны – тусовочные улицы, собирающие толпы разгоряченной молодежи и туристов, жаждущих настоящей ночной жизни. Улыбки, свидания, страсть, искренние танцы – и все это в свете модных неоновых лучей. А с другой стороны, словно закулисье, – совсем другая реальность на нищих улицах столицы. Наркотики, преступность, дешевый алкоголь. Лица, сливающиеся со мраком переулков, не освещенных фонарями. И как раз сейчас дорогой автомобиль проезжал мимо такого места.

Девушка поймала один из взглядов, который должен был напугать. И напугал.

«Будущая журналистка… Еду ужинать в доме с туристических магнитов, и никогда не была в трущобах.» – ей стало стыдно за свою трусость.

Отец Имани вырос в подобном месте, но предпочитал молчать обо всем, что связано с детством, ссылаясь на отсутствие воспоминаний. На все вопросы девушки он всегда отвечал: «Главное, что это в прошлом.» Имани было больно ничего не знать об отце, ведь она создана из его части. Не иметь представления о прошлом родителей – все равно, что потерять фрагмент собственной души. А если копаться в этих потемках, на что можно наткнуться? Уже и не надеясь услышать от отца душещипательную историю, она предпочитала размышлять об этом только в своей голове, самостоятельно отвечая на все терзающие вопросы.

Фараджу было проще запечатать все то, что могло всколыхнуть старые раны. Его волновало только настоящее и будущее, а дочери, по его мнению, было вовсе необязательно знать о том, как жестока бывает судьба и как иногда приходится бороться за благополучие семьи.

Смотря на вечерних обитателей нищих кварталов, Имани не могла не думать о них:

«Почему только единицы выбираются из этого болота? Почему судьба так несправедлива?»

Она верила в силу фатума. Большинству не везёт, и жизнь то и дело подбрасывает новые трудности, а возможно, что это и вовсе – часть жизненного баланса. Напрашивающийся вывод ей не нравился. Получается, остается лишь плыть по течению?

«Действительность так многогранна…» – в мыслях Имани так и сохранился бардак.

Они снова вернулись на оживленную дорогу. Небоскребы уже были совсем рядом, и по мере приближения казались все выше. Имани представила вид с последних этажей: «Наверно, из окон пентхауса мы не больше муравьев.»

Когда автомобиль подъехал к гостевой парковке, шлагбаум открылся автоматически, и охранники что-то зафиксировали в журнале. Фарадж нашел удобное место и заглушил двигатель. Все последовали за мужчиной.

Ресепшн взбодрил гостей светом хрустальных люстр. Отец подошел к солидному мужчине за стойкой и назвал фамилию. Сотрудник сделал звонок и, получив подтверждение, открыл турникет специальной картой. Айна с трудом сдерживалась, чтобы не крутить головой без конца. Восторг так и плескался в глазах ребенка. Абени, наоборот, смотрела только перед собой, боясь выглядеть нелепо.

Зайдя в большой светлый лифт, глава семьи нажал на последний этаж. Девушки оказались в окружении сверкающих зеркал во всю стену. Имани взглянула на себя, чтобы поправить прическу, и встретилась со взглядом отца в противоположном отражении. Он не отводил его несколько секунд, особенно задержавшись на платье, так что на секунду Имани даже показалось, что отец хотел ей что-то сказать, но двери плавно разъехались, и момент был упущен.

Открылся неприлично богатый вид. Гости встали на входе, привыкая к шикарной обстановке и ожидая, когда их встретят.

– Уважаемые, добро пожаловать!

Хозяин роскошной квартиры сперва подошел к Фараджу и крепко пожал руку, затем обратился к дамам:

– Язир Хэссанали. Приветствую вас в своем доме. Познакомьтесь, моя жена Алсу.

К гостям подошла ухоженная статная женщина в абайе [это мусульманское женское платье] из черного бархата, голова ее была покрыта роскошным платком от-кутюр. Она благосклонным жестом пригласила всех к столу.

– Очень рады принимать вас сегодня. Прошу, проходите.

Все обменялись приветствиями и любезностями, затем прошли в богато обставленную гостиную. По центру располагался длинный стол с золотыми орнаментированными ножками и поверхностью из черного матового стекла в окружении стульев, обшитых бордовым бархатом. Слева стоял бежевый кожаный диван и пара таких же кресел, напротив них висела огромная плазма, почти как в маленьком зале кинотеатра, дальше три коридора расходились к бесчисленному количеству комнат. Имани даже не осмелилась вообразить, сколько их в этой квартире. По правую сторону от места, где они будут ужинать, простиралась кухня с новомодным глянцевым гарнитуром без каких-либо ручек. Абени наверняка подумала: «Сколько же труда поддерживать все это в безукоризненной чистоте.»

Девушке становилось все более некомфортно в такой официозной обстановке. Она чувствовала на себе оценивающие взоры. Возле панорамных окон стоял кто-то еще. Когда гости были готовы сесть, высокий молодой человек обернулся и представился:

– Прошу прощения, люблю этот вид. Азам Хэссанали.

– Мой сын, – гордо объявил Язир.

Темноволосый смуглый мужчина уважительно кивнул старшим и подошел к девушке. Яркими стальными глазами он тут же нашел ее растерянное лицо. И ими же улыбнулся.

– Ожидал другую, – выдал он вполголоса, так что слышала лишь Имани.

Но в ответ получил лишь немое недоумение.

– Я тебя смутил? Скажи что-нибудь, – Азам все же хотел добиться хоть какого-то слова, провожая девушку к предназначенному месту.

– Не совсем поняла, что значит «другую»? – все-таки спросила она.

В ответ он лишь тихо усмехнулся, галантно отодвигая стул.

– Прошу.

– Я разве спросила что-то забавное?

Его насмешка показалась девушке оскорбительной.

– Совсем нет. Просто это… Вопрос для обсуждения наедине. И возможно, сегодня мы сможем к нему вернуться.

Последние слова раздались почти возле уха, всколыхнув тонкие, выпавшие из пучка волосы на её нежной шее. Имани почувствовала дорогой аромат. Терпкий и в меру сладкий с древесными нотами. Она никогда не была так близко к подобному голосу и запаху и выдала себя непроизвольной дрожью.

Азам, конечно же, это заметил, но промолчал. Поухаживав и за младшей сестрой, он расположился напротив и не переставал наблюдать за Имани. Его забавляла такая непосредственность.

Когда все разместились, старший Хэссанали возвысился и привлек к себе внимание легким звоном о бокал.

– Итак, прежде всего хочу поблагодарить господина Мобо. Пока моя жена организовывала этот полный лучших блюд стол, я успел съездить в совет, – он благодарно кивнул Фараджу и продолжил речь, – признаюсь, не был уверен в ваших словах. Но в самом деле, теперь нашу семейную строительную компанию можно поздравить с победой в Дар-эс-Саламе!

Все подняли фужеры, наполненные безалкогольным шампанским.

– Секунду, уважаемые. Это еще не все, – Язир обращался к гостям, но смотрел на своего наследника, – мой сын взрослеет. Это не может не радовать. Он прекрасно справился с подготовкой проекта нашего первого торгового центра и готов к тому, чтобы потихоньку перенимать бразды правления компанией и расширять присутствие на западном рынке, но настоящий мужчина не должен забывать о своей не менее важной обязанности: продолжать род. Поэтому мы давно занялись поисками подходящей партии, и вот, наконец, чудо свершилось!

В груди девушки тревожно кольнула догадка: «Не может быть!»

Но Хэссанали старший еще не закончил.

– Всем известно, что в таких семьях, как наши с вами, всё нерушимо до тех пор, пока не вклинится кто-то недалекий извне. Родители усердно и долго трудятся над созданием крепкого фундамента или работают над преумножением нажитого достатка. Так или иначе, кто-то когда-то все это растил с нуля, – на этих словах он акцентированно посмотрел сначала на сына, а затем на дочерей Мобо, – обязанность каждого последующего поколения уже хотя бы ничего не разрушить. Не так просто сейчас встретить мудрых людей, которые действительно понимают все вышесказанное. И по воле Аллаха нам повезло.

Он обратился к Азаму:

– Как считаешь, сын?

Хэссанали младший всем своим видом выразил солидарность отцу.

– Каждый день благодарю за то, что родился под Вашей фамилией.

Довольный его словами, Язир обернулся к старшему Мобо и продолжил:

– Фарадж, у нас с Вами колоссальный жизненный опыт, благодаря которому мы отлично разбираемся в людях, так что я уже рассмотрел в Вашей прекрасной дочери все, что хотел. Вы выполнили свою часть сделки, а я готов совершить то, что требуется от меня, —благословить этот брак.

И он воскликнул, закончив длинную речь:

– Азам и Имани! Порадуйте нас!

Все, кроме девушки, с улыбкой подняли выше бокалы.

Имани еще не до конца осознала услышанное, будто все это было страшным сном, который вот-вот должен закончиться. Она глотнула напиток, и сладость встала поперек горла. Девушка смотрела только напротив, где и наткнулась на взгляд нареченного. Азам отсалютовал ей фужером, не прерывая зрительный контакт. Он хотел прочитать мысли своей невесты.

«Нет! Нет, нет, нет, нет, нет!!!!!» – хотелось Имани закричать.

На ее лице судорожно мелькали эмоции. Множество оттенков печали, неверия, страха. Девушка отказывалась верить в происходящее, и эта ситуация казалась ей полным абсурдом. Неужели родной отец мог так с ней поступить? Предать, продать, как какую-то неодушевленную вещь! В голове Имани был полнейший хаос, который в одну минуту сменился холодной пустотой. По мере осознания собственного бессилия, глаза девушки предательски наливались слезами.

Новоиспеченный жених уже и сам был в ступоре. Это точно не те эмоции, которые он ожидал увидеть на лице своей нареченной. Айна, сидевшая рядом, испуганно поглядывала на сестру, и даже ее настроение мгновенно потухло. Азам решил взять ситуацию в свои руки и, поднявшись, привлек внимание к себе.

– Прошу прощения, мне неловко прерывать ужин, но я бы хотел поговорить с Имани… наедине. И заодно показать нашу шикарную веранду, – обратился он к старшим, ожидая разрешения.

– Конечно, идите. Если отец Имани не возражает.

– Пожалуйста, – легко согласился Фарадж, даже не взглянув на дочь.

Девушка полной грудью вдохнула свежего воздуха. Опираясь на перила, она закрыла глаза и дала волю чувствам. Минута свободы. Возможно, в последний раз… Имани посмотрела вниз, и на миг промелькнуло пугающее предположение, что это – её единственный выход. Пессимистичные мысли, одна хуже другой, вырывались из её подсознания, словно разъярённые осы из потревоженного улья, и даже вид на спящий безбрежный океан не успокаивал. Азам стоял позади девушки и не решался прервать тишину, но, к его счастью, она сама это сделала.

– Это какая-то ошибка, я не собиралась выходить замуж, – последнее слово Имани произнесла с особой неприязнью.

Но у Хэссанали её эмоции не вызывали ничего, кроме разочарования. В своих фантазиях он представлял, что любая будет счастлива стать его женой. Тем не менее Азам старался быть учтивым и не принимать на свой счет девичьи капризы.

– А я уж подумал, влюблена в кого-то.

– По-твоему, это единственная причина не радоваться такому подарку судьбы? – недовольно высказывалась Имани, уперевшись взглядом в водную гладь.

– Ну, в таком случае я бы еще понял. Так или иначе тебе придется смириться с этим решением.

– А если я не хочу?

– Тебе не со мной стоит об этом говорить.

В отличие от Имани мужчина говорил об их свадьбе с полным безразличием.

– А тебе что ли все равно?

– Раньше я всячески отмазывался от женитьбы, но потом до меня дошло, что проще на это согласиться и наслаждаться преимуществами. Буду жить и вести бизнес отдельно, без постоянного контроля.

Он подошел и коснулся спины девушки успокоительным жестом.

– Ты слишком быстро даешь ответ. Когда-нибудь это сыграет кому-то на руку, но не тебе. Важные решения не принимаются сиюминутно. К тому же, ты уверена, что вообще можешь что-то изменить?

Этот разговор начинал раздражать Имани еще сильнее. Обида сменилась злобой.

– Азам…

– Я не договорил. Скажи, чего ты на самом деле хочешь?

– Мои желания имеют значение?

Девушка, наконец, посмотрела на жениха.

– Я бы не спрашивал, будь это не так.

Азам улыбнулся краешком губ и продолжил.

– Я уважаю позицию отца, но сам имею несколько другое представление о жизни. Хочешь учиться, встречаться с друзьями или работать? Без проблем. В Америке гораздо больше перспектив, чем здесь, не так ли?

Услышав заветное слово, Имани рассекретила свою мечту, распахнув свои огромные засиявшие глаза.

– Теперь уже не так категорично рассуждаешь?

– Хм, теперь это звучит менее ужасно.

В мыслях девушки промелькнуло: «А что, если все это – не приговор, а шанс?» Азам тепло улыбнулся и облокотился на перила прямо рядом с ней. Имани погрузилась в себя, и близость мужчины не смущала её, пока он не произнёс:

– И насчет ночи… Если не захочешь, этого не будет.

Теперь она вспомнила, что существует ещё и такая сторона супружеской жизни, и девушка постыдилась того, что секунду назад предположила, будто брак откроет перед ней новые двери. Для себя Имани твердо решила: «Нет, не такой ценой. И не стоит ему верить.»

Азам, будто услышав её мысли, тут же подтвердил, что не всё так просто:

– Теперь пора обозначить мои условия. Никакого контроля, допросов и претензий с твоей стороны. Живешь в отдельной комнате. За пределами дома ведешь себя и одеваешься прилично, как замужняя – думаю, тут пояснять не нужно. Отец считает обязательным заключить никях [это «Никях/никах» – формальное заключение брачного союза по мусульманским обычаям.] , так что это не обсуждается. В общем-то, это формальность, твоя глубина веры меня не интересует. Вопросы?

«Все за меня решили, но вопросы можно задать. Как благородно!» – Имани хотелось высказаться этому напыщенному арабу, но сейчас важнее было получить максимум информации.

– Когда все решилось?

– Их встреча была сегодня. Потом отец все обдумал и позвонил мне, а я согласился в обмен на свои условия.

«К чему такая спешка?» – подумала девушка. Сколько она помнила отца, он всегда действовал взвешенно.

– Значит, если мы поженимся, то уедем в Америку? А в какой город?

– Лучше выбрать какой-нибудь мегаполис, но это не столь важно. Я все равно буду постоянно в разъездах.

– Вокруг тебя наверняка крутится уйма сногсшибательных девушек, почему я? Ты только что убеждал меня, что такие важные решения не принимаются сиюминутно, а сам согласился, ничего обо мне не зная?

– Имани, «ничего не зная», я бы точно не согласился, уж поверь. И запомни, пока мой отец жив, подобные инициативы могут поступать только от него.

Несчастной наречённой больше не хотелось ничего спрашивать. С того момента, когда с губ Язира слетели роковые слова, она уже представила с десяток вариантов ближайшего будущего. Чем дольше Имани оставалась с Азамом, тем больше сомневалась в каждой возникшей идее. Он был вежлив и обаятелен, но что-то ей подсказывало, что за столь привлекательной наружностью должно обязательно скрываться что-то зловещее.

Стало прохладнее. От легкого, но пронизывающего ветерка девушка поёжилась, и Хэссанали аккуратно взял её под локоть.

– Пора возвращаться.

И сосредоточенно сделав глубокий вдох, Имани на негнущихся ногах вернулась в клетку. Остаток вечера прошел для девушки, как в тумане.

Когда Мобо вернулись домой, Имани стало еще хуже. Она больше не чувствовала себя в безопасности. Стояла гробовая тишина, как будто семейство вернулось с поминок, и звук закрывающего дверь ключа отца, показался особенно громким. Каждый его проворот буквально резал по слуху девушки.

«Словно тюремный надзиратель.» – пришло ей на ум мрачное и довольно точное сравнение.

Имани с трудом сдерживала весь накопленный негатив. Точно прочитавший её мысли Фарадж тут же скомандовал:

– Жду всех на кухне.

Уже готовая выплеснуть всё наружу девушка вдруг услышала звук уведомления. На экране высветилось сообщение от Камо: «Как все прошло?» Имани представила шок на лице друга, когда он обо всем узнает, и тут ей в глаза бросилось уведомление от электронной почты несколькими строчками ниже. Ответ от Стэнфорда! Позабыв обо всем плохом, она открыла письмо и пролистала приветственную часть… Увы, это был отказ.

Глава 2

~Медленно умирает тот, кто не отбивает удары судьбы.~

Пронзительный ве